«У самого Черного моря. Книга II»

Когда солдат в наступлении — за его спиной словно вырастают крылья Победы. Здесь подвиг нравственно облегчен. Самое трудное — выстоять в обороне. Выстоять, несмотря ни на что. Солдат, переживший такое и не отступивший ни шагу, — дважды солдат.

Вот и все…

Мы оставили Севастополь. Мы, истребители, улетаем на самолете Ли-2, транспортной тихоходной машине.

Рядом со мной — Яша Макеев. В лице лейтенанта есть что-то восточное, монгольское. Только курносый нос выдает в нем природного русака. Смелый до дерзости Яша был верным товарищем в севастопольском небе. Последний вылет мы сделали вместе, штурмовали уже занятый немцами Константиновский равелин.

Смотрю на пилотов. Да, немного осталось нас, поднявшихся с мыса Херсонес! Многих оставили там, в рыжей от крови, изрытой металлом земле.

Там же оставили «яки». Искалеченные, избитые в воздушных боях самолеты. Они отвоевали свое. Даже казалось странным, что эти, в огромных пробоинах крылья и фюзеляжи, в рваных ранах рули совсем недавно поддерживал воздух, поющий за плексигласом кабины.

Улетая, мы не теряли веры в победу, не пали духом. Знали, что пока хоть один советский человек будет дышать, страна будет бороться. Но слишком много значил для нас Севастополь, и, когда силуэт Херсонесского мыса подернулся дымкой и я, обернувшись, не увидел уже ничего, кроме багрового пламени над оставленным городом, сердце сжалось от боли. Севастополь был частицей нашей души.

Прости, Севастополь!

Простите нас, побратимы, что остались в земле Севастополя!

Не завидуйте нам, оставившим город. Нам, на чью долю выпали эти часы и минуты кошмара…

Всё… Ни Херсонеса, ни зарева больше не видно…

Машина идет над водой. И море, обычно спокойное в этот месяц, катит сегодня гривастые волны, грозно клокочет, будто разделяет и боль нашу, и ненависть.

Смотрю на Яшу Макеева: хмурый, задумчивый. Наверное, все мы сейчас выглядим одинаково.

Мысленно ругаю себя: ничего себе, хорош командир, распустил нервы. Кричу товарищу в ухо:

— Яшка-а! Выше нос! Мы еще вернемся! Мы еще покажем этим гадам!

Яша повернулся ко мне. Пытается улыбнуться. Но вместо улыбки выходит гримаса.