«Против неба - на земле (Родителям и воспитателям)»

Темнеет на низком берегу закопчённая деревенская кузница, горит её огонь... Но только окажется он не такой яркий, каким бывает пламя костра, а приглушённый, похожий на калину, которую ударил мороз. И наверное, будет он сродни скрытому огню, мерцающему в кузнеце Волошине, чьим талантом преображается всё, что попадает в его руки ("Железяка").

Чувство родины, пронизывающее всю эту книгу, - не в громких словах, но в искренности и доброте тона, сдержанности чувства и свободе чистой русской речи, в понимании родной природы, в уважении к жителям деревни, в памяти о прошлом.

На дне рассказа "Гроза над картофельным полем" запрятано напоминание о прошедших грозах и предупреждение о тех, что ещё могут прогреметь над нашей землёй, если человечество не одумается.

И полубылью, полулегендой доносится эхо минувшей войны. Его голос исходит из-под земли, куда музыканты военного оркестра зарыли инструменты, чтобы они не достались врагу. Спустя много лет слух деревенских жителей улавливает то гудение медной трубы, то стук барабана, то звон перебираемых струн ("Под соснами"). Так связываются звуки природы с Историей, такое соединение сказочного с реально бывшим и есть воспитание искусством исторической памяти в ребёнке. Той исторической памяти, без которой невозможно вырастить человека широко мыслящего и чувствующего.

Большая гражданская тема - охрана границ родной страны ("Алый") осуществляется писателем мудро: через близкое, понятное ребёнку знакомит он с суровой пограничной службой и не боится опечалить. "Думаю, - замечает он, - ребёнок должен знать, что защита и охрана Родины - это, в конце концов, не праздник, не увеселительная прогулка, а то, за что и жизнь иногда отдаётся".

Коваль старается воспитать не какие-то отдельные черты, но человека в целом. В "пограничном" рассказе "Алый" говорится о службе на границе, о взаимной душевной привязанности пограничника Кошкина и его пса Алого, о целой истории их общей жизни, закончившейся смертью Алого во время жестокой схватки Кошкина с нарушителем.

Нет здесь привычного для детского рассказа благополучного конца, ибо писатель уверен, что трагическое неотделимо скреплено с воспитанием духовного мужества, что надо научить детей не только радоваться, но и страдать. Без умения мужественно переносить боль нельзя стать настоящим человеком.