«Искры и тени»

Искры и тени (fb2) - Искры и тени (Пилигримы - 3) 1499K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Дорофея Ларичева

Дорофея Ларичева Искры и тени

© Дорофея Ларичева, 2016

© ООО «РОСМЭН», 2016

* * *

Земля-56. Где-то на просторах России. Сентябрь. 2036 год. Василий Мазурин

Этой осенью Василий Мазурин, человек серьезный, обстоятельный и уважаемый коллегами, вопреки традиции отправился в отпуск не в теплые края, где шумят волны, шелестят паруса и надрывно кричат чайки, где можно с наслаждением погреть уже не молодые кости. Нет, он укатил в российскую глушь, да еще в компании чудаков-энтузиастов: мистиков, уфологов, биоэнергетиков. Они искали то чупакабру под Челябинском, то крылатого человека в горах Урала, то чудь белоглазую под Екатеринбургом, то еще не пойми кого, столь же таинственного, мифического и неуловимого. Поговаривают, на их счету был даже снимок йети, но на обратной дороге фотоаппарат куда-то запропастился, а спонсорам и подписчикам странички в социальной сети достались лишь карандашные зарисовки да цветистые описания самих исследователей, обрастающие новыми подробностями с каждой неделей.

Но Василий Мазурин, работник одной из подмосковных научных лабораторий, поехал за Урал вовсе не за следами инопланетян или автографом Хозяйки Медной горы. У него была конкретная и прозаичная цель.

А начиналось все так…

В середине лета судьба свела Василия со старым приятелем и коллегой – Брониславом Соловьевым. Бронислав оказался не в меру болтлив, зол на Роберта Ноэля – их общего знакомого, – жаждал внимания, сочувствия и поддержки. И поведал коллеге такое, о чем наверняка поклялся молчать до последнего вздоха.

Так Мазурин оказался причастен к чужой тайне, на первый взгляд смешной и невероятной, – но с появлением пилигримов и аномалий границы вероятного значительно расширились.

«А вдруг? – подумал Василий. – Что я потеряю, если проверю все лично?»

Тут-то и вспомнились ему знакомые уфологи – люди дурные и безобидные, чьи россказни он как-то высмеивал в дружеской компании. Одна из услышанных историй заставила его задуматься не на шутку.

На планшете сохранилась электронная визитка руководителя чудаков. И при первой возможности Василий позвонил по указанному там телефону, пообещал щедро профинансировать путешествие, принялся паковать рюкзак. У него был продуман маршрут.

Он всегда был везунчиком, дружил с госпожой Удачей и договаривался с обстоятельствами. Должностью и ученым званием его обеспечил отец, поддержкой со стороны властей – тесть. Научная карьера Мазурина развивалась как бы без его участия. Не прикладывая никаких усилий, Василий год за годом оказывался соавтором солидных публикаций и успешных проектов.

И вот теперь Мазурин сидел на крыльце старого дома в крошечной деревеньке далеко за Уралом. Сюда добирались на перекладных, прибыли засветло.

Все получилось не так, как он ожидал. По дороге к четверым исследователям присоединилась измученная женщина с дочкой лет восьми-девяти. Вот только вела себя эта кроха совсем не по-детски.

– Пилигрим? – спросил Василий женщину, скорбно замершую рядом на заднем сиденье старенькой машины.

Та печально кивнула. Круглое лицо с крупными губами и широко посаженными потухшими глазами было серым от пережитых тревог и совершенно несимпатичным.

Жалости к спутнице ученый не испытывал, поэтому задал следующий вопрос:

– Разделять будете?

– Поздно. – Женщина обняла девочку за плечи. – Говорят, их должны заранее чувствовать специально обученные люди. Свету пропустили. А мы не поняли, вначале к батюшке повели, потом по бабкам. Теперь Света и эта, новая, Стелла, – голос попутчицы неприязненно дрогнул, – между собой воюют. Сейчас она Стелла, через час может Светочкой стать. Я слышала, если не договорятся, погибнут обе. Вся надежда на…

Она не договорила, всхлипнула. Сидевшая рядом девочка погладила женщину по руке.

– Я с Земли-1. Мне обещали клона, – произнесла она взрослым тоном. – Эдуард Смолин, директор «Приюта пилигрима», клялся, что миграция на Землю-56 самая гуманная.

Мазурин не стал дальше расспрашивать. В молчании они доехали до деревни, пообщались с местными. В душе ученый до сих пор не верил, что желаемые способности можно приобрести вот так просто – забравшись в аномальную зону. Не в одну из тех, что возникли совсем недавно и исчезли лишь благодаря усилиям Бронислава Соловьева и излучению сотен Тесла-башен. А в известную еще прапрапрадедам, где сходят с ума компасы и часы, где человек излечивается или заболевает, видит невидимое, а то и вообще может сгинуть навеки. В такую, после которой Роберт Никитин стал всемирно известным Робертом Ноэлем.

О получении Ноэлем невероятных способностей Броня рассказывал, не тая зависти. Но сам Броня ради мечты даже не пошевелился. А он, Василий Мазурин, добрался. Ведь не только в какой-то там Канаде случаются чудеса!

Теперь нужно дождаться проводника. Ох и долго же! В избе целый час причитала и просила о помощи несчастная женщина, крестилась, молилась, дрожащими руками боязливо комкала платок. Ее дочь Света испуганно смотрела на мать, на сопровождавших их мужчин, на старика проводника.

Наконец на крыльцо вышел дед, страшный, как родной брат черта, зыркнул на Василия и хрипло изрек:

– Этот тоже пойдет. Больше никто.

– Но… – попытался возразить предводитель уфологов.

– Кто не послушает, не доживет до рассвета.

Он махнул рукой женщине с ребенком и Мазурину и, не оборачиваясь, поковылял в лес. Ученый не стал извиняться перед попутчиками, в конце концов, он им платил за подчинение. Может, и хорошо, что только он там окажется. «Больше достанется», – совсем по-детски решил он.

Тропа закончилась быстро. Начались кусты и буреломы, овраги да темные чащи. Света ныла, мать ругалась на дитятко, старик флегматично топал впереди. И только свет его мощного фонаря позволял не заблудиться.

До нужной поляны они шли, наверно, часа два. Замшелые, глубоко погрузившиеся в землю валуны в свете луны казались впавшими в спячку медведями.

– Я бою-ю-юсь! – захныкала девочка.

Мать отвесила ей подзатыльник.

– Тута, – провозгласил дед. – Ночь до рассвета пересидите. Захотят – помогут, выведут.

– Кто поможет, дедушка? – Женщина прижала к себе дочку.

Василий пожалел, что прослушал ее имя, а спрашивать сейчас было неудобно.

– Помогут, – ответил дед и выбрался из каменного круга.

Фонарь пару раз сверкнул за деревьями и исчез. Девочка тихо плакала.

«Зачем я пришел? Какая дикая, беспросветная серость! Точно неграмотный дикарь…»

Василий мерил шагами поляну, его мысли постепенно уносились к работе, неожиданному успеху Соловьева, достижениям Ноэля, двум девушкам-медиумам, помогавшим уничтожить пилигрима Орэфа…

Женщина положила на камень сумку, присела на нее, устроила на коленях дочку, скорее зашептала, чем запела колыбельную. Звуки ночного леса тоже поначалу шептали, а потом птица неподалеку защелкала, закричала, подавая сигнал.

Лес ожил, зазвенел, запел, завыл, зашелестел. Василий сбился с шага, остановился, запрокинул голову в небосвод. Меж ветвей горели прожекторы светил. Именно прожекторы, ибо даже за городом никогда таких крупных, точно спелые ягоды, звезд не увидишь. Еще луна – выщербленная, стареющая. «А ведь на многие здешние километры от силы с полсотни людей наберется», – осознал он и поежился.

Ему вдруг показалось, он слышит биение сердца Земли – гулкое, тихое. Звезды качнулись, потянули его к себе, закружили, потащили в глубины галактики…

Очнулся Василий лежащим ничком на палой листве, замерзшим до зубной чечетки. Рядом, привалившись к камню, недвижимо сидела женщина, и ученый потрясенно уставился на ее лицо – спокойное, умиротворенное. Выкрашенные в темно-бордовый цвет волосы с отросшими черными корнями растрепались, в них запутались листья и хвоя, но выглядела его спутница совсем иначе, чем вчера. Женщина смотрела на Мазурина, на сидевшую рядом на камне девочку и улыбалась.

– Получилось? – осипшим, простуженным голосом спросил он.

– Я буду жить, – вместо матери ответила дочь. Нет, не дочь, Стелла, пришелица с Земли-1. – Она, увы, тоже.

Мазурин поднялся с листьев, с трудом разогнул спину, первым делом выудил из недр кармана коммуникатор и выругался от избытка чувств. Он видел и понимал его устройство!

На радостях захотелось побыть джентльменом. Он протянул руку женщине, помогая встать.

«Сейчас еще утешать придется», – брезгливо подумал он.

Но женщина легко выпрямилась, осмотрела свои брюки, неожиданно потрогала куртку Василия – и рассмеялась. Счастливо, беспечно затанцевала по поляне.

«Спятила, несчастная!» Женщину было немного жаль, но тащить на себе полоумную он не собирался. «Пусть бывшая дочурка отвечает за сумасшедшую мамашу». Мазурин был непреклонен.

А девочка вдруг спросила:

– Как тебя зовут?

– Василий, – ответил ученый.

– Не тебя, – пренебрежительно отмахнулась девочка. – Тебя, пришелица.

– Джезерит. – Пляска оборвалась, женщина подошла к Мазурину и слегка поклонилась. – Я сестра известного тебе Орэфа. Ты обязан рассказать мне об этом мире. Я помогла тебе заполучить талант видеть суть вещей, ты поможешь мне освоиться здесь.

Ученый потрясенно попятился, ибо под хрупкой человеческой оболочкой скрывалось древнее-древнее существо.

– А потом, – звонким голосом продолжала пришелица, – отвезешь меня туда, где умер мой брат. Как называется то место?

– Барск. – Первый страх прошел. Василий улыбнулся новой знакомой.

Что, если эта встреча лишь удачное дополнение к его новым талантам?

Всего недели хватило Василию, чтобы убедиться, что женщина по имени Джезерит обладала феноменальной работоспособностью. Она искала и находила людей, связанных с Обществом Зари, восстанавливала старые связи Орэфа, помогала наладить новые. Она называла себя и Орэфа Вестниками, обещала невиданные выгоды своим помощникам и вдохновляла на свершения даже осторожного Мазурина. Он не очень понимал, зачем ему это, но предпочел довериться древней ведьме.

– Твой Ноэль далеко зашел, – говорила она Василию, прочно обосновавшись в его квартире, пока семья отдыхала на море.

Он боялся ее гнать. Джезерит смеялась над ним – он терпел.

Она часами изучала сайты с отчетами о построении макросети. Мазурин подозревал, что древнюю куда больше интересовала аномалия и личность ее создателя.

– Стелла тебе в помощь, – великодушно разрешила Джезерит. – Она из того же мира, что и Дорофея – идейная вдохновительница Роберта.

Мазурин соглашался, выспрашивал девочку, но та была рядовым пользователем, а не программистом или хакером и отчего-то ненавидела главное научное изобретение своего родного мира. Она скучала в московской квартире, рвалась беззаботно бродить по городу, наслаждаться быстротечным детством, ведь именно за этим она прибыла на Землю-56. А Василий лез с заумными вопросами, выводил из себя восьмилетнего ребенка с сознанием пожилой женщины.

– Мне вшили чип в сорок два года, – призналась она, с подчеркнутым вниманием изучая игровую приставку.

Вот как с ней работать?

Василий ежедневно читал обновления на сайте и не находил возможности подобраться к Роберту Ноэлю, пока через Джезерит не выяснил, в какой тюрьме коротает свои дни бывшая верхушка Общества Зари и куда переводят верных им химер.

Все это не только интриговало, но и настораживало. Василий на миг усомнился – с кем он вздумал тягаться? По древнему поверью, убийца дракона сам становится драконом, убийца нелюдя – уже не человек. И властная поддержка Роберта впечатляла, и команда у него подобралась достойная.

– Нет непобедимых, как нет бессмертных, – утешала его Джезерит. – Ноэлю удалось победить Орэфа, ты победишь Ноэля. Я слышала, сейчас он собирает медиумов.

Она раздумывала едва ли пару секунд.

– Стелла! – Джезерит подозвала девчонку. – Из тебя выйдет сносный медиум.

Маленькая пилигримка подошла, преданно глядя на древнюю химеру.

Ладонь Джезерит слабо засветилась, опустилась на высокий лоб. Стелла вскрикнула, отпрянула, но Вестница другой рукой рванула на себя светлые пряди. Девочка ахнула, осела на паркет, а Джезерит держала наливающуюся призрачным огнем руку на ее голове.

Василий смотрел на экзекуцию, распахнув глаза и забывая дышать. Изо рта ребенка текла пена, зрачки расширились, хрупкое тельце подергивалось.

– Довольно с тебя. – Джезерит выпустила Стеллу.

Та растянулась на полу с блаженной улыбкой.

– Что с ней? – Василий не знал, звонить ли в «скорую» или самому бежать от опасной покровительницы за тридевять морей.

– Ничего вредного, – жестко отрезала Вестница. – Встанет, отряхнется и отправится к психологу рассказывать о ярких видениях. После этого малявке прямая дорога на прием к Ноэлю. Он таких пачками собирает, особо впечатлительных в Барск возит. А уж она постарается понравиться, правда, дочурка?

– Да-а, – счастливо выдохнула девочка, потягиваясь на полу.

– Формируй команду, – приказала Джезерит Мазу рину.

И он старался, как мог. Сам вышел на оппонентов профессора с французской фамилией и самого ярого врага – Максима Белякова, пообщался с ним, свел с Джезерит и Стеллой.

Может, не все так плохо и он движется к своей мечте? Кто знает, как извилист и долог будет путь до цели?

Тогда-то в голове Василия Мазурина и созрел план. Из всех людей, собранных Джезерит, ученый выделил одного, наиболее осведомленного и активного. Звали его Карл Травников. Как выяснилось, именно Карл выполнял в Обществе Зари особые поручения Орэфа и, о чудо, был талантливым программистом и уже прошел отбор в команду Роберта, собирался ехать в Барск, попутно выручать Рюкина и Верховицыных.

Вдобавок ко всем личным качествам у Травникова обнаружился очень приятный довесок – пять десятков химер, выращенных по заказу Орэфа в зарубежных лабораториях. Когда нелюдей доставили в Россию, Джезерит возила всех приближенных на подмосковную дачу смотреть, знакомиться. К каждой химере подходила, пристально смотрела в глаза. До этого подвластные только Карлу твари были готовы есть у нее из рук и преданно лизать пыльные ботинки.

Карл благополучно переждал августовские и сентябрьские облавы в Англии и возвратился из Оксфорда в Москву, полный весьма амбициозных планов. Он не был пилигримом, но обладал способностями хамелеона и природного психолога, легко входил в доверие, а сам не торопился откровенничать с другими.

Порой Василию казалось, что Джезерит души не чает в Травникове, он даже начал опасаться, что окажется не у дел. Но древняя химера – Вестница, успокаивала:

– Я в людях не ошибаюсь, ты мой главный козырь.

В самом конце сентября Джезерит со Стеллой переехали в город Реутов, в квартиру, некогда принадлежавшую прежним хозяевам их тел. Это была тесная однушка в многоэтажке, но светлая, ухоженная, со смешной полосатой мебелью, веселыми детскими обоями с кроликами и морем детских игрушек повсюду.

В назначенный час Мазурина встретила у подъезда Стелла, проводила внутрь, где на тахте его уже дожидался Карл Травников, а на полу была развернута тонкая рамка переносного голографа.

– Как я понял, теперь Общество Зари – это вы.

На круглом лице Карла цвела приятная улыбка. Костюм из мягкой светлой ткани делал фигуру гостя еще толще и неповоротливей.

– Мы, мой друг, – пропела Джезерит, ставя перед ним чашку с настоем ароматных трав.

Она присела на подушку в ногах у гостя, точно была его служанкой.

«Почему она скрывает свою натуру? Почему твердит другим, что всего лишь безобидный, бесталанный пилигрим? – маялся подозрениями Василий. – Чем мне грозит ее помощь?»

– Как пожелаете, – легко согласился Карл. – У меня для вас привет от английских коллег. Слышали о Союзе пилигримов?

Никто о таком не знал.

– Я сейчас свяжусь с его главой, и он сам все расскажет. Из-за гибели Орэфа и недоступности Ильи Рюкина я уполномочен вести переговоры с вами.

Пока Стелла раскладывала по тарелкам кексы, он вынул планшет, ткнул пару раз в экран, и из лежащей на полу тонкой ленты голографической рамки в потолок ударил столб света. Джезерит пультом затемнила окна, но Василий успел заметить торжество в ее глазах, точно женщина выиграла баснословный джекпот в лотерею.

Вопреки ожиданиям, изображение над рамкой проявилось не объемным, а плоским. Зрители вначале увидели тесную, но со вкусом обставленную комнату, картины на стенах, ковры на полу, леопардовую обшивку мебели. Изображение чуть сместилось, и в зеркале отразился крошечный беспилотник размером едва ли больше стрекозы. Именно он передавал изображение. Над стрекозой в воздухе плыла такая же крошечная картинка – четверо переговорщиков из Реутова. И только потом в поле зрения камеры появился сам герой.

В детстве Василий Мазурин обожал фильмы про отважных покорителей диких стран, искателей сокровищ, путешественников. Человек на экране словно явился со съемочной площадки приключенческого кино. На вид лет тридцати – тридцати пяти, жилистый, мускулистый, загорелый, с волевым открытым лицом, чисто-голубыми глазами, пшеничными, зачесанными набок волосами. Легкая щетина дополняла образ. Герой был облачен в светлую, расстегнутую до середины груди рубашку, потертые джинсы с блестящей пряжкой на ремне. Мазурин даже присмотрелся, нет ли кобуры с пистолетом.

Человек белозубо улыбнулся, поздоровался на английском:

– Хай!

Карл приподнялся, поклонился и кратко по-русски пересказал, где он находится, кто присутствует в комнате.

– Прекрасно, – на чистом русском ответил потенциальный киногерой. – Мое имя Гильермо Карвел. Я, скажем так, Магистр Союза пилигримов.

Василий Мазурин рассматривал тяжелые командирские часы на его руке, болтавшуюся на шейном шнурке пустую гильзу и с сожалением думал, что он сам никогда не будет выглядеть столь эффектно.

– Вы хотите нам что-то предложить? – поинтересовалась Джезерит.

Гильермо улыбнулся:

– Союз действует на всех континентах. Неохваченными остались лишь Россия, Китай и ряд мелких стран. У нас с Орэфом были разногласия.

Он вышел из комнаты, оказавшейся каютой. Камера вылетела следом.

Зрители смогли полюбоваться разлегшимися в шезлонгах на палубе красотками в бикини, официантом с подносом, уставленным коктейлями и сладостями, трепещущими на ветру флагами, синей далью моря с зелеными пятнами островов. От этого сентябрьская промозглая погода средней полосы России показалась чуть ли не проклятием, преддверием зимнего ада.

«Он ведь нас заманивает, – понял Василий. – Внешностью, картинкой красивой жизни. Мы смотрим рекламный ролик и покупаемся на обещания. Орэф же не дурак был!»

Но ни Джезерит, ни тем более Стелла словно не замечали глянцевой вывески с распродажи счастья. Или у них, пилигримов, у всех мозги набекрень? Радовались сильному помощнику? Или хотели чего-то еще, о чем он, Мазурин, не догадывался?

– Союзу пилигримов более тысячи лет, – продолжал Гильермо. – Мы следим за событиями в мире. До недавнего времени нашей основной целью было преумножение капитала.

– Как долго ты у руля? – не удержался Василий.

Все та же улыбка кинозвезды в ответ.

– Пять лет из одиннадцати в этом мире (в вашу эпоху?). Еще двадцать три года я провел здесь во времена Елизаветы Первой, был, кстати, дружен с Френсисом Дрейком, знал Уильяма Шекспира, – не преминул похвастаться он.

Василий с удивлением отметил, как поскучнело лицо Джезерит. Что за планы у этой древней?

А Карвел тем временем продолжал:

– В вашей стране несколько консервативные взгляды на власть. Ни за женщиной, ни тем более за ребенком люди не пойдут. Карл мне нужен на оперативной работе. Поэтому я назначаю своим представителем здесь Василия. Я много о тебе слышал, читал твои труды, – похвалил его чужестранец. – Надеюсь, ты справишься. Сейчас не время и не место для подробностей сотрудничества. – Он неожиданно заторопился. – Я передам координаты для связи через Карла. Кстати, Карл, я слышал, ты теперь разрабатываешь макросеть?

«Зачем ему? Макросеть достанется мне и только мне!» – потихоньку закипал Мазурин. Подачки чужака его не впечатлили. Какой прок от назначения главным рабом такого могущественного чудовища? Он так надеялся, что Джезерит со временем потеряет интерес к разработкам Ноэля, и он, Василий, тихо приберет все к рукам.

– Да, я и сестра Альбина, мы в проекте, – просто ответил Карл. – Она уже на месте, я выезжаю в Барск послезавтра.

– Хорошо, не спускай глаз с Ноэля и Соловьева. Мне нужны они живые и ручные.

Еще одна искусственная улыбка, прощальный взмах рукой, золото пляжей тропических островов вдали…

Сеанс оборвался. Изображение растаяло, как тает волшебный, невероятный сон или детская наивная мечта. И Мазурин вздохнул, понимая, что от него здесь ничего не зависит.

– Что скажете, помощник Магистра? – холодно поинтересовалась Джезерит.

«Почему она такая мрачная? Оттого, что не сама встала у руля? – пытался докопаться до истины Василий. – Так она никогда и не рвалась быть на виду. Хоть она и древняя-древняя химера, или, как она себя именует для солидности, – Вестница, все одно – баба. Вон Марина Верховицына большое дело своими склоками и интригами загубила, Орэфа подставила. А у нее было все, включая армию послушных химер. Эх, мне бы армию!»

– Будем работать, – вместо этого ответил он женщине.

Та лишь рассеянно кивнула, прикрыв глаза. Там, под теплыми складками век, дрожали звезды, трубным китовым ревом вибрировал далекий сигнал, отзывался пульсацией в ушах и жжением в венах, пьянил и дурманил. Зов пронизывал пространство, шелестел в листве, одаривал видениями чувствительных людей-медиумов, исходя лишь из одной точки Земли – из аномалии под Барском.

Земля-1. Российско-Китайско-Индийский Союз (РКИС). 2099 год. Эдуард Смолин

Этот район города, словно в насмешку прозванный Вавилоном, был оставлен людьми двадцать четыре года назад. Когда-то давно изящные, суперсовременные высотки блестели синевато-зелеными стеклами, тянулись к укутанному смогом небу, были украшены висячими садами и оранжереями. Молодые насаждения, которым предстояло однажды стать пышными парками и аллеями, пристроились вдоль широких автострад. Стадион и торгово-развлекательные центры обещали разнообразить досуг горожан. Здесь селилась элита, политики и кинозвезды, разворачивал съемки Болливуд. Сюда переводили офисы крупные корпорации. Увы, процветание оборвалось в один день.

Беспощадный теракт противников РКИСа ужаснул даже самых толстокожих, заставил немногочисленных выживших в панике возвращаться в привычную толчею перенаселенного мегаполиса.

Именно двадцать четыре года назад неизвестные распылили над Вавилоном отраву. Та убивала на улицах, проникала в помещения, вызывала удушье и медленную мучительную смерть. Больше пяти лет район оставался мертвой зоной. Никто из охочих до чужого добра воришек не вернулся назад.

Потом зараза выветрилась, и сюда потянулись бедняки, мелкие бандиты, даже какая-то воинственная секта заняла здание на берегу реки.

Эдуард Смолин никогда не интересовался жизнью Вавилона. Ему достаточно было знать, что никто из властей не заинтересуется его поездками по мертвым кварталам, не придаст значения взрывам за пределами города.

Там, где обрывался вымерший район, на холме перед руинами строительных времянок саперы заложили особый заряд. Два недостроенных небоскреба мрачно нависали над импровизированным полигоном, поблескивали зазубренными осколками стекол. С верхних этажей сползала бахрома лиан. Даже если внутри кто-то прячется, должны знать – визит главы центра миграции в мертвый район не сулит ничего хорошего местным бродягам. Но все равно, откуда это ощущение слежки, возникшее несколько дней назад? Слежки постоянной, гнетущей, точно кто-то притаился где-то совсем рядом? Пусть следят, у него охрана, адвокаты, у него влиятельные отец и брат в конце концов!

Теплый ветер перебирал темные волосы Смолина, норовил сорвать капюшон куртки, сыпануть пыли за массивные очки. Молодой человек обернулся к свите, предусмотрительно отключил чип, дал знак начинать. Секретарь коснулся черной кнопки пульта.

От взрыва в нескольких кварталах выбило остатки стекол. Не укройся Смолин и компания за гравитационным щитом в полукилометре от эпицентра, досталось бы и им. А так только у одного из помощников – молчаливого парня по имени Джиан, закоротило чип. Парень зашатался, замахал руками, теряя ориентацию в пространстве.

Стоявший рядом Смолин кивнул свите, чтобы помогли неудачнику, и немедля отвернулся, напряженно всматриваясь в сорванную взрывом вершину холма. За ним качались чахлые травы, вдали тянулся длинный забор, отделяющий агропоселения. Ярко-синим цветом он словно подчеркивал бледный, выцветший оттенок осеннего неба. Но сквозь сверхчувствительные очки Смолин видел лишь развороченную землю. И ничего над ней. Очередной нанятый «специалист» – медиум лишь хлопал глазами, так и не придумав, что сказать заказчику.

С медиумами вообще вышла загвоздка. Пусть это занятие высмеивалось «настоящими» учеными и порицалось церковью, всякого рода шарлатаны на территории РКИСа процветали. Эдуард уже распрощался с четверыми. Пятый «гений» тоже доверия не внушал, хотя активно зарабатывал на желающих пообщаться с умершими родственниками.

«Он тоже ничего не видит и не слышит, бездарность!» – разочаровался Эдуард.

– Подойдем поближе? – услужливо осведомилась свита.

– Нет, и так понятно: снова прокол. Вы все проверите, через два часа жду подробный доклад о причинах провала.

Он потерял интерес к бегущим к холму людям и направился к машине.

Осторожно ступая по рассыпанному по остаткам асфальта мусору, Эдуард еще раз обернулся через плечо на опустевшие недостроенные небоскребы, поле с руинами времянок строителей. Ничего, у него все получится, он только в начале пути. У Беты было куда больше времени, чтобы достичь всего, что теперь принадлежит ему, Эдуарду.

Машина легко миновала опасные трущобы, ветхий мост через искусственный канал. Смолин удивился, заметив, что под укутавшими берега ивами скользят легкие лодочки. Где-то грянул новый взрыв. Это бедняки глушили рыбу, гортанно перекликались с дежурившими на соседнем мостике людьми.

Прочь из этого дикого места, к цивилизации! Он активировал чип, проигнорировал немедленно выскочившее перед глазами рекламное приветствие, перевел связь с макросетью в режим ожидания.

Город начинался старыми постройками провинциального русского поселения, сейчас почти нежилыми, сменялся кричаще-яркими кварталами чайна-тауна. Чип назойливо вывел значок конверта в левом нижнем углу обзора. Кому-то не терпится пообщаться!

Пришлось скосить глаза на картинку, разворачивая сообщение, заодно заглянуть в услужливо высветившиеся рядом с основным текстом биржевые сводки.

«Прошу предоставить подробный отчет о состоянии тела моей дочери Марии Ивановой и о возможности хотя бы временного возвращения ее сознания в тело. Александра Иванова», – гласило сообщение. Ох уж эти родственники, никогда полностью с миграцией смириться не могут. Он проверил имя по базе и присвистнул. Знакомая особа под ником Дорофея, он лично отправлял ее на Землю-56. Девица ценная, ее беречь надо. Он ведь только начинает выстраивать бизнес.

Эдуарду Смолину исполнилось девятнадцать. Выглядел он гораздо моложе, но не стеснялся этого. Наоборот, многие деловые партнеры комплексовали, впервые видя перед собой высокого серьезного парня, почти мальчика.

Смолин-младший с двенадцати лет зарабатывал деньги. Вначале выстроил торговую сеть в школе, потом принялся помогать отцу с братом, контролировал поставки продовольствия в целом районе. Он даже учиться пошел после школы, но быстро убедился, что книжные стратегии, красивые бизнес-матрицы и замысловатая болтовня консультантов имеют мало общего с реальной жизнью предпринимателя. Они не учат с полувзгляда находить возможности для заработка, а значит, бесполезны.

Подозревали, что он мигрант. Смолин не подтверждал и не опровергал эти слухи, хотя искренне посмеивался над ними. Он не представлял, что значит отказаться от прежнего себя, отправиться в путь в поисках нового мира, новой жизни. Зато был благодарен отцу и человеку по имени Роберт Ноэль, явившемуся в их дом в теле ребенка.

Роберт был смешным, толстым, неповоротливым, величал мигрантов пилигримами, говорил странные слова. Но платил чрезвычайно щедро. За скромную помощь ребенок одарил папочку революционными технологиями, подсказал, как прибрать к рукам модные центры миграции.

Благодаря Ноэлю и влиятельному отцу после таинственной и бесславной кончины Венедикта Горбунова, больше известного как Бета, в подчинении Эдуарда оказались четыре центра миграции, которые теперь носили название «Компания Приют пилигрима», а также удивительные технологии и обширные связи. А главное – ему достались дневники Беты. Тот странный мигрант доверил бумаге слишком много личного, сокровенного, темного. Стоило сказать Бете «спасибо». Цветы, что ли, в зал памяти при крематории отнести?

Когда Эдуард впервые обнаружил тетради в бывшей квартире Беты, он не придал значения этой писанине. Мало ли что поведал бумаге ископаемый мигрант? Но отец не позволил выбросить записи, напомнил, что прежний глава центров миграции происходил из одного мира с Робертом Ноэлем. Уже этот факт заставлял уважительно относиться к его наследию. И Эдуард, скрипя зубами, засел за расшифровку дневников.

Читать рукописный текст было мукой. Безрезультатно провозившись с программа-анализатором, Эдуард плюнул на технические новинки и самостоятельно принялся вникать в крученую мятую проволоку почерка Бетиных дневников. Он приходил в бешенство от прыгающих вверх-вниз строчек, немыслимых сокращений, невнятных чертежей и заметок на полях – мелких, торопливых и оттого заваленных на правый бок.

Буквально через две недели Смолин-младший набрел на следующую заметку:

«Я окончательно убедился, что «отец» моей Даши Орэф, Координатор и Джезерит, та молчаливая женщина, которая помогала мне в прошлом воплощении, – существа одного круга. Кто они такие, у меня имеются догадки, но я покамест промолчу, дождусь Дашу В таких вещах она разбирается лучше.

Вчера в очередной раз пытался связаться с кем-нибудь из них. Жаль, талант медиума у меня и Альфы слабей, чем Дашин. После серии из шести взрывов мы получили минимальной отклик. Координатор молчит. Зато Орэф ответил, что Даша давно ушла в иной мир. Если она попала ко мне, почему не отзывается? Я немыслимо скучаю! Так хочу ее обнять.

<неразборчиво> Продумал, как усовершенствовать взрывное устройство, чтобы на время истончить границу миров и связаться с Координатором. Мне недостает его совета, не хватает технических знаний. Из каких бы бездн ада он ни выбрался, в том, что касается техники, он бесподобен.

Я исполню данное ему обещание, создам Эдем на своей родине. Но здесь будет мой мир, мое царство – единоличное, уникальное. Центры миграции расцветут по всему континенту <неразборчиво>. Удалось бы вышвырнуть отсюда Леона и Лидию, я бы быстрее встал на ноги. От Альфы я избавлюсь <неразборчиво>. Дашенька, где же ты, я тоскую».

Дальше следовал чертеж с пометками технического плана.

Смолин тогда серьезно обдумал прочитанное, разыскал в Бетиных каракулях подробности проекта «Эдем», высчитал возможную прибыль от общения с «помощниками» и нанял инженеров. Раз он и так занят тем, за что некие существа платят технологиями, почему он должен упускать выгоду?

Авто притормозило на светофоре, и Смолин выглянул в окно. До встречи с Робертом он не верил в мигрантов, насмехался над ними. Теперь сам заглянул за грань неведомого. Бета придумал способ подключаться к телам людей, отправленных в параллельные миры, и наблюдать за их жизнью под иным небом. В один из таких сеансов через новенькую мигрантку по имени Стелла Бачурина приборы центра засекли странный сигнал, слишком напоминающий сигнал SOS. Это заставило Эдуарда вновь зарыться в записи Беты.

– Джамал, – окликнул водителя Эдуард, – покружи по центру, мне надо подумать.

Земля-56. Город Барск. 11–12 октября. 2036 года. Дорофея

Похолодало слишком резко и неожиданно для Доры. I Только что миновал сухой, теплый сентябрь, и вот после вчерашнего дождя краешки луж украсились тонкой ледяной корочкой. Ветви кустов и деревьев под монотонную мелодию ветра тихонько перестукивались, словно желали передать кому-то тайное послание. На липах болтались последние скомканные побуревшие листья.

Семейство Ивановых все-таки перебралось в Барск в служебную квартиру. Глава семьи, Леонид Алексеевич, устроился преподавать политологию и социологию в местный университет. Его кабинет был на том же этаже, что и кафедра физики, которой заведовал Бронислав Соловьев. Александра Михайловна Иванова теперь работала в центре клонирования под началом Ники. Вот такие интересные дела получались.

Дорофея подняла голову, щурясь на убывающее с каждым днем солнце. Сегодня в школьном дворе было относительно тихо. Мороз спугнул малышню, да и завсегдатаи-футболисты оказались одеты не по погоде.

Ветер принес застарелый запах гари с торфяников, заставил девушку втянуть голову в плечи, поправить тонкий шарфик. До занятий оставалась четверть часа. Машка уже десять минут как умчалась с новыми знакомыми готовиться к контрольной. Гордо задирая нос, прошествовала мимо Роксана и скрылась за высокими стеклянными дверями школы. А Дорофея не торопилась, вслушивалась в перестукивание ветвей, чириканье воробьев, облепивших куст жасмина у забора.

Весь выпускной класс, во всяком случае до нового года, Доре и Марии Ивановой, ее местному двойнику, предстояло отучиться в разных группах. Машка продолжала листать привычные учебники, углублять познания в науках. А ее, Дорофею, отправили в специальный класс к таким же, как она, «братьям по разуму» – выходцам из разных миров. Биологически «детишкам» было от шести с половиной до тринадцати лет. Реально двое разменяли вторую сотню. Искры их душ не один раз пересекли грань миров и теперь с любопытством осваивались на новой территории, получали информацию о Земле-56, делились историями путешествий. Сегодня, например, Дора подготовила доклад о политическом устройстве РКИСа в сравнении с местной Россией.

– Отрываешься от коллектива?

Голос Роберта Ноэля за спиной заставил ее вздрогнуть. Ученый вылез из белого внедорожника, на ходу застегивая рыже-желтую куртку.

Дора неопределенно пожала плечами. О чем ей общаться с другими пилигримами? Книжек они не читают, музыку не слушают, Интернетом интересуются только как средством получения информации и общения. Теперь-то она поняла, сколь тяжело с ней самой приходится Маше! А вот терпит, не гонит, даже прошлые обиды прощает.

– Ты про набор новых людей для макросети? – спросила она.

С Робертом последний месяц она общалась лишь в виртуальном пространстве. С укатившим в Москву Лансом тоже.

– Не-а, там и без лишних бездельников все хорошо.

Ученый пожал ее руку и улыбнулся, как показалось девушке, не совсем искренне. Он обернулся на группку смеющихся молодых людей, откинул со лба седую прядь и огорошил:

– Через аномалию пробивается сигнал бедствия. Еще с августа. Это раз.

Он принялся загибать пальцы на левой руке. Доре это не понравилось. Что, опять какие-то козни-заговоры на свет вылезут? Или из старого Общества Зари не всех переловили?

– Несколько человек со способностями медиума утверждают, что кто-то смотрит на мир их глазами. Такой же фокус с тобой проделывал Бета. Это два, – загнул безымянный палец профессор.

– Я служила передатчиком информации, – поправила его Дорофея, ощущая нехороший холодок на спине. Неужели пилигримам никогда не видать покоя?

– В-третьих, – безжалостно продолжал отсчет собеседник, – мне самому нужны медиумы. Ты и крокодиленыш идеально подходите. Потому-то я здесь. И не только.

Крокодиленышем Роберт Ноэль звал Роксану Верховицыну свою подопечную, на редкость неприятную девицу, способную голосом загипнотизировать практически любого. Перебороть ее приказ мог только другой гипнолог, и то не всегда. В силе ее команд Дора с Машей убедились лично, когда без всякой видимой причины сбежали из Барска с юными байкерами и рванули в Москву.

– В-четвертых…

Ах, еще и в-четвертых! Девушка ощутила, как поднимается желание топнуть ногой, развернуться и уйти. Тем более с минуты на минуту зазвенит звонок.

– Через аномалию мы можем задаром получить связь с твоим миром. Угадай зачем?

То, что в рукаве этого чародея от науки спрятаны крапленые карты, девушка знала давно. Чем или кем он готов рискнуть ради новых знаний? Для чего оставил «неуничтожимую» другими аномалию? Дора даже позабыла, что продрогла, прослушала далекий звонок. Мимо вприпрыжку пронеслись любители поваляться в постели до последнего. Теперь в дневнике девушки появится первая отметка о нарушении дисциплины.

– Не догадываюсь, – осторожно ответила она.

Как жаль, что Роберт нечитаем для природных психологов вроде нее. А по хранящему летний загар узкому лицу эмоций не угадать.

– Не вижу смысла изобретать велосипед. Хочу подключиться к макросети и скачать готовое программное обеспечение, настройки ее параметров, часть программ, другие данные. Это не воровство в привычном смысле, – видя, как нахмурился лоб девушки, поспешил успокоить ее ученый. – Я готов запатентовать изобретения на имя реальных людей из твоего мира, если ты скажешь это сделать. Но, согласись, мы отделены от них космическими безднами расстояния и шестьюдесятью тремя годами времени. Их будущее у нас никогда не наступит. А нам нужна защита от потенциального вторжения создателей Орэфа и Координатора. Да от таких же роботов, как они!

– Я, конечно, бывший хакер, – осторожно начала Дорофея, – я понимаю, что это не преступление. Но по грандиозности замысла…

Она не находила слов. Он не говорил слишком многого, боялся того, что знал.

Роберт потер плечо. Никто здесь не знал, что в начале сентября в профессора стреляли. Кевларовая рубашка и тонкий бронежилет удержали пулю, охрана прикрыла и сняла снайпера. Неудавшегося убийцу приволокли к машине Ноэля, вызвали «скорую».

Смертельно раненный оказался «диким», необученным медиумом. Его мучили видения о космосе и пузатых полупрозрачных существах среди звезд, о молниях в небе, горящих домах, взрывающихся нефтепроводах и профессоре Ноэле как виновнике общего безобразия. И о женщине с тысячей лиц, которая все это прекратит.

Неудачливый сумасшедший снайпер ничего больше не сказал, умер за две минуты до прибытия врачей. В другой раз Роберт посмеялся бы над безумцем, будь безумец один. Так нет же, известных случаев перевалило за тысячу, даже Роксане что-то там мерещилось – мистическое и невнятное. Спросить бы у Доры про видения, но не сейчас, иначе помогать не будет.

– У меня в голове не укладывается спланированная тобой афера! – призналась девушка. – Ты поэтому оставил аномалию?

– Хуже. – Собеседник расплылся в многообещающей улыбке. – Я ради этого хочу отвоевать у правительства всех химер!

Все уроки Дора просидела в задумчивости, слушала учителя и одноклассников рассеянно, рисовала в планшете закорючки. Даже Маха забеспокоилась, прибежала на перемене спрашивать, что случилось. Роксана, чьи эмоции мигрантка теперь чувствовала почти так же ярко, как и своего двойника, тоже бросала в их сторону настороженные взгляды.

В обеденный перерыв Дорофея не пошла в столовую, поднялась на второй этаж, отыскала свободный незапертый кабинет. Точно в насмешку, это оказался кабинет восточных языков – китайского и корейского. Но девушка сейчас не была настроена на воспоминания о родине. Ее куда сильнее волновал визит ученого. Поэтому Дора вытащила планшет, развернула на полу рамку голографа – восьмиугольную, тоненькую, – ступила внутрь контура. Стоило подключиться к Интернету, нажать вызов, и девушка оказалась в полупрозрачной колонне света.

– Ланс, откликнись, пожалуйста!

Ответа пришлось ждать минут десять. Призрачный силуэт юноши возник рядом. Сейчас Ланс выглядел чужим, официальным, как диктор из телевизора или политик, – в строгом костюме, при галстуке, волосы подстрижены, зачесаны назад, лицо сосредоточенно и серьезно.

– Привет, что случилось? – Он улыбнулся; мнительной Доре показалось, что неискренне.

– Что ты знаешь о делах Роберта? – Она не стала тратить время на пустую болтовню, и так вчера почти час проболтали. – О его желании скопировать информацию из макросети Земли-1.

– Через вас с Роксаной? – невинно поинтересовался юноша.

Значит, знал и все дни молчал! Как ему верить после всех недомолвок?

– Мне рассказывал Левашов. Я не одобряю подобного, но боюсь, что при нынешних технологиях мы мало что сможем противопоставить создателям Орэфа. Тем более спорить с доком все равно что встать на рельсы и попытаться руками затормозить разогнавшийся товарняк.

Дора помолчала. В чем-то он прав. Тот же Орэф сколько бед причинил! Одним своим присутствием он лишал людей способности критически мыслить. Сам Ланселот…

– Поговори с Ксаной о ее родителях, – точно прочитав ее мысли, напомнил он, – как они поддались на уговоры пришельца.

Девушка кивнула. А он отключился, умчался по делам, куда более важным, чем ее заботы.

Ей было очень грустно оттого, что Ланс отдалился. Он учился в Москве в университете на особом историческом отделении и уже сейчас ассистировал ученым в машине времени, помогал восстанавливать подлинную историю Земли, не замутненную личными суждениями и предрассудками. Он составлял карту открытых миров, описывал их жителей, ключевые события прошлого. Он мог об этом говорить часами. Зато все меньше интересовался делами Барска.

«Он позабудет меня, пока я окончу школу. Он совсем меня забудет!»

Она все раздумывала, как изменился ее друг, и тут прибежала Машка.

– Ты чего не в столовой? Там сметанный пирог дают на десерт!

Клон покачала головой, сложила расстеленную на полу рамку, та стала похожа на металлический бумеранг, только чересчур толстый и угловатый. Зато помещалась в сумке через плечо. Планшет девушка отключила, скатала в аккуратную трубочку и пристроила во внешний карман.

– Опять что-то затевается, – призналась Дора двойнику и коротко пересказала беседу с ученым. – Роберт меня пугает и восхищает одновременно.

Машка поплотнее прикрыла дверь в класс, присела рядом на парту, принялась болтать ногами.

– Ты вчера была на уроке, – негромко начала она. – Я поехала к маме в центр клонирования. Ей конверт пришел с пометкой «срочно». Потом я решила навестить Нику. В кабинет к ней не попала, зато кое-что услышала. – Машка понизила голос: – Сюда переводят три десятка химер. И это только первая партия! Прикинь! Грандиозный эксперимент намечается. У этой затеи много противников, но Роберт настаивает.

С улицы донеслись смех и крики. Потеплело, и мальчишки снова гоняли мяч. Солнце уверенно тянулось через окно, оставляя на полу разлапистый след от приклеенного к стеклу бумажного кленового листка. На листке красовались красно-коричневые иероглифы, и Дора некстати с сожалением подумала, что не закачала в чип, когда была возможность, китайскую или любую другую иностранную грамоту.

– Я не люблю быть в неведении!

Машка болтала ногами и разглядывала яркие изображения Запретного города, сменяющиеся на настенном панно фото с поездки в Сеул лучших учеников, гривастую статуэтку китайского льва на учительском столе, бумажных драконов под потолком.

– В прошлый раз нами сыграли как куклами, выманили из города. Имей мы чуть больше информации, наделали бы куда меньше глупостей!

– И ты бы не познакомилась с Гошей, – подколола ее клон.

Она была согласна с «сестренкой». Лучше быть в курсе событий сразу, чем потом жадно глотать пыльные капли мешаной-перемешаной со слухами и домыслами информации. Чем чувствовать себя теннисным мячиком.

– Ланс с нами заодно? – продолжала Маха.

– Не знаю. Надеюсь, – пожала плечами мигрантка.

Машка нахмурилась, но не стала донимать своего клона расспросами. Вместо того сказала:

– Гоша точно с нами. Он сегодня после университета придет к Алине Григорьевне на индивидуальные занятия.

Гоша, Махина любовь, оказался природным психологом. При первом обследовании его отбраковали, как не подающего надежд. Но после августовских событий сенсы пересмотрели свое решение. И теперь парень занимался в учебной группе при школе, развивал свои таланты.

– Помнишь, что сегодня у наших концерт?

Дора поманила Машу за собой. Стоило навестить столовую, если там еще хоть что-то осталось. Следующий урок через пятнадцать минут.

– Больше всего меня расстраивает, что придется помогать Роберту на пару с Верховицыной, – пожаловалась Дорофея, спускаясь по лестнице.

Впереди девушку ждали два часа совместных с Махой занятий у личного тренера-психолога, потом еще три часа индивидуальных тренингов. Предстояло разбираться в законодательстве принявшего ее мира. А потом у нее была запланирована культурная программа.

Концерт группы «Трюк Коктейль» начинался в университетском клубе через полчаса. Женя по прозвищу Джон – высокий, чернявый, лопоухий второкурсник настраивал гитару. Таня, чаще отзывавшаяся на имя Тигра, миловидная девушка с мелированными волосами и открытой улыбкой, установила пюпитр с нотами, положила на подставку флейту, расчехлила гитару. Молчаливый, вечно серьезный Вадим устроился за барабанной установкой. Игравший на банджо Руслан не торопился, проверял освещение, руководил восседавшим за пультом Гошкой. Не стоило торопиться, раз про мелодии кантри в «Трюк Коктейль» вспоминали ближе ко второй части концерта.

Ленка, ни на чем, кроме чужих нервов, играть не умевшая, вместе со своим другом Лешкой украшала сцену. Ира распевалась в тесной гримерке. Андрей Соколиный Нос в холле проверял билеты, Кирилл предлагал за символическую плату сразу закачать в плееры зрителей песенную подборку группы.

Дорофея с Машей наблюдали за всеми приготовлениями из зала. Они с трудом уговорили родителей отпустить их на столь поздний концерт. Сейчас девчонки прислушивались к шуму толпы за дверью. Ивановы целую неделю помогали с рекламой концерта. Раздавали нарисованные Русланом листовки в школе и центре клонирования, рассылали приглашения по электронной почте.

– Полная готовность! – сверившись с часами, выкрикнул Гоша.

Зал внезапно погрузился в полумрак. Лишь желтые лампы очерчивали черный абрис сцены, укрывшейся за голографическим занавесом.

Дора любила песни «Трюк Коктейля». Благодаря дару природного психолога она иначе, чем большинство людей, ощущала их творчество и ответные эмоции слушателей.

Двери распахнулись, люди хлынули в небольшой зальчик. Предвкушение предстоящего действа захватило мигрантку врасплох, повлекло куда-то в неизмеримые дали. Подобного она не ощущала со времен памятного телеэфира.

Стоп, неужели в толпе… Чувство единения со зрителями схлынуло, опало песком к ногам. Дорофея резко обернулась. Нежданная гостья стояла в дверях, невидимая за широкими спинами ребят из байкерского клуба, но благодаря усилиям Орэфа ощутимая всегда. Даже в школе темное пламя маячка горело в сознании мигрантки, указывая, где сейчас обретается Роксана Верховицына.

Нечего о ней думать, портить праздник! Вон Маха пристроилась за режиссерским пультом, перешептывается с Гошей, абсолютно счастливая.

В зале пахло кожей и табаком, перемешанными ароматами духов. Шелестел неразборчивый прибой голосов. Публика собралась совершенно разная – из университета, из школы, даже кто-то из более взрослых пришел.

Свет в зале изменился. Сцена раскрасилась сине-зелеными огнями, точно море. Из-за ширмы в окружении голографических звездочек возникла Ира в длинном платье цвета морской волны. Светлые мягкие волосы держал плетеный обруч с крупными синими камнями. Точно жительница морских глубин, она медленно ступила на сушу сцены, улыбнулась и запела до вступления аккомпанемента. Неожиданно сильный для хрупкой девушки голос завибрировал, забился в четырех стенах, оборвал болтовню.

Ира пела, зал слушал, иногда подхватывал припев, пританцовывал. Дора напрочь позабыла про Ксану танцевала со всеми, растворившись в эмоциях толпы. «Трюк Коктейль» играл стилизованные под народные мотивы авторские песни, рассказывал сказочные истории, переходил к жизнеутверждающему кантри, пытался на свой лад повторить известные рок-композиции. Почти два часа без перерыва сердце мигрантки вторило этим ритмам.

Ты принес на плечах метели. Звезды севера в небе зрели, Две полярных совы летели – Путь тебе выбирали смело. Ты пришел из запретных далей, Где моря устилали льдины, Где горят маяки печалей. Но пришел ты непобедимым.

Эмоции вокруг распускались живыми дурманящими цветами, пульсировали и бились вспышками наслаждения и боли, перехватывали горло, уносили в неведомые края разноцветными птицами, и от этого хотелось самой оторваться от земли, обнять всех и каждого…

Пилигрим. Образ твой люди помнят всюду. Много лиц и имен ты сменил, чтоб поверить в чудо. Но запомни, что ты только искра в короне солнца. Где-то в мире есть дом, где тебе счастье улыбнется.

Эту балладу еще в начале сентября Женя-Джон написал, услышав рассказ о прошлом Ланса:

Ждет тебя еще много странствий И земель, не открытых ныне. В необъятном подзвездном царстве Мы с тобою вдвоем пилигримы. Первой брошу клубок под ноги. Первой дверь распахну. Ты следом? Мы дадим имена дорогам И заглянем в чужое небо.

Когда все закончилось и публика разошлась, Гоша потянул Дору за рукав куртки:

– Пошли домой, ваша мама уже дважды звонила.

– Паникерша! – проворчала Маха.

Она с удовольствием отправилась бы с ребятами в ночной клуб, а то и вовсе поехала бы с байкерами гонять по городу.

Вон все мечты на мордашке написаны заглавными буквами. Роксаны поблизости не чувствовалось, это радовало.

– Пойдем, – Дорофея помахала ребятам, собиравшим инструменты, и направилась к выходу.

От университетского клуба до дома было неблизко, но такси вызывать не хотелось, и они пошли пешком.

После одиннадцати Барск в этом районе пустел. Редкие машины скользили по черноте асфальта. Прохожих вообще можно было заносить в Красную книгу. Темнота льнула к домам, чьи первые этажи – нежилые, магазинные – были холодны и пусты. Окна верхних этажей еще покрывали лоскуты теплого света. Тощие спички фонарей теплились красноватыми огоньками.

Маша шла под руку с Гошей. Дора брела чуть в стороне, вслушиваясь в мерное дыхание засыпающего города. После концерта кувшин ее эмоций был полон до краев. Говорить не хотелось, лишь бы донести, сохранить в себе это тепло пережитой радости как можно дольше.

Когда в окружающей действительности произошла перемена, девушка не почувствовала. Улица поплыла вперед, удлиняясь, убегая в бесконечность. Лучи фонарей засияли золотом, заледенели, затвердели, норовя проколоть насквозь. Из города внезапно исчезли все люди, звери. Он опустел, выветрился и теперь взирал на нее мертвыми глазами оконных проемов.

Синий дрожащий огонек разгорался в небе. Он набирал силу, зрел. Синий-синий, как камни на Иркином обруче. Нет, как пламя аномалии – того же идеально-лазуритового оттенка. Кляксы света в окнах дальних домов померкли. Золотые иглы фонарей обесценились до дешевой подделки. От ощущения чего-то неотвратимого у Доры сковало страхом спину и плечи.

В следующий миг все исчезло. Остался привычный Барск и обеспокоенные Маша с Гошей рядом.

– Эй, ты что? – Маха встряхнула ее за плечи. – Встала столбом и стоишь!

Дора потерла глаза и лоб, избавляясь от остатков видения, и поделилась пережитым.

– Это к Нике, – кажется, не удивилась Машка. – Ты у нас чудная. То Дельту с Орэфом рассмотришь, то пушку изобретешь.

– Не изобрету, а вспомню, – поправила девушка. В августе ей пришлось переворошить память Дарьи Фелисии, вы удить оттуда воспоминания о пушке, создающей аномалии.

Звонить Нике с жалобами не хотелось. Кувшин был до сих пор полон, и лишние разговоры вычерпали бы впечатления ржавым половником.

Словно в награду за отсутствие лишней суеты, ночью Дорофее снова приснился «кошачий» сон. Дарья Фелисия, погибший двойник Доры, временно отступила, утащила пропахшие тайнами пожитки в мрачную нору подсознания.

Все чаще мигрантка видела, как уносились изучать окрестности две белые кошки, точно сотканные из лунного света. Иногда она могла сопровождать их в вылазках, вдыхать сырой терпкий запах подвалов и пыльный – чердаков, вслушиваться в сонное воркование голубей под крышей, самозабвенно гонять других котов. Но чаще она просто дожидалась в квартире, пока пушистые исследователи возвратятся – усталые и довольные.

Сегодня так и было. Проводив кошек размером с овчарку, она сама отправилась смотреть другие сны – спокойные и светлые. В них не нашлось места натворившей много бед Дельте или иным печалям. Зато снился родной мир, причудливо раскрашенный новыми красками, с куда более ярким солнцем и чистым воздухом. Не сбежавшие в безжизненную пустоту космоса родители. Любимое занятие в макросети – создание инсталляций – невероятно правдоподобных зарисовок, сценок из чужой жизни.

Перед рассветом кошки вернулись, дали полюбоваться лунным блеском их пушистых шкурок, одна даже запрыгнула к Дорофее на кровать, неся запах дождя и рыбы. Сама не понимая, что делает, сонная девушка протянула руку – потрепать кота по загривку. И проснулась от возмущенного мяуканья и острых когтей на запястье.

Разбуженная Маша включила лампу. Из-под Дориной руки вырвался рассерженный песочно-желтый Топтыжка. Обиженно задрав хвост, он прошествовал в облюбованную коробку из-под бумаг и оттуда высказал все, что думает о человеческой благодарности. Рядом на стуле мяукнула в ответ серая Плюшка.

– Час до будильника, – зевнула Маха, трогая выключатель. – Прозвенит, тогда сколько угодно над животными издевайся.

Ого, так в ее сновидениях виноваты кошки? Мигрантка усмехнулась и откинулась на подушки. Что Ника говорила о воздействии метеоритов Пятерки на живые организмы?

Людей эти метеориты, или «камни изменения», одарили необычными способностями. Например, те, кого называли сенсами, могли чувствовать и видеть энергетические потоки, иногда даже управлять ими. Природные психологи, как она и Маша, улавливали чужие эмоции. Хамелеоны умели «отводить глаза», становиться невидимыми для людей и многих приборов. Этот талант не раз выручал Дору А еще она, вот уж нежданная радость, вместе с Роксаной Верховицыной была медиумом. С этой способностью она пока не разобралась, хотя вместе с той же Ксаной заманила в аномалию и помогла уничтожить нелюдя по имени Орэф.

По вине метеоритов или по воле природы среди людей рождались природные гипнологи, такие, как Ксана и ее приемная мать, способные управлять другими при помощи голоса. И еще не пойми кто был. Ника и остальные делились скупыми порциями информации, заботливо припрятывая самое приятное напоследок. Теперь вот кошки отметились в списке.

Дора задремала под самый будильник и встала с дурной головой. Вдобавок невыносимо чесалось покрасневшее расцарапанное запястье.

Наскоро позавтракав, девушки побежали в школу под противным осенним дождем. За ночь тот налил глубокие лужи, с которыми не справлялись водостоки. Машины норовили обрызгать, дождь упрямо засекал под зонты. И мигрантка впервые задумалась, когда же настанут каникулы.

У дверей кабинета биологии Дору дожидалась хмурая Роксана.

«Что ей от меня надо? Вчера притащилась на концерт, теперь сюда!» – Иванова гостье не обрадовалась. Верховицына была на класс моложе и в этом крыле школы появлялась редко.

– Ты тоже вчера это видела, – глядя на нее темными восточными глазами, сказала гостья.

– Что видела? – Дора поняла, но решила переспросить. Мало ли, она сама еще не до конца освоилась на Земле-1, некоторые вещи ставили ее в тупик, оказывались вовсе не тем, что она ожидала.

– Синий огонь в небе. Роберт говорит, это сигнал тревоги из аномалии.

– Кому-то требуется помощь. – Из-за поворота коридора появился чересчур жизнерадостный Ноэль. Как его пропустили школьные охранники, оставалось загадкой. – Химер привезли в Барск, они волнуются, – добавил он таким тоном, точно провозглашал начало величайшего праздника в истории человечества. – Сегодня сходите только на обязательные занятия, – подмигнул он девушкам. – К часу я обеих забираю в свою лабораторию. Машина будет ждать у ворот.

Всю биологию, географию и историю Дорофее пришлось делать вид, будто ничего не произошло. Английский вообще прошел как бы мимо. Как и химия. Вспомнился разговор с Лансом за день до его отъезда в Москву.

«Почему ты, будучи Лансемасом, мальчиком из убежища, принял на себя обязательства инспектора Константина?» – спросила она его тогда.

В последний августовский день Ланс как раз повел их с Машей в парк аттракционов. Пока Маха в тире тщетно пыталась попасть дротиком в слабо надутые шарики и выиг рать зеленого плюшевого зайца, мигрантка учинила своему другу допрос.

Ланс задумчиво подбирал слова, ища подходящие.

«Понимаешь, – выговорил он, щурясь от яркого солнца, – когда твой мир с рождения ограничен темным подземельем, в котором экономят электричество… Где есть два десятка запутанных книг и один неведомо как угодивший в убежище альбом-путеводитель по уже не существующей стране… Где ты в свои десять-одиннадцать лет отлично понимаешь, что никогда не увидишь солнца, появившийся в тебе пилигрим воспринимается как самое чудесное и невероятное приключение.

Тот Костя прожил целых две жизни, повидал неизмеримо больше, чем написано в двадцати книгах и одном путеводителе. Для Лансемаса это стало откровением. Долгими днями и ночами он перебирал его воспоминания, делая их своими, мечтал о побеге, об исполнении некогда данной Константином клятвы. Он цеплялся за нее, чтобы не сойти с ума в бомбоубежище, все чаще «подглядывал» в чужое прошлое.

Я думаю, только это помогло ему выжить. Во мне есть частичка мстительного Константина, и перепуганного Лансемаса из подземелья, и даже погибшего при разделении Сергея. Я же говорил тебе не раз!»

Тогда ей казалось, они поняли друг друга, избежали недомолвок. Но отчуждение возникло вновь во время долгих виртуальных бесед. Ланса мучило чувство вины за содеянное в полубессознательном состоянии, когда он был заодно с химерами. Дору настораживали его прошлое, немалый возраст, скрытность. Сколько еще темных секретов в его закромах? Сколько недомолвок?

– Иванова!

Она вздрогнула.

Лицо Ланса растворилось, сменилось расплывчатой фигурой учителя. Последний урок, ненавистная химия. Какие-то там кислоты…

– Мне звонить вашему куратору или вы хотя бы тетрадь откроете?

Она рассеянно кивнула, раскрыла тетрадку. Нашла поле с заданием на сегодняшнее занятие, даже сделала попытку перекопировать с экрана формулу реакции. Зачем ей химия, если она не собирается в медицинский?

Едва прозвенел звонок, Дора помчалась в столовую, наскоро ухватила тарелку супа, чай и два куска яблочного пирога. Обедать в компании Роксаны ей не хотелось.

Уже на выходе ее перехватила Маша.

– Куда?

Пришлось сознаться.

– Не вздумай без меня влипать в глупости! В одиночку скучно, – жизнерадостно заявила вредный двойник.

Забавно, Доре стало легче.

– Держи. – Она сунула Машке припрятанный кусок шарлотки.

Дора с Машей уселись на заднем сиденье белого внедорожника. Ксана устроилась рядом с Робертом на переднем, гордая и довольная. Как профессор умеет располагать к себе людей – секрет, достойный высшей награды.

На выезде из Барска дежурил бронетранспортер, но военные даже не попытались притормозить белый внедорожник Роберта, наоборот, приветливо помахали проезжающему профессору.

Весь путь Ноэль и компания проделали по довольно качественной асфальтовой дороге. Дора не была в этих местах уже больше месяца и сейчас поразилась разросшемуся вокруг аномалии строительству.

Два пятиэтажных здания из темно-красного кирпича полукругом одно против другого выросли возле белокаменных Тесла-башен, – или как там можно было назвать конические сооружения с металлическими украшениями на вершинах? Сегодня эти украшения напомнили Доре скомканную в кулаке проволоку – такими неровными и несимметричными они были.

– Слезайте, телега прибыла, – объявил Роберт, первым выпрыгивая ровнехонько в лужу.

Ксана с неприязнью оглянулась на парочку позади нее. «Угораздило же связаться», – читалось на ее физиономии. Дора постаралась не реагировать, не ссориться, им еще вместе работать.

Из-за переполненной машинами тесной стоянки внедорожник остановился довольно далеко от здания. Мигрантка разглядела, что достроен и отделан только фасад.

– Идем, – Машка не желала любоваться достопримечательностями, мечтала спрятаться под крышей.

Разогнавшийся в поле ветер силился вырвать зонты из их рук, был готов унести девчонок в далекие дали, точно малышку Элли из мультфильма про Изумрудный город. На днях Дора от нечего делать пару часов просидела с Машкой у телевизора, смотрела мультики без разбора и уничтожала чипсы. Удовольствия от процесса получила мало, но сказочные сюжеты запомнила.

Дом проглотил их, точно кашалот глотает планктон. Маленькие, промокшие, они заползли в пасть широкого проема над крыльцом.

В холле на полу в беспорядке сушились разноцветные зонты. Перегруженные одеждой стоячие вешалки в любой момент были готовы рухнуть на пол. Не особо печалясь по этому поводу, Роберт добавил на ближайшую свою яркую куртку, потом Роксанин зеленый плащик.

– Сдирайте шкурки, там жарко. – Ученый заставил Ивановых снять кожаные курточки.

Первый этаж напомнил одновременно и школу, и больницу. Коридор длинный, ровный, много дверей, какие-то люди, шастающие туда-сюда. С Робертом Ноэлем вежливо здоровались, девчонок игнорировали: мало ли, какая мелюзга босса сопровождает.

Дора ожидала чего-то экстраординарного, вроде вычислительного центра с мультяшками. Такой центр располагался на замаскированной под хлебокомбинат правительственной базе в Москве. Но первый этаж разочаровал. Здесь резко пахло свежей краской и стройматериалами.

На лифте они не поехали.

– Тут почти ничего не работает, – сообщил Роберт и резво побежал по лестнице.

Второй этаж, третий. На четвертом путь наверх обрывался, хотя Дора четко помнила – этажей здесь пять. Зато профессор вывел их в маленький закуток с высокими металлическими дверьми, за которыми что-то сияло, переливалось.

Ученый небрежно толкнул правую створку. Едва переступив порог, Дора с ужасом осознала – рано она расслабилась! Холода и жути этого гигантского, занимающего два этажа помещения хватило бы на три Антарктиды. Кто там говорил о тридцати химерах в Барске? Здесь нелюдей было под сотню. Словно зрители, они сидели на полу вокруг круглой сцены в центре зала. Каждая нелюдь занималась своим делом, во зилась с картинками, схемами на голографе, что-то вполголоса диктовала, чертила, просто сосредоточенно сидела не шевелясь. А в центре над черной, кажущейся бархатной сценой собирался голографический прибор, бежали строчки текста по висящим экранам.

– Крутой у меня вычислительный центр? – с гордостью осведомился безумец.

А кем еще мог быть Роберт Ноэль с точки зрения Дорофеи? Почему он дал свободу стольким чудовищам? Они же пустые, бездушные, беспощадные! Они Нику чуть не убили, Ланса подчинили!

– Они твои рабы? – не стала церемониться Машка, оглядывая занятых делами работничков.

– Через кого вы собираетесь выкачивать информацию из аномалии? – неожиданно устало огрызнулся Роберт; было видно, что эти нападки надоели ему до зубной боли. – Флешку воткнете в землю и запишете? Вот они идеальные приемники и передатчики! Что выудят, то сольют в общий информаторий. На, смотри!

Он сорвал с шеи болтавшиеся на шнурке очки и протянул мигрантке.

Дора надела, включила. И замерла, разглядывая окружающее химер серебристое сияние.

– Это их собственное информационное поле, личная макросеть. Они так решают поставленные перед командой задачи, – пустился он в оправдания.

– Не страшно играться со смертью?

Дора переборола онемение, сделала шаг вперед, посмотрела наверх, куда вели ажурные, как на дирижабле, металлические лесенки. Обшитый светлым деревом зал был опоясан широким балконом. Выше над ним виднелся покатый потолок со стеклянными длинными вставками, сквозь которые «светило» переполненное дождем грязно-серое небо.

– Отчего же добру пропадать? Ты их согласна пустить под нож, как свиней на скотобойне? И остальные не смогли. А я подобрал и пристроил.

– Ты сумасшедший, – выдохнула она.

Находиться рядом с химерами было слишком тяжело, мучительно. Казалось, они через трубочку в ее груди неторопливо высасывали эмоции, смакуя каждый маленький глоток.

– Недаром какой-то Максим Беляков на сайте обвинял тебя во всех грехах.

– Он и сейчас обвиняет, судится. Считает макросеть своей идеей. Он-де придумал ее двадцать лет назад и описал принципы работы в какой-то там научной статье. – Роберт не стал дальше распространяться.

Зато Дору тот въедливый дядька порядком достал то угрозами, то призывами к дружбе и сотрудничеству.

– Поэтому ты торопишься утащить данные? – Маха подошла к нелюдям вплотную, заглянула в множащиеся строчки программного кода и скривилась. – Киргуду какое-то!

Роберт аккуратно отвел ее в сторонку и медленно, точно непонятливой дурочке, принялся объяснять:

– Я не собираюсь воссоздавать Общество Зари или какой-нибудь еще жутко таинственный Союз пилигримов. Который, кстати, действительно есть, по словам Ксаниной родни.

Роксана сердито засопела. О родне она бы предпочла помолчать.

– Но свободные мозги простаивать не имеют права. – Роберт потянул девушек к выходу из зала. – У меня они станут пахать на интеллектуальных плантациях. Заметьте, никакого кнута, одни вкусные пряники – возможность обрабатывать кошмарно-гигантские массивы информации.

Створки двери за спиной захлопнулись, сразу стало легче дышать и думать.

– Завтра-послезавтра в другом здании закончат оборудование второго зала, подвезу ребят из Барска, – продолжал он делиться планами. – Будет у меня бесперебойный конвейер. Одна смена отпахала, другая приступила к работе.

– Я же говорю – рабство, – настаивала Маха.

– Э, нет, рабство по принуждению, а они от этого кайф ловят. – Экскурсия продолжилась на третьем этаже. – Правда, Рокси?

Девушка кивнула. И Дора отметила, что он больше не зовет юную Верховицыну «крокодиленышем», значит, заслужила имя. Ну да, она же системный администратор над живыми компьютерами – химерами! Такую уважать следует.

– Вы только представьте перспективы!

Ноэль зашел в уютный, заставленный книгами и статуэтками под старину кабинет, указал девушкам на коричневый широкий диван. Сам развалился на соседнем, вытянул ноги, сказал кому-то в коммуникатор: «Я на месте, живо поднимайся» – и продолжил речь:

– Если построим устойчивый мост между мирами, представляете, какие знания о технике, физике, химии, медицине добудем? Со временем наладим взаимовыгодный обмен информацией.

Его глаза блестели, щеки раскраснелись, пальцы теребили седую прядь.

– Мои друзья составляют подробную карту миров, беседуют с пилигримами. Если все получится и мы сможем связаться хотя бы с теми, кто просит о помощи, у нас будет точка отсчета координат. Однажды, как и Бета, мы определим их месторасположение, узнаем новое о строении Вселенной!

Дора скептически пожала плечами. Все, что касалось Беты, Дельты и всей Императорской Пятерки, вызывало в ней отчуждение и страх.

– Глупые девчонки, – вздохнул Роберт, нетерпеливо поглядывая на дверь. – Прогресс не остановить, но его можно затормозить или ускорить. Благодаря аномалиям две трети страны перешли на добычу дармовой энергии по технологии Николы Теслы. Заметьте, он ее в начале двадцатого века придумал, а сейчас середина двадцать первого. Так что все к лучшему.

«Мне бы твой оптимизм», – подумала Дорофея. Машка была с ней солидарна. Одна Роксана смотрела на профессора с нескрываемым восторгом. Дора даже засомневалась, кто из них двоих гипнолог?

Но тут в кабинет вошел похожий на сказочного волшебника Мерлина Эльдар, Эл. На излете августа медиум тренировал девушек настроиться на вызов Орэфа, много рассказывал об особенностях их дара, но почти не вспоминался все это время.

Одет Эл был, как всегда, экстравагантно. Армейские штаны цвета хаки, на широком ремне болтались непонятные мешочки, брелоки, охотничий нож, хвосты и шкурки животных. Поверх черной, пестрящей рунами футболки висел тяжелый амулет с оранжевым камнем. Короткую городскую стрижку дополняла длинная седая борода до середины груди, через которую был продет тонкий шнурок, образующий чудной узор.

Еще при прошлой встрече у мигрантки промелькнула мысль, что такому персонажу место в макросети, но не под этим небом.

Эла нисколько не смутил разлегшийся на диване профессор, он скромно уселся на свободном пятачке, проигнорировал стоящий у компьютерного стола стул с вычурной резной спинкой. Руки у Эла были длинные и тонкие, он бережно пристроил их на коленях, сцепил пальцы в замок, точно без этого они могли рассыпаться и разбиться, и только после этого уставился бледно-зелеными хитрыми глазами на заинтригованных слушательниц.

– Если вы ждете предсказания о полчищах демонов, лезущих с синей поляны, – кивок в сторону окна, за которым в паре десятков метров жила своей неведомой жизнью аномалия, – ошибаетесь. Демонов, орков и прочих чудиков оставьте киношникам. Но по мозгам эта штука, – новый кивок, – даст не хуже ваших болванчиков, – кивок наверх, где на четвертом этаже остались химеры. – Слезай. – Это уже Роберту, холодно и зло. – Принеси юным леди очки, забирай с собой бездарность и проваливай, не мешай работать. И повысь мое жалованье вдвое, за такие копейки я только вредить могу.

– Слушай, я и так выторговал тебе лучшие условия. Что ты бесишься? – Роберт встал, взял Машу за руку. – Пойдем-ка от этого психа. Очки в верхнем ящике стола, – сообщил он и вышел.

Доре вдруг стало страшно, даже страшнее, чем при встрече с полчищем химер. Показалось, что напротив сидит не человек. Может, Эл не такое таинственное создание, как Орэф, но, без сомнения, очень сильное и заслуживающее внимания.

– Надевайте. – Очки плюхнулись на диван между Дорой и Ксаной. – На все время обучения привыкайте ходить в них даже дома. Отговорки, мол, не модно, меня не интересуют.

Либо подчиняетесь, либо уезжаю, и никакие погоны меня не уговорят.

Девушки поняли, что лучше не спорить. Нацепили очки, включили. Переливчатая фигура на сером, колышущемся, точно кусок тумана, диване наклонилась вперед, изучая их реакцию.

– Головами покрутите, освойтесь. – Голос прозвучал мягче. Похоже, приезжий медиум был грозен только с Робертом. – Что видите?

– Тебя, – ответила Ксана, – проводку.

Та действительно просвечивала сквозь диван бледно-золотой полосой, убегала за болотно-зеленый стол в скопище холодно-сине-серого металла, мертвенно-черного пластика и не пойми чего желтого и коричневатых оттенков. Сквозь стену бил синий цвет – слепящий, болезненно резкий. Дора снова вернулась взглядом к человеку напротив. На переливчатой фигуре ярко выделялся рыжий камень на футболке и еще один, наверняка под ней, – ярко-красный. Ксана была синевато-розовой. Красно-коричневые дымные завитки парили вокруг ее головы и груди, извивались, скручивались и распрямлялись.

Только изучив окружающих, Дора решилась взглянуть на свои колени и руки. Те показались ей жидким серебром, по которому невидимая кисть художника рисовала разноцветные абстрактные узоры. Те вспыхивали и точно впитывались в ее серебристую сущность.

– Почему я такая? – удивилась она.

– Ты клон, не знавший родительского тепла, не ткавший себе тело чувствами, мечтами и устремлениями, – охотно пояснил Эл. Похоже, он окончательно успокоился. – В тебе появляются краски, но они недолговечны. Пройдет немало лет, и при благоприятном раскладе ты станешь очень похожа на нас.

Дора стянула очки, возвращаясь в привычный мир.

– Сенсы все так нас видят? – уточнила она с опаской.

И Ланс такой ее видит?

– Что ты, у тебя очки на максимуме, смотри, – уже вполне дружелюбный Эл показал, как подрегулировать чувствительность.

Следующая попытка посмотреть на мир глазами сенса оказалась вполне приятной. Люди остались людьми, к предметам вернулись привычные краски. Просто вокруг них появилось слабое свечение.

– Это минимум для признания человека сенсом. – Эл подрегулировал очки Ксаны. – Я вижу ярче, но с вас сегодня хватит и такого. Держитесь за руки, покажу сигнал аномалии.

Дора нехотя протянула правую руку Ксане, левую – Элу раскрыла тому эмоции и услышала, и даже увидела.

Проникающие через стену синие лучи показались живыми. Они вздрагивали, дрожали, извивались и звенели. Тын – пауза – тын-тын – пауза – тын – долгая пауза. Каждый «тын» отдавался в голове.

Доре на секунду показалось, что она вновь проваливается в черный космос, а в нем вокруг рыжего светила наматывает круги сине-зеленый шарик неведомой планеты. Но голос Эла развеял видение:

– Сигнальный маяк включается на десять минут каждые два с половиной часа. В последнюю неделю сигнал стал мощнее и настырнее, вчера вечером вообще выдал максимум, тут все вибрировало. Потому-то «погоны» струхнули, выделили в Барск орду химер, хотя до этого ни в какую. Они сняли меня с самолета, когда я собрался на свадьбу дочери в Хабаровск, пообещали приличные деньги, притащили сюда по первому писку французского профессора. А я просил всего две недели отсрочки!

Он снова разозлился. И Дорофея его понимала. И в то же время понимала Роберта Ноэля. На его месте она сама всех на уши поставила бы.

Эл тренировал их четыре часа, рассказывал, что означают те или иные цвета вокруг предметов, как отличить живое от неживого, как чувствовать аномалию.

Тренировку прервал Роберт. И Дора только тогда поняла, насколько сильно у нее разболелась голова, подвело от голода живот. О нет, это не у нее, у Роксаны! Дора хотя бы пообедала, а Ксана прямиком в машину наставника побежала и держалась сейчас исключительно на личной вредности.

Пока натягивали куртки в раздевалке, в дверях появилась девчушка лет восьми, красивая, точно белокурый ангелочек, но с не по-детски неприятным взглядом. Она беззастенчиво рассматривала Дору а когда девушка решила к ней подойти, решительно захлопнула дверь и побежала по коридору, громко топая туфельками. Мигрантка проводила ее взглядом, но решила не обращать внимания на местные странности.

Едва забрались во внедорожник, раздался возмущенный звонок Александры Михайловны:

– Где вас носит? Школу прогуляли, трубку не берете!

– Мама, ты ничего не понимаешь, – копируя тон учительницы английского, заявила Машка. – Это секретная государственная тайна, где мы были! Допытываясь у нас, ты подвергаешь опасности отечество!

Дора отвернулась к окну. Дома будет весело, мама такого не спустит. Но сейчас, наблюдая за Машкой, мигрантка поразилась, насколько сильно прирастают маски.

Она сама больше месяца играла роль примерной дочери, приноравливалась к быту, смотрела уютные кошачьи сны, тренировалась быть второй Машей. И позабыла о себе настоящей, растеряла настороженность, наблюдательность. Почти лишилась того, что годами вырабатывала в макросети, набивая шишки и теряя деньги. В разгар войны за место пилигримов на Земле-56 она размякла, разучилась подозревать в каждом встречном врага или соперника, за каждым жестом и словом искать двойной, а то и тройной смысл. Она пыталась откреститься от макросети, от прошлого, и это ее главная ошибка. Быть здесь – ее выбор. Тут ее новый дом, семья. Но именно пройденный путь сделал ее такой, какая она есть, не стоит отказываться от прошлого и притворяться другой.

«Я не буду отсиживаться в тени, но не дам втягивать себя в дела, в которых не разбираюсь. Я позволила себя сорвать с места сегодня, увела с уроков Машку. К чему эти странные опыты могут привести?»

Она думала и смотрела на дождь. Небо провисло под тяжестью влаги, накопившейся за довольно сухое лето. Гроз было много, но сильные дожди длились не больше полутора часов. Тучи проливались на Барск, проколотые антеннами на крышах небоскребов. Зато торфяники за городом тлели до сих пор.

Машина глубинной рыбой плыла по дороге сквозь ливень. Эл, как ни странно, решивший выбраться в город на внедорожнике Роберта, сидел рядом с Ивановыми, монотонно раскачивался из стороны в сторону. На Машкины вопросы он не реагировал, отключился от всех и вся, прикрыл глаза.

– Что с ним? – Маха озабочено потрогала соседа за бо роду.

– С духами общается. – Роберт был совершенно серьезен. – Он ведь настоящий, потомственный шаман, хоть и поздно к этому пришел. Вроде того шамана…

Он не договорил. Намек предназначался одной Дорофее – свидетельнице профессорских откровений под дулом Никиного пистолета.

– Я его не только ради вас выписывал, не зазнавайтесь, – сказал он тише, объезжая прикорнувший на окраине бронетранспортер. – Я хочу, чтобы он мою Никки вылечил. Она без полновесного дара не летает, только перья теряет из крыльев и чахнет.

Дора с Машей были в курсе, что от Ланса и химер Ника получила ментальный удар, впала в кому и выжила лишь благодаря сильнейшему лекарству, в народе прозван ному мыслегрызкой. Теперь наслаждалась побочными эффектами.

– Мало того что сила ее дара снизилась на целых два пункта по шкале чувствительности, – жаловался ученый, – в дополнение ко всем радостям жизни сам талант сенса повадился периодически пропадать. Специалисты говорили, что способности со временем восстановятся. Но когда это время придет? О, Никки, легка на помине! – Он вынул коммуникатор. – Соскучилась, видеовызов выбрала, – обрадовался он.

– Роберт.

Крошечная Ника возникла над лежащим на ладони Роберта телефоном.

– Хоть мы и в ссоре, но мне больше не к кому обратиться, – начала она. – После того как вчера твои химеры целый час бесновались и буянили в моем центре клонирования, после дозы успокоительного, которая способна свалить с ног тираннозавра, происходят пугающие вещи. В этом, между прочим, ты виноват, – не преминула уколоть она.

– Никки! – предупреждающе строго оборвал ее Роберт. – Мы уже это обсудили. Я тебе даже сервиз новый купил взамен разбитого.

– Хорошо. – Крошечная фигурка подбоченилась, встряхнула рыжими кудрями. – Я сегодня спускалась в бункер под центром клонирования, и одна из химер попыталась общаться со мной на языке жестов. Сама! Просила войти в камеру!

Было видно, сколь неприятно Ильиной рассказывать подобное. Даже Эл оттаял, прислушивался к разговору, присматривался к Веронике.

– Вошла бы, – легко согласился Роберт.

– Я похожа на умалишенную? – возмутилась она. – Неужели ты не понимаешь, бездушная тварь проявила инициативу!

– После гибели Орэфа что-то переменилось в их поведении, – подтвердила Роксана. – Они стали более активны.

– Вот-вот, – закивала голографическая Ильина. – Я сейчас не в лучшей форме, чтобы с проблемами недочеловеков разбираться. Мне страшно от соседства с ними. В центре работают почти три сотни сотрудников и сорок девять пациентов! Там дети находятся на подготовке к лечению или клонированию! А на минус шестом этаже три дцать генномодифицированных биороботов!

– Завтра у тебя их заберу как только здесь комнаты подготовят, – смилостивился Роберт. – Рокси разберется с ними. Что еще стряслось?

– Илья Петрович не выходит на связь, – призналась она. – И в штабе сплошь новые люди, даже Зойки нет, а мне нужно было проконсультироваться.

Роберт с Элом многозначительно переглянулись.

– Значит, твои знакомые заняты.

– Вероника, – подал голос Эл, – не покидай в ближайший месяц Барск. Как шаман и медиум прошу. Просто послушай меня.

Ника озадаченно потрогала кулон на шее.

– Хорошо, мне пора. Химер держу только до завтра, – предупредила она и отключилась.

– Ты думаешь, время пришло? – уточнил ученый у шамана.

– Оно и не уходило, – ответил тот.

Дора толкнула Машу. Что опять здесь затевается?

А в комнате охраны лабораторий переводили дух брат и сестра – Альбина и Карл Травниковы. Каждое слово ученого, произнесенное в этих стенах, они записывали и по многу раз прослушивали, как высочайшее откровение. Сейчас наблюдатели развалились перед экранами в креслах, разглядывали обеих спутниц профессора.

– Кудрявую я знаю, – произнесла молодая женщина лет двадцати пяти на вид.

Была она одета по-мужски в форму охранника: мешковатые брюки, приталенную куртку, но не казалась ни пацанкой, ни воинственной амазонкой. Темные волосы прикрывали спину до середины лопаток. Очки в золоченой оправе подчеркивали бледность кожи и интеллигентные точеные черты лица.

– Она приходила с Вителем в лабораторию к Чаре Родимовне, – припомнила она, проматывая назад запись и вглядываясь в черты Роксаниного лица.

Второй наблюдатель был старше, одет проще: в длинный вязаный свитер и темные брюки из мягкой немнущейся ткани. Он был широк в плечах, приятен лицом и казался безобидным добряком.

– Альбина, эти девочки медиумы, следи за ними осторожней, почувствуют.

– Не все, только две, с которыми занимался Эльдар, – поправила его охранница.

– Все равно, – возразил мужчина. – Нам выгодно, чтобы они помогали французу до последнего. Джезерит и Магистру они тоже пригодятся.

Альбина хищно улыбнулась, откинулась в кресле. Ее спутник смотрел, как за девочками и Робертом захлопнулись двери зала с химерами, единственного места, где картинка с камер наблюдения была доступна только обоим профессорам.

– Уничтожить его будет не так просто. – Альбина отключила запись и обернулась к собеседнику: – Даже общими усилиями.

– Уничтожить можно кого угодно, главное, знать как. Ты еще сомневаешься? – Мужчина позволил себе нотку раздражения в голосе.

– Уж поверь мне, нисколечко, – ядовито отозвалась девица. – Один ваш Беляков на это сгодится.

Выступления Максима Белякова подняли волну общественного недовольства. Один за другим от строптивого гения отворачивались могущественные покровители и сочувствующие. Они бежали не только из идейных соображений, но и из опасений испортить собственную репутацию, замарать себя нежелательной дружбой. Ноэль вяло огрызался, но черный пиар делал свое дело.

Тем временем машина Роберта благополучно достигла города, довезла Дорофею и Машу до дома.

– Вы мне завтра понадобитесь. Обе, – предупредил их ученый.

Когда за девочками захлопнулась дверь внедорожника, гений задумчиво пробормотал:

– Как заставить вас всех меня ненавидеть, чтобы, когда все начнется, вы не бросились следом головой в омут?

Пискнул коммуникатор: «У Стеллы опять видения. Тебе понравятся». Роберт задумчиво провел рукой по волосам. Видения… Тут у всех медиумов такие видения, что порой оторопь берет. А то ли еще будет, когда он всерьез возьмется за аномалию!

Конечно, Маша с Дорой получили нешуточный нагоняй от Александры Михайловны: и за то, что уроки прогуляли, и за то, что ее не предупредили, и прочее, и прочее. Маха, казалось, испытывала от этой суматохи удовольствие, мол, шуми-шуми, а у меня были о-го-го какие приключения! Дора тоже не особо расстраивалась. В конце концов, это была не ее мама. Нехорошо, конечно, без предупреждения, но просто так вышло, чего теперь трагедию разыгрывать?

Зато в девять вечера ей позвонила Ленка и сообщила:

– Завтра в полдень приходи в клуб, там тебя кое-кто видеть хочет, чтобы спасибо сказать.

Теряясь в догадках, Дорофея устроилась за компьютером проверять почту, следить за новостями на сайте. От ее имени Роберт отобрал сорок два человека для начала работы над проектом, раз в неделю выкладывал сообщения-отчет об их деятельности – подзадорить остальных, заинтриговать журналистов, позлить недоброжелателей. И те и другие заваливали почту сообщениями.

Кто-то писал гадости только потому, что больше ничего в жизни не умел. Кому-то хотелось поупражняться в порицании пилигримов. Кому-то – объявить о вреде кибернетизации общества, о подключении к таинственной Матрице. Что это такое, Дора не разобралась, пока Машин папа не скачал старый-престарый фильм, над которым Дора поначалу посмеялась, потом призадумалась.

Зато журналисты мечтали заполучить для интервью ее и Роберта. Вокруг его фигуры разрастались мифы и цветистые домыслы, покруче, чем вокруг всех пилигримов. Хорошо, что разгребать весь словесный хлам приходилось не ей, а специально нанятому человеку. Но читать было занимательно.

Что-то в ворохе последних сообщений заставило ее насторожиться. Что именно, она сформулировать не смогла, Машка заставила помогать ей с информатикой.

– Ну и что, что завтра суббота, – привычно заныла хитрая Машенция. – Я что, все выходные должна про задание на понедельник думать?

Когда Дорофея улеглась спать, снова вспомнила о причине беспокойства. Кто-то писал о макросети слишком осведомленно. Земляк? Быть может.

Ночью в гости тихими шагами пришла Дарья Фелисия, потребовала выслушать очередной рассказ о своей долгой жизни, и к утру мигрантка помнила только ее историю и еще немножечко – недостижимую теперь родину, шумный мегаполис, друзей-хакеров, Бету. Видения так перемешались, что начинало казаться, будто это зашифрованные послания подсознания. Но разгадать их смысл пока не удавалось.

Земля-1. Российско-Китайско-Индийский союз (РКИС). 2099 год. Эдуард Смолин

Вокруг арены было сумрачно и шумно. В ожидании боя фаворитов последнего полугодия стулья сняли. И даже при этом зал не вместил всех желающих. Людей набилось столько, что Эдуарду становилось дурно, едва он представлял себя в переполненном человеческом котле внизу. Стоя плечом к плечу, зрители занимали все восемь ярусов вокруг арены.

Народ болтал, обсуждал гладиаторов, то и дело нырял в макросеть, чтобы расстаться с немалой суммой в надежде на куда более манящий выигрыш. Даже сказочно дорогие билеты в ВИП-ложи, расположенные на балконе, раскупили за считаные часы. И хотя Эдуард не испытывал любви к подобным игрищам, не прийти сегодня было неуважением к семье.

Бойцовская арена, разминающиеся гладиаторы и собственно сам тотализатор принадлежали Виктору и Михаилу Смолиным, отцу и старшему брату Эдуарда. Каждый зритель ВИП-лож, заходя, старался отыскать их глазами и учтиво поклониться.

Протрубили трубы, грянул бравурный марш. С высокого потолка ударил поток света, озаряя прямоугольник арены. С четырех ее углов из газовых горелок вырвались вверх огненные столбы. В сотый раз наблюдая за этой шуткой, Эдуард удивлялся, как пламя никого не подпалило. Самое забавное – в соседней ложе преспокойно восседали два чиновника, отвечавшие за пожарную безопасность.

Толпа волновалась, свистела, хлопала, мечтая ускорить начало боев, размахивала пестрыми флажками. Эдуард подавил зевок и выглянул в макросеть. В отличие от подпольной гладиаторской площадки, там было тихо. Политики второй день не делали никаких заявлений. Биржевые сводки подтверждали, что экономика угодила в болото. Хакеры не разгромили ни одну корпорацию.

Смолина-младшего подобное спокойствие не смущало. К огромной стране подкрадывался очередной кризис. Производство медленно выводили в южные районы, где затраты поменьше и рынок сбыта погуще. Восхваляемые в последние годы агропоселения не приносили больше двенадцати процентов рентабельности. Биржевыми операциями стали интересоваться даже низкостатусные клерки и домохозяйки.

А ведь в первую очередь начнут паниковать не простые смертные, а те, кому есть что терять. Очередной клиент, богатенький, еще не окончательно старый и не безнадежно больной, перевел на счет центра миграции крупную сумму и готовился отбыть в лучший мир.

Цивилизация на Земле-41 была отсталой. Эпоха чтения при свечах, сочинения длинных рукописных писем, время больших надежд, географических открытий. Эпоха, когда мир за твоим окном кажется огромным, необъятным и непознанным.

Впрочем, Смолин не видел особой разницы между запряженными лошадьми повозками и машинами с дизельным или электрическим двигателем. Люди-то везде одинаковы.

Эдуард предпочитал продавать людям наивные грезы о лучшей жизни оптом и в розницу а не впутываться в опасности самому.

Свет в зале померк. ВИП-ложи, опоясывающие зал над колышущимся людским морем, погрузились во мрак. На арене пустились в пляс тощие девицы в блестках. Смолин без особого интереса разглядывал присутствующих, но на периферии сознания дзинькнуло. Молодой человек без сожаления ушел в макросеть.

Традиционным местом начала деловых встреч был парадный вход в виртуальный офис «Приюта пилигрима». Смолин гордился, что сумел застолбить себе очень выгодное место – почти напротив левой башни Тучепада. Вид отсюда открывался фантастический.

Две скалы-небоскреба высотой с полсотни этажей искривлялись, извивались, нарушая законы привычной человеку гравитации. Серо-голубая скальная порода вдруг перетекала в окна, балконы, арки, вновь принимала вид монолитной скалы. С нее свисали густые лианы, выворачивали руки-ветви деревья, шевелящиеся, иногда по своей воле перебирающиеся с одного этажа на другой. А по стыку скал пенным потоком стекали облака. Они собирались над вершинами и одно за другим бросались вниз, обретая последний приют в компактном озере.

Наблюдать за Тучепадом можно было часами, каждый миг он был иным, завораживающим, ирреальным. Но в семье Смолиных сентиментальных не было. Эдуард спокойно утвердил на этот месяц модернистский проект для фасада «Приюта пилигрима»: нечто напоминающее космический корабль – стальное, ребристое, с множеством непонятных деталей, труб, имитацией пушек, механических сочленений. На следующий месяц концепция изменится, и здание примет воздушно-хрустальный вид. В макросети ничто не должно оставаться постоянным, иначе к нему привыкнут и потеряют интерес. Разве что Тучепад, быть может, простоит еще пару лет.

Люди текли мимо, не задевая вниманием главу центра миграции. Им хватало иных раздражителей – выскакивающих из-под земли рекламных сообщений, воздушными змеями уплывающих в небо, мало походящих на людей зазывал в разные игры и аттракционы, просто мающихся со скуки личностей. Те воображали себя то великими актерами, то музыкантами, разыгрывали сценки, орали песни прямо на площади. Разве найдется какой дурак и обратит на них внимание?

– Ты Смолин?

То, что подошло к нему, назвать живым было сложно. Бесформенное, бесцветное, оно то раздувалось до размеров воздушного шара, задевало пухлыми боками прохожих, то сжималось в струну. Звук голоса шел изнутри чудного создания – низкий, тягучий. Голос не имел пола и возраста и мог принадлежать как простуженному подростку, так и пожилому человеку.

– Предположим. – Эдуард не удивился. В макросети, если ты не официальный представитель компании, имеешь право выглядеть как заблагорассудится.

– Ты скучаешь на гладиаторских боях. Я тоже. Надо встретиться вживую и обсудить вопрос чрезвычайно важный для твоей компании. Макросети доверия нет. Ты же помнишь, что случилось с Бетой.

Мутно-бесцветное нечто на миг стабилизировалось, приняв человеческие очертания, и снова расплылось. Во все стороны брызнули золотые искры.

– Мне нужен союзник, а не мишень для хакеров, – закончило оно.

– Заинтриговал, – сдался Смолин. – Давай попробуем встретиться. Где?

– Второй этаж, балкон.

Глава «Приюта пилигрима» чуть заметно кивнул и отключился. Все лучше, чем просиживать битый час, глазея, как перекачанные смертники разделывают друг друга под свист и улюлюканье публики.

Эдуард открыл глаза и огляделся. Справа уже сидели отец и брат.

– Куда? – Смолин-старший знал отношение сына к подобным мероприятиям и злился, что младший растет неженкой.

– По поводу сделки. Срочно. Через две минуты вернусь. – Эдуард постарался как можно скорее пройти мимо семьи.

– Придержать начало? – На бледном лице с аккуратно подстриженной бородкой читалось недовольство.

Только не это.

– Не стоит.

Стараясь не оттоптать никому ноги, молодой человек лавировал меж креслами, а вдогонку летел радостный марш, под который ведущая звонким голосом выкрики вала:

– Сегодня в битве сойдутся титаны! Те, за кого вы болели! Те, кто когтями и зубами вгрызался в победу, не щадя соперников!

Охранники у двери с учтивым поклоном пропустили сына хозяина.

Вход в ВИП-ложу напоминал ледяной дворец. Прозрачные колонны украшала изящная резьба. Свет с хрустальных люстр рассыпался и дробился в бледно-голубых и зеленых статуях, в молочно-белом с серо-зелеными прожилками мраморе стен, мозаике пола. Находясь внутри, трудно поверить, что эта красота спрятана в заброшенном цехе вагонного завода на самой границе с Вавилоном.

Молодой человек обошел почти весь ярус, пока нашел неработающее сейчас кафе. Оттуда был выход на единственный в здании балкон. Ветер трепал белые шторы, за которыми расцветал желтый цветок света. Из-за приоткрытой наружу двери в помещение вползал ощутимый холод.

На всякий случай расстегнув кобуру на поясе, Эдуард положил руку на оружие и вышел на балкон.

С реки несло сыростью и прелой листвой, кричали ночные птицы, вдали кто-то нетрезво пел. А за единственным столом, собрав рой мошкары вокруг старинного фонаря, сидела женщина, закутанная в темно-зеленое. Зеленая бархатная полумаска закрывала лоб, глаза и верх щек, вокруг крупных колец-серег кружили черные завитки длинных волос. Возраст не определить, но незнакомка вряд ли намного старше самого Эдуарда. Надвинутый капюшон не позволял разглядеть глаза. Руки тонули в широких рукавах. Кисти были скрыты зелеными перчатками с обрезанными пальцами. На правой руке сверкало серебряное с чернением кольцо. Несколько кривобоких многоугольников накладывались один на другой, в центре сиял искусной огранкой треугольный золотистый камень, который тонким поясом пересекала дорожка алых гранатов. Незнакомка специально поднесла руку почти вплотную к фонарю, дав налюбоваться украшением.

– По нему ты опознаешь меня при следующей встрече, – поймав взгляд Эдуарда, произнесла женщина.

Она проигнорировала удивление на его лице и жестом предложила присесть напротив. Уголки губ растянулись в фальшивой улыбке, но лицо осталось бесстрастным.

В фонаре горел живой огонь, и женщина склонилась к нему поближе, точно желая впитать тепло. Эдуард сам успел продрогнуть от осенней сырости, но вида не подал.

– Я знаю, что ты ищешь за границей Вавилона. Знаю, за что к мальчику Мишелю из далекой Европы приставлен частный детектив. И отчего еще один детектив пасет юношу из нашего города. Какое-то время этих детей звали Роберт Ноэль и Ланс Шамин, так? Дороги назад нет, мой друг, ты впутался.

Снова ненатуральная улыбка. Глядя на нее, Эдуард вдруг подумал, что все страхи его жизни материализовались и встали за левым плечом. Смолин зябко поежился.

– Ты хорошо поупражнялась в слежке. Нанять тебя, что ли? – Он следил за ее реакцией. Незнакомка картонной куклой сидела напротив и грелась у фонаря. Не она ли следила за ним последнюю неделю? Очень может быть.

Что он тут делает? Лучше наблюдать за кровавыми отцовскими игрищами. Виктор Смолин лично проверял остроту кинжалов, шпаг и мечей. Цивилизованная публика, засидевшаяся в офисах, жаждала крови. И даже начальник полиции, который, по идее, должен был сто раз закрыть арену и закинуть семейку Смолиных пожизненно в дальний-предальний тюремный каземат, с энтузиазмом делал ставки.

– Что тебе надо? – нарочито грубо осведомился он.

– Для начала доступ к записям Беты, – неторопливо начала она. – Ты отыскал архив, не отрицай.

«Не по душу отца или брата пришла. Подумаешь, скелет из шкафа Венедикта Горбунова». Эта мысль не принесла облегчения.

– Доступ к центрам миграции, – продолжила она.

– А иначе? – нервно усмехнулся он.

– Что «иначе»? – не поняла собеседница.

– Чем шантажировать будешь?

– Ты сам отдашь все. – Голос прозвучал неожиданно мягко и напевно. – Ты же не желаешь разделить участь Беты? У меня больше прав на его наследство, чем у кого бы то ни было! Без меня ты ТУДА не пробьешься. – Она легко встала и вышла, оставив за собой горьковато-сладкий аромат духов. От него, а может, от чего иного, у молодого человека нестерпимо разболелась голова.

Озадаченный разговором Эдуард возвратился в зал. Как раз закончились бои на кинжалах и шпагах, покрытие сменили, арену обнесли тонкой сеткой. Сейчас внутри, точно два журавля, летали два мастера кунг-фу. Публика скучала в ожидании главных поединков мечников и противостояния бойцов в экзоскелетах.

Как выкинуть из головы разговор с незнакомкой? Незнакомкой ли? Несколькими зрителями левее не сводил глаз с арены очень влиятельный человек, владелец половины игровых площадок в русскоязычной макросети. Озарение пришло столь неожиданно, что Эдуард был готов хоть сейчас бежать разбираться. С ним беседовала дочь того господина! Как ее там звали? Алина! Отец даже рассматривал девицу в качестве выгодной партии для старшего сына, но Мишка тогда как раз встретил Вику и слушать о девице ничего не пожелал. И правильно поступил, теперь эта мерзавка вздумала шантажировать!

Смолин-младший с трудом дождался окончания действа, вышел вслед за семьей. Ехали врозь – каждый на своем автомобиле. Ночь мягко обнимала берега реки, кружила расцвеченные золотом листья. Сегодня по случаю боев вокруг цеха затеплились фонари. Машины отъезжали одна за другой, возбужденный народ переговаривался, шумел. Еще долго не утихомирятся, будут чествовать победителей, пока врачи бинтуют и зашивают раны побежденных. Эдуард сомневался, что все из них доживут до утра.

Бой на настоящем оружии – модная забава сезона. В прошлом году были в фаворе собачьи и петушиные по единки. Что запросят зрители в следующий раз, не предскажет самый именитый астролог. Скучающая публика жаждет зрелищ.

Мигающая звездочка привлекла взгляд Эдуарда.

– Джамал, давай помедленней, – попросил он, подаваясь вперед.

Когда-то рядом был вокзал, но рельсы разобрали, здание в эпоху строительства Вавилона снесли, а мост остался. Мост самоубийц. Сейчас на нем, перебравшись через перила, стояла девичья фигурка и махала фонарем. Кому махала – ясно, ему. Плащ распахнулся, светлое платье трепалось на ветру. Куда она полезла, дуреха?

Миг, фигурка отпустила перила и рухнула прямо под колеса. Джамал вжал тормоз. Позади возмущенно засигналили машины. Эдуард выбрался из авто, но отец опередил его, склонился над девушкой.

– Мертва.

Он снял с лица бархатную маску. Позади выругался Миша. Загомонили подошедшие зрители. А Эдуард поднял правую руку Алины, убедился в том, о чем знал еще до ее прыжка. Кольца на пальце не было.

Он с трудом переждал беседу с отцом девушки, полицейскими и поспешил скрыться в своей квартире – чересчур аскетичной для человека его достатка. Только там он мог все обдумать и успокоиться.

Про технологию удаленного управления человеком он слышал не раз. Та была создана на территории РКИСа около пяти лет назад и немедленно запрещена. Эдуард не обольщался, от таких изобретений не отказываются. И сегодня он убедился в ее действенности. Некто воспользовался девушкой как макросетевым аватаром и уничтожил после беседы. И этот некто угрожал ему! Такого не прощают.

Выйдя в макросеть, Смолин с удивлением обнаружил, что полностью отключилась антивирусная защита. Пришлось среди ночи ехать в сервисный центр, тратить два часа сна на нудную полную диагностику чипа.

– Хакерского проникновения не было, – заверил его работник центра, немолодой, бровастый дядька. – Защита могла слететь сама в случае сильного стресса. Был стресс?

– У меня вся жизнь – стресс, – буркнул в ответ Эдуард.

Теперь это точно не шантаж, а прямая угроза. Чья? Бета погиб очень странно и нехорошо. В больнице впавшее в кому тело практически сразу отключили от системы жизнеобеспечения. Еще двоих его гостей – богатых и влиятельных – тщетно пытались спасти. Но успеха не возымели.

Сейчас в клинике осталось только тело женщины-полицейской, словно ее еще можно было оживить. Тело живо, но души нет. Он лично надевал всевидящие очки, когда навещал ее. Без шансов. Но если есть близкие, которые верят в возвращение, кто он такой, чтобы лишать их последней надежды, а себя – постоянного заработка? Больница-то принадлежит центру миграции.

Кто еще? Нужно поднять уцелевшие после хакерской атаки списки контактов, имена клиентов. Но в то, что среди них он сумеет отыскать своего сегодняшнего собеседника, Эдуард не верил. Интуиция подсказывала, что дело куда глубже и темнее.

Земля-56. Город Барск. 13 октября. Злат

Он помнил холодный серый потолок в центре клонирования далеко отсюда. Не потому, что хотел помнить, просто не мог забыть. Каждый день к нему являлись люди, и тогда в его голове загорался огонь невыносимый, болезненный. После их визита какое-то время он сохранял в себе отпечаток личностей, воспоминания, эмоции, устремления.

Потом люди пришли вместе с мальчиком. Тот не был на них похож, в нем жили целых две души. И одну хотели дать ему. Он не противился. Душа была горячей и испуганной. Он уже знал, что такое эмоции, понял.

Душа птицей билась в новенькой коробке его тела, стенала и мучилась. Все потому, говорили люди, что он не был полным клоном парня, а какой-то непонятной химерой, к тому же намного старше внешне, чем тот ребенок. Что такое химера, он тогда не знал, зато честно попытался приручить душу, но не совладал и упустил. Видимая лишь ему яркая искра вырвалась из его груди и унеслась сквозь потолок. «Меня зовут Злат! Я Злат», – твердила она все дни своего плена. И он стал называть себя Златом. Это имя звучало куда приятней, чем химера. Еще он понял, что химер было много, как и окружавших его людей. А Злат был один-единственный, и ему это нравилось.

После того как яркая искра его покинула, Злат долгое время пробыл в забытьи. Его вернули, «откачали», и он с новой силой принялся познавать окружающее. Наблюдал за докторами, медперсоналом, за сенсами, которые сильно отличались от остальных и были куда интереснее и ярче. Он видел других химер, но те выглядели бледными, пустыми. Их не оживляла искра, понял он.

А потом пришел Орэф – коренастый, плотно сложенный немолодой человек с простоватым лицом, высокими залысинами, тяжелым взглядом. Бегло изучив собранных в комнате химер, он махнул рукой и приказал докторам:

– Обрядите их во что-нибудь приличное и грузите. Первая партия вполне пригодна. Я потом скажу, что поправить.

Так Злат впервые покинул лаборатории.

Большой мир оказался куда больше и сложнее, чем он представлял по обрывкам чужих воспоминаний. Из-за нехватки опыта и знаний он мог расшифровать лишь малую часть информации и теперь зачарованно смотрел на обсыпавшие небо яркие звезды (их он видел по телевизору глазами сторожа; он только вчера научился это делать).

– П’шел, дубина!

Злата толкнули в спину, загнали в тесный кузов. Потом долго везли. Чуткое сознание улавливало картины, видимые глазами водителя. Потом было пустое пространство (теперь он знает – поле), химер построили в ряд, вытащили какой-то аппарат, направили на них, включили… Собравшиеся в стороне сенсы делали что-то такое, отчего сознание Злата временно помутилось, слилось с сознанием остальных химер. Ненадолго. На рассвете того же дня он снова был сам по себе.

– Я Злат. Я жив, – шепотом повторял он всю дорогу, чтобы удержаться, не свалиться в общий котел чувств и эмоций.

Следующим сильным впечатлением была стихия – бурная, неумолчная в любое время суток. Если прислушаться, она состояла из миллионов голосов. Стихия ошеломила его, дезориентировала куда сильнее остальных химер, почти растворила в себе. Сознание водителя сказало, что стихию зовут Москвой и все туда стремятся. Злат туда не хотел, он впервые познал страх.

Из небытия его вытащила воля Орэфа.

– Ты кто? Рассказывай! – Раскаленные щипцы внимания напрочь выжигали в нем слабость.

– Злат, – знакомо произнесли губы.

Это вызвало немалое удивление Орэфа. Он спрашивал и спрашивал химеру, пока его не отвлекло еще одно существо. Тоже живое, но другое, одновременно похожее на докторов и сенсов. Существо откликалось на имя Витель. Оно было человеком и пилигримом. Новое слово заставило Злата заглянуть в память Вителя при Орэфе, за что он жестоко поплатился.

Так больно Злату еще никогда не было. Даже когда в него пересаживали человека. После накатило забытье. Он говорил, действовал вместе с другими химерами, но не был собой. Пока однажды сети, державшие его в клетке, не истлели, не расползлись. Сперва он даже не поверил нахлынувшей свободе.

Первые несколько дней его мозг обрабатывал накопленную за бессознательное состояние информацию. По всему выходило, что человеком Злат не был. Но и химерой себя не считал. Он начал планировать побег – неторопливо, аккуратно. Он понял, его боялись. При любой попытке неповиновения могли убить. Поэтому Злат действовал исподтишка, копировал все действия девушки-химеры в соседней камере.

Когда их внезапно связали и куда-то повезли, Злат обрадовался, вот он – шанс. Мир слишком велик, чтобы сидеть взаперти. Но Злат не сбежал, ибо везли его именно туда, куда он стремился. Просто он не знал, что это такое, как называется. Вспомнилось поле под тяжестью пасмурной ночи и синий свет, бьющий в лицо. Именно этот синий свет неудержимо манил его сейчас.

На новом месте, в городе Барске, куда более спокойном, чем Москва, он осматривался недолго. Подземная тюрьма оказалась тесной и неуютной. Двадцать девять химер рядом, охранники, рыжеволосая хозяйка здания, которую звали Ника.

План побега сложился сразу. Обмануть рыжеволосую женщину – испугать, смутить, подманить ее поближе к камере и считать память о паролях, кодах доступа-выхода из помещений было минутным делом. Вдобавок среди пленных химер была та, которая могла стать идеальным проводником.

Открыть электронный замок не составило труда, усыпить оператора, отвести глаза возможным наблюдателям, обмануть камеры.

Толкая впереди себя черноволосую девушку, он уверенно прошел к воздуховоду, подтащил поближе стул, залез на него. Вытащил из стены решетку в глубокий вертикальный лаз, подсадил девушку, потом с трудом протиснулся сам. Страха, что застрянет, не было. Застрянет, завтра придут люди и вытащат. Тогда побег станет чуть труднее.

Они выбрались на минус пятый этаж. Там все было проще – лестница вела в главный вестибюль на первом этаже. Затем через парадный выход на улицу.

Он понял, что просчитался, едва спустился по ступеням центра клонирования. Ледяной ливень не был ему помехой, но девушку охватила дрожь. Это могло осложнить продвижение.

Не останавливаясь, он потащил за собой химеру, выискивая глазами жертву. Та нашлась в лице случайного прохожего. Убивать того Злат не планировал, легким ментальным ударом спутал мысли, завел под широкий козырек магазина, куда не засекал дождь, заставил раздеться, вручил добычу девушке, себе оставил лишь зонт.

Химере одежда была велика, но Злат покрепче затянул на ее поясе ремень, поддерживающий штаны, натянул на мокрые волосы капюшон. Ботинки пришлось оставить дрожащей жертве ограбления, сорок четвертый размер банально сваливался с маленькой женской ножки.

– Мы в городе Барске, – сказал он химере. – Найди мне удобное убежище.

Химера ожила, огляделась, точно охотничья собака, повела головой, схватывая детали городского ландшафта, и уверенно вышла под дождь. Путь ее лежал к квартире Софьи Жужиновой.

Когда через десять минут посиневший от холода мужчина в нижнем белье пришел в себя, подобрал с плитки чудом не промокший и не разбившийся телефон и вызвал полицию, он так и не смог внятно рассказать, что с ним произошло и кто его раздел.

Ник а

Улицы в столь ранний час были пустынны. Вызванные ребята из «Даждьбога» без особой надежды обшаривали каждый уголочек, каждую норку. В успех поисков Ника не верила. Слишком профессионально ушли две химеры. Ни камеры слежения, ни уснувший оператор не засекли беглецов. Только пришедший сменщик поднял тревогу.

Обильный ливень, иссякший всего час назад, тщательно смыл все следы. Сама Ника помочь в поиске ничем не могла. Это под действием спасительного и одновременно губительного лекарства – «мыслегрызки» – она резвой охотничьей ищейкой бегала по столице, выискивала верхушку Общества Зари. А сегодня…

Сегодня у нее вовсе нет сил. Тест по шкале чувствительности даст разве что один-два балла. С нынешним уровнем не то что на обучение не примут. Ей даже с сельской знахаркой-шарлатанкой тягаться не стоит. В пух и прах проиграется.

Вчера ближе к полуночи в квартиру Вероники Ильиной заявились двое – Роберт и Эльдар, чаще отзывавшийся на Эла. Слушать нотации об их выходке с девочками они отказались, зато предложили вылечить ее. Эл-де знал какой-то шаманский ритуал по возвращению сил. Может, следовало согласиться, а не выгонять их в ночь? Тем более Эл выглядел неважно, твердил о видениях, предлагал Нике заглянуть в его память. Ильина даже начала сомневаться в его вменяемости. Но на Роберта она еще дулась. Мириться первой, да еще принимать помощь было обидно. Ноэль тогда окончательно обнаглеет, начнет творить черт-те что.

Что делать, Ника не ведала. Кто еще решил воспользоваться химерами, вызволил двух? И отчего двух, а не всех? Возможность для побега была чудеснейшей. За городом под охраной всего десятка бойцов из отряда специального назначения «Даждьбог» еще семьдесят четыре нелюдя. Бери – не хочу.

Что-то не стыковалось. Почему эти двое?

Возле Центра клонирования было малолюдно. Высокие белые колонны, обозначающие границы парковочной зоны, блестели на слабом солнышке. Страшилки-чудовища, не пойми с какого вдохновения пристроенные архитектором на вершину каждой из колонн, весело скалились на прохожих и съезжающихся к утренней смене сотрудников.

Солнышко заглядывало в окна невысокого по меркам местных небоскребов бочкообразного здания Центра. Сапожки скользили на мокрых ступенях. Ника мысленно пожелала скорейшего банкротства строительной компании, выигравшей тендер на ремонт крыльца, и шагнула в крутящиеся двери.

– Привет. Дозвонилась до Петровича? Он знает? – бодро прозвучало позади.

Подкарауливал, значит, за будкой охранника дожидался! Роберт выглядел растрепанным и непростительно летним. Из-под распахнутой кричаще-яркой куртки выглядывала рубашка с пальмами и серфингистами на волнах.

– Нет еще, – как можно более сердито буркнула она, проигнорировав приветствие. Детский сад, конечно, но справиться с обидой было сложно.

– Не надо, – как ни в чем не бывало попросил ученый. – Мне и без Петровича забот хватает.

Если об инциденте узнает генерал Илья Петрович, ответственный за всех пилигримов страны, в тот же день отзовет химер обратно по научным институтам, лабораторию Роберта прикроет. И плакали его опыты.

– Беглецов мы живо найдем, – продолжал беззаботно болтать Роберт. – Даже интересно, что их подвигло на побег. Из аномалии сигнал разбудил?

– Вот малахольный! – выругалась Ника, закипая. – Я тебе говорила и буду говорить, доиграешься!

«Что ты вокруг да около ходишь! Прощения попроси, обними, что ли! Надоели мне твои ученые лекции хуже Бронькиной зависти!» Но Ноэль был глух к ее мысленным мольбам, точно нарочно злил.

– Не доиграюсь, а выиграю, – подмигнул он и выскользнул на улицу.

Спрашивается, зачем приезжал. Знал, не выдаст она его. Во всяком случае, сегодня. До упора искать будет, сама в клетку вместо химеры влезет, лишь бы его прикрыть. Увы, сегодня это все, на что она способна.

Ника на всякий случай потрогала новенький амулет на шее. Ярко-желтый, имитирующий природный цитрин, камень свободно висел в серебряной оправе, украшенной изящным кельтским узором. Прежний, сделанный под лондон-топаз, дважды спас ей жизнь и рассудок. Первый раз в центре клонирования при попытке ее бывшей наставницы Чары Родимовны Липа подавить волю, подчинить себе и Обществу Зари. Второй – при нападении химер в компании с Лансом. В оправе и внутри камня скрывалось едва заметное устройство, улавливающее возможную психическую атаку, направленную на владельца кулона. Чем не магический артефакт, посмеивалась Ника. Если химеры прячутся где-то поблизости и попробуют напасть, минимальная защита у нее будет.

Василий Мазурин

Химеры поблизости были, не одна и не две, а десятки. Не только в стенах Центра клонирования, не только в новенькой загородной лаборатории Роберта. Они растекались по улицам, заглядывали в окна, прислушивались к сонному дыханию горожан, их снам и мечтам. Они ждали, когда в город прибудет их повелительница Джезерит – древняя химера, или Вестница, как она представилась Василию Мазурину, – и Карл Травников – тот, кому когда-то Орэф поручил резервный отряд нелюдей.

Мазурин тоже готовился отбыть из Москвы, советовался с Магистром Гильермо Карвелом, просматривал собранные Карлом и Ириной Травниковыми документы, договаривался с военными и все больше убеждался в сумасбродности затеи. «Я не один, – убеждал он себя, – меня поддерживают целых два древних могущественных нелюдя». Но Василий понимал, что он для этих нелюдей всего лишь пыль, которую те легко стряхнут с обуви при малейшей его оплошности. И надо было изворачиваться, прислуживать обоим, чтобы впоследствии выиграть хоть что-то.

Сегодня ему предстояло доказать нескольким кабинетным воякам, что он гораздо лучше и покладистей своенравного Роберта Ноэля.

Встреча назначена на двенадцать дня, но до места еще до ехать надо, а он уже полчаса впаян в плотный поток машин и едва ли продвинулся больше чем на два десятка метров.

Вот как ответить на вызов голографа, когда ты застрял в пробке по дороге на работу? На машину изливались сотни литров ледяного дождя, к автомобилю жались другие машины, гудели, жалуясь на тесноту. А на приборной доске разрывался от воплей телефон, требуя общения.

Люди его возраста в шутку именовали общение по голографу «вызовом демона». Раскладываешь на полу рамку, становишься в исходящий из нее свет, позволяя отсканировать собственную внешность. Рядом с тобой проявляется призрачный объемный портрет собеседника. Можно смотреть, нельзя прикоснуться.

Мазурин затенил окна, бросил на соседнее сиденье рамку, выбрал миниатюрный режим.

Появилась Джезерит. Он живо представил ее тесную квартиру в Реутове. Сейчас, когда у Стеллы с каждым всплеском активности аномалии начались видения, девочку отправили в Барск. Квартира осиротела, обросла пылью и мусором. Древняя химера не утруждала себя домашней работой.

– Ты помощник Магистра. – Она проигнорировала его приветствия. – Прикажи Белякову придумать способ провезти в Барск оборудование для наших опытов, хороший отряд поддержки. А сам обеспечь мне присутствие возле аномалии. Защитный костюм, например, или какой-нибудь прибор, снижающий ее излучение вокруг меня.

А ручного дракона ей не подарить? Мазурин нахмурился, всматриваясь в огни, похоже, намертво застывших на дороге машин, и думал, как бы поаккуратней сказать собеседнице о своей беде.

Поначалу он радовался новым способностям, был готов плясать от счастья, когда прежде непонятные устройства раскрывали свои тайны под его пристальным взглядом. Он даже разобрался в том, как Бронислав Соловьев уничтожил аномалии. Но эйфория длилась недолго.

– Ты позволила мне видеть суть вещей. – Он не смотрел на ее светящуюся фигурку, едва достающую головой до спинки пассажирского кресла. – Я понимаю изобретения Ноэля и Соловьева, даже способен воспроизвести подобное. Но ничего похожего на его машину времени или очки-сенсы создать не в силах.

– Я открыла тебе доступ к информационному полю планеты, но, сам понимаешь, не зная названия книги, тебе придется долго копаться в библиотеке.

Она посмеивалась над его бессилием, он был уверен в этом. Она все знала наперед, но давала ему возможность высказаться, точно упивалась людской слабостью. И Мазурин начинал ее за это ненавидеть.

– Не имея изобретательского дара, ты на всю жизнь останешься подражателем. Я дала тебе максимум из возможного, теперь развивайся сам. И будь благодарен.

– За что? За объедки? – Он все-таки обернулся к ней. Голограф показывал не только собеседницу, но и кусочек отсканированного пространства.

Джезерит сидела на диване, прижимаясь плечом к плюшевому герою очередного популярного мультфильма, существу непонятному, ушастому, усатому и крайне отвратительному. Василий даже порадовался, что Стелла – взрослый человек, пусть и в детском обличии. Чему хорошему научит ребенка вот такая уродина?

– Ты несправедлив. – Джезерит склонила голову набок. – Все приходит со временем. Мне много тысяч лет. Я не раз бывала в этом мире, жила во дворцах, считалась богиней, но не стеснялась вселяться в тела нищенок, прокаженных, чтобы познать человеческую природу. И поняла, что не все приходит сразу. Пытайся, учись и достигнешь успеха. Он чаще приходит, когда окончательно разуверишься в себе.

– Оставим эту тему. – Он не любил ее философствований. – Ты просишь меня о невозможном. Беляков успешно создает скандал вокруг макросети. Я добился приказа о расформировании спецотряда «Даждьбог». Карл ищет возможных союзников среди работников лаборатории. У нас и так все получится!

– Нам не нужны слизняки и паникеры, помнишь? Не хочу повторения случая с семейкой Верховицыных, – строго заявила женщина.

– Не будет.

Эта тварь ему угрожает! Василий почувствовал себя раздавленным тараканом.

– А вот и Карл проснулся! – Она мило улыбнулась, наклонилась к лежащей у ног рамке.

Изображение сжалось, от призрачного дивана остался лишь висящий в пустоте подлокотник с уродливой игрушкой да собеседница. Зато в салоне машины бледной луной взошло заспанное лицо Карла Травникова.

– Люди, вы вообще… Без двадцати семь!

Потом рассмотрел вызывавших, собрался, посерьезнел.

– Что от меня требуется?

– Нашел человека для вербовки?

– Лучшая кандидатура – их сенс и медиум Эльдар, который чаще отзывается на имя Эл, – подавил зевок Карл. – У него не слишком ровные отношения с французом. Он часто заговаривает о деньгах, выторговывает себе лучшие условия. Он знаком с Вероникой Ильиной, директором местного центра клонирования.

– Побеседуй с ним на эту тему. – Василий придушил собственную гордость.

Джезерит молчала. Ей было все равно, кто победит, – Мазурин или его враги. Своими победами и поражениями они в любом случае продвигали ее к намеченной цели. Ей нужна аномалия, потому что та нужна Карвелу Ей нужен профессор Ноэль и его макросеть по все той же причине.

– Сегодня я вылетаю в Барск, – обронила она. – Делайте что хотите, но я должна оказаться рядом с аномалией без ущерба для моих сил.

– Окажешься, – заверил ее Карл. – Ноэль кое-что задумал. Вскоре сигнал должен прерваться.

– Прекрасно! – засияла нелюдь. – Сообщите об этом Гильермо Карвелу. Магистр должен знать.

Она отключилась от собеседников, откинулась на диване. Как же ей надоело притворяться человеком! Вести себя, как эти людишки, жить в тесноте, разделять их мерзкую пищу носить человеческое тело! Ей нужны силы, чтобы восстановиться после ловушки, в которую она угодила по вине Соловьева и Ноэля. А еще она не отказалась бы встретиться с двумя девчонками – убийцами Орэфа.

Дорофея

Университетский клуб, куда направлялась Дорофея, находился на другом конце города – на берегу озера Бездонного. Почти идеально круглое, очень большое, своим появлением оно было обязано метеориту.

Тот свалился (грохнулся, ударил, угодил сюда) в пятидесятых годах прошлого века. Отправленная на поиски экспедиция успеха не достигла, зато сгинула сама. При попытке вытащить из песчаной почвы небесный подарочек люди вместе с техникой провалились в прятавшуюся под тонким слоем земли воду глубокого-глубокого подземного озера. Позднее место расчистили, берега укрепили и вокруг новоявленного водоема начали строить сначала поселок, потом сам Барск.

Это озеро с двойным дном на долгие годы оказалось хранителем осколков метеорита. Вместе с откопанным здесь рядышком древним городом оно притягивало к себе ученых, военных. А все потому, что с приближением к Земле кометы метеорит перепугал ученый мир электромагнитным и радиационным излучением.

Именно этот метеорит и другие, подобные ему, были виновны в возникновении на земле сенсов, природных психологов и прочей публики. Метеориты и пилигримы. За появление и тех и других следовало благодарить Императорскую Пятерку и Координатора с Орэфом. А может, кого еще, кого они не выявили и не отловили.

Обо всем этом думала Дорофея, широко шагая по улицам субботнего Барска. А еще о том, что мир оказался гораздо сложнее, чем думало большинство обывателей, сложнее, чем учили в школах и университетах, сложнее теорий именитых ученых. И человечество запуталось, растерялось.

Из новостей в Интернете Дорофея знала, как люди реагировали на таких, как она. К осени всеобщая истерия по утихла. В Европе после резкого неприятия, погромов центров клонирования, охоты на ведьм энтузиасты организовали движение за права пилигримов. Быть «оттуда» стало модно. Ярых бунтовщиков против пришельцев из иных миров отлавливали, особо ярых сектантов выслеживали и изолировали. Религиозные лидеры лишь вяло огрызались на клонирование, но по большей части отмалчивались.

Публика попредприимчивей торопилась делать деньги. Например, в интернет-магазинах били рекорды продаж футболки, кепки и значки с принтами «I love pilgrims», «Пилигримы тоже люди», «Сделайте мне клона, он будет за меня работать».

В Америке пилигримам официально запретили занимать руководящие должности. В Азии отношение осталось скорее негативным. Один Китай открыл границы для пилигримов со всего мира. Россия с задержкой в неделю поступила так же.

В целом людям хватало других забот, чем неусыпно следить за горсткой иномирян. Лишь избранные умудрялись «вляпаться в общественное мнение», как любил повторять Роберт. Эти неудачники не сходили с первых страниц журналов. Едва сегодня после полуночи Ноэль выложил очередной отчет о работе группы по созданию макросети, одна из центральных газет разместила большое фото Доры из памятной телепередачи и не очень удачное, но вполне узнаваемое изображение Роберта.

Выдумок и непоняток в статье было гораздо больше, чем правды, но это никого, кроме «звезд», не смущало.

А как замечательно начинался день! Пока Машка досыпала, мигрантка попила чаю с печеньем, вычесала кошек, сделала уборку в своей части комнаты и пешком через полгорода отправилась в клуб на встречу с друзьями. Дернуло же ее заглянуть в газетный киоск, чтобы увидеть это страшилище. Купленная газета через пару минут отправилась в ближайшую урну.

Сегодня-завтра проклятущую публикацию растиражирует вся местная пресса, растащат по Интернету блогеры и завсегдатаи социальных сетей. Тогда в школе житья точно не будет. И так народ косится, что за каланча старая с малышками тусуется. Не будешь же каждому объяснять, что мигрировала она во взрослого клона, а не в дитятко до двенадцати лет.

Машке перепала порция ее славы. Ее узнавали, принимали за Дору расспрашивали. Но Дорофея придумала наилучший способ «побега». Она сделала длинную стрижку, перекрасила волосы в каштановый цвет. Вдобавок со вчерашнего вечера ей предстояло «безскидно» щеголять в черных очках. Ну, точно, заезжая кинодива! Попробуй опознай.

В очках гулять по городу было занимательно вдвойне. Люди, машины, здания казались инопланетными, чужими, пугающими и сказочными одновременно. Девушка заходила во все встречные лавочки и магазинчики, изучала товар, иногда приподнимая очки и присматриваясь обычным зрением, потом ставила регулятор мощности на максимум и погружалась в фантастический мир, в котором не существовало привычных цветов, очертаний предметов, где люди выглядели сгустками режущего глаза света. Это напоминало игру, и постепенно мысли о гадкой газете отошли на второй план.

Для девушки из 2099 года Барск до сих пор казался странным, но маняще интересным. После ливня город покрылся глубокими лужами. Их приходилось огибать, уворачиваться от машин, норовящих обрызгать зазевавшихся пешеходов.

На деревьях и кустах бойко болтали воробьи. На чьем-то подоконнике надрывно лаяла крошечная собачонка. Толстая газетчица самозабвенно ругалась с дворничихой. Из магазина неслась зажигательная музыка. Кстати, в магазин зайти стоило.

За символическую плату продавщица закачала Доре на плеер-часы десяток гигабайт совершенно замечательной музыки. Именно благодаря этим часам – массивным, с не устанно движущимися шестеренками, мигрантка познакомилась с Гошей и ребятами-байкерами. Именно к ребятам она сейчас направлялась. Дора никогда сильно не привязывалась к вещам, но часы были сувениром с той важной встречи. В спрятанной в ухе гарнитуре заиграла новая музыка, и мигрантка отправилась дальше.

Площадь Ленина, площадь Победы, площадь Циолковского… Навигатор в планшете обещал, что на Центральный проспект старого города будет нанизано еще как минимум четыре площади, пока дорога приведет ее к набережной. Оттуда до университета рукой подать.

Добравшись до площади Королева, Дора сообразила, что эту часть Барска ей уже показывала Ника. Идти знакомым маршрутом было глупо. Раз поставила перед собой цель досконально изучить город, в котором живешь, нечего сачковать. Пришлось свериться с навигатором и свернуть налево.

Улица Циклотрона навеяла неприятные воспоминания о погибшем художнике Белозерове. Поработав в эпицентре зарождающейся аномалии, бедняга постепенно стал прозрачным и исчез. Поэтому заходить в магазины-лавочки на этой улице девушка не стала, наоборот, ускорила шаг.

Большой торговый центр на улице Летчиков-испытателей тоже остался без внимания. Зато ноги сами привели Дору в магазин игрушечных моделей самолетов, кораблей, автомобилей. Внутри обнаружились Руслан с Таней.

Русик бережно держал в руках внушительных размеров паровоз, явно тяжелый, бронзово-коричневатый, с налетом копоти и пыли близ колес, с включающимися фонарями. Прямо настоящий! Уже зная, что подвигло юношу прицениться к явно недешевой игрушке, мигрантка не удержалась, спросила:

– С детством распрощаться не можешь?

Отношения с Русланом у нее складывались нелегко. С одной стороны, у нее был Ланс, а у Русика – Таня. С другой – ей было приятно внимание красивого парня, а Руслан с первого дня знакомства не сводил с Дорофеи блестящих глаз, расспрашивал, постоянно оказывался рядом. И тут же заводил с ней и измучившейся от ревности Татьяной пространные разговоры о дружбе, попытке понять чужую культуру, точно Дора была из какого-нибудь дикого племени.

– Не я, а Гоша впал в детство, он у нас на всяких технических прибамбасах сдвинутый. У нашего славного стимпанкера через неделю день рождения.

Да, Машин друг был ярым поклонником стимпанка. Объектом обожания он избрал технику конца девятнадцатого – начала двадцатого века: самолеты, пароходы, паровозы… О них он мог говорить часами. А после того как Роберт Ноэль пригласил его побывать на стратосферном дирижабле, пусть и не на полукилометровом цеппелине, а на вполне современной метеолаборатории, ученый стал для Гоши кем-то вроде всемогущего Деда Мороза – доброго волшебника для хороших детей.

– Помню я про праздник. – Она приветливо помахала рукой Тане, что-то высматривающей в глубине магазина, потом потрогала паровозное колесо. Ого, металлическое.

Машка на днях мучила Ланса расспросами, просила привезти что-то для друга. Дора не лезла в их дела. Она, конечно, не придерживалась мнения, что открытка – тоже подарок, но ничего стоящего пока не выбрала.

– Привет. – Таня ревниво вклинилась между Дорой и Русиком. – Это берем? Или тот пароход?

– Наверное, это. – Парень полез за кредиткой. – Должно хватить, если Соколиный Нос перевел свою долю.

Дорофея отошла в сторону, чтобы не мешать. Очки позволяли видеть, как вокруг Тани заклубились темные облачка недовольства. Русик оглянулся через плечо, улыбнулся Доре.

– Я пойду, – на всякий случай сказала она.

– Стой, мы на такси. – Парень уже был готов бежать за ней следом. И если бы не подруга, вцепившаяся в рукав его черной куртки, точно побежал бы.

– А я пешком. Фитнес бесплатный и все такое.

Ланс через неделю приезжает! Она подставила лицо промозглому озерному ветру и холодному октябрьскому солнцу. «А ты собственница, – ругала она себя, ускоряя шаг. – Ланса тебе мало! Еще и Русиково внимание подавай!»

Он интриговал ее, привлекал мужественным обаянием, мягким голосом, веселыми искорками в глазах. Теперь она видела, Руслан совсем не походил ни на Борьку, ее первую любовь, оставшуюся на Земле-1, ни на Бету. Влезать в чужой мирок, рушить привязанности не хотелось. Но то ли обида на Ланса, то ли еще какая глупость мешали ей прекратить «невинный» флирт единым махом, поговорить с парнем напрямую.

К озеру Дорофея вышла минут через пятнадцать, когда переживания утихли. До общего сбора было полчаса, а до университетского клуба – десять минут прогулочным шагом. Девушка присела на скамейку на набережной, прислушалась к плеску волн Бездонного. Она все чаще стала замечать, что ее притягивает к большому водоему. Когда выдавалось свободное время, приходила на берег, читала, слушала воду. Сегодня озеро расшумелось. Белые гребешки на волнах толкались, спешили к опустевшим пирсам. С приходом холодов лодки и катера спрятали до весны. Через озеро теперь курсировали только два теплохода.

На другом берегу тянулись к белым булкам облаков изголодавшиеся небоскребы. Каждый был неповторим, каждый имел свое имя. Но взгляд Доры приковывал лишь один – «Гремящий дракон». Казалось, на землю уронили пружину с шестью завитками. В пятом завитке, если считать слева направо, на сороковом этаже обитала их наставница.

С начала учебного года Ника самоустранилась от их воспитания. Забавно, работавшая под ее началом Александра Михайловна, Машина мама, в домашних разговорах все чаще именовала Нику Шилом. Такое прозвище директор центра клонирования получила за непростой характер и умение при необходимости достойно ответить любому противнику. Теперь у Ники проблемы, это ясно даже им с Машкой, ее глупым мухоловкам. Кстати, не Маша ли там крадется? Пусть крадется; Дора решила притвориться, что не чувствует двойника.

«Что ли, после посиделок к Нике нагрянуть? Кстати, идея!» – решила Дора и внутренне напряглась.

– Один – ноль, моя взяла! – Машенция напялила на голову клона шапку с помпоном. – Привет от мамы!

Какой ужас! Неужели мама всерьез думает, что она будет это носить?!

– Я тебя еще от остановки почувствовала. – Дора стащила шапку и положила на скамейку рядом.

– Бу! Могла бы соврать, что испугалась. – Маша присела рядом, запихнула несчастную шапку обратно в сумку.

– После всего пойдем к Нике. – Дора встала и потянула двойника следом.

– Не-е, давай завтра. Гоша звонил, погулять после зовет.

Опять ей третьей лишней таскаться за влюбленной парочкой и делать вид, будто это в порядке вещей. Скорее бы Ланс вернулся. Она уже была готова простить ему все недомолвки.

– Ладно, завтра обязательно, – нехотя согласилась Дорофея и сняла очки. Она не знала, что судьба заготовила совсем иной сценарий для сегодняшнего дня.

А пока девушки прошли через краснокирпичный второй корпус университета, пересекли широкий двор с мастерскими и лабораториями, обогнули дом спорта. Прямиком за семиэтажным первым корпусом (где работал Машкин отец) скромно притаился двухэтажный дом творчества, в простонародье клуб.

В клубе всегда было многолюдно. Там сутками репетировали ребята из театральной секции, до хрипа спорили над идеей очередного электронного журнала поэты, тусовались неугомонные кавээнщики. Поначалу Дора искренне считала КВН видом спорта («Они же соревнуются, значит, это спорт?» – наивно выспрашивала она Гошу, чем несказанно его веселила). Потом сходила на несколько игр и все равно осталась при своем мнении – спорт, только с юмором.

Ребята дожидались Ивановых в полном составе. Ленка о чем-то шепталась с Ирой, Кирилл пересказывал ребятам очередной фильм.

– Вот они, проснулись! – в притворном возмущении воскликнул Руслан, чем заслужил укоризненный взгляд от Тани. – Пошли.

– А мы разве не здесь будем? – удивилась Маша.

– Не, мы живем напротив. Сюда позвали, думали, заблудитесь, – весело ответила Ленка и повела маленький отряд вперед.

Следуя за ребятами, Дора даже позавидовала их дружбе. Вся компания знала друг друга буквально с песочницы. За исключением Лешки, они жили в одном дворе, вместе росли, учились в одной школе, поступили в один институт. Год-полтора разницы в возрасте никогда не становились преградой для совместных приключений.

– Куда мы? – Машка не любила неопределенность.

– К Жужелице, то есть Соньке Жужиновой, – охотно пояснил Гоша. – Помнишь, в Москве вы помогли освободить ее от химер. Она на четыре дня в Барск нагрянула на мамин юбилей, нас в гости позвала.

Дора украдкой посмотрела на Андрея, бывшего Сонькиного парня. Не сильно-то он ей рад. До их московской встречи Соколиный Нос еще надеялся на примирение с девушкой, но сейчас ее приезд тяготил его.

Соня жила в той же пятиэтажке, что Лена, Гоша и Руслан. Жужиновой досталась двухкомнатная квартира на четвертом этаже, в самом сердце Барска. Родители ютились где-то на окраине и после переезда дочери в столицу в центр города так и не перебрались.

Дом был ухоженный, облицован блестящей бледно-зеленой плиткой. Большие окна, широкие застекленные балконы вбирали в себя солнечный свет. Двор мигрантке тоже понравился: с волейбольной площадкой, крытой зоной для мамочек с детьми, качелями-каруселями. Разве что студентов много, но это скорее плюс. Доре самой не терпелось изведать веселой студенческой жизни. В школе ее ничего не держало.

Друзья поднялись по лестнице, позвонили в дверь. И в ту же секунду Дорофея замерла, оглушенная, дезориентированная нахлынувшей пустотой. Наваждение продлилось пару мгновений, но захватило ее всецело, вытянув воздух из легких, заставив испуганной рыбешкой открывать и закрывать рот. Машка рядом напряглась, Гоша усиленно вертел головой. Абсолютно невозможно, чтобы рядом была химера! Почудилось? Да бросьте, чтобы троим сразу? Неужели очередные шуточки Роберта? Ведь аномалия далеко.

Обитая коричневым дерматином дверь распахнулась. «Потом разберусь», – успокоила себя Дора и вошла вслед за ребятами. В квартире оказалось пустовато. Не от нехватки вещей – тех, наоборот, было в избытке. С многочисленных фото на стенах улыбались незнакомые люди. За стеклами высоких шкафов теснились книги и хрусталь. В напольных вазах собирали на себя пыль тряпичные и бумажные цветы. Вязаные салфетки снежинками упали на тумбочки, журнальные столики и даже на висящий на стенке старенький телевизор. Но вещи словно кричали: «Мы ненужные! Мы лишние!»

Хозяйка квартиры, строгая девица с подведенными глазами, в небесно-голубых джинсах и отглаженной белой блузке ничуть не напоминала оторву с фотографии, которую Дора видела на дирижабле. Пригласив бывших друзей, Соня точно откупалась от прошлого. «Ешьте тортики, пейте чай, травите байки, я, так и быть, поскучаю в вашем обществе», – читалось на ее красивом усталом лице.

Ребята старались не замечать отстраненности, изо всех сил желали растопить ледяную преграду между ними и девушкой из их прошлого.

Дора задумчиво слизывала крем с лимонного пирожного, не вслушивалась в чужую болтовню, поэтому уловила то, о чем еще не знала щебечущая с Гошей Маша. К квартире Жужиновой спешили гости. И все равно, когда тренькнул звонок, мигрантка вздрогнула.

Леша, как ближе всех сидевший к двери, пошел открывать. Его удивление и страх были мимолетны, но Дора вжалась в спинку стула. А в комнате уже стало тесно от вооруженных людей в камуфляже.

– Где они?

В вошедшем безоружном парне Дора узнала Никиного помощника – Сашку. Из-за его спины выглянула сама наставница, бледная и хмурая, точно ночной страх.

– Вы что тут забыли, мухоловки? – зашипела она.

Соня Жужинова молча указала рукой на соседнюю комнату. Вооруженные люди перетекли туда. Послышались хлопки, звон разбитого стекла, тихая ругань. И вот уже на руках вынесли, нет, не Соню, но очень похожую на нее девушку, обряженную в широченные мужские брюки и свитер.

– Второй в окно ушел, – зло сказал самый старший из бойцов, с короткой черной бородой, но без усов.

– Подранили гада, далеко не уйдет, патрули внизу отловят, – добавил другой, теребя висящий на шнурке сколотый камушек – амулет от ментального удара.

– Ну, хоть одну взяли. – Ника обессиленно опустилась на тумбочку. Белая салфетка свалилась на мохнатый ковер. – Не знаю, что вы тут праздновали, но с каждым по очереди побеседуют наши люди. – Наставница сверлила взглядом Ивановых. – Мухоловки, за мной.

Дора с Машей безропотно выбрались из-за стола, забрали куртки в прихожей, обулись и потопали следом за Вероникой.

– Откуда здесь химеры? – не утерпела Маша.

– Сегодня ночью из центра ушли двое. Нет, все-таки одна – копия Жужиновой. А с ней некто, кого мы ошибочно принимали за химеру. Так действовать способно только существо, наделенное разумом и волей. И потому гораздо более опасное.

Ника забралась в просторный желтый фургон у подъезда, задумчиво погладила звезду браслета на запястье, потом тронула пару камней, вызывая кого-то для беседы, и негромко, словно делая над собой усилие, произнесла:

– Я согласна на помощь. Вези Эла.

Она собиралась сказать что-то еще, но двери фургона шумно распахнулись, и люди в камуфляже мягко втолкнули внутрь Соню Жужинову Следом за ней залез невысокий мужичок, в котором Дора опознала «Наполеона». Именно этот сенс помогал Нике захватить родителей Роксаны Верховицыной. Мужчина настолько походил на французского императора из макросетевой игры «Покори Европу», что Дора не могла его называть никак иначе.

– Рассказывай по-хорошему. – Ника подалась вперед, разглядывая девушку. – Они целенаправленно шли к тебе. Ты знала о визите?

– Нет!

Девица неприязненно посмотрела на собравшихся и нехотя начала рассказ.

В родной город Соня добиралась долго. Прямых рейсов из Москвы не было, пришлось пылиться на поезде с пересадками, потом трястись на рейсовом автобусе, тоже с пересадкой. Барск встретил ливнем, холодом и ветром, долгими расспросами родителей, звонками непонятно как разведавших о ее прибытии бывших приятелей.

К себе на квартиру девушка добралась после полуночи. Пустовавшее полгода жилище негостеприимно обросло пылью, пришлось отмывать, оттирать, потом стирать и гладить промокшую одежду. Когда самой хозяйке удалось помыться, часы показывали четвертый час утра. Соня всегда вставала рано, не позже полседьмого. Но сейчас собиралась проспать как минимум до девяти. Куда там! В дверь позвонили.

Девушка проворчала о том, что приличные люди в такое время в дверь не скребутся, но, словно зачарованная, пошла открывать. Полотенце сползло с мокрых волос и плюхнулось на пляжные шлепанцы, валявшиеся в прихожей с начала мая. Девушка этого даже не заметила, повернула замок, открыла щеколду и впустила двоих. Единственной мыслью было: «Неужели опять?»

Не узнать свою копию было невозможно. Гостью в промокшей нелепой мужской одежде, в расклеившихся матерчатых тапочках била дрожь. Парня – плотно сложенного, темноволосого, хмурого, казалось, не смутил бы всемирный потоп, переходящий в ледниковый период. Прежде чем захлопнуть дверь, он внимательно осмотрел лестничную площадку. Потом оценивающе, по-хозяйски окинул взглядом прихожую и, бесцеремонно отодвинув хозяйку в сторону, прошел на кухню. Так же молча он налил из-под крана чайник и поставил на электроплиту.

– Почему стоишь? Ее надо переодеть! – потребовал он.

Именно этой наглости не хватало Соне, чтобы прийти в себя. Она оставила продрогшего двойника в прихожей, забежала на кухню, попутно выключила плиту.

– Кто ты такой? Забирай ее и проваливай! Я вызову полицию!

– Попробуй.

Он протянул к чайнику руку и не успела Соня досчитать до трех, как вода внутри забурлила, закипела, из носика и дырочки в крышке повалил пар.

– Ты тоже химера? – Хозяйка опасливо отступила на шаг. С такими тварями лучше не связываться. – Или этот, как его, пилигрим? Вас же отлавливают!

– Ни то ни другое. Но меня, как и химер, лишили свободы. Я с этим не согласен. – Внешне он был спокоен.

Тем временем клон самой Сони пробрался в гостиную и свернулся калачиком у батареи.

– Ты не химера. – Она слишком хорошо помнила их неживые, равнодушные лица.

Соня присела радом, пытаясь свыкнуться с абсурдностью ситуации. Эти двое забрались в ее квартиру, хозяйничают. А она чувствует себя так, словно должна оправдываться и спрашивать разрешения на каждое слово.

Она помассировала виски, вздохнула и полезла в шкафчик за кружками.

– Я надеялась, такие, как она, – кивок в сторону гостиной, – никогда меня не потревожат.

Соня не имела ничего против их существования, просто не желала встречаться лично. Что они такое – секретный правительственный эксперимент, тайная организация или шпионы из созвездия Кассиопея, ее не волновало. От химер и их хозяев она получила все, что хотела, а срок контракта истек в сентябре.

– Нам нужны пища и убежище. Хотя бы на сутки. После мы уйдем и больше тебя не побеспокоим.

Рядом с незнакомцем было неуютно, как с химерой. Но двигался он иначе, цепкий взгляд с интересом скользил по подвесным кухонным шкафчикам, геометрическим загогулинам на обоях, лампе с плетенным из лозы абажуром и неизменно возвращался к хозяйке квартиры. Движения незнакомца были вкрадчивыми, экономными, словно он в любой миг ожидал нападения и был готов дать достойный отпор.

– Меня зовут Злат, – будто признаваясь в ужасном преступлении, произнес он.

– Вот что, Злат. – Соня налила в чашку холодной воды из фильтра и отпила пару глотков. – Я устала. Можешь ложиться на диване. Сунешься ко мне, получишь перцовым баллончиком в глаза.

Она ушла в свою комнату, заперла дверь, на всякий случай придвинула к ней стол и уснула, едва коснувшись головой подушки. Дальше было утро, завтрак, визит друзей…

– Зла-а-ат, – нараспев повторила Ника. – Разберемся, кто его позолотил.

– Обязательно, – подтвердил «Наполеон», подмигнул девушкам и повел Соню из фургона.

А потом к дому прибыли Роберт, Роксана и Эл. Неискушенная Дора не могла вообразить, что человек способен на столь кардинальные преображения. Но пожилой медиум, казалось, сбежал с конкурса на самый экстравагантный костюм.

Он не походил ни на настоящего шамана, знакомого по картинкам в Интернете, ни на привычного чудаковатого сенса с даром медиума в придачу. Нисколько! Его голову несколько раз оплетал кожаный шнурок с болтающимися вокруг кисточками и металлическими украшениями. Тощие плечи поверх расшитой бусинами рубашки из мягкой кожи укутывала меховая накидка, напоминающая индейское пончо. Заправленные в высокие сапоги штаны до середины бедра прикрывал фартук из грубой кожи. Тоже, кстати, с вышивкой.

Эл выбрался из белого внедорожника, бесцеремонно потрогал ладонью лоб Вероники, осмотрелся и ткнул пальцем влево, туда, где обрывался частокол небоскребов.

– Лечить тебя будем там.

Ивановы удивленно переглянулись. Разве наставница больна? Ах да, упадок сил после «мыслегрызки»!

Ника нехотя согласилась, забралась в машину и упорно молчала всю дорогу к погребенному под песками веков городу.

С началом холодов раскопки свернули. От иномирного поселения мало что осталось. Развалины, еще в июне казавшиеся ученым кладезем небывалых открытий и благополучно защищенных диссертаций, молниеносно лишились привлекательности. Теперь результаты исследований окончательно засекретили и выдавали разрешение рыться в земле лишь военным и вкалывающим на них энтузиастам.

Приехали. Эл легко выпрыгнул из машины. Следом, точно Снегурочка за Дедом Морозом, выползла Роксана. Она безропотно тащила тяжелый кожаный мешок.

– Во-он туда, на песочек, – ткнул пальцем шаман, и девушка послушно отволокла ношу туда, плюхнула на землю и убралась поближе к ухмыляющемуся Роберту.

Ника скептически следила за приготовлениями, ворчала, что в который раз доверилась причудам Ноэля.

Дора заинтересованно вертела головой. Там, чуть в стороне от воды, на перекопанной земле летом стояла палатка. В ней Броня, Ланс и Роберт беседовали с археологами, разглядывали найденные в городе черепки и остатки старинного пистолета. Еще дальше устанавливали машину времени. Вдоль озера все лето буйствовали осока и аир (теперь девушка знала названия трав). Сейчас трава увяла, полегла. Валуны покрылись мхом и потемнели. Ноги увязали в напитавшемся влагой песке.

– Тебя, как и пилигримов, тянет к водичке? – поинтересовалась разволновавшаяся Ника.

– Лучше это делать в поле, – развязывая мешок, прокричал ей Эл, – но там нынче холодрыга. Эй, ученицы, – он кивнул девушкам. – Наденьте и включите очки на второй режим.

Он справился с тесемками и выудил из глубин мешка обрезанную пластиковую бутылку, набрал до краев озерной воды и установил в выкопанную в песке лунку.

Нетрудно было понять, что мысли наставницы крутились вокруг Злата. С ребятами переговорить не удалось, военные разогнали их по домам, к Соне приставили охранника. Отчего-то Дора не чувствовала разочарования, что посиделки прервались. Даже Машка не дулась, прогулка с Гошей подождет.

– Давай скорей, колдуй, камлай, хоть на метле летай! – торопила Эла Ильина.

Она настороженно смотрела, как тот выуживает из мешка и раскладывает на быстро начерченную фигуру странные предметы: кости, перевязанные красной лентой, моток черных ниток, утыканный иглами, сухие цветы, нож, спицы, стеклянные бусы…

– Тсс… – Роберт подошел в Веронике, ободряюще приобнял за плечи. – Я видел, что он умеет. Когда разыскал Эла перед изгнанием Орэфа, не такого насмотрелся. Полагаю, со своим канадским коллегой, одарившим меня способностью понимать суть техники, дедок магическими бицепсами померяется. Его предки веками благополучно обеспечивали выживание целых племен.

– Предлагаешь довериться? – Ника сцепила руки в замок. – А если после того, как мне вкололи «мыслегрызку», дар так и не стабилизируется?

– Я усовершенствую очки и багетку – просто сказал Ноэль и легонько подтолкнул женщину к закончившему приготовления Элу Ветер беззаботно играл с ее рыжими кудрями, тоже подталкивал в спину.

– Э-эй, – возмутился Эл. – На досточки наступай, специально же положил! Не затри схему!

Дора запоздало вспомнила и включила очки, подобралась поближе к Машке, профессору и Ксане, занявшим самую выгодную для обзора позицию. Для чего их притащили сюда?

Замерзшие пальцы отказывались нащупывать едва ощутимый регулятор на оправе. Зато потом мигрантка с трудом подавила удивленный вздох. Все разложенные Элом предметы излучали теплое сияние – абрикосово-желтое, мандариново-оранжевое, клубнично-красноватое. Лучилась и его одежда, тлели знаки на песке. А мешок «с подарками» алел, точно туда поймали если не целое солнце, то хотя бы комету. Сам Эл полыхал ярко и многоцветно, зато Ника выглядела бледновато. Аура была темной, рваной, явно нездоровой.

– Готовы насладиться антинаучным мракобесием? – Роберт развеселился.

– У всего же есть объяснение, – не сдавалась Дора. Захотелось, чтобы, как в школе, кто-то терпеливо втолковал ей суть происходящего.

Тем временем вокруг Эла каруселью плясали разноцветные лучистые «солнышки» величиной с крупное яблоко.

– Энергетические сущности. – Ученый нацепил очки. – Кто знает, вдруг среди них есть души пилигримов, не отыскавших свое тело? Эл пробовал с их помощью оживить химеру, ничего не вышло.

– В школе такое еще долго не будут преподавать, – ехидно заметила Маша. Она тоже разжилась очками и теперь с удовольствием наслаждалась зрелищем.

– Я над этим работаю, – серьезно ответил Ноэль и сосредоточился на происходящем.

Ника стояла в центре фигуры рядом с шаманом. Огоньки все ближе подбирались к наставнице, но Эл каждый раз отгонял их к ней за спину. Там «солнышки» собирались в маленький человеческий силуэт. Шаман поднял с песка бубен, тихо гортанно запел и медленно принялся обходить Веронику по часовой стрелке, не покидая границ фигуры.

– Совсем не такой, как по телику, – прокомментировала действия шамана неугомонная Маха.

«Солнышки» вытягивали свет из разложенных предметов. Силуэт рос. Вероника уже едва доставала ему до плеча, до пояса, до колена…

Пение Эла превратилось в монотонное гудение, мир стал плоским, точно нарисованным неумелой детской рукой, потом начал мерцать и гаснуть. Доре показалось, что она не чувствует собственного тела, не улавливает таких близких Машу с Роксаной. Она сама была где-то там, с Элом, мысленно стояла рядом, тоже раскачивалась из стороны в сторону.

Сияющий великан шагнул к Нике, вдруг сжался в шар, на миг окружил женщину и бесшумно взорвался фейерверками. Разноцветные огоньки медленно падали вниз и исчезали в мокром песке. Зато вокруг Ники вместо рваного светового кокона билось рыжее пламя с вкраплениями синих, зеленых и лиловых сполохов.

Дора пришла в себя, стоя на четвереньках. Первой мыслью было: «Мама отругает за перепачканную юбку». Роксана сидела рядом, привалившись спиной к колесу внедорожника.

Мир медленно наполнялся красками, возвращал объем и форму. Забавно, она одна видела его таким?

Роберт поил Веронику из термоса, довольный Эл собирал померкшие игрушки с песка, запихивал в мешок.

– Где-то с месяц дар будет «прыгать», – предупредил шаман пациентку, – ниже уже не опустится, а выше подскочить может. Контролируй себя.

– Непременно. – Вероника, кажется, еще не верила в действенность шаманских практик.

– Вы в курсе, что от тебя с Роксаной, – Маша настойчиво дергала клона за воротник, вынуждая подняться на ноги, – к Элу протянулись светящиеся канаты? А уже потом к Нике.

– Подозреваю, что за их счет хитрый старик подзаряжался. Ты видела великана?

– Какого? – не поняла Маха.

Эл обернулся к Доре и подмигнул. Когда же она наконец разберется в творящемся вокруг безобразии?

В обратную дорогу собрались через пять минут. Ника забрала с собой Роксану, села в свою машину и укатила. Ивановых подобрали Роберт с Элом. Едва тронулись, Дора не выдержала:

– Что там был за великан? И отчего ты и все предметы светились?

– О, – ухмыльнулся Эл, – хорошо я поработал на публику!

– Не отнекивайся, расскажи, – неожиданно встал на сторону девушек Роберт.

Шаман вздохнул:

– Ученые это редко признают, но мы своими эмоциями как бы передаем вещам толику себя. Чаще всего тем, которые делаем своими руками либо наделяем особой значимостью. Например, оберегам и талисманам. Счастливая вещь, которую мы надеваем на свидание или экзамен, семейные реликвии – все они хранят отпечаток нашей души, а то и всего рода. И порой действительно охраняют и помогают, совсем чуть-чуть. В любом случае удача или неудача понятия относительные. Я собираю такие вещи для своих ритуалов, пользуюсь накопленной энергией.

– А твой чудной наряд, он же не шаманский? – удивилась Машка, трогая коричневато-серый мех накидки.

– Зато позволяет войти в роль, – весело хохотнул Эл. – В деловом или повседневном костюме я останусь переполненным заботами городским человеком, скучным до тошноты. А так, – он стащил с себя накидку и запихнул в безразмерный мешок, – я сыграл роль проводника в мир духов, и у меня все получилось. Я раздвинул привычные рамки обыденности.

– Про великана не забудь, – напомнила Дора.

Машина выехала на проспект, ведущий к дому Ивановых, девушка разволновалась, что самое интересное она услышать не успеет.

– Это проекция Ники, сплетенная из энергии, – просто ответил пожилой медиум. – Я сделал энергетически идеальную Нику, пропустил двойника через живое тело, напомнил ему, как должны распределяться и двигаться потоки жизненной силы. Дальше организм справился сам. Вот и все лечение. Ясно?

– Абсолютно.

До понимания таких вещей Доре еще учиться и учиться.

Машка тем временем просмотрела стопку сообщений от Гоши и связалась с Никой.

– Скажи, – тон был подозрительно вкрадчивым, опасным, Дорофея напряглась, ожидая от «сестренки» сюрприза, – раз ты теперь здорова, можешь снова забрать нас к себе, учить в свободное время?

– А ты ближе к Гоше будешь? – передразнила двойника Дора. На что Маша толкнула клона локтем и обрадовала:

– Она подумает!

Ну да, мама запрещала Маше поздние прогулки, устанавливала нормы сидения за компьютером, всячески пыталась свести к минимуму ее общение с Гошей. Синеволосый байкер настораживал Александру Михайловну, хотя нравился папе. А в Никиной квартире, огромной – хоть в прятки играй, – никто их свободы ограничивать не станет. Даже уборка будет на Розе. Но Дорофее, впервые обретшей настоящую семью, не хотелось покидать обжитое гнездышко.

Едва девушки скрылись в подъезде, Роберт обернулся к Элу:

– Ты так и не сказал, ты заглядывал в будущее? У нас получится? Ну же, не дуйся, сам знаешь, не для себя стараюсь.

– Смотрел, – нехотя отозвался Эльдар, поглаживая рукой мешок со своей магической утварью. – Провидец из меня не ахти, проще уж Роксану натренировать с ее картами.

– Не тяни, – волновался ученый, выруливая на проспект.

– Есть вероятность процентов тридцать пять – сорок, что у тебя выйдет, как задумано. Мало.

– Неплохо, – возразил ученый. – А что с участниками нашей великой затеи?

– Ника пусть особо не шумит, сидит в Барске, есть опасность шальной пули. Не насмерть, – поспешил он заверить побледневшего ученого. – Роксану и Машу ждут большие волнения. А вот Дорофею, с приездом в Барск неких опасных персон, лучше держи подальше от аномалии. С девочкой выйдет не все так радужно.

– Ранение? – Роберт не желал терять столь важного для него медиума.

– Смерть, – окончательно огорчил его Эл. – Вероятность процентов на семьдесят – восемьдесят, если ты раздразнишь врага.

– Просто не приближаться к аномалии, это все? – Роберт перебирал в голове нюансы своего опасного плана.

– Да, – кивнул Эл.

– Это элементарно устроить, – повеселел профессор. – Не пугай комбайн полевыми ромашками. Ты мне с Орэфом шестьдесят процентов вероятности провала предрекал, и где сейчас твой Орэф? Прорвемся. Главное, чтобы к этому моменту они все меня считали законченным гадом и не ринулись в бездну, спасая мою шкуру.

– О, в налаживании и порче отношений ты вне конкуренции, – невесело усмехнулся шаман.

Эл помнил, что на ближайший месяц Ксана вытащила карту Страшного суда. Какие грехи из прошлого всплывут, кто будет спасен или уничтожен, Ксанино гадание ответов не давало, но заставляло относиться к любому событию настороженно.

Дорофее тоже было о чем подумать. Она устроилась за компьютером в их общей с Машей комнате, распаковала пачку земляничного печенья, поставила перед собой чашку с травяным чаем. Наверное, Машка права. Жизнь под крылышком, пусть даже чужих родителей, хороша, но события и чудеса, происходящие в большом мире, часто пролетают мимо. Несмотря на все переживания минувшего лета, помнились именно они. «А если это и есть настоящая жизнь?» – подумала Дора.

На коленки взобралась любопытная Плюшка, ткнулась розовым носом в клавиатуру, тронула лапкой карандаш, но не нашла ничего для себя интересного, свернулась клубочком и замурчала.

– Даже ты особенная, пушистик. – Девушка погладила котенка. – Ты гонишь прочь тревоги, не позволяешь встречаться во сне с Дельтой. А что, если мои сны способны спасти кому-нибудь жизнь?

Она гладила Плюшку, просматривала новости в Интернете.

А в это время Ника возвратилась в Сонину квартиру и тщетно пыталась нащупать след Злата. Роксана пришла в Никин институт и дожидалась свидания с родителями, которых содержали на минус четвертом этаже. Роберт с Элом, несмотря на предостережения, забирали химер за город.

Дора не знала, что Ланс, встревоженный газетной статьей, купил билет на самолет до ближайшего к Барску города и спешно улаживал дела с учебой. А раненый Злат забрался в университет. Зажимая рукой окровавленный бок, он прошелся по коридору второго этажа, с трудом отыскал единственный не поставленный на сигнализацию кабинет, оказавшийся преподавательской, и вскрыл замок.

На его счастье, в настенном шкафчике нашлись перочинный нож, аптечка с йодом, зеленкой и бинтами. Нашлись пинцет и спирт. Юноше предстояло без наркоза вынуть из себя пулю, перебинтовать бок, из последних сил запустить оздоровительные механизмы организма, из-за примеси животных и растительных генов не вполне человеческого. И забыться тяжелым сном прямо на полу, на расстеленной скатерти в проходе между преподавательскими столами. Впереди у него были вечер и ночь субботы.

Сидеть весь субботний вечер дома Дорофее было обидно. Еще обидней было от «подарочка» Ники. Наставница позвонила родителям Маши и строго-настрого наказала «не выпускать глупых мухоловок без взрослого пригляда».

Дора переделала все уроки, успела расстроиться из-за очередного ядовитого письма противников Роберта и макросети, запутаться в туманных фразах учебника по архитектуре баз данных. Наконец она психанула, запихнула планшет с книгой под подушку и отправилась к Машкиному папе смотреть детективный сериал.

С папой было уютно. Если Александра Михайловна относилась к клону дочери не только с симпатией и жалостью, но постоянно пыталась отыскать подвох в ее поведении, то Леонид Алексеевич принял девушку почти сразу, обрел в ее лице собеседницу и даже соратницу. Он расспрашивал Дору о ее родине, спорил о мироустройстве, охотно помогал с уроками по истории и геополитике. И Дорофея была ему за это очень благодарна.

На середине сериала, когда отважный сыщик едва не сорвался с крыши, преследуя человека в черной шляпе, в дверь позвонили. Дора бросилась открывать, обогнав Машку.

Лена, Леша, Гоша и Руслан пожаловали в гости без приглашения, но очень вовремя.

– Что, узницы, одичали? – Гоша протянул Маше коробку клюквенной пастилы.

– Почти. – Машка улыбнулась, пригладила волосы, но клон уловила ее нерешительность, скованность в обществе синеволосого парня.

– Мы извиниться, – первой начала Лена, откидывая назад отросшую светлую челку. – Нелепо вышло.

– Какое-никакое приключение. – Маша злилась на родителей и Нику за домашний арест. – Заходите. Не в курсе, поймали химеру?

– Нам не докладывали, – пожал плечами Леша, проходя в квартиру. – Добрый вечер, – вежливо поздоровался он с Александрой Михайловной.

Та кивнула гостям и скрылась на кухне.

Ребята прошли в комнату, уселись на стульях и на кровати.

– Соню долго допрашивали, квартиру ее полдня обнюхивали – и сами, и с собаками, – принялись наперебой рассказывать они.

– Бесполезно. Вроде никого не догнали.

– Ника ваша в гневе страшна!

О да, от Ники в таком состоянии лучше куда-нибудь на другое полушарие сбежать.

Дора улыбнулась и отправилась на кухню. Заварила чай с бергамотом, раздобыла две пачки печенья и кулек конфет.

Едва устроились за столом, в дверь снова позвонили. Открыл папа. Дора слышала его мягкий голос:

– Вам кого?

– Здесь проживает пилигрим Дорофея? Я приехал взять у нее интервью.

О нет! Дора вдруг почувствовала себя пойманной с поличным воровкой. Как и большинство пилигримов, она прославилась не благодаря себе и своим умениям, а макросетью, год за годом создаваемой миллионами других людей. Она вместе с Робертом расписывала преимущества создания макросети на Земле-1, сочиняла заманчивые рекламные проспекты для всех любопытных, отважных, амбициозных. И гордилась этим, пока Роберт не сказал, что с нуля они ничего воссоздавать не будут, а возьмут готовое. Теперь придется отвечать.

Ребята взволнованно переглянулись.

– Дора, идите в гостиную, если что, я на кухне! – позвал ее отец и скрылся за стеклянной дверью.

Вот так, бросил! Они все бросили, даже Маха! С Гошкой, поди, любезничает. Ощущение было, словно мигрантка оказалась посреди необъятного поля, где взгляду не за что зацепиться и бежать некуда.

Она проводила журналиста в комнату, усадила на диван, сама пристроилась на стуле напротив, присмотрелась. Ух, а гость-то, оказывается, не простой! Сам Максим Беляков пожаловал – тот самый противник Роберта. Дора о нем читала.

Несмотря на грузность, он умудрился сохранить грацию, легкость. Девушка даже подумала, в молодости профессор, как и Бронислав, наверняка занимался спортом. Он был высоким, почти с Машкиного папу ростом, с обильной проседью в курчавых волосах, с резко выдающимися вперед передними зубами. Уловить хотя бы тень эмоций не удалось, и это было плохо.

Кажется, он академик, кажется, научный советник при правительстве, вроде бы даже имеет с полсотни российских и зарубежных престижных премий и наград. Что, интересно, ему понадобилось от провинциальной девчонки?

– Зачем вы пришли, Максим Евгеньевич?

– Шустрая, – «похвалил» он ее. – Тогда сразу к главному. – Беляков развалился на диване, вытянул вперед ноги, заставив девушку настороженно подобраться, сжаться на стуле.

«Да он меня пространства лишает, массой подавляет!» – разозлилась она и сама вытянула ноги.

Гость разгадал ее маневр и улыбнулся неожиданно ра душно.

– Прости меня, девочка, что писал гадости. Ты должна понять – не тебе писал, а этому шарлатану Никитину, теперь известному, как Ноэль.

Дора поморщилась от такого явного лицемерия.

– Я знаю, в твоем мире есть макросеть, но ты должна понять, что право на нее здесь принадлежит мне. – Он протянул ей книжечку с торчащей в середине закладкой-календариком. – Почитай, подумай. Если такие, как ты, начнут делиться идеями о прошлой жизни, что останется нам, местным?

– Я не понимаю, – на всякий случай сказала девушка, хотя все понимала прекрасно. Но доверять сидевшему напротив человеку не хотелось.

– Уверен, мои нынешние достижения в этой сфере значительно опережают потуги твоего приятеля Роберта, – хвастливо заявил Беляков, чем немедленно и окончательно оттолкнул от себя Дору – Предлагаю работать вместе. У меня проверенная команда, международное финансирование, связи.

– Я не отказываюсь от однажды данных обязательств. – Девушка желала поскорее избавиться от неприятного гостя.

– Ты станешь знаменита, богата. Подумай о будущем, – продолжал искушать гость. – Мне нужны основы ваших языков программирования и все твои знания по конфигурации сети. Прототип чипа у меня есть.

– Ни за что!

Наверное, она произнесла это слишком громко. В комнату одновременно заглянули отец, Маша и Гоша.

– Все в порядке? – уточнил папа.

– Да, Максим Евгеньевич уже уходит.

Дора ощущала, как горят ее щеки. В этот момент она позавидовала таланту Роксаны повелевать другими, потому что гость и не думал покидать мягкий диван.

– Мы не закончили, – спокойно произнес он, игнорируя вставшего за спиной Леонида Алексеевича. – Собственной глупостью ты разрушаешь не только свою карьеру, но и вредишь друзьям. Прежде всего Лансу Шамину и Брониславу Соловьеву. Уж я-то знаю, за какие ниточки потянуть, чтобы первый вылетел из института и пополнил ряды неблагонадежных. А второго обвинили, скажем, в шпионаже. Знаешь, я в лепешку расшибусь, но твой любезный Ноэль потерпит неудачу!

Высказавшись, он поднялся с дивана и направился к выходу, гордый собой, будто только что вытащил абонемент на ежегодное получение Нобелевских премий оптом по всем отраслям науки.

Дорофея фыркнула и пнула диван, точно тот состоял в заговоре с гостем. Едва отец запер за ним дверь, мигрантка набрала номер Роберта Ноэля, а Маша позвонила Нике. Но тем вскоре стало не до визита Белякова.

Джезерит

За два часа до рассвета Карл Травников и Максим Беляков остановили темно-синий микроавтобус в двух кварталах от Центра клонирования. Молодая женщина, сидевшая в окружении шести химер, тихо скомандовала, и те растворились в воздухе. Лишь автобус слегка покачивался, когда они, невидимые, покидали его.

– Они точно справятся сами? – Карла не оставляло нехорошее предчувствие. Программисту все время казалось, что из-за угла вот-вот появится Роберт Ноэль со своими бойцами.

– Я не сомневаюсь в приказе Джезерит. – Беляков подобострастно улыбнулся их спутнице.

Та откинулась на сиденье, скрестила на груди руки и задумчиво смотрела в окно, отрешившись от мелочной людской возни. И так понятно, кто из этих двоих работает на два фронта. На миг возникло искушение сказать одному, что второй предатель. Да, с предателем тоже нужно побеседовать, когда он будет меньше всего к этому готов.

Сегодня удачная ночь. Привезенных из Москвы химер днем передали Роберту, с Центра клонирования сняли охрану. Освободить арестантов не составит труда. Они помогут установить нужные контакты, а потом посмотрим. Будут нужны, можно пристроить к делу. А нет, так и избавиться не жалко. Вон они, идут. И пусть в самом Центре клонирования поднимается паника, уже не страшно.

Карл вылез из автобуса, лично поздоровался со спасенными.

– Марина, Витель, Илья, от имени нынешнего Магистра Общества Зари я приветствую вас!

Рюкин недовольно нахмурился, промолчал, но не смирился с тем, что он больше не носит столь высокое звание.

Микроавтобус тронулся. Джезерит улыбнулась своему отражению в окне. Нынешнему Магистру невдомек, кто она такая и с какой целью явилась в этот мир.

По возвращении в гостиницу ей было о чем подумать. Когда осенняя ночь начала занавешивать звездное небо облачными покровами, Джезерит распахнула окно и замерла на грани света и тьмы. Потом свет за ее спиной погас. Древнее-древнее существо с иноземным именем вслушивалось в тягучий и медленный прибой человеческих эмоций. За тысячелетия поменялись лишь декорации, а прибой имел все тот же терпкий вкус тяги к несбыточному, приправленный пеплом мелких проблем и разочарований.

Джезерит перебирала в памяти картинки каждого посещения этого мира. Зеленые берега Нила в эпоху фараонов. Парад колесниц непобедимой армии Александра. Укрытые золотыми пластинами пирамиды ацтеков. Маленький храм у подножия Гималаев в Непале. Каждое возвращение сюда ее почитали как богиню. Тогда ее тело было соткано из огня и ветра, из «энергий», как любят говорить современные сенсы. Но пока она узница этой оболочки, и в этом есть свои плюсы. Гильермо Карвел, Магистр Союза пилигримов, не распознает ее истинной сущности.

Октябрьская ночь обжигала кожу, воздух был влажным и пах дымом. Вот-вот затеплится восток. Рассвет будет кроваво-алым, предостерегающим. Но она готова.

Джезерит прикрыла глаза и сквозь тысячи километров потянулась к Карвелу куда-то к побережью Испании.

«Брат?»

«Ты? – Его образ в сознании был четок и крепок, точно базальтовая скала. – Это первое твое воплощение?»

«Нет. Мне не посчастливилось прийти сюда перед гибелью Орэфа, – Джезерит придала мысленной речи трагические интонации, – зато невероятно повезло вселиться в эту женщину и выжить».

Он молчал, обдумывал, кажется, верил.

«Гильермо, – продолжала она, разглядывая россыпь городских огней внизу, – я готова довершить дело нашего брата Орэфа. Химеры подчинятся мне по первому слову. Аномалия, как докладывают шпионы, завтра станет для нас безопасна».

«Нет! – хлесткий оклик Карвела заставил ее поежиться и захлопнуть окно. – ОНИ не хотят возвращения, – удивил он. – Ты думаешь, нашим создателям нужен смертный мир после того, как они научились странствовать среди звезд? Ты сама с радостью вернулась в человеческое тело?»

Она застыла, ошеломленная ответом. О подобном она не задумывалась. Но заложенная в нее когда-то программа продолжала кричать: «Не верь ему. Он враг!»

«Мы свободны от старых клятв. – Он не заметил ее замешательства. – У нас целая Вселенная послушных, податливых людей. До Орэфа здесь был тот, кого люди прозвали Координатором. Ты думаешь, он готовился к встрече создателей? Он обустраивал свое гнездо. Я хочу того же. Ты со мной?»

Джезерит не растерялась. Да, планы придется пересмотреть, но отступать она не будет.

«Ты, кажется, интересовался макросетью, – вспомнила она. – Полагаю, она более полно позволит контролировать население».

«Угадала, сестра, следи за ее созданием. В конце октября загляну в гости в Барск».

Он клюнул!

Она разорвала связь и улыбнулась. Это не победа, но уже очень-очень многое.

В то же самое время Роберт заявился в квартиру Вероники. Ильина только возвратилась из центра и надеялась подремать хотя бы пару часов. Не судьба.

Выбравшись из лифта, Ноэль – взъерошенный, в распахнутой яркой куртке и скрученном в жгут цветном шарфе, – умоляющим тоном произнес:

– Только не говори Роксане о похищении, Никки! Хотя бы до обеда!

– Я не имею права молчать… – Она попыталась возразить. Взгляд скользил по красивому лицу, спутанным волосам с седой прядью. – Откуда ты узнал? – запоздало спохватилась она.

– Узнал, – уклончиво ответил он, облокотившись плечом на захлопнувшиеся створки лифта. – Ну так как, продержишься хотя бы до обеда? Не скажешь?

Земля-1. Российско-Китайско-Индийский Союз (РКИС). 2099 год. Эдуард Смолин

В больницу Эдуарда пропустили без лишних вопросов и расшаркиваний. Смолин не любил подобострастия и первым делом выбил эту дурь из бывших соратников Беты. Сам молодой человек был здесь всего раз, когда вступал во владения, и сейчас с интересом вертел головой. После ремонта из обстановки исчезли мрачные холодные краски. По светлым стенам убегала вперед широкая полоса шоколадно-коричневого орнамента. Сотрудники облачились в удобную форму. На груди у них красовалась эмблема «Приюта пилигрима» – холмы и дорога, уходящая в небеса, прямиком к ощетинившемуся шпилями замку, и изящная надпись над ним: «Путь к чудесам лежит через наши врата».

Смолин шел мимо кабинетов, не вчитываясь в таблички. Что творилось за дверями, он знал замечательно. Если в подземном хранилище опустевшие тела содержались в длинных, точно стручки фасоли, капсулах – по четыре-пять в каждой, то здесь сотрудники тщательно охраняли и удерживали самое ценное – массивные саркофаги с мигрантами-«фонариками», или, как их еще называли, медиумами. Эти оболочки без искры души отобрали для связи с другими мирами, и ранее Бета, а теперь и Эдуард могли заглянуть в чужие реальности. Увы, после разгрома в центре миграции осталось всего шестнадцать медиумов, а под землей – пара дюжин. Временное отключение от жизнеобеспечения не пережили двадцать восемь тел.

В этом здании погиб Бета, а с ним влиятельный чиновник РКИСа, духовница крупной религиозной секты и Лидия Громова – начальник городской полиции. Смолин не сомневался, что Громова тоже была пилигримом. Верные люди проверили ее биографию и сообщили, что, едва достигнув совершеннолетия, женщина выправила документы на это имя. Сейчас от полицейской осталась бледная тень с осунувшимся, пожелтевшим лицом. Слабое осеннее солнце проникало сквозь широкое окно палаты и падало на подушку и левую щеку. Щеку поверх старого шрама покрывала татуировка в виде сражающихся тигров.

– Оболочка пуста и бездушна. Жизненные процессы протекают вяло, долго она не протянет. – Высокий врач-индус, дожидавшийся в дверях, очень чисто говорил по-русски.

Эдуард машинально кивнул. Сам он не считал внешнюю неподвижность и беспомощность в реале фатальной. Всем был известен пример макросетевого австралийского политика Джеральда Свифта, в реале полностью парализованного, или родившейся без рук и ног бразильской певицы Франчески. Чип в мозгах дал этим людям иллюзию полноценной жизни. Что, если какая-то часть сознания Громовой еще жива? Могла ли эта дамочка устроить вчерашнее представление или хотя бы знать того, кто способен на подобное? А может, рассказать, как действительно погиб Бета?

– Чип еще работает? – только и спросил он.

– Согласно завещанию и наказу родственников, запрещено его трогать до констатации смерти, – отозвался врач.

– Я должен быть уверен на тысячу процентов. – То, что задумал Смолин, было незаконно и опасно. Но иначе узнать, кто его шантажирует, невозможно. – Слушай, Раджа, мне нужен хакер. Лучший. Тот, кто взломает ее чип, допросит Громову и прочтет последние воспоминания.

– Но простите, – удивился врач. Его бородатое смуглое лицо исказила гримаса недоверия, – на это даже псих не решится. Влезть в мозг к мертвецу!

– Значит, отыщи мне форменного отморозка без инстинкта самосохранения! Мой отец не для того спасал твою шкуру, чтобы ты отказывал в такой момент! – разозлился молодой человек.

Индус нахмурился. Верно говорят, мальчик слишком часто напоминает людям о своей власти, мало что представляя из себя. Подобная бравада может плохо закончиться.

– Только среди нелегалов, – сообщил он шефу, пряча усмешку в бороде. – Раньше я знал одного виртуоза. Не лично, конечно, через знакомых. Змеиный царь Васуки совсем недавно отошел от дел, но связи у него остались.

– Побыстрее можешь? – Падающая с моста девушка до сих пор стояла у Смолина перед глазами. Что, если он следующий? Как сказала Алина, кое у кого больше прав на наследство Беты.

– Хорошо, господин. – Индус блеснул белыми зубами и прикрыл глаза, уходя в глубины макросети.

В ожидании ответа Эдуард переминался с ноги на ногу нетерпеливо проверял собственную почту, поглядывал на утонувшее в подушках и одеялах тело.

– Меня услышали, – обрадовал его врач через пять минут. При возвращении в реал он чуть пошатнулся, для равновесия ухватился за столик. – Я осмелился дать ваши координаты, – продолжал он. – С вами свяжутся через три часа, считая от этой минуты.

Эдуард кивнул и вышел из палаты. На ходу он послал запрос о личности Змеиного царя.

Путь молодого Смолина лежал в деловую часть города, в ресторан «Танго над пропастью» – самый модный в этом сезоне. Поднявшись на лифте на семьдесят второй этаж, он оказался в окрашенном в красные тона помещении, вопреки обыкновению присел за столик у окна в общем зале, заказал обед. Но поесть в тишине не удалось, настиг вызов потенциального мигранта. Памятуя Роберта Ноэля, Эдуард все чаще величал их пилигримами.

Шумная компания проследовала через зал в подвешенную между двумя небоскребами кабину в виде гигантской птицы. С такой высоты просматривались даже мертвые кварталы Вавилона, зато хлипкую конструкцию болтал туда-сюда ветер, дрожали и пели металлические перья, звенели колокольчики в раскрытом кривом клюве, неумолчно звучали встроенные флейты. Смолин один раз ужинал в птице и больше не полезет, при подобной качке пища не шла на пользу.

Как и обещал доктор, вызов поступил минута в минуту, и сознание Эдуарда погрузилось в макросеть. В этот раз место встречи выбирал собеседник, и глава центров миграции очутился в лесу – еловом, темном, неприветливом. Графика была слабенькой, явно самодельной. Но прорисовка некоторых деталей вызывала уважение. Из автора этого уголка макросети со временем может выйти что-то путное. Сам Смолин был прагматиком и предпочитал делать бизнес в реальном мире.

Некто в виде смуглого, беловолосого эльфа вышел из буйных зарослей и стремительно поднял руку в приветственном жесте.

– Ты Змеиный царь? – уже зная, что это не так, спросил он незнакомца.

– Я от него. Тебе нужен хакер на коматозника?

– Да.

Подход Смолину понравился. Не топчется на месте с пустыми расшаркиваниями, не набивает себе цену. Эльф помахал рукой, рисуя в воздухе требуемую сумму. Эдуард усмехнулся, слабоваты запросы для гения. Но парень – единственный его билет в память Лиды Громовой. Судя по отзывам в сети, Змеиный царь еще никого из клиентов не кинул.

– Утрою сумму, если одновременно увижу все, что видишь ты, в реальном времени.

– С задержкой в пару секунд, – возразил эльф, нисколько не испугавшись предложения. Действительно отморозок. – Будет тебе время на побег из программы. Если коматозница загнется, мы оба рискуем чипами, но мой примет основной удар, ты успеешь уйти. По рукам?

Когти эльфа неприятно царапнули ладонь Эдуарда.

– Тебя как звать? – спросил Смолин.

– Фенечка. – Беловолосый оскалился, демонстрируя короткие клыки. – Для своих просто Рита.

Девчонка! Эдуард хотел было высмеять имя, но передумал.

– Держи адрес больницы, – просто сказал он. – Когда начнем?

– Лучше в ночь. Я сделаю поводок, чтобы ты не заблудился. – Эльф попятился под защиту елей. – Пойдем с моего боевого острова.

Смолин-младший возвратился в клинику в начале одиннадцатого. Ретранслятор солнечного света над городом еще не развернули, лишь бледно светилась подсветка на вершинах небоскребов, и, озаряя весь путь следования монорельса, зеленели редкие фонари.

Врач-индус встретил шефа у входа и провел в палату Громовой. Там уже стояли две дополнительные кровати. Между ними спиной ко входу на корточках сидела девчонка и монтировала оборудование.

– Я готов, – сказал Эдуард, присаживаясь на кровать. Прячась от сомнений и страхов, он все равно ничего не добьется.

Девчонка закончила возиться с ящиком и проводами, обернулась к заказчику. Смолин оценивающе разглядывал хакершу: не красавица, но симпатичная, высокая, бледнокожая, серьезная. Короткие волосы зачесаны на пробор, простая одежда, подвеска в виде совы, собранной из старинных микросхем.

– Привет. Я Фенечка. Ты такой же важный, как твоя аватара, – нисколько не заботясь о приличиях, заявила она.

– Это плохо? – Ему стало смешно. Эдуард слышал, что хакеры с каждым годом молодеют, но девица была просто неприлично юна. – Ты пилигрим, то есть мигрант?

– Брр, еще чего! – возмутилась Фенечка. – Разве я похожа на омолодившуюся консерву? Ты давай ложись, Раджа тебя подключит. Старушку я подсоединила, сейчас доступ настрою. – Она снова склонилась над аппаратурой. – Ты не боись, – продолжала она, сгорбившись в три погибели, – тайны клиентов для меня как пепел в крематории, дохлый и неинтересный.

– Ты из «черных программистов»? Сколько тебе лет? – вытягиваясь на лежанке, спросил он.

Раджа уже отстегнул у него клипсу, осторожно потянул за проводок, кожа за ухом напряглась.

– Семнадцать с половиной, но с чипом я два с половиной года, – легко ответила девчонка. – Не трусь, еще не из таких приключений клиентов выводила.

– Рита – ас, – подтвердил Раджа, настойчивым жестом не позволяя шефу поднять голову. – Если вас устроит ее работа, рекомендую взять в штат, не пожалеете.

Эдуард усмехнулся. Только зазевайся, всю родню и друзей перетащат!

За дверью процокали каблуки, послышался смех, просочился аромат булочек. Как раз заступала вторая смена.

Девчонка закончила возню с проводами, сама плюхнулась на вторую койку, протянула Радже проводок – подключай.

– Можешь пару-тройку часов за нас не волноваться, просто будь рядом, – обрадовала она порядком уставшего врача. – Если сигнальная система сработает, сразу нас вытащишь. Я, конечно, предохранители настроила, но…

Она не договорила, потянулась. Индус серьезно кивнул.

– Удачи в вашем безумии, – пожелал он, защелкал переключателями на аппаратуре.

В Радже Смолин был уверен. Врача поймали на незаконных операциях по замене и перенастройке чипов, собирались судить, но вмешался отец, прикрыл, взял к себе. С такой репутацией бывшему нейрохирургу и по совместительству хакеру идти некуда. Девчонка отчего-то тоже не внушала опасений.

Его размышления прервал вызов от Фенечки. Металлическая сова, гремя перьями и яростно ухая, развернула перед глазами потрепанный свиток, и кровать под Эдуардом исчезла.

Потом он долго падал. Так долго, что запоздало успел помянуть всех известных ему богов и демонов, пообещать девчонке и тем, кто его подставил, страшные кары, пытался вырваться из ловушки макросети. Но серый, узкий, как труба, коридор неожиданно закончился, и Эдуард приземлился на пружинящий теплый пол.

– Прости, что напугала.

В виртуале Фенечка походила на бронированную собаку бойцовской породы.

– Добро пожаловать на мой остров, – не без гордости произнесла она.

Все крупные атаки совершались под прикрытием боевых островов, незаметно скользящих по изнанке программного обеспечения сети. Их сложно выявить, невозможно идентифицировать владельца. Они были неприступны для чипов полиции и посторонних взломщиков. Говорят, только искусственный интеллект мог пробиться в сердце наслоенных друг на друга программ, распутать строки кода, выяснить хозяина. Или хакер, совместно работавший с владельцем острова. Но для подобного успеха требовалось несколько часов неустанного труда.

Каждый остров представлял собой постоянно меняющийся лабиринт с миллионом ловушек. Сунешься – можешь спалить собственный чип.

Приглашали в святая святых лишь очень близких друзей или ценных клиентов. Смолин мог гордиться оказанной честью. Вот только откуда у соплюшки такое сокровище, которое есть не у каждого матерого хакера?

Эдуард оглядел окружающее его светлое пространство с исковерканной перспективой. Как будто огромный деревянный дом с сотнями окон и лестниц вывернули, выгнули, пожевали и выплюнули. Невозможно было понять, где заканчивались стены и начинался потолок или пол. В двух шагах от Смолина пол обрывался вниз. И на вертикальной поверхности преспокойно стоял стол с прозрачным графином воды и стопкой книг, перетянутых веревкой. На лежащем далеко внизу окне поблескивала трехлитровая банка с охапкой луговых ромашек. За окном по синему небу ползли облака.

Молодой человек задрал голову в переплетение лестниц и коридоров и замер, рассматривая витраж прямо над головой. На нем ветер наполнял паруса кораблей, развевал флаги на башнях. Сквозь витраж струились солнечные лучи и раскидывали цветные пятна по всему невероятному помещению.

– Впечатляет, – признался он.

– Чтобы не свалиться, ты всегда должен находиться на одной плоскости со мной. – Фенечка пропустила комплимент мимо ушей, потрогала лапой обрывающийся вниз пол. – Шагаем на счет три. Три!

Эдуард едва успел. Картинка перевернулась, он оказался в комнате с ромашками. Пахло лугом, летом, солнцем – почти забытыми ароматами из детства. Аккуратно ступая по скрипучему дощатому полу, они направились к старой лестнице. Ее ступени потемнели, казались стертыми и ненадежными.

– Сразу на третью, – предупредила Рита.

Он исполнил приказ и перенесся в долину водопадов.

С окружавших их пологих скал с мягким журчанием каскадами стекала вода, сливалась в единый поток, окружая камень, на котором они стояли, и исчезала в сужающемся ущелье. Вершин скал из-за низких облаков видно не было. Рита снова стала эльфом – вооруженным, опасным, гибким. Она тронула руку Эдуарда и шепнула:

– Это самый быстрый выход. Будет неприятно, но в других местах твоя аватара не выдержит, а укреплять ее моими программами ты не согласишься.

Еще чего! Подцепить вирус?

Она не спрашивала, схватила Смолина под руку и сиганула в поток. Миг, и над головой Эдуарда сомкнулась вода. Уши заложило, в голове зашумело.

– Это программа, слышишь! Дыши! – крикнула Рита.

Изо рта беловолосого клыкастого существа наверх потекли пузырьки воздуха. Эдуард пересилил страх, вздохнул. И ничего страшного не случилось, разницы он не почувствовал.

– Идешь следом, понял? – выкрикнула она. – Мы уже у выхода!

Их ноги коснулись каменистого дна. Меж валунов шевелились длинные плети водорослей, крутились разноцветные рыбки.

– Я ввела в ворота координаты твоей коматозницы! Там, – изящная когтистая рука указала в сторону узкой пещерки, – вход в ее личное пространство. Но запомни, что-то пойдет не так, выйдешь в ближайшую дверь или прыгнешь в окно. Ты будешь разговаривать не с ней, а с памятью чипа. Программа острова сломала защиту. Пока не ожил файервол[1], у нас есть несколько минут. Я скачаю воспоминания, ты ведешь допрос. Лады?

– Лады, – обреченно ответил он.

Она втиснулась в пещеру первой. Эдуард нырнул следом. И снова шлепнулся вниз. Судьба у него сегодня – падать.

По небу плыли строчки горящего текста. Они были на разных языках, чаще непонятных и чужих. А даже если и понятных, выглядели бессвязно и бестолково. Буквы пламенными бабочками кружились у него над головой и улетали в серую неприветливую каменистую пустыню или ныряли в темное студенистое море.

У самой кромки убегающего за горизонт, вяло колышущегося желе застыла фигура женщины, облаченной в обтягивающее, усыпанное яркими узорами платье. Темные волосы развевались без намека на ветер. А на камнях то тут, то там проступали чьи-то лица.

– Э-э, плохо дело. – Рита оказалась за спиной Смолина. – У дамочки явно с головой нелады, раз такую дыру для себя выбрала. Не парься, – отмахнулась хакерша, видя, как переменилось его лицо, – вытащу. – Она постучала по костяным пластинкам на легком доспехе своей аватары. – Иди общайся, я что-нибудь придумаю.

Фенечка отколупнула одну такую пластинку и кинула на камни. Та обернулась крупной сороконожкой и зарылась в песок. Эдуард не любил макросеть за излишнюю сказочность, мифологизацию каждого шага, фантастические аватары посетителей, когда непонятно, с кем общаешься. Поэтому сразу перешел к делу:

– Вы Лида Громова?

Под ногами шуршала каменная крошка, в спину таращились камни.

– Вы меня слышите?

Женщина обернулась, и Эдуард едва удержался от вскрика. Три ряда мелких человеческих глаз смотрели сквозь него.

Черты лица чудища плыли, менялись, нос никак не мог определиться с формой и длиной, губы то наливались, как спелые вишни, то истончались, и тогда незнакомка напротив становилась окончательно похожа на мертвеца. Даже скулы и то не могли отыскать себе места. Смолин понял, что загипнотизирован ее уродством.

– Ты опоздал, незнакомец. – Длинные, точно паучьи лапы, пальцы прикоснулись к лацкану пиджака, зато голос оказался певуч и юн. – Что бы ты ни искал, тут уже ничего нет. Если тебя зовут Эдуард, жди посланников с перстнем.

– Эдик, уходим! – позади закричала Рита. – Это вирус!

Многоглазое чудовище рвануло его на себя, но молодой человек вывернулся и побежал. Что сделала Фенечка, оставалось загадкой. В воздухе среди бьющих из земли фонтанов горящих надписей висел затянутый дымом обруч.

– Туда!

Рита, словно циркового льва, заставила Смолина прыгнуть в кольцо. Потом прыгнула сама. Женщина в ярких тряпках остановилась перед шевелящимся туманом, протянула руку, но притронуться не решилась. А через мгновение обруч растаял в воздухе.

Так больно Эдуарду еще никогда не было. Тело выгибало дугой, трясло, мучило ознобом и жаром. Казалось, болела даже одежда.

– Терпи, она тебя коснулась. – Над Эдуардом склонилась бронированная собака. – Кто-то проведал дамочку до нас, но я что-то скачала.

Пытка прекратилась внезапно, и обессиленный Смолин сел на полу. Перекрученное пространство боевого острова Фенечки показалось ему почти родным.

– Что нам встретилось?

– Не знаю, но пару уроков у программиста я бы взяла. Без боевого острова защиту дамочки сломать нереально. Если удалось скопировать кусочек кода, можно проанализировать авторский стиль. Хотя бы обозначим регион поисков.

– Слушай. – Эдуарда озарила догадка. – Если тебе достать посмертный привет одной погибшей девицы, сможешь сравнить? Перед тем как она с моста прыгнула, письмо семье отправила.

– Смеешься, сравнить письмо и то, что мы только что пережили! – Рита всем своим видом выразила презрение к его невежественности, но затем, запоздало решив не злить клиента, согласилась. – Ладно, давай. – И поманила его за собой на винтовую лестницу.

Лестница дотягивалась до третьего «этажа», изгибалась под углом в сорок пять градусов и исчезала в очередном коридоре.

– Слушай, идею домика ты, случаем, не в картинах Мориса Эшера подсмотрела? – перепрыгивая со ступеньки на ступеньку, поинтересовался молодой человек.

Собака издала звук, похожий на лай или смешок, и Эдуард решил больше не донимать расспросами проводницу. Тем более что та без предупреждения прыгнула в узкий проход чуть в стороне от лестницы. Смолин едва успел следом, ступени принялись сворачиваться в рулон.

– Мы входим в птичий зал, – тоном опытного экскурсовода объявила собака и прыгнула сквозь стену.

Глава «Приюта пилигрима» не зевал.

Трансформация проводницы произошла неожиданно, на зеркальный пол приземлился эльф. Серебристо-белые волосы мягкой пряжей рассыпались по плечам. Эдуард едва не поскользнулся, плиты под ногами были изо льда. С белого потолка на нитях свисали чучела птиц – маленьких, больших, редких, вымерших и не существовавших в природе.

– Здесь самые сильные антивирусы. – Рита с гордостью представила свою коллекцию. – Некоторых еще нет в продаже.

Она расстегнула сумку на поясе. Из-под застежки тут же выбралась сороконожка, шлепнулась на пол, попыталась зацепиться за скользкую поверхность удлинившимися лапами. Сотни птиц сорвались с нитей. В воздухе стало темно и тесно от их крыльев. Эдуард присел и прикрыл лицо руками. Эльф упал ничком. А птицы шумели, клокотали… Безумие длилось не менее минуты. Потом стая возвратилась на нити, недвижимо застыла. На полу осталось около десятка растерзанных птичьих трупов и дохлая сороконожка.

Беловолосый аватар Риты выпрямился; переступая через кровавые лужицы, подошел к сороконожке, подобрал ее и без всякой брезгливости швырнул в одно из закругленных сверху окон, опоясывающих зал. И окно стало экраном.

На нем появилось изображение последних минут жизни Лидии Громовой. Вот она входит в здание центра миграции, вот беседует с высоким статным азиатом и эмоциональной исповедницей. Позже к ним присоединяется сам Бета и девчонка на вид вряд ли старше самой Риты.

Да на эту девочку, Дорофею, был договор с Робертом Ноэлем! Ее отправили в его мир – на Землю-56. Тело беглянки законсервировано в одной из подземных капсул.

Разговор Громовой сохранился обрывками и не давал ответов. Разве что в конце Эдуард понял – Бета вместе с Дорофеей пережил начальницу полиции. Значит, нужно искать ответы дальше.

К чипу Беты доступа нет, у мертвецов их уничтожают, чтобы никто не похитил чужую сетевую личность. Как будто для этого так необходим чей-то чип! А с Дорофеей он еще разберется. По договору он не имеет права трогать тело мигрантки три года.

– Узнаешь, кто был у Громовой и подсадил вирус? – спросил он.

– Нужно время, – задумалась Маргарита. – День, может, два. Тебя пора выводить.

Он согласно кивнул и пришел в себя на кровати в палате. Рита лежала без движения. Рядом на стуле клевал носом Раджа. Эдуард тут же связался с отцом и попросил переслать ему всю возможную информацию об Алине и ее посмертное письмо.

И ни один из двух путешественников в сознание Лидии Громовой не обнаружил встроившихся в управление их чипами программ. Никто не почувствовал присутствия наблюдателя – незаметного, бестелесного, но теперь неизмеримо довольного: обе жертвы на крючке, а усилий приложено минимум.

Земля-56. Город Барск. 14 октября. Дорофея

Солнечные зайчики в компании совсем не солнечных котят с громким стуком рассыпали по паркету мамину коллекцию статуэток со зверями – символами года, сделали десяток затяжек на шторе, смахнули с тумбочки ворох папиных газет и спрятались за порядком объеденной драценой. На Дору из-за тонких, длинных листьев смотрели две пары желтых глаз – честных-честных, без грамма раскаяния. А как же, все это солнечные зайчики, не мы!

Убедившись, что хозяйка ругаться и тем более загонять разбойников в угол между креслом и шкафом не собирается, Плюшка задумчиво зажевала край молодого листка.

Дора вздохнула, отколола заранее припасенную для подобного случая булавку и принялась вправлять затяжки. С такими проказниками к весне в квартиру понадобятся новые шторы.

Не успела она вправить и половину, как позвонил Роберт.

– Я почти в Барске. Через полчаса жду вас у подъезда, – с ходу заявил он. Ни «здрасте», ни «как поживаете».

Новость про Белякова его не впечатлила.

– Перебесится, – рассмеялся он вчера в ответ на предостережение. – Мы с ним давно так «дружим».

– Куда мы поедем? – Дора приколола булавку к шторе и отправилась будить Машу.

– Настраиваться на твой мир, – удивился ее непонятливости Роберт. – Пока не отобрали химер. Мне нужна макросеть, и чем быстрее, тем лучше. Ты в Интернет заглядывала? – вдруг спросил он.

– Нет, а что? – По спине пробежал неприятный хо лодок.

– И не нужно, не сбивай рабочее настроение, – предупредил Ноэль.

Ага, обязательно!

Дора взяла кошачью игрушку – пушистую мышку на палочке, пощекотала Машкину пятку. Пятка дернулась и скрылась под одеялом.

– Через полчаса, – напомнил Роберт и отключился.

– Маха, не встанешь, останешься одна под домашним арестом до обеда. – Дорофея стянула с двойника одеяло и включила компьютер.

– Злю-юка!

Маша села на кровати, не раскрывая глаз, нащупала тапочки и пошлепала в ванную.

А Дора выглянула в Интернет. Прав был профессор, лучше бы не смотрела. Беляков и компания обвиняли ее в «зомбировании молодежи», писали об интернет– и игровой зависимости, строили прогнозы, как быстро «эта засланная пилигримка лишит нас молодого поколения», обзывали Ноэля «продавшимся за технологии пришельцев бездушным карьеристом». Много чего писали, гадко. И все-таки девушка даже восхитилась грамотно продуманной атакой.

«Если не утерпела и прочла, не переживай, – тут же написал ей Роберт, – я уже позвонил Левашову, он приструнит борзописцев».

Дора неуверенно хмыкнула и пошла на кухню, где вовсю гремела чайником Маша, громко ругала котят за то, что перевернули мусорное ведро, растащили по всей кухне картофельные очистки и вместо когтеточки снова поцарапали ножку табуретки.

Когда девушки вышли из дома, Роберт их уже заждался. Вместе с ним обнаружился не только Бронислав Соловьев, бывший муж Вероники, но и Гоша с Русланом. Что делала эта парочка в компании профессоров, девушки не поняли, но Дора смутилась под внимательным взглядом Русика. Тем более что сидеть на заднем сиденье пришлось вчетвером. Впереди, точно раненный кузнечик, пытался устроиться поудобней Броня. Но даже просторный внедорожник Роберта был ему маловат.

– Вы тут зачем? – Машка бесцеремонно потянулась к подвеске в виде самолетика на Гошкиной шее.

– Мы же в проекте, – удивился Руслан. – Сами нас взяли.

– Тогда где Таня? – не выдержала Дора.

– Не поместилась, – просто ответил юноша.

«Поговорю с ним при первой возможности», – решила для себя Дорофея.

Прибыли. Ребята с любопытством разглядывали сполохи синего огня аномалии, видимые даже невооруженным глазом, изучали Тесла-башни. Двумя океанскими лайнерами, замершими у причалов, выглядели оба стоявших полукругом здания. Их внушительные «спины» загораживали вид на аномалию с дороги.

Пока Дора жаловалась на визит Белякова и на нападки в сети, Роберт посмеивался над чужими попытками досадить проекту. Профессора переполняла энергия, точно каждый укол оппонентов прибавлял ему десять лет жизни.

– Мухи сонные, шевелите лапами, приехали. – Он остановил машину у самого крыльца.

– Мы мухоловки, забыл? – Машка вприпрыжку первой вбежала в лабораторию.

Все двери на первом этаже были распахнуты. Люди сновали туда-сюда, перекрикивались через кабинет, смеялись, шутили. Профессоров немедленно окружили коллеги, а навстречу молодым людям вышел высокий полноватый парень. Рыжеволосый, с круглым лицом, щедро усыпанным веснушками. Когда он улыбался, на щеках появлялись симпатичные ямочки.

– Дорофея? – Рыжий в замешательстве переводил взгляд с одной девушки на другую.

– Я Дорофея, – сжалилась мигрантка.

– А я Яша, известный в сети как Милашка панда, – представился он, потрогал заколку на воротнике, демонстрируя милый мультяшный облик, затем снова стал человеком.

Дора искренне обрадовалась другу из Интернета. Яша вместе с Ваней, молчаливым ассистентом Роберта, помогал общаться с претендентами на сайте, выкладывал задания, отбивал атаки недоброжелателей.

– Рада видеть тебя в реале, – честно призналась она.

– Надеюсь, в макросети тоже свидимся. – Яша подмигнул и побежал дальше по делам, а Роберт перепоручил Русика программисту по имени Карл и отослал обоих с поручением. Потом ухватил Дорофею под руку и повел наверх, к химерам.

– Как же сигнал SOS, который даже Дорка чувствует? – не сдавалась Маха, поднимаясь вместе с Гошей следом.

– Не до него. Каждый миг на счету. – Ученый не скрывал разочарования. – Если сегодня не поймаем Злата, завтра химер могут отобрать. А мы не успеем перенастроить башни.

Роберт на миг сбился с шага, потом улыбнулся и сообщил:

– Бронька командует башнями. Роксана с Элом уже во второй лаборатории.

Он распахнул перед девушками тяжелые дверные створки. Дора поежилась, но не отступила, смело последовала за ученым в зал химер. Маша прошествовала следом, потрясенный Гоша замер в нерешительности на пороге.

На окруженном нелюдями постаменте вспыхнула голограмма шамана. Эл снова нарядился по-городскому.

– Приветствую. – Светящийся силуэт вежливо поклонился.

Мелькнула и пропала на его фоне Роксана Верховицына.

– Опять будете из нас батарейки делать? – догадалась Дора.

Эл кивнул.

– Слушай меня внимательно, – неожиданно сурово сказал он. – С тобой останутся два помощника. – Он указал рукой в сторону Маши и Гоши. – Они не ахти какие, но нам с Роксаной еще трудней. На нас Ноэль.

– Ага, я похлеще титанового сейфа, – похвастался Роберт.

Медиум скупо кивнул и продолжил увещевания:

– Но он единственный из присутствующих, кто был в твоем мире и поможет найти туда дорогу, если поддастся на уговоры всей честной компании. – Эл сделал широкий жест рукой, подразумевая под компанией химер.

Дора им заранее посочувствовала.

– Наша цель – поймать «волну» твоей родины и успеть перенастроить башни. «Волна» – это образ, ощущение, видение, то, что позволяет тебе чувствовать себя дома.

– Как было в батискафе и на палубе корабля? – догадалась девушка.

– Ах да, ты уже знаешь! – обрадовался Эл. – Тогда мне объяснять нечего. Только по мелочам.

– Валяй. – Роберт ободряюще сжал Дорино плечо и вышел из зала.

Через пять минут он поприветствовал их через голограф.

Дора попыталась уместить в голове все инструкции. Она уселась на постамент, окруженная безучастными стеклянными взглядами химер. Изображение Эла парило над ней, и от того, что она постоянно смотрела вверх, у девушки затекла шея.

– Готова? – в сотый раз спросил шаман.

– Да, – в сотый раз отозвалась она.

– Начинаем.

И она отрешилась от окружающего мира. Воспоминания поползли одно за другим, ровной лентой фото из принтера.

Каждое из воспоминаний в воображении Доры превращалось в стеклянный разноцветный кубик Рубика. Их подхватывали любопытные сознания химер, изучали на просвет, зачарованно крутили, ловя отблески каждой грани, любуясь преломлениями света.

Игра с воспоминаниями уносила Дору куда-то далеко-далеко. С оставшейся позади Земли-56 долетел знакомый голос наставницы:

– Что этот идиот задумал? Кто дал право? Они же дети!

А химеры уже звали ее в невообразимые дали. Голос затерялся, стих, как и цвета, запахи, ощущения. Резные окна реальности бесшумно распахнулись. Девушку окутала тьма необъятного звездного неба с русалками и муми-троллями. И со свитой темно-багровых искорок-химер, окружавших ее.

Искорки, точно паруса, подгоняемые ветрами памяти, несли Дорофею к родине сквозь изначальный мрак, скопления звезд туманности.

Вспышка.

На один краткий миг она увидела офисные небоскребы и жилые ульи, извивающуюся ветку монорельса, загруженные машинами автострады, ретрансляторы солнечного света и целую флотилию аэростатов, поддерживающих их над городом. Дора смотрела на город сверху и при этом сохраняла обзор на триста шестьдесят градусов.

Она сорвалась, канула во тьму, чтобы снова вынырнуть из нее, влекомая неожиданно деликатной поддержкой химер. Дора увидела себя, точно спящую царевну из сказки, замурованной в стеклянный гроб. Причем не одну. Гроб, вернее, саркофаг был длинным, вытянутым, снизу – гранатово-красным. Под прозрачной крышкой покоились четыре тела, подключенные к приборам. Еще одно место пустовало. Над саркофагом склонились двое – бородатый индус в белом халате и юноша славянской наружности, модно и дорого одетый. Как его звали? Эдуард Смолин! Он отправил ее сюда после гибели Беты! Они смотрели на ту другую Дорофею и о чем-то оживленно беседовали на хинди.

Видение длилось несколько секунд, но отчего-то очень встревожило Дору Точно это была не плановая проверка мигрантов, а нечто опасное для нее. Но химеры не позволили всмотреться в лица, вознесли ее над городом, безмолвно моля об экскурсии. Их вечно голодное любопытство продержало ее на Земле-1 несколько минут.

А потом девушка открыла глаза на помосте. Голова свесилась вниз, шея ныла. За стенами сверкало, трещало, грохотало, это Тесла-башни «перенастраивали» аномалию.

Внимание нелюдей к Дорофее гасло, сворачивалось колючим, царапающим кожу одеялом. Сами нелюди продолжали работу. Над помостом уже разворачивались зеленоватые полотна голографических экранов – одно, другое… бросали нездоровые отблески на сосредоточенные, жесткие лица химер. На полотнах возникали линии, квадратики, очень быстро преобразуясь в карту улиц. Если бы не гнетущие ощущения от близости нелюдей, за работой «сотрудников» Роберта можно было наблюдать часами.

Дора слезла с постамента и оказалась в компании Ники, Маши и Гоши.

– Есть! – Радостная голограмма Ноэля нарушила совершенство «химерских» чертежей. – Девочка, ты клад! Ребята разузнали маршрут и теперь увязнут в этом, пока не перекачают всю макросеть сюда!

– Как ты мог не предупредить меня о задумке, поставил перед фактом! – накинулась на него Ника. – А если бы девочка не справилась…

– Она справилась. – Голос ученого прозвучал резко. – Даже прививки от гриппа могут быть смертельны, а тут мы трудимся на благо всего человечества!

– Не переоценивай своих сил, не то Белякова позову, – проворчала Ника. – Я приехала к Роксане. Мухоловки едут домой!

– Пока-пока, – помахал им гений и исчез.

– Клоун. – Ника мягко развернула Ивановых к двери и подтолкнула вперед.

В Барск наставница не поехала, осталась с экспериментаторами. Поручила четверку ребят кому-то из помощников Роберта, так что под домашний арест отправлять девушек было некому. Русик всю дорогу волновался, порывался что-то сказать. При въезде в город не выдержал, попросил остановить возле университета. Они все вышли на набережной и поспешили к облюбованной Дорой скамейке. Рядом с ней у велостоянки дожидались Леша, Таня, Кирилл и Лена.

– Ваш буйный старичок Беляков обнаружился в гостинице рядом с байкерским клубом, – вместо приветствия поделился Леша.

– Вы за ним следили? – удивилась Маша.

– Потому что вы умудряетесь влипать в истории, – не стала отрицать Лена. – Должны же мы знать, из каких глупостей вас вытаскивать. Тем более что Дора теперь более знаменита, чем многие кинозвезды. – Она вытащила из кармана куртки смятую газету.

– Она нам «Трюк Коктейль» раскрутить поможет, – подмигнула Таня, беря Руслана под руку. – Поехали, покажу, где ваш вредитель живет.

Дора смотрела, как ребята отстегивают мотоциклы от ограждения, и вдруг подумала о своем боевом острове, словно сама там оказалась. Вспомнила о макросетевых друзьях, о кажущихся теперь такими наивными мечтах про сетевые инсталляции. Странно, мысли о прежней жизни теперь не пугали. Разве что о родителях думать не хотелось…

Злат

Злат проснулся далеко за полдень. Его еще лихорадило. Одежда пропиталась потом и сукровицей, повязка присохла к коже и теперь будоражила затянувшуюся рану при каждом движении. Но организм справился с ранением, и вынутая пуля лежала рядом на полу.

Нужно было восстановить резервы организма. Тяжело дыша, Злат пополз в угол комнаты, где задумчиво гудел холодильник. В чайнике на столе оказалось немного воды, и юноша напился прямо из носика. В холодильнике обнаружился кусочек сыра, коробка ряженки и один корнишон на дне банки с маринадом. Злат уничтожил все, пошарил в ящиках столов, разжился половиной шоколадки, пачкой печенья и подвявшим яблоком.

Старая одежда нашла последнее пристанище в мусорном мешке. Сменной не было, пришлось спуститься вниз, отыскать в подсобке форму электрика. Злат с немалым удовольствием умылся и переоделся.

Только придя в себя, он вдруг обнаружил, что взбудораживший его сигнал затух, как затухает фитиль догоревшей свечи или несбыточные надежды. Зато яснее стали ощущаться люди, чьи гены присутствовали в его организме. Какой-то неведомой силой люди притягивали его к себе, мешали отправиться познавать мир. Из-за них Злат оставался несвободен в своих решениях и действиях.

Юноша покинул здание, и охранник не остановил его. В соседнем крыле как раз занимались заочники, в мастерских бригада электриков обновляла проводку. Отводя глаза прохожим, Злат направился к окраине города. Туда двигалась одна из тех, кто ограничивал его свободу.

Дорофея. Роксана

Вбайкерском клубе «Дети урагана» Дора была дважды. Ее друзья оказались самыми молодыми и осмотрительными в разношерстной компании любителей скорости и ветра. Завсегдатаи катались на технике куда серьезней и дороже. Примерно треть из них – мужчины, реже женщины, до тридцати – тридцати пяти лет, управленцы и менеджеры разного пошиба – приходили сюда ради адреналина, скинуть повседневность, полихачить. Но Дора больше уважала иных – серьезных, со своим кодексом чести, подобным рыцарскому. О нем Дора читала на их сайте и даже прониклась. Но сама гонять по улицам и проселочным дорогам не решалась. Накаталась – и в макросети, и минувшим летом.

Квартировал клуб в купленном в складчину здании бывшей адвокатской конторы на окраине. Там «было все, что нужно нормальному байкеру» – мастерская, место для посиделок, пиццерия и бар. Иногда там с кантри-репертуаром выступал «Трюк Коктейль».

Шумные ребята на железных скакунах не особо мешали местным жителям. За клубом тянулась серая стена оптового склада. Напротив был гипермаркет стройматериалов. За гипермаркетом притулилась гостиница – трехэтажная, старой постройки.

Машка побаивалась, а Дора стеснялась собиравшейся в клубе компании, но каждый раз старалась выглядеть взрослее и серьезнее.

Байки подрулили к клубу, где ребят уже дожидалась Ира. Сейчас она не походила ни на русалку, ни на исполнительницу кантри. Светлые волосы заплетены в косу, на голове повязана бандана. Из-под расстегнутой ветровки проглядывал вязаный свитер, сапоги до колен украшены металлическими орлами и черепами.

– Негусто у научного светила с финансами, – присвистнул Леша, снимая шлем. – Жилище чуть лучше хостела.

– Похоже, вы опять вляпались. – Ира покачала головой и поманила ребят в тень здания.

Мигрантка слезла с Таниного мотоцикла и осмотрелась. Опасности она не чувствовала. Но на всякий случай надела и включила очки.

– Я знаю горничную в гостинице, – почти прошептала Ира.

К пиццерии подъехали два мотоцикла, пришлось подождать, пока седоки скроются за дверьми.

– Она на первом этаже убиралась, – затараторила Ира. – Сказала, с Беляковым было еще несколько человек. Четверо уехали утром рано-рано. Она как раз на смену заступала, из окна видела, как подъехали две машины. Из одной в другую вооруженные люди пересадили мальчишку лет пятнадцати. Там еще двое сидели, мужчина и женщина. Моя знакомая сфотографировала их тайком, – она показала размытое фото на телефоне, – но побоялась куда-то сообщать, мало ли. Ребята, тут творится бардак, – заключила Ира. – Сами не полезем. Или старших позовем, – она кивнула на здание клуба, – или Роберту позвоним.

– Я позвоню. – Машка достала телефон, но тот сам затрезвонил в ее руке. – Чего? – невежливо поинтересовалась девушка. – Ты нам нужен здесь как раз по этому поводу, приезжай. Адрес какой? – спросила она у Гоши и добавила через минуту: – Ксаниных родителей похитили.

Белый внедорожник вырулил из закоулка, едва не проехал здание пиццерии, но вовремя затормозил, выпустил из своего чрева неунывающего Роберта и хмурую Роксану. Дорофее порой казалось, что выражение недовольства накрепко прикипело к лицу юной Верховицыной.

Но сейчас девушку переполняла злость. Темным облаком она копилась вокруг груди и головы и серыми хлопьями сыпалась к ногам, оставляя не опрятный след болезненной энергии позади – столь неприятный, что мигрантка даже отключила очки.

– Мне реально жалко, что твоих родителей увезли. – Дора неуклюже попробовала утешить воспитанницу Ноэля.

– А центру клонирования-то как жаль! – с затаенной насмешкой вторил ей Роберт. – Рокси, не будь крокодиленышем, поймаем мы их. Однажды же поймали. – Он по-своему пытался утешить девушку.

Роксана сбросила его руку с плеча и отошла в сторону.

– Ну не мог я тебе утром сказать! – Он в сердцах топнул ногой. Но под взглядом юных байкеров приуныл. – Что узнали?

– Они уже не в городе, – заключил Ноэль, едва Ира закончила рассказ. – Сомневаюсь, что похитители, кто бы они ни были, далеко уедут. Им нужна аномалия, а туда пока не сунуться. Так что будут дожидаться поблизости. Вызову личную гвардию и Никиных ребят оповещу. Пусть сообща ищут. Где-то через час закроем город от посторонних.

– Опять? – недовольно проворчал Гоша. – Вообще жизни не будет, по полям не погоняешь.

– Так ты даже не знаешь, кто их похитил?! – В голосе Роксаны звенели слезы. Он ее использовал и предал!

– Понятия не имею, – беспечно отозвался Ноэль. – Судя по описанию Ириной подруги, один из похитителей – Беляков. В Москве пока не в курсе исчезновения Злата и верхушки Общества Зари. Надеюсь, справимся своими силами.

– Дай мне химер, я их найду! – в отчаянии взмолилась Верховицына.

– И боевых слонов в придачу, ага, и устрицу на велосипеде. Кто как, а я не обедал! – Беспечный ученый направился ко входу в пиццерию. – Кто со мной?

Роксана не тронулась с места, так и осталась у входа в мастерские. Ее никто не позвал, не окликнул, точно она слилась с тенью старой липы с подстриженной макушкой.

Роберт был первым человеком, знавшим о способностях девушки, но не сторонившимся ее. Даже отец боялся приемную дочь, в первые дни пребывания в доме взял с девочки клятву – не применять голос ни к нему, ни к матери, ни к дедушке. А ученый, даже обзываясь «крокодиленышем», был с ней на равных. Не боялся, не запугивал, лишь подтрунивал, выводил из себя и следил за реакцией.

Иногда это было игрой, иногда подобием словесной схватки. Но после общения с ним Роксана никогда не ощущала себя обиженной. До сегодняшнего дня. Он знал еще до рассвета, что мать с отцом – единственных оставшихся в живых близких ей людей – похитили, но молчал, заставлял работать на себя. И только рыжая женщина Ника, которую Ксана до сих пор тихо ненавидела, виновато поведала о вторжении в центр миграции.

Предчувствие неумолимой беды сжимало голову горящим ободом. Хотелось сесть на землю и заплакать. Но Роксана закусила губу и терпела боль и страх. Карты, как назло, остались в комнате с химерами. Едва услышав новости от Ники, девушка позабыла обо всем, сбежала вниз, стала упрашивать хоть кого-нибудь подвезти ее до города.

Предатель Роберт ухватил девушку за шкирку точно щенка или котенка, запихнул в машину и повез, всю дорогу высмеивая ее ребячество.

Благодаря учебникам Орэфа и занятиям с Элом девушка знала – гадать можно на чем угодно. Она сама с детства играла в такую игру. Бывало, слушаешь музыку, параллельно читаешь книгу. И так все удивительно оказывается, что одно и то же слово одновременно видишь на бумаге и слышишь в наушниках. Ксана считала такое совпадение удачным знаком. Но на чем погадать сейчас? Всматриваясь в распластавшуюся на асфальте липовую тень, медиум находила только скалящиеся рожи чудовищ.

Девушка неохотно подошла к двери пиццерии. Не позовут, не окликнут. Вон уже что-то заказывают, смеются, шутят. А она, Роксана, обречена быть одна.

– Ксана.

Она медленно обернулась, изучая темноволосого молодого человека в форменной сине-серой одежде, слишком широкой и неказистой.

– Злат?

Все сенсы Барска со вчерашнего дня искали химеру, по этому охрану в центре клонирования ослабили. Наверняка ее родителей увезли из-за него!

– Помоги мне освободиться от вашей власти, – попросил он ее не как химера, а почти как человек. – Я запрограммирован служить вам четверым. Инстинкт слишком силен. Помоги!

Она несколько секунд стояла не двигаясь и лишь потом слабо улыбнулась:

– Сделка. Ты нас чувствуешь, ты находишь моих родителей и Рюкина, я отпускаю тебя.

Все оказалось так просто!

– Если я покажу направление, освободишь меня хотя бы от себя? – грустно спросил он. – Меня разрывает меж вами. Я боюсь забыться, боюсь стать таким, как все.

В куртке Ксаны запел телефон. Судя по мелодии, Роберт.

– Это долго? – спросила она у Злата, доставая трубку, но не отвечая профессору.

– При твоем согласии две минуты и двенадцать секунд, – с выверенной математической точностью ответил он.

– Хорошо.

Потом Злат взял ее за руки, закрыл глаза и… Роксана пришла в себя, когда ее вывернуло наизнанку. Отплевываясь и борясь с новыми рвотными позывами, она присела на корточки. Горло болело, хотелось кашлять, по лицу ручьями текли слезы, взмокшее тело колотил озноб.

Кое-как пересилив дурноту, девушка огляделась. Злата поблизости не наблюдалось, зато на каменной плитке четко виднелась выложенная снятым с ее волос шнурком стрелка.

– Девочка, тебе помочь? – К ней подошли незнакомые люди. – Парень твой за помощью побежал?

– Он мне… – она осеклась, – дайте воды, пожалуйста.

Она размазывала по лицу слезы пополам с тушью. А из пиццерии спешили Дора, Маша и предатель Роберт.

Первой до Ксаны добралась Маша. С «сестренкой» Дорофеи Верховицына никогда не ссорилась, да и сама Маша относилась к Роксане мягко, даже с сочувствием.

– Ты как, жива? – участливо спросила Иванова, игнорируя насмешливый взгляд Роберта.

– Злат меня предал, как и все остальные! – сквозь зубы процедила Ксана.

Что с ней сотворил беглец, она не представляла, но трясло ее знатно.

Синеволосый парень протянул большую кружку воды, девушка смогла попить и кое-как умыться.

– Спасибо, – поблагодарила она. Ноги подкашивались, но падать в обморок, точно книжная барышня из восемнадцатого века, она не собиралась.

– Зачем ты ему понадобилась? – подозрительно спросил Роберт.

– Он освободился от моего влияния, взамен указал направление. – Она посмотрела на не тронутый никем шнурок. Хорошо, что не затоптали!

– Или тебя освободили от влияния на химер! – переменился в лице Роберт. – Что же ты наделала, идиотка! Если так, то что теперь будет с сотней нелюдей возле аномалии?!

– Надеюсь, ты не потащишь меня проверять это немедленно? – насупилась она. Оказаться виноватой не хотелось.

Роберт вздохнул, но промолчал. К пиццерии подъезжали машины из центра клонирования и люди в камуфляже с логотипом «Даждьбог» на рукаве.

Один из прибывших сенсов выслушал Роберта, покружил подле Ксаны, потоптался на тротуаре и бессильно развел руками.

– Проклятье! – разозлился ученый. – Так, Рокси, твоих родителей ищут, не сомневайся. Нам главное – поймать этого гаденыша, который второй день портит нам нервы, и разобраться, что с ним не так. И да, я настаиваю, – с нажимом произнес он, распахивая заднюю дверцу внедорожника, – возвращаемся к аномалии. Раз химеры чуют твою семью, вдруг нам помогут. При условии, что дар еще с тобой.

Вокруг стрелочки из шнурка суетились сенсы. Маша первой забралась на сиденье автомобиля. Ксана нехотя заползла следом. Она не слышала, как профессор шепотом попросил своих людей:

– Всячески делайте вид, будто ищете их, ставьте кордоны, проверяйте машины, бейте тревогу, даже прокатитесь по их следу, но не вздумайте догнать. Беглую химеру не трогайте, его выходка нам на руку, пусть уходит. Через час закройте город, сосредоточьтесь на бизнес-кварталах. К закату сверните поиски и проконтролируйте, чтобы у Макса Белякова все прошло по плану.

– Понял, шеф, – ответил Ноэлю бывший командир «даждьбоговцев». Хоть отряд расформировали, треть осталась в подчинении ученого.

Злат

Едва Злат освободился от власти Ксаны, стало чуть легче. Пора было ловить попутную машину и догонять родителей девушки. Те отъехали от города на приличное расстояние, так что бывшей химере пришлось ускориться.

До полуночи он путешествовал в компании дальнобойщика, даже радовался, что расстояние между ним и беглецами стремительно сокращается. Он приготовился к встрече, но ошибся, выбрал неверный путь и разминулся с ними на дорогах в окрестностях безымянного городка. Беглецы возвращались в Барск.

Злат с трудом понимал многие поступки людей, но сейчас ему впервые захотелось выругаться с досады. Верховицыны и Рюкин проехали почти рядом, а он прокопался, пока выбирался из фуры, неспособной развернуться на узеньких улочках, искал машину, определялся с маршрутом, и драгоценное время было упущено.

И вот теперь Злат сидел в кабине очередного грузовика и вслушивался в движение трех самых важных для него сейчас человек. Погружение в аномалию и несколько сенсов под контролем Орэфа выжгли в его сознании формулу подчинения. Отныне каждый шаг ненавистной троицы мучил его, не давал покоя, тянул за собой. Он помнил, что обычные химеры не страдали от этого, просто всегда знали, где находятся их хозяева. Для Злата это знание стало пыткой.

Дорога петляла меж холмов и поселков, змеилась вдоль изгибов реки, и Злат подумывал отправить водителя напрямик, но побоялся забуксовать в поле и отстать еще больше.

Водитель что-то рассказывал пассажиру, оживленно жестикулировал одной рукой, даже не замечая, что случайный попутчик ни разу ему не ответил. Только когда слева от объездной дороги ночное небо над лесопосадкой засветилось заревом далеких огней, Злат тихо произнес:

– Поверни.

Повинуясь его воле, грузовик загрохотал по грунтовке.

Близко. Совсем-совсем рядом бились три сердца. Пассажир напрягся, готовый в любой момент выскочить из кабины.

Когда молодые ели и горделиво тянущиеся к звездам тонкоствольные сосны расступились, стала видна Тесла-башня, одна из шести в окрестностях Барска. Ее усеченный конус в свете бледной подсветки казался не красно-рыжим, а призрачно-коричневым. По приплюснутому металлическому шару на вершине скользили синие искры.

Справа к башне была пристроена двухэтажная трансформаторная подстанция, а из нее вырастала первая в ряду многих угольно-черная опора. От нее в обе стороны от Барска протянулись тугие канаты проводов. Под ними на всей поляне на высоких металлических треногах распустились белые антенны-тарелки разного размера. Много, штук двести, если не больше. Те, которые ближе всех к подстанции, были оплавлены, покорежены, отталкивали своей чернотой, как и дымящаяся трава вокруг.

Антенны вместе с башней и сетью проводов создавали вокруг города энергетическую стену. Злат чувствовал ее вибрацию – болезненную, давящую, вызывающую приступы панического страха при попытке приблизиться. Но беглецы сумели прорвать внешний кордон, теперь ощущались совсем рядом в компании человека и двух химер. Злат отчетливо чувствовал их пустоту. Не в башне, нет. На крыше подстанции, где сиял рыже-зелеными огнями шлюп.

Наверх, пока не сбежали! Через «не хочу» и «не могу», пересиливая все неприятные ощущения от защитного поля, бывшая химера приблизилась к подстанции, уцепилась за вмонтированные в стену скобы пожарной лестницы, подтянулась. И свалилась на землю. Спину обожгло выстрелом багетки. На глаза навернулись слезы.

Злат приподнялся на локтях, задрал голову к темному небу. Из шлюпа в верхушку башни ударил алый луч, и шар взорвался, разлетелся мириадами осколков и брызг расплавленного металла. Затрещало, загудело что-то в самой подстанции и башне. Заколебалось, завибрировало защитное поле. Злату хватило сообразительности и сил вскочить и побежать прочь. И тогда грянул взрыв. За елками и соснами парня настигла взрывная волна, опрокинула, протащила по усыпанной прелыми листьями и старыми иглами земле.

Наверное, он ненадолго потерял сознание, может быть даже, его слегка контузило. Вставать было тяжело. В ушах и голове шумело, гул полыхающего пламени был едва различим.

Хромая и шатаясь, Злат побрел к башне, чтобы обнаружить в удушливых клубах дыма пылающий грузовик и внутри кабины – мертвого водителя. Еще один мертвый человек лежал у выхода из полуразрушенной башни. Его завалило камнями.

Молодой человек стоял и бездумно смотрел на тело минуты три, пока вдруг не понял – он больше не чувствует мучившую его троицу. Он был свободен. Но как воспользоваться обрушившейся свободой, не имел представления – слишком мало человеческого опыта. Рубашка и куртка на спине набухали кровью, ноги подкашивались. Он пошатнулся и медленно побрел прочь от пожарища.

Когда решил, что убрался достаточно далеко, притаился под кустами. Надо было залечить невыносимо ноющую спину. Он не сообразил, что для поисковиков его кровь – не менее четкий след, чем для него совсем недавно – передвижения Верховицыных и Рюкина.

Он расслабился, посчитал себя наконец-то свободным и сразу же попался.

Земля-1. Российско-Китайско-Индийский Союз (РКИС). 2099 год. Эдуард Смолин. Хакер Фенечка

Наверное, это странно – видеть мир чужими глаза ми. За последние три месяца Эдуард начал воспри нимать «подглядывания» как данность. Работники из медицинского центра непрерывно отсылали ему отчеты и видеофайлы. Он сам, как торговый агент, распахивал яркий рекламный проспект перед потенциальными пилигримами: выбирайте маршрут, смотрите, любуйтесь!

Вот десятиминутный ролик с Земли-12. Почти первобытный мир. Неосвоенные просторы. Горы, словно гребнем вычесывающие своими вершинами пышных облачных овец. Редкие поселения прячутся в живописных долинах. Несмотря на немноголюдность планеты, ее жители развиты технически. Наверняка когда-то там произошел катаклизм, проредивший население, зато сейчас – абсолютный рай.

Вот чудом выжившая после буйства вулканов Земля-29 – холодная, неприветливая, но по-своему романтичная. Атомоходы, пароходы и парусники заходят в одни и те же порты.

На морях свирепствуют пираты. Технологии доступны лишь элите. В обществе всходят семена революционных идей.

Зато на Земле-30 колонизируют Луну и Марс, а Земля-31 близка к межзвездным путешествиям. Жаль, не получается подсмотреть и скопировать их технологии!

Любые мечты за ваши деньги, господа! Любые капризы! Посмотрите ролики от очевидцев!

Эдуард сделал запрос в базу данных центров и уже через пару минут изучал видения Марии Ивановой в сети Дорофеи. Той самой, которая была с Громовой в момент ее гибели.

Он навел справки о семье Ивановых, проверил состояние тела в капсуле. Пустышка. Ни один из современных сенсоров не зафиксировал и тени мозговой активности с момента повторной отправки на Землю-56.

Девушка общалась со своей точной копией по имени Маша, с рыжеволосой женщиной Никой, с самим Робертом Ноэлем, ни капли не похожим на упитанного мальчика Мишеля. Девушка была погружена в свои девичьи дела, но ничем, потенциально опасным для него, Эдуарда, не занималась.

Земля-56 летела куда-то сквозь Вселенную синим бликом на темной ткани мироздания. И Земля-1 ее нисколько не волновала.

Зато Смолин волновался не на шутку. Время, отведенное незнакомцем, столь мастерски напялившим маску Алины, близилось к концу. Эдуард не имел представления, какой будет атака. Но что она будет – не сомневался и готовился, как мог.

Он, точно паук, расположился в центре паутины, заботливо развесил приманки и чутко вслушивался в дрожание растянутых нитей. Отца и брата пока не привлекал, но свою службу безопасности привел в боевую готовность. Только как обезопаситься самому, если враг, точно пилигрим, проникает в чужую голову, творит все, что заблагорассудится, и уходит, не оставив улик. Или оставив?

Рита напомнила о себе только к полудню. Сереброволосый эльф попросил о личной встрече и пообещал свести с человеком, готовым выстроить киберзащиту вокруг сознания Смолина.

– У него проблемы с ногами, он не ходит в гости к клиентам, работает на дому, – поведал ему эльф, прогуливаясь у подножия Тучепада. – Ему нужны деньги и покровительство, тебе – надежный замок на думалку.

– А то письмо? – спросил Эдуард про предсмертную записку Алины.

– Пусто, – расстроила его юная хакерша. – Как я предупреждала, слишком мало информации. Но в атаке на центры миграции твой враг лично не участвовал.

Пришлось поверить, оставить уютный офис и в сопровождении неразговорчивого водителя Джамала и двух охранников выехать по указанному Ритой адресу.

Пристанище хакера располагалось на самой границе Малой Индии и русской православной общины в ничем не примечательной типовой социальной многоэтажке. Правее от нее золотились на солнце купола маленькой церквушки. За ней целых два квартала (невиданная роскошь при таких ценах на землю) тянулась зеленая зона. Там под сенью берез и тополей прятались детский сад и спортивный центр. Левее блестели стекла новостроек, в которых селились индусы. Почти напротив многоэтажки работала маленькая ткацкая фабрика и строился парк аттракционов.

Рита узнала автомобиль и замахала Джамалу с тротуара, указывая дорогу.

У нужного им подъезда смуглый улыбчивый парень жарил на открытом огне сосиски, поливал их огненно-острым соусом и продавал выбравшимся из окрестных офисов служащим. Служащие щурили глаза, отвыкшие от бледного солнца, ковыряли пластиковыми вилками свой жгучий обед и думали, что это и есть настоящая жизнь.

– Нам на третий этаж, – поманила Смолина Рита и юркнула к лестнице.

Эдуард вынужден был топать следом.

В двух маленьких комнатушках обитал автор великого множества игровых микровселенных макросети. По словам Риты, когда-то он работал на очень крупную корпорацию, был одним из ведущих разработчиков. Но все изменилось в один день, когда программист, ныне известный как Ротор, вздумал указать новому владельцу компании на его просчеты. Ротор оказался без работы, с отметкой о неблагонадежности в личном деле. Пару лет он надеялся наладить карьеру, перебивался случайными заработками, а потом плюнул на социальный статус и ушел на вольные хлеба.

Вместе с небольшой компанией единомышленников он писал нелегальные игры, возводил и рушил фантазийные миры, не ждал уважения от пользователей и проблеска совести от корпораций.

Ротор встретил их на пороге. Еще не старый, болезненно худой, длинноносый, с узкими, мальчишескими плечами. И в инвалидном кресле. Он поздоровался за руку с Ритой, кивнул Эдуарду, легко посторонился, давая возможность охране осмотреть квартиру.

– Тебе нужна защита, я ее дам, – прошелестел он, изучая гостя. – При попытке вторжения в твой чип мои сигнальные системы сразу отследят путь взломщика.

Он укатил в глубь квартиры. Воздух внутри был тяжелым, спертым, и Смолин скривился. Обстановка оказалась под стать хозяину – убогая, спартанская. Минимум привычных вещей: лежак, стол, древняя электрическая плитка, пара тарелок, стопка каких-то мятых бумаг, религиозных буклетов, журналов и рекламных листовок, которые до сих пор рассовывают в почтовые ящики (еще один анахронизм) в бедных кварталах.

Зато в соседнем помещении вдоль голых стен разместились баснословно дорогие капсулы жизнеобеспечения и регенерации тканей. Такие же совсем недавно заказала клиника Смолина. Заметив внимание клиента, Ротор снизошел до пояснения:

– У меня бывают гости, которые по паре-тройке суток без перерыва работают в сети. Им нужна помощь.

– При твоих-то доходах мог бы получше конуру подыскать и биопротезами разжиться.

Эдуард не скрывал пренебрежения. Он не любил альтруистов, не понимал жертвенности ради абстрактной идеи и тем более ради чужих людей.

– У меня есть целый мир. – Коляска покатилась к мигающему лампами электронному шкафу от пола до потолка. – Я проанализировал данные с чипа коматозницы, – как ни в чем не бывало продолжал хакер, – и опознал вирус.

Эдуард внутренне напрягся. Он завертел головой, ища, куда бы присесть, но в квартире стульев не было. Пришлось опуститься рядом с Ритой на раскиданные подушки.

От ковра ощутимо пахло специями, у стены стояла открытая бутылка с кетчупом, валялись разорванные пакетики с молотой корицей и пластиковые контейнеры с остатками еды. Там же лежала перевернутая чашка. Возле нее по полу расползлось застывшее пятно густой желтоватой жидкости. Захотелось как можно скорее убраться из этого свинарника.

– И?.. – разрушил затянувшуюся паузу гость.

У стены за спиной переступал с ноги на ногу охранник.

– В прошлом году вирус разработала для своих конкурентов компания «Тарджет Инвестинг», но не успела запустить, конкуренты напали первыми. Вирус всплыл два месяца назад на Американском континенте. Правда, это ни о чем не говорит, доставка могла осуществляться откуда угодно.

– И что нам с этого? – Смолин уже успел не раз пожалеть, что поддался на уговоры Риты и Раджи и заявился сюда.

Ротор пригладил густые волосы, скрестил руки на груди и спокойно продолжал:

– Существует более двухсот модификаций вируса. Каждые два дня появляется новая версия, на следующий день ее уже опознают и нейтрализуют все антивирусные базы. Но в случае коматозницы был использован исходный код. Ее антивирусная система обновлялась раньше, вирус не опознала. Так что либо кто-то из обанкротившейся компании перетряхнул закрома, либо хакер решил дать о себе знать.

– Кто ломал? – Рита видела в словах Ротора высшее откровение, восторженно внимала его банальным выводам.

– Не имею понятия, – пожал тощими плечами Ротор. – Я бросил клич, вдруг кто отзовется. Но вот что интересно… – Он завозился в кресле. Эдуард даже подумал, что его собеседник не так уже беспомощен, как желает казаться. – Меня смущает уровень программиста. Какие-то моменты он делает мастерски, кое-что заставило меня попотеть, но в большинстве это работа дилетанта, скорее всего, самоучки, начавшего знакомство с сетью совсем недавно. Из чего я делаю вывод: это либо малолетний гений моложе Фенечки. – Он мельком глянул на Маргариту. – В чем я сомневаюсь. Либо человек, долгое время не имевший доступа к сети по болезни или решению суда. У меня все.

Ротор кивнул Рите. Та без вопросов потянулась к шкафу, раскрыла свой чемоданчик с оборудованием, принялась колдовать над проводами.

– Давай обновлять твою защиту, мальчик. – Ротор покатил коляску вслед за юной хакершей.

Ближайшие часа полтора Эдуард плохо помнил, что с ним происходило, но был абсолютно уверен, что эти люди не причинят ему вреда.

Уже покидая дом Ротора, он задержался на выходе. Торговец сосисками радушно оскалил желтые зубы и протягивал ему тарелку со своей дымящейся продукцией.

– Купи. Вкусно.

Охрана попыталась оттеснить его, но торговец вскинул руку, и на мизинце сверкнуло кольцо – то самое, которое Эдуард видел на Алине. Смолин жестом придержал охрану.

– Что ты хочешь сказать? – обратился он к парню.

– Ты боец, мне это нравится. – Уже не заискивающим тоном проговорил некто, захвативший управление чипом. – И все же ты зря тратишь деньги. Без меня ты ничего не значишь.

– Как и ты без меня, – осенило Смолина. – Если бы ты мог, давно забрал бы мое тело.

Продавец неопределенно качнул головой.

– Давай поговорим без этих игр! – разозлился Эдуард. – Как мужчины.

– Заманчивая идея, только я с грабителями переговоров не веду. – Собеседник подцепил вилкой горячую сосиску, обмакнул в огненную смесь специй, надкусил. – Знаешь, я привык наблюдать за событиями со стороны, даже начал получать удовольствие от процесса. Волнуйся, гадай, что тебе грозит, и не забудь подготовить свою фирму мне в подарок. У тебя остались сутки.

Он улыбнулся и вернулся к тележке, чтобы продать очередную порцию сосисок подбежавшим мальчишкам.

Смолин, кажется, забыл дышать от такой наглости. Потом решительно приблизился, схватил возмущенно ойкнувшего торговца за грудки, встряхнул:

– Со мной твои рейдерские приемы не сработают! Говори, что тебе на самом деле надо!

Он со всей силы стукнул парня о стену.

– Господин хороший! За что? Чем провинился бедный Али? – запричитал торговец, всячески пытаясь оттолкнуть от себя более сильного и мускулистого Эдуарда.

Кольца на мерзавце уже не было.

Смолин с неприязнью швырнул торгаша на землю, вытер руки о пиджак и поспешил к машине. Что же это такое? Скоро он начнет подозревать чужаков в отце и брате! До чего его довели! Разболелась голова, затошнило.

Рита, которая замешкалась в дверях, видела все происходящее. Эдуард рассказал ей об Алине, и она поверила, а сейчас получила подтверждение его рассказа. Но хакера Фенечку беспокоило не это.

В последний месяц участились атаки на индивидуальные чипы, и она сама теперь по нескольку раз на дню обновляла антивирусные базы. А еще после общения с коматозницей у нее раскалывалась голова и казалось, будто кто-то стоит за плечом и смотрит, смотрит в затылок, буквально высверливая там дырку.

Трижды она запускала диагностику чипа, но тот был чист. Да и подключение к боевому острову, насквозь прошитому антивирусными базами, угроз не выявило. Тогда отчего же ей так плохо?

Рита даже хотела вернуться к Ротору, потом запоздало подумала, что ей, в отличие от богатенького бизнесмена, расплачиваться за помощь будет нечем, и зашагала по улице к станции метро.

Навстречу текли люди разных национальностей и вероисповеданий. Пестрые наряды, сладкий аромат индийских благовоний и огненных специй не давали расслабиться. В какой еще стране мира отыщешь подобную пестроту и многоголосицу?

Вон прямо на асфальте бородатый каллиграф в одеяниях средневекового китайского чиновника раскатал рулон белой бумаги и предлагал каждому написать красивыми иероглифами его имя и мечту. Якобы та немедленно сбудется, а в жизнь придет светлое и ясное счастье. Вон голодный пожиратель огня с аппетитом обгладывал уже не первый за представление факел. Вон светловолосый мальчишка катил детскую коляску, доверху набитую антикварными бумажными книгами, и на ходу зазывал покупателей.

У входа в подземку бродячий музыкант с наружностью южанина мастерски играл на гитаре и пел грустную песню на испанском. Рита сбавила шаг и прислушалась. Улыбнулась, бросила монетку и только потом ступила под арочный свод, источавший запахи металла, освежителей воздуха и тысяч людей. Жить юной хакерше оставалось менее суток.

Земля-56. Город Барск. 15 октября. Джезерит

Щупальца ночи отступили неожиданно. Только что было темно, мрачно, но выбравшееся из-за туч солнце мигом выпило тьму, заставило ее жалкие остатки попрятаться в подворотни, запылало на «пирамиде» – невысоком небоскребе рядом со «спиралью». В этой «спирали» в шестьдесят два этажа высотой снимал квартиры для себя и помощницы Роберт Ноэль.

Холл сиял огнями, притягивал настоящим аквариумом во всю стену и двумя гамаками под декоративными пальмами и лимонным деревом. Мозаика на стенах складывалась в византийские узоры и сюжеты из легенд и преданий. Квартировавший здесь ученый явно был склонен к роскоши. Но Джезерит не обольщалась, купить его не получится. Можно только приманить правдой, нарезанной мелкими ломтями. По чуть-чуть, но самой вкусной, чтобы привык.

Всем телом она приникла к лакированной деревянной двери квартиры, прикрыла глаза, вслушиваясь в спокойное дыхание своего будущего союзника. Человека, способного убить Вестника, нельзя игнорировать. Для этого пришлось припугнуть его шпиона. После беседы с ней Беляков трясся позади, робко грезил о побеге. Но куда же ему прятаться, предателю. Стоит только намекнуть Василию Мазурину о том, через кого Ноэль получает всю информацию, и по Максиму Евгеньевичу пора будет справлять поминки.

Люди слабы и в то же время изворотливы. Не зря создатели Джезерит сделали ставку именно на людей.

Прочесть Ноэля не получилось. Интересно, кто одарил его столь щедро, что даже Вестники и Тени пасовали перед шустрым изобретателем?

– Может, я хотя бы подготовлю его морально? – осторожно спросили за спиной.

– Тебя тут вообще нет, у тебя виртуальная лекция в Астане через два часа, помнишь? – напомнила она Белякову. – Дождешься за дверью. Будут вопросы, позову.

Она постучала. Дерево откликнулось гулко, весело, и женщина улыбнулась.

Временный хозяин квартиры не заставил себя ждать, появился на пороге, демонстрируя восточный домашний халат.

– Я ждал тебя. – Он не стал расшаркиваться, пропустил гостью вовнутрь. – Ты не человек, но, полагаю, не такая, как Орэф.

Не скажи он этого, она бы разочаровалась.

– Они называют себя Вестниками, – просветила она его. – А я Тень. И тебе нет резона желать моей смерти.

– Хочешь моей помощи, расскажешь о себе все: кто ты, чего хочешь, зачем пришла за поддержкой.

Гостья ответила не сразу. Она все еще пыталась прочесть босого человека в халате и темных очках. Он пугал ее, но для ее целей подходил куда лучше, чем суетливый и самовлюбленный Мазурин.

И она решила поделиться всем, что знала. А человек напротив нее сидел и улыбался по-детски счастливой улыбкой.

– Это самая невероятная сказка, которую я когда-либо слышал! – признался он, едва она смолкла. – И мне бы хотелось стать ее частью. Я помогу тебе, но взамен, – в темно-чайных глазах собеседника зажглись опасные огоньки, – я запрошу слишком много.

– Из тебя выйдет хороший торговец. – Она провела рукой по светлой замше дивана. – Обсудим условия?

– Пожалуй. – Он довольно хлопнул в ладоши.

Ланс

Он боялся не успеть. Общаясь с московскими безопасниками, он часто был в курсе многих мировых событий. Но после того как Ланса вызвал к себе генерал Илья Петрович из Управления миграции и в миллионный раз долго расспрашивал о химерах, а в конце проговорился, что почти всех нелюдей забрал к себе Роберт, юноше стало не по себе. Они там, собраны воедино, рядом с многотысячным городом. Рядом с Дорой. Любой оплошности достаточно, чтобы вялые, инертные существа обернулись бесконтрольной стихией, смяли чужие жизни, даже не осознав этого! Он помнил себя среди них. Он боялся.

Ланс аккуратно выспрашивал подробности у растерянной Доры, у самого Роберта. Но разве «великий» снизойдет до пояснений?

А еще в прессе началась открытая травля Доры и Роберта.

Тогда юноша поспешил к самому осведомленному человеку в этом вопросе – к Павлу Левашову. После очередного повышения мигрант заведовал безопасностью информации в Глобальной сети. Его отдел из трехсот человек отслеживал сообщения о пилигримах, сенсах и прочих одаренных людях, отлавливал провокационные фразы и информационный терроризм.

Юноша честно поделился с чиновником своими опасениями.

– Ничем не могу помочь, – обескураженно развел руками Павел. – Формально атака на Дорофею не попадает под распоряжение Президента об охране пилигримов. Макросеть – коммерческий проект, зарегистрированный, между прочим, в основном на Роберта Ноэля. Твоя Дора там сбоку бантик. Да и борьба с ними не бросает тень на пилигримов в целом. Больше заботься не об этом, а о том, что химеры для твоего друга лишь прикрытие для куда более темных и опасных дел.

После этой беседы Ланс поехал в Барск, никому не сказав ни слова.

Он оказался в городе ближе к полудню понедельника, заселился в гостиницу в центре, навел справки о Доре. Впрочем, он сам чувствовал, где она находится. И был уверен, что она в курсе его возвращения.

Пронизанный осенним солнцем, звенящий, хрустальный воздух был чист и прозрачен. Он никогда не бывал таким ни в шумной Москве, ни тем более в тягуче-тяжелой атмосфере родного мира Дорофеи. Казалось, вся гарь, копоть, запахи лета и ранней осени улетучились, гонимые холодными ветрами. Ледяной воздух наполнял грудь, дарил телу удивительную легкость, а мыслям ясность.

Юноша успел как раз к окончанию занятий и терпеливо дожидался у входа. Он почувствовал Дорофею раньше, чем увидел: невысокую, хрупкую, неожиданно повзрослевшую за полтора месяца. Ветер трепал ее потемневшие волосы, теребил оранжевый платок на шее.

Вот она замерла в нерешительности на верхней ступеньке, улыбнулась, сделала первый шаг. Он распахнул руки для объятий, и она куда уверенней спустилась к нему позволила прижать к себе, зарыться лицом в подстриженные волосы. Он не таил своих чувств.

– Куртку застегни, – шепнул он ей на ухо, – замерзнешь.

– Мог бы сказать, что скучал, – проворчала она ему в плечо.

– Ты и так это знаешь.

– Смотри-ка, голубки влюбленные разворковались! – Машка не стала терпеть подобных вольностей. – А сестру невесты кто обнимать будет?

Счастливая Дора расхохоталась и, опередив Ланса, заграбастала Маху, сжала в объятиях так, что «сестренка» возмущенно запищала.

– О, наш рыцарь примчался! Нам как раз нужен спец по химерам!

Нечитаемый для дара Роберт подкрался, как всегда, не ожиданно.

– Народ, прыгайте в машину, дело есть! – скомандовал он.

– Док, на пару слов. – Юноша поймал друга за руку, заглянул в расчетливые чайно-карие глаза. – Во что ты их втягиваешь?

– В форменное безобразие. – Профессор сверкнул белозубой улыбкой. – Присоединяйся.

Пришлось забраться в машину на первое сиденье, поскольку рядом с Ивановыми восседала Роксана Верховицына (специально влезла, чтобы его с Дорой разлучить). Роберт лишь посмеялся, заметив досаду на лице друга.

В конце лета что-то надломилось в их отношениях. После случая с Никой Ноэль старался казаться дружелюбным, радушным, но все делал с оглядкой, подспудно ожидая от Ланса подлости. А Ланс переменил свое отношение после уничтожения Орэфа, уяснив: ради своего дара, ради неутолимого любопытства ученый пожертвует кем угодно, пожалуй, кроме Ники.

Вопреки ожиданиям, они поехали не за город, а в центр клонирования. Каменные (а скорее, пластиковые) горгульи скалились с вершин высоких колонн. Ослепительно-ярко сияло солнце, отраженное в стеклах десятков небоскребов. Зато в самом центре царил полумрак.

В дороге пришлось выслушать историю побега и поимки Злата. Слегка контуженного, раненого пленника поместили в прежнюю тюрьму на минус шестой этаж.

Встретившая их Ильина подвела Ланса к экрану, демонстрирующему безрадостную узкую каморку. Злат был надежно прикован к стене.

– С момента поимки он так ничего и не сказал, – пояснила Ника.

– Разговори чудище да выясни, кто уничтожил две Тесла-башни и убил шестерых человек! – хмуро попросил друга Роберт. – А еще выясни, с какого перепуга он обзавелся собственным именем?

Ланс посмотрел на сидящего на полу юношу, с виду – своего ровесника. Ноги прикованы к полу, руки разведены в стороны и зафиксированы на стене, взгляд расфокусирован. Но Шамин не обольщался: химера наверняка давно покопалась в их чувствах, даже мысли отсортировала.

– Раз Ксана лишилась на него влияния, поговори ты, – попросил Роберт. – Защитный амулет есть?

– Мне делали специальный укол в начале сентября, два месяца должен действовать, – отмахнулся Ланс.

Он тронул дверь и запоздало сообразил: если Тесла-башни разрушены, город нельзя закрыть от посторонних, укутать невидимым колпаком. Ввози-вывози что хочешь. Фантазия искала причины такого поступка и не находила. Химеры за городом, родители Ксаны не такие большие шишки, чтобы заметать следы столь варварским путем. Или только так и можно было?

Ника открыла электронные и обычные замки, распахнула перед Лансом дверь в камеру.

Нелюдь не пошевелился, и Ланс присел на теплый пружинящий пол рядом с ним, заглянул в отрешенное от мира лицо. Э, нет, не такое отрешенное, как у других химер, что-то внутри этой биологической куклы определенно было.

– Эй, ошибка генетики, – не удержался Роберт, – что ты делал возле Тесла-башен?

– Выйди вон! – Ланс не обернулся, но док послушно затворил дверь.

Ланс Шамин начал свой трудный путь сквозь чужое сознание. Не произнося ни слова, он пробирался сквозь дебри неоформившихся эмоций. Такие бывают у детей и очень неуверенных в себе людей. Неразвитые, робкие, они тем не менее оказались податливыми и мягкими. И Ланс выуживал из собственной памяти самые светлые моменты, транслировал «собеседнику» переживания. Смотри, так выглядит радость, а так нежность, так – надежда…

Плененное существо с готовностью училось, напитывалось позитивом. Наконец Ланс посчитал, что контакт установлен, и задал первый вопрос. Он аккуратно восстанавливал цепь событий: отчего Злат сбежал отсюда, отчего гнался за похитителями родителей Роксаны, что видел у башни. Потом юноша нырнул в прошлое химеры, больше ради собственного любопытства, попытался выяснить, как Злат осознал себя.

– Ты помнишь жизнь того пилигрима? – спросил Шамин у пленника.

– Вспышками, – сознался тот. – Он совсем мало был во мне.

Ланс поднялся с пола, щурясь от желтоватого света лампы, помахал камере, просясь выйти на свободу.

– Снимите цепи и накормите его, – первым делом попросил молодой человек.

В его груди поднималась злость. Собирая воедино всю цепочку событий, он все отчетливей видел виновника. Он желал понаблюдать за ним, чтобы потом помешать в полной мере воплотить в жизнь подлые замыслы, но не сдержался.

Едва вышли из здания, метнулся к Роберту, схватил за ворот куртки, встряхнул.

– Это ведь ты похитил родителей Роксаны? Ты мог в любой миг найти их с помощью химер! К чему ты стремишься?

Роберт обмяк в его руках и расхохотался. Искренне, до слез. Но Ланс не спешил разделять его веселья. В груди клокотало и жгло. Не об этом ли в Москве предупреждал его Павел? Червячок сомнения вырос в упитанного удава.

– Ты двуличен, док. – Ланс выпустил профессора, отступил на шаг. – Ты способен на подлости ради собственной выгоды!

Ника подтолкнула девчонок к машине, а сама скрылась в здании.

– Мне жаль, что ты так плохо думаешь обо мне, – развел руками Ноэль.

На его шее болтались очки на шнурке, волосы спутал ветер, отчего Роберт приобрел неряшливый и обманчиво безобидный вид.

– Поехали, я все тебе покажу, и ты избавишься от этих нелепых заблуждений!

Он забрался в машину, а Ланс остался стоять посреди стоянки. Он выплеснул агрессию и теперь сам не понимал причины такой эмоциональной вспышки.

– Держи. – Подошедшая Ника протянула ему зеленый бархатный мешочек. – Подарок для тебя.

Ланс недоверчиво вытряхнул на ладонь подвеску на прочной цепочке. Вытянутая капля из полупрозрачного кристалла, хризопразово-зеленого. В глубине виднелась похожая на микросхему вставка.

– Надевай. У нас у всех такие. – Она отвернула ворот пестрой блузки и похвасталась своим камушком в изящной оправе.

– Думаешь, у меня ментальный удар? – с сомнением в голосе спросил Ланс. Наваждение спадало. Перед Робертом было стыдно.

– Уверена, укол не панацея. Надевай. Мы едем в заповедник химер, – обрадовала Ильина и поспешила к внедорожнику. – Ну-ка, девчонки, двигайтесь. Если не влезу, с завтрашнего дня запишу вас в спортзал к Броне на тренировки!

Маха, ненавидевшая физкультуру, скривилась и принялась активно теснить Дору и Ксану.

А в тесной камере Злат разочарованно прислонился макушкой к стене. Наверное, он никогда не поймет людей. Они то хотят его пленить, то просят освободить.

Мелкая месть допрашивавшему его сенсу не принесла облегчения. Да и что он толком сделал? Лишь усилил подозрения, зревшие в голове светловолосого…

За городом Ланс окончательно «оттаял». Неужели он столь уязвим? Неужели из-за Вителя – мигранта и Ксаниного отца – он обречен прятаться за побрякушками? Ланс боялся поднять глаза на несправедливо обиженного друга, обернуться к Дорофее.

Но вид аномалии заставил его позабыть обо всем. Он выбрался из машины и, тщетно пытаясь унять в груди обезумевшее сердце, пошел к необъятному синему костру. Когда он видел аномалию летом, она была гораздо меньше, а сейчас уже захватила часть поляны, почти вплотную подступила к башням.

Из почвы, из закрутившейся в жгутики травы били фонтаны синего света, в них плясали фонтаны поменьше – белые с мириадами искорок, желтые, которые изгибались, точно протуберанцы; у самой земли набухали и лопались бледно-карамельные пузыри.

В самом центре «извержения» высился помост, на котором в конце лета был расстрелян Орэф. А сквозь пляшущие языки и завихрения от башни к башне протянулась гигантская светящаяся дуга. Она дрожала, извивалась, меняла цвет с карминно-красного на аметистово-фиолетовый и обратно и сияла невыносимо ярко для его сверхчувствительного зрения.

От всего величия открывшейся картины у Ланса зашевелились волосы на голове, по плечам, предплечьям и шее забегали противные мурашки.

– Красивый мостик построили мои химеры? – Роберт, казалось, уже позабыл о недавней стычке.

– Знаешь, я начинаю подозревать, что Координатор с Орэфом приходятся тебе родными дядюшками, – пробормотал потрясенный Ланс. – Нормальный человек не в состоянии додуматься до такого.

– Очень может быть, – совершенно серьезно согласился профессор. – Я понятия не имею, что за неведомые зверушки поделились со мной даром. Да не дуйся ты. – Ноэль твердо решил с ним помириться. – И за Дорофею не переживай. Ее макросеть пришлась очень кстати. Сам в научных кругах вертишься, знаешь – разработки подобного цифрового дива идут по всему миру. И нам лучше возглавить процесс, чем, задыхаясь и сбивая подметки от усердия, догонять чужой поезд.

Спорить не хотелось, Ланс просто кивнул.

– И как успехи? – спросил он, когда Роберт повел его в одно из зданий.

– Команда работает над серверами и архитектурой распределительной информационной сети. Мы планируем задействовать вышки сотовой связи и Тесла-башни. Правда, Никки и ее команда врачей раскритиковали мою замену чипу, но я не отчаиваюсь.

Они вошли в здание. Внутри Дорофея уже кокетничала с рыжеволосым пареньком, и Ланс невольно прищурился, рассматривая Дориного собеседника.

– Помнишь, я упоминал сигналы SOS? – вдруг спросил Роберт. – Злат говорил тебе, что чувствует их?

Шамин рассеянно кивнул. Рыжий щеголь в черном костюме казался сейчас важнее научных глупостей.

– Я хочу кое-кого тебе представить.

Профессор поманил Дору и остальных своих спутниц в отдельный зал на первом этаже, приказал рыжему привести к ним Эла и «его ручных медиумов».

В ожидании они расселись за лимонно-желтым столом в форме полумесяца, заняв весь левый «рог». Ланс устроился между Робертом и Дорой и наконец-то почувствовал себя на своем месте.

А в зал, украшенный светильниками в виде звезд, в сопровождении Эла вошли трое: женщина средних лет, девочка лет восьми и грузный мужчина за сорок. Они заняли «лунный рог» напротив. Ланс покосился на Дорофею. Кого-то из троих она узнала.

Первой заговорила женщина. Была она одета в давно вышедший из моды костюм из потертой джинсы. Темные волосы, собранные в пучок на затылке, и чрезмерная косметика сильно старили ее. Как и привычка сцеплять руки в замок и выставлять перед собой, желая отгородиться от собеседников.

– Меня зовут Нелли, я профессиональный медиум, работаю в закрытой лаборатории, – начала она.

Голос был высоким, неприятным, и Ланс перевел взгляд на Дору.

– Расскажи о видениях, – попросил Эл.

– Они начались совсем недавно. Я веду дневник, вчера сверила даты, первая вспышка озарений случилась двадцать девятого августа.

– Когда мы создали аномалию, – посчитал важным напомнить Эл. Да разве о таком забудешь?

– Позднее была целая серия видений. Я нарисую общую картину, – продолжала Нелли. – Я видела пещерный город, окруженный морем. Тоннели и проходы прорезали обтесанный ступенями остров. Помню много каменных статуй, помню вылетающие из скальных ангаров воздушные корабли: легкие, яркие, невероятной формы. Никакие законы аэродинамики при их создании не соблюдались, но я видела вокруг каждого мерцающее силовое поле. Должно быть, оно компенсировало явные недостатки конструкции.

Она вздохнула, Ланс невольно обернулся. Мечтательная улыбка разгладила мелкие морщинки; определенно, медиуму нравилось увиденное.

– Людей я помню расплывчато. Могу сказать точно, они были высокими, с идеальными пропорциями. Все носили свободные яркие одежды. Я словно парила среди них – невидимая и неощутимая. Я восхищалась их технологиями, их стремлением познать Вселенную.

Ланс чувствовал, что она свято верит в видение. Он был мало знаком с возможностями медиумов. Настоящие специалисты не вертели столы на сеансах по вызову духов, не морочили головы родственникам пропавших или умерших людей. Настоящие могли слишком много, чтобы об этом болтали на каждом шагу.

– Потом я стала ощущать чье-то незримое присутствие. Его не чувствовали сенсы, не фиксировали приборы. Но я точно знала, что кто-то смотрит моими глазами. Как будто моя связь с тем миром была двусторонней. Это продолжалось до вчерашнего дня. С тех пор ни одного озарения, – закончила Нелли.

– Вчера мы «перенастроили» аномалию на мир Доры, – шепотом пояснил другу Роберт.

Инициативу подхватил грузный мужчина. Держался он раскованно, явно наслаждался вниманием.

– Я очень рад, что оказался нормальным, – с гордостью произнес он первую фразу. – Эти видения заставили меня обратиться к психиатру.

– Врач был проинструктирован, и Владимир далеко не первый пациент – невыявленный медиум, – взял слово Эл.

– Я проваливался в космос. – Мужчина вынул из кармана платок и промокнул лоб. – Там среди звезд летали упитанные твари, похожие на разжиревшие груши с лапками. Дочка недавно смотрела мультфильм про подобных существ… Тоторо зовутся.

Машка прыснула, Роксана возмущенно хмыкнула. Мужчина продолжал:

– Во время таких «погружений» я терял ориентацию в пространстве, ничего, кроме звезд и этих толстяков, не видел. Едва не лишился работы из-за этого!

– А оказались одним из одаренных людей, – утешил его Эл. – Света-Стелла, твоя очередь.

Миловидная девочка с пшеничными длинными волосами посчитала нужным рассказывать стоя. Ну да, ее и так было едва видно из-за стола. Ланс прислушался к подруге. Вот кого из троих она узнала!

– Я тоже видела город среди моря, – начала Стелла нараспев. – Там было так много ящериц! Золотых, черных, зеленых, красных! В солнечные дни они облепляли скалы, во время бурь ютились в расщелинах и опустевших коридорах, где лежали побелевшие кости. Ветер пел об ушедших!

Голос девочки был взросл и печален. Ланс присмотрелся к ней и увидел характерное завихрение энергий на уровне диафрагмы – след от поглощенной при миграции души.

Девочка что-то говорила, и Ланс видел это – на грани сна и яви вставали руины крепости из желтоватого песчаника. Немногие люди, уцелевшие среди развалин, выползали из убежищ и смотрели в небеса, словно те могли чем-то им помочь.

– Ланс, Ла-анс! – Дорофея тормошила его за плечо. – Очнись.

Дитя на другом конце стола улыбалось, наслаждаясь его секундным замешательством. Он, Ника и Машка попали под чары маленькой мигрантки. Девочка оказалась очень сильным медиумом, гораздо сильнее Эла.

– Мне тоже было не по себе с конца августа, – признался Эл. – И еще тысячам человек на Земле. Всем, в ком есть хоть минимальные зачатки дара. Днем и ночью нас преследовали странные сны, некоторым казалось, будто они сходят с ума. Пока не «переключили» аномалию на другой мир.

Ксана согласно кивнула. Ей тоже что-то мерещилось.

– А ты, Дора? – спросила воспитанницу Ника.

Девушка виновато развела руками:

– У меня есть Плюшка и Топтыжка. Вместе с ними я исследовала Барск либо встречала их во сне с ночных прогулок. Пару раз я видела во сне Дельту. И нисколько не переживаю, что не считала ящериц на камнях.

Ланс удивленно изогнул брови. Ника улыбнулась:

– Если кошки защищают от всякого информационного негатива – это здорово. Но, пожалуй, я заберу вас на время к себе. Мне нужны ваши способности.

– Погодите, погодите, – Роксана неожиданно решила проявить инициативу. – Если это родина первых пилигримов… Ведь это родина, так? Если она была именно здесь, в этом мире? Не сейчас, ведь Орэф просидел законсервированным в банке немыслимо долго… Док, ты что-то там говорил про временные петли и тоннели вероятностных событий?

Ноэль лишь неопределенно пожал печами.

– Чушь, – неуверенно возразила Ника, оглядываясь на коллег в поисках поддержки.

Ланс в ответ усмехнулся:

– Я работал с Тимуром Тагаевым, несколькими историками и археологами, проверял их находки и гипотезы в машине времени. Успел убедиться, историю мира пора переписывать. Так что я спорить не буду.

– Жду твой учебник истории. – Ника поднялась из-за стола. – Из вашего рассказа делаю вывод. Первые пилигримы жили в скальном городе среди вод, потом часть сбежала в космос, остальные деградировали. Может, немногие выжившие подают сигнал о помощи?

– Или призывают назад могучих предков, – подал голос Роберт. – Будем пока придерживаться этой версии. Но без серьезной подготовки я в тот мир не сунусь.

Роксана

По возвращении в Барск она все для себя решила. Было трудно переступить через неприязнь к окружающим ее людям, но иного выхода не было. В одиночку она бессильна. Роберту не до ее проблем. От стараний безопасников толку ноль. Рыжая Ника до сих пор вызывала у Ксаны стойкое желание утопить ее в Бездонном озере. Потому юная Верховицына вышла на набережной вместе с Лансом и Ивановыми. И напрямую обратилась к Маше:

– Помогите мне найти родителей.

– С какой стати? – не поняла Дорофея. Связываться с Роксаной ей не хотелось.

– Если это Общество Зари, я не знаю, что им нужно. Если это кредиторы отца, ему грозит реальная беда.

Ланс фыркнул. По его красивому лицу было видно, что он думает о Вителе, отце Роксаны. Дора нахмурилась, переглянулась с Машей.

– Пожалуйста. Я подозреваю, что они еще в Барске, – проклиная себя за беспомощность, попросила Роксана. – Не заставляйте меня вам приказывать.

– Побоишься, – похвасталась собственной осведомленностью Дора. – У тебя в ухе серьга с датчиком использования голоса. Попробуешь кого загипнотизировать, мало не покажется.

– Послушайте, – сдерживать себя было все трудней, – они все, что у меня есть. Только они одни. Помогите.

Она считала свою слабость высшим унижением и смирилась с этим. Дорофея кивнула первой.

– Не думаю, что это лучшая идея, но мы попробуем. Если они действительно в городе. Если нет, Гоша свяжется с друзьями-байкерами из других городов, разошлем их фото. У тебя есть их фото?

Ксана кивнула в ответ и поправила шарфик. С озера дул неприятный ветер, от которого не спасали ни куртка, ни теплые брюки.

Было противно от того, что Ланс держал Дору за руку, улыбался, что-то тихо говорил. Мучительным отголоском этих перешептываний звучало счастье Доры. Ксана не обольщалась, увлечение Лансом прошло без следа, а новое так и не появилось. И сейчас Верховицына была согласна даже на подселенца-мигранта, лишь бы не чувствовать себя такой одинокой.

У входа в клуб симпатичный темноволосый парень припарковал покрытый яркими узорами мотоцикл.

– Что стряслось? – Парень смотрел только на Дору, словно Ланса не существовало.

– Ты такой любопытный, Руслан. – Маша оттеснила Дорофею и кокетливо улыбнулась юному байкеру. – Сгонял бы в магазин за шоколадными вафлями, а то мы давно обедали. И Таню поторопи, нам без нее скучно.

Русик усмехнулся, но поплелся в магазин напротив.

– Пристает? – аккуратно осведомился Ланс.

– Да что ты, прикалывается, – успокоила его Маша.

Ксана отвернулась. Она терпеть не могла зависть, но как тут удержаться?

В университетском клубе в понедельник было малолюдно, но шумно. На втором этаже репетировала концерт ко дню факультета команда активистов, и громкие речи в микрофон гулко разносились по пустым коридорам.

Маша смело отворила дверь в просторную комнату с большими окнами в мелком переплете рам. Именно тут репетировали «Трюк Коктейль» и еще две почти рас павшиеся группы. Возле зачехленных инструментов на деревянной скамье и нескольких табуретах расселись ребята.

– В чем беда? – Синеволосый Гоша принял из рук Руслана две пачки вафель, включил электрочайник и полез в стол за чашками. Он поманил Машу, усадил на табурет «у самовара».

Ксана рассказала о случившемся как можно подробней. Все равно идти ей было больше не к кому.

– Это решается просто.

Кирилл, светловолосый, статный парень поднялся с табурета, вытянул из-за стола рулон перетянутых резинкой ватманов, вытащил один из почерканных красными чернилами чертежей и разложил на полу чистой поверхностью кверху.

– Это Барск. – Он начертил на листе кособокий овал. – Это Бездонное. Внутри появился еще один овал, еще более кривой и неказистый.

– Зачет, Микеланджело, – прокомментировал Женя-Джон, смешной лопоухий паренек. Ксана почему-то задержала на нем взгляд.

– Мы разобьем город на квадраты, – спокойно продолжал Кирилл. – Подключим ребят из «Детей урагана», дадим объявление в социальных сетях на страничках институтских групп. Я беру ответственность за район стадиона.

– Лады, – легко согласился Женя-Джон. – Я охочусь до высотных новостроек. Гоша, возьмешь район до озера?

– Запросто. Не бойся, подруга, найдем твоих предков, – утешил Верховицыну Гоша.

Ксана вдруг поняла, что улыбается. Может, со временем она перестанет быть чужой в этом городе?

Земля-1. Российско-Китайско-Индийский Союз (РКИС). 2099 год. Эдуард Смолин

В конце рабочего дня в «Приюте пилигрима» было уютно и тихо. Эдуард понял, что даже страх перед неведо мой угрозой за три отведенных дня (прямо как в сказке) постепенно отступил. Ну что может ему сделать неведомый враг против армии программистов и адвокатов, против возведенной Ротором и Ритой защиты?

Тьма за длинными узкими окнами густой сажей вычернила дома и улицы, притушила редкие огни. Вдали прогремел, просигналил поезд. За спиной Смолина ярче и ярче разгорались желто-оранжевые квадратики плитки на стене. Свет был ласков и мягок, каким бывает перед закатом в южных краях на берегу океана. Эдуард однажды ездил на побережье, купался в Индийском океане и до сих пор хранил в себе отсвет того тепла.

Нагло, без предупреждения вошел уборщик. «Завтра же отправлю жалобу в комиссию по труду. Пусть заменят!»

– Господин, дозвольте прибрать. – Мальчишка не находил ничего предосудительного в своем поведении.

Смолин раздраженно кивнул. Пусть поработает. Все равно заставят за этот день расплатиться с ним в полной мере.

По полу и стенам упитанными жуками расползлись роботы-чистильщики. Парень замер с полузакрытыми глазами, легко управляясь со всей оравой. Но не прошло и минуты, как роботы один за другим посыпались на пол. Вот пакость!

– Вон! – рявкнул Эдуард. Терпеть непрофессионализм было невыносимо.

Мальчишка не пошевелился. Лишь поинтересовался изменившимся тоном:

– Наслаждаешься властью? Недолго осталось.

Уборщик спокойно подошел, уселся за стол, подпер кулаком щеку. Эдуард разглядел на пальце гостя серебряное кольцо и досадливо заерзал в кресле. Желтый камень в экстравагантной оправе лучился холодом, точно осколок Луны.

– Мне нужно, чтобы ты кое-что подписал, – признался юноша.

– Что тебе нужно?

Хозяин центра миграции потянулся вперед. С чипа он успел отправить сигнал тревоги на пульт управления на ресепшен. Под столешницей скрывалась кнопка связи с полицией. Дотянуться бы.

Пришелец с усмешкой наблюдал за метаниями жертвы.

– Я всех отпустил. Коммуникации отключены, твой чип в изоляции. Любые потуги напрасны, Эдик.

Эдуард не поверил, воззвал к чипу, из фонового режима попытался попасть к виртуальному офису «Приюта пилигрима», но очутился в джунглях. По веткам скакали крикливые обезьяны, в прогалине виднелись развалины индуистского храма, изрядно подпорченные непогодой и обвитые лианами.

– Шаг в сторону, и ты заблудился, – «обрадовал» парень. – Долго же я настраивал на тебя свой остров!

– Так это был ты? – испугался Смолин. – Ты Фенечка или Ротор?

Что за времена? Любой низкостатусный хамовитый уборщик может оказаться хакером!

– Ты скоро узнаешь.

Захватчик не собирался упускать ни секунды торжества, смаковал удивление и страх собеседника.

– Думается, я буду жить всегда, но это уже поэзия, – похвастался он.

– Говори, что надо, и проваливай! – Страх сменился гневом. Разве он, успешный и богатый, капитулирует перед какой-то мелкой хакерской козявкой?

– Ты торопишься? – Парень погрустнел, точно ему отказал от дома лучший друг. – Так тому и быть. – Глаза захватчика просияли. – Ася Витальевна!

В кабинет вошла юрист. Его, Смолина, лучший, самый дорогой юрист. Вот продажная гадина!

– Брачный договор и контракт на добровольную передачу имущества, как вы и просили, – промурлыкала она, услужливо кланяясь мальчику.

Брачный? С кем? От неожиданности Эдуард вздрогнул.

– Вот невеста обрадуется! – Было в усмешке гостя нечто садистское. – Подписывай!

Дрожащими руками Эдуард взял пластиковый лист с электронным датчиком, очерченным алой светящейся краской. Глаза трижды пробежали имя невесты, он никак не мог поверить. Маргарита Мелководец…

– Фенечка? – глупо переспросил он.

– Видишь, ты даже ласковое имя ей придумал, – расцвел в улыбке гость.

– Вот… – выругался Смолин.

– А для нее какой сюрприз будет! – мечтательно произнес мальчик. – Недолго. Обещаю, умрет она быстро. Ваш визит к Громовой облегчил мне задачу.

– Что же ты за чудище? – не удержался Эдуард.

– То, за которым ты гонялся, искал медиумов. Вот оно я, во плоти. Сейчас я твой слуга. Едва подпишешь документ, перееду в тело твоей супруги. Нас никто не разлучит, милый!

Эдуард бессильно зашипел. Юристка приставила к его шее электрошокер. Не повоюешь. Он пробежал по диагонали текст. Девяносто процентов имущества и власти в центрах миграции отходили Маргарите Мелководец «в качестве свадебного подарка». Ему оставались жалкие десять процентов и возможность выступать посредником на переговорах при заключении мелких сделок.

– Зачем все затевалось? Все эти три дня? Смерть Алины? Для устрашения?

Уборщик сочувственно улыбнулся:

– Раз мы почти семья, скажу. Для установления контроля над тобой. Поначалу я думал забрать твое тело, но это против моей природы. Потом ты нашел Риту, она подошла мне идеально. Ты сам ее привел на смотрины, отправил в больницу к Громовой, позволил подсадить вирус на ее остров.

Струйка пота стекла из-под волос по щеке. Волосы на затылке тоже стали влажными. «Умная» ткань рубашки жглась и липла к телу, не справляясь с испарением влаги.

– Подпись, – поторопила его юрист.

Успеет ли он развернуться и выбить шокер? Что будет, если он просто встанет и уйдет? С мальчишкой он справится. Свернет шею, и все. Отец прикроет, даже спрячет от полиции. Главное – шокер!

– Не советую пробовать, – прочло его мысли чудище из бездны. – Живым ты отсюда, может, и выйдешь, но разум я спалю тебе запросто.

Эдуард заставил себя глубоко вздохнуть, трясущейся рукой потянулся к клипсе, отсоединил проводок, дал возможность юристке подключить себя к датчику на пластиковом листе договора.

«Щелк», – соединились разъемы. Перед глазами выскочила табличка: «Электронно-цифровая подпись успешно подключена». «Вы выразили непоколебимую готовность стать мужем Риты Мелководец. Ожидается согласие невесты», – сообщил электронный секретарь.

Неужели все происходит наяву?

– Прекрасно!

Подпись отключили грубо. У Смолина закружилась голова.

– Ася Витальевна, машина ждет вас внизу, – улыбнулся ей мальчишка.

Эдуард проводил взглядом юриста, уносящего свидетельство его несвободы. Ни сил, ни смысла драться не было.

– Ты доволен?

– Более чем! – Чудовище улыбнулось. – До встречи, муженек.

Глаза парня остекленели, из уха, за которым был вживлен чип, вытекла струйка крови. И уже мертвый уборщик сполз на пол к ногам окончательно перепуганного Смолина.

Эдуард бросился в макросеть. Обезьяны раскачивались на нижних ветках, бессовестно яркие птицы стрекотали высоко в кронах, а со стены индуистского храма беззлобно и даже сочувственно скалился безымянный демон.

Хакер Фенечка

Рита как могла обустраивала собственную жилую ячейку. Комнатка размером с купе в поезде, санузел и кухня, такие тесные, что стоило неаккуратно повернуться, и уже натыкаешься локтями на стены. Зато свои.

Семья Риты не бедная, но многочисленная. Родители, трое братьев и сестра обитали в просторной двухэтажной квартире в престижном районе. Но Фенечке хотелось свободы, и она сбежала, едва закончила школу.

Жаловаться было глупо. Комиссия по труду распределила ее в мюзик-холл. Девушка следила за состоянием зрительного зала, служила гидом и консультантом для приезжих артистов, в дни представлений встречала и провожала высокопоставленных зрителей в их ложи. Жанр мюзикла снова набирал популярность, и участь безработной Рите не грозила.

Сегодня было только дневное представление, и к сумеркам Рита вернулась домой. В резную деревянную шкатулку она спрятала серьги, браслет и кружевные перчатки до локтя, с удовольствием сняла длинное струящееся платье сливочного цвета и сапожки на шпильке, облачилась в простую домашнюю одежду.

Девушка вытянулась на лежанке и прикрыла глаза. Не стоило затягивать выполнение заказов, тем более что один из них сулил продолжение сотрудничества с заказчиком. А там – бывают же чудеса в жизни – и возможное трудоустройство в серьезную компанию.

На боевой остров Рита не попала. Даже в макросеть выйти не смогла. Чип оказался блокирован. Простейшие функции типа навигации в пространстве или рекламной бегущей строки остались на месте. Но дальше девушку не пускали.

Чертыхнувшись, Рита полезла под лежак за ящиком с оборудованием. Нужно запустить диагностику и, если та не поможет, бить тревогу. Аппаратные это неполадки или программные, они вытянут из нее все средства.

Может, сразу отправиться к Ротору? Но хромоногий прохвост немилосердно выскребет ее кредитки. Зато даст гарантию на ремонт. Как же некстати получилось!

Перед глазами высветилась надпись: «Эдуард Смолин уже 22 минуты ожидает вашего согласия на подтверждение заключения брачного договора». Что за глупый розыгрыш? Как чувствовала, что богатенький бездельник втянет ее в неприятности! Уж не за помощь ли ему она расплачивается?

Кто-то невидимый взял Риту за плечи, отчего она испуганно дернулась, запустил руку под волосы. В ухе, в котором крепился чип, защелкало, клипса нагрелась.

Сама девушка сидела, парализованная ужасом, и ощущала, как постепенно перестает контролировать вначале руки, потом ноги. В грудной клетке стало горячо, казалось, сейчас она, точно мифический дракон, выдохнет струю огня. Жар заполнил тело, помешал сделать вдох. Рита захрипела, конвульсивно задергалась и умерла.

Вместо нее через захваченное тело на мир посмотрело совсем другое существо. Оно аккуратно встало с лежанки, с непривычки едва не расшибив голову о подвесные шкафчики, неуверенно прошествовало в ванную. Заглянуло в зеркало, скептически изогнуло уголки губ.

– Могло быть и хуже. – Оно прислушалось к голосу и улыбнулось.

Улыбка, мимика, жесты разительно отличались от мимики прежней хозяйки тела. Живой костюм надела на себя энергичная, очень опасная личность, гораздо старше погибшей Риты.

– Добро пожаловать домой, дорогая. По-настоящему, самостоятельно.

Рука потянулась к темным коротким волосам, взлохматила их. «Тут хорошо наращивают пряди и меняют цвет», – подумалось ей.

– Добрый вечер, госпожа Смолина, – поприветствовала она свое отражение.

И отправилась открывать терпеливо дожидающейся под дверью юристке. Настало время подтвердить согласие на удачный брак. Так к ней не будет вопросов ни со стороны властных структур, ни от родни Эдуарда и Риты. Любовь, понимаете ли, оправдывает любые глупости.

Зато у нее теперь есть стартовый капитал, есть цели – конкретные и достижимые. А главное, есть наконец свобода и целый мир, в который не пробьется больше никто из первых пилигримов. Ни Орэф, ни Координатор, ни кто-нибудь еще. Она проследит за Смолиным и удержит его от опасных экспериментов.

Эдуард Смолин

Ночь у Эдуарда выдалась долгая. Только сейчас он понял, сколь сильно зависит от чипа в голове. Ни вызвать лифт заранее, ни связаться с водителем. Все приходится делать самому. Кому жаловаться? К кому бежать? Власти затеют расследование, и тогда в карьере Эдуарда найдется много интересного для правосудия. Тот же взлом памяти Лидии Громовой!

Жалоба отцу или брату выглядела бы признанием своей полной никчемности. Поэтому, кое-как поймав такси, бывший глава «Приюта пилигрима» помчался в клинику к Радже и кинулся заглядывать во все двери. Хвала всем индийским богам, была его смена: врач сидел в кресле у себя в кабинете и мирно клевал носом.

– Я не знал, что так выйдет, – честно признался Раджа, выслушав гневную речь бывшего босса вперемешку с угрозами и руганью.

– Врешь! Какую долю она тебе пообещала? Я дам больше, только помоги! – Эдуард искал любые возможности для спасения.

Ему хотелось схватить врача, встряхнуть хорошенько, но тот сразу вызовет охрану. Эдуард бы на его месте обязательно вызвал.

– Если моим клятвам есть хоть толика веры, – Раджа на всякий случай отступил на шаг от посетителя, – то клянусь, что я непричастен к афере. И я помогу тебе, чем смогу.

Эдуард перевел дух. На всякий случай посмотрел на руки собеседника: нет ли злосчастного кольца. Нет.

– Расскажи подробно, в чем состоит ваш конфликт? – попросил доктор. Он вызвал медсестру и попросил принести два кофе. – Что она тебе сделала?

Смолин честно поведал врачу о цепочке событий, начиная с момента встречи с Алиной на боях без правил.

– Хорошо придумано, – восхитился Раджа. Он ничуть не боялся задеть чувства собеседника, скорее проявлял профессиональный интерес. – Кольцо-метка на руке девушки, а затем ее смерть были призваны испугать тебя, подавить волю. Подозреваю, что каждый раз при встрече с окольцованным ты пугался, защита слабела, и шпионские программы одна за другой встраивались в программное обеспечение чипа.

– Но антивирус… – Возражение Эдуарда прервала медсестра, принесшая две чашки с дымящимся напитком.

– Кофе не осталось, заварила цикорий, – сообщила она.

– Тем лучше, – не расстроился Раджа. – Полезней. Антивирус их не опознает, – возразил он собеседнику, едва за девушкой закрылась дверь.

– Что же делать? – Смолин был близок к панике. Ладони бессильно вжались в белую пластиковую столешницу.

– Я не могу дозваться Фенечку и не знаю, где она живет, – признался врач, залпом выпил цикорий и ушел за ширму переодеться в повседневную одежду. – Я бросил клич среди знакомых, но сейчас три ночи, даже если кто-то из них не спит, не ответит.

– Поедем к Ротору, – решил Эдуард.

Старый хакер нехотя пустил незваных гостей, минут десять торговался по поводу цены за услуги и только потом соизволил откатить инвалидное кресло от входа.

– Учти, если чип сожжен, новый я не поставлю, не хочу лишних проблем с законом. Попробую перепрошить этот.

– Валяй. – Эдуард был готов на что угодно.

Он легко полез в капсулу жизнеобеспечения, вверил свою судьбу в руки авантюриста.

После нескольких часов диагностики Ротор распахнул крышку капсулы, коснулся пары переключателей на панели и развел руками.

– Твою виртуальную личность расщепили и заперли сразу на двух островах. Заперли криво, неумело. Но ты под полным контролем у Фенечки или того, кто теперь скрывается под ее личиной.

– Погоди, – удивился Раджа. – Такое возможно?

– При тестировании отклик приходил с двух разных участков макросети, – флегматично заметил Ротор. – Точное место не вычислю, но эхо острова Маргариты я знаю. Разделял надвое один человек, причем недавно, потому я собрал улики. Ее работа, Фенечкина.

Эдуард переступил с ноги на ногу в капсуле, нервно потрогал протянутые к голове провода.

– Что можно сделать?

– Менять чип, – развел руками старик. – Или упрашивать Риту освободить тебя. Иначе в макросеть ты уже не выйдешь, а перепрошивка устройства сожжет электронику.

– Проклятье! – Разочарованию Смолина не было предела. – Ты, – он направил свой гнев на доктора. – Это ты ее нашел!

Он стукнул кулаком по пластику кабинки. Раджа сочувственно вздохнул, но подойти к теперь уже бывшему боссу, бывшему владельцу «Приюта пилигрима», поостерегся.

– Я дам тебе ее адрес, – после мимолетного колебания расщедрился хакер. – Я храню координаты всех, кто когда-либо прибегал к моей помощи, и раскрываю их в исключительных случаях.

– Почему ты ее выдаешь? – Смолин выбрался из капсулы и сделал несколько наклонов, разминая затекшее тело.

– Мне на подобное понадобится минимум месяц, ей – чуть больше недели. Это подозрительно и опасно. Я хочу разобраться.

«Да здравствуют конкурентные войны!» – обрадовался Эдуард.

Инвалидное кресло покружило по комнате. Ротор подхватил с пола мятую рекламную листовку, отыскал в груде бумаг и тарелок с засохшими объедками карандаш. За неимением опоры приложил лист к стене и нацарапал на нем адрес. После чего карандаш полетел обратно в кучу мусора.

– Держи.

Бывший владелец центра миграции подавил в себе брезгливость, взял листок.

Выйдя за порог квартиры Ротора, Смолин с помощью врача вызвал подмогу.

Через час водитель прокладывал путь по полупустым улицам и проспектам в новую часть постоянно разрастающегося города. Полусонный Джамал негромко напевал, чтобы не клевать носом у пульта, Эдуард нахохлился на заднем сиденье, постоянно ловя на себе изучающий взгляд доктора.

– Что? – не выдержал он.

– Если она тебя контролирует, она знает о твоих передвижениях, – «обрадовал» Раджа.

Эдуард не ответил, отвернулся к окну.

Машина миновала деловой центр, пронеслась мимо парка развлечений, обогнула офисы крупных промышленных корпораций и нырнула в тоннель под социальными ульями, чтобы выбраться наружу в самом конце дешевых кварталов. За ними начинался район, в котором обитала артистическая богема.

Над варьете и картинной галереей еще горели рекламные вывески. Но небо уже начинало светлеть. Не пройдет и получаса, как автоматические станции свернут ретрансляторы над городом и блеклое светило попытается пробиться сквозь плотный слой смога.

Воздух в этих краях пах иначе: чуть-чуть выпечкой из мини-пекарен, специями и чем-то неприятно сладким, приторным. Из темного зева входа на станцию подземки тянуло металлом и смазкой. Возле тяжелой решетки, перекрывающей вход, дворники уже пасли стада роботов-уборщиков.

– Этот дом. – Водитель указал на последний социальный улей на границе с районом искусств.

Джамал вышел из машины первым, повертел головой, сверился с виртуальной схемой дома и указал на нужный вход.

Для Эдуарда сейчас все двери были одинаковыми. Доступное жилье для тех, кто не мог себе позволить больше либо не желал ютиться в национальных гетто, выглядело непривлекательно. Тяжелая громада здания точно древний «Титаник» врезалась в глыбу асфальта и замерла, погрузилась этажей на двадцать под землю и на столько же вытянулась вверх. На безликом светло-коричневом фасаде царапинами алели рамы маленьких окон и створки дверей.

Смолин махнул рукой своим людям и вместе с доктором первым вошел в указанную дверь.

Их встретил бледно-серый коридор с чередой лифтов по обе стороны. Возле каждого на трех государственных языках светились надписи-указатели – к торговым центрам, салонам красоты, фитнес-студиям. Оранжевый свет индикатора предупреждал, что ничто из перечисленного еще не работает.

Далее шли лифты с указателями на жилые зоны. Раджа первым отыскал нужные двери. Эдуард был готов взвыть от досады. Отчего это приключилось именно с ним? Ведь центров миграции в стране превеликое множество!

Лифт поднял делегацию на седьмой этаж. Там люди передвигались по разветвленным коридорам на машинах-самокатах. Дверь на стоянку приветливо распахнулась перед гостями, предлагая выбрать понравившуюся модель. Гости приглашение проигнорировали и отправились пешком мимо высаженных в ящики цветов и кустов, ярких фото цветущих садов на стенах. Кое-где яркая бумага была содрана, и взору посетителей открывалась серая крошащаяся штукатурка.

Нужная дверь не имела таблички, номер был выцарапан чем-то острым прямо по желтой краске.

Постучаться гостям не дали. Фенечка открыла сама, и Эдуард с Раджой оценили, сколь сильно Маргарита преобразилась за ночь. Смолину помнилась девушка, почти девочка, угловатая пацанка, нагловатая и в то же время беззащитная. А тут…

– Какая честь, супруг со свитой пожаловал! – Уверенная в себе незнакомка надменно улыбнулась, уничтожая любые попытки сопротивления.

Смолина словно парализовало. Он чувствовал, как что-то происходит в его чипе, и был не в силах сопротивляться.

– Зря ты сразу не согласился сотрудничать, – укорила его Фенечка.

– Это изменило бы что-то? – Пересохшие губы двигались с трудом. Голос тонул в бесконечности коридоров.

– Нет, но сэкономило бы время, – отозвалась она.

– Кто ты? – Доктор стоял перед застывшей в нерешительности охраной.

– Та, у кого есть все права на «Приют пилигрима». – Она приблизилась вплотную к Смолину. – Ты внимательно читал дневники Вени Горбунова?

Эдуард вынужденно кивнул.

– Так позволь представиться, – с гордостью пропела «Фенечка». – Дарья Фелисия Ярис. Дельта!

– Кто? – переспросил Смолин, всматриваясь в щуплую фигурку напротив.

– Дарья. Даша, – начиная злиться его непонятливости, повторила Фенечка.

– А-а-а. – Он мысленно перелистнул страницы дневника. – Была такая. Если бы все мои подружки претендовали на мое имущество! – Он нашел в себе силы презрительно фыркнуть.

«Провела девка! Раздела, разула, еще и права качает!» Что-то не позволяло отдать приказ охране расправиться с нахалкой. Перед глазами вставала картинка с падающей с моста Алиной.

– Зайди, поговорим без свидетелей, – проворковала она, беря Смолина под руку.

И тот безропотно последовал за ней в комнатку. Дверь с шумом захлопнулась перед носом у любопытного доктора.

Фенечка присела на кушетку, оставив Эдуарду место на ящике с вещами.

– Чтобы сразу стало ясно: ты теперь МОЙ. У тебя – поддержка семьи, связи. У меня – бессмертие сознания, два боевых острова и знание технологий Беты, – беспечно улыбнулась она.

Сам не зная почему, Эдуард ни на секунду не усомнился в словах нахалки. Она сидела, забросив ногу на ногу, в пушистом желтом халатике, в мягких тапочках-хомячках. На дверцах шкафчиков над головой переливались всеми цветами яркие афиши мюзик-холла. Между шкафом и закрытым жалюзи окном висели венецианские маски Коломбины, Доктора Чумы, Арлекина и Пьеро. Ниже корявым почерком было выцарапано: «Я обязательно стану артисткой!» На секунду Эдуарду даже стало жаль погибшую Риту.

«О нет, я уже верю этой самозванке! Да будь она хоть дочерью, хоть матерью Беты. Да хоть самим Бетой, я ничего ей не должен! Центр миграции мой по праву! Я отыщу способ…»

– Ты растерян и зол.

Голос звучал мягко и одновременно насмешливо. В расширившихся зрачках девушки плескался океан презрения. На пальце блестело кольцо, то самое, с треугольным камнем – символом Дельты.

– Я не хочу с тобой воевать.

Она подавляла его волю, заставляла сидеть рядом и слушать. А ему хотелось ее задушить.

– Я покажу.

Комната качнулась, исчезла. Привычные джунгли дохнули сырым жаром, на древних камнях проступили лики еще более древних богов. Навстречу из зарослей вышел неуместный здесь беловолосый эльф.

– Я покажу, как я выжила. И тогда ты убедишься, что сопротивляться мне бесполезно.

Он молча кивнул, разрешил эльфу взять себя за руку. И очутился на вершине Тучепада.

– С этого места началось мое возвращение в себя через Землю-56, – сообщил эльф, покачиваясь с пятки на носок у самого края левой башни небоскреба.

С ярко-синего неба стекали пышные облака, скользили по нагретому камню зданий и падали – в глубокое дымное озеро.

– Если заслужишь, когда-нибудь я поделюсь с тобой полной историей своей жизни. А сейчас смотри!

Эдуард снова куда-то переместился, на этот раз бестелесно, увидел смутно знакомую девушку и очень даже знакомого упитанного мальчика в машине с водителем отца. Роберт Ноэль, вот уж от кого не ожидал привета.

Но мальчик выглядел испуганным, растерянным, а девушка – решительной. Она увлеченно терзала кнопки неизвестного устройства.

Картинка застыла, точно фотография, а Фенечка (или все-таки Дельта) сделала Эдуарда частью происходящего. Он стал ею, Дельтой, оказался заперт в теле проклятой девчонки, разделил эмоции Дарьи Фелисии. Как же она ненавидела своего двойника – Дорофею! Годы и годы плена, слабая попытка освобождения…

Едва Дорофея нажала на кнопки, на Дарью Фелисию обрушилась невыносимая тяжесть, сжимая ребра, выдавливая из тела. Но то ли устройство в руках девчонки вошло в резонанс с чипом в ее мозгу, то ли комбинация кнопок оказалась неверной, Дарью Фелисию выкинуло в виртуальный мир. Какое-то время она блуждала по полям иллюзий, легко перетекала из программы в программу, и не было ей преград внутри боевого острова Марии Ивановой, в сети Дорофеи.

Когда Дельта поняла, что хозяйка вожделенной оболочки отбыла в мир иной, было поздно. Тело погрузили в кому заперли на хранение в саркофаге. Пришлось искать другие возможности.

Дарья Фелисия училась управлять островом, взламывать чипы других людей в поисках материального пристанища. Не выходило. Через программы, позаимствованные Дорофеей у знаменитого хакера – Змеиного царя Васуки, – она могла скомандовать жертве пойти куда-то, сделать что-то. Но сама искала пристанище, «совместимое» с искрой своей души. Параллельно следила за Смолиным…

– Ты взывал к страшным силам!

Возвращение в свой аватар вызвало приступ тошноты.

Эльф на краю Тучепада стоял опасно близко к обрыву. Протяни руку, и он рухнет в озеро из облаков. Но это ничего не изменит. В макросети даже смерть понарошку.

– Ты звал древних нелюдей, столь могущественных, что им ничего не стоит обратить города в прах. В одном из воплощений такой нелюдь был моим отцом. Полагаю, именно Орэфу я обязана своей живучестью.

Дельта задумчиво смотрела на площадку с яркими офисами корпораций, с чудными и пугающими аватарами вполне заурядных людей.

– Я не позволю ни одной подобной твари прийти в мой мир, потому как знаю, чего от них ждать, – предупредила она.

Смолин в нерешительности переминался с ноги на ногу. Мимо пронеслась внушительная драконья стая с логотипом модного туроператора на крыльях. Запахло медом и тропическими фруктами.

– То есть я сам навлек на себя твой гнев? – разочарованно вздохнул Эдуард. Он понял, что бежать ему некуда.

Дельта покачала головой:

– Мне больше сотни лет, я сменила семь тел в разных мирах и не планирую останавливаться на достигнутом. Ты мне очень помог, познакомил с Фенечкой, кстати, хорошей знакомой Дорофеи. Вот ирония, именно Маргарита Мелководец подходила мне идеально.

Эльф вдруг раскинул руки и сам шагнул с Тучепада, закружился, закувыркался в потоках теплого воздуха и исчез, не долетев до клубящейся поверхности облачного озера. А Эдуард очнулся в реале в темной ячейке покойной Фенечки и чуть не свалился с ящика от неожиданности.

– Ты пришел ругаться, но ссоры не выйдет. – Существо напротив, которое он уже не решился бы назвать человеком, весело ему подмигнуло. – У тебя десять процентов активов «Приюта пилигрима», могу выделить десять процентов власти. К восьми-девяти утра о нашей свадьбе узнает твоя семья. Изволь сыграть роль любящего супруга, и получишь доступ к макросети. Согласен?

Смолин ненавидел ее за пережитое унижение, но оставался бессилен.

– Хорошо, – сказал он, как выплюнул, – я сыграю роль, будь ты проклята!

В ответ Фенечка весело рассмеялась.

Земля-56. Город Барск. 16–20 октября. Марина Верхоцына

На окраине Барска еще оставались старые писательские дачи. Немного, домов десять. Два окончательно обвет шали и который год стояли без стекол. В остальных периодически появлялись хозяева. Деревянные дома собирались снести, но никак не могли договориться с владельцами о цене на землю.

Для своих целей Карл Травников снял просторный двухэтажный домик с флюгером в виде петушка на крыше и с камином в просторной гостиной внизу. Дом был холодным, скрипел и жаловался на отсутствие постоянных хозяев, перешептывался с елями и облетевшими дубами и ивами, подступавшими прямиком к забору.

Но после мрачных одиночных камер в Центре клонирования он казался бывшим пленникам самым изысканным дворцом. Одна Марина, очутившись вместе с мужем и Ильей Рюкиным в просторных, наполненных светом и цветом комнатах, не замечала ни резьбы на рамах, ни деревянных абажуров ламп и торшеров, выполненных в виде птичьих крыльев, ни прочей красоты. Она была близка к истерике.

– Успокойся, все наладится, – утешал ее Витель. – Орэфа больше нет, за нас некому вступиться. Скажи спасибо, что освободили и предлагают сотрудничество.

– На каких правах? – шипела женщина. Гримаса ненависти уродовала красивые черты лица. Наброшенная на плечи теплая кофта сползла и шлепнулась на дощатый пол.

– Это ты все уничтожила, забыла? – напомнил ей Илья, выходя из комнаты и заглядывая вниз, в высокую гостиную. У подножия лестницы в кресле читала газету Альбина Травникова. С ее слов, с минуты на минуту в дом должен был явиться Максим Беляков, чтобы отвезти их к Мазурину и Джезерит.

Марина возмущенно фыркнула. Ни у кого не хватает наглости, чтобы победить. Беляков – пораженец. Его кроличье лицо вызывало у женщины отвращение. Мазурин несамостоятелен. Джезерит, как и Орэф, внушала страх. Разве что Карл мог взять власть себе. Но разве ему хватит наглости? Так и будет довольствоваться объедками.

Эх, будь у нее по-прежнему голос…

– Это все она! Она, гадина-а! – вырвалось у Верховицыной помимо ее воли. Злые слезы защипали глаза.

Лицо племянницы и приемной дочери два месяца грезилось ей в кошмарах – мучительных и душных. И эта мелкая тварь имела дерзость навещать ее после всего содеянного! По просьбе Вителя Марина держалась, не высказывала вслух того, что думала о приживалке, терпела. Ради чего? Ради пытки видеть чудовище дважды в неделю? Довольно!

За день до побега Роксана вздумала притащить с собой гадальные карты. Выудила, тварь, из колоды разрушенную башню и помрачнела. Потом пообещала названой мамуле большие неприятности. Что с этой дрянью теперь делать?

Во входную дверь постучали, караулившая Альбина бросилась открывать.

Вопреки ожиданию явился не Беляков, а Карл в компании юной белокурой девчушки и трех химер. Он сдержанно кивнул замершим на верхнем пролете лестницы Верховицыным и Рюкину. И, указав на химер, попросил:

– Прикажите им.

Проверяют, да? Оценивают нужность?

– Эй, в красной куртке, принеси мне книгу. – Марина ткнула пальцем на круглый журнальный столик у окна, где лежал сборник сканвордов.

Нелюдь даже не моргнула, продолжала бездумно подпирать спиной стенку.

– Парень с коробкой, посмотри на меня. – Илья, кажется, заволновался. – Ну же, помаши мне рукой!

Как же так? Ни одна из химер не удостоила их своим вниманием.

Девочка с Карлом многозначительно переглянулись. У Марины заныло в животе от неприятного предчувствия.

– Взрыв на Тесла-башне и принудительное отключение защиты Барска лишили вас власти над химерами. Мне жаль. – Карл разочарованно развел руками.

– Как?

От избытка чувств Марина что есть силы ударила по перилам лестницы, выбила из пазов одно из креплений фигурной деревяшки. Деревяшка описала дугу в воздухе и с грохотом шлепнулась на пол в двух шагах от Альбины.

– В приступе восторга мою сестру не зашибите, – предупредил их Карл.

Витель успокаивающе обнял жену, но Марина зло скинула его руку. Только что ее лишили последней опоры в жизни! Кто она теперь? Серая моль, бессловесная, безголосая, никчемная!

– Джезерит желает поговорить с Ильей и Вителем. – Карл посмеивался над чужим горем. – А чтобы прекрасная гостья не скучала, – он слегка поклонился Марине, – Стелла принесла подарок. – Он указал на белокурую девочку.

– Роксана говорила, что ты любишь вязать? – невинно поинтересовалось дитя.

– О-о-о, – Марина застонала, опустилась на корточки у стены, прикрыла ладонями лицо. Как же она ненавидит мерзавку! Предала, сдала безопасникам, допрашивала, а теперь еще издевается!

Мужчины вышли, девочка тоже, на стуле осталась сидеть охранница Альбина. Коробка с вязаньем поблескивала на журнальном столике. Марина приблизилась, сняла жестяную крышку, увидела разноцветные клубки и две пары спиц.

Верховицына нажала пальцем на острый край спицы в надежде, что физическая боль пересилит душевную. По металлической палочке потекла кровь. Бесполезно. Власть поманила и упорхнула, оставив полынную горечь.

«Я отомщу! – мысленно повторяла Марина, вгоняя металл все глубже себе в палец и почти не чувствуя боли. – Мерзавке Роксане. Веронике Ильиной. Роберту Ноэлю. Джезерит. Всем им!»

Она выдернула спицу из пальца. Кровь закапала на клубки и на стол. На миг Марине показалось, что окружающий мир услышал ее клятву на крови. Не мог же не услышать?

Бросив окровавленную железку, Марина отправилась на кухню, распаковала аптечку, обработала и заклеила рану. Она успокоилась настолько, что уже могла обдумывать свое положение. Люди Джезерит видели ее сломленной и слабой, это хорошо. Женщину до сих пор колотило, ей не хватало воздуха, будто легкие превратились в две сморщенные горошины. Истерика была самой настоящей, может, чуть переигранной. Но чтобы усыпить чужую бдительность, нужно использовать каждую мелочь.

Теперь дело за Вителем. Кроме него, у нее союзников нет. Пусть разберется с ситуацией, посмотрит в лица спасителей. А Марина пока поговорит с Альбиной. Если Верховицына верно разгадала ее характер, «сильная женщина» с удовольствием начнет красоваться перед слабой и непременно что-нибудь сболтнет.

Дорофея

Родителей Роксаны искали шестой день подряд: шумели, ссорились, мирились, грозились, наконец, сообщить о похищении в столицу. Памятуя, как летом отыскали в Москве Дорофею и Ланса, пробовали повторить опыт. Потом привлекли Эла и химер. Но Верховицыных и Рюкина словно втянула в себя черная дыра, напрочь укрыв от самых чувствительных людей и приборов. Байкеры впустую колесили по Барску и окрестностям. Роксана ходила молчаливая и злая.

Не искали Ксанину родню, пожалуй, только Дора и Роберт. Ученый буквально жил возле аномалии, выжимал из химер все соки, гонял программистов, точно у них под ногами горела земля и любое промедление могло всех погубить.

В разгар общей суеты «сестры» Ивановы переехали в «Гремящего дракона» к Нике, и теперь наставница каждое утро возила их в школу на машине, а однажды и вовсе на «шлепалке», чем вызвала фурор среди учеников.

Но сама Дорофея как бы наблюдала за событиями со стороны – отстраненно и безучастно. Потому что у нее был Ланс. Он умудрился скомкать, вмиг изорвать в мелкий мусор любые тревоги, переживания, опасения. Он заполнил собой дни. И секунды вдали от него казались болезненными и невыносимыми. Дора бессонно ворочалась ночами, героически терпела школу и, едва звенел звонок, стремглав неслась к выходу, туда, где на нижней ступени ждал он.

Они бродили по улочкам Барска, катались на лодке по озеру, целовались, смеялись, держались за руки, болтали без умолку. И все, что было вне их общего счастья, уносилось прочь хрустально-ледяными ветрами октября.

Ланс с удовольствием рассказывал про московскую жизнь, университет, путешествия во времени.

– Представляешь, началось с того, что меня попросили помочь восстановить имена неизвестных солдат Великой Отечественной войны.

Он привел ее в кафе на набережной Бездонного, заказал обед и с энтузиазмом принялся перечислять свои похождения:

– После этого путешествия ко мне явились археологи и потребовали проверить находки с Кольского полуострова, прямо из района легендарного Сейдозера. Я сам мечтал побывать в тех местах, не получалось. Хоть посмотрел сквозь память черепков и костяных фигурок. Дорофея, – шепотом сообщил он, – знаешь, древняя Гиперборея действительно существовала! И не только она! Я все видел своими глазами! А археологи-то как обалдели! Потом мне чиновников катать пришлось, военных, деятелей культуры! Почти каждый день сеанс. Хорошо, что Роберт себе второго ассистента завел, Ваню, тот хоть подменит меня в эти две недели!

Всего две недели! И одна почти прошла. В следующий раз Дора увидит Ланса на зимних каникулах! Он что-то вещал про фигуры на скалах, каменные лабиринты, окаменелые механизмы и шестеренки многовековой давности. А она тонула в его глазах, уплывала куда-то далеко-далеко. И хотелось продлить эти мгновения как можно дольше.

Но не только Ланс отвлекал Дорофею от учебы. Если ночью удавалось уснуть, к девушке приходила Дарья Фелисия. Она сетовала, каково это – быть заключенной внутри чужой сущности, точно капле духов в надежно запечатанном стеклянном флаконе. Не иметь возможности просочиться наружу, подать знак, а денно и нощно наблюдать за своим тюремщиком. Дельта щедро делилась картинками из детства, и домик на окраине Петербурга стал для Дорофеи почти родным.

С этих пор у Доры появилась мечта – отправиться на родину Дарьи Фелисии, пройтись по улочкам и проспектам. Полюбоваться отражением домов, мостов, облаков в темных водах Невы и каналов.

– Я отвезу тебя туда в конце мая, в сезон белых ночей, – клятвенно обещал ей Ланс.

А в четверг вечером с Дорой связался Павел Левашов, обрадовал, что едет снимать репортаж про создание макросети. Ника схватилась за голову. Роберт посмеялся над ее опасениями. Зато Машка откровенно завидовала. Ей хотелось внимания и славы…

Левашов прибыл в ночь на субботу, растревожил всех, потребовал утром прибыть к десяти на съемки. И Дора до рассвета проворочалась в кровати.

На стоянке возле лабораторий было не пробиться от машин и шлюпов. На крышу ближайшего к дороге здания садился вертолет.

В шумной толпе у центрального входа мигрантка разглядела Павла Левашова со съемочной бригадой, раскрасневшегося, улыбчивого Роберта и невероятно гордого собой Бронислава Соловьева.

Дору смутили и ослепили вспышки фотоаппаратов. И в то же время плечи девушки сами собой расправились, спина выпрямилась, подбородок потянулся вверх, даже походка стала легче, быстрей и уверенней.

– Ишь вышагивает, – укорила ее отставшая Маша.

Переживания оказались такими новыми и пьянящими, что внутренний голос испуганно запротестовал: «Я не заслужила… Это все Роберт и химеры…»

Эмоции сотен собравшихся здесь людей кружили голову наполняли и переполняли, омывали и пощипывали кожу.

– А это наша основательница и главная муза, Дорофея Иванова! – сквозь шум собственной крови и грохот сердца пробился бодрый голос Роберта.

Ноэль в белом костюме, в черном кожаном плаще нараспашку походил на рок-музыканта, а не на изобретателя. Профессор подал Доре руку, приглашая подняться по ступеням крыльца, Маша с Никой остались внизу.

Зато Григорий Константинович Крылов, председатель комиссии по развитию Барска, мастерски ввинтился между Ноэлем и Соловьевым, принялся петь дифирамбы ученым так, словно сам обучал обоих физике и компьютерной грамотности.

Над, казалось, притихшей аномалией, из-за крыши соседней лаборатории выплыл разноцветный воздушный шар с надписью «Макросеть» и эмблемой проекта. Та напоминала одновременно треугольный кусок пиццы и фрагмент паутины с Землей в центре и множеством более мелких планет на пересечении нитей.

Роберт разразился пышной цветистой речью. Девушка и не представляла, что он умеет так говорить! Она сама что-то отвечала на вопросы, абсолютно дезориентированная и захлестнутая чужими эмоциями.

Потом профессор водил гостей по первому этажу, демонстрировал кипящую работу, программистов в голографических масках мультяшек, мигающие лампами серверы, медотсек, где якобы разрабатывали замену чипу.

Масштабы проделанной работы восхищали. Даже Дора, знающая реальное положение дел, зачарованно вздыхала и почти уверовала в собственную «неоценимую роль в развитии российской науки». Даже Роксана улыбалась и что-то говорила на камеру. И только глубоко-глубоко в душе Дора знала – это очередная приманка!

– Не печалься.

Передав эстафету общения с журналистами Брониславу Роберт неожиданно вынырнул из пестрой толпы и обнадеживающе похлопал Дору по спине:

– Знаешь, какие-то вещи происходят потому что пришло их время. Они не залеживаются на складе несбыточного, а просто ждут своей очереди. Ты же мечтала о макросети, так наслаждайся исполнением мечты.

Роберт скрестил руки на груди и следил за передвижением съемочной группы. А девушка живо представила себе конвейер, на котором когда-то работала. Кто-то невидимый командует: «Событие номер N – к отправке!» «Есть к отправке!» – отвечают сортировщики и нажимают кнопочку, конвейерная лента приходит в движение, тащит событие через окошечко раздачи, и событие происходит… Каково это, когда ты не готова к исполнению самой заветной мечты? Теперь Дорофея это понимала.

– У нас почти все есть, чтобы запустить проект, – продолжал профессор. – Какие-то месяц-два на доработку ничего не решат. Зато пусть попробуют отобрать идею! – Его усмешка вышла злой. – Завтра о наших успехах станут кричать даже из утюгов и электрочайников!

Роберт сам вызвался отвезти девушек в Барск. Едва он вырулил на дорогу, стало понятно почему.

– Я не уверен, что здесь нет жучков. – Он обвел рукой машину. – В лаборатории их натыкано, как мака в булке. Никки считает, что следят за мной, но я не столь глуп и тщеславен. С арестом верхушки Общества Зари ничего не прекратилось. Наоборот, думаю, все только начинается. Самых неосторожных переловили, наружу вылезли хитрые, подлые и трусливые. А эти твари куда опасней и кусаются злее.

– Ты о ком? – удивилась Маша. Она до сих пор переживала, что не попала в кадр.

– Среди похитителей всем нам известной троицы присутствовали химеры. Эти милые зверушки в больших количествах замечены в Барске и окрестностях, особенно после обрушения Тесла-башен. Но вот незадача, они быстро вычисляют слежку. Потому и Злата покрутили вокруг города, по дразнили, но не убили, бросили предупреждением для нас.

– Когда же их всех переловят? – удивилась Дорофея. Она силилась понять, что же Роберту от них нужно.

– Мы над этим работаем, – уклончиво отозвался профессор. – Сдается мне, Рокси, обнаружим прибежище химер, отыщем твоих родичей. Я еще фото двоих своих сотрудников дам. Тех самых, которые установили жучки в лаборатории. Пусть байкеры вычислят их берлогу.

Роксана промолчала, Маша не утерпела:

– А твои «даждьбоговцы»?

– Официально отряд расформирован. Здесь остались самые верные, но они слишком заметны. – Роберт обогнал легковушку и прибавил скорость. – Вот что, будьте готовы, что после эфира с вами выйдут на связь всякие личности. Общайтесь, не бойтесь. Вашу переписку я буду отслеживать, звонки тоже на прослушке.

Не спросил разрешения, а поставил перед фактом. Забавно. Дора ощутила негодование девчонок, но сама осталась спокойной. После летнего путешествия она легко согласилась быть на виду у безопасников.

Так и вышло. Уже на следующий день на сайт проекта обрушилось цунами комментариев. Дорофее показалось, что вся энергия блогеров, когда-то направленная против пилигримов, устремилась на них с Ноэлем. Тяжелые бронебойные статьи, свинцовые заметки и кусачая картечь комментариев оставляли в ленте сообщений сайта неприятные воронки и выбоины.

Беляков подал судебный иск. Ему вторили несколько зарубежных компаний, тоже уверовавших, что макросеть – их священная собственность.

Неожиданно в нестройной какофонии обвинений раздался голос земляка. Он слишком реалистично обрисовывал мир Доры и обвинял в людских бедах именно макросеть. Дорофея разозлилась, выключила компьютер.

Сегодня воскресенье, вот-вот придет Ланс, а она еще совершенно не готова – не причесана, не одета, читает всяких троллей. И все-таки ее очень задело обвинение, будто она готова «ввергнуть человечество во власть кремневого монстра и устроить в мозгах каждого гражданина Земли-56 прибежище для электронных чудовищ».

Она снова включила компьютер и набрала сообщение:

«Я никогда не желала полностью поменять реальный мир на виртуальный, хоть и была хакером. Многие знания из макросети помогли мне выжить здесь». «И там тоже», – подумала она, вспоминая общение с Бетой.

Она не ждала ответа, написала скорее для успокоения совести. Но собеседник откликнулся почти мгновенно:

«Тебя используют. Оставь затею с макросетью. В ближайшие дни не появляйся в лаборатории, не приближайся к Ноэлю. Тогда, быть может, выживешь».

Нет, это уже откровенная наглость. Она не собиралась прятаться!

Чувствуя ее замешательство, неизвестный собеседник продолжал:

«Врагам Ноэля нужны доказательства его нечистоплотности. Правительству – герои среди пилигримов, а еще лучше мученики. Не становись ни тем, ни другим».

«Мы знакомы?» – попробовала выяснить Дорофея.

«Нет. Но я знала твоих мать и отца», – последовал ответ. Значит, это женщина. Тогда кто?

Дора попыталась выведать побольше, но новая знакомая упорно молчала, хотя оставалась онлайн.

Из похода по магазинам явились Ника с Машей, с ними на лифте поднялся Ланс, и девушке пришлось возвращаться к реальной жизни.

Через десять минут в квартиру поднялись Роберт и Левашов. Отчего Павел не уехал со своей съемочной группой, было неясно. Он поздоровался с Никой и, обернувшись к Дорофее, произнес:

– Мне жаль, что тебе приходится постоянно быть на острие событий.

Он прохаживался по Никиной оранжерее, трогал листья кустов, сквозь прозрачный потолок разглядывал облака, явно что-то обдумывая.

– Я более чем уверен, что Роберту ничего не стоит убрать аномалию и не рисковать Дорой. – Ланс не торопился прощать друга, скорее сторонился его. Он обнял девушку за плечи и с вызовом произнес: – Наш гений не знает слова «осторожность», лезет на рожон, провоцирует…

– Ну и что, что не знаю, имею право! – возмутился Ноэль. – Ты, например, в физике не смыслишь, и ничего, я же с тобой разговариваю.

Дора смотрела на них и не понимала этой взаимной вражды.

– Ланс, пойдем поговорим. – Она попыталась вывернуться из-под руки, но юноша лишь плотнее прижал Дору к себе, продолжая испепелять Роберта взглядом.

– Не втягивай ее в свои авантюры, пожалеешь! – предупредил он Ноэля.

Профессор отвернулся, скрестил руки на груди.

– У меня от него когнитивный диссонанс! – пожаловался он ничего не понимающей Нике.

– Это болезнь? – уточнила Машка, потихоньку подталкивая Ланса к двери.

– Это когда ум за разум заходит от чужой дурости, – буркнул Роберт и первым вышел из оранжереи. Похоже, он сильно переживал ссору.

Ника выскочила следом. Левашов тоже не задержался.

Дорофея тянулась к Лансу пыталась уловить его эмоции, но чувствовала только страх: за нее, за всех, точно Роберт был монстром куда ужаснее химер. «Неужели это Злат виноват? Неужели до сих пор мой Ланс в его власти?» – с ужасом думала Дорофея и не находила ответа.

Дорофея взяла парня за руку и потащила к лифту. Пусть проветрится, глядишь, и расскажет, отчего ополчился на лучшего друга. Хорошо, что Маша не увязалась следом.

Они ехали в стеклянной кабине плечом к плечу, смотрели на разбегающиеся от озера улицы и проспекты и молчали. Уже на выходе девушка взяла юношу за руку и чуть не вскрикнула – так холодны были его пальцы.

Они вышли из здания, Ланс подошел к киоску, купил бутылку сока и залпом выпил половину.

– Я не знал про эфир, – выговорил он, не поворачивая головы. – Ночью не спалось, включил телевизор, а там ты. Едва рассвело, я был в лаборатории. И знаешь, что док мне заявил? Что он хочет сделать аномалию достижимой для людей. Что хочет отправить группу на родину пилигримов, собирает медиумов и тебя с Роксаной вписал в группу. Тебя туда! Ни за что!

Он потянулся к ней, ловя эмоции, и непонимающе обернулся. Она улыбалась.

– Я сказал что-то смешное? – не понял он.

Вот как ему объяснить, что то, что в ней осталось от Дельты, в этот миг страстно захотело увидеть те края? Дорофея отдавала себе отчет, что не она сама пожелала совершить глупость. Что кто-то невидимый в ее душе уже поднимал паруса и призывал в них ветер судьбы, умоляя как можно скорее отправить ее в путешествие. Вместо слов она привстала на цыпочки, обняла Ланса, прижалась щекой к его холодной-холодной щеке и шепнула:

– Откройся.

Она показала ему все, о чем мечтала, во что верила, чего хотела. Спасибо Орэфу и его книгам, научил.

Ланс стоял непонимающий, оглушенный, сжимая ее плечи.

– Ты действительно этого хочешь?

– Не уверена, что хочу туда лично, – призналась она. – Но узнать, что скрыто за гранью, – да.

Она взъерошила его волосы. Зачем он не дает им отрасти? Ей больше нравился длинноволосый Ланс, не такой серьезный и взрослый.

– Если ты туда отправишься, клянусь, я пойду за тобой. Всюду. – Он поцеловал ее в висок.

Ей стало легко и уютно. Он пока не понял, лишь смирился, но поймет обязательно, ведь так?

– Помирись с Робертом, – попросила она, отстраняясь и поправляя ворот его куртки. – На нем слишком большая ответственность.

Ланс неохотно кивнул. Согласие с Дорой не отменяло злости на друга.

Они хотели вернуться в квартиру Ники, но позади зарычал мотор мотоцикла. Ленка выехала на тротуар, резко затормозила перед парочкой.

– Привет влюбленным. – Она сняла шлем, встряхнула короткими светлыми волосами. – Есть новости. Мы видели бабу с фото в доме на окраине. Ваш ученый друг не отвечает на вызовы, и я к вам примчалась.

Дорофея недолго думая позвонила Нике, и через две минуты та в компании Маши и Левашова оказалась внизу.

– Где док? – Ланс спросил первым.

– Шлюп вызвал и улетел, очень торопился.

В высоких черных сапогах, алом плаще и черно-коричневом шарфе, с развевающимися на ветру рыжими волосами, Ника походила на оживший факел. Левашов рядом с ней напоминал гоблина – некрасивого, в болотно-зеленой куртке, потертых джинсах, надвинутой на глаза кепке.

– Я вызову подкрепление, и поедем. Диктуй адрес, – решила наставница.

– Самая окраина Барска возле леса. Там дома с привидениями, – гордо заявила Ленка, точно со всеми призраками была знакома лично. – Мы там в детстве играли.

– Ваши следят за домом? – уточнила Ника, через браслет связалась со своими людьми.

– Нет, что вы, – удивилась Лена. – Ведь химеры могут почувствовать, нас Ноэль предупреждал.

– Сейчас нас заберут, – обрадовала их Ника.

– А мне можно с вами? – взмолилась байкерша. – Наши уже собрались возле самого крайнего дома высотной новостройки, на углу улицы Парашютистов.

– Если за моими мухоловками присмотришь, – согласилась Ника.

Ника

Вызванная «шлепалка» подобрала их возле небоскреба и отнесла на берег узкой, закованной в гранит речушки Крапивки. Оттуда брала начало короткая просторная улица Парашютистов, разделяющая частокол небоскребов и трех-четырехэтажные жилые кварталы. Возле моста собралось с полсотни байкеров. Они запрудили улицу и тротуар, оставив для машин одну полосу. Шлюп завис над дорогой невысоко, но и полутора метров хватит, чтобы навернуться и шею сломать.

– Хей, банда! – оживилась Лена, едва открылся люк, замахала руками, и люди на мотоциклах радостно всколыхнулись в ответ. Ника кожей чувствовала лучи их эмоций, пробивающиеся сквозь обшивку шлюпа.

– Куда, дуреха, расшибешься! – разозлилась сенс. Она оттеснила Лену, держась за стенку, выглянула сама. Народ следовало предостеречь от глупостей, пока штурмовая группа подбиралась к нужному дому.

– Спасибо за помощь! – выкрикнула она. Взгляд выцепил главу компании – бритоголового бородатого мужчину на «Харлее» и синеволосого Гошу рядом. «Родственники, что ли? Так похожи!»

– Мадам, помощь нужна? – выкрикнул бритоголовый.

– Нет-нет!

Она с ужасом представила, как эта рычаще-фырчащая банда подъезжает к нужному дому. Уж лучше сразу жильцам открытку прислать, мол, едем, встречайте.

Бритоголовый обернулся, продемонстрировав вытатуированного на затылке орла, махнул рукой собравшимся, кивнул Гоше и первым сорвался с места. Меньше чем за полминуты пробка рассосалась. На обочине остались лишь знакомые Нике друзья мухоловок. Стоп, а что там делает Роксана? Верховицына сидела за спиной у лопоухого парнишки, кажется, Жени, и выжидающе буравила Ильину раскосыми черными глазищами.

– Дом оцеплен, – сообщили Нике в наушник. – Внутри две женщины. Не сопротивляются.

– Мы вылетаем, – шепнула в ответ Вероника. – Эй, – она кивнула ребятам, – до последнего каменного дома, ни шагу дальше.

Все равно сунутся, не вытерпят. Так хоть под присмотром будут.

Все закончилось еще до их прибытия. За калитку вывели Марину и темноволосую девушку.

– Это Альбина Травникова, охранница в лаборатории Ноэля, – шепнули Нике.

Ильина спрыгнула на траву, когда шлюп еще не коснулся земли, и подбежала к парочке.

– Я же говорила, – вполне натурально возмущалась девица, – я не знала, что она преступница! Не знала! Мне приказали охранять!

– Кто? – спросил безопасник. Он возглавлял московскую комиссию, прибывшую в Барск в начале недели. Еще одна головная боль. Лезет, куда не нужно, вопросы задает странные, точно все здесь преступники какие…

– Мой шеф, Роберт Ноэль! Проверьте, я работаю в лаборатории, и брат мой там программистом трудится.

«Надо Роберта «порадовать», каких лживых вертихвосток он собрал под своей крышей!» – разозлилась на девицу Ника.

Верховицына-старшая отворачивалась от захвативших ее людей, но когда сквозь кордон к ней просочилась Роксана, молча обняла девушку и прижала к себе, словно приемная дочь для нее действительно что-то значила. Ника видела, с каким трудом Марине удалось подавить неприязнь. А девочка-то верит ей всем сердцем. Жалко дуреху.

Ильина поздоровалась с безопасником и дала знак грузить дамочек в шлюп. Нечего устраивать прилюдные до просы.

– Мне все говорили, что он двуличен, – вздохнул за спиной Ланс.

– Кто? Антон, то есть Витель? – Ника размышляла, где могут скрываться Маринин муж и Рюкин.

– Роберт, – поразил ее юноша.

– Покажи камень! – встревожилась Ильина. – Здесь химеры?

– Никакой это не ментальный удар, – уперся Ланс. – Меня не раз предупреждал его хороший московский друг. И Левашов предупреждал, а он в курсе очень многого.

– Бред! – Как можно было сомневаться в Роберте, когда он раз за разом всех спасал?

Снова подошел безопасник.

– В доме есть следы присутствия других людей, но сенсы не ловят энергетику. Так бывает, если дом навестили химеры. В силу данных полномочий рекомендую вам прогуляться за город до лабораторий. Девочек-медиумов лучше оставить здесь.

Ника удивленно воззрилась на него. Неужели он подозревает Роберта? Они все подозревают Роберта? Неслыханная глупость!

– Девчонки, – обернулась она к «сестрицам», – давайте с байкерами по домам, у нас взрослые дела. И Роксану прихватите.

Лаборатории встретили гостей привычным рабочим авралом. Все что-то делали, перекрикивались, носились с этажа на этаж, напрочь игнорируя возможность виртуального общения. Ника выискивала взглядом Ноэля и не находила.

Безопасник, полковник Филипп Горшков, прошествовал в середину коридора. Позади трое вели закованную в наручники Альбину.

– Ка-арл! Карл! – выкрикнула она.

Навстречу выбежал мужчина с простецким добрым лицом, на вид ровесник Ники, и сразу принялся наигранно возмущаться:

– Что такое? За что?

На крики сбежалась половина лаборатории. Люди толпились в коридоре, выглядывали из кабинетов, а со стороны лестницы спешил сам Роберт в компании Бронислава. «Слава богу, сейчас все прояснится», – обрадовалась Ника.

Погодите, а кто там третий рядом с профессорами затесался? Ника наморщила лоб, припоминая имя. Но быстрее прочитала бейджик на лацкане пиджака – Василий Мстиславович Мазурин.

Ба! Этот тип когда-то вместе с Броней писал шибко умную научную работу, даже премию получил за нее. Важный дядька, но завистливый, Броньке до него еще тренироваться и тренироваться.

Она было приветливо улыбнулась, потянулась к нему эмоциями и удивленно отпрянула. Васька стал нечитаем. Полностью, как Роберт. Как такое возможно?

– Все гости в наш теремок? – Роберт удивленно рассматривал наручники на Альбине. – Что у вас за игрища с заковыванием? – Он насмешливо приподнял брови, но Ника видела, как он напряжен, как окаменели его плечи и спина.

– Она утверждает, что ты похитил заговорщиков и приказал ей караулить Марину Верховицыну.

– Что за придурь? Я сам ее ищу! – развел руками Роберт, но Ника достаточно хорошо изучила его, чтобы понять, что ему что-то известно. Губы Ноэля вытянулись в тонкую ниточку, взгляд стал жестче и злей.

– Мы так не считаем!

Горшков подал знак своим людям, и те плавно перетекли вперед, беря профессоров в широкое кольцо.

– На прошлой неделе вы все утаили побег химер из центра клонирования, – продолжал полковник, угрожающе обернувшись к Нике.

– Это я ей приказал, – опередил Нику Ноэль. – А мои полномочия подтверждены Президентом.

«Он знал об этой атаке, – поняла Ника. – Но вот готов ли?» В том, что все от первого до последнего слова спланировано и отрепетировано, она уже не сомневалась. И боялась того, чем может закончиться день для них всех. «Надо сообщить Илье Петровичу, он поможет». Ей срочно захотелось пожаловаться строгому генералу.

А Горшков ледяным тоном продолжал:

– В приватном разговоре с человеком, которого теперь обвиняют в шпионаже, Роберт Никитин, больше известный как Ноэль, сказал, – он извлек из кармана пластиковую трубочку планшета, развернул, – цитирую: «Вот бы вызвать парочку первых пилигримов да запихнуть в химер, хоть побеседовал бы с умными людьми. Жаль, болваны в Управлении миграции околеют со страха!» Было?

Роберт неопределенно хмыкнул.

В повисшей тишине Горшков продолжал зачитывать пункты вины из приговора. То, что именно приговора, уже никто не сомневался. Вон тот тип за спинами безопасников – кудрявый, с лошадиными выпирающими зубами – не Беляков случайно? Тоже гад нечитаемый. Пришел полюбоваться унижением соперника? Убила бы собственными руками!

Почему все молчат? Почему никто ничего не предпринимает? Это что, сговор против Роберта? Просто собрались и сдали его врагам? Ника не могла поверить, по очереди заглядывала в лица людей и не видела отклика и сочувствия. Их что, всех загипнотизировали?

– Ты, – Горшков продолжал зачитывать гадости про Ноэля, – заведомо зная об угрозе со стороны древних пилигримов, подал прошение об официальной экспедиции в их мир. Ты израсходовал нецелевым образом пятьдесят миллионов рублей, вложив их не в эксперименты по уничтожению аномалии, а в развитие заведомо опасной макросети.

– Свяжитесь с Ильей Петровичем и Президентом, – все еще надеясь на спасение, предложил Роберт.

– С сегодняшнего дня твой Илья Петрович освобожден от занимаемой должности и отправлен за рубеж уполномоченным представителем России по делам пилигримов. А у Президента есть иные дела, кроме слежки за тобой. – В голосе Горшкова прозвучала издевка.

Роберт нервно рассмеялся:

– Браво! Сто баллов за изобретательность, здорово вы меня подсидели! Сами догадались али научил кто?

Ника прикрыла глаза. Это был крах. Ни Ланс, ни Павел, ни даже Броня не собирались поддерживать Роберта.

– Неделю назад к нам поступил сигнал о том, что ты готовишь похищение Верховицыных и Рюкина, чтобы получить полный доступ к наследию Орэфа.

– Это смешно, – возмутился Роберт. – Все его наследие и так у меня.

– У нас другая информация. – Горшков подал знак, его люди надели на тонкие запястья профессора наручники.

Лишь слабый ропот был ответом. Ника никак не могла решиться. Одна она только навредит.

– Васек, твоих рук творчество? – обернулся Ноэль к Мазурину.

– Я сам подневольный, – оскорбился незваный гость.

Ника была готова плакать. Какая уродливая несправедливость!

– Погодите! – не выдержала она. – Вы не имеете права его арестовывать! Он спас вас всех!

Горшков молча протянул Нике закатанное в пластик по становление. Буквы расплывались вместе с тушью на ресницах.

– С вами будет особый разговор из-за сокрытия побега химер, – повторил полковник. – Город не покидать, в эти лаборатории вам вход воспрещен. И да, теперь ваши передвижения отслеживаются!

Он надел на руку Веронике браслет спутникового слежения. Вот мерзавец!

Роберт улыбался через силу. И Ника вдруг поняла, насколько он беззащитен. Все, что у него было, это безграничный талант, вызывающий ужас у врагов и завистников.

Ноэля вывели из здания, запихнули в шлюп на глазах у всех друзей и сотрудников. Нике запомнилась особенная белизна его костюма на солнце, развевающиеся на ветру волосы, неестественно прямая спина и расправленные плечи.

«Я вытащу тебя, чего бы мне это ни стоило! – как мантру повторяла Ника. – Вытащу!»

День был неправильным, изломанным, точно свалившийся с неба фанерный самолетик. Горшков улетел, часть безопасников осталась допрашивать сотрудников лаборатории, а Ника обернулась к стоявшему рядом с Броней Василию Мазурину:

– Тебя сюда прислали, так?

– Здравствуй, Вероничка. Да, позавчера сообщили, что назначают соконсультантом Ноэля. Жаль, что встретились при таких обстоятельствах. Я не ожидал.

Нику насторожили властные нотки в его голосе, но действовать сейчас она не могла. Кому верить? Роберту утром позвонили, он переменился в лице и умчался сюда. Теперь Роберта увезли.

– Кто со мной в Барск? – Она больше не могла находиться здесь.

– Вероничка, не кипятись, все можно решить, – настаивал Василий.

«Если я останусь, я сорвусь. А если я сорвусь…»

Она не стала додумывать. Обесточить лабораторию и устроить кому-нибудь из сотрудников ментальный удар – не лучшая помощь Роберту.

Возвращение в Барск вышло безрадостным. Что она может сделать? Навести справки о Мазурине, попробовать связаться с Ильей Петровичем, где бы тот ни находился, поворошить старые связи.

Шлюп высадил ее на набережной, до центра клонирования пришлось топать пешком на высоченных каблуках. Ника была слишком зла, чтобы вызывать такси. Позади плелись Ланс и Павел, слишком хорошо знакомые с Ильиной в гневе, чтобы надоедать ей утешениями или, чего похлеще, оправданием ареста. Хотя она сама ощущала темный шлейф их эмоций. Ланс, паршивец, считает арест Роберта едва ли не спасением Доры, а вот Левашову стыдно за собственную нерешительность.

– Ника!

Точно, бывший фокусник сдался первым.

– Я ведь предупреждал его! С начала сентября буквально умолял не злить врагов, не провоцировать власти. Я был против вчерашнего фильма. Он уговорил, всячески поощрял внимание к собственной персоне. Он даже Президенту дерзил!

Ника набрала в легкие воздуха, чтобы ответить, но не нашла нужных слов и печально выдохнула. Все хороши.

– Если он действительно похитил Марину? – спросил Ланс. – Я знаю дока, он способен и на большее.

– Даже если так, – возразил Левашов. – У него могли быть веские причины.

«Предатели!» – мысленно выругалась Ника.

У проезжавшей мимо машины взорвалась фара. Пришлось остановиться, отдышаться.

К автобусной остановке подъехало такси, из него вышел не кто иной, как профессор Максим Беляков. Тот самый, который… Ему еще хватает наглости махать ей рукой!

Ника сжала кулаки, отвернулась, прилагая все усилия, чтобы успокоиться. Визг тормозов, крики за спиной, шум… Ее спутники уже бежали к остановке. Отъезжавшее такси протаранил грузовик. На асфальте распростерлось тело Белякова. Водитель такси чудом отделался ушибами, порезами. Им занялись Левашов с Лансом.

«Это не я! Боже, это же не я!» – Нику прошиб холодный пот.

Она упала на колени перед человеком, всматриваясь в искореженное тело. Жив. Только бы выжил! Только бы продержался! Лицо разбито, наверняка есть сотрясение мозга, ребра поломаны, рука. Но не смертельно, хвала всем высшим силам!

Кто-то вызвал «скорую». Приехали быстро, как и полиция. Что-то спрашивали у свидетелей, записали координаты, увезли пострадавших в клинику. Павел обнял Веронику, отвел в сторону, усадил на скамью остановки.

– Ланс, ты что, корни пустил? Воды неси или чего покрепче, видишь, как ее колотит?

– Норма. – Губы плохо слушались, в горле открыли филиал Сахары.

– Какая, к черту, норма, ты бы себя видела! – переполошился Левашов. – Немедленно успокойся. Немедленно, слышишь?

– Я чуть не убила его, – пробормотала она, обеими руками сжимая ручку сумочки.

– Ты не виновата, – Павел попытался ее утешить. – Мы все были не в себе, вот и получился общий резонанс. Теперь дыши, как тебя учили. Дыши!

Она дышала. Потом Ланс чем-то ее поил, она не чувствовала вкуса. Целых полчаса она восстанавливала силы, приходила в себя.

– Пошли, пошли, – поторопил ее Павел. – Холодно.

Глава центра клонирования встала, встряхнула рыжей шевелюрой. Все, хватит, переволновалась, позволила пропустить сквозь себя раздражение спутников и свое собственное, «выстрелила» по невинным людям. Беляков, конечно, гад, но смерти не заслуживает.

Вж-ж-ж… Мотоциклы пронеслись мимо в сторону центра клонирования. Ника ускорила шаг.

Вон уже ждут на стоянке перед колоннами: синеволосый Гоша с Машей, Лена, Леша и Дора, Таня и Руслан, Роксана с Женей-Джоном. Несмотря на пережитый стресс, Ника невольно отметила зарождающийся огонек симпатии между девушкой и юношей.

– Почему вы все время бездействуете? – Юная Верховицына была настроена решительно. – Что с мамой? Почему вы позволили забрать Роберта?

Ясно, разведка сработала.

– Пошли поговорим. – Она пригласила всех в свой кабинет.

По дороге Ланс подошел к Доре, но та демонстративно отвернулась и пристроилась между Леной и Лешей. «Так тебе и надо», – Вероника по-прежнему злилась на юношу.

Ильина поведала все, что знала. Хотелось выговориться. Ребята внимательно слушали, переглядывались, кивали друг другу.

Едва она договорила, вступил Ланс.

– Роберт не доверял мне после августовских событий, – начал он. – Я работал и учился в Москве, узнавал о событиях в Барске только через Дору И не было дня, чтобы меня кто-нибудь не предупредил о том, какие страшные дела там творятся. Предупреждали не люди с улицы, а военные, ученые. Многих из них док знал лично. Я пытался достучаться до него, а он смеялся в лицо, требовал не лезть в его дела. Про химер я узнал вначале от Тимура Тагаева, брата покойного Марата, потом от Павла Левашова, потом от Доры. Я здесь уже неделю, а док юлил, всячески мешал мне заглянуть к нему в лабораторию, порой откровенно врал. Как мне прикажете реагировать? Он выкинул меня из своей жизни, когда я еще лежал в больнице.

– Он был твоим другом до этого? – спросила Дора. Она была расстроена поведением Ланса, но тянулась к нему.

– Был, – признался Ланс.

– Разве можно винить друзей за мелкие секреты? – возмутилась она. – Разве мы винили тебя за твои сек реты?

Он отвернулся. Ника не собиралась переводить беседу в выяснение отношений между этими двумя, и тут вмешалась Роксана:

– Мы найдем моего отца. Если его увез Роберт, я узнаю причину. Если не он, может, поймем, что творится.

Ника нахмурилась, прислушалась к эмоциям Верховицыной. Хм, а она настроена серьезно. И мухоловки на ее стороне.

– Для этого нам нужна помощь, – продолжила Роксана и обернулась к ребятам, ища поддержки.

Гоша кивнул в ответ и признался:

– Три дня назад Роберт приезжал в клуб «Детей урагана». Он предвидел, что после передачи может случиться все что угодно, и оставил инструкции.

«Им оставил, а мне нет! – В груди Ники проснулась и растаяла обида. – Он прав, что я могу в таких обстоятельствах?»

– За вами будут следить, за нами никто, – заверил ее Гоша. – Мы все сделаем сами. Отдайте нам Злата и Эла!

Позади задохнулся от ужаса Ланс. Иметь дело с химерами он не желал ни при каких обстоятельствах.

– Ни одна из химер, – начала Роксана, – больше не ощущает моих родителей, мы проверяли. Зато Злат наделен ра зумом и волей. Я сумею с ним договориться.

Ника возмущенно фыркнула. Девчонки чувствовали поддержку байкеров и отчаянно наглели.

– Роберт тоже за него просил, – вступился Леша, лидер этой байкерской банды. – Мы отлично знаем город и окрестности, у нас есть друзья по всей стране. Мы выследили Альбину и Марину, выследим и остальных. Нас много на самом деле. Мы можем стать незаметными. Видите, сколько плюсов?

– Отдай Злата, пока его у тебя не отобрали! – довершила речь Роксана.

Ника спиной чувствовала переглядывания Ланса и Доры. Между ними происходила ссора: безмолвная, но от этого не менее жестокая – с оскорблениями, криками. Воздух был готов закипеть, энергии вибрировали, сплетались в жгуты и хлестко стегали обоих.

– А знаете, – решилась Вероника, – забирайте. Пойдем, Роксана. Уговоришь его, он твой.

– Безумие! – не выдержал Ланс. – Он же мозги вскипятит и уйдет.

– Надеюсь, он лучше контролирует себя, чем ты, – уколола его Ника. – Эти дети хотя бы что-то делают ради человека, которого считают своим другом. Кстати, химеру лучше переодеть в менее заметную одежду и объяснить, чтобы не глазела по сторонам, как выходец из глухого села, – предупредила она. – И девочек кто-нибудь приютите, их могут забрать хотя бы из желания сделать мне гадость.

Они уехали: байкеры, девочки и Злат. Ланс порывался было с ними, но Дорофея просто сказала:

– Не сейчас.

И он остался. А через десять минут в центр клонирования с инспекцией заявился полковник Горшков.

Байкеры, «сестры» Ивановы, Роксана, Злат

Дорофея присела на пол в репетиционной комнате. Гоша только что расстелил на полу два синих гимнастических коврика, и на них устроились все, кому не досталось стульев. «Трюк Коктейль» собрался в полном составе.

Сквозь задернутые зеленоватые узорчатые шторы вкрадчиво просачивался тусклый свет. К полудню аквамариновое небо затянулось ватной дымкой, зато потеплело, наверняка к дождю.

Машка забралась на стол, пошарила по ящикам, выудила початую пачку вафель, откусила одну, сердобольно протянула вторую Злату. Тот со сдержанным интересом осматривал помещение, пытался понять – нравится ему здесь или нет. Однозначно тут интересней, чем в подвале.

– Ешь, вкусно!

Сопротивляться Машенции не мог никто. Злат принял из рук вафлю, понюхал, откусил. Таким его точно не кормили.

– У нас нет всей картины событий, – сетовал Руслан.

Он сидел на стуле рядом с Таней, но то и дело поглядывал на Дорофею. А та думала о Лансе и Роберте и не могла понять суть их разногласий.

– Знай мы причину похищения… – Русик кивнул Ксане.

– А ты подумай!

Роксана злилась на их несообразительность, на собственную беспомощность. Вон, пилигримка уже до всего додумалась, а эти – тормоза!

– Сколько богатых стариков грезит о вечной жизни? – напомнила она. – Сколько больных и убогих готовы переселиться в юное здоровое тело? Сколько фирм обчистили папочкины химеры? Скольких людей убили? А старые связи? По службе, по Обществу Зари? А единомышленники – мелкие и властолюбивые? Они намеревались разбогатеть с помощью отца и Ильи и не смирились с его арестом.

Она сама поразилась, как легко ей удалось это выговорить. Она переболела слепым подчинением приемным родителям и теперь просто хотела знать, что с ними все в порядке.

– Ты до сих пор чувствуешь, что они в Барске? – уточнил Леша.

Она кивнула. Эл помог ей это выяснить. Но не больше. Карты говорили о том же. Вообще много о чем говорили, но расшифровать тихий шепот судьбы не получалось до сих пор.

– Ребята, – вдруг громко произнесла Таня, – что же мы сидим? Роберт каждому дал задание на случай непредвиденных ситуаций и просил заехать к нему домой.

– Тигра, он отдал нам на хранение все важное – планшет, записные книжки, – возразил Вадим.

– Ребята, а для чего тогда он передал нам все ключи от квартиры, от стола, пароли к технике? – весело отозвалась Ленка. Ей нравились опасные затеи, нравился адреналин в крови. Она взглянула на часы, цокнула языком, подхватила с пола сумку и шлем. – Я еду. Леша со мной, а еще кто? Андрей?

– Иду, – отозвался Соколиный Нос. – Ключи-то есть, но вдруг там сейфы? Нам нужен медвежатник. Кто умеет вскрывать замки?

Все молчали. Ни взломщиков, ни сенсов в компании не было, за исключением…

– Злат пойдет! – нашлась Роксана. – Это интересно, вот увидишь! – пообещала она химере.

Тот уже в деталях изучил комнату, пропустил сквозь себя эмоции всех собравшихся, потянулся сознанием наверх, где репетировали другие ребята.

– Ну же, Злат, – азартно подначила его Машка, – прогулка по городу, взлом двери в квартиру, обыск! Настоящие шпионские страсти, как в боевиках. Не пожалеешь!

Юноша кивнул. Здесь делать было нечего. Ему слишком быстро все надоедало.

Маша тоже спрыгнула со стола, ухватила за руку Гошу и потянула за собой.

– Ишь расселся, растолстеешь, – поторопила она его. – Я тебя с самим Кощеем познакомлю. Передашь ему письмо Роберта, о котором вы говорили.

Народ расходился. Дорофея набрала номер Бронислава Соловьева.

Через полчаса в компании Роксаны и Тани она пришла в университет. Профессор Соловьев как раз готовился читать лекцию заочникам.

В поточной аудитории было душно, шумно. Студенты, многие из которых были ровесниками самого профессора, сидели за длинными столами, амфитеатром поднимающимися к потолку. Молоденькая симпатичная лаборантка расставляла и настраивала оборудование. Почти неразличимая в электрическом свете, мерцала заставка голографа с темой лекции: что-то про квантовые теории. Студенты откровенно скучали, жевали, перешептывались. Никто не обращал внимания на трех девиц.

– Как нам Бронислава Виленовича найти? – Таня подошла к лаборанту.

– Он расчетки уже не принимает, раньше надо было сдавать! – недружелюбно ответили ей.

Дорофея снова собралась позвонить, но темный силуэт Брони нарисовался в дверном проеме, отключая в аудитории шумы и шорохи.

– Весь зоопарк собрался, – не замечая гостей, громко удивился он. – Многовато вас сегодня. За знаниями небось? Неужто не только мартышки кривляющиеся и ленивцы почтили меня вниманием?

– Ленивцы дома спят, – выкрикнул кто-то с верхних рядов.

– О! – глубокомысленно воздел указательный палец к потолку Бронислав, повернулся к столу, чтобы поставить портфель, и узрел девушек. – Вы что тут забыли до лекции? Ума не хватило подождать?

Таня трусливо собралась сбежать. Дора тоже бы сбежала, так строго выглядел Соловьев. Но решимости Роксаны было достаточно, чтобы заставить Землю вращаться в противоположную сторону, не то что переупрямить профес сора.

– Вы знаете, мы не уйдем. – Она стояла посреди переполненной людьми аудитории. Руки скрещены на груди, в темных глазах едва сдерживаемый гнев. Дора даже испугалась, как бы Верховицына голос не применила. Это точно станет концом их спасательной операции.

Броня сдался быстрее.

– Ленивцы, посидите десять минут тихо, отпущу на десять минут раньше.

– А на двадцать?

– Может, мы сразу пойдем? – зазвенели голоса.

– На пять задержу, – огрызнулся Соловьев. И уже девушкам: – Топайте.

Он привел их в кабинет, забрался за высокий и длинный, как взлетно-посадочная полоса, стол.

– Что творится в лаборатории и на чьей вы стороне? – не стала тянуть время Дора.

– Рейдерский захват. – Бронислав тоже сразу перешел к делу. – Мазурину приглянулся проект макросети, он поднял связи, разослал шпионов и убрал Роберта. Я тоже долго не продержусь.

– Он пилигрим? – уточнила Дора.

– Боже упаси! – испугался Броня. – Он бездарность! Блеклая, скучная, заносчивая, но со связями. Работать с ним было одно удовольствие, я ему свои мозги, он мне гранты и почет. Но сейчас, Эл меня предупредил, он стал нечитаем, как Ноэль. И столь же беззастенчиво гениален и нагл.

– А если, как и ты, он заразился Координатором? – продолжала допрос Дорофея.

– Я думал над этим, наводил потихоньку справки. В Канаду он в ближайшие годы не ездил. Зато исследовал аномалии, водился с уфологами. Мог разжиться могуществом.

Броня задумался. Девушки тем временем разглядывали обилие грамот на стенах и многочисленные спортивные кубки на сейфе.

– На него работают несколько программистов, – начал перечислять профессор. – Стелла, девочка-медиум, которая видела опустевший город, его знает. Мне хватило полувзгляда, чтобы это понять. И ее мать, как там ее звать, – он призадумался, заерзал в кресле. – Имя нерусское. Джемма… Нет. Джованна… – Он выудил из кармана записную книжку, пролистнул пару экранов. – Джезерит.

Дора вздрогнула.

Джезерит.

– Джезерит, – повторили губы.

Воспоминания поднимались из глубин сновидений, перемешивались с уютными кошачьими снами.

В том мире Дельта не задержалась, а Бета застрял на два года… Дорофея позабыла тот сон, едва проснулась, а сейчас словно очутилась внутри него. Залитая солнечным светом и водой низменность. Бессчетное множество островов. Дома на сваях. Лодки юркие, быстрые. Развалины старых зданий, выступающие из воды. Крикливые птицы, которые будят вас с восходом солнца. Далеко вдали, на холмах, в ясные дни проступают башни и храмы шумного города. Арки из двух-трех радуг после кратких ливней. Протяжные песни рыбаков…

Волшебный, нереальный мир попался беглецам с Земли-56 вторым по счету. И сразу наградил тяжелой хворью, которая выкашивала целые города. Только и хватило сил, чтобы собрать машину ретросдвига и умчаться прочь из проклятого места. Здоровье сохранил один Бета, его выходила местная знахарка Джезерит.

– Дора! Дорка! – встревоженная Таня тормошила ее плечо. – Тебе плохо?

– Скорее хорошо, – заверила ее мигрантка. – Я должна увидеть эту Джезерит. Если она та, кого знала Дарья Фелисия…

– Пилигрим? – насторожился Бронислав.

– Я думаю, робот, – покачала головой девушка, перебирая в памяти красивые картинки сновидения. – Древняя химера.

– У меня теперь нет контроля над Тесла-башнями города, – посетовал Соловьев. – Я не смогу ее уничтожить, как Орэфа.

Дора сама не хотела ее убивать. «Мне бы талант Дельты уговаривать людей! – амбициозно подумала она. – Я бы обязательно склонила Джезерит на нашу сторону!» Не ведая почему, девушка была уверена, что такое возможно.

Вспомнить бы побольше! Она обязана поворошить память Дарьи Фелисии, этот дырявый невод, которым одну за другой она вылавливала рыбешек воспоминаний.

Уже покинув Бронислава, Дора набрала номер Эла, но тот поспешно от нее отделался.

– У меня важные гости, – торопливо ответил он. – Решай свои проблемы сама. Возле аномалии не появляйся, это приказ.

Ясно, шамана они потеряли.

В то же самое время байкеры осматривали квартиру Ноэля, вытряхивали из нее все носители информации. Ленка со Златом легко отыскивала тайники, Андрей складывал носители в сумку. Ничего не должно было достаться врагам.

А Маша с Гошей добрались до Председателя комиссии по развитию Барска и передали ему запечатанный Робертом конверт…

Уже через час все снова собрались в клубе, держали совет. Попутно изучали коробку с привезенными из квартиры Роберта вещами и тем, что он сам отдал на хранение: потертыми блокнотами, приборами, планшетом и электронной книгой…

– Это я знаю откуда! – воскликнула Роксана, высыпая из пакета ремешки с датчиками и неказистые приборчики. – Смотрите!

Она никого не спросила, застегнула ремешки на запястьях, щиколотках, бедрах и предплечьях, затянула на талии пояс, на шее нечто напоминающее ожерелье, водрузила на голову обруч.

– Это прототип «хамелеона», – сообщила Роксана, тронула пальцем «колье» из приборов и исчезла.

Дора поспешила включить очки, но даже с их помощью не увидела Верховицыну.

– Я тебя чувствую, – пробудился от скуки Злат. – А если разозлишься или испугаешься, увижу.

Ксана не показала разочарования, расстегнула ремешки, но Дора уловила ее недовольство.

– Потом все рассмотрите. – Гоша решительно закрыл крышкой коробку с вещами. – Все твердят, что девочек и Злата нужно увезти подальше. Ваши мнения?

– А как же расследование? – Ленка вопросительно обернулась к Роксане.

– Без Злата мы не справимся, – нехотя признала та. Ей хотелось добавить, что без способностей Доры и Маши тоже, но она промолчала.

– Мы можем где-нибудь переждать пару дней? – спросила Дорофея. – Если нас будут искать, самый активный период поисков начнется именно сейчас. – Она была уверена в этом.

– Будем следовать советам Роберта. – Лешка всегда был негласным лидером небольшой компании юных байкеров. – Мы собирались ехать отмечать Гошин день рождения на природе, нашли отличное место. В лесополосе есть домик, там все обсудим и разберем вещи, которые привезли из квартиры Ноэля.

Дом оказался двухэтажным, деревянным, чем-то неуловимо напоминал коттедж в поселке Васильки. Весь первый этаж сверху донизу был покрыт рисунками. В окружении полусотни пейзажей на свисающих с потолка качелях мерно раскачивалась Лена. Злат задумчиво вышагивал среди наслаивающихся друг на друга картин на бревенчатых стенах, изредка прикасался пальцами к растрескавшемуся дереву, даже принюхивался.

А Леша уже вел девочек на кухню, где оказался нерасписанным лишь один газовый баллон, показал простенький санузел с электрическим водонагревателем, провел в спальню – вполне обжитую, только неприбранную, потом в библиотеку, прочно завладевшую вниманием Ксаны.

– Тут жил Гошин дед, – ответил на невысказанный вопрос Леша.

Машка понимающе хмыкнула. Гошина семья была особой темой для разговоров и вполне могла шокировать неподготовленных людей.

– Три года назад деда не стало, дом отошел к Гошиной тете, но та так и не решила, что с ним делать. Мы иногда тут собираемся, – продолжал рассказывать юноша. – Сейчас остальные с провиантом приедут, обсудим наше положение.

Дора кивнула и вышла в просторную комнату с качелями. В общем-то, кроме качелей, стремянки в углу, пары раскрашенных табуретов да закутанных в целлофан картин тут ничего не было. Только пейзажи и свет из трех больших окон. Даже подоконник украшали нарисованные ромашки и цветы цикория.

В голове Доры вертелись и никак не складывались кусочки пазла. Неужели Ланс прав и часть событий действительно подстроил Роберт?

Легок на помине. Все-таки не утерпел, приехал с ребятами. Дорофея ощутила приближение Ланселота задолго до того, как машина выехала на поляну возле дома. Вон уже зашуршали, зашумели в прихожей, Таня о чем-то спорила с Ирой, вполголоса ругалась на вяло огрызающегося Русика, над их перепалкой посмеивался Андрей.

Дора постаралась расслабиться, не оборачиваться, пока Ланс шел к ней через всю комнату.

– Только не гони, – попросил он, замерев позади.

Она лишь кивнула и позволила обнять себя за плечи.

Вскоре небольшая компания устроилась на расстеленном на полу ковре. Пообедали еще теплой пиццей и китайской лапшой, распаковали вещи Роберта. Ребята один за другим просматривали блокноты, Ланс возился с планшетом, подобрав к нему пароль, Гоша замер над электронной книгой, даже Злат вместе с Ксаной изучал приборы.

– Стойте! – Друг Доры первым наткнулся на нечто интересное. – Вот же послание дока!

Он выждал, пока все затихнут, и зачитал:

– «Молодежь, раз добрались до моих заметок и прочего мусора, значит, все идет по плану. Я раздразнил шакалов. Моя аномалия, химеры и макросеть вызовут шквал нападок и прогрессирующие приступы зависти. Возможно, меня попытаются устранить. Не убьют. Мои мозги им понадобятся, даже если на их стороне окажется батальон Орэфов.

Верю, что вы вывезли все ценное имущество, остальное я припрятал куда надежней. Долго не чихайте над завалами пыльного мусора, а лучше потихоньку обратитесь за поддержкой к Элу и Максу Белякову. Дорофею ни под каким предлогом не подпускайте к моей лаборатории и аномалии. И берегите Никки. Я выберусь из любой передряги, особенно если вы поможете».

Гоша присвистнул, Ланс недоверчиво хмыкнул, Маха выхватила планшет из рук юноши, перечитала.

– Тот заплесневелый хомяк, который Дорофейку нашу пугал, – друг Роберта? – возмутилась она.

– И родителей моих похитил! – вторила разозленная Ксана.

Зато Доре стало понятно, отчего Роберт с Элом успокаивали ее, когда мигрантка особо эмоционально возмущалась его нападками.

За окнами сгустились сумерки. Гоша притащил две настольные лампы, поставил на пол, включил. В свете фиолетового и зелено-оранжевого абажуров картины на стенах стали казаться порталами в иные реальности. Беседы и споры о том, как себя вести, как спасать Роберта и уберечь Нику, постепенно сошли на нет. Дора чувствовала себя беспомощной перед лицом событий.

И тут с ковра поднялся Злат. Он застыл, вслушиваясь в почти живую темноту за окнами, в шорохи и звуки осеннего леса. На спину Дорофее словно вылили кувшин ледяной воды. Она тоже почувствовала. И остальные мигом позже. Даже не наделенные даром ребята. Нечто приближалось к дому, вбирая в себя спокойствие ночи.

Концентрированная тьма вспучилась, хлынула сквозь стекла. Свет обеих ламп оказался бессилен перед ней, боязливо сморщился, ограничившись лишь стеклянным сосудом, наполненным газом.

Точно повинуясь неслышному приказу, ребята один за другим бросились к двери. Злат первым ее распахнул, выходя навстречу ледяной осенней ночи.

– Эффектной вышла встреча!

Едва все выбрались наружу, в свете ущербной луны из-под дрожащих ветвей выступила женщина в темном пальто с белым пышным воротником, в белом пуховом платке.

Где-то далеко отозвалась ночная птица, кто-то прошуршал в палой листве за домом. Присутствие незнакомки делало любой шорох значимым и глубокомысленным.

Незваная гостья приблизилась к молодым людям, и у Доры заломило зубы от холода.

– Кто вы?

Ланс еще не понял, приготовился к бою, заведомо проигрышному. Гоша тоже собирал злость и силы. Роксана чуть слышно кашлянула. Дора оттолкнула ее плечом, шагнула во тьму сквозь страх.

– Здравствуй, Джезерит!

Женщина рассмеялась звонко и искренне. Мгновенно очутилась рядом с девушкой. Ледяные руки сжали ладони Доры, и те немедленно закоченели.

– Улавливаю отзвук твоего двойника, наследница Дарьи Фелисии, – сообщила Джезерит с явным удовольствием. – Что ж, у нас есть еще одна тема для беседы.

Она отстранилась от Доры и прошествовала в дом. Никто не посмел ее задержать.

Ночная гостья безошибочно нашла комнату, где только что сидели ребята, опустилась на ковер у лампы, сбросила пальто, нисколько не заботясь о сохранности песцового воротника, сняла платок. Молодые люди робко пристраивались рядом, словно чужие в собственном доме, боялись лишний раз моргнуть. Древняя химера по очереди заглянула каждому в лицо и первой нарушила тишину.

– Я в вашем мире совсем недавно и, чтобы начать действовать, хочу разузнать расстановку сил. А поскольку двое из вас, – молниеносный взгляд на Дору с Ксаной, – безжалостно расправились с моим братом, упускать вас из виду я не имею права.

– Что вам надо? – занервничал Ланс.

Ребята настороженно следили за пришелицей. Сейчас она не казалась страшной. В простом сером костюме, который больше подошел бы пожилой учительнице, с собранными в пучок, выкрашенными в красно-коричневый цвет волосами. На широком запястье серебрились миниатюрные часики.

– Я пришла в ваш мир в миг запуска установок на Тесла-башнях, – призналась она. – Они забрали мои силы, они не позволили мне зацепиться за чье-либо тело, лишь отбросили в лесную глушь, где из разломов в земле сочилась губительная для меня энергия.

При этих словах Дорофее вспомнился рассказ Дельты о ее неудачной миграции. Как раз после нее Дарья Фелисия оказалась запертой в теле Доры.

– Я погибала, – продолжала Джезерит. – Но в мое, казалось бы, последнее пристанище пришли трое. Ребенок, разрываемый на части двумя неужившимися душами. Мужчина, возжелавший могущества через постижение сути вещей. И сломленная женщина. Мне хватило сил только на нее.

Дора поразилась, как прямо и недвижимо сидела гостья в неудобной позе. Точно игрушечная кукла. Двигались лишь губы. Но мигрантка помнила ее иной. Перед глазами вспышкой возникла картинка: юная Дарья Фелисия идет по улице под руку с Орэфом. Рядом шагает молодой Бета, взахлеб рассказывает о своей наставнице по имени Джезерит. Теплый ветер развевает кудри будущей Дельты, теребит шарфик. На синем шелке моря белые крапинки рыболовецких лодок…

– Я бы никогда ей не поверил, – проворчал тогда Орэф, – я бы стал ей непримиримым врагом, я бы сделал все, чтобы ее уничтожить, окажись мы под одним небом!

Помнится, Дельта тогда поддержала кровожадные планы приемного отца. Почему? Ответа не было. Дора пообещала себе расспросить гостью получше.

– Вашего нынешнего противника зовут не Василий Мазурин, – с полуулыбкой бросила приманку древняя химера. – И я с вами пока воевать не собираюсь. Я лишь спасаю себя.

– Ты не похожа на слабую, – с вызовом вскинула голову Роксана. – Ты прибедняешься, рыщешь тут, чтобы потом…

– Химеры больше не подчиняются твоим родителям и Рюкину – оборвала ее Джезерит. – Вспышка Тесла-башни разорвала связь. Остались ты, я, частично Карл и нынешний Магистр Общества Зари – мой сородич и враг. Он пока не проявил себя, но поверьте, Орэфу с ним не тягаться. Ради его поимки Роберт Ноэль внедрил Максима Белякова к своим противникам.

Если она хотела поразить слушателей осведомленностью, ребята ее разочаровали. После мимолетной паузы гостья продолжила:

– Поэтому я пришла к вам и особенно к этому испуганному ребенку. – От ее взгляда и слов Роксана побагровела от негодования. – Чтобы сказать: не ведитесь на посулы нового Магистра в войне против меня. Едва восстановлю свои силы, я выманю его из логова и распылю его сущность среди сотен планет.

– И что же не поделили две древние химеры? – не удержалась от едкого замечания Верховицына.

– Дерзишь, дитя. – На ранее бесстрастном лице гостьи мелькнуло пренебрежение. – Благодарите за то, что помогаю.

– Помогаете или отвлекаете от важного, заманиваете в мышеловку? – опередил Ксану Леша.

В ответ Джезерит поднялась с пола, накинула на волосы платок.

– Погоди, – спохватилась Дорофея. – Что ты пришла сказать?

– Ты не услышала? – Лицо древней химеры скривилось в гримасе.

– Тебе же нужны союзники, так будь откровенной! – набралась наглости Дорофея. Ее не меньше Ксаны разозлил визит этой странной женщины: издевается, насмехается над ними, унижает и еще чего-то хочет!

– Не помогайте Карвелу, если он здесь появится. – Застегивая черные с серебристой каймой пуговицы, она легко переступила через стоявшую на ковре лампу и направилась к выходу. – Мне нужны медиумы. Приезжайте утром в лабораторию. Вас найдут в любом случае. А так вы хотя бы сохраните видимую свободу. Вас не посадят под замок. И еще, – существо остановило взгляд на Роксане, – твои родители тоже там, и их благополучие зависит от твоей сговорчивости.

Чернота ночи закрыла ее своим крылом, избавила ребят от тягостного присутствия химеры. Даже Злат вздохнул свободней. Осталось только гадать, чего действительно хотела гостья.

– Свяжемся с Никой! – решилась Дорофея. – Сами мы все равно ничего дельного не придумаем.

Возражающих не нашлось.

Ника

Поздним вечером в здании Комиссии по развитию Барска Ника собрала экстренное совещание. Постаревший Кощей хмурился, глядя на стекающихся в зал людей, и сожалел, что от него в происходящих событиях мало что зависит. Сама Ника носилась по залу рыжей молнией и вводила прибывших в курс дела.

Бронислав Соловьев тяжелым медведем развалился в кресле и жаловался своим соседям, что его отстранили от работы в лаборатории.

– Кого? Меня, того, кто спасал их шкуры! – сокрушался он.

Сенсы из Никиного центра клонирования сидели молчаливой группкой у широких окон, закрытых жалюзи. Павел Левашов пристроился обособленно в конце стола, на белом листе бумаги старательно выводил закорючки.

Последним в зал вошел Эл, облаченный, против обыкновения, в отглаженный черный костюм. Даже шнурок с бороды снял, только на поясе висел тяжелый охотничий нож в кожаных ножнах.

– Мы требуем объяснения случившегося. – Ильина выбрала кресло рядом с Кощеем, откинулась назад, скрестила руки на груди.

«Только не думать о том, что Роберт в тюрьме! Он выберется, обязательно!»

– С чего начать? – Эл не стал садиться, оперся кулаками о стол, откашлялся. – Я вас поздравляю, наш главный информатор и связной Максим Евгеньевич Беляков в больнице с тяжелой травмой головы. Он еще не пришел в себя, а прогнозы врачей неутешительные. Минимум неделя полного покоя и никаких посещений, если выживет.

Пальцы Ники с хрустом скомкали лист бумаги. Но директор центра клонирования сдержалась, промолчала. Даже лампочки не мигнули.

Она виновата, не совладала с обновленным даром! В другой день она бы сдалась, покаялась в содеянном, а сейчас не имеет права. Слишком много людей от нее зависит.

– Он же поливал Ноэля отборной грязью, – возмутился Броня. – Даже мне перепадало.

– Они с Робертом всегда соперничали, воевали, – согласился шаман. – Но Роберт обратился к Максиму этим летом, предложил участвовать в проекте создания макросети в обмен на весьма необычную помощь. Макс должен был очернять его дело всеми возможными способами. Это принесло плоды. К Максу обратились Василий Мазурин и дама по имени Джезерит. У первого есть сильная поддержка во власти в виде тестя. Вторая – пилигрим, безжалостный и лицемерный дьявол, активно возрождающий Общество Зари. Порой мне кажется, ей все равно, кто победит в схватке, главное – достичь своих целей.

– А тебе не все равно?

Ника всматривалась в шамана. Матерый, точно старый волк, он привык юлить, выкручиваться, нападать из засады, не ведал пощады к врагам, но и друзьям никогда не открывался. Прочесть его за крепкими щитами невозможно.

– Не все равно. Я знаю подробности августовских событий и не желаю их повторения.

– Повторения не будет, – вступил в беседу Павел Левашов. – Будет все проще и кровавей.

– Что ты знаешь? – вскинулась Ника.

– Есть Союз пилигримов – организация закрытая и влиятельная. Туда вступают исключительно богатые, многого добившиеся люди и их дети. Союз тайно действует в Америке и Европе уже несколько веков. Похоже, ему приглянулись идеи и методы Общества Зари.

– Кто руководитель? – заволновалась Ника. – Древняя химера вроде Орэфа?

Левашов почесал в затылке. В агатово-черных глазах отражались полоски плафонов.

– Мои люди вышли на англичанина испано-итальянского происхождения Гильермо Карвела, миллиардера, как минимум пилигрима.

– Карвел? – переспросил Бронислав, подаваясь вперед. – Не тот, который в прошлом году заявил, будто его авиа компания готова отправить экспедицию на исследование Пояса Койпера?[2]

Никто из слушателей не отреагировал на такую новость.

– Он с лекциями выступает, рассказывает, что заработал свой первый миллион в четырнадцать лет, – предпринял еще одну попытку Броня.

– Уважаю вашу осведомленность, – остановил его Левашов.

– Нам стоит его опасаться? – резко спросила Ника.

Левашов театрально воздел глаза к потолку.

– Ясно. Оставим волнения по поводу Карвела на потом. Какую цель преследует Мазурин?

– Превзойти Ноэля, – опередил всех Бронислав.

Ника ощущала, как ему неуютно, и сделала пометку побеседовать с ним с глазу на глаз. Что произошло, если Бронька считает себя виноватым (а это великая редкость)?

– И это тоже, – согласился Эл. – Но еще больше он хочет власти. Как-то он обмолвился, что ему в качестве полигона для опытов обещали Барск. Его подруга Джезерит обещала, она личность страшная и мне непонятная. Жаль Белякова, – вздохнул он. – Ноэль дал ему четкие инструкции на случай своего ареста, – сокрушался он. – У меня нет всей информации о действиях.

– Не будем о грустном, – прервала его Ника. – Дорофея меня вызывает.

Она развернула небольшой голографический экран над браслетом:

– Мы тебя слушаем.

Весть о визите Джезерит, воспоминания Дельты о ней погрузили собравшихся в долгие раздумья.

– Давайте начнем с простого. – Ильина первой нашла в себе силы нарушить тишину. – Разберемся, чего хочет старая демоница, спасем Роберта и узнаем, кто стоит за его арестом. И уже тогда будем думать о Карвеле.

Когда совещание закончилось, Эл поймал Нику в коридоре, отвел в сторонку.

– Ты должна знать, – прошептал он, – не сдайся Роберт сегодня, его бы арестовала полиция, а не бандиты из Общества Зари. И тогда вытащить его из тюрьмы было бы куда сложнее.

– Что ты знаешь? – разволновалась Ильина.

– Мало, я не врал. – Шаман не желал вдаваться в подробности. – Завтра исполню кое-какие его поручения. Он в Барске и ждет нужного момента, чтобы начать действовать.

Машу под любым предлогом нужно отправить в лабораторию что-то сделать. Что именно, знал один Беляков. Придется импровизировать. Доре с сегодняшнего дня закрыт путь к аномалии. Прошу пару-тройку дней подождите, не шумите без согласования со мной и с планом Ноэля. Все обойдется.

Хотелось бы Нике в это верить.

Земля-1. Российско-Китайско-Индийский Союз (РКИС). 2099 год. Эдуард Смолин. Хакер Фенечка

Эдуард знал, что семья не обрадуется его женитьбе. Но чтобы настолько…

В огромной отцовской квартире, занимавшей три этажа элитного дома в самом спокойном и респектабельном районе города, случился настоящий апокалипсис.

– Почему я узнаю о твоей пассии постфактум? – орал отец, буравя взглядом непослушного сына и скромно притихшую в уголочке невестку.

Дорогущий хрусталь и тончайшие вазы из венецианского стекла уже не звенели, а истерично дребезжали, вторя его басу.

– Кто она такая? Как ты мог связаться с малолеткой?

Казалось, Виктор Смолин сейчас сорвет с настенного ковра одну из острых коллекционных сабель и накинется на невестку.

Та сидела на диванчике у входа, глаза потупила, ручки сложила, пальцы теребят брелоки на сумочке. Эдуард, если б мог, сам лицемерную тварь с крыши скинул бы. Но нельзя.

Она в его голове засела – не выгнать, не отстраниться от присутствия. Оделась – сама скромность: кофейного цвета платье ниже колен, воротник кружевной, бусы вязаные с пушистыми, по-детски шаловливыми помпонами, клипсы-бантики… Маленькая лицемерная дрянь с душой старой ведьмы!

– Сколько тебе лет? – Виктор подошел к девчонке, грубо схватил за подбородок, бесцеремонно поднял голову, вглядываясь в темно-синие хитрые глаза.

– Семнадцать. – Фенечка нисколько не смутилась, также с вызовом уставилась на отца. – С половиной.

«А ведь ей ничего не стоит всю империю Смолиных одним махом под себя подгрести! – с ужасом осознал Эдуард. – Боже, кого я привел в дом!»

– Пошла прочь, дай с сыном потолкую! – скомандовал Виктор, и Фенечка бледной молью выпорхнула за дверь.

Только тогда отец дал волю эмоциям. Орал он долго, костерил непутевого сына, грозил отречься от него. Много чего наговорил.

– Карьеристка, голытьба, охотница за наследством! – Крик разносился на все три этажа, а может, на весь небоскреб. – Как ты мог? Она тебя опоила? Шантажировала? Ты же взрослый человек, самостоятельный! Был, пока не отписал ей свой бизнес!

Эдуард не ведал, куда ему деваться. Как бы папуля в гневе чего не сделал, не спровоцировал Дельту! Что она тогда совершит, представить жутко.

– Отец, – он с трудом вклинился в поток ругательств, – я хотел заняться другим делом. – Он соображал на ходу, судорожно перебирая в голове статьи налогового кодекса. – Центры миграции относятся к медицинскому бизнесу, а то, чем я хотел заняться, несовместимо с…

– Это не повод выводить капитал из семьи в пользу авантюристки! – отрезал отец. И вдруг неожиданно тихо, с нескрываемым сочувствием произнес: – Ты же ее не любишь, даже не симпатизируешь! Ты не сделал ни единой попытки защитить ее от моих оскорблений. Что произошло, сын?

– Долго объяснять, но знай, что я справлюсь с ней, – заверил его Эдуард.

Папуля раскусил его, как и мать. Едва он представил ей Фенечку мама сочувственно обронила: «Тяжко вам будет без любви».

– Как? – Отец заходил по обставленной в старинном стиле комнате.

– Я знаю способ, – заверил его Эдуард.

Он надеялся на чудо. И этим чудом была единственная особа, которую боялась его нежданная супруга, – Мария Иванова, в сети Дорофея. Поэтому при первой возможности Эдуард поехал в клинику к Радже и уже вместе с врачом отправился в подземный бункер центра миграции.

За все время спуска на лифте и дороги по подземным лабиринтам индус не проронил ни слова, задумчиво разглядывал выстроенные усилиями Беты апартаменты, огромные, точно станции метро. Эдуард провел его в подземный зал, куда совсем недавно перевели часть пациентов из медицинского центра.

В длинных капсулах по трое – пятеро хранились тела тех, кому Земля-1 пришлась не по вкусу. Полторы сотни бездушных коматозников: все пронумерованы, описаны, на каждого собрано подробнейшее досье. Цвет каждой капсулы индивидуален, указывает на мир отправления. На экраны на стекле выводятся жизненные параметры клиентов. К некоторым из них, точно в больницу или на кладбище, приходят родственники и друзья, приносят цветы, игрушки, всякие мелочи, будто беглецы чувствуют эти глупости. Кто их знает, может, действительно чувствуют? Ведь устанавливается же связь между телом здесь и душой в ином мире, получается подглядывать за их жизнью. Хотя никто, кроме Дорофеи, с того света не возвращался.

С маркировкой капсул все просто. В миры, окрашенные в его каталоге в темные цвета, лучше вообще не забираться – опасно. Либо совсем седая древность с полчищами кочевников, людоедами и динозаврами. Либо они пострадали от сокрушительных войн и буйства природы. Хотя туда тоже есть желающие попасть. Вон в темно-фиолетовой капсуле коротает свой биологический век одна-одинешенька седая морщинистая старуха. Отписала состояние домашней любимице – карликовой свинке, а многочисленных потомков оставила без средств на очистку легких. Теперь растет в семье писца при фараоне, горя не знает.

Вон в бледно-сером металлическом гробу «спит» женщина-астронавт, изуродованная при аварии. Чем тратиться на протезы, она отправилась в первобытный мирок, очутилась в юрте среди рыбаков и охотников где-то в крайних широтах. Любуется полярными сияниями, катается по леднику на собачьих упряжках. Наверное, по-своему счастлива.

Зеленые оттенки обозначают цивилизованные миры, где человек только-только начинает осваивать механические приспособления и силу пара. Желтые и оранжевые указывают на средний уровень развития общества, быструю связь, межконтинентальный транспорт, но плохую экологию, воинственные страны.

«Красные» были чуть хуже «золотых». И именно в один из таких миров сбежала «гроза Дельты». Вот ее гранатово-красная капсула, блестящая, точно новенький гоночный болид. И по форме, кстати, похожа.

Внутри четыре тела. Двоих коматозников Эдуард не знал. Судя по досье, один из них успешный юрист, заразив шийся в южных странах чем-то неизлечимым, другой – богатый и знаменитый художник, искавший «новые горизонты для творчества». Еще одну, занудную чиновницу из Комиссии по труду, он сам отправил на Землю-56 и дальнейшей ее судьбой не интересовался.

– Вот наша цель. – Смолин указал Радже на застывшую за стеклом девчонку лет шестнадцати-семнадцати. – Это ее защищает Ноэль. Вернув ее сюда, мы напугаем Фенечку и заманим Роберта Ноэля. Он-то и поможет уничтожить гадину Дельту!

– И не надейся, муженек!

Рита, вернее, Дарья Фелисия вышла из-за ряда капсул: повзрослевшая, уверенная, женственная. Она нарастила волосы, уложив их в красивую высокую прическу, сменила гардероб и теперь носила длинные облегающие платья.

– Вчера с центром миграции в очередной раз связалась ее семья. Родители пожелали сами распоряжаться телом дочери. Прости, муженек. – Она посторонилась, пропуская вперед рабочих. – Я не дала сбыться твоим коварным планам.

Эдуард мысленно застонал. Раджа ободряюще хлопнул бывшего босса по плечу и громко потребовал у Фенечки постановление суда на выдачу тела.

Дарья Фелисия без промедления выслала обоим текст и видеопослание родителей.

Смолин открыл его и перенесся в оранжерею. В освещенном множеством ламп дневного света зале буйствовали субтропики. Саженцы покрывали пол и стены, висели в воздухе на парящих платформах, и между ними уверенно лавировала моложавая, смуглая женщина в желтом форменном халате. Правой рукой она придерживала объемный живот. Левая была увешена датчиками и приборами. Светлые волосы собраны под сетку.

«Уже можно говорить, да? – спросила она у кого-то невидимого. И немедленно преобразилась, стала официальной, жесткой, точно черствая корка. – Я Александра Михайловна Иванова, космобиолог корабля «Пионер». Несколько месяцев назад моя дочь Мария приняла неожиданное для семьи решение мигрировать. Поскольку для правительства РКИСа миграция приравнивается к добровольной эвтаназии, прошу признать мою дочь мертвой и выдать тело родственникам, то есть мне и моему супругу Леониду Иванову тоже космобиологу».

Запись прервалась. Эдуард возвратился в реал.

– Они сейчас в районе орбиты Марса, через неделю снова уходят к планетам-гигантам. Отчет о передаче тела адвокату отправляется на орбитальную станцию сегодня и дальше скоростным шаттлом – на «Пионер», – пояснила Дарья Фелисия.

– Что они собираются делать с телом? Без поддержки специального оборудования…

– Что хотят, – прервала она его. – Похоронят, выставят экспонатом в музее, сделают чучело, мне все равно.

Смолин мысленно взвыл от досады и бессилия. Ему доступно лишь десять процентов власти в собственной компании! Деятельная женушка назначила его (ЕГО!) рекламным представителем «Приюта пилигрима»!

Оставалось наблюдать, как его бывшие работники вскрывают общую капсулу, вынимают тело девушки и переносят в одноместную. Мини-капсулу перевезли в лифт и отправили наверх из подземного бункера. Как связаться с адвокатом? Как убедить, что вдали от центра миграции тело не получит нужного ухода и погибнет? Как самому распрощаться с надеждой связаться с девочкой там, в другом мире, и вынудить примчаться сюда вместе с Робертом Ноэлем?

Все это время за Эдуардом с нескрываемой издевкой наблюдала Дарья Фелисия, бывшая подруга и соратница Беты, единственная, пережившая всю его многочисленную команду.

Она всегда предпочитала закрывать за собой двери, расплачиваться по долгам. Эдуард Смолин был ее должком перед покойным Бетой. Дарья Фелисия не оплакивала бывшего возлюбленного, соратника и соперника, но знала, что «Приют пилигрима» ее по праву. Где-то там Веня смотрит с облаков или из адской бездны и одобряет ее поступки.

Сегодня она лично распустила команду подрывников, собранных Смолиным. Если по особому рецепту составить взрывную смесь и взорвать в особом месте, возможно на краткий срок наладить связь между мирами. Умелый медиум примет и передаст сообщение. Но если она решила выстраивать свою империю, ей ни к чему опека Орэфа, появление прочих Вестников, а еще хуже – Теней. Однажды она была свидетелем их схватки и больше не желает подобного зрелища.

Дарья Фелисия с удовольствием ушла в макросеть – какое потрясающее изобретение, ей очень нравится! Знания Дорофеи сослужили неплохую службу.

Заготовленная еще Ритой Мелководец аватара эльфа собрала в поясную сумку вирусы – жуков, муравьев и сколопендр – и отправилась в офис частной грузовой компании. Самое время отослать девчонку как можно дальше из РКИСа. Пора заканчивать уборку в новом доме и начинать его обустройство.

Земля-56. Город Барск. 21–22 октября. Маша

Леша отвез девочек домой еще до рассвета, заставив Нику устроить шумный спектакль для возможной слежки. Ильина, растрепанная, в плаще, накинутом на легкое платье, и ботинках на босу ногу, встретила их внизу у лифта.

– Вам говорили не лезть в дела взрослых? – накинулась она на ночных гостей.

Леша осторожно отступил к машине и с уважением внимал пятиминутной пьесе. В окнах первых этажей небоскреба затеплились огни. Директор центра клонирования выплескивала наружу накопившиеся за последние сутки печали и страхи.

– Мы не будем прятаться! – возразила Роксана, едва поток криков и брани на мгновение затих. – Мы все обдумали. Если есть возможность помочь Роберту, она в лаборатории. Тем более Эл вчера говорил, что док просил Маху для чего-то туда съездить. У нас есть идеи на этот счет.

– И что вы за ночь надумали? – Ника милостиво махнула Леше, мол, убирайся подобру-поздорову. Вызвала лифт.

– Ланс сказал, некоторые сенсы могут обмануть врагов, – «обрадовала» Маша, забираясь в стеклянную кабинку. – Меня все должны принимать за Дору Хотя бы сегодня.

Ника задумалась, помрачнела.

– Такое возможно часа на три-четыре, – ответила она, когда лифт поднялся на сороковой этаж. – Нужны очень сильные специалисты. И я не знаю технологии, – призналась она.

– Позвони Элу – упорствовала Маша, – он шаман, он точно сможет.

– Без десяти шесть утра. Я бы убила за такое, – зевнула Ника. – Марш на кухню варить мне кофе. Я рискну пообщаться. Но вы мне обязательно расскажете свои планы. А я поделюсь неприятными новостями.

Эл прибыл еще до семи вместе с тремя сенсами из Никиного центра, с полчаса поворчал, поругался, но согласился. В необъятной квартире Ильиной обнаружилась даже экранированная от внешних воздействий комната. Шаман велел закатать ковер, выудил из рюкзака банку с ароматическим маслом, аромалампу свечи, несколько потертых старых вещей – трубку, книгу в обтрепанном переплете, камею с портретом маленькой девочки, рамку с выцветшей фотографией. Все разложил ровной линией, зажег свечи, отчего воздух наполнился едкими ароматами благовоний. Похоже пахло в индийских магазинчиках на родине Дорофеи. Девушка отвернулась: не время предаваться воспоминаниям, надо спасать тех, кто рядом. Они с Машей и даже с Роксаной сегодня окончательно это решили.

Эл рассадил девушек по обе стороны линии, расставил у стены сенсов, точно запасные батарейки, выгнал из комнаты всех посторонних и еще полчаса напевал, рычал и даже подвывал, совершая странные прыжки и пассы руками.

У «сестер» Ивановых на время отобрали очки, увидеть, что шаман творил с энергиями, не получалось, но к концу сеанса серая рубашка Эла взмокла, облепила тело, у Доры невыносимо чесались предплечья и шея, а Машка жаловалась на головокружение.

– Все. – Эл вытер лоб рукавом. – У меня еще дела в городе. Сейчас вас заберет один из программистов. Энергетически вы сегодня превратитесь друг в друга. Вот только внешне… – Он замешкался.

– Я сделаю Маше стрижку, – вызвалась Ника. – Перекрашивать волосы не вижу смысла.

– Не-ет, – возмутилась было Маха, но тут же сдалась, – стригите. Дорка, отработай мои мучения.

– Непременно, – согласилась девушка.

Ника принесла ножницы, усадила Машу на табурет прямо в пустой комнате и принялась безжалостно срезать прядь за прядью.

– Объясните мне наконец, – попросила Роксана. Маша видела, как трудно ей дается просьба. – Зачем нужно было похищать моих родителей и Рюкина, лишать их власти над химерами?

Она все понимала, но не могла смириться. Эл ободряюще хлопнул девушку по плечу.

– Нам они не подчинялись, а работать на врага мы бы им не дали, прости. Погоня Злата, желание «распечатать» город, сняв энергетический барьер, стали для Белякова неплохим оправданием содеянного.

– Тем более что ваша Джезерит обрадовалась этому, и не только она, – влезла в их беседу Ника, за что тут же получила неприязненный взгляд от юной Верховицыной.

– Если я натравлю химер на врагов? – предположила Ксана, ее черные глаза зло блестели.

– Не выйдет. – Эл собрал вещи в рюкзак и теперь дожидался, пока подъедет Ланс и заберет их с Дорой. – Ваша новая знакомая дежурит там сутками. Тягаться с ней решился бы только сумасшедший или самоубийца.

Прибывший Ланс забрал с собой Дорофею и Эльдара. Машу с Роксаной увез стеснительный очкарик из команды Роберта.

За всю дорогу очкарик не проронил ни слова, и девушки были ему благодарны за это. Роксана волновалась в преддверии неизбежной встречи с родителями. Машка боялась беседы на компьютерные темы, ибо тогда все усилия Эла немедленно потеряют смысл.

Приехали. Казалось, синее пламя аномалии теперь вздымалось над зданиями лаборатории еще выше, чем прежде. Плитка дорожек была мокрой и скользкой от мимолетного ливня. Сквозь сине-серые грязные лохмотья облаков ослепительно сияло солнце, раскидывая тревожные рыже-желтые блики по стеклам и лужам.

Помещение внутри лаборатории неприятно удивило. Куда за день подевался творческий беспорядок, царивший при Роберте? Все стало чинно, официально. Маша сделала для себя очень неприятное открытие: для большинства работников здесь ничего не изменилось, кроме имени шефа. Они как работали, так и продолжают трудиться. Вон Милашка Панда по имени Яша приветливо помахал ей рукой. Пришлось ответить, изобразить радость.

О нет! Он торопится к ней по коридору! Что-то непременно спросит, и прощай маскировка! Положение спасла Роксана, громко потребовав встречи с родней.

Девушек повели на второй этаж. Там в одном из кабинетов бывшая верхушка Общества Зари разбирала электронный архив проекта. Машка поразилась, с какой черной неприязнью посмотрела на приемную дочь Марина Верховицына! Какой ненавистью окатила!

– Зачем ты привел Иудушку? – Марина ощетинилась, брезгливо откинулась на стуле, словно лишний миллиметр расстояния от дочери позволял ей свободней дышать. – Пришла позлорадствовать, тварь, над тем, что у нас отняли последнее сокровище?

Роксана напряглась, сжала кулаки, но сдержалась. Маша чувствовала закипающий у нее внутри, точно лава, гнев.

– Марина, – предостерегающе одернул жену Витель. – Она твоя дочь!

– Она никто ни мне, ни тебе. Я вообще жалею, что подобное ничтожество появилось в нашем роду! Лучше бы она погибла вместе с моей сестрой!

При этих словах Маша схватила Роксану за запястье и изо всех сил вонзила длинные ногти в кожу, пустила все свои силы на поддержку спутницы. Ведь если Роксана не сдержится и применит голос, новые хозяева лаборатории церемониться с ними не станут, в лучшем случае наденут намордник и запрут.

Лава вспучилась, дохнула жаром гневных глубин и застыла мертвым камнем. На Роксану накатило безразличие – всепоглощающее, жестокое. Маха осознала – в таком состоянии ее спутница еще более опасна, ведь теперь терять ей нечего.

– Мне жаль, что я сбежала из детдома, – отозвалась девушка, приглаживая курчавые густые волосы. – Я сама лишила себя шанса попасть в нормальную семью.

Больно от этих слов стало одному Вителю. Как ни странно, бывший безопасник, бывшая правая рука Орэфа любил девочку, как родную дочь. Но Ксана этого не могла почувствовать, поскольку была полна холодной гордости, достойной Снежной королевы. Она вышла из комнаты и обратилась к очкарику:

– Говорите, что от нас требуется, мы исполним.

Маша так и не отпустила руку Роксаны, пока они поднимались наверх к химерам.

Множество разноцветных голографических экранов разрезали пространство в зале на части. Общий экран в центре привычно полнился мелкими надписями и схемами. Здесь собрались, наверно, все нелюди, созданные Обществом Зари. На гостей они никак не отреагировали, не прекратили работу. Зато девушек встретила лично Джезерит. Длинное, в пол, платье было искристо-синим, крупные сапфиры ожерелья и серег лучились в электрическом свете, подчеркивали высокий статус и богатство древней химеры.

– Те самые дети? Не впечатляют, – пренебрежительно заметила она.

А Машка все гадала, узнала ведьма о подмене или еще нет. Иванова даже вытащила из кармана куртки очки, одной рукой нацепила, включила. В них химера казалась невесомым, полупрозрачным привидением, туманом, проступающим сквозь бледный человеческий силуэт. Иногда внутри этого тумана растекались змеи молний. И сам воздух вокруг Джезерит дрожал и пенился, точно возле аномалии.

Маха поймала себя на мысли, что совсем не боится никого из присутствующих. Даже химер. Она делала правильное дело, так к чему всякие глупости вроде страха? «Это Эл натворил или я обнаглела?» – удивилась она.

Из глубины зала появились белокурая девочка в цветастом платье и мужчина, столь же нечитаемый для Маши, как Роберт.

– Почти моя дочь Стелла, Василий Мстиславович Мазурин, – представила девочкам новых персонажей Джезерит.

Мужчина был он худ, жилист, с обманчиво простецкими чертами лица, но даже без чтения эмоций Маша решила, что самовлюбленностью он даст фору пяти Брониславам Соловьевым. Стелла внешне напоминала Джезерит, но Маша чувствовала, сколь она слаба по сравнению с древней химерой.

Девочка посмотрела на Машу, как на старую знакомую, вот-вот подмигнет.

– Что? – не выдержала Иванова.

– Я с Земли-1. Я знала твоих родителей.

– Не отвлекайся, – резко одернула ее мамаша. – Ты берешь девочек под свое начало, поручаешь непыльную работу. А сама делаешь то, что я тебе говорила, во всем консультируешься с Мазуриным, отчитываешься передо мной, поняла?

Стелла послушно кивнула.

Широкая ладонь химеры легла на лоб ребенка. На пальцах засияли перстни с сапфирами. А от самой руки Джезерит полилось розовое сияние. Стелла охнула и рухнула на колени. Но ни одна из множества химер не заинтересовалась происходящим.

– Эй, – не выдержала Маша, – ты ей мозги спалишь!

Джезерит рассмеялась:

– Я делюсь с ней своей силой, неразумная. И это куда более приятно, чем твое кратковременное превращение в собственного клона.

Машка недовольно поджала губы, но потом расслабилась, ведь ей больше не придется прикидываться крутым программистом.

Химеры работали. Мазурин заинтересованно разглядывал плоды их труда. А юная Иванова окончательно обнаглела:

– Зачем вы собираете медиумов? Чего вы добиваетесь? Вызова древних барабашек?

Джезерит не сочла нужным ответить. Она обернулась к Стелле, коснулась пальцем ее лба и напомнила:

– Мой приказ в силе.

К девочке будто подключили батарейки. Она ожила, бодрым шагом поспешила к выходу.

Мазурин махнул Ксане с Машей, мол, следуйте за ней.

Стелла привела девушек в кабинет с круглым окном, десятком голографических мониторов, какими-то приспособлениями, о которых Маша не имела представления. Совсем недавно в этом кабинете работали родители Роксаны, теперь куда-то подевались.

Нужно было срочно что-то делать. Не случайно же Роберт сказал ей приехать сюда. Будь у нее побольше информации…

Стелла что-то объясняла Ксане, Машка демонстративно ее не слушала. Еще чего, она и ради друзей не сильно старается, а теперь должна потеть ради врагов? Дудки! Вот навредить бы…

Девушка нацепила на руку перчатку для управления голографическим интерфейсом, понажимала несколько кнопок на экране. Стелла молча подошла, отобрала орудие преступления.

– Раз полная бездарность, хотя бы не мешай! – прошипела она.

– Эй, малявка, поосторожней. Пусть тебе хоть десять тысяч лет, сейчас я тебя перешибу одним ударом, – не осталась в долгу Иванова. – Уж патлы твои светлые выдеру запросто.

Она проигнорировала предостерегающий взгляд Роксаны. Она сюда не прятаться пришла, а посмотреть, как далеко готовы зайти захватчики лаборатории. Наверняка Роберт их отправил именно за этим.

– Я тебя не накажу только потому, что ты «зеркало» Дорофеи, – жестко ответила девочка. – Сиди и работай, иначе отправишься в карцер. И я постараюсь, чтобы твое пребывание там было как можно болезненней.

Машка в ответ показала ей язык.

– Пришлю вам помощников. – Стелла развернулась и вышла, не потрудившись запереть дверь.

– Мымра! Уродина малолетняя! – выкрикнула ей в спину Иванова.

– Зачем ты так? – не поняла Роксана. – Она тебя не пожалеет.

– И не надо. – Несмотря на по-детски глупую выходку, Маша чувствовала удовлетворение. – Главное, ушла, не захотела слушать мою истерику. А теперь нам нужен Яша. В виде мультяшки его зовут Милашка Панда. Мы с ним внизу встретились. По-моему он парень порядочный, может помочь.

Маша приоткрыла дверь, выглянула в коридор. Никого.

– Сиди здесь, делай вид, будто работаешь. А я пошла на первый этаж. Если что, я в туалет, – сообщила она Ксане.

Та молча кивнула. Она бы сама поступила так же, будь у нее стимул.

Лестницу девушка преодолела легко. Встречные ей либо вежливо кивали, либо вообще игнорировали. До первого этажа она добралась без приключений.

Было непривычно видеть мультяшек без их голографических масок. Многих она могла опознать только по голосу.

– Милашка Панда? – позвала она, выискивая рыжую голову в кабинетах. – Яша?

– Что? – Конопатое лицо нарисовалась позади. – Дора?

– Я Маша, – поправила его девушка. – И мне нужна помощь. Где спокойно можно пошептаться?

Парень повел ее на лестничную площадку.

– Говори.

– Ника просила тихонько сфоткать химер. Она посмотрит, кого уже ловили безопасники. Она подозревает, что в стране или за границей еще работают центры клонирования, – тихо затараторила Маха. – И проследить, кто кому подчиняется. Если вдруг есть химеры, которые не реагируют на Ксану Если есть химеры, которые подчиняются не только ей и тетке сверху, ты понял, про кого я. Если нас схватят, передай Нике. Сможешь? Дорка говорила, тебе можно доверять.

– Постараюсь, – согласился Яша. – Что вообще происходит? В чем провинился Роберт? Почему нас не выпускают из здания и поставили глушилку на телефоны?

– Это все заговор. – Маша потрогала булавку на вороте Яшиной рубашки. – Дай поносить, я тоже хочу быть похожей на прикольного медведя.

– Нельзя.

– У-у, жадина. Все, я пошла, Ника с этой бандой обязательно разберется, она устроит им тарарам. Особенно тем, кто Роберта арестовал!

– И что она нам устроит, позволь спросить? – Из-за поворота материализовался добродушный на вид увалень. Но то, как побледнело лицо Яши, говорило о многом. – Яков, у тебя есть задание. Нечего с девицами под лестницей зависать, работай, – прикрикнул на него незнакомец.

– Да, Карл. – Яша почти рысью побежал в кабинет.

– Вас же много, всех вас! – выкрикнула ему вслед Маша. – Собрались вместе да как накостыляли захватчикам!

Карл больно стиснул ее плечо, толкнул к стене. Маша не удержалась на ногах, упала.

– Караул! Пожар! Потоп! Грабеж! На помо-о-ощь! – Голос у нее всегда был сильным.

Пощечина Карла была звонкой и болезненной. Впору устраивать охоту на светлячков, посыпавшихся из глаз.

– Будешь орать, скину с крыши, – пригрозил муж чина.

Маша считала его эмоции и умолкла. Этот тип не пожалеет. Одно радует: Дорка точно почувствует, что с ней что-то не то, сообщит Нике. А та придумает, как ее, Машку, спасти.

Карл бесцеремонно потащил девушку наверх, швырнул на пол к ногам Джезерит.

– Подозреваю, эта мелкая подбивала народ на бунт.

– Не слишком-то успешно, раз ты ее приволок, а не она тебя. – Джезерит даже не обернулась, изучала на экране какие-то цифры, графики. – Химер надо покормить, вызови буфетчицу. Пусть питаются на месте. До приезда Карвела надо многое успеть.

– Хорошо, Вестница, – легко согласился мужчина.

Маша аккуратно села на корточки, потом выпрямилась.

Ушибленные коленки побаливали. Бежать некуда, зато она очутилась здесь, вдруг сможет понаблюдать?

– Отведи девочку к ее подруге, займи работой, – посоветовала женщина. – Позже я побеседую с обеими.

В то же самое время Марина с Вителем возвращались после беседы с Мазуриным. Слуга Джезерит слишком явно выспрашивал известные им «явки-пароли» Общества Зари, и обоим это не нравилось. Пронырливый Рюкин уже умудрился внедриться в местное сообщество, обзавестись сторонниками, а Верховицыны не торопились. Слишком свежи были воспоминания о сотрудничестве с Орэфом и о том, что за ним последовало.

– Она не дорожит ни людьми, ни химерами, – зашептала Марина на ухо мужу. – У нее нет контроля над городом при такой-то армии и поддержке властей. Ей не важны созданные Ноэлем технические новинки. Рядом с ней мы все смертники.

Витель кивнул. Он сам это понял. Нужно было действовать, и действовать быстро.

Дорофея

На берегу озера Бездонного, неподалеку от университета Эл напутствовал байкерскую разведслужбу. Ради такого мероприятия ребята прогуляли утренние занятия, отпросились с работы.

Лешка с удовольствием надел сразу две пары чудо-очков, придуманных Робертом Ноэлем, и теперь позировал перед Ленкой.

– Я крут! Я неимоверно крут! Фотографируй, не стесняйся!

Даже Гоша в свой день рождения с готовностью надел очки. Кстати, Дора даже пожалела, что Маша сейчас далеко. Смотрелся Георгий очень стильно: коричнево-рыжая кожаная куртка с золотистыми заклепками, синие, растрепанные ветром волосы, черный с золотом мотоцикл. И очки, отливающие синевой стекол-экранов.

Андрей с интересом экспериментировал с режимами восприятия, не забывая комментировать увиденное.

– Вадик, у тебя почему голова зеленая? А у Гоши волосы не синие, оказывается, а серо-коричневые с красными пятнами над ними! Тигра, не отворачивайся, дай рассмотреть!

– Читал басню «Мартышка и очки»? Как раз про тебя написано, – злилась Таня.

– Тихо. – Элу пришлось рявкнуть, чтобы угомонить расшалившуюся молодежь. – Инструкции мои помните?

Ребята кивнули.

– Всех людей, чье свечение имеет необычный оттенок, фотографируете встроенной в очки камерой. Следите за бледно-желтым светом, это химеры, с ними будьте особенно осторожны.

– Да видим уже, вон Злат отсвечивает, – рассмеялся Вадим.

– Остальные химеры гораздо бледнее, – напомнил Эл. – При включенных очках на мотоцикле не ездить. Остановились, сняли шлем, включили очки. Сноровки в вас ноль, еще дорожные знаки перепутаете, я вас от асфальта отскребать не буду и родителям похоронки слать не стану.

– Поняли уже, дядя. – Леше не терпелось испробовать на вкус холодный утренний ветер.

Дора стояла чуть поодаль от Эла рядом с Лансом. Утро выдалось морозным и ветреным, пришлось натянуть куртку на толстый шерстяной свитер с воротником-стойкой до подбородка, а еще надеть шапку. И теперь мигрантка переживала, что похожа на гнома из сказки про Белоснежку.

Ланс волновался о другом. Он до сих пор не мог поверить, что не всех членов Общества Зари переловили, что Витель с Мариной на свободе.

Один за другим байкеры отправлялись на разведку. Рычали-фырчали мотоциклы, блестели на солнце белые гребешки озерных волн.

«Только не поворачивайся к Руслану!» – напомнила себе девушка.

Ведь юный байкер, игнорируя тычки и пинки подруги, смотрел только на Дору «Зачем я ему? Танька вон какая красавица!» Ланс наблюдал за немой сценой, чувствовал их бессловесное противостояние, и Дору это тоже раздражало.

Руслан отчалил предпоследним, с ревом рассекая морозный воздух. Мотоцикл сделал круг по широкой набережной, притормозил. Парень помахал оставшейся компании и умчался обследовать свой участок города. Таня укоризненно посмотрела ему вслед и запрыгнула на свой байк.

«Я обязательно поговорю с Русиком, едва представится возможность, – в который раз пообещала себе Дорофея. – А с Таней объяснюсь прямо сейчас!»

– Погоди, – окликнула она байкершу – Если я сяду позади тебя, я смогу постоянно смотреть через очки. Мы проверим наш участок гораздо быстрее остальных.

– Нет, – оборвал все планы Эл. – Для тебя есть особое задание. Езжай, – отпустил он Татьяну.

Дора уловила ее облегчение и поразилась выдержке девушки. Смогла бы Дорофея терпеть, если бы Ланс сворачивал шею, глядя на другую девчонку?

Ланс и Злат терпеливо дожидались своего задания. Эл с явной неохотой обернулся к ним.

– Парни, я понимаю, что одному это противно, другому мучительно скучно, но вам нужно навестить одного гениального узника. И передать ему кое-что прямо в руки. Не освобождать, – опередил он Ланса, – ибо его глупейшество не желает освобождаться, не для того сдавался. Но для начала нам нужно найти Роберта.

Он поманил за собой ребят и отвел к скамейкам у самой воды. Те блестели свежей краской. Городские службы трудились весь сентябрь, и вандалы еще не успели осквернить плоды их работы. Эльдар снял с плеч рюкзак, вынул из него толстую газету, постелил на скамье.

– Пацаны, стоять, караулить от посторонних, мы поработаем полицейскими ищейками. Садись, девочка, вот тебе вещь, – он вынул из рюкзака яркую куртку Роберта, – клади ее к себе на колени, держи меня за руку, поищем нашего безумца.

Дорофея обреченно вложила озябшую ладонь в горячую руку шамана, послушно прикрыла глаза. Эл что-то говорил, девушка старательно исполняла его рекомендации, но ничего не происходило. Роберта она не видела. Волнение Ланса, ледяная пустота Злата угадывались на периферии восприятия. Вдруг…

– Машка, – вздрогнула Дорофея. – Ей страшно!

Эл выпустил руку, набрал номер кого-то из лаборатории, но так и не дождался ответа.

– Успокойся, – решил он. – Сейчас мы работаем ради преодоления страха. Твоего, моего, Машиного. Попробуем снова?

Девушка согласилась.

И увидела.

Сейчас она смотрела как бы чужими глазами: фрагмент из памяти одного свидетеля, затем другого… Видения были путаные, но целую картину она все же составила.

Вспышка чьей-то памяти: на Роберта надевают наручники, сажают в шлюп.

Вспышка: шлюп кружит над городом, выбирает место посадки. Еще вспышка: дом, не похожий на тюрьму. Район старых построек недалеко от стадиона, светлые стены, на первом этаже продуктовый магазин, парикмахерская. На втором какие-то конторы, офисы. А на последнем, третьем, в ничем не примечательной мастерской мелкой электроники, за металлической дверью, в экранированной от внешних воздействий комнате на старом, продавленном диване лежит скованный Роберт. На руках наручники, на ногах кандалы, цепочка тянется к вмонтированным в стену кольцам. За дверями две химеры.

Дорофея очнулась от видения, фыркнула, потерла шею и подбородок, исколотые воротом свитера.

– Я тоже видел. – Эл выглядел озадаченным. – Я предполагал иное место. Эй, мои шпионы, – подозвал он Ланса со Златом, – смотрите, куда вам пробираться.

На карте он отыскал нужный дом, надавал наставлений ребятам, вручил небольшой сверток и отправил на подвиги. И только тогда обернулся к Доре:

– Возвращайся в квартиру к Нике, запрись и никого не впускай. От школы ты освобождена, к аномалии ни ногой – погибнешь. Поняла?

– Поняла, – соврала Дора.

Шаман был столь поглощен своими мыслями, что не распознал ее ложь.

– Я в лаборатории. Заодно и Марию с Роксаной проведаю, поторгуюсь с новой властью за свою верность, – усмехнулся он.

Девушка проводила его до остановки, где шаман без труда поймал такси, и направилась в центр клонирования. У Дорофеи Ивановой были свои планы на этот день.

Охрана на входе знала девушку и без препятствий пропустила внутрь. Но Дора пошла не к Машкиной маме, не к Нике (наверняка та уже умчалась по другим делам). Она помнила иной маршрут и поехала в гости к знакомому сенсу – Сашке, Никиному ассистенту и ученику.

На двенадцатом этаже центра в детских комнатах, где проходили реабилитацию дети после операций и разделенные пилигримы, было особенно интересно. Вместо уже привычных безликих коридоров и стеклянных дверей царил веселый хаос. В комнате Робин Гуда малышня смотрела мультики, в выстроенной посреди просторного зала избушке Бабы-яги работники центра читали малышам сказки и лепили с ними из пластилина, голографический кот Леопольд улыбался и приветливо махал лапой возле лифтов.

Уточнив направление у одного из сотрудников, Дора добралась до «замка». Рыцарские доспехи у дверей, флаги с гербами в холле, удачная имитация камина, плафоны на стенах, стилизованные под факелы с голографической иллюзией живого огня, пол, устланный искусственными шкурами, на стенах охотничьи трофеи – муляжи голов саблезубого тигра и белого медведя.

Саша отдыхал от детского шума и гомона, пил чай в компании Левашова и двух медсестер. С появлением Доры те умолкли, засобирались по делам. Дорофея тоже не стала изображать вежливость, на нее не было времени.

– Мне нужна помощь сенсов! Твоя, – кивнула она Павлу и тут же исправилась: – То есть ваша.

Это хорошо, что Левашов здесь. Она видела его работу в кубе и знает: он добьется нужного ей результата.

– Что нужно? – удивился Саша.

– Вспомнить про Орэфа и Джезерит. Может, еще про кого.

Левашов заинтересованно улыбнулся, потянулся, напомнив готовую к прыжку лису, – почуял сенсацию.

– Я готов. Сенсов найдем, да, Саня?

Дора передернула плечами. Где-то далеко нервничала Машка. «Крепись», – мысленно попросила двойника мигрантка.

Уже через десять минут Дорофея уселась на пол в знакомой комнате с красным ковром. Там, где ее допрашивали, едва выяснили, что она когда-то была связана с Дельтой. Напротив пристроился Левашов. Сашка сумел разыскать еще четверых сенсов, сам был пятым. Все они расселись на полу вокруг, почти мгновенно уйдя в медитацию: глаза прикрыты, спины идеально прямы…

– Куда отправляемся? – спросил Павел.

– К Дельте, где она дочь Орэфа. Или в мир, где она была знакома с Джезерит.

Дора не была до конца уверена, куда ей нужно. Интуиция, точно последняя летняя бабочка, металась в сачке сомнений.

– Давай проверим и там и там, – предложил Левашов. – Но если что, немедленно прерву сеанс.

– Договорились. – Девушка была рада и такому исходу.

Они не видели, как за дверью уже ругала своих за самовольство воинственная Ника.

Под руководством Левашова Дорофея погрузилась в транс.

На этот раз все было иначе. Не встретился ей ни безграничный космос, ни его таинственные обитатели. Крылья тьмы распахнулись, подхватили Дору и вынесли к свету.

Девочка Гелика, вернее, уже Дарья Фелисия стояла на вершине маяка и вместе с черноволосым сыном смотрителя любовалась штормящим морем. Брызги долетали почти до середины башни и бессильно падали ниц на иссеченные бесчисленными бурями камни.

– За тобой отец идет, – прокричал ей мальчик, который расхаживал по смотровой площадке, опоясывающей маяк.

На флагштоке трепетал и хлопал красно-синий флажок. Металлический пол под ногами отзывался гулом при каждом шаге.

Оборачиваться не хотелось. Соленый ветер и необъятные, уходящие за горизонт водные просторы гипнотизировали. Хотелось оторваться от земли и лететь, лететь над ними, задевая грудью пенные гребни.

Дарья Фелисия шагнула вперед, ухватилась за нагретые солнцем металлические поручни и без опаски перегнулась вниз, любуясь набегающими волнами.

– Гелика, я же не вру! – упорствовал мальчишка.

У-у надоел!

Пришлось оторваться от созерцания и обойти башню. По каменистой тропе с кое-где вырубленными ступенями неспешно поднимался мужчина в сером плаще.

– Убедилась? – спросил мальчуган.

– Да, прощай. – Она ничего не стала объяснять. Раз Орэф решил лично добраться до нее, дело серьезное.

Кажется, мальчик что-то кричал вслед, кажется, она чуть не упала с закручивающейся спиралью крутой лестницы, спускаясь вниз. Но через пять минут она встретила названого отца.

Она была пьяна от запаха соленого ветра и йода. Он – сосредоточен и неожиданно серьезен. В отсутствие свидетелей (сын смотрителя не в счет) Орэф бросил привычную медлительность.

– Опасность! – Он не ответил на ее приветствия. – На несколько дней ты должна затаиться. Сюда прибыла Тень.

– Кто? – не поняла девушка, едва поспевая за отцом.

– У любой силы есть ее противоположность, – пустился он в объяснения. – Мы приходим в миры, чтобы сделать их удобнее для себя и наших создателей. Но не всем это нравится. Их оружие – существа, ничем от нас не отличающиеся. На древнем языке наши враги называются слишком длинно и громоздко – «Идущие во тьме, неотличимые от теней и уничтожающие Вестников», то есть нас, поэтому мы зовем их просто Тенями.

– Мне что с этого? – не поняла Дельта. – Это ваша война.

– В тебе моя кровь, а это часть моей силы. Тень не побрезгует убийством человека.

– Тень охотится на тебя. – Дарья Фелисия еще не решила, волноваться ли ей. Она не до конца понимала, что за чудовище стало ей родней.

Тропинка петляла среди острых камней. По краям тропы пялились изъеденные ветром и непогодой звероподобные лики идолов. Впереди ждал крутой спуск по истершимся ступеням, и девушка привычно взяла отца под руку.

– Тень на меня первой не нападет. Я сейчас в человеческом теле, поэтому слаб и не очень ей интересен.

Спуск закончился, и Дарья Фелисия с сожалением вспомнила, что позабыла на маяке любимую шляпку.

– Если дело дойдет до схватки, я не одолею его, но потреплю прилично. Не хватит сил на главную жертву.

– И кто же это? Я его знаю? – Девушке стало интересно. Она обернулась через плечо, запоминая сегодняшнее море, непокорное и свободное. Было грустно, наверняка несколько дней она его не увидит.

– Мы не встречались, но я чувствую его. Он глава целой страны, мощной и амбициозной. Уверен, он найдет силы и ресурсы, чтобы посчитаться с Тенью. Мы же затаимся.

Вокруг шуршали листвой сады. Землю устилали нежно-розовые и белые лепестки. Тропа то и дело разветвлялась, убегая к небогатым, но живописным усадьбам. В одной из таких усадеб обитали Орэф с Дарьей Фелисией. Чуткий медиум и природный психолог, Дельта уловила присутствие Беты. Отец тоже его опознал, остановился у живой изгороди.

– Слушай меня. На всякий случай я назову тебе имена всех известных мне Теней, опишу, как узнать об их приближении и отличить от таких, как мы.

Список был длинным, имен на двадцать, и Джезерит в нем присутствовала. Орэф начал перечислять приметы, но сеанс вдруг оборвался. Когда Дорофея пришла в себя, измученный Левашов с протяжным стоном повалился на ковер.

– Тяжко!

А девушка искала и не находила слов, чтобы описать, кто такая Тень и чем она выделяется на фоне других древних химер.

– С каких пор твоим наставником стал этот московский проходимец?

Ника чуть не снесла дверь, едва сенсы один за другим вышли из транса.

– Ты почему разгуливаешь где попало?! – Дора не успела увернуться от болезненного подзатыльника. – Тебе что сказали, не суй нос из квартиры!

Дора заставила себя набраться терпения, уставившись на красные ромбики на своих носках и кучу обуви, сваленную у входа в комнату для допросов. Забавно, она никогда не привыкнет, что наставница проявляет заботу о ближних слишком громогласно.

– Так, марш ко мне в кабинет! – решила Вероника. – А тебе пора напомнить, – она бесцеремонно ухватила Сашку за ухо, – что самоуправство здесь карается. Пулей в медблок помогать! Забыл, что я Шило?

Ассистент выскочил из комнаты, на ходу подхватывая ботинки, да так и побежал по коридору в носках. Зато Доре и Павлу Левашову пришлось выслушать второе отделение концерта на тему «Какие они плохие» и только потом рассказать об увиденном.

В кабинете Ники на окнах распустились орхидеи, над сейфом висело совместное фото толпы народа. Дора нашла несколько знакомых лиц, включая саму наставницу, и поняла – это коллектив центра клонирования.

– Тени и Вестники, – задумчиво пробормотала Ника. – Вначале химеры, теперь эта напасть?

– Так они против таких, как Орэф! – наивно обрадовалась Дора, хотя Джезерит вызывала у нее настороженное внимание, никак не симпатию.

– Но не за нас, – отрезала Ника. – Кстати, кто тогда победил, Вестник-президент или Тень?

– Не знаю, мы не успели досмотреть. – Как она ни старалась, в голосе промелькнула нотка обиды. Сенсов было мало, Левашов не справился, не дотянул сеанс до конца.

Пальцы Ники постукивали по столешнице, на длинных ногтях сверкали блестки.

– Как-нибудь на днях мне нужно увидеться с Джезерит и потолковать с ней по-женски.

– С кошачьими воплями, выдиранием друг у друга волос? – подначил ее Левашов. – Мне одному жалко древнюю химеру?

– Будешь умничать, сам отправишься на переговоры, – предупредила Ильина.

Дора не понимала, что они задумали, что творится. Наставница сжалилась над ней:

– Помнишь Илью Петровича?

Конечно, сердитого московского генерала девушка запомнила на всю жизнь.

– Его отстранили по навету, отправили послом хмурить брови в европейских советах, а на его должность поставили слабохарактерного чиновника. Полагаю, заговор пилигримов гораздо глубже, чем мы думаем. Роберт предвидел это, заманил сюда наших врагов и принял удар на себя, – пояснила Ника, – чтобы мы смогли понять, кто дергает за ниточки в этой пьесе. Он…

– Стойте! – оборвала ее речь Дора. – Машке больно! И очень-очень страшно!

Ника тихо выругалась.

– Началось, – согласился Павел.

Роберт

Стены его тюрьмы покрывали фотообои с видами летней Барселоны. На фоне нежной небесной лазури и каменного торта Саграда Фамилия – потрясающего храма, спроектированного когда-то Антонио Гауди, – продавленный диван цвета жженого сахара со следами заточки чьих-то когтей на спинке и подлокотниках выглядел особо жалким.

Окон в комнате не было, но Роберт не сомневался, что за стенами сейчас дует холодный ветер, который бывает только на излете октября. Он выстуживает землю перед зимой, срывает последние зазевавшиеся листья с деревьев – коричневые и мятые, точно затершиеся в кармане билеты и чеки, швыряет их на асфальт и гонит вдоль улицы. Ветер дребезжит в водосточных трубах, трудолюбиво расшатывает старинные антенны, заплетает косы плакучих ив в старых кварталах и заставляет ветви каштанов тянуться к окнам, за которыми тепло и уютно. Там еще помнят о лете, пересматривают фото с моря и хранят витые ракушки, в которых круглый год шумят волны.

Честно говоря, Роберту было скучно, но ученый умел ждать и верил в успех, что бы там ни прогнозировал суетливый Эл.

Роберт Ноэль подготовился основательно. Но для победы должен был закрутиться тщательно выстраиваемый механизм. Первое звено – байкеры. На них не только передача сообщений, но и отвлечение противника. Ребята шустрые, мобильные, за всеми не уследишь.

Второе звено – он сам, его шумная возня, похвальба по поводу макросети. Не зря старался, на свет вылезли доселе неведомые действующие лица – Мазурин и Джезерит, рыбешки мелкие и амбициозные. А позже всплыли более интересные экземпляры, например недобитые остатки Общества Зари. Тогда, в августе – сентябре, во время большой облавы власти поймали не всех.

На месте Орэфа он и сам не стал бы ставить лишь на Рюкина с Верховицыными. Вот и нарисовался Карл Травников, не абы кто, а международный агент. Они все повелись на план Роберта, на нападки Максима Белякова. Максу за ювелирную точность нейтрализации Рюкина и компании, за отключение Тесла-башен можно выдать орден героя! И Злат этот как кстати! Определенно, судьба на стороне Роберта. Теперь ученый жаждал встречи с Магистром. Как там говорила Джезерит – Гильермо Карвелом?

Роберт потянулся на диване, изучил на потолке рисунок облаков с белым крестиком самолета. Скучно.

Дрогнула дверь. Кто-то отпирал многочисленные замки. Рановато для обеда. Ученый медленно приподнялся на локтях, чтобы не звенели цепи, чутко вслушался в звуки. Необычно долго возятся, явно не постоянная охрана. Резкий запах дыма и чего-то химического заставил Роберта спешно потянуться за пластиковой бутылкой с водой, намочить рукав свитера и прижать к лицу.

Неужели получилось? Будь Роберт суеверным, скрестил бы пальцы на удачу.

Неизвестные взломщики наконец одолели замки, дверь распахнулась, и на пороге в клубах дыма обозначились две фигуры в противогазах. Одна из них стянула маску с лица и оказалась Лансом.

– Поедешь с нами? – быстро спросил юноша.

Ученый отнял от лица мокрый рукав. Значит, парализующий газ уже рассеялся, осталась лишь дымовая завеса.

– Издеваешься? – Роберт сгорал от нетерпения. – Принес?

Ланс послушно вынул из кармана сверток. Роберт спешно сорвал обертку, обнажая темный шершавый пенал, на экране которого высветилась желтая цифра «0».

– Как, вы Маше код еще не сказали? – разволновался он. – Девчонку срочно нужно отправить в лабораторию, она введет шифр перекодировки собранных химерами данных!

– Маша с Роксаной там, – растерялся Ланс, – импровизируют.

– Тупишь, дружок. – Роберт обеими руками пригладил волосы, пропуская пряди сквозь пальцы. – Беляков собой рисковал, вам сообщения передал…

– Белякова мы не дождались, он в больнице с проломленной головой, – нахмурился Ланс. – Мы работаем больше наугад.

– Вот черт! – Ноэль бессильно встряхнул руками, зазвенели цепи. – Мы тоже будем импровизировать. Планшет с собой? Нет? Там среди папок есть файл «Мусор». Видишь цифру? – Он ткнул пальцем в лежащий на диване футляр. – Я составил блок-схему вариантов ваших действий. Каждая ветка вариантов для меня имеет свой цвет. Как только исполнили одно действие, немедленно переходите к другому. Так я всегда буду в курсе событий. Уяснил, соломенная голова?

– Уяснил. – Ланс был зол на себя, уж он-то мог догадаться. И файл этот видел, но значения не придал.

– Тогда проваливай и следы замети как следует. Кто с тобой?

– Злат. Не беспокойся, – успокоил его юноша. – Химеры-охранники не вспомнят, что мы приходили, Злат подчистит записи камер.

– Исчезни. Хотя, – остановил он друга у порога, – как Никки?

– В порядке. – Ланс захлопнул дверь.

Щелкнули замки. На этот раз взломщики справились чуть ли не быстрее охранников. Роберт улыбнулся, взял пенал, приложил палец к экрану, надавил. Мигнул огонек сканера, створки бесшумно приоткрылись. Внутри обнаружилось несколько тонких листов пластыря, набор отмычек, мелкие приборчики.

Около минуты Роберт повозился с наручниками, вскрывая замок. Освободившимися руками стащил через голову рубашку, отлепил пластырь от бумаги и приклеил на запястья, к хранившей остатки летнего загара груди, на живот, плечи. Потом быстро закатал штанины и украсил пластырем ноги. Еще одну, последнюю полоску прикрепил на шею под волосы. Пока он одевался, полоски пластыря меняли цвет, сливаясь с кожей, и вот уже не разглядеть, не отыскать улик.

Второй раз его обыскивать не будут. Мазурин отобрал все электронные приспособления, оставил лишь часы с датчиком пульса, ведь ничего запретного в них не обнаружил. Роберт довольно усмехнулся. Способности способностями, а многолетний опыт изобретательства никто не отменял.

Из часов была извлечена головка завода и нижняя крышка, на их место встали совсем иные детали из пенала. Еще несколько приспособлений перекочевало в ботинки под стельки. Крошечный магнит прикрепился к ремню брюк. Что-то совсем миниатюрное Роберт прицепил к единственному металлическому зубу. Вот и древний способ протезирования поможет.

В пенале оставалось еще несколько мелких приборов и небольшая коробочка, но Роберт не торопился, тщательно прикрыл пенал, порадовался цифре 2 и спрятал за пазуху, после чего снова себя заковал. Все, он готов к встрече с существом, подобным Орэфу Только бы Джезерит выманила того из логова в лаборатории! Любой ценой!

Кожа под пластырем слегка пощипывала. Встроенные микросхемы, такие маленькие, что для их создания трудились целые стада нанороботов, уже начали свою работу. Вокруг Роберта создавалось энергетическое поле с нужными ему характеристиками…

Дорофея

Почему они не едут спасать Машку? Что такого сказал по телефону Ланс, раз Ника немедленно свернула все спасательные мероприятия? Дора не могла понять, не находила себе места. Вон Ланс приехал в компании Злата и Лешки, пока она пыталась дозвониться до двойника. Ника с Левашовым сцапали ребят и увели совещаться. Какая секретность, подумаешь. Все равно ей Ланс все потом расскажет.

Парней из Никиного кабинета она прождала полчаса.

– Едем с нами, – позвал ее Ланселот. – Возле Никиного дома замечены странные личности и химеры, тебе туда нельзя.

Наконец-то не здесь пылиться, а участвовать в реальных событиях!

Но, оказывается, все было куда интереснее. Ланс и Злат поспешили в квартиру Роберта. А Дору взял с собой на мотоцикл Леша, отвез в университетский клуб. Там собрались все юные байкеры. Андрей раздал ребятам пластиковые контейнеры с обедом.

– Налетай, пока тепленькое. Лелька-буфетчица не перестает о нас заботиться! – Настроение у Соколиного Носа было приподнятое, не то что у Доры.

– Ой, смотри, раскормит тебя до своих габаритов, – подмигнул другу Леша. – А потом съест.

– Я жилистый, между зубов застряну. – Казалось, ничто не способно испортить Андрею настроение.

Доре кусок не лез в горло. Там с Машкой не пойми что, здесь Таня с Русланом.

– Тигра… – Мигрантка решила вначале поговорить с девушкой. Тем более что от взглядов Руслана по спине бегали мурашки.

Таня точно ждала беседы, легко подскочила, поставив обед на стол, вышла в полнящийся смехом и звуками коридор. Они выбрались на крыльцо, присели на скамейку. Дора молчала. Все объяснения, которые она тщательно заготавливала, сортировала и пересчитывала, посыпались из кармана мелкой монетой в придорожную пыль. Мигрантка совершенно не знала, что говорить.

– Ты не любишь его, моего Русика, – верно поняла все Таня. – Его внимание пугает тебя.

Дора кивнула. Внимание не пугало, скорее будоражило в душе нечто скрытое, заставляло быть собранней, иначе ступать, иначе говорить, не забывать надевать сережки и подкрашивать губы. Но не скажешь же это вслух.

– У меня есть Ланс, и я его люблю, – не покривила она душой. – Русик веселый, компанейский, но не мой. И никогда моим не будет, я не хочу этого. Прости, я не знаю, как себя с ним вести, не знаю, что сделать, чтобы…

– Ничего, – немного расслабилась Таня. – Он всю жизнь такой. Увлекается другими, мотает мне нервы. Но неизменно возвращается. Наверно, это неуважение к себе, но я привыкла его прощать.

Дорофее вдруг захотелось оказаться за тысячу километров от этого одиночества.

– Я не могу его потерять. – Таня отвернулась. – Он тобой переболеет, как ветрянкой. А ты держи своего Ланса, держи крепче.

Она встала и пошла назад, неся на плечах тяжесть подозрений, опасений и разочарований, груз неуверенности в себе. И Дора не знала, как ей помочь.

Мигрантка просидела на скамье до приезда Ланса со Златом и только тогда вернулась к ребятам.

– Нам запретили вмешиваться, – сокрушался Ланселот, пересказывая визит к Роберту и беседу с Никой. – И как передать Маше послание, никто не решил. В лабораторию не дозвониться. Ехать самим еще опасней. Поэтому ждем Эла. А когда он будет – хоть на кофейной гуще гадай.

– Вот засада! – возмутился Гоша. – Как ходить на разведку, так мы первые. Как помогать, так притворитесь тряпкой? В городе полсотни химер и почти столько же сенсов и всяких странных личностей. Мы должны им сдаться на милость?

– У нас ни оружия, ни секретных средств связи. – Ленка восседала на столе в окружении рулонов с чертежами и всякого хлама. – Жорик, попроси помощи у своего отца.

– Он-то чем нам поможет? – удивился Гоша.

– Он умный, придумает, а мы на подхвате будем, – за всех решила Ленка.

Гошин отец, можно сказать, был главным байкером Барска и предводителем «Детей урагана».

– Отец, конечно, согласится, – с сомнением в голосе изрек Гоша, – но он не в теме. Он даже не до конца понимает, что я его эмоции могу считывать.

– Сами справимся. – Руслан заварил в кружке чай и протянул Доре.

– Тигра, держи. – Мигрантка как ни в чем не бывало передала кружку Тане.

Таня закусила губу и отвернулась от своего неблаговерного. Русик обескураженно встряхнул волосами и принялся что-то рассказывать Жене-Джону.

На этом бы все и закончилось, не вмешайся Злат.

– Я не понимаю людей, – напомнил он о себе из-за барабанной установки. – Одна делает вид, что Руслан ей безразличен. Вторая – что совсем не обиделась. А сам Руслан получает удовольствие, смущая одну и зля другую. Разве так прилично поступать?

Таня демонстративно встала со стула и неожиданно подошла к Злату, заставив всех присутствующих замереть.

– Сейчас ты еще больше нас не поймешь, – пообещала она и поцеловала бывшую химеру в губы. У всех на виду. На глазах у закипевшего Руслана.

– Теперь сиди и разбирайся в своих чувствах. – Она подмигнула Русику – Это я чисто по-дружески, дорогой, не подумай чего, – и вышла в коридор.

– Вот нежить языкастая! – прорычал Руслан в лицо Злату и выбежал за подругой.

– Дорогой друг, – Леша кинул в разговорчивого нелюдя скомканный бумажный пакет из-под пирожков. – Знаю, ты обожаешь учиться. Я скачаю тебе «Основы дипломатии». Уверен, ты будешь в восторге.

Не обращая внимания на разворачивающуюся драму, Ланс развернул планшет Роберта, запустил нужную программу. Еще утром, выйдя из камеры Ноэля, он отметил, что успели сделать.

Первые два этапа им на словах пересказал Эл: убрать подальше Дору беречь Нику, направить Машу в лаборатории. Третьим пунктом было передать Маше код для ввода в компьютер в зале химер. Как это сделать, никто не знал.

– Мой промах, – сокрушался Ланс. – Все его уловки на меня рассчитаны, а я не додумался!

– Есть способ! – вдруг осенило Дору. – Заодно пойму, что с Махой сейчас. Не с ней, так с Ксаной удастся связаться.

– Ты о чем? – забеспокоился Ланс.

– Помнишь, Орэф нам с Ксаной книги с упражнениями давал?

Юноша настороженно кивнул.

– В конце второго учебника были описаны способы связи для медиумов. Они все сложные, кроме одного. Только у нас мало помощников. Нужно пять, а лучше девять сенсов или психологов, – продолжала Дорофея, вспомнив измотанную физиономию Левашова.

– А знаешь, – оживился Гоша. – У нас в городе есть заколдованное ведьмовское место. – Он сделал страшные глаза.

– Кабинет декана, что ли? – хохотнул Леша.

– О, это вообще засада, потусторонняя зона, – согласился Гоша. – Нет, я про старый вокзал.

Байкеры понимающе переглянулись.

– Его начали строить в прошлом веке, когда был проект железной дороги до Барска. Потом дорогу отменили, вокзал переделали в автовокзал. Опять не срослось. Тогда его перестроили в кинотеатр, потом в торговый центр, потом в ночной клуб, после опять в кинотеатр. Теперь он вообще пустует.

– Это к чему? – удивилась Дора.

– Там по понедельникам и четвергам устраивают шабаши начинающие психологи и сенсы, – пояснил Гоша. – Я в школе твоей узнал. Вокзал как раз на пригорке, почти Лысая гора. Объяснишь народу задачу, они помогут.

– Веди, – согласилась Дора.

Они погрузились на мотоциклы. Дора присела позади Гоши, надела шлем. Паернь не торопился, дожидался остальных, нервничал.

– Я чувствую ее. – Дора не сразу поняла, о ком он. – Совсем чуть-чуть, но чувствую. Ей страшно, но не больно.

– Спасибо, – обрадовалась она. И только когда мотоцикл набрал скорость, она поняла, что Гоша признался в любви к ее «сестренке».

«Ведьмовское место» оказалось совсем рядышком, всего в двух кварталах от штаб-квартиры «Детей урагана». Справа от него красовались новостройки жилого комплекса, слева за тремя рядами лип притаилась школа искусств.

Бывший вокзал имел башенку с белым куполом, огромные, закругленные кверху окна на первом этаже и круглые – на втором. Изначально он был выкрашен в горчичный цвет, но фасад закрывали рекламные растяжки, а бока являли собой полигон тренировок юных художников. Дора даже замерла, рассматривая многослойные граффити. Из всех разномастных рисунков и надписей взгляд девушки выхватил «Даешь правду о пилигримах!». Она бы сама не отказалась ее узнать.

Ребята вошли внутрь, обогнув вокзал с расписной стороны. За аркой зеленых решетчатых ворот обнаружился длинный полутемный холл. На его стенах еще сохранились афиши. У окна замер бильярдный стол. На полу валялись газеты, коробки, строительный мусор.

– Все ценное отсюда вывезли, – пояснил Гоша. – Но кинозал долгое время стоял закрытым, там прилично.

Дора сама ощутила людей за толстыми стенами. Их настороженное ожидание натянуло невидимые струны пространства.

Тогда она подтолкнула вперед Гошу:

– Ну же, представь меня им.

В кинозале было холодно. Свет от множества расставленных на полу свечей дрожал и вытягивал тени, вызывал легионы призраков. Курились ароматические палочки, распространяя горько-сладкий аромат.

На ящиках из-под апельсинов и самодельных скамьях сидело двенадцать человек в возрасте от девяти до девятнадцати лет. Трое «малышей» оказались из Дориного класса пилигримов: Людвиг, Лия и Адам. Девушка узнала также капитана команды КВН «Барские йоги и ежики» Олега Витязева и Асю, поэтессу из литературного клуба.

– Жорик, почему с эскортом? – удивился Олег.

– Ведьму к вам на шабаш привел. – Гоша отступил в сторону давая возможность высказаться Доре.

Ее выслушали, иногда перебивали, задавали вопросы, уточняли детали.

– Мы согласны, – за всех высказался девятилетний Адам, на самом деле почти переваливший двухвековую отметку. – Это будет куда интереснее, чем наши трени ровки.

– И опаснее.

Лансу затея не нравилась, но он не протестовал. Терпеливо принялся объяснять ребятам, что от них требуется.

– Ты кто, сенс? – начал он с Олега. – Садись здесь, будешь держать энергетический поток в едином русле. Ты? – поинтересовался он у Адама.

– Психолог, – ответил мальчик.

Дора его не любила, слишком умничал на уроках, всегда и везде стремился быть первым. Она понимала, у него опыта куда больше, но внешне – дитя дитем. Забавно наблюдать за повадками старичка в щуплом белокуром ребенке.

– Но задатки сенса есть. – Ланс задумался. – Сядешь через двоих от Олега. Поддержишь его.

В конце концов он сформировал круг, включил в него Гошу и Злата, сам устроился посередине, постелил на свободный ящик куртку, усадил Дору.

– Замерзнешь, – возмутилась она.

– Мне так комфортнее. – Он присел рядом, одной рукой обнял ее за плечи, другую положил поверх ее ладоней.

– Доверься мне. Код для Машки запомнила?

Дора кивнула.

За его спиной загудели ледяные волны, взметнулась метель. Закрывая глаза, он всегда чувствовал эхо жизни инспектора Константина, слышал звон корабельных цепей и крики чаек в порту.

– У тебя руки ледяные, – сонно прошептала она.

Он направил ей свою силу, зачерпнул энергию из круга – слабую, разнородную, но вполне пригодную для их целей, пропустил сквозь себя и влил в девушку.

Дорофея ощущала, как пространство вокруг нее напряглось, завибрировало, как время потекло тонкими струйками сквозь решето ее жизни. «Я делаю ошибку», – подумалось ей.

– Маша. Ма-а-аша!

Губы беззвучно шептали имя, комната расплылась, лишь язычки свеч крошечными саламандрами танцевали на фитильках.

Лицо «сестренки», похожее на ее собственное, как зеркальное отражение, обрело объем. На секунду Дорофея увидела кабинет в лаборатории, а в нем Рюкина, Вителя, Марину и Машу, сидевшую за дальним столом рядом с Роксаной. Девушки с несчастными выражениями лиц перебирали бумажные документы. За их спинами на страже застыла химера.

В это же самое мгновение очнулся от задумчивости Витель, напрягся Илья Рюкин. Джезерит, точно хищная птица, вскинула голову. Тремя этажами выше сотни нелюдей остановили закачку информации из макросети.

– Маха, слышишь меня?

Усилия пятнадцати человек подгоняли Дору придавали ее мыслям силу приказа.

«Да», – ответил двойник.

– Заходишь в зал химер. Слева от двери вмонтирован в стену старый компьютер. Вводишь код.

Она продиктовала комбинацию букв и цифр.

– Повтори.

Маша повторила.

«Не уверена, что смогу выбраться», – пожаловалась девушка.

– Придумай что-нибудь.

Связь прервалась. Дора хватала ртом воздух. Она не представляла, сколь это трудно – беседовать без телефона. Остальные чувствовали себя не лучше. Но Дора еще не закончила.

– Я обязана забраться в память Дельты, туда, куда побоялся лезть Левашов, когда его спугнула Ника.

– Сдурела? – поразился Ланс. – Ничего этого не будет. Ты измотана, ребята устали. Всех нас погубишь. Я выгорю, не вытяну вас всех!

– Я помогу.

Для Злата подобные эксперименты были все равно что коробка с конфетами для ребенка. Дора чувствовала, как он «сдерживает» ребят, не позволяя юным экспериментаторам разойтись.

– Не выйдет, – не согласился Ланс. – Ты помахала приманкой под носом у чудовищ и продолжаешь сидеть на месте как ни в чем не бывало. Нам надо разделиться и притвориться, будто сеанс связи нам привиделся. И чем скорее мы это сделаем, тем целее будем. Все зависит от Маши.

– Мы по домам, – трусовато заявил Адам. Он только в августе получил новенькую жизнь, ему было что терять.

– Мы на пары, – поддержал его Кирилл. – Если пропустим лекцию по сопромату, лучше сразу из универа документы забирать.

– А у нас лабораторки по черчению не сделаны, – поддержали его Ира с Вадимом. – Серюков зверь, если не вовремя сдали чертежи, заставляет чертить от руки. Это в наше-то компьютеризированное время!

– Лекции у нас закончились, – сообщил Лешка, переглянувшись с Ленкой, – мы на часик отлучимся по делам и вернемся охранять Дору.

– Мы вас дождемся. – Руслан, как всегда, все решил за двоих.

Таня смолчала. У Доры не хватило духу вмешаться.

– Тогда поедем в пиццерию, – объявил Гоша. – Прятаться по норам не выход, лучше быть на виду.

Дора была с ним согласна.

Маша

Вто же время Машка вытерла потные ладони о юбку. Поверили! Поверили, что Дора спрашивала о ее самочувствии и просто тренировала дальнюю связь! Тем более что Ксана подтвердила.

– Ты сегодня добрая, – шепнула ей Иванова, украдкой поглядывая на сидевшего ближе всех Рюкина.

Маша уже второй час перебирала бумажный хлам, который приволокли нелюди.

– Ошибаешься. – Роксана сидела спиной к приемным родителям. – Это я злая. Просто ты меня еще доброй не видела.

Маша наблюдала за людьми вокруг и понимала, что до зала химер ей не добраться. Она сидит дальше всех от входа. За спиной почетным караулом застыла нелюдь.

– Слышь, – Маха толкнула напарницу локтем, – мне надо наверх. Сможешь их придержать?

Роксана медленно обернулась, оценивая все препятствия. Им предстояло преодолеть комнату, залитую озерами солнечного света и синеватыми отблесками аномалии. Сейчас это было равноценно преодолению долины, переполненной чудовищами и ловушками.

– Погоди минуту сюда кто-то идет. – Юная Верховицына зашелестела бумагами.

Химеры приволокли целую гору макулатуры, требующей сортировки. Наблюдения за аномалией следовало складывать в одну стопку, техническую документацию во вторую, записи, в которых девушки не разобрались, – в третью, литературу на иностранном языке – в четвертую. Все просто, но перед арестом Роберт здорово подпортил захватчикам жизнь, перемешал, перепутал заметки, закрыл паролями или вовсе удалил часть информации. Теперь приходилось тратить часы даже на грубую сортировку.

– Сделаем. Готова? – одними губами уточнила у соседки Роксана. Маша моргнула. – Заткни уши и повторяй любимый стишок, – предупредила юная гипнолог.

Машка сама поняла, что легко не будет. В школе ее учили противостоять приказам. Метод малоэффективный, но силу воздействия снизит. Девушка что есть силы прижала руки к ушам и затараторила первую пришедшую на ум скороговорку: «Тридцать три корабля лавировали, лавировали да не вылавировали».

– Не двигаться, не говорить десять минут! – грянул приказ.

Несмотря на зажатые уши, на Маху накатила невыносимая слабость, расплющила, раскатала в блин. Роксана немилосердно больно дернула напарницу за руку.

– Вставай, – просипела Верховицына-младшая. И озадачила химеру: – Понесешь ее за мной.

Мускулистый парень в форменной одежде, до сего момента напоминавший восковую статую, подхватил Машу на руки и потащил следом за хозяйкой.

На пороге Ксана не удержалась, обернулась к недвижимым родителям и послала им воздушный поцелуй.

Коридор, лестница. Иванова с замиранием сердца считала этажи. Вот и двухстворчатые двери в зал химер.

– Жди здесь. – По голосу Ксаны можно было изучать симптомы гриппа, настраивать звучание кошачьих воплей и скрежет пенопласта по стеклу. Он то срывался на визг, то хрипел и сипел прокуренно и глухо.

Юная гипнолог скрылась за створками и почти сразу вышла, приглашая химеру с Машей следовать за собой. Двое человек в форме охраны и около сотни химер готовились сдавать норматив по физкультуре. Они трудолюбиво приседали.

– Раз, два, три, четыре. Раз, два… – холодным осенним ветром завывал Роксанин голос.

«Туда». – Палец Роксаны указал химере на запрятанный у дальней стены компьютер – старой модели с тяжелым, заключенным в резную деревянную раму монитором, с клавиатурой, как у печатной машинки, – громоздкой и неудобной. Машка всегда думала, что эта штука – просто украшение. Оказывается, нет.

Как включить? Системный блок был вмонтирован в стену и закрыт деревянной панелью с металлическими кнопками, похожими на пуговицы от военного кителя. Машке пришлось изрядно потыкать по ним, пока вспыхнула лампочка индикатора загрузки.

На удивление, загрузилась машина быстро. Трясущимися от волнения и слабости руками Иванова набрала код. Запомнить оказалось очень просто:

1504Н1211РАмп

15 апреля – день рождения Ники, 12 ноября – день рождения Роберта, Амп – «аномалия мне подчиняется».

Поле ввода пароля с аппетитом проглотило комбинацию цифр и букв, довольно мигнуло и выдало: «Процесс выполнения операции запущен». Можно перевести дух.

– Что здесь происходит?

Это Джезерит. Маша вывернулась из заботливых рук химеры, пошатываясь, подошла к напарнице, встала рядом.

А над подиумом сворачивались в трубочки и завязывались узлами голографические экраны. Графики, формулы и текст с них оборачивались сияющими перьями жар-птиц и падали на пол, чтобы там затухнуть навсегда.

– Браво! – оценила диверсию Роберта древняя химера. – Я вас недооценила. Мазурин будет в ужасе, но я довольна. Одобряю ваши методы. За активный отдых моих работников отдельное спасибо. Прекратить зарядку!

Нелюди и охранники замерли. Джезерит посторонилась от дверей, пропуская запоздалую подмогу.

– Верните детей на место, они хорошо справляются с сортировкой. И еще, мне нужны медиумы, как можно больше, и все присутствующие здесь сенсы. Всех, кого вы сумеете раздобыть, ко мне. Срок – до шести утра.

Слуги странной женщины без церемоний схватили девушек и повели к выходу.

– Разберитесь, что они натворили и чем это грозит, – успела расслышать Машка, прежде чем тяжелые металлические створки двери сомкнулись за ее спиной.

Дорофея, Маша и другие

Мы бы успели, – разочарованно вздохнула Дора, отодвигая недоеденный кусок пиццы.

– Что бы успели? – не понял Ланс. Он задумчиво положил ладонь на сумку под которой на столе лежали багетка и пистолет со снотворными пулями.

Вокруг шумел и полнился народом байкерский клуб. Заканчивался рабочий день, и люди собирались после работы побеседовать, перекусить, обсудить последнее перед сезоном холодов байк-шоу в начале ноября. Шумная компания тремя столиками левее планировала тут дождаться темноты и погонять по ночным улицам, бессовестно нарушая покой горожан.

В стенах пиццерии, в кругу друзей люди забывали о повседневных печалях и заботах. Доре даже казалось, что она слышит грохот снимаемых ими доспехов, отбрасываемых щитов. Лица озарялись слабым светом, точно внутри зажигали свечу. Можно было часами смотреть на чужие радости, купаться в эмоциях, позабыв, что вокруг идет невидимая беспощадная война со сражениями, жертвами, похоронами.

– Я должна была узнать все про Теней и Вестников, – разочарованно призналась она Лансу. – Это дало бы нам дополнительный шанс. А сейчас нас ищут и, боюсь, очень скоро найдут.

– Что они сделают в столь многолюдном месте? – без всякой уверенности пробормотал Ланс.

Но они оба знали: хватит пары химер, чтобы никто из присутствующих не встал на защиту Дорофеи. Да она сама бы безропотно пошла вслед за нелюдями.

– От Эла сильно влетело? – Девушка попробовала коктейль, мельком взглянула на Таню, Руслана и Гошу. Она не имеет права ими рисковать.

Вон и Лена с Лешей появились, сразу к кассе пошли заказывать. Они же защищать ее бросятся в случае чего. А это не их бой.

«Я не сдамся просто так. Я должна тянуть время, вдруг Машка еще не осуществила задуманное?»

– «Что вы творите, идиоты? Как вы могли так рисковать?» – невесело передразнил Ланс шамана. – Он сам был готов ввести код и раскрыть себя. А у нас, похоже, черный пояс по глупостям, – резюмировал юноша.

– Он не сказал, что должно произойти? – Дорофея отодвинула в сторону коктейль. Нужно забрать с собой остатки пиццы и купить побольше воды.

– Полагаю, диверсия. Я бы на месте дока ни строчки кода не отдал врагам, – признался Ланс. – Эл подлизывается к новым властям в лаборатории. Ника сидит в центре клонирования, боится еще кого-нибудь зашибить.

– Мне не жалко Белякова, как ни пытаюсь себе объяснить, что он хороший. – Дора поежилась. Опять это мерзкое чувство в животе. Хотелось бежать, мчаться отсюда за край изведанных земель. – Ланс, меня ищут.

Ланс спрятал под куртку пистолет с сонными пулями, багетку пристегнул к запястью. Потом сбегал к кассе, купил три бутылки воды, небольшую пиццу, все сгрузил в сумку.

– Мы теперь куда? – Наблюдавший за их приготовлениями Гоша тоже принялся собираться.

– Мы, не вы, – поправила Дорофея. – Вдвоем нам проще укрыться от погони. Правда, Ланс?

– Я всегда с тобой, – ответил парень, допивая из стакана остатки фанты. – Спасибо за все.

Они вышли из пиццерии. Девушку поразило предвечернее освещение – острое и яркое, какое бывает только осенью, когда часть неба закрыта сине-фиолетовыми тучами, а другая неистово бирюзовая. Угольно-густые тени, слепящий глаза свет заронили в душу семена тревоги.

У дверей в мастерскую готовилась к отъезду четверка немолодых бородатых байкеров.

– Подвезете? – решила попытать судьбу мигрантка.

– Куда тебе, красавица? – поинтересовался самый бородатый из всех, в куртке, увешанной значками.

– Через центр поедете? – уточнил Ланс.

– Точно. Садитесь?

Бородач кивнул приятелям.

– Знаешь, что за штука? – Байкер протянул ей черный, с рожками шлем.

– Соображу.

Дора надела пахнущий краской и одеколоном шлем на голову, устроилась за внушительной спиной. На куртке был вышит портрет бородача в таком же рогатом шлеме и с секирой. Снизу красовалась надпись «Один». В такой веселой компании Ланс с Дорой отчалили от пиццерии.

Когда-то Ника с Левашовым рассказывали девочке: если вдруг за ними будут охотиться сенсы или психологи, всегда нужно быть в движении. «Мы лучше чуем неподвижное. Если жертва бежит, тем более путает след, нам каждый раз нужно настраиваться, а то и прибегать к помощи коллег», – предупреждали они ее. Вот Дорофея и бежала.

Сколько они продержатся против химер? Те готовы преследовать, пока не умрут, уж Дора с Лансом это знали не понаслышке. А если за клоном Маши Ивановой выслали несколько отрядов? Хоть бы дать время Маше. Пообещавший все разведать Эл несколько часов не отвечал на звонки.

В это же самое время в обоих зданиях лабораторий Ноэля сработал таймер, раскрылись встроенные в механизм ампулы с кислотой и опрокинули содержимое на важнейшие рабочие узлы электронной системы контроля за аномалией, на сервера хранения информации. От кроткого замыкания загорелась оплетка проводов. Из многогранных металлических сооружений на вершинах Тесла-башен в небо и землю ударили снопы молний. Одна за другой серия вспышек из мощных излучателей на крышах лабораторий сбили концентрацию химер на Землю-1. Роберт полностью подчистил за собой, оставив врагам лишь воспоминания о былом изобилии бесплатной чужой интеллектуальной собственности. Василий Мазурин спешно докладывал Гильермо Карвелу о диверсии.

А парочка беглецов распрощалась с байкерами, села на автобус до окраины, потом взяла в прокате велосипеды, добралась до озера, по набережной прокатилась на такси.

Огненный закат допылал на западе, осыпал угли за вершины небоскребов. Барск погрузился во мглу. С озера по-воровски медленно и осторожно пополз белесый туман.

К десяти вечера ребята так сильно вымотались, что забрались с ногами на лавку под голыми липами на набережной, сели спина к спине, ведь так теплее, и поужинали холодными остатками пиццы.

– Куда дальше? – не сдавался Ланс. – В ночной клуб нас не пустят, дресс-код не пройдем. Круглосуточные магазины уже пустынны, самые голодные закупились до заката. Нам бы в людном месте пересидеть, где химеры нас слабее чувствуют.

– Прочь из города!

Дора прижалась затылком к затылку Ланса. Сейчас она с сожалением вспоминала забытую в заброшенном кинотеатре шапочку. Пусть страшненькую, зато теплую. Голова очень замерзла. И не только она.

– Как сбежать? Барск закрытый город, такси за его пределы не ездят, машину напрокат взять, так в ней маячок, – принялся рассуждать Ланс. Он тоже очень замерз и сейчас с радостью был готов отвлечься. – Шлюпы и вертолеты давно все с маячками, с самого Машкиного похищения. И маячки так глубоко запрятаны в обшивку, что мне до них не добраться и не выжечь.

– Аэроклуб! – осенило Дору – При аэропорте есть аэроклуб. Нам далеко не нужно, а простенький самолетик легко дотянет до ближайшего города.

– Я не умею пилотировать, – посетовал юноша.

– Я поведу, – самонадеянно решила девушка. – Сколько было случаев, когда геймер после симулятора полетов садился за штурвал и поднимал машину в воздух. А я летала, даже в макросетевых гонках участвовала. Не отличилась, но до финиша дошла! – Ей было чем гордиться.

– Сдурела, – ужаснулся Ланс, вынимая из сумки бутылочку и отпивая пару глотков. – Я в самолетах ноль, если что, даже помочь тебе не сумею.

– Лансик, поехали прокатимся, осмотримся, – жалобно попросила она. – Я к скамейке примерзла. Хоть согреемся.

Юноша нехотя спрыгнул на асфальт, отправился к слабо мерцающему во тьме терминалу вызывать такси. А Дора в сотый раз за вечер набрала номер Эла. Пусто. Что же там происходит, раз он недоступен?

Такси остановилось у металлического забора. Высокого, метра в три высотой. Ланс расплатился и пошел вдоль, удаляясь от озаренного подсветкой здания аэропорта. Юноша хорошо изучил Барск, пока шпионил для Роберта, поэтому знал многие неприметные лазейки. Он провел Дору в низкую калитку, обогнул ангары и гаражи и по хрустящей мерзлой траве вывел к костру.

Дора не задавала вопросов, неприятное чувство в животе становилось все сильнее. Погоня совсем рядом, дышит в спину, ступает след в след.

У самой границы построек у костра сидели четверо. С одним из них Ланс поздоровался за руку, остальным кивнул. Мужчины разговаривали, пили пиво, курили, жарили на веточке хлеб.

– О чем печалишься, Ланс? – поинтересовался один из них, протягивая ему и Доре обжаренные кусочки.

«Канцерогены», – подумала Дора и отказалась.

– Я обещал невесте полет вокруг ночного Барска. Мы заплатим. У нас годовщина, мы четыре месяца встречаемся.

А точно! Дора чуть не ахнула в голос. Во второй половине июля, может, не двадцать первого, а чуть раньше, они познакомились.

– Вон шлюп, – устало махнул рукой мужчина.

– Э, нет. Это неромантично. А вот самолеты, тем более старинные, это вещь! – с умным видом возразил Ланс.

– Я трезв, я могу прокатить, – поднялся один из мужчин, отряхивая руки о колени. – Я инструктор. Меня зовут Гавриил Андреевич.

– Ланс, Дора, – представил их юноша.

– Самолет на ходу, час назад завершил тренировки.

Гавриил Андреевич отвел их на дальнюю взлетную полосу, где, сливаясь с окружающей тьмой, угадывался металлический корпус спортивного самолетика.

Дорофея обернулась. Кто-то смотрел ей в спину из-за невидимого отсюда забора, из-за гаражей, из дальних темных построек вокруг, совсем не страшных днем, но сейчас, под властью тревог и фантазий, приобретавших очертания доисторических чудовищ и снова растекавшихся бесформенными кляксами. Каждый шаг заводил девушку в ловушку, и пути назад уже не было.

Самолет показался мигрантке слишком маленьким и тесным. За сиденьем пилота обнаружились два кресла.

– Говорят, в начале прошлого века люди на фанерных этажерках подвиги совершали, – сказала Дора, чтобы хоть как-то перебороть страх высоты и успокоить себя.

Зря она это сказала. Инструктору явно не хватало общения. Он с удовольствием принялся пересказывать историю самолетостроения, поведал про женщин-пилотов, про военный подвиг летчиков, вылеты отряда «Ночных ведьм». Но девушка даже была ему благодарна. Рассказ немного притупил ее страхи.

Приборная панель сияла огнями всех цветов. Самолет разогнался, подпрыгнул и распрощался с землей, держась за воздух и ледяной ветер. В кабине трясло, дуло из всех щелей, но зато внизу, точно волшебная россыпь самоцветов, горел огнями Барск. Летчик рассказывал, Ланс всматривался во тьму, не выпуская при этом ладони Дорофеи.

– Подбрось до соседнего города, – вдруг попросил юноша.

– Парень, мы так не договаривались, – возмутился пилот.

– Я заплачу, – упорствовал Ланс.

– Топлива не хватит, – возразил Гавриил Андреевич.

– За городом есть второй аэродром, – вспомнил молодой человек, – от военной части остался. Туда подвозят большие грузы. Приземлись на него. Не обижу.

Летчик колебался недолго.

– Уговорили, – кивнул он.

Самолет тряхнуло, летчик менял курс.

– Допутешествуетесь вы, дети, – проворчал Гавриил Андреевич.

Дора вжалась в кресло. Щупальца чужого внимания проникли в кабину, едва коснулись девушки и исчезли, но гнетущее ощущение обреченности осталось. Летчик как ни в чем не бывало продолжал свой рассказ. А девушка мечтала, что на том аэродроме они обязательно отыщут шлюп или самолет и продолжат путешествие.

И действительно, самолет снижался. В лобовое стекло просматривалась лента шоссе и дальние огни. Слишком близко от Барска, слишком знакомы скошенные очертания двух зданий и аномалии, горящей синим пламенем точно газовая конфорка.

– Ты куда нас привез? Эй? – заволновался Ланс.

Он отстегнул ремни, полез к пилоту толкнул того в плечо. Гавриил Андреевич не реагировал, как ни в чем не бывало рассказывал о военных вылетах.

Дора прислушалась к ровному фону его эмоций, точно замороженных, звучащих на одной ноте, и все поняла. Его вели химеры.

– Проклятье! – Ланс вынул из-за пояса пистолет со снотворным.

Шасси коснулись асфальтовой трассы, машина покатилась, подпрыгивая и дребезжа. Остановилась. В конце пути светила фонарями легковая машина, подле которой в окружении химер дожидалась восьмилетняя девочка Стелла. Рука Ланса против его воли опустила оружие, но Дора чувствовала: он, как может, сопротивляется чужой воле.

– Я же писала тебе, макросеть – это плохая затея, – первым делом заявило белокурое дитя.

Шаг, еще шаг по блестящему от инея асфальту. Со стороны лабораторий приближались огни машин. Когда Ланс успел вскинуть руку и выстрелить, она не поняла, но двое химер позади ребенка осели на землю, получив слоновью дозу снотворного. А юноша замешкался, задрожавшей рукой не мог выпустить пулю с лекарством в ребенка. Или…

– Пока со мной сила Джезерит, я бессмертна. – Девочка бесстрашно подошла к Лансу разжала его пальцы, вынула оружие.

Из подъехавших машин выбежали люди и химеры, развели парочку по разным автомобилям и повезли в лаборатории.

– Ей нельзя туда! – пытался докричаться до них Ланс. – Она погибнет!

– Погибнешь, – соглашалась Стелла, усаживаясь рядом с Дорофеей, – если не подчинишься.

Даже странно, но Дора почувствовала некое облегчение. Она очень устала за минувшие два дня, почти не спала ночь.

«Я еду к Махе, – успокаивала она себя. – Ника что-нибудь придумает. Или Роберт. И нас освободят».

С созданием макросети ей всю жизнь придется проработать медиумом, проводником из одного мира в другой. Связь с Землей-1 работает, пока живо Дорино тело там. А оно будет жить, стареть в металлическом саркофаге, похожем на гроб, точно дальняя радиостанция откликаться на зов химер. «Я нужна им всем. Роберту, Мазурину, другим искателям бесплатных знаний, – думала она. – Меня не убьют. А без Махи и Ланса я работать не буду. Эл не прав, я не погибну».

– Кто ты? – Ее внимание переключилось на Стеллу. – Ты знала мою семью.

Машина остановилась, девочка вышла первой, дождалась пленницу. В лабораториях никто не спал, горели огнями все окна.

– Я руководила комиссией по труду. – Стелла не стала таиться. – По просьбе Саши и Лени я подыскивала самую неподходящую для тебя работу, чтобы ты не осталась на Земле. Но ты выбрала иной выход, мигрировала.

– Погоди, – разволновалась Дорофея. – Ты говоришь об Александре и Леониде Ивановых?

Машка здесь! Теперь Дорофея ее почувствовала. И Роксану тоже. Но сейчас было важнее выпытать правду.

– О них. Однажды они мне помогли, и я, как умела, отдавала долги. Они даже здесь просили меня за тобой приглядывать, – похвасталась довольная собой Стелла. – Но они далеко, я считаю свой долг исполненным.

Дора замерла, за что химера позади неприятно толкнула ее в спину, поторапливая подниматься на крыльцо. Выходит, родители намеренно ломали ей жизнь! Намеренно выгоняли за пределы планеты, к себе на станцию! Неужели они не понимали ее мечты и желания? Неужели все, что произошло с ней, – их вина? Она представила безвоздушную пустоту космоса и боязливо обхватила себя за плечи. Нет, никогда и ни за что!

Она обернулась к Стелле. Неискренняя гримаса сочувствия в высшей степени странно и чужеродно смотрелась на лице ребенка.

– Почему ты мигрировала? – Дорофее и в этом виделся заговор.

– Чип, – коротко ответила Стелла.

– Что с ним не так? – не поняла девушка.

– От него развилась опухоль. Врачи давали мне от месяца до двух, и я решила уйти. Выбрала Землю-56 из-за клонирования, но клона не получила. Зато обнаружила тебя с макросетью.

– Не могу сказать, что мне жаль, – как можно более зло ответила Дора.

Они остановились у металлических створок зала химер. Странно, девушка только сейчас рассмотрела на них ажурный кованый узор. Маленькая Стелла не могла их открыть, дожидалась более сильных помощников.

Двери распахнулись. Ставшая привычной пустота приняла двух человек и двух нелюдей. Вон и Машка с Роксаной в компании Эла и нескольких сенсов Роберта усиленно изображают из себя манекены. Кажется, даже не моргают, застыли во втором ряду химер.

Машка зла, дергается, мечтая перебороть приказ, Роксана так вообще сочится ядом ненависти к своим тюремщикам.

Вон и Джезерит. Если не знать, кто она такая, на вид обычная женщина – не очень умная, не очень счастливая. Но природный психолог или сенс, лишь единожды почувствовав ее, запомнит навсегда.

Марина Верховицына, Витель и Илья Рюкин чуть в стороне от нее шептались с добряком Карлом. До недавнего времени Дора сама не могла представить его в роли злодея.

– Стелла, – обернулась Тень, – ты свое дело сделала. Ступай в другую башню, готовься.

Стелла кивнула и послушно пошла к дверям. Химеры выпустили ребенка.

– Уберите лишних, и начнем. – Джезерит не смотрела на Дору, но девушке все равно было не по себе от ее присутствия. – Василий, сообщи Магистру, что мы восстановим утраченные данные.

Одна из химер бесцеремонно стащила со скамьи Роксану. Та упиралась, раскрывала рот в безмолвном крике. Марина шагнула к приемной дочери, но Витель ее опередил, взял девушку за руку и вывел вон. Марина с Рюкиным поплелись следом. Зато к Карлу присоединились несколько человек с оборудованием. Командовал ими Василий Мазурин, на вид чуть старше Бронислава Соловьева.

– Ты точно все починил после диверсии Ноэля? – несколько раз переспросила его Тень.

– Уверен, – отвечал ей Василий.

Дору заставили взобраться на окруженный химерами помост. Внизу суетились люди, спокойно дожидались нелюди, а в прозрачные секции потолка заглядывали синие отблески аномалии.

– Приступаем, – решился Василий. – Стелла говорит, что готова.

Ночь ворвалась в здание, в сознание Дорофеи, поволокла девушку к звездам, к призракам, похожим на муми-троллей и русалок, к планетам, мерно наматывающим круги по орбитам вокруг звезд. Дору вели. В этот раз солировала Стелла, увлекая за собой армию химер и ее, Дорофею.

«Скорей бы все закончилось!» – решила Дора и увидела дом: чистоту и уют широких проспектов и главных улиц, вычурный лоск бизнес-кварталов, однообразные кварталы-ульи, грязь и пугающую бедность трущоб. Это тоже было видение Стеллы, той нравилась родина. Дору увлекало следом, но девушке не за что было зацепиться, тело мигрантки не откликалось. Картинка ускользала, и Дорофея никак не могла до нее дотянуться. А потом наступила темнота.

В то же самое время в зале химер события приняли неожиданный оборот. Вначале мигнул и погас свет. Остались гореть индикаторы приборов и по-прежнему светила аномалия. На планшете техников тревожно мигнули экраны, сигнализируя о технической неисправности оборудования. Мощные разряды молний сотрясли Тесла-башни, воздух даже в помещении заискрился, по волосам и фигурам химер пробежали синие всполохи.

Видимый уже не только сенсам энергетический мост между зданиями лаборатории распался, аномалия покрылась алыми кляксами, отдалась слабой дрожью почвы, на башне слева вспыхнули верхние этажи, в окнах вздрогнули и осыпались на пол стекла…

– Отключите все, чтоб вас! На воздух взлетим!

– Не работает! – раздавались голоса в темноте.

– Вручную!

– Не работае-е-ет!

– Отсоедините химер, они держат канал!

– Есть! Стабилизируем!

– Химеры держат канал!

– Я сказал, стабилизируй, ничего не трогай!

Снаружи гудело и гремело. Казалось, новенькие здания сейчас рассыплются по кирпичику. А перед помостом в воздухе зажужжала, завыла, набирая мощность, шаровая молния.

Василий Мазурин и его персонал отскочили к стенам и замерли, боясь шелохнуться. А молния росла, оформляясь в человеческую фигуру. Яркая вспышка заставила даже Джезерит отступить на шаг назад. Перед ней в ореоле света в воздухе повис Гильермо Карвел. Казалось, с первого сеанса связи он не переоделся, такой же летний, несерьезный. Он медленно опустился на пол.

– Вижу, все приходится делать самому. – Он с любопытством осматривался. – Ленивые у тебя инженеры, сестра, не все последствия диверсии устранили. Если бы не я…

– Приятно видеть тебя здесь, брат. – Джезерит не показала, сколь она удивлена или взволнована. – Благодарю за спасение.

Он прошелся по залу, снисходительно разглядывая собравшихся, точно те были его холопами, застыл в задумчивости и вдруг превратился в Роберта Ноэля.

– Похож? – вопросил он у оттаявшей было публики неизменившимся голосом. – Мне нравится это место. Я готов перебазировать сюда небольшой отряд. Городок маленький, но центр клонирования окупит все неудобства.

– Что ты задумал? – Джезерит напоминала кошку, у которой отбирали законную добычу.

– Мы ускорим создание макросети. У химер есть опыт. Главное, подыщи новых проводников взамен погибших. – Он добрался до Мазурина, вынул у того из рук планшет с отчетом о перенастройке аномалии, присмотрелся.

– Погибших? – удивилась Джезерит, обернулась к помосту. – Действительно, – разочарованно признала она. – Люди – ненадежный материал. Уберите здесь и во втором здании.

Две химеры подхватили не подающую никаких признаков жизни Дорофею, взвалили ее на плечи, точно бревно, и поволокли вниз.

– У тебя же есть экземпляры для подстраховки? – уточнил он.

Джезерит пропустила реплику мимо ушей. Но от Карвела не укрылось ее разочарование.

– Как же я запамятовал, – с издевкой проговорил Магистр, – мертвая девочка вобрала в себя часть силы Орэфа, а ты так слаба. Теперь у тебя осталась всего одна из его убийц, – продолжал он. – Зато вдоволь медиумов, ты не пропадешь, сестра.

Он оторвался от пола, возвращая себе прежний облик, широко раскинул руки и воспарил под стеклянный потолок.

– Я скоро вернусь, – пообещал он и исчез. Просто, тихо, без эффектов.

В это же самое время к Маше вернулась способность чувствовать и двигаться.

На Машку впервые за несколько месяцев рухнула звенящая, ноющая пустота, точно из помещения убрали все предметы. А то, что она видит, – лишь картонные манекены. Всю ее жизнь заменили картонным манекеном!

– Дора! Что с ней? Куда ее унесли? – закричала она, всплывая из плескавшегося вокруг киселя чужой воли.

– Уведите ребенка, в ней больше нет надобности. – Джезерит было плевать на чьи-то переживания, но она все же снизошла до ответа: – Твоя копия не справилась, сорвалась, пока химеры перестраивались на ее мир. Искра ее души погасла, смирись.

«Ноэль будет недоволен», – подумалось Тени, но какое ей дело до его недовольства, когда Карвел осмелел до визита сюда. В следующий раз она будет готова его уничтожить.

– Как, погибла? – вырывалась из рук химер неугомонная Машка. – Она же проделывала такое, и ничего с ней не случилось! Она и Роберт…

Ах да, Ноэль сам был на Земле-1. И мальчик, его ассистент, Ланс Шамин, кажется. Его сегодня взяли с девочкой. Значит, у нее есть запасные проводники. Люди наивны, ради смутных целей жертвуют собой. Ноэль с Лансом станут предметом для торга с Карвелом.

Она убедилась в силах Магистра. Они не столь велики, как она боялась. Она справится. Она для этого и создана. Она Тень.

Машку заперли в комнате вдвоем с Роксаной – хмурой, заплаканной. Несмотря на свое горе, Маша подошла к ней, присела рядом, потормошила за плечо.

Ксанина рука слабо шевельнулась, потянулась к карману. На свет был извлечен потрепанный блокнот. Дрожащей рукой Ксана вывела три слова, безобидных по отдельности, но страшных во взаимном соседстве:

«Меня лишили голоса».

– Кто? – ахнула Маша.

Подобное казалось ей кощунством.

«Марина». – Ручка прорвала бумагу.

Роксану колотило. Маха осторожно подсела к ней, обняла, хотя самой было несладко. Никак не верилось в то, что Доры больше нет.

– Мы справимся, – неуверенно пробормотала она.

В комнате не было окон. Ничего не было, кроме нераспакованных ящиков с оргтехникой, на которых девушки сидели. Вскрыть коробки и выудить оттуда что-либо пригодное для драки тоже не удалось. Но Машка гнала апатию. Нельзя поддаваться унынию и позволять врагам праздновать. Надо подумать. Если она устроит истерику, будет ломиться в дверь, ей сейчас вряд ли откроют. Тогда…

– Ксана, ты же медиум! – осенило Машу. – Дора до нас докричалась, чем мы хуже? Я природный психолог. Сил во мне мало, за сеанс химеры много вытянули. Но на донышке что-то плещется. Докричись до Ники. У нее есть связи, она нас вытащит!

Роксана колебалась недолго. Сегодня она окончательно осиротела и поэтому чувствовала себя свободной от любых обязательств. В блокноте появился большой знак вопроса.

Машка задумалась. С Дорой было проще, они – единое целое, зеркальные отражения друг друга. Но Доры нет. Маша не разрешала себе думать о ее гибели. Просто нет, отлучилась, вышла, задремала, что угодно, кроме смерти. Может, старая ведьма наврала? Наврала же, на то она и ведьма!

Сейчас Маха пожалела, что не заглядывала как следует в книги Орэфа. Оставалось использовать приемы природного психолога, освоенные в школе.

– Нам нужно или обняться, или к чему-нибудь прислониться и сесть спина к спине, взяться за руки, – вспоминала она недавние занятия, – настроиться друг на друга. Нет, не так, ты же не умеешь.

Она чувствовала себя муравьем на когте дракона. Они бессильны против неубиваемой Джезерит и ее брата и противника Карвела!

– Вот что, просто впусти меня в свои эмоции, а я передам тебе всю силу. Свяжись хоть с кем-нибудь из наших!

Желание отомстить у обеих было столь сильным, что девушки поняли друг друга быстро. И вот уже холодные ладони сцеплены, затылки прижаты друг к другу, под веками пляшут последние искорки – отсветы от бледной лампы.

– Дыши глубоко, – продолжала командовать Маша, чувствуя себя собакой-поводырем, – отвлекись вначале на что-то постороннее, чтобы успокоиться. Любую чушь вспомни.

Она как можно аккуратнее проникла в Ксанины эмоции. Вокруг нее была пустота, в которой выкристаллизовывался монолит – непоколебимый, недвижимый. Монолит, от которого невозможно отколоть хотя бы кусочек. Этим монолитом была Роксана Верховицына. Машка сосредоточилась на ней, и постепенно вокруг зазвучали голоса, поначалу неразборчивые, потом вспышками проявлялись лица, картинки из прошлого. Вон маленькая девочка с сачком бежит за бабочкой. Эта же девочка, только постарше, прячется от воспитателей и старших девчонок в детском доме после очередной каверзы. Ей холодно и страшно. Новое воспоминание: Роксана в лохмотьях, чумазая сидит на картонке у станции метро и просит подаяние. Разбитые колени саднят, взгляд завистливо скользит по чужим сумкам. К ней подходит горбатая, пожилая цыганка, что-то спрашивает, берет за руку и уводит за собой…

«Так нельзя, я вконец ослабну», – испугалась Маша. Чужие вспоминания затягивали, и тогда Мария Иванова всеми силами, мыслями устремилась в Барск. Там Ника, Гоша, друзья… Монолит вдруг стал мягким, легким, и Ксана воздушным змеем полетела следом.

«Помогите. Спасите нас!» – мысленно просила Маша, и ей вторила Ксана. Кто из них проявлял инициативу, а кто следовал, точно за путеводной звездой, было не важно. Наконец Машка увидела лицо Жени по прозвищу Джон – лопоухое, веселое, как беззаботный летний день, доброе. Женя услышал их совместный клич и проснулся.

Для него ночь прервалась чужим криком, мольбой. По телу разбегалась дрожь, мирно сопевший на хозяйских тапках спаниель Мускат жалобно ахнул.

В другой раз Женя отмахнулся бы, повернулся на другой бок досматривать сны. Но в последнее время вокруг него творилось столько странного, что молодой человек сел на кровати, взъерошил коротко стриженные волосы и потянулся за телефоном. Без десяти три. Пора будить Гошу.

Через двадцать минут заспанные ребята собрались во дворе. Сонная Ленка норовила пристроиться на плече у Лешки, Таня дрожала до зубной чечетки, но сторонилась Руслана, Гоша вовсе обрядился в зимнюю куртку и перчатки. Позади него ежился в слишком тесном для него пальто Злат. Сегодня он ночевал у Гоши и тоже оказался втянут в общие заботы.

– Девчонки в лаборатории? – уточнил Женя, поглядывая по сторонам.

Нике позвонили сразу, она обещала подъехать с минуты на минуту.

– Двое должны быть. Где наша путешественница, даже не представляю. – Руслан не скрывал, что переживает за Дору.

– Мы, конечно, команда, – Леша не торопился на подвиги, – но соваться к вооруженным людям и нелюдям я не стану.

– Эй, – Ира подняла голову. – Ника. Посторонитесь!

«Сшлип, сшлип», – возвестил о своем прибытии шлюп, в народе прозванный «шлепалкой». Синие и алые бортовые огни мигали при посадке, дискообразный корпус был подсвечен перекрещивающимися в воздухе лучами.

Свободного пространства во дворе даже для частной «шлепалки» было мало. Заскрежетал металл, покосились и опрокинулись сминаемые детские качели.

Ника выбралась первой. За ее спиной обозначились еще две фигуры, одна из которых, казалось, принадлежала великану и была слишком хорошо знакома многим из ребят. Физику с первого раза сдавали единицы.

– Кто принял сигнал? – На приветствие у Вероники времени не нашлось.

– Ну я, – неожиданно смутился Женя.

– Роксана была одна?

– Не понял, сонный был, – признался парень. – Но Ксана точно была. И ей очень плохо.

– Глупостей не делать, сидеть дома, быть всегда на связи. В лабораториях стоят глушилки, поэтому сигналы сотовой связи не проходят. В городе дежурят верные мне люди, – затараторила Ника. – Будут еще сеансы связи, звонить по этому номеру, – она сунула в Лешкину руку листок. – Я подняла всех, кто может помочь, лечу туда. Злат, – она выхватила из толпы бывшую химеру, – айда в «шлепалку», пригодишься.

Тот колебался. Но Таня взяла его за руку и подвела к Нике.

– Помоги им, пожалуйста, – попросила она.

Злат всмотрелся в ее лицо и послушно скрылся в люке шлюпа.

– Дорка привет не присылала, где ее с Лансом носит?

Все промолчали. Что произошло с этой парочкой, после прощания в пиццерии никто не знал.

– Все, держите за нас кулаки, мы полетели. – Ильина скрылась в зеве шлюпа и закрыла за собой люк.

«Шлепалка» вертикально набрала высоту и скрылась за домами.

– Я что, зря просыпался? – зевнул Андрей. – Где моя боевая конница, ударная танковая дивизия и флот дронов? Я воевать собирался.

– Вот с подушкой и повоюешь, – проворчал Леша. Он тоже ждал большего, но слишком хорошо понимал, сколь слаб перед химерами.

В то же самое время Маша соскочила с коробок и бросилась к двери. Пусть ей плохо после «сеанса связи», приближение Ланса она опознала. Невозможно представить, как он выбрался. Но хотелось верить, что идет он сюда не под давлением химер. Нет, он не один. Его ведут? Машка прижалась ухом к холодному пластику.

Роксана на контакт не шла, словно крик о помощи окончательно обесточил ее, сделал безжизненной куклой. Блокнот упал на пол, ручка укатилась. «Слабость – это проигрыш», – убеждала себя Машка, хотя самой очень хотелось сесть рядом и плакать, плакать.

– Девочки?

Оказывается, безмолвие, накопившееся в комнате, давило на плечи, сжимало горло, высасывало волю к жизни. А чужой голос нарушил его, разбил на мириады осколков, подал слабую надежду.

Это Эл. Он помогал Джезерит, пусть и по просьбе Роберта. Он участвовал во всем этом… Но Машка себя пересилила. Она не одна. На ней Роксана, сейчас абсолютно беспомощная.

– Мы здесь, – выдавила из себя Иванова.

– Отойдите, я прожгу замок, – предупредил ее шаман.

Запахло горелой пластмассой. На белой двери образовалась уродливая дыра. Удар, и дверь распахнулась.

– Скорее, пока они не спохватились. – Ланс успел первым, сориентировался, подхватил Верховицыну на руки и тяжело пошел по коридору.

Машка не отставала. Знает ли он? Знает, они же чувствуют друг друга. Тогда почему не кричит, не бежит мстить? Наглухо закрыт и собран, еще более тверд внутри, чем Роксана, и одновременно весь прямой и ломкий, точно засох ший стебель.

Эл опередил их, нырнул за поворот. Там кто-то вскрикнул, упал. Проходя мимо, Машка отвернулась от лежащего в крови человека. Или не человека. Эл шатался, но шел. Ему тоже досталось.

Они выбрались из здания в обжигающую безнадежностью ночь, оставив за собой четверых убитых или раненых. Синие отсветы плясали по стенам, машинам, лицам, будто те перенеслись в волшебное подводное царство, но Машка знала: все более чем реально.

Эл не выбирал, ткнул багеткой в замок ближайшей машины на стоянке, усадил ребят, сам забрался за руль. И тут Маша не выдержала:

– Там же Дора! Как вы можете!

Собственный голос резанул слух лезвием.

– Она в багажнике, – сухо произнес шаман. – То, что от нее осталось.

– Как осталось? Что с ней? – Машка не могла смириться. Да разве такое можно принять?

– Она осталась там, в своем мире, – вместо него ответил Ланс. – Если смогла зацепиться за тело, выжила. Тогда ее реально вернуть. Если нет…

Он замолчал, впал в оцепенение, точно муха под зиму. Не удалось сбежать, спрятаться за щитами. Противно, мстительно заверещал телефон. Рука Ланса потянулась за аппаратом.

– Ника… Ника, подожди, отзывай людей, мы вырвались. Все расскажу при встрече.

Машка сцепила в замок руки. «Она уже уходила туда! Уходила и вернулась! Все наладится. Обязательно! Роберт что-нибудь придумает», – убеждала она себя. Но пустота внутри не проходила. А мерзкий внутренний голосок вторил: «Если Роберта теперь выпустят».

На полпути в город их подобрала «шлепалка». Злая Ника объявила, что, по словам Злата, от лаборатории за беглецами выехали две машины, потребовала у Машки подробного рассказа о случившемся и сосредоточилась на управлении. Бронислав принялся было расспрашивать об оборудовании, применяемом Мазуриным. Но Эл устало рыкнул на него, заправил край седой бороды в карман и склонился над Дорой – безжизненной и пустой.

Машка рассказывала торопливо, захлебываясь собственными словами. Рассказывала, прикрыв глаза, чтобы не видеть неживого двойника. Странно, все слова втиснулись в пять минут. За ними обрушилась тишина. А под шлюпом черно-желтым полотном из фонарей развернулся Барск.

– Ксана, Марина заставила тебя что-то выпить? – спросил девушку Эл. – Жидкость была прозрачной? Серой? Оранжевой? Коричневой?

На слове «коричневой» Верховицына кивнула.

– Ника, нам нужен врач. Все еще поправимо, – вынес вердикт шаман.

– Найдем, только не в центре клонирования, там опасно.

Она склонилась над приборами. Шлюп набрал высоту, а Ильина уже запрашивала посадку.

– Не подумай, что я бегу. – Левашов сидел рядом с Никой, поглядывал на экран обзора. – В Москве я принесу вам куда больше пользы и в области пропаганды, и в контроле информации.

– Езжай, – легко согласилась Ильина. – Попробуй выйти на Илью Петровича, доложи ситуацию, выспроси, кому можно довериться. Где высадить?

– Во-он на том небоскребчике вертолетная площадка. И левее тоже есть годные. Поймаю пилота, сговорюсь о цене и сроках.

– Удачи.

Шлюп даже не сел, завис над крышей, Павел Левашов легко спрыгнул с двухметровой высоты, помахал рукой удаляющейся «шлепалке». Через несколько часов ему распахнет объятия утреннее небо Москвы, что ему до оставшихся здесь неудачников? А Ника уже закладывала новый вираж.

Машка плохо ориентировалась в этом районе Барска, но городскую больницу – длинное светло-салатовое здание, сейчас уныло-желтое в свете фонарей, – узнала. К севшему у главного входа шлюпу со всех сторон бежали врачи с носилками.

Чьи-то сильные руки подхватили бесчувственное тело Дорофеи, другие потянули за собой окончательно расклеившуюся Роксану. С ними Ника отправила Злата, будто главного эксперта по семейству Верховицыных. Двое лекарей подошли к упирающемуся Элу который, оказывается, был ранен.

– Царапина. Только бок задело, – сопротивлялся он, пока Ильина на него не рявкнула.

Возле шлюпа остались Машка, Ника, Ланс и Бронислав. Последний согнулся над планшетом, что-то внимательно изучал.

– Машу я услышала, теперь ты рассказывай, – пристала Ника к Лансу.

Он не осмелился возражать. Сухо, без эмоций поведал о совместных с Дорофеей скитаниях. От всех любопытных психологов он отгородился непроницаемыми щитами.

– Когда нас разлучили, я оказался во втором здании, в зале химер. Пришла Стелла. Меня сделали резервной батареей для нелюдей. Черпали силу, но мысли не затуманили, в голову не лезли. Я все осознавал. И когда Стелла не вернулась назад, понял, что Дора тоже могла там застрять. Я ее не чувствовал.

В первом зале что-то происходило, у нас погас свет, над башнями громыхало, молния расплавила громоотвод, загорелась крыша. Началась паника. Едва контроль химер ослаб, я выбежал вслед за техниками. Путь наружу был перекрыт, но я выбрался в окно рядом с пожарной лестницей, спустился. Много времени потерял, пока пережидал суету во дворе, потом пошел вокруг аномалии. На стоянке Эл грузил Дору в багажник. Я чувствовал, что искра души погасла, но не хотел верить. Помог Элу вызволить девочек. Дальше вы знаете.

Он сглотнул слюну и отвернулся.

– Я об одном жалею, – признался он хриплым шепотом, – что не покалечил самодовольного индюка Роберта, пока был шанс! Пока он не завел нас в бездну!

– Он клялся, что все спланировал, – не торопилась с выводами Ника. – Если бы по моей вине Беляков не попал под машину…

– Он играет людьми! – заорал Ланс и со всей силы ударил кулаком по обшивке шлюпа. Разбитые костяшки окрасились кровью. – Он всех нас угробит ради науки! Он женат на науке! Никто и ничто на свете не пересилит этой любви!

Он был в отчаянии. Щиты рухнули, ржавым песком ссыпались на асфальт, улетели вслед за ледяным октябрьским ветром.

Ошеломленная Маша подошла к парню, обняла его крепко-крепко, убирая собственные щиты и заслоны. Она плакала. Ланс молча обнял ее, сграбастал капюшон куртки в кулак, цепляя остриженные волосы.

– Мы вернем ее, – шептал он. – Я соберу установку ретросдвига и вернусь на Землю-1. Я же там был сам, по своей воле, ты знаешь.

– Вы недооцениваете Роберта. – Профессор Соловьев, некогда ярый противник «русского Теслы», теперь был готов отстаивать его доброе имя. – Он может показаться жестоким и бесчувственным, но он всегда всех спасает, и он всегда прав. Я в него верю.

– Безумие! – прорычал Ланс. – Во что верить? Моя девушка почти мертва. Рядом с городом хозяйничают древние чудовища и две сотни биороботов-убийц. Власть в Управлении миграцией захватили карьеристы и недобитые остатки Общества Зари! Куда бежать? Кого просить о помощи? Дока, который добровольно им сдался? Не смешите меня!

Он отстранился от Машки, рванулся прочь, наверняка намереваясь прорваться к тюрьме-убежищу Ноэля. Но Вероника вскинула руки. Маша не могла видеть закипевших в воздухе энергий, засиявших, завертевшихся вокруг юноши, впитавшихся в его кожу, сковавших движения.

– Не рушь последнее, ради чего он работает. У всех есть право на шанс. Пусть это будет шансом Роберта, – попросила она.

Но Маша знала: если понадобится, наставница остановит парня жестоко и без сожалений.

– Хорошо, – сдался Ланс. – Только ради вас двоих. Но я ему больше не верю, – сообщил он. – Я навещу Дору и поеду…

Он не договорил. Ника оказалась рядом, темным демоном рухнула на добычу. Пальцы коснулись затылка юноши, скользнули по шее. Молодой человек осел на асфальт.

– Не надо слез и паники, он спит, – предупредила Ильина потрясенную Машку. – Быстро сгоняй в приемный покой, вызови бригаду санитаров. Пусть отвезут куда-нибудь в тепло, часов пять проспит миленький. Иначе допрыгается до нервного срыва.

Маша со всех ног бросилась к дверям больницы.

Роберт

Все шло не так, как он планировал. Цифры на пенале не менялись с прошлого вечера. Застывшая двойка теперь казалась оценкой его хитрости и сообразительности. Неужели он что-то напутал с излучениями аномалии и та по-прежнему подавляет его дар? Карвел не клюнул, не пришел к нему, но это мелочи. Главное, заманить его в лабораторию. Если Маше удалось, сегодня там должно было быть светопреставление.

С доставленным Лансом оборудованием профессор мог покинуть темницу в любой момент. Пенал легко превращался в гранату, внутри него еще хранилось устройство, останавливающее химер на пару минут. Как раз достаточно, чтобы вырваться наружу и найти транспорт. Но Роберт ждал сигнала. Карвел стоил риска.

«Ланс, пожалуйста, отчитайся, что все готово, что Маша или кто-нибудь еще устроил диверсию! – мысленно умолял он. Часы на запястье утверждали, что снаружи рассвело. – Если бы я не боялся его спугнуть, я бы все сделал сам!..

Еще час. Всего час», – убеждал он себя, зная, что планы на быструю победу рухнули.

За дверью завозились, звякнули замки. Роберт загремел цепями, потянулся и сел. Солнечный свет ворвался в душную, маленькую комнатушку, запылал вокруг двери, хлынул через проем на пол и стены. Джезерит вошла внутрь, присела рядом с профессором.

– Почему ты не хочешь занять место Мазурина? – устало спросила она. – Ему не хватает ума, смекалки, изобретательности. Сегодня он чуть не убил всех нас, не до конца устранив твои поломки, а резервной системы управления так и не нашел.

– Вот черт! – с чувством выругался Роберт. – Карвел меня боится, как и ты.

Он смотрел на свет, ему хотелось вырваться на свежий воздух, помчаться к Нике, обнять ее, защитить от интриг, предателей, людской глупости. Хотелось просто жить, познавая мир, не мучаясь вопросами его спасения. Но другая часть Ноэля замирала от восторга всякий раз, когда профессор оказывался втянутым в опасные игры.

– Я уничтожу его и уйду дальше, ты знаешь. – Она надеялась, цеплялась за него. Могущественная женщина разжала ладонь, протянула соучастнику запись о появлении Вестника в лаборатории. – Там все параметры его энергетики, я добавила кое-что от себя.

Он сдержанно кивнул и спрятал полученное в карман.

Шпионы твердили, что она слаба, у нее человеческое тело, ее сейчас одолеет даже средний сенс. Роберт протянул палец к приклеенному чуть выше запястья пластырю. Там было едва ощутимое уплотнение выключателя. Но передумал. Не сейчас.

Как жаль, что посвящать во все нюансы его замысла можно только нечитаемых. Но Беляков выбыл из игры. А других кандидатов у него нет. Эл надежный человек, сильный медиум и сенс, но для Вестников и Теней он даже не книга, а комикс в три картинки. Даже сейчас Роберт ему ничего не скажет.

– Ты упоминала, у него есть внешний источник силы? – Он протянул ей скованные руки, предлагая отпереть замки.

Она не шелохнулась.

– Да, нераскрывшиеся капсулы Вестников. Они рассыпаны по мирам. Полагаю, одна или две его подпитывают. Он уничтожает своих сородичей, усиливает себя. Стоит ему заподозрить, что я Тень… – Пухлые губы исказила усмешка. – Я предоставляю тебе свободу действий, но помогать не стану.

– Просто не мешай, – посоветовал он.

Она ушла, прикрыла за собой дверь, не запирая замков. Роберт не медлил, стащил с себя наручники, прошел мимо недвижимых химер-охранников. Те, кажется, даже не дышали, окоченели у входа.

Как хорошо, что Макс Беляков привел к нему древнюю ведьму! Если бы не она, сидеть сейчас Роберту в тюрьме по навету Общества Зари. Порой стоит поблагодарить врагов за добрые дела.

Профессор без осложнений преодолел кварталы старого города, на автобусе добрался до заранее подготовленного убежища – съемной квартирки на вершине одного из небоскребов. Пробыв в ней полчаса, именитый гений обзавелся другим лицом, новым именем, документами с действительной визой.

Он успел набрать всего один номер – Лешки, предводителя юных байкеров.

– Приведи мне Злата и, если сможешь, Эла. Любой ценой. Через час жду на вертолетной площадке за торговым центром «Заречный».

Злат и еще две химеры – его тайный резерв. Этим двум Роксана столько дней вдалбливала в голову формулу подчинения Роберту, что у парочки нелюдей должен был выработаться рефлекс.

Леша с эскортом появился после восьми утра, когда Роберт окончательно замерз и потерял надежду. Бесчувственного Эла Злат принес на руках, и гений просто ткнул пальцем в сторону вертолета – мол, заноси, не отсвечивай.

– Он что, в бревно превратился? – удивился ученый.

– Снотворное, – ответил Леша.

Дрогнули, со свистом зажужжали винты. Парня с татуировкой кондора на шее окатила волна холодного воздуха. Вертолет готовился к взлету.

– Дора покинула наш мир, – сообщил неприятную новость байкер, – но мы все надеемся, что она вернулась в свой.

Это осложняло воплощение планов Роберта, но он приказал себе об этом не думать. Девушку можно будет вернуть, сейчас она свою роль сыграла.

– Ты меня не видел. – Ноэль не стал оправдываться перед мальчишкой, запрыгнул в кабину.

Профессор покидал Барск. Путь его лежал на юго-запад, куда, по его расчетам, можно было выманить Гильермо Карвела.

Марина Верховицина. Джезорит

Когда было нужно, Марина могла творить настоящие чудеса. Сейчас для них пришло идеальное время. Весь персонал устранял последствия ночной катастрофы, чинил оборудование, шепотом обсуждал, что, если бы не явление Магистра Карвела из Союза пилигримов, всем присутствующим в лабораториях пришел бы однозначный и бесповоротный каюк. Именно Карвел не позволил увенчаться успехом диверсии Роберта, удержал какие-то там излучения Тесла-башен, спас оборудование от перенапряжения и не позволил взорваться аномалии, оставив вместо себя глубокую воронку.

К большому счастью Марины, ни ее, ни Вителя не привлекли к ремонтным работам. Кажется, про них попросту забыли.

– Пойдем, – потянула она за руку мужа. – Не сейчас, так никогда больше. В лучшем случае нас выкинут за дверь, как беспородных щенят.

Они пробрались в комнату охраны, где клевала носом за пультом Альбина Травникова.

Девушка не успела даже пикнуть. Витель выстрелил из багетки, парализуя ее, отключая на время сознание. Марина уже уселась перед несколькими десятками мониторов, просматривала записи, рылась в компьютере.

– Старуха! – Витель привлек внимание к одному из экранов, увеличил громкость, вслушиваясь в краткий диалог Джезерит с Мазуриным. – Уезжает.

– Я сейчас. – Марина опередила Тень всего на чуть-чуть, успела выскользнуть из здания и прилепить к ее автомобилю жучок.

Поймай ее древняя химера, Марине не жить, но слишком многое было поставлено на кон. Честолюбивое семейство жаждало реванша. Главное – перебороть старуху, как они про себя окрестили Джезерит. Остальные склонятся перед сильнейшим. Они привыкли подчиняться, стерпят и не такое. А с Карвелом удастся договориться. Если верно то, что Орэф о нем рассказывал, он будет только за смену власти.

– Мариш, – едва она вернулась, Витель озабоченно окликнул жену. – Я окончательно убедился, что старуха здесь во плоти. Она не из энергии, как был Орэф, а из мяса и костей. Ее можно убить.

– Тогда надо поторопиться. – Верховицына прильнула к экранам. – Местные работают быстро. Что-то затевается. Старуха собирает медиумов, хочет вызнать про Карвела, найти нечто хорошо спрятанное. Полагаю, она охотится не за властью, а за чем-то, принадлежащим ему. Остальные ей безразличны.

– Из чего будем стрелять? Багетку она отразит, – размышлял Витель.

– Буди девку, допросим, – решила женщина.

Альбину разбудили вначале той же багеткой, потом плеснули в лицо воды. Девушка застонала, залепетала, попыталась сопротивляться, но Витель не дал проявить инициативу, скрутил, выспросил необходимое и снова «отключил». Марина уже рылась в сейфе, выудила два пистолета, умело зарядила, один передала мужу, другой сунула себе за пояс брюк, прикрыла блузкой.

– Она нам мозги пролистает, все прочтет, как Орэф делал, – волновался Витель. Он сам понимал необходимость избавиться от древней химеры. Но выстрел в упор – чересчур безрассудно.

– Буду стрелять я, ты к ней не приближайся, – решила жена. – Я справлюсь.

Верховицын кивнул. Да, если кому и удастся это сделать, так только Марине.

Женщина выудила из сумочки флакон, надела тонкие перчатки, разобрала пистолет и поочередно спрыснула каждую пулю ядом.

– Так вернее, – пояснила она.

Витель кивнул, проверил на экране местонахождение Тени. Та пока была в Барске. Они еще раз обсудили свой план и отправились занимать позиции. Джезерит уже возвращалась от Ноэля.

Подъезжая к лабораториям, Тень отдала приказ собраться в одном помещении медиумам и сенсам, привести два десятка химер. Марина отправила Вителя со всеми, сама ждала у входа.

Джезерит была погружена в свои мысли. Ее сознание отмечало общую суету и тревогу, но рефлексировать по поводу чужих переживаний она не могла. Некогда. Роберт отправился к Карвелу и того надо ослабить. Раз уж человек взял на себя обязанности Тени, отчего же ему не помочь?

Гильермо Карвел не случайно надолго застрял в этом мире. Наверняка добрался и припрятал для себя несколько нераскрывшихся капсул с сородичами, выбирал из них потихоньку энергию. Что, если эти капсулы обесточить? Она дотянется с помощью медиумов. Здесь их пятнадцать. Эла забрал Роберт. Роксану пока увезли, но девочка ей еще пригодится. Джезерит планировала отобрать у малявки крохи силы, доставшиеся ей при гибели Орэфа.

Тень вышла из машины, поднялась на четвертый этаж, на миг замерла перед дверьми, почуяв неладное. Не успела. Из мрака маленькой подсобки выступила Марина и разрядила в древнюю химеру пистолет.

В следующие несколько секунд произошло сразу несколько событий. Тень окутал ореол света – слепящего, испепеляющего. Вскрикнула Марина, исчезая в нем, осыпаясь пеплом. Раскалились, оплавились дверные створки зала химер, запаивая выход собравшимся. Обратился в пар пластик, потек камень и металл. На преображение Тени откликнулась всплеском активности аномалия, одарив всех медиумов Земли яркими и страшными видениями. В далекой Англии встрепенулся Карвел, только сейчас догадавшись, с кем он до сих пор имел дело.

Светопреставление окончилось. У запаянных дверей зала химер было черно и горячо. Медленно темнел, остывая, расплавленный металл. Догорал пластик. Этажом ниже завывала пожарная тревога, поливала пол пеной чудом выжившая система пожаротушения, суетились перепуганные люди. А в самом зале химер под потолком парила невидимая прочим Тень. Медленно у одного за другим она высасывала силы, у кого-то забрала жизнь. И вот уже на пол опустилась подлинная Джезерит – сотканная из огня и ветра, прекрасная, как тысяча гроз и столь же непредсказуемая.

Длинные египетские одеяния сияли множеством украшений, угольно-черные волосы, заплетенные в косы, касались пола. Лицо закрывала золотая рогатая маска с перьями из платины и драгоценных камней по краям.

У этой Тени не было прежней силы, она не могла оборачивать вспять реки и обращать в пустыню земли. Но она была свободна. И первое, что она сделала, это покинула Землю-56, чтобы не стать легкой добычей Карвела. Чтобы набраться сил и возвратиться сюда во всем сиянии могущества.

Роберт

Только через три часа полета вначале на вертолете, потом на шлюпе Роберт решил связаться с Павлом Левашовым.

– Что в Барске? – Ученый требовательно всматривался в крошечную голограмму бывшего иллюзиониста. Та парила в воздухе в метре с небольшим от пола.

– Плохо, – не стал скрывать Павел. – Ника звонила, она в бешенстве из-за гибели девочки и похищения Эла.

Позади ученого фыркнул вечно недовольный шаман. Он едва-едва отошел от наркоза, но уже успел поссориться с Ноэлем и нетерпеливо теребил Злата, выспрашивая того о неудачной миграции.

– Твоя лаборатория разгромлена, – продолжал Павел. – Половина сенсов и медиумов мертва. Вторая половина в очень тяжелом состоянии. Двенадцать химер погибло. Тесла-башни выведены из строя. Аномалия сияет ядовитыми красками. Марина Верховицына, судя по всему, мертва. Муженек ее очень плох. Рюкин вообще на грани помешательства.

– А Джезерит? – нетерпеливо требовал ответа Роберт.

– Ушла. Говорят, переродилась, ужаса навела на весь персонал и ухнула в небытие. После этого светопреставления в лаборатории сбежались все сенсы Барска.

– Жаль. – Роберт задумался.

Эл отвернулся от профессора. Все произошло так, как он предупреждал, но твердить «Я же говорил» не хотелось. Не тот случай.

– Так, – оживился Ноэль, – во-первых, записывай послание Соловьеву. Он сейчас самый адекватный в барском дурдоме и не мечтает меня прилюдно распять. Пусть восстанавливает лаборатории. Я пока займусь резервным информационным центром. Потом любым путем вызнай координаты для связи с Гильермо Карвелом. Не поверю, что у тебя нет связей. Хотя бы через госбезопасность ниточки подергай.

Голографический человечек неопределенно пошевелил плечами.

– Раз нет Джезерит, будем играть на своей территории. Что я забыл в этой сырой Англии? Москва куда лучше. И попроси Петровича сидеть за границей. Я здесь еще не всех тараканов переловил.

– Ох, доиграешься ты, – проворчал Эл, когда светящийся Павел растаял в воздухе.

– Друг мой, кто защитил диссертацию, не боится никаких трудностей. А я пережил целых две защиты! – нервно усмехнулся профессор.

Было видно, что он взволнован, напряжен, но не сломлен. Наоборот, карие глаза светились азартом.

– Может, и к лучшему, что ловушка развалилась, а лаборатория разгромлена. – Роберт подобрался к иллюминатору и уставился на мелькающие внизу голые пашни и облетевшие лесополосы. – У меня есть параметры энергетики Карвела. А теперь и Джезерит, раз она переродилась прямиком в лаборатории. Мы справимся, иначе будет неинтересно.

Земля-1. 2099 год. Эдуард Смолин и другие

Унего ничего не осталось. Отныне бывший глава «Приюта пилигрима» обитал в квартирке жены на окраине богемного района. Единственное окно оказалось телеобманкой. Оно транслировало все что угодно, только не реальную жизнь.

Сдаваться на милость отца и брата Эдуард стыдился. У молодого человека еще оставался небольшой бизнес по продаже медицинского оборудования и запчастей к нему. Другому хватило бы дохода до конца дней, но Эдуард всегда желал большего. Хотелось вернуть себе контроль над принадлежащим по праву бизнесом. Поэтому пришлось притвориться сломленным, раздавленным, незаметно следить за каждым шагом Дарьи Фелисии. Не лично, через Раджу.

Врач скорее из азарта, чем прельстившись сказочными обещаниями доли в бизнесе, взялся помогать бывшему боссу. Он списался с руководителями других центров миграции, предупреждал о Дельте, разнюхивал, подслушивал, подсматривал.

Сам Эдуард продолжал появляться в офисе, общаться с клиентами. Дельта активно пользовалась его известностью, но постепенно захватывала новые и новые территории.

– Поверь, я ограждаю тебя от лишних тревог и предлагаю трудиться только в рамках зарплаты, – не раз с издевкой напоминала она.

Единственное место, куда не всегда доходил сигнал макросети, были подземные хранилища тел пилигримов. Там он встречался с Раджой, обговаривал планы и обдумывал свои действия. Пока один день все не перевернул.

Рано утром одинокого сторожа подземного бункера разбудила сирена. Очнулась Стелла Благодарова, бывшая руководительница комиссии по труду. Пока спохватившийся сторож вызывал подмогу, пока прибывший персонал открывал капсулу, пока тело поднимали на верхние ярусы в медицинский центр, время было упущено.

Пообщаться с едва живой, с трудом дышащей женщиной собралось все руководство компании. В палату набилось почти два десятка человек. Дельта никого не стала прогонять, склонилась над умирающей.

– Верните меня-я, – стонала та.

Но Дельта не торопилась, с интересом разглядывала бледное, иссеченное временем лицо.

– Ты с Земли-56, – произнесла она, параллельно открывая голограмму с личным делом пациентки. – Знаешь Дорофею Иванову?

– Она была со мной, когда Джезерит вместе с химерами отправила нас сюда. – Дыхание было сиплым, прерывистым. – Мне больно, я умираю, – простонала Стелла, с трудом моргая слезящимися глазами. – Я хочу назад, в молодое тело. Я заплатила…

Дельта переменилась в лице, точно увидела привидение.

– Ты заплатила за отправление. Что мне мешает так же заморозить твой труп и показывать его наследникам, коли те пожелают взглянуть на древнюю развалину? Ты мертва для них и государства, ты мертва для нас.

Она склонилась совсем низко к умирающей, зашептала. Но Эдуард слышал каждое слово.

– Я смотрела твоими глазами сквозь миры, я видела Джезерит, видела еще одного, такого, как она. Я не желаю встретить их здесь, не желаю никаких шпионов в моем мире!

Девичья рука выдернула из вены капельницу, повернула тумблеры на приборах жизнеобеспечения. Стелла Благодарова захрипела, забилась в конвульсиях.

– Все вон! – тихо и твердо приказала владелица «Приюта пилигрима». – Вызовите санитаров, пусть отвезут труп в крематорий.

На выходе Эдуард оглянулся через плечо. Стелла уже была мертва. Дельта общалась с кем-то по макросети – глаза прикрыты, стройная фигурка медитативно покачивается из стороны в сторону.

«Она так же убила ту девочку, с которой много лет делила тело?» – рассеянно подумал Смолин.

Вопрос остался без ответа. У Эдуарда были куда более насущные проблемы. Он верил, что ему удастся победить Дельту.

А тем временем далеко-далеко отсюда…

Что почувствует человек, очнувшись в гробу? Панику? Дорофея ощутила обреченность. Выругалась бы, кабы силы были. Шок от перемещения между мирами еще не прошел.

Лампочка индикатора системы жизнеобеспечения красной точкой прожигала стеклянную запотевшую крышку саркофага, звала, манила. Во рту было горько от кислородной маски и застоялой слюны. Тело почти не ощущалось. Где-то там, невообразимо далеко, за тысячами миллионов световых лет прятались пальцы рук и ног, застывших, затекших, надежно зафиксированных прочными пластиковыми зажимами.

К венам тянулись капельницы, снабжавшие тело необходимыми питательными веществами. Раз в сутки должны были включаться массажеры – миниатюрные валики, – чтобы разгонять кровь по телу.

Когда Дору повторно отправляли на Землю-56, новый владелец центра миграции долго и занудно расписывал ей прелести саркофага, во многом сходного с медицинской восстановительной капсулой. Рассказывал больше не для нее, а для родителей. Запись ее бегства отправили на космическую станцию. А теперь? Предполагалось, если вдруг, по невероятному стечению обстоятельств, мигрант вернется домой, он всегда может дотянуться до аварийной кнопки и вызвать техника, сообщить – он здесь, он жив. Как же, попробуй пошевелись!

Дора прикрыла глаза. Мертвенно-алая лампа, точно драконий глаз, слишком пристально следила за ее мыслями, мешала, мучила. Вокруг тихо и безлюдно. То ли способности в мигрантке еще не пробудились, то ли действительно рядом никого живого. Только тени, неясные силуэты за запотевшим стеклом.

Макросеть не отзывалась. Тело стало хуже сухого полена или тряпичной игрушки. Попробуй расшевели. А это идея.

Девушка расслабилась, представила, где у нее должна находиться правая рука, вообразила в том месте пушистый, персиково-желтый шарик, теплый и уютный, и принялась мысленно катать его по коже. Она представляла, как оживают мышцы, восстанавливается чувствительность. Времени много. В подвалах Беты можно лежать годами. Но только у самой Дорофеи времени нет. Она должна вернуться домой к Машке, Лансу Нике как можно скорее. И рассказать, что она вспомнила про Тень.

Тогда стоял сезон, пограничный между весной и летом, когда сады почти отцвели, а жара не пришла, когда на море буйствовали штормы, не выпуская из портов рыбаков, а приморский городок в широкой живописной бухте прихорашивался в преддверии наплыва отпускников.

Орэф вместе с Дарьей Фелисией затаился, притих, вслушиваясь в колебания пронизывающих Вселенную энергий. Затихли и спутники Дельты. Отец Гелики-Дельты хмурился и листал очередную подшивку газет.

И было от чего расстраиваться. На самую технически могущественную страну в этом мире напал некто неведомый. Ее столица лежала в руинах, ее разведка сбилась с ног, войска рассредоточились по всей территории и ощетинились у границ. Журналисты и аналитики строили самые невероятные прогнозы о сущности неведомого врага.

– Это Тень? – спросила у отца Дельта.

– Она самая. Явилась во всей мощи, не первого Вестника побеждает.

Орэф никогда не был столь взволнован. Он днями мастерил какие-то приборы, нанял работников с местного радиозавода, раздал всем поручения, обложил дом оборудованием. На крышах гудели широкие черно-зеленые панели. Они светились в ночи, точно огни Святого Эльма на мачтах гибнущих кораблей. Стены покрывала тонкая сетка с лампами и датчиками, окна закрылись тяжелыми армированными ставнями. В подвале шипел похожий на черепаху агрегат.

«Только бы не почувствовала! – молилась про себя девушка. – Только бы прошла мимо!»

Она не была сенсом, но угадывала в окружающей атмосфере приметы присутствия врага. Веня Горбунов, избравший для себя имя Бета, рассказывал, что по небу носятся птицы, не находя покоя. Они не сбиваются в стаи, а словно сходят с ума и теряют направление, забывают, где верх и низ, доводят себя до изнеможения и расшибаются о скалы.

Гамма, всегда интересовавшийся медициной, жаловался, будто в городской больнице день ото дня множится число людей с травмами, а все городские сумасшедшие точно повторно сошли с ума, стали буйными и видят странные вещи. Много примет было, о каждой Дельта докладывала Орэфу.

– Ей не важны люди, у нее программа, – качал головой тот и снова принимался пересматривать и укреплять оборону.

Все разрешилось одним днем. Небо тогда потемнело, поднялась буря, волны перехлестывали через маяк, дрогнули горы. В доме с Орэфом осталась только Дарья Фелисия. При помощи ее дара нелюдь наблюдал за финальным сражением двух стихий.

В детстве Дельта любила перечитывать мифы и легенды Древней Греции, но даже схватки олимпийских богов меркли перед вихрем огня, воды, завыванием бури в том месте, где сошлись Тень и Вестник.

На то, чтобы навеки изуродовать почти треть страны, паре древних существ понадобилось менее пяти минут. Земля пошла глубокими трещинами, сквозь них к небу устремилось пламя, обращая в пепел дома и рощи. Где-то там, в эпицентре ада, выясняли отношения две фигурки-песчинки. Рядом кипело море, ревело пламя, закручивались огненные смерчи.

Дельта разглядела лишь последствия драки. Когда все закончилось, на десятки километров протянулась спекшаяся в стекло почва, оплывший камень домов… И слабый-слабый призрак, который пытался принять человеческое обличье, но развеивался малейшим дуновением ветра.

– Тени больше нет, – обрадовался Орэф, обрывая сеанс.

– Зато Президент выжил, – подбодрила его Дельта.

– Никто. Ты видела гибель Вестника, существа куда более сильного, чем я. Несмотря на войска, на запасы оружия, его уже нет, это лишь остаточное эхо.

Дорофея моргнула, прогоняя воспоминание. Она устала бояться и верила в замысел Роберта. Он сделает все, чтобы этого не допустить. Главное, пусть не отвлекается на ее спасение. Она как-нибудь сама выпутается. Что тут сложного – достучаться до нынешнего владельца центра миграции, договориться, поторговаться, может, даже поработать на него, например, взломать конкурентов. И взамен возвратиться назад. Как там звали молодого парня, которому досталось наследство Беты? Эдуард Смолин! Она с ним поговорит.

Пальцы на правой руке шевельнулись. Предплечье тут же свело судорогой. Пустяки, она оживает, она выберется – потеряшка, беглянка-пилигримка. Потянуться, пошарить по шершавой стенке саркофага, добраться до гладкого участка, отросшим ногтем (почти когтем, не работают нанороботы!) прорвать защитную пленку, точно границу мирка. И в глубине отыскать кнопку. Э-гей, люди-и, челове-еки, я жива, я хочу на свет!

Саркофаг, так похожий на гроб, вспыхнул сигнальными огнями, зазвенел, запел… И ничего не произошло. Дора ждала. Может, в заточении время шло иначе? Может, то, что ей казалось часом, длилось пару минут? Время скатывалось в рулон и прокалывалось иглами ожидания, нетерпения.

Дрожь. Она пришла извне, распространяясь вокруг, когда Дора отчаялась. Девушка напряглась, потянулась, насколько позволяли оттаявшие конечности и теснота ее темницы.

Кажется, снаружи стало светлее. Запотевшее стекло крышки было нечем протереть, но далеко-далеко будто бы забрезжил рассвет. И, о радость, люди! Они ощущались сразу целым ульем, городом, обширным и звонким. Да! Они рядом! Дорофея что есть силы вдавила сигнальную кнопку, моля о помощи и свободе.

Вспыхнул свет, разросся, заполнил собой помещение. Запотевшее стекло мешало рассмотреть все в подробностях, но клешню манипулятора-погрузчика она опознала. Ее темницу подцепили, погрузили на платформу и куда-то поволокли. Все равно куда, главное, к людям.

Вот крышка отворилась, над девушкой склонились два силуэта в голубых халатах медслужбы.

– У-у-у – замычала Дорофея, требуя снять с нее кислородную маску.

– Споко-ойно, у тебя по гра-афику неде-еля реабилитации, – нараспев, точно убаюкивая ребенка, предупредил ее седой мужчина. – Сейча-ас подка-атят ката-алку.

Маску отцепили. Холодный воздух, приправленный чужими, будоражащими запахами, хлынул в легкие, вызвал приступ кашля. Немедленно отозвался болью пустой желудок, закружилась голова.

– Мне… кхе… надо…

– Получить порцию восстанавливающих уколов.

Седой врач на пару с упитанным санитаром подхватили слабое тело и перекинули в кресло-каталку.

– Твое счастье, на «Пионере» гравитация меньше, быстрее выкарабкаешься.

Где? Ее окатило волной холода. Как на «Пионере»? Почему? Это же корабль, на котором…

– Астробиологи Ивановы? – слабо прошептали губы.

– Сейчас в другой секции, их допустят к тебе после краткого карантина, – «успокоил» ее врач.

Сбылись самые жуткие страхи Дорофеи. Она не стала кричать, вырываться, буянить. Еще нацепят смирительную рубашку, вколют успокоительное покрепче, запрут. А ей нужна информация, нужны силы. Хоть иногда следует смотреть собственным страхам в лицо, пусть и они тебя боятся.

В медблоке пахло пилюлями и вареньем. Обычным земным вареньем из молодых сосновых шишек, янтарно-коричневым, вязким, как смола, и терпко-сладким. Таким ее с Машкой и Роксаной угощал Роберт. А ему привез коллега из южных краев. Запах приободрял, дарил надежду на лучшее. Но Доре было не до иллюзий. «Только узнаю, кто меня так подставил, из другой галактики вернусь, счет предъявлю!» – злилась она. И так понятно, что ради нее одной никто огромный корабль к Земле не развернет. Придется ждать возвращения как минимум полгода. Но что, если есть хоть призрачный шанс? Ведь конструкция установки ретросдвига далеко не секрет. В ее мире она вообще долгое время была в открытом доступе.

Дора не надеялась на лучшее, она в него верила. Ведь именно вера нас держит на плаву. Пока мы верим, мы живы.

Любопытство может мимолетно опалить, раззадорить и развеяться, оставив привкус полыни на губах. Надежда подобна нежному цветку, она слаба и легко увядает, едва столкнется с препятствиями. Упорство непостоянно, его часто побеждает лень. Любовь приходит не к каждому. А вот вера…

Мы верим собственным убеждениям и словам родителей и учителей, мы верим, что снова взойдет солнце, верим, что завтра будет лучше или хуже. Верим до последнего, даже когда ничего, кроме веры, не остается. И Дорофея верила.

Девушку снова подключили к капельницам, дали попробовать мясного бульона, осчастливили тремя уколами и оставили наедине со своими мыслями. Она разглядывала серо-голубые стены с фотографиями земных гор, смеющихся детей, цветочных полян и пыталась понять, кого благодарить за свое космическое путешествие.

Врачи не отвечали, разводили руками. И только на шестой день заключения седой доктор поставил перед девушкой экран размерами не больше книжной страницы, сообщил: «Это нашли в саркофаге», включил и вышел за дверь.

Экран засветился и вывел изображение старой знакомой Риты, в сети известной под ником Фенечка.

Фенечка была шикарна. Дора даже не сразу узнала ярко одетую, в дорогих украшениях и броском макияже надменную девицу.

– Здравствуй, враг. Если ты это видишь, ты пробилась сюда, но меня не застала!

Голос звучал озорно и звонко. Дора не понимала, с Ритой она никогда не ссорилась, наоборот, даже боевые острова вместе добывали.

– Хочу верить, что ты довольно долго проболталась меж звезд и на Землю больше не вернешься, не позволит гравитация. У меня все замечательно, – хвасталась девчонка. – Я вернула себе тело, вернула центры миграции Беты и теперь свободна, бессмертна и всемогуща. Удачи, мой невезучий враг. – Лицо Риты приблизилось к объективу камеры. – Если ты еще не поняла, кто я, не сдержусь, обрадую. Я Дарья Фелисия Ярис, твоя Дельта.

Экран погас, Дора откинулась на подушки. Все правильно, она до конца не верила в гибель старой гадины. И вот получила привет. Теперь бы понять, как замешаны в этом родители и какова роль Стеллы.

Злиться у мигрантки не получалось. На кого? На стечение обстоятельств? Не попадись она Джезерит, все было бы иначе. «Дельта могла меня убить, но отпустила. Значит, есть шанс вернуться, – утешала она себя. – Я больше не теннисный мячик, у меня есть умения и знания, есть цель. Я выберусь, найду выход». В ней крепла вера, что все получится, что она еще обнимет Ланса, увидит Машку и остальных. А может, не вера, а талант предвидения, который есть у всех медиумов?

Дорофея чувствовала себя вполне окрепшей, чтобы начать действовать. Пора встретиться с родителями.

Она упросила врача выпустить ее из карантина раньше, раздобыла вполне приличную одежду – длинную юбку, способную превратиться в юбку-брюки или обтягивающие штаны, блузку и куртку с эмблемой корабля – крылатый корабельный штурвал на фоне синего шарика планеты.

Седой доктор с музыкальной фамилией Чайковский объяснил, как добраться в другую часть корабля. И Дора отправилась в первое самостоятельное путешествие.

Стоило задуматься, что под ногами несколько слоев железа и металлопласт и ка, к которым льнет черная, гнетущая пустота, и ее охватывала паника. А еще мерещились серые прозрачные муми-тролли размером с хорошую упитанную луну.

Что-то было не так с этим кораблем, с людьми, деловито снующими по легким металлическим лесенкам, ярусам, переходам. Металл, пластик, яркие краски, воодушевленные лица. С таким настроением не летят в рутинную исследовательскую экспедицию. Не у всех, но у многих было предвкушение чего-то грандиозного, невероятного, и мигрантка то и дело замедлялась, вслушиваясь в обрывки разговоров.

– Еще шесть дней до Юпитера…

– Разгонимся за счет гравитационного маневра, пройдем сразу за Юпитером, а дальше путь будет открыт…

– Если бы земляне знали…

Ее не стеснялись, не прислушивались к ней, хотя у редких встречных были способности природных психологов. Зачем обращать внимание на ту, которая уже с ними и никуда с «Пионера» не денется?

Дорофея ничего уже не понимала. Оказывается, это второй рейс куда-то в неведомые дали. Не на обещанные спутники Юпитера, не к Сатурну. Но как родители за три месяца ее отсутствия так быстро обернулись? Ничего не складывалось.

Увлекшись расследованием, она забрела в помещение, похожее на комнату отдыха, с электронными книгами, экраном, мягкими диванами и креслами, цветущей лианой, которая оплела ажурную металлическую арку у входа. На столике между деревянными статуэтками животных и птиц увлеченно вылизывалась белая кошка. Дорофея вошла и замерла, позабыв, что надо дышать. Кажется, даже сердце перестало биться, спряталось, опасаясь выдать себя. В комнате отдыха у прозрачной, распахнутой в космос стены стоял человек, которого она поначалу приняла за Бронислава Соловьева. Услышав ее, он обернулся, обжег черными глазами, в один шаг преодолел внушительное пространство комнаты, оглушил, взламывая барьеры, проникая в мысли, сканируя общий эмоциональный фон.

– Новенькая. – Непонятно, чего было больше в этом тоне, жалости или превосходства. – Куда шла?

Черты лица незнакомца поплыли, переменились. На Дору один за другим взглянули родители, первая любовь – Борька, – Ланс, Ника, Гоша, Машка и Роберт. И снова Бронислав. Нет, просто очень похожий нечеловек.

Сдаться ему? Позволить так безжалостно копаться в чувствах, а возможно, и в мыслях? Дора выдвинула вперед все, что наскребла, – злость, гордость, упорство, дерзость. Выдвинула и закрылась всем этим, как щитом.

– Ты не похожа на Вестника, откуда в тебе отголосок его силы? – заинтересовался незнакомец.

«Не сдаваться, не показывать слабину», – мысленно приказала себе Дора.

– Я ищу астробиологов Ивановых, я заблудилась, – призналась она.

– Астробиологи дальше по коридору, на лифте четырьмя ярусами ниже. Там лаборатории и оранжереи, – низким, неприятным голосом ответил он.

Не переспрашивал, не сканировал ее больше. Отвлекся на тех, кто приближался к комнате.

Дора поспешила прочь и слышала, как вошедшие трое мужчин в форме обращались к почти точной копии Бронислава – «капитан».

Капитан! Такая же древняя химера! Вестник или Тень? Куда он ведет целый звездолет людей?

Страх перед космосом отступил на второй план. Зато у девушки появился еще один вопрос к родителям.

Широкие длинные коридоры, украшенные вычурно, точно в готическом замке, галереи цвета слоновой кости. Общее воодушевление, предвкушение чуда. От Павла Левашова и Вероники Дора слышала историю про свихнувшихся «диких» сенсов и природных психологов. В отсутствие наставников они познали вкус силы, возомнили себя мессиями, избранными, принялись одурманивать людей своим даром. Что, если все пассажиры корабля – жертвы внушения? Тут наверняка есть не только простые одаренные, но и пилигримы, получившие дар при миграции. Есть это чудище с тысячей лиц. Что, если…

Она не додумала мысль. Путь девушке преградила герметически закрывающаяся дверь, о чем гласила ярко-красная табличка. На той же табличке на трех языках РКИСа сообщалась, что посетитель входит в «биологически чистую зону». Посетителей просили оставить все запрещенные вещества в камере перед шлюзом. Далее в три колонки следовал список запретов на трех языках.

При Доре ничего, кроме казенной одежды, не было, поэтому она смело вошла в шлюз. Ее полминуты обдували теплым воздухом и только потом выпустили в настоящий сад с клумбами, деревьями, даже бабочками и птицами. Под ногами хрустел гравий, на запястье попали брызги из поливального фонтанчика.

Сверху струился золотистый свет, он рассеивался в листве, маленькими лужицами стекал под ноги, разбивался о рябь мелких водоемов с разноцветными рыбками.

Девушка покрутила головой, пока среди цветов и кустов не уловила такие знакомые по Машиным родителям и такие чужие и колючие энергетические отголоски собственной родни.

Дора ускорила шаг, обогнула водоем, нырнула под череду арок, обвитых цветущей синими цветами лианой, и выбралась на поляну. Там с садовыми ножницами склонился над клумбой отец, а мать, поддерживая рукой живот, замеряла линейкой соцветья.

Ивановы-старшие не сразу узнали дочь. Прошло несколько секунд, наконец Александра Михайловна вскрикнула, тяжело распрямилась. «Какое гражданство будет у моего брата, который родится в космосе?» – неожиданно подумалось девушке.

– Мария, ты вернулась! Если бы ты знала, как мы этого ждали!

– Дочь! – Отец отложил ножницы, вытер руки о передник, раскрыл их для объятий.

Но Дорофея не спешила проявлять нежность.

– Пап, мам, нам предстоит долгий разговор. Где мы можем присесть и пообщаться без посторонних ушей?

– Тут, – посерьезнел отец, провел ее к скамейке под сиренью, усадил рядом с собой. Мать тоже подошла, но садиться не стала, привалилась спиной к поддерживающей высокий свод колонне. Все трое молчали, никто не делал попытки нарушать тишину.

Дорофея понимала – взаимные обвинения и крики не помогут. Поэтому четко, по-деловому спросила:

– Почему вы так стремились забрать меня сюда?

Если родители одурманены чужой волей, они выдадут своего лжепророка.

– Я не хотел для своей семьи жизни под властью крупных корпораций, не желал вашего унижения перед ними, – вопреки ее ожиданиям ответил отец. – Не хотел, чтобы ты выпрашивала работу, как подачку. Люди работают на макросеть, а в реальном мире слабеет производство, теряются стимулы для развития. Любой сбой серверов разрушит тщательно создаваемое такими же мечтателями, как ты. Это иллюзия, Дора. А иллюзия не накормит и не оденет.

– Мы уже говорили на эту тему. – Дочь не стала злиться. Теперь она понимала его правоту. Но полностью согласиться с доводами не могла. – Мы уже обсуждали это. – Она аккуратно направляла его. – Почему вы хотели видеть меня именно здесь? Почему вынуждали Стеллу направлять меня на самую неприглядную работу? Я имею право знать.

– Я звал тебя сюда за истинной свободой, – высокопарно ответил отец.

– Где она? – удивилась Дора. – За границами корабельной обшивки только смерть и тьма!

– Но в холоде и тьме есть новый мир, – заговорила мать. – Мир, в котором мы можем построить новую жизнь для себя и своих детей, жизнь по нашим законам.

Мигрантка неплохо разбиралась в устройстве Солнечной системы и знала – пригодных для жизни миров, кроме Земли, в ней нет. Есть базы на Луне и Марсе, где собравшиеся под куполом люди играют в реальную жизнь. Есть проект летучего города в раскаленной атмосфере Венеры, но пока его построят… Они-то летят к Юпитеру!

– Где он, ваш новый мир?

Теперь она окончательно уверилась, что родители одурманены. Их вера в собственные слова была непоколебимой, душами владел тот же наивный восторг, которым был охвачен и остальной экипаж.

– На орбите Земли, – спокойным тоном огорошила ее мать. – Тот мир, который не увидеть из телескопов, потому что он закрыт от нас не только Солнцем, но и границей миров. Как утверждает капитан, это его родина. В земных легендах ее называют Нибиру или Противоземля. И мы там были не раз.

«Пионер» летел прочь от Земли к Юпитеру. Благодаря точно проложенному маршруту корабль прошел сразу следом за планетой. Увлекаемый мощной гравитацией газового гиганта, он разогнался и, едва небесная махина заслонила его от астрономов-любителей с Земли, исчез из Солнечной системы.

По легенде, он сел на один из спутников Юпитера – Каллисто, Ио, Европу или Ганимед. Экипаж должен был выяснить, есть ли среди безжизненных кусков камня такой, на котором возможно построить города и разгрузить перенаселенную родину человечества.

В действительности «Пионер» набрал разгон и прорвал ткань мироздания. Капитану и его экипажу удалось то, что безуспешно пытались сделать Вестники и Тени, – перенос органической материи в другой мир.

Едва грань была преодолена, Дорофея ощутила сигнал – еще слабый, но возрастающий с каждой минутой. Тын – пауза – тын-тын – пауза – тын – долгая пауза. Так мог звучать только маяк первых пилигримов. Она таки исполнила заветную мечту Роберта Ноэля – попала в их мир.

А в это же самое время в крошечной квартире Эдуарда Смолина, доставшейся ему от живущей на широкую ногу женушки, собиралась весьма необычная компания. Первым пришел Раджа.

– Намастэ! – пробормотал приветствие хозяин, сонно протирая глаза. Два ночи, что-то явно нехорошее случилось.

Врач скептически осмотрел тесную каморку, в которой Эдуард ничего не стал менять, хмыкнул, проверил электрические розетки. И только тогда выглянул в коридор.

По его сигналу внутрь вошли двое в матерчатых масках – женщина в национальной индийской одежде и мужчина в простом спортивном костюме. От аромата духов и благовоний у Эдуарда немедля заложило нос, но пришлось терпеть. Врач абы кого не приведет, это он уже понял. Стуча браслетами, звеня тяжелыми бусами, незнакомка скинула на пол рюкзак и принялась расставлять по квартирке небольшие приборы, подсоединяя все к источнику питания через удлинитель. Мужчина плюхнулся на лежанку рядом с Эдуардом и выудил из чемодана оборудование, очень похожее на то, которым пользовалась Фенечка во время злополучного сеанса по проникновению в память Лидии Громовой.

Пииииии, – верещали включаемые в сеть приборчики.

В полном молчании пара хакеров (Эдуард в этом не сомневался) за десять минут оборудовала комнату, и только потом женщина соблаговолила представиться:

– Я Змеиный царь Васуки. Он, – она кивнула в сторону спутника, – тоже. Наша рекомендация обернулась для тебя бедой, а мы не желаем запятнать свою репутацию подобной ошибкой.

– Мы поможем тебе. – Мужчина бесцеремонно отключил клипсу в ухе Смолина. Молодой человек не успел даже ахнуть. Слегка закружилась голова. – Твои передвижения в макросети теперь ограничены, – продолжал гость спокойно, подсоединяя вместо клипсы проводок, ведущий к его чемодану. – Мы уберем вирусы, восстановим аватару вернем тебе свободу.

– Взамен? – Эдуард не верил в благотворительность. То, что ему предлагали незнакомцы, стоило баснословных денег.

– Мы хотим понять, кем стала Рита. – Женщина мягко коснулась его лба холодной рукой. Множество браслетов, широких и узких, глухо застучали, точно просыпавшиеся на пол игральные кости. – Мы знали ее больше года, как и ее подругу Дорофею, в реале Марию Иванову. От Дорофеи мы кое-что знаем о Дельте.

О, как кружочек сомкнулся! Эдуард устал удивляться. Хотят помогать, пусть помогают.

– Я готов, – согласился он.

Женщина сложила руки в молитвенном жесте, и для Эдуарда комната схлопнулась, чтобы развернуться в виртуале заросшей поляной у стен индуистского храма.

– Меня зовут Аша, по-русски Надя. – Голос заставил обернуться и вздрогнуть от увиденного.

От головы до пояса его собеседница оказалась красавицей индианкой с густо подведенными глазами, с цветами и заколками из самоцветов в черных длинных волосах, в тяжелой сбруе бус, в браслетах от запястий до плеч. Но дальше, где у людей начинается талия, сияла зелено-коричневая, с золотым отливом, чешуя змеиного тела. Оно ложилось кольцами, ускользало в кусты и терялось где-то на самом краю поляны.

– Пока Чандр ищет вирусы, я выведу тебя отсюда.

Из травы взметнулся длинный хвост, слегка щелкнул по каменной стене храма. Статуя индуистского божка гневно завертела изумрудными глазами.

– Тебя выпускают отсюда в строго определенные часы, – не спрашивала, но утверждала собеседница. – Мне нравится эта идея.

Эдуард раскрыл рот, чтобы разразиться гневной тирадой, но промолчал. Демон на стене оскалил широкую пасть, зарычал, зашевелил десятком синих рук, злобно затопотал ногами, силясь оторвать каменную спину от каменной стены. На разросшийся кустарник внизу посыпалась пыль и краска.

– Обними его, – улыбнулась женщина-змея.

Смолина передернуло от плохо скрываемой гадливости.

Мало того что сама гадюка, так еще с этим пугалом предаваться нежностям требует.

– Выходи, иначе застрянешь. Чандр говорит, он обнаружил вирус.

– Ротор не нашел, – начал было молодой человек.

Змея расхохоталась:

– Не Ротор его разрабатывал, а мы. Он не знал, что искать.

Вот оно что! Эдуард обреченно шагнул к тянущему синие лапищи каменному уроду. «Они просто программа. И я просто программа», – убеждал он себя, когда каменные тиски сомкнулись вокруг его тела, сдавили грудную клетку и бережно потащили внутрь стены.

Пленник зашелся в немом крике, задергался, инстинктивно пытаясь вырваться. Не тут-то было. Свет перед глазами померк… чтобы вспыхнуть с новой силой.

Еще не веря в происходящее, молодой человек проморгался, повернулся вокруг своей оси. Он стоял посреди бескрайнего поля, где помимо все той же змеюки взгляду не за что было зацепиться.

– Вот видишь, всего одни нежные объятия, и твоих демонов как не бывало. – Чешуйчатая собеседница еще имела наглость иронизировать. – Ты свободен. Раджа сказал, что у тебя есть важное дело.

Надя протянула сияющую украшениями руку и коснулась лба Эдуарда. Чары рассеялись, виртуальная реальность отпустила, вытолкнула в душную комнатушку, из которой четыре человека вычерпали весь кислород.

Чандр помог отключить чипы от оборудования, принялся паковать чемодан. А Надя сняла маску и оказалась такой же красивой, как ее змеиная аватара, только чуть старше. В угольной черноте волос серебрились седые нити, в уголках глаз залегли добрые морщинки.

– Расскажи о твоей великой затее с взрывами и вызовом дэвов[3], – попросила хакерша.

Раджа, сидящий на сундуке напротив, утвердительно кивнул.

Тогда Смолин, не скрывая, поведал о записях Беты, скинул фото страниц о вызове неких грозных Координатора и Орэфа, о могущественной и благосклонной Джезерит. Хоть какая, да месть Фенечке!

– Мы поможем. – Врач задумчиво потрогал клипсу на ухе. – Знания того стоят.

Надя с Чандром переглянулись и тоже согласились. Эдуард удивился, что они так легко восприняли информацию.

– В чем ваш интерес? – Он попытался, пусть и запоздало, разобраться, во что его втягивают.

Надя улыбнулась, успокаивающе накрыла его ладонь своей, но он не повелся. Взгляд Смолина стал жестким, расчетливым. Он хотел наказать воровку, но должен был знать, какой ценой.

– Нам известны легенды о могущественных дэвах. И один такой дэв уже есть на Земле. Зовут его просто – Ронг Ван, и он фактически управляет макросетью на всей площади РКИСа и трети Европы. Из-за его политики многие программисты не могут найти легальную работу и вынуждены становиться хакерами, по его приказу мы разрабатывали технологии контроля над человеком через чип. И не только это. Он всемогущ, его невозможно убить. Он пережил несколько десятков покушений, выходил невредимым из горящих зданий и взорванных машин, он выжил во время теракта в Вавилоне. Кто он еще, как не дэв? – с чувством спросила Надя.

Эдуард задумался. Они хотят, как в старой русской пословице, вышибить клин клином? Не станет ли хуже? Не получат они вместо одного тирана двух? Но соблазн рассчитаться с Дарьей Фелисией был слишком велик. А компания Ронг Вана давно ограничивала бизнес его брата.

– В последние два года он редко бывает на Земле. У него частная аэрокосмическая фирма, – взял слово молчавший до этого Чандр, который так и не снял маску. – Он финансирует освоение Венеры и Марса, запускает корабли к Юпитеру, мечтает расселить человечество в космосе.

– Сколько на свете таких, как он? – осторожно спросил Смолин.

Было жутковато сознавать, что рядом с тобой обитают столь страшные могущественные создания.

– Мы не знаем. Но наша нынешняя цель именно он.

– Давайте попробуем, – после минутного колебания решился Эдуард.

Он был поражен тем, как быстро Раджа отыскал нужных людей, сколь мастерски увел со склада «Приюта пилигрима» разобранное, но не уничтоженное оборудование и взрывчатку. Уже к полудню следующего дня, пока Дельта встречалась с кем-то важным из городского правительства, за границей Вавилона загремели взрывы.

Вызванный Надей лысый и страшный, как древний нетопырь, колдун из трущоб бормотал и размахивал руками, бил поклоны, тыкался лбом в оттаявшую после ночных заморозков траву, и Эдуарду казалось, что именно такого ему не хватало – безумного, фанатичного, немного сказочного.

– Джезерит, я призываю тебя! Приди, о Джезери-и-ит! – завывал колдун.

Блеклый день вспыхивал очередным взрывом, сыпались остатки стекол, в нескольких кварталах в дебрях Вавилона выла автомобильная сирена. А Смолин кутался в утепленный плащ, напряженно всматривался в даль, где из развороченной воронки пробивались первые язычки синего пламени.

– Джезерит, – вторили губы.

Почему она? Координатора Бета боялся. Орэфа тоже. И только о «чародейке из озерного поселка» Венедикт Горбунов отзывался в своих дневниках с нескрываемым уважением и нежностью.

– Эй, что там? – выкрикнул Раджа, выходя из-за гравитационного щита.

Смолин усилил чувствительность очков, потом вовсе сорвал их, широким шагом двинулся к колеблющемуся туманному облаку, постепенно приобретающему человеческие очертания.

– Так и должно быть? – заволновалась позади Надя.

Эдуард не слышал. Ибо видел перед собой красивейшее существо во Вселенной – в рогатой маске, в сияющих длинных одеяниях.

– Вы призвали меня. У вас есть чем оплатить мое время и помощь, смертные? – вопросило оно.

– Ты помнишь Вениамина Горбунова, Бету? – Эдуард не испугался пришелицы. Наоборот, ему вдруг стало легко и светло, точно все так и должно было быть.

– Быть может. – Краски на одеждах незнакомки стали ярче, украшения засияли драгоценными камнями.

– Я унаследовал его империю, но ее отобрала у меня женщина по имени Дарья Фелисия, Дельта…

– Думаешь, меня волнует человеческая возня? – удивилась Джезерит, чуть склонив голову.

– Ронг Ван такой же, как и ты, бессмертный. Он управляет макросетью половины нашей планеты. Он тебя больше заинтересует?

Надя встала за правым плечом Эдуарда, продемонстрировала гостье голограмму одного из могущественнейших, а может, и самого могущественного человека Земли-1.

– Это можно обсудить, – согласилась гостья, осматриваясь вокруг. – У вас есть более уютные места для беседы?

Джезерит успела просканировать часть города, узнать его по памяти Стеллы и Дорофеи и сделала первый шаг. Не лучший мир, но по-своему интересен. И похоже, не лишен внимания сородичей и врагов. Уж Ронг Ван – враг однозначно. И когда-то Тень служила ему.

Она ступала по песку, затем по растрескавшемуся, проросшему травой асфальту, по битому стеклу, хрустевшему под ее легкими сандалиями. Джезерит забавляло удивление команды вызывальщиков: как бесплотный дух обрел материальное тело? Нравилось раболепное поклонение старого колдуна, готового целовать землю, где ступала маленькая ножка. Все верно, рядом со слабыми людьми Тень всемогуща.

Джезерит села в автомобиль рядом с Джамалом, тем самым заявляя другим о своем главенстве – я впереди, я поведу вас. И только Смолин еще сомневался – в правильном ли направлении?

В то же время Дельта покинула кабинет мэра. Дядя городского главы собирался продолжить свое существование за пределами этого мира, и она с азартом предлагала старику разные варианты новой жизни. На выходе из мэрии меж лопаток кольнуло, грудь сдавило тяжелое и темное чувство безысходности. В горле набух комок, который никак не удавалось сглотнуть.

Дарья Фелисия судорожно хватала ртом холодный осенний воздух, пахнущий выхлопными газами, заводским дымом, ароматизаторами, перемешавшимися с ароматами пищи из окрестных кафе. Раздумывала Дельта недолго, отпустила водителя, дважды обмотала вокруг шеи узорчатый шарф из тонкой шерсти и медленно пошла по улице, соображая, что ей дальше делать. Она поняла – на Землю-1 пришла Тень.

Земля-56. Город Барск. 1–2 ноября. Маша

Весь следующий день после трагической ночи Машка провела в больнице. С ней беседовали психологи, у нее брали анализы доктора. С работы сорвалась мама, приставала с расспросами и к Маше, и к врачам. Передохнуть и осмотреться удалось только после обеда.

По разговорам врачей стало понятно, что в городе творилось не пойми что. Куда-то сбежали Эл и Злат. Ника появилась лишь раз в сопровождении военного отряда, «наделала шума», допросила Ксану и испарилась.

Даже из окна палаты было видно, что город наводнили военные. В небе стало тесно от вертолетов и шлюпов. Санитарки в коридоре шептались, что за озером к длинному шпилю одного из небоскребов даже пришвартовался дирижабль.

Машка прислушивалась, присматривалась, а сама пыталась успокоиться, не думать, что этажом ниже в закрытой палате лежит тело Доры. Клона утыкали датчиками, точно мишень дартс – дротиками.

Двумя палатами левее держали Роксану. У двери выставили охрану и навестить девушку удалось лишь в присутствии вооруженного дяденьки со шкафоподобной фигурой. Машка даже попыталась мысленно измерить, насколько дяденька в серо-зеленой форме выше и крепче Бронислава.

Находиться рядом с Роксаной было тяжело. Слишком много потрясений выпало на ее долю. А после визита Ники Верховицына-младшая, казалось, окончательно перегорела, сжалась, ссохлась. Она сидела на кровати, укутавшись одеялом до глаз, одинокая, точно древнее привидение.

И Машка поторопилась побыстрее убраться прочь. Лучше просиживать часами рядом с пустой оболочкой Доры и надеяться на чудо, чем коротать время на одном этаже с Ксаной.

К четырем вечера проснулся Ланс. Он тоже был зол, нелюдим.

– А где «здрасте»? Как медведь-шатун! – возмутилась Иванова, пытаясь привлечь внимание к себе.

– Привет, – ответил парень сквозь зубы. Одет он был тепло и небрежно, вокруг шеи в несколько слоев намотан шарф, в глазах нездоровый блеск, тяжелая броня щитов от психологического сканирования выставлена напоказ – только попробуй тронь!

Ланс отодвинул Машу от двери в палату Дорофеи, тщетно подергал за ручку и вжался лбом в стекло, простоял без движения минут десять. Маха не лезла, но поняла одно – превращаться в того, кем стали Ланс и Ксана, она не намерена. Доре этим не поможешь.

Маша позвонила Гоше. Тот примчался не один, а со всей байкерской командой, растревожил больничный двор ревом моторов, уговорами и посулами миновал приемный покой и очутился в комнате для посетителей.

– Го-ошка! – Маша не удержалась, повисла на шее у парня, прижалась к холодной колючей щеке, раскрыла эмоции, нисколько не таясь.

– Эй, дай разгрузиться, я даже обнять тебя не могу, – «возмутился» ее друг. – Как ты?

– Терпимо. – Она отлипла от парня, забрала у него мотоциклетный шлем и пакет с лакомствами, бесцеремонно кинула на дерматиновый диванчик. – Гошка, – она взяла его за руки, усадила рядом с собой, не выпуская рук, – мы же даже твой день рождения не отметили!

На шее байкера рядом с серебряным самолетиком блестела половинка сердечка с Машиным именем (вторую половинку с именем Гошки носила сама Мария). И девушка с грустью вспомнила, что Дорин подарок ее другу так и стоит на полочке нераспечатанным.

Машке хотелось говорить о чем угодно, только не о том, что происходит у нее в душе, не о том, что творится с друзьями. Не получилось.

– Утром в лаборатории что-то взорвалось, – начал сине-волосый байкер, поглаживая ее пальцы. – Марина Верховицына погибла. Ксанин отец в очень тяжелом состоянии. Раненых, говорят, до сих пор по больницам развозят.

Вот оно что! Выходит, Ника не пощадила Ксанку все ей рассказала. Каково девчонке! Машка из-за клона убивается, а тут человек второй раз семьи лишился!

Собственное горе не стало от этого меньше, но на возвращение Доры была пусть хиленькая, но надежда. А на что надеяться Ксане?

– Гоша, – Иванова соображала быстро, – ты знаешь, где Роксана жила? Нет? Узнай, пожалуйста. Если сможешь, перевезите все ее вещи ко мне на место Дорки. Ее нельзя сейчас оставлять одну. Понимаешь?

– Сейчас? – удивился Гоша.

– Пять минут назад! Человека спасать надо, понимаешь?

Гоша понимал. Он быстро чмокнул неугомонную подругу в щеку и выбежал в коридор. А Маша уже набирала мамин номер.

– Ма-ам! Алло. Я в порядке. Мам, к вечеру обещали выписать. Ма-ам, мы девочку должны забрать одну на место Доры. Роксану. Да, черненькую такую. Уже дружим. Мам, она теперь сирота, ей поддержка нужна хотя бы на первое время. И мне компания.

Убрав мобильник в карман, Маша почувствовала облегчение. Кажется, в какой-то из заданных на прошлое лето книг она видела фразу о том, что, если тебе плохо – хуже некуда, найди того, кому еще хуже, и усиленно спасай. Машка нашла себе объект для спасения.

Так, что тут Гоша принес вкусненького? Надо бы дойти до Роксаны, обрадовать, попробовать накормить.

Роберт

Московские улицы тонкими стрелами разлетались от набережной Москвы-реки. Худенькая продавщица мерзла наедине с тележкой мороженого. Несмотря на пробившее сине-серые тучи солнце, пронизывающий ледяной ветер набирал разбег над набережной.

Декорации расставлены верно. Запасные сценарии прописаны. Явки-пароли-шифры по-прежнему секретны для любых предателей. Илья Петрович по-прежнему далеко и под надежной охраной, а Президент нечитаем, в том числе и благодаря разработанной на днях технологии. Осталось нарисовать запятую в «казнить нельзя помиловать».

Роберт стоял, задрав лицо навстречу склоненным лицам фонарей, вслушивался в дальний шум автострады, смех проносящихся мимо на роликовых коньках детей, музыку из динамиков на тех же фонарях. Не придраться, не заподозрить подставы.

Эл прогуливался в стороне, он-то как раз осмелился взять рожок мороженого и теперь грыз заиндевевшее молоко с красителем и ароматизатором. Химер-продавщица бессмысленно таращилась на шамана. Ноэль мысленно попросил мироздание, чтобы созданная им защита для группы поддержки сработала, поднял воротник и сверился с часами. Неужели всемогущий Карвел струсил, не придет? Ведь Роберт не собирается его убивать. Всего-то – пообщаться лично, не по голографу.

Профессору до сих пор было досадно от того, что так и не решился уничтожить Джезерит. Рядом же была, вместе планы строили! И он размяк, посчитал ее союзницей и, когда задуманному не суждено было сбыться, пожалел!

– Она вернется и все здесь уничтожит, – голос Карвела едва ли был громче ветра, – разрушит всю империю, которую выстраивали мои предшественники-люди, все твои попытки пробиться в мир пилигримов. Не будет тебе ни макросети, ни новых знаний. Она вычистит все.

– Представь себе, я в курсе, она не таилась.

Роберт не повернулся к собеседнику, подставил лицо ветру, нахлобучил поглубже меховую шапку. В воздухе заскользили первые в этом году снежинки.

– Ты согласен проиграть? – Кажется, собеседник удивился.

– У меня нет причин любить таких, как ты или она. – Ноэль приблизился к бетонному бортику, перегнулся вниз, вглядываясь в темные воды, отражавшие белокаменные стены величественного собора, старинные и новые здания, арку моста.

– У меня нет армии, как у Орэфа, – продолжал Вестник, – нет желания «раскачать» энергобаланс мира, как у Координатора. Я лишь хочу жить. Пилигримы никогда не вернутся в мир людей.

– Ложь, – покачал головой Роберт. – Один уже здесь. И распоряжается тем, что я благополучно пытаюсь у него украсть. Девочки, которые погибли при твоем появлении в моей лаборатории, были с Земли-1. А там есть некто Ронг Ван, миллиардер и фактически властитель половины планеты. Стелла встречалась с ним, Джезерит когда-то тоже. Он не Вестник, не Тень. По словам Джезерит, он именно тот самый, Первый. И у меня нет резона в этом сомневаться.

Ноэль наконец обернулся к полупрозрачному собеседнику. Гильермо Карвел не пожелал облачиться в материальное тело, и сквозь него можно было разглядеть бородатую фигуру Эла у тележки с мороженым. Это хорошо, шаман и продавщица сейчас нечитаемы для нелюдя.

– Они когда-то сцепились, но он ушел, и она долго зализывала раны, – продолжал профессор, потом без всяких церемоний ткнул пальцем в прозрачное плечо. Палец прошел насквозь. На тонкой цветастой рубашке не осталось даже следа. – Ты не знал? Не думаешь, что станет с такими отступниками, как ты, если твои господа вернутся полным составом?

– Столько попыток вернуть Первых обернулось неудачей! Это невозможно!

К радости Роберта, нелюдь мог испытывать вполне человеческие эмоции. Ну да, он же создан из пепла искр нескольких душ. Жуткая процедура, Джезерит рассказывала про нее.

– Вот сюрприз, кое-кто из твоих коллег преуспел, – профессор не сдерживал сарказм, – но выдюжил вырвать из небытия лишь одного создателя. – Роберт снова вернулся к созерцанию медленного движения воды. – Сейчас Первый на Земле-1 благоденствует. Аномалия настроена как раз на тот мир. Может, хочешь навестить папочку?

– Человек…

Роберт проигнорировал угрожающий тон прозрачного собеседника.

– Да, мой недруг, я всего лишь человек. Но могу разобрать тебя на атомы в любой момент.

Легкое касание пальцем наклейки на запястье. Фонари вспыхнули зеленым, алым, вдоль пешеходной дорожки зажглись лампы, на стыках плитки засветились огни. Доли секунды, и Вестник очутился в энергетической клетке. Полупрозрачный силуэт Карвела задрожал, задергался.

– Увы, мой недруг, сегодня мы обойдемся без эффектных взрывов, северных сияний и столбов синего света. – Тонкие губы Роберта искривились в жестокой усмешке. – Убирайся на Землю-1, уничтожь его, я прослежу за тобой через макросеть. Или принеси мне убедительные доказательства скоропостижной кончины Джезерит. Считаю, что последнее не в пример легче. Сейчас она явно не ждет от тебя подвига.

Лицо профессора почти вплотную приблизилось к лицу Вестника.

– Тогда я, так и быть, разрешу тебе стать сторожем-хранителем этого мира, – пообещал Ноэль. – Строй свои корпорации, возводи империи. Все континенты, кроме этого, в твоем распоряжении. Сам балдею от собственной щедрости!

Каждое движение Карвела выражало муку.

– Убивай здесь, сейчас, человек со странными силами, – прошелестел ответ. – Смерть от твоих рук куда легче, чем от рук Тени.

Роберт озадаченно потер горбинку на носу, пригладил мех на шапке.

– Вот облом! Тень в любом случае о тебе знает. Сейчас она тебя не ждет. Вот ей будет сюрприз! – подмигнул профессор и второй раз нажал на наклейку.

Призрак взвыл, выгнулся и исчез. Роберт еще несколько секунд подождал и отключил поле вокруг себя. Знал бы Карвел, что девяносто процентов этого представления – блеф, ни за что бы не сбежал. Уничтожить его здесь и сейчас Ноэль был не в силах. Но слава убийцы Орэфа сыграла с ученым добрую шутку.

К профессору подбежал Эл, потом подъехала машина, на Роберта и на все пространство вокруг него направили мощную пушку излучателя, вычищая энергетику места.

– Ушел? – Ноэль присел на корточки, прислонившись спиной к бетонному парапету. От пережитого нервного напряжения профессора била мелкая дрожь.

– Да, граница миров была нарушена. – Шаман опустился рядом, потрогал лоб Роберта. Ободряюще кивнул вышедшим из машины людям в камуфляже. – Будет жить.

Злат стоял в стороне, ему не пришлось помогать запихнуть Карвела в «пустую» химеру. И юноша с удивлением прислушивался к своим ощущениям. Ему тоже хотелось найти то, ради чего он мог бы рискнуть собой. Хотелось быть нужным, незаменимым. Ведь когда есть ради кого, ради чего бросать вызов обстоятельствам, ты становишься бесстрашным и почти бессмертным.

Земля-56. Город Барск. 13–14 ноября. Маша

Выступление «Трюк Коктейля» на традиционной предзимней ярмарке прошло более чем успешно. Иру вокалистку уже узнавали в лицо, некоторым песням подпевали, бурно хлопали в конце. Балующийся гравировкой по металлу Андрей продал немало своих поделок, шесть картин Руслана тоже обрели хозяев.

Почти две недели спустя после трагических событий Маша искренне пыталась радоваться. Иногда это даже получалось, если не оглядываться на Роксану. Та хмурила густые черные брови, кусала губу, но стоически молчала в ответ на все попытки разговорить ее. Женя-Джон шепнул Машке:

– Ей Ника звонила.

Вот оно что. Маша отошла от бесцельно бродящих по ярмарочным павильонам ребят и, притаившись за ларьком с медом, набрала наставницу.

– Чем ты расстроила Ксанку?

Выслушав ответ, девушка поспешила к Гоше и Лешке:

– Собирайте наших, все едем в центр клонирования, только Ксане ни слова зачем, под любым предлогом везите ее с собой.

Гоша послушался подругу и шмыгнул в толпу первым. Леша после секундного колебания последовал за ним. Ясно ведь, что-то произошло.

Байки домчали ребят с окраины в центр Барска за двадцать минут. «Бочка» центра клонирования в окружении колонн с горгульями вынырнула из-за других домов. И только тогда Маша поняла: Ксана догадалась о причине срочного отъезда с ярмарки. Разозлилась, расстроилась, переполнилась надеждами и страхом. Сейчас, позволят ей бояться, не на тех напала!

– Я не пойду! – спорила она с Женей-Джоном на стоянке.

– Его через два часа в Москву увозят, как ты можешь! Он твой отец!

– Я не нужна ему! И Марине не была нужна!

– Ему ты точно нужна!

Машка подбежала к девушке, краем глаза отметив белый внедорожник, припаркованный чуть в стороне, и подъезжающий Никин служебный автомобиль. Вот с кем побеседовать надо!

– Нужна, я тебе как природный психолог говорю! – упорствовала Маша. – Потом сложнее мириться будет. С каждым днем сложнее, не теряй времени!

– Пошли, – Женя обнял Роксану за плечи, попутно поправил воротник пуховика. – Я не психолог, но вижу, что тебе это необходимо.

– Пошли. – сдалась Верховицына.

– Я помогу договориться с охраной. – Маша поспешила к ступенькам центра.

Эх, пропустила Нику, уламывая эту капризулю! Гоша последовал за ней, остальные байкеры терпеливо дожидались на улице. Еще бы, они собирались на вечеринку байкеров в клуб «Дети урагана», все вместе.

Внутрь они попали без проблем. Машу с Роксаной охрана знала, ребят тоже видела не раз. Ксана с Женей сразу направились к лифтам на нижние уровни. Маша не торопилась следом, осталась дожидаться лифт наверх.

– Не с ними? – удивился Гоша.

– Я и так для нее достаточно сделала, – отмахнулась Машка. – С отцом она разберется без моей помощи. А мне надо Ланса спасать. – Она легонько хлопнула Гошу по плечу. – Жди здесь. Это женский разговор.

Синеволосый байкер пожал плечами и остался на первом этаже. А Маша уже спешила к Нике. Второй этаж, третий…

На «начальственном» этаже в это время было, как всегда, малолюдно. Все работники заняты пациентами, обед давно прошел, ужин еще не наступил. Погодите, разве это не голос Роберта звенит за дверью? Маша никогда не подслушивала без надобности, но тут не удержалась. Интересно ведь, вдруг про Дору что-то узнает? Ноэль явно знал о ее судьбе больше прочих, но молчал.

– Думаешь, забрался в аномалию, апгрейд мозгов сделал, и сразу все перед тобой польку плясать должны? – злился профессор. – Тебе мало того, что Тень натворила? Я покажу тебе запись разговора с ней. Она расскажет, на ЧТО она способна. И Карвел тоже!

– Я Магистр Общества Зари! Я имею право на особое отношение! – возражал ему голос Мазурина.

Этого недружелюбного типа Машка запомнила на всю жизнь.

– Если ты Магистр, то я принц Монако! Пешка ты недоразвитая, несмотря на все твои навыки! – проворчал Роберт. – Тебя же в тюрьму упекут. Все твое Общество переловили теперь уже окончательно. И Союз пилигримов взяли на заметку. Без Карвела это лишь свора не в меру жадных дельцов. Работай на меня…

– Мы равны… – возражал Мазурин.

Машке очень хотелось приоткрыть дверь и взглянуть на спорящую парочку.

– Черта с два! Сам не сообразишь, я тебе поставлю запись твоей покровительницы. Уж Джезерит не стеснялась в выражениях, когда описывала твои умственные способности! Злат, хоть ты попробуй повлиять на этого бездаря, возомнившего себя Эйнштейном!

– Для меня вы оба нечитаемы! – спокойно вклинился в перепалку третий голос. – А физическое воздействие неэтично и противоречит законодательству. Процитировать статьи административного и уголовного кодексов? – не без ехидства осведомился Злат.

– Тьфу! Взял на свою голову помощничка! Хуже Ланса, ей-богу! – расстроился Роберт. – Если Карвел или Джезерит вернутся, мало нам не покажется. Мы должны быть готовы. В последний раз предлагаю сотрудничать со мной, иначе отправишься с Вителем в тюрьму. И я для тебя больше ничего не смогу сделать. Ты же погибнешь там от нехватки информации. Поверь, это как наркотик!

Маша улыбнулась и пошла прочь. Вон и кабинет Ники. Пора рассказать о том, что Ланс почти собрал установку ретросдвига и готов начать спасательную операцию в одиночку.

Что удивляло Машу в наставнице, так это то, что Ника почти всегда умудрялась выглядеть нарядно. Цветастый платок с кистями на плечах, короткое черное платье с вычурными серебряными украшениями, собранные в высокую прическу рыжие кудри…

– Откуда ты вылезла?

Вот вежливости директору центра клонирования явно не хватало.

– Я про Ланса пришла поговорить. Он собрался…

– Знаю, завтра в гости схожу, уму-разуму поучу, – что-то выискивая на полочках шкафа, бросила Ника. – Решила подружку спасать, отчего же бросила в самый ответственный момент воссоединения семьи?

И так всегда, когда Ника чем-то расстроена! Лучше поискать бомбоубежище на другом континенте, чтобы ее гневом не зацепило.

Маша обернулась и нос к носу столкнулась в дверях с Робертом. Похоже, тот уже все выяснил с Мазуриным и теперь принес Нике букет алых хризантем.

– Никки, а на меня ты так мило поругаешься, как на девочку? – поддел он ее.

– Мало ты себя ценишь, – вроде бы сердито ответила Ника, но Машка-то уловила перемену настроения и сразу почувствовала себя лишней. Этим двоим слишком много надо друг другу сказать. – Сейчас как рявкну, стекла вылетят!

Хихикая про себя, Иванова прикрыла дверь кабинета и поспешила к лифтам. Гошка внизу заждался. Может, и Роксана уже освободилась. А не освободилась, нет смысла ее пасти. Худшее позади, теперь не пропадет девчонка.

Ника и другие

Больше недели понадобилось Брониславу Соловьеву, чтобы восстановить работу в лаборатории. Обгорелые стены, обрезанные дверные петли, впаянные в остекленевший кирпич стен, оплавленные ступени напоминали о катастрофе, но химеры уже трудолюбиво высасывали из распахнутого портала информацию о макросети.

Ника провела пальцем по желто-коричневому в ярких разводах, точно пейзажная яшма, стеклу, в который раз попыталась представить, сколько энергии было затрачено для преображения Джезерит. И не смогла. Она помнила полумертвых людей, помнила ссохшиеся до состояния мумий трупы, из которых высосали всю жизненную силу. Помнила заикающегося, безумного Илью Рюкина, забившегося в дальний угол и трясущегося от ужаса. Помнила Антона Верховицына, чаще отзывающегося на имя из прежней жизни – Витель. Отец Роксаны был слаб, бледен и, похоже, навсегда лишился дара сенса.

В страшное утро 22 октября в здании выгорела вся электроника. Кто-то из работников зарядил чудом выживший мобильник от автомобильного аккумулятора и дозвонился до Барска. Хотя и без этого звонка к лабораториям мчались все службы безопасности города.

Ильина вспомнила о Роксане. Девочка еще молчала, врачи советовали поберечь связки и гадали, удастся ли юному гипнологу сохранить свои силы. Хорошо, что Ксаной вплотную занялись Машка с байкерами, не оставляли ту в покое, вместе делали уроки, таскали на какие-то мероприятия, концерты. В отсутствие Доры (Ника запрещала себе думать о гибели воспитанницы) ребята отыскали себе объект для спасения. Маша даже поселила ее у себя на месте Доры, якобы для «кошачьей терапии». Может, и пушистики помогут вместе с людьми.

Но если Роксана хотела, чтобы ее спасли, Ланс окончательно закрылся в себе, увиливал от любой порученной работы, часами просиживал в больнице рядом с Дорой, вечерами терпеливо собирал установку ретросдвига.

Ника ему не мешала. Хочет парень занять себя, ради бога! Но, как докладывали помощники, сейчас работа была близка к завершению, поэтому пришло время действовать.

– Бронька, – весело поздоровалась Ника с бывшим, – готов?

– Куда же я денусь? – Соловьев прихватил заранее подготовленный огнетушитель и поспешил в машину, где его уже дожидалась Роксана.

Ника уверенно повела машину в старый город, где снял квартиру Ланс Шамин.

На звонок и стук в день Ланс не открыл, и Ника без зазрения совести спалила замок багеткой, ногой вышибла едва живые крепления и рыжим ураганом влетела в прихожую.

– Бездельник, бездарность, убожество иномирное! Иди сюда сдаваться!

Гнев Ники заполнил собой пропахшую канифолью и машинным маслом мастерскую, пламя багетки безжалостно хлестнуло по почти собранной установке ретросдвига, спаивая контакты и плавя обмотку проводов, прожгло глубокие, дымящиеся полосы в прикрытой старой клетчатой клеенкой столешнице, с аппетитом накинулось на занавески.

Ш-ш-ш! – Броня вжал рычаг огнетушителя.

Ошалевший Ланс несколько секунд не мог ни пошевелиться, ни молвить слово. А когда в пересохшем горле зародился звук – слабый и полный возмущения, все было окончено. С ходиков с кукушкой, со старинных карнизов и кашпо с бегониями хлопьями опадала пена.

– Молчать, сопляк! – рявкнула Ника. – Не позволю пополнить больницу твоей бесчувственной тушкой! Обещаю, в конце недели будет установлен постоянный канал связи с Землей-1, и ты переговоришь с Дорой. Ты здесь нужен, депрессивный бездельник!

– Убирайтесь! Уходите, пока я…

– Щ-щас! – топнула ногой Ильина и пнула носком сапога табуретку.

Та глухо плюхнулась на пушистый ковер.

– Выбирайся из берлоги, поедешь со мной. Ты выслушаешь послание от Эла, даже если мне придется приклеить наушники к твоим ушам. Уяснил, никчемное создание?

– Почему ты меня оскорбляешь?

– Потому что иначе ты продолжишь делать глупости! – Вместо Ники ответил Бронислав. – А сейчас смотри-ка, ожил, даже возмущаться пытаешься!

Невозможно сопротивляться сминающему город цунами. Торнадо подхватывает своих жертв и забрасывает на сотни метров. Вероника Ильина выворачивает чужую жизнь на изнанку, лишает сил к сопротивлению, ее действия противоречат любой здравой логике, но она неизменно оказывается права.

– Как тебя Дора терпела? – проворчала Ника, спихивая со стола детали установки и топча их ногами. Те хрустели, ломались, царапали, словно в отместку, плотные черные сапоги с белым рисунком по бокам, но разве они стоили внимания, когда на кону жизнь?

– Сидишь, ревешь, как киношная барышня, планируешь побег от действительности! Иди, погибай там! – Напичканный электроникой шлем свалился со стола и покатился по оголенному паркету. – Знаешь, сколько мы сил положили, пока вытащили тебя после геройств с Бетой? После приключений с Вителем? В третий раз никто тебя спасать не будет!

Бронислав молча протянул Лансу куртку и шапку, мол, не зевай. Пришлось подчиниться, под конвоем покинуть квартиру.

– Откуда ты знаешь, может, ей помощь нужна? – проворчал Ланс, забираясь в машину.

– Беты нет, жилье у Доры есть, – принялась перечислять Ильина, направляясь к центру клонирования, – средства на жизнь имеются. Роберт лично знает нового владельца местного центра миграции, уж он-то с ним договорится, и Дорофею отправят сюда. Это дело нескольких недель.

Ланс кивнул, соглашаясь. Действительно, стоит попробовать. Хотя на сердце было очень неспокойно.

– Давай завтра попробуем первый сеанс связи, – не выдержал Бронислав.

Ему было неуютно в обществе Ники, неудобно перед мальчишкой. Неужто сожалеет о Доре? И вправду сожалеет. И еще нечто такое…

Брови Ильиной удивленно поползли вверх. Точно, завтра на всех березах в округе дыни вырастут, раз Бронечка испытывает подобное! Впервые за столько лет разлуки Соловьев смотрел на бывшую жену с нежностью и грустью. Это было столь необычно, что Ника едва не въехала в бампер остановившейся впереди машины.

Земля-1. 2099 год. Российско-Китайско-Индийский Союз (РКИС). Джезорит

За столетия с ее помощью десятки Вестников нашли свою гибель. И даже одна Тень, позабывшая о своей миссии. Людей Джезерит жалела – слабых, смертных, но наделенных волей и способностью любить. Жалела, как дальних родственников, но, стоило им встать на пути меж ней и Вестником, уничтожала без угрызений совести.

Джезерит заняла одну из квартир семейства Смолиных и теперь без спешки собирала сведения о будущем противнике, вспоминала прошлую краткую встречу с ним и обещала не повторять старых ошибок. Параллельно искала источники пополнения сил.

Она навестила его штаб-квартиру в сияющем огнями высотном Гонконге, порылась в памяти сотрудников, прогулялась на космодром и стала дожидаться возвращения Ронга Вана. Каких-то два-три месяца – мелочь. И Ван, и Карвел теперь никуда не денутся.

Ожидание гибели измотает Карвела, заставит того перекачать себя чужой силой, воруя способности медиумов и сенсов, «выпивая» нераскрывшиеся капсулы Вестников. Мера эффективна, но недолговечна и добра не принесет. По расчетам Джезерит, как раз к ее возвращению на Землю-56 Вестника ждет упадок сил.

Тень привычно вербовала союзников, заманивала технически грамотных людей. Если не удастся расстрелять «Пионер» при входе в земную атмосферу, придется лишить Вана поддержки в виде макросети. В другом мире макросеть приходилось строить, чтобы выманить Карвела. Ради избавления от Ронга Вана ее стоило уничтожить, желательно на глазах владельца. Разозлить магната, вывести его из себя, лишить людской поддержки и сочувствия, что само по себе большое преимущество.

Дни сменялись днями. Рядом о чем-то хныкал, просил помощи парнишка по имени Эдуард. Джезерит кивала, обещала поддержку. Почему бы и не помочь бедолаге, если все получится с Первым? А сейчас не стоит расплескивать силу по мелочам.

Она снова отправилась в отстроенный после страшного цунами Гонконг. Там дикими кошками выгибались мосты. Свистя и вздрагивая на поворотах, проносились пассажирские поезда, по небу медленно тянулась гусеница большегруза на антигравитационной подушке. У каемки лазоревого океана даже небо казалось чище и выше. Белые океанские лайнеры величественно входили в бухты. Солнце золотило вершины небоскребов, сияло на башенных кранах грузового порта. Джезерит не хотела признаваться себе – ей нравилось побережье, потому-то она зачастила в офис Ронга Вана, принимала облики секретарш, чиновников, военных, плела интриги, рылась в документах.

В этот день все было как обычно. Воздух был полон прохлады, волны бились о каменные набережные, люди кутались в терморегулируемую одежду, включали подогрев на максимум. Пока не разорвалась граница миров. Миллионной доли секунды хватило Тени, чтобы опознать пришельца.

Приход Карвела разогрел воздух над бухтой. Горячей кометой Вестник пересек грань миров, но сразу облек себя в подобие человеческой плоти прямиком в толпе снующего по делам народа, почти незаметно присоединился к общей толчее.

Джезерит знала, что ему известно о ее присутствии. Он не таился от нее, всем поведением показывая – «я готов к бою», прислушивался к окружающему миру, точно раздумывая, что предпринять. И Тень испытала чувство, близкое к человеческой досаде. Отчего он навязывает бой? Отчего делает то, чего боялись все остальные при встрече с ней? Пытались торговаться, договариваться и сражались только тогда, когда иного пути не оставалось. Заложенная в ней программа требовала немедленной атаки, но Тень была еще слишком слаба.

А вот Карвел не медлил, сориентировался, стремительной охотничьей птицей рухнул на здание офиса, прожигая пластик и бетон, плавя металл сквозь полдюжины этажей, обнял Тень огненными крыльями, силясь задушить, выпить ее энергию до дна. Будь у нее человеческое обличье, не выбралась бы. Но Джезерит вырвалась, отбросила Вестника вниз через этажи, вырвала жизненные силы у выживших при атаке Карвела людей и преобразилась, вырвалась на волю.

Со стороны это выглядело, точно у небоскреба срезало четверть высоты. Фейерверк горящих кирпичей, расплавленного стекла и металла брызнул в соседние строения. Две сияющие шаровые молнии, ярче десятка привычных солнц, не разбирая дороги, выжигая все на своем пути, неслись сквозь город. Они сшибались, разлетались в стороны, снова сталкивались, сбивали верхушки небоскребов, прожигали ванты мостов, обрушали воздушные дороги и антигравитационные платформы.

С пятиминутным опозданием в молнии выпустили ракеты, но, казалось, лишь раззадорили их. Пламенные шары неслись над городами РКИСа, оставляли за собой дымящиеся руины. Удар, отскок, снова удар. Воздух позади молний кипел и пенился, плодя яркие миражи с видениями чужих миров, нереальные и недолговечные. Внизу на месте автозаправки расцвел огненный пион. Не выдержала напряжения электростанция. А двух сцепившихся существ не интересовало ничего, кроме них самих.

Джезерит была искусна в боях, но, как и предупреждал Роберт, еще не вернула былую мощь. Карвел был стар, если такое можно сказать о Вестнике. Столетиями он копил опыт и силу и перед отправкой сюда вычерпал все тайники до дна. Любые направленные на него людские эмоции придавали ему сил.

Потому он выбрал себе обличье юного сына миллиардера, всегда был на виду, питался восхищением и завистью, крутился среди финансистов и кинозвезд, «подкармливал» публику сенсациями о своих свершениях и романах. Он был в форме, он не желал уступать. Джезерит в любом случае вернулась бы за ним, так не стоило отсиживаться, оставаясь легкой мишенью.

Тень и Вестник в очередной раз столкнулись. Карвел отвел от себя удар, сам ранил Тень. Та замедлилась, метнулась из стороны в сторону, оглушенная и дезориентированная. Она даже приняла человеческую форму – ненадолго, на долю секунды, чтобы стать еще злее и упорней, – потом навалилась на врага. И снова отлетела прочь.

Со всех территорий бывших Китая и Индии, с дальнего Востока бывшей России по тревоге поднимались истребители. Стреляли наземные орудия, переориентировали прицел космические станции.

Вместе с притихшей планетой за битвой наблюдало существо, назвать которое человеком можно было лишь условно. Дарья Фелисия Ярис, по документам здесь ставшая Маргаритой Мелководец, вернее, Смолиной, или просто Фенечкой, прервала свои блуждания в макросети.

Хакер Фенечка

Вглубинах макросети рождались и находили последний приют целые человеческие вселенные – затейливые и исполненные банальностей. Засыпали изломанные вирусы, отжившие программы, мутной взвесью плавал хлам с не отключенных до конца чипов недавних покойников.

Старые никчемные сайты, растеряв посетителей, опускались на черное дно, чтобы медленно разлагаться, пока до них не доберутся программы-уборщики. Выше, в море виртуального света, скользили покинутые боевые острова. Их хозяева по решению суда лишились либо чипа, либо доступа в макросеть. Острова оставались смертельно опасными для посягательств любопытных и искателей халявы. Зато Дарья Фелисия заходила без стука и звонка, проводила инвентаризацию тайников и исчезала, никем не пойманная.

Образы вокруг нее обретали знакомые формы и снова становились абстрактной мешаниной цветов и слов. То тут, то там, точно окна в чужие реальности, проявлялись фрагменты игр и инсталляций, бродили бесхозно брошенные аватары. Дельте они напоминали ее бесприютную жизнь – бездомную, никчемную, где ее никто не ждет и не любит. Даже Беты больше нет. Орэф, если не встретился с Тенью, очень далеко. Когда-то она была почти счастлива под его защитой, точно вновь обрела семью. Но все проходит.

«Пусть этот мир станет моим домом», – в который раз повторила она, все глубже погружаясь в макросеть. Никто, кроме Дельты, не сумел или не посмел явиться в мир программ и электромагнитных сигналов лично. Никто не парил в пространстве овеществленных людских иллюзий, видя все недостатки и лазейки в программных ходах.

Дарья Фелисия стала идеальным вирусом, госпожой и властительницей над электронным хаосом. Она научилась читать истории жизни сетевых обитателей, благополучно притворяться то полицейским искином[4], то хакерской «ломалкой», подделывать личины, свободно перехватывать контроль над чужими чипами, смотреть на мир тысячами чужих глаз.

Но когда Эдуард Смолин на время выпал из-под ее контроля, она была занята другими делами и даже пропустила миг, когда на Землю-1 «в блеске славы и пламени гнева», как любил выражаться Орэф, явилась Тень по имени Джезерит. Теперь Дельта исподволь следила за ней, потихоньку готовилась к встрече.

Даже не визит могущественного существа захватил ее мысли, а что-то иное, более масштабное. Блуждая по лабиринтам коллективных грез, она наткнулась на некую силу, точно настоящая черная дыра всасывающую информацию. Раз за разом эта сила разрушала чужие программные конструкции, мощным течением омывала дальние уголки макросети на уровне операционной системы и драйверов чипов и компьютерных серверов[5].

Аккуратно, через мертвые аватарки, через чужие чипы Дельта потянулась к воронке «черной дыры». Рано или поздно из нее придет отклик. Ведь на периферии начали формироваться вполне осмысленные структуры программ, строилась макросетевая крепость. А значит, скоро надо ждать жильцов. Дарья Фелисия желала быть в курсе, кто к ней пожаловал. Послала на разведку один из брошенных островов, но тот словно наткнулся на стену, покружил в водовороте поисковых запросов, пересчитал объемы перегоняемой информации. И неожиданно получил отклик, краткий и пугающий своей невозможностью.

«Дора Иванова, откликнись, это Ланс».

Убогая аватара нарисованного человечка выбралась из водоворота, с упорством муравья поползла на верхние уровни сети. Следом устремилось нечто, переформировывающее, переделывающее ее облик на вполне узнаваемый. И Дарья Фелисия искренне порадовалась, что больше не связана с проклятой девчонкой. Любопытство зашипело, завыло рассерженным зверем. Что она тут делает, раз мальчик усердно занят поисками? Уже не тут, кстати.

Тело девчонки давно должно оказаться на станции. Будет ей сюрприз!

Отчего-то удовлетворения Дельта не испытала. Девчонка ушла из ее жизни, стерла все связи, теперь считает звезды. А по ее следам преданной собачонкой бежит мальчик. Как когда-то за ней Бета. Все повторяется? Дарья Фелисия не знала, но ей было грустно.

Но пока… пока что-то странное творилось снаружи. Она вынырнула на верхние уровни макросети, чтобы онеметь от неожиданности.

Двое. Целых двое нелюдей! И третий, по словам помощников Джезерит, уносящий Дорофею к Юпитеру, – давний враг Ронг Ван! Слишком много для одного мира. Непозволительно много. И катастрофически разрушительно! Дельта пробежалась по сводкам текущего ущерба, отзывам очевидцев и потерпевших, с каждой секундой пополняемым спискам жертв.

Какой-то городишко в центре Китая в течение десятиминутного боя оказался отутюжен до скальных пород. Из семисот тысяч жителей опознавались чипы едва ли пятисот человек. Бой шел где-то в окрестностях. Военные палили всем, чем могли, но недаром придумана поговорка про воробьев и пушку.

Дарья Фелисия просчитала, сколько времени понадобится парочке, чтобы пробраться на русскую территорию РКИСа, и разочарованно вздохнула. Что она может сделать? С одной Джезерит она могла бы повоевать через людей, заманить ту в энергетическую ловушку, ослабить, потом медленно добить, как рассказывал Орэф. Ловушка была готова, буквально два дня назад сделали по ее заказу. Только на одного. Стационарная, в пятидесяти километрах от города. Неужели придется ждать, пока один победит, потом заманивать оставшегося? Орэф говорил, бои могут продолжаться неделями. Эти мутузят друг друга меньше часа.

Дельта решительно вычислила местонахождение ближайшего к эпицентру битвы человека и подключилась к его чипу. Мир опрокинулся навзничь, полуденное небо тлело алым и золотым. Ветер бросал в лицо незнакомца пепел и песок, будоражил опаленную кожу, и хакерша поторопилась отключить чувство осязания. Только зрение и слух.

В небе кружили два огненных шара. Воздух гудел, выл, на развороченной арматуре близлежащего здания теплились синие огоньки электрических разрядов. Вспышка! Шары сшиблись, один из них отлетел за горящие руины левее. Что-то загрохотало, заухало. Грянул очередной залп орудий, на умирающего на земле человека посыпалась бетонная крошка. Зрение начало меркнуть, и Дельта поспешила убраться подальше.

Решение сложилось само. Аватара беловолосого эльфа рванула сквозь уровни макросети к изрядно усовершенствованной аватаре Ланса Шамина, преградило той путь, когда Ланс пытался договориться с привратником «Планеты игр» о беспрепятственном проходе на следующий уровень.

Зегаля-56. Город Барск. 15 ноября. Ланс

Бронислав заводным солдатиком носился по лаборатории, сверялся с планшетом, орал на работников почище Ники, притащил после уроков Роксану с Машей, через Роберта раздобыл новейшее оборудование, даже Мазурина в наручниках приволок. Василий ныл, ругался, но в обмен на уменьшение тюремного срока согласился сотрудничать, делиться своей гениальностью на благо отечества.

В зале химер горели все лампы. Начавшийся ночью снегопад напрочь завалил стекла на крыше, а длинные окна зала сейчас закрывали плотные жалюзи. Очередные химеры последовательно сменяли не спавших ночь, чтобы не разрушить установленную связь с Землей-1, рассаживались на скамьи вокруг подиума, замирали, «подключаясь» к аномалии.

Ланс постучал по камню, спекшемуся в желто-рыжее стекло на месте сорванных дверей, поежился от общества химер, кивнул сопровождавшей девчонок парочке байкеров – Гоше и Жене-Джону Он поразился тому, как бережно Женя относится к юной Верховицыной, считывает через планшет язык ее жестов, переводит на русский порхание пальчиков, унизанных серебряными колечками. Роксана держалась отстраненно, но позволяла себя опекать.

– Сейчас я тебя туда отправлю, – помахал Бронислав Лансу одернул пиджак, воодушевленно рявкнул на зазевавшегося работника: – Тебя просили отключать запись с камер? Все эксперименты здесь фиксируем, бестолочь!

– Хорошо, Бронислав Виленович! – пролепетал работник, ретируясь к установленному у стены похожему на шкаф пульту.

– Ланс!

Маша с Гошей подошли к нему, внимательно прислушались к его эмоциям, воспаленной тоске, вскрытому точно напоказ одиночеству. Но закрыться не было сил. С уходом Доры стало ясно, сколь важна стала для него эта девочка, сколь сильно он сам и погибший в нем инспектор Константин нуждаются в новой любви, новой надежде и опоре.

– Мы поможем тебе пробиться туда. Найди ее, передай, что очень скучаем.

Он кивнул, размотал закрывавший шею длинный, кирпичного цвета шарф, небрежно бросил тот на какие-то ящики.

– Кто на другом конце дуги? – только и спросил он, хотя знал ответ.

На стоянке внизу белел знакомый внедорожник. Не винить бывшего друга не получалось. Но лезть в драку с ним уже не хотелось. Вернуть бы Дорофею.

Маша промолчала. Гоша похлопал Шамина по плечу. Они поддерживали его, желали удачи.

– Ты еще здесь? Лезь на помост, а то сейчас Нику позову! – пригрозил Бронислав, влетая в зал. – Нам дали добро на подключение. Все настройки в норме, оборудование работает.

Юноша послушно забрался в центр, ежась от ледяных игл внимания химер. То еще начало. Неужто от этих бездушных тварей зависит теперь жизнь Дорофеи?

– Ты готов? – через планшет спросил Бронислав у скрывающегося в другом здании Роберта.

– На что не пойдешь ради нашего безрассудного Ромео, – пошутил Ноэль.

Профессор Ноэль примчался перед рассветом, подчиняясь рассерженной отповеди Ники, убеждениям Бронислава, ворчанию Эла. Шаман считал себя отчасти виновным в случившемся с Дорофеей и Стеллой. Сейчас Роберт под надзором Ники, Эла и Злата готовился помочь Лансу связаться с Дорой. Но вовсе не Дора заставила его сорваться с места. Как можно спокойно жить и дышать, когда там, за неощутимой, но почти непреодолимой границей обитает настоящий первый пилигрим с невероятными силами, знаниями, навыками?!

– Готов? – повторил вопрос Бронислава шаман. Ноэль поудобней улегся на зеленом ковре подиума и махнул рукой. – С Богом, – выдохнул Эл.

Тьма.

Соцветия галактик на поле черноты.

Расплывчатые силуэты существа, очень отдаленно похожего на русалку или же на комету.

Вспышка.

Планета.

Город внизу.

Снова вспышка.

Темный вихрь в центре общей черноты. Смазанные образы и невнятные звуки.

Ланса закружило, завертело по краю воронки. Кто-то сильный подхватил его, выкинул из губительного смерча и облек в подобие тела. Простенький, грубо склеенный человечек, даже не человечек, а голем, в которого вложили пару строк программного кода с приказом двигаться наверх, уверенно пополз прочь.

С каждым движением с телом происходили метаморфозы. Ланс видел, как грубые клешни становятся чувствительными руками, кожа приобретает привычный цвет и эластичность, ощущал, как легче слушается тело. Химеры стремительно дорабатывали его аватару услужливо транслировали сигнал поиска Дорофеи.

Точно звук сонара под водой, он сканировал пространство, разыскивал Дору Когда Ланс терялся, не знал, куда ему двигается, химеры вели его. А в далеком теперь Барске их подгоняли «пастухи» – Машка, Гоша, Роксана, Эл…

Ланс никогда не был в макросети. Мальчик, чье тело он использовал для путешествий на Землю-1, был слишком юн для чипа, он мог проникать в виртуальный мир через планшет. И лишь теперь Ланс Шамин смог оценить все величие и многуровневость задумки. И даже понял Роберта. На самостоятельное создание такого потребуются десятилетия и половина земного шара разработчиков.

Химеры раздобыли ему средство передвижения по уровням – рюкзак с пропеллером. Где они его откопали, он не знал и знать не желал, лишь пробирался вперед, пронизывая сигналом все уровни.

«Дора Иванова, откликнись, это Ланс. Откликнись!»

– Стой!

У ворот игровых площадок его догнал ледяной эльф – беловолосый, стремительный, как пущенная стрела.

Приоткрывшиеся дубовые створки, окованные металлическими пластинами, с грохотом захлопнулись перед носом.

– Ее здесь нет. Она на корабле с родителями, – выпалил эльф, прислоняясь спиной к краснокирпичной стене. – В космосе, летит к Юпитеру.

Ланс замер, потрясенно рассматривая собеседника. Розыгрыш? Злая шутка?

Или мучительная правда?

– Я владелец центра миграции. Мне пришлось выдать тело Дорофеи по просьбе родителей, – продолжал эльф, глядя вдаль на проплывающие по воздуху корабли, пролетающих драконов и яркие пятна рекламы казино на дальних скалах.

– Она вернется? – Все это не имело смысла. Все попытки, вся его борьба, метания, страдания. Сердце Ланса на Земле-56 пропустило удар.

– Должна, – беззаботно ответили ему. – «Пионер» ждут на Земле в начале следующего года. Но я не о том, – эльф оказался близко-близко, на лице реалистичной аватары были видны все поры, легкий запах полыни и мяты окружал остроухого воина невесомым коконом. – Я покажу тебе. Дай руку.

Ланс нехотя подчинился. Химеры подталкивали его, а за плечом стоял Роберт Ноэль – невидимый, неосязаемый дух познания над бездной.

– Смотри.

Над руинами всколыхнулось пламя. Два сияющих шара кружили в кипящем воздухе, а над ними сияло волнами света небо, фиолетовый луч из космоса методично нарезал полосы на земле, сек почву и руины, бессильный задеть юркие комки огня.

– Одну из них зовут Джезерит. Имя другого я не знаю. Джезерит вызвал Эдуард Смолин, но это не важно. Важно то, что ты знаешь Роберта Ноэля. Помоги Земле-1, позови его. Здесь почти полтора миллиона погибших.

Ланс смотрел на картинку и цепенел от ужаса. Он-то знал, кто второй. Он понимал, что эту бойню устроил Роберт. И еще больше ненавидел бывшего друга.

– Взаимовыгодный обмен.

В их беседу вклинился третий голос. Ланс и эльф молниеносно обернулись, чтобы увидеть зависшего на уровне их лиц колобка – желтобокого, румяного, с хитрыми темными глазенками.

– Ты! – Ланс не находил слов. – Ты ради выгоды погубил…

– Молчи! Кто мог представить, что совершенные творения Первых Пилигримов хуже сорвавшихся с цепи шавок!

Роберт был в своем репертуаре. Ланс не находил слов. Зато эльф не выглядел удивленным. Ну да, он же аватара. А Ланс-то уже воспринимал его как реальное существо.

– Итак, – принялся распоряжаться Ноэль, – я могу рассказать, как существенно ослабить нашкодившую парочку, ты быстренько претворяешь это в жизнь. Потом я получаю в дар от правительства РКИСа статус официального представителя Земли-56, право вести дипломатические переговоры по обмену опытом. И только после этого я поделюсь, как уничтожить пришельцев.

– Согласна, – чуть кивнул эльф.

Ланс поначалу пропустил, что его собеседник женского пола, но летающая голова оскалилась в людоедской улыбке:

– К вашим услугам, леди!

Румяная физиономия колобка завертелась вокруг своей оси, исчезла. К ногам беловолосого эльфа шлепнулся свиток. Эльф изящно поднял подарок и испарился, телепортировался на иные уровни макросети.

А Ланс остался, окруженный экранами, транслирующими чудовищные масштабы разрушений. И сейчас он впервые порадовался, что его Дора далеко-далеко от охваченных багровым пламенем зданий, от сгорающих заживо людей и рвущихся снарядов, от военных, которые в ужасе лупят по своим и чужим.

Он погрузился в чтение и просмотр новостей, пока сеанс не прервался, и чернота мягко приняла искорку его души в свои нежные руки, бережно донесла до Земли-56.

Где-то далеко звучал голос Бронислава, ему вторила Вероника, что-то напряженно выспрашивала Маша. А Ланс лежал на жестком помосте в окружении химер и пытался собрать по кусочкам разрушенные представления о мире, о друге, чьи поступки его ужасали и восхищали одновременно. Ведь Джезерит и Карвел вполне моги сцепиться здесь, в его мире. И тоже были бы смерти…

Чем отзовется каждый наш поступок в мире? Что изменит? Как повлияет на других? Лансу было страшно от такой ответственности. Он бы струсил, медлил, сбежал бы от нее, а Роберт шел напролом, если боялся, не показывал страха.

И было ли таким поступкам оправдание, Ланс не знал. Погибший в нем самом инспектор Константин не был ангелом.

– Когда следующий сеанс? – Он нашел в себе силы, приподнялся на локтях. Кто-то поднес к его губам кружку с водой.

– Пей, друг, чаек сладенький силы восстановит. – Гоша поддерживал голову Ланса.

Перед глазами еще плясали искорки чужих звезд, постепенно собираясь в ухмыляющуюся Гошкину физиономию, обрамленную синей шапкой волос и коричнево-белыми ромбами воротника-стойки лохматого свитера. Женя в компании Роксаны стоял поодаль. Машка выглядывала из-за Роксаниного плеча. Чувствует, каково ему, сама переживает.

– Знаешь, мы вместе ее дождемся. – Маша повисла на плечах друзей. – Ты не медиум, но мы с Ксаной тебе все равно моих кошек одолжим. Они, оказывается, лечебные. Вон, Роксанке помогают. – Маша дернула Верховицыну за вплетенную в волосы оранжевую ленточку. – Правда? Правда же?

Роксана, естественно, промолчала, но Ланс чувствовал ее согласие с Машей. Они правы, надо жить дальше и ждать. Дорофея вернется. Иначе просто не может быть.

– Раньше заката на связь выходить нет смысла. – В зал вошла хрупкая фигурка Ноэля.

Ланс демонстративно отвернулся, не желая смотреть. «Интриган, выбивает себе власть в чужом мире, влияние! Зачем? К чему столько знаний, зачем представительство на Земле-1?» В этот момент все потуги Роберта казались несерьезно мелочными.

– Пойдем вниз, там столовую сделали, – настаивала Маша. Она оттеснила Гошу, теперь усиленно стягивала юношу с помоста за ногу. – Пойдем! Ты же не хочешь, чтобы Ксана голосом рисковала, просила химер тебя отнести вниз?

Ланс сдался. Второй день его усиленно вытаскивали из бездны, тормошили, обнадеживали. Роксана вдруг куда-то убежала, чтобы возвратиться, едва он пересек порог зала химер. Девушка протягивала ему красную кошачью переноску, из которой с любопытством смотрели зеленые глаза.

– Это Плюшка, – решила пояснить Маша. – Дора утверждала, киса самая лечебная. Держи.

Они бы еще подорожник раздобыли! Но стараются искренне, договорились.

Ланс еще колебался, пока Верховицына не просипела:

– О-ни мне по-мо-га-ют сми-рить-ся, и те-бе по-мо-гут.

Вот смиряться он не намерен! Но кошку взял.

В столовой на втором этаже собрались все ребята – друзья Доры. От юных байкеров к Маше с Роксаной протянулись невидимые нити поддержки. Гоша с Женей опекали девочек.

«Может, зря я закрываюсь в своем горе?» – промелькнула мыслишка. Сообща народ делает гораздо больше, чем он в одиночку.

– Расскажи все, что там было, – попросил Леша, помогая Лене разгрузить поднос с салатами. Злат открывал пакеты с соком, Таня разливала по чашкам.

В столовой, обстановкой больше похожей на уютное столичное кафе, было светло и малолюдно. За окнами танцевали снежинки, точно не тянулся последний месяц осени, а заканчивался декабрь. Елки не хватает. Скорей бы декабрь, январь и возвращение Доры…

Ланс начал рассказ с бесцеремонного вторжения Ники, с пожара на столе и Бронислава с огнетушителем. Теперь-то он понимал – именно выходка наставницы привела его в чувство.

Рассказывал, поглаживая свернувшуюся на коленях Плюшку, ощущая молчаливое сочувствие и поддержку ребят. Боль не уходила. Но к концу рассказа он решил, что вполне может жить с ней, даже работать с Робертом и ждать возвращения Дорофеи.

– Мне одно интересно. – Голос Роберта позади едва не разрушил это чувство. Ника, Эл и Бронислав, оказывается, тоже прислушивались к его рассказу. – Что Джезерит делает на Земле-1? И еще – кто вместо Эдуарда Смолина руководит центрами миграции? Слишком подозрительна осведомленность нашей милой леди о Дорофее. Если бы через тебя прошли десятки пилигримов, ты бы их всех запомнил? А Дору во второй раз сюда отправлял именно Эдуард Смолин.

– На что ты намекаешь? – встревожился Ланс. Он сейчас был готов поверить в любой вселенский заговор. – Дора не в космосе? Эльфом была Дора?

– Пока ни на что. – Роберт обеими руками отвел со лба волосы, пропуская их через пальцы. – Готовься, к семи начнем второй сеанс. Если в правительстве РКИСа не сидят отъявленные идиоты, они прислушаются ко мне и попробуют утихомирить Тень и Вестника, пойдут на сделку хотя бы для сохранения собственных кресел. А когда у нас будет постоянное представительство, мы получим свободу действий в сети и выясним, где Дора.

Космос. 2099 год

Что могли бы чувствовать беспилотные корабли, на заре космической эры отправленные с посланиями к далеким цивилизациям? Сейчас Дора ощущала себя даже не теннисным мячиком, который люди и обстоятельства швыряют из стороны в сторону, а таким корабликом, отправленным в никуда, наугад.

И звездный свет пульсировал за стеклом иллюминаторов. И сигнал далекого маяка пронизывал просторы чужой солнечной системы: тын – пауза – тын-тын – пауза – тын – долгая пауза.

– Маша, – окликнула мама.

Дора не сразу поняла, что зовут именно ее. Мысли были с другой Машей, с Лансом, Никой…

– Маша, ты увидишь Нибиру и все поймешь, не захочешь уходить.

Дорофея обернулась к матери. Хоть бы роды не начались в космосе. Как маме не страшно дарить новую жизнь, когда вокруг тебя безвоздушная пустота? Как ужасно рождаться нигде!

– Посмотрим.

Дора не спешила соглашаться. Она не ссорилась с ро дителями, но откровенно не понимала их стремления утащить ее за собой. У нее теперь есть дом, и он надежней металлической скорлупки среди звезд, надежней их мифической Нибиру.

Мать опустилась на обтянутую синим дерматином скамью. Обе руки, исцарапанные шипами растений, поддерживали объемный живот, волосы прикрыты матерчатой шапочкой, от рабочего халата пахло реактивами… Девушка только сейчас осознала, как сильно она отдалилась от своей настоящей семьи. Два года самостоятельной жизни не прошли бесследно. И сейчас общество родителей ее тяготило.

– Мама. – Девушка присела рядом. Говорить было сложно, но молчать она больше не могла. – Я выросла. Я нашла мир, совсем-совсем не похожий на наш. Я нашла друзей и любимого. И даже если я буду рядом с вами, я буду далеко. Я говорила это и снова повторю.

– Да ты еще соплюшка, что ты понимаешь! – В каюту вошел отец, привалился к стене, снисходительно посмотрел на дочь.

Леониду Иванову, руководителю биосектора корабля, все должны были беспрекословно подчиняться, иначе он считал человека дурнее сорной травы на обочине.

– Какие привязанности в твоем возрасте! – продолжал он с молчаливого согласия матери. – Мы дали тебе доучиться, терпели твои выходки. Мы знали, что рано или поздно ты опомнишься, когда поймешь, что без помощи и поддержки не добьешься ничего!

Вся предыдущая доброжелательность, показное желание ее понять улетучилось, как аромат увядшего цветка. Отец снова стал прежним, несгибаемым. Лицо матери окаменело.

– Ты зря ищешь мигрантов по всему кораблю, зря выспрашиваешь про установку ретросдвига, – заявила она. – Отсюда пути назад для тебя не будет. И «Пионер» при повторном вылете в наш мир тебя не заберет. Даже не надейся!

– Семья воссоединилась, ты будешь жить на Нибиру и точка, – припечатал Леонид Алексеевич. – Нечего бродяжничать!

Дора отвернулась от них. Грустно. Она почти поверила, что они изменились, что она сама изменилась! Нельзя так крепко держать других, нельзя ломать порывы и комкать мечты!

А ведь она тосковала по ним, чувствовала себя виноватой, плакала. Но теперь…

– Спасибо, что сообщили сразу, что считаете меня недееспособной. – Она сама удивилась своему спокойному тону. Было легко и впервые за одинокие годы по-настоящему свободно.

– Еще спасибо скажешь, – пообещал отец, подавая руку матери. – А тебе я сколько раз запрещал в земле копаться? В твоем положении можно только наблюдать и гонять работников! – Его внимание переметнулось на Александру Михайловну.

Дорофея проводила их до двери, перевела дух и принялась собираться на работу. Чтобы понять, как здесь все устроено, и верно спланировать и осуществить побег, следовало стать винтиком большой системы.

На «Пионере» Дора активно знакомилась с техниками и механиками всех мастей, выспрашивала детали, часами изводила себя медитациями, силясь докопаться до памяти Дельты, выбрать из нее все касающееся установки ретросдвига. Кажется, что-то даже начинало получаться.

Отец верно подметил, она искала любые лазейки назад, расспрашивала всех людей хоть с каким-то явным даром. Но те, кто признался, что некогда пересекал границы миров, ничем не могли помочь девушке. И она им верила.

Крошечная бусинка Нибиру в иллюминаторе росла и наливалась синевой с каждым днем. Все, что досталось Доре от Дельты, ликовало, рвалось туда, мечтая покорять новые земли. А юная Иванова проклинала собственный авантюризм, давнее желание сменить уютную Землю-56 на мир Первых Пилигримов, то, что купилась на посулы Роберта. Звезды услышали ее желание и жестоко пошутили, забросили сюда.

Но Дора не позволяла себе опускать руки, нашла работу в компьютерном центре мелким техником.

– Дорка!

Усатый программист с рыхлой бледной кожей заглянул в ее уголок между ящиками, громоздящимися почти до потолка.

Девушка просиживала там по шесть часов на дню, ковырялась в электросхемах простеньких, похожих на пауков роботов размером не больше кошки. Всего-то и надо было, что свинтить сверху крышку и переключить по заранее распечатанной схеме провода, ввести несколько команд на миниатюрном дисплее и сменить пару плат памяти. Чего ждать от фабричных роботов после таких манипуляций, Дора не ведала. Но «обогащала внутренний мир» как минимум двумстам «паукам» в день.

– Дорка, – повторил программист. Девушка все время забывала его длинное заковыристое финское имя, поэтому звала просто Кузей. – Тебя капитан просит на мостик.

Просит!

Отец ждал от дочери взрыва, споров, а получил лишь молчаливую попытку свести общение к минимуму и потому грозился рассказать все капитану. Значит, не просто угрожал. Что ж, ей ли бояться Теней и Вестников?

Она выбралась в длинный коридор, точно выточенный из белого мрамора, поднялась на гравитационной платформе в длинную галерею залов для отдыха и занятий спортом, добралась до следующего лифта. Она не уставала поражаться красоте оформления общих помещений, хотя ненужные здесь камень и дерево заменял многофункциональный пластик.

Вот и знакомое помещение с прозрачной стеной. Спиной к девушке у стекла (или все-таки у экрана?) стоял высокий человек с земным именем Ронг Ван и неотрывно смотрел на набухающий золотом солнечный диск, на синюю бусинку Нибиру.

– Своим желанием оставить нас ты ослабляешь мое влияние. Ты медиум и невольно будишь в других сомнения.

Он не торопился оборачиваться. Но Дора, вернее, Дарья Фелисия помнила – чтобы видеть, Вестникам глаза не нужны. На светло-зеленых свободных одеждах, длинных, точно ряса священника, мерцали разноцветные искорки.

– Спасибо, что цените мнение экипажа и прислушиваетесь к моему отцу!

Поражаясь собственной решимости, Дорофея прошла в комнату, уселась на красный диван рядом с круглым белым столиком, выбрала из хрустальной вазы самое крупное яблоко и впилась в него зубами.

– Я не напрашивалась в члены экипажа, – прожевав кусочек, не выдержала она, ибо капитан молчал, медитировал, разглядывая светило.

– Я посоветовал твоим родителям забрать твое тело из хранилища мигрантов. Я бы мог вернуть тебя назад прямо сейчас даже в этом теле. И тогда бы ты мучилась неизвестностью до конца дней: что же там, на двойнике Земли? – Он определенно смотрел на планету. – Это было бы достойным наказанием.

Вернуть? Сейчас? Вот отсюда? Он вправду может? К Лансу Машке, к ее родителям, таким, о которых она всегда мечтала!

– Ты сомневаешься. – Он не спрашивал, знал. – Пилигримами просто так не становятся. Ими становятся только те, кто слышит ЗОВ неизведанного, кто задыхается от любопытства. И никакая Дарья Фелисия в этом не виновата. – Он читал ее мысли. – Это твое – искать и находить. Людям нужны герои и легенды. И поэтому ты ступишь на поверхность планеты, увидишь мир, который я им подарил. И тогда можешь отправляться, куда пожелаешь. Если захочешь.

– Ты везешь их, чтобы призвать в их тела древних, да, Вестник?

Она всячески старалась донести эту мысль до пилигримов из экспедиции, но те не верили, слепо следовали за капитаном, высмеивали ее.

– Я Первый, как ты нас называешь, пилигрим.

Он обернулся.

Лицо капитана изменилось.

Нижняя челюсть стала массивней и вытянулась вперед, как у первобытных людей на картинке в учебнике истории. Лоб стал скошенным, надбровные дуги тяжелыми оглоблями нависли над вытянутыми к вискам глазами. Макушка, наоборот, удлинилась. Ноздри на широком приплюснутом носу трепетали при каждом вдохе. Не играй Дора в столько макросетевых игр с монстрами, упырями, вурдалаками и прочей реалистично прорисованной нечистью, наверное, испугалась бы. А так – отметила про себя, что Альфа был страшней.

Внутри девушки восторженно потирал лапки неугомонный паразит – любопытство; рвался с вопросами – выведать, выспросить, разузнать. Но Дора боялась, что другого шанса спастись у нее не будет.

– Верните меня назад. Сейчас!

– Я обещал твоему отцу, что ты ступишь на поверхность Нибиру а экипажу я не вру.

– И благополучно превратишь их в оболочки для сородичей? – съязвила Дора. – Или в рабов, если твоя родня возвратилась в отчий дом?

– Хорошо, медиум. – Первый, похоже, забавлялся. – Я покажу тебе нашу историю. Это станет частью твоей легенды. Если донесешь ее до Земли-56.

Он переместился на столик напротив Доры, свалив на пол вазу. Персики, яблоки и абрикосы яркими шарами раскатились по полу.

Чтобы смотреть в глаза капитана, девушке пришлось запрокинуть голову.

Странно довериться тому, кто способен в мановение ока стереть с лица планеты города и страны, но Дорофее было нечего терять, и это придавало ей дерзости. Она смело взглянула в бутылочно-зеленые глазищи и почувствовала, что падает глубоко-глубоко в бездонную пропасть.

С падением приходили видения – смазанные или, наоборот, пугающе-яркие. И постепенно перед девушкой вырисовывалась история Первых.

Мимо Доры проносились скальные города на островах среди ярко-синего океана, кричали чайки, шелестели густые сады на сотнях мелких и крупных островов.

– Тебе нравится Нибиру?

Капитан парил за ее спиной бесплотным призраком. И сама Дорофея сейчас была легче дуновения ветра, с интересом следила, как на ее глазах строились головокружительной красоты поселения, уносились к планетам и звездам космические корабли.

– Нам с детства внушали, что самое главное в жизни – это познать, как устроен мир, – продолжал ее спутник.

Дора крутила головой по сторонам, спускалась вслед за проводником в океанские бездны, где жили сородичи капитана, способные дышать под водой.

– Нас гнала вперед единая религия познания мира, – продолжал он отстраненным тоном, точно телеведущий. – С детства мы стремились постичь каждый атом мира, и мир охотно раскрывал нам таинственные секреты. С каждым поколением загадок не становилось меньше, но мы находили к ним все более сложные отгадки. – В голосе прозвучала грусть. – И однажды изобрели новый маршрут путешествий – сквозь тонкую грань миров.

Целые вселенные, целые бездны возможностей и вариантов развития разумных существ так захватили жителей Нибиру что они на время позабыли о космосе, о развитии собственного мира, мигрировали целыми семьями. Тогда-то и появился «межпространственный» туризм. Как интересно отправить пилигримов за новыми знаниями и подглядывать через дырочку за их жизнью!

Больше столетия вся планета наслаждалась подобными реалити-шоу А потом выяснилось, что вернувшиеся домой странники обрели новые таланты. Те, кто сменил с десяток и более жизней, постепенно взяли власть на родной планете в свои руки. Они не умирали, но лишь захватывали новые тела, продляя существование.

– Я был в их числе, – с гордостью продолжал капитан. – Я прожил четыреста шестьдесят лет, мигрировал более двадцати раз.

Дора очутилась в его доме. Несколько уровней со вкусом обставленных пещер, в которых стены покрывали мозаики из ярких мелких самоцветов. Над ними почти воздушные три этажа из сверкающего на солнце камня, тончайшие арки, барельефы на стенах, изящные статуи у входов. Дора чувствовала под ногами нагретые солнцем мощеные дорожки, ощущала на коже влажное дыхание океана. А вокруг шелестели листвой сады, били фонтаны. На крышах и вычурных арках соседних домов кричали чайки…

О чем-то таком рассказывал Орэф. О чем-то подобном тосковали все пилигримы. Да она сама мечтала просыпаться под шум волн, шла к озеру Бездонному за утешением и спокойствием.

– Слушай, круто вы тут жили! – оценила девушка. – После Земли-1 на месте родителей я бы сама рвалась сюда. Но, побывав в Барске, уже не хочу.

– Ничего этого уже нет, – огорошил ее капитан. – Нибиру опустела, пришла в упадок.

Миллионы жителей вместо одной достойной жизни рвались прожить сотни и тысячи порочных, изведав все прелести и прегрешения, познав все нюансы человеческого бытия. Они уходили, унося бесценные знания, опыт; уходили еще юные и полные сил, оставляя слабых и не способных на авантюры.

Тогда власти запретили миграцию. Но запретный плод слаще меда. И появилось тайное общество, то самое Общество Зари, которое дважды силился восстановить Орэф.

– Я жаждал применить на практике полученные в миграциях знания и вступил туда, – признался капитан. – Это я предложил создать идеальных работников, идеальных людей, преданных нам, способных возродить планету.

Первые знали, что с каждой миграцией искра души крепнет, становится выносливее, изменяется. С ужасающей Дору легкостью они играли чужими жизнями, объединяли несколько искорок душ воедино, создали Теней. Тени следовали за ними неотлучно, идеально послушные, исполнительные.

– Я вижу в твоей памяти имя «Франкенштейн», – обратился к Доре капитан, показывая ей тайные лаборатории Общества Зари в глубине пещерных городов. – Мы творили нечто похожее не с телами, а с душами, личностями и попутно изменялись сами. Мы взяли за основу энергетическую составляющую мира и сами стали энергией, отбросили все человеческое. Изменение Нибиру больше не было нашей целью. Между собой мы уже поделили космос, вознамерившись стать богами, мечтали исследовать каждый уголок мироздания.

– Я вас видела, когда копалась в памяти Дельты и Левашова! Огромные тени среди звезд, это вы? – прервала его Дорофея, отводя взгляд от неприятного зрелища.

В просторную светлую лабораторию, переполненную незнакомым оборудованием, одного за другим вводили людей. Местные сенсы извлекали, прямо вытягивали из них сияющие искры душ и помещали в силовое поле внутри внушительной стеклянной колбы. Одну другую, третью… Потом с силовым полем что-то делали, души спаивались воедино, образуя блестящий крупный шар. И уже этот шар пересаживали в тело самого выносливого из подопытных. Так на свет появлялась Тень.

– Я еще расскажу об этом. – Капитан не спешил. Похоже, ему нравилось перебирать воспоминания. – Мы усилили себя, но поняли, что Тени не настолько послушны, не настолько надежны, как нам хотелось бы. Они могут не дождаться нас, не встретят из дальнего странствия к звездам. И тогда мы создали Вестников, запечатали их в капсулы и установили на них таймеры раскрытия. Ты знала Орэфа в момент его первого «очеловечивания».

Дора кивнула. Она видела, как один за другим вспыхивали тела Первых, осыпаясь пеплом на опаленную землю. Яркие звезды – энергетические сущности пилигримов, точно ракеты, стартовали в синее-синее небо, уносились к пленительным далеким мирам гораздо быстрее всех космических кораблей. А Нибиру раздирали междоусобицы, она впадала в варварство.

– Те немногие из оставшихся, кто обладал знаниями, – продолжал капитан, – но не пожелал присоединиться к нам, пожертвовали собой, перепрограммировали Теней так, чтобы они уничтожали предателей, то есть нас, и наших рабов – Вестников. С тех пор идет неустанная битва. Ты была свидетелем…

– Дельта, не я, – машинально поправила Дорофея.

Капитан не стал продолжать. Декорации вокруг сменились. Девушка очутилась в космосе, увидела Первых пилигримов и ужаснулась.

Они были там, в провалах черноты меж звезд, в необозримом божественном котле, который мы зовем тяжеловесным словом «Вселенная». Они проплывали мягкими, почти бесформенными амебами, не в силах отыскать дом, вспомнить свое «я», ибо для того, чтобы оторваться от своей планеты, они поглотили сотни, тысячи «Я» – чужих, теплых, трепещущих от ужаса, разочарования и несбывшихся надежд.

Они распухли от собранных за века знаний. Их распирало от собственной уникальности и сжимало от никчемности. Они вытягивались в длинные ленты и, точно кометы, устремлялись к мирам. Их пищей были новые знания, ибо так они однажды пожелали. Насытившись, они уносились прочь, не способные удержаться на месте, воплотиться в нечто материальное. Ибо тогда они позабудут, кем были, и сожмутся до искорки души – дрожащей, хрупкой, подвластной ветрам времени и земным страстям. Они боялись этого больше всего, ибо тогда им пришлось бы жить среди других душ. А это великая ответственность – уживаться друг с другом, общаться, любить и даже ненавидеть. Это работа для искорки души, это вдохновение и боль, слитые воедино. И поэтому они бежали прочь от обжитых миров. Они возжелали стать богами, а оказались изгоями, вечными пилигримами в бескрайнем космосе. Они лишились цели своего паломничества и теперь были обречены.

– Как же ты вернулся? – не выдержала Дора, даже не испугавшись плескавшейся вокруг черной пустоты безвоздушного пространства. – Призвал Вестник?

– О нет, я сумел это сделать сам. Я нашел Тень, вселился в нее, выжег сущность. Только так я сохранил часть воспоминаний о себе, о странствиях, часть знаний.

Звезды вокруг закружились. Дора ахнула и упала на ковровое покрытие каюты, вынырнув из пугающего водоворота воспоминаний.

– Я не верю, что ты не желаешь вернуть своих, – вымолвила она, борясь с подступившей дурнотой. Нельзя показывать слабину перед этим чудовищем!

– Им нечего делать на Нибиру – Капитан вернул себе облик, так похожий на Бронислава Соловьева. – Я не протяну долго после возвращения и хочу напоследок вернуть своему миру жизнь. Каждый такой переход отнимает у меня силы. Еще три-четыре перелета, и меня не станет. Я боюсь кануть в небытие, хочу оставить след.

Он отвернулся, давая понять, что аудиенция окончена. Девушка с трудом поднялась с ковра и, держась рукой за стенку, вышла вон. В коридоре она присела на пол и долго пыталась осмыслить сказанное, пока ее не согнал с места робот-уборщик. Оставалось ждать приземления, считать дни и продумывать запасные пути к отступлению. Безоговорочно поверить в слова Первого она не могла.

Земля-1. 2099 год. Хакер Фенечка

Стены кабинета мягко лучились оранжевым светом. В офисе «Приюта пилигрима» было неожиданно тихо и безлюдно. Дарья Фелисия разогнала всех, спасаясь от шумихи и паники. Лишь Эдуард Смолин напротив нее нервно ерзал на стуле. Уничтожать парня за попытки вернуть отнятую ею собственность не хотелось. Она наблюдала за ним через наружные камеры. Приехал в офис, сменил светлый цвет костюма на траурно-темный, даже фасон подправил. Умная ткань быстро перестроилась, придавая похожей на чешую куртке глянцево-гладкий вид.

– Я предлагаю тебе свободу, – сказала Дарья Фелисия, глядя на явно струхнувшего парня. – Ты не пострадаешь за вызов Тени. Поплатятся только твой хитрый доктор, парочка помогающих ему хакеров и окружающая их компания заговорщиков.

– Я не представлял, что они действительно вызовут дэва! Не знал, что дэвы существуют!

Смолин был в отчаянии. На территории РКИСа и близлежащих государств ввели чрезвычайное положение. Шестнадцать городов стерто с лица Земли, места боев обратились в выжженную пустыню. По вине неведомых тварей взорвалась атомная электростанция и несколько южных городов на столетия стали непригодными для жизни. Если дэвы перевалят через Гималаи или повернут назад, разрушения продолжатся.

Дельта погладила ладонью темный пластик столешницы. «Надо будет заказать деревянную мебель», – подумалось некстати. Меры, предложенные Робертом, действовали. Тень и Вестник утихомирились, вяло кружили у ледяных отрогов гор, кипятили реки, плавили ледники, но пока не сражались.

– Я дам тебе развод, дам отступные в виде вполне успешной фирмы. Сам выберешь фирму: я насобирала с десяток, мне не жалко. А ты полностью отказываешься от любых дел с пилигримами.

Она встала из-за стола и оправила широкий пояс черного платья, по которому, точно живые, проплывали золотые и алые рыбы, били хвостами, выделывали немыслимые пируэты. Больше миллиона миниатюрных экранов почти ничего не весили, но могли транслировать по желанию владелицы любое изображение.

– И я не сдам тебя властям, – продолжила она. – Но твоих помощников не пощажу.

– Идет.

Голос парня звучал недовольно, но опытная Дельта уловила в нем облегчение. Это хорошо. Он прилично струхнул с момента вызова Тени.

– Я пришлю к тебе своего адвоката, – заторопилась она. – Свободен.

За Эдуардом не успела захлопнуться дверь, а Дарья Фелисия уже спешила на встречу с Робертом Ноэлем. Информационный смерч в глубинах макросети ускорил движение, и Дельта не желала что-либо пропустить.

По дороге она сбросила сообщения представителям власти и уже в составе серьезной делегации встретила изящного юношу Ланса Шамина и зубастого колобка Ноэля.

Небо в виртуальном мире казалось выцветшим и бледным. Высоко вверху в свете квадратного солнца, точно Сатурн окруженного внушительным темно-багровым кольцом, проплывали обломки островов, куски удаленных программ в виде косматых туч, руины зданий, тени невероятных существ – не прижившиеся в макросети аватары и анимированные рекламные баннеры.

Посреди каменистой равнины гудел и пузырился темный смерч, меняющий свой цвет с чернильно-черного до чернично-синего и густо-фиолетового. Из центра смерча дружными стайками выстреливали искры и падали к подножию светлой башни. Она исполинским матовым клыком тянулась вверх, готовая в любой момент пронзить этот уровень макросети и выйти на следующие.

– Это и будет твое представительство, пилигрим? – вопрошал колобка-Роберта крупный чиновник из РКИСа. Его аватара источала внушительность и серьезность, что хотелось отойти в сторонку и присесть, чтобы не быть задавленным авторитетом.

– Посольство с Земли-56, – скалилась румяная морда.

Несуществующий здесь ветер шевелил «выросший» на макушке колобка чубчик, и Дельте было противно смотреть на булку с глазами, ртом и волосами.

– Твои рекомендации подействовали, – нехотя признали чиновники. – Дэвы ослабли. Мы готовы к сотрудничеству с тобой в обмен на уничтожение дэвов.

Колобок подмигнул Дарье Фелисии, которая выглядела сейчас как беловолосый эльф.

– Ланс, пожми им за меня руки, – обрадовалась говорящая булка. – Примите мои рекомендации.

Из «воздуха» на каменистую «почву» посыпались очередные свитки.

– Если все сделаете верно, к завтрашнему дню их уже не будет в живых. И так вы остановите любого пришельца из параллельных миров, – щедро пообещал гений.

Когда чинуши удалились, бережно унося с собой дар, колобок повернул щекастую физиономию к Дельте и хитрым тоном осведомился:

– Как тебе удалось выжить?

– Уж не благодаря тебе, – огрызнулся эльф.

Дельта только потом поняла, что попалась, проговорилась. Ибо Ноэль стал похож на жуткую луну, неудачно нарисованную детьми. Угадал и счастлив!

– Отомстила, да? Отправила Дорофею подальше от себя, – продолжал он, любуясь эмоциями на лице спутника. Ланс тоже сообразил, с кем им пришлось иметь дело, и теперь сжимал кулаки, будто мог навредить Дельте в виртуальном пространстве.

– Мне даже не пришлось ничего делать, – как можно спокойней ответила Дарья Фелисия. Мальчишки ей опасаться нечего, но кто знает, на что способен Ноэль. – Поступил запрос от родителей.

– Ты дашь нам проверить историю запросов, пропустишь в информационную систему своей компании. Если досмотр нас удовлетворит, мы сделаем тебя нашим посредником, представителем.

Юноша рядом задохнулся от возмущения. Дельта же невольно улыбнулась. Да так искренне, что даже почувствовала, как ее нынешнее тело далеко-далеко в реале тоже улыбнулось. Неожиданный привет с родины был приятным. Она – представитель, почти посол. И все технические новинки будут проходить через нее. Так проще взять полный контроль над макросетью.

– Конечно, следуйте за мной.

Она провела их в информационные системы центра миграции, показывала, рассказывала, помогала пробиться поближе к защищенной системе Ронг Вана. И наслаждалась бессилием паренька. Вон как злится! Еще больше он взбесился, когда понял, что Дельта лишь способствовала воссоединению семьи.

А на лучших заводах Земли-1 спешно собирали установки, чтобы облучить Вестников и Теней. В небе в предгорьях Гималаев кружили вертолеты и гравитационные платформы, создавая вокруг самых разрушительных в истории Земли-1 пришельцев сдерживающую сеть. Джезерит и Гильермо Карвелу оставалось жить менее трех часов.

За это время Роберт с Лансом успели уйти и вернуться, чтобы в компании Дельты полюбоваться финальным побоищем.

Все выглядело банально и скучно. К горам в фантастически быстрые сроки подвезли собранное оборудование и нацелили на вернувших свой человеческий облик существ. Камеры с высоким разрешением транслировали, как прекрасная и грозная, как миллион тайфунов, Джезерит в золотой рогатой маске и нарочито небрежный миллиардер Гильермо замерли на разных берегах пересохшей горной реки. Желтые с синими и алыми узорами одеяния Тени трепетали над оплавленными камнями. В черных волосах горели на солнце сапфиры. Босые ступни переступали по воздуху. Шаг-другой вдоль глубокой промоины в скалах.

Карвел выглядел отрешенным. Казалось, он смирился. Руки были безвольно опущены, спина ссутулена. Бой проигран, что же лишний раз кулаками махать? Облучение с орбитальных станций и разных установок вытянуло из него почти все силы, не позволяло сбежать, прорвав границу миров, не позволяло погубить Тень.

Вспышка.

Камеры на миг ослепли, чтобы после показать две сияющие бесформенные фигуры.

Вспышка.

Где-то в горах зародилась дрожь. Она нарастала, вызывала волны панического страха у дежуривших у оборудования людей. Прожженные Тенью и Вестником шрамы на теле гор засветились, замерцали. Сами пришельцы уже не фиксировались обычными камерами. Лишь сверхчувствительными, разработанными Робертом Ноэлем. Светящиеся шары завибрировали, задрожали и после новой вспышки взорвались.

Уцелело лишь оборудование на спутниках, да и то включилось не сразу. Когда Дельта смогла глазами сотрудника центра Космической безопасности РКИСа рассмотреть две величественные горы, обращенные в груду обломков, и потоки лавин с других, она не удивилась. То, что все люди, создававшие энергетический капкан для пришельцев, погибли, ее также не удивило. Она-то уже была свидетелем куда более масштабного побоища, спасибо Орэфу предупредил, научил.

– В сентябре один сумасшедший, «дикий» медиум предрекал, что я стану причиной катастрофы, – задумчиво произнес Роберт, стоя у подножия башни посольства, – и ситуацию спасет только женщина с тысячей лиц. Я думал, это Джезерит. Оказалась ты.

– Сколько пользы от того, что меня не добили. – Беловолосый эльф не скрывал сарказма. – Сейчас я всего лишь хакер Фенечка, в реале Маргарита Смолина с миллионом врагов и завистников.

Эльф покосился на Ланса. Тот умудрялся излучать свое презрение к Дарье Фелисии даже через аватару.

– Что ж, ждем возвращения корабля Ронга Вана, – резюмировал колобок. – А пока нам пора до дома, до хаты. Теперь часто будем видеться, бывшая противница. Еще подружимся.

Ланс исчез первым. Улыбчивая булка растаяла следом, на прощание осыпала белоснежные сапожки эльфа маком и изюмом.

Но Дельта этого даже не заметила. Она стояла на берегу у черного информационного смерча и смотрела на проплывающие по виртуальному небу китайские пагоды, отживших свой срок игровых чудовищ, горящий подбитый танк и огромный блестящий колокол. «Бум!» – поприветствовал колокол хозяйку макросети. И далеко-далеко в реальном мире Дарья Фелисия улыбнулась.

Вместо эпилога. Искры и звезды

Жилая капсула «Пионера» отделилась от основной громады транспортного средства и приземлилась в первые мгновения рассвета, в шесть тридцать пять по планетарному времени Нибиру Экипаж ничего не почувствовал. Мощные гравитационные системы компенсировали перегрузки при входе в атмосферу и соприкосновении с поверхностью океана.

Медно-красный корпус, состоящий из тысяч мелких граней, на треть ушел в теплые воды залива и прибрежный песок. Остальная часть капсулы, издали похожая на пирамиду, ввинчивалась в сине-зеленое небо непривычного оттенка.

Нежно-розовый рассвет гладил шершавый корпус, подкрашивал гребешки разбегающихся волн. Пока космические челноки разгружали оставшиеся на орбите грузовые отсеки, здесь первые шлюпы примчались забирать людей и мелкий груз.

Вместе с другими толпясь у шлюзов, Дора с трудом сдерживала нетерпение. Увидеть эту растреклятую Нибиру, узнать, что у родни все хорошо, и потребовать у капитана обратный билет!

Маму, у которой час назад начались схватки, вместе с отцом погрузили в шлюп вне очереди. И девушка невольно порадовалась за брата, у него все-таки будет свой дом, пусть и с незнакомым рисунком островов.

Капитана Ронга Вана она почувствовала раньше, чем увидела. Жгучее покалывание охватило на миг правый бок, отдалось жаром в пятках. Первый пилигрим красовался в черном с золотом кителе космофлота, наблюдал за разгрузкой со стороны, лениво принимал благодарности и поздравления от почитателей и нисколько не спешил на обетованную землю.

– Иванова, шевели клешнями! – Местный программист Кузя нетерпеливо толкнул девушку в плечо.

Дора послушно юркнула в стыковочный отсек, прошла пять метров шлюза и очутилась в длинном-длинном, как три пассажирских автобуса, летучем транспорте. Осталось отыскать свободное сиденье у окна, бросить под ноги нехитрый скарб и прильнуть к стеклу, чтобы разглядеть, куда же все-таки стремилась такая толпа народа.

Внизу плескалась вода. Вдали вздымались уже знакомые после общения с капитаном позолоченные солнцем низкие желтые скалы. Над ними сновали летучие шлюпы всех возможных расцветок и форм. Не останавливаясь ни на минуту, шло строительство. И то, что уже вырисовывалось под умелым руководством архитекторов, мало вписывалось в привычные земные представления о красоте и пропорциях.

Дома казались продолжением нарезанных уступами скал. И в то же время то тут, то там из камней вывинчивались башенки, соединенные между собой мостиками и воздушными переходами.

– Гляди, на старых руинах выстроили школу и мэрию!

– Двенадцать уровней тоннелей вглубь исследовали. Говорят, там еще глубже, до подводного города доходят пути.

– А слышали, в подводном городе еще можно жить, если старые воздушные системы запустить.

– Да что вы под водой забыли? Посмотрите, какие здесь сады! А звери невиданные, а птицы!

Со всех сторон слышались восторженные восклицания пассажиров «автобуса».

Были и такие строения, которые извивались, изгибались под опасными, почти нереальными углами. В какой-то момент Доре даже показалось, что она снова в макросети, где не существует притяжения, где каждый волен творить свои миры, сколь бы безумными они ни казались. Но аудиогид в летучем «автобусе» вещал что-то про гравитационную компенсацию и абсолютную безопасность подобных шедевров. Дора слушала и впервые за все время с момента расставания с Землей-56 не жалела о своем путешествии.

Мимо чинно плывущего «автобуса» пролетело нечто волнистое, сияюще-синее, точно спаянное из миллиардов тонких нитей проволоки, и в то же время большое, величиной с хороший внедорожник. Геометрия конструкции менялась по ходу полета. Гид немедленно отреагировал, пояснил, что это нечто наподобие такси между большими островами, из которых пока заселено шесть. А с очередным рейсом «Пионера» есть шанс обжить еще два.

Прибыли. Незнакомые звуки, запахи, цвета дезориентировали, заставляли настороженно озираться и удивляться тому сколько людей и оборудования перетащил сюда Ронг Ван.

Под ногами лежали желтые плиты из местной прессованной каменной крошки. С одной стороны от парковки «автобусов» красовался полосатый красно-белый тент регистрации прибывших, с другой громоздились одна над другой гравитационные платформы, сейчас неактивные.

Многоязыкая толпа подхватила Дору понесла куда-то вниз, к гавани. Туда, где вдали из воды торчала жилая капсула «Пионера», вся облепленная шлюпками и «автобусами», точно ракушками.

– Левей бери, левей!

Это Кузя нагнал ее, расталкивал плечами сгрудившихся людей, усердно пробивал дорогу им обоим. Дору не требовалось упрашивать. Она след в след шла за Кузей. И неожиданно толпа осталась в стороне. А девушка и программист вышли на широкий проспект. С одной стороны шел спуск к морю, алели крыши стоящих ниже домов. С другой – темнели вырезанные в скале ангары, из которых вылетали такие же невероятные такси.

– Господин Ван расконсервировал схроны какой-то древней цивилизации, – с гордостью за капитана пояснил Кузя, точно сам помогал Первому их искать.

Значит, пилигримы оставили для себя тайники.

– Получается, планета не была населена все эти годы? – уточнила девушка. – Куда подевалось все местное население?

– Никого не было, – со знанием дела ответил программист. – Слушай, егоза, я в свою берлогу иду, а тебе прямо, там за таксопарком будет лестница на следующую улицу, поднимешься, пройдешь направо до здания с колоннами. Там и будет больница. Привет родителям.

– Спасибо, – Дора пожала руку Кузе и со всех ног побежала к лестнице.

Больница оказалась вырубленной в скале, как почти все крупные здания здесь. Наружу выступал только парадный фасад, украшенный резьбой и двумя рядами белых мраморных колонн.

Дора пробралась внутрь, назвала фамилию охране и прошла в указанный кабинет. Привычные пластиковые стены скрывали выдолбленные в скале ходы, не позволяли подглядеть, как время отразилось на жилищах мира пилигримов. На корабле шептались о кладах, о зачарованных островах, о всякой чертовщине на дальних архипелагах, о призраках и подводных городах. Дора не придавала этому значения, но сейчас буквально каждой клеточкой ощущала древность скал, видевших тысячелетнюю историю древних народов и почти с любопытством присматривающихся к новым жителям Нибиру.

Усилием воли девушка подавила в себе способности медиума и остановилась у входа в родильное отделение.

– Вам к кому? – с акцентом поинтересовалась медсестра-китаянка.

– Александра Иванова родила?

– Да, вы дочь?

Дора кивнула. Медсестра встала из-за стола, вынула из ящика белый халат и протянула девушке, потом проводила в палату к маме.

Счастливый отец сидел рядом с кроватью, мама баюкала на руках малыша – крохотного, целиком закутанного в одеяло. На маленьком личике читалось умиротворение.

– Как его зовут? – Дора вдруг почувствовала нежность к брату и гордость за маму.

– Юра, – вместо мамы ответил отец. – Он первый человек, рожденный на этой планете. Он достоин этого имени.

– Ты ведь попрощаться пришла?

Александре Михайловне было тяжело говорить с дочерью. Дора устыдилась своего желания сбежать, но ей совсем не хотелось осваивать новый мир, привыкать заново. Не попади она в Барск, она бы с восторгом стремилась сюда. Если бы родители не скрывали от нее ничего, если бы выбрали верное поведение, не кричали, не обвиняли дочь в полной никчемности. Если бы не подослали Стеллу. Если бы…

– Да.

Девушка попыталась ответить как можно уверенней. Но все равно горло сдавил комок. Сколько всего не высказано. Сколько пропущено!

– И еще я пришла сказать, что люблю вас. И буду любить всегда. Но жить буду там. Там тоже есть люди, которые очень много для меня значат.

Она всматривалась в лица родных людей, стремясь запечатлеть их в памяти навсегда. Будет ли шанс свидеться?

– Ронг предупреждал нас о твоем решении, – нехотя признал отец. – Просил не перечить. Но обещал, что твое тело останется замороженным в капсуле жизнеобеспечения. Ты и в прошлый раз не желала вернуться. Но видишь, свиделись.

Дора кивнула. Пусть так. О будущем интуиция молчала.

Когда через два часа дверь в палату приоткрылась и внутрь заглянул Ронг Ван, Дора была готова. Она все сказала, все выслушала. Кто знает, что будет дальше. Но сейчас девушку ждали Машка, Ника, Гоша… И конечно же Ланс. Его девушке особенно не хватало все эти дни.

Ровно 23 ноября, в свой день рождения, Дорофея Иванова открыла глаза на Земле-56.

Первое, что она увидела перед собой, был огромный букет красных тюльпанов в вазе из коричневого стекла. А на стуле, уронив голову на грудь, спал утомленный Ланс. Где-то рядом встрепенулись Маха и Роксана, почувствовали ее одновременно. Вон и Ланс вздрогнул, улыбнулся сквозь сон. Дора не удержалась, хихикнула:

– Не снюсь я тебе, я вернулась!

* * *

Минуло пятьсот лет. Города на Нибиру разрослись, заняли все острова, часть океанского дна, устремились в глубь планеты и вверх к необычно ярким звездам. Даже Музей освоения планеты на столичном острове Ронгван захватывал три стихии. Корпус «современности» находился на побережье, спускался в пещеры и поднимался затейливыми сверхсовременными постройками над ними, хорошо заметный проходящим кораблям и пролетающим такси. Корпус «былого» покоился на дне глубокой бухты в реконструированном городе Первых. А корпус «грядущего», выполненный в виде ограненного бриллианта и почти так же ярко сияющий, парил в облаках. В ясные дни его было видно со всего южного архипелага.

К Музею грядущего один за другим по спирали поднимались лифты, неся в себе туристов и многочисленных школьников со всей планеты. В заполненных светом просторных залах находились учебные лектории, демонстрировались новинки техники, устраивали дебаты местные гении.

Сегодня был день младших классов. Восьми-девятилетние дети с интересом разглядывали экспонаты, слушали гидов-роботов, расспрашивали дежуривших здесь посменно ученых. Все было как всегда. И, как обычно, одним из самых посещаемых экспонатов оставалась капсула жизне обеспечения, в которой в консервирующем растворе плавало тело молоденькой девушки.

На вид ей было не больше семнадцати. Вычерненные волосы колыхались в прозрачной жидкости, к носу тянулись дыхательные трубки. На информационном дисплее светилась надпись: «Мария Иванова, дочь первых колонистов». Щеки пленницы саркофага были по-прежнему розовы, и казалось, что Маша вот-вот откроет глаза.

Темноволосый мальчуган в бежевом аккуратном костюмчике подобрался к капсуле ближе всех своих одноклассников. Он провел пальцем по стеклу, привстал на цыпочки, разглядывая пленницу саркофага.

– Говорят, – к пареньку подошел дежуривший здесь именитый футуролог, – однажды она проснется. Господин Ван, да пребудет светлой его память, просил беречь ее.

– Вот бы послушать, что она расскажет. – Мальчика оттеснила его одноклассница, кудрявая полная блондинка с мечтательными голубыми глазами. – Мама говорила, что она летала на «Пионере» и знала господина Вана!

– Если это случится, будет большой праздник, – согласился футуролог. – Она пилигрим, а пилигримы иногда возвращаются в дорогие им края.

Сноски

1

Файервол – компьютерная программа, обеспечивающая защиту компьютера пользователя при нахождении в сети от несанкционированного доступа других пользователей сети к данным на компьютере. Программа пресекает всякие попытки доступа к информации во избежание хищения конфиденциальной информации и заражения компьютерными вирусами.

(обратно)

2

Пояс Койпера – внешний пояс астероидов, находящийся за орбитой Нептуна, представляет собой материал, оставшийся после формирования Солнечной системы.

(обратно)

3

Дэв – в мифологии многих стран сверхъестественное существо, наделенное огромными силами и способностью предвидения.

(обратно)

4

Искин – сокр. от «искусственный интеллект».

(обратно)

5

Здесь «драйвера» – программы, без которых ни компьютерные серверы не смогут передать сигнал макросети людям, ни чипы в мозгу людей не смогут его принять. То есть это программы, которые «объясняют» оборудованию, как понять остальные программы.

(обратно)

Оглавление

Земля-56. Где-то на просторах России. Сентябрь. 2036 год. Василий Мазурин

Земля-1. Российско-Китайско-Индийский Союз (РКИС). 2099 год. Эдуард Смолин

Земля-56. Город Барск. 11–12 октября. 2036 года. Дорофея

Земля-1. Российско-Китайско-Индийский союз (РКИС). 2099 год. Эдуард Смолин

Земля-56. Город Барск. 13 октября. Злат

Ник а

Василий Мазурин

Дорофея

Джезерит

Земля-1. Российско-Китайско-Индийский Союз (РКИС). 2099 год. Эдуард Смолин

Земля-56. Город Барск. 14 октября. Дорофея

Злат

Дорофея. Роксана

Злат

Земля-1. Российско-Китайско-Индийский Союз (РКИС). 2099 год. Эдуард Смолин. Хакер Фенечка

Земля-56. Город Барск. 15 октября. Джезерит

Ланс

Роксана

Земля-1. Российско-Китайско-Индийский Союз (РКИС). 2099 год. Эдуард Смолин

Хакер Фенечка

Эдуард Смолин

Земля-56. Город Барск. 16–20 октября. Марина Верхоцына

Дорофея

Ника

Байкеры, «сестры» Ивановы, Роксана, Злат

Ника

Земля-1. Российско-Китайско-Индийский Союз (РКИС). 2099 год. Эдуард Смолин. Хакер Фенечка

Земля-56. Город Барск. 21–22 октября. Маша

Дорофея

Роберт

Дорофея

Маша

Дорофея, Маша и другие

Роберт

Марина Верховицина. Джезорит

Роберт

Земля-1. 2099 год. Эдуард Смолин и другие

Земля-56. Город Барск. 1–2 ноября. Маша

Роберт

Земля-56. Город Барск. 13–14 ноября. Маша

Ника и другие

Земля-1. 2099 год. Российско-Китайско-Индийский Союз (РКИС). Джезорит

Хакер Фенечка

Зегаля-56. Город Барск. 15 ноября. Ланс

Космос. 2099 год

Земля-1. 2099 год. Хакер Фенечка

Вместо эпилога. Искры и звезды Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg