«Три эссе»

В последнее время всем нам не хватает любви.

Не потому, что любить разучились, а потому что просто некогда — времена не те. Впрочем, времена всегда были «не те», и в своем непомерном одиночестве и тоске по любви и счастью мы, как это ни парадоксально, вовсе не одиноки.

Кто-то мудрый сказал, что наши страхи — это нереализованные возможности любви; а значит любовь (хоть априори принято не давать ей определения) — это преодоленный страх, в том числе.

Все страхи, как преодоленные, так и не-гнездятся в нашей памяти, и отсюда естественно вытекает: чтобы любить, нужно прежде всего помнить. Только умеем ли мы это? Мнемосина — богиня разборчивая, и драгоценный свой дар предлагает далеко не всякому. А может это нам теплые, слегка мутноватые воды Леты милее и слаще, чем хрустально-прозрачная ледяная вода ее источника?[1] И может именно поэтому девять изысканных муз так редко посещают наши серые, пугающе похожие друг на друга жилища?

Науки и искусства — не просто дети Мнемосины и Зевса, но дети нашей Памяти и Божественного начала в человеке, того самого начала, которое заставляет нас творить, чтобы напомнить о том, насколько близко мы находимся к Творцу, созданные по Его образу и подобию.

Бог есть Любовь.

Любое настоящее произведение искусства либо достижение человеческой мысли, выразившееся в научной формуле — это производное от соединения нашей любви и нашей памяти. И та, и другая всегда деятельны.

Все сказанное выше — это даже не вступление, а, скорее, заключение, но заключение, которое будет неуместно в конце этого небольшого повествования.