«Крушение осетрового рая Азовского и Черного моря»

Крушение осетрового рая Азовского и Черного моря (fb2) - Крушение осетрового рая Азовского и Черного моря 580K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Владимир Васильевич Коркош (Korkosh)

Владимир Коркош Крушение осетрового рая Азовского и Черного моря

Крушение осетрового рая Азовского моря

Часть 1

Не все жители России знают, что в древности город Керчь назывался “Пантикапей”, что означает по-древнегречески “рыбный путь”. Оказавшись на берегу Керченского пролива, переселенцы из Милета (Греция), были ошеломлены обилием рыбы. Греки, прирожденные рыбаки, посчитали, что попали в благословенный край, и, поселившись у невысокой горы на берегу пролива, основали город. Азовское море они назвали Меотийским озером, а римляне называли его Меотийским болотом. А вообще его переименовывали много раз в зависимости от того, кто поселялся на его берегах. Татаро-монгольские завоеватели дали ему название Балык-денгиз (“рыбное море”). Ну а современное русское название Азовского моря прижилось с ХVII века благодаря летописи Пимена.

Страбон, древнегреческий географ, описывая свое путешествие по Боспору Киммерийскому, то есть по Керченскому проливу, отмечал, что Боспор Киммерийский и Меотида (Азовское море) рыбой богаты необычайно. Осетры водятся с тушей побольше, чем у дельфина. А у города Пантикапей, расположенного на большом холме, в красивейшей бухте, основанном соотечественниками, столько рыбы, что если поставит шест, то он будет стоять. Вот так!

Осетровые рыбы (белуга, осетр, севрюга, стерлядь) в наших южных морях являлись ценнейшими объектами промысла. Человек ведет его с незапамятных времен: он возник вместе с рыболовством. Необычайно вкусное мясо и икра этих рыб всегда ценились человеком и являлись украшением любого стола, как царского, так и простого рыбака.

Осетровые по-латыни — Asipenser, то есть “дорогой, драгоценный”. В России их издавна называют “красной рыбой”, хотя мясо у них отнюдь не красное. И в современные времена рыбаки их также именуют “красными”, а чаще — просто “краснюками”. Слово “красный” на Руси имеет смысл, как “очень красивое”. К примеру, “красна девица”. Наши предки — охотники называли “красным зверем” наиболее ценную лучшую дичь.

К “красной рыбе” скорее можно отнести лососевых рыб, как семга, форель, горбуша, кета и другие, питающихся в естественных условиях в основном креветками и другими ракообразными, имеющими в своем составе каротиноиды, которые придают их мясу оттенки красного цвета. Осетровые рыбы кормятся донными моллюсками, мелкой рыбой и мясо у них не красное, а слегка желтоватое.

Экономическое благосостояние городов и даже стран на берегах рек или водоемов, где обитали осетровые рыбы, порою зависело от объема их добычи. Тому наглядный пример — процветание Боспорского государства на берегу Керченского пролива, в котором вышеуказанные рыбы вылавливались в достаточном количестве для пищевых нужд, а также вывозились за пределы государства для продажи или обмена товарами, которых в Боспоре не производили. Об этом свидетельствуют письменные источники греческих и римских географов и историков. Воистину рыба составляла “золотой запас” страны.

О том, насколько ценными были эти рыбы для благоденствия Боспорского царства, говорит и то факт, что в его столице — Пантикапее — производилась даже чеканка монеты с изображением головы осетра.

Если отбросить в сторону восторженное преувеличение, свойственное древним грекам, то с утверждением, что рыбы было чрезвычайно много можно согласиться. В результате археологических раскопок в Керчи и других городах на берегу у Керченского пролива было обнаружено большое количество засольных ям с многочисленными фрагментами осетровых рыб — жучки, плавниковые костяные лучи, позвонки.

В засушливые годы или во время набегов многочисленных врагов, которые практически полностью подчищали хлебные запасы горожан и селян, рыба и только рыба спасала жителей Боспора от голодной смерти.

В разные исторические периоды в Крыму жили киммерийцы, тавры, скифы, сарматы, римляне, готы, хазары, печенеги, итальянцы, славяне, половцы, караимы, монголы, крымские татары. Но приморскую часть во все времена населяли в основном греки, переселившиеся в Крым в V веке до н. э., у которых главным занятием было рыболовство.

И после включения в 1783 году Крыма в состав Российской империи, греческие рыбаки, потомки греческих колонистов, продолжали заниматься тем, чем занимались их предки, то есть добывали рыбу (читать Александра Куприна — “Листригоны”).

А на широкой и могучей реке Днепр, впадающий в Черное море, основными добытчиками рыб были казаки. Французский фортификатор, картограф и талантливый писатель ХVII века Г. Боплан, строивший крепости на территории Речи Посполитой, в своем томе “Описание Украины”, описывая жизнь запорожских казаков, отмечал, что казаки проживающие на о. Хортица, каждое утро добывали столько осетров и других ценных рыб в Днепре, что хватало на прокорм нескольким тысячам человек на весь день. Его поразило невероятное богатство украинской реки — неисчислимое количество рыб. Ну, это все старые времена.

Но еще в ХIХ веке рядовые обыватели Украины и России икру не только солили, но и варили в уксусе или в маковом молочке, запаривали в глиняных горшках, подавали к печной картошке, добавляли в постные блины вместо яиц и в соленую похлебку вместо мяса.

О величине их добычи в Российской империи, в первой половине XVI века, говорит весьма показательная запись, обнаруженная в древних монастырских летописях. На потребление только одного Троицко-Сергиевского монастыря ежегодно доставлялось 6000 осетров и севрюг, 300 белуг, 600 пудов черной икры, 15 бочек соленой осетрины, 500 спинок и 200 белужьих туш.

Осетровые относятся к поздним созревающим и медленно растущим видам, с большой длительностью жизни, значительную часть которой проводят в реках, где расположены их нерестилища.

В отличие от дальневосточных лососевых рыб, погибающих после нереста, осетровые могут нереститься много за свою жизнь. После икрометания в родных реках скатываются обратно в море, но размножение происходит не каждый год. Нерест самок происходит раз в 3-5 лет, за исключением стерляди, постоянно проживающей в реках.

К долгожителям, срок жизни которых соразмерен с продолжительностью жизни человека относится, прежде всего, белуга. Она является крупнейшим представителем осетровых пород, живет до 100 лет. Вес колеблется от 70 до 200 кг. Однако зафиксированы случаи облова белуг весом более 1000 кг.

Фото белуг выловленных в 1922 году в дельте Волги.

В 1922 году в Каспийском море, близ устья Волги была поймана самка весом 1224 кг, а вес икры составил 146,5 кг; другие — чуть поменьше (см. фото). В 1970 году, описан случай поимки в дельте Волги белуги весом 800 кг, из которой было извлечено 112 кг чёрной икры. А в 1989 году в том же районе, рыбаки выловили белугу весом 966 кг, вес икры — 120 кг, длина — 4,2 метра. Возраст — 70–75 лет. Вот такие чудовищно крупные белуги проживали в не столь далекие времена. Возраст крупных белуг практически невозможно абсолютно точно определить, так как в этом случае последние годовые кольца накладываются один на другой.

Русский осетр менее крупный (при длине туловища не более 5 метров), а вес — около полутоны. Но и таких осетров облавливали лишь в давние времена. Мне немало времени пришлось потратить, определяя их возраст по лучам тысячелетней давности, любезно предоставленными работниками Керченского музея. Результаты просмотра проб показали, что встречались особи возрастом более 50 лет и значительную часть (более 70 %) обловленных осетров в те далекие времена составляли рыбы в возрасте свыше 30 лет.

Но еще в 50-годах XX столетия вылавливали осетров длиной до 3 метров и весом 200 кг. И в 80-х годах изредка встречались особи двухметровых размеров. Но основу популяции, как показали возрастные пробы в наших исследованиях, составляла лишь доминирующая группа 8-14 лет, размером не более 1,5 метров, а весом до 20 кг.

До середины ХХ века, в Российской империи, а потом в СССР Азовское море, вместе с впадающими в него реками, было одним из основных рыбопромысловых, снабжавших ценной рыбой всю страну. По результатам дореволюционных статистических материалов в Азовском море добывали 60 % осетровых рыб от всего российского улова. Можно сказать, что они “царствовали” в этом уникальном водоеме с его обильной кормовой базой. Мелководность Азовского моря обеспечивала хороший прогрев всей толщи воды, при активном приносе речными стоками с материка органических и минеральных веществ, что способствовало повышению продуктивности биомассы придонных организмов, являющимися пищей для осетровых рыб.

Следует заметить, что до зарегулирования осетровых рек, еще в 30-х годах прошлого столетия, значительную долю (более 60 %) в вылове осетровых рыб составляла севрюга, считающаяся самой многочисленной среди осетровых видов, характеризующая более ранним созреванием (в среднем 6–8 лет) и, соответственно, быстрым восстановлением ее запасов. Кроме того, в отличие от осетра и белуги, которые после нереста еще некоторое время отъедаются в реке, на радость речным браконьерам, севрюга, отнерестившись в низовьях рек, так как в отличие от других своих родственников, высоко в реки не заходит, тотчас скатывается обратно в море.

Нежное и полезное мясо этой рыбы всегда считалось деликатесом. Также высоко ценилась севрюжья икра (паюсная). Экспорт икры в Европу всегда приносил России, а затем СССР, большой приток валюты.

Более двух тысячелетий человек и прекраснейшее создание природы — осетровые рыбы относительно мирно сосуществовали. Человек на берегу Меотиды пользовался благами ее богатства, не причиняя ей значительного ущерба. Рыболовство с несовершенными орудиями лова в течение двух тысячелетий не смогло привести много вреда осетровым рыбам. Но человек, венец природы, лишь за несколько десятков лет второй половины XX столетия угробил этих ценнейших рыб. Еще в первой половине вышеуказанного века максимальный отмеченный улов осетровых в Азовском море превысил 5 000 тыс. тонн.

Масштабное гидростроительство на крупных реках, впадающих в Азовское море, в 50-70-х годах прошлого столетия оказало чрезвычайно пагубное воздействие на воспроизводство рыб, преградив им доступ к местам нереста, а сами реки были заполнены при создании водохранилищ, которые превратились в гигантские промышленные отстойники.

Основные “осетровые” реки Азовского моря — Дон и Кубань. На донских нерестилищах воспроизводилась белуга, осетр и часть азовской севрюги, а на Кубани — в основном азовская севрюга. Осетр до постройки плотин на Дону поднимался на расстояние до 700 км от устья реки, севрюга на Кубани — до 300 км. С введением в строй плотин естественное размножение, таким образом, практически прекратилось. Цимлянское водохранилище потребляет 80 % пресной воды, что привело к уничтожению нерестилищ осетровых рыб. Их популяция утратила возможность самостоятельного воспроизводства. Вышеуказанные действия привели к стремительному падению запаса осетровых до критически низкого уровня.

С учетом биологических особенностей эти рыбы весьма восприимчивы к нарушениям их жизненного цикла и чрезвычайно чувствительны к изменению экосистемы вод.

Начиная со второй половины XX века, при интенсивном развитии сельского хозяйства в Черное и Азовское море попадает громадное количество биогенных элементов, приносимых множеством рек вместе с удобрениями с сельскохозяйственных полей после весенних паводков. Наше мелководное, быстро прогревающее Азовское море, получая мощную минеральную подкормку, расцветает, словно сады весной. При обилии биогенных эелементов, сопровождающемся штилем и повышением температуры воды, происходит всплеск активного цветения фитопланктона, а также диатомовых и сине-зеных водорослей. Отмершие водоросли идут ко дну, где разлагаются и гниют.

А вот как описывает в очерке “Приазовье” К. Г. Паустовский (1924 г.). “Азовское море цветет в начале августа, как цветут реки и пруды. Микроскопическая ряска плавает на поверхности обширными островами, иногда в несколько миль длиною. Пароходы режут по ней пенные дороги, а береговые жители перестают купаться: вода в море во время “цвета” будто бы ядовитая. Древние римляне, увидев это цветущее море, дали ему название Меотийского болота”.

Да. В Азовском море это неприятное явление — цветение моря — отмечалось и в давние времена, в силу того, что оно очень мелководное и, соответственно, быстро прогревается. Но такой частой и массовой гибели рыбы, в основном бычков, в больших масштабах замечено не было. В наше время вспышки цветения, с последующим замором рыб, происходят практически ежегодно.

Значительную часть тяжелых металлов и ядовитых веществ поступает в море вследствие производственной деятельности гигантов — заводов Мариуполя — “Азовстали” и имени Ильича.

В результате загрязнения и заиления возникает дефицит кислорода, происходит ухудшение кормовой базы рыб, сопровождающееся повышенной естественной смертностью. Свою долю в загрязнение моря вносят городские сточные воды, из-за весьма частых аварий в канализационной системе, а также многочисленные частные пансионаты, как грибы, появляющиеся вдоль берегов моря и вообще не имеющие централизованной канализации. Неочищенные стоки тухнут, отравляя живые организмы.

Волна за волной на кормовую базу рыб, в том числе и ценнейшей “красной рыбы” в Азовском и Черном море в XX веке накатывались злоключения. Одним из них было внедрение нежелательного вселенца, безбилетного пассажира из атлантических вод Северной Америки в начале 80-годов прошлого века вместе с балластными водами танкеров. Это желетелая медуза гребневик — мнемиопсис, который питается зоопланктоном, являющимся кормом для мелких пелагических рыб, как анчоус, тюлька, песчанка, сельдь и так далее. Соответственно, лишились пищи наши крупные промысловые рыбы, в том числе и осетровые (белуга и севрюга), в ассортименте питания которых вышеуказанные рыбы занимает значительную долю. И это оказало огромное влияние на состояние морских сообществ в наших морях и нанесло громадный вред рыбному хозяйству. Лишь неожиданное появление другого иммигранта, его дальнего родственника, гребневика Берое, пожирающего мнемиопсиса, в значительной степени очистило наши моря от зловредного желетелого чудовища.

В Азовское море проник на днищах кораблей из Тихого океана и другая гостья — рапана, хищная и нежелательная красавица. Излюбленной пищей этого брюхоногого моллюска являются мидии и устрицы, которые также входят в пищевой рацион осетровых рыб. К тому же мидии — естественные «санитары моря», поскольку очищают воду от ила и бактерий, пропуская её через своё тело. Жалко, что в Черном море нет морских звезд, поедающих рапану. Они бы навели порядок. Но для них нет в наших морях благоприятных условий.

Очередную негативную лепту на состояние ихтиофауны Азовского моря в начале 1950-х внес и активно развивающийся траловый рыбный промысел при лове бычков, с использованием донных тралов, который нанес непоправимый ущерб донному сообществу. Вышеуказанные тралящие орудия перепахивали грунт вместе с донной фауной, оказывая огромное физическое воздействие на биотоп. При таком способе лова уничтожаются многочисленные гидробионты, в том числе и моллюски — фильтраторы, являющиеся основой питания для осетровых. Поднимается ил, муть и резко уменьшается прозрачность воды. Подводный грунт превращается в перепаханное поле, в безжизненную пустыню. В результате исчезали традиционные места кормления рыб.

Количество донных организмов, служащих кормом для рыб, по материалам АзНИИРХ, за период с 50-х годов сократились на 70 %, что повлекло за собой значительное снижение численности крупных придонных рыб, в том числе и осетровых, — в десятки раз.

Для спасения осетровых рыб в те времена предпринимались беспрецедентные меры. На крупных металлургических предприятиях были введены мощные комплексы биологической очистки выпущенных вод, что оказало благоприятное воздействие на экологию вод.

И самое главное — к концу 70-х и в 80-годах на Азовском море семь рыбоводных заводов ежегодно выпускали около 33–35 млн. экземпляров мальков осетровых, средней навеской 2.5 грамма. И это, в сочетании с мерами по ограничению промыслового изъятия, позволило в какой-то степени изменить ситуацию в лучшую сторону. В целом интенсификация искусственного воспроизводства оказало положительное влияние на запас этих ценных рыб в Азовском море. К концу 80-х годов уже был отмечен рост численности и биомассы осетровых рыб. Стадо осетровых увеличилось до 17 миллионов особей. Выход рыб заводского происхождения составил: осетра — более 80 %, севрюги — 90 %, а белуга практически вся была искусственного происхождения. Существовавший их незначительный промысел (около 1 тыс. тонн в год) не оказывал на популяцию значительного негативного воздействия. Многие жители Крыма помнят еще те времена, когда они покупали на рынках, и весьма недорого, осетровые тушки, а в праздники — черную икру. В 80-е годы ХХ века экспорт черной икры обеспечивал львиную долю валютных поступлений в госбюджет СССР: нефть тогда резко упала в цене. Но впереди красную рыбу ждали самые суровые испытания.

Конец первой части

Часть 2

В начале 90-х годов двадцатого столетия осетровым рыбам был нанесен очередной и самый страшный ущерб. Это неучтенный вылов, то есть хищническая, ничем не ограниченная их добыча.

Еще до вышеуказанных событий, по заданию ЮгНИРО (Южный научно-исследовательский институт рыбного хозяйства и океанографии) г. Керчь вместе с рыбаками рыбколхозов я периодически выходил на переборку жаберных сетей для выполнения научной программы, то есть учета осетровых рыб. Количество выставленных сетей было строго ограничено, согласно выданному разрешению.

Как утверждают археологи, искусство изготовления сетных орудий лова появилось еще в эпоху мезолита, то есть в конце периода собирателей и охотников. Изготовлялись они из растительных волокон, а скреплялись узкими полосками кожи. Грузилами были обыкновенные камни. Сети были небольшие, поскольку изготовлялись вручную. В наше время, благодаря сетевязальным машинам, при лове рыб стали применяться длинные сетные полотна.

Но для научного мониторинга огромные сети не требовались. Мы, как и наши предки в древнюю эпоху, использовали лишь небольшие, улов которых в достаточной степени обеспечивал институт необходимой научной информацией. Я измерял, взвешивал и вырезал луч спинного плавника для определения возраста выловленной рыбы. Если в сети попадалась молодь осетра, севрюги или белуга, занесенная в Красную книгу, то по возможности, быстро делал их промеры и отпускал обратно в море. Урон стаду осетровых рыб наносился минимальный, поскольку облавливали их малое количество, а подрастающее молодое поколение выпускалось на волю.

Вот такая у меня была работа. Если было время, то помогал рыбакам перебирать или очищать сети от водорослей.

И, как я уже писал в первой части этого очерка, благодаря интенсивной работе российских рыбоводных заводов и выпуску молоди осетровых в Азовское море к концу 80-х годов уже был отмечен рост численности и биомассы этих ценных рыб.

Но скоро настали трагические и тяжкие времена, как для осетровых рыб, так и для рыбаков.

Могущественная и казавшаяся незыблемой наша держава развалилась в 90-х годах в одно мгновение, словно карточный домик. Распад страны повлек за собой резкое падение жизненного уровня и неслыханную криминализацию общества на просторах бывшей великой страны. Преступный передел собственности, проникновение мафии во все сферы жизнедеятельности российского общества, в том числе и в рыбной отрасли, принес стране неисчислимые бедствия. Стирались границы между государственными чиновниками и откровенными бандитами. Власть в России была поражена бациллами постоянной лжи и одурманиванием нашего доверчивого народа, словно папуасов, обещаниями счастливой и богатой жизни, как в европейских странах, искренне верящими, что сказки эти могут стать былью. И на смену развалившемуся Союзу пришел извращенный капитализм, который в принципе, и даром нам не был нужен. Капиталистический рай для большинства населения России так и остался миражем, за исключением долларовых миллионеров, которые приватизировали за бесценок недра родины, государственные заводы, фабрики, даже железные дороги и, получая громадную прибыль, нашли свой рай в комфортном капиталистическом Западе. Но в период горбачевской масштабной социально-экономической перестройки общество было опьянено эйфорией свободы и призрачного благоденствия, что привело к деформации общественного сознания.

Как писал Аллен Даллес (1945 г.) в своей статье "Размышления о реализации американской послевоенной доктрины против СССР".

“Окончится война, все как-то утрясется, устроится. И мы бросим все, что имеем, все золото, всю материальную мощь на оболванивание и одурачивание советских людей. Мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить”

К великому сожалению его прогноз стал сбываться. Указанный ублюдочный период в 90-е годы взрастил особую породу людей, для которых деньги — главная ценность и ориентиры в жизни. И старались они отхватить свой кусок в этом перестроечном бардаке, ибо, что будет завтра, неизвестно. И шли они к своей заветной цели, попирая все законы и руководствуясь одним принципом — “после нас хоть потоп”. Началось безудержное расхищение природных ресурсов, в том числе и водных.

В Азовском море наступила дикая вакханалия, сопровождающаяся самым настоящим разгромом и безжалостным истреблением ценных пород рыб, главным образом осетровых. Браконьерство, бессмертная гидра наших морей, достигла невиданного ранее размаха. Бригады браконьеров оснащались самой современной импортной техникой. Мощные американские и японские лодочные моторы типа “Меркурий” до 100 л.с., спутниковые навигационные приборы позволяли им ставить сети в открытом море. Любители легкой наживы словно ошалели от безнаказанности. Коррупция в рыбоохранных, правоохранительных и других государственных органах призванных контролировать рыбодобывающую отрасль и охранять осетровых достигла небывалых ранее масштабов.

Словно на дрожжах, в перестроечный период, на развалинах “почившем в бозе” Советского Союза выросло мафиозное чудовище, называемое рэкетирство. Члены их преступной организации пользуясь незащищенностью представителей малого и среднего бизнеса “крышевали” их, вымогая себе “мзду”.

Власть была парализована. Будучи не в состоянии навести порядок, и положить конец браконьерскому беспределу, так называемый лицензионный лов осетровых рыб, отдали на откуп частным компаниям с “указанной квотой вылова”. А те, под крышей бандитских структур, лицензионные квоты безусловно не соблюдали.

Под бандитскую мафиозную “крышу” попали не только браконьеры и частные компании, но и колхозные рыболовецкие бригады и сейнера с сотрудниками ЮгНИРО, ведущие научный облов для мониторинга за состоянием численности осетровых рыб. Они шантажировали их и изымали значительный процент от вылова рыбы, угрожая насилием им и их семьям.

Работая в тот период научным наблюдателем в рыболовецких бригадах и на сейнерах, я был не только свидетелем, но и участником вышеуказанных событий и не раз конфликтовал с бандитскими отморозками.

Они сразу же потребовали увеличивать количество выставленных сетей на порядок, и более, чем предусмотрено в разрешении на научный облов. Мои возражения и возмущения противоправными мерами бандитских группировок в расчет не принимались, также как и протесты и рекламации руководства института. Вера в праведный суд и защиту правоохранительных органов, после бесплодных просьб навести порядок в данной ситуации, бесследно исчезла, тем более, что большая их часть работала под прямым прикрытием правоохранительных органов. Те, кто отказывался платить дань рэкетирам, плохо кончали. Их, как правило, в назидании другим, наказывали.

Едва появилась на свет мафиозная рыбная группировка, как новоявленный “контролер” вышеуказанной криминальной структуры пришел на наше судно и, следуя лозунгу В. И. Ленина “Учет и контроль” в его статье “Как организовать соревнование?”, глаз не спускал с каждой выловленной рыбки, записывая их в свою записную книжку. После окончания трудовых будней машина рэкетиров подъезжала к причалу и забирала большую часть рыбы, оставляя лишь незначительную долю рыбакам для прокорма и стимула в дальнейшей работе. Проводить промеры контролер мне не мешал, но отпускать белугу и молодых рыб осетра и севрюги было не в их интересах. Когда я попытался выбросить небольшую белугу за борт, “контролер” рыкнул на меня и, достав из кармана кожаной куртки пистолет, стал кричать и угрожать, размахивая им.

Рыбаки встали на мою защиту и пригрозили ему, что если он еще раз вытащит пистолет, то отправят в море кормить рыб. Видимо он испугался, так как, спрятав его, больше не вытаскивал, и не препятствовал мне выбрасывать молодь рыб за борт, лишь зло зыркал глазами. Но на следующий день бандиты отвезли меня к своему высокому начальству, на разбор конфликта. Ничего хорошего от встречи я не ожидал. Но, на мое удивление, бандитский шеф оказался вполне понятливым. И совершенно не походил, в моем представлении, на типичных бандитов-мафиози — вульгарных, циничных, с накачанными мышцами, в яркой спортивной одежде. Одет он был подчеркнуто строго, в приличном костюме. Встретишь его в городе, и примешь за обычного рядового чиновника. Лишь в глазах мелькала какая-то жесткость. Говорили, что по национальности он грек. Ну, да понятно, почему его на рыбку завлекло. Генетические корни сказываются. Да я и сам, по материнской линии — грек, также в море потянуло. Расспросив меня о причинах инцидента, только хмыкнул и, с любопытством посмотрев на меня, спросил, нужно ли обязательно выбрасывать молодь осетра и белугу за борт? Я со знанием дела объяснил ему, что грозит в перспективе запасам осетровых рыб при уничтожении не только взрослой части популяции, но и младших возрастных групп. И если в последующие годы он будет еще продолжать “курировать” рыбную отрасль (но про себя подумал, что если его не пристрелят конкуренты), то об этом надо заботиться уже сейчас. По-моему его проняло, да и на дурака он не был похож. Попрощавшись, он сказал, чтобы я занимался своей работой, и ни о чем больше не беспокоился.

Во время этой встречи я не мог себе представить, что он мог давать приказ убивать людей за неподчинение, то есть за отказ давать “мзду”. Но внешность, как говорят, бывает обманчива. А жаль! Когда я навещаю на кладбище моих погребенных родителей и прохожу мимо его могилы с гранитной глыбой-памятником, то порою думал “А ведь ты мог быть неплохим учителем или продвинутым чиновником и руководителем, жить долго, возможно счастливо, если бы не проклятое перестроечное время разбудившей в твоей душе алчность к наживе. И ты не выдержал нравственного испытания, поддался соблазну ухватить преступным путем жар-птицу за хвост. И захотел много денег, причем, очень много. Нужны ли они тебе теперь!”

Но вернемся к нашей работе. На следующей срезке сетей уже был другой представитель бандитской группировки — молодой, неопытный. Я тут же подключил его к своей работе. Замеры по рыбам он записывал в мою книжку и даже помогал молодь выбрасывать за борт. Наблюдая за ним, бригадир предложил ему помогать бригаде, за пайку рыбы. Он согласился. Зарплата у него была всего 100 долларов в месяц. Большие деньги, по его словам, были только у боевиков, Но их жизни он не завидовал. Короткая она у них была. То они кого-то прикончат, то их регулярно отстреливают. Не нужны ему такие деньги. Парень он был трудолюбивый. Мы с бригадиром старались убедить его бросить мафиозную банду и перейти работать к нам. Жалко было парня. Заканчивая эту историю, скажу, что парень скоро порвал с бандитами, некоторое время поработал у рыбаков, а затем поступил в Керченский университет по специальности ихтиология. Мои уроки не прошли даром. Через несколько лет, когда я его встретил, он обнял меня и долго благодарил. Вот так!

А рэкетирскую группировку, которая “курировала” нас, скоро расстреляли прямо в баре, вместе с их боссом. Сейчас они лежат на главной аллее кладбища. Виновных, в то время, как всегда, не нашли.

Но свято место пусто не бывает. Их место заняла другая бандитская крыша с людьми, если их можно так назвать, откровенно борзыми, более жестокими, беспринципными и непонятливыми. Я вынужден был уйти из родной бригады прибрежного сетного лова. Не смог я обрекать на гибель молоденьких осетров и севрюжек. Сжатой пружиной они, сжимаясь-разжимаясь, прыгали, пытаясь покинуть борт байды и умоляющими глазами, с просьбой о помощи, как я полагал, смотрели на меня. Я пытался их спасти, но от новых бандитов получал по зубам и очередные угрозы. И рыбаки ничего не смогли сделать с такими циничными и омерзительными ”братками”. Никого они не боялись. И плевать хотели на мои доводы. Лишь в ответ слышал —“ на наш век хватит”. На их короткий век хватит. С этим я был согласен.

Я перешел работать на рыболовный сейнер рыбколхоза 1 мая счс “Норд”. Да! Тот самый сейнер “Норд”, который нагло захватили украинские пограничники в нейтральной зоне Азовского моря 25 марта 2018 г. и доставил в Бердянск.

В море мы выходили не на одни сутки, а на более длительные сроки. Поскольку число спальных мест для команды строго ограничено и их для бандитских “контролеров” не было, то он отсутствовали в период лова. Я спокойно выбрасывал молодых особей осетров, севрюг, а также белуг в их родную стихию. Капитан-бригадир четко выполнял их инструкцию по сбору дани и оставлял бандитскую долю осетровых рыб в морозильной камере, которую они затем забирали в порту. Какой мафиозной группировке он отдавал рыбу, я не интересовался. Время от времени они друг друга постреливали и менялись местами.

В лихие девяностые браконьеров “крышевали” не только бандитские группировки, но и контролирующие природоохранные органы. Кроме рыбинспекции, было много других надзорных проверяющих, попросту дублирующих функции друг друга. Уж очень у нас любят осуществлять надзор, хотя с таким контролем — лучше бы его совсем не было. Каких либо ощутимых результатов они совершенно не приносили (пример тому — пожар в “Зимней вишне”). Они сами заразились бациллами наживы и также научились брать дань. Безусловно, в отчетах инспекторов зафиксировано немало отловленных браконьеров с конфискованными сетями. Но не стрельба ли это по воробьям? Не попадают ли в их сводки только безработные бедолаги, рискнувшие “попастись” на чужом поле? А у мафиозных главарей достаточно средств для “отмазки” от всех контролирующих органов. В одной связке с ними были и колхозные рыболовные бригады, также платившие дань.

По причине большого количества контролирующих органов порою была сплошная неразбериха, ибо бригадиры не всегда могли разобраться, кому все-таки выплачивать дань. Страдали также и наблюдатели из научно-исследовательского института, оформленные официально в рыболовных бригадах, как “ответственные за лов”. Ну, не смешно ли? Почему их оформили такой высокой должностью? А “ларчик открывается просто”. Контролирующий инспектор должен штрафовать за нарушение рыболовных правил, в первую очередь, бригадира. Но если ввести должность “ответственный за лов”, то штраф будет выплачивать именно он. Бригадир или капитан и так выплачивает дань. Но требуется показать работу в отчетных сводках перед вышестоящим начальством. И для этого, кроме случайных и незадачливых браконьеров-варягов, очень подходит “лох” или, как говорят сейчас, “офисный планктон”, то есть лаборант, инженер, сотрудник научного учреждения, увлеченный лишь своей работой. А причину всегда найдут.

К примеру — в рыболовецкой бригаде (под “Черноморском”) меня оштрафовал инспектор-эколог из Симферополя за то, что бригадир оставил студентам — практикантам пол — ведра мелкой рыбы на уху. Три студента — эколога Симферопольского университета проходили в бригаде производственную практику. Кроме непосредственной работы со мной (биологические анализы рыб), они в свободное время помогали рыбакам мыть байды после рыбалки. Вместо оплаты бригадир подбрасывал им, с моего согласия, рыбы. Кушать то хочется! Но по инструкции он обязан сдавать всю рыбу в кладовую рыбколхоза. Но поскольку “ответственный за лов” — наблюдатель с института, то штрафовать следует его, то есть меня. И штрафовали. И никаких объяснений и оправданий в объяснительной записке, во внимание не принимались. А объяснительные записки, кроме тех же инспекторов, никто не читает.

Второй раз — там же, и те же. В промысловом журнале отражено не совсем точное время выхода рыбаков на срезку. Задержались рыбаки из-за поломки мотора на байде, а я успел уже записать в журнале их выход в море. И, снова штраф. Но вот что любопытно, когда я спрашивал студентов, кем бы они хотели стать после окончания университета, то двое из трех выразили желание работать в инспекции и неважно, в какой — рыбной или экологической, лишь бы контролирующей. И это после того, как увидели реальную работу инспекторов, которые оставили их без обеда. Третий студент пока не определился. Вот так!

В этой связи уместно напомнить методы борьбы с браконьерами в других государствах, как например, в Иране, где практикуется расстрел браконьерских судов с военных катеров или с вертолетов при сопротивлении или при попытке сбежать с места лова. При их поимке — мера наказания, вплоть до смертной казни. А инспекторов берущих “мзду” за незаконный облов этих рыб и их начальство приравнивали к браконьерам, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Браконьерство в Иране сейчас практически отсутствует. В настоящее время эта страна производит 54 % от общемирового объема черной икры и является лидером по ее продаже. Именно икрой, кроме вкусного мяса, славятся осетры. У нас же, нет черной икры от естественных производителей даже на их искусственное воспроизводство, на осетровые заводы. И российским рыбоводным заводам не удается обеспечить маточным стадом осетровых рыб.

При проведении траловых учетных съемок в 1994–1999 г по всему Азовскому морю почти при каждом тралении поднималось на борт вместе с тралом громадное количество неучтенных жаберных сетей. Трал подхватывал в воде большое количество потерявшихся перепутанных порядков сетей с разлагающимися останками осетровых.

В одном из рейсов, как я хорошо запомнил, вместе с тралом, мы вытащили из воды 18 жаберных сетей, давно брошенными хозяевами, в каждом из которых было около десятка осетров различных размеров, севрюг и даже белуг, с уже тлетворным запахом. Такие сети терялись у рыбаков по разным причинам, то в непогоду отрывались от якоря, и их уносило в море, то просто не смогли их найти. И в дрейфующих утерянных сетных порядках ежедневно продолжала гибнуть рыба, пока шторм не превратит их в скрученный жгут и похоронит на подводном грунте. Сколько они при этом унесут на дно погибшей рыбы практически невозможно точно подсчитать.

Положение во многом усугубил сетной промысел пиленгаса и сельди, как браконьерский, так и рыбодобывающими организациями. Младшие возрастные группы осетровых продолжали изыматься мелкоячейными сетями, выставляемыми на указанные виды рыб, а также погибать в потерянных в море сетях.

Российские ученые, после проведения учетных съемок, ориентировочно рассчитали, что их число было настолько велико (до 40 тыс. шт.), что могли добывать до 10 тыс. тонн ежегодно ценных осетровых рыб при допустимом улове, рекомендованном ЮгНИРО — 40 тонн, для заготовки производителей и сбора научных данных. Абсолютная общая численность осетра, по данным научных учетных съемок, в 2009 году по сравнению с 1988 г., когда ее максимальная величина составляла 14120 тыс. экз. за указанный период сократилась до 226 тыс. экз., что составляет всего 1,9 % от указанной численности этого вида в 1988 году. Численность севрюги с 1988 до 2007 года снизилась соответственно с 3396 тыс. экз. до 8 тыс. экз., что составило всего лишь 0,23 % от расчисленной величины в 1988 г. За весь период учетной съемки в 2009 году в Азовском море было выловлено 30 экз. молоди осетра и лишь 3 севрюги. В последующие годы учетные съемки не проводились.

Полученные данные подтвердили катастрофическое падение и депрессивное состояние промыслового запаса осетровых рыб. Одновременно со снижением их взрослой части популяции происходило интенсивное изъятие пополнения, то есть молоди вступающий в промысел, а также впервые созревающих рыб. Если в начале 90-годов браконьеры использовали сети главным образом с ячеей 110–140 мм, то к концу 90-х — сети с ячеей 80–90 мм, рассчитанные на молодь осетровых рыб, подрывая тем самым запас пополнения. В результате молодь в траловых уловах, во время проведения учетных съемок, была представлена крайне малочисленными группами, а впервые нерестующие рыбы — единичными особями

Наблюдая за такой вакханалией и безнаказанностью, рыбацкие сейнера, принадлежащие дышащим на ладан рыбколхозам, старались при возможности также урвать свою долю и подчищали все известные им зимовальные ямы осетровых рыб. Таким образом, широкомасштабное браконьерство, хищническая, ничем не ограниченная добыча осетровых рыб привела к катастрофическому снижению их запасов.

Их искусственное воспроизводство на российских рыбоводных заводах Азовского моря в 90-е годы прекратилось, поскольку в России констатировали, что азовское осетроводство, финансируемое из средств государственного бюджета, работает на создание сырьевой базы для теневой экономики. Отказ стран-пользователей ресурсов Азовского бассейна (Россия и Украина) от промыслового изъятия этих видов в законном порядке ситуацию не изменило ситуацию к лучшему. Продолжалось стремительное падение численности, как взрослых рыб, так и молоди. Оценить истинные масштабы неучтенного и браконьерского вылова осетровых рыб в Азовском море в то время не представлялось возможным. Белуга исчезла полностью, да и поимка осетра достаточно сложная задача. К настоящему времени запасы крупных ценных рыб Азовского моря окончательно подорваны, в том числе и такая вкуснейшая рыба как азовский судак. Таким образом, в одном из самых продуктивных водоёмов мира фактически осталась только тюлька, бычки и заходящие на нагул из Черного моря мелкие миграционные рыбы. Очевидно, что в ближайшие десятилетия, а возможно и в далекой перспективе, промысел осетровых и других крупных промысловых рыб Азовского моря не может быть возобновлен.

Уловы на рыболовных судах и в бригадах прибрежного лова на данный момент состоят в основном из бычка, тюльки, миграционных рыб Азово — Черноморского бассейна (хамса, ставрида и барабуля), а также кефали и сельди, чудом избежавших истребления. Основные промысловые объекты в Черном море — шпрот, хамса. Изредка отлавливающаяся камбала-калкан, в настоящее время, неподъемна по цене для рядового обывателя. Однако на эту деликатесную лакомую рыбу продолжается браконьерская охота, как российскими, так и украинскими браконьерами. Впрочем, порою к ним подключаются и турецкие рыбаки.

Вернемся к осетровым рыбам Азовского моря. Если не принять сверхсрочных мер по разведению на рыбоводных заводах этих ценнейших рыб, когда то составляющих славу и гордость Азовского моря, то, безусловно, их можно считать окончательно потерянными.

Но с возвращением Крыма в родную гавань ситуация начала меняться в лучшую сторону. Как сообщила в средствах массовой информации ведущий инженер по охране окружающей среды ФКУ Упрдор “Тамань” Оксана Фурсова “В настоящее время ежегодно рыбоводные хозяйства Кубани выращивают и выпускают в водоемы около 5 млн. штук молоди осетра и севрюги. Экологические мероприятия в рамках моста в Крым позволят сделать еще больше для сохранения уникального генофонда азовских осетровых”

И по сообщению в 2017 году инфоцентра “Крымский мост” — “На Таманском полуострове началась реализация трехлетней программы по искусственному воспроизводству и выпуску в естественную среду обитания мальков русского осетра. Она проводится в рамках экологической программы проекта моста в Крым”. До конца 2019 года в водоемы Кубани будут выпущены 1,5 млн. мальков русского осетра. Выращивают рыбу специалисты рыбопитомников Азово-Черноморского филиала ФГБУ “Главрыбвод”

Безусловно, численность осетра и севрюги, в настоящее время во многом зависит от их искусственного воспроизводства, но не в меньшей степени на сохранение стада осетровых рыб влияет эффективность рыбоохранных мероприятий. Это очень сложная социально-экономическая задача, которая требует определенной жесткости от властей, как по отношению к браконьерам, так и к многочисленным контролирующим органам, среди которых давно надо навести порядок. В этом отношении, в настоящее время, дело начало сдвигаться с мертвой точки, и российские военные пограничники бодро принялись реализовать, казалось невыполнимую проблему. Но надолго ли?

И есть еще территориальные воды Азовского и Черного моря Украины, в которых украинским браконьерам по барабану наши пограничники. А ведь рыбки не разбираются в территориальной принадлежности вод, а ищут где лучше. У них напрочь отсутствует чувство патриотизма, где бы они ни родились. И шастают они туда-сюда по всему морю, без предъявления документов. И если мы не договоримся с Украиной, как сберечь наше совместное национальное рыбное богатство, то в конечном итоге можем потерять популяцию осетровых рыб на уровне природного генофонда, и упоминание об этих ценных рыбах Азовского и Черного моря останется только в описаниях древнегреческого географа Страбона, а жаль.

Крушение осетрового рая Черного моря

Часть 1

Древнегреческий историк Геродот (V век до нашей эры), описывая историю Великой Скифии, восхищался Черным морем, его рыбным изобилием. Последующие географы и ученые древней Греции и Рима, в своих летописях, также обращали внимание на необычайность Черного моря и множество связанных с ним мифов. Да! Черное море — уникальное, как по своим физико-химическим характеристикам, так и по природным богатствам. Научно-популярная и художественная литература чрезвычайно богата описанием чудес этого водоема. И каждому экологу, чья жизнь была неразрывно связана с этим замечательным морем, с его несравненной ихтиофауной, хочется поделиться с читателями своими знаниями, наблюдениями и убеждениями.

Наше южное Черное море, с гидрографической точки зрения, внутреннее море Атлантического океана. Соединяется проливами с Мраморным, Эгейским и Средиземным морями, а также через Керченский пролив с Азовским морем. Наибольшая протяжённость моря с севера на юг — 580 км. Наибольшая глубина — 2210 м, средняя — 1240 м. Южная и восточная часть моря мало изрезана, но в северо-западной части имеется ряд заливов и бухт. Единственный полуостров Крым — в северной части моря. Вода в Черном море менее соленая, чем в океане. Если в океанской воде соли приходится 35–36 граммов на каждый килограмм воды, то в Черном море соли в среднем набирается лишь 18 граммов, а в северной части и того меньше. Черное море имеет ограниченную зону для жизни — это верхние 200 метров, а в центральной части моря глубже двухсотметровой глубины вода более соленая и насыщенная сероводородом. В ней нет кислорода и соответственно, жить там могут только анаэробные микроорганизмы. Вертикальное перемешивание вод в Черном море происходит чрезвычайно медленно и опресненные реками черноморские воды расплываются на поверхности как масло, и вытекают через Босфор в Мраморное море. Речной сток для Черного моря это живительное благодеяние, ибо с ним в море поступает питательные вещества, как органические, так и неорганические, крайне необходимые для существования живых организмов. Особенно благоприятными для жизни подводных обитателей являются заливы, бухты, лиманы в северо-западной части Черного моря.

В древние времена в лесных дебрях южного горного побережья Крыма жили свирепые и дикие племена, — тавры, которые по описанию древнегреческого историка Геродота “приносили в жертву Деве потерпевших кораблекрушение мореходов и всех эллинов, а также захватывали их, мирно стоявших на якорях в бухтах, укрытых от шторма”. Поэтому море носило название — Понт Аксинский (древне — греч.), то есть негостеприимное море.

Но античные историки отмечали также, что разбойничали у берегов Крыма в незапамятные времена не только тавры, но и другие народности. Крым — энтографический плавильный котел, издревле представленный десятками национальностей, как скифами, хазарами, готами, сарматами, печенегами, меотами, половцами, фракийцами, генуэзцами, болгарами, армянами.

Практически все древние воинственные народы занимались разбоем, в том числе и морским. Эллины, смелые и неустрашимые моряки, бороздившие неизведанные моря, были по существу морскими пиратами. Их “героические победы”, под руководством отважных предводителей, воспеты во всех всемирно известных эпосах, как например поход аргонавтов, по сути своей грабительской экспедиции. Человечество с давних времен окружало разбойников романтическим ореолом. Подобное “перераспределение” материальных благ во все времена считалось благородным делом.

Но со временем, растущим молодым государствам, основанными греческими колонистами на берегах Черного моря, выгоднее стало пасти скот, ловить рыбу и торговать. Они вступили в добрососедские отношения со скифами, а также с другими племенами. На новых землях у кочевых племен греки покупали хлеб, шкуры, шерсть, меха, мед, воск или выменивали эти товары на сладкое греческое вино и оливковое масло. Они открыли необозримые пастбища для скота и равнины для хлебопашества и скоро сами стали выращивать хлеб. Пиратство в Черном море пошло на убыль

Около 480 до н. э. милетскими колонистами у входа в Меотиду (Азовское море) закладывается великолепный город Пантикапей, ставшим затем столицей Боспорского царства. Это государство объединило множество античных городов на Керченском и Таманском полуостровах и просуществовало около тысячи лет.

Руины греческой колонии Пантикапей

Те же греки основывают на берегу обширной бухты Черного моря город Феодосия. А выходцами из Гераклеи Понтийской (Малая Азия) на южном побережье Чёрного моря возводят город Херсонес и скоро эллины заселяют весь южный берег Крыма.

В устьях рек Черного и Азовского морей, а также в Боспоре Киммерийском (Керченский пролив) облавливали огромное количество рыб. Море стало называться Понтом Эвксинским (греч. “Гостеприимное море”). Хотя в IX–XIV веках арабские источники свидетельствуют что реки “Волга и Дон назывались — русские реки”, а Черное море упоминаются как “Русское море”, что связано с активным использованием его русскими купцами. Черным (Кара Дениз) его назвали пришедшие сюда из Средней Азии кочевые тюрки. Между государствами наладилось морское сообщение и, соответственно, торговля. Среди предметов торговли, главным образом с Византией и Римом, важное место стало занимать рыба.

Посетив Скифию, известный древнегреческий историк Геродот отмечал, что в Боспоре Киммерийском, а также в устье Борисфена (Днепра), водятся огромные бескостные рыбы антакеи и тушки у них поболее, чем у дельфинов. Осетровых рыб в древние времена, называли антакеи, то есть рыбами без костей. Черноморским рыбам уделяли внимание в своих летописях и других античные писатели. Страбон, древнегреческий географ, после посещения Боспорского государства, отмечал, что у города Пантикапей, расположенного на большом холме, в красивейшей бухте, основанном соотечественниками, пролив, связывающий два моря, рыбой богат необычайно. Рыбной столицей, не только в древние времена, но и в последующие столетия, была, разумеется, Керчь.

О черноморских рыбах писал Плиний Старший (I век н. э.), римский ученый и писатель. Он отметил, что в Понт (Черное море) из великого (Средиземного моря), в весеннее время входят большие стада тунцов и пеламиды. Они кормятся там, но потомства не производят. Его можно назвать первым ученым, который затронул экологию и биологию рыбного сообщества в Черном море. Он отмечал высокую продуктивность Понта в его северо-западной части, из-за большого количества рек вливающих в него пресные воды. Римский писатель и географ (III век н. э.) Гай Юлий Солин также писал, что тунцы в Понте растут так скоро благодаря более пресным водам. Кстати, именно он впервые употребил термин — Средиземное море.

Рыболовство — один из древнейших промыслов человечества. Еще Нестор-летописец, описывая быт древних славян в IX веке, отмечал что “Днепр был зело богат рыбой всякой и разнообразной, которую можно было ловить даже руками и вода в Днепре прозрачная, приятная на вкус и здоровая”, что не скажешь о Днепре в нынешнее время. Кстати, в языческие времена наши предки наделяли реки и озера божественными и сакральными свойствами, то есть священными. И вообще, в те времена реки считались кормилицей для всех народов, живущих на их берегах. И поселения и города строились в основном рядом с реками. Реки и озера давали жителям городов воду и рыбу.

На Руси рыба издревле была одним из любимых и ценимых продуктов питания. На столе наших предков всех сословий рыбным блюдам принадлежало почетное место. Когда князь Олег в начале X века завоевал Царьград, то в договоре с византийским императором Константином VII Багрянородным в контрибуции среди ряда условий было обязательное соглашение брать на довольствие послов и купцов русских в Византии. Для их проживания, кроме мяса, хлеба и вина, должна была присутствовать и рыба, а также оговорено право рыбакам ловить рыбу в устье Днепра и иметь там стоянки.

Рыба была таким же ходовым объектом торговли у славян, как меха и мед. Славяне были хорошими рыболовами. Видный русский ученый-ихтиолог К. М. Бэр отмечал, что славяне заслуженно пользовались славой искусных и отважных рыбаков. Из орудий лова они использовали сети, которые делали из пеньковой нити, невода, мережи и крючковые снасти. Кроме того, острогами били рыб на мелководье, а ночью охотились на нее с огнем.

Весьма важным объектом промысла были осетровые рыбы, как осетр, севрюга и белуга, достигавшая в длину несколько метров.

Греческие рыбаки вылавливали в Средиземном море много прекрасных рыб, но, ни одна из них, как они утверждали, не могла сравниться с осетровыми рыбами, которых они добывали в Черном и Азовском море. Необычайно вкусное мясо и икра этих рыб очень ценились греками.

В результате археологических раскопок в древнем Пантикапее и прибрежных поселениях на берегах Крымского полуострова было обнаружено большое количество засольных ям с фрагментами осетровых рыб — осетровые жучки, плавниковые костяные лучи, позвонки. При раскопках городища Тиритаки, в окрестностях Керчи, был обнаружен рыбозасолочный комплекс из 16 ванн, в котором могли подвергнуть засолке около 3000 тонн рыбы. В столице Боспорского царства Пантикапей производилась даже чеканка монет с изображением осетра. В эпоху его расцвета, в IV веке до н. э., как утверждали древнегреческие историки, чеканили даже знаменитые золотые статеры с изображением осетра — как символ богатства Боспора. В настоящее время монеты из найденных кладов хранятся во многих музеях России, в том числе и Эрмитаже.

Пантикапей 393–389 до н. э. Справа голова осетра

Пантикапей 345–310 до н. э. Справа внизу осетр.

В Черном море осетровых, с незапамятных времен, ловили преимущественно в Керченском проливе, у берегов Крыма, в северо-западной прибрежной части моря и впадающих в него реках, главным образом в Днепре.

Французский фортификатор, картограф и талантливый писатель Г. Боплан, в своем томе “Описание Украины”, описывая жизнь запорожских казаков, отмечал что казаки, проживающие на о. Хортица, каждое утро добывали столько осетров и других ценных рыб в Днепре, что хватало на прокорм нескольким тысячам человек на весь день. За один раз они доставали из сети более 2000 рыбин. Его поразило невероятное богатство украинской реки — неисчислимое количество рыб. Как в древние времена, так и в XIX столетии, промысел осетровых в Днепре и в Черном море осуществлялся при помощи крючьев, наживляемых какой-либо мелкой рыбой, а также с помощью сетей, которых изготовляли уже из хлопчатобумажной нити. Во время нерестового хода в Днепре крупную красную рыбу казаки засекали саблями или закалывали копьем, а иногда даже брали голыми руками

Ну, а море всегда было кормилицей для тех, кто жил на его берегах. Академик Паллас, описывая путешествие по Крыму и Керченскому полуострову(1883 год), в своих воспоминаниях отмечал: “рыбные ловли на Боспоре Киммерийском и вдоль всего берега очень обильны; ловят преимущественно белугу и других осетров”

Любили осетринку не только царствующий дом, дворянская знать, но и простой народ. Рядовые обыватели икру не только солили, но и варили в уксусе или в маковом молочке, подавали к печной картошке, добавляли в постные блины вместо яиц и в соленую похлебку вместо мяса.

В монастырях, существовали даже свои монастырские рецепты. В условиях затворнической жизни они изобретательно подходили к изготовлению блюд из осетровых рыб. В их кулинарной рецептуре, в монастырских записях, отмечены блюда, как осетры с грибами и с всевозможными ягодами. Их запаривали и запекали в глиняных горшочках, зафаршированных экзотичной начинкой, а осетрина по-монастырски — шедевр кулинарного искусства. Причем славились они на всю Россию. Благо этой рыбы в те времена было немерено.

Разбор улова осетровых рыб в XIX веке

Рыбное изобилие той поры в наших южных морях поражало иностранных наблюдателей. В книге «Крымское ханство», изданной на немецком языке в 1784 г., шведский историк Иоганн Тунманн писал, что ничего не может быть более обильнее рыбой, чем Черное и Азовское море у берегов Крыма.

Рыбаки продавали осетровых рыб не только в свежем виде, но и солили, коптили, вялили. Они также умели сохранять их долгое время в свежем виде, используя ледники. Еще зимой они заготавливали лед из Керченского пролива и складировали в глубоких погребах. Свежую рыбу перемешивали со льдом и в таком виде вывозили на продажу, когда не было сезона для ее лова. Не более как 100 лет назад ловили белуг весом 800 килограмм.

Выдающийся ученый, ихтиолог С.А.Зернов, в отчетах о рыболовстве (начало XX века) пишет “Возвращаются к берегу баркасы. Рыбаки выгружают улов. Чаще всего это белуги весом от 7 до 13 пудов каждая. Изредка попадаются 30-пудовые рыбины, и совсем редко — гиганты в 45 пудов!”

Но зачем читать рыбацкие байки о богатстве осетровых и прочих рыб в реках и морях нашей страны в те времена? И в 50–70 годах XX века рынки Причерноморья и Приазовья встречали покупателя ароматным запахом копченых и вяленых рыб, как осетровых, так и других пород рыб, в том числе и судака, тарани, рыбца. Осетровые балыки, источающие жир, банки с паюсной икрой повсеместно выставлялись на прилавках рынка, которых мог купить каждый, по вполне доступной цене. Мне также довелось видеть подобное изобилие, в том числе и паюсную икру на керченском рынке. Теперь ее практически не встретишь. Природную паюсную икру производит лишь Иран (около 40-50тонн в год), благодаря тому, что они сохранили стадо осетровых. У них введена смертная казнь за браконьерство.

Но в 2018 году Комиссия по сохранению, рациональному использованию водных биоресурсов Каспийского моря и управлению их совместными запасами, установила запрет на коммерческий промысел осетровых рыб в Каспийском море всеми прикаспийскими государствами.

Рыболовство в течение тысячелетий не смогло принести столько вреда, сколько человек, в период технического прогресса в XX веке, за несколько десятков лет, в том числе, и в результате развала страны, повлекшее за собой неисчислимые бедствия. Об этой трагедии неоднократно писали ученые и писатели, как в научной, так и в научно-популярной литературе. Я лишь кратко повторю для своих читателей.

Великая электрификация страны, то есть масштабное гидростроительство на крупных реках, впадающих как в Черное, так и в Азовское море, в прошлом столетии, оказало чрезвычайно пагубное воздействие на воспроизводство ценных проходных рыб (главным образом — осетровых), преградив им доступ к местам нереста. Строительство на Днепре каскада водохранилищ, коренным образом изменили динамику стока и экосистему реки.

Днепрогэс в Запорожье, была построена в 1927–1932 годах, Каховская в 1950–1956 годах, Днепродзержинская в 1956–1964 годах, Киевская 1960–1964 годах, и наконец, Каневская ГЭС в 1936–1975 годах.

В результате река Днепр превратилась в ряд загрязненных промышленными отходами длинных отстойников, именуемых озерами, обильно “удобренными” токсичными сине-зелеными водорослями, в донных отложениях которых постоянно увеличиваются концентрацией тяжелых металлов, фенолов и нефтепродуктов, что, безусловно, крайне негативно сказывается на условиях обитания ценных видов рыб. Кроме того на продуктивность водоема оказывало влияние загрязнение отходами человеческой жизнедеятельности. Более 20 стран Европы осуществляют сброс неочищенных отходов или недостаточно очищенных сточных вод в Черное море через реки Дунай, Прут, причем в основном в его северо-западную часть, наиболее продуктивную и где расположены основные нерестилища черноморских рыб.

Подобная ситуация сложилась также и в реках Днестр и Риони впадающих в Черное море. Постройка гигантских плотин в указанных реках значительно сократило нерестовые миграции и лишило осетровых рыб природных нерестилищ, что соответственно, привело к их резкому падению численности. Вылов черноморских осетровых в 30-е годы прошлого века, до строительства каскадов ГЭС, был довольно значителен и достигал 1600 тонн в год.

В настоящее время современное состояние осетровых рыб не только в Азовском море, но и в Черном море весьма плачевно.

По данным съемок ЮгНИРО общий запас осетровых, имевший в 1981–1992 годах устойчивую тенденцию к увеличению, в связи с интенсивной работой рыбоводных осетровых заводов, как в России, так и на Украине, в 1993 году был оценен достаточно стабильной величиной. Днепровский осетровый завод работал на полную мощность. Численность осетровых рыб в северо-западной части Черного моря оценивался — осетра 4,100 млн. шт. и севрюги 1980 млн. шт. Будучи начальником экспедиции в одной из специализированных траловых учетных съемок в Каркинитском заливе (северо-западная часть моря) в начале 90-х годов я отметил относительно благополучное состояние осетровых рыб. На некоторых участках Каркинитского залива были обнаружены их значительные скопления. В местах их концентраций от большого количества выловленных осетров и севрюг за одно траление невозможно было пройти по палубе сейнера. Прыгающие, упругие, изгибающие драгоценные тушки сбивали с ног. Делать их измерения, да еще пытаться взвешивать, было невероятно трудно, а порой невозможно. После промеров большинство из них сразу же отпускали в родную стихию. Лишь очень малую часть использовали в научных целях (для определения возраста, пола, стадии зрелости и состава питания). Уловы осетров в северо-западной части Черного моря в этой экспедиции были представлены особями, главным образом, в возрасте 9-13 лет. Однако следует отметить, что ранее, в 60-х годах основу уловов осетров в этом же регионе составляли рыбы в возрасте 16–20 лет.

Дальнейшие исследования были прекращены из-за отсутствия финансирования. Лишь в 2008 году ЮгНИРО удалось провести последнюю учетную съемку осетровых рыб осетровых в традиционной для северо-западной части Черного моря зоне учета. Сопоставление с предшествующими оценками численности осетровых свидетельствовало, что популяции осетра и севрюги имеют самые низкие индексы численности за более чем 40-летний период наблюдений.

Сокращение запаса осетровых в разрушительные 90-е годы, которые наш лидер почему то назвал перестройкой и ускорением, связано главным образом с огромными масштабами неучтенного лова, когда не только браконьеры, но и промысловые суда рыбколхозов донными тралами подчистую уничтожали осетровых рыб во время их зимовки на плотных скоплениях в Каркинитском заливе и у южного берега Крыма. Хищническое траление рыбаками мелководного залива, сродни браконьерскому лову, сопровождающейся массовой гибелью молоди, нанес огромный ущерб ценным промысловым рыбам. И так же, как и в Азовском море, каждый из многочисленных контролирующих инспекторов рыбоохраны, а также экологических инспекций, в том числе и их начальники, равнодушно взирали на вопиющее безобразие и лишь получали свою долю от выловленных рыб, причем превышающую, как правило, долю рыбаков.

В последние год траловые учетные съемки, проводимые ЮгНИРО в российской рыболовной зоне, показали очень печальную картину. На бывших участках их массовых концентраций облавливались лишь единичные особи небольших размеров, которые естественно не могли дать достоверных материалов об оценке их запаса в Черном море, хотя очевидно, что численность этих ценнейших рыб чрезвычайно мала.

Можно считать бесспорным фактом, что в настоящее время черноморские осетровые рыбы, равно как и азовские, находятся на грани полного исчезновения.

Русский осетр является весьма популярным объектом культивирования во всем мире. Его выращивают не только в России, но и в Германии, Польше, Израиле, Нидерландах и даже на Гавайских островах.

Однако у фермерской рыбы, как бы это не отрицали их производители, есть проблемы. Мы не будем говорить, чем ее кормят. Лучше этого не знать. Дело еще в другом. Рыба в прудах и садках, как правило, скученная, и чтобы она не болела и не погибала, ей вскармливают корм с добавлением лекарств, в том числе антибиотиков, которые соответственно попадают к человеку потребляющий эту рыбу. Поэтому дикая рыба чище, здоровее и полезней.

Остается лишь надеяться, что в России, также как и в Украине, заработают в полную мощность рыбоводные заводы, как в старые добрые времена, и голубые нивы Азовского и Черного моря заполнят наши вкуснейшие замечательные осетровые рыбы. Хотя, откровенно говоря, надежды на восстановление осетрового стада в прежних величинах в наших родных морях, уже нет.

Какие рыбы остались в Черном море после крушения осетрового рая?

Часть вторая

Кроме осетровых обитателями Черного моря являются около 160 видов рыб. Но в данном очерке я расскажу лишь о некоторых промысловых рыбах, наибольших по численности и служащих объектами промысла, как в давние времена, так и в настоящее время.

В настоящее время в Черном море в относительно широких масштабах облавливается в основном килька, или как ее называют шпрот. Шпрот стайная пелагическая мелкая рыба длиной 9-15 см. Широко распространен в северо-западной части Черного моря. Российские суда в настоящее время добывают шпрот, из которого делают качественные, как утверждают производители, рыбные консервы. Его отправляют также на изготовление комбикорма. В природной среде шпрот играет большую роль в питании дельфинов, ставриды и других хищных рыб.

Существенными в Черном море являются также запасы таких демерсальных рыб, как мерланг. Они всегда пополняют значительную долю прилова придонных рыб

В период сезонных миграций облавливаются, главным образом в Керченском проливе, мигрирующие рыбы (хамса, сельдь, кефаль, барабуля, ставридка). В летний период они нагуливаются в мелководном продуктивном Азовском море, а на зимовку перемещаются в Черное море, где вода потеплее.

Хамсу и сельдь рыбаки Крыма всегда добывали в большом количестве. Этих рыб немало вылавливали и в древности. Мне приходилось изучать пробы чешуй добытых с засольных ям, любезно предоставленные работниками музея Керчи. Так вот, более 50 % рассмотренных чешуй, (в некоторых ямах более 80 %,) были хамсовые и сельдевые. Хамса и сельдь были желанными рыбами для жителей Боспорского царства. Жители причерноморских городов и Керченского пролива использовали хамсу в основном для своих нужд, особенно в голодные годы, в осенне-зимний период. Рядовые жители прибрежных городов и поселков забивали этой дешевой рыбой засольные ямы и питались ею всю зиму. В период войн, когда варвары угоняли скот и полностью подчищали подворье, она была спасительницей и “палочкой-выручалочкой”. Соль добывали в лиманах и соленых озерах полуострова. Хамсу солили в специальных пифосах. Впрочем, захватчики также не чурались этой мелкой рыбешки, особенно свежезасоленной. Хамса была последней надеждой во все голодные времена для всех племен и народов, обитающих на берегах Керченского пролива, поскольку вылавливали ее много. Но она хорошо, и весьма дорого, шла также на экспорт.

Известна пламенная обличительная речь знаменитого римского консула Катона в сенате против тех, кто покупает амфоры с невзрачной серебристой черноморской рыбкой — предмет безумной роскоши. И тушенка из хамсы, которую так любят крымские жители, пользовалась большой популярностью в римской метрополии и в Византии. Но только там разбавляли ее соусом из внутренностей более ценных рыб, рецепт которой не сохранился. Ее обожали как патриции, так и простые люди. В последующие столетия, после завоевания Византии турками, ее полюбили уже в Турции. Из нее изготовляют до 40 блюд. Хамса — одна из традиционных и любимых рыб в их рационе питания.

Славилась также Керченская сельдь, упомянутая в романе М. Булгакова “Мастер и Маргарита” и воспетая в песнях В. Высоцкого, с несравненным вкусом. Иностранцы, побывавшие в Керчи (Вернер, 1889), утверждали, что “она ни в чем не уступает …голландской по вкусу, а величиной даже превосходит ее”. В те годы она быстро завоевала европейские и мировые рынки. Ее и сейчас увидишь на рыбных прилавках Крыма, особенно в Керчи.

Попадает, как прилов, на керченские рынки и такая маленькая серенькая рыбка — песчанка. Она очень дешевая и покупают ее главным образом для котов. А зря! Мне рассказывала хозяйка, у которой я жил на частной квартире, что эта маленькая серенькая рыбка спасла им жизнь во время войны, в ужасные голодные годы. Вездесущие пацаны, не боясь фашистов, облавливали ее самодельной волокушей, невесть из чего сделанной, у самого берега, где песчанка образовывала стайки, в отличие от других рыб. Из песчанки хозяйки умудрялись готовить все — от ухи до котлет, и даже вытапливали жир. И тем спаслись многие жители. Я бы поставил этой рыбке памятник в Керчи на городской набережной.

Акула-катран. Ранее ее мясо рыбаки называли поганым. И именовали эту рыбу собачьей. Ее шкуру, шершавую, как наждак, использовали для полировки мебели. Но уже в старое время изготовляли из печени этой акулы лечебный жир. К сожалению, в настоящее время уловы черноморской акулы — катран довольно малы.

Одной из массовых объектов промысла в XIX веке и в начале XX столетия в Черном море была скумбрия, представитель макрелевых рыб, мощными косяками заходившая из Средиземного моря. В северо-западной части моря Черного моря рыбаки ее называли баламутом, поскольку стаи скумбрии всегда ходят под самой поверхностью воды и при этом “баламутят” воду. Ее всегда сопровождают кричащие чайки (здесь, здесь!!!) и дельфины. Поэтому для рыбаков они были ориентирами при поиске косяков скумбрии. Ловили баламута неводами. Уловы порою были очень большими. Ее в те времена считали штучно. За один успешный лов можно было выловить более 10–15 тыс. штук. И, как пишет Куприн, (рассказ “Макрель”)… “к вечеру вся Балаклава нестерпимо воняет рыбой. В каждом доме жарится или маринуется скумбрия. Рыба жарится в собственно соку. Это называется макрель на шкаре — изысканное кушанье местных жителей. И на другой день еще приходят баркасы с моря. Кажется, вся Балаклава переполнилась рыбой”.

Ее отправляли на продажу во все города России. В настоящее время, к сожалению, скумбрия практически не заходит в Черное море. В Средиземном море ее переловили.

Так что обходимся исконно своей рыбой. К ней относится также прекрасная барабулька, с оранжевыми разводами и свисающими усами, как у запорожских казаков. Барабулька очень ценилась в древнем Риме и Константинополе и оплачивалась серебром по ее весу. Вкуснее ее, как считали ранее и признают сейчас многие любители рыбных блюд, нет рыбы. Барабульку специально доставляли к столу константинопольских богачей, как самое лакомое блюдо. Ее еще называют султанкой, по старинной легенде, будто бы она была любимейшим блюдом султанов. Простому люду ее запрещалось есть. О ее красоте писал римский писатель Сенека “нет ничего прекрасней умирающей барабульки. Она борется с приближающей смертью, и эти усилия распространяют на ее тело блестящую пурпурно-красную окраску, которая затем быстро бледнеет…”.

Простому люду ее запрещалось есть. Та же легенда донесла до нас быль, что однажды одному из константинопольских султанов доложили, что рыбаки выловившие барабульку часть улова зажарили и съели. Султан призадумался и сказал: “Я бы на их месте сделал бы то же самое. Не наказывайте их.” В Сирии и Ливане ее называют “рыбой султана Ибрагима”, будто бы именно он очень любил эту рыбу. Жареная барабулька — одно из вкуснейших рыбных блюд, так как рыбка эта пропитана нежным и очень аппетитным жиром. В ресторанах Стамбула и других ближневосточных стран султанка пользуется огромной популярностью. По цене — вторая после камбалы. Она и в старые времена ценилась очень дорого. Цицерон и Плиний возмущались фантастическими суммами, которые платили римские патриции за особо крупных барабулек трехфунтового веса, длиной около 30 см., которых называли “муллами”. Но, как утверждают ценители этих рыб, крупные барабульки, по вкусу, отнюдь не самые лучшие экземпляры. Скажу сразу, океанские барабульки, продающиеся порою в супермаркетах, ни в какое сравнение, с нашей черноморской барабулькой не идут. Но об этом я достаточно подробно писал в очерках о черноморских рыбах.

Самой ценной промысловой рыбой в Черном море и самой дорогой в настоящее время, поскольку осетровых всех выловили, считается камбала-калкан, имеющая чрезвычайно вкусное и нежное мясо.

Черноморская камбала считается наиболее крупной из камбаловых рыб. Длина туловища может достигать — до 90 см, а масса — до 15 кг. В Турции, как в старые времена, так и в настоящее, мясо этой рыбы очень высоко ценится, до 15 долларов за килограмм. Поскольку самый благоприятный ареал обитания этой рыбы для нереста и нагула — высокопродуктивный шельф в северо-западной части Черного моря (главным образом шельфовые воды Украины), на пути ее миграции в указанную зону украинскими рыбаками выставляются в огромном количестве донные сети. Его также ловят крючковой снастью, то есть ярусами. Часть из них срывается с крючьев и затем гибнет. Особенно в этом варварском лове преуспевали турецкие рыбаки, которые незаконно входили в рыболовные зоны ранее в СССР, а сейчас Украины, несмотря на то, что у них неоднократно конфисковали рыболовные суда. В настоящее время они промышляют, покупая у Украины лицензию на облов этой ценной рыбы. В 60-егоды XX века добыча камбалы — калкана составляла до 3 тыс. тонн. В 70–80 годы ее запасы значительно уменьшились, и промысел этого вида рыбы был запрещен. Ну и конечно, с развалом Союза этот запрет не соблюдается. Российским рыбакам порой попадается калкан в тралы в нашей шельфовой зоне у берегов западного Крыма, в Феодосийском заливе и в Керченском предпроливье, благодаря чему мы можем иногда увидеть эту рыбу на рынках и в магазинах, хотя и очень дорогой. Несмотря на то, что камбала является самой плодовитой рыбой Черного моря, современный неуправляемый промысел окончательно подрывает запасы этой ценнейшей рыбы, и она скоро может также исчезнуть, как и красная рыба. В 2018 году российские ученые добились запрета на промышленный облов этой рыбы, хотя бы в российских водах. В Азовском море встречается более мелкий подвид камбалы.

Шаланды полные кефали…

Старшему поколению хорошо знакомы эти строчки из песни, которую спел Марк Бернес в кинофильме “Два бойца”. Ранее величина косяков достигала до сотен тысяч особей. Благодаря А.И Куприну в его очерках “Листригоны”, мы знаем, как ловили кефаль в Балаклаве. Промышляли ее наметами, представляющий собой круг из сети, с грузилами по окружности. Выходили на лодке в море при появлении косяка, рыбак, стоя в лодке, метким броском кольцевал косяк. Вылавливали по 4–5 тыс. штук кефали, а в безлунную ночь — до 20 тысяч штук.

Кефаль-сингиль

Еще один из самых старых и оригинальных обловов основан на ее поведении. Дело в том, что кефаль очень пугливая рыба и, плавая обычно на поверхности, она при сильном шуме выпрыгивает из воды. Поэтому в старые времена темной ночью стаю обычно окружали, расстилали камышовые или рогожные дорожки с загнутыми кверху краями и пугали рыбу. Кефаль выпрыгивала и массой попадала на искусственную дорожку.

Облавливают ее, в настоящее время, в основном, пассивными орудиями лова — кефалевым подъемным неводом, или как его еще называют, из-за его громоздкости — подъемным заводом, широко применяемом вдоль Крымского побережья.

Кефалевый подъемный завод. п. Заветное. Керченский пролив. АРК Крым

Обычно подъемный завод ставится у обрывистого берега, с крутым его изгибом, где невод хорошо защищен с суши от ветра. Любопытно было наблюдать, как попавшая в сетной мешок рыба стремясь уйти из него, беспорядочно металась, выпрыгивая из воды, но перепрыгнуть сетную стенку, большинство из них не могли. Бурлящий клубок обрызгивал рыбаков, сидящих в байде, серебристым каскадом опадающей чешуей кефали. Незабываемое и потрясающее зрелище. Порою одиночкам удавалось перепрыгивать стенку. Видимо у них тоже бывают рекордсмены. Но такие прыжки увидеть можно очень редко. Но если какая — то рыба обнаружит порванную дель с отверстием для выхода, куда можно проскочить, то тут, же выстраивается очередь желающих покинуть “концлагерь” и косяк молниеносно, серпантином просачивается через обнаруженную щель.

В довоенные годы наблюдались косяки кефали идущих на зимовку длиной до 3 км. В период великой перестройки начала 90-х годов кефаль, как и другие ценные рыбы, подвергалась нещадному разгрому. Численность ее в косяках резко уменьшилась — от нескольких десятков до нескольких сотен экземпляров. Этому способствовала также значительное загрязнение прибрежных вод Черного моря. После длительного периода депрессий, в конце 90-х, в связи с эффективностью рыбоохранных мероприятий и с уменьшением загрязнения морских прибрежных акваторий (в силу известных причин, многие промышленные предприятия закрылись), запасы кефали начали восстанавливаться. Особенно важную ценность имеет крымское стадо, где основным промысловым видом является сингиль. И с 1999 г. по рекомендации ЮгНИРО (Керчь) был возобновлен промышленный лов кефалей. У кефали необыкновенно вкусное и нежное мясо. Еще турецкий путешественник Э.Челеби (XVII в.) отведав разной черноморской рыбы, очень высоко оценил вкус черноморской кефали. Славится кефаль также своими балыками и вялеными ястыками. Вкуснее вяленой кефали нет другой рыбы. А ее знаменитые “галоганы”! Так называют рыбаки вяленые ястыки кефали это кладезь микроэлементов и всех полезных для организма человека веществ. В довоенные годы вяленая икра в ястыках изготавливалась на рыбопромышленных отечественных предприятиях и экспортировалась в Грецию. В средиземноморских ресторанах, в том числе и в Италии, они стоят гораздо дороже черной икры.

Зимует кефаль (сингиль) у Южного берега Крыма, в том числе под Севастополем. На зимовке неполовозрелая кефаль скапливается в ямах у берегов Ялты и легко поддается траловому облову, при промысле хамсы, что весьма негативно сказывается на ее численности.

Хочется надеяться, что останутся у народа в памяти об этой рыбе не только строки знаменитой песни из кинофильма “ Два бойца”.

В 1970 году семейство кефалевых рыб в Азово-Черноморском бассейне пополнилось вселенцем из Дальнего Востока — пиленгасом. В некогда ранее мощном государстве, самолеты ТУ-104, по рекомендации ученых рыбохозяйственной науки, неоднократно курсировали из одного конца необъятной страны в другой, доставляя в наши южные моря вышеуказанный объект, который был успешно акклиматизирован. В результате многолетних работ была сформирована самовоспроизводящаяся популяция дальневосточной кефали — пиленгаса. К концу 1980 года пиленгас уже стал ловиться как в Азовском, так и в Черном море. Ресурсы этой рыбы достигли высокой численности и, в 1994 году пиленгас был рекомендован к промысловому освоению. Новоявленный вселенец, как деликатесный морепродукт, успешно пополнял прилавки рынков. Появление этого перспективного объекта промысла являлся значительным вкладом в обеспечении причерноморских государств ценным пищевым продуктом. Население приморских городов Азовского и Черного моря уже не представляло свое рыбное меню без пиленгаса, которого они считали одной из самых вкусных рыб в своих морях. У южного побережья Турции турецкие рыбаки стали вылавливать эту рыбу десятками тысяч тонн. Ее турецкие рыбаки назвали “русской кефалью. Имеются сведения о распространении пиленгаса в Мраморном и в Средиземном море. К сожалению, в “лихие” времена 90-х годов, пиленгас весьма серьезно пострадал от широкомасштабного браконьерского лова, а также со стороны промысловиков выбирающих “разрешенную” квоту. Неучтенное реальное изъятие этой рыбы было очень велико, и в настоящее время популяция пиленгаса с трудом стала восстанавливаться.

В Азово-Черноморском бассейне обитает красивейшая серебристая рыбка-стрела, то есть сарган. Любимая пища для нее хамса. Вслед за косяками хамсы она следует за ней и весной входит в Азовское море. Многих отпугивает у саргана зеленоватый цвет позвоночника, из-за присутствия в них зеленого пигмента желчи — биливердина, как у своего дальнего — родственника — сайры. Но мясо, также как и у сайры, очень вкусное. Сарган хорош в любом виде, как жареный, так и соленый. Но отменно вкусен он вяленый, насквозь пропитанный прозрачным ароматным жиром. Некоторые любители вяленой рыбки ставят его на наивысшую ступень среди деликатесов вяленых рыб. Вылавливается в небольшом количестве, главным образом, в районе Керченского пролива. Хорошо ловится на удочки, и не только у нас, но и на европейском побережье, являясь объектом любительского и спортивного рыболовства. При попадании на крючок выпрыгивает из воды и совершает высокие “свечки”, выкручиваясь и извиваясь в воздухе, как змея, доставляя рыболовам незабываемое зрелище и несказанное удовольствие.

Ну, и ставрида, которая широко распространена в Средиземноморье, но и довольно обычна в Черном море, в Керченском проливе и в восточной части Азовского моря. На юге Черного моря достигает около полуметра длиной, но в наших водах преобладает более мелкая форма размерами 15–25 см. Пелагическая рыба. Ходит обычно стайками, охотясь в основном на такую рыбешку, как шпрот, хамсу и песчанку. В азарте выпрыгивает из воды и, как мы наблюдали с корабля, море бурлит и кипит, когда большая стая ставриды, разделывается с мощным косяком шпрота. Но и на нее есть охотники — это дельфины. Для них это лакомое блюдо и стая дельфинов вмиг уничтожает косяк ставриды. Мясо ставриды приятно на вкус, хотя и с кислинкой. Практически не содержит жира, поэтому врачи советуют потреблять эту рыбу людям, страдающим от гипертонии, ишемической болезни и атеросклероза. Из нее готовят уху, запекают, жарят, но и маринованная ставридка, а также соленая и копченая очень вкусна. Пользуется большой популярностью у местных жителей Крыма. Не малую роль играет и дешевизна этой рыбы. У крымских рыболовов является объектом любительской спортивной охоты, где хорошо ловится удочками с пирсов. Весной ставрида заходит в Азовское море. На набережной Керчи, в период хода ставриды, скапливается группы любителей спортивной ловли, которые порою азартно соревнуются, кто больше выловит ставриды. Ловят обычно на “самодур” — несколько поводков с крючками без насадки, с грузом на конце, и лишь с перьями на крючках. Эти удочки имеют очень древний возраст, но и сейчас продолжают использоваться.

Любительский облов удочками, причем спортивный, имеет, весьма занятную историю. Он описан у Аристотеля и у Геродота. Но самое интересное описание спортивного рыболовства приводит древнегреческий писатель Плутарх. Это соревнование в рыбной ловле между сподвижником Ю. Цезаря Антонием и царицей Египта Клеопатрой. Обычно в таких соревнованиях побеждал Антоний. Но в одном из соревнований он проигрывал. Антоний так не хотел быть побежденным перед любимой женщиной, что приказал рабу незаметно подплыть под водой к крючку его удочки и насадить большую живую рыбу. Царица Египта быстро поняла, что ее возлюбленный обманывает ее. На следующий день уже ее раб также незаметно подплыл под водой и насадил на крючок Антония вяленую рыбу. Хохот друзей и гостей окружающих их был неимоверный, когда Антоний удивленно рассматривал улов. И сказала Клеопатра «Удочки, император, оставь нам, египетским фараонам. Твой улов — города, цари и материки».

В настоящее время, как и ранее, любительский спортивный лов рыбы, популярен во многих странах мира.

Но рыболовы — любители должны помнить, что запасы рыб не беспредельны и мы должны быть рачительными хозяевами нашего родного и замечательного Азово-Черноморского бассейна.

Будем откровенны! Найдя “рыбное место” рыболов не может остановиться и увлеченно и торопливо одну за другой вытягивает в приморских городах Черного моря незадачливую чуларку — живое серебряное сокровище Черного моря, многострадальных бычков в Азовском море или ставридок в Керченском проливе. Это уже не нужда его заставляет лихорадочно заполнять свою тару, а алчность.

Наших чудесных рыб и так подавляет браконьерский пресс. Кругом выставлены сети-ловушки, а тралы-убийцы, как бульдозеры, давят и подчищают всех рыб без разбора, как народившихся на свет, так и взрослых особей. Реки ядовитых отходов от промышленных предприятий и сельскохозяйственных угодий отравляют их природную среду обитания. Все чаще происходит загрязнение, заиление и сокращение нерестилищ. Груды погибших рыб, в том числе и дельфинов, порой выбрасывается волной на берег. Морские животные, рыбы безмолвны и не могут высказать нам свою боль и отчаяние.

Ущерб, нанесенный человеком рыбам наших родных морей, катастрофически велик. Может, мы опомнимся! Оставим часть рыбного богатства для наших наследников? Кто знает, какие еще грядут времена?

Как хочется верить, что Черное море, как и Азовское, вернут себе славу с процветающими запасами ценнейших рыб!

Оглавление

Крушение осетрового рая Азовского моря

  Часть 1

  Часть 2

Крушение осетрового рая Черного моря

  Часть 1

  Часть вторая Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg