«Туз Треф»

Дик Кинг-Смит Туз Треф

Глава первая Поросенок с отметиной

— Вот тебе и на! Где это видано?! — сказал фермер Таббс.

Перегнувшись через перегородку свинарника, он разглядывал свинью и ее потомство. Свинья спала, лежа на боку, и шестеро из семи новорожденных поросят тоже спали, уткнувшись в обширное материнское брюхо.

Но седьмой бодрствовал и стоял прямо перед фермером — уши торчком. Он уставился на человека глазами, в которых так и светился ум.

— Отродясь не видал такого, — сказал фермер Таббс. — По правде говоря, не думаю, чтобы когда- нибудь был кто-то, похожий на тебя, а?

В ответ поросенок разочек хрюкнул. Фермер Таббс не очень-то был склонен к фантазиям, но на какое-то мгновение ему показалось, что это прозвучало скорее как «нет», чем «хрю». Ему даже подумалось, что поросенок отрицательно мотнул головой.

До этого фермер не замечал ничего необычного в этом опоросе. Но теперь обратил внимание на странную метку у седьмого поросенка, сразу бросившуюся в глаза, когда он стоял отдельно от своих братьев и сестер. На левом боку у него было черное пятно причудливой формы. Свинья была смешанной породы, в ее родословной были и Large Whites, и Saddlebacks, и Gloucester Old Spots. Обычно ее поросята рождались белыми с голубоватыми пятнами, иногда только с одним пятном или двумя. И в том, что у поросенка пятно, не было ничего примечательного. Однако форма этого единственного пятна оказалась совершенно необычной. Оно проступало очень четко на белом фоне и выглядело почти так же, как знак трефовой масти на игральных картах.

— Гляньте-ка! — сказал фермер Таббс. — Это же треф! С одним знаком… А такая карта называется туз, малыш, понимаешь?

В ответ поросенок дважды коротко хрюкнул. Это прозвучало как-то отлично от его «нет»-хрюканья — резко, нетерпеливо, почти как «да-да».

— Надо же, — сказал фермер Таббс, — ты бы еще кивнул! — Он дотронулся концом своей палки до черной метки на боку у поросенка. — Никаких сомнений, — сказал он, — как следует тебя назвать. Я никогда не даю имен поросятам — зачем, если жить им недолго? Но тебя я назову.

Поросенок стоял тихо и неподвижно, как бы внимая каждому слову.

— Твое имя, — сказал фермер Таббс, — написано на тебе. Туз Треф — вот ты кто.

Фермер Таббс еще немного постоял, опершись на перегородку свинарника и беседуя с поросенком. Он любил поговорить о том о сем, а так как жил он один и мало встречался с людьми, то частенько разговаривал или сам с собой, или со своей живностью.

— Если бы дела обернулись по-другому, — говорил он новоиспеченному Тузу Треф, — и я бы женился, когда был молодым, у меня бы сейчас было шестеро или семеро детей, как у твоей мамаши. Но не скажу, что я горюю. Может, и хорошо было бы иметь жену, чтобы поболтать с ней о том о сем, но… Была только одна девушка, на которой я хотел жениться, она была здоровая, крепкая и замечательно готовила, но, Господи, если бы она так не расходилась! Вот уж балаболка, с ней невозможно было толком поговорить, даже словечко ввернуть, могла заговорить до смерти. Мы были помолвлены некоторое время, но потом она разорвала помолвку и вышла замуж за фермера, который разводит овец, длинного, худого парня по имени Хоггет. И я скажу тебе кое-что забавное, Туз Треф, ты слушаешь?

Поросенок хрюкнул дважды.

— Кроме овец у Хоггета был огромный старый белый боров, и этот боров пас овец, ну совсем как собака. Можешь представить?

Поросенок хрюкнул один раз.

— Но так оно и было, — сказал фермер Таббс, — и больше того, теперь я соображаю, что этот умный старый боров был твой прадедушка! И как знать, Туз, малыш, — может, и ты мог бы вырасти каким-нибудь особенным!

«Но не вырастешь, — подумал фермер. — Я продам тебя вместе с твоими братьями и сестрами, когда тебе будет восемь недель, а спустя несколько месяцев все вы станете свининой».

Он только подумал об этом, но вслух не сказал. И сам себя спросил — почему? Как бы тот не понял, он, похоже, понимает.

Толстое красное лицо фермера Таббса расплылось в широкой улыбке, он потряс головой и постучал пальцем себе по лбу.

— Ты, должно быть, спятил, Тэд Таббс! — воскликнул он. — Слыхано ли, чтобы поросенок мог понимать королевский английский! Можешь ты себе такое представить, Туз, а? Можешь?

Поросенок хрюкнул дважды.

Глава вторая Поросенок с талантом

— Мама! — сказал Туз Треф однажды утром, шесть-семь недель спустя.

— Да, дорогой?

— Что это за шум снаружи?

— Это фермерский грузовик, дорогой.

— Что он собирается везти, мама?

— Тебя, дорогой. Тебя, твоих братьев и сестер. Возьмет вас на чудесную прогулку.

— Куда, мама?

Хоть свинья и знала точный ответ на этот вопрос, однако не совсем понимала, что он означает. Из года в год ее детей отправляли туда в определенный срок, и, по правде говоря, она всегда была рада этому. Растить целый помет вечно голодных поросят было так обременительно.

— Вы поедете на рынок, — сказала она довольно.

— А что это?

— Судя по тому, как много разных животных отправляется на рынок, это такое место для праздника. Тебе там понравится. Я надеюсь, у тебя там появится много друзей и ты прекрасно проведешь время.

Братьев и сестер Туза этот ответ очень обрадовал, и они принялись бегать по свинарнику и визжать. Но Туз стоял тихо и о чем-то размышлял.

— Но, мама, — сказал он. — Почему мы должны ехать на рынок? Мне и здесь нравится. Я не хочу ехать. Почему я должен?

— Почему ты должен задавать так много вопросов? — оборвала его свинья и направилась в глубь свинарника, где плюхнулась на солому со вздохом облегчения при мысли, что наконец-то отдохнет. Сквозь дремоту она слышала, как фермер Таббс ловил визжащих поросят и заталкивал их в покрытый сеткой кузов пикапа. Потом вся эта шумиха улеглась. Свинья закрыла глаза и уснула.

Позже, проснувшись и выйдя наружу, она остолбенела от неожиданности. Перед ней стоял Туз.

— Привет, мама, — сказал он.

— Почему ты не поехал на рынок?! — раздраженно спросила свинья.

— Я не захотел. Я же тебе говорил.

— Не захотел! Это не тебе решать, это фермер решает. Почему он тебя не взял?

— Это я так решил. Он спросил: «Ты хочешь ехать на рынок?» И я сказал: «Нет».

— Глупый мальчишка! — сказала свинья. — Как это смог он понять, говоришь ты «да» или «нет»?

«Да потому, что я его натренировал, — подумал Туз. — Два хрюканья — „да", одно хрюканье — „нет". Я думаю, он это теперь усвоил».

— И как ты мог понять, что говорит человек? — продолжала его мать. — Свиньи не могут понимать, о чем говорят люди.

— Не могут? — спросил Туз и подумал: «Странно, я-то все понимаю».

— Конечно не могут, — сказала свинья. — Ни одна свинья не понимала и не поймет. Никогда я не слыхала такой чуши. Но все же почему он других взял, а тебя оставил?

Тут они услышали звук возвращающегося грузовика. Мотор заглох, к свинарнику приближались шаги.

— Ну вот, — сказала свинья со вздохом облегчения. — Он идет обратно за тобой. Он, должно быть, не заметил тебя, когда ловил вас. Ты действительно не хотел ехать на рынок? Глупышка!

Над перегородкой появилось лицо фермера Таббса.

— Не тревожься, старушка, — сказал он свинье, которая раздраженно ворчала. — Отдых тебе обеспечен — я забираю Туза. Скажи матери «до свидания», Туз.

— До свидания, мама, — сказал поросенок.

— До свидания, — сказала свинья, но затем, чувствуя, что была, пожалуй, немного сурова с ним, добавила «дорогой» и «всего хорошего» и пошла вперевалку внутрь, чтобы опять улечься.

Фермер помедлил немного, опершись локтями на край перегородки и глядя на поросенка, которого он решил не брать на рынок.

— Считай, что спасся. Покамест, — сказал он. — О чем я говорю, ты, конечно, не знаешь, но все же, думаю, скоро ты будешь знать свою кличку, ну как собака знает. А? Туз! Туз! Это твое имя, парнишка. Туз Треф. Видишь ли, людям нравится играть, а с колодой карт можно играть во многие игры. В колоде пятьдесят две карты: пики, черви, буби и трефы. Хотя не понимаю, какой толк тебе об этом рассказывать!

Он открыл дверь свинарника, вошел и прикрыл ее за собой. Ему не хотелось, чтобы поросенок выскочил во двор, сметая все вокруг. Он предвидел, что даже в свинарнике нелегко будет поймать поросенка, а схватишь — так будет визжать, брыкаться и вырываться, как все поросята.

— Спокойно, — сказал он, подходя к поросенку. — Давай без шума!

Но Туз стоял совершенно спокойно, позволил себя поднять, не шумел и не сопротивлялся.

— Ты и вправду чудной, малыш, — сказал фермер, вынося поросенка.

Поскольку Туз лежал тихо у него на руках, а к тому же он был уже довольно тяжелый, фермер решил рискнуть и поставить его на землю, чтобы было легче задвинуть засов на двери свинарника.

— Посиди-ка минутку, Туз, хороший мальчик, — сказал он машинально, не задумываясь о том, что говорит, но когда опять обернулся, то обнаружил, что поросенок сидит и ждет.

— Вот тебе и на! Где это видано! — сказал фермер Таббс. — Можно подумать… да нет, не сходи с ума, Тэд Таббс.

Он с минуту задумчиво смотрел на Туза Треф, а тот спокойно сидел и смотрел на Тэда Таббса. Затем фермер Таббс в некотором смятении прочистил горло, глубоко вздохнул и, повернувшись, сказал: «Ну, иди за мной, Туз» — и пошел через двор. Будто во сне, он видел, как слева марширует вслед за ним поросенок, розовый пятачок вровень с фермерским каблуком, и странной формы черная отметина на боку гордо выставлена всем напоказ.

И может быть, потому что Туз маршировал так браво, Тэд Таббс вспомнил время, когда много лет назад был солдатом, и он расправил плечи, выпятил грудь и втянул живот. Левой-правой, левой-правой — шел он через двор до самой двери, и тут фермер Таббс машинально крикнул: «Стой!»

Туз остановился как вкопанный.

В деннике фермер поспешно сел на тюк с соломой. Чудные мысли пронеслись у него в голове, и он почувствовал слабость в ногах. Он облизнул губы, опять сделал глубокий вдох и сказал охрипшим голосом: «Туз, ложись».

Туз лег.

Фермер Таббс поперхнулся. Он вытащил из кармана большой белый в красных горошинах носовой платок и вытер лоб.

— Туз, — сказал он. — Слушай меня внимательно. Мне бы не хотелось ошибиться. Не знаю, может, мне это только кажется. Может, я слегка свихнулся. Может быть, это только совпадение или это… чудо. Но я хочу знать наверняка. Так что ответь мне честно, юный Туз Треф, скажи старику Тэду Таббсу правду.

Он сделал паузу и затем очень медленно и отчетливо произнес:

— Ты… понимаешь… все… что… я… говорю?

Поросенок хрюкнул дважды.

Глава третья Туз и коза

«Надеюсь, и ты сможешь понять то, что я собираюсь сказать», — подумал Туз. Поросята всегда голодные, а он с раннего утра, еще задолго до того, как фермер отправился на рынок, ничего не ел. Теперь он был ужасно голоден и издал короткий, но пронзительный крик. Фермер Таббс, который всю свою трудовую жизнь держал поросят, не мог не знать, что такой крик означает или ярость, или страх, или голод. А так как поросенок не выглядел ни сердитым, ни испуганным, Таббс все понял как надо и поспешил за едой.

— Он не так глуп, как выглядит, — громко произнес Туз.

— За своей внешностью ему не угнаться, — послышался голос.

Туз крутанулся и увидел в неясной глубине денника странное существо. Оно было покрыто длинной сероватой шерстью, которая свисала по бокам, как занавеска, и у него была седая борода и пара острых загнутых рогов.

Коза шагнула вперед, на свет, и стояла, глядя сверху вниз на поросенка.

— Как тебя зовут? — спросила она.

— Туз. Туз Треф.

— Смешное имя, — сказала коза. — Почему тебя так назвали?

Туз повернулся так, чтобы был виден его левый бок.

— Из-за этой метки, — сказал он. — Это как-то связано с игрой, в которую играют люди, с картами.

— Откуда ты это знаешь? — спросила коза.

— Он сказал мне. Тэд Таббс сказал.

— Тэд Таббс? Его так зовут? Откуда ты это знаешь?

Тузу захотелось сказать: «Что это ты задаешь так много вопросов?», как говорила его мать, но коза будто поняла его шестым чувством, которое есть у животных, и продолжила:

— Надеюсь, ты извинишь меня за то, что я задаю так много вопросов, но мне любопытно узнать, как это ты понимаешь, что говорит человек.

Взгляд ее желтых глаз был добрым и мягким.

— Просто понимаю, — сказал Туз. — Я не знаю как. Я думал, что все животные понимают, но мама сказала, что ни одна свинья никогда не понимала.

— И ни одна коза, ни одна корова, ни одна овца, ни одна лошадь, ни одна курица, насколько я знаю, — сказала коза. — Я прожила здесь всю мою жизнь, все пятнадцать лет, и я различаю только одно слово, которое он говорит, — мое имя.

— Какое же?

— Ненни.

Как раз в это время фермер Таббс открыл дверь и вошел, неся ведро с пойлом. Он вылил его в корыто, Туз сразу уткнулся в него, а Таббс стоял и одобрительно наблюдал за поросенком.

— Я тебе кое-что скажу, Ненни, — произнес он, похлопывая по шерстистой козьей спине. — Ты видишь необычного поросенка. Я имею в виду не только его метку. Пусть я ослепну, если этот поросенок не понимает, что я ему говорю.

Он подождал, пока Туз дочиста вылизал корыто и повернулся к нему рылом, а потом сказал:

— Ну теперь, юный Туз, позволь представить тебе. Это Ненни. И я поместил тебя с нею, чтобы она за тобой присматривала и научила тебя кое-чему. Она вырастила много детишек, и вряд ли есть что-то такое, чего она не знает. Она составит тебе компанию, и ты не будешь чувствовать себя одиноким.

— О чем это он? — спросила Ненни, когда фермер ушел. — Пару раз я слышала мое имя, но остальное было обычным человеческим бормотанием.

— Он сказал, что ты очень мудрая, — ответил Туз.

— Не вчера же я родилась.

— И он сказал, что оставляет меня здесь с тобой. Надеюсь, ты не возражаешь?

— Ничуть, — сказала Ненни. — Ты составишь мне компанию, и я не буду чувствовать себя одиноко. — Она вытянула пучок сена из яслей и задумчиво его жевала. — Как ты не попал на рынок этим утром? — сказала она. — Я выглянула и увидала, что отъезжает грузовик с поросятами. Почему он тебя оставил?

— Он спросил меня, хочу ли я ехать, — сказал Туз, — и я ответил «нет».

— Ты хочешь сказать, что не только ты можешь понимать человека… как ты его называешь?

— Тэд Таббс.

— Не только ты понимаешь Тэда Таббса, а и он может понимать, что ты говоришь?

— Только три слова, — сказал Туз. — Одно «хрю» значит «нет», два «хрю» значит «да» и один пронзительный визг означает «неси еду». Я думаю, он все это хорошо усвоил.

— Собираешься учить его и дальше?

— Не знаю. Полагаю, я смогу увеличить количество хрюканий, три — для того, четыре — для сего и так далее, но я не знаю, справится ли он со всем этим. Как ты думаешь, Ненни?

— Навряд ли, — сказала Ненни. — Не очень-то он сообразительный. Может быть, лучше показать ему, чего ты хочешь?

— Как это?

— Ну чего бы тебе хотелось?

Туз подумал.

— Я не возражал бы против прогулки вокруг фермы, — сказал он. — Знаешь, все хорошенько разглядеть, встретиться с другими животными. Раньше я все время торчал в свинарнике, а теперь меня заперли здесь.

— Понятно, — сказала Ненни. — Значит, ты хотел бы выйти отсюда. Я не могу открыть дверь, ты не можешь открыть дверь, только он может. Я не могу сказать ему, чтобы он открыл, а ты можешь. Показав ему, чего ты хочешь.

— Как?

— Слушай, — сказала Ненни, и она разработала простой план.

Когда фермер Таббс в следующий раз открыл дверку денника и вошел, чтобы наполнить ясли Ненни сеном на ночь, старая коза заблеяла. Для него это было просто блеяние. А для Туза оно означало: «Давай попытайся!»

Фермер подошел к яслям, Туз подбежал и ткнул его сзади в ногу своим пятачком.

— Что такое, Туз? — сказал фермер Таббс, и в ответ поросенок пошел к дверке, которую фермер закрыл за собой, и ткнулся в нее настойчиво несколько раз, так что она задрожала на своих петлях.

— Ты хочешь, чтобы я ее открыл?

Два «хрю».

— Почему?

Туз сделал два круга по загону, вернулся к двери и опять ткнулся в нее.

— Ты хочешь погулять! — сказал фермер Таббс. — Вот тебе и на! Где это видано?! Что же дальше-то будет? Хочешь, чтобы я пошел с тобой?

Одно «хрю».

— Ну хорошо. Но ты возвращайся, когда я тебя позову, понял? — И получив утвердительный ответ, фермер открыл дверку. — Он вернется, — сказал он Ненни. — Ты не понимаешь, что я говорю, потому что ты не так умна. Но этот Туз — он только что не говорит. Пожалуй, он даже слишком умен для того, чтобы разговаривать.

Глава четвертая Поросёнок и кот

Фермер Таббс чувствовал некоторое беспокойство и, занимаясь работой по хозяйству, разговаривал сам с собой.

— Ты глупец, Тэд Таббс, — говорил он. — Поросята должны находиться в свинарнике, а не разгуливать, где им вздумается. Не ходить же за ним по пятам. Будто я не доверяю ему. Где это слыхано, чтобы доверять свинье, что-то у меня с мозгами не то. Но он может зашибиться, может убежать, потеряться. Он уже большим стал, за него дадут хорошие деньги, но, по правде говоря, дело не в цене. Я просто полюбил этого поросенка.

Он поглядывал на часы, заставляя себя подождать еще, и когда наконец миновал час, фермер пошел к загону в некоторой надежде, что поросенок уже сам вернулся и ждет там, целый и невредимый. Но его там не было.

За спиной раздался грохот, это Ненни поставила свои передние ноги на дверку и выглянула из загона.

— Ну вот, Ненни, — сказал фермер Таббс. — Уж порядком его нет. Скоро темнеть начнет. Не сходить ли за ним? — И он позвал: — Туз!

Затем подождал минутку-другую, но поросенок не появлялся.

— Куп-куп-куп-куп-куп — ну иди же! — закричал фермер Таббс, так он всегда звал коров, овец или кур, но в ответ услыхал лишь отдаленное мычание и блеяние, да несколько старых кур прибежали со всех ног, надеясь, что их будут кормить, а Туз не показывался.

— Дурень ты, Тэд Таббс, — сказал фермер. — О чем только я думаю! Надо так его позвать. — И он сложил ладони рупором, набрал побольше воздуха и издал клич, которым во все времена пользовались свинопасы, чтобы их заблудшие питомцы, задрав хвостики, устремились домой.

— ПИГ-пиг-пиг-пиг-ПИГ! ПИГ-пиг-пиг-пиг-ПИГ! — закричал фермер Таббс, и через мгновение в отдалении послышался топот маленьких копытцев и показался Туз, мчавшийся со всех ног, забавно, как и все поросята, будто деревянный конь-качалка.

— Что я тебе говорил! — торжествующе сказал фермер Таббс Ненни, но про себя он вздохнул с облегчением, открывая дверь и впуская запыхавшегося Туза Треф.

— Славный парнишка! — сказал он, похлопывая поросенка. Ну прямо как собаку, подумал он при этом. — Славный малый, Туз!

В ответ раздался запыхавшийся, но тем не менее настойчивый визг, так что фермер поспешил за едой.

Когда фермер ушел и с едой было покончено, Ненни спросила:

— Как ты провел время?

— Чудесно, — ответил Туз. — Я произнес речь перед овцами, побеседовал с коровами, подискутировал с утками, посплетничал с гусями, поболтал с курами. И между прочим, ты была права, Ненни. Я поспрашивал всех животных — могут ли они понимать, что им говорит Тэд Таббс, и выяснилось, что они не могут. Они знают, когда он их кличет, но это почти всё.

— Коровы-то знают свои клички, я уверена, — сказала Ненни.

— Да, они знают. Их часто называют, как цветы — Лютик, Маргаритка, Примароза, что-нибудь в этом роде. Но я скажу тебе кое-что смешное, Ненни, — у всех овец одно и то же имя.

— Неужели?

— Да. Я спросил одну: «Как тебя зовут?», и она ответила: «Барбара». Спросил другую — в ответ: «Барбара». Я всех их спрашивал по очереди, и все они сказали «Ба-а-а-арбара».

— Вот потеха, — без тени улыбки сказала Ненни.

— Правда ведь? — сказал Туз.

Он широко зевнул и уютно устроился на соломе.

— Ну, спокойной ночи, — сказала старая коза. — Спи крепко, и блохи пусть кусают редко. — Но в ответ послышалось только похрапывание.

Сытый и усталый после всех его путешествий (а ножки-то у него довольно короткие), Туз и впрямь спал крепко в ту ночь. Когда он проснулся, было уже совсем светло и ранние лучи восходящего солнца проникали через дверку. Туз встал и встряхнулся. Ненни лежала около яслей и двигала челюстями.

— Доброе утро, Ненни, — сказал Туз.

— Она не может ответить, — послышался голос.

Туз взглянул вверх и увидел, что на перилах кормушки сидит кот. Он был большой, белый, один глаз у него был желтый, другой зеленый.

— Почему? — спросил Туз.

— Потому что она жует, — ответил кот. — Жует жвачку. Нельзя же говорить с набитым ртом, тебе что, твоя мать не объясняла?

— Нет, — сказал Туз. — Почему же нельзя?

— Это неприлично, — сказал кот.

В этот момент Ненни шумно проглотила жвачку и встала.

— Не дразни парнишку, Кларенс, — сказала коза. — Он еще маленький. — А Тузу сказала: — Это мой давний друг. Его зовут Кларенс.

— Здравствуйте, как поживаете? — сказал Туз.

— Ничего, относительно, — ответил кот.

— Относительно чего?

Кот пристально посмотрел на него.

— НТД, — сказал он.

— Что это значит?

— Не твое дело.

— Кларенс! — сказала Ненни. — Не обращай на него внимания, — обернулась она к поросенку. — Это у него манера такая, на самом деле он не злой.

— ОЭПНО, — сказал Туз.

— Что это значит? — спросил Кларенс.

— От этого пятачок не отвалится.

— Да он неглуп! Как тебя зовут?

— Туз Треф.

Кот легко спрыгнул с перил и медленно обошел поросенка. Сначала он осмотрел правый бок Туза (белый) своим желтым глазом, а потом левый (с отметиной) бок своим правым (зеленым) глазом.

— Где-то я видел этот странный знак, — сказал он.

— Это что-то связанное с игрой, в которую фермер играет, с какими-то картами, — сказал Туз.

— Ну да, да, — сказал Кларенс. — Он сидит и раскладывает эти карты рядами, я видел. Он раскладывает их на столе, некоторые с черными знаками, некоторые — с красными, а некоторые — с картинками.

— Их пятьдесят две штуки, — сказал Туз. — Пики, черви, бубны и трефы. Вообще-то странно. Я думал, что люди играют в игры с другими людьми — например, я играл с моими братишками и сестренками — в догонялки, в пятнашки, во всякие другие. А он играет один. Он, наверное, ужасно терпеливый.

— Постой-ка, юный всезнайка, — сказал Кларенс. — Ты хочешь сказать, что бывал в фермерском доме?

— О нет.

— Тогда откуда же ты знаешь все это о пятидесяти двух картах, червях, трефах и так далее?

— Он рассказывал мне. Тэд Таббс мне рассказывал.

— Тэд Таббс?

— Это так зовут хозяина, Кларенс, — сказала Ненни. — Ты и я не знали, как его зовут, но Туз это выяснил. Видишь ли, он понимает их язык.

— Ты хочешь сказать, — спросил Кларенс, — что ты можешь понимать все слова, которые… как его там?..

— Тэд.

— … Тэд говорит тебе?

— Да, — сказал Туз. — Я думал, что все животные могут, но, оказывается, я исключение.

— Смотри, Кларенс, — сказала Ненни. — Дальше — больше, и не только ты будешь сидеть в удобном кресле в теплом фермерском доме и поглядывать, как Тэд раскладывает карты. Туз тоже там окажется.

Кларенс громко и весело мяукнул.

— Ненадолго, — сказал он. — Юному всезнайке не потребуется много времени, чтобы испортить свою репутацию.

— Что ты имеешь в виду?

— Только кошкам и собакам позволено быть в доме, потому что они приучены.

— Что это значит?

С брезгливым видом Кларенс показал на кучку свиного помета на соломе.

— Это нельзя делать на ковре, — сказал он. — И другое тоже.

— Почему?

— Неприлично. Разве твоя мать тебе не говорила? Люди не против, если ты делаешь это снаружи, но в доме это просто недопустимо. Мы, кошки, вообще все такое закапываем.

— Значит, Тэд делает это тоже на улице?

— Как бы не так! — сказал Кларенс. — У него есть специальная маленькая комната, и в ней что-то похожее на белый стул с дыркой посредине.

— Он почти такой же чистоплотный, как кошки, — усмехнулась Ненни.

— Разве что почти, — самодовольно сказал Кларенс, грациозно спрыгнул с калитки и удалился.

Туз размышлял обо всем услышанном.

— Ненни, — спросил он, — а ты приучена быть в доме?

Ненни громко заблеяла-засмеялась.

— Нет уж, — сказала она. — Коза должна находиться там, где ей положено.

— Ну а я смог бы? Я бы хотел увидеть, что там, в доме у Тэда. Как ты думаешь, я мог бы стать домашним?

— Туз, — сказала Ненни. — Чем больше я гляжу на тебя, тем больше верю, что ты сможешь почти все. Разве что не летать.

Глава пятая Туз разрабатывает план

В этот день и в последующие фермер Таббс разрешил Тузу бегать на свободе. Поначалу он донимал поросенка целым перечнем того, что не следует делать, — не бегать слишком далеко, не подходить близко к дороге, не свалиться в пруд, не гоняться за курами и т. д. Но шло время, и Туз вел себя хорошо, так что фермер уже отпускал его без наставлений, уверенный теперь, что поросенок не наделает бед и вернется к деннику, когда его позовут. Фермер ни разу не сказал: «В дом не заходи».

Но Туз и не спешил туда. Он обсудил все с Ненни, и она посоветовала не торопиться.

— Ты на него не наседай, — сказала она. — Люди не привыкли пускать поросят в дом. Это может ему показаться чересчур. Одно несомненно — ты должен удержаться на хорошем счету.

— На хорошем счету? Я не понимаю.

— Извини, — сказала Ненни. — Ты такой умный, что я забываю, как ты еще молод и неопытен. Это такое выражение. Важно, чтобы хозяин к тебе хорошо относился, чтобы ты был его любимцем.

— Как это — любимцем? — спросил Туз.

— Это значит животным, которого держат для удовольствия, для общения, как собак и кошек.

— А ты любимец?

— В некотором роде.

— А другие животные на ферме — скот и птицы?

— Нет, их не назовешь любимцами. Они все в конце концов идут на мясо, — сказала Ненни. — Рано или поздно и молодых, и старых — всех их убивают, чтобы обеспечить людей мясом.

Туз вздрогнул.

— Мои братья и сестры, — сказал он, — которые поехали на рынок…

— Кто-то там их купил, чтобы откармливать до тех пор, пока они не станут достаточно большими, чтобы их зарезать. То же самое может случиться и с тобой, Туз, если ты чем-то не угодишь Тэду Таббсу.

— Ты имеешь в виду, — медленно сказал Туз, — если я… как это Кларенс сказал?.. Если я испорчу свою репутацию?

— Именно так, — сказала Ненни. — В дом-то ты попадешь, если уж тебе так хочется. Но не пытайся бегать, пока не научишься ходить, не переходи границ, не бросайся очертя голову. И прежде всего помни, что фермер не единственный, кто живет в этом доме.

— А кто же еще?

— Кларенс и Меган. С Кларенсом не будет проблем, я поговорю с ним, но Меган — это совсем другое дело.

— А кто эта Меган?

— Это собака Тэда. Ты, вероятно, не видел ее. Не очень-то она склонна к прогулкам.

— Кажется, я видел, — сказал Туз. — Такая коричневая?

— Да.

— Коротконогая?

— Да.

— С большими торчащими ушами и коротким хвостом?

— Да.

— И очень толстая?

— Да, это Меган. Она любит поесть. Она, должно быть, самая толстая корги во всем Уэльсе. Теперь тебе нужно будет привлечь ее на свою сторону. Видишь ли, кошки не очень-то привязаны к людям, они заботятся только о себе, ну а собака считается лучшим другом человека. Меган может оказаться очень ревнивой. Зато если ты ей понравишься, считай, дело сделано — ты попадешь в дом.

— Как же я заставлю ее полюбить меня? — спросил Туз.

— Я научу тебя, — сказала Ненни. — Видишь ли, Меган — ужасный сноб.

— Что такое сноб?

— Тот, кто ставит себя намного выше других.

— Она действительно выше?

— Нет, но на других собак она смотрит свысока. Они — обычные шавки. Она же (так она говорит) — королевских кровей.

— Это действительно так?

— Спроси ее, — сказала старая коза. — Я не собираюсь рассказывать тебе еще что-то о Меган, потому что самое лучшее для тебя — очень почтительно расспросить ее саму. И дай понять, что на тебя производит громадное впечатление все, что она говорит. Да! И не называй ее Меган. Это было бы чересчур фамильярно.

— А как же я должен ее называть? — спросил Туз.

— Мэм,[1] — сказала Ненни.

Приняв все это во внимание, Туз начал менять свой заведенный порядок. Он привык каждый день совершать большой обход фермы, болтая с другими животными. Был он дружелюбный парнишка. С утками, гусями, курами повстречаться было просто, потому что они бродили на свободе. А вот коровы паслись за оградой из колючей проволоки, но Туз легко пролезал под самый нижний ряд. С изгородью для овец дело обстояло иначе, так как Туз уже заметно вырос и растолстел, чтобы пролезть под проволочной сеткой. Но это была невелика потеря, потому что от них он так ничего и не слышал, кроме как «Барбара».

Поначалу он всегда навещал свою мать с пожеланием доброго утра, но потом перестал. Во-первых, потому, что они не могли друг друга видеть, так как стены свинарника были слишком высокими; а во- вторых, он чувствовал, что не доставляет ей удовольствия своими визитами.

— Я так поняла, что тебя увезли на рынок, — сказала она несколько разочарованно, когда опять услышала его голос. И вскоре единственное, что он стал слышать в ответ на свое радостное приветствие, было ворчание, так что он решил не надоедать. И теперь, как только его утром выпускали, он направлялся прямо к фермерскому дому, надеясь встретиться с Меган.

За домом была небольшая лужайка, окруженная кустарником, и он прятался там, чтобы наблюдать за происходящим. Он обнаружил, что всегда происходит одно и то же. Каждый день, когда фермер Таббс заканчивал дойку и шел завтракать, из дома на лужайку вперевалку выходила корги и удобно устраивалась на траве. Если погода была хорошая, она некоторое время лежала на солнышке, но при любом намеке на дождь или ветер спешила в дом так быстро, как только позволяли ее коротенькие ножки и тучное туловище.

С неделю Туз лежал и наблюдал, раздумывая, как лучше подойти к Меган. Он понял, что от того, какое произведет первое впечатление, зависит очень много.

Однажды солнечным утром он лежал в кустарнике, наблюдая за Меган сквозь листву, когда вдруг послышался голос:

— Подглядываешь, парень, а?

Туз крутанулся и увидел Кларенса, который сидел неподалеку, уставившись на поросенка холодными зеленым и желтым глазами.

— Не понимаю, о чем ты, — сказал Туз в смятении.

— Прячешься в кустах, — сказал Кларенс. — Шпионишь за леди. Не следует этого делать.

— Почему?

— Это неприлично. Разве твоя мама не говорила тебе? Вот до чего ты докатился, юный всезнайка!

Туз решил быть откровенным — не потому, что ему было известно, что это лучший способ добиться желаемого, а потому, что он был искренним по натуре.

— Кларенс, — попросил он. — Не окажешь ли ты мне любезность? Не представишь ли меня Меган?

— Для чего это?

— Видишь ли, мне очень хочется быть домашним поросенком, ну, ты знаешь, жить в фермерском доме, как ты и Меган. Ненни сказала, что ты не будешь против, но Меган это может не понравиться.

Кларенс в раздумье пригладил свои усы.

— Странный ты парень, странный, — сказал он. — По мне, так живи где хочешь. Хоть и в доме. От этого… как ты говоришь?

— оэпно.

— Вот именно. Но, полагаю, у тебя нет надежды в этом преуспеть. Насчет человека не беспокойся. А вот ЕКВ будет от этого не в восторге.

— ЕКВ?

— Ее Королевское Высочество, к тому же Принцесса Западного Лэнлоуэлла.

— Это настоящее имя Меган?

— О да. Зарегистрированное в клубе кинологов, десять чемпионов в родословной и тому подобная чушь. Кошкам на смех, — сказал Кларенс, поднялся и пошел на лужайку к собаке. Туз последовал за ним.

— Меган, — сказал Кларенс, когда они приблизились. — Это Туз. Туз, это Меган. — И он удалился, помахивая хвостом.

Туз стоял весь внимание перед корги, ножки подчеркнуто вместе. Вблизи он увидел, что она не коричневая, а красивого золотисто-рыжего цвета, с белоснежной грудью. Уши у нее стояли, голова была поднята, и она одарила его высокомерным взглядом. Всем своим видом она показывала, будто ей чудится какой-то неприятный запах. Туз прокашлялся и, потупив взгляд, сказал:

— Ваш покорный слуга, мэм.

Глава шестая Поросенок и собака

Корги не ответила.

Однако Тузу показалось, что выражение ее глаз смягчилось. И похоже, она чуть махнула своим коротким хвостом. Как бы то ни было, подумал он, надо довести дело до конца.

— Пожалуйста, примите мои извинения, мэм, — сказал он, — за то, что я прерываю вашу прогулку. Пусть она будет для вас приятной, Ваше Величество.

Теперь действительно стало заметным помахивание хвостом.

— Вот это хороший тон, — сказала Меган. — Удручает, когда этот кот называет нас просто «Меган». Кто тебе сказал, что мы королевских кровей?

— Мой друг, мэм. Коза Ненни.

— Коза, — сказала Меган презрительно. — Существо без родословной, быдло. Удивительно, как это она знает о нашем титуле. Что же она рассказывала тебе о нас?

Туз никогда не слыхивал королевского «мы», но начал уже приноравливаться к ее манере говорить и к непривычному изысканному произношению, так отличавшемуся от грубоватых интонаций Тэда Таббса.

— Она сказала, что у вас очень хорошая родословная, мэм, — сказал он. — Хотя я не очень-то понимаю, что это означает.

— А мы и секунды не сомневались, что ты ничего не понимаешь, — сказала Меган.

Она уставилась на его метку:

— Ты не чистопородный, так ведь?

— Пожалуй, что нет, — ответил Туз.

— Мы полагаем, ты ничего не знаешь о своих предках?

— Не знаю. Хотя мне говорили, что мой прадедушка пас овец.

— Вот то-то и оно. Что уж тут говорить.

— Но пожалуйста, — сказал Туз, — не будете ли вы так любезны рассказать мне все о вашей родословной, Ваше Величество?

— Какой ты невежда, — сказала Меган. — Только к одному лицу так обращаются — «Ваше Величество». К королеве. Она самый важный человек в стране. Что касается нашего семейства, то главное здесь не только в родословной — у многих собак родословная в милю длиной, даже если они не слишком хорошей породы. Нет, причина того, что мы на голову выше всех других пород, вот в чем. Корги — это королевские собаки. Их полно в Букингемском дворце, и куда бы королева ни поехала — в Виндзор, в Сэндринхем, в Бэлморел, — она берет их с собой. К детям королевы обращаются «Ваше Королевское Высочество». Она сделала своего старшего сына Принцем Уэльским (несомненно, из-за своей любви к корги, которые происходят из Уэльса, как ты мог бы знать), и ее собственные собаки — титулованные принцы и принцессы, понятно? И получается, что мы лично родственники по прямой линии с королевскими корги. Принцесса Западного Лэнлоуэлла — вот наш полный титул.

— Значит, мне следует называть вас «Ваше Королевское Высочество»? — сказал Туз.

— Нет-нет, это для людей. Порода корги первоначально была выведена, чтобы пасти скот, чтобы кусать за ноги коров, например. Высокая собака за это могла получить сильный удар по морде, а у нашей породы, смотри, хорошие короткие ножки, благодаря которым мы в безопасности. Так что понятно тебе теперь, как ты должен обращаться ко мне?

— Как?

— Ваше Королевское Низочество, — сказала Меган. — Но ты должен обращаться так только в начале беседы. А потом будет достаточно и «мэм».

— Да, мэм, — сказал Туз.

— Теперь, — сказала Меган, — аудиенция окончена. Ты можешь посетить нас завтра.

— Слушаюсь, мэм, — сказал Туз.

Он повернулся, чтобы уйти, но Меган тявкнула:

— Назад, ты!

— Простите?

— В присутствии королевской особы принято уходить, не поворачиваясь задом.

Тузу не терпелось рассказать обо всем Ненни. Он помчался в денник и ткнул в дверь своим твердым маленьким пятачком так громко, что пришел обеспокоенный Тэд Таббс и поспешил его впустить.

— В чем дело, мой мальчик? — сказал он. — Ты чего-то испугался? — Но, получив только одно «хрю» в ответ, ушел опять по своим делам.

— О чем он спросил? — поинтересовалась Ненни.

— Не испугался ли я чего. Нет-нет, я спешил потому, что я только что встретил Меган, и меня распирает от желания рассказать тебе об этом. — И Туз все рассказал.

— Вот уж действительно — Ваше Королевское Низочество, — сказала Ненни. — Чушь собачья! Меня просто трясет от ее жеманства. И ты сможешь все это выносить, Туз?

— О да, это так забавно. Я и не думал, что снобы такие смешные.

— Полагаю, она сказала, что ты быдло.

— О да, и ты тоже.

Ненни фыркнула.

— Ты думаешь, — сказал Туз, — что Меган действительно родня королевским корги?

— Не верю я этому. И никак она не поймет, что не имеет значения — кто ты. Важно — какой ты, а ты стоишь десяти таких глупых толстух, как она. Если отбросить ее снобизм, она такая же, как все собаки, думает, что может понимать, о чем говорит человек. Но, как и все собаки, она не может. Только несколько команд, которых она приучена слушаться, и не более того. А ты, ты можешь понимать каждое слово. Ты сказал об этом Меган?

— Нет.

Послышалось, как снаружи по калитке скребут когти, и на ней появился Кларенс.

— Она бы не поверила, — сказал он.

— А, ты все слышал? — сказала Ненни.

— Подслушивать, когда другие беседуют! — сказал Туз. — Больше не делай так, Кларенс.

— Почему?

— Это неприлично. Разве твоя мама тебе этого не говорила?

Кларенс на это ничего не ответил. Как все кошки, он обладал способностью ставить других в неловкое положение, просто не реагируя на их слова, демонстрируя, что не обращает внимания на сказанное. Он вспрыгнул на ясли и начал умываться. А Туз в результате почувствовал, что был неприлично дерзок. Он попытался сгладить неловкость, продолжив разговор.

— Почему бы Меган мне не поверила, Кларенс? — спросил он.

Прежде чем ответить, Кларенс закончил умываться. Потом он сказал:

— Она же верит только тому, чему хочет верить. А ведь если ты преуспеешь в своем плане быть вхожим в дом, ты сможешь взять верх над нею. Ты можешь понимать человека, а она нет. Было бы забавно…

— Теперь я понимаю, Кларенс, — сказала Ненни, — что ты задумал. Ты хотел бы сбить спесь с этой собаки, так ведь?

Опять Кларенс не ответил. Он лег и облизнул свой черный нос розовым язычком. Затем он обвил вокруг себя белый хвост, закрыл желтый глаз, закрыл зеленый глаз и заснул.

На следующее утро, когда после завтрака Тэд Табсс вышел из дома, он увидел странную картину. Посреди лужайки сидели рядышком его собака, кот и Туз Треф. Можно подумать, сказал он себе, что все трое домашние.

— Смотри, Меган, и ты, Кларенс, скоро не только вы будете сидеть в удобных креслах в доме хозяина и смотреть, как он раскладывает пасьянс. И Туз будет там. — И он ушел, сам посмеиваясь над этой нелепой идеей.

Глава седьмая Поросенок в доме

Туз заметил, что слова фермера были по-разному восприняты присутствующими. Кларенс их как бы и не слышал и с отсутствующим видом смотрел вдаль. Меган взглянула на человека, уши ее прижались, она завертела всем задом от удовольствия, что слышит его голос.

«Жаль, что она неспособна понимать слова, — подумал Туз. — Она могла бы пригласить меня войти. Тэд оставил дверь распахнутой. Как мне ухитриться получить приглашение?» Он поймал взгляд Кларенса (желтый в данный момент), и мгновенно опять сработала телепатия, которая у людей — редкость, а у животных встречается часто.

— Он оставил дверь открытой, — сказал Кларенс. — Хочешь осмотреть дом, Туз?

— А можно? — спросил Туз. Кларенс прежде никогда не называл его по имени, и сейчас Туз был ему признателен.

— Конечно же тебе нельзя, — гавкнула Меган. — Поросенок в доме! Какая нелепость! Мы никогда о подобном не слыхали!

— Я только подумал, что ты могла бы показать Тузу свои призы, Меган, — вкрадчиво сказал Кларенс.

Корги смягчилась.

— Призы? — спросил Туз. — Что это?

— Награды, которые Меган получила на собачьих выставках, — сказал Кларенс. — Дипломы, розетки и все такое.

— И кубок, — сказала Меган. — Ты забываешь, что в молодости мы получили кубок.

— Да, ты получила, — сказал Кларенс. — Маленький серебряный кубок. Ну, во всяком случае, покрытый серебром. Тузу было бы очень интересно посмотреть, так ведь, Туз?

— О да, да, очень интересно! Вы, должно быть, гордитесь, мэм, своими победами!

— Мы и не собирались проигрывать, — сказала Меган, поднялась и пошла вперевалочку в дом.

— Пойдем, — сказал Кларенс. — Это потешило ее тщеславие. Я знаю. Теперь иди за мной и помалкивай, пока с тобой не заговорят.

Войдя в дом, они прошли по коридору и оказались в гостиной. По одну сторону от камина стояли два кресла, и в том, которое поменьше, в царственной позе возлежала Принцесса Западного Лэнлоуэлла.

На стене около этого кресла были прикреплены три грамоты красного цвета, и на них что-то было написано черными буквами, к каждой грамоте была прикреплена синяя розетка. На камине среди других безделушек стоял малюсенький кубок, в котором поместилось бы только воробьиное яйцо.

Меган повела взглядом на эти предметы.

— Королевская коллекция, — сказала она как бы невзначай. — Не правда ли, прекрасно?

— О да, мэм, — с благоговением ответил Туз. — Это такая честь — видеть их. — Видеть-то он их видел, а прочесть, что там было написано, не мог. Надписи на трех грамотах были в сущности одинаковыми, за 255 исключением дат, с промежутком в один год.

ДЕРЕВЕНСКИЙ ПРАЗДНИК

ВЫСТАВКА СОБАК

КАТЕГОРИЯ 10 — САМАЯ ТОЛСТАЯ СОБАКА

ПЕРВОЕ МЕСТО

А на маленьком кубке было выгравировано:

СОБАЧЬЕ ДЕРБИ

Любые породы

Дистанция 200 ярдов

Утешительный приз

— Впечатляет, правда? — сказал Кларенс и подмигнул (зеленым глазом) Тузу.

— О да! — выдохнул Туз.

— Это так великодушно со стороны Ее Низочества — участвовать в состязании, ты согласен? — сказал Кларенс, прикрывая свой желтый глаз.

— Видишь ли, королевские особы должны исполнять свой долг, — с напускной скромностью изрекла Меган. — Положение обязывает.

Она поудобнее устроилась в кресле.

— Кот устроит для тебя экскурсию по дому, — сказала она. — Мы надеемся, что ноги у тебя чистые.

— О, это была потеха, Ненни! — начал свой рассказ Туз, вернувшись вечером в загон. — Кларенс, конечно, просто вышел из комнаты, но я-то видел, что Меган следила за мной краешком глаза, так что я вышел, пятясь задом. «Что это значит, Кларенс, положение обязывает?» — спросил я, когда догнал его. «Это иностранное выражение», — сказал он. «В смысле?» — «Тарабарщина», — сказал он. Так что я ничего не понял.

— Неважно, — сказала Ненни. — А потом что?

— Кларенс показал мне весь дом.

— И наверху тоже?

— Да, хотя это было нелегко. Ступеньки крутые. Меган совсем не может по ним ходить, Кларенс сказал, она слишком толстая. Я видел спальни и комнату, в которой большое белое корыто.

— Должно быть, это ванная, — сказала Ненни.

— Да, так и есть, там Тэд моется, и там был также белый стул с дыркой посредине. Такой же был и в очень маленькой комнатке внизу.

— Ты ничего не делал такого, я надеюсь, — сказала Ненни.

— Чего?

— Ну, ты знаешь…

— О нет, — сказал Туз. — Я вышел на лужайку. Кларенс сказал: «Когда закончишь свои дела, найдешь меня на кухне». Он хороший, когда его получше узнаешь, правда?

— Да, — сказала Ненни. — Он живет на кухне, я знаю. У него постель рядом с плитой, он рассказывал мне, как уютно там зимними вечерами.

— Это верно, — сказал Туз. — Я видел несколько других комнат внизу, но кухня — самая хорошая, там много очень приятных запахов. Но все же я думаю, что гостиная — наилучшее для меня место, даже если придется терпеть Меган.

— Почему?

— Потому что в гостиной у Тэда Таббса есть самая замечательная вещь, Ненни. Ты даже представить не можешь, какая она замечательная.

— Что это?

— Волшебный ящик!

— Волшебный ящик? — переспросила Ненни. — О чем ты?

— Ну, — сказал Туз, — когда закончилась экскурсия по дому, мы вернулись в гостиную, и Меган спросила Кларенса, все ли он мне показал. Кларенс сказал: «Да», а Меган сказала: «И наверху тоже?» Тогда Кларенс уставился на нее так, как он это умеет делать, и сказал: «О да, Ваше Низочество, для Туза ступеньки не слишком высоки», а Меган сказала: «Нам не смешно», а Кларенс сказал: «Коту дозволено лицезреть принцессу» — и взобрался на другое кресло.

— Я подождал немного, но никто из них больше ничего не сказал. Оба они заснули, так что я подумал, может, мне пора и честь знать. Но только я собрался выйти из комнаты, как увидел в углу эту вещь. Как окошко. Я подошел и посмотрел в это окошко, но увидел там только себя.

— Это, должно быть, твое отражение, — сказала Ненни. — Как если бы ты посмотрел в лужу или в пруд. Ничего волшебного в этом нет.

— Да подожди, — сказал Туз. — Под этим окном торчало несколько кнопок. Ну, из любопытства я ткнул в эти кнопки своим пятачком, и ты не поверишь, Ненни, что я после этого увидел!

— Что же ты увидел?

— Внутри этого ящика, — сказал Туз медленно и с выражением, — был человек, и он говорил! Он говорил о всякой всячине, а кроме этого человека было еще полно всяких картинок, и человек рассказывал о них тоже. Меган и Кларенс совсем не обращали на это внимания, наверное, потому, что они не понимали, о чем говорит человек. А я понимал, конечно, и это было так интересно, Ненни, честно! Я просто не мог глаз оторвать от этого волшебного ящика!

Так что когда Тэд Таббс закончил утреннюю работу и вошел в гостиную, он обнаружил там сидящего на полу перед телевизором Туза Треф, который смотрел часовые новости Би-би-си.

Глава восьмая Туз и телевизор

После этого жизнь фермера Тэда Таббса необратимо изменилась. Весь оставшийся день, потрясенный, он разговаривал сам с собой.

— Этот поросенок, — говорил он, — сидел там и смотрел телевизор! Сам его включил. Где это видано! Я прямо оторопел. Наконец говорю: «Какие- нибудь интересные новости, Туз?» — и он хрюкнул два раза. Ну я, конечно, не стал выключать. Вышел, съел свой ланч, а когда вернулся, он сидел там и смотрел «Соседей». Что же дальше, Тэд Таббс, что дальше?

Фермер был так ошеломлен поведением Туза, что ему и в голову не пришло запретить поросенку входить в дом; к тому же во все последующие дни Туз вел себя безупречно. Он только помногу смотрел телевизор. Он ничего не разбил, нигде не напачкал (фермер Таббс привык оставлять дверь в сад открытой, он и сам-то частенько не снимал резиновых сапог, когда входил, так что пара-другая грязных следов поросенка не была заметна). После дневной дойки фермер приходил пить чай, тогда поросенок выключал телевизор кончиком пятачка, выходил из дома и шел к деннику. Если фермер Таббс не поторапливался, громкий визг давал ему знать, что Туз хочет, чтобы его впустили и накормили. Вечер он проводил со своим другом — козой Ненни.

— Я считаю, так лучше, — говорил фермер себе (и Меган с Кларенсом, хотя его рассуждения были им непонятны), — потому что если он останется в доме, телевизор у нас будет включен всю ночь. Кое-какие программы мне нравятся, но когда показывают всякую чушь, я предпочитаю его выключить и разложить пасьянс. А если поросенок будет здесь, он будет смотреть «Фильм в полночь», а потом Ай-Ти-Ви, пока не настанет время утренней дойки.

На самом же деле Туз стал очень разборчив в телепередачах. Довольно скоро он обнаружил, сначала случайно, а потом методом проб и ошибок, что, нажимая одну из пяти кнопок под окном волшебного ящика, получаешь различный результат. Одна включает и выключает ящик, а другие четыре настраивают на Би-би-си-1, Би-би-си-2, Ай-Ти-Ви и Четвертый канал.

Конечно, поросенок понятия не имел, что существуют какие-то различные каналы, но скоро он обнаружил, что волшебный ящик предлагает программы на выбор. У Туза было хорошее чувство времени; не прошло и несколько недель, как у него выработался определенный порядок.

Экспериментируя с кнопками, Туз выяснил, какие программы ему подходят больше и в какое время они идут. В целом они делились на две части, утренние и дневные. Между ними он сладко дремал, лежа на коврике у камина. У него хватало ума не пытаться занять какое-нибудь из кресел.

Для своих утренних просмотров, примерно между девятью и одиннадцатью, он обычно выбирал Би-би-си-2. В это время шла программа для школьников, которая называлась «Днем на Втором канале», где были сюжеты по естественным наукам, математике и передача «Смотри и читай». Туз находил их захватывающе интересными, хотя бывало, что он переключался на Четвертый канал и смотрел «Наш мир», где часто давали интересную информацию о еде.

Днем, примерно между четырьмя и половиной шестого, он с удовольствием смотрел передачи для детей по Би-би-си или Ай-Ти-Ви. Там всегда было много животных, живых или нарисованных, и их ужимки и гримасы его очень забавляли.

Дневные программы были для развлечения, а утренние, из-за того что он обладал необычайным даром понимать человеческую речь, были очень полезны для его образования, особенно по части чисел и грамоты. Он быстро все схватывал и начал узнавать простые слова. Например, давались сюжеты о безопасности дорожного движения, показывались диаграммы с крупными надписями, и скоро Туз, спроси его, мог бы отличить знак «стоп» от знака «можно ехать».

Скоро так же он усвоил основы счета и понял, например, что у него есть один пятачок, один хвост, два глаза, два уха и четыре ноги и что он плюс двое других животных — это трое.

Поначалу Туз опасался, не будут ли Меган и Кларенс возражать, что он так много смотрит телевизор. К счастью, оказалось, что, хотя они относились к передачам в целом равнодушно, все-таки некоторые сюжеты им нравились.

Кларенс с удовольствием смотрел рекламу еды для кошек в коммерческих клипах по Ай-Ти-Ви, особенно ту, где большой белый кот, похожий на него самого, весьма элегантно лапой выуживает мясо из консервной банки.

А что касается Меган, по Би-би-си-1 очень кстати дали повтор программы о повседневной жизни королевской семьи. В этих кадрах показывали королеву с супругом, детьми, внуками в Букингемском дворце, в Виндзоре, в Сэндринхеме и в Бэлморэле, и везде она была окружена корги.

Как только Туз услыхал, что объявили эту программу, он разбудил Меган.

— Быстрее, Ваше Низочество, быстрее! — закричал он. — Королева в волшебном ящике! — И действительно, в заставке программы появилась королева, гуляющая в саду не меньше чем с шестью корги.

Ворчание Меган при пробуждении перешло затем в страстное подвывание.

— О, смотрите, как это прекрасно! — говорила она возбужденно. — Наша тетушка Олуэн, вот, около королевской ноги, мы почти уверены, что это она. А тот, что за нею, так похож на нашего кузена Мифэнви!

Утихнув наконец, она зачарованно смотрела эту программу разве что иногда потявкивала, узнавая дядю или бабушку, и, когда передача закончилась, она впервые обратилась к поросенку по имени.

— Мы благодарим тебя, Туз, — сказала она милостиво. — Мы будем тебе благодарны, если ты и впредь будешь сообщать нам о таких передачах.

— Вы имеете в виду о королевской семье, мэм? — спросил Туз.

— Да, о нашей королевской семье. Если королева появится без корги, не стоит будить нас.

Туз не мешал Тэду Таббсу своим пристрастием к телевизору, потому что утром и вечером фермер был всегда занят по хозяйству. Как все фермеры, он не мог отдыхать и в воскресенье. Надо было доить коров, телята и прочие животные рождались независимо ото дня недели, и всем требовались подстилки, корм и питье. Но все-таки в воскресный день было одно отличие. Таббс старался закончить утренние дела около одиннадцати часов и начинал готовить для себя большой традиционный воскресный ланч.

Он всегда был неизменным. Ростбиф и йоркширский пудинг, жареный картофель с зеленью, политый густым жирным соусом, а потом запеканка с джемом. Пока все это стояло на плите, фермер наливал кварту сидра и, усевшись в большем из двух кресел, задрав ноги, попивал его медленно, причмокивая от полноты ощущений.

Но в самое первое утро после того, как он обнаружил, что Туз смотрит телевизор, картина в гостиной была иной.

Любой заглянувший в окошко не удивился бы, увидев фермера в одном кресле и его собаку в другом, но, вероятно, был бы изумлен, увидев неподалеку от фермера довольно большого белого поросенка с необычной меткой на левом боку, похожей на туза треф.

Фермер Таббс сделал глоток сидра и обратился к своему «домашнему» поросенку:

— Ну, Туз, в последнее время я сам себе твержу, что, может быть, старый Тэд Таббс свихнулся. На днях, когда я вошел в дом, ты сидел перед телевизором, тут сомнений нет. И телевизор был включен, тоже нет сомнений. Но это я, должно быть, оставил его включенным. Не могу поверить, что ты включил его сам.

Он сделал еще глоток, собираясь с духом для того, что решил предпринять.

— Я должен выяснить наверняка, — сказал он. — Я никогда не смотрел телевизор в это время по воскресеньям, так что не знаю, какую чушь они там показывают. Но ланч будет готов не раньше чем через полчаса, так что мы можем включить. Вернее, ты можешь включить его, Туз. Надеюсь, ты сможешь, чтобы меня успокоить.

Он поднял кружку, сделал большой глоток и, указывая на телевизор, сказал так твердо, как только смог:

— Включай его, Туз. Любой канал.

Позднее, когда во время утренних уроков Туз научился различать под кнопками цифры 1, 2, 3, 4 и, наконец, слово «выкл.», он смог бы выбрать канал. Сейчас же ему опять просто повезло, когда он подошел и ткнул среднюю кнопку, 3.

«Сейчас ровно двенадцать часов тридцать минут, — сказал диктор Ай-Ти-Ви, появляясь на экране. —

Время для нашей постоянной воскресной программы, в первую очередь для тех, кто трудится на земле. Откиньтесь на спинку кресла, устройте ноги повыше и ближайшие полчаса наслаждайтесь программой „Фермерство в западной Англии", после которой мы передадим прогноз погоды для фермеров».

Тэд Таббс раскрыл рот. Он изумленно уставился на Туза.

— Вот тебе и на! — сказал он. — Где это видано!

Глава девятая Поросенок в пикапе

Несколько месяцев спустя, воскресным вечером Туз лежал на соломе в деннике и, как всегда, рассказывал Ненни то, что он видел по телевизору в течение дня.

Он больше не называл его «волшебный ящик». Он уже усвоил, что существует телевизионная сеть, которая может передавать изображение со всего мира и даже из космоса. Каким образом это происходит — оставалось для него, как и для большинства людей, загадкой, но он не забивал себе этим голову. Она и так была полна всяческими мыслями, впечатлениями и вновь узнанным.

Многое из того, что он рассказывал старой козе, значило для нее мало или вообще ничего не значило. Ведь ее жизненный опыт был очень ограничен, потому что она никогда и шагу не делала за пределы фермы, но она с интересом слушала его рассказы о других странах и народах, об их обычаях и о множестве других вещей, которые показывались по образовательным программам.

В тот день было воскресенье, Туз и Тэд, пока готовился ланч, разумеется, смотрели «Фермерство в западной Англии», и поросенок еле дождался, чтобы пересказать Ненни все, что было на этот раз в программе. Она его ужасно расстроила. Он даже наполовину не доел ужин, и когда начал рассказ о том, что увидел, голос его дрожал:

— О Ненни, это было ужасно. Первая часть еще ничего, о рынке. Я-то раньше думал, что мои братья и сестры отправились в город, который называется «рынок», но в передаче показывали свиней, овец и другой скот в загонах, и люди их продавали. Это называется «торг» — тот, кто дает больше денег, тот и забирает животное. И скажу тебе, я рад, что не поехал на рынок. Но по крайней мере все животные там были еще живы и здоровы. А вот вторая половина программы — бррр!

Не то чтобы дрожь пробежала по Тузу. Он был для этого слишком толстый. Но если бы он мог дрожать, это бы произошло.

— Почему же? — спросила Ненни. — Что ж там было?

— Живодерня, — мрачно сказал Туз. — Бойня, куда везут животных, чтобы там их убить. Слава богу, сам этот момент не показали, но показали туши. Ряд за рядом, они висят там головой вниз, подвешенные за задние ноги, — коровы, овцы, свиньи.

— И козы? — спросила Ненни.

— Вроде нет. На коров и овец смотреть было не так жутко, они выглядели уже как мясо, но свиньи еще выглядели как свиньи; дюжины их висели там, все без щетины, окостеневшие, неподвижные. Я глаз сегодня не сомкну.

— Люди всегда убивают животных, — сказала Ненни.

— Не только животных, — сказал Туз печально. — Ты бы посмотрела по телевизору. Люди убивают и друг друга.

— Не для того чтобы есть, надеюсь?

— Я думаю, нет. Но в «Новостях» почти всегда сообщают о погибших. Бывает, их убивают умышленно, ружьями и бомбами; бывает, что они гибнут в катастрофах — в поездах, самолетах или на дорогах. А бывают еще стихийные бедствия — землетрясения и наводнения, когда тысячи людей погибают.

— Похоже, что телевизор только тоску нагоняет.

— О, это не всегда, — сказал Туз. — Бывают и очень смешные передачи. Есть, например, такой мультик, который Кларенс особенно любит, называется «Том и Джерри».

— А кто они?

— Том — кот, а Джерри — мышонок.

— Еще одна программа о скоропостижной кончине?

— Нет, потому что, видишь ли, Том — глупый, а Джерри — очень умный, так что Джерри всегда берет верх. Кларенсу нравятся кадры, где Тому прищемили дверью хвост и где его треплет бульдог и всякое такое.

— А не хотелось бы тебе смотреть и вечерние программы? Или, может быть, остаться на ночь? Не думай, что я хочу от тебя избавиться, мне нравится, что ты здесь. Но, должно быть, есть еще много телепередач, которых ты не видел?

— Пожалуй, не стоит, — сказал Туз. — Однажды я задержался немного дольше, чем обычно, — это было после «Тома и Джерри», и Кларенс рассказывал мне в деталях, как он поступил бы с Джерри и какой тупица этот Том, — и я заметил, что Меган вот-вот проснется. Она спит большую часть дня, но к ужину просыпается, и, о Ненни, она такая зануда\ Снова и снова обо всех чемпионах в ее родословной, и как победил ее племянник в Крафте, а племянница была представлена ко двору, и что королева-мать якобы сказала ее дядюшке Гарету. Неудивительно, что Кларенс каждый вечер уходит из дому Нет, мне хватает и дневного телевидения, и я к тому же люблю поговорить с тобой обо всем. Надеюсь, меня не будут этой ночью мучить кошмары. Ух! Эта бойня!

— Видишь ли, Туз, — сказала Ненни. — Я гораздо старше тебя. Что не делает меня умнее, потому что ты уже узнал так много о мире, о чем я и понятия не имела. Но я знаю вот что. От тревог один только вред. Могут быть зарезаны сотни тысяч свиней, но только не ты. Немножко везения, и оба, ты и я, умрем тихо и мирно в наших постелях, дожив до старости. Я умру раньше, чем ты, только потому, что я намного старше, но я не печалюсь. Так что доедай-ка свой ужин.

— Пожалуй, доем, — вздохнул Туз. И доел.

— А теперь, — сказала Ненни, — иди и ложись.

Она устроилась рядом с ним, но не очень близко, потому что он стал уже слишком тяжелым.

— Я не засну, — сказал Туз.

— Попытайся считать овец, — посоветовала Ненни. — Живых. Это поможет.

— Не думаю, — сказал Туз и стал считать.

Хотя Туза и не мучили кошмары, ему, однако, привиделся странный сон. Ему снилось, что он ехал в грузовике фермера Таббса. Фермер вел грузовик, а он, Туз, сидел рядом с ним, пристегнутый ремнем. Куда они едут, он не знал, но в этом сне он смог выговорить несколько слов, как человек.

— Куда мы едем, Тэд? — спросил он. И фермер ответил:

— На рынок.

Двумя днями позже, во вторник, был базарный день. Туз стоял во дворе, лениво наблюдая, как фермер Таббс вышел из сарая, ведя за собой бычка. Он поместил его в кузове пикапа и накрыл сеткой. Потом он посмотрел на Туза. Потом сказал:

— Я собираюсь на рынок, Туз. Хочешь со мной?

Вспомнив свой сон, Туз ответил одним резким «хрю» — очень решительным «нет».

Теперь, после многих месяцев общения с поросенком, фермер Таббс был совершенно уверен, что Туз понимает каждое его слово; не так, как собака — даже самая умная в мире собака, и Меган тут ни при чем, — а буквально каждое слово. Он подошел к Тузу, почесал у него за ушами, зная, что свиньи это очень любят.

— Послушай-ка меня, мой мальчик, — сказал он. — Нет нужды тебе ехать, если не хочешь. Я только сказал себе: «Тэд Таббс, — сказал я, — может быть, Туз хотел бы поехать. За компанию». Теперь, пожалуй, знаю, что тебя тревожит. Ты думаешь, может, я собираюсь продать тебя, так?

Два «хрю».

— Никогда, Туз, никогда, — искренне сказал фермер Таббс. — Торжественно тебе клянусь. Я никогда с тобой не разлучусь, даю слово. Ты веришь мне, а?

Два «хрю».

— Ну, тогда все в порядке. Теперь время ехать, — сказал фермер и открыл дверку кабины. — Ты готов? — спросил он, и, к его удовольствию, с заключительным двойным «хрю» Туз взобрался в грузовик и сидел прямо, пока фермер Таббс заботливо пристегивал ремень безопасности вокруг его толстенького брюшка.

Глава десятая Поросенок в пабе

Первая пара глаз, которая увидела Туза, торжественно восседающего в пикапе, была очень близорука. Это были глаза старой леди, деревенской сплетницы. Она жила со своей сестрой в коттедже около дороги, ведущей от фермы к городку. Весь день выглядывала она из-за кружевных занавесок, и до всего ей было дело.

— Скорее! — позвала она, когда приблизился пикап. — Смотри-ка! — Но пока ее сестра подошла, пикап уже проехал.

— О, ты опоздала.

— А в чем дело?

— Тэд Таббс поехал на рынок, я узнала его грузовик. И что ты думаешь?! Рядом с ним сидела женщина. А он это скрывает, не так ли? Уж эти старые холостяки! Нельзя им доверять!

— Как она выглядит?

— Ну, я не смогла хорошо разглядеть ее лицо, зрение у меня не такое, как прежде, но могу сказать, что она толстуха без всякого намека на красоту.

Следующим, кто увидел Туза, был маленький мальчишка, игравший в палисаднике перед домом слева от дороги. Человек оказался скрытым от детских глаз громадой поросенка, и мальчишка помчался в дом, возбужденно крича:

— Мама, мама, я только что видел, как свинья ведет грузовик!

— Не будь глупеньким, — сказала мать.

— Я видел! Видел! — вопил мальчишка сердито.

— Не ври и не ори так, — сказала мать и шлепнула его.

Далее на пути к рынку имело место небольшое дорожно-транспортное происшествие. Автомобилист, поравнявшись с фарами пикапа, вдруг увидел, что там за пассажир. Изумленный, он повернул голову вслед и врезался прямо в идущую впереди машину.

Когда фермер Таббс прибыл в город и доехал до рынка, он поставил пикап на стоянку. Это было недалеко от паба «Телец», где в базарные дни собирались фермеры, торговцы, скотоводы, чтобы утолить жажду.

— Теперь, — сказал фермер Таббс Тузу, — я должен отвести бычка, а потом гляну, как идет торговля. Ты уж побудь здесь немного один, ладно? — Получив обычный утвердительный ответ, он снял ремень с Туза, чтобы тому было удобнее, и, захлопнув дверь, ушел вместе с теленком.

Туз с интересом огляделся, но, хотя и слышал мычание, блеяние и хрюканье, увидеть через лобовое стекло не мог ничего, кроме большого количества машин, грузовиков и «лендроверов».

Чтобы чем-то занять себя, он переместился на водительское место. Часто по воскресеньям он смотрел в программе «Трибуна» по Би-би-си гонки «Формула Один». И хотя пикап был далеко не призовая машина, какое-то сходство можно было найти: рулевое колесо, например, коробка передач, приборный щиток… Подняв передние ноги, Туз положил свои копытца на руль и стал воображать, что он первый в мире поросенок — чемпион гонок «Формула-1».

В это мгновение из «Тельца», нетвердо держась на ногах, вышел человек с красной физиономией и начал пробираться к стоянке.

— Ба! Да это старина Тэд Таббс! — закричал он, приближаясь к пикапу. Но затем кровь отхлынула от его лица, оно стало серым, как холодная овсянка, и он, шатаясь, пошел прочь, бормоча:

— Н-н-никогда больше! Н-н-и капли!

Спустя примерно час вернулся фермер Таббс. Хотя он и оставил окна приоткрытыми, Туз тяжело дышал, потому что металлическая кабина — не самое прохладное место в жаркий день.

— Тебе жарко, Туз! — сказал фермер. — Ты, должно быть, пить хочешь? — И Туз подтвердил, что так оно и есть. — Послушай-ка, — сказал фермер Таббс, — прежде чем отправиться домой, я всегда пью в «Тельце». Ты пойдешь со мной, и мы попросим у хозяина воды для тебя. Я возьму ведро в кузове.

Так взору завсегдатаев паба «Телец» предстал фермер Таббс с идущим по пятам большим поросенком.

— Постой, постой, Тэд, — сказал хозяин. — Видел табличку на двери?

— Я видел, Боб, — сказал Тэд Таббс. — Там написано «С собаками не входить». Так ведь это поросенок.

— Верно, — сказал хозяин задумчиво. — Ну, тебе как обычно? Половину скрампи?

— Будь добр, — сказал фермер.

В выпивке фермер Таббс был очень умерен. Из спиртного он пил сидр. По воскресеньям перед ланчем позволял себе выпить кварту. Но его обычной нормой было полпинты, особенно по базарным дням, когда он за рулем.

— Ну а твоему приятелю? — спросил хозяин.

Фермер подал ведро.

— Налей сюда воды, Боб, будь добр, — сказал он.

— Купи ему пива, Тэд, — крикнул кто-то. — Что ж ты, привел бедную скотину в паб и не даешь ему выпить.

— Вот ему за мой счет, — сказал хозяин, накачал пинту пива и вылил в ведро.

Туз, который внимательно ко всему прислушивался, с удовольствием отметил, что название пива, обозначенное на рукоятке бочонка, было как раз той марки, которую очень расхваливали в телевизионной рекламе.

Он наклонился над ведром.

Пиво выглядело неплохо.

Он сунул рыло в ведро.

Пиво хорошо пахло.

Он осушил ведро.

Пиво оказалось вкусным.

Он коротко и радостно взвизгнул, и все поняли, что это означало.

Раздался целый хор голосов:

— Ему понравилось!

— Неплохое пойло, старина, так ведь?

— Он сказал «повторить»!

— Он не прочь еще полпинты!

— И одну на дорожку!

И все как один в пабе поднялись и вылили пиво из своих кружек Тузу в ведро.

Фермер Таббс еще не допил своей полпинты, а ведро у поросенка уже опять было пустым. И когда они вышли из паба, Туз Треф с некоторым трудом забрался в пикап.

— Хорошо еще, что ты не за рулем, — сказал фермер, застегивая на поросенке ремень.

Туз икнул.

Поначалу они ехали спокойно, но потом судьбе было угодно, чтоб полицейская машина появилась за ними как раз в тот момент, когда пикап Таббса резко вильнул. Это произошло потому, что Туз уснул и, несмотря на ремень безопасности, навалился на фермера.

Сразу же фермер Таббс услышал звук сирены, и полицейская машина, сверкая мигалкой, оказалась перед пикапом и принудила его остановиться.

Один из двух бывших в машине полисменов вылез и подошел к грузовику со стороны водителя. Фермер Таббс опустил боковое стекло. В кабине сверх всякой меры пахло пивом.

— Добрый день, сэр, — произнес полисмен с холодной вежливостью, обычной в таких ситуациях. — Что, не справились с управлением?

— В том не моя вина, — сказал Тэд Таббс. — Это вон поросенок.

— Понятно, — сказал полисмен. Он открыл ранец с аппаратом для получения пробы на алкоголь.

— Теперь, сэр, будьте так любезны дунуть в эту трубочку. Если вы взглянете на этот прибор, то увидите, что здесь есть три лампочки — так же как на дорожном светофоре — зеленая, желтая и красная. Если, когда вы дунете, сэр, зажжется зеленая, значит, вы совсем не пили ничего алкогольного.

— Я выпил, — сказал фермер Таббс, — полпинты скрампи, в «Тельце».

Услышав такое, полисмен поднял брови. Он сморщил нос от пивной вони, идущей из окошка.

— В таком случае, — сказал он, — зажжется желтый свет. Это показатель того, что вы употребили алкоголь в том или ином количестве. Но если через сорок секунд этот желтый свет исчезнет и появится красный, тогда, сэр, это будет превышение нормы, и я должен буду попросить вас проследовать со мной на станцию для тестирования крови.

Фермер Таббс с сожалением покачал головой.

— Вы лаете не на то дерево, молодой человек, — сказал он. — Я никогда не превышаю норму.

— Ну так дуньте, сэр, — сказал полисмен. — И мы посмотрим.

Тэд Таббс дунул, и они стали смотреть.

Зажглась желтая лампочка. Полисмен ждал, когда она сменится красной, уверенный, что вот и еще один пьяный водитель попался. Полпинты скрампи, как же! Но прошло сорок секунд, желтая лампочка погасла, а красная не зажглась.

— Говорил же, — сказал фермер.

— Странно, — удивился полисмен. Он пошел и привел другого констебля из машины. — Здесь так разит пивом, что прямо с ног сшибает, — сказал он своему напарнику.

— Да поросенок это, — сказал фермер Таббс.

В этот момент Туз проснулся, разбуженный звуками голосов, и обрадовался при виде стольких людей — четырех полисменов и двух Тэдов Таббсов. Он громко рыгнул, и оба полисмена отшатнулись.

— Вот тебе и на! Где это видано?! — сказал фермер Таббс. — Туз, ты ведешь себя, как настоящая свинья!

Глава одиннадцатая Поросенок в кресле

— Знаешь что, — сказал фермер Таббс, когда они приехали домой. — Поскольку ты так накачался пивом, лучше уж тебе идти прямо в денник. Чтобы ничего такого ты не натворил в доме, так ведь, Туз?

Туз сонно хрюкнул один раз. Вообще-то он собирался хрюкнуть дважды, но не очень соображал.

— Нет-нет, — усмехнулся фермер Таббс и распахнул дверку денника. — Ничего страшного, — сказал он, — если ты намочишь свою постель здесь.

Выглянула Ненни.

— Он набрался, Ненни, — сказал фермер. — Хватил лишнего.

Когда ремень был расстегнут, Туз скорее вывалился, чем вышел из грузовика, и когда он шел к деннику, довольно сильно покачиваясь, Ненни обеспокоенно заблеяла.

— Не волнуйся, — сказал ей фермер Таббс. — Он хорошенько проспится, и все будет в порядке.

Туз и в самом деле сразу же завалился спать.

Пока он спал, пришел с визитом Кларенс.

— О Кларенс, у меня душа не на месте! — заблеяла Ненни. — Что-то неладное с Тузом. Он как-то странно ведет себя. Что бы это могло быть?

Кларенс был котом светским. Не раз сопровождал он Голубую Персидскую кошку в местный паб, и запах алкоголя был ему знаком.

— Он набрался, Ненни, — сказал он. — Хватил лишнего. — И, увидев, что простодушная старая коза озадачена, Кларенс объяснил.

— Сегодня, — сказал он, — этот юный отпрыск поехал на рынок, и, судя по всему, он здорово накачался пивом. Он хорошенько проспится, и все будет в порядке.

И фермер, и кот несколько ошиблись. Туз действительно спал долго и крепко, но когда проснулся, не все было в порядке. Наступило похмелье.

— О Ненни! — застонал он. — У меня голова трещит! — И потом рассказал, что произошло. — Я выпил, должно быть, целое ведро, — сказал он.

— Зачем же ты пил так много? — спросила Ненни.

— Очень хотелось пить. И вкусно было. Но теперь я сожалею об этом.

— Стало быть, ты получил урок, — сказала Ненни. — Немного того, что по вкусу, доставит удовольствие. Однако не следует этим злоупотреблять. Все хорошо, что в меру.

Когда на следующее утро Туз вошел в фермерский дом, Кларенс был на кухне. Он выбрался из своей постели около плиты и обошел поросенка кругом, разглядывая его критически сначала зеленым, а потом желтым глазом.

— Лучше?! — спросил он.

— О да, спасибо, Кларенс, — сказал Туз. — Боюсь, я был настоящим ослом.

— Это непросто для поросенка. — Кот сел перед Тузом и уставился на него своим насмешливым зелено-желтым взглядом. — Видел Меган этим утром? — спросил он.

— Нет. А что?

— Она интересовалась, где ты был вчера.

— Ты ей сказал?

— Да, по глупости.

— Почему «по глупости»?

— Потому что я подозреваю, что Ее Низочество горит желанием сделать тебе выговор по поводу твоего поведения, — сказал Кларенс.

Он очень похоже изобразил Меган:

— «Надо же, отправиться в общественное место и так напиться! Как это вульгарно!» Я бы на твоем месте постарался сегодня не попадаться ей на глаза.

— Но сегодня же среда, — сказал Туз.

— Ну и что?

— По Би-би-си-1 будет «Медведь Паддингтон». Я всегда смотрю эту передачу.

— Что ж, удачи тебе, — сказал Кларенс.

Туз на цыпочках вошел в гостиную, надеясь, что Меган спит. Она и вправду спала, и он очень тихо включил Би-би-си-1; он давно научился крутить регулятор громкости зубами. Но прежде чем появился Паддингтон, зазвонил телефон, что всегда будило собаку, так как она считала своим долгом сопровождать его трезвон громким лаем.

На этот двойной сигнал явился со двора фермер Таббс, а когда он, поговорив по телефону, опять вышел, оставив по всему ковру грязные следы от сапог, Меган немедля заговорила.

— Мы должны тебе сделать замечание, юноша, — сказала она резко.

Старина Туз ответил бы на это кротко и уважительно, как он всегда разговаривал с корги. «Да, Ваше Низочество? — сказал бы он и, возможно, добавил бы: — Что случилось, мэм?»

Но сейчас пламя гнева вдруг вспыхнуло в широкой груди Туза. «Ты, глупое, напыщенное маленькое животное, — думал он, — с твоими ужимками, обращаешься со мною хуже, чем с… собакой. Принцесса Западного Лэнлоуэлла, тоже мне! Да ты просто прожорливая маленькая уэльская пастушка. С какой стати я должен унижаться перед тобой?» И он ничего не ответил.

— Ты слышал, что я сказала? — гавкнула Меган.

— Не сейчас, Меган, — твердо сказал Туз. — Я занят.

Ошеломленная, Принцесса не сразу обрела дар речи. Но потом загавкала, брызгая слюной:

— Как ты смеешь! «Не сейчас», видите ли! «Занят», видите ли! «Меган», видите ли! Будь любезен обращаться ко мне как положено.

В этот момент на экране появился Паддингтон в своей потешной голубой шляпе.

— О, заткнись! — сказал Туз и включил телевизор на полную громкость.

— Это надо было видеть, Ненни! — рассказывал Кларенс той ночью. Часто после полуночи он приходил поболтать с Ненни, которой, как и многим старикам, не спалось. Кларенс вспрыгнул, по обыкновению, на перила кормушки, откуда при случае он мог бы броситься на зазевавшуюся мышь. Туз крепко спал на соломе.

— Меган так и подпрыгнула в своем кресле, — продолжал Кларенс, — прямо-таки вся зашлась лаем, аж пена из пасти, а Туз спокойно повернулся к ней спиной и сидел так, пока не закончилась передача. Тогда он выключил телевизор и повернулся к Меган. «Что же ты хотела мне сказать?» — спросил он очень тихо. От такого бесцеремонного обращения «ее милость» так разъярилась, что я думал, ее хватит удар. «Как посмел ты говорить нам „заткнись"! — завопила она. — Как посмел!»

— А Туз что на это ответил? — спросила Ненни.

— О, это было потрясающе! — сказал Кларенс. — Туз поднялся и медленно пошел туда, где она сидела, в кресле, что поменьше, и он сказал, все еще очень тихо: «Я объясню тебе. Я посмел потому, что вдруг понял, что я больше не маленький поросенок, раскланивающийся и расшаркивающийся перед тобой и вынужденный слушать чушь собачью о твоей дурацкой родословной и твоих собачьих связях и о том, что Принцесса Уэльская сказала твоей распрекрасной тете Фанни. Я теперь большой боров, раз в десять больше тебя, и я сыт по горло, а лучше сказать — до зубов, а их у меня очень много (и он широко открыл пасть) — твоей напыщенной дурью».

— А что Меган? — спросила Ненни.

— Он даже не дал ей возможности что-нибудь вставить, — сказал Кларенс. — Он все продолжал говорить. «А сейчас, во-первых, — сказал он, — я хочу смотреть „Час рассказа" по четвертому каналу и я не желаю, чтобы меня прерывали. А во-вторых, выйди из комнаты. Убирайся, живо! — И он заскрежетал зубами. — Быстро! Быстро!» Не думаю, чтобы Меган когда-либо так пошевеливалась. Поджать хвост ей не удалось, так как он для этого у нее слишком короток, но она выскочила из комнаты как… как…

— Ошпаренная кошка? — подсказала Ненни.

— Точно. И, — сказал Кларенс, — в довершение всего Туз включил четвертый канал, а потом взобрался в большое кресло Тэда и стал смотреть телевизор. А когда программа окончилась и стало тихо, крадучись появилась Меган. О Ненни, куда делось ее величие?! Она просунула голову в дверь и тихонько заскулила, как бы говоря: «Извините, можно войти?»

— И что сказал Туз? — спросила старая коза.

Белый кот посмотрел вниз на спящего поросенка с явной нежностью; необычная черная метка на боку поднималась и опускалась в такт его дыханию. Кларенс был не из тех, чью симпатию легко заслужить, но и он полюбил Туза Треф.

— Я думаю, он все сделал как надо, — сказал Кларенс. — Он мог бы с ней быть суровым: «Я больше тебя, так что берегись» — и тому подобное. Или он мог на ней немного отыграться за ее прежнее высокомерие — насмехаться, поддразнивать. Но нет, он просто ответил очень твердо, но добрым голосом: «Входи, Меган, я хочу тебе кое-что сказать». — «Слушаю, Туз», — сказала Меган. Она была явно встревожена и опасалась, что он велит ей опять уйти, но вместо этого Туз сказал: «Сегодня днем будет документальный фильм о выставке собак в Крафте, только что показали клип, и там было много корги. Если хочешь, я включу для тебя телевизор, когда начнется эта передача?»

— А что она сказала? — спросила Ненни.

— Она посмотрела на него, — сказал Кларенс, — совсем как смотрит на хозяина. Прижала уши, и виляла задом, и сказала смиренно: «О, нам бы этого очень хотелось, Туз! Ты так добр!» Если бы ты могла его видеть, Ненни, сидящим в большом кресле, ну совсем как двойник Тэда Таббса. Он сидел, глядя вниз на Меган, и что, ты думаешь, он сказал в довершение всего?

— Что?

— «Хорошая собачка, Меган. Хорошая собачка».

Глава двенадцатая Поросёнок на страницах газет

На следующей неделе в базарный день в пабе «Телец», как обычно, было полно фермеров, дилеров, скотоводов. К тому же был там очень молодой человек, начинающий репортер из местной газеты «Даммерсет кроникл».

В его обязанность входило писать о рынке и о ценах на скот — работа не из самых интересных. Он сидел за стаканом шенди[2] и прислушивался к разговору между хозяином и несколькими посетителями.

— Тэд Таббс был тут со своим поросенком, Боб? — спросил один.

— Сегодня нет, — ответил хозяин.

— Никогда прежде такого не видал, — сказал другой.

— Чтобы поросенок лакал пиво! — сказал третий.

— Думаю, он выпил больше восьми пинт, — усмехнулся хозяин.

— Да-а, набрался, — сказал тот, что начал разговор. — Хватил лишнего.

«Поросенок, пьющий пиво», — подумал репортер. Он был новичком в своей профессии, но уже знал, как ценится интересная информация, которую добудешь самым первым; поэтому он быстро допил свой стакан и поспешил в редакцию.

— Это может быть любопытным, — произнес редактор устало и скучающе, что свойственно редакторам. — Ступай повидайся с этим фермером Таббсом и разузнай, что сможешь.

Когда репортер прибыл на ферму и позвонил в дверь, никто не ответил. Это было отчасти потому, что фермер Таббс был занят дневной дойкой, а отчасти потому, что звонок не работал уже несколько лет. Так что репортер обошел дом сбоку и обнаружил садовую калитку открытой. Было слышно, что кто-то смотрит телевизор, поэтому он вошел и громко сказал:

— Хеллоу? Извините! Можно войти?

Из ближайшей комнаты загавкала собака, но потом раздалось громкое «хрю», и собака немедленно стихла.

Беспокоясь, не зашел ли он слишком далеко, молодой человек открыл дверь в комнату.

Позднее, будучи уже многоопытным газетчиком, он повидал много экзотики во многих экзотических странах, но не смог забыть представшей перед ним сцены.

По телевизору показывали мультфильм «Том и Джерри».

Прямо перед телевизором сидел белый кот и сердито махал хвостом (потому что Джерри только что поймал кончик хвоста Тома в мышеловку).

В маленьком кресле лежала очень толстая корги.

В большом кресле сидел большой поросенок.

Все трое смотрели мультфильм.

Все трое не обратили ни малейшего внимания на молодого человека.

— О, мне нравится «Том и Джерри»! — сказал репортер. — Могу я тоже посмотреть? — И как бы в ответ поросенок хрюкнул дважды.

— Кто это был? — спросил Туз, когда молодой человек вышел, чтобы разыскать фермера.

— Понятия не имею, — сказал Кларенс.

— Мы не знаем, — сказала Меган.

— Ему нравится «Том и Джерри», — сказал Туз.

— Откуда ты знаешь? — спросила Меган.

— Он сказал.

— Да, конечно! — сказала Меган. — Мы забыли… — Теперь она знала о потрясающем даре Туза. Прежняя Меган никогда бы не поверила, что такое возможно. Теперь же она относилась к Тузу с благоговением и не сомневалась в его возможностях.

Слышное со двора жужжание доильной машины вдруг прекратилось.

— Пойду ужинать, — сказал Туз. — Выключить телевизор?

— Конечно, — сказал Кларенс.

— Весьма любезно с твоей стороны! — сказала Меган. И Туз выключил.

Только репортер нашел фермера и представился ему, как раздался громкий настойчивый визг.

— Минутку, молодой человек, — сказал фермер Таббс. — Туз, как прилив и отлив, ждать не может. — И он поспешил за ужином для поросенка.

Оба, и старый, и молодой, облокотились на дверку денника и наблюдали.

— Ему нравится, — сказал репортер. — Это пиво?

— Господь с вами, нет! — удивился фермер Таббс. — С чего это вы?.. А, понимаю. До вас дошел слух, да? Когда он выпил малость в «Тельце»?

— Да. И я хотел бы написать об этом в «Кроникл», если вы не возражаете, мистер Таббс. Поросенок, который пьет пиво. Из этого получилась бы прелестная небольшая заметка, на полколонки может быть, а для меня это был бы хороший старт. Видите ли, я начинающий.

— Кто вам сказал? — спросил фермер Таббс. — Полиция?

— Полиция? Нет, я слышал об этом в «Тельце». Как зовут поросенка?

— Туз Треф.

Репортер посмотрел на метку.

— О да, понимаю почему, — сказал он. — Если я напишу об этом, это будет хорошей рекламой для вас, мистер Таббс. Вы тогда сможете получить за него очень хорошую цену.

— Я никогда его не продам, — сказал фермер Таббс. — Он мой любимец. Домашний поросенок, вот он кто.

— Да, я видел, — сказал репортер. — Вы, должно быть, оставили телевизор включенным. Никто не ответил, поэтому я вошел через боковую дверь, и поросенок смотрел телевизор, вместе с собакой и котом.

— Он любит посмотреть телик, — сказал фермер.

— Это сделает заметку о нем еще интереснее. Дальше — больше, и вы мне расскажете, что он выбирает каналы и сам их переключает, ха-ха!

— Ха-ха! — сухо сказал в ответ фермер Таббс.

— Между прочим, — продолжил репортер, — поросенок сидел в кресле, в вашем кресле, смею заметить.

— А-а, это кое-что проясняет, — сказал фермер. — Недавно я подумал: «Тэд Таббс, ты, должно быть, здорово растолстел — пружины в кресле сплющились. Надо сесть на диету», — решил было я. Ну теперь можно не беспокоиться.

Тем временем Туз закончил ужин. Он стоял и смотрел на двух мужчин смышлеными глазами, а когда фермер Таббс сказал: «Понравилось тебе, приятель?» — он хрюкнул дважды.

— Можно подумать, он понимает, что вы говорите! — сказал репортер.

«Если бы ты знал, — подумал фермер, — да не узнаешь. Можешь написать о том, как он пил пиво или как он смотрит телевизор, но никто, кроме меня, не должен знать, что мой Туз понимает каждое слово. Люди никогда бы этому не поверили, ни за что. Меня бы, пожалуй, в психушку упрятали».

— Пишите свою заметку, молодой человек, — сказал он, — и не забудьте дать нам номер с нею.

И действительно, уже на следующий день на ферму была доставлена «Даммерсет кроникл».

ЕДИНСТВЕННЫЙ НА СВЕТЕ

Во всей Англии не найти такого поросенка, как Туз Треф. Он принадлежит фермеру Тэду Таббсу.

Туз не только вхож в старый, весьма живописный фермерский дом, но и с удовольствием смотрит телевизор, удобно устроившись в кресле хозяина.

Туз Треф бывает на рынке, но только как спутник фермера Таббса. Этот необычный любимец с удовольствием ездит в пикапе, а также освежается пивом в пабе «Телец». Но пинта — это не для Туза. Он пьет свое пиво из ведра.

— Я никогда не расстанусь с ним, — сказал фермер Таббс в беседе с нашим репортером. — Такой поросенок — единственный на свете.

Во время ланча Тэд Таббс прочел заметку Тузу (который потом перевел ее для Кларенса и Меган, а вечером — и для Ненни).

— Я вставлю это в рамку, — сказал фермер Таббс, — и повешу на стенку рядом с грамотами Меган. Жаль, что они не публикуют фотографий. Мне бы хотелось иметь твою.

На следующий же день желание фермера Таббса было исполнено, потому что позвонили из одной общенациональной ежедневной газеты и прислали интервьюера с фотокорреспондентом; и через несколько дней многие британцы, открыв за завтраком свою «Дейли Рефлектор», увидели замечательное фото Туза, снятого в профиль, чтобы была наилучшим образом видна его характерная метка. Фотография сопровождалась большой, правда не во всем достоверной, заметкой, где сообщалось, что Туз выпивает галлон пива перед каждой трапезой, что он не только сидит в кресле, но и спит в кровати и что его любимые программы — викторины «Университет» и «Гений».

Но на этом дело не кончилось.

Неделю спустя позвонили из Би-би-си.

— Мистер Тэд Таббс? — послышался голос.

— Слушаю, — сказал фермер.

— Это продюсер передачи «Бывает и такое».

— Да-да?

— Конечно, вы знаете эту программу.

— Нет, не сказал бы.

— Вы не слыхали о «Бывает и такое», которую ведет Хестер Янтцен по воскресеньям вечером в половине десятого?

— Господь с вами, молодой человек, я не смотрю телевизор в это время. Я укладываюсь спать в девять.

Мне надо рано вставать, чтобы доить коров. Кто рано встает, тому Бог дает. Раньше ложись, раньше вставай и будешь если уж не богатым, то здоровым и мудрым.

— Ну, хотя мы и не сделаем вас богатым, мистер Таббс, — сказал продюсер, — но можем предложить вам гонорар и, конечно же, оплатить все расходы по поездке в первом классе и четырехзвездочный отель, если вы и ваш поросенок согласитесь приехать в Лондон.

— Для чего?

— Да чтобы участвовать в передаче «Бывает и такое». Хестер Янтцен не терпится порасспросить вас обоих.

— Вот тебе и на! — сказал фермер Таббс. — Где это видано!

Глава тринадцатая Поросенок на сцене

Некоторое время спустя пришло письмо из Би- би-си, в котором были сообщены сроки и весь план поездки. Фермер Таббс все прочел Тузу, а Туз возбужденно все пересказал своим друзьям:

— Представляете! Мы с Тэдом едем в Лондон!

— Увидеть Королеву, да? — вскрикнула Меган.

— Нет-нет, мы поедем, чтобы участвовать в телепередаче. Подумать только, вы сможете сидеть здесь и видеть нас по телевизору.

— Но мы не умеем его включать, — напомнил Кларенс.

— Я покажу тебе, Кларенс, как это делается, — сказал Туз. — Смотри, просто положи свою лапу на эту кнопку — где написано «один» — и нажми. Понял?

— Как же это вы доберетесь до Лондона, Туз? — спросила Меган. — Это ведь неблизко.

— О, Би-би-си все устроит, — сказал Туз. — Они пришлют большую машину, на которых ездят их съемочные группы, — это «вольво», вы видели в рекламе, там сзади будет много места для меня, — и на этой машине мы приедем прямо в студию. Потом, когда передача закончится, Тэд будет ночевать в шикарном месте.

— В Букингемском дворце? — спросила Меган.

— Нет-нет, в большом отеле, около Риджентспарка.

— А ты где будешь спать? — спросил Кларенс.

— Видишь ли, — сказал Туз, — они, видимо, решили, что мне будет неудобно в отеле, так что я буду спать в Лондонском зоопарке. Помнишь, ты видел кадры по телевизору? В зоопарке у них есть так называемый «Уголок для питомцев». Туда я и поеду. А на следующее утро нас отвезут обратно домой.

— Это все очень хорошо, — сказала Меган, в которой взыграл ее прежний нрав, — но кто будет в это время заботиться о нас? — Говоря «нас», она имела в виду, конечно, себя.

— Один из друзей Тэда, — сказал Туз, — придет подоить коров в воскресенье и утром в понедельник. Для Тэда это будет прекрасный отдых.

Поскольку вот уже многие месяцы он разъяснял собаке и коту все, что появлялось на экране, они могли представить, что предстоит Тузу. Но объяснить это Ненни было не так просто.

— Они собираются показать меня по телевизору, — сказал он ей после ужина.

Ненни во всю свою долгую жизнь ни разу не ступала копытом в дом фермера, так что ее представление о телевизоре основывалось только на том, что ей рассказывал Туз, — большая коробка, одна сторона которой почти вся из стекла, как окошко.

— По телевизору? — сказала она. — Но ты же раздавишь его? Ему никак не выдержать твой вес.

Туз попытался как можно понятнее объяснить все старой козе, но слова, которые он говорил — «вольво», «Лондон», «студия», «камера», «отель», «зоопарк», — ничего для нее не означали.

— Ну ладно, — сказала она наконец, — самое главное, что тебе это доставит удовольствие.

И когда этот день наступил, Туз Треф действительно получил море удовольствия.

Что это был за день!

Сначала сама поездка. До этого он ездил только в старом, раздрызганном пикапе Тэда. Теперь же он наслаждался, сидя в большой новой, комфортабельной машине, бесшумно мчавшейся по автостраде на восток; и так как он немного умел читать, знал цифры и интересовался телевизионными программами «О безопасности движения», он узнавал многие знаки и надписи; правда, одна, там, где велись дорожные работы, озадачила его. «DEADSOW»,[3] — гласила она, и пропущенное L напугало его.

Но вот они в Лондоне — улицы, дома, тысячи зданий! Он поразился такому количеству. За шесть месяцев жизни он побывал только в двух домах, в частном — фермерском, и в общественном — в «Тельце», и теперь с изумлением таращился на эти бесчисленные акры стекла и бетона.

Но Лондон, как он мог заметить, не был застроен полностью. Было много широких лужаек с красивыми деревьями, и когда они проезжали один из таких парков, фермер Таббс попросил водителя остановиться на минутку. Ему подумалось, что Хестер Янтцен будет не в восторге, если во время интервью Туз оскандалится, так что он предоставил ему возможность немного пройтись.

Наконец они прибыли в студию Би-би-си.

Они вышли из служебной машины и сквозь толпу зевак направились ко входу в студию.

Тэд Таббс был разодет в пух и прах. Он принял ванну и побрился так тщательно, что на его подбородке осталось несколько маленьких порезов. Он был во всем своем лучшем. Он не только надел чистую рубашку, но также пристегнул к ней воротничок, чего обычно никогда не делал. Более того, он надел свой единственный галстук (черный, больше подходящий для похорон) и — вместо резиновых сапог — старые, но тщательно начищенные черные кожаные ботинки.

Все это венчал костюм. Единственный его костюм, цвет которого наиболее точно можно определить как небесно-голубой. Он купил его еще в молодости. Застегнуть пиджак оказалось делом безнадежным. Но, отпустив хлястики на спине, он смог застегнуть хотя бы жилет. Что касается брюк, то почти все пуговицы на ширинке были на месте. А там, где верхние пуговицы никак не хотели сойтись, он приспособил коротенькую бечевку, и все это прикрылось жилетом.

Словом, человек был во всем своем великолепии. А что же поросенок?

Туз прямо-таки сиял. Фермер Таббс полил его из шланга, намылил, всего выскреб, а потом ополоснул. Когда же Туз просох на солнце, фермер достал большую бутылку растительного масла и протер им всего поросенка.

Черная метка выделялась отчетливее, чем когда- либо, на вычищенной до блеска щетине. Туз гордо прошел за своим хозяином в приемную, а потом их проводили в комнату для гостей.

Фермера Таббса спросили, чего бы он хотел выпить.

— У вас есть еще до эфира немного времени, — сказали ему. — Так что мы можем предложить вам что-нибудь освежающее.

Был воскресный день, и Тэд выпил, как обычно, свою кварту сидра перед ланчем, но после поездки он ощущал жажду, и ему подумалось также, что выпивка может придать ему отваги.

— Спасибо, — сказал он. — Я бы выпил полпинты скрампи.

— Простите? — сказали они.

— Это сидр, — сказал он. — Даммерсетский сидр. Мы из Даммерсета, где растут яблоки для этого сидра. А поросенок выпил бы пинту пива.

Сидр, который им принесли, оказался противным, водянистым, сладковатым пойлом, но Туз пивом остался доволен. Они налили его в миску, и поросенок все выпил. Но он помнил слова Ненни: «Все хорошо, что в меру», и когда ему предложили еще пинту, он хрюкнул один раз.

— Он больше не хочет, — сказал фермер Таббс. — И я тоже не хочу.

Какое-то время они оставались в гостиной (откуда все, кроме них, ушли). Фермер Таббс все больше и больше нервничал. Сладкий сидр не помог ему. Туз, напротив, был на верху блаженства. От пинты пива он стал веселым и беззаботным, и ему не терпелось появиться перед камерами. Его не тревожила мысль, что он предстанет перед взором многих миллионов людей, потому что он не осознавал этого. Он думал только о Кларенсе и Меган, надеясь, что Кларенс не забудет включить телевизор, и сожалея, что милая старая Ненни не увидит его.

Так что когда за ними пришли в гостиную и сказали Тэду, что пора идти на сцену, Туз поспешил впереди своего хозяина. Идя вплотную за провожатым, который вел их на передачу «Бывает и такое», он услышал, как женский голос произносит:

— А теперь, леди и джентльмены, позвольте представить вам…

«Это меня», — подумал он и, протолкавшись через какие-то занавесы, очутился на сцене как раз в тот момент, когда женщина, стоявшая к нему спиной, закончила:

— Фермера Таббса!

Аудитория в студии разразилась оглушительным хохотом, так как на сцене появился здоровенный боров.

Хестер Янтцен (это была она) в изумлении прикрыла рот рукой, и новый залп смеха раздался, когда на сцене появился подталкиваемый сзади фермер Таббс, выглядевший (если не принимать во внимание его одежду) как брат-близнец поросенка.

Хестер Янтцен отвела ладонь от губ и улыбнулась, показав, как заметил Туз, ряд прекрасных зубов. На ней было шелковое платье изумрудно-зеленого оттенка, которое абсолютно не сочеталось с небесно- голубым костюмом фермера, и он выглядел еще более несуразно, и казалось, что могут произойти и другие несуразицы, потому что фермер Таббс не понимал, почему все над ним смеются, и какой бы ни была причина, это ему не нравилось. Он и без того нервничал и ощущал дискомфорт из-за своих слишком тесных одежд, а тут еще жара от софитов в студии, и его красное лицо стало еще краснее.

Мисс Янтцен, профессионал до кончиков покрытых лаком ногтей, овладела ситуацией. Легко шагнув вперед, она взяла фермера за большую потную руку и произнесла опять с ослепительной улыбкой:

— Добро пожаловать на передачу «Бывает и такое», мистер Таббс. Как хорошо, что вы пришли и привели с собой вашего знаменитого поросенка, Туза Треф.

Она повернулась к камере.

— Многие телезрители, — сказала она, — уже прочли в газетах о Тузе, питомце фермера Таббса. У нас в передаче «Бывает и такое» принимали участие необычные животные, но никогда, думается, не было такого большого.

Она собралась было похлопать Туза, который смирно стоял посреди сцены, но блеск масла на его щетинистой спине удержал ее, не говоря уж о его размерах. Его зубы, заметила она, были даже больше, чем ее собственные.

— Да он громадина, мистер Таббс, — сказала она со смешком. — Сколько он весит?

— Десять скоров, — буркнул фермер.

— Десять скоров? Что это значит?

Фермер Таббс вынул большой, в горошек, носовой платок и вытер пот со лба. «Уж эти лондонцы, — подумал он сердито, — ничего-то они не знают».

— Вы не знаете, что значит «скор», молодая леди? — сказал он.

— Почему же, знаю — два десятка.

— Ну вот, кое-что мы выяснили, — сказал фермер Таббс. — Один скор — это двадцать фунтов, значит. Десять помножить на двадцать будет двести фунтов. Не так уж трудно, правда ведь?

Взрыв смеха.

Теперь-то все смеялись над ней, а не над ним, он это понял. Он почувствовал, что может быть собой доволен, а мисс Янтцен почувствовала, что ее гость понемногу освоился в непривычной для себя обстановке.

— Какая я глупая! — сказала она. — Расскажите нам еще о нем. Мне говорили, он любит пиво. Не хочет ли он сейчас выпить?

— Он уже выпил пива там, за сценой, — сказал фермер Таббс. — Этого покамест достаточно.

Хестер Янтцен надела одну из своих самых шаловливых улыбок.

— Ну хорошо, — сказала она. — Мы не хотим, чтобы этот маленький поросеночек хотел пи-пи всю дорогу домой.

— Не волнуйтесь, молодая леди, — сказал Тэд Таббс. — Он приучен вести себя должным образом, как вы и я.

Когда ей удалось перекрыть хохот зрителей в студии, Хестер Янтцен сказала:

— Я слышала, что Туз Треф, кроме того, что пьет пиво, делает и другие необычные вещи, как, например, сидит в кресле и смотрит телевизор.

— Он выдающееся животное, — сказал фермер.

— Я вижу. Люди даже не представляют, какие свиньи сообразительные. Кажется, сэр Уинстон Черчилль сказал: «Собака смотрит на человека снизу, кошка смотрит свысока, а свинья посмотрит вам в глаза и увидит равного себе».

— Он кое в чем разбирался, этот старый Уинни, — сказал фермер Таббс. — Посмотрите-ка Тузу в глаза, молодая леди, и вы поймете, что Черчилль имел в виду.

Мисс Янтцен заставила себя игриво подойти к Тузу Треф. Они уставились друг на друга, и она первая отвела взгляд.

— У него чрезвычайно умные глаза, — произнесла она слегка дрогнувшим голосом. — Расскажите нам, мистер Таббс, что Туз еще может делать?

— Все, что я ему велю.

— Вы имеете в виду — садиться, ложиться или идти, когда ему велят?

— Это проще простого, — сказал фермер. — Туз, сядь! — И Туз сел. — Приляг, отдохни, парнишка! — И Туз лег на левый бок.

В студии раздались громкие аплодисменты, и Хестер Янтцен тоже похлопала в ладоши.

— Перевернись, Туз, — сказал фермер Таббс, — и покажи всем, почему ты получил свое имя.

И когда Туз повиновался, один из операторов быстро приблизил камеру, чтобы показать телезрителям столь необычную черную метку.

— Хороший мальчик, — сказал фермер Таббс. — А теперь подойди к мисс… как там ее имя… и скажи: «Спасибо вам за то, что пригласили меня».

— Не хотите ли вы нас уверить, — хихикнула ведущая, — что Туз может говорить?

— Ни говорить, ни летать он не может, — сказал фермер, — но он пожмет вам руку. Иди, Туз, скажи: «Благодарю вас, леди».

И тогда на глазах у изумленной публики в студии и всех телезрителей страны, которые смотрели «Бывает и такое», Туз Треф торжественно прошел через сцену, сел на задние ноги, поднял одну переднюю и вежливо подал свое копытце Хестер Янтцен.

Леди отважно пожала.

— До свидания, Туз, — сказала она. — Я надеюсь, тебе здесь понравилось. Так ведь?

И поросенок хрюкнул дважды.

Глава четырнадцатая Очень важный поросёнок

Как только служебная машина Би-би-си вернула их в понедельник утром на ферму, Тэд Таббс поспешил влезть опять в свой старый засаленный комбинезон и старые грязные сапоги и обошел все вокруг, чтобы удостовериться, что с его живностью не случилось ничего плохого, пока за хозяйством присматривал чужой.

Туз последовал в гостиную, где увидел только Меган.

— Привет, Меган! — крикнул он. — Мы вернулись! Видели вы программу?

— Да нет же! — сказала Меган.

— Почему?

— Не получилось. Кларенс, должно быть, нажал не на ту кнопку. Мы просидели здесь целую вечность, ожидая твоего появления, а они показывали только ковбоев и индейцев.

Появившийся позже кот одарил поросенка довольно холодным зелено-желтым взглядом, как бы предостерегая его не затрагивать этот вопрос, что Туз и сделал. Однако фортуна повернулась к ним лицом. Когда фермер Таббс пришел на ланч, он включил часовые новости Би-би-си. Фермер, поросенок, собака и кот сидели и смотрели, а в конце диктор сказал:

«В заключение для тех, кто придерживается мнения, что новости в наше время могут быть лишь мрачными или скучными, мы показываем отрывок из вчерашнего выпуска программы „Бывает и такое". — И показали, как Туз подает свое копытце Хестер Янтцен для рукопожатия. — Общенациональная знаменитость, — сказал диктор, — приветствует новоиспеченную».

В последующие дни и недели стало очевидным, какой знаменитостью стал Туз. Только однажды, много лет назад, по телевизору можно было увидеть поросенка, который также привлек всеобщее внимание, и это был прадедушка Туза, который победил всех лучших собак в Больших состязаниях собак-овцепасов.

Фермера Таббса бомбардировали письмами и телефонными звонками. Письма фанов с надписью на конверте: «Мистеру Тэду Таббсу для Туза Треф» заполонили почту. А также приглашения Тузу на открытие празднеств и даже новых супермаркетов или на различные торжества в качестве ОВП (Очень Важного Поросенка);[4] было много предложений купить его за большие деньги — и от фермеров, и от владельцев цирка. Было также предложение сочетаться браком (для мистера Тэда Таббса) от одной леди из Уэстонана-Мэре.

Но фермер Таббс на все отвечал отказом.

У него и в мыслях не было расстаться с поросенком.

— У тебя есть здоровье и силы, Тэд Таббс, — сказал он себе как-то, закончив полуденную дойку, — и у тебя есть живность, за которой надо смотреть, и твои любимцы — старые Ненни и Меган, и Кларенс, и сверх того — Туз Треф. На что тебе деньги, если из-за них пришлось бы расстаться с ним? С кем бы ты тогда смотрел «Фермерство в западной Англии»? С кем бы ты ездил в старом пикапе? С кем бы ты мог выпить в «Тельце»?

Он выключил доильную машину и почти сразу же услышал со стороны денника короткий, но пронзительный визг, который, как ему было хорошо известно, означал не ярость и не страх, а голод, и он поспешил принести ведро с пойлом.

Что касается Туза, успех его не испортил. У него были друзья, его любимые телепрограммы — образовательные, развлекательные; время от времени — пинта пива; удобная постель. После ужина в тот вечер он благодарно улегся на ней, готовый проспать добрых двенадцать часов. Странно, но всегда спал он на правом боку, словно хотел показать всем, кого это могло заинтересовать, знаменитую метку на левом.

— Спокойной ночи, Ненни, — сказал он, позевывая.

Уже засыпая, он услышал обычный ответ старой козы: «Спи крепко, пусть блохи кусают редко», — и, хрюкнув напоследок пару раз, Туз Треф счастливо погрузился в сновидения.

1

Мэм — госпожа (англ.).

(обратно)

2

Смесь простого пива с имбирным.

(обратно)

3

Дело в том, что «Dead slow» означает «Очень медленно», a «Dead sow» — мертвая свинья.

(обратно)

4

У автора знакомое нам сокращение VIР, что в данном случае означает не «Very Important Person» (Очень Важная Персона), a «Very Important Pig».

(обратно)

Оглавление

Глава первая Поросенок с отметиной

Глава вторая Поросенок с талантом

Глава третья Туз и коза

Глава четвертая Поросёнок и кот

Глава пятая Туз разрабатывает план

Глава шестая Поросенок и собака

Глава седьмая Поросенок в доме

Глава восьмая Туз и телевизор

Глава девятая Поросенок в пикапе

Глава десятая Поросенок в пабе

Глава одиннадцатая Поросенок в кресле

Глава двенадцатая Поросёнок на страницах газет

Глава тринадцатая Поросенок на сцене

Глава четырнадцатая Очень важный поросёнок X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?