«Пойдем ловить чудовище!»

Пойдем ловить чудовище! (fb2) - Пойдем ловить чудовище! (Шляпа волшебника) 2077K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Ася Александровна Плошкина

Ася Плошкина Пойдем ловить чудовище!

Маленькому Глебу,

который очень любит истории о чудовищах

Серия «Шляпа волшебника»

Рисунки Марины Акининой

На обложке использована иллюстрация Натальи Гурковой

Глава 1 Дурацкое чудовище!

Шалость лучше замышлять прямо с утра пораньше. Если долго бросать камешки в окно, непременно разбудишь одну очень сердитую девочку. И, даже героически спасая вишневый пирог от нападения чайки, можно попасть в переплет.

Лёля открыла глаза – негромкий, но отчетливый стук на самом интересном месте прервал ее чудесный сон. Вот снова – БАМС! – обиженно дрогнуло оконное стекло, и камешек, отскочив в сторону, прокатился по крыше летней веранды.

– Эй, соня! Долго тебя ждать?! – весело прозвенел с улицы мальчишеский голос.

Лёля сердито тряхнула головой, разбросав по плечам длинные, с жемчужным отливом пряди. Вскочила с постели и, простучав босыми пятками по дощатому полу, распахнула окно.

Так и есть – внизу, засунув руки в карманы куртки и подняв к ней усыпанное веснушками лицо, стоял Петрик, безумно довольный своей остроумной выходкой. Лёля легла животом на подоконник, подставляя заспанное лицо колючему морскому ветру.

– С ума сошел? – Девочка старалась перекричать рокочущий шум прибоя. – Куда в такую рань?!

Улыбка сползла с Петрикова лица. Вся его фигура, от нечищеных ботинок до каштановой макушки, теперь выражала негодование:

– Как это куда?! Пойдем ловить чудовище!

Чудовище! Как же можно было забыть? Через пару минут Лёля уже бежала вниз по лестнице, на ходу натягивая любимый синий свитер с узорами из снежинок. На кухне пахло кардамоном и корицей – мама вытаскивала из духовки противень с горячими булочками.

– Доброе утро, мам! Мне пора, вернусь к обеду! – Девочка схватила булку, ойкнула и натянула рукав так, чтобы та не жгла пальцы.

– Доброе, жемчужинка! – Мама улыбнулась, отбросив со лба рыжую прядь, и поцеловала дочку в макушку.

Сама она была небольшого роста, и Лёля – высокая и тоненькая – уже доставала ей до мочки уха.

– Петрик совсем заждался. Смотри не сильно командуй!

– Угумс, – девочка уже успела откусить внушительный кусок и, набросив пальто, взялась за ручку двери. – От папы ничего не слышно? – с надеждой спросила она.

На мамином лице появилась грустная улыбка:

– Нет, жемчужинка. Пока ничего.

Лёля молча кивнула и, махнув маме на прощание, ступила за порог.

Вместе с родителями она жила в доме у подножия высокого полосатого маяка. Папа ловил рыбу, а мама царствовала на кухне, вязала теплые свитера и вот уже одиннадцать лет помогала расти одной непоседливой белокурой девочке.

– Какая у нас тактика, капитан? – Петрик подмигнул и вытянулся по струнке.

– Все шутки шутишь? – вздохнула Лёля. – Давай-ка лучше подумаем. Во-первых, нам нужна сеть. И еще…

– И еще ружье! – Петрик поднял руки и сделал вид, что стреляет: – Бдыщ! – и конец чудовищу.

– Пф! – Девочка поджала губы. – И кто, по-твоему, даст ружье четверокласснику? Нет, мы не с того начали. Прежде чем ловить чудовище, его нужно найти. Пойдем! – Лёля запихнула в рот остатки булки и направилась в сторону городка.

– Могла бы и поделиться! – обиженно протянул мальчик.

– Твой папа держит бакалейную лавку, ты же только и делаешь, что ешь!

– Подумаешь, – буркнул Петрик, догоняя девочку.

Они прошли вдоль мыса, на котором стоял Лёлин дом, миновали опустевший причал и ступили на главную улицу, мощенную неровным булыжником. Зима стояла бесснежная, было тепло и немного слякотно. Вокруг никого – только маленькая неказистая такса с оборванным ухом деловито семенила маленькими лапками, перебегая дорогу.

– Гав! – сказала такса и увязалась за Петриком.

– Шпунька! – с досадой воскликнул мальчик. – Тебя еще не хватало. Топай отсюда! И не надо на меня так смотреть. Кто в начале осени сгрыз мой новый ботинок, пока я нырял за ракушками? Молчишь? То-то же!

– Не обижайся на него, Шпунька. Если хочешь, можешь идти с нами. – Лёля остановилась и присела на корточки: – Хорошая собака, хорошая…

Девочка протянула руку, чтобы погладить таксу, но та сердито гавкнула и, подняв хвост, побежала прочь.

– Чудовище, – напомнил Петрик, – как мы его найдем? Может, у тебя есть специальный радар для глубоководных монстров?

– Опять твои шуточки, – Лёля сощурилась, – а дело-то, между прочим, серьезное!

– Еще бы не серьезное, – отозвался мальчик, – прямо у нас под боком разгуливает чудовище. Огромное, кровожадное, прожорливое, с во-о-о-т такими зубами.

Петрик скорчил страшную физиономию и наглядно показал, какие именно зубы должны быть у чудовища. Лёля закатила глаза.

– А еще оно…

Но Петрик вдруг осекся и жестом остановил девочку.

– Ну-ка постой! – сказал мальчик мстительно. – Сейчас я ей ка-а-к…

В раскрытом окне аккуратного розового домика остывал пышный золотистый пирог. Его вишневый аромат закручивался тонкими кольцами, проплывал по главной улице и спускался к пристани. Видимо, чайки тоже были не прочь полакомиться вишневым штруделем, потому что одна из них как ни в чем не бывало приземлилась на подоконник и уже приготовилась к сытному завтраку. Петрик вытащил из кармана большую рогатку – он вырезал ее сам на уроке труда, пока все остальные мастерили шкатулку в подарок маме.

– Я тебе покажу, как лопать чужие пироги…

Петрик подобрал с земли камень, прицелился, сощурив один глаз, и…

– Что ты делаешь! – крикнула Лёля и схватила его за руку.

Камень со свистом вырвался вперед и угодил прямо в оконное стекло. Чайка возмущенно выкрикнула что-то на своем птичьем языке – наверняка это были ругательства – и унеслась в сторону моря. На подоконник и на прекрасный вишневый пирог со звоном посыпались острые осколки.

– Вот гадость! – с досадой воскликнул Петрик. – Бежим!

Он спрятал рогатку и уже почти сорвался с места, но тут из дома выбежала маленькая румяная женщина с перепуганным лицом.

– Ох, – женщина схватилась за сердце и прикрыла глаза. – Я уж думала, чудовище.

Аксинью Федоровну, хозяйку городской кофейни «Румяная булка» и неутомимую выдумщицу всевозможных сладких рецептов, знали все жители Зеркальной бухты. За ее хрустящими медовыми слойками, мягкими кексами и горячим какао с воздушным зефиром частенько выстраивались целые очереди.

Лёля от стыда закусила губу, а Петрик принялся ковырять носком землю.

– Нет, мы – это точно не чудовище, – виновато промямлил мальчик.

– Это как посмотреть, – Лёля сверкнула на него глазами.

– Но как же это случилось? – Хозяйка розового домика растерянно моргала, осматривая место происшествия.

– Я… – начал Петрик. – В общем… Чайки, понимаете? Пирог, и я, ну это…

Мальчик совсем смутился, покраснел до корней растрепанных каштановых волос и уставился на свои ботинки.

– Петрик хочет сказать, – Лёля метнула на друга испепеляющий взгляд, – что он пытался прогнать чайку и нечаянно разбил ваше окно. Он очень виноват и просит прощения.

– …вот! – подытожил Петрик, не поднимая головы.

– Ну что же ты, милый мой? – Аксинья Федоровна всплеснула руками. – Как это все не вовремя! Мне ведь уже давно пора быть в пекарне и замешивать тесто.

Она совсем поникла и вот-вот готова была расплакаться.

– Давайте мы вам поможем! – выпалила Лёля. – Нам же нужно как-то загладить вину. Мы пойдем с вами в «Румяную булку» и попробуем помочь на кухне.

Она с надеждой посмотрела на хозяйку кофейни. Та немного подумала, а потом вдруг просияла:

– А ведь правда, нам лишние руки никогда не помешают – из-за этого чудовища некоторые даже отказываются явиться на работу, отсиживаются по домам. Бегите скорее, – Аксинья Федоровна прикрыла разбитое окно голубыми ставнями. – И скажите, что мне срочно пришлось навестить стекольщика.

– Мы не подведем, – заверила ее Лёля.

– Без дураков, – вздохнул Петрик.

И друзья нехотя направились к городской площади.

Главная улица тонула в густом тумане. Лёля и Петрик словно плыли по широкой молочной реке, которая сонно катила свои белые воды к городской площади. Справа едва-едва можно было разглядеть пристань, а слева чинно расположились разноцветные домики с пестрыми занавесками и цветочными горшками на окнах. Обычно в Зеркальной бухте было ясно и солнечно. В гладкой, как стекло, морской воде отражалось лазурное небо, поросшая лесом Великанья гора и полосатый столб маяка, – поэтому бухту и прозвали Зеркальной.

– Дурацкое чудовище! – насупился Петрик. – Все из-за него.

– Да неужели? – Лёля подняла бровь. – О чем ты вообще думал, Петрик?

– А нечего было толкать меня под руку! – возмутился мальчик.

– То есть это я виновата? – Лёля начинала злиться.

– Дурацкие чайки и дурацкие девчонки, – пробубнил Петрик себе под нос.

– Разве можно, – наседала Лёля, – бросать камни в птиц?!

– Это не птица, это чайка, – парировал Петрик. – Они же почти как крысы, только с крыльями. Разбрасывают мусор, воруют еду. К тому же она хотела слопать пирог!

– Ты мог сделать ей больно, – Лёля была неумолима. – Или еще хуже. А если бы ты попал камнем ей в голову?

Петрик открыл было рот, чтобы что-то возразить, но потом вдруг живо представил себе подстреленную из рогатки птицу и промолчал. Он втянул голову в плечи и опустил шапку чуть ли не до носа.

– Я… об этом я не подумал, – тихо признался он.

– Вот! Она ведь живая, с ней нельзя так.

– Наверное, – буркнул Петрик.

Он прошел еще несколько шагов, с тоской посмотрел на пустой причал и сердито проворчал:

– Это все чудовище! Если бы не оно, мы бы не влипли в такую историю. Уже целых две недели все вверх тормашками!

– Три, – мрачно заметила Лёля, – уже три недели.

– А ведь первым, кто его углядел, был Клецка. Ух, я ему не завидую, – протянул Петрик.

Толстяку Клецке вообще никто в городе не завидовал. Когда три недели назад в Зеркальной бухте объявилось чудовище, он возвращался домой уже в сумерках, и его «Каравелла» рассекала холодные морские волны. На самом деле «Каравелла» была самым обычным старым баркасом с мачтой, рубкой, каютой и машинным отсеком. Но Клецка очень любил истории о старинных кораблях, о пиратах и великих путешественниках и поэтому название для лодки решил выбрать под стать своим интересам, а на все вопросы и насмешки неизменно отвечал: «Как назовешь, так и поплывет».

Рыбак возвращался с хорошим уловом и уже предвкушал сытный ужин, как вдруг что-то с силой ударило в дно его лодки.

– Эге-е-е-й! – присвистнул Клецка. – Сейчас поглядим, что там за рыбина сама просится ко мне в сети.

Но посмотреть он не успел – на лодку обрушился новый удар, она заметно накренилась, и рыбака отбросило назад. Он ударился спиной о мачту и, потирая поясницу, грузно поднялся на ноги. Клецка кинулся к борту и увидел, как под водой мелькнуло что-то темное. Темное и очень, очень большое – никак не меньше самого Клецки и даже, пожалуй, не меньше его «Каравеллы».

– Ну уж нет, – сказал себе толстяк, – таких огромных рыб в бухте отродясь не водилось.

После этого случая еще несколько обитателей городка видели, как рассекает по ночам лунную дорожку блестящая от воды зубчатая спина монстра, кто-то даже утверждал, что разглядел клыкастую морду и мерцающие во тьме желтые глаза. Рыбаки стали реже выходить в море – никому не улыбалась участь быть съеденным заживо. Да и рыбы в бухте совсем не стало – те, кто все же отправлялся в рискованное плавание, возвращались с пустыми сетями. В одно безрадостное декабрьское утро жители городка увидели, что из морских глубин, словно пенная волна, поднимается туман. Он стелился над прозрачной водой, полз вверх по склонам Великаньей горы, окутывал маленькие домики и клубился у подножия маяка. Так, день за днем, бухта погрузилась в молочную дымку. Неизвестно, кто первый сказал об этом, но теперь уже в городке всем было ясно – туман напускает чудовище. Густой белый пар вырывается из его влажных ноздрей и застилает залив. В окруженную горами и морем бухту больше не привозили почту, пустовала гостиница, и это, подумать только, накануне Рождества! На улицах, несмотря на грядущий праздник, было тихо и безлюдно. Многим рыбакам, в том числе и Лёлиному папе, пришлось искать новые места для промысла, и теперь девочка даже не знала, вернется ли он к Рождеству.

– М-да-а… – Петрик пнул ногой камень, и тот, подпрыгивая, покатился по улице. – И, вместо того чтобы ловить чудовище, мы должны торчать в «Румяной булке».

– Пришли, – сообщила Лёля и остановилась перед входом в кофейню.

На круглой вывеске красовался внушительных размеров крендель, а в витрине, подсвеченной множеством лампочек, выстроились рядами всевозможные рогалики, пирожные и слойки. Друзья немного приободрились, увидев, что из больших окон льется уютный свет и за столиками уже завтракают первые посетители. Петрик открыл дверь и пропустил Лёлю вперед, а потом протиснулся за ней.

Глава 2 Подслушивать нехорошо

Воспитанные люди не подслушивают, но ведь они и окна обычно не разбивают. А если долго и упорно мыть посуду, можно рано или поздно напасть на след чудовища.

В светлом, полном умопомрачительных ароматов зале кофейни похрустывали свежие круассаны и шуршали набитые слойками бумажные пакеты. Но Лёля и Петрик не разламывали нежный бисквит, не вылавливали зефирки из густого какао, не сворачивали кораблики и розочки из нарядных красных салфеток. Друзья стояли на кухне, тоскливо оглядывая колонну из немытых чашек и пол, усыпанный мукой и крошками.

– Я-то думал, мы будем помогать печь какие-нибудь вкусности. Месить тесто, размазывать крем и все в этом духе… – Петрик был страшно разочарован.

– А я была бы не прочь укладывать булочки и пирожные в красивые коробки и перевязывать их лентами… – вздохнула Лёля и потянулась за фартуком. Потом она заколола на затылке длинные волосы и, засучив рукава свитера, приступила к штурму посудной горы. – Не стой столбом, Петрик! – бросила она через плечо. – Ты же не хочешь провести здесь все утро.

Мальчик нехотя взялся за стоявшую в углу щетку и принялся печально возить ею по полу.

Кухню отделяла от основного зала кафе тонкая раздвижная перегородка, и до друзей то и дело долетали обрывки разговоров. Два мужских голоса – наверняка это был кто-то из рыбаков – спорили за ближайшим столиком:

– Ты думаешь, я поверю в твои россказни? Не на того напал.

– Ей-богу, я ее видел этими самыми глазами, вот как тебя сейчас! Хвост, чешуя, волосы – будто зеленая тина.

– Еще скажи, что она пела сладким голосом и звала тебя в подводное царство. Ну откуда у нас в бухте русалки?

– Помнишь девчонку из нашей школы – бледную, долговязую? Ту, которую прозвали злюкой и обходили стороной. Она тогда на каникулах пошла купаться и того… Утопла. И я вот подумал – вдруг это она и есть? Похожа, так что страх берет.

– Ну и любитель ты небылицы рассказывать. Это ж надо такое выдумать!

Петрик перестал скрести щеткой по полу и прислушался, вытянув шею.

– Ребята из класса тоже как-то рассказывали, что видели у Левого рога настоящую русалку, – доверительно сообщил он. – Вот бы посмотреть!

– Пф! – фыркнула Лёля, не отрываясь от мытья посуды. – Нашел кому верить! Подметай и не отвлекайся на всякие глупости.

– И ничего не глупости, – проворчал Петрик, – посмотрим, как ты заговоришь, когда русалка летом схватит тебя за лодыжку!

Лёля ничего на это не ответила – только сдула упавшую на лоб перламутровую прядь. Шумела вода, девочка была по локоть в душистой мыльной пене, и башня из белых, с красной эмблемой чашек и блюдец стремительно уменьшалась. Петрик тяжело вздохнул и продолжил гонять из стороны в сторону хлебные крошки и другой мелкий мусор.

– …Да-да, это я. Кто же еще? – вдруг спросил резкий мужской голос с непонятным акцентом.

Петрик невольно прислушался, стараясь понять, откуда доносится звук. Кто-то высоченный прислонился к перегородке с другой стороны и тут же отпрянул.

– Черт побери, тут все буквально на соплях держится. Чуть не провалился в какую-то каморку… Нет, еще не сделано. Куда там! В этой дыре никто ничего не знает.

Услышав это, Лёля встрепенулась, отложила очередное блюдце и приглушила воду.

– Поболтал с одной забавной старушенцией… Лиловые букли, полный дом кошек – клянусь, не меньше дюжины!

Петрик округлил глаза и прошептал:

– Это он о нашей соседке, Гликерии Ильиничне. Она почти каждый день заходит к нам в лавку за кошачьим кормом. И вечно забывает, что я терпеть не могу, когда меня зовут Петей!

Лёля на носочках подкралась к тонкой перегородке и приложила к ней ухо. В зале кофейни у стены стоял старый телефонный аппарат с диском и рычагом. По нему разговаривал кто-то незнакомый и очень подозрительный:

– Говорит, что как-то давно брала почитать книжку в местной библиотеке и наткнулась на…

В кофейню вошли посетители, зазвенел дверной колокольчик, затопали сразу несколько пар ног, раздался смех и приветствия. Конец фразы потонул в этом гомоне, и Лёля не смогла разобрать, на что же наткнулась старушка. Но самое интересное было впереди.

– …Где прячется монстр… – Незнакомец понизил голос: – Нет, она не помнит, в какой книге. Она имя-то свое едва помнит.

Петрик подкрался поближе к девочке, и теперь уже они оба прилипли к перегородке и жадно ловили каждое слово.

– Я пойду туда и, если потребуется, перетрясу каждую книжонку! Да, можешь не волноваться, я знаю, что делаю. Я дам тебе знать, когда все закончу. Хотя ты и сам наверняка узнаешь: следи за свежими газетами. – Незнакомец коротко хохотнул и со щелчком опустил трубку на рычаг. – Но сперва не помешает позавтракать, – сказал он сам себе и зашагал прочь.

– Ну дела… – Петрик почесал в затылке. – Это кто еще такой?

– Не знаю. Раньше я этот голос никогда не слышала.

– Он говорил что-то о чудовище – может, он знает, как его найти?

– Вряд ли. – Лёля сама не заметила, как стала расхаживать из стороны в сторону. – Но ты слышал, что он сказал? Есть книга, в которой написано, где искать чудовище. Или даже как его поймать.

– А-а-а… – При слове «книга» Петрик сразу сник. – Это что же, для того чтобы поймать монстра, нужно… читать?

– Читать никогда не помешает, – строго сказала девочка.

– Зануда. – Петрик показал ей язык. – Значит, идем к старушке Гликерии?

Он поставил щетку в угол и, непринужденно насвистывая, направился к двери.

– Нет, Петрик, – в голосе Лёли звучал упрек. – Сначала мы вымоем посуду и подметем пол, как и обещали. А уже потом пойдем. Только не к вашей соседке – она вряд ли поможет, – а в «Книжный дом».

– Там-то мы что забыли? – поморщился мальчик.

– А ты, вообще, слышал, что сказал этот тип? Книгу взяли из библиотеки, значит, там она и хранится.

– Дважды зануда, – вздохнул Петрик и вернулся к щетке.

Когда друзья вышли из кондитерской, маленькая стрелка часов приближалась к двенадцати.

Обычно в эти дни в воздухе кружились белые хлопья снега и повсюду полным ходом шла подготовка к празднику – зажигались разноцветные огни, шуршали свертки с подарками и угощениями, звенел веселый смех. Сейчас же вокруг было непривычно тихо. Вместо сугробов на улице разлеглись грязные лужи, фасады домов не украшали гирлянды и фонарики, а впереди, на пустой площади, одиноко стояла в тумане рождественская елка.

– М-да, – покачал головой Петрик, – такого ужасного Рождества у нас еще не было.

Лёля ничего не ответила. Ее папа был сейчас далеко от дома, возможно, из-за тумана он блуждает в море и не может вернуться в бухту. Следить за маяком теперь приходилось ей и маме, а это задача не из легких. Но в такие тревожные времена особенно важно, чтобы свет маяка озарял ночное небо и дарил надежду.

Девочка сглотнула подступившие слезы и решительно зашагала к двухэтажному домику с ярко-зелеными стенами. Над входом висела старомодная вывеска: «Книжный дом. Магазин и читальня».

Глава 3 Книги дают подсказку

На самом деле книги умеют говорить и могут дать ответ почти на любой вопрос. Но такой уж они народ – даже если очень хотят что-то рассказать, то будут молчать, пока их не раскроешь.

Лёля толкнула дверь книжной лавки, и они с Петриком вошли внутрь. Здесь, как всегда, царил полумрак – окна были зашторены, комнату освещали несколько газовых фонарей. Повсюду – куда ни глянь – стояли книги. Большие и маленькие, толстые и тонкие, с картинками и без – они смотрели на девочку из-под самого потолка, теснились на нижних полках, стопками лежали на стульях и подоконниках. За столом в углу сидел хозяин лавки – Иван Христофорович – и, водрузив на нос очки, склонился над растрепанной книгой. Рядом лежали нитки, портновское шило, кусочки картона и кожи.

– Минутку! – Не поднимая глаз на гостью, Иван Христофорович кисточкой нанес на оторванную страницу клей и бережно вложил ее в книгу. Немного подождав, пока клей схватится, старик, наконец, повернулся к Лёле: – А, жемчужинка! – Он тепло улыбнулся. – Никак не ожидал вас так скоро увидеть, барышня. Неужто вы уже явились за новой книгой? – Иван Христофорович потянулся к стопке библиотечных карточек. – О, здесь и ваш верный спутник? А вот вас, молодой человек, мне хотелось бы видеть почаще. – Старик одарил мальчика долгим многозначительным взглядом поверх очков.

Петрик начал было что-то бормотать в ответ, потом опустил глаза, сунул руки в карманы и стал сосредоточенно изучать свои ботинки.

– Доброго дня, Иван Христофорович! Как поживает ваша сырость? – деловито поинтересовалась Лёля.

– Представьте себе, мне удалось найти виновниц! – оживился хозяин лавки. – Прошу вас, душечка, никогда не читайте книг, в которых много воды. От них заводится сырость и в голове, и на полках.

Лёля кивнула и представила, как вода льется с книжных страниц и затапливает читальню.

– Так что же привело вас двоих ко мне?

– Нам бы… – начал Петрик, – а вы случайно не знаете?.. Вдруг у вас есть книга, в которой написано про чу…

– Пришли выбрать что-нибудь интересное, – перебила его Лёля и, заложив руки за спину, принялась покачиваться с пятки на носок, – чтобы приключения, погони и опасности. Но мы, наверное, посмотрим сами – не будем вас отвлекать.

Она сжала Петрикову руку и потащила его вглубь лавки.

Старик, едва заметно улыбнувшись, посмотрел вслед заговорщикам. В его глазах за толстыми стеклами очков заплясали искорки.

– Не забудьте посмотреть на верхних полках! – Он покачал головой, поправил лампу и вернулся к работе: аккуратно вклеил еще одну страницу, и книга в его руках как будто тихонько пискнула. – Будет вам, милочка! И где же это вас так потрепало?

Тем временем Лёля придирчиво оглядывала полки. Все эти книги Иван Христофорович собрал сам за время своих долгих странствий. Многие из них достались ему совсем растерзанными, грязными, оборванными – увы, не все люди относились к ним с должным уважением. Старик склеил, починил, вылечил, выходил не одну сотню книг, и теперь они, хвастаясь новыми переплетами, стояли на его полках, готовые снова и снова быть прочитанными. Лёле казалось, что иногда книги даже тихонько урчат в тишине комнаты.

Ее привлекла какая-то возня. Несколько толстых томов испуганно попискивали и словно старались подальше отодвинуться от своей соседки по полке. В носу у Лёли защекотало – она почувствовала слабый запах горящей бумаги. Девочка взяла книгу и на черной, со всполохами пламени обложке прочла: «451 градус по Фаренгейту». Она пожала плечами и поставила книгу-злодейку на место.

– Жутко здесь как-то, – Петрик поежился, – мне все время чудится, что они разговаривают.

– Ш-ш-ш! Не болтай. Лучше ищи то, что может нам помочь.

Друзья принялись изучать содержимое стеллажей. Одну за другой они просматривали книги и ставили обратно – о чудовищах не было ни слова. Петрик стянул с полки увесистый том с нарисованными на обложке мрачными пещерами. «Павлентий Коперин. Тайная жизнь Великаньей горы», – прочел мальчик про себя и с любопытством открыл книгу. Читать ее целиком времени не было, поэтому Петрик перелистывал пожелтевшие страницы, выхватывая взглядом отдельные фразы. «Обширная сеть подземных переходов разрослась в недрах горы, по праву называемой Великаньей…» – говорилось в самом начале. «Есть все основания предполагать, что эти многочисленные туннели, соединяющие сталактитовые пещеры, прогрызли гигантские улитки – еще в доисторические времена. И уже много позже каменные проходы расширили другие обитатели подземелья – например, горные тролли…» – прочтя это, мальчик тихонько присвистнул и сразу представил себе огромную улитку, прогрызающую путь в недрах скалы. Петрик с интересом стал читать дальше – в книге рассказывалось о сталактитах размером с дерево, о подземных озерах, о гигантских троллях, которые строят себе настоящие дворцы прямо внутри горы. Еще в ней упоминались коварные русалки, вурдалаки и другая нечисть, которая обожает селиться там, куда не дотягиваются солнечные лучи. Петрик так увлекся необычной книгой, что совсем забыл, зачем пришел в читальню. В своем воображении он уже бродил по темным и мрачным подземным туннелям, укрощал гигантских улиток, сражался с горными троллями. Но Лёлин резкий голос быстро вернул мальчика к реальности.

– Что ты там читаешь? – осведомилась девочка и строго посмотрела на друга. – Нашел что-нибудь полезное?

– Нет, – честно признался Петрик. – Зато нашел такую интересную книгу – зачитаешься! Вот, посмотри: тут написано, что внутри Великаньей горы есть огромное подземелье с троллями, русалками и гигантскими улитками. – Мальчик оживленно размахивал руками и говорил все громче и громче.

– Ты серьезно? – Лёля подняла одну бровь и скептически воззрилась на друга. – Покажи!

Она закрыла книгу и прочитала название.

– Все ясно, – резюмировала девочка, а потом поджала губы и протянула книгу Петрику, держа ее двумя пальцами – словно это была дохлая мышь.

– Что тебе ясно? – вскинулся мальчик.

– Только посмотри, кто автор!

– Павлентий Коперин, – прочитал Петрик. – И что?

– Ты правда ничего не знаешь? – спросила Лёля.

– А что я должен знать?

Девочка вздохнула так тяжко, словно Петрик сейчас признался, что понятия не имеет, как пишется его собственное имя.

– Павлентий Коперин – это тот сумасшедший ученый, который жил у нас в Зеркальной бухте много лет назад – в том доме, на окраине, где сейчас антикварная лавка.

– Сумасшедший ученый? – оживился Петрик. – А почему я не знаю? И где он теперь?

– Понятия не имею. Он сочинял совершенно нелепые истории и выдавал их за научные исследования. Будто у нас под носом и правда живут эти тролли и, как ты сказал… Гигантские улитки. Даже книгу ухитрился написать, – Лёля кивнула на потрепанный том в руках Петрика. – В общем, его россказням никто не верил, а какая-то там важная академия даже объявила, что он позорит научное сообщество. После этого Павлентий Коперин уехал из города, и больше о нем никто ничего не знает.

– М-да… – протянул Петрик. – А я уж подумал, что наше чудовище тоже сидит там, ну в этом подземелье. С троллями и гигантскими улитками.

– Не читай всякой ерунды! – Лёлин тон не допускал возражений. – Лучше поставь эту гадость на место и давай искать что-нибудь действительно полезное.

Петрик с сожалением убрал книгу на полку. Он решил, что чуть позже обязательно возьмет ее почитать – может, это все и неправда, но зато ужасно интересная неправда. «С такой фантазией, – подумал мальчик, – нужно сказки писать, а не играть в ученого».

Лёля принялась осматривать следующий стеллаж. На нижней полке она увидела большую коричневую папку – в таких обычно хранят документы. Внутри оказалась подшивка старых номеров газеты «Глаза и уши Зеркальной бухты». Без особого интереса девочка пролистала пожелтевшие от времени страницы и вдруг тихонько ойкнула.

– Что там? Что-то важное? Чудовище? – Петрик тут же оказался рядом.

– Нет, – растерянно произнесла Лёля. – Моя мама.

– В каком это смысле? – удивился мальчик.

Он взглянул на старую газетную передовицу и увидел поблекшую фотографию красивой рыжеволосой девушки. Одетая в голубое платье, она стояла на главном причале и широко улыбалась. За спиной девушки возвышался маяк и сверкала на солнце зеркальная гладь воды. Над фотографией большими буквами был напечатан заголовок: «Я не прощаюсь с Зеркальной бухтой. Я говорю: “До скорой встречи!”».

Петрик вопросительно взглянул на подругу.

– Это моя мама, – пояснила Лёля. – Ей здесь, кажется, шестнадцать. Она ведь сразу после школы уехала учиться на материк. Но я даже не знала, что об этом писали в газете!

Петрик вчитался в текст заметки:

– «Лучшая ученица школы, основательница книжного клуба, активная участница городской жизни…» Ого! Да твоя мама – местная знаменитость! – Мальчик с уважением посмотрел на подругу.

Лёля выпрямилась и даже немного покраснела – она и раньше считала, что лучшей мамы в мире нет, а теперь и вовсе раздулась от гордости.

– У нас в гостиной висит похожая фотография. Только мама на ней стоит немного по-другому. Но платье и заколка – точно такие же, видимо, фотографии сделаны в один день. – Девочка указала на необычную заколку в виде морской раковины, блестевшую в маминых волосах. – Я еще спрашивала, можно ли мне иногда надевать эту заколку, но мама сказала, что потеряла ее, пока купалась. Жалко, правда?

– Девчонки! – простонал Петрик и закатил глаза. – Одни заколки у вас на уме.

– Вот еще! – огрызнулась Лёля и захлопнула папку. – Дома спрошу маму, вдруг у нее есть такая же газета. А пока вернемся к поискам!

Друзья вновь принялись снимать с полок одну книгу за другой. Но ни в одной из них не говорилось о чудовище. Петрик ухитрился найти толстенный зеленый том с загадочной надписью: «Волшебные звери и места их обитания», они с Лёлей жадно бросились перелистывать плотные страницы. Каких только удивительных существ там не было! Но, увы, ни одно из них по описанию даже близко не было похоже на чудовище Зеркальной бухты. Спустя пару часов и десятки просмотренных книг Лёля и Петрик уже были готовы признать поражение.

– Подожди-ка, – девочка приложила палец к правой щеке и посмотрела под потолок, – Иван Христофорович что-то говорил о верхних полках.

Лёля ухватилась за подвесную лестницу и бойко вскарабкалась наверх. Наклонив голову, она шепотом читала названия на корешках. Не то, не то, все не то! Девочка потянулась к соседней полке, на секунду пошатнулась и, пытаясь удержать равновесие, задела локтем латунный рычаг на боковой перекладине. С легким скрипом лестница пришла в движение и, плавно скользнув по полозьям, остановилась через пару метров.

– Ого! – выдохнули одновременно Лёля и Петрик.

– Ну и штучки тут у Ивана Христофоровича! – Девочка все еще крепко держалась за перекладину. – Еще бы чуть-чуть, и…

– Там что-то есть? – Петрик подпрыгивал от нетерпения.

– Так… Кулинарная книга, географический атлас, сказки народов мира… Никакого порядка!

Совсем рядом раздалось едва слышное мяуканье.

– Хм, а это еще что? – Лёля протянула руку и схватила книгу, притаившуюся в глубине шкафа, у самой стены.

– «Кошки, большие и маленькие». Нет, это нам не…

Вдруг из книги выпал сложенный вчетверо листок пожелтевшей бумаги и, мягко спланировав, опустился на пол.

– Ой, гляди-ка! – Петрик развернул листок. – Вроде карта… и стихи, не могу разобрать. А! Так это же наша бухта!

– Дай посмотреть! – Лёля уже оказалась рядом и заглядывала другу через плечо.

«Где живут чудовища?» – успела прочесть она, и вдруг дверь в книжную лавку с шумом распахнулась, и дверной проем закрыла высокая фигура.

Глава 4 Чудовищу угрожает опасность

Это ужасно невежливо – являться без приглашения и ронять на пол крошки. Но ничего не поделаешь – если уж где-то завелось чудовище, смело жди и других непрошеных гостей.

Незнакомец, пригнувшись, вошел в лавку. Он посмотрел в одну сторону, потом в другую и, словно не замечая Ивана Христофоровича, принялся увлеченно изучать свое отражение в стеклянной витрине, где хранились самые ценные книги. Пригладил волнистые черные волосы, подкрутил пышные усы, осмотрел квадратный подбородок и даже оскалился, обнажив крепкие зубы. Потом он расправил широкую грудь и стал по-хозяйски расхаживать между книжными полками.

– Доброе утро! – Иван Христофорович привстал из-за стола. – Весьма признателен, что вы заглянули в «Книжный дом». Может быть, я могу вам чем-то помочь?

– Вы? Мне? – Незнакомец смерил Ивана Христофоровича презрительным взглядом и расхохотался. Казалось, что от его резкого смеха витрины задребезжали, а книги, шурша, вжались поглубже в полки. – Нет, – продолжил незваный гость, тыльной стороной ладони утирая выступившие слезы, – я ищу здесь одну книжонку…

Тут он заметил Лёлю и Петрика, осмотрел их с ног до головы и вцепился взглядом в развернутую карту, которую Петрик бережно держал кончиками пальцев. Дальше все произошло очень быстро. Грохоча своими огромными сапогами, незнакомец в три шага оказался около мальчика и, нависнув над ним как скала, выхватил листок у него из рук. Петрик беспомощно раскрыл рот и с ужасом уставился на мужчину – тот преспокойно сложил карту и спрятал во внутренний карман грязно-зеленой куртки. Лёля от возмущения сделалась пунцовой и уже приготовилась высказать этому неприятному типу все, что думает, но он не дал ей заговорить.

– Это вам совершенно ни к чему, детишки, – отчеканил мужчина. Потом он вытащил из кармана шуршащий бумажный сверток и, не торопясь, развернул его – комнату наполнили ароматы корицы и ванили.

Из пакета показался золотистый кекс с изюмом – незнакомец осмотрел его со всех сторон и жадно откусил почти половину, посыпая пол крошками. Задумчиво прожевал, как бы оценивая вкус, замычал от удовольствия и, насвистывая что-то под нос, вышел из лавки. В комнате стало тихо и неуютно, дети и Иван Христофорович только и могли, что растерянно переглядываться. Первой опомнилась Лёля.

– Ну уж нет! – провозгласила она и выскочила за дверь.

Петрик побежал следом. Оказавшись на главной улице, они увидели далеко впереди удаляющуюся спину незнакомца и кинулись за ним. Бежать пришлось быстро – мужчина успел уйти довольно далеко и вот-вот мог скрыться в тумане. Лёлин наряд совершенно не подходил для погони – широкая юбка закручивалась вокруг коленок, да и резиновые сапоги при каждом шаге норовили слететь с ног. Петрик, худой и длинноногий, обогнал подругу и шлепал по лужам, разбрызгивая воду во все стороны. Он потерял шапку, и встречный ветер растрепал его каштановые волосы. Дети добежали до площади, обогнули елку и наконец нагнали своего обидчика – тот уже покончил с первым кексом, выбросил пакет прямо на мостовую и остановился, чтобы развернуть новый, на этот раз шоколадный. Шумно дыша, Лёля и Петрик выскочили перед незнакомцем.

– Отдайте нам карту! – Лёля, красная и запыхавшаяся, уперла руки в бока. – Сейчас же.

– Разве можно вот так отбирать чужие вещи? – Петрик встал рядом с девочкой и сжал кулаки.

Похититель вскинул густые черные брови, фыркнул и с наслаждением принялся за новый кекс. Друзья только сейчас заметили, что на плече у него висит ружье, – Петрик опустил кулаки и продолжил уже не так уверенно:

– Нам нужна эта карта, она наша…

– С чего бы это? – Незнакомец, наконец, закончил жевать. – Я ее забрал, а значит, она моя. Это больше не ваша забота. Не суйте свои носики куда не следует и бегите лучше играть, как послушные малыши.

Он шагнул было вперед, но Лёля и Петрик не двинулись с места.

– Ну что еще? Вы не поняли с первого раза? – Мужчина начинал терять терпение. Он чудно выговаривал слова, будто был родом издалека.

– Но карта… зачем она вам? – не унималась Лёля.

Незнакомец наклонился прямо к ней и зашипел:

– Я приехал в вашу никчемную деревушку, чтобы спасти вас от чудовища, и не потерплю, чтобы какая-то малышня путалась у меня под ногами! Я покончу с этой вашей зверюгой, как и с сотней других, и постелю ее шкуру перед своим камином. О! Это будет вершина моей карьеры! – Он выпрямился и мечтательно посмотрел в закрытое облаками небо. – Лео Хвастовский, всемирно известный охотник на монстров, спас прибрежную деревеньку от ужасного чудища, – в глазах мужчины вспыхнул недобрый огонек, на лице появился хищный оскал, он смотрел куда-то вдаль, будто обращался к каким-то невидимым врагам – Я уже вижу свою фотографию на первых полосах газет – теперь-то им придется обо мне написать! – Тут он вспомнил о Лёле и Петрике и презрительно поджал губы. – Так что говорю вам в последний раз: будьте паиньками и найдите себе другое занятие – вдруг еще попадете в какую-нибудь историю? – Последние слова охотник произнес с нажимом, а затем отодвинул Петрика в сторону и зашагал прочь. Наперерез ему, выскочив из переулка с громким лаем, бросилась такса Шпунька.

– Пошла прочь, блохастая псина! – Лео Хвастовский с силой пнул ее, да так, что собака отлетела в сторону и жалобно заскулила.

Друзья смотрели охотнику вслед, пока он не вошел в гостиницу «Тихая гавань» и дверь за ним не закрылась.

– Вот же мерзкий тип! – Петрик первым нарушил молчание и вдруг заметил, что Лёля сильно побледнела, и в ее больших цвета морской волны глазах стоят слезы. – Эй, ты чего?

– Ты слышал? – прошептала девочка. – Охотник хочет убить чудовище… Из ружья! – Она беспомощно посмотрела на друга.

– Да уж… – протянул Петрик, опустив голову. – Но мы ведь и сами хотели поймать его!

– Чтобы разобраться, что к чему! Посмотреть, какое оно из себя, – вдруг с ним можно договориться? А если нет – то прогнать, – терпеливо объяснила девочка. – У меня и в мыслях не было причинить ему вред. Я думала, что и у тебя тоже…

– Договориться? С чего ты взяла, что получится?

– Мне кажется, что наше чудовище вполне разумное, даже со своими привычками. Оно любит дышать туманом и купаться в лунной дорожке.

– Мало ли что оно любит? – вскинулся мальчик. – Оно со своим дурацким туманом напустило страху на всю бухту. На носу Рождество, а у нас ни писем, ни подарков, все сидят по домам и боятся. И рыбы нам не оставило, ни единой рыбешки. Совести у него нет, вот что!

– Ну и что, что оно бессовестное? Все равно с ним нельзя так поступать! Чудовище живое, не стрелять же в него! – горячо запротестовала Лёля.

– Я… – Петрик потупился. – Я вообще-то даже не думал, что мы будем делать, когда его поймаем. Решил – поймаем, и все.

Мальчик неожиданно вспомнил, как они с папой варили для мамы горячий суп – она подхватила простуду и не могла подняться с постели. Петрик чистил картошку и для шкурок постелил на стол старую газету. На первой странице была фотография: самодовольный усатый охотник стоит, водрузив обутую в сапог ногу на что-то огромное и бесформенное. У этого чего-то были бивни, рога, длинные уши и совершенно остекленевший взгляд. От этой картинки мальчику еще тогда сделалось жутко, и сейчас у него в горле встал комок, а глаза предательски защипало.

– Нет, так нельзя, – сказал он решительно. – Одно дело – поймать его и сказать: пусть ведет себя прилично или катится есть рыбу и напускать туман подальше от нашей бухты. А вот так вот… – Петрик поежился, – из ружья – это со-овсем другое.

– К тому же, – продолжала Лёля. – Если охотник с ним не справится – ведь такое вполне может случиться – чудовище совсем рассвирепеет и тогда уж точно не оставит нашу бухту в покое.

– Но что же мы можем поделать? Карты-то у нас больше нет.

– Нам просто необходимо что-то придумать! Погоди-ка… – Лёля вытерла слезы, и уголки ее губ поползли вверх: – Кажется, я знаю, как быть. Раз этот Лео Хвастовский так любит кексы, значит, будут ему кексы!

Она посмотрела в сторону «Румяной булки».

– Я что-то никак не пойму… – Петрик уставился на кофейню и почесал затылок.

– Объясню позже! – отрезала Лёля. – А сейчас мне нужно, чтобы ты сбегал домой и кое-что принес. Встретимся у гостиницы!

Глава 5 Чем опасны свежие кексы

Никогда, слышите? Никогда не разговаривайте с незнакомцами. Особенно если у них в руках – ассорти из свежайших кексов. И будьте осторожны с раскрытыми окнами – в них всегда может залететь очень коварная чайка.

Всемирно известный охотник на чудищ, заложив руки за спину, мерил шагами небольшую светлую комнату. Окно было распахнуто настежь, и со стороны моря доносился шум волн и крики чаек. На столе в беспорядке лежало несколько книг, газетные вырезки с фотографиями самого Лео Хвастовского, компас и развернутая карта. Охотник то и дело останавливался, бросал взгляд на стол, крутил усы кончиками пальцев и снова принимался ходить из стороны в сторону. «Бедный малыш Лео! У него опять ничего не получилось!» – зазвучал в его голове знакомый голос. Кажется, он принадлежал Вацлаву. Или Янушу. Или Матиасу. Если у тебя восемь братьев, не так-то легко запомнить, кто из них что и когда говорил. Охотник тряхнул головой, отгоняя неприятные мысли. Но не успел он сделать и двух шагов, как снова услышал: «Лео-плаксео! Чего развесил сопли? Не расстраивайся, когда-нибудь я, так уж и быть, возьму тебя к себе – мыть полы. Раз ты ничего другого делать не умеешь…» Лицо Хвастовского исказила болезненная гримаса. Он был самым младшим в семье и с детства точно знал – все таланты достались его восьмерым братьям, а он сам – просто жалкий, ни на что не способный неудачник. Когда ему было десять, Лео Хвастовский твердо решил, что однажды он всем покажет. Его слава прогремит на весь мир, и вот тогда снисходительные ухмылки слетят с физиономий его братьев.

Его размышления прервал громкий стук. Мужчина с досадой посмотрел на дверь:

– Кого это принесло?! Я же просил меня не беспокоить! – рявкнул он.

На пороге переминался с ноги на ногу мальчишка лет десяти в нелепой полосатой шапке, натянутой до самых бровей. Мешковатая куртка и подвернутые штаны с заплатками на коленях придавали ему глупый и неряшливый вид. Бледное лицо с вздернутым носом и большими глазами показалось охотнику смутно знакомым. В руках у мальчика была большая белая коробка с нарисованным на ней кренделем, из нее доносились запахи шоколада, лимонной цедры и пряностей.

– Я из «Румяной булки», – пропищал мальчишка и шмыгнул носом. – Меня прислали… Мы хотим в честь вашего приезда… это… угостить вас фирменным ассорти из наших свежайших кексов. Испекли специально для вас. Ага! За счет заведения.

Он протянул угощение охотнику. Тот с недоверием посмотрел на мальчишку и осторожно заглянул в коробку, чтобы удостовериться, что там действительно кексы.

– Хм… Что ж, я привык к более пышным приветствиям, но что с вас взять? Провинция и глухомань! Так уж и быть, я приму этот скромный знак внимания.

– Вам очень понравится, обещаю! Таких кексов на всем побережье не сыщешь!

– Конечно-конечно, – хмыкнул охотник. – Это все? У меня есть дела поважнее, чем болтать тут с тобой! – Он взялся за ручку двери, чтобы захлопнуть ее перед носом непрошеного гостя. Вдруг в раскрытом окне за его спиной показалась темная макушка, а еще через пару секунд комнату уже рассматривала осторожная Петрикова физиономия.

– А как вам нравится в нашем городе? – выпалил мальчишка-посыльный, придерживая дверь.

– Что? В каком это смысле? Обычный жалкий городишко, каких я перевидал великое множество. Не отвлекай меня!

– А что вас сюда привело? – Мальчик заложил руки за спину и принялся покачиваться с пятки на носок.

В это время Петрик влез в окно целиком и, опасливо поглядывая на спину охотника, спускался с подоконника на пол.

– Тебе какое дело?! – закипал Лео Хвастовский.

– К нам нечасто приезжают такие важные гости…

– Неудивительно!

– У нас есть на что посмотреть! Вы уже поднимались на Великанью гору? Она так называется, потому что в ней, по слухам, живет настоящий великан. Рыбачили в открытом море? – не унимался мальчишка.

Петрик на носочках прокрался к столу и, заметив карту, потянулся, чтобы выудить ее из-под книг, карандашей и других бумаг.

– Меня не интересуют никакие великаны! Я не хочу ездить на вашу дурацкую рыбалку! – взорвался охотник. – И тебя я здесь видеть больше не хочу! Брысь отсюда, и чтобы я тебя больше не…

У него за спиной раздался грохот падающих книг, но, прежде чем он успел обернуться и увидеть насмерть перепуганного Петрика, застывшего с картой в руках, мальчишка у входа истошно завопил:

– Аааааааа!

Охотник уставился на мальчика с нескрываемым ужасом, коробка выпала у него из рук, и несколько кексов покатилось по полу. Петрик удивленно заморгал и попятился к окну. Протяжный крик прокатился по коридору. Немногочисленные постояльцы в недоумении выглядывали из своих номеров. Зазвенели стекла, и, казалось, даже чайки за окном перестали горланить.

– Да что же это… – Лео Хвастовский скривился и закрыл уши руками.

Петрик уже сидел на подоконнике, свесив ноги на улицу, и, как только он исчез из вида, мальчишка внезапно замолчал. Охотник побагровел и выпучил глаза.

– Это что еще такое?! – пророкотал он.

– Я… – пролепетал мальчик и сделал шаг назад. – Я… я…

Он поправил сползающую на глаза шапку, и вдруг ему на лоб упала длинная светлая прядь. Лео Хвастовский замер. По его лицу расползлась страшная гримаса, он сжал руки в огромные кулаки и двинулся на мальчишку. Лёля сдернула шапку, позволив шелковистым волосам укрыть ее плечи.

– Кажется, чайка утащила вашу карту. Держите вора! – Девочка состроила хитрую гримасу и бросилась бежать по коридору.

– Да как ты посмела! – взревел охотник. – Сейчас же вернись!

Лёля и не подумала остановиться – перескакивая через три ступеньки, она скатилась вниз по лестнице, нырнула в приоткрытую дверь кухни и, с грохотом опрокинув несколько кастрюль, наконец вылетела на улицу через черный вход. Затем она обогнула гостиницу и увидела Петрика, который спрыгнул с пожарной лестницы и побежал ей навстречу, победоносно размахивая картой. Из окна высунулся Лео Хвастовский, багровый от гнева, и, потрясая в воздухе огромным кулаком, крикнул вслед убегающим Лёле и Петрику:

– Гадкие обманщики! Не думайте, что это конец! Вы обо мне еще услышите, я доведу начатое до конца!

Дети побежали еще быстрее. Переулками они домчались до пристани, проскочили мимо Лёлиного дома и оказались около маяка. Тяжелая дверь со скрипом открылась, и друзья, запыхавшись, влетели внутрь.

Глава 6 Где же искать чудовище?

Загадки становятся гораздо загадочнее, если они в стихах. Чтобы разгадать их, лучше всего подняться на самый высокий маяк – туда, куда не может добраться туман и где можно разглядеть то, что на земле никогда не заметишь.

Лёля задвинула засов и прислонилась к прохладной стене, прикрыв глаза.

– Ух, вот это мы даем! – выдохнул Петрик. – Я уж думал, все, конец!

Его слова гулким эхом звучали внутри маячной башни. В полумраке он едва различал Лёлин силуэт.

– Я тоже, – девочка слабо улыбнулась и пригладила растрепавшиеся волосы.

– Ну и фокусы у тебя! – В голосе Петрика звучало восхищение. – Я, конечно, догадывался, что ты отчаянная, но чтобы настолько!

– Брось! – Лёля немного смутилась. – Лучше пойдем на галерею – нужно, наконец, рассмотреть карту.

Они поднялись по винтовой лестнице, миновали фонарное помещение с огромными лампами и отражателями и оказались на узком балконе, опоясывающем маяк.

На них сразу же набросился холодный январский ветер – взъерошил волосы и заставил шарфы трепетать, как два ярких флага. Далеко внизу, под белой пеленой тумана, сонно вздыхало море, а чуть поодаль расположился городок, который теперь почти нельзя было различить. Петрик вздохнул и развернул карту.

Над морем грозно возвышалась Великанья гора. Она словно обнимала городок, защищая его от внешнего мира, и устало опускала в морскую воду два скалистых мыса, которые прозвали Правым и Левым рогом. Правый мыс, короткий и пологий, нес на своей спине маяк и Лёлин дом с маленьким садом. Левый – скалистый, неприветливый, будто бы наспех вырезанный из огромного камня – не приютил ни одного деревца или цветка. Между ними лежала Зеркальная бухта – когда море было спокойным, в гладкой поверхности воды отражались и гора, и маяк, и черепичные крыши домов. В небе над заливом была нарисована полная луна, а прямо под ней в лунной дорожке покачивалась лодка.

«Где живут чудовища?» – над рисунком плясали маленькие неровные буквы. В углу карты та же неуверенная, будто бы детская рука набросала стихотворение. Лёля прочла его вслух:

В полночь воды так темны! Страх быстрее позабудь — В отражении луны Ты увидишь верный путь.

Она замолчала и посмотрела вниз, на утонувший в тумане город. Лёля часто забиралась на галерею, чтобы не упустить тот момент, когда между ясным небом и безмятежным морем появится маленькая точка. Эта точка начинала расти и вскоре превращалась в ярко-красную рыбацкую лодку. На ее борту можно было прочесть выбитое серебристыми буквами имя «Аннушка» – так звали Лёлину маму. Как только лодка подходила к причалу, девочка бежала вниз по винтовой лестнице и ждала, когда папа – светловолосый, загорелый, с мелкими морщинками в уголках глаз – сойдет на берег. Если бы можно было приподнять эту туманную завесу и узнать, в каких краях он сейчас плавает! А вдруг… – от этой мысли у девочки внутри все похолодело – папа угодил в логово к чудовищу? Петрик не спешил прерывать Лёлины раздумья – он тосковал по шумным праздничным гуляньям на площади, по городской ярмарке, на которой продавали удивительные игрушки и Аксинья Федоровна угощала всех пуншем и медовыми пряниками. Еще он думал о долгожданных рождественских подарках от дедушки и бабушки – как они теперь доберутся до Петрика? Друзья не произносили ни слова и некоторое время просто стояли рядом, вслушиваясь в завывания ветра и шорох волн.

– Здесь нарисована полная луна, – заговорила девочка, – вчера вечером луна была почти круглой, не хватало лишь тоненькой полоски. Значит, полнолуние – как раз сегодня!

Она еще раз посмотрела на карту, бормоча строчки стихотворения:

– «В полночь воды так темны… Страх быстрее позабудь…»

– Легко сказать, – вставил Петрик. – В полнолуние в двенадцать часов вылезти из дома ловить чудищ! Тут кто угодно испугается!

– Значит, сегодня в полночь мы узнаем, где живет чудовище… – задумчиво протянула Лёля. – Но как? Что это значит: «в отражении луны ты увидишь верный путь»? Какая-то бессмыслица! – Она с досадой пнула ногой столбик перил. – Так мы никогда не найдем этого монстра, не поговорим с ним и папа не сможет вернуться домой!

Девочка почти плакала. Петрик искоса посмотрел на нее и почесал в затылке:

– «В отражении луны…» Как это «в отражении»? – Он наморщил лоб: – Слушай, может, это и глупо, но вдруг…

Лёля не слышала друга – она обхватила голову руками и закрыла глаза. Губы ее беззвучно шевелились, снова и снова повторяя слова загадки.

– Эй, капитан… – нерешительно позвал Петрик и тронул девочку за синий рукав. – Я, конечно, могу ошибаться, но там говорится про отражение, и выходит, что нам нужно… зеркало?

– Какое зеркало? – Лёля раздраженно отдернула руку. – Вечно ты насочиняешь ерунды, а я тут, между прочим, пытаюсь ду…

Лёля на полуслове оборвала свою гневную тираду и повернулась к Петрику:

– Подожди, что ты сказал… зеркало! – Девочка ахнула и расплылась в улыбке. – Ну конечно! Зеркало! – воскликнула она. – Мы поймаем в зеркало лунный луч, и он укажет нам дорогу к чудовищу! Петрик, ты такой молодец! И как же это я сама не догадалась? – Лёля с восхищением посмотрела на мальчика.

– Да ладно… Да что уж там… Ничего такого сложного! – пробормотал Петрик, уже забыв, как девочка нагрубила ему всего минуту назад.

– Не скромничай! – улыбнулась Лёля. – А теперь… необходимо все подготовить, до наступления темноты осталось не так много времени. Понадобится сеть или веревка, фонарик…

– …рогатка, – вставил Петрик, – и парочка сытных бутербродов.

– Ох, ну какая рогатка? Для чудовища – это как комарик укусил.

– Вот еще, комарик. Это, между прочим, метательное оружие!

– Пф! А еще нам нужно…

– …нам нужно опередить охотника! Думает, можно нападать на наших чудовищ и обзывать наш городок глухоманью. Нет уж, дудки!

– Точно. И придумать бы, как улизнуть из дома посреди ночи.

Глава 7 Сказки бесконечного одеяла

Если тебя пригласили в гости, стоит поторопиться, ведь с приходом вечера наступает время теплых одеял и травяного чая со сладостями. А там, глядишь, застучат друг о друга вязальные спицы, и кто-нибудь обязательно начнет рассказывать сказку.

Когда ужин подошел к концу, и Лёля начала убирать со стола, на оконное стекло уже налипли сизые сумерки. Мама поднялась на маяк, и вскоре его путеводный луч пронзил тяжелые фиолетовые облака. На плите сердито клокотал медный чайник, пахло имбирем и медом. Вытирая чистые тарелки, смахивая со стола крошки и подметая пол, Лёля то и дело поглядывала на большие часы с кукушкой.

– Вечно он опаздывает… – проворчала девочка себе под нос, поставила в угол щетку и в который раз поправила белую кружевную скатерть.

За дверью раздались знакомые голоса, и на пороге показалась мама – она обнимала за плечи смущенного Петрика.

– Смотри, кого я встретила у маяка! – Мама тепло улыбнулась. – Очень вовремя, к чаю почти все готово.

Петрик, стараясь не смотреть на подругу, боком протиснулся в дом.

– Ой, и правда, как раз чайник закипел! Проходи скорей! – Лёля радостно подскочила к другу, чтобы забрать у него куртку и шарф. – Почему так долго? – сквозь зубы процедила она, наклоняясь к самому уху.

– Папа просил помочь в лавке… – одними губами ответил мальчик.

Лёля картинно закатила глаза и отправилась расставлять чашки на низком столике в гостиной. Петрик осторожно уселся на край старого дивана, накрытого пестрым вязаным покрывалом. Мальчик бывал здесь уже тысячу раз и с удовольствием побывал бы еще тысячу. Дом, где жила Лёля, совсем не был похож на красивые картинки из мебельных каталогов. Неровные стены придавали комнатам странную форму, истертые половицы поскрипывали, а разномастные кресла, столики и шкафчики совсем не подходили друг к другу. Но здесь всегда горел мягкий золотистый свет, в камине приплясывали языки пламени, и пахло теплыми булочками. Стены украшали ветвистые деревья, диковинные цветы и райские птицы, повсюду были разбросаны яркие коврики, кружевные салфетки и разноцветные подушки. На комодах и столиках громоздились памятные безделушки, семейные фотографии в рамках и Лёлины поделки из глины, ракушек, засушенных цветов. Каждый закоулок этого дома, каждая живущая в нем вещица дышали нежностью, теплом и уютом. Сложно было представить себе место, более подходящее для крепких объятий, тихих задушевных разговоров и долгих вечерних посиделок за чашечкой чая.

– Петрик, милый, ты же любишь имбирные пряники? Я напекла их несколько дюжин – думаю, ты еще и с собой заберешь небольшой гостинец. – Лёлина мама ласково посмотрела на мальчика.

– Кто ж не любит пряники?! – возмутился Петрик. – Не хотел бы я с таким познакомиться.

«Даже этот, как его… Хвастовский – ну до чего неприятный тип! – и тот наверняка любит», – хотел добавить он, но благоразумно промолчал.

– Вот и славно. И… Я надеюсь, ты сказал своим родителям, что проведешь вечер у нас?

Она с тревогой посмотрела в окно: там, в холодных безрадостных сумерках, бродили серебристые клочья тумана.

– Думаю, тебе стоит остаться на ночь, в такой поздний час идти домой через весь город – не самая лучшая мысль. Я позвоню твоему папе.

Петрик радостно закивал и выразительно посмотрел на Лёлю – все складывалось как нельзя лучше.

Мама, напевая, ополоснула кипятком заварочный чайник, вытерла его насухо и одну за другой достала из шкафа разномастные баночки с бумажными ярлыками – «чабрец», «мята перечная», «фенхель», «мелисса лимонная». Ее волнистые медные волосы, собранные в низкий хвост, казалось, озаряли маленькую кухню теплым, почти осязаемым светом, красивые руки двигались уверенно и успокаивающе-плавно. Мама накрыла большой синий чайник крышкой, и из носика тонкой струйкой потянулся в комнату ароматный парок. Все трое: мама, Лёля и Петрик – устроились поудобнее вокруг кофейного столика. Перед ними стояли наполненные золотистым напитком чашки – все из разных сервизов, пиалы с изумрудным крыжовенным вареньем и большое блюдо с еще теплыми имбирными пряниками в форме елочек, снеговиков и колокольчиков.

– Фот это фкуфнятина! – Петрик сразу же набил рот мягкими пряниками и теперь с удовольствием прихлебывал чай из большой красной чашки.

– Где же вы весь день пропадали? – Мама с улыбкой склонила голову набок. – Из Лёли и слова не вытянешь.

– Ну, мам… – Девочка скорчила недовольную рожицу.

– Мы, это… – замялся Петрик. – Там бродили, сям… Были в «Книжном доме», на площади и на маяке. Ну и еще в гостиницу заглядывали, узнать что там и как, – мальчик лукаво подмигнул Лёле, – в общем, все как обычно.

– Неужели без происшествий? – Мама сощурила серые глаза и нарочито строго оглядела детей: – Ммм?

– Не-ет… – в один голос протянули Лёля и Петрик.

– Никаких происшествий!

– Совсем никаких! – подытожил Петрик и, довольный, облизал измазанные в варенье пальцы.

– Ну, раз совсем никаких… – Мама едва не рассмеялась. – Может быть, вы хотите сказку?

– Вот бы она была такая же интересная, как вчера! – сказала Лёля. – Петрик, жаль, ты не слышал.

– А что было вчера? – поинтересовался мальчик.

– Мама рассказывала легенду о затонувшем острове, на котором прямо под водой живут наги, и у них там…

– Наги? – перебил ее Петрик. – Это еще кто такие?

Лёля с укоризной посмотрела на друга.

– Наги, – сказала она, – это такие мифические существа. Тело у них человеческое, а хвост – как у змеи.

– Вроде русалок? – уточнил Петрик.

– Нет же! У них змеиный хвост, а не рыбий! Это значит, что они могут и в воде плавать, и передвигаться по земле.

– Ух ты! – Петрик уже размечтался о том, как было бы здорово обзавестись змеиным хвостом.

– Так вот, – Лёля прервала его раздумья, – у них там под водой целое королевство. Есть даже дворец, и в нем – царица. Каждое полнолуние они выходят на главную площадь и танцуют – наверное, очень красиво! А еще они обожают всякие загадки, шарады и ребусы.

– А трезубцы у них есть? – полюбопытствовал мальчик.

– Наверное, – пожала плечами Лёля, немного разочарованная тем, что Петрика не увлек ее рассказ о дворцах, танцах и загадках.

– Ты сказала, эти… наги – они живут на затонувшем острове?

– Да.

– Вроде Атлантиды?

– Почти. Только поменьше и гораздо ближе к нам.

– Ближе? – удивился Петрик.

– Ну да. По легенде, змеиное царство находится за Русалочьей косой, рядом с Сосновым островом.

– Вот это ничего себе! – присвистнул Петрик. – Поплыли туда, а? Посмотрим на этих наг с трезубцами.

– Ну и как ты доберешься до морского дна? – Лёля сложила руки на груди.

– С аквалангом! – объявил мальчик после минутного раздумья.

– Можно подумать, тебе его кто-то даст, – усмехнулась Лёля. – К тому же тот, кто хоть одним глазком увидит, как танцуют наги, сам станет одним из них. А еще в нагу может превратиться утонувшая девушка. Ну так говорится в легенде. Правда, мам?

– Правда, – кивнула мама. – Но эту историю я уже рассказывала. А сейчас пришло время для новой. Согласны?

– Да! – воскликнул Петрик.

Лёля щелкнула выключателем, и теперь комнату освещал только высокий торшер. Все трое оказались заперты в круге зыбкого желтого света, а по углам гостиной заклубились сумерки. Лёля и Петрик с ногами забрались на диван и укрылись большущим рыжим пледом. Мама, подобрав длинную зеленую юбку, опустилась в свое любимое кресло и потянулась к корзинке с вязанием. Она вязала пестрое одеяло, расчерченное на множество разноцветных квадратиков. Каждый раз, начиная рассказывать сказку, мама брала новую нитку – так, чтобы все лоскутки были разного цвета. Одеяло уже очень сильно разрослось – наверняка им можно было укутать не только Лёлю и Петрика, но и кого-то очень большого.

– Бесконечное одеяло! – улыбнулся Петрик. – Оно все больше и больше! Еще чуть-чуть – и им можно будет укрыть рыбацкую лодку!

– А как иначе? – Мама взялась за кончик ярко-фиолетовой нитки и провязала пару петель. – Ни одна лодка не должна мерзнуть, – она подмигнула Петрику.

– Все, начинай! – Лёля, обхватив ладонями горячую чашку, заерзала от нетерпения.

– Хорошо, слушайте!

Застучали спицы, и мама начала рассказывать.

Однажды трое путников шли через высокие горы. Под вечер небо затянулось тяжелыми серыми тучами, где-то вдали раздались раскаты грома, и вскоре на путников обрушился холодный ливень. Впереди, как раскрытая пасть дракона, чернел вход в пещеру. В другое время путники и носа бы туда не сунули, но теперь вокруг сгущалась ночь, и дорога спряталась за пеленой дождя. Делать было нечего – промокшие до нитки, друзья осторожно вошли внутрь. Было совсем темно, шаги эхом отражались от сводов, и казалось, что пещера уходит далеко вглубь скалы. Откуда-то издалека доносился неясный шорох. Путники пошарили руками вдоль холодных стен и нашли несколько сухих поленьев и веток. Они разожгли костер, и пространство вокруг озарилось красноватым светом – пещера оказалась совсем небольшой и почти идеально круглой. Огонь уютно потрескивал и выбрасывал вверх свои быстрые язычки, как будто стараясь лизнуть темноту под самым потолком. Путники расселись вокруг костра, сняли мокрую одежду и вытянули вперед замерзшие ноги. Согревшись, они заметно повеселели и принялись рассказывать друг другу истории, одну диковиннее другой:

– Как-то раз я встретил в темном лесу мохнатое страшилище с во-от такими зубами, с когтями, острыми как нож, и глазами, светящимися в ночи, – и поборол его голыми руками!

– А я однажды дошел до вершины самой высокой скалы, и там, в огромном гнезде жила птица, но не простая. Размером она была не меньше медведя, язык – как змеиное жало, а в крыльях – стальные перья. Я схватил арбалет и выпустил стрелу прямо в грудь птицы – туда, где между перьями виднелся зазор. Тут-то ей и пришел конец!

– Случилось мне плыть на корабле через бескрайний океан. Вдруг из глубины, сверкая чешуей, поднялся страшный морской змей – он раскрыл свою пасть с тремя рядами острых зубов и злобно зашипел. Я, недолго думая, метнул в чудище гарпун, и оно навсегда скрылось в морской пучине.

Вдруг друзья перестали похваляться и прислушались: из глубины пещеры донеслось невнятное шуршание, прокатился по полу камешек, затрепетало пламя в костре. Снаружи раздался оглушительный раскат грома, вся скала заходила ходуном, и тут на стене пещеры, в дрожащем оранжевом свете, появилась тень огромного хвостатого чудовища.

– Аааааа! Дракон! – закричал первый путник и выбежал вон из пещеры.

– Страшилище поганое! – подхватил второй и бросился следом.

А третий путник так перепугался, что не мог ни побежать, ни крикнуть. Белый как полотно, он попятился назад и, прижавшись лопатками к стене, стал с ужасом смотреть, как тень повертела головой, махнула хвостом и двинулась к нему. Несчастный путник зажмурился и начал ждать страшной смерти, но ничего не произошло. Он осторожно приоткрыл один глаз и увидел, как из-за камня выскочила маленькая ящерка, а следом за ней бежала ее большая хвостатая тень.

Мама закончила рассказывать и отложила спицы – одеяло стало больше на один фиолетовый квадратик и на одну сказку.

– Ух… – выдохнул Петрик. – А я уж думал, дракон их сейчас слопает!

– Пф! – пробурчала Лёля. – Тебе только и надо, чтобы кто-нибудь кого-нибудь слопал.

– Тогда это была бы совсем другая сказка, – улыбнулась мама, – а сейчас, как вы думаете, чему может научить эта история?

– Нельзя хвастаться! – выпалил мальчик.

– Даже что-то очень маленькое может отбрасывать большую тень, – назидательно добавила Лёля.

– Если ты трус, лучше сиди дома и не шастай по темным пещерам! – со знанием дела подытожил Петрик.

Мама тихо рассмеялась:

– Так и есть. Порой храбрец на поверку оказывается трусом, а маленькую ящерку со страху можно принять за ужасного дракона.

Часы в гостиной вдруг щелкнули, задребезжали и прокуковали десять раз. Когда кукушка, наконец, скрылась за закрытыми ставнями, мама забеспокоилась:

– Думаю, дети, всем пора спать, мы очень засиделись. – Она наклонилась, чтобы подобрать сбежавший шерстяной клубок. – Жаль, у нас нет кота – вот ему было бы сейчас раздолье!

Глава 8 Луна и зеркало

Полная луна может рассказать много интересного, если вооружиться круглым зеркалом и недюжинным терпением. Но стоит ей скрыться в облаках, как ночное море наполняется непроглядной тьмой, и неизвестно, кто прячется в его пучине.

В доме погасили свет, ночь расползлась по комнатам, и стало очень тихо. Большие часы аккуратно и неумолимо отсчитывали время, а за окном, словно подпевая им, шумели волны. Все наконец улеглись. Мама поднялась проверить, как дела на маяке, и вскоре вернулась в свою спальню. Лёля прямо в одежде лежала под толстым одеялом и смотрела в окно – по небу медленно взбиралась огромная полная луна. Петрику постелили в гостиной, он тоже юркнул под плед не раздеваясь и ужасно боялся ненароком уснуть в тепле, под мерное тиканье часов. Он то и дело ворочался и щипал себя за руку.

На лестнице послышались осторожные шаги, и через минуту мальчик увидел, как Лёля крадется вниз, вытягивая шею и прислушиваясь. Она доползла до последней ступеньки и на цыпочках подошла к лежащему на диване Петрику.

– Пст! – шепнула она.

– Вас понял, капитан! – откликнулся мальчик и выбрался из теплой постели.

Стараясь наступать так, чтобы не скрипнули половицы, друзья подошли к маминой комнате, напрягая слух. Все было тихо, из-за двери не доносилось ни шороха.

– Спит?

– Спит.

И заговорщики, натянув сапоги и шапки и застегнувшись на все пуговицы, тихонько открыли входную дверь и выскользнули в ночь.

Они молча обогнули дом и, не доходя нескольких шагов до маяка, спустились вниз к маленькому причалу. Там, покачиваясь на волнах, была привязана простая весельная лодка. Петрик ловко запрыгнул внутрь и протянул Лёле руку. Они откинули брезентовое покрывало, чтобы еще раз проверить свое снаряжение: на дне лодки лежали два небольших рюкзака, веревка и садовые грабли.

Лёля приподняла бровь и посмотрела на друга:

– Грабли? Ты серьезно?

– А что? – возмутился Петрик. – Ты ведь не велела брать рогатку. Кто же идет без оружия прямиком в пасть чудовищу?

Лёля тяжело вздохнула, закатила глаза и, надев на плечи рюкзак, уселась на скамейку. Друзья сверились с картой – еще днем они решили плыть к середине залива, – отвязали лодку и, оттолкнувшись от причала, взялись каждый за свое весло. Лодка качнулась в одну сторону, потом в другую и начала вращаться вокруг своей оси, выписывая на воде круги.

– Эй! – воскликнула Лёля. – Ты что это вытворяешь?!

– Я?! – сердито ответил Петрик. – Это ты не умеешь грести!

– Я не умею?! – Лёля задохнулась от негодования. Она несколько раз выходила с папой в море – помогала распутывать сети, собирала рыбу и даже стояла у руля папиной лодки целых три минуты, поэтому абсолютно не сомневалась, что с веслами она прекрасно справится.

Девочка сердито засопела и принялась грести с удвоенной силой. Ее весло то взмывало вверх, то шлепало по воде, окатывая Лёлю холодными брызгами. Петрик постарался подстроиться, и теперь лодка уже не кружилась, а петляла, рисуя змейку на темной поверхности моря. Мальчик опустил весло и выдохнул:

– Не-е-ет, так мы далеко не уплывем. Нужно по-другому – давай я покажу…

– Еще чего! – Лёля с силой бросила весло. – Ты думаешь, что знаешь лучше меня и можешь меня учить?

Преисполненная негодованием, Лёля резко поднялась на ноги. Лодка начала раскачиваться из стороны в сторону, и девочка едва не опрокинулась на спину.

– Эй! – Петрик схватил ее за руку и помог сесть. – Не дури! Хочешь, чтобы мы перевернулись?

– Пф! – Лёля фыркнула и передернула плечами.

– Если ты выпадешь из лодки, никакое чудовище мы не поймаем. Я без тебя не справлюсь, капитан!

Лёля краем глаза посмотрела на друга, но продолжала молчать.

– Кончай дуться! – Петрик наклонился, стараясь заглянуть ей в лицо.

Лёля не утерпела, повернулась к другу и, видя его широкую улыбку, улыбнулась в ответ.

– Ага, улыбаешься! Вот и хорошо. А теперь надо разобраться с веслами, времени до полуночи осталось всего ничего.

Некоторое время друзья приноравливались друг к другу, стараясь поднимать и опускать весла одновременно. И вот, наконец, лодка уверенно заскользила к мерцающей вдалеке лунной дорожке. Грести было непросто: очень скоро на лбу у путешественников выступил пот, противно заныла спина, а предплечья онемели от напряженной работы. Весла стремительно опускались вниз и, встревожив темную воду, тяжело поднимались в воздух. Путешественники пыхтели от натуги, им приходилось останавливаться, чтобы отдохнуть и перевести дыхание. Над поверхностью моря заклубился туман, и нос лодки медленно раздвигал плотную белесую дымку.

Друзья обернулись – очертания берега растворились в необъятном серебристом облаке, и казалось, что нет больше ни пристани, ни маяка, ни площади с рождественской елкой. Несколько недель назад эта ночная вылазка показалась бы Лёле и Петрику сумасбродным и веселым приключением – что может случиться в трех шагах от дома? Но теперь Зеркальная бухта выглядела чужой и неприветливой, и друзьям стало не по себе. Иногда Лёле снились страшные сны – в них она блуждала по опустевшим печальным городам и, как ни старалась, не могла найти выход. Сейчас она будто бы перенеслась в один из своих кошмаров – вокруг только бескрайний жемчужный туман, и во всем этом зыбком призрачном мире остались только они с Петриком.

Наконец, вода впереди засверкала, и этот серебристый свет, почти как маяк, наполнил Лёлино сердце надеждой. Друзья налегли на весла, и лодка мягко вкатилась прямо в лунную дорожку.

Весла повисли в уключинах, Лёля и Петрик шумно выдохнули. Они посмотрели наверх: там, высоко в небе, подернутый рваными облаками, висел серебристый лунный диск.

– Время? – Девочка с беспокойством посмотрела на друга.

Петрик приподнял рукав куртки и посмотрел на часы:

– Без двух минут полночь. Давай скорее зеркало!

Лёля осторожно вытащила из кармана тряпичный сверток – в нем лежало красивое зеркальце в резной перламутровой раме.

– Мамино! – важно сказала девочка и протянула зеркало Петрику.

Тот еще раз сверился с часами – секундная стрелка стремительно двигалась к вершине циферблата.

– Десять, девять, восемь, семь… – начал он обратный отсчет. – Все, полночь!

Петрик вытянул руку вперед, стараясь поймать лунное отражение. Но луна никак не желала показываться в зеркале целиком – пряталась за облаками и прыгала то в одну, то в другую сторону в такт качавшейся на волнах лодке.

– Дурацкая луна! – сердился Петрик. – Да куда же ты… стой… иди сюда… вот уже почти… Эх!

– Отдай сюда зеркало! – потребовала Лёля.

– Но…

– Дай сюда, я сказала! – Лёля вырвала зеркало из рук мальчика. – Все нужно делать самой!

Она подставила зеркальце прямо под лунный диск, чуть наклонила его и, глубоко вздохнув, произнесла:

В полночь воды так темны! Страх быстрее позабудь — Отражение луны, Покажи нам верный путь! – Где живет чудовище?

Как только она закончила говорить, бледная луна, наконец, отдернула облачный занавес и посмотрела на свое отражение. Туман вдруг рассеялся, и теперь в руках у девочки как будто появилась своя маленькая луна. Гладкая поверхность зеркала заполнилась холодным серебристым сиянием, и это сияние росло и ширилось, озаряя испуганное Лёлино лицо, лодку и ошарашенного Петрика. Из зеркала вдруг вырвался лунный луч и, пронзив ночную тьму, устремился вперед. Затаив дыхание, друзья следили, как он промчался над водой к скалистому Левому рогу. Луч коснулся изрезанной волнами поверхности, заметался, задрожал и, нырнув в темное углубление у самого края мыса, распался фонтаном мерцающих брызг. Когда погасла, коснувшись воды, последняя искорка, луна снова скрылась за облаками, будто это и не она смотрелась только что в зеркало.

– Вот это ничего себе… – Петрик тихонько присвистнул.

– Неужели луна и правда показала нам путь к чудовищу? – Лёля все еще не могла прийти в себя.

– Уж не знаю, можно ли ей доверять, – Петрик посмотрел наверх, все еще сердитый на луну за то, что не дала поймать себя в зеркало.

– Ну мы не узнаем, пока не проверим! – Лёля преисполнилась решимости. – Нам нужно плыть к Левому рогу, Петрик, – туда, где погас лунный луч.

Петрик с тоской посмотрел на чернеющий далеко впереди мыс, мрачный и неприветливый. Взявшись за весла, друзья направили лодку к скалам. Небо затянулось облаками, а над морем снова повис туман, за которым почти невозможно было разглядеть Левый рог. На этот раз путешественников бил озноб – Лёля и Петрик готовы были поклясться, что слышат за спиной тяжелое дыхание, что видят мелькнувшую рядом огромную тень. Казалось, еще чуть-чуть – и из темной глубины моря покажутся два светящихся желтых глаза.

– Петрик, – прошептала Лёля, – кажется, оно там, внизу. – Девочка смотрела на друга огромными от ужаса глазами и каждую минуту вздрагивала.

– Где? – Мальчик перегнулся через борт и стал всматриваться в непроницаемо-темную, подернутую туманом, воду. Разглядеть ничего не удалось, но теперь воображение Петрика рисовало исполинское морское чудовище, затаившееся прямо под дном лодки. Он вспомнил картинки с глубоководными рыбами – приплюснутые морды, частокол острых зубов, недобрые подслеповатые глаза. Неужели что-то подобное кружит сейчас в толще воды под их с Лёлей ногами?

– «В полночь воды так темны» – это уж точно, – бормотал себе под нос Петрик, опуская весло. – «Страх быстрее позабудь…» Скажут тоже – позабудь страх! Как его позабудешь, если совсем рядом плавает невесть что, а ты даже разглядеть его не можешь?

Больше всего друзьям хотелось повернуть назад. Из последних сил грести к берегу и поскорее оказаться в уютной тишине Лёлиного дома. Забраться под теплое одеяло, зажмуриться и лежать так до утра, пока в окнах не забрезжит рассвет, и ночные страхи не растают в его лучах. Но оба знали, что поддаться искушению никак нельзя – кто вернет в город праздник и спасет чудовище от расправы, если все будут прятаться по домам?

Наконец Левый рог вырос из тумана и навис над Лёлей и Петриком зловещей черной громадой. Лодка со скрежетом прибилась к скале. Петрик, изо всех сил отталкиваясь руками от скользкой, облепленной водорослями поверхности, старался направить лодку туда, куда указала луна, – к самому краю мыса, напополам разрезающего соленые морские волны. Когда друзья оказались у цели, в первое мгновение они не увидели ничего, кроме угрюмой каменной глыбы.

– Дурацкая луна! Дурацкая карта! Откуда она вообще взялась и с чего мы решили, что ей можно верить? – Вне себя от негодования Петрик со всей силы ударил кулаком о неприступную стену и тут же тихонько взвыл от боли.

– И чудовище тоже дурацкое… – застонал он, прижимая к себе руку. – Свалилось же на нашу голову…

– Нет-нет-нет… Этого просто не может быть! – бормотала Лёля. – Неужели мы ошиблись?

И тут луна вынырнула из-за облачной завесы, и друзья увидели, что прямо перед ними, в углублении скалы, прячется длинная расщелина, которую легко было принять за игру теней. Ленивая морская волна приподняла лодку, и та, скользнув по воде, остановилась прямо у расщелины. Оттуда сочилась непроглядная темень и веяло холодом и сыростью.

– Я же говорила! – затараторила Лёля. – Я ведь так и знала, что все получится. Что бы ты без меня делал, а, Петрик?

Мальчик помрачнел. Он молча встал на ноги и, подтянувшись, залез на небольшой каменный уступ.

– Петрик… А я? – В Лёлином голосе звучали нотки обиды и удивления.

Обернувшись, мальчик увидел, что Лёля не может вылезти из лодки и протягивает ему руку.

– Ты о чем? – Петрик картинно округлил глаза. – Ты же у нас самая умная, так? Значит, сможешь придумать, как тебе выбраться.

Лёля убрала руку, уголки ее губ поползли вниз. В ее взгляде засквозило такое неподдельное недоумение, что Петрик, не в силах больше злорадствовать, тяжело вздохнул, наклонился и помог девочке влезть на уступ. Лёля с тоской посмотрела в сторону дома, спрятанного за туманом. Она знала, что мама вот-вот проснется и поднимется на маяк – проверить, горит ли фонарь и есть ли корабли на горизонте. Что будет, если мама зайдет в Лёлину комнату и увидит, что вместо нее под одеялом лежат две набитые пухом подушки?

– Лодка. – Петрик отвлек подругу от ее невеселых мыслей. – Что нам с ней делать?

И правда. Лёля огляделась по сторонам и поняла, что привязать лодку никак не получится, – вокруг, куда ни глянь, только голые камни.

– Если оставить, ее унесет волнами, и мы не сможем вернуться домой! – с тревогой сказала девочка.

– Да, дела… – Петрик почесал в затылке. – И сюда ее никак не втащить. Придется бросить здесь, ничего не поделаешь.

Он посмотрел на подругу и, стараясь, чтобы голос звучал уверенно, добавил:

– Что-нибудь придумаем. Главное сейчас – это чудовище.

Девочка молча кивнула. Друзья надели на плечи рюкзаки, Петрик сжал в руке садовые грабли. Они в последний раз окинули взглядом укрытую туманом Зеркальную бухту и, набрав в грудь побольше воздуха, протиснулись в темную расщелину.

Глава 9 Таинственная незнакомка

Подземелья далеко не такие необитаемые, какими хотят казаться. Вдали от солнечного света живет множество странных и удивительных существ. Где еще, кроме как в темной пещере, можно встретить настоящего спелеолога?

Лёля и Петрик сделали несколько шагов и вступили в кромешный мрак. За спиной ласково шумело море, мерцал в ночи огонь маяка, а впереди друзей ждала полная неизвестность. Лёля пошарила в рюкзаке и достала карманный фонарик. Щелкнула кнопка, и путешественники увидели, что стоят в пещере, – по ее черным стенам каплями стекала вода, потолок терялся где-то высоко наверху. Перед Лёлей и Петриком, насколько хватало взгляда, лежал длинный темный проход. Другого пути не было, и друзья, стараясь унять стук сердца, двинулись по узкому скальному коридору.

Они шли в полном молчании. Туннель то расширялся, то снова сужался, а вскоре путешественники поняли, что уже не идут по прямой, а спускаются куда-то вниз. Ноги скользили на влажном каменном полу – должно быть, во время приливов сюда попадала морская вода. Теперь друзьям приходилось хвататься за холодные стены, но они были такими склизкими, будто по ним всю ночь напролет ползали улитки. Петрик подумал, что они с Лёлей сейчас тоже похожи на двух огромных улиток, и даже обернулся посмотреть, не тянется ли за ними студенистый мокрый след. Путники каждую минуту рисковали упасть и покатиться вниз по каменному желобу – туда, где их поджидал, выпуская из ноздрей пар, рассерженный монстр.

Петрик хотел было поддержать Лёлю за локоть, но она молча отдернула руку и отвернулась, все еще обижаясь на друга за то, что чуть не осталась сидеть в лодке у входа в пещеру.

«Обойдусь без его помощи, – подумала девочка и вздернула нос. – Не очень-то и нужно!»

«Пф! Очень мне нужно помогать какой-то девчонке! – решил Петрик и взвалил грабли себе на плечо. – Тоже мне!»

«Пусть подумает над своим поведением!» – одновременно сказали себе Лёля и Петрик, а потом, стараясь не смотреть друг на друга, продолжили путь.

Несколько раз они останавливались – оба ясно различали за спиной звук тяжелых шагов. Но стоило путешественникам обернуться, как оказывалось, что за ними крадется только темнота, едва касаясь земли мягкими лапами и заполняя собой каменный рукав.

«Чертовщина какая-то!» – думал Петрик.

«Какая-то бессмыслица!» – думала Лёля.

Туннель продолжал вести их вниз. Слабый свет фонарика в Лёлиной руке метался по стенам пещеры и разгонял мрак, но тот вскоре наползал обратно и окутывал непрошеных гостей плотным коконом. Из-под каменных сводов капала вода, а в толстые стены гулко стучало ночное море. – Смотри! – Петрик вдруг остановился и указал куда-то вперед. – Кажется, у нас большие проблемы.

Лёля вздрогнула и выставила вперед руку, будто маленьким фонариком можно было защититься от таящейся во мраке опасности. Но впереди девочка не увидела никаких чудовищ, великанов или морских змеев. Вокруг никого, кроме них с Петриком, не было, но теперь вместо одного туннеля перед ней лежало целых два – друзья незаметно для себя уперлись в развилку, и теперь им предстояло выбирать: куда же идти?

– Дела… – протянул Петрик. – И что же теперь делать?

– По теории вероятности, – задумчиво произнесла Лёля, поворачивая голову то в одну сторону, то в другую, – наши шансы угадать не так уж и малы – один к одному.

– Как и наши шансы ошибиться, – возразил мальчик.

– Давай мыслить логически. – Лёля приложила указательный палец к левой щеке. – Если бы ты был чудовищем, в какую сторону ты бы отправился?

– Если бы я был чудовищем, такую зануду, как ты, я бы уже давно слопал, – пробурчал Петрик.

– Я бы уж постаралась, чтобы ты заработал несварение, – парировала Лёля. – Ты не о том думаешь.

– И о чем же я должен думать? – кривляясь, спросил мальчик.

– Видишь, справа проход немного шире. Мы же знаем, что чудовище – очень-очень большое, просто огромное. А значит, втиснуть его в узкий тоннель – все равно, что продеть толстую шерстяную нитку в маленькое игольное ушко. Идем направо!

– А еще мы знаем, что чудовище любит нападать из темноты, – упрямо заметил Петрик. – Вот там, слева, куда проще затаиться – и ка-а-ак выскочить потом на незваных гостей! – Он оскалил зубы и расставил руки.

– Ты когда-нибудь перестанешь дурачиться? – строго спросила Лёля и поджала губы.

– Я не дурачусь, – серьезно ответил Петрик. – Я тебя уравновешиваю.

– Ты… – начала было Лёля, но ее неожиданно перебили.

– Кхм-кхм, – в темноте раздалось вежливое покашливание.

Лёля и Петрик вздрогнули и как по команде обернулись назад.

– Я прошу прощения, – нерешительно проговорил кто-то, и в бледный луч фонарика выступила маленькая фигурка. – Я ни в коем случае не имела намерения подслушивать и, возможно, неверно истолковала ваши слова, но мне показалось, что вы как будто ищете чудовище. А если так, то, возможно, я могла бы вам помочь.

Друзья удивленно воззрились на незнакомку. Небольшого росточка, бледная и напуганная, она, казалось, состояла из одних только окружностей: круглое лицо, круглые глаза за большущими круглыми очками, круглый вздернутый носик картошкой. Фигура ее тоже напоминала шарик с приделанными к нему короткими ручками и ножками. Незнакомка была одета в широкое коричневое пальто, шею и половину лица закрывал объемный малиновый шарф, и точно такая же шапка с помпоном была натянута до самых глаз. За спиной виднелся колоссальных размеров рюкзак, из которого торчала небольшая кирка.

– Наверное, я вас напугала, – взволнованно заговорила незнакомка. – Простите меня, пожалуйста. Так ужасно неловко… Нужно было мне и дальше идти своей дорогой и не совать нос в чужие дела.

– Нет-нет, что вы, – опомнилась Лёля. – Мы просто не ожидали встретить здесь еще кого-то…

– Ну, кроме чудовища, – вставил Петрик.

– И, кстати, о чудовище, – подхватила девочка. – Вы сказали, что можете нам помочь…

– Да, – радостно закивала незнакомка. – И с удовольствием сделаю это, если вас, конечно, не отпугнуло мое внезапное появление.

– Помощь нам сейчас совсем не помешает. Получается, вы знаете, где найти чудовище?

– Я довольно неплохо знаю эти пещеры, – туманно ответила маленькая незнакомка. – И могу отвести вас туда, куда вам будет нужно.

– Вы ищете клад? – спросила Лёля, задержавшись взглядом на огромном рюкзаке, тяжелых ботинках и кирке.

– Нет-нет, – незнакомка тихонько рассмеялась. – Честно говоря, для этого у меня маловато авантюризма. Я спелеолог, собираю материал для своего исследования.

– Спеле… что? – недоуменно протянул Петрик.

– Спелеолог, – терпеливо повторила незнакомка. – Я занимаюсь комплексным и всесторонним изучением подземных пространств.

– Спелеологи изучают пещеры, – назидательно сообщила Лёля, видя, что Петрик снова пришел в замешательство. Повернувшись к незнакомке, девочка добавила: – Меня зовут Лёля. Это – Петрик. А вы…

– Эржбета, – проговорила незнакомка, кашлянув.

– У-у-у… – протянул Петрик. – Вы, наверное, приехали откуда-то издалека.

– Издалека… – задумчиво произнесла Эржбета. – Да, пожалуй. Пойдемте, нам сюда! – Она поправила лямки рюкзака и двинулась направо.

Лёля победоносно посмотрела на друга и одними губами произнесла: «Я же тебе говорила». Петрик в ответ скорчил жуткую гримасу, и все трое наконец продолжили путь.

Поначалу шли в полной тишине. Проход был широким, каменные стены сочились влагой, под ногами тоже что-то хлюпало. Эржбета уверенно шагала впереди – оставалось только удивляться, как у нее получается находить дорогу в темноте.

– Наверное, вы и правда хорошо знаете эти пещеры, – Лёля решилась нарушить молчание.

– Да… Да. – Проводница как будто смутилась. – Я тут уже не один месяц веду исследования.

– Месяц? – выпалил Петрик. – Ничего себе! А мы с ребятами плавали на лодке вокруг Левого рога не меньше тысячи раз. Карабкались на скалы и оттуда – у-у-ух – прямо в море. И не нашли такую пещерищу!

– Пещеры обычно предпочитают не замечать, – печально произнесла Эржбета. – В этом мы с ними похожи. Хотя, если подумать, все к лучшему. Иначе бы сюда стали водить туристов, и для таких одиноких исследователей, как я, просто не осталось бы места.

– А что именно вы изучаете? – поинтересовалась Лёля, чтобы поддержать светскую беседу.

– Всякое, – проводница неопределенно махнула рукой, – сталактиты, сталагмиты, грунтовые воды, минеральный состав, происхождение пещер. – Она чуть подпрыгнула, подтягивая лямки, и в увесистом рюкзаке за ее спиной что-то громко бряцнуло, словно намекая – внутри лежит целая гора важного исследовательского оборудования.

– А правда, – Петрик чуть ускорил шаг, чтобы поравняться с Эржбетой, – что эти туннели прогрызли гигантские подземные улитки?

– Петрик! – В голосе Лёли звучала укоризна. – Не слушайте его, он вечно городит всякую чушь.

– Отчего же? – Эржбета остановилась, вытащила из кармана пухлый блокнот и карандаш, сделала короткую запись. – Довольно интересное предположение. Хотя, по правде сказать, немножечко безумное. Но где бы была наука без сумасшедших гипотез? Мы бы до сих пор думали, что Земля стоит на трех китах, а болезни вызывают злые духи. – Тут она мечтательно посмотрела куда-то вдаль и произнесла: – Веселые были времена… – и, словно опомнившись, тут же добавила: – То есть… Я хотела сказать, темные. Времена были очень темные.

Эржбета как будто смутилась и некоторое время шла не проронив ни слова.

– А чудовище? – нетерпеливо спросил Петрик.

Проводница вопросительно посмотрела на мальчика.

– Выходит, правда, что в этом подземелье есть чудовище?

– В любом подземелье есть чудовище, – Эржбета остановилась и посмотрела на Петрика так, словно он только что спросил, действительно ли дважды два – четыре.

– И вы его видели? – взволнованно спросила Лёля.

– Случалось, – нехотя ответила Эржбета.

– Какое оно? Большое, страшное, с огромными зубами?

– Как посмотреть, – задумчиво произнесла исследовательница пещер и двинулась вперед, словно ставя точку в этом разговоре.

Лёле казалось, что они идут уже целую вечность, и, судя по сердитому пыхтению Петрика, в его голове крутились такие же мысли. Девочка где-то читала, что в темноте ощущение времени искажается – без солнца наши внутренние часы теряют ориентиры, и, проведя в подземелье пару часов, можно запросто решить, что прошла целая ночь. Вдруг впереди забрезжило бледное призрачное сияние. Лёля даже потерла глаза, чтобы убедиться – ей это не пригрезилось. Но вокруг и правда стало светлее – чтобы видеть, куда наступаешь, уже можно было обойтись без фонарика. Темные каменные стены окрасились в причудливый сине-голубой цвет, Лёле и Петрику сделалось немного не по себе – кто знает, откуда может исходить это потустороннее мерцание?

Туннель сделал резкий поворот влево, и друзьям открылась удивительная картина: теперь стены подземелья украшало множество причудливых тонконогих грибов. Похожие на светильники, они источали мягкий зеленоватый свет и чуть покачивались из стороны в сторону, словно повинуясь движениям воздуха в пещере.

– Ого! – выдохнул Петрик. – Так можно здорово сэкономить на электричестве!

– Природа выдумала много всяких чудес задолго до того, как это сделали люди, – через плечо бросила Эржбета, шлепая по лужам маленькими ножками в массивных ботинках. – Взять хотя бы эти грибы – я называю их грибосветами – чем не настольные лампы? А ведь есть еще светящийся планктон, и водоросли, и насекомые! И если говорить об электричестве – применение ему нашли только пару веков назад, хотя молнии бушуют в небе вот уже миллионы лет. Век Просвещения – вот это было время! – В глазах Эржбеты за круглыми очками вспыхнул неподдельный восторг.

– Вы так много знаете, – с уважением проговорила Лёля. – Наверное, вы очень долго учились.

Только сейчас девочка поняла, что не может даже предположить, сколько лет их спутнице.

– Строго говоря, – Эржбета поправила очки. – Если учесть, что новые научные открытия совершаются каждый день, процесс обучения становится бесконечным.

– М-да, – процедил Петрик, с досадой пнув ногой мелкий камешек.

Он очень живо представил, как спустя много лет, седовласый, немощный, поросший паутиной, все еще сидит за школьной партой, а коварные ученые только и думают, как бы назло ему открыть еще что-нибудь новенькое.

Впереди снова показалась развилка. Не колеблясь ни секунды, Эржбета повернула налево, и Лёля с Петриком последовали за ней. Так они шли еще некоторое время, вновь и вновь поворачивая то в одну сторону, то в другую. Иногда Эржбета останавливалась, доставала из рюкзака баночки, пакетики, скребки и собирала в них кусочки горной породы или несколько капель влаги, покрывающей стены. Поначалу Лёля пыталась запоминать дорогу, рисуя в уме воображаемую карту подземелья. Выходило что-то устрашающее и крайне запутанное. Девочка гадала, где они сейчас находятся, – дошли до самой Великаньей горы или вернулись к берегу и блуждают где-то под городом. Но очень скоро Лёля сбилась со счета и решила положиться на Эржбету, которая шагала по каменному лабиринту так, словно была у себя дома и шла из кухни в гостиную.

Туннели становились все теснее, один поворот следовал за другим, и Лёля, спотыкаясь от усталости, уже хотела попросить Эржбету остановиться, чтобы хоть немного отдохнуть, но вдруг прямо над ухом услышала тоненький неразборчивый писк. Девочка обернулась, но никого не увидела – только уходили в темноту километры петляющих каменных туннелей. Через несколько десятков шагов Лёле стало казаться, что светящиеся грибы, стоит поравняться с ними, тянутся вперед и поворачивают к ней продолговатые шляпки. Писк тем временем превратился в назойливое жужжание – словно уже не один, а множество тонких голосков повторяли и повторяли свой навязчивый мотив. Лёля бросила взгляд на Петрика – тот явно ничего не замечал и только шел себе вперед, сердито бормоча под нос что-то о дурацких подземельях и дурацких чудовищах. Девочка на несколько мгновений прикрыла глаза, стараясь вслушаться в раздражающий писк. Сначала у нее ничего не получалось, но очень скоро она смогла различить одно слово: «Беги».

Слово это повторялось на все лады и звучало из всех уголков темного скалистого прохода.

– Беги, беги, беги! – монотонно попискивало у Лёли над ухом множество голосов.

Пытаясь понять, кому принадлежат эти голоса, девочка принялась вертеть головой во все стороны и вдруг замерла на месте, широко раскрыв глаза. Грибы! Невероятно, но именно грибы, тревожно покачиваясь и мерцая пульсирующим светом, раз за разом повторяли свой призыв.

– Беги, беги, беги! – раздавалось со всех сторон, и мысли у Лёли в голове заметались с невероятной скоростью.

Разве грибы могут разговаривать? Наверняка, все это Лёле просто почудилось – от усталости и плохого освещения еще и не такое может случиться. Но что, если нет? Что, если грибы и впрямь хотят о чем-то предупредить? В конце концов, если уж неподалеку бродит чудовище, почему бы не быть и говорящим грибам? А если они хотят предостеречь, то от чего? Чудовище? Но тут все и так понятно – любой, кто посреди ночи по доброй воле спускается в подземелье, без всяких подсказок знает, что его ждут нешуточные опасности. Так кого же все-таки нужно бояться? Точно не Петрика – он, конечно, может быть совершенно несносным, но вряд ли это повод бежать. Эржбету? Лёля с сомнением посмотрела на маленькую проводницу – та, смешно переваливаясь под тяжестью необъятного рюкзака, шлепала по влажному каменному полу. И что в ней такого страшного? Милая, забавная и совершенно безобидная – разве она может быть опасной?

– Беги! Беги! – Теперь грибы будто бы пели хором, и множество мерцающих зеленоватых шляпок едва заметно вибрировали.

Девочка вспомнила мамину сказку – если маленькую ящерку можно от страха принять за дракона, значит, и кто-то действительно страшный может сперва показаться милым и беззащитным. Что они с Петриком, в сущности, знают об Эржбете? Они знакомы не больше часа, и, если уж говорить честно, ведет она себя немного странно: уходит от ответов и о прошлых веках говорит так, словно сама там побывала. Да и кто вообще станет в одиночестве бродить по темному подземелью, да еще и ночью? Девочка с тревогой взглянула на Эржбету и увидела нечто, от чего ей захотелось кричать: проводница не отбрасывала тени.

Глава 10 Клыки и тени

Если кто-то что есть силы кричит вам, что нужно бежать, возможно, стоит последовать этому совету. Даже если речь идет о сияющих грибах – вдруг в случае опасности и они могут разговаривать?

Лёля прикрыла рот ладонью и с ужасом уставилась на серые каменные стены. Так и есть: вот ползет недовольная Петрикова тень, вот застыла ее собственная, а где же тень Эржбеты? Неужели… Девочка в несколько больших шагов догнала друга и собиралась схватить его за руку, чтобы бежать прочь. Ведь от того, кто не отбрасывает тени, не стоит ждать ничего хорошего. Но тут тень Эржбеты неожиданно появилась, хоть и вела себя, нужно признаться, довольно непривычно.

Бледная, бесформенная, она то исчезала, то вновь проступала на каменной стене, словно чернильная капля на промокашке. Иногда тень отставала от своей хозяйки и, постоянно озираясь, кралась за Петриком. Или вдруг резво скакала вперед и, обгоняя всю процессию, что-то жадно высматривала в темноте. Что и говорить – такого Лёле видеть еще не приходилось, и, как ни старалась, девочка не могла вспомнить ни одной книги, в которой говорилось о таком недопустимом для тени поведении.

Эржбета сделала еще несколько уверенных поворотов, и вот друзья оказались в совсем узком полутемном проходе. Грибосветы попадались все реже, и вокруг постепенно стала сгущаться недобрая тьма. Проходя мимо очередного мерцающего гриба, Лёля слышала над ухом тревожное зудение. «Беги, беги, беги!» – раздавалось из-под зеленоватой шляпки. Следовать совету грибов – дело довольно безумное: если бы Лёле кто-то рассказал об этом еще вчера, она бы ни за что не поверила. Но ведь и ловить чудовище посреди ночи – не слишком разумная затея. А позволить подозрительной малознакомой женщине увести себя в подземный лабиринт – это ли не верх глупости? Лёля твердо решила, что сейчас возьмет Петрика за руку, и они вдвоем, попрощавшись с Эржбетой, вернутся назад и постараются сами найти дорогу к чудовищу. Пусть даже это будет тысячу раз невежливо и покажет их невоспитанными грубиянами. Но стоило девочке открыть рот, как Эржбета неожиданно остановилась.

– Пришли? – выдохнул Петрик не то радостно, не то обреченно.

– Смотря куда, – откликнулась проводница, и Лёле показалось, что в ее голосе звучат зловещие нотки.

– Как куда? К чудовищу, – растерялся Петрик.

– Нет, нам еще далеко.

– Тогда почему же…

– Привал. – Эржбета стянула с плеч рюкзак, и он с громким стуком рухнул на землю. – Нужно перекусить.

– Вот это я понимаю! – просиял Петрик. – У меня в животе урчит так, что, кажется, дрожат стены.

Мальчик выбрал себе место посуше и, сняв заплечный рюкзак, уселся на землю. Грабли он бережно положил рядом.

– У нас есть бутерброды, – радостно объявил он, расстегивая молнию. – Будете?

– С чем? – как-то лениво поинтересовалась Эржбета. Она успела избавиться от своей забавной шапки и теперь неторопливо разматывала длинный шарф, обнажая закругленный подбородок и тонкие губы.

– У меня с лососем, – откликнулся Петрик, доставая внушительный бумажный сверток. – А у Лёли с сыром и зеленью. Правда, лучше, наверное, выбрать что-то одно… Разве только желудок у вас очень уж крепкий.

Эржбета аккуратно сложила шарф и расстегнула верхнюю пуговицу пальто. Затем она подняла вверх коротенькие ручки и потянулась. Потом повращала плечами, наклонила голову к плечу – будто разминалась перед уроком физкультуры.

Лёля бросила взгляд на каменную стену: тень Эржбеты за спиной Петрика нетерпеливо расхаживала из стороны в сторону, напоминая хищника, запертого в клетке.

– А ты чего не садишься? – Мальчик вопросительно посмотрел на подругу. – Только не говори, что не хочешь есть. Ни за что не поверю!

– Петрик… – начала девочка и почувствовала, что голос ее предательски дрожит. – Я думаю, нам уже пора. Не будем больше задерживать Эржбету, у нее наверняка есть свои дела.

– Вы меня нисколько не задерживаете, – новая знакомая неприятно усмехнулась. – У меня полно свободного времени.

– Спасибо вам большое, но дальше мы как-нибудь сами. – Лёля старалась, чтобы ее голос звучал как можно тверже. – Петрик, пойдем!

– С ума сошла! – возмутился мальчик. – А поесть?

– У нас еще будет время, – девочка многозначительно посмотрела на друга, в надежде, что он каким-то таинственным образом прочтет ее мысли.

– Ну уж нет! – Петрик решительно развернул пакет и приготовился к трапезе. – Я ног не чувствую от усталости и шагу отсюда не сделаю, пока не съем этот бутерброд.

– Но, Петрик… – умоляюще выдохнула Лёля и потянула мальчика за рукав.

– Знаешь что! – Петрик выдернул руку и демонстративно отвернулся. – Командуй кем-нибудь другим. У меня поздний ужин, и точка.

Лёля в отчаянии посмотрела на Эржбету. Та стояла, прислонившись к стене и сложив руки на груди. Ее полное добродушное лицо расчертила кривоватая усмешка, в глазах за толстыми стеклами очков прыгали недобрые искорки. Даже тень Эржбеты как будто насмехалась над девочкой.

– Ну, раз вы все-таки остаетесь… – произнесла маленькая проводница медленно и тягуче.

И вдруг, вместо того чтобы закончить фразу, сорвалась с места и стремительным, почти звериным прыжком бросилась вперед. Оказавшись рядом с Петриком, Эржбета рывком подняла его с земли и бросила об стену. Прежде чем мальчик успел издать хотя бы звук, Эржбета выхватила у него из рук бутерброды, отшвырнула в сторону и, вцепившись в ворот его куртки, злобно зашипела прямо в лицо:

– Ненавижу эту вашу поганую рыбу.

Лёля с ужасом заметила, что за тонкими губами проводницы прячутся маленькие острые клыки. Девочка дернулась с места, толком не представляя, что собирается делать. Бежать, молотить кулаками Эржбетину физиономию, кусаться, лягаться – все что угодно, лишь бы спасти Петрика. Но не успела она сделать и шага, как круглое зубастое лицо обратилась к ней, и девочку словно пригвоздило к месту полным ярости взглядом.

– Ни шагу, – сказала Эржбета очень тихо, но эти слова эхом разнеслись по подземелью. – Не то… – С этими словами она сдернула с Петрика шарф, широко раскрыла рот и приблизила к шее мальчика пару острых клыков.

– Эй! – скорее прохрипел, чем крикнул Петрик. – Ты чего! А ну отпусти!

Он сделал сильный рывок и ногой попытался лягнуть в живот нависшую над ним Эржбету. Но та оказалась проворнее – она ловко увернулась от удара и насмешливо расхохоталась.

– Ты думаешь, что сможешь справиться со мной? – проговорила она, выделив последнее слово.

– Ты что… – в ужасе прошептал Петрик, глядя на ее хищную улыбку. – Ты… ты… ты эта…

– Кто? – Эржбета еще сильнее подалась вперед, почти касаясь носом лица мальчика: – Ну кто? Скажи, кто я?

Петрик почувствовал кисловатый металлический запах. Он изо всех сил вжимался в стену, стараясь хоть на миллиметр отодвинуться от обезумевшей проводницы.

– Ну? – Эржбета встряхнула его, да так, что оставалось только удивляться, откуда взялось столько силы в этом маленьком круглом тельце. – Ты, наверное, хотел сказать – вампир? Кровопийца, вурдалак, упырь? Я права?

Петрик в ответ просипел что-то невнятное, и Эржбета злорадно расхохоталась:

– Уже не такой бойкий, а? – Даже в тусклом свете ее клыки поблескивали, как остро наточенные лезвия ножей.

– Но как же… – подала голос Лёля, которая так и стояла чуть поодаль, наблюдая за происходящим, как за особо пугающей сценой в фильме ужасов.

Девочка мало кому решалась в этом признаться, но она взахлеб читала все книжки о вампирах, какие только попадали ей в руки. «Потемки», «Телемост с вампиром», «Вампирский университет» и многие-многие другие пухлые тома в черно-красных обложках прятались в большой картонной коробке под Лёлиной кроватью. Девочка была почти уверена, что знает о вампирах все, но Эржбета никак не вписывалась в ее представления об этих утонченных призраках ночи.

– Как же – что? – воскликнула вампирша, и в ее глазах за круглыми очками полыхнула неподдельная злость. – Хочешь спросить, почему я такая? – Она обвела быстрым взглядом свою округлую фигурку. – Где моя тонкая талия, хрупкие запястья, резко очерченные скулы? Где мой наряд из черной кожи или… я не знаю, алое бархатное платье с высоким воротником? Почему я до сих пор ни разу не превратилась в летучую мышь или в густой черный туман?

Эржбета попала в точку – именно это Лёле и хотелось спросить, но она решила не подавать виду, что ее мысли так легко разгадали. К тому же было очевидно, что для Эржбеты это больная тема, и, чтобы спасти Петрика, неплохо было бы перевести разговор в другое русло. Мальчик, который все это время предпринимал тщетные попытки вырваться из цепких лап вампирши, успел выбиться из сил и теперь смотрел на Лёлю огромными, полными отчаяния глазами.

– Конечно! – саркастически воскликнула Эржбета. – Если ты вампирша, ты не имеешь права быть толстой или, скажем, носить очки. Нет! Изучать грунтовые воды, печь пирожки или хотя бы отражаться в зеркале тоже не полагается. Извольте, пожалуйста, побледнеть как простыня и печально слоняться по какому-нибудь мрачному замку, подметая пол длинным шелковым шлейфом. Ведь именно так написано в каком-нибудь третьесортном готичном романчике!

Эржбета ни на шутку разошлась, у нее изо рта во все стороны летела слюна, темные глаза метали колючие искры. Но Петрика она держала уже не так крепко – мальчик немного обмяк, и на его лице появился проблеск надежды.

– Хотя средневековые замки и нелепые кружевные наряды лучше, чем вампиры, сверкающие на солнце, как елочная игрушка! – Эржбета скривилась. – Как, скажите на милость, такое вообще можно было придумать? Одна девчонка, которую я подкараулила в лесу погожим майским утром, умудрилась спросить меня, почему я не сверкаю!

Круглые щеки вампирши покрылись лихорадочным румянцем – так велико было ее возмущение. Она, кажется, забыла о Петрике и едва придерживала его за воротник, словно по инерции. Лёля видела – наступает подходящий момент, и нужно срочно что-то предпринять, иначе эта кровопийца вонзится зубами в Петрикову шею.

– Но, знаете, во всем этом есть и хорошая сторона. – Эржбета усмехнулась. – Вы, глупые людишки, так уверены в собственных выдумках, что не узнаете настоящего вампира до тех пор, пока он не прокусит вашу шею. Это очень, очень облегчает нам задачу. – Она снова придвинулась к Петрику и хищно на него посмотрела. – Напоследок скажу вам одно. Мир куда многообразнее, чем то, что описано в ваших жалких книгах. И куда невероятнее, чем вы можете представить даже в самых смелых своих фантазиях.

Эржбета вдавила Петрика в каменную стену и распахнула зубастую пасть. Острые клыки царапнули кожу мальчика, он дернулся и заскулил. Сейчас или никогда – поняла Лёля. Девочка рванулась вперед, в два прыжка оказалась около Эржбеты и, сорвав с ее лица круглые очки, с силой бросила их о каменный пол. Раздался звон бьющегося стекла, по земле разбежались сотни сверкающих осколков. Эржбета обиженно взвыла. Она выпустила Петрика и принялась шарить руками в воздухе вокруг себя, пытаясь найти хоть какие-то ориентиры. Лёля поняла, что расчет был верным, – без очков вампирша почти ничего не видит, а значит, ее можно не бояться. Но времени на рассуждения не было – девочка схватила Петрика за руку, и друзья побежали по узкому темному проходу. Не успели они сделать и дюжины шагов, как уперлись в глухую каменную стену.

– Не может быть! – воскликнула Лёля и в отчаянии пнула скалу ногой.

Но стена так и осталась на месте. Никаких сомнений быть не могло – Эржбета предусмотрительно завела их в тупик, чтобы отрезать им все пути к отступлению.

– Вы уже уходите? Так быстро? – Даже стоя к вампирше спиной, Лёля и Петрик чувствовали, что на ее круглом лице змеится издевательская ухмылка. – Очень невежливо с вашей стороны, ужин ведь еще даже не начался.

Друзья обернулись. Эржбета успела подобрать с земли крупный осколок очков и, приставив его к глазу, насмешливо смотрела на Лёлю и Петрика. Проскочить мимо нее не составило бы труда, если бы не одно досадное и удивительное обстоятельство. Тень вампирши вдруг задрожала, начала разрастаться и, увеличившись втрое, одним размашистым прыжком отделилась от стены и встала бок о бок с Эржбетой. Огромная и плотная, как морской туман, она закрыла собой проход, недвусмысленно намекая, что каждый, кто решится пойти этим путем, немедленно окажется в ее чернильно-синих объятиях.

– Это нечестно! – воскликнул Петрик, покраснев от возмущения.

– Кто сказал? – Эржбета приподняла бровь. – Проживи ты пять сотен лет, мы поговорили бы с тобой о честности. За это время мы с моей тенью стали добрыми друзьями, ведь вампиру не так-то просто найти себе компанию.

– Что мы тебе сделали?! – продолжал негодовать Петрик, мысленно пытаясь просчитать, как бы все-таки проскользнуть мимо Эржбеты и ее тени.

– И в самом деле – что? Кто же это, позволь спросить, вломился без спроса в мое подземелье и своей дурацкой болтовней мешал мне работать? Ммм? Тут, знаешь ли, и без вас двоих в последнее время слишком многолюдно. Никакого покоя, никакого уединения. Я будто бы попала в итальянскую семью, а не в темный подземный лабиринт!

Лёле очень захотелось уточнить, что значит «многолюдно». Здесь был кто-то еще? Но момент для расспросов был явно неподходящий.

– Мы… Мы больше не будем, – затараторила девочка. – Мы вот-вот уйдем. Нам только нужно отыскать чудовище, и больше вы нас не увидите. Понимаете, из-за него пропал мой папа, и туман, и рыба…

– Опять эта рыба! – ощетинилась Эржбета. – Своей вонью она вечно отравляет мой обед.

Лёля сглотнула, живо представив, о каком обеде идет речь. Краем глаза она заметила, что Петрик заметно побледнел и осторожно потер шею. Потом мальчик бросил полный тоски взгляд в сторону грабель, которые так и остались лежать на земле вместе с его рюкзаком – не дотянуться.

– К тому же, – продолжала вампирша, – вы думаете, мне не надоело питаться крысами? Конечно, здешние подземные крысы размером не меньше овчарки (в этот момент брови Петрика поползли наверх), но на вкус они все равно омерзительны. – Эржбета поморщилась.

– Вы… вы чудовище! – сдавленно проговорила Лёля и прикрыла ладонью скривившийся в испуге рот.

– Забавно, да? – расхохоталась вампирша. – Пришли за одним чудовищем, а встретили другое. А тебя, милая, – Эржбета вцепилась в Лёлю колючим взглядом, – я поначалу хотела отпустить. Ты неглупа, и от девчонок всегда больше толку. К тому же кто-то ведь должен вернуться на поверхность и рассказать об ужасном вампире с огромными зубами. Паника – это всегда так увлекательно… Но своей детской выходкой, – Эржбета кивнула на разбитые очки, – ты просто плюнула мне в душу, и теперь тебе придется за это ответить.

Вампирша хищно оскалилась, вновь показав острые клыки, и медленно двинулась к Лёле и Петрику. Тень последовала за ней. Все происходящее явно доставляло Эржбете большое удовольствие, она походила на кошку, которая забавляется с мышью, перед тем как съесть ее. Вампирша двигалась нарочито неторопливо, плотоядный оскал на ее лице ширился с каждым шагом. Лёля с ужасом отметила, что сейчас в Эржбете даже появилась какая-то особая грация. Часто и прерывисто дыша, девочка схватила Петрика за руку, и друзья вдвоем попятились к стене. Вампирша и ее угрюмая тень все приближались, мальчик снова почувствовал на своем лице Эржбетино металлическое дыхание. Вот распахнулась хищная пасть вампирши, обнажились две пары острых клыков. Но вдруг тень замерла на месте, словно прислушиваясь. Прижавшись лопатками к холодной стене, Лёля и Петрик почувствовали, что скалы вокруг них вздрагивают, будто бы совсем рядом тяжелой поступью шествует кто-то очень большой и тяжелый. Мелкие камешки под ногами, стуча друг о друга, покатились по полу. Глаза Эржбеты расширились, рот скривился в гримасе ужаса. Тень мгновенно сжалась до прежних размеров, побледнела и вновь оказалась на стене – там, где ей и полагается быть. Вампирша выронила осколок очков и принялась дрожащими руками шарить по влажной земле – но безуспешно. Вся пещера вздрогнула, как от удара тяжелого кулака.

«Великан!» – пронеслось в голове у Лёли.

«Чудовище! – подумал Петрик. – И до грабель, как назло, не дотянуться!» Друзья напряженно уставились вперед, стараясь различить в полумраке тоннеля какое-то движение. И вот слабое мерцание немногочисленных грибосветов померкло, будто проход закрыло что-то огромное и темное. Эржбета попятилась, и Петрик вдруг понял – лучшего момента для спасения они не дождутся. Крепко схватив Лёлю за руку, мальчик со всех ног бросился бежать по каменному коридору. Проскочив мимо вампирши, которая теперь и не думала пускаться в погоню, Петрик на бегу поднял с земли рюкзак и грабли и, ускоряя шаг, ринулся прямо в темноту. Испугаться того, что притаилось в туннеле, он не успел – только пригнул голову и выставил вперед руку с граблями, словно закрываясь от сильного ветра. В ушах у мальчика глухими толчками бился пульс, ладонь, сжимающая Лёлины пальцы, вспотела, и Петрику стало страшно, что сейчас рука девочки выскользнет, и она навсегда потеряется в этой темноте. Но в тот момент, когда они должны были поравняться с чем-то огромным и неведомым, заслонившим собой проход, угрожающий темный сгусток словно отступил в сторону, позволяя им пройти. Не успев толком понять, что же произошло, друзья побежали еще быстрее, кое-как вписались в поворот и оказались в широком туннеле, довольно сносно освещенном зеленоватым сиянием грибосветов.

– Бегите, бегите! – Друзей догнал полный ярости крик Эржбеты. – Как раз успеете на обед к горным троллям!

Но мысль о новой опасности не успела напугать Лёлю и Петрика, потому что по пещере, сотрясая каменные стены, пронесся страшный утробный рык. Следом раздался истошный визг вампирши, а потом Лёля и Петрик почувствовали, что влажный скользкий пол под их ногами начинает ходить ходуном.

Глава 11 Страшное землетрясение

Иногда спастись от одной страшной опасности можно только угодив в другую, еще более страшную. А если долго бежать по подземелью, рано или поздно на пути окажется настоящая сталактитовая пещера.

Пещеру сотрясали крупные толчки. Мерцающие шляпки грибосветов плясали перед глазами, с потолка посыпались мелкие кусочки породы, каменный пол будто решил, что теперь он – морская волна, и Лёля с Петриком едва удерживались на ногах. Но друзья и не думали останавливаться – здравый смысл подсказывал им, что сейчас нужно бежать со всех ног, не колеблясь и не оглядываясь. «Землетрясение! – Мысли скакали у Лёли в голове, как множество теннисных мячиков. – Как же мама? Наверху ведь тоже трясет!» Когда живешь на морском берегу, и к тому же под боком у настоящей горы, волей-неволей познакомишься с парочкой землетрясений. Лёля знала, что сейчас все в городке почти наверняка повскакивали с кроватей и выбежали на улицы, чтобы укрыться понадежнее. А значит, мама уже обнаружила, что Лёли и Петрика нет в постели, и ужасно волнуется. Петрик же думал, в основном, о том, куда ставить ногу, чтобы не распластаться на земле.

Друзья петляли по бесчисленным подземным ходам, поворачивали то в одну сторону, то в другую, не разбирая дороги. Толчки становились все сильнее, в какой-то момент тряхнуло так, что Лёле показалось, будто из-под земли прямо под ее ногами вот-вот вырвется какое-нибудь исполинское подземное чудище. Девочка едва удержалась на ногах, но Петрик до боли сжал ее локоть, не давая упасть.

– Скорее! – выдохнул он. – Нельзя останавливаться!

– Петрик… – Лёля едва дышала и судорожно хватала ртом воздух. Ей под ребра словно вонзились сотни острых иголок, мышцы на ногах горели, было все труднее сделать шаг. – Я больше не могу… Я упаду сейчас…

– Молчи, – коротко распорядился Петрик. Лицо мальчишки было красным от напряжения, он с трудом дышал, но старался не подавать виду, что сам еле стоит на ногах и вот-вот рухнет. – Береги силы. Осталось чуть-чуть.

Лёля тихонько заскулила. Девочка всегда гордилась своей выносливостью – гибкая, ловкая, сильная, она шустро лазала по деревьям, прекрасно плавала и бегала быстрее всех девочек в классе. Но к таким чудовищным забегам на уроках физкультуры почему-то не готовят, и Лёля вынуждена была признать, что совершенно выбилась из сил. Рядом с ней рухнул на землю внушительный кусок горной породы. «А что, если сейчас все подземелье просто обрушится?» – с ужасом подумала девочка. «Хотя бы сталактитов тут нет», – пронеслось в голове у бежавшего впереди Петрика. Он ни разу не видел сталактиты, но слово ему очень нравилось. Правда, сейчас мальчик меньше всего хотел бы, чтобы ему на голову вместе с мелкими камушками падали острые каменные сосульки.

Туннели, по которым бежали друзья, становились все шире и шире, превратившись в крытые каменные галереи с высоким тающим в темноте потолком. По стенам, словно канделябры, росло множество грибосветов, озаряя все это великолепие своим призрачным зеленоватым сиянием. «Как во дворце!» – подумала Лёля с восхищением и даже пожалела, что они с Петриком не могут спокойно прогуляться по этим удивительным пещерам.

Каменный коридор стал поворачивать направо, и, повинуясь его движению, друзья не успели заметить, как на всем ходу влетели в огромную пещеру. Лёля и Петрик замерли, словно оглушенные. Перед ними простирался каменный зал поистине исполинских размеров, друзьям даже показалось, что здесь без труда поместился бы весь их городок вместе с маяком, сквером и самыми дальними улочками. По стенам тут и там росли мерцающие грибосветы. Хотя пещера была столь велика, что здесь и без их мерцания было бы довольно светло – ни одна темнота не смогла бы заполнить собой такое огромное пространство. Сводчатый потолок уплывал в далекую темноту, и Петрик, задрав кверху вихрастую голову, восхищенно выдохнул:

– Сталактиты!

И правда – чего-чего, а сталактитов здесь было предостаточно. Похожие на перевернутые скалистые пики, они спускались с потолка и равнодушно, будто глядясь в зеркало, взирали на своих близнецов – сталагмитов. Иногда они встречались, сливаясь в массивные колонны, подпирающие своды пещеры. Этот каменный лес поднимался из темной воды – она вздрагивала, повинуясь мощным подземным толчкам.

Лёля и Петрик, словно зачарованные, стояли у входа в пещеру, не решаясь войти. Но вот новая волна прокатилась по подземелью, исполинские каменные сглыбы задрожали, как хрустальные сережки на люстре, и Петрик, стараясь перекричать шум, завопил:

– Здесь нельзя оставаться! Они же сейчас рухнут!

Друзья попятились обратно в туннель, но за их спинами раздался страшный грохот, во все стороны полетела пыль и каменная крошка. Толком не успев ничего понять, Лёля и Петрик метнулись куда-то в сторону и оказались в небольшой каменной нише. Они прижались к стене и увидели, как проход, который привел их сюда, с шумом обрушился вниз грудой камней, – теперь вернуться назад не было ни малейшего шанса.

Перед глазами у Лёли и Петрика начала разворачиваться величественная и пугающая картина. Мальчик оказался прав в своих прогнозах – не выдержав тряски, огромные сталактиты, один за другим, начали с треском отрываться от потолка и стремительно падать вниз. Вжавшись в стену, друзья наблюдали, как они рассекали воздух и вонзались в землю. Во все стороны летели холодные брызги из потревоженного озера, грохот стоял невообразимый. Многие каменные пики, завершив свой головокружительный полет, разламывались на части, превращаясь в груду бесформенных глыб. Другие так и оставались стоять там, где приземлились, вместе со сталагмитами вырастая в густой каменный лес. Лёля с ужасом представила себе, что стало бы с ней, окажись она сейчас не в спасительной нише, а прямо посреди пещеры.

Но вот тряска неожиданно прекратилась – стихли толчки, стены и пол перестали волноваться, как штормовое море. Уцелевшие каменные сосульки, вздрогнув напоследок, остались на месте. Постепенно все стихло, и, не считая частого шумного дыхания Петрика, покой пещеры больше ничто не нарушало.

– Нужно подождать еще немного, – прошептал мальчик. – А то мало ли…

Какое-то время друзья посидели молча. Лёля обхватила руками коленки и с тоской думала о теплой кроватке в своей уютной голубой спальне. Петрик запрокинул голову назад, опершись о стену, и прижал руки к животу, из которого доносилось обиженное бурчание.

– Дурацкая вампирша, – тихо ругнулся он. – Бутерброды-то зачем выкидывать?

– Хочешь, поделюсь? – радостно воскликнула Лёля, вспомнив о том, что тоже захватила с собой еду.

Ее возглас эхом прокатился по пещере, стены тревожно вздрогнули в ответ. Девочка испуганно закрыла рот ладонями и повторила еле слышным шепотом:

– Я с тобой поделюсь. Хочешь?

– Спрашиваешь! – воодушевился Петрик.

Девочка достала из рюкзака немного помятый сверток с домашними бутербродами, и друзья с аппетитом набросились на еду. После таких сумасшедших приключений оба чувствовали сильный голод, тем более что в последний раз они ели много часов назад. Когда с бутербродами было покончено, Лёля открыла бутылку с клюквенным морсом, и ребята, по очереди отпивая из горлышка, утолили жажду.

– Ну вот, – улыбнулся Петрик, поглаживая себя по животу. – Мир заиграл новыми красками. Секрет оптимиста – сытный обед. Ну или хотя бы перекус.

Лёля тоже почувствовала, что сил у нее прибавилось, и теперь их с Петриком безрадостное положение уже не кажется ей таким уж ужасным.

– Нужно отсюда выбираться, – девочка вновь надела рюкзак и, встав на четвереньки, осторожно выползла из каменной ниши. – Давай-ка для начала осмотримся.

Глава 12 Сталактитовая чаща

Сталактиты и сталагмиты – очень хитрый народ. Они будто специально растут так, чтобы среди них можно было легко заблудиться. И не просто заблудиться, а к тому же повстречать в каменном лесу загадочных незнакомцев.

Вокруг действительно было на что посмотреть. Пещера, которая до этого была похожа на торжественно убранный бальный зал, теперь напоминала руины какого-нибудь древнего и давно заброшенного дворца. Путь друзьям преграждало немыслимое сооружение: сталагмиты и упавшие сталактиты сами собой выстроились в зубчатые стены, на первый взгляд глухие и неприступные. И без того высокие, стены отражались в гладкой как зеркало воде пещерного озера и оттого казались еще выше. Присмотревшись, Лёля и Петрик увидели небольшую лазейку – зазор между двумя каменными глыбами. Но идти в этот страшный каменный лес друзьям совсем не хотелось – кто знает, что их там ждет? Они вернулись к проходу, который завел их в пещеру, но теперь он был наглухо завален кусками горной породы чудовищных размеров. Петрик уперся в одну из каменных глыб и, навалившись на нее всем телом, принялся толкать. От напряжения он протяжно замычал, его лицо покраснело и скривилось. Но, конечно, камень так и остался лежать там, где лежал, – не сдвинулся даже на сотую долю миллиметра. Петрик с досадой махнул на завал рукой, подобрал вещи, и они с Лёлей, понурившись, пошли к сталактитовой крепости.

– Как же мы пройдем? – воскликнула девочка. – Там вода, и притом холодная.

– Жаль, нет с собой лодки, – протянул Петрик и почесал затылок.

– С ней бы мы далеко не убежали. – Лёля грустно пожала плечами. – Ладно, если отсюда по-другому никак не выбраться, я готова даже плыть. – Девочка решительно шагнула вперед, подступая к кромке воды.

– Подожди, – остановил ее Петрик. – Сперва проверим, очень ли глубоко.

Он с гордостью протянул вперед грабли и осторожно опустил черенок в воду. Деревяшка почти сразу коснулась дна. Воодушевленный Петрик повторил процедуру, замерив глубину чуть подальше – куда только сумел дотянуться. Черенок лишь слегка погрузился в воду. Осмотрев палку, Петрик сделал важное заключение:

– Сантиметров двадцать, не больше. Вполне можно пройти, – судя по выражению его лица, мальчик был страшно доволен, что граблям наконец нашлось применение.

– В резиновых сапогах не страшно, – кивнула Лёля. – Осенью в лесу и не такие лужи попадаются.

Она заглянула в темную гладь воды и встретилась глазами со своим отражением. Снизу на нее смотрела худенькая девочка с испуганными глазами. Длинные светлые косы растрепались, подол юбки был измят и перепачкан.

– Ну и неряха! – ужаснулась Лёля.

– Чудовищу все равно, как ты выглядишь, – подмигнул Петрик. – А мне и подавно. Ты же мой друг, а не обложка журнала.

Лёля слабо улыбнулась, наспех пригладила волосы и отряхнула одежду. Так гораздо лучше, решила она. Друзья шагнули вперед. Вода доходила до щиколотки или чуть выше, Лёля и Петрик, тяжело передвигая ногами, подошли к зазору в каменном частоколе и не без опаски протиснулись внутрь.

– Клецка бы сюда точно не пролез, – констатировал Петрик, отряхиваясь. – Пришлось бы ждать, пока похудеет.

Лёля в ответ тихонько хмыкнула.

Перед друзьями раскинулся настоящий каменный лес. Лёля и Петрик лавировали между огромными глыбами, смутно представляя, в какую сторону идут. Некоторые сталактиты предпочитали стоять по одному, другие, объединяясь со сталагмитами, превращались в перегородки, заборы, стены и даже целые коридоры. Обходя очередное препятствие, друзья надеялись, что уж теперь-то они точно окажутся у выхода, но только глубже забирались в каменную чащу. Идти было тяжело – приходилось преодолевать сопротивление воды, обхватившей ноги ребят плотным неподвижным кольцом. Петрик остановился, чтобы минутку передохнуть, и, почесывая затылок, задумчиво произнес:

– Слушай. Мне только кажется или вот этот сталагмит мы уже видели? Я на него сразу внимание обратил: он похож на длинный корявый палец. Уродливый такой. – Мальчик передернул плечами.

Девочка нехотя посмотрела туда, куда указывал друг, – прямо перед ними возвышался камень и впрямь напоминавший искривленный указательный палец. Обычно с такими рисуют страшных длинноносых ведьм, покрытых бородавками и одетых в черные остроконечные шляпы.

– Это что же получается, – продолжал Петрик. – Мы что, ходим по кругу?

– Да, – произнесла Лёля упавшим голосом. – Кажется, это лабиринт.

– Ого! – присвистнул мальчик. – Надо же было этим глыбинам так хитро упасть. Как будто специально!

– Ты помнишь, как мы шли? – с надеждой спросила девочка.

– Неа… – Петрик беспомощно оглянулся. – Я думал, ты помнишь.

– В этом ты весь, – процедила Лёля, и ее большие голубые глаза сузились до сверкающих щелочек. – Вечно полагаешься на других.

– Эй! – вскинулся Петрик. – То есть ты хочешь сказать, что я…

– Именно! – Лёля сложила руки на груди. – Рассеянный и безответственный мальчишка.

– Ну знаешь… – помрачнел Петрик. – Не все же такие умные, как ты.

– Не все, – спокойно согласилась Лёля.

По движению скул на Петриковом лице было понятно, что он с силой сжал зубы. В глазах мальчика появилось недоброе выражение.

– А когда я выдернул тебя из-под падающих камней, ты тоже считала, что я рассеянный и безответственный? М?

– Ты… – Лёля задохнулась от возмущения: что ни говори, а аргумент получился сильный. – Далеко бы ты ушел, если бы меня придавило куском скалы, – наконец парировала она. – И вообще, хвастаться хорошими делами – нечестно.

– А обзываться – честно? – негодовал Петрик. – К тому же я и сейчас не далеко ушел.

Лёля набрала в легкие побольше воздуха и приготовилась сказать что-нибудь особенно едкое, но вдруг поняла, что ответить-то ей, в общем, нечего. Петрик был прав – они топчутся на месте и, если будут продолжать в том же духе, не выберутся отсюда до рассвета.

– Ладно, – примирительно сказала девочка. – Давай не будем ссориться. Лучше подумаем, как пройти лабиринт.

– Я и не ссорюсь, – пробубнил Петрик. – Это ты первая начала.

– Было бы совсем хорошо, – Лёля его уже не слушала. – Если бы у нас был хороший клубок ниток. Мы бы привязали ниточку у входа в лабиринт и шли вперед, разматывая клубок. Очень удобно – по нитке всегда можно вернуться, если заблудишься.

– Слишком много «бы», тебе не кажется? – ядовито заметил Петрик, все еще обиженный на девочку. – И у нас нет никакого клубка, есть веревка, но она для такой затеи коротковата.

– Еще я читала, что в лабиринтах нужно всегда поворачивать налево, и тогда рано или поздно обязательно найдешь выход.

– Поздновато ты об этом вспомнила, – мрачно проговорил мальчик. – Мы уже куда только не поворачивали!

– Хорошо, что ты предлагаешь? – вскинулась Лёля, сверкнув глазами на друга.

Но Петрик ничего не ответил – напротив, он отвернулся от девочки, вытянул шею и наморщил лоб.

– Значит, как критиковать – так запросто, – голос Лёли звенел гневными нотками и с каждым словом взлетал на пару тонов. – А когда нужно самому что-то придумать, проще отмолчаться. Так?

– Ш-ш-ш! – Петрик замахал на девочку руками и еще сильнее наморщился.

– И не надо на меня махать! – возмутилась Лёля. – Я тебе не муха!

– Да тихо ты! – бросил ей Петрик. – Не слышишь, что ли, там кто-то есть.

Лёля обратилась в слух. И правда – где-то далеко раздавались незнакомые голоса. Кажется, они о чем-то спорили.

– Что будем делать? – прошептала девочка. – Может, убежим, пока они нас не нашли?

– Куда это, интересно? – удивился Петрик. – Ты не забыла, что мы уже битый час ищем выход? Я, кажется, ноги себе успел застудить.

Голоса тем временем приближались, и вскоре Лёля и Петрик смогли различить, о чем говорят их хозяева.

– Говорю тебе, Гох, никого, кроме нас, здесь нет, – упрямо твердил один незнакомец, немного растягивая слова. – Вечно ты сочиняешь.

– Но я их слышал, – настаивал Гох, и его низкий голос звучал немного хрипло.

– Некому здесь быть, – отрезал первый. – Да и нам пора тикать, пока Трокли не проснулся и не увидел нас тут. Он будет просто в бешенстве!

– И при чем тут мы? – холодно поинтересовался Гох.

– Очень даже при чем. Это все твой кашель! Говорил тебе, сиди дома, пей горячий отвар. Но ты же никогда меня не слушаешь, старик.

Словно в подтверждение его слов, Гох закашлялся, да так раскатисто, что каменные сосульки под потолком слегка задрожали.

– Нет уж, Зейб, – возразил он хмуро. – Не нужно сваливать на меня всю вину. Ты ведь и сам слышал, как зарычало чудовище, и после этого началась тряска.

– Расскажешь об этом Трокли, – фыркнул Зейб, – когда он спросит, что стряслось с его комнатой для раздумий и уединения.

Лёля и Петрик, притаившись за каменным частоколом, озадаченно переглянулись. Голоса теперь звучали совсем близко, и свой шанс уйти незамеченными друзья уже упустили.

– Может, они знают, как отсюда выбраться? – шепотом предположила Лёля.

– Надеюсь, что так, – откликнулся Петрик. – А еще надеюсь, что они уже успели пообедать и не станут пытаться нас слопать. – Мальчик боязливо потер шею, вспомнив о том, как едва вырвался из лап вампирши.

Друзья покинули свое укрытие и, с плеском рассекая холодную воду, двинулись туда, откуда звучали голоса.

– Слышишь? – Низкий голос Гоха раздался совсем рядом. – Мы здесь не одни.

Зейб ничего не ответил – видимо, он сейчас напряженно прислушивался. Лёля и Петрик протиснулись в зазор между сталактитами, обогнули огромную каменную глыбу и в мерцающем свете грибосветов наконец увидели двоих незнакомцев.

Глава 13 Странное приглашение

Когда встречаешь в подземелье двух зубастых незнакомцев, сложно не усомниться в их добрых намерениях. А уж о том, чтобы принять их приглашение в гости, – и речи быть не может!

Оба незнакомца были как минимум на голову выше любого взрослого. На широкие сутулые плечи спускались длинные волосы, заплетенные в разноцветные дреды. С загорелых большеносых лиц на друзей взирали темные глазки, похожие на гладкие морские камешки. Руки этих диковинных существ – сильные, с массивными ладонями, свисали ниже коленей, запястья украшали с полдюжины ярких плетеных браслетов.

– Погляди-ка, Гох, кто тут у нас. – Тот, что был повыше и, видимо, звался Зейбом, локтем пихнул в бок своего спутника.

В душе у Лёли зашевелилось нехорошее предчувствие. Она беспомощно оглянулась – вдруг еще не поздно убежать?

– Двое маленьких ребяток заблудились в подземелье, – мрачно откликнулся Гох, шмыгнув носом. Так же, как и его товарищ, он был одет в широкий потрепанный балахон, украшенный ярким орнаментом. Шею закрывал синий вязаный шарф – в тон дредам, торчащим во все стороны.

– Мы надеялись, что вы поможете нам отсюда выбраться.

Петрик не отрывал взгляда от ладоней незнакомцев – даже сжавшись в кулак, каждая из них была бы больше, чем голова мальчика.

– Ну что, дружище? – Зейб усмехнулся, показав два ряда больших желтых зубов. – Проводим ребяток?

– Почему ж не проводить? – Голос Гоха звучал зловеще.

– Мы не хотим вас беспокоить, – пропищала Лёля, отступая назад. – Просто расскажите нам, куда идти… Быстренько, в двух словах.

– А мы не торопимся, – Зейб склонил голову набок, бусины в его зеленых дредах стукнули друг о друга. – Я вот что подумал. Может, мы возьмем вас с собой? Что скажешь, Гох?

– Нахожу твою мысль просто изумительной.

– Да, возьмем ребяток с собой. Там сейчас все наши, ох как они будут рады!

– Не то слово, – согласился Гох.

Лёле и Петрику стало не по себе. Куда их хотят вести и что еще за «наши»? Если они выглядят хотя бы вполовину так же устрашающе, как эти двое, ничего хорошего от такого знакомства ждать нельзя.

– Вас как звать-то, ребятки? – спохватился Зейб.

– Петрик, – осторожно сказал мальчик. – А она – Лёля. Но нам нельзя идти с вами, мы ищем чудовище.

– Чудовище? – Брови Зейба поползли вверх. – Слыхал, какие дела? – обратился он к Гоху. – Ребятки ищут чудовище.

– М-да, – сказал Гох и снова закашлялся.

– Я думаю, мы справимся сами, – Лёля попятилась назад. – Простите, что помешали.

Эти типы ей решительно не нравились, лучше искать дорогу самим, чем идти неизвестно куда, да еще и в такой подозрительной компании.

– Ну ты чего-о? – удивился Зейб. – Мы ведь можем и обидеться.

Девочка сделала еще несколько шагов, но потом вдруг оступилась и, подняв тучу брызг, приземлилась прямо в воду.

До чего же холодно! Лёля сжалась в комок, от досады из глаз брызнули слезы. Петрик кинулся к подруге, сгреб ее в охапку и поставил на ноги.

– Эй, капитан, ты в порядке? – Мальчик оглядывал ее с беспокойством.

Почти вся Лёлина одежда теперь была насквозь мокрой, вода ручьями стекала с ее пальто и подола юбки. Ноги тоже промокли, и, стоя на пути множества подземных сквозняков, девочка дрожала от холода.

– Угораздило же тебя. – Зейб недоуменно смотрел на Лёлю. – Надо под ноги, что ли, смотреть.

– Тебя нужно согреть, – решительно сказал Петрик. – Не то заболеешь этой, как ее… Пневмонией. Очень противная штука, я в том году болел.

Лёля горестно шмыгнула носом и хотела что-то ответить, но не смогла – ее зубы громко стучали друг о друга, и любое сказанное слово напоминало дребезжание старого холодильника.

– Я и говорю, – в голосе Зейба слышался укор. – Пойдемте с нами – пещера у нас что надо.

– У нас нет никакой пещеры, – подал голос Гох. – Пещера есть у Трокли, и, когда он проснется, ему все это очень не понравится.

В словах Гоха звучала угроза. Петрик невольно поежился – ему совсем не хотелось знакомиться с этим Трокли, кем бы он там ни был.

– Пойдем, – мальчик потянул Лёлю за руку. – Нельзя чтобы ты вся промокшая бродила по пещерам.

Девочка нехотя согласилась – она и сама знала, что, если не согреется как можно скорее, зимние каникулы проведет в постели.

– А этот ваш Трокли, – осторожно спросила Лёля, повернувшись к Зейбу. – Он точно не будет против нашего появления?

– Точно будет, – угрюмо констатировал Гох.

– Э, нет. Он будет против того, что кое-кто накашлял целое землетрясение и разрушил его любимую пещеру. А гостям старина Трокли всегда рад.

– Оставь в покое мой кашель, Зейб, – проговорил Гох. – Я устал повторять, что землетрясение случилось из-за чудовища.

– Хах! Скажи еще, что чудовище виновато в том, что рыба в бухте закончилась!

– Может, мы уже пойдем? – Петрик решился встрять в беседу, пока она не превратилась в новый спор. – Нам бы Лёлю согреть, и поскорее.

Зейб и Гох обменялись сердитыми взглядами, но не стали дальше препираться и увлекли Лёлю и Петрика в каменную чащу.

Глава 14 Обжора очень голоден

Если глубокой ночью оказаться в страшном подземелье, встрече со сказочными персонажами удивляться не приходится. Жаль только, что нельзя узнать заранее, что на уме у новых знакомых и что они предпочитают на ужин.

– Ты там как? – Зейб обернулся и посмотрел на дрожащую от холода девочку.

Вся процессия покинула разрушенную пещеру и теперь быстро двигалась по широким каменным переходам. Зейб и Гох, тяжело переставляя ноги с широкими ступнями, шли впереди, а Лёля и Петрик семенили следом. В призрачном зеленом свете гладкая горная порода мерцала множеством крохотных искорок, под ногами наконец-то было сухо, а нос приятно щекотал запах рыбного супа – совсем рядом готовили еду. Поначалу Петрик не мог до конца отделаться от подозрений, что они с Лёлей вот-вот могут стать обедом для странных существ с огромными кулачищами и острыми желтыми зубами. Но близость еды окончательно усыпила его бдительность – в животе у мальчика громко заурчало, и он ускорил шаг, предвкушая, как полакомится целой тарелкой горячего супа.

– Н-н-нормально, – простучала зубами Лёля. – А нам еще д-д-долго?

– Да какой долго! – Зейб расплылся в улыбке, но выглядело это несколько устрашающе. – Почти пришли. Сейчас повернем – и будет наша пещера.

– Это не наша пещера, – вставил Гох.

– Нас позвали в гости? Позвали. Сказали чувствовать себя как дома? Сказали. Значит, пока мы здесь, пещера наша.

Гох собрался было что-то возразить, но непробиваемая логика товарища, видимо, сбила его с толку.

– Вы приехали в гости? – поинтересовался Петрик, догоняя Зейба и выглядывая из-под его массивного локтя.

– Ага. Знаем же, что старина Трокли сидит тут один с этими своими, как их, дохлыми языками. Дай, думаем, навестим его – иначе что ж мы за родня такая?

– Какими языками? – Лёля, и без того почти синяя от холода, побледнела еще сильнее. Но Петрик, не услышав ее слабого шепота, продолжал расспрашивать:

– Вы, наверное, горные тролли?

Мальчик вспомнил о книге, которую нашел в «Книжном доме». Многое из того, что там было написано, уже оказалось правдой – подземелья, нечисть. Что, если и горные тролли действительно существуют?

– Эй, Гох! – Зейб оглушительно расхохотался, и смех его, многократно отразившись от каменных стен, заполнил подземелье. – Они думают, мы горные тролли! Ты слыхал? Вот умора!

– Обхохочешься, – бросил Гох, как всегда немногословный. Но уголки его широкого рта чуть приподнялись в подобии улыбки.

– Расскажу нашим, они со смеху помрут, – Зейб тыльной стороной ладони смахнул с лица слезы. – Нет уж, ребятки, мы – лесные тролли.

– Лесные? – переспросил Петрик. – А есть разница?

На несколько мгновений воцарилась тишина, тролли с неподдельным удивлением воззрились на Петрика. А потом оба вдруг расхохотались, да так, что своды пещеры вздрогнули, и на пол упали мелкие кусочки горной породы. Даже Гох не смог удержаться от тяжелого ухающего смеха – он мотал головой, разбрасывая по плечам синие косички-дреды, и хлопал себя по коленкам.

– Разница? – Зейб еле выговаривал слова, давясь от хохота. – Нет, ну вы поглядите-ка! Он спрашивает, есть ли разница!

– Что смешного? – надулся Петрик, переводя взгляд с одного тролля на другого. – Объяснили бы сначала по-нормальному.

– Вот ты непонятливый! – Голос Зейба все еще подрагивал от смеха. – Я ведь сказал – лесные тролли. Значит, живем в чаще, строим домики из травы и глины, уважаем лесных духов и умеем лазать по деревьям. Для того и телосложение у нас такое миниатюрное. А руки – вон какие длинные, – тролль для наглядности поболтал руками, свисавшими ниже его колен.

Брови Петрика поползли наверх – слово «миниатюрный» он никак не мог применить к троллям, каждый из которых был вдвое выше мальчика и раз в пять шире.

– Вообрази, Гох! – гоготнул Зейб, обращаясь к товарищу. – Что было бы, вздумай Трокли – этакая громадина – вскарабкаться на дерево.

– Не хочу воображать, – к Гоху уже вернулось его угрюмое настроение.

– Горные тролли годятся только камни ворочать. Понастроят себе подземных дворцов и не высовываются. Те еще интровороты.

– Интроверты, – тихонько пискнула Лёля, но, кроме Петрика, ее никто не услышал.

Вся процессия свернула по коридору направо. Запах рыбного супа теперь звучал совсем близко, из-за стены доносились грубые голоса и вспышки раскатистого смеха.

– Как вам все обрадуются! – воскликнул Зейб. – Изголодались поди, пока ждали нас.

– Изголодались? – Петрик замер на месте. – Как это – изголодались?

– Парень, я все смотрю на тебя, – Зейб смерил Петрика обеспокоенным взглядом маленьких темных глазок-камушков. – Тебе ж, наверное, тяжело всю дорогу тащить с собой эту штуковину, – тролль указал на грабли.

– Нет, мне не тяжело! – Петрик хотел казаться спокойным, но голос его сорвался на крик. Мальчик отступил на шаг от троллей и спрятал грабли за спину.

– И зачем она тебе? Это что-то вроде вилки? Так для тебя великовата, больше старине Трокли подойдет.

– Это грабли! – вспыхнул Петрик. – Чтобы защититься от чудовища!

– От чудовища? Этим? – Зейб вновь был готов расхохотаться. – Чудны́е вы все-таки ребятки, никогда таких не встречал. Давай сюда, дурачина, я донесу. Гляжу же, ты еле ноги волочишь, – с этими словами тролль выхватил у Петрика грабли, да так ловко, что мальчик даже вскрикнуть не успел, только стоял, недоуменно разинув рот. Зейб с минуту покрутил грабли в больших ладонях, а потом с наслаждением почесал спину. Гох криво ухмыльнулся.

– Вот это я понимаю, – Зейб повел плечами, расплываясь в довольной улыбке. – А ты говоришь, защищаться.

– Отдай! Сейчас же! – выкрикнул Петрик и уже приготовился прыгнуть на Зейба, чтобы вернуть грабли. Но вдруг произошло невероятное.

Кусок каменной стены рядом с троллями неожиданно дернулся и с рокотом отъехал в сторону, как раздвижная дверь. В туннель выплеснулся теплый оранжевый свет, и в открывшемся проеме показалась громоздкая фигура:

– Зейб, Гох! Где вас двоих так долго носит?

– Дезра, мы… Мы, это… Встретили двух ребяток, они заплутали, и мы… – Зейб будто бы разом уменьшился в размерах, а Гох сделал несколько неуверенных шагов назад.

Дезра – почти такая же высокая, как они, уперла руки в бока. Троллиха была одета в длинное холщовое платье с необычным орнаментом, а прическа ее состояла из множества хитро переплетенных между собой ярко-красных косичек. Шею украшало ожерелье из крупных костяных бусин, а лодыжки и запястья – разноцветные плетеные браслеты.

– Что ты там мямлишь? – грозно произнесла она. – Опять будешь пичкать меня небылицами?

– Но…

– И отчего это, позволь спросить, гору так трясло? Ваших рук дело?

«Гору? – пронеслось в голове у Лёли. – Выходит, мы все-таки внутри Великаньей горы!»

– Нет. То есть да. То есть… – Зейб совсем смутился. – Это не мы, это чудовище! – наконец выпалил он.

– Ха! Придумай что-нибудь новенькое, Зейб. Вас послушать, так во всех бедах виновато чудовище. Когда мы вернемся в лес, никакого чудовища там не будет – что ты тогда сочинишь?

– Дезра… – протянул Зейб. – Нам бы внутрь, а? Присесть, согреться…

– Еще чего! – Троллиха начала надвигаться на него. – По-хорошему, вас двоих надо бы оставить тут до утра. И крутитесь как хотите… Ой! – Дезра, наконец, заметила Лёлю и Петрика. – А это что такое?

Зейб засуетился:

– Говорю же, ребятки заплутали…

– И ты молчал? – накинулась на него Дезра. – Держать гостей на пороге – стыд-то какой!

– Так я же… – начал было Зейб, но троллиха его уже не слушала.

Она повернулась к детям, и ее маленькие темные глазки вспыхнули какой-то хищной радостью, а рот расплылся в довольной улыбке.

– Малыши, – сказала она. – Человеческие малыши. Ну надо же!

– Нам бы… – Петрик выступил вперед.

– Ой, поглядите-ка, ты же совсем промокла! – Осмотрев Лёлю, троллиха всплеснула руками. – И эти балбесы, – она кивнула на Зейба и Гоха, – водили тебя по подземельям, вместо того чтобы усадить на загривок и скорее доставить к огню! Непростительная глупость. Промокшие малыши – это очень нехорошо.

И тут Дезра ухватила дрожащую девочку за плечо и решительно повлекла с собой в пещеру.

– Лёля! – заголосил Петрик и побежал следом. – Эй, ты, как тебя там! А-ну отпусти ее!

Сердце мальчика взметнулось вверх, шумно заколотилось в висках, мешая думать, а потом вдруг рухнуло куда-то в живот, да так стремительно, что Петрик почувствовал приступ тошноты. Он не мог бросить Лёлю в беде, но не представлял себе, как ей помочь. Он один против троих огромных лесных троллей – эта схватка обречена на провал. К тому же грабли у него увели, да еще и так нахально! Может, хитростью? Уболтать, задурить голову – эти тролли, кажется, не особо умные.

Но времени на раздумья не оставалось совсем – на Петрика никто не обратил внимания, и Дезра, крепко держа слабо упирающуюся Лёлю, подтащила ее к проему в стене и скрылась из вида. Зейб и Гох, бранясь между собой, поплелись следом, и огромная гранитная глыба, служившая троллям дверью, начала с грохотом закрываться. Еще чуть-чуть – и Петрик останется в пустом темном коридоре, и Лёлю больше некому будет защитить от страшной опасности! Мальчик сжал кулаки – нет, такого нельзя допустить. В три прыжка он добрался до проема в стене и, прежде чем дверь окончательно закрылась, успел протиснуться в узкую щелочку.

Взору Петрика предстала большая, хорошо освещенная пещера, формой напоминавшая неправильный овал. Вдоль стен выстроилась грубая мебель, вырубленная прямо в скале, – полки, низкие диваны и столики. Пахло рыбным супом, а еще сырой глиной и чем-то влажно-травянистым. На полу лежали коврики, сплетенные из длинных зеленых стеблей. Всюду были расставлены низкие чугунные горшочки, внутри которых весело танцевало рыжее пламя, озаряя пространство теплым, почти домашним светом. Не будь Петрик так напуган, он даже счел бы это место довольно уютным. Если бы не одно важное обстоятельство.

Прямо посреди пещеры, в небольшом углублении, располагался очаг, сложенный из крупных камней. Огромный черный котел облизывали жадные языки пламени – Петрику стало не по себе при мысли о том, что может там вариться. К очагу тремя рядами спускались выдолбленные в полу скамейки. На них тесным кружком восседали тролли – около полудюжины. Каждый из них мог похвастаться исполинским ростом, тяжелыми кулаками и торчащими во все стороны косичками. Тролли были чем-то очень увлечены и даже не обернулись, когда процессия во главе с Дезрой ввалилась в пещеру.

Все было еще хуже, чем Петрик мог предположить: толпу косматых троллей ему никак не одолеть. Сбежать тоже не получится – вход завален тяжелым валуном. Мальчик огляделся по сторонам в надежде, что сможет обнаружить еще один выход. И точно – в глубине пещеры, там, куда не доставал свет, будто бы скрывался широкий темный проход. Оставалось только улучить момент, схватить Лёлю за руку и бежать к дальней стене пещеры. Конечно, для этого придется проскочить мимо троллей, но Петрик знал, что ноги у него длинные и быстрые, а в случае сильной опасности человек способен еще не на такие спринтерские забеги. Мальчик стал соображать, как можно отвлечь красноволосую троллиху, чтобы она хоть на мгновение выпустила Лёлю. Может, бросить в нее камушек? Или напугать, выскочив из-за спины? Его раздумья прервал властный окрик:

– Все слушаем сюда!

Тролли так и подскочили на своих местах и разом повернулись к Дезре. На их большеносых загорелых лицах читался какой-то почти благоговейный ужас.

Убедившись, что все взгляды обращены к ней, Дезра заговорила куда мягче:

– Зейб с Гохом соизволили наконец вернуться.

Из плотного кружка троллей послышались укоризненные выкрики:

– О, Зейб!

– И Гох, дружище!

– Где вас шатало?

– Обжора сейчас от голода скукожится, он уже не может ждать!

Дождавшись, пока воцарится тишина, Дезра снова заговорила:

– И, кстати, у них для вас сюрприз! – Троллиха чуть подтолкнула ослабевшую Лёлю, заставив ее выйти на свет. – Смотрите, кого они нашли в подземелье.

По рядам троллей прокатилось возбуждение. Они заговорили все разом, перекрикивая друг друга:

– Ох, ничего себе!

– Зейб, старина, ну ты даешь!

– Вот что значит, удачно сходить.

– А чего она такая мокрая?

– Глядите, там еще один малец, стоит жмется к стенке.

– Оба тощие – ну прямо как Троклины любимые кильки.

Маленькие темные глазки троллей оценивающе рассматривали Лёлю и Петрика, на широких лицах появилось жадное и нетерпеливое выражение. Казалось, еще чуть-чуть – и они начнут плотоядно облизываться. На Лёлю жалко было смотреть. Она стояла посреди пещеры бледная, дрожащая, переминаясь с ноги на ногу и переводя испуганный взгляд с одной физиономии на другую.

– Тебе какая разница, Буп? – Дезра метнула гневный взгляд на плотного широкоплечего тролля с длинными темно-рыжими дредами. – Человеческих малышей никогда не видел? Они все такие. А что мокрая – так не беда, высушим.

– Вот именно! – раздалось из толпы.

– Бупа спроси – у него все тощие.

– Да, Буп, молчи уже со своим пузом.

– Хватит болтать, тащи их сюда!

– Что за выражения? – Еще одна троллиха, с ярко-фиолетовыми косичками, брезгливо передернула плечами и поморщилась. – Кто же так разговаривает с гостями?

– Уймись, Зелайна!

– Сейчас не до твоего тиикета!

– Этикета.

– Да без разницы.

Разговор вот-вот мог перерасти в громкую ссору, а может, и в настоящую потасовку. Петрик поначалу совсем перепугался, а потом подумал, что это им с Лёлей только на руку. Если тролли передерутся между собой, можно будет незаметно улизнуть.

Но вдруг в пещере как будто стало темнее. На пол легла чудовищных размеров тень, и все разом замолчали. Со своего места поднялся высоченный тролль с иссиня-черными косичками, спадающими на грубое лицо. Ростом он был на голову выше остальных, а широкие плечи придавали ему сходство с каменным исполином. Он обвел пещеру тяжелым взглядом, и остальные тролли, кажется, перестали даже дышать. Петрик подумал, что это и есть тот самый Трокли, о котором тут все говорят.

– Прекратить галдеж! – прорычал великан, и голос его звучал так, словно где-то в глубине его мощной груди перекатывались огромные булыжники… – Обжоре надоело ждать. Обжора. Очень. Голоден.

Глава 15 Тролли, которые играют в игры

Когда рискуешь стать чьим-то обедом, собраться с мыслями бывает очень сложно. Тем более что неправильный ответ может привести к страшным неприятностям.

Во второй раз за эту долгую, полную невероятных приключений ночь Лёле и Петрику показалось, что земля ускользает из-под их ног. Но на этот раз ничего не грохотало, не стучало и не рушилось. Просто друзьям стало так страшно, что закружилась голова, а ноги сделались будто набитые ватой. Сбывались самые ужасные предчувствия – друзья угодили в лапы к жестоким людоедам и вот-вот окажутся в огромном кипящем котле. Или их попросту съедят живьем – голодный Обжора ясно дал понять, что терпение у него закончилось.

Петрик рванулся вперед, но Зейб и Гох тут же ухватили его за руки и потащили к огню – куда Дезра уже вела несчастную Лёлю. Девочка обернулась и бросила на Петрика взгляд, полный отчаяния. Лёля несколько раз пыталась вырваться из лап троллихи, но попытки получались совсем слабыми – все-таки девочка очень устала от бесконечных блужданий по подземелью. Ноги у нее совсем заледенели, мокрая одежда липла к телу.

Тролли у очага начали радостно улюлюкать и махать руками. Темные, как бронза, лица исказили звериные оскалы. Петрик сопротивлялся изо всех сил – выкручивался, упирался ногами, даже попытался укусить Зейба и лягнуть Гоха.

– Отпустите! – задыхался он. – Что вы делаете?! Отпустите сейчас же!

Тролли обменялись удивленными взглядами, но даже не подумали остановиться.

– Странные они какие-то – эти ребятки, – протянул Зейб.

– Может, они все такие. – Гох пожал плечами.

Расстояние до очага – два десятка шагов – показалось Лёле и Петрику ужасно большим и одновременно ничтожно маленьким. Перед глазами мелькал калейдоскоп из зубастых тролльих физиономий. Тени плясали по стенам пещеры, огни сливались в непрерывную рыжую полосу.

Наконец Петрик оказался у самого очага, на нижней ступеньке лестницы. Лёля стояла рядом. Сердце стучало в ушах, словно набат, заглушая даже немыслимый гогот и рев, которые раздавались со всех сторон:

– Садитесь же, ну! В ногах правды нет.

– Чего они стоят?

– Не знаю, стесняются наверное.

Кто-то с силой надавил мальчику на плечо, ноги у него подогнулись, и он больно приземлился на каменную ступеньку. Лёлю усадили рядом. Петрик немного удивился – зачем это нужно? Он представлял себе, что сейчас их швырнут прямо в кипящий котел, – кажется, поместятся они без труда. Или свяжут и станут жарить на вертеле – в книгах про индейцев обычно все было именно так. Но, возможно, у троллей есть какие-то свои жуткие ритуалы, и для них непременно нужно, чтобы жертва сидела. Петрик осторожно потянулся к Лёлиной руке и сжал ее пальцы. Девочка была бледнее самого белого снега – она прикрыла глаза, и казалось, сейчас потеряет сознание.

– Итак, – вновь пророкотал большой черноволосый тролль. – Обжора очень голоден.

Петрик тоже невольно зажмурился – видеть, что будет дальше, ему совсем не хотелось. Мальчик с грустью подумал, что многое отдал бы за то, чтобы встретиться с чудовищем, – теперь оно казалось ему совсем не страшным.

– Он очень, очень голоден, – зловеще прорычал тролль. – Из его зубастого рта на пол капает слюна, глаза хищно блестят. Он облизывается и злорадно скалится.

Петрик подумал, что это уже чересчур – не просто съесть, а еще и поиздеваться напоследок. Но чего еще ждать от людоедов?

– Обжора смотрит на непрошеных гостей и уже представляет себе, как разорвет их на кусочки. Наконец-то он полакомится вволю! И эти человеческие отпрыски – храбрый отрок с диковинным оружием и прекрасная светловолосая дева – появились очень кстати. Тем сытнее будет ужин, думает Обжора и грозно надвигается на вас, раскрывая зубастую пасть.

Мама Петрика перед обедом всегда произносила долгую прочувствованную речь – о Боге, благодарности и хлебе насущном. Казалось, ее совсем не волновало, что родной сын за это время может умереть от голода. Поэтому мальчик не особенно удивился тому, что тролли перед ужином любят нести всякую чепуху. Ему уже почти не было страшно – только хотелось, чтобы все поскорее закончилось.

– Обжора нетерпеливо молотит вокруг себя хвостом, покрытым острыми костяными наростами, и, когда он задевает стены, с них сыплются камни и щебень. Дыхание Обжоры – горячее и опасное, в глубине его пасти уже затеплились первые огненные искорки…

Какие такие искорки? И что еще за хвост? Может, эти тролли не в себе? Конечно, не в себе, кто же в здравом уме станет есть людей! Но тут явно что-то было не так – Петрик осторожно приоткрыл один глаз, желая убедиться, что никакого хвоста у большого тролля нет. Хвоста действительно не было, а еще Петрик с удивлением обнаружил, что их с Лёлей никто не пытается съесть. Обжора – как он себя называл – смотрел на мальчика выжидающе, чуть склонив голову с черными косичками. Остальные тролли молчали, в их маленьких глазках-камушках читалось любопытство. Петрик скосил глаза, чтобы посмотреть на Лёлю. Девочка, кажется, оправилась от испуга, немного порозовела и заинтересованно рассматривала троллей.

– Молотит хвостом куда придется, во все стороны летит каменная крошка, – повторил Обжора и сделал Петрику приглашающий жест.

Мальчик понял, что от него явно чего-то ждут, но не знал, чего именно. В рядах троллей послышался недовольный шепот:

– Чего он молчит? Язык проглотил?

– Говорю вам, они очень странные, эти ребятки. – Петрик узнал голос Зейба.

– А может, это… С фантазией туговато? – предположил Буп.

– Тортеш, может, передашь ход? – Все выжидающе посмотрели на большого черноволосого тролля.

«Так он не Обжора? – про себя удивился Петрик. – А кто же тогда Обжора? Ничего не понимаю!»

– Сейчас я Мастер Тортеш, – с нажимом произнес тролль. – А это значит, я сам решаю, кто будет ходить. – Он вновь посмотрел на Петрика и произнес: – Обжора собирается напасть на путников. Но юный отрок преграждает ему путь, и…

Тортеш замолчал и кивнул Петрику – мол, теперь твоя очередь. Мальчик совсем растерялся. Его хотят съесть или нет? И зачем эти непонятные церемонии? Лёля нетерпеливо заерзала.

– Ну давай, парень!

– Смелее!

– Да, не тяни, мне уже не терпится пустить в ход боевой топор, который я отобрал у железного великана!

«Точно, сумасшедшие», – решил Петрик. Но, чтобы хоть что-то сказать, открыл рот и нерешительно протянул:

– Э-э-э…

Повисла пауза. Тролли посмотрели на него так, что мальчику показалось, будто он сейчас на уроке математики – стоит у доски и не может решить уравнение. А учительница – Ольга Васильевна, – обреченно глядя куда-то в сторону, произносит трагическим голосом: «И за что мне все это? Я ведь хотела стать балериной!» И даже Лёля – ну точно как на уроке математики – что-то тихонько шептала ему, да только слов, как назло, не удалось разобрать.

– Ну что ж ты такой непонятливый, парень? – воскликнул Тортеш. – На тебя нападает огромный огнедышащий дракон, что ты будешь делать?

– Не надо на меня нападать! – Петрик протестующе вскинул руки.

Тортеш громко застонал и прикрыл глаза ладонью.

– Лесные духи! – послышалось за спиной.

– И это нас считают дикарями.

– Ну, по крайней мере, он умеет говорить.

– Что не так-то? Чего вам надо от меня? – возмутился Петрик.

– Сама вежливость! – фыркнула Зелайна, и ее фиолетовые косички, стянутые широкой лимонно-желтой повязкой, заколыхались, как листья пальмы.

– Петрик, – терпеливо проговорила Лёля. – Не ершись. Подумай немножко, что бы ты сделал, если бы на тебя нападал дракон. Включи воображение. Ты же любишь истории про героев и рыцарей!

– Что это за дурацкие игры? – пробубнил Петрик, но Лёля неожиданно улыбнулась и подмигнула ему.

Глава 16 Стрелок и волшебница

Оказывается, огнедышащего дракона можно встретить в самом неожиданном месте. Но, чтобы сразиться с ним, нужно обладать не только смелостью и сноровкой, но и богатой фантазией.

Озарение, словно большая и теплая морская волна, окатило Петрика с ног до головы. Это игра! Тролли позвали их сюда, чтобы поиграть! Наверное, им надоело играть друг с другом, и они обрадовались новой компании. И никакие они не злодеи, не людоеды. Мальчику стало очень стыдно за свою недогадливость, он зажмурился и стукнул себя ладонью по лбу. Как можно быть таким балбесом?

– Эй, малец, ты поосторожнее – последние мозги выбьешь.

– И это… С закрытыми глазами дракона не победишь.

– Точно! – Петрик расплылся в безмятежной улыбке. «Какое это все-таки счастье, – подумал он, – когда тебя никто не хочет съесть».

– Так ты будешь ходить или нет? – нетерпеливо поинтересовался Буп.

– Я? Да. Да, сейчас, – сердце у Петрика, наконец, застучало в привычном ритме, и он поднял глаза к потолку, выдумывая, что бы такое сделать с Обжорой. – Значит, на меня нападает дракон, и я… Выхватываю из ножен огромный двуручный меч!

Мальчик торжествующе посмотрел на Тортеша.

– Ну наконец-то! – выдохнула Дезра.

– Слава лесным духам! – Долговязый тролль с золотистыми косичками картинно воздел глаза к потолку.

– Двуручный меч носят за спиной, – возразил Тортеш, и улыбка на Петриковом лице немного потускнела.

– Значит, выхватываю из-за спины.

– Огромный двуручный меч, значит? – Тортеш смерил Петрика скептическим взглядом. – Поднять-то сможешь?

Петрик вспыхнул. Тролли оживленно заговорили:

– Тортеш, ну хорош занудствовать!

– Так и к утру не закончим.

– Нет, – мастер игры упрямо качнул головой. – Все должно быть по правилам. Прежде чем браться за меч, нужно быть уверенным, что сможешь с ним совладать.

– Чего это не смогу? – обиженно проговорил Петрик.

– Хорошо, поднять сможешь, – примирительно проговорил Тортеш. – Но это все равно оружие не для тебя. Выбирай другое.

– Какое хочу? – оживился мальчик.

– Только никаких этих ваших световых мечей и лазерных пушек, – предупредил мастер и презрительно скривился. – У нас тут драконы и подземелья, а не безумные космические сражения.

Петрик призадумался – конечно, лазерная пушка была бы отличным вариантом, но правила есть правила.

– Арбалет! – наконец выпалил он. – Я выбираю арбалет.

– Хорошо, – после минутного колебания согласился Тортеш. – Будешь стрелком. Итак, бесстрашный отрок, все ждут твоих действий.

– Я заряжаю арбалет, стреляю из него и попадаю дракону Обжоре прямо в глаз! – победоносно воскликнул мальчик. – Пиу! – Он взял в руки воображаемый арбалет и сделал вид, что стреляет.

– Нет, – терпеливо возразил Тортеш. – Ты делаешь выстрел, а попал ты или нет – решать не тебе.

Сказав это, мастер раскрыл огромную ладонь, и в ней оказалось два затейливых игральных кубика из темного отполированного дерева. Хотя кубиками их можно было назвать с большим трудом – на каждом Лёля насчитала не меньше десяти граней, украшенных серебристыми цифрами.

Тортеш встряхнул кубики и выбросил их на каменный пол. Среди троллей раздался шумный вздох разочарования:

– Это ж надо, только двенадцать!

– Да, малец, удача сегодня не на твоей стороне.

– А что? Что такое-то? Что это значит? – заволновался Петрик. Перед ним лежали кубики, и на одном из них выпала цифра один, а на другом – два.

– Юного стрелка на мгновение ослепил густой белый пар, поваливший из пасти Обжоры. Рука дрогнула, и выпущенная стрела устремилась к потолку пещеры. Ударившись о каменные своды, она отскакивает и падает на пол, никому не причинив вреда.

– Что еще за белый пар? – возмутился Петрик. – И ничего у меня не дрогнуло. Я отлично могу стрелять. Из рогатки, например. Вот хотя бы Лёлю спросите!

– Петрик, я думаю, кубики показывают вероятность того или иного события в игре, – объяснила девочка. – Вероятность того, что ты попал в Обжору, очень низкая – всего двенадцать из ста. А значит, выстрел не удался.

– Соображаешь, – одобрительно кивнул долговязый светловолосый тролль.

Лёля ответила ему благодарной улыбкой.

– А-а-а-а, – протянул Петрик. – Вот оно что. Хитро придумано. Только… – На лице мальчика появилось взволнованное выражение. – Что же теперь будет? Обжора ведь всех съест!

– Не торопи события, – урезонил его Тортеш. – Обжору очень разозлил твой выстрел. Он вне себя от бешенства. Дракон мотает головой, яростно рычит, а потом из его пасти вырывается жаркое пламя, которое грозит испепелить непрошеных гостей. Вперед выступает белокурая дева в длинном лазурном одеянии…

– Лесные духи! – вдруг воскликнула Дезра и подскочила со своего места. – Девочка ведь совсем промокла, ей нужна сухая одежда и горячий отвар! Сперва согрейся и только потом сражайся с драконами.

Лёля зябко повела плечами – ее так увлекла история Тортеша, что она перестала обращать внимание на мокрую одежду и закоченевшие ноги. Но стоило девочке отвлечься, как она снова почувствовала себя отвратительно – в сапогах хлюпала вода, промокшая юбка облепила колени, и, хотя Лёля сидела совсем близко к огню, ей по-прежнему было очень холодно. Ко всему этому добавился насморк – кажется, Лёля все-таки простудилась. Да, сухая одежда и теплый чай ей бы точно сейчас не помешали, но разве это все найдется в пещере у троллей?

Не слушая никаких возражений, Дезра увлекла девочку вглубь пещеры, подальше от остальных. Прикрыв Лёлю своей широкой юбкой, троллиха заставила ее стянуть с себя мокрую одежду, а взамен дала домотканую тунику с вышивкой на вороте и рукавах. Наряд был великоват для худенькой девочки – туника доходила ей до пят и к тому же сползала с одного плеча. Дезра помогла Лёле закатать рукава, подвязала тунику широким поясом и заколола у ворота булавкой, больше похожей на сапожное шило.

– Ну вот, теперь совсем другое дело, – троллиха не без удовольствия оглядела девочку, неловко переминающуюся с ноги на ногу. – А твои одежки мы пока положим сушиться.

– По-моему, – неуверенно проговорила Лёля, стараясь изогнуться, чтобы получше рассмотреть себя со всех сторон, – я выгляжу глупо.

– Ничего подобного, – отрезала троллиха. – Ты выглядишь сухой.

Она проводила девочку обратно к очагу, где ее встретили одобрительными возгласами:

– Отменно выглядишь.

– На тебя было жалко смотреть, а теперь – то что надо.

Лёля опустилась на каменные ступеньки, вытянув босые ноги к огню. Теперь ей было очень тепло и уютно, а тролли напоминали дружное индейское племя.

– Тихо! – рявкнул Тортеш. – Вы хотите найти сокровище или нет?

Тролли вновь сосредоточились на игре. Дождавшись полной тишины, мастер снова заговорил:

– Белокурая дева в длинном лазурном одеянии храбро шагает к дракону. В ее руке полыхает синим огнем магический жезл.

– Ну вот, – протянула Зелайна и скорчила кислую рожицу. – Это я хотела быть волшебницей.

– У тебя достойная и важная роль, шаманка, – отрезал Тортеш и выжидающе посмотрел на Лёлю.

Девочка даже приосанилась, довольная своим игровым образом. Поразмыслив немного, она с готовностью произнесла:

– Я направляю жезл на Обжору и громко выкрикиваю: «Заледеней!» Из наконечника жезла вырывается голубое пламя.

Тортеш удовлетворенно кивнул и бросил кости. Остальные тролли подались вперед и, едва заметив цифры на кубиках, издали восторженный вопль:

– Ю-ху! 98, вот это да!

– Так тебе, Обжора!

– Слава нашей волшебнице!

Лёлины щеки расцвели нежным румянцем – она была в центре всеобщего внимания, и это оказалось очень волнительно. Со всех сторон сыпались одобрительные возгласы. Несколько раз чьи-то увесистые ладони крепко хлопнули ее по плечу.

– Белокурая волшебница… – Мастер замялся и вопросительно посмотрел на девочку.

– Леония, – Лёля тотчас выдумала себе сказочное имя.

– Волшебница Леония наложила на Обжору морозные чары. Ее заклятие покрыло дракона толстой коркой льда. Теперь он не может ни пошевелиться, ни извергнуть пламя. Но помните, что заклятие недолговечно, и вскоре чары разрушатся.

– И как это у тебя получилось? – произнес Петрик с завистью.

Лёля улыбнулась и пожала плечами.

– Ну конечно, – процедил мальчик и сложил руки на груди. – С магическим жезлом любой сможет. Нечестно!

Девочка в ответ показала ему язык и отвернулась.

– Все роли одинаково сложны, стрелок Петер, – возразил ему мастер. – Неважно, что у тебя в руках – жезл, кинжал или арбалет. Главное – хорошо делать свое дело, а там – будь что будет.

Дезра тем временем принесла девочке внушительную чашку, больше похожую на цветочный горшок. Внутри оказался густой зеленый напиток с пряным травянистым ароматом. Лёля осторожно взяла чашку в руки и вопросительно посмотрела на Дезру.

– Особое тролльское лекарство, отвар Хейры, – пояснила та. – Его дают всем тролляткам, если они подхватят простуду. Пей скорее, пока горячий.

– Вкус детства, – мечтательно произнес Зейб и прикрыл глаза. Остальные тролли немедленно огласили пещеру ностальгическими вздохами. – Чуть только начну шмыгать носом, мама тут как тут со своим отваром.

Лёля с сомнением посмотрела в чашку – любой младенец знает, что принимать еду от малознакомых личностей ни в коем случае не рекомендуется. Но Дезра, кажется, искренне хотела ей помочь, поэтому девочка, не желая обидеть гостеприимных троллей, все же сделала небольшой глоток отвара. На вкус напиток оказался изумительным – сладким, душистым, пряным. В нем угадывались мята, чабрец, корень солодки, имбирь и липовый мед, но были и совсем незнакомые нотки, которые Лёля не могла распознать. После пары глотков девочка почувствовала, как по всему ее телу разливается удивительное тепло, будто она отпила из чашки, полной жидкого солнечного света. Лёля вмиг почувствовала себя здоровой – горло больше не болело, от насморка не осталось и следа. Теперь девочка была готова сразиться даже с настоящим драконом и поймать не меньше полудюжины чудовищ. Петрику тоже досталась чашка волшебного отвара – не без опаски он пригубил напиток и сразу расплылся в безмятежной улыбке.

– Вот это вещь! – восхитился он. – Главное, чтобы в школе о ней не узнали, иначе придется забыть про всякие там карантины и эпидемии гриппа.

Лёля неодобрительно хмыкнула и закатила глаза, а мастер Тортеш прокашлялся, напоминая об игре.

Ход перешел к Зелайне. Пока Обжора был под ледяным заклятием, шаманка Зейла расставила четыре тотема и, обратившись к духам стихий, призвала голубую искрящуюся молнию, которую с силой метнула в дракона. Но кубики были к ней неумолимы, и электрический разряд, отскочив от толстых костяных пластин на теле Обжоры, едва не угодил в незадачливую шаманку. Наложенное заклятие вмиг слетело с дракона, и он, вконец рассвирепев, начал исторгать из своей пасти один сноп пламени за другим. Остальным героям тоже катастрофически не везло. Могучий викинг Бупвар, светлый рыцарь Ульфариус, друид Зейберлин и ассасин Гохерион по очереди атаковали Обжору мечами, топорами, кинжалами и заклинаниями. Но все, чего они добились, – дракон повредил одну лапу и впал в неконтролируемую ярость, норовя уничтожить все живое вокруг себя.

Лёлю очень увлекла игра – ей казалось, будто она и впрямь облачилась в лазурную мантию и, вооружившись магическим жезлом, сражается с огнедышащим драконом бок о бок с другими отважными воинами. И Петриком, как только он разобрался с правилами, овладел небывалый азарт. Мальчику жуть как хотелось, чтобы именно он сразил непобедимого Обжору. Петрик негодовал, ведь его сделали лучником, а светловолосый тролль Ульф, как ни в чем не бывало, размахивал острым двуручным мечом. К тому же рассвирепевший Обжора ранил шаманку и выбил арбалет из рук стрелка Петера, оставив его совсем без оружия.

– Эй! – возмутился мальчик.

– Обжора почти вплотную подходит к Петеру. Над стрелком возвышается могучая грудь дракона и его украшенная гребнем голова. Еще немного – и Обжора дохнет пламенем, стремясь испепелить незваного гостя. Действовать нужно быстро. – Тортеш посмотрел на Петрика, и тот сначала приосанился, а потом вдруг сник – арбалета у него больше не было. Какой же он стрелок без своего оружия?

– Я выхватываю, – начал Петрик и тут же умолк, наморщив лоб.

– Короткий меч… – тихонько прошептала рядом с ним Лёля, – ты ведь вполне можешь носить его на поясе.

– Я выхватываю короткий меч, – неуверенно проговорил мальчик и посмотрел на Тортеша – тот молча кивнул. – И бегу прямо на Обжору, целясь ему в грудь. Вот он уже прямо передо мной, и мой меч…

Тут он осекся, вспомнив, что дальше все решает мастер со своими кубиками. «Прямо как в жизни, – подумал Петрик. – Самый великолепный выстрел из рогатки кто-то может взять и испортить. Например, вредная девчонка».

Тортеш бросил кости, и тролли повскакивали со своих мест, оглашая пещеру радостными воплями:

– Девяносто девять! Вот это удача!

– Просто неслыханное везение!

– Я уже думала, мы никогда его не одолеем!

– Ай да парень, ай да молодец!

Петрик заулыбался и, смутившись, провел рукой по взъерошенным каштановым волосам:

– Да ладно вам… Ничего такого. Обычное дело!

Он купался в восхищении – все тролли по очереди хлопали Петрика по плечу и пожимали руки. Они старались рассчитывать силы, но плечо у мальчика уже порядком разболелось. Наконец Тортеш прокашлялся и взял слово:

– Меч Петера вонзается в грудь Обжоры – туда, где она не защищена пластинами. Мы знаем, что убить дракона невозможно – его душа спрятана в стеклянном шаре где-то в глубине его необъятного тела. Но этот удар заставляет Обжору отступить и признать свое поражение. Он истощен длительной схваткой и теперь хочет лишь свернуться клубком в какой-нибудь прохладной пещере и там зализывать свои раны. Обжора уже жалеет, что не поддался на уговоры и все же напал на этих отважных путников. Громко хлопая крыльями, он издает грозный рык и уносится прочь по бесконечной анфиладе пещер и коридоров. Едва стихают вдалеке его обиженные крики, как храбрые путники видят на полу пещеры последний, четвертый ключ. Стрелок Петер подбирает ценную находку – теперь в его руке лежит небольшая деревянная пирамидка, и на одной из ее граней есть изображение. Красная стрелка указывает на изогнутую змеей латинскую букву «S» – вот что нарисовано на этом ключе. Теперь у вас есть все, чтобы открыть сокровищницу, и вы смело шагаете в следующую пещеру.

Глава 17 Ключи и сокровища

Сокровища – такая штука, что добраться до них, не решив парочку головоломок, просто невозможно. Но что таится в большом кованом сундуке – удача или разочарование?

– Четвертый ключ! – радостно воскликнул Буп, чуть не прыгая от волнения.

– Теперь мы сможем получить сокровище!

– Даже жалко, что уже почти все, – протянул Ульф. – Только что это значит – стрелка и буква «S»?

– Пф! – немедленно откликнулся Петрик. – Это стрелка от компаса! Она указывает на юг, – мальчик был страшно рад блеснуть знаниями.

– А что изображено на остальных ключах? – поинтересовалась Лёля.

– Луна, – припомнил Зейб, наморщив лоб. – Потом часы. И еще…

– Карта, – напомнила ему Зелайна. – Луна, часы и карта. И теперь еще компас, который показывает на юг. Что бы это все значило?

Все посмотрели на Тортеша, и тот заговорил снова:

– У вас есть четыре ключа, и с ними вы входите в последнюю пещеру. Она самая маленькая из всех – не больше обычной комнаты. И напоминает идеально ровную полусферу. В пещере нет ровным счетом ничего – только голые гранитные стены. Вы с недоумением озираетесь по сторонам.

Отряд с воодушевлением принял новое испытание. Всем не терпелось поскорее получить сокровище. После долгих поисков удалось обнаружить в стене четыре ниши – как раз такой формы и размера, чтобы туда можно было вставить ключи-пирамидки. Но теперь перед путниками стоял вопрос – в каком порядке использовать ключи? Отверстия в стене располагались в ряд, на небольшом расстоянии друг от друга. Ключи нужно вставить определенным образом, иначе сокровищница ни за что не откроется.

– Тут должна быть какая-то логика, – произнесла Лёля и приложила палец к щеке.

– Да какая логика? – отмахнулся Петрик. – Нужно просто пробовать – до тех пор, пока мы не доберемся до правильной комбинации. Я видел такое в каком-то фильме.

– Древняя пещера сокровищ не потерпит такого отношения, – тут же вмешался Тортеш, его темные глазки смотрели на Петрика с хитринкой. – Вы можете попытаться только три раза, после чего пещера закроется на тысячу лет.

– Гнилые сучья! – рыкнул Буп, и Лёля с Петриком догадались, что это тролльское ругательство. – Тортеш вечно так завернет, что потом не вывернешь.

Тортеш лишь хмыкнул в ответ.

– Значит, луна, часы, юг и карта, – припомнила Лёля. – Что их объединяет?

– Все это связано с путешествиями? – предположила Зелайна.

– А ведь и правда! – обрадовалась девочка. – Карта, компас, часы и небесные тела помогают ориентироваться во времени и пространстве. Но только…

– Только как их расположить – все равно неясно, – подытожил Петрик.

– Это мы и без тебя знаем, – огрызнулась Лёля, и мальчик обиженно умолк.

– Если есть замок, значит, его можно взломать, – задумчиво произнес Гох, который, кажется, совсем вжился в свою роль разбойника.

– А нет ли какого заклятия? – Зейб взглянул сначала на Лёлю, а затем на Тортеша, но тот лишь отрицательно покачал головой.

– Да проломить топором стену, и делов! – громко настаивал Буп.

– Фу, как примитивно, – скривилась Зелайна.

– Так придумывай сама! – вскинулся Буп.

– Запросто! Я расставляю тотемы, воскуриваю благовония и призываю к себе духов этой пещеры. Когда духи являются, я прошу у них помощи.

Бросок кубика, Тортеш удовлетворенно кивнул и, немного подумав, изрек:

– Духи благосклонны к тебе, шаманка. Дым твоих благовоний скручивается в тонкие нити, извивается змеей, рисует в воздухе круги и ломаные линии. Наконец ты видишь полупрозрачную надпись:

«Чтобы открыть дверь, мне не нужен ключ. Кто я?»

Воцарилась тишина – все пытались осмыслить полученную подсказку.

– И почему бы этим духам не начать выражаться чуть проще? – пробубнил Петрик.

– Кто может открыть дверь без ключа… – задумчиво произнесла Лёля.

– Например, грабитель, – невозмутимо заметил Гох.

– Или привидение, – предположил Петрик.

– Эй, мы, кажется, забыли про ключи! – встрепенулся Зейб.

– Луна, карта, юг, часы, – Лёля посмотрела на свои ладони, словно держа в них ключи-пирамидки. А потом вдруг спросила: – Можно мне что-нибудь, чем можно писать?

Ей вручили остывший уголек, и Лёля, заправив за ухо светлую прядь, написала на каменном полу:

Луна

карта

юг

часы

Слова выстроились столбиком и теперь напоминали заклинание. Девочка поднялась с места и сосредоточенно разглядывала написанное. Тролли подались вперед, и некоторое время все дружно всматривались в слова-ключи.

– И? – не выдержал Петрик. – Думаешь, буквы превратятся в ключ?

– Ничего я… – сердито начала Лёля, но вдруг замолчала, и ее глаза осветились какой-то догадкой. – Ну конечно! – воскликнула девочка. – Ключ! Буквы превратятся в ключ!

Она присела рядом с начерченными на полу словами и угольком обвела в них первые буквы: л, к, ю, ч.

– И как мы раньше не догадались! – затараторила девочка. – Нужно смотреть не на символы и даже не на слова, а на буквы, из которых они состоят. Нужно сложить их вместе!

Поразмыслив пару мгновений, Лёля просияла и большими ровными буквами выписала рядом получившееся слово: «Ключ».

– Ключ? – Тролли переглянулись. – Ты уверена?

– Абсолютно. – Лёля широко улыбнулась, довольная своей победой.

– То есть ключ – это ключ? – Зелайна приподняла бровь.

– Ага, – кивнула девочка.

– Ничего не понимаю, – сказал Петрик.

Все повернулись к Тортешу, но его лицо было непроницаемым, как у каменного идола.

– А как же подсказка? – Зейб почесал зеленую макушку. – «Чтобы открыть дверь, мне не нужен ключ».

– Все правильно, – Лёле не терпелось поделиться своим открытием. – Ключу не нужен ключ, потому что он сам и есть ключ!

Повисла пауза.

– Э-э-э… – протянул Зейб. – Выходит как-то очень уж мудрено.

– Ты сама, случаем, не запуталась в том, что сказала? – вставил Петрик.

Лёля наградила его недобрым взглядом.

– Смотрите! – сказала она. – Чтобы открыть дверь, нужен ключ…

– Или отмычка, – вставил Гох.

– Или хороший топор, – подытожил Буп.

– Так вот, – продолжала Лёля, – если бы ключ сам решил открыть дверь, ему бы ничего не понадобилось. Кроме…

– Себя самого! – просияла Зелайна. – А ведь и правда! И тогда получается, что пирамидки нужно расставить…

– Так, чтобы из первых букв получилось слово «Ключ». Карта – это «к», Луна – «л», юг дает букву «ю», а часы – букву «ч». Вместе – «ключ». – Лёля замолчала и торжествующе улыбнулась.

– Ну ничего себе буресы, – присвистнул Зейб.

– Ребусы! – хором сказали Лёля и Зелайна и, посмотрев друг на друга, весело расхохотались.

– Я жду ваших действий, отважные герои, – бесстрастно проговорил Тортеш.

Его лицо оставалось абсолютно непроницаемым, сейчас он напоминал мудрого индейского вождя: бронзовая кожа, черные как смоль волосы, морщинки в уголках бесстрастных глаз. На миг Лёле даже показалось, что она ошиблась с ответом.

– Ключ с изображением карты я вкладываю в первую ячейку, – медленно проговорила девочка.

– Луна пойдет во вторую, – поддержала ее Зелайна.

– Юг пусть будет в третьей, – откликнулся Зейб.

– Ключ с часами кладу в последнюю, – проговорил Петрик, и все выжидающе посмотрели на Тортеша.

– Вы использовали все ключи… – Мастер как будто специально тянул время.

Петрику показалось, что он попал в телевизор и участвует в какой-нибудь умной викторине, где ведущие поступают точно так же, стараясь пощекотать нервы и участникам, и зрителям.

– …Поначалу ничего не происходит. Вы замираете в тягостном ожидании, минуты кажутся часами…

– Не хватает только барабанной дроби, – Зелайна тихонько хихикнула.

– Ключи-пирамиды проваливаются внутрь стены, и пещеру наполняет скрежет и грохот, будто где-то совсем рядом начинают вращаться невидимые каменные механизмы. Пол под ногами дрожит и вдруг приподнимается. Вы испуганно отпрыгиваете назад и готовитесь искать укрытие – вдруг вы пробудили древнего подземного монстра?

Мастер снова замолчал, на его лице появилось подобие улыбки.

– Вы держите наготове оружие в ожидании новой схватки. Но из-под пола пещеры неожиданно поднимается высокий каменный постамент, на котором красуется старинный кованый сундук.

– Сокровище! – ликовал Зейб.

– Наконец-то! – прогрохотал Буп, вскакивая с места.

Пещера огласилась радостными возгласами и смехом.

– Тссс! – Дезра приложила палец к губам, боязливо посматривая в глубь пещеры. – Чего доброго разбудите Трокла.

Тролли сразу присмирели и некоторое время просидели молча, напрягая слух.

– Вроде спит, – сказал Зейб.

– Сегодня нам везет. Чудо, что он до сих пор не проснулся, – даже когда трясло, спал как сурок, – сказала Дезра.

– Скорее уж как медведь в берлоге, – усмехнулась Зелайна.

– Этот Трокл – неужели он такой страшный? – поежился Петрик.

– Нет, – ответил Буп. – Просто характер у него паршивый.

– А что ты хотел? – Зелайна приподняла бровь. – Если луну за луной сидеть в одиночестве внутри горы, без солнца, без шума листвы и птичьего пения, у кого хочешь испортится характер.

– Так ему это по душе, – возразил Зейб. – Все эти подземные дворцы, темнота, ссохшиеся языки и дохлые поэты. Сдается мне, зря мы приехали, ему и без нас тут хорошо.

Лёля и Петрик содрогнулись. Прежние страхи снова дали о себе знать.

– Эм… – начала девочка, раздумывая, как бы аккуратно прощупать почву. – Может быть, я неправильно поняла, но о каких дохлых поэтах идет речь?

Зелайна закатила глаза:

– Да нет же, это Зейб вечно все путает. Никакие они не дохлые…

– Хватит языками чесать! – вдруг рявкнул Буп. – Я хочу получить свое сокровище, а потом отпраздновать это дело сытным ужином. У меня уже от голода все нутро в узел скрутилось.

– Да, – оживился Ульф. – Что там с сокровищем?

Все посмотрели на Тортеша.

– Сундук распахивается, словно крокодилья пасть, показывая вам свое нутро, обитое красным шелком. Вы подходите ближе, заглядываете в ларец…

– Не томи, Тортеш, – взвыла Зелайна.

Остальные нетерпеливо заерзали на ступеньках.

– …И видите, что сундук пуст! – объявил Тортеш и, не дожидаясь шквала возмущения, сразу же продолжил: – Вернее будет сказать, не совсем пуст. На дне ларца лежит свернутый пергамент:

«Боюсь, вы будете разочарованы, отважные искатели приключений. Но сокровище, которое хранилось в этом ларце, ускользнуло от вас. Отныне оно принадлежит мне.

Теперь я уже далеко, и вам придется вновь отправиться в путь, чтобы узнать, кто я. Но не унывайте, дорогие друзья, ведь таким образом я преподношу вам кое-что поважнее сокровища: я дарю вам новое приключение».

Тортеш замолчал, тонкие губы приподнялись, в уголках темных глаз проступили морщинки, похожие на птичьи лапки. В пещере стало очень тихо и как-то тревожно – тролли сидели неподвижно, стараясь осмыслить неожиданный поворот сюжета. Петрик был почти уверен – сейчас они повскакивают со своих мест и, преисполненные негодования, примутся пинать Тортеша своими большущими ногами. Он и сам был страшно зол на мастера – вместо сокровища он подсунул всем какую-то невнятную записку. И это после того, как они едва не угодили в пасть Обжоре!

Буп побагровел и со своими морковно-рыжими косичками теперь был похож на бушующего огненного демона. Тролль вскочил, сделал несколько решительных шагов вниз по ступенькам и, казалось, был готов броситься на Тортеша.

Глава 18 Куда пропала рыба?

Во время сытного обеда можно ненароком раскрыть крупное и зловещее преступление. И по законам жанра выяснить, что всю вину с самого начала свалили на другого.

Но вместо этого Буп запрокинул голову назад и оглушительно расхохотался.

– Ну ты и плут! – выдавил он из себя, утирая слезы. – Это ж надо так нас обдурить!

Тортеш опустил глаза, делая вид, что скромничает. Но хитрая полуулыбка выдавала его с головой.

– Вы слышали? – Буп повернулся к остальным. – Нас ждет новое приключение! Значит, успею еще вдоволь помахать своим топором.

Тролли заулыбались с видимым облегчением. Общая напряженность спала, все принялись оживленно обсуждать новую игру.

– Эй! – Петрик вдруг не на шутку перепугался, что тролли собрались играть прямо сейчас. – А есть мы что же, не будем?

– Как это не будем есть?! – громыхнул Буп.

– Суп как раз готов, – улыбнулась Дезра, заглядывая под крышку большого черного котла. – Самое время подкрепиться.

Лёля и Петрик с опаской посмотрели на дымящийся котел. Из него аппетитно пахло рыбой и овощами, но, кто может знать наверняка, что еще троллям вздумалось бросить в свою похлебку. У друзей никак не шли из головы дохлые языки и ссохшиеся поэты.

Дезра раздала всем по миске и сняла крышку с котла. Оттуда повалил горячий белый пар, и Петрик, вдохнув его, мигом забыл обо всех своих опасениях. Даже Лёля, глядя на то, как рыбную похлебку большим половником разливают по тарелкам, сглотнула слюну. Есть друзьям хотелось ужасно, и, когда у них на коленях оказалось по огромной дымящейся тарелке, они с аппетитом приступили к позднему ужину. Правда, перед этим Лёля все-таки поболтала ложкой в супе, изучая его ингредиенты: рыба, картошка, морковка, зелень. Ничего похожего на языки и другие ужасы. В конце концов девочка решила, что с ее стороны очень невежливо подозревать троллей в каких-то темных делах. Ведь их с Петриком вывели из каменной чащи, согрели, напоили чудесным чаем и приняли в самую увлекательную игру из всех, в которых им приходилось участвовать. Подумав так, Лёля зачерпнула большую ложку супа и отправила ее в рот. Было очень вкусно – пожалуй, в кулинарном искусстве Дезра могла потягаться даже с Лёлиной мамой. Петрик, млея от удовольствия, отправлял в рот одну ложку супа за другой. Он вконец позабыл обо всех правилах приличия и громко прихлебывал ароматный бульон.

Впрочем, троллей его невоспитанность совсем не волновала – они тоже были поглощены едой и не стеснялись стучать ложками, причмокивать и даже вытирать рот рукавом. Лёле и Петрику сделалось очень хорошо и уютно. Их охватило приятное чувство единения со своими новыми друзьями, хоть они и познакомились всего пару часов назад. Дружная компания троллей у очага напоминала маленькое индейское племя, и детям казалось, что они тоже стали частью этого племени. Буп успел опустошить одну тарелку и потребовал добавки, Ульф и Гох последовали его примеру.

– С каждым разом все вкуснее и вкуснее! – восхитился Зейб.

– Да, вкуфнятина нефероятная! – проговорил Петрик с набитым ртом.

Почувствовав, что голод начинает отступать и живот наполняется приятным теплом, мальчик даже решил завести светскую беседу, тем более что вопросов у него накопилось немало.

– Выходит, мы внутри Великаньей горы? – начал он.

– Вы так ее называете? – удивилась Дезра. – Да, мы и правда в глубине горы. Она почти как кусок сыра в разрезе – сплошные пещеры.

– Значит, не зря у нас про эту гору всякое рассказывают.

– Интересно, что? – Зелайна придвинулась поближе, с нескрываемым любопытством глядя на мальчика.

– Ну, например, что здесь уже сто лет живет огромный страшный великан, – осторожно проговорил Петрик.

– Вот это ничего себе! – рассмеялся Зейб. – Почти угадали.

– Не пугай наших гостей, – шикнула Дезра, а потом, обращаясь к детям, пояснила: – Здесь живет только Трокл, и он никакой не великан, а горный тролль. Они, конечно, могут показаться вам очень большими, но все же до великанов им далеко.

– Настоящие великаны не селятся так близко к людям, – поддержал Буп. – Выйдешь прогуляться – и не заметишь, как раздавил кого-нибудь в лепешку. Шум поднимется, начнется паника, а потом, чего доброго, придут к тебе с вилами, факелами и вот этими, как вы их называете… – Он жестом указал на Петриковы грабли.

– Грабли, – подсказал Петрик, взглянув на Лёлю с таким выражением, словно хотел сказать: «Вот видишь, с граблями ходят даже на великанов, а ты надо мной смеялась!»

– Да, – кивнул Буп, прихлебывая из своей миски. – Словом, кому нужны такие неприятности? Лучше свить себе гнездышко где-нибудь подальше и не знать горя.

Лёля хотела возразить, что «гнездышко» – не совсем подходящее слово для того, чтобы описать жилище великана, но потом ее мысли отправились к горным вершинам, бездонным ущельям и удивительным пещерам. «Все-таки в мире так много неизведанного, – решила девочка, – что даже великану пока еще есть где поселиться, не привлекая к себе особого внимания».

– Старина Трокли, конечно, совсем не великан. Но, если уж он разозлится, от него лучше держаться подальше, – сказал Зейб и, подумав, добавил: – Особенно тем, кто не вышел ростом.

Петрик поежился, надеясь, что знакомства с горным троллем удастся избежать.

– А откуда вы приехали? – задал он следующий вопрос и, не дожидаясь ответа, выпалил: – А я знаю! Вы приехали с Русалочьей косы! Там ведь чего только нет – и леса с воттакенными деревьями, – мальчик вытянул руки вверх, – и холмы, и озера.

Тролли хмыкнули и переглянулись.

– Так что? – не унимался Петрик. – Я угадал?

– Ну, – улыбнулась Дезра, – воттакенные деревья у нас и правда есть, с этим не поспоришь.

Петрик хотел еще что-то спросить, но Лёля его перебила:

– Как же так вышло, что мы ничего не знали ни о подземелье, ни о горных троллях?

– Я думаю, ваш народ старается не замечать того, что сложно объяснить, того, что не вписывается в привычный порядок вещей, – проговорил Тортеш, глядя на огонь. Теперь его загорелое бесстрастное лицо, освещенное рыжими сполохами, еще больше напоминало лицо мудрого индейского вождя. – Одно дело просто смотреть, и совсем другое – уметь видеть.

– Нам-то от этого сплошная польза, – сказал Зейб, и Тортеш медленно кивнул:

– Если бы люди открыли глаза пошире, мы почти наверняка оказались бы за высоким колючим забором.

Лёля вздохнула – с горькими словами Тортеша нельзя было не согласиться. Девочка вспомнила жителей родного городка и поняла, что взрослые готовы обеими руками отталкивать от себя все непонятное и непривычное. А Петрик вдруг подумал о книге, которую нашел в читальне Ивана Христофоровича, – той, которую написал сумасшедший ученый Павлентий Коперин. Подземелья, тролли, сталактитовые рощи, мрачные создания – все это и впрямь существовало прямо у них под носом. Выходит, не такой уж он и сумасшедший, и, чтобы удостовериться в этом, оставалось только встретить русалок и гигантских улиток. «Нас предупреждали, – сказал себе Петрик. – А мы даже не услышали».

– Надеюсь, – подмигнула Дезра. – Все, что вы здесь видели и слышали, останется в секрете.

– Что я вам, болтун какой-нибудь? – возмутился Петрик.

А Лёля подняла правую руку и с улыбкой провозгласила:

– Слово волшебницы!

Все дружно рассмеялись и вернулись к трапезе. Петрик был только рад наброситься на еду, ведь в Зеркальной бухте рыбные блюда в последнее время были редкостью. Но вдруг полная ложка супа застыла на полпути ко рту мальчика. Петрик изменился в лице, внимательно посмотрел в свою тарелку, потом оглядел чудовищных размеров котел с супом и, наконец, обвел подозрительным взглядом троллей, опустошающих свои миски.

– А давно вы сюда приехали? – спросил он, чуть прищурившись.

Зейб на время прервал трапезу:

– Завтра будет три лунных четверти, как мы тут. Верно? – Он вопросительно посмотрел на своих собратьев. Те согласно закивали.

Петрик обернулся к Лёле. Девочка подняла глаза от тарелки и теперь напряженно что-то обдумывала.

– Это ведь почти три недели, так? – уточнила она.

– Наверное, – пожала плечами Зелайна.

– Так, – голос Петрика прозвучал угрожающе. – И часто вы устраиваете такие пиршества?

– Пф, – усмехнулся Зейб. – Подумаешь, пиршество! Вот сразу после приезда Дезра нам такие обеды закатывала – просто ум отъесть можно!

– Рыба у вас отличная, – согласился Буп, доедая вторую порцию супа. – Правда, в последнее время ее стало маловато.

– Да уж, – процедил помрачневший Петрик. – Это мы заметили.

– Мы из рыбацкого городка, – пояснила Лёля. – И вот уже три недели наши рыбаки возвращаются с пустыми сетями. Никакого улова – рыбы почти нет.

Воцарилась тишина, тролли забыли о еде и с недоумением воззрились на Лёлю и Петрика.

– Вы хотите сказать… – проговорил Тортеш, почесав подбородок. – Что это из-за нас?

– Многим пришлось бросить семью и уплыть на промысел подальше от бухты. Мой папа… – Голос девочки дрогнул, но она справилась с собой и продолжила: – Наверное, не успеет домой к Рождеству… Это такой праздник, очень светлый, и вся семья обязательно должна собраться вместе. Но рыба пропала, и спустился туман… – Лёля вдруг поняла, что по щекам сами собой текут горячие слезы. – Какое же это Рождество – если нет папы, нет гостей, нет подарков?

– Все думают, что это чудовище слопало рыбу, – Петрик с укоризной посмотрел на троллей. – К нам в город даже заявился один мерзкий тип, который хочет положить шкуру чудовища перед своим камином.

Мальчик умолк и, сверкая глазами, бросил сердитый взгляд на злосчастный котел с супом. Некоторое время все сидели молча, только Лёля тихонько всхлипывала. Тролли избегали гневного взгляда Петрика, очевидно, им стало очень не по себе. Аппетит у всех разом пропал, и полупустые тарелки были отставлены в сторону. Дезра прокашлялась, стараясь скрыть неловкость.

– Но мы не знали… – пробормотала она. – Даже подумать не могли, что у вас такое стряслось. По нашей вине.

– М-да, – замялся Буп. – Ели себе и ели.

– Дела… – Зейб почесал в затылке и виновато глянул на Лёлю и Петрика. – Мы старину Трокли не так уж часто навещаем. Ну и дай, думали, отпразднуем это дело на широкую ногу. А видите как нехорошо все вышло. Ребятки, вы уж простите нас, балбесов.

– Да! – подняла глаза Зелайна. – Мы правда не хотели, чтобы так получилось.

– Хотели не хотели, – не унимался Петрик. – А у нас теперь не будет никакого Рождества.

– Какой стыд! – сдавленно произнесла Дезра и спрятала лицо в широкие ладони. – Теперь вы будете думать, что все тролли – ужасные обжоры и ни о ком, кроме себя, не думают.

– Пусть это нам всем будет уроком, – произнес Тортеш. – Мы нарушили баланс, и теперь самое время вспомнить об умеренности.

– Да, – воскликнула Дезра – С этого дня мы… Как это у вас, людей, называется – на диете?

– Кое-кому это будет даже полезно, – прыснула Зелайна, бросив взгляд на Бупа и его необъятный живот.

Тролль моментально побагровел, но отвечать ничего не стал.

– Больше никакой рыбы! – Зейб поднял правую ладонь. – И пусть твой папа поскорее возвращается.

Лёля вздохнула, на ее лице появилась слабая улыбка. Девочка почувствовала, как отступает обида, клокотавшая в ее груди.

– Ладно, – сказала она. – Мы на вас не сердимся.

– Говори за себя, – буркнул Петрик. По лицу мальчика было видно, что он-то как раз сердится, и еще как!

– Будет тебе! – Лёля повернулась к другу: – Нам никто не хотел навредить. Мы ведь тоже не всегда думаем, к чему могут привести наши поступки. И потом, туман уж точно не имеет никакого отношения к рыбному супу. А ведь именно из-за него не может вернуться папа.

– Ну конечно, – проворчал Петрик. – Видела, какой пар из котла валит? Чем тебе не туман?

– Не говори глупостей! – бросила ему Лёля. – Наш туман – совсем другой. Да и Клецкину лодку тролли не трогали. И не пугали по ночам остальных рыбаков. Правда ведь? – Девочка посмотрела на троллей с некоторым недоверием.

– Нет, это уж точно не наших рук дело, – отмахнулся Зейб.

– Ладно, – вздохнул Петрик. – Я тоже на вас не сержусь. Такой суп я и сам бы ел на завтрак, обед и ужин. Так что я вас даже понимаю, чего уж там… Только чур больше нашу рыбу не ловить! – строго сказал он, подняв указательный палец.

Тролли заверили его, что больше они к рыбе не притронутся. Атмосфера общей неловкости рухнула, и в пещере вновь зазвучали оживленные голоса.

– Так, если с рыбой теперь все понятно, – спросил Зейб, – вам, выходит, не нужно идти ни к какому чудовищу? Может, мы проводим вас домой?

– Нет, – твердо сказала Лёля. – Ему угрожает опасность, а мы и так слишком засиделись. Моя одежда, наверное, уже высохла. С вами очень интересно, но нам, кажется, уже пора идти.

Никому и в голову не пришло уговаривать Лёлю и Петрика остаться еще на час или два – так решительно они были настроены. Дезра помогла девочке облачиться в ее привычную одежду – серую юбку до колена, старый голубой свитер и ярко-синее шерстяное пальто с большими пуговицами. Потом она сняла со своей шеи деревянные бусы и отдала Лёле – на память. Тортеш подошел к Петрику и протянул ему один из диковинных десятигранных кубиков:

– Ты ловкий и отважный стрелок. Напоминай себе об этом почаще.

Еще друзьям достался небольшой глиняный сосуд с отваром Хейры – Лёля очень бережно уложила его в рюкзак и с благодарностью посмотрела на Дезру.

– Спасибо вам за все, – сказала она с грустью в голосе. – Нам очень у вас понравилось, даже жалко уходить.

– Да, поиграли отлично! – согласился Петрик. – Надо будет всем в классе показать вашу игру – вот они удивятся! И спасибо, что вывели нас из лабиринта, мы бы там до утра проторчали.

Тролли стали по очереди обнимать Лёлю и Петрика, и при каждом объятии друзья серьезно опасались, что их косточки вот-вот хрустнут. Последним подошел Буп – он сгреб детей в охапку и, оторвав от земли, принялся кружить по пещере.

– Вы мне уже как родные, – сообщил он. – Ни за что бы вас не отпустил, но вижу, что у вас и правда очень важное дело.

Стиснутые в могучих объятиях Лёля и Петрик пытались выдавить из себя хоть слово в ответ, но у них и дышать-то с трудом получалось.

И вот, когда рыжий тролль в последний раз обернулся вокруг своей оси, случилась маленькая неприятность. Буп споткнулся о ступеньку, его мотнуло в сторону, и он, неловко качнувшись, задел ногой дымящийся котел. Выпустив из объятий своих новых друзей, тролль жалобно взвыл и ухватился за обожженную ногу. А большой чугунный котел за его спиной, опасно качнувшись, с грохотом рухнул на каменный пол. Шум получился невообразимый, тем более что тяжелой посудине падения показалось мало, и она покатилась по полу с таким звуком, точно это несется огромный каменный булыжник. Наконец котел со звоном ударился о ступеньку и застыл, позволяя остаткам супа вытекать на пол.

Когда шум стих, все обернулись к Бупу и посмотрели на него с такой укоризной, что, казалось, он должен сейчас провалиться под землю от стыда. Но сказать никто ничего не успел, потому что откуда-то из глубины пещеры вдруг раздался тяжелый вздох, а следом за ним – протяжный и оглушительный вой.

Глава 19 Мертвые языки

Ни одно приключение не обходится без сюрпризов. Оказывается, никому не чужда любовь к прекрасному. И кто бы мог предположить, что в случае опасности нужно просто говорить стихами?

Лёля и Петрик, оглушенные чудовищным воем, замерли на месте. Всколыхнулись глубокие тени в дальнем конце пещеры, и рев теперь звучал совсем близко. Петрик посмотрел на троллей – сейчас они напоминали некоторых его одноклассников в тот момент, когда учитель вызывает их к доске, а уроки они не сделали. Но, по крайней мере, новые друзья не бросились врассыпную, не спрятались по углам, и это немного успокоило мальчика.

Наконец, из непроглядных теней вынырнула исполинская фигура, и Лёля с Петриком увидели настоящего горного тролля. Он был такого высокого роста, что его лесные собратья – тоже не маленькие – не доставали ему и до плеча. Когда пламя костра осветило круглое, землистого цвета лицо тролля, стало понятно, что он разозлился не на шутку. Глубоко посаженные темные глаза ярко блестели, скулы напряглись, всклокоченные волосы торчали во все стороны. Горный тролль вышел на середину пещеры и, сжав мощные руки в кулаки, гневно оглядел своих гостей. Петрику отчаянно захотелось спрятаться за широкую спину Тортеша, но он не мог так уронить себя в глазах новых друзей. Мальчик почти не сомневался, что разбуженный хозяин пещеры сейчас размахнется и одним ударом прихлопнет любого, кто подвернется ему под руку. Трокл – а это, вне всяких сомнений, был именно он – грозно навис над лесными троллями, упер руки в бока и пророкотал:

Кто потревожить решился меня в этот час предрассветный?

И многосладостный сон мой нарушил своими речами?

У Лёли и Петрика от удивления брови стремительно поползли наверх. Они вообще не были уверены, что горные тролли способны издавать какие-то звуки, кроме рычания. И уж точно не ожидали, что они разговаривают именно так. Но всех остальных витиеватая тирада Трокла, кажется, ничуть не удивила.

Хозяин пещеры тем временем переводил рассерженный взгляд с одного тролля на другого. Лёлю и Петрика он, кажется, не замечал в упор. Буп съежился и попятился назад, раздумывая, куда бы спрятаться, – попасть под горячую руку разгневанного родственника ему совсем не хотелось.

– Трокл, прости, мы немного пошумели… – проговорила Дезра. – Не хотели тебя будить.

– Да! – подхватила Зелайна. – Мы играли, а потом решили поужинать, и, в общем, так вышло, что котел…

Но договорить она не успела, потому что Трокл воздел руки к потолку и горестно провозгласил:

Молвлю вам: играми вашими сыт я, пожалуй, по горло!

Скоро ль наступит мое избавленье от этой напасти?

– Эй, Трокли, ну не кипятись! – Зейб предостерегающе поднял ладони. – Подумаешь, уронили котел. Мы скоро уедем, и ты по нам еще будешь скучать, говорю тебе!

Горный тролль поморщился, услышав свое исковерканное имя:

Сколько, скажи мне, могу я твердить тебе, друг неразумный: Троклом я был наречен, по-иному нельзя меня кликать!

Тут он повернулся и, наконец, заметил Лёлю и Петрика, которые испуганно жались друг к дружке. Увидев их, Трокл выпучил свои темные глаза и сделал шаг назад, словно опасался детей ничуть не меньше, чем они его. Потом он внимательно оглядел своих непутевых родственников. Горный тролль напоминал разгневанного родителя, который непременно хочет узнать, кто из детей притащил с улицы перепачканного щенка. Наконец, Трокл вздохнул и спросил:

Кто эти двое и кто им позволил явиться без спроса

В обитель мою, в мой чертог, где я властвую сам, безраздельно?

– Тут такое дело, – начал Зейб. – Ребятки заблудились в лабиринте, и мы с Гохом…

Он пустился в долгие путаные объяснения, и с каждым его словом Трокл все сильнее морщил лоб. Недовольство его росло, и Лёле показалось, что в лучшем случае их с Петриком, а заодно и всех троллей просто вышвырнут из пещеры. Или случится что похуже – кто знает, какое злодейство может прийти на ум этому громиле. В памяти опять всплыли дохлые языки и ссохшиеся поэты, о которых говорил Зейб. Лёля нервно сглотнула, но вдруг в ее голове словно бы зажегся свет – девочка расплылась в широкой улыбке и прошептала:

– Дохлые языки! Ну конечно!

Петрик посмотрел на нее как на безумную, но Лёля этого даже не заметила – она смело вышла вперед, кашлянула, чтобы привлечь внимание, и, когда все взгляды обратились на нее, с чувством продекламировала:

О Трокл всеславный, позволь испросить твоего извиненья

За наше вторжение дерзкое в дивные эти покои!

Петрик почувствовал, как его рот сам собой раскрывается от удивления. Тролли тоже стояли совершенно обескураженные, переводя взгляд с девочки на горного тролля и обратно. Трокл приподнял одну бровь, а потом посмотрел на Лёлю с нескрываемым уважением и благосклонно кивнул – мол, продолжай, я внимательно тебя слушаю. Лёля облизнула губы и чуть наморщила лоб, сочиняя следующую реплику.

– Как у тебя получилось? – прошептал Петрик. – Ты же говоришь точь-в-точь как он!

– «Дохлые языки» понимаешь? – тихонько ответила девочка. – То есть не дохлые, а мертвые. Трокл изучает мертвые зыки – латынь и древнегреческий – и читает ссохшихся… Ой, прости! Античных поэтов. Видимо, так много читает, что уже и сам стал разговаривать как они. Кажется, такой стихотворный размер называется гекзаметр.

Петрик, действительно, начал что-то понимать. Ему однажды случилось побывать на музыкально-поэтическом вечере в «Румяной булке» – скукотища была смертная. Но там как раз читали этих самых античных поэтов, и, пока Петрик клевал носом, он даже успел уловить отдельные строчки.

– Ну ты даешь, капитан! – присвистнул он, в очередной раз восхищаясь Лёлиной сообразительностью.

Но Трокл не собирался ждать, пока они наболтаются, – горный тролль сложил мощные руки на груди, выжидающе посмотрел на Лёлю и даже начал притопывать огромной ногой. Девочка поспешила снова заговорить:

Мы с благородною целью проделали путь многотрудный —

Ищем чудовище мы, чтоб его уберечь от расправы…

И чтобы ему объяснить, наконец, как вести себя нужно! – неожиданно вклинился Петрик, и Лёля посмотрела на него со смесью удивления и благодарности.

А потом друзья принялись наперебой рассказывать хозяину пещеры обо всех своих приключениях и о том, почему им так необходимо поскорее найти чудовище. Они помогали и подсказывали друг другу, так что почти ни разу не сбились с ритма, и начитанный горный тролль, кажется, окончательно растаял и признал в них родственные души.

Когда Лёля и Петрик закончили свой рассказ, Трокл нахмурился. Молчал он довольно долго. По-видимому, горный тролль что-то обдумывал – он тяжело вздыхал и тер свой большой, нависающий над глазами лоб. Потом он вдруг похлопал себя по измятому черному жилету, надетому поверх огромной рубахи, и вытащил из нагрудного кармана очки. Круглые стекла в них были размером ничуть не меньше, чем парадное блюдо, на котором Лёлина мама обычно подавала к столу пироги и торты. Водрузив очки на широкий приплюснутый нос, Трокл долго изучал Лёлю и Петрика, словно хотел убедиться, что им можно доверять. Друзьям под его пристальным взглядом сделалось очень неуютно, им казалось, что их рассматривают в лупу, словно каких-нибудь букашек. Но вот Трокл, наконец, снял очки, убрал их обратно в карман и медленно проговорил:

Молвлю вам: с этим чудовищем даже знаком я немного.

Коли вы вправду хотите его уберечь от жестокой расправы,

Я помогу вам, иначе вас путь ожидает неблизкий,

И до чудовища первыми вам ни за что не добраться.

Сказав это, Трокл повернулся спиной и, шаркая огромными ступнями, направился туда, откуда появился. «Как невежливо!» – успела подумать Лёля, но хозяин пещеры вдруг махнул им с Петриком рукой, приглашая последовать за ним. Друзья с тревогой посмотрели на троллей и увидели на их лицах заинтересованность и ободряющие улыбки. Дезра даже замахала руками, словно подгоняя Лёлю и Петрика. Мальчик поднял с земли свои грабли и, набрав в грудь побольше воздуха, зашагал в дальний конец пещеры. Лёля поспешила следом, и вскоре друзей окутали глубокие тени.

Глава 20 И все-таки улитки!

Любое, даже самое безумное предположение может оказаться правдой. Если под землей есть туннели и переходы, значит, кто-то их однажды прогрыз. А раз так, то почему бы не вспомнить о гигантских улитках?

Маленькая процессия во главе с горным троллем прошла через высокую арку, миновала короткий, но очень темный коридор и наконец оказалась в просторной пещере.

Прямо с порога Трокл провозгласил:

Друзья, вам сейчас я представить хочу этих путников смелых —

Они вашей помощи просят, так будьте же к ним благосклонны!

Оглядевшись по сторонам, Лёля и Петрик поняли, что Трокл привел их в свою спальню. У дальней стены, прямо напротив очага, возвышалась необъятных размеров кровать – каменный постамент, несколько соломенных матрасов и покрывало из овчины. Чуть поодаль расположилось кресло, судя по всему высеченное из каменной глыбы. На полу лежали уже знакомые плетеные коврики. Вдоль стен тянулись книжные полки, уставленные томами античной поэзии. Каждая из этих книг не уступала размерами самой большой и внушительной энциклопедии из читальни Ивана Христофоровича. Про себя Лёля называла их книгами для тяжелого чтения, а теперь оказалось, что они будто специально созданы для тех, кому обычные книжки пришлось бы читать с лупой. Лёля и Петрик озирались по сторонам в поисках загадочных друзей, к которым Трокл обратился, едва переступив порог. Но, как ни странно, никого не увидели.

Горный тролль, кажется, думал иначе. Он прокашлялся и в своей манере пересказал все, что услышал от Лёли и Петрика. В ответ, конечно, не раздалось ни звука – ведь в пещере больше никого не было.

– Кажется, он двинулся умом, – прошептал Петрик, стараясь не разжимать губ. – Разговаривает с воображаемыми друзьями.

Лёля побледнела – ни в одной из прочитанных ею книг не было ни слова о том, как вести себя с обезумевшим горным троллем.

– Может, уйдем потихоньку? Пока он на нас не смотрит, – с надеждой шепнула она.

Петрик неуверенно кивнул, и друзья уже приготовились к отступлению, но не успели сделать ни шагу. Трокл поднял массивные руки и потянулся к потолку. Поначалу не было видно, что он там делает, – все-таки в пещере царил уютный полумрак и то тут, то там толпились густые тени. Но вот, наконец, горный тролль опустил руки – медленно и осторожно, словно держал что-то очень хрупкое и ценное. Он бережно поставил свой груз на землю, и Лёля с Петриком, отказываясь верить глазам, увидели самую настоящую ГИГАНТСКУЮ УЛИТКУ.

Это удивительное создание могло похвастаться поистине впечатляющими размерами – если бы рядом поставили обычного пони, то они бы оказались примерно одного роста. Темно-синий глянцевый панцирь улитки будто бы смастерил искусный стеклодув, нежно-лиловое студенистое тело бледно мерцало в полумраке, на тонких рожках медленно покачивались задумчивые темные глаза. Рот улитки мерно двигался вверх-вниз – похоже, ее оторвали от еды, и теперь она меланхолично дожевывала свой обед. Лёля и Петрик так изумились, что застыли на пороге пещеры, беспомощно открывая и закрывая рты. Не успели друзья оправиться от потрясения, как Трокл снова потянулся к потолку и поставил на пол вторую улитку. Она не уступала первой в размерах, но ее голова и тело светились призрачно-зеленым сиянием, а панцирь напоминал огромный изумруд.

– Ого! – воскликнул Петрик.

А Лёля смогла только ахнуть – ни одного подходящего случаю слова у нее в голове не нашлось.

Трокл взирал на своих питомцев с почти отеческой гордостью. На его губах даже появилось подобие нежной улыбки. Он кивнул Лёле и Петрику, приглашая их подойти поближе.

– Улитки! – вскрикнул Петрик, к которому, наконец, вернулся дар речи. – Настоящие гигантские улитки!

Мальчик вспомнил книгу, которая нашлась в читальне. Выходит, этот ученый во всем был прав – в подземелье и впрямь водятся огромные улитки, вполне возможно, они и прогрызли все эти невероятные тоннели и переходы.

– Поверить не могу! – выдохнула Лёля.

– Проси прощения! – Петрик скрестил руки на груди.

– За что? – удивилась девочка.

– Что значит – за что? Кто всю дорогу твердил, что я говорю глупости? А теперь погляди-ка: вот они, гигантские улитки, самые что ни на есть настоящие.

– Мне в это даже сейчас сложно поверить, – Лёля хотела приблизиться к удивительным созданиям, но застыла в нерешительности.

Петрик же, напротив, подскочил к улиткам, восхищенно оглядел их со всех сторон и даже осторожно дотронулся до одного панциря – на ощупь он был прохладным и очень твердым.

– С ума сойти! – заключил Петрик. – Ну надо же, улитки! Гигантские!

Улиток, кажется, нисколько не волновали его неуемные восторги – своими темными глазками-стебельками они без особого интереса посмотрели на Петрика и, как ни в чем не бывало, продолжали ритмично двигать челюстями.

– А что это они едят? – В Петрике вдруг проснулся юный натуралист, и он наклонился, чтобы посмотреть поближе. У лиловой улитки изо рта сыпалась мелкая каменная крошка. – Камни?!! – Мальчик поднял глаза на Трокла: – Выходит, они и правда прогрызают в скалах туннели?

Горный тролль важно кивнул в ответ.

– Без дураков? – уточнил Петрик на всякий случай.

Но горный тролль только наморщил лоб – видимо, в его лексиконе таких словечек не было. Мальчик посмотрел на улиток с уважением и даже с некоторой опаской – он задумался о том, какие зубы должны быть у этих диковинных созданий, но потом решил, что не хочет этого знать.

Лёля подошла чуть ближе, но все еще не решалась дотронуться до улиток.

– Подумать только, – проговорила девочка, и глаза ее все еще оставались широко открытыми от изумления. – Какие красивые!

С этим Петрик не мог не согласиться – он был абсолютно уверен, что никогда не видел более прекрасных существ.

– Я читала, что в древние доисторические времена многие животные были гораздо больше, чем сейчас. Только вообрази себе ленивца размером с дерево! – воскликнула Лёля. – Наверное, к улиткам это тоже относится. И если так, то они, наверное, очень древние. Гигантские древние улитки – вот это научное открытие!

Петрик с нежностью погладил гладкий зеленый панцирь, и улитка покосилась на него своим темным глазом. Мальчик с улыбкой посмотрел на Трокла и вдруг вспомнил, что тролль обещал помочь им с Лёлей поскорее добраться к чудовищу, а вместо этого показывает своих улиток. Они, конечно, стоят того, чтобы их увидеть, но времени остается все меньше, и нужно спешить. И тут в голову Петрику ударила страшная мысль – Трокл хочет, чтобы они с Лёлей ехали к чудовищу на улитках! Это и есть те самые создания, которые должны домчать их быстро как ветер. Видимо, у горных троллей очень своеобразные представления о скорости. Мальчик в недоумении взглянул на Лёлю.

– По-моему, это и есть его хваленая помощь, – пробормотал он. – Да уж, верхом на улитках мы непременно попадем к чудовищу раньше охотника.

– Может быть, мы просто чего-то не понимаем? – предположила Лёля.

– А чего тут не понимать? – Петрик не на шутку разволновался. – Тут никого, кроме улиток, нет, выходит, это они должны везти нас к чудовищу. Надо же было такое придумать!

Потом он повернулся к Троклу и, указывая на мерно жующих созданий, воскликнул:

– Но это же улитки! На них мы и за неделю никуда не доберемся!

Горный тролль нахмурился, и Петрик инстинктивно сделал шаг назад.

– Ты что?! – зашипела Лёля. – С ним же не так нужно разговаривать!

– Виноват, – смутился мальчик. – Так, одну минутку…

Он ненадолго задумался, а потом проговорил:

Но Трокл мудрейший, послушай, ведь это всего лишь улитки!

Их быстроходными сложно назвать, ты уж как ни пытайся!

Петрик тут же пожалел о своих словах. Трокл надулся, как рыба-еж, – мальчику показалось, что горный тролль прямо на глазах увеличивается в размерах. Он даже покраснел от обиды, а потом поднял обеих улиток на руки и, метнув на Лёлю и Петрика полный негодования взгляд, произнес:

Если вам помощь моя не по вкусу, вы можете сами

В путь отправляться. Блуждать в подземелье, пока не наскучит.

Он тряхнул головой и явно намеревался вернуть улиток на место. Лёля и Петрик посмотрели наверх, но среди теней под потолком увидели только темные, едва различимые силуэты.

– Постой! – Лёля примирительно подняла руки. А потом быстро шепнула Петрику: – Мы не можем отказаться, иначе он разобидится, и, кто знает, что тогда будет?!

– То есть ты хочешь, чтобы мы ехали к чудовищу… На улитках? – Петрик изумленно поднял брови.

– Нет же! Мы заберемся на них, доедем до первого поворота, а там слезем и пойдем своим ходом.

– А улиток куда?

– Никуда. Они сами потихоньку вернутся домой, и, когда Трокл поймет, что его подарок вернули, мы уже будем достаточно далеко, и ему не на кого будет злиться.

– А это мысль, – согласился Петрик. – Правда, тогда у нас в ближайших соседях окажется обиженный горный тролль.

– Главное – добраться до чудовища. А перед Троклом мы потом извинимся.

С этими словами она повернулась к горному троллю и громко продекламировала:

Мы благодарны безмерно, о Трокл добродушный!

Созданий диковинных этих мы не встречали доселе…

И девочка постаралась объяснить троллю, что они с Петриком вовсе не хотели его обидеть и с радостью примут помощь.

Выслушав эту пламенную речь Трокл, кажется, немного смягчился и даже вновь поставил улиток на землю, тем более что держать их на руках, кажется, было нелегко даже для горного тролля. Все вместе они вернулись в большую пещеру, где совсем недавно друзья сражались с огнедышащим драконом и лакомились рыбной похлебкой. Трокл важно шествовал впереди, Лёля и Петрик семенили следом, а улитки замыкали процессию, неспешно скользя по каменному полу. За ними тянулся влажный след, едва заметно мерцающий в темноте.

В пещере их поджидали лесные тролли. Они присоединились к торжественному шествию, наперебой желая Лёле и Петрику удачи и похлопывая их по плечам. Наконец, гранитная глыба, служившая входной дверью, откатилась в сторону, и вся компания вывалилась в длинный извилистый туннель. На Лёлю накатила ужасная тоска – за эту ночь девочка уже порядком устала от бесконечных подземелий. Она ни за что бы не пожелала оказаться на месте Трокла, который, если верить лесным троллям, почти не покидает своих пещер. Лёля соскучилась по небу, звездам и свежему морскому ветру и больше всего мечтала поскорее оказаться на поверхности.

Затянувшееся прощание подошло к концу. Тролли столпились в дверях пещеры и печально смотрели на то, как уходят их новые друзья. Лёле и Петрику тоже было очень жаль расставаться – с троллями им было по-настоящему весело и уютно. Все понимали, что могут уже никогда не увидеться.

– Если вдруг решите наведаться в наши края, дайте знать! – сказал Петрик.

– Мы пошлем вам весточку, – кивнула Дезра.

– Простите за рыбу! – виновато произнес Зейб.

– Мы очень рады, что познакомились с вами, – проговорила Лёля.

– И мы очень рады, волшебница, – Зелайна едва заметным движением смахнула со щеки слезу.

Лёлю и Петрика в последний раз сжали в объятиях, и теперь им предстояло самое трудное – залезть на улиток и позволить им довезти себя до ближайшего поворота. Мальчик первым подошел к своей улитке (он выбрал ту, что светилась бледно-зеленым), ухватился за панцирь, подтянулся и, наконец, уселся верхом. Удерживаться на гладком панцире было непросто, и Петрик всерьез забеспокоился, что окажется на земле, как только улитка сдвинется с места. Лёля осторожно приблизилась к лиловой улитке и заставила себя погладить ее по длинной шее – на ощупь она оказалась вовсе не противной, а мягкой и бархатистой. Улитка скосила на Лёлю свой круглый темный глаз, и девочка поспешила убрать руку – кто знает, чего можно ожидать от этих созданий? Лёля последовала примеру Петрика и взгромоздилась на блестящий синий панцирь. С трудом удерживая равновесие, она инстинктивно ухватилась за длинные рога улитки, но тут же выпустила их, потому что по туннелю вдруг пронесся совершенно омерзительный звук.

Одна невероятно высокая нота тянулась и тянулась почти на ультразвуковой частоте, и Лёле казалось, что от этого кошмарного писка голова у нее вот-вот лопнет. Она с силой зажала уши и увидела, что все остальные, кроме, разве что, Трокла, поступили точно так же. Но тут сводящий с ума писк внезапно прекратился, к всеобщей радости. Лёля посмотрела на улитку и увидела, как она захлопнула чудовищную зубастую пасть, – девочка успела заметить три ряда мелких острых зубов. «Наверное, у нее есть родственники среди акул», – подумала Лёля и прижала руки к вискам – в голове у нее все еще звенело. Петрик восседал на панцире зеленой улитки и тоже держался за голову.

– Простите, пожалуйста, – пробормотала Лёля, обращаясь одновременно и к лиловой улитке, и ко всем остальным. – Я не хотела…

– Да уж, эти ваши подземные улитки явно умеют за себя постоять. Не знал, что они вообще могут издавать звуки…

«То, что ты чего-то не знаешь, вовсе не означает, что этого нет», – вдруг подумалось мальчику, и, хотя эта мысль появилась в его собственной голове, она как будто принадлежала кому-то другому.

– Вообще-то, – вдруг вспомнила Лёля. – У виноградных улиток несколько тысяч зубов, они способны целый сад уничтожить.

– Вечно ты умничаешь, – проворчал мальчик.

Лёля фыркнула, а Зейб передал Петрику его грабли, которые теперь совершенно некуда было девать, – усидеть на улиточном панцире и без них оказалось непросто. В конце концов мальчик засунул черенок грабель между своей спиной и рюкзаком. Он прилегал плотно, так что противочудовищное орудие оказалось более-менее надежно зафиксировано. Правда, спине было жутко неудобно и над головой Петрика теперь возвышалась зубчатая антенна.

– Держитесь крепче! – сказала Дезра. – Не то свалитесь где-нибудь по дороге.

– Да они и впрямь издеваются, – прошипел Петрик так, чтобы услышать могла только Лёля. А потом добавил уже громче: – За что держаться-то?

Трокл улыбнулся уголком губ и взглядом указал Петрику куда-то вниз. Мальчик опустил глаза и увидел, что прямо перед ним из панциря вырастают два изогнутых, как у горной козочки, рога. Такие же гладкие и блестящие, как и сам панцирь, они расположились именно так, чтобы за них было удобно ухватиться – словно за ручку на седле у пони.

– Ого! – восхитился Петрик и взглянул на подругу.

У лиловой улитки из панциря тоже появились эти своеобразные рукоятки. Лёля потянулась к ним, но, помня о прошлом печальном опыте, сначала легонько коснулась их пальцем и только потом, убедившись, что улитка не против, крепко схватилась обеими руками.

– Так гораздо лучше! – объявила она и улыбнулась.

– Едем? – поинтересовался Петрик, которому уже не терпелось поскорее тронуться в путь.

Хозяин пещеры с грустью посмотрел на Лёлю и Петрика и произнес:

Отважные дети, вы путь благородный избрали:

Пусть вам удача сопутствует в вашей нелегкой затее.

Сказав это, Трокл махнул им рукой. Петрик взялся за прохладные рукоятки, сжал коленками гладкий панцирь и приготовился к неспешной прогулке. В голову ему вдруг пришла мысль, что горный тролль не объяснил, как управлять улитками и куда, собственно, нужно ехать. Но подумать об этом как следует Петрик не успел, потому что перед глазами у него все замелькало, а в лицо со всей силы ударил сырой подземный ветер.

Глава 21 Космический полет

Развить сверхзвуковую скорость можно даже тогда, когда этого совсем не ожидаешь. Вдруг в подземелье притаился настоящий звездолет? Или огромная катапульта? Как бы то ни было, главное – держаться покрепче и не забывать о вежливости.

Лёля и Петрик не сразу поняли, что произошло. Друзьям понадобилось несколько долгих и пугающих мгновений, чтобы осознать – они мчатся по подземелью на невероятной скорости. Угрюмые каменные стены будто бы исчезли, превратившись в бескрайнее темное пространство. Растущие по стенам грибосветы слились в бесконечную мерцающую полосу. Петрик невольно вспомнил фильмы о космических путешествиях – сейчас он чувствовал себя так, словно летит сквозь пространство и время на сверхскоростном звездолете.

У Лёли были похожие ощущения. Девочка опустила глаза и увидела, что по-прежнему сидит на лиловой улитке, которая вместе с ней несется сквозь темноту подземных переходов, озаряя пространство мягким сиреневым светом. В голове у Лёли пронеслась безумная мысль о том, что она и Петрик вместе с улитками оказались в какой-нибудь хитрой тролльской катапульте и теперь летят неизвестно куда. Снова взглянув вниз, девочка увидела, что улитка вовсе не движется по воздуху, а скользит по каменному полу. И, хотя поверить в это было совершенно невозможно, Лёля и Петрик наконец осознали, что это никакой не звездолет и не катапульта, а гигантские улитки везут их по подземелью на фантастической скорости.

– Петрик! – изо всех сил крикнула девочка, испугавшись, не потеряла ли она друга в этой безумной гонке.

Но мальчик был совсем рядом – Лёля увидела его напряженную фигуру и всклокоченные каштановые волосы.

Петрик, услышав голос подруги, тоже вздохнул с облегчением – он уже начал опасаться, что Лёля свалилась с улитки где-нибудь по дороге.

– Держись! – закричал он в ответ и сам покрепче сжал изогнутые панцирные рога.

Усидеть верхом на такой скорости было очень непростым делом, тем более что ездокам пришлось обходиться без седла, стремян и поводьев. Обжигающе холодный ветер свистел в ушах и норовил сбросить Лёлю и Петрика с гладких улиточных панцирей. Предательски влажные ладони, казалось, вот-вот соскользнут с рукояток. Друзья почувствовали, как их резко мотнуло в одну сторону, потом в другую, – видимо, улитки были не в курсе, что перед поворотом полагается сбавлять скорость. В какие-то моменты Лёле и Петрику даже казалось, что их перевернуло вверх тормашками, но до конца они не были уверены.

Неожиданно для себя самого Петрик пришел в восторг от этой головокружительной поездки. Мчаться по подземелью на скоростной улитке оказалось даже веселее, чем кататься на аттракционах или ехать с горы на велосипеде.

– Йу-ху-у! – завопил мальчик, и встречный ветер отбросил этот клич далеко назад. Петрику было одновременно и страшно, и весело – какая-то озорная щекотка поселилась у него в груди. – Эхе-е-е-й! – снова заголосил Петрик и на этот раз даже принялся размахивать правой рукой, изображая ковбоя.

Но именно в этот момент улиткам вздумалось совершить резкий поворот. Потом еще один и еще… Во время очередного виража Петрикова улитка чуть было не осталась без седока. Мальчика отбросило в сторону, он почувствовал, что падает, намертво вцепился в рукоятку и повис на ней, поджимая ноги и стараясь не чиркнуть ими по полу, – пытаться тормозить на такой скорости было невероятно опасно. Лёля взвизгнула от страха, но улитка и не подумала сбавлять ход, она даже не взглянула на Петрика, предоставив ему самому выходить из этой затруднительной ситуации. Мальчика несколько раз с силой швырнуло о твердый панцирь, прежде чем он смог, наконец, подтянуться и, перекинув ногу, вновь залезть на свое место. Перед глазами у Петрика все плыло, сердце тяжело стучало – он понимал, что только что избежал очень печальной участи остаться одному в темном подземелье, да еще и со сломанной шеей.

Лёля была вне себя от ужаса – случись Петрику упасть, она даже не смогла бы помочь ему, потому что улитки явно не собирались останавливаться. Они стремились вперед, следуя только им известным маршрутом, и оставалось лишь надеяться, что они везут Лёлю и Петрика правильным путем. Девочке было все труднее держаться, она почувствовала, что еще немного – и ее руки соскользнут, а сама она полетит вниз.

– Сейчас упаду! – в отчаянии крикнула она Петрику, а в ответ услышала перепуганное: «Не вздумай!»

И вот, когда Лёля решила, что сил держаться у нее больше нет, ветер начал понемногу стихать, а грибосветы из сияющей полосы вновь превратились в отдельные огни. Девочку перестало мотать из стороны в сторону, и, оглянувшись по сторонам, она поняла, что улитки плавно замедляют ход. Удивительные подземные создания чинно скользили по каменному туннелю, оставляя за собой влажный мерцающий след. Лёля подумала, что именно благодаря этой слизистой дорожке они и сумели развить такую невероятную скорость.

Наконец улитки остановились, и дети смогли вздохнуть спокойно.

Петрик расслабил напряженные мышцы – он с такой силой сжимал своего необычного скакуна, что теперь руки и ноги на каждое движение откликались болью. К тому же мальчика сильно тошнило, и он наклонился вперед, опасаясь, что сейчас его вывернет наизнанку.

«Даже не вздумай, – вдруг пронеслось у него в голове. – Покусаю, так и знай». Петрик оглянулся по сторонам – никого, кроме Лёли и улиток, рядом не было. Но не мог же он сам выдумать такую нелепую мысль! Мальчик даже содрогнулся, вспомнив кошмарные истории о раздвоении личности. Зато тошноту как рукой сняло – Петрику уж точно не хотелось быть покусанным неизвестно кем.

Лёля сидела на лиловой улитке и, прикрыв глаза, глубоко дышала. Безумная поездка далась девочке нелегко, голова у нее кружилась, и перед глазами все плыло. Немного оправившись, Лёля осмотрелась по сторонам: каменные стены, звук падающих капель и полумрак, озаряемый бледным сиянием единственного грибосвета. Никаких признаков чудовища.

– А почему мы остановились? – Девочка посмотрела на Петрика. – Неужели приехали?

– Непохоже, – с сомнением произнес мальчик.

Лёля наклонилась вперед и тихонько прокашлялась:

– Уважаемая улитка! – Опыта общения с моллюсками у Лёли пока не было, и она решила, что на всякий случай нужно быть как можно вежливее. – Скажите, пожалуйста, мы скоро поедем?

Но улитки, кажется, ее не слышали – даже глазом не качнули в ее сторону.

– И, когда мы все-таки поедем, не могли бы вы скользить чуть помедленнее?

И снова никакой реакции. Лёля начинала злиться – улитки вели себя очень невоспитанно.

– Это очень некрасиво, – насупилась она. – Молчать, когда к вам обращаются.

– Может, они просто глухие? – предположил мальчик.

«Сами вы глухие!» – вдруг зазвучало в голове у Лёли и Петрика, хотя вслух никто ничего не говорил. Девочка вздрогнула и принялась озираться по сторонам, но не увидела никого, кроме Петрика и улиток. Четыре круглых глаза качнулись на тонких стебельках и обиженно посмотрели на путешественников. В голове у Лёли промелькнула смутная догадка.

– Ты тоже слышал? – спросила она друга.

– Ага. Прямо вот тут, – Петрик постучал пальцем по виску.

– Точно! Как будто кто-то думает за меня в моей собственной голове.

– Телепатия! – торжественно объявил мальчик.

– Или помешательство. – Лёля зябко повела плечами. – Нужно поскорее выбираться, мне здесь совсем не нравится.

Она с надеждой посмотрела на улиток, но те по-прежнему не двигались с места. Никто не произнес ни слова, но в сознании у Лёли и Петрика вспыхнул ответ:

«Дальше мы не поедем. Слезайте».

– Эй! – начал протестовать Петрик. – Мы так не договаривались!

Он даже не заметил, что говорит как будто сам с собой.

«Делайте что вам велено!» – эта мысль прозвучала угрожающе. Лиловая улитка нетерпеливо заерзала, а зеленая приподняла верхнюю губу, показав частокол острых зубов. К тому же рожки, за которые держались Лёля и Петрик, вдруг начали уменьшаться до тех пор, пока не вросли обратно в панцирь.

Петрик вздохнул и нехотя слез с улитки, а потом помог Лёле проделать то же самое. Все-таки диктовать условия, когда сидишь на чужой спине, – не очень разумная затея.

– Но как же так?! – воскликнула Лёля, оказавшись на земле. Теперь она почти не сомневалась, что улитки передают свои послания мысленно, как самые настоящие телепаты.

«Прогулка перестала быть приятной. К тому же, вы не слишком-то вежливы», – улитки плавно повернулись к Лёле и Петрику спиной.

– Постойте! – ужаснулась девочка. – Но куда же нам идти?

«Здесь всего два пути, – зазвучали чужие мысли. – Вперед и назад. Как ты сама думаешь?»

Лёля не знала, что ответить. Зато Петрик был вне себя от негодования. Он очень хотел высказать улиткам все, что думает, хотя в глубине души подозревал, что они и так об этом знают. Поэтому мальчик поостерегся острых зубов и спросил:

– И далеко нам идти до чудовища?

«Где твой исследовательский дух? – услышал он в ответ. – Пойди и сам проверь».

Улитки чинно двинулись в обратный путь, но Лёля в последний раз задержала их.

– Еще один вопрос! – выпалила она. – Почему вы разговариваете именно так? Ведь у вас тоже есть рот, и голос отличный, и…

«Рот нужен для другого!» – лиловая улитка опустила голову и, откусив от массивного булыжника, захрустела зубастыми челюстями.

В следующее мгновение улитки превратились в две бледные точки, а Лёля и Петрик остались смотреть, как постепенно тускнеет оставленный ими след.

Глава промежуточная Привет из прошлого

Взрослые могут быть очень скучными. Их ни за что не уговоришь залезть на дерево или пуститься в большое приключение. Но порой они все-таки могут преподнести настоящий сюрприз.

Как только гигантские улитки скрылись из вида, на Лёлю и Петрика обрушилась новая неприятность. Единственный грибосвет вдруг погас, и друзья оказались в полной темноте.

– Замечательно. – Петрик сердито посмотрел туда, где только что мерцал зеленый огонек. – Уснул, что ли?

Лёля пошарила в рюкзаке и дрожащими руками достала фонарик. Щелчок – и бледный луч устремился вперед, прочертив в полумраке полоску света. Через мгновение ему на помощь пришел второй луч – Петрик тоже достал фонарь, и друзья зашагали по узкому темному коридору. Они будто бы снова оказались в самом начале пути – не было ни встречи с вампиршей, ни землетрясения, ни знакомства с племенем троллей. Только бесконечные сырые подземелья и полная неизвестность впереди.

Луч фонарика плясал по стенам и полу, прокладывая путь. Лёля и Петрик шли следом – они ступали аккуратно, выверяя каждый свой шаг.

– Дурацкие улитки! – ворчал Петрик. – Оставили нас одних, в темноте. Беспомощных!

– Отчего же беспомощных? – язвительно заметила Лёля. – У тебя ведь есть грабли.

– Есть, – согласился мальчик и покрепче сжал в руках черенок грабель. – А ты могла бы поуважительнее к ним относиться!

Лёля фыркнула.

– И все-таки, – продолжал Петрик, – почему они отказались ехать дальше?

– Может, испугались чудовища? – предположила Лёля.

– С их-то зубами? Тут еще неизвестно, кто кого должен испугаться. Улитки против чудовища – хотел бы я на это посмотреть… – мечтательно произнес Петрик.

– Подожди! – Лёля подняла указательный палец. – Что это тут такое?

– Где? – встрепенулся Петрик.

– Вон там, видишь? – Девочка указала на пол – туда, где у самой стены застыл луч фонарика.

Поначалу Петрик ничего не увидел, но вот световое пятно дрогнуло, и на каменном полу вспыхнула золотистая искорка.

– Стой! – заволновалась Лёля. – Вдруг это опасно?

Сегодняшняя ночь определенно научила девочку осторожности.

– Ты что? – изумился Петрик. – А вдруг там золотые дублоны? Пиратское сокровище!

Лёля закатила глаза.

– А что? По сравнению с троллями и гигантскими улитками пираты – дело вполне обычное.

– Только аккуратно, – начала девочка, но Петрик уже оказался у стены и поднял с пола маленький золотистый предмет.

– Ну что там? – Лёля вытянула шею.

Мальчик повертел находку в руках и пожал плечами:

– Это не ты обронила?

– Я? – удивилась Лёля и подошла поближе.

В ладони у Петрика лежала маленькая заколка для волос. Она была сделана в форме ракушки и, кажется, пролежала в подземелье не один год. Металл потемнел от сырости, со всех сторон на заколку налипла скользкая илистая грязь. Держать ее в руках было неприятно, и Петрик, поморщившись, протянул Лёле заколку двумя пальцами.

– Твое? – спросил он.

– Нет, – растерялась девочка.

– Тогда откуда она здесь взялась?

– Не знаю… Подожди-ка! – Лёля задумалась. – Где-то я уже видела такую заколку. Только где? – Она наморщила лоб, стараясь вспомнить. Ответ вертелся в голове, но поймать его никак не удавалось. – Сейчас-сейчас… – Лёля несколько раз щелкнула пальцами. – Сейчас вспомню.

– Я знаю, где ты ее видела, – вмешался Петрик. Девочка взглянула на него с недоумением. – На фотографии в той газете. Такая заколка была у твоей мамы. Или очень похожая – я не уверен, ведь я не специалист по заколкам.

Лёля ахнула. Петрик был прав – девочке сразу вспомнилась газета, которую они нашли утром в читальне. И в ней – фотография мамы, еще совсем юной шестнадцатилетней девушки. На губах счастливая улыбка, голубое платье развевается на ветру, а в огненно-рыжих волосах – красивая заколка в форме ракушки.

– Как она сюда попала? – Девочка с удивлением рассматривала находку.

– Так, может, это твоя мама ее обронила? – предположил Петрик.

– Мама сказала, что потеряла ее, пока купалась. Мы еще смеялись, что теперь ее носят русалки, – растерялась Лёля.

– Значит, ее принесло морем. Вдруг сюда доходят волны – если прилив высокий или, например, шторм.

– Или мама бывала здесь и ничего мне не рассказывала, – в голосе девочки слышались обида и негодование.

– Ну нее-е-т, – замотал головой Петрик. – Хотя…

– Все сходится. Я еще думала – почему истории о чудовище ее совсем не пугают? Все испугались не на шутку, а она – нет. И насчет папы она как будто совсем не переживала. Получается, мама побывала здесь – давно, много лет назад – и даже видела чудовище.

– Дела… – Петрик почесал вихрастую макушку. – Взрослые, выходит, совсем не такие скучные, какими хотят казаться.

– М-да, – вздохнула девочка. – Раз уж мама совсем не боится чудовища, значит, она что-то знает о нем такое, чего не знаем мы.

– Интересно, что?

Лёля пожала плечами:

– Вот уж не думала, что мама может выкинуть такое. Вернемся – обязательно все ей выскажу!

Девочка аккуратно завернула заколку в носовой платок и убрала ее в карман пальто.

– Пойдем! – махнула она Петрику. – Охотник не станет ждать, пока мы наболтаемся.

Петрик поежился – Лёля была права как никогда. Друзья зашагали по темному коридору, вслушиваясь в звук собственных шагов и раздумывая о том, что ждет их впереди.

– Стой, – голос Петрика звучал настороженно. Он и сам замер на месте, напряженно вглядываясь в темноту. А потом выключил фонарик и указал куда-то вперед: – Видишь?

– Что я должна разглядеть без света? – возмутилась Лёля.

– Так лучше видно, – настаивал Петрик. – Смотри, говорю же тебе.

Лёля фыркнула, но все же заставила себя посмотреть внимательнее.

– Ничего я не ви… – Она осеклась и во все глаза уставилась в темноту.

Впереди, в паре сотен шагов от них, на гладких стенах подрагивал бледный зеленоватый свет. Удивительный и манящий, он исходил откуда-то из недр скалы – словно там, в непроглядной глубине, блуждали болотные огни или легкокрылые светлячки кружились в своем причудливом танце. Петрик и Лёля, не произнося больше ни слова, как зачарованные, двинулись к этому колдовскому сиянию.

Глава 22 Загадки темной заводи

Если где-то поселилась темнота, значит, там непременно водятся всевозможные загадки. Но, чтобы их разгадать, ума и знаний порой недостаточно – придется еще посмотреть на себя со стороны.

Туннель сделал резкий поворот, и путешественники сами не заметили, как оказались в просторном гроте. Прямо у ног лежало круглое озеро, и в его темных водах лениво блуждали бледные огоньки. На стенах грота в изобилии росли грибосветы – покачиваясь на тонких ножках, они источали потустороннее зеленоватое сияние.

– Ну вот, – обреченно выдохнул Петрик, – пришли. От такого места не жди ничего хорошего.

– Вот чему я никак не перестану удивляться… – Девочка в задумчивости обвела пещеру глазами: – Вообще-то, светящиеся грибы обычно растут в затененных влажных лесах, а не на твердых скалах…

Петрик уставился на нее полным недоумения взглядом.

– Просто чтобы ты знал, – назидательно добавила Лёля.

– Вот умеешь же ты выбрать момент!

– Хи-хи-хи!

– Ты еще и смеешься?! – вскинулся Петрик.

– Это не я… – Лёля в испуге оглядывалась по сторонам.

– Ну конечно! – взорвался мальчик. – Не ты! А еще не ты вообразила себя самой умной! И не ты решила, что можешь всеми командовать! И не тебе непременно нужно всегда быть лучше всех! И не тебе…

– Петрик… – сдавленно прошептала девочка.

– Ага, нечего сказать? С правдой не поспоришь!

– Петрик…

– Что?!

– Смотри! – Лёля указала на озеро.

Прямо из неподвижной до этого воды поднялась темная макушка, а вслед за ней – два огромных янтарных глаза, мерцающих в темноте.

– Хи-хи-хи! – послышалось из глубины, и макушка скрылась в озере, но вместо нее показался кончик длинного чешуйчатого хвоста – он ударил по воде широким заостренным плавником и осыпал мальчика и девочку холодными брызгами.

– Чудовище! – завопила Лёля, и ее вопль эхом покатился по круглому гроту.

– Чудовище! – вторя ей, заголосил Петрик и выставил вперед грабли. – А-ну выходи, не то мы тебя сейчас… – Он вдруг осекся и повернулся к подруге: – Погоди-ка… Это никак не может быть чудовище.

Лёля посмотрела на него вопросительно.

– Даже захоти оно уместиться в этой луже, – Петрик кивнул на озеро, – у него бы ни за что не вышло. Оно же большущее, наше чудовище! Вспомни, оно чуть не потопило Клецку, а уж Клецку-то не вдруг потопишь. Нет, тут что-то другое… Может, это просто такая рыба?

– Рыба?! – визгливо выкрикнул из темноты все тот же голос. – Лужа?! Да кто вам поз-з-зволил?!

Лёля и Петрик замерли, стараясь понять, откуда раздался крик. Из-за эха казалось, что он звучит сразу повсюду: под водой, над головой и за спиной.

– А впрочем… – Голос вдруг зазвучал вкрадчиво: – Вы, оказывается, не такие глупыш-ш-шки, как мне казалось. Ну надо же! Принять меня за чудовище… Меня!

Таинственный обитатель пещеры снова захихикал.

– А кто ты такой? Покажись! – с вызовом сказал Петрик и сделал шаг вперед, подняв грабли.

– Так я вам и скажу! – Голос тоненько проскрипел прямо над ухом.

Петрик почувствовал запах морской тины. Он отшатнулся и посмотрел по сторонам, но никого не увидел.

– Мы идем к чудовищу, – осторожно заговорила Лёля, – может быть, ты нас пропустишь? Кто бы ты ни был, мы тебя не тронем.

– Никуда я вас не пущу! – зазвенело под потолком. – Ну до чего нес-с-с-лыханная наглость! С-с-сидишь себе под водой, никого не трогаешь, думаешь о вечности – и тут приходит какая-то малышня, обзывает твой дом лужей и еще смеет качать права!

– Я тебе сейчас покажу малышню! – Петрик засучил рукава и рванулся вперед, но Лёля остановила его.

– Нам очень нужно идти дальше, – сказала девочка. – Пропусти нас и проси что хочешь взамен.

– Хм… – ответили откуда-то из полумрака после долгой паузы. – Ну что ж, раз вы с-с-сами просите…

В глубине озера среди огоньков мелькнула неясная тень.

– Я пропущу вас, но прежде… Ответьте на мои з-з-загадки. Если, конечно, сможете… глупыш-ш-шки.

– Кого ты называешь глупышками? – кипятился Петрик. – Давай сюда свои дурацкие загадки.

– Мммм, хорош-ш-шо, – промурлыкал голос, – слушайте:

Этот зверек был с усами рожден. Гуляка ночной – высыпается днем. Любую добычу настигнет он вмиг И без воды умываться привык.

Петрик просиял и открыл рот, но Лёля не дала ему заговорить.

– Я знаю! – воскликнула она, вытягивая вверх руку, словно была на уроке. – Я знаю, знаю! Это кот! Кошки умываются без воды – они же вообще воду терпеть не могут. И охотятся они ночью, и усы есть даже у маленьких котят.

Петрик молчал и, насупившись, отвернулся от девочки.

– Ну что? – Лёля развела руками. – С такой загадкой даже младенец справится. Надо было быстрее соображать.

– Что ж, – с досадой проговорило невидимое существо, – вы угадали с ответом. Считайте, это была разминка, дальше будет куда-а сложнее. Вот вам вторая загадка:

Я – слово, состою из двух частей. Вначале – маленькая змейка. Потом же – летчик, всех искусней и смелей, А целиком меня попробуй одолей-ка!

– Так… – Лёля приложила палец к щеке. – Это уже сложнее. Надо подумать. Слово из двух частей… Получается, это не обычная загадка, тут нужно отгадать каждый слог и уже потом соединить их вместе. Забыла, как это называется… – Девочка защелкала пальцами, пытаясь вспомнить название.

– Шарада, – подсказал Петрик.

– Ну да, шарада. Именно это я и хотела сказать.

– Ага, как же, – пробурчал Петрик. – Признайся хоть раз, что ты тоже можешь чего-то не знать. Или забыть нужное слово.

– С чего это мы заговорили обо мне? – вскинулась Лёля. – Нужно думать над загадкой, а не болтать всякую чепуху!

Петрик помрачнел, но не стал ничего отвечать.

– Ага! – заверещал обитатель пещеры и торжествующе расхохотался. – Что, уже не так прос-с-сто? – Под водой снова метнулась, встревожив блуждающие огоньки, зловещая тень. Лёля облизнула губы и нервным движением заправила за ухо прядь волос.

– Что же это может быть? Летчик, маленькая змейка, и вместе – что-то сильное и опасное.

– Помнишь, – начал Петрик, морща лоб, – сказку, которую рассказывала твоя мама?

– Помолчи, Петрик! – Лёля сорвалась на крик. – Неужели ты не видишь, что сейчас мне не до твоих глупостей?!

– Но…

– Все, ни слова больше! – Девочка сердито замахала на Петрика руками. – Если не можешь помочь, лучше вообще ничего не говори и дай мне подумать.

Петрик сжал зубы и исподлобья посмотрел на подругу. В полумраке пещеры сложно было точно сказать, какое у него выражение лица, да Лёля и не особенно вглядывалась. Больше не обращая внимания на Петрика, она принялась ходить из стороны в сторону, прижав пальцы к вискам.

– Думай, думай! – шептала она себе.

– Потарапливайтес-с-сь! – злорадствовал озерный житель. – Я не буду с-сидеть здесь с вами до утра!

– Маленькая змейка – это уж, других я не помню. А вот искусный и смелый летчик – как же он может называться? Про летчиков я совсем ничего не знаю…

Она сделала еще несколько шагов и вдруг остановилась, с надеждой глядя на кружащую под водой тень.

– По-моему, летчики, которые умеют делать всякие сложные трюки, называются асами. И если первое слово – «уж», значит, вместе получается ужас! То есть страх. Ведь с ним очень непросто справиться!

– И-и-и-и-х! – проскрипело невидимое существо.

Из-под воды донеслось сердитое клокотание, затем все стихло, рядом вспыхнули и тут же погасли большие рыбьи глаза, пахну́ло рыбой и сыростью. Лёля снова услышала знакомый голос:

– Кто бы мог подумать! – проговорил он с деланым равнодушием. – Но не слишком уж задирайте нос-с-сы – вы угадали только потому, что я вам подыгрываю.

Лёля ехидно улыбнулась и поспешно прикрыла рот ладонью.

– Ничего смешного тут нет! – взвизгнул голос. – Да, подыгрываю! Но теперь игры кончились. Посмотрим, справитесь ли вы с третьей з-з-загадкой.

Существо закряхтело, прочищая горло, а затем очень медленно, с выражением продекламировало:

Ее разрушить словом можно, Но топором не разрубить. Разбитую, уже непросто Ее по стеклышку сложить. Дороже золота она — Два тела, а душа одна.

Когда последние строчки эхом отзвенели под сводами пещеры, повисла напряженная тишина

– Ох! – Лёля обреченно опустилась на землю и обхватила голову руками.

– Не так-то просто теперь, а? – Существо самодовольно захихикало. – С-с-сдавайтесь! Вам давно пора быть дома и сладко с-с-спать в своих кроватках.

– Нет, мне нужно время подумать! – воскликнула девочка и закрыла глаза, бормоча под нос слова загадки.

– Тебе нужно подумать? Тебе? Хм… А что же этот рас-с-стрепанный мальчишка? Он не будет тебе помогать?

Девочка вздрогнула: «Петрик! Как можно было про него забыть?!» – Лёля огляделась по сторонам – мальчика нигде не было. Она вскочила на ноги и побежала обратно в туннель, который привел их в таинственный грот. Петрик обнаружился сразу за поворотом – он сидел, прислонившись спиной к сырой стене, и бросал в темноту мелкие камешки.

– Петрик! – выдохнула Лёля, не зная, радоваться ей или сердиться. – Я уже думала, с тобой что-то случилось!

– Невелика потеря! – буркнул мальчик, не прерывая своего занятия.

– …мне казалось, у вас принято всегда держаться вмес-с-сте. Ходить под ручку, приглашать друг друга в гости, делиться с-с-секретиками… – доносилось из грота.

Лёля непонимающе уставилась на Петрика:

– Ты о чем? И кстати… как ты мог бросить меня одну?!

– Так ведь ты и одна чудесно со всем справляешься! – Мальчик недобро усмехнулся.

– …разобьются по парочкам, и уже всем наплевать, что не все числа делятся на два, и кто-то может оказ-з-заться лишним. И никаких тебе дней рождения, никакого бегства с уроков, и, даже е-с-сли лежишь дома с гриппом, никто-никто не принесет варенья или хотя бы милую открыточку… – Обиженный голос то приближался, то снова удалялся, кружась по пещере.

– Ну, знаешь… – Лёля сложила руки на груди. – Я думала, что мы все делаем вместе. Что мы вместе идем ловить чудовище! А на деле…

– Вместе?! – Петрик так и подскочил. – Как бы не так! Ты мне всю ночь ни слова сказать не даешь! Как будто я ничего не знаю, ничего не умею и только путаюсь под ногами у ее Умнейшества Лёли Великолепнейшей!

– …только нас-с-с-смешки, тычки, подножки, обидные прозвища! Колючка, вредина, зазнайка, з-з-злюка! И все только потому, что ты умнее остальных, а они никак не хотят этого понять! – Существо из озера, казалось, давно забыло о своих незваных гостях и увлеченно беседовало само с собой, все больше и больше распаляясь.

– Ты постоянно ко мне цепляешься, подшучиваешь надо мной без конца! Даже сказала, что я безответственный! – Петрика словно прорвало – теперь уже он не мог больше сдерживаться и собирался высказать Лёле все, что у него накопилось в душе: – И вечно ведешь себя так, словно я для тебя обуза, и ты бы сама отлично со всем справилась. Никогда не замечаешь, если у меня что-то получилось хорошо, зато чуть что сделаю не так – сразу на меня налетаешь. Это же нечестно! Ты тоже не всегда все делаешь правильно!

– …и вот однаж-ж-жды ты идешь погулять и забираеш-ш-шься на скалис-с-стый мыс. – Подводное создание тем временем продолжало свой странный монолог: – А потом нога у тебя сос-с-скальзывает, и ты летиш-ш-шь прямо в воду. Но плавать ты почти не умееш-шь, поэтому начинаешь тонуть. Но на помощь никто не приходит, как ни кричи! Ведь никому до тебя дела нет! – С каждым словом голос взлетал все выше и выше, пока не перешел на истошный визг, полный горечи и злобы.

Лёля и Петрик вздрогнули – они сами не понимали, чем могли так разозлить существо из озера. Оно о чем-то говорило, но эти сумбурные, отрывочные рассказы никак не складывались в цельную историю. Лёля испуганно обернулась, проверяя, не собирается ли подводное чудище напасть на них с Петриком, и, убедившись, что монстр все еще скрывается в озере, торопливо заговорила:

– Но, Петрик… – В глазах у девочки стояли слезы. – Я ведь хочу как лучше! Да, у меня нет ни капли терпения, и я люблю покомандовать и от похвалы никогда не откажусь. Только у меня и в мыслях не было, что я тебя обидела. – Лёля виновато замолчала. Девочка только теперь поняла, что вела себя по отношению к другу просто ужасно. Все эти насмешки, фырканье, колкие и злые замечания, вечное недовольство. Пусть Петрик частенько бывает рассеянным, не очень-то дружит с книжками и может выкинуть какую-нибудь глупость вроде той истории с чайкой. Но ведь это все делает Петрика Петриком, точно так же, как веснушки на носу, задорная улыбка и неуемное любопытство. – Ты очень смелый! – снова заговорила Лёля. – И столько раз выручал нас в этом подземелье! Если бы не ты, нас бы раздавило сталактитом. И с Обжорой мы бы не справились без тебя. К тому же это ведь именно ты разгадал загадку с зеркалом… А я так ужасно себя вела – злилась на тебя, говорила всякие глупости…

– Словами можно очень сильно ранить, – сказал мальчик серьезно. – Настоящую дружбу не так-то просто разрушить, она такие испытания выдерживает – о-го-го! Но некоторые слова, выходит, страшнее всяких там разлук и бедствий.

– Прости меня, Петрик! – Лёля шагнула к другу.

– Прощаю, чего уж там! – смущенно отмахнулся мальчик. – Главное – хвали меня почаще, вот как сейчас.

– Я теперь всегда-всегда буду тебя хвалить, – улыбнулась Лёля.

– Договорились, капитан. Но и ты тоже меня прости за то, что накричал… – Мальчишка задорно подмигнул. – И за то, что в самом начале чуть не бросил тебя в лодке.

Друзья крепко обнялись, забыв и про обиды, и про диковинное создание, шныряющее туда-сюда в темном озере.

– Эй! – Визгливый голосок напомнил о себе. – Я, между прочим, жду ответа. Если вам, конечно, есть что сказать… глупыш-ш-шки.

– Ой! – Лёля всплеснула руками. – Загадка!

– Думаю, – улыбнулся Петрик, – мы ее уже разгадали.

Мальчик и девочка, взявшись за руки, вышли обратно к озеру.

– Н-ну, – проворковало существо, – пришли рассказать мне, какие вы глупые, глупые, глупые детиш-ш-шки?

– Я знаю ответ! – провозгласила Лёля, выступив вперед. – То есть…

Она вдруг осеклась и посмотрела на Петрика.

– Мы. Мы знаем ответ! – поправилась девочка.

– Да неужели? – издевательски воскликнул голос из озера.

– Друг дороже любых сокровищ! – сказал Петрик.

– Друг – это словно половинка твоей души! – улыбнулась Лёля.

– Поэтому наш ответ – дружба!

В пещере стало очень тихо. Ни плеска воды, ни шороха, ни визгливого хихиканья. Все замерло, огоньки в озере потускнели, и похожие на лампы грибы, казалось, задремали на стенах, отбрасывая лишь едва заметное свечение.

– Оно ушло? – с надеждой спросил Петрик.

– Похоже на то, – Лёля всматривалась в темноту, но не могла ничего разглядеть, – попробуем перебраться через озеро?

Друзья подошли к кромке непроницаемой темной воды – посреди грота будто разлили целую бутылочку чернил. Петрик осторожно коснулся ее носком ботинка, а потом опустил в озеро черенок грабель и стал ощупывать дно. В тот же миг что-то задрожало, по пещере пронесся ветер, и холодная чернильная вода стала подниматься, угрожая проглотить Лёлю и Петрика. Они отпрянули в испуге и стали отступать в кромешную темноту.

Глава 23 Кто там, под водой?

Здравый смысл подсказывает: если кто-то прячется в темной воде, значит, на то есть очень веские причины. Но что на самом деле страшнее – острые клыки или плохой характер?

– А-г-р-м-х-м-р! – Откуда-то из самой глубины озера поднялось и, нарастая, вырвалось наружу отвратительное рычание, переходящее в истошный визг бешенства: – И-и-и-и!

Не пущу! Все равно никуда вас не пущу! – заверещал рассерженный голос.

Гладкую, как зеркало, поверхность озера покрыла мелкая рябь, вода вспенилась, забурлила и расступилась, пропуская неведомое создание. Друзья, отшатнувшись, увидели, как поднимаются из клокочущей пены темная макушка, два янтарных, мерцающих во мраке глаза, широкий рот, искривленный гадкой ухмылкой. А затем… затем из воды показалось покрытое сверкающей пестрой чешуей тело и длинный извивающийся хвост, украшенный заостренным плавником. Малахитового цвета волосы мокрыми прядями падали на лицо Загадочницы и струились по ее спине.

– Кто это? – Петрик открыл рот от изумления.

– Молчать! – взвизгнула владычица озера, злобно сверкая огромными глазами. Хвост ее угрожающе зазмеился, и она в одно мгновение оказалась рядом с непрошеными гостями: – Вы не пройдете дальше, я не поз-з-зволю! – оскалилась она, показав маленькие острые зубки и синий раздвоенный язычок.

– Это нечестно! – воскликнул Петрик. – Мы ведь отгадали все твои загадки!

– Здесь я решаю, что честно, а что нет! – прошипела хозяйка грота, нависнув над путешественниками.

Друзья почувствовали запах рыбы, сырости и морской тины.

– Мы должны найти чудовище! – вспыхнула Лёля.

– Так я вам и разрешила! – злорадно расхохоталась Загадочница. – Чтобы вы поймали его и оставили меня тут с-с-совсем одну? Нет уж!

Друзья удивленно переглянулись:

– Так вы знакомы? – спросила девочка.

– С кем?

– С чудовищем.

– Что за нелепые вопрос-с-сы? – взвилась озерная жительница. – И как такая безмозглая малышня справилась с моими з-з-загадками? Конечно, мы знакомы! Мне, кроме него, и поговорить-то не с кем, с-с-сижу тут одна год за годом. – Она вдруг тяжело вздохнула, хвост ее лег на землю тяжелыми блестящими кольцами.

Лёля представила, каково это – жить в темном гроте, когда вокруг тебя холодная вода, а из друзей только светящиеся грибы да чудовище. И хотя страх еще не отступил, девочке стало очень жалко это несчастное создание. Если кому-то грустно, его полагается обнять и налить ему горячего чая. Даже если у этого кого-то змеиный хвост и дурной характер. С чаем в подземельях наблюдались некоторые проблемы, зато крепкие объятия – это чудесное средство от невзгод, которое, к тому же, всегда с собой.

– Тебе… тебе одиноко? – Лёля шагнула к хозяйке грота и хотела дотронуться до ее бледной, почти прозрачной кисти.

– Одиноко? Мне? – Загадочница отдернула ладонь и скрестила тонкие руки на груди. – Ничего глупее в жизни не с-с-слышала!

– Конечно, одиноко! – проговорил Петрик. – Поэтому ты такая…

– Какая?

– Несчастная, – подумав, сказала Лёля.

– И вредная, – добавил Петрик.

К их удивлению, Загадочница не стала больше визжать и злиться, не стала молотить по воде хвостом – она опустилась на большой камень и закрыла руками круглое лицо.

– Да, – проговорила она тонким девичьим голоском, – несчастнее меня, наверное, никого на с-с-свете нет. Кому ни покажусь – сразу поднимается крик. И эти рыболовные сети повсюду… С-с-совершенно невозможно поплавать в свое удовольствие, рыбачат даже ночью! Чудовище всех распугало, но если вы его поймаете… – Загадочница горестно всхлипнула и снова опустила лицо в ладони, завесившись мокрыми волосами.

Дети подошли поближе. Лёля осторожно погладила хозяйку грота по холодному, как ночное море, плечу – на этот раз она не стала противиться.

– Мы не причиним чудовищу вреда, – серьезно пообещала девочка.

– Наоборот, мы хотим предупредить его об опасности, – объяснил Петрик. – Тем более что с рыбой мы уже, кажется, разобрались. Правда, остался еще туман, и об этом нам с чудовищем тоже не мешало бы поговорить. Напустить на нашу бухту такую кучу тумана – это же, вообще, невежливо!

– Тогда зачем вам трез-з-зубец? – пропищала Загадочница и кивнула на Петриковы грабли.

– Меры предосторожности! – важно ответил мальчик. Еще бы – он ведь только что стал гордым обладателем настоящего трезубца!

– За чудовищем идет охотник, – Лёля заглянула в большие янтарные глаза. – У него с собой ружье, и он хочет постелить шкуру чудовища перед своим камином. Нам нужно его опередить – мы и так потратили кучу времени.

Зеленовласка посмотрела на девочку с сомнением и горестно всхлипнула.

– Мы не насовсем уйдем, – Лёля погладила плаксу по волосам. – Мы обязательно будем тебя навещать!

– Чес-с-стно? – Загадочница шмыгнула носом.

– Без дураков! – разулыбался Петрик. – По рукам?

Хозяйка грота неуверенно кивнула, и мальчик решительно пожал ее прохладную студенистую ладонь.

– Погоди… Мы ведь даже не знаем, как тебя зовут?

– Люка, – пропищала зеленовласка, смутившись. – Я выкинула одну букву из предыдущего прозвища.

– Что-то знакомое… – пробормотал Петрик и наморщил лоб.

– Из предыдущего прозвища? – переспросила Лёля.

– Да, – нахмурилась хозяйка грота.

– Злюка, – прошептала Лёля едва слышно. Она вспомнила подслушанный в кофейне разговор – о девочке, которая утонула здесь много лет назад. – Неужели…

Люка прерывисто вздохнула и опустила голову. Петрик тоже все вспомнил и теперь стоял рядом с хозяйкой грота, не зная, как подступиться к ней и что сказать.

– Выходит, ты… – Мальчик замялся, нужные слова никак не желали приходить ему в голову.

– Это было так давно… – Люка неожиданно заговорила. – Я и не помню всего. Помню только как драз-з-знили, как кричали мне вслед это обидное проз-з-вище. Помню, что на свой день рождения я всегда была одна, и, если болела, никто не справлялся о моем здоровье. Кажется, я с-с-сама была в этом виновата – так мне говорили. – Она помолчала пару минут, а потом продолжила: – Что я была грубиянкой и врединой. Никому не помогала, з-з-задирала нос, была не с-с-слишком приветливой. Так что, получается, я все это заслужила…

Она вдруг вспомнила, как приходит на берег моря, чтобы поплавать, и толпа ребят – загорелых, усыпанных веснушками и каплями воды – при ее появлении разом прекращает оживленный разговор. А потом все хором начинают шипеть, и в этом зловещем шипении слышится одно слово – липкое, противное слово «злюка». Она отворчивается, делает вид, что не замечает, но шипение становится все громче и наконец перерастает в оглушительный хохот…

– Я тогда сдалась, убежала, – проговорила Люка, глядя в пустоту. – И пос-с-следнее, что помню, – это острые скалы. Мокрые, скользкие… Я с-сильно поранила ногу, а потом не удержалась и полетела вниз… – Она горько усмехнулась. – Плавала я раньше не так хорошо, как сейчас.

Наступило молчание – долгое и тревожное. Наконец Лёля взяла холодную руку и крепко сжала ее в своей.

– Ты ни в чем не виновата, Люка! – тихо проговорила девочка.

Худые плечи зеленовласки приподнялись и снова опустились.

– Нет, виновата, – проговорила она еле слышно. – Если бы не мой скверный характер, у меня бы обяз-з-зательно были друзья. А если бы у меня были друзья, я бы не оказ-з-залась одна на скалистом мысе. И вот теперь я здесь, и винить мне, кроме себя, некого.

– Никто не заслуживает такого отношения, – горячо возразила Лёля. – Будь он хоть трижды врединой. Никто, слышишь?

– Обижать тебя они не имели права! – Петрик был вне себя от возмущения. – Ух, я бы им показал!

Люка прерывисто вздохнула и ничего не сказала.

– Я никогда не слышала ничего печальнее твоей истории, – призналась Лёля и почувствовала, как ей на глаза наворачиваются слезы. – Наверное, исправить уже ничего нельзя, но… Знай, что теперь у тебя есть целых два друга. Мы будем приходить к тебе в гости так часто, как сможем. И ты обязательно приплывай к маяку – я уверена, мама не будет против.

– Спасибо, – проговорила Люка еле слышно. – Я думала, что если у меня не получилось найти друзей, пока я была человеком, то теперь уж точно никогда не получится. Ведь я превратилась в такое с-с-страшилище…

– Никакое ты не страшилище! – запротестовал Петрик. – Кстати, я все хочу спросить… Только чур не обижаться! Ты русалка?

– Вряд ли. Они очень крас-с-сивые. А как поют… Не то что я! – печально кивнула зеленовласка.

– Наверное, ты нага, – предположила Лёля.

– Выходит что так, – хозяйка озера пожала плечами.

Петрик нахмурился, стараясь что-то припомнить.

– А! – наконец просиял он. – Наги – это те самые, про которых говорилось в сказке. Ну со змеиными хвостами.

– В сказке? – Хозяйка грота недоверчиво посмотрела на мальчика. – В какой еще сказке?

– Лёля, – Петрик кивнул на подругу, – говорила о какой-то легенде про затонувший остров и людей со змеиными хвостами.

– Ос-с-стров? – переспросила нага, вытерев слезы тыльной стороной ладони.

– Ну да, затонувший остров. И вас там таких очень много – вроде бы целое королевство, прямо на морском дне. Трезубцы, танцы в полнолуние и все такое. – Петрик недоумевал, почему нага вообще об этом спрашивает, – ей-то, как никому другому, должно быть все известно.

– Нас-с-с… Много? – прошептала Люка, и в ее больших желтых глазах вспыхнула надежда. – А где оно находится, это королевство?

– Мы точно не знаем, – замялась Лёля. – Но мама рассказывала, что где-то между Русалочьей косой…

– З-з-наю такую, – кивнула нага.

– …и Сосновым островом.

Зеленовласка погрузилась в раздумья – она чуть наморщила лоб и едва заметно шевелила губами, словно говорила сама с собой. Лёля и Петрик терпеливо ждали. Наконец Люка встрепенулась и посмотрела на детей.

– Время! – заволновалась она. – Мы теряем драгоценное время! – Нага громко ахнула и соскользнула в воду. – Вы же так ничего не ус-с-спеете! Скоро рассветет, а после восхода солнца искать чудовищ – безнадежное дело. Такие уж у них нравы – обяз-з-зательно подавай темную ночь и мрачную пещеру, – нага развела руками.

– Значит, пора! – заторопился Петрик. – Но как же нам попасть на тот берег?

– Ах, это… – замялась Люка.

Она выловила из озера блуждающий огонек – оказалось, что это крохотная мерцающая рыбка, – и осветила дорожку из круглых камней, едва прикрытых водой.

– Хитро придумано, – сказал Петрик, оценивающе глядя на эту зыбкую тропинку. – Дорога вроде бы и есть, но попробуй ее найди.

– Да, – кивнула Люка. – Незачем чтобы здесь ходили вс-с-се кому вздумаетс-ся. – Янтарные глаза вспыхнули гневными искорками, и Люка почему-то посмотрела туда, откуда пришли ее новые друзья.

– Не упасть бы, – сказала Лёля, подходя к кромке черной воды и готовясь прыгнуть на камушек.

– Я поймаю! – заверила ее Люка.

Ловко перескакивая с одного камня на другой, Лёля и Петрик направились к противоположному берегу. Им казалось, что они ступают прямо по зеркальной водной глади. Рыбки-фонарики описывали у них под ногами круги и восьмерки, не давая сбиться с курса и, чего доброго, рухнуть в воду.

– Вот и все, – Лёля первой выпрыгнула на темный берег и махнула рукой. – Спасибо тебе, Люка. Скоро увидимся!

– И, чур, больше не реветь! – Петрик широко улыбнулся.

– Хорошо, не буду… Развела тут с-с-сырость, с-с-самой с-стыдно, – смутилась нага.

Из грота вел еще один туннель, и друзья уже почти нырнули в темноту, но Петрик вдруг обернулся и взволнованно спросил:

– А какое оно, чудовище? Огромное? Страшное?

– Это вам решать, – Люка загадочно подмигнула и, взмахнув хвостом, скрылась под водой.

Глава 24 Всемирно известный охотник

Неприятные воспоминания умеют охотиться не хуже самых известных охотников. Даже вооружившись ружьем и плохим характером, спрятаться от них может быть очень непросто.

Охотник усмехнулся, отряхнул с пышных усов кексовые крошки и спрятал бинокль. Глупые детишки сами показали ему дорогу к чудовищу, так что теперь он вполне может обойтись без этой нелепой карты. Пряча в усах самодовольную ухмылку, Лео Хвастовский начал спускаться по горному склону и вскоре вернулся в спящий городок. Конечно – в этом он не мог не признаться хотя бы себе – его немало удивило диковинное представление с лунными лучами и серебристыми искрами. Такого ему еще не приходилось видеть, а ведь он побывал в самых разных уголках мира. Но время для раздумий сейчас было неподходящее, и Лео Хвастовский заключил, что все эти фокусы с зеркалами и луной – верный признак того, что он на правильном пути. Если здесь творится такая чертовщина, значит, без чудовища и впрямь не обошлось. Охотник неспешно прогулялся до пристани, где сонно покачивались на волнах несколько маленьких лодочек, – почти все рыбацкие суда сейчас плавали где-то далеко от Зеркальной бухты. По дороге Лео Хвастовский никого не встретил – с появлением чудовища обитатели городка перестали ходить друг к другу в гости и, когда на бухту опускались сумерки, старались покрепче запереться дома. Не особенно церемонясь, охотник запрыгнул в первую попавшуюся лодку, а потом отвязал ее от причала и налег на весла.

До расщелины в скале он добрался довольно быстро, даже несмотря на то, что залив вновь укрылся густым туманом. «Лео Хвастовский в одиночку пересек огромный залив на простой весельной лодке. Ни темнота, ни коварный туман не помешали ему добраться до логова чудовища. Великому охотнику на монстров неведом страх, если речь заходит о спасении ни в чем не повинных людей…» – представив свежую передовицу с хвалебной одой в его честь, Лео Хвастовский сладко зажмурился. Осталось совсем немного – и о нем снова заговорят, а все досадные недоразумения забудутся, потускнеют перед величием его нового подвига! Да, осталось совсем чуть-чуть. Всего-то – убить чудовище.

Бросив лодку, охотник вскарабкался на скалистый уступ и скрылся в глубокой расщелине. Зажегся мощный фонарь, и подземный туннель озарился его ярким светом. Лёли и Петрика уже нигде не было видно – кажется, они успели уйти довольно далеко. Но вдалеке можно было услышать их голоса – кажется, они о чем-то спорили. Потом к их звонким голосам присоединился еще один – тихий и вкрадчивый. Охотник нахмурился – кого еще сюда занесло? – и ускорил шаг. «Ради спасения прибрежного городка Лео Хвастовский не побоялся спуститься в мрачное подземелье, где его поджидали страшные опасности…» – охотник не мог думать ни о чем, кроме своей будущей победы. Он почти бежал по длинному темному проходу, но вдруг резко остановился, увидев развилку. Направо или налево? Тут очень важно не ошибиться, иначе эта невоспитанная малышня спугнет чудовище, пока он будет бродить по подземелью.

Лео Хвастовский застыл в нерешительности и с досадой поглядывал то в одну сторону, то в другую. «Даже не пытайся, Лео-плаксео, у тебя все равно ничего не получится!» – в его голове зазвучали насмешливые голоса братьев. Охотник поморщился – еще не хватало, чтобы в такой ответственный момент призраки прошлого затуманили ему голову. Но неприятные воспоминания, как их ни гони, обязательно находят путь в наши мысли. «Малыш Лео, вспомни, как ты провалился тогда, в театральном кружке! Вот была умора! Ты же ни на что не способен!» – Охотник обхватил голову, словно желая выдавить все неприятные мысли. У него остался последний шанс все исправить и показать всему миру, чего на самом деле стоит Лео Хвастовский.

Его размышления самым грубым образом прервали – по подземелью пронесся чудовищный рык, и стены заходили ходуном. Охотник метнулся направо и побежал по длинному коридору. Когда земля под его ногами начала вздыматься, Лео Хвастовский прижался спиной к стене и стоял так несколько долгих минут, пока землетрясение не утихло, оставив после себя обрушенные стены и груды камней. Убедившись, что все закончилось, охотник вытер с бледного лба холодные капельки пота и на негнущихся от страха ногах побрел дальше по коридору. «В подземелье Лео Хвастовский пережил редкое по силе землетрясение – не меньше восьми баллов по десятибалльной шкале. Его мужество и стойкость духа не знают границ – после такого страшного испытания он нашел в себе силы двигаться дальше…» Охотник тряхнул головой – сейчас не время мечтать, он влип по самые уши, и нужно решить, как отсюда выбраться. Кто это рычал? Чудовище? И если так, то где оно сейчас? Вдруг его придавило камнями? Что ж, это бы существенно облегчило задачу, но найти монстра все равно придется. Иначе никто ему не поверит, и все станет только хуже.

Лео Хвастовский прислушался – к нему приближались торопливые шаги. Вряд ли это чудовище, но нужно быть настороже. Охотник взялся за ружье, и в этот момент на серую, освещенную фонарем и грибосветами стену выпрыгнула странная тень. Странная она была потому, что пришла сюда сама по себе, и непонятно было, кто же ее отбрасывает. Тень махала руками, подпрыгивала и явно была вне себя от злости. Лео Хвастовский потер глаза, но удивиться как следует не успел, потому что из темноты коридора возникла, хоть и с опозданием, хозяйка тени. Маленькая и будто бы вся состоящая из окружностей – поначалу охотник принял ее за ребенка, – она резко остановилась и вперила в Лео Хвастовского недобрый взгляд. Потом поднесла к глазам осколок стекла – видимо, совсем недавно на носу у незнакомки были очки, но теперь от них осталось лишь жалкое стеклышко. Оправившись от изумления, охотник, наконец, заметил, что нелепое создание перепачкано с ног до головы, волосы всклокочены, коленки сбиты в кровь, а в левой руке зажата оторванная лямка огромного рюкзака, который волочится следом по полу. Но, несмотря на свой жалкий вид, создание взирало на Лео Хвастовского с такой злобой, что тот невольно отпрянул.

– Ты еще кто? – прошипела незнакомка. – Чего тут забыл?

– Я? Кто я такой? – вскипел охотник. Он уже приготовился выдать гневную тираду, но незнакомка его опередила.

– Тоже ищешь чудовище? – насмешливо спросила она. И, заметив ружье, добавила: – Надеюсь, не для того, чтобы мило побеседовать?

– Нет, – остолбенел охотник. – Но кто позволил тебе, ничтожная мелкая…

– Налево, потом направо, потом еще два раза направо и дальше прямо, никуда не сворачивая, – отчеканила незнакомка. – И не благодари, у меня зуб на него.

С этими словами создание оскалилось, продемонстрировав Хвастовскому острые клыки. Тот содрогнулся и покрепче сжал ружье, но незнакомка уже удалялась от него, следуя за своей тенью.

– Смотри не струсь, – бросила она через плечо. – И поосторожнее с черным озером. Лучше подожди, пока всю работу сделают за тебя.

Держась рукой за холодную стену, она быстро засеменила по коридору, пока, наконец, не исчезла из виду.

Лео Хвастовский потер свой массивный подбородок. Здесь определенно творилось что-то странное, и это странное ему очень не нравилось. Может… Нет, это исключено, он должен идти вперед, это его единственный шанс. Доказать всем, доказать самому себе…

Охотник скрупулезно следовал инструкциям незнакомки – других у него все равно не было. К тому же люди, когда они в ярости, склонны говорить правду – для того чтобы врать, нужен холодный разум. А эта разъяренная коротышка явно обижена на чудовище, и ему, Лео Хвастовскому, это только на руку. Он все сделал, как ему сказали, – сначала повернул налево, а затем три раза направо. Дальше охотник никуда не сворачивал и шел прямо, кажется, целую вечность. Он вновь окунулся в воспоминания – в тот день, когда впервые въехал в свой роскошный особняк на берегу огромного озера. Мрамор, позолота, зеркала, персидские ковры и монументальная парадная лестница. Из окон открывается вид на заснеженные горные вершины, соседи – сплошь знаменитости. Ничего – Лео Хвастовский сжал зубы, – очень скоро он сможет вернуться, и больше никто не посмеет показывать на него пальцем и хихикать прямо в лицо. И этот жалкий репортеришка – тот, что раз за разом топтал его в своих статьях, – на коленях приползет просить прощения. Лео Хвастовский – мошенник и фальсификатор? Ха! Как бы не так!

Стены впереди осветились призрачным зеленоватым сиянием, и вскоре охотник вошел в большой круглый грот. У его ног застыло черное озеро с блуждающими в толще воды огоньками. Обойти его было никак нельзя, мостика нигде не было видно. Оставалось только переплыть озеро или перейти его вброд, но при одной мысли об этом охотник поморщился – вода была очень холодной, и неизвестно, что скрывалось в ее глубинах.

«Поосторожнее с черным озером. Лучше подожди, пока всю работу сделают за тебя». Лео Хвастовский вспомнил слова маленькой зубастой незнакомки. И, словно в подтверждение этих слов, поверхность озера всколыхнулась, забурлила, и охотник ясно увидел, как в толще воды движется что-то очень большое и даже, кажется, мерцают два желтых глаза. Он отшатнулся и в третий раз за ночь схватился за ружье. Но больше ничего не произошло – кто бы ни прятался в озере, он явно предпочел не высовываться. Лео Хвастовский вздохнул с облегчением, но не было и речи о том, чтобы самому пересечь озеро. Чутье подсказывало ему, что нужно немного подождать, и ситуация разрешится сама собой. Охотник вышел из пещеры и опустился на землю в одном из соседних туннелей. Прислонившись головой к прохладной стене, он даже немного задремал, хоть это и было крайне неосмотрительно.

Во сне он оказался в тихом городке с разноцветными домиками и чистыми улочками, которые то поднимались вверх, то стремились вниз. Он перебывал в сотне таких городков, и все они были похожи один на другой. Стоял теплый весенний вечер, с площади доносилась музыка – там накрыли столы, зажгли бумажные фонарики, установили майский шест с цветами и ленточками и собирались танцевать всю ночь напролет. Он сам, Лео Хвастовский, притаился в пышных кустах сирени на одной из отдаленных улочек. Сквозь ветки он смотрит, как двое детей – мальчик и девочка – вприпрыжку бегут к одному из уютных домиков.

– Мам, мы сейчас! – кричит мальчик.

– Только оденемся потеплее и назад! – вторит ему девочка.

Звонкие голоса, свежие личики разрумянились от бега, белокурые волосы растрепаны. Дети уже почти достигли крыльца, но из глубины благоухающего сада выскакивает нечто огромное и темное. Похожее не то на медведя, не то на саблезубого тигра, оно преграждает детям путь. Размахивает страшными когтистыми лапами, громко рычит и скалится. Кажется, монстр вот-вот растерзает своих беззащитных жертв.

Дети замирают, раскрыв рты в немом испуге. А потом начинают кричать – громко и пронзительно. Их крик разносится по всем улицам, долетает до площади, и вот уже совсем близко раздается топот множества шагов. Чудовище продолжает рычать и угрожающе поднимать лапы, но нападать почему-то не спешит.

– Ты погляди, Закорюка сегодня прямо в ударе. Видишь как старается – сейчас здесь будет весь город.

Лео Хвастовский поворачивает голову – рядом с ним тихонько посмеивается Рыжий. Его сальные волосы собраны в куцый хвостик, лицо усыпано веснушками, а круглый живот вот-вот вывалится из кустов и сорвет все предприятие.

– Это его лучшая роль! – шепчет Рыжий. – Говорил же, что быть пугалом – его призвание. – Толстяк глумливо хихикает над собственной шуткой, но делает это в гордом одиночестве – Лео Хвастовский молчит, поджав и без того тонкие губы.

– Теперь твой выход, Хвастовский! – ухмыляется Рыжий. – Только сегодня на арене! Единственный и неповторимый охотник на чудищ! Вы не пожалеете о потраченном времени!

Вокруг детей и косматого монстра тем временем собралась огромная толпа. Раздаются крики и плач, мужчины сжимают в руках то, что успели захватить их дома, – палки, ножи, садовые инструменты. Но подойти близко никто не решается, и, пользуясь заминкой, Лео Хвастовский пробирается сквозь кусты и громко объявляет:

– Разойдитесь все! Сражаться с монстрами – моя работа!

Толпа расступается, пропуская охотника вперед. На него смотрят с надеждой и уважением. При себе у Лео Хвастовского только затупившийся нож и банка томатной пасты. Он бросается на чудовище, и начинается долгая схватка. Когда монстр наконец повержен и с громким хрипом испускает последний дух, Лео Хвастовский с трудом поднимается на ноги и показывает толпе отсеченную голову, навсегда застывшую в страшном оскале. Охотник изранен, но твердо стоит на ногах. Толпа ликует и бросается на Лео Хвастовского с благодарностями. Он смотрит себе под ноги – укрывшись внутри мохнатого тела, Закорюка подмигивает ему и одними губами произносит:

– Ты молодец, Хвастовский! Отлично сыграл!

Охотник вздрогнул и открыл глаза. Совсем близко раздавались знакомые голоса Лёли и Петрика – они оживленно что-то обсуждали. Стряхнув остатки сна вместе с неприятными воспоминаниями, Лео Хвастовский поспешил спрятаться поглубже в тень, и друзья прошли мимо, не заметив его. Затаившись, он смотрел, как они вошли в пещеру, слушал, как на одну за другой отвечают на загадки невидимого существа. Когда нага показалась из озера, он посильнее вжался в стену, но оказалось, что бояться нечего – это всего лишь несчастная маленькая девочка, вреда она не причинит. С нескрываемым злорадством Хвастовский наблюдал, как Лёля и Петрик по камушкам перешли озеро, и, едва они скрылись из вида, последовал за ними.

На этот раз проход – довольно широкий – вел куда-то вверх. Здесь было светлее, дышалось легче и даже можно было встретить парочку сквозняков.

– Подожди… – Тишину нарушил голос мальчишки. – Ты ничего не слышала? Как будто за нами кто-то крадется.

– Н-не-ет, – нерешительно протянула девочка и посветила вокруг себя фонариком.

Охотник не удержался от злорадной ухмылки и отправил в рот имбирный кекс. «Жуткая русалка права, – подумал он. – Эта малышня и правда совершенно безмозглая».

– Наверное, показалось.

Лёля и Петрик в напряженном молчании прошли еще дюжину шагов, Лео Хвастовский по пятам следовал за ними. В туннеле как будто стало светлее – словно где-то совсем близко в недра скалы пробивался лунный свет. Путешественникам было щекотно от предвкушения чего-то страшного и одновременно страшно увлекательного. Они ускорили шаг – туннель впереди заметно расширялся и превращался в огромную пещеру. До нее оставалось совсем немного, когда Лёля и Петрик остановились, услышав отчетливый звук приближающихся шагов.

– Так-так, – усмехнулся охотник. – Кому это тут не терпится оказаться в пасти чудовища? Я надеялся, вы не настолько упрямые, детишки, – он вышел из тени и смерил детей насмешливым взглядом.

Лёля и Петрик ахнули. Неужели Лео Хвастовский все это время шел за ними? Получается, все было напрасно… Не находя слов для ответа, они с ужасом разглядывали экипировку охотника – ружье, ножи и топорик.

– А теперь мне пора. Я собираюсь вспороть брюхо вашему монстру, спасти эту жалкую деревушку от страшной опасности и получить положенные мне славу и обожание. Не стойте на дороге! – Лео Хвастовский бесцеремонно отодвинул Петрика в сторону и пошел туда, откуда лился серебристый лунный свет. – Ах да, – бросил охотник через плечо, – спасибо, что привели меня к чудовищу, без вас я бы не справился.

Он коротко хохотнул и уверенно зашагал дальше.

– Эй! – выкрикнул Петрик и побежал следом.

Лёля тоже сорвалась с места.

– Это наше чудовище! – Мальчик нагнал охотника и буравил его гневным взглядом. Щеки у Петрика раскраснелись, всклокоченные каштановые волосы придавали ему буйный и отчаянный вид.

– Ох, не смешите меня. И что же вы, позвольте спросить, собираетесь с ним делать?

– А вот это вас не касается! – огрызнулся Петрик. Мальчику стало не по себе – он впервые разговаривал так со взрослыми. Но других слов Лео Хвастовский не заслуживал. – Вас никто сюда не звал и мучить наших чудовищ мы вам не позволим!

Охотник расхохотался:

– Вы? Не позволите мне? Неужели будете драться?

– Будем, если потребуется! – Петрик сжал кулаки.

– Я не дерусь с малышней, – Лео Хвастовский смерил его насмешливым взглядом.

– Никакая мы вам не малышня!

– Это все, конечно, очень мило, – скучающим тоном произнес охотник. – Но я не собираюсь тратить время на ваши глупости. И вам советую отправляться домой, пока вас не сожрали заживо. Кажется, вы, детишки, заигрались – и забыли, что у вас под боком поселилась не милая зверушка, а свирепый монстр.

– Но чудовище – оно ведь живое! – воскликнула Лёля. – И наверняка совсем не злое. Просто немного невоспитанное, но это поправимо. Нельзя быть таким жестоким!

– Какая очаровательная наивность! – сказал охотник, растягивая слова. – Жаль, я не могу поболтать с вами еще немного. Дела, знаете ли.

Он повернулся и уверенно зашагал прочь по темному туннелю.

– Пожалуйста! – в отчаянии крикнула ему вслед Лёля. – Не причиняйте ему вреда.

Лео Хвастовский неожиданно замер. Он не повернулся к детям и не произнес ни слова. Лёля и Петрик не видели его лица, но на мгновение им показалось, что он вот-вот откажется от своей жестокой идеи.

– Ничем не могу помочь, – отрезал охотник и вошел в пещеру.

Лёля и Петрик, не сговариваясь, бросились за ним. Сердце у обоих быстро-быстро стучало – ведь оказалось, что есть кое-кто пострашнее чудовища.

Глава 25 Чудовище выходит на свет

В лунном сиянии можно разглядеть то, что не было заметно при свете дня. Храбрец оборачивается трусом, а растрепанный проказник – настоящим героем. И даже чудовище покажет свой истинный облик, когда рядом окажется рыжеволосая колдунья с лоскутным одеялом в руках.

Мягкий лунный свет заливал пещеру через круглую дыру в своде. Было очень тихо, и, если бы не рыбные кости, лежащие то тут, то там, можно было сказать, что покой этого странного места давно никто не нарушал.

Охотник хищно огляделся и втянул носом воздух, словно мог найти чудовище по запаху. Он шагнул вперед, всматриваясь в темноту, притаившуюся в глубине пещеры. Под его ногами тихо хрустнули тонкие косточки. Лёля и Петрик стояли позади него, бледные и дрожащие, отчаянно пытаясь придумать, что же им делать.

– Эхееей! – насмешливо крикнул охотник, но откликнулось только эхо. – Чудовище! Где же ты?

Не дождавшись ответа, он сделал еще несколько шагов и снял с плеча ружье.

– Неужели ты боишься? Такой неожиданный поворот, кто бы мог подумать – гроза Зеркальной бухты боится высунуть нос из пещеры.

Ответом снова была тишина, и Лео Хвастовский презрительно засмеялся.

– Ну-ну, не надо стесняться. Покажи мне, какой ты из себя, монстр!

И тут в синеватой мгле произошло какое-то движение, и за ним последовало тихое утробное рычание. По лицу охотника пробежала судорога, он поднял ружье, взвел курок и прицелился в темноту. Лёля и Петрик рванулись вперед, но вдруг замерли, не в силах ни вздохнуть, ни пошевелиться.

В недрах лунной пещеры затрепетала, заклубилась плотная, почти осязаемая темнота. Она росла и ширилась, заполняя собой пещеру, и вот эта дымчато-синяя тьма отделилась от стен пещеры и медленно двинулась к чужакам. Похожее на огромную тучу чудовище громко зарычало, и во мраке вспыхнули огромные золотистые глаза с вертикальными зрачками. Откуда-то из темноты вырвался горячий туман, царапнули по каменному полу острые когти. Чудовище словно соткалось из ночной тьмы и, крадучись, надвигалось на незваных гостей.

Лео Хвастовский побледнел, задрожал и попятился назад. Лёля и Петрик с изумлением и ужасом наблюдали, как на его лице появилась жалкая гримаса, как он трясущимися руками пытался удержать ружье, и как оно с грохотом ударилось об пол. Прозвучал оглушительный выстрел. Пуля попала в стену, подняв облако мелкой каменной крошки.

Чудовище закатило глаза, широко раскрыло зубастую пасть с ярко-розовым языком и издало устрашающий рык. Всколыхнулся воздух, стены пещеры заходили ходуном. Лео Хвастовский, раскрыв рот в немом крике, отступил еще на несколько шагов. На его пути очень некстати подвернулся камень, охотник оступился, взмахнул руками и рухнул на землю.

– Не трогай меня, не трогай, пожалуйста, не надо… – чуть не плача, запричитал он.

Дрожа и стуча зубами как от свирепого мороза, Лео Хвастовский, всемирно известный охотник на чудовищ, встал на колени и, жалобно поскуливая, пополз обратно к туннелю. Там он кое-как поднялся на ноги и, не оборачиваясь, помчался прочь.

* * *

Лёля и Петрик остались наедине с чудовищем. Вокруг него расползался туман, оно приближалось медленно и неотвратимо, накатывая, словно морская волна. Друзья ничего не могли поделать – мысли в голове метались в полном беспорядке, страх намертво приковал их к полу.

«Вот и все», – обреченно подумал каждый из них. Лёля с тоской вспомнила запах маминых булочек, плеск воды за бортом папиной лодки и вид, открывающийся с галереи маяка. Петрик тоже думал о родителях. А еще о чистой и светлой бакалейной лавке, где он помогал отцу. И о том, как свистит в ушах ветер, когда несешься на велосипеде вдоль побережья. Мальчик сделал шаг вперед и обнял Лёлю, заслонив ее от чудовища. Друзья крепко зажмурились, ожидая, что их вот-вот поглотит надвигающаяся тьма.

Но ничего не произошло. Проходило мгновение за мгновением, у Лёли и Петрика стучало в ушах и колотилось сердце. И вдруг – р-раз – даже с закрытыми глазами им стало совершенно понятно, что в пещере что-то поменялось.

Заструился легкий ветерок, и даже как будто стало светлее. Чудовище замерло в нескольких шагах от перепуганных Лёли и Петрика.

Вне всяких сомнений, в пещере был кто-то еще.

Друзья осторожно открыли глаза и медленно повернулись. За их спиной, в струящемся с потолка лунном свете, стояла Лёлина мама. Она будто преобразилась: вокруг бледного лица полыхали огненно-рыжие волосы, зеленые глаза искрились каким-то незнакомым светом, и вся она была словно морской шторм – стремительная и неукротимая. В руках она сжимала сложенное вчетверо бесконечное одеяло. То самое, которое она вязала долгими вечерами, полными золотистого тепла, мятного чая и добрых сказок.

Лёля и Петрик ахнули, но не смогли произнести ни слова. Мама решительно устремилась вперед. Без малейших колебаний она подошла вплотную к зубастому грозовому облаку и вдруг раскрыла руки, накинула на него лоскутное одеяло и заключила в крепкие объятия. Чудовище словно перенеслось в теплый августовский вечер. Его ласково поглаживали бархатные морские волны и согревали лучи предзакатного солнца. Каждый квадратик одеяла, касаясь большого мохнатого тела, обволакивал его мягким теплом. Нос защекотал аромат душистого чая, а на ухо будто бы нежно нашептывали волшебные сказки.

«Не такое уж я и страшное», – подумало чудовище и начало стремительно сжиматься. Через несколько мгновений оно вполне умещалось в маминых руках и, завернутое в пестрое одеяло, прижималось к ее сердцу.

Лёля и Петрик не могли поверить своим глазам. Все произошло так быстро, что они не успели ничего понять. Мама повернулась к ним – на ее губах расцвела нежная улыбка.

– Я хочу вас кое с кем познакомить, – мягко произнесла она. – Прошу любить и жаловать: чудовище Зеркальной бухты.

Чудовище в ее объятиях проурчало что-то непонятное – из одеяла торчала только его макушка с большими, украшенными кисточками ушами. Да еще глаза – круглые, золотистые – осторожно поглядывали на Лёлю и Петрика.

– Вообще-то, оно довольно стеснительное, – пояснила мама. – Так что придется набраться терпения.

Лёля и Петрик зачарованно смотрели на разноцветный сверток, но не решались подойти.

– Милые, вам нечего бояться.

Потом она посмотрела на чудовище и ласково проговорила:

– Больше тебе не придется быть таким страшным, я обещаю.

Лёля не была до конца уверена, но ей послышалось, что чудовище что-то проворковало в ответ. Что-то похожее на «спасибо».

Друзья робко приблизились к Лёлиной маме и осторожно отогнули уголок одеяла. Чудовище прижало уши и попыталось зарыться в него еще глубже.

– Вот это да! – воскликнул потрясенный Петрик. – Может, я сплю? Ущипните меня кто-нибудь!

– Просто чудеса! – восхищенно выдохнула Лёля. – Мама, но как же это случилось? Ты заколдовала чудовище?

– Если можно назвать волшебством любовь, крепкие объятия и теплое вязаное одеяло, то да, – улыбнулась мама и нежно поцеловала Лёлю в светлую макушку. – Кстати, не думайте, что я не злюсь на вас за вашу выходку. Безрассудство просто неслыханное! – Она старалась говорить строго, но в голосе ее звучали озорные нотки.

Лёля и Петрик смущенно потупились, пряча улыбки.

– Но вы повели себя очень храбро. Немногие взрослые смогли бы решиться на такой отчаянный поступок и проявить такую доброту. Жемчужинка, я очень горжусь тобой, и родители Петрика, я уверена, тоже будут им гордиться, когда обо всем узнают.

Дети улыбались уже во весь рот, довольные и счастливые.

– А теперь, хорошие мои, нам пора возвращаться. Наверняка уже светает, и отдохнуть после таких приключений будет не лишним.

– Мама, мы забираем чудовище к себе? – с надеждой спросила Лёля.

– Разумеется! – засмеялась мама в ответ. – Если, конечно, оно хочет пойти с нами. Дом чудовищам просто необходим.

Из одеяла вырвалось туманное облачко, видимо означающее полное согласие.

Глава 26 Долгожданный рассвет

Очень непросто идти верной дорогой и никуда не сворачивать. А вот сбиться с пути – легче легкого, даже если у тебя твердая походка и косая сажень в плечах. Но восходящее солнце дарит надежду, подгоняет даже самую стремительную лодку и помогает увидеть, что красота – в глазах смотрящего.

К огромному удивлению Лёли и Петрика, в пещеру вел еще один проход. Прошагав по нему, вся компания очень скоро оказалась под бледнеющим предрассветным небом. Друзей встретил еще один сюрприз – стоило им выйти на поверхность, как они увидели Клецкину лодку и самого Клецку, поджидающего их на борту. Друзья вопросительно посмотрели на маму.

– Вы же сами оставили меня без средства передвижения! – укоризненно сказала она. – А по воздуху летать я не умею, хотя многие мамы от такого бы не отказались.

– Клецке, наверное, страх как хочется узнать, кто же чуть не потопил его лодку, – предположил Петрик. – Воображаю, как он удивится!

Чудовище тихонько фыркнуло.

– Мама! – опомнилась Лёля. – У вас было землетрясение?

– Если это можно так назвать. Пара несильных толчков – и все. Кажется, в городе никто не проснулся.

– Уф, – выдохнула девочка. – Мы очень боялись. Ведь у нас было настоящее подземельетрясение!

– И все из-за того, что кто-то слишком громко рычит! – добавил Петрик.

– Или из-за того, что кто-то слишком доверчивый, – Лёля вздохнула.

– Эй, путешественники! Сколько можно вас ждать? Завязывайте с болтовней и топайте сюда! – весело крикнул Клецка.

Все приблизились к краю уступа, готовясь по очереди запрыгнуть на борт лодки. Клецка уже протянул огромную ручищу, чтобы помочь Лёле, но их остановил знакомый тоненький голосок:

– Уходите и даже не пришли попрощ-щ-щаться! – У самой скалы из моря вынырнула Люка, и выглядела она немного обиженной. Ее хвост высунулся из воды и недовольно зазмеился.

– Ой! – Петрик хлопнул себя по лбу. – Ну что мы за балбесы?

– Мы сдержим обещание, – сказала Лёля. – Скоро придем к тебе в гости.

– Кс-с-стати, об этом… – замялась Люка.

– Что, ты уже не хочешь, чтобы мы приходили?

– Нет, что вы! – воскликнула нага. – Очень хочу! Прос-с-сто меня может не быть дома.

– Где же ты будешь? – удивилась Лёля.

– Ну… – Люка мечтательно посмотрела куда-то вдаль. – Хочу немного попутеш-ш-шествовать.

Девочка нахмурилась, но потом вдруг вспомнила о затонувшем острове и подводном королевстве.

– Надеюсь, ты найдешь то, что ищешь, – тихо проговорила она.

На лице наги показалась тень улыбки.

– Ах да, чуть не забыла. Вон тот ус-с-сатый разве не едет с вами? – вдруг поинтересовалась она.

– Ты о ком? – удивился Петрик.

– Так вот же он, – нага показала в сторону расщелины, с которой началось путешествие в удивительное подземелье.

Там друзья увидели Лео Хвастовского – он сидел, обнимая колени, дрожащий и жалкий. Куда только подевалась его спесь! Волосы были всклокочены, одежда – в грязи, на скуле полыхала внушительная ссадина. Петрик представил, как этот грозный и бесстрашный охотник на чудовищ бежал по темным каменным коридорам, спотыкаясь, падая и налетая на стены. Мальчику стало смешно и немного неловко от этой картины. Остальные, вне всяких сомнений, чувствовали себя точно так же, и поначалу никто не решался заговорить. Наконец Лёля подошла к охотнику и тронула его за рукав.

– Пан Хвастовский, – начала она, – мне кажется, вам нужна помощь.

Охотник отдернул руку и отвернулся.

– Поедемте с нами, – подхватил Петрик. – Что толку здесь сидеть? Еще подхватите простуду.

– И правда, – мама выступила вперед. – Вам необходимо согреться и отдохнуть. Вы должны поехать с нами, я просто настаиваю.

Чудовище, услышав такое, сердито зашипело, не высовываясь из одеяла.

– Я не могу, – еле слышно проговорил охотник.

– Но почему?!

– Мне… мне стыдно, – выдавил он из себя после долгой паузы.

– Ничего не стыдно! – настаивал Петрик. – Тут кто хочешь испугается! Глазищи, клыки, когти… Бррр.

Он укоризненно посмотрел на чудовище.

– Но я сбежал… Сбежал! – горестно воскликнул Лео Хвастовский. – Я жалкий никчемный трус!

– Но как же вы тогда расправлялись с чудовищами? Вы ведь всемирно известный охотник!

Лео Хвастовский опустил глаза, прерывисто вздохнул и прижал лоб к коленям. А потом что-то торопливо пробубнил, но никто не разобрал ни слова.

– Что-что? – переспросила Лёля

– Нскм я нрспрвлся…

– Ничего не понять, – озадаченно проговорил Петрик.

– Ни с кем я не расправлялся! – в отчаянии воскликнул Хвастовский и снова сжался в комок.

Наступило молчание. Петрик растерянно посмотрел на Лёлю, Лёля – на маму, а мама кивнула головой на Лео Хвастовского, словно говоря: «Потерпите минутку, сейчас он сам все расскажет». И Лео Хвастовский начал рассказывать.

Он рассказал все – как смеялись над ним его восемь братьев, как он с детства мечтал разбогатеть и прославиться – чтобы утереть им носы. Рассказал о том, как сколотил банду вместе с двумя такими же обманщиками, как и он сам.

– Мы пускали слух, – опустив глаза, говорил охотник, – что в каком-то маленьком городке или деревушке завелся страшный монстр. Оставляли фальшивые следы, воровали кур из курятников и даже разгуливали по ночам обряженные в мех, перья и когтистые лапы. Обмазывались светящимся в ночи фосфором, завывали страшными голосами и пугали несчастных жителей. Если бы вы знали, как стыдно мне сейчас все это вспоминать…

Он немного помолчал, стараясь справиться с волнением:

– А потом появлялся доблестный Лео Хвастовский и спасал жителей города от кошмарного монстра. В доказательство я приносил какую-нибудь невозможно уродливую голову или огромные клыки – конечно, ненастоящие. Нам все верили, обо мне стали писать газеты, и вскоре моя слава прогремела на весь мир. Я построил себе огромный дом, полный мрамора, позолоты и мягких ковров, и наслаждался роскошной жизнью. Но один пронырливый журналист докопался до правды и разоблачил меня. Какой же был позор! Как только они надо мной не смеялись! Какими только словами меня не называли! Я заперся в своем доме и не выходил до тех пор, пока не утихла шумиха. После этого про меня просто забыли. И когда до меня дошли известия о вашем чудовище, я решил во что бы то ни стало доказать всем, что я чего-то стою… – Лео Хвастовский снова умолк, тоскливо глядя на море.

А потом тихо добавил:

– Но, как я уже сказал, я ни на что не гожусь. Я позорно сбежал, даже не попытавшись вступить в схватку. Дети оказались храбрее меня…

– Тягаться с детьми – абсолютно бесполезное занятие, – улыбнулась Лёлина мама, – они всегда смелее, добрее и благороднее, чем мы, взрослые. По-другому просто не может быть.

– От этого я не становлюсь менее жалким, – с болью в голосе ответил Лео Хвастовский.

– Никакой вы не жалкий! – выпалила Лёля.

– И никакой не трус! – горячо поддержал ее Петрик.

– То, что вы на самом деле не охотник, – это же просто замечательно! Что хорошего в том, чтобы быть жестоким убийцей? Или всю жизнь быть вруном и бояться, что кто-то узнает правду? В глубине души вы хороший…

– Хотя на первый взгляд – так себе, – не удержался Петрик.

– Просто вы, пан Хвастовский, в чем-то похожи на наше чудовище, – в этот момент чудовище навострило уши и от такого неслыханного оскорбления округлило и без того круглые глаза. – При первом знакомстве – просто ужас, слова доброго не скажешь…

Лео Хвастовский понуро кивнул. Все остальные, судя по выражению их лиц, тоже не могли с этим не согласиться.

– …но наверняка можете взять и превратиться в кого-нибудь вполне милого. Вам самому не интересно узнать, в кого?

– Когда-то я мечтал о сцене. Но что уж теперь об этом говорить… – Он обреченно махнул рукой.

– Вы только подумайте, – восхищенно проговорил Петрик, – сколько народу вы обвели вокруг пальца! Все вам верили – и горожане, и журналисты, и читатели газет. Так не каждый сможет. Тут нужен талант…

Он осекся и виновато добавил:

– …ну, то есть врать – ясное дело – нехорошо. Но вы же не просто какой-нибудь мелкий врунишка – вы разыграли настоящее представление. А представлениям самое место в театре, – на конопатом лице Петрика появилась озорная улыбка. – Особенно вам пойдет роль какого-нибудь злодея. Публика будет просто в восторге. Все-все, молчу! – Он умолк, поймав Лёлин укоризненный взгляд.

– А все-таки пойдемте с нами. У нас тепло. И можно испечь кексы… – сладко пропела девочка и улыбнулась Лео Хвастовскому.

Он с надеждой посмотрел на Лёлю, тяжело оперся на скалу, поднялся на ноги и, прихрамывая, пошел к лодке. Мама с чудовищем на руках, Петрик и Лёля последовали за ним.

– Все скорее на борт! – добродушно прогромыхал Клецка. – Не копаемся, поднимаемся скорей. Сейчас с моей «Каравеллой» домчим вас с ветерком. Ну что вы как сонные мухи?

По откидному деревянному трапу все по очереди поднялись на борт Клецкиного баркаса. Лёля и Петрик повернулись и помахали новой подруге:

– Удачи, Люка! Не забывай нас!

– Обязательно приплывай в гости! Не терпится узнать про затонувший остров. Ты ведь туда собираешься?

– И как вы угадали? – подмигнула нага.

– Передавай привет своим хвостатым друзьям!

– Обяз-з-зательно!

Когда зашумел мотор, и лодка, начала удаляться от скалистого берега, друзья вдруг увидели, что на тонких губах наги появилась неуверенная улыбка. Она улыбалась так, будто не делала этого много лет, и в один миг эта маленькая вредина словно преобразилась. В лучах восходящего солнца ее глаза наполнились золотым сиянием, волосы заструились как шелк, а чешуя начала переливаться, словно была сделана из драгоценных камней. Люка поплыла за лодкой и, что есть силы, махала Лёле и Петрику. Вскоре «Каравелла» набрала ход, и нага, взмахнув на прощание длинным блестящим хвостом, скрылась из виду.

Глава 27 Гроза Зеркальной бухты

После увлекательного и волнующего странствия так приятно вернуться домой! Особенно в компании настоящего чудовища с мягким брюшком и кисточками на острых ушах. Но берег все ближе, а значит, приключение, как ни жаль, подходит к концу.

Солнце поднималось над горизонтом, и спокойное утреннее море казалось розовым в его лучах. Туман растаял, и в прозрачной воде теперь можно было увидеть отражение Великаньей горы, облаков и рассекающей волны «Каравеллы».

Лёля и Петрик в несколько оборотов замотали толстые шарфы – заметно похолодало, и в воздухе пахло так, словно вот-вот должен пойти снег. Клецка притащил из каюты рундук. Его изнутри застелили одеялом, и теперь там, вытянувшись во весь рост, лежало чудовище. Недоверчиво поглядывая на Лёлю и Петрика, оно все же позволило себя рассмотреть. Размером оно было с большого-пребольшого кота – Лёля видела таких только на фотографиях в книге «Породы кошек». Его широкую плоскую морду и округлое тело покрывала иссиня-черная шерсть – жесткая и блестящая, как у выдры. На мягких перепончатых лапах с розовыми подушечками сверкали острые коготки. От головы и до кончика мощного длинного хвоста протянулся зубчатый серебристый гребень. Круглые золотистые глаза с вертикальными зрачками, почти не мигая, смотрели на детей. Большие заостренные уши клонились вниз под тяжестью пушистых кисточек.

– Что же это за зверь такой? – Петрик озадаченно почесал в затылке. – И не рыба, и не крокодил, и не змея.

– Может, это такая морская собака? – неуверенно предположила Лёля.

– Позвольте! – вдруг донеслось из сундука.

Чудовище вдруг подалось вперед, сощурило глаза и оскалилось, показав острые клыки.

Друзья вытаращили глаза.

– Какая неслыыыханная дерзость, – медленно, растягивая слова, проговорило чудовище и взмахнуло хвостом, – обсуждать меня в моем же присутствии. Так еще и обозвать… Собакой?

При слове «собака» чудовище скривилось, чтобы еще лучше показать, как оно оскорблено.

– Ты… Ты умеешь говорить?! – выпалила Лёля, напрочь забыв о вежливости.

– Ну разумеется, – ответило чудовище и закатило глаза. – Я же не удивляюсь, что ты умеешь говорить.

Лёля смутилась:

– Прости, мы просто подумали…

– Вообще-то, разговаривают даже рыбы, цветы и камни, – важно заметило чудовище, – и только ваша беда, что вы не умеете слушать.

– Но кто же ты тогда?

– Я, видите ли, привык считать себя котом, – промурлыкало чудовище.

– Да, но… – Петрик совсем запутался. – Кошки не плавают в море, и у них нет драконьего гребня и…

– Зато, – возразила Лёля, – у кошек острые ушки, у некоторых даже с кисточками. И мягкий животик, и большие красивые глаза.

– В душе я – кот, и это главное, – чудовище было очень довольно комплиментами.

– Но все-таки, – не унимался Петрик, – может, ты ну хотя бы чуточку дракон? Или динозавр?

Чудовище немного подумало.

– Может, и так, – сказало оно благосклонно, решив, что сравнение с драконом его вполне устраивает.

– И как же нам тебя называть? – Лёля приложила палец к щеке. – Скажем, Котовище?

– Или Котозавр? – предложил Петрик.

– Зовите меня – Гроза Зеркальной бухты! – мявкнуло чудовище, и на его морде появилось подобие улыбки.

Лёля и Петрик весело рассмеялись. Клецка, выйдя из капитанской рубки, деловито прошелся по палубе и остановился посмотреть, кто же все это время держал в страхе жителей городка.

– Так это из-за тебя, значит, я чуть не утоп? – подмигнул он чудовищу.

– Ну знаете ли, – обиделось чудовище. – Я всего лишь совершал ежевечерний моцион в свете луны, но тут появились вы и ударили меня в спину своей лодкой. Дважды!

– Будет тебе! – засмеялся Клецка. – Ты тоже здорово меня тогда напугал. И не меня одного. Мир?

С этими словами толстяк протянул Грозе Зеркальной бухты серебристую рыбку.

– Так уж и быть, – согласилось чудовище после долгой паузы, а потом зацепило угощение когтистой лапой, и оно исчезло в большой розовой пасти.

– Ты, я гляжу, любитель перекусить? – сказал Клецка, одобрительно глядя на круглое брюшко чудовища. – Значит, мы с тобой поладим.

– Непременно, – кивнуло чудовище.

– Перекусить он, конечно, не прочь, но есть и те, кто ему в этом деле даст большую фору! – Петрик вспомнил о троллях и их рыбных пиршествах. «Жаль, – подумал он, – что нельзя всем рассказать о том, что чудовище не виновато в пропаже рыбы».

– Точно, – кивнула Лёля. – Но туман – это, кажется, его заслуга. Правильно я говорю? – Девочка весело подмигнула чудовищу.

– Ничего не могу поделать, – отозвалось оно. – Это моя природа.

Тем временем «Каравелла» стремительно пересекла залив и, держа курс на маяк, приближалась к берегу. Солнце приподнялось над горизонтом, и морская вода из розовой постепенно превращалась в нежно-голубую.

Оставив Петрика болтать с чудовищем, Лёля подошла к маме, которая стояла у борта и любовалась восходом.

– Я хотела тебе кое-что показать, – девочка вытащила из кармана заколку, завернутую в носовой платок.

– Рада, что ты ее нашла, жемчужинка, – мама, кажется, не была сильно удивлена.

Лёля посмотрела на нее вопросительно.

– Я знаю, милая, что у тебя много вопросов. Но потерпи, каждой истории – свое время. – Она погладила девочку по голове и, прижав к себе, нежно поцеловала в макушку.

Вскоре лодка сбавила ход и медленно подплыла к причалу, с которого Лёля и Петрик начали свое полночное странствие.

– Отдать швартовы! – крикнул Клецка и лихо накинул канат на столбик причала.

– Вот и закончилось наше приключение, – Лёля задумчиво посмотрела на море – в ту сторону, где вырисовывался на фоне светлеющего неба Левый рог.

– Даже жалко. Если бы мне вчера кто-нибудь сказал, что я попаду в настоящее подземелье, познакомлюсь с девочкой-змеей и встречу огромное зубастое чудовище, – ни за что бы ни поверил.

– Может быть, все самое невероятное случается именно тогда, когда ты его совсем не ждешь? Иначе ведь не так интересно.

– Какое оно хитрющее – это твое невероятное. Вот бы оно случалось почаще! Просто ужас как не терпится отправиться в новое путешествие, – Петрик зевнул и устало улыбнулся, – только сначала я бы немного вздремнул. И подкрепился.

– Хм, нам просто необходимо еще одно чудовище, – засмеялась Лёля.

– Милые, нам пора, – ласково позвала мама, – боюсь, на сегодня с вас хватит приключений.

– Грабли, грабли забыли! – засмеялся Клецка, когда друзья уже сходили на берег.

– Никакие это не грабли, – насупился Петрик, – это трезубец!

Клецка весело махнул им рукой, отвязал канат, и «Каравелла», рассекая шелковую гладь моря, устремилась к спящему городку. Вся компания, включая чудовище и Лео Хвастовского, которые недобро косились друг на друга, стала подниматься к дому. Там их ждал горячий чай, сладкие булочки с маслом и сны, полные удивительных историй.

Глава 28 Девочка, которая дружила с чудовищем

Встретив что-то невиданное, не стоит сразу поднимать крик – вдруг это не страшный морской змей, а вполне безобидное котовище? Когда одно лоскутное одеяло готово, пора приниматься за новое. И конечно, рассказать новую сказку. Или старую. Но обязательно со счастливым концом.

Сгустились лиловые сумерки, в маленьком домике у подножия маяка загорелся золотистый свет, и комнаты, одна за другой, наполнились пряными ароматами. В камине затрещало пламя, Лёля с ногами забрались на зеленый диван, а мама уселась в свое любимое кресло. Из подушек и огромного видавшего виды рыжего чемодана чудовищу соорудили лежанку, и оно развалилось на пестром лоскутном одеяле, изредка выпуская из широких ноздрей молочно-белое облачко.

В дверь нетерпеливо постучали, Лёля вприпрыжку побежала открывать, и на пороге показался улыбающийся Петрик.

– Здравствуй, милый! – Лёлина мама чуть привстала со своего места. – Как поживают твои родители? Надеюсь, они не очень сердились?

– Это как сказать. Папа поначалу был вне себя, а мама все время плакала и пила успокоительные капли… Но, когда я выложил, как все было, они долго молчали, и папа сказал, что он счастлив, что у него такой сын, а мама обнимала меня и снова плакала. А мой трезубец… то есть грабли, повесили на стену в гостиной. – Петрик смущенно улыбнулся. – И да, ваши рогалики – просто объедение. Мама сказала, что завтра к ужину обязательно принесет вам гостинец.

– Ох, Петрик, как я рада это слышать! Но что же ты топчешься в дверях, скорее садись к огню!

Не успел мальчик усесться рядом с Лёлей, как снова раздался стук – на этот раз очень деликатный и сдержанный. Из фиолетовых зимних сумерек в комнату, к большому удивлению путешественников, шагнул Иван Христофорович.

– Мое почтение, любезная Анна Елисеевна! – Он приподнял шляпу и чуть поклонился Лёлиной маме.

Затем он повернулся к Лёле и Петрику и шутливо подмигнул:

– И вам, проказники.

А потом хозяин книжной лавки, как ни в чем не бывало, поздоровался с чудовищем:

– И, разумеется, вам, мой старый друг, – особое почтение!

Чудовище благосклонно кивнуло в ответ и вернулось к созерцанию огня в камине. Лёля и Петрик озадаченно посмотрели друг на друга. Мама тепло улыбнулась Ивану Христофоровичу и усадила его в кресло напротив – она ничуть не удивилась такому гостю и даже будто бы ждала его прихода с минуты на минуту.

– А где же пан Хвастовский? – поинтересовался Иван Христофорович, оглядев комнату. – Он не составит нам компанию?

– Он уехал еще утром, – вздохнула мама, – мы проснулись, а его уже не было. Осталась только записка.

– Да, он написал, что отправляется за своей мечтой. Хочет играть на сцене, – пояснила Лёля.

– Обещал прислать билеты на первый спектакль, – добавил Петрик.

– Что ж, я от всей души желаю ему удачи. Хотя наше знакомство и было чрезвычайно коротким и, положа руку на сердце, малоприятным.

– А откуда вы знаете чудовище? – вдруг выпалила Лёля, забыв о всякой вежливости. Этот вопрос уже целых три минуты не давал ей покоя, и молчать дальше не было никаких сил.

– Мы с ним старые знакомцы, – ничуть не смутился Иван Христофорович и хитро посмотрел сначала на задремавшее чудовище, а затем на Лёлину маму.

– И кстати… Мама, ты же так и не рассказала мне, как ты на самом деле потеряла заколку! – Девочка дотронулась до волос – заколка в форме морской ракушки теперь блестела в ее жемчужных прядях. – И почему ты совсем не испугалась чудовища? Мне кажется, или вы уже давным-давно знакомы?

Лёля требовательно посмотрела на взрослых. Иван Христофорович тихо рассмеялся и развел руками:

– Боюсь, милейшая Анна Елисеевна, нас раскрыли, и отпираться нам бесполезно.

– Даже не пытайтесь! – Петрик сложил руки на груди.

– Это долгая история, – мама с улыбкой посмотрела на чудовище. – Ты поможешь мне ее рассказать?

– Всенепременно, – промурлыкало оно в ответ.

Лёля и Петрик заерзали от нетерпения. Вдруг девочка спохватилась:

– Мама, а как же твое одеяло? Оно ведь уже закончено, но разве можно рассказывать историю и не связать новый лоскуток?

– И правда, жемчужинка. Значит, мы начнем новое одеяло – кто знает, может, оно нам тоже однажды пригодится.

Лёля принесла большую плетеную корзину с пряжей и спицами. Мама вытащила клубок изумрудно-зеленой мериносовой шерсти, набрала ряд аккуратных петель и начала рассказывать:

– Однажды у нас в Зеркальной бухте завелось страшное чудовище. Оно напустило густой белый туман на залив, на пристани и скалистые горные склоны.

– Эм… – Лёля и Петрик переглянулись. – Кажется, где-то мы уже слышали эту историю.

– …Но это случилось не вчера и не сегодня, и даже не пару недель назад. Одна рыжеволосая девочка – ей тогда было чуть больше, чем вам сейчас, – захотела найти чудовище и узнать, почему оно держит в страхе Зеркальную бухту. К тому же приближался День Середины Лета, и девочка – ее звали Аннушкой – совсем не хотела, чтобы праздник был испорчен тревогой и туманом. И она отправилась в опасное и увлекательное путешествие, нашла множество подсказок и в конце концов напала на след чудовища. Оно сидело в большой, залитой голубым светом пещере и оказалось таким огромным…

– Не огромным, – возразило чудовище, – а величественным. Есть большая разница.

– …и таким величественным, – продолжила мама, постукивая спицами, – что доставало от пола до самого потолка. И казалось, что оно просто возьмет, да и проглотит Аннушку без долгих размышлений…

– Никогда не имел подобных намерений! – Над головой чудовища обиженно заклубился серебристый туман.

– …но на самом деле оно совсем не хотело никого глотать – разве что только морских рыбок. Чудовище так давно плавало по морям, что уже забыло, кто оно и где его дом. Каждый раз, как оно показывалось на поверхности, начиналась паника. А сколько было криков о коварном морском змее, о зубастой рыбине размером с дом и даже о настоящем динозавре! Чудовище никак не могло понять, о ком это они все толкуют и почему разбегаются в ужасе…

– Да, – печально вздохнуло чудовище, – это было очень обидно.

– …И само не заметило, как стало раздуваться, обросло колючками и приняло поистине устрашающий вид. Аннушка очень испугалась, когда увидела чудовище, но оказалось, что оно напугано ничуть не меньше девочки. Аннушка стала приходить в гости к своему новому знакомому почти каждый вечер – читала ему свои любимые книжки, укрывала теплыми одеялами, угощала вяленой рыбой…

– Гадость, – поморщилось чудовище.

– И вскоре они уже вместе наблюдали, как серебрится лунная дорожка, и спорили, на что похожи проплывающие по ночному небу облака. Однажды – может быть, пролетели недели, а может, годы – чудовище заметило, что его пещера снова стала очень просторной. Оно решилось посмотреть на свое отражение и увидело, что теперь оно не больше откормленного домашнего котяры, что растеряло все свои колючки, и даже длинными острыми клыками оно теперь не может похвастаться. Ему хотелось лежать у камина и щуриться, глядя на языки пламени, хотелось гоняться за клубком и урчать, когда чья-нибудь ласковая рука чешет ему животик…

– Не жизнь, а мечта, – промурчало чудовище.

– …Но так вышло, что девочке пришлось покинуть Зеркальную бухту. Она обещала, что скоро вернется, но появилась в родных краях уже совсем взрослой. Тайная пещера давно опустела, и Аннушка смутно догадывалась, что, когда чудовище уплывало из бухты, оно снова превращалось в колючее грозовое облако.

Спицы замерли в маминых руках, они с чудовищем долго смотрели друг на друга, ничего не говоря. А потом грозный морской дракон (или все же кот?) спрыгнул со своей лежанки, вперевалочку прошелся по комнате и, оказавшись около мамы, свернулся клубком у ее ног. Комнату наполнило довольное урчание, и всем вдруг стало очень тепло и радостно. Лёля и Петрик взволнованно переглядывались, а Иван Христофорович улыбался, глядя на них сквозь толстые стекла очков.

– Но как же карта? – вспомнила Лёля. – Кто ее нарисовал и как она оказалась в читальне?

– Карту сама Аннушка и нарисовала, – ответил старик, – и спрятала в «Книжном доме», никому ничего не сказав. Хотя, не буду лукавить, я догадывался об этой проделке, тем более что был посвящен – кажется, единственный из всего городка – в тайну чудовища. И это большая честь, должен вам сказать.

– Но почему же в этот раз ты сразу не пошла к чудовищу? – удивилась Лёля.

Мама вздохнула:

– Попробуй ответить сама, жемчужинка.

– Ты… Ты чувствовала себя виноватой. И не знала, как все исправить, – тихо проговорила девочка. А потом подбежала к маме и обняла ее, зарывшись носом в душистые медные волосы. От мамы, как всегда, пахло миндальным маслом, лавандой и домашним хлебом. – Мамочка, – прошептала Лёля, – ведь теперь чудовищу больше не надо быть страшным, и все теперь будет хорошо.

– Конечно, жемчужинка! – Мама нежно погладила ее по светлым волосам. – И даже еще лучше.

– Получается, – проговорил Петрик очень серьезно, – страшные чудовища рождаются из обидных слов и невыполненных обещаний.

– Да, мой юный друг, – кивнул Иван Христофорович, – но, к счастью, хотя бы иногда это можно исправить.

– Но ты же больше не превратишься в большую зубастую тучу? – Лёля взволнованно посмотрела на чудовище.

– Я думаю, – мама ответила первой, – что мы все иногда превращаемся в такую тучу. Если в нас не верят, если видят в нас чудовище и говорят обидные слова. Но обычно это не так заметно – у нас не вырастают клыки и колючки, а вместо этого портится характер и черствеет душа.

– Так случилось с Люкой и охотником? – догадалась Лёля.

– Да, милая. Именно так. А наше чудовище – существо во всех смыслах удивительное. – Услышав такое, Гроза Зеркальной бухты громко замурлыкал. – И, пока его считали опасным монстром, он и был опасным монстром. Зато, если мы будем любить его и каждый день чесать за ушком, оно навсегда останется нашим милым Котовищем. Ведь так?

– Совершенно верно, – откликнулось довольное чудовище.

– Всем нужно, чтобы их любили, – сказал Петрик. – И чудовищам, наверное, больше всех.

– Но как же туман? – спохватилась Лёля. – Он больше не накроет нашу бухту?

– Чем меньше чудовище, тем меньше тумана, – мама развела руками.

– Это чудесно. – Лёля широко улыбнулась и хлопнула в ладоши. – А теперь – чай с ватрушками!

– И как тут отказаться? – засмеялся Иван Христофорович.

Мама отложила вязание и поднялась с кресла. Зеленый клубок скатился с ее коленей и оказался на ворсистом лиловом ковре. Чудовище заинтересованно приподняло тяжелые уши, осторожно толкнуло клубок мягкой лапой и принялось катать его по всей комнате, налетая на столики, тумбочки и цветочные горшки.

Когда все выпили по три чашки ромашкового чая и опустошили целое блюдо мягких ватрушек, Лёля и Петрик привязали на веревочку несколько перьев и разноцветных лент и принялись щекотать чудовищу влажный нос и мягкий животик. Оно щурилось от удовольствия и, тихонько урча, лениво пыталось зацепить игрушку острыми коготками.

Вскоре Иван Христофорович засобирался домой и после долгих протестов увел с собой Петрика – чтобы тот уж точно добрался до мамы с папой и не затеял какое-нибудь новое приключение. Лёлина мама собрала разномастные чашки на поднос и унесла их на кухню. Когда она вернулась, чудовище уже задремало, прикрыв нос длинным хвостом, а Лёля, обняв нового друга, улыбалась во сне. Мама укрыла их шерстяным лоскутным одеялом, приглушила свет и, накинув теплое пальто, поднялась на маяк.

Глава последняя Рождественские чудеса

Под конец истории всегда происходит какое-то особенное волшебство. Чудеса любят случаться, когда идет снег и зажигается сотнями огоньков рождественская елка. Остается только поставить в духовку пирог, развесить гирлянды и скорее бежать на пристань – чтобы не пропустить все самое важное.

Лёле снилось, что она снова плывет по ночному заливу, и тяжелые волны покачивают ее лодку. Но когда она открыла глаза, то увидела, что это мерно вздымается под ее щекой покрытая густым мехом спина чудовища. Девочка потянулась, осторожно вылезла из-под одеяла и, приглаживая растрепавшиеся волосы, потопала на кухню. Там она наполнила свою любимую синюю чашку сладким облепиховым чаем и стала смотреть, как дышит за окном море и как чайки лениво описывают круги над водой. Потом Лёля взглянула на календарь: шестое января.

– Ох! – Девочка так и подпрыгнула. – Сегодня же Рождество!

Мама! – Стуча босыми пятками по полу, она побежала в гостиную, потом в родительскую спальню и, наконец, взлетела вверх по лестнице.

В доме, кроме Лёли и чудовища, никого не было. Девочка наспех оделась и выскочила за дверь.

– Это же просто невежливо – вопить в такую рань! – проворчало чудовище, но его уже никто не услышал.

Мама нашлась на маяке – она спускалась по винтовой лестнице, напевая что-то про веселый ветер и тайны морей. Ее звонкий голос отражался от стен и заполнял собой всю башню.

– Доброе утро, жемчужинка! – Мама поцеловала Лёлю в острый носик.

– Рождество! – выпалила девочка. – Как же мы могли забыть! Ведь сегодня вечером придут гости…

– Значит, самое время браться за дело, – улыбнулась мама.

И подготовка закипела полным ходом. Вскоре явился Клецка, и не один, а с большущей пушистой елкой, которую общими усилиями установили в гостиной. Чудовищу такое соседство было не по душе – оно недовольно косилось на елку и фыркало. Потом в дверях показался всклокоченный Петрик – он заскочил буквально на минутку, чтобы принести ощипанного гуся и пакет яблок из папиной лавки. Когда он засобирался домой, Лёля увидела, что в корзине его исцарапанного велосипеда сидит такса Шпунька в нарядном красном ошейнике. Из кладовки достали большую коробку с игрушками, и девочка, вскарабкавшись на стул, стала развешивать в гостиной фонарики, а мама отправилась на кухню, и очень скоро дом начал наполняться волшебными ароматами. Когда комната была украшена, а на верхушку елки, упираясь в потолок, взгромоздилась звезда, Лёля отошла к окну, чтобы оттуда полюбоваться на результат своих трудов. И тут из открытой форточки потянуло морозом, и в комнату, кружась, влетело несколько снежинок.

– Снег! – подпрыгнула Лёля. – Мама, пошел снег!

Она выбежала на улицу – в прозрачном морозном воздухе, словно перышки, парили хрупкие снежинки. Они тонким покрывалом ложились на землю, путались в Лёлиных волосах и таяли у нее на носу. Девочка расставила руки и принялась кружиться, закрыв глаза и весело смеясь. Теперь все было так, как и должно быть: в гостиной разноцветными огоньками мерцает елка, у мамы в духовке томится украшенный яблоками гусь, а у камина дремлет, развалившись на одеяле, настоящее чудовище. И снег – к вечеру под окнами вырастут сугробы, впервые за эту зиму. Не хватало только одного, самого важного. Девочка вдруг замерла и посмотрела на море. Там, в искрящейся белой дымке она разглядела маленькую темную точку. Точка все росла и росла и вскоре превратилась в небольшую рыбацкую лодку. Лёля затаила дыхание и скрестила пальцы. Неужели… да, так и есть – корпус у лодки выкрашен в красный цвет, и буквы на борту складываются в такое родное и теплое имя «Аннушка».

– Папа! – закричала Лёля и кинулась к причалу. – Папочка!

Она прыгала и размахивала руками, и папа, выскочив из рубки, тоже что-то кричал и махал ей в ответ. Девочка не могла разобрать его слов, но это не имело никакого значения. Наконец – кажется, прошла целая вечность – лодка вплотную подошла к берегу, и папа выбросил на причал швартовочный канат.

– Жемчужинка моя! – Он сошел на берег, оторвал Лёлю от земли и закружил ее в крепких объятиях.

– Папочка! – Лёля не знала, плакать ей или смеяться. – Ты приехал! Ты все-таки успел к Рождеству.

От папы пахло морем, рыбой и машинным маслом. Его светлые волосы растрепал зимний ветер, а с обветренного лица не сходила широкая улыбка.

– Ну конечно, родная. Я же обещал! А обещания нарушать нельзя.

Он поставил девочку на ноги и поцеловал ее в макушку. Из дома показалась раскрасневшаяся от готовки мама – она радостно вскрикнула, прикрыв рот руками, и побежала на причал. Папа поймал ее, поднял на руки, и вскоре все трое, румяные и счастливые, обнимались, окруженные легкими искристыми снежинками.

– Как вы тут, мои хорошие? – спросил папа, держа за руки Лёлю и маму.

– Ой! – Девочка прижала ладони к щекам. – Мы же совсем забыли!

Она потянула папу к дому и, загадочно улыбаясь, сообщила:

– Папочка, мы поймали чудовище! Пойдем, я вас познакомлю.

Оглавление

Глава 1 Дурацкое чудовище!

Глава 2 Подслушивать нехорошо

Глава 3 Книги дают подсказку

Глава 4 Чудовищу угрожает опасность

Глава 5 Чем опасны свежие кексы

Глава 6 Где же искать чудовище?

Глава 7 Сказки бесконечного одеяла

Глава 8 Луна и зеркало

Глава 9 Таинственная незнакомка

Глава 10 Клыки и тени

Глава 11 Страшное землетрясение

Глава 12 Сталактитовая чаща

Глава 13 Странное приглашение

Глава 14 Обжора очень голоден

Глава 15 Тролли, которые играют в игры

Глава 16 Стрелок и волшебница

Глава 17 Ключи и сокровища

Глава 18 Куда пропала рыба?

Глава 19 Мертвые языки

Глава 20 И все-таки улитки!

Глава 21 Космический полет

Глава промежуточная Привет из прошлого

Глава 22 Загадки темной заводи

Глава 23 Кто там, под водой?

Глава 24 Всемирно известный охотник

Глава 25 Чудовище выходит на свет

Глава 26 Долгожданный рассвет

Глава 27 Гроза Зеркальной бухты

Глава 28 Девочка, которая дружила с чудовищем

Глава последняя Рождественские чудеса Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg