«Если бы Лист вел дневник»

Янош Ханкиш Если бы Лист вел дневник

Музыкант всемирно знаменитый,

Верен ты стране своей родной.

Разве могут быть тобой забыты

Все страданья родины большой?

Ты ответь нам, о сердец властитель,

Утешитель их и возмутитель.

Михай Вёрёшмарти[1]

Вступление

1805

Чиновник управления бургенляйдского имения князя Эстерхази в Форхтенау Адам Лист, подобно своим предкам, отличался музыкальностью и достиг незаурядного искусства в игре на клавире и виолончели. Его заветным желанием было посвятить себя музыке. Оживленная музыкальная жизнь княжеской резиденции привлекала его столь сильно, что он решил хлопотать о переводе в Кишмартон.[2] К своей просьбе он приложил «Те deum» («Хвала господу») для хора и оркестра. Князь удовлетворил его просьбу. В 1805 году Адам Лист был отозван из Бургенлянда в Кишмартон и принят в княжескую капеллу. К этому времени живший там Гайдн уже отошел от непосредственного руководства капеллой, но былую славу капеллы сумел поддержать заменивший его вице-капельмейстер, выдающийся пианист-виртуоз И. Н. Гуммель, уроженец Братиславы.[3] Адам Лист пережил много счастливых часов в этом музыкальном кругу, тем более, что ему довелось играть в оркестре при первом исполнении Мессы C-dur Бетховена и притом под управлением самого композитора.

1808

К сожалению, прекрасные дни в Кишмартоне продолжались недолго. Способный служащий вскоре был «повышен» в должности и в 1808 году назначен «ovium Rationalista» – «смотрителем княжеской овчарни» в деревне Доборьян[4] комитата Шопрон.

1810

Адам Лист, насколько ему позволяла служба, оставался верным музыке и в Доборьяне. Музыканты княжеской капеллы были его частыми гостями.

Во время служебной поездки в Вену он познакомился с Марией Анной Лагер, дочерью галантерейщика из нижнеавстрийского городка Кремс. Ему было в то время 33 года и он считал, что пора обзавестись собственным хозяйством. Без долгих раздумий он женился на Марии. Молодые супруги жили в Доборьяне тихой, счастливой жизнью.

Вундеркинд (1811–1827)

1811

22 октября. В то время как население Доборьяна было взбудоражено ожидаемым появлением кометы и толкованием его, в ночь с 21 на 22 октября у молодых супругов родился ребенок, которому было дано имя Франц.[5]

На следующий день малютку крестили. Его крестным отцом был Франц Замботи, крестной матерью – Юлианна Салаи.

* * *

В окружающем мире еще бушевал шквал наполеоновских войн, но звезда завоевателя уже начала близиться к закату. Волею судеб события мировой истории в те времена Западную Венгрию не затронули.

Больше, чем служебные обязанности, волновали Адама Листа доносящиеся из Кишмартона и Вены известия о новых ораториях Гайдна и о все растущей славе Бетховена.

1817

Маленький Франц поет на память темы сонат, которые отец играет на фортепьяно.

Познакомившись в Кишмартоне с блестящим искусством игры Гуммеля на фортепьяно, Адам Лист предпочитает играть преимущественно на этом инструменте и обучает игре на нем и своего маленького сынишку.

Кто знает, – думает он, – быть может, его сын станет таким же вундеркиндом, как Моцарт, о котором он так много слышал в Кишмартоне. Ведь всем известно, что и Бетховена заставлял заниматься музыкой его изрядно любивший выпить отец.

Франца, однако, не нужно было принуждать к занятиям музыкой. Он учился, как бы забавляясь, и его едва удавалось оттащить от инструмента. Из-под его маленьких ручонок вскоре зазвучали мелодии собственной импровизации, «открытия», как он их называл. В то время как в родительском доме на маленького пианиста смотрел со стены портрет Бетховена, вокруг в степи звучали песни венгерского народа, приобретавшие под смычком цыган столь своеобразный стиль. Эти впечатления своего детства Лист сохранил в течение всей своей жизни.

* * *

Непрерывные занятия музыкой едва не стали для мальчика роковыми. Его слабые нервы не могли выдержать слишком сильного для ребенка напряжения: он тяжело заболел – жестокая лихорадка приковала его к постели.

Внезапно состояние здоровья Франца резко ухудшилось и стало настолько безнадежным, что деревенскому столяру уже заказали для него гроб. Но все же он выздоровел и с новым рвением набросился на фортепьяно, чтобы вновь играть «со своими любимыми звуками».

Адам Лист должен был часто по делам управления имением ездить в Кишмартон и Шопрон. Иногда он брал с собою и сынишку, и когда малыш играл там перед знакомыми и друзьями отца, его искусство вызывало глубокое удивление и всеобщее восхищение. Вскоре слава о нем пошла по близлежащим городам.

1820

Октябрь. Однажды слепой барон Браун, игравший на флейте, предложил ему участвовать в его концерте в Шопронском казино. Девятилетний мальчик играл фортепьянный концерт C-dur Риса в сопровождении небольшого оркестра. По обычаям того времени он импровизировал также на задаваемые ему слушателями темы. Первый раз в своей жизни маленький музыкант осознал свою силу и вкусил сладость успеха.

Адам Лист решил, что настало время представить Франца своему хозяину. Они поехали в Кишмартон и завоевали там большой успех. Князь Миклош Эстерхази подарил Францу роскошную венгерку, которая доставила мальчику много радости. Он всегда одевал этот наряд, когда выступал потом на концертах.

26 ноября. В воскресенье днем во дворце графа Михая Эстерхази состоялся концерт, на котором присутствовала вся аристократия из Братиславы. Предстояло выступление маленького Листа. Этот концерт прошел с необыкновенным успехом.

В местной газете сообщалось по этому поводу следующее:

«Исключительно свободная и искусная игра этого музыканта, а также его умение быстро схватывать и разрешать наиболее трудные моменты,– особенно, если учесть, что он исполняет все, что ему предлагают, прямо с листа, – вызвало всеобщее восхищение. Этот музыкант обещает стать в будущем явлением незаурядным».

Пораженные необыкновенным дарованием этого чудо-ребенка, граф Михай Эстерхази, а также графы Амадэ, Аппонъи, Эрд'ёди, Вицаи и Сапари решили выделять ему в течение шести лет годовое пособие в размере 600 гульденов.

* * *

Жребий был брошен. Адам Лист приложил все усилия к тому, чтобы вывести сына на музыкальную стезю, и убедил также и свою жену в необходимости этого шага.

Так началась скитальческая жизнь семьи Листа.

С тяжелым сердцем покинули они свой родной дом. Жители села Доборьян тепло провожали их, а старые крестьянки, всем сердцем полюбившие маленького Франца, говорили между собой: «Вот увидите, он еще вернется сюда в хрустальной карете».

1821

Адам Лист повез сына в Вену, так как Гуммель, теперь уже придворный капельмейстер в Веймаре, которого он просил быть учителем сына, неожиданно затребовал столь высокое вознаграждение, что чиновник был не в состоянии заплатить его. Разочарованный этим, Адам Лист обращается к Карлу Черни. Этот выдающийся педагог, когда-то сам вундеркинд и ученик Бетховена, охотно выразил готовность заниматься с «бледным и слабым ребенком».

Когда мальчик играл перед Черни, «то качался на стуле словно пьяный», однако в своеобразной, противоречащей всем правилам аппликатуры, необузданной игре Франца опытный слушатель распознал необыкновенный талант.

* * *

Вначале обучение было связано с некоторыми трудностями. Черни, наряду с большим талантом, сразу же обнаружил в своем ученике полное отсутствие какой-либо школы и стремился систематически устранить этот недостаток.

Однако фантастически одаренный мальчик возражал против скучных упражнений для пальцев, гамм и упражнений из альбома Клементи «Дорога на Парнас». Жалобы мальчика на своего педагога не нашли отклика у отца. Этот умный и рассудительный человек сразу оценил преимущества метода Черни, базирующегося на точностии основательности исполнения. И когда строгий, но любящий учитель при выборе упражнений стал все больше и больше учитывать склонности своего подопечного, отношения между учителем и учеником стали принимать все более сердечный характер.

После двенадцати занятий Адам Лист хотел вручить Черни гонорар, но тот решительно отказался принять его и в течение пребывания Франца в Вене занимался с ним бесплатно. Под руководством Черни Лист достиг того, чего он никогда не добился бы самостоятельно: выдающегося технического мастерства и правильной передачи исполняемых произведений – все остальное было заключено в нем самом. Так или иначе, но когда он расстался с Черни, то был уже зрелым музыкантом.

Адам Лист мечтал, чтобы теории его сын обучался у Сальери. Придворный капельмейстер и композитор, Антонио Сальери, когда-то соперник Моцарта, еще и теперь, на склоне жизни, был в Вене большим авторитетом. Но заниматься с учениками он не хотел. Однако познакомившись с Францем, он изменил своему решению и начал преподавать ему теорию композиции. Одновременно мальчик учился искусству игры на фортепьяно у Черни. Сальери обучал маленького Листа чтению и игре с листа – сольфеджио, а также гармонии. При этом он придавал большое значение плавной и корректной манере писания, свойственной методике итальянской теоретической школы.

Упражнения в гармонии выполнялись в виде небольших сочинений на церковные темы. Живому и обходительному учителю особенно нравился хорал Франца «Tantum ergo», который, к сожалению, до нас не дошел.

Обучение Франца Листа шло обычным консервативным путем, но это отнюдь не препятствовало развертыванию его таланта.

1822

Случайно в Вене маленькому Листу довелось услыхать некоронованного короля венгерских цыган Яноша Бихари, игра которого его глубоко тронула. В ребенке пробудились грустные воспоминания о родине.

В это время венский композитор и музыкальный издатель Диабелли обратился к наиболее известным композиторам Австрийской империи с просьбой написать по одной вариации на тему сочиненного им вальса. Лист также получил такое письмо.

Произведение, составленное из различных вариаций, было опубликовано в следующем, 1823 году в двух томах под названием «Отечественный союз музыкантов». Первый том содержал знаменитые «Диабелли-вариации» Бетховена (ор. 120), в которых вместо одной вариации предлагалась композиция из 33 вариаций; во второй том входили вариации 50 других композиторов, среди них Шуберта, Мошелеса, Калъкбреннера и Листа. Композиция последнего была приведена за подписью:

«Лист, Франц (мальчик 11 лет), родился в Венгрии».

1 декабря. Со времени достопамятного концерта в Братиславе Франц играл только в частных кругах. Но видя поразительные успехи сына, Адам Лист решает, что пора представить его широкой публике. Первое выступление Франца состоялось в Венском зале представителей сословий. В концерте принимали участие скрипач Леон де Сен-Любен и молодая певица Каролина Ун-гер, высоко ценимая Бетховеном. Франц играл концерт a-moll Гуммеля и фантазировал на заданные ему темы. Его игра превзошла все ожидания и имела огромный успех. Особый фурор произвела импровизация, в которой он связал тему анданте из симфонии A-dur Бетховена с арией из «Зельмиры» Россини. Один из лейпцигских рецензентов заключил свое сообщение об этом концерте следующими словами: «Est deus in nobis!»[6]

С этого дня Франц становится самым желанным участником венских концертов. Видя это, Адам Лист решил организовать для своего сына еще один, на этот раз самостоятельный, концерт.

1823

13 апреля. Это был так называемый «утренний» концерт, состоявшийся в воскресенье в маленьком зале Редута. Зал был переполнен, успех был совершенно невиданным. Рассказывают, что на этом концерте присутствовал сам Бетховен, который якобы даже поцеловал мальчика.

Достоверно, однако, что Бетховен был наслышан о Листе. Его имя неоднократно встречается в относящихся к тому периоду разговорных тетрадях композитора. Так, например, племянник Бетховена, Карл, который также учился у Черни, писал своему дяде, что маэстро «просил меня не пропустить концерта молодого Листа; затем он стал восхвалять его до небес, сравнивая юношу с тобой и Моцартом (в годы вашей юности)».

* * *

К этому времени Адам Лист пришел к заключению, что Вена не может больше дать его сыну ничего существенного. Поэтому он решил ехать с ним в Париж, с тем чтобы продолжить там у известных мастеров его музыкальное образование.

Но сперва он хотел, чтобы Франц у себя на родине простился со своими соотечественниками.

1 мая. Состоялся прощальный концерт в Пеште в зале «У семи Курфюрстов». Лист играл Концерт Es-dur Риса и Вариации Мошелеса и, как обычно, закончил выступление свободными импровизациями на заданные ему темы. Концерту предшествовало следующее обращение к публике, бывшее одновременно и прощальным словом и жизненной программой:

«… .Я венгр, и сейчас, перед отъездом во Францию и Англию, для меня нет большего счастья, как с глубокой преданностью и благодарностью преподнести моей дорогой родине эти первые плоды моего воспитания и образования. Эти плоды еще недостаточно созрели, но я надеюсь, что настойчивое прилежание позволит мне достигнуть большего совершенства и что, быть может, когда-нибудь и мне выпадет счастливейший удел стать одной из веточек в лавровом венке моей дорогой Родины».

«Белокурый мальчуган» одним ударом покорил все сердца. Один рецензент сообщал из Пешта, что люди на улицах теперь приветствуют друг друга не словами «Доброе утро!», «Добрый день!», «Добрый вечер!», а вопросом: «Слушали Вы уже маленького чудо-человека?»

Успех и восторженный прием, оказанный соотечественниками Листу, были так велики, что вместо предполагавшегося одного концерта он дал четыре. Последний концерт состоялся 17 мая.

20 сентября. Семья Листа выехала в Париж. Сознательно или бессознательно Адам Лист следовал по тому же пути, который проделал однажды Леопольд Моцарт со своим сыном Вольфгангом. В дороге они останавливались в Мюнхене, Штуттгарте и Страсбурге, где Лист давал концерты. Прием, оказываемый ему повсюду, и успех были столь же сенсационными, как в Вене и Пеште.

«„Новый Моцарт предстал перед нами", – объявляют из Мюнхена всем любителям музыки». Так сообщала пресса о выступлениях Листа в Германии.

В Мюнхене Франц Лист поразил своих слушателей приемом, который еще в Вене произвел такой небывалый фурор: он импровизировал на две заданные ему темы и в заключение связал эти вариации вместе.

11 декабря. В неприветливый зимний день семья Листа прибыла в Париж, и с первых же шагов в этом городе на Сене ее постигла неудача. Неприятности были связаны с предполагаемым поступлением Листа в Консерваторию, руководимую в течение двух лет Керубини, человеком, которого Бетховен ценил выше всех своих современников. От него зависело решение вопроса о приеме Листа.

«На следующий же день по приезде в Париж, – вспоминал впоследствии об этом событии Лист, – мы поспешили к Керубини. Очень теплое рекомендательное письмо князя Меттерниха должно было представить нас ему… Нас предупредили, что мое поступление в Консерваторию будет связано с трудностями, но мы тогда не знали закона, который решительно исключает обучение иностранцев в Консерватории. Керубини первый сообщил нам это.

Что за удар грома! Я дрожал всем телом… Но установленный порядок был неумолим – и я безутешен. Все казалось мне потерянным… Рана была слишком глубока и долго кровоточила».

Все возражения и просьбы Адама Листа не нашли отклика у человека, который некогда осмеливался перечить самому Наполеону. Он даже отказался проэкзаменовать мальчика, так как не выносил вундеркиндов.

Адаму Листу пришлось приспосабливаться к создавшимся обстоятельствам. Прежде всего он пригласил к сыну в качестве учителя по композиции Фердинанде Паэра, капельмейстера Итальянской оперы в Париже и автора имевших в свое время успех опер. Теоретическое обучение мальчика, следовательно, продолжалось на итальянский лад.

Паэр, человек рассудительный и практичный, познакомил Адама Листа с условиями парижской жизни. Он указал ему, что обучение в Консерватории, рассчитанное на средних учеников, в отношении такого таланта, как Франц, не дало бы желаемых результатов. Для него лучшей школой были бы публичные выступления, а ученикам консерватории они-то как раз и были запрещены.

Отец и сын уделили немало забот, чтобы вручить адресатам рекомендательные письма, которыми их в изобилии снабдили венгерские и австрийские аристократы. И не успели они оглянуться, как «le petit Litz»[7] оказался в центре внимания музыкальной жизни Парижа. Он был засыпан приглашениями и очаровывал общество в салонах герцогини Беррийской, герцога Орлеанского (впоследствии короля Луи Филиппа), маэстро Россини и многих других.

Когда герцог Орлеанский, потрясенный игрой Франца, спросил его, чего он хочет, обещая выполнить любое его желание, тот попросил куклу, изображающую Полишинеля, которую в это время увидел в руках маленького принца Жуэнвилля.

Наивность и непосредственность, живость и хорошие манеры мальчика оказали особое притягательное действие на парижан. Дамы ласкали и баловали его. К нему относились, как к маленькому принцу.

Видя, что число друзей, знакомых, а также любопытствующих, не имеющих доступа в знатные салоны, все возрастает, Адам Лист решил и в Париже устроить для Франца открытый публичный концерт.

1824

8 марта. Вероятно, по совету Паэра местом для концерта был избран Итальянский оперный театр. Оркестр театра, один из лучших оркестров того времени, сопровождал игру Листа.

Помещение было переполнено, в зрительном зале чувствовалось напряжение. Когда Лист закончил первый сольный номер, не игравшие в это время музыканты так заслушались его, что забыли вступить при ритурнели. Одна из газет заметила по этому поводу:

«Орфей зачаровывал зверей в лесу и заставлял двигаться камни, маленький же Лист так потряс оркестр, что он онемел».

После многочисленных вызовов он был удостоен редкого вознаграждения: героя вечера попросили совершить круговой обход лож. Переходя из ложи в ложу, он выслушивал похвалы знати, которая чествовала его, как нового Моцарта.

Интерес, вызванный маленьким Листом, после этого концерта возрос еще больше. Его портреты были выставлены во всех витринах, его воспевали в стихах. Великий актер, престарелый Тальма, прижал его к своему сердцу; ударившийся в человеконенавистничество маркиз де Ноай вышел из своего одиночества и взял мальчика под свое покровительство; знаменитый френолог Галлъ, основатель нашумевшего в свое время учения об определении характера людей по форме черепа, сделал гипсовые слепки с его лба, чтобы изучить его. Пресса как бы завела для него постоянную рубрику. Устроители концертов наперебой стремились заручиться его согласием на участие в них.

Весна. Несмотря на такой занятый образ жизни, Франц ревностно и с большим успехом продолжал свои занятия по композиции. По совету своего учителя он приступил к сочинению оперы. Это его намерение вскоре было доведено до широкой публики.

«Молодой венгр, – сообщалось в газетах, – одиннадцатилетний Франц Лист, с некоторого времени удивляющий Париж своим музыкальным талантом, задумал сочинить оперу. Многие из наших драматических поэтов стремятся разделить с ним триумф, который ждет его на сцене».

Однако рассудительный Адам Лист не мог долго мириться с беспокойной атмосферой парижской жизни. Поэтому ему очень кстати пришлось приглашение бывшего с ним в дружбе хозяина мастерских, где изготовлялись фортепьяно, Себастьяна Эрара (Франц называл семью Эрара своей приемной семьей), поехать с ним в Лондон. Одновременно Франц должен был опробовать новые инструменты, изготовляемые лондонским филиалом фабрики Эрара.

Было решено, что Франц совершит поездку в Англию только в сопровождении отца. Его мать поехала в Штирию к своей сестре, проживавшей в городе Граце. Разлука с нею причинила маленькому Францу много страданий.

Май. Жизнь в Лондоне пришлась Адаму Листу гораздо больше по душе, чем в Париже. Благодаря связям Эрара в Лондоне перед Францем также широко открывались все двери. Когда он играл в салонах, ему здесь, как и в Париже, оказывали восторженный прием, с той существенной разницей, что признание было тем же, но к нему уже не относились, как к игрушке. «Маэстро Листа» встречали с большой серьезностью, что отцу и сыну больше импонировало.

21 июня. Вскоре состоялся первый открытый публичный концерт. Вокруг рояля сидели пианисты-виртуозы: Клементи, Крамер, Калькбреннер, Рис и другие музыканты. Это был действительно блестящий круг, одаривший своим восхищением молодого мастера.

* * *

За первым последовало еще несколько концертов, но потом сезон пришел к концу. Франц использовал наступившую передышку, чтобы закончить оперу, начатую им в Париже. К тому времени он научился английскому языку.

1825

В начале года Лист-отец решил из-за оперы сына вернуться в Париж. После мрачного Лондона для Франца было большой радостью вновь увидеть приветливый Париж, и он был счастлив услышать, что Паэр доволен его работой и что Гранд Опера приняла его произведение к постановке. Премьера была назначена на октябрь.

Март. Между тем была предпринята концертная поездка по Франции. Города Бордо, Тулуза, Монпелъе, Ним, Лион и Марсель прославляли молодого виртуоза. Июнь. Вторая короткая поездка в Англию. Франц играл в Лондоне, в Виндзорском замке перед Георгом IV, в Манчестере и других городах.

По возвращении Листа в Париж друзья нашли своего любимца сильно изменившимся. Он стал серьезным и замкнутым. А Лист-отец чувствовал себя нездоровым.

Время до первого представления своей оперы Франц посвятил в основном занятиям по композиции. В этот период он написал «Бравурное аллегро» («Allegro di bravura»), посвященное братиславскому покровителю Листа-графу Тадеушу Амадэ.

Адам Лист писал об этом Черни

14 августа: «Он не знает другой страсти кроме композиции, только она доставляет ему радость и удовольствие», но добавлял при этом: «Его концерты слишком строги, а исполнительские трудности, которые они представляют для пианиста, неслыханны».

11 октября на сцене Гранд Опера была поставлена опера Листа «Дон Санчо или Замок любви» («Don Sancho ou le chвteau d'amour»). Сюжет либретто этой одноактной романтической оперы, написанного Теолоном и Рансэ по рассказу новеллиста XVIII века Клариса де Флориана, составляла любовная история на волшебном острове. Главную роль Дона Санчо исполнял Адольф Нурри, самый прославленный тенор того времени, дирижировал оперой Рудольф Крейцер, скрипач-виртуоз, которому Бетховен посвятил свою «Крейцерову сонату».

Когда опустился занавес, публика стала бурно вызывать молодого композитора; Нурри, этот богатырь, поднял на руки сопротивляющегося Франца и поднес его к рампе. Это происшествие глубоко ранило самолюбие Франца, который заподозрил, что успех относился только к ребенку, а не к его работе.

* * *

После еще двух, также весьма успешных представлений, опера по неизвестным причинам была снята с репертуара. Этому обстоятельству следует приписать распространившийся позже ложный слух, что опера не имела успеха. Партитура ее находилась в архиве театра и впоследствии погибла при пожаре, однако копия авторского текста сохранилась.

1826

Вторая концертная поездка по Франции с продолжительной остановкой в Марселе. Здесь были написаны этюды – двенадцать упражнений для фортепьяно, наиболее значительное юношеское произведение Листа, посвященное Лидии Гарелла; кстати, это было первое его посвящение женщине. С Лидией Гарелла он часто играл в четыре руки.

Вновь вернувшись в Париж, Франц стал заниматься контрапунктом с выдающимся теоретиком Антонином Рейха. Полугода хватило Францу Листу, чтобы, к большому удовлетворению своего учителя, глубоко овладеть этой сложной и тонкой наукой.

Зима. По окончании занятий с Рейха последовала концертная поездка по Швейцарии: в Дижон, Женеву, Берн, Люцерн, Базель и другие города.

1827

Май. Третья поездка в Англию. После концерта в Лондоне

9 июня Мошелес замечает в своем дневнике:

«Игра Франца Листа превосходит все, что я слышал до сих пор, по силе и преодолению трудностей».

Францу шел шестнадцатый год; он стоял на пороге более высокого как физического, так и духовного развития. Обилие впечатлений, испытанных им, выражается в усилении субъективности его исполнения. Он читает «Новый завет» и «Последователи Христа». В его музыке начали отражаться религиозные настроения.

Путевые впечатления, напряжение и волнение, связанные с интенсивной концертной деятельностью, пошатнули его нервы. Здоровье Адама Листа также не улучшалось, и по совету врачей, рекомендовавших обоим морские купания и полный отдых, отец и сын по окончании сезона поехали на побережье моря, в Булонь.

Купание, красота ландшафта и покой принесли им обоим пользу.

28 августа. Адам Лист внезапно серьезно заболел. Вскоре он понял, что приближается его конец. Собравшись с духом, он простился с любимым сыном. «Будь добрым и сильным,» – таковы последние слова отца, обращенные к осиротевшему Францу.

Бренные останки Адама Листа были похоронены на кладбище в Булони.

Много лет спустя сын в письме к матери посвятил его памяти следующие слова:

«Я до слез тронут Вашими полными почтения мыслями о моем отце… Это предчувствие моего отца, тотчас же укрепившееся в нем, как убеждение, более того, я должен бы сказать, как вера, что его сын должен идти иным путем, чем его товарищи по сословию… Он не колебался и не склонялся перед разумными доводами разумных людей. Он был вынужден пожертвовать надежным местом, отказаться от удобных привычек, покинуть отечество, уговорить жену разделить с ним превратности судьбы, покрывать издержки нашего скромного существования, давая уроки латыни, географии, истории и музыки. Одним словом, он должен был уйти со службы князя Эстерхази, покинуть Райдинг, обосноваться в Вене, чтобы я мог брать уроки у нашего доброго, превосходного Черни и отсюда набраться отваги устремиться навстречу очень ненадежной судьбе… Да, дорогая матушка, Вы правы, когда говорите, что из тысячи отцов ни один не был бы способен к такому саможертвованию, к такой настойчивости в этом своего рода упрямом предчувствии, которым обладает лишь выдающийся характер».

«Поэтические и религиозные гармонии» (1827–1830)

1827

Осень. Франц остался теперь один. Он пережил первое серьезное горе в своей жизни. К тому же он понял, что отныне должен взять на себя заботу о матери. Он просит ее приехать к нему в Париж и ожидает ее у Эрара. После трехлетней разлуки свидание было одновременно и горестным и радостным. Франц, сознавая, что без поддержки отца он не сможет продолжать концертную деятельность, принял решение зарабатывать на жизнь уроками музыки и снял вместе с матерью небольшую квартиру на улице Монтолон.

Парижане с горячим участием отнеслись к судьбе своего любимца, которого постиг такой тяжелый удар. Едва только разнеслась весть о его намерениях, как его окружила целая толпа учеников, он стал в Париже самым популярным учителем игры на фортепьяно. В скором времени обнаружилось, что он, наряду с блестящим красноречием, обладает и выдающимся талантом педагога.

Жизнь Листа в это время не отличалась особой размеренностью и упорядоченностью, завися часто от его настроений. Чувствовалось отсутствие руководящей и направляющей руки отца, которого не могла заменить мать, отличавшаяся более мягкой натурой.

1828

Среди учеников Листа была и семнадцатилетняя дочь министра внутренних дел графа Сен-Крика – Каролина. Она была красива, изящна и приветлива.

Под волшебные звуки музыки между молодыми людьми возникло глубокое сердечное влечение. Занятия часто прерывались долгими беседами. Каролина обратила внимание Листа на литературу и познакомила его со своими любимыми поэтами. Мать графини также охотно беседовала с юным музыкантом. Ближе познакомившись с ним и тонкой душой угадав взаимное влечение Листа и Каролины, она от всего сердца желала им счастья. Последовавшая вскоре смерть этой благородной женщины глубоко потрясла Каролину и напомнила Францу о его собственной потере. Переживаемая обоими боль и тоска по дорогим им людям укрепила их сердечную привязанность.

Однако граф Сен-Крик не особенно был склонен к нежным чувствам. Вежливо, но твердо он передал Францу свое решение прекратить уроки и вскоре обручил свою дочь с господином д'Артиго.

Только получив этот отказ, Лист осознал, что он любит Каролину и что теперь он потерял ее.

Переживая боль утраты и повинуясь ранее сдерживаемому желанию, Лист решил отречься от всего земного и посвятить себя богу. Но по настоянию матери и своего нового друга Христиана Урана, он отказался от этого намерения. Религиозно-музыкальный мистик Уран был скрипачом в Гранд Опера, органистом в церкви Сент-Винцент-де-Поль и к тому же виртуозным исполнителем на струнно-смычковом инструменте виоль-д'амуре. Лист большую часть своего времени проводил в обществе своего нового друга или в церквах и почти совсем перестал заниматься музыкой. Но полностью отказаться от нее он не мог. Вот как Лист сам писал об этом:

«Бедность – эта старая посредница между человеком и бедой – вырывала меня из состояния одиночества, посвященного созерцанию, и часто выставляла меня перед публикой, от которой зависело не только мое существование, но и моей матери. Молодой и склонный к преувеличениям, я глубоко страдал от соприкосновения с внешним миром, без которого немыслима профессия музыканта и которое наносило мне раны тем более глубокие, что мое сердце было полно мистического чувства любви и религиозной веры».

Ноябрь. В таком настроении он играл на вечере в Консерватории концерт Es-dur Бетховена. Это можно назвать подвигом, так как Лист был первым и единственным, кто осмелился публично исполнить это величественное произведение мастера, который был в то время в Париже почти неизвестен.

Жозеф д'Ортиг следующим образом описывает его исполнение на том концерте:

«Манера его игры была неистовой, очень стремительной, однако, сквозь потоп мрачного вдохновения время от времени сверкали молнии гения… их можно было бы сравнить с золотыми звездами, непрестанно вырывающимися из чудовищного огня страсти».

Декабрь. Однако такие концерты были исключениями, вслед за которыми возвращались еще более жестокие приступы тоски. К этому присоединилась болезнь; состояние его было сходно с кризисом, испытанным им в детстве; и когда в течение долгого времени он не подавал о себе никаких признаков жизни, в Париже, как когда-то в Доборьяне, распространился слух о его смерти, а «Этуаль»[8] даже посвятила ему некролог.

1829

Медленно шло выздоровление. В этот период Лист с большим рвением изучает литературу.

Без разбора он проглатывает книги Монтеня, Ламенне, Вольтера, Сен-Бева, Руссо, Ламартина.

Но ближе всего было ему романтическое очарование «Рене» Шатобриана.

Побуждаемый жаждой знаний, он обращается с просьбой к знакомому адвокату:

«Господин Кремье, познакомьте меня, пожалуйста, со всей французской литературою, на что тот заметил: «В голове этого юноши царит большой хаос».

Листа начинают интересовать также театр и опера. Его любимым произведением становится «Марион де Лорм» Виктора Гюго, и он в восторге от «Вильгельма Телля» Россини.

Однако отношение к искусству, характерное для того времени, вызвало в нем глубокий гнев, который еще долго звучал в его душе.

«Когда смерть похитила у меня отца и мне стало ясным, чем должно быть искусство и какова роль художника, то я был как бы подавлен всеми теми непреодолимыми препятствиями, которые со всех сторон вставали на пути, предначертанном моими мыслями. Кроме того, не находя нигде ни слова симпатии и сочувствия – ни среди светской знати, ни, еще менее, среди людей искусства, прозябающих в спокойном безразличии и не знающих ничего ни обо мне, ни о целях, мною себе поставленных, ни о способностях, которыми я был наделен, – я ощутил горькое отвращение к искусству, каким я его пред собою увидел: униженному до степени более или менее терпимого ремесла, обреченному служить источником развлечения для избранного общества. Я согласился бы быть кем угодно, но только не музыкантом на содержании у важных господ, покровительствуемым и опекаемым ими, как жонглер или как ученая собака Мунито».

Революционная симфония (1830–1835)

1830

27–29 июля. Под сильным впечатлением Июльской революции Лист набрасывает симфонию. В основу эскиза он кладет три воинственные мелодии: песню богемских гуситов XV века, лютеровский хорал «Господь – могучий наш оплот» и французскую песню гугенотов «Да здравствует Генрих IV», которые должны были переплетаться с темой «Марсельезы». Однако симфония так никогда и не появилась на свет.

Революция разогнала его мрачные видения. «Пушки излечили его», – сказала его мать, увидев Листа снова здоровым.

Он общается в это время с писателями, философами, сторонниками социальных реформ.

1831

9 марта. Лист впервые услыхал Паганини. Он чувствовал, что граничащая с волшебством техника итальянского «дьявольского мастера» служила для того, чтобы с непреодолимой силой передавать свои мысли и чувства находящимся в его власти слушателям. Душа Листа тоже была полна чувств, стремившихся вырваться наружу, но для этого он должен был овладеть новой техникой. Так пример Паганини стал поворотным пунктом в его жизни. Первым шагом в этом направлении была попытка переложить на фортепьяно «24 каприччо» Паганини (ор. № 6, ставшая знаменитой «Кампанелла»). Это сочинение явилось исходным пунктом современной фортепьянной техники.

Шуман, считавший, что во всем мире найдется не более 4–5 пианистов, которые могли бы исполнить это произведение, писал:

«Кажется, что Лист в этом произведении хотел выразить весь свой опыт и передать тайны своей игры потомству».

В начале мая Лист пишет длинное с романтической окраской письмо Пьеру Вольфу:

«Мой ум и пальцы уже в течение пятнадцати дней работают, как двое каторжников.

Гомер, Библия, Платон, Локк, Байрон, Гюго, Ламартин, Шатобриан, Бетховен, Бах, Гуммель, Моцарт, Вебер – все вокруг меня. Л изучаю их, я думаю о них, я проглатываю их с пламенным рвением; сверх этого я по 4–5 часов упражняюсь (терции, сексты, октавы, тремоло, репетиции, каденции и т. д., и т. д.). Ах! Если мне не суждено сойти с ума, ты опять найдешь во мне художника! Да, художника, какого ты требуешь, художника, какой нужен в настоящее время!»

1832

26 февраля. Шопен впервые играет в Париже. Польский мастер – тоже поборник нового, романтического стиля в музыке, соответствующего его миросозерцанию, но на более умеренный лад. На Листа его игра произвела глубокое впечатление. Они становятся друзьями.

Шопена, с его тонкой чувствительной душой, пугает широкая публика. «Я не гожусь для того, чтобы давать концерты, – говорит он Листу. – Но Вы, Вы к этому призваны, ибо в случае если Вы не завоюете благосклонности публики, у Вас хватит сил поразить ее, потрясти, сломить и повести за собой».

9 декабря. Вернувшийся из поездки по Италии лауреат Римской премии Берлиоз устраивает концерт, где вторично исполнялась симфония «Эпизод из жизни артиста», называемая также «Фантастической симфонией», на которую его вдохновила любовь к английской актрисе Генриетте Смитсон. Увлеченный этим своеобразным, открывающим новую дорогу творением, Лист создает великолепную переработку его для фортепьяно. При этом он прибегает к новой, отклоняющейся от буквального перенесения технике, которая, однако, блестяще передает все особенности звучания оркестра и как бы создает новое произведение. Лист называет этот способ переложения «Partition de Piano» – «фортепьянной партитурой».

* * *

Итак, Паганини, Шопен и Берлиоз произвели на Листа столь глубокое впечатление, что под их влиянием его фортепьянная и композиторская техника претерпела революционизирующие изменения, теоретическое обоснование которых Лист почерпнул из состоявшихся той зимой лекций многосторонне одаренного музыковеда Фетиса.

Зима 1832–1833 годов

На портрете А. Девериа Лист, которому был тогда двадцать один год, изображен в элегантной одежде, задумчиво сидящим на софе. Таков «le grand prodige»[9] – кумир знатных дам, вновь нашедший дорогу в их салоны. Окруженный романтическим блеском свечей, он декламирует стихи, бросает иронические замечания, играет мазурки Шопена и ловит при этом томные взгляды многих красавиц.

Но внезапно он снова исчезает для мира. Он следует за прекрасной графиней Лапрунареде в ее расположенный в Альпах замок. Вскоре зима заносит снегом все дороги, и они остаются там вдвоем до весны.

1833

2 апреля. Оба друга, Лист и Шопен, играют в концерте Берлиоза.

3 октября. Свадьба Берлиоза с Генриеттой Смитсон.

Шафер невесты – Лист.

Зима. На одном из музыкальных вечеров у Шопена Лист познакомился с графиней Мари д'Агу. Среди гостей были также Гейне, Мейербер, Жорж Саид и Делакруа.

Мари д'Агу была дочерью французского эмигранта виконта Флавиньи. Мать ее, урожденная немка, была дочерью банкира Бетманна. Мари слыла красавицей; сама она называла себя Лорелеей. Еще в детстве стареющий Гете гладил ее белокурые волосы. Она была высоко образована, свободно разбиралась как в немецкой, так и во французской литературе и выступала под псевдонимом Даниэль Стерн как писательница с политической направленностью. Ее элегантность, связи, ее салон привлекали к себе внимание. Она была на шесть лет старше Листа и знала его еще ребенком и юношей, но тогда он не произвел на нее особого впечатления. Теперь же этот молодой человек заинтересовал ее. Желая вовлечь Листа в круг своих друзей, она приглашала его к себе на приемы. Лист, однако, уклонялся от приглашений. Это задело ее, и между ними началась игра – оба стали избегать друг друга.

1834

В это время начинала приобретать славу писательница Жорж Саид. Альфред де Мюссе по ее просьбе пригласил Листа к ней в дом. Лист принял приглашение, но без особого желания, так как испытывал неприязнь к этой модной сирене в мужском платье; однако вскоре он стал одним из интимных посетителей ее знаменитого и вызывавшего столько сплетен салона, где его увлекли чары графини д'Агу.

Осень. Книга аббата Ламенне «Слова верующего» произвела на Листа глубокое впечатление. По приглашению аббата он посетил его в Ла Шене (Бретань).

В сельском уединении в оживленных беседах с аббатом Лист вновь обретает покой. Здесь им был написан фрагмент, вошедший впоследствии в «Поэтические и религиозные гармонии» и названный им «Печаль бедных детей человеческих» (более позднее его название «Размышления о смерти»). Фрагменту было предпослано своеобразное пояснение для исполнения «С глубоким чувством тоски» («Avec un profond sentiment d'ennui»).

Впечатления от пребывания в Ла Шене оказывали влияние на Листа в течение многих лет.

* * *

По инициативе Листа парижский музыкальный издатель Морис Шлезингер основал «Парижскую музыкальную газету», в число сотрудников которой входили Лист, Берлиоз, д'Ортиг и другие молодые музыканты. Первая большая статья Листа называлась «О будущем церковной музыки».

1835

Любовная игра между Мари д'Агу и Листом перенеслась теперь уже в стены ее салона. Поединок продолжается еще сильнее, разжигая страсть с обеих сторон. Ему нужна была преданная женская любовь, ей же – безграничное преклонение перед ней, в чем он ей, не скрывая своей иронии, не отказывает.

* * *

Шлезингер в «Музыкальной газете» начинает публиковать серию статей Листа «О положении художников и об условиях их существования в обществе», в которой он ведет успешную борьбу за общественное признание людей искусства. В заключение он призывает «Основать всемирный всеобщий союз музыкантов». Этот союз должен «….вызвать к жизни обусловленное высокими целями движение и неограниченное развитие музыки, поддерживать его и содействовать ему, а также возвысить и облагородить положение художников, используя в интересах сохранения их достоинства все средства для уничтожения злоупотреблений и несправедливостей, которым они подвергаются».

Годы странствий (1835–1839)

1835

Весна. Отношения между Листом и графиней д'Агу остались без изменений, однако судьба вмешалась в них. Графиня оплакивала смерть своей шестилетней дочурки Луизон, и ее печаль в связи со смертью ребенка умерила страсть. Лист проявил искреннее участие в ее горе. Одновременно он осознал, что обманчивая игра, в которой они оба были запутаны, должна прекратиться. Пришло время расстаться. Он хотел покинуть Париж и надеялся, что графиня согласится с ним. Она, однако, решила отказаться от всего, чтобы только не потерять его. Вопреки его воле и уговорам, она покинула Париж.

В сопровождении своей матери Мари д'Агу едет в Швейцарию. Лист следует за ней, и в Берне они встречаются.

Вскоре мать графини была вынуждена вернуться обратно в Париж. Чтобы выйти из этого сложного положения, которое стало невыносимым, Лист стремится узаконить свои отношения с графиней через брак, но она надменно возразила ему: «Графиня д'Агу никогда не станет мадам Лист!» Глубоко задетый Лист смирился с обстоятельствами. Казалось, скандал был неизбежен, но Лист молча подавил тяжелые чувства и переехал вместе с графиней в Женеву.

В Женеве он посвятил себя главным образом педагогической деятельности. В числе его учениц была графиня Мария Потоцкая (это имя знакомо по жизнеописаниям Шопена). Здесь он встретился также с князем Бельдмсойзо, известным певцом, с которым Лист был в дружеских отношениях еще в Париже.

3 октября Лист вместе с князем и при участии великолепного скрипача Ла-фонта устроил совместный концерт в пользу итальянских эмигрантов в Женеве, прошедший с бурным успехом.

Лист описывает этот концерт и свои женевские впечатления в открытом письме к Жорж Саид, которое было первым по счету в серии «Письма бакалавра музыки», опубликованной в «Музыкальной газете».

18 декабря у Листа и Мари д'Агу родилась первая дочь – Бландина. Счастливый отец отпраздновал рождение «кудрявой блондиночки» фортепьянной пьесой «Женевские колокола».

1836

В начале года была основана Женевская консерватория, в которой Лист взял на себя руководство фортепьянным классом. Великодушный как всегда, он отказался в пользу консерватории от вознаграждения за занятия.

Апрель. Лист, которого неоднократно чествовали при участии его в концертах других музыкантов, устраивает самостоятельный концерт. «Лист часто играл вместе с другими, и общий интерес к его игре был удовлетворен настолько, что его собственный концерт собрал сравнительно мало публики», – отмечалось в одном из сообщений того времени. Сам же Лист был другого мнения: «Из-за моей скандальной жизни, как теперь принято говорить, – из-за этого они не пришли!»

Май. Лист узнает о необыкновенном триумфе пианиста-виртуоза Тальберга в Париже. Он едет в Париж, чтобы услышать его игру, однако уже не застает его там. Его внезапное появление в столице Франции дает повод для возникновения споров в музыкальном мире, который разделяется на две партии. Лист дал два частных концерта и покорил своих слушателей. Берлиоз, слышавший его игру, писал в «Музыкальной газете»:

«Вновь появившийся Лист стал новым явлением. Сегодняшний Лист оставил далеко позади Листа прошлогоднего. Это – новая великая школа фортепьянной игры. Теперь от Листа, как композитора, можно ожидать всего!.. Лист доказал, что он пианист будущего. Честь и хвала ему!»

Летом Лист и Мари д'Агу предприняли ряд прогулок в Альпы. Впечатления от этих поездок нашли отражение в фортепьянном цикле «Альбом путешественника», позже переименованном в «Годы странствий».

В октябре в Женеву приехала Жорж Санд. Она поселилась в доме Листа на улице Табазон и заняла приготовленную для нее мансарду. Вместе с нею, ее двумя детьми, остроумным писателем Адольфом Пикте и учеником Листа Германом была совершена увлекательная прогулка на ослах по горной дороге в Шамни. В книгу для приезжающих гостиницы «Унион» Лист вносит следующую запись: «Musicien-Philosophe, ne au Parnasse, venant du Doute, allant а la Vérité».[10]

На обратном пути, дождливым вечером они посетили собор св. Николая во Фрейбурге. Лист сел за орган и импровизировал на тему «Dies irae» из «Реквиема» Моцарта. Его спутники слушали, захваченные его игрой.

Середина декабря. Мари и Лист покидают Женеву. Мари наносит ответный визит Жорж Санд в Ноане. Лист, по приглашению Берлиоза, едет в Париж, чтобы участвовать в устраиваемом им концерте.

18 декабря. Лист играет в концерте Берлиоза. Это его первое публичное выступление в Париже после «скандала». Публика приняла его крайне холодно. Случилось то, чего еще никогда не было: не поднялась ни одна рука, чтобы аплодировать ему, когда он вышел на сцену. Властно, номер за номером, шаг за шагом, завоевывает он благосклонность публики и побеждает ее недоверие. После этого выступления концерты следуют один за другим.

1837

В январе и феврале вместе со своим старым другом X. Ураном и известным виолончелистом А. Батта Лист дает серию концертов, посвященных камерной музыке Бетховена, которые благодаря необычайно высокому уровню исполнения и, в первую очередь, благо даря особой выразительности исполнения имели большой успех.

Между тем в Париж опять вернулся Тальберг. Оба – Лист и Тальберг – концертировали, и споры вокруг них разгорались все сильней. Учитывая эту обстановку, княгиня Белъджойзо-Тривулъцио

31 марта устроила в своем салоне вечер в пользу итальянских эмигрантов за неслыханную в то время входную плату по 40 франков; в концерте наряду с другими известными музыкантами, принимали участие также Лист и Тальберг. Лист играл свою «Ниобею», Тальберг – фантазию «Моисей». И при этом «состязании» мнения разделились. Однако крылатое выражение «Тальберг – первый среди пианистов мира, а Лист – единственный» также нельзя принимать за серьезное суждение.

Для Листа этот концерт был особенно знаменательным; на нем он вновь встретился с Каролиной д'Артиго, со своей вечной «Лилиной».

По просьбе княгини Бельджойзо, Лист принял участие в создании вариаций, над которыми, подобно вариациям на вальс Диабелли, работало несколько композиторов, а именно: Лист, Тальберг, Пиксис, Герц, Черни и Шопен, и которые были изданы, также в пользу итальянцев, под названием «Гекзамерон».

Май – июль. Лист и графиня д'Агу долгое время гостят у Жорж Санд в Ноане.

«Наши занятия и удовольствия, – писал Лист своему другу Пикте, – состояли в чтении философов-естествоведов или глубокомыслящих поэтов: Монтеня или Данте, Гофмана или Шекспира; в чтении писем отсутствующих друзей; в долгих прогулках по тихим берегам Индры; в мелодии, объединявшей воспринятые впечатления; в радостных криках детей, ловивших то мотыльков с прозрачными крыльями, то кузнечиков, слишком любопытно выглядывающих из своих гнездышек. – И это все? – спросите Вы. – Да, все. Вы знаете, что для восторга нашим душам не нужен блеск».

После приезда Листа в Ноан между Мари д'Агу и Жорж Санд часто возникали разногласия. И хотя они расстались внешне очень дружелюбно, но Лист и Мари никогда больше не приезжали в эти места.

Июль. На обратном пути они задержались в Лионе. У мадам Монгольфьер, своей женевской ученицы, Лист случайно встретился с Адольфом Нурри, с которым у них зашел разговор о бедствующих лионских ткачах. Оба артиста тут же решили устроить в их пользу благотворительный концерт, крупный сбор от которого пошел на нужды рабочих.

Лист ближе познакомил Нурри с песнями Шуберта, переложением которых для фортепьяно он занимался в Ноане. Графиня д' Агу перевела на французский язык «Лесного царя», и Нурри под аккомпанемент Листа исполнял его с художественным совершенством.

После остановки в Лионе они еще раз задержались в пути в Маконе на Соне, где Лист нанес короткий визит поэту и государственному деятелю Ламартину.

Затем они продолжали свой путь дальше, в Женеву. Лист и графиня д'Агу готовились к поездке в Италию.

Лето. Ближайшей целью их поездки был Милан. Но там в это время царила почти невыносимая жара, поэтому они поехали к озеру Комо, где Лист снял виллу в деревушке Белладжо.

Их жизнь протекала здесь в полном покое и умиротворении.

«Если Вам нужно подходящее место для воспроизведения истории двух счастливых влюбленных, то выберите берег Комо!» – пишет Лист к Роишо. «Еще никогда мне не приходилось встречать столь безмерно благословленной небом страны, такого уголка на земле, на котором выглядело бы так естественно все очарование любовной жизни».

Здесь 25 декабря родилась вторая дочь Листа – Козима.

В Белладжо Лист сочинил первую пьесу из своего будущего итальянского дорожного альбома – фантазию-сонату «После чтения Данте».

1838

Февраль – март. Намерение Листа пожить у озера Комо в неизвестности и покое было нарушено миланским музыкальным издателем Рикорди. Он узнал, что первый пианист мира находится в Италии и уговорил Листа дать ряд концертов.

Но концертная деятельность Листа затруднялась тем, что итальянцы, большие любители пения, невысоко ценили фортепьяно и фортепьянную музыку. Однако ему удалось своей игрой так захватить слушателей, что его триумф не уступал славе знаменитых певцов страны: Листа чествовал весь Милан во главе с Россини.

* * *

В одном из своих «Писем бакалавра музыки» он пишет об особенностях итальянской публики:

«На моем последнем музыкальном вечере для сбора записок с темами для импровизации у входа в зал была установлена прелестная серебряная чаша дорогой работы, приписываемой одному из лучших учеников Челлини. Когда я приступил к разбору записок, то нашел среди них, – как и ожидал, – много мотивов Беллини и Доницетти. Затем, ко всеобщему веселью присутствующих, я достал тщательно сложенную анонимную записку, автор которой, ни на мгновение, по-видимому, не усомнившийся в превосходстве своего выбора, назвал такую тему: „Il duomo di Milano".[11]

Ox! – вздохнул я. – Кто-то из присутствующих увлекается чтением: этот господин помнит про утверждение мадам де Сталь, что музыка – это архитектура в звуках. Однако публика не выказывала ни малейшего желания возвыситься до слушания моих воздвигнутых из тридцати вторых долей колоколен, моих галерей из гамм и кружев из децим. Я продолжал. Дальше дело шло еще лучше, еще интереснее. Один честный буржуа, желающий содействовать прогрессу индустрии, для того, чтобы получить возможность совершить путешествие из Милана в Венецию за шесть часов, предложил мне в качестве темы: „La strada di ferro".[12] Но для разработки этой темы, кроме непрерывных глиссандо, от самых верхних до самых нижних тонов, мне ничего другого в голову не приходило. Поскольку я все-таки опасался, как бы в состязании по бегу с железнодорожным составом не сломать себе руку, я поспешил развернуть следующую записку. И что б вы думали я в ней нашел? Один из важнейших, разрешимых только посредством арпеджио, вопросов человеческой жизни… что лучше: жениться или остаться холостым? По так как на этот вопрос я мог бы ответить только одним бесконечным „Soupir" [игра слов: „Soupir" (фр.) означает одновременно и „вздох" и „паузу в игре"], то я предпочел напомнить моим слушателям слова одного мудреца: „Какое бы ты решение ни принял: жениться или остаться холостым, – все равно ты в нем раскаешься"».

Из Милана Лист и графиня

16 марта выехали в Венецию.

Под впечатлением сказочной красоты города лагун Лист, погруженный в мечты, бродил по площади св. Марка. Чтобы немного отдохнуть, он присел на террасе кафе «Флориан» и рассеянно стал просматривать немецкую газету, как вдруг испуганно встрепенулся. Его взгляд упал на сообщение о наводнении в Пеште.

В письме к Ламберту Массару Лист писал:

«Глубокое сочувствие, живая, непреодолимая потребность побуждают меня придти на помощь несчастным… Через эти глубокие переживания и чувства мне раскрылся смысл слова „Отечество"… Величественные картины природы предстали перед моим взором: это был стремительно несущийся через скалы Дунай; это был широкий луг, на котором мирно пасется стадо; это была Венгрия – сильная, плодородная страна, родившая столько благородных сынов, это была моя родина; и я тоже, – воскликнул я, в, быть может, смешном для Вас приступе патриотизма, – и я тоже принадлежу к этой древней, полной силы расе, и я тоже сын этой самобытной, неукротимой нации, которой, я уверен, определены еще лучшие дни!»

* * *

Отбросив все свои прежние планы, Лист едет в Вену.

19 апреля он дал свой первый благотворительный концерт в пользу пострадавших от наводнения жителей Пешта. Он предполагал устроить в Вене два концерта и затем поехать на родину. Однако его появление в Вене вызвало такую сенсацию, что он вынужден был дать еще семь концертов.

В конце апреля он получил известие, что графиня д'Агу заболела, – или это была ревность? Итак, ему пришлось отказаться от предполагаемой поездки в Венгрию.

26 мая Лист играл в Вене в последний раз. Сбор от концертов составил 25 тысяч гульденов, которые он передал своим пострадавшим соотечественникам.

На следующий день

27 мая он простился со своими старыми и новыми друзьями и вернулся обратно в Венецию.

Лето. Из Венеции Лист в сопровождении графини д'Агу поехал в Лугано через Милан и Геную, с тем чтобы провести там лето.

Осень. Когда миновало лето, они начали настоящее странствование по Италии, переезжая из города в город. Путешествуя без определенной цели, подчиняясь только своим настроениям, они проводили время, в основном, в ознакомлении с произведениями искусства.

«Красота этого благословенного уголка земли открылась мне в ее наиболее чистых, наиболее возвышенных формах. Перед моим удивленным взором предстало искусство во всем своем великолепии и раскрылось мне во всей своей универсальности, во всем своем единстве. Мои мысли и чувства каждый день все больше укрепляли во мне создание скрытого родства между всеми созданиями творческого духа. Рафаэль и Микеланджело помогли мне понять Бетховена и Моцарта. Иоганн из Пизы, Фра Беато и Франча объяснили мне Аллегри, Марчелло и Палестрину; Тициан и Россини предстали мне звездами, одинаково ярко сверкающими нам. Колизей и Кампо-Санто не так далеки от Героической симфонии и Реквиема, как это кажется. Данте нашел свое художественное выражение в Орканья и Микеланджело; со временем, быть может, он найдет его и в музыке, благодаря какому-нибудь Бетховену будущего».

Этот ход мыслей отражают и два сочинения Листа, написанные в те дни: «Обручение», к картине Рафаэля и «Мыслитель», по статуе Микеланджело. Они являются музыкальным выражением настроения, воплощенного в этих произведениях Рафаэля и Микеланджело.

«В Италии я работал много, как никогда. Без преувлечения, я думаю, что написал в то время 400–500 страниц фортепьянной музыки», – сообщает он позже.

Странствуя по Италии, Лист то здесь, то там давал отдельные концерты, «…чтобы не разучиться в своем ремесле,» – как писал он Берлиозу.

1839

8 январе путешественники приехали в Рим. Из данных здесь Листом фортепьянных концертов наибольшую сенсацию произвел частный концерт, состоявшийся в марте в палаццо Поли. Впервые в жизни и единственный, кто в то время решился на это, он исполнил всю программу концерта один, без участия других исполнителей. Сообщая об этом смелом поступке, он писал княгине Бельджойзо, что собирается ввести такие концерты и в Париже, под лозунгом: «Концерт – это я!»

9 мая в Риме родился единственный сын Листа – Даниель.

* * *

Странствуя по Италии, Лист достиг своей ближайшей цели – завершил самообразование. Он принял решение вновь посвятить себя деятельности пианиста-виртуоза и строил планы концертной поездки по Европе.

«Необъяснимое, но мощное очарование для меня заключено … в творческой деятельности, обращающей к нам сердца других людей … Влияние, которое художник оказывает на отдельных людей, он переносит в своей фантазии на массы – и тогда он чувствует себя властителем всех этих душ…

Это только мечта, – но мечта, которая облагораживает существование виртуоза».

Его отношения с Мари д'Агу в последнее время все более омрачались. Ревность, эгоизм и стремление графини влиять на его творчество, приводили к нестерпимым ссорам, и когда однажды один из друзей, оказавшийся случайным свидетелем их размолвки, пытался успокоить Листа, сказав ему: «Подумай о Данте и Беатриче! Подумай, что этот божественный поэт прислушивался к ее словам, как к откровениям! Ты – Данте, она – Беатриче,» – Лист возразил раздраженно:

«Какой там Данте! Какая там Беатриче! Таких, как Беатриче, создают Данте, причем в действительности они умирают, когда им восемнадцать лет». Когда в

июне месяце они ехали из Рима в Лукку, Лист уже решил предполагаемую концертную поездку совершить один.

Но перед этой поездкой ему нужен был отдых и уединение. На водах же в Лукке он не мог этого найти, поэтому он бежал оттуда в расположенную недалеко от Пизы небольшую рыбацкую деревушку Сан Россоре.

Во время одной из своих экскурсий в Пизу он узнал, что сбор пожертвований на возведение памятника Бетховену в Бонне, начатый еще много лет тому назад, до сих пор не дал желаемых результатов.

Он воспринял этот, в сущности, мелкий факт, как оскорбление памяти великого композитора. Еще в тот же день

3 октября он написал в комитет по сооружению памятника Бетховену:

«Я прошу принять… недостающую сумму из моих средств.».

В середине ноября 1839 года Лист и графиня д'Агу покинули Италию. Графиня с детьми поехала в Париж, где ее ожидала мать Листа, сам же Лист направился в Вену.

18 ноября – 4 декабря. В Вене Лист дал шесть утренних концертов. Жители Вены приняли его искусство с безграничным восторгом. Наибольший успех имели переложения для фортепьяно двух песен Шуберта: «Лесной царь» и «Ave Maria».

На родине

5 декабря газета «Пештер тагеблатт» опубликовала письмо Листа к находящемуся с ним в дружеских отношениях графу Лео Фештетичу, в котором он сообщал о своем скором приезде в Венгрию.

21 декабря. В старом коронационном городе Братиславе, где в свое время решилась судьба Листа, ему был оказан пышный прием, который его глубоко тронул. Тысячная толпа ожидала его прибытия у моста через Дунай; собравшиеся на сейм магнаты всюду сопровождали его; концерт вылился в патриотическую демонстрацию.

23 декабря в сопровождении группы знатных вельмож он поехал дальше, в Пешт, где граф Фештетич, у которого он остановился, приготовил ему роскошный прием в своем дворце. Мужской хор приветствовал его кантатой:

Тебя, совсем еще ребенком, Судьба взяла холодною рукой И молвила, ведя с собой далеко: «Ты без отчизны будешь! Вслед иди за мной!» Но что бы рок тебе ни прочил: Искусство, славу, сладость бренной жизни, Всем сердцем верным – днем и ночью — И мыслями ты предан ей, Отчизне. Благославлен ты, лаврами увитый, Что труд твой праведный принес с собой. О благородный, преданный, великий, Франц Лист, всегда гордиться будет родина тобой.

1840

В последующие дни Лист дал девять публичных концертов.

4 января. Концерт в Национальном театре. Лист играет в венгерском национальном костюме. По окончании программы граф Фештетич в сопровождении пяти знатных аристократов поднялся на сцену и передал ему от имени венгерской нации почетный дар: парадную венгерскую саблю. Из театра ликующий народ с факельным шествием провожает его до дома. В этот же день Лист был объявлен почетным гражданином Пешта. Особенно знаменательным был его концерт, состоявшийся

11 января, весь доход от которого маэстро пожертвовал на учреждение венгерской Национальной консерватории.[13] Здесь же он впервые за всю свою артистическую жизнь выступил и как дирижер.

12 января Лист дал свой прощальный концерт, за которым последовали ужин и бал, устроенные в его честь дамами Пешта.

Восторженный прием длился почти целый месяц.

За границей считали восторги венгров преувеличенными. Там не могли понять, чем заслужил пианист-виртуоз (больших достоинств за Листом в течение долгого времени не признавали) такие почести. Вручение ему почетной сабли дало повод для карикатур.

Причины этих почестей и причину его радости по их поводу Лист объяснил сам в ответ на эти выпады:

«Венки цветов, которые дилетанты городов Нью-Йорк и Палермо сложили к ногам мадам Элслер и мадам Пиксис, служат лишь блестящей манифестацией энтузиазма публики. Сабля же, врученная мне в Пеште, представляет собой признание меня нацией, выраженное в исключительно национальной форме… означает награду за некоторые незначительные мои заслуги перед отечественным искусством; это было в первую очередь, – что я так и воспринял, – славное связующее звено, которое заново соединило меня с родиной и возложило на меня, как на человека и художника, до конца моей жизни серьезные обязанности и обязательства. Венгрия приветствовала во мне человека, от которого она, высоко ценя военные и политические деяния других своих сынов, ждет также славных подвигов и в области искусства».

По дороге из Пешта в Вену Лист задержался в Дьёре и Братиславе, где также выступал с концертами. Из Вены он ненадолго отправился в Шопрон и в свою родную деревню Доборьян. Итак, пророчество сбылось: он прибыл «в хрустальной карете». Торжественный, сердечный и дружественный прием, оказанный ему соотечественниками, глубоко тронул Листа.

Так закончилась первая после долгого отсутствия поездка на родину.

Годы деятельности как виртуоза (1840–1847)

1840

Итак, впереди большое турне.

Февраль. Из Вены Лист едет в Лейпциг, выступая по пути с концертами в Праге и Дрездене. Следуя приглашению Шумана, опубликованному от имени Флорестана и Евсебия в «Новом музыкальном журнале» еще в 1838 году, он хочет посетить Северную Германию.

17 марта. В отличие от Дрездена, в Лейпциге Лист наталкивается на враждебный прием. Здесь его постигла первая неудача. Положение спас Мепдельсон, организовавший на другой день частный утренник, на который пригласил также и Листа. Последующие концерты прошли с обычным успехом, но без должного понимания – всюду его сопровождала оброненная кем-то злая фраза: «Да, но в Лейпцигском Геванд-хаузе (концертный зал) не очень-то ценят его композиции».

Май. Триумфальная поездка по Англии. Здесь он находит для своих сольных концертных вечеров без других исполнителей меткое выражение «Piano-Recital» (речитатив соло на фортепьяно), которое с тех пор и вошло в обиход.

Июнь. Концертная поездка через Брюссель вдоль Рейна. В Бонне он отдает десять тысяч франков на сооружение памятника Бетховену.

Октябрь. Концерты в Гамбурге. Как и в Лейпциге, здесь он жертвует семнадцать тысяч франков на учреждение пенсионного фонда для музыкантов.

* * *

Во время этих концертных поездок Листа всюду сопровождали его «Венгерские национальные мелодии», впоследствии переработанные в венгерские рапсодии, первые две тетради которых были изданы еще в том же году.

3 января. В пештском «Атэнэуме»[14] опубликована ода великого венгерского поэта Вёрешмарти «Ференцу Листу». Программа, которую великий романтик развертывает в своем стихотворении, кажется, исходит из глубины сердца самого Листа…

1841

Зиму Лист провел в Англии.

На обратном пути в начале февраля, среди моря, между Ливерпулем и Остенде, он первый раз в жизни пережил сильный шторм, длившийся в течение пяти дней. Это событие произвело на него глубокое впечатление.

Затем он направился в Брюссель, где его ожидал Г. Беллони. Лист, по совету матери, взял этого надежного человека к себе на службу в качестве секретаря, с тем чтобы он несколько сдерживал его чрезмерно щедрую благотворительность и никому не позволял злоупотреблять его сердечной добротой.

В сопровождении графа Шандора Телеки и князя Феликса Лихновского, с которым Листа связывали узы глубочайшей дружбы, Лист через Льеж едет в Париж.

Март – апрель. За время отсутствия Листа Тальберг прочно утверждается в Париже. Несмотря на сильную оппозицию, несмотря на брань Антона Шиндлера, того самого, который распорядился на своих визитных карточках, под своей фамилией напечатать слова «l'ami de Beethoven»,[15] Листу удалось после трех концертов завоевать свое прежнее положение и добиться даже еще большего успеха.

Май – июнь. Лист возвращается назад в Лондон. Графиня д'Агу, вопреки его воле, сопровождает его.

4 июля Лист принимает участие в музыкальном празднике в Гамбурге, затем едет в Копенгаген в качестве гостя короля Христиана VIII.

Осень Лист провел с Мари д'Агу и детьми на рейнском острове Нонненверт. Здесь, на Рейне, он впервые близко соприкоснулся с немецким искусством и литературой. Его немецкий язык был к этому времени далеко не безупречен. Разговаривал он и даже писал матери на французском языке. Со свойственной ему жаждой знаний, под впечатлением окружающей природы, он набрасывается на изучение немецких саг и немецкой поэзии. Здесь была создана его первая немецкая песня – «Лорелея».

23 августа Лист дает концерт в пользу фонда по завершению постройки Кёльнского собора и

в сентябре во Франкфурте-на-Майне в пользу учреждения Моцартовского фонда.

После того, как графиня с детьми вернулась обратно в Париж, Лист в сопровождении князя Лихновского предпринял ряд дальнейших концертных поездок.

26–29 ноября. В городе Гёте – Веймаре – Лист играет при герцогском дворе и завязывает многообещающие связи.

Через Йену и Лейпциг он едет дальше, в Берлин.

27 декабря. Первый концерт Листа в Берлинской школе пения. За ним последовали двадцать открытых публичных и бесчисленное число неофициальных концертов. Он выступает также и как дирижер.

Успех во время поездки по Германии достигает в Берлине своей наивысшей точки. Король Фридрих Вильгельм IV открыто поддерживает Листа вопреки противникам современной музыки. Почести, которых обычно удостаивались лишь государи, относились на этот раз не только к виртуозу, но и к музыкальному величию и творческому гению Листа.

1842

3 марта. В день отъезда Листа из Берлина весь город был на ногах. Каждый хотел увидеть его еще хоть раз. Прежде чем сесть в карету, ему пришлось, уже в дорожном платье, сыграть на прощанье еще раз в гостинице, где он жил.

По дороге в Петербург

14 марта в Кенигсберге философский факультет университета удостоил его редкой чести, присвоив ему ученое звание доктора музыки.

Лист поблагодарил за диплом «почетного доктора музыки» следующими словами:

«…я повторяю, что горжусь высоким званием учителя музыки (позволю себе заметить, что слово „музыка" я употребляю в его высоком, полном, античном значении), которым Вы, высокочтимые господа, меня удостоили, и сознаю свой долг непрерывно учиться и неустанно работать».

После короткой задержки в прибалтийских городах

15 апреля он прибыл в Петербург.

Он был тепло и с уважением принят при дворе. Его успех в Петербурге не уступал успеху в других крупных городах. И здесь, как и везде, он часто играл с благотворительной целью. Однако он отказался дать концерт в пользу ветеранов Бородина, пояснив, что своим воспитанием и славе он обязан Франции, и поэтому считает невозможным для себя ликовать вместе с теми, кто одержал победу над французами.

Это высказывание было передано царю Николаю I. Позже Лист писал о том, как реагировал на него царь:

«Одна знакомая красавица рассказывала мне, что царь высказался ей в отношении меня следующим образом: „Что касается его волос и политических взглядов, то они мне не нравятся." Я просил ее передать мой ответ, который гласил: „Его величество имеет полное право судить обо мне, как ему угодно; единственно, чего я прошу, не считать меня простачком. Было бы глупо с моей стороны высказывать свои политические взгляды. Царь может их узнать, если он предоставит в мое распоряжение триста тысяч солдат."»

Однако монарх обошел слова Листа молчанием.

Июнь. Из Петербурга Лист поехал на короткое время в Париж, где после столь сильного напряжения смог отдохнуть у своей матери.

20 июля. Участие Листа в концерте в Льеже в честь открытия памятника Гретри придает блеск этому празднеству.

Август – октябрь. Осень Лист опять провел вместе с графиней д'Агу и детьми на острове Нонненверт.

После возвращения графини в Париж Лист вместе с певцом Рубини едет в Веймар.

По желанию герцогини Веймарской, Марии Павловны, с Листом были начаты переговоры, в результате которых Карл Фридрих, герцог Саксен-Веймарский

2 ноября назначил Листа придворным капельмейстером, на исключительных условиях, с обязательством три месяца в году проводить в Веймаре.

В начале

1843

года Лист вторично посетил Берлин. Однако настроение прошлого сезона изменилось в сторону значительного охлаждения к нему публики.

1 февраля. Во Вроцлаве Лист дебютирует в качестве оперного дирижера. В этот вечер исполнялась под его управлением «Волшебная флейта» Моцарта.

Апрель. Листа восторжено принимают и чествуют в городе Шопена – Варшаве. Это вызвало нежелательный отклик в Петербурге. Когда он выступал там в

апреле и мае, царь намеренно избегал присутствовать на его концертах. Однако царица и придворные дамы по-прежнему были к нему благосклонны.

В конце мая Лист покинул Россию, увозя в дорожной карете полученных в подарок двух медвежат.

Лето он опять провел с Мари д'Агу и детьми в Нонненверте. Здесь он сочинил несколько прекрасных и задушевных песен. Песня «Нонненверт» была создана на стихотворение жившего с ними князя Лихновского, написанное им в альбом графини д'Агу, и благодаря связанным с нею личным переживаниям, полна особого очарования.

По окончании лета они снова расстались, и Лист провел несколько дней у своей матери в Париже.

В середине декабря он поехал в Веймар, чтобы приступить к своим обязанностям капельмейстера.

1844

7 января Лист начинает свою дирижерскую деятельность в Веймаре. В программе – Пятая симфония Бетховена. Затем последовали еще семь концертов с избранной программой.

8 конце февраля Лист покидает Веймар и концертирует в Дрездене. Здесь он познакомился с танцовщицей Лолой Монтез, имевшей влияние на некоторых политических деятелей. Она полюбила Листа и сопровождала его в дальнейших поездках из города в город. Слухи об этом дошли до графини д'Агу, осыпавшей его в своих письмах жесточайшими упреками. Он возражал ей с чувством оскорбленной гордости; тогда она порвала с ним и, таким образом, судьба их отношений была решена.

В связи с этим Листу нужно было привести в порядок свои дела, для чего он вернулся в Париж. Еще раньше он собирался дать там ряд концертов.

16 апреля. Лист дал сольный концерт в Итальянской опере. Его противники, нашедшие сильного сообщника в графине д'Агу, не останавливались ни перед чем, чтобы низложить его с пьедестала первого пианиста. Однако победу одержал Лист, и этим был окончательно решен спор «Тальберг против Листа».

Лист едет на Пиренейский полуостров, по пути давая концерты в Лионе, Ди-жоне, Марселе, Ниме, Бордо и других городах.

8 октября у подножия Пиренеев, вблизи реки По, он вновь встречается со своей первой большой любовью Каролиной д'Артиго.

Захватывающий отголосок этой встречи звучит в сочиненной им на слова Гервега песне:

«Хотел бы я умереть».

«Эта песня – мое юношеское завещание, – поэтому она такая, ни лучше, ни хуже», – отозвался как-то Лист об этом произведении.

Зима. Концертная поездка Листа этой зимой через Испанию и Португалию вылилась в настоящее триумфальное шествие.

В Мадриде, где предстояло играть при дворе королевы Изабеллы, он ставит условие, чтобы его, как и при других дворах, представили ее величеству. Вопреки предприсаниям испанского придворного этикета, королева приняла его перед концертом.

1845

Начало августа. Лист спешит в Бонн, чтобы принять участие в торжествах по поводу открытия памятника Бетховену. Когда он приехал, там царила большая неразбериха, и только благодаря Листу удалось навести должный порядок. В последний момент пришлось подготовить еще одно помещение для прибывших в неожиданно большом числе гостей и участников празднества и Лист гарантировал из собственных средств покрытие всех связанных с этим расходов. К этому прибавился еще ряд неизбежных в таких случаях разногласий между устроителями торжеств. Помимо всего прочего, Листа встретили с большой неприязнью, а жалобы со стороны Шиндлера на всё и всех довершили дело. Однако Лист преодолел все трудности. С полным правом сообщала «Цецилия»:[16] «Своей поистине великодушной щедростью он сделал возможным создание памятника, а теперь благодаря своему опыту и энергии он спас торжества по открытию его от позора стать событием, не имеющим важного значения».

13 августа на заключительном концерте праздника Лист дирижировал своей «Торжественной кантатой».

«…Это своего рода „Magnificat" для прославления человеческого ума», – говорил Лист об этом своем произведении.

Осень. По окончании торжеств Лист продолжает свою концертную поездку и выступает в крупных городах Германии и Франции.

В течение

зимы он был занят исполнением своих обязанностей в Веймаре.

Между тем графиня д'Агу не могла смириться с той обидой, которую, как она считала, ей нанес Лист. Под своим писательским псевдонимом Даниэль Стерн она опубликовала автобиографический роман «Нелида». Подражая роману Жорж Санд «Она и он», графиня описывает в слегка завуалированном виде свои отношения с Листом, защищая при этом себя и обвиняя во всем его.

С присущим ему всегда тактом Лист воздержался от какого бы то ни было ответа. Молча и терпеливо ждал он, когда пройдет боль от причиненного ему страдания.

1846

Март. Продолжая свою концертную деятельность, Лист поехал в Вену.

В конце апреля Лист на пароходе по Дунаю через Дьёр прибыл в Пешт. При встрече его бурно приветствовали все «большие» люди Венгрии, граф Сеченьи и университетская молодежь. Второе посещение родины превратилось так же, как и первое, шесть лет тому назад, в большое патриотическое торжество.

14 мая он вернулся назад в Вену.

14 августа Лист играет в Шопроне и посещает Доборьян.

Осенью он посещает Кёсег, Дьёр, Пешт и Дебрецен.

22 октября. Маэстро гостит в Сексарде у находящегося с ним в дружеских отношениях барона Аугуса, который устроил блестящий праздник в честь тридцатипятилетия Листа.

Затем последовали концерты в Пече, Тимишоаре, Араде, Клуже и Бухаресте.

1847

2 февраля Лист играет в Киеве. Здесь он впервые встретился с княгиней Сайн-Витгенштейн. Затем он едет через Львов, Яссы и Галац в Константинополь.

8 июня он играет перед султаном Абдулой Меджидом в Сераи.

Июль. По возвращении из Константинополя Лист концертировал в Одессе, где в то время проводила летние месяцы княгиня Сайн-Витгенштейн. Вскоре Лист стал ежедневным гостем в ее доме.

При расставании она пригласила его в свое поместье Воронинцы, с тем чтобы он по заказу княгини написал там несколько композиций.

Сентябрь. Лист дает еще несколько концертов в Елисаветграде[17] и затем, как было условлено, едет в Воронинцы.

Княгиня Сайн-Витгенштейн, урожденная Каролина Ивановска, была дочерью очень богатого польского помещика.

Она была очень религиозна, умна, образована, объездила много стран и отличалась твердым, мужского склада характером. Против своего желания, подчиняясь воле отца, она семнадцати лет вышла замуж за обедневшего князя. Брак был неудачным, и даже рождение дочери ничего не могло изменить. Познакомившись с Листом, она почувствовала к нему глубокое влечение, на которое он отвечал ей искренней симпатией.

* * *

Зима. В Воронинцах, вдохновленный княгиней, Лист создал наброски к «Данте-симфонии» и к симфонической поэме «Что слышно на горе». В этих произведениях мысли Листа о программной музыке впервые принимают четкие очертания.

Утомленный странствиями, исполненный желания творить, он приходит к решению, которое поддержала также и княгиня: расстаться с деятельностью концертирующего виртуоза.

«Настал момент (Nel mezzo del cam-min di nostra vita[18] – 35 лет!), когда я могу разбить куколку виртуоза и расправить крылья своих мыслей.…». – пишет он наследному принцу Веймарскому Карлу Александру.

Дни летели. Княгиня Каролина, которой овладела мысль, что она должна помочь Листу в осуществлении его высоких целей, все больше и больше приходила к сознанию, что не может расстаться с ним. Она хотела объявить свой брак недействительным и стать законной женой Листа. Он указывал на почти непреодолимые трудности, стоящие на пути к осуществлению этого решения. Однако княгиня надеялась достигнуть цели, прибегнув к помощи сестры Николая I, Марии Павловны, герцогини Саксен-Веймарской.

Веймар (1848–1861)

1848

В начале февраля Лист отправился в Веймар. Княгиня втайне готовилась к отъезду.

16 февраля. Первой оперой, которой Лист дирижировал в Веймаре, была «Марта» Флотова, поставленная в честь дня рождения герцогини.

26 февраля. Лист с живым интересом следит за революционными событиями в Париже. Он завидует Беллони, который может, как лейтенант Национальной гвардии, слать Листу свои письма из Парижской ратуши, из дворца, где вершились судьбы политики.

18 апреля. В связи с революцией русская граница была закрыта. Княгине Витгенштейн с маленькой дочерью все же удалось в последний момент выехать за пределы страны. Императорский курьер прибыл слишком поздно и не успел ее задержать. По другую сторону границы ее встретили дядя Листа, Эдуард, и доверенное лицо князя Лихновского, которые проводили ее в княжеский замок Кржижанович, где ее уже ожидал Лист.

22 апреля. Еще в Кржижановиче Лист занялся подготовкой к переезду княгини в Веймар. Он пишет Францу фон Шоберу, бывшему в то время советником посольства в Веймаре:

«Я был бы очень рад, если б ты имел возможность познакомиться с княгиней Витгенштейн… Тебе не трудно будет понять, что у меня и впредь будет очень мало личных притязаний и я могу дальше мечтать о будущем, которое зависит от меня. В политическом отношении крепостная зависимость может быть уничтожена, но зависимость души в области духовной – не должна ли она остаться неприкосновенной?…».

В начале мая княгиня Каролина в сопровождении Листа, едет в Вену.

Ученик Листа И. Н. Дункель рассказывает в своих «Воспоминаниях» следующий, относящийся к тем дням эпизод:

«В грозовые дни 1848 года я был вместе с Листом на баррикаде, которой командовал известный певец-бас Карл Формес. Лист одарил стоявших на своих постах рабочих папиросами и деньгами. В петлице своего пальто он носил вместо всех своих орденов венгерскую кокарду».

Хор студентов медицинского факультета

6 мая устроил ему серенаду, в ответ на что он произнес свою первую и единственную политическую речь:

«Даже когда все инструменты на своих местах, необходим все же хороший дирижер,… однако опытного дирижера нет. Кошачья музыка и прочие вспомогательные средства мало способствуют делу – настоящие руководители должн ы пустить в ход штыки!»

* * *

В эти дни Лист и княгиня предприняли короткую поездку в Кишмартон и Доборьян.

Июнь. Из Вены княгиня и Лист направились в Веймар. Он поселился в гостинице «Эрбпринц», она сняла виллу Альтенбург.

Сентябрь. Герцогиня Мария Павловна сразу же приняла участие в судьбе княгини Каролины. В Москве велись по этому поводу переговоры. Герцогиня считала весьма желательным брак княгини с Листом. Однако ее старания остались безуспешными. Когда это стало известно, Лист переехал в Альтенбург. Однако при веймарском дворе закрыли на это глаза: приглашения на его имя по-прежнему посылались в гостиницу «Эрбпринц», благодаря чему, собственно, и удалось избежать «скандала».

В Альтенбурге для Листа были созданы величайшие удобства. Помимо прочих помещений имелись библиотека и три музыкальных салона. В одном из них стоял рояль Бродвуда, принадлежавший Бетховену, и спинет, некогда принадлежавший Моцарту.

* * *

К этому времени Листу было необходимо привести в порядок свои семейные дела. С 1844 года его дочери воспитывались в пансионе мадам Бернар. Лист распорядился, чтобы они переехали опять к его матери, где воспитание их было поручено мадам Патерси, бывшей воспитательнице княгини Каролины.

12 ноября. Лист дирижирует в Веймаре увертюрой к опере «Тангейзер», исполняемой впервые. Это был его первый шаг в защиту «музыки будущего».

1849

16 февраля. Ко дню рождения герцогини, спустя три с половиной года после премьеры в Дрездене, веймарцы получили возможность услышать всего «Тан-гейзера».

Вопреки общественному мнению, Лист настоял на постановке оперы и оказался прав. «Тангейзер» шел с неослабевающим успехом.

* * *

В Веймаре Лист закончил свою первую симфоническую поэму «Что слышно на горе», начатую в Воронинцах, – так называемую «Горную симфонию», в основу которой легло одноименное стихотворение Виктора Гюго. Главная мысль ее состоит в противопоставлении природы и человека.

13 мая. Вагнер в Дрездене подвергается преследованиям. Он бежит в Веймар и скрывается в Альтенбурге. С помощью Листа ему удается перебраться в Швейцарию.

28 августа. По случаю столетия со дня рождения Гёте Лист дирижирует в первый раз своей симфонической поэмой «Тассо. Жалоба и триумф».

По желанию двора готовилась постановка Гётевского «Тассо» и Листу было заказано сочинение смифонической увертюры к этому спектаклю. Как Лист указывает в предисловии к партитуре, он хотел выразить в музыке «великую антитезу гения, непризнанного при жизни, но окруженного после смерти ореолом славы». Через все произведение лейтмотивом проходит мелодия, услышанная Листом в 1838 году в Венеции, которую пели гондольеры и которая звучит в первой строфе «Освобожденного Иерусалима» великого итальянца Тассо.

К этому же времени относится и сочинение фортепьянного концерта A-dur, первоначальное название которого «Concert symphonique» указывает на тесную связь этого произведения с симфоническими поэмами Листа этого же периода его творчества.

17 октября. После тяжелой болезни в Париже умирает друг юности Листа – Шопен.

1850

В середине февраля Лист заканчивает посвященную памяти друга книгу «Фредерик Шопен».

* * *

Эта красивая и своеобразная книга не является биографией в обычном понимании этого слова и не представляет собой анализа его творчества, и все же она позволяет гораздо ближе узнать Шопена, чем это возможно из любой самой добросовестной монографии о нем. Особенно детально и тщательно описан выдающийся характер польского композитора на фоне жизни, судьбы и страданий его родины.

* * *

Печальным воспоминаниям посвящена и написанная в том же году фортепьянная пьеса «Погребальное шествие». Это произведение выражает его скорбь по погибшим борцам за свободу Венгрии, жертвам жестокости и абсолютизма, и в частности по графу Лайошу Баттяни.

«Всегда и везде звуки победных фанфар слышатся в печальном сопровождении хрипов и стонов… и можно подумать что человек украшает себя почетными и праздничными одеждами, чтобы скрыть траурный флер, с которым ….он сросся». 21 апреля. Вагнер пишет Листу:

«Я обращаю к твоему сердцу мою просьбу: поставь моего „Лоэнгрина"!.. пусть его вступление в жизнь будет делом твоих рук».

23 июня. Создается впечатление, что вопрос о расторжении брака княгини будет решен положительно. Лист пишет Дингельштедту:

«Я надеюсь, что еще до конца года смогу представить тебя своей жене». Эта надежда, однако, вскоре рухнула.

24 августа. Накануне открытия в Веймаре памятника Гердеру была исполнена – или, как шутя говорил Дингельштедту Лист, «освобождена» – его симфоническая поэма «Прометей», в качестве увертюры к его же хору на слова «Освобожденного Прометея» Гердера.

Лист сам выбрал тему и написал свою симфоническую поэму за четырнадцать дней.

28 августа. В день рождения Гёте Лист в первый раз дирижирует «Лоэнгрином». Знаменитости как из Веймара, так и из-за границы – Жюль Жанен, Гуцков, Беттина фон Арним, Дингельштедт, И. Лобе и многие другие – были заинтересованы премьерой. Однако их ждало разочарование. Они не могли сразу постигнуть так много необычного.

В постановках этого года принимал участие в качестве концертмейстера новый член придворной капеллы, соотечественник Листа Йожеф Иоахим.

1851

Лист развил и переработал свой этюд «Мазепа» в симфоническую поэму, которая, однако, пока еще не исполнялась.

Издаются первая и вторая «Венгерские рапсодии» Листа, сочиненные на основе переработки «Венгерских народных мелодий» и посвященные первая – Э. Сердахейи, вторая – Л. Телеки.

Февраль. Лист передает наследному принцу Карлу Александру Веймарскому свой доклад о создании фонда имени Гёте в Веймаре с сопроводительной запиской, в которой он откровенно высказывается о путях и средствах превращения Веймара в центр искусств единой Германии.

13 апреля. После постановки опер Вагнера Лист берется за произведения своего парижского друга Берлиоза. В Веймаре на одном из концертов под его управлением была впервые исполнена Берлиозова «Гарольд-симфония». При одном из обсуждений этого произведения Лист изложил свои мысли об основах и задачах программной музыки.

Июнь. Молодой Ганс фон Бюлов, под впечатлением веймарской постановки «Лоэнгрина» решивший полностью посвятить себя музыке, поселяется в Альтенбурге, чтобы под руководством Листа завершить свое образование как пианиста.

1852

20 марта под управлением Листа состоялась первая в Германии постановка оперы Берлиоза «Бенвенуто Челлини».

13 июня последовала постановка оперы «Манфред», написанной другом Листа по Лейпцигу Шуманом и драматически инсценированной по желанию композитора.

15 июня. В маленькой католической церкви Веймара под управлением Листа была исполнена его месса для мужского хора и органа «Missa quattuor vocum ad aequales continente organo».

17 ноября. Лист добивается у двора приглашения в Веймар Берлиоза и организует «неделю Берлиоза», во время которой исполняется «Бенвенуто Челлини».

20 ноября. Берлиоз дирижирует в Веймаре своей драматической легендой «Проклятие Фауста» и драматической симфонией «Ромео и Джульетта».

Зима. Лист работает над сочинением своей сонаты h-moll, самым сильным и возвышенным произведением, написанным им для фортепьяно.

Посвящение гласит: «Роберту Шуману».

1853

16 февраля. На веймарской сцене поставлена третья опера Вагнера «Летучий голландец».

Начало июня. Среди многочисленных музыкантов в Альтенбурге гостит также Иоганнес Брамс. Однако он чувствует себя здесь не совсем хорошо. Как приверженец Шумана, он не особенно увлечен «музыкой будущего».

15 июня. Веймар празднует годовщину вступления на престол герцога Карла Фридриха. Лист просит его о помиловании Вагнера, однако просьба была отклонена.

2 июля. Лист посещает Вагнера в Цюрихе.

6 июля. В сопровождении Вагнера и Гервега Лист осматривает Рютли. Здесь возник величественный план оратории «Христос».

8 июля. Смерть герцога Веймарского. На престол вступает Карл Александр. Листу поручают сочинение «Приветственного марша».

3–5 октября. По приглашению принца-регента Фридриха Баденского Лист берет на себя руководство музыкальным праздником в Карлсруэ. Он дирижирует своим мужским хором на стихотворение Шиллера «К художникам».

При исполнении «Девятой симфонии» Бетховена возникло небольшое недоразумение. Придворный оркестр, который должен был ее исполнять, был почти совсем незнаком с этим произведением. Также непонятным для него был и свободный стиль управления, принятый Листом в работе с веймарской придворной капеллой.

Это было использовано противниками Листа и программной музыки для яростных нападок на него, основывающихся на утверждении, что он ничего не смыслит в дирижировании.

В своем «Письме о дирижировании» Лист ответил своим противникам призывом: «Мы – рулевые, а не наемные гребцы».

6 октября. Лист в сопровождении Бюлова, Ременьи, Иоахима, Корнелиу-са и других едет в Базель, чтобы вновь встретиться с Вагнером.

День спустя за ним последовала также княгиня Каролина с дочерью.

8 октября. Все это общество едет через Страсбург в Париж. Здесь произошли две примечательные встречи: Вагнер впервые увидел Козиму Лист и одновременно состоялось знакомство двух Каролин: княгини Сайн-Витгенштейн и мадам д'Артиго, урожденной Сен-Крик.

* * *

В этом году вышли в свет девять фортепьянных пьес, написанных с 1844 по 1850 год и собранных в один том под названием «Поэтические и религиозные гармонии». Это название заимствовано у Ламартина из его поэтического цикла.

1854

16 февраля. На празднестве в честь дня рождения вдовствующей герцогини Марии Павловны была исполнена как увертюра к опере Глюка «Орфей» одноименная симфоническая поэма Листа. В основу этого произведения Лист положил следующую программу:

«Орфей оплакивает Эвридику, символ в несчастъи и страдании погибшего идеала. Ему дозволено освободить ее из-под власти демонов Эребуса и заклинаниями вызволить из темноты подземного мира, но не сохранить для жизни».

23 февраля. Лист исполнил свои «Прелюды», сочиненные для ежегодного концерта в пользу пенсионного фонда музыкантов придворной капеллы. Программой их является основная мысль стихотворения Ламартина:

«Наша жизнь представляет собой ряд прелюдий к тому неведомому гимну, первую торжественную ноту которого берет смерть».

16 апреля. За «Прелюдами» следует исполнение симфонической поэмы «Мазепа», завершенной еще два года назад.

24 июня. Лист использует возможность воздать должное Шуберту и осуществляет первую постановку его забытой оперы «Альфонсо и Эстрелла».

Июль. На обратном пути из Роттердама, где он присутствовал на музыкальном празднике в качестве почетного гостя, Лист встречается в Брюсселе со своими дочерьми Бландиной и Козимой.

«До последней минуты я болтал с детьми. Только, наконец, около 11 часов сделал два или три визита, в том числе и к Йошике, венгерскому романисту. Он и его жена, право же, очень приятные люди».

Позже к нему в Веймар приехал погостить его сын Даниель.

Ноябрь. Сторонники Листа организуют «Новый веймарский союз», целью которого было распространение передовых идей и борьба с отсталостью в музыке. Листа избирают президентом союза.

14 декабря. Намекая на Берлиоза, Лист пишет музыковеду Василевскому:

«Со своей стороны я закончил „Фауст-симфонию" (в 3-х частях – без текста и хора). Эта вещь или, быть может, вздор,[19] получилась очень длинной, и я постараюсь издать и исполнить девять симфонических поэм прежде, чем дам движение «Фаусту», на что может потребоваться еще более года»…

Лист поставил на службу своей новаторской, музыкально-реформационной деятельности не только дирижерскую палочку, но и свое перо.

В ряде поэтически окрыленных этюдов он анализирует «Тангейзера», «Лоэнгрина», «Летучего голландца» и «Золото

Рейна» Вагнера, «Орфея» Глюка, Гетховенского «Фиделио», «Эврианту» Вебера, «Альфонсо и Эстреллу» Шуберта и ряд других произведений, поставленных им в Веймаре.

Этим он хотел не только оправдать свою деятельность в области постановки опер на придворной сцене, но и оказать эстетически-воспитательное воздействие.

Статья «Берлиоз и его симфония „Гарольд"» посвящена вопросу создания программной инструментальной музыки.

Лист высказывает следующую мысль относительно Берлиозовской «Idйe fixe»:

«Он не ошибался, когда пытался осуществить то, что до него считалось невозможным – создать оркестровые зарисовки, характеризуя определенный индивидуум определенной мелодией, которая выступает в различных местах симфонии с различной окраской и одновременно передает преобладающее в этих местах настроение».

Лист ставит «симфонического поэта» выше, чем просто композитора.

«Среди композиторов только поэту дано разорвать оковы, сдерживающие свободный полет его мыслей, и расширить границы своего искусства… Поэтому обогатить форму призваны главным образом лишь те, кто рассматривает ее только как средство выражения, кто пользуется ею как языком, кто создает ее в зависимости от выражаемых идей».

«Если рассматривать в целом, то специфический симфонист увлекает слушателей за собой в идеальные сферы, предоставляя фантазии каждого измышлять и украшать их… Поэтический же симфонист, желая также ярко отразить сложившиеся в его воображении образы, те или иные душевные состояния, четко отпечатавшиеся в его сознании, разве не должен стремиться к тому, чтобы его полностью поняли с помощью программы?»

Идеи Листа нашли верного поборника в лице Франца Бренделя, редактора основанного Шуманом «Нового музыкального журнала».

1855

Январь. Лист получает письмо от своего друга барона Аугуса, в котором тот напоминает ему об обещании, данном Листом десять лет тому назад печскому епископу Иоанну Сцитовскому написать мессу для его собора. Епископ стал к этому времени князем-примасом католической церкви Венгрии и почти закончил строительство нового храма в своей резиденции – Эстергоме. Аугус предлагает Листу написать обещанную мессу для предстоящего освящения базилики.

2 мая. Лист сообщает Вагнеру, что он закончил Торжественную мессу и при работе над ней больше молился, чем компонировал.

Июнь. Закончив сочинение мессы, Лист завершил набросанную в свое время еще в Воронинцах – по просьбе княгини Каролины – «Симфонию к „Божественной комедии" Данте». Первоначально это произведение должно было включать в себя хоры и быть исполнено вместе с показом диорам, к созданию которых предполагалось привлечь художника Генелли. Однако позднее Лист отказался от этого плана.

Симфония объединяет в единое мощное целое три части: «Ад», «Чистилище» и «Magnificat». Она заканчивается экстатически просветленным пианиссимо, построенным из восходящих ступенями полных тонов, стремящихся ввысь. За ним, как эпилог, следует триумфальная «Осанна». Первый вариант концовки симфонии без «Осанны» посоветовал ему Вагнер, второй – написан по просьбе княгини.

Лист, который никому не мог отказать, сохранил оба варианта, предоставив дирижерам право самим решать: играть «Осанну» или же опускать ее.

Июль – август. Дети Листа – Дани ель, Бландина и Козима – провели летние каникулы в Веймаре. Дочери затем уехали в Берлин к матери Ганса фон Бюлова для дальнейшего образования, а именно для совершенствования игры на фортепьяно.

6 декабря. В Берлине был впервые исполнен 13 псалом «Господь, доколе ты будешь забывать меня», сочиненный для тенора и оркестра в августе этого года. Относительно этого произведения Лист заметил:

«Партия тенора чрезвычайно важна: при сочинении я заставил самого себя петь и полностью перевоплотился в царя Давида».

Псалом имел у публики блестящий успех. Лист сам дирижировал, сольную партию тенора пел Теодор Формес. На исполнении его присутствовал двор, и даже престарелый Александр Гумбольдт не отказался от возможности послушать «новую музыку».

Возможно, что враждебных Листу критиков задело то место в тексте, где говорится: «Как долго еще мой враг будет торжествовать надо мной?» В прессе опять появилось много недоброжелательных выпадов против Листа как композитора.

1856

27 января. Лист дирижирует в Вене на торжествах по случаю столетия со дня рождения Моцарта. В «Бюллетене по вопросам музыки, театра и искусства» печатается его статья о Моцарте:

«Бесконечная заслуга Моцарта перед искусством, подытоживающая все его другие заслуги, состоит в том, что он внедрил искусство в социальную жизнь, и оно как элемент духовного развития, заполнило пропасть между ученой и наивной музыкой. Эта заслуга состоит в тесном сплавлении и объединении мелодии этого инстинктивного, естественного продукта музыкальной жизни народа с гармонией, этой наукой, созданной в результате достойной славы вековой работы наших мастеров».

16 февраля. Во время второй «Недели Берлиоза в Веймаре» Лист в присутствии композитора дирижировал его оперой «Бенвенуто Челлини» в новой постановке. На следующий день Берлиоз дирижировал своим «Корсаром».

Лист, искренне стремившийся к сближению между Берлиозом и Вагнером, использовал возможность, чтобы познакомить друга с оперой «Лоэнгрин». Однако после сцены прощания с лебедем Берлиоз покинул театр. Между ним и Листом возникли разногласия из-за несходства мнений о Вагнере. Берлиоз был убежден, что Лист, ему в ущерб, слишком настойчиво популяризирует Вагнера. Расстроенный, он уезжает из Веймара.

11 мая. Ганс фон Бюлов просит руки Козимы. Он не только любит Козиму, но и почитает в ней сходство со своим обожаемым мастером.

8 августа. Лист уезжает из Веймара, чтобы провести месяц у себя на родине.

12 октября, когда Лист присутствовал на одном из представлений в Национальном театре в Пеште, публика во время антракта устроила ему бурную овацию.

26 августа. В парадном зале Национального музея в Пеште состоялась генеральная репетиция «Граненой мессы».[20]

31 августа. Освящение базилики в Эстергоме под звуки мессы Листа. На следующий день Листа сердечно чествуют во время торжественного обеда, данного князем-примасом Сцитовским.

8 сентября. Симфоническая поэма «Венгрия», премьера которой состоялась в Пеште под управлением Листа, встретила у слушателей восторженный прием. Это произведение было ответом Листа на оду Вёрёшмарти.

23 ноября. Совместный концерт Листа и Вагнера в Санкт-Галлене, в Швейцарии. Лист дирижировал «Орфеем» и «Прелюдами», Вагнер – «Героикой».

7 января. В Веймаре состоится первое исполнение вновь переработанного фортепьянного концерта Листа A-dur, играет Ганс Бронзарт, дирижирует Лист.

22 января. В связи с демонстрацией первого концертного рояля фирмы Бехштейн, Бюлов играет в Берлине сонату h-moll, которая имела необычайно большой успех.

Вагнер, слышавший это произведение в Лондоне в исполнении Карла Клинд-ворта, пишет о нем Листу:

«Клиндворт сыграл мне твою большую сонату! Мы провели в уединении, вдвоем, весь день; он обедал у меня, а потом я заставил его играть. Дорогой Франц! Теперь ты был у меня. Соната безгранично прекрасна: величественна, достойна любви, глубока и благородно-возвышенна, – как ты сам. Я глубоко тронут ею и разом забыл все лондонские беды. Больше, сейчас, сразу же после прослушивания, я тебе ничего не скажу, но то, что я тебе говорю, меня переполняет так, как только это вообще возможно. Повторяю, ты был у меня, – о, если б это было на самом деле, жизнь показалась бы нам прекрасной!

Клиндворт удивил меня своей игрой. Никто, стоящий ниже его, не должен играть мне твои произведения в первый раз. Он стоит тебя, несомненно. Это было прекрасно!

Спокойной ночи! Спасибо за это обретенное, наконец, наслаждение!»

10 февраля. Лист закончил симфоническую поэму «Битва гуннов». Об истории создания этого произведения он пишет в «Письмах к неизвестной подруге»:

«Княгиня вернулась из своей берлинской поездки, предпринятой для ознакомления с художественными ценностями очень довольной. Среди прочих вещей она привезла очень красивый эскиз Каульбаха „Битва гуннов". У меня появилось большое желание написать по этому эскизу музыкальное сочинение. Разумеется, это не будет соло для гитары, и мне придется привести в движение хорошую порцию меди».

В качестве лейтмотива этой композиции Лист использовал католический хорал «Crux fidelis inter omnes».

15 февраля. Лист пересылает партитуры своих симфонических поэм Вагнеру, который благодарит его следующим письмом:

«Сегодня я получил вторую посылку с твоими симфоническими поэмами: они сделали меня неожиданно таким богатым, что я до сих пор не могу придти в себя…».

26 февраля. В лейпцигском Геванд-хаузе Лист дирижирует симфоническими поэмами «Мазепа» и «Прелюды» и концертом для фортепьяно с оркестром Es-dur в исполнении Бюлова. Его произведения встретили у слушателей благожелательный прием. Критики же, поскольку они не могли придраться к исполнителю, напали на композитора. Особенно жестоко критиковали «Мазепу».

31 мая – 2 июня. Соотечественник Листа капельмейстер Карл Тураньи, по получению комитета по устройству празднеств, приглашает Листа принять участие в качестве дирижера в Нижнерейнском музыкальном празднике в Аахене. Под управлением Листа там были исполнены, наряду с произведениями Вагнера и Берлиоза, его «Праздничные звуки» и концерт для фортепьяно с оркестром Es-dur, сыгранный Бюловым.

Противники Листа во главе с Фердинандом Гиллером, которых подстрекали не признавать его творчество, решили: настало время выступить против передового направления в музыке, которое олицетворял Лист.

Лист вынужден был признать, что его стремления поднять музыкальную жизнь Германии на новую, более высокую ступень пока обречены на неудачу. Удрученный, он вернулся обратно в Веймар.

Однако злые семена, посеянные в Аахене, дали свои всходы в Веймаре. Новый генеральный интендант придворного театра Франц Дингельштедт, назначенный в этом году герцогом Карлом Александром по рекомендации Листа, сумел воспользоваться сложившейся ситуацией, и Лист, со свойственным ему благородством, ничего не подозревая, все больше и больше уступал ему руководство оперой.

* * *

Ко всему этому прибавилось еще то, что в результате настойчивых запросов, посылаемых Веймарскому двору царем Александром II, который после смерти своего отца объявил недействительными гражданские права княгини Сайн-Витгенштейн и наложил запрет на ее состояние, вдовствующая веймарская герцогиня Мария Павловна была вынуждена отказать княгине в своем покровительстве, вследствие чего княгиня впала при дворе в немилость.

Княгиня Каролина и Лист полностью отошли от жизни великосветского общества.

5 сентября. На праздничном концерте в честь торжественного открытия памятника Гёте и Шиллеру Лист почтил память двух великих поэтов исполнением своей «Фауст-симфонии» и симфонической поэмы «Идеалы», которую завершал хор «К художникам».

22 октября. В Альтенбурге, в полной тиши, был отпразднован день рождения Листа.

В тот же день Бландина Лист вышла замуж за парижского адвоката, члена оппозиционной группы парламента, Эмиля Оливье.

7 ноября состоялось первое исполнение «Данте-симфонии» в придворном театре в Дрездене под управлением дирижера Фишера. Концерт, устроенный с благотворительной целью в пользу дрезденской придворной капеллы, потерпел полнейшую неудачу.

29 декабря. В концерте, данном в Веймарском театре выдающимся скрипачом Камилло Сивори, впервые исполняется «Битва гуннов» под управлением Листа.

1858

22–23 марта. Лист дал в Вене два концерта, на которых дирижировал «Граненой мессой». Исполнение этого произведения было связано с некоторыми трудностями, так что Лист был вынужден пригласить солистов из Пешта. Это великое творение завоевало успех и в императорской столице.

8 Вене Лист встретился со своим сыном Даниелем, учившимся в то время в Венском университете.

Июнь. Гастроли в Веймаре Богумила Дависона. Вероятно, под впечатлением игры этого великого интерпретатора Шекспира Лист сочиняет симфоническую поэму «Гамлет», как «увертюру к драме Шекспира».

15 декабря. Первое представление комической оперы Петера Корнелщса «Багдадский цирюльник». Острый взгляд Листа сразу же распознал достоинства этой оперы, автора которой Лист весьма ценил. Она была с величайшей тщательностью разучена и поставлена под его управлением. Дингельштедту, однако, каждая новая опера была словно бельмом на глазу, ведь в деятельности Листа он усматривал явный ущерб зрелищам, им организуемым, и поэтому втайне настроил публику против «Цирюльника». Благодаря его подстрекательству во время премьеры в зале раздавались выкрики неудовольствия. Лист воспринял это как личное оскорбление и принял решение навсегда отказаться от руководства оперными спектаклями в Веймаре.

Так «Багдадский цирюльник» оказался жертвой интриг и Корнелиус после неудавшейся премьеры отказался от постановки своей оперы.

Двор тем временем равнодушно взирал на происходящее.

14 января. Противники прогрессивного направления в музыке своими наглыми действиями все чаще и чаще мешали концертам. В ответ на это Бюлов организовал в Берлине концерт, где были исполнены «Идеалы» Листа под управлением автора. Когда в зале послышалось шиканье, Бюлов, охваченный гневом, закричал: «Я прошу господ, испытывающих желание шикать, оставить зал; в таком месте не принято так себя вести!»

В зале наступила тишина, но тем сильнее стали нападать критики на композитора.

1–5 июня. В связи с празднованием 25-летия со дня основания «Нового музыкального журнала», редактор его, Франц Брендель, организовал в Лейпциге собрание музыкантов. На этом собрании по предложению Луи Кёлера был основан «Всеобщий немецкий музыкальный союз» с целью объединения передовых музыкальных сил. Лист первым подписал декларацию о создании Союза.

23 июня. Смерть вдовствующей герцогини Марии Павловны.

Каролина Витгенштейн и Лист были искренне опечалены кончиной великодушной покровительницы.

2 октября. Первое исполнение сочинения для хора «Блаженство» под управлением Листа в городской церкви в Веймаре. Сольную партию баритона исполнял выдающийся певец Теодор Милъде. Музыка этого произведения исходила из самой глубины души композитора. Наиболее захватывающим был конец: «Блаженны те, кто терпит преследования за борьбу за правое дело, так как им принадлежат небеса».

11 декабря. Лист получает известие, что его сын, живший у Бюловых, тяжело заболел, и без промедления едет в Берлин.

13 декабря. Даниель Лист умирает в возрасте двадцати лет.

«Его лицо не было искажено, только было очень бледным. Его черты до последнего мгновения, пока не закрыли гроб, сохраняли свойственное им ласковое и гармоничное выражение. И тогда Козима сказала мне, что он похож на „Христа" Корреджио…».

Позже Лист писал своему другу барону Аугусу:

«Я мало рассказывал Вам о своем сыне. Это была натура мечтательная, нежная и глубокая. Влечения его сердца как бы возвышали его над всем земным, и он унаследовал от меня склонность к тому кругу мыслей и страстей, который непрестанно приближает нас к божественному милосердию. Мысль вступить в какой-либо орден все больше и больше укреплялась в его душе. Я желал только, чтобы прежде, чем осуществить это святое решение, он прошел бы обширный и серьезный курс наук… После получения первой премии по окончании общего курса обучения в Париже он готовился к экзаменам на звание юриста в Вене, и я не сомневаюсь, что он с честью выдержал бы его. Еще за день до своей смерти он говорил со мной об этом и пытался объяснить мне главу в Своде законов, трактующую различного рода обязательства. Несколько раньше ему доставило удовольствие прочесть мне наизусть несколько стихотворных строчек на венгерском языке, чтобы показать, что он сдержал данное мне обещание – изучить этот язык еще до окончания им курса юриспруденции!»

Однако того, что он потерял в Даниеле, он по-настоящему не раскрыл никому.

* * *

В этом же году в Париже А. Бурдилья издал книгу Листа «Цыгане и их музыка в Венгрии», явившуюся результатом его многолетних, можно сказать, восходящих к самому детству, исследований.

Книга была создана в «голубой комнате» Альтенбурга при самоотверженной помощи Каролины Витгенштейн. Если Лист уставал, она писала под его диктовку или записывала сущность бесед и дискуссий, связанных с темой книги.

Эта книга представляет собой одно из наиболее своеобразных и ценных произведений романтической литературы, и ее нельзя правильно оценить, если рассматривать только с точки зрения теории или истории музыки.

Опираясь на братьев Шлегель и Виктора Гюго, великих теоретиков романтической литературы, Лист также придерживался той точки зрения, что подлинным видом искусства древних народов был эпос. Сразу же в начале книги он представляет читателю странствующего сказителя, с которым он охотно сравнивал самого себя. Это вступление задало книге как бы интимный, субъективный тон.

Появление цыган в Европе он описывает словно выступление романтических героев на сцене:

«В один прекрасный день среди народов Европы внезапно появился народ, о котором никому не было известно, откуда он пришел. Он распространился по нашему континенту, не проявляя при этом ни малейшего стремления как к завоеваниям, так и к достижению права на жительство. Он не показывал желания захватить ни клочка земли шириной хотя бы с мизинец, но не позволял отнять у себя хотя бы один час своего времени…

Этот своеобразный народ столь своеобразен, что не походит ни на один другой, не имеет ни отечества, ни религии, ни истории, ни каких-либо законов. Очевидно, он продолжал двигаться все дальше только потому, что никогда не хотел перестать быть тем, кем он был. Ничья воля, никакие преследования, ни попытки обучения не могли оказать на него влияния, независимо от того, имели ли они целью изменение, растворение или уничтожение его… Без каких-либо способов сообщения между отдельными ветвями, в известной степени взаимно игнорируя существование друг друга, даже находясь друг от друга очень далеко, цыгане, со священным для них чувством солидарности, прочно сохраняют черты своей нерушимой связи: тот же облик, тот же язык, те же обычаи».

Этот народ, однако, «достоин идеализации, да он и сам идеализирует себя своими поэтическими вымыслами и напевами, которые, будучи связаны в единое целое, возможно, образуют естественный эпос цыган».

Это утверждение явилось – главным образом в Венгрии – камнем преткновения, так как сказания и напевы, знакомые Листу еще со времени его детства, были произведениями не цыган, а венгров, среди которых они шили. Эти напевы не являлись также разрозненно дошедшими до нас обрывками какой-то единой героической поэмы, как это предполагал Лист под влиянием господствовавших в то время теорий. Однако Лист сознавал сколь проблематично его утверждение, что напевы цыган не носят повествующего характера.

«Но зато, – полагает он, – они отражают чувства, свойственные всем индивидуумам этой расы, и открывают их внутренний мир, их душу, всю их внутреннюю сущность».

В своем равнодушии и пассивности они выбирают для выражения своих чувств не слова, которые звучат слишком определенно, а более скрытый язык инструментальной музыки.

«Инструментальная музыка как таковая вызывает волнение в каждом восприимчивом человеке. Она живописует как бы огнем своей собственной жизненной силы, которую она заставляет говорить, не раскрывая ни тайн своего происхождения, ни неизвестного нам смысла».

Цыгане воодушевлены стремлением к исключительной независимости. Благодаря своему абсолютному равнодушию по отношению к «собственности», они считают, что достигли полной свободы «существования».

Страницы, где Лист рисует отношение цыган к природе, являются, пожалуй, самыми прекрасными в книге. Здесь Лист становится поэтом; он переходит границу между поэзией и музыкой.

Далее Лист описывает образ жизни цыган и свои личные отношения с ними в Доборьяне, Москве, Румынии и Испании. Затем следует глава «Цыган Йожи», повествующая о мальчике-цыгане, которого Лист хотел усыновить, но который, несмотря на все старания дать ему образование, в конце концов убежал от него.

В третьей части книги рассматривается роль цыган в европейском искусстве и литературе. Четвертая часть посвящена истории цыган, главным образом, цыган-музыкантов, в Венгрии. При этом Лист сообщает также и о подражателях «цыганской музыке» и воздает должное искусству великих скрипачей – Бихари, Чермака, Ременьи и других.

В заключение автор венгерских рапсодий рассматривает сущность венгерской музыки:

«Если музыку – я подразумеваю венгерскую – хотят сохранить во всей ее неприкосновенности, такой, какая она есть, передать внукам, то нужно сохранить ей ее атмосферу, оставить ей ее синее небо; нельзя отторгнуть от нее ни один из ее трех основных элементов: ее интервалы и их связь друг с другом, ее ритмы и их колебания, ее фиоритуры и их изобилие. Эти три вместе взятых элемента несут на своих плечах мелодию, которая, покоясь на них, как несущаяся на трех дельфинах – этих морских конях – сирена, приобретает благодаря им совсем другой характер, чем если б она сидела на не для нее предназначенном цоколе, на котором она, дрожа, не могла бы удержаться».

Название «Венгерские рапсодии» Лист объясняет следующим образом:

«Словом „рапсодия" мы хотели обозначить фантастический эпический элемент, который мы стремились в них выявить».

«Кроме того, мы назвали эти произведения Венгерскими рапсодиями потому, что было бы неправильно оставить для будущего в раздельном виде то, что в прошлом было единым».

1860

В начале марта был опубликован протест против «музыки будущего», подписанный Брамсом, Иоахимом и другими. Лист особенно болезненно переживал измену его взглядам со стороны Иоахима. Однако его благородная душа была выше таких мелочей.

«Некоторые из моих старых друзей отнеслись к моим музыкальным творениям отчужденно, с боязнью и недоброжелательностью. Я ни в коей мере не ставлю им это в упрек и не могу им отплатить тем же, так как постоянно испытываю искренний и глубокий интерес к их произведениям», – писал он Вагнеру.

17 мая княгиня Сайн-Витгенштейн едет в Рим. Совершенно неожиданно для себя она получила декрет русской консистории, объявлявший ее брак недействительным. Тотчас же она переслала этот документ епископу Фульдскому, который, однако, отказался обвенчать ее с Листом и посоветовал ей обратиться за разрешением в высшую инстанцию, к папе. С согласия Листа, она хотела предпринять этот последний шаг и надеялась, что сможет вскоре вернуться назад в Веймар.

28 мая Лист пишет Каролине Витгенштейн в Рим:

«Между прочим, моя фантазия увлекла меня сочинить музыку на „Цыган" Ленау, и вскоре за роялем у меня уже зародился в общих чертах эскиз. Если это каким-либо образом случится само собой, – без того, чтобы посреди работы возникло дикое и грозное противодействие, которое является самым жесточайшим испытанием для каждого художника, – то я перенесу его на бумагу».

Песня «Три цыгана» явилась как бы приложением к книге о цыганах. Стихотворение Ленау было впервые опубликовано в 1838 году в «Альбоме для жителей Пешта, пострадавших от наводнения». Предпоследняя строфа (Лист весьма обоснованно вычеркнул последнюю) должна была, именно в то время, найти глубокий отклик в его душе.

Лист издал свое «Собрание песен» в семи тетрадях, из которых первые четыре содержали песни на слова соответственно Гёте, Шиллера, Гейне и Виктора Гюго, следующее две – песни на слова других авторов и в последнюю входили «Три цыгана».

8 сентября. Лист пишет своей дочери Бландине:

«Я провел неделю у Козимы в Берлине. Она чувствует себя во всех отношениях очень хорошо: ее ум все сильнее развивается, тяготея к великому, а ее характер становится все более сильным и твердым. Для меня будет истинным удовольствием сопровождать тебя в Берлин, когда ты поедешь туда, чтобы исполнить свои обязанности крестной матери».

9 сентября. Пребывание княгини Каролины в Риме все более затягивалось. Россия весьма искусно, за кулисами, пустила в Риме в ход свое влияние против нее. Наконец, папа Пий IX дал ей аудиенцию. Потрясенный, выслушал он рассказ о страданиях, которые ей пришлось пережить, и обещал выяснить обстоятельства этого дела. В скором времени папа утвердил декрет русской консистории. Княгиня хотела сразу же вернуться в Веймар, однако, ей посоветовали обождать с отъездом, и она осталась в Риме.

14 сентября. В Альтенбурге царила тишина, хозяйка дома была далеко, с деревьев на садовые дорожки падали увядшие листья, взгляд Листа скользил по осеннему ландшафту. Он чувствовал себя одиноким, предчувствие смерти закрадывается в его душу, Маэстро садится за письменный стол в «голубой комнате» и пишет свое завещание.

«Я пишу это … в день, когда в церквах празднуют торжество Снятия с креста. Название этого праздника отвечает тому жгучему и таинственному чувству, которое, как рана, пронизывает всю мою жизнь».

«…это всегда было моим истинным, заключенным в глубине моей души призванием; я чувствовал это призвание в глубине моего сердца, начиная с семнадцатилетнего возраста… никогда божественное сияние креста не было полностью чуждо мне. Иногда даже, сверкание этого неземного света наполняло всю мою душу».

12 октября. Радостное событие вырвало его из этого печального, сумеречного настроения: Козима родила девочку, его первую внучку. Лист поехал в Берлин.

24 ноября. Внучка Листа в память о его недавно умершем сыне была окрещена именем Даниела.

1861

31 января. «Новый Веймарский союз» организует Шубертовский вечер в честь дня рождения великого мастера, на котором Лист в присутствии двора исполняет «Венские вечера», Вальсы-каприсы по Шуберту.

«Новая музыкальная газета» сообщала:

«23 февраля депутация представителей городских властей передала Францу Листу, придворному капельмейстеру в Веймаре, диплом о присвоении ему звания почетного гражданина города Веймара».

По этому поводу в честь Листа было организовано факельное шествие, которое возглавлял Дингельштедт. Вскоре вслед за этим Листу было присвоено звание придворного камергера. Однако все это не могло смягчить боль от причиненных Листу в Веймаре обид.

30 апреля. Лист едет в Париж, чтобы принести благодарность за пожалованный ему орден Кавалера Почетного Легиона.

Как всегда, когда он приезжал в Париж, он жил у своей глубоко почитаемой им матери.

Во время этого приезда он встретился с графиней Мари д'Агу.

«Она была удивлена моим затворническим образом жизни, который я сейчас добровольно веду, а также, возможно, и тем особым упорством, которое отличает мой жизненный путь, как художника, и которое она раньше никогда не замечала; теперь же она, кажется, оценила это. Слушая мои рассказы о моей жизни… она – не знаю почему – была сильно растрогана, лицо ее залилось слезами. Я поцеловал ее в лоб – впервые после стольких долгих лет – и сказал: „Послушайте, Мари, будем говорить на языке простых людей. Благослови Вас бог! Не желайте мне зла!" В тот момент она не могла мне ничего ответить, лишь слезы сильнее заструились из глаз.

Оливье рассказывал мне, что во время их совместной поездки по Италии он часто видел ее горько плачущей в тех местах, которые ей особенно остро напоминали годы нашей юности.

Я сказал ей, что это воспоминание тронуло меня. Она возразила, почти заикаясь: „Я всегда буду хранить верность Италии… и Венгрии!" На этом я тихо покинул ее. Когда я спускался вниз по лестнице, передо мной встал образ моего бедного Даниеля. Ни одним словом, никаким образом мы не упомянули о нем во время тех 3 или 4 часов, что я провел с его матерью!!!» – писал Лист Каролине Витгенштейн.

Сопровождаемый своим учеником, КарломТаузигом, Лист вернулся обратно в Веймар.

25 июня. На церковном концерте по случаю тюрингского праздника мужских хоров в Веймаре был впервые исполнен 18-й псалом Листа.

5–7 августа. В Веймаре с блеском был проведен музыкальный праздник «Собрания музыкантов».

На короткое время Альтенбург снова ожил. В нем опять стали собираться многочисленные гости: Брендель, Бюлов, Корнелиус, Дрезеке, Таузиг и недавно вернувшийся из ссылки Вагнер, затем Эдуард Лист, Бландина и ее муж Эмиль Оливье.

На основе устава, разработанного Бренделем, была официально утверждена организация «Всеобщего немецкого музыкального союза», основанного в 1859 году.

На праздничном концерте Бюлов дирижировал «Фауст-симфонией», Штёр – хорами к «Освобожденному Прометею» и Таузиг исполнил Второй фортепьянный концерт A-dur. Лист присутствовал на концерте только как слушатель.

Тем временем в Риме снова было рассмотрено дело княгини Сайн-Витген-штейн и подвергнуты ревизии связанные с ним документы. Княгиня, надеясь на скорый исход дела, сообщила Листу, что он может готовиться к отъезду. Однако из предосторожности они договорились хранить предполагаемый отъезд Листа в тайне.

17 августа. Герцог Карл Александр дает Листу аудиенцию. Когда Лист уже прощался, герцог бросил ему следующую реплику: «Вы ни разу не дали мне ни плохого, ни полезного совета».

Еще в тот же день Лист пишет своему соотечественнику, выдающемуся скрипачу Эдмунду Зингеру:

«С прошлого воскресенья Алътенбург закрыт и опечатан, через несколько часов я покину Веймар на долгие годы».

* * *

Лист простился также с герцогиней Софьей Луизой, жившей в Вильгельм-стале.

После короткого пребывания в Левенберге у любителя музыки князя Гогенцоллерн-Гехинген, он поехал в Берлин к Бюлову, чтобы там подождать дня отъезда в Рим.

* * *

При отъезде из Веймара Лист мог бросить взгляд назад на богатый событиями период своей жизни.

Он всегда правильно оценивал свою деятельность в Веймаре. Годы его пребывания там были блестящим периодом музыкальной жизни Веймара, его деятельность оказала решающее влияние на музыкальное развитие других немецких городов.

Восставая против капельмейстерской рутины, которая жестоко также осуждалась и Вагнером, он превратил дирижирование в высшую форму выразительного искусства, что в начале хотя и вызвало ожесточенные нападки, но затем, будучи воспринято Бюловым и другими учениками Листа, стало подлинной школой дирижерства. Шедевры классиков звучали под его рукой – ибо он часто откладывал в сторону свою дирижерскую палочку – с невиданной и неслыханной доселе красотой.

Члены придворной капеллы, среди них такие выдающиеся музыканты, как Иоахим, Лайб, Александр Риттер и Э. Зингер (скрипка), Косман (виолончель), Гроссе (тромбон) и Иоганна Эйт-Полъ (арфа) с полным пониманием разделяли его взгляды.

Составляемые им программы могли служить образцом. Он всегда отводил в них самое большое место современным произведениям. «Живые – вперед» – было его поговоркой. Незабываемой заслугой является его бескорыстная поддержка Берлиоза, Вагнера, Шумана и других композиторов. Благодаря ему Веймар превратился в единственный в своем роде музыкальный город, а Альтенбург – в оплот передовых музыкальных устремлений. Музыканты, поэты, литераторы из всех стран были здесь как у себя дома.

Вечера и воскресные утренники княгини Каролины, на которых кроме Листа выступали известные скрипачи, певцы и актеры, не имели в то время себе равных.

Вокруг великого мастера сгруппировался кружок одаренных учеников: Бронзарт, Бюлов, Бренделъ, Дженес, Елиндворт, Таузиг, Ингеборг Штарк, Агнеса Клиндворт и другие – распространявших его учение по всему свету. Лист не брал с них платы за учение, он дарил им свои знания.

В Веймаре Лист создал наиболее значительные литературные труды, сгруппированные впоследствии под заголовками: «Драматургические листки», «Из анналов прогресса», «Музыкально-литературные обозрения», а также книгу о цыганах.

Но вся эта его разносторонняя деятельность не идет в сравнение с его деятельностью как композитора. Вагнер с полным правом писал:

«Когда я оглядываюсь на твою деятельность за последние годы, ты кажешься мне сверхчеловеком!»

Его симфонические произведения являются творениями поэта, который для выражения своих идей пользуется не словами, а звуками.

Хотя его деятельность нередко омрачалась неудачами, все же ему удалось «заставить камень катиться», и когда он покинул Веймар, ничто уже не могло остановить потока прогрессивных идей и устремлений.

Рим (1861–1869)

1861

20 октября. Лист прибыл в Рим, где его ждала княгиня Каролина. Радость встречи после полутора лет разлуки была омрачена неприятностью: в заметке в одной из газет сообщалось о целях поездки Листа. Последствия этой необъяснимой нескромности не заставили себя долго ждать. Еще в тот же день трое родственников княгини просили в Ватикане частной аудиенции у папы.

21 октября. В церкви Сан Карло ал Корзо празднично украшен алтарь. Бракосочетание намечалось на следующее утро, в день пятидесятилетия Листа.

Но в 11 часов вечера к княгине явился посланец от священника церкви, где должен был состояться обряд, с известием, что по велению святейшего отца венчание должно быть отложено.

Выяснилось: родственники княгини отрицали, что ее брак был заключен против ее воли, и утверждали, что вступив во второй брак, княгиня совершит клятвопреступление.

Папа оказался в щекотливом положении. Попросту игнорировать свидетельские показания родных он не мог, поэтому он распорядился устроить новую проверку всех обстоятельств, связанных с этим делом, и потребовал документы княгини для повторного рассмотрения.

После стольких принесших лишь разочарование попыток княгиня пришла к убеждению, что и новое разбирательство не будет в ее пользу; поэтому она оставила свои документы при себе и прекратила дело.

Надежда на совместную, семейную жизнь с Листом рухнула. Возвращение в Веймар было невозможно, и они решили остаться пока в Риме. Княгиня жила на улице дель Бабуино, а Лист снял комнату на улице Феличе.

«Я все же сохранил некоторую роскошь, – писал Лист Готшлагу, – а именно – моего маленького слугу, да и то только ради экономии времени. Но я совсем не намерен когда-нибудь стать богаче, хотя иногда мне и больно, что я не могу помогать другим».

Княгиня Каролина стала жить полностью замкнутой жизнью; она решила никогда больше не покидать Вечный город. Ее религиозные чувства нашли в Риме обильную пищу. Под влиянием все возрастающего интереса к церкви, она решила серьезно заняться изучением теологии.

Лист ежедневно навещал княгиню. Вскоре и в Риме, как и везде, где он только бывал, у него завязались многочисленные связи с высшими кругами общества. Он общался с князьями, кардиналами, дипломатами, художниками и учеными. Но больше всего он любил узкий кружок людей искусства, который собирался вокруг него в кафе Греко.

Медленно тянулось время от зимы до весны, и постепенно он обретал спокойствие и силы для работы.

1862

3 июля. У дочери Листа Бландины в Сант-Тропеце родился сын Даниелъ Эмиль. Молодая мать чувствовала себя, по всей видимости, хорошо. Лист был очень рад рождению внука.

Конец июля. Лист закончил ораторию «Легенда о святой Елизавете». Он занимался этой темой с 1858 года по предложению герцога Карла Александра, который решил восстановить Вартбург. Текст по фрескам Морица Швинда в Вартбурге написал для Листа Отто Ро-кетт. Лист приступил к работе над этим произведением еще в Веймаре, но вскоре оставил ее. Однако эта тема, во многом связанная с Венгрией и Тюрингией, была столь близка его сердцу, что в Риме он вновь взялся за ее разработку и вскоре закончил ее.

11 сентября. В Сант-Тропеце неожиданно умирает дочь Листа, Бландина. Ее смерть была тяжелым ударом для композитора. Лишь с большим трудом перенес он потерю своего второго ребенка.

* * *

Как часто раньше, так и теперь, он пытается музыкой развеять боль души. Он создает ораторию «Солнечный гимн св. Франциска Ассизского».

1 ноября. Дружеские связи Листа с Веймарским двором продолжаются как и прежде. Лист сообщает герцогу Карлу Александру:

«Легенда о святой Елизавете закончена… Кроме того, я еще кое-что сочинил, что связано с музыкой подобного рода. Одна из этих вещей названа мною „Видение в Сикстинской капелле". В основе ее стоят две великие фигуры – Аллегри и Моцарт. Я не только приблизил, но и как бы связал их друг с другом. Бедствие и страхи людей выливаются в жалобный плач „Miserere", бесконечное милосердие и отзывчивость бога звучат в ответ в „Ave verum corpus"».

8 ноября. Лист пишет о своих планах Бренделю:

«Я твердо решил длительное время, не отрываясь, спокойно и последовательно, продолжать здесь свою работу. Выполнив в Германии, насколько только позволили мне возможности, поставленную перед собой задачу в отношении симфонической музыки, я хочу теперь выполнить таковую и в отношении оратории (а также некоторых других, связанных с нею областей музыки). „Легенда о святой Елизавете", которую я полностью закончил вот уже несколько месяцев тому назад, не должна оставаться в одиночестве, и я должен позаботиться о том, чтобы окружить ее соответствующим обществом!»

1863

20 марта. Козима Бюлова родила вторую дочь – Бландину Елизавету. Лист был сердечно благодарен своей дочери, назвавшей в память о его детях первого ребенка – Даниелой и теперь второго – Бландиной.

Июнь. По приглашению патера Тей-нерса Лист поселился в монастыре Мадонна дель Розарио в местечке Монте Марио под Римом, где ему были отведены отдельные покои. Жизнь в этом тихом доме была Листу очень по душе. Здесь он нашел нужный покой для работы, а при желании мог быстро съездить в город. Это послужило еще одной причиной для длительной задержки в Риме.

11 июля. В Монте Марио Лист был удостоен исключительной чести: в сопровождении кардиналов Мероде и Го-генлоэ его посетил папа Пий IX.

Лист сыграл им свою только что законченную легенду «Проповедь св. Франциска Ассизского птицам», написанную под впечатлением щебетанья ласточек, гнездившихся на Монте Марио. Затем он беседовал с папой относительно реформы церковной музыки.

Несколько дней спустя папа дал Листу частную аудиенцию, во время которой подарил ему в знак памяти великолепную камею.

10 сентября. Затянувшееся пребывание Листа в Риме, вдали от музыкальной жизни общества первое время все принимали за каприз. Однако когда выяснилось, что он не намерен вернуться в Веймар, со всех сторон ему посыпались приглашения на концерты и музыкальные вечера, однако Лист упорно отклонял их. Он писал своему другу Гилле:

«Пребывание в Риме для меня не случайность. Оно означает третий (и, вероятно, последний) этап моей жизни, часто омрачаемой неудачами, но всегда наполненной трудом и устремленной вперед, несмотря ни на какие удары».

«У меня сейчас достаточно времени, чтобы благополучно завершить многие затянувшиеся работы и решить свою собственную судьбу. Этому благоприятствуют мой теперешний замкнутый образ жизни, которая в дальнейшем станет еще более уединенной, и мое теперешнее жилище в монастыре, из которого не только открывается прекраснейший вид на весь Рим, Кампанью и горы, но и которое дает мне то, чего я жажду: удаленность от внешнего мира, покой и умиротворение».

* * *

В связи с празднованием 1800-летнего юбилея со дня рождения апостола Петра был исполнен «Папский гимн» Листа в переложении для органа.

В этом же году было издано и другое его сочинение для органа – вариации на темы И. С. Баха «Плач, жалобы».

1864

16 февраля. Лист от всей души наслаждается красотами Вечного города, которыми наградили его как природа, так и искусство.

В письме к знаменитой берлинской актрисе Шарлотте фон Хагн он дает набросок стихотворения в прозе о итальянских пиниях.

Середина июля. По приглашению кардинала Гогенлоэ, шурина дочери княгини Витгенштейн, Марии, Лист проводит несколько дней на вилле д'Эсте в Тиволи.

В память об этом он посвящает своему гостеприимному хозяину сочиненную здесь небольшую пьесу для органа – литанию «Молись за нас».

В конце июля папа Пий IX пригласил Листа в Кастельгандольфо, близ албанского побережья. Его игра доставила большое удовольствие папе, который становится все более благосклонен к маэстро.

Середина августа. Уступая настойчивому желанию герцога Карла Александра, Лист принимает решение на короткое время посетить Германию. Эту поездку он предпринимает в основном для того, чтобы присутствовать на Собрании музыкантов в Карлсруэ. Он пишет Бренделю:

«Дайте мне отдохнуть, дайте мне помечтать, хотя и не под цветущими миндальными деревьями, как поет Гофман, но спокойно и в безопасности, под защитой Мадонны дель Розарио, предоставившей в мое распоряжение эту келью. Мои немецкие друзья поступили бы более благоразумно, если вместо того, чтобы заманивать меня в свои края, навестили бы меня здесь. Во всяком случае, Вы можете заверить всех остальных знакомых, что я не буду больше беспокоить их сколь-нибудь длительным присутствием и что мое появление на музыкальном празднике в Карлсруэ будет носить временный и безобидный характер».

В Карлсруэ Лист встретился с Кози-мой, которая приехала сюда одна, так как Бюлов был тяжело болен.

В конце августа Лист навещает Вагнера, жившего у Старнбергского озера, и играет ему «Блаженство». Отсюда он едет в Мюнхен к Каульбаху.

Сентябрь. Приехав в Веймар, Лист нашел Альтенбург, за исключением своей комнаты в боковой пристройке, занятым чужими людьми. Задетый и расстроенный этим, он едет в Левен-берг, к князю Гогенцоллерн-Гехинген, оттуда в Берлин, чтобы повидаться с Козимой и больным Бюловым.

2 октября. В сопровождении Козимы Лист едет в Париж, чтобы навестить больную мать, и вместе с дочерью посещает графиню д'Агу.

12 октября. Из Парижа, через Тулон, Лист едет в Сант-Тропец, где с непокрытой головой и глазами, полными слез, молится на могиле своей дочери Бландины.

18 октября. Погруженный в печальные думы, возвращается Лист обратно в Рим и вновь поселяется в Монте Марио, с тем чтобы отдаться работе.

15 ноября. Отзвуки его чувств, как это отразились в письме к графине д'Агу:

«Если случится, что моя симфония к „Божественной Комедии" или другая симфония, на которую меня вдохновил Гётевский „Фауст", будут исполняться в Париже, прошу Вас в память нашей дружбы, прослушайте их терпеливо».

И:

«Я не хочу быть мстительным по отношению к Вам … и не собираюсь обременять Вас моими музыкально-эстетическими рассуждениями. Лучше мы вернемся в очаровательный и мирный сад Фиоретти. Вот маленький букет, он только что сорван и весь пропитан поэзией Poverello di Dio[21]…».

«И будем молиться за наших дорогих умерших!»

Уступая настоятельным просьбам, Лист начинает давать уроки во дворце кардинала Нарди.

1865

Весна. Сообщение о смерти князя Николая Витгенштейна устранило препятствие, так много лет мешавшее браку Листа с княгиней. Нынешний кардинал Гогенлоэ был согласен совершить бракосочетание, однако, княгиня Каролина отклонила это предложение. Она решила никогда больше не покидать «башню из слоновой кости» религиозного фанатизма, в которую она все больше и больше замыкалась. В препятствиях, которые многие годы, вновь и вновь, громоздились на пути к осуществлению ее желания, она видела предостерегающий перст божий и не хотела бросать вызов судьбе. Лист с уважением отнесся к решению своей подруги: он тоже научился за эти годы самоотречению и сделал из этого для себя соответствующие выводы.

С помощью доминиканца П. Салуа он стал готовиться к принятию малого пострига. Кардинал Гогенлоэ испрашивает у папы разрешение на это.

20 апреля. На концерте в палаццо Барберини, где он играл «Приглашение к танцу» Вебера и свое переложение Шубертовского «Лесного царя», Лист прощается с мирской жизнью.

Затем он замкнулся в монастыре, чтобы предаться своим упражнениям.

25 апреля. В день святого Маркуса кардинал Гогенлоэ совершает церемонию выстрижения тонзуры и посвящения Листа в духовный сан.

Кардинал предоставил ему помещение в своих покоях в Ватикане, напротив комнат, расписанных фресками Рафаэля.

«Около 10 часов я занял отведенные мне комнаты. Они очень удобны, хорошо распланированы, хорошо меблированы и прекрасно подходят мне. Из окна открываются бескрайние далекие просторы.

Когда я сажусь за письменный стол, мне виден купол Собора. Кроме колокольного звона до меня не доходят сюда никакие посторонние звуки. Помните высказывание отца Феликса Лихновского в одной из статей в „Аугсбургской газете"; кажется, за 41 год: „Если бы Лист стал архитектором, он построил бы купол Св. Петра"«. (Из письма к графине Д'Агу.)

Еще в тот же вечер Лист был принят папой.

* * *

Решение Листа принять духовный сан вызвало замешательство среди его друзей и сенсацию в кругах врагов. О нем много, но большей частью неправильно и без должного понимания, спорили, и Лист счел себя обязанным объяснить свой поступок.

«… я принял духовный сан, – писал он князю Константину фон Гогенцоллерн-Гехинген, – в убеждении, что этот поступок укрепит меня на правильном пути. Я сделал это по собственной воле, повинуясь чистым, простым и абсолютно искренним побуждениям. Это решение отвечало моим еще юношеским желаниям… ».

Он заверяет Бренделя, что этот шаг «не является по существу своему разрывом с его прежней жизнью».

И все же, видимо, была еще одна новая причина, подвигнувшая его на этот шаг. Учитывая то особое расположение, которое папа питал к Листу, в ватиканских кругах считали решенным вопрос о предстоящем назначении его папским капельмейстером, а в действиях Листа видели проявление предупредительности с его стороны. Однако в противниках и здесь не было недостатка. Лист был чужаком, «немцем», как в свое время в Париже – «венгром», а в Германии – «французом». Ожидаемое приглашение папы так и не состоялось.

В ответ пошли слухи, что Лист сожалеет о своей метаморфозе, однако, они не соответствовали действительности. Он и в дальнейшем твердо стоял за реформу в области церковной музыки.

Май. Не исключено, что стремясь укрыться от людского любопытства, Лист проводит некоторое время у кардинала Гогенлоэ на вилле д'Эсте в Тиволи.

Здесь застает его приглашение принять участие в праздновании 25-летней годовщины существования Союза музыкантов в Буде и дирижировать каким-либо своим произведением. «Как истинный патриот» он дает свое согласие и выбирает для исполнения «Легенду о св. Елизавете».

22 июля. Лист пишет доктору Гилле в Йену:

«Как Вы знаете, я написал это произведение для музыкального праздника в Вартбурге, который предполагал устроить наш герцог. Неожиданно моя святая Елизавета попала сначала в свою колыбель, в Венгрию; если она останется в живых, то мы охотно перенесем ее потом ближе к ее местожительству, в Йену или Эйзенах».

8 августа. Лист прибывает в Буду на Южный вокзал. Это его первая поездка в Венгрию по железной дороге.

По приглашению аббата Швендтнера, он живет на этот раз в доме пастора на Пфарерштрассе.

Уже на следующий день по приезде он пишет княгине Каролине:

«Репетиции „Елизаветы" протекают хорошо. Первый концерт, с исполнением Елизаветы, состоится 15 августа, в день вознесения Марии. Второй назначен на 17-е. На нем будут исполнены Данте-симфония и моя Ракоци-парафраза для оркестра».

12 августа. Эдуард Лист, Козима и Ганс фон Бюлов приезжают в Пешт, чтобы присутствовать на концертах.

14 августа. Генеральная репетиция «Легенды о святой Елизавете».

15 августа. Премьера оратории в зале нового пештского Концертного зала.

16 августа. «Елизавета, – пишет Лист в Рим, – была вчера принята с успехом, все газеты полны моим именем, я стал своего рода общественным явлением!.. Чтобы дать событиям правильное направление, мне пришлось взять на себя фактическое руководство, т. е. дирижировать моими произведениями как на репетициях, так и на концертах. К 500 исполнителям оратории присоединились и две тысячи слушателей, которые настолько внимательно и с таким сочувствием следили за концертом, что можно сказать, сами стали его участниками.

На завтрашний концерт билеты раскуплены уже за много дней вперед. Величественный и богато украшенный зал кажется намного больше, чем зал Капитолия в Риме и вмещает от 2000 до 3000 человек».

«Елизавета будет вновь исполнена в третьем концерте в среду; вероятно, последует и четвертый. Право же, мне не составляет никакого труда создать себе здесь достойную аудиторию».

17 августа. Исполнялась симфония «Данте».

23 августа. «Вы можете быть довольны Пештом, – пишет Лист княгине, – это что-нибудь да значит, если Ганс (фон Бюлов) желает, чтобы Германия в отношении ко мне „опештиласъ". Вчера, во вторник 22-го, вечером в Концертном зале состоялся третий и последний концерт. „Елизавета", которая длится около 3 часов, занимает почти весь вечер, так что на этот раз мы ничего кроме нее не включили в программу.

Уже после второго концерта, на котором с громадным успехом была исполнена симфония „Данте", можно было не сомневаться, что Елизавету ждет в дальнейшем еще более значительный успех.

Исполнение было исключительно хорошим. Все 500 человек, составляющие хор и оркестр, исполняли это произведение с каким-то страстным благоговением, а иногда даже с фанатическим восторгом. К тому же партия Елизаветы еще больше засверкала, благодаря прекрасному и выразительному исполнению молодой певицы мадам Паули-Маркович».

27 августа. В сопровождении Козимы и Ганса фон Бюлов, а также двух выдающихся венгерских скрипачей, Ре-меньи и Плотеньи, Лист наносит визит князю-примасу в Эстергоме, который заверил его, что он будет ходатайствовать перед двором, чтобы Листу поручили сочинение торжественной мессы по случаю предстоящей коронации императорской четы.

29 августа. Лист играет в Концертном зале свои две легенды: «Проповедь св. Франциска Ассизского птицам» и «Св. Франциск из Паолы, идущий по волнам».

2 сентября. Лист, чета Бюловых и Ременьи посещают барона Аугуса в Сексарде.

О сентября: «В воскресенье вечером в честь меня была дана серенада с пением и музыкой», – пишет Лист из Сексарда княгине. – «На площади перед моим домом собралось, как мне говорили, около семисот или восьмисот человек. Вместо того, чтоб обратиться к народу с речью, я велел пододвинуть рояль к открытому окну, и мы вместе с Ременьи сыграли венгерскую рапсодию, а с Гансом исполнили „Ракоци" в четыре руки».

10 сентября. Отъезд Листа в Рим.

1866

6 января. В Париже, в возрасте 74 лет, умерла мать Листа. Последние годы своей жизни она провела в доме Эмиля Оливье, где испытала радость, что под ее присмотром растет ее правнук Даниель.

Печальное известие было для Листа полной неожиданностью и глубоко потрясло его.

Он всегда был для своей матери хорошим сыном и глубоко любил и уважал ее.

5 марта. Лист едет в Париж. Он спешит на могилу своей матери, где, сломленный горем, безутешно рыдает.

15 марта. Лист присутствует на исполнении в парижской церкви св. Евстахия своей «Гранской мессы», которая была недостаточно разучена и потому не прозвучала с должной красотой. Критики упрекали Листа в многочисленных «неразрешенных диссонансах», но он пригласил их к себе и по партитуре продемонстрировал «разрешение» этих диссонансов. На это они не смогли ничего возразить.

* * *

На одном из утренников у Россини Лист вместе с Плантэ исполнили на двух фортепьяно «Прелюды» и «Тассо»; у великого графика Густава Доре он играет вместе с Сен-Сансом «Данте-симфонию».

«Кажется, начинает постепенно складываться определенное мнение о моем таланте, как композитора, но все мсе это еще только начало. Плантэ и Сен-Санс в восторге от моих симфонических поэм; эти поэмы начинают понемногу прокладывать себе дорогу, но все же с модератором. . ».

Лист был глубоко огорчен холодной сдержанностью своих бывших соратников, Берлиоза и д'Ортига.

Лист и на этот раз посетил графиню д'Агу, но их встреча закончилась размолвкой.

«Нелида сообщила мне, что она намеревается опубликовать свою исповедь. Я возразил, считая, что ей не стоит браться за написание исповеди, ибо то, что она так озаглавит, неизбежно сведется к притворству и домыслам».

Апрель. После короткого пребывания в Амстердаме, Гааге и Брюсселе Лист возвращается в Париж.

Середина мая. Лист снова в Риме.

22 июня. Кардинал Гогенлоэ отказался от своей квартиры в Ватикане. Лист возвращается на Монте-Марио и работает там в тихом уединении.

23 октября. В письме доктору Гиллю Лист пишет о результатах своей работы:

«Наконец-то я закончил ораторию „Христос", осталось только переложить ее для рояля и просмотреть партитуру… Когда и где она будет исполнена – не беспокоит меня. Творить – это моя потребность, как художника; и я вполне довольствуюсь этим. Рим и в этом смысле очень хорош для меня, и моя самостоятельность здесь может проявиться в полной мере».

* * *

Он начал делать наброски для Венгерской коронационной мессы.

22 ноября. Выход П. Тейнера из монастыря Мадонна дель Розарио вновь заставил Листа переменить квартиру.

Он переселился в прежние покои кардинала в монастыре Санта Франческа Романа, вблизи Колизея и Форума.

Два выдающихся итальянских музыканта, пианист Джованни Сгамбати и скрипач Этторе Пинелли, всегда бывали здесь желанными гостями.

1867

Январь. После смерти князя-примаса Сцитовского его преемником стал Иоганн Симор, что заставило предпринять серьезные шаги, чтобы сочинение коронационной мессы было поручено Листу. Барон Аугус советует Листу продолжать работу.

14 марта. Лист отвечает своему другу, что он охотно доведет до конца работу над мессой, но ждет более точных указаний относительно ее исполнения.

* * *

В Вене считали, что преимущественное право на сочинение Коронационной мессы принадлежит императорскому придворному капельмейстеру.

Все старания авторитетных венгерских кругов опровергнуть это мнение оставались безрезультатными.

Но в конце концов ходатайство Зигмунда Фалька перед императрицей Елизаветой, которой он преподавал венгерский язык, увенчалось успехом.

23 апреля. Тем временем Лист закончил мессу и послал ее в Пешт, чтобы из нее могли выписать партии отдельных голосов. По поводу этого произведения он писал композитору Михаю Мошоньи:

«Прежде всего я должен извиниться перед Вами, как музыкант за исключительную простоту этой мессы: сообразуясь с предписаниями, которые невозможно было обойти, я должен был сделать ее как можно короче и поэтому отказаться от более крупных пропорций, но все же надеюсь, что оба главных характера: как церковный, так и национально-венгерский, выражены достаточно ясно…»

30 апреля пришло, наконец, распоряжение из Вены: Лист должен написать мессу, которую, однако, будет исполнять придворная капелла под управлением придворного капельмейстера. Непосредственного приглашения Листу так и не последовало. Быть может, в Вене надеялись, что он не успеет справиться с работой в оставшийся короткий срок?

4 июня. По приглашению Музыкального союза Лист едет в Пешт, где поселяется у аббата Швендтнера.

5 июня. Прибытие из Вены придворной капеллы. В этот же день состоялась генеральная репетиция мессы.

6 июня. Франц Иосиф I дал Листу аудиенцию. Лист передает монарху реликвию, которую ему лично послал в подарок папа. Кайзер награждает его крестом ордена Франца Иосифа.

8 июня. Первое исполнение мессы Листа во время коронации в церкви Матяша в Буде. Дирижировал Гопип-фрид Прейер, так как Гербек заболел.

Написанное для Ременьи скрипичное соло в Benedictus исполнял Иосиф Хелл-месбергер старший. Лист, не получивший официального приглашения на церемонию коронации, вынужден был прослушать свою мессу, стоя на хорах.

В ожидании торжественного шествия собрались тысячи людей, которые вытянулись шпалерами по обеим сторонам улиц, от церкви до самого Пешта.

Лист покинул церковь до начала торжественного шествия. Но когда он вышел на улицу, его узнали, и толпа приветствовала его восторженными криками, которые становились все громче и

сильней и сопровождали его всю дорогу, пока он, с непокрытой головой в знак благодарности за приветствия, как некоронованный король, не достиг своей пештской квартиры.

15 июня. Лист возвращается из Пешта обратно в Рим.

6 июля. Сгамбати в присутствии композитора дирижирует в Галерее Данте первой частью оратории «Христос» – «Рождественской ораторией».

29 июля. Лист едет в Веймар, чтобы подготовить к исполнению свою «Легенду о св. Елизавете».

20 августа. Лист едет в Мейнинген на Собрание музыкантов, а оттуда – в Эйзенах.

28 августа. По случаю празднования 800-летия Вартбурга в концертном зале «Зенгерхалле» была исполнена «Легенда о св. Елизавете».

После успеха в Пеште исполнение этого произведения вызвало напряженный интерес. «Легенда» превзошла все ожидания и произвела огромную сенсацию в музыкальном мире.

Сентябрь. После двухнедельного пребывания в Вильгельмстале в качестве гостя герцогской семьи Лист, гонимый беспокойством, едет в Мюнхен к Бюловым.

С сожалением он узнает, что его опасения были не напрасны. Вагнер, преследуемый узколобой оппозицией, вынужден уехать из Мюнхена, и Козима, не желая больше сдерживать своего влечения к нему, решила расстаться с Бюловым.

Под предлогом поездки в Базель Лист едет к Вагнеру в Трибшен. Он умоляет

своего друга не вызывать публичного скандала и обождать, пока тихо и незаметно не будет улажено дело о разводе. Вагнер обещает ему. Однако они забыли, что Козима была дочерью Мари д'Агу. Она использует первую подходящую возможность – отъезд Бюлова – и вместе с детьми приезжает к Вагнеру в Трибшен.

Декабрь. С грустью принимает Лист известие о том, что «Новый Веймарский союз», эта последняя дорогая память о прекрасных прошлых днях, 3 декабря был распущен.

1868

Первые месяцы года Лист провел на море, в Анконе: он чувствовал, что ему нужно отдохнуть и укрепить здоровье.

21 июня. На празднестве, устроенном в честь двадцатилетней годовщины духовного правления папы Пия IX, Лист играл в роскошном торжественном зале ватиканской библиотеки в присутствии папы и папского двора.

* * *

Со временем, видимо, герцог Карл Александр осознал, как много потерял Веймар в связи с отъездом Листа. Он и его супруга были бы рады вновь видеть маэстро в своей резиденции. Поэтому они послали ему приглашение, настойчиво прося вернуться в Веймар. На возражение Листа, что у него нет больше в Веймаре своей квартиры, ему было обещано новое жилище, в ответ на что Лист решился вновь, как и прежде, проводить несколько месяцев в году в Веймаре.

Намек на это событие мы находим в его письме к Бренделю:

«B будущем году, возможно, произойдет довольно значительное изменение в моей жизни, которое вновь приблизит меня к Германии. Как сложится эта последняя глава моей жизни, я не могу пока еще предугадать».

Июль. Лист, в сопровождении своего учителя по теологии и друга, дона Антонио Солфанелли, предпринимает паломническую поездку. Они посещают Мадонну делла Стелла, Ассизи, Лорето, Гротта Маре и проводят дни в серьезных беседах и чтении молитвенника.

Осень. По возвращении в Рим Лист сочиняет реквием для мужского хора и органа – трогательное воспоминание о его «дорогих умерших»: отце, матери, Даниеле и Бландине.

* * *

Подобные же настроения лежат в основе созданного в тот период «Торжественного погребения Тассо».

Однажды один из друзей пригласил Листа полюбоваться закатом солнца на Яникулусе в Сант Онофрио, откуда некогда был вывезен прах Тассо для посмертного прославления великого поэта. Захваченный настроением местности, Лист в ту же ночь снова решил проехать по той же самой дороге, по которой торжественно везли прах Тассо.

«Я рисовал в своем воображении, что я тот Тассо, который некогда лежал в гробу, и я старался представить себе те чувства, которые он мог бы переживать, если бы осознавал происходящее».

«Я пережил печальную поэзию этой дороги в надежде, что когда-нибудь поэт или художник, не получивший признания при жизни, будет избавлен от убийственной иронии тщеславного прославления после смерти. Мир усопшим!»

* * *

Как всегда во время его пребывания в Риме, он ежедневно навещал княгиню Каролину, поселившуюся на улице дель Бабуино. Ее жизнь, протекавшая в окружении образов святых и священных реликвий, становилась все более странной. В Ватикане находили, что она влияет на Листа не совсем благоприятно.

В семейном споре своей дочери Лист решительно встал на сторону Бюлова и прекратил все личные отношения с Ко-зимой и Вагнером.

30 декабря. Великий американский поэт Лонгфелло через своего соотечественника художника Гили познакомился с Листом. Оба американца вечером посетили композитора в монастыре Санта Франческа Романа.

Гили следующим образом описывает этот визит:

«… Мы вместе подъехали к старинному монастырю и позвонили у входа, ведшего в жилище Листа. В передней было довольно темно… Слуг не было видно. Аббат сам вышел в переднюю, чтобы приветствовать нас, высоко в руке держа лампу, освещавшую ему дорогу.

Его характерная голова, с длинными белоснежными волосами, резко обозначенные черты лица, высокая стройная фигура, закутанная в одежду священника, – все это создавало столь выразительную картину, что мистер Лонгфелло шепнул мне: „Мистер Гили, Вы должны написать его для меня!"»

Они приятно провели время, и гости были очарованы Листом. Лист нанес поэту ответный визит, на квартире Гили, и на следующий день пригласил их обоих к себе.

1869

5 января. Лонгфелло, вместе с сестрой Анной Л. Пирс и дочерью Алисой, а также Гили со своей дочерью Эдит посетили Листа. Миссис Пирс заметила, что рояль Листа был покрыт толстым слоем пыли. Композитор ответил ей: иногда он по два месяца не подходит к инструменту.

Потом он открыл рояль и сыграл гостям. У миссис Пирс его игра создала такое впечатление, словно клавиш касались руки не человека, а какого-то неземного существа.

Лист, которому Лонгфелло весьма импонировал, представил его и его сестру княгине. Обе дамы подружились. На прощанье княгиня подарила миссис Пирс римскую камею. Гили преподнес поэту Лонгфелло портрет Листа с горящим светильником в руке.

Веймар – Пешт – Рим (1869–1880)

1869

12 января. Лист исполнил свое обещание и приехал в Веймар. Ему оборудовали квартиру на первом этаже главного здания придворного садоводства.

За время отсутствия Листа в Веймаре произошло немало перемен. Эра Дингельштедта кончилась. Листу был оказан сердечный прием, а различными знаками внимания старались загладить горькие воспоминания.

20 января. Не прошло и недели после его приезда, как Лист уже играл на придворном концерте.

20 марта. Лист едет в Вену, чтобы присутствовать на исполнении «Легенды о св. Елизавете». Там он гостит у своего дяди Эдуарда Листа, в Шоттенгофе.

4 апреля. Первое исполнение «Легенды о св. Елизавете» под управлением Иоганна Гербека.

Успех был так велик, что

11 апреля концерт пришлось повторить. В эти дни Лист познакомился с молодым графом Альбертом Аппоньи.

25 апреля. Лист едет из Вены в Пешт. Здесь он был приглашен на придворный вечер, где после ужина, по желанию королевы Елизаветы, сыграл в тронном зале дворца несколько пьес.

4 мая. Лист возвращается в Рим. Мысли его заняты созданием новой оратории. Однажды, в «Битве гуннов», он уже отразил столкновение язычества с христианством. Теперь он хотел вновь разработать эту тему, но в связи с Венгрией.

Великий венгерский писатель-романтик Мор Йокаи набросал в Пеште для Листа книгу под заглавием «Святой огонь, святая вода», героем которой был святой Иштван, первый король Венгрии. Корнель Абраньи должен был написать на основе этого произведения стихи.

14 июля. Лист в связи с этим пишет барону Аугусу:

«Я буду писать эту вещь с восторгом; да помогут мне огонь и воды небес! Дорогой друг, окажите мне любезность и уговорите Абраньи, чтобы он приготовил свое стихотворение ко дню моего рождения – 22 октября…».

22 сентября. Лист присутствует на первом представлении оперы Вагнера «Золото Рейна» в Мюнхене. Поднявшись выше личных отношений, он продолжает считать делом своей чести защиту созданий Вагнера. Оппозиция не ожидала от него такого великодушия и была, по меньшей мере, крайне смущена его неожиданным появлением.

17 ноября. «Чтобы избежать шума и суеты зимнего сезона в Риме, которые стали для меня совершенно невыносимыми, я „бежал" сюда – на виллу д'Эсте и останусь здесь, как тибуртинский отшельник, до начала апреля,» – писал он Гилле.

Здесь Лист закончил свою 2-ю бетховенскую кантату (к празднованию столетия со дня рождения Бетховена).

Историк Грегорович любезно помогал ему в преодолении некоторых текстуальных трудностей.

1870

В конце мая Всеобщий немецкий музыкальный союз, стараясь в скрытой форме сделать Листу приятный сюрприз, устраивает торжество по случаю 100-летия со дня рождения Бетховена.

В центре программы празднеств было исполнение 2-й бетховенской кантаты Листа и 9-й симфонии Бетховена; и той и другой дирижировал Лист. После премьеры «Багдадского цирюльника», повлекшей за собой так много тяжелых последствий, веймарцы впервые увидели его вновь за дирижерским пультом.

В середине июля Лист едет в Мюнхен. Он избегает встреч с Козимой и Вагнером, однако присутствует на представлениях «Золота Рейна» и «Валькирий».

Здесь он познакомился с талантливым молодым венгерским композитором Эдмундом Михалович.

В эти дни Ленбах написал великолепный, достойный своего оригинала, портрет Листа.

Совершив экскурсию в Обераммергау на представление «Страстей Христовых», Лист едет дальше, в Венгрию.

31 июля. Лист приезжает в Пешт и после недолгой остановки там отправляется в Сексард к своему другу барону Аугусу.

21–23 августа. На эти два дня он покидает Сексард и едет в Пешт, чтобы принять участие в празднике песни Венгерского крестьянского певческого союза. По возвращении в Сексард он получает известие, что 25 августа в Люцерне состоялось бракосочетание Козимы и Вагнера.

В начале сентября Лист провел несколько дней у архиепископа Хайнальда в его резиденции в Калоче.

В конце сентября он гостит у печского епископа Ковача во дворце Надашд, где знакомится с Балтазаром Хорватом.

«Одна из наиболее выдающихся личностей венгерского правительства, господин министр юстиции Хорват… почтил меня вместо тоста великолепным чтением наизусть прекрасного стихотворения Вёрёшмарти, которое поэт посвятил мне в 1840 году и на которое, как мне кажется, я ответил „Венгрией", „Погребальным шествием" и другими небольшими сочинениями,» – пишет Лист на Виа дель Бабуино.[22]

По возвращении в Сексард он встретился со своей любимой ученицей Софьей Ментер, скрипачом Ременьи, композитором Михаловичем и новой ученицей Ольгой Янина, которая с некоторых пор неотступно следует за ним, как тень.

20 октября. На день рождения Листа из Пешта прибыла целая толпа гостей, чтоб пожелать ему здоровья и счастья. Недоставало только Мошонъи, высоко ценимого Листом. 31-го пришло известие о его смерти. Лист увековечил память о нем своей композицией «Погребение Мошоньи».

В связи с франко-прусской войной Лист решает на некоторое время остаться в Венгрии. Он возвращается обратно в Пешт под гостеприимный кров аббата Швендтнера.

16 декабря. На третьем праздничном концерте в Пеште по поводу 100-летия со дня рождения Бетховена, в присутствии короля Франца Иосифа I, эрцгерцогов Иосифа и Альбрехта и всего двора была исполнена 2-я бетховенская кантата Листа.

* * *

Настроение уверенности, создавшееся после заключения «соглашения» и коронации, способствовало тому, что к этому времени граф Дюла Андрашши и Ференц Дэак серьезно задумались над необходимостью более тесной связи Листа с его отечеством. По их мнению, наилучшим средством для достижения этой цели было создание музыкальной академии, во главе которой стоял бы Лист, что полностью отвечало и желаниям самого Листа. Уже теперь было видно, как благоприятно сказалось на музыкальной, культурной и общественной жизни столицы длительное пребывание Листа в Пеште.

В этом году по совету Листа был приглашен на должность капельмейстера пештского Национального театра Ганс Рихтер, сын бывшего кантора из Дьёра.

1871

5 апреля. Незадолго до отъезда Листа в Веймар Филармоническое общество устроило концерт, на котором были исполнены симфоническая поэма «Венгрия» и Второй концерт для фортепьяно A-dur. Играла графиня Ольга Янина.

Листу, обычно столь терпеливому, стала постепенно действовать на нервы все возрастающая назойливость этой экзальтированной девушки. С облегчением принял он сообщение о том, что она намеревается уехать в Америку. Успокоенный, Лист едет в Веймар.

13 июня. Как первый результат усилий венгерского правительства Лист получает сообщение о присвоении ему звания венгерского королевского советника и назначении ему, согласно королевскому указу, годового содержания в размере 4000 гульденов.

Лето Лист проводит в Веймаре, изредка выезжая на короткое время в Лейпциг и Эйхштадт, где он принимает участие в третьем съезде Цецилианского союза.

В начале октября Лист едет в свою постоянную резиденцию – в Рим.

22 октября, к большой радости Листа, его навещает Бюлов. Тихо, в кругу близких друзей, Лист отмечает свое шестидесятилетие.

16 ноября. Лист возвращается в Пешт. Чтобы не обременять больше аббата Швендтнера, он снимает новую квартиру на улице Палатин, 20, о которой позаботился барон Аугус.

8 ноября, за несколько дней до приезда Листа, Рихтер дирижировал его симфонической поэмой «Битва гуннов». В сопровождении Ференца Эркеля Рихтер нанес композитору визит.

Вновь были начаты переговоры об учреждении Музыкальной академии.

Своими впечатлениями как от посещения капельмейстера, так и от новой квартиры Лист делится в письме в Рим

от 19 ноября:

«Меня посетили два дирижера – Рихтер и Эркель, – являющиеся как бы двумя полюсами. Эркель представляет – хоть и с оговорками – венгерский старый резким, Рихтер – со всей решительностью отстаивает новое направление. Его идол – Вагнер, больше он никого не признает… Я, со своей стороны, буду избегать разногласий и попытаюсь жить в мире, честно и благоразумно, оставаясь выше всякого рода споров».

«Квартира вполне приемлемая – прекрасно обставленная, без роскоши биржевого маклера, но с удобствами, чистая, уютная, хорошо распланирована и не слишком дорога, по сравнению с высокими пештскими ценами на квартиры… Как Вы увидите, я имею все основания быть довольным моим пребыванием здесь, особенно, если мне удастся правильно распределить свое время».

* * *

Ноябрь принес Листу много неприятностей, связанных с графиней Янина.

Она была его ученицей с 1869 года. Как и все, кто соприкасался с ним, она была очарована его подкупающей любезностью. Получив от Листа столь щедро раздаваемый им «поцелуй посвящения», она внушила себе, что этот поцелуй предназначался только ей лично. Охваченная слепой страстью, она хотела покорить его. Лист, который на своем жизненном пути музыканта столько раз был предметом мечтаний «слабого» пола, вначале не принял дело всерьез. Однако когда он догадался о истинных чувствах графини, то стал по отношению к ней более сдержанным и пытался внушить ей благоразумие. Благодаря ее отъезду в Америку, дело казалось улаженным. Однако вскоре выяснилось, что это не так.

Ольга Янина вернулась и послала Листу в Пешт телеграмму, что она приехала, чтобы убить «неверного». Друзья Листа, барон Аугус и Михалович, узнав об этой телеграмме, решили сообщить ее содержание председателю городской управы, чтобы тот принял меры против возможного покушения. Но, по требованию Листа, они отказались от этого плана. Лист считал, что ничего не случится, а если же намерения графини столь серьезны, то ее ничто не остановит.

В один из дней графиня Янина явилась на квартиру Листа. Она осыпала его жесточайшими упреками. Когда он, отклоняя их, стал возражать ей, она вынула флакончик с изображением черепа, выпила его содержимое и в судорогах упала на пол. Лист распорядился отвезти ее в находящуюся поблизости гостиницу «Европа».

Михалович отправился в гостиницу проведать ее. Оказалось, что «яд» не причинил вреда здоровью графини, и Михалович, приложив все свое дипломатическое искусство и пустив в ход все свое красноречие, сумел уговорить ее немедленно покинуть Пешт.

Таким образом, дело дошло до скандала, но самое худшее еще было впереди. Несколько недель спустя под псевдонимом Роберт Франц (I) появился пасквиль «Воспоминания казачки», написанный графиней Яниной, далеко превзошедший «Нелиду» и вызвавший большую сенсацию.

Вскоре затем последовали ее «Мемуары пианистки», написанные с той же пасквильной целью.

Разумеется, что все эти обстоятельства вызвали повсюду неприятный отклик, особенно в Ватикане, который всегда был весьма щепетилен в отношении безупречности поведения своих служителей.

31 декабря. Лист едет на несколько дней в Вену, чтобы присутствовать на втором исполнении своей «Рождественской оратории». На этот раз дирижировал Антон Рубинштейн, партию органа исполнял Антон Брукнер.

На чей-то вопрос, как он себя чувствует, Лист иронически ответил: «Всегда хорошо: Франц Лист не занимает меня».

1872

В начале года Лист, в сопровождении Бюлова, вернулся в Пешт. Бюлов дал здесь два концерта, в которых он исполнял произведения только Листа.

18 марта. С благотворительной целью Лист в присутствии двора играет в Концертном зале.

Из Пешта он отправляется в Эрфурт.

2 мая. В Эрфурте Лист присутствует на исполнении «Легенды о св. Елизавете» и едет затем дальше в Веймар.

Здесь его настигает печальное известие о кончине Каролины Сен-Крик д'Артиго, которую он когда-то горячо любил и никогда не переставал глубоко уважать.

27 июня. Из Веймара Лист едет в Кас-сель на Собрание музыкантов, организованное Всеобщим немецким музыкальным союзом. Здесь, на празднике, также была исполнена «Легенда о св. Елизавете».

* * *

По возвращении в Веймар Лист два-три дня в неделю посвящал педагогическим занятиям. Число его учеников из года в год возрастало.

Вечера он проводил большей частью в доме баронессы Мейендорф, урожденной княжны Горчаковой. Ее дружба с Листом началась еще в то время, когда ее муж был на дипломатической службе в Риме, и теперь ее дом заменил Листу в какой-то мере утраченный им семейный очаг. Она же была посредницей в отношениях между Листом и Вагнером, за что Лист, которого можно было бы упрекать в чем угодно, но только не в непримиримости, был ей искренне благодарен.

Лист был также желанным гостем и в более тесном семейном кругу при дворе, ведь он отличался всеми свойствами придворного. Был он в дружеских отношениях и со всеми членами герцогской семьи.

3–5 сентября. Козима и Вагнер приехали к Листу в Веймар. Это была их первая встреча за пять лет. Разумеется,

что на Виа цель Бабуино его уступчивость была принята с неодобрением.

15 октября. Лист, в свою очередь, посещает супругов Вагнер в Байрейте; оттуда он едет в венгерскую столицу, которая в этом году, в связи с объединением городов Буды и Пешта, переименована в Будапешт.

По его приезде начал свою деятельность «Лист-ферейн» – «Союз имени Франца Листа», основанный за время его отсутствия по инициативе архиепископа Хайналъда.

27 октября. Лист посещает графа Эммериха Сеченьи в Шопронхорпаче. Здесь он подвергает блестящей обработке сочинение своего гостеприимного хозяина под названием «Вступление и венгерский марш».

4 ноября. Лист, Сеченьи и Михалович предпринимают поездку в Доборьян. Местные жители узнали своего земляка и радостно приветствовали его. Когда он уезжал, на прощанье в честь великого музыканта ударили в колокола.

10 ноября. Лист на короткое время возвращается в Будапешт.

21 ноября. В Братиславе исполнялась «Гранская месса». На этом концерте, устроенном церковным музыкальным союзом, присутствовал и композитор.

По возвращении Листа были закончены переговоры об учреждении Музыкальной академии, которые имели благоприятный исход.

1873

8 февраля. Парламент одобряет предварительный проект создания Академии. С удовлетворением видит Лист осуществление своей идеи, выдвинутой им еще в 1840 году. Однако княгиня Витгенштейн смотрит на вещи другими глазами. Для нее это означало сокращение ежегодного пребывания Листа в Риме.

2 марта. Лист дает большой концерт в Концертном зале в пользу сочинителя песен Роберта Франца. Лист высоко ценил творения этого мастера, отличавшиеся глубоким тонким чувством. В 1855 году Лист посвятил его творчеству серьезную статью и переложил для фортепьяно многие из его песен. Теперь, когда Франц, мучимый болезнью, был вынужден отказаться от службы, Лист протянул ему руку помощи.

29 мая. В Веймарском соборе состоялось первое исполнение оратории «Христос» под управлением Листа. Партию Христа пел Феодор Мильде.

Аудитория состояла преимущественно из людей искусства, собравшихся в Веймар из разных мест. Приехали Вагнер, Козима и ее дочь Даниела. Из Венгрии прибыли Михалович, Абраньи и граф Аппоньи.

После нападок, которым подверглась первая часть этого произведения – «Рождественская оратория», исполненная год назад в Вене, публика с нетерпением ждала исполнения этой оратории в целом. Некоторое опасение вызывал тот факт, что удалось провести всего только две репетиции. Но все связанные с этим недостатки исполнения потонули в том возвышенном впечатлении, которое это произведение – гимн всепоглощающей любви к человечеству – произвело на слушателей.

7 сентября. На торжествах в честь обручения наследного принца Карла Августа с принцессой Паулиной Саксонской Лист в сопровождении оркестра играет «Блестящий полонез» Вебера и свою «Венгерскую фантазию».

8 сентября. В придворном театре Лист дирижирует «Девятой симфонией» Бетховена.

23 сентября. Лист присутствует в Вартбурге на праздничном лирическом представлении Шеффеля, которое называлось «Невеста, добро пожаловать в Вартбург» и для которого Лист написал свои «Вартбургские песни».

Октябрь. Болезнь княгини Витгенштейн. Лист едет к ней в Рим и проводит там три недели.

Между тем в Венгрии полным ходом идут приготовления к празднованию пятидесятилетнего юбилея творческой деятельности Листа.

30 октября. Приезд Листа в Будапешт. Путь до его квартиры превратился в триумфальное шествие.

8 ноября. В этот вечер началось торжество, устроенное так, как это умеют делать только в Венгрии. Со всего мира, в том числе из Веймара, Вены, Братиславы, приехали гости. Представители различных учреждений, которые были так многим обязаны Листу, также поспешили сюда, чтобы принять участие в празднике.

9 ноября в Малом концертном зале начались торжественные поздравления юбиляра.

От имени столицы – Будапешта – Пал Кирайи передал ему грамоту об учреждении фонда имени Франца Листа размером в 10 000 гульденов, на проценты с которого Лист мог ежегодно предоставлять стипендию трем наиболее заслуживающим молодым музыкантам.

Затем ему был передан почетный дар нации – отлитый из золота лавровый венок. Кроме того, он получил первый экземпляр медали, которая была выпущена по случаю этого памятного события.

Музыкальной вершиной празднества было безупречное исполнение оратории «Христос» под конгениальным управлением Ганса Рихтера.

10 ноября. Продолжение поздравлений. Вечером состоялся большой торжественный банкет. Председатель юбилейного комитета, архиепископ Хайнальд, мог с гордостью заявить: «В свое время Лист пришел к нациям, теперь – нации пришли к нему!»

Глубоко взволнованный этими почестями, Лист благодарил со слезами умиления:

«Телом и душой я принадлежу Вам!»

Свою благодарность он доказал делами. Об этом он пишет в Рим

19 ноября: «Когда 9 ноября я получил венок, врученный мне от имени Венгерской нации, я заявил, что рассматриваю этот дар лишь как залог того, что будучи сохранен в пештском Национальном музее, он явится свидетельством благородной щедрости страны к тем, кто сохраняет ей верность до конца. К этому венку я хотел бы еще добавить 4 или 5 предметов, хранящихся у нас в Веймаре, а именно: драгоценную дирижерскую палочку из золота, подаренную мне Вами… Рояль, подаренный Бетховену лондонской фирмой Бродвуд… Пюпитр из чистого серебра, стоявший в Алътенбурге на бетхо венском рояле… Маленький золотой бокал, подаренный мне в 1840 году в Братиславе графинями Баттяни, Каройи, Сеченьи, Эстерхази и другими, мою пештскую саблю… я не хотел бы долго затягивать это дело и постараюсь, по возможности, передать мои дары господину Пульскому, директору Музея, еще до конца 1873 года».

1874

11 января. Лист едет в Вену, где дает два концерта с благотворительной целью. Жители Вены в таком же восторге от его игры, как и тридцать лет назад.

16 января. Лист покидает Вену и посещает графиню Сеченьи в Хорпаче.

12 февраля. По желанию графини Эстерхази Лист дает благотворительный концерт в Шопроне.

В начале марта в Будапеште, на концерте, устроенном обществом писателей и музыкантов, в сопровождении музыки Листа было прочитано стихотворение Мора Йокаи «Любовь мертвого поэта». Исполняла жена автора, знаменитая венгерская трагическая актриса Роза Лаборфалви. Это стихотворение, посвященное памяти Шандора Петефи, Лист получил от Йокаи в ноябре и в течение зимы написал к нему музыку.

В середине апреля в Братиславе Лист и Софья Ментер исполнили на двух фортепьяно «Полет валькирий».

27 апреля. Как отзвук празднования юбилея его творческой деятельности, приглашения сыплются Листу одно за другим.

«Среди других я получил и следующие приглашения, – пишет он княгине, – из Цинциннати, дирижировать там в следующем месяце на музыкальном празднике… Из Дюссельдорфа, присутствовать при исполнении там 5 мая „Легенды о св. Елизавете", из Браун-швейга, чтобы я не отказал в своем присутствии на Собрании музыкантов, на котором будет исполнено несколько моих сочинений. Из Вены, Праги, Дрездена и т. д., и т. д. с просьбой, чтобы я своей игрой на фортепьяно украсил их многочисленные благотворительные концерты. Хорошо подумав, я везде отказал».

17 мая. На этот раз Лист отказывается от своего обычного пребывания в Веймаре и прямо из Будапешта едет в Рим. Он живет на вилле д'Эсте в Тиволи и лишь один раз в неделю приезжает в Рим на свою квартиру на Виколо деи Греци, где проводит занятия со своими многочисленными учениками, следующими за ним из города в город.

На вилле д'Эсте, где Листа окружают тишина и покой, он снова обретает возможность полностью отдаться своему музыкальному творчеству. Прежде всего он сочиняет небольшую легенду «Св. Цецилия» на стихотворение мадам Эмиль де Жирарден, для меццо-сопрано, хора, арфы и оркестра и посвящает ее архиепископу Хайнальду.

Затем завершает ораторию «Колокола Страсбургского собора» на стихотворение Лонгфелло «Золотая легенда». Программой для оркестровой прелюдии и оратории послужило стихотворение того же Лонгфелло «Excelsior!»

22 ноября. Лист посвящает свое произведение Лонгфелло, обращаясь к нему со следующими словами:

«„Excelsior!" – „Еще выше!" Это девиз поэзии и музыки. Они беспрерывно воспевают хвалу, возносимую душой человека вечности и небесам, и, следовательно, сопровождают мелодию „Sursum corda" („Мужайся"), что ежедневно звучит в церквах и вызванивается их колоколами».

1875

11 февраля. Лист покидает Рим и едет в Будапешт, где занимается организацией Музыкальной академии, с тем чтобы та, наконец, начала свою деятельность.

10 марта. Лист вместе с Вагнером, специально приехавшим для этой цели в Будапешт, устраивает концерт, сбор от которого предназначается на постройку здания для торжественных представлений – театра в Байрейте.

Здесь впервые были исполнены «Колокола Страсбургского собора». Лист играл концерт Es-dur Бетховена. Вагнер дирижировал фрагментами из «Кольца Нибелунгов».

Граф Альберт Аппоньи, присутствовавший днем на генеральной репетиции, так отозвался о ней:

«Нас было всего четыре или пять слушателей… Но все, что только смертный может понять в Бетховене, изливалось, подобно внушению, из души одного единственного слушателя – Рихарда Вагнера. Пламенный дух Листа вздымался еще выше, чем мы видели обычно, дирижерская палочка в руке Ганса Рихтера превратилась в волшебную, вес члены оркестра были одухотворены; мы оке, немногие, что слушали вместе с Вагнером, были подняты до такого прочувствования духа Бетховена, до которого, во всяком случае, я никогда бы не мог приблизиться. Незабываемый час! Великий гений продолжает жить в моей душе, словно бы он не умирал… и это будет вечно…».

Игра Листа превратила вечер в беспримерное событие. Один из рецензентов писал: «Здесь нет снижений! Это солнце никогда не заходит!» И Вагнер сказал Листу: «Ты оставил меня в тени!»

28 апреля. По приглашению одного из своих учеников, Ганса фон Бронзарт, Лист едет в Ганновер. Здесь он играет со своей ученицей, Ингеборг Бронзарт-Штарк на концерте, устроенном с целью сбора средств для постройки памятника Баху в Эйзенахе.

Затем в обществе избранного круга музыкантов он в качестве гостя короля Нидерландов, Вильгельма III, проводит некоторое время в замке Хет Лоо и уже оттуда едет в Веймар.

17 июня. В Веймаре в память умершей в 1874 году Марии Мухановой, урожденной графини Нессельроде, состоялась траурная служба.

Знакомство с этой милой, своеобразной женщиной в свое время состоялось еще в Варшаве. Когда же в августе 1845 года в Бонне после Бетховенских торжеств, на которые Лист приехал из Кёльна чрезвычайно утомленным, он тяжело заболел, она преданно ухаживала за ним.

С тех пор великого мастера привязывало к ней чувство благодарности. В память о ней во время траурной службы была исполнена посвященная ей «Первая элегия», а также другие произведения.

29 июля. Лист почти весь месяц проводит в Байрейте и с живым интересом следит за происходящими там репетициями.

15 сентября. Зиму Лист провел в Риме.

В то время, когда он был в Риме, в Будапеште в ноябре открылась Музыкальная академия. Лист был избран президентом, Ференц Эркель – директором, Корнель Абранъи – секретарем и Роберт Фолъкман – внештатным профессором.

Один из сотрудников газеты «Монитор универсель», наблюдавший за Листом во время молитвы в Колизее в конце этого года, писал: «…эта большая тень на гигантской арене в лучах заходящего солнца непомерно росла, подобно духу какого-то цезаря!»

1876

15 февраля. Лист приезжает в Будапешт. В течение трех лет он жил там на Фишплатце. В том же доме, где на первом этаже была квартира Листа, на втором этаже временно, пока он отсутствовал, была размещена Музыкальная академия.

20 марта. Катастрофическое наводнение в Пеште снова повлекло много жертв. Опять, как и 38 лет тому назад, Лист спешит на помощь пострадавшим и с этой целью дает благотворительный концерт.

27 марта. 5 марта этого года в Париже умерла Мари д'Агу, вскоре после того, как закончила свою книгу «Мои воспоминания». В связи с ее смертью Лист пишет своему зятю Эмилю Оливье:

«Пустое славословие – не в моем стиле. Моя память о мадам д'Агу есть тайна, полная печали, которую я могу доверить только богу, молясь, чтобы он даровал покой и вечное блаженство душе матери моих дорогих трех детей!»

В конце марта Лист едет в Германию, где присутствует при исполнении своих произведений в Дюссельдорфе, Ганновере и Зондерхаузене. Он продолжал считать делом чести своим присутствием оказывать влияние на все прогрессивные начинания и платить этим за те знаки внимания, которые ему дарили ученики, друзья и единомышленники.

1 августа. Проведя два месяца в Веймаре, где его нередко наведывала печаль, Лист едет в Байрейт, чтобы присутствовать при открытии Байрейтского театра. Он поехал туда вопреки желанию княгини Витгенштейн, находившей его пребывание там несовместимым с его духовным саном, его творениями в области церковной музыки и, наконец, с поведением его дочери Козимы.

Возникший вследствие этого конфликт между ними был неразрешим и угнетающе действовал на Листа. Вагнер стремился вдвойне отблагодарить его, когда во время торжественного банкета провозгласил: «Здесь сидит тот, кто первый поверил в меня, когда я еще никому не был известен, и без кого сегодня, возможно, Вы бы не услышали ни одной моей ноты. Это – мой дорогой друг Франц Лист».

В начале сентября Лист возвращается в Веймар. Несколько дней спустя он навещает Бюлова, заболевшего после очень напряженного турне по Америке.

В начале октября Лист навещает в Нюренберге Лину Роман. Она познакомилась с Листом через Бренделя, жена которого была ее учительницей, и с 1874 года работала над книгой «Франц Лист как художник и человек». Первый том этого труда, обогащенный многими личными сообщениями Листа, был создан, можно сказать, под присмотром самого маэстро и послужил основой всех написанных позднее биографий Листа (в том числе и данной книги).

Лина Раман также разделила судьбу последователей Листа: она была несправедливо оклеветана Гансликом, но одновременно этим была подтверждена ее верность Листу и его делу.

Из Нюренберга Лист едет в Будапешт.

В середине октября он начал свою педагогическую деятельность в Музыкальной академии.

Декабрь. Лист повредил указательный палец на правой руке и должен был подвергнуться операции.

1877

20 января. В одном из ответных писем Бюлову Лист пишет:

«Редко испытывал я чувство, подобное тому, что охватило меня при чтении твоего письма… Мои беды не меньше твоих, но только заключены они в более привлекательное обрамление и не могут сломить меня благодаря моему плебейскому здоровью. Мое величайшее желание – сблизить наши общие „большие беды". Объединенные, они, без сомнения, превратились бы в сокровище, более достойное зависти, чем миллионы Ротшильда».

18 марта. Лист, второй раз в жизни, делает княжеское пожертвование на постройку памятника Бетховену, на этот раз в Вене. Он играл там концерт Es-dur и «Фантазию с хором» Бетховена. Палец его был еще не совсем здоров, однако он не хотел из-за такого «пустяка» разочаровывать жителей Вены. Кроме некоторых посвященных, никто и не заметил, что он играл все пассажи правой руки, не употребляя второго пальца.

19–24 мая. В этом году Собрание музыкантов, ежегодно организуемое Всеобщим немецким музыкальным союзом, состоялось в Ганновере. В программе Лист был представлен многими произведениями. На одном из концертов он сам исполнял свою пьесу «Гимн любви». В последний день была исполнена «Легенда о св. Елизавете». Листу пришлось неожиданно для себя заменить капельмейстера, который напился мертвецки пьяным и не мог дирижировать.

В середине августа Лист прибыл в Рим. Он сразу же поселился в вилле д'Эсте, чтобы избежать угнетавшей его жары. Здесь им была создана 2-я тренодия, названная «У кипарисов виллы д'Эсте».

«Эти три дня я полностью провел под кипарисами! – пишет Лист княгине Витгенштейн. – Я, как помешанный, не мог думать ни о чем другом, даже в церкви; их старые стволы не давали мне покоя, я слышал, как пели и плакали их ветви, отягощенные вечно неизменной зеленью».

«Наконец-то они покоятся на нотной бумаге…».

Октябрь. В «Новом музыкальном журнале» была опубликована статья Лины Роман о Первой элегии Листа. Под впечатлением этой работы, написанной с глубокой проникновенностью, Лист сочиняет свою Вторую элегию и посвящает ее своему биографу.

Зиму Лист провел в Будапеште. Здесь он издал небольшую пьесу для фортепьяно: «Памяти Петефи».

1878

Новый год. Лист получил от одного из своих почитателей чайный сервиз, двенадцать чашек которого были украшены темами его рапсодий.

В конце апреля Лист едет в Веймар.

В конце мая он посещает Бюлова, ставшего придворным капельмейстером в Ганновере.

Вернувшись в Веймар, он нашел там письменное предписание венгерского правительства представлять свою родину в жюри на Всемирной выставке в Париже.

9 – 18 июня. Лист, подчиняясь желанию венгерского правительства, исполняет свои обязанности члена жюри в Париже.

Вновь после стольких лет он живет у своих старых друзей – семьи Эрар. Из Парижа Лист возвращается в Веймар и

19 июня поздравляет герцога Карла Александра с 25-летним юбилеем его правления.

В середине сентября он уже на вилле д'Эсте, где может отдаться своей композиторской деятельности. Он закончил пьесу «Седьмое чудо», работу над которой он начал еще в Будапеште и продолжал в Веймаре. Затем он пишет «Мессу для органа», посвященную Каролине Витгенштейн.

Здесь застигло это известие о смерти его верного друга барона Аугуса, последовавшей 7 сентября. Этот достойнейший человек, движимый фанатической верой в призвание Листа, в течение долгих лет – и небезрезультатно – мужественно и энергично стремился к упрочению связи Листа с его отечеством.

1879

17 января. На зиму Лист возвращается в Будапешт.

Февраль. Снова известие о смерти повергает его в печаль:

8 февраля в Вене умер его дядя, которого он из-за небольшой разницы в их возрасте называл кузеном.

10 марта. В сопровождении своего друга и ученика, известного однорукого пианиста графа Гезы Зичи (подростком он потерял руку в результате несчастного случая на охоте) Лист приезжает в Клуж, где

12 марта они вместе дают концерт.

13 марта. «Более тысячи людей, взбудораженных вокальной и инструментальной серенадой, собрались перед домом графини Телеки, где я живу. Сегодня утром в газете опубликовано посвященное мне короткое стихотворение за подписью Весей» (священника кафедрального собора, известного патриота, принимавшего участие в освободительной войне), – пишет Лист княгине Витгенштейн. И продолжает:

«Вся Венгрия встревожена ужасным несчастьем, постигшим Сегед: этот город, один из самых значительных в стране, почти полностью разрушен наводнением. Я не могу отказаться от еще одного открытого публичного выступления в Будапеште с игрой на фортепьяно в пользу жертв Сегеда, несмотря на то, что эти выступления меня очень утомляют. Отказаться от возможности внести свою лепту было бы постыдно!»

Уже на следующий день

14 марта он дает в Клуже свой первый концерт в пользу жителей Сегеда.

27 марта второй концерт в Будапеште и

7 апреля третий концерт в присутствии королевской четы.

Во время его пребывания в Вене придворная капелла под управлением Хелльмесбергера исполнила «Гранскую мессу» и две части из «Седьмого чуда».

В конце апреля Лист снова приехал в Веймар. Казалось, что вновь возрождается прежний блеск Альтенбурга. Со всех сторон стекались в Веймар молодые виртуозы, художники будущего.

Когда мастер выходил из дому, все приветствовали его, как правителя. Он вновь ввел у себя столь любимые им утренники по воскресеньям. Тесные помещения придворного садоводства часто не могли вместить всю массу гостей.

Из Веймара Лист едет в Висбаден, где с 3 по 9 июля состоялось ежегодное Собрание музыкантов.

На нем Бюлов дирижировал «Фауст-симфонией».

6 июля он присутствует на исполнении «Горной симфонии» в Зондерхау-зене.

Начало сентября. Лист едет в Рим и проводит осень в Тиволи. Ради своих учеников он снимает квартиру на Виа ди Бокка Леоне, где дает им уроки; его ученики были желанными гостями и на вилле д'Эсте.

К этому времени он сочиняет «Розарио» – три молитвы розового венка.

В конце сентября Лист был назначен титулярным каноником епархиальной церкви кардинала Гогенлоэ в Альбано.

30 декабря Лист устраивает для избранного общества концерт на вилле д'Эсте в пользу голодающих жителей Сабинских гор. На этом концерте блестящий успех выпал на долю Альфреда Рейзенауера, исполнившего Листовскую «Тарантеллу». Желая отблагодарить слушателей, Лист сам садится за рояль и играет к большой радости всех собравшихся.

Последние годы жизни (1880–1886)

1880

В начале января Лист покидает Рим и едет в Венецию.

15 января. Из Венеции он возвращается в Будапешт. От своей квартиры на Фишплатц он отказался около года назад.

«Сейчас я временно квартирую в гостинице „Хунгария" (на берегу Дуная, с великолепным видом), ведь стены нового, очень приличного здания Венгерской королевской музыкальной академии еще недостаточно просохли. В моем классе из 15 пианистов-концертантов, по крайней мере, 4 или 5 весьма выдающиеся; особенно выделяется одна польская девушка, фрейлейн Маевска. Она превосходно играет самые трудные вещи,» – пишет Лист Гилле.

20 марта. На пасху Лист едет в Вену. Короткие периоды его пребывания в императорском городе все больше превращаются в «недели Листа».

23 марта. На концерте в Обществе друзей музыки Лист дирижирует «Идеалами» и «Колоколами Страсбургского собора». Настоящий, большой успех Листа как композитора теперь уже ничем не может быть омрачен; даже продолжающиеся нападки Ганслика в венской газете «Нойе фрайе прессе» остаются безуспешными.

В начале апреля Лист снова в Вей маре.

19–24 апреля. Лист присутствует на ежегодном собрании музыкантов, состоявшемся в Баден-Бадене. Марианна Бранд, в сопровождении оркестра, поет драматическую сцену на текст Дюма-отца «Жанна д'Арк на костре», музыка к которой была написана Листом еще в 1845 году, а позднее переложена для голоса с оркестром.

27 июня. В городской церкви Веймара Лист слушает свою «Коронационную мессу».

4 сентября. Обычное пребывание в Риме. На этот раз он снял две комнаты в гостинице «Алиберт». Здесь же живут и его самые дорогие ученики, образуя, как шутя говаривал Лист, «листовскую колонию» в Риме.

Гостиница была вблизи Виа дель Бабуино и церкви Сан Карло ал Корсо, где некогда Лист должен был венчаться и куда он теперь ежедневно ходил к мессе.

В конце сентября Лист навещает супругов Вагнеров в Сиене.

11 ноября. Среди многочисленной почты, ежедневно получаемой Листом, однажды им был получен набросок брошюры. Лист, не оставлявший без ответа ни одного письма, сообщает ее автору следующее:

«Откровенно говоря, увидев название брошюры – Бетховен и Лист, – я сперва испугался. Воспоминания моей молодости нахлынули на меня. Примерно лет 50 тому назад я часто видел в парижском зоопарке безобидного пуделя, сидящего в одной клетке с величественным львом. Лев казался весьма благосклонным к маленькому камер-юнкеру. По сравнению с Бетховеном, я чувствую себя совсем как этот пудель рядом с царем лесов».

1881

В этом году в Будапеште Листа ожидала новая квартира в здании Музыкальной академии на проспекте Раднаи.

«Я приехал сегодня утром, – пишет он княгине, – и, не желая возбуждать шума, проявил выдержку и не сообщил о часе моего приезда. Но все же Геза Зичи и Абраньи ожидали меня на вокзале, а потом проводили меня в мою просторную квартиру, обставленную с изысканным вкусом. Вы, наверное, знаете из газет, что десять дам были так любезны, что украсили кресла и канапе вышивками своей работы. Они роскошны и достойны княжеского дворца. Бальзаку доставило бы удовольствие описать их со всеми их инициалами, венками и эмблемами…».

Родственница умершего друга барона Аугуса, госпожа Фабри, взяла на себя ведение хозяйства в доме Листа.

Лина Шмалъхаузен, милая молодая девушка, бывшая с 1879 года по рекомендации немецкой императрицы Августы его ученицей в Веймаре, Риме и Будапеште, стала теперь его добровольной компаньонкой и заботилась о мастере с самоотверженной преданностью.

15 февраля. Ганс фон Бюлов становится дирижером придворного оркестра в Мейнингене. Как выдающийся интерпретатор в духе листовской школы, он достиг сенсационного успеха.

Однако с тех пор как он перенес свое восторженное преклонение перед Вагнером на Брамса, между ним и Листом возникло своеобразное разногласие. В насыщенные программы, исполняемые им в Мейнингене, симфонические произведения Листа включались очень редко, в то же время, выступая в Вене и Будапеште, как пианист, он посвящал Листу целые вечера. Этим он подчеркивал, хотя, может быть, и бессознательно, свой отход от Листа-симфониста.

Лист воспринял это с огорчением, но никогда не сделал ему ни одного упрека. Это видно из его письма к Дионису Пазманди, политическому деятелю и журналисту, сотрудничавшему в «Газет де Хонгри», в котором он высказывается о Бюлове следующим образом:

«Если охарактеризовать его двумя словами, то это – удивление, восхищение. 25 лет назад Бюлов был моим учеником в музыке, как еще 25 лет назад я был учеником моего высокоуважаемого и дорогого маэстро Черни. Но Бюлову было дано бороться успешнее и продолжительнее, чем мне. Его замечательное издание Бетховена посвящено мне как „плод моего учения". Однако здесь учитель мог бы поучиться у ученика, и Бюлов продолжает и дальше служить примером как благодаря своей удивительной виртуозности в игре на фортепьяно, так и благодаря его необыкновенным знаниям в области музыки, а теперь еще и благодаря его несравненному руководству мейнингенской капеллой».

Когда Листа что-нибудь сильно затрагивало, он находил прибежище в иронии. В таком настроении им был создан Второй Мефисто-вальс. Он сочинил его в декабре на вилле д'Эсте и инструментовал затем позже, в Будапеште. Едва он был закончен, как

9 марта его исполнили на одном из концертов Филармонического общества. Смелые, зовущие вперед гармонии этого сочинения остались на этот раз совершенно не понятыми будапештской прессой, обычно столь дружественной к Листу, и произведение вызвало отрицательные отзывы. После исполнения Лист добавил ко Второму Мефисто-вальсу, который он очень любил, еще 100 тактов.

3 апреля. В Братиславе, на концерте, устроенном с целью сбора средств на сооружение памятника знаменитому сыну этого города И. Н. Гуммелю, Лист играет вместе с графом Гезой Зичи в три руки «Ракоци-марш».

7 апреля. В сопровождении Гезы Зичи, своего племянника Франца фон Лист (сына Эдуарда), Бёзендорфера и многих других Лист посетил свое родное село Доборьян.

Граф Зичи хотел к приближающемуся 70-летию Листа приобрести дом, в котором он родился, с тем, чтобы сохранить его как национальный памятник. Однако владелец здешних земель князь Эс-терхази не дал согласия на продажу. В ответ на это шопронцы решили, по крайней мере, установить на доме мемориальную доску, которая и была торжественно водружена над входной дверью.

23 апреля. Лист приезжает в Берлин, где его ожидает внучка Даниела Бюлов. Здесь он устраивает свидание Даниелы с отцом. Со времени развода с Козимой Бюлов ни разу не виделся с дочерью.

24 апреля. Вагнеровское общество отмечает пребывание Листа в Берлине исполнением его симфонических поэм «Праздничные звуки» и «Прелюды».

25 апреля. В Обществе Цецилии была исполнена оратория «Христос» под управлением Холлендера. Она произвела на слушателей глубокое впечатление, которое не могли испортить даже неблагожелательные голоса в прессе. Терпеливое упорство Листа начало приносить плоды. Публика постепенно выходила из-под влияния прессы и вставала на сторону Листа.

7 мая. Парижская Академия изящных искусств отдает дань уважения Листу, избрав его в члены-корреспонденты.

В следующие недели Лист совершает поездку в Кёльн, Брюссель, Антверпен и Магдебург, чтобы присутствовать на концертах, где исполняются его произведения. В Антверпене, на одном из устроенных в его честь приемов, были показаны в виде живых картин основные события из его творческой жизни.

В конце июня Лист приезжает в Веймар, где, к его большой радости, его навещает Бюлов вместе с дочерью Да-ниелой.

В течение лета он пишет свою последнюю, тринадцатую симфоническую поэму, вдохновленную рисунками пером «От колыбели до гроба», подаренными ему знаменитым венгерским художником Михаем Зичи. По желанию княгини Витгенштейн слово «гроб» было заменено «могилой», и окончательно поэма была названа «От колыбели до могилы».

2 июля. При несчастном случае – он поскользнулся и упал на лестнице придворного садоводства – Лист получил повреждения. Даниела спешит ему на помощь и с любовью ухаживает за ним.

22 сентября. Даниела провожает своего дедушку в Байрейт и затем,

в середине октября, в Рим, где он опять живет в гостинице «Алиберт».

22 октября. В день своего семидесятилетия Лист был приглашен к немецкому послу фон Кейделлю, где ему был оказан сердечный прием.

В этот день было обнародовано уже ранее принятое решение Всеобщего немецкого музыкального союза об избрании Листа своим почетным президентом.

Лист начал медленно поправляться после несчастного падения в Веймаре; но предстояла поездка в Будапешт. Княгиня и другие друзья хотели задержать его еще на некоторое время в Риме, но он не поддался уговорам.

1882

8 февраля он приехал в Будапешт и снова приступил там к своей педагогической деятельности.

В Будапеште он подружился с знаменитым венгерским художником Михаем Мункачи, которого торжественно приветствовали на родине, куда он вернулся после успеха в Париже.

5 марта в письме к княгине Витгенштейн он пишет о Мункачи:

«…его последняя картина, очень импозантная и мастерски исполненная, имела больше, чем успех: она вызвала сенсацию. Она у всех на устах: прелаты, простые духовные лица, художники, светские люди, зеваки, аристократы, буржуа, писатели, поэты, фельетонисты, политики, дамы света или полусвета, католики, протестанты, неверующие и израильтяне, – все и вся восхищаются полотном „Христос перед Пилатом", как выдающимся шедевром, равным прекрасным картинам прошлого столетия и превосходящим работы современного искусства. Вы знаете, что Мункачи был в прошлом столяром и его призвание к искусству не принесло ему сначала ничего кроме нужды и голода, но, к счастью, этот переход длился недолго».

«Как личность, Мункачи отличается искренней простотой, родственной раздумью, и я не знаю, что за внутренняя печаль временами отражается на его лице. Она смягчается кротостью какого-то особого происхождения».

Лист посвятил Михаю Мункачи свою 16-ю Венгерскую рапсодию, художник же, со своей стороны, решил написать портрет Листа.

Пасху Лист провел как гость у кардинала-архиепископа Хайнальда в Калоче.

Апрель. Носятся слухи, что Лист написал «Чардаш смерти» и что он говорил друзьям, будто бы хотел этой своеобразной музыкой позлить Ганслика. Однако дело не дошло до этого – Лист, неизвестно, по какой причине, так никогда и не опубликовал этого произведения, полного причудливой иронии.

Июль. После короткого пребывания в Веймаре Лист спешит в Байрейт, где идут приготовления к премьере последнего большого произведения Вагнера – «Парсифаля».

Известно, что Вагнер заимствовал мотив «Парсифаля» из «Колоколов Страс-бургского собора» Листа, которые он слышал при первом исполнении их в Будапеште в 1875 году. На одной из первых репетиций Вагнер внезапно крикнул Листу: «Слушай, сейчас будет что-то твое».

Зазвучала листовская тема, и Лист ответил: «Что ж, значит услышу ее хоть раз».

Присутствие Листа придало всем пяти представлениям «Парсифаля» особый блеск.

25 августа. После свадьбы своей внучки Бландины фон Бюлов, на которой он присутствовал, Лист возвращается в Веймар. Здесь, в кругу своих учеников, он провел несколько месяцев.

21 октября. Накануне дня рождения Листа был устроен праздничный концерт. Эжен д'Альбер, который, к большой радости своего учителя, добился к этому времени первого места среди учеников Листа, сыграл под управлением Эдуарда фон Лассен главный номер вечера, «Концерт для фортепьяно с оркестром Es-dur».

В начале ноября среди многочисленных гостей в Веймар приехали также Марианна Бранд, Антон Рубинштейн и Артур Никиш.

В середине ноября Лист едет в Венецию, чтобы навестить семейство Вагнеров, жившее в палаццо Вендрамин.

Несмотря на резко различные жизненные привычки, Лист радовался, что может быть вместе с Вагнером.

Лист поселился у них, в комнате с видом на Гранд-канал. Однажды при взгляде на проплывающую перед его окнами похоронную процессию, направляющуюся к расположенному вблизи города кладбищу, его охватило внезапное вдохновение, и он тут же написал мотив, полный печали и страха. Этот мотив был положен в основу написанной тогда же в Венеции 3-ей элегии – «Траурная гондола».

1883

13 января. Простившись с семьей Вагнера и с Венецией, Лист опять едет в Будапешт.

24 января. В одном из писем из Будапешта к княгине Витгенштейн Лист упоминает, что:

«…один очень талантливый молодой скульптор по имени Штроблъ начал лепить с меня бюст; прошлой зимой он выполнил в мраморе мой большой скульптурный портрет в сидячей позе. Эта скульптура будет установлена как пара к статуе очень известного композитора венгерских опер Ф. Эркеля».

14 февраля. В этот день Корнель Аб-раньи, бессменный секретарь Музыкальной академии, посетил Листа на его квартире. Взволнованный, стоял он перед мастером. Его первые слова были: «Вчера в Венеции умер Вагнер». Лист сначала не поверил этому известию, он усомнился в его достоверности. Но полученные им вскоре телеграммы с выражением сочувствия подтвердили этот печальный факт. С болью в сердце вспоминает он о «Траурной гондоле», и его пронизывает мысль, что в тот день его пером водило предчувствие близкой смерти друга.

Он хотел тотчас же ехать в Венецию, но Козима просила его остаться в Будапеште.

19 февраля. «…Вы знаете, с какой печалью влачу я свою жизнь, – пишет он в Рим, – умереть кажется мне много проще, чем жить!.. Примером для меня является Хиоб из Ветхого завета и добрый убийца св. Дисмас из нового.

Через шесть недель я снова ощущу спокойный нрав Козимы в Байрейте!»

18 марта. Окончив свои занятия в Будапеште, Лист едет в Веймар, но по дороге останавливается в Братиславе, чтобы присутствовать при исполнении своей «Легенды о св. Елизавете».

Из Веймара он стремится в Байрейт. Однако Козима просит его не приезжать, она не хочет видеть никого, кто знал ее мужа, – даже собственного отца!

Тогда Лист едет в Марбург на Лане, место, где святая Елизавета Венгерская нашла прибежище после изгнания из Вартбурга и где и окончилась ее многострадальная жизнь. Здесь в церкви св. Елизаветы находится ее могила. Торжество по поводу 600-летия существования этого достопамятного места не могло начаться более правильно, как исполнением легенды, посвященной этой святой.

В то время в Марбурге жил племянник Листа, доктор Франц Лист, который приложил все усилия к тому, чтобы скрасить пребывание дяди в этом городе.

22 мая. Лист устраивает в придворном театре Веймара торжество в память Вагнера, на котором дирижирует увертюрой к «Парсифалю» и «Чудом страстной пятницы».

Очевидно, по этому случаю он сочинил пьесу для струнного квартета и арфы, в основу которой положил мотивы из «Excelsior» и «Парсифаля». Но затем из скромности отказался от исполнения ее. В день памятного торжества он снабдил рукопись следующим замечанием:

«У могилы Рихарда Вагнера.

Однажды Рихард Вагнер напомнил мне о сходстве его „мотива Парсифаля" с ранее написанным мною „Excelsior" (вступление к „Колоколам Страсбургского собора"). Пусть это воспоминание так и сохранится. Он совершил великое и возвышенное в искусстве нашего времени».

* * *

На этот раз Лист отказался от своего обычного пребывания в Риме и остался до зимы в Веймаре. В этом году был опубликован третий том фортепьянных пьес под названием «Годы странствий». В нем собраны пронизанные горькой душевной скорбью фортепьянные пьесы, написанные Листом в период между 1867 и 1882 годом, большей частью на вилле д'Эсте.

1884

6 января Лист едет в Эйзенах, чтобы прослушать концерт, который давал там Бюлов. Его сопровождает новый ученик, Феликс фон Вейнгартен, первая опера которого, «Сакунтала», была поставлена в Веймаре по инициативе Листа. В начале февраля Лист снова был в Будапеште.

25 февраля. Лист присутствует на исполнении своей «Коронационной мессы» в Братиславе. В честь Листа исполнителями были такие знаменитости, как Гельмсбергер и Ганс Рихтер.

3 марта Лист провел в Эстергоме. Его письмо к герцогу Карлу Александру – настоящий восторженный путеводитель по этому старейшему городу Венгрии.

11 марта. Лист дирижирует в Будапеште на концерте Филармонического общества симфонической поэмой «Битва гуннов».

В конце апреля Лист снова возвращается в Веймар.

23 мая. Накануне Собрания музыкантов, посвященного 25-летию со дня основания Всеобщего немецкого музыкального союза, в придворном театре Веймара был устроен большой торжественный концерт, который открылся вступительной сценой «Нимфа Ильма» поэта-профессора Адольфа Штерна.

При появлении Листа в оркестре зазвучал мотив «Идеалов», как бы символизируя девиз, во имя которого Лист творил в течение целого поколения, Когда поднялся занавес, на сцене был представлен сад Карла Августа и Гёте, а в нем Шиллеровская скамья с видом на Ильм.

В сопровождении муз поэзии и музыки нимфа Ильма под вновь зазвучавший мотив «Идеалов» увенчала бюст Листа и разливал вино. Тогда один из стариков подошел к нему с полным стаканом и сказал:

«Как тебя зовут – нам сказал господин граф; что ты умеешь – ты нам показал, но что ты представляешь собой – это мы поняли сами, и да благословит тебя Бог Венгрии!»

10 декабря. Опасаясь необычайного холода этой зимы, Лист едет в Рим, чтобы там отдохнуть.

1885

29 января он, однако, уже возвращается в Будапешт. На этот раз его сопровождал талантливый молодой ученик Август Страдаль. Все это время Лист занимался в основном венгерскими темами, в первую очередь фортепьянными пьесами «Венгерские исторические портреты», посвященными памяти выдающихся венгерских деятелей, затем «Печальной степью» по стихотворению Ленау и «Настойчивым чардашем». Три Венгерские рапсодии, № 17, 18 и 19, были им закончены еще год назад.

25 марта. Под давлением общественного мнения интендант Оперы решился, хотя и задним числом, допустить исполнение «Королевской песни».

Успех был так велик, что хор должен был повторить песню и бурные аплодисменты прекратились только тогда, когда был опущен железный занавес.

Лист не присутствовал при этом. Только в разговоре с Абраньи он заметил, что ему кажется странным, что в свое время никто не возражал против «Коронационной мессы», хотя она и содержала мотивы запрещенного «Ракоци-марша».

Однако на этом дело с «Королевской песней» не закончилось. После исполнения она была резко раскритикована одним из предубежденных против Листа рецензентов, что вызвало бурю негодования. Союз венгерских учителей музыки опубликовал в венгерской и иностранной прессе резкий протест, заставивший навсегда прекратить отдельные враждебные выпады против Листа.

В апреле Лист снова был в Веймаре.

28 мая он принимает участие в Собрании музыкантов в Карлсруэ. Феликс Моттл дирижировал его «Данте-симфонией».

3 июня. В большом, посвященном ему концерте в Страсбурге он слушает свои «Колокола Страсбургского собора».

7 – 8 июня. Во время Всемирной выставки в Антверпене в честь Листа были устроены торжества, на которых среди других была выставлена картина «Преклонение всех наций перед Листом».

15 июня Лист вернулся на несколько недель в Веймар.

18 июля. Из Веймара Лист едет в Галле, где на вокзале его встречает Роберт Франц. Они оба были сердечно преданы друг другу и испытали от этой встречи большую радость. Франц не знал, как выразить Листу благодарность за его приезд.

На обратном пути в Веймар Лист в беседе со своим учеником Августом Гёллерих высказал в отношении себя и Франца такую мысль:

«Все настоящее и правдивое, несмотря на замалчивания и все искажения, в конце концов побеждает, но на одно способны эти две хитрые силы: они могут оттянуть победу – и это больно».

2 сентября. В лейпцигском Геванд-хаузе, в присутствии композитора состоялся концерт, составленный (в Лейпциге это было впервые) из произведений одного только Листа. Этим был побежден последний оплот оппозиции.

В день рождения маэстро в Лейпциге был основан «Союз имени Листа», покровителем которого стал герцог Карл Александр.

14 октября. Лето прошло. Лист последовал примеру перелетных птиц и покинул Веймар.

17 октября. В Мюнхене Лист слушает «Багдадского цирюльника» Корнелиуса. С удовлетворением отмечает он успех этого, некогда столь раскритикованного произведения.

22 октября. Во время поездки на юг в день своего рождения – семидесятичетырехлетия – Лист сделал остановку в Иннсбруке. Вечером иннсбрукский союз мужских хоров устроил в его честь серенаду. Чтобы не разбудить находившегося в то время там эрцгерцога Альбрехта, они пели без инструментального сопровождения.

26 октября. Приехав в Рим, Лист снова занял свои прежние комнаты в гостинице «Алиберт». Вновь вокруг него собралась и «листовская колония»: К. Анзорге, В. Дейс, А. Гёллерих, Б. Ставенхаген, А. Страдалъ и С. Томан.

Он охотно был их провожатым по местам, полюбившимся ему за протекшие годы. Однажды, когда они были в монастыре Сант-Онофрио, он, сидя под дубом Торквато Тассо, обратился к ним со словами:

«Меня не понесут с триумфом по Капитолию, но настанет время, когда мои творения найдут признание. Только когда это произойдет, будет уже слишком поздно – я не буду больше среди вас».

10 ноября. Лист посетил также и виллу д'Эсте. Тиволи, для более длительного пребывания, теперь было для него слишком отдалено от Рима.

До рождества Лист закончил переложение для фортепьяно с оркестром «Патетического концерта» и работал над ораторией «Станислав».

1886

1 января. В утро Нового года на поздравления учеников Лист ответил с задумчиво-иронической усмешкой: «Плохой год! Он начинается пятницей!» – что всем показалось забавным.

22 января. В «Нойе фрайе прессе» – печатном органе Ганслика – опубликовано следующее сообщение:

«Наш римский корреспондент сообщает от 17 сего месяца:

Немецкое музыкальное общество предоставило вчера римлянам возможность присутствовать на концерте, который должен быть отмечен красными буквами в анналах музыкальной жизни Рима. Речь идет о прощальном торжестве, устроенном в честь Листа. Самое избранное общество, затаив дыхание, внимало виртуозной игре учеников Листа… даже маэстро Сгамбати, столь скупой на похвалы и признание… не стыдился вслух выражать свои чувства… Лист сам сел за рояль и сыграл свою Тринадцатую рапсодию. Это было ликование и рыдание, легкокрылое парение и бушевание – это было пение, столь сладкое, словно оно исходило из уст какого-то нежнейшего существа! И когда последние звуки замолкли в торжественной тишине, еще долго ни одна рука не решалась подняться, чтобы аплодисментами не разрушить волшебства, сотканного вокруг нас гением».

26 января. Лист возвращается в Будапешт. Здесь его ожидали приглашения в Германию, Францию и Англию, пришедшие за время его отсутствия. Для концертов в Лондоне он инструментировал оркестровое сопровождение к балладе Уланда «Могила отцов».

10 марта. Венгерская столица прощается с Листом. В честь этого был дан блестящий концерт, превратившийся в трогательное торжество.

11 марта. В день своего отъезда Лист посещает полюбившуюся ему церковь францисканцев. Выйдя из нее, при прощании с друзьями, учениками, знакомыми, на их «До свиданья» он ответил со смиреньем и покорностью: «В потустороннем мире…».

Сперва Лист поехал в Вену, где в одном из концертов сыграл свои два ноктюрна.

17 марта. Когда он приехал в Льеж, в его честь был дан концерт из его произведений.

21 марта он прибыл в Париж.

25 марта. Первое его письмо было в Рим:

«…Беллони вчера телеграфировал Вам, что объявлено исполнение „Прелюдов" в Колонн-концерте, их повторят в следующее воскресенье вместе с „Орфеем" и „Венгерской рапсодией". Газеты на этот раз весьма благосклонны, не то что в 1866 году, оставившем столь печальные воспоминания! Терпение приносит розы!»

«Граненая месса» имела невиданный доселе успех, ее пришлось повторить. Сбор от обоих концертов составил 42 000 франков, которые Лист передал на благотворительные цели.

Вновь Лист стоял в центре всеобщего внимания. Эрар устроил в честь старого друга блестящий раут. Лист очаровывал всех элегантностью, пленительной грацией своих изысканных, великосветских манер и уменьем вести искрящийся остроумием разговор. Все, во главе с президентом Жюлем Греви, стремились всеми возможными способами чествовать его и оказывать ему особое внимание.

3 апреля. В сопровождении мадам Мункачи и Ставенхагена Лист приезжает в Лондон. Композитор Маккензи и Немецкое музыкальное общество предоставило вчера римлянам возможность присутствовать на концерте, который должен быть отмечен красными буквами в анналах музыкальной жизни Рима. Речь идет о прощальном торжестве, устроенном в честь Листа. Самое избранное общество, затаив дыхание, внимало виртуозной игре учеников Листа… даже маэстро Сгамбати, столь скупой на похвалы и признание… не стыдился вслух выражать свои чувства… Лист сам сел за рояль и сыграл свою Тринадцатую рапсодию. Это было ликование и рыдание, легкокрылое парение и бушевание – это было пение, столь сладкое, словно оно исходило из уст какого-то нежнейшего существа! И когда последние звуки замолкли в торжественной тишине, еще долго ни одна рука не решалась подняться, чтобы аплодисментами не разрушить волшебства, сотканного вокруг нас гением».

26 января. Лист возвращается в Будапешт. Здесь его ожидали приглашения в Германию, Францию и Англию, пришедшие за время его отсутствия. Для концертов в Лондоне он инструментировал оркестровое сопровождение к балладе Уланда «Могила отцов».

10 марта. Венгерская столица прощается с Листом. В честь этого был дан блестящий концерт, превратившийся в трогательное торжество.

11 марта. В день своего отъезда Лист посещает полюбившуюся ему церковь францисканцев. Выйдя из нее, при прощании с друзьями, учениками, знакомыми, на их «До свиданья» он ответил со смиреньем и покорностью: «В потустороннем мире…».

Сперва Лист поехал в Вену, где в одном из концертов сыграл свои два ноктюрна.

17 марта. Когда он приехал в Льеж, в его честь был дан концерт из его произведений.

21 марта он прибыл в Париж.

25 марта. Первое его письмо было в Рим:

«…Беллони вчера телеграфировал Вам, что объявлено исполнение „Прелюдов" в Колонн-концерте, их повторят в следующее воскресенье вместе с „Орфеем" и „Венгерской рапсодией". Газеты на этот раз весьма благосклонны, не то что в 1866 году, оставившем столь печальные воспоминания! Терпение приносит розы!»

«Гранская месса» имела невиданный доселе успех, ее пришлось повторить. Сбор от обоих концертов составил 42 000 франков, которые Лист передал на благотворительные цели.

Вновь Лист стоял в центре всеобщего внимания. Эрар устроил в честь старого друга блестящий раут. Лист очаровывал всех элегантностью, пленительной грацией своих изысканных, великосветских манер и уменьем вести искрящийся остроумием разговор. Все, во главе с президентом Жюлем Греви, стремились всеми возможными способами чествовать его и оказывать ему особое внимание.

3 апреля. В сопровождении мадам Мункачи и Ставенхагена Лист приезжает в Лондон. Композитор Маккензи и Литтльпон, пригласивший Листа быть его гостем в Вествуд Хаузе в Сиден-хеме, выехали ему навстречу в Кале; Вальтер Бахе, некогда его веймарский ученик, ожидал его в Дувре.

8 апреля. «Ежедневное сообщение (для княгини): Великолепное исполнение „Елизаветы" вчера в Сект-Джеймс Холле… На следующее воскресенье, в половине девятого, я приглашен на ужин к принцу Уэльскому. Я полагал сегодня, что смогу уехать через три дня, однако второе исполнение „Елизаветы" назначено на субботу 17-го апреля, и я обещал присутствовать на нем. Певцы и музыканты будут те же, что и в Сент-Джеймс Холле, под великолепным управлением Маккензи. Мадам Альбани удивительнейшим образом вошла в партию „Елизаветы", она может быть уверена в самых горячих выражениях восторга со стороны публики.-»

В период между двумя концертами Лист был принят королевой Викторией в Виндзоре. Тронутые, стояли они друг против друга. Почти полвека прошло с тех пор, как юная королева впервые слышала игру юного виртуоза… Королева Виктория подарила Листу свой мраморный бюст, он сыграл для нее ноктюрн Шопена.

12 апреля. «Продолжение сообщения из Лондона: Во вторник 6 апреля, во вторую половину дня, незадолго до исполнения „Елизаветы" состоялось заседание Королевской музыкальной академии. По предложению Вальтера Бахе была учреждена премия для молодых музыкантов, названная премией имени Листа, в фонд которой уже собрана 1000 фунтов. В связи с моим юбилеем в Будапеште городской муниципалитет предоставил в мое распоряжение подобную сумму, проценты с которой я ежегодно распределяю между молодыми музыкантами».

Торжества в честь Листа в Лондоне были еще более пышными, чем даже в Париже. Восхищение вызывал теперь не только Лист-виртуоз, но и Лист-композитор.

Очень характерно в этом отношении замечание одного репортера: «Его гением восхищаются также, как удивляются его презрению к деньгам в наш жадный до денег век!»

17 апреля. В пасхальные дни Лист отдыхал от напряжения предшествовавших недель у друзей в Льеже.

Затем он едет в Париж, где гостит у Мункачи, который тотчас же принялся писать портрет мастера.

9 мая. «Вчера с 2-х до 5-ти – „Елизавета" – в огромном, вмещающем 7000 человек, зале Трокадеро. Весь Париж осаждал входы в помещение. Для моих произведений слишком большие залы неблагоприятны – в них теряются нюансы, отработанные мною до мелочей. Тем не менее общее впечатление вчера у публики было хорошее. После „чуда с розами" Гуно сказал мне: „Здесь чувствуется ореол, освещенный мистическим блеском." И после заключительного хора: „Он сложен из священных камней."»

Лист оставался в Париже, пока Мункачи не закончил его портрет. Однажды он забыл одеть пальто и сильно простудился, а в последнее время к тому же не соблюдал предписанную ему диету. Поэтому оставшиеся четыре дня своего пребывания в Париже он должен был провести в постели.

17 мая. В Веймар он приехал со столь сильно отекшими ногами, что без посторонней помощи не мог добраться до придворного садоводства. Но он не сдавался, несмотря на свои физические страдания. С обычным оживлением он делился с учениками своими впечатлениями от последней поездки. В хорошем настроении он обратился к Гёллериху со словами:

«Да, люди, которые охотно рассматривали мои сочинения только как честолюбивые изделия исполнителя „Лесного царя" и „Скитальца", никогда не подумали бы этого, – да и сам я тоже! Отсюда вывод: тональность несколько переменилась».

18 мая. Он еще не совсем поправился, как, к его удивлению, к нему приехала Козима. После смерти Вагнера они еще не виделись. Козима уговорила отца присутствовать на свадьбе внучки Даниелы и на десятых торжественных представлениях в Байрейте. Он не мог ей отказать и обещал приехать.

19 мая. Герцог Карл Александр посетил Листа и пожелал ему счастья в своей резиденции.

20 мая. Не прошла и неделя после его возвращения в Веймар, как Лист возобновил свои педагогические занятия. Однако его самочувствие не улучшалось, зрение заметно ослабло, так что он просил друзей писать ему красными чернилами и большими буквами.

1 июня. Лист, наконец, решился поехать в Галле на консультацию к профессору Фолькманну. Профессор не мог, да и не хотел скрывать от Листа серьезности его состояния. Он потребовал, чтоб Лист отказался от дальнейших поездок, прошел курс лечения в Киссингене и затем подвергся бы операции глаза.

Как ни потрясли Листа объяснения врача, он все же не захотел отказаться от уже запланированных поездок. Он ведь обещал! Лечение и операция были отложены.

3–6 июня. Несмотря на уговоры всех заботившихся о нем друзей, надеясь на силы своей несокрушимой натуры, он едет на Собрание музыкантов в Зондерхаузен. Оно было устроено как предварительное торжество в честь его 76-летия.

В первом концерте были исполнены «Идеалы», «Горная симфония», «Битва гуннов», «Гамлет» и четыре пьесы из «Венгерских исторических портретов». Второй концерт, состоявшийся в городской церкви, был посвящен оратории «Христос».

7 июня. С триумфом Лист возвращается в Веймар.

8 июля. В Байрейте в присутствии Листа состоялась свадьба его внучки Даниелы фон Бюлов с искусствоведом доктором Генри Тодэ.

5 июля. Выполняя свое обещание, Лист навещает Мункачи в его особняке в Колпахе, близ Люксембурга, где он встретился также с кардиналом Хайнальдом.

19 июля. На обратном пути Лист играет в Люксембурге три небольшие пьесы на концерте, устроенном в его честь.

21 июля. Обессиленный, больной, терзаемый сильным кашлем, приезжает Лист в Байрейт. Он занимает комнату в вилле Фрелиг и тотчас же ложится в постель. Врач предупреждает его о возможности воспаления легких.

25 июля. Не обращая внимания на все предписанные меры предосторожности в отношении здоровья, движимый чувством верности долгу перед искусством и памяти Вагнера, он собирает последние силы и едет на представление «Тристана». Когда в зале погас свет, он, мучимый кашлем, скрылся в глубине ложи.

26 июля. Лист вынужден лежать в постели.

28 июля. У его постели был созван консилиум врачей. Они установили воспаление легких. Кроме Козимы и слуги-венгра никому больше не было разрешено заходить к нему в комнату.

30 июля. Смертельно больной, он спрашивает своего слугу, какой сегодня день. «Пятница» – был ответ. Вечером под окнами квартиры собралось множество людей, со страхом в душе ждали они сообщений из комнаты больного.

31 июля. Умирающий лежал без сознания на своей постели. Ночью около половины одиннадцатого из его груди вырвался усталый вздох. Как дуновение, с губ сорвалось:

«Тристан»…

Это было последнее слово Листа.

В половине двенадцатого слуга сообщил ожидавшим на улице людям о смерти своего хозяина.

* * *

3 августа. Франц Лист был похоронен на общем кладбище в Байрейте.

Во время траурной мессы 4 августа Брукнер исполнял импровизации на органе на мотив «Парсифаля».

* * *

9 марта 1887 г. в Риме на немецком кладбище Ватикана, в полной тиши, была предана вечному покою Каролина Ивановска, княгиня Сайн-Витгенштейн.

* * *

Великого мастера не стало, но его творения продолжают триумфальное шествие по Земле, и то, что он сам писал о произведениях Шопена, в полной мере относится к его трудам:

«Не связанное больше ни временем, ни местом своего будущего существования живет Прославленное дальше, беспрерывной, сверхестественной, ненарушимой жизнью, переживая поколения и века, и, в силу присущего ему дара вездесущности, появляется всюду и проникает во все сердца».

Примечания

1

Перевод Л. Мартынова

(обратно)

2

Ныне – Эйзенштадт (Австрия).

(обратно)

3

В те времена город назывался среди венгров Пожонь, австрийцы же дали ему название Пресбург.

(обратно)

4

Ныне – село Райдинг (Австрии).

(обратно)

5

Настоящим именем Листа является венгерское имя Ференц, соответствующее латинскому имени Франциск, которым его и окрестили. Однако обычно Лист носил имя Франц, под которым он и вошел в историю. – Прим. пер.

(обратно)

6

В нас живет бог. – Прим. пер.

(обратно)

7

«Маленький Лист». – Прим. пер.

(обратно)

8

«Этуаль» – парижская газета.

(обратно)

9

«Великий волшебник». – Прим. пер.

(обратно)

10

«Музыкант-философ, родившийся на Парнасе, идущий от Сомнений к Истине». – Прим. пер.

(обратно)

11

Миланский собор. – Прим. пер.

(обратно)

12

Железная дорога. – Прим. пер.

(обратно)

13

Позднее получившей название Музыкальная академия.

(обратно)

14

Название венгерского журнала того времени. – Прим. пер.

(обратно)

15

«Друг Бетховена».

(обратно)

16

Так называлось объединение музыкантов и певцов, занимающихся распространением церковной музыки.

(обратно)

17

Ныне – Кировоград

(обратно)

18

«Дойдя до жизни половины» (Данте).

(обратно)

19

Игра слов, по-немецки: Das Ding (вещь), oder Unding (вздор). – Прим. пер.

(обратно)

20

Гран – немецкое название венгерского города Эстсргом. – Прим. пер.

(обратно)

21

Бедняги божьего (ит.). – Прим. пер.

(обратно)

22

Улица в Риме, где шила Каролина Витгенштейн.

(обратно)

Оглавление

Вступление

Вундеркинд (1811–1827)

«Поэтические и религиозные гармонии» (1827–1830)

Революционная симфония (1830–1835)

Годы странствий (1835–1839)

На родине

Годы деятельности как виртуоза (1840–1847)

В начале

Веймар (1848–1861)

Рим (1861–1869)

Веймар – Пешт – Рим (1869–1880)

Последние годы жизни (1880–1886)

Реклама на сайте