«У берегов Туркмении»

Я вышел на улицу, чтобы купить билет на пароход, идущий в Красноводск. Погода была на-редкость плохая. Резкий ветер, звон разбитых стекол и мелкий хлеставший сбоку дождь заставляли прохожих кутаться в воротник и, согнувшись, бежать вдоль улиц. Северный ветер налетает в Баку так внезапно, что жители не успевают закрывать окна. То тут, то там со звоном разбиваемых стекол хлопают рамы под порывами ветра.

— Бакинский дождик начался, — ворчат жители, укрываясь от летящих сверху осколков.

И это не случайность! В нескольких бакинских магазинах я видел выставленными большие очки-консервы, в роде тех, которые носят шоферы, «для предохранения глаз от стекол», как услужливо объяснил мне продавец.

По дороге к пристани я стал сомневаться, пойдет ли пароход — такой был шторм. С трудом преодолевая ветер, я перешел улицу, и только что очутился за воротами пристани, как навстречу мне показалась знакомая фигура капитана парохода.

— Скажите, пожалуйста, — обратился я к нему, — пароход пойдет или задержится?

— Задержаться не думаю. Ровно в семь назначен отвал, — ответил капитан, проходя на берег.

— Стало быть, еду, — решил я и пошел к кассе, около которой уже стояли пассажиры.

Начало смеркаться, и Баку загорелся в разных местах ярким электрическим светом, когда пароход отошел от пристани.

Миновали остров Нарген, и пассажиров пригласили в кают-компанию обедать. Качка уже чувствовалась.

Стол был накрыт приборов на тридцать, но несмотря на любезные приглашения капитана, занявшего председательское место, публика так же любезно отказывалась кушать, ссылаясь на то, что обедала в Баку.

Однако для большинства причина отказа была другая: за Наргеном мы не ходили, а уже «ползали» по пароходу, принимая позы Ваньки-встаньки. Лица сделались хмурые, и кое-кто стал искать уединения.

Мы обедали впятером: капитан, старший механик и трое пассажиров.

— Сегодня, должно быть, Каспий здорово тряхнет, — заметил кто-то, выходя из-за стола.

Капитан промолчал.

Да, тряхнуло здорово. Ночь прошла беспокойно, так как почти все страдали морской болезнью.

К утру стало стихать.

Когда после чая я поднялся на верхнюю палубу, меня ласково обогрело солнце, быстро поднимавшееся на ярко-синем небе.