«Четвёртая вершина»

Желание прыгать сослужило хорошую службу в первых же весенних состязаниях. Я выступал, что называется, в охотку и уже во второй попытке установил личный рекорд — 15,42. До норматива мастера спорта СССР оставалось всего 33 см и казалось, что это мне вполне по силам. Но Керселян, видно, по моим загоревшимся глазам понял, что сейчас я начну «давать вовсю», и, опасаясь травмы, не разрешил прыгать в финале. Я прямо в секторе начал было с ним спорить, но тут мой обычно всегда мягкий в общении тренер, не мудрствуя лукаво, просто прогнал меня со стадиона.

Результат 15,42 давал мне право бороться за право участия в Европейских играх юниоров (сейчас эти соревнования называются юниорским чемпионатом Европы), которые должны были состояться в конце лета в Варшаве. К счастью, Керселян сумел меня убедить, чтобы я не гнался за выполнением мастерского норматива, а думал только о месте в сборной команде юниоров СССР. Выступал я на отборочных состязаниях довольно спокойно и вместе с другим нашим прыгуном тройным Алексеем Борзенко отправился в Варшаву на первые в моей жизни международные состязания.

Поскольку состав команды был ограничен, мне предстояло в Варшаве в первый день прыгать и в длину. Здесь я был вторым за поляком Кобушевским, но установил личный рекорд — 7,42.

Этот результат меня очень обрадовал: раз я установил личное достижение в прыжке в длину, значит, нахожусь в хорошей форме и должен победить в тройном. Дело в том, что среди зарубежных спортсменов не было сильных прыгунов тройным, а Лешу Борзенко я считал слабее себя, поскольку на отборочных соревнованиях мне удалось его обыграть. Настроение было самым радужным — я буду чемпионом Европы!

И действительно, в одной из первых попыток мне удался прыжок на 15,71. Это тоже было личным рекордом, и, главное, до норматива мастера не хватало только 4 см. Будь у меня побольше опыта и поменьше амбиции, я бы понял, что никаких сверхусилий от меня не требуется. Нужно просто скорректировать разбег и выполнить технически правильный прыжок. Я же решил, что сейчас «всем покажу, как надо прыгать». Четыре раза я бросался в разбег, как в атаку. Атаку столь же яростную, сколь и бездумную. Потерял контроль над движениями, каждый прыжок выполнял изо всех сил, и моя неокрепшая техника не выдержала такого натиска. Я не прибавил ни сантиметра и не успел оглянуться — попыток больше нет. Но ведь я лидер. Нет, у Леши Борзенко оставался еще один, последний, прыжок.