«Девушка, которая протанцевала все на свете»

Жила-была маленькая девочка, которая, едва научившись ходить, уже начала танцевать. Вы даже не поверите, как красиво она танцевала!

Она поднималась на носочки и начинала кружиться на своих крохотных-прекрохотных ножках, словно цветочек, обдуваемый ветром. Она поднимала крохотные ручки как можно выше и откидывала головку назад, словно желая взлететь. Она порхала по комнате до тех пор, пока у неё хватало сил, и падала назвничь у ног своей матушки.

Когда она чуточку подросла, матушка часто брала её с собой в лес.

Это был красивый холм, поросший лесом, где стояли берёзы с белыми, гладкими, как шёлк, стволами и длинными свисающими вниз светло-зелёными вуалями. А у подножия холма расстилалось озеро, где всегда слышалось: «Блинк! Блинк!» Весной трава, покрывавшая лесной холм от подножия до вершины, была сплошь усеяна ландышами.

Матушка садилась в траву и шила, а девочка танцевала.

Чем девочка становилась старше, тем больше она придумывала танцев, и они с матушкой давали им разные названия.

Танец со множеством мелких, весёлых прыжков с долгими весёлыми поворотами был «Танец Солнечного Света». Да, сразу было видно, что это «Танец Солнечного Света». А танец, когда она летела вперёд с распростёртыми руками, с буйными бросками, удивительными изгибами и вращением, был «Танец Бури». И ещё был «Танец Ландышей». Матушка надевала тогда пышные венки и гирлянды из ландышей на головку и на шейку своей маленькой дочки, а девочка сама украшала всю себя ландышами; она засовывала букетики за уши и даже доверху набивала свои крохотные башмачки благоухающими цветами. И тогда начинался «Танец Ландышей».

Он был так воздушен и так лёгок! Она так радостно летала по траве, что все ландыши, которых не взяли танцевать, вытягивали головки, чтобы посмотреть на неё, а когда танец кончался, их маленькие колокольчики звенели и шептали:

— Мило! Мило! Это наш собственный танец!

Но был ещё и «Танец Дождя». Грустно было смотреть на него. Усталые, шлёпающие шаги, безвольно повисшие руки, длинные, распущенные волосы. А кончался танец тем, что девочка падала навзничь и лежала точно мёртвая.

Каждый день придумывала она новые танцы, а матушка глядела на дочку, улыбалась и говорила:

— Великое утешение в жизни даровал господь этому ребёнку! Как она танцует!

Но недолго довелось матушке радоваться.