«Почему?»

Мы были одни в столовой — я и Бум. Я болтал под столом ногами, а Бум легонько покусывал меня за голые пятки. Мне было щекотно и весело. Над столом висела большая папина карточка, — мы с мамой только недавно отдавали её увеличивать. На этой карточке у папы было такое весёлое, доброе лицо. Но когда, балуясь с Бумом, я стал раскачиваться на стуле, держась за край стола, мне показалось, что папа качает головой.

— Смотри, Бум, — шёпотом сказал я и, сильно качнувшись на стуле, схватился за край скатерти.

Послышался звон… Сердце у меня замерло. Я тихонько сполз со стула и опустил глаза. На полу валялись розовые черепки, золотой ободок блестел на солнце.

Бум вылез из-под стола, осторожно обнюхал черепки и сел, склонив набок голову и подняв вверх одно ухо.

Из кухни послышались быстрые шаги.

— Что это? Кто это? — Мама опустилась на колени и закрыла лицо руками. Папина чашка… папина чашка… — горько повторяла она. Потом подняла глаза и с упрёком спросила: — Это ты?

Бледно-розовые черепки блестели на её ладонях. Колени у меня дрожали, язык заплетался.

— Это… это… Бум!

— Бум? — Мама поднялась с колен и медленно переспросила: — Это Бум?

Я кивнул головой. Бум, услышав своё имя, задвигал ушами и завилял хвостом. Мама смотрела то на меня, то на него.

— Как же он разбил?

Уши мои горели. Я развёл руками:

— Он немножечко подпрыгнул… и лапами…

Лицо у мамы потемнело. Она взяла Бума за ошейник и пошла с ним к двери. Я с испугом смотрел ей вслед. Бум с лаем выскочил во двор.

— Он будет жить в будке, — сказала мама и, присев к столу, о чём-то задумалась. Её пальцы медленно сгребали в кучку крошки хлеба, раскатывали их шариками, а глаза смотрели куда-то поверх стола в одну точку.

Я стоял, не смея подойти к ней. Бум заскрёбся у двери.

— Не пускай! — быстро сказала мама и, взяв меня за руку, притянула к себе. Прижавшись губами к моему лбу, она всё так же о чём-то думала, потом тихо спросила: — Ты очень испугался?

Конечно, я очень испугался: ведь с тех нор как папа умер, мы с мамой так берегли каждую его вещь. Из этой чашки папа всегда пил чай.

— Ты очень испугался? — повторила мама. Я кивнул головой и крепко обнял её за шею.

— Если ты… нечаянно, — медленно начала она.

Но я перебил её, торопясь и заикаясь:

— Это не я… Это Бум… Он подпрыгнул… Он немножечко подпрыгнул… Прости его, пожалуйста!