«Покатай меня, медведица!»

Покатай меня, медведица! (fb2) - Покатай меня, медведица! [The Snow Bear-ru] (пер. Татьяна Юрьевна Покидаева) (Рождественские истории - 1) 9610K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Холли Вебб

Холли Вебб Рождественские истории. Покатай меня, медведица!

Holly Webb: The Snow Bear

Text copyright © Holly Webb, 2012

Illustrations copyright © Artful Doodlers, 2012

Cover illustration copyright © Simon Mendez, 2012

В оформлении обложки использованы элементы дизайна: juland / Istockphoto / Thinkstock / Gettyimages.ru

© Покидаева Т.Ю., перевод на русский язык, 2017

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2017

* * *

Тому, Робину, Уильяму и Фиби, которая любит белых медведей

– Холли Вебб

Глава первая

– Деда, смотри! Снег идёт!

Прижавшись носом к стеклу, Сара наблюдала, как за окном кружатся белые хлопья снега.

Дедушка сидел за столом и разбирал чёрно-белые фотографии.

– Да, – кивнул он. – В новостях говорили, что будет снег.

Сара нахмурилась:

– И дома тоже?

– Может быть. Но здесь его будет больше. Потому что мы севернее. И здесь холоднее из-за ветра с моря. – Дедушка подошёл к Саре и присел рядом с ней на широкий подоконник. – Что тебя беспокоит? Ты же любишь снег!

Сара кивнула. Она и вправду любила гостить у дедушки зимой, когда можно было играть в снегу. Но раньше они приезжали все вместе: Сара, мама и папа. Сама с собой в снежки не поиграешь.

– Надеюсь, что дома не будет снега, – пробормотала она, прижавшись к дедушкиному плечу. – А то вдруг малыш уже будет рождаться, а мама с папой не смогут поехать в больницу!

– Он родится не раньше чем через пару недель, – успокоил её дедушка. – И они, если что, вызовут «Скорую помощь». Она проедет по любым сугробам. Врачи «Скорой помощи» проходят специальную подготовку.

– Да, наверное.

Сара тряхнула головой. И правда, не надо так волноваться. Просто когда папа будет звонить, она напомнит ему положить в багажник лопату.

– Смотри, он не тает! – сказала она дедушке. Хлопья снега ложились на подоконник снаружи и оставались лежать, а не таяли сразу, как только касались поверхности. Сара снова прижалась носом к стеклу, наблюдая за вихрем снежинок. Уже смеркалось, и небо сделалось серо-жёлтым, как будто там, наверху, накопилось ещё больше снега.

– Да, похоже на то, – согласился дедушка. – Думаю, сегодня я больше не буду работать. Давай приготовим что-нибудь к чаю? – Он улыбнулся и поцеловал Сару в макушку. – Пойдём. В кухне тоже есть окна. И тоже можно смотреть на снег. А если он до утра не растает, завтра пойдём погуляем. Сейчас уже поздно, скоро стемнеет.

С тихим вздохом Сара оторвалась от окна. Она любила дедушку, любила его диковинный дом. Старый каменный дом, построенный больше двухсот лет назад. Дом с огромным камином и широченными подоконниками, на которых так удобно сидеть. Дом со скрипучими половицами, полный потайных уголков и укромных местечек. Но если бы она была у себя дома, конечно, ей было бы веселее гулять с друзьями. Они лепили бы снеговиков и играли в снежки, а потом всей гурьбой забежали бы к кому-нибудь в гости, чтобы согреться. Лепить снеговика в одиночку вовсе не так интересно, и даже вдвоём с дедушкой всё равно не так весело, как в компании друзей.

Сара с мамой и папой всегда приезжали к дедушке в самом начале рождественских каникул. Это была их семейная традиция. Они приезжали на несколько дней, а к Рождеству возвращались домой вместе с дедушкой. Но в этом году мама с папой решили, что Сара побудет у деда без них. Папа привёз её к дедушке, быстренько пообедал и поехал обратно.

Маме сейчас лучше не уезжать далеко от дома – через пару недель после Рождества у неё должен родиться малыш, Сарин братик. Ей может стать плохо, если много часов ехать в машине. Тем более что дедушкин дом стоял на вершине утёса над морем, куда вела узкая ухабистая дорога, и до ближайшей деревни было миль двадцать, не меньше. Не говоря уж о ближайшей больнице. Саре нравилось это волнующее ощущение удалённости от всего, которое она испытывала каждый раз, приезжая к дедушке. Его дом был похож на уютное, безопасное гнездо на утёсе, как гнёзда морских птиц, которые дедушка ей показывал летом. Но она понимала, что сейчас это не самое подходящее место для мамы.

– А в Канаде, на севере, снег был такой же? – спросила Сара, выходя следом за дедушкой из его кабинета. В коридоре было мрачновато, хотя дедушка включил свет. Они вошли в кухню. Дедушка сразу направился к холодильнику, а Сара уселась за стол. – В Арктике, куда вы ездили с прадедушкой, там снег точно такой же?

Дедушка обернулся к ней:

– Снег – он везде одинаковый, Сара. Хотя там были сильные вьюги, настоящие снежные бури. Однажды мы навещали одну эскимосскую семью, и как раз поднялась снежная буря. Она продолжалась три дня подряд. У нас были припасы, которые мы привезли с собой, – мясные и овощные консервы, всё в таком роде, – но они остались дома, а эскимосы питались своими традиционными продуктами.

Дедушка замолчал и внимательно посмотрел на Сару. Он ждал, когда она спросит. И она не заставила его долго ждать. Она любила дедушкины истории.

– И что вы там ели?

– Сушёное тюленье мясо, – торжественно объявил дедушка и достал из кухонного шкафчика пачку спагетти и баночку с томатной пастой. – Ничего даже похожего вот на это. – Он взмахнул баночкой с пастой. – Никаких макарон и овощного рагу. Никакой жареной курицы по воскресеньям. Зимой эскимосы питаются в основном тюленьим мясом и обычно едят его прямо сырым. Может быть, ещё рыбу. Летом едят оленину. И конечно, китовое мясо и ворвань.

Сара передёрнула плечами. Ворвань – это жир, и она искренне не понимала, как можно такое есть. Когда на обед было мясо, Сара всегда срезала с него весь жир, и дедушка даже поддразнивал её за это. Говорил, что она просто не выживет в холодном климате.

– Вы вправду ели ворвань?

– Пришлось есть, – кивнул дедушка. – Мы не могли выйти из иглу несколько дней. Ничего другого там не было, а есть хотелось. К тому же было бы невежливо отказаться. Они делились с нами едой. Как можно отказываться, когда тебе предлагают такую ценность?

В кухне как будто сделалось холоднее. Сара поёжилась и посмотрела в окно. Снаружи на подоконнике лежал толстый слой снега. Ей было страшно представить, что чувствуют люди, когда на улице бушует снежная буря, даже если ты сидишь в тёплом, уютном доме.

– Вы жили в иглу? – спросила она.

– Да, в большом прочном иглу. Его построили на всю зиму. Но оно было совсем невысоким. Не выше твоего прадедушки. Почти всё пространство внутри занимали спальные места. И нас было шестеро.

– Целых три дня… – пробормотала Сара. То иглу наверняка было не больше её комнаты в родительском доме. – Как вы там не перессорились за три дня? Всё время вместе, и никуда друг от друга не скрыться.

Дедушка улыбнулся:

– Зато я хорошо подучил язык. За эти три дня они рассказали нам столько историй.

– Как те, что ты пишешь? – спросила Сара. Дедушка писал книгу, переложение эскимосских сказок. Они пленили его с тех пор, как он жил в Канаде. Он тогда был на пару лет старше Сары. Его папа, Сарин прадедушка, изучал жизнь эскимосов и однажды взял в экспедицию сына. Дедушкин дом был набит удивительными сувенирами, которые привозил из Канады прадедушка, а потом и дедушка, когда сам начал ездить в канадскую Арктику.

Дедушка кивнул:

– Именно эти истории и разбудили во мне интерес к эскимосскому фольклору. За эти три дня я услышал их столько, что они все смешались у меня в голове. Некоторые я так и не понял – у каждого племени эскимосов свой язык, и даже мой папа, твой прадед, не знал их все. Я тоже знаю не все эскимосские языки. Собираю истории отовсюду. Буквально по кусочкам. Люди, которые превращаются в белых медведей. Странные боги и богини. Удивительные чудеса…

Сара улыбнулась ему:

– Расскажи про белого медвежонка. Ту историю, про тебя и твоего друга.

– Опять про медвежонка? – рассмеялся дедушка. – Ты прямо как твой папа. Он тоже любил эту историю.

Сара серьёзно кивнула. Ей нравилось представлять, как дедушка рассказывает эту историю папе. Это была их семейная история – её история, и папина, и дедушкина. Особенная история.

– Мне тоже хочется там побывать и всё увидеть своими глазами, – сказала она. – Иглу, тюленей и белых медведей.

Дедушка покачал головой:

– Теперь ты вряд ли увидишь там иглу, Сара. В наши дни большинство эскимосов живут в обычных домах. Даже когда мы туда ездили с твоим прадедушкой, иглу уже были редкостью. Поэтому мы и поехали. Чтобы успеть всё увидеть, пока оно не изменится навсегда.

– Навсегда? – грустно переспросила Сара.

– Думаю, да. – Дедушка вздохнул. – Всё меняется, Сара. И бывает, меняется к лучшему.

Глава вторая

– Значит… про белого медвежонка. – Дедушка улыбнулся. – Ты уверена? Ты знаешь, это немного грустная история.

– Да! Мне она нравится. Нравится, что она про тебя.

Дедушка кивнул:

– Та семья, которая приютила нас в снежную бурю, это был мой друг Алайнак, его старший брат, его папа и бабушка. Тот самый Алайнак, с которым мы нашли белого медвежонка.

– Он был большой? – спросила Сара. – Медвежонок?

– Алайнак сказал, что ему месяца два, не больше. Мы нашли его в начале весны. Он, наверное, совсем недавно выбрался из берлоги. Так сказал Алайнак. Он-то видел медвежат и раньше. Тот медвежонок просто сидел на снегу, такой растерянный и несчастный.

– А как вы его нашли?

Дедушка рассмеялся:

– Алайнак отправился ловить рыбу. Я пошёл вместе с ним, за компанию. Он считал, что я очень смешной. Ничего не умею.

– И вы нашли медвежонка, – хихикнула Сара. – А что сказала мама Алайнака, когда он вернулся домой с медвежонком вместо рыбы?

Дедушка покачал головой:

– Я же говорил тебе, что Алайнак жил с отцом, старшим братом и бабушкой. Его мама умерла за несколько лет до того. Жизнь в тех суровых местах непростая, Сара.

– Да, теперь я вспомнила, – кивнула Сара. – Его бабушка удивилась, когда он привёл медвежонка?

– Алайнак и раньше приводил домой диких зверей. Однажды принёс зайца… Но медвежонок не заяц. Бабушка рассердилась и велела нам отвести медвежонка обратно. Но Алайнак сказал, что уже ничего не получится. Подманивая медвежонка, он истратил всю сушёную рыбу, которую ему дала бабушка. Она ещё долго на него сердилась. Но медвежонок остался. Мы с Алайнаком ловили рыбу, чтобы его кормить. Папа и брат Алайнака иногда разрешали нам взять для него чуточку ворвани и тюленьего мяса. Мне кажется, эта еда не совсем ему подходила. Он был ещё маленький и должен был пить мамино молоко. Но ему надо было питаться, и он ел что дают.

– Как вы его назвали? – спросила Сара. Она уже знала ответ, но ей нравилось расспрашивать дедушку, когда он рассказывал про медвежонка. Задавая вопросы, Сара как будто сама приобщалась к этой истории.

– Питер. Это я его так назвал, а Алайнаку понравилось, как звучит слово.

Это было старомодное имя, но Саре оно тоже нравилось.

– А что было дальше? – тихо спросила она. Дальше шла грустная часть истории.

Дедушка вздохнул:

– Медвежонок пробыл у нас всю весну и всё лето. Он сильно подрос. Отец Алайнака ворчал, что медведь ест слишком много. Получалось, он объедал всю семью. И они переживали, что Питер может поранить нас с Алайнаком. Вслух они этого не говорили, но сейчас я понимаю… Нет, он не напал бы на нас нарочно. Он был дружелюбным, как домашний пёс. Когда мы его подобрали, он был размером с маленькую собаку, но быстро рос. И стал очень сильным. Запросто мог повалить нас на землю, когда напрыгивал, чтобы обнять. Он не понимал, что его зубы и когти слишком острые для игры. – Дедушка рассмеялся. – На самом деле не такие уж и острые… Просто мы с Алайнаком не медвежата. Ему надо было бороться не с нами, а со своим братиком или сестричкой. Обычно у белой медведицы рождается двойня и медвежата играют друг с другом.

Сара кивнула:

– И вам пришлось выпустить его на волю.

– Но сначала нам надо было его подготовить. Он совсем не умел охотиться, и мы не могли его выпустить просто так. Мы пытались его научить, как ловить тюленей. Показали ему все места, где можно найти птичьи яйца. – Дедушка наклонился поближе к Саре и показал ей крошечный красный шрамик у себя на щеке. – Видишь шрам? Меня клюнула полярная крачка. Они нападали на нас с Алайнаком, и их можно понять. Мы воровали у них яйца. Питер их очень любил.

Дедушка снова вздохнул.

– Мне до сих пор грустно об этом вспоминать. Мы дождались зимы, когда море замёрзнет: рассудили, что Питеру будет проще ловить тюленей со льда. Когда мы оставили его там, на льду, ему был почти год. Уже достаточно взрослый, чтобы справиться самостоятельно. Наверное.

– Но он был совсем маленький и один, когда вы его нашли. Он бы умер, если бы вы не забрали его домой, – твёрдо проговорила Сара. – Вы всё правильно сделали.

Дедушка кивнул:

– Да, я знаю. И было бы несправедливо требовать от семьи Алайнака, чтобы они содержали белого медведя.

– А вы потом его видели? Питера?

Дедушка задумчиво перемешал спагетти:

– Нам показалось, что да. В ту зиму было немного молодых белых медведей. Но наверняка сказать нельзя. Я побоялся подходить слишком близко – а вдруг это был бы какой-то другой медведь? Они одиночки, белые медведи. Не дружат с другими медведями. Каждый сам по себе. А весной папина командировка закончилась, мы вернулись домой. – Дедушка обернулся к Саре: – Последи за спагетти, ладно? Я тебе кое-что покажу. Думаю, тебе понравится. Я недавно её нашёл, когда разбирал старые вещи.

Он сходил в свой кабинет и принёс старую чёрно-белую фотографию:

– Смотри.

– Дедушка! Это ты?! – воскликнула Сара, глядя на фотографию.

– Да. И Алайнак и Питер. Шестьдесят лет назад.

Мальчики и медвежонок смотрели со снимка на Сару и улыбались. Улыбался даже медвежонок, Сара была уверена.

* * *

После ужина они перебрались в гостиную. Сара сидела у камина и смотрела на фотографию, которую дедушка поставил на каминную полку. Мальчишки на снимке казались такими счастливыми.

Глядя на них, Сара чувствовала себя одинокой. Дедушка очень старался, чтобы она не скучала, но она всё равно тосковала по маме и папе. Раньше они всегда приезжали сюда все вместе.

Дедушка пошёл в сарай за большим глиняным горшком, в который они поставят рождественскую ёлку. Сара любила наряжать ёлку сама. Но папа ей помогал вешать дождик на самой верхушке, а мама подсказывала, где ещё не хватает шаров и других украшений. Без мамы с папой будет совсем не то. Сара шмыгнула носом.

Икник, дедушкин рыжий кот, вошёл в гостиную и уселся перед камином рядом с Сарой, но она знала, что его привлекало тепло от огня, а не её компания. Икник был не особенно дружелюбным и не любил, когда его трогают, хотя неизвестно почему всегда запрыгивал на колени к Сариной маме. Дедушка говорил, что от вредности. Икник чувствовал, что Сарина мама не особенно любит кошек, и старался обратить на себя внимание, чтобы сделать назло. Наверное, всё так и было. Но сама Сара любила кошек и не теряла надежды подружиться с Икником.

– Икник, котик… – проговорила она. – Кис-кис-кис.

Икник повернулся к ней. В отсветах пламени его жёлтые глаза сделались красновато-золотыми. Из-за этого его взгляд казался свирепым, и Сара быстро отдёрнула руку. Она собиралась погладить кота, но решила, что лучше не надо.

– Нашёл! – радостно объявил дедушка, затаскивая в гостиную огромный глиняный горшок. – Икник, что-то ты рано сегодня вернулся. Обычно по вечерам он уходит охотиться – но, может быть, ему не нравится гулять по снегу? Наверное, забыл про снег с прошлого года. Или решил никуда не ходить, потому что я разжёг камин. – Дедушка почесал Икника за ухом. – Я назвал его Икник, что значит «огонь», потому что он рыжий и желтоглазый. Но оказалось, что имя подходит ему даже больше, чем было задумано. Иногда я боюсь, что он подпалит себе усы. Но он, кажется, понимает, что не надо лезть близко к огню.

Икник заурчал и потёрся щекой о дедушкину ногу. Сара вздохнула. О её ногу он не потёрся ни разу.

Она уныло уставилась на огонь. Ей хотелось быть радостной и весёлой и совсем не хотелось расстраивать дедушку. Не хотелось, чтобы он подумал, что ей здесь скучно и плохо. Он будет переживать. Может быть, позвонит папе. И тогда папа с мамой тоже будут переживать.

Трудно заставить себя быть весёлой, когда тебе вовсе не весело.

Дедушка обнял её за плечи:

– Ну что? Пойдём спать? И может быть, завтра, когда проснёшься, всё будет в снегу…

Глава третья

Утром Сара проснулась, дрожа от холода. У дедушки очень хороший дом, но батареи там старые и иногда плохо работают. Сара поплотнее закуталась в одеяло. В спальне действительно было холодно. Холодно даже с виду. Когда Сара гостила у дедушки, она спала в старой папиной детской, которую дедушка перекрасил специально для внучки. Раньше стены здесь были тёмно-голубыми, но их было почти не видно за плакатами, которые папа развешивал, когда был маленьким. Потом, когда родилась Сара, дедушка выкрасил стены в бледно-розовый цвет. Однако сегодня утром розовые стены не казались по-весеннему тёплыми, как обычно. Сегодня утром они как будто покрылись хрустящей, морозной наледью.

– Снег! – воскликнула Сара, спрыгивая с кровати. Едва коснувшись ногами пола, она тихо ойкнула, потому что пол был холодным. По-прежнему кутаясь в одеяло, она на цыпочках подбежала к окну и вскарабкалась на подоконник. Он был широким, почти как диванчик, и Сара любила сидеть на нём и читать. Она раздвинула занавески и ахнула от восторга: – Вот это да!

У дедушки был большой сад, и Сара знала, где что находится: розовые кусты, деревянная лавочка, теплица. Но сейчас было не видно ни лавочки, ни кустов. Всё покрывал толстый слой ослепительно-белого снега, который искрился на солнце. Даже теплица как будто утонула в снегу.

В коридоре скрипнула половица. Сара обернулась к двери. Дедушка заглянул в комнату и улыбнулся:

– Я так и думал, что ты уже проснулась. Красиво, да?

– Так много снега! – воскликнула Сара. – Я в жизни не видела столько.

– Шёл, наверное, всю ночь, – сказал дедушка и встал у окна рядом с Сарой. – Да и ветром его намело. Видишь, там, у стены, рядом с теплицей? Целая куча снега.

Сара кивнула. Теперь понятно, почему всё кажется таким странным. Она не подумала о ветре. Она почему-то решила, что снег будет падать прямо вниз и ложиться на землю там, где упал.

– Эта куча похожа на лыжный трамплин, – хихикнула Сара. – Деда, можно я пойду погуляю? Я надену тёплую куртку и сапоги.

Дедушка кивнул:

– А не хочешь сначала позавтракать? Как раз и согреешься.

Сара покачала головой. Ей хотелось скорее выйти на улицу, пробежаться по этой искрящейся белизне и увидеть свои следы на снегу.

– Я чуть-чуть погуляю, а потом приду завтракать. Можно? Я хочу посмотреть. Я никогда раньше не видела так много снега.

Дедушка снова кивнул:

– Я пока приготовлю яичницу. Тебе надо будет хорошенько согреться, когда придёшь. Мне вот холодно даже просто смотреть на весь этот снег.

– В Арктике наверняка было ещё холоднее, – напомнила Сара.

– Так и я был на шестьдесят лет моложе. Я уже старенький. Старики быстро мёрзнут. Хотя, может быть, я сейчас выпью горячего чаю, чего-нибудь съем и тоже выйду с тобой на улицу.

Сара быстро оделась: самый тёплый свитер, плотные брюки, толстые шерстяные носки. Но как бы ей ни хотелось бежать на улицу, сначала надо почистить зубы. Она дала маме слово, что будет чистить их каждое утро. Своё слово надо держать, даже если тебя ждут другие дела.

Всё, зубы почищены. Сара спустилась в прихожую, надела куртку и сапоги и распахнула входную дверь. Ветра не было, воздух как будто застыл без движения. Было тихо словно во сне. Снег приглушил все звуки. Даже непрестанный шум моря, бьющегося о скалы, теперь превратился в едва различимый шелест.

Сад напоминал иллюстрацию в книжке сказок. Конечно Сара и раньше видела снег, но этот снег был таким чистым, таким глубоким… его было так много… он так красиво искрился на солнце. И вправду как в сказке.

– Надеюсь, он не растает уже сегодня, – произнесла Сара вслух, глядя на небо. Нет, не должен растаять. Солнце светило ярко, но совершенно не грело. Сара уже успела замёрзнуть, даже в куртке и тёплом шарфе. Она спустилась с крыльца на траву. То есть, наверное, на траву. Надо шагать осторожнее, подумала Сара – ведь не видно, что там, под снегом. Она раскинула руки в стороны, чтобы удержать равновесие, если вдруг обо что-то споткнётся. Хорошо, что у дедушки нет пруда. А то можно и не заметить, как выйдешь на самую середину, где тонкий лёд.

– Это точно полоса травы между розами и стеной, – пробормотала Сара себе под нос и нахмурилась, пытаясь вспомнить планировку сада. Да, она хорошо знала дедушкин сад. Но никогда не ходила по нему с завязанными глазами. А сейчас у неё было такое чувство, словно она и вправду идёт вслепую.

Снег скрипел и хрустел под ногами. Сара ходила туда-сюда по лужайке, любуясь своими глубокими следами. Снег лежал толстым слоем, сантиметров двадцать, и чуть-чуть не доходил до верха её сапог. Совсем капельку.

Сара опять обернулась, чтобы посмотреть на свои следы. Отпечатки получались такими чёткими, словно их вырезали ножом. Снег прямо просился, чтобы из него что-то слепили. Но не обычного снеговика. В такое волшебное утро хотелось чего-то необыкновенного. Сара задумчиво слепила снежок и аккуратно примяла его руками. Ей нравилось трогать этот скрипучий, искрящийся снег. Даже в перчатках.

И тут она вспомнила вчерашнюю дедушкину историю. Ну конечно! Она слепит медвежонка!

Теперь, когда Сара знала, что будет лепить, дело пошло веселее. Снег слегка рассыпался, но держал форму, а задумка у Сары была не такой уж и сложной. Девочка любила белых медведей. Она собирала игрушечных белых мишек. И ещё у неё был блокнот с фотографией белого медведя на обложке. Она решила, что её медвежонок будет сидеть почти как человек, вытянув задние лапы перед собой. Сначала она слепила туловище медвежонка: сгребла снег в кучу и примяла его, придав форму холмика с двумя вытянутыми вперёд толстыми задними лапами и передними лапами, просто свисающими по бокам. Это было легко. А вот с головой пришлось повозиться. У неё никак не получалось вылепить вытянутую мордочку, каждый раз снег на верхушке начинал осыпаться. В конце концов она сделала по-другому: слепила большой треугольный снежок, водрузила его на холмик и прикрепила два маленьких круглых снежка вместо ушей.

Сара отошла на пару шагов назад, любуясь на своего медвежонка. Он был почти закончен, но чего-то ему не хватало. Она задумалась и вздохнула. Глаза. Ей нужны камешки или что-то подобное – но как найти камешки в засыпанном снегом саду?! Девочка огляделась по сторонам и приметила два тёмных пожухлых листа на почти погребённом под снегом розовом кусте. Она приладила листья на мордочку медвежонка, но это было не то. Совершенно не то.

Сара услышала смех за спиной. Она обернулась. На крыльце стоял дедушка.

– Какой он хороший, Сара!

Она улыбнулась:

– Да, он хороший. Но я ещё не закончила. Не знаю, из чего сделать глаза.

Дедушка кивнул и потёр руки.

– Я знаю. Сейчас принесу.

Он ушёл в дом и почти сразу вернулся. Улыбаясь, он протянул ладонь, на которой блестело что-то зелёное.

Сара подбежала к нему. Пока она лепила снежного медвежонка, ей было жарко, а теперь стало холодно.

– Да! То, что нужно! – воскликнула она с восторгом, забирая с дедушкиной ладони два кусочка зелёного, обкатанного морем стекла. – Как же я сама не догадалась?! А тебе их не жалко? Вдруг они потеряются в снегу?

У дедушки в кухне, на подоконнике, стояла большая стеклянная банка с морскими стекляшками, которые он собирал во время прогулок по берегу. Там были стёклышки всех оттенков зелёного и даже несколько синих. Сейчас солнце светило прямо в окно, и казалось, что на подоконнике плещется крошечный кусочек моря.

– Конечно не жалко. Если они потеряются, когда медвежонок растает, мы потом сходим к морю и наберём ещё. Но я думаю, они никуда не денутся.

Сара подбежала к медвежонку, убрала листья, вдавила в снег зелёные стёклышки и улыбнулась. Мордочка медвежонка сразу переменилась. Он вдруг стал почти настоящим, почти живым.

Дедушка позвал Сару завтракать. Заходя в дом, она ещё раз оглянулась на медвежонка. У неё было странное чувство, что он смотрит ей вслед. Словно ему не хотелось с ней расставаться.

Глава четвёртая

– Ну что, чем займёмся? – спросил дедушка после завтрака. – Можно пойти поиграть в снежки, если ты не боишься со мной сразиться?..

Сара хихикнула:

– Не боюсь.

– Или можешь слепить ещё несколько медведей, чтобы твоему мишке не было скучно.

Сара покачала головой:

– Ему не скучно. – Она с надеждой посмотрела на дедушку. – На самом деле мне хочется построить иглу… – Она думала об этом за завтраком. Ей нужно иглу. Как будто там кто-то живёт рядом с мишкой. Как в дедушкиной истории.

– Я сам ни разу не строил иглу, Сара, – признался дедушка. – Я видел, как это делается, но настоящее иглу построить непросто. Нужно утоптать снег и дождаться, когда он замёрзнет и станет твёрдым. Потом его разрезают на блоки, и из них уже строят.

– Ясно, – приуныла Сара.

– Но вообще-то… – Дедушка поднялся из-за стола и подошёл к окну. – Снег, который намело к стене, должен быть достаточно плотным. Может, и получится его разрезать.

– Правда? – Сара тоже подбежала к окну и выглянула наружу.

– Думаю, да. Только оно долго не простоит, – сразу предупредил дедушка. – Это будет скорее временное укрытие. Вроде тех, которые строят охотники-эскимосы, когда им приходится заночевать вдали от дома.

– Всё равно давай построим! – воскликнула Сара.

Дедушка кивнул, собрал со стола тарелки и чашки и поставил их в раковину.

– У меня даже есть одна штука, которая нам пригодится, – пробормотал он.

Они с Сарой пошли в кабинет, и дедушка остановился перед большим стеллажом во всю стену, где хранилась коллекция диковинных предметов. Саре всегда нравилось их рассматривать и расшифровывать надписи на поблёкших ярлычках – у её прадедушки был очень мелкий, неразборчивый почерк.

– Вот он! – торжественно объявил дедушка, снимая с полки длинный зазубренный нож, сделанный не из металла, а из какого-то странного твёрдого желтоватого материала.

– Что это? – спросила Сара.

– Снежный нож, – сказал дедушка. – Догадайся, из чего он сделан?

Девочка провела пальцем по гладкому лезвию. Очень похоже на чей-то зуб. Сара нахмурилась:

– Это же не слоновий бивень, нет, деда? Нам в школе рассказывали про слоновую кость и как люди убивали слонов только ради их бивней.

– Почти угадала. Это бивень, но не слоновий. Помнишь, я тебе рассказывал о моржах? Они похожи на тюленей, но с длинными бивнями.

– То есть он сделан из бивня моржа? – уточнила Сара. Мысль, что нож сделан из зуба животного, была ей неприятна. Сара любила животных.

– Давным-давно. Твой прадедушка привёз этот нож из Канады, и он был очень старым уже тогда. Сейчас моржей охраняют, но раньше семьи охотников-эскимосов ели мясо моржей, чтобы выжить, а их кости и бивни потом применяли в хозяйстве. Ничего не пропадало зря. Этот нож предназначался для того, чтобы разрезать снег на блоки для иглу.

Сара кивнула. У неё дома был похожий ножик, только пластмассовый. Для разрезания пластилина. Она понимала, почему этим ножом хорошо резать снег.

– Интересно, а сколько иглу построили с его помощью? – задумчиво проговорила она.

– Может быть, несколько сотен. А сейчас мы построим ещё одно, да? – Дедушка вышел в прихожую и положил нож в карман своей тёплой стёганой куртки. – Стало быть, этот ножик ещё послужит. Думаю, твой прадедушка был бы рад. И тот человек, кто его смастерил.

Они вышли в сад. Сара ласково погладила по голове своего снежного медвежонка, сидевшего с серьёзным видом посреди покрытой снегом лужайки.

Дедушка внимательно осмотрел высокий сугроб у стены:

– Хороший снег, плотный, как я и думал. Давай-ка попробуем его разрезать.

Сара наблюдала, как дедушка пилит снег древним ножом, сделанным из моржового бивня, – она до сих пор не решила, как относиться к этому ножу. Пока дедушка готовил блоки, она утоптала снег на пятачке, где они будут строить своё маленькое иглу. Девочка уже поняла, что это не самое лёгкое дело, и была рада, что они не пытаются соорудить настоящее большое иглу.

Когда первая партия блоков была готова, Сара с дедушкой уложили их полукругом за спиной снежного медвежонка, чтобы он как будто сидел перед входом в иглу.

– А теперь просто будем укладывать их друг на друга? – Сара с сомнением смотрела на круг из снежных блоков.

– Да, – сказал дедушка. – Каждый следующий ряд чуть сдвигается внутрь, чтобы закруглить купол. Блоки будут давить один на другой и удерживаться на месте. Ну что, продолжаем?

Сара кивнула. Она заметила, как загорелись дедушкины глаза, и поняла, что ему самому нравится эта затея с иглу. Да, работа им предстояла немалая. Но как будет здорово, если они и вправду построят иглу, пусть не очень большое, но достаточно просторное, чтобы туда можно было забраться!

После третьего ряда блоков стена поднялась Саре по пояс и сооружение начало напоминать настоящий маленький домик, хотя ещё и недостроенный.

– У нас очень узкий тоннель для входа, – сказала Сара, отдуваясь. Она только что помогла дедушке поднять очередной снежный блок на высоту её плеч. – Внутри, наверное, будет темно.

– Да, темновато, – согласился дедушка. – Эскимосы издревле использовали для освещения масляные лампы. Масло делалось из тюленьего жира. Они не только давали свет, но и помогали укрепить иглу. От них шло тепло, снег на внутренних стенах немного подтаивал, потом опять замерзал, и тонкий слой льда ещё крепче склеивал блоки. – Он улыбнулся. – Мы можем посветить себе фонариком, но, боюсь, толку будет немного. Эскимосы делали в иглу окна из тюленьих желудков. Стенки желудка, если их растянуть, становятся полупрозрачными и пропускают свет. Но у меня, к сожалению, нет тюленьих желудков, ни одного.

– Фу! – Сару аж передёрнуло от отвращения.

– Но можно поступить хитро и снять корочку льда с бочки с водой. Иногда эскимосы делают окна из тонких пластинок льда, – объяснил дедушка.

Сара радостно закивала головой.

– Да, с окном будет лучше. – Она сглотнула комок в горле и постаралась, чтобы в её голосе не было и намёка на грусть: – Когда иглу будет готово, мы его сфотографируем и перешлём фотографии маме с папой.

Дедушка обнял её и крепко прижал к себе:

– Отличная мысль. Твоему папе понравится. Однажды мы с ним попытались построить иглу, но снег был слишком рыхлый. – Он тихонько рассмеялся. – Оно обвалилось прямо на меня, а твой папа живот надорвал от смеха. А потом мы играли в снежки. – Он вздохнул: – Вижу, ты сильно скучаешь по маме с папой.

– Прости, деда, – прошептала Сара. – Просто без них как-то странно.

Дедушка кивнул:

– Я знаю. Сара, солнышко… Этот снег… – Он умолк на полуслове, встревоженно глядя на внучку.

Сара тоже встревожилась.

– Что?

– Не знаю, смогу ли я завтра отвезти тебя домой.

Сара растерянно заморгала. Она совершенно об этом не думала, а ведь правда… Снега выпало много, он наверняка завалил все дороги. И узкую дорогу, что вела на вершину скалы к дому дедушки, и дорогу внизу, что была разве что чуточку шире.

– А как же Рождество? – прошептала она. – Остаётся всего два дня…

– Может быть, он растает. – Дедушка обнял её ещё крепче. – Будем надеяться. Но я ничего не могу обещать. И рад бы, но не могу.

Сара кивнула и крепко зажмурилась, чтобы остановить слёзы. Нельзя плакать на таком холоде. Горячие слёзы обжигали глаза, а потом, кажется, замерзали прямо на щеках.

– Можно я пойду в дом? – прошептала она, не глядя на дедушку. Они не успели закончить иглу, но ей сейчас было не до этого.

– Конечно можно. Пойдём, я приготовлю тебе горячий шоколад. – Голос у дедушки был расстроенным, очень расстроенным, и от этого Саре сделалось ещё хуже. Она пулей влетела в дом, сняла сапоги, куртку, шапку и шарф и побежала к себе наверх. Она жутко замёрзла, и горячий шоколад был бы сейчас очень кстати. Но ей хотелось побыть одной. Она рассеянно оглядела комнату, потом нырнула под одеяло и укрылась с головой.

Через пару минут Сара услышала, как приоткрылась дверь. Дедушка заглянул в комнату, но ничего не сказал. Постоял на пороге, тихонько закрыл дверь и ушёл, скрипя половицами.

Глава пятая

– Сара?

Сара зевнула и тихонько икнула. Потом она поняла, что спала, а до этого плакала, и вспомнила почему. Она откинула одеяло и села на кровати, сонно моргая:

– Деда, привет.

– С тобой всё в порядке? – спросил дедушка с беспокойством.

Сара шмыгнула носом и уныло кивнула. Почти в порядке. Всё ещё грустно, но плакать уже не хочется.

– Ты спала, а тут мама звонит. Я подумал, что надо тебя разбудить. – Дедушка протянул Саре телефон. – Когда закончишь разговаривать, спускайся вниз, ладно?

Сара снова кивнула.

– Мам, привет, – хрипло проговорила она.

– Сара, у тебя грустный голос.

– У тебя тоже. – Сара невесело рассмеялась.

Мама вздохнула:

– Вот мы с тобой две глупышки! Дедушка говорит, он тебе объяснил, почему вы не сможете завтра приехать. Он говорит, что снег вряд ли растает в ближайшее время.

Сара покачала головой, потом вспомнила, что мама её не видит, и прошептала:

– Нет.

– Но ты не грусти. Мы дождёмся тебя, и все вместе справим Рождество. Отложим его до твоего возвращения. В день Рождества накормлю папу салатом и спагетти.

Сара хихикнула:

– Это жестоко!

– Ну ладно. Сварю сосиски. Солнышко, мы по тебе так соскучились! Обещай, что не будешь грустить. Радуйтесь с дедушкой снегу. Он говорит, что отвезёт тебя сразу, как только на дорогах станет безопасно. Лучше всё-таки поберечься.

– У вас тоже шёл снег?

– Немножко шёл, но не так, как у вас. Ладно, солнышко, мне пора ехать к врачу. Я просто хотела сначала тебе позвонить и услышать твой голос.

– Спасибо. – Сара шмыгнула носом. – Надеюсь, у тебя всё хорошо. Я люблю тебя, мама…

– Я тоже тебя люблю.

Сара нажала на кнопку «Завершить звонок» и снова шмыгнула носом, стараясь не расплакаться. Ей помогло то, что мама терпеть не могла, когда Сара шмыгала носом, и всегда говорила, что надо высморкаться. Сара даже смогла рассмеяться, но ей всё равно было грустно.

Она понуро спустилась вниз и вернула телефон-трубку на базу в дедушкином кабинете.

Дедушка выглянул из кухни и с беспокойством взглянул на неё:

– Тебе как, получше?

– Ага. Мама сказала, что если я не успею приехать на Рождество, они с папой отложат праздник.

– Хочешь чего-нибудь съесть? Ты пропустила обед. Сэндвич? Тост?

Сара покачала головой. Есть ей совсем не хотелось. Она не знала, куда себя деть. Она пообещала маме, что не будет грустить, но это было непросто. В конце концов она взяла книжку и устроилась в кресле в дедушкином кабинете, наблюдая, как дедушка работает за столом, и пытаясь читать. Но читать не получалось. Сара отложила книжку и принялась рассматривать удивительные экспонаты на полках и фотографии в рамках, висевшие на стене. Фотографии дедушки и прадедушки в их путешествиях. И странные вещи, которые они привезли из Арктики. Например, снежный нож из моржового бивня. И даже каноэ, свисавшее с потолка.

* * *

Хотя дедушка сделал её любимые гренки с яйцом и беконом, ужинать Сара не стала, только выпила чаю. Она ушла спать пораньше, но заснуть не смогла – хорошо выспалась днём и теперь чувствовала себя одновременно взвинченной и усталой. Когда ей надоело ворочаться с боку на бок, она встала с кровати и уселась на подоконнике, глядя в сад.

Полностью готовое иглу сияло в серебряном лунном свете. Сара печально улыбнулась. Наверное, дедушка его достроил, пока она спала днём. Завершил купол, сделал арочный вход и даже нашёл лёд для окошка!

Снежный медвежонок, сидевший перед иглу лицом к дому, казался почти настоящим. Как будто он сейчас встрепенётся и оживёт. Сара подумала, что если набраться терпения и сидеть тихо-тихо, может быть, она и увидит, как он шевельнётся. Она сердито тряхнула головой. Придёт же в голову такая глупость! Сара решила спуститься в кухню и выпить молока. Говорят, тёплое молоко помогает уснуть. Спускаясь по лестнице, она порадовалась, что накинула поверх пижамы халат. В доме было холодно.

Дедушка в кухне заваривал себе чай:

– Тебе тоже не спится?

Сара покачала головой.

– Я смотрела на иглу и снежного мишку, – пробормотала она.

– Хочешь, я расскажу ещё какую-нибудь историю? – предложил дедушка.

Сара кивнула, и её взгляд загорелся надеждой:

– А давай ты расскажешь историю в иглу! Я там ещё не была. Ты достроил его без меня.

– Ты не обиделась, что без тебя? Я хотел сделать тебе сюрприз. Подумал, что это поднимет тебе настроение.

– Нет, не обиделась. Оно такое красивое! – Сара прижалась щекой к дедушкиной руке. – Самое лучше место для твоих историй.

Дедушка вздохнул:

– Там сейчас холодно, Сара. Что сказала бы твоя мама? – Дедушка смутился и с беспокойством взглянул на Сару, как будто понял, что зря завёл разговор о маме. – Но если мы оденемся потеплее… и возьмём спальные мешки и подстилку…

– Да! – Сара обняла дедушку. – И печенье! Устроим ночной пир в снегу!

Дедушка закатил глаза:

– Ну беги одевайся. А я пока сделаю сэндвичи. Пировать так пировать.

– С креветками? – спросила Сара.

Это были его любимые сэндвичи: с креветками и майонезом. Сара их тоже любила.

– Конечно с креветками. А ты пока собирайся. И возьми спальные мешки в кладовке под лестницей…

* * *

Сара лежала, уютно устроившись в спальном мешке, и смотрела на звёзды, как будто запутавшиеся в присыпанных снегом ветвях старых яблонь в дедушкином саду. Иглу было маленьким, места для дедушки там не хватало, и ему пришлось вытянуть ноги наружу. Но Сара вполне помещалась внутри, если свернуться клубочком. Широкая арка входа была словно белая рама, в которую вставлена картина с тёмным ночным небом. Сонно моргая, Сара подумала, что сейчас её мама там, дома, смотрит на те же самые звёзды. Мама любила разглядывать звёздное небо, сидя в маленьком зимнем саду под стеклянной крышей, даже зимой, когда там было холодно. Почему-то Сара не сомневалась, что мама не спит и сейчас тоже смотрит на звёзды. Было ещё не так поздно – около одиннадцати вечера.

Сара улыбнулась. Это была самая лучшая мысль за весь день.

– Чему улыбаешься? – спросил дедушка, легонько подтолкнув её локтем.

– Я подумала, что мама сейчас тоже смотрит на звёзды. Прямо сейчас, в эту самую минуту.

– Вполне может быть, – кивнул дедушка. – Они красивые, правда? И такие и далёкие. Они ведь не меняются, звёзды. Для нас – не меняются. Мы с Алайнаком и Питером смотрели на те же звёзды шестьдесят лет назад…

– Расскажи мне историю, – попросила Сара, придвинувшись ближе к дедушке. – Только начни её так, как всегда начинаешь…

Дедушка обнял её за плечи.

– Хорошо. – Он кашлянул, прочищая горло, как настоящий сказитель. – Давным-давно, в стародавние времена, когда в Арктике наступила весна, снега и льды ещё и не думали таять, но дни становились длиннее…

Сара тихонько вздохнула и закрыла глаза, приготовившись слушать. Да, всё правильно. Именно так и должны начинаться истории. Дедушкин голос рокотал в темноте, окутывал Сару и согревал так же, как и его объятия. А история продолжалась…

Глава шестая

Сара сонно моргнула, глядя на странный фиолетовый свет, льющийся в иглу снаружи. Кажется, она заснула, слушая дедушкину историю. Интересно, и долго она спала? Она вдруг поняла, что замёрзла, и обернулась к дедушке – наверное, он тоже заснул, – но его не было рядом. Она выбралась из спального мешка и принялась надевать сапожки, чтобы скорее бежать в дом и найти дедушку.

Сара вышла наружу и растерянно огляделась по сторонам. Всё вокруг изменилось. Она не могла проспать в иглу всю ночь – дедушка никогда бы ей не разрешил. Тогда почему уже светает? Или почти светает. Снег вокруг иглу искрился под розоватым небом, словно сейчас было раннее утро.

Дедушкин дом исчез. Сара хорошо помнила, что вход в их иглу смотрел прямо на дом. Но его не было! Ни дома, ни снежного медвежонка, ни сада.

Да, она оказалась в каком-то совсем другом месте.

Её окружала снежная равнина, протянувшаяся до самого горизонта, в какую сторону ни посмотри. Нигде ни единого деревца, только белые холмы снега, между которыми местами проглядывали участки голого камня и пятачки чахлой пожухлой травы. Сара оглянулась на иглу. Оно было на месте. И её спальный мешок, и пакет с сэндвичами и шоколадным печеньем – они никуда не исчезли. Но снежный мишка пропал. Почему-то именно эта пропажа казалась ей самой странной.

Ей снится сон. Другого объяснения нет. И это тоже было странно: видеть что-то во сне и знать, что это тебе снится. Дрожа от холода, Сара застегнула молнию на куртке до самого верха. Ей никогда раньше не снились такие студёные сны.

Она опять огляделась по сторонам. Может быть, здесь кто-то есть. Кто-то, кто скажет ей, где она очутилась.

– Эй, кто-нибудь… – позвала она негромко. Она почему-то стеснялась кричать в эту необъятную снежную белизну. Ей ответил лишь ветер.

Сара обошла иглу. Почему-то ей показалось, что с другой стороны снежного домика будет дорога домой, обратно в дедушкин сад. Но она обо всём позабыла, когда увидела своего снежного медвежонка, который прятался за иглу.

Теперь он не сидел, а стоял на четырёх лапах, но всё равно был невысоким – по колено Саре. Может быть, чуточку выше. Он растерянно смотрел на неё круглыми чёрными глазками – уже не зелёными морскими стекляшками. Его глаза изменились, но это был он, её медвежонок. Сара сразу его узнала.

Он был живым – пушистым и мягким. Саре очень хотелось его погладить, он был так похож на её плюшевых белых медведей. Но она побоялась его трогать. Всё-таки он теперь настоящий дикий медведь, пусть и совсем маленький. Сара тряхнула головой, не понимая, как такое возможно. А потом улыбнулась. Конечно! Она так любила дедушкины истории, так мечтала побывать в Арктике, чтобы увидеть всё это своими глазами. И её мечта сбылась!

Медвежонок удивленно смотрел на Сару, словно не понимал, что это за странный двуногий зверь. Девочка подумала, что он, наверное, никогда раньше не видел людей. Она встревоженно огляделась по сторонам. Медвежонок был маленьким – Сара не знала, сколько ему может быть месяцев, но вряд ли больше трёх. Такой кроха не должен бродить по заснеженной тундре совсем один. Его мама наверняка где-то рядом. Огромная белая медведица!

Сара любила белых медведей, хотя и знала, что это свирепые хищники. Она видела документальные фильмы о них и прочитала много книжек, и дедушка тоже рассказывал. Белые медведи охотятся в основном на тюленей, но, если им встретится одинокий охотник или если они решат, что их детёнышам угрожает опасность, могут напасть и на человека. Маленькое иглу из снега не защитит Сару от разъярённой медведицы.

Сара медленно попятилась, продолжая озираться по сторонам. Лучше отойти подальше от медвежонка, а то вдруг его мама и вправду сейчас где-то рядом. Бежать не надо. Белые медведи бегают быстрее людей, в этом Сара была уверена. Но медвежонок жалобно посмотрел на неё и шагнул следом.

Сара остановилась, кусая губы. Может, он потерялся? Такие маленькие медвежата обычно ни на шаг не отходят от мамы.

Медвежонок подошёл ещё ближе и тоненько заскулил, почти как щенок. Сара не знала, что медведи умеют скулить. Она поняла, что не бросит его одного. Он ведь совсем маленький. Такой испуганный и несчастный. Ему нужна помощь. Только чем она может помочь? О выживании в Арктике она знала ещё меньше его самого.

– Хочешь, чтобы я помогла тебе найти маму? – ласково проговорила она, делая осторожный шажок к медвежонку.

Медвежонок с надеждой взглянул на неё.

Сара вздохнула.

– Я не знаю, где твоя мама. Если честно, я даже не знаю, где я сама. Но, может быть, я здесь именно потому… в этом сне… если это действительно сон. Я здесь для того, чтобы отвести тебя к маме.

Медленно, маленькими шажками, Сара вернулась ко входу в иглу. Ей показалось, что медвежонок голодный, а у нее были сэндвичи, хотя она сомневалась, что ему уже можно есть твёрдую пищу. Маленькие медвежата питаются маминым молоком, но его нужно хоть чем-нибудь покормить, иначе на таком морозе он долго не выдержит и у него просто не будет сил, чтобы куда-то идти.

– Такого ты ещё не пробовал, – пробормотала Сара, разворачивая фольгу, в которую дедушка завернул сэндвичи. – Как хорошо, что они с креветками. Ещё я люблю сэндвичи с сыром и кетчупом, но они бы тебе не понравились.

Хотя медвежонок наверняка никогда раньше не слышал, как шуршит фольга, он кажется, сразу понял, что сейчас его будут кормить. Он подошёл и остановился буквально в шаге от Сары, с надеждой глядя то на неё, то на серебристый свёрток в её руках.

Сара рассмеялась и тут же виновато умолкла, когда медвежонок испуганно отскочил.

– Извини. Я не хотела тебя напугать, – прошептала она. – Да, это тебе. Иди сюда. На, попробуй. Тебе понравится. Креветки вкусные.

Вытянув шею, медвежонок принюхался и огляделся по сторонам, как будто знал, что нельзя подходить к человеку и брать еду у него из рук, и что если сейчас придёт мама, она его отругает. Но когда Сара отломила от сэндвича маленький кусочек и протянула его медвежонку, он не смог устоять. Быстро выхватил угощение из пальцев Сары, жадно его проглотил и подошёл ещё ближе. Хотел добавки.

– Я же говорила, тебе понравится, – улыбнулась Сара. – Только много нельзя, ты не привык к такой пище. Ой…

Сам медвежонок считал иначе. Он подошёл к Саре вплотную и принялся тыкаться мордочкой в свёрток с сэндвичами.

– Ладно, ешь. Я вижу, что ты голодный. – Она положила свёрток на снег, и медвежонок тут же набросился на угощение. – Интересно, и долго ты бродишь один? Смотри, какой ты пушистый и пухленький. Значит, голодаешь не так уж и долго…

Пока медвежонок был занят едой, Сара осторожно сняла одну перчатку и погладила его по загривку. Она приготовилась тут же отдёрнуть руку, если ему не понравится, но медвежонок не возражал. Он только бросил на неё взгляд, проверяя, что она делает, и вернулся к еде.

– Надо скорее найти твою маму. – Сара присела на корточки и принялась гладить мягкие складки меха на шее медвежонка. – У нас остались только дедушкины сэндвичи и шоколадное печенье. Но печенье тебе нельзя. Я точно знаю, что шоколад вреден собакам. И медведям, наверное, тоже. – Она зябко поёжилась. Не стоило ей снимать перчатку в такую стужу. Но ей так хотелось потрогать его мягкую шёрстку. Теперь рука ныла от холода, да и саму Сару знобило.

Она надела перчатку и стала гладить медвежонка уже смелее: почесала его за ухом, пощекотала под подбородком, словно он был котёнком. Икник, дедушкин кот, не позволял ей таких фамильярностей, а медвежонок только довольно жмурился. Он был вполне дружелюбным, особенно теперь, когда Сара его покормила. Закончив есть, он облизал пасть – Сара мельком увидела его зубы, очень большие для такого маленького медвежонка – и обнюхал её перчатки, проверяя, нет ли ещё чего вкусненького.

– Надо дать тебе имя, – задумчиво проговорила Сара. – Не могу же я звать тебя просто мишкой.

Она провела рукой по его круглой белой голове, и медвежонок ласково ткнулся носом ей в руку.

– Да! Ну конечно! – Сара улыбнулась. – Я назову тебя Питер. Как дедушкиного медвежонка. – Она вдруг озадаченно нахмурилась. – Может быть, ты и есть дедушкин медвежонок? Может быть, я отведу тебя к маме, и тогда дедушке с Алайнаком не придётся бросать тебя одного на морском льду в конце лета? – Сара тряхнула головой. – Нет, так не бывает. Как я могла оказаться в дедушкиной истории? И это не сон. Теперь я уверена, что не сон. Ты настоящий. Тебя можно потрогать. А во сне ничего не потрогаешь…

Она выпрямилась в полный рост и с тревогой огляделась по сторонам. Как ей найти белую медведицу среди всего этого снега?

– Может быть, ты сумеешь её найти, – обратилась она к Питеру. – Белые медведи находят добычу по запаху, я об этом читала. Ты сумеешь учуять маму? Или ты ещё слишком маленький?

Питер стоял совсем близко, почти касаясь её ноги. Сара чувствовала исходящее от него тепло. Ей показалось, он ждёт, что она скажет ему, что делать. Он привык следовать за своей мамой.

– Даже не представляю, куда нам идти, – пробормотала она. – А вдруг мы пойдём не в ту сторону и я уведу тебя ещё дальше от мамы?

Питер наклонил голову, обнюхал снег, а потом поднял голову и внимательно посмотрел на Сару чёрными блестящими глазками.

– Ты что-то почуял? – Сара наклонилась, чтобы рассмотреть снег поближе, и радостно ойкнула: – Следы! Какой ты умничка!

Следы почти не видны – если бы не медвежонок, Сара бы в жизни их не заметила, – но они есть! Вот они! Крупные отпечатки тяжёлых лап. По форме такие же, как у Питера, но по размеру гораздо больше. Они тянулись по снегу, теряясь в белой дали, как бы приглашая идти за ними.

– Наверное, она тебя потеряла и пошла искать. Значит, нам надо её догнать, – твёрдо сказала Сара. Она подхватила пакет с сэндвичами и печеньем и пошла по следам, уводящим в безбрежное снежное поле. Медвежонок не отставал от неё ни на шаг.

Глава седьмая

Сара и медвежонок шли по следам. Приходилось всё время смотреть под ноги, чтобы не потерять отпечатки лап, почти занесённые снегом. Местами они исчезали совсем, и Сара боялась их потерять. Но каждый раз Питер обнюхивал снег и находил след.

Сара подняла капюшон куртки. Она очень жалела, что не надела два свитера. В дедушкином саду тоже было холодно, но здесь, в снежной тундре, было ещё холоднее. Она и не знала, что бывает так холодно. Сара теснее прижалась к медвежонку и положила руку ему на загривок. От него исходило тепло, которое чувствовалось даже через перчатку.

Вокруг было тихо, и поначалу Сара решила, что в этом белом безмолвии никто не живёт. Но потом Питер резко остановился и удивлённо вскинул голову. Какой-то белый зверёк промчался по снегу чуть впереди, остановился на миг, чтобы оглядеться, и со всех ног бросился прочь. Медвежонок издал странный звук, похожий на сердитое ворчание.

Сара смотрела вслед убегавшему зверьку, почти невидимому на белом снегу. Но тут он выскочил на тёмный участок голой земли, и Сара увидела, что он похож на старинную круглую пуховку для пудры с длинными ушами – тоже белыми, но с чёрными кончиками.

– Заяц-беляк, – пробормотала она, глядя, как он исчезает вдали. Его тёмные глазки и носик напоминали камешки, рассыпанные по снегу, а он сам на бегу превращался в размытое белое пятно – отличная маскировка! Сара вспомнила, что в одной из книжек о белых медведях, которых она прочитала немало, была фотография зайца-беляка. Интересно, что зайцы едят зимой в тундре, когда нет растений и всё засыпано снегом? Пока что Сара видела здесь только мхи и лишайники, которые росли на редких участках замёрзшей земли.

– Хорошо бы ты тоже мог это есть, – сказала Сара Питеру и присела на корточки, чтобы рассмотреть желтоватый лишайник. – Хочу пока приберечь наши последние сэндвичи. На всякий случай.

Медвежонок обнюхал лишайник и отвернулся с таким уморительным отвращением на мордочке, что Сара просто не могла не рассмеяться.

– Да, я бы тоже не стала это есть.

И она снова поёжилась. Ей показалось, что стало ещё холоднее. Интересно, какое сейчас время года? Сначала Сара подумала, что зима, но теперь засомневалась. Зимой тундра в Арктике вся покрывается снегом, а тут снег лежит не везде. Значит, это весна или лето. Но было по-зимнему холодно, даже морозно. И опять пошёл снег. Сара с тревогой взглянула на небо. Снежинки кружились в воздухе, такие нежные и красивые, но их было как-то уж слишком много. Всё пространство как будто заполнилось белыми хлопьями. Сара бросилась к Питеру и вцепилась в шерсть у него на загривке. Она с трудом различала его сквозь взвихрённую пелену снега – белого мишку посреди белой вьюги.

– Снежная буря, – прошептала она. Из-за студёного ветра у неё пропал голос. – Надо где-то укрыться. Здесь мы замёрзнем…

Питер рванулся куда-то вбок, её рука соскользнула, и Сара испугалась, что он сейчас убежит и она потеряет его в снежной буре. Но медвежонок остановился и обернулся к ней. В белой пелене снега его глазки сияли как чёрные бусинки. Он хотел, чтобы она шла за ним.

Шаг за шагом, почти вслепую, Сара двинулась за медвежонком, и очень скоро он привёл её к странной тёмной дыре в высоком сугробе, вдруг возникшем из снежного вихря у них на пути. Питер забрался внутрь, развернулся на входе, схватил Сару за куртку зубами и потащил за собой. Они оказались в тесной земляной норе, где не было ветра, и уселись на землю, прижавшись друг к другу. Сара никак не могла отдышаться. Ей казалось, что её лёгкие смёрзлись от холода. Питер с надеждой обнюхал пакет со съестным. Сара достала сэндвич, отломила себе маленький кусочек, а всё остальное отдала медвежонку. Питер съел всё до крошки, потом свернулся калачиком, ласково подтолкнул Сару носом, положил голову ей на колени и сразу уснул.

Сара смотрела на снежную бурю, бушующую снаружи, и размышляла, что им теперь делать. Наверное, такая же буря была и раньше. Допустим, она налетела внезапно, Питер испугался, отбился от мамы и потерялся.

Медвежонок вздохнул во сне, и Сара погладила его по белой шёрстке, почти такой же пушистой, как у того зайца-беляка, похожего на пуховку. Он такой маленький, Питер, и он ей доверяет. Она должна отвести его к маме. Вот только где теперь её искать? Снежная буря давно замела все следы…

* * *

Сара тоже заснула. Да и как не заснуть? Если долго смотреть на взвихрённый снегопад, глаза волей-неволей слипаются. Когда она проснулась, снег уже не шёл. Перед их крошечным укрытием простиралась белая пустыня.

Питер тоже проснулся, бросился к выходу и с нетерпением высунулся наружу. Наверное, он надеялся увидеть маму, грустно подумала Сара, наблюдая за медвежонком.

Она испуганно зажмурилась, вдруг осознав, где они прятались. Это была берлога, которую мама-медведица прорыла в сугробе до самой земли, чтобы устроить укрытие себе и своим медвежатам. Может быть, именно здесь и родился Питер. Видимо, он почуял мамин запах и привёл Сару сюда. Может быть, он как раз шел в берлогу, когда Сара его нашла.

Она вышла наружу и огляделась, надеясь увидеть следы. Она знала, что их наверняка замело снегом, и всё же… Питер обнюхивал свежий снег, то и дело растерянно поглядывая на Сару.

– Я знаю, – пробормотала она. – Но мы обязательно что-нибудь придумаем. Мы найдём твою маму. Всё будет хорошо.

Медвежонок носился по снегу, бил по нему лапами, взметая белые облачка, и тихонько повизгивал. Несмотря на своё беспокойство, Сара не смогла удержаться и рассмеялась. Питер так забавно подрыгивал – словно танцевал в снегу. Похоже, он совершенно не чувствовал холода – густая шерсть защищала его от арктической стужи. А сама Сара замёрзла так, что почти не чувствовала своих пальцев. Она тряхнула головой, как будто это могло помочь ей согреться.

Вдруг Питер резко остановился, наклонил голову и зарычал, глядя в землю. Он что-то нашёл! Сара подбежала к нему, на ходу хлопая в ладоши, чтобы хоть немного согреть окоченевшие руки.

Следы. Но не медвежьи. Две длинные ровные полосы и отпечатки некрупных лап. Сани. Собачья упряжка. От радостного волнения сердце Сары забилось быстрее. Они не одни в этой снежной пустыне! Может быть, этот человек, проехавший здесь на санях, видел маму Питера – он подскажет, где её искать!

Они снова пошли по следам, на этот раз – по следам от саней. След был достаточно чётким, значит, сани проехали здесь уже после того, как закончилась снежная буря. Вряд ли они уехали далеко, рассуждала про себя Сара. Хотя, конечно, им с Питером будет непросто угнаться пешком за собачьей упряжкой. Но не надо отчаиваться. Может быть, тот человек на санях остановится, чтобы дать отдых собакам. Лишь бы Сара смогла идти дальше. Хотя они с Питером заснули в берлоге, и, кажется, спали достаточно долго, она так устала, что еле передвигала ноги. Питер тоже казался усталым. Если раньше он бодро вышагивал впереди, то теперь плёлся рядом с Сарой, то и дело с надеждой поглядывая на неё и тычась носом в пакет с печеньем.

– Извини, маленький, сэндвичей больше нет, – сказала Сара. – Но если мы догоним сани, у того, кто в них едет, может быть, найдётся что-нибудь для тебя.

А потом откуда-то издалека донёсся глухой жалобный вой. Сара встала как вкопанная. Сердце бешено заколотилось в груди.

Похожий вой она слышала раньше, но только в фильмах, не в жизни. Это был такой же вой, как в тех фильмах, во время просмотра которых Сара пряталась за маминой спиной и зажмуривалась от страха, а папа смеялся и называл их обеих бояками.

Волчий вой.

Питер испуганно взглянул на Сару и рванулся куда-то в сторону.

Будь он с мамой, подумала Сара, за него можно было бы не волноваться – мама-медведица распугала бы всех волков. Выл только один волк, но Сара знала, что они охотятся стаями. Волки не стали бы нападать на взрослую медведицу, и особенно на медведицу с медвежонком. Белые медведи – свирепые хищники, и нет ничего страшнее разъярённой медведицы, защищающей своего детёныша. Но девочка и маленький медвежонок – лёгкая добыча. Саре в жизни не справиться со стаей голодных волков, и дедушкин снежный нож ей не поможет. Волки почуяли их или нет? Вой доносился издалека. Может быть, если им повезёт…

Вой раздался снова, и Сара в ужасе поняла, что он доносится спереди: с той стороны, куда шёл след от саней. Чтобы избежать встречи с волками, им с Питером придётся свернуть в сторону, и ещё не известно, сумеют ли они потом вновь найти след.

Но у них не было выбора.

Глава восьмая

Они пошли прочь от следов – Сара надеялась, что так им удастся избежать встречи с волками. Кажется, волчий вой отдалялся. Сара даже немного взбодрилась. Страх придал ей сил, хотя и не спас от холода.

Вскоре Питер стал отставать. Усталый и голодный, он жалобно хныкал, и Сара остановилась, чтобы его погладить.

– Нам нельзя останавливаться, – прошептала она ему на ухо. – Нужно отойти подальше от этих волков. Нельзя, чтобы они нас догнали. Мы всё правильно делаем, Питер. Я их больше не слышу. Может быть, потом мы снова найдём те следы от саней… – Хотя ей самой в это не верилось. Они отошли слишком далеко. Но вдруг им удастся найти деревню. Или другого охотника. Сара не собиралась сдаваться.

В конце концов Питер остановился и покачал головой, как капризный ребёнок, отказываясь идти дальше.

Сара встревоженно обернулась к нему:

– Что случилось? Ты не поранился? Пойдём, малыш. Нам нельзя останавливаться. Мы замёрзнем.

Но Питер остался стоять на месте. Он упрямо качал головой и даже тихонько рычал.

Сара тяжко вздохнула. Наверное, надо пройти чуть вперёд, и тогда он пойдёт за ней сам. Он просто устал. Она зашагала дальше, надеясь, что он перестанет капризничать и догонит её. Обернувшись посмотреть, идёт он или нет, она увидела, что медвежонок со всех ног бежит к ней. Хитрость сработала!

Но её вздох облегчения сменился испуганным вскриком. Питер встревоженно тявкнул и попытался вцепиться зубами в штанину её зимних брюк, но не успел – она уже падала. У неё под ногами открылась ледяная расщелина. Питер знал, устало подумала Сара. Она падала в темноту, и ей казалось, что это падение было долгим и медленным, как во сне. Он почуял опасность. Он не капризничал. Он пытался меня предупредить. Мне надо было догадаться…

* * *

Ей было больно дышать. Сара попыталась сесть, но у неё закружилась голова. Она открыла глаза, и всё вокруг стало белым.

Сара моргнула.

Всё действительно было белым. Просто она на секунду забыла, что с ней произошло. Она оказалась в каком-то странном холодном мире снега и сна, где помогает потерявшемуся белому медвежонку найти его маму. Они шли по снежной равнине, и она упала в ледяную расщелину, глубокий разлом в толще льда. Но насколько глубокий?

Сара вновь посмотрела вверх, стараясь не слишком запрокидывать голову, чтобы та не разболелась ещё сильнее. Питер смотрел на неё сверху вниз, свесив пушистую белую башку через край ледового провала. Его чёрные глазки беспокойно блестели.

Провал был не таким уж глубоким, но всё равно слишком глубоким для Сары. Даже если встать на цыпочки и вытянуть руки вверх, до края будет ещё полметра, не меньше. Самой ей не выбраться. Нужна верёвка и кто-то, кто будет её тянуть. Стена льда была гладкой, без единого выступа. Но даже если бы там были выступы, Сара вряд ли сумела бы по ним взобраться – после удара о лёд у неё не осталось никаких сил.

Питер встревоженно заскулил. Сара попыталась встать. Она хотела его успокоить, сказать, что всё будет хорошо. Но у неё было ужасное чувство, что это неправда. Ей отсюда не выбраться.

Она снова моргнула. Кажется, у неё начались галлюцинации. Рядом с головой Питера появилась ещё одна меховая, взлохмаченная голова, свесившаяся через край обрыва. Сара прищурилась – низкое солнце светило ей прямо в глаза – и поняла, что это мальчик в капюшоне, отделанном мехом. Мальчик-эскимос, чуть постарше её. Питер с опаской отодвинулся от него, но не ушёл.

– Ты что, упала? – спросил мальчик.

Сара кивнула, но лучше бы не кивала. Голова разболелась с новой силой.

– Да, – прошептала она, морщась от боли. Она даже слегка разозлилась. Зачем спрашивать, если и так всё ясно? Что ещё могло произойти?

– Ладно. Не бойся. Я сейчас сниму сбрую, и мы тебя вытащим.

– Спасибо… – тихо проговорила Сара и зябко охватила себя за плечи. Здесь, внизу, было ещё холоднее, хотя ледовые стены защищали от ветра. Сара слышала, как он свистит и повизгивает наверху.

Мальчик упомянул какую-то «сбрую». Сара не знала, что это такое. Она хотела окликнуть его и спросить, но решила, что лучше не надо. Не стоит его задерживать.

– Обвяжи вокруг талии! – крикнул ей мальчик, спуская вниз что-то похожее на тонкий кожаный ремень, смазанный маслом. Сара приподняла голову. Второй конец ремня мальчик крепко держал в руках. Сара видела его варежки.

И тут она поняла. Это он ехал в санях, следы которых нашли они с Питером. А странные звуки вверху – не только ветер, но и голоса ездовых собак. Сбруя – это ремни, чтобы их запрягать. Мальчик распряг собак, чтобы использовать сбрую вместо верёвки и вытащить Сару наверх. Она обвязала ремень вокруг талии и потуже затянула узел. Она не знала, сможет ли мальчик её поднять. С виду он крупнее её, но ненамного. Хватит ли ему сил?

– Держись! Сейчас мы тебя вытащим, – сказал мальчик.

Ремень натянулся и дёрнулся вверх. Сара тихонько охнула, когда её ноги оторвались от земли. Медленно, маленькими рывками она поднималась всё выше и выше. Мальчик тянул её не один, ему помогали собаки. Сара слышала, как их когти скребут по льду, как они поскуливают в недоумении, не понимая, что за странный груз им приходится тащить.

Вблизи стена льда оказалась не такой уж и гладкой, какой казалась снизу. Сара отталкивалась ногами от крошечных выступов, помогая своим спасителям. Но подъём всё равно был медленным и трудным, и к тому времени, когда мальчик вытащил Сару наружу, она так обессилела, что не сразу сумела подняться на ноги.

– Спасибо! – выдохнула она и рассмеялась, когда Питер бросился к ней и принялся тыкаться в неё носом и обнюхивать со всех сторон, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке.

– Так это твой медвежонок? – Мальчик с любопытством поглядывал на Сару и Питера, пока прилаживал сбрую на место. Вокруг него радостно прыгали шесть лохматых собак. – Где ты его нашла?

Сара осторожно покачала головой. Голова болела уже не так сильно, как раньше, но всё-таки ощутимо. Наверное, она ударилась, когда упала.

– Это он меня нашёл, – сказала она. – Он потерялся. Я пыталась ему помочь найти его маму, но потом началась снежная буря, и снег завалил следы. – Она покачнулась и чуть не упала, но мальчик успел её поддержать.

– Да ты же вся закоченела! Давай-ка садись и укутайся потеплее.

Он усадил её в сани и накрыл покрывалом, сшитым из кусков мягкого сероватого меха. Сара подумала, что это, наверное, тюленьи шкуры. Ей было жалко тюленей, но зато сразу стало теплее!

– Вот так-то лучше, – с одобрением кивнул мальчик. – Тебе повезло, что я углядел медвежонка. Где-то поблизости бродят волки. Я слышал, как они воют.

– Мы тоже их слышали, – прошептала Сара.

– Тебе надо поесть. – Мальчик развязал ремешок на одном из мешочков, привязанных к боку саней. – Когда холодно, надо есть больше, чтобы поддерживать силы.

Он протянул ей какой-то странный предмет, похожий на высохшую подошву, с виду совсем не съедобный. Сара из вежливости откусила маленький кусочек. Вкус был ужасный. Рыбный, масляный и сухой одновременно. Сара решила, что это, наверное, какая-то сушёная рыба. Она запустила руку в пакет, который принесла из дома, и, достав два шоколадных печенья, одно из них протянула мальчику. Он взял угощение и принялся растерянно вертеть его в руках, словно никогда раньше такого не видел.

– Ты что, никогда не пробовал шоколад? Тебе понравится, вот увидишь. Ох, как же болит голова…

Мальчик смотрел на неё с беспокойством, но всё-таки ел печенье. И оно ему нравилось, это было понятно сразу. Сара потихонечку отдала свой кусок сушёной рыбы Питеру, который забрался на сани и лёг рядом с ней. Ему тоже надо поесть, подумала Сара, чувствуя себя слегка виноватой. Медвежонок, кажется, не возражал против гадкого вкуса. Он быстро всё съел, деловито заполз под тюленьи шкуры и прижался к Саре, с опаской поглядывая на собак. Они были крупнее, чем он, и лаяли очень громко. Мальчик снова запряг их в сани, но не попарно и друг за другом, как думала Сара, а как бы веером, в один ряд. Собаки нетерпеливо топтались на месте и непрестанно вертели головами, с любопытством поглядывая на Сару и Питера.

Мальчик уже съел печенье и теперь облизывал испачканные в шоколаде губы. Сара присмотрелась к нему повнимательнее. Было в нём что-то знакомое, как будто она уже видела его раньше, но не могла вспомнить где. Из-за головной боли всё вокруг казалось причудливым и нереальным, и только когда он уселся в сани и крикнул собакам, что можно ехать, Саре вдруг стало странно, что она понимает каждое его слово. Всё это время они разговаривали и понимали друг друга, но Сара была уверена, что они говорили не по-английски.

Глава девятая

Сара хотела спросить у мальчика, кто он такой, но поняла, что он её не услышит. Он сидел к ней спиной, в ушах свистел ветер, под полозьями саней скрипел снег. Она поплотнее закуталась в меховой плед и прижалась к тёплому боку Питера. Она потихонечку согревалась, закоченевшие пальцы оживали и начинали болеть.

Куда он их везёт? Наверное, туда, где тепло. Он говорил, что ей надо согреться. Сара смотрела вперёд, поверх голов ездовых собак, но видела только безбрежную белизну. Они ехали долго, не меньше получаса, а потом сани замедлились, и Сара поняла, что высокий гладкий сугроб впереди – никакой не сугроб, а иглу. Настоящее большое иглу, а не игрушечное укрытие, которое они построили с дедушкой. Как только сани подъехали ближе, собаки, как по команде, радостно залаяли.

У этого иглу имелся настоящий вход, похожий на тоннель, наполовину утопленный в снег. Белый купол был высотой с дедушку или даже чуть выше. Иглу было построено из больших снежных блоков шириной около полуметра, так хорошо подогнанных друг к другу, что не всегда было видно, где они соединялись. В розоватом свете низко стоящего солнца иглу как будто светилось. Сара улыбнулась. Она и не думала, что иглу бывают такими красивыми.

Мальчик спрыгнул с саней, распряг собак и принялся привязывать их поводки к высоким столбам, врытым в снег.

– Они спят на улице, – пояснил он, заметив недоумённый взгляд Сары.

– А они не замёрзнут? – Сара с беспокойством поглядывала на собак.

Мальчик рассмеялся и указал на ближайшую собаку. Она свернулась калачиком на снегу, прикрыв лапы и нос пушистым хвостом. Сара ни разу не видела, чтобы собаки сворачивались клубком словно кошки.

– Когда они так свернутся, им не страшна никакая метель. Им положено оставаться снаружи. Это и сторожевые собаки тоже. Если вдруг рядом с иглу появится белый медведь, они нас предупредят.

Сара крепко обняла Питера:

– Они его не обидят?

Мальчик покачал головой:

– Нет, думаю, нет. Он ещё маленький. И, наверное, от него пахнет тобой.

Мальчик привязал собак к столбам, подошёл к Саре и подал ей руку, чтобы помочь выбраться из саней:

– Пойдём внутрь. Тебе надо поесть. Бабушка сварит суп, и ты сразу согреешься. Папа пошёл охотиться на тюленей и вернётся ещё не скоро. Так что не будем его дожидаться, а то ты совсем закоченеешь.

Сара слезла с саней, и Питер спрыгнул следом за ней. Мальчик пригнулся, нырнул в «тоннель», ведущий в иглу, обернулся на входе и махнул Саре рукой: мол, пойдём.

Сара положила руку на шею Питеру и повела его за собой. Но медвежонок явно опасался заходить внутрь. Может быть, иглу странно пахло людьми и этот запах его пугал. Питер с сомнением принюхался и вопросительно взглянул на Сару. Потом тряхнул головой, словно решил, что если Сара заходит внутрь, значит, и ему можно зайти. Бок о бок они вошли в полукруглый «тоннель».

Сара остановилась на входе в комнату, щурясь на тусклый свет. Она услышала голос мальчика. Кажется, он с кем-то спорил.

– Видишь, бабушка! Я ничего не выдумываю! Я не успел наловить рыбы, потому что нашёл в тундре девочку! – Мальчик подбежал к Саре, схватил её за руку и вытащил на середину комнаты. – Она упала в расщелину. Сначала я увидел медвежонка. Мне стало любопытно, что он там высматривает через край ледового обрыва. – Мальчик гордо развернул Сару лицом к старой женщине, сидевшей на куче меховых шкур, покрывавших невысокую платформу из снега на противоположной от входа стороне иглу. Сама женщина тоже куталась во что-то похожее на меховое пончо, из-под которого выглядывало платье, украшенное бахромой и яркой разноцветной вышивкой. Обута она была в меховые унты, такие же, как у ее внука. В руках она держала иголку и что-то шила при свете масляной лампы в виде плоской широкой лодочки.

Старуха покачала головой.

– Девочка и медведь. Как в древней легенде. Да, Алайнак, ты всё сделал правильно, хотя я и ждала рыбу. – Она повернулась к Саре: – Откуда ты взялась, дитя? И кто отпустил тебя в тундру в таком наряде? Ты же замёрзла как ледышка. – Неодобрительно хмурясь, старуха легонько дёрнула Сару за рукав куртки. – Иди сюда, сядь у кудлика. Может быть, ты явилась из северного сияния, – прошептала она. – Кто-то из предков, сошедших с небес…

– Здесь тепло, – сказала Сара, держа замёрзшие руки над масляной лампой. Дедушка рассказывал про такие лампы – что от их жара снег на внутренних стенах иглу подтаивает, а потом снова замерзает. Сара посмотрела на снежную стену и увидела, что та покрыта тоненькой корочкой гладкого льда. Именно так, как в дедушкиных рассказах. Но она не ожидала, что в доме, построенном из снега, может быть так тепло и уютно. Здесь даже было окно, сделанное из куска зеленоватого льда!

Старуха приладила на рамке над огоньком лампы маленький каменный котелок и положила в него несколько кусочков сушёного мяса.

– Принеси-ка нам снега, Алайнак, – велела она мальчику. – Сварю бульон, чтобы согреть нашу гостью. – Она задумчиво посмотрела на Питера, который лежал у ног Сары. – У меня нет для тебя свежего тюленьего мяса, малыш. И ещё не известно, когда вернутся с охоты мой сын и мой второй внук, брат Алайнака. У нас есть только сушёная оленина, для тебя и твоей девочки. Ну-ка, держи.

Старуха бросила Питеру кусочек мяса.

Сара почти согрелась. Мысли тоже оттаяли, в голове прояснилось. Интересно, за кого её приняли Алайнак и его бабушка?

И кто они сами?

А потом Сара вспомнила, где видела этого мальчика. На фотографии!

Это тот самый Алайнак, с которым дедушка дружил в детстве, когда ездил с папой в Канаду! Тот самый Алайнак, вместе с которым дедушка нашёл белого медвежонка. Как будто она оказалась в своей любимой истории! Сара покачала головой. Она не понимала, как это произошло. И никто бы не понял, ни дедушка, ни Алайнак. Но ведь это не так уж важно. Важно только одно: нужно найти маму Питера и убедиться, что он в безопасности. Сара сидела, молча глядя на оранжевый язычок пламени в лампе. У её ног ёрзал Питер, с громким урчанием вгрызаясь в сушёное мясо.

От бульона в каменном котелке уже пошёл пар. Пахло вкусно – любимым папиным супом с говядиной и овощами. Сара прикусила губу. Ей не хотелось думать о доме – он был так далеко, и неизвестно, сумеет ли она вернуться, – но как запретить себе думать о том, по чему ты так сильно скучаешь? Наверное, мама с папой сейчас тоже сели обедать. Может быть, мама как раз приготовила суп.

– Ешь. – Бабушка Алайнака вручила Саре широкую костяную ложку и махнула рукой, подзывая её сесть поближе к котелку. – Так быстрее согреешься.

Сара зачерпнула бульон и подула на ложку, но горячая жидкость всё равно обожгла губы. После сушёной рыбы она уже сомневалась, что ей понравится что-то из здешней еды, но бульон был на удивление вкусным, и вскоре Сара почувствовала, как внутри разливается приятное тепло. Она протянула ложку Алайнаку, но он покачал головой:

– Нет, ешь сама. Я дождусь папу и брата. Они скоро вернутся с тюленем.

Пока Сара ела, бабушка Алайнака перебрала кучу одежды, то и дело поглядывая на Сару и бормоча что-то себе под нос. Сара украдкой наблюдала за ней. Здесь были и меховые накидки, и красивые платья с разноцветной вышивкой – такие же, как на бабушке. Дедушка показывал Саре фотографии эскимосов в национальных костюмах, но фотографии были чёрно-белые. Сара даже не подозревала, что эскимосская одежда может быть такой яркой.

Когда она доела бульон, бабушка Алайнака вручила ей пару варежек и тёплую меховую шапку, похожую на капюшон:

– Должно подойти. Снимай-ка свои бестолковые рукавички. Здесь от них пользы нет.

Сара послушно сняла свои тонкие вязаные перчатки, убрала их в карман и надела варежки, которые ей дала бабушка.

– Они из оленьей шкуры, – сказал Алайнак. – Гораздо теплее твоих. Для зимней одежды нет ничего лучше оленьих шкур.

Сара кивнула. Варежки были мягкими и очень тёплыми. Дедушка говорил, что эскимосы охотятся на животных не ради забавы. Они используют в хозяйстве не только их шкуры и мясо, но даже кости, желудки и остальные внутренности. Ничего не пропадает зря. Дома Сара не стала бы надевать вещи из натурального меха, но здесь, в этом заснеженном сне, она понимала, что ей нужны тёплые варежки. Бабушка Алайнака надела на Сару шапку, похожую на отороченный мехом капюшон, завязала ленточки под подбородком и кивнула с довольным видом:

– Вот теперь хорошо.

– Спасибо, – прошептала Сара и погладила Питера, который вцепился зубами в её штанину и куда-то тянул.

– Он уже хочет идти, – сказал Алайнак, и Сара кивнула.

– Но мы не знаем, куда идти, – вздохнула она. – Снежная буря замела следы его мамы. Где теперь её искать?

Алайнак нахмурился:

– Наверное, где-нибудь на морском льду, где выныривают тюлени. – Он взглянул на бабушку, и та кивнула, соглашаясь. – Охотится. Тут неподалёку есть полынья, туда часто приходят белые медведи.

– Что такое «полынья»? – не поняла Сара.

Алайнак удивлённо моргнул, словно ему не верилось, что можно не знать таких элементарных вещей.

– Участок открытой воды среди льдов. Медведи приходят туда охотиться на тюленей. Мы там тоже охотимся, иногда. Я тебе покажу, в какой она стороне… – Алайнак умолк, и Саре показалось, что он тоже хочет пойти к полынье вместе с ней, но бабушка покачала головой.

Она не хочет, чтобы его разорвала в клочки разъярённая мама-медведица, подумала Сара, и у неё по спине пробежал холодок. Или она не хочет, чтобы он шёл со мной, наверное, считает, что я какое-то странное существо из легенды.

– Надо дождаться моего сына, – твёрдо проговорила бабушка. – Отца Алайнака. Он тебя отведёт. Так надёжнее.

Но Питер опять потянул Сару за ногу и тихонечко зарычал. Он хотел идти прямо сейчас. Сара с благодарностью улыбнулась Алайнаку и его бабушке:

– Нам нельзя ждать. Кажется, скоро стемнеет, да? А в темноте мы уж точно не сможем найти его маму.

Была и другая причина, но Сара не стала говорить об этом вслух. Если она дождётся охотников и они отведут её к полынье, они могут спугнуть медведицу. Или ещё хуже: возможно, медведица знает, кто такие охотники, и решит на них напасть. Нет, они с Питером пойдут одни. Так будет лучше для всех.

– Спасибо за добрый приём, – поблагодарила она бабушку. – За суп и за мясо для Питера.

– Мы всегда делимся тем, что имеем, – сказал Алайнак чуть ли не удивлённо. – Пища принадлежит каждому, кто в ней нуждается. Пойдём, я тебя провожу. Чуть-чуть провожу, – добавил он, глядя на бабушку, и та нехотя кивнула.

– Мне бы хотелось проводить тебя до полыньи, – сказал Алайнак, когда они вышли из иглу и зашагали к ледяным холмам вдалеке. – Но медведи… с ними опасно встречаться, когда ты один, без друзей-охотников. – Он с беспокойством взглянул на Сару и взял её за руку, словно хотел удержать и отвести обратно в иглу. – Мне пора возвращаться. Ты уверена, что всё будет хорошо?

Сара проглотила комок в горле и твёрдо кивнула.

– Да. – Она была уверена, что в истории её не съедят. Почти уверена. Она обняла Алайнака, удивившись тому, какой он хрупкий и худенький под слоями меховой одежды, и рассмеялась, увидев его потрясенное лицо. – До свидания! – Она зашагала дальше, время от времени оборачиваясь, чтобы помахать ему рукой. Питер радостно мчался по снегу, так что Сара с трудом поспевала за ним. Теперь, когда медвежонок поел, он снова был полон сил.

Когда она оглянулась в последний раз, и Алайнак, и иглу уже исчезли из виду. Растаяли в снежной белизне, словно их и не было вовсе. Словно они ей приснились.

Глава десятая

Может быть, это просто обман зрения в тусклом, бледнеющем свете? Сара чуть было не развернулась, чтобы сбегать обратно и убедиться, но решила, что лучше не надо. Им нужно поторопиться, да и Питер уже убежал далеко вперёд. Сара поспешила вдогонку за медвежонком, испугавшись, что потеряет его из виду.

По дороге к полынье, где, по мнению Алайнака, может быть мама Питера, им пришлось пройти сквозь скопление странных ледяных фигур, похожих на застывшие морские волны. Это была не самая удобная дорога. От прыжков по скользким ледяным кочкам у Сары разболелись ноги. Питер радостно бежал впереди. Ну ещё бы, подумала Сара, его лапы с крепкими острыми когтями хорошо приспособлены для хождения по льду. Медвежонок постоянно оглядывался на неё и нетерпеливо топтался на месте, пока Сара его догоняла.

– Я знаю, ты торопишься к маме. Скоро мы её найдём. Я уверена, что найдём, – пробормотала Сара и остановилась, чтобы передохнуть. – Очень на это надеюсь, – добавила она, с беспокойством глядя на небо. Уже смеркалось. Лучи заходящего солнца окрашивали ледяные фигуры в ярко-розовый цвет. Это было красиво, но и жутковато. А вдруг им с Питером придётся заночевать в этом ледовом лабиринте? Можно попробовать вернуться в иглу, но они отошли далеко и теперь не успеют добраться туда до наступления темноты. Если вообще сумеют его разыскать. Если оно ещё там.

По снежным холмам вдалеке зловещим эхом прокатился протяжный вой. Сара испуганно сжалась. Волки вернулись! Питер подбежал к ней и в страхе прижался к её ногам. Надо было попросить у Алайнака лук и стрелы, подумала Сара, кусая губы. Она не знала, далеко ли ещё до полыньи – Алайнак говорил, что дотуда примерно час ходу. Саре казалось, что они шли дольше. Может, они почти пришли? Будет обидно, если волки снова заставят их свернуть с пути.

А если кинуть в них камень?.. Только здесь нет камней. Кусок льда? Сара присела на корточки и в отчаянии огляделась, пытаясь найти что-нибудь – что угодно! – что сойдёт за оружие.

Над холмами пронёсся глухой грозный рык. Сара замерла, боясь вдохнуть. Это волки? Они приближаются? Она медленно выпрямилась в полный рост, пытаясь затолкать Питера себе за спину. Вряд ли волки ожидают встретить здесь человека. Может быть, они испугаются и убегут – особенно если на них накричать? Она не даст медвежонка в обиду. Волкам придётся уйти ни с чем.

А потом Питер радостно взвизгнул и рванулся вперёд. Сара испуганно ахнула. Им навстречу бежал огромный белый медведь! Нет, не медведь, а медведица!

На глаза навернулись слёзы – слёзы радости, – и Сара поспешила смахнуть их с ресниц, пока они не заледенели. Всё получилось! Она привела Питера к маме. Конечно это его мама, судя по тому, как он радостно скачет вокруг неё.

Медведица тщательно обнюхала медвежонка, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке, потом ласково уткнулась носом ему в бок и принялась тереться об него своей огромной головой. Наконец она с любопытством взглянула на Сару и шагнула к ней. Девочка только теперь поняла, какая она огромная, медведица. Конечно, так и должно быть, но за сегодняшний день Сара успела привыкнуть к мысли, что все белые медведи похожи на Питера – маленькие, милые и пушистые. Даже стоя на четырёх лапах, мама-медведица была выше Сары. Страшно даже представить, что будет, если она поднимется на задние лапы.

Сара сглотнула комок в горле. Она не была уверена, поняла ли медведица, что ей помогли. А вдруг мама Питера решит, что Сара пыталась обидеть её медвежонка? Вдруг ей покажется, что Сара – враг? Девочка застыла на месте, глядя себе под ноги, и очень старалась не показать, как ей страшно.

Но медведица не стала подходить ближе. Она подтолкнула Питера носом, развернулась и пошла прочь. Питер замешкался, неуверенно оглянулся на Сару, но послушно пошёл следом за мамой. Они уходили по белому снегу. Скоро они исчезнут из виду, и Сара останется совсем одна.

У неё всё получилось. Она привела Питера к маме.

Сара попробовала улыбнуться, но она слишком устала, и ей было грустно. Она провела с медвежонком всего один день, но сейчас, когда он ушёл, у неё было такое чувство, словно она потеряла хорошего друга. Сара села на снег. Она знала, что этого делать нельзя – если не двигаться, можно замёрзнуть. К тому же ещё надо найти дорогу домой.

Сейчас она посидит пять минут и пойдёт. По щекам текли слёзы, и Сара чувствовала, как они замерзают. В воздухе кружились редкие снежинки.

А потом кто-то ласково подтолкнул её в спину. Сара медленно подняла голову.

Они вернулись – Питер и его мама. Она стояла так близко, что Сара видела её глаза: чёрные, блестящие и любопытные. Медведица снова подтолкнула Сару носом, заставляя подняться на ноги. Сара послушно встала, и, похоже, медведица это одобрила. Она припала к земле, вытянула передние лапы перед собой и попыталась приподнять Сару, прижавшись к ней боком.

Сара неуверенно взглянула на Питера. Его мама хочет, чтобы она забралась к ней на спину? Питер подбежал к ней, упёрся лбом ей под колени и подтолкнул вверх. Сара уселась на спину медведице, сразу за лопатками. Она умела кататься верхом на пони, но сесть верхом на медведицу не получилось бы при всём желании – спина была слишком широкой: как будто сидишь на диване, на тёплом белом меховом диване, который умеет ходить. Когда медведица сдвинулась с места, Сара тихо ойкнула и вцепилась в густую шерсть. Питер радостно бежал рядом с мамой, глядя на Сару. Он то и дело забегал вперёд, катался по снегу или пытался поймать ртом снежинки, как озорной маленький мальчик.

Сара огляделась по сторонам. Уже почти стемнело, и опять пошёл снег, но не сильный. В небе сияли звёзды, и она грустно улыбнулась, вспоминая звёзды в дедушкином саду и у себя дома. Как ей вернуться домой?

Сара нахмурилась, глядя на небо. По нему протянулась странная зеленовато-белая полоса, и она становилась всё шире и шире. Небо как будто завесили полотном, сотканным из мерцающего света. В зелёном сиянии плясали фиолетовые прожилки. Сара радостно рассмеялась.

Медведица остановилась и запрокинула голову.

– Северное сияние, – прошептала Сара. – Дедушка о нём рассказывал. Вот бы скорее вернуться и рассказать, что я тоже видела северное сияние… – Она наклонилась вперёд и прижалась щекой к тёплому белому меху. Небо переливалось всеми цветами радуги. Теперь на нём проступили картинки… Два медведя, маленький и большой. Мама-медведица и её медвежонок. Сара опять рассмеялась и свесила одну руку вниз, чтобы погладить Питера по голове.

Питер ласково потёрся мордочкой о её руку и опять поднял голову к небу.

Теперь там сияла другая картинка. Сара протянула руку, как будто хотела коснуться небесных огней. Лицо её мамы… Она улыбалась…

* * *

– Сара? – Кто-то тихонько потряс её за плечо. Сара моргнула, не понимая, где она оказалась. Ещё минуту назад она лежала на спине белой медведицы, прижимаясь щекой к густой, слегка желтоватой шерсти. Девочка приподнялась на локте, тряхнула головой и запустила пальцы в мягкий мех у себя под рукой – в меховую подкладку дедушкиной тёплой куртки.

Она вернулась домой! Домой к дедушке!

Значит, это был только сон, грустно подумала Сара. Она не спасла медвежонка. Просто она тосковала по маме и слушала дедушкину историю, и эта тоска и история переплелись у неё в голове, и ей приснился такой странный сон.

– Я не думал, что ты заснёшь, Сара, – ласково проговорил дедушка. – Я рассказывал тебе историю и вспоминал о былом. Всё казалось таким настоящим. Наверное, из-за снега. Я словно заново переживал всё, что было. А потом гляжу на тебя, а ты спишь. Пойдём-ка в дом, Сара. Ляжешь нормально.

Сара кивнула, поднялась на ноги и поднесла руки к лицу. Да, это её старые вязаные перчатки, а не варежки из шкуры северного оленя. Наверное, так даже лучше. Ей было бы трудно объяснить дедушке, откуда взялись эти варежки. Она подхватила свой спальный мешок и пакет с сэндвичами.

– Мы их так и не съели, – сказала она с грустной улыбкой.

– Ничего страшного. Положу в холодильник. Может быть, завтра они пригодятся. – Дедушка забрал у неё пакет и кивнул с таинственным видом, но Сара его не слушала:

– Деда, смотри! Мой снежный мишка растаял!

На месте её медвежонка остался только бесформенный ком снега. Сара чуть не расплакалась. Почему-то от этого ей сделалось ещё хуже – у неё не осталось медвежонка, даже слепленного из снега! Она шмыгнула носом и заморгала, стараясь сдержать слёзы. В ярком свете луны что-то блеснуло в снегу рядом с иглу.

Сара подняла два зелёных морских стёклышка, которые были глазами её медвежонка. Они слабо светились, словно зеленоватые отблески северного сияния. Сара перевернула стёклышки на ладони и удивлённо ахнула. Они изменились. Свечение шло изнутри. Это были не блики лунного света на зелёном стекле. Форма стёклышек тоже переменилась. Теперь они напоминали отпечатки медвежьих лап – маленькой лапки и огромной, тяжёлой лапы.

Сара убрала их в карман.

– Деда, можно я оставлю себе эти стёклышки, которые были его глазами? – спросила она, улыбаясь своим мыслям.

– Конечно можно. Интересно, почему он растаял быстрее, чем остальной снег? – задумчиво проговорил дедушка, когда они с Сарой зашагали к дому. – Думаю, дороги расчистятся только к утру.

Сара уныло покачала головой, а потом до неё дошло, что сказал дедушка. Она так резко обернулась к нему, что уронила спальный мешок, который держала в руках.

– Дороги расчистятся? Думаешь, они расчистятся? И мы поедем домой?

Дедушка поднял Сарин спальный мешок и обнял внучку за плечи:

– Надо ехать. Пока ты спала, мне на мобильный звонил твой папа. Тебе нужно спешить домой и знакомиться с братиком, а мне хочется отпраздновать Рождество с обоими внуками. – У дедушки сияли глаза.

– Братик уже родился?! – ахнула Сара.

– Родился. Они назвали его Питером. – Дедушка улыбнулся Саре, когда они вместе вошли в тёплый дом. – Как моего белого медвежонка. Я же тебе говорил – твой папа тоже любил эту историю. – Дедушка положил спальный мешок на пол, присел на корточки и взял Сару за руки. – Он бы тебе понравился, Сара, мой медвежонок. Я понимаю, что это глупо, но как было бы здорово, если бы ты с ним познакомилась!

Сара кивнула и обняла дедушку за шею.

– Я с ним познакомилась… – прошептала она тихо-тихо.

* * * * *

О приключениях девочки Амелии, волчонка Инея и его мамы под Рождество читай в книге «Девочка с портрета»

Оглавление

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвёртая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

* * * * * Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg