«Натаниэль Фладд и тайна единорога»

Натаниэль Фладд и тайна единорога (fb2) - Натаниэль Фладд и тайна единорога (пер. Екатерина В. Олейникова) 719K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Робин Ла Фиверс

Робин Лафевер Натаниэль Фладд и тайна единорога

Моей бабушке, Принцесс Гарбутт, которая часто брала меня под крылышко и уносила в тихую гавань, рассказывая о захватывающих приключениях в те минуты, когда жизнь невыдуманная становилась выше моих сил.

Л.Л.

Моей племяннице Анне, влюбленной в животных.

К.М.

R.L. LaFevers

Nathaniel Fludd: Beastologist Book 4. The Unicorn’s Tale

Text copyright © 2011 by R.L. LaFevers

Published by special arrangement with Houghton Mifflin Harcourt Publishing Company

© Олейникова Е.В., перевод на русский язык, 2015

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

Глава первая

– Не понимаю, зачем надо было лететь во Францию, – проворчал Натаниэль, таща за собой рюкзак. Мазе не понравилось, что ее дом едет по кочкам, она выпуталась из застегнутого на ремни рюкзака и забралась к Нату на плечо.

– Мы приехали во Францию, потому что сидеть на одном месте и ждать, когда снова объявится Овадий Фладд, нельзя, – объяснила тетя Фила. – Есть работа, и ее надо выполнять. Сегодня работа для криптозоолога во Франции.

Она резко остановилась, и Нат налетел на нее.

– Простите, – смущенно прошептал мальчик.

Тетя Фила придержала его, чтобы он не упал.

– За Овадием следят скауты. Увидят – сразу сообщат. Соберись!

– Если бы мальчик был настоящим Фладдом, он бы сейчас тут нюни не разводил, – фыркнул Корнелиус, говорящий дронт тети Филы.

Нат с вызовом посмотрел на птицу, а в разговор встряла Мазя:

– Кое-кто с самого утра сегодня только и делает, что ноет. «Ой, ну возьмите меня с собой, ну пожалуйста!» – передразнила она его.

– Я не ною, – воскликнул Корнелиус, вскинув клюв и распушив перья. – Я просто предусмотрительный! На меня уже один раз напали. Больше не хочу, спасибо.

– Никто на тебя не нападал, – воскликнула Мазя. – Подумаешь, дверью слегка пришибли!

– Так, хватит! – прикрикнула тетя Фила.

– Он первый начал, – не унималась Мазя.

Натаниэль замедлил шаг, чтобы немного отстать, и пригрозил Мазе вполголоса:

– Будешь препираться с Корнелиусом, тетя Фила не согласится тебя оставить.

– Я знаю, – Мазя опустила плечики. – Но я терпеть не могу, когда этот надутый голубь с тобой так разговаривает.

– Застряли вы там, что ли? – растягивая слова, крикнул Корнелиус.

Пока Нат выговаривал Мазе, дронт и тетя Фила уже подошли к ферме. Куры, возившиеся в грязи, с любопытством посмотрели на Корнелиуса.

– Родственнички? – спросил Нат и хитро прищурился, глядя на дронта.

Тот от раздражения только клювом похлопал.

– Не обращайте внимания, – обратилась Мазя к курам. – Перед вами большая толстая курица, которая даже нестись не умеет.

Только тетя Фила развернулась, чтобы раздать всем на орехи, в доме распахнулась дверь. Во двор вышел невысокий полный человек в черной шляпе. Пахло от него чесноком и сосисками.

– Доктор Фладд! Я уже отчаялся!

– Простите, мсье Пупон. Мы вылетели, как только получили ваше сообщение. К сожалению, даже на самолете дорога занимает около двух часов. На все нужно время. Так что стряслось? Вы написали «эпидемия».

– У меня в колодце два дня назад объявился гивр и не желает убираться.

– Один гивр – это еще не эпидемия, – заметила тетя Фила. – А у вас тут не по сезону тепло. Понятное дело, ему захотелось охладиться…

– Я не разрешаю ему охлаждаться в моем колодце! Это же гивр, он – разносчик инфекции! Он меня чумой заразит! Моя семья, вся скотина – все заболеют. Уберите его немедленно!

– Что за чушь! – сердито сказала тетя Фила. – Какие-то глупые средневековые сказки. Давным-давно доказано, что никаких болезней гивры не переносят.

– Хотите сказать, что не уберете его отсюда? – спросил фермер, краснея от злости и сжимая кулаки.

– Я-то его, конечно, уберу, но хочу сообщить, что гивр ничего, кроме неудобства, вам не доставит. Нат, идем за гивром. А вам, мсье Пупон, я сообщу, когда закончим. – И она развернулась и пошла по тропинке. – Надо поскорей забрать отсюда этого беднягу, – ворчала тетя Фила себе под нос и от злости на фермера проскочила мимо колодца.

Заметив, что она пропустила поворот, Натаниэль окликнул ее: «Тетя Фила, нам сюда!» – и указал на низкую стенку из серых булыжников. Не хватало еще, чтобы они время тут теряли.

– Ну надо же, какой умный мальчик, – протянул Корнелиус. – В двух шагах от себя колодец обнаружил! Натуральный Фладд!

– Не можешь ничего сказать по существу – молчи, – велела дронту тетя Фила и поблагодарила Ната.

Они остановились у колодца, и Мазя шепотом спросила:

– Что еще за гивр?

– Не знаю, – ответил Нат. – Но скоро узнаю. А теперь тихо, не отвлекай меня.

Надо быть начеку. Тетя Фила может задать ему по гиврам вопрос. Или безобидный колодец обернется смертельно опасным. Разве с ней угадаешь, чего ждать?

– Ау! – крикнула тетя Фила, опустив рюкзак и прислоняясь к колодцу. Голос ее эхом отозвался в темной глубине.

В ответ вылетел фонтан воды. Тетя Фила отпрыгнула назад, чтобы не попасть под струю. А Нат не успел. Водяной столп душем обрушился ему прямо на голову.

– Прости, что не успела предупредить, – извинилась тетя Фила.

Нат протер глаза, отжал куртку, радуясь тому, что осень выдалась теплая. А Мазя на его плече по-собачьи отряхнулась, капли воды с легкостью скатились с ее масляной шерстки.

– Спасибо, дорогой, но вода мне не нужна, – крикнула тетя Фила в колодец. – Я хотела с тобой поговорить. Есть минутка?

Поверхность воды успокоилась, и из глубины медленно поднялось что-то большое и скользкое.

Глава вторая

Сначала показалась острая серая мордочка. Затем гладкая круглая голова с толстыми рогами там, где, по идее, должны расти уши. Глаза у гивра были большие и круглые, а ресницы – длинные. В общем, его можно было бы назвать очаровашкой, если бы он так не походил на очень толстую змею.

– Он нас боится? – спросил Нат.

– Нет, – ответила тетя Фила. – Он скорее переживает, что мы сейчас начнем раздеваться.

– Раздеваться? – изумился Нат.

– Существовало поверье, что, если раздеться, размахивать руками и вообще вести себя по-идиотски, гивр испугается. Очередная старая сказка. Так, где рыба?

– Здесь лежит, – сказал Нат, хлопнув по корзине на боку.

– И воняет, – шепнула Мазя, зажимая нос.

– Доставай, – кивнула тетя Фила. – Будешь размахивать. Как только гивр ее заметит, отступай. Если он голоден, то выйдет сам. Я накину на него сеть, достану из колодца, и вместе оттащим к самолету.

– П-понял.

Остается надеяться, что у гивров нет зубов. Нат достал из корзинки холодную скользкую рыбину и, сморщив нос, предложил ее чудовищу из колодца на вытянутой руке.

– Вот, пожалуйста, – сказал Нат и со всех сил ею потряс. От неожиданности гивр перепугался и скрылся в колодце.

– Не так резко, Нат. А то он решит, что это не рыба, а дубинка.

– Простите, – и он снова потряс рыбой, уже не так сильно. Гивр медленно поднялся из колодца и, склонив голову набок, присмотрелся к угощению. Мелькнул раздвоенный язык, из колодца полезло змеиное тело. Гивр оказался огромным: в два раза длиннее тети Филы. От такой громадины захотелось немедленно бежать, но насмешливый взгляд Корнелиуса остановил Ната. Сейчас он ему покажет, кто из них курица.

– Продолжай, – бодро сказала тетя Фила. – Еще, еще… Прекрасно!

И с этими словами она накинула на гивра сеть. Зверь отпрянул и завертелся, как электрический провод. Тетя Фила все никак не могла его ухватить и, в конце концов, бросилась на извивающегося гивра всем телом.

– Дай ему еще рыбы! Быстрей!

Нат кинул рыбу, и гивр прекратил сопротивляться, открыл рот и ловко ее схватил. Пока он жевал, тетя Фила завязала сеть.

– Теперь берем его с двух концов и несем к самолету. По дороге сюда я заметила озерцо. Там его и выпустим.

Нат хотел схватить гивра за хвост, но он дернул им, как игривый котенок.

– А ну смирно, – рявкнул Нат и отчаянно сжал его в объятьях.

Они потащили извивающегося гивра до самолета, а Корнелиус шел за ними, выкрикивая не к месту всякие бесполезные команды:

– Осторожно, камень! Да не этот, а тот! Ногу подними!

Наконец, они приволокли гивра к самолету. Боксерский поединок закончен.

– На счет три, – сказала тетя Фила. – Раз, два, три!

И она мощным броском отправила гивра наверх. У Ната от ее рывка подкинуло руки. С глухим стуком гивр шлепнулся в грузовой отсек, а тетя Фила захлопнула крышку люка.

– Вот и все, – сказала она, вытирая руки о штаны. – Ничего сложного, да?

И правда ничего сложного. Если сравнить, к примеру, с василиском, то вообще легкотня.

– Подожди здесь, – сказала тетя Фила. – Пойду скажу мсье Пупону, что мы закончили.

Нат присел, вытирая руки о траву.

– Ой, смотри, – крикнула Мазя, показывая на горизонт. – К нам летит птица! Сразу видно, не дронт!

Корнелиус демонстративно проигнорировал ее слова. Нат глянул вверх. И правда птица. Но как-то очень странно она летит: мечется, как ненормальная, из стороны в сторону, теряя высоту, словно у нее нет сил держаться в воздухе. Птица подлетела прямо к самолету, всплеснула крыльями и грохнулась на капот со звучным «бам!», подняла голову, слабо проворковала и, захлебываясь от нехватки воздуха, снова упала. Мазя бросилась к ней.

– Это не еда! – крикнул Нат, вспомнив о последней встрече Мази и голубя.

– Я знаю, – обиженно бросила Мазя. – Это же почтовый голубь.

Гремлинша подняла крыло птицы и отпустила. Крыло безвольно рухнуло на самолет. На левой лапке голубя Нат разглядел небольшой кусочек бумаги. Голубь снова заворковал.

– Наверное, надо прочитать письмо.

В ответ согласное воркование. Сердце Ната забилось быстрей. Может, новости об Овадии? Может, его кто-то видел, и он, Натаниэль, узнает о родителях! Руки у него дрожали от нетерпения. Нат осторожно снял записку. Бедный голубь снова через силу заворковал, потом затих. Нат сунул записку в карман, вытащил блюдечко из рюкзака, налил туда воды, поднял голову птицы и капнул ей несколько капель в клюв. Птица подала голос, на этот раз чуть увереннее. Только после этого Нат достал записку из кармана и развернул ее.

– Что это? – спросила Мазя, увидев в записке странные значки.

– Не знаю. Может, шифр?

– Больше похоже на следы птицы, которая зашла в грязь, а потом попрыгала на бумаге.

Нат ощутил слабое прикосновение. Это Корнелиус коснулся его руки, чтобы лучше рассмотреть записку.

– Я, кажется, знаю, что это. Дай посмотрю.

Нат опустил ему записку. Корнелиус изучил ее ярко-желтым глазом, подумал.

– Это огамическое письмо, – объявил он. – Древняя письменность. Ее использовали лесные жители. Филомена нам ее прочтет…

…раз ты не в состоянии. Додо не сказал этих слов, но Нат их все равно услышал.

Глава третья

Не обратив внимания на немой упрек Корнелиуса, Нат бросился за тетей Филой и столкнулся с ней на полдороге к дому.

– Эй-эй! Ты куда летишь?

– Письмо! – задыхаясь, выкрикнул Натаниэль. – Голубь принес письмо! Может, это новости об Овадии?

Больше всего на свете Нат желал найти этого человека, который, вероятно, что-то знает о его родителях. Мальчик отдал письмо тете Филе и танцевал от нетерпения, пока она его читала.

– К сожалению, это не про Овадия, – покачала головой тетя.

– Не про него? – спросил Нат, и весь его ажиотаж тут же вылетел, как воздух из лопнувшего шарика.

– Это пишет мистер Силвен, смотритель Броселиандского леса. Самка единорога захворала. По крайней мере очень странно себя ведет, и мистер Силвен боится за нее.

Мало того что в письме нет ни слова про Овадия, так еще из-за него тетя Фила совсем отложит поиски! Единорог – это, конечно, интересно, но родители намного важней!

– Очень жаль, что единорог заболел, но ведь все люди и животные когда-нибудь болеют. Ничего, он поправится.

– Вообще-то, Нат, единороги никогда не болеют. Они сами исцеляют кого угодно. Если единорог заболел – дело плохо.

– Значит, мы должны ехать в этот лес? – спросил Нат с упавшим сердцем.

– Да, Нат, должны. Если один из последних единорогов на этой земле болен, то вылечить его – наша задача, – с мягким упреком добавила тетя Фила.

– А может, это дело рук Овадия? – спросил Нат.

– Вряд ли, – сказала она, помолчав. – Смотритель леса сообщил бы о незнакомце.

– Дьюи тоже ничего не знал о незнакомце, когда вызвал вас к вивернам, – заметил Нат.

– Это правда, но мистер Силвен совсем не похож на Дьюи, и ты в этом сам скоро убедишься.

– А как же Овадий? – не выдержал Нат. – Мы совсем его не ищем! Тем больше у него шансов исчезнуть насовсем!

– Что я могу сделать, Натаниэль? Перед ним тысячи дорог. Куда он отправился? На кого начал охоту? Может быть, прямо сейчас, пока мы с тобой тут разговариваем, он в кого-то целится. Но если мы будем за ним гоняться, у нас все шансы пойти по ложному следу и оказаться в итоге от него еще дальше, чем мы есть сейчас.

Ната накрыло беспомощное отчаяние. Он изо всех сил пнул ближайший камень. Камень рикошетом отскочил от каменной стены и чуть не попал в Корнелиуса. Мазя захихикала, но Нат даже не обратил на это внимания.

– Летим в Броселианд, – сказала тетя Фила. – Гивра выпустим по пути. Озеро отменяется. Там, на границе, есть отличная река, ему понравится.

От окраины Парижа они быстро домчали к границе Броселианда. Практически сразу под самолетом возник темный лес, окруженный зелеными лугами. Тетя Фила начала снижение и направила самолет прямо на деревья. Нат уже решил, что она хочет на самолете пролететь по лесу, но они с грохотом приземлились на луг, и самолет, подпрыгивая, покатился по земле и остановился в нескольких дюймах от чащи.

– Предлагаю выпустить нашего гивра прямо здесь! – крикнула тетя Фила.

Нат схватил рюкзак и, не глядя на Корнелиуса, который уставился на него желтыми глазами, вылез из кабины. Пусть тетя Фила сама о нем заботится, если ей так нравится, чтобы дронт ехал с ними. Нат спрыгнул на мягкую траву и помог Мазе выбраться следом.

– Нат, достань Корнелиуса, а я – в грузовой отсек, – крикнула тетя Фила.

Нат раздраженно фыркнул и вернулся к самолету. Как же он ненавидит такие задания. Мальчик забрался в кабину и поставил рюкзак на сиденье, чтобы Корнелиус смог вскарабкаться повыше, как на стремянке.

– Я сейчас подпрыгну, а ты меня подтолкни, – сказал дронт.

Нат положил руки на твердую спину птицы и толкнул ее, но перелететь через борт дронт не смог.

– Пожалуйста, посильней и не помни мои перья на хвосте, – кинул дронт через плечо.

Корнелиус оказался на удивление плотной и тяжелой птицей. На этот раз Нат толкнул его посильнее, но перестарался. От силы толчка и под инерцией полета дронт перекувыркнулся через борт и грохнулся на землю, как раз на проплешину, где не росла трава. Он неуклюже поднялся на ноги и заворчал.

– На здоровьичко, – тихо сказал Нат и отправился к тете Филе. Лучше уж скользкий и верткий дракон, чем это тупое пернатое. Гивр хотя бы не считает Ната никчемным существом.

– Ты вовремя, – сказала ему тетя Фила. – Помогай. Я беру голову, а ты хвост. Осторожней, чем мы ближе к реке, тем сильней гивр будет вырываться. Так что держись.

Тетя Фила забралась в грузовой отсек и осторожно подтянула к выходу спутанного гивра. Не снимая сетей, она взяла его за голову, а Нат не с первого раза, но все-таки крепко ухватил за хвост.

– И-и, начали! – скомандовала тетя Фила.

Нат и тетя Фила потащили чудовище к реке. Гивр успел ослабеть без воды и не так сильно сопротивлялся. Но и без того Нат весь взмок, пока они донесли его до воды. Увидев воду, гивр оживился и начал извиваться.

– Подожди ты, – смеялся Нат. – Еще чуть-чуть.

– На счет три, – приказала тетя Фила. – Раз, два, ТРИ!

Слегка качнув гивра, они отправили его прямо в реку, и он тут же с фонтаном брызг штопором ушел на дно. Нат улыбнулся вслед игривому созданию. Он и представить себе не мог, что гивры могут быть такими безобидными. И вдруг гивр вынырнул обратно и выпустил в них струю чистой холодной воды. Ната окатило с головы до ног, и он отпрыгнул от неожиданности, а тетя Фила, смеясь, крикнула гивру вслед:

– Всегда пожалуйста!

Глава четвертая

– Отличная работа, молодец, – сказала Натаниэлю тетя Фила, положив мальчику руку на плечо. – А теперь идем к мистеру Силвену. Надо узнать, что стряслось с единорогом.

И вдруг Нат услышал чей-то тихий шепот на ухо:

– Спроси ее сейчас.

– О чем?

– Можно ли меня с тобой оставить. Пока она в хорошем настроении от того, что вы спасли этого громадного червяка.

Нат с беспокойством глянул на тетю Филу. Мазя права. Тетя правда в очень хорошем настроении. Он собрал всю свою смелость и подстроился под ее шаг.

– Вы сказали, что мы поговорим насчет Мази, как только разберемся с вивернами.

– Ой, Нат, столько дел еще надо обдумать. Гивр, Овадий, единорог… Давай потом, а?

Опять потом. «Всегда потом», – со вздохом подумал Нат. Помолчав немного, он не выдержал:

– Далеко ли он сейчас, как вы думаете?

– Она. Наш единорог – девочка.

– Я про Овадия. Куда он мог поехать?

– Не знаю, – сказала тетя Фила и раздраженно дернула плечом.

Нат знал, что надо молчать, но не мог сдержаться. Это все равно что не чесать там, где чешется.

– Но если только на секундочку себе представить…

– Откуда мне знать, что у него на уме, – сказала тетя Фила. – Я и понятия не имею, что он будет делать дальше.

Нат помолчал.

– А вдруг мы его больше не найдем? А вдруг он бы все рассказал о моих родителях? – Нат не хотел задавать последний вопрос, но не сдержался.

Тетя Фила остановилась и положила ему руки на плечи.

– Нат, если я хотя бы на секунду считала твоих родителей живыми, я бы немедленно отправилась на Шпицберген их искать. Но они погибли. Я знаю это потому, что твой отец до последнего вздоха не расстался бы с Географикой.

– Если Географика у Овадия, зачем он обыскивал ваш дом? И мой? Что еще ему было надо?

– Не знаю, – ответила тетя Фила. – Я вообще не знаю, что задумал этот человек. Я прошу тебя, забудь о том, что твои родители живы. Твоим догадкам нет никаких подтверждений, а ты только мучаешься.

Она абсолютно убеждена, что их нет в живых! Как же Нату хотелось ее переубедить и заорать: «Они живы!» – но, что бы он сейчас ни сделал, она не передумает. Нат прикусил губу, надеясь, что физическая боль отвлечет от целого вороха злых мыслей. Почувствовав отчаяние мальчика, Мазя погладила его по руке.

– Не беспокойся, – сказала тетя Фила, похлопав его по спине. – Этот человек долго прятаться не сможет. Его же сразу видно. Он точно скоро объявится. Давай-ка лучше я тебе про единорогов расскажу.

Про единорогов говорить не хотелось, но выбора не было: тему Овадия тетя Фила закончила. И Нат, чтобы не выдать себя голосом, молча кивнул.

– Единороги – самые редкие создания на земле. Их поголовье сильно упало за последние двести лет, особенно среди Unicornis Europus, единорога европейского.

– А они разные, эти единороги? – спросил Нат, чувствуя, как помимо воли его захватывает интерес.

– Точное число видов пока не установлено, эксперты до сих пор спорят. Единорог европейский – как раз тот единорог, о котором ты читал в сказках и видел на картинах. Встречается в Европе. Размером он с небольшую лошадь или крупного оленя, копыта у него раздвоены, длинный мягкий хвост, а на лбу растет рог. Но есть и другие единороги. К примеру, однорог. Очень агрессивен. Больше известен как носорог. Обитает в Африке.

– Разве носороги – это тоже единороги?

– Да. По крайней мере, родственники. О носорогах Марко Поло писал в своих заметках во время путешествия в Азию. И хотя никто не называет их единорогами, за их рогом продолжают охотиться.

– А зачем людям этот рог?

Корнелиус фыркнул.

– Нет, ну право слово. Этот парень безнадежен. «Зачем людям их рог?» И правда, зачем?

– Так, тихо! – цыкнула тетя Фила на неугомонного дронта.

– Смотрите! – крикнула Мазя, показывая в небо. – Птица летит! Сразу видно, не дронт!

Корнелиус зыркнул на Мазю, но все-таки закрыл свой клюв.

Тетя Фила несколько раз кашлянула в качестве предупреждения обоим.

– Рог единорога – большая редкость и очень ценная вещь, – продолжала она. – У королевы Елизаветы Первой был такой рог, его оценивали в десять тысяч фунтов стерлингов. Рог единорога способен обеззараживать воду и пищу. Порошок из него – целебное лекарство. Считается, что он способен воскресить мертвого.

– Разве обязательно убивать единорога, чтобы добыть рог? – спросил Нат.

– Нет, но ты попробуй объясни это идиотам охотникам. А сколько их было за сотни лет, – сказала тетя Фила с нескрываемой злостью.

– Овадий, наверное, тоже охотится за рогом. Он ведь хотел получить сокровища вивернов.

Не стоило возвращаться к этой теме, но Натаниэль не сдержался. Сейчас тетя его точно отчитает.

– В другой ситуации я бы с тобой согласилась, Нат, – сказала она. – Но мистер Силвен пишет, что симптомы появились около месяца назад, а в последние две недели обострились. Все это время Овадий был в Африке.

Расстроившись, мальчик со всех сил пнул ближайшую шишку.

– На чем я остановилась? Ах да. Еще один вид единорогов – Unicornis elasmotherium. Эласмотерии такие же родственники носорогам, как и мамонты слонам.

– А я думал, что мамонты жили в Ледниковый период, – воскликнул Нат.

– Как много ты уже знаешь, Нат! Так оно и было. Есть данные, свидетельствующие, что эласмотерии жили позже, в нашу эру. Единственную свою встречу с этим видом описал сэр Манго Фладд, путешествуя по стране, известной сегодня как Монголия. Он утверждает, что сам видел, как местные жители загоняли это животное в монгольских степях. Был еще один малоизвестный западным криптозоологам подвид единорога, китайский килин. Креспи Фладд, сын сэра Манго, путешествуя по Китаю, первым о нем услышал. Килин совсем не похож на других единорогов. Голова у него львиная, весь он покрыт зеленой чешуей. Единственное сходство с остальными единорогами – длинный винтовой рог на голове. Есть мнение, что это не единорог, а рогатая химера.

– Что такое ки-ме-ра? – переспросила Мазя.

– Химера, трехголовый зверь из Греции, о которой я расскажу как-нибудь в другой раз, – ответила тетя Фила, нахмурившись, и вернулась к единорогам. – Есть еще Unicornis indicus, единорог индийский. О нем практически нет свидетельств, и многие криптозоологи вообще сомневаются в его существовании. Единственное описание дал Мауро Фладд в 1481 году, путешествуя по Индии и Азии.

Тетя Фила мечтательно вздохнула.

– Как бы я хотела на него посмотреть! Мауро пишет, что индийский единорог отличается от остальных яркой окраской. Тело у него белое, голова бордовая, а глаза – темно-синие. Рог относительно короткий, всего полтора фута вместо обычных трех-четырех. Но зато у основания этот рог белый, к середине черный, а его острый кончик багряный. Представь, у него даже кости цвета киновари[1], – вздохнула она. – Осторожней, Нат, смотри, куда идешь. Ветка может по лицу ударить.

Лес сгущался. Деревья стали такие высокие, что верхушек почти не было видно. Они срослись так тесно, что переплелись ветвями. Было тихо, будто листва поглотила все звуки. Земля под ногами слегка пружинила. «Прохладно», – подумал Нат и застегнулся на все пуговицы. Мазя застучала зубами, и малыш вытащил ей чистый носовой платок из кармана. Гремлина завернулась в платок, как в одеяло.

– Почему осталось так мало единорогов? – спросил Нат.

– Это самая грустная глава в их истории. На протяжении веков за рогом шла охота. Если охотнику рог был не нужен, он забирал его на продажу, ведь каждый грамм был на вес золота. Но сгубила единорогов не только охота. С развитием городов люди начали уничтожать леса, а единороги предпочитают уединение, им необходимы большие, ничем не огороженные территории. Сегодня куда ни глянь, то новая деревня, то новый город. Растут как грибы после дождя. После Мировой войны этот процесс только ускорился, – мрачно сказала тетя Фила.

– Мисс Ламптон рассказывала мне про Мировую войну. Она сказала, что эта война положила конец всем войнам во веки веков.

– Хорошо, если так. Кровавая бойня длилась целых четыре года. Она уничтожила не только людей. Поголовье единорогов было сведено на нет. Минометы, бомбы, токсические газы. Немногие единороги сумели выжить.

Нат молчал, размышляя над ее словами. Воображения не хватит, чтобы представить себе все ужасы войны.

– А вот и дом мистера Силвена, – сказала тетя Фила.

На небольшой полянке стоял маленький уютный деревянный дом с ярко-голубыми ставнями и веселой оранжевой дверью. Окна украшали лиловые и оранжевые цветы, а из крыши, как перо из шляпы, криво торчала крошечная печная труба. Подойдя ближе, они услышали чудесную мелодию.

– Это мистер Силвен? – прошептал Нат.

– Нет, это его граммофон, – сказала тетя Фила, закатывая глаза. – «Прелюдия к послеполуденному отдыху фавна» Дебюсси. Мистер Силвен уверен, что это произведение посвящено его дедушке.

– Мне больше по душе другое произведение этого композитора, «Лунный свет», – пробормотал Корнелиус.

Входная дверь открылась, и на пороге появился мистер Силвен. Нат даже рот раскрыл от удивления. От талии и выше мистер Силвен был обычным человеком, хоть и странно одетым: твидовый пиджак на голое тело, на шее красный шелковый платочек. А вот от талии и ниже…

– Что у него с ногами? – прошептала Мазя.

Нат только головой покачал от удивления. От талии и ниже мистер Силвен был… козой. 

Глава пятая

– Натаниэль, познакомься, мистер Силвен. Мистер Силвен – смотритель Броселиандского леса, ведущий фавн Ложи номер двести сорок семь.

Мистер Силвен протянул ему руку. Нат быстро сообразил, что вежливые люди не стоят, как он, разинув рот, а протягивают руку в ответ. Рука у мистера Силвена была твердая, ладонь – мозолистая.

– Мистер Силвен, мой племянник, Натаниэль Фладд, будущий криптозоолог, проходит обучение.

– Очень рад с вами познакомиться, – сказал мистер Силвен.

Нат не мог отвести взор от маленьких рожков на голове и не сумел сказать ничего вразумительного в ответ. С таким же изумлением фавн поглядел на дронта.

– Вы привезли мне в подарок, – и он прищурился, – огромную утку?

Мазя, сидевшая у Ната на плече, хлопнула себя по коленке и громко расхохоталась. Фавн увидел Мазю и, потрясенный, протер глаза.

– Я представитель редкого семейства дронтовых, Raphus cucullatus, – объявил Корнелиус, смерив фавна презрительным взглядом и раздраженно подергивая хвостом.

– Также известный как дронт, – сухо добавила тетя Фила. – Он не подарок. Он мой помощник.

– Жалкий трус, вот кто он на самом деле, – прошептала Мазя на ухо Нату.

– Понятно. Входите! – сказал фавн, немного сбитый с толку. – Уверен, вы не откажетесь от чашечки чая после долгой дороги. Хотя я рассчитывал встретить вас раньше, – сказал фавн с легким упреком.

– С гивром завозились. Надо было отвезти его в другое место, – объяснила тетя Фила.

– Небось в мою реку скинули, – вздохнул мистер Силвен.

– Ага, – улыбнулась тетя Фила. – Там, сразу за лесом, отличная речка. Вы же знаете, что гивров бояться нечего.

В доме у мистера Силвена царил полумрак, слегка отдавало табаком. Рядом с камином находилась стойка для зонтов, а в ней – с полдесятка длинных шампуров. На единственном столе стоял видавший виды медный чайник с цветами. Мистер Силвен убрал цветы из чайника, налил в него воды и поставил на огонь.

– Присаживайтесь-присаживайтесь, – засуетился он.

Нат оглянулся, куда бы сесть, но все стулья были завалены книгами, газетами и нотными тетрадями.

– Ах, простите, – мистер Силвен поспешил освободить заваленные стулья и сгрузил все на пол. – Я сейчас много работаю над книгой.

Нат удивился его словам, но не сказал ни слова. Мистер Силвен с беспокойством взглянул на тетю Филу.

– Мальчик немой? – понизив голос, спросил он.

– Он не немой, – ответила тетя Фила, устало улыбнувшись. – И не глухой.

Нат решил, что пора что-нибудь сказать, и откашлялся.

– А какую книгу вы пишете? – спросил он.

– Историю происхождения леса с точки зрения фавнов. Я убежден, что никто так не понимает лес, как мы. А вот и чайник закипел.

Фавн вскочил и гулко застучал копытами по деревянному полу. Он бросил в чайник целую горсть листьев, размешал, разлил чай в три толстые чашки. Одну дал тете Филе, вторую Нату, третью взял себе. Нат посмотрел на веточки и лепестки в своей чашке. Что это за чай такой? Из вежливости он отпил глоточек и аккуратно поставил чашку на стол. А тетя Фила сделала большой глоток и глубоко вздохнула.

– Расскажите, мистер Силвен, что случилось с Луминессой.

– Все началось с месяц назад. У нее изменилось настроение, она стала замкнута, сторонится гостей.

Замкнутый единорог? Что тут необычного? Неужели они зря приехали?

– Вы же говорили, что единороги любят бывать одни, – обратился Нат к тете Филе.

– Они и правда любят бывать одни, мистер Фладд, – перехватил его вопрос мистер Силвен. – Кстати, знаете, почему фавны приставлены смотрителями к единорогам?

– Нет, сэр.

– А вот почему, – и фавн указал на свои копыта.

Нат не сдержал улыбки.

– Мы только наполовину люди, – и мистер Силвен улыбнулся ему в ответ. – Вторая наша сущность – лесная, а значит, родственна единорогам. Значит, в сравнении с людьми мы вполовину опасны для единорогов. И Луминесса всегда меня к себе подпускает.

– Вы же сказали, не подпускает.

– А сейчас да, раздражена страшно. Гонит от себя. Начала подворовывать! Сначала пропала моя скатерть из прекрасного ситца, которую вы подарили мне три Рождества назад. Она стащила ее с бельевой веревки. Дальше исчезли чайные полотенца. Неделю спустя она сунула свой длиннючий рог в окно и стырила подушку с моей кровати!

– Ужас! – изменилась в лице тетя Фила. – Как странно! Особенно для Луминессы.

– Но и это еще не все, – сказал фавн и заерзал.

– Что еще? – спросила тетя Фила.

Фавн поднялся и густо покраснел.

– Она меня укусила! Вот сюда, – и фавн указал тете Филе на свою филейную часть.

– Ох ты ж! Действительно, – и тетя Фила наклонилась, чтобы получше рассмотреть область укуса. Рядом с хвостом была большая залысина. – Кожу она не тронула, только клок шерсти выдрала.

– Это не шерсть, а волосы, – фыркнул фавн. – Ладно все остальные люди, но уж вы-то должны об этом знать.

– Простите, – сказала тетя Фила, сдержав улыбку. – Я неправильно выразилась. У меня есть лекарство. Хотите?

Мистер Силвен снова фыркнул и с большим достоинством присел обратно.

– Нет, благодарю, – сказал он быстро и перевел разговор на другую тему: – Когда же она не гоняет меня, не ворует и не кусается, она спит!

– Да, вы правы, мистер Силвен, – и тетя Фила покачала головой. – Крайне необычно. Хорошо, что вы нас вызвали.

А Натаниэль промолчал. Он-то ничего из ряда вон выходящего не услышал. Единорог проголодался и чудит, с кем не бывает? На его взгляд, поиски Овадия гораздо важней.

– Сегодня уже поздно идти к ней на пастбище, – заметила тетя Фила. – Переночуем здесь, а выдвигаться будем завтра с утра.

– Почту за честь принять вас в качестве гостей, – ответил мистер Силвен с легким поклоном. – Посмотрю, что я могу предложить на ужин из моих скромных запасов. 

Глава шестая

Несмотря на все дурные предчувствия Ната, вечер в гостях у фавна прошел чудесно. Они сидели у камина и жарили на шампурах большие ломти домашнего хлеба с толстыми кусками сыра. Нат никогда не готовил себе пищу, и ему это занятие очень понравилось, хоть корочка вышла жестковата, а горячий сыр обжег язык. Мазя умудрилась вляпаться в горячий сыр волосами, и Нат целых полчаса ее чистил. А как только он закончил, тетя Фила объявила, что пора в постель.

Пока мистер Силвен освобождал место на полу, Нат глянул в темное окно. Интересно, летают ли почтовые голуби по ночам? А если летают, смогут ли отыскать их в этой глуши? Он прижался носом к окну и тут же отпрянул. Стекло было не просто холодным. Ледяным. Он всмотрелся в окно и увидел россыпь ледяных кристаллов на стекле.

– Первый мороз, – заметил он.

Тетя Фила выпрямилась и отложила одеяла. Хорошо, что единорог их не украл, а то они бы умерли от холода.

– Быть этого не может, – сказала тетя Фила. – Днем было очень тепло.

Она подошла к окну, но к этому моменту все льдинки уже растаяли. Она потерла стекло пальцем.

– Видишь? Никакой наледи. Может, ты увидел пар от собственного дыхания?

– Я знаю разницу между паром изо рта и морозом на стекле.

– Нат, – мягко проговорила тетя. – Температура не могла так быстро опуститься. К тому же мороз появляется только на одном окне. Ничего страшного. Когда ты устал, очень просто ошибиться.

– Я не устал, – буркнул Нат, но тетя Фила его уже не слушала.

– Ложись, надо поспать. Завтра рано вставать.

Натаниэль сел и снял ботинки, курточку. Ему очень не нравилось спать в рубашке, но пижам они с собой не взяли, потому что летели во Францию всего на день. Нат устроился поудобней, и к нему на плечо забралась Мазя.

– Не нравится мне это место, – прошептала она.

– Почему не нравится? – удивленно спросил Нат. Из всех мест, в которых он побывал за последние несколько недель, это оказалось не самым плохим.

– Здесь слишком тихо, – пожала плечами Мазя. – Никакого веселого грохота, шума самолета или паровоза. – Вдруг она замолчала и навострила ухо: – А что это за стрекот?

Нат насторожился и прислушался.

– Сверчки.

– И сверчки эти мне тоже не нравятся, – поежилась Мазя.

Нат подчас забывал, что Мазя всю жизнь провела в тесных двигателях. Конечно, большой тихий дом или лес будут для нее непривычными.

– Все в порядке, – заверил Нат гремлиншу и прошептал: – Глянь лучше на Корнелиуса.

Мазя перевела взгляд на дронта и в ужасе пискнула:

– Куда голова у него делась?

– Он просто так спит, засунув голову под крыло, – тихонько рассмеялся Нат. – Правда смешно?

– Ничего смешного, – проворчала Мазя и получше устроилась у Ната на плече.

Нат смотрел в сгущающуюся темноту комнаты и снова вернулся к мыслям об Овадии. Так навязчиво ищут языком выпавший зуб. Как только тетя Фила разберется с этим единорогом, надо будет придумать, как уговорить ее отправиться на поиски этого человека. Нельзя же просто сидеть и ждать до бесконечности, когда он объявится.

На следующее утро они поднялись с первыми лучами солнца и позавтракали яйцами всмятку, тостами и чаем. Нат был рад, что Корнелиус с ними не пойдет. Дронт точно не создан для путешествий.

На дворе было достаточно свежо, но следов ночного мороза Нат не заметил. Солнечные лучи, слабые и тонкие, их тепло еле-еле пробивалось сквозь кроны деревьев вниз. Нат, тетя Фила и фавн перешли через весело плещущий по мшистым камням ручей. На старом каменном мосту Нат почувствовал чей-то взгляд. В мыслях тут же возник тролль, который живет под мостами. Мальчик глянул под ноги, пытаясь что-нибудь разглядеть, но так ничего и не увидел. На другом берегу Нат заглянул под мост.

Пусто.

Странный холодок пробежал по спине Ната, как будто зима вот-вот переступит порог. Его испугало это ощущение, и он ускорил шаг, догоняя остальных.

Узкая тропка сначала вилась меж высоченных деревьев, потом пошла по каменистым лощинам. От высоты у Ната закружилась голова, и он облегченно вздохнул, когда они вышли на плоскогорье и дорога пошла ровно по широкому солнечному лугу. Справа густой стеной стоял лес. И снова Нат почувствовал чей-то взгляд. Он хотел спросить у тети Филы, не заметила ли она то же самое, как вдруг услышал нарастающий рокот. Из чащи вылетела белая лошадь. В глазах ее сверкала ярость, огромные копыта взрывали землю. Нацелив длинный, словно копье, рог, она неслась прямо на них. 

Глава седьмая

Мазя завизжала. Горло Наты сковал страх.

– Мистер Силвен! – твердым голосом сказала тетя Фила.

Фавн кинулся лошади наперерез. Нат вспомнил, что единороги к фавнам относятся лучше, чем к людям, и что в последнее время Луминесса ведет себя крайне агрессивно. А сейчас она несется прямо на них! Фавн нагнулся и закатал рукава. Он что, будет останавливать единорога голыми руками? И вдруг Луминесса перешла на шаг, наклонила голову и остановилась. Не успели они и слова сказать, как она опустилась на колено и положила острый рог на землю к ногам Мази. Целую секунду никто не шевелился, разве только Мазю трясло от страха.

– Вам помочь? – спросила она шепотом у единорога.

Тетя Фила и мистер Силвен переглянулись.

– Поразительно, – пробормотала тетя Фила.

– А я думал, наша спутница – маленькая обезьянка, а не прекрасная дева, – сказал мистер Силвен, почесывая в затылке.

– Она вообще-то гремлин, но, по всей видимости, еще и прекрасная дева. По крайней мере, для Луминессы. Ладно, нам же проще.

– Давайте потом все обсуждения, – воскликнул Нат. – Надо Мазю спасать!

– Не надо ее спасать. Луминесса склонила голову к ее ногам. Она разрешила Мазе приручить ее.

– Как это?

– Единороги по собственной воле подчиняются только молодым девушкам. Твой гремлин девушка и есть, – сухо добавила тетя Фила.

– Вы хотите сказать, что она меня не съест? – пискнула Мазя.

– Не съест. Она просит у тебя разрешения подняться.

И тут Луминесса облизала Мазю от щиколоток до кончиков ушей.

– Фу, гадость какая, – сказала Мазя и вытерла лицо. – Вставай уже, здоровяга!

Луминесса изящно поднялась на ноги. Она была чуть ниже обычной лошади, размером с оленя, вся совершенно белая, как морская пена. Грива и хвост тоже были белыми, а ближе к морде и копытам появлялись бледно-серые волоски, будто она прогулялась по лужице жидкого серебра и опустила туда морду. Пахло от нее спелыми яблоками.

Тетя Фила наклонилась к Луминессе и дунула в ноздри. Та фыркнула и тряхнула головой.

– Приветствую тебя, Луминесса, дочь Флитфута и Вандеры. Много времени прошло с тех пор, как мы обменивались дыханием.

Удерживая взгляд Луминессы, тетя Фила медленно положила ладонь ей на рог и попутно тихо объяснила Нату:

– Мужчина не может вот так запросто дотронуться до рога единорога. Исключения для вас только в тех случаях, когда рядом есть молодая девушка, которой единорог доверяет.

Луминесса захрапела, и тетя Фила кивнула, как будто прекрасно ее поняла.

– Знакомься, это мой племянник, Натаниэль Фладд. Проходит обучение, чтобы стать криптозоологом, – тетя Фила повернулась к Нату: – Подойди и подуй ей в нос, а затем положи руку на рог.

Нат не решался. Кажется, это очень грубо – вот так подойти и дунуть кому-то в нос.

– Не волнуйся, – улыбнулась тетя Фила. – Это не просто способ поздороваться. Как только ты обменяешься дыханием с единорогом, он запомнит тебя и никогда на тебя не нападет.

– Только не разрешай ей тебя облизывать, – мрачно шепнула Мазя.

Нат сделал шаг вперед, наклонился к ноздрям Луминессы, выдохнул и положил руку на рог. Удивительно, какой он теплый и гладкий. Луминесса зафыркала, и он ощутил, как ее слова глухо перекатываются в его груди, словно он произносит их сам, не шевеля губами. Поразительно, но он ко всему прочему прекрасно понимал, что это за слова.

– Он же совсем еще ребенок, – сказала Луминесса.

– Все мы когда-то были детьми, – заметила тетя Фила. – Ты сама не намного старше.

– Это если пересчитать на ваши годы, – фыркнула Луминесса.

– Сколько же ей лет? – спросил Нат.

– Каждый человеческий год жизни равен полугоду жизни единорога. Они часто доживают до ста, что равно двум сотням лет в пересчете на человеческую жизнь. Другое летоисчисление.

– А у гремлинов тоже другое летоисчисление? – шепотом спросила Мазя, дернув Ната за рукав.

– Не знаю.

Не успел Нат задать этот вопрос тете Филе, как она снова заговорила с Луминессой:

– Мистер Силвен сказал, ты изменилась. Мне надо тебя осмотреть.

– Хм, – загрохотало у Ната в груди. – Я правда изменилась. Я чувствую себя странно. Меня действительно надо осмотреть.

Луминесса замолчала, склонила голову набок, и ноздри ее задрожали. Она наклонилась к Мазе, высунула длинный розовый язык и снова облизала ее с головы до ног. Мазя пискнула, а Луминесса даже замычала от удовольствия.

Солененькая! – протянула Луминесса.

– Лошадиные слюни! – с отвращением сказала Мазя, вытираясь рукой.

– Слюни единорога, если точнее, – рассеянно сказала тетя Фила. Она задумчиво посмотрела сначала на Мазю, потом на Луминессу.

– Что? – спросил Нат.

– У нее изменились вкусовые пристрастия. Интересно, это симптом? Когда собаки едят траву, это значит, что у них болит желудок. А если человеку хочется есть грязь, то ему не хватает железа и минералов.

– Получается, Луминессе не хватает авиасмазки? Или бензина?

– Вроде того.

Тем временем Луминесса взмахнула хвостом и пошла к лесу.

– Мы скоро вернемся, – бросила тетя Фила мистеру Силвену. – Мазя, пожалуйста, идем с нами. Твое присутствие сильно облегчит задачу.

– Я-то пойду, – буркнула Мазя. – Но пусть она прекратит меня вылизывать.

– Чепуха, – ответила тетя Фила. – Ее слюна – самая чистая жидкость, в которой ты за всю свою жизнь купалась.

Мазя открыла рот, чтобы возразить, но Нат схватил ее и прошептал:

– Не спорь! Ее потом легче будет убедить тебя оставить.

– Думаешь?

– Кажется, она просто счастлива, видя, какое впечатление ты произвела на Луминессу.

– Ну ладно, – вздохнула Мазя.

Луминесса повела их в самую чащу. Ветви деревьев здесь сплелись так туго, что кое-где пройти было просто невозможно. Послышалось журчание ручья. Они подошли к большой отвесной скале. Луминесса скрылась за ней, Нат осторожно прошел следом и остолбенел.

– Отличное у тебя укрытие, – сказала тетя Фила и опустилась на землю. Нат присел рядом, а Луминесса изящно устроилась в небольшом сооруженном ею лежбище.

– Мазя, дорогая, присядь у изголовья, чтобы она тебя видела и чувствовала, – попросила тетя Фила.

Мазя обомлела, услышав «дорогая» в свой адрес, но Нат ободряюще кивнул гремлинше. Это очень хороший знак.

– Ляг, пожалуйста, на правый бок, – сказала тетя Фила Луминессе, подвигая ближе медицинскую сумку.

Она порылась в сумке и вытащила большущий термометр.

– Шире рот, – велела тетя Фила.

Луминесса осторожно открыла рот.

– Это термометр. Под язык, – объяснила тетя Фила. – Смотри, ни в коем случае не кусай его.

Луминесса аккуратно сомкнула зубы и даже глаза свела на переносице, пытаясь разглядеть термометр.

– Погладь ее, – попросила тетя Фила Мазю. – Она так быстрее успокоится.

Но Мазя не решилась.

– Я могу ее погладить, – предложил Нат.

– Нет, ты же не девушка. Луминесса терпит твое присутствие только потому, что знает твое дыхание. Но успокоить ее способна только Мазя.

– Большая хорошая лошадь, – пробормотала Мазя, закатив глаза и потянувшись к Луминессе. Крошечным пальчиком она осторожно провела по шее единорога. Шкура дернулась несколько раз – видно было, что Луминесса успокоилась.

– Умница! – сказала тетя Фила, и Мазя зарделась от счастья.

Тетя Фила вытащила термометр, и Луминесса при этом так сложила губки, что Нат чуть не расхохотался.

– Давай я тебе покажу, как определять температуру по градуснику. Вот черточки, вот цифры. А посередине толстый серебряный столбик. На какой цифре он остановился?

– На ста десяти.

– Нормальная температура лошади – от девяноста девяти до ста двух. Сто пять – сто шесть. Если сто десять – то это лихорадка.

– То есть у нее температура?

– Да.

Тетя Фила помрачнела, вытерла градусник и положила его обратно в сумку.

– Высунь язык, пожалуйста, – сказала она, прощупала пальцами десны Луминессы и проверила цвет языка. – Чуть темней обычного.

И она нахмурилась.

– Копыто покажи, – преувеличенно бодрым голосом сказала она, но Ната ведь не обманешь, да и Луминессу тоже.

Луминесса подняла изящное копытце. Тетя Фила аккуратно его прощупала.

– Чуть припухшее.

Она осторожно положила ногу единорога на траву и повернулась к сумке. Луминесса фыркнула и захрапела.

– Спроси ее, как она себя чувствует, – велела тетя Фила Нату.

– Я?

– Да, ты.

С опаской глянув на острый рог, Нат сглотнул и подвинулся ближе.

– Продолжай ее гладить, – сказал он Мазе.

Мазя с удвоенной силой начала ее гладить.

Нат положил руку на гладкий рог Луминессы.

– Она знает, что со мной? – с беспокойством спросил единорог.

– Спрашивает, что с ней, – повторил он тете Филе.

– Сейчас узнаем, – ответила тетя Фила. – Ага, есть!

Она вытащила длинный стетоскоп, вставила в уши концы трубки и положила круглый плоский диск на грудь единорога.

– Ага, – пробормотала она, нахмуриваясь. Передвинула диск. – Ага.

Сжав губы, она махнула Нату.

– Вот, послушай, – и она сунула ему в уши стетоскоп, а диск поставила на грудь Луминессы. – Скажи, что слышишь.

Нат вслушался. И – вдруг: еле-еле различимый «ту-тук», «ту-тук».

– Это же сердце! – сказал он. Плохо дело, если у нее с сердцем нелады.

– Да. А теперь слушай еще внимательней. И не дыши.

«Ту-тук…тук». «Ту-тук…тук». Нат посмотрел на тетю Филу в недоумении.

– Такое ощущение, что у нее два сердца.

Тетя Фила медленно улыбнулась.

– Так точно, – сказала она и обратилась к Луминессе: – Моя дорогая, ты здорова. Мало того. У тебя скоро будет маленький.

– Маленький? – непонимающе спросил Нат.

– Да, она ждет малыша.

Руку Нат еще не убрал с рога Луминессы и поэтому услышал ее счастливое: «Правда?» Показалось ли ему или на ее белых щеках мелькнул румянец?

– Да, ты ждешь жеребенка, – ответила тетя Фила. – Позволь мне первой поздравить тебя с этой новостью. Это очень и очень счастливое событие. Давай я устрою тебя поудобней. Надо будет завтра принести тебе все необходимое.

Маленький… Нат всем телом, до самых пяток, ощутил, как Луминесса замычала от удовольствия. Не желая подслушивать чужие секреты, он отпустил рог.

– Можно я перестану ее гладить? – спросила Мазя.

– Да, можно. И спасибо тебе большое за помощь.

Тетя Фила сложила все обратно в рюкзак и поднялась на ноги. Нат тоже поднялся и отряхнул с колен листья папоротника. Они попрощались с Луминессой и пообещали вернуться утром. По дороге тетя Фила улыбалась.

– Тайна недомогания нашего единорога разгадана! – объявила она мистеру Силвену.

– И что же с ней? – спросил он, поднимаясь на копыта и отряхиваясь.

– У нее будет малыш.

– Малыш? – изумленно переспросил он.

– Да, – сказала тетя Фила, вся сияя. – Вот почему вы не могли распознать симптомы.

– Ага, – протянул фавн, почесав за ухом. – Сколько лет прошло с тех пор, как у нас тут был маленький? Я смотрителем уже тридцать лет и еще ни одного не видел.

– Это первый за сорок лет случай. Предыдущая роженица была мать Луминессы.

– За сорок лет? – повторил Нат. – Вы же говорили, что она – молодой единорог.

– Так и есть, Нат. В пересчете на жизнь единорога она совсем молода и только-только вступила во взрослую пору. Надо будет немного изменить ее режим, – обратилась тетя Фила к мистеру Силвену. – Я напишу вам список указаний и составлю для нее диету.

Тетя Фила и мистер Силвен пустились по тропинке обратно к дому, обсуждая, как теперь ухаживать за Луминессой. Нат оглянулся на тропинку. Дом Луминессы так надежно защищен и так хорошо скрыт от глаз, что найти его без подсказки практически невозможно. Мама с малышом будут надежно спрятаны от хищников и других непрошеных гостей. Он побежал за тетей Филой и вдруг оступился на льду. Выходит, вчера ночью действительно был мороз. Сказать ей? Нет. Не надо портить человеку настроение. 

Глава восьмая

Из дома к ним навстречу, переваливаясь с боку на бок, вышел Корнелиус.

– Ну что?

Тетя Фила взяла дронта под крылышки, подняла его в воздух и закружилась с ним на руках. Корнелиус даже крякнул от удивления.

– Она ждет маленького единорожика, Корнелиус! У нее будет малыш! Жизнь прожить не жалко ради такой новости! – И, сияя, тетя Фила поставила дронта обратно.

Нат улыбнулся. Он никогда не видел тетю Филу такой счастливой.

– Да, – сказал Корнелиус, прихорашиваясь. – Хорошая новость.

– Не хорошая, а великолепная! Так, давайте думать. Понадобятся еще одеяла. Надо приготовить витаминный коктейль, овсяную кашу, принести яблок и… Раздобыть бы где-нибудь айвы. Единороги ее обожают. Очень хочется побаловать Луминессу.

Тетя Фила задумалась.

– Сдается мне, она уже на поздних сроках. Но все равно надо перечитать, что писала Джустина Фладд про беременность единорогов. Вы видели других единорогов в Броселиандском лесу? – спросила она у мистера Силвена.

– Ни одного, – покачал головой фавн. – Она странно себя вела, и я все высматривал, нет ли тут кого.

– Так она в лесу одна? – спросил Нат.

– Конечно, – ответила тетя Фила. – У каждого единорога своя территория. Они до такой степени любят уединение, что другой единорог рядом – это уже слишком много. Исключительный случай – рождение малыша, – сказала тетя Фила и потрепала его по волосам. – В этом случае мать делит лес с ним.

Нат хотел улыбнуться, но мысль о малыше навела его на размышления о своей семье и о том, как он по ней скучает. Но ему не хотелось портить тете Филе настроение.

– Пойду почитаю о единорогах, если не возражаете.

– Иди, Нат.

Он ушел в дом, достал древнюю и потрепанную Книгу Чудовищ из рюкзака тети Филы и растянулся на полу перед камином. Послышалось кряхтенье. Это Мазя улеглась рядом, подперев подбородок.

– Смотришь единорогов?

– Ага.

– Глянь, что пишут про слюни, – сказала гремлинша, вытирая лицо.

Спрятав улыбку, Нат подвинул книгу ближе, но с первых же страниц забыл, зачем ее открыл. Потрясающие воображение непонятные звери, ужасные и красивые одновременно, были на каждой странице. Василиски, бонаконы, кентавры, химеры, драконы, гриффины, гиппокампусы, кракены, мантикоры…

– Ой, слушай! – вдруг сердито заметила Мазя, выпрямившись. – А про дронта там что-нибудь есть?

Нат заложил рукой открытую страницу и пролистал книгу обратно.

– Нет, про дронта ничего.

– Ха! – сказала Мазя. – А кем он себя возомнил!

И она, довольно улыбаясь, снова склонилась над книгой вместе с Натом. Селки, тролли, ульдры, единороги… Единороги! Сразу после ульдр и перед вивернами. Нат начал читать.

Единорог европейский.

Также известен как Единорог западный. Величиной с крупного оленя или лошадь, белого цвета, с пушистым хвостом, раздвоенными копытами. Рог длиной в два локтя растет на лбу. Подвидом Единорога европейского является немецкий эйхорн, но у последнего грива лохматая, шерсть грубая, а морда слегка закругляется вверх.

Считается, что единорог свиреп и его невозможно взять живым. Однако это не так. Джустине Фладд, любимой младшей дочери сэра Манго Фладда, первой удалось поймать единорога, не причинив ему вреда. Удивлению ее не было пределов, когда дикий зверь, покорный, как ягненок, подошел к ней сам и положил ей голову на колени. К несчастью, об этом вскоре узнали многие жадные и беспринципные охотники. Они обманом заставляли бедных девушек заманивать единорогов в ловушку.

Весь вечер Нат рисовал, пытаясь не думать про родителей и Овадию. Он уснул рядом с Мазей, устав от танцующих в голове свирепых единорогов и злых охотников.

На следующий день, как только первые лучи солнца дотянулись сквозь плотную крону до земли, тетя Фила, Нат, Мазя и мистер Силвен отправились к Луминессе. За ночь похолодало, и Нат приплясывал по дороге, чтобы согреться. Поднимаясь на луг, он высматривал почтовых голубей. Раз с Луминессой все в порядке, пора бы снова вернуться к поискам Овадия. Не мог же он исчезнуть навсегда. Сам же обещал в скором времени появиться.

Самое страшное, если они прозевают письмо. Адвоката его родителей, а также его няню, мисс Ламптон, они так и не нашли. Оставался только Овадий, последнее звено, которое связывает его с родителями.

Тетя Фила не собиралась осматривать Луминессу, но мистер Силвен все равно остался ждать их на лугу, наспех что-то рассказав про осмотр территории и проверку границ. Когда они уходили, он лежал на траве, любовался воздушными белыми облаками и играл на свирели.

Луминесса уже ждала их. Увидев Мазю, она затанцевала от счастья, несколько раз опустила и подняла свой рог и жалобно промычала.

– Подойди к ней, – подтолкнула Мазю тетя Фила. – Она хочет тебя видеть.

– О боже, – простонала Мазя. Гремлинша поставила руки на бедра и грозно посмотрела на единорога: – Только чур не вылизывать!

Как только Луминесса обнюхала Мазю с головы до ног (и один раз с причмокиванием лизнула, не удержавшись), тетя Фила начала давать ей указания.

– Это тебе сироп, каждый день будешь съедать по ложке. Мистер Силвен будет следить за тем, как ты принимаешь лекарства. Не отгоняй его, ладно?

Луминесса кивнула.

– И больше, пожалуйста, не ощипывай его. Если нужен пух и шерсть, вот тебе еще два одеяла и подушки.

Луминесса фыркнула и захрапела.

– Послушай, что она говорит, Нат. Не упускай случая попрактиковаться.

Натаниэль положил Луминессе руку на рог и попросил повторить.

– Когда родится малыш? – спросила Луминесса. Нат повторил тете Филе ее вопрос.

– Скоро, по всей видимости, – ответила тетя Фила. – Видишь ли, беременность единорога – явление столь редкое, что я не успела стать специалистом в этом вопросе. Обещаю дома изучить эту проблему и через неделю дать тебе более обстоятельный ответ.

Луминесса расстроилась, узнав, что Мазя уезжает, и, чтобы успокоиться, начала рвать одеяла и подушки для лежанки. А Нат, обрадовавшись тому, что Луминесса их больше не задерживает, от всей души пожелал ей удачи и бросился догонять тетю Филу, которая от счастья неслась на всех порах. Нат бежал вприпрыжку, но не от радости за Луминессу. Ему не терпелось скорее отправиться на поиски того, кто знает о его родителях.

Тетя Фила увидела, что племянник за ней еле-еле поспевает, замедлила шаг и виновато улыбнулась:

– Прости. Криптозоолог так редко получает хорошие новости. Наша работа в основном – это болезни, травмы и глупость людей. А сегодня можно забыть о разочарованиях.

Она снова улыбнулась, и мальчик улыбнулся ей в ответ. Так они и дошли до большого луга.

– Мистер Силвен! Мы – всё! – выкрикнул Нат. Он подбежал к последнему дереву, которое закрывало вид на луг, и резко затормозил. Мистер Силвен сидел на камне со связанными руками и ногами и кляпом во рту. Он пытался освободиться, мычал и мотал головой. Не успел Нат предупредить тетю Филу, как из-за дерева выступил полный человек с ярко-рыжими волосами. Челюсть у Ната опустилась, накатила тошнота.

– Привет, кузина, – сказал Овадий Фладд тете Филе. – Давно не виделись!

Глава девятая

Нат молча смотрел на Овадия. Он так отчаянно хотел его найти, но как только увидел этого скользкого и лживого типа, ему стало плохо.

– Умница ты какая, сразу меня к единорогу привела. Столько проблем за меня решила! Я мечтал получить рог единорога, который сможет подарить мне бессмертие, и благодаря тебе – пожалуйста! Даже не пришлось никуда вламываться и воровать карты. Всего делов-то было – пойти за тобой по пятам.

Тетя Фила стояла как громом пораженная.

– К-как же мы тебя не увидели? Ладно я, но почему мистер Силвен не почувствовал твой запах?

– А зачем мне рисковать? У меня есть Фрозндорф.

Рядом с Овадием Нат разглядел невысокого плотного человечка, похожего на гномика из сказки. Росточку он был крохотного: не выше талии Овадия, кожа плотная, растрепанные длинные белые волосы. Одежда – от штанов до меховой шапочки – грязно-белая. Фрозндорф мучился от жары, по его лицу градом тек пот и, капая на землю, тут же превращался в иней. Трава у его ног уже вся была белая от снега.

– Ульдра! – воскликнула тетя Фила. – На юге! Ты с ума сошел? Несчастное создание. Он же погибнет! Здесь для него слишком тепло.

Овадий пренебрежительно махнул рукой.

– Он живет ради того, чтобы служить мне, правда, Фрозндорф?

Фрозндорф исподлобья глянул на него и, заламывая руки, опустил взгляд.

– Да, хозяин.

Слова его студеным ветром понеслись над лугом.

Увидев, в каком плачевном состоянии находится ульдра, тетя Фила спросила:

– Что ты хочешь от нас?

– Что я хочу? Многого, дорогая кузина. Богатства, славы и признания – словом, всего того, в чем ты и вся твоя семейка столько лет купаетесь.

– Для этого мало ходить за мной по пятам и пугать животных. Работать надо.

– Работать? Чушь! Слишком большое значение вы придаете этой своей работе. Твоя родня зачем-то пошла по самому сложному пути, но мне с вами не по дороге. У меня другой план, – сказал он, потирая руки.

Тетя Фила вплотную приблизилась к Овадию так, что они чуть носами не встретились.

– Не смей даже пальцем касаться единорога, слышишь? Не смей!

Но Овадий, похоже, ни капли не испугался ее грозного тона, только улыбнулся.

– А иначе что? Твои драконы далеко. Отдавать приказы меня сожрать некому. Так что извини, дорогуша, сегодня не твой день.

Он внимательно изучил свои пальцы и потер ногти о жилет.

– Впрочем, можем заключить сделку и обсудить детали.

– Что еще за сделку?

– Я не трону твоего единорога, если ты отдашь мне Книгу Чудовищ.

– Ты с ума сошел! – воскликнула тетя Фила. – Отдать тебе все карты в руки, рассказать, где искать самых редких и волшебных в мире зверей? Ни за что!

– Не хочешь спасти единорога? Ты же знаешь, что я сделаю, чтобы забрать рог.

Тетя Фила смертельно побледнела. Чтобы забрать рог, он убьет Луминессу. От этой догадки злоба затопила Ната с ног до головы.

– Думаешь, ради одного животного я дам согласие убить всех остальных?

– Откуда ты знаешь, что я решил их убить?

– Откуда мне знать, что ты собрался с ними делать? Скажи.

Овадий снова улыбнулся, и от его мерзкой улыбки Ната передернуло.

– Ха-ха-ха. Разогнался. Потерпи – и сама все узнаешь. Как и весь остальной мир, – сказал он без тени улыбки, и лицо его перекосило от горечи и ненависти. – А теперь давай Книгу сюда.

– Не отдам! А чтобы добраться до единорога, тебе сначала придется сразиться со мной. Так что целься вернее.

Овадий снова улыбнулся и взглянул на тетю так, что у Ната все похолодело внутри, будто он проглотил живую змею.

– Ты отдашь мне Книгу сама.

– Ты слишком глуп, если так считаешь. Я тебе ее не отдам.

– Правда? Не отдашь? Даже если я расскажу, где родители мальчишки?

Глава десятая

Весь воздух тут же вышел у Натаниэля из легких, а в глазах заплясали черные точки. Их быстро сменила раскаленная ярость. Ничего не соображая, Нат бросился на Овадия, но тетя Фила крепко схватила его за воротник.

– Спокойно, – тихо сказала она. Затем громче: – Они живы?

– Да. И очень хотят домой. Но я отпущу их только после того, как ты отдашь мне Книгу. Вряд ли ты сможешь объяснить им, почему тебе звери дороже. А мальчонке тем более.

– Доказательства есть?

По-прежнему улыбаясь, Овадий вытащил из внутреннего кармана пальто фотографию. Не сводя с кузена гневного взгляда, тетя Фила взяла ее. Нат шагнул ближе. На фотографии были его родители. Закутанные в меха и одеяла, они сидели на фоне разбитого дирижабля, прижавшись друг к другу. Сердце Ната прыгнуло так, что чуть не вылетело из груди. Они живы! Он знал это!

– Откуда эта фотография? Почему нам сказали, что они погибли?

– Шпицберген – это же совсем рядом со мной, кузина, – развел руками Овадий. – Понятное дело, мне всегда страсть как интересно, что творится у меня под носом. Ты не представляешь, как я обрадовался, узнав, что на борту дирижабля – родственнички! А когда грянула новость о крушении, – он покачал головой и прицокнул языком, – я тут же помчался на помощь.

– В надежде забрать Географику у Горация? – фыркнула тетя Фила.

– Ай-ай-ай, нехорошо быть такой недоверчивой, – улыбнулся Овадий. – Я ведь как свои пять пальцев знаю эти места. Знакомых полно. Я добрался до места крушения задолго до начала официальных поисков и сразу предложил им быть моими гостями.

«Они живы, живы, – пело сердце Ната. – Мои родители живы!»

– Как я узнаю, что они все еще живы? – спросила тетя Фила.

– Никак. Родные люди должны доверять друг другу, разве нет? Верь мне на слово.

– Где они сейчас?

– Да тут, недалеко. Получу Книгу – отправлю письмо, чтобы их выпустили, и они за пару часов доберутся до Бэттинг-эт-Флайс, – и он протянул руку, жадно перебирая пальцами.

Тетя Фила долго смотрела на его руку, а Нат затаил дыхание. Почему она медлит?

– У меня ее с собой нет, – сказала она наконец.

Нат чуть не задохнулся от ее лжи.

– Или ты думаешь, что я буду возить с собой такую драгоценность? – Тетя Фила невозмутимо покачала головой: – Нет.

Внутри у Ната все кипело. Что она задумала?

– Как же ты без Книги знаешь, где искать зверей? – недоверчиво спросил Овадий.

– А ты откуда знал? – парировала тетя Фила. – Как ты нашел феникса, василиска и вивернов?

– Правда же здорово у меня получилось? – улыбнулся Овадий. – Я… скажем так… взял («украл» слишком грубо звучит) парочку карт Африки у пацана дома. А когда… эм… заглянул к тебе, то забрал карту Динас Эмрис.

– Стоп, – хмуро вмешался Нат. – Вы не могли побывать у меня дома. Вы же находились в Африке!

– Я заходил к тебе дважды, – ответил Овадий с очень неприятной улыбкой. – В первый раз я зашел к твоей няне на чай. Как там ее? Мисс Ламптон? Мы с ней чудно поболтали. Ты тогда в постели со свинкой лежал. Так вот, няня твоя мне показала кабинет отца. Такая дурочка оказалась, аж смешно. Пока причитала, что ж с ней будет, когда тебя заберут родители, я стащил пару карт. Ну ладно, хватит болтать. Книгу сюда.

– Говорю же тебе, нет ее у меня. Я в криптозоологии уже сорок лет. Я ее наизусть знаю.

Интересно, поверит ли Овадий в эту ложь? Он был у нее дома в ее отсутствие и Книги не нашел.

– Ладно, – сказал Овадий, поразмыслив. – Даю тебе сорок восемь часов. Слетаешь в Бэттинг-эт-Флайс и прилетишь обратно. Не вернешься в назначенный час – я заберу рог у единорога, а родителей мальчишки никто не найдет. По крайней мере живыми.

Глава одиннадцатая

 Заметив напоследок, что фавны ему неинтересны, Овадий разрешил развязать мистера Силвена, чтобы он смог сам дойти до дома. Как только они скрылись из виду, Натаниэль набросился с вопросами на тетю Филу:

– Почему вы…

– Тихо! – и она молниеносно зажала ему рот рукой. – Голоса тут слышны очень далеко. Этот несчастный ульдра, может, еще следит за нами. Пока я не дала знак, молчи. Понял?

Мальчик кивнул. Тетя Фила разжала ему рот и торжественно посмотрела на Мазю, вцепившуюся Нату в плечо.

– Мазя, дорогая. У меня к тебе огромная просьба.

– И не подумаю, – прошептала Мазя, прижимаясь к Нату.

– Овадий слишком близко к Луминессе. Может случиться беда, – вздохнула тетя Фила. – Если она его учует, то придет в ярость, и если не убьет, то покалечит.

– И чудесно. Пусть покалечит, – бросила Мазя.

– Если Овадий умрет, мы никогда не узнаем, где родители Ната. Мазя, только тебе Луминесса по-настоящему доверяет. Не могла бы ты – пожалуйста – остаться рядом с ней, пока мы с Натом слетаем домой?

– Я останусь здесь совсем одна? – услышал Нат ее тихий шепот.

– Овадий тебя не заметит, а ульдра не почувствует твой запах, слишком он необычен для него.

– Я должна остаться? – спросила Мазя у Ната.

Мальчик молчал. Не хочется, чтобы Мазя рисковала, но и подвергать Луминессу опасности нельзя.

– Нет, – ответила тетя Фила. – Ты не должна.

Мазя облегченно ослабила хватку.

– Но если ты согласишься, – продолжала тетя Фила, – ты навсегда останешься с нами, пока тебе самой не надоест.

Мазя навострила ушки.

– Вы серьезно?

– Да, серьезно. Я разрешу тебе остаться с Натом.

Мазя схватилась за голову и заныла, будто от боли.

– Прости, – сказала тетя Фила. – Я знаю, что многого прошу, но у меня нет выхода.

– Я должна? – снова спросила Мазя у Ната.

– Это решение должна принять ты сама, – ответил он.

– Неужели этот гад угробит нашу слюнявую лошадку? – спросила Мазя.

– Да. А если она испугается, то придет в ярость, и его жизни будет грозить опасность. Но если ты, юная дева, окажешься рядом, Луминесса будет спокойна.

– А после я навсегда останусь с Натом?

– Навсегда.

Мазя сморщила личико, долго и напряженно размышляя. Наконец она сказала:

– Хорошо, я останусь.

Нат облегченно выдохнул.

– Узнаю нашу Мазю! – воскликнула тетя Фила. – Сама найдешь туда дорогу?

Мазя поглядела внимательно на деревья и указала ровно в ту сторону, где было убежище Луминессы.

– Это туда.

– Да. Иди и все расскажи Луминессе. Что бы ни случилось, постарайся ее успокоить.

Мазя быстро салютовала на прощание и спрыгнула на землю.

– Только возвращайтесь скорей, – крикнула гремлинша.

– Постараемся, – пообещал Нат и поглядел ей вслед.

Дорога до домика мистера Силвена была невыносимо долгой, хоть и шли они быстрым шагом. У Натаниэля в голове роились угрюмые мысли и злые вопросы. Все, кого он любил, все, чем дорожил, было поставлено на карту: родители, Мазя, и даже будущее криптозоолога. Когда они дошли до домика и закрыли дверь, Нат развернулся к тете Филе.

– Я же говорил, что был мороз, – выпалил он. – Я же говорил!

На самом деле он хотел сказать совсем другое: «Почему вы не отдали ему дурацкую книгу? Что будет с моими родителями?» Но вместо этого выдал какую-то чушь про погоду.

– Да, говорил.

Но легче ему не стало.

– Почему вы меня не послушали?

Нат и сам не знал, чего хочет услышать от тети Филы: ее извинений, ее повинной, чего-то еще.

– Что? Что случилось? – спросил перепуганный Корнелиус.

– Овадий здесь, – бросила тетя Фила. – Он следил за нами и знает, где Луминесса.

От таких новостей дронт присвистнул и с презрением фыркнул в сторону мистера Силвена:

– А я думал, что фавны нюхом чуют любые перемены. Тоже мне, смотритель.

– Вместо себя Овадий подослал ульдру, – объяснила тетя Фила. – Запах ульдры фавну неизвестен, к тому же холод ульдры блокирует любое обоняние.

– Что же хочет этот прохвост Овадий?

– Ему понадобилась Книга Чудовищ. В обмен на нее он обещал не трогать единорога и, – тетя Фила взглянула на мальчика, – рассказать, где родители Ната.

– Что? – пискнул Корнелиус.

Пока тетя Фила объясняла, что случилось, Нат отошел к окну. Еще немного, и его разорвет на куски. Надо немедленно что-то делать. Как не хватает Мази, ее шуточек и смеха. Отчаяние быстро перешло в гнев. Мальчик сжал кулаки.

– Если бы вы мне доверяли, то раньше догадались бы, что что-то не так. А вы решили, что я все придумал, что я маленький и глупый! – и голос у него оборвался, так много хотелось выкрикнуть.

– Я знаю, – тихо сказала тетя Фила, потрепав его по волосам. – Я была не права. Прости. Я только и думала, что о единороге. Я не знала, откуда Овадий нанесет очередной удар. Мне казалось, ты слишком много думаешь о родителях.

– Но ведь я оказался прав, – прошептал Нат.

– Да, ты оказался прав, – с раскаянием в голосе промолвила тетя Фила.

– Почему вы не отдали ему Книгу Чудовищ? – спросил мальчик еще тише, глядя в пол.

– Нат! – Тетя Фила прижала его к себе. В ее объятьях ему стало хорошо, но он был так на нее зол, что не мог принять это утешение и откинул ее руки.

– Почему?

– Я не могу, – ответила она со вздохом, присаживаясь перед ним. – Я дала клятву ценой своей жизни защищать Книгу Чудовищ и всех ее животных.

– Но мои родители! – воскликнул Натаниэль.

– Знаешь ли ты, сколько Фладдов сложили свои головы за эту Книгу? Выходит, все их жертвы были напрасны? Нет. Мы придумаем другой способ вернуть твоих родителей и сохранить жизнь Луминессе. Мне нужно время. А теперь пора укладываться и ехать домой. Надо объявить поиски. Если твои родители в нескольких часах от Бэттинг-эт-Флайс, то мои подопечные уже знают об этом. Не верю я в то, что Овадий так ловко мог их спрятать.

Перелет длился целую вечность. Нат был так взбудоражен, что еле сидел на месте. Корнелиус все бросал на него раздраженные взгляды и наконец разозлился так, что цапнул Ната огромным тяжелым клювом.

– Сиди тихо! – гаркнул дронт. – Ты мне все перья отдавил.

Нат глянул на затылок тети Филы. В реве мотора и встречного ветра она все равно сейчас ничего не услышит.

– Плевать я хотел на твои перья, – сказал он Корнелиусу. – Зачем они тебе? Ты летать умеешь только на самолете.

Дронт снова цапнул Ната, на этот раз повыше.

– Ой!

Зажмурившись от боли, Нат выдернул перо из хвоста птицы. Корнелиус вскрикнул, дернулся вперед, чтобы схватить перо, но Нат уже выбросил руку за борт и разжал ее.

– Мое перышко! – взвыл Корнелиус.

Нату стало стыдно, но он не смог заставить себя извиниться.

– Ты укусил меня!

Корнелиус отвернулся, упершись хвостом в переднюю стенку кабины подальше от Ната. Всю дорогу они больше не разговаривали, и Нат боялся, что Корнелиус наябедничает. И правильно сделает. Настоящий криптозоолог никогда бы не стал дергать у дронта перья из хвоста.

Глава двенадцатая

Они успели приземлиться в последних лучах солнца, которых еле-еле хватило, чтобы благополучно сесть. Нат первым выбрался из кабины и с нетерпением ждал, когда же спустится тетя Фила.

– Ну что, есть план? – спросил мальчик.

Тетя сняла кожаный шлем и осмотрелась.

– А где Корнелиус?

– В самолете.

Она подошла к кабине и вытащила дронта. Нат с замиранием сердца ждал, что сварливая птица все про него расскажет, и перевел дух, когда Корнелиус просто злобно зыркнул в его сторону и промолчал.

– Так какой же у вас план? – спросил Нат, когда они направились к дому.

– Его пока нет, – ответила тетя Фила, приглаживая волосы. – Но я думаю над ним.

– Но ведь у нас совсем мало времени!

– В запасе еще целых сорок часов. Перекусим, отдохнем, тогда и думать будет легче.

Нат начал ворчать, но тетя Фила его не слушала. Поставив вещи в холле, она направилась в кухню и затопила печку. Мальчик присел за кухонный стол и наблюдал за ней, мечтая, чтобы она поскорее придумала, как вернуть его родителей в целости и сохранности.

В тишине они поужинали тостами с сардинами. Даже Корнелиус молчал. После ужина тетя Фила отправила Ната к себе. Спать Натаниэлю совершенно не хотелось, но спорить он не стал. Поднимаясь наверх в свою комнату, он услышал, как она кричит кому-то в телефон:

– С селками свяжитесь. Если они шли с севера, их могли заметить селки. С казарками тоже можно поговорить. Они очень любопытные, везде суют свой нос. Они бы точно заметили людей, похожих на Горация и Адель Фладд.

У себя в спальне Нат понял, что страшно скучает по Мазе. Комната, к которой он уже потихоньку привык, была сейчас совершенно пустой. Как тюрьма. Мальчик рухнул на кровать и уставился в потолок. Надо что-то делать. Надо вернуть родителей. Надо придумать план.

В голову шарахнула мысль, да такая простая, что он сел в кровати и удивился, как это он раньше не догадался. Он возьмет Книгу Чудовищ и отдаст ее Овадию сам! А когда родители будут свободны, они придумают, как вернуть Книгу и спасти зверей.

Нат слез с кровати. Тетя Фила считает, что звери важней его родителей. Но он с ней не согласен. И никаких дурацких клятв на этот счет он не давал.

Нат на цыпочках подошел к двери и скрипнул ею, выходя в темный и тихий холл. Спальня тети Филы в другом конце. Интересно, Книга у нее с собой? Надо проверить.

Нат прокрался по холлу до ее комнаты, приставил ухо к закрытой двери, но ничего не услышал – ни храпа, ни шороха. Если тетя Фила и там, то ведет себя как мышка. Мальчик повернул ручку двери как можно тише, готовый замереть, если она скрипнет.

В комнате было темно хоть глаз выколи. Тети Филы как будто вообще здесь не было. Натаниэль долго собирался с силами, чтобы порыться в ее вещах, но так и не смог. Наконец он на цыпочках выбрался из комнаты, закрыл дверь и спустился по лестнице, ступая ближе к перилам, чтобы не скрипели половицы. На последней ступеньке он остановился, размышляя, куда идти за Книгой, в кухню или кабинет. И вдруг услышал приглушенные голоса.

– Мальчик никогда вам этого не простит, – сказал Корнелиус.

– Простит со временем. Он все поймет, когда вырастет.

– Думаете, они живы?

Нат затаил дыхание в ожидании ответа тети Филы.

– Не знаю, – сказала она наконец. – Ради Ната и ради самой себя я надеюсь, что живы. Но почему тогда Овадий так медлил? Что мешало ему сделать это раньше?

– Думал, что вы отдадите и так, – предположил Корнелиус. – Или думал, ему одной Географики хватит.

– Сдается мне, что нет у него Географики, иначе он не преминул бы ткнуть меня в это носом. И он не знает, где Адель и Гораций.

– Тогда откуда он узнал, как найти зверей? – спросил Корнелиус.

– Он признался, что выкрал карты сначала у меня, потом у Ната. Он встречался с его няней. А к единорогу мы сами его отвели. Очень много чего не сходится. На моих связных тоже особой надежды нет.

Слова тети убили всю решимость Натаниэля действовать. Он присел на ступеньку. Значит, она считает, что Овадий лжет, и не верит в то, что его родители живы. У мальчика уже не было сил подняться к себе и лечь в кровать. Вместо этого он положил голову на деревянную ступеньку и закрыл глаза.

Проснулся Натаниэль от запаха жареного бекона. Тело у него затекло и болело. Пока он спал, кто-то накрыл его одеялом. «Шанс выкрасть Книгу упущен», – мелькнуло у него в голове. В ярком свете дня стащить ее не получится. В желудке заурчало, и Нат, протерев глаза и проморгавшись, отправился на запах бекона.

– Вы придумали план? – спросил он, входя на кухню.

– И тебе доброе утро, – отозвался Корнелиус.

– Тише, – шикнула тетя Фила на дронта. – Нет, Нат. Не придумала. Может, у тебя есть идеи?

– Нет, – ответил мальчик хмуро, сев за стол и положив на него локти. Не будет же он рассказывать о своих ночных намерениях выкрасть Книгу Чудовищ. – Было бы у нас две Книги, можно было бы одну отдать.

– Нат! – и тетя Фила круто к нему развернулась. – Точно! Гениальная идея!

– Какая идея? – и у него в груди заплясала крошечная бабочка надежды.

– Мы составим фальшивую Книгу Чудовищ! Такую же, как настоящая, со всеми картами, как в оригинальной. У Овадия уйдет несколько месяцев, чтобы обнаружить подлог.

«Неплохо», – решил Нат.

– Времени не хватит.

– Хватит. Если ты поможешь.

Они долго смотрели друг на друга, и Нат услышал очень много невысказанных мыслей в этой тишине. Предложение мира, мольбу о понимании, надежду, что они сумеют исправить то, что их разъединило.

– У вас сейчас бекон сгорит, – встрял Корнелиус.

Тетя Фила быстро вернулась к печке и убрала сковородку с огня.

– Хорошо, я помогу, – сказал Нат после долгого молчания.

Обернувшись через плечо, тетя Фила слабо ему улыбнулась. И тут он увидел, как сильно она постарела за эти несколько часов. Лицо ее, обычно полное воодушевления и щедрое на улыбку, избороздили морщины, особенно возле рта, а щеки осунулись.

– Тогда идем со мной. Немедленно приступаем к работе.

Она разложила завтрак на тарелки, и они вместе пошли в библиотеку. Нат был здесь впервые. Огромная библиотека вся была завалена книгами, вдоль стен тянулись книжные шкафы, на каждой полке – книги в два ряда и на полу – высокие стопки. Посреди библиотеки стояли два больших письменных стола и несколько маленьких, а в самом центре – еще два, друг напротив друга. Повсюду висели карты. Сотни других карт были скручены в трубочки и валялись по библиотеке, одни свалены в углу, словно куча дров, другие вставлены во всякие укромные местечки.

– Ух ты! У вас тут столько книг, что можно написать целую сотню Книг Чудовищ!

– Ты же знаешь, что вот уже пять веков подряд, если не больше, Фладды составляют карты. Давай устроимся здесь.

Тетя Фила положила Книгу Чудовищ на один из столов и быстро убрала все остальное.

– Я пока ищу подходящие карты, а ты посмотри на полках книгу, которая по переплету больше всего похожа на Книгу Чудовищ.

– А эти книги расставлены по порядку? – спросил он.

– Строгого порядка нет. Впрочем, особой разницы, что это будет за книга, тоже нет. Мы будем подбирать по внешнему сходству, по обложке.

Спустя время Нат сгрузил на стол стопку из четырех книг.

– Точь-в-точь такой же не нашел. Вот эти больше похожи, чем остальные. У этой переплет такого же цвета, а у этой такие же застежки, видите?

– Прекрасно. Возьмем у одной переплет, у другой застежки. А ты пока порисуешь. У тебя получается лучше, чем у меня. Здесь надо добавить гор. А здесь – закрасить перевал и нарисовать его в другом месте. Сможешь? – и она протянула ему цветные карандаши и краски.

Нат взглянул на карты. Еще никогда его умение рисовать не было так важно. Он отбросил все мысли о том, что от его способности обдурить Овадия зависит жизнь его родителей и зверей по всему миру.

– Постараюсь, – ответил он, взял кисточку и принялся за работу.

Весь день прошел за напряженной работой по созданию поддельной Книги Чудовищ. Нат перерисовывал старые карты, менял ландшафты, стирал долины, дорисовывал реки. А тетя Фила тем временем подбирала зверей, которых надо вставить в книгу. На листе пергамента, изменив почерк, тетя Фила составила описания каждого зверя. Где было возможно, она преуменьшала их магические свойства. Только один раз они сделали перерыв на бутерброды с сыром и еле теплый чай – тетя Фила просто не смогла дождаться, когда чайник закипит.

Когда часы пробили полночь, почти идеальная копия Книги была готова.

– Что скажешь? – спросила тетя Фила, положив обе рядом.

– Класс! Я даже не знаю, где какая.

Корнелиус вперевалку подошел к ним.

– Очень похоже. Мне кажется, план сработает.

Эти бесцветные слова из уст дронта можно было считать высочайшей похвалой.

– У нас есть несколько часов на сон, – сказала тетя Фила. – Завтра важный день, надо отдохнуть, чтобы хорошо соображать.

Она ласково обняла Ната за плечи, и они вместе поднялись на второй этаж. Теплая и тяжелая рука ее была так приятна, что мальчику сразу стало легче на душе. Он не один, и ему не страшно, что будет дальше. На один краткий миг Натаниэль представил тетю Филу и родителей в одной комнате, но тут же прогнал эту картинку из воображения, чтобы не сглазить.

– Постарайся уснуть, Нат, – сказала тетя Фила, остановившись перед дверью в его комнату. – Завтра нужна будет твоя помощь. Голова должна быть ясной.

Тетя потрепала мальчика по волосам, быстро поцеловала в макушку и поспешила к себе.

Глава тринадцатая

С первыми лучами солнца они уже вылетели в Броселианд. Связные тети Филы пока не выходили на связь, и ждать ответа не было времени. Корнелиус, зная, что Овадий во Франции, решил остаться дома.

– Что стряслось, Корни? – притворно удивившись, спросил Нат. – А как же приключения?

– Поймал он тебя, Корнелиус, – вставила тетя Фила, пряча улыбку.

Дронт ничего не сказал, только вздернул клюв повыше и с большим достоинством вперевалочку пошел обратно в дом.

К мистеру Силвену они добрались к полудню. Он вышел навстречу, заламывая руки.

– Как я рад, что вы приехали!

– Что? Что случилось? – спросила тетя Фила, бросившись к нему.

– Мне разрешили рано утром пройти к Луминессе и дать ей витаминную смесь… – нервно сглотнув, произнес мистер Силвен.

– Овадий знает, что у нее будет малыш?

– Нет пока, – покачал головой фавн. – Проблема в другом. Мне кажется, она рожает.

– Уже? – с паникой в голосе спросила тетя Фила.

– Уже!

От этой новости тетя Фила бегом кинулась из домика. Нат бросился за ней, но мистер Силвен успел-таки сунуть ему в руку три больших желтых куска какого-то фрукта.

– Это айва. Луминессе угощение.

Не желая упускать тетю Филу из вида, Нат на бегу сунул странный фрукт в карман.

В третий раз он на пути к единорогу, но еще никогда эта дорога не казалась такой длинной и запутанной. Когда в очередной раз тропа приводила их на то же место, Нат думал только о драгоценных потерянных минутах. Они мечтали поскорее добраться до Овадия и шли молча. Да и весь лес как-то странно притих, словно волнуясь за Луминессу.

И вдруг Нат услышал приглушенные шаги сзади, еле слышный шорох. Глянув через плечо, он никого не увидел, только зашелестели листья на ближайшем дереве. Страх взметнулся по телу вверх. Нат прибавил шагу. Что бы за ним ни гналось, Нату не хотелось оставаться с ним один на один.

Они перешли через небольшой каменный мостик, и Нат снова оглянулся. Никого. Только расслабился – тут же еле слышный фрр. Он резко обернулся. Кто-то явно крадется следом! Сосредоточившись на источнике звука, Натаниэль вгляделся в заросли ежевики. Темно-синие глаза. Смотрят прямо на него. У самой земли Нат заметил копыто.

Еще один единорог? Не может быть. Тетя Фила говорила, что на весь лес единорог бывает только один.

Животное снова фыркнуло. Нату показалось, что с раздражением. Вспомнив ярость Луминессы в их первую встречу, Нат бросился за тетей Филой, но тут вспомнил про айву в кармане. Это же лучшее лакомство для единорогов. Может, единорог обрадуется, если дать ему кусочек? Нат достал большую желтую дольку из кармана, положил на землю и снова поспешил за тетей.

Они вышли на луг. Овадий поставил здесь небольшую палатку, и бедный ульдра с несчастным видом сидел возле костра и жарил сосиски. Из палатки торчали ноги. Похоже, Овадий совершенно беспечно решил вздремнуть.

Заметив их, ульдра вскочил и что-то тихо сказал хозяину. Ноги сразу же исчезли, и из палатки выглянул Овадий собственной персоной. Глаза его загорелись.

– Привезли? – спросил он.

– Да, – бросила тетя Фила. – Но, прежде чем отдать Книгу, мне надо увидеть родителей мальчика.

– Я же тебе говорил, что здесь их нет.

– Как же я их тогда найду?

– Отдай мне Книгу, и я выпущу почтового голубя. Он отнесет мое распоряжение, и их отвезут в Бэттинг-эт-Флайс.

И Овадий протянул руку.

Тетя Фила опустила на землю рюкзак, вытащила фальшивую книгу и с брезгливым выражением отдала Овадию. Он жадно схватил ее и, пролистывая страницы, закудахтал от радости.

– Выпускай голубя, – велела ему тетя Фила.

Не отрывая глаз от книги, Овадий махнул ульдре. Карлик пошел в палатку, вернулся с маленькой деревянной клеткой с голубем. К лапе птицы была привязана записка.

– Ты не обидишься, если я попрошу дать мне ее прочитать, – сказала тетя Фила.

Овадий махнул ульдре. Тот открыл клетку, достал записку и отдал тете Филе. Она быстро кивнула и вернула ее.

– Все в порядке.

Ульдра снова привязал записку и распахнул дверцу. Птица сначала сидела спокойно, как будто не веря своему счастью, затем выбралась наружу и, вспорхнув, взмыла высоко в небо. Нат смотрел, как голубь парит в небе, и мысленно, переполненный надеждой, уносился следом.

– Что же, – сказал Овадий. – Терпеть не могу прощаться, но мне действительно надо идти.

Он спрятал книгу за пазуху и погладил себя по груди.

– Ну все, больше мне рисковать не придется. Да, и еще. Я решил все-таки забрать рог у единорога. А то зачем мне все эти богатства, если я не смогу долго жить?

– Но ты же слово дал!

Овадий не обратил внимания на ее слова и направился через луг к Луминессе.

За спиной Ната, слева, треснул сук. Пряный запах, похожий на корицу, разлился в воздухе, а за деревьями раздался топот и фырканье. Нат замер. Так, значит, второй единорог все это время шел за ними? Он сжал в кармане еще один кусок айвы.

Овадий уже добрался до края луга и напоследок с торжествующим видом и самодовольной улыбкой обернулся.

– Оставайся тут, Нат, – приказала тетя Фила, сощурившись.

Но не успела она сделать и шага, как из-за деревьев выскочил стройный бело-багряный единорог. Копытами он взрывал траву под ногами, куски земли летели в разные стороны, как маленькие снаряды. Он низко опустил кроваво-красную голову и нацелил острый трехцветный рог прямо на Овадия. Ульдра пискнул от страха и нырнул в палатку. Тетя Фила смотрела на единорога, мчавшегося по лугу, и глазам поверить не могла. Нат прыгнул вперед, схватил ее за руку и дернул вниз, к земле.

Услышав грохот копыт, Овадий обернулся и успел только сложить от ужаса рот в большую букву «О», потому что в следующую секунду единорог пронзил рогом его грудь. Раздался ужасный треск. Единорог сбросил Овадия, тот полетел вверх, к деревьям, и с грохотом рухнул на что-то твердое. Тетя Фила содрогнулась.

Нат, все еще пригнувшись к земле, следил, как единорог носится по краю поляны, ревя то ли в предупреждение, то ли от свершившейся победы. Сделав еще круг, он замер.

– Юникорнис индикус! – с придыханием выдала на латыни тетя Фила. – Так, значит, он существует.

На лугу воцарилась тишина. Через несколько минут тетя Фила и Нат медленно поднялись с земли. Индикус смотрел на них темно-синими глазами, но не сделал к ним ни шага. Поднявшись на ноги, Нат вытащил кусок айвы из кармана и протянул зверю в знак мира.

Единорог медленно подошел к ним. Натаниэль замер. Он смотрел единорогу прямо в глаза, давая понять, что бояться нечего. Единорог сделал еще шаг, потом еще, и наконец Нат почувствовал его коричное дыхание на руке.

– Можно обменяться с ним дыханием? – шепотом спросил Нат у тети Филы.

– Конечно. Давай я первая попробую, пойдет ли он на контакт.

Тетя Фила двинулась вперед как можно медленнее, чтобы не спугнуть зверя, опустила голову и аккуратно подышала единорогу в ноздри. Тот фыркнул и прянул ушами.

– Теперь ты, Нат.

Не отрывая взгляд от животного, Нат наклонился вперед и тоже дунул ему в ноздри. Они чуть дрогнули, и единорог успокоился.

– Ешь, – сказал Нат и протянул айву.

Единорог взял айву и потрусил по тропке к Луминессе.

– Кажется, он хочет, чтобы мы пошли за ним, – прошептала тетя Фила.

– Зачем? – спросил Нат.

– Наверное, чтобы помочь ей в родах, – задумчиво сказала тетя Фила.

– Ох, – выдохнул Нат.

Они отправились за единорогом по тропинке к Луминессе. Но у скалы, за которой находилось убежище Луминессы, животное исчезло. Вокруг было до странности тихо, а потом Нат услышал чей-то тонкий голосок.

– Хорошая лошадка, ты лучше малыша своего умой. А меня больше трогать не надо. Пожалуйста.

Натаниэль и тетя Фила бросились к Луминессе и увидели, что она лежит на боку в своем «гнезде», а рядом свернулся клубочком крохотный и тщедушный жеребеночек. Голова у него была ярко-красная, а на лбу сияла маленькая шишечка с красной точкой на конце. Мазя навзничь лежала рядом, смотрела в небо и была очень уставшей.

– Мазя? – шепнул Нат.

Она подняла голову.

– Ну наконец-таки! Пришел, когда все уже закончилось.

– Что закончилось? – спросила тетя Фила.

– Роды – вот что!

– Ты тут все время была одна? – спросил Нат.

– Ага, – фыркнула Мазя. Она села и посмотрела на тетю Филу. – Теперь я могу остаться с Натом?

– Да. Ты сделала намного больше, чем я тебя просила. Тебе чрезвычайно повезло. Ни один криптозоолог в мире еще не видел рождение детеныша единорога.

Мазя сложила руки на груди и хмыкнула, но было видно, что ей страшно польстили ее слова.

Послышалось громкое ржание. Нат поднял голову и увидел багряного единорога на самой вершине скалы. Его профиль вырисовывался на фоне синего неба. Индикус кинул айву Луминессе. Она взяла подарок и тихо заржала в ответ. Он кивнул, повернулся и исчез.

«Наверное, больше никто из людей не увидит юпикорна индикуса», – подумал Нат.

Глава четырнадцатая

Короткий перелет обратно в Бэттинг-эт-Флайс казался Нату бесконечным. Он еле сидел на месте, предвкушая встречу с родителями. Хорошо хоть не надо дронта на руках держать. «Быстрее, – кричал он про себя тете Филе. – Быстрее!» Наконец серо-голубой океан остался позади и под ногами поплыли покатые зеленые холмы и маленькие заплатки лесов возле Бэттинг-эт-Флайс. Нат высунулся из кабины, высматривая их дом. Вон он! Нат прищурился в надежде, что родители уже ждут его на пороге и машут, заметив самолет.

Но вот они подлетели ближе, а во дворе по-прежнему пусто. Это еще ничего не значит, решил Нат. Они же не знают, что он летит прямо к ним. Может, они страшно устали, столько времени проведя в неволе.

Самолет приземлился, но Нат не стал ждать полной остановки, выбрался из кабины, и пока они катились по земле, стоял на крыле, вцепившись в борт. Тетя Фила ему что-то крикнула, но сквозь стук двигателя и рев пропеллера он ничего не услышал. Выждав безопасный момент, Нат спрыгнул с крыла на мягкую глину, но приземлился неожиданно жестко и даже клацнул зубами.

– Нат! – выкрикнула тетя Фила. Но мальчик не обратил на нее внимания, вскочил на ноги, помчался к двери и с такой силой распахнул ее, что она со всего маху ударилась о стену.

– Мам! Пап! – выкрикнул он. – Мы вернулись!

Ответа не последовало, отозвалась только гулкая тишина пустого дома. Наверное, спят. В одной из спален наверху.

– Мам! Пап! – снова крикнул он, подбегая к лестнице.

Прыгая через ступеньку, Натаниэль услышал слова тети Филы за спиной:

– Нат, их здесь нет…

Но он только громче затопал по ступенькам, заглушая ее слова. На втором этаже он распахнул дверь первой спальни. Пусто. Бросился ко второй двери. Сердце его упало, когда он увидел перед собой пустую пыльную комнату. Они в комнате тети Филы! Там самая хорошая и большая кровать. Натаниэль бросился в конец коридора и открыл дверь в спальню тети Филы. Сплошь карты, приборы, сумки – все, что угодно. Родителей нет.

Осталась только его спальня. Конечно. Они там! Он бы тоже на их месте пошел туда. Мальчик бросился к своей комнате, и тут показалась тетя Фила.

– Нат, – сказала она полным сострадания голосом.

Он взглянул на нее, и тетя Фила покачала головой.

Нет! Они дома. Они должны быть дома. Нат распахнул дверь.

И здесь пусто. Как и везде.

В оцепенении Натаниэль сделал три шага по комнате и остановился. Тетя Фила права. Овадий врал.

Тетя Фила села рядом.

– Нат, мне очень жаль, – сказала она и положила ему руку на плечо.

Он дернулся от нее в сторону.

– Может, они просто еще не доехали.

– Нет, Нат, – в голосе тети Филы слышалось понимание. – Если бы Овадий не врал, они бы давно были здесь.

Нат почувствовал, как в нем закипает злоба, жаркая, уродливая.

– Это все ваша вина, – бросил он ей прямо в лицо. – Если бы вы исполнили его просьбу, он бы их вернул. Он знал, что вы хотите его обмануть.

– Сам подумай. Откуда ему было знать про наш план?

– Не знаю. Кто-то сказал. Может, это все глупый дронт.

Нат ткнул в Корнелиуса, который стоял в дверях. Сейчас дронт кинется на него с ответными обвинениями. Будет кричать и оправдываться. Ну или еще что-нибудь устроит. Но – дронт посмотрел на Ната с сочувствием. Этого Нат не выдержал. Он согнулся пополам и рухнул на кровать. Глаза у него защипало, и он спрятал лицо в подушку.

Кровать прогнулась: тетя Фила села рядом. Он почувствовал на ее спине руку, теплую, большую.

– Овадий бы никогда не сказал нам правду. Он не очень умен и не смог бы поймать твоих родителей и держать их в плену так долго. Но если они живы, мы их обязательно найдем. Мы же Фладды, исследователи, первооткрыватели высшего разряда. Лучше всего на свете мы умеем искать. И мы всегда находим то, что ищем.

Нат лег на бок и взглянул на тетю Филу.

– Вы меня не обманываете? Мы поедем их искать?

– Конечно.

– И найдем?

– Да. А начнем мы с мисс Ламптон, – сказала тетя Фила. – Она точно что-то знает. Тем более что она виделась с Овадием.

– Но мы же не знаем, как с ней связаться.

– Ты говорил, что взял по ошибке ее чемодан. Может, там указан ее адрес. Люди часто подписывают свои вещи, на случай если они потеряются.

Воодушевленный, Нат соскочил с кровати и побежал к шкафу за чемоданом мисс Ламптон. Он схватил его за старенькую сияющую ручку и подтащил к кровати. Тетя Фила помогла поднять его на кровать, внимательно осмотрела снаружи и покачала головой.

– Ничего. Давай посмотрим внутри.

Она дернула замок, подняла крышку и перебрала вещи мисс Ламптон. Под рукой у нее зашуршала бумага, и тетя Фила вытащила из недр чемодана толстую стопку писем.

Глава пятнадцатая

Она развязала бечевку, связывающую письма, и посмотрела на конверты.

– Нат, ты помнишь, я говорила тебе о том, что Фладды всегда пишут письма?

Маленький луч надежды вспыхнул у Ната в душе.

– Д-да.

– А ты считал, твои родители ничего не писали, потому что ты ничего от них не получал.

– Да.

– Ну, так вот они, все эти письма, – сказала она мрачно. – Мисс Ламптон их прятала.

– Как?

Нат взял стопку писем. На верхнем конверте черными чернилами было выведено его имя. Мистеру Натаниэлю Фладду, Аптон-Даунс, Англия. На одном из писем стоял штемпель, 17 мая, 1925 год. Месяц спустя после их последней встречи. Дрожащими руками он вытащил письмо.

Дорогой Нат,

Мы ужасно по тебе скучаем и ждем с нетерпением, когда ты наконец будешь с нами! Мы будем писать тебе каждый месяц и все расскажем о наших путешествиях. Когда ты увидишь, как здесь интересно, сразу захочешь поехать с нами.

Так, значит, они ему писали! Они правда хотели, чтобы он был с ними. Они не забыли о нем! Он быстро просмотрел стопку писем и взял последнее. Оно было получено накануне его восьмилетия. Письмо было вскрыто, как и все остальные, и написано бодрым размашистым почерком с большими жирными завитушками и хвостиками.

Дорогой Нат,

Жаль, что ты пока не хочешь к нам присоединиться, но мы все понимаем. Мисс Ламптон пишет, что ты нервничаешь при мысли о путешествии. Мы надеемся, что ты увидишь сам, как это замечательно – путешествовать. Давай начнем с самого коротенького? Мы скоро приедем домой и все вместе слетаем в Альпы, чтобы ты хотя бы немного вошел во вкус. Напиши нам ответ, пожалуйста, и дай нам знать, как тебе эта идея.

Дорогой Нат,

Как же мне хочется, чтобы ты был вместе с нами! Сегодня мы пересекли Северный полюс на дирижабле! Мы с твоим отцом решили, что такие дирижабли – самый лучший способ путешествия. А еще мы думаем, что тебе это тоже понравится. Что скажешь, малыш? Ты готов путешествовать с нами?

Он посмотрел на тетю Филу.

– Так они хотели взять меня с собой! – сказал он, наслаждаясь этой мыслью и испытывая огромное облегчение. Они его не отвергали. Они не считали его никчемным. В то же время грандиозный обман мисс Ламптон его потряс.

– Зачем? Почему мисс Ламптон прятала от меня эти письма?

Лицо тети Филы стало жестким.

– Не знаю, Нат. Но ей придется очень многое объяснить. Может, она за тебя боялась. А может, боялась потерять работу. Что бы там ни было, я хочу ее разыскать.

– Как?

– Изнутри на крышке чемодана есть адрес. Вот. Видишь?

Нат рассмотрел нацарапанный маленькими черными буквами адрес.

– А вдруг она ничего не знает?

– Раз так, пусть тогда хотя бы объяснит, зачем она столько лет тебя обманывала. И если она ничего не знает о том, где твои родители, тогда мы пойдем по их следу.

– Вы хотите сказать…

– Мы начнем с того места, где их видели последний раз, при посадке в дирижабль на Шпицберген.

От переполнившей его надежды Нат чуть не взлетел к потолку, как шарик. Его родители живы. Даже тетя Фила в это верит. А еще теперь Нат самый настоящий Фладд. А Фладды отлично умеют путешествовать по миру и всегда находят то, что ищут.

Из книги чудовищ… О единорогах

Единорог европейский, Unicornis Europus.

Также известен как Единорог западный. Величиной с крупного оленя или лошадь, белого цвета, с пушистым хвостом, раздвоенными копытами. Рог длиной в два локтя растет на лбу. Подвидом Единорога европейского является немецкий эйхорн, но у последнего грива лохматая, шерсть грубая, а морда слегка закругляется вверх.

Считается, что единорог свиреп и его невозможно взять живым. Однако это не так. Джустине Фладд, любимой младшей дочери сэра Манго Фладда, первой удалось поймать единорога, не причинив ему вреда. Удивлению ее не было предела, когда дикий зверь, покорный, как ягненок, подошел к ней сам и положил ей голову на колени. К несчастью, об этом вскоре узнали многие жадные и беспринципные охотники. Они обманом заставляли бедных девушек заманивать единорогов в ловушку. Единороги отличаются тем, что видят всех живых существ насквозь, и возненавидели за ложь всех людей на свете, впрочем, на юных дев эта ненависть не распространилась.

Крайне важно не забывать о том, что всех криптозоологов мужского пола необходимо представлять единорогам как можно раньше, еще детьми. Единорог, узнавший запах человека, вряд ли его убьет. Впрочем, обмен запахами далеко не гарантия. Бедняге Фиггису Фладду однажды очень не повезло, и в Черном лесу на него напал единорог, с которым он уже обменивался дыханием. Важно заметить, что единороги любят айву, а не яблоки, как все прочие лошади.

Единорог носорогий, Unicornis monocerus (также известен как арабский каркаданн и носорог).

На сегодняшний день этот вид единорога процветает. За его рогом по-прежнему охотятся, но поголовье сохраняет постоянную численность в отличие от остальных видов. Вот как описывает этот вид единорога сэр Манго Фладд: «Животное серого цвета, с виду больше похожее на быка. По размеру чуть меньше слона. Очень большой, злобный и воинственный. Хвост как у борова. Короткий черный заостренный рог, длиной в один кубит, растет на лбу. По некоторым признакам схож со свиньей: например, так же любит валяться в грязи и навозе. Обладает громким и неприятным голосом».

Единорог эласмотерий, Unicornis elasmotherium.

По обрывочным сведениям, населяет степи Центральной Азии. Об эласмотерии сообщил сэр Манго Фладд во время первого путешествия по этим землям, но с тех пор эласмотерия больше не видели. Многие полагают, что сэр Манго Фладд знал об этом звере только со слов других охотников. Охотились на него следующим образом: загоняли в леса, забирались на деревья и обрушивали сверху целый град стрел. Эласмотерий является родственником носорогу, как и мамонт – слону. Позже криптозоолог Гумберт Фладд во время путешествия в эти земли в 1612 году повторяет слухи о существовании эласмотерия, но о том, что видел его сам, не сообщает.

Единорог Козероговый, Unicornis Capricornis.

Близкий родственник Единорога европейского, но меньше размером и больше похож на козу, такая же пушистая борода и небольшая морда. Менее агрессивен, чем другие виды, и его гораздо легче приручить. Некоторых козероговых иногда удавалось сделать домашними животными. Больше всего в этом преуспели Ниниан и Палмер Фладд. Козероговые отличаются хорошим аппетитом и, как выяснилось, едят почти все. Рог козерогового единорога не обладает теми свойствами, как у других видов.

Единорог индический, Unicornis indicus.

Родина его – дикие просторы Азии и Индии. Индикус значительно отличается от всех остальных видов: тело белое, голова темно-красная, цвета высохшей крови, а глаза – темно-синие. Рог у него относительно короткий, всего один кубит в длину. У основания он белый, посередине черный, острый кончик его – темно-красный. По свидетельствам, его голос похож на крик дикого осла. Скелет животного также примечателен: кости цвета киновари. В 1481 году индикуса увидел Мауро Фладд во время путешествий по Азии и Индии. С тех пор о нем больше не было свидетельств.

Килин, Unicornis qilinus.

Этого китайского единорога впервые описал Креспи Фладд, специализирующийся на животных Китая. У килина тело оленя, голова львиная, ноги лошадиные, и весь он покрыт зеленой чешуей. Отличительная от всех остальных видов черта – длинный винтовой рог. Среди криптозоологов есть мнение, что это не единорог, а рогатая химера. Несмотря на устрашающий вид, килин, по сообщениям, имеет мягкий нрав. Ступая по земле, он старается не сломить ни травинки. Согласно местным сказаниям килин – священное животное богов. Считается, что встреча с ним сулит большую удачу.

Единорог киринический, Unicornis kirinus.

Сохраняя многие черты китайского килина, японский кирин тем не менее ближе по родству к Единорогу европейскому. Впервые его описал Флавий Фладд, позже этим видом более подробно в 1563 году занялся Альберт Фладд. Не стоит путать кирина с современным жирафом, которого японцы также называют кирином.

Единорог нарвалический, Unicornis narwhalus (также известен как нарвал).

Нарвал – единорог, живущий в глубине океана, предпочитает суровые северные территории. Весит примерно половину веса слона, покрыт черно-белыми пятнами. При рождении кожа у него темная, с возрастом светлеет. Рог нарвала длиной в пять-семь кубитов, но это скорее клык или зуб. Первыми Фладдами, описавшими нарвала, были Фрэнсис Фладд в Гренландии и Норберт Фладд, занимавшийся исследованиями Северо-Западного пролива. Нарвал – дикий зверь, и на сегодняшний день ни один из них не выживает в неволе.

Примечания

Оглавление

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg