«Маленькая метла (The Little Broomstick)»

Маленькая метла (The Little Broomstick) (fb2) - Маленькая метла (The Little Broomstick) [= Маленькая ведьма, Мэри и ведьмин цветок] (пер. Ольга Борисовна Бухина) 494K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Мэри Стюарт

Мери Стюарт МАЛЕНЬКАЯ МЕТЛА

Посвящается Трои, прожившей со мной всю ее жизнь,

и Джонни, кошке, забредшей погреться в холодный день.

Глава I НАША МЕРИ ГОРЬКО ПЛАЧЕТ…

Даже имя, и то — совсем некрасивое, Мери Смит. Что может быть грустнее в десять лет — некрасивая, одинокая, сидишь, уставившись в окно на серый осенний день, и при этом называешься Мери Смит.

На всю семью одна она была такая некрасивая. У Дженни — длинные волосы настоящего золотистого цвета, Джереми кто-то назвал весьма привлекательным мальчиком, к тому же они старше Мери, умнее, и вообще, лучше во всех отношениях. Кроме того, они — близнецы и всегда ходят вместе, а она, Мери, пятью годами младше, оказалась — как это ни грустно — чем-то вроде единственного ребенка. Не то, чтобы она завидовала им, нет, ей всегда казалось естественным, что они получают то, чего ей и не снилось. Как сейчас…

Когда стало известно, что папа должен на месяц, до самого конца летних каникул, ехать в Америку, и хочет взять маму с собой, все, казалось, складывалось прекрасно. Дженни и Джереми собирались к школьному товарищу Джереми, у которого была ферма в Йоркшире, а Мери должна была отправиться к маминой сестре, тетушке Сью, матери троих детей, одиннадцати, восьми и четырех лет, жившей в часе езды от морского побережья.

Но в тот самый день, когда Дженни и Джереми уехали, пришло письмо от тетушки Сью о том, что дядюшка Джил и двое старших подхватили грипп, и потому тетушка Сью не чувствует себя вправе рисковать здоровьем Мери, не говоря уже обо всех дополнительных заботах, которые свалились на нее саму…

Вот так-то. Опять все досталось этим близнецам. Мери не завидовала ни уборке урожая, ни тракторам, ни даже тому, что они смогут иногда покататься на двух самых старых на ферме пони. Нет, она думала о том, что лучше бы ей было поехать и подхватить грипп. В конце концов тогда она бы была в компании.

Мери, в серый осенний день сидевшей у окна, грипп казался весьма желанной штукой. Она забывала о высокой температуре, о ломоте в костях, о том, что надо лежать в постели, о том, каким надоедливым бывал — большую часть времени — четырехлетний Тимоти. Перед ее мысленным взором оказывалась веселая компания, занятая книжками, играми и болтовней. Она в сотый раз представляла себе эту картину, ей так хотелось оказаться у тетушки Сью и подхватить грипп до того, как пришло письмо, заставившее ее мать броситься к телефону, в результате чего Мери — слегка извинившись — спровадили к двоюродной бабушке Шарлотте в тихий старый дом в деревне.

«Ничего, — в какой раз уже думала Мери, — ничегошеньки тут не может произойти. Скорей бы уж в школу — даже в школе лучше, чем здесь».

Она хмуро глядела в сад, где осенние листья затейливым узором покрывали лужайку. Двоюродная бабушка Шарлотта была старая, милая и совсем глухая, она жила в усадьбе из красного кирпича в самой глубине Шропшира, а между домом и главной дорогой на милю растянулись леса и вишневые сады. Когда-то они, принадлежали Усадьбе, но теперь там хозяйничали какие-то местные садовники, которые запирали ворота, не оставляя никакой возможности пройти через сад. Полдома сдавалось в наем, жившие там люди уехали на каникулы, от этого место казалось еще более пустынным и одиноким. Ставни были закрыты, а дверь — старая боковая дверь Усадьбы — все время заперта и заложена на засов. До деревни — нескольких домиков, сгрудившихся вокруг церкви и почты и так же, как и дом, называвшейся Красной Усадьбой — было больше мили. Туда можно было добраться по узкой, чуть шире лесной тропки, дорожке. Мери иногда гуляла по ней и никогда никого не встречала.

В самой Усадьбе двоюродная бабушка Шарлотта жила одна, охраняемая старинным другом и компаньонкой мисс Марджибенкс (произносится Маршбенкс), старой домоправительницей, шотландкой миссис Мак-Леод (произносится Маклод) и старым китайским мопсом по кличке Кунг Фу-цзы (произносится Конфуций). Чтобы быть совсем точным, надо добавить, что миссис Бэнкс и ее дочка Нэнси приходили убираться в доме, а в саду работал старик Зеведей, но это была не слишком веселая компания для мисс Мери Смит, десяти лет от роду, да к тому же еще страдавшей застенчивостью.

Мисс Мери Смит внимательно изучила свой язык перед зеркалом. Ни следа болезни. Да и чувствовала она себя распрекрасно. Она втянула язык, вздохнула, потом снова показала язык своему отражению и направилась вниз, чтобы поискать, чем заняться.

Мисс Марджибенкс сидела в гостиной и сортировала на широком подоконнике шелк для вышивания. В камине горел слабый огонь, а перед ним устроился Конфуций. Настроение у него было мрачноватое — он переваривал обед. Бабушка Шарлотта сидела в глубоком кресле подле камина, и похоже, тоже переваривала обед, но в отличие от Конфуция была всем довольна. Она спала.

Мери на цыпочках подошла к окну и тихо села.

Она смотрела, как мисс Марджибенкс отделяет рыжевато-красные нитки от красновато-коричневых. Цвета эти совершенно не сочетались. Мисс Марджибенкс дергала, тянула и тащила, но в конце концов ей пришлось разрезать нитки ножницами. Она начала наматывать шелк на маленькие шпульки, скрученные из газеты.

Мери открыла рот, чтобы шепотом спросить, не могла бы она чем помочь.

Мисс Марджибенкс тут же уставилась на нее выцветшими голубыми глазками.

— Ш-ш-ш, — прошипела она. — Ты разбудишь Конфуция! — Она отодвинула корзинку с шелком подальше от Мери. — А Конфуций, — добавила она как бы в раздумье, — разбудит твою бабушку.

Но… — начала Мери.

Ш-ш-ш, — снова произнесла мисс Марджибенкс.

Мери на цыпочках вышла из гостиной и потратила не меньше двух с половиной минут на то, чтобы беззвучно закрыть за собой дверь.

Миссис Мак-Леод была на кухне и готовила пирог. Она стояла перед большим чисто выскобленным столом, сбивая что-то в желтой миске. Она, казалось, не заметила скромного появления Мери и продолжала разговаривать сама с собой на каком-то непонятном языке. Да нет же, внезапно догадалась Мери, переводя взгляд с худого лица миссис Мак-Леод и ее морщинистых рук на сковородку, которую та засовывала в духовку, это просто деревенский говор.

Пару мерок муки, — бормотала миссис Мак-Леод, энергично сбивая что-то, — дрожи, щипотку соли, сахарку — вот и все.

А что вы делаете? — спросила Мери.

Миссис Мак-Леод даже подпрыгнула от неожиданности и уронила ложку в миску, а по столу загрохотали жестянки с солью, дрожжами и сахаром.

— Господи помилуй! — воскликнула она. — Все-то ты пужаешь меня, милочка! Никак я не дослышу, как ты идешь! Чиво ты щас хочешь?

Она перестала сбивать смесь в миске и уставилась в поваренную книгу, прислоненную к корзинке для яиц.

Раньше-то я помнила кучу всего без никакой книги, — сказала она. — А щас все уже… Пару мерок растопленного масла…

Не могла бы я вам помочь? — спросила Мери, придвигаясь поближе. — Знаете, я иногда помогала маме дома печь что-нибудь. Она давала мне кусок теста, и я…

Не-не, не щас, — вполне благодушно ото звалась домоправительница. — Я не разваживаюсь сегодня с тестом. Вот это будет на ужин. Уж и с этим столько хлопотов. Может, сбегаешь поиграть в саду? Не все же будет так хмуро.

Она уперлась испачканным в муке пальцем в страницу поваренной книги и снова уставилась на рецепт.

— Масло. Одно и половину яйца хорошо сбить. Половина яйца… Слыхала ты что-нибудь подобное?

— Белая половина или желтая? — спросила Мери, заглядывая в книгу.

Но в этом момент что-то зашипело и засквор-чало в печи, и повариха, бросив ложку, устремилась через всю кухню вытаскивать сковородку из духовки.

— Щас я засуну абрикосовый, а ты беги отсюдова, милочка, поиграй в саду, а не то я со жгу кекс, балаболя тут с тобой! Я не могу делать двое делов зараз.

Мери медленно вышла и через кладовую прошла к черному ходу.

Нэнси, дочка миссис Бэнкс, снимала белье с веревки. Это была высокая, крепко сбитая девушка с пухлыми красными руками и блестящими карими глазами. Она улыбнулась Мери поверх кучи наволочек, которые держала в руках, и поздоровалась с ней мягким, как у всех жителей Шропшира, голосом.

— Можно, я помогу снимать белье? — спро сила Мери, поднимая две выпавшие прищепки и засовывая их к остальным, в карман передника Нэнси.

Нэнси улыбнулась.

Почти все уже высохло, — сказала она певучим голосом. — Сейчас мы с мамой гладим.

Она вытащила подпорку из-под веревки, чтобы легче было до нее дотянуться, сняла две последние простыни и засунула прищепки в карман в тот самый момент, когда из прачечной раздался пронзительный голос ее матери.

Нэнси! А ну, неси сюда эти простыни!

Иду, ма! — отозвалась Нэнси, и еще раз улыбнувшись Мери, исчезла в дверях прачечной.

Если бы Мери не решила специально поискать Зеведея, садовника, она бы ни за что не заметила его, потому что, как все хорошие садовники, он казался просто частью пейзажа. В поношенной куртке и бесформенной старой шляпе, в штанах, перевязанных под коленями бечевкой, он был похож на странный предмет из глины, забытый в сушилке; под полями ужасной старой шляпы виднелись скулы цвета красной глины, старые худые руки были все в шишках, и на них выступали узловатые вены, переплетенные, как желтые веревки, которыми он подвязывал хризантемы.

Чем он и занимался, когда Мери наконец его нашла.

Уже почти совсем осеннее солнце выглядывало из-за серых облаков и золотило деревья и опавшую листву, шуршащую под ногами у Мери. У высокой кипарисовой изгороди склонили бронзовые, медные и золотистые головки хризантемы, и от них, от земли с опавшими листьями и от полоски ярких настурций, примостившихся у их корней, веяло грустным, но прекрасным запахом осени.

Зеведей, на минуту прервав работу, уставился на нее сквозь цветы старческими, но все еще блестящими, как у малиновки, глазками. Растрепанные головки хризантем кивали, когда он обвязывал веревкой стебли. Он наклонился и исчез за цветами. Мери остановилась на краю лужайки и нерешительно проговорила:

— Можно я помогу их подвязывать?

Хризантемы снова закачались, и к ней подкатился моток веревки.

Она подняла его и нерешительно шагнула вперед. Ужасная старая шляпа Зеведея неожиданно показалась несколькими клумбами дальше, за огромными алыми далиями; он стоял спиной к Мери, и его руки деловито шуршали чем-то в листве.

Мери снова взглянула на моток веревки, решила, что это и есть приглашение помочь, пробралась мимо маргариток и крупной, пылающей алым цветом далии и оказалась у ряда хризантем.

Она принялась медленно, старательно привязывать веревку к подпоркам, затем оборачивать ее вокруг стеблей, стараясь не повредить листья. Старый Зеведей снова исчез, но словно его добрая старая знакомая, с кипарисовой изгороди слетела малиновка и уселась на стебель далии, посматривая на Мери такими же блестящими старческими глазками.

Луч солнца медленно полз по разноцветным полоскам цветов и жухлых листьев. Плющ, вьющийся по стенам Усадьбы, был похож на дорогой шелковый занавес, а высокие трубы, ловящие последние летние солнечные лучи, сверкали на фоне свинцово-темного неба.

Внезапно Мери, слишком сильно затянув веревку, сломала стебель хризантемы.

Это был высокий цветок, может быть, даже самый высокий и прекрасный, и треск ломающегося стебля разнесся эхом далеко вокруг. Огромная янтарно-золотистая головка цветка печально повисла, и теряя лепестки, упала на землю.

Мери замерла в отчаянье.

Внезапно, столь же внезапно, как перед тем исчез, старый Зеведей появился рядом с ней, с отвращением и гневом обозревая жалкие остатки своего лучшего цветка.

— Я уже должен был усвоить, — с горечью произнес он, и голос его, как и он сам, оказался таким подходящим к саду, высоким, скрипучим, но странно музыкальным, словно ветер, свистящий на крыше. — Я уже должен был усвоить. Дети и собаки — это не для сада. Ну, ты и постаралась.

— Простите, — печально пробормотала Мери, протянула ему остаток веревки и в безутешной скорби повернулась, чтобы уйти.

Прямо пред ней оказался разрыв в кипарисовой изгороди и плетеная калитка, выводящая из сада на лесную тропинку. Туда она и направилась, без всякой цели, и пока шла сквозь тенистый подлесок, бесшумно ступая по сырому ковру коричневых и желтых листьев, одиночество давило на нее все сильнее и сильнее. Молоденький дубок протягивал над дорожкой пригоршни желудей, последние бледные листочки дрожали на нем, готовясь упасть. В развилке букового корня, как в чашке, блестела черная вода, в которой плавал пух семян чертополоха. Наверху, как карнизы крыши, торчали оранжевые веера больших древесных наростов, а белые поганки теснились в сырых уголках среди мха, грязи и прелых ветвей.

Все было мокрым и гнилым, как положено в начале осени.

Мери остановилась, и молчание умирающего леса тяжело повисло вокруг. В этом безмолвии стук желудя, выпавшего из своей шляпки на мох, заставил ее подпрыгнуть.

Внезапно посередине тропинки очутился черный кот, чистенький, спокойный и грациозный, словно танцор.

Он был совершенно черный, от ушей до кончика хвоста, лапки у него были черные, усики черные, и аристократические брови стояли дыбом над зелеными глазами.

Он встал посреди тропинки и посмотрел на Мери. Потом открыл рот и высказался, про демонстрировав при этом розовый треугольник язычка и белоснежные зубы.

«Похоже, он говорит что-то весьма обыкновенное, — подумала Мери. — „Как поживаете?“ или „Не правда ли, прекрасная погода?“» — Но кот определенно ожидал ответа, и потому она произнесла:

— Как поживаете? Меня зовут Мери Смит. А вас?

Кот не отвечал. Конечно, он был занят более важным делом. Он повернулся к Мери спиной, вежливо задрал хвост и направился по тропинке дальше в лес. Он поступил так не для того, чтобы избавиться от нее, наоборот, он приглашал ее следовать за ним.

Мери, счастливая, что нашла компанию там, где меньше всего этого ожидала, пошла за ним, даже не пытаясь его погладить. Он точно знал, куда идет, и поскольку он был занят важным делом, обращаться с ним, как с обыкновенной кошкой, значило нанести ему оскорбление.

Тут, наконец, кот свернул с тропинки, проскользнул под низкими ветвями кустарника и вспрыгнул на упавший ствол дуба. Он балансировал на нем, глядя, как Мери с большим трудом продирается сквозь кусты.

Она добралась до веток дуба. Кот не двигался и спокойно ждал.

И Мери вскрикнула от изумления и восторга. За кустами, в тайном уголке, в убежище из бурелома росли цветы, каких она никогда раньше не видала.

Листья, собранные в тугие розетки, были необычайного голубовато-зеленого цвета, все в пятнышках, как лягушки, а над ними на плотных стеблях висели цветы, соцветия грациозных лиловых колокольчиков, внутри посверкивающих серебром, с пестиками, как длинные язычки золотистого пламени, высовывающимися из ярких венчиков.

Мери оперлась коленом о поваленный ствол и уставилась на цветы. Рядом с ней, покачивая черным хвостом и глядя на нее зелеными глазами, устроился маленький черный кот.

Глава II ЧТО ТАКОЕ, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ…

Маленький кот, как всегда величественный, шел за Мери по пятам всю дорогу домой, а она несла в руке странный лиловый цветок, который нашла в лесу.

В дом она вошла через черный ход. Дверь прачечной была заперта, а это наверняка означало, что миссис Бэнкс и Нэнси вернулись в деревню. Но старый Зеведей был в кладовой. Он сидел на ларе, зажав между колен старое, облупленное ведро, в котором он энергично мешал палкой густое, дымящееся варево. На нем была все та же ужасная шляпа.

Он взглянул на Мери из-под полей шляпы. Мери, памятуя о сломанной хризантеме, немного нервно подошла к нему и протянула лиловый цветок.

— Простите, вы не знаете, что это такое? — спросила она нерешительно. — Я нашла это в лесу. Я раньше никогда таких не видела.

Зеведей уставился на нее горящими глазами. Похоже, он не затаил на нее зла из-за сломанного цветка. Он хмыкнул и сказал:

— Ага! Он и должен расти в лесу, где же еще? Хотя уже много лет он не попадался мне на глаза. Где ты его взяла?

— Недалеко от тропинки. На самом деле, его нашел кот.

— Кот? — повторил Зеведей. — А, этот.

Кот равнодушно взглянул на него и начал умываться.

— Как его зовут? — спросила Мери.

— Кота? Или цветок?

— Ну… Обоих, я думаю.

Старый Зеведей снова занялся содержимым ведра.

— Он, этот кот, не часто приходит в дом. Он, в общем-то, не из этого дома; он просто приходит иногда, прямо из леса. Я зову его Тиб.

— Тиб, — произнесла Мери, пробуя имя на вкус.

Кот на минутку перестал умываться, бросил на нее взгляд, а потом снова занялся вылизыванием уха.

— Их тут двое, — сказал Зеведей. — Черный и серый. Но одного размера, и глаза одинаковые, похожи, как две горошины. Я их называю Тиб и Гип.

— Серого я не видала.

— Наверно, он отправился в деревню, — предположил Зеведей. — Так кошки и поступают, выбирают себе хороший дом и селятся там, и оттуда их уже не выгонишь. Я видел обоих на прошлой неделе, сидят рядком на стене пасторского дома в темноте, как пара ушастых кумушек.

— Ушастых кого?

— Я так церковных сов называю. Сов-сипух. Сдается мне, что они близнецы. Тиб и Гип я их зову.

Мери поглядела на Тиба. Он кончил умываться и сидел совершенно неподвижно, наблюдая за ней. Его глаза казались еще зеленее.

— Надеюсь, он останется здесь, — сказала она. — Ты ведь останешься со мной, Тиб? Они же не пасторские, так ведь, Зеведей? Может, мне пойти и попросить…

— Кошки не бывают чьи-то, — заметил Зеведей. — Они ходят туда, куда хотят. Гип предпочитает теплую пасторскую кухню, а этот черненький — он часто теперь охотится здесь в саду. Может, он и останется, если у него нашлась компания.

— А как же Конфуций? Мисс Маршбенкс утверждает, что он не любит кошек.

Зеведей издал пронзительный смешок, будто из его легких вырвался свист, похожий на ветер в далеком лесу.

— Все, что собака может, это посмотреть на кошку. А кот Тиб, мне сдается, может смотреть на короля.

— Ну, если он останется, мы с ним можем завтра пойти и поискать Гипа, — решила Мери. — Тоже будет занятие — хорошо бы так и сделать. Мне кажется, он отлично умеет находить разные вещи. А название цветка вы мне скажете?

Зеведей копался палкой в ведре. Он снова хмыкнул.

— Первый раз пошла в лес и сразу же нашла. Помню, папаша рассказывал мне, как люди отправлялись за ним в самую глубь леса вокруг Красной Усадьбы; в давние годы это было, когда аптекари, доктора и им подобные еще не узнали все про каждый кустик, тогда деревенский люд сам готовил себе лекарства. — Он кивнул на стебель с цветами. — Ага, вот он, редкость-то какая, хоть и искали его повсюду. Есть только одно место, говаривали, где он растет, и цветет он только раз в семь лет.

Мери в изумлении уставилась на него.

— Только раз в семь лет?

— Ага. Вот он редкий какой.

— А на что… на что люди использовали его? — спросила Мери.

Старый Зеведей покачал головой и снова занялся ведром.

— Сила и власть — но какие, сказать не могу. Шел слух, что в нем есть магия.

— Магия?

— Это все сказки, деревенские сказки, — сказал Зеведей. — А цветок, он-то есть в книгах, похожий такой, с длиннющим именем, в твою руку, и все по-иностранному. Но из-за того, что он цветет раз в семь лет, да еще тогда, когда все другие цветы уже поумирали, невежественный люд называл его волшебным. Говорили, что в стародавние дни ведьмы искали его в отрогах Черных Гор, в тех местах, где раньше жили люди, а теперь нет ничего, кроме прудов, полных воды.

Эти слова звучали странно в такой чистой и обыкновенной кладовой, полной ярких пачек стирального порошка и стопок алюминиевых кастрюлек на полках, освещенной бледными лучами солнца, падающими на чисто вымытый пол.

Мери уставилась на цветы, гроздью висящие на крепком стебле, от легкого дуновения воздуха лиловые головки качались, а золотые язычки шевелились в серебряных горлышках.

— Волшебный цветок… — она нежно коснулась пестика указательным пальцем. — Ну вот, Зеведей, золото сходит… Так как же он называется?

— Я же тебе сказал, — отвечал старик, — книжного названия я не знаю, да и люди уже не ищут этот цветок, как раньше, но когда я был еще парнишкой, у него было множество имен — драконий язычок, ведьмины колокольчики, тибов корень…

— Тибов корень! — закричала Мери. — Вот он, кот! Тиб! Он нашел его для меня!

Зеведей снова хмыкнул.

— Похоже, что он ведьмин кот, — согласился он. — У него и вид такой. Потому-то я и назвал его Тибом. Может, его имя просто Черныш, Уголек или Гуталин.

— Он похож на Тиба, — твердо заявила Мери. — Я уверена, что он — волшебный кот. Он же нашел для меня волшебный цветок — тибов корень.

— Есть еще одно имя для него, — сказал Зеведей. — Я называю его летящий-в-ночи.

— Почему?

Но вместо того, чтобы ответить на ее вопрос, старик начал мешать варево с такой силой, что она спросила:

— А что в ведре, Зеведей?

— Отруби для кур, — отрезал он. — Противные пискуны. Противные, хилые, подлые пискуны эти куры. Ненавижу кур.

И, подхватив ведро, вышел из кладовой.

Мери посмотрела ему вслед, потом повернулась к Тибу. Но кладовая была пуста, и когда она выбежала черным ходом во двор, тот тоже оказался пуст.

Маленький черный кот исчез.

Поздно вечером, когда Мери уже лежала в постели, и давно спала, произошла странная вещь.

Она внезапно проснулась, теплая со сна, лениво перевернулась на другой бок, и оказавшись лицом к окну, услышала что-то.

Далеко, над деревьями. Свист, как завывание ветра.

«Вот смешно, — подумала она. — Только это не просто ветер. Видно, гроза надвигается. Жалко, когда я завтра пойду с Тибом…»

Шум раздался снова, громче, ближе.

Пронзительный рев ветра, свист, плющ взметнулся вдоль стены дома, как будто его потянули великанские пальцы, задребезжали оконные стекла.

Мери оцепенела и будто примерзла к постели.

Глухой удар и сдавленный крик — казалось, кричавший прикусил себе язык.

Молчание.

Когда Мери, вся покрытая гусиной кожей, медленно села в постели, уставившись в темноту, раздался слабый скребущийся звук.

Застыв от страха, она сидела без движения, затем медленно-медленно протянула руку к ночному столику, чтобы зажечь свет.

Она нащупала выключатель, глубоко вздохнула и нажала на него. Черное небо за окном стало еще чернее. Но что-то такое же черное, как ночное небо, двигалось по карнизу. Что-то стучало и скреблось в окно. Сверкнули два глаза…

Мери выдохнула с огромным облегчением, выпрыгнула из постели и бросилась к окну.

— Тиб! Тиб! О, Тиб, как же ты меня напугал!

Она открыла створку окна, и маленький черный кот прыгнул в комнату. Не обращая внимания на Мери, он прокрался на середину ковра и остановился — хвост ходуном, шерсть дыбом, глаза как фары.

Мери склонилась над ним.

— Тиб, что случилось? Что произошло? Тиб не обращал на нее внимания. Шерсть его еще торчала во все стороны, как на каминной щетке, зеленые глаза не отрывались от окна. Мери выключила свет, подошла обратно к окну и уставилась в темный сад.

Деревья казались тусклыми тенями, толпящимися вокруг лужайки. В просветах низких облаков над ними еле-еле виднелись россыпи серебристой звездной пыли. Воздух был недвижен. С третьего этажа в темноте лужайки не было заметно никакого движения.

Ни звука, только свист ветра.

А шум удара, а крик? Мери закрыла окно, и подхватив на руки Тиба, начала поглаживать его вздыбленную шерстку. Может быть, кошачья драка. Они всегда ужасно кричат, когда дерутся. Может, Гип вернулся назад, и они поссорились. Даже близнецы иногда ссорятся. Ну, например, Дженни и Джереми.

— Мы найдем его завтра, и тогда вы помиритесь, — сказала она Тибу.

Она снова забралась в постель, и Тиб, внезапно замурлыкав, свернулся рядом с ней теплым и мягким клубочком.

И когда они оба уже почти заснули, Мери кое-что пришло в голову.

— Тиб, — прошептала она в темноте в его бархатистое ушко. — Как это ты оказался на оконном карнизе третьего этажа?

Тиб, спрятав урчащий нос в черных пушистых лапках, не отвечал

Глава III УТРО ТУМАННОЕ, УТРО СЫРОЕ…

Утро снова было пасмурным. Облака, в течении ночи так красиво обрамлявшие звезды, снова сомкнулись, все замерло, и далии повесили тяжелые алые головки.

Мери видела их из окна столовой, темно-красные на фоне кипарисовой изгороди. Тиб, спустившийся вместе с ней. вниз, не интересовался далиями. Он потребовал — и получил — блюдце молока, и Мери оставалось надеяться, что он кончит его лакать раньше, чем мисс Марджибенкс спустится к завтраку. Бабушка Шарлотта, которая не волновалась ни по какому поводу, всегда завтракала в спальне.

— Пожалуйста, Тиб, поторопись, — прошептала Мери.

Но Тиб наслаждался завтраком и не собирался торопиться ради кого бы то ни было. Маленький розовый язычок захватывал молоко самыми изысканными крошечными порциями, которые только можно себе вообразить, все время с разных сторон блюдечка. По крайней мере четверть каждой порции — с тревогой отметила Мери — проливалась при этом на пол.

В дверях раздался бодрый голос мисс Марджибенкс.

— С добрым утром, дорогая. Ты уже позавтракала?

Мери вскочила и повернулась к ней. Тиб не обратил никакого внимания, только пролил еще немного молока на пол.

— Доброе утро, мисс Марджибенкс. Еще нет.

— Маршбенкс, — сказала леди решительно. — Ну, давай посидим вместе.

Она еще не заметила Тиба с блюдечком и твердо направилась к месту во главе стола. Все ее действия были такие же твердые и решительные, как манера говорить, но Мери заметила, идя за ней к столу, что в это утро в ее походке чувствовалась некоторая особая озабоченность, которая обозначалась необычной жесткостью суставов. Поэтому мисс Марджибенкс уселась, как бы так сказать, с преувеличенной осторожностью. Она налила себе чаю, и они начали завтракать.

Компаньонка бабушки Шарлотты была полной противоположностью своей подруги и хозяйки и по манерам, и по внешнему виду. Она была невысокой и стройной, но при этом живой, решительной, общительной и — должно быть, это связано — прирожденной командиркой. Она командовала домоправительницей, семейством Бэнк-сов, всеми наемными работниками. Она командовала бабушкой Шарлоттой, полной, безмятежной и добродушной. Она командовала даже деревенским викарием, хотя сказать, что она командовала женой викария, было бы неправдой. Она не командовала старым Зеведеем, садовником, потому что никогда с ним не встречалась; он немедленно исчезал при ее появлении, сливаясь с окружающей средой, как зебра, олень или хамелеон. Мери, предположила, что ей будет трудновато командовать Тибом, ведьминым котом.

Тиб уже закончил пить молоко и привлек к себе внимание мисс Марджибенкс тем, что вежливо поблагодарив Мери, прыгнул на подоконник и начал умываться, полностью поглощенный сам собой.

Мисс Марджибенкс, кажется, даже не рассердилась. Она тревожно взглянула на кота.

«Что это она так нервничает?» — подумалось Мери.

— Кот, — сказала мисс Марджибенкс коротко— Не из этого дома. Как он сюда попал?

Тиб взглянул на Мери. Она решила не выдавать его.

— Он был в моей комнате, — правдиво ответила она. — Наверно, он попал в дом ночью.

Мисс Марджибенкс снова посмотрела на Тиба, и Тиб совершенно отрешенно снова занялся умыванием. Выражение его морды лучше всего описывается словами «самодовольная ухмылка». Мисс Марджибенкс отвела взгляд и неловко заерзала на стуле.

— Уверена, что твоей бабушке, дорогая, не понравится, если ты будешь находить в своей комнате кошек. Но возможно, — она застыла над омлетом и пристально уставилась на Мери выцветшими голубыми глазками, — возможно, ты немного одинока здесь, среди стариков?

Мери начала вежливо протестовать, но мисс Марджибенкс как отрезала:

— Конечно, это так! Это совершенно понятно, моя дорогая, совершенно понятно; этот дом — не для детей. Особенно, когда ребенок предоставлен сам себе — хотя вся твоя семья без сомнения нашла бы чем здесь заняться… исследовать всякие закоулки и тому подобное, — она добродушно кивнула Мери. — Как жалко, что викарий сейчас на каникулах. У тебя бы был отличный товарищ для игр… сад такой прекрасный и спускается прямо к реке.

Мери показалось странным (она вспомнила милого, седого, старого пастора на утренней воскресной службе), что мисс Марджибенкс может вообразить его подходящим товарищем для десятилетней девочки, но вероятно мисс Марджибенкс мало знала детей, и при этом так старалась быть доброй, что Мери промолчала. Потом она внезапно вспомнила, что Зеведей говорил о двух кошках на стене приходского дома. Может быть, Тиб и Гип оттуда, а сюда пришли в поисках пищи? Может быть, Гип еще в лесу, одинокий и голодный? Она взглянула на Тиба и. увидела, что он перестал умываться и внимательно наблюдает за ней, как будто читает ее мысли.

— А приходский дом сейчас пуст? — спросила она.

— Нет, нет, — ответила мисс Марджибенкс. — Совсем нет. Старый мистер Спенсер — ты его видела в воскресенье — живет там, пока викарий с семьей в отпуске. Понимаешь, бедный викарий не может уехать в отпуск и оставить приход. Он должен найти кого-то, кто будет служить за него.

— А, понятно, — из всего сказанного Мери обратила внимание только на одно. — У него есть дети?

— Один сын, Питер. Примерно твоих лет, я думаю. Какая жалость, — повторила мисс Марджибенкс, — что они уехали.

— Когда они вернутся?

— Не могу тебе сказать, дорогая. Может быть, узнаю сегодня. Если узнаю, скажу тебе. — Она закончила пить чай и начала складывать салфетку. — Сегодня мы с твоей бабушкой обещали повидаться со старым другом. Со старым, старым другом, — добавила она, чтобы все стало понятно. — Это надолго, так что сегодня, боюсь, ты будешь совсем одна.

— Все будет в порядке, — сказала Мери. — Я поиграю с Тибом, помогу в саду и все такое.

Мисс Марджибенкс махнула рукой:

— Завтра мы придумаем для тебя что-нибудь. Поедем куда-нибудь… может быть, на пикник? — Она с сомнением обратила взор к серому осеннему небу.

Но Мери с восторгом восприняла это предложение.

— Можно? Можно мне сделать это сегодня, ну пожалуйста, мисс Мардж… Маршбенкс? Можно мне пойти в лес и взять с собой второй завтрак? Сегодня нет солнца, но зато тепло. Пожалуйста, можно?

Мисс Марджибенкс задумалась на минуту.

— Почему бы и нет, — в конце концов сказала она. — Хоть сейчас и сентябрь, но тепло и даже душно. Конечно можно, дитя мое. Я скажу миссис Мак-Леод, и она даст тебе бутербродов. Только не заходи далеко и не потеряйся…

— Я не потеряюсь, — ответила Мери, — но мне бы хотелось исследовать лес.

Она вдруг вспомнила о лиловом цветке, ле-тящем-в-ночи, который стоял в спальне в стаканчике для зубной щетки. Может, мисс Марджибенкс знает его настоящее название.

— Я нашла… — начала она, но тут в комнату вошла бабушка Шарлотта, и конец фразы повис в воздухе.

— Как ты поживаешь, деточка? — поинтересовалась бабушка Шарлотта, нежно целуя ее.

Мери пробормотала что-то, означавшее «не хуже, чем вчера».

— Ты хорошо спала? — спросила бабушка Шарлотта спокойным, ровным голосом глуховатого человека.

— Очень хорошо, спасибо, бабушка Шарлотта. Я просыпалась только…

— От чего ты просыпалась? — вмешалась мисс Марджибенкс.

Мери изумил ее тон.

— От шума — я думаю, кошачьей драки, — ответила Мери, и мисс Марджибенкс снова уселась с довольным видом. — А еще был ужасный гром, — добавила Мери.

— Ком? — переспросила бабушка Шарлотта. — В твоей постели? Это непорядок, дорогая моя. Наверно, другой матрац…

— Не ком, бабушка Шарлотта, а гром! — громко сказала Мери.

— Да, дорогая, я понимаю. Нет ничего противнее комковатого матраца, — заявила бабушка Шарлотта.

В эту минуту дальнейшие объяснения были прерваны появлением в комнате страдающего одышкой шерстяного клубка — немолодого и, как мы уже могли убедиться, не очень симпатичного пса — Конфуция.

Одновременно, в одну и ту же секунду, Конфуций увидел Тиба, а Тиб — Конфуция.

— Аи! — закричала бабушка Шарлотта, безуспешно пытаясь схватить Конфуция.

— Ай-яй-яй! — закричала мисс Марджибенкс, пытаясь как можно быстрее встать кресла, но у нее, как назло, все получалось очень медленно.

— Ой! — закричала Мери, которую волновал вовсе не Конфуций, а ее дорогой Тиб.

Но беспокоиться было не о чем. Тиб, колдовской кот, просто бросил на китайского мопса то, что можно назвать Взглядом, и Конфуций, пускавший слюни от волнения и восторга и рванувшийся было вперед, мгновенно остановился, вспомнил, что он собирался заняться чем-то совершенно другим, и удалился, стараясь держаться достойно и независимо, что ему не вполне удалось, потому что он еле переставлял ноги.

Тиб ухмыльнулся, перестал топорщить усы и дал понять Мери, что ей пора раскрыть окно, чтобы он мог прогуляться по лужайке.

Вскоре после того, как бабушка Шарлотта и ее компаньонка укатили повидать старого, старого друга, Мери с бутербродами в кармане пальто вышла в сад, чтобы поискать Тиба и Зеведея.

Тиба нигде не было видно, но она сразу же нашла Зеведея. Он катил тачку по дорожке между лужайкой и стеной дома.

— Доброе утро, — сказала Мери. — Простите, вы не видели где-нибудь Тиба?

Зеведей покачал головой и продолжал путь. Мери засеменила рядом с тачкой.

— Знаете, мы собирались сегодня пойти и поискать Гипа, — стала объяснять она, — а Тиб после завтрака ушел, и я не могу его нигде найти.

— Может, он вернется, — ответил Зеведей, продолжая катить тачку. — Кошки обычно возвращаются.

— А можно я опять помогу вам?

— Поможешь ломать цветы? — спросил Зеведей. Однако он вполне дружелюбно смотрел на нее из-под полей ужасной шляпы.

— Нет-нет! Может, я могу делать что-то легкое?

Зеведей поставил тачку, вынул оттуда лопату, грабли и садовую метлу, сделанную из ивовых прутьев, привязанных к крепкой палке.

— Вон сколько листьев нападало, — сказал он, берясь за метлу. — Страшно неаккуратный месяц этот сентябрь. Ну вот. Может, ты займешься этим противным подметанием — если, конечно, ты тут же не сломаешь мне метлу.

Он хмыкнул, потом хмыканье перешло в смешок, а Зеведей взял лопату и начал вскапывать клумбу у стены дома.

Мери принялась подметать листья.

Сначала ей показалось, что это очень легко, но скоро она поняла, что бороться с огромной метлой не только трудно, но и просто невозможно. Она пыталась делать большие полукруглые взмахи, но листья только завивались вокруг ивовых прутьев и снова, довольные, складывались в свой узор под деревьями. Потом она померилась ростом с метлой, которая оказалась порядком выше ее самой — почти на всю длину пучка ивовых прутьев — и попыталась делать короткие прямые взмахи, но и это было бесполезно, она добилась только того, что листья стали разлетаться во все стороны.

А когда ей удалось, наконец, собрать целую кучу листьев, откуда ни возьмись появился Тиб, прыгнул в самую ее середину, дважды перекувырнулся, подбросил лапами охапку сухой листвы в воздух, три раза крутанулся и разбросал все в разные стороны хвостом, выгнутым в форме вопросительного знака.

— Ой, Тиб! — сердито закричала Мери. — Даже не думай, что я после этого буду с тобой играть. Мог бы подождать, пока я кончу работу!

Она продолжала мести, и наконец в тачке оказалась огромная куча листьев. Мери покатила тачку туда, где исчез Тиб, по направлению к куче компоста у огорода.

Она с трудом управлялась с ручками тачки, но кое-как довезла свой груз, и уже собралась отправляться в обратное путешествие, как заметила что-то среди веток и мусора, приготовленных для костра.

Это была маленькая метелка.

Мери подбежала к куче и потянула за маленькую ручку. Она была как раз ей под стать, легкая и удобная, с привязанными к ней превосходными березовыми прутьями. Обрадованная, Мери положила ее на тачку и покатила назад к лужайке.

— Зеведей, посмотри, что я нашла! — закричала она, но старого садовника как всегда было не видать.

«Как и Тиба».

Как только Мери подумала об этом, на вершине липы в потрескивающих и качающихся ветвях показался маленький черный кот, легко балансирующий на головокружительной высоте.

— Осторожней, Тиб! — закричала Мери, но видя, как он легко и непринужденно двигается, снова занялась своим делом, и куча листвы покорно росла под взмахами маленькой метелки.

День, хоть и пасмурный, был душным, и небо, покрытое провисшими тучами, низко клонилось над отяжелевшими листьями деревьев. Снова и снова, шурша в недвижном воздухе, листья с лип, дубов и буков, отжившие свой век, планировали вниз, покрывая лужайку ржаво-красным, охристым узором. Где-то пронзительно запела малиновка.

Еще одна тяжело груженая тачка, и она позовет Тиба, и они вместе пойдут в лес и съедят там бутерброды. Зеведей, наверно, уже ушел обедать, его опять нигде не было видно.

Она прервала работу на минутку и стала, опершись на метлу. День и вправду оказался теплым. Она откинула волосы, упавшие на глаза, и тут заметила в траве что-то лиловое. Один цветочек из всего соцветия летящего-в-ночи лежал там. Должно быть, она уронила его вчера, когда несла свою находку домой.

Мери подобрала его.

Но цветок, уже полузавядший, распался у нее в руках, и на пальцах оказался лилово-красный сок лепестков и золотистая пыльца с желтого язычка. Она сунула остатки цветка в карман и вытерла запачканную руку о ручку метлы.

И продолжала подметать.

Тут что-то произошло.

Когда лиловый сок коснулся метелки, та подпрыгнула, перевернулась и лягнулась на манер пони. Мери инстинктивно схватилась за нее, но та так крутанулась у ног девочки, что Мери упала.

Но не на землю.

Когда она, падая вперед, ухватилась за ручку метлы, пучок прутьев оказался между ее коленями, а метелка приподнялась, начала яростно раскачиваться и взмыла над верхушками деревьев с шумом наподобие свиста ветра.

Когда метелка с Мери, которая ради спасения собственной жизни крепко держалась за ручку, проносилась мимо верхних ветвей, послышался крик, зашелестела листва и, растопырив лапы, как белка-летяга, Тиб спланировал с липы на метлу. Метелка слегка просела от его прыжка, но снова понеслась, прямая как стрела, к низко висящим тучам.

Глава IV МЕЖДУ НЕБОМ И ЗЕМЛЕЙ…

Очень быстро они добрались до облака, ворвались в его нижние слои и понеслись сквозь окутавший их серый туман. Оказалось, что облачный покров висит как мокрая ткань, и пронзив его, маленькая метла очутилась в массе клубящейся и крутящейся легкой пены. Метелка плыла как в море, беззвучно проскальзывая сквозь водовороты тумана, оставляя позади себя след, похожий на след от моторной лодки.

— Ой, Тиб! — закричала Мери, и ее слова унеслись вдаль в облачных водоворотах. — Что же это с нами происходит, Тиб? Это же ведьмина метла!

Тиб не ответил, и Мери, испугавшись, что он свалился во время их сумасшедшей гонки, повернула голову назад. Это вызвало такой яростный взбрык метлы, что она, ужаснувшись, бросила свои попытки и сосредоточилась на том, чтобы крепко держаться за метлу руками и сжимать ее коленями.

Но уголком глаза она все-таки заметила Тиба, устроившегося на прутьях метлы, впившегося когтями в дерево, похожего на черную тень со сверкающими зелеными глазами и хвостом, черным вымпелом развевающимся за спиной.

Внезапно, так же стремительно, как и ворвались, они вырвались из серого тумана на ослепительное солнце. Метелка, снизив скорость, выровнялась и заскользила горизонтально над верхней кромкой облаков.

Над облаками раскинулось великолепное, сияющее небо, а вокруг, куда ни достигал взор, теснились груды облаков, похожих на снежный покров, переливающийся всеми цветами радуги.

Мери вскрикнула от удивления, страха и восторга, когда ее необычайное средство передвижения легко поплыло вдоль сверкающего подножия неба.

— А я-то говорила, что тут ничего не случается! Но, Тиб, как же мы спустимся вниз?

Как будто в ответ на ее слова, метла легонько вильнула влево, и Мери услышала, как Тиб с досадой шипит, когда его когти скользят по прутьям.

Прямо по курсу перед ними была плотная грозовая туча. Казалось, она медленно надвигается на них, как громадный, величественный айсберг, расталкивающий толпящиеся вокруг льдины. Но между белым морем, над которым они плыли, и сверкающим основанием грозовой тучи Мери заметила что-то вроде залива, огромный темно-зеленый разрыв в облаках, похожий на глубокую расщелину. Задрожав сверху донизу, волшебная метла направилась туда с огромной скоростью.

— Тиб! — взвизгнула Мери. — Держись! Похоже, мы идем на снижение… Ой!

При этом последнем восклицании метла внезапно устремилась прямо к кромке облаков, к зеленому заливу, видному внизу.

Сквозь кольцо облаков Мери увидела, наконец землю, серебристые нити рек, похожие на изображение на карте… Потом все вокруг изменилось, небо наклонилось и опрокинулось, когда метелка повернув свой нос, устремилась в длинное пике.

Вниз, вниз, вниз… Ветер проносился мимо Мери, заставляя сильнее вжиматься в метлу.

Вниз, вниз, вниз, и зеленовато-серебристая карта понеслась ей навстречу… стала зелеными холмами и извилистыми реками… стала лесами, полями и изгородями… стала зарослями кустарника, деревьями и цветами… пока они не добрались до покрытых листвой верхушек деревьев, и метла, еще раз изменив направление, не проскользнула, быстро снизив скорость, над изгородью, обрамлявшей извилистую тропинку.

Слева изгородь доходила до высокой стены с воротами, огромными воротами, с постаментами по краям, на которых сидели каменные грифоны. Ворота были заперты, но маленькая метелка легко проплыла над ними, проскочила прямо над поднятыми лапами грифонов, потом скользнула в лесистый парк по направлению к посверкивающим каминным трубам на крыше видневшегося в глубине длинной подъездной аллеи дома.

Скоро Мери смогла ясно разглядеть его — большущее здание, похожее скорее на замок, чем на дом. Оно было построено из серого камня и украшено башенками, местами отремонтированными красным кирпичом, а верхушка самой боль-шой башни вовсе отсутствовала и была заменена на стеклянный купол, похожий на луковицу. На другой башне была плоская крыша, а на ней стояла какая-то конструкция, наподобие трампли-на для прыжков в воду.

В середине главной части здания были широкие ступени, ведущие к парадному входу. По одну сторону шло низкое крыло; всего в один этаж высотой и более современное на вид. С другой стороны, направо от входа, было нечто, напоминающее старую конюшню; там был вымощенный булыжником двор, зеленый от мха, окруженный стойлами и сараями для карет, связанный с парком сводчатым туннелем, увенчанным башенкой с часами, на шпиле которой быстро-быстро крутился петушок-флюгер.

«Как будто маленькая метла была магнитом, — подумала Мери, — и при ее приближении закрутилась игла компаса…»

Метелка вильнула, чтобы избежать столкновения с башенкой, скользнула над крышей конюшни, а потом плавно устремилась к лужайке, чтобы приземлиться.

Где-то встревоженно закричал петух.

Ноги Мери радостно почувствовали под собой твердую почву.

— Ой, Тиб… — начала она, но так и не закончила фразу, потому что маленькая метла начала методично спихивать ее.

Возмущенно шипя, Тиб сразу же спрыгнул на землю. За ним Мери, подпрыгнув в воздухе, приземлилась на замшелые булыжники прямо у ног маленького человечка, который, сидя на древних каменных плитах, с полнейшим изумлением наблюдал всю эту процедуру.

Глава V НА ПАЛОЧКЕ ВЕРХОМ

Это был странный маленький человечек, не карлик, просто очень тощий, высохший и сгорбленный, так что ростом он был не выше Мери. У него было острое, темное личико, морщинистое, похожее на дубленую кожу, с маленькими, зелеными, пронзительными глазками. Одет он был в поношенные бриджи и старый зеленый жилет.

Когда Мери, смущенная и недоумевающая, чувствуя себя крайне глупо, поднялась с булыжников, маленький человек вынул изо рта соломинку и заговорил:

— Тебе нужно взять пару уроков.

Мери, отряхивая пальто, уставилась на него.

— Уроков? Он кивнул.

— Уроков езды. Не нужно так плюхаться — хотя она и сама не слишком хорошо скачет, эта метелка. Она ненадежная. Большая удача, что ты добралась так далеко.

Тут он коротко обратился к метле на чем-то вроде иностранного языка. Она прыгала поблизости, но когда маленький человечек заговорил с ней, спокойно легла на землю и замерла.

Он встал с камня и подобрал ее.

— Но я ничего не понимаю! — воскликнула Мери. — Кто вы? Где мы? Что случилось?

Маленький человечек не обратил на нее никакого внимания. Он похлопал метелку по ручке и взял под мышку:

— Она сейчас успокоится, но давай лучше поставим ее в стойло, пока она снова не понадобится. Пойдем, я покажу.

Неся метлу, он повел ее через двор, к низенькой запертой дверце, закрывавшей половину дверного проема, через который была видна темная конюшня. Он отпер дверь и вошел внутрь. Мери следовала за ним. В приглушенном свете, который лился через открытую дверь, подобно светлячкам плясали пылинки. На каменном полу было множество ящиков с сеном, мешков и веревок, как в обычной конюшне. Даже пустые ясли у стены. Не было только лошадей.

У, противоположной от двери стены, каждая в своем отделении, похожем на стойки для велосипедов, стояли метелки. Одни были потрепанные, старомодные, на манер той, что у Мери, другие выглядели поновей.

К ним и направился маленький человечек, всунул метелку Мери между двумя большими грязными садовыми метлами и сделал презрительный жест рукой.

__ Современный стиль, — сказал он с усмешкой на обветренном лице. — Механизация, так они это называют. Двигаются быстрее, конечно, но дайте мне добрую старомодную метелку, и я Их обскачу, не задумываясь. Такую вот как эта — Он ласково похлопал маленькую метелку по ручке.

Он говорил обо всей этой дичи, как о чем-то само собой разумеющемся, и Мери, боясь обнаружить свое полное невежество, оставила при себе все вопросы и просто сказала с осторожностью:

— Да, они выглядят поновей, мистер… мистер…

— Фланаган меня зовут. Денни Фланаган. Я буду рад, если ты будешь звать меня просто Денни. Новее, да? Посмотри теперь сюда.

Он ткнул в одну из новых метел, на которой еще был ярлычок с названием фирмы, «Харрод».

— Новее, да? — снова спросил он с презрением в голосе. — Сделана вчера, и что с того? Ни ивовых прутьев, ни доброй березы, как у основательных, породистых метел. Ничего подобного. Из чего только их не делают теперь, а названия-то у этого всего какие мудреные, вот посмотри на ярлычке у метлы мадам. Нейлон, они это называют. — Он сплюнул. — Нейлон. Переключение на три скорости. Что дальше? Что дальше, я вас спрашиваю? Моторы, вот что они будут использовать дальше. Видишь картинку на стене? Она принесла ее на прошлой неделе, одну такую. Думала, мне будет интересно, она сказала. Интересно! Погляди-ка на нее!

Мери поглядела. Подаренная картинка была страничкой из каталога распродаж, прикрепленной к стене конюшни. Она изображала веселую, очаровательную леди, сидящую боком на невероятно хитроумном на вид приспособлении розового цвета, наливающую себе кофе из кофейника и проплывающую при этом среди облаков, похожих на мыльную пену. Выше, большими черными буквами, было напечатано:

«ВЕДЬМЫ! ХАРРОД ПРЕДЛАГАЕТ ВАМ МЕТЛОЛЕТ!»

Ниже, мелкими буквами, шел текст, в котором Мери разобрала только: «дистанционное управление… пастельные тона… двухтактный двигатель из алюминия… оборудована телескопом и кофеваркой…» А снизу — самыми мелкими буквами: «Цена 874 фунта 75 пенсов».

— Ну как? — спросил мистер Фланаган и свирепо взглянул на Мери. Она подумала, что никогда не видала таких пронзительно-зеленых глаз.

— Это ужасно дорого, — отважилась высказаться она.

Он хмыкнул.

— Если бы мне заплатили вдвое больше, я бы и то не сел на такое. Я? В женском седле пастельных тонов, да еще и с алюминиевым двигателем? Метлолет! — В его голосе зазвучали горькие нотки. — Ты скорее увидишь меня на метелке из перьев, чем на одной из этих новомодных американских штучек. Эта страсть к ним отбирает у меня хлеб насущный.

— Да? — Мери даже удивилась такой обыкновенной фразе. — Так вы тут получаете свой хлеб?

— А почему бы и не здесь? Ты же сама где-то его получаешь? Из странного же ты в самом деле места, если там вовсе не едят.

— Да нет, едят. И у меня даже с собой есть еда. Я захватила завтрак. — Она вытащила из кармана пакет с бутербродами и начала его разворачивать. — Может быть, вы хотите бутербродик, мистер Фланаган?

Он покачал головой.

— Я-то поем попозже. А ты лучше съешь свои сейчас, времени осталось мало. Давай выйдем на солнце. — И прежде, чем она успела спросить, что он имеет в виду, он вышел из конюшни и запер за ними дверь.

Солнце было восхитительно теплым. Мистер Фланаган направился туда, где он сидел раньше, и указывая на камень рядом с собой, предложил Мери сесть. К глубочайшему облегчению (потому что к этому моменту она совершенно забыла о нем) Мери увидела Тиба, который умывался, удобно устроившись на солнышке. Она села рядом с мистером Фланаганом и начала есть.

— Почему вы говорите, мистер Фланаган, что эти новые метлы отбирают у вас хлеб насущный?

— Денни.

— Хорошо, Денни.

— Это моя работа, — ответил мистер Фланаган просто. — Всю жизнь я учу ездить верхом. Я имею в виду стоящую, истинную верховую езду, а не просто дерганье за ручки и нажимание кнопок, я учу держаться, что бы ни случилось, в любую погоду, на любой скорости, управлять брыкающейся метлой на высоте тысячи футов в безлунную ночь при надвигающейся грозе… — Он кивнул Мери, а его зеленые глаза ярко сверкнули. — Вот это верховая езда. Тут мало просто выучить нужные слова.

— Как те, что вы сказали моей метелке?

— Это были простые заклинания. Останавливающие. Учиться-то надо многому. И тебе тоже, детка, — сурово заметил мистер Фланаган, — многому предстоит научиться, скажу тебе. Не припомню, чтобы я видел тебя раньше — как долго ты уже ходишь на занятия?

— На занятия? — повторила Мери безо всякого выражения. — Я… я не была тут раньше. Вы имеете в виду занятия верховой ездой на метле?

— Конечно, я знаю, что ты не была на моих занятиях, — сказал мистер Фланаган. — Иначе бы ты не свалилась у моих ног, только что не пробив дыру в брусчатке. Нет, я имею в виду другие уроки, которые ты берешь в Колледже.

— В Колледже? — снова повторила Мери. — Каком Колледже?

Он указал на противоположную сторону двора, где под башней с часами сводчатый туннель вел с конюшенного двора в парк. С одной стороны от арки была вывеска, прикрепленная к стене. Мери легко могла прочесть ее со своего места.

ЭНДОР КОЛЛЕДЖ ко всем экзаменам подготавливает

квалифицированный штат прекрасно обученных ведьм.

Под общим руководством

МАДАМ МАМБЛХУК, М. М.,

Доктора магических наук,

Директрисы колледжа

— Вот этого, — сказал мистер Фланаган. — Этого Колледжа, а он — один из лучших. Теперь, если ты кончила завтракать, лучше отправляйся. Не хочешь же ты опоздать на занятия в первый же день?

Но я не хочу… — Мери прервал звон колокола, зазвучавший где-то внутри здания.

__ Поторапливайся! — закричал мистер Фланаган, спрыгивая с камня, где он сидел. — Первый звонок. У тебя еще три минуты, а не то они будут тебя искать.

Он взял ее за руку и потащил к арке.

— Но мне бы больше хотелось остаться тут и поговорить с вами, — вырывая руку, закричала Мери. — Разве мне нужно туда? Это какая-то ошибка… они вовсе меня не ждут.

— Уверен, что ждут. Все знают, что ты здесь. Разве ты не слышала, как кричал петух? — подгоняя ее, мистер Фланаган кивнул на ярко раскрашенного петушка на башне. — То-то он крутился на шесте, будто хотел улететь на Луну или в сады Иерусалима. Теперь иди, дорогая, не волнуйся. Твой кот уже готов.

Мери увидела, что это действительно так. Тиб был впереди и уже прошел сквозь арку в залитый солнцем парк. Он остановился и посмотрел назад. Он был в полной боевой готовности, как будто делал именно то (подумала бедная Мери), что собирался делать.

— Вот тебе напоминание, — сказал ей мистер Фланаган. — Не пренебрегай им, моя дорогая. Они тут очень строгие, очень строгие, между прочим. — Он указал на маленькое объявление, повешенное на другой стороне от арки.

Оно гласило:

ПОМОЩНИКАМ ВХОД В ПАРК БЕЗ ПОВОДКА ЗАПРЕЩЕН

Мистер Фланаган дернулся всем телом, как ныряющая утка, и подхватил возмущенного Тиба.

— У тебя есть поводок? — спросил он.

— Нет. Но ведь он не помощник, он — Тиб.

— Как не помощник? Черный, глаза горят, как изумруды. Ты еще скажи мне, что ты не ведьма, что никогда не прилетала на метле, и что ты вовсе не на занятия и не знаешь ни одного заклинания. Завяжи на нем веревочку и иди. Поторапливайся!

Он торопил ее так настойчиво, а она уже настолько во всем запуталась, что покорно сунула руку в карман и достала оттуда кусок веревки старого Зеведея. На это мистер Фланаган удовлетворенно хмыкнул, и сама не поняв, что она сделала, Мери обнаружила, что шагает по широкой, усыпанной гравием аллее, ведущей к парадному входу в дом, крепко держа в руке один конец веревки, а Тиб — немного обиженный и очень важный — вышагивает перед ней с обвязанным вокруг шеи другим концом. Было безветренно и очень тихо. Даже птицы на деревьях замолкли.

Теперь они оказались у подножья широкой лестницы, ведущей к парадному входу. Там тоже сидели грифоны. Они сидели на каменных пьедесталах, каждый со своей стороны лестницы. На правом пьедестале Мери увидела еще одно объявление. Оно гласило просто:

НАРУШИТЕЛИ БУДУТ ПРЕВРАЩЕНЫ

Мери взглянула на него, застыла, а потом быстро обернулась назад.

Мистера Фланагана нигде не было видно. Вернувшись во двор конюшни, он запер за собой ворота. Арка была перегорожена твердыми дубовыми створками.

Тут открылся парадный вход в Колледж, и на верхней ступеньке показалась высокая дама в черном. Она поманила Мери к себе.

Мери взглянула на Тиба. Он посмотрел на нее безо всякого выражения в зеленых глазах.

Дама снова поманила Мери.

Мери стала подниматься по ступенькам.

Глава VI «НЕ ЗАЙДЕШЬ ЛИ КО МНЕ В ГОСТИ», — МУХУ СПРАШИВАЛ ПАУК

Дама на ступенях была высокой и привлекательной. У нее были черные волосы, собранные в большой низкий пучок, а подол длинной черной юбки мел по земле. Она носила бриллианты. Множество бриллиантов. Кольца, кулоны, брошки и серьги, огромные, как маргаритки. Мери решила, что это, должно быть, королева или по крайней мере герцогиня, но оказалось, что мистер Фланаган и объявления говорили правду, потому что дама ласково улыбнулась Мери и сказала:

— Я — директриса Колледжа, мадам Мамбл-хук. Ты можешь называть меня Мадам.

— Благодарю вас, — вежливо ответила Мери, слегка дергая Тиба за поводок.

— Добро пожаловать в Эндор Колледж, — сказала мадам Мамблхук глубоким проникновенным голосом.

— Благодарю вас, — повторила Мери, — но я не уверена…

— Ты, конечно, — прервала директриса, бросая на нее пристальный взгляд, — новая ученица? Когда я увидела, как ты идешь со своим помощником… — тут она посмотрела на Тиба, — я подумала, что ты, должно быть, одна из наших. Или, — задумчиво добавила она, — это Нарушитель?

Тут Мери вспомнила, что существовала какая-то опасность для Нарушителя. Его ПРЕВРАЩАЛИ. Но Мери не имела ни малейшего понятия, что значит быть ПРЕВРАЩЕННЫМ.

Она сказала твердо:

— Я новая ученица, Мадам, благодарю вас.

— Отлично, отлично. Я уверена, что ты будешь стараться и тебе будет хорошо с нами.

Директриса повернулась и вошла в дом, Мери за ней. Там был большой холл, а налево открытая дверь вела во что-то похожее на кабинет. Мери увидела большой письменный стол, книжную полку и картотечный шкаф у стены. На двери черным цветом было написано:

«ДИРЕКТРИСА».

Все выглядело успокаивающе обыкновенным.

Мадам Мамблхук остановилась у двери кабинета.

— Давай решим, ты поселишься тут с нами или будешь приходящей ученицей?

— Приходящей, пожалуйста, — быстро сказала Мери.

— Ну хорошо. Теперь определим, с какого курса ты начнешь, и тогда ты можешь быть должным образом зарегистрирована. Как тебя зовут, дорогая?

— Мери Смит.

Мадам Мамблхук задумчиво поглядела на нее.

— Да-да, конечно. Как всегда. Ты шестьдесят третья, я думаю, или шестьдесят четвертая?

— Шестьдесят четвертая что? — спросила Мери недоуменно.

— Шестьдесят четвертая Мери Смит, — сказала мадам Мамблхук. — Большинство ведьм предпочитают учиться под чужими именами, и все они хотят выбрать самое хорошее имя! Конечно, если бы мы столкнулись с кем-нибудь, кого на самом деле зовут Мери Смит… Но такого никогда не бывает. Пойди, посмотри классы, а потом мы обсудим, на какой курс тебя зачислить.

Из глубины холла налево и направо вели Ё коридоры. Мадам Мамблхук свернула направо.

— Другой ведет в спальный корпус, — сказала она, и Мери вспомнила более низкое и новое строение, которое она видела с воздуха. — В классы и в лаборатории — сюда. Пойдем, мисс… э… Смит.

— Но меня на самом деле зовут Мери Смит! — воскликнула Мери, торопясь за директрисой по длинному коридору, утопающему в тускло-зеленых тенях. Но та, похоже, ее не услышала. Она открыла дверь в комнату, которая должна была быть классом.

Но она вовсе не походила на классы, которые Мери видела или могла представить себе. Во-первых, там было темно — так темно, что Мери с трудом различала лица учеников, сидевших за партами ниже учительской кафедры. Кроме того, она была маленькой; там было только семь учеников. Свет — если можно сказать, что он был — исходил от единственной свечи, которая горела ярко-зеленым пламенем и делала лицо учителя, склонившегося над ней, совсем ни на что не похожим.

Учитель был старым, и в этом странном свете казалось, что у него зеленые глаза, зеленые волосы и борода, зеленая кожа. Больше всего он был похож на водяного, Мери именно так представляла их себе, но только старше, еще зеленей и — нужно признать — казалось, что он сейчас растает. Он сидел, постукивая длинным скрюченным пальцем по столу, и занимался пением с учениками, сидящими на с трудом различимых партах.

В первый момент казалось, что они поют детскую песенку, а их парты напоминали парты в первых классах в стародавние времена, когда еще бабушка Мери была школьницей. Благодаря свету свечи Мери показались старомодными и длинное черное платье Мадам, и ее прическа. Но потом она увидела, что за партами вовсе не дети. В тусклом зеленом свете она разглядела их, бесплотные лица плыли наподобие зеленых теней; две старых дамы, пожилой господин с круглым, рябым лицом, еще три дамы помоложе, а седьмой ученик, о котором она с первого взгляда подумала, что он-то ребенок, оказался карликом средних лет. Пели они не знакомые Мери детские песенки, а что-то странное и какое-то неправильное. Казалось, что песенка начинается, как надо, а потом куда-то ускользает, так что в результате получается совсем странно и не слишком красиво.

Помирает человек — Скрюченные ножки, Тот, что ползал целый век По скрюченной дорожке. А за скрюченной рекой В скрюченном домишке Раздается страшный вой — Съели кошку мышки.

«Наверно, это заклинание или наговор, — подумала Мери, — но какое тут может быть колдовство? Ничего, наверняка, не сделаешь ни с летающей метлой, ни с Тибом, ни с прекрасным, летящим-в-ночи цветком».

Тук, тук, тук, тук, К нам стучит наш лучший друг, Лучше б он не приходил — Жизнь свою бы сохранил.

Песенка началась и тут же замерла, когда они с мадам Мамблхук вошли в дверь. Восемь пар глаз — все совершенно зеленые — уставились на нее. Она немного испугалась, но тут мягкое прикосновение к ноге напомнило ей о Тибе, и она быстро наклонилась, чтобы погладить его. Шерсть у него стояла дыбом, как будто он тоже был взволнован и испуган, но она при этом была такая шелковистая, такая настоящая, что это сразу успокоило Мери.

— Вот это первый курс в классе искусств, — начала Мадам. — Заклинания простейшего рода. Скисание молока, насекомые-паразиты на репе, снижение надоев. Во втором семестре мы пойдем дальше и займемся коликами, болями и лихорадкой. В третьем семестре мы все повторим и приступим к практике, а в декабре будут экзамены. — Она остановилась на минуту. — В Колледже у нас есть и свои развлечения. Ночные пикники — хотя они обычно только для пансионеров. И конечно, курс летных уроков. Спортивные игры на воздухе в летнее время. К слову сказать, дорогая, не надо пролетать мимо конюшни, это тревожит петушка на крыше. Наверно, ты заметила нашу частную посадочную полосу на северной башне.

— Мне кажется, заметила, — сказала Мери.

— В следующий раз пользуйся этим способом. Конечно, все ученики, приходящие и все остальные, приглашаются на ежегодный съезд в горах Гарца тридцатого апреля.

Мери совершенно не знала, что ответить, но директриса и не ждала от нее ответа. Она подала знак человеку за кафедрой, и все снова запели:

Тили-бом, тили-бом, Загорелся кошкин дом. Бежит мышка с петухом Поджигает кошкин дом.

Мери сперва быстро наклонилась и погладила Тиба, а потом постаралась перекричать пение:

— Вы говорили что-то о лабораториях, Мадам. У вас есть научные курсы?

— Да, конечно. У нас есть научный курс повышенной сложности под руководством одного из самых замечательных волшебников, Доктора Ди. Его стоит послушать. Но я не уверена, что научные исследования для тебя. Ты выглядишь так молодо.

— Мой отец — ученый, — сообщила Мери. — Профессор.

Мадам подняла брови.

— В самом деле? Где, могу я полюбопытствовать?

— В Кембридже, — Мери с трудом расслышала свои собственные слова сквозь очень громкое заклинание о бородавках.

Прыщик раз, прыщик два, На носу растет трава. Прыщик пять, прыщик шесть, Бородавка уже есть.

На Мадам ее ответ произвел сильное впечатление. Они вышли из комнаты, и пения больше не стало слышно.

— В Гомбридже? Он, должно быть, маг очень высокой категории. Неудивительно, что ты так развита для своего возраста, мисс Смит. Он учил тебя сам?

— Ну, не совсем, — сказала Мери. — Конечно, он учил меня читать перед школой. Конечно, я знаю эти стихи с самого детства — только они были не совсем такие.

— Другая версия? Как интересно! Региональные различия могут быть очень полезны. Мы должны действовать сообща, мисс Смит, да-да, сообща. А твоя мать? Она, без сомнения, тоже имеет к этому отношение?

— О да! Она тоже в Кембридже. Она была папиной студенткой.

— Неужели? Так тут талант с обеих сторон! Мы еще более счастливы приветствовать тебя в Эндоре. Многообещающее начало. А где твои родители сейчас?

— Они за границей, поэтому они на время послали меня в деревню.

— И они послали тебя ко мне. Я очень польщена, в самом деле, очень польщена. Конечно, мы оформим тебя немедленно. Ты должна начать учебу прямо сегодня. В каком классе ты была в Гомбридже?

— В третьем.

— В третьем? Тогда ты без сомнения знаешь уже более сложные заклинания. Тебе нет нужды оставаться у нас на первой ступени.

— Насекомые-паразиты на репе и тому подобное? Мы теперь не пользуемся для этого заклинаниями, — заметила Мери, начиная получать от этого разговора удовольствие. — Мы пользуемся ядохимикатами.

— Методы меняются, методы меняются, — произнесла Мадам, — но основы магии остаются теми же самыми. Можно нанести огромный вред в очень короткое время, если правильно подобрать ингридиенты. Ты уже изучала, как становиться невидимой?

— Нет, — ответила Мери, — но наверно мне это очень понравится.

Это было правдой. Похоже, она нашла верный тон с директрисой и могла наслаждаться своим приключением, притворяться весь день, а маленькая метла, без сомнения, в конце концов отнесет ее домой.

Но тут она вспомнила таинственную зеленую свечу, влажные глаза поющих учеников, противные песенки, которые они пели, и решила, что никогда не вернется сюда. Никогда. Может, это интересно, захватывающе и совершенно безопасно, но — внезапно поняла она — лучше уж вернуться назад в Красную Усадьбу и в полном одиночестве подметать листья на лужайке.

Мадам Мамблхук открыла следующую дверь.

— Вторая ступень. Класс невидимок, — объявила она.

Эта комната была совсем другой, куда более нормальной. Она была большая, с огромными окнами, через которые лился свет. В ней была кафедра и длинный учительский стол, а за ним доска, красная доска, на которой что-то было написано желтым мелом. Там стояли ряды парт, рассчитанные человек на тридцать. Комната была пуста.

Мери только хотела спросить, где ученики, как мадам Мамблхук с видимым удовлетворением заметила:

— Я вижу, работа тут идет хорошо. Стопроцентная, успеваемость. Крайне удовлетворительно. Кроме того, отличное заклинание. Хочешь попробовать, мисс Смит?

Она показала на надпись на доске. Написанная из угла в угол, а не прямо, она была такой запутанной, что ее нелегко было прочесть. Да к тому же иностранный язык.

Только что обретенная Мери уверенность в себе куда-то испарилась.

— Я… я не думаю, что мне бы хотелось… прямо сейчас… э… благодарю вас, — пробормотала она. Ей снова захотелось спросить, где же все ученики, но тут случилось нечто еще более странное, чем все, что было до того.

Прямо перед ней, там где не было ничего, кроме кафедры и красной доски с желтым мелом — «не мелок-белок, а мелок-желток», — подумала Мери — появился некто. Сначала это была только тень, что-то вроде очертаний человека, некоего мерцания, которое постепенно собиралось в более плотную субстанцию, пока, наконец, не стало улыбкой на лице человека приятной наружности. Затем он показался полностью, стоя на кафедре, с одной рукой, покоящейся на открытой книге, лежащей на столе. В другой руке у него был тоненькая белая палочка — «волшебная», — подумала Мери. Время от времени он легко ею помахивал, и с ее конца, как капельки с подтекающего крана, срывались или слетали вспышки зеленого огня.

— Доктор Ди, — представила директриса, — это мисс Мери Смит. Она зачислена к нам, и я уверена, она станет одной из наших самых способных учениц. Она уже усвоила многие простейшие приемы магии. Ее родители оба преподают — оба, Доктор Ди — в Гомбридже.

— Многообещающее начало! — воскликнул Доктор Ди, вглядываясь в Мери. — И что за великолепное имя. Как поживаете, мисс Мери Смит?

— Спасибо, хорошо. А вы? — ответила Мери. — Но вы знаете, — добавила она, — это не Гом-бридж, а Кембридж.

— Местные различия в произношении… — Мадам оглядела пустой класс с величайшим вниманием. — Как интересно. Ага! Доктор Ди!

Доктор последовал за ее взглядом, всмотрелся и вдруг закричал:

— Ты и ты… и ты тоже, Гризель — не отвлекайтесь от дела! Сосредоточенность! Я вас вижу, всех трех!

Классная комната была ярко освещена, хорошо выметена и совершенно пуста, но пока он говорил, Мери казалось, что она видит легкое мерцание за тремя партами в заднем ряду, контуры фигур девочек — или женщин — одетых в длинные, просторные, похожие на ночные рубашки, балахоны. У каждой в руках, сложенных лодочкой, было нечто вроде стеклянного шара. Затем все они исчезли в солнечном свете.

— Можешь прочесть? — спросил Доктор Ди. Он указал палочкой на формулу на доске. Зеленый огонь вспыхнул, и желтые слова заплясали как мошки в солнечном свете. — Ай-яй-яй, я забыл убрать силу. Ну что же, так лучше, они теперь крепче. Я знаю, у меня плохой почерк, но я надеюсь, ты сможешь разобрать. Это одно из моих собственных заклинаний, — добавил он задумчиво, — и некоторые ученики считают, что оно легче классического.

__ Все совершенно понятно, — кивнула Мери. Это была не совсем правда, но ей хотелось быть вежливой.

__ В самом деле? — он казался довольным. — Я знаю, что оно не так надежно, как формулы старого Мерлина или доктора Фауста, но все должно меняться со временем, и на некоторые новые материалы старые формулы не действуют. Бархат они берут, но такая синтетика, как нейлон и капрон, и всякий там ацетатный шелк и так слишком бесплотны, чтобы исчезать.

— На мне самой сейчас много чего из нейлона, — сказала Мери.

Как же это у нее вырвалось! Доктор Ди встрепенулся:

— В самом деле? Тогда давай попробуем немедленно! Прямо сейчас. У меня нет лишнего шара, но получится и с этим. — Он сунул ей в руки большую стеклянную чернильницу, которая стояла на столе. Она была на три четверти полна чернил. Мери еще колебалась, но Мадам кивала и улыбалась, а глаза Доктора Ди сверкали энтузиазмом.

«Ну ладно, — подумала Мери, — почему бы и нет?»

Она покорно взяла чернильницу в руки и почувствовала, что на ее ладонях еще есть немного пыльцы летящего-в-ночи.

— Теперь, — начал Доктор Ди, — ты знаешь, что делать. Прочти это заклинание медленно и ясно, потом погляди на чернильницу и сосредоточься. Ты сама поймешь, что дальше. Нейлон или не нейлон, я уверен, что у такого юного знатока, как ты, трудностей не будет.

Мери подняла чернильницу, и тут она почувствовала на запястье веревку старого Зеведея, которая тянулась к шее Тиба. Она увидела, что Тиб сидит у самой кафедры, уставившись в пустое пространство, где были парты, а шерсть его стоит дыбом. На Мери он внимания не обращал.

— А он их может видеть? — спросила она.

— Кошки могут видеть все. Именно поэтому они так важны для нас, — заметил Доктор Ди. — Из всех помощников — жаб, сов, летучих мышей — черные коты с зелеными глазами всегда на первом месте. А этот, без сомнения, феномен — верх совершенства, идеал кошки.

— О да, — сказала Мери. Она подумала, что неплохо, вернувшись домой, посмотреть все эти сложные слова в словаре, чтобы так же легко, как Доктор Ди употреблять их.

Он взглянул на Тиба с явной симпатией.

— Не часто встречаются такие совершенно черные коты. Великолепно, великолепно. Теперь лучше дай мне поводок, мисс Смит. Если он дернет тебя за руку и нарушит твою сосредоточенность, ты ничего не увидишь. Вернее, увидишь что-нибудь лишнее, и тогда ничего не получится. — Слегка усмехнувшись собственной шутке, он взял веревку из рук Мери, и потом указал волшебной палочкой на доску.

— Ну, мисс Смит из Гомбриджа, видимо — невидимо!

Глава VII СКАЧЕТ ВЕДЬМА НА МЕТЛЕ, МАСЛО БУЛЬКАЕТ В КОТЛЕ…

В конце концов все устроилось. Доктор Ди прочел заклинание вместе с ней. Сколько она потом ни пыталась его вспомнить, у нее ничего не получалось. Как только прозвучало последнее слово, она наклонила голову и уставилась на чернильницу.

Сначала это была просто чернильница — блестящая, темно-синяя поверхность чернил, приподнимающаяся по краям и как будто стремящаяся перелиться через край. Сверху плавала пленочка, на которой осела пыль, будто чернила были не жидкими, а твердыми, как зеркало. И как в зеркале, в них отражалась вся комната, но только она казалась очень маленькой, как картинка-миниатюра. Мери видела яркие окна, похожие на крошечные загнутые полоски света, крашеные стены, красную доску и свое собственное отражение, такое же маленькое, как все остальное, на искривленной поверхности чернил. Она вглядывалась, замечая деталь за деталью, в свое лицо, которое она так пристально разглядывала в зеркале Красной Усадьбы, желая, чтобы хоть что-то произошло…

И вот оно произошло… Маленькая фигурка на поверхности чернил стала ярче, но отражение комнаты позади нее затуманилось, краски расплылись и стали исчезать, как на фотографии не в фокусе. Картинка качнулась, смазалась и стала все уменьшаться и уменьшаться, пока не потерялась во тьме в глубине чернильницы. Казалось, сама чернильница превратилась в глубокий колодец. Мери почудилось, что она стоит над ним, опираясь руками о парапет, вглядываясь в черную глубину, туда, где еще мерцало ее собственное отражение в подернутой дымкой тьме.

Затем, плавно, как потухает свеча, только куда быстрее, крошечное изображение потеряло свои очертания, закурилось на мгновенье дымком и исчезло…

Что-то кольнуло ее в ногу, острая, жалящая боль, которая заставила ее подпрыгнуть. Это, должно было, вывело ее из-под власти заклинания, потому что теперь, тускло, как через легкий дымок, она могла видеть окна в комнате, и неясно, но слышать, словно эхо в колодце, вкрадчивый голос волшебника:

— Великолепно! Великолепно! Теперь назад, не так ли?

Он начал повторять формулу заклинания — не такую же, но слова ее казались знакомыми — и скоро Мери поняла, что это те же самые слова, но произнесенные задом наперед. В чернильнице все тоже пошло обратным ходом. Ее лицо снова показалось из темноты, стало отчетливым, приобрело цвет и как будто подплыло ближе на фоне залитой солнцем комнаты, затем оно стало просто отражением, маленьким отражением на поверхности чернил.

Она глядела на него, моргая от яркого света. Директриса выглядела довольной, и здесь, и там в классе ниоткуда стали появляться ученики, с интересом наблюдавшие за Мери.

Доктор Ди улыбнулся:

— Просто отлично. Замечательно для первого раза, замечательно. Конечно, гомбриджское происхождение сказывается. Следующий раз ты сможешь сделать это сама, но мне думается, на сегодня хватит. Я уверен, мадам Мамблхук хочет показать тебе другие классы.

Он сунул поводок Тиба в руку Мери. Выходя вслед за директрисой в тускло освещенный коридор, Мери слышала бормотание учеников, повторяющих заклинание.

— Сюда, — сказала мадам Мамблхук. — Я думаю, тебе это будет интересно. Это Научный Практикум, который я веду сама. Учительница полностью отсутствует.

— Она больна?

— Можно сказать так. Она сделала небольшую ошибочку в заклинании. В старших классах учат мудреным штукам. Главное — полная аккуратность. Вот мы и на месте, — она открыла дверь. — Ну как, мисс Смит?

Стоя в свете, льющемся через открытую дверь в коридор, Мери посмотрела на Тиба. Или вернее, на то место, где, как она предполагала, он был. Конец веревки был у нее в руке, после того как Доктор Ди его вернул, и она думала, что Тиб неслышно идет в своем ошейнике, но его там не было. Только ошейник волочился по полу… Нет не волочился, но плыл рядом с ней, как будто маленький кот все еще был рядом, но его нельзя было увидеть.

— Тиб! — закричала Мери. — Мой кот! Я знаю, что он был со мной рядом все время, потому что он оцарапал мне ногу, чтобы вывести меня из этого заклинания. Я, должно быть, забыла его…

— Ты его не забыла, — голос мадам Мамблхук звучал весело и невозмутимо. — Он тут. Погладь его и сама поймешь.

Мери остановилась и сделала то, что ей было велено, и вот она почувствовала теплую шерстку сильное, мягкое тельце кота. Она коснулась гладкой головы, прижатых ушей, ощутила пушистость взъерошенной спинки. Он весь вибри-оовал, как будто от слабого электрического тока, но не урчал.

Когда она схватила его, он зашипел.

__ Куда это ты? — спросила Мадам резко.

__ Назад к Доктору Ди. Заклинание прекрасно сработало на Тибе, но что-то, наверно, неправильно с противоядием, во всяком случае для котов. Пусть он вернет его назад.

Мадам Мамблхук рассмеялась:

— Разве ты не поняла, дитя мое, что всякий может вернуться назад по своему желанию? Ты же смогла, не так ли? Ты же видела, что было с теми в классе, кто переставал сосредотачиваться. Кошки сами по себе достаточно хорошо знакомы с магией. Твой Тиб вернется назад, когда захочет, но не раньше, чем захочет. Разве ты не чувствуешь, как он возбужден? Отпусти его, так ему тяжелее. Ты же слышала, что он зашипел, когда ты его подняла… Все в порядке. А теперь входи, я покажу тебе кое-что поинтересней. Я думаю, что завтра ты начнешь заниматься именно в этом классе.

Третья классная комната сильно отличалась от других, но для Мери в ней не было ничего нового. Это была лаборатория. В ней стояли длинные столы с кранами и раковинами, множество колб и пробирок, горелки, полыхавшие знакомым зеленым пламенем. Около дюжины учеников в черных одеждах были заняты делом. На ближайшем к двери столе стоял сложнейший аппарат, за которым девочка немногим старше Мери кипятила различные корешки в голубой жидкости, издававшей тяжелый, сладковатый запах. Она помешивала микстуру длинной беловатой палкой, очертаниями напоминающей кость.

За соседним столом молодой человек, одним глазом глядящий в микроскоп, царапал свои записи в толстой желтой книге. Рядом с ним на столе стояла клетка с мышами. Кто-то еще поливал густой зеленой жидкостью очень красивые кристаллы, лежащие в миске. От шипящей струйки фиолетового дымка исходил запах жженых волос. В дальнем конце комнаты за прозрачной дверцей печи виднелось зеленое пламя. Окна в лаборатории были маленькими и зарешеченными, почти под потолком. Мери заметила, что свет снаружи изменился; должно быть она дольше, чем ей казалось, была под властью заклинания, сделавшего ее невидимой.

— Я должна посмотреть, как справляются с делом мои ученики, — сказала директриса. — Посиди здесь и подожди. Я ненадолго. Занятия на сегодня уже скоро закончатся.

Мери повиновалась и уселась в кресло за учительским столом. Она чувствовала, что Тиб рядом, у ее ног, но когда она наклонилась, чтобы погладить его, он снова зашипел. Мери опять выпрямилась и сидела тихо, оглядывала лабораторию, которая казалась такой знакомой и в то же время такой странной — даже сверхъестественной — и поняла, что больше всего ей хочется, чтобы мадам Мамблхук поторопилась и разобралась со своим классом, потом зачислила ее на завтра и отпустила.

Мадам Мамблхук медленно шла от стола к столу, разговаривала с учениками, склонялась над их работой, иногда присаживалась рядом, чтобы что-то обсудить. Мери пару раз была в папиной лаборатории, и видела, что он делал то мое. Но та комната была солнечная и уб-оанная, пахла полировкой и чистыми химикатами. Здесь запах был странный, затхлый и неприятный, как в комнате, которая слишком долго стояла с запертыми дверями и ставнями.

Голос Мадам тихо доносился из противоположного конца комнаты. Жидкости кипели и булькали, мыши скреблись и пищали в клетке. Печь ревела. Большие часы тикали слегка неравномерно. Большая гиря была выполнена в форме мыши. Маятник качался туда-сюда, туда-сюда, тик-так, тик-так…

Раз, два, три, четыре, Мыши прыгнули на гири. Одна мышка умерла, А другая ожила.

Мери потрясла головой, чтобы проснуться. Она видела через высоко расположенные окна, что дневной свет быстро исчезает. На часах было без десяти шесть. Скоро ли кончатся занятия? Бабушка Шарлотта и мисс Марджибенкс вернутся домой через полчаса, и Мери должна успеть раньше них, иначе ей начнут задавать вопросы, на которые ей трудновато будет найти ответ. Мери решила подождать Мадам до шести часов, а затем твердо сказать, что ей пора идти.

На учительском столе лежала стопка бумаг, прижатая стеклянным пресс-папье в форме лягушки. Свет горелок отражался в ней, так что Мери казалось, что та глядит на нее зелеными, сделанными из драгоценных камней глазами. Рядом было перо — старомодное перо для письма, серое гусиное перо, воткнутое в оловянную чернильницу. Там же лежала линейка, на которой были нанесены похожие на паутину буквы, которые могли быть греческими, арабскими или просто паучьей вязью. Еще там был кубик со странными значками на гранях. И треугольник, сделанный из блестящей меди, с выгравированной на нем русалкой.

Сначала она глядела на бумаги равнодушно, потом заинтересовалась, увидев, что на них нарисованы разные животные. Она сняла стеклянную лягушку со стопки бумаг и стала их разглядывать.

Это точно были животные, но она никогда не видала таких. Про одно ей показалось сначала, что это белка, но у нее были только две лапы и тонкий крысиный хвост. Рядом была птичка без перьев, даже на крыльях. Еще один был как ежик, только без глаз и носа, вроде морского ежа на ножках.

Это было как с детскими стишками. Каждый из них начинался правильно, а затем внезапно делался каким-то не таким. Мери рисунки страшно не понравились. Она засунула их назад под стеклянную лягушку и посмотрела на часы. Пять минут прошло. Мадам Мамблхук все еще разговаривала, но работа уже кончилась. Один из учеников выключил пламя под кипящей колбой, другой отправился к мойке, чтобы помыть какие-то приборы. Молодой человек с микроскопом оставил свою работу, подошел к столу, за которым сидела Мери, и поставил книгу на полку позади нее. Потом он вышел, и другие ученики вслед за ним.

Мери поглядела на книгу. Она называлась просто «ЗАМЕТКИ», что не показалось ей интересным, а толстая коричневая книга рядом называлась «ВИДОИЗМЕНЕНИЕ» и была написана кем-то по имени Дустерзвирел. Мери решила не читать ее. Следующая книга была более многообещающей, в мягкой темно-красной обложке, с красивым котом, который был вытеснен золотом на корешке переплета. Выглядела она очень старой. Мери сняла ее с полки и начала изучать под крышкой стола.

На обложке тоже была кошка, а название книги шло вокруг нее, как надпись на монете. Заголовок был написан странными, не совсем понятными буквами:

ВЕЛИКІЯ ЗАКЛИНАНІЯ

Мери открыла книгу. Страницы внутри были плотные и шершавые, похожие на кожу, с неровно обрезанными краями. На титульном листе было написано крупным, размашистым почерком (Мери была уверена, что это рука мадам Мамблхук):

«ТОЛЬКО ДЛЯ СТАРШЕКУРСНИКОВ. БРАТЬ С СОБОЙ НЕ РАЗРЕШАЕТСЯ».

Однажды Мери уже видела подобные буквы в одной очень старой книге, по которой учился ее папа. Так вот что они значат… Она снова взглянула на обложку. Да, теперь понятно. Книга называется «ВЕЛИКИЕ ЗАКЛИНАНИЯ». Она открыла первую страницу.

Текст был напечатан необычными старинными буквами, такими же, какие она видела в книге У папы. То там, то тут были графики, как в учебнике по геометрии, только не совсем такие, странные узоры из кругов, треугольников и фигур, названий которых она не знала.

Потом ее глаза остановились на одном из заголовков:

Как выбрать объект для превращения

На соседней странице был еще один, попроще:

Как отпереть замок

«А вот это, — подумала Мери, — может оказаться полезным, если нам с Тибом понадобится выбираться отсюда».

Даже самой себе она не решалась признаться, что ей теперь было как-то не по себе. Тибу тоже было не по себе: если он, так сказать, притащил ее сюда — или подстроил так, чтобы она сюда попала — и так волновался именно из-за этого, почему же он тогда оставался невидимым?

Последний ученик собрал свои вещи. Мери на мгновенье задумалась, а потом потихоньку сунула красную книжку в карман.

Часы заскрипели, зашипели и пробили шесть.

Глава VIII ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ, КАК МНЕ БЫТЬ КАК МНЕ ГОРЮ ПОДСОБИТЬ?

— Ну вот, моя дорогая, — сказала мадам. Мамблхук, — на сегодня уроки закончены. Теперь мы пойдем в мой кабинет и запишем твое имя, а потом я дам тебе расписание уроков, и мы будем ждать тебя завтра утром.

Мери поднялась, успокоенная, но тут же ею снова овладел страх. Книга сильно оттягивала рман. Она сунула туда руку, надеясь незаметным движением поставить ее опять на место, но мадам Мамблхук в этот момент обошла вокруг стола и оказалась прямо перед полкой — теперь было слишком поздно что-либо предпринимать.

— Мои книги, — шурша черными одеждами, директриса указала на полку. — Если ты подождешь еще одну минуту, я их запру. Ночью они все хранятся под замком. Я не оставляю их в этой комнате. Уверена, что ты понимаешь, почему, мисс Смит. — Она взяла десяток книг с полки и направилась к двери прямо за учительским креслом, которую Мери раньше не замечала.

— Мадам Мамблхук… — виновато начала Мери.

— Минуточку, — прервала ее Мадам, — помолчи, пожалуйста.

Мери замолчала. Придерживая стопку книг подбородком, мадам Мамблхук стояла у двери в кладовую и что-то тихонько напевала себе под нос. Казалось, что в двери нет ни замка, ни ключа, только бронзовая ручка в форме морского конька. Мадам взялась за нее и потянула. Раздались звуки, как будто поворачивались хорошо смазанные петли, и дверь распахнулась. Это была огромная, тяжелая металлическая дверь, по крайней мере девяти дюймов толщиной. К удивлению Мери внутри кладовой было достаточно светло, но свет был на этот раз не зеленый, а обыкновенный, тускло-желтый, как от керосиновой лампы. Мадам Мамблхук широко распахнула дверь и вошла с книгами внутрь.

— Будь так добра, мисс Смит, принеси мне бумаги со стола, — попросила она. — И пресс-папье тоже, разумеется. Я всегда запираю его на ночь вместе со всем остальным. В таком деле никакая осторожность не помешает, не правда ли? — и она довольно засмеялась.

Для Мери это был последний шанс. Она вытащила красную книгу из кармана, схватила всю охапку бумаг, положила книгу сверху и потащила их, вместе со стеклянной лягушкой, в кладовую.

Как ни странно, Тиб бежал перед ней, туго натянув веревку.

Внутри кладовой был большой шкаф, и туда-то мадам Мамблхук стала складывать книги.

— Мне кажется, и эту туда же, — начала Мери. — Я просто посмотрела… — Тут она внезапно остановилась, и у нее перехватило дыхание. Она заметила в комнате кое-что еще.

Начать с того, что комната была куда больше, чем она думала, размером с лабораторию. Слабый свет лампы освещал только пространство у двери, оставляя большую часть в тени.

И хорошо, что в тени. Вся длинная, тускло освещенная комната от пола до потолка была уставлена клетками. Зарешеченные или затянутые сеткой, они были как полки в огромной библиотеке, причем некоторые ряды клеток — поперек. Одни из них — ближайшие к двери — были пусты, но в тех, что стояли дальше в тени, посверкивали глаза маленьких существ, молча уставившихся на свет лампы. То тут, то там сквозь решетку высовывались крошечные лапки, но большинство непонятных созданий молча сидели, съежившись в темных уголках своих темниц.

Мадам Мамблхук обернулась, услышав, как Мери вздохнула:

— Интересно, правда? Я так и думала, что на тебя это произведет впечатление. Некоторые из наших учеников замечательно продвинулись в экспериментах по превращением. Но, конечно есть у нас и неудачи. — Она русело рассмеялась' указав на ближайшую клетку, где лежало, повернувшись спиной и ни на что не обращая внимание жалкое на вид создание, с оранжевой, покрытой пятнами, как от чесотки, шерстью. Двумя скрюченными лапками оно загораживало глаза, чтобы уберечь их от света, и, казалось, спало. Но Мери подозревала, что оно совсем даже не спит. Она узнала один из рисунков, тех, что были на столе у Мадам.

— Великолепно, — пробормотала Мери. Мадам Мамблхук склонилась над клеткой и раздраженно ткнула неподвижное существо. Не задумавшись ни на секунду над тем, что она делает, Мери сунула книгу «Великие Заклинания» обратно в карман.

— Вот ваши бумаги, Мадам.

— А, благодарю тебя, — мадам Мамблхук оставила в покое существо в клетке, засунула бумаги и стеклянную лягушку в шкаф и заперла дверцу. Она не заметила, что одной книги не хватает. — Я покажу тебе все более подробно завтра, дорогая. Теперь ты, наверно, торопишься домой.

— Да-да, пожалуйста, — Мери никогда не думала, что может так обрадоваться перспективе возвращения в Красную Усадьбу к тетушке Шарлотте. — Я страшно спешу, Мадам. Они скоро начнут беспокоиться обо мне.

— Тогда поторопимся. — Директриса быстро направилась к двери. Ее черные одежды развевались на ходу. Мери следовала по пятам, таща Тиба, который почему-то не хотел идти. Они вышли в лабораторию и дверь кладовой закрылась с мелодичным звяканьем.

Теперь лаборатория была пуста. Все ученики ушли. Горелки погасли. Только в печи ревело зеленое пламя.

Тиб продолжал рваться с поводка. Мери быстро наклонилась, схватила его и крепко прижала к себе. На этот раз он не стал ни шипеть, ни плеваться, но она слышала урчание у него внутри, где-то очень глубоко, и чувствовала, что он дрожит от какого-то непонятного напряжения и волнения. Она вышла вслед за Мадам из лаборатории в коридор.

Кабинет директрисы был приятной, по-деловому обставленной комнатой, совсем обыкновенной с виду; с книжными полками, а на них — совсем обычными книгами типа «КТО ЕСТЬ КТО», «ЧТО ЕСТЬ ЧТО», «САМОУЧИТЕЛЬ МАГИИ»; с пишущей машинкой и большим письменным столом. Мери замерла у двери, прижимая к себе невидимого Тиба, пока мадам Мамблхук вынимала из ящика большую амбарную книгу и открывала ее.

— Имя? Ты хочешь быть записанной под именем Мери Смит?

Мери открыла рот, чтобы снова объяснить, что это ее настоящее имя, но потом передумала. Неважно, поскольку она после всего этого наверняка не вернется сюда:

— Да, пожалуйста.

Директриса вписала имя крупным, уверенным почерком, который Мери узнала.

— Отлично. Мери Смит Шестьдесят четвертая. — Мери заметила, что она написала это римскими буквами — LXIV. Мадам выписала их очень старательно. — Ну вот, так тебя будут называть У нас. Адрес?

— Красная Усадьба, Шропшир.

Мадам взглянула на запись, и глаза ее странно сверкнули.

— В самом деле? — Казалось, она хотела сказать еще что-то, но вместо этого просто подняла брови, кивнула, а затем посмотрела предыдущую страницу книги. Тут Мери, наклонившись вперед, увидела нечто удивительное. Предыдущая запись выглядела точно так же. Она гласила:

МЕРИ СМИТ LXIII, КРАСНАЯ УСАДЬБА, ШРОПШИР.

Мадам резко захлопнула книгу.

— Вот так так. Рада была с тобой познакомиться. — Она сунула книгу назад в ящик и подала Мери конверт. — Здесь наши учебные планы. Плату мы обсудим попозже, но сдается мне, мы будем очень благодарны тебе за твое щедрое пожертвование. Стольким талантливым ученикам даже не приходит в голову, что маленький первый дар не только будет очень хорошо принят, но — как бы сказать? — окажется отличным началом для академической карьеры. Когда ты найдешь время подумать об этом, я уверена, ты все увидишь в новом свете.

— Я не понимаю, — удивилась Мери. Мадам ласково улыбнулась:

— Всему свое время, дорогая, всему свое время. Сейчас все для тебя так ново… Завтра в десять, и мы обсудим, в каких классах ты будешь заниматься. Немножко по существу дела, я думаю, немножко практики с астролябией для управления полетом, но я уверена — совершенно уверена — дочери такого отца можно будет прямо приступить к превращениям.

Благодарю вас, — Мери обрадовалась, что У нее в голосе слышна не нервная дрожь, а только легкое беспокойство. — Сейчас, мне кажется, я должна торопиться, мне пора домой, Мадам. Моя тетушка предпочитает, чтобы к половине седьмого я бы уже умылась, переоделась и…

— Сдается мне, — мягко сказала Мадам, глядя на часы на стене, — что ты наверняка успеешь. Я боюсь, что наша частная посадочная полоса уже недоступна для тех, кто не проживает тут постоянно, но Денни наверняка приготовил твою метлу у двери.

Это оказалось правдой. Он ждал в сгущающихся сумерках у подножия парадной лестницы, сжимая в руках маленькую метелку, которая была совершенно спокойна, словно самая обыкновенная метла. Она была так похожа на нормальную метлу, что Мери, с облегчением сбежав по ступенькам в свежую вечернюю прохладу, на минуту почувствовала ужасные сомнения. А было ли на самом деле ее утреннее путешествие? Действительно- ли она летала? Сможет ли она летать снова?

— А она найдет дорогу? — в страхе спросила Мери, а мистер Фланаган весело усмехнулся.

— Найдет. Они все сами выбирают себе дорожку, и эта домчит тебя, куда надо, прыгает она, что твой паршивый кузнечик. Ты, знай, держись. Забирайся пока сама, дорогуша, я возьму кота, чтобы ты могла усесться. Ну, ты, полегче! — это было сказано уже метелке, которая стала прыгать и шарахаться из стороны в сторону, как только Мери попыталась влезть на нее.

— Дай мне подержать кота, — сказала мадам Мамблхук и вынула Тиба из рук Мери. Тиб фыркал и громко мяукал, голос его почему-то поднялся до визга, когда мадам Мамблхук увлеклась привязыванием обрывка веревки к ручке метлы.

— Стой тихо, ты! — кричал мистер Фланаган. — Держись, дорогуша! — Он дал метелке шлепка и завопил: — А ну, живо домой!

Это сработало. Все было по-прежнему, только теперь метелка уже не выкидывала фокусов, а плавно неслась, как ракета. Березовые прутья свистели в воздухе, наподобие крошечного моторчика. Потом метелка пронеслась над огромным деревом у ограды парка и полетела к разрыву в тяжелых вечерних облаках, где еще был виден угасающий свет. Скорость была такая, что Мери чуть не задохнулась.

Тиб тоже. Когда они одним огромным прыжком оторвались от земли, внезапно раздался такой визг, будто его душили.

Облака сомкнулись вокруг Мери, темно-синие, серые, коричневатые, а потом внезапно золотистые, похожие на дымящееся, курящееся, подымающееся вверх пламя. В тот момент ей было трудно оценить их красоту. Она вжималась в метлу, окликала замолкнувшего Тиба и искала разрыв в море облаков, который бы обозначал начало спуска.

Вот и он. Огромный темный промежуток, напоминающий озеро черной воды. Метла ринулась к его краю сквозь горящие огнем облака, затем круто заскользила вниз к окутанной вечерними сумерками Красной Усадьбе.

Она мазнула по верхушке липы, вызвав целый дождь осенних листьев, которые закружились над головой Мери наподобие стаи летучих мышей. Послышался шорох и свист веток, метелка резко дернулась, будто ударилась обо что-то — или, рещила Мери, это Тиб, до того державшийся, как репей, вдруг прыгнул прямо в липовую крону. И действительно, когда метла приземлилась на лужайку, в большую кучу коричневых листьев, Мери повернулась и обнаружила, что веревка исчезла, а рука ее никак не может нащупать теплой шерстки.

— Тиб! Тиб! Спускайся! — тихо позвала она, слезаяс метлы и уставившись на густую крону большой липы. Она увидела конец веревки, свисающий с высокой ветки, но веревочный ошейник была совершенно пуст. Тиб освободился, но остался еще невидимым, и похоже, не хотел спускаться к ней.

Мери побежала по тропинке к огороду и положила маленькую метлу на место, благодарно похлопав ее по ручке. Тихо шелестя крыльями и чуть слышно щебеча, на стену сарая вспорхнула малиновка и запела. По бокам тропинки росли маргаритки, а у двери, к которой она подбежала, благоухали в сумерках бледные венчики раскрывшихся к вечеру примул. Все было такое обыкновенное и нормальное, такое уютное, а в кухне миссис Мак-Леод ставила на плиту сковородки с ужином.

— Вот и ты. Хорошо провела денек?

— Спасибо, прекрасно, — отозвалась Мери. — А тетушка Шарлотта уже дома?

Миссис Мак-Леод удивилась.

— Ты должна была с ней встренуться, они прямо щас приехали. Я только вот слышала, как шумит машина. Беги, деточка.

Никто не задавал ей вопросов, на которые нельзя было бы ответить. Старый, старый друг, похоже, был в полном порядке, и тетушка Шарлотта с мисс Марджибенкс весело провели время за ужином, болтая о прошедшем дне. В первый раз Мери была рада, что они совершенно ею не интересуются.

Наконец, она удрала в свою комнату, сразу же подбежала к окну и широко раздвинула занавески. Ничего, только небо и звезды. Облака исчезли, и свежий ветерок шелестел в кроне липы. Никакой кот не ждал на подоконнике.

Она распахнула створки окна, высунулась подальше и тихо позвала. Никакого ответа.

Мери стала медленно раздеваться, хмуря брови от беспокойства. Предположим, мадам Мамблхук была неправа, и Тиб не может снова стать видимым по собственному желанию… Предположим, для него нужно другое заклинание… Предположим… Тут она вспомнила про книгу и сунула руку в карман, наполовину уверенная, что книга тоже исчезла. Но она была тут, с вытесненным на обложке котом и старинными буквами, поблескивающими в электрическом свете.

Мери в сомнении коснулась ее пальцем. Может быть, не сегодня. Нет-нет, она посмотрит ее завтра при свете солнца. Особенно здесь, в ее собственной комнате, книга выглядела, как что-то чужеродное, не подходящее к этому месту, как будто не принадлежащее к тому же миру, что и маргаритки, запах липы, песня малиновки. Но вот только Тиб…

Ну, может, с Тибом все в порядке. Они сказали, что кошки сами обладают магией. Во всяком случае для того, чтобы расколдовать Тиба, нужен сам Тиб.

Мери положила книгу на ночной столик и тут заметила вложенный между страницами, куда, наверно, она сама его засунула, конверт с учебными программами, который ей дала мадам Мамблхук, вытащила его. Это дело другое, она же не собирается туда идти снова, смешно будет почитать эти программы и сохранить их. Дома, в безопасности, такое приключение приятно вспоминать, все было хорошо, если не считать происшествия с Тибом… они подумали, что она — дочка волшебника…

Мери усмехнулась про себя при мысли о том, что ее папа превращается в невидимку. Вот будет забавно показать ему эти учебные планы, да и маме тоже. То-то все удивятся, когда узнают, что на расстоянии полета метлы от Красной Усадьбы есть колледж для ведьм. Интересно, есть ли там план или карта, как туда добраться? Она открыла конверт.

Из него выпали бумаги.

На одной крупным уверенным почерком было написано:

«ПОЛУЧЕН С БЛАГОДАРНОСТЬЮ ОТ МИСС МЕРИ СМИТ ЬХ1У ИЗ КРАСНОЙ УСАДЬБЫ В ШРОПШИРЕ ОДИН ПОМОЩНИК ДЛЯ ЭКСПЕРИМЕНТОВ ПО ПРЕВРАЩЕНИЯМ».

Подпись внизу была похожа на букву М.

Глава IX НО КАК СУМЕТЬ, НО КАК УСПЕТЬ, ПОКА ГОРИТ СВЕЧА? ТУДА — БЕГОМ, НАЗАД — ШАЖКОМ, ПОКА ГОРИТ СВЕЧА

Ничего не поделаешь. Придется вернуться назад и прямо этой ночью. Им, должно быть, нелегко держать Тиба заколдованным до завтрашнего утра, когда они ждут Мери назад, как ученицу, иначе директриса не выражалась бы так таинственно о «даре», который Мери сделала, и взяла бы котенка открыто, вместо того, чтобы…

Теперь понятно, как они это сделали, думала Мери, снова натягивая одежду. Когда мадам Мамблхук взяла у нее кота, вроде бы просто для того, чтобы посадить его на метлу, она потом привязала пустой конец веревки к ручке, а мистер Фланаган дал команду метелке раньше, чем Мери смогла понять, на месте ли Тиб. Все они тут замешаны, хотя старались казаться такими добренькими. И Доктор Ди тоже, теперь Мери была уверена, что он специально оставил Тиба невидимым, чтобы помочь Мадам и мистеру Фланагану схватить его…

Но если кошки знают магию, тогда Тиб должен был знать, чем он рискует. Почему же он специально привел ее в Эндор Колледж?

Мери остановилась посреди комнаты, полностью одетая, и задумалась. За окнами было темно, ветер дул все сильнее и ревел в верхушках деревьев. На лестнице послышались голоса, тетушка Шарлотта, как обычно, шла спать рано. Мисс Марджибенкс должна была подняться наверх часом позже. До этого времени у Мери все равно бы не получилось прокрасться по лестнице незаученной. Надо было ждать.

Она села в кресло под лампой и открыла книгу «ВЕЛИКИХ ЗАКЛИНАНИЙ». Ей нужно было отыскать, если они тут, конечно, есть, три заклинания. Она нашла оглавление и заскользила пальцем по строчкам.

Первым делом она нашла то, которое уже видела раньше: «Как отпереть замок». Другие, наверное, найти труднее — но должно же быть что-то, чтобы снова сделаться видимым, и еще — чтобы уничтожить превращение.

Но ничего похожего не было. Она снова вернулась к началу и стала медленно читать одно за другим: «Как обратить в камень. Как заставать побледнеть. Как заставить покраснеть. Как лишить руки силы. Как превратить в животное. Как превратить одно животное в другое…»

Палец Мери дрогнул. Она вспомнила, что заклинание, делающее невидимым, снималось чтением его задом наперед. Может быть, превращательные заклинания работали так же? Она долистала толстые пожелтевшие страницы до той, что была озаглавлена «Как превратить одно животное в другое». Она начала продираться через заклинание, которое казалось совершенной тарабарщиной, пока не наткнулась на примечание в самом конце. Оно гласило:

«Это заклинание неприменимо к кошкам, жабам и другим помощникам ведьм».

Опять не сработало. Кошки были чем-то особенным. Но поскольку Мадам взяла Тиба для превращения, должно быть какое-то заклинание и для этого, и наверняка должно быть еще одно, которое снимает действие превращения. Иначе — что, конечно, возможно — они никогда не превращают назад, просто все дальше и дальше экспериментируют, превращая одно несчастное создание в другое…

Не надо думать об этом. Она снова углубилась в оглавление. Ничего, ничего… Ага! Вот оно. В самом низу страницы, меленькими буквами, со звездочкой, и называется очень просто: Великое Заклинание.

Мери вернулась в конец книги.

Вот оно, напечатано красным цветом, со звездочкой в начале каждой строки. А сверху, сразу под заголовком Великое Заклинание напечатано маленькими неразборчивыми буквами:

«Снятие любого колдовства. Это заклинание может быть использовано только тогда, когда были произведены магические действия. Если его произносить тогда, когда не были произведены магические действия, оно обрушит на голову того, кто им пользовался, ужаснейшие бедствия.

БЕРЕГИСЬ И ПРОИЗНОСИ МЕНЯ ТОЛЬКО В КРАЙНЕЙ НУЖДЕ».

Дальше Мери прочесть не успела. На лестнице послышался шум шагов. Она выключила свет и стала ждать в темноте, затаив дыхание и прислушиваясь. Она услышала, как открылась, а потом тихо затворилась дверь комнаты мисс Марджибенкс. Через несколько секунд прадедушкины часы в холле пробили одиннадцать. Скрип-скрип, и дом, наконец, погрузился в молчание.

Мери встала, включила свет, надела темное пальто и ботинки, в которых можно было двигаться бесшумно, сунула фонарик в один карман и книгу заклинаний в другой. Она сорвала один из цветков летящего-в-ночи и крепко зажала его в руке.

Затем с сильно бьющимся сердцем открыла дверь комнаты.

Все было тихо. Слышался только один звук — тиканье прадедушкиных часов. Из-под дверей комнат тетушки Шарлотты и мисс Марджибенкс выбивался свет. Мери зажгла фонарик, прокралась по коридору к лестнице, затем медленно-медленно спустилась вниз, избежав предательской третьей ступеньки снизу, которая страшно скрипела.

Когда она добралась до холла, прадедушкины часы прочистили горло и пробили полдвенадцатого.

Мери подпрыгнула от неожиданности. Затем снова началось размеренное тихое тиканье.

Раз, два, три, четыре, Мыши дернули за гири…

На память ей пришли другие часы, те, что были в лаборатории в Эндор Колледже, с гирей, похожей на страшную мертвую мышь, и в голове снова застучали противные стишки. Она осветила прадедушкины часы фонариком. Медный циферблат подмигивал ей. Сверху на нем были выгравированы херувимы, а между ними солнце с закругленными лучами, обнимающими весь веселый циферблат, солнце, щека к щеке прижимающееся к застенчивой луне. Гири прятались в футляре часов, но Мери знала на что они похожи: толстые, плотно закрытые еловые шишки.

Часы были такие прекрасные, старые, такие домашние, что в этот момент Мери чуть не убежала прямо наверх, чтобы как можно быстрее забыть о других часах, если бы не заметила краем глаза движение на полу. Мышь, настоящая мышь, маленькая, с лоснящейся шерсткой и блестящими глазками, ускользнула от света фонарика и исчезла в щели под стенной панелью.

— Погоди, вот Тиб до тебя доберется, — прошептала Мери и с удивлением сказала сама себе:

— Вот это просто, это нормальный ход событий, то, что происходит между Тибом и мышью. Но магия — это ненормально. Ни для Тиба, ни для мыши, ни для всех этих бедных тварей в клетках, кем бы они ни были. Я должна идти. Конечно, неправильно будет пользоваться магией для того, чтобы отпереть парадную дверь. Я открою обычным способом, даже если это займет больше времени…

Но это не заняло много времени. Через несколько минут последний засов отошел в сторону, и ключ повернулся в замке, чтобы выпустить Мери в темную ночь.

Это было так легко, что перестало восприниматься, как что-то необыкновенное. Маленькая метла была там же, где она ее оставила, и казалась спящей, потому что, когда Мери подняла ее, она подпрыгнула и лягнулась так, что чуть не вырвалась у Мери из рук. Но теперь Мери знала, что делать. Она растерла летящий-в-ночи между пальцами, схватила ручку метлы и коротко приказала: «Стоять тихо!»

Маленькая метелка замерла.

— Так-то лучше! — решительно произнесла Мери. Она засунула фонарик и книгу поглубже в карманы, устроилась поудобней на метле, хлопнула по ней — на этот раз поделикатней — остатком полузавядшего цветка и скомандовала:

— Эндор Колледж. Парадный вход, и поспокойней, пожалуйста.

Метелка, на этот раз только легонечко взбрыкнув, взвилась в воздух и помчалась к ближайшему созвездию прямо над головой.

Ночью совсем невозможно было понять ни расстояние ни высоту полета. Чувство скорости было сейчас еще сильнее, чем днем, потому что звезды, казалось, неслись и катились так же быстро. Это было похоже на громадное колесо небес, где звезды вспыхивали и загорались, а маленькая метелка вся искрилась в пузырьках света. Потом звезды унеслись прочь, как яркая пыль, и их заменили приплывшие откуда-то купы деревьев, к которым приближалась метла.

Все, как было сказано. Прямо к подножию лестницы, ведущей к парадному входу.

Мери спешилась. Метелка спокойно стояла рядом, так что она просто прислонила ее в тени к стене дома, дала дружеского шлепка и прошептала:

— Подожди меня и веди себя хорошо. Я ненадолго.

Она на минутку задержалась в тени, осматриваясь и прислушиваясь. В окнах не было света. Сторожевой петушок молчал. Кроме того, ветер так шумел в верхушках деревьев, что заглушал все звуки. Он становился сильней и сильней, похоже, что надвигалась гроза. Мери, стараясь держаться густой тени между ступенями и стеной дома, вынула книгу и фонарик и посветила на нужную страницу.

Как отпереть замок…

А вот использовать заклинание для того, чтобы отпереть двери Эндор Колледжа, совершенно правильно. Заклинание оказалось просто маленьким стишком, но если замок тоже был заколдован…

Так оно и было, и заклинание сработало. Дверь открылась плавно, в покорном молчании и Мери с гулко бьющимся сердцем прокралась в холл. Она тихо прикрыла за собой дверь и замерла, прислушиваясь.

Ни звука, ни отблеска света. Включая на мгновенья фонарик, она на цыпочках прошла по длинному коридору к двери в лабораторию.

Та была закрыта, но не заперта. Мери легко открыла ее и снова оказалась в этой ужасной комнате, которую она так хорошо запомнила. Там было довольно светло. За прозрачной дверцей печи еще горело зеленое пламя, наполняя длинную комнату фосфоресцирующими вспышками света, то там, то сям отражающимися в блестящих поверхностях колб и пробирок.

Часы тикали; они не били, но шли с противной коротенькой песенкой:

Раз, два, три, четыре, Мыши дернули за гири…

Мери не обращала на них внимания. Она тщательно закрыла дверь и на цыпочках прошла мимо учительского стола к массивной запертой двери в кладовую.

Книга была уже открыта на заклинании, отпирающем замки. Мери взялась рукой, в которой был еще зажат летящий-в-ночи, за бронзового морского конька, служившего ручкой, и прошептала заклинание.

Огромная дверь бесшумно отворилась, потом широко распахнулась, как будто приглашая ее войти.

Внутри еще горела желтым светом лампа. Немного дальше в полумраке посверкивали прутья решеток, а за ними глаза. Все глаза были широко распахнуты, все уставились на нее.

— Тиб? — прошептала Мери. — Тиб? Где ты? Никакого ответа. Только шуршание и слабое бормотание, всхлипывающие звуки, которые издавали все эти странные бесформенные твари, приникшие к решеткам клеток. Все, чьи глаза умоляюще уставились на нее. А маленькие лапки царапали прутья решеток.

— Тиб?

Если Тиб даже здесь, может ли он издавать звуки? Она понеслась вдоль клеток, пытаясь что-нибудь разглядеть в слабом свете, зовя безнадежным тихим шепотом:

— Тиб? Тиб? Тиб?

Белка просунула лапу сквозь прутья и схватила ее за рукав. Она остановилась.

— Тиб? Это ты?

Из следующей клетки высунулась лапка ежика и настойчиво теребила ее, а из клетки наверху какая-то костистая лапа попыталась коснуться ее волос.

Мери даже не испугалась. Она отвернулась от клеток у стены, снова вынула свой фонарик и стала обходить поперечные ряды.

— Тиб? Тиб? Если ты здесь, издай хоть звук! Попытайся, Тиб! Попытайся мяукнуть! Остался ли у тебя еще голос?

Но ей ответили разом все создания. Все они были в отчаянье. Из каждой клетки раздались тоненькие, еле слышные голоса, как будто кролики, крысы, белки, ящерки, ежи и лягушки пытались мяукать на разные голоса.

— Ну, пожалуйста, пожалуйста! — Мери, чуть не плача, заткнула уши пальцами. — Попытайтесь понять! Я не могу открыть все замки, это займет много часов! А даже если я это сделаю, как вы выберетесь? Вы такие маленькие, и у вас теперь чужие ноги и крылья! Пожалуйста, ну, пожалуйста, помолчите и дайте мне найти Тиба!

Но они не обращали на ее слова никакого внимания. Глаза умоляли ее, лапы тихонько скреблись о решетки, а маленькие глотки квакали, мяукали, всхлипывали и плакали.

А потом внезапно наступила тишина.

Тут и Мери услышала то, что слышали они. Шаги в коридоре по направлению к двери лаборатории.

Глава Х ПРЫГ-СКОК, ПРЫГ-СКОК, ОБВАЛИЛСЯ ПОТОЛОК

Это были две пары шагов, и одна из них принадлежала мадам Мамблхук. Мери слышала, как она говорит, а мужской голос отвечает.

Она подбежала к двери в кладовую и замерла, прислушиваясь. Может быть, они не зайдут сюда, может быть, голоса пройдут мимо двери в лабораторию…

Но они остановились прямо перед ней.

— Самый успешный эксперимент, Доктор Ди, — произнесла Мадам. — Самое ценное — напоследок. Я думаю, мы уже можем сами себя поздравить.

Ручка двери повернулась.

Мери юркнула назад в кладовую и захлопнула за собой массивную дверь. Она закрылась тихо, только воздух прошелестел. Теперь Мери ничего не было слышно. Все существа вокруг нее молчали, стараясь даже легонько не задеть лапой о пол клетки. Слышно было только их тихое, учащенное дыхание. Воздух был неподвижен. Мери слышала стук своего сердца, оно стучало так, как будто кто-то громко топал.

Они говорили об эксперименте. Может им что-то было нужно в лаборатории. Может, они не войдут сюда…

Она услышала, как тихо звякает, открываясь, замок кладовой.

Когда мадам Мамблхук и Доктор Ди вошли в кладовую, Мери была уже в противоположном конце, скрючившись в темноте за последним рядом клеток.

— …вот тут, — донеслись до нее слова Мадам, — все закончится, я полагаю, еще сегодня. Может быть, продолжим завтра?

— Конечно, — сказал Доктор Ди. — Могу признаться, это заставляет меня по-настоящему взяться за работу. Вы согласны со мной, что он еще более трудный объект, чем серый?

— Безусловно. Но как замечательно проверить результаты еще на одном, и так скоро. — Раздался звук, как будто что-то поставили. — Тут. Совсем другой, не правда ли? Не думаю, что его сейчас можно узнать, даже если она решит этим заняться.

— Можно сказать, ночью все кошки серы, — рассмеялся Доктор Ди. — Ага, он очнулся. Все в порядке. Признаюсь вам, дорогая Мадам, в какой-то момент я подумал, что, быть может, я приготовил слишком сильную микстуру. Осмелюсь сказать, что мы, вероятно, близки к открытию одной из классических формул. Однако я предлагаю оставить это создание в лабораторной клетке на ночь, пока… ах, какой гадкий.

Что-то зашипело, но это была не кошка. Похоже на змею, подумала Мери. Мадам Мамблхук рассмеялась, а Доктор Ди сказал самодовольно:

— Он научится. А теперь, дорогая Мадам, я бы пошел по своим делам.

— Сначала зайдем в мой кабинет, — предложила мадам Мамблхук. — Это по дороге. Какая сегодня ужасная ночь, судя по тому, как воет ветер. Ваша метла легка в управлении?

— Конечно. Прямо в стойло, и никогда не свернет ни влево, ни вправо. Она знает свою дорогу, — сказал Доктор Ди и добавил: — Только после вас, Мадам.

Они вышли. Мери снова могла дышать. Ей показалось, что все существа в клетках тоже в первый раз выдохнули. Огромная дверь плавно закрылась. Снова воцарилось молчание. Она на цыпочках подкралась к освещенному месту, чтобы посмотреть, что же принесла Мадам.

Это была маленькая — очень маленькая, размером с большую мышеловку — клетка, сделанная из ярко начищенного, самого обыкновенного металла, а в клетке сидела лягушка. У нее была сгорбленная спинка, глаза навыкате и пятнистая кожа. У нее были большущие задние лапы и слишком маленькие передние. Передние лапы кончались маленькими кривыми коготками, почти касающимися груди. Когда она увидела Мери, она запрыгала на задних лапах к решетке и попыталась просунуть сквозь нее крошечные беспомощные передние лапки.

Эксперимент, сказали они. Трудный объект. Он научится, говорили они и смеялись.

Мери протянула палец сквозь решетку, и маленькие лапки обняли его. Она увидела, как свет лампы мерцает на шелковистой коже, как играют под кожей сильные лягушачьи мускулы, как сияют круглые глаза.

— Тиб? — прошептала она. — Мой славный Тиб. Я знаю, что это ты. Ты был такой — красивый, пока они не сделали с тобой это. Мне кажется, я начинаю понимать. Тот серый, о котором они говорили, это твой братец Гип? Он тоже должен быть где-то тут. Если я выпущу тебя, ты покажешь мне, где он, и мы его тоже освободим. А пока сиди тихо и отдай мой палец. Я должна найти в книге Великое Заклинание.

Конечно, бесполезно просто произносить заклинание, открывающее замки. Она должна была еще отменить превращение. Мери открыла книгу на Великом Заклинании.

Красные строчки, отмеченные звездочкой, казалось, дрожали в свете лампы…

«Оно обрушит на голову того, кто им пользовался, ужаснейшие бедствия.

БЕРЕГИСЬ И ПРОИЗНОСИ МЕНЯ ТОЛЬКО В КРАЙНЕЙ НУЖДЕ».

Ну, вот она, крайняя нужда, и если заклинание обратится на нее, будет совсем плохо. Будет совсем плохо для Тиба и его брата и для бесчисленного множества созданий, которых она так отчаянно жаждала освободить.

Она затаила дыхание. Массивная дверь плотно закрыта. Не нужно даже шептать. Она начала говорить нормальным, громким голосом и быстро и отчетливо произнесла…

Там было только шесть строчек, но их нельзя процитировать здесь потому, что после этой ночи Мери никак не могла их вспомнить. Это были простые, хотя и очень противные стишки, и кончались они (а может и нет) чем-то вроде «хоровода дней».

— …хоровода дней, — решительно закончила Мери.

Тут-то все и произошло.

Что-то затрещало и захрустело, как будто сотни слонов наступили на миллионы орехов — это открылись замки клеток — всех клеток. Дверь шкафа слетела с петель, и стеклянная лягушка покатилась вниз, потому что книги и бумаги на которых она лежала, рассыпались в прах. Дверь кладовой сама широко распахнулась. Изо всех клеток стали выпрыгивать, выскакивать, выскальзывать, выбираться, вылетать разнообразные существа, пока все не оказались у ног Мери на полу. Затем внезапно тусклая лампа вспыхнула и засияла ярким светом, в затхлом воздухе кладовой повеяло ветром, засвистевшим в опустевших клетках, и вместо толпы тяжело дышащих и стучащих лапками по полу несчастных, чахлых существ вокруг Мери оказались хлопающие крылья и танцующие копытца.

На глазах у Мери хромой ежик распрямился, вырос и стал молодым оленем, пятнистым и большеглазым, гибким, как ива; ползающая на брюхе ящерица взлетела в воздух ласточкой с острыми крылышками и алым горлышком; стеклянная лягушка, скатившаяся к ногам Мери, стала мягким, цвета серовато-стального бархата дымчатым котом; все вокруг нее было полно радостно кричащих и машущих крыльями птиц и вскидывающих головы оленей в пятнистых шкурках.

Из маленькой металлической клетки, от которой отскочил замок, выпрыгнул, сверкая огромными глазищами, Тиб и приземлился на плечо Мери. В тот же миг серый кот вскочил на другое плечо и вцепился всеми коготками в воротник ее пальто.

Несколько секунд Мери от шока не могла ни двинуться, ни произнести ни слова. Внезапное волшебство и страшный шум как будто раскололи ночь пополам.

Потом она опомнилась и закричала:

— Все бегом! Сюда! — И бросилась через кладовую в лабораторию.

Тут тоже царил хаос. Пробирки и реторты разбились и полопались, и отовсюду лились красные, зеленые и фиолетовые жидкости, и из-под копыт несущихся стремительным галопом оленей высоко взлетали разноцветные брызги. Гири часов свалились на пол, превратились в настоящих мышей, которые исчезли в ближайшей щели следом за мышами из клетки, стоящей на лабораторном столе. Часовые пружины, застонав, свернулись большой спиралью, крутанулись три раза, затем развалились на мелкие, взметнувшиеся в воздух кусочки.

— Тик, — сказали часы и остановились. Очаг взорвался.

Дверь лаборатории была нараспашку. Мери с книгой в руках и котами на плечах, вместе с тучей птиц, летящих рядом, и толпой скачущих оленей, выскочила из лаборатории и побежала по коридору к входной двери.

Та была открыта.

Но и дверь в кабинет Мадам тоже была открыта. В проеме двери бок о бок стояли мадам Мамблхук и Доктор Ди, застывшие от ужаса и гнева.

Тут они вместе приступили к действиям. Доктор Ди замахал волшебной палочкой и завопил:

— Стой! Приказываю, назад!

А мадам Мамблхук понеслась закрывать входную дверь.

Никто не остановился, даже не замедлил бега. Доктор Ди крутил палочкой и кричал, но его голос тонул в шуме крыльев и копыт, в возбужденных криках зверей и птиц. Тиб, сидящий на левом плече Мери, орал, как резаный, а с правого плеча ему отвечал серый кот. Шум стоял ужасающий. То ли он просто заглушал голос колдуна, то ли еще действовало Великое Заклинание, но мадам Мамблхук и Доктор Ди ничего не могли сделать. Дверь выскользнула из рук ведьмы с такой силой, что ее отбросило к стене; потом стадо оленей с Мери посередине и тучей птиц, летящих над их головами, пробежало мимо, сшибло колдуна, выронившего волщебную палочку, с ног и оставило его лежащим на полу. Потом они скатились по широким ступенькам и вывалились на свежий ночной воздух.

Олени разбежались по траве в спасительную тень деревьев. Мери увидела, что они добрались до ограды и, как живая волна, перепрыгнули ее в мерцающем свете звезд. Птицы, крича от радости, уже унеслись в высокое, испещренное звездами небо. Мери спрыгнула с последней ступеньки, кошки, вцепились в нее, как репей, и они понеслись туда, где она оставила свою метлу.

Та, должно быть, передвинулась навстречу ей. Мери нащупала ее, полуспрятанную за каменным грифоном у подножья лестницы.

Она вскочила на нее верхом, похлопала рукой и скомандовала:

— Домой! Прямо домой!

Метелка подпрыгнула в воздух. Она просвистела над деревьями, набрала высоту, и Мери увидела внизу последнюю волну оленей, перепрыгивающих парковую ограду и несущихся прочь в темный лес. Все верхушки деревьев вокруг были полны птиц, поющих так, как будто сейчас был полдень. Потом лес, пение птиц, кроны деревьев отодвинулись, и не осталось ничего, кроме летящих звезд и котов, вздрагивающих от восторга на ее плечах.

Похоже, они мчались быстрее, чем обычно. Метла снизилась, полого прошла сквозь несущиеся от сильного ветра облака, и они приземлились на гладкой травяной лужайке.

Мери тут же спешилась. Кошки спрыгнули с ее плеч, но, как ни удивительно, остались стоять рядом с ней, и даже в неверном свете полузакрытых облаками звезд она видела их выгнутые дугой спины и поднятые вверх хвосты. Они глядели на дом.

Мери попыталась понять, что же их так насторожило. Она тоже выпрямилась и посмотрела на дом. Она поняла, что если бы у нее был хвост, как у кошки, она бы тоже задрала его вверх и взъерошила, как ершик для мытья бутылок.

Это был не тот дом.

Она схватила метлу. Да, это была не та метла. Ее собственная маленькая метелка осталась там, где она ее спрятала. Этой ночью в Эндор Колледже был еще один посетитель.

— Прямо в стойло, и никогда не свернет ни вправо, ни влево, — сказал Доктор Ди. Вот она и попала сюда.

Мери стояла на лужайке в саду Доктора Ди, сжимая в руках метлу Доктора Ди и с ужасом глядя на фасад дома Доктора Ди.

Коты зашипели, бросились прочь и исчезли в тени.

Кто-то выпрыгнул на нее из кустов. Резкий, требовательный голос произнес:

— Так вот ты где, проклятая ведьма! Я тебя поймал, и теперь лучше делай, что тебе скажут!

Глава XI «КУДА ТЫ С МЕТЕЛКОЙ?» — Я ВСЛЕД ЕЙ СПРОСИЛ…

Это был мальчик, мальчик примерно одних лет с Мери, может быть, совсем немного постарше, но много выше и сильнее. При свете звезд его волосы казались совсем черными, и он грозно хмурил брови. Он размахивал толстой палкой с противной шишечкой на конце.

Наконец он перестал махать палкой, внимательно посмотрел на нее и сказал с удивлением:

— А я ведь тебя знаю. Мы где-то встречались, только я не помню, где. Ты кто?

Мери отступила на шаг от его страшной дубинки.

— Я никогда раньше тебя не видала. Меня зовут Мери Смит из Красной Усадьбы. А ты подмастерье Доктора Ди?

— Доктора чего? Конечно, нет! — его голос звучал удивленно и возмущенно, но дубинку он опустил. — Я — Питер, сын викария, я тоже живу в Красной Усадьбе, в деревне, но я… — он перевел дыхание. — Да, конечно! Я видел тебя в Усадьбе на фотографии, вот почему я решил, что мы знакомы. Папа сказал, что ты живешь там с тетушкой.

— А мне сказали, что ты на каникулах, — произнесла Мери.

— Мы только сегодня вернулись. Но что же все это такое? Как ты сюда попала? И почему я должен быть чьим-то подмастерьем? Кто такой Доктор Ди?

— Ты не знаешь? Это его дом — вернее, я думаю, что это его дом.

Он смотрел на нее сердито, но более спокойно, что придало Мери уверенности. Она добавила:

— А ты тут чего делаешь?

— Я пришел искать своего кота, — ответил Питер.

— Так это твой! — закричала Мери. — Серый? Гип, да?

Он кивнул.

— Когда мы вернулись, мистер Спенсер сказал, что Гип неделю назад исчез, и с тех пор его никто не видел. Мы везде искали, весь день. Мама и папа сказали, что он, должно быть, заблудился, но я-то знал, что это не так. А потом я нашел записку под одним из цветочных горшков на полке. В ней было…

— Я знаю, что там было. Это была расписка за «ОДНОГО ПОМОЩНИКА ДЛЯ ЭКСПЕРИМЕНТОВ ПО ПРЕВРАЩЕНИЯМ», — сказала Мери.

Мальчик напрягся и снова сжал в кулаке дубинку.

— Так ты — все-таки ведьма? Я не думал, что они существуют, но когда увидел тебя… Я ведь своими глазами видел, как ты перелетела через стену на метле. Я думаю, что этот твой Доктор Ди тоже колдун, если ты решила, что я его подмастерье! — Он поднял дубинку и сделал шаг вперед — Я тебе обещаю, что если ты мне не отдашь моего кота…

— Пожалуйста, послушай, — Мери отступила на шаг. — Я не ведьма, честное слово. Я просто случайно замешалась во все это, как и ты, потому что у меня тоже пропал кот, и вот я нашла обоих и превратила их назад в котов. Я нашла книгу заклинаний…

— Ты хочешь, чтобы я тебе поверил? — изумился Питер. — Ну и где они?

— Тут, — с облегчением произнесла Мери, когда две кошки с лоснящейся, глянцевитой шерсткой выступили из тени.

— Гип! — закричал Питер, и дубинка полетела в траву, а сам он схватил кота и прижал к себе. — Где ты нашла его?

— Послушай, — в сердцах воскликнула Мери, — сейчас нет времени пересказывать тебе всю эту историю. Лучше бы ты просто поверил мне, потому что мне кажется, что нам стоит убраться отсюда немедленно, сию же минуту. Эти двое — Доктор Ди и ведьма — живут недалеко, и мне сдается, что они гонятся за мной. По правде говоря, они довольно опасны, — она замолчала и подхватила Тиба. — Давай побыстрей, ладно? Я расскажу тебе все по дороге.

Но мальчик не двигался.

— Есть одна загвоздка, — вздохнул он. — Нам отсюда не выбраться. Стены гладкие, как стекло, деревьев поблизости нет, а ворота заперты.

Мери огляделась. Он был прав. Дом Доктора Ди стоял посреди сада, окруженного очень высокой стеной. Тут не было ни деревьев, ни плюща, ничего, чтобы взобраться на стену. Даже в тусклом свете звезд, она разглядела огромный запор на воротах.

— Но… но как ты попал внутрь?

— Вошел, — с горечью сказал Питер. — Мне показалось, что я слышу мяуканье Гипа за стеной, поэтому я вошел внутрь. А ворота за мной захлопнулись, бесшумно, как по маслу, и я торчу здесь уже много часов. Мама и папа наверно сошли с ума. Они, должно быть, звонят в полицию и разыскивают меня. Сейчас уже полночь.

— Даже позже, — ответила Мери, для которой эта ночь была такой длинной. — Хорошо, тогда мы перелетим через стену. Держи Гипа покрепче.

— Правда? Так это магия?

— Ворота за тобой заперла магия, будь уверен, — ответила Мери. — Но и у меня есть кое-что в запасе, скажу тебе. С этой метлой есть проблемы — она Доктора Ди. Я не уверена, что смогу заставить ее отвезти нас домой, но уж через стену мы перелетим.

Она достала из кармана остатки летящего-в-ночи и растерла сок между пальцами:

— Вскакивай на нее и держись покрепче. Эти метелки такие смешные, они иногда брыкаются.

Но эта не брыкалась. Мери потерла ее соком летящего-в-ночи и скомандовала:

— Через стену, а потом в Красную Усадьбу, в Красную Усадьбу в Шропшире. Слышишь?

Метелка старалась как могла, но с двойным весом ей не удавалось подняться на нужную высоту. Она оторвалась от земли на пару метров, потом застыла в воздухе и начала крутиться у стены сада, пока у обоих детей не закружилась голова, и Мери не прошептала наконец:

— А ну, вниз. Вниз!

Метелка от облегчения даже завиляла прутьями и приземлилась. Дети соскочили с нее. Теперь не было нужды держать кошек, и Тиб, и Гип прекрасно понимали, что происходит, и молчали, крепко вцепившись в плечи детей каждый всеми восемнадцатью коготками.

— Что же нам теперь делать? — встревоженно спросил Питер. Затем он внезапно поднял голову:

— Послушай! Что это?

Теперь кроме шороха ветра в верхушках деревьев за стеной был слышен еще один звук.

Высокий, свистящий звук, Мери тут же его узнала, и у нее даже закололо в спине.

— Это метла приближается. Доктор Ди. Быстрее, мы должны спрятаться!

— Он найдет нас через две минуты. Тут только кусты, и в саду нет никаких укрытий, а дом заперт. Я уже пробовал. Я хотел посмотреть, нет ли тут телефона — хорошенькое время, чтобы хихикать, скажу тебе! Девчонки все одинаковы. — Он потащил ее за руку. — Давай быстрее в кусты. Это единственный шанс.

Но Мери бежала к двери дома.

— Нет. Я же сказала тебе, у меня есть магия. Я умею открывать замки. — Она вытащила из кармана фонарик и книгу и осветила нужную страницу.

Питер все сообразил сразу же. Он понял ее идею, да и вообще, подумала Мери восхищенно, не много времени ему понадобилось, чтобы освоиться с самой мыслью о магии.

— Ты сможешь? Тогда если ты откроешь дверь, он подумает, что ты внутри дома, и мы убежим через садовые ворота, пока он будет занят поисками в доме. Так?

— Нам даже не понадобится открывать садовые ворота.

Фонарик нашел нужную страницу и осветил заклинание, отпирающее двери.

— Он прилетит на другой метле. У нас будет по одной на каждого. Подожди, я сейчас. — Она пробормотала заклинание прямо перед входной дверью, и та немедленно широко открылась, так что стал виден темный холл. Позади нее раздался шорох, но когда она обернулась, Питер и серый кот уже исчезли. Она побежала по лужайке, схватила метлу и вместе с Тибом бросилась в кусты, где скрючилась рядом с Питером.

Они успели вовремя. Прямо над их головами раздался долгий шуршащий звук, похожий на шорох бумаги, и метла, несущая большую черную фигуру, скользнула над стеной сада и с глухим стуком приземлилась на лужайке.

Доктор Ди был страшно разгневан. Вопль, который он издал, увидев открытую дверь дома, заставил Мери забиться подальше в кусты, и она почувствовала, что Питер дрожит рядом с ней. Серый кот тихонько зашипел, но не пошевелился. Тиб не издал ни звука. Доктор Ди спрыгнул с метлы, сердито отбросил ее в сторону и помчался через открытую дверь в дом, размахивая над головой белой волшебной палочкой.

— Сейчас я тебя поймаю, маленькая ведьма! — услышали они его крик. — Разгромить мою лабораторию! Мы еще посмотрим! Гомбридж или не Гомбридж, профессор или не профессор, мы еще посмотрим!

Он обыскивал весь дом. То в одном окне, то в другом они видели мелькание зеленого света волшебной палочки.

Дети наблюдали за светом. Сейчас он, кажется, в комнате наверху. Вот он исчез.

Питер прошептал:

— Он теперь в задней части дома. Пора.

Они выбежали на лужайку. Мери схватила метелку, которую доктор отбросил в сторону. Она почувствовала, что та дрожит от нетерпения — или ей просто показалось?

— Это моя маленькая метелка! — прошептала она с восторгом и облегчением. — Она знает дорогу домой. Вот, бери метлу Доктора Ди. Если она только полетит за моей…

Но не тут-то было. Когда Питер взял метлу, она стала брыкаться и подпрыгивать, и внезапно вырвавшись из его рук, устремилась вслед за своим хозяином в темный дверной проем.

— Она придет прямо к нему! — испуганно воскликнул Питер. — Тогда он точно будет знать, что ты здесь! Быстрее, Мери, забирайся на метлу и улетай. Он ведь не знает, что я тут — со мной все будет в порядке. А утром…

Но Мери уже бежала к воротам.

— Мы пойдем вместе, или так, или никак. У нас есть магия, и мы тоже кое-что можем. Сегодня ночью я ведьма, как он сказал.

Да, она и впрямь показала себя. В спешке она отпустила маленькую метлу, но та тихонько скакала рядом с ней. Мери уже не нужны были фонарик и книга заклинаний. Она выудила из кармана последний кусочек летящего-в-ночи, надавила на запор и прошептала заклинание так быстро, как только могла произносить слова.

Запор вспыхнул зеленым пламенем и упал в траву. Ворота отворились, петли издали звук, похожий на вопль ярости. В доме позади них послышалось эхо, это Доктор Ди издал ответный крик. При свете звезд они выскочили через открытые ворота на узкую извилистую тропинку.

— Давай! — закричала Мери, и в ту же секунду Питер оказался позади нее на метле. Серый кот вскочил ему на плечи, шипя от волнения, как кипящий чайник. Тиб молчал, но его хвост так и ходил из стороны в сторону, будто не мог остановиться. — Держитесь все! А теперь, дорогая метелочка, пожалуйста, отнеси нас в Красную Усадьбу!

Она потерла рукой, испачканной в соке летящего-в-ночи, ручку метлы.

Чувствовалась, как метелке трудно, хотя она старалась, как могла. Но ей было так тяжело подняться в воздух с удвоенным весом — двумя детьми и двумя кошками. Вот она преодолела метр, еще полметра, еще чуть-чуть…

На этой высоте она выровнялась и начала двигаться вперед. Верхушки кустов высокой изгороди оказались на уровне их коленок. Снова и снова ветки деревьев цеплялись в темноте и хлестали их. Они наклонились как можно ниже и крепко вцепились в ручку метлы.

Казалось, они поднялись так высоко, как только могли, и на этой высоте ощущение скорости было еще больше, чем когда Мери неслась в открытом воздушном пространстве или среди безбрежного моря облаков. У детей захватило дух, и Мери услышала, как Тиб ворчит себе под нос, крепче прижимаясь к ее плечам. Тропинка все время извивалась, и метла следовала за всеми ее поворотами, бросаясь то вправо, то влево, как ласточка в полете. Это было ужасно неудобно, и голова кружилась. Но они летели домой, и если на их пути не встретятся препятствия выше полутора-двух метров, у них есть шанс туда добраться.

Тут они услышали приближение другой метлы. Она летела высоко над их головами, ей управлял сердито кричащий Доктор Ди. Метла быстро промелькнула над ними. Мери ждала, что услышит торжествующий вопль, когда он заметит их внизу. Но вместо этого раздался приветственный крик, и послышался еще один долгий звук, объявивший им о приближении третьей метлы. Голос мадам Мамблхук, пронзительный и разгневанный, прокричал: — Поймали вы ее?

Вытянув шею, Мери заметила их обоих высоко над головой, похожих на тени на фоне звездного неба. Зеленые молнии сверкали вокруг волшебной палочки. Они освещали фигуры Мадам и Доктора Ди, низко пригнувшихся к своим метлам и высматривающих, что видно вокруг…

«Они могут нас заметить в любую минуту», — подумала Мери.

В это самое мгновенье маленькая метла, как будто прочтя ее мысли, скользнула вниз и очутилась в тени, отбрасываемой изгородью на тропинку.

Тут было темно, и бег метлы, на их счастье, замедлился. Теперь ветки не колотили по ним, но все изгибы и повороты тропинки, которым маленькая метла аккуратно следовала наподобие летучей мыши, подкрадывались еще более неожиданно, так что их шатало и бросало из стороны в сторону еще сильнее, чем раньше, и им приходилось со всей силой вцепляться в ручку метлы. Это напоминало скачку галопом на лошади в темноте по незнакомой дороге.

А за ними следовали куда более быстрые кони. Две другие метлы были теперь прямо над их головами.

— Вспомни, что они не знают, что я тут, — прошептал Питер. — Они думают, что ты одна с двумя кошками и летишь перед ними на полной скорости. Если мы остановимся сейчас и подождем, они нас обгонят и окажутся далеко впереди. Тогда мы сможем отправиться домой своей дорогой.

Мери открыла рот, чтобы ответить, но в этот момент тропинка кончилась, и маленькая метла вырвалась из спасительной тени и оказалась на открытом лугу, где прямо под ними по залитой лунным светом траве неслась их тень.

Глава XII ТРА-ТА-ТА, ТРА-ТА-ТА, МЫ ВЕЗЕМ С СОБОЙ КОТА…

Было слишком поздно. Слишком поздно даже для того, чтобы укрыться в тени одного из огромных дубов, разбросанных то там, то сям по лугу. Их заметили. С высоты послышался двойной злобный крик.

— Вот она! — завопила мадам Мамблхук, и в то же время Доктор Ди закричал:

— Их двое! У нее все время был сообщник! Смотрите, двое на одной метле!

— Это значит, что они не могут подняться выше! — обрадовалась Мадам. — Легкая добыча, дорогой Доктор, легкая добыча! Мы схватим их обоих. Готовы? Вы берете правого, а я левого. В атаку!

Две метлы высоко в небе разошлись одна от другой, нацелились, развернулись и спикировали. Скорость была ужасная. Они помчались вниз, со свистом рассекая воздух, каждая со своей стороны, смертоносные, как два ястреба, камнем с неба падающих на жертву.

Мери почувствовала, как метелка внезапно рванулась, и безнадежно подумала, что это она изо всех сил пытается прибавить скорости. Но безуспешно. Она только упала вниз на метр, и теперь башмаки детей были в росе, обильно выпавшей в высокой траве. Колокольчики покачивали сладко пахнущими, шуршащими головками. Стебли ромашек были сплошь в росе. Чертополох мягко задел Мери по ноге, и облачко семян, как привидение, поплыло над темной травой.

Она еще крепче сжала ручку метлы.

— Ну, пожалуйста… пожалуйста! Ой, Питер, она идет к земле, и тогда они…

— Нет-нет, — решительно прошептал ей в ухо Питер. — Дай ей свободу. Она знает, что делает. Разве ты не понимаешь? Они не могут схватить нас, когда мы летим так низко. Спускаясь с такой высоты, они врежутся прямо в землю, расшибутся сами и сломают свои метлы. Пока они сами прижимают нас к земле, они не могут сделать…

Его голос заглушил вопль Доктора Ди, пикирующего на них. Маленькая метелка все еще держалась своего курса, двигаясь прямо и оставаясь на той же высоте, но как раз в тот момент, когда Доктор Ди пошел на снижение, она вильнула в сторону, так что цепляющиеся за нее дети повалились вбок и правыми ногами коснулись земли. Их боевой конь на мгновение помедлил, но тут же поскакал дальше. Атакующая метла приближалась на огромной скорости. Минуту-другую казалось, что Доктор Ди врежется в землю, но в последнее мгновенье он свернул, и его метла взмыла вверх, со свистом уносясь в заоблачные выси.

— Промазали, — прошептал Питер. — Ложись и распластайся, как можно сильнее.

Мери подчинилась, и тут их атаковала другая метла. Мадам была тяжелее, чем Доктор Ди, а может ее метла хуже управлялась. Она шла на ужасной скорости, так быстро, что вихрь, поднятый полетом, наполовину унес прочь ее победный вопль.

— Помощники! Тут помощники! Мы схватим их всех! На землю, маленькие дурачки, на землю, или мы вас всех сметем!

Она была прямо над ними. Ее хищная лапа уже совсем было схватила Мери за волосы. Маленькая метла остановилась как вкопанная, на одно, пронзающее до костей мгновенье, коснулась пучком прутьев земли, затем встала на дыбы, совсем как лошадь, и повернув под прямым углом рванулась прочь по лугу.

Мадам Мамблхук летела слишком быстро для того, чтобы повернуть или остановиться. Мери, оглянувшись, увидела, что она почти врезалась в землю. В последнюю секунду метла Мадам вильнула и заскользила по земле, а затем с резким свистом устремилась опять в небо. Перед ней внезапно оказался черный силуэт дерева. Метла попыталась увернуться, но было уже поздно. Она задела за ветви дерева, накренилась, завалилась набок и сбросила наездницу. Мадам Мамблхук, чья хватка ослабела от всех этих перипетий, понеслась вниз в облаке развевающихся черных одежд, размахивая руками, как старая потрепанная ворона, и повисла на высоком суку дерева.

— Это будет ей уроком! — с удовлетворением произнес Питер. — Я тебе скажу, наша метелка свое дело знает. Похоже, она спасла нас!

При этих словах маленькая метелка, легко двигаясь прыгающим галопом, перемахнула через изгородь и широкую канаву, благоухающую сладким запахом полевых цветов, и устремилась в темную, густую тень леса.

В тот момент, когда деревья сомкнулись вокруг них, дети услышали, как Мадам кричит:

— Доктор Ди! Доктор Ди!

С высоты раздался ответный крик, послышался свист летящей метлы, и доктор приземлился на вершину дуба.

— Это займет их надолго! — весело сказал Питер.

Мери похлопала метелку рукой, измазанной соком летящего-в-ночи. Похоже, ей это доставило удовольствие; она сделала несколько прыжков и курбетов, пока быстро несла детей вдоль извилистой тропинки между деревьями. Здесь дорога была еще трудней, чем на предыдущей тропинке, потому что эта была уже, а лес, состоящий из больших, редко растущих деревьев, зарос густым подлеском. Ветви плюща и жимолости свисали с деревьев; остролист, бузина и орешник теснились между огромными стволами дубов и буков, повсюду рос папоротник и полные семян головки наперстянки качались на стебельках, когда они пролетали мимо. В темноте лес напоминал джунгли.

— В конце концов дорожка приведет нас домой, — Мери произнесла то, о чем думали оба. — Маленькая метла знает дорогу. Проблема только в том, что это займет ужасно много времени. Даже, когда летишь высоко, это занимает вечность. — Тут она как можно короче рассказала Питеру свои приключения. — А как долго идти без метлы, Питер? Как ты попал сюда?

— Часть пути я проехал на велосипеде. Кто-то сказал мне, что видел Гипа в саду в пустом доме около реки — не знаю, была ты в тех местах? Ну, я отправился туда, но на мосту через реку стоял густой туман, поэтому я оставил там велосипед и пошел пешком. Так было легче. Понимаешь, мне показалось, что я слышу Гипа, который зовет меня в тумане. Наверно, это тоже была магия? Во всяком случае, в тумане я заблудился, и не мог попасть назад, и тогда я нашел дом Доктора Ди.

— А это далеко от моста? — спросила Мери.

— Не знаю. Мне казалось, что я прошагал вечность, но… эй, вот и конец леса. Какая жалость, я надеялся, что он будет укрывать нас всю дорогу. Если они ждут нас с другой стороны…

— Может быть, они еще сидят на дереве, — с надеждой прошептала Мери, — или ее метла убежала от нее, или…

Она замолчала. Да, никакой ошибки, над вершинами деревьев послышались голоса разговаривающих друг с другом мадам Мамблхук и Доктора. Эти двое, похоже, недавно взлетели, их голоса поднимались и постепенно удалялись.

— …в лесу. Я это точно видел. Нам нужно только подождать здесь, летая туда-сюда, — внятно произнес Доктор Ди, — чтобы посмотреть, каким путем они попробуют выбраться. И тогда мы их схватим.

— Не кажется ли вам, мой дорогой Доктор, — Мадам, казалось, совершенно оправилась от своей неудачи, — не кажется ли вам, что девчонка знает Великое Заклинание? Как еще она бы могла вернуть назад все наши превращения и в одну минуту уничтожить лабораторию и долгие годы работы? Все пошло прахом, все, главное здание целиком. Нельзя было остановить огонь, пока он не добрался до спального крыла — он сам по себе шел дальше и дальше. Наверняка, дело тут в Великом Заклинании. Должно быть, Мери Смит — ее настоящее имя. Когда мы ее поймаем, дорогой Доктор, это нужно будет выяснить, но я уверена, что нам придется иметь дело с ее…

Тут их слова заглушил шум ветра в вершинах деревьев. Но когда порыв ветра прошел, голоса стали слышны ближе, прямо у них над головами. Похоже, они летали кругами.

— Могу предоставить вам гостеприимство в моем доме, — говорил Доктор Ди. — Мои возможности, по сравнению с тем, что было в Колледже, конечно, малы, но осмелюсь думать, дорогая Мадам, что вы найдете мою маленькую лабораторию хорошо оборудованной, скажу точнее, очень хорошо оборудованной. Более приспособленной для того, чтобы, — он противно хихикнул, — иметь дело с мисс Мери Смит, Гомбридж там или не Гомбридж.

— Но Великое Заклинание, — тревожно сказала мадам Мамблхук, — Великое Заклинание?

— Работает только до дневного света, даже для гениальной Мери Смит, — Доктор Ди еще раз хихикнул. — Все, что нам нужно, это продержать их в лесу до рассвета, а затем не спеша догнать. Конечно, если они решат остаться здесь и спрятаться, в таком случае…

— Мы просто подождем, пока их выманит голод, — с удовлетворением заметила мадам Мамблхук.

— Именно так, — отозвался Доктор Ди. — А теперь, дорогая леди, если мы поднимемся немного выше, у нас будет возможность понаблюдать за всеми сторонами леса одновременно.

Его голос исчез, когда две метлы поднялись повыше. Звук кружащихся метел стал слабее, но все еще был слышен детям, которые, шурша, пробирались сквозь папоротники на своем боевом коне.

Дети молчали. Все было слишком плохо. Они предоставили дальнейшее самой маленькой метле. Казалось, она понимает, что происходит. Внезапно в нескольких метрах впереди появилась прогалина, залитая светом звезд, который показывал, что близок край леса. Метелка остановилась и села на свои прутья. Питер без лишних слов слез и отправился вперед к изгороди.

Потом он вернулся назад.

— Там другое открытое поле, большое, а внизу что-то напоминающее ручей. Там несколько деревьев, но их недостаточно — укрытие не слишком надежное. А дальше что-то похожее на болото.

— Что же мы будем делать?

Питер рассеянно похлопал метелку по ручке и прочистил горло:

— Послушай, это глупо. Я слышал, что они сказали. Теперь понятно, что мы должны делать. Я уже говорил тебе раньше, в саду Доктора Ди. Если я останусь здесь, а ты полетишь, по крайней мере у кого-то одного будет неплохой шанс спастись. Бери обоих котов, и давай условимся о сигнале. Если я выскочу с противоположной стороны леса и приманю их, ты можешь отправляться. А если на метле будешь только ты одна, ты доберешься до облаков раньше, чем они сообразят, что случилось. А для начала…

— Ну, а ты?

— Со мной все будет в порядке. Я юркну назад в лес раньше, чем они сообразят, что это только я.

— Но тут не то же самое, что в саду у Доктора Ди, — возразила Мери. — Они знают, что ты тут. Если они догадаются, что у тебя нет даже метлы — а рано или поздно они сообразят, что случилось — они придут в лес искать тебя.

— Они меня не найдут. Тут темно.

— А утром?

— Ну, это большой лес, — сказал Питер. — Я заберусь на дерево или еще что-нибудь придумаю. А ты вернешься тем же путем назад и приведешь помощь.

— На метле? — спросила Мери. — С викарием, твоим отцом, констеблем Баффином и старым Зеведеем следом на велосипедах?

От такой перспективы Питер даже засмеялся:

— Да, я думал, что ты обойдешься без метлы.

— А без метлы я не знаю дороги, — угрюмо отозвалась Мери. — И кроме того, ты не должен так поступать. Это нехорошо, Питер. Либо мы выбираемся вместе, либо вовсе ничего не будем делать.

Она задумалась, разминая в пальцах лист папоротника. Потом посмотрела прямо на него. Странно было бы подумать, что это та же самая застенчивая и неловкая Мери Смит, которая стеснялась даже разговаривать:

— И не думай, что я не заметила, что ты уже дважды пытался спасти мне жизнь, Питер, и рисковал при этом своей. Но либо вместе, либо никак.

— Хорошо, — с облегчением произнес Питер. «Он, — подумала Мери, — должно быть никогда в жизни не был застенчивым».

— Давай придумаем что-нибудь еще. Как насчет Великого Заклинания? Нет ли в книжке чего-нибудь, что может помочь?

— Нет, я уже думала, там нет. Есть только само это заклинание, но оно просто разрушает ту магию, которая уже есть. Это лишит магической силы и нашу метелку. И если бы даже я улетела и оставила книгу защищать тебя, ты не сможешь найти дорогу домой, да и вместе нам ее не найти. — Она повернула голову и бросила взгляд на освещенную звездами прогалину в конце тропинки. — Мне кажется, что мы в какой-то другой стране, не похожей на нашу, и дело тут не только в расстоянии.

— Послушай, — начал Питер, — не надо так беспокоиться. Все будет в порядке, не сомневайся. Мы чего-нибудь придумаем. Во всяком случае, я бы нервничал, если бы мне пришлось использовать твое Великое Заклинание. Просто представь себе, вдруг я бы это сделал, когда твоя метелка была бы еще в воздухе. Приятно тебе будет свалиться с высоты в двести метров? Ну, давай думать, что делать.

— Прежде всего, дать метелке отдохнуть, и, может быть, поухаживать за ней немножко. Похоже, ей это нравится. — Мери спешилась и стала гладить метелку рукой, испачканной в летящем-в-ночи.

Да, метле это нравилось. Она стала тереться о руку Мери, замурлыкала…

Нет, конечно, она не мурлыкала. Мери резко повернула голову. Это Тиб внезапно замурлыкал у ее уха. Он поднял голову и насторожил уши, из глубины леса, кто-то — или что-то — приближалось к ним.

Глава XIII ПТИЧКИ ЛЕТЯТ, КОЛОКОЛЬЧИКИ ЗВЕНЯТ…

— КТО-ТО приближается, — резко сказал Питер. — Давай быстрей. По звуку похоже, что кто-то один рубит деревья, чтобы вспугнуть нас, пока другой…

— Нет, — ответила Мери. — Тиб мяукает. И посмотри, маленькая метелка не двигается. Замри и слушай.

Они ждали, замерев, пытаясь что-нибудь разглядеть во тьме леса. Шум становился громче. Двигался не кто-то один, сквозь густой подлесок к ним тихо приближалась толпа людей или каких-то других созданий. Папоротники заколыхались, сбрасывая росу. Лес благоухал разнообразными запахами, тут были лиственницы, цветы куманики и жимолости, горьковатый аромат плюща. Кусты раздвинулись, и в тусклом свете звезд с росой на рогах и на лоснящейся шкуре появился большой, прекрасный олень. Ч3а ним робко толпилось целое стадо пятнистых оленей.

Тиб издал странный, булькающий звук где-то глубоко в горле, в последний раз Мери слышала этот звук в ужасной комнате за лабораторией. Сидящий на плече Питера серый кот тихонько мяукнул и начал урчать.

— Это те олени, которые были заколдованы! — взволнованно воскликнула Мери. — Я их освободила с помощью Великого Заклинания. Может, они пришли, чтобы нам помочь!

Олень шагнул вперед и повернул к ней свою великолепную голову. Он дважды фыркнул, один раз ей, другой раз Тибу на ее плече, потом взглянул на Питера и насторожил уши.

— Питер — мой друг, — быстро сказала Мери. — Он пришел, чтобы освободить Гипа.

Огромный олень двинулся вперед, чтобы обнюхать Питера, потом повернулся, скакнул к изгороди у опушки леса, застыл там, высоко подняв великолепную голову, и поглядел на них через плечо.

— Я его помню, — объяснила Мери. — Он был такой несчастный, весь в коросте. Мадам смеялась над ним и тыкала в него пальцем. Я уверена, что он пришел помочь нам. Но как? Что он может сделать?

— Он хочет, чтобы мы двигались этим путем, — сообразил Питер. — Пойдем.

Но Мери отпрянула назад.

— Как же мы пойдем? Послушай, ведь эти двое все еще над нашими головами.

Все олени окружили их плотной толпой. Питер рассмеялся, указывая на вскинутые головы и блестящие, влажные глаза.

— Это конвой, — голос его звучал очень довольно и спокойно. — Разве ты не понимаешь? Если мы выберемся из леса и останемся в середине этой толпы, Мадам и Доктор до нас наверняка не доберутся, даже если и увидят. Да они нас и не разглядят среди всех этих мелькающих теней. Пойдем. Это наш шанс.

— Ты и впрямь думаешь… — с сомнением в голосе начала Мери, но ее прервала маленькая метелка. Про метлу нельзя сказать, что она задрала голову и принялась рыть копытом землю, но она сделала что-то явно в этом роде. Она забилась у Мери в руках, взволнованная, старающаяся заставить их тронуться в путь.

— Отлично! — Мери прыгнула на метелку. — Залезай скорее, Тиб! Прыгай, Питер, а не то метелка ускачет без тебя!

Питер вскочил на метелку верхом и крепко ухватился за ручку. Кошки вцепились в плечи хозяев и заурчали как гоночные моторы. Вокруг них скакали и резвились олени, их нежные копытца громко стучали по земле, а вместе с ними, поскрипывая, прыгала и маленькая метла.

Стоявший неподвижно большой олень высоко поднял голову, понюхал воздух, а затем вдруг внезапно ожил, перепрыгнул через изгородь и поскакал вперед в лунном свете. За ним устремились олени и оленихи, а между ними, как тень среди их скачущих теней, помчалась маленькая метелка.

Вот они все перемахнули через изгородь, перепрыгнули канаву, вырвались в открытое поле — и тут пустились в галоп, олени двигались длинными, летящими прыжками. Рожки выстав-дены вверх, большие темные глаза сияют в лунном свете, белые хвостики задраны, грациозные копытца стучат по торфу, как дождевые кап-ди. Мокрые от росы шкурки касаются ног детей, травянистый луг как будто безо всяких усилий уносится назад и все стадо мчится в полном молчании, только тени скользят по пологому склону.

Впереди на секунду снова показалась изгородь, и они мгновенно перелетели через нее, как будто это был невысокий чертополох. Сверкающий, шумный ручей мелькнул под ними, и снова молчание. Промелькнули неясные очертания каменной стены, и маленькая метелка, собрав все силы, взлетела и перескочила через нее, а олени дружно подпрыгнули и стремительно перемахнули как огромная волна, и гонки снова продолжались.

Вдруг откуда-то появилось великое множество птиц. Из темноты выпорхнули кричащие чибисы, потом целая стая пронзительно пищащих ласточек, за ними дрозды, голуби, воробьи — все птицы, освобожденные из ужасных клеток; птицы, которые уже должны были спать, положив головы под крыло, прилетели вместе со стадом оленей, чтобы спрятать спасающихся бегством детей от подстерегавшей их сверху опасности.

А опасность была тут как тут. Первые несколько минут казалось, что Мадам и Доктор сочли поток теней, вырвавшихся галопом из леса, просто стадом диких оленей; но они все же решили удостовериться, и теперь одна из метел спускалась прямо к ним. Другая все ещё кружила, как часовой, над верхушками деревьев.

Спускался Доктор Ди. Раздался ужасающий, так хорошо знакомый рев метлы над головой. Затем внезапно свирепый бросок вниз, от которого птицы разлетелись во все стороны, и вопль злобы и торжества:

— Мадам! Мадам! Здесь! Сюда!

Взмахнув белой палочкой как хлыстом, Доктор Ди ринулся вниз, разметая птиц налево и направо, стараясь дотянуться до детей, прячущихся в середине несущегося стада.

Но олени оказались надежной защитой. Каждый раз, когда волшебная палочка на манер хлыста била по их торчащим рожкам, вокруг рассыпались зеленые искры, но олени не заколдовывались. Они не боялись его; он не мог заколдовать их снова, они только теснее толпились вокруг детей и быстрее бежали. Волшебник бессильно хлестал и хлестал их и зеленое пламя стекало по их бокам, как вода. Все бежавшие прямо рядом с детьми олени были вооружены рожками. Когда волшебная палочка скользнула у самой головы Мери, пара рогов поймала ее и боднула так, что она затрещала и вспыхнула, как молния, а волшебник закричал, как будто его ударили. После этого он взмыл повыше, и птицы снова закрыли от него Мери и Питера.

Но на этот раз птицы не просто защищали, они атаковали. Они, казалось, были недоступны для ударов белой волшебной палочки. Птицы были слишком малы, чтобы причинить неприятности самому Доктору Ди — самыми крупными среди них были голуби — но нелегко пробираться сквозь стаю крутящихся, мечущихся в разные стороны разгневанных птиц, которые летят тебе прямо в лицо, вцепляются когтистыми лапами в голову или просто слепят тебя, мелькая туда-сюда прямо перед глазами. И метле Доктора Ди это тоже не нравилось. Она юлила из стороны в сторону, брыкалась и пыталась увернуться так, что Доктор, держась одной рукой и слепо размахивая вокруг себя волшебной палочкой, раз или два чуть не свалился.

Но все-таки он удержался. И вот, летя все дальше и дальше, Мери и Питер стали замечать, что олени начали уставать. А над Доктором Ди, совершенно свежая и слишком умная для того, чтобы спускаться в стаю птиц или защищаться от рогов, парила мадам Мамблхук.

Теперь они неслись по склону, длинному склону пологого холма. Тут и там появлялись заросли камыша, он щекотал животы оленям и задевал детей по ногам. Рядом с ними, справа, что-то блестело и был слышен шум воды. Река. Быстрая река, несущаяся по каменным порогам, с крутыми белопенными водопадами. Затем, внезапно, неподалеку у подножья склона они увидели что-то похожее на широко разлившуюся воду.

«Море?» — подумала Мери, и тут первый раз ею овладело отчаянье. Если им придется пересекать море, без оленей, может быть, только со слабой помощью птиц… а маленькая метелка так устала…

— Это туман! — закричал Питер. — Я же говорил тебе, что я потерялся в тумане на пути сюда. Если мы проберемся сквозь него, мы найдем дорогу домой!

Еще немного вниз по склону, а маленькие копытца стучат вокруг. Теперь Мери тоже увидела.

Конечно, это был туман, огромное, белое озеро тумана, густое и клубящееся как облако. В нем отражался свет звезд. Река неслась и падала каскадами прямо в него, и терялась там, как если бы это было на самом деле море или озеро. Конечно, под защитой такого густого облака они не нуждались ни в конвое, ни в прикрытии. Они могли лететь с той скоростью, с какой хотела метелка, безопасно и скрытно, пока, может быть, не найдут на той стороне знакомых желтых огней дома.

Птицы, призрачными созданиями, все еще крутились по краям туманного облака. Стадо оленей пробежало по нижней части склона, топоча копытцами по торфу, затем замедлило свой бег, потопталось на месте и остановилось на длинной каменистой отмели, там, где река встречалась с туманом.

Большой олень повернулся, клубы тумана окружили его плечи, как облако. Стадо расступилось, чтобы дети могли укрыться в спасительном тумане.

Завопив, Доктор Ди сделал последний, отчаянный бросок и полетел камнем вниз.

Он почти добрался до них. Но большой олень легко прыгнул вверх, прямо над их головами, и рогами выбил волшебную палочку из рук колдуна. Она отлетела далеко в сторону и упала в реку. Со страшным шипением зел'еный огонь побежал во все стороны по воде, потом раздался всплеск, треск, поднялся белый курящийся дымок, и волшебная палочка исчезла в бурлящей воде.

Позади послышался еще один треск, внезапный порыв ветра и снова треск. Мимо щеки Мери промелькнула палка от метлы и связка березовых прутьев. Затем что-то тускло вспыхнуло и исчезло; олень-вожак, все стадо, птицы, свет звезд — все как будто смыло водой, когда их маленькая метла, не раздумывая, ринулась вперед в туман.

Глава XIV ПОНЕСЕМСЯ НАД ЛЕСАМИ, А ПОТОМ ВЕРНЕМСЯ К МАМЕ

Туман уже не был таким густым. В какой-то момент они проскочили тоненькую полоску, в которой виднелось небо, и Питер, почти беззвучно, шепнул Мери на ухо:

— Она еще здесь. Над нами. Не думаю, что она нас видит.

— Она не может напасть на нас здесь. Я думаю, под нами вода, — сказала Мери. — Пока мы будем лететь так низко, мы в безопасности.

— А когда мы выберемся отсюда, мы окажемся на нашей стороне реки, я уверен. Но туман больше не будет разделять нас, а мы не знаем, сможет ли она и тут преследовать.

Мери минутку помолчала. Об этом она еще не думала. Но это было похоже на правду. Если волшебство летящего-в-ночи действовало в Красной Усадьбе, тогда и на их стороне тумана они не могут быть в безопасности от мадам Мамблхук.

Она постаралась сдержать дрожь в голосе:

— Но она же не может отобрать кошек назад, или она будет нас преследовать просто для того, чтобы отомстить?

— Я думаю, она хочет отобрать назад книгу «ВЕЛИКИХ ЗАКЛИНАНИЙ», — предположил Питер.

— О да, конечно… А не могли бы мы сами воспользоваться ей, чтобы защитить себя? Но как бы это сделать? Давай подумаем…

— Нет ничего проще, — произнес Питер с облегчением в голосе. — Как только мы будем у самого дома, ты скажешь свое заклинание так громко, как сможешь. От этого ее метла немедленно свалится на землю, а мы уже будем так близко от наших мест, что не страшно, если и наша расколдуется.

— Но наша дорогая маленькая метелка…

— Хочет расколдоваться, — прервал ее Питер. — Разве ты не чувствуешь?

Действительно, метелка слегка скакнула в сторону, пару раз подпрыгнула и быстро устремилась вперед сквозь туман.

— Видишь теперь? — спросил Питер. — Она тоже, наверно, радуется, она устала носиться над землей долгими часами, ждать, где скажут, и все время таскать на себе старых ведьм…

— Спасибо за комплимент.

— Ну, я не тебя имею в виду. Все-таки мне кажется, что для метелок это такая же тюрьма, как для оленей и птиц. Потому-то они такие строптивые. Если бы им это нравилось, разве они бы брыкались и пытались сбрасывать седоков, как норовистые пони?

— Я думаю, ты прав, — кивнула Мери. — Она меня слушалась только из-за летящего-в-ночи.

— А это что такое?

— Тоже, я думаю, род заклинаний, — она быстро рассказала ему о цветке.

— Это, конечно, так, — согласился Питер. — Но мне кажется, что она помогает нам потому, что мы добры к ней. Просто она хочет освободиться от заклинания, принадлежать только самой себе и резвиться, когда захочется. Не так ли, малютка?

Мери, почувствовав, как маленькая метелка, дрожит и подпрыгивает в ответ, поняла, что Питер прав. Во всяком случае, они должны как-то освободиться от мадам Мамблхук, и их единственный шанс — воспользоваться Великим Заклинанием. Но у них должно быть время, чтобы правильно его произнести, иначе на них обрушатся страшные несчастья…

Она открыла рот, чтобы рассказать об этом Питеру, но тот схватил ее за руку, и Мери поняла, что туман рассеивается. Вокруг них была еще непроглядная тьма, но время от времени темнота слегка редела, как будто в ней возникали и отражались случайные вспышки света, похожие на рябь на воде.

Наступал день. Слабый отсвет коснулся тумана, слегка окрасив его. Еще немного, и Великое Заклинание потеряет силу.

Тут они выскочили из-под прикрытия тумана на узкую отмель, где поблескивала галька и шептали что-то невнятное слабые волны. Вдалеке за лугом, заросшим маргаритками, показалась бледная полоска зари.

Окончательно миновав туман, они услышали голос мадам Мамблхук где-то выше и позади.

— Стоп! — крикнула Мери, маленькая метелка остановилась и опустилась на землю. Дети соскользнули с нее и попытались понять, куда они попали.

Мадам была позади них, прямо над озером тумана. Она, должно быть, патрулировала туда-сюда, ожидая, так же, как когда они с Доктором кружили над лесом, что дети покинут свое убежище. Небо за ней побледнело, звезды исчезали, вместо них разливалась блестящая розовая полоса. Но магические силы вокруг Мадам еще светились гибельным зеленым светом, и искры полетели от ее метлы, когда она резко стала спускаться с высоты, нацелившись прямо на маленькую компанию, стоявшую на земле.

— Я вас поймала! — вопила она. — Теперь я вас поймала! Моя книга! Моя книга! — И она направила метлу в пике.

Кошки зашипели, даже Питер вскрикнул. Мери вытащила книгу из кармана и потянулась за фонариком. Но в нем не было нужды. Книга в ее руках открылась на странице с Великим Заклинанием, и красные буквы были видны совершенно ясно. Стоя прямо, не сдвигаясь ни на шаг, в тусклом свете занимающейся зари, с ведьмой, несущейся прямо на них, как падающая звезда, Мери, громко и отчетливо, начала читать нараспев Великое Заклинание.

Ведьма услышала его. Они увидели, что она пытается заставить метлу лететь еще быстрее, чтобы добраться до земли раньше, чем заклинание дойдет до конца. Они увидели, что ведьма глядит через плечо на разгорающуюся зарю, которая лишит заклинание силы. Но все было бесполезно. Мадам Мамблхук летела над туманом, а звезды еще не исчезли, когда Мери победоносно кончила читать заклинание.

— …хороводе дней, — (или что-то в этом роде) провозгласила Мери последние слова, и вот, ка! и тогда, сразу произошло несколько событий.

Летящая метла потеряла управление и внезапно, как падающий камень, свалилась в туман) Раздался вопль, громкий всплеск, затем молчанье] когда слышалось только шипение, похожее на то с каким охлаждается металл, затем внезапно на галечный берег выкатилась с плеском большая волна. Маленькая метелка рядом с детьми подпрыгнула, брыкнулась, стряхнула с себя кучу маленьких березовых веточек и исчезла. Взошло солнце, ослепительно золотое, красное, необычайно яркое.

Двое детей и две кошки наблюдали, как разрастался вокруг золотистый свет.

Они стояли на большом лугу, где паслись коровы, совершенно не обратившие внимания на все эти происшествия. Перед ними была узкая полоска покрытого галькой берега, а за ним не озеро тумана, а река. Туман исчез. Река была смутно знакома Мери.

— Вот он, мост, — внезапно сказал Питер. — Вот мой велосипед. Мне кажется, я узнаю это место. Тут всего пять километров до дома. Можешь ты сесть сзади на велосипед?

Мери не возражала.

Парадный вход в Красную Усадьбу был по-прежнему отперт, и после того, как дети попрощались — увидимся завтра, — пообещал Питер — Мери с Тибом тихонечко вошли в дом. Она заперла за собой дверь и на цыпочках направилась в свою комнату. Прадедушкины часы показывали пять утра, они поприветствовали ее звоном и снова тихонько затикали.

Когда Мери поднялась в комнату, она заметила кое-что новое. Из стаканчика для чистки зубов исчез летящий-в-ночи. А когда она снимала пальто и сунула руку в карман, то нащупала только фонарик. Книга «ВЕЛИКИЕ ЗАКЛИНАНИЯ» тоже исчезла.

Свернувшись клубочком на стеганом одеяле, мурлыкающий, очень довольный и страшно сонный, лежал совершенно обыкновенный кот, который, как она знала, никогда больше не попытается снова стать ведьминым котом.

— Я получила письмо от твоих родителей, — сообщила тем же утром тетушка Шарлотта.

Она сошла вниз неожиданно рано, когда Мери еще завтракала. В первый момент Мери встревожилась и подумала, что тетушка что-то узнала о ночном приключении, но тетушка Шарлотта была, как всегда, мирно настроена и совершенно довольна полученными новостями.

— Они возвращаются домой в начале октября, и я хочу сказать, что они поговаривают о том, чтобы купить дом в этой части страны. В пяти километрах отсюда есть замечательный дом, и он сейчас пуст. Там прекрасный сад, который выходит прямо к реке. Что такое, дитя мое?

— А там близко мост?

— Вист? Конечно, они играют в вист. Это одна из причин, почему я радуюсь, что они будут жить близко отсюда. Твоя мать немного рассеяна, но твой отец отличный игрок, а наш дорогой викарий…

— Я хочу сказать… ну, это не важно. Я знаю этот дом, тетушка Шарлотта. Он прелестный. Хорошо будет жить здесь поблизости.

— Тебе будет не так одиноко вместе с братом и сестрой? — тетушка Шарлотта ласково похлопала ее по плечу. — У меня для тебя еще есть хорошие новости. Викарий — наш собственный викарий — вчера вернулся домой. Его сыну Питеру столько же лет, сколько тебе. Я уверена, вам обоим будет приятно подружиться.

— Это будет прекрасно, — Мери глядела в тарелку, пока слушала тетушку Шарлотту. Теперь она подняла глаза. — Тетушка Шарлотта, если мы будем жить здесь, может быть, мне можно взять Тиба?

— Тиба? А, кошку. Почему бы и нет, если твои родители не будут возражать. Конфуцию он определенно не нравится. На самом деле, я вовсе не уверена, что он из этого дома. Как вы думаете, мисс Марджибенкс?

— Он не отсюда, — решительно произнесла мисс Марджибенкс. — Он непонятно откуда взялся и прибился к Мери.

Мери снова уставилась в тарелку. Ей казалось, что мисс Марджибенкс особенно пристально наблюдает за ней в это утро. Может быть, она слышала что-то? Или видела?

— Миссис Мак-Леод должна знать, — мирно сказала тетушка Шарлотта. — Можно спросить у нее. А теперь, дорогая девочка, наслаждайся жизнью без меня. Я пойду к Зеведею посмотреть на розы.

Она небрежно чмокнула Мери в щеку и вышла, сопровождаемая по пятам Конфуцием. Мисс Марджибенкс поднялась, позвонила миссис Мак-Леод, что пора убирать со стола и, усевшись в кресло, принялась за вязанье.

«Это будет обычный, наполненный разными делами день, — подумала Мери, — если не считать того, что она увидится с Питером, и того, что Тиб с ней».

В эту минуту — наверно, в нем осталось еще немного магии — Тиб прыгнул на подоконник с лужайки. Мери подбежала, чтобы открыть окно. Был яркий солнечный день, и Зеведей на лужайке перед домом сметал листья своей большой метлой, нормальной, обыкновенной метлой, которая делала именно то, чего он от нее хотел.

Звяканье спиц внезапно прекратилось. Оглянувшись, Мери поймала странный взгляд мисс Марджибенкс, которая тоже наблюдала за метлой.

Внезапно Мери кое-что вспомнила; свист несущихся ивовых прутьев в ту первую ночь, когда Тиб прыгнул к ней на подоконник, падение тяжелого тела, которое пронеслось мимо ее окна на невообразимо большой метле. Одеревенелость мисс Марджибенкс утром за завтраком, и то, как они с Тибом смотрели друг на друга. В конце концов возникло еще одно воспоминание — смутное и туманное, со временем ставшее еще более смутным — воспоминание о том, что дважды было написано в огромной книге:

«МЕРИ СМИТ, КРАСНАЯ УСАДЬБА, ШРОПШИР…»

Теперь Мери поняла. Бедная мисс Марджибенкс была первым выбором Тиба, но Тиб ей не понравился, и поэтому она не нашла летящего-в-ночи, не научилась управляться с метелкой, открывать замки, находить… Что же она должна была найти и где?

Рядом мяукал Тиб, выгнув дугой спину. Она шепнула ему в ухо:

— Ты попытался с нами обеими, чтобы вызволить твоего дружка Гипа оттуда… где он был. Бедная мисс Марджибенкс! Она никогда не узнает, что потеряла — такое приключение…

Она замолчала. Потом, когда она хорошенько отоспится, она вспомнит все подробности…

Мисс Марджибенкс, которая так никогда и не узнала, чего лишилась, распечатала новый моток шерсти противного зеленого оттенка.

— Как замечательно, дорогая моя, что твои родители подумывают о переезде поближе к нам. Конечно, это значит, что тебе придется жить в школе, но тебе без сомненья это понравится. Конечно, так и будет — безусловно, так должно быть, поскольку… — она сделала паузу и взглянула Мери в глаза, — поскольку поблизости нет никаких школ, — она снова сделала паузу. — Никаких, — твердо повторила она.

— Теперь, во всяком случае, нет, — шепнула Мери Тибу, который сидел рядом с ней. Тиб фыркнул.

Никто так и не узнал, откуда тут взялась березовая роща, прямо на берегу реки, рядом со старым каменным мостом. Деревья выросли как по волшебству — так по крайней мере сказал отец Мери, который купил это поле, прилегающее к дому. Березки росли там золотистые весной, зеленые летом, а осенью блистающие оранжевым, багряным, янтарно-желтым и всеми остальными цветами солнечного заката.

Но зимой, когда деревья стояли обнаженные, цвета изюма, выделяясь на фоне высокого неба, в котором царствовал зимний ветер, можно было слышать, как он шелестит среди них, свистит, как будто что-то проносится мимо в полете, и мириады крошечных веточек барабанят, как копытца несущихся галопом оленей, а над головами носятся птицы, крича и пища в зимнем небе.

Но Мери, которая в это время уезжала в школу и редко бывала зимой в лесу, никогда этого не слышала.

А если бы и услышала, то ничего бы не вспомнила.

ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА

Возможно, многие читатели не поверят в волшебные метелки. Я могу только процитировать письмо, полученное мною от фирмы «Харрод» в ответ на запрос по поводу цен на подобный товар.

«Поскольку потребность в этом товаре ограничена, и современный подход предполагает изменение расцветки, веса и использование пластмассы, не говоря уже о потребностях в удобстве, они могут быть сделаны только по специальному заказу. За последние несколько лет популярность МЕТЛОЛЕТОВ возросла и в качестве транспортного средства, и, когда они оснащены дистанционной системой управления, приспособленной к дополнительным нагрузкам, для традиционной уборки садового мусора. Мы можем предложить вам экземпляр, сделанный из водоотталкивающего пластика, армированного углеродным волокном, с нейлоновыми прутьями. Он может быть черным, коричневым или пастельных тонов. Двухтактный двигатель выполнен из алюминия, что снижает весовые параметры, и снабжен пропеллерами. Смазка осуществляется каждые 100 лет или каждый 1.000.000 километров. За дополнительную плату могут быть установлены следующие аксессуары: специально подобранный телескоп и кофеварка.

Подобные работы исполняются на заказ: и в приобретении МЕТЛОЛЕТА возможна задержка на несколько лет, поэтому нам необходимо как можно быстрее получить подтверждение любого заказа. Начальная цена — 874 фунта 75 пенсов».

Мне кажется, что теперь есть более дешевые немецкие модели, но последние сообщения о них неудовлетворительны. МЕТЛОЛЕТ остается лучшим вариантом.

Оглавление

Глава I НАША МЕРИ ГОРЬКО ПЛАЧЕТ…

Глава II ЧТО ТАКОЕ, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ…

Глава III УТРО ТУМАННОЕ, УТРО СЫРОЕ…

Глава IV МЕЖДУ НЕБОМ И ЗЕМЛЕЙ…

Глава V НА ПАЛОЧКЕ ВЕРХОМ

Глава VI «НЕ ЗАЙДЕШЬ ЛИ КО МНЕ В ГОСТИ», — МУХУ СПРАШИВАЛ ПАУК

Глава VII СКАЧЕТ ВЕДЬМА НА МЕТЛЕ, МАСЛО БУЛЬКАЕТ В КОТЛЕ…

Глава VIII ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ, КАК МНЕ БЫТЬ КАК МНЕ ГОРЮ ПОДСОБИТЬ?

Глава IX НО КАК СУМЕТЬ, НО КАК УСПЕТЬ, ПОКА ГОРИТ СВЕЧА? ТУДА — БЕГОМ, НАЗАД — ШАЖКОМ, ПОКА ГОРИТ СВЕЧА

Глава Х ПРЫГ-СКОК, ПРЫГ-СКОК, ОБВАЛИЛСЯ ПОТОЛОК

Глава XI «КУДА ТЫ С МЕТЕЛКОЙ?» — Я ВСЛЕД ЕЙ СПРОСИЛ…

Глава XII ТРА-ТА-ТА, ТРА-ТА-ТА, МЫ ВЕЗЕМ С СОБОЙ КОТА…

Глава XIII ПТИЧКИ ЛЕТЯТ, КОЛОКОЛЬЧИКИ ЗВЕНЯТ…

Глава XIV ПОНЕСЕМСЯ НАД ЛЕСАМИ, А ПОТОМ ВЕРНЕМСЯ К МАМЕ

ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg