«GENIUS LOCI. Повесть о парке»

Оглядывая свое прошлое, я вдруг понял, что потерял почерк.

Впрочем, уверен, свой почерк основательно подзабыли все люди моего поколения.

Даже последние письма матери я уже писал на дисплее, предпочитая шрифт VERDANA шрифту ARIAL. А между тем, друзья, у меня был когда-то забавный играющий почерк, ручная личная конница, и я хорошо помню, как он – мой почерк – рождался под нажимом пера… ах да! Забыл, – я же потерял вместе с почерком в придачу еще и стальное перышко, и деревянную ручку с металлической вставочкой, куда в тесную щель – по дуге – вставлялось перо, клювик для пития чернил.

Бог мой, начнешь перечислять потери – для счета не хватит и всей жизни… что ручка и перышко! ХХ век кончился…

Так вот, в первом классе я усердно выводил прописи по идеальному образцу из набора самых правильных букв. Это была сплошная мука. Мои каракули были ни капельки не похожи на эту когорту кичливых заглавных букв алфавита! Как хотелось слизнуть языком этот парад совершенства из острозаточенных А, овальных О, или изумительных К.

Промучившись целый год, я приобрел, в конце концов, ужасный набор кривых буквочек и нестройных цифр, которыми мазюкал свои первые предложения:

МАМА МЫЛА РАМУ

Или

2х2=4

Королев, ты пишешь как курица лапой!

Как я стыдился своих сорняков, которыми засорял безупречные голенькие тетрадки, где на молочной белизне страницы красовались совершенные параллельные линии для строки, и отвесно маячила розовая черта для полей. За нее нельзя было ни в коем случае заступать! А я заступал. То и дело за край обрыва свешивались мои кривые оладьи и прочие чернильные языки.

Но была отдушина в этом царстве ранжира – промокашка.

Ее вкладывали в каждую тетрадь для высушивания чернил.

Мягкая розовая площадка свободы.

Тут можно было вволю покуролесить, написать что-нибудь сикось накось, засорить перышко так, что на тетрадь рухнет клякса, или взять, да нарисовать тайком от учителя:

Короче, сколько лет прошло, но я не забыл тебя, школьная промокашка, ведь ты научила меня свободе.