«Кратово»

Кратово (fb2) - Кратово 214K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Сергей Каменков-Павлов

Сергей Каменков-Павлов КРАТОВО

Обращение к юным читателям

Друзья, вам сейчас не так много лет, и некоторые проблемы персонажей книги могут показаться надуманными или легко решаемыми с помощью современных технологий — смартфонов и интернета, например. К сожалению, в то время, о котором я пишу, эти технологии были практически недоступны в дачных реалиях. Детям конца двадцатого века, приходилось полагаться лишь на то, что дала им природа.

С. Каменков-Павлов, 2017

Глава I

Небольшой космический корабль висел над планетой «Дюна», а его экипаж наблюдал за поверхностью. Отважные пять человек, которые были и воинами, и учеными, отправились на эту миссию более двух лет назад. Ни бескрайний космос, ни песчаные барханы дальней планеты, не смогли запугать идеально подготовленных суперсолдат. Индикатор моргнул красным, и я отвлекся от своих мыслей. Передо мной стояла Хелен в зеленом медицинском халате, она была руководителем научной экспедиции.

— Мистер навигатор, — донесся до меня ее голос, — безопасна ли посадка?

— Не могу сказать со всей уверенностью, миссис, — ответил я, — мы еще не провели все тесты.

— Сообщите мне, как все будет готово, — сказала она и, развернувшись, удалилась.

Посмотрев ей вслед, я снова задумался. Нас всего пятеро — капитан Алекс Кул, командир по спецоперациям Майкл О'Хара, первый пилот Вальдемар Штейн, штурман-навигатор первого класса Серджио Скотт (это мое имя, но видит бог, не я его выбирал), ну а Хелен Махоуни я уже представил. Пять человек против целой планеты. Говорят, что основная ее опасность — разумные черви километровой длины, которые способны съесть наш корабль целиком и даже не поперхнуться. Целый корабль, представляете? Так что моя задача сейчас самая важная — просканировать поверхность планеты и понять, куда посадить корабль так, чтобы его не засосали зыбучие пески или не сожрал червь!

По пути на капитанский мостик я кивнул своему лучшему другу Вальдемару и поднялся по небольшой лесенке. На мостике находились Майкл и Алекс, с ними мои отношения были не так хороши, но мы давно знали друг друга, поэтому я просто сухо поприветствовал их и сообщил, что расчет окончен.

— Вольно, мистер навигатор, — сказал капитан, — каков лучший курс?

— Согласно расчетам бортового компьютера, нам нужно совершить три гиперпрыжка. Сейчас мы над плоскостью эпли… элпи… экпи…

— Черт возьми, эклиптики, запомни уже, — разъярился капитан, — эк-лип-ти-ки. Вот из-за таких дураков, как ты, все провалы и происходят.

— Сам ты дурак, Сашка, — не выдержал я, — понаписал идиотских слов, а мы тут отдувайся!

— Они не идиотские, я вчера сам по телеку видел, там это говорили!

— Меньше телек смотреть надо! — обиженно бросил я. Мне действительно было обидно — во-первых, за себя, потому что я не смог выучить важное слово, во-вторых, за миссию, потому что мы опять не сможем посадить корабль, опять переругаемся и возможно подеремся. А в-третьих, у нашего корабля вновь отвалилась носовая часть, и заметил это, похоже, только я. Тем временем, Алекс Кул, он же мой дачный приятель Сашка, распалялся все больше.

— Вот поэтому такие, как ты, не становятся капитанами! — несправедливо крикнул он.

Фамилии присваивались случайным образом (тыкали наугад в страницу какого-нибудь фантастического романа или брали первую услышанную в голливудском фильме), ну а капитана мы всегда выбирали жребием. В прошлый раз, когда капитаном был я, корабль не разваливался в космическом пространстве, о чем я сразу же сообщил Мишке. За Сашку вступился Мишка (он же командир по спецоперациям Майкл О'Хара), за меня — Вовка (он же первый пилот Вальдемар Штейн), Ленка, единственная девочка среди нас, хранила презрительное молчание.

Вот уже пятнадцатый раз мы не могли полностью отыграть посадку корабля на планету, и если сначала это было даже забавно, то сейчас начало утомлять. Да и сам корабль, если честно, был не вершиной конструкторской мысли. Это было странное сооружение из камней, кирпичей, веток, нескольких листов железа, двух ржавых дверей от «Жигулей» первой модели. Главным технологическим достижением был индикатор, который мигал то зеленым, то красным. Мы вытащили его из какой-то китайской игрушки и подсоединили к батарейке. Он ничего не делал, просто мигал. Ну а модный зеленый халат на Ленке был простым дождевиком. Причина всех наших конфликтов была простой — война улиц.

Сашка, Мишка и Ленка жили на Лунной улице нашего дачного поселка, а мы с Вовкой и Машкой (которая как всегда где-то гуляла) — на Солнечной. То место, где эти улицы пересекались, называлось пятачком, и было излюбленным местом встреч, споров, драк, выяснений отношений и даже иногда свиданий. Сашка был веселым задиристым пухловатым парнем, который все время пытался захватить лидерство над всеми ребятами, но ему это не всегда удавалось. Мишка был его полной противоположностью — тощий, как макаронина, он тенью ходил за Сашкой и поддерживал его во всем. Ленка тоже вроде как была в их команде, но в распрях участия не принимала (потому что девочки в нашем возрасте обычно умнее и спокойнее мальчиков). А еще Ленка занималась танцами, и очень этим гордилась, потому что в отличие от нас она уже многого достигла в жизни — выступала перед серьезными взрослыми дяденьками и тетеньками, а те ставили ей отличные оценки и посылали на соревнования за границу.

Мы с Вовкой были друзьями не разлей вода, оба любили читать интересные книжки, слушать красивую музыку, участвовать в разных приключениях. В наших взаимоотношениях не было явного лидера, компромисс всегда достигался очень легко, и мы с ним были друг за друга горой. В очередной раз поссорившись, но не подравшись, обитатели Лунной и Солнечной улиц прыгнули на велики и разъехались в разные стороны.

Велосипеды были частью нас самих. Очень приличные расстояния преодолевались лихо и легко, сил и задора хватало на многие километры пути, а дождь (и один раз даже снег в начале июня!) никогда не был для нас преградой. Иногда казалось, что даже средневековые рыцари так не зависели от своих верных лошадей, как мы от велосипедов.

У меня был большой синий «Таир», один из самых новых в нашем поселке. До этого я часто страдал от насмешек друзей (особенно с Лунной улицы), потому что они рассекали на «взрослых» «Камах» (красные складные велосипеды среднего размера) и «Салютах» (это были советские неубиваемые монстры), а я колесил на крошечных детских. Все изменилось, когда мне достался «Таир»! Он тоже был складной, сзади у него был стильный металлический багажник, а сиденье было самым удобным в мире! Получив этот велосипед (не просто так, кстати, а за хорошие оценки в школе), я приобрел +100 очков уважения от всех соседних улиц, прямо как в компьютерных играх. Теперь я часто занимал призовые места в гонках, которые мы регулярно устраивали по поселку. Месяц назад гонки временно прекратились, когда одна из них закончилась двумя вмятинами от «Салютов» в милицейском Уазике. Наш участковый дядя Вася долго ругался, поэтому целых три дня гонок не было. Потом они, естественно, возобновились.

Доехав до главного местного пруда, у которого стоял проржавевший знак «Купаться запрещено! Кишечная палочка!», мы остановились и положили велосипеды на землю. На берегу пруда, или лесного озера, как мы его называли, было полно людей. Кто-то загорал, кто-то сидел, зарывшись в песок, и читал книжки, многие купались. Сняв с себя майки и шорты и швырнув их на велосипеды, мы с Вовкой тоже бросились в воду. Проплыв от берега до берега дважды, мы выползли обратно погреться на солнышке.

— Думаю, нам пора придумать какую-то другую игру на всех, а то все опять закончится дракой, — сказал Вовка.

— Согласен, — подал голос я, — может, давай будем мушкетерами короля?

В прошлом учебном году мы все зачитывались книгой Дюма, и, разумеется, этим летом все хотели изображать мушкетеров. Увы, проблема была в том, что никто не хотел быть гвардейцем кардинала. О чем мне и напомнил Вовка. Пришлось отбросить эту идею.

— Кстати, что такое эта кишечная палочка? — сменил он тему.

— Понятия не имею, — ответил я, — наверное, что-то плохое, раз купаться запрещено.

Сойдясь на том, что кишечная палочка — это точно что-то плохое, мы искупались еще раз, оседлали велики и поехали по домам обедать. По дороге мы встретили Игоря и его сестру Настю. Это были ребята из небогатой семьи, которые занимали очень правильное стратегическое положение — они жили на пересечении Солнечной и Лунной улиц, и были «маленькой Швейцарией», то есть держали нейтралитет в наших конфликтах. Сначала я думал, что они благоволили нам, потому что их официальным адресом все-таки была Солнечная улица, и в некоторых ситуациях они действительно поддерживали нас. Тем не менее, по ряду других признаков, я понял, что «маленькая Швейцария» оказывает схожие услуги и другой стороне.

Помню, я очень на них злился, но потом, когда рассказал об этом папе, он разложил ситуацию по полочкам. После этого разбора выяснилось, что они-то из нас всех самые умные, потому как поддерживают мир со всеми, пользуются нашим расположением и извлекают из этого выгоды. Папа тогда еще сказал, что это самая грамотная, но и самая шаткая позиция, потому что такое лавирование может в результате привести к тому, что на «Швейцарию» нападут все. На вопрос «Что же нам делать?» ответ был прост и ясен. Наблюдать и учиться. С тех пор я начал поближе присматриваться к этой парочке и стараться подвинуть их на нашу сторону.

— Ну что, посадили корабль? — спросил Игорь. Похоже, о наших бесплодных попытках знала уже вся округа.

— Нет, — буркнул я.

— Говорят, штурман не смог выговорить какой-то термин, — ехидно продолжил мой собеседник.

— Ага, от чего корабль развалился прямо на орбите, — парировал Вовка.

— Да ладно? — удивился Игорь, — А кто был капитаном?

Вопрос был не праздный, так как по нашим правилам именно капитан отвечал за строительство и приемку корабля. В космические миссии мы играли давно и все знали правила, поэтому роли и обязанности были четко распределены.

— Сашка, конечно, — небрежно бросил я.

— Вот ведь, а об этом он умолчал, — задумчиво сказала Настя, — Опять соврал!

— Да, распустил ложные слухи, — кивнул Игорь, — За это надо наказывать…

— Если понадобится помощь, вы знаете, где нас найти, — сказал им я, и мы поехали дальше. Возле калиток мы попрощались и договорились встретиться на этом же месте через час. Нужно было найти Машку, и у нас как раз появилась идея, где ее искать.

Глава II

Дачный поселок Кратово занимал довольно большую территорию и хранил много тайн. Главной тайной, которую мы пытались разгадать, было название. Каждый месяц мы придумывали различные версии, но проверить их никак не могли. Самой правдоподобной была такая: Кратово — это слегка видоизмененное Кротово, и название это произошло от кротов, которые часто рыли норки прямо на участках.

Самой необычной такая: во время Великой отечественной войны небольшая группа солдат смогла перекинуть траки (гусеницы) на десяти танках за пять часов и контратаковала немецких захватчиков. В честь этого подвига и был назван поселок. Правда, потом его зашифровали, потому что Советский Союз всегда и во всем стремился к секретности (или потому что «Траково» очень плохо звучало).

Маме нравилась первая версия, она называла ее поэтичной. От второй версии плевался папа и говорил, что это ерунда и несусветная чушь. Нам, детям с Солнечной улицы, нравились обе версии, но мы не переставали искать правду.

Поселок был не таким старым, говорили, что он был основан незадолго до войны, однако дома, по большей части, были ветхими и деревянными.

Главным плюсом Кратово были широченные улицы. Они были не заасфальтированы, то есть не напоминали о городе, и по ним можно было бегать и кататься на велосипедах без опаски. Водитель, решивший ехать по этим дорогам на скорости выше десяти километров в час, рисковал к концу улицы оставить машину без колес и подвески — ямы и неровности были впечатляющими. Нашим же железным лошадкам это было не страшно — они были стремительны и прочны, а мы были опытными наездниками.

Стандартные участки по шесть соток были засажены огородами, вокруг каждого участка были заборы, — в основном, ссохшиеся и косые. Иногда участки выкупались, вокруг них возводились высоченные кирпичные заборы, у ворот вешались камеры видеонаблюдения, а дома на этих участках планировались совсем огромными. Как говорили родители, это были участки бандитов, которые добыли свое богатство нечестным путем. Зачастую такие дома не достраивались, так и оставаясь массивными незавершенными пирамидами, в которых, как мы считали, бродили духи их скоропостижно погибших хозяев.

У моих родителей не было дачи, у нас была только квартира в Москве, но когда мне исполнилось два года, они решили, что ребенку нужно дышать свежим воздухом, а не только выхлопными газами. Отсмотрев объявления в газетах, они поняли, что покупка дачи нам не по карману, а арендовать участок с домом каждое лето мы сможем.

Сказано — сделано. У одного из участков оказалась очень милая семья хозяев — в большом доме жило несколько поколений, а маленький домишко, состоящий из крошечной кухни, террасы и двух комнат с печкой они сдавали в аренду. Он стоял прямо под линией электропередач, которая всегда напряженно гудела, но кого останавливают такие мелочи? Также на участке имелся колодец, из которого нужно было добывать воду вручную (ведром), грядки с огурцами, помидорами и луком, два умывальника, в которые тоже нужно было заливать воду вручную и две очаровательные собаки — дворняжка Джульетта и Бен, молодой кобель немецкой овчарки.

Деревянный забор был ровным и крепко сбитым, семья красила его перед каждым летом, так что мне не стыдно было жить на этом участке. Да, мы жили в крошечной халупе, зато какой крутой у нас был забор! Да и вообще, какой смысл в большом доме, когда ты приходишь туда только пообедать и переночевать, а все остальное время проводишь на улице с друзьями? Вот и сейчас, после вкусного маминого обеда, я, сыто отдуваясь, снова направился на место встречи.

Там меня уже ждал Вовка, который вел диалог с местной достопримечательностью — пьяницей по имени Леша. Леша был очень добрым и всегда пьяным мужиком лет пятидесяти. Он был всегда, сколько я себя здесь помню, и всегда выглядел и вел себя одинаково. Казалось, даже его жена смирилась с тем, что от него всегда исходил спиртной дух. Недавно в его восприятии мира случился сдвиг — он увлекся астрологией. И теперь, стараясь не дышать на детей, пытался напророчить им будущее. Например, когда я вышел, прикрыв за собой калитку, Леша вещал о том, что Меркурий во втором доме, а значит, Козерогов ждет успех во всех начинаниях, но строго до шести вечера! После шести Юпитер должен был войти в другую фазу и тут-то удача у козерогов и обрывалась, причем у всех без исключения. Мы любили беззлобно подшучивать над Лешей, ставя его в тупик неожиданными вопросами.

— Дядь Леш, а как быть с теми, кто находится в других часовых поясах?

— Ч-что? — спросил меня обескураженный астролог.

— Ну вот у нас допустим шесть вечера, а во Франции — четыре часа дня. Когда наступит перелом везения у козерогов?

— Сказано же, ик, в шесть вечера!

— То есть, если постоянно лететь в самолете на запад, можно попасть в бесконечный фонтан удачи? — подыграл мне Вовка.

У Леши исказилось лицо, он лихорадочно соображал, что бы ответить, но предложенная задача была слишком сложна для человека, который недавно выпил полбутылки самогона. Спустя несколько мгновений в его голове переключилась какая-то программа, он резко встал, пошатнулся и направился прочь. Вытянув шеи, мы начали наблюдать за ним с лавочки, ожидая пока переварится обед. Вскоре мы увидели конец этого бесславного пути — Леша рухнул прямо под ноги к участковому, который за шиворот вволок его в патрульную машину и увез. Проезжая мимо нас, он попросил, чтобы мы сообщили об этом его жене. Мы кивнули. Это была стандартная процедура, в которую мы часто были вовлечены, так как Леша жил с нами на одной улице и не очень стремился расширять известное ему пространство. Ну, а если ты все время пьешь до состояния потери сознания, рано или поздно патрульная машина проедет мимо тебя. Впрочем, возможно, дело было в том, что Леша был не козерогом по знаку зодиака, и сегодня божественное везение обошло его стороной.

Заехав к жене Леши и сообщив ей о пренеприятнейшем известии, мы поехали к железнодорожной станции. Именно там мы собирались найти Машку, третьего человека в нашем «Солнечном» альянсе. Машка была очень интересной девчонкой. Она любила приключения, постоянно где-то гуляла и что-то делала. Не знаю, как она жила в Москве, но летом в Кратово ее образ жизни был весьма и весьма свободен, чему мы все очень завидовали.

Главным предметом зависти было отношение ее родителей к воспитанию. Наши с Вовкой родители (как и подавляющее большинство других родителей) требовали от нас появляться дома как минимум три раза в день, чтобы держать нас под контролем. У нее такой проблемы не было вообще. Родители не запрещали ей ничего, — она гуляла, где вздумается, когда вздумается, раз в день появляясь дома, чтобы поесть.

Основам выживания ее научил брат, с которым она дважды ездила в месячные походы по горам Кавказа, поэтому она умела многое — самостоятельно развести костер, выстругать из веток копье и стрелы, соорудить шалаш, чтобы укрыться от дождя и все в таком духе. Иногда, когда у нее было настроение, она пыталась научить этому нас, но нам это зачастую было не очень интересно, поэтому мы начинали какую-то игру и забывали про обучение. Так или иначе, нам втроем было весело, и, хотя Машка далеко не всегда участвовала в наших забавах, наша группка была сплоченной. Мы по ней скучали, и когда ее долго не было на горизонте, пытались отыскать, что тоже превращалось в своеобразную игру.

Железнодорожная станция находилась примерно в двух километрах от наших участков, так что доехали мы быстро. Помимо встречи с Машкой у нас была еще одна цель — Вовка учился играть на гитаре, и ему был нужен медиатор (это такая штука, с помощью которой удобнее играть на струнных инструментах). На то, чтобы его купить, денег не было, но старшие товарищи подсказали способ. Если взять самую маленькую монетку и положить на рельсы, то, когда проедет поезд, она превратится в тоненькую металлическую пластинку и ее форма позволит хорошо защипывать струны.

Так и получилось. Мы отъехали на некоторое расстояние от станции, туда, где был свободный проход к путям. Увидев на горизонте электричку, мы положили на рельсы три монеты и отбежали. Обдав нас мощной волной горячего воздуха, поезд проскочил мимо и затормозил у станции, а мы принялись искать медиаторы. Нашли два из трех, и, довольные, отправились на поиски Машки.

Мы были уверены, что наша подруга где-то рядом, так как она очень любила смотреть на поезда, и находила какое-то странное умиротворение рядом с проносящимися электричками. Непросто найти инородное тело в бесконечной зелени, но нам это удалось. Машка построила себе небольшой шалаш в почти непроходимых зарослях недалеко от железнодорожных путей и безмятежно спала в нем. Пришлось разбудить.

— Вставай, лежебока, — пошевелил ее ногой Вовка, — три часа дня.

— Как же тут было хорошо и спокойно без вас, — потянулась Машка и зевнула.

— Устроила тут тихий час, как в детском саду, — проворчал я.

— И было прекрасно! — заявила она, — В детском саду мы не знали своего счастья. А счастье — вот оно. Лежи себе и спи, набирайся сил.

— И для чего ты набираешься сил? Для ночного сна? — Вовка протянул ей сушки, которые захватил из дома. Машка практически ничего не ела, но сушки были ее любимым лакомством. У нас было ощущение, что сушки изменяли пространство в ее желудке и добавляли ему пару измерений.

— Для ночных исследований, — простодушно пожала плечами Машка.

— Каких еще исследований?

— Говорю же — ночных. Сегодня я не ночевала дома…

— Что-о?! — слышать такое от двенадцатилетней девочки было сильно. Если бы я пришел домой позже хотя бы на два часа, то родители бы меня убили, зажарили, съели, а потом бы снова убили. Не ночевать дома без предварительного согласования с родителями? Да нас с Вовкой бы уже искали при помощи собак, дирижаблей, вертолетов, полка егерей, лесников и личного состава какой-нибудь близлежащей армейской части.

— Да. Правда потом забежала домой, попила чаю с мамой и вот пришла сюда отсыпаться, пока вы не заявились.

— И что, мама тебе ничего не сказала? — восторженно прошептал я.

— Дала денег на кока-колу и сказала, что на следующей неделе приедет бабушка.

— С ума сойти, — Вовка тоже был под впечатлением.

— Так что за исследования? — спросил я, — Ты так и не рассказала.

— Ну, так вы же отвлекаете. В общем, ночью я ходила по заброшенным домам. Это такая хохма! — словечко «хохма» было ее любимым, она использовала его в любых ситуациях, даже в тех, где его значение совершенно терялось.

— Серьезно?

— Да. Как вы знаете, их два вида — первый, это бывшие дома бандитов-братков, но там такие огромные заборы, что туда почти не попасть. Хотя с одним участком кое-что может получиться… Но тут и обычных заброшенных много. Карпинского, 24, Праздничная, 105, Приозерская, 13. Да вы и сами знаете, что я рассказываю?

— А зачем ночью-то? — уже понимая, какой будет ответ, спросил я.

— Во-первых, я проверяю себя и борюсь со своими страхами, — важно ответила Машка, — Во-вторых, это все-таки частная территория, пусть и неизвестно чья. Если дядя Вася будет проезжать на своем Уазике мимо и увидит, что я роюсь в развалинах, думаете, он меня по головке погладит?

— Логично, — кивнул Вовка.

— Сегодня у меня на очереди три участка, — сообщила нам юная исследовательница, — можете присоединиться, если хотите.

— Спасибо, конечно, за предложение, но… — начал Вовка, но его голос разума быстро оборвался.

— Мы пойдем! — ляпнул я. Не знаю, что мной двигало в тот момент, то ли уязвленная гордость, то ли жажда приключений.

— И как мы пойдем? Кто нас отпустит?

— Божечки, сделайте вид, что спите, а потом вылезайте через окно, что вы как маленькие? — сказала Машка.

— Да, наши родители рано ложатся. Окна мы умеем открывать как изнутри, так и снаружи, — подтвердил я. Стоит ли говорить, что никаких стеклопакетов в наших «сараях» не было? Вместо них были установлены лишь дребезжащие стекла в рассохшихся деревянных рамах.

— Вот и хохма, — сказала Машка, — Тогда жду вас на пятачке в час ночи. Возьмите фонарики и оденьтесь потеплее. Ночью холодно.

Попрощавшись и оставив Машке пакет с сушками, мы уехали. Некоторое время крутили педали молча, потом посмотрели друг другу в глаза и решительно кивнули. Твари мы дрожащие, или право имеем? И хотя «Преступление и наказание» мы еще не читали, ответ был очевиден — твари дрожащие, но право имеем. Как назло, по дороге мы встретили Сашку и Мишку. Те, ухмыляясь, начали кричать слово «эклиптика», при этом сбиваясь на каждой второй попытке. Показав кулак, я решил продолжить путь, но потом мне в голову пришла идея.

— Вы такие смелые и храбрые, ребята, — заявил я им, слезая с велика.

— И… Что? — напряглись они, явно чувствуя подвох.

— Значит, вы не испугаетесь прогуляться с нами сегодня ночью, так ведь?

— Куда это вы собрались? — спросил Мишка.

— Да так… Пройтись, воздухом подышать… Заглянуть в парочку заброшенных домов… — вальяжно протянул я. Вовка неодобрительно покачал головой, но понимал, что мне нужно было отыграться за утренний промах.

— Делать нам больше нечего, — быстро проговорил Сашка, — Пойдем, Мишань, эти двое совсем с дуба рухнули.

— Я так и думал. Трусы. Что с них взять? — повернулся я к Вовке с торжествующим лицом.

— Это не мы трусы, а вы идиоты, — уходя, бросил Сашка, — Черт знает, что там может водиться.

— Вот и проверим. Даже хорошо, что вы не пойдете, а то так стучать зубами от страха будете, что всю живность распугаете, — крикнул я им вслед.

— Зря ты им сказал, — растянулся на траве Вовка, — Еще родителям настучат.

Это был бы не самый плохой исход, подумал я про себя, но, разумеется, мысль не озвучил. На самом деле, мы были уверены, что они будут держать рот на замке. У каждой битвы улиц есть свой кодекс чести: никто никогда не привлекал родителей к нашим разборкам. Да и сами разборки часто носили полушутливый характер — в конце концов, мы все жили рядом, и сильно досаждать друг другу было глупо.

Глава III

Кто такие ниндзя по сравнению с ребенком, пытающимся улизнуть из-под бдительного надзора родителей? Часов в одиннадцать ночи я приступил к реализации хитрого плана. Сначала подготовил теплую кофту и безрукавку, закинув их в холщовом мешке под кровать (целлофановый не подошел, так как сильно шуршал), затем скрытно вынес одну пару кроссовок из прихожей и тоже спрятал в своей комнате. Основная сложность была с фонариком, потому что я не знал, где он лежит. Пришлось провести небольшую диверсию — слить всю воду из умывальника и попросить фонарик, чтобы достать еще воды из колодца. Запомнив, где лежит фонарик, прямо перед сном я тайком схватил и его. Экспедиция была готова. Оставалось дождаться момента, когда родители заснут.

Услышав похрапывание папы, я тихо сменил тапки на кроссовки, натянул на себя одежду и, схватив фонарик, приготовился вылезать. Еле дыша, я отвернул ржавый шпингалет и раскрыл окошко. Раздался небольшой скрип, треск и дребезжание готового выпасть стекла, но никто не проснулся. Перемахнув через подоконник, я тихо прикрыл окно. Тьма была кромешная, ни участок, ни улицы, не освещались. Были хорошо видны звезды, а вот тропинка к калитке практически не различалась, поэтому я чуть не наступил на Джульку, которая сразу же начала тереться об ноги и активно требовать, чтобы ее погладили. Потрепав ее по загривку, я двинулся дальше.

Возле калитки лежал Бен, лениво меня разглядывая. С этим псом мы сначала не очень поладили, но потом привыкли друг к другу и придерживались политики вежливого нейтралитета — он не пытался меня съесть, а я иногда его гладил и кормил. После того, как я показал ему, что хотел бы пройти, Бен отряхнулся, медленно поднялся на четыре лапы, вальяжно сделал пару шагов и улегся с другой стороны от калитки, все еще мешая мне ее распахнуть. Закатив глаза, я приоткрыл калитку наполовину (еще один скрип!) и, переступив через собаку, прошмыгнул на улицу.

Как свежо! Я бы даже сказал, холодно. Изо рта шел пар, как зимой. Пусть не такой густой, но он был! Проплыв перед моими глазами, облачко пара растворилось во тьме, и я начал бояться. На всей протяженности Солнечной улицы слабо горел лишь один фонарь возле пятачка. Неяркий круг света на земле поглощался темной-темной ночью. Таинственно шелестели деревья, а за покосившимися заборами мерещилось не пойми что.

Ночи в Кратово были чудовищно страшными. Невероятно красивым звездным небом можно было наслаждаться лишь на своей территории, за забором, потому что каждому известно, что ни одно привидение сквозь забор не пройдет. А как выйдешь на дорогу — всякое может случиться. Удивительно, как родные и с детства знакомые места вызывают мистический ужас при отсутствии дневного света. Однако надо было прибавлять шаг, так как на встречу опаздывать нельзя. Вовка и Машка не должны бояться одни, я их друг, поэтому мы будем бояться все вместе.

Осторожно ступая по неровностям дороги, я ускорился и сперва не заметил, как слева от меня зашевелились кусты. Когда я увидел это шевеление спустя несколько секунд, я подумал, что мне показалось. Потом кусты зашуршали передо мной, и я уже порядочно струхнул. Сердце провалилось вниз, я мысленно попрощался с мамой и папой и приготовился к смерти. Потом из кустов вынырнул рыжий кот Макар, которого ненавидели все мужики в поселке, и резво перебежал дорогу. Я выдохнул. Кот — это всегда лучше, чем призраки.

До пятачка я добрался без приключений. Там уже стояли Машка с Вовкой и активно делали вид, что не боятся. Вовка фальшиво насвистывал мелодию из какого-то мультика, плохо изображая беспечность, а Машка фальшиво сидела прямо, сложа руки на груди, плохо изображая спокойствие. Нервно кивнув мне, они поднялись и приготовились идти. Переговаривались мы исключительно шепотом.

— У нас на сегодня три цели, — сообщила Машка, — первый дом — заброшенка в трехстах метрах отсюда.

— Откуда ты знаешь расстояние? — подозрительно спросил Вовка.

— Шагами мерила, — пожала плечами Машка, — хохма у меня такая, все шагами мерить.

— Ладно, пошли, — махнул рукой я.

Включив фонарики, мы шли по замершему поселку. Три световых луча освещали дорогу, а вокруг нас была темнота. В темноте чувства обострялись, запахи свежескошенной травы уступали дорогу звукам ночной жизни — оглушительно стрекотали сверчки, шелестела листва, казалось, мы даже слышали топот муравьев.

Наконец, мы оказались возле полусгнившего забора, часть которого прилегла отдохнуть в заросли сорняка. Именно этой лазейкой мы воспользовались, чтобы проникнуть на участок. Естественно, в зарослях сорняка имелась крапива, но длинные штаны защищали не только от холода, но и от ожогов.

Дом выглядел зловеще. Днем это был обычный обветшалый домишко, но ночью это была просто резиденция князя тьмы. Каждый шаг по направлению к входу давался нам очень тяжело. Больше всего хотелось развернуться, убежать и накрыться головой с одеялом (каждому известно, что если накрыться с головой — никакие привидения не страшны). Тем не менее, мы были храбрыми и не могли позволить себе упасть лицом в грязь перед друзьями. Мушкетеры короля, например, залихватски подкрутив усы, кинулись бы в дверной проем со шпагами наперевес. Джедаям это тоже было бы не страшно, ведь у них есть световые мечи. А у нас не было ни световых мечей, ни шпаг, ни усов! Только фонарики…

И вот, мы уже на крыльце. Оно скрипит, громко и противно. Небольшая стайка птиц с шорохом вылетает из печной трубы. Мы вздрагиваем и застываем на месте. Проходит полминуты, сердце отстукивает ритм быстрого танца, и мы выдыхаем. Дверь не поддается, приходится лезть сквозь черный прямоугольник окна — стекла в нем давно нет, поэтому мы пролезаем легко. Внутри запустение и кучи хлама. Порывшись в нем, мы не нашли ничего интересного и выбежали обратно на дорогу.

— Наша исследовательская миссия провалилась, — сообщила нам Машка, — Но мы не будем отчаиваться и пойдем дальше! Семьсот двадцать метров.

— Ладно, семьсот двадцать так семьсот двадцать, — хором сказали мы с Вовкой. Страх уже отступает, остается лишь нарастающее желание заснуть.

— Еще один дом, и все! — сказал я, зевая, — И это не трусость, а здравый смысл!

— У меня в планах три, я пройдусь по всем, а вы как хотите, — строптиво заметила Машка, — Идем.

Второй заброшенный дом был не совсем обычным. Вернее, самого дома-то и не было. За высоченным забором было пепелище — мы впервые увидели его, когда лазили по деревьям недалеко от участка. Взрослые говорили, что это был дом какого-то криминального авторитета, и что однажды зимой его закидали бутылками с горючей смесью. Дом сгорел, и лишь одиноко стоящая посреди золы каменная печь напоминала о том, что раньше здесь жили люди. Поговаривали также, что дух этого мужчины бродит по участку и иногда жалобно завывает, неспособный развоплотиться. Нам предстояло это проверить! Оказалось, Машка все приготовила — забор был крепкий, и перелезть через него было невозможно, поэтому она сделала подкоп. Пока мы заползали на участок, она, пыхтя и отдуваясь, рассказывала, что устроить подземный ход было ой как непросто.

Каменные столбы, на которых покоились железные пластины забора, шли частоколом, и каждый из них был врыт в землю еще на полтора метра вниз. Более того — по центру каждой пластины с внутренней стороны также были столбы-основания, поэтому дважды начатый подкоп приходилось забрасывать землей, так как он упирался в непреодолимую преграду. Лишь на третий раз Машке улыбнулась удача и она смогла углубиться и докопать до участка. Подземный ход получился на загляденье — он был замаскирован ветками и листвой, а изнутри она даже сделала подпорку, как в шахте. Я подозревал, что смысла в этой подпорке нет никакого, но было красиво. Меня даже посетила мысль, что Машка уже давно исследовала весь участок и просто хотела похвастаться своей работой. Пришлось ее похвалить, она явно этого ждала.

Темный силуэт печки с трубой, направленной в небо, был угнетающим, он навевал какую-то древнерусскую тоску, которую мы даже не могли объяснить, просто чувствовали. Тоска тоской, но нас привлекала слава археологов!

Почуяв, что здесь возможна добыча, мы забыли про духов, привидений и прочую антинаучную ерунду. Разбив участок на три одинаковых куска, мы обыскали его полностью, после этого взялись за развалины дома. Испачкав руки черным (почему-то за пару лет и зим зола, угли и труха никуда не делись), мы, подобно самому известному в мире археологу Индиане Джонсу, пытались найти артефакты прошлого! Первому повезло Вовке — он нашел оплавившийся стеклянный шарик от люстры. Потом победно вскинула руки Машка — ей досталась чугунная печная заслонка, которая валялась недалеко от самой печи.

Самая главная находка, однако же, принадлежала мне. Я нашел искусно замаскированную дверь в подвал! Под густым слоем сажи (в которой я вымазался практически полностью) была фальшивая половица, под которой, в свою очередь, была металлическая бронированная дверь. Как мы ни тужились, мы не смогли ее вскрыть, поэтому просто накрыли половицей, снова присыпали сажей и накидали углей.

Сон немного отступил, но какое-то неуловимое шестое чувство призывало меня вернуться домой. С раннего детства это шестое чувство уберегало меня от опасностей, и я привык ему доверять. Когда я рассказывал о нем другим, надо мной лишь смеялись, и только мама восприняла это всерьез и настойчиво сказала, чтобы я доверял ему.

— Я домой, ребят, глаза слипаются, — соврал я, намереваясь уйти.

— Я тоже, — сразу подхватил Вовка, который, похоже, действительно засыпал на ходу.

— Уверены? — спросила Машка, — Это будет оч-чень интересный особнячок, и всего-то пятьсот сорок метров отсюда. Там точно что-то есть, наверное приведения, я слышала голоса прошлой ночью.

— Уверены, Маш, спасибо. В другой раз, — подвел итог я, махнул рукой и пошел к дому, — У нас еще здесь подвал невскрытый остался.

Вовка поплелся за мной. Сначала мы весело перешептывались, потом затихли. Снова стало страшно. И расхотелось спать. Звезды таинственно сверкали над головой, а язык темной дороги неохотно разворачивался перед нами, видимый лишь на небольшом расстоянии. Мы попрощались у его участка, и я уже один пошел к своему.

В голове моей почему-то вертелись мысли про то, насколько же стар мир, в котором мы живем. Электрические фонари появились всего сотню лет назад, в Подмосковье и того позже, а в некоторых российских деревнях до сих пор их нет. И сейчас, как и много веков назад, с наступлением ночи жилища людей окутывались беспросветной вуалью тьмы. И лишь собаки всегда были с нами и охраняли нас, — подумалось мне, когда я увидел Бена, лежащего возле калитки в той же позе, в которой я его оставил.

Раскрыв калитку, я снова переступил через длинное шерстяное тело, и, поддавшись приливу нежности, погладил его своими черными руками. Бен недоумевающе посмотрел на меня, отряхнулся и медленно положил голову на лапы, чтобы снова заснуть. На цыпочках я подошел к тропинке, ведущей в дом, как вдруг из-за спины у меня раздался хриплый голос.

— И куда это мы собрались в столь поздний час?

Я медленно обернулся, уже догадываясь, кому принадлежал этот голос. Дед Максим! Он был очень непростым человеком. Ворчливый, недовольный, с тяжелым взглядом и характером. Я всегда его побаивался и старался избегать. Это было трудно, если вспомнить, что на даче он был хозяином и жил здесь круглый год. Еще родители рассказывали, что он воевал во время Великой отечественной войны. Его женой была баба Паня — полная противоположность, солнечная, ясная, улыбчивая. Почему же мне этой ночью попалась не она?

— И откуда? — продолжил дед Максим. Я безмолвно стоял и смотрел ему в глаза, пока он не рявкнул, — Отвечать!

— Я… Это… Гулял… — с трудом выдавил я.

— Хорошая у тебя гулянка, в два часа ночи, — ухмыльнулся он, — да еще и в саже весь измазался. Я оглядел себя и понял, что влип. Объяснить мое внезапное почернение родителям было невозможно. Видимо, у меня все было написано на лице, поэтому дед Максим продолжил, — Значит так. Выдавать я тебя родителям не буду, но диверсант из тебя никакой — выдашь себя сам. Быстро к колодцу.

Легкой рысью я протрусил к колодцу. Под руководством деда пришлось раздеться практически догола и вымыться ледяной водой, чтобы от сажи не осталось и следа. После этого он дал мне хозяйственное мыло, чтобы я застирал одежду. С кофтой и безрукавкой фокус прошел, а вот со штанами не срослось. Достав полотенце, дед Максим протянул его мне и забрал мои штаны.

— Значит так, — затянул он снова, — штаны Паня постирает, потом как-нибудь повесит сушиться вместе со всем бельем. Дуй домой под одеяло, одежду спрячь, фонарик положи на место.

— Спасибо, — трясясь от холода сказал я, — Почему вы мне помогаете?

— Вы, московские, сплошные неженки, — сказал дед, скручивая сигарету, — всего боитесь. Мать с отцом у тебя хорошие, но слишком тебя берегут, а ты… Если сейчас из-под материнской юбки не выползешь — не бывать тебе мужиком. Так что я такие вылазки всячески поддерживаю.

— Спасибо.

— Потом доложишься, скажешь, в чем ошибся при планировании вылазки!

— Т-так т-точно! — бодро сказал я, ощущая, как моя кожа превращается в гусиную. У меня начали стучать зубы.

— Марш домой! — приказал дед Максим и ушел, захватив мыло и штаны. Я резво помчался выполнять приказ, перелез обратно через подоконник, закрыл окно, запихал в мешок верхнюю одежду и нырнул под одеяло. Постепенно я перестал трястись и быстро заснул.

Глава IV

Утро для меня наступило позже обычного. Я проснулся от запаха яичницы с колбасой и от звука шкворчащего на сковородке масла. Нацепив шорты и майку, я выскочил на кухню, где мне торжественно вручили тюбик пасты и зубную щетку. Мама была непоколебима, пришлось умываться и чистить зубы. Родители не заметили мою ночную вылазку или умело скрывали свои эмоции.

Хорошенько насытившись, я запрыгнул на велик и поехал разыскивать друзей, пока меня не начали травить парным козьим молоком (жуткая гадость!). Заехал к Вовке, мне сказали, что он еще спит. В двенадцать-то дня! Видимо, вчерашний поход дался ему тяжело. Машку я не нашел, но это было не удивительно. Она либо гуляла как кошка, сама по себе, либо отсыпалась в своем шалаше у железной дороги.

Сегодня должен был быть неплохой день, у нас планировалась игра в казаки-разбойники, но на велосипедах. Нормальных правил мы так и не придумали, поэтому пришлось брать массовостью — 15 человек на велосипедах, место действия — вся территория поселка, ограничение времени — три часа (до обеда). Шесть казаков, девять разбойников. В начале игры разбойники разъезжались по поселку и прятались (если не очень хорошо гоняли), либо намеренно немного отставали и дразнили казаков. Разбойник считался пойманным, когда казак догонял его и дотрагивался до него рукой. После этого пойманные разбойники под конвоем блюстителей порядка отправлялись в тюрьму — «отстойник», как мы ее называли, где занимались своими делами и ждали окончания игры, обзывая нехорошими словами проезжающих мимо казаков.

Мне выпало быть казаком и мой верный «Таир» уже рвался вскачь, однако пришлось, закрыв глаза, отсчитывать подлые три минуты. Естественно, всех разбойников уже и след простыл.

— Одного мы точно найдем, — прошептал мне на ухо Игорь с усмешкой. Он тоже был казаком в этом раунде.

— Всех найдем, не сомневайся, — самоуверенно сказал ему я, — А что?

— Сашку найдем по запаху, — радостно рассмеялся Игорь, поглаживая руль своего древнего «Салюта» — Пока он с кем-то болтал, я примотал ему под крыло велика дохлую крысу…

— …А сам он ее не снимет, потому что брезгливый, — закончил мысль я, — Ты опасный человек, Игорь.

— А то, — мой сосед был невероятно горд собой.

— Как тебе удалось протащить ее сюда без запаха?

— Легко! Я завернул ее в пакет, который не пропускал воздух. Под крылом он будет тереться об шину и порвется!

— Ты просто чудовище. Но я рад, что ты на нашей стороне.

— Я только на своей стороне, друзья, только на своей…

Рванув с места, мы начали патрулировать улицы. По новой тактике, которую придумал в последний момент подъехавший Вовка, казаки разъезжались двумя двойками в разные стороны, а оставшиеся двое ложились в засаду на узловых перекрестках и пытались пешком осалить проезжающих мимо разбойников.

В паре с Вовкой патрулировать было весело, потому что он всегда рассказывал мне какие-то новости из мира музыки, которые он черпал из журналов и канала MTV. И так, под разговоры о забавном исполнителе Ману Чао, который пел на пяти языках, мы обнаружили первую пару разбойниц — это были две девчонки, которые не очень-то хорошо спрятались и хотели отсидеться в тупичке между участками (на самих участках прятаться было нельзя).

Осалив их, мы отконвоировали их на пенек посередине пятачка и собрались ехать дальше. Одна из них умоляюще протянула к нам руки и сказала, что они не выживут здесь два с половиной часа, если мы не привезем им почитать какой-нибудь журнал. Терять время не хотелось, но оставлять девчонок без чтива было негуманно, так что пришлось нам метнуться к Вовке и принести им два томика «Иностранной литературы», которая в больших количествах хранилась на полке в дачном туалете. Девочки скривили мордочки, так как рассчитывали на что-то вроде «Кул гёрл», а не на пыльную подшивку за 1976 год, но спорить не стали.

По дороге мы встретили Игоря с сестрой, которые конвоировали еще одного разбойника. Что ж, неплохо, треть злодеев мы посадили меньше, чем за час.

— Почему не пришла Машка? — спросил меня Вовка, когда мы вновь отъехали от отстойника, — Она же любит в это играть.

— Откуда мне знать? — отмахнулся я, — Не в первый раз она игнорирует наши забавы. Точно тебе говорю, лежит в шалаше и дрыхнет.

— Странно, вчера, когда мы гуляли, она говорила, что обязательно придет и «разомнет кости».

— Ладно, давай съездим к ее шалашу, если ты так волнуешься, — я начал откровенно подтрунивать над товарищем, — Ты прав, о будущей невесте надо волноваться.

— Сам ты невеста, — буркнул Вовка, но направление движения сменил.

До шалаша мы не доехали, так как прямо нам навстречу, одной рукой зажимая нос, а другой держась за руль, выехал позеленевший Сашка. Воздух вокруг него был пропитан зловонием.

— Наконец-то, люди, помогите! — сказал он, спрыгнул с велика и буквально самостоятельно осалился об мою руку.

— Что с тобой случилось? У тебя нездоровый вид! — фальшиво обеспокоился я.

— У меня под крылом… Крыса-а-а, — прокричал он мне в ухо и подавил рвотный позыв.

— Как же она туда попала, друг мой? — деланно удивился Вовка.

— Игорь! Это он! Уберите ее… Пожалуйста…

— А с чего ты взял, что это Игорь? — удивился я, уже искренне.

— Из пакета чек выпал, а там, в чеке, его конфеты любимые. Ландрин. Только он эту гадость ест, больше никто…

— Ишь ты, Шерлок Холмс выискался, — почесал затылок Вовка.

— Каждый должен сам бороться за свое благополучие, — с этими словами я вручил Сашке подобранную с земли сучковатую палку.

С отвращением Сашка начал соскребывать останки несчастной крысы с колеса и крыла. Через пару минут все было кончено, и мы отправили его в отстойник — пусть повоняет девочкам, читающим рассказы венгерских и литовских писателей. Девочки, как и ожидалось, выразили бурные протесты, чем окончательно повергли Сашку в уныние. Испросив разрешения благородных тюремщиков (нас, то бишь) и извергая отборные проклятья, скорбный узник уехал на речку отмывать велосипед и продумывать хитрый план возмездия.

Время начало поджимать, и мы начали ускоренно колесить по поселку. Еще двух девчонок выцепили у пруда, где они спрятались в большую каменную трубу. Их проблема была в том, что велосипеды они заныкать не удосужились (святая простота!). Почетным конвоем их также сопроводили в отстойник, читать иностранную литературу и просвещаться. Игорь с сестрой тоже отыскали парочку беглецов и одну беглянку. Остался только Мишка.

— Сэры и леди, в круг, будьте любезны — рявкнул Вовка.

— Что? — Настя скривилась, Вовка ей нравился, но только когда не начинал строить из себя командира.

— Теперь мы будем вести себя как на королевской охоте! — мой друг недавно дочитал «Айвенго» и бредил средневековым бытом, — Нас шестеро, а он остался один. Мы — разъяренные псы, а он — испуганный олень. Мы — благородные кони, а он — загнанный в угол вепрь.

— Ты его видел? Какой он вепрь, в нем дай бог весу пятнадцать кило, — не выдержала Настя, — Ты можешь короче сказать, что ты хочешь?

— Голосом, говорю, надо работать, — смутился Вовка, — Загонять его ближе к пятачку, и всем перехватывать его здесь. Кто увидит — свистите и кричите, тогда все услышат и поедут наперерез!

— Так бы сразу и сказал, а то вепри какие-то, — подвел итог Игорь, поддержав сестру, — План разумный, разъезжаемся.

— У нас сорок минут, — посмотрев на часы, сказал я, — Должны успеть. Предлагаю временно разделиться.

Так и поступили. Я поехал на восток по пыльной дороге, отчаянно налегая на педали. В голове крутились разные мысли, а в душе рос червячок сомнения. Я вспомнил про свое «шестое чувство» и прошлую ночь. Я не очень любил философствовать, но сложившуюся ситуацию требовалось обдумать.

Отказавшись идти с подругой, мы с Вовкой поступили не очень-то по-джентльменски, оставив ее ночью одну в не самой безопасной обстановке. С другой стороны, мы хотели спать и идти дальше — решение, которое принимал каждый сам для себя. Более того, Машка бы все равно пошла на разведку, с нами или без нас. Уже с юных лет мы, мальчишки, оказывались в тисках взрослой проблемы, пусть и с оговорками. Будешь часто поступать «по-джентльменски» в ущерб себе — тебе сядут на шею и свесят ножки, будешь плевать на окружающих, в особенности женщин, и делать только так, как хочется — грош тебе цена, как мужчине. Как хранить нужный баланс? Как стать «Швейцарией»?

От этих мыслей меня отвлек яростный свист. Это, без сомнений, был Вовка, только он свистел так противно. Значит, большая охота началась! Резко развернувшись, я погнал на свист, потом, опомнившись, начал забирать к пятачку, где своего последнего клиента ждал отстойник. К первому свисту присоединился второй, потом и третий. Это действительно стало напоминать травлю зверя, во всяком случае, по звукам. У проносящихся мимо домов начали хлопать двери. Жители поселка, которые собирались насладиться дневным сном, были немилосердно вырваны из объятий Морфея и выходили, чтобы выразить свое неудовольствие. Но, конечно, не успевали, ибо велосипедисты были стремительны, как молнии.

Выехав на оперативный простор, я увидел лютую погоню. Мишка держался хорошо! Его неестественная худоба была обманчива, на самом деле парень был крайне выносливым. Не размениваясь на крики и переругивания, он держал темп, и преследователи начали отставать. Бросив взгляд на часы, и поняв, что у нас в запасе куча времени, я приготовился к долгой погоне.

Перекрестив траектории, я почти успел ухватить Мишку за рукав футболки, но он проскочил мимо, теперь я встал во главе колонны преследователей. Азарт погони быстро подавил всю лень и усталость, я и правда начал напоминать себе борзую. На соседней улице раздался свист. Это подтягивались другие казаки.

— Перекрыть Карпинского и Лучевую, — хрипло крикнул я друзьям названия улиц. Так у Мишки остался бы лишь путь к озеру с тормозящими движение песчаными берегами. Это же понял и Мишка: коротко рыкнув, он резко повернул налево и устремился в прорыв блокады.

За мной образовалась целая стая велосипедистов — правилами игры заключенным было разрешено следовать за казаками, но при одном важном условии. Пойманные разбойники не имели права как-либо мешать казакам в погоне, ни словом, ни делом. По результатам некоторых прошлых игр тем, кто это условие нарушал, присуждалось техническое поражение. Учитывая то, что поражение присуждалось всей команде, нарушителей гнобили долго и качественно, как свои, так и чужие.

Прорыв, кстати, Мишке, удался — он резво проскочил мимо Насти, которая так старалась его поймать, что угодила в кювет. Игорь остановился, чтобы помочь сестре, а мы с Вовкой продолжали погоню. Терпение всегда вознаграждается — рано или поздно удача Мишки должна была закончиться, и закончилась она бесславно. Когда последний разбойник просвистывал мимо очередных кустов, из них вывалился пьяный дядя Леша, бормочущий про перемещение Юпитера. От неожиданности и резкого увеличения количества перегара в атмосфере, Мишка резко повернул руль и, подскочив на кочке, завершил свой доблестный побег в зарослях терновника. Оттуда мы его и достали.

Глава V

После гонок на велосипедах всегда ешь в три горла. Но мне было тревожно, поэтому я вяло поковырялся вилкой в рисе с котлетами и пошел в свою комнату. Поскольку мы поймали всех разбойников, а до обеда оставалось еще полчаса, мы с Вовкой сгоняли к шалашу у станции. Машки в нем не было. А еще в углу шалаша была немаленькая паутина.

— Сколько нужно времени пауку, чтобы сплести такую махину? — задал я вопрос. Вовка ответа, конечно, не знал. Так или иначе, мы пришли к выводу, что в шалаше Машка не ночевала. Стало еще тревожнее. И вот, глядя в окно, я думал, где она еще может быть. В принципе, волноваться пока не стоило, потому что Машка часто гуляла по несколько дней. Но у нее было любимое убежище, в которое она не вернулась. И еще мое «шестое чувство» твердило мне, что что-то не так.

Немного переварив обед, я поехал за Вовкой и сказал, что нам стоит съездить проверить, не ночевала ли она дома. Мы доехали до ее участка, открыли калитку и заехали внутрь. Машкин участок напоминал амазонские джунгли — куча растительности и одна маленькая тропинка. Постучавшись в окно, занавешенное несколькими видами папоротников (по-моему), мы спросили у ее мамы, где Маша. Та пожала плечами и сказала, что, наверное, где-то гуляет.

Отъехав от участка, мы с Вовкой договорились не волноваться как минимум до завтра. Для того, чтобы не волноваться, мы поехали к станции купить шоколада, а заодно еще раз заглянули в шалаш. Там было уже две паутины.

Мы прокатились до озера, чтобы искупаться, а потом погода начала резко портиться, ветер нагнал черные тучи, и с неба начало накрапывать. Во время дождя дороги превращались в жуткое месиво, а мыть велики мы не очень любили, поэтому быстро разъехались по домам.

В целом кривоватый и убогий, во время дождя дом превращался в уютное убежище. Несмотря на внешнюю ветхость, крыша держалась крепко, не протекала, а добротная русская печь давала ощущение теплоты и защищенности. Мама принесла горячий какао с бутербродами, я взял книжку Юлиана Семенова про майора Вихря, и жизнь начала налаживаться. Спустя час веки мои потяжелели, я отложил книгу, лег в кровать и уснул.

Засыпал я в сумерках, а когда открыл глаза, была глубокая ночь. Посмотрел на часы — три ночи. Родители уже спали, а мне спать не хотелось совершенно. Тихонечко выполз из-под одеяла, но тут же залез обратно — зябко. Посмотрел на окно, пригляделся, прислушался — дождь еще шел, не ливень, просто дождь. Он мягко шуршал по траве, а туман, поднимающийся от земли, был похож на вуаль. Нет, на улицу мне точно не хотелось! Я положил голову на подушку, и глаза закрылись.

Крик петуха вырвал меня из дурацкого сна, в котором все мои друзья ходили на голове, а я в клоунском наряде катался среди них на моноцикле (это такой одноколесный велосипед) и жонглировал мертвыми крысами. За окном щебетали птицы, а трава была мокрая от дождя и росы. Ярко светило солнце, обещая высушить все за несколько часов. Я сунулся в комнату родителей, но они еще спали. Пришлось готовить завтрак самому. Взяв нож, я настрогал бутерброды с сыром и колбасой для себя и папы (мама «завтракала» только чашкой кофе). Быстро заглотив полбатона (ну, не получалось у меня ровно и тонко резать хлеб!), я начал строить планы на день.

Сначала съездить к Вовке и разбудить его, потом проверить шалаш, потом съездить еще в одно местечко, о котором мы оба забыли, и где любила ошиваться Машка. Неподалеку от поселка был лес, в котором рос один приметный дуб. Он находился примерно посередине леса и для знающих людей был ориентиром. В этом дубе было огромное дупло, и в прошлом году Машка хотела организовать свое тайное убежище там. Позже она отказалась от этой идеи, потому что о дубе знали практически все местные и часто назначали там свидания, если хотели скрыться от чужих глаз. Наблюдать за этими свиданиями Машке было неинтересно, а свое личное пространство она очень ценила, поэтому в результате спряталась в дремучих зарослях у путей.

Тем не менее, проверить стоило. Вдруг она переменила свое решение или, подобно шпиону-параноику, решила сделать себе несколько «конспиративных квартир» (после книжки о советском разведчике я начал мыслить, как Генштаб).

Определившись с планами и съев еще пару бутербродиков (еще треть батона), я поехал к Вовке. Думал, опять придется его будить, но нет — там тоже была идиллия, Вовка завтракал, а его мама — очаровательная женщина с самой доброй улыбкой в мире — читала ему вслух какую-то книгу. Жестом пригласив меня за стол и налив чаю в невесть откуда взявшуюся кружку, она продолжила. Через пару абзацев я узнал — это же «Мастер и Маргарита» Булгакова. Спустя несколько лет это произведение станет моим любимым, но тогда, за столом, я еще не очень понимал, насколько оно великолепно.

Когда все поели (а я так вообще дважды), Вовкина мама захлопнула книгу на том моменте, где Бездомный встречается с мастером, и милостиво разрешила нам уехать. Мы снова взяли курс на Машкин участок. Но ехать сквозь джунгли не пришлось. У забора сидела ее мама с растрепанными волосами и черными кругами у глаз. Было видно, что она не спала всю ночь. Увидев нас, она оживилась и резко поднялась.

— Вот вы где, ребята! — настойчиво проговорила она, — А Машенька не с вами? Она должна быть с вами!

— Э… Нет, — Вовка опешил от такого напора, — Мы ее давно не видели.

— Она уже вторую ночь не появляется дома. А вчера был такой ливень!

— Подумаешь, она часто не ночует дома, — с притворной легкостью махнул рукой я.

— Ты не понимаешь, — объяснила мне несчастная родительница, — У нас был с ней уговор, что она обязана приходить домой хотя бы раз в два дня! А прошло уже два дня и две ночи.

— Наверняка нашла себе что-то интересное и скоро вернется, — соврал я. Дело было плохо. Машка всегда держала слово. Я не мог представить себе, что она могла так обойтись с родителями. Тяжелый камень поселился у меня на плечах и набирал вес с каждой секундой этого диалога, — Я уверен.

— Когда вы видели ее в последний раз? — спросила Машина мама, пристально посмотрев мне в глаза.

— Позавчера днем, — еще раз соврал я. Это было мерзко, но мне было страшно, что родители узнают о том, как я ночью гулял по улицам, и оторвут мне голову. Моя собеседница повесила голову и из глаз ее закапали слезы. Она была в отчаянии, — Вы не волнуйтесь, Тамара Викторовна, мы объедем все, но найдем ее.

— Спасибо, мальчики, — она отвернулась и пошла к участку. Скрипнула калитка, а мы с Вовкой молча стояли над велосипедами и смотрели себе под ноги.

— К дубу? — первым очнулся он.

— Едем, — ответил я.

Лес шумел и жил своей жизнью. А я думал о том, что в зависимости от времени года лес шумит по-разному. В мае — радостно, пробуждаясь от зимнего сна, наращивая листья на ветках. В июне, июле и начале августа — мощно и деловито, лесная живность привыкает к раздолью и никого не стесняется. В конце лета и начале осени — немного устало и мрачно, лес понимает, что счастливая пора закончилась, школьники и студенты — что скоро снова учиться. Люди и природа синхронизируются и грустят. Почему-то сейчас лес шумел как в конце сентября. Мне это ужасно не нравилось.

Доехав до дуба, мы обошли его несколько раз, постучали по нему, заглянули в дупло. Там было пусто. Где-то вдалеке застрекотал дробью нервный дятел. Вовка сел, прислонившись спиной к мощному стволу, и посмотрел на меня. Все было понятно без слов. Машка исчезла.

Глава VI

Уныние овладело нами, мы не могли поверить, что Машка могла куда-то запропаститься. Она всегда держала слово, и то, что она не зашла домой, нарушив обещание матери, могло означать только одно — что-то случилось.

— Да нет, не может быть такого, — вдруг начал Вовка, — Никуда она не делась.

— И как ты можешь это объяснить? — я старался держаться спокойно, но меня немного потряхивало. Я чувствовал злость. Злость от того, что моя подруга пропала, а я бессилен ей помочь.

— Наверное, она просто заснула, и…

— Ага, как спящая красавица! — не выдержал я и вскочил, — Вот только принца дождется на белом коне и сразу вернется. Очнись! Что-то случилось!

— Что?! — Вовка тоже вскочил и, кажется, приготовился драться, — Что могло с ней случиться? Она жила в горах Кавказа по месяцу, она все умеет!

Похоже, он чувствовал примерно то же, что и я. Надо было разрядить обстановку. Пнув лежащую на траве ветку, я взял себя в руки и снова сел к дубу. Внимательно посмотрел на друга. Тот понял меня, выдохнул и тоже сел.

— Я думаю, есть вещи, которые не под силу даже очень тренированной, но все же маленькой девочке. Мы не можем соперничать даже с взрослыми, не говоря уже о силах природы, — произнес я, — А значит, нам нужно включить мозги и начать размышлять.

— Согласен, — Вовка сходу включил мозги, — Протокол «Альфа Гамма». Будем думать все вместе.

— Отличная идея, — воскликнул я и оседлал велосипед. Мне было радостно от того, что мы, как и всегда, нашли общий язык.

Протокол «Альфа Гамма» был разработан нами, кратовскими детьми, после просмотра очередного фантастического фильма. В том фильме было четко объяснено, что это вообще за штука такая — протокол. Это несколько действий, которые нужны для достижения какого-то результата, и чтобы эти действия не описывать каждый раз, когда задача ясна, их объединяют в протокол и отдают приказ.

К примеру, у нас был протокол «Бета Тета», — он применялся, когда мы в очередной раз дрались с деревенскими. При активации протокола «Бета Тета» все ребята ставили велики на свои участки и снимали с себя все ценные вещи (чтобы не оставлять трофеи врагу в случае поражения). Половина девчонок шла с нами как группа поддержки, а половина рассеивалась по дороге от места драки до пятачка, чтобы быстро, по цепочке, вызвать родителей, если что-то пойдет не так (например, если деревенские придут драться не голыми руками). Каждый ребенок четко знал, что и когда он должен сделать.

Протокол «Альфа Гамма» был простым, как две копейки. Когда случалось что-то важное, нужно было сделать какое-то объявление или разработать глобальные правила новой игры, созывались все дети от шести до пятнадцати лет. Главным на каждом общем сборе был тот, кто его созвал, он же руководил обсуждением. Когда по указанному вопросу достигалось согласие, мы проводили голосование и принимали финальный вариант решения. Это решение записывалось секретарем, которого тоже назначал главный, и отдавалось в папку решений, которую любезно хранил у себя наш участковый. Не знаю, как он на это согласился, скорее всего, ему просто хотелось держать ребятню под контролем. Ну а мы знали, что у него она будет сохраннее.

Общий сбор был хорош еще и потому, что с определенных пор его никто не собирал просто так, чтобы покомандовать. Последний раз, когда такое случилось, несчастного мальчика гнали и отвешивали ему пинки по заднице всей толпой. Он так расстроился, что после этого не выходил из дома целую неделю. Сейчас мы были уверены в том, что наш вопрос достаточно важен, поэтому прыгнули на велики и начали орать, что активируем протокол «Альфа Гамма».

Спустя тридцать минут на пятачке собрались все, кто не был наказан, не болел и подходил по возрасту (чуть более двадцати человек). Никто не пытался над нами пошутить, ведь по нашим лицам было видно — дело серьезное!

— Я начну, — сказал я, — Прошу Олю быть секретарем собрания. Оля, миловидная девочка девяти лет, взяла ручку, стопку бумаги, и присела возле пенька. Я выбрал ее потому, что она умела быстро и красиво писать.

— Мы слушаем, — кивнул Игорь и сел на траву. Постепенно за ним уселись все остальные.

— Мы активировали протокол «Альфа Гамма», потому что у нас случилась беда. Пропала Машка.

Ребята тут же загалдели, пытаясь доказать нам, что это нормальная ситуация, и что Машка все время гуляет, где хочет, и что у нее уникальные отношения с родителями. Я поднял руку вверх, призывая всех к тишине.

— Я знаю все, что вы хотите сказать, и поверьте, если бы мы с Вовкой не были уверены, что что-то произошло, мы бы вас не созывали. Во-первых, Машки нет уже довольно давно. Это нормально. Но — она обещала прийти на игру и не пришла, она обещала вчера прийти к маме — и тоже не пришла. А это уже серьезно. Она всегда держит слово. К тому же, мы знаем практически обо всех ее тайных убежищах — ее нигде нет.

— А с родителями поговорили? — спросила Настя, — Может, вы зря разводите панику?

— Ее мама уже выплакала все глаза, — резко ответил ей Вовка, — Может, мы зря разводим панику?

Настя ошарашенно умолкла. Все дети были подавлены, мы никогда не собирались вместе по такому грустному поводу. Мы всегда были не прочь поязвить, но сейчас все молчали в тряпочку. Машку любили, и нам было страшно предполагать что-то плохое. Слева от нас раздался шорох, и мы синхронно повернули головы. Шаркая ногами по земле и переваливаясь, нам навстречу шел дядя Леша. Поравнявшись с нами, он воздел палец к небу и начал хрипло вещать.

— Покайтесь, дети мои, ибо грядут события жуткие. Ливни окутают землю русскую. Потопы и отмщения ждут тех, кто слаб духом и волей. Марс вошел в четвертый дом, а значит, беда придет в ваш. Только сильнейшие и мудрейшие справятся с этой бедой.

Младшие дети притихли, в данных обстоятельствах это звучало жутко. Старшие почувствовали это, и стали его отгонять.

— Иди гуляй, астролог фигов.

— Иди, куда шел, дядь Леш.

— Я сейчас уйду, — сказал он удивительно трезвым голосом, — Но помните, что я сказал. Будьте умными и не сдавайтесь. Тут он посмотрел мне прямо в глаза, и, на прощанье обдав всех зловонием своего перегара, удалился.

Несколько секунд мы стояли в оцепенении. Дядя Леша никогда себя так не вел, и было очень странно все это слышать. Из ступора нас вывел Вовка, махнув мне рукой и коротко бросив: «Командуй». Я осмотрелся, двадцать две пары глаз смотрели на меня и ждали каких-то действий. Я, если честно, к лидерству никогда не стремился, но Машку надо было выручать, что бы с ней ни случилось. А лучше всех ее знали мы с Вовкой. На меня снизошло вдохновение, и приказы полились рекой.

— Настя, Игорь, — начал я, — вы едете к Машкиной маме и успокаиваете ее. Она должна собраться и рассказать вам все, что знает. Но основная задача — привести ее в чувство. Машкин папа скорее всего уже выехал из Москвы сюда, но до того, как он приедет, будьте с ней все время.

— Принято, — ответил Игорь, они с Настей вскочили на велосипеды и уехали.

— Алан, — я обратился к темнокожему пареньку, который был самым быстрым из нас, — пулей мчись к участковому, разъясняй ему ситуацию, и пусть он тоже едет к Машкиной маме. Это серьезно. Да, и еще, пусть захватит подробную карту поселка и окрестностей.

Алан кивнул, разогнался, невидимым глазу движением перекинул ногу над седлом и укатил с быстротой молнии.

— Оля, берешь в подмогу еще двух девочек с красивым почерком, на твой выбор, и вы садитесь писать объявления о пропаже. Машку нужно описать максимально подробно. Судя по всему, мы с Вовкой видели ее последними. На ней были черные джинсы, красная футболка и сине-зеленая куртка.

— Черные кроссовки, — добавил Вовка.

— Да, и черные кроссовки. Все это, цвет волос, приметы, цвет глаз кто-нибудь помнит?

Все мальчики пожали плечами, все девочки хором сказали, что у Машки голубые глаза.

— Глаза, голубые, и так далее, — подытожил я, — через один час мы ждем не менее пятидесяти объявлений. Еще через час — еще шестьдесят. После этого вы займетесь их расклеиванием. Если что-то понадобится — обращайтесь ко мне, организуем.

— Хорошо, — Оля отвела в сторону двух подружек, и они начали совещаться, как лучше написать текст. Я попросил ее остаться и зафиксировать все происходящее до конца. Она подчинилась.

— Далее, — я продолжал строить из себя командира и даже чувствовал какую-то неуместную в таких обстоятельствах гордость, — Рома, Макс. У вас руки растут из правильного места, организуйте здесь, на пятачке, штаб операции. Нам нужен большой непромокаемый тент, освещение в нем, стол, несколько стульев, бумаги, ручки, напитки, какие-то закуски, пледы и теплые вещи. Мы будем работать минимум двадцать четыре часа. Здесь можно будет передохнуть, перекусить и поспать. Все новости должны стекаться сюда. Здесь всегда будем либо я, либо Вовка, либо Олька.

Макс с Ромой кивнули и пошли за материалами, чтобы собрать тент. Я не сомневался в том, что через полчаса все будет готово в лучшем виде.

— Теперь задача для всех остальных, — обвел всех глазами я, — мы расчерчиваем карту поселка по квадратам. Пусть каждый из вас выберет себе квадрат и тщательно его прочешет. Нам необходимо внимательнейшим образом просмотреть все, что находится на этих квадратах, особенно заброшенные дома и участки. Подключать старших — не только можно, но и нужно. Всю информацию, кроме…

Я запнулся. Та вещь, которую я собирался сказать, выбила из меня дух, но я собрался и продолжил.

— …кроме информации о местонахождении тела, — сообщать сразу сюда. Если случилось самое страшное — сначала нужно найти участкового. Это ясно?

— Ясно, — раздался нестройный хор голосов. Все задумались.

— Вопросы есть?

— Есть один, — поднял руку Сашка, и я внутренне сжался. Я и так-то не был сильно уверен в том, что все правильно делаю, а если сейчас еще начнут подвергать сомнению мой авторитет, будет совсем худо. Но Сашка меня удивил.

— Хочу обсудить наедине, — движением головы он попросил меня отойти в сторонку.

— Через минуту, — мысленно выдохнул я и продолжил, — Если больше вопросов нет, прошу всех сообщить родственникам, чем мы сейчас занимаемся. Любая помощь от них будет кстати — начиная от непосредственного участия в поисках и заканчивая горячим чаем в термосах. Не позже, чем через полчаса, жду всех здесь. Пока у нас нет карты от участкового, которую можно разбить на квадраты, прошу всех помочь с организацией штаба и написанием объявлений.

Все покивали и разъехались, Олька подошла ко мне с несколькими листиками, на которых была стенограмма нашего сбора. Я попросил ее присвоить новое название протоколу поиска человека и после того, как этот поиск завершится, всем о нем рассказать. Она кивнула и чмокнула меня в щеку в знак поддержки. Это было приятно и придало мне сил. Оставалось поговорить с Сашкой, который терпеливо ждал меня в стороне вместе со своей тенью — Мишкой.

— Слушаю вас, ребята, — шагнул к ним я.

— Во-первых, хочу тебе сказать, что ты молодец, — еще больше удивил меня Сашка. Вот это было действительно неожиданно, — Все грамотно объявил, всех пристроил к делу.

— Спасибо, — сказал я, подняв брови. Мне не удалось скрыть своего удивления.

— Хочу поделиться с тобой соображением, — прищурив глаза, сказал он, — Мне кажется, что дело тут нечисто.

— О чем ты? — спросил я, вновь холодея. Не собирается ли он меня в чем-то обвинить? Ведь мы говорили о том, что собираемся пойти с Машкой ночью смотреть на заброшенные дома.

— Я о дяде Леше. Ты слышал, что за чушь он нес? А может, это не чушь?

— Ты думаешь, что он в этом замешан? — уточнил я, успокаиваясь, — Да нет, бред какой-то.

— Он звучал очень убедительно, как будто что-то знает. Он вечно пьяный, сам знаешь, у пьяного рано или поздно шарики за ролики заезжают.

— Согласен, — ответил я. Определенная логика в этих словах была. Мне совершенно не верилось, что безобидный дядя Леша мог быть замешан в чем-то, кроме спирта, но проверить, наверное, стоило, — Что предлагаешь?

— Хочу за ним проследить, возможно, поговорить, если что-то нарою. Мишка со мной.

— Давай так, — я ответил после секундной паузы, — Мишка нужен нам для прочесывания местности. Это важнее. Но если ты напал на след, имеет смысл его раскрутить. Ты следишь за ним только в одиночку и без велосипеда.

— Хорошо, — козырнул тот, сказал Мишке присоединяться к остальным и направился следом за местным пиитом.

— И еще, — остановил я его, — если ты будешь с ним разговаривать и выводить на чистую воду, убедись, что рядом есть кто-то еще, ладно?

— Да, это хорошая мысль.

Я огляделся. Стайка девочек расположилась на пеньках и начала писать объявления. Рома с Максом ставили опоры для тента, еще один мальчуган, который жил ближе всех, спешил к пятачку с огромным термосом чая. Что ж, настала пора поговорить и со своими родителями. Сказав Вовке сделать то же самое, я помчался домой.

Глава VII

Едва успела скрипнуть калитка, залаял и тут же осекся Бен, велик полетел на траву, а я уже забегал на веранду к родителям.

— Мама, папа, у нас беда, — крикнул я.

— Что случилось, — отец оторвал взгляд от газеты и с недоверием воззрился на меня.

— Машка пропала. Мы все будем ее искать.

— Как это пропала? — папа отложил газету, мама вышла из кухни, вытирая руки полотенцем.

— Ее никто не видел уже пару дней, мы снаряжаем поисковый отряд.

— Что за отряд? — нахмурился папа, он еще не до конца понимал, что это все не игрушки, и мы действительно ищем пропавшего человека.

Я подробно рассказал родителям обо всем, что мы на данный момент сделали и о том, что мы собираемся делать.

— А не лучше ли обратиться к участковому и предоставить эту работу ему? — спросил папа, когда я закончил вещать.

— Ты что, не понимаешь? — с удивлением посмотрел на него я, — Машка пропала.

— Я все понимаю, но… Ань, что ты делаешь? — спросил он маму, которая выходила из комнаты и вернулась со старой одеждой.

— Мой сын руководит спасательной операцией, — просто ответила она, — Пока все, что он делает, абсолютно правильно. Я собираюсь помогать. А ты?

Папа обескураженно думал секунд десять, а затем встал со стула и протянул маме руку.

— Мне ты одежду захватила, надеюсь?

— Конечно, — улыбнулась мама и дала ему потрепанные тренировочные штаны и футболку с надписью USA, которая в те времена была почти у каждого.

— Пойду переоденусь, — обреченно сказал отец и ушел в другую комнату. Сказать, что я был в шоке от происходящего — не сказать ничего. Я просто делал то, что считал правильным и все близкие мне люди поддерживали меня в этом стремлении.

— Спасибо, — выдавил из себя я. Чувство благодарности за то, что мне помогают, а не ставят палки в колеса, было огромным. Однако я все же решил повременить с признанием относительно своей ночной вылазки.

— Не за что. Сколько у нас времени до общего сбора, — спросила мама.

— Десять минут.

— Отлично, тогда вот тебе рис с мясом, поешь хорошенько, запасись энергией, а я пока переоденусь.

Мама вышла, а я начал метать в себя еду. Сложно было поспорить с тем, что мне понадобится много сил. В дверной проем просунулась голова деда Максима, он как всегда был хмур и неприветлив.

— Слышь, малой, что там за кипиш?

— Подруга моя пропала, ищем всем миром, — ответил я.

— А это не связано с твоей ночной прогулочкой? — старый змей смотрел в самую суть вещей.

— Не думаю, Максим Михалыч, но эту версию тоже прорабатываем, — дипломатично ответил я, уткнулся взглядом в тарелку и сделал вид, что мне очень интересно ее содержимое.

— Ладно, схожу с вами, покумекаю.

— А вот за это спасибо, — изобразил я полупоклон, сидя на стуле, — Нам всякая помощь нужна.

Вскоре вернулись родители, и мы вчетвером пошли к штабу. Там меня ждала еще одна неожиданность — на пятачке было яблоку негде упасть. Маленькое пересечение улиц вместило в себя почти шестьдесят человек. Здесь были дети до пятнадцати лет и старше, родители, бабушки, дедушки, в центре стояла заплаканная Машкина мама, рядом был ее муж, только приехавший из Москвы. Возле них стоял нервничающий участковый Василий и выискивал кого-то глазами в толпе. Увидев меня, он замахал мне рукой. Народ начал поворачиваться ко мне и расступаться, кто-то сердито на меня смотрел, кто-то ободряюще похлопывал по плечу и улыбался мне.

— Вот, вот он вернулся, — сказал участковый, — Мы сейчас все решим.

— В чем дело? — с опаской спросил я, оглядываясь на родителей. Те тоже не понимали, в чем дело, но выглядели спокойно.

— Нам нужно скоординировать поисковые усилия, — сказал Василий, — Ты проделал отличную работу по организации спасательной операции, и я бы хотел, чтобы мы все делали вместе.

— Ты совсем, Вась, с дуба рухнул? — раздался голос одного из родителей, — Ему сколько лет? Десять?

— Вообще-то одиннадцать, — ответил я, боясь посмотреть в глаза кричащему.

— С кем ты там собрался что координировать?

— Да, ты мент или кто? — прорезался еще один противный голосок, это была чья-то бабушка, — Тебе за твою работу платят, вот и работай.

— Но так же эффективнее, — ошарашенно проговорил участковый, пятясь к своему Уазику под напором злобных собеседников, — чем больше усилий мы все потратим, тем больше шансов…

— Шансов-шмансов, ты просто задницу поднять не хочешь!

— Да, мы тут ищи, а ты что? — подключились еще несколько особо зловредных особей.

— Но подождите… — начал я, пытаясь защитить тех, кто мне доверился.

— А ты вообще молчи, шкет! Тоже мне, поисковик выискался!

— Ты как с моим сыном разговариваешь?! — резко включился в диалог папа, и тут я понял, что драка неминуема. Иногда взрослые ведут себя хуже детей.

— ША!!! — раздался громогласный хрип деда Максима. Все разом замолкли. Деда Максима очень уважали, так как он был ветераном войны и до сих пор очень крепким и ясно соображающим мужиком. К тому же, поговаривали, что у него еще с тех пор сохранилось ружье, которое он припрятал от советской власти. Ну а кто в своем уме будет перечить ветерану войны, у которого есть ружье? — Вы о чем вообще тут толкуете? Какая вам разница, кто поиски ведет, если вы все равно участвуете? Вы участвуете?

— Ну… Да… Участвуем… Мы же здесь… — нестройно раздалось из разных концов толпы.

— Тогда что время тянете? У мальца хороший план, он уже сделал больше, чем мы все вместе взятые. Тут около тридцати молодых орлят на велосипедах, вы, взрослые лбы, и я, старый пень. Вместе мы можем многое, так чего хаяться по пустякам? Тут главное вот что — у родителей Машеньки есть возражения, чтобы мы их дочь искали?

— Нет… Нет… Конечно нет, — еле проговорила Тамара Викторовна и вновь уткнулась в подмышку мужу.

— Мы очень благодарны вам за помощь, спасибо! Пожалуйста, очень прошу всех подключиться. Одни мы не справимся, — твердо сказал Машин папа. Он держался очень достойно, но было видно, как ему тяжело.

— Так я продолжу, — уже увереннее взял внимание в свои руки Василий, — Мы поделили карту на квадраты, нужно прочесать каждый квадрат.

— И еще нужно обратить внимание на заброшенные участки и дома, — подал голос я, — Она очень ими интересовалась последнее время.

— Принято! И обращаем особое внимание на заброшенные участки и дома. Поисковые группы будут состоять из двух человек на квадрат, подходите к Оле, записывайте, какой квадрат вы берете и удачи в поисках. Я буду у себя в участке и постараюсь вызвать следователя из города. Это все займет время, поэтому я очень благодарен ребятам за то, что они сумели все организовать. Прошу любую необходимую информацию доносить сюда, до штаба. У меня есть гонец, — он показал на Алана, — Он мне все передаст. Удачи!

После того, как Уазик, оставляя за собой клубы пыли и черной гари из выхлопной трубы ускакал по кочкам к участку, закипела работа. Люди с энтузиазмом записывались в отряды и веером расходились искать пропавшую девочку. Стол под тентом ломился от разной еды и питья — тут были пирожки, бутерброды, порезанные овощи, разные газировки, термосы с чаем. Ярко светило солнце и уверенные в себе люди готовились решить ужасную проблему с наскока.

У меня же портилось настроение, потому что мне казалось, что мы что-то упускаем. Я допускал возможность трагической случайности, но Машка всегда была очень осторожна. Посторонним людям она могла показаться легкомысленной, но это было ложное представление. Она бы никогда не стала купаться в речке с очень быстрым течением или пытаться перепрыгнуть с крыши на крышу, если не была точно уверена, что справится. Значит, скорее всего, тут замешан человеческий фактор. Но какой? Я отогнал от себя жуткие мысли об убийстве или похищении. Нужно было решать проблему так, как это было возможно. Я подошел к Ольке, которая посмотрела на меня грустными глазами.

— Мне надоело писать, я хочу искать ее вместе со всеми.

— Потерпи еще два часа, потом Наташка тебя сменит, хорошо?

— Ладно, — повеселела она и выдала нам с Вовкой квадрат для прочесывания. Маме с папой достался еще один, а дед Максим ушел домой, сказав, что толку от него в прочесывании не будет, но он подумает, чем сможет помочь.

Глава VIII

Из-за того, что людей было мало, а поселок и окрестности занимали много места, каждой группе достался огромный квадрат. Мы прочесывали наш около десяти часов, нашли кучу всяких интересных вещей (в их числе системную плату от компьютера, настоящее сокровище!), но, к сожалению (а может, к счастью) ни следа Машки.

Когда мы вернулись к штабу, нас ждало еще несколько разочарований — во-первых, он был пуст. Ни Ольки, ни Наташки там не было. Во вторых, никто не пополнял запасы еды и питья, на столе были только испачканные одноразовые тарелки и пустые термосы. В-третьих, судя по пустым улицам, большинство восприняло эту затею больше как развлечение, чем как реальную помощь. Я ужасно расстроился и сел в штабе на стул, намереваясь продолжить дежурство, несмотря на то, что у меня уже не было сил. Вовка плюхнулся рядом и мы тут же уснули.

Я проснулся от того, что кто-то трясет меня за плечо. Это была мама, они с папой тоже закончили прочесывать свой квадрат, и она звала меня домой. Я сказал, что кто-то должен остаться в штабе, что тут есть пледы и свет, и что за меня волноваться не нужно, и что кто-то сменит меня утром и я приду отосплюсь. Не желая оставлять нас одних, они примостились на сидения рядом и тоже заснули.

Второе пробуждение случилось, когда заорали петухи. На улице было уже светло, я потянулся, ополоснул лицо водой, которая еще оставалась в штабе и стал ждать, пока меня кто-то сменит. Спать хотелось жутко, но при таком ярком свете это было невозможно. Через два часа пришла Олька, которая вчера успела и собрать все данные, и поучаствовать в поисках, а потом снова собрать данные. Судя по этим данным, люди действительно отнеслись к идее спустя рукава. Кто-то приходил с сообщением о том, что квадрат прочесан, спустя пару часов, хотя было очевидно, что это невозможно. Все спорные квадраты она пометила знаками вопроса, а значит, их нужно было прочесывать заново.

Еще через час начали подтягиваться люди, их было уже гораздо меньше. Мы повторно распределили сомнительные квадраты и вновь отправились на поиски. Перед тем, как мы разошлись, приехал разочарованный участковый, и сказал, что из города никого не выделили. На вопрос моей матери, что может быть важнее, чем пропавший ребенок, Василий пожал плечами. Ему сказали, что накануне в городе ограбили несколько банков и все силы брошены на поимку преступников «по горячим следам».

Папа покачал головой и уволок маму за собой. На этот раз наши квадраты были совершенно в разных концах. Местность, которую нам предстояло прочесать на этот раз, была болотисто-лесистой. Надев резиновые сапоги и беседуя о вечном, мы с Вовкой методично обсматривали каждый квадратный метр земли. Потратили мы на это еще около девяти часов, но зато готовы были поручиться, что в этом квадрате тоже ничего нет. Усталость и отчаяние брали свое. Я тайком надеялся на то, что все может быть в порядке, что мы можем поискать-поискать, а потом Машка сама найдется, уставится на нас во все глазищи и скажет — «Вот хохма, ну вы и разворошили тут гнездо. А я просто еще один шалашик себе сделала недалеко от станции». Тем не менее, с каждым днем было все очевиднее, что что-то произошло.

В этот раз ночевали в штабе другие люди, а мы с Вовкой и родителями пошли отсыпаться по домам. В моем сердце поселилась тоска. Я ненавидел свое тело за то, что оно так требовательно к еде и сну. Почему люди не роботы? Я бы искал свою лучшую подругу и днем и ночью, пока не нашел бы или пока у меня бы не кончилась батарея! С этими мыслями я и заснул, сопя и ворочаясь.

Британские ученые утверждают, что самые важные мысли приходят человеку во сне. Не знаю, правда это или нет, но когда в час ночи я раскрыл глаза, у меня было полное ощущение, что мысль пришла ко мне во сне. А додумывал я ее уже натягивая на себя штаны и кофту. Каким же я был глупцом! Пытаясь завуалировать свое участие в ночной вылазке, я совершенно не придавал значения последним словам Машки, а они были самыми важными! «Я слышала голоса прошлой ночью». Мы так и не выяснили, что это был за «особняк»!

Кляня себя на чем свет стоит, я схватил фонарь и, чтобы не будить родителей, вновь вылез через окно. Надо было сунуться к Вовке и проверить одну теорию. Когда я на цыпочках крался мимо крыльца, меня окликнул хриплый шепот.

— Эй, малец, куда опять расшастался? Одной пропавшей мало?

— Да нет, Максим Михалыч, хочу одну версию проверить.

— Вот садись сюда и проверим, хватит самоуправством заниматься!

Присев рядом с ним, я рассказал ему о своих подозрениях относительно финальной точки нашего ночного похода.

— А как ты найдешь-то этот дом? Вы ж, кажись, говорили, что и так все заброшенные дома прочешете.

— Теперь мы почти точно знаем, где искать. Она сказала то ли четыреста пятьдесят метров от предыдущего, то ли пятьсот сорок.

— Откуда она про метры-то знает?

— Она дотошная девчонка, если она так посчитала, значит так и есть. Теперь надо понять, как считать нам.

— Сейчас, малец, обожди, — дед Максим, кряхтя, поднялся с лавки и зашел в дом. Через минуту он вышел с рулеткой и разложил ее на земле, — Не смотри вниз, шагай.

Я сделал два шага, потом еще два, потом еще два. Дед Максим светил фонариком на рулетку. Наконец, он почесал затылок и свернул рулетку. Затем он дал мне небольшой рюкзачок.

— Повезло. Метр — это ровно два твоих шага. Иди буди своего друга и ищите дальше.

— А что в сумке?

— Если что-то пойдет не так, там есть сигнальный пистолет. Я его купил в прошлом году, вот и пригодился. Наводишь наверх и жмешь на спусковой крючок. Я буду следить за небом, если увижу фейерверк, пойму, что нужна помощь и начну всех будить. На людей не наводи, можешь убить или поранить. Еще там бумага, карандаши, сухой паек, мелочевка в общем. Судя по твоим глазам, ты напал на какой-то след. Пусть будет.

— Спасибо, Максим Михалыч! — шепнул я, нацепил рюкзак и побежал за Вовкой. Темные улицы пугали, но я несся со скоростью метеорита и был уверен, что ни один призрак за мной не угонится.

Добежав до участка лучшего друга, я перелез через забор и подошел к его окну. Хорошо, что, как и у меня, оно было на первом этаже. Вовка, конечно, спал. Пришлось тихонечко постучать. Ответа не было. Я постучал сильнее и стекло, которое и так держалось на честном слове, просто выпало из рамы. Я зажмурился, ожидая услышать грохот, но раздался лишь приглушенный хлоп. Я вспомнил, что рядом с кроватью в той комнате лежал толстенный пушистый ковер. Видимо, стекло упало плашмя и не разбилось. Аттракцион невиданного везения продолжался. Просунув руку в образовавшуюся щель, я дернул щеколду и раскрыл окно.

Оперевшись о холодный подоконник, я перемахнул ноги и аккуратно наступил на ковер так, чтобы не задеть стекло. Отложив его к стене, чтобы никто не поранился, я подошел к Вовке и зажал ему рот ладонью, чтобы спросонья он не перебудил весь дом. Легонько потрепав его по щеке и не добившись результата, я ущипнул его за руку. Вовкины глаза широко распахнулись, он что-то промычал, взмахнул рукой и ударил мне по носу. Морщась от боли, я приложил палец к губам и схватился за нос, из которого закапала кровь. Вовка тряхнул головой, понял, что я — это я и виновато кивнул, извиняясь за невольно нанесенную травму.

Все еще зажимая нос, я жестами показал ему, чтобы он оделся, затем на окно и начал вылезать. Тот с удивлением посмотрел на отсутствующее в одной из рам стекло, но ничего не спросил. Через пару минут он тоже вылез из окна, и мы отошли к забору. Там-то он на меня и накинулся.

— Ты что творишь, совсем сдурел? Зачем ты вынес окно? Зачем меня разбудил? Если мы хотим завтра искать, нам нужно выспаться.

— С окном случайно получилось, — примирительно поднял руки я, — к тому же, будем считать, что за окно ты мне уже отомстил.

— Извини, — буркнул он, — Я спал еще.

— Да ничего, я сам виноват, просто не подумал, как тебя правильно разбудить.

— Так зачем пришел-то?

— Сказать, что мы с тобой два идиота. Мы вообще все делали не так. Скорее всего Машка пропала в ночь нашей вылазки, а мы до сих пор не проверили, что это был за третий дом.

— Мы же всем сказали проверять заброшенные дома, — нахмурился Вовка. Было видно, что он еще не до конца проснулся, — К тому же, как мы можем его проверить, мы же не знаем, где он?

— Это легко! Она же сказала, что до него четыреста пятьдесят или пятьсот сорок метров от того участка с трубой.

— Пятьсот сорок, но все равно…

— Ты точно помнишь, что пятьсот сорок?

— Да, я запомнил, потому что у меня коллекция из пятисот сорока вкладышей от жвачек.

— Тогда еще легче! — радостно обнял друга я.

— Да это может быть где угодно, — не разделил моей радости Вовка. Его немного знобило, но он приходил в себя.

— А вот и нет! Вспомни, когда мы уходили, она шла в противоположную сторону, а что там?

— Она шла по Тенистой аллее, а та упирается прямо в шоссе, и от нее отходят всего две дороги, значит вариантов не так много!!! — наконец сообразил мой собеседник, но тут же снова приуныл, — Но как мы посчитаем метры?

— Все уже схвачено, — ответил я с улыбкой, — два моих шага это один метр. Мы все посчитаем так же, как она — по шагам.

— Гениально. Бежим!

Не жалея сил мы бежали к заброшенному участку, кровь из моего носа еще лилась и орошала собой темную землю, но нам было все равно. Мы хотели проверить догадку и нам было не до отсрочек. Добравшись до угла участка, мы достали фонарики и лист бумаги. Нужно было чертить импровизированную карту, чтобы ничего не упустить.

— Слушай, а может Аристократово? — вдруг спросил Вовка.

— Что? — не понял я, на ходу вычерчивая окрестности.

— Может, Кратово так называется, потому что раньше здесь жили аристократы, а потом их всех убили?

— Ага, а куда «Аристо…» делось?

— А мне почем знать? — почесал затылок мой друг.

— Но хорошая версия, интересная, — подытожил я.

Двести пятьдесят метров дорога шла прямо и ровно, никаких ответвлений не было и мы уже было решили, что задача будет проще простого. Сложности начались чуть дальше. От Тенистой аллеи начали отходить небольшие аппендиксы, и нам приходилось соваться в каждый из них, чтобы не ошибиться. Один из аппендиксов загибался дугой и возвращался в Тенистую аллею, и мы решили, что его не стоит принимать в расчет. Машка была слишком логичной для того, чтобы отсчитывать кривые пути. Ни один из отростков не оказался достаточно длинным и через четыреста тридцать метров мы вышли к местному двухполосному шоссе, перед которым дорога уходила направо и налево. За шоссе был овраг с болотистой местностью, так что этот вариант мы отметали.

Сначала мы пошли направо. В ста двадцати метрах от развилки было три дома — один по прямой, два — в переулках. Все они были достаточно новыми и обжитыми, смотреть там было нечего, поэтому мы вернулись к развилке и пошли налево. Домов стало меньше, и они выглядели более старыми, эта часть поселка застраивалась одной из первых. По прямой строений не было, там была огромная компостная яма. Углубившись в один из первых переулков и отсчитав нужное количество шагов, мы подняли глаза и сердца у нас ушли в пятки.

— Вот дура… — прошептал Вовка, — Она полезла на Козловскую дачу.

Глава IX

Козловская дача была местной страшилкой. Уродливый нескладный трехэтажный дом стоял на огромном заросшем участке. Свободными от зарослей были только тропинка от калитки и выкошенное место для стоянки автомобиля. Почему дачу называли Козловской — никто не знал, но это имя уже прижилось. Про нее ходили разные слухи — кто-то говорил, что там проводят сатанинские обряды, кто-то — что там живут привидения, кто-то — что раньше на ее месте было кладбище времен первой мировой войны, но в суматохе начала девяностых все кладбище купили неизвестные люди и построили там этот дом. Он производил впечатление заброшенного, но по мелочам было видно, что за домом хорошо ухаживают.

При том, что во всем поселке были приняты добрососедские отношения, об обитателях этого дома знали мало. Сюда регулярно приезжали разные хмурые мужики на машинах (своя машина в то время была роскошью). Они ни с кем не общались и в ответ на предложение познакомиться отвечали отказом. Пару раз люди просили участкового проверить эту дачу, он проверял и говорил, что все в порядке. Тем не менее, нехорошие слухи о даче ползли вовсю, и многие соседи даже хотели продать свои дома и переехать.

Мы подошли ближе к забору и посмотрели в щель. Место, расчищенное для машины, пустовало, но по тому, как была примята трава, можно было сказать, что совсем недавно автомобиль тут стоял. В окнах свет не горел, впрочем, это было неудивительно. Я включил подсветку на часах. Три часа ночи. На уши давила глухая тишина. Казалось, даже сверчки перестали щебетать и хранили таинственное молчание. Мы некоторое время стояли в растерянности, не зная, что предпринять. И только я хотел предложить обойти участок по периметру в поисках подкопа (забор был высоким и сделанным на совесть), как мы услышали какие-то глухие звуки.

Вовка прислушался. И зрение, и слух у него были получше, чем у меня (к тому же, начитавшись книжек об индейцах, он все время пытался тренировать свои способности).

— Где-то кто-то говорит, — прошептал он мне, — Тональность звуков похожа на речь.

Мы пошли на звук. Он становился чуть громче, но все еще был приглушенным. Обойдя участок, мы нашли источник. Это были… кусты. Из-под них очень-очень глухо раздавалось жужжание чьего-то голоса. Если бы сверчки стрекотали чуть громче, или было бы утро, когда природа оживает, мы бы точно ничего не услышали. Это было очень страшно. Но разговоры продолжались, и любопытство одержало верх. Вовка дернул куст и он как-то очень легко отошел. Мы начали расковыривать земляной покров и наткнулись на мелкоячеистую металлическую решетку вентиляции. Из нее, все еще глухо, раздавался монолог. Мы прислушались, разобрать можно было не все.

— Я им и говорю…..бе засунуть. Не буду шить, и все тут…..ла по уху, ну не хохма!

При слове «хохма» мы подпрыгнули. Кто еще мог сказать это дурацкое слово? Там была Машка!!! Мы начали сначала шептать, а потом говорить в трубу, но, похоже нас не услышали. Кричать мы остерегались, вдруг в доме кто-то был? Поставив фальшивый куст на место, мы сели рядом и стали держать совет. По уму надо было бежать за помощью, но ситуация пока была не ясна. Вовка благоразумно предложил гнать домой за великами и ехать за участковым. Но для того, чтобы за ним ехать, нужно было ему что-то сообщить и предъявить. У меня вообще начало складываться ощущение, что то, что мы слышали, было галлюцинациями от недосыпа. Лишь только я собирался сказать, что нужно собрать улики, раздался рокот мотора и фары осветили переулок. Нам повезло, что мы были с задней стороны участка, иначе мы могли бы не успеть спрятаться. Нырнув на землю, мы немного высунулись из-за забора, чтобы было лучше видно.

Темная Лада Самара прошелестела шинами и остановилась с противоположной стороны забора. Раздался звук открывающейся двери.

— Да, Вань, голова у тебя все-таки не из того места растет. Как можно было мобильник-то забыть? Он же размером с кошель!

— Не привык я еще к этим чудесам техники, Ахмед, не привык.

— Проверь заодно наших подружек, им бы спать уже. Еда и питье на три дня у них есть, так что пусть дрыхнут, а завтра целый день работают. У нас огромный заказ.

— А если малая опять кусаться начнет? — скрежет ключа в замке у калитки, дверь была хорошо смазана, почти не скрипнула. Мы в оцепенении лежали и жадно ловили каждое слово.

— Двинь ей в зубы, как и в прошлый раз. Сначала они все такие дерзкие, а как месячишко пройдет, успокаиваются.

У нас от ярости сжались кулаки. Слушать этих злодеев и оставаться на месте было ужасно сложно, но мы не могли позволить себе раскрыться. Главное — Машка была жива и здорова, хоть и в плену. Хлопнула входная дверь. Преступники явно не собирались здесь оставаться, потому что Ахмед не глушил машину. Однако возникла новая опасность. Этому гаду не сиделось в машине, и он вышел. Раздался шорох, затем чирканье зажигалки. Судя по всему, он закурил. Второй подлец все не возвращался, поэтому первый, опять же, судя по звукам, бросил недокуренную сигарету на землю, притоптал ее ногой и… Двинулся к нам!!!

Мы лежали лицом в землю и боялись лишний раз вдохнуть. Шаги все приближались. Весело шелестела трава и пели цикады, а мы думали, что вот и настал наш конец. Недалеко от края забора шаги прекратились и вжикнула молния. Затем послышалось журчание. Видимо, Ахмед присмотрел себе деревце недалеко от забора и решил его оросить. Я думал только о том, сколько свечек поставлю в местной церквушке, если он просто уйдет. Нам повезло. После того, как журчание прекратилось, вновь вжикнула молния на джинсах и шаги начали удаляться. Вовка выдохнул чуть громче обычного.

Из-под куста раздались новые звуки. Хлопнула тяжелая дверь и мужской голос что-то быстро заговорил. Ему резко ответил женский. Раздался звук хлесткой пощечины и дверь снова хлопнула. Спустя минуту (тут нам уже хватило наглости снова смотреть в щели между досками забора) из дома вышел Ваня и закрыл входную дверь на ключ. Затем он проделал ту же манипуляцию с калиткой и сел в машину.

— Ты не забыл поставить на… — все, что мы успели услышать до того, как закрылась дверь авто. Свет фар описал полукруг, машина рыкнула карбюраторным движком и начала удаляться. Мы, еле дыша, откинулись на спины. Нас потрясывало от отпускающего напряжения, зато мы уже совершенно не хотели спать.

— Что делаем? — спросил меня Вовка.

— Я не позволю ей провести здесь ни секунды дольше, — с жаром ответил я, — Эти твари уехали, значит ее можно вызволить.

— Согласен, — с готовностью ответил Вовка, — Лезем через забор?

— Это не значит, что мы должны бросаться в омут с головой, — пришлось успокаивать друга, — Ты сейчас делаешь то, что собирался. Бери велосипед и гони к участковому, только сначала не забудь заехать к деду Максиму и сообщить, что здесь происходит. У меня есть сигнальный пистолет, но я не хочу светиться раньше времени. И потом, может в доме есть кто-то еще?

— Вряд ли, тогда бы они не запирали калитку снаружи на замок.

— Согласен, но проверить не мешает. Лишний шум пока ни к чему.

— А почему это я должен бежать к участковому, а ты — лезть туда? — Вовка предпринял последнюю попытку подавить свой голос разума и поучаствовать в этом адском приключении до конца. К тому же он действительно волновался и за меня тоже. Это было приятно.

— Потому что пока ты тренировал зрение и слух, что нам очень помогло, кстати, — дипломатично начал я, — Твой друг практиковался в другой науке. С этими словами я достал из кармана инструмент, с которым не расставался уже два месяца. Это был набор самодельных отмычек. Этим летом я решил во что бы то ни стало научиться открывать простые замки — просто ради развлечения, разумеется. Однако текущие обстоятельства дали мне отличный повод проверить свои навыки делом. Спорить с этим Вовке было трудно.

— Сверим часы? — предложил я.

— Давай, — мы синхронно включили подсветку, — на моих три двадцать две.

— Три двадцать три. Работаем.

Пожав мне руку, он пожелал удачи и крадучись направился к перекрестку. Я знал, что как только он дойдет до развилки, он со всех ног понесется за помощью. Об этом можно было не переживать.

Я встал, размялся и, оттолкнувшись от ствола дерева, взлетел на забор. Балансируя на нем я быстро оглядел участок. Из-за зарослей было плохо видно проход к дому, нужно было продираться через сорняки, кусты и крапиву, которая вымахала до полутора метров. Так или иначе, я уже терял баланс, поэтому разведку счел достаточной. Чуть подавшись вперед, я прыгнул и оказался на участке. Опасная игра началась…

Глава X

Тихо скользя между стволами деревьев и кустами, я прислушивался. Все было тихо. Местность вокруг жила своей жизнью, равнодушно и ярко светили звезды. Продравшись через гущу растительности, я оказался на тропинке перед домом и, тихо ступая, поднялся на крыльцо. Оно не скрипело, что лишний раз указывало на отличное состояние дома. Дверь была обычная, замок в ней тоже. Я подошел поближе и начал его рассматривать. Мне уже не терпелось попробовать свой набор юного взломщика, но подходить к этому делу нужно было со спокойствием и неторопливостью.

Я был настолько увлечен замком, что не сразу услышал злобное рычание справа от себя. Когда я понял, что рычание издает живое существо, моя спина мгновенно покрылась холодным потом. Медленно повернув голову, я увидел обнажившую огромные зубы немецкую овчарку, которая стояла возле куста смородины и смотрела прямо на меня. Изо рта у нее капала слюна, шерсть на загривке была вздыблена. Видимо, все это время она спала, но когда я проходил мимо, проснулась.

В голове у меня забила барабанная дробь. Я знал, что как только дернусь, эта бестия устремится мне наперерез. Но долго тормозить тоже было нельзя, потому что она все равно кинется, особенно если посмотреть ей в глаза. Меня этому учил дед Максим — все собаки, кроме самых близких, расценивают взгляд в глаза как агрессию. Направо я бежать не могу, меня тут же перехватят. Налево тоже, пока я буду перемахивать через крыльцо, меня уже сожрут. Оставался только один путь — наверх. Я поднял глаза. Над дверью была небольшая жестяная крыша. До нее можно добраться, оттолкнувшись от перил. Овчарки, когда надо, могут прыгать до полутора метров ввысь. Значит, если я запрыгну на крышу крыльца, у нее будет шанс меня достать, а таких шансов я оставлять не хотел. Следовательно, с крыши над дверью нужно сразу сигать на ветку огромного дуба рядом с домом.

Все эти мысли проскочили в моей голове за жалкую долю секунды, а потом я метнулся к перилам. Оглядываться времени не было, но я точно знал, что как только ноги подбросили мое тело, собака преодолела уже метра четыре. Эти звери — стражи, специально натасканные на нарушителей периметра. Именно им я и был — маленьким и хрупким нарушителем периметра. Адреналин придал мне сил, и я запрыгнул на крышу крыльца так, как будто меня выпустили из рогатки! Пес тоже вложил все силы в рывок, и его зубы клацнули буквально в миллиметре от моего кроссовка. Затем гравитация взяла свое и зверь с воем улетел вниз. Впрочем, это его не остановило, и он предпринял еще одну попытку до меня добраться. На сей раз его лапы скользнули по крыше, и я понял, что у него есть шанс запрыгнуть на крышу крыльца, что еще пару секунд казалось почти нереальным.

Еще прыжок, и лапы снова проскрежетали по крыше. Самым ужасным было то, что пес даже не лаял, он просто методично прыгал, с каждым разом все выше и выше. Я вскочил на ноги, рассиживаться было не в моих интересах. После четвертого прыжка безумной собаки я совершил свой прыжок. Повиснув на ветке дерева, я с трудом подтянулся и посмотрел вниз. Зверюга осознала бесплодность своих попыток, потопталась в нерешительности под деревом, и наконец залилась злобным лаем. Я показал ей кулак и огляделся. Мои дела тоже были плохи. Сидеть на дереве и ждать непонятно чего было плохой тактикой. Выстрелить из сигнального пистолета вверх не позволяла крона деревьев, а выстрелить в собаку мешала любовь к животным, даже таким, которые хотят меня сожрать.

Внимательно оглядевшись, я понял, что шанс на спасение есть. Одна из веток дуба проходила недалеко от карниза второго этажа, а по карнизу можно было забраться на крышу. Оценив свои шансы, я понял, что так будет лучше, чем пытаться несколько часов (а раньше помощь точно не придет) усидеть на неудобной ветке. Аккуратно обнимая могучий ствол, я переставил ногу на другую ветвь, затем перенес на нее вес. Ветка выдержала. Полностью перебравшись на ветвь, я направился к карнизу. Собака паслась внизу и подбадривала меня своим лаем. Еще один легкий прыжок, и я вцепился в решетку на окне второго этажа. Она скрипнула, но выдержала. Одна лямка рюкзака порвалась, и он почти слетел с моих плеч, но я успел ухватить его, одной рукой держась за решетку. Та скрипнула еще раз, уже серьезнее. Я решил перестать испытывать судьбу и расшатывать ее. Сделал несколько шагов по карнизу к другому окну. По решетке этого другого окна я забрался на крышу и посмотрел вниз. Псина окончательно перестала понимать, что происходит и лаяла уже по инерции.

Открыв рюкзак, я достал пистолет. Начал шарить в поисках патронов, но понял, что нет ни одного. Раскрыв пистолет, я тихонько взвыл. В нем тоже не было патрона. Ну спасибо, Максим Михалыч, ну удружили. Хорошо, что я решил не пользоваться пистолетом, когда рядом с нами облегчался один из похитителей. Ладно, пистолет весит почти килограмм, если что, можно будет в кого-нибудь кинуть. Спрятав его в рюкзак, я достал кусок хлеба из сухого пайка и быстро его схомячил. Если у Вовки все нормально, то помощь придет через пару часов, если нет — то у бандитов или их подельников есть все шансы вернуться раньше и обнаружить на крыше глупого мальчика с неработающим пистолетом. Вот будет хохма!

Я снова вспомнил о Машке и о словах этих подонков. Нет! Надо двигаться, надо искать возможность зайти внутрь и вытащить ее отсюда. Как разобраться с собакой, я придумаю потом, а пока надо найти подругу и успокоить ее, сказать, что я рядом. Я снова заозирался и нашел решение. На первом этаже были новомодные пластиковые окна, которые невозможно было разбить своими силами, а вот на втором — старые стеклянные, за решетками. Если отодрать решетку, то можно было забраться внутрь. Вздохнув, я снова полез на карниз.

Мой старый знакомец внизу снова залаял, как будто он был очень рад меня видеть. В качестве ужина, наверное. Я подобрался к той решетке, на которую прыгал изначально. Подергал, она поддалась, но все же висела крепко. Рискнув, я дернул сильнее и часть решетки вместе с гвоздями вылезла из стены. При этом я чуть не упал, но риск оказался оправданным. Проход к окну был свободен. Еще отодвинув решетку, я аккуратно продавил стекло, которое почему-то не упало вниз, а повисло на каком-то шнурке. Не придав этому значения (не разбилось, и хорошо), я залез внутрь. В комнате было очень темно, пахло плесенью. Старая двуспальная кровать с ветхим матрасом была единственным предметом мебели. В общем-то больше ничего тут и не было. Я открыл дверь в коридор. Она ужасающе заскрипела. Сложилось ощущение, что в этом доме вторым этажом вообще никто не пользовался. Тем не менее, пыль лежала только по углам, может из-за сырости, может еще из-за чего. Я быстренько пробежался по комнатам, но ничего интересного там не было, кроме огромного шкафа-купе в одной из комнат. Любопытство взяло верх, и я посмотрел внутрь. Там в беспорядке лежали какие-то фуфайки, телогрейки и прочая отсыревшая ветошь.

По лестнице я спустился на первый этаж, который был прямой противоположностью второму. Там стояла современная кухня с газовой плитой и японским телевизором. Комнаты выглядели обжитыми, там лежали личные вещи каких-то людей, сигареты, программа передач на эту неделю. В одной из комнат даже был туалет! Я обошел весь первый этаж, но никого не нашел. Тогда я сел в середине гостиной и начал думать. Если мы нашли вентиляционное отверстие, значит оно нужно для снабжения воздуха подвального помещения.

По идее здесь держат пленных. Скорее всего долго, судя по тому, что говорили бандиты. Если они вырыли подвал, значит, скорее всего сделали канализацию и вниз — логично построить туалет и пленным, чтобы не выносить за ними утки. Тем более, если они выполняют для них какую-то работу. Машка что-то говорила про шитье. Посмотрим внимательнее рядом с туалетом. Обойдя все комнаты еще раз, я заметил, что в коридоре, как раз неподалеку от туалета, стоит нелепая статуя белого рыцаря в полный рост. Она настолько выбивалась из интерьера, что я даже удивился, как не обратил на нее внимания в первый раз.

Осмотрев статую, я заметил, что левое бедро рыцаря сильно отличалось по цвету от остального материала. Проведя по нему рукой, я заметил небольшое углубление, скрытое от взгляда. Подцепив ногтями край, я «открыл» бедро и увидел две кнопки — на них было написано «вкл\выкл» и «откр\закр». Я нажал на вторую. К моему удивлению, кусок стены с обоями просто отъехал в сторону. Раньше я видел такое только в фильмах! В открывшемся проходе была лестница, ведущая в подвал. Он был закрыт тяжелой сейфовой дверью. По счастью, едва я повернул ручку, тяжелые засовы лязгнули и дверь открылась. Я осторожно зашел внутрь. Если бы здесь был какой-то охранник, то меня можно было брать голыми руками. Однако никакого охранника не было. В кромешной темноте я разобрал силуэты четырех двухэтажных кроватей. На трех из них шевелились проснувшиеся от звука тела.

— Иван, вали уже отсюда, — сказала какая-то женщина лет сорока, судя по голосу. Голос был с ярко выраженным таджикским или узбекским акцентом, — То ты хочешь, чтобы мы выспались, то сам лезешь сюда посреди ночи. Не сошьем мы тебе завтра сотню костюмов, баран.

— Я не Иван, и я пришел вам помочь, — ответил я дрогнувшим голосом.

Воцарилась гробовая тишина, и лишь маленькая тень метнулась ко мне сквозь призрачный туман подвала. Это была Машка.

— Сержи!!! Ты пришел!!! Ты все-таки пришел!!!

Глава XI

Кто-то догадался включить свет — это была тусклая лампа на столике возле кроватей. Помимо кроватей в этом крайне неуютном подвале стояли пять столов со швейными машинками. По полу были разбросаны тюки (то ли с тканью, то ли с уже готовой продукцией). Помимо Машки в помещении были пять женщин разного возраста.

— Кто ты, мальчик? — спросила самая старшая.

— Это совершенно неважно. Помощь уже близко. Примерно через два часа здесь будет участковый.

— Это очень поздно, — побледнела она.

— Почему? Бандиты уехали, они говорили, что вернутся через два или три дня.

— Как ты сюда попал?

— Какая разница?

— Большая. Как?

— Я отломал решетку на втором этаже и выдавил окно.

— Тогда у нас есть не больше двадцати минут.

— Почему? — я опешил. Мне казалось, что все должны радоваться скорому избавлению, а они вели себя так, как будто в их жизнях ничего не изменилось. Казалось, радовалась только Машка.

— Потому что дом подключен к сигнализации. В случае взлома, сигнал автоматически направляется на пейджер к этим ублюдкам. Они уехали как раз где-то полчаса назад. Как только им поступит сигнал, они развернутся и помчатся сюда Сколько времени прошло с тех пор, как ты выломал окно?

— Минут пятнадцать, — я зажмурился от отчаяния. Все рушилось прямо на глазах, — Мы еще можем выбраться!

— А что ты сделал с Лорой? — вяло спросила вторая женщина. Она выглядела самой молодой. Блондинка, на вид не больше двадцати двух лет.

— Кто такая Лора?

— Это безумная овчарка, которая носится по участку.

— Эээ… Никак. Но мы что-нибудь придумаем.

— Ничего мы не придумаем, — сказала третья. Это была армянка лет тридцати пяти, — Как только мы выйдем из дома, она просто нас выпотрошит.

С этими словами все пятеро легли обратно на кровати. Машка осоловело смотрела то на меня, то на них. Казалось, она потеряла дар речи. Сложно было побороть апатию пятерых взрослых, которые настолько смирились со своей судьбой, что даже не были готовы воспользоваться таким шансом. Надо было их переубедить, и быстро, но я пока не понимал, как. Нужно было положиться на свою интуицию.

— Скажите, дамы, а давно вы тут, кхм, живете.

— Кто как, — ответила старшая, — А сейчас какой год? Ах да, девяносто седьмой, мне Маша сказала. Я, получается, уже пять лет.

— Я три года.

— Я два с половиной.

— Я четыре.

— Я два.

— Как вы здесь оказались?

— У них это целый бизнес, — ответила мне армянка, — Они ловят одиноких женщин, которых никто не схватится. Запихивают в этот чертов подвал. А потом мы сидим здесь и шьем для них всякие вещи за еду. Фактически, это рабство.

— Все верно, это рабство, — быстро сориентировался я, — Так вам не надоело?

— А что мы можем? — уныло спросила самая молодая. И тут меня аж подбросило от злости.

— В общем-то вы можете отвернуться к стенке и сдохнуть, — проговорил я. Машка с ужасом на меня посмотрела, но меня уже несло, — А можете поднять свои задницы и побороться за свою свободу, черт вас побери!!!

Женщины вздрогнули и заинтересованно посмотрели на меня. Надо было продолжать.

— Вас тут унижали по несколько лет, вот вас вообще пять, и что? Будете сидеть и хавать это дальше? Вас тут пять умных баб! — я ненавидел это слово, но нужно было отхлестать их как следует, — Плюс мы, которые как-то догадались сюда проникнуть! Через два часа здесь будет участковый и возможно куча народу! Не стоит ли встать и сражаться?! Не больно-то много от нас нужно!

— Но у них пистолеты… И Лора… — промямлила армянка, но было видно, что у них уже заскрипели мозги, — А у нас?

— А у нас фактор неожиданности и время, которое работает на нас! — парировал я, — Что самое ужасное может произойти?

— Они убьют нас!

— Зачем? — Машка наконец-то сообразила, что нужно делать, — Это же бизнес. В худшем случае побьют и перевезут в другое место.

— Они отнимут у нас все, — уже просто по инерции полемизировала блондинка, — Устроят нам ад.

— А вы тут в раю, что ли живете, я не понял? — я осмотрелся, — Что они могут у вас отнять? Кроссворды по пятницам?

Ответа не последовало. Трое женщин безмолвно встали с кроватей и присоединились к нам. Блондинка и старшая остались лежать.

— Выбор ваш, — ответил я, — А мы уходим.

— Что будем делать с собакой? — спросила Машка, — Аревик, ты же преподавала химию в школе?

— Да, было дело, — важно ответила армянка.

— Подумай, из чего на кухне можно сделать снотворное или отвлечь собаку.

— Это не совсем из области химии.

— Я в тебя верю, — Машка погладила ее по руке, — Придумай что-нибудь, пожалуйста.

— Хорошо, попробую, — женщина ринулась на кухню и начала рыться в холодильнике.

Я подбежал к входной двери и начал пытаться ее вскрыть. Набор юного взломщика все-таки пригодился, пусть и с другой стороны двери. Однако, удача была не на нашей стороне. Луч света мазнул по калитке, и с визгом тормозов у ворот остановилась уже знакомая нам Лада.

— Черт, черт, черт! — проговорил я, — баррикадируйте дверь!

Женщины стояли оцепеневшие от ужаса, только Аревик самозабвенно химичила у плиты.

— Быстро! — крикнул я, выведя их из ступора, — взяли шкаф все вместе и несем его к двери, она открывается внутрь! Те кивнули и бросились помогать. Я же продолжал отдавать приказы.

— Машка, проверь, чтобы все окна на первом этаже были закрыты, быстрее!

— Бегу!

— И сразу задергивай шторы! Аревик, как у нас дела с Лоронейтрализатором? — кряхтя от натуги спросил я.

— Почти готово, — весело ответила мне она, — Я смешала уксус и молотый перец. Теперь думаю, во что это все поместить, чтобы точно попасть собаке в нос.

— Отлично, делай еще, только пригнись, у них пистолеты.

Мы дотащили шкаф и приставили его к двери. Я призвал всех не останавливаться и тащить еще вещи. В это же время один из бандитов возился с замком у калитки.

— Ваня, убери собаку сразу.

— Ахмед, куда я тебе ее уберу? Она нам поможет!

— Так, либо собака будет на участке, либо я! В будку и на цепь ее. Может, это вообще ложная тревога. Я своим здоровьем рисковать не буду, понял?

— Ладно, ладно, — ответил второй, — Лора, иди сюда, девочка, иди, пойдем на цепь.

Лора заскулила и, судя по звукам, позволила отвести себя к будке. Я смахнул пот со лба. Одной проблемой меньше. Пока что. Мы все легли на пол.

— Ахмед, иди сюда. На цепи твоя собака.

— Точно?

— Да сто пудов, иди уже, трус.

В замке зашуршал ключ. Только вот дверь не открылась — она была приперта шкафом, столом и тремя тумбочками. Я жестом спросил у Машки, все ли окна закрыты. Она кивнула и улыбнулась. Теперь мы зависели только от того, насколько прочными были окна на первом этаже. На вид они были массивными, не чета нашим обычным стеклышкам. Но пистолет — это пистолет. В любом случае, я не собирался экономить бандитам ни минуты. Дотронулся до всех и приложил палец к губам. Показал, что, когда надо, говорить буду я.

— Э, что такое? Почему дверь не открывается?

— Дай я… Да, не открывается. А ты точно отпер?

Снова зашуршали ключи. Мне на секунду даже стало смешно. Два взрослых мужика пытаются открыть дверь, а мы тут лежим тихо, как мышки. Хихикать было нельзя, я понимал, что мой организм пытается сбросить лишний стресс, но успокаиваться было явно рано.

— Точно! Да не открывается же смотри. А ну, навались.

— Дверь кто-то заблокировал. Тревога-то не ложная. Выходите, и никто не пострадает!

Все оглянулись на меня, я снова прижал палец к губам. Ситуация накалялась.

— Еще раз говорю вам, выходите. Или я начну стрелять через дверь.

— Пошел к черту! — не выдержала одна из пленниц.

— Ага, это ты там, Зухра? Ты же понимаешь, что все это бессмысленно? Рано или поздно мы вскроем дверь и скормим тебя собакам.

Сквозь шторы начали пробиваться первые лучики солнца. Время работало на нас. Даже не хотелось думать, что нам светит, если Вовка по какой-то причине не добрался до участкового. Однако, надо было подключаться, пока несчастную Зухру не запугали окончательно.

— Рекомендую вам валить отсюда, ребята, — максимально грозно сказал я. Видимо, не подействовало, потому что за дверью раздался искренний смех.

— Тебе сколько лет, младенец? Валить он нам рекомендует. Если мы и будем кого-то валить, то это тебя, — сказал Ахмед, — Открывайте, пока мы не разозлились.

— Может, действительно открыть? — жалобно прошептала Зухра. Эти настроения надо было пресекать на корню.

— Напоминаю, что сюда уже едет участковый. Даже если он их не задержит, то как минимум спугнет, — ответил я, — Нам просто нужно протянуть время.

— Уходите, козлы! — крикнула Машка, — Помощь уже в пути.

— О, и эта шкетина здесь, — удивленно сказал Иван, — Отличный завтрак для Лоры, что думаешь?

— Думаю, просто гурманский, — ответил Ахмед, — Открывайте, или мы скормим вас псу, я не шучу.

— Мы не откроем, и вы не можете с этим ничего сделать! — с задором крикнул я.

— Да прострели окно и все, что ты мусолишь эту тему? — негромко сказал один бандит.

— Ты что, дурак, что ли? На выстрелы все сбегутся. Мы и хату спалим, и этих вывезти не успеем.

— У меня глушитель есть.

— Твой макарыч с глушителем триплекс не пробьет. Сами же хотели с боссом тут все по первому разряду. Окна крутые ставили. Вот вам и крутые окна, — он заговорил совсем тихо, но я все слышал, — А что, если лестницу приставить и на второй этаж залезть?

— Там решетки, какой второй этаж?

— Ну шкет же влез как-то. Сейчас посмотрю… Да, там решетка сорвана. Ты их тут отвлекай, а я пока залезу.

Я жестами показал Машке, что нужно продолжать вести диалог, а сам пополз на второй этаж, прихватив с собой швабру. Заняв дежурное место у окна, я увидел, как у проема с выдавленным стеклом показался конец раскладной металлической лестницы. Лестница немного затряслась, значит по ней кто-то начал восхождение. Огромным соблазном было сразу оттолкнуть ее, но я понимал, что лучше всего отталкивать лестницу, когда осаждающий почти добрался до конца крепостной стены. Взявшись за швабру, я представил себя рыцарем на турнире с пикой, которому противостоит злой барон. Как только за предпоследнюю ступеньку взялась огромная рука с желтыми ногтями, я размахнулся и изо всех сил двинул по лестнице.

Рука исчезла и раздался мат, однако лестница все еще стояла прислоненной к стене. Нужно было срочно менять тактику, и я решил не бить по ней, а толкать. Мне пришлось применить всю мощь, которая была в моем хилом одиннадцатилетнем теле, но мне удалось нарушить хрупкий баланс ругающегося Ахмеда, и он вместе с лестницей полетел вниз. Раздался оглушительный треск и стон.

— Ваня, Ваня, кажется я сломал руку.

— Как ты умудрился? — спросил выбежавший на крики бандит.

— Эта мелкая сволочь столкнула меня с лестницы.

— Ну все, мне надоел этот балаган. Где глушитель?

— В багажнике.

— Валим тут всех, сжигаем дом и уходим.

Уже в который раз за эти бесконечные сутки я похолодел от ужаса. Заставил себя посмотреть на часы. Четыре часа пятнадцать минут. Где же, черт возьми, помощь? До деда Вовка должен был добраться за пятнадцать минут. До участкового — еще через пятнадцать. Разбудить, ввести в курс дела. Почему же они не торопятся?

Я посмотрел в окно, Ахмед валялся со сломанной рукой и скулил, Иван бежал к машине. Теперь, когда солнце взошло, можно было рассмотреть ее цвет — это была темно-вишневая девятка, Лада Самара. Мечта почти всех мальчишек нашего возраста. Но что это за пыль поднимается по дороге? Это же Уазик, милый, родной сердцу Уазик участкового, который спешит к нам. А что это за пятнышко рядом с передним колесом бандитской машины? Черт, это же Вовка, что он там делает? События развивались все стремительнее.

Уазик резко затормозил, уперевшись носом в капот Лады. За багажником сидел Иван с пистолетом. В это время Вовка, нырнувший в кусты у обочины показал мне большой палец. В руке у него что-то сверкнуло. Видимо, это был нож, и он хотел показать мне, что проколол злодеям шины. Умница, только убеги уже куда-нибудь поскорее. Возле шоссе я увидел еще один милый сердцу образ — дед Максим медленно шел к дому со своим ружьем.

Бандит сделал выстрел в воздух и сказал, что если ему дадут уехать, он никого не застрелит. Участковый, который в свою очередь прятался за багажником Уазика, сообщил, что разумнее всего будет сдаться, так как оперативная группа из ближайшего города уже выехала. Иван психанул, выпустил несколько пуль куда придется, прыгнул в машину и начал разворачиваться. Несмотря на две проколотые шины, машина резво взяла с места и, виляя хвостом, выскочила на шоссе. На что Иван не рассчитывал, так это на выстрел из ружья в моторный отсек машины почти в упор. Автомобиль тут же потерял управление, врезался в отбойник и упал в овраг.

Пока я наблюдал за этими событиями, я чуть не проворонил Ахмеда, который встал, и, придерживая больную руку, побежал к задней стене участка, где была еще одна, хорошо замаскированная калитка. Я закричал Василию, что второй еще здесь. Далеко Ахмед не ушел, потому что как раз возле задней калитки находилась будка Лоры, которой всю ночь не давали поспать. Злая собака едва не сорвалась с цепи, облаивая несчастного бандита. Тот заметался и попал прямо в руки блюстителю закона.

Спустя несколько минут воздух заполнился звуками — выли ревуны скорой помощи и милиции, шумели разбуженные соседи, плакали мои, Вовкины и Машкины родители, которых срочно направили сюда. Все что-то делали, куда-то сновали, а я расслабился и просто лежал у окна на втором этаже, вдыхая чудесные кратовские запахи болота и тлена.

Эпилог

После этих событий, которые с ног на голову перевернули существование как минимум десятерых человек, жизнь начала входить в обычное русло. До конца каникул оставалось еще больше месяца, и мы все так же купались в озере с кишечной палочкой, прибегали домой три раза, чтобы пообедать, поужинать и поспать, играли в казаков-разбойников на велосипедах, моделировали посадку космического корабля. Один раз мы даже его посадили, но прямо в пасть червю. Навигатор, которым тогда оказался Мишка, так сильно сосредоточился на том, чтобы правильно выговаривать слова, что забыл правильно произвести расчеты.

Машкины родители сильно ужесточили режим своей дочери — теперь она так же, как и все, должна была «отмечаться» дома минимум три раза в день. Она не очень-то и возражала, потому что здорово напугалась. К счастью, ее заточение не было настолько длительным, чтобы сильно изменить отношение к жизни. Машка была сильной девчонкой и справилась со своими страхами. Увы, того же нельзя было сказать о ее товарищах по несчастью — с ними, особенно с молодой блондинкой, еще долго работали психологи.

Бандита Ивана вытащили из покореженной девятки, он был жив, но потерял сознание. Их с Ахмедом судили через два месяца, мы узнали об этом из газет. Каждый из них получил по пятнадцать лет, но своего босса они так и не сдали. Никто не знает, сколько еще таких домов осталось в глухих подмосковных поселках. По решению суда Козловская дача была снесена. На ее месте хотели построить детский сад для местных детей, но, как это обычно бывает, все ограничилось фундаментом.

Наш участковый Василий получил повышение за задержание двух особо опасных преступников и перешел в убойный отдел районного центра. Несколько раз он заезжал к нам и привозил конфеты. Он явно чувствовал благодарность за то, что мы помогли ему разобраться с тем делом. Как-то раз он приехал на личном автомобиле, в который тут же влетела чья-то «Кама», оставив огромную царапину на крыле.

Местный пьяница дядя Леша, разумеется, оказался непричастен к вышеописанным событиям, что и подтвердил Сашка, который два дня напряженно пытался найти злой умысел в хаотичных передвижениях и случайных падениях на ровном месте.

«Война улиц» продолжилась, но в гораздо более мягком формате, потому что случившееся сплотило нас и показало, что в условиях стресса мы можем работать вместе и не собачиться по пустякам.

Про замаскированную дверь в подвал на втором заброшенном участке мы никому не рассказали, но и самостоятельно вскрыть не смогли. После нескольких попыток мы устали и договорились попробовать добраться до подвала следующим летом.

Тридцатого августа, за два дня до начала учебного года, мы спешили на электричку до Москвы, и я делился с мамой новой версией происхождения названия нашего поселка. Ходили слухи, что сто лет назад на то место, где был пятачок, упал метеорит и оставил после себя кратер. Жители окрестных деревень прозвали местность «Кратерово», но это было очень сложно, и поэтому сократили до «Кратово». Ну а потом, уже в тридцатые годы двадцатого века, кратер засыпали и на его месте основали поселок. Мама покивала и признала, что версия красивая и имеет право на существование.

Мы купили билеты в кассе и встали на перроне, ожидая электричку. Вдруг я почувствовал, что мамина рука трясется. Подняв голову, я понял, что трясется вся мама, причем от смеха. На мой вопрос она лишь махнула рукой в сторону огромного плаката на стене кассы. Я подошел и начал читать.

«В следующем году Кратово исполняется сто лет! Населенный пункт был основан в 1898, но свое историческое название получил не сразу. Поселок Кратово назван в честь Ивана Антоновича Крата, первого комиссара Московско-Рязанской железной дороги. Летними домами дачный поселок стал застраиваться в 1935 году. В разное время здесь жили Михаил Зощенко, Сергей Прокофьев, Сергей Эйзенштейн…»

Что ж, еще одна тайна была раскрыта. Как хорошо, что будущее готовит нам столько тайн, что раскрыть их не хватит и сотни жизней!

Оглавление

Обращение к юным читателям

Глава I

Глава II

Глава III

Глава IV

Глава V

Глава VI

Глава VII

Глава VIII

Глава IX

Глава X

Глава XI

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg