««Дальше… дальше… дальше!»»

Людям Октябрьской революции посвящаю

Мы хотим говорить с теми, кто в октябре 17-го года и значительно позже стояли на авансцене Истории, пусть и по разные стороны баррикад.

Мы хотим дать им возможность говорить с нами.

Мы хотим увидеть себя в зеркале Революции, а Революцию — в каждом прожитом нами дне.

Всегда ли голос Революции — чистый и мощный — звучал в полную силу? Когда и почему он становился придавленным и еле слышным? Как мы давали заглушать его? И как нам удалось, несмотря на все это, совершить то, что совершили?

Мы хотим вопрошать прошлое, чтобы двинуться вперед, ничего на этот раз не оставляя за спиной.

Итак, с нами будут говорить…

КОРНИЛОВ, СВЕРДЛОВ, СТРУВЕ, СПИРИДОНОВА, МАРКОВ, КЕРЕНСКИЙ, ТРОЦКИЙ, СТАЛИН, ПЛЕХАНОВ, ОРДЖОНИКИДЗЕ, ЛУКОМСКИЙ, ДЗЕРЖИНСКИЙ, ЗИНОВЬЕВ, КАМЕНЕВ, МАРТОВ, ДЕНИКИН, ДАН, КРУПСКАЯ, БУХАРИН, ФОФАНОВА, РАХЬЯ, ЛЕНИН, а также РОЗА ЛЮКСЕМБУРГ и полковник ПОЛКОВНИКОВ

Открывается занавес. Полукругом стоят 22 легких кресла, которые займут, выйдя на сцену, наши герои. Один за другим появляются:

Корнилов. Я, генерал Лавр Корнилов, в годину смуты и общего развала, вызванного слюнявыми либералами, повернул войска против Питера, чтобы загнать стадо в стойло, и не преуспел в этом из-за предательства Керенского. Настоящим заявляю: раскаяния не ведаю, корю себя не за выступление, а за мягкость и половинчатость при его осуществлении. 24 октября 17-го года застало меня в Быхове, в женской гимназии, превращенной в тюрьму для выдающихся генералов русской армии — моих соратников по выступлению.

Свердлов. Яков Свердлов, большевик. Погиб на втором году революции по глупой случайности — «испанка», грипп… Тридцати четырех лет… 24 октября был в Смольном. По-моему, в этот день я так оттуда никуда и не вышел, хотя рвался на Сердобольскую в квартиру Фофановой, где мы укрывали Владимира Ильича. В Центральном Комитете по поводу восстания единой точки зрения не было, а счет шел на секунды.