«Queen»

Queen (fb2) - Queen [Все тайны Фредди Меркьюри и легендарной группы, litres] 4841K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Павел Владимирович Сурков

Павел Сурков Queen. Все тайны Фредди Меркьюри и легендарной группы

Серия MUSIC LEGENDS & IDOLS

© Сурков П. В., 2017

© ООО «Издательство АСТ», 2017

* * *

Как появилась эта книга (вместо предисловия)

На телевизионном экране в утренней программе «120 минут» возник грустный комментатор и сообщил, что в Лондоне, в своем доме, от последствий пневмонии скончался музыкант известной рок-группы Queen Фредди Меркьюри.

Собственно, на этом все и закончилось – даже никаких развернутых сюжетов тогда, в 1991 году, на умирающем советском телевидении не показывали. Но перестройка давала о себе знать – теперь в новостях могли рассказывать не только о смерти очередного партийного бонзы из сопредельного государства (да уже толком и не было их, этих сопредельных государств, мир трещал по швам) – а могли упомянуть и о смерти рокера.

Фредди был нам знаком – Queen до СССР так и не доехали, но успели в 1986 году отыграть в Будапеште. Допуск группы на территорию социалистического государства в глазах советских чиновников от культуры автоматически возносил группу в ранг не совсем «своих», но как минимум давал понять, что слушать Queen уже не совсем запретно, и точно – можно.

Они и пришли в нашу страну во всем своем королевском величии – фильм «Куин» в Будапеште» крутили во всех кинотеатрах, от 10 до 20 копеек за билет, двухчасовое действо с документальными вставками (конечно, об этом концерте вы тоже прочитаете в этой книжке), и где-то в глубине души хотелось верить, что увидеть живых «квинов» мы сможем – здесь уже были и Оззи Осборн, и Uriah Heep, и даже Элтону Джону оказалось можно.

Но – увы.

Что случилось после смерти Фредди – вы, я думаю, знаете. Сотни, тысячи публикаций, обращение посмертной славы культ, странные биографические книги – и так далее, и так далее…

Зато теперь – остановите на улице любого и спросите: «Кто такой Фредди Меркьюри?» – и молодое поколение вам точно ответит: «Певец-гомосексуалист, умер от СПИДа». Не правда ли, не слишком достойная память об одном из величайших музыкантов XX века?

О Фредди выходят десятки книг, но нет ни одной, которая бы ставила своей целью разобраться в его творчестве, понять, чем же так ценно нам огромное творческое наследие, которое он оставил нам за свою недолгую жизнь? Нет, куда интереснее почитать очередной сборник жареных фактов на тему: «Он был «голубым», но любим мы его не за это».

Сперва эта книжка рассматривалась как первая творческая биография Меркьюри – мне действительно хотелось написать книгу о том, как именно Фредди работал, как он сочинял и записывал свои бессмертные песни. А в итоге – пришлось погрязнуть в самом настоящем расследовании истинных фактов биографии великого музыканта. И из творческой биографии книга превратилась в своеобразное расследование.

В этой книжке не будет сочных биографических фактов – зато будут опровержения многих историй, которые отдельные биографы Фредди выдают за истинные. В этой книге не будет досужих домыслов, не подтвержденных фактической основой – каждый факт перепроверялся не по одному разу, и результаты этих проверок тоже нашли свое отражение в тексте. Полагаю, отдельные граждане могут начать меня ненавидеть за этот текст – и, вправду, есть за что, ведь эта книжка просто призвана разрушить несколько сильно устоявшихся мифов о Меркьюри. Но ничего не поделаешь, говорить правду – легко, а вот слушать – не всегда.

Я встречался со всеми героями этой истории: с музыкантами и менеджерами Queen, с друзьями и родственниками Фредди – десятки часов интервью, дни и часы, проведенные в архивах и библиотеках, поиск новых источников и новых свидетелей. И все ради одной цели – у Фредди Меркьюри должна быть биография. Настоящая. Невыдуманная. Истинная.

Я очень надеюсь, что у меня получилось ее написать. И я очень надеюсь, что в лучшем из миров, где наш герой, согласно его верованиям и верованиям его предков, бесспорно, находится – он хоть одним глазком да и углядит этот мой текст. И я очень хотел бы верить, что ему – понравится.

Я правда старался.

И для вас, дорогие читатели, и для него.

Облегающие трико стали обязательной частью образа Меркьюри середины 70-х

Но уже в конце 70-х он сменил трико на кожаную одежду: черный и красный – были его любимыми цветами

1. Фаррух

5 сентября 1946 года в семье Боми и Джер Балсара произошло радостное событие – у них родился сын Фаррух.

Урожденные иранцы, Боми и Джер жили на острове Занзибар, где Боми работал кассиром в Верховном суде и формально числился сотрудником Британского правительства. Джер следила за домом, и семья, по меркам Занзибара, считалась если не состоятельной, то, по крайней мере, принадлежала к крепкому среднему классу.

Маленький Фаррух рос крепким и здоровым ребенком. «Он постоянно улыбался, – вспоминала Джер. – Я практически не помню, чтобы он плакал, как многие младенцы. Он был на удивление смешливым ребенком – и очень общительным. А еще он просто обожал фотографироваться – с самого младенчества».

Местный фотограф щелкнул годовалого красавчика – и это был первый шаг к славе маленького Фарруха. Портрет Фарруха занял первое место на местном конкурсе фотографии, и фотограф увеличил снимок и выставил его в витрине своего фотоателье. И смеющийся Фаррух еще долго привлекал посетителей к фотографу, впервые прославившему будущую рок-звезду.

В пять лет Фарруха отдают в школу – в местное миссионерское учебное заведение, где англиканские монашки давали детям начальное образование. Обстановка в школе была более чем строгая – условия приближались к спартанским. Однако религиозного давления на учеников со стороны монашек-учительниц не наблюдалось: ученикам разрешалось исповедовать собственную религию.

Семья Фарруха исповедовала зороастризм – древнюю религию, где во главе угла стоял свободный выбор благих деяний, с верой в Ахура-Мазду, Благого Творца, мудрого и всесильного. Но в школе Фаррух изучал и Библию, и уже тогда малыш впервые поразился, сколь близки верования его предков и христианская религия: и там, и там священные тексты учат добру и дают надежду на спасение и вечную жизнь.

Тут важно другое: вопреки многим предположениям, зороастризм и христианство не противоречат друг другу, более того – зороастрийские жрецы напрямую упомянуты в евангельских текстах: они – это маги, волхвы Бальтазар, Каспар и Мельхиор, которые принесли младенцу Иисусу дары с востока – золото, ладан и смирну. И в этом древнем документарном подтверждении непротиворечивости двух религиозных концепций юный Фаррух определенным образом находил утешение: будучи рожденным в зороастрийской традиции, он воспринял и традиции авраамические, сохранив при этом верность вере предков.

«Он с самого детства был чрезвычайно эмоционален и любопытен, – вспоминала Джер. – У него была цепкая память, те вещи, которые ему нравились, он схватывал и запоминал буквально на лету».

Когда Фарруху исполняется шесть лет, у него рождается сестренка Кашмира, и родители решают отправить старшего сына в Индию, к родственникам. В 1954 году восьмилетний Фаррух переезжает в Панчгани, что недалеко от Бомбея, где поступает в английскую школу Св. Петра. Именно там одноклассники начинают называть его на британский манер – Фредди. Ни сам Фаррух, ни его родители не возражают.

В школе царила жесточайшая дисциплина. Сам Фредди так вспоминал о школьных годах: «Это было сложное время, но именно там я понял, как важно уметь распоряжаться собственным временем и четко планировать свой день. У нас были хорошие учителя – может быть, излишне строгие, но хорошие».

В книге дворецкого Меркьюри, Питера Фристоуна, спустя много лет мы прочтем довольно странное свидетельство, что Фредди, дескать, с детских лет привык к роскоши: якобы и в доме его отца постоянно были слуги, и в школе у него был личный камердинер. На самом деле, это не так. В доме Балсара были приходящие работники – но их задачей было помогать матери, занятой с двумя детьми, по хозяйству. А уж ни о какой прислуге в школе Св. Петра не могло быть и речи – это была классическая школа для мальчиков, созданная в соответствии с британскими традициями – ее аналогом мог бы служить Царскосельский лицей: полный пансион, фактически спартанские условия, жесткое воспитание и строгость со стороны учителей и воспитателей (специальных работников, которые следили за детьми в свободное от занятий время – но назвать их прислугой язык не поворачивается).

О причинах подобных домыслов и инсинуаций мы еще поговорим позднее, а пока что вернемся в школу, где юный Фредди постигает основы наук. Он оказался весьма способным учеником – демонстрировал прекрасные результаты в истории и английском языке, великолепно рисовал, но был при этом и чрезвычайно одарен спортивно. «Я плохо играл в крикет и не умел бегать на длинные дистанции. А вот в спринте я был хорош», – вспоминал Фредди. Ему покорился настольный теннис – он даже стал чемпионом школы, а также Фредди демонстрировал неплохие результаты в боксе. Правда, когда мать узнала о спортивных пристрастиях сына, она немедленно написала ему длинное письмо с просьбой прекратить боксировать: «Ты же знаешь, какой это жесткий вид спорта, тебя могут покалечить».

Но самое главное – Фредди неожиданно продемонстрировал склонность к музыке: у мальчика оказался великолепный слух. На это обратил внимание директор школы, который написал родителям мальчика о том, что талант стоит развить – и родители наняли для Фредди учителя музыки. Так Фредди начал учиться играть на фортепиано – а в школе организовал свою первую группу с говорящим названием The Hectics («Беспокойные»).

Музыкального наследия The Hectics не оставили: сохранилось лишь несколько снимков, где ребята позируют на камеру, одетые в одинаковые костюмы. Группа выступала на школьных вечерах и исполняла разные народные песенки и вокальные стандарты. Сам Фредди нашел дома у своей бабушки старый проигрыватель и начал коллекционировать пластинки – оттуда The Hectics и брали большую часть своего невеликого репертуара.

«Вообще-то детство у меня было совершенно обычное, ничего экстраординарного. Я ходил в школу, как все, учился всему тому же, чему учат всех детей – не могу сказать, что я был уж слишком талантливым ребенком», – так Фредди впоследствии отзывался о собственном детстве. Тем не менее среднюю школу он заканчивает неплохо – у него отличные оценки по английскому, истории и рисованию, да и по остальным предметам хорошие отметки.

В 1962 году 16-летний Фредди возвращается к родителям на Занзибар. Он хочет взять короткую паузу после окончания школы и определиться с тем, где продолжать обучение. Но тут в судьбу нашего героя в первый раз вмешивается политика.

В начале 1964 года британское правительство принимает судьбоносное решение по передаче Занзибара (бывшего на тот момент британским протекторатом) арабскому султану. Уже через неделю Занзибар провозглашает независимость, и после ухода британцев на острове начинается восстание. Черное население не хотело менять британскую власть на арабскую – и свергла новую власть. Революция сопровождается массовыми убийствами арабов, индийцев и европейцев – и семья Балсара принимает решение немедленно переехать в Великобританию.

Они обосновываются в Фелтхеме, Боми работает бухгалтером, а Фредди решает поступить в художественный колледж. Для получения проходного балла, он поступает Политехническую школу в Айслуорте, а на каникулах подрабатывает, чтобы откладывать деньги на колледж.

Вспоминает мама Фредди: «Он уже тогда был удивительно щедр. Ему удалось скопить где-то 70 фунтов, когда он пришел ко мне и сказал: «Мама, мне нужна моя чековая книжка». Я поинтересовалась, зачем, а он сказал, что его другу срочно нужно 50 фунтов. Я спросила: «А когда он их отдаст?» – а Фредди только пожал плечами и сказал, что это не имеет значения. Он уже тогда был готов отдать своим друзьям все, что у него было».

Подготовительные занятия принесли пользу: в сентябре 1966 года Фредди поступает в Художественный колледж в Илинге на курс графической иллюстрации.

Художественный колледж оказался настоящим кладезем для мировой рок-музыки: помимо нашего героя в нем учились Ронни Вуд из The Rolling Stones и Пит Тауншенд из The Who. Но и мировому искусству колледж много дал: его выпускниками были знаменитый иллюстратор Толкина Алан Ли и фотограф Том Райт.

Поступив в колледж, Фредди меняет место жительства – он уезжает из тихого и патриархального Фелтхема в Кенсингтон, где снимает крохотную квартирку. Кенсингтон в конце 60-х – настоящая мекка авангарда и нового искусства: здесь раскинулся знаменитый рынок, где торгуют самой модной одеждой и только что вышедшими пластинками, здесь же – магазин «Биба», в котором юный Фредди подрабатывает в свободное от учебы время.

У Фредди появляется новый герой – он становится преданным поклонником Джими Хендрикса, чьи плакаты украшают стены нового жилища Фредди. Он покупает себе подержанную гитару, безостановочно слушает записи своего кумира – и пробует сочинять первые песни. «Времени на занятия особо не было, – вспоминал Фредди. – Приходилось подрабатывать, чтобы хоть как-то прожить, нужно было при этом еще и учиться, так что я лихорадочно заучивал основные аккорды, чтобы суметь сыграть на гитаре хоть какую-то мелодию».

В деле освоения нового инструмента Фредди помогает его приятель – Тим Стаффел. Тим прекрасно разбирался в музыке и играл на бас-гитаре в любительской группе Smile. В отличие от Фредди, который пока даже не задумывался о серьезной музыкальной карьере, у Тима уже была действующая группа – и они даже планировали записать свою первую пластинку.

Любопытный Фредди попросил Тима взять его на репетицию. Тот согласился – и так состоялось знаменательное знакомство: на гитаре в Smile играл студент астрономического факультета Брайан Мэй, а на барабанах – учащийся на стоматолога Роджер Тейлор.

Яркие кимоно, ставшие частью еще одного сценического образа, Фредди привез из первых гастролей по Японии

2. Smile и Ibex

Брайан Мэй родился в 1947 году в Лондоне. На семилетие отец подарил Брайану акустическую гитару, и мальчик стал фанатично учиться играть. Уже через пару лет он играл весьма прилично и начал просить отца подарить ему электрогитару: Брайан мечтал о Fender Stratocaster.

Денег у Мэя-старшего на приобретение дорогой гитары не было, и тогда отец предложил Брайану сделать инструмент самостоятельно. «Мы с отцом соорудили дома целую мастерскую, – вспоминал Брайан. – Для начала мы нарисовали чертеж – и по этому чертежу из самых разных частей собрали гитару. Например, гриф у нее сделан из каминной доски 200-летней давности, а рычаг – из стального лезвия старого ножа. Кстати, о грифе – на нем я сознательно сделал 24 лада, а не 22, как у всех остальных гитар. И еще – в нем есть две дырочки короеда, который много лет грыз камин».

Уникальный инструмент делался два года – маркеры ладов и колки Брайан и его отец сделали из старых пуговиц, а корпус отделали красным деревом – отсюда и название, которое Брайан дал своему детищу: Red Special. Работа над гитарой завершилась изготовлением звукоснимателей: Брайан купил набор датчиков Burns Tri-Sonic и перемотал их в обратном направлении, чем изменил их полярность, и экранировал, чтобы снизить фон.

Довершает специфический саунд гитары Мэя и своеобразное звукоизвлечение, Брайан ставит на гитару толстые струны, а играет на них 12-пенсовой монетой, а не медиатором. Позднее, когда 12-пенсовки выйдут из обращения, а наши герои перейдут в беспрекословный статус международных звезд, Британский монетный дом выпустит партию увенирных 12-пенсовиков с профилем… нет, не королевы, а Брайана! Беспрецедентный случай в истории монетного дела!

Но, впрочем, до этого еще далеко – пока что Брайан лишь делает первые шаги на музыкальном поприще. Но и будучи уже титулованным гитаристом, настоящей рок-звездой, Брайан признавался: «В душе я все равно все тот же мальчишка с гитарой. Меня мало кто может понять – даже в группе, я постоянно вожусь с гитарным звуком, пробую какие-то новые штуки. Мне безумно нравится плотный, сочный, громкий звук – и порой приходится идти на компромисс, важно, чтобы звук был адекватен песне, песня – важнее моих амбиций как гитариста. Это – тот самый момент, когда заканчиваются споры, а в дело вступает рациональность».

С новой гитарой можно было начинать серьезную рок-н-ролльную жизнь, хотя и об учебе Брайан тоже не забывал. Он учится в Хэмптон-скул, а затем поступает в престижный лондонский Имперский колледж на факультет физики и математики. Душа Брайана лежала к астрономии, и он даже начал готовиться к защите диссертации, опубликовав две научные статьи – в журнале Nature и в вестнике Королевского астрономического общества.

Свою первую группу – «1984», названную так в честь знаменитого романа Джорджа Оруэлла – Брайан собирает в 1964 году. Группа достигает определенных успехов – в 1967 году они даже аккомпанируют Джими Хендриксу на одном из клубных концертов. Но ровно через год состав разваливается – в группе остаются только двое: сам Мэй и уже знакомый нам Тим Стаффел, игравший в «1984» на бас-гитаре, а заодно бывший вокалистом. Два друга решают найти барабанщика и организовать новый коллектив.

Они дают объявление, подкупающее своей амбициозностью: «Требуется барабанщик класса Митча Митчелла/Джинджера Бейкера» – и одним из первых откликнувшихся на объявление был студент медицинского факультета Роджер Тейлор.

Роджер Мэддоуз-Тейлор родился в 1949 году. В восемь лет мальчик увидел, как его кузина играет на гитаре и тоже захотел научиться играть на этом инструменте. Однако родители вместо гитары, которая казалась великовата для малыша, подарили Роджеру укулеле. Мальчик быстро освоил азы игры и немедленно сколотил свою первую группу под названием The Bubblingover Boys, которые начали играть скиффл. В 11 лет мальчика отдали в хор, но Тейлору хотелось научиться играть на барабанах. Свою первую барабанную установку он смастерил сам из старых кастрюль, и, глядя, с каким упоением мальчик колотит по жестянкам, отец сжалился и подарил Роджеру настоящие барабаны.

В 14 лет Тейлор вместе с друзьями основывает свою вторую группу – Cousin Jacks. В ней Роджер сперва играет на гитаре, но затем пересаживается за барабаны. Группа просуществовала недолго, всего год, но Тейлор не сидит на месте, а начинает играть в команде под названием Johnny Quale And The Reaction.

После окончания школы Роджер едет в Лондон, чтобы учиться на стоматолога. Тут-то ему на глаза и попалось объявление Мэя и Стаффела. Молодой и амбициозный барабанщик, весельчак и балагур, обладавший хорошим высоким голосом, естественно, пришелся по сердцу Брайану и Тиму. Так группа Smile приобрела своего третьего и последнего участника.

Впрочем, состав группы был не слишком стабилен – костяк коллектива составляли Тим, Брайан и Роджер, а к ним периодически присоединялись то сессионные клавишники, то второй гитарист Крис Смит, то басист Майк Гроуз, периодически на концертах освобождавший Стаффела от обязанности играть на бас-гитаре: Тим мог просто петь. И, надо сказать, определенных успехов Smile достигли: помимо того, что Брайан и Тим активно писали песни, группу оценили и в узких кругах прогрессивных поклонников: однажды Smile доверили выступить на разогреве у Pink Floyd.

Фредди любил приходить на репетиции Smile и даже по-хорошему завидовал Тиму: у того была настоящая группа, они сочиняли песни, а у Фредди в активе пока был лишь школьный опыт игры в The Hectics.

В 1969 году Фредди получает диплом по специальности «графический дизайн» и решает активно заняться музыкальной карьерой. Он знакомится с группой Ibex из Ливерпуля, приехавшей покорять Лондон. В группу входили гитарист Майк Берсин, басист Джон Тейлор и барабанщик Мик Смит, и им срочно требовался клавишник и вокалист, так что Фредди пришелся как раз ко двору.

Вспоминает Мик Смит: «Мы все неплохо владели инструментами, но толком петь никто из нас не умел. А Фредди нас сразу покорил – у него был очень сильный голос, при этом он был совершенно не кичлив. С ним мы поняли, что наконец-то состоялись как коллектив и можем чего-то добиться».

Этим же летом Фредди и Роджер открывают лавочку на Кенсингтонском рынке: денег, которые концертами зарабатывают Smile и Ibex, на жизнь явно не хватает. Друзья начинают торговать одеждой, которую сами дорабатывают – делая авторские вещи в псевдовикторианском стиле. Торговля идет довольно бойко – Роджер однажды под шумок загнал даже пальто, принадлежавшее Фредди.

Музыканты Smile и Ibex дружат между собой – они даже начинают снимать общую квартиру на Ферри Роуд. «Мы там все тусовались с ночи до утра, – вспоминает Мик Смит, – и в квартире, которая предназначалась для троих, порой собиралось десятка полтора человек. Каждое утро начиналось с одного и того же ритуала: Фредди просыпался первым, доставал свой белый «Телекастер» и начинал играть и петь Tommy The Who. Он знал всю пластинку от начала до конца».

Джефф Хиггинс, еще один друг Фредди того периода, вспоминал об одном занятном случае: «В квартире завалялась старая акустическая гитара – расстроенная в хлам, которую никто толком настроить не мог. Но однажды пришел Брайан, повертел ее – и начал играть на ней Martha My Dear The Beatles. И он одновременно играл на этой старой гитаре и басовую партию, и партию фортепиано – все на гитаре, представляете? Я смотрел на это открыв рот, Брайан был просто великолепен».

Именно там, в этом импровизированном сквоте, Фредди стал сочинять свои первые песни. «Он никогда не записывал ни слова, ни мелодию, – вспоминал Мик Смит. – Он просто брал гитару и начинал играть мелодию и мурлыкать слова – только и успевай за ним записывать!»

Естественно, не обходилось без наркотиков – только Фредди удавалось оставаться в стороне. Он не употреблял марихуану и даже не курил, не вынося запаха табачного дыма. Но однажды, шутки ради, ребята пересыпали марихуану в баночку из-под чая, и Фредди ее заварил, подумав, что в баночке – чай. «Мы пришли домой, а Фредди хохотал без умолку, не понимая, что с ним происходит», – вспоминал Смит.

В другой раз Мик испек пирожные с марихуаной и угостил им полицейского. «Полицию вызвали соседи, которым показалось, что мы шумим, – потом рассказывал об этом случае Фредди. – И Мик скормил офицеру все эти пирожные с марихуаной. Он ушел от нас, никого не тронув и даже не оштрафовав. Хотел бы я посмотреть, что с ним было, когда его отпустило! Признаюсь честно, хулиганили мы тогда будь здоров!»

С концертами особо не задавалось – периодически Ibex выезжали в маленькие северные городки, чтобы сыграть там для десятка-другого человек, но было ясно, что бесконечно так продолжаться не может. Тогда Мик предложил ребятам вернуться в Ливерпуль и постараться устроиться там на постоянную работу в какой-нибудь клуб. Ibex решили рискнуть – и вскоре стали резидентами клуба The Sink.

У заведения не было алкогольной лицензии, так что немногочисленные посетители концертов были вынуждены ходить за выпивкой в соседний паб и договариваться с охраной, чтобы те разрешали им проносить пиво с собой на концерт. Кроме того, в Ливерпуле начало активно разворачиваться движение скинхэдов, и длинноволосым «хиппарям» периодически сильно доставалось. Фредди вся это чехарда не устраивала категорически, тем более что как раз развелись родители Смита и Мику пришлось уйти из группы, чтобы устроиться на работу и помогать матери.

Пришедший на смену Мику Ричард Томпсон сыграл с группой всего один концерт – да и тот провальный. Последнее выступление Ibex в женской школе Уайднеса в Чешире. Музыкантам поставили старое, почти вышедшее из строя оборудование, звук превращался в кашу. Вместо стандартной микрофонной стойки для Фредди выставили старинное тяжелое колченогое чудовище. Фредди наклонил стойку во время концерта – и ее верхняя часть отвалилась, оставшись у музыканта в руках. Но Фредди не растерялся – и весь концерт пробегал по сцене вместе с этой частью стойки – единственный плюс концерта: Фредди нашел свою «фишку», микрофонная стойка окончательно и бесповоротно дополнила его сценический образ.

После концерта Фредди и Майк Берзин принимают решение вернуться в Лондон, и Фредди начинает поиски нового коллектива. В 1969 году его приглашает группа Sour Milk Sea, но и этот коллектив долго не просуществовал.

Фредди пробует устроиться на работу – он даже получает заказ от агентства Austin Knights на иллюстрации к фантастической детской книжке, но музыка все равно привлекает его куда больше рисования. Он звонит бывшим музыкантам Ibex, и они пытаются начать играть под новым названием – Wreckage, но в отличие от амбициозного Фредди, остальные ребята не особо хотели связывать свою жизнь с музыкой. Группа снова распалась, так и не добившись чего-либо значительного.

И тогда Фредди снова вспомнил про Smile…

Экспрессия на сцене была визитной карточкой Меркьюри

Новый имидж: усы и короткая стрижка – пришелся многим поклонникам Queen не по нраву

3. Ее Величество

Новую группу нужно было как-то назвать: выступать под именем Smile было бы по меньшей мере неправильно. Брайан предложил название Grand Dance, Роджер – The Rich Kids, но Фредди настоял на названии Queen. «Мы выбираем единственное название – оно должно быть коротким, четким и запоминающимся». Роджеру и Брайану ничего не оставалось, кроме как согласиться: лучше Queen и вправду было ничего не придумать.

В качестве бас-гитариста Роджер пригласил своего приятеля Майка Гроуза. Майк был не слишком умелым музыкантом, но у него был отличный усилитель Marshal, а еще – собственный мини-вэн «Фольксваген». Группа начала репетировать, а Фредди и Брайан попробовали сочинять новые песни – в основном новый материал базировался на прежних нереализованных наработках для Smile, Ibex и Wreckage. Тем не менее было решено, что группа должна сочинять собственный материал, а не жить за счет старого багажа.

Надо сказать, что впоследствии Тим Стаффел предпримет ностальгическую попытку вернуться в шоу-бизнес: Smile дадут – уже после смерти Меркьюри – несколько реюнион-концертов, а Тим даже запишет сольный альбом (Брайан и Роджер ему в этом помогут), но, естественно, все эти акции будут иметь какой-либо вес исключительно в глазах поклонников Queen.

Друзья сплачиваются не только на музыкальном поприще: Фредди и Роджер вообще были неразлучны – они открыли лавочку на Кенсингтонском рынке и все время тусовались вместе. В день смерти Джими Хендрикса, они, безумные поклонники таланта Джими, в знак траура не выходят на работу – лавочка на Кенсингтонском рынке стоит закрытой.

Когда мама Тейлора, работавшая в отделении Красного Креста в Труро, сообщила, что организуется благотворительный вечер, Роджер сообщил, что привезет группу для выступления. Хоть Smile уже не существовало, Queen в программке проходили под именем Smile.

Фредди очень волновался, но настоял на том, что группа должна хотя бы визуально отличаться от остальных команд, игравших на вечеринке. Те одевались в основном в рубашки и джинсы, а Queen пошили себе черно-белые концертные костюмы, чем уже привлекли внимание публики. Несмотря на волнение, ребята отлично отыграли – им даже заплатили гонорар в 50 фунтов. Так, в историю Queen вошла дата 27 июня 1970 года – в этот день Queen сыграли первый публичный концерт.

В это же время Фредди решает взять псевдоним – он решает назваться Фредди Меркьюри, в честь Меркурия, античного бога, умного, хитрого, легконогого, амбициозного – покровителя путешественников и торговцев, склонного к авантюрам, но при этом справедливого. Фредди Балсара исчезает навсегда, и в историю широкими шагами, с гордо поднятой головой входит Фредди Меркьюри.

В августе из группы уходит Гроуз – музыка для него была больше хобби, чем профессиональным занятием. Новым басистом становится Барри Митчелл – еще один дальний знакомый Роджера.

А Фредди тем временем берет на себя функции и менеджера группы, и стилиста, и автора песен. Он устанавливает жесткую дисциплину: репетируют каждый день, при этом уделяя огромное внимание и работе на сцене, и артистическому мастерству. Им нужно было не просто играть. Им нужно было делать шоу.

Фредди придумывает дизайн костюмов – обтягивающие комбинезоны с нашитыми «крыльями» для себя, или свободные накидки для Брайана – группа одевается в едином стиле, этот стиль не всегда воспринимается зрителями, но все отмечают выдержанность и оригинальность имиджа группы.

Барри Митчелл тоже покидает Queen – к нему на смену приходит парень по имени Даг. «Я даже не помню его фамилию, – вспоминал Брайан. – Он отыграл с нами всего один концерт, на который пригласил больше сотни своих приятелей. В результате он пропрыгал весь концерт на авансцене – за ним даже нас не было видно, так он хотел покрасоваться перед друзьями. Пришлось с ним расстаться».

Обеспокоенные поиском четвертого участника, Брайан и Роджер знакомятся с неким Джоном Диконом. Этот парень, хоть был и моложе их, отлично умел играть на бас-гитаре, а главное – очень хотел играть в рок-группе.

На репетицию Дикон пришел с собственным маленьким усилителем, который сам усовершенствовал – его так и будут называть «Дики», и он пройдет вместе с Джоном всю музыкальную карьеру. Сперва музыканты попробовали поиграть известные всем стандарты, а потом стали просто джемовать. Все было понятно без слов: четвертый участник найден.

«Все сложилось, – подвел итог Роджер, – этот парень был именно тем, кто нам нужен: он не только отлично играл, он еще и круто разбирался в электронике. При этом он был молчалив, но если что-то говорил, то говорил твердо и абсолютно уверенно. Нам это было по душе – мы как-то сразу сошлись и поняли, что больше никого искать не надо».

«Единственный конфуз вышел на самом первом концерте, – вспоминал Джон. – Я надел свою любимую рубашку, а она не понравилась Фредди, тот сказал, что она не подходит к костюмам остальных участников. Тогда он дал мне одну из своих маек, которая, по его мнению, больше вписывалась в ту картинку, которая складывалась у него в голове».

С Диконом группа наконец-то обрела то, ради чего так старался Фредди: они стали единым цельным организмом, четыре части целого сошлись воедино и идеально совпали. Фредди нарисовал символ группы – герб с аллегорическим изображением всех участников группы, исходя из их знаков зодиака: краб (рак) обозначал Брайана Мэя, два льва – Роджера Тейлора и Джона Дикона, а Фредди, родившегося под знаком девы, олицетворяли две феи. И надо всем этим высилась птица – то ли лебедь, то ли зороастрийский Симург, хотя на самом деле, по мнению Меркьюри, это должен был быть бессмертный феникс. Замечательная метафора, что тут скажешь.

Самое удивительное было еще вот в чем: Queen оказалась первой в истории рок-группой, где все участники имели высшее образование – правда не музыкальное, истинным гуманитарием был один Фредди. Но, надо сказать, это весьма и весьма влияло на творчество – Queen была группой взрослых людей, уже состоявшихся, прекрасно понимавших, что к чему в этой жизни. Они были лишены юношеских иллюзий и прекрасно понимали, что, по сути, у них есть один-единственный шанс – если сейчас группа «не выстрелит», то бессмысленно пытаться что-то начинать во второй раз. Лучше просто разбежаться и двигаться дальше, скажем, по своим основным, немузыкальным профессиям.

Примерно к этому же временному этапу относится первая легенда из жизни Фредди Меркьюри – о том, откуда берутся эти легенды и как они формируются, мы подробнее поговорим в следующей главе, но пока лишь очертим одну из картин, которые потом были достроены в образ Меркьюри, не имевших никакого отношения к реальному Фредди.

В самом начале творческого пути Queen Фредди позволяет себе один яркий и точный каламбур – на замечание одного из приятелей, что Фредди выглядит как настоящая звезда, Фредди отреагировал четко и довольно резко: «Я не собираюсь быть звездой. Я буду легендой». Сказал ли он эту фразу в действительности, или ему она приписана гораздо позднее – не суть, важно другое: то, как часто биографы Меркьюри поворачивают эту остроту в довольно странное и не слишком приятное русло.

Что и говорить – шутка и вправду хороша и вполне соответствует английской культурной и литературной традиции, а также подчеркивает безусловные амбиции молодого музыканта. Вот на этом бы и остановиться – да, молодой Меркьюри прекрасно понимал, что выжить в набирающем силы рок-н-ролльном шоу-бизнесе можно лишь при одном условии – ты не должен быть ни на кого похож, должен демонстрировать свою яркую индивидуальность, подчеркивать собственный талант. Время звезд прошло – мы уже видим, с какой легкостью звукозаписывающие компании лепят артистов-однодневок (увы, это была беда не только сегодняшних дней, проходных групп и исполнителей в конце 60-х – начале 70-х хватало с лихвой), так что статус «просто звезды» уже мало кого устраивал. Статус легенды был куда более значим и точен.

Что это – трезвый расчет или необоснованная гордыня? Как правило, в поздних работах о Меркьюри то и дело попадаются именно такие точки зрения. Например, в книге Лоры Джексон, которая считается отныне «одной из лучших книг о Меркьюри», стартовая глава, посвященная ранним годам нашего героя носит недвусмысленное название «Персидский франт», да и большая часть этой работы посвящена рассказам о том, какой невыносимо тяжелый характер был у Фредди. Тем не менее все это, как мы увидим далее, совсем не состыковывается с реальностью – с тем человеком, которым был Фредди на самом деле.

Так что ни о какой необоснованной гордыне речи даже не может идти: да, Фредди понимает, что у группы есть единственный верный путь – надо становиться легендами. Статус звезды-поденки никого не устраивает – увы, это не зазнайство, а вполне холодный и трезвый расчет взрослого и мудрого человека.

Queen выступают: с концертами в небольших залах все обстояло более-менее неплохо – Фредди старался, чтобы группа выступала максимально регулярно, – но Queen просто необходим был выход на следующий виток, на новую орбиту. И здесь было не обойтись без профессионалов музыкального бизнеса.

В сентябре 1971 года Брайан встретил своего старинного приятеля Терри Йидона, который устроился работать на только что открытую студию под названием «Де Лэйн Ли». Для рекламы студии была необходима группа-резидент, которая могла бы репетировать на студийном оборудовании, а потенциальные клиенты могли приходить и слушать, как звучит новый аппарат. Условие было одно: группа должна играть громко, чтобы продемонстрировать всю мощь новенького аппарата. В качестве гонорара резидентам была обещана возможность бесплатной демозаписи. Естественно, что Queen ухватились за такое предложение. И результатом стало формирование первой программы группы – а значит, и ее первых альбомов.

Таким его запомнили миллионы

Фредди Мерккьюри и Брайан Мэй на первых порах были основными авторами песен группы

4. Борьба источников

И теперь, перед тем, как перейти собственно к творческой истории Queen – которая составит основную часть данной книги, – следует сказать несколько слов о подборе источников для настоящей работы. Дело в том, что именно в российской литературе о Queen и Меркьюри отсутствует единый взгляд на творчество группы – да и собственно на биографию Фредди, и именно в российской историографии впервые был подчеркнут факт неполного исследования творчества Меркьюри и наличие серьезных белых пятен в биографических книгах о нем, а также – несогласованность в толковании событий из жизни музыканта.

Причина этого чрезвычайно проста: ввиду скудности источников, российский фанат Queen хватался за любую информацию о любимой группе. На советском и постсоветском пространстве о группе было практически ничего не известно: книги о них не продавались, диски было не достать (разве что у фарцовщиков – автор этих строк в свое время отвалил за A Kind Of Magic нечеловеческие двадцать пять рублей!) и поэтому любой источник хоть какой-то информации о любимой группе мгновенно растаскивался на цитаты и заучивался наизусть.

После смерти Меркьюри в России выходит перевод книги Рика Ская The Show Must Go On, положившей начало огромному количеству мифов и легенд о Фредди, которые, при чуть более пристальном изучении оригинальных источников, немедленно же опровергаются. Но вот затем, пользуясь отсутствием вообще какого-либо литературного или документарного материала, выходят две книги, которые повлекли за собой целый ряд странных и, не побоюсь этого слова, страшноватых публикаций.

Первая из них – книга «Кумиры западной поп– и рок-музыки», написанная коллективом авторов и выпущенная в серии «Переходный возраст» в 1994 году, где Queen отводилась довольно подробная биографическая глава. Вот только помимо историй о реальных группах и артистах (кроме Queen в книге рассказывалось о The Beatles, Depeche Mode, Майкле Джексоне, Мадонне и о многих других) одна из глав – самая большая, надо сказать! – отводилась никому не известной группе под названием Sex Crazy Band. Эта группа, по заверениям авторов, успела подружиться и переиграть со всеми мировыми звездами, собирать толпы народу на концертах, писала великолепные песни (в приложении к книге приводились соответствующие тексты), занимавшие лидирующие места в хит-парадах. Их барабанщик по имени Гленн Роджерс даже дружил с Фредди Меркьюри и написал песню его памяти (текст, как я уже сказал, приводился – и он представлял собою стихотворное переложение главы из книги Ская о похоронах Меркьюри).

Вот только все поиски хоть одной записи этой неведомой гениальной группы не заканчивались ничем. Группы Sex Crazy Band в природе не существовало – она была плодом неуемной фантазии авторов книги. Зачем это было сделано? Напрашивается ровно один ответ: просто так – ради невероятного дурацкого розыгрыша.

Но вот сочинять неведомые истории – все равно же никто не проверит! – оказалось можно: и второй ласточкой становится сборник под редакцией Андрея Рассадина под названием «Queen о «Куин». Эта книжка, выпущенная на средства самого автора, оказалась, с одной стороны, отличным подспорьем для коллекционеров – в эпоху отсутствия Интернета получить полный каталог записей Queen и сольных работ ее участников со всеми каталожными номерами дорогого стоило! Кроме того, в книге приводились тексты всех песен группы – а также содержались переводы интервью с музыкантами и несколько «ранее не издававшихся статей». Вот с ними, конечно, вышла определенная проблема: эти статьи были не просто придуманы автором – они фактически создали новую мифологию: абсурдную, скандальную, но при этом – лишенную чувства юмора и вообще вкуса. Чего стоит, например, материал под названием «Куин» в тюрьме» – о том, как музыкантов якобы задержали на несколько суток и как они устроили целый бунт в полицейском участке. А трагическая история «Роджер едва не погибает от наркотиков» – с проникновенными подробностями ломки барабанщика? Но добавьте сюда довольно неплохой перевод вполне реального интервью Брайана Мэя, данного Нуно Беттенкорту (гитаристу группы Extreme) – и вы получите тот самый микс из правды и неправды, который при этом отлично переваривается и дает на выходе самое ужасное, что только можно представить: полуправду.

И это торжество полуправды повлекло за собой появление обличителя оной – несколько лет назад российская поклонница Меркьюри Мариам Ахундова провела собственное исследование жизни и творчества музыканта. В результате на свет появилась книга под названием «Подлинная история Фредди Меркьюри». Мариам, изучив имевшиеся в ее распоряжении биографические материалы о Меркьюри и проанализировав творчество музыканта с точки зрения культуролога и историка, пришла к странным и шокирующим выводам: во-первых, Фредди Меркьюри вовсе не был геем или даже бисексуалом, во-вторых, его творчество носит серьезный отпечаток религиозных концепций – зороастрийской и христианской, в-третьих, смерть Меркьюри носит насильственный характер, музыкант пал жертвой заговора, и частью этого заговора был продуманный план по очернению его биографии.

У книги Ахундовой немедленно появились как восторженные почитатели, так и ревностные ненавистники. Сразу предвидя ряд вопросов, оговорюсь – я не принадлежу ни к тем, ни к другим, но отдаю Мариам должное: она заставила как минимум по-новому взглянуть на творческое наследие Меркьюри и предприняла первую, пусть и робкую, пусть и несовершенную попытку проанализировать его работы с точки зрения культурологии, а не соответствия законам шоу-бизнеса. Ну и главное – Мариам действительно указала на целый ряд недочетов и противоречий в многочисленных биографиях Фредди. Здесь ее заслугу сложно недооценить.

Вопрос состоит в том, насколько верны те выводы, к которым она пришла? В ряде своих заявлений Ахундова была трогательно безапелляционна – в ее трактовке Фредди Меркьюри представал отважным героем, рыцарем без страха и упрека, вступившим в неравный бой со злобной и бескомпромиссной машиной мирового шоу-бизнеса и героически павшим в этой борьбе. Собственно, данная концепция должна была быть развита во второй книге Мариам – более обширной и обстоятельной биографии Меркьюри, – но, к сожалению, ранняя смерть не позволила ей закончить эту работу.

Выпущенная на основе ее черновиков книжка «Фредди Меркьюри. Украденная жизнь», к сожалению, не выдерживает уже никакой критики – это признали даже наследники Мариам (начнем с того, что там Меркьюри объявляется внебрачным сыном лорда Маунтбаттона, что в принципе за гранью разумного) – так что рассматривать эту работу как достоверный источник, конечно же, не следует. И эта книга, конечно, породила новые, куда более невероятные мифы – согласно теории Ахундовой, во всем творческом наследии Меркьюри содержатся намеки на некий заговор, жертвой которого стал Фредди – и порой Мариам видит жуткую символику там, где никакой символики нет («Посмотрите, как смотрят на Фредди другие участники группы», – ну и так далее). Вершина конспирологии – это, конечно, вывод Ахундовой о том, что Фредди вообще не был болен СПИДом, а пал жертвой ритуального (sic!) убийства, при этом – у него были дети, которых выдали за детей его сестры, и так далее, и тому подобное… Одним словом, если первая книга Ахундовой как минимум заставляла задуматься и критически подойти к ряду открытых источников, то вторая, посмертная работа, увы, становится в один ряд с рассадинскими мифами о тюремных приключениях Queen или о Тейлоре-наркомане.

Но вот обратить внимание на целый ряд биографических и библиографических несоответствий, безусловно, следует. Прежде всего, это невероятный рост книг и исследований о жизни Меркьюри, появившихся после его смерти – но не непосредственно после кончины, а в течение пары-тройки лет. Ну и, наконец, невероятный рост количества «эксклюзивных интервью», неизвестно как обнаруженных за последние лет десять. Для сравнения – в биографической книге, основанной на выдержках из интервью, “Queen In Their Own Words”, выпущенной в 1992 году, чуть менее 200 страниц (выдержки из интервью Фредди там занимают примерно четверть), а в аналогичной книге “Freddie Mercury In His Own Words”, выпущенной в 2011 году, страниц уже под 400 – причем две трети из них – выдержки именно из таких, «внезапно обнаруженных» и «ранее не публиковавшихся» интервью, появившихся в печати в 2000-е годы. И это, конечно, наводит нас на вполне логичные мысли о том, что нашему герою усиленно делают странную, но чем-то обоснованную биографию. Но – «раз звезды зажигают, значит, это кому-то нужно» – так кому же нужна подкорректированная биография Меркьюри, а, главное, насколько эта биография соответствует действительности?

Давайте посмотрим, например, на одну из наиболее продаваемых книг о Меркьюри – например, биография авторства Лесли-Энн Джонс долгое время позиционировалась как наиболее полная, подробная и правдивая биография Фредди и даже продавалась на официальном сайте Queen. Но и эта, работа не лишена предвзятости – хотя и содержит целый ряд положительных моментов, например, она достаточно просто написана и чрезвычайно легко читается. Но относительно фактологии – увы, даже эта книга не выдерживает и минимальной критики. К примеру, в ней есть много заимствований из самой скандальной книги о Меркьюри – «воспоминаний» садовника Фредди Джима Хаттона «Меркьюри и я». Выпущенная в 1992 году, эта книга сразу же подверглась жесточайшей критике, а оставшиеся в живых музыканты Queen и родственники Фредди угрожали подать на Хаттона в суд за клевету. Книга долгое время не переиздавалась – и только после смерти Хаттона в 2010 году появилось ее второе издание. Впрочем, о личности Хаттона и роли его книги в посмертной судьбе Фредди Меркьюри мы поговорим отдельно.

Но не будем отчаиваться – одна более-менее объективная биография нашего героя все-таки есть – это книга Джеки Ганн и Джима Дженкинса под названием As It Began. Этой книжке, написанной бессменным председателем международного фан-клуба Queen, была уготована участь их авторизованной биографии: текст согласовывался со всеми участниками группы (и с Фредди тоже), но, к сожалению, финальный вариант текста Меркьюри уже не смог прочитать – он был написан непосредственно перед смертью музыканта. Поэтому книжка вышла в 1993 году как «неавторизованная биография» – в нее были включены две главы о смерти Фредди и о посмертной судьбе группы. И в этой книге нет ни слова ни о нетрадиционной сексуальной ориентации музыканта, ни о безумных оргиях, которые якобы сопровождали всю его жизнь (об этих оргиях весьма красочно повествуют те самые разнообразные «биографические» книжки, о которых я упомянул ранее, и о которых чуть подробнее расскажу далее). Собственно, исходя из этой точки зрения – главным в анализе жизни и деятельности музыканта является прежде всего анализ его творчества – мы и будем рассуждать на страницах этой книги. По-моему, это – единственно верный путь. Но, конечно, не обойдемся мы и без проверки фактов.

Ну а теперь – несколько слов о книге, которую вы сейчас держите в руках. Придирчивый читатель – надо сказать, таких было много и среди моих знакомых! – узнав, что появилась еще одна книга о Меркьюри, может в сердцах воскликнуть: «Ну а что – эта работа честней?». Вынужден признать, что работа над этой книгой порой напоминала самый настоящий детектив: погружаясь в то или иное интервью Фредди, попадавшееся на глаза, поневоле начинаешь проверять его подлинность – отправляешься в архивы, а потом выясняешь, что на самом деле никакого такого интервью и не было. Вернее, его первая публикация относится, скажем к середине 90-х и подается это интервью как «только что найденное и ранее не опубликованное интервью Фредди Меркьюри». Как, скажите, можно относиться к подобным «источникам»? На мой взгляд, отношение к ним должно быть однозначным – признавать их за факт мы не можем, а вот отнестись как к манипулятивной подделке – можем вполне.

С такими подделками мы будем сталкиваться на протяжении всего нашего исследования: удивляться этому не стоит – у любой деятельности есть свой резон (о нем мы тоже поговорим отдельно), но, тем не менее, я сознательно старался оперировать в этой работе исключительно подтвержденными фактами – основываясь или на личных беседах с участниками событий (мне довелось пообщаться практически со всеми ныне живущими героями этой истории), или на тех публикациях, которые появились в открытом доступе до смерти Фредди Меркьюри.

Пожалуй, только такой подход и позволит нам прийти к единственно верным и объективным выводам о том, каким человеком был Фредди Меркьюри, и в какие краски была раскрашена его, бесспорно, яркая жизнь.

Ну а сейчас – прервем наше лирическое отступление и снова обратимся к творчеству. В биографии нашего героя наступает чрезвычайно важный момент: группа Queen готова явить миру свои первые официальные записи.

В группе каждый был на своем месте и никогда не вмешивался в работу других

5. Дуплет

Первые два альбома Queen – это серьезная заявка на успех, пусть и с деловой точки зрения они не добавили в копилку музыкантов серьезных бизнес-кейсов. Но творческий почерк новой группы эти две пластинки, названные, в целом, просто и безыскусно – «Queen» и «Queen II» соответственно – определили.

На первой пластинке было решено отказаться от любых синтезаторных звуков – и об этом предупреждали прямо на обложке: весь футуристический саунд, который вскоре станет фирменным знаком Queen, был воспроизведен на традиционных инструментах: рояле, барабанах, бас-гитаре и гитаре Брайана Мэя, который уделял невероятное внимание всему процессу записи. Продюсер Рой Томас Бейкер и музыканты изо всех сил урывали свободные «окна» на студии звукозаписи – и упаковывали многочисленный музыкальный материал, который к этому моменту у музыкантов уже накопился.

Тут было и наследие Smile – одну из песен Стаффела, Doing All Right, все-таки решили включить в альбом, но основу пластинки составили сочинения Мэя и Меркьюри, точно демонстрирующие мощь молодых авторов. Keep Yourself Alive, Liar, Great King Rat и Jesus – вот три столпа, на которых держится пластинка и которые в точности показывают нам, в какую сторону будет развиваться группа в ближайшее время. Тяжелые пассажи Мэя, заигрывание с блюзом – и, напротив, скоростные фортепианные пассажи Меркьюри, заигрывание с самыми разными стилями, нарочитое многоголосие – все это делало пластинку слишком сложной для восприятия рядового слушателя.

Мэй и Дикон погрязли в тонкостях записи гитарного звука, накладывая по три-четыре партии в унисон: Брайан почерпнул эту идею и Бадди Холли и братьев Эверли, и на первой пластинке разошелся не на шутку. Другое дело, что и Фредди от него не отставал, сочиняя песни не только на фортепиано, но и на гитаре.

Тут нам придется сказать несколько слов о Меркьюри как об инструменталисте, поскольку единого мнения по поводу его владения инструментами вы вряд ли найдете в биографических книгах. Фредди обладал невероятным, фантастическим чувством ритма – и именно поэтому использовал мелодические инструменты в том числе и для создания ритмической картины песни. Очень сильная игра – активная правая рука: Фредди специально выворачивает кисть, чтобы удар был сильнее – обратите внимание на видеозаписи, он помогает себе и кистью и предплечьем, еще более акцентируя звук: классические пианисты и преподаватели за такую постановку руки готовы просто убить, но Фредди прекрасно понимает, что делает – там, где идет речь о проходе скоростным пассажем, как, например, в начале Keep Yourself Alive он ставит руку абсолютно классически.

То же самое происходит и при игре Меркьюри на гитаре: да, он не виртуозный соло-гитарист, как Мэй, но ритмически он сочиняет мощные и четкие зонги – Jesus как раз из таких: здесь-то и сочетаются зороастрийская и авраамическая традиция – эта песня, завершавшая дебютный альбом, вызвала уйму непонимания у слушателей. Неужели перед нами очередная группа «христианского рока»? Нет, конечно же: просто на фоне странных религиозных концепций, бытовавших в роке на начало 70-х Фредди пишет откровенно религиозную песню, проникнутую внутренним величием и невероятно мощной ритмической структурой. К сожалению, этот заход не был оценен по достоинству.

А Jesus, тем не менее, чрезвычайно интересен – это история о взаимном проникновении зороастрийской и христианской традиций, столь близкие Меркьюри – он исповедует веру своих предков, но при этом живет в христианской среде. Так что парафраз – «Спуститесь все, дабы лицезреть Господа Иисуса!» – это и поклон американским госпелам, и подтверждение явной религиозности создателя этой песни. Собственно, свою религиозность Фредди подтверждал всей своей жизнью (и об этом мы еще более плотно поговорим дальше).

Альбом продается довольно средне и собирает, мягко говоря, на самую лучшую прессу. Принять новую группу, в которой желание вырваться из плена «второго эшелона» бурлит вулканом, могут зачастую не все. Но Queen не отчаиваются: ограничиться лишь одной пластинкой они не собираются – эти ребята пришли всерьез и надолго.

Они чрезвычайно спешили – например, последняя вещь на пластинке – Seven Seas Of Rhye – так и осталась незавершенной: у Фредди был инструментальный кусок, который музыканты быстро записали, но развитие темы и слова Меркьюри дописать не успел. Тогда было решено, что доделанную песню надо будет включить во второй альбом, установив прямую связь между первой и второй пластинкой.

Надо замолвить, справедливости ради, пару слов по поводу музыкального наследия Smile – Тим, Брайан и Роджер успели записать мини-альбом. Правда, в Британии он не вышел, но вот японцы, уже на волне популярности Queen, издадут его, правда, исключительно для японского рынка (но в Европу и Америку пластинка, конечно, попадет, хотя и станет филофонической редкостью).

Первый альбом был страшно раскритикован одним из ключевых музыкальных изданий Британии: журналист Ник Кент из NME, никогда не стеснявшийся в выражениях, сообщил, что дебютный альбом Queen – это чистой воды «ведро мочи». Столь резкий отзыв положил начало длительному противостоянию Queen и NME – вплоть до дня сегодняшнего журналисты издания испытывают серьезное предубеждение перед творчеством Меркьюри и его товарищей по группе.

В 1972 году Trident предпринимали попытку раскрутки Меркьюри как сольного артиста – он выпускает сингл I Can Hear Music под псевдонимом Ларри Ларекс (интересная параллель, например, с Гэри Глиттером), но фактически это была работа, сделанная силами Queen: сингл записали Фредди, Брайан и Роджер – но при этом ребята настаивали, что прятаться за фронтменом они не намерены, они – группа и группой останутся. Так что идея сольного проекта Меркьюри, к вящему спокойствию всей группы, оказалась отринута продюсерами.

Музыканты, несмотря на неважный успех дебютной пластинки, не сдавались – второй альбом был на подходе, и по этому поводу было принято важное решение: сделать концептуальную пластинку, разбитую на две сюжетные части: «белую» и «черную» стороны, где доминировали бы два диаметральных персонажа – Черная и Белая королевы. Соответственно, за белую сторону отвечал Мэй, за черную – Меркьюри. Музыканты сознательно делают ставку на гитарное звучание и посвящают пластинку Джими Хендриксу – тут два главных идеолога группы совпадают во вкусовых предпочтениях: и Фредди, и Брайан восхищались талантом Джими.

Начинается альбом с инструментальной вещицы «Procession» – немного помпезной и одновременно трагичной композиции, сыгранной Мэем не через свой стандартный усилитель Vox, а через памятный нам Deacy Amp – комбик, сделанный Джоном Диконом. Но главные хиты приберегли для второй стороны – и тут Меркьюри выступил как зрелый и мощный композитор, который сочинил циклопическую сказочную симфонию, открывающуюся хард-роковой Ogre Battle, Ее Меркьюри целиком и полностью сочинил на гитаре, и даже виртуоз Мэй был покорен неожиданным мелодическим и гармоническим решением: «Когда Фредди брал в руки гитару, в нем появлялась неистовая энергетика – словно на гитаре играл какой-то безумный зверь, и притом в неожиданной тональности!» – вспоминал Брайан.

Мэю тут тоже дали развернуться – на Ogre Battle полным-полно перевернутых кусков: гитарное соло записывали на пленку, потом бобину переворачивали и проигрывали задом наперед. Мэй слушал получившийся результат, разучивал – и записывал по новой. Такие забавы чрезвычайно веселили и самого Брайана, и активно включившегося в игру продюсера Роя Томаса Бейкера.

Ogre Battle без малейшей паузы переходила в The Fairy Feller’s Master-Stroke – песню, о которой следует поговорить особо. Знаток изобразительного искусства, Меркьюри однажды отправился в лондонскую галерею «Тейт», где увидел одноименную картину британского художника Ричарда Дэдда. Ричард Дэдд – персонаж для английской истории живописи совершенно особый: он считался одним из лучших рисовальщиков первой половины XIX века, но сошел с ума, погрузился в странный мир жутковатых фантазий (так, он считал, что его повсюду преследуют демоны, ведомые египетскими богами) – и, соответственно, писал картины, достойные тщательного психиатрического исследования.

Именно Дэдд послужил прототипом безумного художника из «Заповедника гоблинов» Клиффорда Саймака – и в галерее висела картина, демонстрировавшая все грани дикой фантазии Дэдда: на ней крохотный дровосек в окружении сказочных существ пытался расколоть волшебный орех, чтобы сделать из него повозку для королевы эльфов Маб. Фредди был так покорен полотном Дэдда, что попросту описал все изображенное на холсте в стихах – в итоге получилась одна из самых заметных песен второго альбома Queen.

Но главной жемчужиной, свидетельствующей о том, в какую невероятную мощь может развиться талант Меркьюри, стала эпическая The March Of The Black Queen – невероятная многоходовка со множественной сменой мелодических линий и гармоний, предтеча будущих главных хитов Фредди. Ну и, наконец, завершался альбом уже полновесной версией Seven Seas Of Rhye – и эта вещь стала первым радиохитом группы. Даже NME признали вещь «выдающейся» – так что эта битва оказалась выигранной.

Лучше всего о пластинке сказал в одном из интервью 1974 года Роджер Тейлор: «Альбом так раскритиковали, что я решил убедиться сам – взял пластинку, принес домой и послушал, а потом подумал: Господи, что они такое удумали? Спустя время после выхода этот альбом продолжает мне нравиться. И не мне одному – мы все им довольны».

Брайан дополнил Роджера: «Мы столкнулись с таким количеством проблем при записи, что были удивлены уже тем фактом, что пластинка вышла такой, какой вышла. Мы думали, что результат будет значительно хуже – а нет, альбом, по-моему, действительно хорош».

Но увы! – все испытания, с которыми группа сталкивалась до этого, были куда слабее тех невзгод, с которыми им предстояло столкнуться. Их поджидала трагедия, которая чуть было не поставила Queen на грань распада. Тяжело заболел Брайан Мэй.

Концерт в Рио-де-Жанейро стал одним из самых массовых выступлений в истории Queen

Порой в сценический образ Фредди вплетался образ соответствующего альбома (как, например, графическое оформление пластинки Flash Gordon)

6. Удар

Новые песни писались довольно быстро, и Queen были готовы вернуться в студию, чтобы начать работать над третьим альбомом. Больше всех, кстати, возмущался Роджер Тейлор, которого прямо-таки бесил тот факт, что для второй пластинки не придумали оригинального названия: «Queen II – что может быть глупее?». Поэтому никаких порядковых номеров, как скажем, у Chicago, группы, которая особо не мудрствовала с названиями альбомов, не будет – нет, у альбома будет свое собственное название, а не какая-то дурацкая нумерация! Правда, в ответ Роджеру прилетело возражение от Фредди, что Led Zeppelin делали то же самое и не переживали – но Тейлор на этот факт особого внимания не обратил.

Но беда подстерегла группу во время американского тура: Брайану Мэю диагностировали гепатит, и концерты пришлось прервать: гитаристу прописали шестимесячный постельный режим. И вот тут-то проявилось настоящее единство участников Queen: тяжело больно Мэй сам предлагал ребятам подыскать себе замену, но Фредди ответил категорическим отказом. Вынужденную паузу было решено заполнить работой над новыми песнями – таким образом Брайан, после того, как поправится, мог вернуться в студию и сосредоточиться на работе над собственными партиями, накладывая их поверх всех остальных, уже сочиненных и записанных участниками группы.

Мэй лежал в постели и, с одной стороны, ужасно волновался – а ну как действительно его заменят кем-то другим, а с другой – пребывал в тихом восхищении перед благородством Фредди и остальных. А оставшаяся троица впала в невероятный азарт – теперь им хотелось сочинить пластинку, которая бы вывела их на абсолютно новый творческий виток: Queen больше не хотели ассоциироваться исключительно с хард-роком, в этих стилистических рамках им было попросту тесно.

Надо было не думать ни о каких критиках – можно было позволить делать все, что угодно: и именно для этой пластинки Фредди пишет хит, который станет определенным поворотным рубежом во всей карьере Queen – тот редкий момент, когда Меркьюри отталкивается не от музыки, а от стихов. Ему в голову приходят строчки о женщине, которая стремится походить на даму из высшего общества – пьет элитное шампанское и покупает дорогую одежду – и все это очень быстро становится песней под названием Killer Queen.

Брайан Мэй вспоминал: «Я лежал и болел, а Фредди приехал ко мне и быстро сыграл эту вещицу на фортепиано. Она уже тогда была абсолютно цельной – и я просто не понимал: а что мне здесь делать? И какого же было мое удивление, когда я пришел на студию, – парни все записали, кроме гитарных партий – они оставили мне место, чтобы я мог сыграть соло. Было очень приятно».

Для записи Killer Queen Фредди отказывается от использования рояля – ему нужен «водевильный», более салонный камерный звук, и играет он принципиально на фортепиано. Кроме того, Меркьюри, Мэй и Тейлор в припеве записывают отменное многоголосие – из этого позднее выстроится еще один фирменный музыкальный прием группы: нарабатывается творческий почерк.

Для альбома свою первую вещь написал и Джон – песня Misfire была милой музыкальной виньеткой, но уже тогда было понятно, что молчаливый басист не уступит старшим товарищам: у него есть собственные идеи.

Американские гастроли, правда, ознаменовались кучей любопытных случаев, с которыми нас тоже познакомил Питер Хингс: например, музыканты и техники столкнулись с чудовищными культурными различиями между американцами и англичанами. И это касалось прежде всего такого тонкого для любого британца момента, как чаепитие.

Когда Queen и вся команда первый раз попросили на завтрак в американском отеле чай, то они были невероятно удивлены: официанты принесли им кипяток с чайными пакетиками – никакого заварочного чайника! Убийственной вишенкой на торте стало отсутствие молока: когда кто-то из техников тактично попросил молочник, то несчастный официант попросту опешил – зачем? Но затем все-таки принесли гостям порционные сливки.

Название для пластинки предложил Роджер, альбом было решено назвать Sheer Heart Attack («Обширный инфаркт») – у Тейлора имелись наметки для песни под таким же названием, но группа на данном этапе не доработала эту вещицу, и в альбом она не вошла.

Обложку альбома сделал, как и раньше, фотограф Мик Рок. Участники группы повалились на пол в искореженных позах, словно их действительно хватил тот самый инфаркт и смотрели в камеру остановившимся взглядом. Картинка шокировала – но это весьма понравилось и Роджеру, и особенно Фредди.

Больше всех новой пластинкой оказался доволен, естественно, Джон Дикон – да, его вещь попала в лонгплей, и он наконец-то ощущал себя полноправным участником творческого процесса. Джон гордо заявлял журналистам: «Пожалуй, я единственный, кто долгое время наблюдал группу как бы со стороны – потому что, во-первых, пришел в нее последним. Но теперь я чувствую, что окончательно и бесповоротно влился в коллектив».

Группу приглашают выступить на программе Top Of The Pops – это, надо сказать, уже признание успеха: программа, как сказали бы сейчас, обладала невероятно высоким рейтингом, но тут происходит заминка – из-за съехавшего концертного графика Queen не успевают приехать на прямой эфир. И было решено пойти на рискованный шаг – отправить в эфир запись выступления. Группа приезжает в студию и очень быстро снимает видеоролик – это не «живое» исполнение, а специально срежиссированный выход, где Фредди красуется в короткой шубе, да и остальные участники группы выглядят нарочито вычурно. Запись делается на видеопленку – потом на видеоряд накладывается оригинальная фонограмма сингла, и мы получаем… правильно, видеоклип.

Рекламные ролики для синглов снимались и до этого – The Beatles во второй половине 60-х, например, делали такие съемки для каждой из своих сорокапяток, но тут речь шла о специально подготовленной видеозаписи (до этого ролики снимали, в основном, на кинопленку) – и случилось то самое совмещение видеоряда и звука, пока еще не снабженное какими-то спецэффектами или прочими красотами. Тем не менее Queen сделали очень важный для всего шоу-бизнеса шаг: после того как Killer Queen прозвучала по телевидению, а тысячи зрителей увидели ролик – продажи сингла резко пошли вверх, а о Queen заговорили уже не как об «одной из арт-рок групп». Группа показала, что может делать короткие, понятные, а главное – массовые хиты.

Ну а самое главное – группа вышла на совершенно новое творческое поле: они смогли освоить видеоформат. И тут в голове у Меркьюри поселилась идея, которая требовала практически немедленного воплощения.

Брайан Мэй, астрофизик по образованию, и после смерти Фредди продолжил заниматься Queen

7. Дрязги, Джим и видео

Главная проблема состояла в Trident: несмотря на то, что Sheer Heart Attack лидировал в чартах, а Killer Queen буквально звучала на каждом углу, музыканты Queen по-прежнему ничего не зарабатывали. Вернее, практически ничего: фирма платила каждому из четверки по 60 фунтов в неделю. При этом, у музыкантов росли запросы – причем запросы, надо сказать, были вполне осмысленными. Джон Дикон собирался жениться на своей давней подруге Веронике, ему нужно было жилье для будущей семьи (Джон и Вероника ждали ребенка) – и ютиться в съемной квартире совершенно невозможно. Дикон отправляется к менеджеру Trident Норману Шеффилду и просит, собственно, о пустяке – о займе в 4 тысячи фунтов для покупки жилья, небольшого домика. Специально акцентирую: Дикон не просит денег просто так, он просит в долг – но Шеффилд отказывает.

Отказывает он и Роджеру Тейлору – тот попросил предоставить группе персональный автомобиль. Вернее, прямого отказа Тейлор не получил: Шеффилд просто упорно делал вид, что не слышит просьб – он попросту никак на них не реагировал. Но соломинкой, переломившей спину верблюду, стала просьба Фредди – у него (да, впрочем, и у других музыкантов группы) накопились новые музыкальные идеи, масштаб которых еще предстояло оценить – и теперь нужно было их записать. Фредди попросил в преддверии записи предоставить ему рояль для репетиций (и для работы в студии, соответственно), но и тут получил отказ.

И это не вмещалось уже ни в какие рамки: если отказать в ссуде на дом или в приобретении машины можно было на вполне логичных основаниях, то не помочь группе в приобретении ключевого для их звучания инструмента – терпение музыкантов лопнуло. Они понимают, что надо срочно избавляться от контракта с Trident.

И в этот момент в жизни группы (и в жизни Фредди, что немаловажно) появляется один из важнейших героев этой истории. Его звали Джим Бич – и он был, несмотря на молодой возраст, весьма опытным адвокатом, специализировавшимся на делах, связанных с шоу-бизнесом.

Джим встречается с ребятами и принимает их предложение: он гарантирует им, что выдернет их из лап Trident, а взамен требует лишь одного: он хочет стать их юридическим представителем – попросту говоря, он хочет вести все дела Queen. Умнейший и хитрейший стратег, Бич понял, что перед ним – будущая суперзвезда, которая находится на пороге гениального творения (Фредди показал Джиму некоторые наметки будущего альбома, и уже по этим разрозненным фрагментам можно было оценить всю мощь готовящегося материала), и Джим был готов сделать ставку на группу. Группу, которая обеспечит ему стопроцентное будущее. Группу, с помощью которой удастся войти в вечность.

Джим выходит в процесс, и начинается тяжба длиной в девять месяцев – на самом деле, не такой уж великий срок, зная скрупулезность и обстоятельность британского правосудия, более того – это даже короткий срок: музыканты были готовы к тому, что Бич провозится пару лет, не меньше. Но Джим оказался куда быстрей. Бичу удалось прийти к соглашению: Trident отпускают Queen на все четыре стороны при условии выплаты отступного в размере 100 000 фунтов. Деньги нашлись, вернее, их отыскал Джон Рейд, новый менеджер группы, до этого вознесший на музыкальный Олимп Элтона Джона – он попросту пошел к музыкальному гиганту EMI и взял у них нужные деньги в счет будущих выплат по паблишингу. Кроме того, Шеффилд и Бич договорились о том, что группа выплатит Trident по одному проценту дохода от продажи следующих шести альбомов – фактически райские условия. Довольные музыканты, воодушевленные плотной совместной работой Бича и Рейда, чувствуют себя великолепно – они избавились от кандалов, надетых на них Trident, а Фредди даже позволил себе резкое заявление: «Наш старый менеджмент отбросил копыта – ну, мы с ним и распрощались, словно с кучей мусора».

В довершение войны Меркьюри со свойственной ему ироничностью – иногда Фредди мог быть чрезвычайно язвительным – сочиняет песню под названием Death On Two Legs, в которой весьма резко и образно проехался по менеджменту Trident. Норман Шеффилд ужасно напрягся по данному поводу и даже направил в адрес группы и EMI гневное письмо, в котором угрожал судом за клевету, если в тексте песни будет хоть одно прямое указание как на Trident, так и на кого-то из работников компании. В итоге никакого указания не появилось (лишь в буклетах писали, что песня «посвящается», а далее ставили неоднозначное многоточие, да Фредди на концертах (мы можем услышать это на пластинке Live Killers) иногда объявлял эту песню следующим образом: «Она посвящается одному чертову мерзавцу». Но – опасная грань так и не была преодолена.

Справедливости ради тут надо предоставить слово и другой стороне конфликта. Норман Шеффилд уже в 2000-е годы выпустил книгу воспоминаний, которую назвал, естественно, Life On Two Legs – и в нем изложил собственную версию описанных выше событий. Надо сказать, что сводилась она к тому, что якобы Queen и особенно Фредди предъявляли к менеджменту какие-то совершенно запредельные требования – из серии «подай-принеси, я звезда, а ты кто?». Вот только эти воспоминания порой совершенно не состыковывались с реальными событиями и реальным поведением самих музыкантов. Несмотря даже на относительно благостное предисловие, написанное Полом Маккартни (одним из немногих музыкантов, с кем Шеффилду удалось сохранить хорошие отношения), эта книга стала еще одним кирпичиком в стене слухов и заронило свое зерно в почву культивации мифов о скверном и вздорном характере Фредди.

Но в книге есть один очень важный фактор: Шеффилд ни словом не упоминает о тягостных судебных разбирательствах. Речь идет о тягучих переговорах, а главное – Шеффилд прямо признается, что в ошеломительном, планетарном успехе Queen команда Trident далеко не была уверена. Менеджеры и продюсеры, конечно же, понимали, что имеют дело с талантливыми ребятами, но оценить по-настоящему весь уровень таланта они не могли.

И причина этого проста: рабочих материалов нового альбома Шеффилд не слышал. Соответственно, получить 100 000 отступных да еще и процент с возможных будущих пластинок – это было очень хорошее предложение. И абсолютно логичное.

Вот только Джим Бич прекрасно понимал, с кем он имеет дело и какую удачу ему удалось поймать за хвост. Оттого и завершил дрязгу с Trident быстро и эффективно.

И еще – ценность воспоминаний Шеффилда состоит еще и в том, что из них мы видим – Queen были далеко не единственными музыкантами, которые были недовольны клиентской политикой Trident (например, Дэвиду Боуи они тоже были не очень по сердцу. Но надо отдать ему должное: Шеффилд не скрывает, что действительно он относился к Queen как к «еще одним молодым ребятам» – вот только, когда эти молодые ребята продемонстрировали творческую зрелость – да что там, фактически гениальность! – было уже поздно. Все козырные карты перекочевали в руки к Джону Рейду. И, конечно же, Джиму Бичу.

А памятуя ошеломительный успех Killer Queen, Фредди и компания решают, что теперь для нового альбома, который музыканты уже называют собственным «сержантом Пеппером» – они понимают, что пришло время записать стопроцентно великую пластинку, да и тот материал, что сочиняется у них, фактически на голову выше всего того, что они делали раньше, – для этой пластинки тоже нужно снять видеоклип для трансляции по телевидению. Но это должен быть не просто видеоклип – это должно быть настоящее визуальное шоу, ведь видеосъемка позволяет использовать спецэффекты, и видеосъемка куда дешевле кинопроизводства. Этому принципу они будут следовать теперь до самого конца – каждый хит-сингл должен подкрепляться видеоклипом.

Главное – выбрать песню для клипа. Но, по счастью, у Фредди такая песня была.

Фрагмент репетиции: начало 80-х

Классический образ Фредди: от него исходила невероятная мощь

8. Маркс и Богема

Название для нового альбома предложил Фредди – «Ночь в опере», именно так назывался один из самых известных фильмов комиков братьев Маркс. Уникальные эксцентрики, они сочетали в своих фильмах и музыку, и трюки, и гомерические гэги. Основой труппы были три брата – Чико, Харпо и Граучо (всего братьев было пятеро, но один из них – Зеппо – довольно быстро прекратил сниматься в кино, а пятый брат – Гаммо – участвовал только в сценических скетчах труппы), и к моменту выхода альбома из троицы был жив лишь Граучо.

Как и творчество братьев, альбом должен был сочетать в себе самую разную музыкальную стилистику, совершенно не важно было думать о том, к какому именно виду музыки будут относиться те или иные песни. Группа начинает фиксировать все идеи подряд, записываются самые разные звуки и самые невероятные инструменты: от оркестровой тубы до расчески с папиросной бумагой. Альбом пишется сразу в нескольких студиях: на Rockfield Роджер Тейлор пишет барабаны, на Sarm – Брайан Мэй работает над гитарным звуком, на Rockfield – записывается бэк-вокал, а когда музыкантам надо еще что-то дописать, то они отправляются еще в три студии: Olympic, Scorpio и Landsdowne Studios. Ну а затем звукоинженер Майк Стоун и продюсер Рой Томас Бейкер снова возвращаются в Sarm, где занимаются сведением.

Альбом получается разноплановым, не сказать – эклектичным: но каждому из музыкантов при этом предоставляется возможность отработать «на все сто», заложив в будущую пластинку все музыкальные идеи, которых, памятуя успех Killer Queen и завершение борьбы с Trident, у всех предостаточно. Музыкального материала не просто много – его ОЧЕНЬ много. И в этой лавине идей, помимо собственно студийной работы, начинается кропотливый труд по систематизации песен (или их отдельных кусков), чтобы они выстроились в общее цельное и монолитное полотно.

Брайан, например, продолжает работать над эпическими, масштабными композициями: конечно, апогея гитарного мастерства он достиг в Brighton Rock, которым открывался альбом Sheer Heart Attack, но и на новой пластинке ему есть, где развернуться – здесь есть и утяжеленный блюз Sweet Lady, и многоплановая The Prophet’s Song – с явными христианскими аллюзиями: конечно, не такими прямыми, как в Jesus, но тоже – весьма читаемыми.

Одной из самых популярных вещей Мэя стала акустическая песня «’39» – в ней было все необходимое для настоящего хита, и отличная мелодия, и запоминающийся текст – и Брайан сам ее спел (правда, на концертах композицию исполнял Меркьюри). Другим хитом, спетым не Фредди, стала песня Роджера I’m In Love With My Car – дань уважения давнему хобби барабанщика: тот был страстным поклонником автоспорта в частности и хороших машин вообще.

Ну а Фредди, помимо уже упомянутой Death On Two Legs, сочиняет еще одну вещь, которой суждено стать одним из символов музыки Queen – балладу Love Of My Life. Сочинена и исполнена она была на рояле, но на концертах было решено вставлять ее в «акустический блок», и исполняли ее Фредди и Брайан вдвоем: Меркьюри пел, а Мэй аккомпанировал ему на акустической гитаре. Подобная версия песни так полюбилась фанатам и самим музыкантам, что спустя несколько лет Меркьюри признавался (Love Of My Life к тому времени стала обязательным номером концертной программы): «Я даже забыл, как играть ее на фортепиано – попросите меня сейчас ее сыграть, я и не сразу-то вспомню!».

Спустя много лет, когда Фредди уже не было в живых, а Queen отправились в тур с Полом Роджерсом, Love Of My Life тоже стала неотъемлемой частью сет-листа группы: на этот раз ее исполнял один Брайан. Он выходил на авансцену с акустической гитарой – но ему даже не приходилось петь: многотысячный зал всегда сам подхватывал слова, а Мэй порой не мог сдержать слез. На концерте в Москве поклонники даже подготовили музыкантам сюрприз – при первых аккордах Love Of My Life зрители подняли принесенные с собой белые бумажные сердца – и этот океан маленьких сердечек ознаменовал собой неизбывную любовь к ушедшему Меркьюри, которого российские поклонники группы так и не смогли увидеть живьем на сцене…

Но был и еще один хит – даже не просто хит, а, так сказать, универсальный хит всех времен и народов. Главную песню одного из лучших альбомов Queen Фредди впервые сыграл группе и Рою Томасу Бейкеру, когда те как-то пришли к нему в гости. «Фредди просто сказал: «У меня есть пара идей», – сел за рояль и заиграл, – вспоминал Бейкер. – Песня уже тогда звучала отлично, хотя еще не были дописаны слова, а Фредди все играл и играл основную мелодию, а потом вдруг остановился и сказал: «А вот тут начинается оперный кусок».

Всю новую песню – Фредди решил назвать ее «Богемная рапсодия» (именно «богемная», а не «богемская», как иногда неверно переводят название Bohemian Rhapsody – речь в песне идет именно о терзаниях и, в принципе, о безумии человека из высшего общества, которому дозволено все, включая безнаказанное убийство, и ему за это ничего не будет, во всяком случае, в этом мире) – Фредди записал на листочках нотной бумаги. «Это была не партитура, а записи, понятные только ему одному – но в этих каракулях была вся песня, целиком. Она вся была в голове у Фредди, полностью – часть слов была вообще записана на листах, вырванных из телефонного справочника, настолько Фредди спешил записать то, что пришло ему в голову», – вспоминал Брайан Мэй.

Группа сперва записала «рок-кусок»: тут все было понятно с аранжировкой и приходилось двигаться по знакомому пути, но оперные вставки решено было записывать позже, оставив паузы в записи. Голоса решили записывать втроем – Фредди и Брайан отвечали за средний и нижний голос, а вот фальцет доверили Роджеру Тейлору. Сам Тейлор, спустя много лет, с усмешкой вспоминал те далекие времена: «Я вытягивал эти верхние ноты на пределе связок – теперь-то мне без плоскогубцев такие ноты не взять».

Вокальные гармонии писались наложением: под рукой у группы был всего лишь 16-дорожечный магнитофон, и пленку приходилось то и дело перематывать туда-сюда: в итоге было записано аж 180 вокальных партий. Вспоминает Тейлор: «Как-то мы решили переслушать, что у нас получилось – и с ужасом обнаружили, что высоких частот практически не слышно, весь записанный мною фальцет куда-то делся. Оказалось, что износ ленты – это не миф, а реальность: мы достали пленку из магнитофона, посмотрели на нее против света и ужаснулись – она была практически прозрачная, магнитный слой почти стерся. Пришлось лихорадочно делать копию и затем работать с ней». «В студии сидели все шестеро – мы вчетвером, Бейкер и Стоун, – вторит Роджеру Мэй. – Руки на пульте, и порой мы полтора дня вообще не выходили из студии. Фредди было не остановить – мы валились с ног, а он все повторял: «Ребята, давайте-ка запишем еще немного вот этих Galileo». И в итоге стало понятно, что мы создаем настоящее чудо – чудо, которое мы просто обязаны выпустить в качестве сингла».

Проблема состояла в том, что шестиминутная композиция, выпущенная на сингле – это был настоящий нонсенс. Кто согласится проиграть столь длинную штуку по радио? Но Queen собирают пресс-конференцию, проигрывают «Рапсодию» журналистам, и радиоведущий Кенни Эверетт оказывается настолько покорен песней, что попросту стащил пластинку прямо с презентации. Эверетт мчится на ВВС, где он вел программу – и начинает постоянно ставить «Рапсодию» в эфир. И – все, песня начинает гулять по стране.

Кроме того, Фредди решает снять на нее полноценный клип – группа снова не может попасть на эфир в Top Of The Pops, поэтому быстро снимает Elstree Studios и приглашает своего приятеля, телережиссера Брюса Гоуэрса, чтобы тот за 4500 фунтов (довольно крупная сумма по тем временам) снял им видеоклип. Гоуэрс с удовольствием вспоминает, как проходила работа: «Времени было немного, всего несколько часов – на столько была арендована студия. Но мы справились – взяли для ориентира обложку второго альбома, воспользовались видеоэхом, получились спецэффекты, все довольно просто». «А в итоге, – вторит ему Тейлор, – наша песня прокатилась по всему миру: нас увидели даже, например, в Австралии – можно было и не ездить на гастроли, хотя я лично ничего против Австралии не имел».

Песня взлетает на вершины британских чартов, где провела феноменальные девять недель, а видеоклип произвел фурор: телевидение крутило ролик без конца – и таким образом боссы телевидения начинают понимать, что видеоклипы вполне могут иметь собственную коммерческую ценность. Queen оказались и тут первопроходцами: они придумали новую индустрию – индустрию видеоклипов. Теперь они будут снимать клипы на все свои хит-синглы: это станет обязательным условием – новая идея становится обязательным бизнес-правилом.

«Рапсодия» станет одной из главных рок-н-ролльных композиций вообще – и переведет рок-музыку на кардинально новый этап: Фредди уверенно доказывает всем и вся, что занимается не просто развлечением на потеху публике. Нет, рок-н-ролл может быть великим искусством, понятным разным поколениям и сочетающим в себе творческое наследие предшествующих времен. И само время доказало это – «Расподия» становится самой продаваемой песней Queen: она занимает верхнюю строчку британского хит-парада целых девять недель подряд. В 2000 году ее признают «Лучшей песней тысячелетия», а через два года возглавляет хит-парад синглов Гиннесса. Вряд ли какой-то другой рок-песне в ближайшее время удастся преодолеть подобный рекорд.

В заключение этой главы еще раз вернемся к тому, о чем уже вспоминали – собственно, о смысле «Рапсодии». Часто в литературе о Фредди можно встретить довольно странную цитату о том, что «я сочиняю песни удовольствия ради, не ищите в них глубинного смысла». Конечно, Меркьюри скромничает – проводить месяцы в студии, оттачивая песню до совершенства, чтобы отнестись к ней как к однодневке? Нет, Фредди не таков. Но утруждать себя погружением в философию собственных произведений – вовсе не на это он хочет тратить свое время. Хотя сюжет «Рапсодии» действительно прост: фактически это исповедь убийцы из высшего общества, а оперный кусок – это хор высших сил, которые призывают возмездие на его голову. Но вот только возмездие это падет на него исключительно при попадании в жизнь вечную, а пока – ветер носит вокруг все проблемы и страхи, и ничего с героем не случится: в этом мире, мире земном, ему, в силу собственного статуса, подвластно все – зато в вечности его бесспорно настигнет кара.

Вот такая жутковатая метафора: через тридцать лет точно так же, в земной жизни богатеи будут распоряжаться наследием и судьбой Фредди, и мы можем призывать лишь к высшему суду, в то время как найти земную управу на этих сплетников и злопыхателей не будет никакой возможности… Но, впрочем, до этих трагических событий остается еще много лет и ничто не предвещает беды: Queen движутся к вершине – и очень скоро достигнут одной из высших точек в своей карьере.

Кепка с рожками принадлежала кому-то из технического персонала, но так понравилась Фредди, что он надел ее на съемки клипа Another One Bites The Dust

9. Земная слава

Материала, оставшегося после записи A Night At The Opera хватало еще на один альбом – изначально Queen планировали записать двойную пластинку (и мы можем представить, какой это мог быть двойник!), но в студию группа возвращается только летом 1976 года сразу после концертов в Японии и Австралии (они таки добрались туда, несмотря на всю иронию Роджера!). Бейкеру дана временная отставка – музыканты решают сами продюсировать пластинку и посмотреть, что получится из этой затеи (звукорежиссер Стоун, впрочем, остался при них).

Процесс студийной работы они прерывают лишь на несколько концертов, ключевым из которых становится выступление в Гайд-парке: эта площадка становится весьма популярной среди рокеров – тут уже триумфально выступили The Rolling Stones, а теперь пришла и очередь Queen. Место символическое – столетиями здесь собирались ораторы, чтобы выступить перед публикой по любому актуальному для них поводу (замечу, абсолютно бесплатно), и теперь приходит время рокеров донести до зрителя свою музыку, свою концепцию видения окружающего мира. Фредди и Брайан (именно им принадлежала идея концерта) хотели, кроме того, посвятить свое выступление памяти своего кумира Джими Хендрикса, который умер 18 сентября, собственно, в день концерта за шесть лет до этого.

О масштабах популярности группы свидетельствует количество пришедших на концерт зрителей – в парке собирается толпа из полутора сотен тысяч человек. Единственное ограничение, которое власти Лондона накладывают на группу, это четкий и строгий временной лимит на выступление. Queen соглашаются, но публика не хочет отпускать своих кумиров и начинает вызывать музыкантов на бис. В итоге все закончилось тем, что полиция попросту взяла и вырубила электричество во всем парке, прервав таким образом выступление.

Однако концерт был невероятно мощным: группа предстала перед публикой во всей красе, продемонстрировав всю свою звуковую мощь, – они играют ретроспективу всего своего творчества, представляя песни со всех четырех альбомов и единственная критика, которую они получают (да и та довольно беззуба) – это то, что при исполнении «Рапсодии» во время оперного куска музыканты уходят со сцены, а звучит фонограмма. Тем не менее точки над i расставил Брайан Мэй: «Мы не хотим обманывать зрителя: этот кусок не предназначен для живого исполнения, это студийная работа – именно поэтому мы и уходим со сцены, ничего тут не понятного нет».

Новый альбом назывался A Day At The Races – в честь еще одного фильма братьев Маркс, – да и оформление перекликалось с предыдущей пластинкой: аскетичный герб Queen, но изображенный на этот раз не на белом, а на черном фоне. Конечно, на пластинке не было хитов, которые можно было бы сравнить с Bohemian Rhapsody, но альбом содержал ряд прорывных хитов, таких как рок-боевик Tie Your Mother Down Мэя или сильнейшая баллада Somebody To Love Меркьюри.

Больше всего группа боялась самоповторов – об этом прямо сказал Тейлор: «Мы легко могли бы наплодить двойников наших предыдущих песен, но мы стремились не к этому. Нам не хотелось идти по наезженным рельсам, нам нужны новые музыкальные пространства». И у них получилось – они снова пошли по пути выпуска пластинки, наполненной разноплановыми, разножанровыми и разными по содержанию песнями (чего стоит, например, написанная Мэем композиция White Man, посвященная, ни много ни мало, а уничтожению индейцев конкистадорами!).

Альбом поднимается на верхние позиции чартов, хотя пресса относится к нему довольно прохладно: Sounds, например, пишет, что «альбом чересчур продуман, чересчур высокомерен, перегружен исполнительством в ущерб вдохновению». Однако Queen продолжает в принципе не реагировать на выпады прессы – и спокойно уезжает в американский тур.

Там с группой случается неприятность: Фредди не успел как следует отдохнуть от напряженного графика – и у него обостряется фарингит. Пропадает голос – и два концерта приходится отменить, врачи осматривают Меркьюри и предлагают ему сделать операцию на связках, но Фредди отказывается. После американского турне музыканты берут короткий отпуск, но в мае 1977 года снова отправляются в путь – на этот раз в европейский тур. Заканчивается турне тоже чрезвычайно мощно – двумя концертами в Earls Court, посвященными «серебряному юбилею» – 25-летию царствования Елизаветы II. Меркьюри в этот момент в очередной раз признается в искренней любви к правящей семье: «Я до ужаса патриотичен и попросту влюблен в королеву, что еще тут можно сказать?».

Но в чартах в этот момент поселяется довольно опасный зверь: на свет выползает панк-рок – уже в декабре 1976 года в хит-парады ворвался сингл The Sex Pistols – Anarchy In The UK. Стараниями своего менеджера Малькольма Макларена группа подписала контракт с EMI, так что две группы волей-неволей пересекались в студии. Роджер Тейлор любил вспоминать историю, как однажды на репетицию Queen забрел пьяный вдрызг Сид Вишес и, приобняв Меркьюри, пробормотал: «Ну че, Фред, несем балет в массы?» – на что Фредди мгновенно отреагировал: «Да уж, мистер Бесноватый, стараемся потихоньку!».

Я успел поговорить с вокалистом The Sex Pistols Джоном Лайдоном, который подтвердил, что действительно в те годы они вели себя откровенно по-свински: для них Queen были явным пережитком былой музыки, представителями «классического рока», которые, по мнению панков, должны были отправиться прямиком на свалку истории. Так что ничего удивительного, что любимым развлечением The Sex Pistols было вломиться на студию к Queen во время записи или репетиции и устроить, например, бешеные танцы с кривляниями. Надо сказать, Лайдон и по сей день не ощущает ни малейшей доли вины за хамское поведение в молодости и считает, что был вполне в своем праве: старое на слом, надо дать дорогу новому.

Панк-движение поддерживали давние недруги группы – журнал NME, который не уставал выпускать очередные статьи с выпадами в адрес Queen, на что наиболее рационально отреагировал Роджер Тейлор: «Наши пластинки продаются миллионными тиражами. Странно даже подумать, что миллионы человек могут тратить деньги на ерунду».

Тем не менее новые песни пишутся – и группа решается на спонтанный выпуск еще одного альбома под названием News Of The World (еще один укол в сторону вездесущих журналистов – именно так назывался один из главных британских таблоидов), в котором есть два стопроцентных хита, даже больше, чем хита, – стопроцентных спортивных зонга, мгновенно подхваченных болельщиками: We Will Rock You Брайана Мэя и We Are The Champions Меркьюри. Клип на первую из песен снимают на заднем дворе дома Роджера Тейлора (и параллельно делают видео на песню Джона Дикона Spread Your Wings), а вот для видео на Champions группа идет на интереснейший эксперимент. Queen обращаются к своему фан-клубу – и лондонские фанаты группы собираются на импровизированное выступление, материалы с которого войдут в видеоклип.

В альбоме есть и другие жемчужины – например, сделанная в ритме сальсы Who Needs You Джона Дикона (где Фредди предстает в новой для себя роли перкуссиониста и играет на ковбеле), или же ленивое буги Sleeping On The Sidewalk, которая родилась в результате студийного джема и была записана с первого и единственного дубля.

Отдельно следует сказать об обложке альбома. Однажды в руки Роджеру попал журнал Astounding Science Fiction Magazin, на обложке которого красовался гигантский человекоподобный робот, залитый кровью и сжимающий в железных лапищах безжизненное человеческое тело. Выяснилось, что Брайан тоже помнит эту обложку (Мэй был большим поклонником фантастики и читал практически все литературные фантастические журналы), и Брайан с Роджером решили отыскать автора иллюстрации.

Выяснилось, что художника зовут Келли Фрис и что он живет в Америке, в Вирджиния-Бич. Фрис был чрезвычайно удивлен тем, что к нему обратились английские рок-музыканты, но согласился подкорректировать для обложки свою старую иллюстрацию: теперь робот сжимал в руке окровавленных Брайана и Фредди, а Роджер и Джон падали из его лапищи вниз. Обложка как бы намекала – посмотрите, что делает с нами эта чудовищная молва, подогретая бульварной прессой – она попросту нас уничтожает.

Несмотря на страшноватый конверт, пластинка продавалась весьма неплохо (не говоря уже о том, что две песни плотно пошли «в народ», и Queen по-прежнему столбила за собой ведущие позиции одной из главных британских групп. Кроме того, им наконец-то удалось окончательно и бесповоротно развязаться с Trident: Джим Бич окончательно вошел в доверие музыкантов, и группа при его содействии выкупает у Trident тот самый один процент отчислений. Кроме того, Бич посоветовал музыкантам сократить число обслуживающего персонала – теперь они не нуждались в менеджере, делами группы мог отлично заниматься Джим. Группа увольняет Джона Рида под предлогом того, что тому тяжело одновременно работать и с Queen, и с Элтоном Джоном. Рид по-дружески уходит, но ему выплачивают циклопические отступные: 15 процентов гонораров от всех выпущенных к этому моменту альбомов. Однако теперь всеми делами группы практически единолично будет заниматься Джим (при минорном содействии бывшего помощника Рида Питера Брауна), а вот концертным менеджером становится Джерри Стикелз. Все, команда собрана – и Джим наконец-то получил, что хотел: он становится фактически пятым членом группы, ответственным за все ключевые бизнес-решения.

Выступление на Live Aid, без сомнения, стало одним из лучших концертов Queen

10. Джаз в Монтре

Спросите любого музыкального журналиста – с чем у вас ассоциируется швейцарское Монтре? С большой долей вероятности вы получите вовсе не ответ «с Deep Purple» (хотя, конечно, значимость песни Smoke On The Water, действие которой как раз в Монтре и происходит, никто не отменял) – вам ответят: «Джаз».

Монтре – место, где проходит знаменитый Montreaux Jazz Festival, одно из крупнейших музыкальных событий на планете, давным-давно не ограничивающееся исключительно джазом. И именно так – Jazz – группа решила назвать свою следующую пластинку, которая ознаменовалась возобновлением сотрудничества с кудесником Роем Томасом Бейкером и приходом в удивительное место – студию Mountain, которая отныне и навсегда станет неразрывно связана с Queen.

На седьмом году существования в группе начался разлад, причем его инициатором стал вовсе не Фредди, а Брайан и Роджер – оба они старались тянуть группы в разные направления: Роджер хотел более модного, яркого звучания, Брайан тяготел к архаичному гитарному звуку. Интроверт Джон в силу характера старался в скандалы не вмешиваться, так что примирять спорщиков пришлось Фредди.

Вспоминает Мэй: «Семь лет – серьезный срок для группы, редкие браки доживают до такого возраста. Но нам надо было высказать все, что накопилось – и Фредди, которого журналисты представляли высокомерным и самодовольным, отлично усмирял наши страсти. Он просто подходил и говорил: «Ладно, ты можешь сделать так, а ты – так». И это срабатывало. Одним из великих талантов Фредди было его умение проложить дорогу в тумане».

Сам Фредди высказался еще более образно: «Если представить нас семьей, то я в ней – кто-то вроде папы или мамы. Просыпаешься с утра – и думаешь, что еще надо сделать по дому. Если честно, в этом нет ничего романтичного или интересного».

Тем временем успех группы в Европе подтверждается еще одной наградой: Queen получают почетный приз французского радио как «рок-группа высшего потенциала». Причина этому проста: сингл We Will Rock You продержался на вершине национального хит-парада Франции целых 12 недель, установив абсолютный рекорд.

Джим Бич понимает, что необходимо брать все финансовые дела группы в свои руки и предлагает ребятам универсальный план: основать группу компаний, в которой аккуратно разделить доли на пять частей (по одному – каждому из музыкантов и еще одну – собственно Джиму), причем каждая из компаний должна заниматься своей творческой сферой. Так появляются зонтичная компания Queen Productions, музыкальная компания Queen Music и Queen Films, отвечающая за выпуск видеопродукции (основатели музыкальной видеоиндустрии не могли обойтись без подобного юридического лица!).

Джим находит себе двух союзников – скрупулезного Дикона, прекрасно разбиравшегося в экономике и тщательно контролировавшего финансовые дела группы, и нового бухгалтера Питера Чанта. Подобно The Rolling Stones, к тому моменту уже освоивших тонкости ухода от налогового законодательства Великобритании, они придумывают (а вернее – просто заимствуют у более опытных товарищей по шоу-бизнесу) универсальный план: в соответствии с британскими законами лицо, прожившее 300 дней в году за пределами страны избавляется от уплаты налогов. Поэтому было принято решение, что год, который группа была готова потратить на концерты и запись новой пластинки, надо, во-первых, постараться провести за пределами Великобритании, а, во-вторых, еще и разделить между как минимум двумя странами, чтобы избежать еще и налогообложения этих стран.

Для начала группа отправляется в Стокгольм, где начинается двухмесячное европейское турне (обращаю ваше внимание на жесткие рабочие графики Queen – эти факты нам еще понадобятся), затем группа перебирается в Монтре на студию Mountain, а после – во Францию – в студию Superbear.

Обстановка в Монтре – Женевское озеро, тишь, покой – поразила музыкантов, особенно Фредди. Так комфортно им никогда не работалось: при этом технические возможности Mountain позволяли группе воплотить в жизнь практически любые музыкальные идеи. И музыканты принимают бескомпромиссное решение – они попросту покупают студию, чтобы иметь возможность в любое время приехать и работать в ней, не думая об аренде или о временных ограничениях. Когда журналисты ловят Фредди с вопросом: «И что вы теперь будете делать с этой студией?», он с обворожительной улыбкой острит: «Как что? Потопим ее в озере!».

Одной из песен на новом альбоме стала написанная Брайаном шутка под названием Fat Bottomed Girls, в которой был довольно-таки легкомысленный текст. Меркьюри сочинил к ней сателлит, перекликающийся текстуально под названием Bicycle Race. Мэй не скрывал, что его песня была посвящена многочисленным «группиз» – поклонницам, преследовавшим группу повсюду, и Брайану было интересно, не откажется ли Фредди петь откровенно скабрезный текст. «Мы никогда не обсуждали содержание песен – в том числе тексты. Тот, кто написал песню и принес ее в группу, не должен был ничего объяснять остальным участникам. Теоретически музыканты должны спорить из-за каждой строчки – но у нас такого не было. Это была веселая, жизнерадостная песня, и когда мы стали записывать вокал, то я увидел, как Фредди улыбается: он понял мою шутку и принял ее».

Дуплет было решено выпустить единым синглом (хотя Фредди успел-таки пооткровенничать, что свою песню написал под впечатлением от просмотра велогонки Tour de France и как дань уважения песне Bike группы Pink Floyd), и боссы EMI предложили Queen уникальную рекламную акцию: на стадион «Уэмбли» выпустили 65 обнаженных девушек, посадили их на велосипеды и пустили кататься по кругу. Странную велогонку снимал режиссер Деннис де Волланс, и кадры (естественно, сильно подретушированные) были включены в клип на Bicycle Race, а фото одной из девушек попало на обложку сингла (правда, в целях поддержки целомудрия велосипедистке приретушировали трусики). Более того, группа «попала» на замену сидений велосипедов – магазин «Хэлфордс», предоставивший в аренду велосипеды, не без основания полагал, что «после актрис никто не захочет садиться на те же самые сиденья». Пришлось оплатить расходы!

Скандальная «велогонка» была снята на постер, который вкладывался в каждый экземпляр альбома, который было решено назвать Jazz (во-первых, из-за Монтре, а во вторых – из-за песни Роджера More Of That Jazz). Из-за того, что на постере присутствовала обнаженная натура, все конверты с пластинкой упаковывались в прозрачную пленку и развернуть пластинку прямо в магазине было нельзя. «Из-за этого мы потеряли часть слушателей», – сетовал Брайан Мэй.

Но на альбоме появился и еще один стопроцентный боевик от Фредди – песню Don’t Stop Me Now, которая и по сей день является одним из самых узнаваемых хитов группы. Невероятное сочетание эмоций и артистизма, провокационный текст, но с умными культурными аллюзиями (например, в тексте упоминается леди Годива – многие ли из поклонников Queen были в курсе, кто она такая?) обеспечило песне успех в Великобритании, но вот в США сингл попал лишь в национальный ТОП-100.

NME в очередной раз «проехалось» по группе: «Если у вас есть глухие родственники – подарите им этот альбом на Рождество», – писали журналисты, но Queen не обращали на это ни малейшего внимания. Они были по-настоящему счастливы: и это счастье отразилось на развороте альбома – на нем представал во всей красе главный звукозаписывающий зал Mountain. Четверо музыкантов позировали в окружении инструментов (завораживала коллекция гитар Джона и Брайана и циклопическая барабанная установка Роджера). Queen наконец-то обрели собственный музыкальный дом, где могли творить так, как хотят, – чем они немедленно и занялись. В студии начинаются репетиции новой программы – но записывать следующий альбом решено в Германии. Именно там живет звукорежиссер Рейнхард Мэк, о котором в европейской музыкальной тусовке ходят легенды – и Queen хотят попробовать поиграть на новом поле, с новым продюсером.

Фредди прекрасно играл на фортепиано и гитаре

11. Новая игра

В ходе европейского тура 1979 года Queen решаются на запись концертного альбома – выходит двойная пластинка Live Killers, ценность которой для поклонников группы была довольно сомнительна: даже Роджер Тейлор, чрезвычайно лояльный ко всему, что делают Queen, просил поклонников не покупать эту запись. Но, кто знает, может, всему виной была фотография на развороте альбома, где Роджер предстал с ярко-изумрудными волосами: краска для волос, приобретенная где-то на гастролях, оказалась некачественной.

Тем не менее, на пластинке были две концертные версии песен, серьезно отличающиеся от студийных записей – это Love Of My Life, исполняемая Фредди исключительно под акустическую гитару Брайана, и быстрая версия We Will Rock You, которая еще раз подчеркивала всю стадионную мощь этой песни. Несмотря на критику, в ноябре 1979 года альбом поднимается до третьей строчки британского хит-парада – но затем довольно быстро выпал из него.

В это же время Роджер выпускает свой сольный альбом Fun In Space – он записал его сам, целиком, сыграв на всех инструментах и спев все вокальный партии, и в результате был готов к разнообразным музыкальным экспериментам. К ним же был готов и Джон Дикон (он раньше всех пошел на другой эксперимент, коротко постригшись, за что удостоился от друзей прозвища «панк»), Фредди же и Брайан придерживались более консервативных позиций.

Тем не менее группа вылетает в Мюнхен и, под серьезным нажимом Тейлора и Дикона решается на главный музыкальный эксперимент – теперь Queen решились на использование синтезатора, от которого долгое время принципиально отказывались (и писали на обложках альбомов, что «на синтезаторе никто не играет»). Аргумент у Дикона был прост: «Синтезаторы шагнули далеко вперед, это теперь не скупое звучание «Муга», теперь они могут имитировать любые звуки, одним нажатием кнопки мы получаем звучание целого оркестра».

Меркьюри и Дикон мгновенно находят общий язык с Мэком – Фредди действительно интересно погрузиться в мир новых технологий, и он долгие часы проводит в студии, изучая звучания синтезаторов (здесь ему активно помогает Роджер, который уже приобрел себе несколько для домашней студии и активно их использует в собственной работе). Ну и, более того, одну из первых песен для новой пластинки Фредди сочиняет абсолютно необычным способом.

Лежа в ванне в номере отеля ему приходит в голову очень простая мелодия – рок-н-ролльная, в стилистике Элвиса – мир только-только отходит от трагического ухода из жизни Короля. Фредди быстро набрасывает песню на листочке бумаги и мчится в студию к Мэку – он не хочет упустить идею, которая кажется ему стопроцентно хитовой.

Тут, кстати, зарождается основа для еще одного мифа: некоторые биографы трансформировали эту историю в еще одну байку о невероятном эгоцентризме Меркьюри – якобы после этого он потребовал вкатывать в ванную комнату фортепьяно (а то и рояль), чтобы иметь возможность сочинять в любом месте. Естественно, ничего общего эта история с реальностью не имеет – а то, что гениальные идеи могут прийти в голову в любой точке пространства и времени, то тут, как говорится, никаких пределов человеческим возможностям не существует.

Фредди прибегает в студию и хватается… нет, не за фортепиано, а за гитару: он хочет попробовать записать эту вещь сразу на гитаре, подчеркивая стилистику. Сделанная в ре-мажоре, новая вещь под названием Crazy Little Thing Called Love играется Фредди нарочито акцентированно – партия ритм-гитары тут необычайно яркая, активная, «острая». И, в общем, эта вещь демонстрирует нам Фредди-гитариста – он редко играл на чистовых записях Queen на гитаре (хотя, как мы можем видеть и слышать, очень хорошо владел инструментом), потому как гений Брайана Мэя действительно мог справиться с любой гитарной задачей – а Фредди из природной скромности просто не любил заходить на «чужую территорию».

Тем не менее Фредди и Мэк очень быстро записывают гитарную основу для новой песни, к ним подключаются Джон и Роджер, которые уже прилетели в Мюнхен. Брайан прилетает позже – и тут он некоторым образом оказывается разочарован. «Я был даже немного расстроен, – признавался гитарист. – Фредди все сделал. Эта песня уже была цельной – в том числе и с точки зрения гитарных партий, я даже не очень понимал, что тут можно добавить еще, разве что – просто гитарное соло. Ну, я его и сыграл». Кстати, для соло Брайан использовал вовсе не Red Special, а Fender Telecaster, который выдавал скупой и острый, «стеклянный» звук (эту гитару Брайан будет использовать и на концертах тоже). Вообще – пластинка The Game оказывается богата на гитарные эксперименты – Мэй вовсю обыгрывает продукцию фирмы Fender: в песне Play The Game он играет на Stratocaster (эту гитару даже можно увидеть и в соответствующем клипе).

Crazy Little Thing Called Love становится еще одной «визитной карточкой» Меркьюри – теперь на каждом концерте он исполняет ее, играя на ритм-гитаре: сперва это двенадцатиструнная Ovation, но в дальнейшем Фредди меняет ее на все тот же Telecaster: ему безумно нравится острое электрическое звучание в стиле 60-х. Играет Меркьюри чрезвычайно экспрессивно и точно – при этом, повинуясь все той же врожденной скромности, он говорит в интервью: «Конечно, я не такой гитарист, как Брайан, с ним вообще мало кто может сравниться – но мне хотелось сыграть эту песню на гитаре, и я ее играю. Тут довольно простая партия, ничего сложного в ней нет».

Это высказывание много говорит нам о Фредди – некоторые музыканты на его бы месте провозгласили бы себя инструменталистами, но Меркьюри тщательно расставлял все по местам: у каждого в Queen была своя роль – и при заходе на «чужую территорию», в данном случае – погрузившись в гитарную епархию Брайана, Фредди как бы извинялся перед другом, что вдруг занялся «не своим делом». Тем не менее Queen получили еще один зубодробительный хит.

Вторым мощным ударом на новой пластинке оказалась песня Дикона Another One Bites The Dust: Джон написал ее под воздействием соул-ритмов: «Название и басовый рифф крутились у меня в голове, а потом все вместе объединилось в общую картину», – вспоминал Джон. Песня взлетела на вершины хит-парадов Нового Света, особенно популярна она оказалась в США, возглавив там хит-парады сразу в трех категориях: соул, рок и диско.

При этом надо сказать, что Роджер и Брайан сперва не приняли музыкальные идеи Дикона – они считали песню «недостаточно рок-н-ролльной», но опять вмешался Фредди, который выложил простой железный аргумент: «Я в нее верю». И он не ошибся.

Альбом The Game – выстраданный, экспериментальный, ознаменовавший отход Queen и от традиционной рок-стилистики, и даже от традиционного имиджа (Фредди коротко подстригся и отрастил усы) – ознаменовался сокрушительным успехом. Сразу после выхода в свет пластинка возглавила хит-парады Британии и США. Группа ликовала. Фредди тоже радовался – но в его жизни в то же время случилось куда более значимое событие – и событие трагическое: оказалось, он потерял единственного человека, которого любил. Фредди Меркьюри официально расстается со своей подругой Мэри Остин.

12. Мэри

Мэри Остин – удивительная фигура. Наряду с Джимом Бичем, который уже был представлен нашим читателям, она станет ключевым персонажем в длинной и тяжелой игре, которая разразится в свое время вокруг имени Фредди Меркьюри. Но пока что – она лишь подруга и невеста нашего героя.

Фредди и Мэри познакомились на том же Кенсингтонском рынке, где работали Меркьюри и Тейлор, она работала продавщицей в магазине «Биба» – и довольно быстро после знакомства приняла предложение Фредди переехать к нему домой. Наш герой обзавелся постоянной подругой, фактически невестой – Мэри была представлена родителям Фредди и, надо сказать, в отличие от многих рок-музыкантов, Меркьюри тщательно хранил верность любимой Мэри. Надо сказать, что амурными похождениями из всей четверки отличался лишь Роджер Тейлор – Брайан Мэй и Джон Дикон (особенно Джон!) были крепкие семьянины – да и союз Мэри и Фредди выглядит как вполне достойная и мирная семья.

Их союз длится семь лет, но в 1979 году происходит первое и самое странное событие в жизни Фредди: он расстается с Мэри. Расстается чрезвычайно странно: они разъезжаются, но Фредди покупает ей жилье в непосредственной близости от собственного дома и при этом берет ее на работу: Мэри становится его секретарем, они продолжают видеться каждый день.

Что же произошло между Мэри и Фредди? По этому поводу существует несколько версий. Попробуем рассмотреть их все.

Первая версия изложена практически во всех книгах о Queen и звучит следующим образом: в конце 70-х Фредди осознал свою гомосексуальность и не хотел причинять Мэри боль. Надо сказать, что после смерти Фредди сама Мэри изложила именно эту версию: мол, печальный Меркьюри пришел к ней и признался – «Я гей». Дальше бывшие любовники обнялись и решили остаться в дружеских отношениях.

Версия выглядит довольно стройно, если только не обращать внимание на некоторые довольно странные факторы. Во-первых, Фредди не демонстрирует никаких признаков гомосексуальности. Напротив, когда однажды кто-то из журналистов посмел спросить Фредди, не присуща ли ему нетрадиционная сексуальная ориентация, это вызвало у музыканта неподдельный гнев.

Фредди не посещает гей-клубов, не замечен ни в едином секс-скандале, в отличие от многих других артистов, ведущих гомосексуальный или бисексуальный образ жизни – подобное поведение уже не является в шоу-бизнесе табуированным, и на популярность никак не влияет, мораль уже изменилась, гомосексуалистов больше не осуждают.

Мы еще поговорим о том, откуда взялся образ Меркьюри-гомосексуалиста и зачем вообще было нужно развивать эту тему. Пока же остановимся на следующем тезисе: до 1979 года Меркьюри не демонстрирует ни малейших признаков наличия у него нетрадиционной сексуальной ориентации. Он с удовольствием кокетничает с поклонницами, его часто видят в обществе женщин, при этом ни с какими подозрительными мужчинами он не замечен. Да, в его окружении присутствуют гомосексуалисты – например, менеджер Пол Прентер, но о судьбе этого человека мы поговорим отдельно. Итак, считать Меркьюри геем в конце 70-х у нас нет ни малейших оснований.

Изменение имиджа – тоже вопрос довольно простой: то, что Меркьюри отрастил усы и стал носить кожаную одежду – еще не повод говорить о том, что артист решил сменить ориентацию. Мир менялся, менялся и имидж рок-музыкантов – на смену панк-року в Британии идет новая волна хэви-металла, и тут кожаная одежда становится неотъемлемой частью имиджа музыкантов. И лучше всего на вопрос о смене имиджа Фредди ответил Роджер Тейлор. Когда барабанщика спросили о том, не является ли смена имиджа подтверждением того, что Меркьюри – гей, Тейлор ответил: «Все байкеры носят усы и кожаные куртки. Вы хотите сказать, что все байкеры – геи?». Поклонникам, кстати, это изменение имиджа не нравилось: на адрес фан-клуба Queen приходят посылки с одноразовыми лезвиями, а на концертах иногда в Меркьюри бросают безопасные бритвы.

Сам Фредди довольно четко объяснил причину расставания с Мэри: не до конца открыто, но предельно ясно – для того, чтобы сделать правильный вывод надо внимательно почитать интервью конца 70-х – начала 80-х. Вот прямая цитата из одного из таких интервью: «Мои любовницы (Фредди употребляет слово lovers – иногда эту фразу цинично переводят как «любовники», но знающие английский язык понимают, что оснований утверждать, что Меркьюри говорит о мужчинах, нет) спрашивают, могут ли они заменить Мэри. Нет – она мой единственный друг, и я до сих пор считаю ее своей фактической женой. Я не могу никого полюбить так же, как и Мэри».

Итак, давайте посмотрим – «фактическая жена», «я никого не могу полюбить» – это очень громкие фразы для обычно скупого на откровения Меркьюри. Подсказку об истинной причине расставания, сама того не ведая, дала нам… Мэри Остин. В другом интервью, взятом после смерти Фредди, она рассказала следующее: «Я предложила Фредди завести ребенка – а он ужаснулся. А потом подошел и сказал мне: «Я гей».

Это важное свидетельство. Важное хотя бы потому, что дает нам понимание истинной причины расставания Фредди и Мэри. Действительно, причиной их разрыва стали… дети.

Меркьюри обожал детей – когда у Мэри (она довольно быстро выйдет замуж и родит) рождается сын, то он становится крестным отцом мальчика и подолгу с ним играет. Известна трогательная забота Фредди о своих племянниках – детях его сестры Кашмиры. С невероятной нежностью он относится к другому своему крестнику – сыну Мэка. При этом надо сказать, что общается Фредди с детьми с точным соответствием восточным традициям, вернее – зороастрийским традициям: он не сюскает с малышами, а вне зависимости от возраста ребенка обращается к нему, как ко взрослому человеку. Это очень честные, искренние и уважительные отношения.

Итак, Фредди Меркьюри не имеет никаких возражений против появления в его жизни детей. Напротив, он относится к детям чрезвычайно хорошо. Так, может быть, причина не в Меркьюри? Что, если Мэри просто перевернула сказанное Фредди в зеркальной проекции – дело не в том, что Фредди не хочет иметь детей.

Дело в том, что у Фредди не может быть детей.

Страшная для зороастрийца мука – не продолжить род: ничего хуже этого и представить попросту нельзя. В результате ты становишься парией, изгнанником, абсолютно лишним человеком, и пережить подобное Фредди действительно может с трудом. И он предлагает любимой женщине единственно верный выход: просит Мэри уйти – что еще он, бесплодный мужчина, может предложить любимой? Полноценная семья – это союз, в котором обязательно должны быть дети, родные по крови. Соответственно, удерживать Мэри он не имеет права – и Фредди отпускает любимую женщину. Продолжая, естественно, благородно заботиться о ней – чувства никуда не ушли, но счастливы вместе они быть, увы, не могут.

Знал бы Фредди, чем обернется для него это тяжелое решение…

Совместное пение вместе с публикой было обязательным элементом любого концерта

13. Флэш – вперед к звездам

Чтобы отвлечься от личных пертурбаций, группа пускается в новую, весьма интригующую авантюру: к группе обращается режиссер Майк Ходжес, который предлагает им сочинить и записать музыку к фантастическому фильму «Флэш Гордон».

Великий кинопродюсер Дино де Лаурентис, вдохновленный успехом «Звездных войн» и возрастающим интересом к фантастическому кино, выкупил права на экранизацию комикса о похождениях американского футболиста, которому выпала сложная миссия спасения человечества от космической угрозы. Далекие планеты, спецэффекты (которые, конечно, сегодня кажутся несколько наивными), неплохой актерский ансамбль (в фильме снимались Брайан Блессед и Макс фон Зюдоф), а главное – полная творческая свобода: вот, что мог предложить Ходжес Queen. И музыканты согласились без особых раздумий.

Правда, этим согласием группа загнала себя в цейтнот: они заканчивали работу над альбомом The Game, на носу висел американский тур, соответственно, работать над музыкой нужно было в немногочисленных перерывах. Положение спас Брайан: он вытащил на встречу аранжировщика Говарда Блейка, в задачу которого входила подготовка струнных партий для мелодий, которые напишет группа, а заодно организовал репетиции с оркестром. Было решено, что музыкальные отрывки, которые будет сочинять группа (в качестве композиторов выступал каждый из четверки) будет показан Ходжесу лично, и Ходжес будет принимать музыку только в том случае, если она улучшает фильм – что, надо сказать, было несложно: комиксовая сказка с мускулистым Сэмом Джонсом в роли главного героя не отличалась хорошо прописанным сценарием.

Фильму досталось – журнал «Тайм Аут» разнес «Флэша» в пух и прах: «Забудьте о спецэффектах наших дней, вас отбрасывает на тридцать с лишним лет назад… Герой фильма туп как пробка…». Тем не менее, музыка у Queen получилась – в альбоме-саундтреке было несколько настоящих жемчужин: Football Fight, написанная Меркьюри, гитарный The Wedding March Мэя, замысловатая Arboria Дикона и In The Space Capsule (Love Theme) Тейлора, в которой Роджер вовсю наэкспериментировался с барабанами.

Кроме того, саундтрек задал новый тренд – музыка к фильму перемежалась диалогами из кинокартины, и впоследствии многие режиссеры, выпуская звуковые дорожки к своим работам будут использовать этот же прием – вспомним, скажем, Оливера Стоуна или Квентина Тарантино. Но главное – Queen продемонстрировали себя как полноценные композиторы, способные писать отличную музыку без привязки к текстам и создавать органичные музыкальные полотна. Этим они проложили дорогу в кино многим рок-музыкантам: теперь приглашать рокеров записать музыку для кино перестало носить характер неожиданного эксперимента. Queen установили очередной высокий стандарт качества музыкального материала.

Две полноценных песни из альбома – Flash’s Theme и The Hero (автором обеих был Мэй) – с успехом исполнялись на концертах. Ну а музыканты поняли, что пришла пора сделать небольшую передышку и отчитаться перед поклонниками о проделанной за прошедшее почти десятилетие работе. Но перед этим они решаются на бескомпромиссный поступок: группа отправляется на гастроли в регион, куда рок-музыка практически не докатывалась. Queen едут на гастроли в Аргентину и Бразилию.

Это беспрецедентный тур: на подготовку уходит свыше полугода – Джим Бич не слезает с телефона, обсуждая досконально все подробности грядущего визита Queen в Новый Свет. Тур затратный: каждый день пребывания в Южной Америке обходится группе примерно в 25 000 фунтов, но концерты себя окупают. Общий доход от тура превысил 30 миллионов долларов, а концерты собрали какую-то чудовищную аудиторию – на концерты было продано около полумиллиона билетов, а телевизионная аудитория трансляции выступлений группы составила 35 миллионов.

Меркьюри был в восторге и заливался соловьем перед журналистами – его давно не видели в таком прекрасном расположении духа, может быть, впервые со времен первых японских гастролей он был столь говорлив и откровенен с журналистами: «Мы очень нервничали перед этими гастролями. Может быть, все дело в шоу – мы действительно привезли лучшее, что у нас было – и световые эффекты, и гигантскую сцену. Но автоматического успеха на неизведанной территории никогда нельзя ожидать».

Единственная накладка выходит, когда группу приглашает на прием аргентинский президент Виола, – Роджер, желавший, чтобы концерты группы не носили никакого политического подтекста, отказался встречаться с главой государства. «Мы играем для простых аргентинцев, а не для правительства», – отрезал он, но Виола, впрочем, не обиделся.

Когда же в сентябре группа решает продолжить южноамериканский тур, окрыленная недавним успехом, концерты в Мексике и Венесуэле оказываются не столь триумфальными, более того – группу ждет откровенный провал, которому ничего не может противопоставить даже хитроумный Джим Бич. Во время гастролей в Венесуэле умирает экс-президент Ромуло Бетанкур, и в стране объявляют траур, исключающий проведение массовых мероприятий, в том числе – и концертов. Мексиканские гастроли прервали сами музыканты: публика слишком бурно реагировала на их выступления – на сцену летели разные предметы, в том числе камни и бутылки, таким образом фанаты выражали свой восторг. Кроме того, организаторы концертов, по мнению Джима Бича, оказались нечисты на руку – и после двух выступлений группа уезжает обратно в Великобританию.

И там в конце октября выходит альбом, которому суждено было стать одной из самых продаваемых пластинок в истории человечества. В одном концерте содержались все главные хиты группы – пластинка так и именовалась Greatest Hits. Своеобразный отчет о проделанной работе, все главные жемчужины, да еще и приправленные двумя дополнительными релизами: книгой Greatest Pix, содержавшей лучшие фотографии, отобранные самой группой, и видеокассетой Greatest Flix, на которой содержались все существовавшие на тот момент видеоклипы группы.

После такого мощнейшего отчета, прогремевшего по всем фронтам (альбом достиг статуса «платинового» аж восемь раз и отлично продается и по сию пору), группа переходила на новый, совершенно неожиданный этап творчества. Музыканты хотели экспериментов – и были готовы их продолжать.

14. Дэвид и Майкл

Начало 80-х – тяжелое время для рок-н-ролла: былые герои постепенно сходят с арены, причем по причинам весьма и весьма трагическим: умирают два великих барабанщика рок-н-ролла – Кит Мун и Джон Бонэм, причем по причинам, связанным с чрезмерным употреблением алкоголя и наркотиков. Соответственно, будущее Led Zeppelin и The Who оказалось не то, что под вопросом – оно было предопределено: продолжать без Бонэма и Муна, соответственно, было нельзя – правда, The Who еще пытались продолжить с барабанщиком Кенни Джонсом, но он и в подметки не годился умершему Муну.

Queen фактически остаются последними большими мастерами 70-х (у тех же Black Sabbath, например, огромные проблемы с Оззи Осборном, который пребывает в очередном наркотическом и алкогольном угаре, а Deep Purple испытывают тяжелейшие пертурбации в составе) – и они, несмотря на эксперименты со звучанием, снова отправляются в Монтре, в Musicland, где начинают работать над новым материалом.

Вдохновленные успехом Another One Bites The Dust, музыканты путаются добавить в музыку побольше фанковых ритмов – и тут на помощь приходит один из приятелей Роджера Тейлора: отдохнуть в Монтре приезжает не кто иной, как сам Дэвид Боуи. По приглашению Роджера, он присоединяется к музыкантам во время очередной репетиционной сессии – у Фредди как раз была одна музыкальная идея. Боуи, Тейлор и Меркьюри выпили пару бутылок вина, а затем показали Дэвиду несколько новых наработок. Боуи предложил короткий закольцованный басовый рифф, который Джон немедленно наиграл – и песня начала жить своей жизнью.

Тут у Queen возникает вопрос: не остановиться ли на пару дней, а потом доработать то, что начало получаться, не спеша, в куда более спокойной обстановке? Но Фредди и Дэвид решают не останавливаться – и шуточные посиделки превращаются в полноценную 24-часовую звукозаписывающую сессию. Музыканты совместно работают и над музыкой, и над текстом – практически вся песня делается за один присест: при этом все забывают об амбициях – даже горделивый и во многом бескомпромиссный Боуи умудряется довольно быстро договариваться с Фредди и остальными.

Кроме Under Pressure Боуи участвует в еще одной песне Queen – он записывает бэк-вокал для песни Джона Дикона Cool Cat (в окончательный микс его партию будет решено не включать – и во многом по просьбе самого Боуи, который посчитал, что спел неудачно).

На следующий день музыканты, чуть-чуть передохнув, снова собираются в студии и доделывают окончательный микс песни – в итоге за какие-нибудь двое суток Under Pressure была готова полностью и до конца. 9 июля 1981 года песня выходит на сингле и сразу же попадает на первое место в британских чартах (в итоге издание альбома Greatest Hits в некоторых странах было дополнено и Under Pressure как новым, стопроцентным хитом). К сожалению, снять совместный клип на песню музыканты не смогли – так плотно графики уже точно не сходились: но режиссер Дэвид Маллет, прекрасно знавший творчество как Queen, так и Боуи, сделал видеонарезку из архивных кадров хроники – и получился отдельный, глубокий и точный клип о хрупкости современного мира и о высокой доли ответственности за него со стороны каждого из нас.

Песня стала настолько популярной, что редко какой концерт Queen теперь обходился без нее – а знаменитый рифф стал настолько узнаваемым, что в 1990 году белый рэп-исполнитель Ванилла Айс, ничтоже сумняшеся, использовал сэмпл этого риффа для своего хита Ice Ice Baby. Нетрудно догадаться, что сингл взлетел на первую строчку американского хит-парада (больше таких успехов у Ваниллы Айса не было – за исключением сомнительной славы участия в фильме «Черепашки ниндзя-2», где он сыграл самого себя), но за использование фрагмента Under Pressure ему пришлось серьезно раскошелиться – авторские права никто не отменял.

К сожалению, Under Pressure Queen и Боуи ни разу не исполнили вместе на сцене – хотя шанс, например, на Live Aid, был. Лишь на концерте памяти Фредди Меркьюри Боуи вышел на сцену, чтобы спеть знаменитый хит и перед этим произнес короткую молитву памяти друга – момент был настолько трогательным и эмоционально сильным, что фрагменты этого выступления затем были включены в новую версию клипа на Under Pressure – материал был смонтирован так, что у зрителя складывалось впечатление, что Меркьюри и Боуи действительно выступают вместе на сцене (фрагменты концертного выступления Фредди были взяты с концертов на «Уэмбли» в 1986 году).

Смерть Меркьюри настолько потрясла Боуи, что и свой уход из жизни он решил обставить с меньшим достоинством – и тоже явил собою пример невероятного мужества: умирая от рака, он весь последний год работал над альбомом Blackstar, который успел выпустить в свет за два дня до смерти, уйдя на абсолютном пике собственного творчества.

Но вернемся в 80-е. Новый музыкальный материал складывается в новый альбом – он называется Hot Space и знаменует собой продолжение экспериментов в легком жанре: все больше клавишных партий (на концерты группа приглашает дополнительного клавишника – сперва Моргана Фишера, а потом – Фреда Мандела), все больше прифанкованных ритмов, но старые поклонники требуют возвращения в рок-н-ролльный жанр, и Hot Space оказывается чуть ли не самым слабым с коммерческой точки зрения альбомом группы.

Одной из жемчужин пластинки стала песня Life Is Real, носившая подзаголовок Song For Lennon – эту вещь Фредди написал в самолете, узнав о трагической гибели Джона Леннона: прозрачная фортепианная мелодия и глубокие стихи отлично передавали настроение светлой грусти, так свойственное духовным практикам Меркьюри: «Музыка станет моей возлюбленной… Леннон – это гений, который живет в каждой клетке тела…» – Фредди прекрасно понимает, что земная жизнь художника не заканчивается никогда. Ах, если бы Фредди мог своевременно распорядиться этим предчувствием!

На альбоме действительно представлены яркие баллады – второй такой стала Las Palabras De Amor, написанная Мэем, и в ней в очередной раз Queen экспериментируют с иностранным языком (это было и в Bohemian Rhapsody, и в Teo Torriate, и в Mustapha) – на это раз в песне есть строчки на испанском языке.

Но один всемирно известный музыкант вдохновился Hot Space и называл его в числе пластинок, оказавших на него наиболее сильное влияние. Речь идет о Майкле Джексоне, который познакомился с Фредди Меркьюри и группой во время их американских гастролей. Чрезвычайно скромный от природы, замкнутый человек, Майкл поражался невероятному ажиотажу и суете, которая складывалась вокруг Queen – и то, как все это переносил Фредди, человек ничуть не менее скромный и замкнутый, чем Джексон.

До нас дошли закулисные съемки с американских гастролей – вот группа идет на сцену: первым идет Роджер, за ним – Джон, последними идут Брайан и Фредди. Фредди уже входит в роль, расправляет плечи, поводит головой, он – как сжатая пружина, готовится раскрутиться на сцене на полную мощность… И в сторонке, по стеночке фактически крадется скромный, тихий Майкл Джексон – на тот момент одна из главных американских звезд. Тем не менее он прекрасно понимает, кто хозяин на этом празднике – и вообще никак не выпячивает свое присутствие.

Фредди и Майкл подружились – и Джексон делает Меркьюри невероятное по силе предложение: он хочет записать дуэт. Фредди с радостью хватается за это предложение – тем более что у него есть несколько музыкальных идей, которые не оформились в качестве песен для Queen: что-то отвергла группа, что-то пока Меркьюри сам не готов отдавать на растерзание товарищам. И Фредди соглашается – так он приближается на шаг к тому, чтобы войти в еще одно важнейшее музыкальное событие: Майкл как раз работает над альбомом Thriller, которому предрекают невероятный коммерческий успех (а реальность оказалась куда мощнее даже самых смелых предположений), и для еще более сильного эффекта Джексону нужен дуэт с европейской звездой – Фредди Меркьюри подходит на эту кандидатуру как никто другой.

Меркьюри готовит для Джексона три песни – он присылает Майклу демо, записанные у себя дома, Майкл начинает готовить для них собственные вокальные партии… Но тут происходит еще одно странное событие – в череде нелепостей и чудовищных совпадений, которые преследуют Меркьюри на протяжении всей его жизни, этот случай – один из самых нелепых.

Сотрудничество не состоялось. Официальная причина была проста: чудовищное несовпадение графиков – когда Фредди планировал поездку в Америку и просил Джима Бича согласовать даты с менеджментом Джексона, почему-то оказывалось, что Майкл в эти дни занят, а приезжать с концертами в Европу музыкант не планировал. Тем страннее остается тот факт, что Джексон и Меркьюри все равно продолжают работать над совместными записями: и Фредди, и Майкл часами сидят в студии и в итоге делают даже чистовые записи своих вокальных дорожек! Но в итоге – выясняется, что сотрудничество состояться не может!

У нас есть несколько версий, почему так произошло: условно-официальная звучит так (она озвучена в книге Рика Ская и частично перекочевала во многие другие биографии Фредди, например, особенно ярко она описана в книге Лоры Джексон): дескать, Майкл, любитель здорового образа жизни, ужаснулся от того, как ведет себя Фредди – тут он и занюхивал кокаин прямо в студии, и пил безостановочно, и водил за собой кучу разных сомнительных мужиков, и курил, как паровоз…

Из всех вышеперечисленных грехов достоверно можно установить лишь одно – Фредди была присуща лишь одна из упомянутых пагубных привычек: курение. Он действительно в это время много курит (есть фотографии с сигаретой, в том числе – и совместные фото с Майклом Джексоном, и Майкл как-то не шарахается при этом от Фредди – 99 % музыкантов дымят ничуть не меньше Меркьюри), – но объясняет это тем, что из-за табачного дыма его голос становится ниже, в тембре появляется хрипотца, звучание которой очень нравится Фредди.

Что касается алкоголя и наркотиков – про это мы уже говорили: Фредди действительно любил разные алкогольные напитки (шампанское и водка были его любимыми видами алкоголя, он не отказывался пропустить и пинту-другую пива, все-таки английская традиция дает о себе знать!), но пьяным он к работе никогда не приступал – да и вообще в пьяных загулах никогда замечен не был (в отличие от многих других рокеров). Про наркотики нет смысла повторять – Менкьюри был абсолютно чист, никаких взаимодействий с миром наркотиков – как легких, так и тяжелых, у него не было (про случай с марихуаной, произошедший в юности, мы уже упоминали ранее).

Но совместная работа – ведется: три песни – это чрезвычайно много для таких занятых людей, как Меркьюри и Джексон, это серьезное сосредоточение на проекте, который важен для обоих (надо сказать, что музыкальные идеи при этом исходят не только от Меркьюри, но и Майкл Джексон тоже вносит большое число поправок и предлагает собственные музыкальные варианты). И общий язык они находят тоже чрезвычайно легко.

На самом деле, в каких-то вещах Фредди и Майкл чрезвычайно похожи – это касается, например, их детского, непосредственного отношения к жизни и нежелания отпускать собственные фантазии. Мы знаем, как любил Майкл Джексон фантастические фильмы, добрые современные сказки – например, «Инопланетянин» Стивена Спилберга был одним из его любимых фильмов. Романтическая сказка о ботанике-инопланетянине, прилетевшем на Землю, чтобы собрать образцы местной флоры, и случайно оставленном на чужой планете – эта метафора очень нравилась Джексону. Инопланетянина находит маленький мальчик по имени Оливер, и вместе со своими друзьями и прелестной сестренкой (в этой роли прославилась совсем крохотная Дрю Бэрримор) он помогает инопланетянину вернуться домой. Майкл часто говорил, что ассоциирует себя с главным героем: «Ему хорошо только с детьми – дети от него ничего не требуют, просто играют с ним и готовы помочь ему вернуться домой. А взрослые видят в нем угрозу».

Кстати, для понимания реакции на «Инопланетянина» в американском обществе могу привести пример, испытанный, так сказать, на собственной шкуре: в 1993 году я жил в США и разговорился с одними моими знакомыми, вполне добропорядочной американской семьей с четырьмя детьми. Так вот, детям «Инопланетянин» чрезвычайно нравился, а родителям – категорически нет. На мой вопрос – почему так? – я получил вполне понятный и довольно разумный ответ: «Понимаешь, там плохо показаны взрослые. Они – источник зла, они хотят отнять у детей их нового друга, закрыть его в лаборатории, изучать, они разрушают сказку; и от этого дети могут подумать, что взрослые – их враги, раз они – враги инопланетянина». Довольно разумное мнение, которое, кстати, заставляет о многом задуматься – в том числе и о событиях в жизни Джексона, о которых я упомяну чуть ниже.

Что касается Фредди и детского кинематографа – тут все несколько более сложно, но оттого и интересней. Одним из любимых фильмов Меркьюри был Some Like It Hot (в российском прокате он известен как «В джазе только девушки»), и только ленивый не усмотрел в любви Фредди к этой картине очередные гомосексуальные аллюзии. А на самом деле, никаких аллюзий там нет и быть не может – наоборот, главные герои, хоть и вынуждены переодеться в женщин, как раз и попадают в череду уморительно смешных событий из-за того, что обряженные в женские платья, они никак не могут побороть и скрыть своего мужского поведения! Одним словом, ты можешь одеваться, как угодно, а мужская натура все равно будет видна – какие уж тут гомосексуальные предпочтения!

Но главное в этом фильме – конечно же, музыка, которая становится отдельным персонажем фильма и плотно вплетается во всю ткань повествования. Конечно, подобный фильм – и с легким интригующим сюжетом, и со смешными, но абсолютно не пошлыми шутками, и с отменным актерским ансамблем, и с великолепной музыкой – не мог не нравиться Фредди.

Но вот касательно сказочных или фантастических фильмов – у нас нет каких-либо свидетельств о том, что Фредди они нравились. Скорее, напротив: в той же Bicyle Race он прямо говорит, что «Челюсти» – не моя история, и я не люблю «Звездные войны». С другой стороны – это объяснимо: во время выпуска Jazz только ленивый не посмотрел «Звездные войны», фильм был практически повсюду, и о Люке Скайуокере и Дарте Вейдере трещали на каждом углу, так что это выпад, скорее, не выпад против «Звездных войн», а против массовой культуры как таковой.

Но есть один эпизод, который заставляет нас серьезно задуматься и который добавляет нам еще несколько плодов в копилку размышлений о характере Фредди. Речь идет о случае, описанном, в частности, в книге Фристоуна – о том, как Мэк взял Меркьюри на премьеру «Бесконечной истории».

«Бесконечная история» – фильм немецкого режиссера Вольфганга Петерсена по сказке Михаэля Энде. В ней рассказывается о том, как волшебную страну Фантазию, созданную из людских мечтаний, населенную сказочными героями, вдруг чуть не уничтожило Ничто, всепоглощающая Пустота, выросшая из людского безразличия и нежелания мечтать и фантазировать. И только маленький мальчик Бастиан, читающий книжку о волшебной стране, смог спасти Фантазию и вернуть к жизни всех сказочных персонажей.

Фильм, снятый с применением невиданных спецэффектов, гигантских аниматорнных кукол (дракон удачи Фалькор, похожий на большую летающую собаку, до сих пор вызывает неподдельный восторг), стал одной из самых больших коммерческих удач немецкого кинематографа, отлично прошел в международном прокате (его даже закупили для просмотра в СССР) и даже удостоен отдельного мемориального зала на киностудии «Бавария» в Мюнхене (на модели Фалькора может посидеть каждый желающий, а от покупающих плюшевых драконов посетителей так вообще нет отбоя). Естественно, что пропустить такую громкую премьеру почтенный немец Мэк не мог, и затащил романтика Фредди с собой.

Фристоун утверждает, что Фредди стало скучно, мол, фильм шел на немецком языке, который Меркьюри не знал, и он в гневе ушел с премьеры после нескольких минут просмотра – мол, затащили глазеть на какую-то сказку, что за глупости. Мы уже убеждались (и убедимся еще не раз), что книги Фристоуна – не самый надежный источник, но, как правило, Фристоун не выдумывает ложь. Он берет верный факт и искажает его под нужным углом – в итоге получается полуправда, а в клевете обвинить Питера нет ни малейшей возможности.

В том, что в описании данного случая Фристоун недоговаривает – есть явное фактическое подтверждение. Дело в том, что «Бесконечная история», хоть и немецкий фильм, но изначально снимался на английском языке – и, собственно, с этой дорожкой, а вовсе не с немецким дубляжом, и демонстрировался в кинотеатрах, дополняемый, правда, немецкими субтитрами. Так что агрессия Фредди в связи с непониманием языка – уже отпадает.

Вообще, впасть в публичную агрессию и в гневе уйти из кинотеатра – совсем не в характере Меркьюри. Ну, сами посудите, разве может мировая звезда устроить посреди кинопоказа шум и выскочить за двери? В этом случае, ушлые журналисты уже через несколько часов разродились бы пасквилем о том, что, дескать, музыкант Queen устроил дебош в кинотеатре, посмотрите-ка на «короля Меркьюри»! Так что и гневного ухода из кинотеатра тоже не было. А что же было?

Скорее всего, Фристоун прав вот в чем: Меркьюри действительно ушел с кинопоказа – осторожно, аккуратно, как и подобает вежливому человеку, покидающему кинозал. Но дело было вовсе не в раздражении – «Бесконечная история» сделана великолепно, и, обладающий развитым художественным вкусом, Фредди не мог ее не оценить. Что же так сильно ранило Меркьюри, что он не смог досмотреть кино?

Именно метафора, содержащаяся в фильме. Метафора о разрыве реальности и фантазий, метафора эскапизма, побега в придуманную сказку, где все равно есть опасности разрушения этой сказки со стороны цинизма реального мира. Все, как и в жизни Фредди – его сценический образ совершенно не соответствует личности, это – два разных человека, две разные сущности. И увидеть то же самое на киноэкране – было для него чрезвычайно болезненно.

Но все-таки – вернемся к основному вопросу: почему же прервалась совместная работа Фредди и Майкла? Штука была в разнице подходов к шоу-бизнесу, принятых в Европе и в Америке. Вырвавшись из лап Trident, Фредди больше всего боялся попасть как в финансовую, так и в творческую (куда сильнее, чем в финансовую) кабалу. А вот Epic Records (выпускающая компания Джексона) была склонна именно к заключению таких контрактов. И Фредди предпочел остаться в собственных границах, не выходя на новую, не слишком для него комфортную, территорию.

Фредди разрывается в рамках своего американского контракта – Queen по инициативе Джима Бича расторгают контракт с фирмой Electra и переходят на фирму Capitol, дочернее американское подразделение EMI. Эта рокировка обошлась группе в копеечку – пришлось выложить 4 миллиона долларов отступных. И о какой работе с Джексоном при таких условиях может идти речь?

Конечно, это был довольно сильный удар по американскому продюсерскому сообществу, желавшему заполучить Меркьюри в свой артистический пул: успех Джексона был очевиден – и, соответственно, его дуэт с британской звездой первой величины однозначно попадал в категорию суперхитов еще до выхода: люди купили бы эту запись, в конце концов, исходя из банального любопытства. Но из-за независимости Фредди проект не состоялся. И это впоследствии будет стоить Фредди Меркьюри американского рынка – подобные отказы от сотрудничества бизнесмены не прощают.

Майкл Джекон же стал жертвой той самой продюсерской кабалы – попытавшись выбраться из чужого плена и превратиться в независимого артиста в конце 90-х, он фактически уничтожит собственную карьеру. Сперва против него будет подан иск о том, что Джексон якобы приставал к мальчикам, гостившим у него в поместье «Неверлэнд» (спустя много лет уже подросшие мальчики признались, что никакого приставания не было и в помине, а ложные показания дети дали под нажимом родителей), – Джексон был вынужден пойти на досудебное урегулирование конфликта и заплатить штраф за поступок, который и не думал совершать.

Остальное мы уже знаем – Майкл Джексон, терзаемый болезнями и долгами, стал жертвой врачебной ошибки: его фактически убил собственный врач. Случилось это накануне триумфальных концертов на лондонском стадионе О2 – после 40-дневной серии выступлений Джексон планировал завершить музыкальную карьеру, но судьба распорядилась иначе…

И как же эта судьба была похожа на то, что за много лет до этого случилось с Фредди Меркьюри!

15. Барбара

Расставание с Мэри было для Фредди чрезвычайно болезненно – предполагать, что в его жизни появится еще одна женщина, можно было с трудом. Музыкант замкнулся в себе, его личная жизнь оставалась для всех тайной за семью печатями: на сцене Фредди превращался в сгусток энергии, уходя за кулисы – снова становился самим собой – тихим, немного капризным «большим ребенком». И – необычайно замкнутым: как настоящий восточный мужчина Фредди ни единым словом, ни единым поступком не показывал, что на самом деле творится у него на душе.

Жить с Мэри было невозможно – Фредди не мог сделать ее счастливой (во всяком случае, размышляя в рамках собственной парадигмы: вряд ли он спрашивал ее саму – даже если она и отговаривала его, успокаивая, что, мол, нестрашно, живут же бездетные пары, в конце концов, ребенка можно усыновить – лишать Мэри счастья материнства он считал себя не вправе). Он, конечно, всегда будет рядом – Мэри тоже это понимала и подобная ситуация, признаемся честно, ее полностью устраивала: Фредди с его деньгами и заботой никуда не девается, а она всегда может вести ту жизнь, которую ей заблагорассудится, – и при этом она будет лишена малейшей ревности с его стороны. Необычайно удобная для Мэри ситуация, не находите?

Нет-нет, я ни в коем разе не стараюсь выставить ее каким-то страшным чудовищем: Мэри Остин – всего лишь женщина, умная, сильная, целеустремленная – и всей своей жизнью она будет доказывать и открыто демонстрировать эти свойства своего характера. Но Фредди ее любил и продолжал любить – зная его характер, она понимала, что Меркьюри, конечно же, однолюб, так что она, в общем-то, ничем не рискует.

Но подруга была нужна – оставаться без женской ласки взрослый и сильный мужчина не мог: при этом ему была нужна женщина, с которой можно было бы встречаться, не имея особых обязательств, женщина, которая будет понимать, что она нужна Меркьюри исключительно для вполне понятных гендерных отношений. Просто подруга, но – не жена, не спутница, не партнер. Легкие, понятные отношения.

Собственно, такой женщиной стала для него Барбара Валентин – странная фигура в биографии музыканта, но, пожалуй, наилучший вариант отношений, который на тот период устраивал Меркьюри. Крупная улыбчивая блондинка, актриса, снимавшаяся у Фассбиндера, она снималась в клипе It’s A Hard Life, и не заметить ее в кадре невозможно: Барбара действительно эффектна. Впоследствии Барбара будет рассказывать, что познакомилась она с Меркьюри, естественно, в гей-клубе, причем не просто в гей-клубе, а в туалете гей-клуба.

Эта история впервые прозвучала в интервью Барбары для книги Рика Ская The Show Must Go On – одной из первых посмертных биографий Фредди (и одновременно – первой книги о Меркьюри, переведенной на русский язык). Скай, журналист откровенно «желтой» прессы, написал довольно сжатый (будучи явно подгоняем редакторами) памфлет о жизни Меркьюри, где уже были все необходимые заделы для новой биографии некоронованного короля гей-сообщества: тут и бурные рассказы о страстях со случайными знакомыми, и истории о похождениях Фредди в гей-клубах, и, собственно, та самая сцена знакомства с Барбарой.

Итак, дело обстояло следующим образом: гей-клуб в Мюнхене, куда пришла Барбара со своими знакомыми – и в этом клубе также отдыхает Фредди с какой-то компанией. Фредди случайно прижигает сигаретой руку знакомцу Барбары, в качестве извинения выставляет ее компании выпивку – и так они знакомятся: в результате, чтобы спокойно поговорить, парочка перемещается в туалет, где болтают несколько часов подряд, а когда выходят наружу, то выясняется, что клуб закрыли вместе с ними. Приходится сидеть и ждать, пока не явится охрана и клуб не откроют.

В этой истории довольно много нелепостей: во-первых, сама ситуация, в которой клуб закрывают с посетителями внутри, как-то не вызывает доверия – зная немецкую педантичность, сложно предположить, что охрана, прежде чем закрыть клуб, не проверила все помещения, а зная темперамент Меркьюри и Валентин предположить, что они затаились, как мышки, невозможно, тем более, что сама Барбара вспоминает, что во время этого разговора Фредди болтал без умолку, рассказывал забавные анекдоты и звонко хохотал. Так что закрытый клуб с хохочущей парочкой в туалете – это, извините, нонсенс.

Кроме того, походы Меркьюри в гей-клубы – это тоже легенда, выросшая из книг Ская и Хаттона (и нисходящих). Фредди в начале 80-х – абсолютная международная звезда, за которой папарацци ведется непрекращающаяся охота. В воспоминаниях Фристоуна мы можем прочесть о занятном случае: Фредди решил прогуляться пешком от своего дома до дома Мэри Остин (это фактически в нескольких кварталах, около десяти минут пешком), но уже через минуту был окружен толпами поклонников и журналистов, которые требовали автографов или просто хотели сфотографироваться со звездой.

Сразу предвижу замечания скептиков: почему отдельным фактам из книги Фристоуна мы верим, а другим – не верим вообще. Дело в документарных подтверждениях данных фактов: от той самой импровизированной встречи с поклонниками сохранилось довольно большое количество фотографий – Фредди, сфотографированный с разными незнакомыми людьми, позирует на улице рядом с собственным домом, видно что все эти фото сделаны в один день (на Фредди одинаковая одежда, совпадает прическа, освещение и т. п.), в то время, как фото Меркьюри даже заходящего в гей-клуб (или выходящего из него) в природе не существует. Вообще.

Тот факт, что Фредди ни разу не заходил в гей-клубы, фактически подтверждает и Питер «Рэтти» Хинс, бессменный техник группы в конце 70-х – начале 80-х. В своей книге Queen Unseen, полной удивительных и трогательных подробностей концертной жизни команды (мы будем еще не раз обращаться к этим воспоминаниям, к сожалению, пока не переведенным на русский язык), он прямо заявляет: «Какая разница, был Фредди геем или нет – что это меняет?.. Он вообще не посещал гей-клубы».

Запомним этот факт – равно как и еще один: употребление в окружении группы слова fag – сленгового прозвища гомосексуалистов. Вот только это словечко появляется в лексиконе музыкантов и техников сразу после первых гастролей в США. А в Америке это слово означает нечто совсем другое – там оно тоже имеет сленговое значение, но так называют банальную сигарету.

Кстати, сленг был весьма распространен внутри группы – все музыканты наделялись прозвищами. Например, Тейлора дразнили «радужным человеком» из-за его любви к яркой и пестрой одежде, Брайана звали Перси – в честь известного телеведущего Перси Трауэра, Джона – человеком-птицей (из-за крупного носа) или просто «Дики», а Фредди откликался на прозвище «Кермит» – он очень любил забавного лягушонка из «Маппет-шоу».

Однажды, дурачась, вся четверка придумала себе женские прозвища (угадайте, какие аллюзии могли бы возникнуть у «биографов»!) – Фредди прозвали Мелиной в честь греческой актрисы Мелины Меркьюри, Джона – Белишей (в честь актрисы Белиши Бикон), Брайана – Мэгги в честь известной песни «Мэгги Мэй», а Роджера – Элизабет в честь Элизабет Тейлор (да, уж кто-кто, а Роджер был весьма любвеобилен). Присутствовавший при этом Питер Хинс тоже получил прозвище – его назвали «Хелен», и в своих воспоминаниях он отшучивается: «Не спрашивайте, почему».

Так где же познакомились Фредди и Барбара, а главное – при каких обстоятельствах? Учитывая, что в середине 80-х их часто видят вместе, Барбара, как мы говорили выше, снимается в клипе Queen, и желтая пресса чуть ли не открыто называет Валентин невестой Меркьюри.

Вполне вероятно, что Барбара, которая активно вращалась в тусовочных артистических кругах Мюнхена, просто пришла на одно из мероприятий, где присутствовал Меркьюри. Мэк вспоминал, что «мы часто встречали Барбару на разных вечеринках и презентациях» – так что, видимо, там они и встретились. Более того, Фредди был знаком с фильмами Фассбиндера и мог узнать Барбару. Урожденная Урсула Ледерстедер она уже сделала неплохую кинокарьеру, была на шесть лет старше и во многом – опытнее Меркьюри и в целом в отношениях могла чуть ли не доминировать.

Очевидно, что обоим в этих отношениях было комфортно: Фредди ничего не требовал от Валентин, а Барбаре тоже ничего не было надо от Меркьюри. Даже в клипе она снимается исключительно по дружбе: весь клип It’s A Hard Life был сделан довольно неоднозначно, но остановиться на нем надо максимально подробно: эта вещь открывает нам некоторые важные аспекты творчества Меркьюри, поэтому именно ей мы и посвятим следующую главу.

На пресс-конференциях Фредди предпочитал держаться в тени остальных музыкантов

16. It’s a Hard Life

Один из синглов альбома The Works, на котором Queen решили вернуться к рок-стилистике, – во многом в угоду поклонникам, не слишком хорошо принявшим эксперименты Hot Space, – может рассказать нам о творческой кухне Меркьюри чуть ли не больше, чем иные биографические работы. Все дело в том, что в этой небольшой вещи сосредоточились ключевые для его творчества особенности. Нет, в ней нет никаких зашифрованных посланий, которые так любят последователи Мариам Ахундовой, но она демонстрирует нам всю силу и мощь творческого метода Меркьюри – и одновременно демонстрирует нам приверженность его определенным традициям куда более явно, чем даже Bohemian Rhapsody.

Начинается она из прямой цитаты из оперы «Паяцы» Леонкавалло, фрагмента знаменитой арии «Смейся, паяц, над разбитой любовью» (да, Фредди любит проводить аналогии со своей личной жизнью) – и тут мы понимаем, почему большая часть вещей, автором которых является Меркьюри, написана в двух тональностях – си-бемоль и фа. С одной стороны, это наиболее комфортные для него тональности, в них вокал Фредди раскрывается по полной, но есть и еще один фактор, имеющий для нас важное культурологическое значение.

Дело в том, что в классической итальянской опере домоцартовской традиции (а Леонкавалло сознательно цитирует в «Паяцах» именно этот период итальянского искусства, площадный, близкий к классической комедии дель арте) в этих тональностях пели лирические герои – клоуны-любовники, порой – не слишком удачливые в своих амурных похождениях).

У нас есть удивительное документальное свидетельство частной жизни Фредди: в середине 80-х он покупает себе персональную видеокамеру и, словно ребенок, начинает снимать свою частную жизнь. К удивлению иных биографов, на пленках нет никаких оргий или сексуальных забав (где же она, хваленая ненасытность Меркьюри в постели?), напротив, все эти съемки чрезвычайно забавны и, не побоюсь этого слова, невинны – наиболее провокационными являются кадры, где Хаттон заходит в ванную комнату, где Фредди нежится в пене и со смехом швыряет в Джима этой самой пеной, пародируя, что немаловажно, знаменитую сцену из фильма Ричарда Лестера A Hard Day’s Night, где так же с пеной дурачится Джон Леннон.

Все остальные съемки – это видео детей Мэри Остин и Кашмиры, многочисленные съемки кошек во всех возможных видах, а также панорамные съемки дома Фредди. И вот тут-то для нас открываются интересные подробности: на этих съемках мы видим, какие книги читает Фредди – этими книгами заполнена гостиная, они лежат на журнальном столике и стоят в шкафу. В основном – это многочисленные каталоги аукционных домов (что неудивительно, учитывая, какое значение Фредди предавал произведениям искусства, памятуя его художественное образование) и книги по истории музыки, в том числе – классической. Так что упомянутая цитата из Леонкавалло появилась в песне не просто так. И эти свидетельства – еще один вклад в копилку подтверждений невероятной художественной одаренности и творческой эрудиции Меркьюри.

Что интересно, в этой вещи Queen вернулись к оригинальному звучанию: она снова записана без использования синтезаторов, как и писалась ими музыка до 1979 года – а сам Фредди говорил, что хотел бы устроить в песне своеобразную перекличку между сегодняшним и вчерашним звучанием: идеологически она должна была стать продолжением Play The Game, а вот по звуку – вернуть группу к звучанию 70-х годов, по которому, честно признаться, фанаты успели соскучиться.

Клип на песню снимает один из наиболее модных клипмейкеров того времени – Тим Поуп: он работал с такими группами как Soft Cell (где блистал молодой Марк Олмонд) и совсем юными The Cure (для них он будет снимать клипы на протяжении почти двух десятилетий). Поуп, следуя советам Меркьюри, оформляет клип в стилистике комедии дель арте, обряжая музыкантов в несколько нелепые костюмы.

Как потом вспоминал Роджер Тейлор: «В итоге у нас получилось какое-то идиотское видео, а Фредди в своем красном наряде был похож на гигантскую креветку». Вместе с тем клип полон светлого юмора и ярких эффектов (одна бутафорская гитара Брайана Мэя, сделанная в виде черепа и берцовой кости, обошлась аж в тысячу фунтов) и может служить образцом своеобразных видео своего времени – ярких, не слишком серьезных, но вместе с тем сюжетных.

Но нам, как мы видим, интересен не столько видеоряд – об отношении Queen к видеоиндустрии мы поговорим более подробно ниже, а именно музыка, являющая собой одну из вершин творчества Меркьюри, демонстрирующую его музыкальную эрудицию и невероятную сочинительскую мощь.

17. Праздник, который всегда с тобой

Отношения с Барбарой начинают носить затяжной характер, но и от Мэри Фредди не отказывается: она официально работает у него секретарем и отвечает за всю переписку – Фредди приходят мешки писем от фанатов, некоторые из писем содержат явные угрозы («Если ты не ответишь мне и в этот раз, то я не знаю, что сделаю»), такие письма, надо сказать, сразу же передаются в полицию, а их отправители ставятся «на карандаш».

Ну а Барбара появляется рядом с Меркьюри исключительно на вечеринках – пара не скрывает своих отношений. Выглядят они, действительно, презабавно: высокая, крупная, ширококостная Барбара, белокурая немецкая валькирия, – и невысокий, худощавый, подвижный черноволосый Меркьюри – инь и янь. Тем не менее они радостно улыбаются, позируют на камеру, шутят с журналистами и между собой – одним словом, «Меркьюри нашел себе новую сексуальную подружку и отлично с ней веселится», – пишут в таблоидах.

Вот тут-то и пришла пора поговорить о знаменитых вечеринках Меркьюри, которым в его биографиях тоже уделяется огромное количество места. Мол, восточная душа, Меркьюри был радушным и хлебосольным хозяином, любил шикарные балы и устраивал чуть ли не безумные оргии с проститутками, кокаином и карликами.

Кокаин и карлики – это все оттуда, из биографии Рика Ская и прочих. И при тщательном выяснении реальных обстоятельств, мы понимаем, что перед нами еще одна история, сочетающая и правду, и вымысел. В итоге получается презабавнейшая полуправда, которую так легко выдать за воспоминания очевидцев.

Сперва о карлике. Карлик на вечеринке был. Правда, это была не вечеринка Фредди Меркьюри, а вечеринка по случаю выхода альбома Jazz – того самого, провокационного (помните историю с обнаженными велосипедистками?). Карлика пригласил не кто иной, как Джим Бич: он хотел добавить вечеринке еще больше сюрреализма – но, увы, карлик надежд не оправдал. На карлика (артиста из агентства) была возложена сложная обязанность: разносить гостям напитки, которые, что греха таить, лились рекой – вот тут Queen всегда были впереди планеты всей, музыканты знали толк в алкоголе и любили выпить. Тот же Фредди, например, ценил водку – рюмка-другая, по его словам, возвращала ему тонус и снимала напряжение перед концертом – разбирался в винах (они с Джимом Бичем были завсегдатаями алкогольных бутиков), любил шампанское и пиво (тут у них с Брайаном Мэем совпадал вкус). В общем, трезвенниками эти ребята не были.

Чтобы вы не подумали, что я уж совсем возвеличиваю Фредди и его соратников, выставляя их чуть ли не ангелами, напомню об одном ярком алкослучае из биографии, казалось бы, агнца во плоти – Джона Дикона. Об этой забавной ситуации вспоминает уже упомянутый Питер Хинс: однажды накануне концерта Джон перебрал с пивом и забыл зайти в туалет перед выходом на сцену. И беднягу в прямом смысле «приперло». Зная, что перед Another One Bites The Dust у Фредди запланирован длинный конферанс из серии «а сейчас мы сыграем вам наш хит-сингл, который безумно популярен в Латинской Америке», Джон прямо швыряет Питеру бас-гитару и пулей бежит в туалет. Но Дикон не рассчитал – Фредди управился быстрее, чем Джон успел доделать свои неотложные дела: и под гром оваций и радостное улюлюканье публики объявляет – Another One Bites The Dust, которую написал мистер Джон Дикон!». Световая пушка выхватывает на сцене точку, где должен стоять Джон, но увы! – его на сцене нет. И пришлось ошеломленному Рэтти играть стартовый басовый рифф, пока через минуту не примчался несчастный Джон и не перехватил у него бас-гитару.

Но – вернемся к нашему, простите, карлику. Карлик со своей ответственной миссией, увы, не справился: вместо того чтобы разносить напитки, он стал к этим напиткам активно прикладываться – и вскоре карлика обнаружили уснувшим где-то под столом. Так он и пролежал там до окончания вечеринки. Как вспоминал Брайан Мэй: «Все потешались над этой ситуацией и даже немного сочувствовали этом парню. Он мирно дремал и вообще не обращал внимания на все, что творилось вокруг».

Вот так, из, в общем-то, невинной и довольно комичной ситуации вырастают жуткие истории о карликах, регулярно разносящих на вечеринках Меркьюри «чаши с отборным кокаином» (я цитирую не кого-нибудь, а все того же Рика Ская, с легкой руки которого кокаиновый карлик размножился и перекочевал в другие биографии Меркьюри). Работает в данном случае та же самая система полуправды: карлик был, но не на вечеринке Фредди, а на презентации альбома Queen, никакого кокаина не было и в помине, больше карлики нигде замечены не были.

Да, Фредди как человек восточного происхождения любил шумные праздники и яркие вечеринки и был чрезвычайно хлебосольным хозяином. Даже на гастролях номер Фредди часто превращался в место, где собирались многочисленные знакомые и поклонники группы – в гости приходили Майкл Джексон, Мик Джаггер, другие звезды. Кроме того, у Queen было еще одно негласное, но очень важное правило, которое тоже повлекло за собой появление огромного количества мифов. Queen никогда и ни в чем не отказывали своим поклонникам: сфотографироваться? – да пожалуйста! – автограф? – нет проблем! Это правило сохраняется и до сих пор: на гастролях Брайан и Роджер с удовольствием раздают автографы, принимают подарки и непринужденно болтают с фанатами. Роджер, более того, недавно увлекся татуировками – и с удовольствием набивает татушки своим поклонникам.

Фредди придерживался этого же правила – у нас есть десятки, сотни фотографий Меркьюри, сделанных на гастролях: в лобби отеля, за кулисами концертов, около гримерных. Если поклонник каким-то образом пролезал мимо охранников и добирался к звезде – автограф или совместная фотография были гарантированы. Ну а теперь посмотрите: вот они, многочисленные фото Фредди с «неизвестными любовниками» – вот Фредди сидит в лобби отеля, а рядом с ним – неизвестный мужик, да еще и положивший руку на плечо Меркьюри. Оба – и артист, и неизвестный – улыбаются. Подпись в бульварной прессе или очередной биографии обычно гласит: «Фредди со своим случайным любовником Джоном/Джимом/Джорджем из Нью-Йорка/Мюнхена/Лондона». Можно ли серьезно относиться к подобным «свидетельствам»? Естественно, нет.

А теперь о праздниках. Фредди действительно любил организовывать вечеринки – даже простое барбекю у себя на лужайке он превращал в небольшой, но чрезвычайно уютный праздник: уже упомянутые домашние видео Меркьюри запечатлели такие посиделки – и в них тоже нет ничего предосудительного: на лужайке возле дома жарятся сосиски, Фредди и его друзья, среди которых Дэйв Кларк, Роджер Тейлор – впрочем, появляется и Элтон Джон, будем честны! – пьют пиво и болтают ни о чем. Периодически появляется Мэри Остин или кто-то из подруг гостей (сосиски достаются и на их долю), а вот Джим Хаттон мелькает разве что с газонокосилкой на заднем плане – за жарку сосисок и мяса отвечает повар Джо Фанелли, а вот пиво Фредди открывает и разливает всем самолично.

Свои дни рождения Фредди тоже устраивал как веселые и шумные праздники – то же касалось и дней рождения его друзей и близких (для Мэри Фредди заказывал шикарные букеты и организовывал пышные застолья с самыми экзотическими яствами), а иногда – превращал вечеринку в веселую игру. Одна из таких игр превратилась в клип Living On My Own – этот клип снимался тайком, но его идея выросла из шикарного розыгрыша, придуманного Меркьюри: он попросил прийти на свой 39-й день рождения всех гостей в черно-белой одежде и специальных костюмах: женщин – в мужских, мужчин – в женских. Идея была принята с восторгом: из Брайана Мэя, например, вышла отличная ведьма в остроконечной шляпе. Ну а потом все это веселье было заснято на видеокамеру и смонтировано в качестве клипа (сам Меркьюри облачился в черно-белое трико Арлекина и немецкий военный черный френч). Никаких гомосексуальных аллюзий в этом празднике, конечно же, не было (то, что Джим Хаттон надел коротенькие кожаные шортики – оставим это на его совести): это был обычный забавный маскарад, не более того.

Часто в биографиях приводится случай знакомства Фредди с принцем Эндрю (графу Йоркскому, младшему брату принца Чарльза и третьему сыну Елизаветы II) – его частенько преподносят как еще одно свидетельство плохого воспитания Меркьюри. Что ж, предоставим слово самому Фредди – об этом событии он успел при жизни рассказать довольно подробно.

«Когда меня представили принцу Эндрю, на мне был белый шарф, а в руке – бокал с вином. Я ужасно волновался и не заметил, что кончик шарфа уже плавает в бокале. И тогда принц сказал: «Фредди, ты же не хочешь, чтобы шарф промок», – он достал шарф из бокала и выжал его. И все – весь лед между нами в момент растаял. Я сказал: «Спасибо, что вывели меня из ступора, так я ругаться при вас смогу». Он вел себя абсолютно естественно, и даже танцевал на вечеринке. Вот за это я и люблю королевскую семью. Я – закоренелый патриот».

Как мы видим, ничего предосудительного Фредди не делает, напротив, панибратски ведет себя принц Эндрю, а вовсе не Меркьюри. Впрочем, принцу это положено – а Фредди, как раз, чрезвычайно скромен и до того, как Его Высочество переходит определенную границу, волнуется и ведет себя невероятно скромно и спокойно.

Итак, никаких ужасов и оргий на вечеринках ни Queen, ни Фредди не происходило. Да, порой это были шумные, многолюдные и весьма дорогие праздники – но никакой пошлости в них не было. Эту грань Меркьюри чрезвычайно остро ощущал и не позволял себе переходить. Он прекрасно понимал, что к нему приковано внимание журналистов и поклонников со всего мира – и любая экстремальная выходка могла существенно отразиться на карьере. Но не это было главное – воспитание, образованность и внутренняя культура тоже не позволяли Меркьюри устраивать вечеринки и празднования на грани фола. Это было совершенно не в его правилах.

Но – давайте отвлечемся от обсуждения закулисной жизни Меркьюри, а вернемся к анализу музыки, а именно – альбому The Works, который явил миру совершенно новое лицо Queen.

18. От мыльной оперы – к Нижинскому

Весь 1983 год музыканты провели, работая над сольными проектами. Фредди в Мюнхене записывает свой сольный диск (наработки, сделанные с Джексоном также пригодились – песня There Must Be More To Life Than This станет одной из центральных баллад пластинки). Кроме того, к Меркьюри обращается известный продюсер Джорджио Мородер – он просит, чтобы Queen записали аудиодорожку к переизданию легендарного фантастического фильма Фрица Ланга «Метрополис». Черно-белая феерия с невероятными для своего времени спецэффектами в свое время произвела фурор – и переиздание также должно было ошеломить современную публику: отсюда и желание пригласить для создания саундтрека современных звезд – Бонни Тайлер, Йона Андерсона, – но Мородер хотел заполучить и Queen.

Последнее ему полностью не удалось: у Queen была музыкальная наработка, которую они планировали включить в новый альбом – Меркьюри написал песню под названием Love Kills, и демо-версию для нее Фредди записал вместе с Диконом и Мэком (Джон сыграл в этой версии на гитаре). Однако, Queen забраковали песню – и Меркьюри решил доработать ее в качестве сольного проекта. Мородер и Мэк вложили много сил в финальную версию (в итоге песню даже подписали совместным авторством – «Меркьюри-Мородер» – вклад Джорджио был весьма велик), а от «живых» инструментов было решено отказаться: вся музыка была записана на синтезаторах, на которых сыграли Фредди и Мэк.

Новая версия «Метрополиса» не снискала успеха у публики и критики – фильм был номинирован на антипремию «Золотая малина» за «Худшее музыкальное сопровождение», а сама песня получила номинацию «Худшая оригинальная песня». От Меркьюри ждали рок-гимна, а получили бодрый танцевальный поп-хит: такого поклонники в середине 80-х не прощали.

Остальные участники группы тоже занимаются сольными проектами. Брайан Мэй в Лос-Анджелесе записал с друзьями-музыкантами безумный джем, который обозвал Star Fleet Project (в состав импровизированной группы, помимо Мэя, вошли такие рок-корифеи, как Эдди Ван Хален и Фред Мандел, и даже Роджер Тейлор подпел в одной из вещей). Роджер тоже записывает второй сольник – Strange Frontier, – на котором в качестве «приглашенных гостей» появились остальные трое участников Queen.

Но параллельно ведется работа над новой пластинкой. Альбом The Works оказался своеобразной вехой в истории группы, попыткой объединить две стилистики – новое, современное, танцевальное синтезаторное звучание и классические рок-риффы. Главным хитом стала сочиненная Тейлором песня Radio Ga Ga – импровизация на тему детских словечек, выданных Феликсом, маленьким сыном Роджера. Тот то и дело твердил нечто вроде «радио пу-пу» и даже «радио ка-ка», а Тейлор, немного пофантазировав, облек эти словечки в итоговую песенную форму.

Текст песни оказался чрезвычайно ироничным – Роджер мог быть и веселым, и циничным одновременно, в хитросплетениях ума и афористичности языка он мог дать фору иным острословам. С одной стороны, текст песен порицал составителей радиопрограмм, которые превратили эфир в некий фоновый шум, сопровождающий повседневную жизнь, своеобразную безделушку для молодого поколения – и тут, к сожалению, индустрия победила идеологию: сегодняшнее радио уже не будоражит умы, а стало лишь обычным сопровождающим фоном. Мы едем в машине и слушаем радиоприемник просто для того, чтобы не заснуть, чтобы нас сопровождало какое-то не сильно обременительное и в целом приятное звучание. Ни о каком подходе к радиоэфиру как к искусству – правильном подборе музыки, микширования песен в эфире, сопровождения песен глубокими комментариями, открытию новых артистов – речи уже и не идет: радио – это индустрия развлечений, навсегда отошедшая от категории искусства. Увы.

В тексте песни Тейлор демонстрирует завидную эрудицию – вспоминая радио «былых времен» он сообщает, что «ты познакомило нас со всеми звездами прошлого… ты рассказало нам о вторжении марсиан из «Войны миров» – и это блестящая отсылка к легендарной радиопостановке Орсона Уэллса, который превратил сюжет легендарного романа Уэллса в серию радиорепортажей, сделанных настолько мастерски, что многие слушатели приняли их за реальный выход корреспондентов в прямой эфир. Не поняв, что имеют дело с заведомо срежиссированной постановкой, люди решили, что на Землю действительно прилетели марсиане, и мы вот-вот падем жертвами инопланетного вторжения.

Но на песню про радио нужно было снять яркий и точный видеоклип – Тейлор, правда, и тут не замедлил высказаться довольно язвительно: «В наши дни может показаться, что визуальная сторона рок-н-ролла – видеоклипы – сделалась важнее, чем радио, чем сама музыка. Все перевернулось с ног на голову – музыка стала предназначена для глаз, а не для ушей». Но по нелепой иронии судьбы именно видеоклип вознес Radio Ga Ga в заоблачные выси мировых чартов – Фредди удалось добиться того, что ему разрешили использовать в видеоклипе кадры из «Метрополиса», а заодно и снять все видео в той же эстетике технократической фантазии 20-х годов.

Посреди футуристических декораций Queen, обмотанные красной тканью и затянутые в кожаные штаны, дирижировали группой в 500 статистов, синхронно хлопавших в припеве – и этот, как сказали бы сегодня, «флэш-моб» оказался одним из самых популярных концертных действий – отныне любое исполнение Radio Ga Ga сопровождалось поднятием рук и хлопками стадионов.

Второй хит альбома сочинил Джон Дикон – простая мелодически и уверенная ритмически I Want To Break Free была блестяще принята в Латинской Америке и Южной Африке, где ее текст усмотрели как содержащий метафоры борьбы человека за свои права и свободы. Но видеоклип, снятый на песню, эти метафоры благополучно похоронил.

Видео делится на условные три части – одну из них придумал Роджер Тейлор: она представляет собою пародию на знаменитую британскую «мыльную оперу» Coronation Street. Для этого эпизода все участники группы переоделись в женскую одежду (самыми комичными оказались образы Тейлора, изображавшего школьницу, и Фредди, который надел гигантскую накладную грудь, черный парик, мини-юбку, но отказался сбривать усы).

Естественно, эти кадры впоследствии часто использовались для подтверждения гомосексуального мифа о Меркьюри – мол, вот и есть каминг-аут: человек обрядился в женскую одежду, что может быть более явным признанием? Но утверждать это могут лишь люди, не знакомые с эстетикой британского сатирического телевидения – да и британской театральной традицией в целом.

Для коренного британца мужчина, переодетый в женское платье – штука, не выходящая ни за рамки приличия, ни за грань допустимого. Напротив, это довольно распространенный сценический прием: начнем с того, что в классическом британском театре в труппе вообще отсутствовали женщины – и даже самые романтические роли (скажем, шекспировскую Джульетту) играли актеры-мужчины. Более того, многие исторические театры (как тот же «Глобус») по-прежнему используют эту традицию – в женских ролях там заняты мужчины, и никто не обвиняет актеров в гомосексуализме.

Данный сценический прием благополучно перекочевал и на телевидение – сатирические шоу, например, «Монти Пайтонов», или их более поздние последователи – такие как Роуэн Аткинсон, Стивен Фрай, Хью Лори – тоже использовали прием переодевания мужчины в женскую одежду. Так что это лишь маркер пародийности действия, обозначение нелепости и смехотворности происходящего. Но оценить происходящее на экране как комический акт мог лишь британский зритель – Америка, например, клип не восприняла: канал MTV выкинул клип из ротации, а в некоторых штатах клип вообще был запрещен к показу. Южная Африка тоже юмора не оценила, хотя песню официально провозгласили гимном борцов с апартеидом.

Queen, кстати, отправятся с концертами в Южную Африку и выступят в Йоханнесбурге, за то подвергнутся остракизму со стороны британской прессы – мол, этим они поддержали апартеид. Более того, некоторые жители Южной Африки также остались недовольны выступлением группы – Фредди даже попытались освистать, когда он вышел на сцену во время исполнения I Want To Break Free в женском образе из клипа. Кроме того, концерт состоялся в «Сан Сити», огромном развлекательном комплексе – и, несмотря на то, что Queen настояли на отсутствии сегрегации на концерте (не было отдельных секторов для белых и черных зрителей, все собирались в едином пространстве) – цены на билеты были несколько высоки для простой публики.

На упреки ответил Мэй: «Мы – вне политики и играем для всех без исключения», а Джон Дикон ехидно подчеркнул, что в ЮАР уже отыграли Элтон Джон и Род Стюарт, но последних как-то не очень критиковали.

Но вернемся к клипу. Вторая его часть была снята по идее Меркьюри – в ней он в точности повторил фрагмент знаменитого балетного номера Нижинского «Послеполуденный отдых фавна» – для этого, замечу, Фредди сбрил усы (в сцене, где группу показывают в окружении толпы людей с фонариками, на Фредди – накладные усы). Вот про это как-то забывают сторонники гомоверсии: для сцены из Coronation Street Фредди не бреется, а вот для роли Нижинского – легко. С чего бы, в самом деле? А ровно потому, что в одном случае Фредди не придает ни малейшего значения своему образу – это комический элемент, несерьезный, проходной, в то время как для роли Нижинского он выкладывается по полной программе.

19. Высшая точка

По возвращении из ЮАР Queen ожидает неприятный сюрприз: своим выступлением в ЮАР они нарушили устав союза музыкантов и даже вышеприведенная искренняя речь Мэя не сумела сгладить ситуацию. Группа попадает в «черный список» Комитета по культуре ООН – и причина тому все те же многострадальные гастроли в ЮАР. Ужасный 1984 год движется к завершению – и группа выпускает рождественский сингл Thanks God It’s Christmas – слава Богу, что настало Рождество, и злосчастный год навсегда остается в прошлом.

Но 1985 год станет одним из лучших годов в истории группы: начинается он с триумфальных гастролей в Рио-де-Жанейро (они не были омрачены даже очередным освистыванием Фредди в парике во время исполнения I Want To Break Free – Меркьюри со смехом сорвал с себя женский наряд, чем вызвал невероятный восторг публики).

Кроме того, Фредди выпускает свой первый полноценный сольный альбом – пластинка называлась Mr. Bad Guy и была своеобразным ответом на любые слухи, которые распространялись о якобы тяжелом и заносчивом характере Меркьюри. Никто из участников Queen не принимал участие в записи, за исключением верного Мэка, который по-прежнему сохранил место за звукорежиссерским пультом.

В сольном альбоме Фредди по-прежнему присутствовала мощь и помпезность, свойственная его творчеству в целом, но аранжировки отошли от рок-стилистики: это был поп-альбом, диско-альбом, но все равно с тем же ярким и мощным вокалом Меркьюри и его ураганной игрой на фортепиано.

Но при этом в стане Queen все было не слишком спокойно – музыканты все чаще ругались друг с другом (особенно много спорили Брайан и Роджер, а Фредди с Джоном выполняли функции примирителей), и порой в разговорах проскальзывала коварная идея о том, что не пришла ли пора распускать группу? Однако в июне 1985 года музыканты получают уникальное предложение – Роджеру Тейлору звонит Боб Гелдоф, бывший участник группы Boomtown Rats и приглашает Queen принять участие в благотоврительном марафоне в помощь голодающим жителям Эфиопии Live Aid.

Идея марафона появилась после того, как импровизированным бэндом суперзвезд (никого из Queen не позвали из-за южноафриканского скандала) был записан рождественский сингл Do They Know It’s Christmas? Боб Гелдоф и Мидж Юре из группы Ultravox решили, что было бы неплохо объединить всех звезд на одной сцене – вернее, на двух сценах. Концерт одновременно проходил в двух частях света: в США на стадионе Кеннеди в Филадельфии, и в Лондоне на стадионе «Уэмбли». Кстати, один из участников концерта – барабанщик Фил Коллинз успел сыграть на обеих сценах, перелетев через океан на сверхзвуковом «Конкорде».

Гелдоф был близок с Queen – в туре в поддержку The Works вместе с группой играл один из участников Boomtown Rats – клавишник Спайк Эдни отвечал за синтезаторы на живых выступлениях Queen. И, конечно же, Гелдоф захотел заполучить Queen на свой концерт – хотя условия, надо сказать, были сложнейшими: на выступление отводились жесткие 20 минут, никаких саундчеков. И группа согласилась.

Начались жесткие и жестокие многочасовый репетиции – Фредди требовал, чтобы команда выступала как единая машина, без малейшего сбоя: состав участников был необычайно титулованным – Пол Маккартни, Дэвид Боуи, в Америке ожидался реюнион Led Zeppelin (он и произошел, но провалился – Фил Коллинз не справился с барабанной партией, при этом выступление оказалось столь чудовищным, что сами музыканты группы попросили убрать его из видеоверсии концерта). Более того, все таблоиды Великобритании пестрели слухами о том, что Live Aid, скорее всего, соберет на сцене оставшихся в живых The Beatles, а место покойного Джона Леннона займет его сын Джулиан.

О Queen никто не написал ни слова. Ровно до 18:41 13 июля, когда группа вышла на сцену.

После этого, в принципе, можно было завершать концерт. Queen явили миру эталонный сет: они выдали убойный набор хитов, представив Фредди (да и остальных участников группы) во всей красе – тут были и Crazy Little Thing Called Love, и объединившая 100-тысячную толпу Radio Ga Ga, и, конечно же, Bohemian Rhapsody. Группа просто взяла и затмила всех участников. «Вишенкой на торте» стал выход Меркьюри и Мэя в финале концерта, когда те исполнили стопроцентно подходящую по тематике песню Is This The World We Created…?.

Live Aid вдохнул в группу новые силы, музыканты были в восторге – даже Меркьюри прервал молчание и пустился в откровенности, заявляя журналистам неожиданные вещи: «Не следует думать, что я – лидер группы. Без остальных я ничего не стою. Вы думаете, что я чуть ли не самый яркий персонаж во всей команде – а это не так, вы даже не представляете, что я могу рассказать, например, о Брайане!». Разоткровенничался и обычно скромный на комментарии Джон Дикон: «Это выступление стало первым днем, когда я почувствовал гордость от того, что участвую в музыкальном бизнесе… Все участники концерта забыли, что такое конкуренция… И мы получили огромную моральную поддержку, потому что мы увидели, насколько сильно нам симпатизирует публика в Англии, и у нас есть, что предложить людям».

Группа анонсирует запись нового альбома, а также выпуск трехчастевой видеоантологии своего творчества. Старые записи группы разлетаются, как горячие пирожки, альбом Greatest Hits снова оказывается на верхних строчках чартов, а предзаказы на еще не вышедшую новую пластинку обеспечивают ей «платиновый» статус еще до появления на прилавках.

Кроме того, к Queen обращается еще один кинорежиссер – Рассел Малкэхи, бывший клипмейкер, взялся за фильм «Горец» с восходящей европейской звездой Кристофером Ламбертом и Шоном Коннери в главных ролях. Малкэхи просит Queen сочинить песни для нового фильма – музыканты требуют сценарий, и Фредди и Роджеру он неожиданно понравился.

Фэнтези-история о бессмертных воинах, сражающихся друг с другом до тех пор, пока в живых не останется кто-то один, вдохновила группу, и они с радостью написали несколько песен, которые вполне могли существовать и отдельно от фильма. Ну а кроме того, в ходе работы над новой пластинкой Queen опять вернулись к совместному творчеству – они вместе пишут новую песню под названием One Vision и с помощью режиссеров Руди Долезала и Ханнеса Россахера фиксируют все происходящее на видеокамеру (особенно забавны моменты, когда за барабанную установку Тейлора по очереди садятся то Джон, то Фредди – все это сопровождается диким хохотом и язвительными шуточками).

Песни для «Горца» пишет, опять же, вся четверка – здесь есть свои жемчужины: тейлоровская A Kind Of Magic (на которую Малкэхи снял необычайно забавный клип), диконовская One Year Of Love и эпическая Princes Of The Universe, написанная Меркьюри – в клипе снялся и Кристофер Ламберт в образе своего героя из «Горца» – бессмертного Коннора МакЛауда.

В дальнейшем франшиза была продолжена – у «Горца» появилось несколько фильмов-продолжений, а также два телесериала, в которых неизменно присутствовала музыка Queen.

Но в альбоме (названном, как ни странно, A Kind Of Magic) присутствовали и два стопроцентных хита – Who Wants To Live Forever, написанная Мэем, и совместное творчество Фредди и Джона – Friends Will Be Friends, в клипе на которую, как и в случае с We Are The Champions, снова снялись члены фан-клуба Queen. Впрочем, и клип на Who Wants To Live Forever был также неимоверно хорош: в нем снялся Национальный филармонический оркестр в полном составе, хор из сорока мальчиков и бессчетное количество свечей. Одетый в смокинг Меркьюри выглядел настоящим красавцем – и клип стал одним из любимых видеотворений группы.

В то же время музыканты занимаются и сольным творчеством – например, Джон Дикон собирает собственный сайд-проект под названием The Immortals (явно ощущается влияние «Горца»), и группа записывает один сингл – No Turning Back для саундтрека к фильму Zabou. Ну а Фредди принимает предложение своего друга Дэйва Кларка записать две песни к готовящемуся мюзиклу Time.

Про этот мюзикл надо сказать особо: он, к сожалению, получился не очень удачным – и от спектакля не осталось практически ничего, несколько фотографий с репетиций и премьеры, да буклет-программка. Несмотря на то что помимо Меркьюри к постановке был привлечен знаменитый музыкант Клифф Ричард, общую постановку это не спасло. В уже упомянутой книге Ахундовой выдвигается совсем бредовая версия о том, что на самом деле никакого мюзикла Time в природе не существовало, а все эти фотографии – куда более поздняя подделка, наряду с иными интервью Меркьюри. Рассматривать эту точку зрения в качестве мало-мальски правдоподобной версии не стоит: есть и рецензии на мюзикл (правда, не слишком хвалебные), выпущен альбом-саундтрек, ну и, опять же, есть свидетельства зрителей и артистов, принимавших участие в постановке.

Фредди в 1988 году принимает участие в одном из показов мюзикла вместе с Клиффом Ричардом (было решено привлечь публику, которая не очень охотно ходила на представление), а в антракте решает разыграть публику – переодевается мороженщиком и раздает в фойе всем желающим лакомство. В книге Ская можно прочитать, что Фредди хотел торговать мороженым, но якобы не помнил, как выглядят наличные деньги, что, кстати говоря, звучит еще более бредово, нежели версия об отсутствии мюзикла как такового: бывший работник Кенсингтонского рынка, увы, был очень хорошо знаком с тем, как выглядят наличные деньги…

Выход альбома A Kind Of Magic планируют сопроводить гигантским мировым туром – Queen собирают циклопическую сценическую конструкцию с огромными экранами (и даже надувными куклами, изображающими участников группы, которые взмыли в воздух на концертах на лондонском стадионе «Уэмбли» – кукла Фредди приземлилась на заднем дворе некоего фермера и недавно была отреставрирована к вящей радости Брайана Мэя, который считал, что кукла потерялась навсегда). Для Фредди был заготовлен специальный костюм – мантия и корона, в которых он появлялся на сцене в финале концерта под неизменную God Save The Queen.

Всерьез обсуждается возможность концерта в Восточной Европе: «железный занавес» начинает колебаться – и великой рок-группе вполне можно выступить на территории социалистического лагеря (рассматривают даже перспективу выступления в СССР, куда уже приезжали Элтон Джон и Uriah Heep). В конце концов останавливаются на Венгрии – решающим для выбора этой страны в качестве дебюта Queen в соцлагере стал аргумент Роджера Тейлора.

Страстный любитель автоспорта и яростный болельщик «Формулы-1», Роджер знал, что в 1986 году в Будапеште пройдет первый в Восточной Европе этап Королевских гонок. И это автоматически гарантировало решение (да по большому счету – отсутствие) разнообразных логистических проблем: раз страна и город в силах принять этап «Формулы-1», то и с концертом Queen они точно справятся.

В результате в ходе Magic Tour был сыгран концерт, ставший по-настоящему культовым для целой страны – и по сей день, несмотря на то, что с момента выступления группы в Будапеште прошло уже 30 лет, Queen остается для венгерской публики одной из главной (не сказать – главнейшей) рок-командой.

Фредди был более чем в ударе – он даже исполнил на концерте народную венгерскую песню Tavaszi Szél Vizet Araszt, слова к которой написал у себя на руке. Концерт был выпущен на видео, а затем – вышел и отдельной пластинкой под названием Hungarian Rhapsody. Что касается самого фильма, то он был показан большим прокатом в самых разных странах и в том числе даже продемонстрирован в кинотеатрах СССР под названием «Волшебство «Куин» в Будапеште».

В туре состоялось и еще несколько ключевых концертов – два выступления на стадионе «Уэмбли» в Лондоне также записываются для релиза на аудио и видео. Но финальные выступления в Небуорте, увы, на видео не фиксируются. А это оказались одни из самых массовых концертов группы: количество зрителей превысило 150 000 человек (одна женщина даже родила прямо на концерте, но один зритель, к сожалению, пострадал в результате давки).

К сожалению, это было последнее выступление Queen с Фредди Меркьюри. Тур завершился – и концертная история легендарной четверки тоже подошла к концу.

Впрочем, тур был зафиксирован и представлен поклонникам уже на Рождество – выходит концертный альбом Live Magic, который принимается куда лучше своего предшественника Live Killers. В альбом вошли записи с концертов в Будапеште, на Уэмбли и в Небуорте – и пластинка поднимается на третье место национального британского хит-парада, распродавшись тиражом в 400 000 экземпляров. Мастерство «стадионного рока» было не скрыть – это великолепный памятник лучшей группе своего времени, демонстрирующий ее невероятную сценическую мощь. Фредди поет и играет с невероятной силой – и тем страшнее осознание того, что в этот момент в его организме уже поселился смертельный недуг.

20. Болезнь, предательство, дружба

Как же произошла одна из главных – самая страшная – трагедия в жизни Меркьюри? СПИД – смертельная болезнь, «бич наркоманов и гомосексуалистов» – каким-то неведомым образом настигла его, человека, который вел чрезвычайно замкнутый образ жизни, не употреблявшего наркотики и всегда с повышенным вниманием относившегося к собственном здоровью.

Именно эта забота о здоровье его и сгубила – перед началом Magic Tour Фредди решает пройти через процедуру, довольно популярную в шоу-бизнесе 80-х годов: это переливание крови, так называемое «омоложение». Информация об этой процедуре открыта, она есть в медицинской карте Меркьюри, материалы которой частично обнародованы после его смерти. Донорскую кровь в тот момент еще массово не проверяли на наличие ВИЧ-инфекции.

Вторая возможность заражения – прививка от гепатита В, сделанная в середине 80-х (информация о том, что Фредди сделана такая прививка, также имелась в медицинских документах) – и эту вакцину спустя годы вирусологи стали называть «миной замедленного действия в мире СПИДа» – непроверенные на ВИЧ-инфекцию сыворотки сгубили сотни людей. Увы, одним из них, ставшим жертвой ужасающей медицинской ошибки стал Фредди Меркьюри.

Возникает вопрос: почему же Фредди так долго скрывал наличие у себя вируса? С одной стороны, узнав о своем диагнозе (а в 1987 году он уже точно знает, что болен, хотя публично и отрицает это, но Джиму Бичу, тем не менее, сообщает о своей болезни), он не хочет признаваться в «позорном заболевании»: доминирующий восточный менталитет не таков. Он закрывается в своем собственном доме – и в эти же самые дни становится пешкой в ужасающей игре, связанной с одним из самых сильных прижизненных предательств в судьбе Меркьюри.

Рядом с Фредди много лет подряд был его личный менеджер Пол Прентер, которому Фредди всецело доверяет, но именно из этого угла и будет произведен роковой выстрел: Прентер был пойман на финансовых махинациях и со скандалом уволен. Через несколько дней он уже давал интервью британскому таблоиду Sun, в которых излагал страшные вещи – мол, Фредди ведет разнузданный гомосексуальный образ жизни, а еще – он болен СПИДом. Разъяренный Меркьюри лично позвонил в редакцию с требованием напечатать опровержение, что и было сделано, а сам Прентер – вот тут происходит последняя настоящая справедливость в жизни Фредди – оказывается совершенно нерукопожатным человеком в мире шоу-бизнеса. С Прентером никто не хочет не то что работать – с ним напрочь прекращают любое общение.

Этот факт, на самом деле, говорит нам о многом – прежде всего, о том, что современники Фредди даже не допускали и малейшего предположения о том, что Меркьюри может вести себя каким-то нетрадиционным образом. Напротив, слухи о Меркьюри касались в основном его эксцентричного поведения – Фредди упрекали в гордыне, вспыльчивости, но никак не в гомосексуализме. Да, таблоиды осаждают дом Фредди – журналисты терзают его вопросами о СПИДе, а Фредди коротко отвечает: «У меня все в порядке: я чист».

На что он надеется? С одной стороны, на чудо – вдруг все-таки богатырский организм Меркьюри сумеет победить болезнь? О СПИДе в 1987 году известно не так уж и много, это, скорее, просто неизвестный вирус, найти вакцину от которого врачи обещают чуть ли не еженедельно. Да, этот вирус убивает, но многие с ним живут. И Фредди, конечно же, рассчитывает на то, что он окажется в числе счастливчиков.

Он закрывается в своем доме в Кенсингтоне – поместье Гарден-Лодж часто называют «дворцом», но на самом деле это довольно скромный дом с небольшим садом: у нас есть видеосъемки, которые показывают интерьеры дома Фредди – да, в нем много антиквариата, дорогая мебель, картины, но при этом все чрезвычайно скромно. Единственная по-настоящему шикарная комната в доме – это ванная: Фредди установил в ней гигантское джакузи, в котором любил подолгу нежиться – отказать себе в удовольствии принимать водные процедуры он, с детства любивший воду и отлично плававший, не мог.

Рядом с Фредди – три человека, его помощники и работники: личный ассистент Питер Фристоун, повар Джо Фанелли и садовник Джим Хаттон. Проблема состоит в том, что Фристоун, открытый гей, сам нанимал на работу Хаттона и Фанелли (естественно, они тоже – представители гей-сообщества), что впоследствии также играет на руку гомосексуальной версии жизни Меркьюри. Ее – но об этом мы подробнее поговорим позже – еще подогреет в своей книге «Меркьюри и я» Джим Хаттон, после смерти Фредди объявивший себя его любовником и ближайшим партнером. Правда, при ближайшем рассмотрении эта версия рассыпается как карточный домик: анализ книги Хаттона вас ждет впереди – а жуткая ложь, сквозящая в каждой строчке этой книги будет вскрыта на данных страницах.

К сожалению, два человека из окружения Меркьюри умирают от СПИДа – собственно Пол Прентер (никогда не скрывавший своих гомосексуальных предпочтений) и Джо Фанелли, однако у того же Фанелли хватило ума и такта не относить себя к сонму мифических любовников Меркьюри. Что касается Хаттона, который на каждом углу трубил о том, что тоже ВИЧ-инфицирован – в итоге он умер в 2010 году от рака легких – от болезни, которая не развивается в организме, пораженном ВИЧ (даже ряд исследований, связанных с выработкой вакцины от СПИДа, основывается сегодня на том, что в производстве экспериментальной вакцины используются именно раковые клетки, уничтожающие, по мнению некоторых вирусологов и иммунологов, вирус СПИДа). Подобный конец Хаттона был в целом предопределен – он курил, как паровоз.

Надо сказать, что своих слуг Фредди чрезвычайно ценил: они приглашались на вечеринки (Фристоун так еще и вел все домашние дела Фредди, выполняя еще и секретарские и казначейские функции) – а после смерти всем троим была завещана одинаковая (запомним это!) денежная сумма и приобретено по небольшому домику – Меркьюри хотел, чтобы его работники могли безбедно жить и тогда, когда его не станет. Естественно, Хаттону не выделялись какие-либо приоритеты, он получил ровно столько же, сколько и остальные слуги.

Нет у нас и ни одного свидетельства каких-либо тесных отношений Меркьюри и Хаттона – вплоть до того, что отсутствуют, например, их совместные фотографии. Нет, такие фото есть, но это, скорее, условно официальная съемка – вот Фредди в отпуске в Японии, куда вместе с ним поехали и Фристоун, и Хаттон: все трое сидят в ресторане, таких снимков с друзьями и коллегами полным-полно у каждого из читателей. Ну а фото Фредди с его «гей-друзьями» после проверки становится очередными фотографиями с вечеринки (иногда, правда, подредактированными в графическом редакторе), на которых, как мы уже знаем не происходило ничего предосудительного.

Анализируя прижизненные интервью Фредди, мы находим ровно ОДНУ фразу, которая может быть истолкована превратно, но из которой некоторые биографы вытаскивают чуть ли не прижизненное признание Меркьюри в собственной бисексуальности. Это одна фраза из интервью 1985 года, интервью, которое брали у Фредди по поводу в том числе его сольного альбома Mr. Bad Guy: «Да, у меня было больше любовников (в оригинале «lovers», что читаемо и как «любовниц» тоже), чем у Лиз Тейлор – что мужчин, что женщин…».

Вот эта фраза «что мужчин, что женщин» – вырванная из контекста, эта фраза звучит как признание в нетрадиционной сексуальной ориентации, все так. Но посмотрев на нее под другим углом… понимаешь, что на самом деле Фредди имел в виду. А имел в виду он именно того человека, о котором говорил, – то есть Элизабет Тейлор (которая, надо сказать, без стеснения рассказывала журналистам о собственных амурных похождениях с партнерами обоего пола). Это фраза о том, что действительно амурных связей у нашего героя было достаточно – поболее чем любовников у Тейлор (что женщин, что мужчин).

Согласитесь, получается совершенно иной смысл? Молодой 39-летний мужчина, которого уже достали журналисты беспрерывными вопросами о личной жизни, попросту огрызается на них: «Да у меня было больше любовниц, чем мужиков и женщин у Элизабет Тейлор!». Правда, учитывая то, что мы знаем о личной жизни Фредди и его насыщенном рабочем графике, можно признать одно – тут Меркьюри слукавил и несколько приумножил собственный сексуальный опыт. Ну да чего в сердцах не скажешь!

Чтобы лишний раз не углубляться в грязные слухи и сплетни, поговорим о куда более важном вопросе – знали ли музыканты Queen о болезни Фредди? По официальной версии, не раз озвученной Брайаном Мэем и Роджером Тейлором, Фредди рассказал им о болезни «незадолго» до смерти – при этом точные сроки этого «незадолго» ни Тейлор, ни Мэй не оговаривают. Но при этом именно в это время Мэй и Тейлор, а вовсе не Фредди становятся главными героями желтой прессы. Это было чрезвычайно необычно: до того Мэй и Тейлор вообще не пускали журналистов в свои семейные дела, но вдруг выворачивают наружу все проблемы – активно комментируя разнообразные тягости, которые неожиданно появляются в их жизни. По странному стечению обстоятельств и Мэй, и Тейлор проходят через расставания и ужасные тяготы.

Мэй расстается со своей женой Крисси – и даже рождение дочки Эмили Рут не меняет ситуацию. Однако в жизни Брайана появляется новая любовь – певица и актриса Анита Добсон. Она помогает Брайану справиться с ужасной трагедией – после тяжелой болезни скончался отец Мэя, с которым музыкант всегда был чрезвычайно близок. Мэй при этом старается максимально активно участвовать в музыкальной жизни – он то выступает вместе с Марком Нопфлером и Эриком Клэптоном на благотворительном концерте, организованном Фондом принца Уэльского, то записывается на альбоме Headless Cross группы Black Sabbath – это была в принципе запредельная акция: бессменный гитарист и лидер коллектива Тони Айомми никогда никому не уступал своего права игры на гитаре, сделав единственное исключение для Брайана.

Роджер Тейлор не отстает от своего приятеля: он собирает собственную группу под названием The Cross – музыкантов он набирал по объявлению, размещенному в Melody Maker. В группу вошел давний приятель Queen клавишник Спайк Эдни, но и другие музыканты были чрезвычайно хороши. Сам Роджер оставил за собой место вокалиста и гитариста, а также основного автора песен. В дебютном альбоме группы, который назывался Shove It в качестве приглашенных звезд принимают участие и Брайан, и Фредди, и Джон (правда, участие последнего толком не отражено в буклете). Что касается Меркьюри – он записал вокал для песни Heaven For Everyone, которая вышла в британском издании альбома (на американской версии песня вышла с вокалом Тейлора).

Дебютным синглом The Cross стала песня Cowboys And Indians – на нее снимался клип, куда в качестве актрисы была приглашена фотомодель Дебби Лэнг (до этого она прославилась в рекламе хлопьев «Кэдбери»), и Тейлор по уши влюбился в длинноногую блондинку. Его союз с подругой Доминик, матерью его детей, был разорван (единственное, что сделал Тейлор, – зарегистрировал брак с Доминик, чтобы закрепить права на детей), и Роджер стал жить с Дебби.

The Cross активно выступает – на концерте, организованном для членов фан-клуба Queen на Рождество, Мэй и Дикон присоединяются к группе на сцене. Но и Мэй продолжает участвовать в различных коллаборациях – вместе с Мит Лоуфом он записывает гимн для Паралимпийских игр под названием A Time For Heroes, он продюсирует записи группы Bad News и Аниты Добсон (что естественно).

Согласитесь, невероятное количество активностей! Все это происходит явно не просто так – друзья пытаются отвлечь внимание от Фредди и переключить журналистов на себя. Да, у кого-то, как у Брайана, настали далеко не лучшие времена, но это не важно – у Меркьюри дела еще хуже, но друзья его прикрывают. В прямом смысле этого слова – прикрывают собой.

Но и Фредди тоже не сидит сложа руки. Он работает над проектом, о котором мечтает давно: теперь ему хочется по-настоящему соединить рок-музыку и оперное искусство. И он понимает, в какой форме это сделать.

Live Magic стал последним туром Queen с участием Фредди

21. Barcelona

Фредди продолжает заниматься сольным творчеством: он выпускает сольный сингл The Great Pretender – кавер-версию на песню группы The Platters. В видеоклипе он предстает в новом имидже: Фредди немного пополнел, сбрил усы, сменил прическу – но главное, с подачи Роджера Тейлора Фредди и двое друзей, актер Питер Стрейкер и, собственно, Роджер, переодеваются в женские платье – следы I Want To Break Free, естественно, ощущаются.

Но главный сольный проект, который задумал Фредди, вытекал из уникального предложение, которое поступило к нему из Олимпийского комитета – столицей для летних Олимпийских игр 1992 года была выбрана Барселона, и Меркьюри предложили написать песню для открытия игр.

И тут ассоциативное мышление Фредди сыграло главную роль – блестящий эрудит в оперном мире, он мгновенно вспомнил об одной из главных звезд – уроженцев Барселоны – великую оперную певицу Монсеррат Кабалье.

Для работы над новой записью, которую Фредди представляет как соединение популярной и классической музыки, он приглашает известного аранжировщика и композитора Майка Морана. Моран, естественно, не упускает возможности поработать с такими мощными двумя звездами и всячески поддерживает идею Фредди не ограничиваться одной песней, а сделать полноценный совместный альбом с Кабалье – благо у Фредди есть задумки и музыкальный материал на целую пластинку. Моран берется написать оркестровые аранжировки, а Меркьюри благородно принимает решение рассматривать его в качестве полноценного соавтора пластинки.

Надо сказать, что Моран своему благодетелю отплатил фальшивой монетой: недавно были опубликованы его воспоминания, в которых, к сожалению, Фредди снова предстает не в самом лучшем виде – дескать, и фортепиано он владеть не умел, и совершенно не разбирался в классической музыке, и был склонен к истерикам и экстравагантным выходкам, и совершенно не умел вести себя в обществе… Опровергаются эти фантазии Морана довольно легко: убедиться в качестве игры Фредди мы можем сами, включив любую из его записей – а сегодня изданы даже демо-версии к Barcelona, а нелюбовь и незнание классической музыки – опровергаются хотя бы тем, что именно Фредди придумал сделать совместный альбом с Кабалье, выбирая из довольно большого количества популярных оперных див. Ну и, кроме того, на уже упомянутых видеозаписях из дома Меркьюри мы можем видеть его библиотеку и фонотеку – в ней большое количество классических записей и книг по истории искусства. Так что, конечно же, слова Морана о том, что Фредди не разбирался в музыке, не имеют под собой ни малейших оснований. Причина появления подобных воспоминаний – увы, весьма банальна: всегда хочется приобщиться к чему-то великому и построить вокруг своего общения с этим великим некий скандал – прием донельзя эффективный и работающий на публику. Учитывая, что после сотрудничества с Меркьюри у Морана больше не было каких-либо громких творческих побед или удач, подобный способ скандально напомнить о себе – вполне понятен, логичен, хотя и не слишком порядочен.

Фредди и Монсеррат привязались друг к другу с первой встречи: Фредди сыграл ей наметки будущей песни, и она немедленно согласилась поработать вместе с ним. Единственное, что ее смущало – это невозможность согласовать время работы с жестким и загруженным концертным графиком Кабалье, но Фредди заверил ее, что все в порядке: он вместе с Мораном подготовит всю фонограмму и Монсеррат останется только наложить в студии вокал, что можно сделать за пару часов.

На Barcelona у Фредди появляется и еще один титулованный соавтор: для нескольких песен слова пишет знаменитый поэт и либреттист Тим Райс, памятный по сотрудничеству с Эндрю Ллойдом Уэббером (тексты песен к рок-опере «Иисус Христос – суперзвезда» – его рук дело). Фредди познакомила с Райсом его подруга – певица Элани Пейдж, которая в тот момент готовила альбом кавер-версий песен Queen. Райс также был очарован Меркьюри и с радостью согласился написать тексты для песен.

Старый друг Джон Дикон тоже сыграл в песне How Can I Go On, но вот добиться полноценного оркестрового звучания из-за необходимости довольно быстрого выпуска пластинки Морану не удалось. Он, конечно, привлекал академических музыкантов, но это был всего лишь струнный квартет, в то время как звуки остального оркестра были сымитированы на синтезаторе.

Мечта Фредди о полноценной оркестровой записи будет исполнена в 2012 году, на 25-летний юбилей записи альбома: тогда Джим Бич возьмет оригинальные пленки и привлечет к делу Стюарта Мосли, уже работавшего над аранжировками для мюзикла We Will Rock You (замечу, с Мораном никто сотрудничать не желал). Мосли договорился с Пражским филармоническим оркестром, и они записали новое, полноценное сопровождение ко всем трекам альбома (партию Джона Дикона оставили без изменений). Более того, к новой версии Barcelona присоединились и другие мировые звезды – знаменитый скрипач Дэвид Гэрретт записал партию первой скрипки, Наоко Кикути сыграла в La Japonaise на национальном японском инструменте кото, а сын Роджера Тейлора Руфус (в то время уже влившийся в концертный состав Queen на правах перкуссиониста) записал барабаны для The Golden Boy. Ну и в довершение всего было решено переработать обложку – новый вариант конверта пластинки нарисовала супруга Джима Бича, одним словом, получился настоящий семейный подряд.

Но вернемся в 80-е – в октябре 1988 года Фредди выступает вместе с Монсеррат на гала-концерте в Барселоне, посвященном победе города в выборе столицы Олимпийских игр. К сожалению, ввиду определенных технических ограничений, выступать вживую было невозможно – попросту не было времени на саундтрек: было решено пустить фонограмму. Но произошла отвратительная накладка – техники пустили запись на неверной скорости, что скомкало выступление и вызвало невероятную досаду и даже ярость Меркьюри.

На другом совместном выступлении Меркьюри и Кабалье – в клубе «Ку» – также пришлось использовать фонограмму, все по тем же причинам: технически затащить в клуб оркестр было нельзя. Правда, выходы Фредди в «неживом» формате породили массу слухов: вплоть до того, что Барбара Валентин впоследствии сообщила Рику Скаю, что обнаружила на лице и теле Фредди саркому Капоши – первый признак того, что человек ВИЧ-инфицирован. Мол, и под фонограмму Фредди и Монсеррат выступали из-за того, что Меркьюри потерял голос.

Но, увы, это не совсем так: та же саркома Капоши выглядит как страшная незаживающая язва – и спрятать ее на лице под гримом попросту невозможно. Что касается голоса Фредди – да, он часто страдал от ларингита, да и организм с вирусом внутри – это бомба с часовым механизмом, но главной причиной запуска фонограммы все-таки была сценическая неподготовленность обеих площадок.

Тем не менее Фредди слабеет – и понятно, что выдержать полноценный тур он вряд ли сможет. Но новый материал у группы имеется – так что музыканты принимают решение отправиться в студию и начать работу над новым альбомом.

Роджер Тейлор был не только барабанщиком, но и автором многих хитов группы

22. Жизнь как чудо

В январе 1988 года группа начинает работу над очередной пластинкой. Было понятно, что никакого тура в поддержку выхода альбома не будет, потому, чтобы никого не обидеть с точки зрения распределения гонораров, музыканты решают отказаться от персонального авторства песен – отныне и впредь на двух последних студийных пластинках Queen, выпущенных при жизни Меркьюри, будет указано, что слова и музыка всех песен написана Queen. Хотя, конечно, поклонники понимали (а музыканты особо и не скрывали), от кого исходила основная идея той или иной песни. Но формально группа окончательно и бесповоротно превращалась в единый творческий организм – теперь это было еще и подкреплено подтверждением в выходных данных альбома.

В качестве продюсера Queen выбирают нового человека – меняется масштаб работы, меняется сама структура взаимодействия, и они хотят попробовать посотрудничать с человеком, который, по их мнению, сможет внести некоторые новые идеи в кажущийся стабильным принцип совместной деятельности. Таким человеком стал Дэвид Ричардс.

Ричардс был не чужим человеком в компании Queen – он уже работал с Роджером над его сольником Strange Frontier, и впечатления от совместной работы остались самые что ни на есть приятные. Так что после того, как Тейлор предложил остальным кандидатуру Ричардса, ни у кого не возникло ни малейших возражений. Ричардс был в курсе всего происходящего, но предложил музыкантам начать работу над записью с… совместной игры. Группа собирается в студии и три недели просто играет вместе – вживую, отыгрывая и старый, и новый материал, словно репетирует грядущие концертные выступления, хотя каждый понимает, что сбыться этому не суждено.

«Конечно, мы пытались что-то придумать, – вспоминал Роджер Тейлор. – Например, мы хотели сделать видеопрезентацию альбома, сыграть один «живой» концерт в специальной студии: мы даже придумали, что она должна называться Miracle Pavillion – мы так просто не могли отказаться от идеи концертов».

Но – увы! – Фредди уже был слишком слаб для того, чтобы отправляться в полноценный тур, да и, по большому счету, оставались риски того, что он и не сможет выдержать полноценный концерт: а ограничиваться, например, получасовым выступлением извечные перфекционисты Queen не хотели. Поэтому – все силы были брошены на студийную работу, а концертный драйв решено было выплеснуть в видеоклипах.

Джон вспоминал: «Изначально мы планировали назвать альбом Invisible Man, но потом появилась песня The Miracle – и сразу стало ясно, как должна называться пластинка». И, действительно, музыкальный материал для нового альбома был потрясающим: были здесь и отличные рок-номера, и милые фанковые вещи, и яростные боевики. Упор был сделан на видеоклипы: каждый из них был не похож на предыдущий – верные друзья Руди Долезал и Ханнес Россахер расстарались. Особенно ярким оказался клип на песню Breakthrough – для нее группа залезла на поезд, названный The Miracle Express – музыканты играли на открытой платформе, прицепленной к паровозу, несущемуся с невероятной скоростью (и прошибающему в конце стену из бутафорских кирпичей – один из множества оммажей Pink Floyd, которые скользят в творчестве поздних Queen). В клипе на песню Invisible Man (ее идею принес Тейлор, он же придумал вставить в текст песни имена всех четырех музыкантов) использовалась компьютерная графика – и даже сегодня она смотрится вполне презентабельно, отражая эстетику 8-битных видеоигр того времени.

Видео на рок-зонг I Want It All (совместное творение Меркьюри и Мэя, составленное из двух их сольных наработок) представляло собою фактически концертное исполнение песни в огромном ангаре. Фредди, отрастивший аккуратную бородку, выглядел не особо изможденно – он, конечно, сильно похудел, но при этом был все так же бодр, спортивен и подвижен и даже сам выполнял трюки в Breakthrough, не забывая весело дурачиться с Роджером и Дебби Лэнг (которая тоже появилась в этом «паровозном!» клипе, с подачи сами понимаете, кого). Но самым знаковым оказался клип (и песня) Scandal – на волне нарастающих слухов о состоянии здоровья Фредди эта вещь была просто знаковой: независимость от журналистского мнения, умение не обращать внимание на раздуваемые желтой прессой скандалы – все эти вещи уживались в стойком характере Фредди, который при этом усиленно боролся со смертельным недугом.

Но самым необычным клипом стал видеоряд на заглавную песню альбома – для этого видео были отобраны четыре мальчика, похожие на участников Queen в детстве, и они изображали группу в разные периоды ее карьеры. В финале взрослые участники Queen появлялись в кадре вместе со своими «юными копиями», и все участники съемочного процесса вспоминают, как быстро Фредди подружился со всеми детьми и с каким восхищением смотрел на «маленького себя», идеально копирующего все сценические движения Меркьюри.

Необычно выглядела и обложка альбома – для ее создания тоже применили компьютерную графику – в результате с пластинки на нас смотрело странное существо, составленное из четырех лиц музыкантов. Вспоминает художник и дизайнер Ричард Грей: «С краю должен был быть Брайан Мэй – прежде всего из-за прически, равно как с другого конца должен был находиться тоже кудрявый Джон Дикон, а вот Роджера с его светлыми волосами и голубыми глазами нужно было «спрятать» куда-то в середину. По-моему, получилось необычно – никто тогда не делал таких обложек».

Выход альбома сопровождался многочисленными интервью: каждый из музыкантов высказывался по двум вопросам: почему они отказались от персонального авторства и почему не будет мирового турне? Версии звучали необычайно стройно – единый хор четверки Queen был дружным и слаженным. Мэй был метафоричен: «Мы хотели создать альбом в «демократическом» духе, где все в равной степени участвовали в создании песен. Нам удалось добиться подлинного чувства единой команды безо всякого соперничества. Вот почему The Miracle стал куда интереснее, чем A Kind Of Magic. Джон Дикон был куда более конкретен: «В самом начале нашей карьеры почти все песни писали Брайан и Фредди, а мы с Роджером долгое время этим не занимались. Но появление моих хитов и великолепных композиций Роджера в какой-то степени уравняло нас всех и позволило сочинять новые песни. И это приносит свои плоды, потому что я не хочу всю жизнь быть просто бас-гитаристом и не получаю полного удовольствия от одной лишь игры на инструменте. В альбоме я внес свой вклад в общее дело и считаю, что это – важная часть того, что я могу и умею».

Но всех, естественно, интересовала точка зрения Фредди. Тот был шутлив и лаконичен: «Понимаете, довольно нелепо, когда 40-летний мужчина бегает по сцене в балетных трико. Признаться честно, я немного устал от слепящих прожекторов и спецэффектов и хотел бы сейчас сосредоточиться на сочинении и записи музыки. Что касается отношений внутри группы, то, поверьте, – сейчас мы ближе друг к другу, чем когда либо, чем во время даже наших самых насыщенных туров».

Но мы понимаем, что стояло за этими яркими и оптимистичными словами: страшную правду становилось все сложнее скрывать – жизнь Фредди отсчитывалась уже не годами, а месяцами и неделями…

23. Начало конца

15 февраля 1990 года в Лондоне вручали премии Британской индустрии грамзаписи – Queen получали награду за выдающийся вклад в музыку. Журналисты ждали сенсации: впервые за долгое время все четверо участников группы должны были появиться вместе на публике. При этом группа решила совместить два события – помимо празднования получения награды было решено отметить и двадцатилетие совместной деятельности.

Фредди вышел из своего «роллс-ройса» одетый в ярко-голубой шелковый костюм – и собравшиеся ахнули: от прежнего мускулистого красавца не осталось и следа. Фредди был похож на призрак самого себя: одежда висела на нем, осунувшееся лицо было покрыто толстым слоем грима. Тем не менее Меркьюри был весел, много шутил. Бодрой походкой он вышел на сцену, принял награду и с неизменной улыбкой помахал всем собравшимся.

На вечеринке в ресторане «Гручо» Меркьюри снова был в центре внимания: Queen представили собственную версию игры «Монополия», оформленную в стилистике A Kind Of Magic. Фирма Hasbro, выпустившая ограниченный тираж игры, оформила ее в стилистике A Kind Of Magic и снабдила соответствующими фигурками музыкантов (по предзаказам игра разлетелась в считаные часы), Собравшиеся журналисты и приглашенные гости ждали, что группа исполнит несколько вещей вживую, но ожидания были напрасны – музыканты активно фотографировались и даже разрезали праздничный торт (он тоже был оформлен в виде игрового поля «Монополии»), но так и не сыграли ни одной ноты.

Наибольший фурор произвела Дебби Лэнг, щеголявшая в шикарном бриллиантовом колье, которое ей накануне подарил Роджер. Сами же музыканты держались достаточно скромно (Джон едва промолвил пару фраз), но приветливо. Никто и не думал, что эта вечеринка станет последним совместным публичным появлением всей четверки…

Все, включая в первую очередь журналистов, отметили невероятную бледность Меркьюри. Его волосы сильно поредели, он явно похудел: шелковый костюм сидел на нем несколько мешковато – но извечная пластика, легкость движений и обаяние было по-прежнему при нем. Каждому из гостей вечеринки он уделил должное внимание, пококетничал с женщинами, подурачился с фотографами, пообщался с многочисленными друзьями, которые прибыли на вечеринку – тут были Лайза Минелли, Джордж Майкл, Род Стюарт и многие другие представители шоу-бизнеса. О роковой болезни никто не говорил, а Фредди всем своим видом давал понять, что у него все в порядке, и никакие слухи не поддерживал. При этом он был чрезвычайно скромен – старался не находиться в центре внимания, пил шампанское, острил и выглядел одним из радушных хозяев праздника.

Отпраздновав юбилей, группа продолжила запись нового альбома. Кроме того, Брайан и Роджер, помимо работы в Queen, продолжили активную сольную работу: Брайан обустроил у себя дома студию, где работал над музыкой к спектаклю «Макбет» для театра «Рэд энд голд». Мэй пошел на авторский эксперимент – при создании музыки для «Макбета» он практически не использовал гитару. «Я опасался, что музыка может не вписаться в постановку, что зрители решат, что рок не может сочетаться с пьесой Шекспира. А потом я подумал – а почему? Ведь что Шекспир, что Queen – делали одно и то же: устанавливали контакт со зрителем!». Премьера спектакля прошла с успехом, но в зале, помимо прожженных театралов было полно фанатов Мэя. И неизвестно еще, кого было больше.

«Я рад, – прокомментировал премьеру Брайан. – Возможно, теперь многие любители театра станут относиться к рок-музыке как к полноценному виду искусства, а не как к одноразовому развлечению. Мне бы, во всяком случае, хотелось в это верить».

Роджер тоже не сидел на месте – у The Cross вышел новый альбом под названием Mad, Bad And Dangerous To Know («Безумный, безнравственный и опасный для знакомства»). Типично британское название – в название альбома была вынесена характеристика, которую в XIX веке дали эксцентричному лорду Байрону. Альбом продавался не слишком хорошо.

Намечалось юбилейное переиздание всех альбомов на CD, каждая из пластинок снабжается бонус-треками. Кроме того, готовится к изданию вторая подборка хитов, фотографий и видеоклипов – Greatest Hits, Greatest Pics и Greatest Flix, снабженные цифрой 2.

Но прежде чем выпускать очередной сборник, нужно сделать еще один полноценный альбом. Фредди и остальные прекрасно понимают: возможно, этой пластинке суждено стать последней прижизненной работой Меркьюри. А уходить зороастриец может исключительно на высшей точке. Никаких полумер ему не надо – и он начинает работать уже не для себя и даже не для слушателей и зрителей.

Он работает для Вечности.

24. Innuendo

Innuendo оказался для поклонников весьма неожиданным подарком. Queen вернулись к эклектичной стилистике, при этом альбом был просто переполнен потенциальными хитами – и, соответственно, раскладывался на синглы. Снова было принято решение отойти от персонального авторства каждой песни и подписывать треки авторством всей группы – но на Innuendo куда больше, чем на The Miracle, видна авторская индивидуальность каждого из треков: для этой пластинки музыканты Queen сочинили, может быть, свои лучшие вещи.

Название альбома (innuendo – «косвенный намек») придумал Фредди, играя в скрэббл, он сложил это не самое распространенное слово, и заявил, что неплохо было бы его где-нибудь использовать. Сперва так решили назвать новую песню, основную заготовку для которой принес Роджер. Ее начали делать втроем в ходе джема – подключившиеся к Тейлору Мэй и Дикон придумали основную аранжировку. Однако все переменилось, когда в студию пришел Фредди. «Здесь нужен промежуточный фрагмент!» – заявил Меркьюри и прямо на глазах у собравшихся набросал легкую мелодию в испанском стиле. После этого Фредди и Роджер принялись за слова – тут-то и пригодилось давешнее слово «innuendo».

Фредди захотелось внести в запись трека некую «свежую струю» – пригласить кого-то из друзей группы сыграть придуманный им фламенко-кусок, и тут как нельзя кстати пришелся Стив Хау, легендарный гитарист группы Yes. Стив и Фредди приятельствовали еще с 70-х, когда Yes записывались в Townhouse Studio. Именно Yes стали одними из первых сторонних клиентов Mountain, когда ее приобрели Queen – в Швейцарии был записан альбом Going For The One, а чуть позже инженер Майк Стоун работал над дебютным альбомом супергруппы Asia, в которой также играл Стив.

По счастливой случайности Хау оказался в Монтре: он заехал в гости к своему старому приятелю Мартину Глоувсу. Мартин продолжал работать на Mountain, отвечая за техническое обеспечение студии. За ужином он рассказал Стиву о том, что Queen сейчас в студии и пишут новый альбом. Хау позвонил Фредди – просто чтобы поздороваться, а в ответ услышал: «А ну-ка, бросай все и немедленно приезжай к нам».

Вспоминает Стив Хау: «Я зашел в студию, а там уже сидели Фредди, Брайан и Роджер. И Фредди спросил: «Хочешь послушать наш новый альбом?». Кто бы отказался от такого? Они стали заводить мне новые вещи, но Innuendo приберегли напоследок. И как только я услышал эту песню – я был покорен».

Фредди предложил Стиву сыграть в качестве приглашенного гитариста на записи песни. «Это будет заглавный трек, и нам тут нужна такая безумная испанская гитара», – объяснил Меркьюри. Хау начал что-то подбирать прямо в студии, но после нескольких часов проб и ошибок, попросил у группы немного времени на репетицию. «Нужно было очень четко запомнить гармонию песни – и потом на аккорды нанизать всю структуру соло, которое я хотел сыграть», – вспоминал Хау.

К вечеру «испанский фрагмент» был записан, музыканты прервались на ужин, а после ужина вернулись в студию и прослушали сделанную несколько часов назад запись. Фредди вынес вердикт: «Это ровно то, что нам надо. Отлично!».

Другими песнями пластинки, о которых нельзя не упомянуть, стала совместная работа Фредди и Брайана Bijou и милая зарисовка Delilah, которую Фредди посвятил своей любимой кошке.

Естественно, о любви Меркьюри к этим пушистым существам не обходится ни одна книга о Фредди: истории о том, какую роль играли кошки в его жизни, обожает рассказывать каждый биограф – да что там, каждый знакомый Меркьюри. Фредди действительно был завзятым кошатником и аквариумистом – рыбки (в первую очередь японские карпы кои, которых Фредди привез после одних из гастролей в Стране восходящего солнца) и кошки были его главной страстью. Кошкам позволялось практически все: они могли лежать где угодно, бродить где угодно, – особенно много беспокойства они доставляли повару Джо Фанелли: то и дело очередная хвостатая бестия норовила стащить что-нибудь с кухни или залезть в тарелку с уже готовой едой.

Количество кошек в доме постоянно менялось – порой их число доходило до девяти. Фредди чрезвычайно заботился о своих любимцах – покупал им на гастролях разные кошачьи игрушки и даже отмечал дни рождения. В последние годы жизни рядом с ним были Лили, Мико, Ромео, Далила (Делайла, та самая, воспетая в песне!), Оскар и Голиаф. Любимцами музыканта были рыжий красавец Оскар и неутомимая проказница Далила, которая, как явствует из песни, однажды надула прямиком на дорогую мебель хозяина. Кошке, надо сказать, ничего за это не было.

Для записи Delilah Queen впервые использовали talk box: этот прибор позволял имитировать живые звуки – и в результате гитара Брайана Мэя по-настоящему «замяукала».

Кстати, небольшое лирическое отступление – в соответствии с завещанием Меркьюри, забота о кошках была возложена после его смерти на Мэри Остин, и надо сказать, что со своими обязанностями она справлялась не слишком-то хорошо: например, Оскар сбежал из дома, а Мэри не предприняла ни малейшей попытки найти кота. Оскара обнаружили на помойке соседи – уж больно не напоминал холеный кот трущобных зверей, питавшихся объедками, – и вернули хозяйке, которая не особенно-то и поблагодарила добросердечных людей за находку. Вот такая грустная судьба!

Ну а для песни Bijou исхитрился уже Брайан Мэй – это еще один шедевр гитарного звука, лишь немного подкрепленный клавишными партиями Фредди. В этой песне всего несколько строк текста, но Фредди спел их так, что это невозможно забыть. На уже упоминавшемся туре с Полом Роджерсом Bijou была включена в концертную программу – Мэй выходил сольно, его лишь «поддерживал» Спайк Эдни, исполнявший партию клавишных. Но затем на огромном экране возникал Фредди – звукорежиссеры пускали вокальную дорожку, и у зрителей возникала иллюзия того, что Меркьюри действительно поет вместе со своей группой.

Роджер Тейлор, помимо заглавной песни, обеспечил группу и быстрым боевиком Ride The Wild Wind – отличной песней, под которую сам Бог велел мчаться по скоростному шоссе. Брайан Мэй тоже отличился двумя боевиками – Headlong и Hitman – в меру бодрыми и бойкими, наполненными жизнелюбием и верой в будущее. Ну а в зонг All God’s People, который Фредди изначально планировал записать для своего сольного альбома, Меркьюри притащил Майка Морана, который подыграл на клавишах и помог с аранжировкой (а потому попал в число соавторов песни).

Так что, несмотря на осознание того, что вся четверка работает вместе последние месяцы, альбом оказался вовсе не пропитан горечью или грустью – напротив, Innuendo чуть ли не одна из самых оптимистичных пластинок Queen.

Но главная наша трагедия, конечно же, – это то, что материал The Miracle и Innuendo так никогда и не был исполнен группой «вживую»: да, некоторые композиции впоследствии исполнялись и на концерте памяти Фредди, и на последующих турах Queen с приглашенными вокалистами – но увидеть эти песни сыгранными во всей концертной мощи Queen нам было не суждено.

Понимали это, конечно же, и сами музыканты вместе с Дэвидом Ричардсом – но потому ставка была сделана в первую очередь на студийный звук. Все понимали, что играть новый материал «вживую», видимо, никогда не придется, но пластинки должны были звучать безупречно. Собственно говоря, так они и звучат.

Джон Дикон подарил нам массу хитов, главным из которых стал Another One Bits The Dust

25. 1991

В феврале Фредди вместе с остальными участниками группы приезжает на студию Limehouse, где их ждут верные Руди и Ханнес: необходимо снять клип на песню I’m Going Slightly Mad. Основной сценарий клипа разработал Фредди – видео должно быть наполнено сюрреалистическими визуальными образами, в точности иллюстрирующими текст песни. Для Роджера Тейлора готовят шляпу в виде кипящего чайника, приносят шутовской колпак для Джона Дикона и накладные когти для Брайана Мэя. Фредди снимается в черном сюртуке, огромном парике и гигантской мантии, словно сшитой из павлиньих перьев. Кроме того, из шкафа извлекается пингвиний костюм Брайана Мэя, памятный нам еще по обложке альбома Queen – а в довершение безумия на съемки привозят четырех живых пингвинов. Ради нескольких секунд в кадре несчастные птицы мучаются под софитами практически сутки. Про пингвинов съемочная группа в суматохе позабыла, и птицы чуть было не погибли от перегрева, если бы не Фредди. Он вовремя заметил, что с пингвинами происходит что-то неладное, и срочно принес воды, которой начал поить несчастных пернатых актеров.

Для промоснимка музыканты решили сфотографироваться с одним из пингвинов: вся группа уселась на огромный кожаный диван, а Фредди посадил пингвина между собой и Роджером. Но в самый ответственный момент птица повела себя совершенно непрофессионально и наделала лужу. Съемочный процесс пришлось прервать, чтобы быстро отчистить кожаную поверхность дивана.

Сам Фредди выглядел усталым, но окружающим это было не очень заметно: свободный сюртук скрывал худобу музыканта, а на его лицо был нанесен грим, скрывавший бледность. В гримерной Фредди поставили кушетку, чтобы он мог отдохнуть, а всем непосвященным в тайну болезни Меркьюри сообщили, что он повредил колено и не может долго стоять на ногах. Но Руди Долезал догадался, что дело обстоит куда хуже. «В одной из сцен, – вспоминал режиссер, – Фредди не просто вставал на колени, а полз на четвереньках перед диваном, на котором сидели остальные музыканты группы. С больным коленом такого не сделаешь».

Тем не менее проблемы с ногой у Фредди были – единственный, с кем он поделился разраставшимися проблемами со здоровьем, был Брайан Мэй. «Мы сидели в гримерке, и вдруг Фредди приподнял штанину и я увидел, что на его ноге была как будто свежая рана. «Видишь, Брайан, я восстанавливаюсь уже не так, как раньше, – сказал он мне. – Это просто порез, но который не спешит затягиваться». И тут он как-то грустно улыбнулся, и я понял, что говорить что-то о его здоровье совершенно бесполезно».

Тем не менее Фредди работает на износ, практически без отдыха – он руководит съемками, отсматривает каждый кадр, по нескольку раз переснимает дубли, которые кажутся ему недостаточно хорошими. «Он придумал все эти образы, практически весь покадровый сценарий, – говорил Руди, – нам оставалось просто перенести его фантазии на пленку, и все».

Одним из гостей, приглашенных на съемки, стал Элтон Джон, который активно обсуждал с Фредди сценарий и даже шутки ради напялил на себя костюм гориллы. В клипе обезьяне отводилось не самое последнее место – она преследует героя Меркьюри, Фредди пытается скормить ей банан, а в финале горилла в прямом смысле теряет голову: у обезьяны отваливается башка. «То, что во время работы над сценарием выглядело очередной шуткой, – вспоминает Долезал, – в итоге превратилось в один из самых страшных элементов. Мы сняли этот кадр, думая, что он будет забавным, а он получился каким-то зловещим. Но Фредди посмотрел на получившийся результат и сказал: «Это то, что надо, оставляем именно так», – и мы не стали ничего менять».

Влезать в обезьянью шкуру Элтону было не впервой – в 1973 году он в таком виде выскочил на сцену во время концерта Iggy and The Stooges. Игги Поп был разъярен не на шутку и даже намеревался поколотить неизвестного хулигана, но когда из-под обезьяньей маски показалось лицо Элтона, расхохотался, и после концерта они вдвоем здорово напились. Здесь же обстановка была куда менее веселой, хотя Фредди и Элтон вовсю обменивались шутками и даже снова затеяли болтовню о том, что неплохо было бы записать что-нибудь вместе.

Последней прижизненной съемкой Фредди становится клип на песню These Are The Days Of Our Lives. Его Долезал и Россахер тоже решают снять в черно-белой манере, но в отличие от Slightly Mad в нем не должно было быть никаких спецэффектов. Queen просто стоят перед камерой и играют новую песню.

Для съемок Фредди надел новую жилетку, подаренную ему Дональдом Маккензи. Маккензи дружил с Джо Фанелли и давно хотел сделать какой-нибудь подарок Меркьюри. Тогда Джо предложил сшить жилет, на котором были бы изображены все любимые кошки Фредди. Фанелли взял фотографии любимцев Фредди, передал их Маккензи – и через несколько недель шелковый жилет был готов. Фредди был в восторге.

Меркьюри был очень слаб – и выглядел чрезвычайно болезненно. Костюм он тоже выбирает, чтобы максимально скрыть свою худобу: свободная рубашка и широкие спортивные штаны скрывают физическую немощь артиста, но глаза Фредди все такие же – живые и лучащиеся светом. Он трогательно улыбается в камеру, а на последних словах песни: «Я все еще вас люблю» – делает зороастрийский молитвенный жест.

На съемках Фредди снова активен и трудолюбив: он тщательно следит за съемкой каждого кадра, снова настаивает на нескольких дублях, пока отснятый материал не начинает его полностью удовлетворять. Когда Руди и Ханнес предлагают ему немного передохнуть, он отвечает достаточно жестко: «Я хочу снять этот видеоклип – и снять его хорошо».

Через несколько недель после съемок Фредди звонит Брайану: «Нам надо продолжить работать в студии, у меня остается не так много времени», – говорит он. Queen встречаются в Монтре вчетвером – и между музыкантами происходит последний серьезный и очень откровенный разговор. Фредди наконец-то полностью раскрывается перед ними: «Не думаю, что доживу до Нового года, поэтому давайте попробуем записать столько, сколько сможем. Может быть, я уже не смогу сочинять, как раньше, – но вы должны что-то сочинить для меня».

26. Последние записи

Они принципиальное не говорили ни о болезни Фредди, ни о каких-либо перспективах: все было понятно без слов. Меркьюри лишь бросил короткое: «Я хочу, чтобы у вас было с чем работать, когда меня не станет». После этого музыканты вообще не затрагивали тему состояния Меркьюри – они просто решили создать ему максимально комфортные условия для работы, благо студия в Монтре это позволяла.

Кроме того, прервано табу на разговоры о болезни – теперь Фредди готов обсуждать с друзьями все тяготы своего существования. Позднее Брайан проговорится, сказав: «Он ни о чем таком с нами официально не говорил вплоть до последних нескольких месяцев». Заметьте это слово «официально»! – неофициально все всё понимали и уже со всем смирились. Но теперь Фредди делится своими соображениями о возможности отказа от приема лекарств или о ходе лечения – вопрос стоит ребром, Меркьюри хочет знать, сколько ему осталось, но изможденный болезнью организм подает роковые сигналы: осталось немного.

Фредди приезжал в студию тогда, когда находил в себе силы записываться. К сожалению, с каждым днем сил становилось все меньше и меньше. Но он старается использовать любой удобный момент – если можешь петь, то вставай к микрофону и пой, на жалобы или стенания, а равно как и на передышки уже попросту нет времени. И Меркьюри продолжает сочинять и записывать музыку – он уже толком не может ходить, передвигается с трудом, движения причиняют ему колоссальную боль, но работа не останавливается. Даже лежа в постели, он просит, чтобы рядом всегда были ручка и блокнот – он готов сочинять, когда боль отступает ненадолго и можно хоть чуть-чуть, но сосредоточиться.

Последней вещью, сочиненной Меркьюри, стала баллада A Winter’s Tale – он написал ее в Монтре, импровизируя за роялем: проникновенная мелодия и очень добрый, даже несколько наивный текст демонстрировали покой и просветленность Меркьюри. Его больше не тянуло в энергичные рок-боевики или яркие быстрые поп-хиты. Он хотел большего – не размениваться ни на минуту, и A Winter’s Tale стала своеобразным актом прощания: последней песней умудренного гения.

Писать самому ему становится все тяжелее – все силы уходят на борьбу с болезнью, и Меркьюри просит остальных участников Queen: «Сочиняйте для меня! Сочиняйте как можно больше! Я все спою, а вам останется, с чем работать, когда меня не будет!». Просьба страшная, но невероятно мужественная.

Фредди слабеет с каждым днем, и тут Мэй вынужден вспомнить просьбу друга. Пока Фредди в очередной раз просто импровизирует в диско-стиле перед микрофоном (из этих обрывочных фрагментов и вокальных импровизаций чуть позже сошьется, как лоскутное одеяло, фанковая You Don’t Fool Me), Мэй сочиняет трагическую гитарную тему, к которой Фредди немедленно сочиняет слова. Песню решают назвать Mother Love.

«Фредди был уже совсем слаб, – вспоминал Мэй, – «но дух его был по-прежнему силен. Он уже не мог даже стоять перед микрофоном и пел сидя. Большую часть времени он просто лежал на диване, слушал музыку и что-то помечал в блокноте. Его тело слабело, но голос… Его голос преображался. Казалось, его голос становится сильней – в обратной пропорции тому, как слабело его тело. Он брал ноты такой высоты и с такой страстью, какой мы раньше просто не слышали. Во втором куплете Mother Love он достиг совершенно невиданных высот. Мы просто обомлели. Но когда пришла пора записывать вокал для третьего куплета, он неожиданно встал и вышел из вокальной комнаты. «Ребята, сегодня я уже не смогу ничего записать, – сказал он. – Давайте закончим в следующий раз». Но следующего раза не случилось».

Последний куплет Mother Love спел Мэй. Уже в одиночестве.

В редкие минуты отдыха (в гримерной)

27. Смерть

Последние дни Фредди – одна из главных тайн в жизни артиста: существует несколько взаимоисключающих версий того, что происходило в доме Меркьюри в эти последние дни. То, что Фредди становится хуже с каждым днем и счет пошел на недели, стало ясно еще в начале ноября, когда Меркьюри в последний раз вернулся из Монтре. После этого он навсегда исчезает за высокими стенами своего дома: он даже не покидает жилище для того, чтобы посетить врачей. Доктор Аткинсон сам ездит к нему ежедневно, но что-либо сделать уже, к сожалению, невозможно: звезда стремительно угасает.

Джим Хаттон и Питер Фристоун рисуют откровенно неприглядную картину ухода Меркьюри из жизни – ослабевший Фредди чуть ли не лишен возможности самостоятельно дойти до туалета. В книге Хаттона упоминается даже такая странная подробность, как сломавшаяся нога Фредди, когда он в очередной раз попытался встать. Естественно, доверять столь сомнительному источнику не следует – но слабость Меркьюри очевидна. Тем не менее он находит в себе силы принимать старых друзей и вполне четко осознает, что с ним происходит и как себя нужно в этой ситуации вести.

Существует версия, что в последние дни дом Фредди буквально осаждали журналисты. Это не совсем так – в начале ноября никакого особого ажиотажа вокруг имени Queen, кстати, не наблюдается вообще: даже их юбилейный, сороковой (и последний прижизненный для Фредди) сингл The Show Must Go On едва-едва добирается до 16 строчки национального хит-парада. Особенно расстроен этим фактом основной автор песни, Брайан Мэй, который понимает весь ее мощный потенциал. Тем не менее публика неохотно принимает хит, которому суждено стать одним из главных зонгов группы – совсем скоро его будут воспринимать как своеобразное музыкальное завещание Меркьюри.

Что интересно, легендарная песня изначально создавалась как своеобразный музыкальный ответ на другой музыкальный хит. На одной из репетиций Роджер и Джон стали наигрывать рифф из песни Эдди Мани Take A Little Bit. Брайан немедленно подключился к джему – знакомую мелодию замедлили, Мэй немного поиграл с гармонией – и в результате получилась мелодия, которую вскоре будет знать весь земной шар.

«Фредди подключился к работе на самом последнем этапе, – вспоминал Мэй. – Он сел рядом со мною за рояль я наиграл ему мелодию песни и спел приблизительные слова. В некоторых местах мелодия звучала слишком высоко, и я переходил на фальцет». Фредди внимательно прослушал мелодию, а дальше они с Брайаном очень быстро вместе написали слова. Фредди записал вокал так же быстро – практически с одного дубля. «Мы прорепетировали пару раз, потом он выпил рюмку водки, пошел в кабину звукозаписи и все спел», – восторженно отзывался о Меркьюри Мэй.

Кстати, в песне запрятаны отсылки к еще одной культовой рок-записи – The Show Must Go On представляет собой скрытое, но явное посвящение Pink Floyd (музыканты были дружны, а Дэвид Гилмор так очень тесно общался с Мэем и Меркьюри), вернее, их культовому альбому The Wall: тут и само название песни, и первые слова – «empty spaces» – что автоматически отсылает нас к трек-листу «Стены».

Тем временем, слухи о неполадках со здоровьем Меркьюри в журналистской среде все-таки циркулируют, хотя пока что сам Фредди не дает поводов для сплетен. Он не спешит делать никаких официальных заявлений, хотя понимает, что дни его сочтены.

К нему начинают приезжать друзья: регулярно бывает Роджер, приходит Элтон Джон. Мэри приходит каждый день и проводит в доме по нескольку часов. Фредди отказывается принимать обезболивающие – он понимает, что наркотические препараты лишь замутняют сознание, а ему хочется сохранять ясность мышления. Впрочем, доктор Аткинсон не настаивает на приеме морфиносодержащих препаратов – да и кто в мире мог бы возразить Меркьюри, когда он что-либо решил?

Фредди нарочито поддерживает в доме обычную, рутинную атмосферу – здесь и Хаттон, и Фристоун в целом не противоречат друг другу: так, Меркьюри вызывает Джима, чтобы тот подстриг Фредди бороду, и Джим «назначает» время стрижки. Джо Фанелли по-прежнему готовит завтраки, обеды и ужины, единственное – Фредди слишком слаб, чтобы спускаться в гостиную на первый этаж, и еду подают в спальню.

Вспоминает Дэйв Кларк: «В последние дни Фредди больше слушал, чем говорил, – он слушал много музыки, в основном классической, при этом собственных песен он не заводил. Я рассказывал ему какие-то последние сплетни, он не прерывал меня, лишь изредка вставлял фразу-другую. При этом он ни на секунду не потерял самообладания».

21 ноября Фредди в последний раз спускается на первый этаж, опираясь на плечи Джима и Питера – ему хотелось посмотреть на коллекцию картин. Фредди садится в кресло и долго-долго смотрит на любимые произведения искусства, после чего, тяжело вздохнув, говорит Фристоуну: «Ну, что ж, а теперь мне пора назад», – и тот помогает Фредди подняться обратно в спальню.

В эти же дни Фредди в очередной раз звонит Мэй, правда, Фредди слишком слаб, чтобы говорить по телефону. Брайана волнует щекотливый вопрос: он планирует издать сольный сингл Driven By You, но аккуратно интересуется, не стоит ли чуть-чуть придержать выход пластинки, скажем, до Рождества? Но это Фредди отвечает цинично, но абсолютно логично: «Передайте ему – пусть выпускает сейчас. Когда еще будет такая раскрутка?».

23 ноября Фредди вызывает Джима Бича: тот настаивает на раскрытии карт – Фредди должен сделать официальное заявление о собственной болезни. Журналисты уже кружат вокруг Гарден Лодж: частые визиты знаменитостей в дом Фредди не проходят мимо их внимания. Желтая пресса публикует ряд «сенсационных» заметок: «Что происходит с Фредди Меркьюри?» «Фредди умирает?» – понятно, что ситуацию надо прояснить.

После долгого обсуждения Фредди лично диктует пресс-секретарю Рокси Мид текст официального заявления. Приведу его здесь полностью, без купюр:

«Поскольку в последние две недели в прессе публиковалось огромное количество догадок, я хочу подтвердить, что у меня положительный анализ ВИЧ, и я действительно болен СПИДом. Я полагал, что будет правильным не разглашать эти сведения, чтобы защитить личную жизнь окружающих меня людей. Однако теперь пришло время моим родным, друзьям и поклонникам во всем мире узнать правду, и я надеюсь, что все поддержат меня, моих врачей и всех людей во всем мире в борьбе с этой ужасной болезнью. Моя частная жизнь всегда была важна для меня, и вы знаете, что я не так уж часто соглашался на интервью. Прошу понять меня правильно, но я продолжу придерживаться той же самой линии поведения».

Рокси выходит к журналистам и зачитывает заявление – а те начинают лихорадочно звонить в редакции: сенсация! Однако никто даже не догадывается, какая трагическая новость ждет их буквально на следующий день.

Фредди страдает от пневмонии: ВИЧ-инфицированный организм не может сопротивляться болезни – и просит позвать к нему зороастрийских священников. Те приезжают в Гарден Лодж на следующий день и проводят над умирающим Меркьюри необходимые религиозные обряды.

Вслед за ними приезжает Дэйв Кларк – он даже принимает зороастрийцев за врачей, что и неудивительно: те облачены в белые шапки и длинные, такие же белоснежные одежды. Кларк поначалу даже не придает этому значения – он спешит к умирающему другу.

Фредди впадает в забытье: он уже дышит с трудом и теряет зрение – счет идет даже не на часы, а на минуты. Кларк садится рядом с кроватью друга и берет Фредди за руку. В это же время в дом Меркьюри спешат еще два дорогих для Фредди человека: Роджер Тейлор и Мэри Остин.

Они не успевают: сердце Фредди Меркьюри останавливается вечером 24 ноября в 18:48. Он уходит тихо и спокойно: «Казалось, Фредди просто заснул», – вспоминает Кларк.

Фристоун набирает номер портативного телефона Тейлора, установленного в машине Роджера: «Можешь не приезжать, все кончено», – говорит Феба. Роджер резко останавливается прямо на улице и начинает рыдать.

Однако после смерти Фредди появилось сразу несколько версий обстоятельств последних часов жизни музыканта – и они кардинально отличались от того, что рассказал Кларк. В книге Хаттона подробности ухода Меркьюри из жизни носят откровенно натуралистический – не сказать большего, скандальный – характер: Джим пытается поднять умирающего Фредди, слышится хруст: это сломалась кость ноги, Фредди страшно кричит. Дальше Джим пытается донести Фредди до туалета, а когда кладет его обратно на кровать и начинает менять Меркьюри белье – то понимает, что Фредди уже не дышит.

Согласитесь, картина получается просто садистская: находящегося на последнем издыхании человека таскают туда-сюда в туалет, вместо того чтобы просто поднести ему судно, при этом ломают ему ногу, причиняя ужасающие мучения, а затем восторженно сообщают, что Фредди «просто уснул».

Питер Фристоун изложил свою версию событий – она чуть более спокойна, нежели хаттоновская, но тоже не выдерживает никакой критики: утром в воскресенье Джо Фанелли заходит в спальню Фредди и обнаруживает, что тот впал в кому. Срочно вызывают Мэри Остин и доктора Аткинсона. Мэри прибегает первой (что, в общем, неудивительно – она живет по соседству), а приехавший затем Аткинсон… как вы думаете, что он делает? Вызывает реанимационную бригаду? Пытается оказать Фредди первую помощь сам? Ставит музыканту хотя бы капельницу? По версии Фебы, Аткинсон не делает ничего. Он только успокаивает ошеломленных слуг: ничего страшного, в таком состоянии Фредди может пребывать несколько дней, это нормально – с его-то диагнозом.

Дальше Фристоун продолжает писать нелепицы: «Вызвали также родственников Фредди. Меня до сих пор мучают угрызения совести из-за того, что я тогда не пустил их к нему». Напрашивается еще один вопрос – если не планировалось впускать к Фредди его родных, зачем их тогда было вообще вызывать?

Ну и, наконец, финал-апофеоз: из спальни Меркьюри выходит Дэйв Кларк и просит Хаттона помочь Фредди… дойти до туалета. «Туалетная версия» кончины Меркьюри обрастает зловещими подробностями: музыкант неожиданно вышел из комы и попросился по нужде – невиданный случай в медицине! Жаль только, что доктор Аткинсон уже покинул Гарден Лодж.

Фристоун и Хаттон поднимаются в спальню – и видят, что Фредди не дышит. Джо Фанелли перехватывает машину Аткинсона – тот возвращается в дом и фиксирует время смерти: 18:48.

При таком нагромождении нелепиц и взаимоисключающих сведений – считать, что Фристоун написал правду, может только очень наивный человек. Безусловно, Питер пытался подогнать свою версию событий под «официальную мифологию» – Фредди умер не в присутствии Кларка, а в присутствии Джима Хаттона, доктор ничего не мог сделать – однако подобными заявлениями на репутации Аткинсона Фристоуном поставлено гигантское черное пятно: врач, отказывающий в первой помощи больному, впавшему в кому, достоин как минимум лишения лицензии. Тем не менее никакого судебного процесса в отношении Аткинсона не было.

Напомним аналогичный случай, о котором уже говорилось в этой книге – личный врач Майкла Джексона Конрад Мюррей был в похожей ситуации признан виновным: во-первых, он прописал певцу неверные лекарства, а, во-вторых, не проконтролировал состояние Джексона должным образом и не установил в доме музыканта необходимого реанимационного оборудования! Кстати, Мюррей лечил Джексона, который только подозревал у себя наличие проблем со здоровьем, а вовсе не был смертельно болен. Но уже тот факт, что врач не предвидел возможности летального исхода – привело к осуждению Мюррея судом.

Случай же с Аткинсоном просто беспрецедентен – если верить Хаттону и Фристоуну. Учитывая, что такой зубр британского законодательства, как Джим Бич, не предпринял впоследствии ни малейших попыток обвинить в чем-либо врача, можно признать, что никакой вины Аткинсона в смерти Меркьюри не было. Да, ему действительно достался безнадежно больной пациент. Но доктор честно исполнял свой долг: регулярно осматривал больного, а отказ от приема обезболивающих был личным решением Меркьюри, против которого Аткинсон возразить не мог. Естественно, впади Меркьюри в кому – Аткинсон бы предпринял, как минимум, реанимационные процедуры. Вывод напрашивается ровно один: никаких «туалетных подробностей» не воспоследовало. Меркьюри ушел из жизни ровно так, как рассказал об этом Кларк: измотанный организм музыканта просто не смог сопротивляться болезни. Фредди успел встретиться со священниками, рядом с ним был близкий друг – а то, что в дальнейшем вокруг его кончины начнут муссироваться самые разные слухи – на это Меркьюри уже никак повлиять не мог.

Есть еще одна тайна, которая долгое время оставалась без ответа – подробности упокоения праха Меркьюри. Все дело в том, что зороастрийцы не приемлют традиционного типа похорон: закапывание тела в землю или, напротив, кремация, – не для них. По устоявшейся традиции тело относят в специальное ритуальное сооружение, именуемое «башней молчания» – и оставляют там на волю сил природы. Тело уже не имеет ни малейшего отношения к живому человеку, а значит, и заботиться о нем тоже не надо.

Однако Фредди скончался от тяжелой инфекционной болезни и по британским законам должен был быть похоронен со строжайшими предосторожностями – и кремация была наиболее гуманным способом таких похорон. На прощание с музыкантом прибывают лишь члены семьи и близкие друзья: распоряжается похоронами Джим Бич, но отец Фредди, Боми Балсара, забирает урну с прахом сына.

Не стоит верить ни Мэри Остин, ни Джиму Хаттону (последний вообще сообщает, что прах Фредди зарыт в саду под его любимым деревом), ни фанатам, которые якобы нашли «настоящую могилу» на одном из лондонских кладбищ. Сестра Фредди, Кашмира, сообщила в частной беседе, что «обряд прошел максимально близко к зороастрийской традиции» – а это означает лишь одно: отец отвез прах сына и развеял его в одной из «башен молчания».

Божья воля свершилась. Фредди Меркьюри обрел вечный покой.

Но в мире земном его в покое, увы, не оставили.

28. Посмертие

К сожалению, хорошего конца у этой истории не будет – его просто не может быть. Со смертью Фредди Меркьюри перелистнулась одна из важнейших страниц в истории мировой рок-музыки – трагическая новость вызывала безусловный шок, и все главные новостные программы открывались трагическим сообщением о кончине Меркьюри. Даже советское телевидение сообщило эту ужасную новость – в доживающем последние дни СССР музыка Queen уже была практически официально разрешена: в кинотеатрах крутили фильм о концерте в Будапеште, а на «Мелодии» готовились выпустить Greatest Hits, матрица уже была подготовлена.

Брайан Мэй и Роджер Тейлор обратились к поклонникам с заявлением о том, что Queen, скорее всего, приостановят совместную деятельность, но, тем не менее, как минимум еще один раз выйдут на сцену – в рамках концерта памяти Фредди.

И вот именно с этого момента – когда Фредди Меркьюри уже не мог лично опровергнуть ни единого слуха о себе – начинается наиболее страшный и странный этап нашей истории.

Фредди начинают придумывать биографию.

Замкнутый, закрытый и, по большому счету, одинокий человек, Меркьюри сознательно избегал давать какие-либо комментарии относительно своей личной жизни. Охотившиеся за «жареными фактами» папарацци тоже ни разу не могли похвастаться тем, что поймали Меркьюри на каком-либо скандале. Впрочем, теперь никто не мешал им выдумать любой слух – никто больше не сможет его опровергнуть.

Удар нанесли туда, куда он напрашивался – Фредди было решено изменить всю личную жизнь.

90-е годы – это форменное засилье самых разнообразных публикаций о Меркьюри, но которые носят в основном откровенно провокационный характер: из Фредди делают образ, весьма далекий от того, каким Меркьюри был на самом деле. Начинается все с книги Хаттона – которую сперва встречают в штыки все, даже сами музыканты Queen и члены семьи Меркьюри. «На этих страницах нет ни единого слова правды!» – так резюмирует свое отношение к «воспоминаниям» Хаттона Брайан Мэй. А через несколько лет его отношение меняется, и он даже опубликует на своем сайте некролог по умершему от рака Джиму. В чем же дело? Что это – всепрощение или сознательное изменение собственного отношения к прошлому человека, который более двадцати лет был с тобой бок о бок?

Слово «гей» начинает звучать все чаще и чаще, истории о страшных загулах Меркьюри, которые словно подтверждают версию о развратном гомосексуалисте, жившем на полную катушку и оттого и умершем от роковой болезни, начинают доминировать во всех публикациях о Фредди. Но в итоге в руках Queen Corps, корпорации, управляемой Джимом Бичем, начинает сосредотачиваться гигантский денежный поток. Это – деньги, которые направляются на разработку новых вакцин от СПИДа, благотворительные взносы, подпитываемые в том числе ЛГБТ-сообществом – у них появился новый герой, великая икона, на которую, собственно, можно в прямом смысле молиться. И теперь – любая книга о Фредди содержит массу сальных и однотипных «подробностей» его жизни. Возразить против этого Фредди не может, он давно в могиле (его прах развеян отцом на одном из зороастрийских святилищ – но Хаттон, например, продолжает утверждать, что урна зарыта в саду под деревом).

Начинают появляться ложные публикации – в «биографических» книгах возникают ссылки на интервью, которых попросту никогда не было: обычная проверка прессы соответствующего года выхода, один поход в Национальную библиотеку, позволяет определить, что половина, например, книги Freddie Mercury In His Own Words составлена именно из таких интервью-подделок (особенно в части того, что касается личной жизни музыканта). Но вот почему же о гей-прошлом Фредди начинают говорить его друзья и соратники?

Причина проста: деньги. Queen по-прежнему остается машиной, генерирующей золото в огромных количествах. Ничего с этим поделать нельзя – и если в 1992 году Брайан и Роджер утверждают, что никогда больше не выйдут на сцену под именем Queen, то в конце 90-х они возобновляют выступления. Только верный Джон Дикон после выхода на сцену с Элтоном Джоном в рамках премьеры благотворительного (sic!) балета, поставленного Морисом Бежаром, разъярился вконец – и ушел из музыки навсегда: его не устроила складывающаяся профанация вокруг имени Queen.

Да, ходили слухи, что Фредди вот-вот заменят той или иной звездой – хотя сами участники Queen все отрицали. Но при этом на свет появился концертный сборник Five Live, записанный на концерте памяти Фредди, где основную вокальную партию исполнял Джордж Майкл. После этого Джорджа долгое время прочили в новые фронтмены Queen (позднее эта честь выпала еще и Робби Уильямсу, с которым они записали версию We Are The Champions для фильма «История рыцаря», но, к счастью, слухи не подтвердились.

Нет, Queen успели выпустить последние записи Фредди, собрав их в альбоме Made In Heaven, в который даже вошел знаменитый безымянный «тринадцатый трек» – сюрреалистическая композиция Брайана Мэя, навевающая аллюззи с переходом Фредди в жизнь вечную. Конспирологических анализов этой вещи великое множество (уже упоминавшаяся Мариам Ахундова посвятила разбору этого трека не один десяток страниц и полагала, что эта запись – косвенное доказательство насильственной смерти Фредди, доказательств чего у нас, естественно, нет). Тем не менее альбом стал бестселлером (он даже был выпущен в двух вариантах оформления – с «закатной» и «рассветной» обложкой) – всем хотелось волей-неволей, но попрощаться с Фредди.

Но Джон, Роджер и Брайан успели сделать и полноценную последнюю запись, на троих, записав для сборника Queen Rocks песню Мэя No-One But You (Only The Good Die Young). Эта вещь просто проникнута трагической символикой – начиная от оформления сингла до трагического клипа, в котором трое осиротевших участников группы собираются в студии, чтобы отдать память ушедшему товарищу. Они играют на фоне полупрозрачного занавеса с изображением падающего Икара – этот образ человека, поднявшегося к Солнцу, но сожженного жаром светила, по мнению Мэя, наилучшим образом иллюстрировал трагическую судьбу Меркьюри. Брайан подавал нам еще один знак – Фредди убила та среда, в которой он вращался: вернее, она убила его уже после смерти, придумав ему новую жизнь, не имевшую ничего общего с жизнью реальной.

Завершается клип кадром одинокого бокала с шампанским, стоящим на пюпитре рояля: кажется, что Фредди вот-вот войдет в кадр и пригубит любимый напиток. Но увы – чуда не случилось.

Необычайно важна для нашего анализа и обложка альбома Queen Rocks – Мэй, Тейлор и Дикон решились на чрезвычайно ответственный шаг – они в прямом смысле взорвали всем знакомый сингл группы: на обложке в клочья разлетается герб, нарисованный когда-то Фредди – старая жизнь окончена навсегда, пришло время чего-то нового, но не обязательно – чистого и светлого.

А Брайан и Роджер продолжили. Сперва они выступают вместе с артистами мюзикла We Will Rock You, и даже возвращаются в Южную Африку, где участвуют в благотворительном концерте «46664», посвященном Нельсону Манделе. Более того, на этом концерте они впервые представляют новый материал, а Тейлор заявляет о том, что группа подумывает о записи альбома. И пластинка не заставила себя долго ждать – случился альянс с Полом Роджерсом из Free и Bad Company (их совместные записи – это действительно интересный материал, в котором есть творческое влияние всех трех музыкантов), но потом пути разошлись, и Queen выступают с молодым певцом Адамом Ламбертом. Адама Брайан и Роджер нашли на проекте American Idol – у Адама и вправду хороший голос, но главное, что муссируется журналистами – это то, что Адам – открытый гей. Остальное, думаю, понятно.

Нет, никакого «страшного заговора и доведения Фредди до могилы», как полагает, например, все та же Ахундова, такого преступления не было и в помине – мир шоу-бизнеса, конечно же, жесток и бесчеловечен, но не настолько, чтобы опуститься до прямого убийства мировой рок-звезды. Случилась несколько другая история: узнав, что Меркьюри ВИЧ-инфицирован, Джим Бич и другие управляющие прекрасно поняли, что после смерти Меркьюри можно будет построить отличную финансовую империю, заручившись поддержкой ЛГБТ-сообщества (очень плотного, тесного и дружного, надо сказать). Для этого сообществу нужно было показать, что Фредди – «один из ваших».

Ничего плохого не желаю говорить и думать о сексуальной ориентации других людей – каждый сам волен выбирать свой путь – я же в данном случае выступаю против откровенно сфабрикованной лжи. А ее в истории Фредди Меркьюри, как мы видим, невероятно много.

Результат не заставил себя долго ждать: сегодня Queen Corps держит в руках основные потоки денег, направленные на борьбу с СПИДом. Колоссальные деньги, направленные на благотворительность, находятся в умелых менеджерских руках. А почтить память Фредди в Великобритании, ставшей ему фактически второй родиной, до недавних пор было нельзя: нет ни музея Меркьюри, ни памятника ему. Скульптуру, изображающую Фредди на концерте на «Уэмбли», которую сделала замечательная Ирен Седлечка, хотели установить в Лондоне, но власти британской столицы отказались – к этому моменту имидж Меркьюри уже был испорчен стараниями финансовых воротил и подпевших им медиапредставителей. Потому статуя переехала в Монтре, встав ровно напротив студии Mountain, где несколько лет назад все-таки заработала выставка, посвященная студийной работе Queen.

Некоторое время лондонские фанаты приходили к театру Dominion, где стояла копия статуи (в театре шел мюзикл We Will Rock You), но сегодня и ее нет: мюзикл закрыт, статуя исчезла. А памятью Фредди – в прямом смысле торгуют так, как это надо финансовым воротилам. Тяжелая и страшная судьба…

И лишь на 70-летие Меркьюри в Фелтхэме, на доме, где жила его семья, была открыта памятная табличка – присутствовавшие на открытии Брайан Мэй и сестра Фредди Кашмира, а также его племянники (сын Кэш невероятно похож на дядю, кстати) не могли сдержать слез – наконец-то у англичан будет место, где они могут почтить память Фредди. Кроме того, недавно один из космических астероидов (старания доктора астрофизики Брайана Мэя – он получил таки заветную степень! – не пропали даром) получил имя Фредди. Так что, глядя на звездное небо, знайте – где-то там, далеко вращается космическое тело за номером 17473, которое теперь носит имя Freddiemercury (правда, еще один астероид назван Brianmay).

Есть еще один аспект, которым задаются многие поклонники Queen – почему же официальные власти (за исключением уже упомянутого комичного случая с принцем Эндрю) так и не почтили какой-либо официальной наградой ни Фредди, ни кого-либо из участников группы – вон же, и Пол Маккартни, и Мик Джаггер, и Элтон Джон обласканы властью (а «Битлз» так вообще были еще в 60-е годы удостоены ордена Британской империи).

Так вот, спешу всех разочаровать – история о том, что британская монархия якобы покровительствовала рок-н-роллу, несколько преувеличена. Да, действительно, масштаб творчества «Битлз» был оценен по достоинству – и свои медали они получили вполне заслуженно, но при этом – с формулировкой, что награждаются за то, что способствуют популяризации британской культуры за пределами страны. Это действительно было так – но уже спустя несколько лет бунтарь Джон Леннон, пребывая в очередном идеологическом угаре, вернул королеве свою медаль со словами, что отказывается от награды в связи «с поддержкой Британией гражданской войны в Нигерии, действий американцев во Вьетнаме и в связи с тем, что сингл Cold Turkey (так называлась только что вышедшая сольная песня Леннона) сползает вниз в хит-параде».

Естественно, что после такого демарша внимание правящего британского дома к рокерам несколько, так сказать, притупилось: покровительствуешь-покровительствуешь этим музыкантам, а они вот такое устраивают! Так что то, что Елизавета II как-то выделяла рок-музыкантов – это иллюзия последних лет, когда действительно многие британские рокеры удостаиваются великой чести – и первым был Пол Маккартни, которого в 1997 году произвели в рыцари. А до этого времени на рокеров правящий британский дом как бы снисходительно закрывал глаза: ну да, Sex Pistols не досталось за нападки на королеву, но и на памятный всем читателям Live Aid приехали только принцесса Диана и принц Чарльз.

Так что, увы, официального признания Фредди при жизни ждать не мог – время было не то. Хотя и сегодня оно, как мы понимаем, не сильно изменилось.

Впрочем, Фредди возвращается – постепенно возвращается к нам: все меньше и меньше разговоров о каких-либо слухах о его личной жизни, и все больше внимания к творчеству. Конечно, испорченный образ очень сложно перевернуть одной этой книгой (да и возможно ли?) – но как минимум я надеюсь, что читатель, который почти дочитал эту работу до конца, хоть ненадолго, но призадумается.

Послесловие

И что же делать? – с такими словами обращались ко мне многие поклонники Queen, узнав, что я пишу книгу о Фредди.

Всем им я отвечаю одинаково: слушать музыку и не вестись на провокации. Не рассуждать о личной жизни человека, который хотел никого в нее не пускать. Человека, пережившего колоссальную религиозную и любовную трагедию.

Не тиражировать ложные воспоминания.

И рассказывать правду. Иногда это помогает.

Однажды Брайан Мэй во время очередного приезда в Москву для работы над мюзиклом We Will Rock You (это сценическое действо, основанное на песнях Queen, с успехом шло в Лондоне и остальных англоговорящих странах – и даже сейчас готовится продолжение, но в России провалилось с треском ввиду того, что тексты песен решили переводить на русский язык) вдруг увидел, как у гостиницы под дождем стоит и мокнет очередной поклонник. Брайан отложил все дела и вышел к нему. Парень был невероятно счастлив: Мэй подписал ему пластинки, сфотографировался, взял какие-то немудреные подарки – а потом сказал важную фразу: «Что ты ждешь меня здесь под дождем? Я – просто старый человек, такой же как ты? Вот ты же любишь Фредди? Знаешь, что бы он сделал на твоем месте? Он бы взял спортивную машину, посадил бы в нее красивую девушку – и поехал бы кататься! Потому что молодость пройдет!».

Я догнал Брайана в холле отеля и спросил, серьезно ли он ответил парню-фанату. «Абсолютно», – сказал Брайан. «А метафора по поводу девушки применительно к Фредди. Как-то сложившийся образ не вызывает ассоциацию с девушками», – решил я проверить Мэя на прочность. «А не надо верить тому, что видишь и слышишь, – вдруг посерьезнел Мэй. – Даже я не могу сказать о Фредди того, что хочу. Да я и не хочу».

Больше мы эту тему не затрагивали, но думаю, что эти слова Брайана говорят о сложившемся положении куда больше иных «официальных биографий».

Не спешите винить родных и близких Меркьюри – к сожалению, они тоже заложники чудовищной финансовой ситуации (а какое правовое закрепление их молчания придумал умный юрист Джим Бич – думаю, вы понимаете), но главным в этой истории все равно остается Фредди.

Вернее, его жизнь и его музыка. Она говорит нам куда больше, чем может показаться на первый взгляд. Поэтому совет ровно один – надо слушать музыку. Слушать, чувствовать, верить и помнить.

Правда все равно восторжествует. Если мы будем ее носителями.

Да, в этой книге сознательно нет ни слова (ну, почти нет) о деятельности Queen после смерти Фредди, хотя они сделали довольно много, включая и посмертные пластинки Made In Heaven и Queen Forever (у нас наконец-то есть изданные практически все записи Фредди – еще несколько песен, например, великолепную Hangman, похоже, берегут до лучших времен). Да, группа формально активна – но это, конечно, уже не та группа Queen. Это – другой коллектив, пусть и исполняющий те же самые песни.

Да, они «реанимируют» Фредди на концертах, используя его видеоизображение и запись голоса (расцвет голографических технологий, судя по всему, позволит Фредди «воскреснуть» и более явно), но все это – часть шоу-бизнеса, неотвратимая и безусловная. От нее никуда не деться. Равно как и обвинять музыкантов в том, что они по-прежнему в шоу-бизнесе, тоже не надо. Это их решение, и его надо уважать.

Не будем рассуждать, где «настоящие Queen», а где – нет. Брайан и Роджер имеют полное право использовать то название, которое считают нужным, подтверждая дуэтность проекта символом +, который ставят после названия группы. Мэри Остин получила в собственность по наследству большую часть состояния Фредди и не спешит им никак распоряжаться (например, открыть музей). Питер Фристоун активно популяризирует «гей-версию». Фанаты участвуют в акции «Фредди на день», переодеваясь в костюмы Меркьюри и снимая ролики для социальных сетей.

Фредди по-прежнему остается частью шоу-бизнеса, никуда от этого не деться, и не надо искать в этом тайных заговоров. Все дурное было придумано ПОСЛЕ его смерти – ДО ухода Фредди никто и тронуть не мог, сила его личности и убежденность в собственной правоте была необычайно велика (вспомним случай с Полом Прентером, когда всесильная Sun даже не пикнула, а опубликовала опровержение).

Самое печальное в биографиях – в них нельзя никак изменить сюжет. Но мы можем изменить свое отношение к герою. Не распространяя ненависть к лжецам, а вспоминая истинный образ Фредди-музыканта и Фредди-человека.

Это и будет лучшим памятником ему. Который сможете воздвигнуть именно вы. И пусть лучшим аргументом для этого станут слова самого Фредди:

«Успех принес мне миллионы и мировую славу, но не то, что нужно всем – настоящую любовь».

В наших силах вернуть ему нашу любовь. Любовь не к созданному финансовыми воротилами образу, а к живому человеку, наделенному невероятным, уникальным талантом.

Надеюсь, прочитав эту книгу, вы хоть на минуту, но увидели этого живого человека.

Оглавление

Как появилась эта книга (вместо предисловия)

1. Фаррух

2. Smile и Ibex

3. Ее Величество

4. Борьба источников

5. Дуплет

6. Удар

7. Дрязги, Джим и видео

8. Маркс и Богема

9. Земная слава

10. Джаз в Монтре

11. Новая игра

12. Мэри

13. Флэш – вперед к звездам

14. Дэвид и Майкл

15. Барбара

16. It’s a Hard Life

17. Праздник, который всегда с тобой

18. От мыльной оперы – к Нижинскому

19. Высшая точка

20. Болезнь, предательство, дружба

21. Barcelona

22. Жизнь как чудо

23. Начало конца

24. Innuendo

25. 1991

26. Последние записи

27. Смерть

28. Посмертие

Послесловие Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg