«Начфин»

Валентина Васильевна Чудакова

Начфин

В августе сорок первого на Северо-Западном фронте, как и везде, шли жестокие оборонительные бои местного значения. На нашем участке фашисты со страшной силой рвались к узловой станции Дно в надежде перерезать южную железнодорожную магистраль на дальних подступах к Ленинграду.

Полки нашей кадровой дивизии держали оборону на промежуточном рубеже на реке Шелонь.

Я числилась при штабе дивизии на неопределенном положении, как несовершеннолетняя. Так себе - "девочка на побегушках": перевяжи, подбинтуй, позови, подай, помоги. Да мне-то что? Всем стараюсь угодить, лишь бы в тыл не спровадили.

Вызывает меня наш комиссар товарищ Бойко и спрашивает:

- Чем ты, Чижик, занимаешься?

- То есть как это "чем"? - растерялась я.

- Кем числишься по боевому расчету? - уточняет комиссар.

- Да никем! - отвечаю и, не зная, куда он гнет, на всякий случай добавляю, что зря солдатский хлеб не ем.

- Знаю, - соглашается Василий Романович, - ты у нас молодец. Мы тебе должность настоящую подобрали. Назначаем тебя ординарцем к товарищу начфину. Понимаешь, человек он не первой молодости - трудно ему себя обслуживать. Помочь надо.

- Есть быть ординарцем товарища начфина! - отвечаю по-уставному, однако без всякого энтузиазма. Тоже мне должность!

А комиссар поглядел на меня как-то особенно пристально да и говорит:

- Одно условие. И вот какое. Ты своего начальника не обижай. Уж очень ты у нас языкастая.

- Да что вы, Василий Романович! - возмущаюсь. - Как можно обижать начальство? Да еще человека втрое старше себя?

На том мы и покончили. Прихожу я в баньку на курьих ножках, которую начфин под свою резиденцию занял, и докладываю, как положено. А у товарища начфина и глаза вспучились.

- Здрасте, - говорит, - я - ваша тетя! Только мне тебя для полноты счастья и не хватало.

А я только руками развожу (понимаю, дескать, но и вы поймите):

- Приказ есть приказ! - Да и спрашиваю вежливо, какие будут распоряжения на первый случай.

- Никаких, - хмуро отмахнулся мой начальник и, подумав самую малость, предлагает:

- Иди-ка порезвись, пока затишье.

А уж какое там затишье, когда пушки рявкают где-то совсем рядом, за Шелонью пулеметы неумолчно скворчат, а над штабом "юнкерсы" рыскают: то тут бомба грохнет, то там.

- Нет уж, извините, - отказываюсь. - Лучше вы сами погуляйте, пока я тут порядок наведу.