«Нераскрытый секрет»

Нераскрытый секрет

Хотя о моей поездке в Ленинград почти никто не знал, однако с утра ко мне началось паломничество ленинградцев из ближайших частей. Они робко спра­шивали, не возьму ли я для передачи письмо, и когда я соглашался, добавляли:

И небольшую посылочку!..

Насчет посылок я посоветовался с шофером. Тот наотрез отказался.

И я стал брать только письма. Я подумал: «Если и не удастся разнести по адресам, я опущу их в почто­вый ящик. Почта-то, наверное, там работает!» Взял я и две крохотные посылки. В одной было три плитки шо­колада, в другой — лекарство.

Вечером, за несколько часов до отъезда, я лег от­дохнуть.

Вскоре ко мне постучались.

Войдите! — крикнул я.

В облаке пара в землянку вошел невысокого роста боец с опушенным инеем лицом. Он долго переступал с ноги на ногу, не зная, с чего начать разговор...

Вы ко мне по делу? — спросил я, вставая с койки.

Да я хотел просить вас взять письмо и неболь­шую посылочку... У меня в Ленинграде мать-старуха и братик Вася...

Солдат вытащил из карманов закопченного полу­шубка две бутылки и поставил их на мой шаткий стол.

Я взял бутылки, посмотрел их на свет.

Цыплята?

Вы почти угадали, — грустно ответил боец. — Вороны!

Каким же образом вам удалось вогнать их в бу­тылки?

О, это мой секрет!.. Заметьте, вороны общипан­ные, потрошеные, но совсем целые. И бутылки совсем целые! Секрет я открою, когда вы вернетесь.

Я снова посмотрел бутылки на свет.

Вы никогда не ели вороньего мяса? — спросил боец. — Тогда не отличите от куриного! Привезите только малокалиберное ружье из Ленинграда. Там оно ничего не стоит, а здесь за него просят большие ты­сячи.

Но где вы тут на фронте находите ворон?

Так я же разведчик! — Боец широко улыбнулся, и на этот раз его лицо показалось мне и юным и озор­ным. — После удачного поиска наш лейтенант всегда разрешает на денек съездить в тыл, пострелять ворон... У него тоже в Ленинграде семья...

Посылка была столь необычная, что я взял бутыл­ки и спрятал их в вещевой мешок.

Пожелав мне счастливого пути, солдат ушел в ле­дяную ночь. Было тридцать три градуса ниже нуля. Идти ему к себе в часть надо было больше двадцати километров.

Спать я уже не мог... Даже в напряженном пере­езде через Ладожское озеро, где в снегах чернели раз­битые вражескими авиабомбами грузовики, виднелись раскиданные ящики и мешки с продуктами, а порой и замерзшие люди, я все думал о бойце и его диковинной посылке...

Приехав в осажденный Ленинград, я к концу дня пошел на Советскую улицу, где жили родные моего разведчика.

Но указанный в адресе дом, как и два соседних с ним, были разворочены прямым попаданием фугас­ки. Перед развалинами стояла простоволосая старуха в расстегнутом пальто и кричала:

Вася!

Увидев меня, старуха сказала:

Покричите его, я устала...

Я крикнул:

Ва-а-а-ся!

Сошедшая с ума старуха хихикнула в кулак:

Вы громче, мы живем на пятом этаже...

Я попытался сунуть ей в руку бутылку с вороной, но она швырнула ее в снег и скрылась среди развалин.

Тогда я подобрал бутылку и побрел по пустынной улице...

На третий день нашего пребывания в Ленинграде шофер разбил бутылки с воронами и приготовил жар­кое. Разведчик был прав: трудно было бы в голодном городе отличить воронье мясо от куриного.

Всю жизнь теперь буду есть ворон! — сказал шофер после обеда. — Знать бы только секрет консерви­рования!

Но секрет этот навсегда остался нераскрытым. Че­рез восемь дней мы возвращались к себе на Свирь. По пути заехали в часть, в которой служил наш развед­чик. Здесь нам сказали, что он и трое его боевых дру­зей не вернулись из последнего трудного поиска..