«Тайна «Альтамаре»»

Тайна «Альтамаре» (fb2) - Тайна «Альтамаре» [с иллюстрациями] (пер. Ксения Федорова,Елена Григорьевна Макарова) 2465K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Либера Карлье

Либера Карлье Тайна «Альтамаре»

Часть первая. Тайна «Альтамаре»

— Папа, мы хотели бы купить лодку, — сказал Ян. Он даже побледнел от волнения; на братьев он старался не смотреть.

Марк с Бобом сидели в углу у камина, прилежно уткнув носы в тетради. Но Ян знал, что им не до уроков. Оба они внимательно следят за каждым его словом.

В комнате стало необычайно тихо. Даже мать затаила дыхание. Марк обхватил руками колени, а Боб нервно притопывал ногой по полу.

Ян уже решил, что он неправильно начал разговор.

Вдруг отец зевнул и отложил газету. Он всегда зевал, если глубоко и основательно что-то обдумывал.

— Лодку, говоришь, купить хотели бы?

— Да, лодку, — твердо ответил Ян, хотя сердце у него замирало.

Вот сейчас отец усмехнется и скажет: «Что ж, покупайте, раз вы такие богатые». Но отец только спросил:

— А деньги у вас есть?

— Собственно говоря… — начал Ян уже не так решительно.

— …собственно говоря, денег у вас нет, — подсказал отец.

Тут не выдержал Марк и быстро затараторил, что деньги-то у них есть, маловато, правда, но покупать они будут не все сразу, а по частям; только вот начинать надо непременно сейчас, иначе к лету не успеть…

— Да тут целый заговор, — улыбнулся отец. — Ты знала об этом, мама?

— Я слышала, как мальчики обсуждали свои планы на лето, — уклончиво ответила мать.

Бедная мама! Она никак не могла решить, как ей себя вести. Не то чтобы она была против затеи сыновей, но она ужасно боялась так называемых «происшествий на реке». «Ты только не возражай», — умоляли ее мальчики. Она обещала не возражать, но и поддержать их у нее не хватало духу.

— Так что же вы такое задумали? — поинтересовался отец.

По его голосу Ян понял, что победа близка.

— Мы хотим купить на корабельном кладбище спасательную шлюпку. Оснастим ее мы сами, а все, что для этого понадобится, найдем там же, в порту.

— Это будет парусник?

— Ну да, только с мотором, — вмешался Боб. Но, видя, что на лбу у отца образовались две вертикальные морщины, не предвещавшие ничего хорошего, он поспешил добавить: — Это на крайний случай, чтобы в безветренную погоду можно было войти в гавань. Совсем маленький моторчик.

— Мото-орчик! — задумчиво протянул отец. — В один прекрасный день вы еще трамвай вздумаете приобрести.

Мальчики дружно рассмеялись. По опыту они знали, что отец любит, когда его остроты вызывают общий восторг. К тому же они и в самом деле обрадовались: дело явно шло на лад.

— Управлять лодкой — это целое искусство, — глубокомысленно изрек отец. — Кстати, вы все умеете плавать?

— Ну ты же знаешь, — опять выскочил Боб.

— Не о тебе речь…

Всем стало ясно, кого он имеет в виду.

— Я уже выучил все движения, — сказал Марк.

— На столе у него здорово выходит, — подхватил Боб. — Ручаюсь, что через неделю он поплывет, как…

— …как топор?

— Ну папа, это уже мелочь! — взмолился Ян.

Однако отец считал, что это не мелочь, а жизненно необходимая вещь.

— Если я правильно вас понял, — сказал он, — Марк плавает плохо. То есть утонуть ему ничего не стоит. Так вот: о лодке не может быть речи, пока каждый из вас не научится свободно держаться на воде. Надо, чтобы в случае чего вы сами, без посторонней помощи, могли выбраться на сушу.

— Значит, когда Марк научится плавать, ты разрешишь нам купить лодку, да? — настаивал Ян.

— Вот когда научится, тогда и поговорим, — ответил отец. — Посмотрим еще, как пойдут дела в школе. Знаете поговорку: кончил дело, гуляй смело. Вот так.

— Но в любом случае, когда садитесь в лодку, вы должны надевать спасательные жилеты, — сказала мать.

Мама просто молодец! Братья были очень растроганы ее поддержкой. Они понимали, чего ей это стоило.

— Завтра поедем на корабельное кладбище, — сказал Ян. — Побродим там, разузнаем, сколько может стоить шлюпка.

— Глядите в оба, — напутствовал их отец.

У причала корабельного кладбища стоит огромный танкер. Он еще не очень старый, корпус прилично сохранился. Но башенные краны уже сняли с него все, что только можно. Осталась лишь стопятидесятиметровая коробка, поделенная перегородками на отсеки. Трубы, мачты, трапы, целые каюты — все свалено на берегу.

— Кажется, здесь никого нет, — сказал Марк с сожалением. — Уже поздно.

— Полезли на борт, — предложил Боб.

— Полезли! — обрадовался Марк. — Может, сторож в трюм свалился, а мы его спасем.

— А ну, отойдите-ка подальше, — приказал Ян.

По его тону братья поняли, что при случае ему ничего не стоит наподдать им, благо матери нет поблизости.

И тут они увидели ночного сторожа. Он неторопливо шел вдоль сваленных в ряд раковин, унитазов, кроватей, умывальников и шкафов, извлеченных из кают. Так торговцы на Антверпенском птичьем рынке прогуливаются возле своего товара. Вот-вот примется расхваливать это барахло:

«Всего за сорок, за тридцать, за двадцать франков вы можете приобрести отличный умывальник. В придачу вы получите настольную лампу, книжную полку и…»

— Ой!

Это Ян двинул своего зарвавшегося братца кулаком в бок.

— Извините, он всегда немножко дуреет, если долго пробудет на солнце. Нет ли у вас случайно продажной лодки?

— Почему же нет? Есть, — сказал сторож.

Марк от радости заплясал на месте.

— Нам нужна металлическая спасательная шлюпка, — продолжал Ян.

— И желательно с мотором, — ввернул Боб.

— На танкерах шлюпки чаще всего металлические и обычно с мотором, — объяснил сторож.

— Где же они? Где они стоят? — Марк сгорал от нетерпения.

— Вон там.

За большой якорной цепью, кучей лебедок и грузовых стрел, накрытые от дождя брезентом, стояли шлюпки. Их было четыре.

— А сколько такая шлюпка стоит? — спросил Ян.

— Цены разные. Смотря почем сейчас металлолом, — ответил сторож.

— Разве шлюпки продают как металлолом?

— Да. Иначе нам их не сбыть.

Ян не верил своим ушам.

— Видишь ли, — продолжал сторож, — эти шлюпки под парусом неповоротливы и тихоходны. Для Ше́льды гораздо удобнее яхты или прогулочные катера. А на отмели с такой шлюпкой просто мучение. Ведь килевая лодка на грунте сразу на бок заваливается.

— Зачем же сажать ее на грунт? — удивился Боб. — Мы, например, плавать на ней собираемся, а не на суше торчать.

Сторож засмеялся:

— Только плавать — скоро соскучишься. То ли дело плоскодонка: втащил ее на банку, вот тебе и пляж, купайся, загорай. А с килевой лодкой одна морока.

— А на плоскодонке можно под парусом плавать?

— Под парусом на плоскодонке плохо: будет ее ветром крутить. Чтобы хорошо шла, ей переделка большая потребуется. Придется ставить выдвижной киль.

— Так, может, нам лучше купить старую яхту? — задумчиво сказал Ян.

— Старую яхту? — Сторож прищурился. — Не знаю. Если деревянную, здорово влипнуть можно. Обобьют ее жестяными или медными полосками, а под ними, может, гниль одна. Пойди разберись. У железной, конечно, сразу видно, если проржавела, да только железная много денег стоит.

— Которых у нас не имеется, — подхватил Боб. — А посему вернемся к металлолому. Заверните нам вон ту, пожалуйста.

— Сколько же все-таки стоит такая шлюпка? — спросил снова Ян.

— Надо узнать у хозяина, — сказал сторож. — Вот вам его телефон и адрес.

— А можно, мы поднимемся на танкер? — спросил Марк.

— Валяйте. Только не уходите от сходней. Вообще-то лазить туда не разрешается, но больно уж вы народ хороший. Так и быть.

Ребята взлетели вверх по сходням. Теперь они могли рассмотреть танкер как следует.

— А зачем танкеру танки? — спросил Боб. — Ведь его все равно весь нефтью заливают.

— Без переборок судно не такое прочное, — объяснил сторож. — Кроме того, переборки помогут ему удержаться на плаву, если где течь появится: они не дают воде проникнуть в другой отсек. Ну, а уж раз переборки есть, танки оборудовать ничего не стоит. Танкер-то не всегда одной нефтью загружают. Он может везти сразу и нефть, и бензин, и керосин, и смазочное масло — все в разных танках.

— Значит, танкер не может затонуть?

— Затонуть-то он может, конечно, но бывали случаи, когда шторм ломал танкер пополам и обе половинки на плаву оставались.

— Воображаю, — сказал Боб, — капитан выходит на мостик и видит, что у него осталась только половина судна. — И он изобразил незадачливого капитана, который, приложив руку козырьком ко лбу, тщетно вглядывается в горизонт: «Куда же делось машинное отделение?»

— Да, да. Такое не раз бывало, — повторил сторож. — А теперь давайте вниз, пока в танк не свалились.

Они спустились на землю, и Ян спросил у сторожа, можно ли на такой вот спасательной шлюпке поставить каюту, чтобы во время летних каникул плавать на ней, как на яхте.

— Почему нельзя, все можно, — сказал сторож. — Не знаю вот только, справитесь ли. Потрудиться придется как следует. Прежде всего побывайте на лодочной станции, посмотрите, какие бывают яхты, как они построены; например, какой высоты у них каюта. Слишком высокую делать нельзя, она будет мешать при ветре. Да еще много есть такого, над чем придется поломать голову.

— Я уже ходил с ребятами под парусами, — сказал Ян. — И дома у меня есть специальная литература…

Боб фыркнул. Он терпеть не мог «ученых слов». Впрочем, он тут же ретировался. Со старшим братом шутки плохи. Это ему было известно.

— А знаете что… — начал сторож.

Ребята встрепенулись, чувствуя, что сейчас они услышат что-то по-настоящему интересное.

— Знаете что… Когда причал освободится, месяца эдак через два, из Южной Америки прибудет сюда один старый пассажирский пароход. У него износились машины. Буксиры уже ушли за ним.

Ян растерялся. Они-то тут при чем?

— Вы что, хотите сбагрить нам целый пароход? — спросил Боб. — Вряд ли наш папа согласится.

— Что ты лезешь! — рассердился Ян. — Дай человеку договорить.

— Да пусть его, — сказал сторож. — Он, видно, у вас самый веселый.

— Такой же весельчак, как и старший братец! — крикнул Марк, предусмотрительно отойдя в сторонку.

— Ну так вот, — продолжал сторож. — На борту пароходов чего только не отыщешь. А вдруг там найдется и приличная шлюпка с каютой?

А ведь верно. Вот было бы здорово! Из спасательной шлюпки им удалось бы соорудить разве что корыто с зонтиком. Старания-то у них хватило бы, а вот знаний да умения с потолка не возьмешь.

— Без каюты по Шельде много не поплаваешь, — продолжал сторож. — В лодку всегда вода набирается — и дождь и волны от морских судов захлестывают. Вот и получится, что неделю с мокрыми ногами будешь сидеть. Что хорошего? А на пассажирских судах шлюпки обычно добротные.

Сторож рассказал ребятам историю этого парохода, немало повидавшего на своем веку. Во время войны союзники использовали его как транспорт для перевозки частей в Атлантическом океане. И никогда он не плавал с конвоем, только в одиночку, но подлодкам ни разу не удалось его торпедировать, потому что он развивал скорость до восемнадцати узлов. А самолеты противника он и близко не подпускал. К концу войны, когда на верфях стали один за другим спускать на воду новые суда, его переоборудовали в плавучий госпиталь.

А еще до войны, когда он ходил на одной из пассажирских линий, его экипаж спас в шторм команду потерпевшего аварию греческого судна. Капитан поставил пароход носом против ветра и приказал вылить за борт нефть, чтобы утихомирить волны. Только после этого удалось спустить на воду шлюпки и снять людей с тонущего судна. Об этом много писали в газетах. Но это еще не все…

Ребята придвинулись поближе. Вот сейчас они услышат воспоминания очевидца о морском бое, о том, как пассажирское судно потопило целую вражескую флотилию или, протаранив парочку подлодок, отправило их на дно.

Но сторож сказал только, что пароход получил серьезные повреждения, столкнувшись с другим судном.

В рейсах чего только не случается, всего не упомнишь.

— А как он называется? — спросил Ян.

— «Альтама́ре», — ответил сторож.

Название ребятам понравилось. «Альтамаре»! На них словно повеяло вдруг жарким дыханием тропиков. Да-а, пассажирский пароход с такой биографией — это вам не танкер. Теперь им и смотреть не хотелось на его неуклюжие спасательные шлюпки. Сторож заметил их настроение.

— У этого танкера своя история, — сказал он. — Он не так стар, как «Альтамаре», но послужил людям не меньше. Если посчитать, сколько раз он заполнил вот те нефтебаки…

Мальчики посмотрели на ряды выстроившихся, словно в боевом порядке, внушительных нефтебаков, а сторож поднял уголок брезента, прикрывавшего спасательные шлюпки, чтобы ребята могли получше разглядеть их. В каждой шлюпке лежали весла, мачта, парус — в общем, все, что положено. И все было как новое.

«Чего еще искать? — думал Ян. — Не в гонках же нам участвовать. И прочная и не затонет, даже если перевернется…»

— Если на «Альтамаре» не окажется ничего стоящего, мы, пожалуй, все-таки купим такую шлюпку, — сказал он. — Может, я найду плотника, и он поставит нам каюту.

— Подождите лучше «Альтамаре», — сказал сторож. — Куда вам торопиться-то? А там, глядишь, приличный вельбот будет.

Братья по очереди пожали ему руку и попросили разрешения заглянуть еще разок. Да, пожалуйста, сколько угодно. По вечерам тут, кроме него, ни души. Мальчики вскочили на велосипеды и покатили домой.

…Теперь, когда их планы определились и отец готов был дать деньги, забила тревогу мать.

В прошлом году, когда Ян отправился со своим приятелем Питом на шаланде, она не возражала: Пит свое дело знает, да и Ян не маленький. Но Бобу только четырнадцать лет, а Марку двенадцать… Нет, нет, у нее не будет ни минуты покоя! Братьям пришлось тысячу раз поклясться, что они будут очень-очень осторожны, что они вовсе не собираются гробить собственную лодку.

А лодка уже целиком заполнила их жизнь. Дома они без конца повторяли рассказы сторожа, всякий раз с новыми подробностями. Они уже знали, где был построен «Альтамаре», кто был его первым капитаном, знали, что он шутя развивал скорость в восемнадцать узлов и что незадолго до войны в устье Темзы на него налетело судно. А однажды «Альтамаре» получил тяжелое повреждение, столкнувшись на севере с айсбергом. Отец кое-что слышал об этом. До войны об «Альтамаре» часто писали в газетах.

Каждый четверг братья на велосипедах отправлялись в порт. Раньше, бывая там, они подолгу смотрели, как грузят и разгружают суда. Теперь же они сломя голову мчались туда, где сварщики автогеном разрезали на части танкер.

Если шел дождь, они прятались в штурманской рубке, которую целиком сняли с танкера и поставили среди металлолома вместо сторожки. Отсюда прекрасно был виден весь порт. Сторож учил их вязать узлы — от простого до самого сложного. Через месяц они уже вязали отличные огоны и критически оглядывали веревочные снасти на речных судах. Сторожа они теперь запросто называли Бернаром.

— Ну вот, — сказал им как-то Бернар, — в следующее воскресенье прибывает «Альтамаре». Если не поленитесь встать пораньше и прокатиться на велосипедах в Дул, то сможете вдоволь на него насмотреться. А в понедельник утром приезжайте сюда, тогда вы будете первыми покупателями.

— Разве старые суда кого-нибудь интересуют?

— Еще как! Каждому хочется что-нибудь приобрести. Один жаждет украсить крыльцо навигационным фонарем, другой охотится за дорогой древесиной. Пароход еще не прибыл, а все красное дерево с него уже продано. Трубы, медь, бронзу, кресла, шезлонги — все как есть раскупят.

— Мы приедем. Обязательно приедем первыми. А в воскресенье будем ждать «Альтамаре» в Дуле.

…Погода в воскресенье выдалась отличная. На дамбе было много гуляющих, по улицам деревушки маршировал духовой оркестр, и звуки медных труб разносились над зелеными полями и голубой водой. Настроение у всех было праздничное. Марк то и дело подбегал к краю дамбы и всматривался в даль, надеясь первым увидеть долгожданный «Альтамаре».

Тем временем начался прилив. Шельда вздулась, и яхты из Ли́лло устремились в свою гавань. В волнах, поднятых морскими судами, заплясали сигнальные буи, на дамбу стали залетать брызги. Рыбачьи лодки, словно заслышав зов моря, сновали взад и вперед.

Мимо пристани шел паром, до отказа забитый автомашинами. За паромом показалось большое каботажное судно, а за ним… Нет, не может быть… За каботажником буксиры тянули «Альтамаре»!

Боб протер кулаком глаза, а Марк от радости захлопал в ладоши.

На мачте парохода — два черных шара, сигнал, что у него не в порядке машины и он не может идти самостоятельно. Конечно же, это «Альтамаре»! Его тянут два мощных буксира. С борта еще один… Нет, целых два. Второго не видно, но из-за мостика поднимаются клубы дыма.

— Это он! Ура-а! — завопил Марк. Он кричал и размахивал руками, а Ян даже не одернул его.

Буксирные тросы сильно натянулись. Видно, пароход не слушается руля и его тянет на мель.

— Сейчас эта старая калоша все тут разнесет, — сказал какой-то господин. — Видите, не хочет поворачиваться.

— Он же без машин! — возмутился Ян.

Подумать только! Пароход, который везет для них лодку, обозвали старой калошей!

— Его поставят в сухие доки? — поинтересовалась пожилая дама.

— Возможно. Подлатать его не мешало бы, — отозвался господин.

— Нет. В сухие доки его не поставят. Он пойдет в переплавку, — объяснил Ян. — После стольких лет верной службы — и на слом! — вздохнул он.

— Вот так и везде, — подхватила дама. — Но если б я была кораблем, я бы предпочла пойти в переплавку, чем утонуть в шторм.

Господин с ней не согласился. Он считал, что лучше затонуть, чем позволить себя ободрать, а потом разрезать на части.

— Но людям нужен металл. Из него сделают новые суда, — возражала дама.

А «Альтамаре» приближался. Уже можно было пересчитать иллюминаторы на его высоких бортах. Толпа на пирсе увеличилась, каждый старался протиснуться вперед, чтобы получше разглядеть ветерана. Два мощных гудка вырвались из труб парохода, буксиры ответили двумя пронзительными свистками и потянули к берегу. Заскрипели тросы. В последний момент «Альтамаре» уступил и плавно пошел вдоль пристани по направлению к Лифкенсхукскому порту.

Ребятам хорошо был виден весь пароход. Как же он запущен! Весь покрыт ржавчиной. Только мачты гордо поблескивают серебряной краской, а стальные тросы — штаги и стень-штаги — отвязаны и беспомощно болтаются, свисая до самой палубы.

Ян, прищурившись, напряженно всматривался в шлюпочную палубу. Там парами, друг под другом, закреплены спасательные шлюпки. Но вельбота нигде не видно.

— Может, на левом борту, — шепнул Боб.

— Что на левом борту?

— Может, на левом борту есть вельбот, только отсюда его не видно.

— Точно, — с облегчением вздохнул Ян.

Удивительно, как совпали их мысли. Едва успел он это подумать, как Марк ткнул его в спину.

— Ты что?

— Мне бы такой бинокль. Вон как у тех. — Он показал на двух мужчин, стоявших на дамбе. — Все разглядывают наш «Альтамаре», чем бы там поживиться.

Мужчины были приметные, крепкого сложения, один — блондин, у второго усы как у моржа. Блондин сунул бинокль в кожаный футляр, висевший у него на груди, и надел широкополую шляпу.

Двумя длинными и двумя короткими гудками «Альтамаре» попросил разрешения на вход в шлюз. Из старомодной прямой трубы вырвался столб пара.

Два незнакомца поспешно поднялись на набережную, где стояла их машина. Минуту спустя они уже мчались по дороге через польдер.

— Как на пожар несутся, — заметил Ян.

Он нервничал. Два месяца ждали они «Альтамаре», так надеялись, неужели все впустую?..

— Купили бы тогда шлюпку с танкера, теперь бы уже успели ее переоборудовать! — сказал он сердито.

— А ты чего ждал? — съехидничал Боб, держась на всякий случай на безопасном расстоянии. — Думал, волшебный корабль доставит тебе готовенькую яхточку? Так ведь в Южной Америке Дед-Мороз не водится.

— Поехали к шлюзам, — предложил Марк. — Посмотрим на него вблизи.

Так они и сделали.

С парома хорошо видно, какая Шельда широкая. Плывешь, плывешь, а берег все далеко. Капитан через головы пассажиров поглядывает на причалы, где спокойно покачиваются таможенный и полицейский катера. В Лилло в этот воскресный день тоже полно гуляющих. Туристы толпятся возле Музея ракушек, фотографируются у пристани.

А на реке — яхты. Множество яхт: большие и маленькие, старые и новые, под парусами и без парусов, и все сверкают свежей краской и лаком. Прекрасные яхты! На таких можно рискнуть выйти в открытое море. Но, к сожалению, нашим друзьям они не по карману. Вот быстроходный катер мчит туристов к берегу. А там плоскодонное суденышко, подскакивая на волнах, тащит на буксире воднолыжника.

Марк прямо загорелся:

— Вот что мне нужно — водные лыжи!

Боб и тут не смолчал:

— Опрокинешься. У тебя башка слишком тяжелая.

Вдруг мотор у суденышка заглох, оно потеряло скорость, лыжник налетел на корму и кувырнулся. Над водой остались только лыжи, торчащие, словно два поплавка. Впрочем, лыжник тут же вынырнул, отфыркиваясь, и погрозил приятелям в катере кулаком.

— Полюбуйтесь на эту красотку! — воскликнул вдруг Ян.

Он показал на спасательную шлюпку с каютой и коротенькой, криво поставленной мачтой. Двое мальчишек вычерпывали из нее воду, а третий сидел на полубаке и натирал воском толстую нитку. На коленях у него лежал парус.

— Штопает, — объяснил Ян. — Если на парусе окажется хоть маленькая дырочка, ветер порвет его в клочья.

— Значит, нам тоже придется учиться шить, — сказал Марк обреченно. — Когда же плавать-то будем?

Вода заметно убывала, и у восточного берега лодки с глубокой осадкой уже стояли на грунте. К пристани стремительно несся ялик. Того и гляди, кого-нибудь протаранит. Но ялик лихо спустил паруса и отдал якорь. Маневр был произведен четко и быстро. Мальчики переглянулись. Каждый невольно подумал, сумеют ли они так когда-нибудь.

— Надо тренироваться. Как можно больше тренироваться, — сказал Ян.

Едва братья успели протиснуться поближе, как у шлюза резко затормозила красная машина.

— Смотрите-ка, те самые дядьки! — сказал Марк. — Тоже небось шлюпку купить хотят.

— Как это получилось? Мы на велосипедах прикатили быстрей, чем они на машине! — удивился Боб.

Марк не мог упустить случай утереть брату нос и важно объяснил, что машине пришлось доехать до Антверпена, проехать по тоннелю под рекой, только после этого она могла повернуть к шлюзам.

Блондин вынул из футляра свой замечательный бинокль и стал разглядывать «Альтамаре», который буксиры как раз провели через шлюзовые ворота.

Вблизи ветеран выглядел еще более старым и потрепанным. Палуба побелела от соли, поручни и фальшборт в нескольких местах сломаны, в обшивке недостает многих заклепок. И все же было в его облике что-то внушающее уважение. Ведь все эти шрамы он получил на службе человеку.

Словно в знак траура, над мостиком покачивались на ветру два черных шара. Высоко на фок-мачте реял бельгийский флаг в честь страны, в которую он прибыл. Но флага владельца на судне не было. «Альтамаре» уже не имел ни владельца, ни гражданства. Из могучего властелина морей он превратился в жалкую развалину.

С борта на причал подали тросы. Пароход остановился. Спустили штормтрап. На борт поднялись полицейские, портовый лоцман, еще какие-то люди. Все они очень торопились.

— Я тоже пойду, — заявил Ян.

Мальчики в изумлении вытаращились на него. И это говорит их старший брат! Самовольно забраться на судно? Здесь, в шлюзе?

— Смотрите, вон там, возле трубы, видите?

Возле трубы на шлюпочной палубе стоял то ли капитанский катер, то ли вельбот — с берега трудно было разглядеть.

— Я должен поглядеть, что это такое, — заявил Ян.

Он спокойно подошел к штормтрапу и стал подниматься наверх.

— С ума сошел! — волновался Марк. — Хоть бы «Альтамаре» не тронулся. А тут еще полиция!

— Все из-за шлюпки, — проворчал Боб. — Совсем спятил. Попробуй удержи его.

Ян перешагнул через борт, подошел к крутому трапу шлюпочной палубы и полез вверх.

— Ой, смотри, на полицию напоролся! — пискнул Марк.

Полицейские показались на шлюпочной палубе как раз в тот момент, когда Ян поднялся на последнюю ступеньку. Он быстро нагнулся, сделав вид, что завязывает шнурок на ботинке, и выпрямился только после того, как полицейские скрылись из виду.

— Ловко! И никто у него даже ничего не спросил! — восхищался Марк.

— Главное — нахальней действовать. Тогда никто не прицепится.

— Чего ж тогда к тебе цепляются?

— Остряк-самоучка! Смотри лучше, что там Ян делает.

Ян подошел к шлюпке и стал ее осматривать. Неторопливо так, обстоятельно. Вот он вынул из кармана перочинный ножик и поковырял борт.

— Проверяет, не сгнила ли обшивка, — сказал Боб.

— Какая обшивка?

— Ну доски! Вот бестолочь! У тебя что, на солнце мозги расплавились?

— Скорей бы уж он убирался оттуда, — плаксиво протянул Марк. — Ой, ворота закрыли! Сейчас «Альтамаре» уплывет!

— Балда! Сначала надо воду в камере поднять до уровня воды в доках. Потом открыть выходные ворота. А потом за ним буксиры придут. Он же без машин, забыл? Так что еще полчаса верных уйдет.

Но Марк не успокаивался:

— Подумаешь, полчаса! Ну что он там копается?

А Ян приподнял угол брезента и нырнул в шлюпку. Повозившись там некоторое время, он вылез и не спеша стал спускаться по трапу вниз.

— Смотри, пароход поднимается! — хныкал Марк. — Как он теперь попадет на берег?

Шлюзовая камера заполнялась водой, и пароход действительно поднимался все выше. Штормтрап уже далеко не доставал до мостков причала.

— Осторожно, Ян!

Поздно. Он уже выпустил перекладину и полетел вниз. Смотритель шлюза схватил конец и бросился на помощь. Он решил, что Ян непременно упадет в воду между стенкой и судном. Но Ян ухитрился как-то изогнуться и приземлился на четыре точки на причале.

— Ну, приятель, твое счастье. Упади ты в воду, в лепешку бы раздавило. За каким чертом тебя на «Альтамаре» понесло?

Ян был бледен. Он сильно испугался. Болели отшибленные руки и ноги, но он нашел в себе силы отшутиться:

— Если б я сам знал…

Дальнейшие расспросы были нежелательны, поэтому Ян быстро прошмыгнул под цепью, вскочил на велосипед и был таков. Братья — за ним. Вслед им донеслось:

— Ах ты паршивец! Ну, попадись мне еще раз…

— Уф! — выдохнул Марк с облегчением. — Чуть не влипли!

Несколько километров они мчались не останавливаясь, затем Ян нажал на тормоза. Марк и Боб тоже остановились, сошли с велосипедов. Марк рукавом вытер лоб.

— Дома никому ни слова, — предупредил Ян.

Это уж само собой. Если родители узнают, не видать им лодки, как своих ушей.

— Ну, как она? — спросил Боб.

— Кто?

— Шлюпка, конечно. Кто ж еще?

— Блеск! Я чуть с ума не сошел.

— Я так и подумал, когда ты с трапа летел.

— Кончай, Боб, — возмутился Марк. — Самому-то небось слабо.

— Я еще не спятил! — огрызнулся тот. — Запросто мог за решетку угодить. Вот бы дома веселье было!

Они еще переругивались, но Ян их не слушал. Перед глазами у него все еще стоял стошестидесятиметровый гигант.

— Ян, ты что молчишь? Хороша шлюпка?

— Сила! — сказал Ян. — То, что нам надо.

— Раз так, двигаем быстрей к Бернару. А то еще перехватят.

— Главное — убедить папу, что медлить нельзя.

— А мотор у нее есть?

— Есть. Паруса тоже есть. Только вот мачты я не видел.

— Мачту Бернар найдет.

— Я есть хочу, — сказал Марк.

— Бедненький, кушать захотел. Такую лодку нашли, а он «есть хочу»!

— Мы же с утра дома не были, забыл?

— А кто умял целый пакет бутербродов, забыл?

— Прекратите, я тоже хочу есть, — сказал Ян. — Поехали домой. Опаздывать нам сейчас ни к чему.

Братья осмотрели Яна со всех сторон, не осталось ли следов от его приключения. Ян спустил закатанные рукава, чтобы не видно было ссадины у локтя. Потом они сели на велосипеды и покатили домой.

Когда они приехали, отец многозначительно посмотрел на часы.

— Как с уроками? — осведомился он.

— Еще вчера всё выучили и упражнения сделали. Ах, да… — Боб сделал вид, будто только что вспомнил. — Я должен дать тебе на подпись две классные работы.

За последние работы ему каким-то образом удалось получить хорошие оценки, но дома он их пока не показывал. Ян догадывался, что Боб выжидал момента, когда надо будет задобрить отца. И вот этот момент настал.

— Мы нашли то, что искали, — добавил Боб после небольшой паузы. — «Альтамаре» пришел, и на нем есть вельбот.

— Завтра надо все дело провернуть, — сказал Марк внушительно. — Иначе будет поздно.

— К чему такая спешка? — недоверчиво спросил отец.

— Мы не спешили целых два месяца, — сказал Боб. — А теперь надо поспешить.

— Я считаю, что следует подождать до конца экзаменов, — сказал отец. — Боюсь, что вы больше будете заниматься лодкой, чем…

— Ну, папа! — взмолился Марк. — Мы будем очень стараться. Очень!

Все рассмеялись, и мальчики поняли, что дело сделано. Завтра они получат лодку, если только хозяин Бернара не запросит слишком дорого.

В этот вечер братья были удивительно послушны. Обычно им приходилось раза три повторять, что пора идти спать, а тут они ушли сами, без уговоров. И все из-за лодки.

— И едят, как голодные волки, — заметила мать. — Видел, сколько я хлеба нарезала? А сейчас посмотри — пусто. Страшновато мне за них, а с другой стороны, воздух Шельды им явно на пользу.

— Реки боишься, — усмехнулся отец. — По-моему, гонять по улицам на велосипедах гораздо опаснее. Завтра съезжу с ними в порт. Хватит им уже сидеть у маменькиной юбки.

— Это, конечно, правильно, — вздохнула мать.

Краны еще не начали свою разрушительную работу, и «Альтамаре» стоял у причала, словно только что ошвартовался. Бернар очень удивился, увидев, что мальчики выскочили из машины.

— Порядок! — крикнул Ян, подбегая к рубке. — С нами приехал папа!

— Ох, ребята, шлюпка будто специально для вас! Отличная парусная лодка с мотором.

— Добрый день, — поздоровался отец. — Я вижу, дело у вас на мази.

— Это верно, — сказал Бернар. — Если не возражаете, можно хоть сейчас пойти посмотреть.

Не без удовольствия следовал отец по трапу «Альтамаре» за своими сыновьями, державшимися, как заправские моряки. На верхней палубе он застыл в восхищении. Подумать только! На месте, где еще совсем недавно был польдер, раскинулся огромный промышленный район: армия кранов размахивала руками-стрелами; по дорогам двигались поезда, машины, тракторы; на реке сновали буксиры, баржи, лодки… Слева вдали высились белоснежные нефтебаки и похожие на минареты вышки Нефтяной гавани, а из стальной трубы вырывался в небо огромный язык пламени, словно увеличенный в сотни раз факел на могиле Неизвестного солдата.

— А вот и она!

— Папа, вот наша лодка!

— Да, да… лодка, — рассеянно отозвался отец. — Сколько же, интересно, народу здесь работает?

— Шестьдесят тысяч, — сказал Бернар.

— Шестьдесят тысяч! — удивился отец. — Только на берегу?

— Только на берегу, — подтвердил Бернар. — А будет еще больше. Порт-то все растет.

Ян решил, что они уже достаточно внимания уделили порту. Пора заняться лодкой. Бернар снял покрывавший ее брезент, вытащил из нее снасти, спасательные пояса и жилеты и разложил возле трубы. Паруса уже сохли на солнце. От них пахло сыростью, но паруса были добротные, без единой дырочки.

— Конечно, не бог весть что. Зато все на ней как новое. А для ваших мальчиков эта шлюпка самая что ни на есть подходящая.

— А не великовата она?

— Что вы! Аккурат то, что надо. Ведь их трое, да и вам, глядишь, прокатиться захочется…

— Ладно. Вечером я съезжу к вашему хозяину. Сколько примерно может стоить такая лодка?

— Ну, я-то к продаже отношения не имею. Ваши мальчики мне тут кое в чем помогали, и мне бы хотелось… в общем, не знаю… Да вы поезжайте к хозяину, все будет в порядке.

— А где мы ее поставим? Об этом вы подумали?

— В Лилло, — сказал Боб. — Гавань там большая, можно тренироваться хоть с утра до вечера.

— В Лилло так в Лилло. Но как ее туда переправить? Буксир придется нанимать?

— Зачем буксир? Деньги только зря тратить. Наладим ее здесь, а в Лилло перегоним своим ходом. Вот вам номер мотора, придумайте ей имя, и можете ехать оформлять документы. Ну, ребята, как назовем лодку?

Вот об этом они и не подумали.

— «Бернар», — решительно заявил Марк.

Имя понравилось всем. На том и порешили. Сторож был очень растроган.

— Хорошие вы ребятки, — сказал он им на прощанье.

Шлюпку еще раз тщательно осмотрели, проверили, все ли у нее в порядке. Мальчики торопили отца: неужели ему не надоело любоваться стариком «Альтамаре»? Поедет ли он наконец к хозяину корабельного кладбища?

В это время к воротам подкатила красная спортивная машина.

— Опять пожаловали! — пробурчал сторож. — Целый день здесь торчали!

— Это те двое, с биноклем, — сказал Боб и покосился на Яна.

«Не хватает только, чтобы они ляпнули при отце насчет моей вылазки, — подумал Ян. — Тогда прощай лодка».

— Эти типы закупили все дерево с «Альтамаре». Всю внутреннюю обшивку и всю старую мебель.

— А новую? — поинтересовался отец.

— Новую нет. Зато старье забрали все до последней дощечки: столы, стулья, шкафы, обшивку, трапы.

— Может, они работают у антиквара? — предположил Ян.

— Куда антиквару такая гниль? Все уже червями источено.

— И все-таки на сумасшедших они не похожи. Вон на какой шикарной машине раскатывают, — сказал Ян.

Блондин и Усач поднялись на борт и прямиком прошагали в салон.

— Как бы они вашу лодку не прихватили невзначай, — предупредил Бернар. — Здесь сегодня такой шум был.

— Па-па, — канючил Марк, — давай прямо сейчас в город поедем…

— Ладно уж, — сдался отец. — Чем скорее покончим с формальностями, тем лучше.

Господина Фербе́кена они в конторе уже не застали. Марк чуть не заревел. Всё! Значит, прозевали шлюпку! Однако он плохо знал своего отца. Раскачать его трудно, но уж если он за что-то взялся, на полдороге не остановится.

Итак, решено было немедленно разыскать господина Фербекена. В небольшой сосновой рощице, возле дома, перед которым лежал якорь времен Колумба, они вышли из машины.

— А, так вот они, наши морские волки! — приветствовал их хозяин дома.

— Разве вы знакомы? — удивился отец.

— Лично нет, но мне рассказал о них Бернар. Он только что звонил. Насколько я понял, вы хотите купить шлюпку или лодку, не знаю, как она там называется…

— Да, хотим, — подтвердил отец.

Откуда такая покладистость? Мальчики думали, что отец сначала спросит о цене, потом начнет нудно торговаться и так надоест хозяину, что тот уступит, лишь бы отделаться. И вдруг ничего подобного.

— Я уступлю ее вам за шесть тысяч франков, — сказал господин Фербекен. — Это баснословно дешево, но ведь все мы когда-то были мальчишками… Да и Бернар просит, чтобы я продал ее именно вам.

— Так, может, сразу и купчую составим? — предложил отец. — Номер мотора у меня записан.

Он пошарил по карманам и вытащил клочок бумаги. А господин Фербекен — такой мировой дядька! — тут же заложил в машину лист бумаги и стал печатать. Потом он наклеил на купчую две гербовые марки и передал отцу:

— Желаю удачи!

Отец расплатился и спрятал документ во внутренний карман пиджака. Нет, нет, спасибо, пить ему нельзя, он за рулем, как-нибудь в другой раз, а вот сигару возьмет с удовольствием.

— Ну что ж, ребята, если вам еще что понадобится, поищите на корабельном кладбище. Бернар вам поможет, я ему скажу. Только осторожнее, пожалуйста, там ведь и на голову может что-нибудь свалиться.

Приехав на следующий день в порт, мальчики увидели свою лодку уже на суше. Это сторож с помощью крановщика установил ее на подпорках из старых деревянных брусьев от «Альтамаре», на которые никто не позарился. Марк шумно вдохнул воздух и двумя пальцами зажал нос. На глазах у него выступили слезы.

— Я промазал ее специальным средством от гниения, — пояснил сторож.

— Ну и вонь! — ворчал Марк. — Прямо горло перехватило!

А сторож смеялся.

— Эта вонь полезная, — наставительно приговаривал он. — Раз уж вытащили судно на берег, надо сделать все, как полагается. Проконопачена она на славу. Мачту подходящую я нашел; может, чуть укоротить только придется. А паруса первый сорт, вы сами видели. Так что завтра можно начинать красить. Но прежде надо ободрать хорошенько старую краску, чтобы поверхность стала совсем гладкая.

Сторож, видно, уже всей душой привязался к «Бернару». Вот и хорошо. Одним бы им ни за что не справиться.

— Ну-ка, Марк, принеси воды да вымой паруса. Ты, Боб, разбери блоки и смажь их получше. А мы с Яном посмотрим помпу, с ней что-то неладно.

Только братья взялись за работу, как опять подкатила красная спортивная машина.

— До чего же они мне надоели! — пожаловался сторож. — И ломают, и ломают! Вон уже какая куча обломков, ни проехать ни пройти, а им все мало. Сам хозяин сказал им, чтобы убрали мусор, а они и не чешутся.

На сей раз Блондин явился без бинокля. Усач слегка прихрамывал. Оба молодчика поднялись на судно, даже не взглянув на сторожа.

— С утра до вечера здесь торчат, болтаются у людей под ногами, работать мешают. Как ни посмотришь, они уже тут.

Марк старался изо всех сил: окатывал парус водой, тер щеткой, снова водой поливал. Вскоре вокруг него стояли лужи, как после хорошего ливня.

— Так до дыр можно протереть, — сказал сторож. — Развесь вон там, на веревке. Высохнет — я уберу. Проверь-ка теперь якорную цепь. Да хорошенько, звено за звеном. Прочность цепи зависит от прочности каждого звена.

«Ничего-то он не забудет, — думал Ян. — Вот была бы потеха, если б отдали якорь, а цепь оборвалась!»

Они разобрали помпу, осмотрели, и Бернар остался очень недоволен.

— Эта штука проржавела насквозь, — сказал он. — Мы вот что сделаем: возьмем помпу со спасательной шлюпки, а эту положим на ее место. Авось хозяин не обедняет.

— С какой шлюпки? С танкера?

— Нет, те великоваты. Пойдем на «Альтамаре». Прихвати разводной ключ, а я молоток возьму.

На палубе сторож остановился и прислушался. У Яна даже мелькнула мысль, что и поход за помпой Бернар придумал, чтобы проверить, чем заняты те двое. В салоне их не было. Сторож свернул по коридору направо. Дверь в капитанскую каюту была прикрыта неплотно. Оттуда доносилось громкое пыхтение, словно там боролись. Ян подошел к двери, за ним на цыпочках подкрался сторож. Блондин и Усач как раз отодрали большой кусок обшивки и бросили в кучу обломков, громоздившуюся посреди каюты. Светя фонариком они тщательно осмотрели обнажившиеся стены, заглядывая в каждую щель. Но, видно, они не нашли того, что искали, так как Усач снова навалился на лом.

Бернар тихонько тронул Яна за плечо и выразительно кивнул: мол, пошли-ка отсюда подобру-поздорову. Когда они вышли на палубу, он сказал:

— Вот чудаки, ей-богу! Заплатить за обшивку такие деньги, а потом кромсать, будто она гроша ломаного не стоит!

— А может, они хотят отказаться от покупки? Скажут, что дерево поломано и им такое не нужно. Надо бы предупредить господина Фербекена.

— Ну, знаешь! Изломать все к черту, чтоб потом отказаться? А фонарик зачем? Что они там ищут?

— Хоть убей, не понимаю, — сказал Ян. — Да ну их. Пошли за помпой.

Они без труда сняли помпу со шпангоута, на котором она была закреплена.

— Ну вот, совсем другое дело, — с удовлетворением сказал Бернар. — Лодочка у вас будет что надо.

Грохот в капитанской каюте усилился. Те двое, как видно, работали уже кувалдой. Сторож забеспокоился. Надо все-таки позвонить хозяину.

Он ушел, но вскоре вернулся:

— Говорит, что за дерево они заплатили и пусть делают с ним, что хотят. А вот находиться здесь после шести вечера запрещено. Придется их выпроводить. Пошли со мной.

Увидев сторожа, громилы немного растерялись, но тут же снова взялись за свое как ни в чем не бывало!

— Хозяин звонил, — сказал Бернар. — Он никому не разрешает оставаться на борту после шести вечера.

— Это почему же? — раздраженно спросил Блондин. У него был писклявый голосок, совсем не подходивший к его массивной фигуре с широкой грудью и бычьей шеей.

— Спрашивайте у хозяина. Я тут ни при чем.

— Днем нам, может, некогда, — огрызнулся Блондин.

Но Бернар не сдавался:

— Ничем не могу помочь. Придется вам уйти.

Усач плюнул со злости, но все-таки пошел прочь. Блондин еще помахал кувалдой, посветил фонариком, потом тоже нехотя поплелся к трапу, бросив через плечо:

— Хозяйский прихвостень!

Красная машина умчалась, едва не задев по дороге штурманскую рубку.

— Нахалы бессовестные! — проворчал сторож.

— Еще какие нахалы! — поддакнул Марк, передразнивая писклявый голос Блондина.

— Да ну их совсем. Так когда, значит, красить начнем?

— Завтра, — сказал Ян.

— А вы разве завтра свободны?

— Ага. Сегодня последний экзамен сдали.

— Ну и как? Порядок?

— Спрашиваешь! — ухмыльнулся Боб.

— Ну, значит, завтра и начнем.

— Поехали домой, ребята, — сказал Ян. — Я устал как черт!

— До свиданья, Бернар! — хором крикнули братья.

— Смотрите, яхты! — воскликнул Марк.

Вдали на реке показалось несколько яхт.

— Красота! — восхитился Боб. — Ну ничего, наш «Бернар» будет не хуже.

— Еще неделька — и мы тоже поплывем, — сказал Марк мечтательно.

Братья не отрывали глаз от яхт, пока те не скрылись в бухте Пейп-Табак.

— Поторапливайтесь, уже поздно, — сказал Ян.

Впервые в жизни братья послушались его с первого слова.

Будто уже признали в нем капитана, отвечающего за благополучное плавание, за безопасность судна и экипажа.

И вот наконец братья вместе с отцом отправились в порт забирать свою лодку.

Близко к «Альтамаре» подъехать им не удалось. Краны уже потрудились на славу и разобрали всю верхнюю надстройку. Вокруг лежали горы всякого хлама. У штурманской будки высилась куча щепок красного дерева.

— Здорово наши психи поработали! — пропищал Марк, подражая голосу Блондина.

— Нехорошо передразнивать. Разве человек виноват, если у него такой голос? — одернул его отец.

— А зачем они испортили хорошие доски и мебель? И Бернару теперь из рубки ничего не видно, — не унимался Марк.

— Мы утащили у них ножку от стола и сделали из нее румпель, — сказал Ян. — Вот шуму будет, если узнают!

— Да на что им эта ножка? Все равно сгнила бы под дождем, — возразил Боб.

— А что, румпель был сломан? — спросил отец.

— Да нет. Его просто не было. Мы выточили его из этой ножки.

Отец поинтересовался, где же «Бернар», и Марк показал ему на мачту, торчащую над пристанью.

— Вчера мы спустили его на воду. Сейчас ты увидишь нашего красавца.

Подойдя поближе, отец широко раскрыл глаза. Что за чудо! Ничего похожего на ту шлюпку, которую он видел на «Альтамаре».

Светло-красный, с белой каймой по борту «Бернар» выглядел великолепно. Покрытые лаком палуба и полубак блестели, как зеркало, в них даже отражались облака и голубое небо. Серебристый якорь был надежно закреплен на полубаке, паруса — в полной готовности, хоть сейчас подымай, а на флагштоке развевался трехцветный флаг. Еще один маленький флажок служил флюгером. Старый сторож по-матросски отдал им честь на борту яхты.

Здесь отцу тоже все очень понравилось. Каюта была просторная, места для троих вполне достаточно. На столе лежали планы доков, Западной и Восточной Шельды. Марк с гордостью показал ему несколько удобных рундуков и ящичков, где можно хранить провиант и всякие хозяйственные мелочи. Показал он и бак для питьевой воды вместимостью в тридцать литров.

Пора было отплывать. Мальчики проверили, исправны ли сигнальные огни и хорошо ли завинчивается крышка бензобака. Показали отцу, что все трое умеют пользоваться компасом.

Отец, к сожалению, не мог поплыть вместе с ними: ему придется поехать в Лилло на машине, чтобы к шести вечера доставить сторожа обратно в порт. Он сходил к машине, принес пластиковую папку и торжественно вручил ее старшему сыну. В папке лежала купчая на «Бернара», квитанция об уплате налога за плавание по реке, страховой полис и толстая тетрадь, на которой красивым почерком было выведено: «БОРТОВОЙ ЖУРНАЛ МОТОРНОЙ ЛОДКИ «БЕРНАР».

Затем отец снял причальные тросы, бросил их на палубу. «Бернар» сразу набрал скорость и понесся вперед, вспенивая воды дока. Попав в кильватер буксира, он накренился немного влево, но, послушный рулю, сразу же выпрямился. У подъемного моста, где столпились баржи, груженные автомашинами, сторож дал полный газ. Новый румпель удобно лежал в ладони Яна. Вот это скорость! Марк и Боб, сидевшие рядышком на полубаке, впервые в жизни онемели от восторга.

На сигнальной мачте зажглись лампочки, разрешая вход в шлюз. Сторож сбавил ход. Маленькие проворные буксиры провели через шлюзовые ворота польское грузовое судно. Отец уже был здесь. Он стоял рядом со смотрителем шлюза и махал им платком. Смотритель знаком показал, что «Бернар» тоже может войти. Ян, осторожно лавируя между судами, провел свою лодку до выходных ворот. Пока спускали воду, сторож с Бобом баграми отталкивались от стенки, а Марк держал кранцы, оберегая от царапин свежевыкрашенные борта.

Наконец ворота открыли, и Шельда приняла их в свои объятия. В буксирах «Бернар» не нуждался. Мимо волнорезов, сигнальной мачты и причальных тумб устремился он в голубые воды реки. Братья едва успели помахать на прощанье отцу. Могучее течение подхватило их. Лодка запрыгала на волнах, как оторвавшийся сигнальный буй. Сторож показал им на футшток, отмечающий уровень воды в реке. Вода поднялась уже до семи футов, а прилив все усиливался.

— В Лилло еще не скоро будет достаточно воды, чтобы войти в гавань. Давайте пока поучимся обращаться с парусами.

— Давайте! — дружно отозвались братья.

— Надеть спасательные жилеты! Поднять паруса!

Мотор выключили, и сразу стало тихо. Северо-западный бриз наполнил фок. «Бернар» слегка накренился на левый борт, и Марк торопливо пополз на правый. Но тут «Бернар» снова выпрямился и беззвучно заскользил по воде.

— Держаться надо всегда по ветру, — сказал сторож.

Ян кивнул. Что-что, а управляться с парусами он умеет. Бернар кинул в воду спасательный круг и крикнул:

— Человек за бортом!

Ян мгновенно развернул лодку, а Боб, свесившись за борт, подхватил «утопающего». Маневр был проделан безукоризненно.

— Молодец! Я бы и то лучше не сумел, — похвалил Бернар. — Но про мотор тоже не забывай. Он может тебе понадобиться.

Сделав несколько кругов, они пересекли фарватер и шли вдоль левого берега, пока Бернар не предложил повернуть и идти в гавань.

— На парусах? — удивился Боб.

— Ну конечно!

Боб не поверил:

— Как это можно идти на парусах против ветра?

— По прямой, разумеется, нельзя, — пояснил сторож. — Надо лавировать.

— А-а, зигзагами?

— Точно!

Ян сразу сообразил, как надо делать. Круто к ветру «Бернар» тоже шел очень хорошо, так что им всего лишь три раза пришлось менять курс.

— Довольно, — сказал Бернар. — Теперь Боб и Марк должны поучиться быстро спускать и поднимать фок.

Еще с час тренировались младшие братья, и вдруг они увидели на берегу отца. Он показывал на часы.

Сторож всполошился:

— Ой, ребята, я опаздываю! Давайте скорее к берегу.

Паруса спустили, Боб крутанул рукоятку мотора, и «Бернар» направился в свою первую гавань.

Мальчики задержались на пристани, чтобы убрать паруса и привести судно в порядок после первого плавания. Они устроили настоящий аврал. Палубу отдраили и окатили водой — на борту не должно быть ни пылинки. Марку велели разуться, потому что его сандалии царапали лак. А Бобу Ян запретил открывать бензобак, «иначе в него попадет сор и забьет бензопровод».

Утром еще одна тренировка, и тогда…

Тогда они поплывут далеко-далеко, к самому горизонту.

А отец вез сторожа Бернара обратно в порт.

— Вы за них не тревожьтесь, — убеждал его сторож. — Ян ловко управляется с парусами. Младшие тоже смышленые ребятишки. Быстро всему научатся.

Дома мальчиков ожидал сюрприз. На столе лежал барометр и стоял транзисторный приемник.

Отец стал им объяснять, что они должны дважды в день записывать в бортовой журнал показания барометра и при приближении непогоды немедленно уходить в гавань. Приемник же им дается не для того, чтобы слушать джаз или модные песенки.

— Нужно всегда помнить, — говорил он, — что на реке вы не одни.

Так вот, приемник им куплен для того, чтобы они знали погоду.

Если в сводке сообщат, что ожидается ветер в пять баллов, немедленно поворачивать в гавань, а если не успеют, стать на якорь, где потише. В туман никаких экспериментов — сидеть в гавани.

Марк возмутился.

— Так мы все время и будем торчать на суше, — сказал он. — На Шельде всегда ветер. А не ветер, так дождь или туман.

Ян дернул его за рукав и шепнул, чтоб заткнулся, не то он ему такой туман покажет.

А отец продолжал наставления:

— Вы должны хорошенько выучить «Правила судоходства по Шельде» и «Правила судоходства во внутренних водах». И обязательно уступайте дорогу всем судам, не вздумайте шмыгать у них под носом. А сейчас съездите к Бернару и поблагодарите его.

— Это ему от меня, — сказала мать и протянула мальчикам пакет, от которого вкусно пахло ванильным кремом.

У Марка сразу потекли, слюнки.

— Бернару это ни к чему, — заявил он. — У него от сладкого зубы болят.

Отец дал еще две бутылки вина и просил передать деньги за компас.

— За компас?

— Ну да. Компас из спасательной шлюпки. Бернар давал его проверить. Только устанавливайте компас подальше от мотора, а то он будет врать. И вообще подальше от всех металлических предметов. Да проверяйте почаще. Умеете?

— Я умею, — сказал Ян. — Надо взять две точки на местности, провести через них прямую, выяснить направление по компасу, а затем сверить с направлением по карте.

— До чего же ты у нас ученый! — съязвил Боб. — Того и гляди, какое-нибудь открытие сделаешь.

— Оставь транзистор в покое, пока он цел! — оборвал его Ян.

Они еще поспорили, кому владеть приемником и барометром, но отец разрубил гордиев узел, дав понять, что, поскольку он владелец «Бернара», весь инвентарь лодки принадлежит ему. Ян же капитан и, как таковой, отвечает за все.

— Ну конечно, — ворчал Марк, — одному все, другим ничего. Всегда так бывает!

По пути в порт их настиг дождь. Марк предложил скорее съесть торт. Жалко ведь, пропадет. А Бернару хватит и вина. Отец же, наверное, ему заплатил.

Братьев возмутила такая неблагодарность. Они обозвали Марка эгоистом и прожорливой свиньей. Эгоист — это еще куда ни шло, а вот на «свинью» Марк обиделся. Поэтому он отстал и ехал на некотором расстоянии, злясь на братьев, на плохую погоду и на то, что торт ему так и не достался. Ян крикнул, чтобы он поторапливался.

— А куда торопиться? — буркнул он. — Мост-то поднят.

И правда. Мост торчал почти вертикально. Два речных судна, видневшихся сквозь дождевую завесу, осторожно проходили узкое место.

— Вот бы забраться на самый верх, — уже забыв обиду, мечтал Марк.

— Это еще зачем?

— А чтоб, когда его будут опускать, взять да спрыгнуть.

— Какой герой выискался! — усмехнулся Ян.

Наконец шлагбаум открыли, скопившиеся возле него машины и тракторы тронулись. Один из тракторов тащил длинный и низкий прицеп. Въехав на мост, он вдруг забуксовал. Его мотало вправо и влево, а прицеп ни с места. Потом трактор занесло, и он стал поперек моста. Ехавшая ему навстречу красная спортивная машина чуть в него не врезалась. За рулем сидел Блондин. Он не стал ждать, пока трактор развернется, объехал его и мгновенно скрылся из глаз.

— Видали? — сказал Марк.

— Наверно, Бернар опять прогнал их с парохода, ведь шесть уже давно пробило.

Второй трактор догадался все-таки подтолкнуть прицеп, и все снова пришло в движение.

На корабельном кладбище ни души. Наверно, Бернар у себя в рубке.

— Бернар!

Никакого ответа.

— Может, он на борту? — сказал Ян. — Заглянем-ка на всякий случай в рубку.

Дверь сторожки была не заперта. Они распаковали свои гостинцы и поставили их на маленький письменный стол в углу. Потом полезли на «Альтамаре».

— Бернар! Бернар!

— А вдруг он свалился в люк? — сказал Боб.

— Не будь идиотом, — сказал Ян. — Что ему там делать? Бернар!

Их голоса гулко разносились по коридорам.

— Может, он нас напугать решил, — робко сказал Марк. Он заметно трусил.

— Черт знает какая темень! — буркнул Боб. — И все из-за этого чертова дождя.

— Так зажги чертову лампу.

Марк неуверенно хихикнул:

— Берна-ар, это мы!

— Может, позвонить господину Фербекену? — предложил Боб. — Телефон у меня записан.

— И доставить Бернару неприятности? — возмутился Ян. — Соображать надо. Может, он просто задержался у мастера, который чинит наш компас. Скоро, наверное, придет.

— Он никогда надолго не уходит, — возразил Боб.

Они обшарили все коридоры, заглядывали в каюты, салоны, столовую, кладовую, поднимались на вторую палубу, спускались на нижнюю и всё кричали:

— Бернар! Бернар!

— Надо поглядеть в трюме, — сказал Ян. — Вдруг он и вправду в люк свалился.

— А сам меня идиотом обозвал, — напомнил Боб. — Ладно, пойду принесу фонарик.

Но оказалось, что батарейки у фонарика почти сели, и луч его не доставал до дна трюма.

— Ждите здесь, — сказал Ян. — Я попробую спуститься.

Со страхом следили братья, как Ян спускался вниз по крутому трапу. Один неверный шаг — и он полетит с двадцатиметровой высоты и расшибется в лепешку. Вот он остановился и посветил вокруг фонариком.

— Бернар! — крикнул он.

Его голос гулко отозвался в пустоте.

— Ян! — позвал кто-то.

Ян вздрогнул и с перепугу выронил фонарик.

— Ян! — еще раз крикнул Марк. Это его голос, искаженный эхом, напугал Яна.

— Чего шумишь? — крикнул Ян.

— Он там?

— Нет. Я лезу наверх. Надо посмотреть в машинном отделении.

Марк тем временем сбегал еще раз в сторожку. Торт и бутылки с вином стояли нетронутыми. Сомнений больше не было: с Бернаром что-то случилось.

Массивная водонепроницаемая дверь машинного отделения была чуть приоткрыта. Очень страшно было спускаться в полутьме по бесконечным лесенкам, в путанице каких-то труб. Но Ян храбро пробирался вперед и то и дело окликал: «Бернар!»

Что это? Вроде кто-то стонет…

— Бернар!

Точно! Он явственно слышит стоны. Ян заторопился, быстро проскочил два пролета и на железном полу увидел распростертое тело Бернара.

Бернар зажмурился от света фонарика.

— Это ты, Ян?

— Я. Что случилось?

— Не знаю. Их было трое. Они полезли на борт. Я крикнул им, чтоб убирались. Они ноль внимания. Я пошел за ними, и вот видишь…

— Тебе очень больно?

— Голова болит и спина…

— Надо поскорее извлечь тебя отсюда. Боб, Боб!

— Чего тебе?

— Бернар здесь. Он ранен! Позвони господину Фербекену и вызови «скорую». Быстро!

— Да ничего, ребята. Вроде отпустило… Ох, спина!..

— А что это были за люди?

— Кто их знает. Наверно, не раз сюда наведывались. Знают судно, как свои пять пальцев.

— А те двое тоже были?

— Нет. Какие-то другие. По-моему, иностранцы. Спросили, кто отодрал обшивку. Я сказал, что не знаю.

— А говорили по-фламандски?

— Только один, да и то с акцентом. Я им сказал, что вечером запрещено находиться на борту, но они не послушали и полезли в машинное отделение… Ох, спина!..

— Потерпи, сейчас придет «скорая».

— Я предупредил, что позвоню в полицию, тогда один из них бросился на меня и столкнул вниз. Спиной и головой я пересчитал все ступеньки.

— Ты не слышал, как мы тебя звали?

— Слышал, только сил не было крикнуть. — Он попробовал приподняться.

— Лежи спокойно, — остановил его Ян. — Неизвестно еще, цел ли у тебя позвоночник.

— И что они тут искали? — сказал Бернар. — Тоже обшивкой интересовались, как те двое.

— Тех мы встретили на мосту, — сказал Ян. — Гнали, как на пожар.

— Нет, тут не они были. Какие-то иностранцы. У них черный «форд».

— Принести тебе попить?

— Принеси, пожалуйста. Термос у меня в шкафу.

— Я принесу кое-что получше.

Поднявшись наверх, Ян услыхал сирену «скорой помощи», и через минуту машина подошла к воротам.

— Сюда! — крикнул Ян. — Носилки захватите!

Подъехала еще одна машина. Это был господин Фербекен с полицией.

Мальчикам ужасно хотелось поскорее отправиться в плавание. Но не бросать же Бернара одного. Они прекрасно понимали, как тяжело старому человеку, который всю жизнь провел под открытым небом, лежать без движения в маленькой больничной палате. У него, правда, есть дочь, но она живет в Брюсселе и у нее трое детей, так что часто приезжать она не может. Значит, они должны взять эту заботу на себя. А еще неизвестно, сколько Бернар пролежит в больнице. Рентгеновские снимки показали, что повреждены четыре позвонка.

— С позвоночником шутки плохи, — сказал им отец. — Может, Бернар уже через две недели будет на ногах, а может, на всю жизнь останется инвалидом.

Ребята были потрясены. Как! Из-за каких-то бандитов остаться калекой на всю жизнь!

— Ну, попадись они мне!.. — петушился Марк. — Убью!

— Хотел бы я знать; что они там искали, — задумчиво сказал отец. — Зачем их понесло в машинное отделение?

— Может, они хотели закупить медь и бронзу?

— Возможно, но зачем было увечить старика?

— А по-моему, на «Альтамаре» спрятан клад, — сказал Боб. — Кто-то об этом пронюхал, и теперь его ищут. Бернар тоже так считает. Мы с ним говорили об этом.

Фантазия ребят разыгралась. Что же там такое запрятано? Золото, оружие, наркотики, секретные документы? Они долго ломали голову, но так ничего и не придумали. По совету Бернара они целую неделю просидели в архиве городской библиотеки. Изучили подшивки газет с 1937 года — с того дня, когда «Ха́геланд», как тогда назывался «Альтамаре», был спущен на воду, и до мая 1940-го. Обнаружили много интересных фотографий, заметки о столкновении с айсбергом, о спасении команды греческого судна и прочих событиях, но ничего такого, что как-то прояснило бы обстановку, им найти не удалось.

Но вот настал день, когда Бернар встретил их у дверей палаты.

— Меня еще раз посмотрели на рентгене, говорят, все в порядке, — сказал он. — Ходить, правда, еще трудновато, но это пройдет.

— А голова как? — спросил Боб.

— Побаливает, но ничего страшного. Главное, что сотрясения мозгов не было.

— Крепкие мозги, значит, — хихикнул Боб.

— Издеваешься, — улыбнулся Бернар. — Ну ладно, попроси у меня теперь чего-нибудь, уж я тебе припомню.

А назавтра он уже ждал ребят, как всегда, на корабельном кладбище, у штурманской рубки, которая служила ему сторожкой. Возле кучи обломков стоял потрепанный грузовик. Шофер и два грузчика перетаскивали в кузов куски обшивки и поломанную мебель.

У входа в порт остановилась красная спортивная машина. Из нее вышли Блондин и Усач и направились к грузовику. Когда они подошли, шофер разогнулся, вытер пот со лба и стал что-то им втолковывать, показывая то на кучу, то на свою машину. Боб не удержался и подошел поближе.

— Здесь не меньше, как на три ездки, — сказал шофер.

— Ну и что? До свалки рукой подать, — сказал Блондин. — За день управишься.

— Как же, управишься. Ишь навалили! — ворчал шофер.

Боб хотел было прокатиться следом за грузовиком до свалки, но Ян запретил.

— Нечего тебе там делать, — отрезал он. — Бернар, а тот черный «форд» больше не появлялся?

— Я не видел. Да и мой сменщик тоже. Но в порту эти парни не впервой, это уж точно. Всё здесь знают.

— А мы завтра плывем в Тернёзен! — радостно сообщил Марк.

— Мне бы с вами, — вздохнул Бернар.

— Ничего, как выдастся у тебя свободное время, обязательно вместе поплаваем, — обещал Ян.

Старый грузовик очень осторожно тронулся с места, но при первом же толчке ворох досок съехал на сторону.

— Сразу видно, что не антверпенские докеры грузили, — сердито сказал Бернар. — Если б эти лопухи загружали судно, ему бы до места не дойти.

И Бернар объяснил мальчикам, что если груз плохо закреплен, то при самой малой качке он съедет к одному борту. Тогда судно даст крен и может даже перевернуться.

— Так что будьте осторожны, — предупредил он. — И на стремнинах не очень натягивайте паруса. От этого тоже можно перевернуться.

— Не беспокойся, мы будем осторожны, — заверил его Ян. — Ну, ребята, поехали. Надо пораньше лечь. Завтра в пять мы уже должны быть в Лилло. А то не выйдешь из гавани.

— В пять высокая вода? — спросил Боб.

— Самый прилив, — сказал Бернар. — Сейчас ведь полнолуние. Эх, ребята, как я вам завидую!

Никогда, казалось, не была Шельда так красива, как в то утро. На горизонте поднималось солнце. В его ранних лучах колыхался легкий туман. Вода была гладкая, точно зеркало: ни единой морщинки до самого Бе́рендрехта. Ярко зеленела влажная от росы трава. Над польдером медленно, словно во сне, летели две цапли.

Оставив велосипеды на стоянке, мальчики потащили к лодке рюкзаки с провизией и полную канистру бензина. Вода в гавани поднялась высоко и залила мостки, так что пришлось шлепать прямо по воде. «Бернар» смирно стоял у причала. Капельки росы, собираясь в струйки, стекали по его бортам и мачте. На крыше каюты уже натекла небольшая серебристая лужица.

Марк полной грудью вдохнул воздух и, раскинув руки в стороны, замахал, словно птица крыльями.

— Эй, мы ведь не лететь собрались, а плыть, — напомнил ему Ян.

Любители парусного спорта обычно не слишком радуются безветренной погоде, но в этот день все было так прекрасно, а воздух такой чистый и бодрящий, что ребята быстро утешились.

— Пойдем на моторе, — решил Боб. — Хорошо, что прихватили в запас двадцать литров бензина.

Ян отвинтил крышку бензобака. Хватит до самого Тернёзена. К тому же через пятнадцать минут начнется отлив, так что можно будет воспользоваться мощным отливным течением. «Если пройти боковым фарватером, то мы срежем угол да и бензин сэкономим», — думал Ян.

— Пойдем через протоки, — объявил он. — Разверните-ка карту. Пусть лежит на столе.

— Какие еще протоки?

— Ну, во время прилива, когда вода идет с моря, она ищет кратчайший путь и пробивает протоки. Но прилив несет с собой много песка, поэтому в протоках неглубоко и морские суда там не ходят.

Но Марка объяснение старшего брата не удовлетворило.

— Да ведь прилив идет и по главному фарватеру, почему же там глубоко?

— Потому что главный фарватер регулярно чистят.

— Почему же тогда протоки совсем не заносит песком?

— Бывает, что заносит, тогда вода пробивается в другом месте. А бывает, что и фарватер перемещается, тогда приходится переставлять буи. Вообще за руслом реки ведется постоянное наблюдение, иначе могут быть всякие неприятности, — объяснял Ян, скатывая брезент, покрывавший палубу.

Боб копался в моторе. Потом он крутанул рукоятку. Мотор не заводился.

— Перекачал горючее, — сказал Ян, сразу почуяв запах бензина.

— Нет, это барахлят свечи, отсырели от росы, — самоуверенно возразил Боб. — Видишь, искры нет.

— Какая искра! Ты просто перекачал бензин. Оставь в покое подсос, — сказал Ян, но на всякий случай взял ключ и подошел к Бобу.

На свечи было страшно смотреть. Сажа висела на них хлопьями. Ян снял их, почистил, поставил на место.

— Давай заводи. Пора уходить. Вода уже падает.

Ян багром измерил глубину возле «Бернара» и скорчил такую мину, будто они уже сели на мель.

Боб старался изо всех сил, но мотор не заводился.

— Холодный, как айсберг, — ворчал он. — Надо теплее укрывать его.

Марк тут как тут:

— Яну что! Он только о своих парусах думает.

Ждать больше было нельзя. Отлив уже начался, и вода из Шельды медленно уходила в море. Ян сунул братьям по веслу, сел за руль и скомандовал:

— А ну, дружно, взяли!

Да, совсем иначе представляли они себе свое первое отплытие. Но такова жизнь. Раз мотор упрямится, приходится пускать в ход «ручной двигатель».

Благодаря заостренному корпусу «Бернар» и на веслах шел довольно легко. Ребятам даже понравилось. А когда Ян вывел лодку на стремнину, они заработали так, что чуть весла не поломали. И лодка понеслась быстрее, чем на моторе. Так, по крайней мере, уверял Марк. Но мальчики быстро устали.

Мотор же словно только того и ждал. А может, его солнышком прогрело. В общем, он завелся с первого оборота.

Кильватерная струя тянулась за лодкой прямая как стрела. На волне покачивались буи. Братья улыбались во весь рот. Марк даже забыл спросить, почему над одним буем белеет какой-то шар.

«Хорошо, что не спросил, — думал Ян. — Капитану нельзя отмалчиваться, если член экипажа задает ему вопрос. А я и сам не знаю, что это такое».

Ян взял себе за правило сразу же выяснять все, чего он не знает. Но сейчас на воде было так хорошо, что ему вовсе не хотелось лезть в каюту и рыться в справочниках.

— Интересно, почему они не на всех буях радарные отражатели поставили? — задумчиво сказал Боб.

— Какие отражатели?

— А вон на том буе, видишь?

Так, значит, это радарные отражатели! Молодец Боб! В чем другом, а в технике он разбирается. Моторы, электричество, радио…

— Послушаем сводку погоды, — распорядился Ян.

Мальчики осторожно извлекли из полиэтиленового пакета транзистор, и над водой зазвучала музыка. Они приближались к Дулу. У входа в гавань стояли баржи для песка. Одну из них буксир зацепил и потащил к Бату. Там у отмели стоял земснаряд. Пустая баржа капризно прыгала на волнах, словно ей совсем не хотелось приниматься за работу.

По радио начали передавать сводку погоды. Диктор сообщил, что завтра утром ожидается похолодание и дождь. Циклон, центр которого находится над Ирландией, распространит свое действие и на Нидерланды.

— Вот мудрецы! — сказал Ян. — Достаточно посмотреть на небо — и сразу видно, какая завтра будет погода.

Небо было бледно-голубое, с легкой паутинкой облаков.

Боб посмотрел на небо, а потом легонько постучал пальцем по стеклу барометра. Стрелка камнем упала вниз.

— А диктор-то прав, — сказал он, — будет дождь и ветер.

— Что, старые кости ломит? — участливо осведомился Марк.

— Хоть бы действительно ветер поднялся, — сказал Ян. — Сегодня погода, конечно, отличная, но влетит она нам в копеечку! — Он с тревогой посмотрел на канистру.

Но Марк считал, что они вполне могут выловить из реки бочку, полную бензина, которую потерял какой-нибудь лихтер.

Тем временем «Бернар» подошел уже к границе с Голландией. Ян показал братьям, где эта граница проходит, сначала на карте, а потом на местности. Шельда здесь широкая, как море, от берега до берега не меньше километра.

Возле бакена у Са́фтинге стояла рыбачья лодка. Рыбак на корме возился с сетью. Он приветливо помахал мальчикам. Марк так бурно салютовал в ответ, что «Бернар» едва не перевернулся.

— За борт захотелось? — рявкнул Ян.

— Уж и шевельнуться нельзя! — проворчал Марк.

— Надень спасательный жилет, тогда и шевелись на здоровье.

— Смотрите, смотрите, затонувший корабль! — крикнул Боб.

В излучине Бата торчали из воды труба и мачты.

— Давай подойдем к нему, а, Ян?

— Нет, — отрезал Ян. — Мы пойдем через ту вот протоку, срежем большой угол и уберемся с пути морских судов.

— Где ты видишь суда?

— Они могут появиться в любую минуту.

А кстати — почему они не встретили ни одного судна? Ведь в Антверпенский порт ежедневно заходят сотни судов… Что же это значит? Может, у морского берега стоит туман? Надо проверить компас, а то попадешь в туман и не выберешься.

Ян изменил курс и повел лодку к затонувшему кораблю. Возле него стояло несколько ботов. У одного из них на рее вертикально висел красный лоскут.

— У них что, взрывчатка на борту? — спросил Марк. — Смотри, красный флаг повесили.

— Да нет. Этот флаг означает, что опасна большая волна, — разъяснил Ян. — Возможно, здесь работают водолазы.

— Под водой? — спросил Марк.

— Нет, дурачок. В небе. Летающие водолазы.

— А разве от водолазов бывают большие волны?

— Судам — понимаешь? — судам запрещается поднимать большую волну, когда работают водолазы. Волна может ударить водолаза обо что-нибудь и повредить ему скафандр или баллон, если он в костюме облегченного типа.

Разобравшись наконец с этим вопросом, Ян велел выключить мотор и занялся компасом. Вскоре он сообщил, что компас работает исправно, по крайней мере на этом курсе. А раз так, значит, можно продолжать путь.

Затонувший корабль остался позади. «Бернар» шел в излучину Бата.

— Местечко каверзное, — сообщил Ян. — За час до высокой воды прилив идет здесь со скоростью пять миль в час, и лодку запросто может перебросить через те вон отмели. В прошлом году нас тут так мотало — света белого невзвидели.

— А что в таких случаях надо делать? — спросил Марк.

Он живо представил себе, как их суденышко закрутит сейчас вокруг собственной оси.

— Ничего. Спустить паруса и ждать да надеяться, что тебя не швырнет на проходящее судно.

Отлив набирал силу, и буи всё быстрее проносились мимо.

— Я есть хочу, — признался Марк.

Боб хотел было напомнить, что они всего два часа, как из дому, но, увидев несчастную физиономию младшего братишки, сказал, что тоже не прочь подкрепиться.

Ян кивнул в знак согласия, и мальчики занялись приготовлением завтрака.

После завтрака Ян проверил, сколько у них осталось бензина, и удивленно присвистнул. Затем он сбавил газ. «Бернар» пошел заметно тише.

— Зачем ты это делаешь?

— Экономлю горючее.

— Но тогда мы слишком долго будем добираться.

— Конечно. Но это все-таки выгодней. Вот если б подул ветерок, я бы прямо двинул к Остенде или Зе́ебрю́гге.

Он бы двинул, в этом братья не сомневались. Зато они очень сомневались, что отец одобрил бы его затею. В первый раз выйти под парусами — и сразу же махнуть в Северное море!

Конечно, в морском порту интересней, чем в такой дыре, как Тернёзен. В Остенде можно увидеть тральщики, фрегаты, корветы и патрульные катера, можно полюбоваться огромными пассажирскими судами линии Остенде — Дувр. А рыбачьи суда и траулеры, которые ходят в Исландию! Но если отец узнает, прости-прощай «Бернар».

— В Тернёзене, в общем-то, тоже интересно, — сказал Боб. — Мы ездили туда с классом на автобусе.

Они плыли у самого берега, используя сильное течение. Вода уже спала, и кое-где выступили белые песчаные банки. Над камышом на затопленных землях Сафтинге поднялся туман. Волшебное белое покрывало повисло над бескрайними отмелями.

— Где-то здесь есть проход, — сказал Ян. — Мы в тот раз пытались пройти, да только далеко не ушли: сели на мель.

У ребят даже мурашки по спине побежали, когда они представили, каково это — всю ночь проторчать в окутанном туманом болоте, в промозглой вони стоячей воды.

В Антверпен шло большое белое судно, на каких обычно возят фрукты. В окнах рубки поблескивало солнце. Казалось, судно подает световые сигналы. Вспененные волны катились от него к берегу.

— Держитесь! — крикнул Ян, разворачивая лодку носом к волне.

Братья вцепились в борт, удивляясь, чего он так испугался.

Но долго удивляться им не пришлось. Казалось, они попали в сильнейший шторм. Брызги летели прямо в лицо, а «Бернар» то взлетал на гребень, то зарывался носом в яму.

— Торопятся довезти свои бананы, — сказал Ян.

Боб вытер лицо.

— Я уж думал, нам каюк, — признался он, принимаясь вычерпывать воду.

Марк тоже было решил, что настал их последний час. Один Ян был доволен.

— А лодка у нас что надо! — сказал он. — Совсем мало воды набрала.

Возле Ха́нсверта показалось множество судов, больших и малых, морских и речных. Целая флотилия устремилась вдруг в Антверпенский порт. Никогда Ян не видел здесь сразу столько судов. «Пережидали, наверное, пока солнце разгонит туман», — подумал он.

На футштоке у Валсо́рдена было семь футов. Значит, в Оссениссе глубина сейчас не менее двух метров.

— Пойдем через Оссениссе, там пока еще достаточно глубоко.

Все песчаные банки выступили из воды. Фарватер у Оссениссе стал узким, как маленькая речушка. Течение то и дело тащило «Бернар» на мель. Ян дал полный ход, чтобы поскорей убраться с опасного места.

А вода все падала. Марк стоял на крыше каюты и смотрел вперед. Но то ли он зазевался, то ли Ян оплошал — только вдруг «Бернар» занесло влево, форштевнем он задел грунт и повернулся вокруг собственной оси. Ян заглушил мотор и прыгнул за борт. Глубина была ему по грудь. Боб попытался столкнуть лодку с мели багром, Ян, кряхтя, помогал ему, но безрезультатно: «Бернар» прочно сел на мель.

Марк посмотрел на Яна:

— Что же нам делать?

— Придется переждать отлив, — сказал Ян. — Сейчас нам лодку не сдвинуть.

— Как это получилось? — спросил Боб.

— Лодка закапризничала, — сказал Ян. — Я дал право руля, а она повернула влево. На плоскодонке бы проскочили…

Ну что ж, ничего не поделаешь. Боб вприпрыжку побежал по песку, на ходу стаскивая рубашку. Марк вынул фотоаппарат и снял засевший на отмели «Бернар» и незадачливого капитана.

— Ждать придется часов шесть, — сказал Ян. — В Тернёзен теперь уже не попадем, против течения туда не дойти.

Боб все бегал по отмели. Марк, убрав аппарат, припустился за ним.

— А чем здесь плохо! — крикнул он. — Вода у нас есть, продукты тоже и в придачу роскошный пляж.

У Валсордена заворачивало гигантское современное судно.

— Эй, скорей сюда! Держите лодку!

Ян схватил красный надувной матрас и стал размахивать им, как флагом. До последней минуты он надеялся, что лоцман сбавит ход, но тот и не подумал. Грозно шумели машины, и через узкий пролив уже катилась первая высокая волна.

Ну, все. Ян бросил матрас и вцепился в борт. Набежавшая волна подняла лодку вместе с повисшими на ее борту мальчиками и отбросила метров на пять. Вторая волна перекатилась через лодку, а третья плеснула еще выше.

Когда волны откатились, «Бернар» лежал на боку. Шпангоуты треснули, а великолепная красная краска во многих местах была начисто содрана. Не исключено, что и мотор поврежден, ведь его залило водой. В каюте плавал фотоаппарат. Прямо хоть плачь.

Боб стал вычерпывать воду, а Ян осматривал паруса. Пока что волны им не опасны, лодка засела довольно далеко от воды, но, когда начнется прилив, может повториться тот же номер.

Фотоаппарат безнадежно испорчен. В него попала вода, на линзу с внутренней стороны налип песок.

— Разобрать и просушить, — распорядился Ян. — Пленку выбросить.

Транзистор, к счастью, висел на стене, новый полиэтиленовый мешочек предохранил его от влаги. Термос разбился, внутри гремели осколки. Папка с судовыми документами, спальные мешки, одеяла — все промокло насквозь.

— Это моя вина, — сказал Ян. — Я должен был все предусмотреть.

Братья утешали его: мол, на солнышке быстро высохнет.

— А пока давайте поедим. Мы ведь не погибли, так какой же смысл умирать с голоду?

Даже Ян не смог удержаться от улыбки. Он продолжал осматривать лодку. На первый взгляд корпус не так уж сильно пострадал. И мачта стоит прямо. Но Яна беспокоил левый борт, нет ли там пробоины, не станет ли лодка пропускать воду, когда они поплывут обратно.

— Есть хочу, — хныкал Марк.

— Обжора несчастный! — рассердился Боб.

— А ты знаешь кто?..

— Ну кто? Кто?

Братья покатились по песку. Они возились, пыхтели, гонялись друг за другом, падали…

Солнце пекло вовсю. Можно было подумать, они приехали на морской пляж позагорать. Одеяла уже совсем высохли, но от перепачканных спальных мешков еще шел пар. Ян достал удочку — может, удастся поймать угря. Размахнувшись, он забросил приманку с грузилом на середину протоки.

— Так можно рыбу убить, — сказал Боб. — Или ты надеешься, что она с перепугу бросится на крючок?

Не обращая на него внимания, Ян воткнул удочку в песок, а к нейлоновой леске прицепил маленький колокольчик. Марк схватил спасательный круг, собираясь поплавать. Ян пообещал его отколотить, если он попробует заплыть далеко.

— Смотрите, еще один путешественник, — сказал Ян, показывая на белеющий к северу от них парус. — Не мы одни жжем бензин.

— Но на мели-то мы одни сидим, — не преминул вставить Боб. — Долго нам еще здесь торчать?

Ян не мог ему точно ответить. Часа два-три…

— А вдруг мы вообще не сумеем выбраться? Вдруг приливом отнесет «Бернар» еще дальше на банку? Что тогда?

Это Яну не пришло в голову. Он забрался на палубу, отвязал якорь, отнес его к фарватеру и воткнул в песок.

— Теперь нас никуда не унесет. Когда вода поднимется, окажемся на якоре.

Медленно, почти незаметно на отмель наступал прилив. Скоро вода закроет якорь, но пройдет еще немало времени, прежде чем «Бернар» поднимется на воду. Ян нервничал и грыз ногти.

— Эй, у нас есть бутерброды с мясом! Это вкуснее, — хихикнул Боб.

Не успел Ян выдать ему по заслугам, как зазвенел колокольчик.

— Клюет! Клюет!

Они бросились к удочке. Ян потянул леску. В глубине промелькнула длинная тень. Удочка моталась из стороны в сторону. Большая рыбина! Может, даже морской угорь.

Марк не выдержал и плюхнулся в воду.

— Поймал! — закричал он.

Угорь извивался, пытаясь выскользнуть, и бил его хвостом по рукам.

— Ой, не удержу! Ну и рыбина! — вопил Марк.

Небывалая удача заметно разрядила напряжение последних часов, но Ян все еще с тревогой поглядывал на реку — как бы опять какой-нибудь лихач не объявился поблизости.

Старый танкер с низкой трубой шел мимо, спеша в Антверпен. Этот не страшен. За ним показалось еще одно судно. На мачте у него висел черный цилиндр, знак того, что судно имеет осадку более восьми метров. Этот тоже не может идти на большой скорости.

«Бернар» же тем временем стал понемножку выпрямляться. Вода тихо плескалась о борт. И вот наконец «Бернар» всплыл, мачта встала прямо, якорная цепь натянулась.

— Плывет, плывет!

— Быстрей на борт!

Мальчики лягушатами попрыгали в лодку.

Ян поднял якорь.

— Мотор, включай мотор! — закричал он.

…Плыть до Тернёзена они уже не решились. Хотя «Бернар» так же весело, как утром, разрезал волны, мальчики все же сочли более благоразумным зайти в Хансверт.

У поворота, отмеченного буем, Ян свернул на север. Потом он передал руль Бобу, а сам принялся осматривать обшивку, нет ли еще повреждений.

Передняя часть вроде в порядке. А вот посредине… Совсем рядом с каютой он обнаружил течь. Как раз на уровне ватерлинии. И всякий раз, как «Бернар» кренился на левый борт, вода просачивалась внутрь. Это неприятно.

— Смотри-ка, на румпеле трещина, — сказал Боб.

Только этого не хватало! Действительно трещина. Нажмешь посильней — наверняка сломается. Ян обмотал румпель изоляцией.

— И с чего он треснул? Зря мы польстились на такую гниль. На черта нам сдалась эта ножка!

— Она подходила по размерам, ты что, не помнишь? Кто ж мог знать…

— Ладно, румпель, в конце концов, ерунда. Хуже, что у нас в борту течь.

— Все идет как полагается, — сказал Марк, вычерпывая воду. — С таким-то капитаном!

Они шли, уступая дорогу всем судам. Главный фарватер прошли на полной скорости, стремясь побыстрей миновать опасную зону.

— Будем шлюзоваться?

— Да, в канале поспокойнее. Здесь вода то прибывает, то убывает, а когда проходят суда, волны бьются о волнорез, так что лодку всю ночь трепать будет.

Они ошвартовали «Бернар», и Ян сошел на берег, чтобы попросить разрешения шлюзоваться. Смотритель разрешил, Ян вернулся и включил мотор. Мотор бодро затарахтел, но лодка не двинулась. Ян прибавил газ, мотор взревел — «Бернар» ни с места.

— Поглядите, как там винт! — крикнул Ян.

Боб свесился с лодки, но вода была мутная, и он ничего не увидел.

— Крутится?

— Не вижу!

— Посмотри, на месте ли он. Может, мы его потеряли?

Мотор работал. Гребной вал, насколько его было видно, вертелся, а «Бернар» стоял. Марк готов был разреветься. И не он один. Где здесь возьмешь винт? И кто им его установит?

— Винт на месте! Я его вижу! — закричал вдруг Боб. — Только он не крутится!

— Что там у вас? — крикнул смотритель.

— У нас авария, — сказал Ян. — Винт не работает!

Им бросили конец с лихтера. Впервые «Бернар» пошел на буксире. Когда вышли из шлюза, Ян отвязал конец, младшие братья сели на весла и направили лодку в спокойную бухточку за причальными мостками. Они так были расстроены, что даже не догадались поблагодарить капитана лихтера, только посмотрели вслед судну, которое уже шло посередине канала. Впрочем, капитан и не ждал благодарности. Взаимопомощь на море — вещь сама собой разумеющаяся.

— Вот у нас и авария, — вздохнул Марк.

— Да, винт сломан или вообще лежит на дне, — откликнулся Ян.

Боб молчал, задумчиво глядя в пространство, потом вдруг прищурился и сказал:

— Ну, хватит ныть. Может, все еще не так страшно.

Они с Яном сняли с кормы настил, и вот пожалуйста, гребной вал перед ними. По виду дефекта не заметно. Ян включил мотор… Ага, точно! До сцепления вал вертится, а вторая половина недвижима.

— Болт сломался, — сказал Боб. — Остальное в порядке. Заменим его и можем двигаться дальше.

Марк тем временем лазил в воде, нащупывая винт ногами.

— Есть, на месте! — завопил он, стараясь перекричать мотор.

— Лезь в лодку, — сказал ему Ян. — Мы уже разобрались.

Узнав, в чем дело, Марк предложил вместо болта вставить гвоздь. Но Боб и слышать не хотел.

— На сцепление ложится слишком большая нагрузка, — сказал он. — С гвоздем далеко не уедешь. Нет, надо разведать на берегу, может, кто и возьмется выточить нам такой болт.

— Легко сказать! Где мы найдем нужного человека?

На берегу стоял какой-то мужчина. Они спросили, не знает ли он где-нибудь поблизости слесаря.

— Как же, как же. Идите мимо вот тех деревьев, чуть подальше, у самого канала, живет отличный мастер, он ремонтирует лодки.

Слесарь осмотрел сломанный болт, измерил диаметр, сделал новый, затем отрезал еще четыре заготовки.

— Это возьмите про запас, — сказал он. — На Шельде не всегда их сыщешь.

Ребята заплатили за болт и заготовки и бегом бросились к «Бернару». Боб вставил болт на место.

— Готово, — сказал он. — Крутни-ка, Ян.

Мотор заработал, и «Бернар» двинулся, насколько позволяли причальные тросы. Марк закричал «ура».

Только теперь мальчики почувствовали, как они проголодались. Угорь здорово пригодился. Немного погодя вкусно запахло жареной рыбой. Ян сварил кофе, а Боб нарезал хлеба. Руки у него были в машинном масле, но никто не сделал ему замечания. Ведь это он починил лодку, он у них главный механик, а механик на судне не менее важная фигура, чем капитан.

Сегодня никто не спорил, чья очередь мыть посуду. Испытания сплотили братьев, да и угорь был такой вкусный!

Когда все было убрано, мальчики прошлись по плотине, любуясь Шельдой.

— Вот отремонтируем «Бернар» и сплаваем на И́рсеке. Посмотрим, как там устриц разводят, — сказал Ян. — Там специальный питомник есть.

— А может, прямо завтра? — предложил Боб.

Нет, завтра придется вернуться домой, точнее, в порт. Бернару небось не терпится узнать, как прошел первый рейс. Кстати, он поможет им залатать пробоину.

— В следующий раз уйдем недели на три, — сказал Марк. — Поплаваем в свое удовольствие. Верно, ребята?

Боб хотел спать. Встали-то чуть свет, да еще целый день жарились на отмели.

— Давайте укладываться.

Мальчики надули матрасы, проверили, хорошо ли ошвартован «Бернар», и забрались в спальные мешки. Как же они устали сегодня!

— Папа бы не поверил, — сонно сказал Марк.

— Чему не поверил?

— Что мы так рано спать улеглись.

— Мама, наверное, беспокоится, — сказал Боб. — Ей никогда не понять, как все это здорово.

— Только, чур, родителям ни слова, — предупредил Ян. — Бернар нас выручит.

— А в лодку за ночь не очень много воды наберется? — забеспокоился вдруг Марк. — Не так уж приятно проснуться утром в мокром мешке.

— Матрас-то у тебя надувной, всплывет авось, — сказал Боб. — А не всплывет, тоже не страшно, голова удержит. Знаешь, как здорово держатся на воде пустые ведра?

Вода плескалась у борта. Рядом с «Бернаром» стояло на якоре небольшое речное судно. К нему подошел заправщик и залил баки соляркой.

— Нам бы его запасы, — сказал Марк.

— Это солярка, необразованная ты личность! Она годится только для дизелей. Нам на ней далеко не уехать.

— Ну, ясно. Ты у нас крупный спец по болтам и сцеплениям. Такой мудрец, того и гляди, склероз заработаешь.

Ян хотел было одернуть их, но решил промолчать. Раз братья затеяли перепалку, значит, все идет как положено.

— Спокойной ночи, — сказал он.

Гудки над Шельдой раздавались все реже. После захода солнца на судах зажглись сигнальные огни. Движение заметно сократилось. Стало слышно, как шумят винты судов, огибающих буй у Ми́дделхата. Но жизнь на реке продолжалась. Днем или ночью — грузы идут к месту своего назначения.

Из каюты слышалось сопение и похрапывание.

Ровно в полночь Ян проснулся. Сначала он не мог понять, что с ним такое: все тело ломит, не шевельнуться. Оказалось, он лежит на голых досках; видно, кто-то из его милых братцев выдернул из матраса затычку. Боб, конечно. Обожает глупые шутки. Знать бы наверняка, плеснул бы на него сейчас ведерко забортной воды… А вдруг это он сам нечаянно выдавил дурацкую затычку? Как бы там ни было, пришлось надувать матрас заново.

— Чего пыхтишь? — раздался голос Боба.

— Матрас надуваю. Твоя работа?

— Какая работа?

Вопрос прозвучал слишком уж невинно. Ну погоди, будет и на моей улице праздник!

— Кто вытащил пробку из матраса?

— Тебе, видно, плохой сон приснился. Повернись на бочок и спи.

Придуривается, негодяй!

В семь утра их разбудили удары пневматического молота. Пока Марк вычерпывал набравшуюся за ночь воду, старшие братья решили выкупаться. Вода в реке была прохладная, но погода и сегодня обещала быть отличной.

— Что за климат! — возмущался Ян. — Хоть бы маленький ветерок подул. Опять на моторе придется идти.

— Да здравствует мотор! — гаркнул Боб, отфыркиваясь.

Он нырнул прямо с борта. Ян догнал его и окунул с головой.

— Это тебе за ночную шуточку. Не будешь в другой раз из матраса затычку выдергивать.

Шлюз уже работал вовсю. У входных ворот толпились буксиры, баржи, лихтеры. «Бернар» прошел через шлюз и стал на якорь во внешнем порту. Здесь Ян решил подождать до полудня, тогда можно будет плыть в Антверпен по течению.

Течь оказалась больше, чем они предполагали. Хорошо еще, что погода стояла тихая, иначе им бы не дойти до порта. Пришлось еще раз вычерпать воду. Потом они перелили бензин из канистры в бензобак, позавтракали, и наконец Ян скомандовал:

— Полный вперед!

«Бернар» понесся точно конь, почуявший близость родного стойла. Вскоре показались сигнальные мачты Бодуэнского шлюза.

— За два часа — пятнадцать миль! — с гордостью констатировал Ян.

— Это семь с половиной узлов?

— Да нет. Здесь течение две с половиной мили в час, значит, мы делали пять узлов.

Конечно, не бог весть какая скорость, но все-таки неплохо.

— Спорю, что при хорошем ветре я выжму из «Бернара» семь узлов! — сказал Ян.

Сторож стоял около «Альтамаре». Он явно был чем-то очень взволнован.

— Что это с ним такое? — удивился Боб.

Ян повернул к берегу. Лодка плавно подошла к причалу. Марк спрыгнул и закрепил тросы на тумбах.

— Скорее! — крикнул им Бернар. — Идите сюда. Они опять здесь. На «Альтамаре».

— Кто «они»?

— Да те трое, что меня покалечили.

— Боб, беги позвони в полицию!

— В будке телефон испорчен. Вон, видите, их машина.

У входа стоял черный «форд».

— Чего им опять понадобилось?

— В машинном отделении рыскали и офицерские каюты начисто разломали.

— До автомата далеко?

— Автоматов здесь нет, но можно позвонить от начальника пристани.

Боб помчался к пристани.

— Они меня не видели, — сказал сторож, — но я сразу узнал их машину. И еще их узнал один грузчик. Они поднялись на пароход, а я спрятался здесь. Потом попытался позвонить в полицию, но телефон не работает.

Занятые разговором, Ян и Бернар не заметили, что Марк исчез. На дороге показалась красная спортивная машина.

— Полезли наверх, — сказал Ян. В руке у него был обрезок железной трубы, и он размахивал им, словно полицейской дубинкой.

— Знаешь, я уже не так молод, — с сомнением сказал сторож. — К тому же я уже разок побывал в больнице.

— Но Боб, наверное, успел дозвониться в полицию, сейчас они будут здесь.

Тут появился Марк. Оказывается, он подкрался к «форду» и проколол покрышки.

— Всю жизнь мечтал проколоть кому-нибудь покрышки, просто не мог упустить такой случай.

Блондин и Усач спешили к сходням.

— Являются сюда, как на работу, — ворчал Бернар. — Сегодня в трюме машины снимали, так эти типы вкалывали, что твои грузчики.

…Боб, задыхаясь, ворвался в контору начальника пристани:

— Разрешите позвонить. Надо вызвать полицию. Очень срочно. Можно?

— Сначала расскажи, в чем дело.

— На борту «Альтамаре» сейчас те трое. Те самые, что покалечили сторожа…

Начальник пристани разрешил ему позвонить. И вот уже две дежурные машины и «джип» портовой полиции с воем мчатся к корабельному кладбищу. Рыбаки и прохожие только головой качают, глядя им вслед.

Ян полез по сходням. Уж он выяснит, что там происходит. И пусть только попробуют ему помешать, не обрадуются. Он поднялся на палубу, когда полицейские машины въехали в ворота. Одна стала у кормы, вторая — у носа «Альтамаре», а «джип» подъехал к сходням.

— Сойдите вниз, молодой человек! — скомандовал полицейский комиссар.

Приказ комиссара прозвучал так строго, что Ян не посмел ослушаться, хотя ему очень хотелось заглянуть в машинное отделение. У фальшборта стояли Блондин и Усач. Лучи заходящего солнца освещали темный провал люка машинного отделения.

— Спокойно, — сказал комиссар. — Вылезайте по одному.

Внизу показались три растерянные физиономии.

— На вашем месте я не делал бы глупостей, — холодно продолжал комиссар. Он расстегнул кобуру и положил руку на револьвер.

Бандиты молча поднялись по крутому трапу. Затем странная процессия по сходням спустилась на землю. Усач втолкнул в машину замыкающего.

Сторож подошел к Блондину:

— Что же все-таки здесь творится?

— Долгая история, — ответил тот. — Такая же старая, как сам «Альтамаре».

Но мальчики окружили Блондина, который теперь казался им гораздо симпатичнее, и он стал рассказывать:

— Перед войной с борта «Хагеланда» была похищена большая партия промышленных алмазов и бриллиантов. Только капитан знал шифр несгораемого шкафа, и только он один имел от него ключи. Однако кому-то удалось вскрыть сейф, не оставив следов. Кражу обнаружили лишь на восьмой день пути. Судно находилось тогда в открытом море, и мы не очень беспокоились, считая, что вор от нас не уйдет.

— Кто это «мы»? — спросил Боб.

— Международная страховая компания.

— Ну, а дальше что было? — Слушатели сгорали от нетерпения.

— Алмазы исчезли бесследно. Мы были уверены, что они похищены кем-то из экипажа, и даже арестовали одного офицера и главного электрика, однако вынуждены были отпустить их за недостатком улик. Возникло предположение, что алмазы вообще не попали на пароход, но капитан и старший помощник видели их собственными глазами. Кроме того, были документы, подтверждавшие сдачу драгоценного груза на судно.

Началась война, а алмазы так и не нашлись, хотя их усиленно разыскивали. Позже, когда судно уже было переоборудовано в военный транспорт, во время пожара в машинном отделении обнаружили часть исчезнувшей партии. Алмазы лежали в нефтяной цистерне. Все остальное плюс бриллианты на большую сумму, казалось, исчезло бесследно.

Обстановка не позволила демонтировать все машинное отделение. Союзники остро нуждались в кораблях. Мы примирились с этим, потому что недосягаемые для нас драгоценности были недосягаемы и для воров. Но однажды в Ливерпуле была совершена попытка взлома, причем не в машинном отделении, а в салоне. Этот факт натолкнул нас на мысль о том, что часть алмазов могла быть спрятана в салоне, который ни разу не переделывался. Вор оказался членом экипажа. Он упорно стаял на том, что был пьян и искал в салоне виски. Все эти годы страховая компания не спускала глаз с «Хагеланда», и можете себе представить, как все были довольны, что судно не погибло во время войны. Сколько раз мы обыскивали его, и все напрасно. И вот теперь, когда «Хагеланд», то есть «Альтамаре», очутился на корабельном кладбище, у нас появился еще один, и последний, шанс найти пропавшие сокровища. Загадали мы вам загадку, верно ведь?

— И не только мне. Господин Фербекен тоже поломал голову. А мальчики переворошили горы газет, надеясь узнать тайну «Альтамаре».

— Вот даже как!

— Но про кражу там ничего не было, — сказал Ян. — А то мы бы сами занялись поисками.

— И тоже угодили бы за решетку, — подхватил Боб. — Нет уж, спасибо!

— Из газет вы и не могли ничего узнать, — сказал Блондин. — Все держалось в строжайшей тайне.

— Ну, и как же, нашли алмазы? — спросил Бернар.

— Ни в мебели, ни в обшивке мы ничего не нашли. Страховая компания понесла немалые убытки. Зато в машинном отделении кое-что обнаружили. Вчера краны подняли два цилиндра и пожарную установку. Тут нам и удалось наконец добраться до старой электропроводки, к которой после переоборудования никак не могли подлезть.

— И что же?

— В коробке счетчика мы нашли остальные алмазы.

— Ловко! — восхитился Бернар. — Ну, а те трое, как они обо всем пронюхали?

— В курсе был, собственно, только один, тот, что постарше. Двух других он просто нанял себе в помощь. У этого типа грязное прошлое, и, как только он появился в стране, он был опознан службой безопасности. Это произошло за два дня до прихода «Альтамаре». Выяснилось, что он был среди пассажиров «Хагеланда», когда пропали алмазы.

— Его посадят? — спросил сторож.

— Это не по моей части, — сказал Блондин. — Но уж за твое увечье он ответит перед законом. Можешь быть спокоен.

— Но ведь с лестницы меня спустил не он.

— Не имеет значения.

— Слава богу, что с этим покончено, — вздохнул Бернар. — Можно без опаски ходить по верфи. А то я, признаться, здорово трусил.

Усач ждал возле машины. Ему, видимо, не терпелось уехать. Но сторож все не отпускал Блондина. Он хотел узнать, нашлись ли бриллианты.

— К сожалению, нет, — сказал Блондин. — Вот допросим троих молодчиков, может, что-нибудь прояснится.

Едва Блондин сел, как Усач дал с места полный ход.

— Пока! — крикнул Блондин.

— Да-а, дела! — вздохнул Бернар. — Этакое богатство хранилось, а я и знать ничего не знал. Хоть бы предупредили.

— Им важно было поймать грабителей, вот и не хотели рисковать, — сказал Ян. — Они-то свое дело сделали, а мы…

— А что вы?

— Нас выбросило на банку, в борту образовалась течь, так что лодку надо ремонтировать.

— Пошли, — сказал Бернар.

Они сделали из троса две большие петли — стропы — и положили их около «Бернара». Потом приготовили подпорки из деревянных брусьев. Завтра сторож попросит крановщика вытащить «Бернар» на сушу, тогда они посмотрят, что нужно сделать.

А пока ребята рассказали сторожу обо всех своих приключениях. Он немного поохал, услышав, как волны швырнули «Бернар» чуть не на середину банки, но ведь в плавании как раз самое интересное — такие вот приключения и мелкие поломки.

Марк тоже считал, что они преувеличивают свои беды. Подумаешь, промок фотоаппарат, разбит термос…

— А течь?

Ничего страшного, Бернар уже выдел.

Да, вот еще румпель треснул. Видно, дерево совсем гнилое.

Ян протянул сторожу румпель. Сторож ударил им по камню, румпель переломился, и из него выпали коричневые кожаные мешочки. Один из них развязался и… Что за наваждение? Бриллианты!

То были пропавшие драгоценные камни, столько лет пролежавшие в выдолбленной ножке стола.

Сторож побледнел как смерть. Ведь это он утащил злополучную ножку. А Ян преспокойно плавал по Шельде, не подозревая, что держит в руках несметное богатство. В самом буквальном смысле слова! И если бы не приключение на банке, никто бы ничего не узнал. Подумайте! Только что они говорили об этих бриллиантах, и вот они упали к их ногам.

Марк подобрал мешочки, а Бернар разбил злополучный румпель на мелкие куски.

— Надо скорее звонить в полицию, — сказал он хрипло.

Боб уже мчался к пристани.

— За находку, наверное, полагается хорошее вознаграждение.

— Конечно. Ты сможешь бросить работу и будешь жить с семьей, — сказал Ян.

— А я тут при чем?

— Мы же поделим деньги поровну. Ножку-то нам дал ты.

Бернар покачал головой:

— Нет уж, я отсюда не тронусь.

— Все равно поделимся по-честному.

— Купили бы себе новую лодку. Парусную яхту, а?..

— Нет, нет! — поспешил возразить Ян. — С «Бернаром» мы ни за что не расстанемся, если, конечно, ты не откажешься его залатать. Ты ведь теперь такой богач!

Боба долго не было. Наконец они увидели, что он со всех ног бежит обратно.

— Начальник пристани мне не поверил, — едва отдышавшись, выпалил Боб. — Говорит, вы все там с ума посходили. К счастью, удалось поймать комиссара. Они уже едут сюда, Блондин тоже.

— Хорошо бы, он подвез нас к дому на своей машине, — сказал Марк, — Вот папа удивится!

Часть вторая. Аквалангист

— Это квартира Петерсов? — спросил монтер с телефонной станции.

— Ага, — сказал Ян. — Сейчас я позову папу.

На стук в дверь в переднюю выглянули Боб и Марк. Этим только бы не сидеть за учебниками! Но когда отец поинтересовался, почему они болтаются в передней, разве им больше нечего делать, они обиделись. А вдруг это кто-нибудь из их класса, а ему нужно что-то спросить или рассказать — мало ли что может понадобиться во время экзаменов.

— Я пришел поставить дополнительную розетку, — сказал монтер. — Где будем делать?

— Возле моей кровати. Видишь ли, мне часто звонят ночью, и, пока я спущусь вниз, звонки успевают разбудить всю мою семью.

Монтер тщательно осмотрел дом, проверил толщину стен. Они возились так долго, что Ян успел расправиться с английской литературой. Потом монтер стал разматывать провод.

— А звонок зачем? — спросил отец.

— Так положено, раз мы ставим дополнительную розетку, — сказал монтер.

— Но это же не звонок, а какое-то чудовище! — раздраженно воскликнул отец.

Монтер возмутился:

— Зато вы получаете его совершенно бесплатно!

— Да не об этом речь. Я не просил ставить мне новый звонок, мой работает вполне исправно.

— Не будет звонка, не будет и розетки, — отрезал монтер.

Ян затаил дыхание. Со своего места он не мог видеть отца, но чувствовал, что он вне себя от ярости.

— Почему же?

— А потому, — сказал монтер. — Правило такое.

В комнате стало совсем тихо. Что-то будет? «Почему? А потому». Нет, такого отец не потерпит. Ни от кого. Будто грозовая туча нависла над домом.

— Ну, вот что, уважаемый, — сказал отец. — Я заказывал дополнительную розетку, чтобы поставить ее возле моей кровати. Я не заказывал никаких звонков. А эта штука, что у тебя в руках, годится разве что для казармы. Это не звонок, это набат. И будь он трижды бесплатный, я не намерен терпеть его в моем доме. Этак завтра, если я попрошу переменить мне номер, кому-нибудь из твоего начальства взбредет в голову поставить здесь сирену. Этот звонок мне не нужен!

— Тогда я пошел, — сказал монтер.

В дверях показалась мать. Она, конечно, слышала весь разговор.

— Добрый день, — приветливо поздоровалась она. — Вы пришли поставить розетку? Очень хорошо. А то я часто не слышу телефона, когда вожусь на кухне.

— Ты хочешь, чтобы здесь установили этот чудовищный механизм?

— А он дорогой?

— Он бесплатный, хозяйка, — сказал монтер. — А ваш муж не хочет его ставить.

— Может, у вас есть звоночек поменьше? Ну, вроде велосипедного.

— Нету, хозяйка, — с сожалением ответил монтер. — Они все стандартные.

— Интересно, кто их выпускает? — сказал отец.

— Не я, — сказал монтер.

Тем временем мать осмотрела все кругом, подыскивая местечко, где злополучный звонок не так бросался бы в глаза.

— А нельзя поместить его за занавеской?

— Пожалуйста, — сказал монтер. — А еще я могу так сделать, что он не будет звонить, и у вас с ним вообще никаких хлопот не будет. Или сами засуньте под язычок бумажку, и все дела.

Прежде чем заговорить, отец с шумом втянул в себя воздух.

— Итак, звонок должен быть установлен, но работать ему не обязательно. Ты продырявишь мне стены, а потом постараешься сделать так, чтобы звонок не звонил. Ну уж нет. Здесь не сумасшедший дом!

— Для чего же все-таки нужен этот звонок? — с интересом спросила мать.

— А вот смотрите: если я поставлю вам розетку, вы, значит, можете взять аппарат и унести его наверх и при этом можете забыть, что надо воткнуть вилку, ясно? (Матери было ясно.) Ну вот, кто-нибудь станет вам звонить, а вы не услышите…

— Эту опасность я не предусмотрел, — иронически усмехнулся отец.

— Не в том дело. Если вам звонят и не соединяется, то начинают звонить на Центральную и спрашивать, работает ли у вас телефон, и нам приходится идти проверять, понимаете?

— Нет, — сказал отец, — ничего не понимаю.

— У нас и без того забот хватает, зачем нам еще осложнения из-за халатности абонентов! — гордо сказал монтер.

— А со звонком, значит, все будет в порядке?

— Ну конечно. Звонок же звонит. Воткнули вы вилку или не воткнули, он все равно звонит.

— А если сунуть под язычок бумажку?

— Все равно он звонит, только вы не слышите. Но на Центральной знают, что телефон у вас в порядке, и нас не пошлют чинить исправный аппарат.

— Вот теперь понятно, — сказал отец. — Хотя он все-таки слишком громоздкий. Почему же ты сразу не объяснил?

— Каждый раз все объяснять — работать некогда будет. — И монтер принялся за дело.

Отец ретировался во двор, мать ушла на кухню, а братья окружили монтера, который начал сверлить в стене отверстие.

— Ну и звоночище! — восхитился Марк.

— Вас только не хватало! Куда ни придешь, все ругаются. Я, что ли, их выдумал!

— Папа сегодня не в духе, — сказал Ян. — Вы не обращайте взимания.

— Воображала! — пискнул Марк.

— У вас небось экзамены? — спросил монтер.

— В этом роде, — сказал Боб.

— Я тоже всегда нервничаю, когда у моих ребят экзамены. Подай-ка мне молоток.

— Это ваши ребята должны нервничать, — сказал Марк. — Хорошо бы, иногда устраивали экзамены родителям и учителям, а то как-то несправедливо, что мы сидим взаперти, когда на улице солнце и ветер как раз такой, как надо. Прокатиться бы сейчас под парусом!

— А у вас есть лодка?

Боб показал два больших пальца.

— У нас лодка во! Самая лучшая в Лилло. Называется «Бернар».

Марк гордо прохаживался по комнате, постукивая себя в грудь кулаком, как Тарзан в кино, а Боб, захлебываясь, рассказывал историю «Бернара». Как они хотели сначала купить деревянную спасательную шлюпку, потом железную; спасибо, «кладбищенский» сторож посоветовал им подождать, пока прибудет старый пассажирский пароход «Альтамаре». Они послушались и правильно сделали, потому что «Бернар» стоял на палубе «Альтамаре», будто специально для них приготовленный. Как потом они с помощью сторожа оснастили лодку и покрасили, как за три дня научились управляться с парусами…

— Выходит, сторож за вас вкалывал, — сказал монтер.

Боб и Марк возмутились. Конечно, без помощи старика им не удалось бы так быстро и хорошо оборудовать «Бернар», но они все же ухлопали на него чуть не половину летних каникул. Марк поклялся, что работал как вол.

— Видите, какая грудная клетка? — похвастался он. — Это от парусного спорта.

— Ты лучше посмотри, какая грудная клетка у мастера, хвастун, — сказал Боб.

Тут послышался стук в окно. Это отец. Братьев будто ветром сдуло. Казалось, они так и сидели, не разгибаясь, за своими книжками и тетрадками. Монтер улыбнулся, собрал инструменты и пошел наверх…

В тот же самый вечер чудовищный звонок зазвонил в первый раз. От его звона задребезжали стекла, а Боб уверял, что даже занавески заколыхались.

Отец снял трубку:

— Я слушаю.

— Господин Петерс, с вами говорит комиссар полиции.

Отец прищурился, осмотрел своих трех отпрысков, которые именно сейчас вдруг с головой ушли в занятия, выдохнул дым от сигареты и сказал:

— Добрый вечер, господин комиссар. Чем могу быть полезен?

Прикрыв рукой трубку, он шепотом спросил, кто из них разбил окно, нарушил правила уличного движения, поскандалил или подрался. Все трое отчаянно замотали головой. В этот момент комиссар ответил:

— Меня, собственно, интересуют ваши мальчики и их лодка. Вы не разрешите мне заглянуть к вам? — Голос его звучал очень серьезно.

— Мальчики и их лодка?

— Именно, господин Петерс.

— Н-ну хорошо… Когда бы вы хотели зайти?

— Да лучше прямо сейчас… Благодарю вас.

Отец положил трубку. Все ждали, что он скажет. Мать встревоженно переводила взгляд с одного на другого. Комиссара интересуют мальчики и их лодка! Что бы это значило? А отец молчал. Потому что ему пока нечего было сказать. Он аккуратно сложил газету и похлопал мать по плечу: ничего, мол, обойдется.

Мальчики понимали, что им следует немедленно удалиться, но Марк продолжал бубнить — немножко громче, чем нужно, — новые слова, Боб хватался то за Шекспира, то за Диккенса, а Ян изо всех сил старался одолеть параграф сферической тригонометрии.

— Идите, мальчики, — сказала мать. — Один на кухню, двое наверх. Еще неделя, и вы будете свободны.

Они нехотя поплелись прочь. Боб оставил на уголке стола тетрадку, чтобы иметь повод заглянуть в гостиную, когда здесь будет комиссар. Но отец указал ему на тетрадь, затем выразительно посмотрел на дверь.

Мальчики слышали, как возле дома остановилась машина. Вот хлопнула дверца, заскрипели шаги по песчаной дорожке. Напряжение росло с каждой минутой.

— Хорошая погода сегодня, — сказал комиссар, входя в гостиную.

— Прекрасная. Как насчет коньяка? — Отец знал, что за рюмкой разговор идет легче.

— Нет, спасибо. Я за рулем.

— Тогда чашку кофе. Это быстро. — Он вышел в коридор и крикнул матери: — Завари-ка нам кофейку!

— По-моему, мальчики заинтригованы вашим звонком, господин комиссар. Честно говоря, вид у всех троих был довольно виноватый.

— Обычное дело. Стоит показаться полицейскому, как у всех мальчишек делается виноватый вид.

— Так чем я могу вам служить?

— Видите ли, мне неловко даже просить вас об этом, но я нахожусь в затруднительном положении, крайне затруднительном. Я знаю вас и ваших детей, они храбрые мальчики и, наверное, отличные мореходы, а то, что я хочу им предложить, не так уж увлекательно. Имейте в виду, я не буду к вам в претензии, если вы не согласитесь… Но в любом случае я рассчитываю, что этот разговор останется между нами.

Отец аккуратно отрезал кончик сигары, чиркнул спичкой и долго и старательно раскуривал. Комиссар с интересом наблюдал за этой церемонией, прекрасно понимая, что его друг Петерс просто старается выиграть время.

— У них экзамены в самом разгаре, — сказал отец.

— Время терпит.

Отец положил в пепельницу обгорелую спичку, с удовлетворением осмотрел кончик сигары, который стал теперь серебристо-серым, и сказал:

— Они еще слишком молоды, чтобы помогать полиции и подвергать свою жизнь опасности.

— Семнадцать, пятнадцать и тринадцать. Здоровые и физически хорошо развитые ребята. Нам, Петерс, в наши юные годы не раз случалось идти на риск.

— Теперь другое время. Я считаю, что водный спорт сам по себе достаточно увлекательное занятие для молодежи, и мне совсем не хочется, чтобы они сталкивались с теми подонками, за которыми вы охотитесь, как бы невинно это ни выглядело.

Мать отворила дверь, пропуская Боба с кофейным подносом. Боб двигался медленно, не спуская глаз с полного кофейника, но ушки держал на макушке, чтобы не упустить того немногого, что могло быть сказано в его присутствии. Мать подала комиссару руку, справилась о его здоровье, о здоровье его супруги, предложила ему молока, спросила, сколько сахару положить ему в чашку, — словом, делала все для того, чтобы дать Бобу время выйти из комнаты.

— Госпожа Петерс… — заговорил комиссар.

Боб, как положено благовоспитанному мальчику, плотно притворил за собой дверь. Казалось, ладонь его приросла к дверной ручке, а замочная скважина магнитом притягивала к себе его ухо. Но ему вовсе не хотелось, чтобы его обвинили в таком некрасивом поступке, как подслушивание, и он нехотя поплелся на кухню.

— Госпожа Петерс… — повторил комиссар.

Отец ухмылялся, любуясь голубыми колечками сигарного дыма, плавающими вокруг люстры. Неужели комиссар надеется уговорить его жену? Скорее ему удастся слетать на Марс.

— …Я хотел бы ненадолго заполучить ваших сыновей.

— В полицию?

— Да. Это немножко странное предложение, я с вами вполне согласен, но у меня просто нет другого выхода. И не надо понимать это буквально, как «службу в полиции».

— Но они собирались сразу после экзаменов совершить плавание по Восточной Шельде, у них уже и маршрут спланирован, и лодка подготовлена для путешествия. Я не думаю, чтобы мальчики отказались от своих планов, они столько мечтали об этом.

Отец выразительно кивнул. Но комиссар не отступался:

— А что, если мы предоставим ребятам самим решить этот вопрос?

— Объясните все-таки прежде, что им придется делать, что именно вы им предлагаете, — сказал отец. — И насколько это опасно.

— Плавать, — сказал комиссар. — Им придется только плавать в порту.

— И все?

— Не думаете же вы, господин Петерс, что я собираюсь бросить ваших мальчиков вооруженными до зубов против банды хулиганов или воров!

— Я бы, конечно, предпочла, чтобы они были поближе к дому, — нерешительно сказала мать. — Но их тянет в дальние края. Они мечтают поплыть на своей лодке за границу… А для чего вам нужно, чтобы они плавали в порту?

Начальник полиции поудобнее вытянул ноги и так долго размешивал сахар, что в чашке образовался водоворот. Наконец он сказал:

— Мне нужны не столько мальчики, сколько лодка. Было бы неплохо, если бы в порту привыкли к мальчикам и к лодке. Чтобы никому не казалось странным, что «Бернар» время от времени появляется в доках — днем или ночью. Тогда педели через две я смогу воспользоваться им для своих целей.

В гостиной наступило молчание. Отцу предложение комиссара показалось несколько туманным, а мать вспомнила долгие штормовые ночи прошлого года, когда мальчикам случалось оставаться на Шельде.

— Мне кажется, это все-таки сопряжено с известной опасностью, — осторожно начал отец. — При нынешнем объеме морского и речного судоходства плавание в доках — рискованная штука. Хотя ребята неплохо управляются с лодкой…

— По-моему, это все-таки лучше, чем если они поплывут в Голландию, — сказала мать. — Когда дуют сильные ветры, я просто с ума схожу от тревоги за них. А если они при этом могут принести какую-то пользу, тем лучше.

— Что ж… Пожалуй, я позову их. Если им самим ваше предложение придется по вкусу… Ян, Боб, Марк!

Подталкивая друг друга, мальчики протиснулись через дверь. Ян еще держал в руке тетрадь, а Боб смотрел в потолок, будто мысленно повторяя пройденное.

— Полиция намерена временно реквизировать ваше судно да и вас заодно, — сказал отец.

Марк спросил, а очень это больно, и, когда все засмеялись, объяснил, что ему послышалось «вакцинировать», то есть сделать прививки всей команде.

— Комиссар хотел бы получить во временное пользование вашу лодку вместе с командой. На две недели.

Боб поинтересовался, сколько им заплатят. Дело в том, что ему крайне необходимы катушка для спиннинга, новый фотоаппарат, желательно с телеобъективом, а также…

Отец не дал своему среднему сыну закончить перечень неотложных нужд, холодно заметив, что здесь не контора частного детектива и что он не понимает, с какой стати «господину Бобу» должны платить за то, что он все равно делал бы ради собственного удовольствия.

— Кто из ребят отказался бы поплавать ночью в доках да половить рыбку, — мечтательно сказал комиссар. — А насчет катушки… помнится, у меня была где-то. Погляжу.

— Что же нам придется делать? — спросил Ян.

Он столько ждал от предстоящего путешествия — специально выписал лоцию Восточной Шельды, еще весной отладил компас, каждый свободный час возился с оборудованием — а теперь, видно, все мечты пойдут прахом. Теперь ему предлагают торчать в доках…

— Плавать и удить рыбу, — сказал комиссар. — Больше ничего.

— Ладно, — сказал Ян покорно. — Раз так нужно…

Отец посмотрел на часы, и мальчики поняли, что им следует возвратиться к своим тетрадям. Когда они вместе с матерью скрылись за дверью, отец сказал:

— Похоже, они не возражают. Итак, что от них потребуется?

— Ничего сверх того, о чем я уже сказал.

— Не сердитесь, господин комиссар, я сегодня немного не в форме. Эта история с телефоном выбила меня из колеи. Полюбуйтесь, какую штуковину нам установили. — Он отдернул занавеску, чтобы комиссар мог увидеть злополучный телефонный звонок.

— Знатная штука, — сказал комиссар. — Скромно и изящно.

Но отец уклонился от дальнейшего обсуждения, так как это грозило вконец испортить ему настроение, к тому же ему не терпелось узнать, как все-таки полиция намерена использовать его сыновей.

Комиссар его понял. И стал рассказывать:

— Порт — это совершенно особый мир. Мир, где постоянно кипит работа, где из людей выжимают все соки, не давая ни минуты передышки, потому что простой судна обходится владельцам в огромные суммы. И в то же время — это мир, где преступность пустила глубокие корни. Слишком большой соблазн для воров, вот они и тащат все, что плохо лежит. Груды товаров! Контрабандистам просто раздолье. Тут нужен глаз да глаз. С рядовыми преступлениями ведется систематическая борьба. Полиция всегда справлялась и с ворами и с контрабандистами. Но в последнее время там орудует шайка, применяющая такие изощренные методы, что полицейские практически бессильны против нее. Единственный способ — застигнуть на месте преступления. Речь идет о расхищении транзитных грузов, тех, что в Антверпенском порту сгружают с одних судов и грузят на другие. Так вот, нелегальная торговля похищенными с кораблей товарами наносит ущерб нашему рынку, ставя в тяжелое положение отечественных поставщиков; контрабандное масло бьет по крестьянам, а мануфактура — по всей нашей текстильной промышленности.

— Значит, ваши люди не могут их выловить?

Комиссар откинулся на спинку стула и прикрыл глаза.

— На их ответственности шестьдесят пять километров причала и шестьсот гектаров воды. У них под надзором бесчисленное количество портовых рабочих, судостроителей, моряков, несколько сот морских и океанских судов и тысяча речных.

— Что же могут сделать подростки там, где ваши люди терпят крах?

— Им не придется ничего делать. Понимаете, стоит в порту появиться полицейскому боту, как там уже тишь и гладь, ну прямо уикенд! Контрабандисты моментально узнают любого таможенника или полицейского, будь он в форме или в штатском. Наша деятельность становится просто бессмысленной. У меня в руках все доказательства, а поймать их с поличным я не могу. Будь в моем распоряжении лодка, которая ни у кого не вызывала бы подозрений, я смог бы держать под контролем все суда, которые перегружаются в нашем порту.

— Надо все это объяснить Яну, — сказал отец. — Он уже достаточно взрослый. Пусть сам решает. Я не допущу, чтобы он по неведению ввязался в какую-то авантюру.

Он вышел в переднюю и позвал старшего сына.

Марк кубарем скатился с лестницы, но указательный палец отца весьма убедительно дал ему понять, что Яном зовут другого. Мальчик обиженно повернул обратно. Его благой порыв не оценили: он ведь думал, что нужно принести еще кофе.

Ян вошел в комнату.

— Ты уже догадался, конечно, что я не пришел бы к вам с подобным предложением, не имея к тому серьезных оснований, — сказал комиссар. — В порту расхищают грузы, и в интересах пашей страны положить этому конец. Так вот: если заметишь что-нибудь подозрительное, дай мне знать. Сам ничего не предпринимай. Плавайте и удите рыбу, но будьте начеку. Плавайте осторожно, в доках большое движение. В первую очередь позаботьтесь о том, чтобы все в порту привыкли к вам и к «Бернару», чтобы ваша лодка примелькалась и никто уже не обращал бы на нее внимания. Согласен ты поработать таким образом две недели?

— Согласен, — сказал Ян и крепко сжал протянутую ему руку.

На море стоит туман. Тихо, ни ветерка. Ян предсказал туман еще вчера, когда солнце садилось в тучу позади гостиницы «Наутилус». Марк тогда только плечами пожал. Если даже метеорологи, выступая по телевидению, то и дело ошибаются, как может предсказать погоду его брат? Строит из себя всезнайку.

— Сегодня ночью ветра совсем не будет, — вздохнул Ян.

— Давайте сегодня спать, — предложил Боб, зевая. — Угрями я сыт по горло, и потом, если нас накроют за ночной ловлей, нам не поздоровится.

Боб предпочитал плавать днем. Днем можно окликнуть какое-нибудь судно, позубоскалить с командой или с грузчиками, глядишь — и марки удастся обменять. А у младшего брата полная коробка спичечных этикеток. Он уже ждет не дождется, чтобы скорее начались занятия в школе, тогда он сможет показать ребятам русские, японские и китайские этикетки. Счастливчик!

Непонятно только, почему Ян и слышать не хочет об отдыхе. Сначала, конечно, было очень интересно и увлекательно плавать ночью в доках. Кругом темно, а вода черная-черная, прямо чернила. Фонари с набережной и навигационные огни переливаются, отражаясь в волнах, поднятых проходящим судном. Отчетливее, чем днем, слышны все звуки гавани. Но после недели ночных плаваний и наслаждения запретной рыбной ловлей оба младших брата хотели спать.

— Ну, заныли! Круглый год ведь спим по ночам в постелях. На что же тогда каникулы!

Тошнотворный запах нефтеперегонного завода висел над Хансадоком. Боб заметил, что в Леопольддоке и Хаутдоке вонь не так чувствуется. Но Ян будто и не слышал.

— Интересно, что его держит здесь? — раздраженно ворчал Боб. — Никак с места не сдвинешь!

— Послушай, Боб, ты видел попугаев на том судне?

Боб видел. Они сидели в сверкающей клетке за окном капитанской каюты. Серые, голубые и зеленые.

— Мне бы таких. Я бы тоже стал разводить, — сказал Марк.

— В нашем классе один парень разводит, — сказал Боб. — Начал с одной пары, а сейчас у него знаешь сколько!

— Вот бы мне парочку!

— У этого парня их так много, что он каждый день по одному попугаю на волю выпускает.

— Иди ты!

— Честно. Он мне сам сказал. Корм очень дорогой.

Ян фыркнул, и Марк понял, что его опять разыгрывают. Он уже хотел разозлиться, но тут Ян крикнул:

— Отдать концы!

— Есть отдать концы! — обрадовались мальчики, сразу же забыв про ссору.

«Бернар» развернулся на правый борт, и Ян повел его к четвертому доку. На Ше́льделане звякали буферами товарные составы, светились топовые огни огромного пассажирского теплохода на Шельде, а в Нефтяной гавани полыхал факел нефтеперегонного завода. Перед входом в четвертый док Ян выключил мотор. «Бернар» бесшумно скользил по воде.

— Станем на якорь, а, Ян?

Нет. Ян полагал, что их якорной цепи не хватит, в доках ведь довольно глубоко, а пока нет ветра, их никуда не унесет. Истинной же причины, почему он не хотел бросать якорь, Ян братьям не открыл: если что-нибудь случится, если он заметит подозрительное движение на воде, у него не будет времени сняться с якоря.

На двести семьдесят пятом причале стоит панамский пароход «Линда». Это старое судно с прямым заржавленным форштевнем. Команда на нем греческая, и похоже, что владелец тоже грек. Но плавает судно под панамским флагом. Боб сегодня побывал на нем. Там была ужасная суматоха. Оглушительно грохотала паровая лебедка, бригадир грузчиков надрывался, стараясь перекричать шум. Молодой докер зарычал на Боба, предложив ему немедленно убираться прочь, если он не хочет, чтобы его трахнуло по башке хорошим тюком.

Сейчас там все тихо. Бок о бок с панамцем стоит речное судно, груженное мешками с мукой, предназначенной, очевидно, для того же панамца, но погрузки почему-то не происходит.

— Какая грузоподъемность у этого парохода? — спросил Марк.

— Пять тысяч, — ответил Ян.

— А ты говорил, три тысячи четыреста.

— Я же вам двадцать раз объяснял, — сказал Ян терпеливо, — три четыреста — это тоннаж, а пять тысяч он может принять груза. Грузоподъемность, понятно?

— Ах, грузоподъемность, — со скучающим видом протянул Марк. — Так бы и оказал.

Он подтолкнул Боба, и они покатились со смеху, довольные, что Ян попался на удочку.

— Тише вы!

Они замолчали, удивленно глядя на Яна, который низко наклонился над бортом и приложил руку к уху, стараясь уловить какой-то посторонний звук.

— Двух ушей тебе уже не хватает? — фыркнул Боб.

— Заткнись!

Марк сидел на дне лодки, хихикал и напевал:

— Ухи, ухи, лопоухи…

Ян вернулся на свое место за рулем. «С этим народом каши не сваришь, — думал он. — А если рассказать им, чем тут пахнет, они могут все испортить. Нет, комиссар этого не одобрил бы».

Боб закинул спиннинг в воды четвертого дока, и всплеск воды от упавшего грузила заставил Яна вздрогнуть. «Мне налипают мерещиться призраки, — думал он. — И с чего это я решил, что сумею выследить воров? Ведь вся городская полиция уже столько времени охотится за ними, и все без толку». Ему снова послышался скрип уключин и плеск волн от весел, но, прежде чем он смог в этом удостовериться, Боб начал сматывать леску, и жужжание катушки заглушило все остальные звуки.

Марк хотел спать. Зевая, он полез в каюту. Из-за судна, стоявшего борт о борт с панамцем, показался темный силуэт весельной лодки.

Ага, вот оно!

— Марк!

— Ну, что еще?

— Подай-ка мне бинокль.

— А где он лежит?

— На шкафчике. Скорее, только свет не зажигай.

— Попробуй найди. Тьма кромешная!

Марк наткнулся на спиннинг. Удилище и тяжелое грузило полетели на пол.

— Бинокль-то хоть цел?

— Цел. Эти проклятые бамбуковые палки вечно путаются под ногами! Ты бы хоть порядок навел. Тут такой кабак!

— А ты бы хоть под ноги себе посмотрел, — прошипел Ян. — Дашь ты мне бинокль наконец?

— Чего вы там шушукаетесь? — спросил Боб. — Полиция на горизонте? Я ведь говорил, не нужно ночью удить, раз мы не запаслись разрешением.

— Много ты днем наловишь! Марк, мне что, до завтра ждать?

— Я уже полчаса держу твои несчастные гляделки! — огрызнулся Марк.

В бинокль Ян отчетливо видел панамское судно. Вахтенный, перегнувшись через борт, что-то высматривал на соседнем судне. Неожиданно раздался крик:

— Давай!

Мальчики испуганно вздрогнули. Ян увидел, как вахтенный взмахнул рукой. Послышался скрежет стального троса.

— Довольно! — крикнул капитан.

На речнике заработал мотор, и в тот же миг вспыхнули навигационные огни. Матрос держал кранцы между двумя судами.

«Бернар» оказался на пути речника. Ян изо всех сил крутил рукоятку мотора, стараясь сдвинуть лодку с места, но безрезультатно. Речное судно, отделившись от панамца, устремилось прямо на них.

— Осторожно! — закричал Марк, будто капитан в своей рубке позади мотора мог его услышать.

Боб выхватил из кармана фонарик и направил луч прямо в рубку. Круто переложив руль на борт и замедлив ход, капитан сумел все же предотвратить столкновение, и речное судно пошло к выходу из дока. В слабом свете фонарей с пристани они еще могли видеть, как матрос на палубе погрозил им огромным кулаком.

— Критический был момент, — сказал Ян. — Мотор опять не завелся.

— Не сообщил бы он портовому начальству.

— Не сообщит. Речные капитаны громко кричат, но они отходчивы. И потом, кому могло прийти в голову, что какой-то сумасшедший вздумает курсировать посреди ночи. Тут другое интересно. Сдается мне, что его груз предназначен был для панамца.

— Ну, вот что, — сказал Марк внушительно. — Я пошел спать. Вы можете ловить рыбу сколько вам будет угодно, но меня на палубе вы больше не увидите.

— Сейчас ошвартуемся, — сказал Ян.

«Что же все-таки делать? — думал он. — Может, надо поднять шум? Оповестить полицию и портовую администрацию? Чтобы пустились в погоню за речником. А может, самому…»

Бобу удалось завести мотор, и они двинулись к пристани. Звезды у них над головой стали таять и пропадать, с моря по воде пополз туман.

— Что я говорил! Туман будет знатный.

— Следи-ка лучше за курсом, — сказал Боб.

И в самом деле, фонари стали расплываться, а потом и совсем исчезли.

— Мы не пойдем к нашей обычной стоянке. Ошвартуемся где-нибудь здесь.

Видимость была теперь минимальная. В такой плотный туман им еще не приходилось попадать.

— Это из-за дыма с фабрик и нефтеперегонного завода, — объяснил Ян. — В Лондоне это называется «смог».

Он до предела снизил обороты и почти ощупью вел лодку к берегу. Боб стоял впереди на полубаке.

— Что-нибудь видишь?

— Ни черта.

— Но ты все-таки смотри внимательно и крикни, если что заметишь. Я потерял направление.

Слишком поздно он вспомнил о компасе. Надо было сориентироваться, пока еще были видны огни пристани. Но кто же знал, что наползет такой зверский туман, когда собственной руки перед собой не видишь. Теперь вот попробуй определи, куда курс держать. Движущиеся суда подавали положенные во время тумана сигналы, и от жалобного воя сирен у Яна мурашки бежали по спине. Голос речника, который их чуть не протаранил, звучал громче всех.

— Может, и нам погудеть?

— Пожалуй.

— Смотри-ка! Стой! Задний ход!

Высоченный корабельный корпус угрожающе навис над «Бернаром». Боб, словно защищаясь, выставил вперед руки.

— Задний ход! — закричал он снова.

Марк, испуганный, выскочил из каюты, на нем был спасательный жилет. Ян так резко дал задний ход, что лодка задрожала от носа до кормы. И все же они ткнулись форштевнем в стальной борт судна. Хорошо еще, Боб всей тяжестью уперся в него и сумел ослабить удар.

— Здорово! — сказал Ян. — Едва увернулись. Ну и ночка сегодня выдалась!

— Что будем делать дальше?

— На сегодня хватит. Обойдем это судно и где-нибудь здесь ошвартуемся.

Боб оттолкнулся от металлического борта. Руки у него были в грязи и масле. Он насухо вытер их тряпкой. Где-то неподалеку послышались три коротких гудка все того же речного судна, потом грохот якорной цепи.

— Они тоже стали.

— Много ли тонн угря выловили, уважаемые господа? — поинтересовался Марк. Ему было стыдно за спасательный жилет и хотелось отвлечь от него внимание.

— Иди баиньки, детка, — сказал Ян.

Он заглушил мотор. «Бернар» по инерции скользил вдоль борта морского судна. Это был огромный пароход с черным корпусом, и на нем не видно было ни единого огонька. Чтобы совсем не остановиться, мальчикам пришлось отталкиваться от него руками.

— По-моему, длина этого супертанкера метров двести пятьдесят, — сказал Боб, отдуваясь.

— Танкеры стоят в Нефтяной гавани… Берегись!

Боб отскочил в сторону, спасаясь от струи воды, извергнутой пароходом.

— Это из машинного отделения. Значит, мы на полпути.

— Только душа нам сейчас не хватало.

— Промок, да?

— А ты как думаешь? По-твоему, я утиным жиром смазан?

— Марк, откачай воду. Ма-арк!

— Спит он, — сказал Боб. — Меня тоже не придется убаюкивать. Я валюсь с ног.

«Бернар» приближался к корме парохода. Гребной винт наполовину торчал из воды.

— Достаточно. Швартуемся у первой же тумбы.

Теперь они снова видели огни пристани, смутно проступающие сквозь серую пелену тумана.

— Крепить швартовы! — приказал Ян.

Боб спрыгнул на причал и накинул конец на тумбу.

Со вздохом облегчения поставил Ян свою лодку под кормой морского судна. Прямо над головой у них тянулись тяжелые кормовые тросы. Пониже клюзов на тросах были укреплены какие-то круглые щитки.

— Что это такое? — спросил Боб.

— Это от крыс, — сказал Ян. — Чтобы они не могли по тросам перебираться с судна на берег и с берега на судно, потому что крысы — разносчики заразы.

Боб ухватился за один из тросов и хотел покачаться, но тут же тяжело плюхнулся на крышу каюты.

— Кто там? — сонно заворчал Марк.

— Летающая обезьяна, — сказал Ян. — Спи давай.

Заметно снизилась температура. Мальчиков на палубе пробирала дрожь. В тумане выли сирены.

— Жуть какая! — поежился Боб. — У меня такое чувство, будто все суда движутся прямо на нас и вот-вот раздавят всмятку.

Где-то неподалеку еще одно судно издало три коротких гудка, потом загрохотала якорная цепь. Шум был такой, словно заработала огромная камнедробилка. Наконец все стихло. Очевидно, теперь уже все суда спокойно стояли на якоре. Лишь изредка слышалось, как отбивают склянки да глухо бились о причал волны. Больше никаких звуков не раздавалось в ночной тишине.

— Ты не видел названия судна, когда качался на тросе?

Со своего места они не могли прочесть название, его закрывал от них навес кормы.

— Нет. Хотя постой… «Бимбо». Точно: «Бимбо».

— Если он вздумает тронуться, пока мы будем спать, винт врежется нам в бок, — сказал Ян.

— Команда нас разбудит. И почему он должен тронуться непременно сегодня ночью? В такой туман?

Да, почему? Ян тоже этого не знал. Но недавнее столкновение с речным судном здорово напугало его, и он еще не оправился окончательно от пережитого страха.

— Полезли в каюту, — сказал Боб, зевая. — Когда они будут отчаливать, мы это почувствуем.

— Как это «почувствуем»?

— А волны? Начнет нас бросать на стенку, живо и проснемся. И кроме того, если судно собирается уходить, к нему должны подойти буксиры.

Боб не мог взять в толк, почему Ян медлит. И в самом деле, причины вроде не было, и все же Ян не мог отделаться от какого-то беспокойства. Снова и снова сквозь журчание воды, изливающейся из машинного отделения «Бимбо», ему слышались всплески воды от весел.

Боб стянул с себя мокрую одежду и повесил на штаг. Он, конечно, не надеялся, что она высохнет в такую погоду, но Ян не терпел барахла в каюте, тем более мокрых штанов.

— Может, завтра хоть маленький ветерок подует, — мечтал Боб, — забираясь в спальный мешок. — Тогда мы сможем немножко поплавать, поглядеть вокруг.

Ян подумал, что торчать на палубе не имеет смысла. Только простуду схватишь. Он сбросил башмаки и улегся на пищащий резиновый матрас рядом с братом.

Часа в два пополуночи подул ветерок, и туман начал рассеиваться. Одежда Боба, висевшая на штаге, стала понемножку просыхать. Небо расчистилось, и уже можно было видеть луну и звезды. Затем показались якорные и палубные огни морских и речных судов, которые до того были скрыты за плотной серой пеленой.

Тяжелые и легкие брашпили пришли в движение, производя оглушительный шум, знаменующий начало нового дня. Нетерпеливые гудки рейсового парохода разбудили Яна. Пароход, видно, надеялся наверстать потерянное время и требовал, чтобы открыли ворота шлюза. Ян взял из ящика карманный фонарик. Тихонько, стараясь не разбудить братьев, он выбрался из каюты. На палубе было свежо. Пароход рядом с ними, царапая якорем дно, разворачивался в направлении подъемного моста.

Вдруг Ян услышал топот ног у себя над головой. На палубе парохода кто-то за кем-то погнался, схватил, послышалось пыхтение, стоны. Кто-то в ужасе закричал: «Ноу, ноу!»[1]

Ян взобрался на крышу каюты и хотел было спрыгнуть на берег, но тут он увидел, как человек на палубе вытянул вперед руку в тщетной попытке защититься от короткого предмета, который в следующий момент с глухим стуком опустился ему на голову. Человек тяжело упал на палубу, а предмет, лязгнув, покатился к фальшборту.

Немного погодя раненый поднялся, качаясь, навалился на поручни и вдруг, перегнувшись пополам, упал прямо на манильский трос. Его казавшееся безжизненным тело, скользнув по тросу вниз, кувырнулось и упало на каюту «Бернара».

Ян сжал в руке карманный фонарик. Это был роскошный новенький фонарик с четырьмя сухими батарейками. Ян направил луч вверх и над фальшбортом увидел свирепую физиономию чернобородого человека. Тот отпрянул назад, прикрыв лицо рукой.

— По борту… по борту… — бормотал раненый.

Ян опустился на колени возле человека, лежавшего на крыше их каюты, и попытался перевернуть его на спину. Но тот скорчился от боли, как только Ян к нему прикоснулся.

— Боб, Боб, принеси воды! Стакан воды!

В слабом свете фонарей с пристани Ян видел черное пятно, которое сначала было круглым, потом вытянулось и потекло струйкой в сторону полубака. Это была кровь.

— Боб, заводи мотор. Мы должны увезти отсюда этого человека.

— Да что случилось-то? — спросил Боб, не очнувшийся еще как следует ото сна.

— Он свалился к нам с парохода. Заводи скорее мотор и принеси стакан воды.

Ян слышал, как Боб возился возле бачка с питьевой водой, слышал испуганный голос младшего брата, который спросил, не тонут ли они. Он вновь пробежал фонариком по высокой корме «Бимбо», но луч фонаря высветил только столбы тента да поручни полуюта.

Боб завел мотор и теперь с кружкой воды опустился на колени. Руки у него дрожали, вода текла по пальцам, заливалась в рукава, но он ничего не чувствовал. Ян взял у него кружку и поднес к губам раненого.

— Пейте, — сказал он тихо. — Выпейте немного воды.

Где-то он читал, что при несчастных случаях надо непременно поить человека водой, чтобы компенсировать потерю крови. Раненый не шевельнулся.

— Он совсем без сознания, — сказал Боб. — Отчаливать?

— Валяй.

«Бернар» полетел к подъемному мосту. Правда, Яну пришлось положить руль на правый борт, чтобы обойти буксир, но уже через несколько минут он выровнял курс и теперь вел лодку прямо на высоко поднятый стальной пролет подъемного моста.

Длинные пенистые волны, скользя вдоль борта, веером расходились за кормой, громко стучал мотор, а вода в радиаторе готова была закипеть.

Перед самым мостом они обогнали небольшое деревянное судно. Груз у него высоко громоздился на палубе, и волны, поднятые «Бернаром», захлестнули его до шпигата.

Портовый лоцман громко и довольно недружелюбно осведомился, не рехнулись ли они.

— Осторожно, идем прямо на стенку! — громко крикнул Боб.

— Будь наготове!

Ян переложил руль на правый борт, развернув свое суденышко на 180°. Торможение было такое резкое, что внизу, в каюте, сдвинулась крышка стола. Легкий толчок — и лодка стала боком к причалу.

— Бросай конец! Швартуемся!

Вихрем взлетел Ян по лестнице, ведущей в город. Дверь будки вахтенного была приоткрыта. Прежде чем вахтенный успел что-либо спросить, Ян набрал 9–00.

— Алло, алло, несчастный случай, приезжайте скорее!..

— Дай-ка сюда трубку, парень, и объясни, что случилось.

— Человек упал с судна. Он лежит без сознания у нас на крыше каюты. Пожалуйста, поскорее!

Дежурный спокойно передал сообщение на пункт «Скорой помощи». Карета выезжает. Раненого оставить пока там, где он лежит. Ни в коем случае не переносить и не двигать.

Минуты ожидания тянулись томительно долго. Дежурный поинтересовался, что они делали в доках глубокой ночью. Есть ли у них разрешение? Может, их отец — важная персона в городской управе или в министерстве? Ян отвечал односложно, кусая от нетерпения ногти.

Наконец он услышал сирену «скорой помощи», увидел ярко-желтый мигающий огонек. Опытные руки переложили раненого на носилки, отнесли в карету, дверцы плотно захлопнулись, машина тронулась в путь, и лишь вой сирены возвещал людям, что случилось несчастье.

Марк приготовил кофе. Не такой уж он был мастер на этот счет, но чашка кофе холодной ночью — что может быть лучше! А Яну не хотелось кофе. Перед глазами у него все стояла рассеченная голова раненого и лужа крови на крыше «Бернара». Что же могло произойти на «Бимбо»? Драка между моряками? Имеет ли это какое-нибудь отношение к кражам? Знает ли раненый, кто на него напал? И что означает это его «По борту…»? Может быть, завтра или послезавтра он сам все расскажет, но Яну не терпелось узнать поскорее.

— Мы так и будем здесь стоять? — спросил Боб.

— Да. Нам придется подождать, пока приедет полиция.

— Что же все-таки произошло, а, Ян?

Ян помедлил с ответом.

— Просто человек упал к нам на крышу. Очевидно, несчастный случай.

Дежурный опустил подъемный мост, и через минуту у пристани остановилась полицейская машина. Специальный агент прибыл, чтобы составить подробный толковый рапорт: порядок прежде всею.

Дрожащей рукой поставил Ян свою подпись под бумагой, где он значился капитаном моторной лодки «Бернар».

— Не говорил ли раненый чего-нибудь?

— Нет. Ни слова.

Боб вытаращил на Яна глаза, но ничего не сказал. Раз брат молчит, значит, есть к тому причина.

— А что вы делаете в доках?

— Мы просто катаемся, — сказал Ян.

— А рыбу мы не ловили, — пискнул было Марк, но кто-то из братьев тут же больно наступил ему на ногу.

— Покажите разрешение на плавание в доках.

Ян бегом бросился в каюту. Квитанция об уплате налога, страховой полис, водительские права… Вот оно! Агент довольно долго изучал подпись комиссара, потом вернул документ Яну.

— Любопытно, — сказал он. — Останетесь в доках?

— Еще недельку поплаваем, если вы не возражаете.

Нет, конечно, о чем речь. Вот только может случиться, что понадобится их допросить, так хорошо бы, чтоб полицейский бот мог их разыскать.

— Обычно мы стоим немного выше мостовых кранов в Стока́тре, — сказал Ян.

Почему именно там? А почему нет? Это место не хуже всякого другого, а с причала двести сорок восемь отлично видно любое судно, входящее в порт. Кроме того, совсем рядом стоят рудовозы, и очень интересно наблюдать, с какой невероятной скоростью мощные краны разгружают эти суда. Их огромные корпуса, освобождаясь от груза, прямо на глазах поднимаются из воды. А какое это увлекательное зрелище, когда супертанкеры, покачиваясь, приближаются к причалу и гигантские трубопроводы подводят к бакам Нефтяной гавани! А сухие доки! Высоченные суда кажутся в этих доках еще выше. Сидя дома, ничего такого не увидишь. Чтобы увидеть, надо побывать здесь, в самом сердце порта. Сам комиссар посоветовал им швартоваться именно здесь, но об этом Ян тоже умолчал.

— Мы останавливаемся поближе к магазину, — сказал он.

Агент сложил бумаги и вернулся к полицейской машине.

— Отчаливай, — сказал Ян. — Разыщем свое старое местечко.

Дул небольшой ветерок, и вскоре Ян заглушил мотор и велел поднять парус. Небо над Леопольддоком уже начинало бледнеть. Очевидно, солнце не заставит себя ждать.

Боб немало удивился, когда Ян направил лодку ко вчерашнему пароходу.

— Зачем мы опять туда идем?

— Я хочу еще кое-что осмотреть.

— А почему ты соврал? Почему сказал, что тот человек ничего не говорил?

— Да заткнись ты! — прошипел Ян. — В семь часов я позвоню комиссару и все ему скажу.

— Не мешало бы тебе позвонить отцу. Если он прочтет про наши приключения в газете, нам не поздоровится.

— Занимайся своим делом. Спускай парус.

Очень медленно приблизились они к «Бимбо» и пошли вдоль борта. «Бимбо» — каботажное судно, и все же оно очень длинное. В этом ребята убедились еще во время тумана. Корпус у него густо покрыт ржавчиной, а вдоль ватерлинии налипла нефть. К счастью, на нем сейчас не откачивают воду, а то у Боба штаны еще не высохли. Ян внимательно обследовал борт судна, всю обшивку, каждый шов, каждую заклепку. Ничего! Ну решительно ничего!

— Ты что, хочешь сделать модель этой посудины? — недовольно спросил Боб. Ему уже здорово надоела вся эта волынка.

— Тише ты!

«Бернар» снова стоял там, где он был, когда с кормы упал раненый человек. Теперь, при свете солнца, ночное происшествие казалось кошмарным сном. Однако достаточно было взглянуть на большие пятна крови на крыше каюты, чтобы убедиться, что все пережитое ими несколько часов назад произошло на самом деле.

— Поднимай паруса. Трогаемся.

Ян вел свое судно в плещущих волнах Хансадока. Где-то вдалеке прогудел фабричный гудок, по воде доносился к ним грохот трактора, шум проходящих поездов, лязганье товарных составов на подъездных путях. Проворные буксиры тянули за собой мощный плавучий кран, и первые лучи солнца отражались в свежей окраске двух элеваторов. Все вокруг казалось так буднично, так мирно и надежно.

Ян все же еще раз оглянулся назад. На кормовой палубе «Бимбо», над фальшбортом вспыхнули линзы бинокля. Ян почувствовал, как напряглись у него мышцы на спине; ему стоило большого труда не схватить тоже бинокль и поглядеть, кто это за ними наблюдает. И надо же было, чтобы именно в этот момент Боб вздумал ткнуть его в спину — просто так, шутки ради. Ян взвился, как вспугнутая птица. Марк покатился со смеху.

Без четверти семь Ян позвонил комиссару. Он ожидал услышать раздраженный или хотя бы встревоженный тон, но комиссар приветствовал его так бодро, будто только что принял холодный душ.

— Хэлло, капитан! Какие новости?

— Сегодня ночью с нами произошла ужасная вещь.

— Знаю, слыхал.

— Тогда вы, может, знаете, кто этот человек, который свалился к нам на крышу?

— Конечно. Это матрос.

— Он сильно ранен? Успели ему помочь?

В трубке помолчали, потом комиссар сказал тихо:

— Ты не виноват, Ян. Человек был уже мертв, когда его положили в карету «скорой помощи».

— Мертв!

— Ты сделал все, что мог, мальчик, — повторил комиссар.

— Я… Мне нужно с вами поговорить. Приезжайте поскорее в Стокатру. Как только сможете. Я здесь, в будке вахтенного. Это очень важно.

— Прямо сейчас? Но ты ведь уже дал показания.

— Конечно. Но все было не так…

Комиссару пришлось прокашляться, прежде чем он смог произнести:

— Я еду. Никуда не уходи.

Боб поджарил яичницу и сварил кофе, Марк нарезал хлеб большими, нескладными ломтями, и оба были ужасно недовольны, что Ян не проявил аппетита.

— Наш завтрак недостаточно хорош для господина капитана?

— Оставьте меня в покое! У меня живот болит.

— Что сказал комиссар?

— Он сейчас сюда приедет.

— Может, он не разрешит нам больше плавать в доках, как ты думаешь?

— Ну и пусть. С меня хватит, — сказал Ян.

— Так давай удерем отсюда.

— Сейчас я хочу спать. А вы не хотите?

— Я? Нет, — живо откликнулся Марк. — Я предпочитаю спать ночью. Это ваша милость — любитель ночных прогулок и ловли угрей там, где рыба никогда не клюет.

— Ну ладно, приятного аппетита. Я пошел. Подожду комиссара возле будки.

Долго ждать ему не пришлось. Шофер опустил стекло и сделал ему знак сесть в машину. Комиссар сидел на заднем сиденье, развернув на коленях карту. Когда машина тронулась, он аккуратно сложил ее и убрал в карман.

— Куда мы едем? Я не люблю оставлять братьев одних в лодке.

— К шестому доку. Мы тут же вернемся. Ну, рассказывай.

И Ян стал рассказывать. Как он услышал драку на палубе и все остальное вплоть до того, как он обнаружил, что за ними следят в бинокль… Машина тем временем подошла к шестому доку и медленно направилась к Бодуэнскому шлюзу.

— Почему же ты дал ложные показания, Ян?

Голос комиссара звучал очень серьезно.

— Я хотел раньше сообщить вам.

— Но почему?

— Не хотелось пугать братьев, и потом, я подумал, что, может, это имеет какое-то отношение к кражам в порту.

— Никакой связи тут нет. Это просто убийство.

— А откуда вы знаете, что оно не связано с кражами?

— Испанское судно «Бимбо» прибыло сюда в балласте и здесь загружено железом, цементом и сельскохозяйственными машинами. Тут красть нечего.

Вид у Яна был порядком растерянный. Комиссар положил руку ему на плечо:

— Ты уверен, что теперь рассказал все?

— Ну конечно. Что мне скрывать? И все-таки… Да, этот матрос кое-что сказал. Он сказал: «По борту, по борту…» Я внимательно осмотрел обшивку «Бимбо», но ничего не обнаружил. Что он мог иметь в виду?

— Давай обратно в Стокатру, — скомандовал комиссар.

— А мне не нужно больше давать показания?

Начальник полиции небрежно ткнул пальцем в какой-то аппарат, притулившийся у его ног:

— Все в порядке, Ян. Это записывающее устройство. А теперь выходи и топай назад. Мы едем к Но́рдерлану.

Ян был слишком возбужден, поэтому не стал даже протестовать. Только спросил, что им делать дальше. Комиссар покачал головой. Ничего. Только плавать, удить рыбу да поглядывать на лихтеры, которые грузят штучным товаром. Родителям комиссар позвонит сам.

Минут через двадцать Ян добрался до «Бернара». Боб как раз мыл посуду. Завидев старшего брата, он торжественно напялил на голову ярко начищенную кастрюлю.

Все еще под впечатлением пережитого минувшей ночью, ужасно усталый и недовольный собой, залез Ян в спальный мешок. В каюте было холодновато, ведь утро только начиналось, и спущенные паруса, видные Яну из его укрытия, были влажные от росы. Марк и Боб вели себя тихо. Боб успел побывать на берегу и накопать дождевых червей. Теперь он был уверен, что непременно поймает угря.

Возле шлюза царило необычное оживление. Суда, которые ночью задержались из-за тумана, сейчас торопились попасть в порт, где их ждали грузчики. Тут же стояли суда, спешившие покинуть гавань. Одни были тяжело нагружены и сидели в воде по самую грузовую марку, другие покачивались высоко над водой с открытым трюмом и поднятой кверху грузовой стрелой. Диспетчерская моторка бойко шныряла от одного судна к другому, диспетчер покрикивал в мегафон, отдавая распоряжения судам. Волны, поднятые моторкой, чувствительно ощущались на борту «Бернара». Лодка раскачивалась, как люлька. Боба это раздражало, потому что мешало удить рыбу, зато Ян был доволен. Легкая качка и плеск волн о деревянный борт — что еще нужно человеку, которому смертельно хочется спать! Вскоре из каюты послышался храп, такой могучий, точно там был включен усилитель. Боб со злостью смотал леску.

— Больше не будешь? — спросил Марк.

— Какой смысл? Он всю рыбу распугал!

Взяв спиннинг на плечо, Боб спрыгнул на берег. Марк последовал за ним, твердо решив без рыбы не возвращаться.

Здесь было тихо. Причалы кончились, суда не ходили и не работали краны. Кругом была плоская болотистая равнина. Трава здесь росла такая высокая, что в ней могли заблудиться коровы. Местами равнина была засыпана песком, выбранным из новых доков и из Шельды.

— Один мальчик из нашего класса нашел в песке старинные монеты, — сказал Марк.

— Первого апреля, конечно? — ехидно спросил Боб.

— Ничего подобного. Совсем не первого апреля. Он сдал их в музей.

Боб выразительно покрутил пальцем у виска. Марк вспыхнул:

— Сам ты чокнутый, балда!

— Где же он их нашел?

— В песке, говорят тебе! Землесосы отсасывают песок из Шельды и ковшами передают на специальное устройство, которое разбрасывает его по польдеру. Дошло, умник? Видишь вон те огромные железные трубы? По ним и идет песок.

— Трубы-то я вижу, не слепой. Я только не вижу, чтобы из них вылетали золотые монеты.

— А кто сказал, что монеты были золотые? Я сказал «старинные».

— Поменьше бы слушал всякие сказки, — посоветовал Боб. — Мало ли что в школе болтают, а ты и уши развесил.

Марк плотно сжал губы. Ни за что не откроет он больше рта, пока этот воображала не попросит у него прощения. Но долго он не выдержал.

— Боб, пойдем на песок. Смотри, там прямо как на той банке, помнишь?

— Будем искать старинные монеты?

— Там еще раковины есть, — настаивал Марк. — Этот мальчишка из нашего класса раковин тоже набрал.

— Раковины он тоже сдал в музей?

— Ага. В Музей ракушек.

— Ну что ж, придется сходить. Только смотри, Яну ни слова.

— Ты же знаешь, я умею держать язык за зубами.

В этом Боб как раз не был уверен, но раковины и монеты разожгли в нем любопытство. А вдруг…

Легкий бриз тут и там вздымал сухой песок и жидкими облачками гнал его вперед. И высокая трава и низенький кустарник были запорошены желтой песчаной пылью. Марк завязал рот и нос платком, точно бедуин, хотя пыль не поднималась выше штанов.

— Ты бы сходил к доктору, обследовался, — подтрунивал Боб. — Может, у тебя в животе тоже старинные монеты обнаружатся.

Но Марк не был расположен ссориться. Он опустился на колени перед кучкой песка, наметенной ветром.

— Вот так образуются дюны, — приговаривал он, разрывая руками песок.

Он извлек около десятка раковин. Они были сильно повреждены земснарядом, но раз есть раковины, значит, должны быть и монеты. В этом Марк не сомневался.

Боб поднял спиннинг над головой, боясь, что песчаная пыль засорит катушку.

— Хватит, Марк. Пошли обратно. Ничего ты здесь не найдешь.

Он был уже сыт по горло этой Сахарой. К тому же от землесоса тянуло какой-то дрянью.

Некоторое время они шли молча. Потом Марк спросил:

— Где ты нарыл червей?

— Вон там, в польдере. Недалеко от мостового крана.

— А где ты собираешься удить, с лодки? — Марку очень хотелось побегать еще по польдеру, размять ноги.

— Нет, ближе к шлюзу.

Возле шлюза Боб закинул спиннинг в воду, но у Марка не было терпения ждать, пока рыба соизволит клюнуть. Он побежал вдоль берега и вдруг между двумя гранитными блоками увидел какой-то красный предмет. Предмет был цилиндрической формы, и на нем была надпись. Марк не без труда поднял его и потащил к брату.

— Боб, что это такое?

— Шкатулка времен Наполеона. Открой крышку. Там наверняка полно золотых монет.

Опять издевается! Когда рыба не клюет, он всегда такой.

— Посмотри, что здесь написано. Ты можешь это прочесть?

— А сам ты не можешь?

— «Аутоматик Ванд-люс»[2], — запинаясь, прочел Марк. — Что это значит?

— А ты как думаешь?

— Заводной клоп, — сказал Марк.

Боб чуть не лопнул от смеха.

— Неужели ты никогда не видел таких штук? На свалке их до черта. Это же фонарь для спасательного круга. Когда вода проникает в коробку, лампочка автоматически зажигается, и круг виден даже в темноте.

— Вот это мы сейчас и проверим, — предложил Марк, злорадно ухмыляясь.

— Не бросай в воду, дурак! Ты мне всю рыбу распугаешь.

Слишком поздно. Все утро Марк терпел насмешки и издевательства. Хватит с него. И вот… Красный цилиндр описал короткую дугу и шлепнулся в воду. И в тот самый момент, когда он коснулся воды, раздался взрыв. Огромный водяной гриб обрушился прямо на Марка.

Оглушенные взрывом, мальчики бросились на землю. Боб крепко сжимал в руках спиннинг. Марк испуганно озирался по сторонам. Он был мокрый насквозь.

Точно разъяренный лев, примчался Ян и обрушился на братьев, еще не успевших опомниться от потрясения.

— Что вы здесь натворили?

Марк вскочил и бросился наутек. Он-то знал тяжелую руку старшего братца. Боб спиннингом ткнул вслед убегающему Марку:

— Он пустил в воду «заводного клопа». Будто подземное газохранилище взлетело на воздух, правда?

Но Ян желал знать все подробности. Без шуточек и без уверток.

За каким дьяволом понадобилось Марку бросать в воду старый проржавевший фонарь? Ведь он начинен карбидом. И вообще в порту запрещается бросать в воду разные предметы.

К берегу, где они стояли, приблизился маленький буксир. Капитан его грозно осведомился, что за дурацкие шутки они себе позволяют. Неужели им больше нечем заняться, как только пугать добрых людей?

Ян крикнул, что это, мол, не они, но капитан уже опустил рупор и направил свое судно в другую сторону, где лихтер ждал их помощи.

— Ну, вот что, кончайте валять дурака и отправляйтесь на лодку! — сердито сказал Ян.

— А мы еще сюда вернемся? — не унимался Боб. — Имей в виду, у меня мало наживки…

— Ладно, к вечеру, может, вернемся. А сейчас поплаваем под парусами. И переоденьтесь. С вас прямо течет.

Боб отвязал тросы, и легкий бриз наполнил парус.

Подгоняемый легким западным ветром, «Бернар» покинул свою обычную стоянку. Ян постарался сразу же выбраться на свободное пространство, чтобы лучше использовать силу ветра. Приятно было чувствовать в руке корабельную снасть. Над головой у него хлопал большой парус, которому, видно, тоже хотелось, чтобы ветер дул посильней.

В Леопольддоке Ян сделал несколько кругов, дожидаясь, пока поднимут мост для рейнской баржи. Сколько раз он осматривал эту набережную! Наверное, раз двадцать, и ничего подозрительного не удалось заметить. И все же он то и дело зорко поглядывал в ту сторону, где перегружали товары на речные суда.

Команды на земснарядах и буксирах уже знали «Бернар», с моста Яна тоже приветствовали, когда он проходил мимо. У первого моста баржа задержалась, и Ян, воспользовавшись моментом, сумел проскользнуть, срезав ей нос. У настоящих моряков этот маневр, выполненный быстро и четко, вызвал бы восхищение. Здесь же, в Альбертдоке, в мире железа, стали и пыли, каждый занят своим делом, и «Бернар» для них — всего лишь забавная игрушка.

Поравнявшись с холодильником, Ян был вынужден включить мотор, потому что высокие суда и здания на берегу преграждали путь ветру. Широкими складками опустились паруса, и флюгер на мачте повис почти вертикально.

— Нам надо срочно запастись горючим, — сказал Боб.

Он сунул Яну под нос палку, которой проверял уровень бензина в баке, и держал до тех пор, пока Ян не буркнул:

— Ну вижу, вижу!

— Где будем заправляться?

— В третьем доке.

— Почему не во втором?

— А почему именно во втором? — спросил Ян, сдерживая раздражение.

— Потому что там ближе к бензоколонке и, потом, там можно купить жареной картошки.

Марк тут как тут. И, как всегда, ужасно голодный.

— Пакетик жареной картошки и рубленый бифштекс — и я стану другим человеком!

— У этого парня одна забота, — сказал Ян, направляя «Бернар» ко второму доку.

Он нашел удобное местечко позади небольшого английского каботажника, дожидавшегося погрузки.

В док вползала баржа под швейцарским флагом. Если она встанет борт о борт с англичанином, «Бернар» окажется в ловушке.

— Смывался бы ты отсюда, парень, — сказал дежурный с пристани.

— Я и сам об этом думаю. Да вот мои братья сошли на берег и вернутся не раньше чем через полчаса.

— Если ты не уйдешь сейчас, тебе уже не выбраться: «Бель ами́» встанет рядом с каботажником и будет разгружаться.

— А можно мне подождать вон в той стороне?

— Можно, но недолго. Туда тоже придут суда.

Ян провозился некоторое время, пока отвязывал швартовы и запускал мотор. Вахтенный на барже трижды давал ему понять, чтобы он убирался, — капитан, мол, сердится. Какая-то собачонка вроде шпица носилась взад-вперед по палубе и тявкала, всячески выражая свое негодование. Так что пришлось убираться.

Там, где теперь встал «Бернар», было просторнее, но для Боба с Марком это означало лишний конец с полными канистрами. Легко себе представить их лица, когда они обнаружат, что он уплыл, не предупредив их.

Пожалуй, лучше пойти им навстречу.

Не успел Ян сойти на берег, как увидел Боба, стоявшего в растерянности под навесом.

— Боб, Боб, Марк, сюда!

Из-за шума мотора и грохота лебедки они не слышали его голоса, но потом увидели, как он машет им точно сумасшедший. Обливаясь по́том, они добрались наконец до лодки.

— Ну, спасибо, удружил! — выпалил Боб.

А Марк поинтересовался, не мог ли он выбрать местечко еще подальше.

— Хватит пыхтеть. Не мог я там оставаться. Баржа закрыла выход.

— «Хватит пыхтеть»!.. Я уж готов был съесть рубленый бифштекс, который нес для тебя.

— Точно, — подтвердил Боб. — Это он тебе такую месть придумал.

— Ладно, давай его сюда, пока Марк окончательно не рассвирепел.

Ян принялся есть, а Боб вставил воронку в бензиновый бачок.

— А вкусно, — сказал Ян.

Он смял бумажку из-под бифштекса, скатал ее в шарик и бросил в воду. Шарик из промасленной бумаги поплыл к барже, оставляя за собой на воде узенькую маслянистую дорожку. Марк схватил бинокль, объявив, что намерен проследить путь ракеты, посланной на Луну. И вдруг он сказал:

— Интересно, что там за возня на барже.

— Наверное, ищут «заводных клопов», — съязвил Боб.

— Молчал бы уж! Больше меня сдрейфил. Шлепнулся на пузо и накрылся удочкой. Я тебя даже не сразу разглядел, так ты съежился от страха.

Ян завладел биноклем, и как Марк ни ворчал, что ему не дают следить за полетом ракеты, он и ухом не повел. В бинокль было отчетливо видно всех людей на барже. Двое таможенников стояли в проходе, грузчики открывали люк под мачтой. Тут же метался чиновник в желтой куртке. Капитан и стюард прислонились к рулевой рубке. Грузчики столпились у фальшборта каботажного судна. Трос лебедки закачался над бортом, и укрепленный на его конце крюк опустился в трюм.

— Странно, почему они не пользуются краном? Посмотри, какая у них лебедка. Прямо игрушечная!

— Стоит ли из-за нескольких ящиков арендовать огромный кран. Этим краном можно вытащить из воды все их судно. Ну как, теперь тронемся? Бак полон.

Ян минуту помедлил, потом сказал:

— Нет, постоим еще немного.

— Тогда мы пошли за мороженым.

— Валяйте.

Ящик за ящиком взвивались ввысь и, покачавшись над фальшбортом, скрывались в трюме каботажника. И всякий раз чиновник бросался следом, чтобы записать его номер. Стюард торопливо пробежал и скрылся в носовой части. Но вскоре он снова появился на палубе. Он тащил за собой большой кусок брезента.

Где-то в порту завыла сирена к окончанию рабочего дня. Грузчики один за другим стали покидать баржу. Стюард прошел вплотную мимо открытого трюма и там, возле мачты, прикрыл брезентом какой-то предмет. Как Ян ни напрягал зрение, ему не удалось разглядеть, был ли это ящик или что-то из судового снаряжения. Таможенники и чиновник в желтой куртке оставались на борту английского каботажника, пока люк не был задраен. Молодой матрос с помощником занялись лебедкой. Один из таможенников пошел в рубку, другой топтался вокруг задраенного люка.

«Итак, процедура закончена. Товары в трюме, — думал Ян. — Неужели можно при этом обвести вокруг пальца чиновника, которому поручено наблюдать за погрузкой? Неужели никому из грузчиков не кажется странным, что один или несколько ящиков остаются на палубе? Нет, такого не может быть. А все-таки… Пропадать товары могут только в то время, когда их перегружают с одних судов на другие…»

Голос дежурного с пристани вывел его из задумчивости.

— Давай, молодой человек, освобождай стоянку. Сюда идут два речника.

— Ладно, — сказал Ян. — А вы не знаете, куда пойдет эта баржа?

— На Альберт-канал, — сказал дежурный. — Но там тебе тоже нельзя стоять, потому что финское судно уже ждет, когда освободится место.

— Будьте спокойны, господин начальник, мы не задержимся.

Ян не повел лодку в Альбертдок, как полагали Боб и Марк. Вместо этого он описал широкую дугу, приблизившись к швейцарской барже. Не включая сцепления, он пустил мотор на полные обороты. Грохот поднялся ужасный.

— Что-нибудь случилось? — встревожился Боб.

Мотор заглох, и лодку по инерции понесло прямо на баржу.

— Мотор дурит! — громко крикнул Ян, чтобы на барже услышали его.

Капитан хмуро предложил им уматываться, так как ему надо идти в Стра́атсбургдок, а там контора через час закрывается. Но Ян безнадежно развел руками и указал на мотор. Боб снял капот и с любопытством рассматривал зажигание.

— Сейчас мы ее оттащим, — пообещал Ян.

Он накинул один конец каната на нос «Бернара» и с другим концом в руке вспрыгнул на борт баржи. Стюард хотел ему помочь, но Ян, улыбнувшись, дал понять, что справится сам. Медленно, кряхтя от натуги, продвигался он по палубе к мачте. Стюард шел за ним. Как раз возле предмета, накрытого брезентом, у Яна вдруг подвернулась нога, и он всей тяжестью грохнулся прямо на крышку люка.

— Ой!.. — Конец выскользнул у него из рук и, протащившись по палубе, упал за борт.

Пока стюард, перегнувшись через поручни, вылавливал канат из воды, Ян с видимым усилием поднялся, обеими руками опираясь о накрытый брезентом предмет. Его пальцы нащупали деревянные стенки ящика, обшитого для прочности полосками железа. Потом он сел на крышку люка и принялся массировать щиколотку. Искоса поглядывая на капитана, он убедился, что тот смотрит только на стюарда, возившегося с «Бернаром». Тогда Ян наклонился пониже, едва не коснувшись носом колена, и осторожно приподнял уголок брезента. Так и есть: ящик из того груза, что был предназначен для каботажного судна.

Он поднялся, хромая подошел к стюарду, поблагодарил его, взял у него конец, и тут затарахтел мотор.

— О’кей? — спросил стюард.

— Порядок! — откликнулся Боб и крикнул Яну: — Давай на борт!

Ян неловко сполз на «Бернар». Он не спешил пускаться в путь.

— Зачерпни мне ведро воды.

Боб подал ему ведро с водой.

Опустив ногу в воду, Ян крепко зажмурился, делая вид, что терпит ужасную боль. Стюард смотал в бухту канат, которым рейнская баржа была пришвартована к причалу, и «Бель ами» направился к Страатсбургдоку.

— Как это тебя угораздило? — спросил Марк, сочувственно глядя ему в глаза. — Очень больно?

— Уже лучше, — ответил Ян. Ему было стыдно, что приходится врать братьям.

— Хочешь, я приготовлю кофе?

— Давай. А хлеба у нас достаточно?

— На вечер хватит, да и на утро тоже. Куда мы теперь?

— К Альберт-каналу. Говорят, там рыбалка что надо. Угря хоть руками хватай!

— Сколько же нам понадобится бензину! — вздохнул Боб. — А главное, что скажут наши родители и комиссар? Нам ведь разрешили плавать только в порту.

Ян встал, выплеснул воду из ведра, расправил плечи и сказал:

— Ладно, там видно будет.

Подход к Альберт-каналу буквально запружен речными судами, теснящимися в Страатсбургдоке. Но для «Бернара» всегда найдется местечко. Ян вел свою лодку, лавируя между баржами, буксирами, катерами. Моряцкие жены протянули веревки от мачты к рубке, и мокрое белье весело трепыхалось на ветру среди национальных флагов, красных и зеленых вымпелов.

На незафрахтованных судах скребли, скоблили и красили палубу. На одном матрос намывал окна капитанской рубки, а какая-то женщина драила медные части. Они блестели так, что глазам больно было глядеть. По берегу бегали детишки в трусиках. Они удивленно таращились на лодку и на мальчиков и махали им руками. Марк радостно махал им в ответ.

Ни одна из этих картин не задержала внимания Яна. Казалось, им владела единственная мысль: поскорее попасть к мосту под Нордерланом, где десятки рыболовов сидят, уставившись на поплавок.

«Бель ами» шире фарватера в этом месте, поэтому рыболовам пришлось вытащить удочки и подождать, пока огромная баржа пройдет под мостом. Когда судно скрылось из виду, Ян спрыгнул на берег и уверенной походкой направился к конторе. Там он быстро заполнил бланк, подсчитал, сколько стоит проезд яхты водоизмещением в две тонны, и пошел искать телефонную будку. Трижды набирал он номер комиссара полиции, и каждый раз линия была занята. И десять минут спустя комиссар продолжал разговаривать.

«Больше ждать нельзя, — думал Ян. — Неизвестно, куда направляется «Бель ами», а ее никак нельзя выпускать из поля зрения».

Боб накрыл на стол и заварил кофе. Марк уже вооружился ножом и вилкой в предвкушении, как он говорил, «лакомого кусочка».

— Убирай швартовы! — коротко приказал Ян. — Перекусим по дороге.

— И далеко мы пойдем?

— Если понадобится, хоть до Франции.

— Учти, что бак у нас не бездонный, а на этом канале под парусом не поплывешь. Или ты, может, клад нашел?

— Какой еще клад?

— Старинных монет. Их обычно охраняют «заводные клопы». Да-да. Спроси у одного мальчика из Лилло.

— Очень остроумно, — зевнул Марк.

«Бернар» проходил Ло́брукдок, и тут мальчикам представилась возможность сравнить свое судно со всевозможными яхтами из яхт-клуба. Но как бы там ни было, в одном, по крайней мере, они были уверены: ни одна из них — ни одна! — не могла бы в скорости сравниться с «Бернаром».

А дальше вдоль берегов канала стояли суда с углем и цементом, повсюду торчали заводские трубы, и дым заволакивал жилые дома и учреждения. «Бернар» развил максимальную скорость, стараясь побыстрее миновать промышленный район, не соблазнившись даже запахом кофейной фабрики. Когда шумный город остался позади, Марк с облегчением втянул в себя воздух.

— Наконец-то можно дышать! — радостно воскликнул он. — Давайте искупаемся.

— Пройдем еще шлюз у Ве́йнегема. Там подальше есть хорошие места в лесу.

Боб предложил сменить Яна на руле, чтобы он мог перекусить, но Ян отказался.

— Лучше дай мне сюда бутерброд и чашку кофе. Я сам поведу «Бернар».

Он резко сбавил обороты и пошел за буксиром, тянувшим две плавучие цистерны. Минутку он еще колебался, не обогнать ли ему и буксир, потом все же решил, что лучше не попадаться на глаза команде «Бель ами». Два катера обошли его по левому борту, «Бернар» закачало на поднятых ими волнах.

Швейцарский флаг скрылся за шлюзовыми затворами, но немного погодя баржа поднялась вместе с водой, и ее снова стало видно. Ян заторопился. Лодка вся задрожала, потому что он запустил мотор на максимальное число оборотов. «Бернар» прошмыгнул между цистернами и берегом, вдоль буксирных тросов, мимо буксира, прямо к шлюзу. Капитан буксира неодобрительно покачал головой при виде такого лихачества. Где ему было знать, что Яну непременно нужно попасть в следующую очередь, чтобы не упустить из виду рейнскую баржу.

Не прошло и получаса, как ворота шлюза открылись для новой партии судов. Высокие стены узкой шлюзовой камеры произвели на мальчиков гнетущее впечатление. Но очень скоро прибывающая вода подняла лодку высоко над пристанью.

— Что ты все высматриваешь? — с любопытством спросил Боб, видя, что Ян опять стоит на крыше и глядит в бинокль.

— Место, где можно ошвартоваться и поудить рыбу.

— Зачем далеко ходить? Мы можем встать и здесь, в любом месте у берега.

Ян не ответил. «Бель ами» исчезла. Ни в бинокль, ни без бинокля он не видел никаких ее следов. Но далеко уйти она не могла, ведь крупным судам не положено на канале развивать большую скорость. А «Бернару» можно. Лодка не вызовет такого волнения, как судно водоизмещением в две тысячи тонн.

За мостом канал поворачивал вправо. На повороте Ян дал полную скорость. Ага… Вдалеке он увидел округлую корму рейнской баржи и в бинокль различил швейцарский флаг.

— Определил ты хоть приблизительно место стоянки? — сердито спросил Боб. — Солнце уже садится, а я хотел бы еще искупаться.

— Можно подумать, у него в Кёмпене дети малые плачут, — хихикнул Марк.

— Ладно, ребята. Вы заслужили отдых, — великодушно согласился Ян, гадая про себя, далеко ли может уйти «Бель ами». Уже темнеет, а ночью по каналу суда редко ходят. Значит, даже если «Бернар» задержится, все равно он ее догонит. Ян выключил мотор: — Ну, где же смельчаки? Ныряйте!

— Мы останемся здесь на ночь?

— Нет, немного подальше. Но искупаться можете здесь, раз вам это жизненно необходимо.

Ян ошвартовался возле бункера, одного из тех оборонительных сооружений, которые со времен второй мировой войны тянутся вдоль канала. Ему тоже приятно было освежиться после того, как он целый день проторчал на солнцепеке. Но мысли его все время вертелись вокруг злосчастной баржи. Волна от проходившего мимо буксира накрыла братьев с головой и высоко подбросила «Бернар». Наверное, спешит засветло добраться до шлюза. Может, ему предстоит отвести баржу к устью Ваала.

Ян переплыл на другую сторону и вылез на берег. Далеко возле арочного моста он увидел рейнскую баржу, ошвартованную у берега. Вернувшись к своей лодке, он взобрался на борт и, заложив пальцы в рот, коротко свистнул, давая своим разыгравшимся братьям сигнал, что пора отправляться в путь. В небе проступали первые звезды. Ни одного судна не видно было больше на канале.

— Поплывем дальше? — спросил Боб у Яна.

— Только до арочного моста. Там должна быть пристань, где мы сможем надежно ошвартоваться.

— А здесь разве плохо?

— Неплохо, — сказал Ян, — но там лучше.

Младшие братья не давали себе труда разобраться в загадочных действиях своего капитана. Их не интересовало, почему, например, он не зажег навигационных огней. Завел себе какие-то секреты — на здоровье!

Капитанская рубка на «Бель ами» освещена, но на палубе не видно никаких признаков жизни. Карманный фонарик Яна выхватил из темноты кусочек пристани. Он увидел каменные ступеньки и причальную тумбу. Там, где стояла баржа, от буксирной дорожки ответвлялась дорожка к мосту.

Неслышно приблизился «Бернар» к причалу. Заядлый удильщик Боб тут же закинул удочки, а Марк занялся надувными матрасами и спальными мешками.

— Вот уж не думал, что на канале так здорово! — радовался он. — А главное, в рот не лезет соленая вода, как в Шельде.

После купания у мальчиков заметно повысилось настроение. Ян предложил побродить вдоль берега и по лесу. Но Боб не в силах был расстаться с удочками, а Марк не хотел упустить момент, когда на палубу ляжет первый пресноводный угорь.

— Дело ваше, — согласился Ян. — А я хочу поразмять ноги. Если захотите спать, ложитесь, не ждите меня.

По буксирной дорожке, тянущейся вдоль берега, Ян пошел к мосту. Потом он свернул влево и сделал крюк, чтобы обойти мост стороной. Он полагал, что выйдет из леса прямо на «Бель ами», но, видно, в темноте плохо рассчитал. Он проскочил мимо, и ему пришлось повернуть назад. Усыпанной галькой дорожки он почему-то не обнаружил и медленно и осторожно крался по траве. Судна ему не было видно, но он слышал, как зачерпывали ведром воду из канала, как бухали по палубе матросские башмаки. Затем в просвет между кустами он увидел слабо освещенную капитанскую рубку и человека, возившегося на полубаке. Время от времени по мосту проезжали машины, но свет их фар не достигал воды.

«Возможно, я иду по ложному следу, — думал Ян. — Возможно, под брезентом обычный фанерный ящик с каким-нибудь оборудованием, которым пользуются, когда во время стоянок приводят судно в порядок. Но почему они ошвартовались именно здесь, а не у следующего шлюза?» Лежа на животе, Ян вглядывался в силуэт судна. Человек на полубаке осмотрел носовой трос и пошел в капитанскую рубку. Казалось, он кого-то поджидает или чувствует, что за ним следят, потому что он то и дело оборачивался и поглядывал то на мост, то на берег.

И вдруг… Сердце у Яна гулко забилось. Легкий фургон, подпрыгивая, спускался с моста, направляясь к барже. Лучи его фар плясали по траве и кустам, и Ян увидел на противоположном берегу огромную тень своей головы. Стюард, ослепленный светом фар, вряд ли что-нибудь видел, а вот шофер вполне мог заметить. Уткнувшись носом в траву, Ян ждал, что будет дальше.

Машина остановилась возле самой баржи. Дверца открылась и захлопнулась. Капитан стоял теперь на палубе рядом со стюардом. Шофер по узеньким сходням поднялся к ним. Фары он не выключил, так что Ян мог видеть малейшее его движение. Втроем они подняли ящик вместе с брезентом. Когда его сталкивали на берег, сходни сильно прогнулись. Ян потихоньку отполз назад, съехал в водоотводную канаву и очень осторожно стал подбираться к машине. С расстояния пятнадцати метров рассмотреть номер он не мог: во-первых, света было недостаточно, во-вторых, цифры были заляпаны грязью. Он подобрался еще ближе. Ему уже стало слышно, как трое мужчин кряхтят под тяжестью ящика. 15—С—75. А может, 15—0—75? Еще ближе. Теперь люди, топчущиеся вокруг задней дверцы, загородили табличку с номером.

Но наконец дверцы захлопнулись, мотор взвыл… 15—С—75! Сомнений больше нет. И ни один из этих типов не произнес ни слова. Ну и дела!

Машина задним ходом вышла на дорожку, развернулась и направилась к мосту. Сходни убрали. Свет в каюте под капитанской рубкой погас. Боясь шевельнуться, Ян съежился в канаве. Почти над его головой прошуршали покрышки.

…Боб и Марк нисколько не удивились, когда их брат вынырнул из темноты. Удивились и разозлились они, когда Ян объявил, что они немедленно возвращаются в Вейнегем. Марк только что забрался в спальный мешок, а Боб расставил на ночь рыболовную снасть. Но Ян не желал ничего слышать. Мотор завелся с первого же оборота, так что Бобу ничего не оставалось, как срочно сматывать свои удочки. Несколько маневров, и «Бернар» полным ходом понесся обратно.

— Может, ты все-таки объяснишь, почему мы должны непременно вернуться к шлюзу? — угрюмо спросил Боб.

— Надо позвонить комиссару. Срочное дело.

— Ты ведь уже звонил, когда мы отправлялись.

— Представь себе, забыл. Начисто.

Марк проворчал что-то насчет полуночи и сумасшедших, которые сами не знают, чего хотят, и заснул.

Боб уселся на корме, возле старшего брата. Некоторое время он забавлялся с карманным фонариком, направляя его луч на берег, и тогда из темноты выступала густая зелень кустарника, росшего вдоль буксирной дорожки. Наконец он не выдержал:

— Ян, что, собственно, такое происходит?

Точно прожженный дипломат, Ян уклонился от прямого ответа:

— А что такое, по-твоему, происходит?

— Десять дней мы болтаемся в порту как неприкаянные, потом вдруг кидаемся очертя голову по каналу за швейцарской баржей.

— За чем, за чем?

— За «Бель ами», конечно. Ты что ж думаешь, я ничего не вижу?

— Что же такое ты видишь? — Вопрос был чисто риторический. Ян понимал, что придется все объяснить брату.

— Не придуривайся, — сказал Боб тихо. Ему не хотелось будить Марка.

— Посвети еще разок на берег, я ничего не вижу.

— Ну, так что же?

— Ладно, — вздохнул Ян. — Только Марку незачем об этом знать. Хватит и нас двоих. Ну вот: комиссар просил меня поплавать в доках и понаблюдать за судами, с которых товары перегружаются на речные баржи. Видишь ли, в порту систематически исчезает часть грузов. Транзитных грузов, тех, что из Антверпена отправляются дальше, в другие страны. На «Бель ами» остался ящик из груза, предназначенного для английского каботажника. А сегодня ночью этот ящик забрал фургон 15—С—75. Вот об этом я и должен сообщить комиссару.

Бобу понадобилось какое-то время, чтобы переварить услышанную новость, и, только когда впереди замаячили огни шлюза, он снова раскрыл рот:

— Да-а, вот это ночка!

Ян покровительственно похлопал его по плечу:

— Ничего, не дрейфь.

Мерный рокот мотора и шум воды, разрезаемой носом «Бернара», так хорошо убаюкивают, если ты уютно пригрелся в спальном мешке на упругом надувном матрасе. Всю дорогу до шлюза Марк спал сном младенца. Разговор братьев на корме не потревожил его. Но когда мотор был выключен, Марк проснулся. Он услышал, как Боб спрыгнул на деревянную пристань, услышал шуршание троса на полубаке и приглушенный голос Яна, который скомандовал: «Крепить швартовы!»

— Отсюда можно позвонить? — спросил Боб.

— Конечно. Из автомата. Знать бы только, где телефонная будка. У тебя есть мелочь?

— Сейчас посмотрю в ящике.

Боб старался двигаться тихо, но монеты в железной коробке зазвенели, как ударник в негритянском джазе. Нагнувшись, он посмотрел на притворившегося спящим брата и на цыпочках вышел на палубу.

— А ничего, что так поздно? Комиссар небось целый день работал.

— Но у меня важная новость. Не забудь, мы обнаружили такое, что полиции и не снилось.

Марк навострил уши. Какие там у Яна могут быть дела с полицией?

— Надеюсь, что ты прав и ящик действительно краденый, хотя ты наткнулся на эту баржу совершенно случайно.

— Что значит — случайно! — возразил Ян. — Просто полиция слишком много занималась морскими судами, сгружающими товары на лихтеры, и не обращала внимания на речные суда, которые доставляют груз на морские. А кроме того, мы меньше вызываем подозрений у контрабандистов, чем одетые в форму полицейские. Потому-то, между прочим, комиссар к нам и обратился.

До Марка не сразу дошел смысл этого разговора. Но когда он понял, в чем дело, ему захотелось сразу же вскочить, кинуться к Яну — он ведь, оказывается, герой! — забросать его вопросами. Но он сдержался. Братья, видимо, не хотят, чтоб он знал. Поэтому он только крикнул:

— Эй, где мы?

— У шлюза в Вейнегеме, — сказал Боб.

Марк громко зевнул.

— Я похожу по берегу, — сказал он.

— Смотри не заблудись, — буркнул Боб.

Но Марк вовсе не собирался уходить слишком далеко. Он проследил, куда пошел Ян, затем с невинным видом, глядя на звезды, двинулся к телефонной будке. Когда Ян открыл дверь, будка осветилась. Марк примостился возле будки, прямо на камнях мостовой. Камни были теплые, не успели остыть после жаркого дня.

— Алло! Господин комиссар?

— Это ты, Ян? — Голос у комиссара был очень встревоженный.

— Я, господин комиссар.

— Где вы, ребята? Я полдня обзваниваю все посты в порту и не могу вас найти. Где вы?

— Возле шлюза в Вейнегеме.

— Но я же велел вам оставаться в доках. Ты мне нужен был для очной ставки на «Бимбо».

— Так уж получилось. У меня есть для вас новости.

Марк держал ушки на макушке. Что говорил комиссар, он не слышал, но и то, что говорил Ян, было ужасно интересно.

— Я видел, как с рейнской баржи сгружали товары на английское каботажное судно, и я заметил, что один ящик остался на палубе баржи.

— Где это было? Как называлось судно?

— Во втором доке, вчера после полудня. Баржа называется «Бель ами», каботажник — «Флинт». Баржа плавает под швейцарским флагом.

— Прекрасно! Дальше.

— Я последовал за баржей по Альберт-каналу до Фи́рселя, так, кажется, называется это место, у меня нет карты этого района. Баржа ошвартовалась у берега. Около полуночи подъехал фургон и забрал ящик, который оставался на палубе. Номер фургона — 15—С—75.

— 15—С—75. Цвет? Марка машины?

— «Фольксваген». Синий или серый, темно-серый. Я не мог в темноте как следует разглядеть.

— Прекрасно! Я немедленно приму меры. «Флинт» задержим у шлюза. Если еще не поздно. Почему ты мне раньше не позвонил?

— Телефон все время был занят.

— Правильно, — вздохнул комиссар. — Это я вас разыскивал. Когда рассчитываешь вернуться в порт?

— Рано утром.

— Хорошо. Я пошлю людей задержать баржу и фургон. Надеюсь, ты напал на верный след. Поздравляю.

— Спасибо, — поблагодарил Ян с сознанием собственного достоинства.

Он открыл дверь и споткнулся о ноги Марка, который так и сидел возле будки.

— Ты что здесь делаешь?

— Жду трамвая. Кому это ты звонил?

— Живо залезай в свой мешок, не то ты у меня заработаешь! — взорвался Ян.

«Бернар» покидал Вейнегем. Навстречу ему сеял мелкий нудный дождик. Все на борту отсырело. В каюте тоже было холодно и сыро. Марк не вылез из спального мешка, даже когда шлюзовались. Не без злорадства поглядывал он на Боба, дрожавшего на палубе в непромокаемой куртке.

Зорко вглядываясь поверх крыши — видимость была неважная, — стиснув зубы, натянув поглубже зюйдвестку, вел Ян свое судно в сторону дымящихся труб. Нарядные яхты, которые вчера весело блестели на солнце, сегодня казались такими же серыми и бесцветными, как купол Дворца спорта. На канале нет сегодня большого движения. Но на Нордерланском мосту звенят трамваи, спеша за переполненными автобусами. Бесконечная цепь машин взбирается на виадук, и дорога вдоль канала запружена портовыми рабочими, направляющимися к вербовочному пункту… Сирены и гудки паровозов, свистки локомотивов на сортировочной, гудки дрезин и вагонеток, оглушительный скрежет землечерпалки, гул моторов на судах — все эти шумы эхом отдаются в огромном международном порту, просыпающемся после ночи.

— Ян, как по-твоему, дождь на целый день зарядил?

— Барометр падает. Я думаю, может, подует ветер.

— Хорошо бы, — говорит Боб. — Ветерок бы не помешал. А то опять придется топать за бензином.

Марк, зевая, высказал свои соображения насчет сырого лета и бесснежной зимы и вообще гнилого климата в стране, где людям лучше не иметь собственной лодки.

— Эй, парень! Ты еще себе пролежни не належал? Может, соблаговолишь приготовить кофе?

— Я был занят, — сказал Марк. — Господин желает, чтобы его обслужили?

Надо было уплатить сбор. Они причалили у конторы, рядом с порожним катером. Капитан его, неумытый и небритый, с сомнением вглядывался в небо.

— Загораем, — сказал он Яну.

Ян кивнул и пошел к автомату. В телефонной будке было тепло и сухо.

— Быстро ты добрался, — сказал комиссар. — Швартуйся у шестидесятого причала в Лефе́брдоке. Я к вам подъеду. И вот еще что: вам поставят радиотелефон. Надо бы мне раньше об этом позаботиться, но я не ждал от тебя так скоро каких-то результатов. Да и цели такой у меня не было. Аппарат тебе тоже поставят на шестидесятом причале.

— А что мне с ним делать?

— Будешь регулярно держать со мной связь по второму каналу. Я пережил несколько неприятных часов, пока вы не объявлялись, и мне не хотелось бы испытать это еще раз.

— Удалось вам взять след, комиссар?

— Все в порядке, мальчик. «Флинт» уже пересек границу, но мы сумели проверить у них документацию. На баржу наложен арест, а водителя фургона мы задержали и допросили. И еще нескольких лиц нам придется прощупать.

— До чего же скоро вы все провернули! — удивился Ян.

— В таких случаях медлить нельзя. Но только благодаря доблестному экипажу «Бернара» нам удалось сдвинуть дело с мертвой точки. Ну, пока. Скоро увидимся.

Бобу и Марку показалось, что у Яна какой-то растерянный вид. На самом же деле он, напротив, был очень горд своими успехами. Только ему казалось странным, что ему ставят радиотелефон, когда банда уже обложена и он, Ян, выполнил свою задачу. И почему комиссар так за них беспокоится? Может, главари еще не пойманы? А когда думает комиссар взять у них лодку? Две недели истекают послезавтра…

Марк приготовил кофе и осторожно разлил его в три кружки.

— Не угодно ли господам отведать? — сказал он весело. — Господин Ян, я уже полчаса держу огненный напиток в своих нежных пальцах. Желаете вы или не желаете?

— О, извините! — в тон ему ответил Ян.

— Я, конечно, принимаю ваши извинения, но пальцы у меня уже дымятся.

— Боб, запускай мотор. Нам нужно к шестидесятому причалу. Они хотят поставить нам радиотелефон. Я пойду с комиссаром на испанское судно, покажу, как и откуда падал тот матрос. Если будут ставить аппарат без меня, расспроси хорошенько, как с ним обращаться.

— Будет сделано, капитан! — гаркнул Боб. Он щелкнул каблуками и поднял к виску кружку с кофе. — Какие еще будут указания?

— Запускай мотор, остряк, — буркнул Ян.

Что-то, видно, не ладилось с карбюратором или со свечами, но только мотор не заводился.

— Надо было все хорошенько проверить, пока мы стояли в Хансадоке.

— Это от сырости. Зажигание не срабатывает.

— Утром он прекрасно завелся. Бензин-то у нас хоть есть? Аккумулятор скоро сядет.

Наконец со страшным грохотом, испустив клуб дыма, мотор заработал. «Бернар» ловко оторвался от катера, проскочил перед носом у буксира, тащившего баржу, доверху нагруженную коксом, и под поднятым мостом скользнул к причалу номер шестьдесят.

Ян нетерпеливо крутил головой направо и налево. Комиссар где-то задерживался. В порту в это время дня жизнь кипит вовсю. Грузовики, тракторы с прицепами, автобусы загромождали узкие улицы портового района, и, когда мост поднимался, чтобы пропустить очередное судно, образовывалась такая пробка, что даже шофер парижского такси не сумел бы выбраться. К тому же плиты мостовой были мокрые и скользкие от дождя.

Мимо проехала черная машина со включенными «дворниками». Рядом с водителем сидел плотный смуглолицый мужчина. Лицо его показалось Яну знакомым. Машина остановилась у ворот сухого дока. Седок выбрался из машины. На груди у него болтался фотоаппарат с телеобъективом. Он вытащил из бокового кармана экспонометр и направил объектив на судно, стоявшее в сухом доке на ремонте. Черная машина ждала его со включенным мотором.

Лишь запечатлев во всех ракурсах новую обшивку судна, смуглолицый человек убрал аппарат. Шофер открыл пассажиру дверцу. Сквозь запотевшее заднее стекло Ян увидел, как человек закурил трубку. Автомобиль тронулся, выпустив облачко голубого дыма. Из-за этого дыма Ян не смог рассмотреть иностранный номер на табличке. Где же он все-таки видел это лицо?

«Видно, я уже заразился профессиональными пороками, — думал Ян. — Может, это иностранный журналист и ему нужно сделать снимки для какой-то морской газеты. С таким аппаратом, как у него, не обязательно ждать хорошей погоды, чтобы получился приличный снимок. А может, это представитель судоходной компании, которой принадлежит судно, и ему поручено собственными глазами убедиться, что ремонт идет успешно…»

— Погружен в размышления, а, Ян?

Это комиссар. Ян даже не слышал, как подъехала полицейская машина.

— Доброе утро, комиссар. Вот жду вас.

— А я застрял у подъемного моста. Машин там видимо-невидимо.

— Радиотелефон с вами?

— Нет. А на лодке кто-нибудь есть?

— Да, мои братья. Они всё знают.

— Всё? — переспросил комиссар с сомнением.

— Достаточно, — сказал Ян. — В конце концов они догадались. Не такие уж они дурачки.

— Ну ладно. Нам надо спешить. «Бимбо» в полдень снимается с якоря.

Машина так резко рванула с места, что Яна прямо вдавило в подушки сиденья.

У молодого полицейского было живое, смышленое лицо, и он улыбался, даже когда втаскивал на борт «Бернара» тяжелый аппарат. Его товарищ был старше и выше рангом. Марк догадался об этом по нашивкам на рукаве, а также по тому, что он и не подумал помочь молодому товарищу. Он нес новенькую, сверкающую никелем антенну.

Лодка закачалась под тяжестью двух полицейских и массивного аппарата, упакованного в грубую парусину.

— Ничего себе махина! Я-то думал, нам поставят миниатюрный переносный радиотелефон, — разочарованно сказал Боб. Он представил себе карманное приспособление, которое в случае необходимости легко спрятать в рукаве. — А эта штука здорово смахивает на пожарный шкаф. С таким сооружением на борту мы поневоле будем привлекать к себе внимание.

Старший из полицейских одобрительно постучал по упаковке, сделанной по принципу спасательного пояса — с пробкой внутри.

— Если эта штука упадет в воду, — сказал он, — она не утонет. Можно не беспокоиться.

— А как с ней обращаться?

— Вы здесь начальник, господин Боб?

— Наш начальник с вашим прогуливается, — сказал Боб. — Но если я не смогу ему рассказать, как обращаться с этим аппаратом, мне крышка.

— Ладно, гляди.

Младший полицейский ловко прикрепил антенну к мачте и размотал шнур со штепсельной вилкой.

— Так не забудь, вызываете «Антверпен Петер», — сказал он на прощанье. — Ясно?

…Ян издалека увидел сияние антенны. «Слишком бросается в глаза, — подумал он. — Надо будет натереть мылом, иначе из нашей охоты за ворами ничего не выйдет». Едва он ступил на палубу, как братья бросились наперебой объяснять ему устройство аппарата, да так подробно и многословно, что он не мог понять ни слова. Не слушая их, он взял инструкцию, проглядел ее, отложил в сторону и скомандовал:

— А ну, не галдеть! Заводите мотор. Мы идем в Хансадок.

Боб совсем расстроился:

— Ну вот! А погода сегодня как раз для угря. Интересно, когда мне наконец удастся подцепить на крючок хоть одного? И чем это вы с комиссаром занимались, а?

— Так, пустяки, — сказал Ян. — Не плачь, половишь сегодня рыбку.

Мотор затарахтел, «Бернар» отчалил от пристани.

Какое это замечательное ощущение, когда «Бернар» идет под полными парусами! Как приятно слышать скрип вантов и каждой клеточкой своего тела ощущать бодрящий воздух польдеров Хансадока! Ян направил лодку к двум большим рудовозам, стоящим возле мостового крана в ожидании погрузки. Едва не коснувшись борта первого из них, он сделал поворот оверштаг. Когда же огни на сигнальной доске скрылись за трепещущим фоком, ветер наполнил грот, «Бернар» развернулся на левый борт и, скользнув по мелким волнам, устремился к Нефтяной гавани. Все быстрее и быстрее туда, где горел вечный огонь нефтеперегонного завода. Остановился он лишь точно у места своей обычной стоянки.

— Смотрите-ка, «Бимбо»! — крикнул Марк.

Судно ожидало очереди у ворот шлюза. Наверное, команде уже не терпится покинуть порт, ведь они возвращаются домой. На сигнальной доске загорелись две белые лампочки. Несмотря на яркий солнечный свет, их было видно издалека. «Бимбо», чуть подавшись вправо, пропустил буксир и в тот момент, когда Боб крепил швартовы, прошел в шлюзовые ворота.

«Досадно все-таки, — думал Ян, — что я не смог опознать того человека. Но они все так похожи друг на друга. Прямо родные братья — все смуглые и все с черной бородой. Поди угадай, кто из них убийца».

Ну да ладно. А сейчас он намерен основательно подкрепиться. Нет, нет, он не хочет ни хлеба, ни консервов. Только картошки, пусть Марк почистит. А так как Боб сможет наконец заняться своей любимой рыбной ловлей, то им не придется нестись к черту на рога за мясом. Марк возразил, что картофель, сваренный в мундире, богаче витаминами, и потому…

— Чисть картошку, — коротко приказал Ян. — Хватит с нас витаминов.

Боб спрыгнул с удочками на берег. Братьям было слышно, как он закидывал их в воду. Потом они услышали жужжание катушки, глухой звук падения в воду камня, которым он закреплял удилище, и другие, обычные при ловле рыбы звуки.

— Пускай Боб чистит картошку, — сказал Марк. — Стоять и глазеть на воду я тоже умею.

— Если он ничего не поймает, тебе придется бежать в магазин.

— А ты? Что ты будешь делать?

— Есть, когда обед будет готов, — ухмыльнулся Ян. — Я капитан судна.

— Может, капитан позаботится хоть о посуде? У меня не десять рук. И потом, нож тупой, как полено.

Капитан счел ниже своего достоинства вступать в пререкания с экипажем. Он просто зачерпнул воды, зажег газ и поставил котелок на огонь. Затем снял трубку радиотелефона:

— «Антверпен Петер», «Антверпен Петер»! Вызывает «Бернар».

— Вас слышу. Перехожу на прием.

— Мы стоим ниже Стокарты. После обеда мы немного поплаваем в пятом доке, потом вернемся на обычную стоянку. Вы меня слышите?

— Вас понял, «Бернар». Прием окончен.

Пока шел разговор, Марк не поднимал глаз, поглощенный работой, но, когда Ян положил трубку, забурчал себе под нос что-то насчет злоупотребления властью, эксплуатации и прочего. В этот самый момент Боб прыгнул с берега на борт, лодка покачнулась, и Марк полоснул себя по пальцу. Не так уж ему было больно, но он сунул палец в рот и запрыгал на одной ноге. Яростно высасывая кровь из ранки, будто его укусила гадюка, он осведомился, какого черта Бобу понадобилось на борту.

— Сачок, — сказал Боб. — А ты что мечешься как угорелый?

— Палец… Уй-уй!.. Смотри, сколько крови.

Ян взял лейкопластырь и аккуратно заклеил ему ранку.

— До самой кости разрезал, — пожаловался Марк. — Я слышал, как хрустнула кость.

— Видно, ножик не такой тупой, как ты уверял.

— А если загноится? — скулил Марк.

— Тогда проткнем нарыв или отрубим палец, — сказал Ян.

— Что ж, я с такой раной должен чистить картошку?

— Ладно, не надо. Боб как-нибудь справится с этой задачей.

Подхватив здоровой рукой сачок и выставив кверху обрезанный палец, точно отличник, готовый ответить на любой вопрос учителя, Марк спрыгнул на берег.

— Клюет! — крикнул он. — Клюет! Я слышу, как разматывается леска. Здоровенная рыбина!

— Смотри, как бы она тебя в палец не клюнула, — хихикнул Боб.

Картошка была почищена и сварена, а ни одной рыбы еще не попалось на крючок. Ничего не поделаешь, придется топать в магазин. Марк божился, что испытывает непереносимую боль при каждом шаге и что поход в магазин для него равносилен самоубийству. Боб же уверял, что каждый человек, перенесший операцию, должен как можно больше двигаться, чтобы в сосудах не образовались сгустки крови.

— «Тромбоз» это называется, — сказал он. — Когда мне удалили аппендикс, меня сразу же подняли с кровати.

Ян не принимал участия в их споре. Он уже решил, что поплывет к шлюзу и сам сбегает в магазин. Может, братья составят ему компанию? Нет, они останутся присмотреть за удочками. Боб все-таки надеялся, что хоть один угорь уцелел в этих водах, загрязненных нефтеналивными танкерами.

Мотор опять не заводился, хотя Ян старался изо всех сил.

— Боб, чтоб сегодня же проверил зажигание! — крикнул он, когда мотор наконец застучал.

Боб помахал ему — ясно, мол, — и Ян тронулся в путь. Волны, поднятые «Бернаром», заплескались о камни, на которых стояли мальчики, поплавки запрыгали на воде.

«Пожалуй, не стоит выключать мотор, а то опять намаешься с ним», — подумал Ян. Возле огромного Бодуэнского шлюза он ошвартовался, накинув на тумбы носовой и кормовой тросы. «Оставлять на дороге машину со включенным мотором запрещено. Но тут совсем другое дело. Тут никто ничего не скажет», — решил он.

На дороге показался черный автомобиль. Ян побежал вдоль шлюзовой камеры и добежал уже почти до выходных ворот, как вдруг обнаружил, что забыл захватить деньги. Ничего не поделаешь, надо вернуться. Черная машина на большой скорости проехала по второму подъемному мосту и свернула к Шельделану.

Что такое?! Ян не поверил своим глазам. «Бернар» отошел от пристани и плывет… На нем же никого нет, а он почему-то плывет по Хансадоку!

«Моя лодка! Моя лодка!» В полном смятении Ян метался по набережной. Сердце отчаянно колотилось у него в груди, но он слышал только стук мотора. «Бернар», лишенный управления, на довольно большой скорости шел через док прямо к берегу, где он неминуемо врежется в камни. Судно, над которым Ян столько трудился, которое стало частью его жизни! Сейчас он услышит, как захрустят его косточки, собственными глазами увидит, как оно захлебнется и пойдет ко дну… И он сам во всем виноват. Зачем только он оставил мотор работать! Добежать он не успеет. Да если бы и добежал, как он остановит лодку, несущуюся навстречу своей гибели?

И все-таки… Есть! Есть выход! Моторка! Надо догнать его на моторке.

Ян помчался к будке вахтенного. Там у причала стояла моторная лодка, в ней сидел паренек чуть постарше Яна и тряпкой протирал мотор.

— Моя лодка! — крикнул Ян. — Вон плывет моя лодка. Не мог бы ты ее догнать?

Парень ничего не понял, посмотрел на «Бернар», доплывший почти до середины дока, потом на Яна, который от досады чуть не плакал.

— Ты чего?

— Да вон моя лодка. Пожалуйста… Догони ее. На ней никого нет.

— Прыгай, — сказал парень.

Ян прыгнул. Он едва успел оттолкнуться от причала, а парень уже дал газ. Задний ход, разворот — и на полной скорости за «Бернаром». Расстояние до лодки сокращалось на глазах.

— Если не изменит курс, нагоним! — крикнул парень.

Из Леопольддока вышел нефтеналивной лихтер. Курс его пересекался с курсом «Бернара».

— Смотри-ка, смотри! Сейчас столкнутся!

Катастрофа казалась неминуемой, но в последний момент лихтер свернул в сторону. Срезав ему корму, «Бернар» несся теперь к кранам четвертого дока. Волнение, поднятое лихтером, сбило его с первоначального курса.

«Опоздали! — в отчаянии думал Ян. — Теперь уж не догнать!» У причала, к которому устремился «Бернар», стояли три новеньких польских судна. В одно из них «Бернар» врежется сейчас своим стальным штевнем. Парень знаком дал это понять.

— А быстрее нельзя? — Ян не мог усидеть на месте.

Парень отрицательно помотал головой. Ближе, ближе, еще ближе… Ян стоял пригнувшись, напрягшись всем телом. Оставался только метр до лодки и два метра — до польского судна, и тут Ян прыгнул. Он упал на корму, ползком, обдирая коленки, рванулся к румпелю, р-раз — мимо, ну еще… Он ухватился за румпель, рванул на себя, «Бернар» заболтался, точно люлька, мачта чертила зигзаги возле самого борта польского судна, обшивка затрещала…

Морщась от боли, еще ничего не соображая, Ян поднялся на ноги. Ах, вот оно что! В тот момент, когда он прыгнул на палубу «Бернара», парень направил моторку так, что она втиснулась между лодкой и польским судном, предотвратив их столкновение.

— Порядок. Жаль, что пришлось тебя толкнуть. Но ничего другого не оставалось. Ты б его протаранил.

Ян не знал, как благодарить своего спасителя.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Гарри. Я работаю помощником у портового лоцмана. Потом я и сам стану лоцманом.

— Гарри, если я когда-нибудь смогу что-нибудь для тебя сделать…

— Дай-ка мне дорогу, — ухмыльнулся Гарри. — Я спешу, надо отправлять одно судно. — Он ловко обогнул «Бернар» с кормы и, включив полную скорость, помахал Яну на прощанье.

«Какой замечательный парень! — думал Ян. — Если б не он, страшно подумать, что могло случиться».

«Бернар» стремительно летел к своей стоянке. Младшие братья в нетерпении слонялись по набережной. Едва лодка приблизилась к причалу, как Боб забросал Яна вопросами. Что там такое стряслось? Чего он гнался как сумасшедший через весь док и почему этот негодяй в моторке гнался за ним?

— Скажи спасибо этому негодяю. Если б не он, не плавать бы нам больше на «Бернаре», — сказал Ян с чувством.

Он рассказал братьям, как было дело, и показал свои коленки с пятнами засохшей крови.

— А мы решили, что вы затеяли гонки. Я только не мог понять, почему «Бернар» не развил полной скорости.

— Если б он развил полную скорость, нам бы его не догнать. Видали, как он чуть не врезался в лихтер?

Это они видели. Многозначительно наморщив лоб, Боб высказал предположение, что по правилам капитан лихтера должен был бы свернуть, увидев лодку под самым носом своего судна. Но Ян-то знал, что именно лодке следовало уступить дорогу, учитывая ее ничтожные размеры.

— Почему ж ты так плохо закрепил швартовы, раз уж ты решил не выключать мотор? — строго спросил Марк.

Да, действительно… Но ведь он ошвартовался, как положено. Тросы были надежно закреплены, и вот пожалуйста…

— А где носовой трос? — спохватился Ян.

За разговорами они совершенно забыли ошвартовать «Бернар». И мало того: оказалось, что носового троса вообще нет, а кормовой… кормовой оборван у самого огона.

Возможно, носовой они найдут на тумбе у шлюза. А кормовой Бобу придется нарастить. У Яна есть, конечно, запасной такелаж под цепным ящиком, но трос не мог еще так сильно износиться, чтобы его надо было менять.

— Ты как шофер, который трясется над запасными покрышками, — сказал Боб. — Смотри, пожалеешь.

— Не можем мы тратить деньги каждый раз, как у нас выходит из строя оборудование. Сам знаешь, тросы не такие уж старые.

Боб пожал плечами:

— Дело твое.

Они поплыли назад к шлюзу.

В шлюзовой камере, ожидая входа в док, стоял пароход под британским флагом. Это было импозантное судно с высокими черными трубами и выкрашенными в коричневый цвет палубными надстройками. Мост был поднят, и мальчики могли видеть маленькие фигурки индийцев, возившихся на баке с буксирным канатом.

— Ян, какую скорость он может развить в открытом море?

— Миль двадцать в час, — рассеянно сказал Ян. — Вот они, те тумбы, к которым он крепил швартовы, отправляясь за продуктами. — Глядите! — воскликнул он. — Носовой трос висит и обрывок кормового тоже.

Марк соскочил на берег, схватил трос и закинул его, точно лассо, Яну на шею. Все-таки непонятно, как он мог порваться. Может, мимо на большой скорости проходил буксир, лодка заплясала на волнах… А может… Смутное подозрение приняло отчетливую форму. Трос не оборвался. Его обрубили!

— Что с тобой? — спросил Марк. — У тебя такой вид, будто тебя стукнули по башке.

Ян ничего не ответил. Он спрятал обрывок каната в ящик из-под продуктов и скомандовал:

— Заводи мотор! Мы возвращаемся на стоянку.

Боб и Марк были на берегу. Они решили посмотреть — в который уже раз, — не сорвалась ли с крючков наживка.

— «Антверпен Петер», «Антверпен Петер!» Вызывает «Бернар».

Комиссар, казалось, только и ждал его вызова. Ну, что они там натворили сегодня утром? Капитан лихтера пожаловался капитану порта на безответственное поведение экипажа «Бернара», едва не столкнувшегося с ним у входа в док. Лихтер вез высокооктановый бензин, и от малейшего удара мог произойти взрыв. Капитан был в бешенстве. Он рвал и метал.

— Да, — сказал Ян, — я представляю. Он совершенно прав. Но мы тоже не виноваты. Кто-то отвязал носовой трос, обрубил кормовой, и лодка поплыла сама по себе.

Наступило молчание. Потом Ян услышал, как комиссар присвистнул. Обрубил? Ян в этом уверен? Конечно. Он может показать остатки троса.

— Тебе надо срочно убраться из дока, — сказал комиссар.

— Значит, вы не сможете использовать нашу лодку?

— Нет, ничего не выйдет.

Не выйдет! Так комиссар думает, это работа контрабандистов? Несомненно. Пользоваться лодкой теперь не имеет никакого смысла, они ее знают.

— Когда нам уходить, комиссар?

— Немедленно. Воспользуйтесь первой же возможностью пройти через шлюз и плывите прямо в Лилло.

— А как быть с аппаратом?

— В Лилло я его сниму.

— Но сейчас воду будут спускать, поэтому раньше чем через четыре часа мы в Лилло не попадем. Нельзя ли нам отложить отъезд до завтра? К полудню мы будем дома.

Комиссар и слышать не хотел ни о каких отсрочках. Если есть возможность проскочить через шлюз сегодня к вечеру, нужно это сделать. Чем скорее, тем лучше. Если же будет трудно в темноте войти в гавань, тогда пусть поставит «Бернар» у причала возле таможенной лодки. Но из дока они должны выйти засветло. Это очень важно. Лучше немедленно, при свете дня.

— Я предупрежу ваших родителей, — сказал комиссар. — Плыви в Лилло и швартуйся на своем обычном месте. Прием окончен.

Ян так и остался сидеть с трубкой в руках. В чем дело? Неужели комиссар так рассердился из-за лихтера? Или он подозревает, что над ними нависла опасность, что контрабандисты покушаются на их жизнь? Но тогда не лучше ли поместить на борт полицейского, который сумеет принять меры, если кто-нибудь попытается на них напасть. Нет, он не понимает комиссара. И уж, во всяком случае, Ян не из тех, кто при первой же опасности пускается наутек. Отсюда надо уходить? Ну что ж, но они не побегут без оглядки. И какой ему смысл торчать в Лилло среди паромов и таможенных лодок? Ладно. Как только поднимут воду, он покинет док, а там видно будет.

Боб с Марком собрали удочки и вернулись на лодку.

— Хоть бы одна рыбешка! — мрачно сказал Боб. — Я уверен, что даже если сеть протащить через все эти доки, и то ничего не поймаешь.

Он взял транзистор и пристроился на корме послушать программу для молодежи. Транзистор был маленький, не больше коробки из-под сигар, но шуму от него было вполне достаточно.

«Внимание, внимание! Всем судам на Шельде…»

— Что такое? — спросил Ян.

— Антверпен… Никак не поймаю средние волны.

«Всем судам на Шельде. Испанский пароход «Бимбо» на пути из Антверпена в Сантандер сел на мель возле Веркли́ккера. Всем судам соблюдать меры предосторожности».

— Ян, а где это Веркликкер?

— За Тернёзеном. Давай послушаем, что еще скажут.

«Внимание, внимание! На борту испанского парохода «Бимбо», севшего на мель возле буя номер четырнадцать, возник пожар. Всем судам принять меры к спасению людей, находящихся за бортом».

Ян забрал у Боба транзистор.

Злосчастное судно этот «Бимбо»! Сначала убийство на борту, а теперь еще авария… Ян вытянул антенну на всю длину и с нетерпением ждал дальнейших сообщений, но из-за помех разобрать что-нибудь было невозможно. Транзистор только трещал, пищал и свистел.

Боб предложил пойти в пятый док. Он намерен попытать счастья на Шельде, а из пятого дока до Шельды рукой подать.

Они отдали концы, и «Бернар» взял курс к выходу из Хансадока.

Три мощных буксира тянули нагруженный до отказа зерновоз. На рейде его поджидали два плавучих элеватора. Все ощутимее становился запах нефти и керосина от нефтеперегонного завода. Марк, пристроившийся на крыше, даже зажал пальцами нос. Свободной рукой он указал братьям на супертанкер, стоявший в Нефтяной гавани. Ян прибавил газу, чтобы поскорее выбраться из этой вони.

В пятом доке стояли четыре судна.

— Сколько отсюда до Шельды? — спросил Марк.

— От того места, где мы остановимся, нужно только пересечь пустующее поле, и попадешь прямо к Шельде. По ту сторону дамбы вода просто кишит рыбой.

Солнечные лучи играли на бортах элеватора из Сольвея и на стальных опорах высоковольтной линии, тянущейся через Шельду. Марк покинул свой наблюдательный пост. Ему бы хотелось проплыть мимо корабельного кладбища, но Ян сказал, что там они только под ногами у людей будут путаться. Время-то рабочее.

Они причалили у подножия стройного портального крана. Боб тут же схватил удочки, соскочил на берег и зашагал к Шельде. Марк побежал за ним. Он нес наживку. Мальчики взобрались на гребень дамбы. Дикие кролики, прятавшиеся в кустах, бросились врассыпную.

Было время отлива. Вода мощным потоком уходила из Шельды. Вдоль берегов, раскачивая камыши, крутились большие и маленькие водовороты. От тины и песка вода стала совсем серая. Светящиеся буи на фарватере покачивались на волнах, поднятых проходящим судном. Шеренга буксиров на полной скорости шла к морю. Картина была впечатляющая: пять судов сомкнутым строем неслись, вспенивая воду.

Боб уже закинул первую удочку и рылся в коробке в поисках более тяжелого грузила. Марк решил погулять по берегу.

— Далеко не уходи! — крикнул ему Боб через плечо.

У причала Ди́стригаза стоял на разгрузке танкер. Ни грузчиков, ни моряков не было видно ни на палубе, ни на причале. Жидкий груз уходил по трубам, и, по мере того как пустели танки, судно все выше поднималось над водой.

Уровень воды в Шельде сильно упал. Футшток показывал уже около пяти футов, и дно форта Филипа было сухое. Выступили из воды полусгнившие остатки деревянных свай, а в том месте, где спускали в реку сточные воды нефтеперегонного завода, берег курился паром.

И там, полускрытый камышами, возле самого берега стоял моторный катер.

— Вот это да! — ахнул Марк. — Высший класс!

Катер был почти сплошь покрыт белым лаком. Дубовые стенки рулевой рубки сияли, будто только что отполированные. Вдоль ватерлинии шла светло-синяя полоса. В носовой части Марк насчитал пять иллюминаторов. Фальшборт позади рубки заменен легкими поручнями, чтобы не загораживать вид из большого окна салона. На левом борту висела небольшая шлюпка, ладно закрепленная на шлюпбалке с помощью талей. Тут же, на палубе, лежала надувная лодка. Водоизмещение катера тонн пятьдесят. В длину не меньше двадцати метров и метра четыре в ширину. Осадку Марк тоже мог прикинуть — примерно полтора метра.

Возле мачты, на которой полоскался трехцветный французский флаг, возился, согнувшись, худощавый смуглолицый человек с черной бородой. Он кряхтел под тяжестью плоского предмета, похожего на стальной поднос, который он пытался осторожно приладить на мостике. Второй человек, гораздо более плотного сложения, разбирал будильник.

Вот так всегда бывает, глубокомысленно рассуждал Марк. Маленькому человеку достается тяжелая работа, а здоровенный детина ковыряется в часовом механизме. Разве он может удержать все эти колесики и винтики в своих огромных лапах?

За стеклами рулевой рубки сверкали дорогие приборы: эхолот, радиотелефон, два барометра, термометр. Над штурвалом висел компас. Паренек в синем комбинезоне старательно надраивал медные части переговорной трубы. Странно, что нигде нет названия катера. Наверное, его замазали, когда красили корпус. Но ведь клюз на левом борту красиво обведен свежей черной краской…

Раздвинув камыши, Марк придвинулся поближе к красавцу катеру. Он стоял всего в нескольких метрах от воды, когда тощий тип, возившийся у мачты, поднял голову и взглянул ему прямо в лицо.

— А ну, катись отсюда! — рявкнул он.

Он поднял длинную руку и указал, в каком именно направлении Марку следует катиться. Но Марк не спешил подчиниться указанию. Во-первых, где это сказано, что человеку нельзя погулять по берегу Шельды, а во-вторых, достаточно того, что во-первых. К тому же тощему господину его никак не достать: вода-то в Шельде здорово грязная и течение пять километров в час, вряд ли у него возникнет искушение поплавать…

Итак, вместо того чтобы удалиться, Марк вышел из камышей, поддал ногой камешек, оглянулся, нет ли случайно поблизости Яна, и крикнул:

— Ах, так, обезьяна ты несчастная!

Огромный человек, ковырявшийся в будильнике, погрозил Марку толстым, как сосиска, пальцем.

— Копченая образина! — оскалился Марк. — Здоровый дурак! — Он торопился выложить весь свой запас ругательств. — Дерьмовоз! — И другому: — Ходячий гвоздь, рыжий скелет!

Тут он заметил, что парень в комбинезоне спустил на воду надувную лодку и берет весло. Марк быстро нырнул в камыши. Только его и видели.

Красный от возбуждения примчался он к Бобу.

Ну, что там еще? Ничего особенного. Тут неподалеку стоит катер, и кретины, которые на нем, испугались, как бы он не сглазил их драгоценное судно. Марк все еще изливал свое негодование, когда клюнул угорь.

— Сачок! Скорее сачок! — завопил Боб.

Извиваясь и сопротивляясь изо всех сил, рыба тянула леску в спасительную глубь. Но Марк ловким движением подхватил ее в сачок и вытащил на берег.

Катер был забыт; кроме того, Ян уже давно изнывал от голода, поэтому братья быстро свернули удочки и отправились назад.

Ян сидел, прижав к уху транзистор и уставясь невидящим взглядом на водную рябь. Антверпенское радио сообщило, что вода проникла в «Бимбо» в третий трюм и что судам следует соблюдать осторожность. Выставлен зеленый аварийный буй, высланы спасательные суда и буксиры, которые снимут испанский пароход с мели.

— Не исключено, что мы снова увидим старую калошу, на этот раз в сухом доке, — сказал Ян. — Если он получил пробоину, его поволокут в порт.

Боба и Марка «Бимбо» нисколько не интересовал. Они ведь не были у него на борту. Для них он все равно, что любое другое грузовое судно. Затонул, ну и черт с ним. Есть о чем жалеть! Тут вот угорь, гигант в несколько фунтов весом. Главное сейчас — это поскорее его зажарить.

Марк по всем правилам сервировал стол и вдруг заметил у себя на пальце наклейку.

— Ой, ой, как больно! — захныкал он. — Наверное, нарывает.

— Лезть, куда тебя не просят, так ты совсем здоров, — съязвил Боб.

— Куда это он лазил? — спросил Ян.

— Да так, — сказал Марк. — Вон там натер один стоит на якоре. — Он небрежно ткнул заклеенным пальцем в сторону форта Филипа.

Боб смачно облизал пальцы.

— Угорь — язык проглотишь! Мы не уедем сегодня, а, Ян? Я бы еще половил…

— К сожалению, придется уехать. Только сначала нам нужно немного поспать.

Младшие братья, поев, быстренько нырнули в каюту, но не тут-то было.

— Эй, а посуда?

Около полуночи сигналом тревоги залился будильник. Марк глубже заполз в спальный мешок, а Боб пальцами заткнул уши, но капитан был неумолим.

— Подъем! — скомандовал он.

Полусонные мальчики натягивали брюки и куртки, потом, натыкаясь друг на друга, убирали постели.

— Красота! — вздохнул Боб. — Комиссар позаботился, чтобы мы не скучали. В жизни столько не веселился.

— По крайней мере не страдаешь от морской болезни, — сердито сказал Марк. — Спасибо должен сказать.

Гул мотора заглушил готовую вспыхнуть перебранку.

— Отдать концы!

Возле шлюза Ян сбавил ход. На сигнальной доске горели три красные лампочки. Значит, выход из дока закрыт. Ян огляделся: не столкнуться бы с каким-нибудь судном. Светилось множество огней, но ни малейшего движения вокруг не наблюдалось. Поэтому он заглушил мотор и направил лодку к пристани.

— Можешь порыбачить немножко, пока не открыли шлюз.

— Я жалею, что выпустил воздух из матраса, — угрюмо отозвался Боб. — Здесь легче поймать сову, чем пару угрей.

Марку представилась прекрасная возможность отличиться.

— Где удочки? — нетерпеливо воскликнул он, пылая жаждой доказать братьям, что и он кое-чего стоит.

— Не трогай мои удочки!

— Господин Боб боится, что мои руки осквернят его замечательные удилища. — И так далее, в том же духе.

Пришлось Бобу размотать леску.

Время от времени Марк посвечивал в воду карманным фонариком. Он уверял, что при свете рыба лучше клюет. Браконьеры пользуются для этой цели светящимися бакенами. Неправда, что ли?

— От карманного фонаря никакого толку, — категорически заявил Боб. — Слишком слабый луч.

Ян прикидывал, не подойти ли поближе к шлюзу. Во-первых, скучно сидеть сложа руки, а во-вторых, позже это будет труднее сделать.

— Тихо, помолчите…

Ему послышался скрип уключин и шумное дыхание человека.

— Что такое? — спросил Марк.

— По-моему, идет лодка.

— Это работает земснаряд.

— Ночью они не работают.

— Клюет, клюет! Сачок давай…

Прежде чем схватить сачок, Марк направил луч фонарика в глубь бурлящей воды.

— Здоровенная! — воскликнул он. — Такая нам еще не попадалась…

И вдруг он взвизгнул, да и Ян не смог подавить крик ужаса, когда совсем рядом с «Бернаром» по правому борту из воды высунулась громадная рука. Она потянулась к корме и ухватилась за румпель. Лодка закачалась, удочки полетели за борт, но Боб даже не попытался их спасти. Оцепенев от страха, он уставился в серое лицо аквалангиста, довольно ясно видное за стеклом маски. Человек свирепо вытаращил глаза, раскрыл рот, будто хотел что-то сказать, потом вдруг выпустил румпель, нырнул вниз. Мальчики увидели кислородный баллон у него на спине и громадную лягушечью лапу.

— Это он! — закричал Марк.

— Кто «он»?

— Человек с катера, который сказал мне «катись отсюда»!

— Тихо!..

Где-то в стороне послышался плеск воды под веслами, но как мальчики ни старались осветить даль карманными фонариками, их слабые лучики терялись во тьме.

— Так что ты такое говоришь? — строго спросил Ян. — Ты уже видел этого человека?

— Конечно, — возбужденно затараторил Марк. — Он стоял на палубе французского катера около флагштока, и он крикнул мне: «Катись отсюда!»

— Может, с катера упал в воду какой-то груз, — сказал Боб. — Может, капитан нанял аквалангистов, чтобы его выловить.

— И аквалангисты решили сделать это ночью?

— А что такого? Ночью даже лучше работать: движения почти нет.

— Но они же ни черта не видят!

— Днем или ночью, в такой воде водолазы все равно работают ощупью. Стекло в маске им нужно, только когда они поднимаются на поверхность.

Звучало это вполне разумно. Пока мальчики в растерянности смотрели на то место, где скрылся аквалангист, зажегся сигнал к началу шлюзования, и «Бернар», пройдя под мостом, вошел в шлюзовую камеру.

— По-моему, надо предупредить комиссара, — выпалил вдруг Боб.

— Насчет чего?

— «Насчет чего»! По-твоему, вполне нормально, что среди ночи ты в доке наткнулся на аквалангиста?

— Вряд ли комиссар сочтет вполне нормальным, если его по такому поводу поднимут с постели. Представь себе, что аквалангист занят какой-то срочной работой.

— Вот это и надо выяснить.

— Каким образом?

— В порту. У администрации.

Пока они ошвартовывали лодку, Ян решил, что, пожалуй, действительно стоит связаться с комиссаром. Он казался себе совершенным дураком, но все-таки снял трубку…

Сообщение в высшей степени заинтересовало комиссара. Он хотел знать, где именно человек вынырнул на поверхность. Не видели ли они, случайно, поблизости лодки? Нет, не видели, но отчетливо слышали работу весел. А может, у какого-нибудь судна трос намотался на винт и капитан нанял водолаза, чтобы его освободить? Или произошло еще какое-то повреждение, которое без аквалангиста не исправить? Ян не мог ответить на эти вопросы, но у него было такое впечатление, что комиссар-то знает, в чем дело, и спрашивает для того лишь, чтобы Ян действительно не чувствовал себя круглым дураком. Одно комиссар сказал серьезно и настойчиво:

— Немедленно уходи из доков и швартуйся только в гавани Лилло. Нигде не останавливайся, слышишь? — С этими словами начальник полиции положил трубку.

Лодка еще не вышла из шлюза, а по рации уже был передан приказ всем полицейским ботам и машинам уголовной полиции: найти аквалангистов и их катер в Хансадоке и арестовать экипаж. Немедленно.

Ян зажег навигационные огни: белый топовый огонь и сложное устройство на крыше, с помощью которого левый борт обозначается красным, а правый зеленым огнем. Держась вплотную к правому берегу, он шел, обходя буи, указывающие на подводные камни. Кроваво-красным заревом светился Лилло, много судов стояло на якоре между двумя красными бакенами, а где-то возле Лифкенсхука раздался один долгий и один короткий гудок, означающий, что судно готовится стать на якорь. Потом послышалось лязганье якоря, освобождаемого из клюза, на баке вспыхнул якорный огонь, а навигационные огни погасли. Два удара судового колокола возвестили, что боцман уже вытравил в воду две смычки якорной цепи.

— Проходи, не задерживайся! — раздалось в мегафон на мосту.

Ян оторвался от берега и повел «Бернар» к гавани.

— Интересно, достаточно ли глубоко сейчас?

— Посмотрим. Можно чуть подождать, вода поднимается.

Осторожно, на малой скорости, направил Ян лодку ко входу в гавань. Здесь проходило сильное поперечное течение. «Бернар» понесло в сторону. Он был всего в полуметре от коварных подводных камней, когда Ян, дав полный газ и круто переложив руль на борт, сумел избежать опасности.

— Давненько нам не приходилось прибегать к таким маневрам.

— Еще бы чуть — и сидеть нам на мели. Хорошо хоть, что мы ушли из этого вонючего дока, правда, Ян?

— Угу. Знать бы только, что же там такое происходит. Комиссар нанял нас, чтобы выследить воров, но, по-моему, он уже сидит у них на хвосте.

— А ты сказал ему, что тип едва не потопил нашу лодку?

— Ну, прежде всего он нас пока не утопил, а потом, как я могу ему сказать, что это был тот тип? Представляю выражение его лица. Он не знает, кто это такой, и я не знаю, да и ты толком тоже ничего не знаешь. Может, это совсем не тот, кого ты видел на катере.

— Он самый! — с жаром воскликнул Марк. — Я никогда не забуду его рябую рожу!

— Разве у него лицо в оспинах?

— Ну, это я просто так выразился. Что вы придираетесь к словам!

— Ну, вот что, хватит болтать! — раздраженно сказал Ян. — Забирайся в свою колыбельку — и баюшки-баю.

Марк не заставил просить себя дважды и моментально исчез в каюте. Покачиваясь на резиновом матрасе и слушая мерный плеск волн о борт судна, он думал, где же все-таки сейчас «тот тип».

Утром Марк проснулся первым. В каюте слышалось только дыхание спящих братьев: Боб изредка всхрапывал, Ян сладко причмокивал во сне.

Солнце раннего утра светило прямо в иллюминатор, а когда кто-нибудь из мальчиков шевелился, в его луче плясали пылинки. Марк потянулся, расправляя онемевшие от долгого лежания мышцы. В такое утро хорошо взобраться на откос, побегать босиком по берегу, по росистой траве. Не вставая с постели, он натянул куртку и штаны, провел пятерней по волосам и осторожно прокрался к приоткрытой двери.

На берегу он подышал полной грудью, поглядел на поднявшуюся воду в реке и паром у пристани в Дуле. Потом он пустился бежать. Он мчался вприпрыжку, ломая камыш, точно щенок, которого долго держали на привязи. Польдеры на том берегу лежали в голубоватой дымке тумана. Это сгустившаяся за ночь влага поднималась и таяла под лучами утреннего солнца. Дым из трубы нефтеперегонного завода тянулся вертикально в ясное небо. Да, денек будет что надо. Ни один листочек не колыхнется, роса точно жемчуг, и высоко в небе плывут перистые облака.

И вдруг он снова увидел французский катер.

Он стоял на якоре у самого берега, в рулевой рубке никого не было, а дверь в салон была приоткрыта. Марк осторожно прокрался поближе к роскошному судну. Хорошо бы убедиться, что тип с катера и есть тот человек, чье лицо он видел сквозь стекло водолазной маски. Он готов был даже забраться на катер и проникнуть в каюту, только бы посмотреть поближе на «того типа». Вот Ян вытаращит глаза, когда он ему расскажет…

И тут две железные руки схватили его сзади. Кто-то очень сильно прижал его к себе и прошипел:

— Попробуй только пикни…

Но Марк не собирался сдаться на милость победителя, не сделав даже попытки освободиться. Что он, ягненок, что ли? Он завизжал так громко, что человеку пришлось одной рукой зажать ему рот. Тогда он рванулся вверх, голова его крепко стукнулась о подбородок того, кто так предательски напал на него. Марк слышал, как лязгнули у него зубы. Ловко вывернувшись, он увидел лицо человека, который накануне потрошил будильник.

Человек крепко сжал его руку, порезанный палец мучительно заныл. Марк брыкнулся, попал ногой бандиту в колено и сумел-таки вырваться. Но он не пробежал и пяти метров, как тот настиг его, сильно толкнул, Марк упал лицом вниз и потерял сознание.

Тринадцатилетний мальчик был не тяжелой ношей, но человек подтащил его к катеру волоком, крикнул что-то по-французски, на палубе появился молодой парень, которому Марк и был сдан с рук на руки.

— Спрячь его. И свяжи покрепче.

— Вы взяли его прямо с лодки, шеф?

— Нет. Нам здорово повезло: явился, так сказать, собственной персоной.

— У вас верхняя губа распухла.

— Да, этот щенок врезал мне по всем правилам. Включай мотор. Мы отправляемся.

— Думаете, удастся обменять этого паренька на Фелисье́на?

— Не думаю, но надеюсь.

— А если не удастся?

— Тогда пусть они ловят его в реке, — хмуро сказал капитан. — Продуктов у нас достаточно?

— Маловато. Кто же знал, что придется удирать во все лопатки.

— Прежде всего спрячь мальчишку. Под матрасы. Так, чтобы не увидели, если кто появится на борту.

Молодой матрос оттащил Марка в детскую каюту, бросил на пол, связал ему руки и ноги, накрыл сверху тремя матрасами, вышел и запер за собой дверь.

Шум мотора и грохот выбираемой якорной цепи привели Марка в чувство. С трудом удалось ему сдвинуть в сторону матрас и глотнуть немножко воздуху. Он был очень слаб, и все тело болело, будто его долго били палками. Передохнув, он попытался освободить руки. Это оказалось не так просто. Парень, который его связал, видно, не новичок. Марк попробовал помочь себе зубами — тоже не вышло. В запертой каюте было очень жарко. Тут стояли две детские кроватки и маленький умывальник… Ага! Теперь он знает, как отомстить негодяям, взявшим его в плен. Плавая на «Бернаре», Марк усвоил, что вода в рейсе — большая ценность. Перекатившись по полу, он сумел ухватиться за раковину, кряхтя, приподнялся и, неловко действуя связанными руками, отвернул кран. Со слабой ухмылкой Марк слушал журчание воды, льющейся из крана. «Если они заперли меня надолго, — думал он, — то скоро им нечего будет пить, нечем будет умыться. Воображаю, какие у них будут рожи!»

Но тут дверь каюты открылась, вошел огромный человек, увидел льющуюся воду, дал Марку пинка и завернул кран. Потом он вышел на палубу, вернулся с лаглинем[3] и упаковал мальчика на этот раз по всем правилам. Точно батон колбасы.

— Еще раз шевельнешься — выкину за борт, ясно?

— Что вам от меня нужно?

— Ничего. Твое дело молчать.

Катер на полных оборотах шел вниз по течению. Человек, которого парень называл шефом, то и дело заглядывал в лоции Шельды и сверял номера бакенов. Видно было, что он не привык иметь дело с речным фарватером. Но скорости он не снижал. За восемь часов катер прошел всю Восточную Шельду, миновал Браба́нт. Вперед, только вперед!

Марк, запертый в каюте, слышал короткие гудки речных судов. Уже много часов лежал он в неудобной позе. У него затекли руки и ноги, и он проголодался. И еще ему хотелось нить. От жаркого воздуха тесной каюты горло стало как терка. Эти бандиты устроили ему китайскую пытку — мучиться от жажды, когда совсем рядом из крана капает вода… Катер плыл уже по Ваа́лу, когда в каюту вошел молодой матрос.

— Есть хочешь?

Он еще спрашивает! Да так дружелюбно, что Марк едва не разревелся.

— Пить, — просипел он. — Пить хочу.

Матрос наполнил ковшик и поднес к пересохшим губам Марка, но выпить не дал.

— Работаешь на полицию? — спросил он.

Вода была так близко и казалась такой прохладной…

Марк утвердительно кивнул.

И что же, они следили за их катером? Нет, не за катером. За ворами.

— Мы не воры, — сказал парень.

— Меня же вы украли!

Он схватил ковш обеими связанными руками и стал пить. Он пил, пил… Парень снова и снова наполнял ковш.

— У тебя будто губка в животе. Есть будешь?

Марк кивнул.

Парень сходил и принес несколько бутербродов.

— А кофе принести?

— Конечно.

— А ты знаешь, почему Рейн в Голландии называется Ваал?

Этого Марк не знал. Он вообще не знал, что есть такая река Ваал.

— Балда! — сказал парень.

Капитан что-то буркнул в переговорную трубу, и парень исчез. Но не забыл запереть за собой дверь.

Катер замедлил ход, поджидая плавучую лавку. Торговец наполнил корзину хлебом, яйцами, маслом и сыром. Капитан расплатился, плавучая лавка направилась к другому судну, а катер взял курс на Неймеген.

Им предстояло пройти не такое уж большое расстояние, но встречное течение становилось все сильнее, а это даже для катера с мотором в восемьдесят пять лошадиных сил — существенное осложнение. Поэтому бачок для бензина был заполнен до отказа.

Еще одна гавань осталась позади, а капитан не отрывал глаз от счетчика оборотов. Наступил вечер, когда они достигли Неймегена. Капитан вызвал на палубу своего помощника.

— Швартуйся рядом с лихтерами, Ролан, — приказал он.

— Дать мальчишке еще поесть?

— Дай, конечно.

— Сколько мы покрыли за сегодняшний день?

Капитан довольно осклабился:

— Сто тридцать три мили!

Ян проснулся в половине одиннадцатого. В первый момент он не мог понять, где находится. Он посмотрел в иллюминатор и вместо набережной увидел ярко-зеленый, залитый солнцем берег. Он повернулся на другой бок и снова заснул. Боб тоже здорово устал накануне. Его тоже разбудил солнечный луч, подкравшийся к самому матрасу и разогревший резину. И он тоже перевернулся на другой бок и, уткнувшись носом в переборку, снова заснул.

Когда на башне пробило двенадцать, на борту лодки появились двое полицейских.

— Мы пришли забрать телефон, — объяснили они, с улыбкой глядя на заспанные лица мальчиков. — И это у вас называется отдых на воде? Эх, вы! Проспали самый лучший день в этом году.

Мальчикам совсем не было смешно. Утомительные дни в доках, приключения последней ночи вконец измотали их.

— Забирайте, — сказал Ян. — Ваша игрушка занимает слишком много места.

— Она сослужила свою службу, — сказал бригадир. — Комиссар сегодня очень доволен.

Боб взял себя в руки и вежливо спросил:

— Неужели?

— Полицейский бот изловил человечка в легководолазном костюме, — пояснил бригадир. — Там был еще один, но тот сумел удрать.

Теперь Ян окончательно проснулся. Где и когда они выловили аквалангиста? Ночью? А чем он занимался? Этого бригадир не знал. Но уж если человек глубокой ночью развлекается подводным туризмом и пугает ни в чем не повинных мальчишек, хорошего не жди.

— А где Марк? — спросил Боб.

Действительно, где же Марк?

— Небось где-нибудь на берегу лежит, загорает.

— Судя по тому, что хлеб не тронут, он еще не успел проголодаться.

Полицейские погрузили радиотелефон в свою машину, посигналили на прощанье и скрылись из виду. Боб помахал им вслед.

Марк не появлялся. И через час его еще не было. Братья забеспокоились. Ян перечистил и сварил всю картошку. Дымящееся блюдо стояло, ожидая Марка.

— Ну, пусть только заявится! Всыплю по первое число. Что это еще за фокусы!

— А может, тут что-нибудь не то? Может, он уже дома?

— А я уверен, что он где-нибудь на земляной насыпи, возится в грязи. Вода-то спала.

Это Боб мог себе представить. Они поели, перемыли посуду, а Марка все не было. Ян послал Боба заглянуть в деревню, посмотреть за фортом и ниже по течению, возле песчаной отмели. Сам он пошел вдоль берега к шлюзам. Время от времени он громко звал младшего брата, и все большее беспокойство овладевало им. Он все еще ходил по берегу, когда к нему подошел Боб. Никто в деревне Марка не видел. Да, конечно, они его знают. Кто не знает Марка! А может, он уже на «Бернаре»? Братья побежали к лодке. Нет, никого.

— Надо позвонить домой, — тихо сказал Ян. — Боюсь, что с ним что-то случилось.

— Что могло с ним случиться?

— Ты не знаешь, что случается с людьми на реке?

— Но он плавает как рыба!

— Самого хорошего пловца может засосать в водоворот.

Так оно и шло. Пытаясь успокоить друг друга, они только все больше тревожились… В четыре часа Ян почувствовал, что дольше терпеть невмоготу. Надо позвонить домой, и, если этот чертенок дома, больше ему лодки не видать. Никогда. Железно.

Ян набрал номер. К телефону подошла мать. Как она обрадовалась, услышав его голос! До сих пор все сведения о них поступали от комиссара. Почему Ян не мог позвонить раньше? Ян забормотал что-то насчет погоды, лодки и жуликов, которых пришлось ловить. Он все ждал — вот сейчас мать скажет, что Марк опорожнил целое блюдо холодца, что Марк ужасно похудел, что Марк решил над ними подшутить… Ничего такого мать не сказала. Она только спросила, как у них дела и вернутся ли они сегодня домой. Боб стоял возле брата жалкий, потерянный. Нет, Ян не мог сказать ей правду.

— До свиданья, мама, — попрощался он. — Завтра мы вернемся домой.

Братья стояли друг против друга и молчали.

— Что же дальше, Ян?

Ян тоже не знал.

Еще раз вернулись к лодке. Марка там не было. И еще через полчаса тоже. Ян снова поплелся по берегу. Боб за ним. Чисто случайно Ян остановился на том месте, где трава была притоптана. Здесь, видно, ходили люди. Черт возьми! Как же он раньше не заметил? Ведь он столько раз здесь прошел. Боб нагнулся и поднял что-то с земли.

— Смотри-ка! — воскликнул он в изумлении. — Смотри, что я нашел!

Ян уже увидел. Это был лейкопластырь с пятнышком засохшей крови. Пластырь, который был на пальце у Марка.

Было уже семь часов, когда Ян дозвонился комиссару. Начальник полиции сказал, что сейчас же приедет. Ровно через двадцать минут он стоял перед братьями.

— Ребята, — сказал он серьезно, — поверьте, Марк вернется.

— Может, предупредить отца? — сказал Боб. — Он рассердится, если ему ничего не сказать.

— Я сделаю это сам, — сказал комиссар.

— Что же все-таки случилось с нашим братом, как вы думаете? — спросил Ян.

— Видимо, его похитили.

— Похитили? Но почему вы так считаете? И кто мог это сделать?

Комиссар посмотрел на дорогу, которая, извиваясь, шла через польдер.

— Здесь она кончается, — сказал он как бы про себя. — Интересно, где эти типы оставили машину и как они сюда проникли?

— Они могли приехать и не на машине, — сказал Боб. — Если его действительно похитили, они могли приплыть по реке. — И Боб рассказал про человека, которого Марк узнал в аквалангисте, про белый катер, скрывавшийся в камышах, и даже про угря, который был такой вкусный…

— Катер? Катер в непосредственной близости от доков? Это они, — сказал комиссар. — Конечно. Они увезли его на катере. Я должен вернуться. Поехали со мной в полицию.

— Лучше мы побудем здесь, — сказал Ян. — Вдруг Марк объявится, а нас нет.

Комиссар согласился с ними, но сам он торопился вернуться, чтобы еще раз основательно прощупать аквалангиста. Никогда еще мальчики не поднимались на борт «Бернара» в таком унынии.

Снова и снова задавал комиссар вопросы. Ответы арестованного были весьма уклончивы. Было от чего прийти в отчаяние. Мальчик, за которого комиссар несет личную ответственность, похищен. Он не смеет поглядеть в глаза своему другу Петерсу, пока не выяснит, что же именно произошло.

Да, они работали с машиной и катером. Так сказал арестованный. Где сейчас машина? Он не знает. Возможно, за границей. Она выполнила свою миссию. «Свою миссию»! Конечно. Комиссар усмехнулся. Миссия! Вот, значит, как у них это называется. А катер? Плывет во Францию. Гм!.. Попытаемся подключить к этой истории Интерпол, хотя это не так просто.

Во всех портах Северного моря ведется наблюдение за моторными катерами. В Дюнкерке, Булони, Кале — всюду морская полиция всегда наготове, чтобы пуститься в погоню за катером. Увы, комиссару не пришло в голову, что бандиты изберут более длинный речной путь. Они-то учли, что на море катер основательно обыщут, и предпочли контроль на границе, где он сводится к пустой формальности.

Комиссар выпил кофе и закурил сигарету. Ему предстояла долгая, изнурительная ночь.

В пять ноль-ноль капитан спустился в машинное отделение. Он подкачал в бак бензину, проверил уровень в баке с водой, уровень масла, зажигание.

Через пятнадцать минут заработал главный двигатель. Его мощный гул разбудил Марка. Все тело у него болело, но особенно запястья и щиколотки, где твердые узлы врезались в кожу. И так хотелось пить! Даст ему парень еще воды? Он услышал, как заскребли по борту тросы и как катер задел бортом железную обшивку какого-то судна.

Часа через два катер миновал Ми́линген, и тут Ролан явился к своему юному пленнику с чашкой кофе. Он сразу заметил заплаканные глаза мальчика. Очень режут узлы? Конечно, это больно. Он перевязал лаглинь заново, не так туго, как прежде.

Ролан не намного старше Яна. Может, у него тоже есть младший брат? Каким же образом он оказался среди бандитов?

— Что со мной будет? — спросил Марк.

— Я думаю, что тебя обменяют на нашего человека, — сказал Ролан. — Антверпенская полиция захватила нашего аквалангиста.

— А что он делал в доках?

— Много будешь знать, скоро состаришься.

Главный двигатель сократил число оборотов, это значило, что Ролану следует подняться в рулевую рубку. Капитан отдал ему распоряжение: освободить тайник в двойном дне, проследить, чтобы была вентиляция, и запихнуть туда мальчишку.

— В танк? — удивился Ролан. — Он же там задохнется.

— Через час к нам на борт заявится голландская и немецкая полиция, — сказал капитан. — Для инвентаризации. Если они найдут этого щенка, нам крышка, ясно? И Фелисьену. Поэтому засунь парня в танк и завинти крышку. Потом гайки намажь слегка сажей. Таможенники непременно это заметят, когда ты будешь их откручивать.

— Но ведь через трубку поступает очень мало воздуху. А за мертвого парня много не получишь.

Это был первый случай, когда Ролан осмелился возражать хозяину.

— Делай, что приказано! — рявкнул капитан.

— А если таможенники захотят осмотреть танк и заставят поднять крышку?

— Я успею наполнить его водой прежде, чем они открутят первую гайку.

— А парень?

— Иногда приходится идти на «мокрое» дело.

Марка извлекли из детской каюты. С ужасом и отвращением смотрел он на железный ящик, где ему предстояло пробыть несколько часов. Он был ужасно похож на гроб.

— Не бойся, — сказал Ролан. — Воздуху здесь достаточно. Он поступает через эту трубку. — Под отверстие Ролан поставил банку с водой. — Это не для питья, — сказал он. — Когда таможенники сунут в танк футшток, он должен быть мокрым, иначе пойдут разнюхивать все кругом.

Видя, как Марк уставился на жестянку, Ролан предупредил:

— Не вздумай ее отодвинуть. Как только мне прикажут отвинтить крышку, сюда хлынет вода. И тогда я тебе не завидую.

Леденея от страха, Марк слушал, как Ролан завинчивал гайки. В танке было очень тесно, плечо его упиралось в жестянку, но он не замечал этого неудобства. Пахло ржавчиной и слизью, покрывавшей стенки танка, но он ничего не чувствовал. Страх… Только страх, от которого мутился рассудок, страх перед потоком воды, готовым вот-вот хлынуть и затопить этот железный гроб.

Катер окликнул голландский полицейский бот, потом лодка немецкой таможни. Они проверили паспорта капитана и Ролана, затем предложили направить катер в таможенную гавань в Эммерихе. Здесь таможенники произвели инвентаризацию, сверив все, что находилось на борту. В жестянку опустился футшток. Если б Марку не заткнули рот кляпом, он бы закричал. Увы, он смог лишь чуть-чуть пошевелиться, но этого никто не услышал.

Капитан получил разрешение продолжать рейс. Он велел Ролану вытащить Марка из тайника. Марк очнулся уже в каюте, но тут же снова закрыл глаза. Судороги сводили желудок, он чувствовал себя совершенно больным.

— Хочешь воды?

Нет, Марк не хотел больше воды.

— А кофе?

— Оставь меня в покое, — прошептал он еле слышно.

…Катер приближался к промышленным районам Рура. Рейн кишел здесь речными и каботажными судами. Капитан всем им уступал дорогу, заботясь только о том, чтобы не удалиться от главного фарватера, ибо страшнее всего для него сейчас было сесть на мель.

Ролан приготовил обед и принес в детскую каюту. Марк был голоден. Поев, он воспрянул духом и даже выглянул в иллюминатор. Он увидел бесчисленные трубы, изрыгавшие клубы дыма. Над Дуйсбургом висело красноватое облако. Здесь было много предприятий химической и судостроительной промышленности и заводов Круппа. Никогда в жизни Марк не видел столько заводов. Казалось, этой черной стране нет конца.

— Где мы плывем? — спросил он.

— В Германии. Сейчас идем мимо Урдингена.

— Долго меня будут здесь держать?

Этого Ролан не знал. Во всяком случае, пока не прибудут во Францию. Так далеко? Да. А потом?

— Кто знает, — вздохнул Ролан. — Вечером будем в Дюссельдорфе, а там, как шеф скажет.

В спускающихся сумерках катер шел, лавируя среди парусных яхт и мотоботов в Дюссельдорфской яхтгавани. Он покрыл примерно сто сорок миль. Надо еще учесть, что шли-то они против течения. Капитан был доволен. Рейс прошел без осложнений. Удалось обвести вокруг пальца и таможенников и полицию. Через несколько дней он будет уже в Страсбурге, а там…

Ошвартовались возле ресторанчика яхтклуба. Капитан считал, что может позволить себе кружку пива. До сих пор все шло гладко, почему так не может идти и дальше? Судьба Фелисьена его не особенно заботила. Антверпенская полиция с радостью обменяет его на паршивого щенка, что валяется связанный у него на борту. Это будет сделано на франко-бельгийской границе. Капитан неторопливо зашагал к ресторану. Ему и в голову не приходило, что сейчас он выпьет свою последнюю кружку немецкого пива.

…Ролан во все глаза разглядывал шикарные яхты в Дюссельдорфской гавани. Он бы тоже не прочь выпить кружку пива в ресторане, но шеф предпочитал не показываться с ним вместе на людях. А кроме того, нужно было еще навести порядок на катере, наполнить баки, да и грязная посуда горой высилась на кухне. Когда с ними был Фелисьен, у Ролана было меньше работы. Не приходилось хотя бы следить за машинами и караулить пленников. Он устал. Тяжело вздохнув, он поставил на плиту котел с водой, и тут послышался стук в детской каюте.

— Ну, чего тебе? Будешь шуметь, я тебя так свяжу, что пальцем шевельнуть не сможешь!

— Мне нужно в уборную.

Понятно. Ролан помедлил, соображая, как же ему лучше осуществить эту операцию — доставить пленника в уборную и обратно.

— Ладно, я развяжу тебе ноги.

Марк лежал на палубе. Хотя веревка на ногах была уже развязана, подняться он не смог. Пришлось Ролану помочь ему.

— Сделай несколько наклонов и приседаний. Потопай ногами…

Марк с усилием сделал несколько движений. Затем, спотыкаясь, поплелся за Роланом по узкому проходу и вверх по трапу. Ролан остался сторожить у дверей уборной.

— Чтоб без фокусов, — предупредил он с угрозой в голосе. — Не то пожалеешь.

Марк даже не ответил.

— Поспеши, парень. У меня до черта грязной посуды, а уже скоро одиннадцать.

— Открой, — тихо попросил Марк.

Когда они проходили мимо камбуза, Ролан остановил пленника:

— Послушай, ты не поможешь мне вымыть посуду?

— Со связанными руками?

— Я свяжу тебе опять ноги, а руки развяжу. Тогда ты сможешь вытирать тарелки.

— Ну что ж, — сказал Марк без большого восторга.

— Раз человека кормят, он должен что-то делать.

— Я не просил меня кормить.

— Ладно, заткнись.

Щиколотки снова были туго замотаны лаглинем и завязаны прочным узлом. Марк помахал освобожденными руками, точно птенец, расправляющий свои еще слишком короткие крылышки в тщетной надежде взлететь в небо. От узлов на теле остались глубокие вмятины. Руки затекли и были все в синяках до самого локтя. Ролан перебросил ему через плечо полотенце, закатал рукава, пустил немного мыла в горячую воду и сказал:

— Ну, давай вытирай. Когда-нибудь приходилось?

— Конечно. У нас на лодке. И дома тоже. — Глаза Марка затуманились. Дома! Как там, наверное, беспокоятся! Придется ли ему когда-нибудь снова увидеть родителей, братьев?..

— Ну, чего ты? — спросил Ролан.

— Ничего. Руки болят.

— А у меня родителей нет, — сказал Ролан без всякого выражения. — Давно умерли.

— А как же…

— Вот так же. Вытирай тарелки.

Взяв первую тарелку, Марк увидел нож. Длинный, с зубьями и заостренным концом хлебный нож. Он лежал на углу кухонного стола, наполовину скрытый мокрым посудным полотенцем и клетчатым полотенцем для рук.

— Здесь здорово жарко, — сказал Марк. — Приоткрыл бы дверь.

— Чтоб ты стал звать на помощь? И не подумаю.

— Сейчас у меня пойдет кровь из носа. Я уже чувствую.

— Ну, хватит! Я вообще не должен был выпускать тебя из каюты. Если шеф, вернувшись, застанет тебя здесь, воображаю, что будет. Кончай вытирать, и я опять засуну тебя под палубу.

«Если шеф, вернувшись…» — так он сказал. Значит, капитана нет на борту…

— Запри меня снова, — слабо пролепетал Марк. — Мне дурно делается. Здесь совсем нечем дышать.

Ролан колебался. «Запрешь его, а сам мой всю посуду! Может, приоткрыть все-таки дверь? Если парень вздумает кричать, стукну его по башке. Тут и правда духота, как раз над мотором ведь, а он еще остыть не успел».

Он приоткрыл дверь, закрепив ее в этом положении медным крючком. Крючок был рассчитан на то, чтобы выдержать тяжесть двери при волнении, но, конечно, он не выдержал бы веса тринадцатилетнего мальчишки, да еще такого рослого.

Марк ждал, чтобы Ролан вернулся на свое место у сливного бачка. И тут поднос с грохотом опустился на голову Ролана. Свободной рукой Марк схватил нож. Напрягши все силы, он навалился на дверь и упал грудью на верхнюю ступеньку. Почувствовав, как мокрая, скользкая рука Ролана схватила его за ногу, он угрожающе взмахнул ножом. Ролан испуганно отпрянул назад. Этого было достаточно, чтобы Марк успел выкарабкаться на палубу. Перевалившись через поручни, он скрылся под водой.

Сколько раз они с Бобом и Яном играли в «подводную борьбу»! Сколько раз они соревновались, кто дольше продержится под водой! Но теперь это был вопрос жизни и смерти. Не имея возможности двигать ногами, Марк камнем пошел на дно. В ушах у него звенело, легкие требовали воздуха, а он изо всех сил старался перепилить грубую веревку лаглиня, всячески сопротивлявшуюся зубьям хлебного ножа. Пришлось вынырнуть на поверхность, глотнуть воздуха и снова уйти вглубь. Слава богу, узел распался. Он снова вынырнул, ударился головой о борт катера, увидел в воде Ролана и снова ушел вглубь. Теперь можно бросить нож и плыть, плыть прочь от катера. Когда Марк вновь рискнул показаться на поверхности, он услышал, как Ролан что-то кричит. Да, в этой гонке ставкой была жизнь. Вода взбодрила его. Никогда не чувствовал он себя так уверенно. И, главное, он нисколько не паниковал. Он опять нырнул. Под водой он свернул вправо и, проплыв метров пять, осторожно вынырнул на поверхность. Гавань была освещена слабо, но Марк все же увидел голову Ролана, плывущего к причалу, где было светлее. Пловец Ролан был явно никудышный. Видно было, что ему больших усилий стоило даже просто держаться на воде. Марк подождал, пока его преследователь скрылся из виду, и бесшумно поплыл к противоположному берегу.

На борту парусной яхты играло радио, а на корме остроносой гоночной лодки два юноши в морской бинокль рассматривали звезды.

Марк вылез на берег. Он немного запыхался, но нисколько не ослабел. Лаглинь еще обвивался вокруг его левой щиколотки. Марк нетерпеливо сорвал петлю и побежал к освещенной улице. На него оглядывались. Несколько запоздалых гуляк что-то кричали ему вслед. Картина действительно была странная: мокрый до нитки мальчик со всех ног бежит по улицам города. Вдруг он увидел человека в форме. Наверное, полицейский. Марк схватил человека за рукав, бормоча: «Полиция… Помогите, помогите!» Человек прежде всего постарался оторвать от себя истекавшего водой мальчишку. Он был вовсе не полицейским, а железнодорожным служащим.

— Полиция? — переспросил он.

— Да, да, полиция. Скорее!

Они прошли несколько кварталов, пересекли небольшую площадь, украшенную статуей, и пришли в полицейский участок. Плохо зная немецкий, Марк никак не мог понять, о чем его спрашивали.

— Бельгия, Бельгия, — твердил он, тыча себя в грудь. — Антверпен, похитили…

В конце концов с грехом пополам, с трудом подбирая слова, он все же сумел объяснить суть дела.

В половине второго ночи чудовищный телефонный звонок в квартире Петерсов зазвонил.

— Это я, пап.

— Марк? Марк, мальчик!.. Где же ты?

— В Дюссельдорфе. В полицейском участке.

— Тут вот мама… Это он. Он нашелся!

Марк в трубку услышал, как мама заплакала. Что они пережили за последний день, когда Ян и Боб вернулись домой без младшего брата… Чуть с ума не сошли. Вздрагивали от каждого телефонного звонка. Ждали, ждали, и вот посреди ночи младший отпрыск самолично звонит из Дюссельдорфа. Телефонный разговор с заграницей затягивался. Немецкий полицейский с добродушной ухмылкой глядел на без умолку тараторящего мальчугана.

— Кончил? Ну вот. Теперь тебе надо переодеться в сухую одежду и лечь спать, — сказал он. — И уж там, где ты будешь спать, тебя никто не найдет.

Эту ночь Марк с комфортом спал в камере.

…Моторное судно «Верный» было самым красивым и самым быстроходным в Бельгии, гордостью отечественного судостроения. Вахтенный и еще один матрос гостеприимно встречали на борту «Верного» господина Петерса, его супругу и трех его сыновей. На фальшборте висел аварийный фонарь.

— Смотри-ка, — сказал Марк, — заводной клоп!

Ян засмеялся.

— Что такое? — поинтересовался отец.

— Да вот эти два молодца бросили в воду старый фонарь, а он начинен веществом, которое от соприкосновения с водой воспламеняется. Ну, и произошел взрыв. Оба перепугались до смерти.

Мать сокрушенно покачала головой. Как бы хорошо было, если бы ее сыновья завели себе какое-нибудь другое хобби вместо этой лодки!

— «Верный» великолепное судно, — рассказывал отцу капитан. — Мы уже попадали на нем в шторм. Любые волны ему — как легкая рябь на воде.

«Да-а, это тебе не «Бимбо», — думал Ян.

Стол в салоне был роскошно сервирован, и обещанная «легкая закуска» обернулась прямо-таки королевской трапезой. Но Яна сейчас занимало совсем другое. Он жаждал услышать от комиссара, чем же кончилось дело. Один комиссар мог ответить на этот вопрос.

Прозвучали удары гонга, приглашавшие всех к столу. Марк торжественно занял место рядом с капитаном. После того как гости и хозяева расселись и непринужденная беседа возобновилась, отец вдруг сказал:

— А теперь я хотел бы услышать, какую службу сослужили полиции мои сыновья. Если это, конечно, не государственная тайна.

Нет, конечно. Никакой тайны тут нет. Собственно, комиссар намеревался только использовать их лодку, но события развивались совсем не так, как он планировал. И комиссар рассказал, что творилось последнее время в Антверпенском порту, где орудовала банда опытных воров. Он привел несколько примеров наглых ограблений, которые не удавалось раскрыть. Рассказал, как накапливался у них материал наблюдений, росли подозрения, но решающего удара по распоясавшимся преступникам никак не удавалось нанести, пока Ян не выследил фургон «15—С—75».

— Прошлой зимой произошел взрыв в машинном отделении одного грузового парохода, плававшего под либерийским флагом, — говорил комиссар. — Считалось, что это был несчастный случай. Но позже обнаружилось, что кто-то подложил в машинное отделение заряд взрывчатки. Это судно направлялось из Антверпена на Ближний Восток с грузом сельскохозяйственных машин, стекла, цемента и железа.

А месяцем позже возле Тернёзена у одного турецкого судна отказало рулевое управление. Оно село на мель и затонуло, едва выйдя из порта в Тернёзене. На реке, где ежегодно вверх и вниз проходят двадцать тысяч судов, такое случается нередко и никого не удивляет. Судовой лоцман уверял, будто судно поначалу чутко слушалось руля, но что он еще до того, как заметил неладное, почувствовал слабый толчок, будто судно задело за что-то кормой. Подумал — может, столкнулись с каким-то плавающим предметом. А во время ремонта обнаружилось, что часть рулевого управления сорвана, и скорее всего — небольшой пластиковой миной.

К сожалению, к экспертам обратились слишком поздно, потому что никому и в голову не приходило, что здесь имела место диверсия. Просто исправили поломку, и судно отправилось со своим грузом куда-то на Ближний Восток.

Еще через месяц французское грузовое судно потерпело аварию во время шторма в Бискайском заливе. Считалось, что оно налетело на старую мину, какие еще попадаются время от времени в морях и океанах. Но интересно, что это судно также шло из Антверпена и с аналогичным грузом для какого-то североафриканского порта.

Полиция знала, что в Антверпенском порту орудуют диверсанты и что диверсиям подвергаются именно суда, везущие товары для Северной Африки и для Ближнего Востока.

— Случилось так, — продолжал комиссар, — что «Бернар» стоял рядом с испанским пароходом, когда на нем был убит вахтенный. Таким образом, Ян оказался вовлеченным в эту историю. Он знал убийцу в лицо, и это мешало преступникам делать их черное дело. Понимая, что они постараются избавиться от свидетелей, я приказал Яну немедленно покинуть док. Он не выполнил в точности моего приказа — к счастью для нас, потому что при этом он обнаружил водолазов.

Преступники снимали виллу в Эккерене, в их распоряжении были две машины и катер. С помощью этого катера они и сыграли с нами шутку. С того места, где они стояли, было очень легко попасть в док, во всяком случае ночью. Для работы у них была маленькая судовая шлюпка, пластиковые мины и водолаз.

Вахтенный с «Бимбо», случайно бросив взгляд за борт, увидел стоящую там шлюпку. Главарь бандитов, а он как раз находился на этом пароходе, испугался, что вахтенный может догадаться, чем они занимаются, и прикончил его. Помните, он твердил: «По борту, по борту…»? Теперь вам понятно, что и «Бимбо» сел на мель потому, что на нем взорвалась мина?

Из бокового кармана комиссар вытащил две фотографии:

— Как, Ян, узнаешь?

— Да, это убийца!.. Черт возьми! Это же человек, который фотографировал судно в сухом доке. Теперь я узнаю! Я тогда стоял и дожидался вас, а вот он вылез из черной машины и стал фотографировать судно.

— Эти фотографии тоже у нас. Ему надо было зафиксировать на пленке повреждения, произведенные миной. И тросы «Бернара» он же обрубил, пока Ян бегал за продуктами. Когда мальчики сообщили мне о водолазе, для меня все стало на свое место. Показания схваченного аквалангиста подтвердили мои догадки.

А главарь банды, видно, почувствовал, что в Антверпене стало далеко не так уж уютно, и предпочел улизнуть. Но чтобы продолжать свою деятельность где-то в другом месте, ему нужно было вернуть водолаза. Поэтому он похитил Марка, рассчитывая произвести обмен. Мне бы, конечно, пришлось выдать ему этого человека. Должен честно признать, он оказался хитрее нас. Нам бы в голову не пришло искать его на Рейне. К счастью, Марк сумел убежать. Теперь банда ликвидирована, и мы можем больше не бояться диверсантов.

За столом наступило молчание, потом все подняли бокалы и выпили за здоровье юного героя.

Господин Петерс сидел глубоко задумавшись.

— Все неприятности начались с того, что телефонист установил у нас в квартире этот чудовищный звонок, — сказал наконец он. — Но можете мне поверить, никогда в жизни я не был так счастлив, как в тот момент, когда раздался звонок из Дюссельдорфа.

— Ну, а теперь что? — спросил комиссар.

— Завтра отплываем на Восточную Шельду, — сказал Ян.

Часть третья. Большие гонки

Как-то раз Боб притащил домой газету, в которой было помещено объявление о Больших парусных гонках. Ян тут же написал в яхтклуб Виктории с просьбой прислать проспекты, после чего братья отправились к отцу.

— Ты не возражаешь, если мы попытаем счастья?

— Что ж, попробуйте, — сказал отец. Он знал своих сыновей: если они что задумали, от своего не отступятся.

Марк пустился в пляс:

— Ура-а!

Два дня спустя мальчики поднялись чуть свет и с нетерпением ждали почтальона. Не успело письмо упасть в ящик, как вся троица сломя голову бросилась вниз по лестнице. Марк застрял между Яном и перилами, и Боб, воспользовавшись заминкой, завладел пухлым конвертом. Пришлось братьям читать, заглядывая через его плечо.

Отец тоже заинтересовался условиями гонок. Он в тот день встал в отличном настроении, возможно, по случаю пятницы.

— Любопытно, как вы справитесь, — подзадоривал он сыновей. — Судя по вашим рассказам, скорость у «Бернара» просто фантастическая. Если это правда, вы спокойно можете дать соперникам час фору.

Ознакомившись с проспектами, мальчики поехали в яхтклуб, так как в сопроводительном письме указывалось, что более подробную информацию о предстоящих гонках можно получить в клубе.

На окне клуба красовался плакат:

«КАЖДЫЙ ПЛЫВЕТ КАК МОЖЕТ»

У входа братья остановились. Видно, сегодня здесь собрались все, кто интересуется водным спортом. Над крышей сарая, где зимой стоят яхты, празднично развевались разноцветные флаги. Будущие участники гонок щеголяли в дорогих спортивных костюмах. Один разгуливал даже в кроваво-красном шерстяном жилете, хотя термометр показывался плюс двадцать пять в тени.

— Ну как, Ян, пойдешь записываться?

— Конечно, пойду.

Он решительно стал в очередь за шикарным господином, от которого за версту несло духами, — купается он в них, что ли? Однако, внимательнее присмотревшись к своим будущим соперникам, Ян заколебался.

— Пошли-ка лучше домой, ребята, — сказал он. — Ничего у нас не выйдет.

Младшие возмутились. Да почему? Они же не раз видели их паршивенькие лодчонки в гавани яхтклуба.

— Ты выжмешь из парусов все, что можно, — возбужденно твердил Марк. — А эти расфуфыренные стиляги ручки побоятся испачкать. Моряки называется!

Боб не упустил возможности поддеть братца:

— Зато Марк у нас — прямо морской волк. Из тех, что, кроме рома и табаку, в рот ничего не берут.

Марк разозлился. Ну еще бы! Боб ведь тоже не прочь покрасоваться в белых брючках, а вот ему лично плевать на курортный шик, и он уверен, что «Бернар» запросто обставит все эти пижонские яхты.

Ян в этом не был уверен. «Бернар», конечно, очень хорошее судно, на нем даже в море выйти не страшно. И устойчиво, и скорость приличную имеет, и достаточно маневренно, но до классных яхт ему далеко. Участвовать в гонках без форы да еще надеяться, что они выиграют, — нет, это просто смешно! Рыбачьи лодки, иолы, не в счет, а все остальные значительно быстроходнее «Бернара».

— Ну пусть не выиграем, можно же участвовать просто так, ради спортивного интереса, — настаивал Боб.

Марк тоже так считал. Но Ян думал иначе. За участие в гонках надо внести триста франков. Разве могут они швыряться такими деньгами?

— А если увеличить паруса?

— Клячу хоть золотыми подковами подкуй, скакуна ей все равно не обогнать.

Марк прямо подпрыгнул:

— Кляча? Да эта кляча твоих скакунов…

— Ладно, хватит спорить, — вмешался Боб. — Не по зубам нам, видно, орешек.

Марк еще пытался доказать, что такой замечательной команды, как у них, нет ни на одной яхте, но Ян был неумолим. С какой стати выставлять «Бернар» на посмешище? Он этого не заслужил.

Значит, старт в Бре́скенсе, финиш в Антверпене. Маршрут — по выбору гонщиков. Будто есть, из чего выбирать! От Брескенса до Антверпена по главному фарватеру приблизительно пятьдесят морских миль, прикидывал Ян. По боковым фарватерам — сорок. Кое-где еще можно срезать углы. Но ведь все будут срезать углы. Нет, куда нам! Вот если бы дали фору, вышли бы на часок раньше, а там, глядишь, ветер бы утих, попробуй тогда догони.

Но разве бывает на Шельде безветренная погода? Нет, нечего и соваться. Триста франков коту под хвост? Не пойдет.

— А первый приз у них классный, — мечтательно произнес Боб. — Бесплатная поездка в Танжер для двух лиц.

— И кто же будут эти два лица? — задиристо спросил Марк.

— Не задавай глупых вопросов. Мы, конечно.

— Кто это «мы»?

— Ну мы, старшие. Кто ж еще?

— А я? — Едва успев выговорить, он шарахнулся от спортивной машины английской марки, которая промчалась вплотную к тротуару.

— В Танжер собрался, а сам по тротуару ходить не умеет. Смотреть надо.

— Чуть ботинок с меня не содрал, — пожаловался Марк. — Глядите, на какой скорости этот псих сворачивает.

— Отойди от края. Ну кто так ходит — одна нога на тротуаре, другая на мостовой!

Марк стал объяснять, что так гораздо удобнее, но тут к остановке подошел автобус.

Начался обеденный перерыв, и автобус был до отказа набит портовыми рабочими. Братья с трудом втиснулись на площадку.

— Часы свои напоказ выставляет! — проворчал Марк, втайне завидуя Бобу. — Специально на петле повис, чтобы все видели его сокровище.

Боб не остался в долгу:

— Будешь больше каши есть и слушаться старших, глядишь — и ты до петли дотянешься.

Марк еще долго бурчал насчет тощих дылд без бицепсов, умеющих только языком болтать, но старшие братья не слушали и смотрели в окно.

— Знаете что? — вдруг сказал Марк. — А ведь можно будет мотор включить, если мы очень отстанем от других.

— Это ты о чем?

— О гонках. О чем же еще? Чуть-чуть проскочим на моторе, пока догоним остальных, потом выключим.

Ян пожал плечами:

— Во-первых, так нечестно. Во-вторых, ничего не выйдет, для этого там есть наблюдатели, а в-третьих, участвовать в гонках мы не будем. Понял?

Ян снова отвернулся к окну и стал смотреть на реку. Американское судно с красной трубой застряло поперек фарватера, преградив дорогу другим судам.

— Ну кто ж так делает? — возмутился Ян.

Боб тонко заметил, что лучшие моряки не всегда оказываются на месте. Бывает, что они как раз едут в автобусе.

Водитель свернул влево, и автобус подошел к тоннелю под Шельдой. У въезда горел красный свет. Докеры стали ворчать, что у тоннеля очень маленькая пропускная способность и рабочие из-за этого теряют массу времени.

— Смотрите-ка, а псих, который чуть не сбил меня, тоже здесь, — сказал Марк.

— Вон на том «ягуаре», да?

— Ну да. У самого светофора.

— Ага, вижу! — воскликнул Боб. — Это же тот самый надушенный стиляга. Тоже из клуба едет. Узнал Курносого, Ян?

— Еще бы! Это чемпион клуба Виктории. Он на своем «Б-404» вокруг «Бернара» десять раз обойдет и все равно обгонит.

— Не исключено, что это он затеял состязания, — сказал Боб. — По морде видно, что он всегда выигрывает.

Зажегся зеленый свет, и «ягуар» нырнул в черную дыру тоннеля. Под бетонными сводами насмешливым хохотом отозвался рев его мотора.

— Интересно, чем этот парень вообще занимается. Такая шикарная машина, яхта не меньше миллиона стоит, и живет небось во дворце с целой оравой прислуги.

— Не надо ему завидовать, — мрачно сказал Марк. — Если Шельда прорвется сейчас в тоннель, он погибнет так же, как и мы, несмотря на свои миллионы.

— Бедняжка! Душа в пятки ушла, да? — ухмылялся Боб.

Шофер переключил скорость. Начался подъем.

— Не бойся, детка. Вот уже и конец. Видишь свет? Сейчас выедем на улицу.

«Шутки шутками, — думал Ян, — но неужели они действительно считают, что мы можем участвовать в таких соревнованиях?»

Впереди на повороте дороги еще раз мелькнул «ягуар» Курносого. Но тут автобус остановился, докеры закинули на спину свои холщовые мешочки и стали выходить.

— Быстрей! — торопил братьев Ян. — И так опаздываем.

Отец был уже дома. Он ожидал, что сыновья, перебивая друг друга, начнут расписывать предстоящие гонки и яхтклуб, но увидел лишь хмурые физиономии.

— Струсили мы, — сказал Марк. — У них там у всех быстроходные яхты.

Отец дал каждому высказаться и, выслушав, неодобрительно покачал головой. Разве это так страшно? Организаторы знают, что делают. Призы очень интересные. Нет форы менее быстроходным, говорите? Что ж, быстроходность — это еще не все. Она дает преимущество на глубоком фарватере, зато лодки с меньшей осадкой могут пройти над отмелями. В таком состязании, где участники сами определяют для себя маршрут, очень важно хорошо знать рельеф дна и силу течения.

— Слишком уж велика разница, — сказал Ян. — Они обгонят нас на первом же этапе.

— Допустим. Но разве вы никогда не видели массовых кроссов? Девятьсот пятьдесят человек из тысячи заранее знают, что у них нет никаких шансов на выигрыш, и все-таки бодро бегут вместе со всеми. А в школе вы что, самые первые?

Но Яна не так легко было убедить.

— Их лодки делают по пять миль в час при ветре в три балла, — настаивал он.

— Ну и что?

— Триста франков, — буркнул Ян. — Лучше уж купить новые фонари на мачту.

— Да, сумма не маленькая, но призы тоже денег стоят…

— Нас просто засмеют, — упирался Ян.

Отец был решительно не согласен с ним. Конечно, кто-то будет первым, но и остальным, если они сделают для победы все, что в их силах, стыдиться нечего.

Боб был за участие в гонках. Марк тоже.

— Мы увеличим площадь парусов и будем срезать углы, где только можно, — сказал Боб.

Ян добавил, что недурно бы поставить «Бернар» на колеса, чтобы переезжать через отмели, раз уж они твердо намерены обогнать «Б-404» и «Б-92». Ладно, он тоже согласен.

Давно бы так! Они расстелили на столе карту Шельды и, словно адмиралы, разрабатывающие план морского боя, углубились в изучение маршрута. Надо было найти кратчайший путь от Брескенса до Антверпена. Позже им придется изучить тот же маршрут на местности, посмотреть, где во время отлива над водой появляются песчаные банки, и отметить их на карте. Кроме того, надо обследовать все небетонированные рукава и тоже нанести на карту. Конечно, времени уйдет немало, но, может, им все же удастся найти самый короткий путь.

— Завтра запишемся, — сказал Ян. — Потом займемся изучением фарватера и увеличим площадь парусов.

Водитель автобуса был доволен, что удалось подцепить пассажиров. Улыбаясь, Ян опустил в кассу деньги. Давка в автобусе, конечно, ни к чему, но гонять пустую машину тоже не дело.

— Вот здорово! — радовался Марк. — Целый автобус в нашем распоряжении.

В тоннеле пахло выхлопными газами от тяжелых грузовых машин. Шофер ворчал, что грузовики теперь стали длиннее товарных вагонов, никак их не обойдешь, попробуй тут соблюсти график. И когда наконец выстроят второй тоннель?

После мрачного подземелья небо кажется особенно голубым и высоким. Братья вышли из автобуса и замерли в восхищении. Для мальчишек, которые любят воду, западная часть Антверпена — это зачарованный мир. Они часами бродят по набережной и причалам, глазея на лодки и яхты, на милую их сердцу гавань.

— Смотрите! Смотрите! — то и дело вскрикивал Марк.

Ян торопил братьев. Он боялся, что они опоздают и их не включат в число участников. Но Боб с Марком не могли оторваться от маленького дока, где плавал игрушечный кораблик, выполняя всевозможные команды. Он останавливался, плыл назад, вперед, поворачивал влево, вправо… Это была модель транспортного судна.

— Вот бы мне такой, — тихонько вздохнул Марк.

И в самом деле, было на что посмотреть. Владелец нажимал одну за другой кнопки на коробочке, которую он держал в руке, и якорь падал на дно, работали краны, шлюпки спускались на воду. Потрясающе!

— Это что, — сказал хозяин кораблика. — Вот едет господин Соустин, так его модель выполняет пятьдесят команд. Чудо электроники.

Услыхав шум подъезжающей машины, мальчики оглянулись.

— Это же Курносый! — шепнул Марк. — Смотрите, у него подлодка!

— Он просто помешан на лодках, — продолжал владелец кораблика. — Ему даже пришлось купить специальный прицеп, чтобы перевозить свою двухметровую модель.

— Миллионер проклятый! — раздраженно прошипел Марк.

Соустин осторожно спустил на воду подводную лодку и взял в левую руку передатчик. Подлодка коротко свистнула, выплыла на середину дока и медленно погрузилась в воду.

Боб, стоявший рядом с гордым владельцем модели, демонстративно зажал пальцами нос.

— Хоть бы его посудина на дне осталась! — не унимался Марк.

Но подлодка всплыла в двадцати метрах от места погружения, вызвав восхищенные возгласы зрителей.

— Я пошел в клуб, а вы как хотите, — сказал Ян.

Младшие не тронулись с места. Появлялись всё новые модели. Кто-то завел модель скутера с бензиновым мотором. А вон двое мальчишек одновременно спустили на воду два парусника. И надо же, Курносый заставил свою подлодку всплывать как раз по курсу парусников. Что ему, места мало? Нарочно другим мешает! Марк поклялся, что отдал бы полжизни, лишь бы обогнать этого воображалу на гонках.

— И не мечтай, — сказал Боб. — Нашел с кем тягаться.

А вот и Ян. Они включены в список. Их номер — пятьдесят два.

— Неужели уже столько народу записалось?

— То ли еще будет! В гонках примут участие все яхтклубы и все спортивные гавани. А сейчас поехали домой. Надо успеть побывать у Бернара. Может, удастся раздобыть кусок парусины для фока.

— Мы еще покажем всем этим крокодилам! — торжественно пообещал Марк.

Ян и Боб предпочли промолчать.

Братья ехали на велосипедах через польдер, направляясь к корабельному кладбищу. Они уже несколько месяцев не были у Бернара и радовались, что повидаются со старым другом.

Рабочий день еще не кончился. Судовые и портальные краны работали вовсю. Но скоро уже прогудит сирена, и на верфи станет тихо. А когда все уйдут, придет Бернар, ночной сторож. Да вот и он!

Старик очень обрадовался мальчикам, нашел, что они сильно выросли. Разве они еще не кончили школу? Не пора ли им уже в армию? Или они хотят плавать на корабле?

Да, они хотят плавать, и не просто плавать, а обогнать все классные яхты клуба Виктории.

На «Бернаре»? Это несерьезно. Неужели они хотят принять участие в гонках? В тех самых Больших гонках, о которых трубят все газеты?.. Ну ладно, ладно. Нельзя ли увеличить паруса, спрашиваете? Но на «Бернаре» достаточно большие паруса, мачты могут не выдержать.

— А фок? — спросил Ян.

— Фок? Его тоже нельзя перегружать. И вообще «Бернар» не гоночная лодка, и классные яхты ему не обогнать, а в такелаже менять ничего нельзя, — сказал сторож.

Ну, вот и все. Ослепительный день померк.

— Если вы хотите участвовать в гонках, вам надо приобрести другую лодку.

— Но это не обычные гонки…

— Ну и что же? Все равно победит тот, кто придет первым. А призы очень заманчивые?

— Есть интересные поездки, а еще можно выиграть эхолот или радиопеленгатор, — сказал Ян.

— Надежный, водонепроницаемый радиопеленгатор, — уточнил Боб. — С таким аппаратом на борту хоть в Ла-Ма́нш плыви!

— А еще есть мегафон на транзисторах, чтобы мамочку звать, если заблудишься в Северном море, — хихикнул Марк.

Ян признался, что дело не в одних призах. Дело в том, что ему очень хочется по-настоящему испытать свою лодку, а тут такой удобный случай…

— Бернар, ты знаешь владельца «Б-404»? — спросил Боб.

Откуда ему знать? Богатые господа из яхтклуба в гости к нему не ходят, а если им что-нибудь нужно, приобретают не на корабельном кладбище.

— Этот тип действует мне на нервы, — сказал Боб. — Нос дерет, будто весь порт откупил, а уж духами от него разит — задохнуться можно! Воображала несчастный!

А сторож уже прикидывал так и эдак. Нельзя ли все-таки заставить «Бернар» идти быстрей? Что можно изменить в такелаже? Первым делом лодку надо облегчить, убрать с нее все, без чего во время гонок можно обойтись. Мотор, например. Чем лодка легче, тем она быстроходней…

Вдруг Бернар просиял:

— Придумал! Спинакер — вот что вам нужно, ребята!

Мальчики никогда не видели на Шельде спинакера. Марк даже не знал, что это такое. Ему объяснили, что спинакер — это парус на носу, который надувается ветром, как шар. Он здорово тянет лодку вперед.

Но ведь сторож сам говорил, что паруса увеличивать нельзя, а теперь хочет прибавить целый спинакер. Как же так?

Оказывается, спинакер поднимают только тогда, когда плывут точно фордевинд. От Брескенса до Антверпена путь идет почти все время на восток, а ветер в Бельгии чаще всего западный, так что спинакер может сослужить хорошую службу. Он не только потянет лодку вперед, но и облегчит штевень, что тоже увеличит скорость.

А как с этим спинакером обращаются? Надо ведь еще научиться. Успеют ли они?

— Поторопитесь, так успеете. Кто знает паруса, со спинакером быстро научится управляться.

А где его достать? Откуда взять деньги? Ведь на него нужен небось здоровый кусок нейлона.

Думали, гадали и ничего не придумали.

— Нет, братцы, со спинакером дело гиблое, — сказал Боб. — Только Соустин может позволить себе такие расходы.

— А обязательно нужен нейлон?

— Надо что полегче. Площадь-то у него вон какая!

— А если взять самую тонкую парусину?

И в самом деле. Спинакер нужен им на один раз. Порвется — не беда. А на складе корабельного кладбища валяются несколько поврежденных рулонов легкой парусины.

— Пригоните сюда лодку, — решил Бернар. — Поглядим, что можно сделать.

Ян напомнил и насчет фока.

— Ладно. Авось удастся скроить и то и другое.

Теперь братья, знали наверняка, что их старый друг тоже заразился гоночной лихорадкой. Им только того и надо было.

Мать уже тревожилась, так долго их не было дома. Их фоки и спинакеры ее не интересовали. Она хотела, чтобы ее мальчики возвращались домой вовремя.

Отец, услышав слово «спинакер», выглянул из-за газеты, но тут же снова углубился в чтение.

— Опять две автомашины угнали, — сказал он. — Может, правда это все те же две, что исчезли на прошлой неделе?

— Нет, это другие, — тихо сказала мать. Она всегда знала обо всех кражах и убийствах, потому так и волновалась, если сыновья поздно возвращались домой. — Это совсем другие машины. Но марка та же — «ситроен». Почему-то воры облюбовали именно их.

— Двенадцать краж за три месяца! Совсем обнаглели!

— Вот именно. О чем только думает твой приятель комиссар полиции?

Отец не знал, что ответить. Правда, он слышал, что ведется большая работа по расследованию преступлений…

— Мы выбросим с лодки все, — говорил Марк. — Все решительно. Мы превратим ее в пушинку и проведем через отмели Западной Шельды.

Никто его не слушал, но Марк продолжал болтать. А Боб ждал, когда отец кончит читать газету. Кражи всегда очень занимали его, и он хотел знать все подробности.

— Ты и мотор хочешь снять? — спросил отец Яна.

— Да. Мотор, винт, батареи, скамьи, шкафчики и весь инвентарь.

— Здорово вы замахнулись. То никак не хотели участвовать в гонках, а теперь целую неделю готовы вкалывать, как чернорабочие. На милю в час рассчитываешь скорость увеличить?

— Процентов на двадцать, — сказал Ян. — Тогда уж над нами не посмеются. Гоночным лодкам мы, конечно, все равно не соперники, а вот с другими померимся силой.

— Мы снимем с нее все-все и поставим новые паруса. Они рты разинут, когда нас увидят. Обставим Курносого как пить дать.

А Ян уже расстелил на столе карту. Надо еще взять у гидрографов карту течений. Если с умом использовать течение, шансы на победу возрастут. Хотя капитан «Б-404» тоже не дурак.

— Он наймет себе лоцмана. Денег у него хватит, — презрительно сказал Марк.

— Лоцмана? Как же я не сообразил! У меня есть знакомый лоцман. Мы еще в школе вместе учились. Капитан Кестерс. Кажется, он плавал по Шельде, а, мать? Кажется, плавал. Не съездить ли вам к нему?

— Конечно, съездим! — воскликнул Ян.

Марк ликовал:

— Вот было бы здорово, если бы мы утерли нос этому раздушенному воображале!

Но Яну наконец надоела его болтовня. И чего он взъелся на Соустина?

— Завидует, — бросил Боб, не отрываясь от газеты.

— Если уж вы вознамерились завоевывать приз, надо взять у гидрографов подробные карты глубин, — посоветовал отец. — С ними вы всегда будете знать, что вас ждет впереди.

Сторож сидел на своем обычном месте под низким навесом, откуда ему было видно всю верфь. Время от времени он отрывался от работы, давая передышку глазам. Но вот наконец и все. Много времени потратил он на этот парус. Нелегко было выбрать пригодные куски в поврежденных рулонах. Но к приходу ребят парус был уже готов и лежал сложенный рядом со спасательными поясами и жилетами.

Велосипедные звонки и вопли Марка возвестили о прибытии трех братьев. Сторож даже засмеялся.

— Вы думали, я здесь сплю? Взгляните-ка под навес.

Мальчики живо развернули ярко-желтый парус и долго рассматривали его, ощупывая швы и дивясь портновскому искусству Бернара. А Бернар уже чертил мелом, показывая, как надо крепить спинакер на мачте.

— По сравнению с нейлоновым этот парус довольно тяжелый, поэтому ставить его надо не разворачивая. А когда поднимете, сразу отпускайте веревки, остальное доделает ветер.

Ага, понятно. При сильном ветре сигнальные флаги на морских судах тоже поднимают свернутыми, затем дергают за шнур, и они сами разворачиваются. Когда они пригонят сюда лодку, сторож покажет им, как это делается.

— А насчет фока вам уж придется самим позаботиться. Я его выкроил, иглы и суровые нитки вон там. Можете хоть сейчас приниматься за работу. Или вы надеялись, что я и это за вас сделаю? У меня уже руки свело.

Братья уселись рядышком на скамейке, разложили на коленях куски паруса, нитки, воск, иглы и принялись за работу.

— «Бернар» пригоните завтра пораньше. На обратном пути договоритесь со смотрителем шлюза, чтобы завтра не терять времени. Придется вам попотеть.

— А где нам взять трапецию? — спросил Ян.

— Ну, это проще всего.

Сторож указал им на приспособление, которым пользуются ремонтники, когда работают на высоте. Ремень застегивается вокруг пояса, а веревку прочно закрепляют на верхушке мачты, и пожалуйста: упрись ногами в борт лодки и виси над водой, сколько тебе угодно.

Марк принялся доказывать, что это как раз для него, потому что он самый гибкий. Боб возражал, что хоть он и гибкий, да зато самый легкий — с таким весом не изменишь крен даже на полградуса.

— Да и ремень с тебя соскочит, — подхватил Ян.

— Хватит спорить, — вмешался сторож. — Эта радость вас не минует. Гонки займут не меньше шести часов. При слабом ветре висеть не придется, а при сильном сами попросите, чтоб сменили. Мотогонки небось видели? Видели, как напарник там сбоку висит? Он выматывается куда больше, чем сам гонщик?

Боб стоял на дамбе и ждал, когда наконец поднимется вода. Восточный ветер задерживал приливное течение. Сквозь шум порта он слышал голоса братьев. Ян доказывал, что здесь, в Лилло, можно построить лучшую в мире лодочную гавань. Марк категорически возражал.

— Гавань для ревматиков, — презрительно заявил он. — Лучшие в мире грязевые ванны. Не понимаю, с чего ты выбрал для «Бернара» именно эту паршивую стоянку?

— Ну да, вы с Бобом предпочли бы стоянку в городе! Чтоб было перед кем корчить морских волков.

— Кого, кого?

— Того! — отрезал Ян. Он нервничал, потому что прилив сильно опаздывал.

Боб пошел к пристани. Из-за этих гонок братья теперь то и дело цапаются. Можно подумать, от их победы зависит счастье всего человечества.

У левого берега плавал бот гидрографической службы. На нем был поднят красный флаг — сигнал, что для судна опасны большие волны. У гидрографов сложная аппаратура, от сильной качки она может пострадать. Тяжело груженное судно осторожно двигалось по фарватеру, обходя буй. Это хорошо. Раз пошли суда, значит, и «Бернару» недолго ждать. Может, даже они успеют проскочить шлюз вместе с этим судном.

Боб не торопясь пошел к лодке. Еще издали он услышал голос Марка:

— Ты что, собираешься войти в шлюз на парусах? При восточном ветре?

— Вот именно. Разве не может случиться, что в день состязаний подует восточный ветер?

— Тогда уж нас никто не обгонит. С таким крупным специалистом по восточному ветру!

— При попутном каждый дурак поплывет. Фокус в том, чтобы уметь лавировать.

— Этот псих хочет поднять паруса! — крикнул Марк Бобу. — Ему приспичило поманеврировать.

— Ты забыл, что Бернар велел нам приплыть пораньше? У нас столько дел!

— Все равно надо потренироваться, — решительно заявил Ян.

Он откачал воду и поднял паруса. Вообще-то это входило в обязанности младших братьев, но на этот раз они и пальцем не шевельнули. Боб в третий раз перечитывал газету, высказывая попутно свои соображения об угоне автомашин и бездеятельности полиции. Марк просто зевал по сторонам.

Ладно. Он им покажет, что умеет управляться с парусами в любую погоду.

Наконец «Бернар» отчалил. Ян сразу сделал резкий поворот и пересек фарватер. Затем повел лодку к левому берегу и сделал поворот оверштаг. Марк крикнул ему, чтобы он поглядывал на бот гидрографов. С бота тоже что-то кричали. Что они расшумелись? Он же далеко от них. И вдруг завопил Боб:

— Осторожно! Кабель!

Поздно. Штевень «Бернара» зацепил стальной кабель, черный буек скользнул к их борту. Капитан гидрографического бота выключил мотор и из окна своей рубки погрозил ребятам кулаком. Боб, не дожидаясь приказа, спустил паруса. Марк свесился за борт, пытаясь подхватить кабель. Они приблизились к гидрографам.

— Ты что, ослеп? — рассерженно крикнули с бота.

Ян, заикаясь, стал оправдываться, что не заметил буйка, ему ужасно жаль, он очень извиняется, надеется, что ничего не повредил…

Марк решил помочь ему:

— Вы уж простите его — он у нас немножко того.

Человек, стоявший на палубе с секстаном в руках, не выдержал и засмеялся. Когда-то он сам водил парусник и знал, что команда не прощает капитану подобных промахов. К тому же Марк поспешил его заверить, что вообще-то, если никто не путается под ногами, то Ян ничего, справляется.

Незадачливый капитан ежился под насмешливыми взглядами присутствующих и нервно переступал с ноги на ногу.

Тут уж Боб решил, что настал его черед вмешаться.

— Мы тренируемся перед Большими гонками, — сказал он.

Человек с секстаном окинул «Бернар» оценивающим взглядом.

— Лодка у вас вполне приличная, — сказал он. — Прочная, на воде держится хорошо. Но с гоночными ей тягаться трудно.

— Вот мы и изучаем реку. Ищем самый короткий путь. Может, вы нам что-нибудь посоветуете?

— А разве у вашего капитана нет карты?

— Есть, конечно. Но ведь такая карта есть у каждого гонщика. Да и не поможет она лавировать между отмелями, когда банки скроются под водой.

Капитан скрутил сигарету. Мальчишки ему определенно нравились. На Шельде таких не каждый день встретишь.

— А ну, лезьте сюда, — сказал он. — У нас здесь есть геолог, он исследует донный грунт и рельеф речного дна.

Не успел Ян оглянуться, как младшие уже нырнули в каюту гидрографического бота. Вот это аппаратура! Боб даже присвистнул. Яну вовек бы не расплатиться, если б он ее повредил.

На столе лежала целая кипа цветных карт. Геолог показал им, где на дне Шельды залегают глина, где песок, где ил, рассказал, как измеряют радиоактивность грунта.

Прощаясь, братья еще раз извинились, горячо поблагодарили хозяев и пообещали впредь быть внимательнее. А один из гидрографов им еще посоветовал:

— Загляните как-нибудь в Лабораторию водного хозяйства. У них есть модель Шельды. На ней вы легко сможете увидеть, где проходит самое сильное течение.

— А можно? — спросил Ян. — Туда всех пускают?

— Попробуйте написать директору, а уж я замолвлю за вас словечко.

Тем временем открыли ворота шлюза. Четыре буксира бросились на помощь океанскому колоссу.

— Пошли прямо в шлюз, — сказал Ян.

— А ругаться не будут?

— Я вчера договорился со смотрителем. Он только сказал, чтобы мы не мешали большим судам.

— Тогда я включу мотор, — сказал Боб. — Иначе не проскочим.

На этот раз Ян не рискнул возражать, хотя предпочел бы поберечь бензин.

Выйдя из шлюза, Ян повел свое судно к причалам корабельного кладбища. Сторож уже ждал их вместе с крановщиком.

— Ну и ну! — сказал он, — Где же это вы застряли?

— Небольшое приключеньице, — конфиденциально сообщил ему Марк. — Чуть не влипли.

— Поломок нет?

— К счастью, нет, — сказал Ян.

— Тогда приготовьте стропы. Сейчас перенесем лодку на сушу.

Стрела крана, описав в воздухе большую дугу, подняла «Бернар» в воздух. Сторож, точно дирижер, размахивал руками, показывая крановщику, куда его опустить. Вира! Стоп! Еще чуть-чуть! Стоп! Все.

На прощанье крановщик пожелал им победы. Мальчики поблагодарили его и обещали стараться изо всех сил.

— Ну, приступим, — сказал сторож.

Смертельно усталые и голодные, точно волки, ввалились братья вечером домой.

— Не иначе, как на веслах шли, — сказала мать, видя, что Марк в изнеможении навалился грудью на стол.

— Нет, обдирали наждаком краску с «Бернара». Гладенький стал, прямо мячик.

— А я-то думал, вы тренировались, учились висеть на трапеции, — сказал отец. — Состязания уже на носу.

— Есть, наверное, хотите, — засуетилась мать.

— Не то слово. Умираем голодной смертью, — поправил Боб.

— А пораньше вернуться не догадались?

— Надо же было снять мотор… Ой, я один могу съесть жареную лошадь!

Утолив первый голод, мальчики стали рассказывать. Упомянули о встрече с геологом.

— Он измеряет радиоактивность грунта, — сказал Ян.

Да, отец читал об этом в газетах. После недавних ядерных испытаний стали гибнуть водоросли и моллюски становятся радиоактивными. Они что же, говорили с этим геологом?

— Да, и очень долго, — похвастался Марк и тут же получил кулаком в бок.

Он со злостью взглянул на Боба, по тот как ни в чем не бывало уплетал кусок сыра.

Ян поспешил вмешаться и увести разговор в сторону.

— Нам сказали, что стоит посетить Лабораторию водного хозяйства, — сказал он.

— Там мы сможем выбрать лучший маршрут, — подхватил Боб. — Увидим, где проходит самое сильное течение, и отметим у себя на карте.

Отец даже позавидовал им. Он бы тоже не прочь побывать в такой лаборатории.

— Не волнуйся, я договорюсь с директором, и ты поедешь вместе с нами, — пообещал Марк.

Ян пошел писать письмо директору лаборатории. Если гидрограф сдержит слово, можно считать, победа у них в кармане.

На следующее утро они, конечно, опоздали к назначенному часу. К счастью, сторож не стал ждать, пока владельцы отоспятся, и «Бернар» был уже спущен на воду. Грохот пневматических молотов заглушил все звуки порта. Не услышишь даже собственного голоса. То тут, то там, слепя глаза, сверкали вспышки автогенной сварки.

— Если вы и к старту так явитесь, — ворчал сторож, — не видать вам победы, как своих ушей.

— Мы никогда, никогда не будем больше опаздывать! — торжественно поклялся Марк.

Сторож велел им немедленно отчаливать, если они хотят вовремя попасть в Лилло. Мальчики быстро закатили велосипеды в каюту и подняли паруса. Крановщик помахал им из своей кабины: «Желаю успеха!»

Без мотора в лодке было непривычно тихо. Теперь все зависит от искусства капитана. Мотор уже не придет им на помощь, если надо будет увернуться от встречного судна.

У шлюзовых ворот стояло несколько нефтеналивных лихтеров.

— Пойдем за ними, — сказал Ян.

— Может, попросить кого-нибудь, чтобы довели нас до Лилло на буксире? — предложил Боб. — Идти на парусах при таком ветре — та еще работёнка.

«Бернар» на буксире! Ну уж нет! Ни за что!

— У нас такие паруса, что можно Атлантический океан переплыть, — с жаром доказывал Марк. — А ты на буксир запросился. Эх, ты!

— Лодка идет теперь гораздо легче, — сказал Ян. — На моторе, конечно, неплохо, но мне лично на парусах больше нравится.

В нужный момент он опустил парус, и «Бернар» безукоризненно точно вошел в шлюзовую камеру вслед за последним лихтером.

— Для новичка недурно, — одобрил Боб. — Интересно только, как ты отсюда выберешься! И воды мало, и ветер сюда не попадает.

— Очень просто, — сказал Ян.

Братья вопросительно посмотрели на старшего. Может, у него припасен подвесной мотор? Или ракетный двигатель смонтирован в каюте?

Но они не угадали.

— Видите вон ту лесенку? — показал Ян.

По стенке шлюза шла вверх длиннющая железная лестница, вся черная от нефти и машинного масла.

— Ну так вот, вы взберетесь по ней наверх, прихватив вот эту веревочку, и подтянете «Бернар» до выхода из шлюза.

Просто великолепно! А братец у них шутник. Только чем это лучше буксира? Но, кажется, ничего другого им не остается, тем более что какое-то речное судно вплотную прижало их парусник к высокой стенке шлюза.

Впереди стоял немецкий лихтер. Боб смерил взглядом высоту стенки и умоляюще посмотрел на матроса с лихтера.

— Будьте добры, возьмите нас на буксир, — сказал он по-немецки.

— Надо же, этот парень болтает на всех языках! — изумился Марк. — Чего доброго, и по-китайски заговорит!

— Bis heraus[4], — сказал Боб. И, спохватившись, поспешно добавил: — Bis Lillo, bitte[5].

Матрос кивнул: ладно, мол. Капитан засмеялся.

— И ведь все понимают, что ему надо! — восхищался Марк.

Матрос поймал конец и закрепил его на корме.

— Danke schön[6], — поблагодарил Боб.

Да, малая толика знаний чужого языка избавила их от выполнения неприятной обязанности.

Благодаря неожиданной помощи они пришли в Лилло раньше, чем рассчитывали, и Ян решил испытать новый парус. Надо же посмотреть, как он себя ведет.

— Попробуем паруса?

— Давайте! — крикнул Марк. — Чур, я на трапеции!

— При чем тут трапеция? Мы же в первый раз пойдем на спинакере. Дела всем хватит. А трапеция нужна только при поворотах.

Они стали поднимать спинакер. Но куча зловредной парусины никак не поддавалась. Треугольный парус кроится так, что при ветре он должен надуваться, как шар. Затаив дыхание, мальчики ждали, вот сейчас ветер его надует… Ничего подобного! Болтается, как тряпка.

— Да вы ж его вверх ногами нацепили, не видите, что ли?

Так и есть. Потому он и не надувается. Но разве они виноваты? Ведь им впервые в жизни пришлось ставить такой парус.

— Вам что, по-немецки объяснять? — злился Ян. — Опять не то делаете. Станьте кто-нибудь на мое место!

Но Боб и не думал отступать. Он сам справится с упрямым спинакером.

И вдруг парус стал наполняться ветром.

— Пошел, пошел! — ликовали братья.

— Порядок! — крикнул Боб. — Видали, как тянет?

Действительно здорово!

— Вот бы Бернар посмотрел! — радовался Марк.

Но коварный парус вдруг съежился, закрутился и снова стал похож на старую тряпку.

— Что это с ним?

— Зевать не надо! Постарайся поймать ветер. Подтяни шкот.

Спинакер вновь наполнился ветром. Боб еще немного потренировался со шкотами, и парус стал его слушаться, как хорошо выезженная лошадь.

— Ну, «Б-404», теперь держись! — крикнул он задиристо.

— Запросто обставим, — подхватил Марк.

Они поколесили с часок в боковом фарватере, потом пошли по течению в Лилло, в свою гавань.

Ян осторожно вскрыл казенный конверт.

— От директора лаборатории, — сказал он важно. — Мне лично.

Младшие братья бросились к нему.

В письме сообщалось, что молодые люди могут посетить Лабораторию водного хозяйства, когда им будет угодно.

Ура! Они отправляются сейчас же, немедленно!

— Сначала поешьте.

— Хорошо, мама, только поскорей. На велосипедах туда ведь не скоро доедешь.

Наскоро позавтракали. Выслушали обычные наставления: будьте осторожны в городе, внимательны на дорогах, хорошо ведите себя в лаборатории, лишнего не говорите, не забудьте поблагодарить.

Ян сунул в карман блокнот.

— Запишу кое-что. Пригодится, когда буду писать сочинение в следующем классе.

Отец очень одобрил эту здоровую идею.

— А ты разве не едешь с нами? — спросил Марк.

Он бы не прочь, но приглашают-то «молодых людей», а он «старый господин Петерс»…

— Ерунда, — уверял Марк. — Надень шляпу, и они подумают, что ты наш старший брат.

А мать продолжала наставления. Быстро почистить ботинки. И ногти тоже. У Боба они просто черные, ведь он демонтировал мотор.

— А я буду держать руки в карманах, — пообещал Боб.

Мать предпочла бы, чтобы отец отвез их на машине. Так было бы безопаснее. Отец согласился.

Марк сел рядом с отцом на переднем сиденье и разложил на коленях план города. Они плохо знают тот район. План поможет им найти дорогу.

— Налево… Прямо за трамваем… Теперь направо, — подсказывал он.

Лабораторию они нашли довольно быстро, а инженер, который их встретил, оказался очень симпатичным и любезным.

— Времени у нас с вами достаточно. Смотрите, сколько захочется.

Модель была совсем как настоящая Шельда, с настоящей водой, с приливами и отливами. На всех песчаных банках и отмелях стояли дощечки с названиями. Сейчас как раз начинался прилив. Вообще-то он длится двенадцать часов, а здесь — двадцать две минуты. Но ведь и сама Шельда здесь всего сто метров.

Ян хорошо помнил карту Шельды, однако на модели он ориентировался не очень уверенно.

— Попробуй тут определи, где течение сильнее, где слабее, — вздохнул он.

— А вот я брошу кусочки пробки, — сказал инженер, — и тебе сразу станет видно.

Он бросил в воду пробковые крошки. Марк немедленно заявил, что его пробочка приплывет быстрее всех, но она пошла в главный фарватер и отстала от других.

Значит, им нужно идти боковыми фарватерами.

«Это я и так знал, — думал Ян. — Прилив всегда пробивает кратчайший путь».

На прощание инженер предложил им карту течений. Братья хором поблагодарили его, но довольно вяло. Такая карта у них уже есть. У всех гонщиков есть такая карта.

Прилив кончился, и вода стала отступать.

Если гонки пойдут против течения, тогда у них будет преимущество: ведь отлив идет по главному фарватеру, так что в протоках течение будет самое слабое.

— Да нет, к Брескенсу мы пойдем по низкой воде, — сказал Ян. — Значит, мы все время будем идти по течению.

— Все равно плывите по прямой, — посоветовал инженер.

Домой братья вернулись разочарованные. Они ожидали гораздо большего, надеялись обнаружить никому не известные протоки, которые позволят им опередить других участников.

Отец же был в восторге. Он узнал в лаборатории массу интересных вещей.

— Кестерсу такое и не снилось, — сказал он.

Кестерсу? Ах, да, тот самый лоцман…

— Почему вы к нему не съездите?

А зачем, собственно, ехать? Больше, чем инженер, он не расскажет. «Уходите с дороги морских судов. Не шныряйте у них под носом!» Чего еще ждать от старика? Нет, с них хватит!

— Ветер поднимается, — сказал Боб. — Видите, как мчатся облака.

— На вашем месте я все же съездил бы к Кестерсу, — настаивал отец. — Пусть он поможет вам наметить маршрут.

— Кратчайшее расстояние между двумя точками — это прямая, — уныло сказал Ян. — А если к тому же известно, что на этой линии самое сильное течение, о чем еще спрашивать? Все участники поплывут в Антверпен этим путем.

— И все-таки я бы съездил.

— Хорошо, я позвоню ему и узнаю, нельзя ли заехать прямо сегодня. У нас не так много времени.

Он поедет один. Троим там делать нечего.

— Квартира капитана Кестерса? С вами говорит Ян Петерс… Да, да. Можно мне поговорить с господином капитаном? Я хотел с ним кое о чем посоветоваться… Нет дома? А завтра?.. Тоже?

— Мужа нет в городе, — сказала госпожа Кестерс. — У нас дачка на реке Не́те, он приводит ее в порядок.

— А вы не могли бы дать мне адрес?

— Почему же, пожалуйста.

— Благодарю вас.

Ян собрал карты. Полезнее было бы поупражняться лишний денек со спинакером да обследовать хорошенько малознакомый фарватер ниже Хансверта, но ничего не поделаешь, надо ехать.

Дул сильный ветер. Боб не ошибся. Метеослужба тоже обещала на завтра штормовую погоду.

— Можно, мы съездим в Лилло? — спросил Боб у матери. — Поздновато, правда, но мы сразу же вернемся. Надо проверить, хорошо ли ошвартован «Бернар». Как бы его не сорвало ветром.

Хоть всем было ясно, что это только предлог, мать разрешила.

— Только возвращайтесь засветло.

Ян остался дома. Утром ему предстоит пятидесятикилометровая прогулка, и он хотел выехать не позже семи. Боб с Марком помахали ему в окно.

— Стоит подуть ветру, и этих сорванцов дома не удержишь, — пожаловалась мать. — Погоду они чувствуют лучше всякого барометра.

А два «барометра» между тем изо всех сил нажимали на педали, преодолевая встречный ветер.

Движения на Нордерлане почти не было, транспорт пустили в обход из-за работ в новых доках. Марк катил то по правой, то по левой стороне. Боб крикнул, чтобы он не дурил, но Марк и ухом не повел.

— Я маневрирую! — вопил он.

— Сейчас сманеврируешь под машину!

Но машин на улице не было, попадались лишь докеры на велосипедах и на мотоциклах. И вдруг Боб услышал скрежет тормозов, обернулся и увидел, как Марк летит с велосипеда. Машина тут же дала полный газ и скрылась из виду, а Марк встал и отряхнул брюки.

— Ты что, ослеп, идиот?

— Почему ослеп?

— Опять чуть под машину не угодил! Второй раз за неделю.

— И притом под одну и ту же, — добавил Марк.

— То есть как?

— Да это же Курносый, разве ты не видел? Его «ягуар». Он просто охотится за мной.

— Ах, значит, Курносый виноват? Скажи спасибо, что полицейских нет. Штрафом ты бы не отделался. Какой дурак мотается по улице с одной стороны на другую?

— А я здорово струсил, — признался Марк. — И чего этот болван гонит на такой скорости?

— Чтоб налететь на болвана вроде тебя. Я возвращаюсь, — зло сказал Боб. — Мне вовсе не улыбается везти домой труп.

Марк послушно поехал за ним.

Ян стоял у дверей гаража и раздумывал, ехать ему или не ехать. Шторм, начавшийся накануне, разыгрался не на шутку. Юго-западный ветер гнал тяжелые низкие облака, солнце даже не проглядывало. Казалось, день никогда не настанет. Мать предлагала отложить поездку на завтра, может, погода переменится…

Нет, не стоит терять время. Непромокаемая накидка защитит от дождя, а двадцать пять километров пути для него не проблема. Итак, вперед!

Ветер и дождь нещадно хлестали его в правую щеку. Только у реки, повернув налево, он смог выпрямиться и перевести дух. Здесь ветер дул ему в спину. Вода в реке Нете была желтая от ила, волны перехлестывали через камыш и заливали берег.

А вот и дачка Кестерса. Нет, только одержимый способен по доброй воле торчать среди этих болот!

— Я тебя уж и не ждал, — сказал старый лоцман.

— Разве вы знали, что я приеду?

— Конечно. Я вчера звонил жене. У меня машина испортилась, вот и пришлось остаться на ночь. — Он посмотрел в окно. — Река сильно вздулась. Если ветер и дождь не уймутся, отсюда разве что на вертолете выберешься.

Ян освободился от напитавшейся водой брезентовой накидки, вытер руки и лицо. Карты, к счастью, не промокли. Может быть, сразу же и приступим к делу? Хозяин не возражал.

— Я хотел с вами посоветоваться…

Ян объяснил, что вскоре предстоят парусные гонки, в которых могут участвовать лодки всех классов. Форы не дают никому. Маршрут — от Брескенса до Антверпена — каждый выбирает по своему усмотрению.

Глаза старого лоцмана сердито сверкнули.

— Года два назад один знакомый лоцман вынужден был посадить судно на мель, чтобы избежать столкновения с какими-то сумасшедшими гонщиками! — сказал он сердито.

Ян предпочел промолчать.

— Спорт — хорошее дело, но на Шельде его надо было запретить.

Возможно, но дело в том, что Ян тоже собирается принять участие в этих гонках. Лодка у него, конечно, далеко не классная, но прилично оснащена: грот, фок, спинакер. Старт в Брескенсе. Отплывут при низкой воде. На карте у него маршрут уже намечен.

— Боюсь только, что все пойдут тем же маршрутом, — сказал он, — самый короткий, да и течение там самое быстрое, я в Лаборатории водного хозяйства видел.

— Ишь ты, какой шустрый! Спинакер. Лаборатория! Дайка сюда твою карту.

Пока лоцман изучал карту, Ян смотрел в окно. Вода подходила к верхушке дамбы. Камыши и ирисы уже скрылись под водой.

— Может Нете выйти из берегов?

— Конечно, — кивнул лоцман, даже не обернувшись. — Так, так, этим курсом обычно и ходят. Но кое-где ты сможешь ближе подойти к отмелям.

Загремел гром, где-то хлопнула рама.

Лоцман встал и пошел на кухню.

— Не закрыл как следует окно, — на ходу объяснил он. — Гляди, что с рекой делается.

Ян уже глядел. Вода вот-вот перехлестнет через дамбу. Лоцман закрепил на кухне раму и вернулся.

— Смотри, — сказал он, — все участники пойдут, конечно, через Паули́напольдер, но при юго-западном ветре я бы этого не делал. Уходи от левого берега, иди на самую середину, здесь ты используешь ветер в полную силу. У берегов ветра будет меньше, а здесь ты поставишь спинакер и пойдешь прямо на восток.

— Но так мы проиграем две мили, — сказал Ян.

— Верно, зато, если сумеешь пройти между отмелями на Эферингене, то эта потеря компенсируется. Не забудь: чем севернее, тем ветер сильнее.

— А если будет дуть северо-западный?

— Тогда ничего не поделаешь. Тогда надо идти вдоль левого берега.

Дождь кончился, но ветер поднимал целые валы воды.

— Похоже на хороший прилив, — сказал лоцман. — Послушай, день гонки, случайно, падает не на самый сильный прилив?

— Гонки четырнадцатого, — сказал Ян.

— Четырнадцатого… Посмотрим в календаре, у меня нет с собой таблицы приливов. Четырнадцатое… Конечно. Ровно день до полнолуния. Хотя еще не самый сильный прилив, но вода пойдет сильно. Значит, тебе надо идти через Ци́ммерманпольдер. Если попадешь туда за час до высокой воды, есть шанс, что пролетишь стрелой. Течение там бывает до девяти миль в час.

Да, тут есть над чем подумать!

— Ты попадешь туда в самое благоприятное время, — сказал лоцман.

Но если там действительно такое сильное течение, почему инженер в лаборатории ничего им не сказал?

Наверное, в лаборатории не учитываются течения, которые возникают при максимальных приливах. Там изучают нормальные приливы, а при нормальном приливе течение там не очень сильное.

Это уже не пустяк. Ради этого стоило сюда ехать.

— А другие об этом знают?

— Все лоцманы знают. Но, видишь ли, большие суда там при сильном приливе совершенно не слушаются руля. Как у нас говорят, там сам дьявол работает. И мы, лоцманы, бежим от этого пролива, как от чумы. Лучше обождем с часок, пока спадет рода.

— А если нам не удастся там проскочить?

— Тогда отстанешь от всех на несколько миль. Но вы пройдете. Вода поднимается самое малое на пять с половиной метров. Только будь осторожен. При такой воде там сущий ад. Если увидишь судно, отходи как можно дальше в сторону. Течение может подхватить лодку, и вас просто катапультирует в излучину Бата.

— Прекрасно, прекрасно! Большое вам спасибо! Мы будем осторожны.

— Да, да, будь внимательней, — продолжал лоцман настойчиво. — Боковой фарватер не бетонирован, потому что администрация не хочет, чтобы там ходили речные суда. И помни про береговую дамбу.

— Неужели там такое сильное течение?

— Я однажды угробил там судно.

Он подошел к окну.

— Ну и ну! Такой Нете я еще никогда не видал. Луг уже залило. Настоящее наводнение. Надо немедленно предупредить речную службу.

Дорогу к домику тоже наполовину затопило.

— А позвонить нельзя?

— У меня нет телефона. Надеюсь, в деревне сообразили… Смотри, как заливает! Уже через дамбу пошла!

— Ваш дом на возвышении, он, наверное, в безопасности?

— Дом-то в безопасности, а вот водоочистительная станция может пострадать. Если ее зальет, Антверпен останется без питьевой воды.

— Правда?

— Ну да. Дамбу укреплять надо. В прошлый раз инспектор говорил об этом, а тогда воды было куда меньше, чем сейчас.

— Может, мне по дороге заехать в деревню?

— Очень было бы хорошо, — сказал лоцман. — Если спросят, скажи, что я тебя послал.

— Спасибо за советы. Я рад, что побывал у вас.

Ян с трудом отворил дверь, такой сильный был ветер. Струи дождя плеснули в лицо.

— Привет отцу! — крикнул вслед ему лоцман, но голос его затерялся в вое ветра.

Ехать было очень трудно. Колеса скользили и проваливались в грязь. Нете разлилась в целое море. Надо спешить, пока не прорвало дамбу.

Ян сбился с тропинки и очутился возле ограждения из колючей проволоки. Вокруг, куда ни посмотри, — одна вода. Дорога проходит где-то в стороне, крыши деревни виднеются справа.

Ян перебросил велосипед через ограду и поехал по воде. Ливень превратил все вокруг в сплошное болото. Он уже не понимал, где едет. Опять колючая проволока. Боясь проколоть шины, Ян поднял велосипед, перешагнул через проволоку, но споткнулся и упал. Велосипед скрылся под водой.

«Фары, конечно, вдребезги», — подумал Ян. Зато, выбравшись из канавы, он почувствовал под ногами твердую дорожку. А вот и улица, вот первый дом. Это кафе.

— Разрешите позвонить?

— Сделайте одолжение. Только телефон не работает. В непогоду здесь всегда так. В трубке что-то щелкает, видно, провода повреждены.

— Водоочистительной станции угрожает опасность, — сказал Ян.

— Да ну? Мне-то лично от этой станции мало проку, а Нете не первый раз выходит из берегов. Если вода испортится, будут пить мое пиво. — Хозяин кафе засмеялся, довольный своей шуткой.

«Вот дубина! — со злостью подумал Ян. — Надо скорее ехать дальше, ведь весь Антверпен может остаться без воды».

Во втором кафе ему повезло больше. Там телефон работал. Он звонил в муниципалитет до тех пор, пока не дозвонился. Ему сказали, что меры уже приняты, и спросили, был ли он сам на станции. Ян ответил, что на станции не был, но видел, как высоко поднялась вода в реке. Чиновник поблагодарил Яна, спросил, кто его послал, и еще раз поблагодарил.

«Надо же было ввязаться! — ругал себя Ян. — Они и без меня уже все знают».

Только теперь он почувствовал, как замерз. Хозяин кафе предложил ему посушить одежду, но Ян отказался:

— Спасибо, я очень спешу.

Ян поехал домой. Дождь уже прошел, но ветер дул все сильнее.

По дороге в Антверпен Ян встретил целую колонну машин, направлявшихся к водоочистительной станции. Скоро они будут на месте и вступят в бой с разбушевавшейся стихией.

Ну, значит, все в порядке. Теперь можно подумать и о предстоящем состязании.

Коварное течение и водовороты Циммерманпольдера станут его союзниками. Он придет туда за час до большой воды. Не раньше, не позже.

Занятый этими мыслями, Ян не заметил, как доехал до дома.

Мать с жалостью смотрела на него.

— Так и воспаление легких заработать можно, — сказала она. — Ну-ка, залезай в ванну.

— Дождик-то летний, — прогнусавил Ян.

Так и есть, простудился.

— Ты как, на велосипеде доехал или тебя волной прибило? — заботливо осведомился Марк.

— Не зря прокатился? — спросил Боб.

Ян показал большой палец:

— Победа в кармане!

«Бернар» стоит на якоре недалеко от Брескенса.

— Еще пять ночей поспим — и старт, — говорит Марк, зевая и протирая заспанные глаза.

Это Боб посоветовал ему вздремнуть после обеда, чтобы время бежало быстрей.

А Ян не радовался приближению дня гонок, ему бы еще пару деньков, чтобы подготовиться получше. Хорошо бы в большой прилив под парусами пройти по маршруту, намеченному лоцманом Кестерсом, и на месте проверить силу приливного течения, но это уже не удастся сделать, потому что следующий большой прилив будет как раз в день соревнования.

— Давай попробуем пройти при обычном приливе, — предложил Боб.

— Нет, это не то. Тогда все будет по-другому, и течение и ветер. Чем выше вода, тем течение сильнее.

Но Боб был убежден, что все же надо сравнить оба маршрута — свой и Кестерса — хотя бы и при обычном приливе и решить, какой путь выгоднее. Он не очень-то верил сказкам старого лоцмана про течение девять миль в час.

Так они и спорили, пока Ян не приказал выбрать якорь.

Тут уж не до споров было. Братья, пыхтя, вытягивали якорную цепь. «Бернар» расправил паруса и пошел.

Песчаные банки холмиками торчали из воды. На одной из них сидели чайки. Все они держали голову точно против ветра.

Волна от морского парохода перекатилась через банку, но птицы остались на месте.

Ян внимательно осмотрелся, нет ли поблизости других лодок. Ни к чему до времени раскрывать свои карты. Яхт вокруг не было видно.

— Спинакер! — скомандовал Ян.

Боб никак не мог справиться с капризным парусом, и Ян уже стал сомневаться, можно ли вообще поднимать его при северо-западном ветре. Наверное, сторож выкроил его не совсем так, как надо.

Но парус все же надулся. Вот так. Теперь все в порядке. «Бернар» с необыкновенной скоростью заскользил между песчаными банками. И ветер-то был пустяковый, каких-нибудь три-четыре балла, но «Бернар» летел, словно его несло стремительное течение.

— Здорово! — восторгался Марк. — К черту мотор, да здравствует парус!

Страшно гордый, Боб держал в руках шкот, время от времени поглядывая через плечо, а нос лодки, казалось, готов был выскочить из воды.

— Ни один дьявол нас не обгонит! — крикнул он.

— Спустить спинакер! Спустить грот! — приказал Ян.

— Ну зачем же? Так хорошо идем!

Ян молча показал на проход между банками:

— Кто знает, сколько там воды. Не сесть бы на полном ходу на мель. Врежемся — мачта пополам. Будьте наготове.

Боб быстренько сделал замер самодельным лотом — простой веревкой с гайкой на конце.

— Два метра, — сообщил он.

— Поднять все паруса! — скомандовал довольный капитан.

С юга в гавань Тернёзена шел рудовоз, а вдали, где-то в районе затопленного во время второй мировой войны английского авианосца, показались два белоснежных паруса.

— Наши сопернички, — сказал Ян. — Спустить спинакер!

«Бернар» стал на якорь у Эферингена. Ян хотел замерить глубину в южной протоке. Если между этими двумя мелями, где никто не плавает, глубина окажется достаточной, то они быстрей доберутся до Оссениссе. На одной из банок трудился старый земснаряд. Здесь брали песок для строительства и стекольной промышленности.

— Белый песок вывозится в Ирландию, — сказал Ян. — Все вон те маленькие суда пришли за песком.

— Для ирландских детишек? — с невинным видом спросил Марк.

— Для стеклозаводов, остряк! — рассердился Ян. — Из нашего песка делают самый дорогой хрусталь.

Боб достал из чемодана сверток с бутербродами и развернул газету.

— Нет, вы только поглядите — опять машину украли!

И чего Боб так волнуется? Краж хватает, и сообщения в газете об угонах автомашин стали обычным явлением.

— Представляете, у Курносого машину украли!

— Да ну?! — Марк выхватил у него газету.

— Где это? А, вот… «После серии краж автомашин марки «ситроен», была украдена машина марки «ягуар», принадлежащая господину Соустину. Машина стояла на многолюдной улице. Дверцы были заперты, и маловероятно, что машину «позаимствовали» представители золотой молодежи. Это восьмая кража за месяц…»

— Послушай, а кто был за рулем, когда тебя чуть не сбили?

— Ты думаешь, у меня было время разглядывать, кто сидит за рулем?

Ян потребовал, чтобы ему рассказали, в чем дело. Ах, вот как. Значит, его братец опять выкинул номер. Ну, если это повторится, придется сказать отцу.

— Ябеда! — буркнул Марк не очень уверенно. — Лучше б у него лодку украли, — сказал он немного погодя. — А может, «Б-404» не будет теперь участвовать в гонках? До гонок ли человеку, у которого такую машину свистнули?

— Она у него небось застрахована, — сказал Ян. — Да что для такого толстосума какая-то машина?

— Ну, не скажи, она стоит намного больше, чем его яхта.

— Он чудовищно богат, — заверил Марк. — Модель подводной лодки, яхта, спортивная машина — чего только у него нет. Спорим, что у него и самолет есть. Ставлю все свои карманные деньги.

— Какие еще карманные деньги? Ты забрал их у мамы за год вперед.

— Врешь ты все!

— Сам врешь!

— Выбрать якорь! — скомандовал Ян, предвидя драку.

Но они еще успели обменяться любезностями, прежде чем взялись за якорную цепь.

«Бернар» послушно пошел через южную протоку. Боб то и дело замерял глубину. При выходе из протоки «Бернар» задел дно. Ян отметил мель на карте.

— Здесь надо будет спустить спинакер и смотреть в оба.

— Есть, капитан! — козырнул Боб.

Ян направил лодку к Оссениссе. Ветер дул в спину. Спинакер раздулся, как шар, и с такой силой тянул лодку, что она прямо в облака рвалась.

Собственно, пора было бы уже повернуть обратно, но Ян не мог упустить случай выжать все из своих парусов. «Бернар» блестяще прошел испытания, что и было отмечено боевым кличем:

— Ого-го! Ого-го!

Потом спинакер убрали.

— Наше тайное оружие должно оставаться тайной до самого дня состязаний, — сказал Боб.

— Курносому, положим, ничего не стоит заказать себе нейлоновый спинакер, — вздохнул Марк. — Счастливчик!

— Хорош счастливчик! Сперва у него машину украли, а теперь еще мы его на гонках обставим.

Лодка взяла курс на Валсорден, а оттуда направилась к Циммерманпольдеру.

Это был обычный фарватер, не бетонированный, но вполне проходимый вдоль берега. Кое-где стояли буи, указывая границу отмелей. Течение здесь было сильней, чем на главном фарватере, но никаких следов водоворота или быстрины и никакого дьявола они не увидели.

«Бернар» спокойно дошел до главного фарватера и пересек оживленный водный путь. К счастью, поблизости не оказалось ни одного крупного судна, а от пары лихтеров, спешивших в Хансверт, Ян легко увернулся.

— С помощью дьявола или без него, но здесь мы наверняка выиграем время, — изрек Боб.

Он уже легко управлялся со спинакером и теперь чувствовал себя на равных с Яном и даже позволил себе одобрить маршрут, выбранный старшим братом.

— Хорошо, что ты не поленился съездить к господину Кестерсу.

Они спустили паруса и стали на якорь, решив подождать большой воды. В Брескенс они все равно придут довольно поздно. Ян приказал братьям осмотреть паруса, нет ли там дырок.

— Спинакер тоже, у него очень тонкая парусина, — сказал он.

Мальчики нашли пару сомнительных мест на гроте и дырку на фоке, которую надо было залатать.

— Тогда плывем в Лилло, — сказал Ян, — и вечером привезем с корабельного кладбища наш старый фок.

— Это с ним ты собираешься выиграть гонки?

— Нет, прихватим как резерв, вдруг этот порвется.

— А если порвется грот? — спросил Боб.

— А если сломается мачта? — подхватил Марк. — Давай уж все прихватывай, гонщики обрадуются, что мы им запчасти привезли.

— Пусть думают что хотят. А резервный парус мы возьмем, и хватит об этом.

Они еще поворчали, но «Бернар» уже полным ходом шел в родную гавань.

Братья ошвартовали «Бернар», и Боб спросил у Яна, обязательно ли им всем вместе ехать на корабельное кладбище. Ян сказал, что не обязательно.

— Тогда мы поедем домой и скажем маме, что ты скоро вернешься, — сказал Марк.

Ян согласился. Старый фок он и один притащит, а новый они починят, пока будут плыть до Брескенса.

Младшие братья вытащили из укромного местечка у старого форта велосипеды и поехали к польдеру.

— Послушай, — вдруг предложил Боб, — давай прокатимся в порт.

— Зачем?

— Ты помнишь, где мы последний раз видели машину Курносого?

— Еще бы: до сих пор нога болит, когда на педаль нажимаю.

— А вдруг тогда за рулем сидел уже вор?

Так вот почему Боб не захотел ехать на свое любимое корабельное кладбище. Он решил поразнюхать в порту, не там ли воры прячут краденые машины.

— Поехали! — крикнул Марк. — Только чтоб Ян не вернулся раньше нас.

— Не вернется. Пока дойдет до корабельного кладбища, пока обратно и наверняка еще поболтает с Бернаром. Раньше одиннадцати домой не попадет.

— Ты думаешь, они переправляют машины на судах? — спросил Марк.

— Конечно.

— На глазах у полиции и таможенников? Ты же видел, что при погрузке на борту всегда торчат таможенники.

— А если упаковать машину в ящик и написать, что это что-нибудь совсем другое?

— Ха! Какой же величины будет ящик?

— А как в Антверпен машины доставляют? В ящики и упаковывают.

Марк все же колебался. Это все равно, что искать иголку в стоге сена. Не заглядывать же во все пакгаузы и под навесы в надежде обнаружить там пропавший «ягуар».

Но если Боб вобьет себе что-нибудь в голову, пиши пропало. Автомобильные кражи не дают ему покоя, с тех пор как он прочитал в газете первую маленькую заметку.

«Почему кражи совершаются только в Антверпене? Конечно, машины пропадают иногда и в Брюсселе, но последнее время воры в основном орудуют в Антверпене. Вначале их интересовали только «ситроены», а теперь они хватают все, что под руку попадет, правда, главным образом дорогих марок. Так почему же именно в Антверпене? Да потому, что здесь порт», — рассуждал Боб.

Конечно, он не верил, что воры грузят машины, не замаскировав их. Таможенники сразу бы заметили, что машины не новые, и проверили бы номера моторов. Значит, машины переправляют в ящиках.

Мальчики доехали до шоссе и свернули направо. Ведь «ягуар» тогда свернул в сторону мостов. Но сначала надо проехать мимо автостоянки, где держат машины в ожидании отправки.

Вдоль стоянки они ехали медленно. Здесь были только новые машины с чеками, наклеенными на буфере.

— Давай съездим за мост.

Они проезжали недалеко от корабельного кладбища. Боб предпочел свернуть к пакгаузам, чтобы не встретить Яна.

Рядом со складом лесоматериалов стоит старый пакгауз. Раньше он служил хранилищем для гуано — удобрения из птичьего помета. Потом фирма сняла под склады другое помещение, а этот теперь пустует. Бернар частенько жаловался, что вонь от него доносится и до корабельного кладбища.

— Давай посмотрим в старом пакгаузе, — предложил Боб.

— Ты что, с ума сошел? Лезть в этот вонючий курятник? Да мама нас на порог не пустит!

— Ну, как хочешь.

Боб поставил велосипед и пошел через склад к заброшенному пакгаузу. Обогнув последний штабель досок, он наткнулся на высокую проволочную ограду. Он заколебался. Что сказать, если кто-нибудь его увидит? Что ему тут надо?

Боб влез на штабель. Отсюда все хорошо видно. В помещении темно. На территории ни души. Нет, он должен узнать, что там внутри. Не может быть, чтобы склад стоял пустой. Пустые склады колючей проволокой не огораживают.

Он обошел ограду кругом. Входа не было.

Вот это номер! Но ведь как-то сюда люди попадали?

Только он прополз на животе под проволокой, как вдруг услыхал:

— Боб, ты где?

— Да здесь я. Уже соскучился!

— Долго ты собираешься там торчать? Фу, как воняет!

— Давай лезь сюда! Подойдем к окошку, заглянем внутрь.

Марк подполз к нему.

— Если нас здесь сцапают, папа не разрешит нам участвовать в соревнованиях.

— Кто сцапает-то? Ни души нет. Посмотрим и уйдем.

Они поднялись и подошли к самому зданию. Боб попытался заглянуть через окошко, но оно было забелено изнутри.

— А вон дверь, — шепнул Марк.

— Дверь ерунда. Здесь должен быть въезд…

Они обошли весь склад и опять очутились перед маленькой узкой дверью.

— Пошли домой. Разве здесь спрячешь машину? Попробуй втисни ее через эту дверку.

Но Боб не хотел сдаваться. Он весь напрягся, словно охотничий пес, почуявший дичь.

— Боб, но ведь если склад пустой, зачем ему въезд?

— А зачем тогда проволочная ограда? Нет, дело тут нечисто… Ага, вот и въезд. Только он забит.

— А что это там написано, вон наверху?

Прочесть было очень трудно но Боб все же разобрал:

— «Вход воспрещен. Опасно для жизни».

— Ну, добился своего? Пошли теперь домой.

— «Опасно для жизни», — повторил Боб вслух.

Что же такое может здесь храниться, опасное для жизни? Оружие, взрывчатка? Особый сорт горючего? Летучий газ? Он знает эту часть порта довольно хорошо. Сотни раз они проезжали здесь, когда оснащали свою лодку на корабельном кладбище, но видели ли они раньше этот склад? Нет, он совсем не бросается в глаза.

Боб прислонил ухо к двери, затем подошел к окошку, опять послушал. На складе царила мертвая тишина. Там, где раньше проходила покрытая гравием дорога, сейчас стояли железные котлы, закрывая склад со стороны шоссе. Будь дверь пошире, чтобы могла проехать машина, лучшего укрытия для краденого не сыщешь.

— Если ты сейчас же не поедешь домой, я уеду один, — заявил Марк.

— Давай посмотрим еще разок с той стороны.

Они снова обошли здание. На одном из окон была решетка. Боб ухватился за решетку и подтянулся. Но и там стекло было закрашено.

— Дай мне камень.

— Ты что, спятил?

— Давай камень, тебе говорят!

— Мамочка, да он в тюрьму захотел! Дома узнают, влетит же тебе. Слезай сию минуту!

Боб спрыгнул, ощупью нашел на земле половинку кирпича, потом опять забрался, короткий удар, и стекло разлетелось вдребезги.

— Как тебе не стыдно! — шипел Марк.

— Подумаешь! Стекло стоит не больше пятнадцати франков, в случае чего заплачу из своих карманных денег.

— Но это же попытка к взлому, — не унимался Марк. — Если поймают, тебя в колонию для малолетних преступников засадят!

Боб шарил по карманам в поисках спичек. Левой рукой он держался за решетку, поэтому прошло довольно много времени, прежде чем ему удалось вытащить коробок. Затем он чиркнул спичкой и сунул руку с горящей спичкой в окно.

Вдруг он вскрикнул, выпустил из рук решетку и грохнулся наземь.

— Что там такое? Что там, Боб? Ты не расшибся?

Он не мог говорить.

— Там… там… Какой ужас! — тяжело дыша, наконец прошептал Боб. — Ужас!

— Что, Боб? Что там такое?

— Скелеты. Одни скелеты. Разгуливают по складу.

— Какие скелеты? Ты что, рехнулся? Человеческие скелеты?

— Ага, — прохрипел Боб.

— Совсем спятил! Пусти, я сам посмотрю.

Марк тоже вскарабкался на карниз и зажег сразу три спички. Точно, скелеты! Вон и вон, а вот еще один. Висят рядком. Кошмар! А вонища!..

Марк спрыгнул на землю.

— Как же они сюда попали?

Но Боб и сам мог бы задать целую кучу вопросов, ответов на которые не было.

— Давай вернемся сюда завтра ночью. И захватим с собой фонарик.

— А может, предупредить полицию?

— Нет, пока не надо.

Вдали шумели тракторы, послышался фабричный гудок, потом свисток паровоза, шум мощных винтов парохода, грохот лебедок — все это были нормальные звуки порта. Они успокаивали.

Мальчики осторожно пролезли под проволочной изгородью, сели на велосипеды и помчались домой.

Яна они нашли в гараже.

Где их черт носил? Так, прокатились немного.

— Ах, прокатились… А чем это от вас воняет?

Они развесили свои вещи перед открытым окном и приняли горячий душ. Но избавиться от въедливого запаха было не так просто. Одна надежда, что никто не догадается, откуда этот запах.

Стол в кухне был накрыт. Но один только Ян отдал должное ужину. Младшие же братья ели через силу, лишь бы не вызвать расспросов.

Ян подозрительно прищурился.

— Вы что-то раскопали, — сказал он.

— Что мы могли раскопать?

— От меня не спрячетесь. А ну, выкладывайте.

— Видно, он опять перегрелся на солнышке, — сказал Боб Марку.

«Надо будет последить за ними, — думал Ян. — Что-то у них на уме».

Была полночь. Ян мирно посапывал. Марк вертелся, натягивал на голову одеяло, считал до ста — ничего не помогало.

В пять минут первого в комнату вошла мать. Дети уже выросли, но она всегда заходила проведать их перед сном. Когда дверь за ней закрылась, Марк поднялся на постели.

Бобу тоже не спалось.

— Скажи, Марк, а ты их видел? Мне не приснилось? Там правда висели скелеты?

— Конечно, — сказал Марк. — Штук двадцать.

— Может, попросить папу позвонить в полицию?

— Сейчас? Ну нет. Надо разузнать побольше, а так что ты им скажешь?

Н-да, ситуация. Придется начинать с признания, что любопытства ради он разбил окно. Отец так рассердится, что запрет их на целую неделю в квартире. Тогда прощай соревнования.

Да и неизвестно еще, как посмотрит на это полиция. Скажи-ка вот сейчас, ночью, дежурному полицейскому, мирно дремлющему у телефона, что на складе висят скелеты. Еще отругает.

— Послушай, Марк, а может, это просто картинки на стене?

— Ты что! Я видел, как один из них шевельнулся.

— А запах какой противный! До сих пор чувствуется.

— Еще бы! Все провоняло: подушка, одеяло… Послушай, дашь ты мне наконец поспать?

Короткая летняя ночь длилась несносно долго. В шесть утра Боб сидел уже на кухне. Бледный, под глазами большие синие круги. Потом он заснул в качалке. Там его и застала мать, когда пришла ставить кофе.

— Ты что, болен? Простудился? Устал?

— Нет, просто распсиховался.

— Но почему же? Ты ведь научился управляться с парусами. Неужели ты так близко к сердцу принимаешь эти гонки?

Гонки?.. Да, конечно.

Хорошо, что гонки вот-вот начнутся, можно все свалить на них.

Ян ничего не понимал. Почему его братьям вздумалось ехать в Лилло через доки? Это же огромный крюк. Там опасно, большое движение, и времени сколько потеряют, ведь придется торчать перед каждым мостом.

— А вот посмотрим, кто приедет первым, — подзадоривал Марк. — Ты езжай по шоссе, а мы — через доки.

— Ладно. Только, чур, нигде не застревать, — сказал Ян. — От складов подальше держитесь.

Оба вытаращили глаза в притворном удивлении:

— Чего мы там не видали?

Этого Ян, конечно, не знал, но их поведение ему совсем не нравилось.

Братья свернули налево. Ян немного поколебался, не последовать ли за ними, но раздумал. Некогда. Ведь послезавтра старт, а завтра надо уже плыть в Брескенс.

Когда подъехали к штабелям лесоматериалов, у Боба сильно забилось сердце. При свете дня все здесь выглядело совсем иначе. Марк ехал рядом. Им посигналила машина, которая везла баллоны с бутаном. А вон и старый пакгауз. За котлами, громоздившимися на гравиевой дорожке, видна была только крыша.

Боб спрыгнул с велосипеда, спустил переднюю камеру, вытащил ее из покрышки и влез на штабель досок.

Территория пакгауза казалась давно заброшенной, но там, где к нему сворачивала дорога, проволочное ограждение было убрано в сторону. Значит, въезд все же есть, а заграждение здесь съемное.

Марк сидел на велосипеде и ждал.

— Слезай, пошли посмотрим, — сказал Боб.

— Ты что, читать разучился? Смотри: «Вход воспрещен».

— Я попрошу у них ведро воды, чтобы проверить камеру.

— Ладно, пошли.

Котлы стояли так, что казалось, к складу не пробраться. Однако толковый шофер сумел бы найти дорогу.

— Похоже на лабиринт, — шепнул Марк. — Крутишься, крутишься и никак не подойдешь.

Обогнув последнюю цистерну, братья очутились перед входом в пакгауз. Дверь была приоткрыта. Сейчас они всё узнают. Стоит войти — и все станет ясно. Боб открыл дверь пошире. Над головой раздался гулкий удар медного колокола. Они ожидали увидеть большое помещение, где висят скелеты. Но тут был лишь узкий проход между мешками и песком. Вдвоем, пожалуй, не пройти.

— Это ты, Франц? — спросил кто-то.

— Нет… — сказал Боб. — Мы пришли…

Они услыхали, как кто-то бегом бросился к ним, и Боб поспешно шагнул вперед, чтобы выйти из узкого прохода, но за поворотом он увидел все те же мешки. И тут им преградил путь какой-то человек:

— Вам что надо?

— У меня камера прохудилась, не дадите мне ведро воды, чтобы найти прокол?

Высокий мужчина с крупными чертами лица зло прищурился:

— Ты что, ослеп? «Вход воспрещен», кажется, ясно написано?

— Я видел, но я подумал… — начал Боб вежливо.

— Марш отсюда! — рявкнул незнакомец.

Опять раздался удар колокола.

— Это ты, Франц? — крикнул мужчина.

— Я, кто же еще!

— Подожди у двери, у меня тут непрошеные гости…

Мальчики повернули к выходу.

— А зачем у вас здесь забаррикадировано? — спросил Марк.

— Чтоб не остаться без головы, если эта лавочка взлетит на воздух. Ну, марш отсюда, да смотрите не болтайтесь больше по верфи!

Возле пакгауза стоял трактор. Франц ждал на крыльце, пока братья не вышли за ограду.

— Еще раз явитесь — позвоню в полицию! — крикнул он им вслед.

Боб накачал камеру, и они сели на велосипеды.

— Да-а, осечка вышла, — вздохнул Марк.

— Вечером вернемся с фонариком и, если скелеты окажутся на месте, позвоним в полицию.

Их обогнал портовый рабочий.

— Послушайте, послушайте! — бросился за ним Марк.

Велосипедист затормозил.

— Вы знаете, нам на каникулы задали сочинение… про порт.

— Понятно, — улыбнулся велосипедист. — Переэкзаменовка. У моего сына тоже.

— А вы не можете нам сказать, где тут что находится? Ну, вот там, наверно, лесосклад, там — нефтеперегонный завод, а вон там?

— Там корабельное кладбище.

— Ах, вот как! Корабельное кладбище. А это что за склад? Что там хранится? — Он показал на пакгауз, откуда их только что выгнали.

— Раньше там держали удобрения, а сейчас этот сарай сдали фирме, которая скупает и продает подмоченные грузы.

— Подмоченные грузы?

— Бывает, что товар подмокнет во время перевозки. Ну, если вода попадет в трюм. Мало ли какая авария… И если получатель отказывается от испорченного товара, его продают этой фирме.

— Большое спасибо, — поблагодарил Боб.

Марк с достоинством поклонился.

Велосипедист уехал, а ребята отправились кратчайшей дорогой в Лилло.

Ян сидел на берегу, разложив на коленях грот.

— Хороши, нечего сказать! До соревнований два дня, а вы где-то мотаетесь. Если вам плевать, так бы и сказали. Что мне, больше всех надо?

— Твоя взяла, — сказал Боб. — По шоссе, конечно, ближе. Давай иглу и нитки.

Они быстро заштопали все до единой дырочки. Даже Марк, не очень друживший с иголкой, работал на совесть.

Свежеокрашенный корпус «Бернара» протерли замшей, палубу надраили, проверили рулевое управление.

— Если очень налегать на руль, будет тормозить, — сказал Ян. — Надо постараться поменьше вертеть им.

Младшие братья слушали вполуха, то и дело поглядывая в сторону доков.

— Да что с вами, наконец? Будете вы участвовать в гонках или нет?

— Будем, будем! — поспешил ответить Боб.

Но Марк больше не мог терпеть и рассказал старшему брату про скелеты, про мешки с песком и про то, как их сегодня выгнали со склада.

— Я целую ночь не спал, — признался Боб. — Всё эти ужасы мерещились.

Но Ян угрюмо молчал, и Боб понял, что придется объяснить, зачем их туда понесло.

— Знаешь, мы встретили машину Соустина в доках и подумали, что, может, в ней тогда уже сидели воры, ну, и хотели поразнюхать, где там ее спрятать можно…

— И что же вы собираетесь делать дальше?

— Надо поглядеть вечером с фонариком, не ошиблись ли мы.

— Ладно. Я тоже пойду с вами. Только сначала потренируемся. Скелетов, может, еще не окажется, а вот гонки послезавтра будут. Это уж точно.

Они ехали по той же дороге, что и накануне. Впереди Боб. Доехав до знакомого штабеля, он поставил велосипед на старом месте. Затем шепотом скомандовал Яну следовать за ним, а Марку — караулить, чтобы кто-нибудь не подошел.

— А если кто подойдет, что сказать? — спросил Марк.

— Скажи, что мы тут в прятки играем, — сказал Ян.

Боб и Ян взобрались на штабель.

— Смотри, вся территория обнесена колючей проволокой. Днем часть ее — вон там — снимают.

— Где же двери, через которые машины въезжают на склад?

— Таких дверей нет. Только маленькая дверь. Вон там.

— А где висели скелеты?

— С той стороны. Пошли. Пролезем под проволокой. Осторожно.

— Ну, что-нибудь видите? — шепотом спросил Марк.

Он стоял около велосипедов с толстой дубинкой в руках.

Боб поинтересовался, кого он собирается бить.

— Скелеты не кусаются, — съязвил он.

— Молчал бы лучше! — огрызнулся Марк. — Забыл уже, как тогда струсил. — И он пролез под проволокой, следом за братьями.

Уже стемнело, но предосторожности ради они крались, низко пригнувшись.

Боб ухватился за решетку и подтянулся к подоконнику. Ян последовал его примеру, а Марк замешкался, не зная, что ему делать со своей дубинкой — то ли бросить, то ли лезть вместе с ней.

— А окошко-то забили…

— Какое окошко?

— Вот это. — Боб стукнул рукой по фанерке.

— А оно было разбито? Фу, ну и вонища!

— Да это я его высадил, чтобы получше разглядеть.

Боб нажал на фанерку, и гвозди поддались. Осторожно сдвинув фанерку в сторону, он сунул в дыру фонарик.

Тошнотворно пахнуло гнилью.

— Зажги фонарик.

Лучик света прорезал темноту и уперся в противоположную стенку.

— Ничего нету.

— Нету, — подтвердил Боб. — А ведь висели, точно. Видишь веревку?

Веревка действительно была.

— Там сушилка, идиот. Одежда какая-нибудь сохла. Или одеяла.

— Да нет же! Клянусь тебе, скелеты были.

— Как ты их разглядел?

— Я целую коробку спичек сжег.

Ян взял у него фонарик и сам стал осматривать помещение. Оно было совсем узенькое, коридор метра в два шириной. На потолке — два вентилятора, а в конце коридора — маленькая дверь без ручки.

— Ни черта здесь нет. Наверное, это был рулон ткани с рисунком вроде скелетов. А вы струсили.

Боб осторожно вернул фанерку на старое место и спрыгнул на землю. «Кто его знает, — думал он. — С фонарем, конечно, лучше видно». Да нет… Он же своими глазами видел. Были скелеты. Точно были.

Марк шел впереди, сшибая дубинкой крапиву. Боб велел ему идти той же тропкой, по которой они пришли, но Марк лез напролом. Вдруг что-то коротко лязгнуло, и Марк завопил:

— Ой, нога! Нога!

Он корчился на земле, рядом валялись дубинка и фонарик.

Всхлипывая от боли, он обеими руками пытался выдернуть правую ногу.

— Капкан! Не шевелись. Ты попал в капкан! — крикнул Ян.

— Какой капкан, на волка? Дай посмотреть, — загорелся Боб.

Да, это действительно был капкан, старый, ржавый. Короткая цепь от него шла к железному колу, вбитому в землю. На цепи висел замок.

— Не вертись! Я попробую его открыть. Боб, посвети. Да пониже.

Марк тихонько плакал:

— Ой, больно!.. Ой, как больно!..

С большим трудом Яну удалось открыть капкан. К счастью, на Марке были высокие ботинки, а капкан был старый, со стертыми зубьями. Но все же он сработал.

— Сможешь идти? Встань-ка!

— Ой, ой, — стонал Марк. — Вот гады!.. А какой капкан, лисий?

— Тогда бы ты так дешево не отделался. По-моему, он рассчитан на крыс и котов. Ведь здесь склад. Крови нет? Железо ржавое, еще заражение крови получишь. Если есть ранка, надо сделать противостолбнячную прививку.

Крови не было, только сильно распухла щиколотка.

— Ничего, пройдет, — сказал Марк.

Два часа ночи, но ни один из братьев не спит. Ян думает о гонках, не упущено ли что-нибудь важное. Марк не спит от боли, а Боб пытается разгадать тайну склада. Если фирма занимается перепродажей подпорченных грузов, то зачем эта надпись «Опасно для жизни»? И почему их так поспешно выставили? И зачем капканы? У Яна все просто: на веревках — тряпки, капканы — для грызунов. А почему дверь забаррикадирована мешками с песком?

Прошлую ночь он не спал и сегодня никак не может заснуть. На башне пробило половину третьего. Марк наконец уснул, да и Ян спал уже мертвым сном.

Сегодня они едут в Брескенс. В половине четвертого Ян хочет выйти из Лилло. Мотора-то нет, значит, рассчитывать можно только на отлив и ветер. Поэтому отплыть надо самое позднее в половине четвертого дня, чтобы завтра в девять утра быть на старте. Боб пытается сосредоточить мысли на гонках, но у него ничего не выходит. Нет, он не успокоится, пока не узнает тайну старого пакгауза. Иначе от него и на гонках мало толку будет.

Боб тихонько встал и пробрался на чердак. Там на балке висит связка ключей. Года два назад отец сменил замки во всем доме; замки он выбросил, а ключи нанизал на веревочку и повесил на чердаке. Там же хранились и две отмычки, которые подходили ко всем замкам. Боб прихватил их тоже.

Нацарапав записку: «Я поехал в Лилло, захватите мой рюкзак», он приколол ее к шкафу, сунул в карман фонарик и осторожно прикрыл за собой дверь.

В порту было довольно тихо, хотя порт никогда совсем не затихает. По дороге прошла полицейская патрульная машина, потом прогрохотал грузовик с красным фонарем, пронесся таксист да проехали два рыбака на велосипедах.

Боб оставил велосипед у столба на обочине шоссе и направился к складу. По дороге он подобрал палку и шел, проверяя палкой, нет ли впереди капкана. Подлез под колючей проволокой.

Боб не трусил, даже не волновался. Возможно, потому, что страшно устал. Он опять отодвинул фанерку. Как и в последний раз, помещение было пусто. Конечно, а чего другого он ждал?

Боб прокрался к двери. Хорошо, что со стороны дороги его не видно. Не дай бог, полиция заметит — неприятностей не оберешься. Первые пять ключей не лезли в замочную скважину. Может, сработает отмычка?.. Есть!

Боб осторожно отворил дверь. Скрипнула-таки. И вдруг Боб вздрогнул. Над головой загудел колокол. Про колокол он совсем забыл. Боб застыл у двери. Сейчас раздастся окрик. Или лай собаки. Или сигнал тревоги. Или взрыв.

Но ничего не произошло. Только вонь чувствовалась сильней да откуда-то потянуло сквозняком.

Боб торопливо пробирался между мешками с песком. Ход шел вправо, затем влево, потом опять вправо, как в окопах. Через весь склад он, что ли, тянется? Это же бессмыслица!

Мимоходом он попытался сдвинуть один мешок, но с таким же успехом можно было попытаться сдвинуть стену собора.

Наконец-то! Он очутился в большом мрачном помещении, заваленном кучами какого-то хлама. «Как бы фонарик через окно не заметили. Надо быть осторожнее, — подумал Боб, — а то весь порт на ноги поднимешь». Вот лежат мокрые рулоны хлопчатобумажной ткани, вон ящик с проржавевшими инструментами, несколько винных бочек, целая куча текстильных изделий, шесть поломанных мопедов без номеров. Все нормально. Да, но как же эти бочки попали в помещение? Ведь они не пролезут через дверцу и зигзагообразный проход!

Осторожно, шаг за шагом, продвигался он в темноте. Вот он уперся коленями в какую-то загородку. Посветил фонариком. За невысокой загородкой — нечто вроде сходней шириной, достаточной для прохода небольшого грузовика. Боб пошел по сходням вниз. На пути ему попались два больших ящика. Первый стоял без крышки. Поднявшись на цыпочки, он заглянул внутрь и испуганно вскрикнул. В ящике лежали скелеты.

Первая мысль была бежать, скорее сообщить полиции… Но он тут же взял себя в руки: «Я же знал, что меня ждет. Я уже видел эти скелеты». Он прислонился к стенке, подождал, пока сердце перестанет стучать, и двинулся дальше. Луч фонарика выхватывал из темноты различные предметы. Он увидел пилораму и верстак, а на полу — доски и брусья. Чуть слышно пахло смолой и краской. Вдруг что-то сверкнуло. Это луч отразился в смотровом стекле автомашины. Рядом с машиной Боб увидел большой ящик. «Так и есть… Здесь они прячут украденные машины, а дальше переправляют их в ящиках».

Боб шагнул к машине.

Точно. «Ягуар» Соустина.

А вон на деревянном помосте «ситроен».

Дальше пол начинает подниматься. Ну, вот и все ясно! Отсюда машины выходят наверх. А вон еще один ящик. Уже упакован. На нем надпись «Котлы». «Хитрая маскировка, — думает Боб, — вывозят машины под видом котлов. А стена — это не стена, а огромная дверь, которую или поднимают вверх, или сдвигают в сторону… Ну, хватит, пора убираться, пока не рассвело. А в полицию надо звонить немедленно».

Он повернулся и пошел обратно, стараясь поскорее миновать ящики со скелетами. Когда его голова поднялась над барьерчиком, огораживающим сходни, он услышал короткий свист, почувствовал удар по затылку и потерял сознание.

В восемь часов в доме Петерсов сели завтракать. Никто не понимал, зачем Боба понесло в Лилло в такую рань.

— Представляю, какой он голодный! — вздохнула мать.

Ян в который уже раз просматривал правила соревнования.

— Кто включит мотор, устраняется от участия в гонках, — сказал он. — Но нам это не грозит.

В четверть девятого отец уехал в контору.

— Желаю успеха! — сказал он, уходя. — И будьте, пожалуйста, осторожнее!

Мать упаковывала провизию. Марк возмущался: да что они, на месяц, что ли, уходят из дому? Не намерен он тащить в Лилло целую бельевую корзину с едой.

— Но ведь Боб не завтракал, — оправдывалась мать.

— Конечно, когда надо что-то нести, он смывается. Я вам не ломовая лошадь! — кипятился Марк.

В десять часов Ян с Марком отправились в Лилло.

— До свиданья, до завтра.

Погоду обещали хорошую. Ветер юго-западный, от трех до четырех баллов. Небо на три четверти чистое. В общем, прекрасный летний день.

— Когда же Боб уехал? — спросил Марк.

— Я не слышал, — ответил Ян.

— А когда ты встал?

— В семь, вместе с мамой.

— Не дурак, по холодку укатил, а мы тащи для него продукты. Дрыхнет небось на травке.

— Конечно, мог бы и подождать в такой-то день!

По польдеру братья ехали рядом.

— Ян, сколько всего участников?

— Человек сто наберется. Погода видишь какая!

— Ой-ой-ой! Хоть бы нам победить!

«Бернар», укрытый брезентом, стоял возле зеленого берега.

— Вот лодырь, даже лодку не раскрыл! — сказал Марк.

— Интересно, куда этот осел задевался?

В двенадцать часов Ян забеспокоился не на шутку. Боб ведь знает, что в половине четвертого им отплывать. Нарочно, что ли, прячется, чтобы попугать их?

Марк ужасно возмущался:

— Вот явится, а мы ноль внимания, ладно? Пускай не воображает, что без него не обойдемся.

— Не обойдемся, — вздохнул Ян. — И он это отлично знает.

— Я тоже умею работать со спинакером.

— Ладно, авось придет. Голод не тетка.

Но прошел еще час, а Боба все не было.

— Не поехал же он на этот дурацкий склад?

— Кто его знает!

— Съездить посмотреть?

— Нет уж. Он придет, потом тебя жди. Пусть себе дышит на здоровье этой вонищей!

Ян злился, но не мог скрыть беспокойство.

Понемногу к Бобу вернулось сознание. Слышались звонкие удары. Каждый удар болью отдавался в голове. Он почувствовал запах кожи, так пахнут обычно сиденья машин, вытянул руку, нащупал руль. Ах, вот что! Он лежал в машине, машина стояла в ящике, и этот ящик заколачивали.

Он попытался выпрямиться, но от боли чуть снова не потерял сознание. Поэтому он опять лег и прикрыл глаза. Работали, видно, вдвоем. Один забивал доски около мотора, другой — у багажника. Светящиеся часы автомашины показывали шесть часов. Сколько он здесь лежит? Час? Два часа? Дышать было трудно. Кровь пульсировала в голове, барабанные перепонки готовы были лопнуть.

«Они оставили меня здесь, чтоб я умер, — думал он. — Правильно. Воздуху хватит ненадолго».

Удары молотков стали реже. Все. Крышка забита.

Боб поднялся, кусая губы, чтобы не закричать от боли. Пальцы нащупали сирену. Нет, сигналить нельзя, какой смысл? Если и услышат, кто захочет помочь?

Правая дверца не была заперта. Он нажал на ручку и открыл, насколько позволил ящик. Ящик, конечно, был больше машины, но не настолько, чтобы можно было вылезти. А если через окно? Он опустил стекло и протянул руку. Места хватит, хотя и тесно.

Может, они потом набьют ящик каким-нибудь барахлом, чтоб замаскировать машину? Но для этого им придется снять крышку. Может, тогда его выпустят?

Конечно, нет. С какой стати? Для того его сюда и бросили, чтоб задохнулся. Сам не зная зачем, Боб полез из машины. Выбравшись из окошка, он сполз на дно ящика. Затаив дыхание, он прислонился ухом к стенке. Ничего не слышно. Все же он подождал еще несколько минут.

«Хитрые, гады! — думал Боб. — Дали мне походить, нарочно выжидали, пока не убедились, что я один. Как же выбраться из этого проклятого ящика? Может, крышка прибита слабо и ее можно оторвать?»

Он влез на капот. Здесь было попросторней. Боб лег на спину и изо всех сил уперся в крышку ногами. Доски скрипели, но не поддавались. Он передохнул немного и попробовал еще раз. Пот лил с него градом, сердце готово было выскочить из груди, но крышка не поддавалась. И тут его осенило:

«А что, если домкратом?»

Домкрат обычно держат в багажнике вместе с запасным колесом. Боб полез в машину за ключом. Пошарил по доске управления, нащупал замок, но ключа не было. Боб чуть не плакал. В отчаянии он уставился на часы. Стрелки медленно двигались вперед.

«Семь часов. Мама уже встала. Сейчас они меня хватятся. Разозлятся, конечно, что уехал один. А Ян будет психовать, когда в Лилло меня тоже не окажется. Может, догадаются сюда приехать… Увидят велосипед у дороги. Позвонят в полицию… Да, но к тому времени бандиты уже увезут ящик на судно. Нет, надо самому выбираться».

Нельзя ли пробраться в багажник из машины? Он ощупал задние сиденья. Нет, так ничего не выйдет.

«А может, ключ в ящичке возле руля?»

Боб пролез обратно на переднее сиденье. Все ящички были пустые. Левая дверца была заперта. А может, ключи торчат в дверце с наружной стороны? Он опустил стекло, протянул вниз руку и… Ура-а! Ключи торчали в дверце.

Теперь можно и свет зажечь. Он стал нажимать на все кнопки, какие попадались под руку. Вспыхнули фары. Теперь все проще. Боб добрался до багажника и вытащил домкрат. Он не раз видел, как отец пользуется этим приспособлением. Боб залез на крышу и втащил домкрат, но домкрат не доставал до крышки ящика. А если взять запасное колесо, положить его на крышу, а домкрат поставить сверху?

Снова нырнул Боб в багажник. Фу, какое тяжелое! И все же он втянул колесо на крышу. Теперь за работу! Доски громко затрещали. Боб затаил дыхание. Слышал кто-нибудь или нет? Вдруг опять явятся его мучители.

Никого. Боб осторожно повернул еще разок. Доски прогнулись, образовалась щель. В щель он уже видел подвал и даже сумел различить очертания машины Соустина. Он подождал минуты три, потом опять взялся за рукоятку. Вот черт! Домкрат раскрутился уже до конца, а доски держатся. Надо бы еще что-то подложить под него, но что?

Он вспомнил, что видел в багажнике какие-то клещи, плоскогубцы и ключи. Боб перетащил их на крышу машины, подсунул под домкрат и опять стал осторожно поворачивать. Раздался треск. С одной стороны крышка отошла. Боб крутил уже, не останавливаясь. Гвозди пищали, крышка поддавалась. Еще чуть-чуть, еще чуть-чуть. Все! Теперь можно выбраться из ящика.

Но теперь Боб был умнее. Он постоял, прислушался. Тихо. На складе ни души. И тут он заспешил, ободрал ногу, но на радостях даже не почувствовал.

Вдруг у него над головой что-то загрохотало. Заработал мотор. Он бросился в сторону, под кучу влажного тряпья, и затаился.

Заскрипело железо. Натужно завыл мотор, и… стена медленно пошла в сторону. Вначале появилась небольшая щель, через которую ворвался луч солнца; потом щель стала шире. Боб прокрался поближе и увидел котлы и высокое проволочное заграждение. Он лихорадочно высматривал, где же выход с территории. Вон там, справа, заграждение убрано! Вдруг Боб увидел человека, который смотрел на него, вытаращив глаза, и что-то кричал. Из-за шума трактора голоса не было слышно. Боб рванулся прочь, мимо котлов, прыгая через какие-то трубы. Трактор замолчал. Боб услышал крики: «Стой! Стой!» — но он, как заяц, несся к шоссе. За спиной слышалось чье-то сопение. Боб миновал ограду и метнулся вправо, к конторке, где стоял его велосипед. Тут он оглянулся. Преследователь отстал. Нет, вон он. Просто на минуту потерял его из виду. Велосипед стоял на месте. Увидев бешено несущегося велосипедиста, преследователь растерянно поморгал глазами и ничего не понял.

Боб остановился только возле моста. Сторож спросил, не собирается ли он поставить рекорд. Что это за велогонки?

— Надо позвонить! — задыхаясь, выкрикнул Боб. — Позвонить в полицию!

— Что с тобой, парень? Ты болен?

— Полицию! Скорей! Я накрыл банду воров и убийц.

— Сядь. Кому надо звонить?

— В полицию! Я знаю, где прячутся воры, где машины. Я знаю!

— Ты что, за дурака меня принимаешь? Кончай разыгрывать.

— Ну пожалуйста! — взмолился Боб.

К счастью, у моста остановилась патрульная машина. Боб, путаясь и захлебываясь, рассказал полицейским, что с ним произошло.

— Где этот склад? Как ты его обнаружил? Случайно? И они заколотили тебя в ящике?

Кажется, полицейский не очень-то ему поверил. Но все же он предупредил по радио остальные патрули. Боб оставил велосипед у сторожки и сел в полицейскую машину.

— Вон, видите — штабеля досок, за ними пакгауз? Поезжайте вдоль штабелей. Можно подъехать поближе.

Второй полицейский по радио переговаривался с другими патрулями. Подошла еще одна машина. Четверо полицейских направились к складу… В сознание Боба привел запах нашатыря. Кто-то тер ему виски. Он лежал на скамейке в полицейском участке, а рядом с ним сидел комиссар.

— Тебе лучше?

— Который час? — спросил Боб. Он отдохнул и чувствовал себя вполне сносно.

— Двенадцать.

— Мне надо в Лилло, братья беспокоятся.

— А что там, в Лилло?

— В половине четвертого мы отплываем в Брескенс. Завтра в девять утра старт Больших гонок.

— Ну-ка, расскажи еще раз все, что тебе известно.

Боб рассказал. Как они встретили на мосту бешено несущуюся машину Соустина, а на следующий день он прочел в газете, что ее угнали. И как он за штабелями досок обнаружил старый пакгауз.

— А скелеты? Нашли вы скелеты? — спросил он.

— Нашли. Но это не так страшно, как ты думаешь. Их украли с одного индийского судна. Сообщники сбросили в воду два ящика со скелетами, а воры выловили и развесили их для просушки. Скелеты стоят дорого — десять тысяч за штуку. Студентам-медикам они необходимы.

— Я перепугался до смерти, — признался Боб.

— Теперь все бандиты уже под замком, — сказал комиссар.

— А вы расскажете папе?

— Конечно!

«Бернар» давно был готов к отплытию, но Ян и Марк все еще ждали брата. Что могло случиться?

Попал в аварию? Шина лопнула? Но он давно бы уже починил. Велосипед сломался? Добрался бы на машине.

— Он отправился на склад, — сказал Марк. — Точно. Давай съездим туда, еще успеем вернуться.

Ян колебался. На дорогу туда и обратно они потратят минимум полтора часа, значит, вовремя отчалить не успеют. А если Боба и там нет? Столько готовились к этим гонкам — и вдруг все к черту! С ума сойти можно!

— Ян! Полиция! Ян! — крикнул Марк.

Неужели случилось несчастье? Полицейская машина остановилась у ворот пристани. Из нее вышел Боб. Он помахал рукой полицейскому за рулем и не спеша пошел к братьям.

Ян бросился к нему:

— Под машину попал?

— Нет, в машину, — ответил Боб.

— Мчался на своем драндулете как ненормальный, да?

— Зачем же, велосипед я оставил у сторожки.

— Ах, значит, на такси изволили прибыть! Мы весь польдер обшарили, а он… Да что, в конце концов, случилось?

— Засек парочку бандитов, — ответил Боб хвастливо. — Навел порядок в старом пакгаузе. Ну, вы же знаете, где скелеты, капканы для крыс и так далее…

Братья почувствовали, что произошло что-то действительно необычайное, поэтому не стали придираться.

— По дороге расскажешь, — бросил Ян. — Пора отчаливать.

И всю дорогу Боб рассказывал о своих приключениях. А старший и младший братья слушали, не прерывая. Вот это да! Ай да Боб!

Казалось, что на рейде Флиссингена готовится наступление — мирное наступление ярких, разноцветных яхт. Целая флотилия их покачивалась на длинных волнах, бегущих из устья Шельды. Братья еще никогда не видели столько парусных судов зараз. Может, тысячу лет назад викинги вот такой же армадой вторгались в сердце Европы.

С последними приготовлениями к гонкам растет волнение участников состязаний. На «Бернаре» тоже. Марк уже обкусал себе все ногти. Боб искал глазами «Б-404». Ему хотелось предупредить Соустина, что его «ягуар» нашелся, но Ян не соглашался покинуть занятое место.

— Мы сейчас стоим на самом северном участке указанной зоны, для нас это выгодно, а если снимемся с якоря, то наше место могут занять, — говорил он.

Боб утверждал, что никто сюда не станет, потому что все пойдут через Паулинапольдер, но Ян не сдавался. В четыре утра, когда лодки были уже ясно видны в первых лучах солнца, Ян еще раз прикинул свои шансы. Здесь были спортсмены из Антверпена, Гента, Тернёзена, Брескенса, Зеебрюгге, Фли́ссингена и Ви́ллебрука. Морские яхты, озерные катера с блестящим корпусом из полистирола, дорогие парусники, облицованные красным деревом, стальные боты, лодки для ловли моллюсков, иолы — все существующие типы и классы лодок.

Да, «Бернару» туго придется.

Марк и Ян очень волновались. Только Боб сохранял хладнокровие. Он проспал всю дорогу от Бата до Тернёзена да и ночью спал как убитый, хотя рядом с «Бернаром» стали на якорь два супертанкера. Сейчас он сидит на крыше каюты и ест. А Ян потерял аппетит.

— Кусок в горло не лезет, — пожаловался он.

Марк не выпускал из рук бинокля, придирчиво оценивая оснастку каждой лодки.

— Спинакера нет ни у кого, — с удовлетворением констатировал он. — Мы им покажем.

Ян тоже на это надеялся. Ветер юго-западный, хороший бриз, самый благоприятный для них.

— Вон там, за танкером, смотри, там «Б-404», и «Б-96», и «Б-94»… все суда яхтклуба Виктории стоят на месте! — крикнул Марк.

— Там узкий фарватер. Они будут мешать друг другу.

— А ветер там намного тише, видишь?

— Конечно. Высокий берег здорово мешает ветру.

На моторке руководителя гонок подняли флаг с буквой «Р». Было без четверти девять. Две яхты уже описывали круги на якоре. Прилив начался несколько раньше, чем предполагалось.

Якорь можно поднять только после того, как будет дан сигнал. Ставить паруса тоже.

— Посмотри, вон «Ласточка», отличная лодка! Это голландцы.

Ян проверил, все ли под рукой. Его братья от нетерпения приплясывали на палубе. Они не надели спасательные жилеты — побоялись, что жилеты будут стеснять движения. Отец, конечно, рассердился бы, но Ян сделал вид, что не заметил. И вот наконец сигнал. Якоря подняты, паруса поставлены, кто-то кого-то зовет, кто-то что-то кричит. «Б-404» и «Ласточка» возглавили группу, где царила самая большая неразбериха.

«Бернар» оставил всех по правому борту и пошел в сторону флиссингенского берега, как было запланировано.

Подняла якорь и «Водяная крыса», очень симпатичное суденышко, стоявшее рядом с «Бернаром». Его капитан с удивлением смотрел, как «Бернар» оторвался от группы и пошел влево.

— Эй, — крикнул он, — куда ты? Финиш не в Роттердаме, а в Антверпене!

— Посмотрим, придешь ли ты сам туда! — огрызнулся Марк.

Яхты, обгоняя друг друга, шли по фарватеру Хо́вдплат. У «Водяной крысы» не ладилось с гротом, он не забирал ветер.

— Смотрите, что там творится, — сказал Ян, — каждый хочет вырваться вперед, но разве там развернешься?

— Поднять спинакер, Ян?

— Нет, еще рано. Поднимем, когда повернем на восток.

В середине флотилии произошли столкновения. Участники разбились на две группы. «Б-404» выскочила на несколько метров вперед, обогнав голландскую «Ласточку», а за ними шли четыре гоночные яхты.

— Мы окончательно вышли из игры, — сказал Боб, — видишь, насколько все нас обогнали.

Ян не отвечал. Он подсчитывал расстояние, которое они уже прошли в северном направлении. Ага, вот и мели. Ян взял курс на восток.

— Нам и так не угнаться за яхтами, — ворчал Марк, — а ты еще правишь в обратную сторону!

— Не пищать, поднять спинакер!

Спинакер мгновенно раздулся, как шар, и потащил «Бернар» в фарватер Спе́йкерплат.

На фарватере вдоль Паулинапольдера ветер был слабее, и яхты стали отставать.

— Ну что, видишь теперь? Берег загородил их от ветра, и они почти не двигаются вперед.

— Но они уже опередили нас по крайней мере на две мили!

— Ерунда! Мы несемся, как экспресс.

Позади послышался шум моторки наблюдателей.

— Хо, у нас почетный эскорт, — ухмыльнулся Боб.

— Они думают, что мы мотор включили, мы ведь просто летим.

— Ну и пусть думают.

Ян развернул на коленях карту.

«Бернар» был уже почти на одной линии с лидерами гонки, которые шли по главному фарватеру, обходя затонувший авианосец.

— Ян, как по-твоему, мы догнали уже «Б-404»?

— Может быть, но сейчас нам надо сворачивать на юг.

Гоночные яхты снова ушли мили на две вперед. Прилив шел уже через протоки.

— Спустить спинакер!

«Бернар» сбавил ход и, когда Ян дважды повернул руль, почти совсем остановился.

— Нас сносит течение, Ян!

— Вижу, но надо подождать, воды еще мало.

Вдруг мотор на лодке наблюдателей взревел, как сирена.

— Смотри! Они сели на мель. Гнались за нами, а сами засели.

Да, работа там шла вовсю. Один длинной палкой замерял глубину, второй спрыгнул в воду и толкал лодку с мели.

— Поднять спинакер!

Через южную протоку Ян направил лодку в фарватер у Оссениссе. Главный фарватер был пуст, а моторка прочно засела у Эферингена.

— Будут знать, как нам не верить! — кричал Марк. — Шпионы несчастные!

— Смотри, а вон и лидеры. Мы обогнали их.

«Ласточка» и «Ястреб», оба под голландским флагом, шли уже фарватером Оссениссе, а по пятам шли «Б-404», «Б-96» и «Тромп». «Бернар» оказался в группе лидеров! Капитан «Тромпа» во все глаза глядел на спинакер, тайное оружие братьев.

— А «Ласточка» быстроходней, чем «Б-404»!

— Ты так думаешь? На «Б-404» еще не все паруса подняты.

Лодка Соустина обошла «Бернар». Обогнали его и «Ласточка» с «Ястребом». Братья проигрывали битву, несмотря на все свои старания. Марк повис на трапеции за бортом, насмешив всю команду «Тромпа». У второго буя «Бернар» уже находился между двумя группами гонщиков.

— Надо уходить от этого берега!

— Да, возле Валсордена пересечем фарватер.

С болью смотрели ребята, как быстро уходит вперед первая группа и приближается вторая. Моторка снялась с мели и догоняла флотилию.

— Ничего у нас не выйдет, — вздохнул Ян, — У Эферингена мы ведь выиграли почти что три мили, а сейчас этот выигрыш потерян.

— А ты крикни хозяину «Б-404», что нашли его машину, может, он сжалится и возьмет тебя на буксир, — съехидничал Марк.

— Слезь с трапеции, идиот, мы идем по ветру.

На буксир… Ладно. Подождем до Валсордена. Сейчас впереди «Б-404». Вторая группа быстро приближалась. «Они настигнут нас в узком месте, — думал Ян, — но там им нас не обойти. Фарватер не позволит». Он вывел лодку на середину фарватера.

«Б-96» обогнала их, идя по ветру. Капитан салютовал им концом. Марк вышел из себя.

— Ну подождите, мы вас еще обгоним! — шипел он.

Вся вторая группа обогнала «Бернар». У пристани их, конечно, встретят шутливыми аплодисментами. Ян опять направил лодку на север и отстал от всех еще больше.

— Что ты делаешь? С ума сошел?

— То же, что и у Флиссингена. Дай мне чашку кофе и придержи язык.

Они шли через отмели Валсордена. Появилась третья группа, буера и шаланды, но за «Бернаром» никто не пошел. Только наблюдатели. Через час будет видно, что дал им совет старого лоцмана. Пока что все идет нормально. Конечно, не очень-то приятно видеть, как тебя обгоняют, но разве они ожидали чего-нибудь другого?

— Я — да, — признался Марк.

Между Валсорденом и Хансвертом Шельда очень широкая. Когда находишься в лодке, то устье возле Флиссингена как море.

Одна из лодок третьей группы вдруг отделилась и пошла вслед за «Бернаром». Видно, капитан этой лодки заметил, что «Бернар» однажды уже намного обогнал всех.

— Смотри, что делают! Если они пойдут за нами, то мы проиграли!

Такого поворота они не предусмотрели.

— Да, нас накрыли, — сказал Ян. — Но в одно местечко они не рискнут сунуться.

Он шел впритирку к Валсорденской мели, оставив пристань справа, а затем опять повернул на восток.

Вторая яхта шла за ними, не отставая. Братья могли уже прочесть название. Это был «Фе́никс» из Гента.

У входа в фарватер «Феникс» шел с ними борт о борт.

— Ваш спинакер тянет больше вверх, чем вперед! — крикнули с «Феникса».

— Не твое дело! — буркнул Марк.

Он сидел на борту и ждал команды Яна повиснуть на трапеции.

— Посмотри, как далеко все ушли. Твой лоцман просто дурак набитый, — сказал Боб.

— А все же течение здесь сильней, смотри на карту!

— Что мне карта! Я вижу, как нас обгоняют.

Команда «Феникса» тоже поглядывала на юг.

Вдруг «Феникс» повернул направо.

— Что он делает, Ян?

— Молчи, пусть себе плывет. Они решили вернуться.

Наблюдатель не знал, за кем плыть: за «Бернаром», который направлялся к опасному Циммерманпольдеру, или за «Фениксом», который пошел к главному фарватеру.

Течение вдоль Циммерманпольдера было такое сильное, что заливало даже буи.

— Следите за буями! Марк, ты тоже!

При таком ветре паруса не бездействуют. Спинакер расправился, и «Бернар» несся быстрей чем когда-либо.

Скорость течения все усиливалась. Боб считал, что около Бата они опять догонят головную группу. Но до города было еще пятнадцать миль.

И вдруг словно огромная волна подхватила «Бернар» и понесла. Давление на паруса упало, а скорость увеличилась. Марк и Боб в испуге смотрели на брата.

В узком фарватере Шельда утроила свои силы. Спинакер опал.

— Спустить спинакер!

Если «Бернар» закрутит в водовороте, то мачты с парусами переломает, как спички.

— Спустить фок!

«Бернар», словно снаряд, выпущенный мощной катапультой, летел в излучину Бата.

— Надеть спасательные жилеты!

Младшие мгновенно повиновались, хотя раньше никогда их не надевали. С «Бернара» казалось, что вся флотилия стоит. Даже «Е-404» и «Ласточка» плыли очень тихо.

И тут «Бернар» закрутило.

Ян успел крикнуть:

— Спустить грот!

Работая рулем, Ян сумел вырваться из водоворота и взять курс на восток.

— Поднять паруса, быстро!

Буи главного фарватера приближались с чудовищной быстротой. Надо было поднять паруса, чтобы как-то обуздать лодку. По излучине Бата буксир с трудом тащил две баржи. Они загородили фарватер.

— Фок! Скорей поднять фок!

Течение тянуло их на баржи. Гудок буксира прозвучал угрожающе громко и настойчиво.

Лодка не слушалась руля. Мачты мотало из стороны в сторону. Сейчас их разобьет вдребезги о баржи или о буксир. К счастью, течение отнесло буксир и баржи в сторону, но вдруг буксир, рыскнул вправо, нацелив нос на «Бернар». Три метра… два метра… Уф! Лодка проскочила под самым его носом, увернулась от барж и пошла по северному фарватеру.

Ян вытер холодный пот и вздохнул с облегчением, чувствуя, что «Бернар» снова стал послушным.

Марк возбужденно махал руками. Все яхты отстали от них на несколько миль, и расстояние между ними все увеличивалось. Да, им удалось использовать самое мощное течение Шельды.

— Поднять спинакер!

Здесь нужно быть поосторожней, где-то поблизости торчит затонувший корабль. Карта соскользнула на пол. Где же это место?

— Дай-ка мне карту, там, у левого борта.

Быстрый взгляд на карту. Так, здесь они в безопасности. Течение здесь не такое сильное, как на Циммерманпольдере, но все же гораздо сильней, чем в главном фарватере, где красочной вереницей растянулись на воде лодки участников.

— Им не догнать нас, Ян! Никогда! Никогда! Никогда!

Восторженные вопли Марка долетели до буксиров, стоявших на якоре в ожидании супертанкеров. У команды земснаряда просто глаза на лоб полезли, когда они увидели, что лидером стала такая невидная лодка, как «Бернар».

По голландско-бельгийской границе курсировал полицейский катер. Агент, стоявший на корме, крикнул ребятам:

— Браво!

Самая большая моторка наблюдателей, которая ни разу не отошла от главной группы, теперь развила полную скорость, чтобы догнать «Бернар».

«Б-404» отстала от них на две мили. Но теперь она нагоняла их. Это было изумительное зрелище — белая яхта с белыми парусами неслась, как стрела.

Догонит ли их Курносый? Да? Нет?

«Б-404» шла почти с той же скоростью, что и моторка.

— Пожалуй, он нас догонит, — сказал Ян. — Но другие нет!

— Ты в самом деле так думаешь, Ян?

— Его яхте не стыдно и проиграть, полюбуйтесь, как идет.

Да, такой яхте совсем не стыдно проиграть.

У Дула сдался даже Марк. Расстояние между лодками быстро сокращалось.

Вдруг спинакер треснул и повис на мачте жалкой тряпкой.

— Сложить и убрать! Этот парус уже никогда больше не понадобится.

Около Ке́телплата «Бернар» пошел к шлюзам. Марк повис за бортом. У шлюзов стояли четыре судна, Ян оставил их по левому борту и пошел вдоль берега к форту Филип. Проходя мимо бухты Пейп-Табак, они услыхали шум воды, разрезаемой носом лодки, увидели флажок на мачте, а у руля — улыбающегося Курносого.

— А ты еще его машину искал! — вздохнул Марк.

— Надо быть спортсменами, ребята. Придем вторыми, что ж в этом плохого, — возразил Ян.

И правда, разве это не достижение? Но первое место есть первое.

«Б-404» сделал поворот у последнего буя и пошел к финишу. Марк скатывал спинакер. На левом берегу раздались приветственные крики. «Б-404» прибыла первой. Но когда из-за угла появился «Бернар», приветствия удесятерились.

Специальный корреспондент вел репортаж о ходе гонок. На борту одного из наблюдателей был радиотелефон, и он передавал оттуда сообщения.

На берегу стояли отец и мать, а вон и сторож со своим приятелем крановщиком.

— Смотрите-ка, здесь и инспектор, который привез меня в Лилло! — сказал Боб.

Они бросили якорь. Соустин был уже на берегу, но он не получил возможности приветствовать своих самых ярых соперников.

— Следуйте за мной, господин Соустин, — вежливо сказал ему инспектор.

Ах, да! Ведь сегодня для него день удач: нашлась его машина и он выиграл гонки.

Мальчики принимали поздравления от зрителей. Отец был очень горд, но сторож гордился еще больше. Они и надеяться не смели на такой результат. Два агента посадили Соустина в полицейскую машину, а инспектор подошел к мальчикам.

— Поздравляю с победой, — сказал он.

— Конечно, мы очень рады, но победитель-то беседует сейчас с вашими агентами. Это он пришел первым. А мы заняли только второе место.

— Первое место ваше, — настаивал инспектор. — Господин Соустин не в счет.

— Наверное, он отказался от поездки в Танжер, потому что Боб нашел его машину, — сказал Ян.

— Нет, — сказал инспектор. — Господин Соустин отправится в места не столь отдаленные за счет государства. Он главарь шайки, угонявшей машины.

Онемев, смотрели ребята на инспектора. Курносый… и вор.

— Так вот почему он всегда так сильно душился! Чтобы отбить вонь… — сообразил Боб. — Нет, но… Он…

Тут подошла «Ласточка», и опять поднялись веселые крики.

Группа голландцев затянула национальный гимн.

— Но зачем же он украл собственную машину? — допытывался Боб.

— Машина была застрахована на полную стоимость. Последняя проделка стоила ему свободы.

Через два часа состоялось награждение победителей, и умытые и причесанные братья поднялись на трибуну.

— А кто же поедет в Танжер?

— Папа с мамой, ладно? — предложил Ян.

Отец отказался — он на работе.

— Бернар, — сказал Боб. — Бернар выкроил паруса, это он обеспечил нам победу. Пусть он и получит приз.

Старик только головой качал. Ну и народ!

— А вы чем теперь займетесь? — спросила мать.

— Останемся здесь, на Шельде, — хором ответили братья.

Послесловие

Перевернута последняя страница приключений Боба, Марка и Яна, храбрых и умелых братьев-бельгийцев, но ты, наверное, не расстался с ними — ведь хорошая книга дарит новых друзей.

Ты еще не сошел с борта «Бернара», не покинул порта, раскинувшегося в устье Шельды, — одного из величайших в мире. Я думаю, тебе хочется узнать больше о твоих сверстниках в Бельгии, об их стране. Тогда давай продолжим путешествие!

Антверпен — морские ворота Бельгии. Шельда, впадающая здесь в Северное море, пересекает ее всю. Эта река связана каналом с другими реками, порт принимает самоходные баржи из Парижа, из Бонна, из швейцарского города Базеля. Недалеко от Антверпена, по мосту над Шельдой, проносится поезд Москва — Лондон. Следовательно, у нас много путей на выбор — ведь Бельгию называют «перекрестком Европы».

Однако двумя словами не определишь, что такое Бельгия. Вот еще прозвание: «большой город Бельгия».

В небольшой стране — по размерам она меньше Московской области — десять миллионов человек. Городская улица, смотришь, ведет в деревню, а затем почти без перерыва — в другой город. Многие города сливаются.

Только в такой густонаселенной стране, как Бельгия, возможны соревнования… воздушных шариков. Ребята любят эту забаву. Привязывают к шарику открытку со своим адресом. Кто-нибудь да подберет и напишет, где приземлился летун.

А вот третье прозвание Бельгии: «страна валлонов и фламандцев».

Фландрия — северная, приморская половина Бельгии. Люди там рослые, голубоглазые, говорят на языке германского корня, общем с соседями — голландцами. Темноволосые валлоны — племя французское.

Ты спросишь: каким же образом два народа, столь различных по языку, оказались в одном государстве?

Содружество это зародилось давно, тысячу лет назад, у ткацких станков, у наковален, у горнов, на пристанях. В городах, где бок о бок трудились пришельцы с юга и с севера.

Их изделия — сукна, мечи, кольчуги, украшения — прославились во всей средневековой Европе. Города росли, укреплялись и твердо отстаивали свою независимость от королей и знати. В историю вошла «битва золотых шпор». В 1302 году горожане разгромили отборную армию надменных рыцарей, блиставших драгоценными доспехами.

Много удивительного, дерзкого творилось в городах. В 1432 году жителей Гента, переступивших порог церкви, ожидало небывалое зрелище. Вместо привычных для той поры иконных ликов — изможденных, бескровных, — глянули полнотелые, жизнерадостные фламандцы и фламандки. И не «святая земля» — декоративная, сказочная — служила им фоном, а Фландрия, ее пейзажи, ее природа, растения и деревья, списанные буквально с натуры. Таково творение братьев ван Эйк — могучий удар по средневековым канонам. Наперекор церковникам, проклинавшим все земное, художники провозгласили радость жизни, красоту и достоинство человека.

Так совершался переворот в искусстве, именуемый Ренессансом или Возрождением. Начатый в Италии, он вспыхнул и в городах севера, породил много замечательных произведений кисти и резца.

В городах поднялись невиданные доселе колокольни — без крестов. Утром они звали на работу, вечером упреждали стариков и детей: прочь с улицы, сейчас хлынет толпа мастеровых! Мелодии усложнялись, возникли карильоны — наборы колоколов. Десятки городов Бельгии поныне перекликаются громогласной музыкой.

Трудно поверить, что карильон повинуется одному человеку, который сидит перед небольшим аппаратом и, надев на мизинцы резиновые кольца, бьет по рычагам, чтобы раскачать медный хор. Колокола — числом до сорока семи — вызванивают песни, марши, отрывки из опер.

«Страна карильонов» — вот еще одно прозвание Бельгии.

Хорошо слушать колокола в старинных городах, где прошлое так осязаемо!

Время не поколебало старинные здания на центральной площади Антверпена, в нескольких минутах ходьбы от порта. Они стоят зубчатой шеренгой, их украшают лепные эмблемы профессий, будто награды за мастерство. У мореплавателей — парусник, у меховщиков — лисица, скалящая зубы с конька крыши.

Одолевая льды, шли корабли с мехами из Архангельска. Пересекало океан золото из завоеванной испанцами Мексики. Выгружались алмазы, пряности из дальних стран.

В музее под лупой можно разглядеть алмазную песчинку — умелец нанес на нее полсотни граней.

Печатник Плантен, прибывший в Антверпен в поисках удачи, начал с того, что вывесил лист убористого, очень сложного текста. Заплачу тому, кто найдет хоть одну опечатку! Грамотеи напрасно напрягали зрение. Типография Плантена стала в XVII веке самой крупной в Европе. Можно войти в обширное помещение, пропахшее свинцом, повернуть рукоятку пресса. Сохранился запас металлических букв весом в полторы тонны. В шкафах — все издания Плантена, полторы тысячи названий. Тиражи мало уступали нынешним бельгийским — тысяча экземпляров и более. Книги на многих языках, расчеты для строителей судов, плотин, философские трактаты, анатомические атласы, географические карты…

У Плантена в специально отведенном кабинете работал Гергард Меркатор, выдающийся географ и астроном. Его принцип составления карт применяется и теперь. Он обнаружил магнитный полюс нашей планеты — открытие важное, позволившее морякам точнее вести корабль по компасу.

Нельзя не побывать и в гостях у Рубенса. Да, именно в гостях, так как дом художника, сооруженный по его проекту, с порога уведет вас в прошлое. Огромный очаг, вертел для целой бычьей туши, дубовый стол, за которым собирались многочисленные друзья и ученики художника…

Впрочем, моя первая встреча с Рубенсом произошла в родном Ленинграде, в зале Эрмитажа. Мне запомнилась его «Камеристка» — милая юная служанка во дворце, полузадушенная кружевным воротником. Художник написал ее с нежным сочувствием. «Я возненавидел дворы», — признавался Рубенс, блестящий дипломат, отказавшийся от карьеры и чинов ради искусства. Королева Мария Медичи, заказавшая ему свой портрет, ожидала восхищения, лести — Рубенс не уступил, не сгладил черты своеволия и жадности.

«Для себя я хотел бы, — писал художник-гуманист, — чтобы весь мир жил в мире и мы могли бы жить в веке золотом, а не железном».

Однако народу пришлось снова взяться за оружие. В стране бесчинствовали оккупанты. Горожане и крестьяне голландских провинций, Фландрии, Валлонии, выступили против могущественной Испании, владычицы морей и необъятных земель в Европе и Америке. Тебе, разумеется, знаком Тиль Уленшпигель, предводитель гёзов, отчаянной голытьбы, самых мужественных борцов за независимость.

Вот строки, запавшие мне с детства:

«В городе Дамме, во Фландрии, в ясный майский день, когда распускались белые цветы боярышника, родился Уленшпигель, сын Клааса».

Крохотный, тихий городок Дамме существует. Издали машет крыльями путнику старая мельница, смотрится в канал. На кладбище лежит замшелая плита. Имя на ней стерлось, уцелел рисунок, возбуждающий догадки, — сова и зеркало, то есть «Уленспигел», если прочитать эти два слова по-фламандски. Молва уверяет — здесь, в родном Дамме, и похоронен Тиль.

«Страна Тиля Уленшпигеля» — вот еще одно широкоизвестное прозвание Бельгии.

В старинных городах — у каналов и горбатых мостиков Брюгге, Гента, на главной площади столицы, Брюсселя, с ее ажурной, отделанной мрамором ратушей, — ярость гезов словно застоялась в воздухе. В нашем веке доблестные предки вдохновляли поэта Эмиля Верхарна, воскресившего восстание в своих стихах:

Друзья! Они кричат: «Вы босяки, вы гезы!» Что ж, будем тезами! У нас, у босяков, В сердцах огонь, в руках железо, У босяков!

При Верхарне камни Бельгии, черепицы высоких крыш темнели от заводской копоти. Поэт назвал ее «город-спрут, горящий осьминог». Хозяин города буржуа ненавистен поэту. Обличая толстосумов, Верхарн писал:

Вы жирное житье в себе замуровали      С его добротностью скупой,      И снесью жадной и тупой, И затхлой плесенью затверженной морали.

С надеждой взирал он на тех, кто трудится. В стихотворении «Кузнец» исполин-рабочий кует будущее. Исчезнут лачуги и тюрьмы, счастье станет доступно всем, «как на полях цветы». Верхарн умер накануне нашего Октября, в его строках — предвидение революционных событий, потрясших мир. Недаром В. И. Ленин, по свидетельству Н. К. Крупской, любил величайшего бельгийского поэта.

Известен в нашей стране и Морис Метерлинк, автор пьесы «Синяя птица». Более полувека идет добрая, мудрая сказка на сцене Московского Художественного театра. Любопытен рассказ Станиславского о встрече с драматургом. Константин Сергеевич ожидал увидеть человека мечтательного, витающего в высотах фантазии, далекого от житейской практики. Метерлинк — деловитый, подтянутый, спортивной внешности — подкатил в автомобиле, снял с руки шоферскую перчатку. Автомашины были тогда еще редкостью.

«Голова в облаках, а ноги на земле» — так определяет поговорка характер бельгийца.

Страна выдающихся художников, сочинителей дала и замечательных инженеров. Зеноб Грамм сконструировал в Льеже, промышленном центре Валлокии, первую в Европе динамомашину. В Гейте начали отливать железобетон. В Антверпене на химическом заводе родился бакелит, один из первых видов пластмассы.

Как видишь, Бельгии есть чем гордиться.

История сурова к маленькой стране. И в нашем веке бельгийцам приходилось защищать свои очаги, плоды своего труда от врагов. Сплошным полем битвы стала Бельгия в первой мировой войне. Под Ипром германская армия применила газ, получивший название иприта. Поныне в Ипре в годовщину жестоких боев на башню ратуши поднимается горнист, трубит тревогу.

В 1940 году король Бельгии Леопольд открыл границы Гитлеру и подобострастна объявил себя «военнопленным», предложив своим подданным покориться. Но бельгийцы судили иначе.

Группы местных фашистов вздумали было встретить оккупантов музыкой карильонов. Но играть было некому, музыканты вдруг исчезли. Напрасно гитлеровские коменданты угрожали, сулили награды. Колокола Бельгии умолкли, карильоны не усладили слух оккупантов. Грозное молчание окутало звонницы.

«Бельгия сделалась для нас адом», — признал один высокопоставленный захватчик.

Фронт Сопротивления проходил всюду. Важнейший его штаб находился одно время в монастыре, монашеские облачения подпольщиков долго отводили глаза гестаповцам. Были и легенды рассказывают о Камилле Жоссе. Парализованный, неподвижный в своем кресле, он был для оккупантов страшнее армии противников. За его голову были обещаны огромные деньги.

Не смогли оккупанты остановить выход «Драпо руж» («Красное знамя»), газеты коммунистов. Патриоты черпали бодрость, читая сообщения о победах советских войск под Москвой, на Волге, на Дунае, о движении наших воинов на запад. Газета призывала бороться с фашистами оружием и саботажем: «Бельгийские заводы, бельгийские угольные шахты, бельгийские суда — не для Гитлера!»

Ты помнишь кладбище судов в Антверпене, где «Альтамаре» закончил свои странствия? Пассажирский лайнер участвовал в войне, и автор повести мог бы поведать об этом подробнее.

Многие моряки узнали о нападении гитлеровцев, будучи в плавании. Оторванные от родины, моряки-патриоты не изменили флагу, примкнули к союзникам. Такой вот «Альтамаре» брал на борт войска союзников, открывал свои трюмы для военных грузов, шел опасным фарватером, отбиваясь от фашистских самолетов.

А в портовом Антверпене то и дело раздавались взрывы, ломались краны, транспортеры. Пули настигали фламандских пособников Гитлера — «немцев на двести процентов», как они себя величали.

Когда к городу приблизились танки союзников и оккупанты начали разрушать город и порт, закладывать мины с часовым механизмом под зданиями, на складах, в кораблях, Антверпен восстал, закипели уличные бои. Ожил Тиль Уленшпигель — его имя несли на знаменах отряды Сопротивления. К приходу союзников крупнейшие сооружения, шлюзы, доки, предприятия были в руках вооруженного народа.

В Арденнах нашли себе укрытие партизаны.

Глухомань, ущелья, узкие тропы — по хрупкому, слоистому песчанику. Откос как будто не очень крутой, а попробуй-ка влезть! Там сформировалась внушительная антифашистская армия. В ней было немало и советских людей. Я прослышал о подвигах Анатоля, веселого, находчивого парня.

Однажды он отправился в деревню за продуктами. Вдруг боши… Оцепили местность, обыскали каждый дом. Смотрят — за околицу выезжает на велосипеде кюре. Спокойно этак поднял руку для благословения. И проехал! Боши и вообразить не могли, что в сутане — русский, партизан…

Как видишь, друзей у нас в Бельгии много.

Не по их воле обосновался ныне возле Брюсселя штаб Атлантического пакта. Этот военный союз был навязан маленькой стране правителями Соединенных Штатов и Англии.

Вот уже третье десятилетие атлантические вояки, пугая «советской угрозой», требуют денег, все больше денег на вооружение. Бельгия обязана строить военные аэродромы, базы для военных кораблей, снабжать новейшей техникой свою армию. Это обходится дорого, поэтому все меньше средств получают школы, университеты, библиотеки, больницы.

Генералы сеют панику, высчитывают во всеуслышание, за сколько часов советские танки, самолеты смогут достигнуть Брюсселя. Народ отвечает короткой фразой, которую я читал на стенке канала, на фабричной ограде, на плакате:

«Бельгия — вон из НАТО!»

Не будь тяжелых военных расходов, можно было бы сделать много полезного. Например, полнее освоить природные богатства, поднять добычу угля.

Бельгийские шахты устарели, уголь из Западной Германии стоит дешевле, быстрее раскупается. Проезжая по валлонскому «черному поясу», я видел заколоченные ворота, заброшенные, мертвые предприятия. Десятки тысяч людей уволены.

По всей стране количество безработных перевалило за четверть миллиона — цифра для Бельгии весьма значительная. Далеко не всем живется так благополучно, как семье Петерс, выведенной в трилогии Карлье. Увольняют в первую очередь женщин и пожилых людей, притом задолго до пенсионного возраста. «Нет мест» — это печальное извещение появляется все чаще, лишая надежды ищущих заработка. Часто нет мест и для оканчивающих учебу — молодежь с дипломами попадает со студенческой скамьи прямо в ряды безработных.

Трудные времена наступили и для тех, кто имеет работу. Цены непрерывно растут. В течение года картофель вздорожал в пять раз. А между тем Бельгия всегда обеспечивала себя дешевой картошкой и вывозила ее за границу.

Все это — признаки болезни, расстроившей хозяйство капиталистов.

Когда-то Бельгия слыла, в отличие от соседних стран, спокойным и невозмутимым захолустьем. Теперь, глядя на улицу, затопленную демонстрантами, не скажешь — «тихая Бельгия». Прозвище устаревшее, отмененное нашим бурным временем.

И в Бельгии, как везде в мире, люди поддерживают добрые усилия Советского Союза, который выступает за разоружение, за безопасность Европы.

В трилогии Карлье «Тайна «Альтамаре» отражены не все беды, постигшие страну, — писатель сосредоточил внимание на одной. Это небывалый рост преступности, который, впрочем, заметен всюду за пределами социалистического мира. Кражи и диверсии в порту — не выдумка, автор мог взять их из газетных репортажей. Они постоянно сообщают о грабежах, убийствах. На улице города вдруг раздаются выстрелы — полиция завязывает бои с шайкой бандитов. Образовались мощные международные организации преступников. С одной из них и столкнулись братья Петерс, герои «Тайны «Альтамаре».

Вожаки шаек так богаты и влиятельны, что правосудие против них бессильно. В тюрьму попадает лишь мелкая сошка. Газеты если и называют какого-нибудь банкира, замешанного в уголовных делах, то обычно добавляют с иронией или всерьез: «достаточные улики не обнаружены».

Уже нет границы между законным бизнесом и преступным — толстосумы всё меньше и меньше считаются с законами. У капиталистических фирм, у королей угля, стали, оружия, нефти состоят в подчинении армии уголовного сброда. На деньги, добытые темными аферами и прямым разбоем, кормятся, вооружаются группы фашистов. Они нападают на коммунистов, на сторонников мира, бросают бомбы, стреляют. Во многих странах раскрыты заговоры фашистов, добивающихся власти.

Приключения Яна, Марка и Боба завершаются благополучно. Мы порадовались за них, когда инспектор полиции арестовал Курносого и приз достался мальчикам. Но до полной победы еще далеко — главные преступники на свободе. И все же в столкновении с противником более опасным, чем штормы и буйные течения, юные герои трилогии Карлье получили закалку, которая, несомненно, пригодится им в борьбе за лучшее будущее. Автор хорошо показал нам, как взрослеют, набирают силы его герои.

На титуле бельгийского издания повести «Тайна «Альтамаре» значится: «Либера Б. Карлье, капитан дальнего плавания Государственного пароходства». И хотя начиная с 1957 года одна за другой выходили в свет его книги, он и поныне работает лоцманом Антверпенского порта. Но не потому, что, как многие западные писатели, он не может прожить на литературный заработок, а потому, что горячо увлечен своей профессией, сложным и романтичным трудом лоцмана, влюблен в Шельду, по которой водит суда. Отсюда и достоверность его повествования, основанная на прекрасном знании дела.

Это знание Карлье передает и читателю, заражая его любовью не только к романтике дальнего плавания, но и к повседневным кропотливым обязанностям моряка. Приключенческая, детективная фабула произведений Карлье всегда обогащена ценным познавательным материалом. Его книги пользуются неизменным успехом у бельгийских школьников и входят в программу по фламандской литературе. Многим они помогли в выборе профессии. Если и тебя влечет море, ты найдешь в произведениях Карлье немало полезных советов. Его герои — упорные, неутомимые умельцы. Но не только это обеспечило им популярность в Бельгии, где так высоко ценят мастерство и трудолюбие. Карлье хочет, чтобы его читатели росли честными, отважными, внушает им непримиримость ко всякому злу.

За плечами у писателя — суровая школа труда, заботы и надежды простых бельгийцев ему кровно близки. В трилогии «Тайна «Альтамаре» он с огромной теплотой нарисовал Антверпенский порт — кипучий мир тружеников моря, прославил дружбу, единодушие работающих людей. Писатель отчетливо видит врагов мира, зовет к бдительности. Нередко он обращается в своем творчестве к годам войны, ставит в пример читателям подвиги антифашистов. Его повести «Форум» выходит в эфир», «Поединок с танкером», «Канал» посвящены бойцам бельгийского Сопротивления. Ты можешь прочитать их, они вышли у нас в русском переводе.

Красной нитью через все написанное Либерой Карлье проходит мысль: борьба не кончена, многое еще предстоит сделать, чтобы отвести угрозу войны, обезвредить преступников всех мастей и рангов, оголтелых вояк, мечтающих повторить разбойничий поход Гитлера.

Писатель-антифашист, автор умных, занимательных книг, отстаивающих свободу и безопасность народов, Либера Карлье близок и тебе, юный советский читатель.

В. Дружинин

Примечания

1

Нет, нет! (англ.)

(обратно)

2

Автоматический светящийся буй. Датское слово vandlys (водяной фонарь) похоже на голландское waridluis (клоп).

(обратно)

3

Лаглинь — тонкий трос особой выделки.

(обратно)

4

Из шлюза (нем.).

(обратно)

5

До Лилло, пожалуйста (нем.).

(обратно)

6

Большое спасибо (нем.).

(обратно)

Оглавление

Часть первая. Тайна «Альтамаре»

Часть вторая. Аквалангист

Часть третья. Большие гонки

Послесловие Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg