«Рецензия на роман М. и С. Дяченко "Скрут"»

Сергей Бережной РЕЦЕНЗИЯ НА РОМАН М. И С. ДЯЧЕНКО «СКРУТ»

Марина и Сергей Дяченко. СКРУТ: Роман. — СПб.: Терра — Азбука, 1997. — (Русская Fantasy).

Это уже третья книга фантастики, вышедшая у киевского семейного дуэта, и книга эта позволяет уверенно заявить, что Дяченко вполне определились в своей творческой манере и эстетических пристрастиях. От романа «Привратник», отличного и сильного дебюта, через сборник «Ритуал», составленного из вещей хороших, но не выдающихся и, как мне кажется, непринципиальных для Дяченко (исключение — рассказ «Вирлена», но исключение важное), они пришли к «Скруту». Просле выхода этой книги можно быть в авторах абсолютно уверенными. Фэнтези Дяченко — это предсказуемо хорошая литература.

Если быть скрупулезно точным, следует подчеркнуть, что «Скрут» является третьей изданной книгой Дяченко, но не третьей написанной — до «Скрута» Дяченко написали романы «Шрам» и «Преемник». «Шрам» опубликован в киевском журнале «Радуга», и, хотя разговор о нем уместнее будет отложить до выхода книжного издания — трилогия «Преемник», «Шрам» и «Привратник» должна открыть серию «Заклятые миры» издательства «АСТ» — однако упомянуть об этом романе нам все-таки придется.

Первое, что следует отметить — Дяченко научились ставить героя в этически неразрешимую ситуацию. Руал в «Привратнике» отказывается от предложенной ему власти над миром, осознав, что платой за его власть станут катастрофические изменения в мире — и этот выбор неочевиден разве что для законченного эгоиста. Цель героя «Шрама» Эгерта Солля — преодоление наложенного на него заклятия, которое, собственно, и не дает ему следовать уже сделанному этическому выбору. И в первом, и во втором случае для авторов наибольший интерес представлял сам процесс духовного развития героя, в то время как итог этого развития был практически предрешен.

В «Скруте» Дяченко поставили героя в ситуацию, когда возможности сделать этический выбор у него нет. Игар и его жена Илаза попадают в лапы к скруту — чудовищному пауку, который обещает отпустить их, если Игар найдет и приведет к нему одну женщину, к которой у скрута давний счет… Если Игар не сделает этого, Илаза погибнет.

Любое принятое Игаром решение будет оплачено чужой жизнью, и уклониться от выбора он тоже не может. Развитие характера героя в под гнетом этого выбора приобретает совершенно особый смысл — результатом этого развития должно стать принятие решения, и по тому, какое именно решение примет Игар, читателю и предстоит его судить.

Дяченко подкупили меня тем, что не дали Игару ни единой поблажки на протяжении всего романа. Они ни разу не облегчили ему задачу. Единственный произвол, который они себе позволили — они обеспечили ему возможность остаться в живых и сделать этот чертов выбор (хотя Игар несколько раз честно пытался помереть, авторы проявили себя опытными вивисекторами и такого удовольствия ему не дали). Такую выраженную этическую жесткость в подходе к своему герою я встречал доселе только в повестях и романах Владимира Михайлова, у которого проблема нравственного выбора была одной из любимейших тем. Но Михайлов холоден, рассудочен и малоэмоционален. Дяченко же — лирики. Михайлов в романе «Сторож брату моему» заставлял героев выбирать между уничтожением населенной планеты и гибелью всей галактической цивилизации. Для Дяченко в «Скруте» было достаточно положить на каждую чашу весов «всего лишь» одну человеческую жизнь…

Безумно хочется, чтобы у нас больше было такой литературы. Пусть будут и и звездолеты, и неисчерпаемые атомы, и магические кольца — но главное всегда остается в душе человека. Которая значительно более «неисчерпаема», чем атом.