«Ильф и Петров»

Ильф и Петров в последнее время ушли из активного читательского обихода, как мне кажется, по двум причинам. Первая – старшему поколению они известны наизусть, а книги, известные наизусть, мы перечитываем неохотно. По этой же причине мы редко перечитываем, например, «Евгения Онегина» во взрослом возрасте – и его содержание от нас совершенно ускользает, потому что понято оно может быть только людьми за двадцать, как и автор. Что касается Ильфа и Петрова, то перечитывать их под новым углом в постсоветской реальности бывает особенно полезно. Но поскольку мы уже разговариваем цитатами из них, мы к ним возвращаемся очень редко.

А вторая причина заключается в том, что половина реалий утрачена. Мы очень, к сожалению, далеко отошли от времен, когда фамилия Петров-Сбытов напоминала нам о режиссере Петрове-Бытове, впоследствии сошедшем с ума; когда в Авессаломе Изнуренкове совершенно отчетливо узнавался главный остряк «Гудка» Михаил Глушков и т. д., – словом, для нынешнего поколения, которое открывает для себя Ильфа и Петрова, для людей, которые читают их впервые, будучи школьниками – для них Ильф и Петров являют собой какой-то ходячий анахронизм.

Подтверждение этому получил я сегодня, купив вот эту замечательную книжку. Вероятно, издательство «Азбука» искренне полагает, что здесь изображены Ильф и Петров. Ровно таким же образом я когда-то приобрел английский перевод «Записок из подполья», на обложке которого вместо Федора Михайловича Достоевского красовался Всеволод Гаршин. Но англичанам можно.

Итак, вот портреты авторов на обложке. С Ильфом проблем нет. Тот же, кто стоит слева от него, действительно является братом, но не братом Валентина Катаева, как Петров с его классическим русским лицом (именно русско-еврейская сущность этого тандема делала его столь привлекательным). Здесь изображен Михаил Арьевич Файнзильберг, старший брат Ильфа, который на Петрова не похож даже внешне. Видимо, раскрыта, наконец, тайна их успеха: Петров, благодаря своим связям в органах, служил им русской ширмой, а писали, как всегда, два еврея.