«Ох, уж эта Зойка»

На веранде, на краешке стола, красовалось блюдечко с розовой каёмкой. На блюдечке — груда тёмно-лиловых слив. Зойка выскочила из комнаты и видит: дядя Юра, длинный, голый до пояса, в одних спортивных брюках, стоя читает газету. В одной руке газету держит, а другую протянул и — хвать сливу, да в рот.

— Ты зачем ешь поросёнкино? — закричала Зойка. — Думаешь, студент, так тебе всё можно?

Дядя Юра сморщился и выплюнул сливу в открытое окно веранды, в сад.

— Фу! А как же свинячья еда на людском столе оказалась?

— Я на минутку поставила. Сейчас понесу Ваське в сарай. Для лучшего знакомства.

— А, так тут свиньи ещё не касались? — дядя Юра преспокойно забросил себе в рот две сливы подряд.

— Одна свинья уже прикоснулась! — с возмущением выпалила Зойка, схватила блюдечко двумя руками и отскочила с ним в сторону.

— Ничего-о себе! — дядя Юра покачал головой. — Если ты, Зайка, в шесть лет такая нахалка, то что же с тобой будет потом?

— А ты зачем маленького поросёнка объедаешь? — сердито, чтобы скрыть смущение, пробурчала Зойка и с блюдечком в руках побежала в сад.

Сарайчик был заперт. Хозяйка дачи, как видно, уже кончила кормить Ваську и ушла. В сарайчике глухо и сыто похрюкивало. Немножко Зойка послушала и побрела прочь.

Значит, напрасно она пожалела для дяди Юры слив. Да ещё и обругала беднягу. Зойка кинулась к дому. Но веранда была пуста. Дядя успел куда-то уйти.

Зойка быстро съела сама все сливы, а блюдечко кинула на стол. Ему бы встать, как полагается, а оно вдруг покатилось, на краю стола секундочку поколыхалось, словно раздумывая, что ему делать, и брякнулось на пол.

— Это что разбилось? — послышался в глубине комнаты голос бабы Веры.

Зойка сошмыгнула со ступенек в сад. Густые кусты сирени скрыли её в один миг.

Через застеклённую стенку веранды она хорошо видела бабу Веру. Вздёрнув очки на лоб, баба Вера озиралась по сторонам.

— Что там? — спросил голос бабы Любы. И она тоже вышла, повязанная фартуком. На плече у неё висело кухонное полотенце, а на лбу прицепилась веточка укропа.

«Баба Люба, у тебя висюлька, а ты не чувствуешь», — чуть-чуть не сказала Зойка, но удержалась.

— Не пойму, что здесь звякнуло, грохнуло? — сказала баба Вера.

— Да вон же осколки на полу. — Баба Люба нагнулась. — Ой, моё любимое блюдце!