«Такое взрослое детство»

Перед тобой, читатель, необычная книга. Книга, которая поможет тебе лучше представить сложные проблемы нашей недавней истории. И просто очень интересная книга о детстве, полном труда и лишений, но и огромной радости познания мира, общения с родной природой.

Важная особенность этой книги — она не придумана. Правда жизни выявляется в ней бесхитростно, очень естественно. Автор ее, Павел Иванович Старжинский, рассказывает о себе, о друзьях-товарищах — бывших «кулачатах» из уральского села. «Взрослое» детство дало ему не только физическую, но и нравственную закалку на всю жизнь.

Думается, что эта книга поможет нынешним юным полнее ощутить огромную жизнестойкость российского крестьянства, необходимость подлинно демократического отношения к величайшей в мире ценности — человеку, его личности, неповторимой, уникальной при всей похожести судеб, внешних обстоятельств…

Мне не верилось, что наш отец кулак. Потому что он не был похож на него. Кулак на картинках здоровенный и брюхатый, как супоросая свинья. В жилете с цепочкой от часов через все пузо, в юфтевых сапогах, лицо хитрющее, как у крысы. Отца же мать однажды недоростком обозвала. А разденется — плоский-плоский, как скамейка, никакого живота. И лицом приятнее всех отцов на хуторе. Кулака, поди, и называют мироедом оттого, что он весь мир поедом ест. Отец же со всеми хуторскими жил в согласии, уважали его.

Мой двоюродный брат Борька говорил, что отец наш никакой не кулак вовсе, а просто у нас больше, чем у других, коров и лошадей, земли тоже, а главное, отец батраков держал. Еще граммофон только у нас одних. На что уж седой Кулебский богат и самые сладкие яблоки только в его саду, а граммофона не имеет. Уж Борька-то все знает — человеку скоро десять стукнет, почти на полтора года старше меня.

Борька завораживал меня своей уверенностью, своим умением ловко проникать в чужие сады и выкручиваться, когда попадался с поличным. Мне постоянно хотелось подражать ему, но не получалось почему-то. Он знал намного больше меня, даже то, что ни ему, ни мне знать еще не полагалось.