«На тральщике»

Рисунки В. Голицына

Архангельским ребятам посвящаю

Сенька вырос в Семже на берегу Ледовитого океана. У входа в Мезенский залив, лицом к лютым штормам притулился поселок. Летом, когда в Мезень густо заходит суматошная семга, Сенька с отцом ловит дорогую: нежную рыбу, а под осень, перед самым зимним льдом, вкусную навагу.

Отец и дед у Сеньки — лоцманы. Кто не знает в Семже Кубасовых?

Стоит Сенька на берегу к смотрит, как отец выводит большой океанский пароход, доверху груженный розовым пахучим сосновым лесом.

Круглый год дует моряна[1] с хмурого Ледовитого океана на Мезенскую губу. Нет ничего опаснее этого ветра. От свирепого шторма меняется дно. Вот почему ни один иностранный пароход не в состоянии ни войти, ни выйти из Мезени без лоцмана, и ни один из иностранных капитанов, из тех, что поседели в море, ни за что не рискнет дорого стоящим пароходом.

На мостике у штурвала сутулится фигура Сенькиного отца.

Разворачивается стальная туша. Пароход, направляясь к выходу, рявкает медной выпаренной глоткой.

Не может оторваться от парохода Сенька. Хочется знать, как возьмет отец, вправо или влево, будет ли дальше так держать или ляжет на другой курс.

На облупившемся от ветра веснущатом лице кровь от раздавленных комаров. Опух глаз— мешает смотреть.

Пароход подняло на крутой волне. Стал поворачивать.

Сенька буркнул:

— Так и есть… Встрик полночнику[2]…

За полярным крутом на берегу Северной Двины лежит далекий порт Архангельск. Хорошо его знают иностранные моряки. В клубе, где мелькают золотые пуговицы щеголеватых английских штурманов и поблескивают на рукавах нашивки аккуратных голландцев, сдержанные, пропахнувшие душистым кэпстеном и карболовым мылом англичане, не горячась, спокойно спорят о китайских событиях.