«Операция «Джеймс Бонд»»

447

Описание

Необыкновенные каникулы предстоят восьмикласснику Жене Лапушину. Он даже не мечтал о поездке в Америку и о главной роли в настоящем фильме! Но увы, это была лишь красивая «легенда». На самом деле ему предстоит сыграть роль, но не в фильме… Женя и не подозревает, что он – главное действующее лицо секретной операции «Джеймс Бонд».



Настроики
A

Фон текста:

  • Текст
  • Текст
  • Текст
  • Текст
  • Аа

    Roboto

  • Аа

    Garamond

  • Аа

    Fira Sans

  • Аа

    Times

Операция «Джеймс Бонд» (fb2) - Операция «Джеймс Бонд» (Женя Лапушин) 690K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Владимир Михайлович Сотников

Владимир и Татьяна Сотниковы Операция «Джеймс Бонд»

Глава I НА ЭКЗАМЕН С ТЕЛОХРАНИТЕЛЕМ

Сколько раз Венька намеревался купить себе новый будильник! Или еще лучше собраться с силами и поискать старый, столетний. Если, конечно, то пузатое чудо перевезли с прежней квартиры и оно сохранилось где-нибудь на антресолях.

Но каждый раз находились более интересные дела, поиски старого будильника откладывались до лучших времен, и Венька вспоминал о своих намерениях только в тот момент, когда вечером ставил будильник на пол у кровати. Или когда по утрам раздавался мерзкий электронный сигнал, напоминающий автосигнализацию. Если не проснешься под «тиу-тиу», то уж точно вскочишь как встрепанный под «бзы-бзы-бзы». А финальное «вай-вай-вай» покойника может разбудить!

Сегодня будильник на разные лады надрывался наперебой с «Эрикссоном». Сквозь сон Венька пару минут прислушивался к истошным воплям навороченной техники. Потом решил, что здоровье дороже, чем природная лень, и, не открывая глаз, нашарил на ковре мобильник.

– Венечка, – прозвучало в трубке, – доброе утро! Ты не забыл?

– У-у… – пробормотал Венька. – Хай, Маша. Не забыл.

Чего он там не забыл – спросонья не вдруг сообразишь. Но раз даже Маша об этом помнит, значит, ему сам Бог велел.

– Тогда встава-ай, – прощебетала трубка. – Встава-ай, Венечка, восемь часо-ов! Двадцать шестое июня! Последний экзамен!

Ага, вот в чем, значит, дело. Извилины нехотя зашевелились в Венькиных сонных мозгах. Смешно, однако, когда Маша начинает строить из себя предусмотрительную мамашу!

– Маш, я же во второй группе, – пробормотал Венька сквозь зевок. – На букву «сэ». До двух часов проснусь, как думаешь?

– Да-а? – удивленно протянула она. – А мне почему-то показалось… Ладно, Венечка, поспи тогда еще часок!

Можно было бы заметить, что, когда кажется, надо креститься. Но, во-первых, он же и сам собирался проснуться пораньше. А во-вторых, обижать Машу все-таки не за что. И правда ведь заботу проявила. Хотя можно, конечно, быть посообразительнее и помнить, в какой половине алфавита находится буква «с».

Дверь бесшумно приоткрылась, и в образовавшуюся щель проскользнула Дуся. Венька призывно пошевелил ногой, и кошка тут же вспрыгнула к нему на кровать, затеребила лапками одеяло.

– Тогда перезвони Андрюше и скажи, чтобы заехал за тобой к часу, – сказала Маша. – А то он с минуты на минуту явится.

– Это в смысле в школу отвозить? – удивился Венька. – С чего вдруг?

– Да просто… – как-то неуверенно объяснила Маша. – Сережа распорядился. Все-таки последний экзамен, Венечка! – В ее голосе мелькнули извиняющиеся нотки. – Мало ли…

Ну, ясное дело! Предки волнуются, как бы вместо переводного экзамена сынишка не отправился куда-нибудь в «Кодак-Киномир». Надо же, даже фазер вник в ситуацию!

– Знаешь что, Маруся… – решительно начал Венька.

И тут же вспомнил, что ровно в двенадцать встречается с Катей – а значит, заботливые родственники не так уж далеки от истины. В «Кодак» вместо экзамена он, правда, не собирается, но и сказать заранее, на сколько затянется выяснение отношений… Возможно, часа хватит, а нет – значит, экзамен придется сдавать в последних рядах.

В любом случае почетный эскорт в лице охранника Андрея – это лишнее. Катюха может неправильно понять, а девица она такая же едкая, как ее любимый кислотный прикид. Но, с другой стороны, с женщинами всегда проще согласиться – чтобы потом сделать по-своему. В этом смысле между Катькой и Машей разницы никакой. Как, кстати, и между ним и Сергеем.

– Ладно, – вздохнув и окончательно проснувшись, сказал Венька. – Бу-сделано, Мария!

– И Сереже перезвони, что едешь к двум, – напомнила Маша. – А то он будет волноваться.

Как же! Вот счас Сергей Иваныч все бросит и сядет черт знает об чем волноваться! Но раз уж ты с утра решил ради экономии нервных клеток набраться ангельского терпения, то надо следовать избранной тактике до конца.

– Перезвоню, – изображая голосом покорность, повторил Венька. – Все, Маруся? Или еще поступят цэ-у?

– Все, – Машиным серебряным голосом засмеялась трубка. – Ни пуха ни пера, Венечка!

– Ладно, бай-бай, – пробормотал Венька, отключая мобильник.

Что, в самом деле, за дурацкая у нее привычка ко всяким средневековым словечкам! Очень хочет, чтобы сынок регулярно посылал к черту? Впрочем, родителей не переделаешь. Да и зачем? Лучше поберечь силы для чего-нибудь более актуального. Вот хоть будильник старый найти, что ли.

По-хорошему, надо бы пойти с утра на тренировку. Но предстоящая встреча с Катюхой выбивала из нормальной жизни больше, чем последний экзамен, и Венька решил ограничиться домашней разминкой наедине с Дусей и «Кеттлером». Он пробежал пять километров по движущейся дорожке, десять минут покрутил педали неподвижного велосипеда, повыжимал штангу. Подтянулся пару раз на кольцах – благо потолки высокие, хоть «солнце» крути. Потом отработал несколько ударов, которые плохо давались на прошлой тренировке, и решил, что на сегодня хватит.

Пока Венька вовсю выкладывался посередине просторного спортзала, Дуся сидела в уголке на татами и внимательно наблюдала за бессмысленными движениями хозяина.

«Как, однако, глупо люди тратят свои силы!» – говорил ее удивленный взгляд.

Дуся была обстоятельной кошечкой и, несмотря на свой юный возраст, ничего не делала понапрасну. Двигалась она всегда с большим достоинством, как будто была приобретена в каком-нибудь королевском кошачьем клубе, а не найдена в подъезде под батареей. К тому же она то и дело вылизывалась без видимой необходимости, из одной только врожденной аккуратности: ее черная шкурка и без того блестела как шелковая.

Новая, до сих пор пахнущая евроремонтом квартира занимала половину четвертого этажа в доме на углу Тверской-Ямской. Что до Веньки, так он считал, что такие хоромы для них с Дусей – явно лишнее. А для остальных членов семьи Стрелецких – тем более. Сергей все равно приезжает домой только спать, да и то не всегда, а Маша больше как на полдня не может оставить без присмотра строителей на даче.

Впрочем, много размышлять на эту тему – тоже лишнее. Кто его знает, чем руководствовался отец, покупая год назад эту квартиру. Может быть, как считает Маша, воспоминания молодости бередили его душу: все-таки жили они в студенческие годы совсем рядом, на улице Чехова. А может, как уверен Венька, на первом месте стояли соображения престижа. В любом случае дело сделано, и сделано, надо признать, неплохо. Спортзал, например, забацали такой, что хоть стайерский забег устраивай. И джакузи, безусловно, лучше, чем зияющая черными пятнами ванна в коммуналке.

Венька до сих пор помнит, как Маша купала его, двухлетнего, в той страшной оббитой ванне, и вдруг прямо ему на голову упала с потолка живая мышь! Маша закричала, Венька испугался ее крика и тоже заорал как резаный. Мышь запуталась в Венькиных мокрых волосах и, кажется, тоже завопила на свой мышиный лад. На этот дружный ор прибежал Сергей, мгновенно сообразил, в чем дело, высвободил перепуганную мышь из сыновних волос, бросил ее в унитаз и спустил воду. Венька потом полночи проревел: жалел мышку. Маша с Сережей тоже не спали: жалели сына. Они тогда наперебой объясняли, что Венька им дороже всех мышей на свете, вот они и не успели подумать…

Лет через пять, когда семилетний Венька вспомнил ту детскую историю, Сергей сказал: «Что ж, всегда приходится кем-то жертвовать. Не тебя же было в унитаз бросать, правда?»

С джакузи Венька возиться не стал. Влез под контрастный душ, накинул, не вытираясь, махровый халат и отправился завтракать в сияющую операционной белизной кухню.

О том, что надо было предупредить Андрея, Венька вспомнил, только когда снова зазвонил мобильник.

– Готов? – поинтересовался охранник. – Я поднимаюсь.

– Ты поднимайся, – с набитым пиццей ртом пробормотал Венька. – Только я не готов еще.

Андрюха был приставлен приглядывать за Венькой еще в ту пору, когда отец менял квартиры как перчатки. Стрелецкие жили то в Тушино, то в Коньково, и действительно была необходимость возить пацана в школу. Необходимость такая давно уже отпала, но «ответственным за Веньку» в фирме Стрелецкого по-прежнему считался Андрей.

– Слушай, чего это вдруг? – поинтересовался Венька, когда тот вошел в кухню. – Пиццу будешь?

– Пиццу буду, – кивнул Андрей. – Только сок яблочный давай, у меня на манго аллергия. В смысле чего – чего?

– Чего босс твой борзеет, – засовывая в микроволновку вторую порцию пиццы, пояснил Венька. – В школу ни с того ни с сего меня возить.

– Не знаю, – пожал плечами Андрей. – Наше с тобой дело маленькое.

Плечи у Андрюхи были такие, что когда он делал недоуменный жест, казалось, будто он выполняет спортивную разминку. Вдобавок кобура становилась заметна под надетым, несмотря на жару, пиджаком.

Говоря «наше с тобой дело», он ничуть не кривил душой. Хоть Андрей и был на десять лет старше Веньки, понимали они друг друга с полуслова. Например, Андрюхе не надо было долго объяснять, что вместо контрольной по математике куда лучше с пользой провести время в закрытом тире, тренируясь в стрельбе из пистолета. И глупостей вроде того, что Веньке рано учиться водить машину, Андрей тоже не говорил, даже когда тому было десять лет. К тому же он никогда не врал Веньке, а такие вещи привыкаешь ценить раньше, чем получаешь паспорт.

– Вот, елки, народ! – хмыкнул Венька. – Боятся, что экзамен завалю без присмотра. Как будто в Грэйт Британ не все равно, какую бумажку я им туда привезу. Знай бабки отстегивай!

Вопрос с частной школой в Англии был уже практически решен. По большому счету, можно было даже и не выяснять отношения с Катькой. Они бы и сами собою выяснились через каких-нибудь два месяца. Но Катюха Веньке все-таки нравилась, и разбегаться с ней по воле обстоятельств было как-то не в кайф.

– Я сегодня к двенадцати поеду, – сказал он. – Маша перепутала. Так что ты ящик пока посмотри, время терпит.

– Понял, – кивнул Андрей.

Через минуту он скрылся в бескрайних просторах квартиры. Издалека донеслась музыка: Венькин друг и охранник включил телевизор.

В разгар летнего дня казалось, что Тверская улица не может отдышаться от жары и вся истекает потом, смешанным с кока-колой. Люди еле-еле ползли по тротуарам, автомобильный чад висел в раскаленном воздухе. Даже разноцветные рекламные растяжки расслабленно провисли над изнемогающей от жары улицей.

Впрочем, наслаждаться всем этим Веньке пришлось недолго – только на протяжении пяти шагов от подъезда до машины. Воздух в квартире проходил через сложную систему фильтров, стеклопакеты в окнах не пропускали ни чад, ни шум. В машине тоже работал кондиционер.

– На Вспольный? – спросил Андрей, открывая дверь блестящей черной «вольвушки».

На Вспольном переулке находилась Венькина школа – суперэлитарная «двадцатка», о которой вся Москва знала, что в ней учатся дети самых знаменитых и самых крутых. Когда восемь лет назад туда устраивали Веньку, Сергей Стрелецкий трудился внештатником в «Вечерке», по ночам мыл бассейн «Москва», а слово «крутой» употреблял в своих газетных заметках только в прямом смысле. Тогда расстарался Машин папа-дипломат. Рассудил, наверное: какой ни есть никчемный зять, а единственного внука не на помойке нашли.

– Нет, сначала к «Макдоналдсу» поехали, – ответил Венька. – Я там с девушкой встречаюсь в двенадцать. – И на всякий случай поинтересовался: – Может, сам доберусь?

От Венькиного дома до «Макдоналдса» было пять минут ходу пешком. На машине – десять, из-за непрошибаемой пробки на Тверской.

– Ты, Вень, как с луны свалился. – Андрей снова пожал саженными плечами. – Было распоряжение отвезти в школу – я отвожу. – И, улыбнувшись так, что веснушки спрятались в морщинках на носу, подмигнул голубым глазом. – Доктор сказал в морг – значит, в морг! Да, ладно, не переживай, – добавил он успокаивающе. – Ну, видно, родители подстраховаться хотят. Волнуются, как бы из школы тебя не выперли.

– Прям! – хмыкнул Венька и попросил: – Ты хоть в «Макдоналдсе» рядом не отсвечивай. А то буду там как…

– Понял, не дурак, – кивнул Андрюха. – Посижу за соседним столиком, не волнуйся.

– И чего это они вдруг как с цепи сорвались? – пробормотал Венька. – Ну, сдал все на трояки. Так ведь не завалил же!

Андрей вел машину медленно, положив на руль одну руку, и выглядел совершенно расслабленным. Даже напевал довольно громко «Мальчик хочет в Тамбов», мешая слушать нормальную музыку, звучащую по радио «Максимум».

– Слушай, смени пластинку! – не выдержал Венька, когда «мальчик» сменился «электричкой-привычкой-сестричкой». – Ты б еще «Зайку» спел! Как…

И тут же заткнулся, случайно поймав Андрюхин взгляд в зеркальце заднего вида. Взгляд был направлен не на Веньку…

Только что выражавшие вселенский пофигизм глаза охранника были жестко прищурены и цепко вглядывались во что-то. Венька невольно обернулся, проследив направление этого взгляда. Ничего особенного не было видно сквозь тонированное стекло «вольвушки». Все как всегда. Сплошной поток машин. Одни спешат и мельтешат, лавируют по рядам. Другие неторопливо тянутся в общем медленном ритме, послушно тормозят через каждые три метра.

– Что там? – удивленно спросил Венька.

– Где? – На Андрюхином лице тут же выразилась полная безмятежность. – Где – что?

– Да вроде ты смотришь куда-то, – неуверенно проговорил Венька.

– А-а! – усмехнулся Андрей. – Да девчонка классная во-он в той тачке. Видишь, в «Фелиции» за рулем, блондинка?

Венька завертел было головой, пытаясь разглядеть блондинку за рулем, но Андрей вдруг газанул и резко повернул из второго ряда направо. Взвизгнули тормоза двигавшегося в правом ряду «Опеля», из его открытого окна донесся возмущенный крик. Но «вольвушка» уже устремилась вниз по Мамоновскому переулку, и поток машин снова плотно сомкнулся вдоль Тверской.

– Ну ты даешь! – поразился Венька.

Андрей всегда водил машину так, словно в кармане у него не было ни рубля и при случае нечем было бы заплатить гаишнику. Сергей терпеть не мог с ним ездить: говорил, что у Андрюхи нервы как канаты и что если соблюдать все правила, то далеко не уедешь. Но Андрей был непрошибаем, и именно поэтому Стрелецкий предпочитал отправлять его с сыном.

«Вольвушка» стремительно крутнулась по переулкам, по Малой Бронной и ровно через пять минут тормознула у «Макдоналдса».

Катьки, конечно, еще не было.

– Возьми пока что-нибудь, – сказал Венька. – Мне то же, что и себе. И коктейль возьми.

– Пошли вместе возьмем, – сказал Андрей. – У них вроде что-то новенькое появилось, я вчера рекламу видел по ящику. Сам выберешь.

Венька удивился было: какой такой выбор в «Макдоналдсе», что непременно требуется его участие? Можно подумать, между биг-маком и чизбургером есть принципиальная разница! Но возражать он не стал, потому что хотел до появления Катьки отделаться от Андрея. В смысле, чтобы тот уселся за другой столик.

Катюха появилась вовремя – то есть с опозданием всего на пятнадцать минут. Сидя под навесом у входа в «Макдоналдс», Венька уже высосал полбадьи кока-колы, когда заметил ее на ступеньках.

– Привет, Бен! – радостно воскликнула Катька.

Венька даже растерялся слегка, услышав ее веселый возглас и увидев улыбающуюся мордашку. Как будто это не она три дня назад закатила ему на дискотеке в «Титанике» двадцать пятую по счету сцену, к тому же ну совсем из-за полной ерунды! Якобы он пялится на какую-то девчонку за соседним столиком, вместо того чтобы оценить ее, Катюхин, исключительный хаер.

Хаер у Катьки и на этот раз был заметный: все пряди мало того что разной длины, так еще и разного цвета. Чувствовалось, что она успешно освоила новую тушь для волос.

В руках она держала свежий номер журнала «Yes!». «Что твой кекс знает про секс», – прочитал Венька на яркой обложке. И без особой радости отметил про себя, что Катькин кекс – это он и есть. Он, Бен Стрелецкий – классный кекс вот для этой классно прикинутой девчонки, похожей на Миллу Йовович из «Пятого элемента». Во всяком случае, Катюха в этом уверена на все сто процентов.

– Привет, – сказал он, тоже вполне безмятежным тоном. – Биг-мак будешь?

– Не-а… – Катюха состроила смешную гримаску. – В нем холестерин.

– А-а! – насмешливо протянул Венька. – Фигурку бережешь?

– А что, плохая фигурка? – вызывающе поинтересовалась Катька.

Фигурка у нее была – полный порядок, тут сомневаться не приходилось. Особенно в коротеньких шортах и в ярко-зеленой обтягивающей маечке, больше похожей на верх от купальника. Живот у Катьки в связи с жарой был голый, и Венька имел возможность полюбоваться маленьким серебряным колечком, вдетым в ее пупок.

Пирсингом в их школе увлекался каждый второй, так что проколотыми ушами, носами и животами удивить Веньку было трудно. Но колечко в Катюхином пупке смотрелось очень завлекательно. Так завлекательно, что он тут же взял Катьку за руку и потянул к себе. Катька с невиданной покорностью уселась на соседний стул, и, воспользовавшись этим, Венька небрежно чмокнул ее в щеку.

Катька сверкнула глазками, засмеялась и заявила, снимая с плеча рюкзачок:

– Ты какой коктейль взял? Если клубничный, так и быть, выпью!

Коктейль, разумеется, был клубничный. За месяц знакомства с Катюхой Венька успел изучить ее вкусы. Несмотря на заботу о фигуре, Катька обожала мороженое «Баскин Роббинс», клубничный коктейль и конфеты «Рафаэлло». Так что зря она ему тут гнала насчет холестерина!

– А я вчера на Поклонке была, – как ни в чем не бывало сообщила Катюха. – Пришел один мальчонка новенький. Одет – ну прям с оптового рынка! Ролики вообще – убиться веником. А сам та-акого крутого из себя корчит! Ну, мы с Маринкой…

– Кать, – с задумчивым видом перебил Венька, глядя ей прямо в глаза проникновенным взглядом, – я давно хотел тебя спросить…

Наверное, его голос прозвучал очень интригующе. Любопытство тут же мелькнуло в Катькиных длинных глазах. Даже кончик носа у нее зашевелился.

– Ты – спросить? – безуспешно пытаясь казаться безразличной, сказала она и поставила на стол пластиковый стакан с коктейлем. – А о чем?

– Да вот… – с таинственным сомнением в голосе произнес Венька. – Нет, наверное, нельзя… Ты все равно не ответишь честно! А для меня это очень важно, Катя, понимаешь?

– Бен, ну спроси! – уже не прикидываясь равнодушной, заныла Катька. – Ну честное слово, честно отвечу!

– Да? – Для пущего эффекта Венька помедлил еще секунду и наконец произнес: – Катя, я давно думаю… Ты когда в школу ходишь с этим рюкзачком, как в него учебники запихиваешь? Трубочкой сворачиваешь?

Ярко-оранжевый кожаный рюкзачок, на который кивнул Венька, был у Катьки точно такой, как у ведущей теледискотеки «Партийная зона». Размером он казался чуть поменьше, чем бумажник у «нового русского», и был сделан в виде банки из-под фанты. И штрих-код был нанесен на боку.

У Катюхи даже губа отвисла от неожиданности. Секунду-другую она похлопала глазами, потом пришла в себя – и сразу рассердилась.

– Ну тебя, Стрелецкий! – возмущенно воскликнула она. – Вот за что тебя не люблю – что ни на минуту расслабиться с тобой нельзя! Постоянно чем-нибудь грузишь!

– А любишь? – тут же поинтересовался Венька.

– Что – любишь? – не поняла она.

– Ну, не любишь понятно, за что. А за все остальное, получается, ты меня нежно любишь?

В течение следующих тридцати секунд Катька осмысляла услышанное. Дошло до нее, надо признать, все-таки быстрее, чем до жирафа. Во всяком случае, она засмеялась и снова захрюкала трубочкой в стакане с коктейлем.

Венька тоже почувствовал себя неплохо. Что ж, раз Катюха делает вид, будто никаких непоняток между ними не было, – он не против. Вместо того чтобы попрекать друг друга неизвестно за что, они спокойно посидят в «Макдоналдсе», потом можно…

В эту минуту Венька заметил огромную тень, закрывшую весь столик и упавшую даже на Катькино лицо. Он поднял глаза и увидел, что Андрей, о котором он успел забыть, пока прикалывался над Катюхой, стоит в полушаге от их столика и пристальным взглядом обводит окрестности, как пожарный на каланче.

Да что ж это такое, в самом деле! Что он, младенец, сам не знает, когда на экзамен пора, при девчонке напоминать надо?! Еще бы памперсы принес!

Венька уже собрался высказать все это Андрею. Но тут же представил, как Катька захихикает, начнет расспрашивать: кто, да что, да почему… Небось поинтересуется еще, всегда ли Бен ходит на свидания с нянькой или по выходным предки отпускают его одного.

Венька быстро провел ладонью по коротко, для тренировок, стриженной голове. Это всегда было у него признаком смущения.

– Кать, – торопливо сказал он, – я тебя проводить не смогу сегодня. У меня, понимаешь, последний экзамен через десять минут начинается. Придется уж отмучиться!

Венька еще что-то говорил недовольной Катюхе, прежде чем поцеловать ее в слегка подрумяненную щеку. Что, мол, позвонит не позже как завтра. И что можно в воскресенье сходить на Арбат, тусануться по полной программе… Все-таки она неплохая девчонка, несмотря на свои дурацкие словечки и почти полное отсутствие мозгов.

В конце концов, когда все это совсем его достанет, с ней можно расстаться в два счета. Венька даже точно знал, как. Просто прийти пару раз на свидание в турецкой майке с надписью «Аdeddass»– и прощай, друг Бен.

Он так погрузился в эти мысли, что даже не сообразил: до экзамена-то еще час оставался, не меньше. Почему же тогда Андрей его поторопил?

Глава II ЗНАКОМСТВО С СУПЕРМЕНОМ

«Вот, понеслось лето, как у стрекозы из басни Крылова», – думал Женя Лапушин, с неохотой переводя рамку настенного календаря на двадцать шестое июня.

И каждый год так: июнь счастливый, июль так себе, а август уже будет грустный – с мыслями о том, что опять проходит лето и ничего в жизни не изменилось, просто прошло время. А что толку в этом времени, если ничего значительного не происходит!

Женя посмотрел на метроном, стоящий перед ним на пианино. Грустные мысли навевает его мерно качающаяся стрелка. Тик-тик, тик-тик, а время идет.

Хорошо, что хоть мучение в музыкальной школе кончилось. Вообще-то Женя занимался музыкой охотно. Но только когда его никто не заставлял.

Протяжно пропела электричка.

Летом Караваево принимало толпы московских дачников. Электрички, освободившись от пассажиров, с радостью гудели на последнем перегоне до конечной станции.

Как только наступало лето, Женя с Тасей начинали канючить: «Ну что, ма, говорили тебе, надо было копить деньги хоть понемногу, сейчас бы уже ехали куда-нибудь к морю, в Крым!»

Они о многом думали одинаково, не зря же были двойняшками. И к морю им тоже хотелось одинаково.

Мама, конечно же, считала, что дети у нее еще маленькие, и не воспринимала их слова всерьез. Даже обидно было от ее снисходительных улыбок! Не хватает только, чтобы по головке погладила и уткнула лицом себе в живот, как всегда делала в их с Таськой детстве.

– Люди сюда на отдых едут, значит, не так уж плохо и в нашем Караваеве, – говорила она. – Конечно, хочется на море. Вот на следующий год…

По маминому лицу было видно, что лучше не продолжать эту тему. Если ты считаешь себя взрослым, то должен понимать, какая зарплата у учительницы в музыкальной школе.

«Найти бы клад!» – вспоминал Женя свои детские мечтания. Сейчас он думал по-другому: «Заработать бы денег на какую-нибудь поездку!» Работают же его сверстники на вокзале продавцами мороженого. Женя даже не понял, почему мама так возмутилась, когда он сказал ей об этом.

– И думать не смей! – Она отчетливо проговорила каждое слово. – Работать будешь тогда, когда выучишься. Все!

Потом она ушла на кухню и включила воду, будто стала мыть посуду. Плакала, наверное.

Хватит, хватит грустных мыслей! Не так все плохо. Если мама одна вырастила их с Таськой до четырнадцати лет, то теперь им троим ничего не страшно. Как Женя пошутил на дне ее рождения:

– И мать у нас молодая, и дети еще не старые – крепкий коллектив!

На самом деле он слегка покривил душой. Маме исполнилось сорок пять лет, а это, конечно, уже глубокая старость.

Со двора доносились голоса, там кипела летняя жизнь. Слушать ее было интересно, но лучше, конечно, и видеть при этом. Тем более что пора встречать из студии Таську. Особенной необходимости в этом не было, но Жене было приятно это делать. Когда встречал сестру, он казался сам себе старше, по крайней мере года на полтора.

Блэк лениво лежал у двери на коврике, выбрав самое прохладное в квартире место.

В прошлом году, сразу после дачного сезона, Женя с Тасей пошли за грибами, а нашли вместо грибов этого забавного, до невозможности ленивого пса. Уже подросший черный щенок ризеншнауцера был привязан к дереву. Они долго звали хозяев: «Эй! Кто здесь? Кто хозяин?» И наконец поняли: щенка просто подло бросили. При мысли, что привязанный к дереву пес должен был умереть с голоду, у Жени волосы шевелились на голове.

Блэк любил их всех вместе и каждого в отдельности – по-разному. Жене всегда становился лапами на грудь и лизал щеку – протяжно, снизу вверх. Перед Тасей садился и давал лапу. К маме подходил, когда она сидела за пианино, и клал ей на колени морду, закрывая глаза.

Он был настоящим чистопородным ризеном, но походил на огромную дворнягу из-за висящих лопушками ушей и длинного лохматого хвоста. Просто никто не стал обрубать ему хвост и уши, как это положено делать ризеншнауцерам.

Блэк проводил Женю взглядом, сдвинул брови, словно говоря: «Зря идешь – там жарко».

На лестничной площадке было пусто. Велосипед, оставленный сегодня утром у квартирной двери, исчез. Мама давно говорила, чтобы не оставляли велосипед на площадке…

– Трудно, что ли, занести в прихожую? Сейчас же все воруют! – повторяла она каждый день.

На ночь они с Таськой затаскивали велосипед. А днем ленились. Вот и дождались, как сказала бы мама, естественного развития событий. Да еще в самом начале лета. – Блэк! Блэк, скотина, хоть бы хрюкнул! – крикнул Женя, захлопнул дверь и побежал вниз по ступенькам.

Может, кто-нибудь во дворе видел, как выводили велосипед?

Девочки прыгали через веревочку. Увлечены игрой – хоть бомбу взрывай, не обратят внимания. И, как назло, из-за жары ни одной старушенции на скамейке!

За дворовым столиком пили пиво парень с девушкой. Не местные – видно, остановились отдохнуть по дороге на дачу. Узнав, в чем дело, парень мгновенно отреагировал:

– Ты, пацан, знаешь, что сделай? Сам не ищи. И в милицию бесполезно обращаться. Ты найди, кто у вас тут главный. Понимаешь? Ну, авторитет есть же какой-нибудь, – пояснил он. – Вот ему и пожалуйся. Если он не козел, велосипед через час будет у тебя. – И доброжелательно похлопал Женю по плечу: – Ну, удачи тебе!

Женя не знал, кто у них главный. Его это никогда не интересовало. Дурацкий совет! Он что, будет сейчас заниматься поисками какого-то крестного отца? И жаловаться ему на несправедливость: мол, у вас, дядя, на участке воруют? Глупость какая!

Было просто обидно. Женя понял, что это за чувство – голая, ничем не прикрытая и не оправданная обида.

Таська выскочила из Дома культуры довольная, как всегда.

– Велик украли. – Женя огорошил ее сразу, чтоб не ждать лишних вопросов.

– Когда? – На Тасином лице сразу появилось сочувствие – конечно, не к велику, а к брату.

– Да кто ж его знает! – пожал плечами Женя. – Может, только что, а может, еще утром. Блэк молчал, как партизан.

– Ну не раскисай, – принялась утешать Тася. – Давай по дворам побегаем, вдруг кто-нибудь видел? Он же у нас заметный, рама полосатая!

Около часа они бродили по окрестным дворам, расспрашивали каждого встречного-поперечного. Женя заодно обежал пару домов, сообщил о пропаже живущим поблизости одноклассникам. Но надежды на возвращение велосипеда почти не было, и он обреченно махнул рукой.

– Это же не с улицы взяли – проехать и бросить. Чего зря время тратить! Пошли обедать, – решил он наконец.

Тася вздохнула, шмыгнула носом и поплелась за братом. От расстройства она грызла кончик светлой прядки волос, хотя мама все время пыталась отучить ее от этой вредной привычки.

Ничего не изменилось в городке Караваеве от исчезновения какого-то жалкого велосипеда с полосатой рамой! А что должно было измениться?

Девчонки прыгали на скакалках. Бабульки и алкаши продавали у магазина семечки и чернику. Высокий мужчина в белой рубашке – наверное, дачник – снимал на «Полароид» недавно отреставрированную церквушку.

Правда, мужчину Женя заметил поздно, одновременно со щелчком его аппарата. Они с Тасей как раз подошли к церквушке и, наверное, испортили фотографу композицию.

– Что ж ты, пацан, целый день мне в кадр попадаешь! – сердито воскликнул мужчина.

Тут Женя вспомнил, что и в самом деле видел его сегодня возле Дома культуры. Женя сидел у клумбы, ждал Тасю, а этот мужчина остановился рядом и принялся фотографировать цветы, чуть не носом в них утыкаясь. Наверное, муху какую-нибудь хотел заснять для фотовыставки. Странно было только, что человек занимается художественной съемкой с таким аппаратом, похожим на детскую игрушку.

Но сейчас Жене было не до фотографа.

– Извините, – пробормотал он и поспешил отойти от церквушки, освобождая простор для съемки.

Возле их калитки сидел Прицеп. Он всегда приезжал в Караваево на каникулы. Жене, правда, казалось странным, что для Прицепа существуют такие понятия, как учеба, каникулы… Слишком уж дебильного вида был этот переросток. А кличку такую ему дали за ежедневные разборки. Прицеп ухитрялся цепляться к каждому, кто попадал в поле его зрения.

«Вполне мог велик увести… Украл, а потом вернулся посмотреть, как тут дела», – подумал Женя.

– Извините, что к вам обращаемся, мы сами не местные, – гнусаво пропел Прицеп. И добавил просто и сердито, показывая на горло: – Во так деньги нужны. Не дашь – обижусь.

– Нет денег, – ответил Женя.

– Сигарету.

– Не курю.

– Ну, а какой тогда с тебя толк! – заорал Прицеп.

Женя легонько толкнул сестру в спину и сказал:

– Выведи Блэка на поводке.

Конечно, он понимал: если что, Блэк – слабый защитник. Вон велосипед спокойно дал увести, даже не тявкнул. Но Женя хотел, чтобы Тася поскорее ушла.

Почему-то его стала бить дрожь. Он не знал, что скажет сейчас, и очень удивился своим словам:

– Это ты велосипед украл?

Словно обрадовавшись, что его наконец задели, Прицеп сразу подошел вплотную к Жене.

– Ты че? – процедил он. – За такие слова…

Женя смотрел прямо ему в глаза и ждал. Он сам не знал, что делать дальше. За спиной залаял выскочивший из подъезда Блэк.

Прицеп, прищурившись, посмотрел на Тасю с собакой.

– Ого! – хмыкнул он. – Как бы не сожрала! Ну че, счас будет самооборона. Слышь, считаю до трех. Не убираете собаку, я вам головы друг об друга разобью. Скажи своей… чтоб сматывалась, пока не поздно!

Женя никогда бы не простил себе, если бы услышал, как назвали его сестру, и ничего не сделал! Прицеп не ожидал, что этот хлипкий пацан может его ударить, и поэтому не успел даже увернуться. Неумелый удар пришелся ему прямо в нос. Женя хотел размахнуться еще, но не успел.

От удара в живот он согнулся пополам и не мог шевельнуться. Дышать стало нечем. Таська громко завопила под отрывистый и глухой лай Блэка.

Собрав все силы, Женя бросился в ноги Прицепу. Тот упал навзничь – и надо же подвернуться ему под спину коротенькому столбику от забора! Прицеп выгнулся, как в припадке, и стал кататься по траве, кашляя и отплевываясь. Потом он медленно, как терминатор, поднялся и пошел на Женю. Им с Таськой, конечно, надо было бежать. Но для этого просто не хватило опыта. Пока Женя соображал, что будет дальше, это «дальше» уже произошло.

Прицеп бил его изо всей силы, как взрослый взрослого. С первого удара Женя оказался на земле, но Прицеп ногами бил по животу и рукам, которыми Женя пытался закрыть голову…

Перед глазами поплыли круги. И вдруг послышался истошный крик Прицепа:

– Больно! Отпусти!

– Еще раз появишься здесь – башку отшибу! – произнес чей-то властный голос.

Женя не мог не только встать с земли, но даже пошевелиться. В следующую минуту он почувствовал, как чьи-то сильные руки помогают ему подняться.

– Молодец! – услышал он. – Сейчас такое редко встретишь – чтобы слабый сильному морду бил. Так всегда и поступай! А это сестра твоя?

Женя огляделся. Оказывается, он уже сидит на скамейке, но все еще держится за живот. А перед ним стоит тот самый фотограф в белой рубашке и смотрит сверху вниз, сочувственно и одобрительно.

– Ты выдохни изо всей силы несколько раз, – посоветовал неожиданный спаситель. – Легче станет.

Тася с жалостью и одновременно с восхищением смотрела на брата. Но еще большее восхищение мелькнуло в ее светлых глазах, когда она перевела взгляд на мужчину в белой рубашке.

– Спасибо вам! – с чувством произнесла она. – Как хорошо, что вы вовремя подошли!

Как всегда, когда волновалась или восхищалась, Таська становилась еще больше похожа на маму.

– Да не за что, – пожал плечами спаситель. – Конечно, хорошо, что подошел. Я вообще-то просто хотел расписание электричек до Москвы у вас спросить. А тут вдруг – трах, бах!

– Ой, а сейчас как раз перерыв! – Восхищение в Таськиных глазах сменилось сожалением. – Следующая только в шесть вечера будет.

– Что поделаешь, – ничуть не расстроился фотограф, – погуляю пока. Красиво в вашем Караваеве! Церквушки, домики старинные…

Городок у них и в самом деле был красивый, тут мужчина не кривил душой из вежливости. Он и раньше был красивый, когда Тася и Женя были маленькие. Хотя тогда в церквушках располагались склады, а монастырь над рекой был просто развалинами. Но двухэтажные купеческие домики, сохранившиеся с прошлого века, были в Караваеве и тогда. В одном из таких домов и жил Женя с мамой и Тасей. И тихие, заросшие зеленью улочки всегда выглядели так же уютно, как в этот жаркий летний день.

– По такой жаре – гулять? – покачала головой Тася. – Пойдемте лучше к нам. Я вас мороженым угощу!

Тася так искренне это предложила, что незнакомец улыбнулся. Он взял Женю под руку, помог встать со скамейки, и все втроем они двинулись по тропинке, ведущей к дому.

И тут они услышали тревожный мамин голос. Мама, наверное, только что вышла из подъезда.

– Тася, куда вы пропали? – издалека спросила она. – Я уже вас разыскивать иду! Знали же, что специально между экзаменами прибегу, обедом вас покормить!

– Мам, да мы бы и сами пообедали, – закричала в ответ Тася и радостно сообщила: – А тут один хулиган к нам приставал! А дядя…

Она вопросительно посмотрела на их спутника.

– Алексей, – продолжил тот и поспешил сказать, обращаясь к маме: – Вы не волнуйтесь, ничего страшного не произошло.

– Как же ничего?! – вскричала мама, оглядывая Женю со всех сторон.

Запыленная, грязная одежда, ссадины на подбородке, смущенное лицо – вот это ничего!

Правда, мама все-таки быстро взяла себя в руки.

– Пообедайте с нами, – предложила она Алексею. – Меня зовут Ангелина Андреевна. И ради Бога, расскажите, что здесь произошло!

Мама разливала исходящий паром суп, а Алексей рассказывал. Но уже не о стычке Жени с Прицепом, а о своих делах в Караваеве. О драке он рассказал так коротко и умело, что Женя восхитился. Надо же, всего три фразы, а нарисовал всю картину! Да еще Женю героем представил… И мама не стала вдаваться в подробности, только вздохнула в сердцах:

– Ну и времечко! Скоро в своем доме спасения не будет от хулиганья и бандитов…

Женя подумал, что Алексей похож на большого пса – добродушного, но грозного с теми, кто представляет опасность для него или его хозяев.

«Надо же, стоит только завести собаку – и уже всех людей с собаками начинаешь сравнивать!» – подумал Женя.

Его неожиданный спаситель казался ему похожим на мощную широкогрудую овчарку. Даже взгляд был похож – умный, внимательный.

Оказывается, Алексей был кинопродюсером и приехал осматривать натуру для съемок фильма. А через неделю, возможно, приедет и вся съемочная группа. Если, как он сказал, натура окажется подходящей.

Тася и Женя слушали, открыв рты. Надо же, какой подарок судьбы! Мало того что познакомились с таким суперменом, так он еще вдобавок оказался и киношником! Посмотреть, как снимается фильм, – уже интересно. А вдруг, как сказал Алексей, еще и в массовке побегать удастся? Как, оказывается, близки в жизни неприятности и радости! Не успели расстроиться из-за велосипеда, а вот уже сияют в предвкушении увлекательных событий…

Новый знакомый очаровал всех, даже Блэка. Когда на прощанье Алексей резко выбросил руку вверх – Блэк, словно был знаком раньше с этой командой, взметнулся ввысь и встал на задние лапы. Все засмеялись.

– Ах ты, притворяшка! Оказывается, не такой ты и лежебока, – заметила мама.

Алексей сказал:

– Что ж, пойду. А то опять на электричку опоздаю. Ну, пока, ребята, до встречи!

В его простых словах действительно чувствовалась уверенность в скорой и приятной встрече. Таська и Женя махали ему руками из окна, пока он не скрылся за углом.

На соседней улице в тени липы стоял кургузый спортивный «Мерседес». Открыв окна и люк, Алексей сел за руль и рванул с места, чтобы ветром выгнать из салона накопившуюся жару. Он торопился в Москву. Его мобильный телефон в Караваеве не срабатывал.

Глава III ЗАГАДОЧНЫЙ РАЗГОВОР

Экзамен Венька сдал в числе первых. И даже на пятерку, хотя совершенно не напрягался. Все-таки инглиш – не алгебра какая-нибудь. Один вид графика функции приводил Веньку в полную тоску.

Конечно, парни звали отметить такое выдающееся событие, как последний в восьмом классе экзамен. Но для этого надо было ждать, пока освободится Алик Гойхман, который собирался идти последним – просто из суеверия, потому что ему всегда везло, когда он шел на экзамен последним, и не везло, когда первым.

Ждать было почему-то неохота, и Венька решил, что хватит с него общего сборища в честь окончания школы, которое намечалось через три дня. А сегодня можно, пожалуй, и домой. Не было у него сегодня настроения трепаться с пацанами! Даже непонятно почему. Из-за Катюхи, что ли? Так ведь, наоборот, помирились вроде…

В общем, не позже трех часов Венька, по-прежнему в сопровождении Андрея, уже поднимался к себе на четвертый этаж. По дороге он размышлял, чем лучше заняться до вечера. Поваляться на диване в наушниках? Поразминаться еще разок в спортзале? Почитать наконец книжку писателя Пелевина, которую неделю назад ему дал Алик, сказав, что это – полный кайф?

Так ничего и не решив, Венька вошел в квартиру – и с удивлением услышал, что Сергей, оказывается, дома.

Ничего себе! Обычно рабочий день главы концерна «Лантан» заканчивался ближе к полуночи. А в последнее время и вовсе…

– Уже? – деловито поинтересовался отец и, наверное, вспомнив, что не видел сына уже дня три, сказал: – Привет! Ты в порядке?

Чтобы поприветствовать отпрыска, Стрелецкий-старший вышел из кабинета, прервав какой-то разговор. Правда, вышел он не сразу. Дуся оказалась куда оперативнее и, заслышав Венькины шаги, поджидала у входной двери.

– В порядке, – кивнул Венька и замолчал, ожидая расспросов об экзамене.

К его удивлению, никаких расспросов не последовало. Сергей удовлетворенно кивнул, бросил быстрый взгляд на стоящего у Веньки за спиной Андрея, сказал тому:

– Все, до завтра свободен.

Потом похлопал сына по плечу и скрылся за дверью кабинета.

Венька так разозлился, что чуть ногой не топнул, как маленький! Нет, ну разве не свинство? Отравили ему целый день своими дурацкими заботами, отконвоировали в школу, с девчонкой не дали пообщаться – и пожалуйста, даже не спросили, что он получил по инглишу! Не говоря уже о том, чтобы поздравить с окончанием восьмого класса.

Впрочем, через пять минут его гнев несколько поутих. В конце концов, ничего нового. Сергей Иванович, как всегда, занят. Странно, что он вообще дома! А Маша уже звонила, еще когда Венька ехал в машине. И поздравила, конечно. Даже сообщила радостным голосом, что завтра приедет и они вместе с Венечкой придумают по этому поводу что-нибудь веселенькое.

«В зоопарк, что ли, меня повести собирается?» – хмыкнул про себя Венька.

Обед на плите был теплый: значит, кухарка приходила в его отсутствие. Честно говоря, Венька предпочел бы снова перекусить своей любимой пиццей с шампиньонами. Но завтра Маша обнаружит, что суп не тронут, – и начнется! Она думала, что он уже взрослый. Она думала, он понимает, как ей трудно одной приглядывать за рабочими, которые ни за какие деньги не хотят трудиться на совесть. Она думала, на него можно положиться. А он в ответ на ее доверие ведет безалаберную жизнь! А он наживает себе язву! И тэдэ и тэпэ.

Венька даже поморщился, представив себе Машины причитания, и счел за благо съесть тарелку борща – надо признать, очень вкусного. Не зря Маша взяла Агнию Фоминичну по каким-то там особенным рекомендациям.

В течение первого часа он слушал музыку и лениво обводил глазами стены своей комнаты, увешанные плакатами рок-групп и любимых футболистов из всех мировых команд. Все-таки Веньке нравилась «Нирвана», несмотря на то, что фанатичная любовь к Курту Кобейну осталась в прошлом. Так же, как и тусовка с отвязными гранжами на Арбате. Но тусовка – это одно, а музыка – совсем другое.

Балдея в наушниках, Венька вспомнил про писателя Пелевина, от которого тащились Алик Гойхман и несколько собеседников по Интернету, чей вкус был достоин одобрения. Он оглядел комнату, соображая, куда мог задевать книжку. Что-то не видно! Черт, неужели забыл где-нибудь? Неудобно будет перед Аликом…

Обстановка Венькиной комнаты отражала вкусы хозяина, то есть была вполне спартанской. Правда, заказывая мебель для новой квартиры, Маша показала ему было каталог с какими-то дурацкими разноцветными кроватками и креслицами «для детской». Но Венька сразу же решительно заявил, что эти роддомовские штучки с ним не пройдут. Нормальный стол, офисный стул, стеллажи для книг и твердая кровать. Шкаф-купе на всю стену, чтобы туда поместилось все шмотье. И никакого коврового покрытия, от которого Дуся чихает. Гладкий деревянный пол.

Так оно все теперь и выглядело в его уютной берлоге – ничего лишнего. Поэтому не заметить здесь книгу было просто невозможно.

Венька вспомнил, что примерно месяц назад уже пытался читать Пелевина, но ему почему-то не понравилось. Ну точно, страниц десять прочитал – скука смертная! Про какого-то Омона Ра – египтянина, что ли? Венька тогда так удивился собственной тупости – выходит, все в этом деле рубят, а он на головку слаб, – что даже Сергея решил расспросить о непонятном авторе.

– Не бери в голову, – увидев книжку в руках сына, сразу же сказал Стрелецкий-старший. – Брось и забудь.

– Почему? – удивился Венька. – А ты разве читал?

Ему стоило большого труда подкараулить Серегино позднее возвращение, и он рассчитывал на более подробные разъяснения. Зря, что ли, отец закончил когда-то журфак?

– Да что там читать, – пожал плечами Сергей. – Просмотрел пару страниц в начале и в конце. Это, Вень, для покойников автор. Если у кого интереса к жизни уже никакого нет – для них самое то. Имитация! Ну, если хочешь, могу подробнее глянуть.

В отцовских объяснениях Венька тогда понял не больше, чем в самой книжке. Зато теперь он сообразил, где она может быть. Конечно, в Сергеевом кабинете.

Венька снял наушники и вышел из комнаты. Любопытная Дуся сразу же спрыгнула с кровати и побежала за ним.

Дверь в отцовский кабинет была прикрыта неплотно. Венька взял на руки Дусю и прислушался. Надо было понять, с кем разговаривает Сергей, и уже исходя из этого решить, можно ли постучаться во время разговора. Вообще-то любые семейные вторжения в деловую жизнь Стрелецким не приветствовались. Но, с другой стороны, раз уж он беседует о делах не в офисе, а в домашнем кабинете…

– На тебя это, Серега, не похоже, – услышал Венька. – С каких пор ты стал таким нерешительным?

– С каких, с каких… – пробормотал в ответ отец. – Да вот с нынешних и стал! Ты, Леня, тоже… Думаешь, легко принимать решение в такой ситуации?

Ага, сообразил Венька, у Сергея в кабинете Леня Лукашук. Значит, вполне можно войти. Начальник службы безопасности концерна «Лантан» был одним из самых давних отцовских друзей. Венька знал его примерно столько же, сколько собственных родителей. Еще в юности, учась на журфаке, Сергей Стрелецкий ходил в секцию карате, которую вел тогда Лукашук. И с тех пор Леня стал в доме своим человеком. Он, кстати, по дружбе посоветовал Веньке записаться в секцию не карате, а рукопашного боя. Сказал, что это ближе к жизни.

Так что, пожалуй, можно не слишком церемониться.

Венька уже поднял руку, чтобы постучать в дверь, как вдруг снова услышал отцовский голос.

– Если бы еще не Маша! – Слышно было, как Сергей хлопнул ладонью по столу. – Не представляю, как ей сказать. У нее и так комплекс, что мы Веньке внимания не уделяем, а тут вдруг такое…

Это уже было интересно! Венька насторожился.

– А зачем ей говорить? – сказал Лукашук. – То есть, конечно, кое-что сказать придется, больно уж крутая комбинация… Но в подробности посвящать совсем не обязательно. Да что ты, Серега, как маленький! Не знаешь, как женщине мозги запудрить?

– Все, закончили на эту тему! – Веньке показалось, что отец поморщился. – Скажи лучше, ты что-нибудь новое узнал? Ну, мотивы, мотивы у него какие, вот что меня интересует!

– Насчет этого пока ничего. Только мои домыслы, а их я тебе уже излагал.

– Вот и работай в этом направлении, – знакомым решительным тоном приказал отец. – Будем знать, чего он на самом деле хочет, тогда и начнем действовать по обстановке.

– Дело хозяйское, Серега, – хмыкнул Лукашук. – Но я бы на твоем месте поторопился. Думаешь, Маше легче будет, если у нее на глазах…

– Ладно, Леня, хватит! – оборвал его Сергей и, помолчав секунду, сказал: – Дай-ка я еще раз гляну. Да-а, что-то есть, конечно…

Зашуршала плотная бумага, потом шлепнулась на стол какая-то пачка – может, деньги? – и Лукашук произнес:

– Что-то! Не что-то, а почти все, кроме исправимых мелочей. Да ты посмотри получше! Глупо было бы упустить такую возможность… Думай, Серега, думай. Но учти, времени в обрез, счет на часы пошел. Я бы на твоем месте сначала подстраховался, а уж потом мотивы выяснял.

Венька услышал звук отодвигаемого стула и понял, что Лукашук сейчас выйдет из кабинета. Вряд ли Сергею понравится, что Венька торчал под дверью во время такого разговора!

Забыв про книжку, он попятился назад и, сгорая от любопытства, на цыпочках побежал по коридору, подальше от отцовской двери.

Глава IV НЕОБЫКНОВЕННАЯ ПРОГУЛКА

Звонок пытался исполнить какую-то популярную мелодийку.

«Ага, изобразишь одной нотой», – подумал Женя, не понимая, во сне или наяву слышит он этот звук.

А вот и Блэк пролаял – значит, надо встать, посмотреть в «глазок». Скорее всего шутят пацаны по дороге на рыбалку. Больше некому звонить в такую рань.

На лестничной площадке Женя рассмотрел высокую фигуру и, стряхивая остатки сна, понял, что это Алексей. Он сразу же распахнул дверь, стесняясь своего заспанного вида.

– Здрасьте! А который час? – пробормотал он.

– Девять, – улыбаясь, сказал Алексей. – Я приехал, чтобы сообщить тебе это пренеприятное известие.

Женя тоже улыбнулся:

– Вы проходите на кухню. Сейчас мы все проснемся.

– Да нет, Женя, я не совсем, так сказать, в гости. – Алексей по-прежнему стоял на пороге. – Нам надо обязательно в Москву съездить. Так что просыпайтесь, завтракайте – я через полчасика зайду, все объясню. Идет?

Взглянув на часы, он быстро спустился по лестнице.

«С ним не соскучишься!» – подумал Женя, закрывая дверь.

Через минуту он уже стучался к маме с Тасей:

– Подъем, женский батальон!

– Что случилось, Женя? – донесся из-за двери встревоженный мамин голос.

Следующий звонок в дверь раздался ровно через тридцать минут.

– Вы думаете, они мне поверили? – встретил Женя Алексея. – Заладили: глупая шутка, глупая шутка. Хотя, смотрите, на всякий случай и для вас кофе приготовили!

– Да я не то чтобы не поверила, – выходя из кухни в прихожую, смущенно сказала мама. – Но ведь можно было все нормально сказать. А то заорал да в дверь застучал! Я не знала, что и думать.

– Вы меня простите, Ангелина Андреевна, что я так вмешиваюсь в жизнь вашего семейства, – добродушно улыбнулся Алексей, – но мне показалось, что вы не будете против моей нехитрой затеи. Понимаете, мне кажется, Женя как раз подходит для главной роли в нашем фильме. Поэтому я предлагаю такой план: мы сейчас все вместе едем в Москву. Пока вы гуляете по городу, наш режиссер смотрит Женю, а вечером я привожу вас обратно в Караваево. Все просто и, по-моему, не так уж утомительно! Тем более что я на машине.

Женя с Тасей закричали что-то нечленораздельное, мама замахала на них руками. Потом она смущенно улыбнулась Алексею и сказала:

– Вы посмотрите на них! По-моему, они уже уверовали в то, что вы добрый волшебник.

Алексей тоже улыбнулся:

– Никогда бы не подумал, что так просто быть волшебником! Просто и приятно.

Блэк, чувствуя, что его собираются покинуть, начал прыгать и заглядывать всем в глаза.

– А вот ты, брат, извини, для тебя роли нет, – засмеялся Алексей, потрепав собаку по загривку.

Увидев стоящий у подъезда красный «Мерседес», Таська чуть не завизжала от восторга. Даже Женя не удержался и присвистнул.

– Что, нравится? – заметил Алексей. – Фирма веников не вяжет!

Женя так давно не ездил в машине – а куда ему было ездить? – что чувствовал не меньший восторг, чем Таська.

День только начинался, а уже принес столько приятных неожиданностей! Даже Караваево казалось каким-то необычным – бешено летело за окном, взбудораженное и веселое.

С переднего сиденья Женя повернулся к маме с Тасей.

– Вы хоть понимаете, что случилось? Посмотрите вокруг – все меняется, происходит смена декораций! И в жизни так много хорошего!

Мама с Тасей переглядывались и улыбались. Наверное, им нравилось, что Женя так непосредственно и ярко может выражать свою радость.

– Я рад, Ангелина Андреевна, что не ошибся, – сказал Алексей. – И режиссер мне спасибо скажет. Такого парня нашел! Из оцепенения не надо выводить, просто хоть сейчас в кадр!

– А вы уже решили, что я себя актером представляю, – сразу насупился Женя. – Настроение от скорости улучшилось, вот и все. Я сто лет на машине не ездил.

– Да понятно, Жень, – кивнул Алексей. – Я тоже, если после перерыва за руль сажусь, аж захлебываюсь от восторга!

И, чтобы доказать, как его радует скорость, Алексей нажал на газ. Стрелка спидометра, и без того показывающая сто, поползла вперед. Скорость стала предельной, как в самолете на взлетной полосе.

Женщины, конечно, начали пищать.

– Алексей, я вас умоляю, не надо так быстро! – воскликнула мама.

– Да-да, я несколько увлекся. – Алексей сразу сбросил скорость. – Мы ведь не опаздываем, я с режиссером на час дня договорился. А давайте в Загорск заедем? – предложил он. – Вернее, в Сергиев Посад. Понимаете, я давно хотел просто так пройтись по Лавре, а времени никогда не хватает. На пять минут – и все.

Мама внимательно посмотрела на Алексея:

– А это тоже для фильма нужно?

– Нет, это для себя, – спокойно ответил он. – А вы против, Ангелина Андреевна?

– Ну что вы! – горячо возразила мама. – Я вообще себя ощущаю не в своей тарелке. Возитесь с нами, как с какими-нибудь иностранцами… И зовите меня, пожалуйста, просто Геля, ладно? Мы же не в школе.

– Ничего не вожусь, Ангелина Андреевна! – весело сказал Алексей. – То есть, извините, Геля. Считайте, что я на работе. Ведь я ищу не только натуру, но и исполнителей.

– А можно, я не буду считать, что вы на работе? – вдруг спросила мама. – А буду все-таки считать, что вы с нами возитесь?

Женя глянул в водительское зеркальце и удивился. Никогда он не видел, чтобы у мамы было такое лицо – смущенное, даже немного растерянное.

– Договорились, – кивнул Алексей, тоже почему-то вглядываясь в зеркальце.

Они на полчаса заехали в Сергиев Посад, молча прошлись по многолюдным дорожкам Лавры. Алексей отстал. Наверное, здесь ему хотелось побыть одному, хотя бы на десять минут.

«Ничего себе, нашел место для уединения!» – подумал Женя.

Ему-то, наоборот, казалось, что здесь все как будто бы выставляют друг перед другом свои чувства. Мол, посмотрите, какой я хороший, задумчивый и верующий!

Он даже сказал о своих мыслях матери и, конечно же, пожалел об этом.

– Женя, если ты чего-то не понимаешь, это не означает, что обязательно надо думать о людях какую-нибудь глупость, – строго сказала мама.

Сама она то и дело незаметно поглядывала на Алексея, как будто он не просто так шел по дорожке, а был занят каким-то очень важным делом.

– А на какой улице находится ваша студия? – спросила мама, когда они уже катили по Москве.

Проплывали мимо «Рабочий и колхозница» у входа на Выставку. Над деревьями медленно крутилось новое огромное колесо оборзения – так сразу же назвала этот аттракцион Таська.

– Конечно, на Мосфильмовской, – сказал Алексей. – На киностудии «Мосфильм». Я вас с Тасей отвезу – ну, скажем, к университету, на смотровую площадку – пока мы с Женей будем на просмотре.

Мама вышла из машины, открыла переднюю дверь, наклонилась к Жене и шепнула:

– Женечка, ты оставайся самим собой. Не пытайся ничего там играть, не старайся понравиться. Понимаешь? Будь таким, как всегда.

Женя кивнул. Когда мама говорила таким голосом, в котором слышалось что-то волнующее и знакомое еще с детства, он ее понимал сразу и без всяких слов. Достаточно было им глянуть друг другу в глаза.

Машина въехала в одни ворота, во вторые, остановилась. Дверь – охранник, дверь – охранник.

«И где столько охранников берут? – удивленно подумал Женя. – Целый день на месте стоять, проверять документы…»

– Я бы умер от скуки, если б был охранником, – сказал он.

– Это почему же? – удивился Алексей.

Женя замялся. Он вспомнил слова, которые мама сказала в Сергиевом Посаде. Может, он и сейчас глупость ляпнул?

– Ну-у, все же хочется что-то делать – в смысле, создавать, а не… сторожить, – неуверенно пробормотал он.

– Что ж, пойдем, будешь творить, – как-то суховато произнес Алексей.

Режиссер оказался маленьким человечком с пронзительными глазками.

– Прочти какое-нибудь стихотворение, – сказал он, едва Женя вошел вслед за Алексеем в небольшую комнатку, в которой стояли только стол и два стула. – Пушкина любишь? Ну вот, Пушкина и прочти.

Женя читал и удивлялся: как можно по стихотворению определить, сумеет человек сыграть роль или нет?

Впрочем, даже и в чтение режиссер не слишком вслушивался. Он с довольно безразличным видом смотрел в окно.

Потом в комнату бесшумно вошел еще один человек и, не говоря ни слова, начал фотографировать Женю – то справа, то слева.

– Анфас сними. Только волосы убери ему со лба, – громко сказал режиссер и, словно спохватившись, обратился к замолчавшему Жене: – А ты читай, читай, не обращай на нас внимания.

Волосы у Жени были длинные, давно не стриженные, да еще вились на лбу дурацкими светлыми кудряшками. Чтобы выполнить указание режиссера, фотограф даже приколол их какой-то девчачьей заколкой.

Настроение у Жени почему-то испортилось. Хотя – что такого особенного? Ну, не очень внимательно его слушали. Но ведь, наверное, так и происходят эти самые кинопробы… Можно подумать, режиссер Пушкина не читал!

– Пошли. – Алексей тронул Женино плечо. – Будем ожидать решения худсовета.

Они вышли в гулкий коридор. Женя осмотрелся. Он ожидал увидеть огромную, шумную толпу детей и подростков, которые мечтают сняться в фильме, но в коридоре никого не было. Может, из-за выходного дня? Он спросил об этом Алексея.

– Конечно, суббота ведь, – кивнул тот. – А тебя я попросил посмотреть именно сегодня, чтобы и мама смогла приехать в Москву.

Мама с Тасей ждали их на площадке на Воробьевых горах.

– Ну как? – бросилась навстречу Тася.

Женя пошутил:

– Да как вам сказать? Сказали, Ди Каприо отдыхает!

Все засмеялись.

– Через три часа объявят решение, – сообщил Алексей. – Поехали пока по Москве покатаемся.

Если со смотровой площадки Москва казалась далекой, немного даже нереальной, то вблизи она просто ошеломляла. Женя с Таськой прилипли носами к стеклу машины и даже не сразу соображали, когда Алексей предлагал выйти, чтобы немного прогуляться пешком – например, на Поклонной горе, возле фонтанов.

– Как чисто стало, как красиво! – то и дело восклицала мама. – А ведь всего несколько лет назад – Боже, какой был ужас! Вы не поверите, Алексей, я однажды видела, как прямо по улице шла крыса! Вот именно не бежала, а так неторопливо шла и никого не боялась!

– Почему же не поверю? – улыбался Алексей. – Прекрасно я все это помню. К счастью, времена изменились.

Что времена изменились, догадаться было нетрудно. Одни вывески и рекламные плакаты чего стоили – просто как в американских фильмах.

«Макдоналдс», возле которого Алексей остановил машину, довершал впечатление прекрасной заграницы.

К машине сразу же подбежал шустрый мальчишка, Алексей сделал заказ – и уже через пять минут четыре пакета были протянуты прямо в окно.

– Алексей, мне просто неловко… Ну почему вы должны так опекать нас? – снова смутилась мама, увидев битком набитые пакеты.

– Геля, вы просто не знаете правил этого мира, – засмеялся в ответ Алексей. – Вот подождите, станет Женя кинозвездой, быстро привыкнете к шикарной жизни. Еще капризничать будете, когда в Шереметьево вас встретят не на «Роллс-Ройсе», а на обычном «Мерседесе».

– Вы только не обижайтесь, но я абсолютно уверена, что из вашей затеи ничего не выйдет, – покачала головой мама. – А все равно на душе тревожно, словно провожаю сына куда-то в неизвестную, новую жизнь. Странное ощущение!

Тут она замолчала, заметив рядом с машиной оборванного, грязного мальчонку лет десяти. Сухие губы попрошайки чуть слышно шептали: «Подайте на еду…» Женя с Тасей вопросительно глянули на маму. Она торопливо открыла кошелек, в котором было всего лишь две купюры, но рука Алексея сразу легла на ее руку.

– Геля, вы такая доверчивая! – сказал он, мягким, но властным движением закрывая мамин кошелек. – Да у этого пацана денег больше, чем у вас в день зарплаты.

Тася все-таки протянула мальчишке пятьдесят копеек. Он презрительно хмыкнул и отвернулся.

В кармане у Алексея что-то затренькало. Женя никогда не видел настоящего мобильного телефона – только по телевизору – и с интересом вглядывался в маленькую трубку с крышечкой.

Алексей выслушал чей-то голос в трубке, и лицо его помрачнело.

– Ну, и что вас не устраивает? – переспросил он. – Ладно, я сейчас заеду. Кажется, худсовет уже вынес вердикт, – сказал он, захлопывая крышечку и пряча телефон в карман белой рубашки. – Но придется уточнить детали, так что подкрепляйтесь на ходу.

Пока Женя с Таськой пробовали все, чем были набиты макдоналдсовские пакеты, машина уже остановилась у «Мосфильма». Алексея не было минут двадцать. Когда он вернулся и сел за руль, мама торопливо произнесла, словно заготовила свою речь заранее:

– Алексей, если вы думаете, что сообщите нам какие-то неприятные известия, то ошибаетесь. Сегодня вы устроили для нас праздник!

– А у меня, как в анекдоте, две новости – хорошая и плохая, – улыбнулся он. – С какой начать?

– С плохой! С хорошей! – одновременно крикнули Женя и Тася.

«Мерседес» тронулся с места. Если бы Женя не посмотрел в окно, он бы не почувствовал движения.

– Начну с плохой – в двух словах. На роль Женю не взяли, – сообщил Алексей и поспешил добавить: – Но его фото останется в картотеке, которую постоянно пересматривают! Скоро в нашей стране начнут снимать много фильмов – и тогда, кто знает… Но дело уже и не в этом. Я, конечно, чувствую свою вину за то, что нарушил вашу привычную жизнь… Но оправдаться перед вами мне помог случай. – Алексей с загадочной улыбкой покосился на Женю, выдержал паузу и произнес: – Жень, а что, если тебе съездить на каникулы – ну, скажем, в Америку?

В машине установилась тишина. Алексей, вероятно, понял, что сейчас надо говорить четко, быстро и понятно. И без того в течение дня было столько сюрпризов и неопределенностей!

– Геля, это уже не кино, а вполне реальные дела, – сказал он. – Все очень просто. «Мосфильм» участвует в международном школьном обмене. Ну, в фильмах ведь много детей всегда снимается, вот нас и включили в эту систему. В порядке поощрения! Дети ездят за границу, живут в семьях. И вот только сейчас мне сказали, что из Америки хотят прислать очередного мальчика. Из русскоговорящей семьи. Но родители ставят условие, чтобы он жил не в Москве, а в какой-нибудь недалекой глубинке, среди нормальных русских людей. Понимаете, это семья эмигрантов, родители журналисты, они не хотят, чтобы сын забыл русский язык… Наши уже собирались отказаться. Где они вот так, с ходу, найдут подходящую семью из глубинки? И тут Женя появился, как по заказу! Как вам эта новость?

– Алексей, не многовато ли новостей для одного дня? – устало улыбнулась мама. – По-моему, мы…

– А если Тасю отправить – ну, по этому обмену? – быстро перебил ее Женя. – Ведь там же, наверно, только люди считаются – неважно, мальчик или девочка!

– Конечно, – кивнул Алексей. – И вообще, вам самим решать, кого отправить. Правда, мне это предложили, так сказать, в качестве моральной компенсации… Как сказал режиссер: пусть мальчик не расстраивается, что не попал в фильм. Зато попадет в Америку! Неизвестно еще, что лучше.

Тася взглянула на Женю так торжествующе, как будто выиграла какой-то приз.

– Вот видишь, получается, что тебе и надо ехать! – заявила она. – Жень, это же ты про путешествия любишь читать, а не я! Съезди, а? Потом целый год всем рассказывать будешь. Мам, ну соглашайся! Когда еще он сможет куда-то съездить? А тут – Америка, – жалобно скулила Тася.

– Дети, перестаньте, – сказала мама. Женя терпеть не мог, когда она начинала говорить таким тоном да еще называть их с Таськой детьми! – Во-первых, я вообще не поняла еще, в чем дело.

– А что тут непонятного? – удивился Алексей. – Обыкновенный школьный обмен! Вы меня извините, Геля, – добавил он слегка сердито, – но все-таки надо немного лучше ориентироваться в современной жизни. Неужели вы даже по телевизору никогда не слышали, что сейчас это происходит сплошь и рядом? Чуть ли не каждая московская школа в этом участвует! Причем даже не обязательно, что Женя окажется именно в той семье, из которой в вашу приедет ребенок. Это круговой обмен, понимаете? Вот у моего соседа дочка, например, ездила в Германию, а у них три месяца жил мальчишка из Финляндии. Нет, я понимаю, если вам трудно принять у себя какого-то постороннего ребенка…

– Ну что вы, Алексей! – Мама так покраснела, что Жене даже не по себе стало. – Разве в этом дело! Нам совсем нетрудно, но как же так сразу решить…

– А теперь по-другому и нельзя решать, – улыбнулся Алексей. – Это раньше даже крысы по Москве пешком ходили. А теперь и люди летают, как реактивные самолеты.

Улыбка и голос у него были такие ободряющие, что мама тоже невольно улыбнулась в ответ, а Таська и вовсе расхохоталась.

– Вы кого угодно уговорите! – покачала головой мама.

– Разве кого-то приходится уговаривать? – удивился Алексей. – Жень, тебя разве надо уговаривать? Я только говорю, что надо поторопиться, потому что едет он не один. Группа уже подобрана, осталось одного человека внести в списки – и через два дня вылет.

– Как через два дня? – сразу испугалась мама. – Разве это делается так быстро? У него ведь даже паспорта нет заграничного…

Алексей вздохнул так тяжело, что Жене неловко стало за маму. Ну что такое, в самом деле! Что они, пещерные люди, все им надо разъяснять да растолковывать?

Но Алексей проявлял поистине чудеса терпения.

– Геля, я же вам объяснил: это четко налаженная система, – повторил он. – Все давным-давно согласовано в посольстве. Сдается свидетельство о рождении, делается копия, отправляется факс. Уже в Америке, прямо в аэропорту, он получает международное школьное удостоверение. Ну, вроде студенческого билета. И все! Да ведь в Штатах паспортами даже аборигены не пользуются. У них водительские права вместо паспортов, неужели не слышали?

– Ох, Алексей, вы не обижайтесь, пожалуйста, – жалобным голосом попросила мама. – Конечно, я веду себя не так, как должна себя вести современная женщина, я понимаю. Но и вы меня поймите: мне же трудно вот так, сразу… Мы ведь, знаете, даже на Черное море последний раз ездили, когда им по пять лет было, – улыбнулась она. – Вы же понимаете, что я…

– Понимаю, – кивнул Алексей и снова посмотрел на маму тем спокойным и внимательным взглядом, который почему-то приводил ее в крайнее смущение. – И именно потому предлагаю вам этот вариант. Именно вам, Геля… Очень несовременной женщине! И вашему отличному сыну – по-моему, вполне современному. Во всяком случае, я считаю, что современные дети должны быть такими, как ваши, – закончил он.

Обратная дорога показалась Жене короче. Может быть, потому, что слишком уж богатым на впечатления оказался прожитый день. А может, и потому, что Алексей вел свой «Мерседес» с реактивной скоростью. Как настоящий современный мужчина!

Таська всю дорогу тараторила, как сорока, – в основном восхищалась Америкой. Можно подумать, она всю жизнь там прожила! А сама даже «Клуб кинопутешественников» никогда не смотрит, только какие-то дурацкие сериалы про любовь.

«Конечно, мама согласится, – думал Женя уже ночью, ворочаясь в постели без сна. – Да она, считай, уже согласилась, только волнуется, как всегда, из-за всякой ерунды. Вон, уже три часа, а она никак уснуть не может, ходит туда-сюда. Как все-таки удивительно! Еще два дня назад ничего такого и представить было нельзя – и вдруг… Бывают же такие люди, как Алексей… Ведь кто мы ему? Никто… Вот если бы он был нашим…»

Тут Женя наконец почувствовал, что глаза у него закрываются и счастливый сон туманит голову.

Глава V ОПЕРАЦИЯ «ДЖЕЙМС БОНД»

Если бы неделю назад кто-нибудь сказал Веньке, какие каникулы ему предстоят, – пожалуй, он решил бы, что у того человека не все дома!

Правда, Венька твердо знал, что сначала его ожидает нудное торчание на Николиной Горе, и уже смирился с этой участью. Несмотря на все Машины старания, новую дачу так и не довели до нужного блеска. Поэтому квартира в Майами, приобретенная Сергеем год назад, целый месяц простоит без хозяев. А жаль!

Не то чтобы Венька ловил каждую минуту в обществе знаменитостей мирового шоу– и просто бизнеса, составлявших население дома в Майами, жильцами которого являлись теперь Стрелецкие. Интересно, конечно, посмотреть вблизи на Уитни Хьюстон или там Мадонну. Но еще интереснее после слякотной московской зимы наконец погрузиться в океан! Почувствовать себя рыбой, а не фильтром для хлорки, как в бассейне.

То, что долгожданная Атлантика отодвигается на целый месяц из-за какого-то дурацкого паркета на втором этаже дачи, – это действительно было достойно сожаления. Но по сравнению с известием, которое как снег на голову свалилось на Веньку два дня назад…

За окном машины мелькали дачные домики, похожие на курятники. Потом они сменились деревенскими и полевыми видами – значит, отъехали километров на семьдесят от Москвы. Сколько там до этого Караваева? Через полчаса приедут, наверно.

Венька думал об этом без малейшего восторга. Голубая вода и белые пляжи Майами-Бич словно убегали от него за каждый новый поворот Ярославского шоссе… И каждый новый поворот напоминал о том веселеньком лете, которое ему предстоит.

Но то, что два дня назад сообщил Веньке Сергей, не оставляло возможности для выбора.

– Пойми, я делаю это даже не столько ради тебя, сколько ради Маши, – сказал Стрелецкий, хмуро глядя куда-то мимо сына. – Я влип в нехорошую историю. Но, в конце концов, это мои проблемы. Бизнес есть бизнес! А расплачиваться ее нервами… Согласись, это не по-мужски.

С этим утверждением Венька готов был согласиться. Но вот врубиться в то, что же собственно произошло, он никак не мог.

– Ты все-таки объясни толком, – сказал он отцу. – Что у тебя неприятности, что конкуренты оборзели – это я понял. И что меня от греха подальше надо отправить – это тоже понял, не дурак. Но почему в Майами-то нельзя?

– Потому что та квартира засвечена не хуже, чем эта, – вмешался в разговор до сих пор молчавший Лукашук. – Понимаешь, Бен? Отправить тебя в Майами – все равно что оставить в Москве или отвезти к бабушке в Брянск. Ты про русскую мафию слышал хотя бы?

Про русскую мафию Венька, конечно, слышал. Вон даже суд недавно был в Америке над Мишкой Япончиком, по ящику показывали.

– Про русскую мафию слышал, – кивнул Венька.

– Ну вот! – почему-то обрадовался Сергей. – Какое же может быть Майами? Я уже, честно скажу, голову себе сломал. Если бы не Ленина изобретательность…

Ленина изобретательность заключалась в том, чтобы спрятать Веньку там, где никому в голову не придет его искать. То есть в городишке под названием Караваево, в котором Лукашук оказался неделю назад по чистой случайности. Ну, просто пивка остановился купить по дороге с приятельской дачи – и вдруг сообразил…

– Главное, я уже и семью нашел, – объяснил он Веньке. – Никто тебя там не вычислит. А люди приличные, тебе у них спокойно будет.

Можно подумать, Венька только и ищет, где ему будет спокойно! Старик он, что ли, столетний? С аквалангом-то небось не поныряешь в этом Барабанове или как его там…

– Да тебе даже самому интересно будет, – словно угадав его мысли, добавил Лукашук. – Ты прикинь, это ж целая секретная операция, с настоящим прикрытием, с крутой версией! Будешь у нас вроде Джеймса Бонда, – подмигнул он.

Но веселее Веньке от этого не стало. Тоже мне, версия для Бонда! Навешать кому-то лапши на уши, прикинувшись американцем!

– Я что, все лето с акцентом должен разговаривать? – сердито хмыкнул он.

– Почему с акцентом? – терпеливо разъяснил Лукашук. – Ты – из русской семьи. Родители уехали в Штаты пять лет назад, волнуются, что ты забудешь родной язык, вот и прислали тебя по школьному обмену. Сам подумай, что тут неправдоподобного? Семья там простая, еще не тому поверят. Тем более – чем им плохо? Пацан их уже в Америку поехал, где б они деньги нашли на такое дело? Трудно им, что ли, у себя американского мальчишку принять? Да они только рады, их хлебом не корми, дай русское гостеприимство проявить!

– А Маша? – на всякий случай поинтересовался Венька.

– А что Маша? – не понял отец. – Маша будет знать, что ты в надежном месте. Ей же спокойнее. Ну, перезваниваться, конечно, не получится. Но согласись, для нее это лучше, чем знать, что ты с ней рядом, но каждую минуту неизвестно что может произойти.

– Лучше, – буркнул Венька.

Он уже понял, что все давно решено и продумано и его мнения в общем-то никто не спрашивает, только вид делают. Как всегда… «Согласись, подумай сам, тебе будет интересно»! А сами уже и семейку подготовили, и пацана какого-то в Америку сплавили. Оперативно сработали! Не зря Лукашук в советской госбезопасности был какой-то шишкой, несмотря на свою тогдашнюю молодость.

– Усы-то хоть не придется приклеивать? – криво усмехнулся Венька.

– Пока не придется, – улыбнулся Сергей.

Знаменитая отцовская улыбка, перед обаянием которой, как говорила Маша, не могли устоять даже конкуренты, – показалась Веньке какой-то вымученной.

Спортивный лукашуковский «Мерседес» попетлял немного по узким улочкам и остановился у калитки. Дорожка вела от невысокого забора к подъезду двухэтажного дома. Домик за забором был совсем маленький. В Москве он вполне мог бы оказаться коттеджем какой-нибудь богатой семьи. А здесь, как сразу отметил Венька, наверняка несколько квартир.

Леня Лукашук вышел из машины, Андрей остался за рулем. Венька обошел «Мерседес» и заглянул в водительское окошко.

– Пока, Андрюха! – сказал он и добавил небрежным тоном, в самом деле уже представляя себя Джеймсом Бондом: – Может, за пару недель управлюсь.

Андрей всю дорогу был мрачен и молчалив. Странно, но на Венькин веселый тон он никак не отреагировал. А мог бы, между прочим, ободрить, хотя бы из сочувствия к другу. По одному виду домика на зеленой улице нетрудно было догадаться, какая смертная скука ожидает Веньку в ближайшее время… И когда еще Сергей разберется со своими бизнесменскими непонятками!

– Пока, – мрачно бросил Андрей, коротко взглянув на Веньку. – Ты, главное, самодеятельность смотри не проявляй. А то знаю я тебя…

Да какая тут может быть самодеятельность! В драмкружок, что ли, записаться?

Дверь квартиры на втором этаже распахнулась прежде, чем они позвонили в дверь. Наверное, их заметили из окна.

– Ну вот, – весело сказал Лукашук, – принимайте гостя! Привез я вам нашего американца, прошу любить да жаловать!

Навстречу им выскочил на лестницу огромный черный пес – кажется, помесь ризеншнауцера с дворнягой. Он засопел, обнюхивая гостей, и запрыгал вокруг них по площадке.

«Надо же, даже не залаял», – удивился Венька.

Вслед за собакой на лестницу вышла невысокая худенькая женщина, сильно похожая на девчонку. А из-за ее спины выглядывала уже настоящая девчонка, сильно похожая на эту женщину.

– Здравствуйте, здравствуйте, – приветливо сказала женщина. – Не бойтесь, Блэк у нас добродушный, он не укусит. Проходите, пожалуйста, Вениамин.

«Да уж заметно, что не укусит, – подумал Венька. – Лопух какой-то, а не пес. А из-за него еще Дусю пришлось сюда не брать!»

– Что это вы нас так торжественно встречаете? – засмеялся Лукашук. – Вы бы еще по отчеству его назвали! Венька ведь вашим детям ровесник. А в Америке у них вообще демократия. Даже родителей по имени принято называть. Правда, Вень?

– Конечно, – кивнул Венька. – Здравствуйте. Вас ведь Ангелина Андреевна зовут? А меня, если хотите, можете вообще Беном называть. Я уже привык… у нас там в Америке.

Тут Венька не удержался и подмигнул Лене. А тот незаметно погрозил ему кулаком.

– Правда? – обрадовалась Ангелина Андреевна. – Тогда и меня называй по имени, если ты привык. Меня зовут Геля. А Анастасию нашу зовут Тася.

Нет, она точно похожа на девчонку! И радуется всяким глупостям, как маленькая. Если и дочка у нее такая же, то ему уж точно предстоит от скуки помереть: ни приколоться, ни постебаться. А как тут приколешься, если на любую шутку эта Тася будет хлопать длинными ресницами и с таким вот взволнованным видом грызть прядку светлых волос?

– О Жене ничего нового не слышно, Алексей? – спросила Геля, проходя вместе с ними в просторную комнату.

«Почему Алексей?» – удивился было Венька. Но тут же сообразил: ну конечно, это они по-домашнему зовут Лукашука Леней, а вообще-то он ведь Алексей Петрович.

– Да все в порядке, – улыбнулся Леня. – Вы, Геля, не волнуйтесь. Это ведь не Нью-Йорк и даже не Хьюстон! Санта-Лу – крошечный городок, точно как ваше Караваево, так что Жене и привыкать особо не придется. Позвонил же он вам, когда прилетел. Письмо обещал написать. Но слишком часто звонить – это не получится. Все-таки недешево, сами понимаете. Венька тоже злоупотреблять не будет, – добавил он. – Я сегодня из Москвы его родителям по факсу сообщу, что все в порядке. Может, они как-нибудь сюда звякнут. Но и они ведь люди небогатые, так что…

– Да я понимаю, понимаю, – торопливо проговорила Геля. – Конечно, о чем волноваться! Это наше поколение Америкой пугали, как тем светом, а у молодых все по-другому. Ну, располагайтесь, отдыхайте. Ванная вон там. Вене сейчас Тася покажет его комнату. А я пока обед…

С этими словами она повернулась – наверное, чтобы идти на кухню.

– Геля, вы извините, я обедать не останусь, – сказал Лукашук. – Время дорого, фильм ведь запускаем. Я завтра позвоню, узнаю, как у вас тут дела. А вообще-то незачем Веньку особо опекать, пусть сам в нашей жизни разбирается. Привыкнет – еще уезжать, пожалуй, не захочет, – улыбнулся Леня и встал. – До встречи, счастливо оставаться! Если что – мой телефон у вас есть.

– Спасибо вам за заботу, Алексей, – с чувством произнесла Геля. – Такой подарок Жене…

Веньке почему-то не по себе стало от ее слов. Конечно, ее Женьке и в самом деле подарок – поездка в Штаты. Но знала бы она о причинах такого великодушия…

– Пойдем, Бен, я тебе твою комнату покажу, – предложила Тася, когда за Лукашуком закрылась дверь.

Обращение «Бен» даже как-то смешно звучало в ее устах. Венька не выдержал и хмыкнул.

– Ты чего? – удивленно взглянула она.

– Да так… Ты меня лучше все-таки Венькой зови. – Под взглядом Таськиных светлых глаз он слегка смутился и объяснил: – Ну, мы же не в Америке. И меня же сюда специально прислали, чтоб я русский язык не забыл.

– Ладно, – кивнула она. – Пойдем, Веня.

Маленькая комнатка, в которую привела его Тася, оказалась ничего, нормальная. Венька опасался, что она будет набита какими-нибудь рюшечками-подушечками – небось Тася со своей мамой наперебой вышивают или вяжут. Но в Жениной комнате, располагавшейся рядом с гостиной, в которой они только что сидели с Лукашуком, не было ничего лишнего.

«Почти как у меня», – удовлетворенно отметил Венька.

Не было, правда, плакатов с рок-группами и футболистами. Вместо них на стене висели портреты каких-то бородатых и не очень бородатых старцев. И компьютера, конечно, тоже не было. А в остальном все то же самое: стол, стул, кровать. Окно необычное – выпуклое, как фонарь, и до самого пола, как будто за ним балкон.

– А это кто у твоего брата висит? – кивнул Венька на портреты.

– Это великие путешественники, – ответила Тася. – Женя очень любит про путешествия читать. Справа Беллинсгаузен, слева Лазарев. Вон тот – Магеллан, а это – Христофор Колумб. Он Америку открыл, – зачем-то объяснила она.

– Приходилось слышать, – усмехнулся Венька. – У нас там тоже не каменный век, в Америке-то. В школе однажды рассказывали.

Правда, он сразу же пожалел о своих словах: Тася ужасно смутилась, чуть не до слез покраснела. Вот черт, да с ней, пожалуй, ни на минуту не расслабишься!

– А тут у вас ничего, – чтобы сменить тему, заметил Венька. – Потолки высокие.

– Потому что это очень старый дом, – с готовностью затараторила Тася. – Он еще в прошлом веке построен, его только внутри переделали после революции. А мы здесь живем с тридцатых годов. То есть, конечно, не мы, а мамин дедушка. Его сюда сослали. Здесь вообще очень много было ссыльных, потому что Караваево – первый город от Москвы за сто первым километром. Мама говорит, что поэтому у нас так красиво и чисто.

Венька заинтересовался этими сведениями и даже захотел расспросить подробнее о Тасином предке. Но решил, что сделает это позже – когда сообразит, что же нормальный американский парень может знать о русских ссыльных. Да и сам он, не будучи американцем, все-таки не понял, при чем тут сто первый километр.

«Ладно, – вздохнул про себя Венька. – Хватит мне еще времени для исторических бесед. Похоже, больше и заняться-то нечем будет».

– Ребята, – заглянула в комнату Геля, – стол накрыт, идите обедать.

Круглый стол в гостиной был уже накрыт белой скатертью и уставлен множеством тарелок и тарелочек с разными вкусностями. Кажется, на нем не стояло ничего, что было куплено в магазине, а не приготовлено в домашних условиях. Веньке сразу приглянулись маленькие пирожки – круглые, продолговатые и еще треугольные. Он даже решил, что при такой кормежке можно будет выдержать расставание с любимыми «Пицца-Хат» и «Макдоналдсом».

– Ну, расскажи нам что-нибудь про себя, Веня, – предложила Геля, разливая по тарелкам грибной суп. – Если хочешь, конечно. Ты ведь не так давно в Америке живешь?

– Да, не очень, – кивнул Венька. – Хотя это как сказать. Я же совсем мелкий был, когда родители из Москвы уехали.

– Все-таки я волнуюсь за Женю, – вздохнула она. – Он у нас, знаешь, не очень общительный. Вот ты, например, так свободно держишься. И с незнакомыми людьми легко сходишься, это сразу видно. А он больше книжки любит читать…

«Ботаник, короче», – решил Венька, но вслух этого, конечно, не сказал.

– Ну и зря ты, мам, волнуешься! – вмешалась Тася. – Наоборот, Жене полезно будет, ты же сама говорила. Английский подучит. И вообще – Америка… – мечтательно произнесла она.

«Тоже, наверно, хотела поехать», – догадался Венька.

И тут он сообразил, что даже не знает, в какую семью отправили этого Женьку! Ему стало не по себе. А вдруг Лукашук сказал Геле и Тасе, что их парень находится как раз у Венькиных родителей? Черт, что ж теперь делать?

«Надо же, сразу такой прокол!» – подумал он, снова представляя себя Джеймсом Бондом.

Венька уж собрался было осторожненько выспросить об этом у женщин – похоже, обвести их вокруг пальца не составляло особого труда, – когда Геля сказала:

– Как все-таки хорошо, что для детей теперь столько возможностей! Обмены эти международные, например. Мы ведь даже слово «Америка» произнести боялись, а теперь – пожалуйста, езжай куда хочешь. Хоть туда, хоть оттуда. Я ведь думала, к нам из семьи Смитов приедет ребенок, – объяснила она. – Из той, в которую Женю направили. А прислали тебя, такая уж система круговая. Но мы тебе все равно очень рады, – тут же, словно оправдываясь, добавила она, как будто Венька мог заподозрить ее в негостеприимстве.

– Веня, а чем ты хочешь заниматься летом? – спросила Тася.

Все время, пока ее мама увлечена была разговором, Таська незаметно скармливала Блэку один пирожок за другим. Прожорливая псина поедала их как семечки, стараясь не чавкать.

«А чем тут можно заниматься?» – подумал Венька, а вслух произнес:

– Да не знаю еще. Чем тут у вас вообще люди занимаются?

– Кто чем, – улыбнулась Геля. – Это смотря какие люди.

– Ну, мои, например, ровесники, – уточнил Венька.

– Это тоже смотря какие ровесники! – засмеялась она. – Некоторые семечки продают возле гастронома. Или бутылки собирают. А некоторые…

«… над книжками с утра до ночи чахнут, как ваш Женька обожаемый», – про себя докончил он.

– На рыбалку можно ходить, – предложила Тася. – Или, например, в лес за черникой. У вас растет черника?

– Да нет, кажется, не растет, – неуверенно сказал Венька.

Он и в самом деле не знал, растет ли в Америке черника. В Майами она уж точно не росла. И в Нью-Йорке, где он два года назад в самом деле был по школьному обмену, тоже не росла наверняка.

– Здесь, конечно, простые развлечения, – объяснила Геля. – Но тебе ведь, может быть, интересно будет, хотя бы для разнообразия? Тот же лес или речка. К тому же у нас тут исторические места. Монастырь есть, например. Правда, он еще не совсем восстановлен.

– Зато лазить можно по развалинам! Там, говорят, сокровища спрятаны в подвале, только их никто найти не может, – сообщила Тася и тут же прикусила язык, бросив быстрый взгляд на маму.

– В каком еще подвале? – мгновенно отреагировала та. – Тася, чтобы и в мыслях не было! Еще не хватало мне… Там же провалы какие-нибудь могут быть, с ума вы посходили!

«Отлично! – подумал Венька. – Хоть что-нибудь тут у них есть, кроме пианино и песочницы под окнами».

– Что вы, Геля! – произнес он таким тоном, как будто подвал в монастырских развалинах уж никак не мог его заинтересовать. – По-моему, это все детские сказки.

Точно таким тоном разговаривал с Машей Сергей, если приходил домой еще позже, чем обещал. Заодно Венька не удержался от подколки:

– Тася, наверно, про Робин Гуда какого-нибудь любит читать, вот и верит во всякие глупости!

Но Таська опять так смутилась, что он в очередной раз пожалел о своих словах. И, чтобы скрыть неловкость, спросил:

– А что это у вас за картинка такая?

Большая картина, висящая над пианино, привлекла его внимание главным образом своими яркими красками. А уже вглядевшись повнимательнее, Венька заметил, что она вообще какая-то необычная. Во-первых, она была нарисована не на бумаге, а на большой деревянной доске. А во-вторых, на ней были изображены какие-то странные деревья. То есть деревья-то, может, были и не очень странные, а вот птичьи гнезда на них – уж точно необыкновенные. Ярко-зеленые, как будто сделанные из травы. И битком набитые разноцветными птенцами – красными, желтыми, синими.

– Это наша Тася рисует, – с гордостью сказала Геля.

– Разве бывают такие птицы? – удивился Венька.

На этот раз он совсем не хотел подколоть Таську. Наоборот, ему очень понравилась картина. Но как-то необычно все-таки.

– Может, и не бывают, – улыбнулась Геля. – А может, и бывают… Главное, что Тася их такими видит, понимаешь?

– Понимаю, – кивнул Венька.

На самом деле он ничего не понял в Гелином объяснении. Но с удивлением почувствовал, что из-за этой непонятности картина нравится ему еще больше.

– Если хочешь, я тебе и другие свои работы могу показать, – предложила Тася.

Она по-прежнему выглядела слегка смущенной, но теперь уже заодно и радостной, и даже немного гордой.

«Да и я, наверно, гордился бы, если б так умел», – с неожиданной грустью подумал Венька.

– Пошли покажешь, – кивнул он.

– Погодите, погодите, как это «пошли»? – тут же забеспокоилась Геля. – А второе? Грибочки с картошкой! Уже боровики первые появились, я вчера на рынке купила. У вас ведь, наверное, нет боровиков в Америке?

– Шампиньоны только, – ответил Венька. – Ладно, Тась, потом покажешь.

Ему больше хотелось посмотреть картины, чем попробовать очередное блюдо: он и так уже до отвала наелся супом с пирожками. Но обижать Гелю было жалко. Венька вообще с удивлением заметил, что ему почему-то даже подшучивать не хочется над этой женщиной и над как две капли воды на нее похожей дочкой.

Ему показалось, что он находится в этом доме не с утра, а давным-давно. Даже странности новой, совсем непривычной жизни уже казались ему довольно интересными. Как Таськины разноцветные картины.

«Ладно, – решил Венька, – никуда от меня Майами не денется. На Рождество можно будет съездить из Англии, еще даже лучше. Пусть уж их Женька Америкой наслаждается, а я тут пока что сориентируюсь».

Глава VI ПОДМОСКОВНАЯ АМЕРИКА

В то самое время, когда Стрелецкий-младший любезно предоставлял Жене Лапушину наслаждаться Америкой, тот сидел за белым компьютерным столом в просторной комнате и с мрачным видом смотрел в окно. Пейзаж в перекрестье рамы мало напоминал американский. Во всяком случае, ни небоскребов, ни каких-нибудь пальм в обозримом пространстве не наблюдалось.

Просторный двор, обнесенный высоким каменным забором. В середине двора – что-то вроде качелей, больше напоминающее пестрый подвесной диван под тентом. На нем, свернувшись клубком, спит маленькая черная кошка. Рядом с качелями-диваном, совсем не по-американски, валяются обломки какой-то арматуры и огромные бетонные кольца неизвестного назначения. За забором растут высокие сосны и виднеется на пригорке березовая рощица – тоже вроде бы не американская.

Женя вздохнул. «Интересно, сколько еще придется любоваться этим пейзажем?» – подумал он.

Правда, совсем не обязательно было сидеть в комнате. Можно было выйти во двор или за ворота, побродить по улице вдоль домов – точно таких же богатых особняков, как тот, в котором Женька сидел сейчас. Если бы он умел ездить на мотоцикле, то можно было бы даже покататься по окрестностям. Правда, в этом случае молчаливый и суровый, похожий на шкаф Андрей наверняка поехал бы вместе с ним.

Но на мотоцикле Женя все равно ездить не умел, так что и думать об этом было незачем.

«А о чем вообще думать? – мрачно подумал он. – О том, как меня вокруг пальца обвели?»

Вообще-то за неполную неделю, проведенную в большом новом доме, он успел даже привыкнуть к этой мысли. Но все-таки Жене неприятно было вспоминать, что произошло в то утро, когда он простился с мамой и Тасей и, полный радостных предчувствий, вместе с Алексеем сел в спортивный «Мерседес».

«Хорошо, что от мамы удалось отвязаться, – думал Женя, глядя, как мелькают за окном машины подмосковные дачные домики. – Тем более раз целая группа летит. Очень приятно было бы, если б меня за ручку привели, как младенца годовалого!»

Не провожать Женю в Шереметьево уговорил маму Алексей.

– Геля, неужели вы даже в такой малости своему сыну не доверяете? – сказал он, еще когда брал у нее Женькино свидетельство о рождении, чтобы отправить факс в Америку. – Он же взрослый парень, зачем его к трапу-то вести? Соберутся ребята из разных городов, и никого не будет сопровождать почетный эскорт родителей. По-моему, в этом-то и заключается смысл всего мероприятия. Нашим детям ведь предстоит жить в совсем другом мире, чем нам. Более свободном, предназначенном для самостоятельных, независимых людей…

После таких слов голову можно было давать на отсечение, что мама постесняется провожать Женю в аэропорт. Так оно и вышло.

– Наверное, вы правы, – вздохнув, сказала она. – Пусть хоть они почувствуют себя свободными людьми. Мы-то полжизни прожили с оглядкой, как будто чьего-то окрика все время ждали. Мне только неловко, Алексей, опять вам от нас беспокойство – отвозить…

Алексей только рукой махнул.

Но огромный пакет с пирожками она Жене все-таки всучила, несмотря на уверения Алексея, что в самолете всех будут кормить. Правда, Женя не слишком отбрыкивался от маминого пакета. Вместе с радостью он чувствовал и печаль, в которой даже сам себе боялся признаться. Впервые в жизни он отправлялся куда-то без мамы и без Таси… Да еще так далеко, просто в другую жизнь!

И хотя в свои четырнадцать лет Женя чувствовал себя вполне взрослым, но все-таки…

– А мы не опоздаем? – спросил он, посмотрев на часы, и тут же слегка устыдился своего вопроса.

Как будто не понятно, что Алексей не из тех людей, которые способны куда-то опаздывать! А сегодня он выглядел каким-то особенно собранным, подтянутым. И молчал все время, словно был погружен в свои мысли глубже, чем обычно.

– Не опоздаем, – ответил он, не отрывая глаз от дороги. – Времени – вагон и маленькая тележка. Мы еще заедем тут в одно местечко, у меня дело небольшое есть. Ты как, не против?

Конечно, Женя был не против.

Не въезжая в Москву, Алексей немного проехал по Кольцевой и вывел машину уже на другое шоссе. Оно показалось Жене более пустынным и гладким, чем Ярославское. И дома, которые постепенно замелькали у обочины, не напоминали стандартные дачные домики.

Большинство из них были похожи на средневековые замки с башенками и бойницами. К виду таких домов, принадлежащих «новым русским», Женя успел привыкнуть: они как грибы вырастали и в окрестностях Караваева, далеко сверкая медными крышами.

Впрочем, вдоль этого незнакомого шоссе встречались не только «замки», которые всегда казались ему какими-то неестественными. То и дело мелькали дома, похожие на настоящие усадьбы с белыми колоннами – вроде той, что уже сто лет стояла в Караваеве над рекой, окруженная старинным парком.

Алексей свернул с шоссе и, проехав километров пять по узкой дороге, остановил машину возле одного из таких, похожих на поместья, домов. Этот, бело-золотистого цвета, стоял на самом краю недлинной тихой улицы.

Женя думал, что Алексей посигналит, чтобы их впустили. Но массивные зеленые ворота открылись сами собой, как в сказке, и «Мерседес» медленно поехал по широкой дороге к трехэтажному дому.

Алексей притормозил у самого крыльца – так, что колеса чуть не уперлись в ступеньки.

– Пойдем. – Он первым вышел из кабины и открыл Женину дверцу. – Давай, Женя, давай живее! Времени нет!

«Странно, – удивился Женя, – только что сам говорил про вагон и маленькую тележку».

Алексей пропустил Женю вперед. Сам он поднимался по ступенькам так стремительно, как будто за ними кто-то гнался. Женя даже споткнулся оттого, что Алексей едва не наступал ему на пятки.

– Посиди пока тут, – коротко сказал Алексей, открыв дверь в небольшую комнатку на первом этаже. – Мебель-то есть хотя бы? Ага, привезли уже. Ну, жди, я сейчас буду.

Женя оглядел комнату, в которой так неожиданно оказался, и сразу понял, что смотреть здесь в общем-то не на что. Белые стены, кожаный диван и два кожаных же кресла. Впрочем, Женя никогда не скучал наедине с собой, даже не понимал, как это людям бывает скучно в одиночестве: всегда ведь можно подумать о чем-нибудь интересном. Они с Тасей оба были такие.

Вспомнив маму и Таську, Женя снова взгрустнул было, но тут дверь широко распахнулась и в комнату вошел Алексей в сопровождении еще одного мужчины примерно таких же лет.

«А этот на дога похож, – по своей привычке всех сравнивать с собаками сразу же решил Женя. – Ну да, точно, подтянутый такой. Пружинистый!»

«Пружинистый» темноволосый мужчина с порога бросил на Женю быстрый, оценивающий взгляд.

– Ну, привет! – сказал он таким веселым голосом, как будто Женя не заехал сюда случайно по каким-то Алексеевым делам, а был в этом доме долгожданным гостем. – Привет, Женя Лапушин. Меня зовут Сергей.

– Здравствуйте, – удивленно ответил Женя, вставая с дивана. – А откуда вы меня знаете?

– Да наслышан о тебе, – усмехнулся Сергей. – И, признаться, даже фотографии твои рассматривал.

– Вы тоже кино снимаете? – догадался Женя. – Как Алексей?

– Какое кино? – На этот раз удивился уже Сергей. – А-а, кино… Нет, я кино не снимаю. У меня на это, по правде говоря, и времени нет. Я и сейчас-то на полчаса вырвался. Специально чтобы на тебя взглянуть.

– На меня-а?

Женино изумление возрастало с каждой минутой. Однако этот неожиданный Сергей не вызывал у него ни малейшей неприязни. Даже наоборот: все в его облике – от улыбки и взгляда темных глаз до сияющих ботинок – как-то само собою вызывало расположение.

– Вот что, Женя, – сказал Сергей, – я бы и рад с тобой поболтать, да времени уже не остается. Поэтому план такой. Сейчас тебе Леня кое-что сообщит. Объяснит расклад событий. А уже в зависимости от этого будут строиться наши с тобой дальнейшие отношения. Надеюсь, они сложатся хорошо! Так что я не прощаюсь.

Быстро проговорив все это, Сергей приветственно махнул рукой и вышел. Женя ошеломленно взглянул на Алексея.

– Кто это? – пробормотал он. – Как-кой еще расклад событий?

– Да вот, Жень… – слегка смущенно произнес Алексей. – Я должен перед тобой покаяться. Пришлось немного неточно вас всех проинформировать. Нет-нет, ты не волнуйся, с Америкой все будет о'кей! – торопливо проговорил он. – Только не сразу, понимаешь? Видишь ли, если бы я твоей маме сказал все как есть, она бы тебя ни в какую Америку ни за что не отпустила. Правда?

– Правда, – машинально кивнул Женя.

Уж это точно! Мама и так-то вся извелась из-за этой его поездки, а если бы знала про какой-то еще дополнительный «расклад событий» – какая там Америка!

– Понимаешь, – продолжал Алексей, – Сергей – это мой самый давний и близкий друг. Очень близкий! – для верности повторил он. – И вот у него, у моего самого близкого друга, возникли серьезные неприятности с сыном, твоим ровесником. – Возможно, он ожидал, что Женя сразу начнет расспрашивать подробности возникших у Сергея неприятностей, но тот молчал, и Алексей сам объяснил, в чем дело: – Видишь ли, когда пацан твоего возраста растет в райских условиях – а в этой семье, уж поверь мне, условия действительно райские, – то неизбежно возникают проблемы. Так вот, Серегин Венька связался с плохой компанией, перестал быть откровенным с родителями. У них появились подозрения, что он попробовал наркотики… В общем, целый набор неприятностей! А сын единственный, любимый. Представляешь, каково его маме? Короче, они пригласили кучу специалистов по подростковой психологии, и все говорят в один голос: мальчик должен переменить образ жизни, оказаться не в стерильных условиях богатой семьи, а в нормальных обстоятельствах, в которых живет нормальный мальчишка его возраста. Например, ты. Понимаешь?

Это-то Женя понимал. Не понимал он другого: при чем тут он к какому-то Веньке, который должен пожить в нормальных обстоятельствах?

– А я при чем? – спросил он.

– Вот! В этом-то все и дело, – быстро ответил Алексей. – Мы с Сергеем и Машей вместе ломали головы над тем, где же найти для Веньки эти самые нормальные условия. И тут я совершенно случайно познакомился с тобой и твоей мамой – и сразу понял, что в вашей семье заключается наше спасение. Я говорю «наше», потому что и Венька, и его родители для меня все равно что родные, – пояснил он. – И поэтому я очень прошу тебя нам помочь.

Женя ошеломленно смотрел на него и не знал, что сказать. То есть он, конечно, очень хотел бы помочь Алексею, потому что… Да потому что никогда не видел такого человека – настоящего мужчину, готового оказаться рядом в нужную минуту, все знающего и умеющего! Но Женя просто не мог понять, в чем же должна заключаться его помощь.

– Я, конечно, пожалуйста… – пробормотал он. – Только что же я должен делать?

– Да ничего особенного! – Жене показалось, что Алексей вздохнул с облегчением. – Собственно, все уже сделано, неужели ты не догадался?

– Что – все?

– Да то, что этот якобы американский мальчишка, который приедет в вашу семью, и есть наш Венька!

– Ка-ак?! – Женя почувствовал, как его рот сам собою открывается. – А… А как же я?

– А ты – прекрасно! – Алексей широко улыбнулся. – Ты немного побудешь здесь, пока Венька поживет у твоей мамы и войдет в норму, вот и все. Психологи говорят, что на это месяц понадобится, не больше. А потом Сергей действительно отправит тебя в Америку, притом в такие условия, которые мало кто во сне видал. В Майами, например. Слыхал про такое местечко? Океан, Атлантическое побережье, для отдыха лучше не придумаешь! Вы все вместе туда поедете – ты, Венька и его родители. Да и твою маму с Таськой спокойно можно будет прихватить! – добавил Алексей. – Пойми, Женя, для Сергея все это не составляет никакого труда, он очень богатый человек, а для единственного сына ничего не пожалеет. Ну как, идет?

Женя по-прежнему молчал. Теперь он понял, в чем дело, но легче ему от этого не стало. Слишком уж невообразимое известие на него обрушилось! То есть все это, может, и нормально… Но почему же Алексей ничего не объяснил маме? И зачем надо было его, Женю, увозить из дому? Как будто мама не поняла бы, что у людей проблемы, как будто отказалась бы принять этого Веньку, даже если он и не американец! Да они просто пожили бы все вместе, сколько надо, места хватило бы!

Наверное, все эти мысли были написаны у него на лбу, потому что Алексей сказал:

– Женя, пойми, я просто не мог посвящать твою маму во все детали. Одно дело ты, мужчина, а другое – она, довольно беспомощная и наивная женщина. Ты сам подумай: да разве она отпустила бы тебя одного из дому, даже к самым надежным людям?

– А зачем вообще-то было увозить меня из дому? – наконец спросил Женя. – Вы бы могли просто этого пацана к нам привезти…

– Тут есть еще одна тонкость, – помолчав, сказал Алексей. – Я хочу, чтобы между нами не было секретов, Женя. Дело в том, что никто из знакомых Сергея не должен знать, что у них такие неприятности с сыном. Понимаешь… Когда человек богат, у него бывает больше недоброжелателей, чем друзей. Такова жизнь, Женя! Вот и у Сергея… К сожалению, очень многие хотели бы использовать любую его проблему в очень неблаговидных целях. Ну, это уже взрослые расклады, их вот так, с ходу не объяснишь. Главное – никто не должен знать, что Венька не живет с родителями.

– Так что, я, получается, должен Веньку этого изображать? – наконец догадался Женя. – Получается, вы меня все-таки на роль взяли, только не в фильме, а по-настоящему?

Он едва не заплакал, поняв истинный смысл происшедшего. Да его просто обвели вокруг пальца, как малого ребенка!

– Женя, Женя, ну зачем ты так? – укоризненно произнес Алексей. – Я же все тебе сказал, ничего не скрыл. Если хочешь, я просто поберег нервы твоей мамы, вот и все. И какая еще роль? Просто поживешь какое-то время в этом доме. Да ты, Жень, такой жизни никогда не видал, тебе же еще и интересно будет! И заботиться о тебе здесь будут не хуже, чем о родном сыне, уж это ты не сомневайся. Охрана, все как положено. И вообще – живи, как все здесь живут. Гуляй, общайся. Здесь ребята какие-то есть в соседних домах, с ними познакомишься. На мотоцикле можешь кататься. У Веньки «Харлей» настоящий. В общем…

– Знаете что, – решительно начал Женя, – я, во-первых, на мотоцикле кататься не умею, а во-вторых…

Он хотел уж было сказать, что не собирается участвовать в этом дурацком розыгрыше. Мало ли что надо какому-то Веньке и его родителям! Вот если бы ему сразу сказали всю правду, а не водили за нос, как какого-нибудь…

Но в ту минуту, как Женя собрался все это высказать Алексею, дверь снова открылась. Алексей обернулся, Женя тоже – и увидел незнакомую женщину. Она входила в пустую белую комнату такой стремительной и легкой походкой, как будто была не человеком, а птицей – например, ласточкой.

– Леня, ну что же ты меня не зовешь! – с порога сказала она. – Привез ребенка, он, может быть, голодный. Ты, значит, и есть Женя? Какой чудный мальчик, светленький, и совсем, по-моему, не… Да он вообще на девочку похож!

Если бы кто-нибудь другой назвал его ребенком да еще заявил, что он похож на девочку, Женя обиделся бы смертельно. Но вот именно если бы кто-нибудь другой… И голос, и весь облик этой женщины почему-то не позволяли на нее обижаться. Какая-то она была… Милая, беспечная и ясная, как фея из сказки – вот какая! Даже потертые джинсы и клетчатая рубашка навыпуск, в которые вполне современно была одета «фея», не портили впечатления.

По тому, как сразу переменилось лицо Алексея, Женя догадался, что не на него одного она производит такое магическое воздействие. У Алексея даже голос стал другим – словно бы просительным!

– Маша, да мы только что приехали, – произнес он этим новым голосом, вскакивая с дивана, как школьник. – Я не успел еще…

– Ну и ладно! – Маша махнула рукой и засмеялась; смех у нее был переливчатый, как звон колокольчика. – Женечка, пойдем поскорее обедать, все давно готово. А я уже извелась, сижу как на иголках. Ты мне про свою маму пока расскажешь, ладно? Я так волнуюсь, куда Венечка мой попадет… Хотя если твоя мама на тебя похожа, то, пожалуй, можно не волноваться.

Говоря все это своим необыкновенным голосом, Маша взяла Женю за руку и повела к двери.

– Маш, подожди! – опомнился Алексей. – Ты пойди пока, скажи, чтоб накрывали, нам тут с Женей еще кое-что уточнить надо.

– Хорошо, – кивнула она. – Только недолго, Леня, ладно?

Она исчезла за дверью. Жене показалось, будто нежный хрустальный звон все еще слышен в комнате.

– Вот это Венькина мама и есть… – глядя на закрывшуюся за Машей дверь, медленно произнес Алексей. – Принцесса на горошине… – Он бросил на Женю быстрый взгляд и спросил: – Как ты думаешь, может нормальный мужчина не помочь такой женщине?

– Не может! – ни секунды не думая, ответил Женя.

– То-то и оно-то. Так что давай уж, Жень, поможем ей, чем можем, – почему-то вздохнул Алексей. – Значит, так. Ничего особенного от тебя не требуется. Завтра позвонишь маме, скажешь, что долетел хорошо. Все остальное я тебе уже объяснил. Живешь здесь, у Маши с Сергеем на даче. Да! – вспомнил он. – Придется тебе прическу немного поменять. Веньку, правда, никто тут не знает, потому что дача новая, он здесь вообще еще не бывал. Но на всякий случай… Ну, это мелочи.

Ничего себе мелочи! Обмануть маму, пусть и по телефону, неизвестно сколько времени жить с чужими людьми и изображать какого-то незнакомого пацана! Все это, конечно, так, но… Но кроме всего этого есть и другое: у этой необыкновенной женщины Маши, феи и принцессы на горошине, случилась беда, помочь которой может только он, Женя Лапушин.

И Женя понял, что почему-то уже не может считать, будто его все это не касается…

Алексей опять словно прочитал его мысли.

– А знаешь, почему так? – сказал он. – Потому что – обаяние. Слыхал такое слово? О-ба-я-ни-е! Глянь на Машу – и поймешь, что это такое.

Алексей и раньше не разговаривал с Женей, как с маленьким. Этим-то он и понравился ему с самого начала… А теперь он и вовсе говорил с ним как с равным и говорил о взрослых вещах.

– Ладно, – вздохнул Женя. – Звонить ведь завтра надо, не сегодня? Тогда пойдемте скорее, она же ждет.

Так что, если подумать, обижаться Жене было не на кого. Он ведь даже не заметил, как сам на все это согласился. Вот и сиди теперь третий день у окошка, как царевна Несмеяна какая-нибудь. Или в зеркальце глядись.

Вспомнив про зеркальце, Женя провел рукой по голове. Как и предупредил Алексей, со светлыми кудряшками пришлось расстаться. Правда, Женя ничуть об этом не жалел. Сколько можно походить на девчонку только из-за того, что маме нравится эта дурацкая прическа!

Увидев его в преображенном виде, Маша просто ахнула.

– Ой, Леня… – посмотрев на Алексея, испуганно произнесла она. – Я не представляла, что такое может быть! Даже страшно…

Что такого страшного она обнаружила в его новой стрижке, Женя не понял. Конечно, он и сам видел, что очень изменился. Пришедший в первый же день парикмахер обкорнал его чуть не наголо да еще намазал волосы, брови и даже ресницы какой-то пеной, после которой они из светлых стали темными. Ну и что? Наверно, у Веньки такая прическа, вот и приходится все это терпеть, чтобы быть хоть немного на него похожим. Раз уж согласился участвовать в маскараде.

– Ничего страшного тут нет, Маша, – пожал плечами Алексей. – Я же тебе говорил. Соображать надо! И в нужном направлении.

– Да уж, соображаешь ты быстро, – кивнула Маша. – В чем-в чем, а в этом тебе не откажешь.

Женя заметил, что Алексей не очень обрадовался ее словам. Хотя что она такого особенного сказала? Даже похвалила вроде бы. Разве что усмехнулась как-то не очень радостно…

Но все это было три дня назад. За это время Женя успел привыкнуть и к новой прическе, и к огромному пустому дому, и к Маше. Особенно к Маше, потому что она оказалась не только о-ба-я-тель-ной, но и простой, как девчонка. Прямо не верилось, что ее сын – Женин ровесник.

Женя даже сказал ей об этом в первый же день, еще когда они сидели за обеденным столом.

– А Венечка меня мамой и не называет! – засмеялась Маша. – Не привык. Он же у нас очень рано родился. Сережа на втором курсе учился, я вообще только школу закончила, даже в институт поступить не успела. И мы жили в такой огромной коммуналке, вроде студенческого общежития. Ну, понимаешь, мои родители не очень обрадовались, что я так рано замуж вышла, да еще за провинциала. Вот Сережа и устроился дворником, чтобы отдельно жить. Комнату получил на улице Чехова, в огромной такой, старой квартире. И соседи все – такие же студенты, тоже дворниками подрабатывали. Веньку все по очереди нянчили, он и привык всех взрослых по имени называть. Мы так весело жили, Женя! – Она засмеялась своим смехом-колокольчиком и тут же почему-то погрустнела. – Только это было очень давно…

В общем, к Маше он привык в первый же день, как будто дружил с ней всю жизнь. Тем более что больше и привыкать было не к кому. Сергей на даче не появлялся. Алексей, которого Маша называла Леней, тоже куда-то исчез сразу после того, как Жене сделали новую прическу. Были еще рабочие, которые укладывали паркет на втором этаже. Но с ними общалась Маша, а Женю они замечали не больше, чем кошку Дусю.

Был, правда, еще охранник Андрей. Но общаться с ним – все равно что с деревом во дворе. Даже с деревом, пожалуй, еще и интереснее: оно хоть листьями шелестит. Андрей же был так молчалив и мрачен, как будто Женя сделал ему что-то очень неприятное. На любые вопросы он отвечал коротко и словно нехотя, на Женю смотрел сквозным взглядом, словно тот был прозрачный. Но при этом сопровождал Женю всюду, как тень. Очень приятно, когда за тобой постоянно ходит человек, который явно относится к тебе плохо! И почему, кстати?

Но в общем-то Андрей всем своим поведением подчеркивал, что на него можно не обращать внимания. И получалось, что Женя полностью предоставлен сам себе. А значит, надо было когда-нибудь выбраться из своей – или Венькиной? – комнаты и прогуляться наконец по дачному поселку с красивым названием Николина Гора.

Это он и решил сделать на третий день своей здешней жизни.

Глава VII ЗЛОВЕЩИЙ ЗВОНОК

Женя вышел за ворота и огляделся. Улица была пустынна. Дом Сергея и Маши стоял на ней последним. Можно было пойти направо, по дороге заглядывая за заборы – вдруг обнаружится какой-нибудь ровесник. Но бродить вдоль заборов, высматривая ровесников, Жене не очень хотелось. Поэтому он пошел налево – туда, где на пригорке виднелась березовая роща.

Но бродить в одиночестве ему пришлось недолго. Едва обогнув забор Сергеевой дачи, Женя услышал голос:

– Эй, ты куда направляешься? Давай к нам!

Обернувшись на голос, Женя увидел пацана и девчонку. Оказывается, сразу за последней дачей было что-то вроде большой поляны, на которой были расставлены деревянные столики со скамейками и еще какие-то качели-карусели. Пацан с девчонкой как раз и сидели на противоположных сторонах длинной качельной доски.

– Привет, – сказал парень, когда Женя подошел поближе. – Ты, значит, Венька Стрелецкий?

Жене стало немного не по себе. Вроде бы он уже привык к мысли о том, что надо выдавать себя за Машиного сына. Но одно дело привыкнуть к этой мысли и совсем другое – спокойно врать каждому встречному-поперечному…

– Да, – все-таки кивнул он. – А ты?

– А я Колян Генералов, – представился парень. – А она – Юлька Звенигородская.

Женю немного удивило, что парень называет себя и девчонку по фамилии, как взрослых. Но, может, так здесь принято?

– Неужели ты в «двадцатке» учишься? – глядя на Женю каким-то насмешливым взглядом, спросила Юлька.

Жене сразу бросилась в глаза ее необычная прическа: с одной стороны челка длинная, а с другой короткая. Но, услышав Юлькин вопрос, он позабыл о ее прическе. Его даже холодный пот прошиб.

«Где-где я учусь? – мелькнуло у Жени в голове. – Какая еще двадцатка?»

– Д-да… – на всякий случай пробормотал он. – Учусь…

– А не похоже! – вдруг расхохоталась Юлька. – Это что, у вас там все в турецком прикиде ходят?

Женя машинально взглянул на свою майку, хотя и так прекрасно знал, как она выглядит. Вполне приличная майка, черная, с разноцветной вышивкой «Reebok» на груди. Мама специально купила ее на караваевском рынке для поездки в Америку. Может, и турецкая, он не очень в этом разбирался. И как только Юлька сразу это определила?

Но больше всего Женю удивила не Юлькина догадливость, а совсем другое. То, что под ее насмешливым взглядом он почувствовал себя так, как будто никакой одежды на нем нет вовсе. Или есть, но из раскаленного железа. Он не понимал, чего должен стесняться, но готов был провалиться сквозь землю.

– Да ладно тебе, – повернувшись к Юльке, хмыкнул Колян. – Может, это у него фишка такая, тебе не по барабану, что ли?

– Мне-то все по барабану, – пожала плечами она. – Ладно, замнем для ясности. В сокс будешь играть?

– Буду, – кивнул Женя.

Он понятия не имел, что это за игра такая, но готов был играть во что угодно, лишь бы избежать расспросов о прикиде, о «двадцатке» или еще о каких-нибудь вещах, о которых не имел ни малейшего представления. Например, о компьютерах.

В Венькиной комнате стоял плоский чемоданчик. Маша сказала, что это ноутбук, и даже показала Жене, как играть в какую-то Венькину любимую игру. Смотреть, как на цветном экране разворачивается настоящий фильм, было интересно. Но Женя так и не понял, на какие клавиши надо нажимать и для чего. Да и глаза у него быстро заболели с непривычки.

Может, и сокс – тоже что-нибудь компьютерное? Правда, они ведь сейчас все-таки не в доме, а на улице… Спросить, как играют в сокс, Женя не решился.

«И зачем только я сюда вышел? – тоскливо подумал он. – Сидел бы один. Можно подумать, без компании соскучился!»

Он чувствовал себя растерянным и почему-то униженным. А почему – непонятно. К счастью, игра в сокс оказалась совсем несложной. Женя даже не понял, в чем же она заключается. Колян достал из кармана длинных шорт маленький матерчатый мячик. Мячик был набит песком и вышит бисером. Они втроем образовали подобие кружка и принялись ногами перекидывать этот мячик друг другу. Прошла минута, две, пять. Женя украдкой приглядывался к Коляну и особенно к Юльке, ожидая какого-нибудь подвоха. Но оба они кидали мячик с таким видом, как будто были заняты невесть каким важным и увлекательным делом. Если Колян ронял мячик после Юлькиного паса, она хохотала, как будто произошло что-то ужасно смешное.

– Мои предки говорили, ты отсюда в Майами рванешь? – Юлька наконец нарушила сосредоточенное молчание. – Правда, что ли?

– Ага, – кивнул Женя и пропустил Колянов пас.

Он вспомнил, что Алексей упоминал про Майами, и решил, что надо будет подробнее расспросить Машу. Еще ведь, наверно, не раз придется увидеться с этой Юлькой.

– А что «Харлей» у тебя есть, тоже правда? – не отставала она.

И про Венькин мотоцикл Женя слышал, поэтому снова кивнул в ответ.

– Неуже-ели? – насмешливо протянула Юлька. – На-адо же… Так ты, может, и ездить на нем умеешь? – И, не дав Жене ответить, ошеломила его следующим вопросом: – А «Boyzone» у тебя есть что-нибудь?

Что такое «Boyzone» и в каком виде это должно у него быть или не быть, он даже приблизительно не мог себе представить. Женя стоял, прислонившись к забору дачи Стрелецких, и хватал ртом воздух, как выброшенная из воды рыба. Еще минута, и он просто развернулся бы и убежал, плюнув и на Юльку с ее вопросами, на которые невозможно ответить, и на Коляна с его соксом, в который непонятно зачем играть…

Но тут, на свое счастье, Женя услышал прямо у себя за спиной:

– … е-еня! Зайди-ка домой на минуту!

Мужской голос из-за забора, кажется, принадлежал Сергею. Правда, Женя не был в этом уверен, потому что видел Стрелецкого-старшего всего несколько минут. Но сейчас он готов был бежать на чей угодно зов – лишь бы отсюда подальше!

– Чего это твои? – недовольно поморщился Колян. – Вот, блин, минуту отдохнуть не дадут! Ну, сходи, что ли, а то ведь не отстанут, – разрешил он.

– Я сейчас! – радостно крикнул Женя. – Сейчас вернусь!

«Вернусь, как же!» – с облегчением подумал он, вбегая во двор дачи.

Звал его действительно Сергей. Женя только не понял, зачем. Кажется, Стрелецкий опять приехал ненадолго, потому что, несмотря на жару, даже не снял галстук и пиджак, да и выглядел каким-то обеспокоенным, погруженным в свои заботы. И его большой черный «Мерседес» стоял у ворот, даже во двор не заехал.

– Привет, – сказал Сергей, когда Женя, слегка запыхавшись, остановился перед ним. – Ну, как ты здесь? Освоился? Маша говорит, вы подружились?

Странная у людей манера – задавать следующий вопрос, не дождавшись ответа на предыдущий! Ну как он может ответить одним словом? Да, подружился с Машей. А вот освоился ли… Женя вспомнил Юлькины насмешливые расспросы и пожал плечами. Понимай как хочешь! Да и не все ли равно Сергею, как живет на его даче посторонний пацан?

Но, кажется, Стрелецкий не был так уж равнодушен к Жениной здешней жизни. Он на секунду прищурился, взглянул на него повнимательнее и сказал:

– Я тут случайно услышал, как ты с ребятами беседовал. Есть проблемы?

Еще не хватало делиться своими проблемами с этим совершенно чужим, как снег на голову свалившимся человеком!

– Никаких проблем, все нормально, – буркнул Женя. – Ребята как ребята.

– Есть проблемы, есть, – не обращая внимания на его ответ, уверенно сказал Стрелецкий. – И, между прочим, ты сам себе их создаешь. Извини, но я минут пятнадцать за забором стоял, слушал.

– Зачем? – сердито спросил Женя.

– Да интересно стало! – засмеялся Стрелецкий. – Венька-то у меня совсем другой. Я, например, не могу себе представить, чтобы он застеснялся своей одежды. Знаю, знаю, что ты скажешь, – сказал он, предупреждая Женину реакцию. – Что у Веньки и одежда другая. Ну, во-первых, ты можешь просто открыть шкаф в его комнате и надеть что хочешь, неужели Маша тебе не говорила?

– Говорила… – опустив глаза, ответил Женя. – Но я же в Америку собирался, у меня свои вещи есть с собой.

– А во-вторых, – словно не расслышав его ответа, продолжал Стрелецкий, – в любой одежде и в любой ситуации надо уметь держаться, как ты считаешь нужным. Люди сразу это чувствуют и начинают относиться к тебе так, как ты сам им позволяешь. Понимаешь?

Можно было, конечно, рассердиться на Сергея и вообще не разговаривать с ним. Какого черта он лезет не в свое дело! Как будто кто-то набивался к нему в гости… Но, к собственному удивлению, Женя почувствовал, что совсем не хочет сердиться на этого человека.

Вместо каких-нибудь решительных слов он шмыгнул носом и спросил, вглядываясь в темные и живые глаза Стрелецкого:

– Но как же это сделать? Я не умею…

– Надо научиться, Женя, – спокойно ответил тот. – Жизнь все равно заставит тебя этому научиться, рано или поздно. Иначе озлобишься на весь белый свет. Думаешь, мало тебе еще предстоит проверок на вшивость?

Про «проверки на вшивость» он сказал так смешно, что Женя улыбнулся, несмотря на испорченное Юлькой настроение. Сергей тоже улыбнулся, и лицо у него снова стало таким, как в первый день знакомства: не смурным, не жестким, а ясным и веселым.

– Надо просто сказать себе в один прекрасный день: «Вот я, Женя Лапушин, такой как есть, имею право на уважение окружающих. Конечно, я должен стать лучше, умнее, но я сам это знаю и не позволю, чтобы какой-то дурак учил меня жить». И все! – Сергей положил руку на Женино плечо. – Поверь мне, этого достаточно. Результат не замедлит сказаться. Пойдем-ка, Женя. Я там шлем для виртуальной реальности привез и игрушки всякие для компьютера. Посмотри, если хочешь.

– А если не хочу? – с некоторым ехидством спросил Женя.

– А если не хочешь, то не смотри! – засмеялся Стрелецкий. – На слове поймать меня думаешь? Нос не дорос!

На кого угодно Женя обиделся бы за такие слова. Но Сергей был каким-то необычным человеком. А что в нем такое особенное – и не поймешь…

Об этом Женя размышлял целый вечер. Сергей давно уже уехал. Перед отъездом он о чем-то поговорил с Машей, и после разговора она спустилась со второго этажа в столовую совсем печальная. За ужином Женя заметил даже, что глаза у нее припухшие. Плакала, наверно. Что с ней происходит, сердится она на Стрелецкого, что ли?

Слишком много всего непонятного было в его нынешней жизни… Из-за этого Жене казалось, что не неделя какая-нибудь прошла после его отъезда из дому, а месяц или даже два.

Ночью он никак не мог заснуть – ворочался в кровати, вставал, открывал окно, чтобы в комнате стало прохладнее. Но открытое окно не помогало, сон никак не приходил.

Женя натянул брюки, приоткрыл дверь и выглянул из своей комнаты в коридор третьего этажа.

«На улице немного посижу, – решил он. – Может, усну потом поскорее. Хорошо, что Андрей не слышит!»

Андрей спал за стенкой, но пять минут назад Женя расслышал, как у него скрипнула дверь: в туалет, наверно, вышел.

Женя на цыпочках спустился вниз по винтовой лестнице, пробежал через большой холл на первом этаже – и тут только сообразил, что входная дверь, конечно, заперта. Сейчас он начнет возиться с замками, Андрей услышит… Посидишь тогда один на свежем воздухе, как же!

Женя представил, как он сидит на большой открытой веранде, а за спиной у него маячит шкафообразная фигура охранника, – и ему расхотелось выходить на улицу. Он потоптался немного у выхода, чувствуя босыми ногами прохладные паркетные дощечки, и на всякий случай подергал дверную ручку. К его удивлению, дверь бесшумно открылась.

«Отлично! – обрадовался Женя. – Посижу пять минут и лягу».

Выйдя на веранду, он на секунду пожалел, что так и не научился курить. Многие ведь говорят, что сигарета успокаивает нервы и помогает сосредоточиться. Все пацаны у них в классе и во дворе курили, а он вот… Там, в Караваеве, Женя понимал, что неумение курить окончательно закрепляет за ним звание маменькиного сынка. Но после недавнего разговора с Сергеем он почувствовал, что относится к этому совсем по-другому…

«А как хотят, так пусть и называют! – весело подумал он. – Мне-то какая разница? Захочу – закурю, а не захочу – так и не буду!»

Настроение сразу улучшилось. Женя сел в углу веранды прямо на пол и всмотрелся в темное небо. Редкие звездочки мерцали меж сосновых верхушек, и ему показалось, будто они медленно двигаются по кругу, как знаки зодиака. Мама очень любила одно стихотворение, которое так и начиналось: «Меркнут знаки зодиака над просторами полей…» Кто написал это стихотворение, Женя забыл. Но маму он сразу же вспомнил так ясно, что чуть не заплакал. И Таську, конечно, тоже.

«Как они с этим Венькой там живут? – подумал он почти сердито. – Небось…»

Но тут Женя услышал какой-то шорох совсем рядом с верандой и насторожился. Этот шорох не мог происходить из-за Венькиной Дуси или какой-нибудь бродячей кошки: Женя ясно слышал тяжелые неторопливые шаги… Кто-то медленно шел от забора к веранде.

Вообще-то ему нечего было здесь опасаться. Женя уже успел заметить, что кроме приставленного к нему Андрея на даче есть и другие охранники и даже за дорогой постоянно следит телекамера. Но при звуке этих тяжелых шагов ему почему-то стало не по себе. Он пригнулся, почти лег на пол и замер, прислушиваясь.

Идущий от ворот человек остановился у самой веранды и неожиданно произнес сердитым шепотом:

– Ну что ты от меня теперь-то хочешь, а?

Женя вздрогнул, узнав голос Андрея.

«Кому это он? – мелькнуло в голове. – Мне, что ли?»

Но уже через секунду сообразил, что охранник обращается не к нему.

«Да он же просто по телефону! – догадался Женя. – Ну да, сотовый телефон. Никак не привыкну».

Впрочем, эта простая догадка совсем его не развеселила. То, что он услышал через несколько секунд, заставило Женю замереть, как каменный столб с ушами, и покрыться холодным потом…

– Ну что я теперь могу сделать? – повторил Андрей. – Звонишь среди ночи, весь дом перебудишь. Я ж как гвоздем к нему прибитый, будто ты не знаешь. Говорил тебе, сразу надо было от этого щенка избавляться, а ты: жалко, жалко! Вот и получили… Куда его девать, кому он здесь нужен? Разве что утопить, так ведь поздно теперь. Ладно, придумаю что-нибудь. Да успокойся ты, не реви, сказал: придумаю! Скоро избавятся от него, руки мне развяжут, вот тогда и… – Он немного помолчал – наверное, слушал, что говорит собеседник, – потом насмешливо произнес: – Ага, какие все совестливые и жалостливые! А как убирать надо – так Андрюха? Сказал: пока не могу, команды не было. Все, отбой! И не звони больше, без тебя тошно.

Женя почувствовал, как мелкие мурашки бегут по коже. Кого Андрей называет щенком и пацаном, которого «надо убирать», не вызывало сомнений… Но почему, за что?! Женя вспомнил мрачный взгляд охранника и вздрогнул, несмотря на теплую июньскую ночь. Оставалось только гадать, что произойдет, когда Андрею «развяжут руки»…

«Он же сейчас на веранду поднимется!» – с ужасом подумал Женя.

А что, если, обнаружив невольного свидетеля своих откровений, Андрей и разрешения ничьего не станет дожидаться?

Но, к счастью, Женя услышал, как щелкнула зажигалка и тут же почувствовал запах дыма. Значит, охранник решил покурить, прежде чем идти в дом.

Боясь вздохнуть, благодаря судьбу и строителей за то, что входная дверь открывается бесшумно, Женя на четвереньках прополз вдоль веранды и, оказавшись в доме, что было сил припустил по лестнице наверх, в свою спальню.

Глава VIII ЧЕМПИОН АЛЯСКИ ПО ПОДЛЕДНОМУ ПЛАВАНИЮ

Ане всегда казалось, что маленькие города не могут быть старыми, – говорила Тася, идя впереди Веньки по тропинке. – Я думала, раз городок не успел разрастись, значит, ему мало лет. А когда узнала, что наше Караваево старше Москвы, по-другому стала относиться ко всем развалинам, старым улочкам.

Венька слушал, глядя под ноги. Он уже два раза оступился, несмотря на предупреждения Таси, и чуть не вывихнул ногу. С утра Геля отправила их погулять по городку, попросила Тасю показать достопримечательности, главной из которых был парк – чистый, ухоженный, с летним театром, в котором целыми днями играли ученики музыкальной школы. Это была Гелина задумка: пусть дети репетируют на свежем воздухе и заодно привыкают к тому, что их слушают. Людям нравилось – они давно уже привыкли к звучанию в парке скрипки, фагота, гобоя.

Но Тася в парке не задержалась и повела Веньку на берег реки – наверное, потому, что Блэк сразу рванул к воде. Ну, и они пошли за ним, как сказочные герои за волшебным клубочком.

Защищаясь руками от крапивы, Венька шел по тропе, заросшей так, что не видно было, куда ступают ноги. Хорошо еще, что Блэк бежит где-то впереди, да и Тася, чувствуется, дорогу знает наизусть. И еще шпарит, не умолкая, как экскурсовод.

– Я даже пейзажи стала другие писать, – рассказывала она. – Раньше у меня были яркие и резкие краски, а сейчас я чувствую, что не могу такими пользоваться. Смешиваю, путаю – так хочется передать бесконечность времени, которое здесь скопилось!

«Надо же, бесконечность времени! – хмыкнул про себя Венька. – Слова какие придумывает… Вот кого бы в Америку отправить». Кэт Хэллбрук, преподаватель колледжа, в котором Венька целый год учился в Нью-Йорке, как раз и занималась поисками по всему миру таких вот, непохожих на своих ровесников, детей.

Венька с самого начала, конечно же, приглядывался к Тасе, с которой ему так неожиданно пришлось познакомиться. И постепенно до него доходило: эта девчонка – как раз тот случай, когда «не выпендриваются». Это открытие показалось ему таким удивительным, что он даже не сразу поверил.

И с не меньшим удивлением он чувствовал, что сам себя не узнает. Вот, например, Таська рассказывает о том, что ему и в голову никогда не приходило, – о городке, о пейзажах и красках, – а он сразу понимает, словно сам здесь живет, и сам все это чувствует… И даже догадывается, что такое бесконечность времени.

Они вышли на высокий берег реки. Странно: казалось, что спускаются с горы, а когда совсем спустились, то увидели внизу еще обрыв. Городок весь остался где-то наверху. Река делала широкую петлю, открывая за собой простор пойменного луга. А слева и справа над речной излучиной нависали заросли городского парка, садов, просто непролазных кустов по оврагам.

– А ты чем интересуешься, Веня? – спросила Тася.

Венька пожал плечами. Попробовала бы, например, Катюха спросить у него что-нибудь таким серьезным и искренним тоном – уж он бы ей ответил! Подумав про Катюху, Венька вдруг понял: а ведь он уже не может даже вспомнить, как выглядит его московская подружка… Он бросил быстрый взгляд на Тасю – и не удивился своей беспамятности.

– Что интересно, тем и интересуюсь, – засмеялся Венька, глядя прямо в широко открытые Таськины глаза.

– Ой, я, наверное, не так спросила, – смутилась она. – Я просто забываю, что ты все-таки привык к другому языку. Интересоваться – не в смысле забавляться, а по-настоящему… Ну, что тебе кажется важным в жизни, из занятий?

– Типа хобби?

– Ну конечно! О профессии еще рано говорить. Вот мама, например, даже специально просит нас с Женей, чтобы мы не мечтали пока ни о какой профессии. Она говорит: в вашем возрасте человек просто не может понимать, кем хочет быть. И пока лучше увлекаться всем – музыкой, живописью или той же математикой. Правда, я ее терпеть не могу, – добавила она.

– Я тоже, – кивнул Венька.

Ему так легко было говорить с этой девчонкой, он совсем не думал, что надо говорить, а что нет. Никогда с ним такого не бывало! Сколько Венька себя помнил, он готов был скорее язык проглотить, чем показаться кому-нибудь смешным. А что всегда найдутся желающие приколоться над излишней откровенностью – это он давно уже усвоил. Но теперь ему почему-то хотелось забыть все, что он усвоил до сих пор…

– Вообще-то, – сказал он, – особенной любви у меня ничего не вызывает. Так – компьютеры нравятся, видеокамерой что-нибудь поснимать. Например, один и тот же вид с разных точек. Почитать люблю, – сказал он и справедливости ради добавил: – Но только если книжка попадется, которую из рук выпустить жалко. Такие, правда, раз в сто лет встречаются.

Веньке не очень хотелось признаваться, что чтением он себя не особо загружает. Книг в доме было много, но он все время откладывал на потом знакомство с обширной родительской библиотекой. То, что проходили по программе, казалось довольно нудным. А что попадало в руки случайно, тоже редко шло в кайф. Тот же Пелевин, например.

Тася оживилась: видно, ей интересно было разговаривать о книгах. О компьютерах и видеокамерах она, конечно, побеседовать не могла.

– А что тебе понравилось из того, что ты недавно читал? – тут же спросила она.

– Лучше б ты не напоминала, – махнул рукой Венька. – Я, понимаешь, книжку эту как раз и забыл, когда сюда собирался. Ну, не дебил? А книжка – класс. «Папийон» называется. Это по-французски значит «бабочка», главного героя так прозвали. Представляешь, его несправедливо на каторгу упрятали, и он мечтал убежать, чтобы отомстить своим обидчикам.

– Так это же «Граф Монте-Кристо»! – засмеялась Тася.

– Не знаю, не читал, – пожал плечами Венька. – Хотя, конечно, слышал. Нет, ты прикинь: Папийон ни о чем не думал, только о побеге! Раз десять убегал. Его ловят, упрятывают еще куда подальше, на всякие тропические острова, на которых даже мухи дохнут, – а он опять… Не может человек жить без свободы, понимаешь? И не хочет. – Венька так увлекся, вспомнив Папийона, что указал рукой вниз, на открывшийся перед ними простор и добавил: – Вот если б он сейчас стоял на моем месте, то, наверное, подумал бы о путях отхода. Например, из во-он той церкви – если б там была тюрьма.

Тася слушала Веньку с таким интересом, что он мог бы рассказывать хоть целый час подряд. Тем более что книжка, которую он случайно нашел на столе у Сергея перед самым отъездом, и в самом деле оказалась необыкновенная. Венька целую ночь не мог от нее оторваться, даже в самую крутую компьютерную игру он никогда не играл с таким увлечением!

– А на каком языке книга? – спросила Тася.

– Как на каком, на русском, конечно, – удивился Венька и сразу прикусил язык.

Надо же, какой дурак! Все там в Америке сидят и, «конечно», читают книги на русском языке!

– Мне предки такие книжки подсовывают, – поспешил он сказать, тем более что это было недалеко от истины, – чтоб я язык не забывал. Маша говорит, что не переживет, если в моем русском акцент появится.

Тася улыбнулась:

– Здесь он точно не появится.

Они уже шли по берегу речки, подходя к тому месту, где вода переливалась через плотину. Хоть речка и не была многоводной, но здесь течение задерживалось, и вода с шумом переваливалась через старые скользкие бревна. А после плотины река разливалась, образуя широкий плес. Здесь и было самое излюбленное место всех караваевских купальщиков. Дети плескались на мелководье, подростки замеряли глубину под водопадом, ныряя прямо в белую, кипящую от пузырьков воду.

– Конечно, Веня, это не Ниагара… – начала было Тася.

Но Венька сразу перебил ее.

– Это и к лучшему, – серьезным тоном заявил он. – Я же плавать не умею.

Ему все-таки стало неловко оттого, что так восторженно говорил о какой-то книжке, и он решил слегка сбавить обороты. А то уж совсем как не в себе!

– Как, вообще не умеешь? – поразилась Тася.

– Ну, держаться на воде могу, а плавать не умею, – подтвердил Венька.

Таська ужасно расстроилась от его слов.

– Ты только маме об этом не говори, – попросила она. – А то вообще на речку не пустит.

– Да она же и сейчас думает, что мы по парку гуляем, – напомнил Венька.

– Да… – протянула Тася. – Но понимаешь, когда мама о чем-то специально просит, я уже не могу ее обманывать….

– Ладно, – едва сдерживая смех, успокоил он. – Скажем ей, что я чемпион штата Аляска по подледному плаванию.

«Интересно, – подумал Венька, – если б я сказал, что у меня на спине моторчик, как у Карлсона, она тоже бы поверила?»

У плотинки, как и всегда, ныряли дети. На высоком берегу устроила пикник веселая компания. Тут же стояли джип с распахнутыми дверцами и трактор с залепленными грязью колесами. Венька с первого взгляда определил, кто главный в этой компании. Сергей всегда говорил, что лидера видно за версту.

Главный мужик сидел, скрестив ноги, как Будда, и его толстый живот покачивался от смеха. Компания вокруг него была разношерстная: двое – крепкие и совершенно трезвые парни с мрачными взглядами, еще двое – наоборот, в стельку пьяные.

– Пошли отсюда, а? – тихо сказала Тася. – Мало ли что… Тут одни выпили и по бутылкам из ружья стреляли, я видела. Может, это они и есть.

Мужики заспорили. Молодой парень, который и сидя покачивался от выпитого, что-то пытался доказать толстяку.

– Константин… – Вялым языком он еле выговорил длинное имя. – Константин… Думаешь, только у вас в Москве крутые? Счас покажу…

Константин спокойно обгладывал куриную ногу. Парень обошел трактор, почему-то влез не через дверь, а через верх: крыши у кабины не было. На высоких оборотах взревел двигатель. Трактор качнулся, поехал по самому гребню берега. Правые колеса выдавливали с обрыва в воду сухие комья земли.

Венька машинально взял Тасю за руку. Они стояли совсем близко от трактора, и если бы парень вдруг ошибся и включил заднюю скорость, то у них был бы один путь к спасению – прыгнуть с обрыва в воду.

Но трактор, покачиваясь, кренясь и чуть не падая, съехал по крутому склону к воде и стал медленно въезжать в реку. Куда он собирался выехать – непонятно. Противоположный берег хоть и не был высоким, но в лучшем случае принял бы в себя не колеса трактора, а его фары.

Веньке показалось, что он смотрит какой-то старый фильм. Вроде этого, как его, что недавно крутили по ящику. Про кубанских казаков! И смешно, и непонятно.

На середине реки, когда вода поднялась до самой кабины, трактор заглох, продолжая погружаться в воду. Видно, дно в этом месте было илистым. Кабина превратилась в аквариум, в котором махал руками лихой водитель. Наконец он выплыл, выбрался на берег и закричал, словно радуясь:

– Утопил! Утопил!

«Может, они поспорили? – подумал Венька. – Что он не переедет реку, а просто загонит трактор в воду?»

Слишком уж бессмысленными были все действия этого парня. Такое только на спор и сделаешь!

От трактора по течению потянулось широкое мазутное пятно. Оно проплыло плес и заполнило всю речку.

– Дурак, – спокойно произнес толстяк. – Реку загадил. Быстро в воду! – крикнул он незадачливому водителю. – Разматывай трос! А ты, – взглянул он на одного из трезвых парней, – бегом на хоздвор. За гусеничным.

Тракторист нырял и нырял, возился под трактором, пускал пузыри, но было видно, что с каждой минутой силы покидают его.

Толстяк невозмутимо смотрел на все это. Похоже, он совсем не прочь был понаблюдать за интересным спектаклем.

Венька и Тася отошли в сторону от обрывистого берега и остановились посмотреть, чем все это кончится. Через десять минут приехал гусеничный трактор. Теперь уже двое ныряльщиков никак не могли справиться с тросом.

– Там надо болт открутить! А резьба длинная – дыхания не хватает! – кричали они.

Венька быстро разделся.

– Ты чего? – спросила удивленная Тася.

– Да откручу я им этот болт, не ждать же, пока вся солярка в речку выльется, – сказал Венька.

– Ой, Веня, не надо! – испуганно закричала она. – Ты же плавать не умеешь!

Но Венька уже вошел в воду.

Он что-то спросил у тракториста, потом взял у него разводной ключ и нырнул. Тася замерла от страха. Удержать и отговорить его она не успела, и теперь ей осталось только ждать.

Прошло секунд сорок. Все напряженно смотрели на бурлившую у трактора воду, в которой изредка мелькали Венькины пятки. Толстяк даже поднялся, вглядываясь вперед и машинально прихлебывая водку прямо из горлышка.

Венька встал на ноги: вода ему была по самую шею.

– Давай трос! – крикнул он трактористу, держа над головой огромный болт.

Поймав трос, он опять ненадолго нырнул, засунул петлю троса в замок и закрепил болтом. И махнул рукой – давайте, мол, тащите.

Когда Венька выбрался на берег, Тася бросилась к нему.

– Пошли отсюда, – торопливо сказал он, хватая ее за руку, а другой рукой поднимая с земли свою одежду. – А то сейчас еще благодарить начнут. Не люблю пьяных восторгов.

Пока они быстро шли по берегу, Тася несколько раз оглянулась. Трактор медленно выползал задом из реки, выливая из себя потоки воды. Толстяк смотрел им вслед.

– Ой, Веня! – снова воскликнула Таська. – Зачем же ты туда полез? Ты же мог утонуть!

– Да что ж я, топор? – хмыкнул он. – Где тут тонуть, воробью же по колено! Просто ноги затекли, размяться захотелось.

Ему действительно просто захотелось размяться. Да и жарко стало. Ну, и солярка эта дурацкая… Вот гады! Кругом дети купаются, а они черт знает что в речку льют.

Тася посмотрела на него каким-то странным взглядом и быстро отвела глаза.

– А где Блэк? – вспомнила она. – Вот вредный пес! Как только почувствует, что про него забыли, так и начинает фокусы выкидывать. То спрячется на сутки, то что-нибудь разобьет в доме, то еще что натворит. Внимание к себе привлекает! – Она говорила быстро, по-прежнему не глядя на Веньку. – А я хотела еще монастырь тебе показать. Отсюда он не виден. Помнишь, ты показывал на церковь? Так это и есть монастырь. Там сейчас восстановительные работы идут.

Блэк с громким лаем выскочил из-за кустов. Огромный черный пес появился так неожиданно, что Венька сам не заметил, как оттолкнул Тасю к себе за спину. Но тут же он узнал Блэка и засмеялся:

– А, вот и наш защитник!

До монастыря было довольно далеко. Это только казалось, что купол церкви виднеется совсем рядом, чуть ли не на расстоянии вытянутой руки. Тропинка так петляла, на пути попадалось так много ручьев и топких мест, в которых надо было искать мостки или обходные пути, – что дорога до монастыря должна была занять не менее получаса.

– А еще я поняла, что здесь, в нашем городке, таится секрет не только времени, но и пространства, – объясняла Тася. – Вот видишь, кажется, все рядом. Но только кажется! Этот монастырь еще Иван Грозный штурмом брал, – сообщила она. – Представляешь: по лугу несутся всадники, а с монастырских стен обреченно, но с готовностью к последнему бою смотрят на них монахи…

– Да, сюда бы машину времени, – кивнул Венька.

– Все мальчишки – неисправимые мечтатели! – засмеялась Тася. – Вы только и думаете о чем-нибудь неосуществимом. Зачем тебе машина времени, неужели воображение хуже?

«Хорошо тебе с твоим воображением», – подумал Венька.

А вслух произнес:

– А по мне, так лучше – нажал кнопку, и там. Тебе только собрались по башке трахнуть, а ты опять на кнопочку – будьте здоровы!

Тася засмеялась так снисходительно, как будто слушала ребенка. Венька тут же опомнился.

– Кстати, такие машины уже существуют, – небрежным тоном заметил он.

– В Америке? – спросила Тася.

– Ну а где же еще! Правда, не для общего пользования, врать не буду. Но мне показывали.

– А как они работают? – тут же заинтересовалась Тася. – Ой, Вень, а ты летал куда-нибудь? Мы с Женей видели у знакомых фильм «Назад в будущее». Вроде этого?

Тася смотрела на Веньку так, что ему на минуту показалось, будто он слышит, как хлопают ее ресницы.

– Все просто, – сказал он. – Настраивают компьютер на местность, задают все параметры. Исторические там, всякие другие. Я уж не знаю подробностей, не специалист. И на экране появляется все, что было в то время. И те же звуки, те же цвета.

«Неужели и этому поверит?» – мелькнуло у него в голове.

Тася молча смотрела вдаль, прищурившись. Она долго молчала, потом тихо сказала:

– И тебе это понравилось?

– А что? Нормально! Для историков хорошее пособие.

– Я бы никогда не стала смотреть на этот экран. Никогда, – негромко, словно только самой себе, сказала Тася.

– Почему?

Венька подумал, что зря выдумал про этот компьютер, с которым можно путешествовать по времени. Он-то хотел просто стебануться слегка – ну вот как размяться хотел, когда нырял за тем дурацким болтом. А получилось что-то не то.

– Не знаю… – еще тише сказала Тася. – Я хочу все сама чувствовать. А этот компьютер… Понимаешь, вот если ты пишешь картину, а кто-то рядом тебе краски размешивает. Разве так можно?

Тася была искренне взволнована.

«Ничего себе восприимчивость! – подумал Венька. – Елки, из-за такой ерунды! Ляпнул же, что первое в голову взбрело. Придется поаккуратней…»

До монастыря они не дошли. Тася взглянула на часы и испугалась:

– Ой, совсем не заметили, как время прошло! Мама будет беспокоиться. Особенно после того случая с Женей… Пошли быстрее, маме покажемся, пообедаем, и сразу обратно.

– Пока-ажемся, – пробурчал Венька.

Заключенный он, что ли, отмечаться каждые три часа, являться на перекличку! Но есть, и правда, хотелось.

– А что за случай был с Женей? – поинтересовался Венька, когда они уже шли по улице к дому.

– Да один дурак… Знаешь, из тех, кто шляется днями без дела, пристал к нам, а потом они с Женей подрались. Такой молодец Женька! Драться, конечно, он не умеет, но зато какой он смелый – как лев!

«Представляю», – усмехнулся про себя Венька.

По всему, что он уже узнал о Жене, – по его книжкам, нотам, пианино и портретам путешественников на стенах, – он с трудом мог вообразить Тасиного брата дерущимся, да еще как лев.

«Одного дурака» они встретили у самого дома. Прицеп сидел на своем привычном месте и окидывал проходящих ленивым взглядом. – Это он и есть, – шепнула Веньке Тася. – Прицеп. Но ты не бойся, его уже предупредили, чтоб он к нам больше не приставал.

– Неужели? – усмехнулся Венька, бросив быстрый взгляд на Прицепа. – Думаешь, он может к кому-нибудь пристать?

– Еще как! – убежденно произнесла Тася. – А ты думаешь, не может?

– По-моему, нет, – пожал плечами Венька. – Уж скорее Блэк к кому-нибудь пристанет. – Притомившийся от жары Блэк плелся за ними, всем своим видом опровергая такое предположение. – Кто пристать может, того сразу видно, – объяснил Венька. – А этот – трус дебиловатый.

Тася засмеялась его словам. На ее смех из открытого окна выглянула Геля.

– Нагулялись? – весело спросила она. – И как раз обед готов.

Как ни голоден был Венька, но количество блюд, которыми был заставлен стол, привело его в ужас. Похоже, Геля решила за лето откормить несчастного американского ребенка до неузнаваемости.

– Геля, – торопливо сказал он, – в Америке совсем не принято заставлять есть. И я к этому привык. Я вас прошу не обижаться, если не попробую ваши фирменные пирожки или котлетки.

Геля улыбнулась и сказала:

– Веня, я не зря проработала столько лет в школе. Этот чересчур искренний тон я улавливаю сразу. Не бойся, демьяновой ухи из нашего обеда не получится.

– А что такое демьянова уха? – спросила Тася. – Если даже я забыла, то Веня, наверное, и вовсе удивился.

– Почему удивился? – спросил Венька. – Как раз-таки всякие особенности русского языка нам преподают. Демьянова уха – это когда сильно уговаривают и заставляют есть. У нас, как я понял, этого не будет. Да здравствует свобода!

– Ура! – Тася подбросила вверх полотенце.

– Ну-ну, успокойтесь, – замахала руками Геля. – Честно говоря, ни о какой свободе я и слышать не хочу. Никто никого не собирается силой кормить. Но вот это что такое, а?

Нахмурившись, она показала пальцем на Венькины волосы, которые хоть и высохли, но выдавали недавнее купание.

– Это… случайно, – промямлила Тася.

– Как это случайно? Ведь вы купались?

– Ну да…

Венька с интересом наблюдал этот детский сад. Он вообще не привык, чтобы родители интересовались такой ерундой. Сергею просто было не до этого, а Маша относилась к нему как к ровеснику, который сам в состоянии разобраться, что ему делать и как.

Ну, купался, и что? Неужели Геля не понимает, что невозможно выполнить все родительские пожелания и требования? Особенно во время каникул. Он по-мужски попытался разрядить ситуацию.

– Заключается двусторонний договор, – объявил Венька. – Мы обязуемся не нарушать правил, установленных для нас Гелей, она обязуется сделать эти правила более человечными. Идет?

Геля улыбнулась:

– Что ж, будем строить правовое государство. Молодец, Веня.

– Ой, мама, – воскликнула Тася, – ты заметила, что Веня говорит точь-в-точь, как дядя Леша: после фразы добавляет: «Идет?»

– Это понятно, – согласилась Геля. – Веня сейчас у всех что-то перенимает. Была бы ты в Америке, и с тобой происходило бы то же самое.

Опять эта Америка! Венька и сам не понимал, почему ему становится не по себе, когда он вспоминает о том, где находится сейчас Женя. Хотя, казалось бы, с чего ему переживать?

Они сели за стол, и Геля стала наливать суп. При упоминании об Америке лицо ее погрустнело. Наверное, вспомнила Женьку.

А Венька с удивлением понял, что устал за сегодняшний день. Едва ли это было связано с прогулкой или тем более с купанием. Плавал-то он как рыба, в воде мог находиться часами. А уж ходить – и вовсе. В любом темпе.

И то, что он ощутил сегодня, никак нельзя было считать обыкновенной усталостью, знакомой ему, например, по тренировкам.

Венька вдруг окунулся в такую жизнь, которой совсем не знал. И впервые растерялся, не понимая, как же ему себя вести в этой необычной жизни. Он, Бен Стрелецкий, который часа не мог пробыть с человеком, чтобы не приколоться посмешнее, за весь день, проведенный с Таськой, не смог выдумать ни одного нормального прикола. А ведь пытался, и еще как! Наверное, причина была в дурацкой Таськиной доверчивости. Слушает любую глупость открыв рот, не знаешь, что и сказать. Да еще эти ресницы ее, прям шумят и хлопают!

Только сейчас Венька понял, что имела в виду Катюха, когда возмущалась: «Ты меня все время грузишь!» Таська вот именно грузила его какими-то новыми, непонятными чувствами. И Венька не знал, как к этому относиться. Он просто не готов был к таким сложностям и даже попытался рассердиться на Таську.

«Привыкла, что у братца черт знает чем голова забита! – подумал он, с удивлением понимая, что рассердиться на нее почему-то не может. – Картинки эти, краски… Что там она говорила про бесконечность времени?»

На всякий случай он решил не задумываться о необычных и непонятных вещах. Ему тут еще куковать и куковать – авось потом разберется!

Глава IX ДРАКА, ПОГОНЯ И ОБМАН

По утрам Блэк пробирался в комнату, ложился на коврик – прямо в солнечное пятно – и смотрел на спящего Веньку.

«Может, это все-таки Женя? – казалось, спрашивал сам себя умный пес. Он вздыхал и клал голову на лапы. – Нет, нечего и приглядываться. Хоть они и похожи, но ясно, что это совершенно другой мальчик. Вот только зачем подменили Женю? Наверное, так надо – на время. Ведь должен он скоро вернуться. – Это Блэк чувствовал определенно и безошибочно. – Да и этот мальчик, который спит, тоже ничего. Бегает быстро, все понимает – только спит долго. А сейчас самое время выбежать во двор. Потом можно и поспать, но летним утром оставаться дома ну просто невозможно!»

Как только Венька открывал глаза, Блэк срывался с места, вставал на задние лапы перед входной дверью и рвался на улицу. Венька не мог заставлять ждать своего нового друга. Быстро умывшись и забыв про завтрак, он выбегал во двор.

«И не хочешь, а выбежишь, и никакие родительские уговоры не нужны!» – думал он на бегу, чувствуя в ногах легкость и силу.

Веньке все больше и больше нравилось Караваево. Да и совсем не то слово – «нравилось». Если он уже ни капли не жалел о том, что вместо Майами попал сюда, – о чем еще можно говорить!

Никто не надоедал ему напоминаниями по телефону, что делать в следующую минуту, Андрей не стоял за спиной, готовясь буркнуть какое-нибудь замечание. Наконец-то Венька чувствовал себя самостоятельным, взрослым человеком! Конечно, Геля беспокоилась о всякой ерунде, как любая женщина. Но это Веньке, как ни странно, не мешало. Он очень быстро понял: если говорить с Гелей определенным тоном – уверенным и спокойным, – она словно бы пасует и легко с ним соглашается. И это Веньке даже нравилось. Он чувствовал, что Геля и Тася прислушиваются к нему именно как к мужчине, который понимает жизнь иначе, чем понимают ее женщины.

Из-за страшной жары, которая стояла уже несколько дней, Венька с Тасей никак не могли выбраться куда-нибудь дальше речки. Выйдут из дома – и ноги сами ведут к знакомой тропинке. Искупаются, вернутся домой – а уже и опять от жары не продохнуть. Так несколько раз в день они и ходили туда-сюда.

«Но сегодня уж точно до монастыря доберемся», – думал Венька, вслед за Блэком вбегая в подъезд после утреннего кросса.

Тася с вечера приготовила свой этюдник.

– Надо поработать немного, – сказала она. – А то я уже имена красок забыла.

– А зачем тебе их помнить? – в тон ей пошутил Венька. – Знай пиши себе. А я тебе потом скажу, где какой цвет.

Они даже специально пошли через город, чтобы не задержаться, как всегда, на речке.

Дорогу к монастырю разбили машины, которые с утра до вечера возили плиты, кирпичи, песок. Пыль от них стояла такая, что придорожные деревья давно перестали быть зелеными. На зубах сразу заскрипело.

«Как же тут люди живут?» – думал Венька, глядя на окрестные одноэтажные дома, во дворах которых как ни в чем не бывало играли ребятишки, сидели старухи, бродили козы.

Территория монастыря напоминала строительную площадку: всюду работали автокраны, бульдозеры. Четыре старые церкви и часовни стояли по углам, соединяясь между собой забором, а в центре реставрировался большой храм. Рядом с храмом росло огромное кряжистое дерево. Венька подошел поближе и разглядел под деревом вкопанную в землю табличку, на которой было написано, что этому вязу двести пятьдесят лет.

Он с уважением посмотрел на дерево и попытался вспомнить какое-нибудь историческое событие двухсотлетней давности. Но память на даты у Веньки была не очень, и ничего ему не вспомнилось.

– Вень, ты погуляй тут пока один, а я порисую, – сказала Тася, раскладывая этюдник. – Правда, красивый вяз? Наконец-то вагончики от него отодвинули. Я давно хотела ствол его написать – видишь, он прямо землю за собой вздымает.

Венька глянул на землю под вязом. Земля как земля, и ствол обычный – ну, толстый, конечно. Но рядом с деревом видна была старая могильная плита с неразборчивой надписью. И вот по этой чуть перекошенной плите Венька понял, что Таська, пожалуй, права: действительно, вяз вздымает за собой землю. После Тасиных слов он даже вспомнил, какую картинку так напоминает ему это дерево. Из книжки про Маленького Принца, вот какую! Ту, где баобабы разрывают маленькую планету.

Таська во всем умела разглядеть что-нибудь такое, что нормальный человек и не заметит. Впрочем, к этому Венька уже привык.

Оставив Тасю возле вяза, он пошел вдоль монастырской стены. В мощной старой кладке видно было несколько проемов – наверное, бывших дверей, уже давно замурованных камнями. Может, когда-то внутри монастырских стен были какие-нибудь помещения – вон какая толщина!

Когда Венька поднялся на стену и пошел вдоль бойниц, догадка его подтвердилась: в одном месте под ногами зиял провал. Он заглянул в этот каменный мешок – ни бойниц, ни дверей не было в нем. Как монахи использовали это помещение, непонятно. Может, как хранилище для зерна? Или как место для пыток? Из стены торчит какой-то страшный крюк…

«А может, это и есть тот самый подвал с подземным ходом и сокровищами?» – мелькнуло у Веньки в голове.

Но тут же ему стало смешно. Прямо как Таська, честное слово! Забыв про сокровища, он огляделся. С угловой башни были видны и речка, и луг, и городок. Жара осталась где-то внизу. Здесь, на башне, Венька ощущал свежесть и прохладу ветра. Он решил позвать сюда Тасю: лучшего места для пейзажиста нельзя было и представить.

Венька быстро спустился вниз. По двору монастыря сновал гусеничный трактор, разравнивая щебенку. Недовольный тракторист высунулся из кабины и махал рукой Тасе – мол, уходи, не мешай! Венька узнал того самого парня, который утопил в речке трактор «Беларусь».

Тася уже и сама поняла, что в таком грохоте и такой пыли у нее ничего не получится. Да и краски, наверное, потускнеют, как листья на деревьях, которые они видели по дороге.

– Пошли, Вень, лучше на закате сюда прийти, – пытаясь перекричать грохот трактора, предложила она, складывая этюдник.

– А я тебе местечко покажу – без шума и пыли! – крикнул в ответ Венька.

Они стали обходить трактор сзади – и вдруг он дал задний ход. Пошли спереди – трактор рванулся вперед. Венька остановился, посмотрел на сидящего в кабине парня. Тот словно бы не замечал их: с тупой ухмылкой смотрел вниз, под гусеницы, как будто ему как раз и необходимо было делать такие маневры.

Они еще раз попытались пройти мимо трактора. Но трактористу, видно, понравилась собственная шутка. Трактор еще резче сорвался с места, и Венька понял, что находиться рядом с ним уже опасно. Может, этот придурок и сейчас пьяный.

Тася испуганно взглянула на Веньку, не понимая, что же происходит.

«А вдруг решит еще и по кругу поездить? – мелькнуло у него в голове. – Не хватало убегать от этого дебила!»

Венька быстро оглянулся на вяз.

– Отойди пока к дереву, – попросил он Тасю. Убедившись, что Тася прижалась к толстому стволу, Венька для вида попробовал еще раз пройти перед трактором. Тот, конечно, рванул на него. Венька отступил, взглядом спрашивая у тракториста: чего надо? Ответом была все та же наглая ухмылка.

Тася крикнула:

– Вень, ну его! Он же пьяный! Пошли домой!

Венька поднял небольшой камень, подбросил его в руке, глядя прямо на тракториста. Парень хмыкнул. Венька, улыбнувшись, как улыбаются хорошему приятелю, легонько бросил камень в трактор – камень упал на капот.

Трактор медленно пополз на Веньку. Он поднял еще один камень. Когда до гусениц осталось несколько метров, Венька пожал плечами, будто говоря: «Я предупреждал», – прицелился, чтобы не задеть этого ненормального, и с силой метнул камень в лобовое стекло.

Стекло сыпануло так, будто внутри кабины раздался взрыв. Трактор дернулся и остановился.

«Как в кино», – подумал Венька.

Громко ругаясь, парень выскочил из кабины, потом, спохватившись, потянулся за монтировкой. Видно было, что он испугался и поэтому не совсем понимает, что же ему сейчас делать.

– Ты что ж это делаешь, а? – спросил он и остановился, словно действительно ожидал ответа.

– Бей его, Серый, чего пнем стоишь! – вдруг раздался со строительных лесов уверенный и зычный голос.

На кучу песка откуда-то сверху спрыгнул стриженный наголо здоровенный детина. Он оторвал от лесов длинную палку.

– Во, в самый раз! – весело выдохнул он. – И не покалечишь, и память оставишь. Держи, Серега!

Тракторист отбросил в сторону монтировку, удобно перехватил дубину. По его бегающим глазкам было видно, что он выбирает место для удара – по голове, по ногам? Венька понял, что сейчас надо рвануться, чтобы оказаться вплотную к своему врагу и таким образом обезопасить себя от палки. Он вспомнил, как боялся на тренировках именно этого момента – когда кажется, что не сможешь преодолеть страх. И мысленно поблагодарил Лукашука за то, что тот посоветовал ему заняться именно рукопашным боем.

Сзади закричала Тася.

– Сейчас, Тася, – негромко сказал Венька – и вдруг быстро, как будто скользя взглядом за взметнувшимся взрывом, посмотрел вверх.

Парень машинально повторил его взгляд. Этой секунды хватило, чтобы Венька, сделав двойной захват, крутанул руку парня и подхватил выпавшее из нее оружие. Соперник взвыл от боли и в одно мгновение метнулся куда-то за трактор.

Послышались удивленные голоса. Венька увидел, что к бритоголовому подбежали еще два загорелых паренька. Они переглядывались между собой и быстренько приближались – мягкими и вкрадчивыми шагами.

– Счас мы тебя научим жизни… Обломаем крутизну! – оскалился лысый.

«Окружат – и все, – подумал Венька. – Не фиг выпендриваться, пора сматываться».

Он понял, что надо спешить, пока эти трое не отрезали путь к отступлению.

– Тася, быстрей, бросай все – и бегом! Я догоню! – крикнул Венька, размахивая палкой прямо перед носом лысого.

Тот отшатывался, смеясь. Видно было, что он абсолютно уверен: никуда не денется этот наглый пацан.

Когда Тася выбежала за ворота, Венька отпрыгнул к тому месту, где она только что стояла, и подхватил сложенный этюдник. Теперь он размахивал этюдником, хотя знал, что никогда не сможет им ударить, и все дальше отступал к воротам.

Все-таки они догадались, стали окружать. Обернувшись, Венька подпрыгнул и ударил ногой невысокого паренька, отрезавшего путь к воротам. Тот отлетел в сторону, и этого Веньке было достаточно.

Бегал он, конечно же, быстрее их – тем более что сзади бухали тяжелые сапоги, а Венька был в кроссовках.

«И охота же им ногами шевелить, лбам таким! – на бегу подумал Венька. – Видно, азарт взыграл!»

Сначала он решил увести своих преследователей в сторону от Таси, но тут же представил, как она испугается, оставшись одна. Еще и обратно побежит, если увидит, что его нету – с нее станется…

– Стой! Стой, не тронем! – слышались позади крики.

«Ага, так и остановился», – подумал Венька, поудобнее перехватывая этюдник.

Может, и правда не тронут, но ведь как минимум захотят унизить. Фиг вам!

Тася была далеко внизу – мелькала в зарослях, скрывающих тропинку. Венька догнал ее быстро. Топот сзади стал глуше, но не затих совсем. Впереди уже показался просвет луга, а им совсем ни к чему было сейчас открытое пространство.

И вдруг Венька увидел справа, за зарослями и деревьями, какую-то полуразрушенную башенку. К ней вела совсем незаметная тропинка. Он потянул Тасю за руку и скомандовал:

– Тихо. Только не бойся! Они отстали. Давай вот туда, направо.

За башенкой тянулся вверх по склону каменный желоб для стока воды. Обвалившиеся стены желоба были довольно высоки – нагнувшись, можно было скрыться за ними. Дно устилал булыжник, по которому удобно было подниматься.

Нырнув в желоб, они стали карабкаться все выше. Венька надеялся, что по этому стоку можно будет выбраться в парк, видневшийся наверху.

«Что за парк, кстати? – подумал он. – Городской, что ли?»

У верхнего конца желоба они уперлись в дощатую стену. Венька прильнул к маленькой дырочке, оставшейся от выпавшего сучка, и увидел просторный парк с широкими дорожками и двухэтажный дом с двумя флигелями. Дом был старинный и по цвету напоминал Зимний дворец в Петербурге – такой же зеленовато-белый.

Венька торопливо ощупал доски. Одна из них – как раз та, в которой была дырка от сучка, – подалась под его руками. Он отодвинул ее вниз – и у самого забора увидел какую-то яму, засыпанную строительным мусором.

«Нора, что ли?» – пронеслась в голове догадка.

Венька попытался расшатать еще одну доску, чтобы получше разглядеть нору. Но тут у нижнего конца желоба послышались голоса, и он замер.

– Ну чего, полезем? – спросил один.

– Да … с ним, в другой раз попадется! – ответил зычный голос лысого.

Венька прислушался: преследователи явно уходили. Он оставил в покое доски и шепотом произнес:

– Тась, похоже, они отваливают. Подождем еще десять минут и пойдем. А чей это парк, не знаешь?

– Уже не знаю, – пожала плечами Тася. – Был ничей, а теперь, наверное, чей-нибудь. Там усадьба была старинная, совсем заброшенная. Мы по ней всегда лазили, а мама говорила, что это безобразие, когда памятник архитектуры совершенно никому не нужен. Ну вот, а в прошлом году ее какой-то «новый русский» купил. Забор поставили такой, что ничего не видно, еще и с кольями наверху. И собаки лают. Странно, что сейчас их не слышно.

– Их, наверное, только на ночь выпускают, – сказал Венька. – Ладно, поползли обратно. Вроде успокоилось…

После беготни и лазанья по пыльному желобу они решили искупаться на пустынной отмели. Венька с наслаждением нырнул, проплыл под водой, сколько хватило дыхания, потом вынырнул на поверхность.

Тася лежала на спине, раскинув руки и глядя вверх. Ее светлые волосы колыхались на поверхности воды, как стебли какого-то невиданного, очень хрупкого растения. Венька осторожно подставил под них ладонь, почувствовал нежное прикосновение светлой пряди – и тут же отдернул руку, как будто испугался.

Тася перевернулась на живот, посмотрела на него. Веньке даже не по себе стало под ее взглядом, внимательным и восхищенным.

– Ты что так смотришь? – пробормотал он и закашлялся, как будто хлебнул воды.

– Просто… – Она тоже смутилась, отвела глаза. – Вень, ты знаешь… Мне кажется, что я тебя знаю давно-давно. Как Женьку! То есть не как Женьку, а по-другому… То есть…

Плавала Тася неплохо, это Венька сразу заметил. Правда, по-собачьи, но на воде держалась и глубины не боялась. Но, наверное, то, что она сейчас говорила, было для нее таким важным, что она забыла, где находится. Опустив голову, Тася чуть не ушла под воду и беспомощно замахала руками.

– Тась, Тась, ты что! – воскликнул Венька, подхватывая ее. – По-моему, мы перекупались на радостях. Давай-ка к берегу!

Но и на берегу, сидя на желтом песке у самой кромки воды, Тася смотрела на Веньку тем же внимательным взглядом, от которого впору было нырять снова и не выныривать часа два.

– Как странно… – сказала она.

– Что – странно?

Венька не знал, чего ему хочется больше: отвести глаза или наоборот – все время вглядываться в ее лицо? Второе желание победило, и он встретил ее светлый взгляд.

– Странно, что ты так хорошо все умеешь, – сказала Тася.

– Все – это что? – насторожился Венька.

– Все – это все, – объяснила она. – Все, за что ни возьмешься. Как будто ты не две недели назад из Америки приехал, а всю жизнь здесь прожил. – Она вдруг засмеялась, тряхнула головой и лукаво посмотрела на Веньку: – Вень, а может, ты и не американец вовсе, а? Может, ты всегда здесь был и будешь?

От Тасиного смеха у Веньки сердце начинало колотиться как бешеное и все мысли вылетали из головы. Но от опасной темы лучше было уйти, и, судорожно сглотнув, он улыбнулся.

– Конечно, не американец! Меня сюда на НЛО привезли и закинули в тыл землянам, чтоб я информацию передавал на Альфу Центавра. Разве я тебе не говорил? Да американец, американец, – тут же добавил он, подумав: лучше не шутить, с Таськи станется и в НЛО поверить. – Хочешь, фотку покажу? – вспомнил Венька. – Ну, себя в Америке?

Про фотографию он вспомнил очень кстати. Именно американский снимок случайно завалялся у него в бумажнике. Вернее, не завалялся, а Маша еще в прошлом году вставила под прозрачную пленку: ей нравилась фотография, на которой они всей семьей были сняты на пляже в Майами, она и себе такую сделала, и Сергею, и Веньке.

– Покажи! – обрадовалась Тася. – Ой, а я же тебе еще наших фотографий не показывала! У нас, правда, только двухлетней давности, потому что фотоаппарат сломался, а ремонт дорогой.

Она взяла у Веньки бумажник и стала внимательно вглядываться в цветную фотографию, на которой видны были пальмы и ярко-голубой океан.

– Красиво… – тихо сказала Тася. – У тебя совсем молодые родители. И очень красивые, даже на актеров похожи. Правда-правда! Твой папа, например, похож на Алена Делона.

– На кого-о?! – засмеялся Венька. – Ну, ты скажешь! – Но, заметив, что Тася покраснела чуть не до слез, поспешил сказать: – Молодые, конечно. Они меня вообще-то рано завели, Маше даже восемнадцати тогда не исполнилось.

– А нас мама поздно родила, – обрадовавшись тому, что Венька не заметил ее смущения, сказала Тася. – В тридцать один год. Я думаю, она просто решила… Ну, что у нее уже не будет мужа, и поэтому… В общем, она нам с Женькой никогда не говорила, кто наш отец. – Тася смотрела на него так доверчиво, что Венька замер, боясь дышать. – И знаешь, мне это совершенно все равно! А Жене, наверное, не все равно… Вот ты, например, на своего папу очень похож. И Женька однажды сказал, что я на маму, а он, значит, на нашего папу похож. Мы ведь с ним двойняшки, а не близняшки. Все-таки для него же это важно, чтобы был отец, правда? И людям всем это важно, есть он у нас или нет.

Венька молчал, не зная, что ответить. Больше всего на свете он боялся причинить боль этой удивительной девочке, которая смотрела на него широко открытыми глазами…

– Я не знаю, – глядя ей в глаза, сказал он. – По-моему, как ты сама чувствуешь, так и есть. А уж на людей-то точно нечего оглядываться, – уверенно добавил он. – Мало ли чего им важно! Как ты сама к себе относишься – так и они к тебе будут относиться.

– Нет, все-таки ты, конечно, американец! – засмеялась Тася. – Ужасно независимый! Интересно, как там Женька привыкает? – мечтательно произнесла она. – Все-таки это ведь так неожиданно произошло, он и опомниться не успел. Представляешь, в два дня собраться – и в Америку!

– Как в два дня? – быстро спросил Венька. – Это что, в образном смысле?

– Да нет, в самом прямом, – удивленно протянула Тася. – Конечно, мы не привыкли так быстро все решать. Но ведь сейчас время такое… Динамичное, так Алексей Петрович сказал!

– Ну-ка, ну-ка, – попросил Венька, – расскажи, как это Женька в два дня в Америку собрался! – Но, заметив испуг в ее глазах, он спохватился: – Я, понимаешь, хочу приятеля в гости пригласить на следующее лето. Надо же знать, когда ему документы начинать оформлять.

– Это потому так быстро, что коллективная поездка, – объяснила Тася. – Даже визы не надо, и загранпаспорта тоже. Просто составляют список – и все.

– Ага-а… – протянул Венька. – Ну, ясное дело, поэтому. Что коллективная поездка. И загранпаспорта даже не надо… Пошли, Тась, домой, – сказал он, пружинисто поднимаясь с песка. – А то Геля уже волнуется, наверно.

Всю дорогу до дома колотилось у Веньки в голове: «В два дня… Коллективная поездка… Елки, да что ж это такое?!»

Глава X ВСТРЕЧА ДВОЙНИКОВ

После случайно подслушанного ночного разговора Женя не знал, как ему вести себя с обитателями дачи. Вернее, с одним ее обитателем – с Андреем. Да и кто бы с ходу сообразил, как вести себя с человеком, который только и ждет удобного случая, чтобы тебя утопить!

Он старался не встречаться с Андреем взглядом и по возможности не оставаться с ним наедине. Правда, второе было не так уж и просто, потому что Маша, единственная Женина собеседница, с каждым днем становилась все более замкнутой и грустной. Она больше не рассказывала Жене о своем Веньке, не предлагала поиграть на компьютере в «Русские стратегии»… Здоровалась утром, спрашивала, как дела, звала обедать и ужинать, желала спокойной ночи. И почему-то отводила глаза, которые все чаще казались Жене заплаканными.

«Неужели и она во все это замешана? – думал Женя. – Неужели тоже считает, что меня надо… Нет, об этом лучше не думать! Кому же тогда можно доверять, если даже Маша?..»

Женя надеялся только на одно: вот-вот появится Алексей и можно будет потребовать, чтобы его немедленно отвезли домой. А если не отвезут, то… Но, придумывая про себя всякие угрозы, Женя понимал, что все они неосуществимы.

В самом деле, чем он может пригрозить? Что во время следующего звонка «из Америки» все расскажет маме, прекратит этот дурацкий и, кажется, опасный спектакль? Стоило Жене представить, что будет с мамой, когда он выложит ей… Нет, такой вариант явно не годится! А какой годится? Удрать бы с этой чертовой дачи! Да как удерешь, когда, стоит только выйти со двора, Андрей тенью вырастает рядом?

В таких унылых размышлениях и проходил день за днем. Пустой, гулкий дом, по которому в одиночестве слонялся Женя, теперь казался ему зловещим.

На всякий случай он приглядывался к Андрею. Даже не к нему – Женя уже давно понял, что по лицу этого мрачного типа ничего понять невозможно, – а к его поведению. В глубине души Женя надеялся, что охранник ослабит бдительность и тогда, может быть, ему удастся как-нибудь улизнуть. Куда он в этом случае направится, далеко ли убежит, об этом Женя пока не думал. Главное – оказаться без присмотра.

Один раз Жене даже показалось, что это ему удалось.

После неудачного знакомства с Юлькой и Коляном Женя избегал общества своих сверстников. Да их, кстати, не так уж и много было на соседних дачах. Наверное, проводили каникулы где-нибудь на океанских островах… Юлька, во всяком случае, давно не появлялась, а Колян не звал Женю в свою компанию. Скорее всего он поставил крест на чудаковатом соседском парне.

«Пусть потом сам расхлебывает!» – злорадно думал Женя, представляя, как Веньке придется заново знакомиться со своими дачными соседями.

Вот только когда это будет?

Выходя за ворота, Женя оглядывался и чаще всего шел к березовой рощице, которую, как сказала Маша, называли здесь «Детский сад». Наверное, потому, что туда без боязни можно было отпустить даже совсем маленького ребенка: рощица была небольшая и хорошо просматривалась со стороны поселка. Уходящая от нее вдаль асфальтовая дорога была почти всегда пуста и тоже видна как на ладони.

И вот, дойдя однажды до «Детского сада», Женя с удивлением обнаружил, что Андрея рядом с ним нет. Он огляделся, не веря своему счастью, и потихоньку пошел к дальнему краю рощи. Вышел на противоположную дачам опушку, остановился, оглянулся… Потом торопливо и не очень разбирая направление, пошел вперед.

Женя ускорял шаги, и сердце у него колотилось так, словно он был Эдмоном Дантесом, убегающим из замка Иф. Наверное, из-за стука собственного сердца он не сразу расслышал шаги у себя за спиной… Шаги были неторопливые.

Оглянувшись наконец, Женя увидел, что Андрей идет за ним с таким безразличным видом, как будто вышел собирать гербарий. Охранник даже не поинтересовался, куда это Женя направляется.

«Куда-куда… – тоскливо подумал Женя. – На кудыкину гору!»

С тех пор он оставил попытки скрыться от Андреева присмотра. Но зато обнаружил, что по крайней мере в «Детский сад» его уже не сопровождают.

«Решили, наверно, что никуда я оттуда не денусь, – понял он. – И правда ведь… Вот если увидят, что я из рощицы выхожу, – сразу догонят».

Но одно то, что можно было сидеть под березами, не видя рядом на траве Андреевой квадратной тени, – уже и это было неплохо.

Женя вышел за ворота ранним утром. Он чувствовал особенную утреннюю бодрость, и ему не хотелось растратить ее попусту – на никому не нужные разговоры, на тяжелое молчание за завтраком… Поэтому-то он и вышел из дому пораньше, когда все еще спали.

Правда, Андрей-то, конечно, проснулся. Женя видел, как охранник провожает его взглядом, стоя у окна на втором этаже.

«И чего ты смотришь? – сердито подумал Женя. – Можно подумать, я в космос отсюда улечу!»

Шел он, конечно, в «Детский сад». А куда еще? Дуся увязалась за ним из дому, на полдороге устала, начала отставать, но возвращаться не хотела, и Жене пришлось взять ее на руки. Все-таки Дуся была еще котенком, хоть и вела себя солидно, как подобает взрослой кошке. Глядя на нее, Женя всегда вспоминал Блэка – тоже черного, добродушного… И удивлялся: по всему, что он успел узнать о Веньке, тот наверняка должен был держать дома не приблудного котенка, а какую-нибудь породистую собаку. Вроде огромного широкогрудого мастифа, как у Коляна Генералова.

С Дусей на плече и с книгой под мышкой Женя вошел в рощу. В утренний час здесь было совсем тихо, но на всякий случай он отошел подальше от опушки. Неохота встретить какую-нибудь мамашу с коляской или дачную старушку в брючках, ищущую с утра пораньше подберезовики.

Женя сел на траву, открыл книгу, перевернул несколько страниц. Но читать совсем не хотелось, строчки бессмысленно мелькали перед глазами, и он стал следить за Дусей, которая затеяла охоту на маленьких светлогрудых птичек. Охотиться Дуся по молодости лет не умела, птички легко ускользали прямо у нее из-под носа. Наблюдать за этим было интересно и довольно смешно. Женя так увлекся, что не расслышал и не заметил, как раздвинулись у него за спиной кусты…

– Дуська! – вдруг раздалось прямо у него над ухом. – Дуся, ко мне!

Кошка застыла с поднятой лапкой, а Женя вскочил, как пружиной подброшенный, отпрыгнул в сторону и стремительно обернулся.

Прямо у него за спиной стоял незнакомый парень. Наверное, он только что выбрался из кустов, ветки которых еще покачивались у него над головой. В руке он держал мотоциклетный шлем.

Женя смотрел на этого неожиданно появившегося парня и чувствовал, что рот у него сам собою открывается, как у малого ребенка. Никогда в жизни он не испытывал ничего подобного!

То есть первые-то несколько секунд Женя не мог понять, в чем дело, что повергло его в столбняк. Но когда понял… У него появилось такое чувство, будто он смотрится в зеркало! И он не сразу догадался об этом только потому, что все-таки не привык еще к своему нынешнему виду – с короткой стрижкой, с темными волосами.

Парень с мотоциклетным шлемом сначала не обращал на Женю никакого внимания. Дуся в несколько прыжков подбежала к нему, и он наклонился, чтобы ее погладить. Потом взял кошку на руки, разогнулся и посмотрел наконец на «сопровождающее лицо». И вот тут-то челюсть у него отвисла не меньше, чем у Жени.

С минуту двое мальчишек молча смотрели друг на друга. Что и говорить, впечатление они производили не слабое!

Первым пришел в себя тот, с мотоциклетным шлемом.

– Да-а… – протянул он, не сводя глаз с Жениного лица. – Не хило же они придумали!..

– А ты… кто? – судорожно сглотнув слюну, выдавил Женя, хотя и так уже догадался, кто стоит перед ним на краю поляны.

– Кто, кто… – передразнил Венька. – Конь в пальто! Сам сообразить не можешь, без вопросов дурацких?

Женя рассердился, расслышав насмешку в его голосе. Еще ни разу не видя Веньку Стрелецкого, он относился к нему… Ну, не слишком хорошо. А как он должен был относиться к Стрелецкому-младшему? Ведь именно из-за Веньки Женю привезли на эту дачу, держат тут как пленника на острове, глаз с него не спускают. А этот наглый пацан – пожалуйста, еще насмешки строит!

– Не учи ученого, – сердито пробормотал Женя. – Ты откуда тут взялся?

– Из Караваева, откуда еще, – пожал плечами Венька. – Не из Америки же.

Услышав про Америку, Женя рассердился еще больше.

– Ясно, не из Америки! – хмыкнул он. – Это же я у вас в Америке, не знаешь, что ли? Вон, видишь, бизоны пасутся. Сейчас Чингачгук прибежит с томагавком! Или где я у вас там числюсь? На Аляске?

– Ладно, ладно, остынь, – примирительно произнес Венька. – Не я же это все придумал!

– По-твоему, я?

Несмотря на Венькин примирительный тон, «остывать» Женя не хотел. Сейчас он ему выскажет! Все скажет, что думает, – и о папаше его самоуверенном, и об охраннике уголовном, и… Впрочем, о Маше говорить не хотелось. И об Алексее почему-то тоже. Женя вообще старался не думать об Алексее: просто не мог разобраться, какое чувство у него теперь вызывает этот человек…

– Уж что не ты – так это точно, – усмехнулся Венька. – Тебе такого ни в жизнь не сообразить. Надо же, – крутнул он головой. – А я думал, двойники только в кино бывают!

Сходство между ними и в самом деле было такое, что казалось киношным. Но самое удивительное было даже не в самом сходстве, а в том, что оно стало таким очевидным только после того, как Жене поменяли прическу и цвет волос! Если бы не это – пожалуй, он и не заметил бы, что Венька на него похож. Теперь же они отличались друг от друга только цветом глаз. У Жени глаза были светлые, а у Веньки темные, точно как у его папаши.

– Виртуозы! – хмыкнул Венька. – Это ж надо так все провернуть… Ладно. – Он махнул рукой. – Что это подлянка какая-то – понятно. В чем подлянка – вот вопрос. А главное, нам-то что теперь делать?

– Понятия не имею, – пожал плечами Женя. – По-моему, ничего мы не сделаем. Не знаю, как ты, а я тут как в тюрьме. Охранник по пятам ходит да еще волком смотрит…

– Кто, Андрюха? – удивился Венька. – Да не может он волком смотреть! Показалось тебе.

– Показа-алось?! – Женя чуть не задохнулся от возмущения. – А что он только приказа и ждет, чтоб меня… чтобы от меня… избавиться?! Этого не хотел?

– У тебя, видно, головка бо-бо. – Венька покрутил пальцем у виска. – Мозги от жары расплавились. Или ты, может, травку куришь? Черти по углам не мерещатся?

– Да пошел ты знаешь куда! – сердито выкрикнул Женя.

Он весь кипел от обиды. Мало того, что по лезвию ножа тут приходится ходить из-за этого Веньки, так тот издевается еще!

– Куда? – с интересом спросил Стрелецкий. – Ну-ка, ну-ка, интересно, куда ты можешь послать? – Но тут же он переменил тон, и даже лицо у него переменилось. – Ладно, – сказал Венька, – разборки на потом отложим. Сейчас надо подумать, что делать.

– И кто виноват, – не удержался от насмешки Женя.

– И это тоже, – кивнул Венька. – Одно с другим связано. Значит, так. Давай-ка в двух словах: какой лапши тебе на уши навешали?

Жене не очень понравилось, что Венька разговаривает с ним таким командирским тоном. Но в одном тот, конечно, был прав: сейчас не до разборок. Похоже, дело приняло опасный оборот, и надо как можно скорее понять, как себя вести в сложившейся ситуации.

Женин сбивчивый рассказ Венька слушал молча, нахмурившись. И только когда услышал, как его двойника «пробовали для кино», хмыкнул и крутнул головой.

– У Лени прям не мозги, а компьютер, – заметил он. – Ты же, если не стриженый, с кудряшками, то нисколько на меня не похож! Я твои фотографии позапрошлогодние видел – ничего общего. А он с ходу разглядел. Он вообще любого в ноль секунд просчитывает. Не зря же в Сергиев Посад с вами заезжал…

– При чем тут Сергиев Посад? – не понял Женя.

– Да при том, – объяснил Венька. – Сильно хорошим сумел твоей маме показаться. Шагу, мол, без молитвы ступить не может! С плохим-то она тебя навряд ли отпустила бы.

Женя подумал, что Венька, может быть, и прав. И все-таки ему не хотелось верить, что Алексей так расчетливо действовал со злым умыслом! Кто угодно – только не он. Скорее уж в злом умысле, в какой-то двойной игре можно было заподозрить Андрея… Даже наверняка Андрея! Или самого Сергея Стрелецкого. Ведь это же он был заказчиком обмена и обмана…

Даже когда Венька рассказал, что играет в Караваеве роль американца, – даже тогда Женя не мог понять, кем все это подстроено!

– Ладно, – подвел итог Венька. – Излагаю свою версию. Никаких, конечно, у меня с предками проблем не возникало. Придумали тоже! Да я их вообще не вижу сутками. Сергей занят выше крыши, а Маша… Ну, неважно. В общем, тоже все время ищет, чем бы без него себя занять. Им не до меня. Это они для тебя такую глупость выдумали. А мне сказали, что, мол, на работе у отца напряг, конкуренты донимают. Я же не маленький, понимаю, что в такой ситуации детей подальше надо держать, – совсем взрослым тоном добавил Венька.

– Но тогда, значит… – начал ошеломленный всеми этими новостями Женя.

– Ничего это еще не значит! – Венька перебил его так сердито, как будто Женя сказал ему что-то очень обидное. – Ничего, понял?! Думаешь, они тебя загримировали и за живца тут держат?

Именно это Женя и подумал. Но одновременно он подумал о том, как неприятно Веньке это понимать… Все-таки речь идет о его родителях.

– Знаешь что, – решительно сказал Венька, – возвращайся-ка ты домой. Вот прямо сейчас – давай дуй. Хватит, наигрались! А я пойду предкам объявлюсь.

– Ишь, какой ты быстрый! – съехидничал Женя. – «Прямо сейчас дуй!» А что с мамой моей будет, когда ты исчезнешь, а я как снег на голову свалюсь? Да еще на тебя похожий… Об этом ты не подумал?

Венька заметно смутился. Видно было: он хорошо представляет, что будет с Жениной мамой после таких событий, и ему стыдно, что он совсем об этом не подумал. Да ведь, увидев своего сына, как две капли воды похожего на мнимого американца Веньку, Геля разрыв сердца получит, не иначе!

– Ладно, – нехотя сказал Стрелецкий-младший, – обратный обмен пока придется отложить. Тем более я на мотоцикле приехал, должен вернуть. Ты ж и не доедешь небось до Караваева.

– А откуда ты мотоцикл взял? – заинтересовался Женя. – И как же ты сюда заехал, тут же вся дорога просматривается!

– А я и не заезжал, – усмехнулся Венька. – Сюда-то я пешком пришел, когда еще темно было. Что я, дурак, не знал, что здесь охрана? А мотоцикл еще до поворота в кустах спрятал. В общем, так, – знакомым командным тоном распорядился он, – пока оставляем все как есть. На два дня, не больше! Я возвращаюсь к твоим в Караваево и говорю, что обстоятельства переменились. Мне, мол, в Америку срочно надо.

– А почему? – спросил Женя. – Как ты им это объяснишь?

– Да по дороге придумаю что-нибудь, – махнул рукой Венька. – Они же у тебя, знаешь… слишком доверчивые.

Такое мнение о матери и Таське должно было бы показаться Жене обидным. Но Венька произнес эти слова каким-то странным тоном. Женя даже не понял, каким именно, но уж точно не таким, на который следует обижаться.

– Как они там? – спросил он. – Не скучают обо мне?

– Да ничего, – улыбнулся Венька. – Скучают, конечно. Геля каждый день о тебе говорит. И меня пирожками так закармливает, что уже джинсы не сходятся. А Тася по окрестностям водит. Знакомлюсь, короче… с местным населением.

– Ты поосторожнее там, – забеспокоился Женя. – У нас, знаешь, всякие есть. Ты здесь к таким не привык!

– Это кто у вас там «всякие»? Прицеп, что ли? – усмехнулся Венька. – Не учи ученого! Я-то, может, и не привык, да зато соображаю быстро. А Таська твоя рисует классно, – словно мимоходом заметил он. – И вообще… Хорошая девчонка. – Но тут же Венька тряхнул головой и сказал прежним тоном: – Значит, на ближайшие два дня определились. Ты прикидываешься шлангом, сидишь на даче. Я возвращаю мотоцикл, выдумываю легенду для Гели и приезжаю сюда. Только смотри, без самодеятельности тут, – добавил он.

Нет, все-таки Женя чувствовал себя каким-то второсортным, когда разговаривал с Венькой! Даже уроки Сергея Стрелецкого не помогали. Вот не захотел Венька сказать, где достал мотоцикл, и не сказал. И как он, кстати, вычислил, что Женя не в Америке, а на даче у его родителей? Тоже не сказал… И остается Жене только головой кивать, соглашаясь.

– Не дрейфь, – словно прочитав его мысли, вдруг улыбнулся Венька. – Все нормально будет, вот увидишь. А на Андрея ты зря думаешь. Не может он нам ничего плохого сделать!

«А кто может? – подумал Женя. – Алексей, что ли? Или сам Стрелецкий станет делать что-то плохое собственному сыну?»

Но улыбка у Веньки была точно такая же, как у его отца, – ясная, мгновенно меняющая все лицо, – и Женя оставил свои соображения при себе.

– Ладно, – вздохнул он. – Дождусь тебя. Ты поскорее только, а то мне тут как-то не очень…

– Понятно, – кивнул Венька. – Да я, может, прямо завтра и объявлюсь. Ты тут за Дусей пока приглядывай. Любопытная не в меру, шляется где попало, а тут собак, наверное, полно на дачах.

– Как же ты из рощи выйдешь? – спросил Женя. – Андрей наверняка заметит. Он, знаешь, только сюда меня одного и отпускает. Но все равно следит, чтобы я из «Детского сада» никуда не выходил.

– Да я же дождусь, пока ты домой вернешься, – как маленькому, растолковал Венька. – Раз ты дома, на фига Андрюхе следить, какой там пацан из рощицы выходит?

«В самом деле! – восхитился Женя. – А мне, как всегда, простые вещи в голову не приходят».

После встречи с Венькой он почувствовал себя намного веселее. Что ж, осталось потерпеть какие-нибудь сутки, не больше! А потом можно будет навсегда забыть это странное летнее происшествие.

Вот только Женя с удивлением понял, что не хочет все это забывать. Чем бы ни завершилась эта история – забывать он ее не хочет. А почему – непонятно!

Глава XI ПОСЛЕДНЕЕ ВРАНЬЕ

Проследив из кустов, как Женя вошел в калитку дачи, Венька выждал минут десять и неторопливо направился по дороге, ведущей от рощицы к шоссе. Мотоциклетный шлем он держал так, чтобы издалека невозможно было разглядеть, что это у него в руках. Хоть и следят здесь, видимо, только за Женькой, но лишняя осторожность не помешает.

«Ботаник – он все-таки ботаник и есть, – думал Венька, пробираясь сквозь заросли к спрятанному мотоциклу. – Рассуждает, размышляет… Вместо того чтобы действовать по обстановке!»

Но, несмотря на эти снисходительные мысли, в душе Венька понимал: в его неожиданном двойнике есть что-то такое, что вызывает не только насмешку, но и уважение. Конечно, если пришлось бы, например, убегать от кого-нибудь по крышам, то на этого Женьку лучше было бы не полагаться. Но вот если надо понять в человеке что-нибудь такое… Ну, вроде того, что понимает Тася, когда рисует свои картины, – тут, кажется, с Женькой мало кто потягается. А с тех пор, как он познакомился с Тасей, Венька уже не считал, что такие вещи – это ерунда, недостойная серьезного внимания. Даже наоборот…

Красная «Ява» была на том же месте, где Венька оставил ее час назад, замаскировав на всякий случай сломанными ветками. Если бы не удалось вчера достать мотоцикл, вряд ли он разобрался бы во всей этой истории. Уж больно много всего понаворочено!

Весь день после того, как Таська рассказала ему о подробностях Жениного отъезда в Америку, Венька ходил сам не свой. И ему стоило больших усилий выглядеть так, чтобы Геля этого не заметила.

Что мама с дочкой поверили невероятной истории про какой-то коллективный список, для которого не надо ни загранпаспорта, ни американской визы, удивляться не приходилось. Но Венька-то прекрасно знал, что такое поездка в Штаты! До тех пор, пока Сергей не получил «гринкард» на всю семью, дававшую право свободного въезда в США, надо было ходить на собеседования в посольство, месяцами ждать разрешения… А уж когда Венька ездил в Нью-Йорк один, по школьному обмену, и вовсе пришлось целую кучу бумаг собирать да еще заверять у нотариуса.

Из всего, что он узнал от Таськи, вывод напрашивался один: ни в какую Америку ее брат не поехал. А значит, эта история совсем не так безобидна, как сразу можно было подумать… И прежде всего следует выяснить, где теперь находится Женя Лапушин.

Впрочем, Венька был почти уверен, что тот сидит сейчас на даче на Николиной Горе. Ну не в средневековый же замок его заточили, в самом деле! Вот только зачем нужен был этот спектакль и кому?!

Сидя в Караваеве, понятно, ничего не выяснишь…

Все это следовало обдумать в спокойной обстановке. К счастью, Тася отправилась в свою художественную студию, а Геля – на репетицию в музыкальную школу: ее второклашки готовились к какому-то летнему концерту.

Воспользовавшись неожиданным одиночеством, Венька решил прогуляться на речку.

Он медленно спустился по тропинке к берегу и присел у самой воды – там, где недавно помогал подвыпившей компании вытаскивать трактор. Теперь, ближе к вечеру, на берегу было пустынно. Венька рассеянно следил, как трепещут на воде золотистые блики от предзакатного солнца, и в голове у него один за другим прокручивались варианты дальнейшего поведения. «Смыться потихоньку и доехать до Москвы электричкой? – думал он. – А потом что? На городской квартире Женьки наверняка нет: лето же. Значит, придется добираться до дачи. Но тогда зачем заезжать в Москву? А главное, удастся ли незаметно сесть на электричку в Караваеве? Это вряд ли…»

– Пейзажами нашими любуешься? – неожиданно раздалось у него за спиной.

Венька вздрогнул, вскочил и одновременно обернулся, выставив вперед плечо. В двух шагах от него стоял тот самый толстяк, который пару дней назад наблюдал, как пьяницы топят трактор. Только в тот день он и сам был под мухой, а сегодня, кажется, вполне трезвый. Во всяком случае, толстяк смотрел на Веньку с интересом, и его маленькие, острые глаза не казались мутными.

– Любуюсь, – прищурившись и окидывая толстяка оценивающим взглядом, кивнул Венька. – А что, нельзя?

– Почему же? – пожал плечами тот. – Я и сам прогуляться вышел. Люблю природу! Никакой тебе, знаешь, Таиланд или там Техас с нашими просторами не сравнится. Константин, – представился он, протягивая руку.

– Бен. – Венька ответил на рукопожатие.

– Американец? – поинтересовался Константин.

– Откуда вы знаете? – удивился Венька.

– Да я тут уже много кого знаю, хоть сам и инкогнито пока наезжаю, – не слишком понятно объяснил его собеседник. – Я вообще с народом люблю общаться… Жаль, редко доводится. Дачник я тут, в общем. А тобой специально поинтересовался – что за орел молодой? Ну, и как тебе у нас? – спросил он.

– Да нормально, – пожал плечами Венька и усмехнулся, вспомнив подробности недавнего общения Константина «с народом».

Но вообще-то он совсем не был расположен вести бесполезные разговоры. Мозги работали как компьютер, и ему было не до Константина. И вдруг в голове у Веньки мелькнула идея… А поскольку он не привык оставлять неожиданно приходящие идеи без внимания, то тут же и сказал:

– Скучновато только. В смысле, на одном месте скучно сидеть.

– Экскурсий захотелось? – усмехнулся Константин. – Так чего ж культурную программу не закажешь?

– Не то чтобы экскурсий, – объяснил Венька. – Просто не привык я на одном месте сидеть. Да еще женщины опекают, как маленького. Дома-то у меня мотоцикл. На хайвей выехал и погнал, куда захотел. А тут…

– А-а! – подмигнул Константин. – Это можешь не объяснять, дело молодое. Я тоже не терплю, когда над душой стоят, особенно женщины. Сам с усам! – хмыкнул он. – Ну так в чем проблема? Права-то мотоциклетные есть у тебя, раз в Америке по хайвеям гоняешь?

Права у Веньки были, несмотря на то, что по закону он мог их получить не раньше, чем в шестнадцать лет, то есть еще через два года. Но когда Стрелецкий-старший узнал, что Венька под чутким руководством Андрея научился водить его же собственный «Харлей», то не стал дожидаться, пока сынок вступит в конфликт с ГАИ. Права были куплены, мотоцикл переоформлен, а в обмен на все это Венька дал отцу слово, что назубок выучит правила, не будет слишком нагло превышать скорость, водиться с байкерами и ездить без шлема. Кстати, «Харлей» был единственным, что несколько примиряло Веньку с перспективой сидения на даче. Всего пару недель назад…

– Права есть, – кивнул он. – А толку? Мотоцикл-то в Америке остался.

– Ну, мы тут тоже не на телегах катаемся, – усмехнулся Константин.

– У вас есть мотоцикл? – обрадовался Венька.

Константин засмеялся, колыхнув животом.

– Нет, парень, я уже вышел из этого возраста, – сказал он. – Но мотоцикл мы тебе найдем, какие проблемы! Чем пишут, есть у тебя?

Венька хлопнул себя по карманам джинсов. Конечно, ничего пишущего он с собой не захватил. Константин порылся в карманах спортивных штанов. Его поиски оказались более успешными: к удивлению Веньки, он извлек из кармана шикарную паркеровскую ручку.

«Неплохо дачники на речке отдыхают! – подумал Венька. – Может, у него и мобильник с собой?»

Неизвестно, был ли у Константина с собой мобильный телефон, но вместо бумаги он использовал пятидесятирублевую купюру, извлеченную из кармана вместе с другими мятыми деньгами.

– Держи, – сказал он, что-то накорябав на купюре. – Где Часовая улица, знаешь? Найдешь красный дом двухэтажный, он там один такой, не перепутаешь. На первом этаже у меня там… парень знакомый живет. Отдашь ему полтинник, скажешь, Константин направил. У него вроде «Ява» есть или что-то вроде того.

– А даст он свою «Яву»? – с сомнением произнес Венька. – Все-таки он ведь меня не знает…

– Меня зато он знает, – усмехнулся Константин. – Под мою подпись даст.

– А вы не боитесь, – на всякий случай поинтересовался Венька, – за незнакомого человека поручаться? А вдруг я мотоцикл не верну?

– Было бы за что поручаться, – махнул рукой Константин. – За развалюху какую-то! Сможешь – вернешь. Не сможешь – не помрет Саня без своей драндулетки. Понравился ты мне, – объяснил он, встретив недоуменный Венькин взгляд. – Крепкий парень, хоть и американец. Ну, бывай, Бен. Глядишь, увидимся еще. У меня вообще-то ремонт еще на даче не кончился, но время от времени буду приезжать.

Решив проблему, Константин явно потерял интерес к юному американцу. Венька сразу это заметил, потому что у Сергея всегда делалось точно такое же выражение лица – отрешенное, почти безразличное, – как только он улаживал какое-нибудь дело.

«Ну и ладно! – подумал Венька. – Нужен мне его интерес, как слону качели. Главное, транспортом обеспечил».

Саня, широкоплечий парень из красного дома, вообще не задал ни одного лишнего вопроса, когда Венька протянул ему купюру, на которой Константин поставил какую-то малоразборчивую закорючку – наверное, свою подпись.

– Тебе когда надо? – только и поинтересовался Саня, услышав Венькину просьбу. – Я, понимаешь, тачку взял, «Мазду» спортивную. – Он довольно улыбнулся. – На мотоцикле давно уже не езжу, подготовить его надо.

Еще по дороге Венька обдумал свои дальнейшие действия и поэтому сразу сказал:

– Завтра понадобится. Только рано совсем, затемно. Ты, наверное, еще спать будешь в это время.

– Ничего, можешь будить, – усмехнулся Саня. – В окно стукни, я выйду, открою гараж.

Теперь Венька нисколько не сомневался, что его план осуществится на сто процентов. Раз уж с самого начала так повезло, значит, и впереди его ждет удача!

Конечно, не приходилось ожидать, что Тася тоже не станет задавать лишних вопросов. Девчонка все-таки, хоть и… Хоть и хорошая девчонка.

Правда, обвести вокруг пальца Таську не составляло большого труда, в этом Венька не раз убеждался. И, может быть, именно поэтому ему совсем не улыбалось ее обманывать… Но без Тасиного участия его план был неосуществим, поэтому хочешь не хочешь, а версию выдумывать надо.

Услышав о том, что Венька хочет на полдня исчезнуть из дому, Тася испуганно воскликнула:

– Ой, Веня, а зачем тебе в Москву?

– Ну понимаешь, Тась, – объяснил он, – у меня же друзей было полно, когда мы в Москве жили. Я одному еще из Америки позвонил, пообещал, что обязательно его навещу. А теперь получается, я его обманул?

– Нет, обманывать, конечно, не надо, – согласилась Тася. – Но мама против не будет, я точно знаю. Зачем же тайком уезжать?

– Тась! – Венька скривился, как будто разжевал лимон. – Ну ты представляешь, что будет, если Геля узнает, что я в Москву собираюсь? Думаешь, она меня одного отпустит?

– Не отпустит, – кивнула Таська. – Но…

– Вот именно! – подхватил Венька. – И что у нас за встреча будет с друзьями, как ты себе представляешь? Ты извини, но глупо выглядеть я не привык. А если я под женским присмотром явлюсь…

– Да я понимаю, Вень… – растерянно протянула Тася.

– А раз понимаешь, то какие проблемы? – улыбнулся он. – Сяду на первую электричку, а часов в шесть вечера, не позже, уже дома буду. Ты же как раз собиралась рассвет порисовать с натуры. Вот и порисуешь завтра, пока погода хорошая!

По Тасиному смущенному лицу можно было читать ее мысли, как по открытой книге. Венька понял, что надо ковать железо, пока горячо.

– Вместе из дому выйдем, – деловито объяснил он, как будто вопрос был уже решен и осталось уточнить подробности. – Я тебя до речки провожу, а сам – на станцию. И сразу договоримся, где встречаемся и во сколько. Бутерброды какие-нибудь с собой возьмем для правдоподобия, все как положено. А если надоест на речке – ну, посидишь у какой-нибудь подружки часок-другой, неужели не у кого?

Если кто и мог сопротивляться, слыша такой уверенный тон, то, конечно, не Тася. Маша тоже никогда не могла возразить Сергею, когда он разговаривал с ней так – убежденно и вместе с тем добродушно. Венька понимал, что использует запрещенные приемы, и ему было ужасно стыдно… Но что оставалось делать? В конце концов, ради ее же брата старается!

– Мне, конечно, есть у кого посидеть, – тихо сказала Тася. – Только… Веня, ты правду говоришь?

– Правду, – кивнул Венька, больше всего мечтая провалиться сквозь землю. – Шестичасовой электричкой вернусь, честное слово.

– Ладно, – сказала Тася, отводя глаза. – Ты прямо завтра хочешь ехать?

И вот теперь, выводя из кустов красную «Яву», Венька больше всего думал о том, чтобы не опоздать к назначенному времени. Даже те, прямо скажем, ошеломляющие сведения, которые он получил от Женьки, занимали его меньше. В конце концов, со всем этим он разберется завтра или послезавтра, когда объявится на родительской даче. А сейчас главное – провернуть все так, чтобы ни Тася, ни Геля ничего не заподозрили.

Он надел шлем, завел мотоцикл и рванул с места, выжимая из каждой передачи предельные обороты. «Ява», конечно, не «Харлей», но тоже ничего мотоцикл, скорость дает. Впрочем, хотя так и подмывало гнать побыстрее, Венька ни разу не превысил скорость: конфликты с ГАИ ему были сейчас ни к чему.

Глава XII РАЗГАДКА ПО ТЕЛЕВИЗОРУ

Тася сидела на маленьком раскладном стульчике и смотрела, как поднимается над водой светлое марево. Сквозь легкий утренний туман казалось, будто монастырь плывет над высоким речным берегом.

Тася давно уже смотрела на теряющийся в утренней дымке монастырь – а лист бумаги на этюднике по-прежнему был пуст. Зато мыслей в ее голове было даже слишком много. Они клубились, мешались друг с другом и никак не выстраивались в ясную картину. А ведь Тася надеялась, что сегодня, в одиночестве, разберется со своими мыслями.

С тех пор как Венька Стрелецкий появился в Караваеве, Тасина жизнь изменилась так, что иногда ей даже не верилось: неужели все это происходит с ней, а не с какой-то другой девчонкой? То есть внешне, конечно, ничего особенного не происходило. Они проводили время с Венькой точно так же, как всегда проводили летние дни с Женей: ходили на речку, бродили по окрестностям, выискивая красивые пейзажи. Правда, чернику не собирали: Венька сразу сказал, что заниматься таким дурацким делом не хочет. Зато он точно так же таскал на плече Тасин этюдник, как всегда это делал ее брат.

Но каждый раз, когда Венька брал у нее из рук этюдник, у Таси перехватывало дыхание. Потому что самые обыкновенные вещи он делал так, что жизнь казалась праздником. Но ведь, может быть, только казалась…

Вот в этом и было все дело, поэтому Тася и старалась ни о чем таком не думать. Потому что до конца лета оставалось полтора месяца, а потом… А потом Венька уедет в свою Америку и навсегда забудет о том, что в каком-то городке Караваево живет какая-то девчонка Тася, с которой он ходил на речку и бродил по окрестностям.

И вообще, это для нее каждый день нынешнего лета – праздник. А для него, может, все совсем не так. И как догадаешься, что он обо всем этом думает?

Вообще-то Тася была веселой и общительной девчонкой. Но со всеми мальчишками – кроме, конечно, Жени – ей было ужасно скучно. Все девчонки из ее класса давно уже делились друг с дружкой всякими любовными историями, и во всех этих историях каждая из них меняла кавалеров как перчатки. Может, конечно, половина этих историй была выдумана. Но Тася ведь и выдумать ничего такого не умела! И уж тем более не умела делать вид, будто ей интересно, кому назначит свиданку Витька Лиховец – Ольке Дунаевой или Ритке Глазуновой. Не все ли равно, когда этот Витька спокойно ругается матом и при Ольке, и при Ритке, и вообще при всех девчонках! И смотрит на всех таким оценивающим взглядом, от которого сразу становится не по себе.

Да и о чем с ним можно говорить, если он назначит свидание? Каждый день Витька громко пересказывал в классе новый фильм, который посмотрел по видаку. Но Тасе всегда почему-то казалось, что фильм один и тот же.

– А ты, Лапушина, просто нам завидуешь! – сказала однажды Оля, заметив, что Тася во время ее восторженного рассказа про вчерашнюю встречу с Витькой поглядывает на дверь и явно хочет уйти. – Слишком много про себя понимаешь, вот с тобой парни и не хотят дела иметь. Подумаешь, какая цаца, Витька ей скучный! Да про что ему с тобой говорить, про картинки твои, что ли?

– И чего ты, Дунаева, к ней пристаешь? – вступилась тогда за Тасю ее единственная подружка Лиза. – Она же талантливая, у нее же все совсем по-другому!

– Тала-антливая!.. – насмешливо протянула Оля. – Ну и пускай со своим талантом носится, как с писаной торбой. А на людей нечего сваливать. Скучные они ей, видите ли!

А Тася и не пыталась ни на кого ничего сваливать. Она даже и не переживала из-за того, что мальчишки вроде Витьки не испытывают к ней ни малейшего интереса. И что Олька с Риткой терпеть ее не могут – это ей тоже было безразлично, зря Лиза старалась ее защищать.

Для разговоров и дружбы Тасе вполне хватало Жени. Она знала, что с братом ей повезло. Женя сразу понимал все, что приходило ей в голову, даже мог объяснить словами то, что сама Тася еще только чувствовала смутно, как эскиз к картине… А потому – стоило ли переживать из-за ерунды! Женя, мама, художественная студия, образы и краски – разве этого мало для того, чтобы чувствовать себя счастливой?

Так она и жила ровно до того дня, когда распахнулась дверь их квартиры и Алексей Петрович весело сказал:

– Принимайте гостя! Привез я вам нашего американца, прошу любить да жаловать.

Этот американский мальчик понравился Тасе сразу, хотя она и была расстроена неожиданной разлукой с братом. Во всем облике Вениамина Стрелецкого было что-то удивительно располагающее. А Тася давно уже привыкла схватывать самую суть человеческого облика, еще с тех пор, как впервые пошла в студию и стала серьезно заниматься живописью.

Венька сразу вызвал у нее такое доверие, как будто она знала его с самого рождения, как Женю! Тася сначала удивилась этому ощущению, а потом забыла свое удивление. Как будто так оно и было всегда… Всегда был рядом этот темноглазый мальчик – смотрел на нее с веселым прищуром, улыбался так, что сердце у нее начинало биться стремительно, как бабочка о стекло. Или дразнил, рассказывая про какую-то компьютерную машину времени, которая потом оказалась его выдумкой. Или брал за руку и отодвигал к себе за спину, как только ему казалось, что ей грозят какие-нибудь… даже не опасности, а просто неприятности вроде выходок пьяного тракториста. Как тогда, на речке, когда утопили трактор.

А когда он подрался с этими дураками в монастыре, Тася сначала чуть с ума не сошла от страха за Веньку, а потом готова была прыгать на одной ножке, как маленькая – уже от гордости за него.

Она даже маме однажды об этом сказала. Ну, не обо всем, конечно, а только о том, как легко и быстро привыкла к Вене.

– И правда, – согласилась мама, – я к нему и сама привыкла, даже удивилась, как быстро. Я ведь, Тасенька, боялась немного. Все-таки, знаешь, у нас тут не Америка, даже не Москва, совсем не те условия. Думала, он посмеиваться над нами будет, даже если виду не подаст. А Вене, по-моему, это все равно – какие у нас условия. Я все время думаю: вот бы и Женечка наш так же легко там привык… И волнуюсь, так за него волнуюсь, все время сердце не на месте!

Для волнений, по Тасиному мнению, повода никакого не было. Всего две недели прошло после Жениного отъезда и первого звонка из Америки. Да и Алексей Петрович уже два раза звонил за это время из Москвы, интересовался Веней, говорил, что у Жени все в порядке, скоро он позвонит еще раз. Но, конечно, мама все равно волновалась и поэтому больше думала о Жене, чем о своем американском госте.

А вот Тася думала о Веньке. Но никому не могла об этом рассказать, даже маме.

А сегодня, сидя над рекой в одиночестве, она думала о нем совсем не так, как всегда. Во-первых, потому что, конечно, беспокоилась. Все-таки Венька уехал в Москву один, попросил ничего не говорить маме… Уже одного этого было достаточно, чтобы Тася места себе не находила! А во-вторых… Во-вторых, ей не давала покоя фотография, которую он показал ей вчера.

То есть фотография-то была обыкновенная, хотя и очень красивая. Пальмы, океан… И его родители были похожи на артистов, и сам Венька на фотографии еще не снял акваланг – наверное, только что вышел из воды. Но вот все это и напоминало Тасе о том, что через полтора месяца кончится лето и Венька уедет к своим пальмам и всяким интересным делам, без которых он, может быть, пару месяцев обойдется, а вот дольше – наверняка нет.

Не приходилось удивляться, что от таких мыслей ей было совсем не до пейзажа. Вздохнув, Тася сложила этюдник. Венька пообещал приехать вечерней электричкой, до которой оставалось еще ужасно много времени. А раз совсем не работается сегодня, то не сидеть же здесь весь день, глядя на пустой лист бумаги! Но и домой идти нельзя: как объяснить маме Венькино отсутствие?

Хорошо, что Лиза Никитина никуда не уехала этим летом. Лиза давно уже зазывала Тасю в гости, даже обещала показать какой-то обалденный фотоальбом, который ее сестра купила в Испании. Но Тася знала, что на самом деле Лиза просто сгорает от желания расспросить ее про американца Бена, и поэтому не очень торопилась в гости к подружке.

Но сегодня ничего другого ей не оставалось. Повесив на плечо этюдник, Тася направилась к Лизиному дому на улице Мира.

– Ой, Тась, а тот – неужели так прямо и отдал эту палку? – Глаза у Лизы от любопытства стали круглыми, как блюдца. – И не стукнул ни разу?

– Он не отдал, – объяснила Тася, вспоминая подробности драки в монастыре, о которых ей совсем не хотелось рассказывать, но вот пришлось, Лиза как-то незаметно все выспросила. – Веня его как-то так схватил за руку и палку эту отнял.

– Круто! – восхитилась Лиза. – А ты в это время что делала?

– А мне Веня сказал, чтобы я бежала, а он меня догонит, – смущенно ответила Тася. – Я же не могла под ногами у него путаться, раз он сказал…

– Ну ты тоже! – Лиза сморщила вздернутый носик. – «Он сказал»! Их, знаешь, только начни слушаться, они потом каждым твоим шагом будут командовать. Вот, например, Кузовлев – ну знаешь, из десятого «А», который за мной еще в апреле начал ухаживать? – тот вообще! Однажды, представляешь, говорит: мне, Лизок, юбка твоя не нравится, слишком короткая. А это настоящая испанская юбка, мне ее сестра привезла, когда со спонсором на Майорку ездила. А он, нахал такой, мнения свои высказывает! Тась, – вдруг вспомнила Лиза, – а этот Бен – он как насчет твоих шмоток?

– Что значит – как? – не поняла Тася.

– Ну, ничего не говорит? – В Лизином голосе послышалось сочувствие. – У тебя же и носить толком нечего. А его я три дня назад в та-акой рубашечке встретила! Знаешь, которая «поло» называется? И цвет такой… Сразу видно, из бутика.

– Не знаю, – пожала плечами Тася. – Он мне ничего про мою одежду не говорил.

– Вежливый, значит, – кивнула Лиза и великодушно предложила: – Если хочешь, можешь мою юбку взять на неделю. Ту, испанскую. Бегаешь вечно в джинсах, как мальчишка. А у тебя, между прочим, ножки очень даже ничего.

– Нет, спасибо, – покраснев, сказала Тася. – По-моему, в Америке вообще не принято обращать внимание, кто во что одет.

Она уже жалела, что зашла к подружке скоротать время. Посидела бы лучше у реки! Хоть Лиза и хорошо к ней относится, но все-таки неприятно, что она говорит о Веньке вот так… Как о каком-то неодушевленном предмете!

Тася вовсе не собиралась откровенничать с Лизой, но о том, что Венька не обращает внимания на ее одежду, – об этом она сказала чистую правду. Ее ведь и саму это немного удивляло вначале: все-таки у нее и правда не было ничего такого… особенного, и они с Женькой действительно чаще всего ходили в одинаковых джинсах.

Но спустя всего две недели после Венькиного приезда Тася забыла об этом и думать. Она видела, что Веньке не то чтобы все равно, как она выглядит, а… Ну, то есть… Да ему просто нравится, как она выглядит, Тася не могла этого не замечать! И ей почему-то казалось, что это совсем не зависит от ее одежды.

Лизин голос вывел Тасю из задумчивости.

– Тасик, ты посиди пока одна полчасика, – сказала та. – Мне к маме в магазин надо сбегать. Им вчера такие шорты привезли – отпад! Срочно надо выбрать, а то лучшие цвета разберут. Подождешь?

– Конечно, – кивнула Тася, с трудом скрывая радость оттого, что Лиза уходит. – Ты не спеши, примеряй спокойно. Я пока телевизор посмотрю.

Для пущей убедительности она нажала на кнопку телевизионного пульта.

Лиза убежала. Оставшись наконец в одиночестве, Тася принялась машинально переключать программы. По местной, ярославской, показывали что-то скучное про выборы. По российской шли новости, которые Тасю тоже не очень интересовали. Она уже хотела выключить телевизор – как вдруг глаза у нее сами собою полезли на лоб…

Кажется, в новостях показывали строительство какой-то московской школы. Ну да, экономического колледжа, дикторша так и сказала.

– Нам очень повезло, – говорила с экрана теперь уже не дикторша, а корреспондентка, – что мы застали на стройке вдохновителя и спонсора этого прекрасного начинания. Сергей Иванович, – обратилась она к довольно молодому мужчине, – расскажите, пожалуйста, что вас заставило заняться вопросами школьного образования?

– Да ничего не заставило! – Мужчина улыбнулся, и Тася чуть не ахнула от того, какой знакомой показалась ей эта улыбка. И весь его облик был ей знаком, хотя она видела этого человека всего один раз, и то на фотографии. – Меня, знаете ли, очень трудно заставить делать что-нибудь, чего я сам делать не хочу, – улыбаясь, сказал Сергей Иванович.

Потом он объяснял, что хватит нашим предпринимателям до всего доходить своим умом, что вот они в бизнесе были самоучками, а дети пусть… в родном городе… Все это Тася и вообще не очень понимала, а теперь ей было совсем не до экономического образования. Она не сводила глаз с надписи в углу экрана.

«Сергей Иванович Стрелецкий, президент концерна «Лантан», Москва», – неопровержимо светились яркие буковки.

Если бы Тася не пообещала Веньке, что будет ждать его в городском саду, на лавочке за эстрадой, то наверняка побежала бы встречать шестичасовую электричку. Так не терпелось ей увидеть его и узнать все точно, наверняка! Неужели он станет ее обманывать, если она спросит прямо?

Тася изо всех сил вертела головой – и все-таки пропустила тот момент, когда Венька словно из-под земли вырос за спинкой лавочки.

– Ой! – воскликнула она, вскакивая. – А ты откуда, не со станции разве идешь?

– Со станции, – сказал Венька. – Только там мороженого не было почему-то, пришлось до рынка дойти. Ты какое будешь?

В руке он держал две порции мороженого – «Волшебный фонарь» и «Фили».

– «Фонарик», – машинально ответила Тася, хотя ей было вовсе не до мороженого. – Вень… Я, знаешь, хотела тебя спросить…

– Ну так спроси! – Венька улыбнулся, но Тасе показалось, что настроение у него не очень хорошее и он просто старается выглядеть беззаботным. – Тась, у тебя такой вид, как будто ты не меня ждешь, а резидента ЦРУ.

– Нет, при чем тут ЦРУ, – слегка смутилась Тася. – А почему ты такой пыльный? – отдаляя предстоящий разговор, спросила она.

– Да? – удивился он и, стряхивая пыль с брюк, тут же объяснил вполне серьезным тоном: – А, ну понятно, я же на крыше электрички ехал.

– Как – на крыше?! – ахнула Тася.

– Да очень просто, – пожал плечами Венька. – Фильмы про революцию видела? Там же все на вагонах ездят. А я на электричку чуть не опоздал. Смотрю, битком набито. Вот и пришлось на крышу залезть.

Глядя в Тасины испуганные глаза, Венька все-таки не выдержал и рассмеялся.

– Опять ты меня подкалываешь! – спохватилась Тася и, секунду помолчав, наконец сказала: – Вень, я сегодня смотрела телевизор, и…

Венька слушал ее рассказ, глядя куда-то в сторону. Вид у него при этом был мрачный.

– Ну, и что? – сказал он, когда Тася замолчала.

– Как – что? – растерянно произнесла она. – Это я у тебя хотела спросить…

И вдруг ей стало так обидно, как не бывало никогда в жизни! Только теперь Тася осознала: да ведь все это время он совершенно сознательно обманывал их с мамой. Мало того: даже сейчас, когда тайное стало явным, он не испытывает ни малейших угрызений совести! Еще и смотрит на нее какими-то мрачными, злыми глазами…

Тася застыла, хватая ртом воздух, потом махнула рукой, села на лавочку и, закрыв лицо руками, тихо заплакала.

Она заплакала просто так – потому что почувствовала себя совсем беспомощной, потому что не знала, как ей теперь даже смотреть на Веньку, потому что… Она просто из-за себя заплакала, а совсем не для того, чтобы как-то на него подействовать.

Да Тася и представить не могла, что ее слезы могут произвести на Веньку какое-то впечатление. Девчонка плачет – подумаешь, событие! Особенно для него. Да у него, наверное, в Москве таких девчонок…

– Тася, Тася! – услышала она. – Ну Тасечка, ну прости меня, пожалуйста!

Венькин голос раздавался откуда-то снизу. Тася отняла руки от лица и увидела, что он сидит на корточках перед скамейкой и заглядывает ей в глаза с таким несчастным видом, как будто она Снегурочка и вот-вот растает на солнце.

– Зачем же ты… Как же ты… – всхлипнула Тася. – Зачем же надо было нас так обманывать?

Венька помолчал несколько секунд. В глазах у него промелькнуло что-то похожее на отчаяние. Тасе вдруг показалось, что сейчас он скажет ей что-нибудь такое… Такое… Но тут же его взгляд стал решительным, почти спокойным.

– Понимаешь, – сказал он, – я просто не мог тебе все это сказать. Это все не я придумал, Тася.

Пока Венька рассказывал о том, как оказался в Караваеве с «легендой» американца, Тася немного успокоилась. Нет, все не совсем плохо, раз он так переживает из-за обмана, в котором и в самом деле не виноват! Но, услышав о неприятностях, которые возникли у Венькиного отца, она тут же насторожилась.

– Значит, тебе может грозить опасность? – спросила Тася, вытирая слезы.

– Да ну, какая мне здесь может грозить опасность! – улыбнулся Венька, отряхивая колени и садясь рядом с нею на лавочку. – Опасности только в Москве бывают, а у вас же тут тишь да гладь. Потому Лукашук ваше Караваево и выбрал.

– И Женю поэтому в Америку отправили? – спросила Тася. – Чтобы тебя сюда привезти?

– Нет. – Венька бросил на нее быстрый взгляд. – Женю просто так в Америку отправили. Белый свет посмотреть. Да ты не волнуйся, Тась! – Голос у него теперь стал совсем спокойный. – Вообще-то все уже нормально, я сегодня как раз и выяснил. Так что мне уже можно домой возвращаться, хоть завтра.

– Завтра?! – воскликнула Тася. – А что же мы маме скажем? Что ты совсем не американец?

– Вот уж это ни в коем случае, – быстро сказал он. – Она же все неправильно поймет, подумает еще, будто с Женькой что-то не в порядке. А с ним все в порядке. В Америке он. В общем, – заключил Венька, – Геле ничего говорить не надо. До завтра я для нее что-нибудь придумаю. Только ты смотри не проболтайся, Тась, я тебя очень прошу!

– Я не проболтаюсь, – тихо сказала Тася. – Только ты меня больше не обманывай, ладно, Веня?

– Не буду, – серьезно сказал он. – Ведь это же, правда, не я придумал тебя обмануть. Я бы ни за что не стал тебя обманывать…

Он произнес это таким тоном, что Тася почувствовала, как уши у нее краснеют. Хорошо еще, что она только что плакала и лицо все равно красное!

– Так твой папа, выходит, не журналист? – отводя глаза и стараясь говорить весело, спросила она. – Помнишь, ты мне про него рассказывал? А по телевизору сказали, что он президент концерна. Я забыла только, как называется, какое-то слово необычное.

– «Лантан» называется, – сказал Венька. – Есть такой редкоземельный металл. А у него концерн как раз редкоземельными металлами занимается. Довольно прибыльный бизнес, – усмехнулся он. – Но вообще-то он журфак заканчивал. Только переквалифицировался.

– Как странно… – сказала Тася. – Откуда же он знает про эти металлы, если он на журналиста учился, а не на химика, например?

– Да это же сейчас сплошь и рядом, – пожал плечами Венька. – И зачем ему что-то особенное знать про металлы? В школе проходил – и достаточно. Там у них специалистов и без него хватает. Его задача – бизнес организовать. Для этого нужен характер. Характер у Сергея есть. В этом все дело, – объяснил он.

От привычных звуков его голоса Тася совсем успокоилась. В конце концов, это ведь даже хорошо, что он не американец! Она же сама только что переживала из-за того, что Веня вот-вот уедет за тридевять земель. А Москва – ведь это совсем рядом, всего два часа на электричке.

– А у тебя, Веня? – улыбнувшись, спросила Тася.

– Что – у меня? – не понял он.

– У тебя ведь тоже есть характер, – объяснила она. – Значит, ты тоже будешь заниматься бизнесом? Как твой папа?

– Не знаю, Тась, – с неожиданной и непонятной печалью ответил Венька. – Вообще-то я думал, что тоже. Даже наверняка. А теперь – не знаю…

– Почему? – удивилась Тася. – Почему не знаешь и почему именно теперь?

– Потому что сначала хочу кое в чем разобраться! – Венька жестко прищурился, потом тряхнул головой, как будто прогоняя что-то, и лицо его снова стало знакомым, с необидной усмешкой в глазах. – Между прочим, у тебя вместо мороженого – молоко в фольге, – заметил он.

– Ой, – спохватилась Тася, – оно же сейчас все вытечет!

– Пойдем. – Веня встал и забрал у нее мороженое. – Это я по дороге выпью, а тебе другое куплю. И не волнуйся, Тась, – добавил он словно бы мимоходом. – Обманывать я тебя больше не буду.

Глава XIII ПОХИЩЕНИЕ ИЗ «ДЕТСКОГО САДА»

Больше всего Женю удручала несвобода. Не в том смысле, что он был заперт на даче и дальше «Детского сада» путь был заказан. После разговора с Венькой Женя понял, что он несвободен в принятии какого-либо решения. Теперь он знал, что все его намерения – убежать, явиться в Караваево, сделать так, чтобы в их семье все стало, как прежде, – совершенно неосуществимы.

Да, мог бы он натворить дел, не понимая, насколько все серьезно! Раз не все понятно, то не следует спешить – это уж верно подметил Венька. Нравится он Жене или нет, а все-таки он молодец. Если б не его приезд, едва ли Женя смог бы удержаться от какого-нибудь глупого и необдуманного поступка.

Женины мысли то и дело возвращались к Веньке. Не каждый, далеко не каждый может в четырнадцать лет вытворить такое! Достать где-то мотоцикл, прикатить тайком за сто километров и не рвануть к мамочке с вопросами, а самому постараться уяснить ситуацию.

Да, ничего не скажешь, шустрый пацан. А ему, Жене Лапушину, почему-то никогда не удается принимать решения. Не умеет он самостоятельно действовать в экстремальных условиях! Даже сейчас – вроде бы попал в передрягу, начались приключения. И все равно досталась второстепенная роль. Приходится сидеть и ждать возвращения Веньки.

В той гнетущей обстановке, которая сама собою установилась на даче, сидеть и ждать Жене было совсем не легко. Да еще приходилось притворяться, будто он до сих пор считает, что Веньку увезли из дому из-за проблем с родителями.

Правда, Маша по-прежнему пыталась делать все, чтобы он не скучал. Но Женя-то видел, что ей совсем не до него…

Он изо всех сил старался ее развлечь. Просто не мог видеть по утрам ее заплаканные глаза! И даже злился на Сергея: неужели трудно хоть немного успокоить Машу, сделать так, чтобы она не плакала?

За обедом Женя рассказывал Маше о Караваеве, о маме и Тасе, о Блэке, который так любит бегать вместе с ними на речку. И сразу же добавлял:

– Речка, правда, совсем мелкая, не опасная. Так, поплескаться только можно в жару.

– Ой, Женя, и хитрый же ты! Знаешь, что я волнуюсь за Веньку, вот и успокаиваешь, – с шутливой укоризной говорила Маша.

Иногда ему казалось, что она смотрит на него с благодарностью. Непонятно только было, за что.

Когда Маша узнала, что Женя занимается музыкой, она воскликнула:

– О Боже! А здесь и фортепиано нет. Почему же ты раньше не сказал, Женечка?

– И хорошо, что нет, – стал уверять ее Женя. – Каникулы есть каникулы. Да я летом ни за какие коврижки пианино не открою!

Но Маша ему не поверила и расстроилась так, как будто обязана была знать все Женины увлечения. А через два дня Женя обнаружил у себя на столе целую стопку дисков – как раз с той музыкой, которую он любил. И как она только догадалась?

Когда черный «Мерседес» въехал в ворота, Женя как раз сидел у себя в комнате и слушал Баха.

«Сергей приехал, – догадался он, увидев машину в окно. – Хорошо!»

Лично для себя Женя не видел в приезде Стрелецкого ничего хорошего. Но, может, Маша повеселеет? Он давно уже заметил, что она очень ждет редких появлений Сергея…

Не выключая музыку и оставив открытой дверь в свою комнату, Женя тихонько вышел на лестницу, остановился на верхней площадке. Сергей и Маша были в нижнем холле, и Женя отчетливо слышал их голоса.

– Я больше так не могу, Сережа! – сказала Маша. – Надо же что-то делать!

– Что – делать? – В голосе Сергея слышалось раздражение. – Я же тебе объяснял: пока мы должны ждать.

– Ждать? Сидеть и ждать? – возмутилась она. – Что за беспомощность такая? Оторвали ребенка от семьи, своего куда-то упрятали. Думали мы когда-нибудь, что до такого дойдем, Сережа? Да это даже не безнравственно, это – преступление! Как ты мог решиться на такое? А я, дура, согласилась…

– Пойми, Машенька. – Голос Сергея стал мягче. – Я тоже не рад, что так все произошло. Но другого выхода не было, понимаешь? Я не мог уступить, это принципиально. Один раз уступишь – всю жизнь потом по струнке будешь ходить. Да не волнуйся, вот увидишь, все будет о'кей! А страховка никогда не…

Тут Маша взорвалась:

– Сережа, когда ты говоришь такие вещи, мне становится страшно! Я боюсь за тебя, за себя… До чего мы дошли! О какой страховке ты говоришь? Ты же мне сказал, что Венька должен пока пожить у Лениных родственников, потому что он на их сына очень похож. Действительно, похож! Но теперь я думаю… – Ее голос стал тише. – Знаешь, Сережа, теперь мне кажется: дело-то все в том, что это Женя на нашего Веньку похож…

Сергей помолчал, потом медленно проговорил:

– Да, ты права. Худшего я в своей жизни не делал. Слаб оказался.

Тут музыка затихла и Сергей спросил:

– А Женька где? Я ему вчера еще какие-то диски купил, только забыл привезти. Ну, ничего, завтра Леня к вам зачем-то собирается заскочить. Я с ним передам.

Женя испугался – не хватало только, чтобы его застукали за подслушиванием. Будут думать, что он шпионит! К счастью, диск не кончился, и музыка зазвучала снова, заглушая его шаги.

Вернувшись в свою комнату, Женя прилег на кушетку, закрыл глаза. Подслушанный разговор не добавил ясности. В какую беду попали эти люди? Для чего устроили такую непонятную авантюру? При чем тут Алексей? И что ждет его самого? С ума можно сойти от бесконечных вопросов! А ответа – ни одного.

Выходя из своей комнаты, Женя привычно искал взглядом Андрея. Хотя и искать не надо было: тот всегда находился где-нибудь поблизости. Только повернешь голову – и сразу встретишь его притворно равнодушный взгляд. Мол, не волнуйся, парень, никто не сделает тебе ничего плохого. А может: не надейся, парень, никуда ты от меня не денешься…

Ну, а в рощице за домом Андрей ему не надоедал, поэтому Женя только туда и выходил со двора.

Каждый день, гуляя по «Детскому саду», он видел одних и тех же людей. Так, впрочем, бывало и в Караваеве: если ходить в городской парк в одно и то же время несколько дней подряд, то обязательно встречаются знакомые лица.

Женя даже начал здороваться с гуляющими по тропинкам «Детского сада». Их было немного: чаще всего встречались две приветливые старушки и молодая женщина с большой коляской для близнецов. Да и как не поздороваться с людьми, живущими в соседних домах?

На следующий день после встречи с Венькой все было как всегда. Старушки сидели на своем излюбленном месте – на маленькой скамеечке у самой опушки. Вдалеке среди деревьев мелькала коляска. Женя как раз и направился туда, к поляне, на которой вчера встретил Веньку.

«Мало ли, – подумал он, – а вдруг уже сегодня…»

Навстречу катил на горном велосипеде Колян Генералов. Завидев Женю, он направил на него велосипед, но, конечно, вовремя затормозил, лихо крутнувшись в полушаге от соседа.

– А ты чего пешком ходишь? – спросил Колян.

Женя неопределенно пожал плечами:

– Да так…

– Не заводится твой «Харлей»? – съехидничал Колян. – Или родаки его спрятали?

– Ага, – кивнул Женя. – Чтоб книжки читал. А в твоем сколько лошадиных сил? – спросил он, показывая на велосипед.

– Одна! И вся вот здесь! – Колян ткнул себя в грудь.

– Я и смотрю – голова большая, как у лошади. Не опрокинься.

– Ишь борзый какой! Чего это ты?

Видно было, что Колян не ожидал от Жени подколки.

– А не люблю тупых вопросов, – объяснил Женя, обрадовавшись, что уроки Сергея Стрелецкого не прошли для него даром.

Про «уроки» Колян, конечно, не знал. Но улыбнулся он вполне доброжелательно.

– Хочешь, заходи вечером, – предложил он. – Игрушку классную скачаем с Интернета.

– Ладно, – кивнул Женя и улыбнулся в ответ.

От этой встречи и неожиданной Коляновой улыбки настроение у него улучшилось, и он бодрее зашагал по тропинке.

Петляя, тропинка выходила на небольшую аллейку, в конце которой Женя обычно поворачивал обратно. Там сейчас и стояла коляска: видно было, что с ней что-то случилось. Женщина сидела возле нее на корточках, пытаясь раскрутить заевшее колесо. Женя ускорил шаги, чтобы предложить свою помощь.

«И зачем она по этой тропинке поехала? – удивился он. – Всегда же на опушке сидела! Тут не только колесо, ногу можно об корни поломать».

– Вам помочь? – спросил он, подходя.

Женщина кивнула, не оборачиваясь. Что-то странное было в наклоне ее головы – словно она специально прятала лицо. Наклонившись, чтобы поддержать коляску, Женя с опозданием понял, что показалось ему странным…. С опозданием – потому, что совсем не женщина, а молодой парень, быстро оглянувшись, протянул к его лицу белый платок!

«Зачем он это делает?» – удивился Женя.

Он хотел отвернуться, отшатнуться, но не успел. Женя почувствовал дурманящий запах и рванулся, чтобы вдохнуть воздуха. Но сильные руки держали крепко. Потом эти руки подняли его и, буквально сложив пополам, опустили в широкую коляску.

Куда его везут, Женя уже не понимал. Он спал в коляске, как ребенок, накрытый легким покрывалом.

Сон его был некрепким. Женя с удивлением отмечал про себя, что все чувствует, хотя не может пошевелить ни рукой, ни ногой и видит только светлый туман.

Он чувствовал, например, что едет – сначала в коляске, а потом в машине. Казалось, он мог бы, если бы захотел, открыть глаза и спросить:

– А куда вы, собственно говоря, меня везете?

Но это только казалось. Странное безразличие разлилось по телу, странные сны сменяли друг друга с непривычной быстротой. Женя видел знакомые лица, обрывки каких-то пейзажей – может, Тасиных картин? – и яркие цветные пузыри, вспухающие и гаснущие друг за другом. Откуда-то издалека донесся негромкий голос, тоже показавшийся знакомым:

– Может, еще дашь ему нюхнуть? Вдруг проснется.

– Да хватит, – ответил другой, – а то я и сам уже кемарю.

Машина неслась стремительно, но Женя ощущал не скорость, а плавные спуски и подъемы, при которых он глубже вжимался в мягкое кожаное сиденье.

Глава XIV ГОСТЬ ПОНЕВОЛЕ

– Как паренек мой сработал? Орел, а?

– Орел, орел… Только не летает. Ну так что, в расчете?

– Нет, друг ситцевый, ты не спеши, не торопись! Что значит – в расчете?

– А я и не спешу. Парня я тебе привез? Привез. Получи и распишись. Могу и я за деньги расписаться.

– Тут тебе не контора, мне твоя расписка знаешь до какого места? Парня ты, конечно, привез. Но дело-то не закончено.

– Ну, это уж ты много хочешь! Дальше сам действуй. Не знаешь, что ли, как? Я уже и так по лезвию хожу. И по уши в дерьмо влез из-за тебя…

– Здрасьте – с больной головы на здоровую! Не из-за меня ты влез, а из-за жадности своей. Хотя, если подумать… Лучше мне тебя на боевом посту иметь, чем в тюряге. Ладно, будь здоров. Пока что. Смотри, не пропадай!

– Пропадешь от тебя…

Женя проснулся на широком диване и по привычке потянулся, зевая. Зевнул – да так и застыл с открытым ртом. Потом подпрыгнул на диване и огляделся. Комната была большой и абсолютно пустой – не считая, конечно, дивана. Наверное, здесь шел ремонт: стены были оклеены обоями только наполовину. На окне полосками висели жалюзи.

Голова кружилась, во рту было сухо. Сразу вспомнился удушливый запах платка, и Женя поморщился. Он еще раз оглядел пустые стены комнаты, высокую массивную дверь – и почувствовал, что сейчас заплачет. Не от страха, а от неожиданности происшедшего и от своей полной беспомощности.

Женя подбежал к окну, посмотрел в щель между пластинками жалюзи. За стеклом была ажурная решетка, а за ней – сплошной кустарник.

Вдруг Женя услышал, как открывается дверь. Он стремительно обернулся и увидел на пороге того самого парня, которого принял за женщину в «Детском саду». Он узнал бы его теперь в любом наряде, этого чертова актера!

– Чего, испугался? – ухмыльнулся парень. – Не бойся, ты в гостях. С отцом поговоришь по телефону, скажешь, что тебе у нас понравилось, – и домой. Сейчас хозяин придет. Увидишь, он у нас добрый.

Парень ушел. Где-то за дверью послышались быстрые шаги и голоса. Женя отошел к окну и отвернулся.

«Гады! – подумал он. – Вытворяют, что хотят, и еще добренькими прикидываются!»

И тут он услышал у себя за спиной громкий и действительно приветливый голос, который мог принадлежать только добродушному человеку:

– Наконец-то я увижу сына моего старого друга! Извиняйте, как говорится, за приглашение…

Женя обернулся. На пороге стоял довольно толстый мужчина. Улыбаясь, он развел руки в стороны, отчего казался и вовсе круглым, как колобок. Когда он говорил, живот его колыхался.

Встретив Женин взгляд, мужчина почему-то осекся и замолчал, улыбка испарилась с его лица. Он пристально вглядывался в Женю, подходя все ближе.

– Б-бен? Американец? – удивленно выдавил из себя толстяк.

– Что? – не понял Женя. – Какой еще американец?

Толстяк оглянулся на «актера» и еще одного парня, стоявших у него за спиной. Потом снова всмотрелся в Женю.

– Тебя как зовут? – наконец спросил он.

– Сначала отпустите меня, а потом я разговаривать буду, – решительно ответил Женя.

– А кто тебе сказал, что ты несвободен? – удивился толстяк. – Ты свободен, как… птица в полете! Понимаешь, я хотел сделать одному человеку приятный сюрприз. Твоему отцу. Но что-то я задумался… А вдруг ошибся? Сам понимаешь, в любом деле бывают ошибки. Поэтому давай уточним. Меня зовут Константин. А тебя?

– Ну, Веня… – промямлил Женя.

«Они же думают, что я Венька? – мелькнуло у него в голове. – Вот и пусть думают!»

– А фамилия твоя…

– Стрелецкий.

– Ну что ж, Веня Стрелецкий, у меня нет оснований тебе не верить, – сказал Константин. – Да и что ж за свинство было бы с моей стороны не верить человеку, которого я сам же пригласил в свой дом!

«Вот паясничает! Пригласил он, оказывается», – сердито подумал Женя.

– Не обижайся, Веня Стрелецкий, но почему-то я совсем другим тебя представлял, – прищурившись, сказал Константин. – Точнее, совсем не представлял тебя таким. Тьфу, черт, запутался. – Он помолчал и вдруг быстро спросил: – Ну, а как тебе понравилось на «Яве»?

– Нормально, – уклончиво ответил Женя.

«Про какую еще Яву спрашивает этот пузатый? – лихорадочно подумал он. – Может, Венька летал туда на отдых?»

– Нормально – плохо или нормально – хорошо? – уточнил Константин.

– Ну, остров как остров, – пожал плечами Женя, пытаясь быстренько вспомнить все, что он читал об острове Ява. – Интересно, в общем.

Толстяк прошелся по комнате.

– Понятно. Поня-атненько, – протянул он и, быстро обернувшись к Жене, сказал: – Что-то я не могу дозвониться до твоего отца, Веня. Он ведь пока не знает о моем сюрпризе. Волнуется небось… А у меня, кстати, и для тебя сюрприз имеется! – вдруг словно бы вспомнил он. – Я тут познакомился с одним пареньком… Твоя копия! Ну да ладно, сам увидишь. Отдыхай пока, попей водички. А я, как только дозвонюсь, и тебе трубочку принесу.

Приветственно махнув рукой, Константин вышел из комнаты. Дверь хлопнула, но уже через пару минут распахнулась снова. «Актер» вкатил тележку с разноцветными бутылками спрайта, кока-колы, фанты. Женя вспомнил, что они с Тасей всегда покупали на праздники именно такой набор напитков, и сердце у него заныло… Но тут же он насторожился. Сквозь открытую дверь доносилось из коридора рычание толстяка:

– Совпадение? А я не люблю совпадений! Быстро ко мне второго! Только тихо! Без свидетелей! Скажешь, Константин зовет – он сам пойдет!

Охранник поспешно захлопнул ногой дверь и сказал:

– Попей пока водички. Захочешь есть – скажешь.

– А у вас есть родственники? – спросил Женя.

Парень хмыкнул:

– А что?

– Ну, вот если б кого-нибудь из них так, как меня, а?

Парень удивленно посмотрел на Женю. Видно было, что он не ожидал такого вопроса.

– Молодец! – снова хмыкнул он. – Если рассуждаешь, значит, не боишься. Да и чего тебе бояться – ты в гостях. Все будет нормально, я тебе говорю.

«В гостях! – невесело подумал Женя. – Повторяют, как попки, одно и то же. Наверное, целая инструкция у них тут существует, как обращаться с такими, как я».

– А где я? – спросил он, ожидая знакомого ответа: «В гостях».

Но, наверное, «актеру» надоело исполнять роль попугая.

– Ты же умный пацан, – сказал он. – А умные глупых вопросов не задают. Если захочешь в туалет, постучи.

Охранник вышел. Женя взял со столика бутылку кока-колы.

«Не отравленная же она», – подумал он.

В туалет не хотелось, но минут через десять Женя попросился туда – главным образом для того, чтобы осмотреть место своего заточения.

Везде были видны следы незаконченного ремонта. Как будто внутрь огромного старого дома, от которого остались только стены, втискивали новый, современный. До высоких потолков высились строительные леса, подобные тем, какими обычно «украшают» фасады домов во время строек. Правда, стены уже были покрыты новыми красками, и только лепнина под потолком еще не была отреставрирована. Жене показалось, что он уже видел где-то этих амурчиков с колчанами и стрелами…

Дверь его комнаты выходила в коридор. Справа по коридору был виден просторный зал, в котором мелькнул тусклой майоликой старый камин. Что-то знакомое было и в этом камине, но что именно, Женя не успел понять. Охранник повел его влево и открыл перед ним дверь туалета.

«Вот гады, – подумал Женя, – устроили тюрьму, и выглянуть никуда нельзя».

Выйдя из туалета, он повернул было к залу с камином.

– Сюда, сюда, – усмехнулся охранник, показывая обратную дорогу.

Неслышно щелкнул английский замок. А вот открыть его можно было только из коридора…

И Женя опять остался наедине со своими невеселыми мыслями. Сколько он еще здесь пробудет? И что за сюрприз готовит этот толстый Константин его «отцу», то есть Сергею? Ясно, что это какие-то условия. Может быть, выкуп? Конечно, выкуп, что же еще! Но вот когда же они созвонятся?

Женя сел на диван и стал смотреть на дверь. Казалось, время остановилось, натолкнувшись на эту белую поверхность. А если дверь откроется, то и время пойдет дальше.

Глава XV ХОЗЯИН КНЯЖЕСКОЙ УСАДЬБЫ

Рано утром Венька сбегал на речку, искупался под небольшой плотинкой в «джакузи» – пенных бурунчиках, вздымающихся со дна. С метровой высоты падал нескончаемый вал воды, и Венька любил просовывать под него голову, держась руками за бревна. За падающей водой было свободное пространство и можно было дышать.

По обкатанному бревну, смешно загребая клешнями, уползал рак. Странно, что он сюда добрался: обычно местные мальчишки ловили раков у противоположного берега, под ольхами. Почуяв присутствие человека, рак попытался спрятаться, пролезть между бревнами. В другое время Венька, конечно же, не удержался бы и вытащил его, чтобы похвастаться перед Тасей. Но сейчас было некогда. Да и рак уже скрылся – умудрился все-таки протиснуться в щель.

Венька усмехнулся, глядя на трусливого рака. Вот так и его хотели спрятать, отстранить от взрослых дел, чтобы не мешался под ногами. Даже двойника ему нашли! Только напрасно они все это выдумали. Не позже завтрашнего дня он все расставит по местам.

Венька вышел на пустой берег, оделся. Надо было спешить: он хотел проводить Тасю в студию.

Перед ним по лугу перелетали какие-то птицы. И Венька вдруг вспомнил, как на уроке им объясняли «Слово о полку Игореве». Он тогда почти не слушал. Ну, прочел он это «Слово», зачем же еще вникать в чувства Ярославны, которая так хотела обернуться кукушкой? А сейчас он только взглянул на этих птиц и сразу им позавидовал: ничего их не держит, могут спокойно лететь, куда хотят. Он прямо сам готов был превратиться в одну из этих птиц, чтобы как можно быстрей оказаться в самом центре событий!

Подгоняемый нетерпением, Венька припустил бегом.

Блэк залаял из-за двери. Наверное, обиделся, Венька ведь только на пять минут вывел его погулять, а потом оставил дома. Обижался не только Блэк – на кухне сидела насупленная Тася.

Геля, обернувшись от плиты, спросила:

– Ну, как водичка? А я вот Тасе выговариваю за то, что обиделась на тебя. Видишь ли, ей тоже хотелось на речку! А я говорю: Веня – как президент Клинтон, по утрам бегает свои кроссы, ты только мешать ему будешь. Вот после обеда вместе сходите, искупаетесь.

– Да ну, мама, я не обиделась, – сердито ответила Тася. – Просто волнуюсь. Вчера опять этот Прицеп шлялся возле дома, а Венька же знаешь какой – никому не уступит.

– Ты у нас защитница! – засмеялась Геля.

– Прицепа пора переименовать в Отцепа, – стараясь казаться веселым, сказал Венька. – К тому же до обеда все эти прицепы спят, как сычи!

Тася показала глазами на мать: мол, не успел еще ей сказать? Венька отрицательно покачал головой, подмигнул: потом скажу.

– А что это вы переглядываетесь? – «застукала» их Геля. – Опять в подвал какой-нибудь собрались? Тася, у тебя же сегодня занятия!

– Вот как раз об этом мы и говорим, – успокоил ее Венька. – Я провожу Тасю. Может, что-то купить надо? – умильным голосом поинтересовался он.

– Ну, если не забудешь, купи по дороге масла подсолнечного, – улыбнулась Геля.

– Аннушка уже пролила масло, – ляпнул Венька.

– Ой, я так не люблю эту фразу! – поморщилась Геля. – Прямо вздрагиваю.

Тася посмотрела укоризненно. Надо же, перед отъездом Венька сказанул такое!

– Да я просто так, – стал оправдываться Венька. – Люблю про Мастера и Маргариту читать. Все-таки веселая книжка.

– Ну, это как сказать, – протянула Геля. – Ладно, сейчас не время вдаваться в дискуссии. Завтракайте скорее, а то у меня сегодня опять репетиция.

Через полчаса, уже на улице, Тася спросила Веньку:

– А что ты маме скажешь?

– То же, что и тебе, когда в прошлый раз ездил, – пожал плечами Венька. – Что у меня в Москве друг, я ему по дороге позвонил с переговорного пункта. И телефонную карточку буду держать в руке для убедительности. Я думаю, Гелю уболтать нетрудно, – добавил он, забывшись.

– Я все-таки не понимаю, – тихо сказала Тася, – зачем надо «убалтывать» маму? Она точно поняла бы, если бы ты сказал ей правду! Ты что, считаешь, что иногда надо врать?

Тася остановилась и прямо посмотрела на Веньку. Он смутился.

– Ты прости, что я так про твою маму говорю… – пробормотал он. – Конечно, надо говорить правду. Но я же просто не хочу перекладывать на вас свои проблемы! И так свалился к вам, как снег на голову. Я сам во всем сначала должен разобраться, понимаешь? А потом приеду и все расскажу. Тебе обязательно расскажу, – добавил Венька.

Наверное, Тасю подкупила его доверительность. Она улыбнулась.

– Ладно. И больше врать не будешь – ни в мелочах, ни в главном, да?

Венька кивнул. Что значит «в главном», он не понял, но с удивлением заметил, что соглашается с Тасей не только для того, чтобы ее успокоить…

Вбежав на крыльцо Дома культуры, Тася оглянулась и шутливо погрозила пальцем.

Венька возвращался домой в раздумьях. После данного Тасе обещания он чувствовал, как трудно ему будет что-то выдумывать для Гели. Но ведь полной правды он сам не знает, вот в чем дело! Поэтому ведь он и должен уехать!

Выходя из магазина, Венька споткнулся.

«Не хватало только на самом деле пролить масло», – подумал он, едва не уронив бутылку.

А уже возле самого дома он чуть не уронил ее еще раз! От удивления…

Потому что у подъезда стоял красный спортивный «Мерседес» Лукашука.

Сначала Венька обрадовался, но тут же встревожился. Неужели что-то случилось там, на даче? Вдруг Женя проболтался о его приезде? А может… Не перебирая больше вариантов, Венька пулей влетел в дом.

– Я же говорила, не надо его искать! – воскликнула Геля, открывая дверь.

– Привет, абориген! – Лукашук вышел из кухни, улыбаясь и протягивая руку. – А я думал, где-нибудь на речке придется тебя вылавливать. Собирайся, Бен, поехали. А вообще-то, так и поедем, даже собираться не надо.

Лукашук говорил непринужденным тоном, но Веньке был знаком этот напряженный взгляд. Говорит весело, и лицо при этом спокойное – а глаза внимательные, будто Леня ведет машину на скорости двести в час.

– Прямо сейчас? А зачем? – Венька состроил удивленную мину, хотя втайне обрадовался такому повороту событий.

Во всяком случае, Леня домчит его до дачи в течение часа, и объяснения с Гелей отменяются!

– Отец приехал. Из Америки, – поспешно объяснил Лукашук, жестом давая понять Веньке, чтобы тот не вдавался в подробности. – У него деловая встреча в Москве, несколько дней. Хочет тебя повидать.

– А-а, – понятливо протянул Венька, оглядываясь на Гелю.

Та развела руками, тоже улыбнулась понимающе.

– Может, Тасю возьмем? Мы же ненадолго? – Венька не без ехидства проверил Леню, заранее зная ответ.

– Ненадолго, ненадолго, – кивнул Лукашук. – Но Тасю брать не будем. Хватит с Гели, что я сына увез, а? – пошутил он.

Веньке почему-то очень не понравилась такая шутка. Не может же Лукашук не знать, что Женя вовсе не в Америке!

– Да, Веня, Тася тут совсем ни при чем, – согласилась Геля. – У твоего отца и так мало времени. Только не задерживайся там, ладно? – попросила она. – Москва хороший город, но у нас… тоже неплохо.

В голосе Гели слышалась грусть. Наверное, она думала о своем сыне.

Лукашук уже поглядывал на часы.

– Боюсь, на развязках пробки будут, – торопливо сказал он. – А нам прямо в аэропорт. До свидания, Геля, до скорого свидания!

Геля обняла Веньку, прижала к себе его голову.

– Ну, счастливого пути, – сказала она.

Венька протянул ей бутылку с маслом:

– Все в целости!

Они понимающе улыбнулись. Ну конечно, стоит ли придавать значение каким-то случайно сорвавшимся фразочкам!

– А что случилось? – спросил Венька, когда они с Леней уже садились в машину.

– Там все узнаешь. Мое дело маленькое. Сказали привезти, я и везу, – холодно ответил Лукашук.

Видно было, что в подробности вдаваться он не собирается.

Машина рванула с места.

– Стой, Леня! – вдруг воскликнул Венька, как только «Мерседес» завернул за угол дома. – Я ключи забыл отдать!

Лукашук отмахнулся, словно боялся, что Венька вцепится в руль.

– Приедешь скоро, – сказал он.

– Да нет, нельзя, это Таськин ключ! Да стой же!

Машина тормознула, выбросив из-под себя целое облако пыли.

– Давай я отнесу, – протянул руку Лукашук. – Посиди в машине.

– Лень, понимаешь… Короче, я хочу Тасе еще записку черкнуть, всего пару слов. Ну, обидится она без этого.

Лукашук, подумав секунду, усмехнулся:

– Я смотрю, ты времени здесь даром не терял. Ладно, Дон-Жуан, пять минут тебе.

– При чем здесь Дон-Жуан, просто правила порядочного…

– Время пошло, – перебил Лукашук.

– Есть! – рванул Венька дверцу.

«Не объяснять же Лене все подробности», – думал он на бегу.

Хоть Тася и знает, что Венька собирается в Москву, но она ведь удивится, что он уехал с Лукашуком. Даже испугается, пожалуй. И опять будет думать, что Венька ее обманул! Нет-нет, обязательно нужна записка, обязательно надо объяснить, что приезд Лукашука – простое совпадение…

У подъезда стоял знакомый джип – тот самый, на котором Константин приезжал на речку. Машина уже трогалась с места, но, наверное, из нее заметили Веньку – джип сразу остановился. Два качка, похожих друг на друга и лицами, и одеждой, и походкой, быстро двинулись навстречу Веньке. Один из них негромко проговорил:

– Какая встреча! А нам тут один пацан сказал, что ты уехал.

– А в чем дело? – удивился Венька. – Я и правда уезжаю, там машина ждет. На минутку только вернулся.

Венька шагнул по направлению к дому. И тут он заметил, что один качок уже стоит у двери подъезда. Второй сказал:

– Ты подожди! Тебя Константин зовет на пару слов. Говорит, очень важно.

– Да нет, не могу, – попытался объяснить Венька. – Ты скажи ему, что я приеду скоро, тогда и зайду. Через день-два.

Быстро проговорив это, Венька попытался прошмыгнуть в подъезд.

– Подожди, говорят тебе. – Стоящий у двери преградил ему путь. – Зачем хорошего человека обижаешь? Ты хоть к тачке подойди на минуту, раз так спешишь! Там у нас мобильник, скажешь пару слов.

– Ладно, давай твой мобильник!

Подбежав к открытой дверце джипа, Венька пошарил взглядом по салону.

– Да вон, на заднем сиденье, – показал качок.

И тут цепкие руки подхватили Веньку сзади и быстро втолкнули в салон.

Сначала он подумал, что это шутка. Ребята шутят, не обращая внимания на то, что у него совсем нет времени!

– Так где мобильник? – обернулся Венька к тому качку, который запрыгнул за ним на сиденье.

Но второй парень уже сидел за рулем. Джип мягко и быстро рванул с места.

– Тихо. Без глупостей. – Венькин сосед обнял его, на всякий случай легонько заломив руку. – Одна минута – и ты вернешься.

Венька дернулся – и тут наконец сообразил: шутка-то довольно серьезная. Качки держали его крепко.

Они пронеслись мимо «Мерседеса». Последнее, что Венька увидел, выезжая из двора, было перекошенное лицо Лукашука.

Венька попытался оглянуться, чтобы посмотреть, как Лукашук рванет за джипом. Но качок не выпускал его руку, и оглянуться ему не удалось.

«Почему Леня не обгоняет, не сигналит хотя бы?» – пронеслось в голове у Веньки.

Он не видел, что «Мереседес» остался на месте. И, конечно же, не видел и не слышал, как Лукашук в отчаянии выругался и грохнул кулаками по рулю…

Джип петлял по маленьким переулкам, проскакивал проходные дворы, спускаясь от верхней части городка. Наконец он остановился у тяжелых железных ворот с пикообразным ограждением на верху. Джип коротко посигналил, ворота отъехали в сторону и сразу закрылись за машиной.

– Ну, выходи. Ты на свободе, – хохотнул Венькин «опекун».

Венька огляделся и узнал этот двор. Огромная лужайка с вековыми деревьями и ровным кустарником, старинный особняк с бело-зелеными стенами… В тот день, когда они с Тасей смотрели на этот дом через щель в заборе, цвет его показался Веньке точно таким, как у Зимнего дворца в Санкт-Петербурге.

Венька прислушался. Он был уверен, что за воротами сейчас зашуршат шины подъехавшего «мерса». Не мог Лукашук далеко от них оторваться, Венька же знал, как лихо Леня водит машину! Но за воротами было тихо.

– Ну, а дальше что? – зло спросил Венька у своих похитителей.

Вместо ответа они кивнули в сторону дома, и Венька увидел стоящего на крыльце Константина.

– Бен, не обижайся на моих парней! – широко улыбаясь, воскликнул он. – Я хотел тебя видеть, а они, понимаешь, готовы в лепешку расшибиться из-за любой моей просьбы.

В его голосе слышалась какая-то глупая игривость.

– Честно говоря, мне не до шуток. Ко мне отец приехал из Америки, ждет меня в Москве. А у него, может, и времени совсем нет… – начал наступление Венька.

Но Константин быстренько перебил его, не убирая с лица широкую улыбку:

– Из Америки? Ай-ай-ай! Я не знал, что приехал твой отец из Америки. Бен, я исправлю свою ошибку, обязательно исправлю. – Он клятвенно прижал к груди руки. – Тем более что тоже абсолютно уверен: у твоего отца не так много времени. Мы свяжемся с ним по телефону. Ты случайно не знаешь его номер? Прямо сейчас и позвоним.

Константин выжидающе смотрел на Веньку. Тот замялся:

– Да… откуда же мне знать его телефон? Я даже не знаю, где он остановился. Может, у кого-нибудь из знакомых? Но я уже давно все московские номера забыл… Нет, Константин, мне обязательно надо в Москву! Потом я вернусь, встретимся.

Толстяк рассмеялся, всколыхивая животом.

– Да не надо тебе никуда ехать, Бен! Ты все московские номера забыл, а я один телефончик наизусть помню. Там еще единичек много, прямо сплошной частокол!

Венька похолодел. В сотовом номере Сергея и впрямь подряд стояло пять единиц – легко было запомнить. Значит, Константин знает, что никакой он не американец, и знает, кто его отец! Это совсем меняет дело. На сто восемьдесят градусов, как говорил Андрей, когда разгонял на трассе машину до такой скорости. «Поворачиваем жизнь на сто восемьдесят градусов!» – смеялся он, показывая глазами на спидометр. Сейчас бы сюда Андрея, разобрался бы он с ними, в одну минуту разобрался бы, не так, как Лукашук, проспавший каких-то тупых качков!

Но Венька решил играть до конца. На всякий случай он пожал плечами: не знаю, мол, о каком телефоне идет речь.

– А тут еще твой двойничок объявился, – тем же тоном продолжал Константин. – Хороший такой паренек, копия ты. Зовут Веня Стрелецкий. Я и запутался – Веня, Беня… Хотя кое о чем уже начал догадываться. В общем, нужна твоя помощь!

– Какой еще Веня? И где объявился?

Венька сделал вид, будто удивился, но внутри у него все похолодело. Что там случилось на даче, если Константин говорит о двойнике?

– Да здесь и объявился, – объяснил Константин. – Приехал, понимаешь, как снег на голову. Говорит, я Веня Стрелецкий. Хорошо, отвечаю, приятно познакомиться. Поговорил с ним о том, о сем, тебя вспомнил… Что, думаю, за шарада такая? А я люблю разгадывать шарады! Ладно, Бен, – сам себя оборвал он, – иди знакомься с новым другом. А я пока телефончик настрою. Старый он у меня, приходится долго накручивать, пыль сдувать.

Константин пошел в дом, махнув рукой охранникам. Они легонько подтолкнули Веньку. Пришлось идти – не кричать же, не вырываться. Войдя в дом, Константин повернул направо, качки – налево. В конце коридора была дверь, перед которой они остановились.

Оказавшись в комнате, Венька уже не удивился, увидев вскочившего с дивана Женю.

Глава XVI ПОБЕГ

– Ты откуда? – одновременно спросили они друг друга.

Первым пришел в себя Венька.

– От верблюда, – доходчиво объяснил он. – Прямо возле дома в машину посадили. Хотел Тасе записку оставить, и вот… Пять минут – и я у ваших ног. А тебя-то как сюда занесло? Ты же на даче остался!

– Постой-постой. Как – пять минут? – удивился Женя.

– А ты что, своего Караваева не знаешь? Отсюда до твоего дома за пятнадцать минут без всякой машины добежать можно. Ну так что, что там на даче? – От нетерпения Венька чуть не подпрыгивал.

– Нормально все на твоей даче, – отмахнулся Женя. – Пошел погулять, мне платок с какой-то гадостью сунули под нос – и сюда. Здесь я и проснулся. Так ты хочешь сказать, что мы в Караваеве?

– А где же еще?

– Ничего себе… – прошептал Женя.

Тем временем Венька оглядел комнату. Он подошел к окну, потом к двери, осторожно повернул ручку, рассмотрел верхний замок.

Потом он оглянулся на Женю и сокрушенно сказал:

– Не успел я вернуться. И тебя подставил. Ладно, сейчас я этому Константину все объясню! Хотя он, видно, и сам понял…

В коридоре послышались шаги. Венька поспешно прошептал:

– Все, ты молчи. Я попрошу, чтобы тебя обратно на дачу отвезли. Если прямо здесь отпустят, Геля с Тасей испугаются.

Вошедший Константин с явным удивлением переводил взгляд с Веньки на Женю.

– Да-а, – протянул он. – Бывает же такое! Может, вы братья? Как в индийских фильмах? Зита и Гита. Рам и Шиам. Не смотрели такие фильмы? Лет двадцать назад популярные были.

Венька выступил вперед и заявил:

– Женя здесь ни при чем. Мы просто гостили друг у друга на каникулах. Вы его должны обратно отвезти, на Николину Гору. А я у вас останусь.

Константин заулыбался.

– Молодец, Бен, – похвалил он. – Вот что значит американская закваска! Или наша, русская? Новая русская, а? – Он довольно засмеялся своему каламбуру, потом сказал: – Я думаю, что вы тут оба не задержитесь. Кстати, а почему такие сложности – Америка, обмен? Ну да ладно, потом разберемся. – Константин махнул рукой, в которой был зажат мобильный телефон, и, набирая номер, продолжал: – Сейчас поговоришь с отцом. Скажешь только, что все нормально, тебя не обижают. Да! – Константин поднял глаза. – Не вздумай сказать, где ты. А то перевезу в другое место – сам понимаешь, дело усложнится.

В комнате воцарилась тишина. Константин дождался соединения.

– Это опять я, – не здороваясь, сказал он. – Ничего нового, только условия немного изменились. Типа ставки выросли. В полтора раза. Скажи спасибо, что не в два. Их же тут у меня теперь двое! Только давай так. Встречаемся завтра утром, где договорено. И все как договорено, без глупостей. Утро, знаешь, вечера мудренее, а документы спешки не любят. У нас тут пока все о'кей, можешь сам убедиться.

Он протянул трубку Веньке.

Венька услышал, как тяжело дышит в трубку Сергей, и быстро сказал:

– Это я, мы с Женькой здесь. Все нормально. Машу успокой.

Константин противно хрюкнул и забрал трубку.

– Все, ребятки, сейчас вас покормят, – бодро сказал он, открывая дверь. – И скоро уже баиньки пора. Вам бы только ночь простоять да утро продержаться, а?

– Может, разделить их? – раздался голос охранника.

Константин ответил уже за дверью:

– Да ну, зачем? У меня ж тут не тюрьма. Пускай общаются.

Венька на цыпочках подошел к двери и, когда она закрывалась, прижал к ней ухо, слушая, как мягко защелкнулся язычок замка.

В комнате стало тихо, только поскрипывал паркет под ногами. Ребята молчали, погруженные каждый в свои раздумья. Потом Венька начал кругами ходить по комнате, а Женя сел на диван.

– Ну и денек, – проговорил Венька, чтобы как-то разрядить молчание. – Да еще и вечер, и вся ночь впереди. Ладно! – Он наконец остановился посередине комнаты. – Раз такое дело, надо решить главный вопрос.

Женя насмешливо посмотрел на него. Интересно, какой вопрос он считает главным?

– В любом положении, – продолжал Венька, – есть как минимум два решения. Первое – ждать, второе – действовать.

– Действуй. – Женя выразительно обвел рукой пустую комнату. – Бегай кругами по комнате, подходи к окну, к двери, стучи, кричи. Будет весело. Или анекдоты давай рассказывать. Или в города играть. Отличное занятие!

– Зря ты злишься, – примирительно заметил Венька. – Конечно, можно просто дождаться завтрашнего дня. Но вот я, знаешь, читал недавно одну книгу – там герой ни на минуту не оставлял мысль о побеге. На протяжении многих лет – ни на минуту!

– «Граф Монте-Кристо»? – спросил Женя.

Венька засмеялся.

– До чего ж вы с Таськой похожи! Она тоже так спросила, когда я про эту книгу сказал. Понимаешь, Жень, я когда говорил с Константином, сразу понял: он уверен, что мы и не подумаем рыпаться. Ты глянь, он же спокойный, как слон! Занят своими проблемами – переговорами, другим всяким. И качки его тоже – детишками мелкими нас считают. Так и надо этим воспользоваться! А вдруг повезет?

– Да что тут, лотерея, что ли? – Женя кивнул на дверь. – О каком везении ты говоришь?

– Дверь – первая задачка. Если ее решим – дальше будем действовать по обстановке, – объяснил Венька. – Плана-то никакого нельзя заранее выстроить. Мы ж не знаем, что там будет, за дверью. Одно меня радует – собак во дворе я не видел. Ни раньше, ни сейчас. Может, Константин их не любит? Или на своих двуногих сильно полагается!

Венька задумался, подошел к двери.

– Ты ее что, гипнотизируешь? – поинтересовался Женя. – Или думаешь, она откроется, как только ты скажешь «Сезам, откройся»?

На самом деле он втихую восхищался Венькой. Ну и парень! Кажется, сейчас-то уж ничего нельзя предпринять – а он все равно!

– Мне Андрей как-то фокус один показал, – задумчиво сказал Венька. – С замком. А здесь, я смотрю, точно такой замок и есть… Попробовать, во всяком случае, не помешает. Значит, так! Утром ты в туалет попросишься. А я здесь останусь. И посмотрим, что выйдет.

«А то и выйдет, что ничего не выйдет», – хотел сказать Женя, но промолчал.

– А сейчас, – скомандовал Венька, – не будем ничего предпринимать. Смысла нет. Они же все на ногах, шляются по своему дворцу. Так что закажем ужин. Пусть думают, что мы вообще спокойные. Как суслики.

Венька постучал в дверь.

– Пора бы и покушать, – заявил он вошедшему «актеру».

Тот сразу доложил:

– Готово. Правда, всухомятку, зато все, что дети любят.

Скривившись на «детей», Венька скосил глаза на дверной косяк – в то место, куда входил язычок замка.

Еда, которую привез на тележке охранник, состояла из того, что целыми днями рекламируют по телевизору: «Твиксы» и «Сникерсы», шоколадная замазка «Нестле», орешки, еще какие-то пестрые сладости и знакомый набор напитков.

Дождавшись, когда «актер» уйдет, Венька разломил булочку и принялся мять ее мякиш, добиваясь пластилиновой вязкости.

– Там дыра большая. Много понадобится, – негромко объяснял он. – Понимаешь, к утру он затвердеет, но не совсем. Короче, то, что и требуется. Я его в дырку засуну, застопорю язычок. Ты, главное, чем-нибудь отвлеки охранника, чтобы я секунды на три-четыре без надзора остался.

«Это тебе не в города играть!» – подумал Женя и тоже стал разминать мякиш.

Но в общем-то делать было нечего. Спать тоже не хотелось, и Женя с Венькой разговаривали до самой темноты. Женя рассказывал про свою жизнь на даче у Стрелецких, про Машу и Коляна с Юлькой, даже про Дусю, которая, по его мнению, очень скучала о своем настоящем хозяине. Венька – про то, как вытаскивал трактор, как купался в «джакузи» под плотиной, как гулял с Тасей по монастырю… Время прошло быстро. Скоро уже и полумрак повис в комнате.

Заглянул охранник, принес два одеяла и подушки, разложил диван.

– Все, ребятки, спите, – сказал он. – Взрослым тоже спать пора, ночи летом короткие. Окно можете открыть, а то душновато у вас. Все равно ж тут решетки.

Он подошел к окну, повернул ручку. Окно, наклонившись вперед, приоткрылось.

Перед тем как лечь спать, Венька еще раз проверил свой «пластилин» и накрыл его мокрой салфеткой.

– Главное, чтоб совсем не пересох, а то раскрошится, – объяснил он.

Они легли вдвоем на широкий диван.

– Точно – собак нет, – прислушавшись, сказал Женя.

Его увлекло предполагаемое приключение. Во всяком случае, будет что вспомнить! И Тасе он потом расскажет – маме, конечно, ни гу-гу, а Тасе похвастается. И про Веньку расскажет – какой он находчивый и неунывающий. Как герой той книги, которую он потом попросит у Веньки почитать. Вот только как отвлечь охранника?

Венька вздохнул:

– Мы же с Таськой из-за забора этот дом разглядывали. Если бы знать, что здесь окажусь! Повнимательнее рассмотрел бы…

– Так ты здесь был? – удивился Женя.

Когда Венька начал подробно описывать двор и само здание, Женя подпрыгнул на диване.

– Слушай, так мы же в княжеской усадьбе! – шепотом воскликнул он. – А я, дурак, изнутри и не узнал – так все перестроили! И не понял сразу, что это тот самый камин!

– Какой камин? – удивился Венька.

– Слушай, – выдохнул Женя, – мы тут в прошлом году целыми днями лазили, когда усадьба еще ничья была. Здесь же подземный ход есть, понимаешь? Тебе разве Таська не говорила?

– Что-то такое говорила, – вспомнил Венька. – Но я думал, это в монастыре подземный ход… Елки, да мы же с ней его видели! – догадался он. – К водостоку выходит, да? Она, наверное, испугалась, – улыбнулся Венька, – что я в него полезу. Правильно, между прочим, испугалась – точно бы полез…

– Короче, здесь есть подземный ход, – сказал Женя. – Под камином. Только я не знаю, может, его уже замуровали. Хотя вообще-то – там хорошо все было замаскировано, и крышка плотно лежит. И ремонт еще не кончился. Может, до каминной плиты не добрались пока? А она – ну, на которой дрова горят – и есть крышка хода!

Женя был возбужден, как никогда. Еще бы! Правда, неизвестно, что сейчас с этим камином… Однако неизвестно ведь и то, смогут ли они выбраться из комнаты. Но это же не мешает Веньке действовать по обстановке!

– А охранник? Ты его усыпишь, что ли, как они меня? – вспомнил Женя.

– Я уже придумал, – загадочно улыбнулся Венька. – Минута нужна, не больше. Ну две на крайний случай. Надо, чтобы он во двор вышел. Прорвемся!

«Легко сказать – во двор! – подумал Женя. – А как его выманить?»

Но расспросить Веньку подробнее он постеснялся.

Ночь и правда оказалась короткой.

Когда Женя проснулся, солнце уже начало всходить – в комнате становилось светлее и светлее. Наверное, было уже около пяти.

– Ну что, пора? – шепнул Женя.

– Не спишь? – встрепенулся Венька.

– Так, дремал немного. Сейчас, наверное, и у охраны самый сон.

– Все-таки давай еще полчасика подождем, – шепнул Венька.

Но нетерпение не давало покоя обоим. Первым постучал в дверь Венька. В коридоре заскрипели пружины раскладушки, послышались шаги охранника.

– Не спится? – сонно пробормотал он, открывая дверь. – Всю воду, наверно, выпили.

Прикрыв дверь, охранник повел Веньку в туалет. Через пять минут он вернулся.

– Ну что, видел? – зашептал Венька. – Он мышей не ловит, даже дверь не захлопнул! Хотя – он же думает, если мы и побежим, то не дальше коридора. А входная дверь наверняка заперта. Минут через десять и ты пойдешь, – скомандовал он. – Только повозись там подольше – с дверью туалета, что ли.

Охранник, наверное, успел задремать. На Женин стук он недовольно пробурчал:

– Все, последний раз открываю. Энурез у вас, что ли?

В туалете Женя стал судорожно дергать дверь, словно она застопорилась. Охранник повернул ручку снаружи.

– Что, спросонья не сообразишь? – спросил он.

Когда Женя зашел в комнату, Венька прижал дверь плечом, чтобы охраннику показалось, будто она закрылась намертво. При этом щелкнул только язычок ручки, а язычок верхнего замка уперся в застывший мякиш. Охранник для проверки крутнул ручку – Венька изнутри уперся в дверь изо всех сил. Затаив дыхание, ребята слушали, как их страж идет по коридору к своей раскладушке.

– Все, вроде обошлось, – выдохнул Венька.

Они подождали еще немного, пока охранник улегся. Венька взял непочатую фанту и сильно ее взболтнул. Казалось, бутылка сейчас взорвется у него в руках. Потом он осторожно залез на подоконник, выставил фанту в оконную щель, быстро скрутил пробку и резко вытолкнул бутылку наружу.

Бутылка упала в кусты. Под окном послышался шум – как будто в парке запускают петарду или кто-то поливает из шланга траву. Чертыхаясь и бурча что-то себе под нос, охранник опять заскрипел раскладушкой. Прошлепали по коридору шаги. Стукнула входная дверь.

– Рванули, только без топота! – шепнул Венька, бесшумно распахивая дверь.

Шмыгнув мимо раскладушки, они пробежали по коридору в каминный зал. К счастью, ремонт здесь, похоже, еще и не начинался! Венька схватил валяющийся у камина мастерок, Женя ткнул рукой в край плиты, и Венька подцепил его металлической лопаткой. Осыпая с себя мусор, плита медленно приподнялась. Женя подхватил ее обеими руками, Венька бросил мастерок и тоже вцепился в тяжеленную плиту.

Первым в провал скользнул Женя. Помня глубину хода, он сразу встал на ноги и протянул руки вверх, поддерживая Веньку. Тот осторожно опустил над собой плиту, и ребята оказались в кромешной темноте.

– Не хватало только задохнуться, – шепнул Венька.

– За мной! – позвал Женя. – Не бойся, не задохнемся, сюда воздух откуда-то поступает.

Держа Веньку за руку, второй рукой Женя водил перед собою в темноте, ощупывая узкий проход. Венька стукнулся головой о кирпичную кладку и тихо выругался.

Согнувшись в три погибели, они двигались вперед все быстрее. Глаза постепенно привыкли к темноте, а вскоре впереди тускло замерцал туманный свет.

– Выход завален чем-то, – шепнул Женя. – Хорошо еще, не землей.

Выход из подземного хода был засыпан строительным мусором, который рабочие сбросили в первую попавшуюся яму. Пыхтя и сдерживая чихание, ребята стали разгребать мусор.

– Дай-ка я, – пробормотал Венька. – Тут где-то доска должна быть, которую отодвинуть можно.

Нащупав доску, прикрывающую лаз снаружи, у забора, Венька пролез в узкую щель и помог вылезти Жене. Перед ними тянулся вниз глубокий старый желоб водостока.

– Скорей, скорей давай! – торопил Венька. – Рано радоваться!

Внизу, у полуразрушенной башенки, они перевели дыхание.

– Домой? – негромко спросил Женя.

– Ты что? Вдруг они там сейчас спохватятся! – Венька кивнул вверх. – Добежать не успеем. На станцию тоже нельзя. Позвонить бы… Думай быстрей, от кого можно в Москву позвонить?

Женя открыл рот, но ответить не успел. Из-за башенки неслышно шагнул человек в черной вязаной шапочке с прорезями для глаз.

– Никуда не надо звонить, – сказал он голосом Лукашука и сдернул с головы шапочку.

– Леня! – бросился к нему Венька. – Я так и знал, что ты нас выследишь! Ты на машине?

– Тихо. – Лукашук поднял руку и посмотрел вверх. – Ну, вы даете! А я тут стою, соображаю, то ли подкупать кого, то ли часовых снимать. Ну, вы мне облегчили жизнь!

Венька радостно взглянул на Женю. А у того с появлением Алексея сердце тоже забилось радостно и облегченно.

Лукашук пропустил ребят вперед, и все втроем они побежали по тропинке к монастырю.

– Я там машину оставил, – сказал Лукашук на бегу. – Быстрей давайте!

Когда они повернули за монастырскую стену, Венька бросился к красному «Мерседесу».

– Леня, у тебя телефон с собой? Надо быстрее Сергею звонить! – крикнул он. – Он же утром с Константином встречается!

– Никуда не надо звонить, – остановил его Лукашук. – Сергей сам меня сюда направил. – И добавил скороговоркой: – Быстро садитесь, поедем в одно тихое место. Переждать надо. Так Сергей сказал.

Женя открыл заднюю дверцу – и замер с поднятой ногой.

– Сколько можно их обманывать, Алексей Петрович? – услышал он знакомый негромкий голос.

Андрей появился так неожиданно, словно вынырнул из-под земли. Хотя на самом деле он, наверное, просто сидел за «Мерседесом». Руку он держал за полой куртки.

– Ты… Ты чего… здесь?.. – растерянно пробормотал Лукашук.

– А инициативу проявил, – усмехнулся Андрей. – Проследил ваш маршрут, уж вы извините. Пацана-то ведь я упустил, не дядя посторонний. – Андрей кивнул на Женю. – Только, Алексей Петрович, кроме вашего «мерса» ни одна машина в то утро на дачи не заезжала. И не выезжала… Это как объяснить?

– Слушай, – прищурившись, процедил Лукашук. – А ты не много ли на себя берешь?

Казалось бы, за эти сумасшедшие дни Женя должен был привыкнуть к неожиданностям. Но то, что происходило сейчас, было больше чем неожиданность!

Женя смотрел, как медленно искажается лицо Алексея, – и не мог поверить, что таким может становиться человеческое лицо… Он не хотел верить, что лицо Алексея может быть таким!

Вдруг Лукашук как-то странно дернулся – и уже в следующую секунду Андрей направил на него пистолет.

– Руки на машину, ноги шире! – скомандовал он.

Поняв, что Андрей выстрелит быстрее, чем он сделает следующее движение, Лукашук нехотя повиновался.

– Ты погоди, ты ничего не понял, – оглядываясь на Андрея, быстро заговорил он. – Да погоди ты! Я тебе дело хочу предложить…

– Я детьми не торгую, – усмехнулся Андрей.

Ребята наблюдали за этой сценой, затаив дыхание.

– Так это ты, Леня?.. Как же это ты?.. – пересохшими губами прошептал Венька.

Лукашук зло усмехнулся. Даже в тусклом утреннем свете Женя разглядел, что зрачки у него сделались маленькими, как точки.

– Да заткнись ты! – бросил он Веньке. – Садись в машину, тебе сказано! А мы тут с Андрюхой еще потолкуем…

– Не о чем нам толковать, – как отрезал Андрей. – Я вот только пушку у тебя заберу, а толковать со своими новыми хозяевами будешь.

Как зачарованный, Женя смотрел на пистолет в руке Андрея. Но, не сводя с него глаз, почему-то не понял, кому он показывает рукой – отойди, мол, подальше. И вдруг Женя почувствовал, как Лукашук хватает его и, закрывшись им на мгновение, швыряет прямо на Андрея! Тот машинально отвел руку с пистолетом, чтобы не зацепить Женю, и они вдвоем отлетели от машины. В следующее мгновение Женя почувствовал, что Андрей наваливается сверху, закрывая его.

Лукашуку хватило нескольких секунд, чтобы развернуться и выхватить из-за пазухи свой пистолет. Отчетливо и громко прогремел один выстрел, потом второй. Одна пуля почему-то противно завизжала.

Андрей вскрикнул. Рванувшись под его обмякающим телом, Женя увидел, как в воздухе над головой Лукашука взлетает толстая суковатая палка… Послышался глухой удар. Лукашук зашатался и упал.

Женя увидел, как Венька отступил на шаг, снова поднял руки и замер. Палка мелко подрагивала в его руках. Челюсть у Веньки тоже дрожала, как от холода. Видно было: он пытается что-то сказать – и не может, только глазами показывает на Андрея, потом на Алексея. Пистолет оставался в руке у неподвижно лежащего Лукашука. Женя осторожно разжал его пальцы, вытащил оружие.

– Андрюша… – жалобно, как маленький, проговорил Венька. – Ты… Что с тобой, а?!

Женя расслышал слезы в его голосе – и наконец испугался сам. Он вдруг ясно, как при вспышке молнии, осознал, что сейчас произошло. И понял, что Андрею, может быть, уже не помочь…

И вдруг Андрей со стоном приподнялся на локтях! Потом сел, качнулся, чуть не упал снова. Ладонью он зажимал плечо, и между пальцами у него текли красные дорожки. Он произнес короткими, на каждый выдох, фразами:

– Веня… ничего… со мной… Плечо зацепило… и ногу… рикошетом от камня… – Потом голос у него слегка окреп. – Сматываться надо отсюда… Выстрелы слышны были… далеко. Ты за руль-то сядешь, а?

– Да-а, – сквозь слезы проговорил Венька. – Ты же сам учил. Забыл, что ли?

– Погоди… – вспомнил Андрей. – У него наручники должны быть… в машине… в бардачке… он возит. Принеси, пока он в себя не пришел. И ремень с него сними, я у него на ногах затяну. Ты за руль… а я с ним рядом… сзади сяду. А то ему терять-то нечего теперь…

Он отнял руку от плеча, потянулся куда-то вправо, поднял с земли пистолет.

Никогда еще Женя не поднимал такой тяжести! Даже каминная плита была легче, чем еще не пришедший в сознание Лукашук. Они с Венькой подхватили его под руки, сцепленные за спиной наручниками, поволокли к машине. Андрей дополз сам, ребята только бестолково бегали вокруг него.

Наверное, Венька газанул как-то неправильно. Из-под колес сыпанула щебенка, машина рванула так, что их вдавило в сиденья.

– Спокойнее, Веня, спокойнее! – сказал Андрей, скрипнув зубами от резкого рывка. – Тачка же классная, сама пойдет, ты не волнуйся. Сейчас прямо, возле водонапорной башни свернешь налево.

Лицо у него было белое как мел.

– Да я помню, – последний раз всхлипнув, сказал Венька. – Отцу скорее надо позвонить… Куда мы сейчас?

– Я уже позвонил, – ответил Андрей. – Еще с дороги, пока мобильник на Москву срабатывал. Через час тут будут… Поехали к родственникам Женькиным пока, куда еще!

Глава XVII ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ

– Ух и сдрейфил же я! – Венька поежился так, что белый халат, который был ему велик, чуть не упал с его плеч на пол. – По лестнице бегу – а у самого ноги дрожат.

– Ты пистолета испугался, да? – сочувственно спросила Тася.

Она сидела на стуле рядом с больничной кроватью и выкладывала из сумки прозрачные яблоки «белый налив».

– Прям – пистолета! – хмыкнул Венька. – Мамы твоей я испугался, а не пистолета! Как представил, что она скажет, когда мы с Женькой в таком виде домой ворвемся…

– Ну и зря, между прочим. – Андрей машинально махнул забинтованной рукой и тут же сморщился от боли. – Ангелина Андреевна молодец, не растерялась! Как будто к ней каждую ночь раненых привозят. Да еще двойники в дом врываются…

– А Женя с Веней, если присмотреться, совсем и не похожи, – заметила Тася. – Правда-правда! Иначе я сразу заметила бы, у меня же на лица память хорошая. У них только черты лица похожи, а выражения – ну ни капельки.

– Да? – удивился Андрей. – Ну, тебе виднее, ты ж художница. А по мне – когда стриженые, так копия. Глаз-алмаз у Алексея Петровича…

При упоминании этого имени в больничной палате воцарилась напряженная тишина. Женя отвел глаза от лежащего на кровати Андрея, Венька явно размышлял, что бы такое сказануть для разрядки, – как вдруг скрипнула дверь.

– Здравствуйте, Сергей Иванович! – воскликнула Тася так радостно, словно увидела на пороге Деда Мороза.

Стремительно входящий в палату Стрелецкий нисколько не напоминал новогоднего деда, хотя и держал в руках какой-то пакет.

– Привет честной компании, – поздоровался он. – А я тут подкрепиться привез болезному. Как ты просил, – подмигнул он Андрею.

Стрелецкий поставил пакет на пол, подозрительно звякнув чем-то о ножку кровати.

– О! – услышав звяканье, обрадовался Андрей. – Это что там, сок?

– Конечно, – усмехнулся Сергей, осторожно отодвигая пакет за тумбочку. – Ну, как самочувствие?

– Нормально! – На этот раз Андрей махнул здоровой рукой. – Домой бы уже пошел, да гипс с ноги никак не снимут.

– Ну и лежи, – пожал плечами Сергей. – Дети-то дома не плачут пока.

– Зато сестренка торопит, – объяснил Андрей. – Она в летний лагерь собирается, а щенка оставить не с кем. Он, видите ли, скучает, если целый день дома никого нет! Говорил ей, нечего тащить что ни попадя в дом, а она: жалко, жалко…

– Кто-о?! – вдруг воскликнул Женя. – Кого жалко?

– Да щенка, кого еще? – удивленно сказал Андрей. – Наташке моей щенка жалко, хоть он и дворняга беспородная.

– Так это его вы утопить собирались… – пробормотал Женя. – А я-то подумал…

– Ну, это я так, грозился только, – смутился Андрей. – Топить-то, конечно, жалко. Плешь мне проела девчонка: смотри, хорошенький какой, давай возьмем… Взяли на свою голову! Мало того, что он, паразит, кроссовки мои изгрыз, так еще, видите ли, днем один скучает!

Женя засмеялся, не обращая внимания на удивленные взгляды Таси и Веньки.

– Ладно, ребята, – сказал Стрелецкий, – вы тут развлекайте больного, а я поехал.

– Сергей! – Увидев, что тот собирается уходить, Женя вскочил со стула. – Извините, я хотел спросить…

– Так спроси, раз хотел, – усмехнулся Стрелецкий. – Давай, Женя, быстрее спрашивай, некогда мне!

– Я… – замялся Женя. – Можно я вас до выхода провожу?

Сергей бросил на него быстрый, внимательный взгляд и кивнул.

– Сергей, я хотел спросить… – повторил Женя, когда они вдвоем вышли в коридор.

– Женя, не тяни кота за хвост, – поморщился Стрелецкий. – Хотел – спрашивай.

– Скажите, – решился Женя, – почему все это произошло? То есть… Почему Алексей это сделал? – наконец произнес он.

Сергей молчал, не глядя на Женю, хотя сам только что торопил его.

– А ты уверен, – медленно сказал он, – что хочешь получить ответ на этот вопрос?

– Да, – твердо сказал Женя. – Я не хочу, я должен получить ответ.

Он сделал ударение на слове «должен» и в упор посмотрел на Стрелецкого.

– Давай-ка в холле немного посидим, – предложил тот. – Этого ведь, Женя, в двух словах не объяснишь…

– Я Андрея так понял – ну, когда мы из подземного хода вылезли – что Алексей это все из-за денег сделал? – тихо спросил Женя, когда они с Сергеем присели на клеенчатую банкетку в пустом больничном холле.

– Не совсем, – помолчав, ответил Стрелецкий. – Хотя, конечно, и из-за денег тоже. Но главная причина все-таки не в деньгах.

– А в чем тогда? – не поднимая глаз, спросил Женя. – Ради чего он так… обманул меня? И вас, конечно, – торопливо добавил он.

– Извини, но о тебе он скорее всего просто не думал, – жестко сказал Сергей. – А по отношению ко мне… Это зависть, Женя. Просто зависть, и больше ничего. Тебе это не кажется серьезной причиной? – спросил он, поймав Женин недоверчивый взгляд. – К сожалению, слишком многие взрослые люди рассуждают иначе. Понимаешь, когда мы с Леней познакомились, он ведь начальником был. Сэнсэй на тренировках, а не на тренировках и вовсе… А потом жизнь по-другому повернулась. Я-то думал, его работа со мной устраивает. Оказалось – нет.

– Вы с ним разговаривали… после всего? – спросил Женя.

– Да, – кивнул Сергей. – Хотя не могу сказать, что это доставило мне удовольствие. И разговаривал, и материалы дела читал. Он, оказывается, давно на два фронта работал. У Константина-то этого цель была простая: получить контроль над «Лантаном». А для таких людей, как он, цель оправдывает средства! Вас-то этому в школе уже не учат, – усмехнулся Сергей, – а наше поколение к другой жизни готовили. Так что Константина интересовали деньги. Большие деньги. А у Лукашука была зависть. Нашли они, в общем, друг друга.

Женя слушал отрывистые, жесткие фразы Стрелецкого и чувствовал, как сердце у него сжимается от тоски. Кто их разберет, этих взрослых! Чему же можно так завидовать, чтобы…

– Всему, – словно расслышав его вопрос, сказал Сергей. – Тому, что воля у меня оказалась сильнее, чем у него, что удача пришла, что Маша… Ну, это тебе еще непонятно, – спохватился он. – Зависть ведь, Женя, как любовь: или есть она, или нет ее. Без причины. А комбинацию он придумал сложную, – усмехнулся Сергей. – Видишь ли, Константин потребовал, чтобы я выполнил кое-какие его условия. Я отказался. Тогда он напомнил, что у меня есть сын. Уже на следующий день Андрей заметил, что за Венькой какие-то типы постоянно следят. А еще через день звонок: вы, Сергей Иваныч, думайте, конечно, только побыстрее. А сынок ваш, пока вы размышляете, на глазах у нас должен оставаться. И не рассчитывайте, что вам его спрятать удастся. Если мы его видеть перестанем, пеняйте на себя. А тут Леня с твоими фотографиями…

– Это когда он меня на «Мосфильм» возил? – догадался Женя.

– Нет, еще раньше, когда «Полароидом» снимал. Он ведь тебя и правда случайно увидел. Когда к Константину ездил, как потом оказалось. И тогда я подумал: смогу ли настаивать на своем, зная, что рискую жизнью своего сына? Нет, не смогу. А зная, что… не рискую его жизнью? А вот в таком случае, может, и смогу… – Стрелецкий снова замолчал, как будто не решался сказать что-то очень важное, потом произнес твердым тоном: – Женя, я никогда не прощу себе, что поддался на его уговоры. Черт с ним, с Лукашуком! Всегда есть на кого свалить свою вину. Но я-то знаю, что мог ведь и не согласиться… Прости меня, если можешь.

Женя почувствовал, как щеки у него заливаются краской. Ему почему-то стыдно было слышать, как срывается голос Стрелецкого, когда тот извиняется перед ним!

– А что же все-таки собирался делать Лукашук? – торопливо спросил Женя.

– Хотел контролировать ситуацию и действовать по обстановке, – объяснил Сергей. – Вообще-то он уехать собирался. У него ведь уже и счет был в Швейцарии, с немаленькими, между прочим, деньгами. И документы новые. Он собирался тебя Константину отдать, Веньку в тот же день из Караваева увезти, а потом… А потом мне уже от себя лично, без Константина, требования предъявить. Он-то лучше постороннего бандита знал, чего и сколько с меня можно потребовать… – Сергей прищурился, и Жене на секунду стало не по себе. – Торопился он только, – улыбнулся Сергей. – Потому и не подумал, что будет, если Константин в недостроенный дом приедет, да еще на речку пойдет, да еще с Венькой там встретится! Ну, а потом уж вы себя достойно повели.

– Я-то что! – махнул рукой Женя. – Вот Венька…

– Венька – само собой, – покачал головой Сергей. – Но и ты, Женя! Права Маша: рядом с тобой как-то иначе начинаешь на жизнь смотреть.

– Вы скажете тоже, – смутился Женя. – Это просто Маша сама такая… О-ба-я-тель-на-я!

– И это есть, – улыбнулся Стрелецкий. – Ладно, Жень, пойду я. Вечером ведь увидимся?

– Да, – кивнул Женя. – Мы с Таськой только завтра домой поедем.

Проводив взглядом стремительно идущего по коридору Стрелецкого, он медленно пошел к Андреевой палате. Кажется, Сергей все объяснил ему, и очень ясно объяснил, во всех подробностях. И все-таки Женя не мог понять, как такое может быть! Из-за какой-то зависти…

Он шел по длинному больничному коридору и вспоминал тот день, когда впервые увидел Алексея. Как тот отогнал от него Прицепа, усадил на скамейку, вытер кровь с его лица… Как потом катал их с мамой и Таськой по Москве, улыбался, шутил, угощал гамбургерами. И ничего не могло перебить этих счастливых воспоминаний! Даже то, что Алексей прикрылся им, Женей, словно живым щитом…

«А может, он просто сам запутался? – подумал Женя. – Ну может же такое быть! Один раз сделал что-то неправильно, не по совести – а потом запутался и уже не знал, как распутаться. Конечно, так!»

От этой мысли ему стало веселее, и он ускорил шаги, прислушиваясь к голосу Веньки и к Тасиному смеху за дверью палаты.

Эпилог

Следующий учебный год пролетел для ребят как-то незаметно. Начался он с того, что Венька категорически отказался ехать учиться в Англию. Сказал, что с него вполне хватит экономического колледжа, который открывается в Москве при помощи Стрелецкого-старшего.

А вот Тася провела весь этот год в Италии. То есть Венька-то подумал про свою американскую учительницу Кэт Хэллбрук, которая по всему миру разыскивала одаренных детей. Но Маша сказала, что живописи лучше учиться не в Америке, а на родине Леонардо и Рафаэля. Которые не черепашки-ниндзя, а художники. Вот Тася и поехала в Италию.

Правда, в следующем году она, кажется, собирается вернуться, чтобы учиться в московской школе для одаренных детей. Если ее туда примут, конечно. Ну, Венька-то говорит, что обязательно примут, потому что Таська – не такая, как все нормальные люди. Они, кажется, все это уже обговорили в подробностях. А чего не обговорить, когда они каждый день до полуночи в Интернете болтают!

Маша и Женю спрашивала, не хочет ли он учиться в какой-нибудь школе для одаренных детей. В географической, например, он ведь любит читать про путешественников. Но Женя ни в какую особенную школу не захотел. Маму жалко одну оставлять, Таська-то ведь уехала! И вообще… География – это, конечно, интересно. Но сейчас Женя думает совсем о другом.

Он вспоминает все, что случилось с ним в то необыкновенное лето. И не просто вспоминает, а пытается понять то, что не смог понять сразу, когда все эти удивительные события еще только происходили. Например, почему все-таки ему до сих пор не верится, что Алексей с самого начала хотел их обмануть?

Женя даже записывает что-то в толстую тетрадь. Только пока никому не показывает своих записей, потому что ему кажется, что получается какая-то ерунда. Может, он писателем будет, когда вырастет?

Вот тогда уж точно обо всем этом напишет!

Оглавление

  • Глава I НА ЭКЗАМЕН С ТЕЛОХРАНИТЕЛЕМ
  • Глава II ЗНАКОМСТВО С СУПЕРМЕНОМ
  • Глава III ЗАГАДОЧНЫЙ РАЗГОВОР
  • Глава IV НЕОБЫКНОВЕННАЯ ПРОГУЛКА
  • Глава V ОПЕРАЦИЯ «ДЖЕЙМС БОНД»
  • Глава VI ПОДМОСКОВНАЯ АМЕРИКА
  • Глава VII ЗЛОВЕЩИЙ ЗВОНОК
  • Глава VIII ЧЕМПИОН АЛЯСКИ ПО ПОДЛЕДНОМУ ПЛАВАНИЮ
  • Глава IX ДРАКА, ПОГОНЯ И ОБМАН
  • Глава X ВСТРЕЧА ДВОЙНИКОВ
  • Глава XI ПОСЛЕДНЕЕ ВРАНЬЕ
  • Глава XII РАЗГАДКА ПО ТЕЛЕВИЗОРУ
  • Глава XIII ПОХИЩЕНИЕ ИЗ «ДЕТСКОГО САДА»
  • Глава XIV ГОСТЬ ПОНЕВОЛЕ
  • Глава XV ХОЗЯИН КНЯЖЕСКОЙ УСАДЬБЫ
  • Глава XVI ПОБЕГ
  • Глава XVII ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ
  • Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg

    Комментарии к книге «Операция «Джеймс Бонд»», Владимир Михайлович Сотников

    Всего 0 комментариев

    Комментариев к этой книге пока нет, будьте первым!

    РЕКОМЕНДУЕМ К ПРОЧТЕНИЮ

    Популярные и начинающие авторы, крупнейшие и нишевые издательства