«Семь атаманов и один судья»

«Ты смеешься этой басне? Но замени в ней лишь имя — и увидишь, что речь идет о тебе», — так сказал Гораций.

На заборе, свесив босые ноги, сидел Камал по прозвищу Шептун. Он, кстати, имел и другую кличку — Лопоухий, потому что слыл уличным чемпионом по размерам своих ушей, но почему-то за ним утвердилось первое и не утвердилось второе прозвище.

Ведь улица, тем более Последняя улица, никогда не ошибается, если кому-либо присваивает прозвище, как орден.

— Эй, эй, эй! — это он кричал, окликая Азамата, который только что вышел из соседней калитки.

Того величали Конопатым номер один, да редко кто осмеливался при нем это произнести. Нрава он был крутого. Он унаследовал отцовский характер. А Большой Сабир был известен всей улице.

— Эй, Азамат, эй, эй!

Веснушчатый мальчишка делал вид, что не слышит. Кроме того, он делал вид, что очень уж любуется своей лодкой, которая тут же, в каких-нибудь двадцати шагах, качалась на волнах.

Делают вид, что не слышат, когда очень важничают. Так поступают, между прочим, не только мальчишки, но и вполне взрослые люди.

Наконец Азамат соизволил поднять голову:

— Стало быть, тебе опять на забор пришлось взбираться?

— Может, мне на верхотуре больше нравится?

— Похоже на то, что опять Синяк по шее съездил?

— Говорят тебе: я сам…

— Будет заливать-то! Лучше ты сознайся: за что?

— Я ему только сказал: «А кожуры не хочешь?»

— Да, видать, тебе немало фруктов прислали родственники из Ташкента. Ума не приложу, зачем ты столько всякой всячины уничтожаешь?

— Чернослив, например, от запора помогает…

Азамат призадумался: неужели заливает? От Шептуна не то, бывало, услышишь! Запор или чернослив — это, в конце концов, одно и то же. Одним словом, малоинтересный разговор для мальчишек. Азамат подумал: это бедняжке невдомек. Ведь Шептун большую часть жизни проводит за забором или на заборе. Короче говоря, страдает из-за своего паршивого характера. Это ему улица мстит.

— Азамат, хочешь, я тебе два чернослива дам? Если, конечно, ты уговоришь Синяка, чтоб он не лез…

— Да, попробуй отговорить! У него вечно руки чешутся.

— Ты тоже его трусишь?

— Я-то? Чего мне вдруг его бояться?

— Он сильнее.

Азамат сказал ничего не выражающим голосом:

— Пусть сильнее…