«Мои знакомые звери»

Только однажды пришёл папа с занятий мрачный, как туча.

— Всё, — говорит, — конец этому университету.

Приставали мы к нему с расспросами, приставали — так ничего и не узнали. Уже потом один знакомый — тоже хозяин собаки — всё мне рассказал.

В тот день отрабатывали команду «фас» — «взять». Делается это так: инструктор, одетый в ватный халат, дразнит собаку. А хозяин науськивает её: «Фас, фас!» Постепенно собака понимает, чего от неё требуют, и бросается на обидчика. Ну, конечно, хозяин крепко держит её и только похваливает.

Подошёл инструктор и к Вирбошке. Да не учёл он силу этого ретивого ученика: как рванул Вирбо поводок, так и полетел на землю мой большой и сильный папа! Поднялся с трудом, глядит — а Вирбо уже на инструктора насел, рычит, как зверь, и халат рвёт — только клочья летят! Еле-еле его оттащили.

Недаром говорят — в доге одна лошадиная сила заложена!

В этот день я проснулась раньше всех. Впервые я шла на выставку служебных собак со своим собственным питомцем. Да ещё с каким — с настоящим догом!

Вирбоше для этого дня приобрели новый ошейник — тёмно-коричневый, с костяными пластинками и металлическими бляхами. Ошейник пришлось делать на заказ: все магазинные оказались малы нашему псу. Теперь вычищенная обнова лежала на столике в прихожей.

С вечера выкупали и самого «именинника». В помощь я позвала мою подружку Ёлку. Мы напустили в ванну тёплой воды, приготовили мыло, мочалку, щётки. Встревоженный Вирбо мыкался по квартире, ужасно толкался и всем наступал на ноги — и это при весе шестьдесят килограммов! Наконец, мы позвали его в ванную комнату и предложили залезть в воду. И тут наш пёс заартачился. Опустил свою здоровенную лобастую голову — и ни с места.

— Ладно, Ёлка, — сказала я, — бери его за передние ноги, а я за задние. Поднимем и…

— Хитрая, — покачала головой Ёлочка. — Лучше ты бери за передние. А я боюсь. Больно уж зубы у него велики.

Хорошо, что пришёл с работы папа. Хлопнул рукой по ванне, сказал спокойно: «Сюда, Вирбо, сюда!» — и пёс, хоть и с огорчённым видом, а полез всё-таки в воду. Уж мы тёрли его, тёрли, поливали, расчёсывали — он только отфыркивался. Зато наутро встал со своей подстилки такой блестящий, такой шёлковый — хоть на витрину его ставь.