«Сказка о маленькой девочке и Белом Рыцаре»

Сказка о маленькой девочке и Белом Рыцаре (fb2) - Сказка о маленькой девочке и Белом Рыцаре (Сказка о Белом Рыцаре - 1) 198K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Валерий Витальевич Строкин

Валерий Строкин Сказка о маленькой девочке и Белом Рыцаре

1

В одной семье жила-была маленькая девочка по имени Тася. Родители, мама и папа, ласково звали её Тасик. Обыкновенная маленькая девочка, ничем не отличающаяся от миллионов сверстниц: большие и темные вопросительные глаза, в которых отражался мир, губки бантиком, вздернутый носик, с неизменными летними веснушками, два солнечных лучика косичек.

Она ходила в детский сад и мечтала стать воспитательницей. Была любознательной непоседой, на языке постоянно вертелись вопросы: что? да почему? зачем? отчего? Если в детском садике отчасти утоляли её любознательность, то дома не всегда.

Когда Тася подходила с вопросом к маме, или с просьбой поиграть, почитать книжку, рассказать сказку, мама, почти всегда занятая, отсылала её к папе. Папа, в свою очередь, отсылал к маме.

— Извини, малыш, — говорил он из-под газеты, — некогда. Я читаю о большой политике.

— А, что такое большая политика?

— Это когда дяди играют в грязные игры.

— В футбол? — Однажды Тася видела, как играли в футбол под проливным дождем: игроки ходили по полю усталые, злые, мокрые и грязные.

— Почти. Да, кстати, — папа сворачивал газету и смотрел поверх Таси, на настенные часы, — скоро футбол. Спасибо, что напомнила. Политика, это такая вещь, когда большие дяди… — пробормотал он, не закончив фразы.

— Больше, чем ты? — Папа у Таси был высоким.

— Больше, — соглашался папа. — И вот, они экспериментируют на людях, как на белых крысах: выживут или нет.

— А что такое экспериментируют? — спрашивала Тасик, старательно поговаривая слово.

— Ну, это означает: дорогой хлеб, детское питание, твое детское, но дорогое, как у взрослого человека, платьице и все остальное, — папа вставал и спешил в зал, к телевизору. Оттуда доносился его озабоченный голос: «Динамо и Барселона! Будет чудо, если мы выиграем!»

Тася возвращалась к маме: на кухню, или в спальню. На кухне было интересней, когда мама готовила, она всегда напевала что-то веселое. Тася просилась в помощь, но игру прерывал, звонящий всегда не во время, телефон. Телефон Тася не любила, он отнимал маму на долгий и неинтересный разговор.

— Алло? — спрашивала мама.

— Ах, Вера, это ты? Ну, привет! Последнюю серию? Конечно смотрела, разве я могу пропустить? Бедная Марианна… И он хорош, поверил… Да, ты обратила внимание? Платье просто шик!..Нет…

В спальне мама отдыхала, читала книгу, ей опять было не до Тасика.

— Мама, что ты читаешь?

— Ой, дочурка, эта книга тебе будет не интересна. Она для взрослых девочек.

— Ма-че-ха, — читала Тася по складам пламенеющие буквы, на обложке любовного романа. — Что такое мачеха?

— Не что, а кто. Это неродная мама.

— А разве бывают мамы неродные?

— Не бывают, — успокаивала мама, целуя Тасю. — Доченька, иди, поиграй с куколками, не мешай маме читать. Я купила тебе Оксану, или кукла уже разонравилась? Кажется, её пора уложить баиньки?

— Нравится.

— Тогда иди, поиграй с Оксаной и Машей.

— Мама, поиграй ты со мной.

— Ну, доченька, Тасик, ты же видишь — я занята.

— Не занята, ты читаешь.

— А где твои книжки? Тася, ты достаточно взрослая девочка, чтобы играть самостоятельно. — Мама прятала лицо за яркой обложкой, на которой была нарисована, бегущая по лесной тропинке, молодая смуглая девушка. За героиней ехала красная машина, с открытым верхом, которой правил молодой голубоглазый блондин.

Так случалось довольно часто: то некогда, то не с кем, вот такие, вечно занятые и отдыхающие родители.

— Взрослые, — рассуждала Тася, — вечно заняты, или вечно куда-то спешат. Какие они смешные, когда спешат, непонятно куда и у них не хватает времени на собственного ребенка.

В комнате Таси, напротив кроватки, висела картина, на которой был изображен старинный замок. Стройные остроконечные башенки тянулись к темному небу, крепостные зубцы расплывались в сумерках. В широкий зев ворот, похожий на раскрытый рот, через пустынное поле вела каменистая дорога. Замок казался таинственным и заброшенным, но черные и серебряные тени красиво и загадочно переплетались на картине и казались настоящими под лунной жемчужной горошиной, которую готовились проглотить тучи.

Картина досталась от бабушки. Когда папа её увидел, то сказал, что она слишком мрачная для комнаты ребенка. Он хотел её убрать, но Тасику она так понравилась, что после долгих уговоров и просьб, даже слез, картину оставили на месте.

— Пусть остается, она создает романтическое настроение, — поддержала мама. — Это обогащает воображение.

— Уже дообогащались, — проворчал папа.

Картина осталась висеть.

Тася могла часами рассматривать загадочную и сказочную картину и придумала замку историю. Закрыв глаза, она могла описать замок и окружающую его местность во всех подробностях.

В замке жил Белый Рыцарь, которого хитростью заколдовала злая баба Яга. Вот почему замок на картине выглядел таким запущенным: с момента действия чар прошло много времени.

Тасик очень любил сочинять истории про замок и про Белого Рыцаря, про те времена, когда они не были заколдованы. Рыцарь часто выезжал в походы, чтоб наказать зло и помочь восторжествовать добру. Он был очень гостеприимным и имел много друзей. По ночам замок окутывали разноцветные огоньки, из раскрытых окон доносилась веселая музыка, смех, мелькали тени приглашенных принцев и принцесс. Праздники устраивались после славных побед Рыцаря над кровожадными драконами, свирепыми великанами, после боев со зловредными колдуньями и колдунами, когда освобождались от их волшебства прекрасные принцессы и королевы.

Тасику так нравились эти истории, что спустя некоторое время она сама поверила и считала, что так и было на самом деле. Что делать маленькой девочке, лишенной внимания занятыми родителями? Так всегда: кого волнует футбол, кого жизнь Марианны или Изауры, а кого спрятанная за стенами ночного замка волшебная и таинственная жизнь.

Тася мечтала о встрече с Белым Рыцарем и даже придумала, как ему помочь. Но картина оставалась картиной и луна недвижно висела в правом верхнем углу…

2

Эта история случилась зимой. Когда точно — никто не помнит, но в тот день, Тася сильно заболела. Она простудилась, когда играла на улице в снежки с ребятами, а потом, они слепили снежную бабу и начали строить снежную крепость, как всегда бывает: варежки промокли, шарф развязался, а шапка упала и казалась не нужной. Наверное, в тот день было прохладно и ветрено, крупные снежные хлопья сменились мелкой порошей и…Вечером у Таси появились насморк и кашель, поднялась температура.

— Малыш! — воскликнул папа, после очередного Тасиного кашля, отрываясь от газеты. — Ты не простудилась?

В это время, Тася сидела за столом и рисовала на Белого Рыцаря. Папа поднялся с кресла, подошел к дочери и потрогал лоб.

— Кажется у тебя температура, — растерянно пробормотал он. — Мама! — закричал он в сторону кухни. — Где у нас градусник!?

— Что случилось? — донесся мамин голос.

— У малыша температура!

Тася чихнула:

— Я хорошо себя чувствую.

На пороге комнаты возникла мама в белом кухонном переднике, на котором нарисованы желто-розовые торты и булочки. Она держала в руке тарелку и протирала полотенцем.

— Доченька, что случилось?

— Ничего, я рисую Белого Рыцаря.

Мама улыбнулась.

— У нее температура, потрогай лоб, — вмешался в разговор папа.

— Градусник в спальне, под зеркалом, — сказала мама и подмигнула Тасе, — сейчас смерим температурку. Согласна?

— Согласна, — ответила Тася шмыгая носом, продолжая рисовать Белого Рыцаря. Неожиданно она громко раскашлялась, что выронила цветной карандаш.

Мама нахмурилась и ушла на кухню. Журчавшая в умывальнике вода стихла. Мама вернулась в комнату без фартука. Озабоченно потрогала лоб дочери. Папа принес градусник посмотрел на него и несколько раз встряхнул.

— Ну что?

— У нее действительно горячий лоб, — ответила мама. — Дай градусник. — Она расстегнула Тасе две верхние пуговицы на байковой рубашке. — Так, подними руку, поставим градусник и смерим температурку. Опусти руку. Умничка, так и держи, пока не рисуй. Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо.

Мама посмотрела на Тасин рисунок.

— Что за воин у тебя на рисунке?

— Это не воин, это Белый Рыцарь.

— Похож, — мама улыбнулась. Посиди спокойно, — она погладила дочку, — я схожу на кухню и приготовлю горячее молоко с медом.

— С медом? — Тася облизнулась.

Банка с медом стояла на верхней полке кухонного шкафа, её редко открывали, только в «исключительных случаях», как говорила мама. Наверное, «исключительный случай пришел», подумала Тася, ведь мед не только полезный, он очень вкусный, вкуснее сгущенного молока и пахнет пчелами, цветами и летом.

— Может ей таблетку аспирина? — предложил папа.

— Сам пей химию, — заявила мама, скрываясь на кухне.

Папа склонился над рисунком дочери.

— Хм, Белый Рыцарь?

— Ага, он хозяин замка, — сказала Тася и раскашлялась.

— У тебя что-то болит? — тревожно спросил папа.

— Нет.

— А где замок Белого Рыцаря? — спросил папа, желая отвлечь Тасю.

— В моей комнате.

— Ах, эта картина, — папа досадливо поморщился. — Мне кажется там не видно никакого Белого Рыцаря.

— Конечно, ведь он внутри замка. Он не может выйти, замок и рыцарь заколдованы, — шепотом сообщила Тася.

— Почему?

— Потому что на замок и Белого Рыцаря ведьма наложила чары.

— Н-да-ааа, — озадаченно протянул папа. — В замке еще кто-нибудь обитает?

— Нет, это замок Белого Рыцаря. В замок трудно попасть, он окружен темным и заколдованным лесом.

— Да?

— Баба Яга спрятала в пещере на горе солнце, над замком все время светит луна.

— Интересно-интересно. Ну-ка, подыми руку, — папа вынул градусник. — Тэкс, сколько набралось? — он приблизил градусник к носу. Его лицо вытянулось, брови поползли вверх. Папа внимательно посмотрел на Тасю и молча выбежал на кухню.

— Тридцать восемь и шесть! — услышала Тася испуганный голос.

Появились обеспокоенные родители.

— Так, дочурка, с такой температуркой немедленно в кроватку, — объявила мама.

— Но я не хочу спать! — Тася громко раскашлялась.

— Вот видишь? Без разговоров.

— Мама, ты почитаешь сказку?

Мама посмотрела на папу, через полчаса должен был начаться телесериал про Марианну.

— Папа почитает, а я принесу молоко с медом и маслом и посмотрю, какие лекарства у нас имеются. Температурку необходимо сбить.

— Ты сама говорила, ей незачем привыкать к «химии». Пусть организм сам борется с простудой, — заметил папа.

— Перестань, — отмахнулась мама, — про такую температурку я не говорила. Нам воспаления не хватало. Доченька, когда вдыхаешь или выдыхаешь у тебя нигде ничего не болит?

— Нет, мамочка.

Тасю уложили в кровать, рядом положили Михалыча — белого медведь и куклу Оксану. Папа сел на стул, погасил свет люстры и включил неяркое бра. На картине с замком забегали огоньки, словно там слуги готовились к встрече гостей. Тася улыбнулась. От выпитого горячего молока по телу разлилось тепло, стало жарко. Она захотела скинуть одеяло, но папа заботливо её укутал и наказал лежать смирно.

— Тебе полезно попотеть. Вместе с потом выйдет болезнь.

— Хорошо.

— Хочешь я прочитаю тебе сказку про хоббитов?

— Про хоббитов? Кто это?

— Ну-у-ууу, я не знаю. Они похожи на людей, но не люди, и конечно не звери.

— А там будет про замок?

— Будет, — папа вспомнил, что в книге про хоббитов видел картинки с замками, драконами и рыцарями.

— Тогда читай.

Папа вышел и через минуту вернулся с толстым книжным томом.

— Слушай, — он поудобнее уселся на стуле. — «Жил-был в норе под землей хоббит. Не в какой-то там мерзкой грязной сырой норе, где со всех сторон торчат хвосты червей и противно пахнет плесенью, но и не в сухой песчаной норе, где не на то сесть и нечего съесть. Нет, нора была хоббичья, а значит — благоустроенная».

Тася улыбнулась, представляя себе хоббичью нору, перевела взгляд на благоустроенный, но запущенный замок. В окошках вспыхивали неяркие огоньки. Интересно кто там ходит? Голос папы отдалился, казалось, что он читает сказку находясь в другой комнате.

— «…как раз когда он собирался пить чай, кто-то с силой дернул дверной колокольчик, и тут Бильбо все вспомнил!» Эй, малыш? — тихо спросил папа. Тасик уснул.

Папа закрыл книгу, склонился над кроваткой, поцеловал дочь в горячий лоб, поправил одеяло, прикрыл лоскутным краем Михалыча и Оксану. Тася во сне улыбалась. Папа положил ладонь на лоб и недовольно нахмурился — он был сухим и очень горячим.

— Вот блин, — папа выключил свет и осторожно вышел из комнаты, полуприкрыл дверь.

3

— Тася, Тася, поднимайся…

Тася открыла глаза и с удивлением уставилась на незнакомого человечка, который тряс её за руку. На нем был ярко-зеленый камзол, при движении вспыхивающий серебристыми огоньками. Маленькие глазки на круглом добродушном лице, украшенном картофельным вздернутым носом, требовательно смотрели на девочку.

— Пойдем, — человечек увидел, что Тася проснулась.

— Ты кто? — спросила девочка. Появление невысокого человечка её не напугало.

— Я? — удивленно вскрикнул человек, озадаченный вопросом, что его не знают. — Я Бильбо Беггинс, хоббит. — Он задумчиво поскреб курчавую макушку, похожую на мех плюшевого Михалыча.

— Пойдем скорее, он нас ждет.

— Кто? — Тася откинула одеяло и поднялась. На ней была розовая пижама. Спереди, курточку украшал улыбающийся, стучащий в огромный барабан голубой слон. Хоббит оказался одного с ней роста, а может чуточку поменьше.

С удивлением и восхищением, Тася увидела, что стена, на которой висела картина с замком, исчезла. Вместо нее она увидела ночное черное покрывало и далекий замок, в котором светилось несколько окон. Сердце Таси часто-часто забилось, когда ветерок, ворвавшись в комнату, принес запахи полевых трав и цветов, ночную свежесть.

— Неужели? — тихо спросила она у себя.

Открытие прохода в удивительную страну, где находился замок Белого Рыцаря, было не совсем неожиданным. Тася всегда, пусть в тайне, верила и надеялась, что рано или поздно попадет в мир, нарисованный на картине, где живут сказочные феи, принцессы, где летают драконы, по лугам бегают единороги и живет странный народец, прозывающий себя хоббитами. Не зря она, как увидела, полюбила картину и неуютный, заброшенный замок Белого Рыцаря.

— Пойдем же, пойдем, — торопил Бильбо. Он накинул на плечи девочки темно-синий плащ. С внутренней стороны плаща блестели серебряные звезды.

— Ночью не так тепло, — проворчал хоббит.

Бильбо Беггинс взял Тасю за руку, в другой руке он держал круглый фонарь, заключенный в соломенную корзинку. Из-под прутьев вырывался яркий желтый свет. Так, взявшись за руки, они молча перешагнули невидимую черту, отделявшую Тасину комнату от волшебного мира.

Они оказались на вершине невысокого холма. Под ногами плавно сбегала вниз узенькая тропинка. Она пересекала поле и упиралась в каменную дорогу ведущую к воротам замка. Рассеянный желтый свет качнулся, янтарное пятно заметалось по макушке холма, хоббит и девочка начали медленно спускаться.

— Ты не бойся, здесь безопасно, — пробормотал Бильбо.

— Я не боюсь. — Тася освободила руку и наклонившись коснулась рукой бархатистого травяного ковра, влажного от ночной росы.

— Сегодня последняя ночь, когда можно попытаться вернуть нашему миру солнце, — сказал Бильбо, шагая впереди странной прыгающей походкой и размахивая фонариком, из-под которого выскакивали испуганные тени.

«Как прекрасен этот мир», — думала Тася, с наслаждением вдыхая свежие ночные запахи. Вечернего недомогания — как не бывало. Они вышли на мостовую, их шаги гулко разлетались в ночной тишине.

— Пока безопасно, — повторил Бильбо, поднимая руку с фонарем над головой и всматриваясь в окружающую темноту.

— Вот за замком, — хоббит неопределенно взмахнул рукой, — гору, где скрыто солнышко, окружает заколдованный лес. Сегодня, во сне, ко мне пришел Гендальф и сказал, что может получиться. — Хоббит шел быстро и Тася едва поспевала за ним, ничего не понимая из того, что он говорит.

— Почему здесь всегда ночь?

— Скорее, скорее, он ждет тебя, — торопил Бильбо, не слыша вопроса.

— Кто такой Гендальф? Почему мы бежим? Кто меня ждет?

Хоббит не слышал. Наконец они поднялись к воротам. Две огромные железные створки ворот были раскрыты лишь на половину, за ними царила мгла. Воротная башня поддалась вперед и вопросительно нависла над хоббитом и девочкой. Тасе показалось, будто черные глазницы башни их внимательно изучают. Бильбо толкнул одну из створок, она обиженно заскрипела, поддаваясь внутрь двора.

— Ну вот, заржавели, — хоббит сокрушенно покачал головой. — Как принца заколдовывали и пришла ночь, так за замком некому стало ухаживать.

— Знаешь, как называется замок?

— Замок Белого Рыцаря?

— Нет — Весенний замок. — Бильбо вскинул фонарик, тяжело вздохнул:

— Ну что ж, пойдем, — он опасливо вступил под темную арку. — Здесь ничего не должно быть страшного, — его голос разнесся под каменными сводами.

Свет фонаря выхватил белые стены туннеля с темными сырыми пятнами-кляксами. Тася вошла следом, удивляясь, что ей ничуточки не страшно находиться в этом мрачном и заброшенном месте. Наверное, потому что замок по прежнему принадлежал Белому Рыцарю, даже когда он оставался заколдованным. Они вышли в темный, тихий, точно затаившийся от испуга парк. Сквозь ветки деревьев угадывались очертания белого дворца. Они чуть ли не побежали к нему по дорожке, усыпанной разноцветными камушками, вспыхивавшими под лучом фонарика, словно дорожка была выложена бриллиантами.

Тася в восхищении замерла перед дворцом. Он был прекрасен, именно таким она себе его и представляла. Легкий, воздушный замок, стремящийся тонкими шпилями многочисленных башенок к небу, казался невесомым и плывущим над парковой лужайкой, над серыми, разорванными ветром лоскутьями тумана.

Из-за туч, пробилась полная луна, серебристый свет залил замок, впитался в стены, наполняя их внутренним матовым, жемчужным, теплым светом. Тасе показалось что дворец ожил и здание улыбается ей, словно приветствует, мягкой и теплой улыбкой. Зачарованная, она смотрела на дворец, не в силах сойти с места. На картинке он был виден не ясно и выглядел в более запущенном состоянии, чем на самом деле.

Хоббит обошел девочку поднялся по лестнице. Там, куда падал свет от фонарика, подолгу оставался теплый, серебристый блик, словно впитанный ступенями.

Бильбо остановился.

— Ну что же ты отстаешь? Поторопись, время пролетит, оглянуться не успеем. У нас много дел, тебе предстоят трудные испытания.

Тася виновато улыбнулась и стала подниматься.

4

В сумерках большого зала возвышалась недвижимая фигура Белого Рыцаря. Тася медленно двинулась, сопровождаемая светом фонарика навстречу. Высокий, закованный в сверкающие серебряные доспехи, Белый Рыцарь не сделал ни единого движения навстречу гостям. Он не мог, слишком сильные чары наложили на него. Опущенное забрало скрывало лицо, но Тася верила, что оно прекрасно. Доспехи, как ступени и стены дворца, озарившись фонариком, заиграли перламутровым внутренним огнем.

— Я привел её! — воскликнул Бильбо, отвешивая рыцарю поклон.

— Я вижу, — донесся приглушенный голос рыцаря.

— Здравствуйте, — застенчиво поздоровалась Тася.

— Рад видеть вас, маленькая принцесса, — отозвался принц.

Тася улыбнулась, принцессой, пусть и маленькой, её никто не называл.

— Я и мой мир, просим тебя о помощи, — произнёс Белый Рыцарь, в голосе просквозила глубокая печаль. — Я не в силах выступить в защиту собственного мира из-за заклятия, которое наложила на меня баба-Яга. Только ты можешь спасти нас, маленькая принцесса.

— Но что я должна сделать? — удивленно спросила Тася. — От чего я должна вас спасти?

— Ты вправе отказаться, если не захочешь или боишься. Никто не принуждает тебя, это просьба, — быстро произнес Бильбо.

— Вот уж, — фыркнула Тася, — ничего я не боюсь и готова помочь. Только как? Я всегда помогаю друзьям, ведь вы мои друзья?

Бильбо посмотрел на Белого Рыцаря.

— Ну, конечно же! — Воскликнул он.

— Расскажи все принцессе, — попросил Белый Рыцарь.

— Расскажу, отчего не рассказать, — Бильбо подмигнул девочке. — Все дело в том, что злая колдунья и к тому же трольчиха по происхождению, вообще, если копнуть её родословную…

— Бильбо! — прикрикнул рыцарь.

— Я и говорю: коварством и подлым колдовством, черной магией и культом Вуду, она заколдовала нашего защитника — Белого Рыцаря. Превратила в столб из серебряных доспехов. Ой, простите принц я ничего не имел такого…

— Прощаю…

— Ты же видишь, он и шагу ступить не в состоянии, такое черное колдовство. Дальше — больше, — Бильбо взмахнул руками и янтарные огоньки отраженные от фонарика заиграли по стенам зала.

— Она укрыла в пещере троля солнце! Вот почему у нас всегда ночь. Ночь! Перед горой она заколдовала лес. В последнее время он так разросся, что скоро доберется до замка, скроет его в разбойной чаще. Хозяином в лесу поставлен людоед-великан Плошка. Он шастает по лесу, проверяет владения. Жадный и кровожадный, ловит всех заблудших, ненароком забредших. Пещера трольчихи стоит на железной горе и вход в неё стережет жмот — дракон Стиамот. Когда он был маленький, — Бильбо визгливо рассмеялся, — мы дразнили: «Стиамот — большой жмот!». Он обижался и пускал в нас дымовые облака. Огонь делать по молодости не умел. Сейчас умеет, да как умеет, как дохнет, так пожар-пожарище. Один раз зевнул — чуть чародейный лес не спалил. Стиамот охраняет дверь в пещеру. Эх, нам бы только её открыть. Если откроем, — Бильбо вздохнул, — освободим солнце и снимем заклятие с рыцаря. Спасем наш мир. Заклятье трольчиха Ягинья наложила крепкое. Ты даже не представляешь, какая она хитрая и коварная, коварная и глупая, глупая и…

— Бильбо, — остановил рыцарь.

— Есть одно слабое звено. Было предсказано, причем предсказала сама Ягинья:

  — Через картину на стене,    А где она висит не знаю,    Сколько гадаю не гадаю,    Придет принцесса к вам.    Она поможет и спасет    Ваш белый замок на горе,    Откроет двери солнечным лучам,    Если конечно повезет    И через мрачный лес пройдет,    Избегнет лапы Плошки,    И зубы Стиамошки.    Тогда заклятие спадет,    Гора расколется и пропадет,    О горе тогда троллям!    О горе всем нам!

— Бильбо закатил глаза.

— Стихи, скажем откровенно: не важные, Ягинья никогда не умела сочинять, то ли дело гномы — у них такие песни, — Бильбо восторженно прищелкнул языком. — Единственное, что ведьма не знала и не знает: когда предсказание сработает, где находится волшебная картина и что на ней нарисовано. Знал Белый Рыцарь, но разве он скажет врагам секрет, — Бильбо покосился на недвижимую статую. — Этот день наступил. Ты согласна?!

— Я согласна, — храбро ответила Тася, хотя про себя, очень боялась идти в мрачный лес, встречаться с драконами и великанами. Но никому в жизни она не призналась бы о своем страхе, тем более, в присутствии Белого Рыцаря и хоббита Бильбо. Она отважно посмотрела на обоих. Если я освобожу солнышко, спадут чары с Белого Рыцаря, и я смогу увидеть его лицо. В замке, как раньше, заиграет веселая музыка, съедутся на бал принцессы и их рыцари, будут петь свои чудесные песни гномы.

— Без солнца жить нельзя, — добавила Тася.

— Удачи тебе, принцесса. Жаль, что не могу ничем помочь. Мы верим в тебя. Ты настоящая принцесса — отважная и красивая.

От слов Рыцаря стало легко. Страх ушел, разве он может остаться после таких слов — она отважная и красивая. Тася — принцесса.

— Удачи, — повторил Белый Рыцарь. — Я буду ждать тебя.

И я буду ждать встречи с тобой, — подумала Тася.

— Я провожу, — засуетился Бильбо. — Ты не думай, что я боюсь идти вместе с тобой, просто с этим волшебным фонариком, по зачарованному лесу может пройти кто-то один. Это ты. Главное, кого бы ты там не встретила, кого бы ни увидела — никого не бойся и никому не отдавай этого волшебного фонарика. Пока он с тобой, он тебя защитит. В нем лучик от настоящего солнца, тьма боится его и какие бы личины не принимала, фонарик поможет тебе увидеть истинное.

Бильбо вывел Тасю из замка. Они остановились перед узенькой тропинкой, спускавшейся с замковой горы вниз, в густую шевелящуюся тьму заколдованного леса. Тася слышала: как громко шумит, будто огромная змея шипит, черный лес. Ей показалось, что она услышала в шепоте:

— Ух-хх-х-х-х, девочка. К нам спускается маленькая девочка, ух-хх-ххх.

— Я не боюсь, — тихо прошептала Тася.

Бильбо вздрогнул:

— Ты что-то сказала?

— Мне пора идти, — ответила Тася. — Чем скорее начну спускаться, тем меньше успею испугаться.

На фоне звездного неба раскачивались мохнатые верхушки елей, словно осуждали строптивую девчонку и предупреждали не спускаться. Внизу кто-то настойчиво, звал:

— Иди….Иди к нам…

— Маленькая девочка. Ух-хх-ххх.

Тася взяла из рук Бильбо фонарик. Он показался легким, почти невесомым. На руку упал желтый лучик и пробежал благодатным теплом по телу. Согрел. Тасе показалось, что фонарик прошептал голосом принца:

— Не бойся я с тобой. Пока мы будем вместе, ничего страшного с нами не случится, темнота нас боится.

— В твоих руках настоящий луч солнца, — напомнил Бильбо.

— Всего хорошего Бильбо, до встречи под солнцем, — Тася улыбнулась хоббиту, пожала руку и стала спускать по тропинке.

— Подожди, — спохватился Бильбо, — ключ! Ключ!!! Золотой Ключ! — он достал из-за пазухи маленький ключик. Ключ и цепочка блеснули в лучах фонарика и загорелись золотым светом.

— Это волшебный солнечный ключ. — Бильбо хлопнул по лбу. — Чуть не забыл отдать! — Хоббит повесил ключ на шею Тасе, скрыл под плащом. — Его никто не должен видеть. Смотри — не потеряй.

— Что это за ключ?

— С его помощью ты откроешь дверь железной горы. Его сделали эльфы, сам Гендальф принимал участие.

— Кто такой Гендальф?

— Когда-нибудь я тебя с ним познакомлю, веселый старик. — Бильбо грустно улыбнулся. — Удачи, маленькая принцесса. Ты — наша последняя надежда, в этом мире тьмы.

— До свидания, Бильбо, — девочка подарила хоббиту улыбку и продолжила спуск к заколдованному лесу.

— Иди. Иди же к нам, ухх-ххх-х, маленькая девочка. Хах-ххх! Ухх-ххх, — донесся злобный шепот.

Девочка подняла фонарик:

— А как вам нравится это?! — воскликнула Тася и рассмеялась. Ей совсем не было страшно. Ну ни чуточки.

5

Мрачные, темные деревья окружали Тасю со всех сторон. Тропинка робко петляла: среди корявых приземистых кустов, выпятивших по сторонам шипы и колючки, среди узловатых, кривых деревьев, хищно нависших над тропой и угрожающе шевелящих ветками, звенящих листьями. Лес был живым: шумел, шелестел, шуршал, в шевелящейся тьме, деревья извивались, тянулись подагрически скрюченными, голыми ветками к девочке. Ветер, плутая в переплетенных, спутанных кронах злобно подвывал, стараясь напугать. Старые стволы предостерегающе скрипели, из темноты доносилось недоброе шипение и шелестящий голос:

— А-ххх, девочка, оставь свой фонарик. Ах-ххх, погаси его. Ах-ххх.

— Оставь, ах-хххх.

— Иди к нам-ммм.

— Нам-ммм.

— Ням-ммм.

— Ням.

— Ах-ххх.

Тася крепче сжимала ручку плетеной корзинки, в которой находился фонарик, поднимала его, чтоб рассеять сгущавшийся мрак и заставить отступить в стороны извивающиеся, кривые щупальца сучковатых веток, тянущиеся из темноты, похожие на змеящиеся щупальца морского чудовища. Деревья вздрагивали. По стволам пробегала нервная дрожь, как только черные ветви попадали под свет фонарика, как будто он их обжигал. Кроны деревьев гневно, или от страха, дрожали. Шипение и вздохи становились громче и нестерпимее:

— Ах-ххх.

— Злая девочка-ааа. Ням-ммм. Ням…

— Плохая девочка, ах-ххх.

— Погаси фонарик, ах-ххх.

— Брось!

— Погаси-иии.

— Ах-ххх.

Тася старалась не слушать злобный, стерегущий шепот.

— Со мной фонарик и он меня защитит, — тихо говорила она. — С ним я никого не боюсь. Фонарик — кусочек настоящего солнца.

Тася почувствовала благодатное тепло, наполняющее тело и тогда ей показалось, что это не фонарик светит, а светится она — маленький фонарик, шагающий по тропинке сквозь черноту завороженного, дикого леса. Свет от фонарика хорошо освещал тропинку, но что происходило вокруг, Тася не знала. Доносились: шелест листвы, вперемешку со стонами и вздохами, шипенье голосов, скрип уродливых, кривых деревьев.

— Ах-ххх.

Она видела исчезающие прочь, спешащие укрыться во тьму, чтоб не попасть под гневный луч солнечного осколка, концы веток, похожих на извивающихся змей.

Иногда, подле тропинки появлялся похожий на осьминога пень, с вздыбленными из-под земли черными кореньями, тянущимися к ней. Тасе казалось, что из тьмы смотрят на неё выпученные огненные глаза, пень широко раскрывает беззубую, похожую на широкое темное дупло, пасть. Но, когда оказывалась рядом, пень-осьминог изменялся: прятал от лучей фонарика черные коренья в землю, захлопывал пасть-дупло, закрывал красные очи. Когда девочка торопливо пробегала, за её спиной раздавалось злорадное, торжествующее хихиканье и выдох:

— Ах-ххх, какая плохая девочка.

Тася вздрагивала и едва сдерживала себя, чтобы не побежать вперед, без оглядки, закрыв глаза, словно спрятавшись, и ни о чем не думать. Она мечтала скорее миновать лес, но тропинка и не думала заканчиваться. Тася старалась не обращать внимания на скрипы и вздохи, сосредотачиваясь на том, чтобы не сбиться со стежки.

— Надо помочь Белому Рыцарю, надо освободить из заточения солнышко, — говорила она, ускоряя шаги. — Надо освободить солнышко, это последний день, иначе этот мир не увидит света солнца, — твердила она, как заклинание. После таких слов, Тася чувствовала себя легче и увереннее, в окружении мрачного заколдованного леса. — У меня есть волшебный фонарик, а с ним ничегошеньки не страшно!

Тася почти бежала по тропинке, она стала шире: ветки, коряги и торчащие из земли корни старались убраться с дороги. Девочка почувствовала, что лес скоро должен закончиться.

Шепот усилился:

— Ах-ххх. Ах-ххх.

— Потуши фонарик.

— Сойди с тропинки.

— Плохая девочка.

— Ах-ххх.

Тася не выдержала и побежала. Тропинка сделала резкий поворот и девочка увидела за кронами деревьев звезды. Ей показалась, что и тьма там не такая густая.

— Там кончается лес, — весело объявила она, облегченно вздыхая и переходя на шаг.

Свет фонарика выхватил из тьмы огромное толстое дерево, перегораживающее тропинку. В этом месте, лесная дорожка разбивалась на два ручейка, обегавших корявый, мшистый ствол. Толстые кривые ветки простирались к Тасе, словно тянули руки. В стволе зияло громадное черное дупло, способное легко проглотить за один присест двух-трех маленьких девочек, таких как Тася. Над дуплом торчали два больших нароста древесного гриба, похожие на выпученные глаза.

— Ох-хо, — дупло раскрылось шире и выдохнуло в сторону Таси облако гнилой древесной трухи. Грибы-чашки разверзлись превращаясь в два красных глаза. Ветки, как ожившие руки, угрожающе зашевелились, потянулись к девочке.

Тася от неожиданности вскрикнула и замерла на месте.

— Что, пожаловала? Ухх-ххх. — Дупло сходилось и расходилось, похожее на рот. Ствол дерева затрясся. Тася услышала неприятный скрипучий смех — так иногда, по ночам, урчит холодильник на кухне.

— Проглочу — у — ууу! — Завыло дерево.

— Ты зачем гуляешь в темном лесу — ууу?

Тася закрыла от страха глаза, волшебный фонарь ничего не мог поделать — дерево-гигант не боялось света, не желало сходить с тропинки.

— Ха-ха-ха! Ты не пройдешь!

— Ах ты старое, трухлявое дерево, я не боюсь тебя! — выкрикнула Тася, открывая глаза, взмахивая фонариком и чувствуя, как колотится в груди сердце. Фонарик в руке плясал мелкой дрожью.

— Возвращайся назад, — донесся шепот из дупла.

— Дерево, разве ты не хочешь солнца? Чтоб в твоей кроне играли солнечные зайчики, жили птицы: вили гнезда, выводили птенцов?

Дерево рассмеялось, широкое дупло скривилось:

— Я ночное дерево, мне ни к чему солнце и птиц я не люблю. Гадят. Подойди ко мне поближе, я люблю маленьких деточек, гуляющих в одиночестве по лесу. — Дупло распахнулось шире.

— Я не боюсь тебя! — Тася смело шагнула вперед, рассерженное на глупое дерево не любящее солнце. Подняла фонарик.

— Ты старое гнилое дерево! Не боюсь, — повторила она, делая очередной шаг.

— А-аах-ххх, — выдохнуло дерево. — Ближе, ближе, моя маленькая непослушная девочка.

— Я не твоя девочка! — Тася очень боялась подходить ближе, но как она могла повернуть назад? Что скажет заколдованному Рыцарю? Как посмотрит на Бильбо? Хоббиты навсегда покинут этот мир, а с ними….Если я вернусь, на этот мир опустится вечная ночь, никто и никогда не увидит солнце. Разрастется темный лес, который ненавидит солнечные лучи, на тропинках вырастут толстые глупые деревья, с огромными дуплами-ртами, чтобы подстерегать и пугать одиноких прохожих. Если я вернусь, это будет предательством. Бильбо говорил, что с фонариком я не должна бояться, пока он со мной, никто меня не тронет. Что мне сделает это высохшее, пусть большое и говорящее дерево?

Тася медленно пошла вперед, стараясь смотреть не на дерево, а под ноги. Она не увидела, а почувствовала, как хищно зашевелились, потянулись к ней сухие ветки-руки.

— А-ааххх, — прошептало дупло.

Ствол напрягся, заскрипел и стал склоняться к девочке. Тася закрыла глаза, сделала ещё один шаг и как щит, вытянула вперед руку с фонариком.

— Я не боюсь, я не боюсь, — твердила она заклинание.

— Мне ничуточки не страшно.

— Не страшно? Вот сейчас я тебя схвачу-ууу! Ах-ххх! — Ветки треща протянулись к Тасе. Девочка почувствовала, как сухие плети дотрагиваются до нее, хватаются сучками за одежду.

Тася крепко зажмурилась, стиснула ладошкой рот, чтобы не закричать от ужаса и не выдать страха. Шагнула вперед, взмахивая фонариком.

— А-ааххх, — дупло растянулось в радостной улыбке и вдруг раздался громкий треск. Рот-дупло вопросительно изогнулся и разошелся в длинную щель.

— А-аххх? — прозвучало вопросительно. Треск усилился, ствол конвульсивно зашатался. Тася открыла глаза и успела увидеть, как дуло превратилось в щель, разделившую ствол на половины. Дерево задрожало и с треском развалилось надвое.

По лесу пронеслось громкое и недоуменное:

— А-аа-хххх!

Ударившись о землю, обе половинки превратились в бесформенные кучи давно сгнившей трухи.

Тася вскрикнула, но не от страха, а от удивления, что все так произошло. С благодарностью посмотрела на живой янтарный огонь вырывающийся из плетеной корзинки.

Пораженный происшедшим лес, не смог оправиться от потери и испуганно затих. Тася смело зашагала по освободившейся тропинке и вскоре вышла из леса на широкую равнину. Впереди возвышалась гора…

6

Гора была высокой. Очень высокой. Её вершина терялась среди редких небесных звезд. Она поднималась ровно и неукротимо, похожая на гигантский водяной вал. За спиной, черной стеной стоял замерший лес.

Чахлая, бледная трава, отвыкшая от солнца, рассыпалась под ногами, взметаясь облачками пыли. Тася начала восхождение, забыв о недавних страхах, с которыми шла через лес. Победа над деревом вдохновила, а времени оставалось мало.

На горе было светлее и безбоязненнее — так полагала Тася.

Рядом, послышалась громкая и хвастливая песенка:

  — Я грубиян! Ха! Ха!    Я хулиган! Ха! Ха!    Ха! Ха!    Я самый страшный великан!    Ха! Ха!

Из серой полутьмы вынырнула пятиметровая фигура великана.

— Так вот ты где?! — закричал великан. Он как скала встал перед Тасей.

Его плечи закрыли горизонт, толстый выпяченный живот, опоясанный красным кушаком навис над Тасей. В небе появилось разбойничье лицо, со зловещей ухмылкой. Передних зубов у великана не было, но те что оставались, говорили о том, что великан предпочитает кушать на обед отнюдь не фрукты и овощи.

— Тебя ведь предупреждали? А? — Великан усмехнулся.

— Такая маленькая девочка-козявочка и такая непослушная, — он покачал головой.

— Люблю детей, особенно таких маленьких, — великан жизнерадостно хохотнул, эхо подхватило икающий смех и со стыдом донесло до звезд и неба. Звезды замигали, словно икота одолела и их.

— Мне не страшно, мне не страшно, — зашептала Тася спасительную формулу, пока великан толи смеялся, толи икал, — это просто, такой большой дядька с пузом, почему я его должна бояться?

— Ну что, детка, испугалась?

— Нет, — храбро ответила Тася, запрокидывая лицо к небу.

— Что? — не поверил великан, на шаг отступая в сторону, чтобы получше рассмотреть храбрую малявку. На широком, похожем на блин лице, отразилось удивление и замешательство.

— Что, совсем не испугалась?

— Совсем.

— Но так не бывает, — великан удивленно покачал головой. — Меня все боятся. Я злой и страшный! Я могу, например, растоптать тебя. Прихлопнуть как муху, или проглотить! — На лице великана появилась блаженная улыбка. — Я так давно не ел ничего вкусненького, а я такой сладкоежка, — в голосе послышались мечтательные нотки. — Маленькие дети, они такие… — он шумно сглотнул слюну.

— Какие?

— Ну, такие… — великан аж зажмурился от удовольствия.

— Как не стыдно, ай, ай, ай, — Тася погрозила великану пальцем и помахала фонариком.

— Чего мне должно быть стыдно? — нахмурился великан.

— Такой большой, ты будешь обижать меня, такую маленькую?

— А я всегда обижаю маленьких, — заявил великан. Он присел на корточки.

— Но ведь это нехорошо, разве тебе не говорила об этом твоя мама?

— Не говорила, почему не хорошо?

— Стыдно обижать маленьких, вот почему — несправедливо. Ты такой большой, ты должен защищать малышей, а не обижать.

— Еще чего! Пусть этим Белый Рыцарь занимается.

— Его заколдовали.

— И отлично, я всегда получал от него одни оплеухи! Теперь я хозяин: хочу — обижаю, хочу — унижаю.

— А почему ты обязательно должен обижать? — спросила Тася.

— Как почему? — Великан вопросительно поскреб щетинистый подбородок. Почему? — он хмыкнул и решительно объявил:

— Надо!

— Почему надо?

— Надо и вот.

— Ты ведь добрый и хороший великан.

— Что? — Великан рассмеялся. — Большие добрыми и хорошими не бывают. Я отъявленный злодей, — он улыбнулся и подмигнул Тасе.

— Ты добрый.

— Я злой!

— Добрый! — не отступала Тася.

— Злой! Злой. Злой.

— Добрый, добрый, добрый…

— Стоп, — великан ударил ладонью по земле, так сильно, что земля вздрогнула и Тася чуть не упала.

— Отдай фонарик и проваливай, сегодня я действительно немножко добрый.

— Не отдам.

— Тогда я отберу, — великан насупил брови.

— Не отберете.

— Что? — Великан озадаченно сел на землю и с удивлением принялся разглядывать маленькую девочку.

— Не отберете, — повторила Тася. — Ну подумайте сами, — девочка без страха подошла к великану и взобралась к нему на колени.

— Ты что делаешь? — просипел великан.

— Нет, вы подумайте, охота вам бродить без дела по темному страшному лесу и по горе? Ведь скучно, правда? И солнышка не хватает, под его лучами можно согреться, увидеть другой мир. Разве приятно жить все время в ночи? Разве вам это нравится? — Тася не заметила, как стала вежливо обращаться к великану на вы.

— Не знаю, я об этом как- то не думал. — Великан задумался.

— Вы всё время один, разве это хорошо? Почему у вас нет друзей? С друзьями можно играть в игры, разговаривать обо всем, делиться секретами и конфетами. Друзья всегда придут на помощь, рядом они или далеко. Одному быть плохо.

— Нет, — великан вздохнул — тяжело. Никто не хочет со мной дружить, все боятся, даже Ягинья и та…

— Вот видите, а все из-за вашего характера, который можно изменить к лучшему. Разве мама вас учила и говорила, что обижать маленьких детей — хорошо?

Великан задумался. Думалось тяжело, он редко этим занимался. Тася наблюдала за угрюмым, хмурым лицом. Великан не пугал, наоборот, было жалко Плошку, и девочка хотела помочь ему стать лучше. А великан, уставясь в звездную даль с тоской вспоминал великанье детство, маму великаниху, чему она учила. Он громко вздохнул:

— Да, без солнышка жить скучно. — Большие темные глаза уставились на Тасю. — Запутала ты меня. Уселась, понимаешь, на колени.

— Если тебе тяжело, я слезу.

— Да сиди уж, — смутился великан отворачиваясь.

— Помоги мне, — попросила Тася, ты такой большой и сильный.

— Еще чего, — великан нахмурился и упрямо вздернул подбородок, — я злой.

— Добрый!

— Злой!

— Добрый!

— Ох! Как я устал, — простонал великан. — Хватит спорить. — Великан судорожно всхлипнул и посмотрел на небо. — Нет, раньше, с солнышком было веселее. Птички летали, травка зеленела, а теперь, — он с отвращением плюнул в бледную жухлую траву. — С солнышком было не так. Скажи, — он заинтересованно посмотрел на Тасю, — а ты будешь со мной дружить?

— Конечно буду, — улыбаясь заверила девочка. — Это так здорово — дружить с великаном. У меня никогда не было друга великана.

— Да, я настоящий великан. Не было друга великана?

— Не было.

— Злого?

— А друзей разве боятся?

— И будем крепко дружить?

— А по-другому я не умею.

— Хорошо, — решился великан, он осторожно поднял Тасю, выпрямился и посадил девочку на плечо.

— Ух, ты, — восхищенно произнесла Тася разглядывая ночной мир с великаньей высоты.

— Не страшно?

— Здорово! — ответила девочка.

— Точно — здорово! — воскликнул великан. — Как здорово, что у меня появился настоящий друг. Никогда не было, а сегодня: взял и появился. Я не злой?

— Нет. Ты хороший и добрый, — Тася погладила великана по небритой щеке. У Плошки проступила довольная улыбка.

— Ты добрый, — повторила Тася.

Великан рассмеялся.

— Чудо! Мне никогда не было так хорошо. Пойдем разбираться со Стиамотом, выпустим солнышко на волю.

Плошка зашагал вверх по склону горы так быстро, что в ушах Таси засвистел ветер. Земля, покрытая бледной травой, качалась далеко внизу, а звезды настолько приблизились, что казалось, подними руку, можно срывать гроздьями. Фонарик вспыхнул ярче и осветил длинную, убегающую вперед, массивную тень великана, с маленькой девочкой на плече.

7

Тася и великан находились на вершине горы перед огромным темным входом в пещеру. Из пещеры доносился громоподобный храп, тянуло жаром и пахло серой. Иногда на каменных стенах играли отблески пламени.

— Тсссс! — Великан прижал палец к губам. — Спит, — возмущенно прошептал он. — Я всегда говорил Ягинье, что Стиамот самый ленивый и сонливый дракон в мире. Ему только пожрать и поспать. Вдобавок, упрям, как осел. Его надо перехитрить.

— У меня есть ключик от заколдованной двери, его сделали гномы. — Тася показала великану маленький золотой ключик.

— Надо сделать так, чтобы Стиамот покинул пещеру, — пробормотал Великан. — У меня есть идея, ты можешь мне дать свой фонарик?

Тася с сомнением посмотрела на великана, вспоминая слова хоббита, который предостерегал, чтоб ни в чьи руки не отдавала фонарик. Но ведь великан мой друг.

На лице великана появились разочарование и обида:

— Ты мне не доверяешь?

— Почему? Ты мой друг и я тебе верю — Тася без колебаний положила в протянутую ладонь, похожую на стол, фонарик. Фонарик вспыхнул и превратился в маленькую искорку.

— Что с ним? — испуганно спросила Тася.

— Он боится меня, — прошептал великан. — Ничего, мы с тобой подружимся. Сейчас, попробуем обхитрить дракона. Пойдем.

Они осторожно вошли в пещеру.

— Эй, зеленая ящерица! Стиамот! — заревел во всю силу легких великан. Храп на секунду прервался и…возобновился с новой силой.

— Вот видишь, — обратился великан к Тасе, — его так просто не разбудишь.

Они прошли дальше, по широкому, прорубленному в железной горе туннелю и попали в большой зал.

В центре зала, свернувшись калачиком, сладко спал огромный дракон Стиамот. Большие зеленые чешуйки блестели изумрудным огнем. Перламутровые крылья, как у гигантской летучей мыши, были сложены и покоились на спине. Большая змеиная голова вытянулась к проходу. Голову украшали два вилообразных рога. Из ноздрей дракона и полураскрытой пасти вырывались струйки едкого сернистого дыма.

— Вставай, лежебока, — гаркнул великан и стукнул дракона кулаком по носу. — Так все проспишь, — он схватил драконью голову за рога и развернул в другую сторону. Из пасти дракона вырвался длинный язык пламени.

— Тише с огнем, соблюдай меры пожарной безопасности, когда гости приходят.

Дракон встряхнул головой освобождаясь из рук великана, раскрыл янтарные глаза.

— А, это ты, Плошка, — вяло поприветствовал он отворачиваясь и оглушительно чихая. Малиновое пламя облизало противоположную стенку, покрытую змеиными темными следами копоти.

— Зачем приперся? Это кто? — Дракон вопросительно изогнул шею и подозрительно посмотрел на Тасю.

Девочке захотелось спрятаться за великана, но она осталась стоять на месте.

— Помнишь предсказание Ягиньи? — спросил великан Плошка.

— Которое? У неё много предсказаний.

Великан отмахнулся от язычков пламени.

— Можно поосторожнее с огнем? Прикрывай пасть.

— Можно.

Плошка стал декламировать:

  — Через картину на стене,    А где она висит не знаю,    Сколько гадаю, не гадаю,    Придет принцесса к вам.    Она поможет и спасет    Ваш белый замок на горе…

— великан запнулся и с растерянным видом оглянулся на Тасю.

— Забыл, — виновато объявил он. — Забыл, что дальше, а ведь дальше было про нас с тобой, змей. — Плошка растерянно посмотрел на свои ладони. Маленький фонарик ожил и разгорелся чистым золотым пламенем. Плошка улыбнулся.

— Ну и что? — спросил дракон.

— Это она, — сказал великан кивая на Тасю.

Стиамот оценивающе осмотрел девочку.

— Мелковата. Съем и не замечу.

Тася поежилась, под янтарным змеиным взглядом.

— Что за принцессы пошли, вот раньше, — Стиамот вздохнул и выпустил струйки прогорклого черного дыма.

— Что ты хочешь? — спросил Стиамот Плошку.

— Старая, бесполезная и непригодная ни к чему ящерица, разве тебе не надоело годами валяться в пещере? Не хочешь полетать, размять крылышки?

Дракон вздохнул:

— Эх, небо! — Посмотрел на прокопченный потолок, перевел взгляд на Плошку и злорадно добавил:

— Как говорил один поэт: «рожденный ползать летать не может».

— Не зазнавайся, — пробурчал Плошка, — я лучше тебя бегаю на дальние и короткие дистанции.

Стиамот мечтательно выдохнул в потолок длинный малиновый протуберанец.

— Да-ааа, что вы наземные, знаете о красоте неба? О том, как во время полета тебя омывают холодные струи ветра, ранним утром, и облака вот-вот заалеют в лучах восходящего солнца, или когда ныряешь в теплое вечернее облако, и с ревом выныриваешь из него и несешься к земле, где по пыльной дороге возвращается с пастбища стадо овец.

— Размечтался, — рассмеялся великан. — Хочешь воплотить мечту и освободиться от обязанностей — слетай за Ягиньей. Она сейчас на Лысой горе, устраивает прием вурдалакам. — Плошка усмехнулся, — нас не пригласила. Разве мы её слуги, а не полноправные партнеры? Я свободный великан. Свободу великанам!

— Нашел партнеров, — фыркнул Стиамот. — Я свободный дракон! Куда хочу, туда лечу и что хочу, то проглочу!

— Лети за Ягиньей, сдадим ей девочку и оставим эту железную гору.

— Да-ааа, давненько я не встречался с друзьями, — Стиамот посмотрел на Тасю. — Повезло тебе, Ягинья пощады и жалости не знает. Интересно, что она с тобой сделает?

— Может, вы отпустите меня? — жалобно спросила Тася.

Стиамот перевел взгляд на Плошку, что-то хотел сказать, но вдруг встряхнул головой.

— Ну уж нет, не люблю я вас, людей. Вам всегда всего мало. Было у меня несколько друзей, драконов, так вы их хитростью и обманом погубили. Ягинья, когда прятала солнце, обещала с вами покончить, хотя бы в этом мире…и не шмыгай носом, — прикрикнул дракон, обдавая Тасю облаком черного дыма. — Я тебе не союзник и не боевой товарищ, хоть ты принцесса и такая маленькая. У меня нет сердца. У драконов сердца нет!

— Слышишь, Стиамот, представляешь, она не побоялась пройти через темный лес. — Сообщил Плошка.

— Да ну?! — дракон уважительно посмотрел на Тасю. — По-другому и быть не могло, — задумчиво произнес он, — ведь она настоящая принцесса, хотя меня в тот лес и морем шоколада не затащишь. Эх, люблю шоколад!

— Ну-ка, посторонись, — крылья дракона шурша расправились. — Мне надо место, разбежаться и произвести взлет. Ждите меня с ведьмой. — Дым из пасти дракона стал вырываться гуще и чернее, словно внутри заработали скрытые реактивные двигатели.

Стиамот оглянулся на Плошку:

— Отдадим девчонку и гульнем на славу! Я знаю одну уважаемую семью троллей, они готовят отличную медовуху, настоянную на волчьих ягодах.

— Так ведь пчел нет, цветы не растут, — вспомнил Плошка.

— Ну и черт с ним! Эх, полечу! — весело прокричал Стиамот.

— От винта! — он подпрыгнул и резво побежал к выходу из пещеры.

— Пойдем, посмотрим, — предложила Тася, — ни разу не видела летающих драконов. Наверное, красиво?

— Красиво, — согласился Плошка. — Но с другой стороны: было бы на что смотреть, — он подхватил девочку и помчался вслед за драконом.

— Вот он! — закричал великан, тыкая пальцем в ночное небо.

Под звездами летел, расправив перламутровые, светящиеся в темноте крылья, изумрудный, красивый дракон.

— Днем красивее, — сказал Плошка.

— Летит, — восхищенно отозвалась Тася и рассмеялась.

— Ага, — согласился Плошка и почесал затылок. — Парит, наш орел.

— Дракон, — смеясь, поправила Тася.

— Да, — великан кивнул. — Парит, наш дракон. Пойдем, — он протянул руку, — у нас осталось не так много времени, Ягинья, услышав такую весть, быстро явится.

8

Фонарик на ладони великана беспокойно мигал, в то время как Тася доставала золотой ключик. Они находились перед большой железной дверью, в которую был врезан волшебный замок, с наложенными на него заклятиями.

— Ну, — торопил великан, — открывай, скорее. Ох, как нам после достанется, лучше не думать.

— Все будет хорошо, — Тася вставила ключ в замочную скважину. Внутри что-то звонко щелкнуло и дверь стала медленно открываться. Пол заходил ходуном, послышался оглушительный треск. Центр пещеры прорезала глубокая трещина, из которой вырвалось ослепительное сияние.

— Бежим!!! — заорал великан Плошка. — Гора раскалывается! О горе нам! О горе! — Он закинул девочку на плечи.

— Закрой глаза! — Разбежавшись, Плошка прыгнул через расширяющуюся щель, из которой вырывалось нестерпимое для глаз, сияние. Внутри горы нарастали грозный грохот и гул. Стены тоннеля, по которому бежали великан и принцесса, содрогались, словно они заболели и заходились в лихорадочном, разрушительном кашле.

Плошка с Тасей на руках, выскочили из пещеры и стремительно понеслись вниз. Великан на ходу чертыхался, вспоминая приобретенных недавно друзей и слова матери о том, что иметь друзей — это быть ответственным не только за свои, но и за их поступки. От подземных толчков, он высоко подрыгивал вверх и Тасе казалось еще немного и они начнут сбивать звезды головами, которые принялись бледнеть и тускнеть, как лампочки в которых ослабела нить накаливания и они вот-вот перегорят. Тася закрыла глаза, крепче вцепилась в плечи великана, теперь ей по настоящему было страшно. Грохот усиливался, гору сотрясала непрерывная дрожь, готовя развалить и выпустить из плена солнце. По небу проносились цветные всполохи.

Ударил гром! Сверкнули тысячи молний! Земля выскользнула из-под ног великана Плошки, он успел опустить на землю девочку, прежде чем они кубарем покатились к подножию расколовшейся горы.

9

Тася поднялась. Посмотрела на лежащего в стороне великана. Плошка не двигался. Она подбежала к поверженному великану. Он лежал на животе и громко сопел. Девочка изумленно осмотрелась. От горы не осталось и следа — голая равнина. Не могло быть и речи, что когда-то здесь стояла железная гора — солнечная темница. А в небе… Тася никогда не видела таких ярких, насыщенных красок. Небо залило золото солнечного света. По его краям бежали фиолетовые всполохи, чередуемые зелеными. Мелькали рубиновые капли и зигзаги алых молний. Ближе к горизонту, золотой цвет переходил в ярко-оранжевый, который постепенно менялся на салатовый. Жухлая ночная трава которая казалось, умерла не получая солнечных лучей, преображалась на глазах, словно кто-то её быстро раскрашивал зеленой краской. Тася с удивлением смотрела, как зелень травы, с того места, где они лежали, кругами, как от камня брошенного воду, распространялась все дальше и дальше, пока не уперлась в линию горизонта, превратившись в основание малахитовой небесной стены. За спиной девочки стоял молоденький зеленый лес, с которого спали чары, а за ним возвышался зеленый холм, вершину которого венчал белый замок.

Тася захлопала в ладоши:

— Получилось! Получилось! — девочка рассмеялась. — Вставай, — она погладила великану жесткие рыжие вихры, — посмотри какой прекрасный день.

В воздухе было разлито волшебство, у которого есть свой, особенный запах, и его всегда можно почувствовать, если вы верите в волшебство и сказки. Это особенный запах, от которого в природе происходят мгновенные метаморфозы.

В воздухе появились бабочки, брызнул бриллиантовый дождь, из травы стали стремительно подниматься и раскрывать бутоны навстречу солнечным лучам и дождю цветы. Пространство заполнилось цветочным ароматом, облаками пестрых бабочек, гулом пчел и шмелей. В лесу грянул симфонический птичий оркестр, исполняющий освободительный гимн солнцу и его теплу.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Тася Плошку, сидящего на земле и недоверчиво растиравшего кулаками глаза.

— Здорово, я уже ни о чем не жалею, — ответил великан.

Золото неба смешала бирюзовая синь, с вкраплениями легкого пуха перистых облаков.

— Ради такого, стоило пойти против колдуньи, — весело хмыкнул Плошка.

— Смотри, не пожалейте об этом, — прокаркал рядом чей-то злобный голос.

Тася и великан испуганно оглянулись….

10

В стороне стояли, неизвестно, как они там появились — Ягинья и Стиамот.

Ведьмой оказалась высокая, закутанная в черный плащ женщина. Тася думала, что она будет напоминать скрученную радикулитом бабушку Ягу, которую привыкла видеть в мультиках. Но Ягой была молодая женщина с красивыми правильными чертами лица, ветерок трепал, выбившийся из-под капюшона плаща длинный, черный вьющийся локон. Ягинью можно было назвать красавицей, если бы общее впечатление не портили выпученные, совиные, наполненные желтым огнем, недобрые глаза.

— Явилась? — ведьма уставилась на Тасю. — Да, хитрая девчонка, я с тобой просчиталась. Ну конечно, и ты? — она вперила яростный взгляд в Плошку. Скрученный палец, с длинным острым ногтем обвиняюще указал на великана. — Ты, недомерок, осмелился предать меня?

Плошка промолчал, его тело начала сотрясать мелкая дрожь.

— Что ж, я отплачу и маленькой принцессе и тебе, Плошка. — Колдунья оглянулась на дракона и приказала:

— Спали их.

— Кого их? Плошку тоже?

— И Плошку, иначе я превращу тебя в червяка и ты никогда больше, слышишь — никогда, не сможешь летать.

— О конечно-конечно, — поспешил согласиться Стиамот. Он с шумом, распирая грудь, втянул воздух.

— Сейчас они нас поджарят, — скорбным тоном прошептал великан.

— Смотри, — воскликнула Тася указывая на лес, откуда появился Белый Рыцарь, мчащийся к ним на белом коне.

— Ягинья! — воскликнула Тася. — Вы проиграли: заклятье спало с рыцаря и на небе появилось солнышко. Вы больше никогда его не спрячете, не заколдуете.

Дракон икнул, из его пасти вырвался слабенький огонек.

— Спали их, быстрее! — завизжала колдунья, дергая дракона за крыло.

— Ик, — маленький язычок пламени лизнул драконий нос.

— Ик. Ик. Ик. — дым окутал Стиамота. — Я не могу. Ик. У меня от этих цветов…Ик. Ик. Аллергия. Ик. — Дракон развернулся и побежал прочь.

— Стой! — закричала Ягинья, но Стиамот оттолкнулся от земли и взвился в воздух.

— Прощай! Ик. Ик, — донеслось с высоты, перламутровые крылья интенсивно забили по воздуху, дракон стремительно удалялся.

— Здравствуй, Ягинья, — раздался голос Белого Рыцаря, — давно ждал встречи с тобой.

— Но не я, — воинственно ответила ведьма, в её глазах пылал огонь.

Рука рыцаря легла на меч:

— Отдавай пояс и уходи, мы отпускаем тебя.

— Вы? — ведьма рассмеялась визгливо и зловеще. — Вы отпускаете меня?

— Ах-ххх-х. — Тасику показалось, что такой вздох она слышала, когда пробиралась через лес.

— Зло, рано или поздно наказывается, — Плошка притянул к себе Тасю. — Не бойся, мы спасены.

Ягинья хлопнула в ладоши, донесся резкий хлопок и на месте, где стояла ведьма, появился черный лев.

Белый Рыцарь улыбнулся и обнажил меч. Раздался новый хлопок и лев превратился в гигантскую змею. С шипением выплеснулось длинное жало змеиного языка. Рыцарь тронул поводья, направляя коня вперед, поднял меч, ярко заблестевший в лучах солнца.

— Давай, Ягинья, нападай, — донёсся из-под забрала спокойный и чуть насмешливый голос.

— А-ахх-ххх, — прошипела змея, превращаясь в черного рыцаря на черном коне.

Два клинка скрестились, по небу пробежали молнии и где-то в отдалении прогремел гром. Черный рыцарь яростно нападал на Белого, гром гремел не умолкая, небо то темнело, то становилось светлым и прозрачным, то нестерпимо ярким. Вспыхивало и гасло солнце, появлялись и исчезали звезды. Гром ширился, рос, приближался. У Таси заболела и закружилась голова, не в силах наблюдать за поединком, она закрыла глаза. Плошка осторожно обнял маленькую девочку, закрыл огромными ладонями.

— Я не могу видеть, у меня болит голова.

— Потерпи немного, маленькая принцесса, — ответил Плошка.

Но, даже закрыв глаза, Тася видела перед собой вспыхивающее солнце, кружащиеся звезды, цветы: раскрывающие и прячущие бутоны. Ночь-День. День-Ночь. Карусель…Сознание ребенка отделилось от тела и притянулось, или потянулось к небесам. Плошка обеспокоено посмотрел, на поникшую Тасю, поднял и устроил на коленях.

Тасик в этот миг был далеко, в эпицентре бури: где рождались молнии и яростный крик грома; где краски смешались в одну — в белый молочный свет, зажигающий и гасящий жизни; где солнце превратилось в черную дыру, и черная дыра, всосав девочку, превратилась в солнце; взорвалось золотым дождем, и его каплями стали звезды, сквозь которые, пронзив небо и землю проросла радуга. Ударил гром и волшебство обернулось теплым летним ливнем…

11

Когда Тася открыла глаза, то увидела, что сидит на коне у Белого Рыцаря. Конь неторопливо вез их через светлый, зеленый лес, в котором раздавалось радостное птичье пение. В воздухе стоял клейкий запах молодой, только проклюнувшейся из почек листвы; кроны деревьев возбужденно дрожали — в стволах бурлил весенний сок, пробуждающий к жизни.

На принцессу смотрели веселые карие глаза. Пухлые губы тронула улыбка. Белый Рыцарь был юн, но он был именно таким, как и представляла себе Тася.

— Приветствую, принцесса, — прозвучал звонкий, чистый голос.

— Ты победил Ягинью?

— Мы победили, — поправил рыцарь. — Хочу сказать, что вы очень храбрая и самоотверженная принцесса.

Тасик зевнул, поудобнее устраиваясь в седле.

— Я не принцесса, я Тася, иногда меня называют Тасиком. Мне больше нравится, когда меня зовут Тасиком.

Белый рыцарь улыбнулся.

— Наш мир в долгу перед вами. Вы являетесь его принцессой, но придет время, и вы станете его королевой.

— Королева Тася, — с улыбкой повторила девочка. Она зевнула.

— Вы устали?

— Да, устала, была такая длинная ночь. Раньше со мной ничего подобного не случалось.

— Я отвезу вас в замок, где вы отдохнете.

Они выехали из леса. На холме, перед ними возвышался сверкая в лучах солнца Белый замок.

— Он красивый, — прошептала Тася. — Отвезите пожалуйста меня домой, наверное мама и папа очень волнуются.

— У нас есть время. — Рыцарь тронул коня шпорами и тот вмиг вынес их на вершину холма.

Тася вымученно улыбнулась. Она чувствовала себя очень усталой, за одну ночь столько приключений.

— А где мой великан?

— Прилетал дракон Стиамот и они отправились к знакомым тролям праздновать победу над колдуньей.

— Вы убили её?

— Что вы, принцесса! — Белый рыцарь улыбнулся. — Она отдала мне волшебный пояс, без него она обыкновенная женщина, не обладающая колдовской силой.

— Это хорошо, злые люди не должны колдовать, — прошептала Тася, с трудом сдерживаясь, чтоб не закрыть глаза и не заснуть в седле рыцаря. Вспомнила свою детскую кроватку, маленькую, уютную комнату, спящих в кроватке Михалыча и Оксану.

Девочка не заметила, как они проехали мимо замка и спустились с холма в поле.

— Вы устали.

— Да, — прошептала маленькая принцесса. — Ничего, я надеюсь, что мы еще встретимся, — она не спрашивала, а утверждала.

— Обязательно, встретимся, ведь вы наша принцесса. Мы так ждали вас и после всего, что вы для нас сделали….

— Как хорошо, что вы есть, — Тася улыбнулась, прижалась крепче к рыцарю и крепко уснула.

Белый Рыцарь остановил коня. Взял девочку на руки, поцеловал и осторожно опустил в кроватку. Поправил одеяло, прикрывая белого медвежонка и куклу. На лице играла добрая усмешка, когда он осматривал комнату. Взгляд вернулся к девочке.

— Возвращайся к нам, — прошептал он и развернул коня.

Высоко в небе сверкали перламутровые крылья дракона Стиамота, а впереди, на холме, ослепительным белым светом, замешанном на золоте солнца и серебре луны, переливался Белый Замок.

12

— Ну что, доктор? — встревожено поинтересовался Тасин папа. Рядом с напряженным лицом стояла мама.

— Все в порядке, — прозвучал докторский бас. Медсестра застегнула саквояж с инструментами.

— Кризис миновал, — рокотал бас. — Сейчас, у неё здоровый крепкий сон.

Полненький румяный доктор с каштановой бородкой, поправил толстые очки и внимательно оглядел Тасиных родителей.

— Не волнуйтесь, с вашей маленькой принцессой ничего плохого не случится. — Зоя? — окликнул он медсестру.

— Да, я готова.

— До свидания.

— До свидания, доктор, — Тасин папа благодарно пожал доктору руку.

— Большое спасибо, доктор, — сказала Тасина мама.

— До свидания, — ответила медсестра.

— До свидания, — хором сказали родители.

Люди в белых халатах вышли. Родители прошли в детскую, склонились над кроваткой.

Тася открыла глаза, посмотрела на маму и папу, улыбнулась и прошептала:

— Как хорошо быть дома.

Родители переглянулись:

— Спи, малышик.

— Спи, Тасик.

— Как хорошо дома. Папа, ты сводишь меня в зоопарк?

— Обязательно, дочка. Спи, доктор сказал, что ты должна спать.

— А там есть драконы?

— Где?

— В зоопарке.

— Есть.

— А великаны?

— И великаны, но их в зоопарках не держат, — папин взгляд упал на книгу Толкиена, он поспешил добавить, — как и хоббитов, в зоопарках тоже нет.

Тася улыбнулась:

— Я люблю вас, папа и мама.

— И мы тебя любим, доченька, — ответила мама.

Тася закрыла глаза и провалилась в сон, как и предписывал доктор. Что ей снилось, не знаю, если хотите, когда она проснется, спросите у неё. Думаю что-то хорошее, потому что во сне она улыбалась.

Родители осторожно, на цыпочках, вышли из комнаты. У порога, прежде чем закрыть дверь, папа замешкался.

— Пойдем, не мешай спать, — прошептала Тасина мама, беря супруга под локоть.

— Что-то с картиной, — пробормотал папа.

— Что?

— Посмотри.

На картине восходило солнце, и замок, стоящий на холме, пронизанный его лучами, казался золотым. Над башнями сверкали перламутром крылья изумрудного дракона Стиамота.

— Ну и что, картина как картина. Хорошая картина, мне нравится. Тебя что-то не устраивает?

— Мне кажется, что это другая картина, — неуверенно ответил папа.

— Тебе всякая чушь лезет в голову, как прочитаешь ребенку сказки про драконов и великанов, — шепотом возмутилась мама. — В твоем возрасте надо быть серьезнее и трезвее смотреть на вещи. Откуда здесь появится другая картина?

— Не знаю. Ниоткуда. Мне показалось, — Тасин папа пожал плечами.

— Пойдем, рыцарь Печального Образа, я заварю кофе. Просто ты переутомился.

— Там, кажется, была ночь…

— Уже утро, как и положено.

— Утро, — папа тяжело вздохнул, прикрыл дверь. — И ты, дорогая, устала: ночь просидела с малышкой. Уже утро, как и положено, — зевая повторил он…

20 ноября 1994, Витебск

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg