«Каникулы малыша Николя»

Каникулы малыша Николя (fb2) - Каникулы малыша Николя (пер. Ирина Л. Прессман) (Малыш Николя) 3149K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Рене Госинни - Жан Жак Семпе

Рене Госинни Каникулы малыша Николя

© 2006 IMAV éditions / Goscinny – Sempe.

Художественные образы, сюжеты придуманы Рене Госинни и Жан-Жаком Сампе.

Права на товарный знак сохранены за издательством IMAV.

© Прессман И. Л., перевод на русский язык, 2017

* * *

Закончился утомительный учебный год. Николя получил приз за красноречие – не столько за качество, сколько за количество, – и распрощался со своими товарищами – Альцестом, Руфюсом, Эдом, Жоффруа, Мексаном, Жоакимом, Клотером и Аньяном. Книги и тетради сложены, и самое время подумать об отдыхе.

Но в семье Николя с выбором места, куда можно было бы отправиться на каникулы, проблем нет, потому что…

Решение принимает папа

Каждый год, то есть в прошлом году и позапрошлом, потому что раньше – это слишком давно и я не помню, папа и мама долго спорят, куда поехать на каникулы, а потом мама начинает плакать и говорит, что уедет к своей маме, и я тоже плачу, потому что я очень люблю бабулю, но у неё там нет пляжа, и в конце концов мы едем туда, куда хочет мама, но вовсе не к бабуле.

Вчера после ужина папа посмотрел на нас очень строго и сказал:

– Послушайте-ка меня! В этом году я не желаю никаких дискуссий и решать буду сам! Мы поедем на юг. У меня есть адрес прекрасного дома в Плаж-ле-Пен, который сдаётся внаём. Три комнаты, водопровод, электричество.

И я даже слышать ничего не хочу о том, чтобы отправиться в какой-нибудь отель и питаться там отвратительной пищей.

– Ну что ж, мой дорогой, – ответила мама, – мне кажется, это отличная идея.

– Классно! – закричал я и начал бегать вокруг стола, потому что когда человек по-настоящему рад, ему трудно усидеть на месте.

У папы сделались круглые глаза, как всегда бывает, когда он удивляется, и он сказал:

– Да? Ну ладно.

Пока мама убирала со стола, папа искал в шкафу свою маску для подводной охоты.

– Увидишь, Николя, – пообещал мне папа, – мы с тобой устроим потрясающую рыбалку!

Меня это немного испугало, потому что я ещё не очень хорошо умею плавать: если мне чуть-чуть помочь, то я держусь на воде, лёжа на спине. Но папа сказал, чтобы я не волновался, что он научит меня плавать, потому что в молодости был чемпионом по плаванию вольным стилем, побеждал на межрегиональных соревнованиях и мог бы ещё и сейчас бить рекорды, если бы хватало времени тренироваться.

– Папа научит меня подводной охоте! – сообщил я маме, когда она вернулась с кухни.

– Это очень хорошо, дорогой, – ответила мама, – хотя, говорят, в Средиземном море осталось мало рыбы. Там слишком много рыбаков.

– Неправда! – возразил папа, но мама попросила его не пререкаться с ней в присутствии ребёнка, а говорит она так потому, что прочитала об этом в газете.

И она принялась за вязанье, которое начала ужас как давно.

– Ну вот, – сказал я папе, – мы будем выглядеть под водой по-дурацки, если там нет рыбы!

Папа ничего не ответил и положил маску обратно в шкаф. Но вообще-то я расстроился: каждый раз, когда мы с папой идём на рыбалку, возвращаемся ни с чем. Папа сел на место и взялся за газету.

– Так что же, – спросил я, – где-нибудь вообще рыба ещё осталась, чтобы можно было заняться подводной охотой?

– Спроси у мамы, – сказал папа, – она крупный специалист.

– Рыба водится в Атлантике, дорогой, – объяснила мне мама.

Я поинтересовался, далеко ли Атлантика от того места, куда мы поедем, но папа сказал, что если бы я хоть немного лучше учился в школе, то не задавал бы подобных вопросов, и это было несправедливо, потому что в школе мы не проходили подводную охоту. Но я ничего не ответил: я заметил, что папе не очень-то хочется разговаривать.

– Надо будет составить список вещей, которые необходимо взять с собой, – сказала мама.

– Ну нет! – закричал папа. – В этом году мы не станем тащить с собой такую кучу барахла, как будто переезжаем на новую квартиру! Плавки, шорты, кое-какая одежда попроще, несколько тёплых вещей…

– А ещё кастрюли, электрическая кофеварка, красное одеяло и немного посуды, – продолжила мама.

Папа вскочил. Он был ужасно рассержен и собирался что-то сказать, но не смог, потому что вместо него это сделала мама:

– Ты же, конечно, помнишь, что нам рассказывали Бледуры после того, как в прошлом году снимали дом. Из посуды там были только три побитые тарелки, а на кухне – две маленькие кастрюльки, одна из которых с прохудившимся дном. Им пришлось всё покупать на месте за бешеные деньги.

– Бледур – недотёпа, – сказал папа.

– Возможно, – согласилась мама, – но если тебе захочется рыбного супа, я не смогу его приготовить в дырявой кастрюле, даже если нам удастся раздобыть рыбу.

Тогда я заплакал, потому что в самом деле, что хорошего – ехать на море, в котором нет рыбы, когда неподалёку имеются всякие Атлантики, где её полно. Мама отложила своё вязанье, обняла меня и сказала, что не надо расстраиваться из-за какой-то там рыбы и что мне очень там понравится, ведь я каждое утро, просыпаясь, буду видеть море из окна своей комнаты.

– Вообще-то, – заметил папа, – из нашего дома моря не видно. Правда, оно недалеко, в двух километрах. Но это последний дом, который пока ещё свободен в Плаж-ле-Пен, остальные уже сданы.

– Ну, разумеется, дорогой, – опять согласилась мама.

Потом она меня поцеловала, и я пошёл играть с теми двумя шариками, которые выиграл в школе у Эда.

– А пляж там галечный? – спросила мама.

– Нет, моя милая! Вовсе нет! – воскликнул папа ужасно довольный. – Это песчаный пляж! Мельчайший песок! И на этом пляже вы не найдёте ни одного камешка!

– Тем лучше, – сказала мама, – по крайней мере, Николя не будет всё время пускать камешки по воде. С тех пор как ты его этому научил, у него это превратилось в настоящую страсть.

И я снова начал плакать, потому что правда здорово – бросать камешки, чтобы они прыгали по воде, у меня получается, чтобы они отскакивали четыре раза, и вообще это нечестно – ехать в старый дом с дырявыми кастрюлями, далеко от моря, где нет ни рыбы, ни камешков.

– Я поеду к бабуле! – закричал я и топнул ногой по одному из шариков Эда.

Мама меня снова обняла и сказала, чтобы я не плакал, что из всей нашей семьи больше всего каникулы нужны папе и что, даже если то место, куда он хочет поехать, отвратительное, всё равно надо туда ехать и делать вид, что ты всем доволен.

– Но, но, но… – начал папа.

– А я хочу кидать камешки! – крикнул я.

– Может быть, тебе это удастся в будущем году, – успокоила меня мама, – если папа решит отвезти нас в Бен-ле-Мэр.

– Где это? – спросил папа, который так и стоял с открытым ртом.

– Бен-ле-Мэр – в Бретани, – пояснила мама, – где есть Атлантика, много рыбы и маленький симпатичный отель прямо на берегу, с окнами на песчано-галечный пляж.

– Я хочу в Бен-ле-Мэр! – закричал я. – Хочу поехать в Бен-ле-Мэр!

– Но, мой дорогой, – сказала мама, – будь же благоразумен. Решения принимает папа.

Папа провёл рукой по лицу и тяжело вздохнул:

– Хорошо! Я понял. Как он называется, этот твой отель?

– «Бо-Риваж», дорогой, – ответила мама.

Папа сказал, что ладно, что он туда напишет и узнает, есть ли ещё свободные комнаты.

– Не беспокойся, дорогой, это уже сделано. У нас комната номер двадцать девять с ванной комнатой и окнами на море.

И мама попросила папу не двигаться, потому что ей надо примерить на него свитер, который она вяжет. Кажется, по ночам в Бретани бывает прохладно.

Как только папа Николя принял решение, оставалось лишь прибрать всё в доме, накрыть мебель чехлами, убрать ковры и снять шторы, собрать вещи и не забыть, конечно, прихватить в дорогу яйца вкрутую и бананы, чтобы поесть в поезде.

Путешествие прошло отлично, хотя маме Николя и пришлось выслушивать упрёки за то, что она положила соль в коричневую сумку, которую сдали в багаж.

И вот наконец Бен-ле-Мэр, отель «Бо-Риваж», и море, и пляж. Каникулы начинаются…

Пляж – это здорово!

На пляже здорово весело. У меня появилось полно приятелей – Блез, потом Фруктюйе и Мамер – он ужасный дурак! – и ещё Иренэ, и Фабрис, и Ком, и Ив, но он здесь не на каникулах, потому что он местный, но мы все играем вместе, ссоримся, потом больше друг с другом не разговариваем – короче, всё очень здорово.

– Пойди поиграй спокойно со своими друзьями, – сказал мне папа сегодня утром, – а я отдохну и полежу на солнышке. – И он стал всего себя мазать маслом и хохотать, приговаривая: – О! Когда я думаю обо всех ребятах, которые сейчас сидят в офисе!..

А мы с Иренэ начали играть в мяч.

– Отойдите подальше, – велел нам папа, который уже намазался маслом, но тут – бац! – мяч попал ему по голове.

Папе это не понравилось. Он ужасно рассердился и со всей силы стукнул по нему ногой, и мяч улетел далеко в воду. Потрясающий удар!

– Вот так, будьте любезны, – сказал папа.

Иренэ убежал и вернулся со своим папой. У Иренэ папа ужасно большой и толстый, и вид у него был очень недовольный.

– Это он! – сказал Иренэ, показав на папу пальцем.

– Это вы, – обратился папа Иренэ к моему папе, – закинули в воду мяч моего мальчугана?

– Ну да, – ответил мой папа папе Иренэ, – но этот мяч сначала попал мне в лицо.

– Дети приходят на пляж, чтобы развлечься, – сказал папа Иренэ, – а если вам это не нравится, сидите дома. А пока вам придётся сплавать за этим самым мячом.

– Не обращай внимания, – посоветовала папе мама.

Но папа предпочёл обратить внимание.

– Хорошо, хорошо, – согласился он, – я достану его, этот ваш мяч.

– Вот именно, – подтвердил папа Иренэ, – на вашем месте я бы тоже это сделал.

На поиски мяча у папы ушло довольно много времени, потому что ветер унёс его очень далеко. Когда папа вернул мяч Иренэ, то выглядел уставшим.

– Послушайте, ребята, – обратился он к нам, – я хочу спокойно отдохнуть. Почему бы вам вместо мяча не поиграть во что-нибудь другое?

– Да, ну и во что, например, по-вашему, а? – спросил Мамер. Какой он всё-таки дурак!

– Ну, я не знаю… Выройте яму, – предложил папа. – Очень весело рыть ямы в песке.

Мы решили, что это классная мысль, и взялись за лопаты, а папа как раз собирался заново намазаться маслом, но не смог, потому что в бутылке больше ничего не осталось.

– Я схожу в магазин, который на том конце набережной, – сообщил папа, а мама спросила его, почему он не может посидеть спокойно хотя бы некоторое время.

Ну а мы тем временем начали копать яму. Обалденную яму, ужас какую большую и глубокую. Когда папа вернулся с бутылкой масла, я подозвал его:

– Папа, ты видел нашу яму?

– Она очень хороша, дорогой, – похвалил папа и попытался откупорить бутылку зубами.

Тут подошёл мсье в белой кепке и спросил, кто нам разрешил рыть яму на пляже.

– Это он, мсье! – сказал один из моих приятелей, показав на моего папу.

Я был очень горд, потому что подумал, что сейчас мсье в кепке поздравит папу. Но тот, кажется, был чем-то недоволен.

– Вы, наверное, слегка не в своём уме, если подаёте детям подобные идеи! – возмутился мсье.

Папа, который всё ещё пытался открыть бутылку с маслом, спросил:

– А в чём, собственно, дело?

Тогда мсье в кепке начал кричать, что это невероятно, до какой степени люди ничего не берут в голову, что кто-то может упасть в яму и сломать себе ногу, и что, когда будет прилив, человек, не умеющий плавать, может ступить в яму и захлебнуться, и что песок может осыпаться, а кто-нибудь из нас останется под ним в яме, и что может произойти масса ужасных вещей из-за этой ямы, и что её необходимо сейчас же закопать.

– Хорошо, – согласился папа, – ребята, закопайте яму.

Но мои приятели не хотели ничего закапывать.

– Яму, – сказал Ком, – интересно выкапывать, а закапывать скучно.

– Ладно, пошли купаться, – предложил Фабрис.

И они все убежали, а я остался, потому что видел, что у папы, кажется, неприятности.

– Ребята! Ребята! – кричал папа, но мсье в кепке приказал:

– Оставьте детей в покое и быстро закопайте эту яму!

И он ушёл.

Папа тяжело вздохнул и стал помогать мне закапывать яму. У нас была всего одна маленькая лопатка, поэтому мы потратили довольно много времени, и, как только закончили, мама сказала, что пора возвращаться в гостиницу обедать и надо поторопиться, потому что в гостинице тех, кто опаздывает, не обслуживают.

– Собери свои вещи, возьми лопатку, ведро и пошли, – велела мне мама.

Я собрал вещи, но не нашёл ведра и заплакал.

– Не важно, пошли, – махнул рукой папа.

Но я от этого только ещё громче заплакал. Моё классное ведёрко, жёлтое с красным, им можно было делать потрясающие куличи!

– Не будем нервничать, – произнёс папа. – Куда ты его подевал, это ведро?

Я сказал, что оно, может быть, осталось на дне ямы, той, которую мы только что закопали. Папа посмотрел на меня так, как будто ему хотелось меня отшлёпать, и я стал плакать ещё громче, а папа сказал, что ладно, что он сейчас поищет это ведро, только чтобы я замолчал, а то у него лопнут барабанные перепонки. Мой папа самый замечательный из всех пап! Из-за того, что у нас по-прежнему была только одна лопатка на двоих, я не смог ему помочь, а только смотрел, как он работает, и в это время у нас за спиной кто-то громко сказал:

– Вы что, издеваетесь надо мной?

Папа вскрикнул от неожиданности, мы обернулись и увидели мсье в белой кепке.

– Насколько я помню, я запретил вам копать ямы!

Папа объяснил ему, что ищет моё ведёрко, и мсье ответил, что ладно, так и быть, но чтобы потом папа опять закопал яму. И остался стоять, чтобы проследить, как он это сделает.

– Послушай, – предложила мама папе, – может быть, мы с Николя пойдём в гостиницу, а ты нас догонишь, когда найдёшь это ведро?

И мы ушли. Папа вернулся в отель поздно. Он очень устал, есть ему не хотелось, и он сразу лёг в кровать. Ведро папа так и не нашёл, но это не важно, потому что я как раз обнаружил, что забыл его у себя в комнате.

Вечером нам пришлось вызвать доктора, потому что у папы были ожоги. Доктор велел ему пару дней полежать.

– Очень неразумно, – сказал доктор, – подолгу оставаться на солнце, не намазавшись маслом.

– Да-да! – ответил папа. – Но когда я думаю обо всех тех ребятах, которые сейчас сидят в офисе!..

Правда, почему-то вид у него при этом был уже не такой весёлый.

К сожалению, в Бретани иногда случается, что солнышко отправляется на прогулку на Лазурный Берег. Именно поэтому хозяин отеля «Бо-Риваж» с беспокойством следит за своим барометром, который показывает не столько атмосферное давление, сколько настроение его гостей…

Душа общества

Сейчас каникулы, и мы живём в гостинице. Здесь есть пляж и море, и всё очень здорово, но только не сегодня, потому что идёт дождь, и в этом нет ничего хорошего – что уж там говорить, ясное дело. Особенно неприятно в дождливые дни, когда взрослые не знают, чем нас занять, а мы становимся совершенно невыносимы и от этого бывают всякие неприятности.

Я уже говорил вам, что в гостинице у меня полно приятелей: Блез, и Фруктюйе, и Мамер – ужасный дурак! – и Иренэ, у которого папа очень большой и сильный, и Фабрис, и ещё Ком. Они отличные ребята, но не всегда слушаются взрослых. За обедом, а это была среда, все ели равиоли и эскалопы, кроме папы и мамы Кома, которые всегда берут что-нибудь особенное и которые поэтому ели лангустины, я сказал, что хочу пойти на пляж.

– Ты же видишь, что идёт дождь, – ответил папа. – Не приставай. Поиграешь со своими друзьями в гостинице.

Я сказал, что хотел бы поиграть со своими друзьями, но только на пляже, а папа спросил, не хочу ли я, чтобы он меня отшлёпал прямо при всех, но этого я не хотел и поэтому начал плакать. За столом у Фруктюйе тоже стоял рёв, а мама Блеза сказала папе Блеза, что это вообще странная затея – ехать в отпуск в такое место, где всё время идёт дождь, и папа Блеза закричал, что это была не его затея, потому что в его жизни последней собственной затеей стала женитьба. Моя мама сказала моему папе, что он не должен доводить ребёнка до слёз, а папа закричал, что его всё это начинает раздражать, и в это время Иренэ опрокинул на пол своё желе и получил оплеуху от своего папы. В общем, в столовой было ужасно шумно, и тогда пришёл хозяин и сообщил, что кофе подадут в гостиной, что он заведёт пластинки и что слышал по радио – завтра будет потрясающе солнечная погода.

В гостиной мсье Лантерно объявил:

– Детишками займусь я!

Мсье Лантерно очень симпатичный, любит громко смеяться и со всеми дружит. Он всё время похлопывает людей по плечу, а моему папе это не очень нравится – из-за того, что мсье Лантерно похлопал его по плечу, как раз когда у папы был солнечный ожог. Однажды вечером мсье Лантерно пришёл в карнавальном костюме, который сделал из шторы и абажура, и хозяин отеля объяснил папе, что мсье Лантерно – душа общества и настоящий весельчак.

– А мне не смешно, – ответил папа и пошёл спать.

Мадам Лантерно, которая отдыхает вместе с мсье Лантерно, вообще никогда ничего не говорит и всё время выглядит довольно усталой.

Мсье Лантерно встал, поднял руку и закричал:

– Ребята! По моей команде! В колонну по одному за мной! Готовы? В столовую шагом марш! Раз-два, раз-два! – И мсье Лантерно зашагал в столовую, но тут же вышел оттуда не очень-то довольный. – Ну, – спросил он, – почему вы не пошли за мной?

– Потому что мы, – сказал Мамер (ужасный дурак!), – хотим пойти поиграть на пляж.

– Нет-нет! – возразил мсье Лантерно. – Только сумасшедшему захочется мокнуть на пляже под дождём! Пойдёмте со мной, и всем будет гораздо веселее, чем на пляже! Вот увидите, вы потом будете просто мечтать, чтобы дождь шёл всё время! – И мсье Лантерно громко засмеялся.

– Пойдём? – спросил я Иренэ.

– Ладно, – ответил Иренэ, и мы пошли за остальными.

В столовой мсье Лантерно отодвинул столы и стулья и объявил, что сейчас мы будем играть в жмурки.

– Кто водит? – спросил мсье Лантерно, и мы ему ответили, что водить будет он.

Мсье Лантерно согласился и попросил завязать ему глаза носовым платком, но когда увидел наши платки, то решил, что лучше завяжет глаза своим. После этого он выставил руки вперёд и стал кричать:

– У-у, я вас сейчас поймаю! Я вас поймаю, у-у-у! – и всё время громко хохотал.

Лично я здорово играю в шашки, поэтому, когда Блез похвастался, что может кого хочешь обыграть в шашки, потому что он настоящий чемпион, мне было просто смешно его слушать. Блезу не понравилось, что я смеюсь, и он сказал, что мы ещё посмотрим, кто над кем посмеётся, и мы пошли в гостиную, чтобы попросить у хозяина шашки, а все остальные пошли вместе с нами, чтобы посмотреть, кто выиграет. Но хозяин гостиницы не захотел давать нам шашки. Он сказал, что это игра для взрослых и что мы их все растеряем. Мы как раз обсуждали этот вопрос, когда сзади раздался громкий голос:

– Мы не договаривались выходить из столовой!

Это был мсье Лантерно, который пришёл нас искать и тут же нашёл, потому что повязки на глазах у него уже не было. Он был весь красный, и его голос немного дрожал, как у папы, когда он однажды увидел, что я пускаю мыльные пузыри из его новой трубки.

– Ну, хорошо, – сказал мсье Лантерно, – раз ваши родители отправились вздремнуть, мы останемся в гостиной и отлично проведём время. Я знаю одну замечательную игру: все берём бумагу и карандаши, я называю букву, и надо на эту букву написать пять стран, пять животных и пять городов. А кто проиграет, тому назначается штраф.

Мсье Лантерно пошёл за бумагой и карандашами, а мы пока отправились в столовую играть в автобус, который сделали из стульев. Когда мсье Лантерно вернулся за нами, мне показалось, что он немного рассержен.

– В гостиную, все! – велел он. – Хорошо, начнём с буквы «А». За работу! – И он начал что-то ужасно быстро писать.

– У меня карандаш сломался, это нечестно! – пожаловался Фруктюйе, а Фабрис закричал:

– Мсье! Ком списывает!

– Неправда, подлый врун! – ответил Ком, и Фабрис дал ему оплеуху. Ком слегка удивился, а потом начал пинать Фабриса ногами, а Фруктюйе решил отнять у меня карандаш как раз в тот момент, когда я собирался написать «Австрия», и я врезал ему кулаком по носу. Фруктюйе закрыл глаза и стал лупить всех подряд, и Иренэ тоже досталось, и тут Мамер крикнул:

– Эй, ребята! А Аньер[1] – это страна?

Мы все здорово шумели, и это было классно, как на перемене, когда вдруг – бац! – на пол упала пепельница. Тут прибежал хозяин гостиницы и начал кричать и ругать нас. Наши папы и мамы тоже прибежали в гостиную и стали ссориться с нами и с хозяином гостиницы. А мсье Лантерно ушёл.

Его нашла мадам Лантерно вечером, когда пора было ужинать. Кажется, мсье Лантерно всю вторую половину дня мок под дождём, сидя на пляже.

Но мсье Лантерно и в самом деле душа общества, потому что папа, увидев, как мсье Лантерно возвращается в гостиницу, так смеялся, что даже не мог есть. А ведь в среду вечером у нас бывает рыбный суп!

Из гостиницы «Бо-Риваж», если встать на край ванны и постараться не поскользнуться, открывается вид на море. И если не поскользнешься, в хорошую погоду прекрасно виден таинственный остров Волн, на котором, как написано в проспекте туристического агентства, чуть было не заточили Железную маску [2] . Туда можно съездить на экскурсию, осмотреть темницу, в которой он мог бы сидеть, и купить в киоске сувениры.

Остров Волн

Здорово, что мы поплывём на экскурсию на корабле. Мсье и мадам Лантерно тоже поплывут с нами, но папа этим не очень доволен. Мне кажется, он недолюбливает мсье Лантерно, и я не понимаю почему. Мсье Лантерно, который отдыхает с нами в одной гостинице, очень смешной и всегда старается рассмешить людей. Вчера он пришёл в столовую с накладным носом и огромными усами и сказал хозяину гостиницы, что рыба несвежая. Лично мне было очень смешно.

Когда мама рассказала мадам Лантерно, что мы отправляемся на экскурсию на остров Волн, мсье Лантерно воскликнул:

– Отличная мысль, мы поедем с вами, и тогда вы уж точно не соскучитесь!

А потом папа сказал маме, что она поступила не очень-то разумно и что эта так называемая душа общества испортит нам всю прогулку.

Мы вышли из гостиницы утром, и у нас с собой была корзинка для пикника, в которой лежали холодные эскалопы, бутерброды, яйца вкрутую, бананы и сидр. Это было здорово. Потом пришёл мсье Лантерно в белой фуражке моряка – я тоже такую хочу – и спросил:

– Ну-с, вся команда готова подняться на борт? Вперёд, ать-два, ать-два!

Тут мой папа что-то тихо сказал, а мама посмотрела на него, сделав при этом большие глаза.

На пристани, когда я увидел наш корабль, то был немножко разочарован, потому что он оказался совсем маленьким. Корабль назывался «Жанна», а у хозяина была огромная рыжая шевелюра и сверху берет. А я-то надеялся увидеть на нём форму с золотыми нашивками, чтобы потом рассказать ребятам в школе, когда мы соберёмся после каникул, но такой у него не было, хотя это не важно, потому что я всё равно расскажу. Правда, в конце концов, почему бы и нет?

– Эй, капитан! – воскликнул мсье Лантерно. – К отплытию готовы?

– Это вы туристы на остров Волн? – спросил хозяин, и потом мы все поднялись на борт.

Мсье Лантерно не стал садиться, а стоял и кричал:

– Отдать швартовы! Поднять паруса! Полный вперёд!

– Не дёргайтесь так, – сказал ему папа, – вы нас всех опрокинете в воду!

– Да-да, – поддержала его мама, – будьте поосторожней, мсье Лантерно. – И мама тихо засмеялась, сжала мне руку и сказала: – Дорогой, не бойся.

Но я – так и расскажу в школе, когда вернусь, – вообще никогда не боюсь.

– Вам нечего опасаться, дорогуша, – успокоил маму мсье Лантерно, – ведь с вами на борту старый моряк!

– А что, вы были моряком? – спросил папа.

– Нет, – ответил мсье Лантерно, – но у меня дома на камине имеется маленький парусник в бутылке! – И он громко засмеялся и сильно хлопнул папу по спине.

Хозяин корабля не стал поднимать паруса, как его просил мсье Лантерно, потому что парусов на нашем корабле не было. Зато был мотор, который урчал «вр-вр-вр», и от него пахло, как от автобуса, который ездит по улице мимо нашего дома. Мы отплыли от пристани, вокруг были маленькие волны, кораблик развернулся, и всё шло очень здорово.

– Море спокойное? – поинтересовался папа у хозяина катера. – Непогоды не предвидится?

Мсье Лантерно расхохотался:

– А вы что, боитесь, что вас укачает?

– Укачает? – удивился папа. – Да вы шутите! Я устою против любой качки. Могу поспорить, что у вас морская болезнь начнётся раньше, чем у меня, Лантерно!

– Идёт! – согласился мсье Лантерно и сильно стукнул папу по спине, а у папы сделалось такое лицо, как будто он тоже хотел стукнуть мсье Лантерно, но только по лицу.

– Мама, что такое морская болезнь? – спросил я.

– Поговорим о чём-нибудь другом, дорогой, если ты не возражаешь, – попросила мама.

Волны становились всё выше, и это было замечательно. С того места, где мы проплывали, была видна наша гостиница, которая казалась совсем маленькой, и я узнал окно нашей ванной, потому что мама повесила там сушиться свой красный купальник.

До острова Волн плыть, кажется, целый час. Это потрясающее путешествие!

– Между прочим, – сказал мсье Лантерно папе, – я знаю одну историю, которая вас позабавит. Ну вот: двое бродяг решили поесть макарон…

К сожалению, я так и не узнал, что там было потом, потому что мсье Лантерно дальше стал рассказывать папе на ухо.

– Неплохо, – похвалил его папа. – А вы знаете про врача, который лечил пациента от несварения желудка? – Но мсье Лантерно не знал, и папа тоже рассказал ему на ухо.

Это было очень неприятно, правда, хотя мама всё равно не слушала, а смотрела в сторону гостиницы. Мадам Лантерно, как всегда, молчала. Она всё время выглядит немного усталой.

Прямо перед нами был остров Волн, но ещё довольно далеко, и это выглядело так красиво, с волнами и пеной вокруг! Но мсье Лантерно не смотрел на остров, он смотрел только на папу и, как это ни чудно́, обязательно хотел ему рассказать, что он ел в ресторане перед отъездом в отпуск. А папа, который, между прочим, обычно не любит разговаривать с мсье Лантерно, рассказал ему обо всём, что он съел в день своего первого причастия. Лично у меня от их разговоров даже разыгрался аппетит. Я хотел попросить у мамы крутое яйцо, но она меня не слышала, потому что заткнула руками уши – из-за ветра, наверное.

– Вид у вас довольно бледный, – сказал мсье Лантерно папе, – вам бы сейчас хорошо выпить чашечку тёплого бараньего жирку.

– Да, – ответил папа, – это было бы неплохо, если закусить устрицами в шоколаде.

Остров Волн был теперь совсем близко.

– Скоро мы высадимся на берег, – сказал мсье Лантерно папе. – Вы не откажетесь съесть холодный эскалоп или бутербродик прямо сейчас, прежде чем покинуть корабль?

– Ну конечно, – ответил папа, – морской воздух возбуждает аппетит! – И он взял нашу корзинку с едой и повернулся к хозяину катера.

– Не хотите ли бутерброд перед тем, как мы пристанем к берегу, командир? – спросил папа.

Так вот, на остров Волн мы так и не высадились, потому что когда хозяин катера увидел бутерброд, ему стало так плохо, что нам пришлось немедленно возвращаться на пристань.

На пляже появился новый тренер по гимнастике, и все мамы и папы поспешили записать на его занятия своих детей. Преисполненные родительской мудрости, они подумали, что для всех будет лучше, если хотя бы один час в день дети будут чем-то заняты.

Гимнастика

Вчера к нам пришёл новый тренер по гимнастике.

– Меня зовут Гектор Дюваль, – сказал он нам, – а вас?

– А нас нет, – ответил Фабрис и всех нас ужасно рассмешил.

Я был на пляже вместе с ребятами из нашей гостиницы – Блезом, Фрюктюйе, Мамером, Иренэ, Фабрисом и Комом. Но на урок гимнастики сбежалась куча всяких типов, они из гостиницы «Де-ла-Мэр» и из гостиницы «Де-ла-Плаж», но мы, которые живём в «Бо-Риваж», их не любим.

Когда мы кончили смеяться, тренер согнул руки так, что на них вздулись потрясающие мускулы.

– Хотите, чтобы и у вас были такие бицепсы? – спросил тренер.

– Ну, – ответил Иренэ.

– Лично я не думаю, что это красиво, – возразил Фруктюйе, но потом Ком сказал, что, в конце концов, почему бы и нет, он бы не отказался иметь на руках такие штуки, чтобы показать их ребятам в школе. Этот Ком мне действует на нервы, только и думает, как покрасоваться.

Тренер сказал:

– Ладно, если вы будете хорошо себя вести и регулярно ходить на занятия по гимнастике, к началу учебного года у всех вас будут такие мускулы.

И он велел нам построиться.

Тут Ком расхвастался:

– Спорим, что ты не сумеешь перекувырнуться, как я! – И он перекувырнулся.

Мне было просто смешно, потому что я потрясающе делаю кувырки, и я ему тут же показал.

– Я тоже умею! Я тоже умею! – заорал Фабрис, но на самом деле он не умел.

Вот у Фруктюйе выходило хорошо, во всяком случае лучше, чем у Блеза. Мы все кувыркались, когда раздался громкий свисток.

– Ну что, вы закончили?! – закричал тренер. – Я просил построиться, а чтобы валять дурака, у вас весь день впереди!

Во избежание всяких неприятностей мы построились, и тренер нам пообещал показать, что надо делать, чтобы у нас везде выросла куча мускулов. Он поднял руки, а потом их опустил, поднял и опустил, ещё раз поднял, и тут эти типы из гостиницы «Де-ла-Мэр» нагло заявили, что наша гостиница уродская.

– Врёте, – крикнул Иренэ, – у нас потрясающая гостиница, а уродская как раз ваша!

– У нас, – влез в разговор один тип из гостиницы «Де-ла-Плаж», – каждый вечер дают шоколадное мороженое!

– Ха! – фыркнул другой, из гостиницы «Де-ла-Мэр». – У нас его и на обед дают, а в четверг были блинчики с вареньем!

– Мой папа, – объяснил Ком, – всегда просит дополнительные блюда, и хозяин ему приносит всё, что он только ни попросит!

– Трепло, всё ты врёшь! – заявил ещё один тип из гостиницы «Де-ла-Плаж».

– Это ещё надолго, ваша беседа? – крикнул тренер по гимнастике, который уже больше не двигал руками, потому что скрестил их на груди. Зато у него сильно двигались ноздри, но мне кажется, от этого мускулов не прибавляется.

Тренер провёл рукой по лицу и сказал нам, что упражнениями для рук мы займёмся позже, а для начала просто поиграем. Он потрясающий, наш тренер!

– Будем бегать наперегонки, – объяснил он. – Постройтесь. Старт по свистку. Первый, кто добежит до того зонтика, – победитель. Готовы? – И тренер дунул в свисток.

Единственный, кто бросился бежать, был Мамер, потому что мы все в это время как раз разглядывали ракушку, которую Фабрис нашёл на пляже, а Ком нам сказал, что он на днях уже нашёл таких полно, только гораздо больше, чем эта, и он их подарит своему папе, чтобы тот сделал из них пепельницу. Тут тренер бросил свой свисток на землю и несколько раз топнул по нему ногой. Последний раз я видел, чтобы кто-нибудь так злился, ещё в школе, когда Аньян, который у нас в классе первый ученик и любимчик учительницы, узнал, что он на контрольной по арифметике только второй.

– Вы вообще собираетесь меня слушаться?! – закричал тренер.

– Да что там, – ответил Фабрис, – успеем ещё устроить этот ваш забег, мсье. Куда торопиться-то?

Тренер закрыл глаза и сжал кулаки, а потом поднял свои шевелящиеся ноздри к небу. Когда он снова опустил голову, то заговорил очень медленно и очень тихо.

– Хорошо, – сказал он, – начнём сначала. Все готовы к старту?

– Ну нет, – завопил Мамер, – это нечестно! Я выиграл! Это я первый добежал до зонтика! Это нечестно, и я всё скажу папе!

И он заплакал и затопал ногой по песку, а потом объявил, что, раз так, он уходит, и ушёл весь в слезах, но мне кажется, что он правильно сделал, что ушёл, потому что тренер смотрел на него так же, как мой папа вчера на то рагу, которое у нас в гостинице давали на ужин.

– Дети, – произнёс тренер, – дорогие дети, друзья мои, тот, кто не будет делать, что я велю… того я отшлёпаю так, что он запомнит надолго!

– Вы не имеете права, – выступил кто-то, – меня могут шлёпать только мой папа, моя мама, дядя и дедушка!

– Это кто сказал? – спросил тренер.

– Это он, – ответил Фабрис, показывая на одного типа из гостиницы «Де-ла-Плаж», совсем маленького.

– Неправда, подлый врун! – возразил маленький, и Фабрис бросил ему песок в лицо, но маленький ему тут же отвесил потрясающую оплеуху.

Мне кажется, этот маленький уже занимался гимнастикой, и Фабрис так удивился, что даже забыл заплакать. Тут мы все начали драться, но эти, которые из гостиницы «Де-ла-Мэр» и из гостиницы «Де-ла-Плаж», они просто предатели.

Когда мы кончили драться, тренер, который всё это время сидел на песке, поднялся и сказал:

– Хорошо. Переходим к следующей игре. Все встают лицом к морю. По моей команде все бегут в воду. Готовы? Вперёд!

Вот это нам действительно понравилось, потому что самое хорошее, что есть на пляже, помимо песка, это море. Мы сразу побежали, и вода была замечательная, мы брызгались и прыгали на волнах, а Ком кричал:

– Посмотрите на меня! Посмотрите на меня! Я плыву кролем!

Когда мы обернулись к берегу, то увидели, что тренер уже ушёл.

А сегодня к нам пришёл новый тренер по гимнастике.

– Меня зовут Жюль Мартен, – сообщил он, – а вас?

Каникулы продолжались самым приятным образом, и отцу Николя не в чем было упрекнуть отель «Бо-Риваж», за исключением рагу, особенно в тот вечер, когда он нашёл в нём ракушку. Но из-за того, что тренера по гимнастике пока больше нет, детям приходится искать себе другие занятия, чтобы израсходовать переполняющую их энергию…

Мини-гольф

Сегодня мы решили пойти играть в мини-гольф – это рядом с магазином, в котором продаются сувениры. Мини-гольф – это очень здорово, я вам сейчас объясню. Там восемнадцать лунок, вам дают мячики и клюшки, и надо загнать мячи в лунки, как можно меньше раз ударяя по ним клюшкой. Чтобы добраться до лунок, надо пройти через замки, речки, зигзаги, горы и лестницы; это очень трудно. Только в первую лунку попасть легко.

Плохо то, что хозяин мини-гольфа не разрешает играть, если с нами нет кого-нибудь из взрослых. Поэтому мы с Блезом, Фруктюйе, Мамером, Иренэ, Фабрисом и Комом попросили пойти с нами на мини-гольф моего папу.

– Нет, – сказал папа, который сидел на пляже и читал газету.

– Ну давайте, что вам стоит, один разок, пожалуйста! – попросил Блез.

– Давайте, что вам стоит! Давайте! – кричали все остальные, а я заплакал и сказал, что раз я не могу играть в мини-гольф, то возьму водный велосипед и уеду на нём так далеко, что больше меня никто никогда не увидит.

– Нельзя, – возразил мне Мамер. – Чтобы взять велосипед, надо, чтобы с тобой был кто-нибудь из взрослых.

– Ха, – усмехнулся Ком, который действует мне на нервы, потому что всё время выпендривается, – а мне не нужен велосипед, я могу и кролем уплыть очень далеко.

Мы все стояли вокруг папы и спорили, а потом папа скомкал газету, бросил её на песок и произнёс:

– Ладно, идёт, поведу вас на мини-гольф.

У меня самый замечательный папа в мире! Я так ему и сказал и поцеловал его.

Когда хозяин мини-гольфа увидел нашу компанию, ему не очень-то хотелось пускать нас играть. Тогда мы принялись кричать:

– Ну ладно, что вам стоит! Давайте!

В конце концов хозяин мини-гольфа согласился, но попросил папу, чтобы он следил за нами как следует.

Мы встали на старт к первой лунке, самой лёгкой, и папа, который умеет делать кучу разных вещей, показал нам, как надо держать клюшку.

– А я умею! – заорал Ком и хотел уже начать играть, но Фабрис ему сказал, что с какой это стати он лезет первым.

– Надо начинать по алфавиту, как в школе, когда нас вызывает учительница, – предложил Блез, но я был не согласен, потому что «Николя» по алфавиту стоит ужасно далеко и в школе это очень даже хорошо, но когда играешь в мини-гольф, так нечестно.

Тут пришёл хозяин и сказал папе, чтобы мы начинали, потому что другие люди уже ждут своей очереди играть.

– Пусть Мамер будет первым, он лучше всех себя ведёт, – решил папа.

Мамер вышел и как стукнет клюшкой по мячу! Мяч взлетел, перелетел через ограду и ударился о машину, которая стояла на дороге. Мамер заплакал, а папа пошёл за мячом.

Папа немного задержался, потому что в той машине, которая стояла на дороге, сидел один мсье, он вылез из своей машины и начал что-то говорить моему папе и сильно размахивать руками, а вокруг собрались люди, которые смотрели на них и смеялись.

Мы хотели играть дальше, но Мамер уселся на лунку, плакал и повторял, что не встанет до тех пор, пока ему не вернут его мяч, и что мы все плохие. Потом вернулся папа с мячом, но вид у него был недовольный.

– Постарайтесь быть поосторожней, – попросил папа.

– Ладно, – ответил Мамер, – давайте мне мяч.

Но папа не захотел отдавать мяч и сказал Мамеру, что хватит и что он поиграет в другой день. Мамеру это совершенно не понравилось, он начал топать ногами и кричать, что это нечестно и что он позовёт своего папу.

И ушёл.

– Ладно, теперь моя очередь, – заявил Иренэ.

– Нет, мсье, – возразил Фруктюйе, – сейчас я буду играть.

Тогда Иренэ стукнул Фруктюйе клюшкой по голове, Фруктюйе дал Иренэ оплеуху, и тут опять прибежал хозяин мини-гольфа.

– Послушайте, – закричал хозяин папе, – уберите отсюда ваш детсад, тут люди ждут, чтобы поиграть!

– Будьте-ка повежливей! – рассердился папа. – Эти дети заплатили, и они будут играть!

– Браво! – похвалил папу Фабрис. – Так ему и надо!

И все ребята были за папу, кроме Фруктюйе и Иренэ, которые были заняты, потому что лупили друг друга клюшками и обменивались оплеухами.

– Ах так! – воскликнул хозяин мини-гольфа. – А если я вызову полицию?

– Вызывайте! – сказал папа. – Посмотрим, кто из нас прав.

И хозяин позвал полицейского, который стоял на улице:

– Люсьен!

– В чём дело, Эрнест? – спросил полицейский у хозяина мини-гольфа.

– Дело в том, – заявил хозяин, – что этот тип мешает играть другим людям.

– Да, – сказал один мсье, – вот уже полчаса, как мы ждём первой лунки!

– Неужели в вашем возрасте, – удивился папа, – нельзя найти себе более интересного занятия?

– Что такое?! – возмутился хозяин мини-гольфа. – Если вам не нравится мини-гольф, нечего отговаривать других!

– Между прочим, мсье, – заметил полицейский, – только что один господин подал жалобу на то, что ему мячом от мини-гольфа помяли кузов машины.

– Так что же, мы можем заняться первой лункой или нет? – спросил мсье, который стоял в очереди.

Но тут появился Мамер со своим папой.

– Это он! – сказал Мамер своему папе, показывая на моего папу.

– Так, – сказал папа Мамера, – кажется, это вы мешаете моему сыну играть с друзьями?

Тут папа принялся кричать, и хозяин мини-гольфа тоже принялся кричать, и все раскричались, а полицейский свистел в свой свисток, и в конце концов папа увёл всех нас с мини-гольфа, а Ком был очень недоволен, потому что говорил, что, пока никто не видел, он попал в лунку с первого удара, но лично я уверен, что это просто болтовня.

В общем, нам было здорово весело на мини-гольфе, поэтому мы решили, что завтра придём опять, чтобы попробовать попасть во вторую лунку.

Не знаю, правда, согласится ли пойти с нами мой папа.

Нет, папа Николя больше не захотел пойти на мини-гольф. Более того, у него появилось прямо-таки отвращение к мини-гольфу, почти такое же, как к рагу, которое готовят в гостинице «Бо-Риваж». Мама Николя сказала, что не стоит из-за какого-то рагу устраивать скандал, но папа Николя ответил, что за те деньги, которые он платит за питание, подавать подобные вещи на стол – это и есть скандал. А потом снова пошёл дождь, отчего ситуация вовсе не стала лучше…

Как мы играли в магазин

Девчонки совсем не умеют играть, всё время ревут – короче, от них одни неприятности. У нас в гостинице девчонок три. Их зовут Изабель, Мишлин и Жизель. Жизель – сестра моего приятеля Фабриса, они с ней постоянно дерутся, и Фабрис мне объяснил, что это очень неприятно, когда твоя сестра – девчонка, и если так и дальше будет продолжаться, то ему придётся уйти из дома.

Когда погода хорошая и мы все на пляже, девчонки нам не мешают. Они играют в свои дурацкие игры, лепят кучу куличей, рассказывают друг другу разную ерунду и ещё красят себе ногти красным карандашом. А мы с ребятами делаем потрясающие вещи. Бегаем наперегонки, играем в чехарду и в футбол, плаваем, дерёмся. И это здорово, чего там!

Но когда погода плохая – совсем другое дело, потому что приходится всем вместе сидеть в гостинице. А вчера была плохая погода, всё время шёл дождь. После обеда – нам давали равиоли, а это гораздо лучше, чем рагу, – наши папы и мамы пошли вздремнуть. Мы с Блезом, Фруктюйе, Мамером, Иренэ, Фабрисом и Комом были в гостиной и очень тихо играли в карты. И дурака мы не валяли, потому что, когда стоит плохая погода, с папами и мамами шутки плохи.

И тут в гостиную вошли три девчонки.

– Мы хотим играть с вами, – заявила Жизель.

– Оставь нас в покое, а то получишь у меня, ты, Зезель! – сказал Фабрис.

Жизель это не понравилось.

– Если нам нельзя с вами играть, знаешь, что я сделаю, ты, Фафа? – спросила Жизель. – Так вот, я пойду и всё расскажу папе и маме, и тебя накажут, и твоих приятелей тоже, и вы все останетесь без десерта.

– Хорошо, – согласился этот дурак Мамер. – Можете играть с нами.

– А тебя вообще никто не спрашивал! – воскликнул Фабрис.

Тут Мамер заплакал и сказал, что он не желает, чтобы его наказали, что это нечестно и что если он останется без десерта, то покончит с собой. Мы расстроились, потому что из-за того, что Мамер так шумел, наши папы и мамы могли проснуться.

– Ну что будем делать? – спросил я у Иренэ.

– Н-да, – ответил Иренэ, и мы решили, что пусть девчонки играют с нами.

– Во что будем играть? – поинтересовалась толстуха Мишлин.

Она мне напоминает моего школьного друга Альцеста, который всё время ест.

– Будем играть в магазин, – объявила Изабель.

– Ты что, чокнулась?! – заорал Фабрис.

– Ладно-ладно, Фафа, – ответила Жизель, – пойду разбужу папу. А тебе известно, что такое папа, когда его разбудишь!

Тут Мамер опять расплакался и заныл, что он хочет играть в магазин. Но Блез возразил, что, чем играть в магазин, уж лучше он сам пойдёт и разбудит папу Фабриса. Тогда Фруктюйе вспомнил, что, кажется, сегодня вечером на десерт шоколадное мороженое, и тогда мы сказали, что ладно, мы согласны.

Жизель встала за стол в гостиной, разложила на нём карты, расставила пепельницы и сказала, что будет продавщицей, что стол – это прилавок, а всё, что на столе, – это вещи, которые она продаёт, и мы должны подходить и покупать их.

– Хорошо, – согласилась Мишлин. – А я буду очень красивой дамой, очень богатой, у меня будет автомобиль, и я буду вся в мехах.

– Ладно, – поддержала её Изабель. – А я буду другой дамой, ещё богаче и ещё красивей, у меня будет машина с красными сиденьями, как у дяди Жан-Жака, и туфли на высоких каблуках.

– Так, – сказала Жизель, – а Ком будет мужем Мишлин.

– Я не хочу, – ответил Ком.

– Это почему же ты не хочешь? – спросила Мишлин.

– Потому что он считает, что ты слишком толстая, вот почему, – объяснила Изабель. – Он предпочитает быть моим мужем, а не твоим.

– Неправда! – возмутилась Мишлин и как даст Кому оплеуху, и Мамер тут же заплакал.

Чтобы заставить Мамера замолчать, Ком сказал, что он будет мужем кого угодно.

– Отлично, – подытожила Жизель, – значит, начинаем играть. Ты, Николя, будешь первым покупателем, но таким бедным, что тебе не на что купить еду. А я буду очень щедрой и дам тебе что-нибудь просто так.

– Я не играю, – вдруг заявила Мишлин. – После того что мне сказала Изабель, я вообще никогда ни с кем больше не буду разговаривать.

– Ах-ах! Мадемуазель Ломака! – передразнила её Изабель. – Думаешь, я не знаю, что ты сказала обо мне Жизель, когда меня рядом не было?

– Ты! Врунья! – возмутилась Мишлин. – И это после всего того, что ты мне наговорила про Жизель!

– Что ты говорила про меня Мишлин, Изабель? – спросила Жизель.

– Ничего, ничего я про тебя не говорила Мишлин, вот что я говорила, – ответила Изабель.

– Ну ты и нахалка! – закричала Мишлин. – Что ты мне говорила, когда мы стояли перед витриной магазина, где продаётся чёрный купальник с маленькими розовыми цветочками, который очень бы мне пошёл, забыла?

– Врёшь! – ещё громче закричала Изабель. – А Жизель мне всё рассказала, что ты ей про меня говорила на пляже.

– Эй, девчонки, – вмешался Фабрис, – мы будем играть или нет?

Тут Мишлин сказала Фабрису, чтобы он не лез не в своё дело, и поцарапала его.

– Оставь в покое моего брата! – потребовала Жизель и дёрнула Мишлин за косы, а Мишлин закричала и дала Жизель оплеуху, что очень развеселило Фабриса, но тут расплакался Мамер, девчонки тоже ужасно шумели, и все мамы и папы спустилась в гостиную и стали спрашивать, что здесь происходит.

– Это всё мальчишки, они не дают нам спокойно играть в магазин, – сказала Изабель.

И нас всех оставили без десерта.

А ведь Фруктюйе оказался прав: в тот вечер как раз было шоколадное мороженое!

А потом опять вернулось яркое солнце, но это уже был последний день каникул. Надо было прощаться со всеми друзьями, собирать вещи и снова садиться в поезд. Хозяин гостиницы «Бо-Риваж» предложил папе Николя взять с собой в дорогу немного рагу, но папа Николя отказался. И зря, потому что на этот раз в коричневой сумке оказались яйца вкрутую, а саму сумку сдали в багаж.

Мы вернулись

Лично я очень рад, что вернулся домой. Но моих каникулярных друзей здесь нет, а здешние ещё на каникулах, и я остался совсем один, а это нечестно, и я заплакал.

– Ну нет! – воскликнул папа. – Мне завтра выходить на работу, а сегодня я хочу немного отдохнуть. Прекрати этот шум!

– В конце концов, – вмешалась мама, – неужели нельзя проявить каплю терпения, когда разговариваешь с ребёнком? Тебе известно, в каком состоянии бывают дети, возвращаясь с каникул.

И мама поцеловала меня, потом вытерла лицо себе, потом заставила меня высморкаться и сказала, чтобы я шёл играть. А я сказал маме, что совсем не против, вот только не знаю, что мне делать.

– Почему бы тебе не прорастить фасоль? – предложила мне мама.

И она мне объяснила, что это очень здорово, что надо взять одну фасолину, положить её на кусок мокрой ваты. Потом у фасолины появляется стебель, потом листья, а потом вырастает замечательное фасолевое растение, и ужасно интересно за всем этим наблюдать, папа мне всё покажет. И мама ушла убирать мою комнату.

Папа, который лежал в гостиной на диване, тяжело вздохнул и сказал, чтобы я сходил за ватой. Я пошёл в ванную, нечаянно кое-что там опрокинул, но не так уж много всего, потому что пудру, которая упала на пол, совсем нетрудно смыть водой. Потом я вернулся в гостиную и сказал папе:

– Вот оно.

– Надо говорить «вот она», ведь вата – она, Николя, – объяснил мне папа, который знает кучу разных вещей, потому что в моём возрасте он был первым учеником в своём классе и служил потрясающим примером своим товарищам. – Хорошо, теперь иди на кухню за фасолью.

Но на кухне я не нашёл фасоли. И печенья тоже не нашёл, потому что перед нашим отъездом мама всё выбросила, кроме куска камамбера, который она забыла в шкафу, и из-за этого, когда мы приехали обратно домой, пришлось открыть на кухне окно.

Когда я вернулся в гостиную и сообщил папе, что не нашёл фасоли, он мне сказал:

– Ну что ж, тем хуже, – и снова принялся за свою газету, но тут я заплакал и закричал:

– А я хочу проращивать фасоль! Я хочу проращивать фасоль! Хочу проращивать фасоль!

– Николя, – строго сказал папа, – я тебя сейчас отшлёпаю.

Ничего себе, как вам это нравится! Сначала они требуют, чтобы я прорастил фасоль, а когда обнаруживается, что фасоли нет, меня же хотят наказать! Тут уж я расплакался по-настоящему, прибежала мама, и, когда я ей всё объяснил, она мне сказала:

– Пойди в магазин на углу и попроси, чтобы тебе дали одну фасолину.

– Вот-вот, – поддержал её папа, – только иди потихоньку, не торопись.

Я отправился к мсье Компани, он хозяин магазина на углу, и он очень хороший, потому что, когда я туда прихожу, он иногда даёт мне печенье. Но на этот раз он ничего мне не дал, потому что магазин был закрыт и висела табличка, на которой было написано, что закрыто на каникулы.

Я бегом вернулся домой и увидел, что папа по-прежнему лежит на диване, но уже не читает газету, а прикрыл ею лицо.

– У мсье Компани закрыто! – крикнул я. – Фасоли нет!

Папа рывком поднялся и сел.

– А? Что? Что случилось? – спросил он, и мне пришлось всё объяснять ему заново.

Папа провёл рукой по лицу, повздыхал, а потом сказал, что ничего не может поделать.

– А как же я буду проращивать вату? – спросил я.

– Не вату, а на вате, – поправил меня папа.

– Ну да, на вате, но что же мне на ней проращивать?

– Николя, – закричал папа, – довольно! Отправляйся играть к себе в комнату!

Я заплакал и пошёл к себе в комнату, но там была мама, которая занималась уборкой.

– Нет, Николя, не заходи сюда, – попросила она. – Поиграй в гостиной. Почему ты не проращиваешь фасоль, как я тебе посоветовала?

В гостиной, прежде чем папа успел раскричаться, я ему объяснил, что мама велела мне спуститься и если она услышит, что я опять плачу, то очень рассердится.

– Ладно, – сказал папа, – постарайся вести себя хорошо.

– Так где же мне взять фасоль, чтобы его прорастить? – спросил я.

– «Его прорастить» – это неправильно, надо говорить… – начал папа, но потом посмотрел на меня, почесал в затылке и сказал: – Пойди-ка на кухню и поищи там чечевицу. Это нам его заменит. То есть её, фасоль.

Уж чечевица-то на кухне была, и я ужасно обрадовался.

Потом папа показал мне, как намочить вату и как положить на неё чечевицу.

– Теперь, – продолжил папа, – клади всё на блюдце, поставь на подоконник, и со временем там появятся стебли и листики.

И он снова улёгся на диван.

Я всё сделал, как сказал папа, и стал ждать. Но так и не увидел, чтобы из чечевицы показались стебли. Я сидел и думал, почему же у меня ничего не получается, и в конце концов решил спросить у папы.

– Что ещё?! – закричал папа.

– Из чечевицы никак не появляются стебли, – сообщил я.

– Ты всё-таки хочешь, чтобы я тебя отшлёпал?! – вскипел папа, а я ответил, что вообще уйду из дома, что я очень несчастный, что меня больше никогда здесь не увидят и ещё очень обо мне пожалеют и что эта история с чечевицей – просто издевательство, и тут прибежала мама.

– Ты что, не можешь проявить хоть немного терпения? – спросила она у папы. – Мне надо убраться в доме, у меня нет времени им заниматься, и, мне кажется…

– А мне кажется, – перебил её папа, – что человек имеет право на каплю покоя в собственном доме!

– Моя бедная мама была совершенно права, – заметила мама.

– Не вмешивай в это свою мать, и никакая она не бедная! – закричал папа.

– Вот-вот, – сказала мама, – теперь ты начинаешь оскорблять мою мать!

– Я оскорбил твою мать?! – опять закричал папа.

Тут мама заплакала, папа расхаживал по гостиной и всё кричал, а я сказал, что, если никто не захочет сейчас же прорастить мою чечевицу, я покончу с собой. И тогда мама меня отшлёпала.

Родители, скажу я вам, когда они возвращаются с каникул, бывают просто невыносимы!

Пролетел ещё один учебный год, такой же многотрудный, как и предыдущий. Не без грусти расставались Николя, Альцест, Руфюс, Эд, Жоффруа, Мексан, Жоаким, Клотер и Аньян после раздачи наград. Но радость ненадолго покидает сердца юных школяров – ведь впереди их ждут каникулы.

И всё же у Николя действительно есть повод для беспокойства: у него дома о каникулах даже не заговаривают…

Надо проявить благоразумие

Что меня действительно удивляет, так это то, что до сих пор у нас дома и речи нет о каникулах! В прошлые годы папа всегда говорил, что он хочет поехать куда-то, мама говорила, что хочет поехать в другое место, и из-за этого начинались всякие проблемы. Папа и мама говорили, что раз так, то они предпочитают остаться дома, я начинал плакать, а потом мы ехали туда, куда хотела мама. Но в этом году – ничего, тишина.

А тем временем все ребята из нашей школы собираются уезжать. Жоффруа, у которого очень богатый папа, отправляется на каникулы в большой дом на берегу моря, который принадлежит его папе. Жоффруа говорит, что у него там есть собственный целый кусок пляжа, куда больше никто не имеет права заходить, чтобы лепить куличи из песка. Но очень может быть, что это всё враньё, потому что Жоффруа вообще ужасный врун.

Аньян, который в нашем классе первый ученик и любимчик учительницы, уезжает в Англию и проведёт каникулы в школе, там его будут учить говорить по-английски. Он ненормальный, этот Аньян.

Альцест собирается полакомиться трюфелями в Перигоре[3], где у его папы есть друг – хозяин бакалейного магазина.

И так все: кто-то едет на море, кто-то в горы или к бабушкам в деревню. И только я один до сих пор не знаю, куда поеду, и это очень неприятно, потому что я особенно люблю каникулы ещё и за то, что о них можно поговорить с ребятами – и до и после.

Поэтому сегодня дома я спросил у мамы, куда мы поедем на каникулы. У мамы сделалось странное выражение лица, она погладила меня по голове и сказала, что мы поговорим об этом, «когда вернётся папа, дорогой», и чтобы я пока пошёл поиграть в саду.

Я вышел в сад и стал ждать папу и, когда он вернулся с работы, побежал к нему навстречу. Он подхватил меня на руки и сказал: «Опля!» – и тогда я спросил, куда мы поедем на каникулы. Тут папа перестал смеяться, поставил меня на землю и ответил, что мы поговорим об этом в доме.

Мама сидела в гостиной.

– Я думаю, пора, – сказал папа.

– Да, – согласилась мама, – он меня только что об этом спрашивал.

– Значит, надо ему сказать, – предложил папа.

– Хорошо, вот и скажи, – ответила мама.

– А почему я? – спросил папа. – Тебе тоже ничего не стоит ему сказать.

– Мне?! – возмутилась мама. – Это ты должен сказать, это твоя идея.

– Прошу прощения, но ты была со мной совершенно согласна, ты даже сказала, что для него так будет лучше и для нас тоже. У тебя столько же оснований поговорить с ним об этом, как у меня.

– Так как же, – вмешался я, – мы поговорим о каникулах или нет? Все ребята уезжают, и я буду выглядеть по-дурацки, если не смогу им рассказать, куда мы едем и что будем делать.

Тут папа сел в кресло, взял меня за руки и притянул к своим коленям.

– Николя, дорогой, ты ведь уже большой и разумный мальчик, правда?

– О да! – воскликнула за меня мама. – Он уже мужчина!

Лично мне не очень нравится, когда мне говорят, что я уже большой мальчик, потому что обычно, когда мне такое говорят, за этим всегда следуют какие-нибудь неприятности.

– И я уверен, – продолжил папа, – что наш взрослый мальчик совсем не прочь поехать на море!

– О да! – воскликнул я.

– Поехать на море, плавать, ловить рыбу, играть на пляже, гулять в лесу, – рассуждал папа.

– Там и лес есть, там, куда мы едем? – спросил я. – Значит, это не то же самое место, где мы были в прошлом году?

– Послушай, – сказала мама папе, – я так не могу. Я всё думаю, действительно ли это такая уж удачная идея. Мне кажется, лучше от этого отказаться. Может быть, на будущий год…

– Нет! – отрезал папа. – Что решено, то решено. Смелей, чёрт возьми! А Николя будет вести себя как разумный человек. Ведь так, Николя?

Я пообещал, что буду ужасно разумным. Насчёт моря и пляжа мне очень понравилось, я это люблю. Гулять в лесу не так интересно, но если играть там в прятки, тогда это тоже здорово.

– Мы будем жить в гостинице? – спросил я.

– Не совсем так, – сказал папа. – Я… Я думаю, что ты будешь спать в палатке. Это очень здорово, знаешь…

О, вот это мне ужасно понравилось.

– В палатке? Как индейцы из книжки, которую мне подарила тётя Доротея? – спросил я.

– Да-да, – кивнул папа.

– Класс! – закричал я. – А ты мне разрешишь помогать тебе ставить палатку? И разводить костёр, чтобы готовить еду? И научишь меня подводной охоте, чтобы приносить маме огромных рыб? Ох! Это будет здорово, здорово, здорово!

Папа вытер лицо носовым платком, как будто ему было очень жарко, а потом сказал мне:

– Николя, мы должны поговорить как мужчина с мужчиной. Тебе необходимо проявить благоразумие.

– И если ты будешь благоразумен и будешь вести себя как взрослый мальчик, – сказала мама, – сегодня вечером на десерт будет торт.

– А я отдам в починку твой велосипед, ты ведь уже давно просишь, – сказал папа. – Ну вот… Я тебе должен кое-что объяснить…

– Я иду на кухню! – заявила мама.

– Нет! Останься! – попросил папа. – Мы решили, что скажем ему вместе…

Тут папа немного покашлял, положил мне руки на плечи и потом сказал:

– Николя, малыш, мы не поедем на каникулы вместе с тобой. Ты поедешь один, как взрослый человек.

– Как это – один? – спросил я. – А вы что, никуда не поедете?

– Николя, прошу тебя, будь благоразумен. Мы с мамой оправимся в небольшое путешествие, но мы подумали, что тебе это будет неинтересно, и решили, что ты поедешь в летний лагерь. Для тебя это самый лучший вариант, ты там будешь с ребятами своего возраста, и тебе будет очень весело…

– Конечно, Николя, ты в первый раз останешься один, без нас, но это для твоего же блага, – сказала мама.

– Ну же, Николя, старик… что ты на это скажешь? – спросил папа.

– Классно! – закричал я и бросился танцевать посреди гостиной. Потому что действительно, по-моему, это здорово – поехать в лагерь: там можно подружиться с кучей ребят, гулять, играть, там собираются вокруг огромного костра и поют, и я был так рад, что поцеловал папу и маму.

Торт на десерт был очень вкусный, и я много раз брал добавку, потому что папа и мама его совсем не ели. Они как-то странно на меня смотрели, мои папа с мамой, во все глаза. И мне показалось, что они чем-то немного расстроены.

Даже не знаю почему, по-моему, я вёл себя благоразумно, разве нет?

Подготовка к отъезду шла своим чередом, правда, время от времени прерываемая семнадцатью телефонными звонками от бабули. Вот что любопытно: маме Николя постоянно что-то попадало в глаза, и, сколько бы она ни тёрла их платком, ничего не помогало…

Отъезд

Сегодня я уезжаю в лагерь, и я этому очень рад. Единственное, что меня огорчает, – это что папа и мама выглядят очень расстроенными – конечно, всё из-за того, что они не привыкли оставаться в каникулы одни.

Мама помогла мне собрать чемодан, сложить туда рубашки, шорты, тапочки, машинки, плавки, полотенца, паровоз от электрической железной дороги, яйца вкрутую, бананы, бутерброды с колбасой и сыром, сетку для ловли креветок, свитер, носки и шарики. Пришлось, конечно, сделать ещё несколько пакетов, потому что в чемодане не хватило места, но это ничего.

Я боялся опоздать на поезд и после обеда спросил у папы, не лучше ли нам сразу поехать на вокзал. Но папа сказал, что ещё рановато, что поезд уходит в шесть часов вечера и что я чересчур тороплюсь с ними расстаться. Тут мама со своим носовым платком ушла на кухню, объяснив, что ей что-то попало в глаз.

Не знаю, что это с моими папой и мамой, у них очень расстроенный вид. Такой расстроенный, что я даже не решаюсь им сказать, что у меня в горле встаёт огромный ком, когда я думаю, что не увижу их почти целый месяц. Если я им об этом скажу, уверен, они будут надо мной смеяться и ругать меня.

Я совершенно не знал, чем заняться в ожидании отъезда, и тогда вывалил всё из чемодана, чтобы достать шарики, которые лежали на самом дне, но маме это не понравилось.

– Малыш не может усидеть на месте, – сказала она папе. – В принципе, наверное, будет лучше, если мы уже поедем.

– Но до отхода поезда ещё целых полтора часа, – возразил папа.

– Ну и что? – ответила мама. – Если мы приедем пораньше, перрон будет пуст, и мы избежим толкотни и беспорядка.

– Как хочешь, – пожал плечами папа.

Мы сели в машину и поехали. Пришлось это сделать дважды, потому что в первый раз мы забыли дома чемодан.

Но на вокзал заранее приехали все. Повсюду было полно людей, и все кричали и шумели. Мы с трудом нашли место, чтобы поставить машину, довольно далеко от вокзала, а потом ждали папу, которому пришлось туда возвращаться за чемоданом, потому что он думал, что его взяла мама. На вокзале папа велел нам держаться вместе, чтобы не потеряться. А потом он увидел господина в форме, очень смешного: лицо у него было красное, а фуражка надета набекрень.

– Извините, мсье, – спросил папа, – не подскажете ли, где находится платформа номер одиннадцать?

– Вы её найдёте между платформой номер десять и платформой номер двенадцать, – ответил мсье. – По крайней мере, она была там, когда я в последний раз проходил мимо.

– Скажите-ка, а вы… – начал папа, но мама сказала, что не надо нервничать и ссориться и что мы прекрасно найдём эту платформу сами.

Мы подошли к платформе, на которой была уйма, просто уйма народу, и папа купил себе и маме три входных билета. Два – в первый раз и ещё один, когда вернулся за чемоданом, потому что он остался перед автоматом, который продаёт билеты.

– Хорошо, – сказал папа, – будем сохранять спокойствие. Нам надо найти вагон У.

Самый ближайший ко входу на перрон был вагон А, и нам пришлось долго идти. Это было нелегко из-за людей, замечательных маленьких тележек, на которых стояло полно чемоданов и корзинок, и ещё из-за зонтика того толстого господина, который зацепился за сетку для креветок, и потом этот господин и папа поссорились, но мама потянула папу за руку, зонтик того господина упал, но всё ещё цеплялся за сетку для креветок. В общем, всё отлично уладилось, потому что из-за шума, который стоял на вокзале, мы не услышали, что именно кричал господин.

Перед вагоном У было полно ребят моего возраста, пап, мам, и ещё там стоял мсье с табличкой, на которой было написано: «Лагерь “Синий”» – это название лагеря, в который я еду. Все что-то кричали. У мсье с табличкой в руках были какие-то бумаги. Папа назвал ему мою фамилию, мсье поискал в своих списках и закричал: «Летуф! Ещё один в ваш отряд!»

Тут мы увидели, что к нам подходит один длинный парень, очень взрослый, по крайней мере лет семнадцати, как брат моего приятеля Эда, который учится на боксёра.

– Здравствуй, Николя, – сказал он. – Меня зовут Жерар Летуф, я командир твоего отряда. Наш отряд называется «Рысий глаз».

И он протянул мне руку. Классно!

– Доверяем его вам, – сказал папа со смехом.

– Вам не о чем беспокоиться, – заверил его командир, – когда он вернётся, вы его просто не узнаете.

Тут маме опять что-то попало в глаз, и ей пришлось вынуть свой носовой платок. Дама, которая держала за руку маленького мальчика, похожего на Аньяна, потому что у него тоже очки, подошла к моему командиру и спросила:

– Не слишком ли вы молоды, чтобы брать на себя ответственность за детей?

– Ну что вы, мадам, – ответил командир. – Я дипломированный вожатый, и вам нечего опасаться.

– Н-да, – сказала дама, – хотя… А как вы готовите?

– Простите? – переспросил командир.

– Вы готовите на сливочном масле, на растительном или на животных жирах? Потому что, хочу вас сразу предупредить, мой малыш совершенно не переносит жиры. Это очень просто: если вы хотите, чтобы он заболел, накормите его жиром!

– Но, мадам… – растерялся мой командир.

– Кроме того, – продолжала дама, – каждый раз перед едой заставляйте его принимать лекарство. Но самое главное – никакого жира, потому что какой смысл давать им лекарства, если потом они всё равно заболеют. И пожалуйста, проследите, чтобы он не упал во время похода.

– Какого похода? – спросил командир. – Какого похода?

– Как это? Да того, который будет в горах! – ответила дама.

– В горах? – удивился командир. – Но там, куда мы едем, в Плаж-ле-Тру, нет никаких гор!

– Как? Какой Плаж-ле-Тру?! – воскликнула дама. – Мне сказали, что дети отправляются в Сапен-ле-Сомэ. Ну и организация! Браво! Я ведь говорила, что вы слишком молоды, чтобы…

– Поезд на Сапен-ле-Сомэ стоит на четвёртом пути, мадам, – сказал мсье в форме, который проходил мимо. – И будет лучше, если вы поторопитесь, он отходит через три минуты.

– О! Боже мой! – испугалась дама. – У меня же не будет времени, чтобы их проинструктировать!

И она убежала, прихватив с собой парня, похожего на Аньяна.

Потом раздался громкий свисток, и все с криком полезли в вагоны, а мсье в форме подошёл к мсье с табличкой и попросил, чтобы он остановил того маленького негодяя, который играет со свистком и устроил тут такую неразбериху. Кое-кто снова начал вылезать из вагонов, но это было нелегко, потому что другие как раз в них влезали. Папы и мамы что-то кричали и просили, чтобы им не забывали писать, чтобы мы тепло одевались и не безобразничали. Кто-то плакал, других ругали, потому что они всё ещё играли на перроне в футбол. В общем, было здорово. Мы даже не услышали, когда мсье в форме засвистел в свой свисток, и лицо у него было такого цвета, как будто он только что вернулся с пляжа. Все друг друга расцеловали, и поезд тронулся, увозя нас к морю.

Я смотрел в окно и видел своих папу и маму и всех пап и мам, которые махали нам на прощание платками. Мне было тяжело. Ведь так нечестно: отдыхать уезжаем мы, но было похоже, что они устали даже больше нас. Мне немножко захотелось поплакать, но я не стал, потому что, в конце концов, каникулы для того и существуют, чтобы веселиться, и всё будет очень хорошо.

Что касается чемодана, то папа и мама, конечно, что-нибудь придумают, чтобы передать мне его с другим поездом.

Николя уехал в лагерь совсем один, как взрослый. Да, был у него момент слабости, когда он видел, как фигуры его родителей, оставшихся там, на вокзальном перроне, удаляются и становятся всё меньше и меньше. Но он вновь обрёл столь свойственное его натуре присутствие духа, когда услышал клич к сбору своего отряда…

«Отвага!»

Путешествие на поезде прошло отлично. Чтобы доехать туда, куда мы едем, нужна целая ночь. Всему нашему купе командир, которого зовут Жерар Летуф, и он у нас замечательный, сказал, что мы должны выспаться и вести себя хорошо, чтобы завтра утром приехать в лагерь полными сил. Он совершенно прав. Я имею в виду нашего командира отряда, потому что нам объяснили, что будут отряды по двенадцать человек, и у каждого отряда свой командир. Наш отряд называется «Рысий глаз», и командир сказал, что нашим сигналом к общему сбору будет клич «Отвага!».

Конечно, много поспать нам не удалось. Был у нас один тип, который всё время плакал и говорил, что хочет обратно к папе с мамой. А другой хохотал и говорил ему, что он просто девчонка. И тогда тот, который плакал, ему врезал, и тут уж они оба заплакали, особенно после того, как командир им сказал, что если они не прекратят, то дальше поедут, стоя в коридоре. А потом один из наших достал из чемодана еду, у всех остальных тоже пробудился аппетит, и мы начали есть. Но, когда жуёшь, трудно заснуть, особенно если жуёшь печенье, потому что от него хруст и крошки. После этого некоторые начали бегать в конец вагона, а один ушёл и так и не вернулся. За ним пошёл командир, и оказалось, что он не вернулся потому, что у него захлопнулась дверь. Пришлось звать того мсье, который проверяет билеты, чтобы он открыл дверь, и все разволновались, потому что парень, который сидел внутри, плакал и кричал, что ему страшно и что́ ему теперь делать, если мы приедем на станцию, потому что тут написано, что запрещается быть внутри, когда поезд стоит.

В конце концов, когда парня освободили, он сказал, что провёл там время очень весело. Командир велел нам вернуться в свои купе, и тут вышла целая история: не так-то просто было найти своё купе, потому что все выскочили в коридор, и никто уже не знал, где чьё, все бегали и хлопали дверями.

Из одного купе высунул голову какой-то господин, совершенно красный, и сказал, что, если этот грохот не прекратится, он будет жаловаться в дирекцию железной дороги, где у него работает друг, занимающий исключительно высокий пост.

Мы все по очереди немного поспали, а утром приехали в Плаж-ле-Тру, где уже ждали автобусы, чтобы отвезти нас в лагерь. Наш командир потрясающий, он совсем не выглядел усталым. А ведь он всю ночь бегал по коридору, три раза открывал дверь в конце вагона, два раза доставал оттуда застрявших там наших и один раз того мсье, у которого друг работает в дирекции железной дороги, и мсье дал ему свою визитную карточку в знак благодарности.

В автобусе все кричали, и командир предложил: вместо того чтобы кричать, лучше бы нам спеть. Мы с ним спели потрясающие песни, одну про домик, там, высоко на горе, и другую про камни на всех дорогах. А потом командир сказал нам, что, честно говоря, ему больше нравится, когда мы кричим, чем когда поём, и тут мы наконец прибыли в лагерь.

Я был немного разочарован. Лагерь у нас красивый, конечно: есть и деревья, и цветы, но палаток нет. Очень жаль, что мы будем спать в деревянных домиках, я-то надеялся, что мы будем жить в палатках, как индейцы, это было бы веселее. Нас привели на середину лагеря, где уже ожидали два господина: один совсем без волос, другой в очках, и оба в шортах. Господин без волос сказал:

– Дети, я счастлив приветствовать вас в лагере «Синем». Я уверен, что здесь вы прекрасно проведёте каникулы в атмосфере искреннего и открытого товарищества. Мы будем готовить из вас будущих мужчин в рамках свободно осознанной дисциплины. Меня зовут мсье Рато, я директор лагеря. Позвольте представить вам также мсье Жену, нашего завхоза, который иногда будет обращаться к вам за помощью, которую вы, конечно, окажете ему в его работе. Я надеюсь, что вы будете слушаться своих старших братьев, которые являются командирами отрядов и которые сейчас отведут вас в ваши домики. А через десять минут мы собираемся, чтобы отправиться на пляж на первое купание.

Тут кто-то закричал:

– Лагерю «Синему», гип-гип…

И все ребята ответили:

– Ура!

И так три раза. Очень смешно.

Командир отвёл наш отряд, все двенадцать человек из «Рысьего глаза», в домик. Он велел нам выбрать кровати, положить вещи и надеть плавки, а через восемь минут он за нами зайдёт.

– Ладно, – сказал один длинный тип, – лично я занимаю кровать около двери.

– Это с какой стати, скажите, пожалуйста? – спросил его другой тип.

– Потому что я первый её увидел и потому что я из вас самый сильный, вот почему, – ответил длинный.

– Нет уж, мсье, нет уж! – пропел ещё один тип. – Кровать около двери – моя! И я на ней уже сижу!

– Я тоже, я тоже уже на ней! – закричали двое других.

– Катитесь отсюда, а то я пожалуюсь! – закричал длинный.

Мы ввосьмером сидели на этой кровати и собирались начать лупить друг друга, когда вошёл наш командир в плавках, и повсюду у него были мускулы.

– Ну? – спросил он. – Что это значит? Вы ещё не в плавках? От вас больше шуму, чем от всех остальных домиков, вместе взятых. Поторопитесь!

– Это из-за моей кровати… – начал объяснять длинный.

– Кроватями займёмся позже, – ответил командир, – а теперь наденьте плавки. Все ждут только нас!

– А я не хочу раздеваться при всех! Я хочу назад, к папе с мамой! – заныл ещё один тип.

– Ну-ну, – стал успокаивать его командир. – Послушай, Полен, вспомни-ка, какой боевой клич у нашего отряда? «Отвага!» И потом, ты же теперь мужчина, а не какой-нибудь мальчишка.

– Нет! Я мальчишка! Я мальчишка! Мальчишка! – кричал Полен, а потом стал кататься по полу и плакать.

– Командир, – вмешался я, – я не могу надеть плавки, потому что мои папа с мамой забыли на вокзале отдать мне мой чемодан.

Командир потёр щёки руками, а потом сказал, что наверняка найдётся товарищ, который одолжит мне плавки.

– Нет уж, мсье, – возразил один из товарищей. – Моя мама мне сказала, чтобы я никому не давал свои вещи.

– Ты жмот, и не нужны мне твои плавки! – ответил я и – бац! – дал ему по шее.

– А кто развяжет мне ботинки? – спросил ещё один тип.

– Командир! Командир! – закричал другой. – У меня в чемодане опрокинулось всё варенье. Что мне делать?

Но тут мы заметили, что командира с нами в домике уже нет.

Когда мы тоже вышли, то все были в плавках: один отличный парень, его зовут Бертен, одолжил мне свои. На линейку мы пришли последними. Чудно это выглядит, когда все в плавках.

Единственный, кто был не в плавках, это наш командир. Он переоделся в костюм, надел пиджак и галстук, а в руке держал чемодан. С ним тихонько беседовал мсье Рато.

– Вы должны изменить своё решение, мой мальчик, – повторял он, – я уверен, что вы сумеете с ними справиться. Мужайтесь!

Жизнь в лагере налаживалась, та самая жизнь, которая должна была превратить в настоящих мужчин Николя и его друзей. Даже командир их отряда Жерар Латуф изменился с тех пор, как они приехали сюда, и если всё же лёгкая усталость затуманивает иногда его ясный взгляд, он тем не менее научился так держать себя в руках, что больше не позволяет паническим настроениям брать над собой верх…

Купание

В лагере, где я провожу каникулы, мы успеваем сделать за день кучу разных вещей.

Утром мы встаём в восемь часов. Быстро-быстро надо одеться и бежать на линейку. Там мы делаем зарядку, раз-два, раз-два, потом бежим умываться, и это очень весело, потому что мы брызгаем воду друг другу в лицо. Потом дежурные бегут за завтраком, а завтрак у нас ужасно вкусный – много-много бутербродов! Когда мы позавтракаем, то бежим в домики, чтобы застелить свои кровати, но мы это делаем не так, как мама дома, а просто берём простыни и одеяла, складываем их вчетверо и кладём на матрас. После этого бывает всякая другая работа: уборка территории или поручения завхоза мсье Жену, а потом снова линейка, и туда тоже надо бежать бегом, потому что потом мы все идём на пляж купаться. Потом надо построиться, чтобы вернуться в лагерь на обед, и это здорово, потому что мы всегда хотим есть. После обеда мы поём песни – «Шагая по Лотарингии в своих сабо» или «Это мы, парни из морского флота». А потом у нас тихий час, это не очень весело, но нас заставляют, просто невозможно отвертеться. Во время тихого часа наш командир за нами присматривает и рассказывает разные истории. А потом мы снова строимся и возвращаемся на пляж, купаемся, опять строимся и возвращаемся в лагерь на ужин. После ужина мы снова поём, иногда у большого костра, и если нет никакой ночной игры, то ложимся, и тогда надо быстро погасить свет и спать. А в остальное время мы можем делать всё, что хотим.

Лично мне больше всего нравится купаться. Мы все приходим со своими командирами отрядов, и весь пляж в нашем распоряжении. Это не из-за того, что никто другой не имеет права туда приходить, но просто если кто-нибудь приходит, то сейчас же и уходит. Может, потому, что мы на пляже здорово шумим и играем во всякую всячину.

Мы разбиты по отрядам. Мой отряд называется «Рысий глаз»; нас всего двенадцать человек, у нас потрясающий командир, а наш клич – «Отвага!».

Сегодня на пляже командир собрал нас вокруг себя и сказал:

– Внимание! Я требую, чтобы вы были осторожны. Не разбредайтесь и не отходите далеко от берега. И по свистку вы выходите из воды. Я хочу, чтобы вы все были у меня перед глазами. Нырять запрещается! Кто не будет слушаться, будет лишён права на купание. Ясно? Давайте без глупостей, все в воду!

И наш командир громко засвистел, и мы все побежали в воду. Она холодная, по ней бегут волны, это так здорово!

И тут мы заметили, что не весь отряд в воде. Один из наших остался стоять на пляже и расплакался. Это был Полен, который всё время плачет и повторяет, что хочет домой, к папе с мамой.

– Эй, Полен! Иди к нам! – позвал командир.

– Нет, – захныкал Полен. – Я боюсь! Я хочу домой, к маме с папой! – И он стал кататься по песку и кричать, что он очень несчастный.

– Хорошо, – сказал нам командир, – не разбредайтесь, стойте на месте, а я схожу за вашим товарищем.

И командир вышел из воды и пошёл разговаривать с Поленом.

– Ну же, паренёк, – сказал ему командир, – не надо бояться.

– Нет, надо! – закричал Полен. – Надо!

– Тут нет ничего опасного, – заверил командир. – Идём, дай мне руку, мы вместе войдём в воду, и я тебя не отпущу.

Полен, рыдая, дал ему руку и позволил подтащить себя к воде. Когда вода намочила ему ноги, он снова закричал:

– У! У! Холодно! Я боюсь! Я сейчас умру! У!

– Да говорю же тебе, что ничего… – начал командир, но тут глаза у него округлились, и он закричал: – Это кто там плывёт к буйку?

– Это Крепен, – объяснил один из наших, – он классно плавает, и мы поспорили, что он доплывёт до буйка.

Командир выпустил руку Полена и бросился бежать по воде, а потом поплыл и стал кричать:

– Крепен! Сюда! Немедленно! – и свистеть, но из-за воды свисток только булькал.

Полен тоже закричал:

– Не бросайте меня одного! Я утону! У! У! Папа! Мама! У!

Это было очень смешно, потому что в воде у него были только ступни.

Командир вернулся вместе с Крепеном, который очень разозлился, когда ему велели выходить из воды и сидеть на пляже. Потом командир начал нас пересчитывать, но это было нелегко, потому что, пока его не было, мы все немного разбрелись, а он, когда плавал за Крепеном, потерял свой свисток, и теперь ему пришлось кричать:

– Отряд «Рысий глаз»! Общий сбор! Отряд «Рысий глаз»! Отвага! Отвага!

Тут пришёл командир другого отряда и сказал ему:

– Будь добр, Жерар, не ори так громко, из-за тебя мои ребята не слышат моего свистка.

Вообще-то надо сказать, что все командиры отрядов ужасно шумели – свистели, кричали и звали.

Потом наш командир нас пересчитал и увидел, что мы все на месте, кроме Галбера, который залез в воду по самый подбородок и завывал:

– Я упал в яму! На помощь! Я упал в яму!

Но на самом деле он просто присел на корточки. Он ужасно смешной, этот Галбер! Командир вытащил его из воды и посадил рядом с Крепеном.

А потом командиры отрядов решили, что хватит с нас купания на сегодняшнее утро, и начали кричать и свистеть:

– Сбор отрядов на пляже!

Мы построились, и наш командир нас опять сосчитал.

– Одиннадцать! – сказал он. – Одного не хватает!

Не хватало Полена, который уселся в воде и не хотел выходить.

– Я хочу остаться в воде! – ныл он. – Если я выйду, мне будет холодно! Я хочу остаться!

Командир, который, кажется, немного нервничал, потянул Полена за руку и вытащил на берег, а Полен кричал, что он хочет в воду и домой к папе с мамой. Командир нас снова сосчитал и увидел, что опять одного не хватает.

– Крепена нет, – сказали мы.

– Он что, опять залез в воду? – спросил наш командир и ужасно побледнел.

Но тут командир соседнего отряда ему крикнул:

– У меня один лишний, это, случайно, не твой?

Это как раз и был Крепен – он туда подошёл поговорить с одним парнем, у которого была плитка шоколада.

Когда командир вернулся с Крепеном, он нас снова пересчитал, и оказалось, что нас стало тринадцать.

– Кто из вас не из отряда «Рысий глаз»? – спросил командир.

– Я, мсье, – сказал один маленький, которого мы не знали.

– А ты из какого отряда? Из «Орлят»? Или из «Ягуаров»?

– Нет, – ответил парень, – я из гостиницы «Бельвю-де-ла-Плаж». Вон там на молу спит мой папа. – И малыш позвал: – Папа! Папа!

Мсье, который спал, поднял голову, а потом не торопясь подошёл к нам.

– Что ещё случилось, Бобо? – спросил мсье.

Наш командир объяснил:

– Ваш малыш пришёл поиграть с нашими ребятами. Похоже, ему это нравится – летний лагерь.

А мсье ответил:

– Да, но я никогда не пошлю его в лагерь. Не хочу вас обидеть, но мне кажется, что в отсутствие родителей дети остаются без присмотра.

Помимо детей, есть одна вещь, которую директор лагеря мсье Рато просто обожает, – это прогулки по лесу. Именно поэтому мсье Рато с нетерпением ожидал окончания ужина, чтобы изложить свою новую идею…

Мыс Бурраск

Вчера после ужина мсье Рато, директор летнего лагеря, в который меня отправили папа с мамой (это была классная мысль!), собрал нас и сказал:

– Завтра мы отправляемся на экскурсию на мыс Бурраск. Пешком, через лес, с рюкзаками за спиной, как настоящие мужчины. Для вас это будет великолепной прогулкой и незабываемым приключением.

И мсье Рато сказал, что мы выйдем очень рано утром и что наш завхоз мсье Жену перед отходом раздаст нам с собой бутерброды. Все трижды крикнули: «Гип-гип-ура!» – и очень взбудораженные отправились спать.

В шесть часов утра командир пришёл к нам в домик, чтобы нас разбудить, и это далось ему нелегко.

– Наденьте ботинки на толстой подошве и возьмите с собой свитера, – велел командир. – И не забудьте рюкзаки, чтобы положить туда завтрак. Волейбольный мяч тоже прихватите.

– Командир, командир, – спросил Бертен, – а можно мне взять с собой фотоаппарат?

– Конечно, Бертен, – разрешил командир, – ты тогда сможешь всех нас сфотографировать на память на мысе Бурраск. Это будет потрясающее воспоминание!

– Эй, парни! Эй, парни! – гордо закричал Бертен. – Вы слышали? Я буду фотографировать!

– Это всё выпендрёж – и ты, и твой фотоаппарат, – сказал Крепен. – Плевать нам на твой фотоаппарат, и вообще я тебе не дам меня фотографировать. Я пошевелюсь.

– Ты так говоришь про мой фотоаппарат, потому что завидуешь, – заявил Бертен, – потому что у тебя самого нет фотоаппарата!

– Это у меня нет фотоаппарата?! – закричал Крепен. – Смешно слушать! Да у меня дома есть классный фотоаппарат, не то что твой, вот так!

– Всё ты врёшь, дурак, – ответил Бертен, и они начали драться, но им тут же пришлось прекратить, потому что командир сказал, что если они будут продолжать валять дурака, то их не возьмут на мыс Бурраск.

А потом командир велел нам поторапливаться, потому что мы могли опоздать на общий сбор.

Мы как следует позавтракали, а затем вереницей отправились на кухню, и там мсье Жену выдавал каждому бутерброды и апельсин. Это заняло довольно много времени, и мсье Жену, кажется, уже начинал нервничать. Особенно когда Полен приподнял кусок хлеба и сказал:

– Мсье, здесь жир.

– Ну и что, – ответил мсье Жену, – вот и съешь его.

– Дома, – сказал Полен, – мама никогда не даёт мне жир, и вообще я его не люблю.

– Ну, значит, не ешь его, этот жир, – посоветовал мсье Жену.

– Но вы ведь сказали, чтобы я его съел. Это нечестно! Я хочу домой, к папе с мамой. – И Полен заплакал.

Но потом всё быстро устроилось, потому что Галбер, который уже съел свой жир, поменялся бутербродами с Поленом.

Мы вышли из лагеря, впереди шагал мсье Рато, а за ним – все остальные, построившись по отрядам со своими командирами во главе. Всё было как на настоящем параде, и мы много и очень громко пели, потому что были страшно горды собой. Жаль, что всё это происходило рано утром и никто нас не видел, даже когда мы проходили перед гостиницами, куда многие люди приезжают на каникулы. Правда, одно окно всё-таки открылось, и какой-то мсье закричал:

– Вы что, с ума сошли – вопить в такой час?

А потом открылось ещё одно окно, и другой мсье закричал:

– Это вы, мсье Патен, разорались? Мало, что ли, того, что мы весь день должны терпеть ваших отпрысков?

– Не стоит вам так уж пыжиться только потому, что вы каждый раз за столом заказываете какие-то особые блюда, Ланшуа! – закричал первый мсье.

Потом открылось ещё одно окно, и ещё один мсье начал кричать, но мы не разобрали, что именно, потому что ушли уже далеко, а из-за того, что мы громко пели, было плохо слышно.

Потом мы свернули с дороги и зашагали по полю, хотя многие не хотели туда идти, потому что там стояли три коровы, но нам сказали, что мы мужчины и не должны бояться, и заставили пойти. Пока шагали мимо коров, пели только мсье Рато и командиры отрядов, но мы снова подхватили хором, когда поле с коровами осталось позади и мы повернули к лесу.

В лесу очень здорово, там полным-полно деревьев, просто невиданно. И ещё там столько листьев, что и неба не видно, даже темно, и дороги тоже нет. Нам пришлось остановиться, потому что Полен стал кататься по земле и кричать, что он боится потеряться и что его съедят дикие звери.

– Послушай, паренёк, – сказал наш командир отряда, – ты просто невыносим! Посмотри на своих товарищей, разве кто-нибудь из них боится?

Но тут расплакался ещё один парень и стал говорить, что – да, ему тоже страшно, и ещё трое или четверо стали плакать, но мне кажется, что это они просто так, для смеху.

Тогда прибежал мсье Рато, собрал нас вокруг себя, что было нелегко из-за деревьев. Он нам объяснил, что мы должны вести себя как мужчины, и сказал, что существует масса способов найти дорогу. Во-первых, есть компас, а потом ещё и солнце, и звёзды, и ещё мох на деревьях, а к тому же он уже был здесь в прошлом году и знает дорогу, и хватит уже, повеселились, и довольно, вперёд, марш!

Но сразу же двинуться вперёд мы не смогли, потому что надо было собрать всех ребят, которые немного разбрелись по лесу.

Двое играли в прятки, но одного тут же нашли, а другому пришлось крикнуть «Сдаюсь!», чтобы он вышел из-за своего дерева.

И ещё один парень пошёл искать грибы, а трое других играли в волейбол, и ещё Галбер никак не мог слезть с дерева, на которое он забрался, чтобы посмотреть, нет ли на нём черешен.

И вот когда все собрались и мы уже хотели тронуться в путь, Бертен заявил:

– Командир! Нам придётся вернуться в лагерь! Я забыл свой фотоаппарат!

Тут Крепен расхохотался, и они подрались, но сразу прекратили, когда наш командир отряда крикнул:

– Прекратить, не то отлуплю!

Мы все ужасно удивились, потому что в первый раз слышали, чтобы наш командир кричал такое.

Мы очень-очень долго шагали по лесу и даже начали уставать, но наконец остановились. Мсье Рато почесал в затылке, а потом собрал вокруг себя всех командиров. Они стали размахивать руками, показывая в разные стороны, и я слышал, как мсье Рато сказал:

– Странно, тут, наверное, с прошлого года вырубили часть деревьев, потому что я не нахожу своих ориентиров.

Но в конце концов он сунул палец в рот, поднял его вверх и пошёл, а мы за ним. Странно, но об этом способе искать дорогу в лесу он нам не рассказывал.

Мы очень долго шли и наконец вышли из леса и снова пересекли поле. Но коров там больше не было – наверное, из-за того, что пошёл дождь. Мы бегом добежали до дороги и спрятались в гараже, съели там свои бутерброды, попели, и всем было здорово весело. А когда дождик прекратился, было уже поздно, и мы вернулись в лагерь. Но мсье Рато нам сказал, что не считает себя побеждённым и что завтра или послезавтра мы опять отправимся на мыс Бурраск.

На автобусе…

Дорогие мама и папа!

Я очень хорошо себя веду, всё ем, мне здесь очень весело, но я хотел бы, чтобы вы написали письмо мсье Рато, пусть меня освободят от тихого часа, как в тот раз, когда у нас с папой не получилась задача по арифметике и он написал записку, которую я отнёс учительнице…

(Из письма Николя к родителям)

Тихий час

Что мне не нравится в лагере, это что каждый день после обеда у нас наступает тихий час. Тихий час для всех обязателен, даже если найти предлог, чтобы его у тебя не было. И это нечестно, да, вот так, потому что после того, как утром мы встали, сделали гимнастику, умылись, застелили свои кровати, позавтракали, сходили на пляж, искупались и поиграли на песке, с чего это, в самом деле, нам так уж устать, чтобы вдруг ложиться спать.

Единственное, что хорошо в тихом часе, это что наш командир отряда приходит к нам в домик, чтобы за нами присматривать, и рассказывает всякие истории, чтобы мы лежали спокойно. Это как раз здорово.

– Так! – сказал наш командир. – Все по кроватям, и чтобы я больше вас не слышал.

Мы все послушались, кроме Бертена, который залез под кровать.

– Бертен! – закричал командир отряда. – Как всегда, дурака валяет один и тот же! Меня это не удивляет, из всей оравы ты самый несносный!

– А что такого, командир? – ответил Бертен. – Я свои тапочки ищу.

Бертен – мой друг, и это правда, что он несносный, и нам с ним здорово весело.

Когда Бертен улёгся, как все остальные, командир велел нам спать и не шуметь, чтобы не мешать всем остальным из других домиков.

– А историю, командир? Историю! – закричали мы.

Командир тяжело вздохнул и сказал, что хорошо, ладно, но чтобы было тихо.

– Жил-был, – начал командир, – в одной очень далёкой стране один очень добрый халиф. И был у него очень злой визирь… – Тут командир остановился и спросил: – Кто мне скажет, кто такой визирь?

Бертен поднял руку.

– Ну, Бертен?

– Командир, можно выйти? – попросил Бертен.

Командир посмотрел на него, прищурившись, набрал в лёгкие побольше воздуха, а потом сказал:

– Хорошо, иди, но тут же назад.

И Бертен вышел.

Командир продолжал расхаживать по проходу между кроватями и рассказывать нам истории про ковбоев, индейцев и лётчиков. Он рассказывал, все лежали тихо, у меня уже закрывались глаза, и я представлял, как в ковбойском костюме скачу на лошади, а на поясе у меня потрясающие серебряные револьверы, и я командую кучей других ковбоев, потому что сам я шериф, и сейчас на нас нападут индейцы, но тут кто-то крикнул:

– Ребята, смотрите! Я нашёл яйцо!

Я подскочил на кровати и увидел, что это Бертен: он вошёл в домик, держа в руке яйцо.

Мы вскочили, чтобы посмотреть.

– Ложитесь! Ложитесь все! – закричал командир, и вид у него был очень недовольный.

– Как, по-вашему, командир, это чьё яйцо? – спросил Бертен.

Но командир ему сказал, что это не его дело и чтобы он положил яйцо туда, откуда взял, и немедленно отправлялся в кровать. И Бертен ушёл вместе с яйцом.

Поскольку все уже проснулись, командир снова стал рассказывать свою историю. Это было неплохо, особенно про то, как тот замечательный халиф переодевался в разные костюмы, чтобы узнать, что о нём думают люди, а отвратительный великий визирь воспользовался этим, чтобы занять его место. Потом командир остановился и спросил:

– Но куда же подевался этот сорванец Бертен?

– Если хотите, командир, я могу за ним сходить, – предложил Крепен.

– Хорошо, – согласился командир, – но не задерживайся.

Крепен вышел, но тут же бегом вернулся.

– Командир! Командир! – кричал Крепен. – Бертен залез на дерево, а слезть не может.

Командир выбежал из домика, и мы все побежали за ним, только пришлось разбудить Галбера, который спал и ничего не слышал.

Бертен с недовольным видом сидел на ветке на самом верху дерева.

– Вот он! Вот он! – закричали мы все вместе, показывая на него пальцами.

– Тихо! – крикнул наш командир отряда. – Бертен, что ты там делаешь?

– Да вот, – объяснил Бертен, – ну, я полез положить яйцо туда, где взял, как вы мне велели, а я его здесь взял, в гнезде. Но когда я лез, одна ветка сломалась, и теперь я не могу слезть обратно.

И Бертен заплакал. Голос у Бертена потрясающий: когда он плачет, его слышно издалека.

Тут из соседнего с деревом домика вышел другой командир, и было видно, что он очень злится.

– Это ты со своим отрядом так расшумелся? – спросил он у нашего командира. – Из-за тебя все мои парни проснулись, а я только-только с таким трудом их успокоил.

– Он ещё жалуется! – закричал наш командир. – У меня вон один на дерево влез, вон туда!

Командир другого отряда посмотрел и расхохотался, но ненадолго, потому что все ребята из его отряда тоже вышли из своего домика, чтобы посмотреть, что происходит. Вокруг дерева нас собралась целая толпа.

– Все назад по кроватям! – закричал командир другого отряда. – Видишь теперь, чего ты добился? А всё потому, что тебе следует получше присматривать за своими субчиками. Если не можешь заставить их слушаться, нечего работать вожатым в летнем лагере!

– Хотел бы я на тебя посмотреть на моём месте, – ответил наш командир. – К тому же твои собственные субчики шумят не меньше моих!

– Да, – сказал командир другого отряда, – но это именно твои субчики разбудили моих!

– Командир, я хочу слезть! – закричал Бертен.

Тут командиры прекратили свой спор и пошли искать лестницу.

– Надо быть совсем безмозглым, чтобы вот так застрять на дереве, – сказал один тип из другого отряда.

– Это что, твоё дело? – спросил я.

– Ага! – сказал другой тип из того отряда. – В вашем отряде вообще одни придурки, это всем известно!

– Ну-ка повтори!.. – попросил Галбер.

И тот повторил, поэтому мы начали драться.

– Эй, парни! Эй! Подождите, пока меня снимут, тогда и начнём! – кричал Бертен. – Эй, парни!

Потом прибежали наши командиры с лестницей и директором лагеря мсье Рато, который хотел выяснить, что происходит. Все кричали, было классно, правда, командиры выглядели очень сердитыми, но это, может быть, из-за того, что Бертен не стал их дожидаться, чтобы спуститься с дерева, так ему хотелось побыстрее присоединиться к нашему веселью.

– Все немедленно в свои домики! – закричал мсье Рато, и голос у него был, как у Бульона, нашего школьного воспитателя.

И мы все пошли спать.

Но ненадолго, потому что скоро была линейка и командир нас всех снова выпустил. Вид у него всё ещё был сердитый. Мне кажется, что он тоже не любит тихий час.

Правда, была ещё проблема с Бертеном, потому что он лёг в кровать, заснул и никак не хотел вставать.

Дорогой Николя!

Мы надеемся, что ты хорошо себя ведёшь, ешь всё, что тебе дают, и весело проводишь время. Что касается тихого часа, мсье Рато прав: тебе надо отдохнуть, поэтому спать после обеда так же необходимо, как и после ужина. Если бы тебе позволили, мой цыплёночек, ты был бы готов играть даже ночью, уж мы-то тебя хорошо знаем. К счастью, есть старшие, которые за тобой там присматривают, и ты должен всегда их слушаться. Что же до той задачи по арифметике, то папа говорит, что он её тогда решил, но просто хотел, чтобы ты сам с нею справился…

(Из письма, полученного Николя от его родителей)

Ночная игра

Вчера вечером во время ужина директор лагеря мсье Рато очень долго разговаривал с нашими командирами отрядов, но мы ничего не слышали, потому что они говорили очень тихо, время от времени посматривая в нашу сторону. Потом, после десерта – это был джем из красной смородины, совсем неплохой, – нам велели разойтись и быстро ложиться спать.

Наш командир зашёл к нам в домик и спросил, хорошо ли мы себя чувствуем, а потом сказал, чтобы мы побыстрее засыпали, потому что скоро нам понадобятся все наши силы.

– Это для чего, командир? – спросил Каликст.

– Увидите, – загадочно произнёс командир, а потом пожелал нам спокойной ночи и погасил свет.

Лично я чувствовал, что эта ночь будет не такой, как все остальные, и сразу понял, что не смогу уснуть; со мной всегда так, если перед сном я понервничаю.

Проснулся я внезапно, услышав крики и свистки.

– Ночная игра! Ночная игра! Общий сбор на ночную игру! – кричали на улице.

Все мы уже сидели в своих кроватях, кроме Галбера, который спал и ничего не слышал, и Полена, который боялся и плакал у себя под одеялом, и его не было видно, зато было хорошо слышно, потому что у него получалось: «Мм-мм-мм», но мы-то с ним неплохо знакомы, поэтому знаем, что это он кричит, что хочет домой, к папе с мамой, как всегда.

Потом дверь домика открылась, вошёл наш командир отряда, зажёг свет и сказал, чтобы мы быстро одевались и шли строиться на ночную игру и чтобы мы тепло оделись, в свитера. Тогда Полен высунул голову из-под одеяла и начал кричать, что он боится гулять ночью, и что его папа и мама всё равно никогда не разрешают ему выходить ночью из дома, и он не выйдет.

– Хорошо, – согласился командир отряда, – можешь остаться здесь.

Тогда Полен встал, сказал, что боится оставаться один в домике и что он пожалуется папе с мамой, потом собрался самым первым и вышел.

Мы построились посреди лагеря, хотя на дворе стояла ночь. Зажгли свет, но всё равно видно было плохо.

Нас ждал мсье Рато.

– Дорогие ребята, – сказал нам мсье Рато, – сейчас мы проведём ночную игру. Наш завхоз мсье Жену, которого мы все очень любим, ушёл и унёс с собой вымпел. Необходимо разыскать мсье Жену и вернуть вымпел в лагерь. Вы будете действовать по отрядам, и тот отряд, который принесёт вымпел, получит право на дополнительную порцию шоколада. Мсье Жену оставил нам кое-какие подсказки, которые нам помогут легко его найти. Послушайте-ка: «Я направился в сторону Китая, но перед тремя большими белыми булыжниками…» Вам было бы нетрудно не шуметь, когда я говорю?

Бертен убрал свой свисток в карман, и мсье Рато продолжал:

– «Но перед тремя белыми булыжниками я передумал и свернул в лес. Но, чтобы не потеряться, я поступил так же, как Мальчик-с-пальчик, и…» Последний раз вам говорю, вы прекратите забавляться с этим свистком?

– О! Извините, – сказал командир одного отряда, – я подумал, что вы уже закончили.

Мсье Рато тяжело вздохнул и сказал:

– Хорошо. Перед вами подсказки, которые помогут вам разыскать мсье Жену с его вымпелом, если вы проявите находчивость, проницательность и инициативу. Не отстаньте от своего отряда, и пусть победит сильнейший. Вперёд!

Тут командиры отрядов засвистели в свои свистки, все забегали, но из лагеря никто не выходил, потому что никто не знал, куда идти.

Мы все были очень рады: поиграть вот так ночью – это потрясающее приключение.

– Я схожу за своим электрическим фонариком! – закричал Каликст.

Но наш командир отряда его окликнул.

– Не разбредайтесь, – велел он нам. – Обсудим сначала, с чего нам следует начать поиски. И побыстрее, если не хотите, чтобы какой-нибудь отряд разыскал мсье Жену раньше нас.

Но в этом смысле, как мне кажется, можно было особенно не беспокоиться, потому что все бегали и кричали, но из лагеря ещё так никто и не вышел.

– Итак, – сказал наш командир, – давайте размышлять. Мсье Жену сказал, что направился сначала в сторону Китая. В каком направлении расположена эта восточная страна?

– У меня есть атлас, а в нём есть Китай, – сказал нам Крепен. – Это тётя Розали подарила мне его на день рождения, но лично я предпочёл бы велосипед.

– А у меня дома есть классный велосипед, – заявил Бертен.

– Гоночный? – спросил я.

– Не слушай ты его, – сказал Крепен, – он тебе байки рассказывает!

– А та оплеуха, которую ты сейчас получишь, – это тоже байки? – спросил Бертен.

– Китай находится на востоке! – крикнул наш командир отряда.

– А где это восток? – спросил один парень.

– Эй, командир, – закричал Каликст, – этот тип не наш! Он шпион!

– Я не шпион! – закричал тип. – Я из отряда «Орлы», а это лучший отряд в лагере!

– Ну и прекрасно! Вот и иди туда, в свой отряд, – сказал наш командир.

– В том-то и дело, что я не знаю, где мой отряд, – ответил тип и расплакался.

Ну и дурак, потому что его отряд точно был где-то рядом: ведь из лагеря так ещё никто и не вышел.

– Солнце встаёт с какой стороны? – спросил наш командир.

– Оно встаёт со стороны Галбера, его кровать у окна! Он даже жалуется, что от этого просыпается, – сказал Жонас.

– Эй, командир, – закричал Крепен, – а ведь его нет, Галбера-то!

– Правда, – подтвердил Бертен, – он ещё не проснулся. Он потрясающе дрыхнет, Галбер. Но я за ним схожу.

– Побыстрее там! – велел командир.

Бертен убежал, но потом вернулся и сообщил, что Галбер хочет спать и не желает никуда идти.

– Тем хуже для него, – отрезал командир. – Мы и так потеряли полно времени!

Но это было не страшно, потому что никто ещё не выходил из лагеря.

Потом мсье Рато, который по-прежнему стоял посреди лагеря, закричал:

– Потише! Командиры отрядов, наведите порядок! Соберите свои отряды, чтобы можно было начать игру!

Но это оказалось непросто, потому что в темноте мы все немного перемешались. Среди наших обнаружились двое из «Отважных» и один из «Орлов». Что касается Полена, то мы его быстро нашли у «Ловких», потому что сразу узнали его по плачу. Каликст отправился шпионить за «Охотниками», которые искали своего командира. Всем было здорово весело, а потом вдруг пошёл ужасно сильный дождь.

– Игра отменяется! – закричал мсье Рато. – Отрядам разойтись по своим домикам!

Вот это у нас получилось быстро, потому что, к счастью, ещё никто не успел выйти из лагеря.

А мсье Жену вернулся на следующее утро. Мы видели, как его привёз фермер, у которого апельсиновое поле. Нам потом сказали, что мсье Жену прятался в сосновой роще, а когда полил дождь, ему надоело нас ждать, и он решил вернуться в лагерь, но потерялся в лесу и упал в ров с водой. Там он принялся кричать, и из-за этого собака фермера залаяла. Вот так фермер сумел найти мсье Жену и забрать его к себе на ферму, чтобы он там просох и переночевал.

Правда, нам так и не сказали, дали ли тому фермеру дополнительную порцию шоколада. А между прочим, он заслужил!

«Неоспоримым является тот факт, что рыбная ловля оказывает успокаивающее действие…» Эти несколько слов, вычитанные в иллюстрированном журнале, произвели сильное впечатление на Жерара Летуфа, юного командира отряда «Рысий глаз», и он провёл поистине сладостную ночь, когда ему приснились двенадцать маленьких мальчиков, неподвижно сидящих в полной тишине и пристально наблюдающих за двенадцатью поплавками, покачивающимися на лёгкой волне.

Рыбный суп

Сегодня утром наш командир отряда вошёл к нам в домик и сказал:

– Так, ребята! Для разнообразия, вместо того чтобы купаться со всеми, вам, может быть, доставит удовольствие отправиться на рыбалку?

– Да! – дружно ответили мы все.

Почти все, потому что Полен ничего не сказал, он всегда настороже и хочет вернуться домой к своим папе с мамой. Галбер тоже ничего не сказал. Он ещё спал.

– Хорошо, – сказал наш командир. – Я уже предупредил повара, что мы сегодня принесём ему рыбу на обед. Наш отряд угостит рыбным супом весь лагерь. И тогда другие отряды будут знать, что отряд «Рысий глаз» – лучший из всех. Отряду «Рысий глаз»… гип-гип!

– Ура! – закричали все, кроме Галбера.

– А наш девиз – это… – начал командир.

– Отвага! – подхватили мы дружно, даже Галбер, который только что проснулся.

После линейки, пока все остальные собирались на пляж, директор нашего лагеря мсье Рато велел выдать нам удочки и старую банку, полную червей.

– Не задерживайтесь там, чтобы мне хватило времени приготовить суп, – весело крикнул повар.

Повара мы очень любим. Когда заходишь к нему на кухню, он тут же кричит: «Вон отсюда, банда юных попрошаек! Я вас сейчас выгоню своим большим половником! Я вам покажу!» – и даёт нам печенье.

Мы взяли удочки и червяков и отправились на мол, в самый конец. Там никого не было, кроме одного толстого господина в белой шляпе, который ловил рыбу и, похоже, не очень обрадовался, когда увидел нас.

– Чтобы что-нибудь поймать, – сказал наш командир, – прежде всего следует соблюдать тишину, иначе рыбы пугаются и уплывают! И ведите себя осторожно, я не желаю, чтобы кто-нибудь из вас свалился в воду. Не разбредаться! Лазить на скалы запрещено! И постарайтесь не пораниться крючками!

– Может, хватит? – спросил толстый господин.

– А? – уставился на него командир, очень удивившись.

– Я спрашиваю, может, хватит орать как резаный? – повторил толстый господин. – Если так кричать, можно отпугнуть даже кита!

– Здесь водятся киты? – спросил Бертен.

– Если здесь киты, то я ухожу! – закричал Полен и стал плакать, приговаривая, что он боится и хочет домой, к папе с мамой.

Но Полен не ушёл, зато ушёл толстый господин, и тем лучше, потому что так остались только свои и никто нам не мешал.

– Кто из вас уже бывал на рыбалке? – спросил наш командир.

– Я, – ответил Атаназ. – Прошлым летом я поймал вот такую рыбу!

И он развёл руки в стороны так широко, как только смог. Но мы только посмеялись, потому что Атаназ ужасный врун, самый большой врун из всех нас.

– Врун ты, – так и сказал ему Бертен.

– А ты завидуешь, и вообще дурак, – заявил Атаназ. – Вот такущая рыбина у меня была!

Тут Бертен воспользовался тем, что Атаназ стоит с растопыренными руками, и вмазал ему оплеуху.

– Эй, вы, оба, прекратите, иначе я не допущу вас до рыбалки! Ясно? – закричал командир.

Атаназ и Бертен успокоились, но Атаназ добавил, что все ещё увидят, какую он вытянет рыбу, вот так, будьте уверены, а Бертен сказал, что он уверен, что самой большой будет именно его рыба.

Командир показал нам, как насаживать червяка на крючок.

– А главное, – предупредил он, – будьте осторожны, чтобы не пораниться крючками!

Мы все попробовали сделать, как командир, но это было не так просто, и командир нам помогал, особенно Полену, который боялся червяков и спросил, не кусаются ли они. Как только у Полена на крючке оказался червяк, он быстро-быстро забросил удочку в воду, чтобы этот червяк оказался от него как можно дальше. Мы все тоже закинули удочки, кроме Атаназа и Бертена, у которых лески спутались вместе, и Галбера и Каликста, которые проводили на молу червяковые бега.

– Следите как следует за своими поплавками! – велел командир.

За поплавками мы следили хорошо, но ничего особенного не происходило, а потом Полен как закричал, выхватил удочку из воды, а на конце лески оказалась рыба.

– Рыба! – закричал Полен. – Мама! – И он выпустил удочку, которая упала на скалы.

Командир провёл рукой по лицу, посмотрел на плачущего Полена, а потом сказал:

– Подождите меня здесь, я достану удочку этого маленького… маленького неумехи.

Командир спустился на скалы, а это опасно, потому что там очень скользко, но всё прошло отлично, не считая неприятности, которая вышла с Крепеном: он тоже слез, чтобы помочь командиру, поскользнулся и полетел в воду, но командир успел его поймать и при этом так громко кричал, что очень далеко, на самом пляже, люди вскочили со своих мест, чтобы посмотреть, что происходит.

Когда командир вернул удочку Полену, рыбы на леске уже не было. Но Полену особенно понравилось, что червяка там тоже больше не было. Он был согласен продолжить рыбалку, но при условии, чтобы ему больше не насаживали на крючок червяков.

А первую рыбу поймал Галбер. Это был действительно его, Галбера, день: он выиграл червяковые бега, а потом ещё и рыбу заполучил. Мы все пошли посмотреть. Рыбина была не слишком толстой, но Галбер всё-таки ужасно ею гордился, и командир его поздравил. После этого Галбер сказал, что для него рыбалка закончена, разлёгся на молу и заснул.

А вторую рыбу – вы ни за что не догадаетесь, кто её поймал! Её поймал я! Потрясающую рыбу! Действительно классную! Она была совсем немножко меньше, чем у Галбера, но всё равно очень отличная. Жаль только, что командир поранил себе палец крючком, когда её снимал. Вы удивитесь, но я как будто бы предчувствовал, что с ним это обязательно случится. Может быть, именно поэтому командир сказал, что пора возвращаться домой. Против были Атаназ и Бертен, потому что они ещё не успели распутать свои лески.

Когда мы отдавали рыбу повару, то немного волновались, что двух рыб, может быть, окажется маловато на суп для всего лагеря. Но повар засмеялся и сказал нам, что всё отлично, как раз то, что надо. И чтобы нас наградить, дал нам печенье.

Так вот, он действительно потрясающий, наш повар! Суп получился очень вкусный, и мсье Рато крикнул:

– Отряду «Рысий глаз»… гип-гип…

– Ура! – закричали все, и мы тоже, потому что ужасно собой гордились.

Я потом спросил у повара, почему в супе было так много рыбы, и такой крупной. Повар засмеялся и объяснил, что рыбы, когда их варишь, сильно разбухают. И он дал мне бутерброд с джемом. Классный у нас повар!

Дорогой мсье, дорогая мадам!

У Крепена всё отлично, и я счастлив сообщить вам, что мы очень им довольны. Ребёнок прекрасно приспособлен к нашим условиям и великолепно ладит со своими товарищами. Быть может, иногда он пытается разыгрывать из себя эдакого «железного парня» (если вы позволите мне так выразиться), но ему хочется, чтобы товарищи считали его настоящим мужчиной и лидером. Энергичный, чрезвычайно инициативный, Крепен оказывает весьма заметное влияние на своих юных друзей, которые, сами того не осознавая, восхищаются его душевным равновесием. Я буду очень рад встретиться с вами, если вы окажетесь в наших краях…

(Из письма мсье Рато родителям Крепена)

Крепен принимает гостей

Летний лагерь, в котором я сейчас нахожусь, – это лагерь «Синий», и здесь очень хорошо. У меня полно друзей, и мы ужасно весело проводим время. Одно плохо – наших пап и мам с нами нет. Конечно, мы пишем друг другу кучу писем – и папы-мамы, и мы. Мы им рассказываем, чем занимаемся, сообщаем, что хорошо себя ведём, хорошо едим, весело проводим время и крепко их целуем, а они нам отвечают, что мы должны слушаться, всё есть, не делать глупостей и что они нас крепко целуют, но всё равно это не то же самое, как если бы они были здесь с нами.

Поэтому то, что случилось с Крепеном, – ужасное везение. Мы только что сели обедать, когда директор нашего лагеря мсье Рато вошёл с широченной улыбкой на лице и сказал:

– Крепен, приятный сюрприз: тебя приехали навестить папа и мама.

Мы все выбежали посмотреть. Крепен прыгнул маме на шею, а потом папе на шею, он их расцеловал, а они ему сказали, что он вырос и здорово поджарился на солнце. Крепен спросил, привезли ли они его электрический поезд, и было видно, что они очень рады друг друга видеть. А потом Крепен представил нас своим папе и маме:

– А вот наши ребята. Вот это – Бертен, а это – Николя и ещё Галбер, потом Полен, Атаназ и ещё другие, а это командир нашего отряда, а вот наш домик, а я вчера поймал кучу креветок.

– Вы не откажетесь с нами пообедать? – спросил мсье Рато.

– Мы не хотели бы вас обременять, – ответил папа Крепена, – мы заехали буквально на минуту.

– Мне было бы очень любопытно взглянуть, что едят наши малыши, – сказала мама Крепена.

– Мы с удовольствием вам покажем, дорогая мадам, – обрадовался мсье Рато. – Я предупрежу повара, чтобы он приготовил две дополнительные порции.

И мы все вернулись в столовую.

Мама и папа Крепена сидели за столом мсье Рато вместе с мсье Жену, нашим завхозом. Крепен остался с нами, он был ужасно горд и спросил, видели ли мы, какая у его папы машина. Мсье Рато сказал маме и папе Крепена, что все в лагере Крепеном очень довольны, что он чрезвычайно инициативен и динамичен. А потом мы начали есть.

– Да ведь это очень вкусно! – сказал папа Крепена.

– Простая, но обильная и здоровая пища, – сказал мсье Рато.

– Сними кожуру с колбаски, мой зайчик, и жуй хорошенько! – крикнула мама Крепена Крепену.

Но Крепену, кажется, не понравилось, что мама ему это сказала. Может быть, потому, что он уже съел всю колбасу вместе с кожурой. Надо сказать, что в смысле еды Крепен потрясающе динамичен. А потом была рыба.

– Это значительно лучше, чем в гостинице на Коста-Брава, в которой мы были, – объяснил папа Крепена, – там растительное масло…

– Косточки! Будь осторожен с косточками, зайчик! – закричала мама Крепена. – Вспомни, как ты плакал дома в тот день, когда проглотил одну косточку!

– Я не плакал, – сказал Крепен и сделался весь красный. Теперь он выглядел ещё более поджарившимся на солнце, чем раньше.

После этого был ещё десерт – очень вкусный крем, а потом мсье Рато сообщил:

– После еды мы обычно любим спеть несколько песен. – И тут мсье Рато встал и сказал нам: – Внимание!

Он взмахнул руками, и мы спели кое-что, ну это, про камни на дорогах, а потом про маленький кораблик, где тянут жребий, чтобы решить, кто, кто, кто будет съеден, уэ-уэ, и папа Крепена, которому, кажется, всё это очень понравилось, нам помогал, у него потрясающе получалось «уэ-уэ!». Когда мы закончили, мама Крепена сказала:

– Зайчик, спой нам про маленькие качели!

И она объяснила мсье Рато, что Крепен пел эту песенку, когда был совсем маленьким, ещё до того, как его папа настоял, чтобы ему остригли волосы, а жаль, потому что локоны ему замечательно шли. Но Крепен не захотел петь и сказал, что не помнит песню, и мама решила ему помочь:

– Уп-ля, уп-ля, маленькие качели…

Но Крепен не захотел даже после этого, и ему ужасно не понравилось, что Бертен начал хохотать. А потом мсье Рато сказал, что пора подниматься из-за стола.

Мы вышли из столовой, и папа Крепена спросил, что мы обычно делаем в это время.

– У них тихий час, – ответил мсье Рато, – это обязательно. Им необходимо отдыхать и расслабляться.

– Это очень разумно, – согласился папа Крепена.

– А я не хочу спать! – заявил Крепен. – Я хочу побыть с папой и мамой!

– Ну конечно, мой зайчик, – сказала мама Крепена, – я уверена, что мсье Рато сделает сегодня для тебя исключение.

– Если он не будет спать, то я тоже не буду! – заявил Бертен.

– А мне плевать, будешь ты спать или нет, – ответил Крепен. – Я в любом случае спать не буду!

– Это почему же ты не будешь спать, скажите на милость? – спросил Атаназ.

– Ага, – поддержал его Каликст, – если Крепен не будет спать, то и никто не будет!

– И с какой же это стати я не буду спать?! – возмутился Галбер. – Лично я хочу спать и имею право поспать, даже если этот придурок не спит!

– Хочешь по шее? – спросил Каликст.

Тут мсье Рато, который, кажется, вдруг начал сердиться, объявил:

– Тихо! Спать будут все! И точка!

Тогда Крепен начал кричать, плакать, размахивать руками и топать ногами, что нас очень удивило, потому что обычно так делает Полен. Но сейчас Полен молчал. Он просто обалдел, что плачет кто-то другой, а не он.

Папа Крепена выглядел очень обескураженным.

– Так или иначе, – сказал он, – нам всё равно пора ехать, если мы хотим добраться к ночи, как планировали…

И мама Крепена сказала, что в самом деле, так будет разумнее всего. Она поцеловала Крепена, надавала ему кучу советов, пообещала купить кучу игрушек, а потом попрощалась с мсье Рато.

– У вас тут очень хорошо, – сказала она. – Мне только кажется, что, оказавшись вдали от родителей, дети становятся немного нервными. Было бы здорово, если бы родители регулярно их навещали. Возможность снова очутиться в семейной атмосфере их бы успокоила и вернула душевное равновесие.

А потом мы все пошли спать. Крепен не плакал, и, если бы Бертен не сказал: «Зайчик, спой-ка нам про маленькие качели», я думаю, мы бы даже не стали драться.

Каникулы идут к концу, и уже скоро придётся расставаться с лагерем. Это, конечно, грустно, но дети утешаются, когда думают, как обрадуются их возвращению родители. Перед отъездом в лагере «Синем» был большой прощальный вечер. Каждый отряд продемонстрировал свои таланты, а в конце, под занавес, отряд Николя сделал гимнастическую пирамиду. На вершине пирамиды один из юных гимнастов размахивал вымпелом отряда «Рысий глаз», и все дружно прокричали свой клич: «Отвага!»

Отвагу они проявили и в минуту расставания – все, кроме Полена, который плакал и кричал, что хочет остаться в лагере.

Воспоминания о каникулах

Я вернулся с каникул. Я ездил в лагерь, и там было здорово. Когда наш поезд подошёл к вокзалу, на перроне нас ждали все папы и мамы. Это было потрясающе: все кричали, кое-кто плакал, потому что ещё не нашёл своих родителей, а другие смеялись, потому что уже их нашли, командиры отрядов, которые нас провожали, свистели, чтобы мы оставались в строю, служащие вокзала свистели, чтобы командиры прекратили свистеть, потому что боялись, что из-за этого начнут отправляться поезда, а потом я увидел своих папу с мамой, и это было здорово, даже не могу вам сказать как. Я прыгнул в мамины объятия, а потом в папины, и мы поцеловались, и они мне сказали, что я вырос и что я совсем коричневый, у мамы были мокрые глаза, а папа тихонько смеялся, приговаривая: «Хе-хе», и гладил меня по голове, и я начал им рассказывать про свои каникулы, а потом мы вышли из здания вокзала, и папа потерял чемодан.

Я был рад снова оказаться дома, там хорошо пахнет, в моей комнате лежат все мои игрушки, мама пошла готовить обед, и это замечательно, потому что в лагере нас хорошо кормили, но мама готовит лучше всех, и, даже если у неё не получается пирог, он всё равно вкуснее всего, что вы когда-нибудь пробовали.

Папа сел в кресло, чтобы почитать газету, и я у него спросил:

– А что мне теперь делать?

– Да я не знаю, – ответил папа, – ты, наверное, устал с дороги, пойди в свою комнату и отдохни.

– Но я не устал, – возразил я.

– Тогда иди поиграй, – сказал мне папа.

– С кем? – спросил я.

– С кем, с кем?.. Что за вопрос! – воскликнул папа. – Да ни с кем, я так думаю!

– Я не умею играть один, – сказал я, – это нечестно, у меня в лагере было полно друзей и всегда было чем заняться.

Тогда папа положил газету себе на колени, сделал мне большие глаза и произнёс:

– Здесь ты не в лагере, и ты доставишь мне большое удовольствие, если отправишься играть в свою комнату один!

Тогда я расплакался, мама прибежала с кухни и сказала:

– Неплохо для начала.

Она стала меня утешать и велела, чтобы до обеда я пошёл поиграть в сад, и, может быть, я мог бы позвать Мари-Эдвиж, которая тоже только что вернулась с каникул. Я бегом выскочил в сад, а мама в это время разговаривала с папой. Мне кажется, они говорили обо мне, потому что они очень рады, что я вернулся.

Мари-Эдвиж – это дочка мсье и мадам Куртеплак, наших соседей. Мсье Куртеплак заведует отделом обуви в магазине «Для бережливых» – это на третьем этаже, и они с папой часто ссорятся. Но Мари-Эдвиж классная, хоть и девчонка. И тут мне повезло, потому что, когда я вышел в наш сад, увидел, что Мари-Эдвиж уже играет в своём.

– Привет, Мари-Эдвиж! – крикнул я. – Хочешь поиграть со мной у нас в саду?

– Да, – ответила Мари-Эдвиж и пролезла через дыру в изгороди, которую папа и мсье Куртеплак не хотят заделывать, потому что каждый из них говорит, что дыра находится в саду у другого.

Мари-Эдвиж, с тех пор как я её видел в последний раз перед каникулами, здорово загорела, и к её совершенно синим глазам и совсем светлым волосам это очень шло. Нет, правда, Мари-Эдвиж хоть и девчонка, но классная.

– Ты хорошо провёл каникулы? – спросила она меня.

– Супер! – ответил я. – Я был в лагере, у нас были отряды, мой был самый лучший и назывался «Рысий глаз», а я был командиром.

– Я думала, что командирами бывают взрослые, – заметила Мари-Эдвиж.

– Да, но я был помощником командира, – уточнил я, – и он ничего не делал, не спросив у меня. На самом деле командовал я.

– А девочки были в вашем лагере? – спросила Мари-Эдвиж.

– Ха! – расхохотался я. – Конечно нет! Для девчонок это было бы слишком опасно. Мы делали всякие потрясающие вещи, а мне, например, пришлось спасать двух утопающих.

– Не рассказывай сказки, – сказала мне Мари-Эдвиж.

– Как это сказки? – закричал я. – Даже не двух, а трёх, я про одного забыл. А потом на рыбалке я всех победил, поймал вот такущую рыбу!

И я развёл руки так широко, как только смог, а Мари-Эдвиж расхохоталась, как будто она мне не верила. Мне это не понравилось – в самом деле, с девчонками невозможно разговаривать. Тогда я ей рассказал про случай, когда помог полиции поймать вора, который спрятался в лагере, и про случай, когда проплыл до маяка и обратно и все очень беспокоились, но, когда я вернулся на пляж, все меня поздравили и сказали, что я потрясающий спортсмен, а потом, в другой раз, когда все ребята из лагеря потерялись в лесу, в котором полно диких зверей, это я их разыскал.

– А я, – сказала Мари-Эдвиж, – была на пляже с мамой и папой и подружилась с одним мальчиком, его зовут Жанно, он здорово играет в чехарду…

– Мари-Эдвиж, – крикнула мадам Куртеплак, выглянув из дома, – иди скорей, обед готов!

– Я тебе потом расскажу, – пообещала Мари-Эдвиж и убежала через дырку в заборе.

Когда я вернулся домой, папа посмотрел на меня и спросил:

– Ну как, Николя, повидался со своей подружкой? Теперь у тебя настроение получше?

Но я на это ничего не ответил, а бегом поднялся в свою комнату и со всей силы двинул ногой по дверце шкафа.

В самом деле, в конце концов, с какой это стати Мари-Эдвиж рассказывает мне всякие сказки про свои каникулы? И вообще, меня это не интересует.

А этот её Жанно – придурок и урод!

Примечания

1

Аньер – небольшой город во Франции в департаменте Верхняя Сена.

(обратно)

2

Железная маска – таинственный узник времён короля Франции Людовика XIV (2-я половина XVII – начало XVIII века), содержавшийся в различных тюрьмах и носивший бархатную маску (позднейшие легенды превратили эту маску в железную). Существовали десятки самых разных гипотез о личности узника и причинах его заключения. Согласно одной из них, под железной маской скрывался брат-близнец Людовика XIV.

(обратно)

3

Перигор – район на юго-западе Франции, известный, в частности, своей кухней.

(обратно)

Оглавление

Решение принимает папа

Пляж – это здорово!

Душа общества

Остров Волн

Гимнастика

Мини-гольф

Как мы играли в магазин

Мы вернулись

Надо проявить благоразумие

Отъезд

«Отвага!»

Купание

Мыс Бурраск

Тихий час

Ночная игра

Рыбный суп

Крепен принимает гостей

Воспоминания о каникулах Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg