«Доля секунды»

Дэвид Бальдаччи Доля секунды

Пролог

26 сентября 1996 года

Все произошло в какую-то долю секунды, но агенту Секретной службы США Шону Кингу это мгновение показалось бесконечно долгим. Очередная встреча с избирателями, организованная в ходе предвыборной президентской кампании, проходила в непрезентабельной гостинице в такой глуши, что связаться с вашингтонским начальством агентам можно было разве что через спутник. Стоя за охраняемым лицом, Кинг внимательно следил за толпой, прислушиваясь к указаниям, раздававшимся время от времени у него в наушнике. В большом зале было душно и влажно от огромного скопления людей, возбужденно размахивавших плакатами «Голосуй за Клайда Риттера». Со всех сторон к улыбающемуся кандидату протягивали детей, что особенно нервировало Кинга: за ними легко спрятать оружие. Детей было много, и Риттер их все целовал и целовал. Это опасное представление затянулось, и Шон почувствовал, что от напряжения у него начинается резь в желудке.

Толпа вдруг подалась вперед, почти к самой веревке, натянутой в качестве символического ограждения между переносными стойками, за которыми вдоль стены двигался Риттер. Кинг сразу же приблизился к нему вплотную и положил ладонь на потное плечо снявшего пиджак кандидата, чтобы успеть моментально его пригнуть, если вдруг возникнет такая необходимость. Встать перед ним Шон не мог, поскольку Риттер общался с народом. Этот кандидат всегда действовал по одной и той же схеме: рукопожатия, улыбки, пара слов для вечерних новостей, а напоследок он обычно целовал какого-нибудь симпатичного карапуза. И все это время Кинг молча следил за толпой, держа руку на мокрой от пота рубашке охраняемого лица и высматривая возможные угрозы.

Из задних рядов что-то крикнули, и Риттер тут же отозвался со свойственным ему своеобразным юмором. Толпа добродушно рассмеялась.

Но не все присутствующие были сторонниками Риттера, что не являлось секретом для тех, кто умеет читать мысли людей по их лицам. Кинг умел это делать не хуже, чем обращаться с оружием. Он особенно внимательно приглядывался к двум мужчинам в десяти футах справа. Те были в рубашках с короткими рукавами и узких брюках, а под такой одеждой оружие не спрячешь. Однако Шон явственно ощущал исходившую от них потенциальную угрозу. Он пробормотал несколько слов в микрофон, сообщая коллегам о своих опасениях, и посмотрел на часы, висевшие на противоположной стене. Десять часов тридцать две минуты. Это значит, что через три минуты все закончится и они отправятся в следующий город, где их будут ждать новые рукопожатия, улыбки, приветствия и поцелуи детей.

Тут взгляд Кинга невольно переместился в ту сторону, откуда раздался совершенно неожиданный звук. Картина, представшая перед глазами телохранителя, не могла не поразить его. Причем Кинг оказался единственным ее зрителем, поскольку все остальные за исключением Риттера, поглощенного общением с избирателями, находились к ней спиной.

Шон отвлекся всего лишь на мгновение или два, но оно вместило в себя слишком многое. Совсем рядом с Кингом что-то хлопнуло, будто на пол упала толстая книга. Он почувствовал, как ладонь, лежавшая чуть ниже плеча Риттера, стала мокрой. Но не от пота, а от крови. Пуля, поразившая кандидата в президенты, оторвала кусок кожи от среднего пальца Шона и отрикошетила в стену.

Толпа разразилась криками, которые быстро переросли в единый стон. Лица замелькали как маски на карнавале, и вдруг этот калейдоскоп взорвался, распавшись на множество бегущих ног и тел, а общий стон сменился истошными воплями со всех сторон. Люди расталкивали друг друга, пытаясь побыстрее оказаться как можно дальше от этого ужасного места, где на грязноватом полу второразрядного отеля недвижно лежал кандидат в президенты Клайд Риттер с пробитым пулей сердцем.

Взгляд Кинга уперся в представительного мужчину в твидовом пиджаке и очках, державшего в руке «смит-вессон» сорок четвертого калибра. Оружие было по-прежнему направлено туда, где только что стоял Риттер, — видимо, убийца собирался снова стрелять, если жертва поднимется или хотя бы шевельнется. Кинг дважды выстрелил из своего табельного пистолета. Убийца упал на месте, не проронив ни слова, будто был готов к такой участи и стоически принимал ее, как истинный мученик.

В тот день закончилась жизнь, по сути, трех человек — одним из них был Кинг.

Агент Секретной службы Шон Кинг, родившийся 1 августа 1960 года, умер 26 сентября 1996 года в местечке, о существовании которого впервые узнал в последний день своей жизни.

Двоих убитых впоследствии положили в гробы и похоронили. По ним скорбели люди, любившие их, или, по крайней мере, чтившие принципы, которые отстаивали усопшие. Шону Кингу повезло меньше. После смерти ему предстояло продолжать жить и нести бремя прошлого.

1

Восемь лет спустя

Автомобильный кортеж завернул на автостоянку под тень стоявших вокруг деревьев, и из салонов машин высыпали вспотевшие, усталые и раздраженные люди. Все они направились к уродливому белому каменному строению. За долгие годы оно много раз меняло свое назначение, а теперь выполняло функции похоронного бюро, где устраивались гражданские панихиды. Несмотря на убогий вид, оно пользовалось стабильным спросом по той простой причине, что являлось единственным заведением в радиусе тридцати миль, где родные и близкие могли попрощаться с усопшими.

Возле катафалков стояли мужчины, одетые в черное, с подобающе скорбными лицами. Несколько человек вышли из двери здания, прижимая к глазам платки. У входа на скамейке сидел старик в поношенном мешковатом костюме и потрепанной ковбойской шляпе, строгавший складным ножом деревянную палку. Типичная сельская глубинка с традиционной любовью к автогонкам на машинах и сентиментальным народным балладам.

Старик с любопытством взглянул на проходившую мимо процессию во главе с высоким представительным мужчиной, покачал головой и ухмыльнулся, показав немногочисленные и пожелтевшие от табака зубы. Затем он подкрепил силы, отхлебнув из фляжки, которую вытащил из кармана, и вернулся к резьбе по дереву.

Женщина лет тридцати с небольшим, одетая в черный брючный костюм, шла на шаг позади высокого мужчины. Раньше тяжелый пистолет в наплечной кобуре постоянно натирал ей бок, вызывая раздражение на коже, но со временем она нашла выход и пришивала к блузке в этом месте еще один слой ткани. А вот от дурацких шуточек коллег-мужчин — мол, все агенты-женщины должны носить двойные наплечные кобуры, чтобы грудь выглядела попышнее, — избавиться до сих пор так и не удалось. Да, в этом мире тестостерон по-прежнему правит бал.

Агент Секретной службы Мишель Максвел продвигалась по служебной лестнице необычайно быстро. Она, правда, еще не входила в отряд Белого дома, охранявший президента Соединенных Штатов, но была близка к этому. После неполных девяти лет в Секретной службе ее уже назначили старшим группы. Большинству агентов приходилось сначала проработать не меньше десяти лет в следственном отделе, и только потом они могли перевестись в службу охраны, да и то в качестве рядового сотрудника, но Мишель Максвел привыкла достигать своих целей быстрее других.

Нынешнее задание являлось своего рода смотринами перед ее почти решенным переводом в Белый дом, и она немного нервничала.

Заезд в похоронное бюро изначально не планировался, и потому оно не было предварительно обследовано агентами, что создавало определенные проблемы. Но это спонтанно принятое решение имело свои плюсы — знать, что здесь окажется кандидат в президенты, никто не мог.

Группа подошла к двери в здание, и Мишель попросила высокого мужчину, возглавлявшего процессию, подождать у входа, пока она с агентами осмотрит помещение. Внутри было тихо, в залах стояли гробы и витал запах смерти и скорби. Она расставила агентов на ключевых постах вдоль пути следования охраняемого лица и, связавшись по переговорному устройству с подчиненными, сообщила, что высокому мужчине, которого звали Джон Бруно, можно войти внутрь. Шумная процессия, громко топая и гомоня, двинулась по помещениям похоронного бюро, сопровождаемая укоризненными взглядами людей, собравшихся проститься с усопшими. Во время предвыборной кампании этот политик и его свита напоминали стадо слонов — вне зависимости от ситуации они к любой цели шли напролом, не замечая окружающих и сметая все вокруг. Охранники, сотрудники аппарата, официальные представители, спичрайтеры, журналисты, порученцы и прочая обслуга кандидата вели себя так, будто от них и только от них зависело будущее всей страны.

Пятидесятишестилетний Джон Бруно баллотировался на пост президента Соединенных Штатов Америки, но победить на выборах у него не было абсолютно никаких шансов. Он являлся независимым кандидатом, который пользовался поддержкой немногочисленной части электората, недовольной выдвиженцами от традиционных партий. Согласно закону, ему была предоставлена охрана Секретной службы, хотя и не такая многочисленная по сравнению с реальными кандидатами. Задача Мишель Максвел заключалась в том, чтобы с этим политиком ничего не случилось до дня голосования.

Раньше Бруно служил прокурором и прославился своей жестокостью в борьбе с преступным миром, в результате чего нажил немало врагов. Его политическая платформа была достаточно простой: он ратовал за снижение налогов и примат свободного предпринимательства. Что до бедных и слабых, тех, кому не под силу выжить в условиях ничем не обузданной конкуренции, то позиция Бруно была такова: в животном мире выживают сильнейшие, а слабые вымирают, почему же люди должны жить по другим законам? В основном именно поэтому у него и не имелось шансов на победу. Хотя американцы всегда восхищались крутыми парнями, но не до такой степени, чтобы голосовать за человека, лишенного какого-либо сострадания к обездоленным людям.

Бруно остановился у двери одного из залов прощания и вошел в него в сопровождении руководителя своего аппарата, двух помощников, Мишель и трех охранников. Вдова, сидевшая у гроба мужа, удивленно подняла лицо, закрытое вуалью, Мишель не могла разглядеть выражение ее глаз, но не сомневалась, что эта, по всей видимости, пожилая женщина была обескуражена таким внезапным бесцеремонным вторжением. Немного помедлив, вдова поднялась и отошла в угол, скорбно опустив плечи и голову.

— Он был моим единственным настоящим другом, — объявил кандидат, глядя на Мишель, — и я хочу попрощаться с ним наедине. Попрошу всех выйти! — добавил он тоном, не терпящим возражений.

— Я останусь с вами, — мягко возразила она. — Одна я.

— Нет! Это сугубо частное дело! — Бруно взглянул на женщину под вуалью, которую определенно сотрясали рыдания. — Боже милостивый, вы ее до смерти напугали! Это отвратительно и постыдно!

Мишель тяжело вздохнула. Да стоит ли препираться с этим типом? Что может с ним случиться в зале для панихиды? Неужели на него набросится старуха, которой наверняка за восемьдесят. Или вдруг оживет покойник?

В качестве компромисса Мишель попросила две минуты, чтобы осмотреть зал. Бруно нехотя согласился, и охранники быстро принялись за работу.

Через две минуты они доложили, что все в порядке. В зал ведет только одна дверь. Окон нет. Кроме старой женщины и покойника, внутри никого. Все под контролем. Не идеально, но вполне сносно. Мишель кивнула кандидату: тот мог остаться с вдовой с глазу на глаз, а потом они поедут дальше.

Бруно закрыл за собой дверь и подошел к открытому гробу, стоявшему на постаменте с белым покрывалом и украшенному чудесными цветами. У противоположной стены стоял еще один гроб, тоже открытый, но пустой. Каждый произнес: «Прощай, Билл», — и повернулся к вдове, которая снова вернулась на свое место. Он опустился перед ней на колени и осторожно взял за руку.

— Мне так жаль, Милдред, действительно жаль. Он был очень хорошим человеком.

Вдова, не снимая вуали, молча кивнула.

Вдруг выражение печали сошло с лица Бруно, и он быстро огляделся по сторонам:

— Ты сказала, что хочешь поговорить с глазу на глаз. Но у меня очень мало времени. Итак?

В ответ она дотронулась пальцами до щеки кандидата, а потом ее пальцы скользнули вниз, к его шее.

Бруно поморщился, почувствовав укол, и тут же упал, потеряв сознание.

2

Мишель расхаживала по коридору, нетерпеливо поглядывая на часы и слушая тоскливую заунывную музыку, беспрерывно разносившуюся из динамиков. Постепенно она прониклась ощущением, что если попасть в это заведение, не чувствуя печали, депрессии или желания покончить с собой, то за пять минут такой психологической обработки все это обязательно появится. Она злилась, что Бруно выставил ее за дверь, но вынуждена была уступить — кандидат в президенты все-таки, да и ситуация оказалась совершенно исключительной. Конечно, есть инструкция, по которой нельзя оставлять охраняемое лицо вне поля зрения, но жизнь постоянно вносила в нее свои коррективы и вынуждала идти на нарушения.

Мишель уже в пятый раз спросила самого опытного из охранников:

— Ты абсолютно уверен, что там все чисто?

Тот уверенно кивнул.

Подождав еще немного, она подошла к двери и постучала.

— Мистер Бруно? Нам пора, сэр. — Не услышав ответа, Мишель подавила тяжелый вздох, стараясь держать себя в руках. Она понимала, что за ее поведением с пристрастием наблюдают подчиненные — все они проработали в Секретной службе гораздо дольше ее. Только семь процентов из двух тысяч четырехсот агентов — женщины, а на руководящих постах их вообще можно пересчитать по пальцам. Спрос с них был особый. Она постучала еще раз. — Сэр? — Ответа не было, и Мишель, нажав на дверную ручку, опешила от изумления: — Дверь заперта!

Агент-старожил поднял на нее удивленные глаза:

— Наверное, он сам запер ее.

— Мистер Бруно, с вами все в порядке? — Она немного подождала и крикнула: — Сэр, или вы отзоветесь, или мы входим!

— Одну минуту! — Это был точно голос Бруно.

— Хорошо, сэр, но нам пора ехать. — Прошло еще две минуты. Мишель снова постучалась: — Сэр, мы уже опаздываем. — Она перевела взгляд на руководителя аппарата Фреда Дикерса: — Фред, может, ты попробуешь?

Они с Дикерсом по-разному смотрели практически на все жизненные вопросы и не собирались менять своих убеждений, но поскольку им приходилось общаться по двадцать часов в день, руководитель аппарата и старший группы телохранителей были вынуждены ладить между собой.

Дикерс кивнул.

— Джон, это Фред! Нам действительно пора. Мы здорово выбились из графика. — Он постучал в дверь. — Джон! Ты слышишь меня?

Что-то было явно не так. Мишель жестом предложила Дикерсу отойти от двери и снова постучала.

— Мистер Бруно, зачем вы заперли дверь? — Молчание. На лбу Мишель выступили капельки пота. Она на секунду задумалась и, решившись, громко крикнула через дверь: — Сэр, звонит ваша жена! Произошла серьезная авария, и пострадали ваши дети!

— Одну минуту! — опять послышалось в ответ.

Она обернулась к охранникам:

— Вышибайте дверь! Быстро!

Стоявший рядом с Мишель агент тут же попытался выбить замок плечом с разбегу, но тот устоял. Ворваться в помещение охране удалось только с третьей попытки.

Зал был пуст, если не считать покойника.

3

Похоронная процессия тронулась с места, и колонна из дюжины машин медленно двинулась по аллее, обсаженной деревьями. Не успело последнее авто скрыться за поворотом, как из здания выскочила Мишель с охранниками, которые тут же рассыпались в разные стороны.

— Перекрыть весь район! — крикнула она агентам, оставленным у машин кандидатского кортежа. Те немедленно бросились исполнять приказ. — Мне нужно подкрепление!.. Мне наплевать, где вы его возьмете! И свяжитесь с ФБР! — скомандовала она в переговорное устройство.

Теперь полетят головы. И прежде всего — ее голова. Но в любом случае надо вернуть Джона Бруно. Желательно живым.

Она увидела, как из фургонов прессы выпрыгивают журналисты и фотографы. Фотосессия в ритуальном помещении могла получиться очень выигрышной для кандидата, и Фред Дикерс настоятельно просил Бруно разрешить ее, но получил категорический отказ. Пресса была, естественно, очень недовольна. И теперь ее представители действовали с удвоенной энергией, сообразив, что назревающая сенсация стократно вознаградит их за недавнюю неудачу.

Прежде чем ее успели атаковать журналисты, Мишель обратилась к охраннику похоронного бюро:

— Вы следите здесь за порядком?

Он кивнул. Судя по округлившимся глазам и бледному лицу, паренек в охранной форме мог сейчас запросто лишиться чувств или намочить в штаны.

Она показала на удалявшуюся похоронную процессию:

— Чьи это похороны?

— Харви Килбрю, его везут в Мемориал-гарденс.

— Я хочу, чтобы вы их остановили!

Тот опешил.

— Я не совсем понял…

— Только что произошло похищение человека. А это, — Мишель кивнула на процессию, — отличная возможность незаметно вывезти его отсюда, верно?

— Да, — медленно произнес он, — наверное.

— Я хочу, чтобы вы обыскали каждую машину, особенно катафалк. Это понятно?

— Катафалк? Но, мэм, там же Харви!

Мишель посмотрела на него внимательнее. Охранник выглядел неотесанным увальнем, но выбирать не приходилось: этот парень — официальное лицо, и единственный, кто может им помочь в данной ситуации. Скользнув взглядом по его бирке с именем, она произнесла нарочито спокойным голосом:

— Офицер Симмонс, сколько вы уже занимаетесь охранным бизнесом?

— Около месяца, мэм. Но у меня есть разрешение на ношение оружия. С восьми лет хожу на охоту. Могу отстрелить у комара крылья.

— Замечательно! — Месяц… А выглядит так, как будто первый день на службе. — Слушайте меня внимательно, офицер Симмонс. Не исключено, что похищенный человек находится без сознания. А катафалк — отличное средство для транспортировки человека без сознания, так ведь?

Паренек кивнул, начиная, видимо, понимать, что она имеет в виду.

Тогда Мишель резко скомандовала:

— А теперь быстро остановить кортеж и проверить все машины!

Симмонс бросился бежать со всех ног. Мишель велела нескольким агентам отправиться с ним, а другим — в похоронное бюро, которое следовало тщательно обыскать. Не исключено, что Бруно прячут где-то внутри.

Затем она пробралась сквозь группу журналистов и фотографов и устроила командный пункт внутри здания. Там Мишель сверилась с местными картами и отдала новое распоряжение оцепить всю территорию вокруг ритуальной конторы радиусом в милю.

Оставалось самое тяжелое и неприятное… Она позвонила начальству и произнесла слова, которые означали крушение ее карьеры в Секретной службе.

— Это агент Мишель Максвел, старший группы охраны Джона Бруно. Докладываю, что мы… что я потеряла охраняемое лицо. Судя по всему, Джон Бруно похищен. Сейчас организован поиск, местные правоохранительные органы и ФБР в известность поставлены. — И она сразу же почувствовала, как топор, занесенный над ее головой, начал опускаться.

Мишель присоединилась к другим агентам, тщательно проверявшим ритуальное бюро в надежде обнаружить Бруно. В зале прощания, где исчез кандидат, Мишель подозвала к себе одного из своих сотрудников, проводивших обыск в этом помещении. Это был ветеран службы и хороший специалист.

— Как, черт возьми, такое могло произойти?!

Охранник недоуменно покачал головой:

— Здесь все было чисто, Мик, клянусь.

На службе Мишель часто называли по мужски — Мик, что, как она в душе признавала, было не так уж и плохо.

— Вы проверили вдову? Допросили?

Агент скептически посмотрел на нее:

— Что, надо было устроить старухе допрос с пристрастием, когда в пяти футах стоит гроб с телом ее мужа? Мы проверили ее сумку, но я решил, что личный досмотр с раздеванием донага вряд ли здесь уместен. — Помолчав, он добавил: — У нас было на все про все лишь две минуты. Покажи мне человека, которому хватит этого времени.

Тут Мишель поняла, что в данной ситуации каждый агент ее группы будет выгораживать только себя, чтобы не лишиться федеральной пенсии. Но, давая охранникам всего две минуты, она, пожалуй, действительно сглупила. И лишь сейчас Мишель проверила дверную ручку — при закрытии двери та автоматически запирала замок.

Она попросила позвать организатора похорон. Тот выглядел даже бледнее, чем подобало людям его профессии. Мишель поинтересовалась, действительно ли в гробу лежало тело Билла Мартина. Последовал утвердительный ответ.

— А вы уверены, что женщина, сидевшая здесь, была вдовой Мартина?

— О какой женщине вы говорите?

— В этом зале сидела женщина, одетая во все черное и в вуали.

— Я не знаю, была ли это миссис Мартин или нет. Я не видел, как она входила.

— Мне нужен домашний телефон миссис Мартин. И никто из работников не должен уходить, пока не приехали люди из ФБР и не поговорили с ними. Это понятно?

Гробовщик побледнел еще сильнее, если такое было возможно:

— ФБР?..

Мишель отпустила беднягу, и ее взгляд упал на гроб и пол возле него. Она наклонилась, чтобы поднять несколько упавших лепестков. Ее глаза оказались на уровне покрывала, лежавшего на пьедестале. Мишель осторожно подняла ткань: под ней находилась деревянная обшивка. Мишель постучала по ней, и звук оказался гулким: пьедестал был полым. Надев перчатки, она сняла одну деревянную панель — внутри мог свободно уместиться человек.

Тут к ней подошел один из агентов с каким-то прибором в пластиковом пакете.

— Похоже на звуковое записывающее устройство, — доложил он.

— Значит, мы слышали не Бруно, а запись его голоса?

— Ну да. Наверное, похитители сделали эту запись раньше, а включили, когда выбирались отсюда, чтобы сбить нас с толку и выиграть время. Они решили, что фраза «Одну минуту» подойдет в качестве ответа на большинство вопросов. Упомянув детей Бруно, вы явно застали их врасплох, но другого ответа у них не было. Здесь наверняка где-то спрятан беспроводной микрофон.

Мишель прочитала его мысли.

— Потому что они должны были нас слышать, чтобы включить запись, когда мы обратимся к Бруно?

— Точно. — Он показал на противоположную стену, где был отогнут кусок стенной обшивки. — Там есть дверь, за которой идет проход вдоль стены.

— Значит, это и есть путь отхода похитителей. — Мишель вернула агенту пластиковый пакет. — Положи его там, где нашел. Я не хочу выслушивать нотации фэбээровцев о том, как важно ничего не трогать на месте преступления.

Они с агентом прошлись по обнаруженному проходу. У двери, ведущей к выходу позади дома, стояла каталка с пустым гробом. Они вернулись в зал прощания и снова позвали устроителя похорон.

Проход вдоль стены его озадачил.

— Я понятия не имел, что он здесь есть.

— То есть как? — не поверила Мишель.

— Мы работаем здесь всего пару лет, с тех пор как наше старое здание ритуальных услуг окончательно пришло в упадок и его нельзя было больше эксплуатировать. А это здание раньше использовалось в самых разных целях. Владельцы похоронного бюро решили ограничиться минимальными ремонтными работами, а в этом зале ничего практически и не менялось. Я представления не имел, что здесь есть еще одна дверь и проход.

— А кому-то определенно об этом было известно, — холодно заметила Мишель. — Дверь из прохода ведет на улицу за домом. Об этом вы тоже ничего не знали?

— Нет. В задней части здания располагаются кладовые помещения, куда мы попадали изнутри дома.

— Вы сегодня не видели позади здания никаких припаркованных машин?

— Нет.

— А раньше?

— Тоже нет, но я вокруг здания никогда и не хожу.

— И остальные ваши сотрудники ничего не видели?

— Мне надо у них спросить.

— Нет, я спрошу об этом сама.

— Могу вас заверить, что наше заведение очень уважаемое.

— У вас есть тайные проходы и двери на улицу. Вас никогда не волновали проблемы безопасности?

Мастер похоронных дел посмотрел на нее с недоумением:

— Здесь не как в большом городе. Серьезных преступлений никогда не было.

— Что ж, теперь эта традиция нарушена. Вы нашли номер телефона миссис Мартин?

Он протянул ей листок, и она позвонила. Трубку никто не взял.

Оставшись в одиночестве, Мишель предалась горестным мыслям. Столько лет тяжелого труда, потраченного на то, чтобы доказать свою профессиональную пригодность, оказались напрасными. У нее не было даже утешения, что ее карьеру остановила пуля убийцы, когда она спасала подопечного, прикрыв своим телом. Ее работа в Секретной службе завершилась позором, и на избранной ею профессии теперь можно ставить крест. Прежней Мишель Максвел больше не существовало.

4

Похоронный кортеж остановили, и все машины, в том числе и катафалк, обыскали. Когда сняли крышку гроба, то в нем действительно оказалось тело Харви Килбрю — любимого отца, деда и мужа. Практически все, кто провожал его в последний путь, были пожилыми людьми, которых до смерти напугали агенты в штатском с оружием в руках. Похитителей в похоронной процессии не обнаружили, но все равно все машины и катафалк завернули обратно.

Охранник Симмонс подошел к агенту Секретной службы, который садился в машину, чтобы возглавить кортеж на пути к похоронному бюро.

— Какие будут дальнейшие указания, сэр?

— Мне нужно, чтобы за этой дорогой было установлено наблюдение. Всех, кто будет въезжать, останавливай и разворачивай обратно. Всех, кто попытается выехать, останавливай и проверяй документы. Мы пришлем тебе смену, как только сможем. До тех пор ты должен постоянно находиться здесь. Все ясно?

Симмонс явно нервничал:

— Похоже, дело здесь нешуточное, так ведь?

— Сынок, это самое значительное событие во всей твоей жизни. Будем надеяться, что все обойдется. Хотя лично я в этом сильно сомневаюсь.

К ним подошел другой агент:

— Я не поеду, Чарли. Вряд ли стоит оставлять этого парня совсем одного.

Чарли с удивлением взглянул на коллегу:

— Ты уверен, что хочешь остаться здесь, а не присоединиться к остальным, Нил?

Тот мрачно улыбнулся в ответ:

— Я не хочу сейчас приближаться к Мишель Максвел ближе чем на милю. Я останусь с парнишкой.

Нил Ричардс сел в фургон Симмонса, который развернул его таким образом, чтобы заблокировать дорогу. Они молча наблюдали, как кортеж машин с агентами и участниками похорон скрылся из виду, после чего переключили внимание на наблюдение за прилегающей территорией. Никого не было видно. Симмонс с такой силой сжимал рукоятку пистолета, что кожа на перчатке потрескивала от натяжения. Он прибавил звук на полицейской рации, настороженно взглянул на агента и спросил, нервно повысив голос:

— Я знаю, что вы, наверное, не имеете права говорить, но что, черт возьми, там все же произошло?!

Ричардс даже не повернулся:

— Ты прав, я не имею права ни о чем рассказывать.

— Дело в том, что я вырос здесь и знаю местность как свои пять пальцев. Если бы мне надо было кого-то тайком вывезти, я бы воспользовался старой разбитой дорогой в полумиле отсюда. По ней можно сразу выехать на шоссе, сократив путь на пять миль.

На этот раз Ричардс повернулся к охраннику:

— А если поподробнее?

В следующее мгновение агент Секретной службы Нил Ричардс лежал на сиденье лицом вниз, а посередине его спины расплывалось маленькое красное пятно от пулевого отверстия. Находившаяся в кузове фургона женщина сняла глушитель с небольшого пистолета. Она пряталась в потайном отсеке кузова с двойным дном. Громкий треск рации Симмонса скрыл легкий шум, когда убийца выбиралась наружу.

— Пуля дум-дум небольшого калибра, — пояснила женщина. — Такие всегда остаются в теле. Так меньше грязи.

Симмонс улыбнулся:

— Как заметил один из охранников, это самое значительное событие в моей жизни.

Он снял с мертвого агента беспроводной микрофон с элементом питания и забросил подальше в лес. После этого Симмонс развернул фургон и направился в противоположную сторону от похоронной конторы. Через восемьсот ярдов он свернул на поросшую травой проселочную дорогу, где выбросил тело агента Ричардса в близлежащий овраг.

Симмонс говорил правду — эта дорога была идеальным путем отхода. Проехав еще двести ярдов и сделав два поворота, фургон оказался у заброшенного амбара с просевшей крышей и распахнутыми воротами. Поставив машину в амбар, где уже находился белый пикап, Симмонс закрыл ворота.

Из кузова фургона вылезла женщина. Теперь она совсем не походила на пожилую вдову, оказавшись молодой светловолосой девушкой в джинсах и белой футболке, со стройным и тренированным телом. За свою короткую жизнь она сменила немало имен — теперь ее звали Таша. Она была такой же опасной, как и Симмонс, но еще более безжалостной. Таша обладала очень важным достоинством совершенного убийцы — ее никогда не мучили угрызения совести.

Симмонс скинул форму, под которой оказались джинсы и футболка, затем снял парик, накладные бакенбарды и брови, а также избавился от других следов маскировки. В похоронном бюро он прятался в полом пьедестале под гробом Билла Мартина, а после того как они с Ташей перетащили Джона Бруно в фургон, сыграл роль офицера Симмонса.

Сообщники вытащили из фургона большой короб, где находился Бруно. На случай проверки на этот короб была нанесена маркировка фирмы, производящей сельхозоборудование. Внутри пикапа стоял большой ящик для инструментов, в который переложили и заперли тело Бруно. По бокам и сверху ящика были просверлены вентиляционные отверстия, а внутри он оказался обит мягкой тканью. Затем на дно пикапа похитители уложили тюки сена, хранившиеся в углу амбара, так что ящика оказалось практически не видно. Усевшись в кабине, молодые люди надели бейсболки с эмблемой компании «Джон Дир», поставщика сельхозтехники, выехали из амбара и по той же проселочной дороге через пару миль выбрались на шоссе.

Им навстречу с сиренами неслись многочисленные полицейские машины, спешившие, вне всякого сомнения, на место преступления. Но один молодой полицейский все же успел улыбнуться симпатичной девушке на пассажирском сиденье пикапа. Таша тоже игриво улыбнулась в ответ и помахала рукой. Пикап продолжил свой путь, увозя в кузове находившегося без сознания кандидата в президенты.

За две мили перед ними ехал пожилой мужчина, который строгал палочку у входа в похоронную контору, когда туда прибыл Джон Бруно со своей свитой. Он покинул насиженное место на несколько минут раньше приказа Мишель Максвел перекрыть все дороги. Мужчина ехал один на стареньком дребезжащем «бьюике». Только что ему сообщили, что Бруно удалось благополучно вывезти, а единственной жертвой стал агент Секретной службы, решивший составить компанию человеку, которого считал совершенно безобидным.

После такой длительной и трудоемкой подготовки настало время пожинать плоды, и мужчина не смог сдержать довольной улыбки.

5

Красный «форд-эксплорер» остановился у строения из кедрового бруса, затерянного в густом лесу. Оно было сделано очень искусно, и, несмотря на большие размеры, жил в нем всего один человек. Из машины вылез мужчина и потянулся, разминая мышцы. Было еще совсем рано, и солнце только начало свой путь по небу.

Шон Кинг поднялся по широким, сделанным вручную деревянным ступеням и открыл дверь дома. Он прошел в просторную кухню, включил кофеварку и, ожидая, пока наполнится чашка, огляделся по сторонам, любуясь выверенными пропорциями оконных проемов. Шон построил этот дом за четыре года, в основном своими руками, а жил в то время в небольшом трейлере на краю участка в пятнадцать акров, который находился в горах Блю-Ридж в тридцати пяти милях к западу от Шарлотсвилла.

Убранство дома включало кожаные кресла, мягкие диваны, деревянные столы, восточные ковры, медные светильники, длинные полки, заставленные книгами разных форматов, картины маслом и пастелью, в основном местных художников, и другие предметы, которые люди обычно собирают всю жизнь или получают по наследству. А в свои сорок четыре года Кинг прожил уже две жизни и не имел ни малейшего желания снова начинать все с нуля.

Шон поднялся на второй этаж, прошел по балкону и оказался в спальне. Как и во всем доме, здесь царил идеальный порядок и каждая вещь лежала на своем строго отведенном месте.

Он снял полицейскую форму, залез под душ и смыл с себя пот после ночи патрулирования. Побрившись, он вымыл голову и подставил под горячую воду шрам на среднем пальце, чтобы распарить кожу. Кинг давно уже свыкся с этим маленьким сувениром, напоминавшим о работе в Секретной службе.

Если бы он остался в президентской охране, то не жил бы сейчас в чудесном деревянном доме в самом сердце живописной центральной Виргинии. Его жилищем стало бы какое-нибудь типовое строение в навевающем тоску пригороде Вашингтона неподалеку от окружной дороги, и он все еще был бы женат. И Шон так и не решился бы сменить свою беспокойную профессию на доходную адвокатскую практику. И уж наверняка не стал бы добровольным полицейским на одну ночь в неделю в качестве своего вклада в процветание местной общины. Сейчас он бы готовился сесть на борт самолета, смотрел бы на улыбавшихся и постоянно вравших политиков, целовавших детей для рекламных снимков, и терпеливо ожидал, когда кто-нибудь решит расправиться с тем, кто находится под его защитой. Что это была за мука, включая бесконечные перелеты и таблетки от колик в желудке!

Он переоделся в костюм и галстук, расчесал волосы, выпил на террасе кофе и просмотрел газету. Первая страница была почти целиком посвящена похищению Джона Бруно и начавшемуся расследованию ФБР. Кинг внимательно прочитал все статьи, связанные с похищением, обращая внимание на каждую подробность.

Он включил телевизор, нашел новостной канал и прослушал сообщение о гибели ветерана Секретной службы Нила Ричардса, у которого была жена и четверо детей. Это событие — настоящая трагедия, но по крайней мере Секретная служба заботится о тех, кто остался без кормильца. Семья Нила Ричардса нуждаться не будет. Конечно, такая забота не заменит потери отца и мужа, но все же это лучше, чем ничего.

Затем диктор сказал, что ФБР отказалось от комментариев.

— Конечно, отказалось, — произнес Кинг вслух. ФБР никогда не давало комментариев ни по каким вопросам, но в конце концов кто-то обязательно о чем-то кому-то проговорится, а у того окажется друг в «Пост» или «Таймс», и все всё узнают. Правда, что стало известно всем, нередко оказывалось липой. Но в любом случае ненасытный информационный аппетит прессы требовалось хотя бы частично утолять — держать ее совсем уж на голодном пайке не могла позволить себе ни одна организация, даже ФБР.

Затем внимание Шона на экране привлекла женщина, стоявшая возле группы людей на подиуме. Кинг сразу узнал в ней агента Секретной службы. Он хорошо знал эту породу. В женщине безошибочно узнавались столь хорошо знакомые ему черты профессионала — спокойствие и в то же время постоянная настороженность. И еще в ней было что-то такое, что он не сразу мог определить. Кажется, нечто похожее на вызов.

Один из тех, кто стоял на подиуме, объявил, что Секретная служба оказывала максимальное содействие расследованию ФБР, но в то же время проводила и свое. Кинг по собственному опыту знал, что этим занимается инспекционный отдел, который буквально вынул из него всю душу после убийства Риттера. Он не сомневался, что виновник случившегося был уже назначен и его имя станет достоянием общественности, как только все заинтересованные стороны окончательно между собой договорятся.

На этом пресс-конференция закончилась, женщина направилась к черному седану и села в него. Репортер сообщил, что Секретная служба запретила ей общаться с прессой, а диктор услужливо пояснил, что женщину звали Мишель Максвел и она возглавляла группу агентов, охранявших Джона Бруно.

Зачем вообще выставлять ее перед камерами? Кинг тут же сам ответил на свой вопрос: показать всем лицо виновного. Обычно Секретная служба защищала своих до конца: проколы случались и раньше, но агентов, их допустивших, отправляли в административные отпуска и потом давали новые назначения. Однако на сей раз, похоже, было оказано политическое давление с требованием сурово покарать виновного.

«Вот она, парни! — как бы объявляла Секретная служба. — Берите ее с потрохами!»

Теперь Кингу стало ясно, почему в поведении этой женщины он заметил скрытый вызов. Она отлично понимала, что происходит. Она присутствовала на собственной казни, и это ей, конечно, не нравилось.

Кинг отпил кофе, откусил кусок тоста и вновь взглянул на экран:

— Ничего не поделаешь, Мишель, на тебе уже поставили крест.

Затем в телевизоре появилась фотография Мишель Максвел, и о ней рассказали поподробнее. Окончив среднюю школу с отличными оценками и большими достижениями в баскетболе и легкой атлетике, она продолжила обучение в Джорджтаунском университете, переключилась на другой вид спорта и стала серебряным призером Олимпийских игр по академической гребле. После года работы в полиции своего родного штата Теннесси она поступила в Секретную службу и быстро продвигалась по карьерной лестнице, пока в конце концов не дослужилось до того, чтобы стать козлом отпущения.

Кинг поймал себя на мысли, что думал о ней как о представителе сильного пола. В чем-то она действительно напоминала мужчину: высокий рост, уверенная походка, атлетические плечи — без сомнения, от занятия греблей — и скулы, указывавшие на упорство, граничившее с упрямством. Тем не менее никто бы не отказал ей в женственности. Несмотря на широкие плечи, она выглядела очень стройной, а формы ее тела были плавными и округлыми. Прямые черные волосы до плеч, как регламентировалось Секретной службой, смотрелись эффектно и стильно. Особо выделялись зеленые умные глаза, от которых ничего не ускользало. В Секретной службе такой все замечающий взгляд являлся необходимостью.

Мишель не отличалась классической красотой, но явно пользовалась у мужчин успехом. В старших классах мальчишки наверняка не раз выясняли между собой отношения за право лишить ее девственности. Но, судя по ее виду, Кинг не сомневался: если кому-то и удалось добиться расположения Мишель, то только на ее условиях.

Продолжая смотреть на экран, он подумал, что и после Секретной службы жизнь продолжается. Можно все начать заново и вопреки всему даже стать относительно счастливым, но забыть о случившемся и вычеркнуть эту страницу прошлого из памяти не удастся — это он знал по собственному опыту.

Кинг взглянул на часы. Пора вернуться к своей работе по составлению завещаний, оформлению аренды и других юридических документов. Конечно, это не слишком увлекательное занятие, которое не способствует выделению адреналина, но пережитых в Секретной службе треволнений ему вполне хватит на несколько жизней.

6

Кинг выгнал из гаража свой «лексус» с откидным верхом и, развернувшись, отправился на работу — уже во второй раз за последние восемь часов. Извилистая дорога пролегала по живописным местам, где на глаза то и дело попадалось разное зверье. Машин было не много, и только при подъезде к городу их поток увеличился.

Наконец «лексус» Кинга въехал на Мэйн-стрит — единственную широкую улицу в маленьком и относительно новом городке Райтсбурге, располагавшемся ровно посередине между крупными муниципальными центрами — Шарлотсвиллом и Линчбургом. Шон припарковался на стоянке возле двухэтажного дома из белого кирпича, где помещалась адвокатская контора «Кинг и Бакстер», как горделиво сообщала висевшая при входе табличка.

Когда страсти после убийства Клайда Риттера улеглись, Шон оставил Секретную службу, завершил прерванное обучение в университете и, получив диплом, открыл свою адвокатскую контору в Райтсбурге. Теперь он добился известности и был в приятельских отношениях со многими уважаемыми жителями города. Шон не уклонялся от участия в мероприятиях на благо местной общины — в частности, патрулировал улицы на добровольной основе. Будучи одним из наиболее видных холостяков Райтсбурга, он встречался с женщинами, когда хотел, и не встречался, когда не хотел. Ему нравилась нынешняя работа, у него было много свободного времени и мало забот. Его жизнь протекала размеренно, по установленным им самим правилам. Он был всем доволен.

Вылезая из «лексуса», Кинг увидел знакомую женщину и попытался снова забраться в машину, но она его уже заметила и бросилась навстречу.

— Привет, Сьюзен, — не слишком доброжелательно сказал он, прихватывая портфель с пассажирского сиденья.

— Привет! А вы выглядите усталым. Даже не представляю, как вы все успеваете.

— Успеваю — что?

— Днем работаете адвокатом, а ночью — полицейским.

— Добровольным полицейским, Сьюзен, и только одну ночь в неделю. Если честно, то самым значительным событием прошлой ночи было успеть свернуть в сторону, чтобы не задавить опоссума.

— Держу пари, что, когда вы работали в Секретной службе, вам приходилось не спать сутками. Это так интересно, хотя наверняка очень утомительно.

— Так только кажется, — бросил он и двинулся в сторону офиса.

Она пошла за ним.

Судя по всему, Сьюзен Уайтхед — красивая женщина, чуть за сорок, разведенная, богатая, — решила во что бы то ни стало сделать его своим четвертым мужем. Кинг занимался ее последним разводом и знал из первых рук о ее мстительности и вздорности. Его личные симпатии были целиком на стороне ее мужа номер три — тихого, застенчивого человека, который не выдержал постоянного психологического прессинга со стороны жены и в конце концов сорвался и сбежал в Лас-Вегас, где провел четыре дня, пьянствуя, играя и предаваясь плотским утехам. После развода он стал гораздо беднее, но, вне всякого сомнения, намного счастливее. Кингу вовсе не улыбалась перспектива прийти ему на замену.

У самых дверей в офисное здание Сьюзен остановила его:

— Я устраиваю небольшую вечеринку в субботу и надеюсь, что вы примете в ней участие.

Он мысленно прикинул, чем собирался заняться в субботу, сообразил, что ничем, но все равно сказал не моргнув глазом:

— Спасибо за приглашение, но в субботу я, к сожалению, занят. Может, в следующий раз.

— У вас столько планов, Шон. Надеюсь, когда-нибудь в них найдется место и для меня, — игриво произнесла она.

— Сьюзен, мне кажется, что адвокату и клиенту не следует переходить определенную черту.

— Но я больше уже не являюсь вашим клиентом!

— Пусть даже с бывшим клиентом, уж поверьте мне на слово. — Он открыл входную дверь и добавил, обернувшись: — Всего самого доброго!

Шон вошел в здание, убедился, что женщина не пошла за ним, с облегчением вздохнул и начал подниматься по ступенькам к себе в офис.

Он почти всегда приезжал первым. Его партнер Фил Бакстер занимался в фирме судебными делами, а на Кинге было все остальное: завещания, доверенности, недвижимость, сделки и прочее, приносившее регулярный доход. За тихими фасадами зданий, разбросанных по всему Райтсбургу, скрывались большие деньги. Звезды экрана, промышленные магнаты и другие богатые люди считали этот городок своим домом. Они любили его за красоту, уединение и комфорт в виде отличных ресторанов, магазинов, избранного общества и первоклассного университета совсем рядом — в Шарлотсвилле.

Фил был типичной совой и работал до глубокой ночи, а Кинг, напротив, вставал очень рано и к пяти уже возвращался домой. Там он начинал что-нибудь мастерить, или отправлялся на рыбалку, или просто катался по озеру, примыкавшему прямо к его дому, пока Бакстер продолжал трудиться в конторе. Вдвоем они отлично дополняли друг друга.

Он открыл дверь и вошел в офис. Еще не было восьми часов, и секретарша появится позже.

Первое, что бросилось ему в глаза, — опрокинутый стул, а потом он увидел, что бумаги, которые должны лежать на столе секретарши, валяются на полу. Его рука инстинктивно потянулась к кобуре с пистолетом, но оружия у него с собой не было. При нем находилось только дополнение к завещанию, которое могло испугать разве что потенциальных наследников. Кинг поднял с пола тяжелое пресс-папье, огляделся и похолодел.

На полу были кровавые следы, которые вели в кабинет Бакстера. Шон двинулся вперед, держа пресс-папье наготове, а другой рукой достал мобильный телефон и, набрав 911, тихо и четко сообщил диспетчеру о происшествии. Он потянулся было к дверной ручке, но, подумав, обернул ручку носовым платком, чтобы не испортить возможных отпечатков. На пороге Кинг напрягся, готовясь отразить возможное нападение, хотя и был уверен, что в комнате никого нет. Он оглядел погруженное в полумрак помещение и включил локтем свет.

Прямо перед ним на боку лежало тело: единственный выстрел в середину груди с выходным отверстием на спине. Убитый не был Филом Бакстером, однако Кинг хорошо его знал. И Шону сразу стало ясно, что его спокойная и размеренная жизнь закончилась.

7

Мужчина, сидевший в «бьюике», наблюдал, как полицейские машины примчались к офису Кинга и копы бросились внутрь. С тех пор как он сидел у похоронного бюро, когда похитили Джона Бруно, где выдавал себя за старика, строгавшего палку, его внешность сильно изменилась. Тогда он был в грязной и потрепанной одежде на два размера больше, у него были седые волосы и неухоженные усы. Он держал в руке фляжку с самогоном и катал во рту комок жвачки. Он мастерски вошел в образ опустившегося старика.

Теперь мужчина был моложе лет на тридцать и имел весьма ухоженный вид. Он методично жевал намазанный маслом бублик и запивал черным кофе, размышляя над тем, какой будет реакция Кинга на мертвое тело в офисе. Сначала шок, затем, возможно, злость, но не удивление — вряд ли бывший агент удивится трупу, если хорошенько подумать.

Он включил радио, настроенное на местный канал новостей, и прослушал восьмичасовой выпуск, который начался с похищения Джона Бруно — главного события для всех новостных служб мира. В Штатах оно оттеснило на второй план, пусть и временно, даже события на Ближнем Востоке и американский футбол.

Слизнув с пальцев масло и кунжутные семечки, мужчина продолжал слушать. Дальше шло сообщение о руководителе группы охраны Мишель Максвел, которую отправили в административный отпуск, что, как он знал, было в одном шаге от крушения профессиональной карьеры.

Итак, женщина выведена из игры, по крайней мере официально. А неофициально? Именно поэтому он так внимательно разглядывал ее, когда Максвел проходила мимо в тот памятный день. Нельзя было исключить, что на каком-то этапе им снова придется столкнуться. Он ранее тщательно изучил всю ее предыдущую жизнь, но так и не смог ответить на вопрос, что она станет делать в случае серьезных служебных неприятностей. Закроется дома и погрузится в уныние или, напротив, ринется в бой, невзирая ни на что? Глядя на нее в тот день, он пришел к выводу, что последнее более вероятно.

Он снова переключил внимание на события, разворачивавшиеся перед ним. Горожане, шедшие на работу или в магазины, начали собираться у адвокатской конторы, куда приехала еще одна полицейская машина, а за ней — микроавтобус со следственной бригадой. Жителям респектабельного Райтсбурга такое зрелище было в новинку, а люди в форме выглядели явно растерянными, что доставляло истинное удовольствие мужчине в «бьюике», продолжавшему жевать бублик. Он так ждал и так долго готовился к этому, что теперь намеревался полностью насладиться происходящим. И то ли еще будет!

Он снова заметил женщину, которая ранее подходила к Кингу на стоянке. Подруга? Скорее будущая любовница, заключил он, наблюдая за их беседой. Взяв фотоаппарат, он сделал пару ее снимков. Мужчина полагал, что Кинг вскоре выйдет на улицу, но в конце концов пришел к выводу, что этого может и не произойти.

В багажнике «бьюика» лежала сумка на «молнии», где хранился особый предмет, который должен был появиться в очень конкретном месте. И сейчас предоставлялась отличная возможность претворить задуманное в жизнь.

Выбросив остатки завтрака в мусорный ящик на обочине, мужчина завел двигатель, и машина тронулась. Проезжая мимо офиса Кинга, он довольно ухмыльнулся. Заметив все ту же знакомую Кинга, стоявшую у адвокатской конторы, мужчина на мгновение задумался и решил, что очень скоро с ней увидится.

«Бьюик» исчез за поворотом, оставив за собой потрясенный случившимся Райтсбург.

Первый этап плана можно было считать завершенным. Мужчина с нетерпением ждал продолжения.

8

Мишель Максвел сидела за маленьким столиком и следила глазами за Уолтером Бишопом — одним из высших руководителей Секретной службы, раздраженно мерившим шагами небольшой конференц-зал в правительственном здании в Вашингтоне. Исчезновение Джона Бруно вызвало грандиозный скандал.

— Ты должна быть довольна, что тебя отправили всего лишь в административный отпуск, Максвел, — бросил он через плечо, продолжая ходить.

— Ну конечно, я просто счастлива, что у меня отобрали оружие и жетон. Я не так глупа, Уолтер, и отлично понимаю, что решение уже принято и на мне поставили крест.

— Расследование еще продолжается. Точнее, оно только началось.

— Да и так уже все ясно. И столько лет моей работы коту под хвост!

Он резко повернулся:

— У тебя под самым носом похитили кандидата в президенты! Впервые в истории нашей конторы. Поздравляю! Ты должна радоваться — в некоторых странах за это расстреливают!

— Уолтер, ты что, не понимаешь, каково мне сейчас? Меня это просто убивает!

— Интересная формулировка. Между прочим, Нил Ричардс был очень хорошим агентом.

— Мне это тоже известно! — Мишель не выдержала и перешла почти на крик: — И никто в конторе не переживает по поводу Нила больше меня!

— Ты не должна была оставлять Джона Бруно одного в комнате. Если бы ты просто выполняла инструкции, такого никогда бы не случилось. Нужно было хотя бы оставить приоткрытой дверь, чтобы вы могли за ним наблюдать. Вы никогда и ни при каких обстоятельствах не должны оставлять охраняемое лицо без наблюдения. Ты это отлично знаешь. Параграф сто один.

Мишель покачала головой:

— Иногда нам приходится идти на нарушения, чтобы не создавать ненужных осложнений.

— Наша задача не идти на поводу у клиента, а защитить его!

— Ты хочешь сказать, что впервые в истории конторы клиент был оставлен без визуального наблюдения со стороны агентов?

— Нет, я хочу сказать, что впервые случилось то, что случилось, когда клиент был оставлен без наблюдения. И здесь не может быть никаких оправданий. Политическая партия Бруно стоит на ушах. А некоторые особо рьяные даже утверждают, что конторе заплатили, чтобы вывести Бруно из президентской гонки!

— Но это же полная чушь!

— Я это знаю, и ты это знаешь, но общественность этого не знает и ее можно убедить в чем угодно.

Во время перепалки Мишель передвинулась на самый край стула, но теперь снова уселась поглубже и, взяв себя в руки, заговорила обычным спокойным тоном:

— Внесем окончательную ясность. Я принимаю на себя всю ответственность за случившееся, и ни один из моих людей не должен понести наказание. Они все выполняли мои приказы. Задание было поручено мне, и я с ним не справилась.

— Рад это слышать. Я подумаю, чем тебе можно помочь. — Бишоп вопросительно посмотрел на нее: — Судя по всему, ты не собираешься подавать в отставку.

— Нет, Уолтер, не собираюсь. И, чтобы между нами не осталось неясностей, я нанимаю адвоката.

— Еще бы! Это же Америка, и здесь любой лидер может нанять адвоката и получить деньги за свой прокол. Нам, американцам, есть чем гордиться!

Мишель почувствовала, как к глазам от обиды подступили слезы, но нашла в себе силы сдержаться:

— Я просто защищаю себя, Уолтер, и на моем месте ты бы поступил точно так же.

— Ну да, само собой. — С этими словами он засунул руки в карманы и посмотрел на дверь, давая понять, что встреча закончена.

Мишель поднялась.

— Я могу попросить тебя об одной услуге?

— Конечно, можешь! Ты ведь потеряла вообще всякий стыд!

Она не отреагировала и на эти несправедливые слова.

— Я хочу знать, как продвигается расследование.

— Им занимается ФБР.

— Это так, но они должны держать вас в курсе.

— В любом случае эта информация только для действующих сотрудников.

— А что, я им больше не являюсь?

Бишоп ответил не сразу, а когда заговорил, то уже совершенно тихим и спокойным голосом:

— Вот что я хочу сказать тебе Мишель… У меня были большие сомнения, когда Секретная служба начала принимать на работу женщин. Чтобы подготовить агента, требуется много времени и денег, а затем — бах! — она выходит замуж, рожает детей и увольняется. И подготовка, деньги, время — все потрачено впустую. Однако когда к нам пришла ты, я решил, что наконец-то у нас есть на кого положиться. Ты была образцовым агентом, прямо как с рекламного плаката Секретной службы. Самым лучшим и самым толковым.

— И на меня возлагались большие надежды.

— Большие надежды возлагаются на всех агентов. — Он немного помолчал. — Я знаю, что твой послужной список был до этого незапятнанным. Я знаю, что ты быстро делала карьеру. Но ты прокололась, потеряла охраняемое лицо, а один из твоих подчиненных погиб. На мой взгляд, ты этого не заслужила, но это случилось. Нил Ричардс тоже этого не заслуживал. — Бишоп снова помолчал и отвел глаза в сторону. — Тебе, конечно, подыщут какое-нибудь место в Секретной службе. Но ты никогда не сможешь забыть того, что случилось. Ты будешь помнить об этом каждую минуту каждого дня в течение всей оставшейся жизни. И это будет мучить тебя гораздо больше любых санкций Секретной службы. Поверь.

— Ты говоришь так, будто сам прошел через нечто подобное.

— Я был с Бобби Кеннеди в отеле «Амбассадор». Когда туда приехал сенатор, я только поступил на службу в полицию Лос-Анджелеса. Я стоял и смотрел, как на полу истекал кровью человек, который должен был стать президентом. С тех пор мне каждый день не дает покоя мысль, что я должен был хоть что-нибудь сделать, чтобы предотвратить его смерть. Именно это побудило меня поступить в Секретную службу. Я думал, что каким-то образом сумею загладить свою вину. — Он встретился с ней глазами. — Но загладить вину мне так и не удалось. Нет, тебе не удастся об этом забыть.

9

Поскольку возле ее дома в Виргинии постоянно дежурили журналисты, Мишель переехала в гостиницу в округе Колумбия. Во время короткого завтрака она встретилась с подругой, служившей в ФБР. По сравнению с другими правоохранительными структурами бюро выглядело настоящим монстром среди карликов, и частенько приходилось напоминать своим слегка задававшимся приятелям из ФБР, что их контора была создана семью бывшими агентами Секретной службы.

Но так уж повелось, что эти организации не ладили между собой, и, встречаясь с Мишель, ее подруга немного нервничала. К счастью, девушки вместе завоевали серебро на Олимпийских играх, в результате чего между ними установилась такая тесная связь, что порвать ее было практически невозможно.

За салатом «цезарь» и чаем со льдом Мишель узнала последние новости о ходе расследования. Симмонс до похищения Бруно около месяца работал в частном охранном агентстве, сотрудничавшем с похоронным бюро, но в тот день вышел не в свою смену. Более того, патрулирование территории ритуальной конторы охранники должны были осуществлять только ночью. Симмонс — хотя это наверняка не его настоящее имя — бесследно исчез. Проследить его по документам не удалось: номер социального страхования, водительские права, рекомендации — все оказалось искусно изготовленными фальшивками. Таким образом, отработка Симмонса завела следствие в тупик.

— Когда я увидела этого парня, то решила, что он желторотый новичок, поэтому долго вдалбливала ему, что к чему. Причем мы даже не обыскали его фургон! Наверняка Бруно был спрятан именно в нем. Я помогла похитителям своими руками! И сама подставила под пулю своего сотрудника! — В отчаянии Мишель закрыла лицо руками. Потом усилием воли взяла себя в руки. — Прежде чем меня отстранили, я успела узнать, что из тела Ричардса извлекли пулю дум-дум. Но наверное, баллистическая экспертиза ничего не даст, даже если удастся найти орудие убийства.

Подруга с этим согласилась и сообщила, что фургон Симмонса был обнаружен в заброшенном амбаре. Его тщательно обследовали на предмет отпечатков и любых других следов, но пока найти ничего существенного не удалось.

Что касается вдовы покойного Милдред Мартин, то она оказалась дома и спокойно работала в саду. Вдова собиралась проститься с мужем ближе к вечеру. Она не звонила Джону Бруно и не просила его приехать в похоронную контору. Ее муж являлся наставником Бруно, когда тот поступил на службу в прокуратуру, и они были очень близки. Если бы кандидат захотел проститься с покойным, то это никого бы не удивило. Во всяком случае, именно так вдова заявила следователям.

— Это спонтанное решение Бруно заехать в похоронное бюро свалилось как снег на голову! — вздохнула Мишель.

— Не такое уж и спонтанное. Согласно показаниям сотрудников Бруно, ему утром позвонила Милдред Мартин и попросила приехать проститься с покойным на гражданскую панихиду. Если верить руководителю аппарата Дикерсу, после этого звонка Бруно очень разволновался.

— Еще бы! Он же был близким другом покойного!

— Но Дикерс уверяет, что Бруно уже знал о его кончине. И еще Милдред Мартин выбрала время, когда в похоронной конторе немноголюдно. И уже после этого звонка Дикерс, на основании некоторых фраз Бруно, пришел к выводу, что речь скорее шла о назначенной встрече, чем просто о прощании с покойным.

— Тогда, может, именно поэтому Бруно так настаивал, чтобы их оставили одних?

— Скорее всего. Можно предположить, что, зная, о чем конкретно хочет поговорить вдова, Бруно не желал, чтобы их беседу услышали посторонние.

— Допустим, что так. Но Милдред Мартин говорит, что не звонила Бруно!

— Кто-то выдал себя за нее.

— А если бы Бруно не приехал? — спросила Мишель и сама ответила на свой вопрос: — Тогда бы ничего не случилось. А если бы я все же осталась в зале, похитители отказались бы от задуманного, и Нил Ричардс… — Ее голос оборвался. — Кроме этого, есть еще что-нибудь?

— Мы считаем, что похищение было тщательно спланировано. Для его успеха следовало увязать между собой множество мелких деталей, а ведь все прошло как по нотам.

— В окружении Бруно должен был находиться информатор. Откуда еще они могли узнать о его расписании?

— Ну, например, с его сайта в Интернете. Мероприятие, на которое он направлялся, когда свернул с утвержденного маршрута, было запланировано заранее, еще до звонка фальшивой Милдред.

— Черт, я же просила Дикерса не вывешивать график передвижений кандидата на его сайте! Ты представляешь, в одной из гостиниц, где мы останавливались, официантка знала о планах Бруно больше нашего, потому что слышала, как он обсуждал их со своими помощниками. Дикерс даже не удосужился предварительно сообщить мне об изменении в графике Бруно, сказал только в самую последнюю минуту.

— Я просто не представляю, как при всем этом вы умудрялись делать свое дело.

Мишель бросила на нее признательный взгляд и задумчиво произнесла:

— Но как удивительно вовремя умер наставник Бруно!

Подруга понимающе кивнула:

— Билл Мартин был очень старым, болел раком в последней стадии и умер в своей постели ночью. При таких обстоятельствах судебно-медицинский эксперт не заполняет никаких бумаг; вскрытие тоже не требуется. Приехавший доктор просто засвидетельствовал факт смерти. Однако в свете последних событий тело подвергли изучению и провели его токсикологическую экспертизу.

— И что нашли?

— Большую концентрацию жидкого морфина, роксанола, который Мартин принимал, чтобы снять боль, и больше литра бальзамирующей жидкости среди прочего. Желудок оказался пуст, потому что все было удалено в процессе бальзамирования. В общем — ничего особо настораживающего.

Мишель внимательно на нее посмотрела:

— И все же у тебя остались сомнения.

Подруга пожала плечами:

— Бальзамирующая жидкость заполняет все основные сосуды, полости, крупные органы, поэтому рассчитывать на однозначные выводы не приходится. Но, принимая во внимание важность экспертизы, судмедэксперт взял на исследование образец мозговой ткани, куда бальзамирующая жидкость не проникает, и обнаружил там метанол.

— Метанол! Но разве он не входит в состав бальзамирующей жидкости? Что, если она проникла и туда?

— К твоему сведению, для бальзамирования используются разные жидкости. Но в дешевых препаратах, как в случае с Мартином, действительно имеется высокая концентрация чистого метанола. Вдобавок метанол содержится в массе других веществ, например, в вине и других спиртных напитках. А Мартин, как выясняется, много пил. Этим можно объяснить повышенное содержание метанола в мозговой ткани, однако эксперт определенных выводов так и не сделал. Впрочем, один вывод очевиден: для человека, страдающего таким смертельным недугом, как у Мартина, не требуется много метанола, чтобы его убить. — Она достала папку из своего портфельчика и полистала ее. — Вскрытие показало повреждение органов, изменение слизистой, разрыв желудка — все характерные признаки отравления метанолом.

— Ничего не скажешь: отравить человека метанолом, зная, что его почти наверняка подвергнут бальзамированию после смерти, — это очень изобретательно. И его наверняка отравили. — Похитители не могли рассчитывать, что Мартин скончается в нужный момент, а его тело окажется в похоронной конторе в то самое время, когда мимо будет проезжать Бруно. — Мишель помолчала. — А подозреваемые есть?

— Пока рано об этом говорить: расследование еще продолжается. А я и так тебе рассказала гораздо больше, чем следовало. Меня ведь могут заставить пройти тест на полиграфе.

Когда принесли счет, Мишель его забрала и расплатилась.

При выходе из кафе подруга поинтересовалась:

— И что ты собираешься теперь делать? Ляжешь на дно? Будешь искать другую работу?

— Лечь на дно в любом случае придется — от репортеров отбоя нет. Что же до поисков новой работы, то ответ отрицательный.

— Тогда что же?

— Я еще не готова махнуть рукой на Секретную службу и сдаться без борьбы.

Подруга внимательно посмотрела на Мишель.

— Я знаю это выражение у тебя на лице. Что ты задумала?

— Прежде всего я думаю о том, что ты работаешь на ФБР и тебе лучше не знать ничего лишнего. Сама же сказала, что тебя могут проверить на полиграфе.

10

Самым худшим днем в жизни Шона было 26 сентября 1996 года — день убийства Клайда Риттера, когда агент Секретной службы Кинг на мгновение отвернулся от охраняемого лица. Нечто похожее он переживал и сейчас. Его офис был заполнен полицейскими, федеральными агентами и экспертами, задававшими множество вопросов, не на все из которых он мог ответить. Криминалисты сняли отпечатки пальцев с Кинга, Фила Бакстера и секретарши, объяснив, что это надо, чтобы исключить их из числа подозреваемых. Но Шон отлично понимал, что все может быть как раз наоборот.

Приехали представители местной прессы. К счастью, он знал их лично, и они удовлетворились его уклончивыми ответами, не пытаясь вызнать побольше. Вскоре появятся и представители федеральной прессы, поскольку эта смерть вызывала особый интерес в силу необычной личности убитого. У Кинга были подозрения на сей счет и раньше, но при виде на пороге офиса людей из Службы судебных исполнителей эти его подозрения переросли в уверенность.

Убитый, которого звали Говард Дженнингс, работал в адвокатской конторе Кинга в качестве референта: занимался делопроизводством, следил за отчетностью по доверительным счетам и выполнял разные мелкие поручения. Его кабинет располагался этажом ниже. Говард выглядел тихим, работящим и не очень общительным человеком. В том, чем этот мужчина зарабатывал на жизнь, не было ничего примечательного. Но в одном отношении он оказался человеком необычным.

Говард Дженнингс являлся участником федеральной программы обеспечения безопасности свидетелей, которой занималась Служба судебных исполнителей. Сорокавосьмилетний Дженнингс, который на самом деле имел, конечно же, другую фамилию, обладал дипломом бухгалтера и в свое время вел всю бухгалтерию одной преступной группировки на Среднем Западе. Эта банда занималась вымогательством и отмыванием денег, а для достижения своих целей прибегала к поджогам, избиениям, нанесению увечий и даже убийствам. Суд над криминальной группировкой привлек всеобщее внимание из-за жестокости, с которой она действовала, и юридической запутанности дела.

Дженнингс быстро сообразил, что к чему, и помог отправить за решетку немало членов банды. Однако некоторым опасным гангстерам все же удалось ускользнуть от правосудия, что и привело к включению Дженнингса в программу защиты свидетелей.

Теперь его убили, и проблемы Кинга только начинались. Будучи агентом Секретной службы, Шон участвовал в некоторых совместных операциях со Службой судебных исполнителей и знал кое-что о методах работы. Поэтому, когда он проводил собеседование с Дженнингсом, принимая его на работу, и потом тщательно проверил поданные им сведения, то начал подозревать, что соискатель вакансии референта является клиентов программы обеспечения безопасности свидетелей. Но у Службы судебных исполнителей этого не спросишь, и он держал свои подозрения при себе. Не стал он задавать лишних вопросов и самому Дженнингсу.

Полицейские сообщили Кингу, что лично его в убийстве не подозревали: это, понятное дело, означало, что его имя стояло во главе списка подозреваемых. И он, конечно, не стал расстраиваться о своих догадках относительно программы защиты свидетелей, дабы не усугублять ситуацию, в которую попал.

Остаток дня Кинг провел, пытаясь успокоить своего партнера. Тот был весьма габаритным мужчиной, который когда-то играл в футбол за университетскую команду в Виргинии, а потом провел пару лет в Национальной футбольной лиге. Однако смелость и мужество, которые Бакстер демонстрировал на полях спортивных сражений, ему не удалось проявить, когда он обнаружил в своем офисе мертвеца. Такая форма «внезапной смерти», как именовали в спорте игру до первого забитого гола, привела его в легкую прострацию. Кингу же ранее по долгу службы приходилось убивать и самому, так что вид трупа не действовал на него так угнетающе, как на партнера.

А секретаршу Мону Шон сразу же отправил домой. Та была девушкой чересчур впечатлительной, и вид окровавленного мертвого тела вряд ли пошел бы на пользу ее психике. А дома, удобно устроившись у телефона, она, несомненно, проведет плодотворную творческую дискуссию со своими многочисленными подружками, выдвигая различные версии, хоть как-то объясняющие убийство референта адвокатской конторы. В таком тихом городке, как Райтсбург, это событие, безусловно, станет центральной темой разговоров на долгие месяцы, если не годы.

После того как федералы закрыли доступ в здание офиса и установили круглосуточную охрану, контора «Кинг и Бакстер» была вынуждена временно перенести свою деятельность по месту жительства партнеров. Вечером оба юриста загрузили в свои машины коробки с папками и другими материалами. Когда Фил Бакстер наконец уехал на столь же габаритном, как он сам внедорожнике, Кинг облокотился на капот своего авто и долго смотрел на офис. Во всех окнах горел свет, и следователи продолжали тщательный осмотр места преступления, надеясь найти хоть какие-то зацепки, проливающие свет на смерть Говарда Дженнингса. Кинг перевел взгляд на горные вершины, возле которых где-то скрывался его дом, построенный на обломках предыдущей жизни. Раньше Шон находил в нем успокоение, а теперь?

Он поехал домой, размышляя, каким окажется следующий день. На кухне Кинг разогрел и съел тарелку супа и посмотрел по телевизору местные новости. В них, конечно, показали адвоката Шона Кинга, рассказав среди прочего о его работе в Секретной службе, бесславной отставке и карьере юриста в Райтсбурге, а также поделились догадками относительно личности Говарда Дженнингса.

Он выключил телевизор и собрался заняться работой, которую захватил домой. Однако ему никак не удавалось сосредоточиться, и Шон, обложившись кипами книг по праву и разными бумагами, просто сидел, уставившись в пустоту. Наконец он заставил себя встряхнуться и прогнать оцепенение.

Кинг переоделся в шорты и ветровку, прихватил бутылку красного вина и пластиковый стакан и направился на дощатый причал позади дома. Там он забрался в двадцатифутовый катер, который стоял в отдельном надводном гараже вместе с пятнадцатифутовой парусной яхтой, гидроциклом, каяком и каноэ. Озеро — длиной около восьми миль и около полумили в самом широком месте, с многочисленными бухточками и узкими заливами — было любимым местом отдыха гребцов и рыбаков: в его чистых глубоких водах водилось множество окуней, сомов и лещей. Но сейчас лето прошло, и любители природы, приезжавшие на выходные или жившие здесь только летом, уехали.

Его суда висели на электрических подъемниках, и Кинг, опустив катер на воду, завел двигатель и включил ходовые огни. Он шел на полной скорости около двух миль, жадно вдыхая бивший в лицо свежий ветер. Завернув в безлюдную бухту, Шон выключил двигатель, бросил якорь, налил в стакан вина и принялся размышлять о навалившихся проблемах.

Когда появятся сообщения об убийстве в офисе его адвокатской конторы человека, опекаемого по программе защиты свидетелей, он снова окажется в центре внимания, чего ему хотелось избежать больше всего на свете. В первый раз это случилось, когда один таблоид опубликовал статью, в которой говорилось, что его подкупила некая радикальная политическая организация, чтобы он отвернулся в тот самый момент, когда в Клайда Риттера стреляли. Но законы о клевете никто не отменял: Кинг подал на газету в суд и выиграл дело, в результате чего получил солидную компенсацию за нанесенный ему моральный вред. Он использовал ее для строительства дома и начала новой жизни. Но никакие деньги не могли компенсировать перенесенных переживаний.

Шон перебрался на планшир катера, скинул обувь, разделся и нырнул в темную воду. Он оставался под водой достаточно долго, пока не стал задыхаться, и наконец вынырнул, жадно хватая воздух.

На его карьере в Секретной службе был окончательно поставлен крест, когда по телевизору показали сюжет, снятый бригадой местного канала, освещавшей предвыборную кампанию Клайда Риттера. Оказалось, что он слишком долго смотрел в сторону. Убийца вытащил пистолет, прицелился, выстрелил, а Шон продолжал смотреть куда-то вбок, будто находился в трансе. Даже дети в толпе среагировали на происшедшее быстрее, чем Кинг.

СМИ, обрушившиеся на Шона, были явно спровоцированы людьми Риттера. У него до сих пор стояли перед глазами заголовки газетных статей: «Агент смотрит в сторону, когда убивают кандидата», «Роковая халатность опытного агента», «Заснул на посту». А одна статья называлась особенно эффектно — «Вот зачем они носят темные очки». При других обстоятельствах он бы только хмыкнул, но его начали сторониться даже коллеги.

Тогда же распался и брак Кинга. Вообще-то предпосылки к тому были и раньше. Шону приходилось находиться дома гораздо меньше, чем за его пределами, а иногда неожиданно уезжать в течение часа с неизвестной датой возвращения. Вот почему скрепя сердце он простил жене, когда она ему изменила в первый раз и даже во второй. Третий совпал с обрушившимися на него неприятностями, и жена быстро согласилась на развод. Впрочем, нельзя сказать, чтобы конец семейной жизни его сильно опечалил…

Шон забрался на катер и поплыл назад, однако заходить в свой док не стал, а, выключив двигатель и ходовые огни, свернул в маленькую бухточку за несколько сот ярдов до дома. Здесь он тихо опустил в воду грибовидный судовой якорь, чтобы погасить движение лодки и не врезаться в глинистый берег, и стал наблюдать за домом, поскольку ранее заметил возле него луч фонаря. Кто-то пришел в гости: может, некий шустрый репортер пытался что-нибудь разузнать о герое дня, а может, пожаловал убийца Говарда Дженнингса с целью увеличить список своих жертв.

11

Кинг тихо причалил к берегу, оделся и устроил себе что-то вроде наблюдательного пункта, расположившись на корточках в темноте позади кустов. Луч фонаря прыгал в разные стороны, будто кто-то изучал его владения по всему периметру. Кинг двинулся к главному входу, прячась за деревьями. Там стоял неизвестный ему синий «БМВ» с откидным верхом. Он собрался уже подойти к машине, но потом решил, что сначала лучше обзавестись оружием. С пистолетом в руке ему будет гораздо спокойнее.

Шон проскользнул в дом, достал оружие и вышел через боковую дверь. Теперь луча фонаря не было видно, и это его встревожило. Он опустился на колено и прислушался. Вдруг справа, буквально в десяти футах от него, хрустнула ветка, и Кинг услышал, как кто-то шагнул. Он напрягся и выставил пистолет со снятым предохранителем вперед. Заметив незнакомца, Шон бросился на него, с ходу опрокинул на землю и, навалившись всем телом, навел на него ствол.

И тут выяснилось, что он имеет дело с женщиной! И в руке у нее тоже оказался пистолет.

— Какого черта ты здесь делаешь?! — с раздражением бросил Шон, узнав посетительницу.

— Для начала слезь с меня, пока я не задохнулась.

Кинг отпустил ее, но подняться не помог, хотя она и протянула для этого руку.

Женщина была одета в юбку, блузку и короткий пиджак. Во время падения юбка высоко задралась, и она, поднимаясь, ее одернула.

— У тебя такая манера нападать ни с того ни с сего на своих гостей? — Она пристегнула пистолет к держателю на поясе и пригладила волосы.

— Мои гости не расхаживают по территории без спроса.

— Я постучалась, но никто не ответил.

— Тогда надо было уйти и прийти в следующий раз. Тебя мама этому не учила?

Она сложила руки на груди:

— Мы так давно не виделись, Шон.

— Разве? А я и не заметил. Устраивал свою новую жизнь.

Она огляделась:

— Это заметно. Хорошее место.

— Так что ты здесь делаешь, Джоан?

— Приехала навестить старого друга, у которого неприятности.

— Ты это о чем?

Она сдержанно улыбнулась:

— Об убийстве в твоем офисе. Это ведь неприятность, верно?

— Еще бы! Ну а при чем тут «старый друг»?

Она кивнула в сторону дома.

— Я проделала долгий путь. И наслышана о гостеприимстве южан. Может, проявишь его?

Шону очень хотелось прогнать ее отсюда. Однако единственным способом узнать, зачем к нему явилась Джоан Диллинджер, было подыграть ей.

— О каком гостеприимстве идет речь?

— Ну, сейчас почти девять часов вечера, время ужина. Давай начнем с него, а потом двинемся дальше.

— После стольких лет ты являешься сюда незваной и рассчитываешь, что я накормлю тебя ужином?! Нахальства тебе не занимать!

— Тебя это вряд ли удивляет, верно?

Пока Кинг готовил еду, Джоан с полученным от него бокалом джина с тоником осматривала первый этаж дома. Закончив, она вернулась на кухню и облокотилась на разделочный стол:

— Палец не беспокоит?

— Только когда мне не по себе. Своего рода показатель настроения. Вот и сейчас его дергает так, что мало не покажется.

Она не обратила внимания на колкость:

— У тебя потрясающий дом. Я слышала, что ты построил его своими руками.

— Надо же было чем-то себя занять.

— Я и не знала, что ты умеешь плотничать.

— Во время учебы я подрабатывал тем, что строил дома для людей, которые могли за это хорошо заплатить. Ну а теперь решил поработать на себя.

Они поужинали на открытой площадке возле кухни, откуда открывался изумительный вид на озеро. За едой распили бутылку дорогого красного вина, которую Шон принес из винного погреба. При других обстоятельствах это была бы очень романтическая трапеза.

После ужина они захватили бокалы с вином и перешли в гостиную с высоким потолком и стеклянной стеной. Увидев, что Джоан озябла, Кинг зажег газовый камин и бросил ей плед. Они сели на диванах друг напротив друга.

Джоан скинула туфли, подогнув под себя ноги, набросила сверху плед и подняла бокал:

— Ужин был просто чудесным. — Вдохнув аромат напитка, она заметила: — Вижу, что к списку своих достоинств ты добавил еще и умение разбираться в винах.

— Ладно, теперь я тебя накормил и напоил. Зачем ты приехала?

— Когда с бывшим агентом секретной службы происходит нечто из ряда вон выходящее и требующее полномасштабного расследования, это всем интересно.

— И тебя послали встретиться со мной?

— В моем нынешнем положении я сама решаю, куда мне ездить.

— Значит, с твоей стороны это неофициальный визит? Или ты приехала, чтобы шпионить для Секретной службы?

— Нет-нет, я здесь совершенно неофициально. И хотела бы услышать твою версию происшедшего.

Кинг сжал в ладони стакан, едва сдерживая желание запустить им в незваную гостью.

— У меня нет никакой версии. Этот человек непродолжительное время работал на меня. Его убили. Сегодня я узнал, что он был в программе защиты свидетелей. Я не знаю, кто его убил. Это все.

Она кивнула и долго смотрела на огонь. Потом поднялась, подошла к камину, присела возле него на корточки и провела рукой по облицовке:

— Не только плотник, но и каменщик?

— Камин делали другие. Я знаю границы своих возможностей.

— Приятно слышать. Большинство мужчин, с которыми я знакома, ни за что не признаются, что такие границы у них есть.

— Спасибо. Но я все равно хочу знать, зачем ты здесь.

— Это не имеет никакого отношения ни к Секретной службе, ни к нам.

— Никаких «нас» нет…

— Но были. Мы несколько лет проработали вместе в Секретной службе, встречались и проводили время наедине. При других обстоятельствах наши отношения могли перерасти в нечто большее. И мне хотелось бы думать, что, услышав об убийстве свидетеля под защитой у меня на работе, ты бы тоже приехал, чтобы узнать, как я со всем этим справляюсь.

— Думаю, что здесь ты ошибаешься.

— Ладно, пусть так, но я приехала именно поэтому. Хотела убедиться, что у тебя все нормально.

— Я рад, что мои неприятности предоставили тебе возможность проявить сострадание.

— Сарказм тебя точно не красит, Шон.

— Уже поздно, а тебе еще предстоит долгая дорога обратно в округ Колумбия.

— Ты прав. Дорога действительно долгая, — подтвердила она и добавила, оглядевшись: — Но у тебя здесь много места. — Джоан поднялась и подсела к нему. — Ты в отличной форме и вполне годишься для спецназа ФБР по спасению заложников, — заметила она, одобрительно разглядывая его подтянутую фигуру.

Он покачал головой:

— Я уже слишком стар для этого. Слабые колени, простреленное плечо и все такое.

Она вздохнула и отвернулась, наматывая на палец несколько выбившихся за ухом волосков.

— Мне только что исполнилось сорок.

— Подумай, как жить дальше. Мир на этом не кончается.

— Для мужчины — да. Для женщины сорок лет и отсутствие семьи — это почти конец.

— Ты выглядишь отлично! И для тридцати, и для сорока лет. И потом, ты сделала карьеру.

— Я не думала, что продержусь так долго.

— Ты продержалась дольше меня.

Она поставила на столик бокал с вином и повернулась к нему.

— Но не должна была.

Наступило неловкое молчание.

— Это все было так давно, — наконец произнес он. — И все осталось в прошлом.

— Уверена, что нет. Я же вижу, как ты на меня смотришь. — Джоан снова взяла бокал и не отрываясь допила вино до дна. — Ты понятия не имеешь, как трудно мне было решиться приехать сюда. Я раз десять передумывала. Целый час выбирала, что надеть. Я потратила больше нервов, чем при охране президента во время инаугурации.

Он никогда не слышал от нее таких речей. Джоан всегда отличалась крайней решительностью и отсутствием сомнений. Постоянно подсмеивалась над коллегами-мужчинами, будто не просто была равной им, а их вожаком.

— Мне очень жаль, что так произошло, Шон. Боюсь, я тогда тебе этого не сказала.

— По-любому, прокололся именно я. На этом все. Да и те давние дела теперь не имеют для меня никакого значения.

Сунув ноги в туфли, она поднялась и надела пиджак:

— Ты прав, уже поздно, и мне пора возвращаться. Извини, что приехала к тебе без приглашения и вторглась в твою замечательную жизнь.

Кинг промолчал, но потом, когда Джоан уже направилась к двери, вздохнул и произнес:

— Ты слишком много выпила, чтобы ехать так поздно ночью. Наверху направо есть спальня для гостей и ванная. В шкафу пижамы. Кто первый встанет — варит кофе.

Она обернулась:

— Ты уверен? Ты вовсе не обязан меня оставлять.

— Поверь, я знаю не хуже тебя, что мне не следует предлагать тебе остаться. Увидимся утром. — Он встал и направился к выходу.

— Ты куда?

— Мне надо еще кое-что сделать. Спокойной ночи.

Джоан вышла к машине и достала привезенные с собой вещи. Когда она вернулась, Шона уже не было. Его спальня, похоже, находилась в самом конце первого этажа. Она нашла ее, приоткрыла дверь и заглянула. Там было темно, а кровать оказалась пуста. Джоан медленно прошла в свою спальню и закрыла дверь.

12

Весла Мишель Максвел рассекали воды Потомака в лучах восходящего солнца; становившийся тяжелым воздух обещал теплый день. Здесь, в Джорджтауне, она начинала свою спортивную карьеру в академической гребле. Мускулистые бедра и плечи начинали гореть от нагрузки. Она обгоняла не только все байдарки, каяки, каноэ, но даже оставила позади катер с двигателем в пять лошадиных сил.

Мишель вытащила свое спортивное судно на берег и сделала несколько глубоких вдохов, чувствуя, как кровь разносит эндорфины по всему телу и настроение улучшается. Через полчаса она уже ехала на своем «лендкрузере» в гостиницу возле городка Тайсонс-Корнер, в штате Виргиния, где решила пока остановиться. В этот ранний час движение было небольшим — вернее, относительно небольшим для региона, где случались пробки и в пять утра.

Приняв душ, Мишель переоделась в футболку и просторные шорты. Без неудобной обуви, чулок и натиравшей бок кобуры ощущение было просто потрясающим. Она потянулась, помассировала уставшие мышцы, заказала завтрак в номер и накинула халат, чтобы впустить официанта. Ей принесли булочки, апельсиновый сок и кофе. Мишель включила телевизор и начала щелкать пультом в поисках новой информации о похищении Бруно. Какая странная все-таки ситуация: совсем недавно она этого политика охраняла, а теперь узнавала о нем новости по Си-эн-эн. Репортаж, однако, был о другом происшествии, и человек в окружении толпы журналистов явно чувствовал себя неуютно.

Ей потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить его. Шон Кинг. Она поступила в Секретную службу примерно за год до убийства Риттера. Мишель не знала, что с Кингом случилось дальше, и у нее не было причин интересоваться этим. Но сейчас, слушая подробности убийства в адвокатской конторе, ей захотелось узнать о нем побольше. Отчасти потому, что Кинг был очень привлекательным мужчиной: высок, хорошо сложен, густые черные волосы, с благородной сединой на висках. Морщины совсем не портили его лицо — лишь добавляли мужественности; лет в двадцать-тридцать Кинга, наверное, можно было назвать просто смазливым парнем. Она прикинула, что сейчас ему уже за сорок. Но заинтересовала Мишель не только внешность Кинга. Слушая диктора, рассказывавшего об убийстве, она никак не могла отделаться от ощущения чего-то знакомого.

Мишель открыла «Вашингтон пост», экземпляр которой ей доставили в номер, и, проглядев газету, нашла небольшую, но толковую статью об этом преступлении. В ней рассказывалось и о прошлом Кинга — его провале с Риттером и чем все это закончилось. Прочитав статью, она снова перевела взгляд на экран и вдруг почувствовала внутреннюю близость с бывшим агентом. Наверное, это было естественно, они оба допустили ошибки на посту, и оба дорого за них заплатили. Судя по всему, Кинг сумел полностью изменить свою жизнь; удастся ли ей так же удачно начать все заново?

Немного подумав, она позвонила хорошему приятелю, работавшему администратором Секретной службы. Каждый оперативник старался налаживать связи в административном аппарате, ибо только там знали, как обойти бюрократические препоны, на которые горазды почти все правительственные учреждения. Приятель Мишель, еще совсем молодой парень, был готов на любые подвиги, лишь бы она снизошла и выпила с ним чашечку кофе. Что ж, Мишель решила снизойти, но за это попросила принести ей кое-какие материалы.

Сначала молодой человек колебался, опасаясь неприятностей на службе, но Мишель сумела его уговорить. Он обещал притормозить оформление ее административного отпуска, чтобы она могла пользоваться базой данных Секретной службы под своим именем и паролем еще минимум неделю.

Они встретились в маленьком кафе в центре города, и Мишель забрала у него материалы. В благодарность она одарила паренька умеренно жарким поцелуем, надеясь на его поддержку и в будущем. Поступив на работу в Секретную службу, Мишель не стала отказываться от всех преимуществ своего пола, поскольку выяснилось, что это оружие гораздо опаснее пистолета.

Когда она садилась в машину, ее окликнули. Мишель обернулась и увидела агента, которого в свое время обошла по службе. Судя по выражению его лица, коллега явно злорадствовал.

— Кто бы мог подумать? — начал он свои фальшивые соболезнования. — Я до сих пор не могу понять, как тебя угораздило так проколоться, Мик. В том смысле, что оставила парня одного в комнате, тщательно ее не проверив. О чем, черт возьми, ты думала?

— Наверное, я вообще ни о чем не думала, Стив.

Он ободряюще похлопал ее по руке:

— Послушай, тебе не о чем волноваться: боссы не допустят, чтобы такая суперзвезда закатилась. Ты получишь новое назначение — может, охранять семью Линдона Джонсона в Калифорнии, а может, семейство Фордов в Колорадо. Тогда ты будешь проводить шесть месяцев в Палм-Спрингс и шесть — на горном курорте Вейле, и получать неплохие суточные. Конечно, окажись на твоем месте один из нас, бедных и убогих, ему бы просто оторвали башку и выкинули на помойку. Но кто сказал, что жизнь справедлива?

— Боюсь, что, когда расследование закончится, меня вряд ли оставят в Секретной службе.

Стив злорадно осклабился:

— Ну что ж, наверное, в жизни все-таки есть хоть какая-то справедливость!

Как ни странно, разговор с этим мелким пакостником совершенно не расстроил Мишель — возможно, потому, что мысленно она уже перебирала материалы из папки, которую передал ей молодой воздыхатель из администрации Секретной службы.

13

Мишель разложила документы на кровати и начала методично их изучать, делая пометки в блокноте. Она выяснила, что до того рокового дня, когда Кинг отвернулся и это стоило жизни Клайду Риттеру, у агента был безупречный послужной список и масса официальных благодарностей.

В начале своей карьеры он занимался фальшивомонетчиками и получил серьезное ранение во время неудачной операции по захвату преступников. В ходе завязавшейся перестрелки ему удалось ликвидировать двух бандитов, пока в него самого не попали. А через несколько лет он, хотя и с опозданием на несколько секунд, лишил жизни убийцу Риттера. Таким образом, на его счету за время службы было три застреленных преступника. Мишель на тренировках выпустила тысячи пуль, но даже во время службы в полиции Теннесси ей ни разу не доводилось применять оружие в деле. И она нередко задумывалась, как себя может вести полицейский или охранник, по долгу службы застреливший человека: станет ли после этого чересчур, до безрассудства, решительным или, напротив, излишне осторожным?

Клайд Риттер был убит преподавателем колледжа Аттикус. Профессор Арнольд Рамсей никогда не считался потенциальной угрозой обществу и не был связан ни с какими радикальными политическими движениями, но, как позже выяснилось, резко критиковал Риттера. У него остались жена и дочь. Мишель подумала, что дочери приходилось очень нелегко. Что она говорила, когда спрашивали о ее родителях? «Привет, мой папа был убийцей по политическим мотивам, как Ли Харви Освальд. Его застрелил агент Секретной службы. А чем занимается ваш папа?» В связи с этим убийством никто не был арестован. Официальное расследование пришло к выводу, что Рамсей действовал в одиночку.

Закончив с бумагами, Мишель перешла к видеозаписи, которая была официально приобщена к делу. Она сунула кассету в плейер под телевизором и включила воспроизведение. Сев на стул, Мишель устремила взгляд на экран, где появились кадры встречи Риттера с избирателями, ставшей для него последней. Запись сделали местные телевизионщики, и она сыграла решающую роль в судьбе Кинга. Эту пленку никогда не показывали новобранцам Секретной службы: Мишель считала, что боссам было просто стыдно за своего агента.

Она замерла, увидев уверенно державшегося Риттера, который вошел в зал в сопровождении помощников. Про Риттера она знала мало — только то, что он начинал как телевизионный проповедник и заработал на этом поприще целое состояние. Тысячи людей по всей стране посылали ему деньги. Ходили слухи, что среди них было много состоятельных пожилых женщин, в основном вдов, которые охотно расставались со своими сбережениями в обмен на обещание, что попадут в рай. Оставив телевидение, Риттер решил баллотироваться в конгресс и был избран от одного южного штата — какого именно, Мишель не помнила. Его голосование по расовым вопросам и разным аспектам гражданских свобод носило сомнительный характер и всегда имело подчеркнуто религиозную окраску. Так или иначе, в родном штате его обожали, а поскольку в стране оказалось немало людей, разочарованных политической платформой основных партий, Риттер решил баллотироваться в президенты в качестве независимого кандидата. Эти амбиции привели к тому, что он получил пулю в сердце.

Рядом с Риттером находился руководитель его избирательного штаба Сидни Морс. Будучи сыном преуспевающего калифорнийского адвоката и матери, унаследовавшей огромное состояние после смерти родителей, Сидни, как ни странно, выбрал карьеру драматурга и театрального режиссера и только потом направил свой творческий потенциал на политическую сцену. Он стал широко известен по всей стране, после того как провел ряд крупных избирательных кампаний, которые превратил в настоящие представления. В этом деле для него не существовало мелочей, он ничего не упускал и продумывал буквально все, чтобы достучаться до сердец избирателей, что позволяло ему добиваться удивительно высоких результатов. Умный, изворотливый и при необходимости безжалостный менеджер, Морс стал палочкой-выручалочкой для тех кандидатов, кто готов был за повышение своего политического рейтинга выложиться по-крупному.

Он присоединился к избирательной кампании Риттера уже после ее начала, когда кандидат понял, что дела его идут не ахти как. Морс согласился помочь Риттеру, как многие считали, не только из-за высокого гонорара — этого мастера избирательных технологий, обожающего эпатировать публику, увлекала сама возможность потрясти устои истеблишмента, продвинув на политический олимп малоизвестного и ни с кем не связанного кандидата. Однако после убийства Риттера карьера, да и сама жизнь Морса покатилась по наклонной. А год назад он был помещен в психиатрическую больницу, где ему, судя по всему, предстояло провести остаток своих дней.

Увидев Шона Кинга прямо за спиной кандидата, Мишель невольно напряглась. Она пересчитала агентов в зале и поняла, что их очень мало. Сопровождая Бруно, она имела в своем распоряжении в три раза больше охранников. А Кинг был вообще единственным агентом, находившимся возле Риттера. Интересно, подумала она, кому пришло в голову, что таких мер предосторожности достаточно?

Мишель отлично знала историю Секретной службы. Потребовалась гибель трех президентов — Линкольна, Гарфилда и Мак-Кинли, — прежде чем конгресс США всерьез озаботился безопасностью высших должностных лиц государства. Теодор Рузвельт впервые получил защиту Секретной службы, хотя в те времена предоставляемая охрана была не такой всеобъемлющей. Еще в сороковых годах двадцатого века Гарри Трумэн — вице-президент только что избранного Франклина Рузвельта — вообще не имел никакой личной охраны. Все изменилось благодаря хорошо подвешенному языку его ближайшего помощника: тот произнес яркую публичную речь, где, в частности, заявил, что человек, находящийся буквально в шаге от того, чтобы стать самой влиятельной персоной в мире, должен иметь право хотя бы на одного вооруженного охранника.

По оценке Мишель, на встрече с избирателями Риттера агент Кинг все делал правильно: его взгляд постоянно перемещался, наблюдая за толпой. У всех телохранителей эта техника отработана до автоматизма. В свое время Секретная служба состязалась с другими правоохранительными органами в умении распознавать лжецов. Секретная служба одержала безоговорочную победу. Для Мишель причина такого успеха была очевидной. Телохранители постоянно занимались тем, что старались определить мысли и намерения людей, опираясь только на их поведение.

А когда наступил кульминационный момент, Кинга что-то отвлекло с правой стороны. Пытаясь понять, на что именно обратил внимание агент, Мишель не заметила, как Рамсей вытащил пистолет и нажал на спуск. Она вздрогнула от звука выстрела и поняла, что, подобно Кингу, тоже отвлеклась. Мишель отмотала пленку назад и снова ее прокрутила, наблюдая, как Рамсей сунул руку в карман пиджака: его движение частично скрывал плакат с изображением Риттера в другой руке. Когда он прицелился и выстрелил, Кинг отшатнулся: судя по всему, пуля прошла через кандидата навылет и попала агенту в руку.

Пока Риттер падал, в толпе началась паника. Телеоператор, видимо, упал на колени, потому что на экране были видны только лежащие тела и множество беспорядочно метавшихся ног. Другие агенты оказались прижатыми к стенам зала обезумевшей от страха толпой. Все это продолжалось несколько секунд, показавшихся ей вечностью. Затем оператор, похоже, снова поднялся на ноги, поскольку на экране вновь появился Кинг.

Окровавленной рукой он выхватил пистолет и прицелился в Рамсея, который продолжал стоять с пистолетом в руках. Вообще-то по инструкции агенту следовало в первую очередь позаботиться об охраняемом лице — увести его в безопасное место и привлечь медиков для оказания пострадавшему экстренной помощи. Кинг этого не сделал, но только потому, как решила Мишель, что убийца по-прежнему стоял перед ним с оружием в руках.

Кинг выстрелил, потом еще раз. Мишель показалось, что он был абсолютно спокоен. Другим агентам удалось наконец прорваться сквозь толпу, и они, как и следовало по инструкции, утащили тело Риттера. Кинг остался один — один он потом и расплатился по всем счетам.

Она перемотала пленку назад и запустила ее снова. Перед самым выстрелом раздался какой-то звук. Мишель опять перемотала пленку и внимательно вслушалась. Это был отрывистый металлический звук: то ли звон, то ли лязг. Динь! И он раздался с той стороны, куда смотрел Кинг. И еще ей удалось расслышать легкое шипение воздуха.

Она напряженно думала. В гостинице этот звук почти всегда означал, что приехал лифт, а шипение воздуха — открывание дверей. На плане зала, где убили Риттера, с этой стороны находились лифты. Если дверь лифта действительно открылась, то что Шон Кинг мог в нем увидеть? И почему промолчал об увиденном? И почему этого не видел никто другой? И наконец, почему никто не заметил того, что заметила она всего лишь после пары просмотров?

Мишель заинтересовалась всей этой историей не на шутку. К тому же после нескольких дней праздности ей было нужно найти себе занятие — бездействие угнетало ее. Повинуясь неожиданному порыву, она собрала вещи и выехала из гостиницы.

14

Как и Мишель Максвел, Кинг тоже поднялся рано и тоже решил заняться греблей. Однако он выбрал каяк и двигался значительно медленнее Мишель. А для спокойных размышлений лучшего места и времени не найти, поскольку позднее на озере будет уже не так тихо. Подумать предстояло о многом.

Его планам, однако, не суждено было осуществиться.

Едва он отплыл — услышал, как его зовут. На дощатом причале стояла Джоан и протягивала Шону кружку, в которой, вероятно, находился кофе. Она была одета в пижаму, которая хранилась в спальне для гостей. Кинг неторопливо подогнал каяк к берегу и медленно поднялся к дому, где Джоан встретила его у задней двери.

Она улыбнулась:

— Похоже, ты встал первым, но кофе, однако, не приготовил. Ничего страшного — ты же знаешь, я умею надежно прикрывать.

Шон взял у нее кружку и сел за стол, поскольку она настояла, что приготовит завтрак сама. Он молча наблюдал, как Джоан расхаживает босиком и в одной пижаме по кухне, с удовольствием играя роль счастливой хозяйки дома. Кинг знал, что Джоан, будучи одним из самых жестких и высококлассных агентов, когда-либо работавших в Секретной службе, могла быть удивительно женственной, а в минуты близости исключительно сексуальной.

— По-прежнему предпочитаешь омлет?

— Омлет сгодится.

— Рогалик без масла?

— Да.

— Господи, как же ты предсказуем!

Он молча с ней согласился и решил задать свой вопрос:

— Есть новости по убийству Дженнингса, или для меня это закрытая информация?

Она перестала разбивать яйца.

— Расследованием занимается ФБР, ты же сам знаешь.

— Конторы общаются между собой.

— Гораздо меньше, чем раньше, хотя и в прежние времена особой откровенности не наблюдалось.

— Значит, тебе ничего не известно, — сухо заключил он.

Она промолчала и занялась омлетом. Потом подогрела рогалик, поставила на стол кофейник и разложила на столе приборы и салфетки. После чего села напротив него и стала потягивать апельсиновый сок, наблюдая, как он ест.

— Ты сама ничего не будешь?

— Берегу фигуру. Впрочем, некоторым, похоже, на нее наплевать.

Ему показалось или она дотронулась до него босой ногой под столом?

— А чего ты ожидала? Что через восемь лет мы сразу прыгнем в постель?

Она откинула голову и рассмеялась.

— Были такие фантазии.

Теперь сомнений не осталось. Ее ступня действительно касалась его ноги, потому что он чувствовал, как она постепенно поднимается все выше и выше, подбираясь к паху.

Джоан подалась вперед. Ее взгляд был не нежным, а хищным. Она хотела его здесь и сейчас, прямо на кухонном столе. Женщина поднялась и стянула пижамные брюки, оставшись в тонких белых трусиках. Затем она нарочито медленно начала расстегивать пуговицы на кофте.

Кинг не шевелился и молча наблюдал. Полы кофты распахнулись и обнажили грудь: лифчика на ней не было. Джоан бросила кофту ему на колени и одной рукой смахнула со стола тарелки на пол.

— Мы не были вместе столько времени, Шон. Давай это исправим. — Она окончательно обнажилась, забралась на стол и легла на спину. Расставив ноги, Джоан призывно улыбнулась.

Шон взял пижаму и аккуратно прикрыл ее интимные места.

— Я иду одеваться. И буду признателен, если ты здесь за собой приберешь.

Кинг направился наверх и услышал за спиной ее невеселый смех:

— Наконец-то ты повзрослел, Шон. Я впечатлена.

— А я впечатлен твоим завтраком. Спасибо, Джоан.

Побрившись и приняв душ, Шон спускался вниз, когда услышал стук в наружную дверь. Он выглянул в окно и с удивлением увидел полицейскую машину, фургон Службы судебных исполнителей и черный внедорожник. Кинг открыл дверь.

Шефа полиции Тода Уильямса он знал, поскольку был одним из его добровольных помощников. Тод смущенно отошел в сторону, когда один из двух агентов ФБР вышел вперед и помахал перед Кингом удостоверением:

— Шон Кинг? Насколько нам известно, у вас есть пистолет, зарегистрированный на ваше имя.

Кинг кивнул.

— Я добровольный полицейский. Жители считают, что я должен быть вооружен на случай, если мне придется защищать их от плохих парней. И что?

— Мы хотели бы взглянуть на ваш пистолет. А точнее — забрать его с собой.

Кинг перевел взгляд на Уильямса, который пожал плечами и опустил глаза.

— У вас есть ордер?

— Вы бывший федеральный агент. Мы надеялись на ваше сотрудничество.

— Но я еще и адвокат, а адвокаты не очень сговорчивые люди.

— Дело ваше. Документ есть.

В бытность федеральным агентом Кинг сам не раз прибегал к этой уловке. Обычно «ордером на обыск» служила аккуратно сложенная ксерокопия кроссворда из «Нью-Йорк таймс».

— Я хотел бы взглянуть на ваш документ! — сказал он.

Ему предъявили ордер.

— Могу я поинтересоваться, зачем вам мое оружие?

Вперед вышел судебный пристав — мужчина лет пятидесяти с фигурой профессионального боксера: высокий, широкоплечий, с длинными руками и огромными ладонями.

— Темнить здесь нечего! — заявил он агенту и только потом посмотрел на Кинга. — ФБР хочет провести баллистическую экспертизу и узнать, не из этого ли оружия была выпущена пуля, извлеченная из тела Дженнингса.

— Вы считаете, что я застрелил Говарда Дженнингса у себя в офисе, использовав свое табельное оружие?

— Мы рассматриваем разные возможности, — вежливо сказал фэбээровец. — Вы же знаете процедуру. Тем более что вы агент Секретной службы.

— Бывший агент Секретной службы, — поправил его Кинг и развернулся. — Сейчас я принесу пистолет.

Пристав положил руку ему на плечо:

— Нет. Просто покажите, где он лежит.

— И пустить их в свой дом?

— А что здесь такого? — парировал пристав. — Невиновному человеку скрывать нечего.

Кинг пожал плечами и вошел в дом.

Агент ФБР проследовал за ним. Проходя мимо кухни, он с удивлением посмотрел на царивший там беспорядок.

— У меня не очень воспитанная собака, — пояснил Шон.

Агент понимающе кивнул:

— У меня есть черный лабрадор по кличке Триггер. А у вас?

— Сука питбуля по кличке Джоан.

Они прошли в небольшую комнату, где Кинг открыл сейф и кивнул агенту, чтобы тот осмотрел содержимое. Фэбээровец забрал пистолет, дал Кингу расписку, и они вместе вернулись обратно.

Когда машины отъехали, появилась полностью одетая Джоан:

— Что им было нужно?

— Собирают все, что можно, для своих полицейских дел.

— Так ты подозреваемый или как?

— Они забрали мой пистолет.

— Но у тебя же есть алиби, верно?

— Во время убийства я патрулировал территорию. Я никого не видел, и меня никто не видел.

— Жаль, что я не приехала раньше. Я могла бы обеспечить тебе неопровержимое алиби, если бы ты правильно повел себя. — Она подняла одну руку, положив другую на воображаемую Библию. — Ваша честь, мистер Кинг невиновен, потому что во время убийства вышеозначенный мистер Кинг был целиком занят тем, что трахал на кухонном столе дающую сейчас показания свидетельницу.

— Джоан, сделай мне одолжение: пожалуйста, уезжай.

Она заглянула ему в глаза:

— А что ты так беспокоишься? Баллистическая экспертиза подтвердит, что оружие было не твоим, и на этом все закончится. Насколько я понимаю, во время патрулирования пистолет находился с тобой?

— Конечно, ведь моя рогатка как раз сломалась.

— Все шутишь. Твои шутки всегда были особенно глупыми, когда ты нервничал.

— Убит человек, Джоан, причем убит в моем офисе. И это не шутка.

— Если ты не убивал его, то я не понимаю, как это могло быть сделано из твоего оружия. — Он промолчал, и она спросила: — Ты все рассказал полиции?

— Я не убивал Дженнингса, если ты об этом.

— Для меня ты вне подозрений: я слишком хорошо тебя знаю.

— Однако люди меняются.

Джоан подняла свою сумку:

— Ты не против, если я еще заеду навестить тебя? — Взглянув на беспорядок на кухне, она быстро добавила: — Клянусь, что больше такое не повторится.

— Зачем ты это сделала?

— Восемь лет назад я потеряла нечто очень для себя важное. Сегодня утром я постаралась это вернуть, но выбрала весьма неудачный и глупый способ.

— Тогда зачем приезжать еще раз?

— Я хотела тебя кое о чем спросить.

— Так спрашивай.

— Не сейчас. В другой раз. Мы еще обязательно увидимся.

После ее отъезда он начал наводить порядок на кухне. Через несколько минут все было чисто и разложено по своим местам. Вот бы и с его жизнью проделать то же самое! Между тем его не покидало ощущение, что произойдет еще немало неприятных событий, прежде чем весь этот кошмар наконец закончится.

15

Мишель добралась до Северной Каролины на небольшом самолете. Поскольку у нее больше не было жетона и удостоверения, но имелось разрешение на ношение оружия, она сдала в багаж пистолет и нож, с которыми никогда не расставалась, и получила их обратно в аэропорту прилета. После событий одиннадцатого сентября был введен жесткий запрет на перевозку любого оружия на борту самолета, однако сейчас он соблюдался не так строго, хотя без жетона Секретной службы провезти их с собой Мишель оказалось все же не так просто.

Она взяла напрокат машину и примерно через час езды добралась до небольшого городка Боулингтон в пятидесяти милях к востоку от границы с Теннесси, у самого подножия хребта Грейт-Смоки-Маунтинс. Тут выяснилось, что от городка мало что осталось. Как объяснил ей старожил на бензоколонке, своим расцветом Боулингтон был обязан текстильному производству.

— Теперь все производят не в старой доброй Америке, а в Китае или Тайване буквально за гроши, — с горечью заключил он, в сердцах сплюнув комок жевательного табака в каменную урну. Отпустив Мишель бутылку содовой воды и дав сдачу, бармен поинтересовался, зачем она сюда приехала.

— Я здесь проездом, — уклончиво ответила Мишель.

— Мэм, просто чтобы вы знали: все, что здесь осталось, недостойно даже того, чтобы мимо него проезжать.

Она села в машину и въехала в этот почти заброшенный городок, где жили в основном одни старики, которые целыми днями сидели на ветхих скамейках возле своих домов либо копались в крошечных палисадниках. Мишель задумалась, почему восемь лет назад Клайд Риттер решил заглянуть в это забытое Богом место — с тем же успехом можно биться за голоса кладбища.

В нескольких милях от города находился заброшенный отель «Фермаунт» — восьмиэтажное здание, огороженное сеткой высотой в шесть футов. Отель представлял собой причудливую смесь самых разных архитектурных стилей: башни, башенки и балюстрады указывали на готику, а оштукатуренные стены и крыша из красной черепицы — на средиземноморский стиль. Мишель решила, что вряд ли можно создать что-либо более уродливое.

На заборе висели таблички «Проход запрещен», но она очень сомневалась, чтобы кто-то охранял находящуюся за оградой территорию. Пройдя чуть подальше, Мишель обнаружила дыру в заборе, но прежде чем проникнуть внутрь и вспомнив, чему их учили в Секретной службе, решила обойти весь участок.

Продолжив осмотр территории, Мишель решила немного углубиться в лес. Услышав шум воды, пошла быстрее. Через несколько минут она поняла, в чем дело. Подойдя к краю обрыва, Мишель заглянула вниз и увидела водопад высотой футов в тридцать. Река была неширокой, но бурной, и выглядела достаточно глубокой. На скале она заметила пару узких уступов, усеянных голышами. Один из них скатился вниз, и его тут же подхватили стремительные потоки воды, унося прочь. Она поежилась: высота никогда не вызывала у нее положительных эмоций. Мишель решила вернуться, опасаясь, что не успеет все осмотреть до захода солнца.

Она пролезла в дыру в заборе и направилась к главному входу, который оказался запертым, а дверные ручки были обмотаны цепью. Мишель пошла вдоль здания налево и наткнулась на большое разбитое окно, через которое залезла внутрь. Она не рассчитывала, что электричество будет работать, и захватила с собой фонарь. Включив его, Мишель начала осмотр. Она проходила через заваленные мусором и покрытые плесенью помещения, разгоняя испуганных ее шагами насекомых. Кругом валялись перевернутые столы, окурки сигарет, пустые бутылки и использованные презервативы. Судя по всему, заброшенная гостиница служила своеобразным ночным клубом для немногочисленных обитателей Боулингтона моложе семидесяти.

Она достала прихваченный с собой поэтажный план гостиницы, который был в документах, предоставленных ее знакомым. Ориентируясь по нему, Мишель добралась до вестибюля и оттуда — до зала, где был застрелен Клайд Риттер. Помещение оказалось обшитым панелями красного дерева, там висела на редкость аляповатая люстра, а на полу лежал бордовый ковер. Когда она закрыла за собой дверь, наступила жутковатая тишина, и Мишель порадовалась, что предусмотрительно захватила с собой пистолет. Однако теперь вместо служебного «Магнума-357» у нее был блестящий девятимиллиметровый «ЗИГ-зауэр». Каждый агент, помимо табельного оружия, обязательно имел личное.

Она приехала в этот заброшенный отель не просто из любопытства. Ее заинтриговали некоторые аналогии. Ведь похищение Бруно тоже произошло в захудалом городке, причем неподалеку отсюда. И оно тоже случилось в старом здании — правда, не в гостинице, а в похоронном бюро. Она не сомневалась, что в похищении Бруно принял участие кто-то из его окружения. И в деле Риттера, похоже, тоже не обошлось без соучастника из ближнего круга кандидата. Она надеялась найти здесь что-то такое, что поможет разобраться в случившемся с Бруно. Во всяком случае, это лучше, чем торчать в гостинице, изнывая от безделья.

Мишель присела на маленький столик в углу и сверилась с бумагами, где было четко зафиксировано расположение всех участников тех трагических событий к моменту покушения. Она нашла место, где за спиной Клайда Риттера стоял Шон Кинг. Оглядев зал, установила позиции трех остальных агентов. Толпа стояла за натянутой веревкой, и Клайд Риттер наклонялся через нее, чтобы поприветствовать участников встречи. Остальные члены его команды рассредоточились по залу. Сидни Морс стоял по другую сторону ограждения напротив Риттера. Она видела Морса на пленке. После стрельбы он начал что-то кричать и кинулся наутек вместе со всеми. Даг Денби — руководитель аппарата Риттера — находился у двери. Убийца — Арнольд Рамсей — сначала стоял в задних рядах, но постепенно пробрался вперед, пока не оказался перед жертвой. У него был плакат «СК», означавший «Сторонник Клайда», и на записи наметанный глаз Мишель не заметил с его стороны никакой угрозы.

Она взглянула направо и увидела лифты. Мишель представила себя Кингом, повернула голову сначала в одну, а потом в другую сторону, разбивая всю территорию на воображаемые квадраты, и вытянула вперед руку, будто положив ее на мокрую от пота рубашку Риттера. Затем она перевела взгляд направо, как это сделал Кинг. Единственным достойным внимания объектом в этом секторе были лифты. Звук, который он слышал, мог исходить только от них.

Мишель вздрогнула от неожиданно раздавшегося грохота и, выхватив пистолет, стала лихорадочно водить им по сторонам. Но более ничего не произошло. Постепенно она сообразила, что в заброшенной гостинице таких звуков следовало ожидать: где-то могла обвалиться часть потолка, или забравшаяся в здание белка что-то зацепила и уронила. Мишель отметила, что Кинг, несмотря на ранение, сохранил присутствие духа и застрелил убийцу. Смогла бы она забыть о боли и не поддаться всеобщей панике? Теперь, застигнутая врасплох неожиданным шумом, Мишель отдавала должное самообладанию Кинга и чувствовала, как растет ее уважение к нему.

Она снова взглянула на лифты и сверилась с бумагами. В самолете ей удалось изучить дело поподробнее, и теперь Мишель знала, что на время проведения мероприятия агенты Секретной службы отключили лифты. По идее никаких звуков раздаваться оттуда не могло. И все же она слышала это «динь». И внимание Кинга было привлечено к лифтам — во всяком случае, он смотрел в ту сторону. Хотя он позднее утверждал, что просто отвлекся, Мишель в этом сомневалась.

Она посмотрела на фотографию зала в момент убийства. Ковер в зале появился позже — тогда пол здесь был деревянным. Она достала нож, прикинув нужное место, вырезала в ковре квадрат и, отогнув вырезанный кусок, посветила туда фонарем.

На полу были темные пятна. Кровь практически невозможно убрать с дерева, и администрация гостиницы, очевидно, решила попросту закрыть это место ковровым покрытием. Здесь навсегда смешалась кровь Риттера и Рамсея.

Она подошла к стене, где стоял Кинг. Именно сюда попала пуля, убившая Риттера и ранившая агента. Конечно, ее сразу извлекли, а обтянутые тканью стены, которые были в день убийства, администрация решила обшить толстыми деревянными панелями. Своеобразная операция по прикрытию, будто владельцы гостиницы пытались утаить случившееся.

Мишель вошла в административное помещение, которое располагалось за конторкой портье. Вдоль одной стены стояли большие шкафы, а на столах лежали какие-то бумаги, ручки и прочие канцелярские мелочи, будто гостиницу неожиданно покинули посреди рабочего дня.

Она подошла к шкафам и, с удивлением обнаружив, что те не были пустыми, стала их просматривать. Хотя во времена убийства Риттера в гостинице наверняка пользовались компьютерами, но резервные копии материалов хранились на бумажных носителях. Пользуясь фонарем, Мишель обнаружила данные за 1996 год, включая день убийства. Кроме них, здесь оказались сведения лишь на начало 1997 года, из чего она сделала вывод, что гостиница закрылась вскоре после убийства, причем как-то скоропостижно, и все бумаги остались на местах. А если какие-то материалы и были изъяты в целях следствия, то позднее их вернули обратно.

Члены команды Риттера останавливались в отеле «Фермаунт» на одну ночь. Кинг зарегистрировался вместе с ними. Согласно записям, он занимал номер триста четыре.

Она поднялась по лестнице на третий этаж. Ключа от номера у нее, конечно, не было, но зато имелся набор отмычек и замок быстро поддался. Для опытного оперативника Секретной службы никакой сложности это не представляло. Она вошла, огляделась и не обнаружила ничего примечательного — обычный беспорядок. Ее внимание привлекла дверь в соседний, триста второй, номер. Мишель зашла туда и обнаружила, что он ничем не отличается от трехсот четвертого.

Спустившись вниз, она уже собралась уходить, как ее остановила вдруг возникшая мысль. Мишель вернулась к архивам и начала искать папки с персоналом, однако там их не было. Тогда, сверившись с планом отеля, она нашла помещение, где располагался административно-хозяйственный отдел, и направилась туда.

Комната оказалась большой; в ней были полки, пустые комоды, картотечный шкаф и письменный стол. Проверив ящики стола, Мишель подошла к шкафу и нашла в нем то, что искала: покрытый плесенью листок со списком горничных и их адресами. Она забрала его с собой и вернулась в кабинет, где надеялась найти телефонную книгу. Ей это удалось, но справочник оказался слишком старым и потому бесполезным. Выйдя на улицу, где уже стемнело, Мишель удивилась, что провела в гостинице почти два часа.

Она остановилась в мотеле и воспользовалась телефонным справочником в номере, чтобы отыскать кого-нибудь из списка горничных. Как выяснилось, три из них продолжали жить по старым адресам — тем, что были указаны на листочке. Мишель стала обзванивать этих женщин. По первому номеру никто не ответил, и она оставила сообщение. Зато с двумя другими ей удалось поговорить. Мишель назвалась кинорежиссером, который снимает документальный фильм о политических убийствах. Она сказала, что опрашивает всех, кто был свидетелем убийства Риттера. Обе женщины охотно согласились поделиться своими воспоминаниями, что наверняка было для них хоть каким-то развлечением в этой глуши. Мишель договорилась о встрече с обеими на следующий день.

Затем она наскоро перекусила в придорожном ресторанчике, где тут же обратила на себя внимание трех пижонов в ковбойских шляпах. Когда первые двое потерпели неудачу, пытаясь завязать знакомство, к ней подошел третий. Мишель, продолжая жевать чизбургер, как бы между прочим продемонстрировала кобуру, после чего незадачливый ухажер спешно ретировался.

После ужина она вернулась в номер и пару часов размышляла, как построить предстоящий разговор с горничными. Ей перезвонила и третья горничная, которая тоже согласилась встретиться. Засыпая, Мишель с тревогой подумала, куда ее может завести это расследование.

Возле мотеля, где остановилась Мишель, притормозил старый «бьюик», тарахтя и выбрасывая сизые клубы дыма. Водитель заглушил мотор и долго смотрел на дверь номера Мишель. Его взгляд был таким напряженным, что, казалось, проникал сквозь стены и мог читать мысли агента Секретной службы.

Завтрашний день обещал быть весьма интересным. Он не ожидал, что Мишель Максвел приедет сюда, чтобы провести собственное расследование. Но раз уж так получилось, следовало проявить особую осмотрительность. Список своих жертв он уже наметил и не хотел увеличивать его без крайней необходимости. Пополнит ли этот список Максвел, выяснится позже.

Эта неугомонная молодая женщина может стать источником серьезных проблем. Он подумал, не убрать ли ее прямо сейчас, и даже взял в руки свое любимое оружие, ощутив при этом приятный холодок металла, но, поразмыслив, решил все-таки подождать.

В данный момент такое неподготовленное убийство чревато осложнениями, что никак не соответствует его стилю. Так что пусть Мишель Максвел поживет еще денек. Он завел двигатель и уехал.

16

Встречи с первыми двумя горничными отеля «Фермаунт» прошли впустую. Убийство Риттера явилось самым крупным событием в истории города и их жизни, и в беседе с «режиссером» обе женщины были склонны излагать самые невероятные версии, а не имевшие место факты. Мишель их вежливо выслушала и распрощалась.

Третий дом, куда она направилась, представлял собой скромное, но ухоженное строение, расположенное немного в стороне от дороги. Лоретта Болдуин оказалась худощавой афроамериканкой лет шестидесяти с небольшим, с высокими скулами, тонко очерченными губами и живым взглядом умных карих глаз за очками в тонкой металлической оправе. Она сидела с абсолютно ровной спиной, и Мишель обратила внимание, что ее умению незаметно разглядывать собеседника позавидовал бы любой агент Секретной службы. Длинные руки Лоретты с выступающими венами оказались неожиданно сильными, что немало удивило далеко не хилую Мишель, когда они обменялись рукопожатиями. Мишель села в кресло-качалку рядом с Лореттой и взяла предложенный бокал чая со льдом.

— Фильм, о котором идет речь, милая, большой или маленький?

— Документальный, а значит, маленький.

— Выходит, мне за это вряд ли заплатят?

— Если интервью с вами войдет в фильм, то заплатят. Мы вернемся с оператором, который все снимет. Сейчас я просто провожу подготовительную работу и пытаюсь определиться.

— Нет, милая, я спрашивала про нашу сегодняшнюю встречу: мне за нее заплатят?

— К сожалению, нет — у нас ограниченный бюджет.

— Очень жаль. С работой тут сейчас совсем плохо.

— Понимаю.

— Раньше было по-другому.

— Когда отель работал?

Болдуин кивнула и принялась медленно раскачиваться в кресле, подставив лицо налетевшему порыву ветра. Становилось прохладнее, и Мишель пожалела, что ей предложили чай со льдом, а не чашку горячего кофе.

— А с кем вы уже говорили? — Когда Мишель рассказала, Лоретта хмыкнула: — Эти девчонки никогда не отличались особой смекалкой — ну, вы понимаете, о чем я. А малышка Джули рассказывала, что присутствовала при убийстве Мартина Лютера Кинга?

— Да, она упоминала об этом. Хотя, мне кажется, тогда она была еще слишком маленькой.

— Еще бы! Она знает Мартина Лютера Кинга, как я — папу римского.

— Так что́ вы можете рассказать о том дне?

— День был самый обычный. Если не считать, что мы знали о его приезде. Я имею в виду Клайда Риттера. Я видела его по телевизору, да и газеты читала каждый день. Он не очень любил цветных, но тем не менее в президентской гонке набирал все больше очков. Вот в такой стране мы с вами живем. — Она посмотрела на Мишель так, будто забавлялась происходящим. — У вас такая хорошая память? Или я просто не говорю ничего, что вы считаете нужным записать?

Мишель вытащила блокнот и начала было делать пометки, но передумала и положила на стол перед Лореттой маленький диктофон.

— Вы не возражаете?

— Нет, конечно. И если я скажу что-то не так и на меня подадут в суд, то имейте в виду: денег все равно никто не получит. У меня за душой ничего нет, и это лучшая страховка для бедняка.

— А что вы делали в тот день?

— То же, что и в другие, — убиралась.

— А на каком этаже?

— Этажах! Всегда находились больные горничные, которых надо было подменить. Обычно мне доставались два этажа. И в тот день их оказалось два: второй и третий. Когда я закончила, прошло столько времени, что можно было начинать уборку заново.

Услышав это, Мишель насторожилась — на третьем этаже жил Кинг.

— Так, значит, вас не было в зале, когда произошло убийство?

— Разве я это говорила?

Мишель была сбита с толку.

— Но вы же сами сказали, что убирались на других этажах.

— А разве закон запрещает спуститься вниз и посмотреть, из-за чего такая шумиха?

— Так вы присутствовали в зале, когда раздались выстрелы?

— Я была возле самой двери. На первом этаже находился небольшой чулан для хозяйственных принадлежностей и мне понадобилось кое-что оттуда забрать. Дело в том, что администрация не позволяла горничным показываться на глаза жильцам. Будто нас вообще не существует. А как же тогда убираться в номерах? Понимаете, о чем я? — Мишель кивнула. — Зал, в котором проходила встреча, назывался Залом Джексона, генерала Юга. У нас в глубинке нет залов северян типа Авраама Линкольна или Улисса Гранта.

— Это понятно.

— Я высунула голову и увидела, что Риттер за словом в карман не лезет и всегда смотрит собеседнику в глаза. Я где-то слышала, что в свое время он выступал с проповедями по телевизору. Тогда мне стало понятно, почему люди отдавали ему свои деньги и голоса. У него был такой особый дар. И я думаю, что ненавидевший цветных Клайд Риттер просто млел от удовольствия, что встреча проходила в Зале Джексона; тащился, что жил в номере люкс его имени. Будь я проклята, если бы проголосовала за него.

— Я вас отлично понимаю. А кроме Риттера, вы еще кого-нибудь видели?

— Я помню, что возле двери в зал стоял полицейский, который загораживал мне вид, поэтому приходилось выглядывать из-за него. Однако, как я уже говорила, мне было хорошо видно Риттера и человека, стоявшего прямо за ним.

— Агента Секретной службы Шона Кинга.

Болдуин внимательно на нее посмотрела:

— Верно. Вы говорите так, будто знаете его.

— Я никогда с ним не встречалась, но изучала дело по документам.

Болдуин смерила ее взглядом с ног до головы, так что Мишель невольно покраснела.

— У вас нет обручального кольца. Неужели у такой красивой девушки нет достойного парня?

Мишель улыбнулась:

— Я пропадаю на работе круглые сутки. Парням это не нравится.

— Послушай, милая, парням нравится только готовая еда и пиво на столе, когда они голодны, и чтобы было теплое тело для секса, когда они в настроении, и чтобы после этого к ним не приставали с разговорами.

— Я вижу, вы хорошо их изучили.

— Для этого особого ума не надо. — Она немного помолчала. — Да, тот охранник был красивым мужчиной. Хотя, когда выстрелил, лицо у него исказилось.

Мишель снова напряглась:

— Вы это видели?

— Ну да. Когда застрелили Риттера, началась паника. Вы представить себе такого не можете. Полицейский, который стоял передо мной, обернулся посмотреть, что происходит, но его сбили с ног бежавшие люди. Я боялась пошевелиться. А потом Кинг выстрелил в Рамсея. И тут же подбежали люди, подхватили и утащили Риттера, хотя тот уже точно не дышал, это было видно. А Кинг остался на месте и смотрел вниз, будто, будто…

— Будто увидел конец своей собственной жизни, — подсказала Мишель.

— Точно! Откуда вы знаете?

— Я знакома с одним человеком, пережившим нечто подобное. А непосредственно перед выстрелом в Риттера вы не заметили ничего, что могло бы отвлечь внимание Кинга? — Мишель нарочно не стала говорить про лифт, чтобы Болдуин рассказала только то, что помнила.

Пожилая женщина задумалась на мгновение и покачала головой:

— Нет, не заметила. И знаете, что я сделала после всей этой стрельбы? Побежала по коридору и спряталась в чулане. Я так испугалась, что просидела там целый час.

— А до этого вы уже успели убраться на третьем этаже?

Болдуин снова бросила на нее внимательный взгляд:

— Может, не стоит ходить вокруг да около? Спросите прямо, что хотите узнать.

— Ладно. Вы убирались в номере агента Кинга?

Лоретта кивнула:

— Все, кто приехал с Риттером, выписались из гостиницы и сдали ключи еще до этих событий. Но у меня имелся список постояльцев. Да, я убиралась в его номере, и, должна вам сказать, там было что убирать. — Она со значением посмотрела на Мишель.

— Он что, оказался таким неряхой?

— Нет, но, полагаю, в том номере предыдущей ночью было по-настоящему жарко. — Она красноречиво приподняла бровь.

Мишель от волнения подалась было вперед, но, сообразив, что и так сидит на самом краю кресла-качалки, отодвинулась назад.

— А если пояснее?

— Казалось, в номере резвилась пара диких животных. А на светильнике под потолком я нашла даже черные кружевные трусики. Как они там оказались, я не знаю и знать не хочу!

— А есть соображения, кто мог оказаться вторым животным?

— Нет, но мне кажется, что искать далеко не имеет смысла, вы меня понимаете?

Мишель на секунду задумалась, чуть прикрыв глаза.

— Да, думаю, что понимаю. Значит, вы ничего не видели со стороны лифтов, когда все это случилось?

— Поверьте, милая, в тот момент мне было не до лифтов.

Мишель взглянула в блокнот:

— Теперь, насколько я понимаю, гостиница больше не работает.

— Ее закрыли вскоре после убийства Риттера. Дурная слава и все такое. Для меня это очень плохо, потому что с тех пор никакой постоянной работы больше не было.

— Я видела, что там все огорожено.

— Чтобы отвадить наркоманов и тех, кто рассчитывает там чем-нибудь поживиться или приводит туда девчонок, сами знаете для чего.

— А ее собираются снова открыть?

Болдуин хмыкнула:

— Скорее сровняют с землей.

— А вы знаете, кто сейчас владеет гостиницей?

— Нет. Да кому она нужна? Это же просто старый хлам. Впрочем, и весь наш городишко — такой же.

Мишель задала ей еще несколько вопросов, затем поблагодарила и откланялась, дав Лоретте Болдуин немного денег в знак благодарности.

— Сообщите мне, когда фильм будут показывать по телевизору.

— Когда он выйдет — и если выйдет, — вы узнаете об этом первой, — пообещала Мишель.

Она села в машину и, не успев завести ее, услышала дребезжание двигателя. Мишель повернула голову и увидела, как мимо проезжает старый потрепанный «бьюик», за рулем которого сидел мужчина, лица которого она не разглядела. Мишель подумала, что этот автомобиль был своего рода олицетворением города Боулингтона — они оба знавали лучшие дни, и оба разваливались на части.

Водитель «бьюика» подслушал и записал весь разговор Мишель и Лоретты Болдуин с помощью звукоусилителя, замаскированного под антенну, и сделал снимки обеих женщин камерой с мощным объективом. Их беседа была очень интересной и весьма познавательной. Так, значит, горничная Лоретта пряталась в тот день в чулане. И кто бы мог подумать, что это выяснится после стольких лет?

Мужчина из «бьюика» не сомневался, что агент Максвел сейчас направилась к старой гостинице, и, зная содержание беседы с Лореттой Болдуин, отлично понимал зачем.

17

Кинг сидел в кабинете, просматривая бумаги, когда у входа в дом послышались шаги. Он пошел открывать, но поскольку ни партнера, ни секретарши он сегодня не ожидал, то на всякий случай прихватил нож для вскрытия конвертов.

Люди, стоявшие на пороге, выглядели угрюмо. Это были шеф полиции Райтсбурга Тод Уильямс, все тот же массивный судебный пристав в форме и два агента ФБР, уже приезжавшие к нему домой. Кинг провел их в небольшую комнату для переговоров рядом с кабинетом.

Судебный пристав на этот раз представился: Джефферсон Паркс, подчеркнув, что именно Джефферсон, а не Джефф. В руке Паркс держал пластиковый пакет.

— Здесь находится изъятый у вас пистолет, — сообщил он тихим ровным голосом.

— Я вам верю.

— Это тот самый пистолет. Он был опечатан до экспертизы.

Кинг перевел взгляд на Уильямса, и тот утвердительно кивнул.

— Понятно, и вы собираетесь мне его вернуть, поскольку…

— Нет, мы не собираемся вам его возвращать, — возразил один из сотрудников ФБР. — Мы извлекли пулю, убившую Дженнингса, из стены кабинета вашего партнера. Она была бронированной, поэтому мало деформировалась. Гильзу мы тоже отыскали. Выстрел, убивший Говарда Дженнинса, был сделан из этого пистолета. След бойка на капсюле, нарез и даже отметина выбрасывателя гильзы. Совпадение абсолютное.

— Но это невозможно!

— Почему?

— Позвольте мне задать вопрос. Когда наступила смерть Дженнингса?

— Медики утверждают, что между часом и двумя той самой ночи, после которой вы нашли его тело у себя в офисе, — ответил Паркс.

— В это время я совершал патрулирование, и данный пистолет находился в моей кобуре.

— Мы можем расценивать это как признание? — поинтересовался все тот же агент ФБР.

Красноречивый взгляд Кинга недвусмысленно выразил все, что он думал по поводу этого замечания.

Паркс выдержал паузу и продолжил:

— Мы проверили ваши передвижения той ночью. Вашу машину видели на Мэйн-стрит примерно в то время, когда убили Дженнингса.

— Почему бы нет? Район патрулирования включает город, и мою машину вполне могли видеть. Но у вас нет свидетеля, видевшего меня в офисе, потому что я там не был.

Агент ФБР хотел вновь вмешаться в разговор, но Паркс остановил его, положив руку на плечо, и продолжил диалог с Кингом:

— Сейчас мы это обсуждать с вами не будем. Но у нас есть результаты баллистической экспертизы, а человеку с вашим опытом должно быть понятно, что такая улика ничем не отличается от отпечатков пальцев.

— Нет, отличается! Ваша экспертиза никак не указывает на мое присутствие на месте преступления.

— Но на месте преступления находился ваш пистолет, а вас видели рядом с местом преступления. Это серьезные улики.

— Косвенные.

— Обвинительные приговоры выносились на основании и гораздо менее существенных улик, — парировал Паркс.

— Нам следовало проверить ваши руки на наличие микроскопических следов металла, когда мы изымали оружие, — заметил наиболее активный из фэбээровцев.

— Это ничего бы не изменило, — ответил Кинг. — Я доставал пистолет перед тем, как вы пришли. Следы металла на руках у меня бы точно остались.

— Ловко! — не удержался агент ФБР.

Паркс не спускал с Кинга глаз:

— А могу я поинтересоваться, зачем вы доставали пистолет? Вы же не были на дежурстве?

— Я думал, что в мой дом забрались грабители.

— А они действительно забрались?

— Нет. Оказалось, что приехала одна моя старая знакомая.

Паркс странно на него посмотрел, но, судя по всему, решил пока оставить эту тему.

— А каков, по-вашему, мотив убийства? — осведомился Кинг.

— Этот человек работал на вас. Может, что-то украл у вас, может, выяснил, что вы сами крадете у клиентов, и пытался вас шантажировать. Вы договорились с ним встретиться и убили его.

— Неплохая версия, только он ничего не крал у меня, а я не крал у своих клиентов, потому что у меня нет прямого доступа к их активам. Можете проверить.

— Обязательно проверим, но это лишь две версии. Есть и третья: вы каким-то образом узнали про участие Дженнингса в программе защиты свидетелей и шепнули об этом плохим ребятам.

— И они убили его моим пистолетом, который лежал в моей кобуре?

— Или вы убили его сами за приличные деньги.

— Значит, теперь я уже стал убийцей по найму.

— Вы знали, что Дженнингс был в программе защиты свидетелей?

Кингу самому показалось, что его ответ последовал на мгновение позже, чем следовало.

— Нет.

— Готовы подтвердить это на детекторе лжи?

— Я вообще-то не обязан отвечать на ваши вопросы.

— Между тем вы только что признались, что имели при себе орудие убийства в момент совершения преступления.

— Тогда позволю себе напомнить, что вы не зачитали мне мои права, и я не сомневаюсь, что сказанное мной может быть использовано против меня.

— Вы не арестованы, и вам не предъявили обвинения, — уточнил агент ФБР. — Поэтому мы не обязаны ничего зачитывать.

— А если нас вызовут в качестве свидетелей, то мы просто повторим то, что вы сказали в нашем присутствии, — добавил Паркс.

— Все это нарушает мои права.

— Вы ведь не практикуете в суде? — поинтересовался пристав.

— Нет, а какая разница?

— Дело в том, что вы сейчас сказали полную чушь.

Кинг чувствовал себя все более неуверенно, а Паркс не унимался:

— Так вы отказываетесь от своих слов, что оружие было при вас в момент убийства?

— Я арестован?

— Это зависит от ваших ответов.

Кинг поднялся.

— С этого момента все наши беседы будут проходить только в присутствии моего адвоката.

Паркс тоже поднялся, и на какое-то мгновение Кингу показалось, что этот гигант вот-вот перегнется через стол и просто придушит его. Однако тот всего лишь улыбнулся и передал пластиковый пакет с пистолетом агенту ФБР.

— Мы еще обязательно увидимся, — доброжелательно произнес он. — А пока постарайтесь никуда не уезжать, чтобы меня не расстроить.

Пока они выходили, Кинг отвел Уильямса в сторону:

— Тод, почему первую скрипку играет Паркс? ФБР никогда никого не пропускает вперед.

— Погибший был в программе защиты свидетелей, а Паркс — важная шишка в Службе судебных исполнителей. Думаю, что именно он отправил Дженнингса в наш город, и убийство этого парня — плевок в лицо именно Парксу. Мне кажется, он задействовал свои связи на самом верху. — Тоду было явно не по себе, и он понизил голос: — Послушай, я ни на секунду не допускаю, что ты в этом замешан…

— А дальше последует «но»?

Тод смутился еще больше:

— Но я думаю, что тебе лучше…

— Добровольно сложить с себя обязанности полицейского, пока все не прояснится?

— Я рад, что ты меня понимаешь.

Когда Тод тоже ушел, Кинг вернулся за письменный стол. Он не понимал, почему его сейчас не арестовали. Оснований для этого было достаточно. И как могли застрелить Дженнингса из пистолета, который находился ночью у него в кобуре? Кинг сумел придумать парочку объяснений этому обстоятельству, но тут ему в голову пришла неожиданная мысль. От злости он стукнул кулаком по стене с такой силой, что чуть не пробил ее. Джоан Диллинджер!

Он взял трубку и позвонил другу в Вашингтон. Тот продолжал работать в Секретной службе и во время расследования убийства Риттера оставался на стороне Кинга до самого конца. Поболтав с ним о разных пустяках, Шон поинтересовался, как поживает Джоан Диллинджер.

— Вообще-то я не знаю.

— А я думал, вы по-прежнему работаете вместе.

— Мы и работали, пока она не ушла.

— Ушла? С оперативной работы в Вашингтоне?

— Нет, вообще из конторы.

Кинг едва не уронил трубку.

— Джоан больше не работает на Секретную службу?

— Она уволилась примерно год назад. Занялась частным консультированием по вопросам безопасности. И если верить слухам, зарабатывает кучу денег. Хотя, наверное, тут же их и тратит. Она любит жить на широкую ногу, ты же знаешь.

— У тебя есть номер ее телефона? — поинтересовался Кинг. — Да, записываю.

— Ты, наверное, слышал о наших неприятностях, — продолжил вашингтонский друг. — Жалко Максвел: она была настоящим агентом, без всяких поблажек.

— Я видел ее по телевизору. Максвел назначили козлом отпущения, верно? Я могу судить об этом как эксперт.

— У нее совсем другая ситуация. Максвел допустила грубую ошибку. Она отвечала за всю охрану, а ты был рядовым телохранителем.

— Скажешь тоже — «грубую ошибку»! А сколько раз мы стояли за дверью, пока наш клиент развлекался с какой-нибудь девицей? И я не помню, чтобы мы обыскивали кого-нибудь из девиц на предмет оружия. И уж тем более не стояли возле постели.

— Но ничего же не случилось!

— Однако не благодаря нам.

— Ладно, давай об этом больше не будем, а то у меня поднимется давление. Так ты собираешься увидеться с Джоан?

— Причем очень скоро.

18

Мишель снова проникла в здание отеля «Фермаунт» и направилась в кабинет, где хранились архивы. Кинг проживал в триста четвертом номере, а Лоретта Болдуин намекнула, что искать надо где-то рядом. Мишель помнила, что у номеров триста четыре и триста два была общая дверь.

— Вот черт! — вырвалось у нее, когда она увидела знакомую фамилию в регистрационной карточке: триста второй номер занимала Дж. Диллинджер. Неужели Джоан Диллинджер? Мишель встречалась с ней пару раз. Диллинджер продвинулась по служебной лестнице так высоко, как не удавалось почти никому из женщин, но потом неожиданно для всех ушла в отставку, чтобы заняться частным сыском. Мишель помнила, как робела в ее присутствии, что было для олимпийского призера совсем не характерно. Джоан Диллинджер имела репутацию агента, никогда не терявшего голову и никому не уступавшего в целеустремленности и жесткости. Для Мишель она всегда являлась примером для подражания.

Но была ли Диллинджер участницей того бурного секса, о котором говорила Лоретта Болдуин? Была ли железная леди, которой Мишель так восхищалась, той самой женщиной, чьи черные кружевные трусики оказались аж на светильнике? Было ли затмение, нашедшее на Кинга при охране Клайда Риттера, следствием физической усталости после ночи неистового секса с Джоан, в результате которого ее тонкое нижнее белье оказалось разбросанным по всему номеру? Всякие сомнения у Мишель отпали, когда она обнаружила, что на регистрационной карточке Диллинджер, как и Кинг, указала адрес штаб-квартиры Секретной службы в Вашингтоне.

Мишель сунула обе карточки в сумку и направилась в Зал Джексона. Она осмотрела все помещения с того места, где находилась Лоретта Болдуин в день первого почти за тридцать лет убийства кандидата в президенты США во время избирательной кампании. Постояв у двери, Мишель закрыла ее, и наступила такая тишина, что она слышала собственное сердцебиение.

Потом Мишель вышла в коридор и вскоре обнаружила чулан, в котором пряталась Лоретта Болдуин. Он оказался достаточно просторным, вдоль трех его стен были прикреплены полки, и более ничего примечательного.

Мишель поднялась по лестнице на третий этаж, описывая лучом фонаря широкие дуги, добралась до номера триста два и вошла внутрь. Она постаралась представить, как Джоан Диллинджер постучалась в дверь, ведущую в номер Кинга, и тот ее впустил. Сначала они, наверное, что-нибудь выпили, поболтали о том о сем, а потом ее трусики взметнулись вверх и любовники оторвались по полной.

Мишель вышла в коридор, дошла до лестничной площадки и остановилась у мусоропровода, смонтированного на внешней стене возле одного из окон. Похоже, здесь начинали какие-то работы, а потом все забросили. Она выглянула в окно и подождала, пока глаза привыкнут к дневному свету. Под мусоропроводом стоял контейнер, заполненный разным хламом, в основном старыми прогнившими матрасами, занавесками и кусками коврового покрытия.

Она вернулась на первый этаж и здесь задержалась. Ступеньки уходили ниже и вели в подвал. Там вряд ли могло быть что-то интересное; к тому же, если верить малобюджетным фильмам ужасов, туда вообще не следует заходить ни при каких обстоятельствах. Но агентов Секретной службы такое кино не слишком впечатляет. Она вытащила пистолет и начала спускаться.

Здесь ковровое покрытие было совсем прогнившим и кругом стоял стойкий запах плесени и разложения. Увидев маленькую дверь, Мишель толкнула ее и посветила фонарем внутрь. Это был кухонный лифт, причем довольно просторный. Поднимался ли он на все восемь этажей, она не могла определить. Скорее всего лифт использовался для транспортировки вверх и вниз постельного белья и разных габаритных грузов. На стене возле лифта были кнопки вызова — значит, он приводился в действие электричеством, а тросы с блоками наверняка служили резервной ручной системой подъема и спуска на случай перебоев с питанием.

Она спустилась еще ниже и остановилась у кучи мусора, образованной провалившимся сверху потолком. Здание буквально рассыпалось на глазах, и Мишель решила, что надо побыстрее выбираться отсюда.

Она вприпрыжку поднялась по ступенькам и зажмурилась от яркого света, ударившего в глаза. И сразу же кто-то громко произнес ей прямо в ухо:

— Стоять! Охрана гостиницы. Я вооружен и готов применить оружие.

Мишель вскинула свой пистолет и фонарь.

— Я агент Секретной службы, — автоматически представилась она, забыв, что у нее больше нет ни жетона, ни удостоверения. — Вы можете не светить мне в глаза?

— Положите пистолет на землю, — сказал голос. — Медленно и спокойно.

— Хорошо, я так и сделаю, только постарайтесь в это время не нажать случайно на спуск.

Когда она выпрямилась, фонарь перестал светить в глаза.

— Что вы здесь делаете? Это частная собственность.

— Правда? — Она сделала вид, что крайне удивлена.

— Леди, тут есть ограда и висят таблички.

— Наверное, я прошла там, где их не было.

— А что здесь понадобилось Секретной службе? Кстати, вы можете предъявить свое удостоверение?

— Нельзя ли нам выйти на улицу? У меня такое чувство, будто я несколько часов занималась спелеологией.

— Ладно, только оставьте оружие. Я сам захвачу его.

Они вышли наружу, и Мишель смогла рассмотреть охранника. Он был средних лет, одет в форму, с седеющими коротко стриженными волосами, худощавый и не очень высокий.

Охранник смотрел на нее, держа свой пистолет в левой руке и засовывая ее оружие себе за пояс.

— А теперь покажите свой жетон. Но даже если вы и агент Секретной службы, вам все равно здесь нечего делать.

— Вы помните, что в этой гостинице восемь лет назад был убит политик по имени Клайд Риттер?

— Помню ли я? Леди, я прожил здесь всю свою жизнь, и это было самым важным событием, которое когда-либо происходило в нашем Богом забытом городе.

— Так вот, я приехала из Вашингтона, чтобы изучить ситуацию на месте. Я работаю в Секретной службе недавно, и этот случай разбирается на занятиях по подготовке агентов, чтобы впредь не допускать подобного рода проколов. Я видела, что место огорожено, но решила, что небольшой осмотр никому не повредит.

— Тогда понятно. А теперь — ваш жетон.

Мишель задумалась и, на свое счастье, вспомнила про маленький металлический значок, приколотый к лацкану ее пиджака, с эмблемой Секретной службы. Она отцепила его и протянула охраннику. Такие значки агенты носили на видном месте, чтобы всегда можно было определить своих, а для избежания подделки цвет эмблемы постоянно менялся.

Охранник взял значок в руки, внимательно осмотрел и вернул.

— Жетон и удостоверение остались в мотеле, где я остановилась, — пояснила она.

— Ладно, думаю, что все в порядке. Вы точно непохожи на тех мерзавцев, что мародерствовали в заброшенных отелях. — Он собирался уже отдать ей пистолет, но вдруг передумал. — А вы не откроете свою сумку?

— Зачем?

— Чтобы я посмотрел, что в ней, вот зачем.

Мишель неохотно протянула ему сумку. Пока он осматривал содержимое, она спросила:

— А кто сейчас является владельцем отеля?

— Таким, как я, это не сообщают. Я просто делаю обход и не пускаю посторонних.

— И охрана здесь круглосуточная? Семь дней в неделю?

— Понятия не имею. Я просто выхожу в свою смену.

— И что с гостиницей будет дальше? Ее снесут?

— Хороший вопрос! Если подождать еще немного, она сама рухнет. — Охранник вытащил из сумки регистрационные карточки. — Вы можете мне объяснить, зачем вы их взяли?

Мишель постаралась разыграть невинность:

— Ах это! Просто я знакома с этими людьми. Они здесь были в тот самый день, когда все случилось. Я… я подумала, что они хотели бы их иметь. Вроде сувенира, — добавила она неуверенно.

— Сувенира? — Охранник покачал головой. — Вы, федералы, и впрямь странные люди. — Он бросил карточки в сумку и возвратил ей пистолет.

Мишель, провожаемая взглядом охранника, вернулась к машине. Дождавшись ее отъезда, мужчина вернулся в отель и через десять минут вышел в обычном деловом костюме. Мишель Максвел развила слишком бурную деятельность. Если она будет продолжать в том же духе, то пополнит составленный им список. Он приехал сюда, переодевшись охранником, чтобы выяснить, что ей удалось обнаружить. Конечно, имена на карточках были интересными, но вряд ли неожиданными. Шон Кинг и Джоан Диллинджер. Чудесная парочка! Мужчина сел в свой «бьюик» и уехал.

19

Кинг сидел на крыльце своего дома и наблюдал, как Джефферсон Паркс выбирается из машины и направляется к нему. Великан был одет в синюю ветровку с надписью «ФБР» и бейсболку с буквами УБН — Управление по борьбе с наркотиками.

Поймав на себе удивленный взгляд Кинга, Паркс пояснил:

— Я начинал службу полицейским в округе Колумбия в конце семидесятых и получал форму от каждого федерального агентства, работавшего там: это был один из плюсов нашей конторы. На мой взгляд, самая лучшая экипировка — у Управления по борьбе с наркотиками. — Он опустился в кресло-качалку рядом с Кингом и потер колени. — В молодости я не мог нарадоваться тому, что у меня такие габариты. Я был звездой школьных команд по футболу и баскетболу. К тому же спорт помог мне получить стипендию, чтобы оплатить учебу в университете. Меня никогда не включали в стартовый состав футбольной команды, но выпускали практически в каждой игре. Ближе к концу, когда страсти накалялись. У меня лучше получалось блокировать соперника, чем принимать мяч. За всю карьеру мне только один раз удалось занести мяч в зачетную зону. Но зато запомнил я это на всю жизнь.

— Впечатляет.

Паркс развел руками.

— Теперь молодость прошла, и большой вес уже не радует: мучают боли в коленях, бедрах, плечах и далее по списку.

— А быть полицейским в столице нравилось?

— Быть судебным приставом мне нравится гораздо больше. Тогда были неспокойные времена. Происходило много плохого.

Кинг протянул ему бутылку пива.

— Рабочий день уже закончился, почему бы не выпить?

— Нет. Я лучше покурю. Надо же как-то бороться с этим чистым горным воздухом. Просто ужасно! Не представляю, как здесь можно жить. — Паркс вытащил из нагрудного кармана сигариллу, щелкнул перламутровой зажигалкой и прикурил. — Да, у вас тут неплохое местечко — ничего не скажешь.

— Спасибо, — кивнул Кинг, внимательно за ним наблюдая. Если Паркс нашел время для визита к нему, при том, что он возглавляет расследование убийства Говарда Дженнингса и одновременно продолжает выполнять свои обычные обязанности, значит, у него есть на то весьма веские причины.

— Хорошая юридическая практика, хороший дом, хороший город. Хороший парень, который много работает и помогает местной общине.

— Я сейчас покраснею.

— Правда, в этой стране очень приятные и успешные люди постоянно кого-нибудь убивают, поэтому я на их счет не обольщаюсь. Если честно, то я их вообще не особенно жалую. Считаю маменькиными сынками.

— Я не всегда был таким примерным. И в любой момент готов снова вступить в конфликт с законом.

— Приятно слышать, но спешить с этим не следует.

— Тем не менее мой пистолет стал орудием убийства.

— Это правда.

— Вам не интересно узнать, что я думаю по данному поводу?

Паркс взглянул на часы:

— Само собой, если угостите пивом. Удивительно, но мой рабочий день только что закончился. — Кинг передал ему бутылку. Пристав откинулся на спинку кресла, поставил огромные ступни на перекладину между полозьями и сделал большой глоток между двумя затяжками. — Итак, каковы же ваши соображения по поводу оружия? — осведомился он, глядя на заходящее солнце.

— У меня был с собой пистолет в момент убийства Дженнингса. Вы утверждаете, что тот самый, из которого его застрелили.

— Для меня это совершенно очевидно. В принципе я могу арестовать вас прямо сейчас.

— А для меня очевидно, что пистолет в моей кобуре был чужим, поскольку я не убивал Дженнингса.

Паркс бросил на него быстрый взгляд.

— Вы меняете свои показания?

— Нет. Шесть дней в неделю этот пистолет находится в сейфе, и я достаю его только один раз, на седьмой день. Я не всегда запираю сейф, поскольку живу один.

— Не очень разумно.

— Поверьте, после этого я буду держать оружие в подземном хранилище за семью замками.

— Продолжайте.

— Версия номер один. Некто проникает в дом, забирает мой пистолет и оставляет на его месте другой, который я беру с собой на патрулирование. Этот некто убивает Дженнингса из моего пистолета и затем подкладывает обратно в сейф вместо того, с которым я ездил. Версия номер два. Некто убивает Дженнингса из своего пистолета, а потом подбрасывает его мне, чтобы баллистическая экспертиза указала на меня.

— Серийный номер на пистолете совпадает с тем, который зарегистрирован на ваше имя.

— Тогда остается первый сценарий.

— То есть вы утверждаете, что некто заблаговременно изъял ваш пистолет, чтобы подобрать его точную копию, потом ее подложили, а затем вновь заменили, чтобы все выглядело так, будто Дженнингса убили вы.

— Да, я утверждаю именно это.

— И вы хотите сказать, что бывший оперативник не знает, как выглядит его собственное оружие?

— Это обычный девятимиллиметровый пистолет массового производства, а не какой-то уникальный музейный экспонат, украшенный алмазами. Мне дали этот пистолет, когда я изъявил желание сделаться добровольным стражем порядка. Я носил его один раз в неделю, никогда не доставал из кобуры и забывал про него на остальные шесть дней. Тот, кто проделал трюк с подменой, все это учел, потому что другой пистолет выглядел точно как мой, у него был такой же вес и такая же рукоятка.

— А зачем вообще идти на такие сложности с подменой?

— Убийцы часто пытаются переложить вину за свое преступление на кого-то другого, верно? Я просто пытаюсь понять… Дженнингс работал на меня. Может, расчет строился на том, что меня посчитают убийцей, поскольку я мог застать Дженнингса за воровством или он сам уличил меня в воровстве: вы уже сами говорили об этом раньше. Есть мотив, есть улики, нет алиби. И на мне можно поставить крест.

Паркс опустил ноги на пол и наклонился вперед:

— Очень интересно. Но позвольте и мне выдвинуть свою версию. У Дженнингса было немало врагов, желавших ему смерти, потому он и попал в программу защиты свидетелей. Возможно, вы узнали об этом и решили его заложить за хорошие деньги. А те ребята, с которыми вы связались, воспользовались вашим пистолетом и решили вас подставить, чтобы не платить. Как вам моя версия?

— Вообще-то выглядит вполне правдоподобно, — признал Кинг.

— Вот и отлично. — Паркс допил пиво, затушил сигариллу и поднялся. — Пресса сильно донимает?

— Вообще-то меньше, чем я думал. Наверное, еще не нашли моего адреса. А когда найдут, я перекрою цепью дорогу у холма, повешу запрещающие проход таблички и начну отстреливать всех нарушителей.

— Таким вы мне нравитесь больше.

— Я же говорил, что сущность моя никуда не делась. — Паркс направился к своей машине, но Кинг его окликнул: — А почему меня до сих пор не арестовали?!

— Ну, прежде всего потому, что в вашей версии номер один что-то есть. Я не исключаю, что вам действительно подменили пистолет, а из вашего стреляли в Дженнингса.

— Я не рассчитывал, что вы так легко согласитесь со мной.

— Я допускаю, что вы все же причастны к смерти Дженнингса и организовали всю эту замену пистолетов сами. И вообще склоняюсь к тому, что вы его заложили убийцам, а те вас подставили. — Паркс помолчал, глядя себе под ноги. — Ни один из свидетелей, которые попали в программу защиты и соблюдали все правила, не был убит. Это часто являлось решающим доводом в пользу того, чтобы свидетели соглашались давать показания. Теперь у нас такого аргумента нет. И куратором убитого Дженнингса был я. Именно я отправил его сюда, а значит, несу ответственность за его смерть. И хочу, чтобы вы знали: если вы действительно к этому причастны, то я лично выберу тюрьму, в которую вы отправитесь и где начнете умолять о смертной казни не позднее чем через три часа после приезда. — Судебный исполнитель открыл дверцу машины и приложил руку к бейсболке: — Желаю приятно провести вечер.

20

На следующий день Кинг выехал из Райтсбурга пораньше, пробился сквозь утренние пробки на дорогах Северной Виргинии и прибыл в городок Рестон около десяти. Десятиэтажное офисное здание было относительно новым, и половина помещений пустовала. Несколько лет назад его целиком сняла и роскошно обставила одна интернет-компания, хотя она ничего не производила и прибыли никакой не имела. А потом ее владельцы неожиданно выяснили, что денег почему-то больше нет, и свернули свой офис. Место было очень хорошим, совсем рядом с отличными магазинами и ресторанами центральной части города. Двери дорогих супермаркетов то и дело открывались, впуская и выпуская хорошо одетых покупателей, а на тротуарах бурлил поток людей, спешивших по своим делам. Вокруг кипела жизнь, и вся здешняя атмосфера была насыщена какой-то неукротимой энергией.

Верхний этаж офисного здания теперь занимала фирма с простым названием «Агентство», запатентовавшая это название для коммерческого использования, что наверняка опечалило ЦРУ, которое часто именовали именно так. «Агентство» являлось одной из самых успешных компаний страны, занимавшихся частными расследованиями и вопросами безопасности.

Кинг поднялся на верхний этаж на лифте, помахал рукой в камеру слежения и был встречен в небольшой приемной вооруженным охранником серьезного вида. Кинга обыскали и заставили пройти через рамку металлоискателя, после чего пропустили в обставленный со вкусом вестибюль. Там никого не было, если не считать сидевшей за столом женщины с внимательным и изучающим взглядом, которая спросила его имя и набрала номер телефона.

К Шону вышел стильно одетый молодой человек с широкими плечами, короткой стрижкой и переговорным устройством. Держась довольно надменно, он проводил Кинга до двери, открыл ее, пропустил внутрь и закрыл, оставив одного.

Шон огляделся. Он оказался в угловом помещении с четырьмя сильно тонированными окнами, хотя на такой высоте заглянуть в них могли разве что птицы да пассажиры самолетов, летевших непозволительно низко. Вся атмосфера здесь была спокойной, выдержанной и комфортной.

Когда сбоку открылась дверь и показалась Джоан, Кинг не знал, как ему поступить: просто поздороваться или сбить с ног и придушить на месте.

— Я очень тронута, что ты не поленился проделать такой долгий путь и приехал повидать меня.

На Джоан был темный брючный костюм, подчеркивавший ее стройную фигуру, а особый его покрой помогал ей выглядеть выше ростом, чему способствовали также туфли на шпильках.

— Но если честно, твой приезд меня сильно удивил.

— Ладно, теперь мы в расчете. Хотя не буду скрывать: я был поражен, узнав, что на Секретную службу ты больше не работаешь.

— Разве я не говорила тебе, когда приезжала?

— Нет, Джоан, сообщить об этом ты забыла.

Она присела на небольшой диван у стены и пригласила его занять место рядом. На маленьком столике все было накрыто для кофе. Пока он усаживался, Джоан разлила ароматный напиток по чашкам.

— Полагаю, на сей раз можно обойтись без яичницы и разогретого рогалика. Да и без кружевных трусиков. — Кинг очень удивился, заметив, как густо она покраснела.

— Я изо всех сил стараюсь не вспоминать об этом. — тихо произнесла Джоан.

Шон сделал глоток кофе и оглянулся по сторонам:

— Ну и ну, я просто поражен! А в Секретной службе разве у нас стояли столы?

— Нет, потому что они нам были не нужны. Мы или ездили на машинах на бешеной скорости, или…

— Или топтались на месте, пока не отказывали ноги, — закончил он фразу: агентам Секретной службы часто приходилось подолгу стоять на одной точке, наблюдая за происходящим.

Она откинулась на спинку и обвела взглядом комнату.

— Здесь мило, но я редко бываю в офисе. Моя работа связана с перелетами.

— По крайней мере ты летаешь на рейсовых или частных самолетах. А военный транспорт плохо сказывается на спине, животе и заднем месте. В свое время мы налетались на них с лихвой.

— Ты помнишь наш полет на «борту номер один»?

— Такое забыть невозможно.

— Я скучаю по всему этому.

— Но теперь ты зарабатываешь гораздо больше.

— Думаю, ты тоже.

Он немного пододвинулся к Джоан и поставил чашку на ладонь.

— Я знаю, что ты человек занятой, поэтому сразу перейду к делу. Ко мне приходил судебный исполнитель Джефферсон Паркс. Он руководит расследованием убийства Говарда Дженнингса, который был в программе защиты свидетелей. Именно Паркс явился за моим пистолетом, когда ты находилась у меня.

Джоан явно заинтересовалась:

— Джефферсон Паркс?

— Ты знаешь его?

— Имя кажется очень знакомым. Значит, у тебя забрали пистолет. И баллистическая экспертиза сняла с тебя подозрения?

— Отнюдь. Полное совпадение. Говард Дженнингс был застрелен из моего пистолета. — Кинг продумал эту фразу очень тщательно по пути сюда, потому что хотел увидеть ее реакцию.

Джоан едва не расплескала кофе. Или она стала настоящей актрисой, или ее реакция была искренней.

— Этого не может быть!

— Я сказал им то же самое. По счастью, мы с этим судебным приставом сходимся в том, как именно моим оружием могли воспользоваться, пока я считал, что оно находится у меня в кобуре.

— И как же?

Кинг кратко изложил свою версию подмены оружия.

Джоан задумалась, причем, как показалось Кингу, слишком надолго.

— Для этого требуются тщательное планирование и соответствующие навыки, — наконец произнесла она.

— А также доступ в мой дом. Пистолет нужно было положить обратно до появления фэбээровцев, которые явились забрать его в то утро, когда у меня в доме находилась ты.

Он допил кофе и налил себе еще, пока Джоан осмысливала услышанное. Шон предложил ей тоже подлить кофе, но она отказалась.

— И ты явился сюда с обвинением, что это я тебя подставила? — сухо поинтересовалась Джоан.

— Я просто изложил тебе, что произошло и как кто-то мог все это провернуть.

— Я не подставляла тебя, Шон.

— Тогда мне не о чем беспокоиться. Я позвоню Парксу и поделюсь с ним хорошими новостями.

— Знаешь, ты иногда бываешь просто невыносим!

Он поставил чашку на стол и наклонился к ее лицу:

— Давай я обрисую тебе всю картину. У меня в офисе убивают человека, причем убивают из моего оружия. У меня нет алиби, но есть очень ушлый судебный пристав, который в принципе допускает, что моя версия не беспочвенна, но отнюдь не убежден в моей невиновности. И этот пристав не станет проливать слезы, если меня упрячут за решетку до конца жизни или вообще отправят на тот свет. И вдруг буквально ниоткуда возникаешь ты и почему-то забываешь сообщить, что больше не работаешь на Секретную службу. Ты разыгрываешь настоящий спектакль с извинениями и всем прочим, вся такая милая и чудесная, и напрашиваешься остаться на ночь. Ты изо всех сил стараешься соблазнить меня на кухне, хотя я до сих пор не понимаю зачем, но мне трудно поверить, что это связано только с восьмилетним воздержанием. Ты остаешься в доме одна, когда я иду на озеро, а потом мой пистолет непостижимым образом оказывается орудием убийства, которое изымают в то самое утро. Послушай, Джоан, может, у меня и разыгралась паранойя, но если вся эта последовательность событий не должна вызывать подозрений, то меня надо точно поместить в психушку за неадекватность восприятия действительности.

Она отреагировала удивительно спокойно:

— Я не брала твой пистолет и понятия не имею, кто мог это сделать. Доказать я ничего не могу. Могу только дать слово, что я в этом не замешана.

— Ну конечно, ты меня совершенно успокоила!

— Я не говорила тебе, что все еще продолжаю работать на Секретную службу. Ты сам так решил.

— Но ты и не сказала, что не работаешь!

— А ты спрашивал? И это не было «изо всех сил»!

— Что не было? — опешил Кинг.

— Ты сказал, что я пыталась соблазнить тебя изо всех сил. К твоему сведению, ты сильно ошибаешься. Это не было изо всех сил!

Они оба замолчали, стараясь взять себя в руки.

— Ладно, — вздрогнул Кинг. — Не знаю, в какие игры ты решила поиграть со мной, но поступай, как считаешь нужным. А я не собираюсь отвечать за убийство Дженнингса, потому что не совершал его.

— Я тоже, и я тебя не подставляла. Зачем мне это было нужно?

— Если бы я знал, то не стал бы сюда приезжать, верно? — Он поднялся. — Спасибо за кофе. Только в следующий раз не клади в него цианид: меня от него пучит.

— Я тебе уже говорила, что приезжала с очень конкретной целью. Но до нее так дело и не дошло. Думаю, встреча с тобой после стольких лет подействовала на меня сильнее, чем я ожидала.

— И что за цель?

— Я хотела сделать тебе предложение, — сказала она и быстро добавила: — Деловое предложение.

— Относительно чего?

— Относительно Джона Бруно.

Его глаза подозрительно сузились:

— А какое отношение к исчезновению кандидата в президенты имеешь ты?

— Благодаря мне наша фирма была нанята сторонниками Бруно с целью выяснить, что с ним произошло. Вместо обычных расценок мне удалось договориться о другой схеме расчетов. Наши текущие расходы полностью компенсируются, но ежедневная ставка за работу гораздо ниже обычной. Зато по окончании расследования выплачивается очень крупная премия…

— Как награда за нахождение клада, если можно так выразиться? — перебил ее, ухмыльнувшись, Кинг.

— …которая составляет несколько миллионов долларов, — невозмутимо продолжила Джоан. — И поскольку этот заказ получила лично я, то моя персональная доля составит шестьдесят процентов.

— Как тебе это удалось?

— Ты знаешь, что я сделала неплохую карьеру в Секретной службе. А за время работы здесь мне удалось успешно завершить несколько очень серьезных дел, включая возвращение похищенного руководителя одной из крупнейших мировых компаний.

— Поздравляю. Странно, что я об этом ничего не слышал.

— Мы стараемся держаться в тени. Но для знающих людей мы являемся ведущим игроком на этом поле.

— Значит, миллионы? Не думал, что у независимых кандидатов такой «крупный бюджет».

— Основная часть денег идет за счет выплаты специальной страховки, да и жена Бруно — наследница крупного состояния. Кроме того, его избирательная кампания очень хорошо финансировалась. А поскольку теперь нет кандидата, на которого эти деньги можно потратить, их и собираются заплатить мне, чему я только рада.

— Но расследованием исчезновения Бруно занимаются федеральные органы.

— И что? У ФБР нет монополии на раскрытие преступлений. А люди Бруно явно не доверяют правительству. На случай, если ты не в курсе, они открыто обвиняют Секретную службу в том, что она все сама и спланировала.

— Обо мне и Риттере говорили то же самое, но это полная чушь — что тогда, что сейчас.

— Но эта чушь предоставляет нам замечательную возможность разбогатеть.

— Нам? А я-то здесь при чем?

— Если ты поможешь мне найти Бруно, я заплачу тебе сорок процентов от своего гонорара, то есть ты получишь сумму с шестью нулями.

— Я, конечно, не богат, но в деньгах не нуждаюсь, Джоан.

— Я нуждаюсь. Я покинула Секретную службу, не имея стажа в двадцать пять лет, поэтому с пенсией дела обстоят неважно. Я проработала здесь год, зарабатывая гораздо больше и откладывая основную часть на черный день, но такая жизнь мне не нравится. Того, что я пережила в Секретной службе, с лихвой хватит на сорок лет стажа. Свое будущее я вижу на белых песчаных пляжах, с катамараном и экзотическими коктейлями, а деньги за Бруно помогут мне осуществить эту мечту. А тебе, Шон, пусть деньги и не нужны, зато нужен громкий успех. Чтобы газеты тебя не поносили, а пели дифирамбы.

— Ты что, решила стать моим пиарщиком?

— Пиар тебе точно не повредит.

— А почему ты выбрала меня? У тебя в распоряжении все возможности, которыми располагает фирма.

— Нашим опытным сотрудникам очень не понравилось, что я отхватила такой кусок, и они не станут со мной работать. Остальные слишком молоды, напичканы книжными знаниями и страшно далеки от реальной жизни. Ты же на четвертый год работы в Секретной службе в одиночку раскрыл крупнейшую сеть фальшивомонетчиков в Северном полушарии, причем сидел тогда в периферийном офисе в Луисвилле. Мне нужен твой талант следователя. Плюс к тому ты живешь всего в двух часах езды от места, где похитили Бруно.

— Но я даже не числюсь в этой конторе.

— Я могу привлекать для работы всех, кто потребуется.

Он покачал головой:

— Я слишком долго не занимался такими делами.

— Это как езда на велосипеде. — Она подалась вперед и смотрела ему прямо в глаза. — Этому нельзя разучиться. И я не стала бы делать тебе такое предложение, если бы хотела тебя подставить с убийством. Ты нужен мне, Шон.

— Но у меня своя юридическая практика.

— Возьми отпуск. Если мы хотим найти Бруно, то лучше с расследованием не затягивать. Подумай еще вот о чем. Это увлекательно. Это нечто новое. — Женская рука тихонько коснулась его ладони, и в этом жесте было гораздо больше чувственности, чем в представлении, устроенном Джоан на кухонном столе. — А потом ты научишь меня управляться с катамараном, потому что я не имею об этом ни малейшего представления, — тихо добавила она.

21

Лоретта Болдуин лежала в ванне, чувствуя, как от горячей воды боль в суставах отступает. В ванной было темно — ей так нравилось: спокойно, как в чреве матери. Она довольно улыбнулась, вспомнив о женщине, выдававшей себя за режиссера фильма о Клайде Риттере. Она, наверное, из полиции или частный детектив. Должно быть, снова занялись тем давним убийством, хотя совершенно непонятно, с чего это вдруг. А вот Лоретта ее не обманывала и честно заработала свои деньги, поскольку говорила чистую правду, отвечая на заданные вопросы. Просто эта женщина не обо всем догадалась спросить. Например, о том, что видела Лоретта, спрятавшись в чулане. А ведь ее чуть не хватил удар от волнения. Она выбралась из отеля, и в этом хаосе ее никто не заметил. Она была просто одной из горничных, на которых никто и никогда не обращает внимания. А о том, как можно незаметно уйти из гостиницы, Лоретта знала намного больше Секретной службы.

Сначала она хотела пойти в полицию и рассказать о своей находке и о том, что видела, но потом передумала. Зачем ей вмешиваться? Лоретта и так всю жизнь разгребает чужой мусор. И какое ей дело до Клайда Риттера? Для такого человека лучшего места, чем могила, и не придумаешь — там он уже никому не может навредить.

А потом Лоретта решилась. Послала одному человеку фотографию той находки и записку, в которой рассказывалось о том, что она видела, какой уликой располагает и как переслать ей деньги. Деньги пришли, и она хранила молчание. Человек, которого она шантажировала, так и не узнал, с кем имеет дело. Лоретта проявила недюжинную изобретательность: использовала целую сеть почтовых ящиков на вымышленные имена и даже старую подругу, теперь уже покойную, чтобы замести следы. Лоретта не была алчной и сумму затребовала вполне умеренную, которая при отсутствии работы оказалась очень кстати. Полученные деньги позволили ей содержать дом, оплачивать счета, кое-чем себя баловать и даже помогать родным. Да, все сложилось как нельзя лучше.

А этой женщине даже не пришло в голову поинтересоваться чуланом! Хотя откуда ей было знать? А даже если бы она и спросила, Лоретта все равно не сказала бы правду — ведь и эта женщина солгала ей: она такой же кинорежиссер, как Лоретта — кинозвезда. Это сравнение так ее развеселило, что она рассмеялась.

Немного успокоившись, Лоретта вновь погрузилась в размышления, и настроение ее несколько испортилось. На новые денежные поступления рассчитывать больше не приходилось, но с этим ничего не поделаешь. Рано или поздно в жизни все заканчивается. Но Лоретта была расчетливой и сумела кое-что отложить на черный день. Пока ей не о чем беспокоиться, а потом может появиться новая курица, несущая золотые яйца. Вот и эта женщина подкинула ей немного деньжат.

Услышав звонок телефона, Лоретта вздрогнула от неожиданности, открыла глаза и начала выбираться из ванны, чтобы взять трубку. Может, это как раз звонит новый источник дохода.

Но добраться до телефона ей было не суждено.

— Помнишь меня, Лоретта?

Перед ней стоял мужчина, державший в руках железный прут, загнутый на конце.

Она бы закричала, но он прутом толкнул ее обратно и стал удерживать под водой. Для женщины своего возраста Лоретта была вовсе не слабой, однако сил для сопротивления ей все же недоставало. Она ухватилась за прут, расплескивая воду, но воздух в легких закончился и ей пришлось открыть рот, чтобы сделать вдох. Вода тут же заполнила легкие, и через мгновение все было кончено.

Мужчина убрал прут и внимательно посмотрел ей в лицо. Тело с дряблой старческой кожей оставалось под водой, а мертвые глаза смотрели на него невидящим взглядом. Телефон перестал звонить, и в доме воцарилась тишина. Мужчина вышел из ванной, взял ее кошелек и вернулся обратно. Вытащив из кошелька деньги, которые дала Лоретте Мишель — пять аккуратно сложенных двадцатидолларовых банкнот, — он подцепил мертвое тело прутом, приподнял из воды, открыл рукой в перчатке недышащий рот и засунул в него купюры. Потом мужчина сомкнул челюсти трупа, отпустил его и тот ушел на дно. Зрелище было отвратительным, но мужчина полагал, что оно вполне подходит вымогательнице.

Он тщательно обыскал дом в надежде обнаружить предмет, который горничная забрала восемь лет назад, но так и не нашел его. Тогда мужчина забрал металлический прут и вышел тем же путем, что и вошел.

Двигатель «бьюика» заурчал и затарахтел. Эта глава его жизни, доставлявшая столько неприятностей, наконец подошла к концу. Ему следовало поблагодарить Мишель Максвел. Он так бы никогда и не узнал, кто являлся вымогателем, если бы агент Секретной службы не начала задавать свои вопросы. Разобраться с Лореттой Болдуин не входило в его первоначальный план, но такая возможность неожиданно подвернулась, и грех было ею не воспользоваться.

22

Солнце поднялось не больше часа назад, а Кинг уже стоял на причале и продолжал забрасывать спиннинг, медленно подтягивая блесну. Отсутствие клева его совершенно не смущало, и под надзором гор, бесстрастно взиравших на его бесполезные усилия, он продолжал машинально забрасывать блесну, думая совершенно о другом.

Какие у Джоан могли быть серьезные причины сделать ему такое предложение, кроме указанных ею самой? Похоже, что никаких. Все действия Джоан обычно направлены только на достижение ее личных целей. Теперь он в общем-то знал, чего от нее ожидать.

С Парксом дело обстояло сложнее. Судебный пристав казался искренним, но это могла быть всего лишь маска: Кинг знал по собственному опыту, что полицейские часто пользуются подобными приемами. Он и сам так нередко поступал, когда занимался расследованиями, которые проводила Секретная служба. В одном Шон не сомневался: убийца Говарда Дженнингса почувствует на себе всю тяжесть руки Паркса. Кингу очень не хотелось, чтобы на месте этого убийцы оказался он сам.

К стойкам причала тихо подкатились волны, и Шон поднял голову посмотреть на их источник. По воде быстро скользила двухвесельная лодка, направляемая размеренными и мощными гребками. В ней оказалась женщина. Она сейчас находилась довольно близко, и Кингу были хорошо видны напряженные мышцы ее плеч и рук. Ему показалось, что он ее где-то видел. Женщина немного свернула и двинулась в его сторону, слегка замедлив ход. Потом удивленно огляделась вокруг, будто не ожидала, что берег окажется так близко.

— Привет! — крикнула она, заметив Кинга, и помахала ему рукой.

Он скупо кивнул в ответ, демонстративно забросив блесну рядом с ее лодкой: Шону не хотелось сейчас общаться с кем бы то ни было.

— Надеюсь, я не помешаю вашей рыбалке?

— Это зависит от того, сколько вы здесь пробудете.

На женщине были шорты с лайкрой: мышцы на бедрах казались канатами, обтянутыми кожей. Она распустила собранные в хвост волосы, вытерла лицо полотенцем и снова огляделась по сторонам:

— Здесь удивительно красиво!

— Поэтому сюда и приезжают. А откуда вы приплыли? — Он лихорадочно пытался сообразить, где ее раньше видел.

Она показала на юг:

— Я добралась на машине до заказника и гребла оттуда.

— Но это же семь миль по воде! — поразился Шон: женщина даже не запыхалась.

— Я много тренируюсь.

Она подплыла поближе, и Кинг наконец ее узнал. Он не мог скрыть удивления.

— Хотите чашку кофе, агент Максвел?

Сначала она хотела изобразить изумление, но тут же почувствовала, что такая игра при данных обстоятельствах будет лишней и даже неуместной.

— Если это не особенно вас затруднит.

— Ну что вы! Ведь мы товарищи по несчастью!

Он помог ей выйти из лодки. Она бросила взгляд на навес, под которым находились поднятые из воды катер, каяк, гидроцикл и другие суда, сверкавшие чистотой. Инструменты, веревки, оборудование — все было аккуратно разложено по местам и хранилось в идеальном порядке.

— Свое место для каждой вещи, и каждая вещь на своем месте? — улыбнулась она.

— Мне так нравится.

— А вот я в быту неряха.

— Жаль это слышать.

На кухне он налил кофе, и они устроились за столом. Мишель надела спортивный костюм с надписью «Гарвард».

— А я думал, вы учились в Джорджтауне.

— Мне дали этот костюм, когда мы готовились к Олимпиаде и тренировались на реке Чарльз в Бостоне.

— Да-да, вы ведь призер Олимпийских игр. Я так понимаю, что теперь вы не слишком загружены по службе: у вас есть время для утренней тренировки на воде и посещений бывших телохранителей.

Она вновь улыбнулась:

— Мне так нравится. А вы, значит, не поверили, что мое появление здесь — чистая случайность?

— Вообще-то вас выдал спортивный костюм: значит, вы собирались где-то сойти на берег, прежде чем вернетесь к машине. Кроме того, вы бы не приплыли сюда за семь миль, даже со своим олимпийским прошлым, не будучи уверены, что я дома. Мне кто-то звонил несколько раз каждые полчаса и вешал трубку. Держу пари, что в лодке есть сотовый телефон.

— Наверное, «следователь» — это диагноз.

— Я рад, что оказался дома и встретил вас. Мне бы не хотелось, чтобы вы здесь расхаживали сами по себе. В последние дни такое случалось, и мне это не понравилось.

Она опустила чашку:

— Вообще-то в последнее дни мне тоже пришлось кое-где походить.

— И где же?

— Я съездила в Северную Каролину и посетила маленький городок, который называется Боулингтон. Думаю, он вам знаком. — Шон тоже поставил чашку. — Отель «Фермаунт» стоит на прежнем месте, но сейчас не работает.

— Я считаю, что его давно пора взорвать и положить конец его жалкому существованию.

— Меня всегда интересовала одна вещь. Может, вы сумеете меня просветить?

— Само собой. — Кинг не скрывал раздражения. — Тем более что мне совершенно нечем занять свое время, кроме как просвещать вас.

Она сделала вид, что не заметила колкости.

— Меня удивляет расположение агентов при охране Риттера. У вас оказалось мало людей, что мне понятно. Но то, как они были расставлены, просто необъяснимо! Вы оказались единственным, кто находился рядом с охраняемым лицом в пределах десяти футов.

— Я вижу, вы просмотрели телезапись, — пробурчал Кинг, отпил кофе и принялся разглядывать свои руки.

— Я понимаю, что с моей стороны это настоящее нахальство, — извиняющимся тоном произнесла Мишель. — Свалиться как снег на голову и начать приставать с вопросами. Если вы прикажете мне уйти, я уйду.

Шон поднял голову и пожал плечами:

— Да уж оставайтесь. Ведь, как я уже говорил, мы с вами собратья по несчастью.

— В определенном смысле.

— Что вы хотите этим сказать? — Кинг снова пришел в раздраженное состояние. — Что моя ошибка стоила намного дороже, и потому мы с вами не одного поля ягоды?

— Наоборот, я виню в первую очередь себя. Я ведь руководила всей охраной, но сознательно выпустила охраняемое лицо из поля зрения. Вот почему моему проступку нет оправдания. Вы же отвлеклись всего на несколько секунд. Возможно, для агента Секретной службы это тоже непростительно, но мой прокол все равно намного серьезнее. Думаю, что вы сами не захотите, чтобы нас ставили на одну доску.

Кинг остыл, и его голос стал спокойнее.

— У нас оказалось вдвое меньше сотрудников, чем положено. Отчасти это было решение самого Риттера, отчасти — правительства. Риттера не очень жаловали в Вашингтоне, а кроме того, шансов победить у него все равно не имелось.

— Но почему же он был против максимальной защиты?

— Он не доверял нам. Мы были для него представителями администрации, внедренными в его святая святых. Клянусь Богом, он даже считал, что мы шпионим за ним. И потому Риттер никогда не посвящал нас в свои планы. Менял маршрут в последнюю минуту без согласования с нами. Руководитель нашей группы Боб Скотт просто лез на стенку.

— С такой ситуацией я и сама не раз сталкивалась. Но в вашем официальном отчете об этом нет ни слова.

— А зачем? Виновных нашли, вопрос закрыт.

— Но это не объясняет, почему в тот день агенты были расставлены так бестолково.

— Все дело опять-таки в Риттере. Наши политические убеждения были разными, но я относился к нему уважительно, мы постоянно обменивались шутками, и изо всех наших он доверял мне больше других. И потому, когда была моя смена, я всегда прикрывал ему спину. Остальных охранников он так близко к себе не подпускал. Риттер искренне верил, что простые американцы его любят и потому с ним ничего не может случиться. Это ложное чувство безопасности, возможно, возникло у него еще в те дни, когда он был проповедником. Руководитель избирательной кампании, Сидни Морс, был парнем ушлым и гораздо реальнее оценивал происходящее. Он понимал, что в толпе вполне могут оказаться ребята, которые не прочь расправиться с Риттером. Морс настаивал, чтобы как минимум один телохранитель всегда находился непосредственно рядом с кандидатом, а остальные расставлялись по периметру, в основном сзади.

— А что вы можете сказать о своем начальнике, руководителе группы телохранителей?

— Боб Скотт воевал во Вьетнаме, даже попал в плен. Он был хорошим парнем, но, на мой взгляд, выбрал для себя не то поле деятельности. В то время у него возникли большие неприятности на личном фронте. Его жена подала на развод за пару месяцев до убийства Риттера. Он хотел уйти из охраны и вернуться к следовательской работе. Мне кажется, он вообще жалел, что ушел из армии. В форме он чувствовал себя комфортнее, чем в костюме. Иногда даже отдавал честь и время называл так, как принято у военных.

— А что с ним случилось потом?

— Он ушел из Секретной службы. Основную вину за убийство Риттера возложили на меня, но, как вы теперь знаете сами, санкции накладываются и на руководителя группы. Выслуга лет у него уже была, так что на пенсии это не сказалось. Со временем я потерял его след. А он был не из тех, кто шлет открытки на Рождество. — Кинг немного помолчал. — И еще он слишком часто хватался за оружие.

— Хватался за оружие? Но для бывшего солдата это вполне естественно. Такие люди есть во всех правоохранительных службах.

— Но Боб был особым случаем.

— А он находился в отеле, когда случилась трагедия?

— Да. Иногда Боб уезжал с передовой группой в следующий город, но в Боулингтоне он решил остаться. Даже не знаю почему: городок был совсем никудышным.

— Я видела на пленке Сидни Морса. Он находился совсем рядом с Риттером.

— Так было всегда. Риттер нередко терял чувство меры и времени, и Морс держал его на коротком поводке.

— Я слышала, что Сидни Морс был уникальной личностью.

— Это верно. Когда предвыборная кампания только началась, руководитель аппарата Даг Денби отвечал и за нее тоже. Но потом она набрала обороты и Риттеру понадобился человек, который занимался бы только ею и был профессионалом. Морс подходил для этого идеально. С его приходом в кампанию будто вдохнули вторую жизнь. Он был ярким, эффектным парнем и, несмотря на свою тучность, с поразительным зарядом энергии. Вечно носился как очумелый, выкрикивая приказы и на ходу общаясь с прессой, причем обязательно с шоколадным батончиком в левой руке. Мне кажется, он вообще не спал. Денби был у него на вторых ролях. Я не исключаю, что Сидни боялся даже Риттер.

— А Морс и Боб Скотт ладили между собой?

— Их мнения никогда не совпадали, но делу это не мешало. Как я уже говорил, Боб в то время разводился, а у Морса был младший брат, по-моему, Питер, у которого возникли большие неприятности, и Сидни сильно переживал. Так что у них имелось нечто общее и они неплохо ладили друг с другом. А вот с Дагом Денби Морс не ладил совсем. Даг делал упор на содержательный аспект программы — это был южанин старой школы, абсолютный консерватор. Морс же приехал с Западного побережья. Прирожденный шоумен, он постоянно держал Риттера в центре всеобщего внимания, вытаскивал на все ток-шоу и разыгрывал настоящие представления. И внешняя сторона очень быстро отодвинула на задний план содержательную. Победить Риттер никак не мог, но амбиций у него оказалось выше крыши, может, и потому, что в свое время он был телевизионным проповедником. И чем чаще его показывали по телевизору, тем больше ему это нравилось. Насколько я могу судить, расчет делался на то, чтобы встряхнуть кандидатов-тяжеловесов — и благодаря Морсу это отлично получалось, — а потом заставить их договариваться с Риттером. Короче, Риттер во всем слушался Морса и полагался только на его мнение.

— Не сомневаюсь, что Денби это сильно не нравилось. А что с ним случилось потом?

— Кто знает, куда деваются бывшие руководители аппарата? Можно только догадываться.

— Раз ваша смена была утром, вы, наверное, отправились спать пораньше накануне вечером?

Кинг посмотрел на нее и долго не отводил взгляда.

— Когда кончилась моя смена, мы с ребятами сходили в гимнастический зал гостинцы, а потом — да, я пошел спать. А почему вас все это интересует, агент Максвел?

— Пожалуйста, зовите меня Мишель. Я увидела вас по телевизору, когда рассказывали об убийстве Дженнингса. И слышала о вас на работе. После случившегося со мной мне захотелось узнать побольше о том, что случилось с вами. Я чувствую, что здесь есть какая-то связь.

— Вот уж действительно!

— А кто еще из агентов входил в вашу группу?

Кинг бросил на нее быстрый взгляд:

— А что?

— Ну, просто я могу знать кого-то, — ответила она с невинным видом. — Я могла бы встретиться с ними и поговорить. Выяснить, что они думают по поводу случившегося.

— Не сомневаюсь, что их список есть в отчетах. Поезжайте и выясните.

— Но если вы подскажете сами, будет быстрее.

— Я могу кого-то забыть.

— Хорошо, я вам напомню: была ли Джоан Диллинджер членом вашей команды?

Шон встал, подошел к окну и долго смотрел на озеро. Когда он повернулся к Мишель, его лицо было мрачным.

— Нас прослушивают? Либо разденьтесь и покажите, что на вас нет микрофона, либо отправляйтесь в лодку и чтобы я вас больше не видел!

— На мне нет микрофона. Но если вы настаиваете, я могу раздеться. Или прыгнуть в озеро. Электроника не дружит с водой, — пояснила она с доброжелательной улыбкой.

— Что вам от меня надо?

— Я хотела бы услышать ответ на свой вопрос. Была ли Джоан Диллинджер членом вашей команды?

— Да! Но она работала в другой смене.

— А в тот день она была в гостинице?

— Мне почему-то кажется, что вы уже знаете ответ, тогда зачем спрашивать?

— Значит, ответ — да?

— Думайте что хотите.

— Вы провели ту ночь с ней?

— Следующий вопрос будет последним, так что подумайте хорошенько.

— Ладно. Непосредственно перед выстрелом приехал лифт: кто находился в нем, когда двери открылись?

— Я понятия не имею, о чем вы говорите!

— Это неправда! Я слышала звук приехавшего лифта за несколько мгновений до выстрела в Риттера. Эти лифты должны были быть отключены. В лифте кто-то находился — тот, кто полностью завладел вашим вниманием, когда двери открылись. Именно поэтому Рамсею удалось сделать выстрел, а вы не смогли ему помешать. Я навела справки в Секретной службе. Люди, смотревшие пленку, все это тоже заметили. В официальных документах об этом ничего нет, но вчера я сделала пару звонков. Вы заявили, будто что-то услышали, но ничего не увидели. И объяснили возможной неисправностью лифта. Никто не стал копать дальше, потому что виновных уже назначили. Но я уверена, что вы на что-то смотрели! Вернее, на кого-то!

Вместо ответа Кинг открыл дверь и жестом показал Мишель на выход.

Она поднялась и поставила на стол кофейную чашку.

— Что ж, по крайней мере мне удалось задать свои вопросы. Даже если ответы получены не на все. — Проходя мимо него, она остановилась. — Вы правы. Мы с вами оба навечно вошли в историю как агенты-неудачники, не сумевшие выполнить свой долг. Со мной такое происходит впервые. Я всегда и во всем была первой. Думаю, что и вы такой же.

— До свидания, агент Максвел. Желаю вам всего наилучшего.

— Мне жаль, что наша первая встреча так заканчивается.

— Первая и, надеюсь, последняя.

— Да, и еще одно. Хотя об этом ничего нет в официальном отчете, но я не сомневаюсь, что вы задумывались о намеренном использовании человека в лифте, чтобы отвлечь ваше внимание в тот самый момент, когда Рамсей достал пистолет и выстрелил.

Кинг промолчал.

Мишель обвела рукой комнату:

— У вас здесь идеальный порядок.

— Вы не первая, кто это заметил.

— Да, — продолжила она, не обращая внимания на его слова, — здесь идеальный порядок, но нет тепла и уюта. — Она обернулась, посмотрела на него и повторила: — Здесь нет тепла и уюта. Зато все очень утилитарно, правда? Все вещи расставлены по своим местам так, будто они находятся на сцене, и человек, который это сделал, лишил их души — во всяком случае, не вдохнул в них свою душу. Здесь холодно! — Мишель поежилась и отвернулась.

— Мне так нравится.

Она внимательно на него посмотрела:

— Разве, Шон? Наверняка так было не всегда.

Кинг наблюдал, как она быстро спустилась к берегу, стащила лодку на воду и начала уверенно работать веслами. Только после этого он с грохотом захлопнул дверь. На столе под чашкой лежал маленький клочок бумаги, оказавшийся визитной карточкой агента Секретной службы Мишель Максвел. На обратной стороне были записаны ее домашний и мобильный телефоны. Он хотел сразу выбросить эту карточку, но передумал и, повернувшись к окну, стал следить, как лодка становилась все меньше и меньше, пока наконец не скрылась за мысом. Мишель Максвел исчезла из виду.

23

Джон Бруно в серо-коричневом спортивном костюме лежал на небольшом матрасе, уставившись в потолок. Единственным источником света в помещении была тусклая лампочка мощностью двадцать пять ватт. Ее включали на час, а потом выключали, потом снова включали на десять минут и затем выключали. Это очень действовало на нервы, его явно хотели сломать. И похоже, так оно вскоре и произойдет.

За время заточения у Бруно выросла приличная щетина, что и понятно: какой разумный тюремщик даст пленнику бритву? Умывание производилось с помощью полотенца и таза с водой, который появлялся и исчезал, пока он спал. Пищу приносили в самое разное время и передавали сквозь узкую щель в двери. Бруно ни разу не видел своих похитителей и не имел ни малейшего представления, где находится и как сюда попал. Он пытался заговорить с человеком, приносившим пищу, но тот всегда хранил молчание, поэтому Бруно перестал его о чем-либо спрашивать.

Пленник пришел к выводу, что ему в пищу что-то подмешивали, поскольку он то и дело погружался в глубокий сон, сопровождаемый галлюцинациями. Но если не принимать пищу, то попросту умрешь, поэтому он продолжал есть то, что приносят. Ему никогда не разрешали покидать камеру, и его передвижения ограничивалась десятью шагами в одну сторону и десятью шагами обратно. Чтобы окончательно не потерять силы, он делал отжимания и приседания на холодном полу. Бруно не знал, ведется ли за ним наблюдение, но это его не волновало. Раньше он пытался придумать план побега, но постепенно пришел к выводу, что сбежать отсюда невозможно. Бруно в сотый раз мысленно проклял себя, что не послушался Мишель Максвел и остался с Милдред Мартин — вернее, с той женщиной, которая выдавала себя за нее — наедине. Но одновременно он обвинял и Максвел в том, что агент не проявила должной настойчивости и не осталась с ним в зале прощания.

Бруно не знал, сколько времени находится здесь. Пока он был без сознания, у него забрали все личные вещи, включая часы. Бруно никак не понять причины своего похищения. Было ли оно связано с баллотированием в президенты или его прежней работой в качестве прокурора? Какие-то другие мотивы для похищения ему и в голову не приходили.

Сначала он надеялся на скорое освобождение, но со временем стало ясно, что надежда его беспочвенна. Бруно теперь все чаще думал о жене и детях и постепенно смирился с мыслью, что его жизнь так и закончится здесь, в плену, а тело никогда не будет найдено. Однако было неясно, почему он до сих пор жив.

Бруно перевернулся на живот, не в силах больше видеть даже эту тусклую лампочку.

Человек, сидевший в другой камере дальше по коридору, находился здесь гораздо дольше кандидата в президенты. Отчаяние в глазах и сгорбленное тело свидетельствовали о том, что надежда давно оставила его. Есть, сидеть, спать и когда-нибудь умереть — вот и все перспективы на будущее. По его телу пробежала непроизвольная дрожь, и человек поплотнее закутался в одеяло.

Мужчина на другом конце этого большого подземного комплекса в отличие от заключенных ощущал необыкновенный прилив сил и был полон надежд.

Раз за разом он выпускал пули в мишень в виде человеческой фигуры, находившуюся за сотню футов от него в звуконепроницаемом помещении. Каждая пуля попадала в зону, отмеченную как смертельная. Мужчина, без сомнения, стрелял очень метко и ни в чем не уступал опытному снайперу.

Стрелок нажал на кнопку, и мишень двинулась к нему на тросе. Он сменил ее и снова нажал на кнопку, отправляя цель в самый дальний конец тира. Вставив новую обойму, мужчина надел защитные очки и наушники и выпустил все четырнадцать пуль меньше чем за двадцать пять секунд. Посмотрев на мишень, он довольно улыбнулся: все пули легли очень кучно. Стрелок убрал пистолет и вышел из тира.

Он перешел в другое помещение, поменьше тира, и совершенно иного предназначения. На полках от пола до самого потолка были разложены разнообразные детонаторы, соединительные провода, взрывчатка и масса других предметов, необходимых для минирования любой степени сложности. В центре зала стоял большой стол, за который он сел и начал тренироваться в сборке различных взрывных устройств, соединяя в единое целое провода, транзисторы, детонаторы, таймеры и пластид. Подобные конструкции позволяли сровнять с землей целые здания и вызвать огромные разрушения.

Мужчина занимался этим с таким же самозабвением, как чуть ранее в тире, и что-то напевал себе под нос.

Через час он снова перешел в другой зал, разительно отличавшийся от предыдущих. Сторонний наблюдатель, не подозревавший о существовании других помещений с оружием, взрывчаткой и пленниками, не заметил бы здесь ничего зловещего. Он увидел бы полностью оборудованную мастерскую художника, которая ничем не отличалась от любой другой за одним исключением — в ней не имелось дневного света, что, впрочем, было вполне естественно для подземного помещения. Этот недостаток компенсировало яркое искусственное освещение.

Вдоль одной из стен стояли полки с аккуратно сложенным специальным снаряжением: защитными костюмами и ботинками, шлемами, толстыми перчатками, сапогами, красными фонарями, топорами, баллонами с кислородом. Все это должно было понадобиться не скоро, но лучше приготовиться заранее: торопливость может привести к провалу. Теперь оставалось дождаться, когда все встанет на свои места. Надо просто подождать.

Он занял место за рабочим столом и на следующие два часа целиком погрузился в работу: рисовал, вырезал, создавал и доводил до совершенства разнообразные творения, которым не суждено украсить собой музеи или частные коллекции, но для него самого они представляли не меньшую ценность, чем самые великие произведения искусства разных эпох. В каком-то смысле он действительно создавал шедевры и, подобно многим старым мастерам, тратил на это долгие годы.

Он продолжил работу, думая о том, когда наконец будет завершено самое важное творение его жизни.

24

Мишель сидела с ноутбуком на коленях и копалась в базе данных Секретной службы в поисках нужной информации. Это занятие требовало внимания и сосредоточенности, но при звонке сотового телефона она тут же соскочила с кровати и схватила трубку. На дисплее высветилась надпись «Номер не определен», но она все равно нажала кнопку соединения, надеясь, что звонил Кинг. Мишель не ошиблась, и его первые слова обрадовали ее.

— А где вы хотите встретиться? — сразу же спросила она.

— А где вы остановились?

— В очень уютном местечке под названием «Би-энд-би» примерно в четырех милях в сторону от шоссе номер двадцать девять.

— Неподалеку от Винчестера? — уточнил он.

— Да.

— Неплохой выбор. Надеюсь, вы довольны.

— Сейчас — точно да.

— Около мили от места, где вы остановились, есть гостиница «Умный джентльмен».

— Я проезжала ее. На вид — открыта только для своих.

— Так и есть. Встретимся там и пообедаем. В двенадцать тридцать удобно?

— Обязательно буду! И, Шон, спасибо, что позвонили!

— Не благодарите, пока не услышите то, что я собираюсь вам сказать.

Они встретились в широком портике старинного викторианского здания. Кинг оделся в пиджак спортивного покроя, зеленую водолазку и бежевые брюки. На Максвел была длинная черная плиссированная юбка, белый свитер и стильные сапоги на каблуках, отчего она оказалась на дюйм выше Кинга. Работа в Секретной службе вроде бы и не располагала к следованию моде. Однако охраняемые лица нередко посещали светские мероприятия с участием хорошо одетых и состоятельных людей, посему гардероб и внешний вид агента должны были им соответствовать. По этому поводу телохранители шутили, что им на зарплату рабочего нужно выглядеть миллионером.

Кинг кивнул на синий «лендкрузер» с багажником на крыше, стоявший неподалеку.

— Это ваш?

Она кивнула.

— Да. Я всегда занимаюсь активным спортом, когда появляется время, а на такой машине могу поехать куда угодно.

Они сели за столик в глубине ресторана. Посетителей было не много, и они могли разговаривать, не опасаясь, что им помешают.

Когда подошел официант и поинтересовался, готовы ли они сделать заказ, Мишель быстро ответила:

— Да, сэр.

Кинг улыбнулся, но ничего не сказал, дождавшись, пока официант отойдет.

— Чтобы отучиться от этого, мне понадобились годы.

— Отучиться от чего?

— От обращения «сэр», причем ко всем — от официантов до президентов.

Она пожала плечами:

— Я этого даже не замечаю.

— Что вполне понятно: это у агента входит в привычку. Как и многое другое. — Он задумался. — Знаете, глядя на вас, я никак не могу понять одной вещи.

Она чуть заметно улыбнулась:

— Только одной? Я разочарована.

— Почему все же такая успешная спортсменка и умная образованная девушка подалась в правоохранительные органы? И дело не в том, что данное поприще не для вас. Просто мне кажется, что вы могли бы преуспеть где угодно.

— Наверное, дело в генах. Мой отец, братья, дяди, кузены — все работают в полиции. Мой отец — шеф полиции в Нэшвилле. И мне захотелось стать первой женщиной в семье, которая тоже пойдет работать в полицию. Я отработала год офицером полиции в Теннесси, а потом решила изменить семейной традиции и подала заявление в Секретную службу. Меня приняли, а остальное — уже в прошлом.

Когда принесли заказ, Мишель принялась за еду, а Кинг стал медленно потягивать вино.

— Насколько я могу судить, вы здесь уже бывали раньше.

Шон кивнул, допил бордо и тоже начал есть.

— Я привожу сюда клиентов, друзей и коллег.

— Вы выступаете в судах?

— Нет. Завещания, обязательства, сделки.

— Вам это нравится?

— Хватает на содержание дома. Не самая увлекательная работа в мире, но местная природа того стоит.

— Здесь действительно очень красиво. Я понимаю, почему вы решили сюда переехать.

— Тут есть свои плюсы и минусы. Например, начинает казаться, что здесь человек защищен от волнений и горестей остального мира.

— Но они проникают и сюда, верно?

— И еще начинает казаться, что ты можешь забыть прошлое и начать все заново.

— Но ведь вам это удалось?

— Я так думал, но ошибался.

Она вытерла губы салфеткой:

— Так зачем вы хотели меня видеть?

Он взял свой пустой бокал:

— Не желаете присоединиться? Вы же не при исполнении?

Немного поколебавшись, она кивнула.

Через минуту им принесли напитки, и Кинг предложил перейти в небольшую комнату отдыха, расположенную по соседству.

Уютное помещение было пропитано ароматом сигар и трубочного табака, смешанного с запахом кожаных переплетов книг на старомодных ореховых полках, закрывавших все стены. Кроме Шона и Мишель, там никого не оказалось. Они опустились в глубокие старые кожаные кресла. Кинг поднес бокал к глазам, любуясь цветом вина, вдохнул его аромат и только потом пригубил.

— Хорошее вино, — одобрительно произнесла Мишель, сделав глоток.

— Дайте ему полежать еще десять лет, и вы ни за что не скажете, что пьете то же самое вино.

— Мое знакомство с винами ограничивается только умением вытащить пробку.

— Восемь лет назад я сам был таким. И предпочитал пиво. Что, кстати, было мне больше по карману.

— Значит, оставив Секретную службу, вы переключились с пива на вино?

— Тогда в моей жизни было много перемен. Один мой друг работал сомелье и научил меня всему, что я теперь знаю о винах. Мы подошли к делу основательно — начали с французских вин, потом перешли к итальянским и даже уделили время калифорнийским белым, хотя он оказался настоящим снобом в этом отношении. Для него подлинными винами были только красные.

— Хм, интересно, вы единственный знаток вин, которому доводилось убивать людей? Я хочу сказать, что эти два вида деятельности не очень-то сочетаются друг с другом, верно?

Он опустил бокал и удивленно на нее взглянул.

— Любовь к вину вам кажется возвышенным занятием? Вы знаете, сколько из-за него пролилось крови?

— Когда его пили или когда о нем говорили?

— Какая разница? Смерть есть смерть.

— Не буду спорить: вам лучше знать.

— Если вы считаете, что после убийства человека остается просто зарубка на оружейном ложе, то вы ошибаетесь.

— Я никогда об этом не думала. Наверное, зарубка остается в душе?

Он поставил бокал:

— Я пригласил вас, чтобы предложить обмен информацией. Вы не против?

— Я — за, но в разумных пределах. Кто начнет?

— Я облегчу нашу задачу и начну первым. Итак, Джоан Диллинджер была той ночью в «Фермаунте».

— В вашей комнате?

Кинг покачал головой:

— Теперь ваша очередь.

Мишель немного подумала:

— Ладно. Я разговаривала с горничной, работавшей в тот день, когда убили Риттера. Ее зовут Лоретта Болдуин. — Увидев на лице Кинга недоумение, она продолжила: — В то утро Лоретта убиралась в вашем номере. И нашла черные кружевные трусики на светильнике под потолком. — Мишель снова сделала паузу и добавила, стараясь выглядеть невозмутимой: — Полагаю, они не были вашими. Вы не похожи на человека, обладающего таким экстравагантным нижним бельем.

— Это верно. Тем более черного цвета.

— А вы тогда разве не были женаты?

— К тому времени мы с женой уже жили раздельно. У нее была неприятная привычка спать с другими мужчинами, когда я находился в отъезде, а уезжал я достаточно часто. Мне кажется, что они даже приносили с собой зубные щетки и пижамы. Я чувствовал себя лишним на их празднике жизни.

— Хорошо, что сейчас вы можете говорить об этом с улыбкой.

— Но тогда, восемь лет назад, мне было не смеха. Вообще-то время не лечит, а просто учит не придавать каким-то обстоятельствам серьезного значения.

— Значит, у вас с Джоан Диллинджер была интрижка?

— Тогда казалось, что нечто большее. Сейчас это кажется глупым. Джоан просто не из тех женщин, с которыми можно было строить серьезные отношения.

Мишель подалась вперед:

— А как насчет лифта…

Кинг не дал ей договорить:

— Теперь снова ваша очередь.

Мишель вздохнула и отодвинулась назад:

— Джоан Диллинджер больше не работает в Секретной службе.

— Это не считается: данный факт мне уже известен. Что еще?

— Лоретта Болдуин рассказала, что сразу после убийства спряталась в чулане, который был в коридоре.

Это Кинга заинтересовало.

— А зачем?

— Она испугалась до смерти и бросилась бежать. Тогда в панике все начали разбегаться.

— Не все, — сухо заметил Кинг. — Я остался на месте.

— Так что насчет лифта?

— А почему он вас так волнует? — резко спросил он.

— Потому что вы не могли оторвать от него глаз! И даже не заметили убийцу, пока он не вытащил пистолет и не выстрелил.

— Я просто отвлекся.

— Не думаю. Я слышала на пленке какой-то звук, очень похожий на сигнал пришедшего лифта. И я уверена, что, когда двери лифта открылись, вы увидели в нем предмет или человека, который полностью завладел вашим вниманием до тех пор, пока не прозвучал выстрел. — Она помолчала и продолжила: — А поскольку лифты были отключены Секретной службой, я полагаю, что в лифте находился ее агент, потому что никого другого к лифтам просто не подпустили бы. И я не сомневаюсь, что этим агентом была Джоан Диллинджер. Точно так же, как и в том, что по какой-то причине вы ее покрываете. А теперь скажите, в чем я не права.

— Даже если бы это все оказалось правдой, то какая теперь разница? Риттер погиб по моей вине. И никакие объяснения ничего изменить не могут. Уж вы-то такие вещи должны понимать лучше других!

— Но если вас отвлекли намеренно, то это в корне меняет дело!

— Никто меня намеренно не отвлекал!

— Откуда вы знаете? Почему в лифте оказался человек в ту самую минуту, когда Рамсей решил выстрелить? — Она сама ответила на свой вопрос: — Потому что эта ситуация была спланирована, чтобы отвлечь ваше внимание.

Она откинулась на спинку кресла, но на ее лице было выражение не триумфа, а вызова, очень похожее на то, которое Кинг видел по телевизору на пресс-конференции.

— Это невозможно. Просто поверьте мне на слово! Это всего лишь невероятное стечение обстоятельств.

— Вас вряд ли удивит, если на слово я не поверю.

Шон как будто хотел что-то сказать, но передумал и отвел глаза в сторону.

Возникшая пауза затянулась, и Мишель поднялась на ноги:

— Большое спасибо за обед и рассказ о винах. Но я ни за что не поверю, что такой умный человек, как вы, не смотрит каждое утро в зеркало и не спрашивает себя: «А что, если?..»

Она направилась было к выходу, и в это время зазвонил ее мобильник.

— Да, это я… Кто?.. Хм, да, я разговаривала с ней. Откуда у вас мой номер?.. На карточке?.. Ах да, конечно! Но я не понимаю, зачем вы звоните? — Мишель выслушала ответ и побледнела. — Боже мой, мне искренне жаль! Когда это случилось?.. Понятно… Хорошо, спасибо. У вас есть номер, по которому я могу вам перезвонить? — Она убрала телефон, записала на бумажку номер и медленно опустилась в кресло рядом с Кингом.

Он с тревогой на нее посмотрел:

— С вами все в порядке? На вас лица нет.

— Нет, со мной не все в порядке.

Шон наклонился вперед и успокаивающе положил руку на ее плечо:

— Что случилось, Мишель? Кто это был?

— Женщина, с которой я разговаривала… Та, что работала в отеле…

— Горничная? Лоретта Болдуин?

— Ее сын. Он нашел мой номер телефона на карточке, которую я ей оставила.

— Зачем он звонил? С ней что-то случилось?

— Ее убили. Я расспрашивала Лоретту об убийстве Риттера, а теперь она убита сама. Невозможно поверить, что здесь имеется какая-то связь, но что-то мне подсказывает: так оно и есть.

Кинг вскочил так неожиданно, что она испуганно вздрогнула.

— Ваша машина заправлена?

— Да. А что?

— Я обзвоню всех, с кем назначил на сегодня встречу, и сообщу… — Казалось, он говорил сам с собой.

— Сообщите? Сообщите что?

— Что сегодня мы не увидимся. Что мне надо уехать.

— И куда вы поедете?

— Не я, а мы. — Мы отправляемся в Боулингтон, чтобы выяснить, почему убили Лоретту Болдуин.

Он повернулся и направился к двери. Мишель осталась сидеть на месте.

Кинг обернулся:

— В чем дело?

— Я не уверена, что хочу туда возвращаться.

Шон подошел к ней вплотную и рявкнул:

— Агент Максвел, у меня нет времени вас ждать!

Она тут же вскочила на ноги:

— Да, сэр.

25

Забравшись в машину Максвел, Кинг обвел взглядом салон и не смог скрыть отвращения. Он подцепил мыском ботинка и выкинул за дверь бумажную обертку с засохшим куском «высокоэнергетического шоколада». На заднем сиденье и под ним вперемешку валялись водные и обычные лыжи, весла, спортивная одежда, кроссовки, модельные туфли, куртки, блузки и нераспечатанная упаковка колготок. Там же были книги, телефонный справочник по Северной Виргинии, пустые банки из-под содовой и спортивного напитка, дробовик «ремингтон» и коробка с патронами. И это только то, что Кинг мог увидеть. Одному Богу известно, что еще там хранилось, но явственный запах гниющих бананов Шон чувствовал точно.

Он взглянул на Мишель:

— Пожалуйста, никогда не приглашайте меня к себе домой.

Она улыбнулась:

— Я же говорила, что в быту я неряха.

— Мишель, «неряха» — это слишком мягко. Ваше авто — передвижная помойка, доведенная до абсолюта.

— Звучит как философский термин. И зови меня просто Мик, если согласен перейти на ты.

— Ты предпочитаешь мужское «Мик» женскому «Мишель»? Мишель — элегантное, стильное имя. А Мик больше подходит бывшему боксеру, который спился и подался в швейцары.

— Секретная служба все еще является вотчиной мужчин. Чтобы там преуспеть, надо жить по мужским законам.

— Просто прокати этих мужчин разок в своей машине, и тебя ни за что не примут за особу женского пола, даже если будут звать Гвендолин.

— Ладно, я все поняла. А что ты хочешь выяснить в Боулингтоне?

— Если бы я знал, то не стоило туда и ехать.

— Ты хочешь посмотреть гостиницу?

— Пока не знаю. С тех пор я там ни разу не был.

— Это мне понятно. Не знаю, смогла бы я снова навестить то похоронное бюро.

— Раз уж об этом зашла речь, есть ли какие-нибудь новости о Бруно?

— Никаких. Ни слова о выкупе, никаких других требований. Зачем вообще затевать похищение Джона Бруно и даже убивать агента Секретной службы и, не исключено, того усопшего, с кем Бруно хотел проститься, чтобы ничего не требовать?

— Да, покойный Билл Мартин. Я тоже подумал, что его убили.

Она удивленно на него посмотрела.

— Почему?

— Преступники не могли так тщательно разработать весь план похищения в надежде на то, что Мартин сам по себе скончается в точно назначенный ими час. Как не могли все подготовить за пару дней после его смерти, надеясь на то, что Бруно в нужный момент окажется в этих краях. Нет, наверняка Мартина тоже убили.

— Я поражена, как четко ты все разложил по полочкам. Впрочем, я слышала, что ты дока по следственной части.

— Я занимался расследованиями намного больше, чем охраной. Все агенты из кожи вон лезут, чтобы стать телохранителями, а попасть в группу, охраняющую президента, — вообще предел их мечтаний, но, оказавшись там, жаждут вернуться обратно, в следственное управление.

— И в чем, по-твоему, причина?

— Ужасный график, полное отсутствие возможности хоть что-то планировать в своей жизни. Просто стоишь и ждешь, когда начнется стрельба.

— Ты был в президентской охране?

— Да. Чтобы попасть туда, потребовались годы напряженной работы. Я проработал в Белом доме два года. Первый год все было отлично и очень нравилось, но потом — уже не так. Постоянные разъезды, общение с людьми запредельных амбиций и самомнения, при том что с тобой обращаются так, будто ты вообще никто. Особенно действуют на нервы работники Белого дома, у которых молоко на губах не обсохло и которые самостоятельно даже подтереться не могут, но зато вставляют нам палки в колеса везде, где могут. Вообще-то я уже оформлял свой выход из президентского подразделения, когда меня включили в группу по охране Риттера.

— Господи, а я потратила столько лет, мечтая туда попасть!

— А я тебя и не призываю отказаться от своей мечты. Прокатиться на «борту номер один» стоит многого. И услышать благодарность за свою работу от президента Соединенных Штатов ужасно приятно. Я просто хочу сказать, что все имеет свою оборотную сторону. Во многих отношениях охрана президента — это такая же работа, как и охрана других лиц. А занимаясь расследованиями, ты можешь засадить за решетку по-настоящему плохих парней. — Он помолчал, глядя в окно. — Кстати, раз уж речь зашла о расследовании, недавно в моей жизни снова возникла Джоан Диллинджер и сделала мне предложение.

— Какое?

— Помочь ей отыскать Джона Бруно.

Мишель чуть не заехала в кювет:

— Что?!

— Люди Бруно обратились в ее фирму с просьбой найти его.

— Извини, но разве она не знает, что этим занимается ФБР?

— И что? Люди Бруно могут нанять кого угодно.

— Но зачем ей ты?

— Объяснение, которое она дала, меня не вполне убеждает. Поэтому я толком не знаю ответа.

— И ты собираешься принять ее предложение?

— А ты как считаешь? Согласиться?

Она бросила на него быстрый взгляд:

— А почему ты об этом спрашиваешь меня?

— У тебя имеются подозрения в отношении этой женщины. Если она была замешана в убийстве Риттера, а теперь оказывается причастной к делу другого независимого кандидата, то разве это не настораживает? Итак, вопрос: соглашаться или отказаться… Мик?

— Моя первая реакция — отказаться.

— Почему? Потому что это может опять выйти мне боком?

— Да.

— А вторая реакция, которая, не сомневаюсь, еще более корыстна, чем первая?

Мишель взглянула на Шона, поняла, что он над ней подсмеивается, и виновато улыбнулась:

— Ладно, моя вторая реакция — согласиться.

— Потому что я буду в курсе расследования и смогу делиться с тобой всем, что узнаю.

— Ну, не всем. Если ваш роман с Джоан возобновится, я не хочу знать подробностей.

— Не волнуйся. Черные вдовы пожирают своих супругов. Я едва унес ноги в первый раз.

26

Примерно через два часа езды они добрались до дома Лоретты. Полицейских машин здесь не оказалось, но вокруг входной двери была натянута желтая полицейская лента оцепления.

— Наверное, входить сюда нельзя, — вздохнула Мишель.

— Наверное, нет. Может, связаться с сыном Лоретты?

Она достала из сумки мобильник и договорилась встретиться с сыном погибшей горничной в небольшой кофейне в центре города.

Мишель уже собиралась тронуться, когда Шон ее остановил. Он выпрыгнул из машины, прошел по улице туда и обратно, потом завернул за угол дома Лоретты исчез из виду. Через несколько минут он вернулся.

— Что ты там делал? — поинтересовалась она.

— Дом осматривал. У Лоретты Болдуин замечательный дом.

Они направились в центр города. На перекрестках стояли полицейские машины, и все проезжающие тщательно проверялись. В воздухе барражировал вертолет.

— Интересно, что здесь происходит? — вслух подумала Мишель.

Кинг включил радио и настроился на местную новостную станцию. Там сообщалось, что из тюрьмы бежали два опасных преступника и их разыскивает полиция.

Добравшись до кофейни, Мишель уже собиралась припарковаться, но вдруг передумала.

— В чем дело? — спросил Кинг.

Она показала на две полицейские машины, стоявшие на боковой дороге.

— Думаю, они ищут не беглых преступников, а нас с тобой.

— Тогда позвони еще раз сыну Лоретты. Скажи, что не имеешь отношения к убийству его матери, и если ему есть что сказать, пусть скажет это по телефону.

Мишель вздохнула, включила заднюю передачу и отъехала от кофейни. Оказавшись в тихом месте, она остановилась, набрала номер сына Лоретты и сказала ему то, что предложил Кинг.

— Я всего лишь хочу узнать, как она была убита.

— Это вы от меня хотите узнать? — возмутился сын. — Ведь это вы встречались с мамой, после чего ее нашли мертвой.

— Если бы я собиралась ее убить, то не стала бы оставлять свою карточку с телефоном, разве нет?

— Не знаю. Может, у вас такой пунктик.

— Я встречалась с ней, чтобы расспросить об убийстве Риттера, произошедшем восемь лет назад. Она сказала, что ей известно очень мало.

— А зачем вы это выясняете?

— Я занимаюсь историей Америки. Полицейские сейчас рядом с вами?

— Какие полицейские?

— Не надо прикидываться. Итак, да или нет?

— Нет.

— Полагаю, что это неправда. Послушайте меня. Я думаю, что мои расспросы о покушении на Риттера могли подтолкнуть кого-то к убийству вашей матери.

— Это полная чепуха! Человека, стрелявшего в Риттера, тоже застрелили!

— А вы уверены, что он действовал в одиночку?

— Как, черт возьми, я могу быть в этом уверен?!

— Вот именно. Спрашиваю снова. Как убили вашу мать?

На другом конце трубки молчали.

Мишель решила сменить тактику.

— Мы виделись с вашей матерью совсем недолго, но она мне очень понравилась. У нее был острый ум, и она не стеснялась говорить что думает. Это достойно уважения. Столько здравого смысла и интеллекта!

— Да, она была такая, — согласился сын и тут же взорвался: — Да пошла ты к черту!

— Он прервал разговор, — расстроилась Мишель. — А я уж думала, что подцепила его.

— Так оно и есть. Он перезвонит, когда избавится от полицейских.

— Шон, но он только что послал меня!

— Значит, этот парень не самый вежливый человек в мире, только и всего. Наберись терпения: он с тобой обязательно свяжется.

Примерно через тридцать минут телефон Мишель зазвонил. Она взглянула на Кинга:

— Откуда ты мог это знать?

— Мужчинам нравится слушать приятный женский голос. И ты сказала о его матери правильные слова. Мужчины любят своих матерей.

— Ладно, я вам кое-что расскажу, — произнес сын Лоретты по телефону. — Ее нашли в ванне, утопленной.

— Утопленной? А откуда известно, что это не был несчастный случай? Может, у нее случился сердечный приступ.

— Ей в рот засунули деньги, и в доме все перевернуто.

— Засунули деньги в рот, и все перевернули в доме? — повторила Мишель, и Кинг удивленно поднял брови.

— Да. Сто долларов. Пять двадцаток. Ее обнаружил я. Звонил ей вечером, но она не отвечала. Я живу в сорока милях, вот и решил приехать — узнать, как она. И нашел ее там… — Его голос сорвался.

— Мне очень жаль. И я не спросила вашего имени.

— Тони. Тони Болдуин.

— Тони, мне действительно жаль. Я приехала поговорить с вашей матерью насчет убийства Риттера. Мне было интересно, как это случилось. Я узнала, что она находилась в тот день в отеле и по-прежнему живет в Боулингтоне. Поэтому и поехала к ней. Я разговаривала еще с двумя бывшими горничными и могу назвать их имена. Больше я ничего не делала, клянусь!

— Ладно, я вам верю. У вас есть соображения насчет того, кто мог ее убить?

— Пока нет, но теперь для меня нет более важного дела, чем выяснить это.

Она поблагодарила Болдуина, повесила трубку и повернулась к Кингу.

— Ей в рот засунули деньги, — задумчиво произнес он.

— Мои деньги! — На Мишель лица не было. — Я дала ей эти сто долларов пятью двадцатками в благодарность за помощь.

Кинг потер подбородок.

— Итак, ограбление мотивом не являлось, иначе денег бы не оставили. Но дом был обыскан. Преступник что-то искал.

— Но засунуть деньги в рот! Господи, как же это отвратительно!

— Может, и отвратительно, но дело в том, что убийца хотел этим что-то сказать.

Она с любопытством посмотрела на него:

— Что сказать?

— Возможно, их что-то связывало, нечто опасное для обоих. Кто бы мог подумать?

— Ты не можешь говорить яснее?!

— Нет.

— Почему, черт возьми, нет?!

— Потому что я продолжаю над этим думать. Я так устроен.

Мишель в отчаянии всплеснула руками:

— Господи, от тебя с ума можно сойти!

— Короче, я продолжаю над этим работать. — Кинг замолчал и повернулся к окну, но вскоре вновь подал голос: — Это маленький городок, и мы наверняка вызываем подозрения, особенно когда вокруг полно полиции. Поехали отсюда — надо найти место, где можно остановиться. Мы дождемся темноты, а потом наведаемся.

— Наведаемся куда?

— В место, вызывающее ностальгию.

Мишель скривилась:

— Неужели адвокаты не умеют давать внятные ответы на простые вопросы?

— Ладно, нам пора нанести визит в отель «Фермаунт». Я ответил достаточно внятно?

27

Они подъехали к отелю сзади, стараясь держаться поближе к краю густого леса. Оба были одеты одинаково и двигались в унисон. Они немного подождали, прячась среди деревьев и наблюдая за гостиницей. Потом быстро подбежали к ограде, окружавшей отель, забрались на нее и спрыгнули с другой стороны. Один из них вытащил пистолет, и они направились к заднему входу в гостиницу. Найдя дверь, они распахнули ее и через мгновение скрылись в темноте.

* * *

Кинг и Мишель не стали подъезжать близко к отелю и, оставив машину, добрались до него пешком. По дороге им пришлось скрыться в лесу, чтобы их не заметили с неожиданно появившегося вертолета, который стал обшаривать территорию возле гостиницы мощным прожектором.

— Это по-настоящему заводит! — заметила Мишель, когда они покинули лес и направились к отелю. — Будто теперь мы и закон — по разные стороны баррикады.

— Да, похоже на то. А ведь я сейчас мог бы сидеть дома с бокалом чудесного красного вина перед горящим камином и читать Пруста, а не бегать по окрестностям Боулингтона и прятаться от полицейских вертолетов.

— Пожалуйста, признайся, что ты никогда не читаешь Пруста за бокалом вина, — попросила она улыбаясь.

— Читаю, если по каналу, транслирующему бокс, нет ничего интересного.

Когда гостиница была уже совсем близко, Кинг окинул взглядом фасад.

— Мне кажется, что это строение смог бы спроектировать гениальный архитектор Фрэнк Ллойд Райт, если бы подсел на героин.

— Редкая уродина, — подтвердила Мишель.

— Чтобы тебе было понятно, каким эстетом был Риттер, скажу только одно — он считал это здание красивым.

Проход в ограде, которым Мишель воспользовалась в прошлый раз, оказался заделан, и через забор им пришлось перелезать. Кинг не без зависти наблюдал, с какой легкостью его преодолела Мишель. Сам же он, спрыгивая вниз, упал на землю, зацепившись ногой за торчащий кусок арматуры. Мишель молча помогла ему подняться и повела к тому месту, через которое она уже проникала внутрь здания во время первого визита.

Вновь повторив этот маневр, Мишель достала фонарь, но Кинг ее остановил:

— Подожди! Ты же говорила, что здесь есть охрана.

— Да, но ее нигде не видно.

Он задумчиво на нее посмотрел.

— Вообще-то, если я правильно понял, в первый раз ты тоже никого не видела, а наткнулась на охранника, когда шла на выход.

— Он мог в это время находиться в другой стороне. Может, охрана обходит отель по периметру.

— Не исключено. — Кинг показал жестом, что можно включить фонарь.

Они направились в сторону фойе.

— Зал Джексона находится там. — Мишель навела луч в конец коридора.

— Я помню.

— Ты хочешь сразу пройти туда?

— Нет, позже. Сначала надо кое-что проверить.

— Чулан, где пряталась Лоретта Болдуин?

— Мы мыслим одинаково. Ты и не заметишь, как начнешь пить хорошее вино и читать умные книги. И можно даже предположить, что когда-нибудь в будущем ты задумаешься о том, чтобы вычистить свою машину, если вдруг у тебя найдется свободный годик-другой.

Они подошли к чулану, Кинг забрал у Мишель фонарь, толкнул дверь и зашел внутрь. Направив луч в угол помещения, он обнаружил узкий проем и повернулся к Мишель.

— Лоретта была худой?

— Кожа до кости.

— Значит, могла запросто здесь уместиться. Она не говорила, где именно пряталась?

— Нет, но она же могла стоять где угодно.

Кинг покачал головой:

— Если бы я был до смерти напуган убийством, паникой, криками и всеобщим безумием и побежал прятаться в чулан, то зарылся бы в нем как можно глубже. Это инстинктивное желание, сродни тому, как натянуть на голову одеяло. В тот момент она не понимала, что происходит. И боялась, что парень с пистолетом мог тоже забраться сюда, переждать и… — Он замолчал, не спуская глаз с места, где пряталась Лоретта.

— Что, Шон?

— Надо подумать, — уклончиво ответил он, вышел из чулана и закрыл дверь.

— Куда теперь?

Он глубоко вздохнул:

— В Зал Джексона.

Мишель молча светила фонарем и наблюдала, как Кинг обходит зал, осматривая все уголки. Потом он остановил взгляд на том месте, где находился восемь лет назад. Снова вздохнув, Шон прошел туда, занял позицию и поднял руку, будто положив ее на плечо Риттера в мокрой от пота рубашке.

Кинг будто вновь оказался в сентябре 1996 года и обводил взглядом воображаемую толпу, выискивая потенциальные угрозы, видел, как протягивают для поцелуя детей, слышал выкрик из задних рядов и ответ Риттера. Он даже пробормотал несколько слов в микрофон — обращаясь к своим коллегам с просьбой проверить двух подозрительных мужчин. Шон даже взглянул на часы, хотя на самом деле их давно не было, и в темноте он все равно бы ничего не увидел. Оставалось три минуты, и встреча с избирателями закончится. Было трудно поверить, что если бы Рамсей чуть запоздал или Риттер закончил встречу раньше, то ничего бы не случилось и жизнь Кинга сложилась бы иначе.

Он машинально перевел взгляд туда, где раздался звук приехавшего лифта, и его глаза не могли оторваться от открывшихся дверей. Казалось, что Кинг перенесся в прошлое на машине времени и все грани с настоящим стерлись.

Громкий хлопок вывел его из оцепенения, и рука рванулась к кобуре, выхватывая воображаемое оружие. Он перевел взгляд на место, где лежало тело Риттера, и только потом сообразил, что это Мишель захлопнула входную дверь.

— Извини, — виновато произнесла она. — Я просто хотела увидеть твою реакцию. — Мишель подошла к нему: — О чем ты только что думал?

— Ни о чем особенном.

— И все же расскажи. Это может оказаться важным.

— Я вспомнил, какое выражение было на лице у Арнольда Рамсея. Он не походил на человека, только что убившего кандидата в президенты. Он не выглядел испуганным, злым или безумным.

— А каким?

— Он выглядел удивленным, Мишель.

— А еще что-нибудь помнишь?

— Когда унесли тело Риттера, я помню, как ко мне пробрался Бобби Скотт осмотреть мою рану.

— В данных обстоятельствах это был поступок.

— Ну, тогда он не знал всего, знал только, что один из его агентов ранен. А все разборки начались потом.

— Что-нибудь еще?

Кинг опустил глаза в пол:

— Когда меня уводили, я видел, как Бобби Скотт и Сидни Морс ругались по дороге. С ними был кто-то еще, но его я не узнал. Тучный Морс и крепкий, тренированный Бобби Скотт чуть не подрались. Та еще картина! При других обстоятельствах можно было умереть со смеху!

— А из-за чего они ругались?

— Риттер мертв, и виноват в происшедшем Скотт. Я уверен, что Морс сказал именно это.

— А после ты их видел?

— Я встречался с Бобби несколько раз на официальных слушаниях. Но мы никогда не разговаривали один на один. Я несколько раз хотел позвонить ему и сказать, что мне искренне жаль, что все так вышло, но так и не собрался. Сидни Морса я больше никогда не видел.

— Я читала, что его поместили в сумасшедший дом.

— Верно. Ему, кстати, не было никакого дела до политики Риттера. В свое время Морс работал в шоу-бизнесе, вот и избирательную кампанию проводил так, будто ставил спектакль. Я как-то слышал его слова, что если ему удастся сделать из Риттера звезду первой величины, то на него, Морса, станут молиться.

Мишель оглянулась по сторонам и поежилась.

— Здесь так тихо. Будто в могиле.

— Отчасти так оно и есть. Здесь умерли два человека.

Мишель провела линию на полу лучом фонаря:

— Веревка ограждения была натянута здесь, верно?

Кинг кивнул.

— И я помню по записи, что она шла наискось, сужая проход к стенке, за которой находились лифты, до одного фута. Ты помнишь, кто натягивал веревку?

— Наверное, кто-то из Секретной службы.

— Руководитель группы Боб Скотт?

— Сомневаюсь, чтобы Бобби занимался такими мелочами.

— А откуда ты знаешь, что это сделали агенты Секретной службы?

Он пожал плечами:

— Мне так кажется. Я знал только одно: мы с Риттером должны были находиться за этой веревкой.

— Вот именно! — Она передала фонарь Кингу и, встав на его место, посмотрела в сторону лифтов. — Если веревка была натянута здесь, а ты стоял тут, то, кроме тебя, лифты никто не мог видеть. Все было рассчитано. Кстати, ты сейчас смотрел в их сторону.

— Забудь ты об этом лифте! — вскипел Шон. — Какого черта я вообще здесь делаю?! Риттер был ничтожеством! И я даже рад, что его больше нет!

— Он был кандидатом в президенты, Шон. Мне не нравился Джон Бруно, но я охраняла его так, будто он был президентом Соединенных Штатов Америки.

— Не надо читать мне лекции о том, как должен вести себя агент. Я охранял президентов, когда ты еще только охотилась за медалями, ковыряясь веслами в воде.

Мишель холодно посмотрела на него:

— А кувыркаться всю ночь с другим агентом накануне смены является допустимым для телохранителя из Секретной службы? Если да, то я, наверное, пропустила этот пункт инструкции.

— Да, он идет сразу за правилом никогда не оставлять охраняемое лицо без присмотра. Его ты, наверное, тоже не читала.

— Надеюсь, Джоан того стоила.

— Лоретта Болдуин рассказала тебе о трусиках под потолком, так что выводы можешь сделать сама.

— Вы с Джоан вели себя неправильно и глупо. Я бы ни за что не стала с тобой спать перед своей сменой, как бы сильно мне этого ни хотелось. Впрочем, я сильно сомневаюсь, что мне вообще захотелось бы с тобой заниматься такими вещами.

— Спасибо, Мик.

— На самом деле, — не унималась Мишель, — то, что ты отвлекся на звук приехавшего лифта, я еще могу понять, чего не скажу о бурной ночи накануне смены!

— Ну довольно! Давай все-таки продолжим осмотр.

— Знаешь что? Поехали отсюда! — неожиданно заявила она. — Меня просто тошнит от этого места.

Мишель быстро вышла, и Кинг, в недоумении качая головой, последовал за ней.

Выйдя за дверь, Мишель сразу исчезла из виду. Кинг окликнул ее и посветил фонарем, луч которого выхватил женскую фигуру из темноты.

— Мишель, подожди! Ты покалечишься тут в потемках.

Она остановилась, скрестила руки на груди и бросила на него сердитый взгляд. Затем насторожилась и повернула голову в сторону. Кинг увидел, как из темноты вынырнула какая-то тень, и Мишель вскрикнула. На нее набросились двое мужчин.

— Берегись! — крикнул Кинг и рванулся вперед.

Но прежде чем он успел прийти на помощь, Мишель резким движением ноги выбила пистолет у одного из нападавших, а в следующее мгновение другой ногой нанесла удар с разворота в лицо второму мужчине — тот, отлетев к стене, обмяк и сполз на пол. Как танцовщица, повторявшая заученное движение, Мишель крутанулась и пяткой поразила первого из нападавших в солнечное сплетение. Мужчина согнулся от боли, и Мишель добила его ударом локтя в затылок. Второй налетчик встал было с пола, но Кинг отправил его в нокдаун ударом фонаря в ухо.

Тяжело дыша, Мишель покопалась в сумке, вытащила две пары колготок и ловко связала лежавших без движения мужчин. Заметив удивленный взгляд Кинга, она пояснила:

— Черный пояс. Четвертый дан.

Шон посветил фонарем — на налетчиках была синяя тюремная униформа.

— Похоже, это и есть сбежавшие преступники. Им так и не удалось раздобыть другую одежду.

Мишель взяла в руку телефон:

— Я позвоню в полицию. Разумеется, анонимно.

После звонка в полицию Мишель и Кинг поспешили к «лендкрузеру» и успели как раз вовремя: в небе послышался рокот вертолета. Яркий луч его прожектора пробивался сквозь деревья, освещая просеку. И тут Мишель заметила человека.

Тот сидел в пикапе, стоявшем чуть в стороне от дороги, и был хорошо виден в свете прожектора. Через мгновение луч переместился дальше, и машина с водителем вновь погрузилась в темноту. Мишель услышала, как завелся двигатель, и пикап отъехал.

Она бросилась в кабину и закричала Кингу, чтобы тот скорее садился в машину.

— В чем дело? — спросил он, захлопывая за собой дверь.

— Там, в пикапе, сидел мужчина. Ты видел его?

— Нет, не видел.

— А слышал, как пикап отъехал?

— В таком грохоте от вертолета? Да кто там был?

— Он тогда выглядел иначе — наверное, был загримирован, когда я видела его в первый раз. А может, он и сейчас изменил внешность, но я видела его глаза. Глаза не лгут! Это был точно он, могу поклясться!

— Да кто?

— Офицер Симмонс, охранник похоронного бюро, человек, похитивший Бруно и убивший Нила Ричардса.

Кинг недоуменно посмотрел на нее:

— Ты уверена?

Она завела двигатель, и машина тронулась.

— Абсолютно! — Мишель развернулась и хотела выехать на боковую дорогу и направиться за пикапом, но путь им преградили подъехавшие полицейские машины. Она с досадой стукнула по рулю. — Черт, и надо же было местным появиться в самый неподходящий момент!

Когда открылась дверь одной из полицейских машин и из нее показался человек, Кинг покачал головой и произнес:

— Это не местные, Мишель.

Мужчина подошел к «лендкрузеру» со стороны водителя и знаком попросил Мишель опустить стекло. Она подчинилась. Мужчина заглянул в кабину и посмотрел сначала на нее, а потом перевел взгляд на Кинга.

— Я попрошу вас выйти из машины, — сказал Джефферсон Паркс.

28

Допрос продолжался почти всю ночь. Полицейские не вняли мольбам Мишель и не отпустили в погоню за человеком в пикапе. У них были свои представления о приоритетах, и к ее словам, что в нем находился человек, похитивший Джона Бруно, они отнеслись очень скептически.

— Это может подождать, — твердо заявил ей местный шериф.

После часового общения с Уолтером Бишопом из Секретной службы, который устроил Мишель настоящий разнос, у нее остался очень неприятный осадок. Получив известие о ее задержании полицией Северной Каролины, тот немедленно вылетел на место.

Бишоп буквально рвал и метал.

— Я же говорил: тебе сильно повезло, что тебя не выгнали из Секретной службы! И я думал, что мои слова произведут на тебя должное впечатление. А теперь выясняется, что ты впуталась в историю, которая не имеет к тебе ни малейшего отношения! Я даже не представлял, что можно облажаться еще больше, чем в случае с Бруно. Но тебе это удалось! — Он перевел взгляд на Кинга. — И партнер у тебя соответствующий: один из самых легендарных лузеров Секретной службы. Вы можете основать клуб по интересам. Так ведь, Шон?

Кинг терпеть не мог Бишопа еще со времен работы в Секретной службе, и тот был одним из самых ярых его недоброжелателей во время следствия по делу Риттера. Прошедшие годы ничуть не уменьшили их антипатии.

— Осторожно, Уолт, — вежливо предупредил Кинг. — Я выиграл дело о клевете и могу выиграть дело об оскорблении, а ты представить себе не можешь, какое удовольствие мне доставит прищемить твою задницу.

— Да я из тебя всю душу выну! — взревел Бишоп.

— Я больше не работаю на Секретную службу, так что прибереги свой спектакль для тех, на кого он может произвести впечатление. Если, конечно, таковые найдутся.

— Ты не смеешь говорить со мной в таком тоне!

— Да я скорее стану вести разговор с кучей дерьма, чем потрачу хоть минуту своей жизни на такого ублюдка, как ты!

— Однако я не засовывал голову себе в задницу и не прошляпил убийство кандидата в президенты.

— Потому что она у тебя из задницы не вылезает!

Дальнейшая беседа проходила в том же ключе, причем настолько громко, что все находившиеся в здании, включая арестованных, притихли и слушали с нескрываемым интересом.

Мишель никогда не слышала, чтобы с Уолтером Бишопом так разговаривали, и еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться над едкими и колоритными репликами Кинга. Впечатление было такое, будто он собирал боеприпасы для этой перепалки все последние восемь лет.

Когда негодующий Бишоп отбыл в Вашингтон, Джефферсон Паркс и местный шериф присоединились к Мишель и Кингу, которые пили кофе из стоявшего в участке автомата.

— Так что вы здесь делаете? — поинтересовался Шон у Паркса.

Судебный пристав был явно недоволен.

— Я просил вас никуда не уезжать. А затем мне докладывают, что вы не только находитесь в другом штате, но и вынюхиваете что-то в городе, где убили Клайда Риттера. А в довершение мне сообщают, что ваша спутница, — он кивнул в сторону Мишель, — замешана в убийстве местной жительницы. Повторю еще раз: вы самовольно уехали, хотя я просил вас этого не делать, поскольку…

— Я не был арестован! — резко возразил Кинг. — И уехал не на острова Фиджи с чемоданом денег на старость.

— И нам удалось задержать сбежавших заключенных, — добавила Мишель. — Мы оказали помощь здешней полиции!

— Я это очень ценю, — вмешался в их разговор шериф. — Но мне хотелось бы прояснить вашу связь с миссис Болдуин. У нас здесь не было убийств со времен Клайда Риттера, и это мне очень не нравится.

Мишель объяснила, зачем она встречалась с Лореттой.

Шериф потер подбородок и подтянул брюки:

— Все равно у меня нет никакой ясности. Лоретта ведь не сказала вам ничего, что затрагивает третьих лиц.

— Это верно. — Пересказывая содержание беседы с Лореттой, Мишель не стала упоминать о черных кружевных трусиках и бурной ночи в номере Кинга, за что была вознаграждена его благодарным взглядом. — Поэтому я не уверена, что убийство как-то связано с моим визитом. Это может быть простым совпадением.

— А деньги во рту, говорите, были ваши?

— По крайней мере я так думаю. В благодарность за помощь и потраченное на меня время я дала ей сто долларов двадцатками. — Она помолчала и добавила: — Я не причастна к ее смерти.

Шериф кивнул:

— Мы уже проверили ваше алиби. В момент совершения убийства вас видели в Виргинии.

— Тогда что же было мотивом? — поинтересовался Паркс, и все посмотрели на него. — Получается, что произошло убийство без мотива. Если, конечно, у леди не имелось врагов, о которых вам ничего не известно. Или произошло непредумышленное убийство, хотя вряд ли: деньги были засунуты в рот — это что-то личное.

Шериф покачал головой:

— Лоретта Болдуин была не из тех, кто наживал врагов. Конечно, она имела острый язычок и любила посплетничать, но все это мелочи, за которые не убивают.

— Кто знает? — возразил Кинг. — То, что вам представляется мелочью, может для других оказаться очень важным.

Шериф пожал плечами: слова Кинга его явно не убедили.

— Ладно, ваши показания у меня есть. Я вас больше не задерживаю.

Мишель, однако, не спешила уходить:

— Вы знаете, кому сейчас принадлежит отель «Фермаунт»?

— Я слышал, что его купила какая-то японская компания, которая хотела устроить здесь загородный клуб с площадкой для гольфа. — Шериф хмыкнул. — Думаю, что они не разобрались, что к чему. У отеля действительно много земли, но она заболочена, а из местных жителей мало кто представляет, как выглядит клюшка для гольфа.

— А вы знаете название службы, которая занимается охраной отеля?

Шериф был явно озадачен:

— Какой такой службы?

Мишель решила оставить этот вопрос без ответа и присоединилась к ожидавшим ее на улице Кингу и Парксу.

— Послушайте, пристав, здесь произошло нечто такое, что не имеет отношения к убийству Лоретты Болдуин, но, я уверена, связано с исчезновением Джона Бруно.

— Бруно? — Паркс не скрывал удивления. — Как, черт возьми, это может быть?

Мишель рассказала ему о человеке, которого видела в кабине пикапа.

Пристав покачал головой:

— Как вы можете быть уверены, что это именно он? Вы видели его мельком, да еще при плохом освещении.

— Я агент Секретной службы. Читать по лицам и запоминать их — моя работа.

— Ладно, пусть так, расскажите о случившемся ФБР. Это их дело. Я же стараюсь выяснить, кто убил моего свидетеля. — Паркс взглянул на Кинга. — И стараюсь приглядывать за этим парнем: уж больно он шустрый.

— Вы хотите, чтобы я сидел и ждал, когда вы наберете достаточно улик, чтобы вздернуть меня?

— У меня уже сейчас достаточно улик, чтобы арестовать вас, если бы я этого захотел. Поэтому не искушайте меня! Итак, вы возвращаетесь в старую добрую Виргинию?

— Старым добрым Боулингтоном я уже сыт по горло, — кивнул Кинг.

29

— Значит, ты мне тоже не веришь.

Было раннее утро, и Мишель с Кингом возвращались на машине в Райтсбург.

— Ты это о чем? — не понял Шон.

— О Симмонсе! Человеке, которого я видела в пикапе.

— Я верю тебе. Ты видела то, что видела.

— Паркс явно не поверил, а почему веришь ты?

— Потому что агент Секретной службы никогда не забывает ничьих лиц.

Мишель довольно улыбнулась:

— Я знала, что могу на тебя положиться. И, послушай, есть еще кое-что. Похоже, никакая фирма отель «Фермаунт» не охраняет. Поэтому человек, меня там остановивший, выдавал себя за другого.

Кинг не на шутку встревожился.

— Мишель, это мог быть тот, кто убил Лоретту.

— Я знаю. Думаю, мне просто повезло.

— Как он выглядел?

Мишель описала охранника.

— Он похож на пару миллиардов людей. Никаких особых примет.

— Может, это входило в его планы — создать еще одну тупиковую линию?

Шон молча пожал плечами.

Когда они свернули на дорожку, ведущую к усадьбе Кинга, тот вдруг помрачнел и чертыхнулся.

Тут и Мишель увидела нетерпеливо расхаживавшую у входа в дом Джоан.

— Достопочтенная мисс Диллинджер кажется недовольной.

— Я знаю, что ты ее подозреваешь, но постарайся этого не показывать. Она очень умна.

Мишель кивнула.

Кинг вылез из машины и подошел к Джоан.

— Я звонила тебе, — не слишком вежливо произнесла она.

— Меня не было в городе.

Она хотела что-то сказать, но остановилась, заметив Мишель. Бросив на Кинга подозрительный взгляд, Джоан перевела его на Мишель:

— Вы агент Максвел?

— Да. Мы встречались с вами несколько лет назад, когда вы еще работали в Секретной службе.

— Я помню. И о вас в последнее время много пишут газеты.

— Это точно. Хотя я от такой известности отнюдь не в восторге.

— Не ожидала вас здесь встретить. — Джоан вновь пристально посмотрела на Кинга: — Я и не знала, что вы знакомы.

— Мы познакомились совсем недавно.

— Ну-ну. — Джоан дотронулась до локтя Мишель: — Вы не могли бы оставить нас одних? Нам с Шоном надо обсудить нечто очень важное.

— Конечно, никаких проблем. Я как раз собиралась отдохнуть, поскольку чувствую себя совершенно разбитой.

— Шон так действует на многих женщин. Его общество может быть вредным для здоровья.

Женщины обменялись неприязненными взглядами.

— Спасибо за предупреждение, но я сумею позаботиться о своем здоровье, — заверила Мишель.

— Вся беда в том, что в сфере охраны здоровья большая конкуренция и кто-то из соперников может оказаться вам не по зубам.

— Таких соперников мне еще встречать не приходилось.

— Мне тоже. Говорят, что, когда это случается в первый раз, впечатление остается на всю жизнь.

— Хорошо бы вам это иметь в виду.

— До свидания, Мишель, — сказала Джоан ледяным тоном. — И спасибо, что оставляете мне Шона.

— Да, спасибо, Мик, — пробормотал Кинг, несколько растерявшись от этой перепалки.

Мишель уехала, а Шон направился к входной двери, спиной ощущая ярость, бушующую в Джоан. Он, конечно, не знал, что чувствует человек, которого ведут на казнь, но полагал, что это должно быть нечто сходное с его теперешним ощущением.

Оказавшись в доме, Джоан устроилась за столом на кухне, наблюдая, как Кинг ставит воду для чая. Ее лицо пылало гневом.

— Объясни мне, пожалуйста: что тебя связывает с Мишель Максвел?

— Я уже говорил: она появилась в моей жизни совсем недавно.

— Я не верю в такие совпадения. Она теряет Бруно, а потом оказывается на пороге твоего дома!

— А какое тебе дело?

— Какое мне дело? Ты в своем уме? Я расследую похищение Бруно, а ты якшаешься с агентом, который это допустил.

— Она приехала, потому что мы оба потеряли кандидатов в президенты, и хотела сравнить обстоятельства этих двух инцидентов. Вот и все. Бруно здесь ни при чем.

— Извини, но это полная чушь!

— Это правда; хочешь — верь, хочешь — нет. — Шон взял пустую чашку. — Налить тебе чаю? — вежливо поинтересовался он. — У тебя такой вид, что хороший чай точно не будет лишним. У меня есть «Эрл Грей» с мятой и старый добрый «Липтон».

— К черту чай! Откуда вы с ней приехали?

Кинг старался держаться спокойно:

— Из прошлого восьмилетней давности.

— Что?!

— Прогулялись по памятным местам.

— Восьмилетней давности? — Она не скрывала изумления. — Вы ездили в Боулингтон?

— В самую точку! Сахар и сливки?

— Что, черт возьми, вам там понадобилось?!

— Извини, для этой информации у тебя нет допуска.

Джоан стукнула кулаком по столу.

— Не дури, Шон, и выкладывай!

Он перестал заваривать чай и посмотрел на нее.

— Это тебя не касается, если, конечно, у тебя нет причин интересоваться убийством Риттера, о которых я не в курсе.

Джоан откинулась на спинку стула, глубоко вздохнула и поправила собранные в пучок волосы.

— Она знает, что мы провели ночь в отеле вместе?

— То, что она знает или не знает, совершенно не важно. Это касается только нас с тобой.

— Я все равно не понимаю, что происходит, Шон. Зачем тебе все это ворошить заново?

— Может, я и сам не знаю зачем, а может, не хочу знать, поэтому давай все оставим как есть. Что было, то прошло, так? И пусть этот чертов Риттер покоится с миром! — Он заварил чай и протянул ей чашку. — Держи, это чай с мятой.

— Шон…

Он схватил ее за руку и наклонился к лицу:

— Просто пей чай!

Его подчеркнуто тихий голос и пристальный взгляд, казалось, успокоили ее. Джоан взяла чашку и сделала глоток.

— То, что надо. Спасибо.

— Не за что. Теперь о твоем предложении насчет Бруно. Если я соглашусь вступить с тобой в альянс, то каким будет мое первое задание?

Джоан все еще выглядела расстроенной, но достала из портфеля папку и просмотрела ее содержимое. Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, она сказала:

— Нам нужны факты. Я составила список людей, с которыми надо переговорить. — Джоан протянула Кингу листок бумаги. — И еще надо съездить на место преступления и посмотреть, как все было, своими глазами.

— Составлено довольно основательно — заключил Шон, прочитав список. — Здесь, похоже, все действующие лица, начиная с миссис Бруно и кончая дворецким. — Он поднял глаза на Джоан. — И с Сидни Морсом надо встретиться?

— Да. Он хорошо знает всю эту избирательную кухню и наверняка нам чем-нибудь поможет. Правда, по имеющимся сведениям, Морс находится в психиатрической лечебнице в Огайо. Это надо проверить. Полагаю, ты узнаешь его?

— Думаю, что я никогда не забуду Сидни. Есть какие-нибудь гипотезы похищения?

— Можно ли расценивать твой вопрос как согласие участвовать в деле?

— Я еще не определился окончательно. Итак, какие имеются версии?

— Возможно, Бруно уже нет в живых.

— Если так, то расследование закончилось, еще не начавшись.

— Вовсе нет. Согласно договоренности с людьми Бруно, я должна выяснить, что с ним случилось. Я получу деньги независимо от того, жив он или нет.

— Я вижу, деловой хватки ты не утратила.

— Но даже если он мертв, то работы от этого меньше не станет. Скорее его смерть только осложнит расследование.

— Хорошо, я понял. Мы говорили о версиях.

— Допустим, одна из конкурирующих партий похитила его, чтобы изменить ход выборов в свою пользу. Насколько я могу судить, электорат Бруно может принести победу тому кандидату, поддержать которого он бы призвал, и, наоборот, лишить победы кандидата, против которого он бы выступил.

— Послушай, я не верю, что какая-нибудь из ведущих политических партий могла пойти на похищение. В какой-нибудь другой стране — возможно, но только не у нас.

— Согласна. Эта версия выглядит маловероятной.

— Тогда давай перейдем к более реальным возможностям. Скажем, Бруно захватила банда, которую он разогнал, когда был прокурором.

Джоан покачала головой:

— Три наиболее опасные группировки, которыми он занимался, в полном составе сидят в тюрьме. Бруно также вел дела против нескольких банд в Филадельфии, когда уехал из округа Колумбия, но размах их деятельности ограничивается парой кварталов, а все снаряжение сводится к пистолетам, ножам и мобильникам. У них нет ни мозгов, ни возможностей для похищения Бруно из-под носа Секретной службы.

— Ладно, если исключить врагов, нажитых им во время прокурорства, и политические мотивы, то остается чисто финансовый аспект. Бруно достаточно богат, чтобы пойти из-за этого на риск его похищения?

— Сам по себе — нет. Как я уже говорила, у его жены есть деньги, но она тоже не Рокфеллер. Миллион еще могла бы за своего муженька отдать, но не больше.

— Миллион долларов, конечно, ласкает слух, но сейчас это уже не те деньги, что раньше.

— Хотела бы я в этом убедиться на личном опыте, — усмехнулась Джоан. — Кое-какие деньги есть и у политической партии Бруно, но все равно в стране хватает людей, с которых можно поиметь гораздо больше.

— И которых не охраняет Секретная служба.

— Вот именно! Похоже, что, похитив Бруно, они хотели…

— Бросить вызов? Показать, что можно переиграть Секретную службу?

— Да.

— Тогда у них должен быть свой человек в команде Бруно.

— У меня есть кое-какие соображения на этот счет. Нам надо будет их проверить.

— Отлично. А сейчас мне надо срочно принять душ.

— Наверное, копаясь в своем прошлом, нельзя не испачкаться, — сухо заметила она.

— Что верно, то верно, — вздохнул он и пошел наверх.

— Ты уверен, что можешь оставить меня одну?! — крикнула ему вслед Джоан. — Я могу спрятать атомную бомбу среди твоих носков, и тогда у тебя будут большие неприятности!

Кинг отправился в свою спальню. Дверь в ванную была открыта. Он зашел внутрь, включил свет, пустил воду в душе и начал чистить зубы. Потом вернулся к двери и хотел ее закрыть, на случай если Джоан опять придут в голову всякие экстравагантные мысли. Взявшись за ручку, он почувствовал, что дверь стала неестественно тяжелой, будто на нее навесили какой-то большой груз. Его сердце сразу же участило ход, и Шон, медленно толкнув дверь, осторожно заглянул за нее.

В своей жизни ему не раз приходилось попадать в ситуации, когда требовалось проявлять недюжинное присутствие духа, но при виде светской львицы Райтсбурга и его бывшей клиентки Сьюзен Уайтхед, которая висела на двери с торчащим в груди огромным ножом, устремив на него невидящие глаза, он едва не потерял сознание.

30

Через час Кинг сидел на ступеньках лестницы, наблюдая, как работают криминалисты и увозят тело Сьюзен Уайтхед. К нему подошел шериф Уильямс.

— Мы закончили здесь, Шон. Похоже, ее убили около пяти часов утра. Мне сказали, что она всегда поднималась очень рано и совершала утренние пробежки. Мы полагаем, что ее в это время захватили и тут же убили. Поэтому на полу в ванной и возле нее не было крови. Она истекла кровью в другом месте. Вы можете мне что-нибудь сообщить?

— Меня здесь не было. Я только что вернулся из Северной Каролины.

— Я не про это. И я не подозреваю, что миссис Уайтхед лишили жизни именно вы.

Услышав, как шериф выделил слово «вы», Кинг хмуро посмотрел на него:

— И я не организовывал ее убийство, если вы так тонко на это намекаете.

— Я просто выполняю свою работу, Шон. У меня здесь целая череда убийств и нет подозреваемых. Надеюсь, вы это понимаете. Я знаю, что миссис Уайтхед является вашей клиенткой.

— Являлась. Я занимался ее последним разводом, никаких отношений не было.

— Однако ходят слухи, что вы и миссис Уайтхед… хм… встречались.

— Нет, не встречались. Она пыталась сблизиться, но мне это было не нужно.

Уильямс нахмурился.

— Для вас это являлось проблемой? Я знаю, какими надоедливыми могут быть женщины.

— Она хотела встречаться, а я — нет. Вот и все.

— Вы уверены, что это все?

— Чего вы добиваетесь? Хотите обвинить меня в том, что я организовал убийство женщины, потому что не хотел с ней встречаться?

— Я знаю, что это кажется неправдоподобным, но разговоры такие есть. А миссис Уайтхед, между прочим, была видным членом нашей городской общины. У нее имелось много друзей.

— Вы поменьше слушайте всех этих болтунов.

— Я бы не стал делать такие заявления, Шон. — Шериф взял пластиковый пакет, в котором лежал кусок бумаги, найденный на груди несчастной миссис Уайтхед. — У вас есть какие-нибудь соображения на этот счет?

Кинг взглянул на записку и пожал плечами.

— Только то, что автор текста присутствовал при убийстве Риттера или много об этом деле знает. На вашем месте я бы передал записку в ФБР.

Уильямс ушел, а Кинг стал всерьез подумывать о том, чтобы принять ванну, наполнив ее чистым виски, и при этом выпить половину.

Зазвонил телефон. Это был Бакстер — его партнер по фирме.

— Да, это правда, Фил. Она мертва, и ее тело было прямо здесь, в моем доме… Я знаю, я сам никак не могу оправиться от шока. Послушай, мне надо, чтобы ты занялся кое-какими моими бумагами в офисе. Я… Что? — Кинг помрачнел. — Ты хочешь работать один? Я могу поинтересоваться почему?.. Понятно… Конечно, если тебе так лучше. Поступай, как считаешь нужным. — Он повесил трубку.

Почти тут же телефон снова подал сигнал. На этот раз звонила его секретарша. Всхлипывая, она сообщила, что увольняется, потому что боится работать на Кинга — вокруг него слишком много трупов. И люди говорят, что он как-то в этом замешан. Она, конечно, никогда в такое не поверит, но дыма без огня…

Повесив трубку после разговора с секретаршей, Кинг почувствовал на плече чью-то руку. Это была Джоан.

— Новые неприятности?

— Мой партнер по бизнесу сбежал на всех парусах, а секретарша только что к нему присоединилась. А в остальном все нормально.

— Мне очень жаль, Шон.

— Послушай, а чего еще можно было ожидать? Да я бы и сам сбежал на их месте!

— Я не убегаю, Шон. Более того, мне нужна твоя помощь, как никогда раньше.

— Что же, приятно сознавать, что я еще кому-то нужен.

— Я задержусь здесь на пару дней: мне надо кое с кем встретиться и собрать информацию. Позвони мне, если решишь работать со мной, но постарайся не затягивать. Я хочу помочь тебе пережить трудный период в жизни, и, полагаю, работа — самый лучший для этого способ.

— Но почему, Джоан? Почему ты хочешь мне помочь?

— Считай, что это оплата старинных долгов.

— Ты ничего мне не должна.

— Я должна тебе гораздо больше, чем тебе кажется. И теперь это особенно очевидно.

Она чмокнула его в щеку, повернулась и вышла.

Снова зазвонил телефон. Он взял трубку и настороженно спросил:

— Да?

На связи была Мишель.

— Я слышала новости. Буду через полчаса.

Он никак не отреагировал на ее сообщение.

— Шон, у тебя все нормально?

Кинг посмотрел в окно и увидел, как за поворотом исчезает машина Джоан.

— Все нормально.

Кинг принял душ в ванной гостевой спальни и устроился за столом в кабинете. Морща лоб, он пытался на бумаге как можно точнее воспроизвести текст записки, найденной на теле миссис Уайтхед.

«Дежа-вю, мистер Кингман. Постарайся вспомнить, если получится, где именно ты находился в самый важный день своей жизни. Я знаю, что мозги у тебя есть, но освежить память не помешает. Вот моя подсказка: 1032У26091996. Вспомни, как нарвался на засаду и не уберег клиента. Надеюсь на скорую встречу».

10 часов 32 минуты утра 26 сентября 1996 года — точное время убийства Клайда Риттера. И что это могло означать? Он настолько глубоко погрузился в размышления, что даже не слышал, как кто-то вошел в комнату.

— Шон, ты в порядке?

Он вскочил на ноги, невольно вскрикнув, и Мишель от неожиданности отпрянула назад и тоже вскрикнула.

— Господи, как же ты меня напугал! — сказала она, переведя дух.

— Это я тебя напугал? Тебя разве в школе не учили стучаться в закрытую дверь?

— Я стучалась. Я здесь уже целых пять минут, но никто не отзывался. — Она взглянула на листок бумаги: — Что это?

Шон успокоился:

— Послание из прошлого.

— Далекого?

— Дата двадцать шестое сентября девяносто шестого года тебе о чем-нибудь говорит? — Он протянул Мишель листок.

Она прочитала и взглянула на Кинга:

— Кто мог это написать?

— Человек, который притащил сюда тело Сьюзен Уайтхед и повесил на дверь в ванной. Тело и записка были доставлены вместе. Думаю, этот человек хотел, чтобы я непременно увидел его записку.

— Ее убили здесь?

— Нет. Полиция считает, что ее схватили утром, убили, а потом доставили тело сюда.

Она опустила глаза на листок бумаги.

— Полиция об этом знает?

— У них оригинал. Я сделал копию.

— И все же кто мог это написать?

— Никакие догадки ничего не объясняют.

— Джоан была все еще здесь, когда ты обнаружил тело?

— Да, но она здесь ни при чем.

— Я знаю, Шон. Я не это имела в виду. На чем вы расстались?

— Я сказал, что продолжаю раздумывать над предложением по Бруно и свяжусь с ней позже.

— А что сейчас?

— Мы возвращаемся в Боулингтон.

— Я думала, что ты закончил с отелем «Фермаунт», — удивилась Мишель.

— Так и есть. Но я хочу выяснить, как безработная горничная сводила концы с концами и кто засунул ей деньги в рот.

— Но ты же не можешь знать, связаны ли данные обстоятельства с убийством Риттера.

— Напротив, я это знаю наверняка! Но вот на самый важный вопрос ответа не знаю…

Мишель вопросительно взглянула на него.

— Кого именно видела Лоретта Болдуин в том чулане?

31

— Спасибо, что согласились со мной встретиться, — сказала Джоан.

Джефферсон Паркс занял место напротив нее в маленьком ресторане при гостинице, где она остановилась, и изучающе посмотрел на нее:

— Давно не виделись.

— Шесть лет, — уточнила Джоан. — Совместное расследование в Мичигане. Секретной службе и Службе судебных исполнителей разрешили быть на посылках у ФБР.

— Насколько я помню, вам удалось раскрыть то дело.

— Да, но по этому поводу в литавры не били. А будь на моем месте мужчина, его заслуги точно не стали бы замалчивать.

— Бросьте, вы же так на самом деле не думаете.

— Может, вам привести примеры? У меня их наберется не меньше тысячи.

— Ладно, для чего вы хотели меня видеть?

— Меня интересует дело Говарда Дженнингса.

— Что именно?

— Я хотела знать, как оно продвигается. По старой дружбе.

— Я не могу говорить о ходе расследования. И вы это знаете.

— Но вы можете сообщить мне какие-то сведения, которые не являются конфиденциальными и не скажутся на расследовании, но в то же время еще не стали достоянием общественности.

Паркс пожал плечами:

— Не уверен, что понимаю, о чем вы.

— Например, вы не арестовали Шона Кинга, поскольку, судя по всему, не считаете его виновным, несмотря на косвенные улики. Возможно, вы располагаете фактами, которые указывают в другом направлении.

— С чего вы это взяли?

— Я сама следователь и кое-что в таких делах понимаю.

Паркс снова пожал плечами:

— Чем больше вы говорите, тем меньше я понимаю, о чем, черт возьми, идет речь. Вы чересчур умны — мне до вас далеко.

— Я просто хочу высказать кое-какие соображения. Что, если Дженнингса убили не потому, что он был в программе защиты свидетелей, а потому, что работал на Шона Кинга?

— А зачем?

Она не обратила внимания на его вопрос.

— Сьюзен Уайтхед была убита в другом месте, но ее тело перевезли в дом Шона. В обоих убийствах прямых доказательств его вины нет. Более того, в случае с Уайтхед у него вообще стопроцентное алиби.

— Которого у него нет в случае с Дженнингсом, а пистолет Кинга был орудием убийства.

— Да, но он объяснил, как пистолет могли подменить, и мне кажется, вы с его аргументами согласны.

— Я не буду ни подтверждать это, ни опровергать. Как вам такая версия: Дженнингса убили его бывшие подельники, которые попытались свалить все на Кинга и подставили его. Его пистолет, отсутствие реального алиби, тело в его офисе — классическая инсценировка.

— А они могли быть уверены?

— Уверены в чем?

— В том, что у Шона той ночью не будет реального алиби? Во время патрулирования он вполне мог получить срочный вызов или его могли видеть в другом месте в момент убийства Дженнингса.

Паркс покачал головой.

— Преступники вполне могли знать его маршрут патрулирования, дождаться, когда он приедет в центр города, и тогда совершить убийство. Его видели в этом районе как раз в нужное время.

— Видели — да. Но опять-таки — если бы Кинг кого-нибудь встретил во время патрулирования или получил срочный вызов, то тогда бы у него было алиби и весь план подставить его сорвался бы.

— И что все это означает?

— Это означает, что тех, кто хотел подставить Кинга, не особенно волновало — арестуют его или нет. А я по собственному опыту знаю, что такие люди не позволяют себе небрежности. Они тщательно все продумали и подготовились: украли его пистолет, подобрали точную копию и подложили ее, убили Дженнингса из пистолета Кинга и вернули его оружие на место. Но они могли бы выбрать такое время и место для убийства, что у Шона точно не было бы никакого алиби. Короче говоря, я не думаю, что преступники, весьма тщательно спланировав подмену оружия, положились на случай в вопросе с алиби. Убийцы редко проявляют такую беспечность при совершении преступления.

— Но Кинг мог сам все это спланировать, чтобы отвести от себя подозрения.

— А какой у него был мотив для убийства? Для чего ему вообще разрушать ту чудесную и спокойную жизнь, которую он сам себе с таким трудом создавал в течение восьми лет?

— Ладно, я понял вашу мысль: Кинга подставили, но небрежно, вроде как между делом. А почему у вас возник такой интерес к данному расследованию?

— Мы с Шоном работали в одной связке. И я ему, скажем так, очень обязана. А убийцу надо искать в другом месте.

— И есть соображения, в каком именно?

— Думаю, что такие соображения есть у каждого.

С этими словами она неожиданно закончила встречу.

Расставшись с Парксом, Джоан достала из сумки листок бумаги. Она уговорила одного из помощников шерифа позволить ей снять копию с записки, найденной на теле Сьюзен Уайтхед, пока Кинг и Уильямс были заняты чем-то другим. Прочитав текст еще раз, Джоан вынула из портмоне другой листок, который хранила восемь лет. Аккуратно развернув его, она долго всматривалась в написанные на нем слова.

Эту записку Джоан нашла в своем номере отеля «Фермаунт» в то утро, когда убили Риттера. Она всегда считала, что написал ее Кинг. После бурной и страстной ночи, проведенной с Шоном, она осталась спать, а он пошел на дежурство. Когда Джоан проснулась, то увидела записку и сделала именно так, как он просил, хотя эта просьба и влекла за собой определенный профессиональный риск. Но она была всегда рисковой по натуре, и просьба ее не смутила. После убийства Риттера Джоан сначала решила, что просто время было неудачно выбрано, и поэтому все обернулось трагедией, но потом у нее возникли кое-какие подозрения по поводу просьбы Шона. Тогда она ничего никому не сказала по одной простой причине — это стоило бы ей карьеры. Но в свете последних событий картина вырисовывалась совершенно иная.

Вопрос заключался в том, что теперь с этим делать.

32

Когда Мишель и Кинг уселись в ее «лендкрузер», он с удивлением огляделся.

— Ты вычистила машину!

— Я просто забрала отсюда кое-какие вещи, — ответила она с невозмутимым видом.

— Мишель, здесь все сверкает, да и ничем не пахнет.

Женщина наморщила носик:

— Запах был от испортившихся бананов. Даже не знаю, как они сюда попали.

— Ты это сделала из-за меня?

— Ты шутишь? Просто у меня выдалось немного свободного времени.

— Я все равно тебе очень благодарен. А что ты сделала со всем этим добром? — спросил он улыбаясь. — Ты же еще не была дома?

Она смутилась.

— Наверное, тебе лучше не заходить в мой номер в гостинице.

Они добрались до Боулингтона и встретились с Тони Болдуином. С разрешения Тони и местного шерифа они осмотрели дом Лоретты.

— А на что жила ваша мать? На пенсию? — спросил Кинг, разглядывая красивые интерьеры комнат.

— Нет, она так и не дошла до пенсионного возраста.

— А она работала?

Тони покачал головой.

Дом был хорошо и со вкусом меблирован. Многочисленные ковры придавали комнатам уют. Бытовые приборы на кухне были намного моложе дома, а в гараже Кинг обнаружил «форд» последней модели.

Шон пристально посмотрел на Тони:

— Вы материально помогали матери?

— У меня четверо детей. Я едва свожу концы с концами.

— Тогда, может быть, она помогала вам деньгами?

Тони промолчал, и ему было явно не по себе.

— Ну же, Тони, — вмешалась Мишель, — мы просто хотим найти убийцу вашей матери.

— Ладно, ладно. Да, деньги у нее водились. Откуда — я не знаю и никогда не спрашивал. Когда надо кормить столько ртов, то не до расспросов, верно?

— А когда вы получили деньги в первый раз? — спросил Кинг.

— Несколько лет назад.

— Когда именно? Подумайте, прежде чем ответить, — это очень важно.

— Думаю, лет шесть-семь или около того.

— А когда ваша мама закончила работать в отеле «Фермаунт»?

— Он закрылся вскоре после убийства Риттера.

— А потом она где-нибудь работала?

— Постоянно нигде, а в последние годы вообще не работала. Она всю свою жизнь убирала грязь за другими. Она имела право на отдых, — заявил Тони, будто оправдываясь.

— Значит, ваша мать никогда не говорила с вами о том, откуда у нее деньги? Может, есть какие-нибудь друзья или родственники, с кем она могла говорить об этом?

— Я ее самый близкий родственник. Про друзей — не знаю. У нее был один настоящий друг — Оливер Джонс, но он умер.

— А мы можем поговорить с его семьей?

— Никого из семьи не осталось — он пережил их всех. Умер примерно год назад.

— Может, вы еще что-то вспомните?

Тони уставился в пол, задумавшись, и вдруг поднял голову:

— В прошлое Рождество мама произнесла одну странную фразу.

— Что именно?

— Последние пять или шесть лет она всегда посылала детям хорошие подарки. Но не в прошлом году. Моя маленькая дочка Джуэл спросила бабушку, почему та не прислала ей подарки, неужели разлюбила? Вы же знаете детей. И мама ответила: «Дорогуша, все хорошее когда-нибудь кончается». Что-то вроде этого.

Мишель и Кинг обменялись многозначительными взглядами, и Шон сказал:

— Наверное, полиция тщательно обыскала дом.

— Снизу доверху, но ничего не нашла.

— Никаких корешков от квитанций, чеков или старых конвертов, которые могли бы подсказать, откуда приходили деньги?

— Нет, ничего такого. Мама никогда не доверяла банкам и всегда предпочитала наличные.

Кинг выглянул в окно и бросил взгляд на небольшой сад на заднем дворике.

— Похоже, ваша мама очень любила ухаживать за цветами.

Тони улыбнулся:

— Она обожала цветы. Всегда с ними возилась. Я приезжал каждую неделю и помогал ей. Она могла сидеть часами и просто смотреть на них. Хотите взглянуть на цветы поближе? — Кинг хотел было отказаться, но Тони быстро добавил: — Понимаете, сегодня как раз тот день недели, когда я приезжал полоть сорняки. Конечно, мамы больше нет, но для нее это было очень важно.

Мишель, подтолкнув Кинга, понимающе улыбнулась:

— Я очень люблю сады.

— И я тоже, — поддержал ее Кинг без особого, впрочем, энтузиазма.

Пока Тони Болдуин выдергивал проросшие сорняки на одной из клумб, Мишель и Кинг обошли дворик, любуясь цветами.

— Тайный источник денег появился у Лоретты вскоре после убийства Риттера, — заметил Кинг.

— Да. Ты думаешь — шантаж?

Он кивнул.

— Хотя мне непонятно, как Лоретта могла кого-то шантажировать только потому, что увидела его в чулане.

— А этот кто-то мог спрятаться в нем по той же причине, что и она — от испуга?

— Должно быть что-то еще. Помнишь, когда мы осматривали чулан, я сказал, что Лоретта, наверное, забилась в проем у задней стены. А причина простая — она боялась, что сюда же может прийти прятаться человек с пистолетом… — Шон вдруг оборвал фразу и посмотрел на Мишель круглыми глазами.

— Что ты хочешь сказать? Что она действительно видела в чулане человека с пистолетом?

— А почему нет? Некто пытается спрятать в чулане пистолет непосредственно после убийства. Ведь оружие сразу привлечет внимание и автоматически сделает любого человека подозреваемым в участии в заговоре с целью убийства. Допустим, у кого-то есть при себе пистолет. Он боится выйти с ним из гостиницы, потому что его могут остановить и обыскать. Поэтому, когда началась паника, он бежит и прячет пистолет в чулане, не подозревая, что это видит Лоретта. Он засовывает пистолет в полотенца или еще какое-то белье и уходит. Лоретта выбирается из своего укрытия и находит оружие. Возможно, она сразу хотела отнести его в полицию, но потом передумала и занялась шантажом. Поскольку Лоретта работала в отеле, то могла вынести находку через какой-нибудь неохраняемый выход или перепрятать и забрать позже.

Мишель внимательно выслушала версию Кинга и какое-то время обдумывала ее.

— Что же получается, у Лоретты есть пистолет, и она видела человека, который его спрятал. Даже если она не знает, кто он такой, то может легко это выяснить. Лоретта анонимно связывается с ним — возможно, пересылает фотографию пистолета — и сообщает, где именно и что видела, и начинает вымогать деньги. Все стыкуется, Шон. Отличная версия!

— Вот поэтому убийца и разворошил весь ее дом. Он искал пистолет.

— Ты в самом деле думаешь, что Лоретта хранила его дома?

— Ты слышала, что сказал Тони — она не доверяла банкам. Лоретта, судя по всему, относилась к той категории людей, которые хранят свои ценности так, чтобы всегда были под рукой.

— Тогда возникает вопрос: где теперь пистолет? Не исключено, что убийце удалось его найти.

— Но не исключено, что не удалось.

Кинг машинально посмотрел на сад. Его взгляд остановился на кустах гортензий, высаженных в ряд. Шесть розовых кустов с голубым посередине.

— Красивые гортензии, — кивнул он на цветы, обращаясь к Тони.

Тот подошел, вытирая руки о тряпку.

— Да. Маме они нравились больше всего, даже больше роз.

— А она говорила — почему?

Тони был явно озадачен:

— Что почему?

— Почему ей гортензии нравились больше роз?

— Шон, неужели ты думаешь, что это важно? — вмешалась Мишель.

Тони потер подбородок:

— Вы напомнили мне… Она не раз говорила, будто этим гортензиям цены нет.

Кинг перевел взгляд на Мишель, потом долго смотрел на голубую гортензию:

— Конечно, это маловероятно, но чем черт не шутит! Тони, у вас есть лопата?

— Лопата? Зачем?

— Меня всегда очень интересовали розовые и голубые гортензии.

— Но в них нет ничего особенного. Некоторые люди считают, что это разные виды, но на самом деле это не так. Я хочу сказать, что вы можете их сделать голубыми или розовыми по своему выбору. Если повысить кислотность почвы, то розовые цветы превратятся в голубые, а если, наоборот, понизить, голубые станут розовыми. Есть специальный состав, чтобы повысить кислотность, называется, по-моему, сульфат алюминия. Или в землю можно закопать какие-нибудь железки — например консервные банки или ржавые гвозди. От этого розовый цвет тоже изменится на голубой.

— Я знаю, поэтому мне и нужна лопата.

Тони принес лопату из гаража, и Кинг начал копать вокруг голубого куста. Вскоре лопата наткнулась на что-то твердое, и Шон вытащил этот предмет из земли.

— А вот и источник кислотности почвы, — сказал он, держа в руках покрытый ржавчиной пистолет.

33

Оставив ошеломленного Тони в саду матери, Кинг и Мишель остановились у небольшого ресторанчика, чтобы наскоро перекусить.

— Должен официально выразить свое восхищение твоими детективными и садоводческими навыками.

— Нам повезло, что в состав стали входит железо, иначе мы никогда не нашли бы этот пистолет.

— Я все понимаю про пистолет и шантаж и почему убили Лоретту. Но я не понимаю, зачем надо было засовывать ей деньги в рот.

— Я как-то работал в объединенной с ФБР следственной группе в Лос-Анджелесе. Русские бандиты вымогали деньги у всех предпринимателей в одном из районов города и занимались финансовыми махинациями. У нас были свои информаторы, которым мы приплачивали: клин клином вышибают, так ведь? Так вот, наших информаторов нашли изрешеченными пулями, с кляпами во рту. Когда мы вытащили кляпы, то обнаружили: рот у каждого забит деньгами — может, даже теми самыми, что информаторы получили от нас. Смысл этой акции был ясен: если начнешь болтать, то умрешь, подавившись деньгами, полученными за предательство.

— Значит, купюры засунули Лоретте в рот именно за шантаж?

— Очень похоже на то.

— Подожди. Ее сын сказал, что деньги перестали поступать примерно год назад. Но если человек, которого шантажировала Лоретта, никуда не делся, почему же перестал платить? И почему она с этим смирилась? Я имею в виду, почему она тогда не обратилась в полицию?

— Ну, прошло уже семь лет или около того. Что Лоретта могла сказать полиции? Что у нее была амнезия, а потом память вернулась и она все вспомнила? Даже куда спрятала пистолет?

— Не исключено, что человек, которого Лоретта шантажировала, тоже это сообразил и потому перестал платить. Он решил, что оснований для шантажа больше нет.

— Так или иначе, но очень похоже на то, что этот человек совсем недавно выяснил, что шантажом занималась именно Лоретта, и тогда расправился с ней.

Мишель вдруг побледнела и схватила Кинга за руку:

— Во время нашего разговора Лоретта упомянула, что пряталась в чулане, но не говорила, что кого-то видела. Ты же не думаешь?..

Шон понял, что она имеет в виду:

— Да, вас могли подслушать. Но возможно, Лоретта позже рассказала об этом кому-то еще.

— Нет, ее убили почти сразу после нашей беседы. Но кроме нас, на крыльце никого не было. И все же кто-то наш разговор подслушал. Господи, неужели я стала причиной смерти Лоретты?

Кинг взял ее за руку:

— Послушай, мне очень жаль, что с Лореттой случилось то, что случилось. Но если она шантажировала человека, убившего ее, то сама виновата в происшедшем. Ей следовало обратиться в полицию много лет назад.

— Давай сейчас туда и обратимся.

— Конечно. Хотя серийный номер практически стерся, а сам пистолет в ужасном состоянии, экспертам из ФБР наверняка удастся из него что-нибудь вытянуть. В Шарлотсвилле есть отделение ФБР. Мы можем заехать туда по пути домой.

— А что сейчас?

— Если кто-то прятал пистолет в чулане «Фермаунта» в день убийства Клайда Риттера, то о чем это говорит?

— Что Арнольд Рамсей действовал не в одиночку?

— Вот именно! Вот поэтому мы поедем туда прямо сейчас.

— Куда — туда?

— В колледж Аттикус. Тот самый, где преподавал Арнольд Рамсей.

34

Элегантные, увитые плющом здания среди деревьев и чудесных мощенных камнем аллей небольшого колледжа Аттикус никак не походили на место, где взрастили политического убийцу.

— Я никогда не слышала об этом колледже до убийства Риттера, — заметила Мишель, медленно продвигавшаяся на «лендкрузере» по территории Аттикуса.

— Я понятия не имел, что он расположен так близко к Боулингтону. — Кинг взглянул на часы. — Мы добрались сюда за тридцать минут.

— А что Рамсей здесь преподавал?

— Политологию с упором на федеральное избирательное законодательство, хотя его личные пристрастия лежали в области радикальной политической теории.

Мишель взглянула на него с удивлением.

— После убийства Риттера, — пояснил Кинг, — я защитил диссертацию по Арнольду Рамсею. Лишив человека жизни, нужно хотя бы узнать его поближе.

— Ты говоришь как циник, Шон.

— Вовсе нет. Я просто хотел понять, как с виду почтенный и уважаемый профессор колледжа мог решиться поднять руку на кандидата в президенты, у которого и без того не было никаких шансов на победу, и заплатить за такой дикий поступок собственной жизнью.

— Мне кажется, что все это уже было тщательно проверено и перепроверено.

— Не так тщательно, как если бы речь шла о кандидате с реальными шансами на успех. Кроме того, все хотели как можно скорее забыть эту историю.

— И официальное расследование пришло к выводу, что Рамсей действовал в одиночку.

— Судя по тому, что нам удалось обнаружить, выводы были неверными. — Кинг посмотрел в окно. — Я, однако, сомневаюсь, что нам удастся здесь что-нибудь выяснить: прошло слишком много времени.

— Но раз мы уже находимся здесь, то должны этим воспользоваться. Вдруг нам удастся обнаружить нечто ускользнувшее от других. Как в случае с голубой гортензией.

— Но мы можем обнаружить и то, о чем лучше не знать вообще.

— А почему это должно нас смущать?

— Ты что же, всегда готова заплатить любую цену, чтобы узнать правду?

— А ты разве нет?

Кинг пожал плечами.

— Я адвокат, а не правдоискатель.

Их не раз переправляли от одного должностного лица к другому, пока они не очутились в кабинете Тристана Конта, худощавого мужчины среднего роста, лет пятидесяти. Очки с толстыми линзами и бледность кожи придавали ему вид типичного преподавателя. Он был другом и коллегой покойного Арнольда Рамсея.

Конт сидел за письменным столом, заваленным открытыми книгами и пачками распечаток, а возле ноутбука лежали старые блокноты и цветные карандаши. Полки вдоль стен кабинета провисали под тяжестью солидных фолиантов. Кинг с интересом разглядывал дипломы, развешанные в рамках по стенам.

— Вы не возражаете? — спросил Конт, доставая сигарету. — Личный профессорский кабинет — одно из немногих мест, где еще можно курить.

Шон и Мишель одновременно кивнули.

— Я весьма удивился, узнав, что вы интересуетесь Арнольдом и расспрашиваете о нем.

— Обычно мы созваниваемся и договариваемся о встрече, — начал Кинг.

— Но, оказавшись в ваших краях, мы решили воспользоваться предоставленной возможностью, — закончила Мишель.

— Извините, как, вы сказали, вас зовут?

— Я Мишель Стюарт, а это Том Бакстер.

Конт внимательно смотрел на Кинга:

— Прошу извинить еще раз, но ваше лицо мне кажется очень знакомым.

Шон улыбнулся:

— Я это часто слышу: у меня типичное лицо обычного американца.

— Удивительно, — заметила Мишель, — но я как раз хотела сказать, что где-то вас видела, доктор Конт, только не могу вспомнить где.

— Меня часто показывают по телевизору, особенно сейчас, когда приближаются выборы. Я не фанат публичности, но регулярные пятнадцать минут на экране телевизора все-таки тешат мое самолюбие. — Конт откашлялся и продолжил: — Насколько я понимаю, вы снимаете документальный фильм об Арнольде?

Мишель откинулась на спинку кресла и заговорила профессорским тоном:

— Не только о нем, но и об убийствах по политическим мотивам вообще, причем — под определенным углом. Существует гипотеза, согласно которой людей, выбирающих жертвой политиков, можно разделить на несколько групп. Например, психически неуравновешенных или имеющих личные причины ненавидеть своих жертв. Существуют и те, кто наносит удар в силу внутренних воззрений, или потому, что верит, будто совершает таким образом благое дело. Они даже могут считать, что убийство избранного на пост политика или кандидата является проявлением патриотизма.

— И вы хотите узнать мое мнение, к какой из этих категорий относится Арнольд?

— Как друг и коллега вы наверняка много об этом размышляли, — заметил Кинг.

Конт бросил на него внимательный взгляд сквозь клубы дыма:

— Что ж, не буду отрицать, что пытался понять причины, по которым Арнольд стал убийцей. Однако я бы не сказал, что личность можно поместить в какую-нибудь из обозначенных вами категорий.

— Возможно, если взглянуть на его прошлое или время, непосредственно предшествовавшее роковому выстрелу, мы сможем что-нибудь прояснить? — предположила Мишель.

Конт бросил взгляд на часы.

— Извините, — поспешила отреагировать Мишель. — У вас сейчас занятие?

— Нет, вообще-то я в творческом отпуске. Пытаюсь закончить книгу. Так что спрашивайте.

Она достала блокнот и ручку:

— Может, для начала вы расскажете немного о прошлом Рамсея?

Конт откинулся на спинку кресла и направил взгляд в потолок.

— Рамсей сделал хет-трик в университете Беркли: бакалавриат, магистратура, защита диссертации. И везде, кстати, был лучшим в классе. И еще каким-то образом находил время для акций протеста против войны во Вьетнаме, сжег свою повестку, участвовал в сидячих и лежачих забастовках, маршах в поддержку гражданских свобод, рисковал жизнью и все такое. Академические заслуги Рамсея были намного выше, чем у всех его коллег, и он быстро получил бессрочный контракт.

— Его любили студенты? — поинтересовался Кинг.

— В основной своей массе, думаю, да. Во всяком случае, гораздо больше, чем любят меня, — хмыкнул Конт. — Я во многом уступаю своему несчастному покойному коллеге.

— Полагаю, что его политические воззрения сильно отличались от тех, что исповедовал Риттер? — спросила Мишель.

— Само собой. Риттер был телевизионным проповедником, который обманом выманивал деньги у людей. Как мог такой человек претендовать на пост президента? Мне было стыдно за свою страну.

— Похоже, что взгляды Рамсея не были чужды и вам самому.

Конт закашлялся и попытался немного отыграть назад:

— Я, конечно, разделял мнение Арнольда о Клайде Риттере как кандидате в президенты. Однако я, безусловно, расхожусь с ним в том, как на это следует реагировать.

— Значит, Рамсей открыто говорил о своем отношении к Риттеру?

— Разумеется! — Конт загасил сигарету и тут же закурил новую. — Он расхаживал по моему кабинету и бил кулаком по ладони, возмущаясь обществом, которое позволяло людям, подобным Клайду Риттеру, заниматься политикой на национальном уровне.

— Но он должен был понимать, что у Риттера не имелось никаких шансов на победу.

— Дело было не в этом. Главное происходило за кулисами. Опросы общественного мнения показывали, что Риттер достиг той критической массы популярности, которая заставляла республиканцев и демократов сильно нервничать. Его рейтинг открывал ему доступ к федеральным избирательным средствам и позволял участвовать в национальных дебатах кандидатов. И что бы он собой ни представлял в моральном плане, оратором Риттер был от Бога. И не забывайте, что Риттеру удалось сплотить вокруг себя партийную коалицию, чьи кандидаты участвовали в выборах на разные посты во всех штатах. Это могло оставить не у дел многих кандидатов от ведущих партий.

— Каким образом? — поинтересовался Кинг.

— Во многих штатах его разгромная критика вносила раскол в ряды избирателей, традиционно поддерживавших ту или иную партию. В некоторых округах сторонники Риттера имели почти тридцатипроцентный электоральный рейтинг. С такой мощной поддержкой на политической арене…

— Ты можешь сам назначать себе цену? — подсказал Кинг.

Конт кивнул:

— И какую цену запросил бы Риттер, теперь остается только гадать. Но после смерти Риттера его сторонников уже ничто не объединяло. Основные политические партии могли только радоваться, что так легко отделались. И Арнольд имел основание считать: если сейчас не остановить Риттера, тот в конце концов обязательно разрушит все, на чем стояла Америка.

— А этого он допустить никак не мог, — заметил Кинг.

— Естественно, раз пошел на убийство, — сухо констатировал Конт.

— Он когда-нибудь говорил о своем намерении совершить нечто подобное?

— Нет, я так и сказал властям еще тогда, во время следствия. Он действительно выходил из себя, говоря о Риттере, но никогда не высказывал никаких угроз в его адрес. Я хочу сказать, что в этом-то и заключается свобода слова. Рамсей имел право на свое мнение.

— Он дружил здесь с другими преподавателями? — осведомилась Мишель.

— В общем-то нет. Здешние преподаватели его сторонились. Колледжи типа Аттикуса редко имеют в штате таких академических тяжеловесов.

— А у него были друзья вне колледжа? — спросил Шон.

— Насколько мне известно, нет.

— А среди студентов?

Конт пристально посмотрел на Кинга:

— Извините, но это больше похоже на изучение личности Арнольда, а не на документальный фильм об убийстве Клайда Риттера.

— Дело в том, — быстро вмешалась Мишель, — что трудно понять мотивы человека, решившегося на убийство, не зная его ближайшего окружения.

Конт немного помолчал, обдумывая эти слова, и наконец пожал плечами:

— Что ж, если Арнольд и пытался заручиться помощью какого-нибудь студента, то мне об этом ничего не известно.

— Он был в браке на момент своей смерти?

— Да, но со своей женой Региной они к тому времени уже разъехались. У них была общая дочь Кейт. — Он поднялся, подошел к полке, на которой было расставлено множество фотографий, и, выбрав одну, протянул Мишель. — Семья Рамсей. В лучшие времена.

Они вместе с Кингом стали внимательно разглядывать трех человек на фотографии.

— Регина Рамсей — очень красивая женщина, — заметила Мишель.

— Да, была.

— Была? — переспросил Кинг.

— Она умерла. Покончила с собой. Не так давно. На момент смерти Арнольда Регина жила в небольшом доме неподалеку.

— А права на опекунство Кейт у них были общие? — спросила Мишель.

— Да. После смерти Арнольда Регина, конечно, стала единственным опекуном.

— А почему их брак распался?

— Не знаю. Регина была очень красивой женщиной и в молодости потрясающе играла на сцене. В колледже она преподавала актерское мастерство. Ее артистическая карьера закончилась, когда она встретила Арнольда и влюбилась в него. Не сомневаюсь, что у нее было много поклонников и почитателей, но Регина страстно любила одного Арнольда. — Он помолчал и тихо добавил: — Я думал, что они были счастливы в браке. Но я ошибался.

— И у вас нет никаких версий, отчего они разошлись? — спросил Шон.

— Могу лишь заметить, что со временем Арнольд сильно изменился. Он достиг вершины своей академической карьеры, преподавание его больше не увлекало, и он впал в депрессию, которая, видимо, и сказалась на браке. Но когда Регина оставила его, депрессия только усилилась.

— Возможно, стреляя в Риттера, он хотел снова почувствовать себя молодым, — предположила Мишель, — изменить мир и войти в историю как мученик.

— Возможно. К сожалению, это стоило ему жизни.

— А как отреагировала дочь на такой поступок отца?

— Она была абсолютно опустошена. Я видел Кейт в тот день, когда это случилось, и никогда не забуду выражение ужаса на ее лице. А через несколько дней она смотрела передачу по телевизору… Эта проклятая запись в гостинице! На ней было все: как отец стрелял в Риттера, как агент Секретной службы убивал отца. Я тоже видел эту запись. Она была ужасной и… — Конт вдруг замолчал и пристально посмотрел на Кинга: черты его лица окаменели, и он медленно поднялся из-за стола. — Вы не так сильно изменились за эти годы, агент Кинг. Я не знаю, что здесь происходит, но мне не нравится, когда мне лгут. И я хочу знать прямо сейчас, в чем именно заключается цель вашего визита и всех этих вопросов.

Шон и Мишель обменялись взглядами.

— Доктор Конт, — сказал Кинг, — я не стану вдаваться в подробности, но недавно вскрылись факты, указывающие на то, что Арнольд Рамсей действовал в тот день не в одиночку. В отеле был еще один убийца или потенциальный убийца.

— Но тогда об этом давно стало бы известно!

— Совсем необязательно, — возразила Мишель. — Особенно если достаточно влиятельные люди хотели спустить все это на тормозах. Тем более что убийца был известен.

— И было известно, кто из агентов Секретной службы облажался при этом, — добавил Кинг.

Конт снова опустился в кресло.

— Я… я не могу в это поверить. О каких фактах вы говорите?

— Мы не можем вам рассказать о них сейчас, — ответил Шон. — Но я бы не стал приезжать сюда, если бы не считал эти факты достойными проверки.

Конт достал из кармана носовой платок и вытер лицо.

— Думаю, что удивляться уже ничему не следует. Взять хотя бы Кейт Рамсей.

— А что с ней случилось? — быстро спросила Мишель.

— Она училась в колледже Аттикус. Я был одним из ее преподавателей. Казалось, она ни за что не захочет учиться именно здесь. Кейт очень способная и могла бы поступить куда угодно. Но нет, она пришла именно сюда.

— А где Кейт сейчас? — осведомился Кинг.

— Учится в аспирантуре Центра публичной политики университета штата Виргиния в Ричмонде. У них первоклассное отделение политологии. Я сам писал ей рекомендацию.

— У вас не было чувства, что Кейт ненавидит своего отца за то, что он сделал?

Конт долго думал, прежде чем ответить:

— Она любила отца. Но вполне могла и возненавидеть за то, что он оставил ее, предпочел свои политические убеждения любви к ней. Хотя я не психолог, поэтому могу ошибаться. В любом случае она пошла по стопам отца.

— Что вы имеете в виду? — спросила Мишель.

— Она, совсем как ее отец, участвует в маршах и демонстрациях, направляет письма протеста, пишет разоблачительные статьи в альтернативной прессе.

— Значит, Кейт могла ненавидеть своего отца за то, что оставил ее, но теперь старается превзойти его?

— Похоже на то.

— А с матерью она ладила?

— В общем, да. Хотя и могла считать ее виноватой в том, что случилось.

— В том, что она ушла от отца? Она думала, что будь у них нормальная семья, он бы не решился на такой поступок? — предположил Кинг.

— Да.

— Значит, вы не видели Регину Рамсей после смерти ее мужа? — спросила Мишель.

Конт ответил, чуть помедлив:

— Видел, конечно: во время похорон и еще несколько раз потом, когда Кейт училась.

— А что было причиной ее смерти?

— Передозировка лекарств.

— Она больше не выходила замуж? — поинтересовался Кинг.

Конт немного побледнел.

— Нет. Не выходила. — Он взял себя в руки и заметил немой вопрос в их глазах. — Извините, мне очень больно об этом вспоминать. Они были моими настоящими друзьями.

Кинг снова внимательно посмотрел на фотографию. Здесь Кейт Рамсей было лет десять. Лицо умное и любящее. Она стояла между родителями, держа их за руки. Хорошая дружная семья. По крайней мере на фотографии.

Он вернул снимок.

— Вы можете нам сообщить еще что-нибудь полезное?

— Вряд ли.

Мишель дала ему свою визитку с номерами телефонов:

— На случай, если вдруг вспомните что-нибудь еще.

Конт взглянул на карточку:

— Если то, что вы говорите, правда, если был еще один убийца, то что он должен был сделать? Подстраховать Арнольда, если тот промахнется?

— Или в тот день должен был погибнуть не один человек, — задумчиво произнес Кинг.

35

Позвонив в университетский Центр публичной политики, Кинг и Мишель узнали, что Кейт Рамсей сейчас нет на месте, но она должна вернуться через пару дней. Они приехали на машине обратно в Райтсбург, где Кинг предложил заехать на стоянку дорогого продуктового магазина в центре города.

— Думаю, что после того как я заставил тебя столько часов мучиться в дороге, мой долг — угостить тебя роскошным обедом с хорошим вином, — пояснил Шон.

— Неплохая мысль. Но все равно — то, чем мы занимались, было намного интереснее, чем стоять в дверях с пистолетом, пока политик набирает голоса.

— Разумный ответ. Ты быстро учишься. — Кинг вдруг посмотрел в сторону, явно о чем-то задумавшись.

— Ладно, этот взгляд мне уже знаком, — заметила Мишель. — Что на этот раз пришло тебе в голову?

— Ты помнишь, как Конт говорил, что колледжу Аттикус сильно повезло с таким преподавателем, как Рамсей? Что ученые из Беркли и видные эксперты не часто выбирают для работы колледжи типа Аттикуса?

— Да. И что?

— Я посмотрел дипломы Конта, развешанные по стенам. Он учился в приличных заведениях, но никогда не входил даже в двадцатку лучших выпускников. Думаю, что и другие преподаватели по своему уровню и близко не стояли возле такой величины, как Рамсей. И наверняка чувствовали себя рядом с ним неуютно.

Мишель задумчиво кивнула.

— Возникает вопрос: почему доктор философии, блестяще защитивший диссертацию, получивший степень в Беркли, общепризнанный авторитет в своей области, преподавал в таком захудалом колледже, как Аттикус?

— Вот именно! Мне кажется, в прошлом Рамсея не все было гладко. Может, у него имелись проблемы из-за каких-то политических грехов молодости.

— Но разве это не выплыло бы наружу после убийства Риттера? Наверняка его прошлое изучили под микроскопом.

— Все зависит от того, насколько хорошо ему удалось спрятать концы. Но вообще-то шестидесятые годы были сумасшедшим временем.

Пока они прохаживались вдоль полок магазина, выбирая продукты для ужина, Мишель заметила, как состоятельные посетители перешептывались, бросая косые взгляды на Кинга.

У кассы Шон похлопал по плечу мужчину, стоявшего перед ним и всячески старавшегося его не замечать:

— Как дела, Чарлз?

Мужчина обернулся и побледнел.

— А, Шон, спасибо, хорошо. А у тебя? В смысле… — Чарлза явно смутил собственный вопрос.

— Дерьмово, Чарлз, дерьмово, — весело улыбнулся Кинг, — по-другому и не скажешь. Но я уверен, что в случае чего могу на тебя положиться, верно? Помнишь, как я помог тебе уладить проблемы с налогами пару лет назад?

— Что? О-о, я… извини, меня снаружи уже заждалась Марта. До свидания.

Чарлз поспешил к выходу и быстро забрался в универсал «мерседес», за рулем которого сидела почтенная седовласая женщина. Услышав сбивчивый рассказ мужа, она открыла рот от изумления, и машина рванулась со стоянки.

Мишель и Кинг вышли на улицу с пакетами в руках.

— Шон, мне очень жаль, что так получилось, — тихо сказала она.

— Не переживай, хорошая жизнь не могла длиться вечно.

Дома Кинг приготовил замечательный ужин, который начинался с салата «Цезарь» и крабовых лепешек. На горячее он подал свиную вырезку с соусом из грибов и сладкого репчатого лука, а на гарнир — картофель с чесноком. Шоколадные эклеры на десерт завершали трапезу. Ужинали они с Мишель позади дома на деревянном настиле с видом на озеро.

— Раз уж ты умеешь так здорово готовить, тебя можно выписывать для обслуживания вечеринок? — шутливо осведомилась она.

— Если сойдемся в цене.

Мишель подняла бокал:

— Вино просто отличное.

— Это вино и должно быть таким: сейчас оно как раз дошло. Я хранил его в погребе семь лет. Одна из моих самых дорогих бутылок.

— Я польщена.

Шон бросил взгляд на озеро.

— Как насчет того, чтобы чуть попозже искупаться?

— Во всем, что касается воды, я всегда за.

— В гостевой комнате есть купальники.

— Шон, ты должен знать: я никогда никуда не отправляюсь без спортивных принадлежностей.

Кинг спустил на воду большой красный гидроцикл и сел за руль, а Мишель устроилась на заднем сиденье, обняв его за талию. Они проплыли около трех миль и остановились в небольшой мелкой бухточке, где Шон бросил якорь.

— Недель через шесть или около того здесь будет буйство красок, — сказал он, обводя взглядом окрестности. — И мне очень нравятся горы, когда за ними садится солнце.

— Ладно, пора заняться спортом, чтобы переварить ужин. — Мишель сняла спасательный жилет и скинула майку и брюки, оставшись в ярко-красном раздельном купальнике с лайкрой.

Прекрасные горные вершины больше не могли удержать взгляда Кинга, переместившегося с них на Мишель и разглядывавшего ее с нескрываемым восхищением.

— Что-то не так? — спросила она немного смущенно.

— Все так, — буркнул он, быстро отводя глаза в сторону.

— Первый — пошел! — крикнула Мишель и погрузилась в воду. — Ты так и будешь сидеть? — спросила она, вынырнув.

Шон быстро разделся и поплыл в ее сторону.

Мишель посмотрела на берег:

— Как думаешь, сколько до него?

— Ярдов сто, а что?

— Я подумала о триатлоне.

— Почему-то меня это не удивляет.

— Давай наперегонки.

— Вряд ли это будет на равных.

— А ты не слишком самонадеян?

— Нет, напротив, я думаю, что не смогу с тобой тягаться.

— Откуда ты знаешь?

— Ты спортсменка, а я адвокат средних лет с больными коленями и рукой, искалеченной пулей, полученной во время служения обществу. Это все равно что ты будешь соревноваться со своей бабушкой, прицепив к ее ногам свинцовые накладки.

— Сейчас увидим: так ли это? Я думаю, ты недооцениваешь свои возможности. Итак, раз, два, три — начали! — Она устремилась вперед, разрезая теплую спокойную воду мерными гребками.

Кинг поплыл за ней и, к своему удивлению, довольно быстро стал ее нагонять. Вскоре они приблизились к берегу с почти одинаковой скоростью. Мишель засмеялась, когда Кинг, дурачась, схватил ее за ногу, и до берега они добрались одновременно. Шон упал на спину и никак не мог отдышаться.

— Мне кажется, я действительно себя удивил, — произнес он, кое-как наладив дыхание, и взглянул на Мишель. Та даже не запыхалась, и тогда до него дошло, в чем дело. — Черт, да ты плыла вполсилы!

— Почему же? Я старалась изо всех сил. Но конечно, приняла в расчет разницу в возрасте и все остальное.

— Ах, ты так!

Он вскочил и попытался ухватить ее за руку, но она с криком бросилась наутек. Однако Кингу не составило особого труда догнать смеющуюся Мишель, вскинуть ее на плечо, донести до воды и окунуть с головой.

Она вынырнула, фыркая и продолжая смеяться:

— За что?

— Ты еще спрашиваешь!

Они вернулись домой, и Кинг, поднимая гидроцикл на подъемнике, поинтересовался:

— А как ты перешла с баскетбола и легкой атлетики на греблю?

— В колледже я познакомилась с парнем, который занимался греблей, он меня и приобщил. Похоже, у меня был природный талант: на воде я никогда не чувствовала усталости, и мышцы работали сами по себе как заведенные. В команде я оказалась самой молодой, и поначалу мало кто верил в мои возможности. К счастью, мне удалось доказать обратное.

— Наверное, тебе часто приходилось доказывать свою состоятельность. Особенно в Секретной службе.

— Да уж, там не все было усыпано белыми розами.

— Я плохо разбираюсь в академической гребле. Как называются соревнования, в которых ты участвовала?

— Я выступала в четверке с рулевым. Четверо гребут, а рулевой задает темп.

— А как тебе показалась Олимпиада?

— Это было самое потрясающее и волнующее событие в моей жизни. Я так нервничала, что перед первым заездом меня буквально вырвало. Но когда мы выиграли «серебро» и нам чуть-чуть не хватило до «золота», я испытала просто непередаваемое чувство! Я была еще совсем девчонкой и полагала, что ничего лучше этого в моей жизни уже произойти не может.

— Ты все еще продолжаешь так считать?

Она улыбнулась:

— Нет. Я надеюсь, что лучшие денечки у меня еще впереди.

Они приняли душ и переоделись в сухое белье. Когда Мишель спустилась вниз, Кинг сидел за кухонным столом, просматривая исписанный блокнот.

— Интересное чтение? — Она встала рядом с ним, расчесывая мокрые волосы.

— Это наша беседа с Контом. Не исключено, что он знает больше, чем рассказал. И еще я размышляю о том, что нам сможет поведать Кейт Рамсей.

— Если она вообще захочет говорить с нами.

— Верно. — Он зевнул. — Подумаем об этом завтра. Сегодня был длинный день.

Мишель взглянула на часы:

— Уже поздно, мне пора.

— Послушай, почему бы тебе не остаться на ночь? В комнате для гостей, где принимала душ, — тут же добавил он.

— У меня есть где переночевать.

— Да, но весь этот хлам, которым была забита твоя машина, теперь в номере гостиницы. Разве можно толком отдохнуть в таком бардаке? А ты ведь, я вижу, здорово устала. — И он, заметив, что она колеблется, тихо добавил: — Останься, я прошу тебя.

В ответ Мишель улыбнулась и посмотрела на него так, что у него заколотилось сердце. А может, от вина он просто принял желаемое за действительное.

— Спасибо, Шон. Я действительно едва держусь на ногах. Спокойной ночи.

Он наблюдал, как Мишель медленно поднимается наверх. Длинные тренированные ноги плавно переходили в круглые твердые ягодицы, тонкая талия, широкие плечи спортсменки, высокая шея… Когда она скрылась в комнате для гостей, Шон выдохнул и постарался взять себя в руки.

Он проверил все двери и окна и убедился, что они заперты. Кинг решил завтра же связаться с компанией, занимавшейся охранными устройствами, и поставить дом на сигнализацию. Раньше подобные мысли ему и в голову не приходили. Он часто даже не запирал двери. Господи, как же все изменилось!

Наверху Шон приостановился у гостевой спальни и бросил взгляд на дверь. Там в кровати лежала прекрасная женщина. Если он правильно разобрался в ситуации, то можно спокойно войти и остаться с ней на ночь. Но если он ошибается, то Мишель при выборе средств самозащиты стесняться не будет. Шон постоял возле двери еще немного, размышляя. Потом вздохнул и спустился по лестнице вниз к себе в спальню.

У поворота дороги, ведущей к дому Кинга, остановился старый «бьюик» с выключенными фарами. Дребезжащий глушитель был заменен на новый. Дверца машины открылась, и на тротуар выбрался мужчина, который стал разглядывать сквозь деревья темный силуэт дома. Задние дверцы тоже открылись, выпуская двух пассажиров: это были офицер Симмонс и его смертоносная спутница Таша. Симмонс, похоже, немного нервничал, а вот девушка была, как обычно, в боевом настроении. К ним подошел человек из «бьюика» и кивком предложил следовать за ним. Все трое двинулись в сторону дома.

36

Кинг проснулся, почувствовав, как его рот накрыли рукой. Сначала он увидел пистолет, а потом лицо.

Мишель приложила палец к губам и прошептала ему на ухо:

— Я услышала шум. Думаю, что в доме кто-то есть.

— Где именно? — Шон быстро оделся.

— Мне кажется, в задней части дома, внизу. Ты знаешь, кто это может быть?

— Наверное, кто-то хочет подбросить мне очередной труп.

— В доме хранятся какие-нибудь ценности?

Он покачал головой, но тут же издал глухой стон:

— Черт! Пистолет из сада Лоретты! Он заперт в сейфе у меня в кабинете.

— Ты думаешь?..

— Да, я так думаю. — Он взял телефон, чтобы позвонить в полицию, но с мрачным выражением на лице положил трубку обратно.

— Только не говори, что он не работает, — догадалась Мишель.

— А где твой сотовый?

— Наверное, оставила в машине.

Они стали осторожно спускаться вниз, прислушиваясь: не выдаст ли себя незваный гость каким-нибудь звуком? Этот человек мог находиться где угодно и выжидать удобного момента для нападения.

Кинг посмотрел на Мишель:

— Нервничаешь?

— Немного жутковато. А что ты делаешь в минуты опасности?

— Ищу пистолет калибром побольше.

Внизу что-то стукнуло.

— Думаю, нам лучше избежать столкновения, — прошептала Мишель. — Мы не знаем, сколько их и как они вооружены.

— Согласен. Но нам надо забрать пистолет Лоретты. Ключи от машины у тебя?

— Держи.

— Я сяду за руль. Как только мы отсюда выберемся, сразу вызовем полицию.

Кинг проник в кабинет, открыл сейф и достал пистолет, после чего они осторожно выбрались на улицу.

Добравшись до «лендкрузера», Кинг сел за руль, Мишель села рядом.

Едва он вставил ключ зажигания, как тут же получил сильный удар по затылку — его голова дернулась и упала на руль, нажав на клаксон.

— Шон! — вскрикнула Мишель, но тут же осеклась: ее шею стянул тонкий кожаный ремень, сдирая кожу и перекрывая дыхание.

Она отчаянно попыталась просунуть под ремень пальцы, но тот уже слишком глубоко впился в шею. Через несколько секунд ее легкие начали пылать, глаза вылезать из орбит, а мозг плавиться. Краем глаза она видела, как голова Кинга безвольно лежит на руле, а по шее бежит струйка крови. Мишель почувствовала, как петля на шее затянулась еще туже, сзади протянулась рука и забрала ржавый пистолет у нее с колен. Задняя дверца открылась и тут же захлопнулась — послышались удаляющиеся шаги…

Ремень продолжал затягиваться. Мишель уперлась ногами в приборную доску и выгнулась, стараясь сократить расстояние между собой и душителем. Она чувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Клаксон продолжал оглушительно реветь, а вид залитого кровью Кинга только подчеркивал безвыходность ее положения. Мишель снова выгнулась и изо всех сил ударила затылком в лицо человека, душившего ее. Раздался крик, и ремень на мгновение ослаб. Она извернулась и вытянула руки, пытаясь выцарапать душителю глаза, вцепиться ему в волосы или в лицо. Ей удалось добраться до его волос, но дышать по-прежнему было нечем. Из последних сил она начала царапаться и тыкать ногтями в лицо убийцы, но тот потянул ремень на себя с такой силой, что едва не перетащил Мишель на заднее сиденье. Она успела подумать, что ей наверняка сломали спину, и тут же ее тело, обмякнув, перестало сопротивляться.

Мишель слышала дыхание человека, делавшего все, чтобы ее убить, и чувствовала, как по щекам катятся слезы отчаяния и агонии.

— Умри, — шипел он, — просто умри!

Эти слова вдруг придали ей силы. Мишель удалось нащупать рукоятку своего пистолета, приложить дуло к спинке кресла и просунуть указательный палец в спусковую скобу. Она нажала на курок, молясь, чтобы не промахнуться: было ясно, что второго шанса у нее не будет.

Пистолет выстрелил, и пуля прошила обшивку кресла. Она услышала, как душитель закричал от боли. Ремешок на шее тут же ослаб. Мишель жадно хватала воздух ртом, чувствуя резь в животе и тошноту. Она открыла дверь машины и вывалилась на землю.

Сзади тоже открылась дверь, и из-за нее показался мужчина, державшийся за окровавленный бок. Мишель подняла пистолет, чтобы выстрелить еще раз, но душитель резко стукнул ее открытой дверью и опрокинул на землю. Мишель вскочила на ноги и снова прицелилась — мужчина бросился бежать.

Выстрелить ему вдогонку Мишель не удалось: от резкой боли в животе ее начало рвать. Когда она подняла голову, перед глазами все плыло, а вместо одного убегающего человека Мишель увидела трех. Она выстрелила шесть раз подряд в сторону выбранного мужского силуэта, но все пули пролетели мимо.

Шаги стихли в темноте. Вскоре заурчал двигатель машины, и она резко рванула с места.

Мишель судорожно вздохнула и без сил повалилась на землю.

37

Продолжавший гудеть клаксон привлек внимание проезжавшего мимо полицейского патруля, который и обнаружил потерявших сознание Кинга и Мишель. Их отвезли в больницу университета штата Виргиния.

Кинг пришел в себя первым. Он потерял много крови, но череп выдержал удар, и ранение оказалось не очень серьезным.

Мишель обработали раны и ввели успокаивающее. Когда она очнулась, то увидела у своей кровати Шона с забинтованной головой.

— Господи, ты выглядишь просто ужасно! — произнесла она слабым голосом.

— И это слова благодарности за долгие часы, которые я провел у твоей постели, ожидая, когда принцесса проснется?

— Извини. Я очень рада тебя видеть! Я ведь не знала, жив ли ты.

Он внимательно осмотрел следы от ремня на ее шее:

— Ты не видела этого типа?

— Нет. Знаю только, что это был мужчина. И я подстрелила его.

— Подстрелила? Каким образом?

— Через спинку сиденья.

— А куда ты попала?

— Думаю, куда-то в бок.

— Полиция ждет, когда ты сможешь дать показания. Свои я уже дал. Приехали люди из ФБР и наш приятель Паркс. Я сообщил им, что мы нашли пистолет, и поделился своей версией относительно того, что Лоретта кого-то шантажировала.

— Боюсь, что не смогу ничего к этому добавить.

— Нападавших было как минимум двое: один выманивал нас из дома, второй поджидал в машине. Они рассчитывали, что я прихвачу пистолет Лоретты. Наверное, когда мы были в саду, за нами следили. Эти ребята могли видеть, как мы нашли пистолет, и решили отнять его.

— Их было трое, поскольку в машине нас ждали два человека. — Мишель вздохнула: — Им удалось забрать пистолет, так ведь?

— Да. Задним числом понимаешь, что мы поступили глупо. Надо было сразу отвезти его в ФБР, а мы этого не сделали, и вот результат. — Он ласково положил ей руку на плечо. — Они чуть не убили нас, Мишель.

— Я боролась изо всех сил!

— Знаю. Я остался жив только благодаря тебе. Теперь я твой должник.

Тут открылась дверь, и в палату вошел молодой человек.

— Мишель Максвел? — Он показал ей удостоверение агента Секретной службы. — Как только вас выпишут из больницы и вы поговорите с полицией, мы вместе отправимся в Вашингтон.

— Зачем? — спросил Кинг.

Молодой человек не обратил на него внимания.

— По словам врачей, вам сильно повезло, что вы остались в живых.

— Не думаю, что причиной является везение, — заметил Шон.

— Зачем меня вызывают в Вашингтон? — осведомилась Мишель.

— С этого момента вас переводят на работу в вашингтонский офис.

— Стараниями Уолтера Бишопа, — заявил Кинг.

— Этого я не знаю, — покачал головой агент.

— Я знаю, поэтому и говорю.

— Я заеду за вами, когда вы будете готовы. — Уходя, молодой человек коротко кивнул Кингу.

— Жаль… с тобой было как-то веселее, — заметил помрачневший Кинг.

Мишель взяла его за руку и сжала ее.

— Послушай, я вернусь. Я вернусь обязательно.

— Ладно, а сейчас постарайся просто отдохнуть.

Она кивнула.

— Шон, а насчет прошлого вечера, купания и всего остального… Было правда здорово. Думаю, нам обоим это нужно. Мы обязательно когда-нибудь это повторим.

* * *

Выйдя из палаты Мишель, Кинг направился по коридору, но путь ему преградила женщина. Джоан выглядела встревоженной и расстроенной.

— Я только что об этом узнала. С тобой все в порядке? — Она перевела взгляд на его забинтованную голову.

— Я в норме.

— А агент Максвел?

— С ней тоже все в порядке. Спасибо за участие.

— Ты уверен, что с тобой все нормально?

— Уверен, Джоан!

— Ладно, ладно, успокойся. — Она завела его в пустую комнату, где были стулья. Они сели, и Джоан стала очень серьезной. — Я слышала, что вы нашли оружие в саду убитой женщины.

— Откуда, черт возьми, ты могла это узнать?!

— Я работаю в частном секторе, но у меня остались друзья в Секретной службе. Так это правда?

Он помедлил:

— Да, я нашел пистолет.

— И откуда он, по-твоему, там взялся?

— У меня есть некоторые соображения, но я не в настроении ими делиться.

— Ладно, тогда позволь мне высказать несколько своих суждений. Сначала факты: эта женщина работала горничной в отеле «Фермаунт»; у нее в саду был спрятан пистолет; ее убили и засунули деньги в рот. Выводы: она шантажировала человека, которому принадлежал спрятанный ею пистолет, и этот человек мог быть причастен к убийству Клайда Риттера.

Шон с изумлением посмотрел на нее:

— Ну и ну! Да ты обо всем этом знаешь больше меня!

— Что же в итоге получается? — продолжила Джоан, не обращая внимания на его реплику. — Ты находишь пистолет, теряешь его, и в процессе всего этого тебя едва не убивают.

— Мишель досталось намного больше, чем мне. Меня просто вырубили. Судя по всему, убить хотели именно ее.

Услышав это, Джоан пристально на него посмотрела:

— Ты считаешь, что похищение пистолета Лоретты и покушение на Мишель как-то связаны с исчезновением Бруно?

— Каким образом? Ерунда какая-то.

— Может, и так. Однако многие прописные истины раньше тоже казались ерундой.

— Спасибо, я обязательно это запомню.

— И еще — почему ты связался с женщиной, которая позволила похитить Бруно?

— Она позволила похитить Бруно не больше, чем я позволил застрелить Клайда Риттера.

— Не забывай, что я расследую похищение Бруно и на этой стадии не могу никого исключить из круга подозреваемых, в том числе и твою подружку Мишель.

— Она мне не подружка.

— Тогда кто она?

— Я пытаюсь связать кое-какие концы, и Мишель мне просто помогает.

— Замечательно! Я рада, что ты наконец нашел себе напарника, поскольку меня, судя по всему, ты в таком качестве не рассматриваешь. А Максвел тоже предлагает тебе гонорар в миллион долларов, если ты раскроешь дело? Или расплатится натурой?

— Только не говори, что ревнуешь, — улыбнулся Кинг.

— Может, и ревную, Шон. Но в любом случае мне кажется, что я имею право услышать ответ на свое предложение. — Так ты согласен? Я хочу услышать ответ прямо сейчас!

Он помолчал, посмотрел в сторону палаты, где лежала Мишель, и кивнул:

— Согласен.

38

Они вылетели на частном самолете в Дейтон, штат Огайо, и затем на машине за полчаса добрались до психиатрической клиники. Джоан предварительно созвонилась с администрацией и получила разрешение на посещение Сидни Морса.

— Это было не так трудно, как я боялась, — рассказывала она Кингу, пока они ехали. — Хотя, когда я сообщила женщине, с которой разговаривала, кого именно хочу повидать, та рассмеялись. Сказала, что мы можем приехать, но толку от этого будет мало.

— Сколько Морс уже там находится?

— Примерно год или около того. Его поместили туда родственники. Вернее, его брат Питер. Думаю, что у него никого больше не осталось.

— А я считал, что у Питера Морса были неприятности с полицией. Он разве не был наркоманом?

— «Был» — ключевое слово. Он ни разу не попадал в тюрьму; не исключено, что благодаря вмешательству брата. Судя по всему, Питер соскочил с иглы, а когда у старшего брата поехала крыша, сдал его в государственную психиатрическую лечебницу.

— Но почему в Огайо?

— Похоже, до того как попасть в лечебницу, братья жили где-то поблизости: Сидни уже нельзя было оставлять одного, и Питеру приходилось постоянно присматривать за ним.

Кинг покачал головой.

— Поразительно, как в жизни все переменчиво! Меньше чем за десять лет парень превращается из баловня судьбы в постояльца психушки.

Вскоре Кинг и Джоан сидели в маленькой комнате главного корпуса лечебницы. По холлам разносились крики, завывания и всхлипывания. Людей, давно потерявших рассудок, возили по коридорам в инвалидных колясках. В комнате отдыха небольшая группа пациентов смотрела по телевизору какое-то шоу. Медсестры, врачи и санитары — все, как один, двигались в замедленном темпе, будто всю их жизненную энергию без остатка поглощала безрадостная окружающая атмосфера.

Когда санитар ввез в комнату пациента на коляске, Кинг и Джоан поднялись.

— Это Сид. — Санитар присел перед Морсом на колени и потрепал по плечу: — Ладно, Сид, эти люди приехали поговорить с тобой. Ты меня слышишь, Сид? Все в порядке, просто поговори с ними. — Произнеся эти слова, санитар ухмыльнулся.

— Нам нужно что-нибудь знать, что можно, а чего — нельзя? — спросила Джоан.

Санитар улыбнулся, показав кривые зубы.

— В случае с Сидом — нет. Сами увидите.

Кинг был не в силах отвести взгляда от человека, которому восемь лет назад едва не удалось сотворить настоящее политическое чудо. Морс похудел, но по-прежнему казался полнощеким. Голова побрита наголо, а в короткой бороде проглядывала седина. Кинг помнил его взгляд — острый и ничего не пропускающий. Теперь глаза были пустыми и безжизненными. Перед ними все-таки сидел не Сидни Морс, а его внешнее подобие.

— Какой у него диагноз? — спросил Кинг.

— Такой, что он останется здесь навсегда, вот какой, — ответил санитар, представившийся Карлом. — Он полностью потерял рассудок. Окончательно и бесповоротно. Ну, я буду в холле. Когда закончите, позовите меня. — С этим словами Карл удалился.

Джоан взглянула на Кинга:

— Не могу поверить, что это он. Я слышала, после убийства Риттера его репутация пошатнулась, а карьера разрушилась, но не могла представить, что все так плохо.

— Возможно, он дошел до такого не сразу. А за восемь лет может многое случиться. И я — тому пример. После фиаско с Риттером Морс был потрясен. Не исключено, что живший с ним младший брат приобщил раздавленного жизнью Сидни к сильным наркотикам. Я помню, как во время избирательной кампании Морс жаловался, что у его брата проблемы с наркотиками и тот проявляет чудеса изобретательности, чтобы достать денег на дозу. — Кинг опустился перед Морсом на колени. — Сидни, Сидни, ты помнишь меня? Я Шон Кинг. Агент Шон Кинг. — Никакой реакции, только изо рта начала сочиться струйка слюны. Кинг взглянул на Джоан: — Его отец был известным адвокатом, а мать получила большое наследство. Интересно, что теперь с этими деньгами?

— Может, они идут на его содержание в лечебнице?

— Нет, это государственное учреждение, а не дорогая частная клиника.

— Тогда, наверное, деньги отошли брату. Но какое нам дело до денег братьев Морс? Я приехала сюда в поисках Джона Бруно, и теперь понятно, что совершенно напрасно.

Кинг повернулся к Морсу. Тот продолжал сидеть не шевелясь.

— Господи, Джоан, посмотри на эти шрамы на лице!

— Членовредительство. С умалишенными такое случается.

Кинг встал на ноги, покачивая головой.

— Эй! А вы с ним играли в игру? — вдруг раздался писклявый голос.

Они повернулись и увидели стоявшего в дверях маленького худого человечка с потрепанным плюшевым кроликом в руках. Своими мелкими чертами лица он напоминал гнома. Заметив, что под заношенным купальным халатом на нем ничего нет, Джоан стыдливо отвела глаза в сторону.

— В игру, — повторил человечек, разглядывая их с детской непосредственностью. — Вы уже с ним играли?

— С ним? — переспросил Кинг, показывая на Морса.

— Я Бадди, — представился человечек и показал на потрепанного кролика. — Его тоже зовут Бадди.

— Рад знакомству, Бадди, — ответил Кинг и перевел взгляд на кролика. — И с тобой, Бадди. Так ты знаешь Сида?

Бадди энергично кивнул.

— Сыграйте в игру.

— Конечно, сыграем, только ты нам покажешь как? Как вы играете?

Бадди снова кивнул и заулыбался. Он подбежал к коробке, стоявшей в углу, вытащил из нее теннисный мяч и встал перед Морсом:

— А сейчас я бро… — Вдруг Бадди застыл с открытым ртом и пустыми глазами, держа мяч в одной руке и кролика в другой.

— Мячик, — напомнил Кинг. — Ты собирался бросить мячик.

Бадди вновь вернулся к жизни.

— Да, я бросаю мяч. — Он картинно размахнулся, полы его халата распахнулись, и Джоан опять отвернулась.

Мяч полетел прямо в голову Морса. В самый последний момент его правая рука дернулась, схватила мяч, а затем безжизненно упала, но мяч оставался в пальцах. Бадди подпрыгнул и поклонился.

— Игра, — повторил он, потом подошел к Морсу и попытался забрать у него мяч, но тот не разжал пальцы. Бадди повернулся к Кингу с несчастным выражением на лице: — Он никогда не отдает мяч. Он плохой! Плохой, плохой, плохой!

В комнату заглянул Карл.

— У вас все в порядке? Привет, Бадди!

— Он не отдает мячик! — заскулил Бадди.

— Ничего страшного, успокойся. — Карл подошел к Морсу, забрал у него мяч и отдал Бадди.

Тот повернулся к Кингу и протянул мяч ему:

— Теперь твоя очередь!

Шон взглянул на Карла, тот улыбнулся в ответ:

— Все в порядке. Это рефлекторное действие. У врачей есть для этого какое-то длинное название. Все, что умеет делать Сид, — ловить мяч.

Кинг пожал плечами и бросил мяч Морсу, который снова его поймал.

— А Сида кто-нибудь навещает? — спросила Карла Джоан.

— Сначала приезжал брат, но его уже давно не видно. Наверное, Сид раньше был большой шишкой — когда его сюда поместили, приезжали даже журналисты, но увидев, в каком он состоянии, тоже перестали появляться. Теперь его никто не навещает. Он просто сидит в этом кресле.

— И ловит мячи, — добавила Джоан.

— Точно.

Когда они вышли из палаты, их догнал Бадди с теннисным мячом в руке.

— Вы можете взять его с собой, если хотите. У меня еще много.

Кинг взял мяч.

— Спасибо, Бадди.

Тот протянул Шону кролика.

— И ему тоже скажи спасибо.

— Спасибо, Бадди.

Больной протянул кролика к Джоан.

— Поцелуете его?

Кинг подтолкнул ее локтем.

— Ну же, он очень милый.

— Что, целовать еще до ужина?

Джоан вздохнула, чмокнула кролика в щеку и спросила Бадди:

— Так вы хорошие друзья с Сидом?

Бадди кивнул с такой силой, что стукнулся подбородком о грудь:

— Его комната рядом с моей. Хотите посмотреть?

Кинг взглянул на Джоан.

— Раз мы все равно уже здесь…

— Тогда пошли.

Бадди взял Джоан за руку и повел через фойе. Кинг не знал, можно ли им здесь находиться без сотрудника клиники, но их никто не задерживал.

Бадди остановился у одной из дверей и постучал по ней ладонью.

— Здесь моя комната. Хотите посмотреть? У меня круто!

— Конечно, — кивнула Джоан. — Может, здесь есть и другие Бадди.

Больной открыл дверь, но тут же закрыл.

— Я не люблю, когда на мои вещи смотрят чужие, — сказал он с тревогой.

Кинг обреченно вздохнул:

— Ладно, Бадди, твой дом — твои правила.

— А это комната Сида? — Джоан указала на дверь слева.

— Нет, вот эта. — Бадди открыл дверь справа.

— Ты не возражаешь, Бадди? — спросил Кинг. — Мы можем посмотреть?

— Ты не возражаешь, Бадди? Мы можем посмотреть? — повторил больной, радостно улыбаясь.

Джоан бросила взгляд в коридор и убедилась, что никого нет.

— Думаю, что нам можно войти. Бадди, ты не посторожишь у входа?

Она проскользнула внутрь, и Кинг последовал за ней. У двери остался явно встревоженный Бадди.

Они оглядели спартанское жилище Морса.

— Падение Сидни было долгим и неудержимым, — подвела итог Джоан.

— Так нередко бывает, — безучастно заметил Кинг, осматривая комнату, в которой чувствовался стойкий запах мочи. — Интересно, как часто здесь меняют белье?

В углу на небольшом столике Шон заметил несколько фотографий в рамках. Кинг покачал головой.

— Думаю, здесь нельзя держать острые предметы вроде стекла или металла.

— Морс вряд ли способен на самоубийство или вообще на какие-то активные действия.

— Почему же? Он, к примеру, может засунуть в рот теннисный мяч и умереть от удушья. — Кинг долго разглядывал фотографию с двумя подростками, один из которых держал бейсбольную биту. — Это братья Морс. Снято, когда они учились в старших классах. — Он перешел к следующей фотографии. — А это, наверное, их родители.

Джоан тоже взглянула на снимки.

— Их мать не назовешь привлекательной женщиной.

— Зато она была богатой. И этого вполне достаточно.

— А вот отец очень представительный мужчина.

— Я же говорил: он был известным адвокатом.

Джоан взяла фотографию в руки:

— Оба сына похожи на отца. Сидни был толстым даже в детстве, но все равно довольно привлекательным. У Питера тоже приятная внешность… он хорошо сложен… глаза как у брата. И посмотри, как уверенно он держит бейсбольную биту. Наверное, Питер был первым парнем в выпускном классе, а потом резко покатился вниз. Наркотики и связанные с ними неприятности.

— Так часто бывает.

— А сколько Питеру лет сейчас?

— Он немного моложе Сидни. Думаю, ему чуть за пятьдесят.

Джоан продолжала разглядывать лицо Питера.

— Смахивает на знаменитого маньяка Теда Банди. Привлекательный и обаятельный, но стоит вам расслабиться, как он тут же перережет горло.

— В этом смысле он напоминает мне некоторых знакомых женщин.

В углу стояла небольшая коробка. Кинг посмотрел, что в ней. Там оказалось множество пожелтевших от времени газетных вырезок о карьере Сидни Морса.

Джоан заглянула ему через плечо:

— Похвально, что Питер проявил заботу о брате и привез все это сюда. Даже если Сидни и не может читать.

Кинг не ответил и продолжал копаться в вырезках. Одна из них привлекла его внимание.

— Здесь говорится о первых шагах Морса как театрального режиссера. Я помню, как он об этом рассказывал. Сидни продумывал все детали до последних мелочей. Однако эти постановки не сделали его богатым.

— Думаю, что в деньгах он и не нуждался. Сын богатой мамочки может позволить себе развлекаться как хочет.

— Потом он оставил театр и начал по-настоящему зарабатывать. Хотя его избирательные кампании вполне можно называть театральными постановками.

— Ладно, уходим. Надо признать, мы не обнаружили тут ничего интересного.

— Не мешало бы напоследок посмотреть, что находится под кроватью.

Джоан бросила на Шона недовольный взгляд:

— Это мужская работа!

Кинг вздохнул, осторожно заглянул под кровать и тут же резко выпрямился.

— Что там? — спросила она.

— Тебе лучше не знать. Уходим.

Они вышли в коридор, где их нетерпеливо ждал Бадди.

— Спасибо за помощь, — поблагодарила его Джоан. — Ты просто молодчина!

Он расцвел и вопросительно на нее посмотрел:

— Поцелуешь Бадди?

— Я уже его целовала, — мягко напомнила она.

Бадди скривился, готовый расплакаться.

— Нет, вот этого Бадди, — показал он на себя.

Джоан опешила и взглянула на Кинга, ища у него поддержки.

— Извини, но это женская работа, — ухмыльнулся он.

Джоан перевела взгляд на несчастного Бадди, молча выругалась и смачно поцеловала его прямо в губы. Отвернувшись, она вытерла рот.

— Чего только не приходится делать за миллион долларов, — пробурчала Джоан и направилась по коридору.

— Пока, Бадди, — кивнул Кинг и последовал за ней.

Светящийся от счастья Бадди энергично замахал им вслед рукой.

— Пока, Бадди!

39

Частный самолет приземлился в Филадельфии, и через полчаса Кинг и Джоан направились к дому Джона и Кэтрин Бруно в фешенебельном квартале Мэйн-Лайн. Они проезжали мимо красивых кирпичных домов, увитых плющом, и ухоженных участков.

Кинг повернулся к Джоан:

— Значит, мы имеем дело с потомственным богатством?

— Только по линии жены. Джон Бруно вырос в Нью-Йорке, в бедной семье, а потом они переехали в Вашингтон. Джон изучал право в Джорджтауне и сразу после университета начал работать прокурором в округе Колумбия.

— А ты встречалась с миссис Бруно?

— Нет. Я хотела, чтобы мы это сделали вместе. Ты сам знаешь, как важны первые впечатления.

Латиноамериканская горничная в платье и накрахмаленном фартуке с оборками провела их в большую гостиную, держась подчеркнуто обходительно. Удаляясь, она даже сделала реверанс. Кинг молча подивился при виде таких старомодных манер и переключил внимание на маленькую женщину, которая вошла в комнату.

У него сразу же мелькнула мысль, что из Кэтрин Бруно получилась бы настоящая первая леди. Это была женщина сорока с небольшим лет, хрупкая, утонченная и полная достоинства — само воплощение голубой крови и хороших манер. Затем Шон подумал, что она слишком высокого о себе мнения: Кэтрин вела разговор, глядя через плечо собеседника, будто не могла удостаивать своим драгоценным взглядом человека, стоявшего ниже на социальной лестнице. И она даже из вежливости не поинтересовалась, почему у Кинга забинтована голова.

Джоан, однако, быстро заставила эту женщину спуститься на бренную землю. У нее всегда такие вещи отлично получались. Кинг едва удержался от улыбки при виде напора, с каким она обрушилась на хозяйку.

— Время работает против нас, миссис Бруно. Полиция и ФБР сделали все возможное, но результаты их деятельности оказались весьма плачевными. Чем дольше о вашем муже нет вестей, тем меньше шансов найти его живым.

Отрешенный взгляд Кэтрин приобрел осмысленность.

— Но ведь вас наняли именно для того, чтобы вернуть Джона домой живым и здоровым. Разве нет?

— Вот именно! Сейчас мы разрабатываем несколько версий, но мне нужна ваша помощь.

— Я рассказала полицейским все, что мне известно. Спросите у них.

— Я хотела бы получить ответы от вас лично.

— Зачем?

— В зависимости от ваших ответов у меня могут появиться новые вопросы, которые не пришли в голову полиции.

Кроме того, подумал про себя Кинг, им с Джоан надо удостовериться, говорила ли миссис Бруно полицейским правду.

— Хорошо, задавайте ваши вопросы. — Кэтрин сказала это с таким недовольством, что Кинг даже заподозрил: не было ли у нее романа, из-за которого пропажа мужа ее полностью устраивала?

— Вы финансировали политическую деятельность мужа?

— Что это за вопрос?

— Это вопрос, на который мы бы хотели получить ответ, — вежливо улыбнулась Джоан. — Дело в том, что мы стараемся выявить мотивы похищения, потенциальных подозреваемых и перспективные линии расследования.

— И какое отношение к этому имеет моя финансовая поддержка политической карьеры Джона?

— Ну, если вы поддерживали его политические устремления, то можете знать, с кем он общался и что обсуждал в частных беседах, быть в курсе всего, что касается данной стороны его жизни. Если же это не так, нам придется поискать ответы в другом месте.

— Я не могу сказать, что была в восторге от желания Джона заняться политикой. Я имею в виду, что у него не было шансов, и мы все это знали. И моя семья… — Кэтрин запнулась.

— Не одобряла решения Бруно? — подсказал Кинг.

— Моя семья не занимается политикой. У нас незапятнанная репутация. Мою мать чуть не хватил удар, когда я вышла замуж за прокурора, причем из совершенно других слоев общества да еще на десять лет старше меня. Такие вещи в наших кругах воспринимаются без особой симпатии. Но я люблю Джона. Мне приходилось искать компромиссы, а это было нелегко. Он был успешным юристом, ему поручали самые сложные дела сначала в Вашингтоне, а потом в Филадельфии, где мы и познакомились. Джон приобрел известность по всей стране. Общаясь с политиками в округе Колумбия, он, видимо, захотел бросить им вызов, и это желание не остыло даже после переезда в Филадельфию. Я не разделяла политических амбиций Джона, но я его жена и открыто поддерживала своего мужа.

— Вы не можете даже предположить, кто именно мог желать зла вашему мужу? — осведомилась Джоан.

— За исключением тех, против кого он выступал в суде в качестве обвинителя, нет. Ему угрожали смертью не раз, но в последнее время никаких угроз не было. После филадельфийской прокуратуры он несколько лет занимался частной практикой и только потом пошел в политику.

— А на какую фирму он работал?

— Филадельфийское отделение вашингтонской фирмы «Добсон, Тайлер и Рид». Ее офис находится на Маркет-стрит в центре города. Очень респектабельная фирма.

— А чем конкретно он там занимался?

— Джон не говорил со мной о делах. А я никогда не спрашивала. Мне это неинтересно.

— Судя по всему, его работа была связана с выступлениями в суде?

— Мой муж очень любил выступать публично. Так что скорее всего да.

— И он никогда не делился с вами своими тревогами?

— Джон считал, что кампания проходила достаточно успешно. Он не питал иллюзий, что может победить. Его целью было донести до избирателей свою позицию.

— А чем он собирался заняться после выборов?

— Мы никогда об этом не говорили. Я всегда считала, что он вернется в «Добсон и Тайлер».

— А вы можете что-нибудь сказать о его взаимоотношениях с Биллом Мартином?

— Джон иногда упоминал его имя, но они работали вместе еще до меня.

— И вы понятия не имеете, почему у вдовы Билла Мартина могло возникнуть желание с ним встретиться?

— Нет, не имею. Как я уже говорила, они работали вместе до нашей свадьбы.

— Для вас обоих это первый брак?

— Для него — да, для меня — нет. — Кэтрин ограничилась только этой информацией.

— У вас есть дети?

— Трое. Для них похищение Джона стало настоящим ударом. Как и для меня. Я хочу, чтобы Джон вернулся. — Она всхлипнула, и Джоан протянула ей платок.

— Мы все этого хотим, — заверила ее Джоан, думая, в частности, о миллионах, которые должна получить за удачный исход расследования. — И я не остановлюсь, пока не добьюсь своей цели. Спасибо. Мы будем держать вас в курсе.

Бывшие агенты вышли из дома и направились в аэропорт.

— Ну и что ты об этом думаешь? — спросила Джоан, пока они ехали. — Что тебе подсказывает чутье?

— Первое впечатление — эта тетка знает больше, чем говорит. Но то, о чем она умалчивает, может не иметь ничего общего с похищением Бруно.

— Или, наоборот, может иметь к этому самое прямое отношение.

— Она не в восторге от его политической карьеры, но какой жене это нравится? И у нас нет оснований считать, что она не любит своего мужа. Все деньги — ее. Она ничего не выигрывает от его похищения. И если потребуют выкуп, ей придется заплатить хотя бы часть.

— Но если выкупа не потребуют, ей ничего не придется платить. Она снова будет свободна и сможет выйти замуж за кого-нибудь из своего круга, кто не занимается таким грязным делом, как политика.

— Это верно. В общем, нам пока известно слишком мало, чтобы мы могли сделать правильные выводы.

Джоан открыла папку и углубилась в чтение.

— Нападение на тебя и Максвел произошло в два часа ночи. Я думала, что это только я особенная, а ты, оказывается, оставляешь на ночь и других женщин.

— Как и ты, она спала в гостевой комнате.

— А где спал ты сам?

— Кто следующий в нашем списке? — спросил он вместо ответа.

Джоан закрыла папку.

— Пока мы в городе, я бы хотела наведаться в эту юридическую фирму «Добсон и Тайлер», но сначала надо о ней все разузнать. Поэтому следующая — Милдред Мартин.

— А что у нас на нее есть?

— Любящая жена человека, работавшего с Бруно в округе Колумбия. Насколько мне удалось узнать, Бруно как прокурор часто шел на нарушения, а потом уехал, оставив Мартина отдуваться.

— Поэтому вдова Мартина вряд ли высокого мнения о Бруно?

— Это точно. Так вот, у Билла Мартина была неизлечимая форма рака легких, и метастазы поразили даже кости. Ему оставалось жить самое большее месяц. Но для похитителей Бруно такие сроки были слишком расплывчатыми, поэтому ему наверняка помогли отойти в мир иной. — Она полистала документы в папке. — Я получила результаты вскрытия. В мозге было найдено повышенное содержание уровня метанола.

— Ну, если он сильно выпивал, в этом нет ничего необычного. Метанол содержится в виски и вине.

— Верно. И метанол также входит в состав бальзамирующей жидкости.

— И если преступники знали, что вскрытия не будет, а тело Мартина забальзамируют…

— Вот именно! Бальзамирование могло скрыть наличие метанола или по крайней мере ввести медицинского эксперта в заблуждение, если вскрытие в конце концов сделают.

— Идеальное убийство?

— Поскольку мы ведем расследование, то таких преступлений не может быть в принципе, — с улыбкой заметила Джоан.

— И чего ты ждешь от встречи с Милдред?

— Если Бруно изменил маршрут, чтобы встретиться с женщиной, выдавшей себя за Милдред Мартин, то он наверняка думал, что настоящая Милдред располагала какой-то важной для него информацией. Насколько я могу судить, Джон Бруно никогда не делал ничего, что не было бы выгодно лично ему.

— А с чего ты взяла, что Милдред станет с нами откровенничать?

— Потому что, по моим сведениям, она на манер своего покойного мужа большая любительница выпить и к тому же обожает общаться с привлекательными мужчинами, которые оказывают ей внимание. Поэтому хорошо бы тебе снять бинты — у тебя такие красивые волосы.

— А что будешь делать ты?

Она одарила его милой улыбкой.

— Играть роль бессердечной стервы. В этом мне нет равных.

40

После приземления Кинг и Джоан взяли машину напрокат и к вечеру добрались до дома Милдред Мартин. Это было скромное жилье в небольшом районе, в какие обычно переезжают люди после выхода на пенсию, будучи стеснены в средствах. Дом располагался в пяти милях от похоронного бюро, где похитили Джона Бруно.

Они позвонили в дверь и даже постучали, но никто не отозвался.

— Не понимаю, я же звонила и договаривалась, — развела руками Джоан.

— Давай обойдем дом и посмотрим задний двор. Ты говорила, что она любительница выпить. Может, она как раз там предается любимому занятию.

Они так и сделали и действительно обнаружили Милдред на маленьком заднем дворике с неровной, покрытой мхом почвой. В легком ситцевом платье и шлепанцах она сидела за столиком из прутьев с бокалом в одной руке и сигаретой в другой и любовалась садом. Ей было лет семьдесят пять, лицо изборождено морщинами, что обычно бывает у заядлых курильщиков и любителей солнца. Из-под крашенных в оранжевый цвет волос проглядывали седые корни. В воздухе ощущался сильный аромат цитронеллы, исходивший из-под стола от плошки с каким-то веществом, над которой вился дымок.

— Мне нравится проводить здесь время, — сказала Милдред после знакомства с гостями. — Даже несмотря на комаров. В эту пору в саду очень красиво.

— Мы весьма признательны, что вы нашли для нас время, — вежливо заметил Кинг. Он послушался Джоан и снял бинты с головы.

Милдред предложила им сесть и подняла бокал:

— Я почитательница джина и ненавижу пить в одиночку. Что вы будете?

— Водку с апельсиновым соком, — ответила Джоан. — Я это просто обожаю.

— А я — виски с содовой, — сказал Кинг. — Я могу вам чем-нибудь помочь?

Милдред от души расхохоталась.

— Будь я лет на сорок помоложе, могли бы точно! — Нетвердой походкой и с шаловливой улыбкой она направилась к дому.

— Похоже, ее период траура завершился, — заметил Шон.

— Ее мужу было около восьмидесяти, когда он скончался. Билл Мартин тяжело болел и очень мучился. Может, и горевать ей особенно не из-за чего.

— Неудивительно, что Билл Мартин был наставником Бруно. Как такое могло быть?

— Бруно работал под началом Мартина, когда только начал свою прокурорскую карьеру в Вашингтоне. Мартин ввел его в этот мир.

— Ты имеешь ввиду генеральную прокуратуру США? — уточнил Кинг.

— Да.

Шон огляделся.

— Похоже, Мартины не очень-то богато жили.

— Государственная служба плохо оплачивается, мы все это знаем. И Билл Мартин женился не на богатой наследнице. Они переехали сюда, когда он вышел в отставку: Милдред выросла в этих краях.

— Если не принимать во внимание ностальгию, то это место не из тех, куда я хотел бы вернуться.

Появилась Милдред с напитками на подносе и села на прежнее место.

— А теперь, думаю, самое время поговорить по существу. Но я ничего толком не знаю — так и сказала полиции.

— Нам известно о ваших показаниях, миссис Мартин, — заверил Кинг, — но мы хотели встретиться и поговорить с вами лично.

— Значит, мне повезло! И пожалуйста, называйте меня Милли. Миссис Мартин — моя свекровь, и она отошла в мир иной уже больше тридцати лет назад.

— Хорошо, Милли… как известно, полиция делала вскрытие.

— Господи, будто им больше нечем заняться!

— Это почему? — резко спросила Джоан.

Милдред бросила на нее проницательный взгляд.

— Потому что никто его не отравлял. Он был старым и смертельно больным человеком, который мирно умер в своей постели. Я бы, например, ничего против не имела, если бы умерла в этом саду.

— А вы знаете о телефонном звонке Бруно?

— Да, и я уже говорила полиции, что не звонила. Они проверили мои телефонные счета.

Джоан подалась вперед:

— Да, но все дело в том, что этот звонок сильно взволновал Бруно. Вы можете объяснить почему?

— Если я не звонила, то откуда мне знать? К сожалению, читать мысли я не умею. Иначе давно бы разбогатела.

Джоан не унималась:

— А если посмотреть на это под другим углом, Милли? В свое время Бруно и ваш муж были очень близки, но в последние годы не общались. И вдруг Бруно звонит женщина, которую он принимает за вас, с просьбой о встрече, и после этого очень нервничает. Значит, звонившая женщина должна была сказать нечто очень убедительное, чтобы Бруно поверил, что этот звонок связан с вами или вашим мужем, и нечто экстраординарное, чтобы взволновать его.

— Думаю, для этого было вполне достаточно сообщить, что Билл умер. Уверена, что это его и расстроило. Как-никак они некогда были большими друзьями.

Джоан покачала головой:

— Нет, Бруно о смерти вашего мужа уже знал.

Милдред закатила глаза.

— Тогда понятия не имею, что ему сообщила эта дама. И не буду ходить вокруг да около. Я не особо жаловала Джона Бруно. Я вовсе не утверждаю, что он плохо справлялся со своими должностными обязанностями, когда работал под руководством моего мужа. Но Джон Бруно всегда делал только то, что было хорошо для Джона Бруно, а на всех остальных ему было наплевать!

— Я так полагаю, что вы не стали бы голосовать за него на выборах? — улыбнулся Кинг.

Милдред засмеялась и накрыла его руку своей.

— Дорогуша, ты такой милый, что я вполне бы могла тебя поставить на полку и любоваться весь день.

— Вы его еще не знаете, — сухо заметила Джоан.

— Я была бы совсем не против узнать этого парня поближе!

— А ваша неприязнь к Бруно началась с чего-то конкретного? — поинтересовалась Джоан.

Милдред подняла пустой стакан, вынула оттуда лед и принялась его грызть.

— Что вы имеете в виду?

Прежде чем ответить, Джоан сверилась с заметками.

— В то время, когда ваш муж руководил вашингтонским отделением Генеральной прокуратуры, а под его началом служил Джон Бруно, было совершено немало должностных проступков, и когда это вскрылось, то многие приговоры отменили, а дела закрыли. Но к тому моменту, когда поднялся шум, Бруно уже не было в Вашингтоне. Не получилось ли так, что он подставил своего наставника?

Милдред закурила новую сигарету.

— Это было очень давно, и я уже не помню.

— Я уверена, что если вы захотите, то наверняка вспомните. Это очень, очень важно! — стояла на своем Джоан. — Может, не стоит больше пить?

— Послушай, Джоан, — вмешался Кинг, — нельзя ли полегче? Милли оказывает нам услугу и не обязана ничего рассказывать!

Милдред снова накрыла ладонью руку Шона.

— Спасибо, дорогуша.

Джоан поднялась.

— Ладно, тогда спрашивай сам, а я пока пойду покурю и полюбуюсь этим чудесным садом. — Она взяла пачку сигарет Милдред. — Я могу угоститься?

— Пожалуйста, милая!

Джоан отошла в сторону, а Кинг посмотрел на хозяйку:

— Она иногда бывает слишком резкой.

— Резкой? Да это кобра в губной помаде!

— Тут я не буду с вами спорить. И все-таки давайте возвратимся к тому, о чем говорила Джоан. Разве не из-за выявленных нарушений в прокуратуре ваш муж был вынужден уйти в отставку?

Милдред вздернула подбородок, но голос ее дрожал:

— Он взял на себя ответственность, потому что был руководителем и порядочным человеком. Сейчас таких людей мало. Как и старина Гарри Трумэн, он отвечал за все — и плохое, и хорошее.

— В том смысле, что он взял на себя чужую вину?

— Мне надо еще выпить, пока я не сломала себе коронку этим чертовым льдом. — Она встала.

— Вы считали, что виноват Бруно, так ведь? Он уехал из Вашингтона как раз перед тем, как разразился скандал, разрушил карьеру вашего мужа и возглавил отделение в Филадельфии. Там он снял сливки с нескольких громких дел и, получив широкую известность, конвертировал ее в доходную частную практику и даже возможность баллотироваться на пост президента.

— Вижу, вы хорошо подготовились к нашей встрече.

— Но ваш муж, однако, относился к Бруно с очевидным пиететом до конца жизни. Почему?

Она снова села:

— Билл был отличным юристом, но в людях совсем не разбирался. Я должна отдать должное Бруно: он всегда говорил и делал только правильные вещи. Ты знаешь, что он позвонил Биллу и сообщил, что баллотируется в президенты?

Кинг взглянул на нее с удивлением:

— Правда? А когда это было?

— Пару месяцев назад. К телефону подошла я и, услышав голос Бруно, буквально обомлела. Я хотела ему высказать все, что о нем думаю, но удержалась. Он же разглагольствовал о своих достижениях, о том, как замечательно живет высшее общество Филадельфии. Меня чуть не стошнило. Затем я передала трубку Биллу, и они немного поболтали. Бруно позвонил только затем, чтобы позлорадствовать. Показать Биллу, что поднялся так высоко, как тому и не снилось.

— А я думал, что они не общались уже много лет.

— Это был один-единственный раз, и лучше бы Бруно не звонил.

— А Билл говорил что-нибудь по телефону, что могло бы объяснить причину приезда Бруно на встречу с вами?

— Нет. Билл почти все время слушал, но из-за болезни даже это ему давалось с трудом. И я уж точно ничего не говорила Бруно, что могло его встревожить. А уж мне этого так хотелось, можешь не сомневаться!

— О его делах в вашингтонском отделении Генеральной прокуратуры?

— Среди всего прочего.

— А у вас были доказательства?

— Бруно — юрист, и он отлично заметал следы. Его дерьмо никогда не пахло. И он успел смыться задолго до того, как разразился скандал.

— Думаю, что его похищение вас не слишком расстроило.

— Надеюсь, что Джон Бруно уже в аду!

Кинг наклонился вперед и на этот раз сам положил руку на локоть Милдред.

— Милли, это действительно очень важно. Несмотря на расплывчатость заключения по результатам вскрытия, есть основания подозревать, что ваш муж мог быть отравлен, — не исключено, метанолом. Дело в том, что следы такого отравления могут быть скрыты бальзамирующей жидкостью. Смерть вашего мужа и нахождение тела в похоронном бюро начали всю эту цепь событий. Похитители Бруно не могли полагаться на удачу. Тело вашего мужа должно было оказаться там в определенное время, а это означает, что он должен был умереть в конкретный день.

— ФБР тоже утверждало нечто подобное, но говорю вам — Билла никто не мог отравить. Я бы знала об этом. Я не отходила от него весь день.

— Ваш муж был очень болен. Вы ухаживали за ним одна? Вам кто-нибудь помогал? Остались ли у вас лекарства, которые он принимал?

— Люди из ФБР все забрали и ничего не нашли. Я ела ту же пищу, пила ту же воду. И со мной ничего не случилось.

Кинг откинулся на спинку кресла и вздохнул.

— Кто-то выдал себя за вас в похоронном бюро.

— Мне говорили об этом. Кстати, в черном я выгляжу очень хорошо: этот цвет сочетается с моей новой краской для волос. — Она посмотрела на недопитый стакан Кинга. — Хотите еще?

Он покачал головой.

— Билл тоже пил только виски и не изменял своей привычке до самого конца. Имел даже небольшой запас «Макаллана» двадцатипятилетней выдержки. Именно его Билл предпочитал в последнее время. Принимал каждый день. — Она хмыкнула. — Я вводила ему дозу «Макаллана» в зонд для искусственного кормления с помощью большого шприца. Он мог обходиться без пищи, но виски, пусть даже введенного сразу в пищевод, ждал как манны небесной. И при этом дожил до восьмидесяти, что совсем неплохо!

— А вы сами? Пьете когда-нибудь виски?

— Не притрагиваюсь! Как я уже говорила, лучше джина для меня ничего нет. Виски мне напоминает разбавитель для краски.

— Что ж, спасибо еще раз. Мы будем держать вас в курсе. — Кинг поднялся, собираясь уходить, бросил взгляд на Джоан со стаканом в одной руке и сигаретой в другой и замер.

Разбавитель для краски?

— Милли, а вы можете показать, где хранятся запасы любимого виски Билла?

41

О виски из особых запасов Билла Мартина Милдред не говорила ни полиции, ни ФБР. Самый простой тест в полицейской лаборатории сразу подтвердил, что в бутылку был добавлен метанол.

Кинг и Джоан сидели и обменивались впечатлениями в полицейском участке, пока Милдред допрашивали.

— Тебе повезло, что Милли угостила тебя из обычной бутылки.

— Это точно. Интересно, а как отравленная бутылка вообще попала в дом?

— Думаю, что это мы выяснили. — Перед ними возник мужчина в коричневом костюме.

— Привет, Дон! — сказала Джоан. — Это Шон Кинг. А это Дон Рейнолдс — сотрудник ФБР, который занимается расследованием похищения Бруно.

Мужчины обменялись рукопожатиями.

— Теперь мы ваши должники, — заявил Рейнолдс. — Милдред нам ничего не сказала о припрятанном «Макаллане». Все другие бутылки мы, конечно, проверили.

— Тайну раскрыл один Шон, хотя признаваться в этом мне очень не хочется, — заметила Джоан улыбаясь. — Ты сказал, что знаешь, откуда взялась отравленная бутылка?

— Пару месяцев назад Мартины наняли женщину помочь по хозяйству. Точнее, для ухода за Биллом Мартином, который фактически был прикован к постели.

— Милдред о той женщине тоже умолчала? — удивился Кинг.

— Она сказала, что не считала это важным. Нанятая помощница никогда не давала Биллу лекарства или пищу, хотя и была опытной сиделкой. Милдред нравилось это делать самой. А поскольку женщина уехала задолго до смерти Билла, Милдред решила, что сиделка тут ни при чем.

— А откуда вообще взялась эта женщина?

— Хороший вопрос. Она просто пришла в дом Мартинов, сказала, что ей известно о состоянии Билла, а сама она профессиональная сиделка, которая готова помочь за небольшие деньги, потому что ей срочно нужна работа. У нее были соответствующие бумаги, подтверждавшие ее квалификацию.

— И где теперь эта удивительная женщина?

— Она сказала Милдред, что ей предложили работу в другом городе, и уехала с концами.

— Судя по всему, она все-таки возвращалась?

Рейнолдс кивнул:

— Мы думаем, что она вернулась в дом за день до смерти Мартина и добавила в бутылку с виски метанол, чтобы следующая его выпивка оказалась последней. Количество метанола в бутылке с виски, которую мы нашли, просто зашкаливало. Но метанол приводит к смерти не сразу — по нашим прикидкам, на это потребовалось от двенадцати до двадцати четырех часов. Если бы Мартин был молод и здоров, а отравление обнаружилось сразу, то в больнице, возможно, его бы удалось спасти. Но Билл был стариком и болел раком в последней стадии. Когда Милдред закачала ему виски в питательную трубку, он наверняка почувствовал боль достаточно быстро. Чтобы убить взрослого человека, требуется порядка ста двадцати миллилитров метанола. Поскольку Билл весил не больше девяноста фунтов, для смертельной дозы ему было нужно гораздо меньше.

Рейнолдс покачал головой, грустно улыбаясь.

— Поразительно, что преступники добавили метанол в виски, ведь оно содержит этанол, который является противоядием для метанола. Но в бутылке было столько метанола, что нейтрализовать его этанол не смог. Билл наверняка агонизировал и звал на помощь, но, поскольку они с женой спали в разных комнатах, Милдред его не слышала — во всяком случае, она так утверждает. Поэтому он промучился всю ночь, пока не умер. А выбраться из постели самостоятельно Билл просто не мог.

— Милдред в ту ночь, наверное, уже нагрузилась джином. Она сама любительница выпить, — заметил Кинг.

— А эта сиделка, — добавила Джоан, — наверняка узнала, как и что заведено у них в доме, что оба любили выпить и что спали в разных комнатах. Выяснив, что Билл пил только виски, причем только из своего запаса, она разработала план убийства. И покинула дом задолго до момента преступления, чтобы на нее не пало никаких подозрений.

Рейнолдс кивнул:

— Билла можно было убить самыми разными способами, но требовался такой, при котором не будет вскрытия, иначе расписание могло сорваться. Билл Мартин должен был умереть в постели. Так и случилось, а Милдред нашла его утром мертвым и решила, что он умер естественной смертью, хотя врачи и уверяют, что смерть от метанола далеко не мирная. Его тело должны были выставить для прощания в среду и четверг, и именно в эти дни, по словам сотрудников Бруно, их босс должен был проводить в здешних местах плановую избирательную кампанию.

— Расчет похитителей оказался точен: Бруно посетил ритуальную контору в четверг, — заметила Джоан. — Но вообще они сильно рисковали: со сроками могла запросто получиться нестыковка.

Рейнолдс пожал плечами:

— Наверное, у них не имелось других вариантов. Как иначе они могли заманить Бруно в похоронное бюро? Пригласить его в дом Билла Мартина было нереально. Значит, или похоронное бюро, или ничего. Да, это была очень рискованная комбинация, но ведь она удалась!

— А про сиделку, конечно, ничего выяснить не удалось?

— Как говорится, бесследно исчезла.

— Как она выглядела?

— Лет пятидесяти, среднего роста, склонная к полноте. Коричневатые волосы с проседью, хотя они могли быть крашеными. И еще вот что: она назвалась Элизабет Борден.

— Лиззи Борден, зарубившая топором мать?! — воскликнул Кинг.

— Та самая, что зарубила потом и отца, — добавила Джоан.

— Да, похоже, мы имеем дело с любителями черного юмора, — заметил Рейнолдс. — Что ж, еще раз спасибо за помощь. Не уверен, что это поможет нам раскрыть преступление, но сейчас мы знаем существенно больше, чем до вашей встречи с Милдред.

— А сама Милдред? Что будет с ней? — поинтересовался Шон.

Рейнолдс развел руками:

— Мы не можем никого арестовать за глупость, иначе половина населения страны оказалась бы за решеткой. А если бы Милдред была в этом деле замешана, то наверняка избавилась бы от бутылки с виски. — Он повернулся к Джоан. — Я слышал, ты занимаешься расследованием исчезновения Бруно по поручению семьи. Круто! Если что понадобится, обращайся к нам.

— Хорошо, что ты об этом заговорил, — обрадовалась Джоан. — У меня есть целый список вопросов.

Они погрузились в обсуждение текущих проблем, а Кинг наблюдал за Милдред Мартин, вышедшей из комнаты для допросов. Она разительно отличалась от той Милдред, с которой они совсем недавно познакомились. Общительная, острая на язык и уверенная в себе, она теперь выглядела так, будто вот-вот присоединится к покойному мужу.

После ухода Рейнолдса Шон спросил у Джоан:

— Куда теперь?

— В похоронное бюро.

— Но федералы там все перетряхнули снизу доверху.

— Так же как и в случае с Милдред Мартин. Кроме того, я люблю похоронные бюро. Там друзья усопших рассказывают о них самые невероятные сплетни.

— Джоан, как можно быть такой циничной?!

— Что делать: цинизм — одна из моих самых привлекательных черт!

42

Полицейские высадили Милдред Мартин у дома и уехали. В конце квартала стоял неприметный в темноте черный седан с двумя агентами ФБР.

Старая женщина с трудом доковыляла до дому и заперла за собой дверь. Ей ужасно хотелось выпить. Как она могла совершить такую ошибку? Все шло просто безупречно, пока она сама не напортачила. Правда, ей удалось это исправить. И теперь все в порядке. Милдред достала джин, налила в бокал и плеснула совсем немного тоника.

Выпив залпом полбокала, она почувствовала облегчение и начала понемногу успокаиваться. Все будет хорошо, все уже хорошо. Она — старая женщина, и ФБР ей ничего не сделает. У ФБР против нее ничего нет, и все будет в порядке.

— Как дела, Милдред?

От неожиданности она вскрикнула и уронила бокал.

— Кто здесь?

Мужчина вышел чуть вперед, но оставался в тени.

— Это ваш старый друг.

Она посмотрела в его сторону.

— Я вас не знаю.

— Еще как знаете! Я тот, кто помог вам убить своего мужа.

Она вздернула подбородок.

— Я не убивала его!

— Его убил метанол, который ввели ему вы. И вы позвонили Бруно, как я и просил.

— Так… так это были вы? — Она все никак не могла толком рассмотреть незваного гостя.

Он сделал еще один шаг вперед.

— Именно я позволил вам свести счеты с Бруно, стать богатой благодаря страховке и избавить вашего несчастного больного мужа от мучений. Взамен я просил только одно — чтобы вы четко выполнили мои указания. Всего лишь это, но вы меня разочаровали.

— Я не знаю, о чем вы говорите, — сказала она дрожащим голосом.

— Об указаниях, Милдред, моих указаниях. А они не включали еще один визит в полицейский участок и новый допрос ФБР.

— Это все из-за людей, которые пришли и начали задавать вопросы.

— Да, Кинг и Диллинджер, я знаю. Продолжайте, — мягко произнес он.

— Я… я просто с ними разговаривала. Я сказала им так, как вы велели. В смысле, о Бруно. Так, как вы велели.

— Вы были излишне откровенны. Расскажите мне все.

Женщину била дрожь.

— Не надо нервничать, налейте себе еще выпить, — успокаивающе предложил он.

Она последовала совету и залпом допила бокал.

— Я… мы говорили о виски. Я сказала им, что Билл любил виски. Ничего больше, клянусь!

— А вы добавили метанол в бутылку с виски?

— Да, в то виски, которое пил Билл. «Макаллан».

— Зачем вы это сделали, Милдред? Мы дали вам метанол. Вы должны были ввести его шприцем в питательную трубку. Просто и удобно. Вам надлежало всего лишь следовать инструкции.

— Я знаю, но… Я не могла так поступить. Мне хотелось, чтобы это выглядело так, будто я просто даю ему виски. Как обычно. Понятно? Поэтому я добавила метанол в бутылку и тогда дала ему.

— Хорошо, но почему вы потом не вылили виски в унитаз или не выбросили бутылку?

— Я так и собиралась сделать, но боялась, что меня могут увидеть соседи. Я выбрасываю много бутылок из-под спиртного, но я знаю, что некоторые соседи думают, будто я убила Билла, чтобы получить страховку. И они могли ковыряться в моем мусоре. И даже если бы я вымыла бутылку и разбила ее на куски, то полиция все равно могла обнаружить следы на осколках. Я смотрю по телевизору передачи про криминалистов, и я это знаю! Я решила, что лучше все оставить на месте. И я не собиралась даже близко подходить туда. Я… я чувствовала себя виноватой перед Биллом.

— Но вы упомянули про эту бутылку и навели на след Кинга с Диллинджер. Почему вы просто не показали им бар со спиртным, где хранится виски?

— Там не было виски «Макаллан». Я сказала молодому человеку, что Билл пил только «Макаллан». Я… я испугалась! Я сказала ему, что бутылка, из которой я брала виски для Билла, еще цела. Это вырвалось. Все шло просто отлично, а потом он попросил показать ему бутылку. Я подумала, что если не покажу ее, это вызовет подозрения.

— Нет сомнений, что так бы и случилось. Господи Боже, и все это вы рассказали и показали совершенно незнакомым людям!

— Этот парень — настоящий джентльмен! — заявила Милдред с вызовом.

— Кто бы спорил! Итак, полиция забрала бутылку, провела анализ и нашла в ней яд. И как вы это объяснили на допросе?

Милдред приободрилась:

— Я сказала полицейским, что ко мне обратилась сиделка, предложившая свои услуги по уходу за Биллом, и я согласилась. И что яд в бутылку, должно быть, подлила она. Я даже назвала ее имя… — Милдред сделала паузу и торжествующе объявила: — Элизабет Борден! — Она довольно хмыкнула. — Ловко, верно?

— Еще как ловко! И вы все это придумали по дороге в полицейский участок?

Она закурила сигарету и, затянувшись, выпустила дым.

— Я всегда быстро соображала. Думаю, что как юрист я была бы лучше мужа.

— А как вы расплачивались с этой женщиной?

— Расплачивалась?

— Да. Вы же не сказали им, что она работала бесплатно, верно? Рассчитывать на такое было бы просто глупо.

— Понятно, я… я сказала им… в общем, я говорила об этом уклончиво.

— Вот как? И они не стали допытываться?

Она стряхнула пепел на пол и пожала плечами:

— Нет, не стали. Они мне поверили. Я старая, скорбящая вдова. Поэтому волноваться нет причин.

— Милдред, позвольте мне сообщить, чем именно люди из ФБР занимаются в данную минуту. Они изучают ваши банковские счета, чтобы выяснить, как именно вы платили этой Борден. Выписки со счетов покажут, что никаких выплат не производилось. Затем они опросят ваших любознательных соседей относительно этой женщины, и те заявят, что никогда ее не видели, потому что ее просто не существует. И тогда люди из ФБР наведаются к вам, и можете не сомневаться, что этот визит будет очень неприятным.

Она встревожилась.

— Вы правда думаете, что они будут все это проверять?

— Люди из ФБР, Милдред, совсем не глупы. В отличие от вас.

Он подошел к ней вплотную, и тут женщина увидела, что у него в руках металлический прут.

Она начала кричать, но мужчина засунул ей в рот тряпку и обмотал его и запястья широким пластырем. Схватив Милдред за волосы, он протащил ее через гостиную и открыл дверь.

— Я взял на себя смелость наполнить для вас ванну, Милдред. Я хочу, чтобы вас нашли чистой.

Он сунул ее в ванну, наполненную доверху, и погрузил с головой в воду, часть которой перелилась через край. Милдред попыталась выбраться на поверхность, но не смогла — мужчина удерживал ее под водой прутом. С заклеенным ртом и легкими, отравленными никотином, она продержалась почти в два раза меньше, чем Лоретта. Мужчина достал бутылку виски из шкафа, вылил содержимое в ванну и разбил тару о голову Милдред. Затем он сдернул с ее рта пластырь, вытащил тряпку и засунул вместо нее банкноты, которые нашел у Милдред в кошельке.

Мужчина вышел через заднюю дверь и бросил взгляд на тот конец улицы, где в машине, как ему было известно, сидели в засаде агенты ФБР.

— Можете забирать ее, ребята, — пробормотал убийца. — Теперь она — ваша.

Через несколько минут заурчал двигатель старого «бьюика», и машина скрылась за поворотом.

43

Частный самолет, арендованный Джоан, напоминал роскошный клуб с крыльями и реактивным двигателем. Изнутри он был обшит панелями из красного дерева, там имелись кожаные кресла, телевизор, полностью оборудованная кухня, бар со стюардом и даже маленькая спальня, куда сразу и направилась Джоан, чтобы немного поспать. Кинг остался в кресле, но тоже задремал.

Осмотр похоронного бюро не дал ничего нового. Теперь они мчались в Вашингтон. Джоан хотела сначала кое-что проверить у себя в офисе, а потом снова пуститься в путь.

Когда самолет стал заходить на круг перед посадкой, Джоан вышла из спальни.

— Мэм! — окликнул ее стюард. — Вам надо занять свое место.

Она окинула его испепеляющим взглядом и продолжила движение по салону. Добравшись до спящего Кинга, Джоан тряхнула его за плечо:

— Проснись, Шон, ну же! — Тот не реагировал. Тогда она уселась к нему на колени и начала стучать кулаком по его плечу: — Да проснись же ты!

Наконец он очнулся и, увидев ее у себя на коленях, босиком и с высоко задранной юбкой, недовольно пробурчал:

— Господи, Джоан, ты собираешься развлекаться на высоте две тысячи ярдов?

— Идиот! Милдред Мартин нас надула!

Шон сразу пришел в себя и выпрямился в кресле:

— Выкладывай!

Она слезла с него, села рядом и пристегнулась.

— Ты говорил мне, что Бруно звонил не так давно, чтобы рассказать Биллу Мартину о своем участии в президентской гонке? И что она с ним тоже разговаривала?

— Да. И что?

— Ты слышал, какой у нее скрипучий голос? Неужели Бруно, недавно с ней разговаривавший, не смог бы отличить ее голос от другой женщины, выдававшей себя за нее?

Кинг ударил кулаком по подлокотнику.

— Точно! Чтобы говорить таким голосом, нужно пить и курить лет пятьдесят!

— И иметь аденоиды размером с мяч для гольфа.

— Значит, Милдред соврала нам. Она сама звонила Бруно и просила приехать в похоронное бюро.

Джоан кивнула:

— И это еще не все. Я позвонила агенту Рейнолдсу из ФБР. Он не был с нами до конца откровенен. В ФБР с самого начала заподозрили, что Милдред морочила им голову. Сейчас федералы кое-что проверяют и вскоре окончательно выяснят, замешана ли Милдред в убийстве мужа. Кстати, Мартины жили небогато, как же они могли позволить себе сиделку?

— Ну, та вроде бы просила не много.

— В любом случае Мартины в силу возраста имели право на частичную компенсацию расходов по уходу согласно федеральной программе льготного медицинского страхования.

Кинг быстро сообразил, куда она клонит.

— И если она обращалась за компенсацией, это было бы отражено в документах. Но если Милдред платила за услуги сиделке из собственного кармана…

— То это должно быть отражено в ее банковских операциях, — закончила фразу Джоан. — Такого рода проверкой сейчас и занимается Рейнолдс. Он поинтересовался у Милдред, как она расплачивалась с сиделкой, но вдова начала вилять. Рейнолдс в тот момент не стал на нее давить, чтобы она не насторожилась, и направил агентов негласно последить за ее домом.

— Короче говоря, Милдред знает, кто похитил Бруно, — подытожил Шон.

Когда самолет приземлился и остановился у ангара, зазвонил телефон Джоан.

Она молча выслушала, поблагодарила и, отключив телефон, повернулась к Кингу с улыбкой.

— Господи, ФБР иногда способно творить настоящие чудеса! Никаких обращений за компенсацией по программе бесплатной медицинской помощи престарелым, никаких чеков на предъявителя, никаких снятий денег наличными. А самое главное — жизнь Мартина была застрахована на полмиллиона долларов. И Милдред — единственный бенефициар. Поскольку у Билла Мартина эта страховка была уже много лет, ФБР не считает, что она могла послужить причиной убийства сама по себе. В конце концов, Милдред оставалось подождать совсем недолго, и деньги она бы все равно получила. За Милдред поехали. Она, судя по всему, звонила Бруно из телефона-автомата.

— Я не верю, что Милдред убила мужа из-за денег. Она казалась такой преданной ему.

— Шон, при всем своем уме и опыте, ты ни черта не понимаешь в женщинах.

44

Явившись в вашингтонское отделение Секретной службы, Мишель узнала, что следующий месяц ей предстоит провести за конторской работой в офисе.

— У меня набралось отгулов на пару недель. Я хотела бы их взять прямо сейчас, — сказала она начальнику.

Тот покачал головой.

— Но почему нет? Мне все равно здесь нечего делать.

— Извини, Мик. Приказ свыше.

— Уолтер Бишоп?

— Еще раз извини, но сказать не могу.

Она направилась прямо в кабинет Бишопа, чтобы устроить скандал. Терять ей все равно было нечего.

Он встретил ее неласково:

— Вон!

— Две недели отпуска, Уолтер. Мне он полагается, и я хочу его взять.

— Это что, шутка? Я хочу, чтобы ты сидела здесь под моим присмотром!

— Я не ребенок! И за мной не надо присматривать!

— Боюсь, что ты ошибаешься. И позволь дать тебе один совет: держись подальше от Шона Кинга.

— Ты и друзей мне собираешься подбирать?

— Друзей? Да вокруг него люди мрут как мухи. Ты и сама чуть не погибла!

— Как и он сам.

— Правда? А мне рассказывали другое. Он отделался шишкой на голове, а тебе чуть не свернули шею.

— Все было не так, Уолтер.

— А ты знаешь, что, когда убили Риттера, ходили разговоры, будто Кингу заплатили, чтобы он отвернулся.

— А еще за то, чтобы он застрелил убийцу! Как это вяжется одно с другим?

— Кто знает? Но с одним ты спорить не будешь: посмотри, как он живет сейчас. Большой дом, много денег. А теперь он кого-то разозлил. Того, с кем заключил сделку восемь лет назад.

— Что за чепуху ты несешь?!

— Мне кажется, именно у тебя от этого мужика крыша поехала. Посмотри на Шона Кинга глазами профессионала — ведь вокруг него происходят ужасные вещи. Короче, разговор окончен: ты будешь сидеть в офисе, пока не натрешь мозоли на заднице. — Зазвонил телефон, и Бишоп взял трубку. — Да?.. Что?.. Как?.. — Лицо Бишопа залилось краской. Он бросил трубку и взглянул на Мишель: — Бери свой отпуск.

— Как? Я не понимаю…

— Можешь забрать свое удостоверение и пистолет. А теперь убирайся из моего кабинета!

И Мишель быстро покинула помещение, пока начальство не передумало.

В конференц-зале здания, из которого только что вышла озадаченная Мишель с оружием и жетоном, собралась группа мужчин с мрачными лицами. Они представляли Секретную службу, ФБР и Службу судебных исполнителей. Сидевший во главе стола мужчина положил на место телефонную трубку.

— Теперь Максвел официально отправлена в отпуск, — объявил он.

— Чтобы она сама себя закопала? — поинтересовался представитель ФБР.

— Может, да, а может, и нет. Итак, что вы обо всем этом деле думаете? — обратился председательствующий к мужчине, сидевшему на другом конце стола.

Джефферсон Паркс поставил на стол стакан с содовой и ответил не сразу:

— Судя потому, что Кинг рассказал полиции, пистолет, который он нашел во дворе дома Лоретты, мог быть спрятан в чулане отеля «Фермаунт» неким человеком. Лоретта его шантажировала, и тот в конце концов с ней разделался.

Председательствующим был директор Секретной службы, и его такая гипотеза явно не устраивала.

— Это означает, что Арнольд Рамсей совершал убийство Риттера не в одиночку.

— А мог Лоретту убить Шон Кинг? — поинтересовался человек из ФБР. — Она ведь могла шантажировать именно его. Кинг узнает про нее от Максвел и убивает. Потом находит пистолет и благополучно его теряет.

Паркс покачал головой:

— У Кинга есть алиби на время убийства Лоретты. И зачем ему прятать оружие в чулане гостиницы? Кроме того, он сам застрелил Арнольда Рамсея. А когда у нашей парочки отбирали найденный во дворе пистолет, Кинга ранили, а Максвел едва не убили.

— Так вы считаете его невиновным?

Паркс выпрямился. Теперь от его обычной расслабленности и провинциального вида не осталось и следа, а голос стал жестким:

— Нет, я в этом не уверен. Я не новичок в своем деле и вижу, когда со мной не до конца откровенны. Кинг что-то скрывает. Я не знаю, что именно, но кое-какие соображения у меня есть. Возможно, он был как-то замешан в убийстве Риттера и пытался замести следы убийством Рамсея.

Теперь директор Секретной службы с сомнением покачал головой:

— Не представляю, как это могло быть. Что мог ему предложить преподаватель захудалого колледжа Рамсей? А я не верю, что Кинг пошел бы на предательство бесплатно.

— Однако мы не знаем его политических убеждений, разве не так? И вы все видели запись — он даже не смотрел в сторону Риттера.

— По его словам, он на мгновение просто отвлекся.

Паркса это не убедило.

— Вот именно что «по его словам». Его, кстати, могли отвлечь намеренно?

— Тогда бы Кинг об этом рассказал.

— Только не в случае, если он кого-то покрывал или был участником покушения сам. А если речь идет о вознаграждении, то давайте поговорим и об этом. Как вы думаете, сколько у Клайда Риттера было врагов? Сколько влиятельных людей из других партий хотели бы убрать его из президентской гонки? Вы думаете, они не заплатили бы миллионы, чтобы Кинг отвернулся в нужный момент? И он принимает удар на себя за то, что «отвлекся», а потом уходит на покой с миллионами в кармане и наслаждается красивой жизнью.

— А где эти миллионы?

— Он живет в большом доме, ездит на шикарной машине и ни в чем себе не отказывает, — парировал Паркс.

— Он выиграл иск о клевете, — пояснил директор, — а компенсация составила кругленькую сумму. И я его за это не виню — на него вылили столько грязи! И он не был каким-то отморозком: он получил почти все награды, которые существуют в Секретной службе. И был дважды ранен при исполнении обязанностей.

— То, что Кинг был хорошим агентом, ничего не значит: хорошие агенты тоже иногда становятся плохими. Что касается денег, то он мог объединить полученную компенсацию с тем, что ему заплатили за убийство, и снять все вопросы. Вы проверяли его финансовое положение?

Директор откинулся на спинку кресла, явно обескураженный.

— А какое отношение все это имеет к похищению Бруно? — поинтересовался представитель ФБР. — Вы считаете, что здесь есть связь?

Паркс развел руками:

— А какое отношение все это имеет к моему Говарду Дженнингсу?

— Давайте не будем усложнять себе жизнь, — заметил фэбээровец. — Здесь вообще может не быть никакой связи. Убийство Риттера, похищение Бруно и человека из программы защиты свидетелей могут быть тремя совершенно разными делами.

— Нам известно только одно: Кинг и Максвел оказались в центре всех этих событий, — вновь вступил в разговор директор. — Судите сами: восемь лет назад по халатности Кинга или из-за его предательства мы потеряли кандидата в президенты. Теперь прокалывается Максвел с тем же самым результатом.

— Не совсем, — уточнил Паркс. — Риттер был убит на месте, а Бруно похищен.

Директор подался вперед.

— Цель создания нашей оперативной межведомственной группы — как можно скорее разгрести всю эту помойку и не допустить, чтобы разразился колоссальный скандал. Паркс, вы уже установили с нашей сладкой парочкой личный контакт, так что продолжайте в том же духе.

— Еще одно темное место в расследовании — Джоан Диллинджер, — заметил Паркс. — Я никак не могу ее вычислить.

Директор улыбнулся:

— Это еще никому не удавалось.

— Не в том дело. Я недавно с ней беседовал, и она говорила странные вещи. Типа того, что она обязана Шону Кингу. За что, Диллинджер не сказала. Но она очень старалась убедить меня в его невиновности.

— В этом нет ничего странного — они часто работали в одной связке.

— Верно, но, может, все гораздо сложнее. Ведь Диллинджер вместе с Кингом была в команде, охранявшей Клайда Риттера.

Директор нахмурился.

— Джоан Диллинджер была одним из наших лучших агентов.

— Но теперь она работает на очень крутую частную фирму и занимается расследованием похищения Джона Бруно. Если ей удастся его найти, держу пари, она получит огромные деньги. Я выяснил, что она просила Кинга помочь ей в расследовании, и сомневаюсь, что он будет это делать бесплатно. — Паркс помолчал и добавил: — Конечно, легко найти человека, если знаешь, где он.

— В смысле? — вскинулся директор. — Уж не хотите ли вы сказать, что два бывших агента Секретной службы похитили кандидата в президенты и теперь рассчитывают получить за него солидный куш?

— Да, я имею в виду именно это, — не смущаясь, подтвердил Паркс. — Я полагаю, что мы здесь собрались не для того, чтобы выдавать желаемое за действительное и говорить только то, что от нас хотят услышать. В этом я не мастак. И могу прислать вместо себя другого пристава, если угодно.

— Вы что, считаете, что Говарда Дженнингса убил Кинг? — раздраженно спросил директор.

— Этого я не знаю. Я знаю только, что орудием убийства был его пистолет, что Кинг находился поблизости и что у него нет алиби.

— Довольно глупо для человека, замышляющего убийство.

— Или, напротив, очень даже разумно и рассчитано на то, что судья и присяжные тоже так подумают и решат, что его подставили.

— А мотив для убийства Дженнингса?

— Например, Кинг и Диллинджер замышляли похитить Бруно, а Дженнингсу, работавшему на Кинга, каким-то образом стало об этом известно. Мне кажется, что для убийства такой мотив ничем не хуже других.

В комнате воцарилась долгая тишина, которую наконец прервал директор:

— Ладно, сейчас они все под нашим наблюдением: Кинг, Максвел и Диллинджер, хотя такой противоестественный триумвират трудно даже вообразить. Займемся делом и будем держать друг друга в курсе.

Паркс обвел взглядом присутствующих.

— Хорошо, только не рассчитывайте на быстрые результаты. И тем более лишь на те, которые хотели бы получить.

— А теперь, — сказал в заключение директор, — будем ждать развития событий. — И вслед уходящему Парксу добавил: — Пристав, постарайтесь, чтобы эти новые события не накрыли вас с головой.

На парковке Паркс заметил женщину, садившуюся в машину.

— Агент Максвел! — окликнул он, и Мишель остановилась. — Я слышал, что вы уходите в долгожданный отпуск.

Она удивленно на него посмотрела:

— Уж не вы ли приложили к этому руку?

— Куда вы направляетесь? В Райтсбург?

— А почему вы хотите это знать?

— Как ваше горло?

— Нормально. Если надо на кого наорать, проблем не будет. Но вы не ответили на мой вопрос: это вам я обязана отпуском?

— Возможно, хотя последнее слово в создавшейся ситуации все равно остается за мной. Если вы едете в Райтсбург, я бы попросил меня туда подбросить. — Когда они сели в машину, Паркс заметил: — Похоже, вы по-настоящему подружились с Шоном Кингом.

— Он мне нравится, и я его уважаю.

— Из-за него вас чуть не убили.

— В этом нет его вины.

— Ну да, наверное.

Он произнес это таким странным тоном, что Мишель бросила на него внимательный взгляд, но Паркс тут же отвернулся и стал смотреть в окно.

45

Когда Джоан получила известие о смерти Милдред, они с Кингом находились в гостинице в Вашингтоне. Она позвонила в номер Шону и сообщила об этом.

— Вот черт! Убрали еще одного потенциального свидетеля.

— И ты понимаешь, что это значит, Шон?

— Да. Убийца Лоретты Болдуин и Милдред Мартин — один и тот же человек. Если, конечно, не считать, что двое совершенно разных людей убивают одинаковым, причем очень необычным способом.

— Таким образом, теперь мы знаем, что Бруно звонила именно Лоретта, она же отравила мужа, а про Лиззи Борден все выдумала. Но зачем ее убивать?

На этот счет никаких гипотез у них не было.

Ближе к полудню они добрались до Райтсбурга и, созвонившись, встретились с Мишель и Парксом в доме Кинга, чтобы пообедать вместе.

Мишель и пристав заехали в китайский ресторан и взяли там еды навынос. Обед устроили на веранде позади дома.

— Думаю, что вы оба здорово проголодались после проделанной работы, — заметил Паркс, отправляя в рот кусок курицы в кисло-сладком соусе. — Слышал от ребят из ФБР, что вы налетали немало миль, занимаясь делом Бруно.

— Миль много, результатов мало, — с кислой миной отреагировал Кинг.

Джоан за несколько минут ввела пристава и Мишель в курс расследования, рассказав о встречах с Милдред Мартин и Кэтрин Бруно и о несостоявшейся беседе с Сидни Морсом.

— Похоже, что Питер Морс сильно разбогател, — заметила Мишель. — Интересно, где он сейчас?

— Уверен, что не в Огайо, — ответил Кинг. — Скорее всего на каком-нибудь маленьком солнечном острове.

— Как бы я хотела там оказаться! — мечтательно произнесла Джоан.

Паркс взглянул на свои заметки.

— Мишель ввела меня в курс дела относительно вашей встречи с другом Рамсея по колледжу Аттикус. Кажется, Коном?

— Контом, — поправила Мишель.

— Да-да. И похоже, он ничего толкового вам не сообщил.

— По крайней мере мы узнали, что Рамсей совершенно точно терпеть не мог Клайда Риттера, — возразил Кинг.

— По политическим причинам? — спросил пристав. — Или было что-то еще?

— Чистая политика. Рамсей протестовал против войны во Вьетнаме и был отчаянным радикалом. Во всяком случае, в молодости. Риттер, выступая с проповедями по телевизору и с речами во время избирательной кампании, в своем консерватизме ничем не уступал радикализму Рамсея.

— Мне кажется, что к Тристану Конту надо присмотреться поближе, — заявила Мишель. — Говорил он абсолютно правильные слова, будто заполнял для нас анкету и рассказывал именно то, что мы приехали узнать. Но в его поведении меня что-то смущает.

— Это интересно. — Джоан сделала глоток чаю.

— И мы собираемся встретиться с Кейт Рамсей, как только она вернется в Ричмонд, — сообщила Мишель.

— А что с твоим новым назначением? — поинтересовался Кинг.

— Его заменили отпуском.

— Ну и дела! Не могу припомнить, чтобы Секретная служба была столь любезна со своими сотрудниками.

— Думаю, что к этому приложил руку один присутствующий здесь джентльмен.

Все устремили глаза на Паркса, который почувствовал себя явно неловко. Он положил палочки, которыми ел, и сделал глоток вина.

— Отличный букет!

— Это само собой разумеется, — заметил Кинг.

— Потому что вино дорогое?

— Цена редко отражает качество вина. Эта бутылка стоит двадцать пять долларов, но вам вряд ли удастся найти бордо лучше этого, даже если оно будет стоить в три раза дороже.

— Шон, ты должен меня научить разбираться в винах: дело действительно того стоит, — сказала Джоан и перевела взгляд на Паркса: — Итак, Джефферсон, с вашей подачи агента Максвел отпустили. И чем мы заслужили такое великодушие?

Паркс откашлялся.

— Ладно, выложу все как есть. Я никогда не любил темнить и всякие закулисные игры. Так вот, образована оперативная межведомственная группа из представителей Секретной службы, ФБР и Службы судебных исполнителей. Ее цель — разобраться с похищением Бруно и убийствами Говарда Дженнингса, Сьюзен Уайтхед, Лоретты Болдуин и, совсем недавно, Милдред Мартин. По тому, как убили Болдуин и Мартин, их убил один и тот же человек или группа лиц.

— Здесь, безусловно, работает закон гипотетического силлогизма, — вставил Шон. — Болдуин связана с Риттером, а Мартин — с Бруно. Если смерти Болдуин и Мартин связаны между собой, то Риттера и Бруно тоже должно что-нибудь связывать.

— Возможно, — осторожно согласился Паркс. — Но на данном этапе я не хочу делать окончательных выводов.

Кинг вышел из комнаты, через минуту вернулся и передал приставу лист бумаги. Это была копия записки, приколотой к груди Сьюзен Уайтхед. Шон взглянул на Джоан, которая тут же подошла к Парксу и начала читать текст, заглядывая ему через плечо.

Паркс, ознакомившись с запиской, поднял глаза на Кинга:

— Я слышал об этом письмеце от фэбээровцев. И что из него следует?

— Что я, возможно, каким-то образом нахожусь в центре всех этих событий.

— Похоже, кто-то сообщает, что хочет вам отомстить, — заключил пристав.

— И это связано с убийством Риттера, — добавила Джоан.

— Рамсей убил Риттера, а Шон убил Рамсея. Тогда кто же остался, чтобы отомстить? — засомневался Паркс.

— Не забывайте о пистолете в саду Лоретты, — напомнил Кинг. — Не исключено, что убийц в гостинице было двое. Одного я застрелил, а второму удалось ускользнуть — его и шантажировала Лоретта. Если моя догадка верна, то сейчас на сцене появился этот второй и Лоретта заплатила за шантаж своей жизнью. Как и Милдред Мартин, когда спутала карты похитителям.

Паркс фыркнул:

— Так этот парень охотится за вами? Но почему сейчас? И зачем впутывать сюда Бруно и Мартинов? — Паркс недоверчиво покачал головой. — Поймите меня правильно, но если бы некий псих хотел с вами поквитаться, то мог бы легко убить той ночью, когда Мишель чуть не свернули шею.

— Не думаю, что те ночные разбойники хотели смерти Шона, — вмешалась Джоан и перевела взгляд на Мишель, — чего нельзя сказать о вас.

Мишель машинально поднесла руку к горлу.

— Приятно слышать.

— Я не привыкла деликатничать, — отозвалась Джоан. — Обычно это пустая трата времени.

Паркс откинулся на спинку кресла.

— Ладно, допустим, что между Бруно и Риттером есть какая-то связь. Это объясняет убийство Милдред и Лоретты. Сьюзен Уайтхед могли убить, чтобы сообщение точно дошло до адресата, а именно Шона. Но как сюда вписывается убийство Говарда Дженнингса?

— Он работал на меня. — Шон начинал подозревать, что Паркса интересует не только убийца Дженнингса и в этом разговоре пристав не до конца раскрывает свои карты. — Не исключено, что данного факта было вполне достаточно. Думаю, что и Сьюзен Уайтхед убили именно потому, что преступник видел нас вместе в то утро, когда я нашел убитого Дженнингса. Он хотел оставить мне свое послание и решил сопроводить его парочкой трупов, чтобы оно точно дошло.

— Я бы с этим согласился, будь Дженнингс обычным соседом, а не свидетелем, включенным в программу защиты.

— Ладно, а как вам такая версия? Дженнингс входит в мой офис поздно ночью — например, чтобы закончить работу — и застает там этого маньяка, за что и расплачивается жизнью.

Паркс задумчиво потер подбородок: было видно, что он остался при своих сомнениях.

Но Джоан поддержала Кинга:

— Это возможно. Но давайте вернемся к истории с местью. За что мстить Шону? За то, что Риттера убили?

— Почему бы нет? Допустим, наш убийца был жутким фанатом политики Риттера, — предположила Мишель.

— Если так, то уж больно долго он собирался, — выразил сомнение Кинг.

— Напряги мозги, Шон: этот мститель наверняка из приближенных Риттера, — настаивала Джоан. — Кто из них способен на убийство?

— Я плохо знал людей из окружения Риттера. Только Сидни Морса, Дага Денби и, может, еще пару человек.

— Морс сейчас в психиатрической лечебнице, — покачала головой Джоан. — Мы с тобой видели, в каком он состоянии: умеет только мячики ловить. Он не мог спланировать и провернуть такую операцию.

— Кроме того, — продолжил Кинг, — я не верю, что убийца Риттера был из его окружения.

— Вы хотите сказать, что он не стал бы убивать курицу, которая несет для него золотые яйца? — уточнил Паркс.

— Вот именно! Поэтому мы можем смело вычеркнуть из списка подозреваемых и Сидни Морса, даже если бы он и не превратился в растение, и Дага Денби. У них не было мотива.

— А как насчет Боба Скотта, руководившего охраной? — выдвинула очередную версию Мишель.

— Скотту не нужно было бы прятать пистолет, — возразил Кинг. — Его бы никто не стал обыскивать. А даже если бы и стали, то было бы странно, если б он вдруг оказался невооруженным.

Мишель покачала головой:

— Я не об этом, а о его карьере. Как и в твоем случае, смерть Риттера поставила на ней крест. Это может быть мотивом для мести. Кто-нибудь знает, где он сейчас?

— Мы можем достаточно легко выяснить его местопребывание, — сказала Джоан.

Кинг поморщился.

— В любом случае у Бобби Скотта не было причин прятать пистолет.

— Ладно, — вмешался Паркс, — Скотта, похоже, можно вычеркнуть. А кто такой Денби? Кем он был?

— Руководителем аппарата Клайда Риттера, — пояснила Джоан.

— А известно, что с ним стало потом?

— Мне — нет. — Джоан вопросительно посмотрела на Кинга: — А тебе?

— Я не видел Денби со дня смерти Риттера. Он буквально исчез. Оно и понятно: какая политическая партия стала бы иметь с ним дело после того, как он скомпрометировал себя работой на Риттера?

— Я знаю, что это очень маловероятно в силу полярно противоположных политических взглядов, но могли Денби и Арнольд Рамсей быть знакомы? — поинтересовалась Мишель.

— Это надо проверить, — заметил Паркс.

— Если мы хотим докопаться до истины, нам надо объединить усилия. Думаю, что я могу рассчитывать на пристава и Мишель, а на тебя? — Кинг перевел взгляд на Джоан.

Та скромно улыбнулась:

— Ну конечно! Если все присутствующие четко понимают, что бесплатно я никогда ничего не делаю.

46

Они аккуратно протянули провода и подсоединили их к взрывчатке, минируя несущие опоры. Они работали медленно и методично, поскольку при данных обстоятельствах ошибки были просто недопустимы.

— С беспроводными детонаторами работать гораздо легче, — заметил офицер Симмонс, обращаясь к напарнику. — И нам не пришлось бы тащить на себе столько провода.

На обоих мужчинах были пластиковые каски со встроенными фонарями, работавшими от батареек, поскольку кругом стояла кромешная тьма. Они были глубоко под землей.

— Как и сотовые телефоны против обычных, беспроводные детонаторы гораздо менее надежны, поскольку радиосигнал должен пройти сквозь тысячи тонн бетона, — отозвался человек из «бьюика». — Поэтому делай что говорят.

— Я просто высказываю мнение, — пожал плечами Симмонс.

— Меня не интересует чужое мнение вообще, а твое — в частности. Ты и так достаточно напортачил, а я считал тебя профессионалом.

— Я и есть профессионал.

— Тогда и веди себя подобающе! С меня уже достаточно любителей, которые не в состоянии выполнить простую работу.

В углу стоял мощный переносной генератор, и человек из «бьюика» занялся его налаживанием.

— Вы уверены, что его мощности хватит? — спросил Симмонс. — В смысле, для всего, что нам нужно? Энергии надо много.

— Уверен. В отличие от тебя я всегда знаю, что делаю. — Человек из «бьюика» показал гаечным ключом на большой моток провода. — Протяни его ко всем нужным местам и удостоверься, что все сделано правильно.

— А вы, конечно, потом все за мной перепроверите.

— Конечно.

Симмонс посмотрел на сложную панель управления, установленную в углу комнаты:

— Панель что надо!

— Займись проводом, как было велено, — бросил ему человек из «бьюика».

— Что за праздник без света и звукового оформления, верно?

Они перевезли тяжелые ящики на тачке, распаковали их содержимое и стали аккуратно складывать его в углу просторного помещения.

— Вам удалось отлично все подготовить, — заметил Симмонс.

— Здесь необходима аккуратность. Я не люблю небрежности.

— Мне ли этого не знать!

Поднимая один из контейнеров, Симмонс вдруг сморщился и схватился за бок.

— Что, больно? А все оттого, что надо было просто застрелить Максвел, а не пытаться задушить, — заметил человек из «бьюика». — Неужели тебе не пришло в голову, что агент Секретной службы может быть вооружен?

— Мне нравится вступать со своими жертвами в непосредственный контакт. Это мой стиль.

— Пока ты работаешь на меня, тебе придется поменять свой стиль на мой. Тебе повезло, что пуля прошла по касательной.

— Наверное, вы бы оставили меня там умирать, окажись рана серьезной?

— Нет. Я бы застрелил тебя и положил конец твоим мучениям.

Симмонс долго смотрел на напарника.

— Не сомневаюсь.

— Будь уверен!

— Но пистолет мы все-таки забрали, а это главное.

Человек из «бьюика» вдруг внимательно взглянул Симмонсу в глаза:

— Ты боишься Максвел, верно?

— Я никого не боюсь, и уж тем более женщины.

— Она едва не убила тебя. Ты был на волосок от смерти.

— В следующий раз я так не проколюсь.

— Постарайся. Иначе это дорого тебе обойдется!

47

На следующее утро группа разделилась. Джоан направилась в Филадельфию, чтобы наведаться в адвокатскую контору «Добсон и Тайлер», а также поговорить с сотрудниками Бруно. Паркс тоже уехал, хотя и не сказал остальным, что собирался доложить о происходящем оперативной группе в Вашингтоне.

Прежде чем они расстались, Мишель отозвала Джоан в сторону.

— Ты была в группе, охранявшей Риттера. Что можешь сказать о Скотте?

— Не много. Меня включили в группу позже других, и я плохо его знала. А после убийства нашу группу почти сразу расформировали и дали новые назначения.

— Позже других? Ты сама попросилась? — Мишель не сводила с Джоан глаз.

— Ничто из того, что нам хочется иметь, не достается нам само по себе. Все приходится добывать. — Мишель невольно бросила взгляд на Кинга, беседовавшего с Парксом, и Джоан улыбнулась: — Вижу, ты понимаешь, о чем я. Позволь дать тебе один совет, пока ты работаешь с Шоном. У него потрясающее чутье и природный дар следователя, но временами он слишком импульсивен. Слушай его, но не забывай за ним присматривать.

— Не беспокойся, — ответила Мишель и хотела было уйти, но Джоан ее остановила:

— И еще одно: прикрывая Шона, не забывай и о себе. Я бы не хотела, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Я вижу, как Шону нравится твое общество.

Оставшись одна, она позвонила в офис «Агентства»:

— Мне нужна вся информация по Роберту Скотту, бывшему агенту Секретной службы. Он возглавлял охрану Клайда Риттера в девяносто шестом году, а также Дага Денби, который на тот момент являлся руководителем аппарата Риттера. Причем срочно!

Кинг и Максвел направились в Ричмонд встретиться с Кейт Рамсей, которая вернулась в университет и согласилась на беседу с ними. Центр публичной политики располагался в красивом каменном здании старинной постройки на Франклин-стрит — в самом центре университетского городка.

Кейт Рамсей встретила их в холле и провела в свой кабинет, заполненный книгами, бумагами, плакатами об акциях протеста, а также музыкальными афишами и различной спортивной амуницией.

Глядя на беспорядок в комнате, Кинг шепнул Мишель, что она, наверное, чувствует себя здесь как дома, за что агент пихнула его локтем в бок.

Кейт Рамсей была среднего роста и телосложением походила на бегунью с крепкими и эластичными мышцами. Четыре пары кроссовок в углу подтверждали это наблюдение. Светлые волосы Кейт были собраны в хвост, а одежда представляла собой стандартный набор студентки — потертые джинсы, кроссовки и блузка с короткими рукавами. Она казалась не по годам уверенной в себе и, не смущаясь, откровенно разглядывала их, усевшись за письменный стол.

— Мне звонил Тристан, поэтому можете не утруждать себя байками о документальном фильме про политические убийства.

— Мы все равно в этом не преуспели, — улыбнулась Мишель.

Взгляд Кейт переместился на Кинга, который не знал, как себя вести. Он убил отца этой девушки. Что сказать ей? Что ему очень жаль?

— Вы постарели. Но жили, похоже, неплохо, — сухо произнесла девушка.

— До последнего времени. Так оно и было. Я могу называть тебя Кейт?

— Так меня зовут, Шон.

— Я понимаю, что ситуация очень деликатная…

— Мой отец сам сделал выбор, — резко перебила она. — Он убил человека, которого ты охранял. А вот у тебя выбора не было! — Она глубоко вздохнула. — Мне было четырнадцать, и ты отнял у меня отца. Я не буду лукавить и отрицать, что всей душой ненавидела тебя.

— А сейчас? — спросила Мишель.

Кейт не сводила взгляда с Кинга:

— Сейчас я выросла и на многое смотрю иначе. Ты поступил, как был должен. — Девушка вдруг наклонилась вперед и начала переставлять предметы на столе. Кинг обратил внимание, что она перекладывает карандаш, линейку и другие канцелярские мелочи под прямым углом друг к другу. Ее руки все время двигались, хотя взгляд оставался прикованным к Шону и Мишель. — Тристан сказал, что открылись новые обстоятельства, указывающие, что отец действовал не в одиночку. Какие?

— Мы не можем этого сказать, — ответила Мишель.

— Ловко! Мне вы сказать ничего не можете, но рассчитываете, что я с вами говорить буду!

— Кейт, если в тот день там был кто-то еще, нам очень важно это знать, — произнес Кинг. — Думаю, что тебе это тоже надо.

— Зачем? Все равно это ничего не изменит. Мой отец застрелил Клайда Риттера. В присутствии сотен свидетелей.

— Это правда, — подтвердила Мишель, — но мы считаем, что все гораздо сложнее.

Кейт откинулась на спинку кресла:

— Что конкретно вы от меня хотите?

— Любой информации о событиях, которые могли привести отца к убийству Клайда Риттера.

— Если вы о том, что он однажды пришел домой и объявил, что собирается стать убийцей, то такого не было. Я бы обязательно об этом рассказала еще на следствии.

— В самом деле? — с сомнением произнес Кинг.

— А почему бы нет?

— Речь идет о твоем отце. Доктор Конт говорил, что ты любила его. Поэтому могла и не рассказать.

— Может, и не рассказала бы, — невозмутимо согласилась Кейт, продолжая перекладывать с места на место линейку с карандашом.

— Хорошо, допустим, свои намерения он не озвучивал. А в остальном? Не говорил ли он что-нибудь подозрительное или необычное?

— Чисто внешне мой отец был блестящим и успешным университетским профессором, но внутри оставался непримиримым радикалом, по-прежнему жившим в шестидесятых. Вам бы, наверное, показалось подозрительным многое из того, что он говорил.

— Ладно, давай перейдем к более конкретным вещам. У тебя есть соображения, откуда у него оказался пистолет, из которого он застрелил Риттера?

— Меня спрашивали об этом много лет назад. Я не знала ответа тогда, не знаю и сейчас.

— Хорошо, — вмешалась Мишель. — А как насчет людей, с которыми он общался в период, предшествующий покушению?

— Вообще-то у Арнольда было мало друзей.

Шон с удивлением посмотрел на нее:

— А почему ты называешь отца по имени?

— Я считаю, что могу называть его так, как хочу.

— Значит, друзей у него было мало. А среди них могли быть потенциальные убийцы?

— Трудно сказать, поскольку я не считала таким и Арнольда. Убийцы обычно не разглашают своих намерений, верно?

— Иногда такое случается. Доктор Конт сказал, что твой отец часто приходил к нему и метал громы и молнии по поводу Клайда Риттера и его опасности для страны. А в твоем присутствии он нечто подобное говорил?

Кейт поднялась, подошла к окну, выходившему на Франклин-стрит, долго смотрела на движение машин и велосипедов и разглядывала студентов, сидевших на ступеньках.

— Какая теперь разница? Один убийца, два, три, сто! Что это меняет? — Она повернулась и, скрестив руки на груди, вызывающе посмотрела на гостей.

— Может, и ничего, — кивнул Кинг. — Но мы хотим понять, почему твой отец сделал то, что сделал.

— Он сделал то, что сделал, потому что ненавидел Клайда Риттера и все, к чему тот призывал! — горячо воскликнула она. — И Арнольд никогда не терял надежды раскачать устои этого общества.

Мишель посмотрела на политические плакаты, развешанные по стенам.

— Профессор Конт сказал, что ты подхватила эстафету отца в желании «раскачать устои этого общества».

— Многое из того, что делал отец, было правильно и достойно уважения. И у какого нормального человека Клайд Риттер не вызовет возмущения?

— К сожалению, таких хватает.

— Я прочитала все отчеты и статьи об этом событии. Меня удивляет, что никто не снял о нем фильм. Наверное, наше общество быстро потеряло интерес ко всей этой истории.

— Я вот что хочу сказать, — задушевно произнес Кинг. — Сильная ненависть еще не повод для убийства. Судя по всему, твой отец страстно верил в определенные ценности, но никогда раньше не прибегал к насилию. — Тут Кейт едва заметно вздрогнула. Кинг это заметил, но продолжил свою мысль. — Даже во времена войны во Вьетнаме, когда он был молод и многого не понимал, он не захотел никого убивать. Принимая во внимание данный факт, можно прийти к выводу, что твой отец, уважаемый профессор, мог вполне противодействовать столь ненавистному ему Риттеру, не прибегая к насилию. А к насилию его мог подтолкнуть некий внешний фактор.

— Например? — резко спросила Кейт.

— Например, некто, кого он уважал, мог попросить его составить компанию.

— Но это невозможно! Мой отец был единственным, кто стрелял!

— А что, если тот человек в последний момент просто струсил?

Кейт опустилась в кресло и снова начала перекладывать карандаш и линейку.

— У вас есть доказательства? — тихо спросила она, не поднимая глаз.

— А что, если да? Это освежит твою память? Кто-нибудь приходит на ум?

Кейт хотела что-то сказать, но передумала и покачала головой.

Кинг посмотрел на стоявшую на полке фотографию, подошел к ней и взял в руки. Фотограф запечатлел Кейт с матерью. Снимок относился к более позднему времени, чем тот, который они с Мишель видели в кабинете Конта: здесь Кейт было лет девятнадцать-двадцать. Регина сохранила свою красоту, но глаза выглядели какими-то опустошенными, будто отражали произошедшую в ее жизни трагедию.

— Ты, наверное, скучаешь по своей матери.

— Конечно, скучаю! Что за дурацкий вопрос! — Кейт взяла у него фотографию и поставила на место.

— Насколько я понимаю, твои родители не жили вместе, когда это случилось?

— Да, и что? Многие браки распадаются.

— А почему, по-твоему, распался их брак? — поинтересовалась Мишель.

— Отец был ярым социалистом, а мама — республиканкой. Может, из-за этого.

— Но они таковыми были с самого начала, разве не так? — спросил Кинг.

— Я не знаю. Они редко между собой говорили о политике. В молодости мама была потрясающей актрисой с очень перспективным будущим. Выйдя замуж за отца, она ради него отказалась от своей мечты и разрушила карьеру. Может, она стала жалеть о своем решении. Может, даже считала, что прожила жизнь напрасно. Я действительно не знаю, почему родители разошлись, и, если честно, знать не хочу.

— А почему твоя мать совершила самоубийство? Может быть, из-за смерти Арнольда?

— И чтобы осознать эту утрату, ей понадобились годы!

— Так ты считаешь, что дело в другом?

— Я не думала об этом!

— Я тебе не верю. Бьюсь об заклад, ты думаешь об этом все время, Кейт!

Она поднесла руки к глазам:

— Наша беседа окончена. Уходите!

Оказавшись на улице, Кинг сказал:

— Она что-то знает.

— Да, знает. Вопрос только в том, как из нее это вытянуть.

— Для своего возраста она очень развита, но у нее в голове столько всего перепуталось.

— Интересно, насколько близки Тристан Конт и Кейт? Он очень быстро и подробно сориентировал ее в отношении нас.

— Я тоже себя об этом спрашивал. Но вряд ли между ними какая-нибудь романтическая связь.

— Больше похоже на то, что он заменил ей отца.

— Возможно. А отцы готовы пойти на многое, чтобы защитить своих дочерей.

— И каковы наши дальнейшие действия? — осведомилась Мишель.

— Мы явно выбили Кейт из колеи. Посмотрим, куда это нас приведет.

48

От сотрудников филадельфийской юридической фирмы Джоан узнала немало интересного о семействе Бруно. О Кэтрин Бруно все отзывались плохо.

— Эта леди так высоко задирает нос, что просто удивительно, как она не захлебнется во время дождя, — заметила одна из секретарш.

Джоан удалось расспросить еще одну женщину, которая работала с Бруно во время его прокурорства в Вашингтоне. Она помнила Билла и Милдред Мартина и читала об их смерти.

— Вот уж никогда бы не подумала, что Билла могут убить! Он был очень хорошим человеком. Правда, слишком доверчивым.

Джоан тут же ухватилась за эту фразу:

— Доверчивым даже себе во вред, так ведь?

— Я не люблю выносить сор из избы.

— Мы обе уже взрослые люди и можем себе позволить говорить то, что думаем, — не сдавалась Джоан. — Особенно если это помогает восстановить справедливость.

Женщина тем не менее промолчала.

— Ну а какое у вас сложилось впечатление о служебной деятельности Билла Мартина и Бруно?

— Для своей должности Билл был слишком мягким. Все так считали, хотя в лицо, конечно, ему об этом не говорили. Что касается Бруно, то, на мой взгляд, по своим личным качествам он идеально подходил для работы прокурора.

— Жесткий и бессердечный? Цель оправдывает средства?

Женщина покачала головой:

— Нет, я бы так не сказала. Он был жестким, но я не слышала, чтобы позволял себе лишнее.

— Но я читала, что в те годы у вашингтонского отделения были большие проблемы и разразился скандал.

— Это так. Некоторые прокуроры, как и многие полицейские, действительно переступали черту. Но в то время это было обычной практикой. Во времена акций протеста в конце шестидесятых — начале семидесятых полицейские вместе с прокурорами систематически фабриковали улики, арестовывали за вымышленные преступления, запугивали и шантажировали людей. Это было просто ужасно. Настоящий позор!

— Тем не менее вы говорите, что Бруно не был замешан ни в чем подобном?

— Если и был, то я об этом не слышала.

— А вы знали жену Билла Мартина, Милдред?

— Она была та еще штучка! Всегда хотела жить не по средствам. И терпеть не могла Бруно, это точно!

— То есть вы бы не удивились, узнав, что она поливала Бруно грязью и наговаривала на него?

— Вовсе нет! На нее это похоже. Она хотела, чтобы ее муж проводил жесткую линию на своей службе, тайно надеясь, что это вознесет его — и ее! — на самый верх, туда, где крутятся большие деньги. Но Билл был скроен иначе. В отличие от Бруно, которому Милдред просто завидовала.

Джоан помолчала, осмысливая полученную информацию, и пришла к выводу, что эта женщина говорит правду.

— А вы бы удивились, узнав, что Милдред неким образом замешана в убийстве мужа или исчезновении Бруно?

— Про мужа — удивилась бы точно. Мне кажется, она его любила. А что касается Бруно… — Она пожала плечами. — Вообще-то Милдред была очень мстительной.

— В смысле?

— При случае она могла бы запросто застрелить этого Бруно и даже не поморщиться.

Джоан вернулась на самолете обратно в Виргинию. Когда она садилась в аэропорту в машину, подал сигнал мобильник. Звонили из офиса с ответом на ее запрос о местонахождении Боба Скотта и Дага Денби. Ответ ее просто ошеломил. Могущественное «Агентство» со всеми своими связями и богатыми финансовыми возможностями не смогло обнаружить Боба Скотта. Примерно год назад бывший агент Секретной службы просто исчез с лица земли. Его проследили до Монтаны, где он, судя по всему, жил отшельником. После этого никто о нем ничего не слышал. Скотт развелся много лет назад, детей у него не было, а бывшая жена снова вышла замуж и ничего о нем не знала. «Агентство» обратилось к своим источникам в Секретной службе, но там тоже ничем не смогли помочь. Чеки с переводами пенсии возвращались невостребованными весь последний год.

Дага Денби найти удалось. Он получил крупное наследство и переехал в родной штат Миссисипи, где и наслаждался сельской жизнью зажиточного рантье вдали от политической грязи. Денби явно не походил на человека, сеющего смерть.

Джоан повесила трубку и уже собиралась отъехать, как телефон зазвонил снова. На этот раз на связь вышел Джефферсон Паркс.

— Должен признаться, что у вас в Секретной службе осталось много поклонников. Все наперебой рассказывали, какая вы замечательная. Меня чуть не стошнило.

— Понимаю, такое действие я оказываю на многих мужчин, — засмеялась Джоан.

— Есть успехи?

— Пока нет. Юридическая фирма и избирательный аппарат оказались тупиковыми линиями.

— Что собираетесь делать дальше?

— Пока не знаю. Мне, между прочим, так и не удалось найти Боба Скотта. Примерно год как он просто исчез.

— Ну что ж, хоть мы и плохо финансируемый федеральный правоохранительный орган, работающий по старинке, у нас нет всяких новомодных электронных штучек, как у вас в частном секторе, но я попробую найти этого парня по своим каналам.

— Мы будем очень признательны за любую информацию.

— Но Кинг не верит, что этот парень может быть замешан в убийстве Риттера. Конечно, у Скотта имелся зуб на Кинга за то, что произошло, но причин убивать Риттера и ломать себе карьеру не было. И потом этот пистолет…

— Кстати, Шон говорил, что в саду Лоретты был найден короткоствольный револьвер тридцать восьмого калибра.

— И что?

— Агенты Секретной службы такими не пользуются. Вот почему в случае ошибки само наличие у Скотта при себе оружия не вызвало бы подозрений, но если бы пистолетов оказалось два, причем один из них — короткоствольный револьвер, то это выглядело бы подозрительным.

Паркса это не убедило.

— Но зачем ему два пистолета? Если он планировал убийство Риттера, то мог пристрелить его из своего табельного.

— А что, если другой потенциальный убийца, сообщник Рамсея, струсил и не стал стрелять, а в суматохе сунул револьвер своему тайному информатору Бобу Скотту, рассчитывая, что тот вне подозрений? Тогда Скотт мог занервничать, потому что у него оказалось два пистолета, и спрятать его в чулане, что и видела Лоретта.

— И та занялась шантажом. Ладно, тогда у Скотта был бы мотив рассчитаться с ней. Но смерть Риттера разрушила его карьеру. Зачем он на это пошел?

Джоан вздохнула:

— Что движет поступками людей? Деньги! И то, что он исчез, вовсе не снимает с него подозрений.

— Что еще вы о нем знаете?

— Он пришел в Секретную службу уже после того, как побывал во Вьетнаме. Может, в его прошлом что-то было. Он вообще любил чуть что хвататься за оружие, и не исключено, что в какой-то момент парень просто повредился рассудком. Серьезно этим никто не занимался, поскольку официально пришли к выводу, что Рамсей действовал в одиночку. Мы первые ведем расследование по всем направлениям.

— Давно пора! Я позвоню, если что-нибудь узнаю. Вы будете у Кинга дома?

— Да, или в гостинице «Кедры» по соседству.

— Я с вами свяжусь.

Джоан тронулась в путь, задумавшись.

Она настолько погрузилась в раздумья, что не заметила, как за ней едет машина, водитель которой не спускал с ее авто глаз.

49

Ближе к вечеру Кейт Рамсей переоделась в тренировочный костюм, села в машину и покинула территорию университетского городка. Мишель и Кинг следовали за ее «фольксвагеном», стараясь держаться на расстоянии, и вскоре оказались в Брайен-парке на окраине Ричмонда. Там Кейт вышла из машины, скинула тренировочный костюм и осталась в шортах и футболке с длинными рукавами. Сделав несколько приседаний и наклонов, она побежала.

— Ну вот! — огорчился Кинг. — Она там может с кем-нибудь встретиться, а мы об этом даже не узнаем!

— Отчего же, узнаем! — Мишель перелезла на заднее сиденье внедорожника.

— Что ты делаешь? — спросил Кинг, оборачиваясь.

Она схватила его за плечо и развернула обратно.

— Смотрите вперед, мистер! — Мишель начала раздеваться. — Под задним сиденьем у меня всегда лежит одежда для бега. На случай, если вдруг захочется.

Кинг взглянул в зеркало заднего вида, где появилась сначала одна длинная нога, потом другая. Мелькнули мускулистые икры и точеные бедра.

— Ну да, — пробормотал он и отвернулся, когда Мишель начала стаскивать блузку, — ведь неизвестно, когда «вдруг захочется». — Шон посмотрел в окно и заметил, что уверенно бежавшая Кейт Рамсей вот-вот скроется из виду. — Мишель, лучше поторопись, а то ты ее никогда не догони…

Он не договорил, услышав, как хлопнула дверца машины и Мишель в спортивном топике, шортах и кроссовках помчалась по траве. Кинг с изумлением наблюдал, как легко его напарница нагоняет Кейт.

— Да, черт побери, она настоящий олимпийский чемпион! — покачал он головой.

* * *

Сначала Мишель держалась позади Кейт, чтобы не попасться на глаза, но, убедившись, что девушка просто совершает пробежку, Мишель решила попробовать с ней поговорить.

Когда Мишель догнала Кейт, та взглянула на нее, скривилась и ускорила темп. Мишель не отставала. Кейт рванулась вперед, но оторваться ей не удалось — Мишель без труда держалась рядом. Наконец Кейт сдалась и сбавила темп.

— Что тебе нужно? — спросила она сдавленным голосом.

— Поговорить.

— А где твой друг?

— Из него неважный бегун.

— Я уже рассказала все, что знаю.

— Разве, Кейт? Я просто хочу понять тебя. И помочь.

— Не надо набиваться мне в подруги, ладно? Мы не в дешевом полицейском сериале.

— Ты права — это реальная жизнь, в которой люди погибают или их похищают. Мы пытаемся понять, что, черт возьми, происходит, и положить этому конец. И я думаю, что ты можешь нам помочь.

— Я не могу помочь ни вам, ни кому-либо вообще.

— Мне кажется, ты даже не пыталась.

Кейт остановилась, прерывисто дыша, и, положив руки на бедра, бросила злой взгляд на Мишель.

— Что ты вообще обо мне знаешь? Ты обо мне ничего не знаешь!

— Именно поэтому я здесь — хочу узнать больше, хочу знать все, что ты можешь рассказать.

— Ты не понимаешь! Я постаралась все это оставить в прошлом. Я не хочу ничего переживать заново! — Они снова побежали. — И кроме того, я ничего не знаю!

— Ты не можешь об этом судить. Тебя ведь не просили вспомнить любую мелочь, ответить на все мыслимые и немыслимые вопросы, рассмотреть самые разные возможности.

— Послушай, я стараюсь не думать о прошлом, это понятно?

— Значит, разговора не получилось.

— А ты бы сама разве не так поступила, если бы это был твой отец?

— Я бы точно захотела докопаться до правды, Кейт. Ты с кем-нибудь об этом вообще говорила откровенно? Нет, не говорила. Я здесь, чтобы тебя выслушать. Поверь мне.

Из глаз Кейт покатились слезы, и Мишель положила ей руку на плечо успокаивающим жестом. Они остановились. Мишель подвела Кейт к скамейке, и они сели.

Кейт вытерла глаза и упрямо смотрела в пустоту. Мишель терпеливо ждала.

Наконец девушка начала говорить неуверенным, тихим голосом:

— Я была на уроке алгебры, когда за мной пришли. Я только что разбирала задачу с иксом и игреком, а в следующее мгновение — мой отец во всех «Новостях». Ты знаешь, каково это?

— Будто весь мир вдруг рухнул?

— Да, — тихо подтвердила Кейт.

— А ты разговаривала об этом с матерью?

Девушка досадливо отмахнулась.

— О чем с ней было говорить? Она уже оставила отца. Это было ее решение.

— Ты так считаешь?

— А как еще я могу считать?

— Но почему все-таки их брак распался? Ты наверняка знаешь больше, чем рассказала нам.

— Мой отец здесь был ни при чем, это точно!

— Значит, уйти решила твоя мать и ты вроде как не знаешь почему.

— Я знаю только одно: когда мама ушла, жизнь для отца потеряла всякий смысл. Он боготворил ее. И я бы не удивилась, если бы отец покончил с собой.

— Может, он так и сделал.

Кейт удивленно посмотрела на Мишель:

— И забрал с собой Клайда Риттера?

— Двух зайцев одним ударов.

Кейт на время замолчала, разглядывая свои руки.

— У них все началось как в сказке, — наконец заговорила она. — В колледже отец был активистом. Марши за гражданские права, акции протеста против войны, сидячие забастовки — всего не перечислить. Мать была очень красивой актрисой и превращалась в настоящую звезду. Но они полюбили друг друга. Отец был высоким и привлекательным, намного умнее других. Он выделялся благородством, причем подлинным. В нем имелся стержень. Мою мать окружали только актеры — люди со сцены, в основном очень поверхностные. Отец разительно от них отличался. Он не играл, а был настоящим и не боялся рисковать жизнью, чтобы сделать мир лучше.

— Перед таким мужчиной женщине трудно устоять, — тихо заметила Мишель.

— Я знаю, что мама любила его. То, что я вам рассказала, я узнала от нее и от ее подруг. И я нашла дневники, которые она вела, когда училась в колледже. Они по-настоящему любили друг друга. Но почему они в конце концов расстались, я не знаю. Может, учитывая, какими разными оказались мои родители, они и так прожили вместе дольше, чем можно было рассчитывать. Но если бы мама не ушла, отец, возможно, и не решился бы на такой поступок.

— Кейт, не исключено, что он действовал не один. Мы стараемся выяснить именно это.

— Ну да, у вас ведь появились новые факты, о которых вы не можете говорить, — усмехнулась Кейт.

— Пистолет, — решительно произнесла Мишель. Кейт удивилась, но промолчала. — Мы нашли пистолет, который был спрятан в отеле «Фермаунт» в день убийства Риттера, и считаем, что в зале находился второй убийца, который не стал стрелять.

— Но почему?

— Этого мы не знаем. Может, испугался. Может, они договорились с твоим отцом сделать это вместе, а потом он не выстрелил, чтобы вся вина легла на Арнольда. — Мишель помолчала и тихо добавила: — Не исключено, что это был тот самый человек, который и подбил твоего отца на убийство. А значит, возможно, что ты видела или слышала что-то важное.

Кейт снова опустила глаза на руки.

— К отцу редко кто приходил, и у него было мало настоящих друзей.

— Но тех, кто приходил, ты же видела, — настаивала Мишель.

Кейт молчала так долго, что Мишель уже собралась уходить.

— Это случилось примерно за месяц до убийства Риттера.

Мишель замерла на месте:

— Что именно?

— Тогда, наверное, было часа два ночи — во всяком случае, очень поздно. Я спала, но меня разбудил какой-то шум. Когда я оставалась с отцом, то спала наверху, а сам он мог засидеться допоздна. Сначала я решила, что слышу его голос, но потом поняла, что нет. Я пробралась к лестнице и увидела свет в кабинете. Отец с кем-то разговаривал — вернее, кто-то говорил, а он в основном слушал.

— Это был мужчина?

— Да.

— И что он говорил?

— Я толком не поняла. Я слышала, как упомянули маму. Что-то вроде: «А что подумает Регина?» А отец ответил, что времена изменились и что люди стали другими. А потом этот человек что-то сказал, но я не разобрала.

— Ты его видела?

— Нет. В кабинете была своя дверь на улицу. Наверное, он вышел через нее.

— А что ты еще слышала?

— Ничего. Они стали говорить тише. Наверное, сообразили, что могут меня разбудить. Я хотела спуститься вниз и посмотреть, но испугалась.

— А отец говорил, кто к нему приходил той ночью или вообще что-нибудь об этом?

— Нет. А я побоялась признаться, что подслушивала.

— Это мог быть кто-нибудь из колледжа?

— Нет. Тогда бы я узнала голос. — Она это произнесла так, что Мишель насторожилась, но решила промолчать.

— Ты слышала, чтобы этот мужчина упоминал имя Риттера? Или что-то с ним связанное?

— Нет. Поэтому я не рассказала об этом полиции. Я… я боялась! Отец был мертв, и я не знала, кто в этом еще замешан, потому и не хотела никаких расспросов.

— Итак, незнакомец упомянул имя твоей мамы и ты испугалась, что это может как-то ей навредить.

Кейт посмотрела на нее взглядом, полным боли:

— Люди могут говорить и писать все, что им вздумается. Они запросто могут разрушить чужую жизнь.

Мишель взяла ее за руку.

— Я сделаю все, чтобы разгадать эту тайну и никому не навредить. Обещаю.

Кейт сжала ее руку:

— Не знаю почему, но я тебе верю. Ты правда считаешь, что можешь докопаться до истины после стольких лет?

— Я очень постараюсь.

Когда Мишель поднялась, Кейт сказала:

— Я любила отца. И продолжаю любить. Он был хорошим человеком. Его жизнь не должна была так закончиться. То, что случилось, лишает меня всякой надежды на лучшее.

Мишель послышался в словах Кейт намек на возможное самоубийство, и она снова села и обняла девушку за плечи:

— Послушай! Тебе удалось много пережить и многого добиться, и оснований рассчитывать на лучшее у тебя намного больше, чем у других. Я не просто говорю это — я так действительно считаю, Кейт.

Девушка благодарно улыбнулась сквозь слезы:

— Спасибо.

Мишель трусцой вернулась к машине и забралась в салон. Пока они ехали, она рассказала Шону о разговоре с Кейт.

Кинг с досадой стукнул по рулю:

— Черт! Значит, у профессора действительно кто-то был! И парень, говоривший с ним, может оказаться тем, кто прятал пистолет в чулане.

— Давай попробуем разобраться. Убийц было двое, но только один из них пошел до конца. Это вышло случайно или намеренно? Второй струсил или умышленно подставил Рамсея?

Кинг покачал головой:

— Если умышленно и он не собирался стрелять, то зачем было проносить в отель пистолет?

— Может, они с Рамсеем встретились заранее, и этот второй должен был показать, что все идет по плану и ничего не изменилось. Иначе Рамсей мог заподозрить неладное.

— Что ж, это возможно. Тогда нам надо серьезно присмотреться к прошлому Рамсея и проследить его до самого колледжа. Если этот второй знал Регину Рамсей и Арнольд говорил о переменах, то правильный ответ может находиться в прошлом профессора.

— Как и объяснение того, почему блестящий выпускник Беркли прозябал в захудалом колледже на периферии. — Мишель снова перебралась на заднее сиденье: — Не оборачивайся, я переоденусь.

Кинг сосредоточился на дороге, но слышал шуршание снимаемой и надеваемой одежды.

— Между прочим, ты часто раздеваешься донага в обществе незнакомых мужчин?

— Ты не такой уж и незнакомец, Шон. И я, кстати, польщена.

— Польщена? Чем это?

— Ты подглядывал!

50

Все четверо встретились у Кинга дома ближе к вечеру. Паркс положил на кухонный стол большую коробку с бумагами и посмотрел на Джоан:

— Это наши данные по Бобу Скотту.

— Оперативно! — похвалила она.

— А с кем вы, по-вашему, имеете дело?

— Проверяете Скотта? — покачал головой Кинг. — Я же говорил, что он здесь ни при чем.

— Я хочу проверить все возможности, — заявила Джоан. — Ошибаться может любой из нас.

— К сожалению, наши умники собрали сюда все, что нашли обо всех людях по имени Роберт Скотт, — пояснил Паркс. — Так что многие бумаги не имеют к нашему Скотту никакого отношения. Но что есть, то есть. — Он надел шляпу. — Мне надо возвращаться. Я дам знать, если появятся новости, и надеюсь на взаимность.

После его отъезда они быстро перекусили на заднем дворе, и Джоан рассказала, что удалось узнать о Даге Денби.

— Значит, его можно вычеркнуть, — заметила Мишель.

— Похоже на то.

Кинг выглядел озадаченным:

— Судя по тому, что рассказала женщина из юридической конторы в Филадельфии, Бруно был чист, когда работал прокурором в округе Колумбия.

— Если ей верить. И мне кажется, она говорила правду.

— Получается, что Милдред наговаривала на Бруно.

— А вот в это я поверить могу, — отозвалась Джоан и взглянула на Мишель: — Может быть, ты просмотришь бумаги, привезенные приставом?

— Хорошо. Но поскольку я не знала Скотта лично, это займет у меня много времени. — Мишель встала и ушла на кухню.

Джоан посмотрела на озеро.

— Здесь действительно очень красиво, Шон. Чтобы начать жизнь заново, ты выбрал отличное место.

Кинг допил пиво и откинулся на спинку кресла.

— Не исключено, что мне придется искать другое.

Джоан перевела взгляд на него:

— Будем надеяться, что не придется. Человек не должен начинать все заново больше одного раза в жизни.

— А ты? Ты же сама говорила, что хочешь уйти.

— На какой-нибудь остров с миллионами в кармане? — Она грустно улыбнулась. — Мечты редко сбываются. Особенно в моем возрасте.

— Но если ты найдешь Бруно, то деньги точно получишь!

— Деньги — всего лишь часть моей мечты. — Кинг бросил на нее взгляд, и она быстро отвела глаза. — Ты часто ходишь под парусом?

— Осенью, когда на озере нет катеров и ветер усиливается.

— Сейчас как раз осень. Может, стоит попробовать?

Небо было ясным, и дул приятный бриз. До темноты оставалось не меньше двух часов.

— Что ж, сейчас отличное время! — поднялся с места Шон.

Кинг показал Джоан, как управляться с румпелем. На корме он установил небольшой подвесной мотор, на случай если ветер стихнет. Они выбрались из бухты и дальше уже шли под парусом.

Джоан любовалась горными массивами, окружавшими озеро. Они еще были покрыты яркой зеленью, хотя дыхание осени уже чувствовалось.

— Ты когда-нибудь думал, что после стольких сумасшедших лет сплошных перелетов, гостиниц и бессонных ночей осядешь наконец в таком месте?

Кинг пожал плечами:

— По правде говоря, нет. Я никогда не задумывался о будущем. Я принадлежал к тем, кто живет сегодняшним днем. — Он помолчал и добавил: — А вот сегодня задумываюсь.

— И куда эти мысли заводят тебя?

— Пока никуда — сначала надо закончить наше расследование. Но даже в случае успешного завершения дела так, как прежде, уже не будет, и мне, возможно, придется отсюда уехать.

— Сбежать? На тебя это совсем не похоже, Шон.

— Иногда проще снять палатку и двинуться дальше. От постоянной борьбы устаешь, Джоан. — Он сел рядом с ней и взялся за румпель. — Ветер меняется. Надо изменить курс. Парус переложится на другую сторону — я скажу, когда пригнуться. — После совершения маневра он снова передал ей румпель, но оставался рядом. На ней был брючный костюм, но она скинула туфли и закатала брюки до колен. Ступни были маленькими, а ногти покрашены красным лаком. — Восемь лет назад ты предпочитала бордовый лак для ногтей, верно?

Она засмеялась:

— Я польщена, что ты помнишь.

— Бордовый лак для ногтей номер триста пятьдесят семь.

— Ну же, признайся, впечатление было неотразимым!

Вместо ответа он отвернулся и стал смотреть на воду.

Несколько минут они молчали: Джоан явно нервничала, а Кинг избегал ее взгляда.

— Ты когда-нибудь думал жениться на мне? — вдруг спросила она.

Шон удивленно посмотрел на нее:

— Я тогда был женат, Джоан.

— Я знаю. Но вы уже не были вместе, и ваш брак фактически распался.

Он опустил глаза:

— Да, я знал, что мой брак распался, но не был уверен, что хочу повторить попытку. Мне кажется, я никогда всерьез не верил в возможность удачного брака между двумя агентами Секретной службы. Их жизнь — сплошное сумасшествие!

— А я думала о том, чтобы попросить тебя.

— Попросить о чем?

— Жениться на мне.

— Ты меня поражаешь! Ты хотела меня попросить жениться на тебе?

— А что, где-то записано, что просить об этом может только мужчина? Я серьезно, Шон. Я была в тебя влюблена. Так сильно, что просыпалась ночами от ужаса, что могут потерять тебя, что вы с женой снова окажетесь вместе.

— Я не знал этого, — тихо ответил он.

— А что ты чувствовал ко мне? Именно чувствовал?

Он смутился.

— Честно? Я не мог поверить, что ты меня к себе допустила. Ты была на недосягаемой высоте — и как личность, и как профессионал.

— Так кем я была? Трофеем, который можно повесить на стенку?

— Нет. Я считал, что трофеем был я.

— Я не спала с кем попало, Шон. Ты сам знаешь мою репутацию.

— Да, у тебя была репутация железной леди. Я не знал ни одного агента, который бы тебя не боялся. Тебя опасались даже самые крутые парни.

Джоан опустила глаза:

— Ты разве не знал, что королевы студенческих балов могут быть очень одинокими? Когда я пришла в Секретную службу, женщины там еще были в диковинку. Чтобы пробиться, мне требовалось проявить больше мужских качеств, чем самим мужчинам. Двигаясь наверх, мне приходилось самой устанавливать правила. Сейчас все немного иначе, но тогда у меня не было выбора.

Он дотронулся до ее щеки и повернул лицом к себе.

— Так почему ты этого не сделала?

— Не сделала чего?

— Не попросила меня жениться?

— Я собиралась, но потом кое-что случилось.

— Что?

— Убийство Клайда Риттера.

Теперь Кинг отвернулся:

— Товар оказался с гнильцой?

Она положила ему руку на локоть:

— Думаю, ты меня действительно плохо знаешь. Все было намного сложнее.

Он поднял на нее глаза:

— Ты о чем?

Кинг никогда не видел, чтобы Джоан так нервничала. Если не считать того утра, когда в десять тридцать две застрелили Риттера.

Она медленно сунула руку в карман и вытащила листок бумаги.

Кинг развернул и прочитал.

«Прошлая ночь была потрясающей! А теперь удиви меня каким-нибудь сюрпризом. Сделай это в лифте. Около 10.30. С любовью, Шон».

Записка была на почтовой бумаге отеля «Фермаунт».

Кинг поднял глаза — Джоан не отрываясь смотрела на него.

— Откуда это взялось?

— Ее сунули под дверь моего номера в девять утра того дня в отеле «Фермаунт».

Он непонимающе посмотрел на нее:

— Когда убили Риттера?

Она кивнула.

— И ты думала, что это написал я?

Она снова кивнула.

— И все эти годы ты думала, что я причастен к его смерти?

— Шон, ты должен понять. Я не знала, что думать.

— И ты никому не сказала?

Она покачала головой.

— Как и ты не сказал, что видел меня в лифте. Ты думал, что я тоже замешана в этом убийстве, так ведь?

Кинг облизнул губы и отвернулся, стараясь взять себя в руки:

— Нас обоих поимели!

— Я видела записку, которую прикрепили к телу, найденному у тебя дома. Она ясно указывала на человека, стоявшего за убийством. Как только я ее прочитала, то сразу поняла, что нас обоих использовали. Тот, кто просунул записку под дверь номера, стравил нас и обеспечил наше молчание. Но по разным причинам. Я не могла сказать правду, потому что тогда пришлось бы рассказать, что я делала в лифте, и распрощаться с карьерой. Мной двигал эгоизм. А ты молчал по другой причине. — Она взяла его за локоть. — Скажи, Шон, почему ты так поступил? Ты наверняка подозревал, что меня подкупили, чтобы я тебя отвлекла. И взял всю вину на себя. Ты мог рассказать, что увидел меня в лифте. Почему ты этого не сделал? — Джоан глубоко вздохнула. — Я должна знать!

Звонок телефона заставил обоих вздрогнуть.

Кинг взял трубку: это была Мишель.

— Звонила Кейт Рамсей. У нее для нас есть важная информация, но она хочет сообщить ее лично. Кейт встретит нас на полпути, в Шарлотсвилле.

— Хорошо, мы возвращаемся.

Шон отключил телефон, взялся за румпель и развернул яхту. На Джоан он не смотрел, а она впервые в жизни не знала, что сказать.

51

Они встретились с Кейт Рамсей в кофейне торгового центра Шарлотсвилла. Взяли по большой чашке кофе и устроились за столиком в дальнем углу, хотя в такое позднее время посетителей и так было мало.

Глаза Кейт опухли, и она держалась сдержанно и даже почтительно, нервно сжимая кофейную чашку и опустив глаза. Увидев, что Кинг пододвинул ей пару соломинок, девушка удивленно на него взглянула.

— Это тебе, чтобы выкладывать прямые углы. Тебя же такое занятие успокаивает? — мягко улыбнулся он.

Выражение лица у Кейт смягчилось, и она взяла соломинки:

— У меня такая привычка с раннего детства. Но это ведь лучше, чем курить.

— Ты хотела сообщить нам что-то важное, — напомнила Мишель.

Кейт огляделась. Ближе всех к ним сидел, по-видимому, студент, который что-то читал и делал заметки, явно стараясь нагнать упущенное.

Девушка понизила голос:

— Это о встрече отца той ночью, о которой я рассказывала Мишель. Тогда я услышала еще кое-что. Но мне могло и показаться… В общем, я не уверена…

— И что это было? — не дождался продолжения Кинг.

— Имя. Имя, которое я знала.

— Так почему же ты в прошлый раз его не назвала? — удивилась Мишель.

— Потому что мне не верилось, что я расслышала правильно. И я не хотела, чтобы у человека, имя которого было названо, случились неприятности.

— Так что все-таки за имя? — не скрывал нетерпения Шон.

Она сделала глубокий вдох, будто собираясь с силами. Кинг обратил внимание, что девушка вяжет на соломинках узлы.

— Я слышала, как незнакомец произнес имя Тристана Конта.

Мишель и Кинг многозначительно переглянулись.

— Значит, ты вполне уверена, что слышала имя Тристана Конта? — уточнила Максвел.

— Да, не на сто процентов, но чье же тогда еще? На Джона Смита было явно непохоже, а на Тристана Конта — да.

— И как твой отец отреагировал на имя?

— Я плохо слышала. Но он сказал, что это было рискованно, очень рискованно. Для них обоих.

— Значит, другой человек не был Тристаном Контом, — заключил Кинг. — Это очевидно. Но говорили они о нем. — И он дотронулся до плеча Кейт. — Расскажи нам об отношениях между отцом и Контом.

— Они были друзьями и коллегами.

— Они знали друг друга до работы в колледже?

— Вряд ли. Если и знали, то никогда об этом не упоминали. Вообще-то странно.

— Что именно? — не понял Кинг.

— Мне иногда казалось, что Тристан знал маму лучше отца. Будто они встречались раньше.

— А мама никогда об этом не говорила?

— Нет. Тристан приехал в Аттикус после моих родителей. Он был холостяком и ни с кем толком не встречался. Родители к нему относились очень хорошо. Мне кажется, мама жалела его. Она могла даже что-нибудь для него испечь и отвезти ему домой. Они дружили по-настоящему. Для меня он был как родной дядя.

— Кейт, ты думаешь, что у твоей мамы и Тристана… — медленно начала Мишель, стараясь подобрать правильные слова.

— Нет, они просто дружили! Я, конечно, была еще маленькой, но точно бы догадалась, если бы между ними возник роман.

Кинга это не убедило:

— Тот человек, что встречался с твоим отцом, упоминал твою мать, Регину?

— Да. Возможно, он знал… Послушайте, я не верю, что Тристан был в этом замешан! Он не из тех, кто способен бегать с оружием и замышлять убийство. Конечно, Тристан уступал отцу по уму и положению в научном мире, но он был хорошим преподавателем.

Кинг кивнул:

— Верно, Конт уступал твоему отцу по уму и не защищал докторскую диссертацию в Беркли, но оба оказались в одном и том же колледже. Ты знаешь почему?

— Не понимаю, что вы имеете в виду.

В голосе девушки Кейт почувствовал вызов.

— Почему твой отец не преподавал, скажем, в Йельском университете или в Гарварде? Даже если не принимать во внимание его успехи в Беркли, он написал четыре книги, которые, как мне говорили, входят в десятку лучших по этой тематике. Он был серьезным ученым, настоящим тяжеловесом в своей области.

— Может, он просто захотел работать в маленьком колледже, — не сдавалась Кейт.

— Или в его прошлом было нечто такое, что закрывало ему доступ в высшую академическую лигу.

— Не думаю. Иначе бы все об этом знали.

— Совсем не обязательно, особенно если эти сведения оказались изъяты из официальных данных, но определенные люди в очень замкнутом научном сообществе были в курсе. И они его не пускали в свой круг. Поэтому твой отец и оказался в Аттикусе, который был до смерти рад заполучить его даже с таким багажом.

— Как думаешь, что это мог быть за багаж? — спросила Мишель Кейт.

Та не ответила.

— Послушай, — продолжал уговаривать девушку Кинг, — мы вовсе не хотим очернить твоего отца. Пусть покоится с миром. Но если некто подбил его на убийство Риттера, я не понимаю, почему этот человек должен избежать наказания. Чем больше информации ты нам дашь, тем больше у нас шансов найти этого мерзавца. Если я прав, то он знал Арнольда Рамсая задолго до разговора и мог быть в курсе событий, которые закрыли талантливому ученому дверь в ведущие университеты мира.

— Кейт, ты наша единственная надежда, — поддержала усилия партнера Мишель. — Если не расскажешь нам все, что знаешь, докопаться до правды будет очень трудно. А мне кажется, ты хочешь знать правду, иначе бы не стала нам звонить.

Девушка обреченно вздохнула:

— Ладно, незадолго до того как застрелиться, мама кое-что сказала.

— Что именно, Кейт? — мягко спросила Мишель.

— Она сказала, что однажды во время демонстрации — кажется, против войны во Вьетнаме — отца арестовали.

— За что? За нарушение общественного порядка или что-то вроде этого?

— Нет. За убийство.

Кинг подался вперед.

— Кого и когда, Кейт? Постарайся вспомнить!

— Она просто это сказала, да и то не очень вразумительно. К тому времени она уже много пила. — Девушка достала бумажную салфетку и поднесла к глазам.

— Я знаю, как тебе трудно, Кейт, но все же помоги нам выяснить правду.

— Насколько я могла понять, это был полицейский. Его убили во время вышедшей из-под контроля акции протеста против войны. По-моему, где-то в Лос-Анджелесе. Отца арестовали по подозрению в убийстве. Все говорило против него, а потом что-то случилось. Мама сказала, что вмешались какие-то адвокаты, и все обвинения были сняты. И еще мама сказала, что полицейские сфабриковали улики. Что они просто искали козла отпущения и выбрали на эту роль отца. В его невиновности мама не сомневалась.

— Но об этом обязательно должны были писать газеты или ходить какие-то слухи, — заметила Мишель.

— Я не знаю насчет газет, но на карьере отца этот инцидент поставил крест. Я проверила то, что рассказала мама, и ее слова подтвердились. Отцу разрешили защитить диссертацию в Беркли, но очень неохотно. Наверное, только потому, что диссертация уже была готова. Однако в академических кругах обо всем этом стало известно, и везде, куда бы он ни обращался после защиты по поводу работы, ему отказывали. Родители долгое время с трудом сводили концы с концами, пока наконец отец не получил место в Аттикусе. Ну а потом он написал несколько книг, которые были очень хорошо приняты научным сообществом. Но я думаю, что к тому времени отец так ожесточился, что, даже если бы ему и предложили место в престижном университете, он бы отказался и остался в Аттикусе. Отец помнил добро, а в трудную минуту Аттикус от него не отвернулся и дал ему шанс.

— А ты знаешь, на что жили родители, пока отец не устроился в колледж? Твоя мама работала?

— Скорее подрабатывала, постоянной работы у нее не было. Кроме того, она помогала отцу собирать материал для его книг, но за это, понятно, денег никто не платил. Я не знаю, как им удавалось выживать. — Она потерла глаза. — А к чему эти вопросы?

— Интересно знать, кто платил адвокатам, защищавшим твоего отца, — ответил Кинг. — Может быть, твои дедушка и бабушка? У его семьи были деньги?

Кейт выглядела озадаченной:

— Нет. Отец вырос на молочной ферме в Висконсине, а мама родилась во Флориде. У их родителей не было денег.

— Тогда почему адвокаты взялись защищать твоего отца? И не помогал ли твоим родителям кто-нибудь деньгами в трудные годы?

— Допускаю, что это возможно, но точно не знаю.

Мишель посмотрела на Кинга:

— Ты считаешь, что человек, говоривший с Рамсеем в кабинете той ночью, мог быть причастен к инциденту в Лос-Анджелесе?

— Подумай сама. В Лос-Анджелесе погибает полицейский, и в убийстве обвиняют Рамсея. А что, если он был не один? Что, если к инциденту оказался причастен человек с большими связями? Это объясняет, откуда взялись адвокаты. Я знаю адвокатов: бесплатно они не работают.

Мишель кивнула.

— И этот человек, апеллируя к былой борьбе Рамсея против властей, пытался убедить его взяться за оружие и вновь вступить в битву.

— Господи, для меня это уже слишком! — воскликнула Кейт, чуть не плача. — Мой отец был выдающимся ученым. Он мог преподавать в Гарварде, Йеле или Беркли. А потом полиция сфабриковала дело, и вся его жизнь покатилась под откос. Неудивительно, что он боролся с властями.

— Да, с твоим отцом поступили несправедливо, Кейт, — мягко произнес Кинг. — Ты, кажется, говорила, что была на уроке алгебры, когда случалось трагедия?

Она кивнула:

— Я вышла в коридор, а там были мама и Тристан. Я сразу поняла, что произошло несчастье.

— Тристан Конт был тогда с твоей матерью? Но почему? — поразился Кинг.

— Мама узнала обо всем от него. Он не говорил вам?

— Нет, не говорил, — подтвердила Мишель.

— А как он мог узнать обо всем раньше матери? — пытался понять Кинг.

Кейт озадаченно на него посмотрела:

— Я не знаю. Я думала, что по телевизору.

— А во сколько они оказались в школе и вызвали тебя с урока?

— Во сколько? Я… я не знаю. Это было так давно.

— Подумай, Кейт. Это очень важно.

Она с минуту помолчала и потом ответила:

— Это случилось утром, я помню, что до ленча было еще долго. Наверное, в одиннадцать или около того.

— Риттер был убит в десять тридцать две. За полчаса по телевизору никак не могли сообщить о подробностях случившегося, в том числе и назвать имя убийцы.

— И Конту еще надо было заехать за твоей матерью, — напомнила Мишель.

— Она жила недалеко от школы. Вы должны понять, что Аттикус расположен неподалеку от Боулингтона, всего полчаса езды, а мама жила по дороге.

Мишель и Кинг обменялись встревоженными взглядами.

— Это просто невозможно! — сказала она.

— Что именно? Вы о чем? — не поняла Кейт.

Шон, не отвечая, поднялся.

— Вы куда? — удивилась девушка.

— Хотим нанести визит доктору Конту, — ответил Кинг. — Он очень многое от нас утаил.

— Если он не сообщил вам, что заезжал в школу в тот день, так это потому, что не хотел рассказывать о своих отношениях с мамой.

Кинг остановился:

— «О своих отношениях с мамой»?

— Перед ее самоубийством они встречались.

— Встречались? Но ты же сама говорила, что мама любила отца.

— Но к тому времени Арнольд уже семь лет как умер. А дружба между Тристаном и мамой переросла в нечто большее.

— В нечто большее? Во что именно? — не унимался Кинг.

— Они должны были пожениться.

52

Когда Кейт позвонила Мишель, та успела разобрать только половину бумаг по Бобу Скотту. Поскольку было ясно, что Максвел не сможет в ближайшее время продолжить свою работу, Джоан забрала коробку с документами в гостиницу и стала просматривать вторую половину. Тем более что после разговора с Кингом на озере ей надо было чем-то себя занять, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей.

Она внимательно изучала каждый листок и, только убедившись, что речь шла о другом Бобе Скотте, откладывала в сторону. Через пару часов Джоан позвонила в сервисную службу и заказала бутерброды и кофе.

Ближе к концу коробки попались бумаги, которые вызвали у нее особый интерес, и она разложила их на кровати. Это был ордер на арест некоего Роберта Скотта, который проживает в каком-то неизвестном Джоан городе в штате Теннесси. Насколько она поняла, этот Скотт обвинялся в незаконном хранении оружия, на которое у него не имелось разрешения. Являлся ли он тем самым Бобом Скоттом из Секретной службы, из этих документов понять было нельзя, но она отлично помнила, что старший их группы отличался особой страстью к огнестрельному оружию.

Чем дольше Джоан читала, тем интереснее становилось. Для ареста Скотта привлекли Службу судебных исполнителей, как это часто практиковалось, если ордер выписывался от имени Бюро по контролю за исполнением законов об алкогольных напитках, табачных изделиях и огнестрельном оружии. Наверное, поэтому Парксу и удалось достать данные бумаги.

Джоан вновь задумалась о возможной связи между похищением Бруно и убийством Риттера. Эта связь прослеживалась в похожих убийствах Лоретты Болдуин и Милдред Мартин. Но как столь разные преступления могли осуществляться теми же самыми людьми? Какой здесь мог быть общий знаменатель? Эта загадка сводила ее с ума, а ответ мог лежать на поверхности, просто она его не видела.

Зазвонил телефон. Это был Паркс.

— Где вы сейчас?

— В гостинице «Кедры». Я разбирала бумаги, которые вы принесли, и наткнулась на нечто интересное. — Она рассказала ему об ордере на арест.

— А этого парня удалось арестовать?

— Судя по всему, нет, иначе это было бы отражено в бумагах.

— Если ордер на арест за незаконное хранение оружия выписывали на нашего Скотта, он запросто может быть тем сумасшедшим, который стоит за всеми этими преступлениями.

— Я просто не могу себе представить, как может этот Боб быть связан со всеми нашими делами.

— Я тоже, — устало признал он. — А где Кинг с Максвел?

— Они поехали на встречу с Кейт Рамсей. Она позвонила и сказала, что у нее есть информация. Они встречаются в Шарлотсвилле.

— Если ее отец действовал не в одиночку, то парень, которого она слышала ночью, может быть Бобом Скоттом. Он был бы идеальным информатором для организаторов покушения. Что называется, троянским конем.

— А как быть с тем, что я отыскала?

— Я направлю пару ребят все проверить. Отличная работа, Джоан. Может, вы и в самом деле так хороши, как все говорят.

— Вообще-то, пристав, я намного лучше.

Отключив телефон, она вдруг подпрыгнула, будто ее ударило током.

— Боже мой! — воскликнула Джоан, глядя на телефон. — Этого просто не может быть! — И она медленно произнесла: — Троянский конь!

В дверь постучали. Она открыла и увидела официантку с подносом.

— Сюда можно поставить, мэм?

— Да, — рассеянно ответила Джоан, продолжая лихорадочно размышлять о своем открытии.

— Вам налить кофе?

— Не надо, спасибо. — Она подписала счет и отвернулась.

Джоан собиралась позвонить, но тут же получила удар и потеряла сознание, не успев даже вскрикнуть. Над ее телом стояла молодая женщина. Таша нагнулась и принялась за работу.

53

Кинг и Мишель добрались до колледжа Аттикус уже совсем поздно. Здание, в котором располагался кабинет Тристана Конта, было заперто на ночь. Мишель направилась в административный корпус и убедила дежурившего там молодого стажера дать им домашний адрес профессора.

Как и другие преподаватели, он жил примерно в миле от университетского кампуса, в одном из кирпичных домов, окруженных деревьями. Кинг заглушил двигатель у обочины: возле дома машины не было, а свет в окнах не горел. Они подошли ко входу и постучались, но никто не ответил. Обошли дом — на заднем дворе тоже никого не было.

— Конт, должно быть, находился в отеле «Фермаунт», когда убили Риттера, — предположила Мишель. — Или же ему сразу позвонили и рассказали о случившемся. Других объяснений просто нет.

— Мы спросим его. Но если он там находился, то должен был покинуть гостиницу немедленно, пока ее не успела оцепить полиция. Иначе он бы не добрался до Регины так быстро.

— Думаешь, он признается, что был в отеле?

— Во всяком случае, я собираюсь об этом у него спросить. Как и о Регине Рамсей.

— Странно, что он сам не сказал нам о предстоявшей свадьбе.

— Значит, не хотел, чтобы мы об этом знали. Что вызывает еще большие подозрения. — Шон взглянул на Мишель. — Ты вооружена?

— Оружие и удостоверение — полный набор.

— Интересно, здесь принято запирать двери на ночь?

— Бог с тобой, Шон! Уж не собираешься ли ты их взломать?

— Зачем же, если они не заперты на замки?

— Ты серьезно? В каком, интересно, университете так преподают право? Ты хочешь совершить незаконное проникновение в чужой дом, да еще ночью?

— Я просто думаю, что в отсутствие Конта было бы неплохо осмотреть его жилье.

— Но он может быть дома и просто спать. Или может вернуться и застать нас внутри.

— Не нас, а только меня. Ты действующий сотрудник правоохранительных органов, который давал присягу.

— А ты член коллегии адвокатов. И значит, являешься блюстителем закона.

— Да, но адвокаты всегда найдут какую-нибудь юридическую зацепку, чтобы обойти закон. Это наш хлеб, или ты не смотришь телевизор?

Кинг вернулся к машине и достал фонарь. Когда он подошел к Мишель, та схватила его за руку:

— Шон, это безумие! А что, если увидит сосед и вызовет полицию?

— Тогда мы скажем, что нам послышалась, как кто-то зовет на помощь.

— И кто этому поверит?

Кинг уже взялся на ручку задней двери и попробовал открыть:

— Черт!

Мишель с облегчением выдохнула:

— Заперто? Слава Богу!

И тут Шон с хитрой улыбкой распахнул дверь:

— Шутка! Я буквально на минуту. Смотри в оба!

— Шон, пожалуйста…

Он скользнул внутрь, не дав ей договорить. Мишель принялась расхаживать возле двери, сунув руки в карманы и напустив на себя беззаботный вид, хотя внутри у нее все дрожало от напряжения и тревоги. Она попыталась даже насвистывать, но не сумела — от волнения у нее пересохли губы.

— Черт бы тебя побрал, Шон Кинг! — только и смогла пробормотать она.

Шон оказался на кухне. Посветив фонарем, он увидел, что помещение было маленьким и, видимо, редко использовалось. Значит, Конт предпочитал питаться вне дома.

Кинг прошел в гостиную, обставленную очень просто. В ней царил порядок. Вдоль стен стояли книжные шкафы с традиционным набором томов Гете, Фрэнсиса Бэкона, Джона Локка и вечно актуального Макиавелли.

Судя по всему, работал Конт не в гостиной, а в отдельном кабинете, который гораздо лучше характеризовал его как личность. На письменном столе лежали в совершенном беспорядке книги и бумаги; одежда на диване были свалена в кучу, пол явно давно не мыли. Стоял стойкий запах табачного дыма, и Кинг заметил на полу пепельницу, полную окурков.

На стенах висели книжные полки, прогнувшиеся под тяжестью книг. Кинг сомневался, что за ними может что-нибудь прятаться, но для очистки совести вынул пару томов. Ничего не обнаружив, он осмотрел стол и выдвинул из него ящики, однако тайников в них не оказалось. На глаза Шону попался ежедневник, но, полистав его, он не нашел здесь какой-либо интересной информации.

Конт говорил, что работал над книгой, и, судя по его кабинету, не кривил душой: повсюду были разбросаны заметки, наброски, газетные вырезки. Аккуратность явно не входила в список добродетелей профессора, и Кинг при виде такого беспорядка испытывал настоящее отвращение. Он не выдержал бы в этом помещении и десяти минут, хотя в молодости его квартира выглядела еще хуже. Но в отличие от Конта такой период в его жизни остался в далеком прошлом.

Кинг подумал, не стоит ли пригласить Мишель, чтобы она, оказавшись в знакомой обстановке, приободрилась и почувствовала себя лучше, но все же решил этого не делать.

Он поднялся на второй этаж. Там было две спальни, но пользовались явно только одной. Это помещение выглядело опрятнее: вещи аккуратно сложены в небольшом шкафу, а ботинки стояли в галошнице из кедра. Кинг заглянул под кровать, но обнаружил там только клубы пыли. В ванной на полу валялось влажное полотенце, а на полке стояли кое-какие туалетные принадлежности.

Он прошел в другую спальню, явно гостевую. Здесь тоже имелась отдельная ванная, но в ней не было ни полотенец, ни прочих туалетных аксессуаров. На одной из стен висела полка с фотографиями. На всех был запечатлен Конт с разными людьми, которых Кинг не знал, и только на последнем снимке увидел знакомое лицо.

Тут снизу раздался голос, заставивший его вздрогнуть:

— Шон, спускайся! Конт вернулся.

Он выглянул в окно и увидел, как к крыльцу подъезжает большая машина. Кинг выключил фонарь, сунул фотографию в карман и быстро, но осторожно спустился вниз на кухню, где его нетерпеливо ждала Мишель. Они вместе вышли через заднюю дверь, дождались, пока Конт войдет в дом, и постучали в переднюю дверь.

Профессор, увидев, кто к нему пришел, изменился в лице и бросил подозрительный взгляд за их спины:

— Это ваш «лексус» стоит там?

Кинг кивнул.

— Я никого в нем не видел, когда проезжал. И когда подходил — тоже.

— Я прилег на заднем сиденье подремать, пока вас нет, а Мишель ходила к соседям спросить, не знают ли они, когда вы вернетесь.

Конт явно не поверил этому объяснению, но пустил их в дом и провел в гостиную.

— Так вы разговаривали с Кейт?

— Да, и она сообщила, что вы о нас уже все рассказали.

— А вы ожидали чего-то другого?

— Не сомневаюсь, что вы очень близки.

Конт не мигая смотрел на Кинга:

— Она была дочерью моего коллеги и моей студенткой. Если вы намекаете на что-то другое, то напрасно.

— Поскольку вы собирались жениться на ее матери, то стали бы ей отчимом, а мы даже не знали, что вы встречались с Региной.

Конту явно было не по себе:

— А почему вы должны об этом знать? Моя личная жизнь вас не касается! А теперь прошу извинить, у меня много дел.

— Да, вы работаете над книгой. Кстати, о чем она?

— Вас интересует политология, мистер Кинг?

— Меня интересуют многие вещи.

— Что ж, если угодно, в моей книге исследуются поведенческие модели избирателей на Юге, начиная от Второй мировой войны и до наших дней, а также их влияние на исход национальных выборов. Моя теория заключается в том, что сегодня Юг уже не тот, что был раньше. Теперь неоднородный электорат составляют многочисленные слои иммигрантов, приток которых особенно возрос в прошлом веке. Я вовсе не утверждаю, что теперь это бастион либерализма или даже радикальных взглядов, но Юг, описанный в романах «Унесенные ветром» и «Убить пересмешника», теперь таковым не является. Более того, выходцы из Ближнего Востока сейчас самая быстрорастущая часть населения штата Джорджия.

— Наверное, наблюдать, как уживаются индусы и мусульмане с коренными южанами и баптистами, — захватывающе зрелище, — заметила Мишель.

— Хорошо сказано! Вы не возражаете, если я назову одну из глав моей книги «Коренные южане и баптисты»?

— Пожалуйста. А до приезда в Аттикус вы были знакомы с Рамсеями?

— Нет. Арнольд Рамсей приехал сюда на два года раньше меня. До этого я преподавал в одном из колледжей штата Кентукки.

— Когда я сказала «Рамсеев», то имела в виду и Арнольда, и Регину.

— Ответ от этого не меняется. До приезда сюда я не был знаком ни с кем из них. А что, Кейт говорила иначе?

— Нет, — быстро ответила Мишель. — Но она подтвердила, что вы с ее матерью были хорошими друзьями.

— Они оба, и Регина, и Арнольд, являлись моими хорошими друзьями. Думаю, что Регина считала меня закоренелым холостяком и старалась, чтобы с ними я чувствовал себя как дома. Она была замечательной женщиной. Вела занятия по драматическому искусству в колледже и даже иногда играла в любительских постановках. Потрясающая актриса, по-другому и не скажешь. Я слышал, как Арнольд отзывался о ее таланте, когда они были молоды, но считал, что он преувеличивает. Но когда увидел ее на сцене, то буквально потерял дар речи. Регина была не только талантливой, но и очень доброй и отзывчивой. Ее все любили.

— Я верю вам, — сказал Кинг. — После смерти Арнольда вы оба…

— Все было не так, — не дал ему договорить Конт. — Мы начали встречаться лишь через несколько лет после смерти Арнольда.

— И даже собирались пожениться?

— Я сделал предложение, и она его приняла, — ответил он холодно.

— А потом умерла?

Лицо Конта исказилось от боли:

— Да.

— Совершила самоубийство?

— Таково официальное заключение.

— А вы сами так не думаете? — быстро спросила Мишель.

— Она была счастлива. Она приняла мое предложение руки и сердца. Надеюсь, вы не посчитаете меня слишком самонадеянным, но я сомневаюсь, что до самоубийства ее довела перспектива предстоящего брака.

— Значит, вы считаете, что ее убили?

— Это у вас надо спросить! — повысил голос Конт. — Это вы ведете расследование! Вы выясняете! Я в этом не специалист!

— А как восприняла Кейт известие о предстоящей свадьбе?

— Нормально! Она любила отца и хорошо ко мне относилась. Кейт знала, что я не собираюсь его заменять. Я искренне верю, что она хотела видеть свою мать счастливой.

— Вы участвовали в маршах протеста против войны во Вьетнаме? — вдруг осведомился Кинг.

Конт не удивился этой неожиданной смене темы разговора.

— Да, как и многие миллионы американцев.

— А в Калифорнии?

— К чему все эти вопросы?

— Что вы скажете, если узнаете, что к Арнольду Рамсею приходил человек, пытавшийся заручиться его помощью в убийстве Клайда Риттера, и что этот человек упоминал ваше имя?

Конт бросил на Шона холодный взгляд:

— Я скажу, что ваш источник серьезно ошибается. Но даже если это и правда, я не могу помешать другим людям упоминать мое имя.

— Резонно. Вы верите, что Арнольд Рамсей действовал в одиночку?

— Пока у меня нет оснований считать иначе.

— По всем признакам, он не был сторонником насилия и все же отважился на убийство!

Конт пожал плечами:

— Кто знает, что происходит у людей в голове?

— Арнольд Рамсей был замешан в очень серьезных акциях протеста в молодости. Не исключено, что одна из них закончилась насильственной смертью.

Конт удивленно поднял глаза:

— О чем вы говорите?

Кинг рассказал ему историю, поведанную Кейт, с единственной целью посмотреть на его реакцию, которая, однако, внешне никак не проявилась.

— И еще одно. В то утро, когда убили Риттера, вы поехали в отель «Фермаунт» один или с Рамсеем?

Лицо Конта оставалось безмятежным:

— Вы хотите сказать, что в то утро я был в отеле?

— А вы хотите сказать, что не были?

Конт ответил не сразу:

— Хорошо, я там был. Как и сотни других людей. И что из того?

— А то, что это второй важный факт, о котором вы умолчали, как и о намечавшейся свадьбе с Региной Рамсей.

— Я не вижу необходимости говорить с вами обо всем на свете. Но я отвечу на ваш вопрос — в отель я приехал один.

— И вы, похоже, бросились из зала в ту самую секунду, когда выстрелил Рамсей, иначе вы не смогли бы заехать за Региной и забрать Кейт с середины урока алгебры.

Конт продолжал смотреть на них с каменным выражением лица, но на его лбу заблестели капли пота.

— По залу начали метаться толпы людей. Я испугался, как и все вокруг. Я видел, что случилось и помчался к Регине. Мне не хотелось, чтобы они с Кейт узнали об этой трагедии из теленовостей. Это было проявлением заботы и внимания. И ничего больше! А вы вольны делать свои выводы.

Кинг наклонился к нему максимально близко:

— Что вы делали в отеле тем утром? У вас тоже был зуб на Риттера?

— Господи, конечно, нет!

— Тогда что?

— Он был кандидатом в президенты. Такие люди не часто оказываются в наших краях. Я хотел на все посмотреть собственными глазами. В конце концов это сфера моих научных интересов.

— А что, если я скажу, что не верю вам?

— Я не обязан давать вам никаких объяснений! — взорвался Конт.

Шон пожал плечами:

— Вы правы. Мы пришлем сюда ФБР и Секретную службу, и им вы расскажете все. Мы можем воспользоваться вашим телефоном?

— Постойте-постойте! Ладно, я скажу. — Конт переводил взгляд то на Кинга, то на Мишель. — Дело в том, что я волновался за Арнольда. Риттер приводил его буквально в ярость. Я боялся, что он выкинет какую-нибудь глупость. Пожалуйста, поверьте, мне и в голову не приходило, что он замыслил убийство. Я понятия не имел, что у него вообще есть пистолет. Клянусь! — Он достал платок и вытер пот со лба.

— Продолжайте! — предложил Кинг.

— Арнольд не знал, что я был поблизости. Накануне вечером он сказал мне, что собирается на эту встречу. В отеле я следил за ним, оставаясь сзади, а людей собралось так много, что он меня не заметил. Арнольд держался вдалеке от Риттера, и я уже решил, что напрасно волновался. Я стал пробираться к выходу, не зная, что как раз в это время он начал продвигаться в сторону Риттера. У двери я обернулся и увидел, как Арнольд вытащил пистолет и выстрелил. Риттер упал, и вы застрелили Арнольда. А затем толпа запаниковала, и я бросился оттуда со всех ног. Я смог быстро покинуть гостиницу, потому что уже был у двери. Я помню, как едва не сбил с ног горничную, стоявшую у какой-то двери.

Мишель и Кинг переглянулись — Лоретта Болдуин!

С посеревшим лицом Конт продолжал:

— Я не мог поверить, что все это произошло в действительности. Все казалось каким-то ночным кошмаром. Я подбежал к машине и гнал всю дорогу на максимальной скорости.

— И вы не рассказали об этом полиции?

— А что рассказывать? Что я там был, видел, как это случилось, как и сотни других людей? Мои показания ничего не могли добавить к тому, что полиция уже знала.

— И вы отправились к Регине и все ей рассказали. Зачем?

— Как зачем? Господи, ее муж только что застрелил кандидата в президенты! И был убит сам. Я должен был ей рассказать! Как вы не понимаете?

Кинг вытащил из кармана фотографию, которую забрал из спальни наверху, и протянул Конту. Тот взял ее трясущимися руками и опустил глаза на улыбающееся лицо Регины Рамсей.

— Думаю, что понимаю, особенно если вы уже тогда любили ее, — тихо ответил Кинг.

54

— Ну и как тебе этот Конт? — спросила Мишель, когда они отъехали.

— Возможно, он говорил правду. Но не исключено, что, поспешив утешить вдову, Конт рассчитывал воспользоваться смертью друга и занять его место.

— Тогда он лицемер. Но вряд ли убийца.

— Не знаю. В любом случае за ним нужно приглядеть. Мне не нравится, что он все эти годы скрывал свое пребывание в отеле в то утро и не рассказал о несостоявшейся свадьбе с Региной. Одно это делает его подозреваемым с очень серьезными основаниями.

Мишель подпрыгнула, будто ее укусили.

— Постой! Шон, может, это звучит дико, но выслушай меня! Конт признает, что был в отеле «Фермаунт». Он любит Регину Рамсей. А что, если это Конт подбил Рамсея на убийство? Он точно знал, как сильно Рамсей ненавидит Риттера. Он был его другом и коллегой. Рамсей мог его послушать.

— Но Кейт сказала, что человек, которого она слышала, — совсем не Конт.

— Кейт не была в этом уверена. Конт мог немного изменить голос, поскольку точно знал, что Кейт ночевала у отца. И вот Конт сговаривается с Рамсеем. Они едут в отель, и каждый из них вооружен.

Кинг подхватил ее мысль:

— А когда Рамсей стреляет, Конт — нет. Он выбирается из зала, прячет пистолет в чулане, где его видит Лоретта, а потом спешит с новостью к Регине и Кейт.

— Рассчитывая, что рано или поздно женится на вдове.

— Однако он долго ждал, чтобы сделать предложение.

— Конт мог сделать его и раньше, но нарвался на отказ Регины. А может, чтобы никто ничего не заподозрил. Или она долго не отвечала ему взаимностью. — Она выжидающе посмотрела на Шона: — Что скажешь?

— Может быть, Мишель, очень даже может быть. Но потом Регина умирает, так и не став его женой.

— Ты считаешь, что Регину Рамсей убили?

— Если они действительно собирались пожениться, зачем ей себя убивать? — Он помолчал и медленно добавил: — А Кейт знала, что они собирались пожениться. И, по словам Конта, восприняла это спокойно.

— А если нет?

— Ты о чем?

— Кейт любила отца. Она сказала, что, если бы мать не оставила его, тот не стал бы убивать Риттера. А потом ее мать собирается замуж за коллегу отца. И тоже умирает.

— Ты хочешь сказать, что Кейт убила свою мать?

Мишель подняла руки, будто сдаваясь:

— Я просто не исключаю такую возможность. Я не хочу в это верить. Мне нравится Кейт.

Он вздохнул:

— Это как воздушный шар: надавишь с одной стороны, вылезет с другой. — Шон посмотрел на Мишель. — Тебе удалось составить хронологию, о которой я просил?

Женщина кивнула и вытащила из сумки блокнот:

— Арнольд Рамсей родился в сорок девятом году, в шестьдесят седьмом окончил школу и поступил в Беркли, где в семьдесят четвертом году защитил диссертацию. В том же году, кстати, они с Региной поженились. Место в Аттикусе он получил только восемь лет спустя, когда Кейт исполнился год, а до этого они перебивались случайными заработками. — Мишель умолкла и посмотрела на Кинга, на лице которого было написано недоумение. — Тебя что-то смущает?

— По словам Кейт, Рамсей был замешан в какой-то акции протеста против войны во Вьетнаме, в ходе которой погиб полицейский. С этого и начались все его проблемы. Она сказала, что в Беркли его с неохотой, но все же допустили до защиты, поскольку он уже закончил диссертацию. Но тогда этот инцидент с гибелью полицейского должен был происходить примерно в то же время, что и защита.

— Правильно. И что?

— А то, что он не мог одновременно защитить диссертацию и протестовать против войны во Вьетнаме. Никсон подписал соглашение о прекращении огня в начале семьдесят третьего, и хотя обе стороны продолжали обвинять друг друга в его нарушении, реальные военные действия возобновились только в семьдесят пятом году. Получается, что Рамсей не мог протестовать против войны во Вьетнаме в семьдесят четвертом году. Тогда с чем был связан его протест?

Мишель щелкнула пальцами:

— Тысяча девятьсот семьдесят четвертый? Ты упомянул Никсона. А разве не тогда разразился Уотергейтский скандал?

Кинг задумчиво кивнул:

— А Рамсей вполне мог протестовать против Никсона, требуя его отставки, которая и последовала в августе того же года.

— Но Кейт говорила об акции протеста против войны во Вьетнаме, которая проходила в Лос-Анджелесе.

— Нет, она повторила то, что слышала от матери. И добавила, что та в это время сильно пила. Регина вполне могла перепутать даты, события и даже место.

— Получается, что акция, при которой погиб полицейский, возможно, происходила в Вашингтоне, а не в Лос-Анджелесе, и была связана с Никсоном, а не с войной?

— Если так, то мы сможем узнать детали случившегося.

— А юридическая фирма, пришедшая на помощь Рамсею, могла быть из округа Колумбия?

— Думаю, мы это сможем выяснить. — Кинг вытащил мобильник и набрал номер. — Я попрошу Джоан. В этом ей нет равных. — Но трубку никто не взял, и Шон оставил сообщение. — Если кто-то помог ему соскочить с крючка и задействовал юридическую фирму, то мы наверняка можем это проследить.

— Не факт. Невозможно проследить местонахождение всех людей в тот период. Черт! Конт мог забрасывать камнями здание мэрии в Лос-Анджелесе, но доказать это нам никогда не удастся. Возможно, мы даже не сможем найти свидетелей тех событий, чтобы поговорить с ними. А если в прессу ничего не попало, то наши поиски зайдут в тупик.

— То, что ты говоришь, абсолютно логично и верно, но мы должны попробовать и проверить. В конце концов это лишь вопрос времени.

— Да, но у меня такое чувство, что как раз времени-то у нас и нет, — вздохнула Мишель.

55

Шон и Мишель переночевали в мотеле неподалеку от Аттикуса и вернулись в Райтсбург на следующее утро. Возле дома Кинга их ждал Паркс.

— Вы разговаривали с Джоан? — спросил Шон. — Я старался ей дозвониться вчера, но так и не смог.

— Я разговаривал с ней вчера вечером. Она кое-что нашла о Бобе Скотте в материалах, которые я принес. — Он рассказал об ордере, выписанном в Теннесси.

— Если это тот самый Боб Скотт, мы сможем кое-что прояснить, — заметил Кинг.

— Позвоните еще раз Джоан, и мы решим, как действовать дальше.

Шон снова набрал ее номер, но никто не отвечал. Тогда он дозвонился до гостиницы, где она остановилась. Выслушав ответ оператора, Кинг побледнел:

— Вот черт!

Паркс и Мишель непонимающе смотрели на него.

— Шон, что случилось? — тихо спросила она.

Кинг обреченно покачал головой.

— Джоан похитили.

Джоан занимала коттедж, расположенный в стороне от остальных построек отеля «Кедры». Ее сумка и телефон валялись на полу. Поднос с едой был нетронут. Туфли, в которых она ходила за день до этого, тоже лежали на полу, причем один каблук оказался сломан. Задняя дверь коттеджа выходила на площадку, где имелось место для машины, на которой Джоан могли незаметно вывезти. Шериф Уильямс и его люди опрашивали постояльцев и служащих и собирали немногочисленные улики.

Посыльного, который должен был доставить ей в номер еду, тщательно допросили. Им оказался молодой парень, работавший в отеле уже два года. Он никак не мог оправиться от шока и с грехом пополам рассказал, что направлялся с заказом в коттедж Джоан, когда к нему подошла незнакомая девушка. Убедившись, что он несет еду именно Джоан, она назвалась ее сестрой и попросила у него поднос — она якобы только что приехала и хочет устроить сестре сюрприз. Это показалось посыльному вполне естественным. К тому же девушка была очень привлекательной и дала ему двадцать долларов за понимание. Он передал ей поднос с заказом и вернулся в отель. Больше посыльный ничего не знал.

К прибывшим Кингу, Мишель и Парксу подошел шериф Уильямс.

— Проклятие! Сплошные убийства и похищения. А совсем недавно все было так спокойно.

С разрешения шерифа они забрали коробку с документами, которую просматривала Джоан, и провели короткое совещание на автостоянке. Паркс повторил дословно свой разговор с Джоан.

— Наверное, ее похитили сразу после нашего разговора. Она рассказала, что ей удалось найти. Я предположил, что Скотт мог переметнуться и стать идеальным информатором для человека, замышлявшего убийство Риттера, хотя я знаю, что вы в это не верите. Мы договорились с Джоан дождаться, когда вы вернетесь со встречи с Кейт Рамсей, и потом вместе решить, что делать дальше.

Кинг и Мишель осмотрели «БМВ» Джоан, но ничего примечательного не нашли.

Она положила руку на плечо Шона:

— Ты как?

— Я должен был это предвидеть!

— Каким образом? Ты же не ясновидящий!

— Мы разговаривали со многими людьми. Милдред Мартин убили сразу после нашей встречи. Нетрудно было догадаться, что преступники могли явиться за Джоан.

— И что ты мог сделать? Напроситься ей в сиделки? Я не так хорошо ее знаю, но сомневаюсь, чтобы она согласилась!

— Я даже не попытался, Мишель. Я не думал о ее безопасности. А теперь…

— Мы все еще можем найти ее. Живой!

— Наша статистика по нахождению людей живыми не слишком обнадеживает.

Вернулся Паркс, отлучавшийся о чем-то переговорить с шерифом.

— Послушайте, я собираюсь вплотную заняться этим Бобом Скоттом из Теннесси. Если он окажется нашим парнем, я наведаюсь к нему с парой ребят и поговорю по душам. Если хотите, можете присоединиться.

— Мы хотим, — ответила Мишель за себя и Кинга.

56

Когда Паркс уехал наводить справки о Бобе Скотте, Мишель и Кинг вернулись домой. Она приготовила для них обоих обед, но Шон куда-то исчез. Мишель с трудом отыскала его на пирсе — он стоял и смотрел на воду.

— Я приготовила суп и сандвичи. Не уверена, что вкусно, но точно съедобно.

— Спасибо, — рассеянно ответил он. — Я сейчас приду.

— Все еще думаешь о Джоан?

Он посмотрел на нее и промолчал.

— Я не знала, что вы по-прежнему друзья.

— Мы не друзья! — резко ответил Шон и добавил уже спокойнее: — Но когда-то давно были больше, чем просто друзья.

— Я понимаю, как тебе тяжело, Шон.

Они помолчали еще немного, и Кинг вдруг сказал:

— Она ослепила меня!

— То есть?

— В лифте. Она ослепила меня.

— Ослепила? Но как?

— На ней был только плащ, а под ним — ничего! Признайся, ты подозревала нечто подобное, когда узнала о трусиках под потолком.

— Может, и подозревала. Но зачем Джоан это сделала? Ты же был на посту!

— Она получила записку, якобы с просьбой преподнести мне сюрприз в том чертовом лифте. После нашей бурной ночи подобное предложение не показалось ей удивительным.

— Но если преступники рассчитывали использовать Джоан в качестве отвлекающего маневра, то откуда они могли знать, когда именно она появится у лифта?

— Общение с избирателями было запланировано на десять тридцать-десять тридцать пять, о чем тот, кто замышлял убийство Риттера, несомненно, знал. Поэтому в записке Джоан и предлагалось исполнить этот трюк около десяти тридцати.

— Она очень сильно рисковала. Зачем?

— Иногда любовь заставляет совершать сумасшедшие поступки.

— Ты думаешь, дело было именно в этом?

— Так мне сказала сама Джоан. И у меня нет оснований не верить ей. Все эти годы она подозревала, что я был замешан в убийстве Риттера, и считала, что я ее подставил. И только увидев записку, приколотую к телу Сьюзен Уайтхед, поняла, что подставили нас обоих. Это письмо ясно указывало на то, что убийца Сьюзен причастен к смерти Риттера. Целью записки, просунутой под дверь Джоан, было отвлечь меня с ее помощью, поскольку она считала, что автором текста являюсь я. Но Джоан никому не могла рассказать ни о ней, ни о том, что она делала в лифте, потому что это означало бы конец ее карьеры. — Шон помолчал. — Она спросила, почему я никому не рассказал о своих подозрениях на ее счет.

— И что ты ответил?

— Ничего. Наверное, потому, что сам не знаю ответа.

— Я думаю, ты никогда всерьез не верил в виновность Джоан.

— Я помню ее взгляд, когда прогремел выстрел. Я больше никогда и ни у кого не видел такого шока в глазах. Нет, она в этом точно не участвовала. — Он пожал плечами. — Но сейчас все это совершенно не важно.

— Ты сам сказал, что из-за любви люди могут совершать странные поступки. И, судя по всему, тот, кто стоял за всем этим, знал о твоих чувствах к Джоан. Знал, что ты ее не выдашь. По сути, у вас обоих были связаны руки. — Мишель с участием посмотрела на него. — Шон, испытывать привязанность к кому-то — совсем не преступление.

— Я больше не люблю Джоан… как женщину, но мне не все равно, что с ней происходит. Я хочу вернуть ее в целости и сохранности.

— Мы сделаем все, что в наших силах.

— Этого может оказаться недостаточно, — мрачно заметил Кинг и направился к дому.

Когда они заканчивали есть, зазвонил телефон Кинга. Он взял трубку, и его лицо выразило удивление:

— Тебя, Мишель. Этот мужчина говорит, что он твой отец.

— Спасибо. Я дала ему твой номер, надеясь, что ты не против. Мобильный здесь не всегда ловит сигнал.

— Никаких проблем.

Мишель поговорила с отцом минут пять, что-то записала на листке бумаги и, попрощавшись, повесила трубку.

— Что-то важное? — поинтересовался Кинг, споласкивая тарелки и складывая их в посудомойку.

— Я тебе говорила, что все мои родственники по мужской линии работают в полиции. Отец возглавляет полицейское управление в Нэшвилле, является членом всех профессиональных объединений полицейских и занимает в них высокие посты. Я просила его навести справки о полицейском, погибшем в Вашингтоне во время акции протеста примерно в семьдесят четвертом году.

Кинг вытер руки полотенцем и подошел к ней.

— И что он сообщил?

— Имя. Только имя. Но этот человек может нам помочь. — Она взглянула на свои записи. — Пол Саммерс работал тогда в полиции округа Колумбия. Сейчас он на пенсии и живет в Манассасе, штат Виргиния. Отец его хорошо знает, и тот готов с нами поговорить. По словам отца, Саммерс может располагать полезной для нас информацией.

Кинг надел пиджак:

— Поехали!

Когда они выходили, Мишель вдруг сказала:

— Шон, я не одобряю, что все эти годы ты скрывал поступок Джоан, но искренне тобой восхищаюсь.

57

Пол Саммерс жил в одноэтажном загородном доме в Манассасе, построенном тридцать лет назад. Все эти годы жилые застройки подбирались к нему все ближе и ближе, пока дом не оказался совершенно зажат между ними.

Саммерс встретил их в джинсах и бордовой футболке и провел в маленькую гостиную. Он предложил им что-нибудь выпить, но они отказались. На вид Саммерсу было лет шестьдесят пять, тонкие белые волосы, широкая улыбка, морщинистая кожа, длинные руки и огромный живот.

— Так вот, значит, какая у Фрэнка Максвела дочь! — воскликнул он. — Если бы я рассказал, как он хвастается вами на разных съездах, вы бы покраснели сильнее моей футболки.

Мишель улыбнулась:

— Да, я любимая папина дочка.

— Однако немногие отцы могут гордиться своими дочерями. Уж я бы тобой точно гордился!

— При ней действительно чувствуешь себя каким-то неполноценным, — шутливо заметил Кинг. — Но, познакомившись с Мишель поближе, понимаешь, что ничто человеческое ей не чуждо.

Саммерс стал серьезным:

— Я следил за событиями с Бруно. Здесь явно дело нечисто. Я работал с ребятами из Секретной службы много раз и наслышан, как охраняемые лица вытворяют невесть что, а расхлебывать приходится телохранителям. Тебя подставили, Мишель, это ясно как божий день.

— Не исключено. Отец сказал, что вы можете нам помочь с информацией.

— Так и есть. Когда я служил в полиции, то был своего рода ее неофициальным историком, и, должен заметить, тогда творилось черт-те что! Тех, кто считает, что сейчас Америка сошла с ума, надо отослать в шестидесятые-семидесятые. — Он взял в руки папку. — Здесь у меня кое-какие материалы, которые, думаю, вам помогут. — Саммерс надел очки. — В семьдесят четвертом «Уотергейт» разрывал страну на части. Все хотели пустить кровь Никсону.

— Наверное, не все акции протеста проходили мирно, — предположил Кинг.

— Что верно, то верно. Для сохранения порядка при проведении крупномасштабных акций протеста часто привлекались полицейские силы округа Колумбия, но контролировать события не всегда получалось. — Саммерс поправил очки и сверился с записями. — Взломщики были задержаны в отеле «Уотергейт» летом семьдесят второго года, а примерно через год страна узнала о существовании пленок с записями разговоров Никсона. Тот отказался предъявлять следствию имевшиеся у него пленки, ссылаясь на привилегию исполнительной власти. После увольнения в октябре семьдесят третьего года специального прокурора, возглавлявшего расследование, скандал начал разрастаться как снежный ком и привел к возбуждению процедуры импичмента. В июле семьдесят четвертого года Верховный суд США приказал Никсону выдать имевшиеся у него пленки, и в августе тот ушел в отставку. Но перед решением Верховного суда страсти в Вашингтоне накалились до предела. Был запланирован многотысячный марш протеста по Пенсильвания-авеню. Естественно, к тому мероприятию стянули многочисленные силы правопорядка: верховых полицейских, Национальную гвардию, полицейский спецназ и даже танк. Сами знаете, как это делается. К тому времени я прослужил в полиции уже десять лет и повидал всякое, но даже мне было страшно. Мне казалось, будто я нахожусь в какой-то стране «третьего мира», а не в Соединенных Штатах.

— И тогда погиб полицейский?

— Нет, солдат Национальной гвардии. Его нашли на аллее с пробитой головой.

— И был арестован подозреваемый. Но откуда стало известно, кто виноват? По тому, что вы рассказываете, тогда кругом была полная неразбериха.

— Да, кого-то арестовали, и против него собирались выдвинуть обвинение, но потом все замяли. Почему — не знаю. Но солдата точно кто-то убил, и об этом писали в газетах. А потом Верховный суд вынес решение не в пользу президента, Никсон ушел в отставку, и это стало главным событием, вытеснившим все остальное. Смерть солдата Национальной гвардии уже не была в центре внимания. Все само собой улеглось. После убийства Роберта Кеннеди и Мартина Лютера Кинга, Вьетнама и «Уотергейта» страна устала от всего этого.

Кинг наклонился вперед:

— А у вас есть имена подозреваемого, полицейских, производивших арест, следователей прокуратуры?

— Нет, к сожалению. Речь идет о событиях тридцатилетней давности. Я с этим делом никак связан не был. Так, слышал о нем задним числом. Поэтому вряд ли вспомню их имена, даже если вы их назовете.

— А в газетах? Вы говорили, что об этом писали.

— Да, но вряд ли там упоминались конкретные имена. Все было вообще непонятно. По правде говоря, пресса тогда не доверяла официальным сообщениям: недостойного поведения в рядах полиции хватало. Говорить об этом неприятно, ведь я сам носил форму полицейского, но некоторые из моих коллег нередко переступали черту, особенно в отношении длинноволосых хиппи.

— Вы сказали, что обвинения были сняты, — вступила в разговор Мишель. — Может быть, что их сфальсифицировали?

— Возможно, но точно я не знаю.

— Ну что ж, вы нам очень помогли. Осталось только поблагодарить вас, — сказал Кинг.

Саммерс улыбнулся:

— Не торопитесь, у меня еще кое-что есть для вас. — Он протянул Шону лист бумаги. — Этого человека зовут Дональд Холмгрен.

— Кто он? — спросила Мишель.

— В те годы — общественный защитник. Тогда многие демонстранты были очень молоды, и половина из них — наркоманы. Все эти хиппи и им подобные, выступавшие против войны во Вьетнаме, в тот момент переключились на Никсона. Я практически не сомневаюсь, что обвинение было выдвинуто против кого-нибудь из них. И если у этого парня не оказалось денег на адвоката, то его интересы представлял общественный защитник. Холмгрен сейчас на пенсии и живет в Мэриленде. Я не разговаривал с ним, но если вы найдете к нему правильный подход, то можете узнать много нового.

— Спасибо, Пол, — поблагодарила Мишель и обняла его. — Мы вам очень обязаны.

— Послушай, передай своему отцу, что он о тебе не врал. Вот бы мои дети были хоть наполовину такими же.

58

Дональд Холмгрен жил в собственном доме в Роквилле, штат Мэриленд. Весь дом был забит книгами, журналами и кошками. Дональд оказался вдовцом лет семидесяти, с шапкой седых волос, одетым в легкий свитер и брюки. Он прогнал кошек с дивана и отодвинул в сторону журналы, освобождая место для гостей, чем и воспользовались Мишель с Кингом.

— Спасибо, что сразу согласились нас принять, — поблагодарил Шон.

— Не стоит благодарности: сейчас у меня уже не бывает срочных дел.

— Не сомневаюсь, что раньше, когда вы работали общественным защитником, дел было невпроворот.

— Да уж, что верно — то верно! То были очень неспокойные времена.

— Как я уже говорил по телефону, мы расследуем случай, связанный с гибелью солдата Национальной гвардии приблизительно в мае семьдесят четвертого года.

— Да, я хорошо помню то дело. Слава Богу, солдаты Национальной гвардии гибнут не каждый день! Но тот день был особенным. Я выступал в федеральном суде, когда началась демонстрация. Слушание дела приостановили, и все бросились к телевизорам. Я никогда не видел ничего подобного и, надеюсь, не увижу. Казалось, что мы наблюдаем за штурмом Бастилии.

— Насколько мы поняли, в деле об убийстве этого солдата был обвиняемый.

— Верно. Но первоначальное обвинение в убийстве первой степени начало рассыпаться, как только стали выясняться детали.

— Так вам известно, кто вел это дело?

— Да, ведь именно я защищал подозреваемого в этом убийстве. — Мишель и Кинг переглянулись, а Холмгрен пояснил: — Я проработал в Службе общественной защиты около шестнадцати лет — начинал, когда она еще была Агентством по оказанию юридической помощи. Мне довелось участвовать в нескольких громких процессах. Что до защиты обвиняемого по интересующему вас делу, то за нее просто никто не хотел браться.

— Улики против обвиняемого оказались слишком серьезными? — поинтересовалась Мишель.

— Совсем нет. Если память мне не изменяет, этого парня арестовали просто потому, что он выходил с аллеи, где произошло убийство. Тело убитого, тем более в форме, и группа бежавших и бросавших камни хиппи — вот и все, чем располагало следствие. Думаю, что арестовали первого, кто попался под руку. Вы должны понять, что город был на осадном положении, нервы натянуты до предела. Если я правильно помню, обвиняемый являлся студентом колледжа. Я не верил, что убил он, но даже если и так, то это могло выйти случайно — например, завязалась драка, солдат неудачно упал и ударился головой об асфальт. Но прокуратура тех лет была известна своей склонностью к фабрикации дел, а полицейские лжесвидетельствовали под присягой, заводили дела под вымышленными предлогами, подбрасывали улики и все такое.

— А вы помните имя своего подзащитного?

— После вашего звонка я попытался вспомнить, но так и не смог. Помню только, что он был молод и умен. Извините, но за эти годы у меня были сотни клиентов, к тому же тем делом я занимался недолго, а прошло уже тридцать лет.

«Почему бы не попробовать?» — подумал Кинг.

— А его звали не Арнольд Рамсей?

От удивления Холмгрен застыл на месте:

— Слушайте, поклясться я бы не смог, но мне кажется, что да. Откуда вы знаете?

— Долго объяснять. Но это тот самый Арнольд Рамсей, который восемь лет назад застрелил Клайда Риттера.

— Не может быть! — опешил Холмгрен.

— Но это так.

— Тогда мне жалко, что его не посадили.

— А в то время жалко не было?

— В то время — нет. Я уже говорил, что тогда зачастую не интересовались истиной, а старались засадить за решетку.

— Но с Рамсеем это не удалось?

— Нет. Хотя дело было явно шито белыми нитками, мне все равно пришлось поработать над фактами, предоставленными обвинением. Власти хотели во что бы то ни стало упрятать его в тюрьму. А потом дело у меня забрали.

— Почему?

— Защитой обвиняемого занялись другие. По-моему, какая-то адвокатская контора с Запада. Наверное, из тех мест, откуда Рамсей был родом. Я решил, что его семья узнала о случившемся и пришла на помощь.

— А вы не помните название этой адвокатской конторы? — спросила Мишель.

Холмгрен немного подумал.

— Нет. За эти годы через меня прошло слишком много дел.

— И той фирме удалось снять все обвинения?

— Да, и не только. Я слышал, что она даже добилась изъятия всякого упоминания об аресте из досье на Рамсея. Эти адвокаты знали свое дело. По личному опыту знаю, что в те годы такое практически не встречалось.

— Вы говорили, что отдельные прокуроры тоже не отличались чистоплотностью. Может, тогда удалось просто откупиться? — предположил Кинг. — И от суда, и от полиции.

— Этого исключать нельзя. Ведь если ты сфабриковал дело, то почему тебе не взять деньги, чтобы его закрыть. Прокурор, который занимался Рамсеем, был молод, амбициозен и юридически здорово подкован, но всегда казался мне скользким парнем. И все же не могу не отметить, что он не был замешан в нарушениях закона, чего нельзя сказать о других сотрудниках вашингтонской прокуратуры. Я помню, как жалел его начальника, когда спустя несколько лет тому пришлось отвечать за грехи своих подчиненных. Билли Мартин был хорошим парнем и не заслуживал такой участи.

Кинг и Мишель только сейчас осознали свой прокол: они как-то упустили из виду то, что им было известно из документов, — в интересующий их период вашингтонской прокуратурой руководил один из фигурантов дела, которое они расследовали. А это значит…

— А как звали прокурора, который вел дело Арнольда Рамсея? — спросил Шон затаив дыхание.

— О, его имя я никогда не забуду. Он стал кандидатом в президенты, которого потом похитили. Джон Бруно.

59

От Холмгрена Кинг и Мишель отправились в Ричмондский университет. В Центре публичной политики Кейт Рамсей не было. Им удалось уговорить консьержа дать ее домашний телефон. Они позвонили, но трубку взяла соседка по квартире, которую звали Шэрон. Она не знала, где находится Кейт, и не видела ее с утра. Мишель спросила, не могут ли они приехать и поговорить с ней, и та нехотя согласилась.

— Как считаешь, Кейт знает о Бруно и своем отце? — поинтересовалась Мишель у Кинга по дороге. — Только не говори, что да. Этого просто не может быть!

— И тем не менее мне почему-то кажется, что знает.

Они подъехали к дому Кейт и встретились с Шэрон. Сначала та не проявила склонности к общению, но Мишель показала свой жетон, и девица стала разговорчивее. С ее разрешения они осмотрели маленькую спальню Кейт, но не нашли там ничего интересного. Девушка читала серьезную литературу, и у нее в комнате было много книг, которые обычно можно встретить только у настоящих ученых.

Вдруг на одной из полок Кинг нашел набор для чистки пистолета и коробку с патронами калибра девять миллиметров. Он многозначительно посмотрел на Мишель, она грустно покачала головой.

— Вы не знаете, зачем Кейт носит оружие? — поинтересовался Шон у Шэрон.

— Однажды на нее напали и пытались ограбить. Во всяком случае, она так сказала. Кейт купила пистолет семь или восемь месяцев назад. Мне очень не нравится, что у нас в доме появилось оружие, но у нее есть разрешение и все такое. Она ходит в тир тренироваться и стреляет метко.

— Это успокаивает. А она взяла пистолет с собой, когда уходила утром?

— Я не знаю.

— К ней приходит кто-нибудь, если не считать знакомых по колледжу? Например, мужчина?

— Насколько я знаю, она ни с кем не встречается и всегда пропадает на каком-нибудь собрании или марше протеста. От того, чем забита у нее голова, мне иногда становится не по себе. Знаете, я и так редко успеваю ходить на занятия и встречаться со своим парнем, чтобы думать еще и о том, в каком мире мы живем.

— Понятно. Но я имел в виду мужчину в возрасте — лет, скажем, пятидесяти. — Он описал Тристана Конта, но Шэрон покачала головой:

— Нет. Но пару раз я видела, как ее подвозили к дому на машине, а за рулем был мужчина. Когда я спросила ее о нем, Кейт ушла от ответа.

— А машину можете описать?

— «Мерседес». Большой.

— Значит, человек при деньгах — заключила Мишель. — А когда это случилось в первый раз?

— Месяцев девять-десять назад. Я запомнила, потому что Кейт как раз начала писать дипломную работу. У нее мало друзей, а если ей надо с кем-нибудь встретиться, то она встречается вне дома. Здесь она вообще бывает редко.

Пока они разговаривали, Мишель поднесла к уху коробку с набором для чистки и потрясла ее. Там что-то стукнуло. Мишель открыла коробку, вынула подставку, на которой были закреплены инструменты, и нашла под ней маленький ключ.

— Вы знаете, от чего этот ключ? — спросила она, показав его Шэрон. — Похоже, от подсобки.

— У нас в подвале есть кладовка, но я не знала, что Кейт ею пользуется.

Мишель и Шон спустились в подвал, нашли кладовку и открыли ее найденным ключом. Кинг включил свет, и они увидели аккуратно сложенные картонные коробки.

Шон сделал глубокий вдох:

— Это или очередная пустышка, или золотая жила.

Во всех четырех коробках оказались подборки материалов по двум темам. Первая касалась убийства Риттера. Кинг и Мишель просмотрели десятки статей и фотографий, имеющих отношение к этому убийству. Там было несколько снимков Кинга, два — юной Кейт, выглядевшей печальной и одинокой, и один — Регины Рамсей. Текст на вырезках из газет жирно подчеркнут.

— В этом нет ничего удивительного, — заметила Мишель, — как-никак он был ее отцом.

Однако материалы по второй теме заставили их похолодеть. Они касались Джона Бруно, начиная с первых дней его прокурорской карьеры до президентской кампании. Кинг обратил внимание на две пожелтевшие от времени газетные статьи, в которых говорилось о коррупции в прокуратуре округа Колумбии. В них называлось имя Билла Мартина, но о Бруно не говорилось ни слова. Однако над каждой статьей Кейт написала: «Джон Бруно».

— Вот черт! — покачал головой Кинг. — Наша маленькая активистка вовлечена во что-то очень серьезное. И не важно, заслуживал Бруно того или нет, но она навесила ему ярлык продажного прокурора, который разрушил жизнь ее отца.

— Я не понимаю одного: эти статьи были напечатаны задолго до того, как Кейт родилась, — откуда они у нее взялись?

— Возможно, именно мужчина в «мерседесе» заставил Кейт ненавидеть Бруно за то, что он недостойно обошелся с ее отцом. — Кинг помолчал и добавил: — Она, видимо, вообще возлагает вину за смерть отца на Бруно: мол, если бы не этот тип, то Арнольд Рамсей преподавал бы в Гарварде или Стэнфорде, был бы счастлив в браке, от него не ушла бы жена и он никогда бы не стал стрелять в человека, подобного Риттеру.

— Но для чего собирать все это?

— Возможно, чтобы жажда мести не пропала до тех пор, пока не будет удовлетворена.

— А тогда при чем тут Риттер и Лоретта Болдуин?

Кинг с досадой махнул рукой:

— Если бы я знал! Но одно не вызывает сомнений: Кейт — всего лишь верхушка айсберга. И теперь кое-что становится понятным.

Мишель вопросительно на него взглянула.

— Я имею в виду, стало ясно, почему Кейт неожиданно захотела встретиться и поделилась откровениями насчет Тристана Конта.

— Ты считаешь, ее подучили? Чтобы сбить нас со следа?

— Возможно. А может, она решила так сама, но по своим личным причинам.

— Все равно не исключено, что она говорила нам правду.

— Ты шутишь? Пока нам правду не говорил никто. С чего это вдруг такая перемена?

— Тогда должна признаться, что Кейт Рамсей — первоклассная актриса. Мысль, что она может быть замешана в деле с Бруно, мне даже не приходила в голову!

— Что ж, ее мать была настоящей звездой театра. Талант мог передаться с генами. — Кинг задумался. — Надо связаться с Парксом и узнать насчет Боба Скотта. Во мне проснулся неожиданный интерес к своему бывшему начальнику.

Как выяснилось, в последние несколько часов Паркс был очень занят. Он проверил адрес Боба Скотта в Теннесси и сообщил Мишель, что это место весьма необычно: тридцать акров гористой местности на востоке штата, включая часть военной базы времен Второй мировой войны. Эта база действовала еще лет двадцать после того, как война закончилась, а потом была продана в частные руки. С тех пор владельцы сменились несколько раз.

— Когда я узнал, что это место принадлежало армии США, я заинтересовался, зачем Скотту оно могло понадобиться, — продолжал рассказ Паркс, разговаривая по телефону с Мишель. — Какое-то время он жил в Монтане как настоящий отшельник, а потом вдруг переехал. Почему? Я стал копаться в старых планах, картах и схемах и обнаружил, что на этом участке у подножия горы есть подземный бункер. Во времена «холодной войны» правительство их понастроило тысячи, от маленьких и простых до гигантских, — как в Западной Виргинии, где должен был укрыться конгресс США в случае ядерного нападения. Бункер, который приобрел Скотт, как раз такого типа: там есть спальни, кухни, ванные и душевые, несколько тиров, системы очистки воды и воздуха. И еще одна интересная деталь: там есть камеры для военнопленных — думаю, на случай вторжения противника.

— Очень удобное место для содержания похищенного кандидата в президенты, — заметила Мишель.

— Я тоже об этом подумал. И кроме всего прочего, от бункера в Теннесси меньше двух часов езды на машине до тех мест, где убили Риттера и похитили Бруно. Эти три точки образуют вершины треугольника.

— А вы уверены, что речь идет о нашем Бобе Скотте?

— Абсолютно!

— И вы собираетесь поехать туда?

— Да. Мы нашли понимающего судью в Теннесси, который подписал ордер на обыск. Но мы не хотим, чтобы еще кого-нибудь застрелили, поэтому будем действовать осторожно. А там посмотрим на месте. С точки зрения закона ситуация довольно щекотливая, но если нам удастся найти Бруно, пока не стало слишком поздно, и схватить за руку Скотта, то дело того стоит.

— Когда вы отправляетесь?

— Нужно кое-что подготовить, и мы хотим провести операцию при дневном свете. Я не хочу, чтобы этот сумасшедший открыл по нам огонь на том основании, что мы нарушили границы его частных владений. Ехать туда придется около пяти часов, поэтому мы отправимся рано утром. Вы все еще хотите присоединиться?

— Хотим, — подтвердила Мишель, бросив взгляд на Кинга. — И мы можем там найти еще кое-кого.

— И кого же? — спросил Паркс.

— Выпускницу университета, которая давно мечтала посчитаться с Бруно. — Она повесила трубку и ввела Кинга в курс дела. Затем достала лист бумаги и начала делать заметки. — Вот моя гениальная версия номер два, в которой Конт ни в чем не виноват. Изложу все по порядку. Скотт сговорился с Рамсеем убрать Риттера и действует изнутри. Его мотивов я не знаю: может, из-за денег, может, он давно хотел Риттеру за что-то отомстить. Например, родители Скотта отдали Риттеру все свои деньги, когда тот был проповедником. Когда я собирала о Риттере материал, то выяснила, что он был очень богатым человеком благодаря пожертвованиям на свою церковь, в которой являлся единственным бенефициарием.

— Твоя версия не стыкуется с фактами. Я проработал со Скоттом несколько лет и знаю его биографию. Его родители умерли, когда он был ребенком. И у них все равно не имелось денег, которые он мог унаследовать.

Мишель нахмурилась:

— Жаль: это был бы отличный мотив. Послушай, а как насчет Сидни Морса? Уж его-то родители были очень богатыми! Может, они отдали свои деньги Риттеру? Тогда у Морса был мотив желать его смерти.

— Мать Морса оставила свои деньги сыну. Я помню разговоры об этом, поскольку мать Сидни умерла, когда он уже занимался избирательной кампанией Риттера. К тому же нам теперь известно, что смерть Риттера и похищение Бруно каким-то образом связаны между собой. Даже если Сидни и был причастен к смерти Риттера, то никак не может иметь отношения к похищению Бруно. Если, конечно, не лишил его чувств с помощью теннисного мяча.

— Ладно, согласна. Тогда давай все же допустим, что за убийством Риттера стоял Боб Скотт. Он лишился работы, но что с того? Он уезжает и живет на природе в Монтане.

— А как быть с Бруно? Какое отношение может иметь Скотт к нему?

— Ну а если он связался с убийством Риттера, потому что, скажем, давно дружил с Рамсеем? Я знаю, это звучит дико: Скотт воевал во Вьетнаме, а Рамсей протестовал против войны, но в жизни случаются и более странные вещи. Может, они встретились на какой-то акции протеста. Знаешь, Скотт был сыт этой войной по горло и мог стать сторонником Рамсея, после чего вступил с ним в сговор, чтобы убить Риттера. И Скотт мог знать Кейт Рамсей. Потом ему становится известно, что Бруно сломал Рамсею жизнь сфабрикованными обвинениями, и он сообщает об этом Кейт. Та вырастает, питая ненависть к Бруно, а потом снова появляется Скотт, и они вместе похищают его, чтобы заставить за это заплатить. Тогда все становится понятным.

— А человек, который встречался с Арнольдом Рамсеем, тот, кто, по словам Кейт, упомянул имя Конта, — по-твоему, Скотт?

— Ну, если Кейт действительно причастна к этому, то запросто могла солгать. Что скажешь?

— Звучит складно.

— Мне кажется, из нас получается отличная команда!

Кинг глубоко вздохнул:

— Посмотрим, какие новости нас ждут завтра.

60

На следующее утро они тронулись в путь на трех внедорожниках. Паркс сел в машину с Мишель и Кингом, а в двух других расположились федеральные агенты с суровыми лицами и в бронежилетах.

Кинг и Мишель рассказали Парксу о том, что им удалось узнать о Кейт Рамсей, и поделились своими соображениями насчет возможных причин всех этих убийств и похищений.

Парк отнесся к их выводам скептически:

— Не стоит опережать события. Немного терпения, и мы все узнаем совершенно точно. — По дороге они перекусили прихваченными с собой булочками и кофе из термоса, и пристав посвятил их в детали предстоящей операции: — Мы пошлем одну машину вперед под видом топографического исследования местности. Один из агентов пойдет к дому с папкой в руках, а другой начнет вытаскивать геодезическое оборудование. В машине будут прятаться несколько человек. Остальные незаметно рассредоточатся по территории и оцепят периметр. Агент с папкой постучит в дверь, и если Скотт будет вооружен, мы ворвемся в помещение силой. Если в доме никого не будет, мы войдем тихо и произведем обыск в соответствии с ордером. Если операция пройдет удачно, не будет никакой стрельбы и все вернутся домой живыми и здоровыми.

Кинг, ехавший на заднем сиденье, подался вперед и дотронулся до плеча Паркса:

— Хочу напомнить, что Боб Скотт не только фанат оружия, но и мастер рукопашного боя. Поэтому ему и удалось сбежать из вьетнамского плена. Рассказывали, что он шесть месяцев вытачивал из пряжки ремня бритву, а потом перерезал ею горло двум часовым и скрылся. Я бы не стал его недооценивать.

— Я понял. Но мы ворвемся туда неожиданно, и нас будет много. — Паркс помолчал и спросил, обращаясь к Кингу: — Вы действительно рассчитываете найти там Бруно и, возможно, Джоан?

— Я этого не исключаю, но не уверен, что они все еще будут живы.

Человек из «бьюика» и Симмонс заканчивали свои приготовления. Генераторы были расставлены по местам и проверены. Провода протянуты, взрывчатка заложена, детонаторы подготовлены. Устройства, над которыми так кропотливо трудился человек из «бьюика», уже тоже находились на местах и ждали своего часа.

— Все готово, — доложил Симмонс. — Все детали продуманы, все оборудование на месте. Вы должны быть довольны.

— Сходи посмотри, как они, — сухо распорядился человек из «бьюика».

Симмонс отправился взглянуть на пленников сквозь глазки в дверях камер. Благодаря препаратам, добавленным в пищу, сейчас заключенные были без сознания, но скоро очнутся. И если все пройдет как задумано, он покинет страну с деньгами, которых хватит на несколько жизней. Он вернулся в зал, где в кресле, закрыв глаза и опустив голову, сидел его напарник.

— Когда, по-вашему, они сюда явятся? — почтительно спросил Симмонс.

— Они могут появиться у бункера в любой момент. — Человек из «бьюика» пристально на него взглянул: — Оборудование, говоришь, готово, а ты сам-то готов?

Симмонс расправил плечи и принял уверенный вид:

— Я готов к этому с самого рождения.

Человек из «бьюика» долго смотрел на него, потом снова опустил голову и закрыл глаза.

61

Мишель и Кинг следили в бинокль, как внедорожник с полудюжиной людей Паркса приближается по разбитой грязной дороге к одиноко стоявшей лачуге. Осматривая местность, Шон отметил, что более уединенное место вряд ли можно сыскать. Они находились на вершине хребта Грейт-Смоки-Маунтинс, и даже полноприводный внедорожник с трудом продвигался по пересеченной местности. Повсюду росли сосны, ясени и дубы, под кронами которых темнота наступала на пару часов раньше обычного. Даже сейчас, в одиннадцать часов утра, казалось, что уже наступают сумерки, а от влажного холодного воздуха становилось зябко даже в машине.

Кинг и Мишель увидели, как внедорожник остановился у лачуги и из него вылез водитель. Других машин не наблюдалось, над трубой хижины не вился дымок, а безжизненность картины подчеркивалась отсутствием домашних животных — на унылом дворе не было ни собак, ни кошек, ни кур. Тонированные стекла внедорожника скрывали вооруженных до зубов федеральных агентов. Кинг подумал, что тактика троянского коня с успехом действовала уже не одно тысячелетие, и надеялся, что она сработает и на сей раз. Пока он представлял агентов, ожидавших в засаде, в голове начала формироваться какая-то неясная мысль: троянский конь? Он решил пока об этом не думать, чтобы не отвлекаться от предстоящего штурма.

По периметру хижины расположились другие агенты, прячась за камнями и деревьями, окружавшими дом. Их винтовки были нацелены на двери, окна и другие участки, представлявшие потенциальную опасность. Кинг решил, что ускользнуть из расставленной вокруг дома сети можно только с помощью волшебства. Но бункер был настоящей проблемой. Они с Парксом говорили об этом. В планах и схемах, которые удалось достать судебному приставу, не хватало очень важного элемента: расположения аварийных выходов и воздухозаборников. Чтобы перекрыть возможность побега через эти выходы, Паркс устроил засаду там, где было логично предположить их наличие.

Один из агентов направился к двери, а второй вылез из машины и стал вытаскивать треногу. На дверцах внедорожника красовалась эмблема организации, занимавшейся проведением общественных работ. Под мешковатыми куртками были надеты пуленепробиваемые жилеты, а огневой мощи прятавшихся в машине агентов хватило бы для подавления армейской части.

Кинг и Мишель, затаив дыхание, следили, как агент стучит в дверь. Прошло тридцать секунд, потом истекла минута. Он постучал еще раз и громко крикнул. Прошло еще тридцать секунд. Агент обошел дом и через минуту появился с другой стороны. Он вернулся к машине и, как казалось, заговорил сам с собой. Но Кинг знал, что агент по переговорному устройству запрашивает у Паркса разрешение на штурм.

Через пару секунд дверцы внедорожника распахнулись, и из него высыпали вооруженные люди, которые тут же бросились к дому. Дверь была выбита выстрелом из дробовика. Семь человек рванулись внутрь и исчезли в доме. Кингу и Мишель было видно, как со всех сторон поднялись прятавшиеся вокруг хижины агенты, готовые в любой момент открыть стрельбу.

Все напряженно ждали выстрелов, означавших, что противник в доме и принял решение умереть в бою. Однако тишину по-прежнему нарушали только шелест листвы и редкие крики птиц. Через тридцать минут последовал сигнал, что опасности нет, и Мишель с Кингом подъехали к хижине.

Войдя в дом, они обнаружили грубую деревянную мебель, холодный очаг, старые вещи в шкафу и практически пустой холодильник. Вход в бункер нашли через дверь в подвале.

Бункер оказался большим, относительно чистым. Судя по следам на пыльных полках в кладовках, еще на днях там что-то стояло. В тире ощущался запах пороха.

Возле камер для заключенных Паркс кивком велел Кингу и Мишель следовать за ним. Пристав ногой распахнул дверь одной из камер.

В камере никого не было.

— Во всех камерах пусто, — проворчал Паркс, — так что радоваться нам особенно нечему. Но бункер был обитаемым совсем недавно, и мы все здесь осмотрим под микроскопом. — Он вышел из камеры, чтобы дать команду криминалистам.

Кинг посветил фонарем по всем углам и нишам. Заметив, как на полу что-то блеснуло, он спросил Мишель:

— У тебя есть платок?

Она передала Шону платок, через который тот взял в руки и поднял миниатюрную сережку.

— Это сережка Джоан! — воскликнула Мишель, осмотрев ее.

— С чего ты взяла? — скептически отреагировал Шон. — Самая обычная сережка!

— Для мужчины — да! Женщины обращают внимание на одежду, волосы, украшения, ногти, туфли — практически на все, что делает женщину женщиной. А мужчины смотрят только на грудь и ягодицы, обычно именно в таком порядке, ну иногда еще замечают цвет волос. Эта сережка точно принадлежит Джоан — я видела такие на ней, когда мы встречались в последний раз.

— Значит, она здесь была.

— А сейчас ее нет, что повышает шансы на то, что Джоан жива.

— Она могла ее оставить нарочно.

— Да, чтобы дать нам понять, что ее держали здесь.

Мишель отправилась передать сережку Парксу, а Кинг прошел в соседнюю камеру и стал внимательно ее осматривать. Он посветил фонарем по всем углам, но не нашел ничего интересного. Шон даже залез под кровать и стукнулся об нее головой, когда выбирался обратно. Он потер ушибленное место и заметил, что нечаянно сдвинул узкий матрас. Кинг наклонился поправить его и восстановить место преступления в первозданном виде, как вдруг увидел надпись.

Она шла по стене как раз в том месте, где ее закрывал матрас. Шон направил на нее луч фонаря. Сделать такую надпись на бетонной стене было очень непросто, особенно если пользоваться только ногтями.

Прочитав текст, Кинг сразу вспомнил о том, что пришло ему в голову, когда они с Мишель сидели в засаде. И теперь Шону стало ясно, что на самом деле слышала Кейт из уст ночного гостя.

— Что ты здесь делаешь?

Он обернулся и увидел в дверях Мишель.

— Играю роль Шерлока Холмса, но неудачно, — ответил он после небольшой паузы. — Как там дела?

— Сейчас сюда идут криминалисты. Им вряд ли понравится, что мы здесь были.

— Я понял. Скажи, пожалуйста, Парксу, что мы возвращаемся в Райтсбург. Встретимся с ним у меня дома.

Мишель огляделась:

— Я надеялась, что сегодня нам удастся получить ответы на все вопросы. А теперь вопросов стало еще больше.

Когда Мишель ушла, Кинг вернулся к надписи на стене и прочитал ее еще раз, чтобы запомнить. Поразмыслив, он решил никому о находке не сообщать. Пусть криминалисты обнаружат ее сами. Если обнаружат, конечно.

62

Весь путь по дороге обратно в Райтсбург Кинг мрачно молчал. Мишель в конце концов отчаялась разговорить его и высадила у дома.

— Я поеду в гостиницу и какое-то время побуду там. Хочу кое-что уточнить. И позвонить на работу. Как-никак я все еще числюсь в Секретной службе.

— Хорошо. Думаю, ты права, — рассеянно ответил он, отводя глаза.

— Если ты не хочешь говорить, о чем думаешь, бесплатно, я могу выписать тебе чек. — Она улыбнулась и дотронулась до его руки: — Ну же, Шон, не скрытничай!

— Я пока не уверен, что мои мысли чего-то стоят.

— Ты там видел что-то, верно?

— Не сейчас, Мишель. Мне надо подумать.

— Ладно, просто мне казалось, что мы партнеры, — с обидой произнесла она.

— Подожди, ты, наверное, можешь мне помочь. У тебя еще есть выход на базу данных Секретной службы?

— Думаю, что да. Один знакомый попридержал оформление моего отстранения. Вообще-то, после того как мне позволили уйти в отпуск, я не знаю своего статуса. Но выяснить это не проблема. В гостинице у меня есть ноутбук — попробую загрузиться и проверить. Что ты хочешь знать? — Выслушав Кинга, она удивилась: — А какое это имеет отношение ко всему происходящему?

— Может, и никакого, а может, и самое непосредственное.

— Ладно, только вряд ли такие сведения есть в базе данных Секретной службы.

— Тогда поищи в других местах. Ты же отличный детектив!

— Не уверена: до сих пор ни одна из моих версий не подтвердилась.

— Если найдешь для меня ответ, то снимешь все сомнения.

Она села в машину:

— Кстати, у тебя есть оружие?

Он покачал головой:

— Мне его так и не вернули.

Мишель вытащила из кобуры пистолет:

— Держи. На твоем месте я бы не расставалась с ним даже ночью.

— А как же ты?

— У агентов Секретной службы всегда есть запасной. Тебе ли об этом не знать!

Через двадцать минут после отъезда Мишель Кинг забрался в свой «лексус» и отправился в офис. Раньше, до обнаружения тела убитого Говарда Дженнингса, он бывал там почти каждый день, а теперь никак не мог избавиться от ощущения, что входит сюда впервые.

В офисе было темно и холодно. Кинг включил свет и отопление и огляделся. Раньше вся эта обстановка неизменно напоминала ему, что кошмар, в который превратилась его жизнь сразу после смерти Риттера, остался в далеком прошлом. А вот теперь, любуясь висевшей на стене картиной, трогая обшивку из ценных пород красного дерева, разглядывая обставленный со вкусом кабинет, который по стилю походил на его дом, он не ощущал ставшего привычным покоя и умиротворения.

Кинг спустился в небольшое полуподвальное помещение, где размещалась библиотека. Хотя сейчас практически все справочные материалы были доступны на дисках, Кинг предпочитал иметь книги на полках. Он подошел к многотомному справочнику «Мартиндейл-Хаббелл», в котором содержался перечень всех дипломированных юристов страны с разбивкой по штатам, и вытащил толстый том по Калифорнии. К сожалению, именно в этом штате юристов оказалось намного больше, чем в других. Кинг не нашел того, что искал, и тут же понял почему. Это издание было одним из последних, а нужное ему имя следовало искать в более ранних выпусках. Шона интересовала вполне конкретная дата, но где взять нужный справочник? Через мгновение он сообразил.

Спустя полчаса Кинг оставил машину на стоянке для посетителей возле внушительного здания юридического факультета в северной части кампуса университета штата Виргиния. Он сразу направился в библиотеку и разыскал работницу, к которой часто обращался, когда искал необходимые материалы.

Выслушав его, женщина кивнула:

— Да, эти материалы все на дисках, но мы можем запросить и получить информацию он-лайн, поскольку подключены к серверу правообладателей. Я могу это сделать прямо сейчас, а потом списать нужную сумму с вашего счета. Если вас это устроит.

— Просто отлично! Спасибо.

Она провела его в маленькую комнату через главный читальный зал, где сидели студенты с раскрытыми ноутбуками.

— Иногда мне так хочется снова оказаться на студенческой скамье!

— Вы не первый, кто об этом говорит. Если бы вечным студентам платили, у нас было бы немало желающих.

Показав ему, что и как делать, библиотекарь ушла. Кинг устроился у компьютера и принялся за работу. Скорость компьютера и удобство связи в режиме реального времени намного облегчили поиск информации по сравнению с печатным изданием в офисе, и вскоре он нашел то, что искал, — имя конкретного адвоката в Калифорнии. Сейчас этот юрист уже умер, что объясняло отсутствие его имени в офисном справочнике, но в 1974 году оно было широко известно.

Теперь оставалось убедиться, что он являлся тем самым адвокатом, которого искал Кинг, но сделать это с помощью компьютера не представлялось возможным. И тут Шон вспомнил про Дональда Холмгрена, отставного общественного защитника, который занимался делом Арнольда Рамсея в самом начале, и позвонил ему. Когда Кинг назвал Холмгрену фирму и имя адвоката и тот все подтвердил, Шон едва удержался от крика ликования.

Он убрал сотовый телефон в карман и задумался. Теперь многое становилось понятным, но и непонятного оставалось достаточно.

Если бы только Мишель удалось выяснить то, что он попросил, и результат ее поисков соответствовал записи на стене камеры в бункере, ему удалось бы докопаться до истины. И если все действительно так, как он предполагает…

Кинг почувствовал, как по спине побежали мурашки: получалось, что он неизбежно окажется жертвой преступного замысла.

63

По дороге в гостиницу Мишель забрала из номера Джоан в отеле «Кедры» коробку с материалами о Бобе Скотте, чтобы еще раз все просмотреть. Разбирая бумаги, она обнаружила и записи, сделанные Джоан.

На улицах снова похолодало. Зайдя в номер, Мишель сразу же положила в камин дрова и подожгла их свернутой газетой. Потом заказала по телефону чай и закуски из ресторана гостиницы и, памятуя о том, что случилось с Джоан, не спускала с официанта глаз.

Ее просторный номер был обставлен немного вычурно, но со вкусом. Отблески пламени в пылающем камине действовали умиротворяюще и придавали комнате уютный вид — гостиница не зря относилась к разряду эксклюзивных. Несмотря на все предоставляемые отелем удобства, Мишель вряд ли бы здесь остановилась из-за дороговизны номеров, но Секретная служба выразила готовность оплатить ей питание и проживание в течение нескольких дней. Мишель не сомневалась, что начальство пошло на затраты небескорыстно, поскольку рассчитывало на раскрытие с ее помощью этого крайне запутанного дела. Ведь вместе с Кингом она уже серьезно помогла официальному следствию. Вместе с тем Мишель не была настолько наивной, чтобы не понимать: оплата гостиничных счетов предоставляла начальству отличную возможность держать ее под контролем.

Она села, скрестив ноги, на полу, подключила компьютер к розетке с суперсовременным кабелем цифровой телефонной линии, проложенным за письменным столом в стиле восемнадцатого века, и занялась выполнением необычной просьбы Кинга. Как Мишель и предполагала, нужной Шону информации в базе данных Секретной службы не было. Тогда она принялась обзванивать коллег, и ее пятый звонок увенчался успехом: ей удалось найти нужного человека. Мишель сообщила ему то, что сказал ей Кинг.

— Все именно так, — подтвердил агент. — Я это знаю, потому что мой двоюродный брат сидел в том же концлагере и вышел оттуда похожим на скелет.

Мишель поблагодарила его и тут же перезвонила Кингу, который к тому времени успел вернуться домой.

— Ты был прав, — сказала она, с трудом сдерживая ликование. — Название, которое ты мне сообщил, это деревня во Вьетнаме, где его держали в плену и откуда он бежал. А теперь ты можешь сказать, в чем дело? Откуда у тебя это название?

Кинг немного помедлил, но все же ответил:

— Оно было нацарапано на стене тюремной камеры в бункере, принадлежащем Бобу Скотту. А сразу за названием шла римская цифра «два». Все стыкуется. То был его второй лагерь для военнопленных: думаю, он воспринимал это именно так. Сначала Вьетнам, теперь Теннесси.

— Значит, Боба Скотта держали в этой камере, о чем он и оставил надпись на стене?

— Не исключено. Однако не забывай, что эту надпись могли сделать нарочно, чтобы пустить нас по ложному следу.

— Как-то уж слишком сложно.

— Пожалуй, ты права. Тут есть еще один момент…

— Ну говори, не томи!

— Записка «Кингману», которую прикрепили к телу Сьюзен Уайтхед.

— Ты, кажется, считаешь, что ее не мог написать Боб Скотт? Но почему?

— По ряду причин. Однако до конца не уверен.

— Но если писал не Боб Скотт, тогда кто?

— Я работаю над этим.

— Каким образом?

— Я ездил кое-что выяснить в университетскую библиотеку.

— Ты нашел что искал?

— Да.

— И поделишься со мной?

— Пока нет. Я должен еще подумать. Но я очень благодарен тебе за проверку информации. Мы скоро увидимся.

Он повесил трубку, и Мишель последовала его примеру, раздосадованная, что Шон не захотел с ней поделиться своими мыслями. Она подбросила дров в камин и занялась бумагами из коробки. Читать заметки, сделанные Джоан по ходу расследования, зная, что той, возможно, уже нет в живых, было как-то не по себе. И все же Мишель не могла не отметить педантичность и основательность, с которой работала Джоан, а ее навыки и профессионализм в расследовании вызывали уважение. Мишель вспомнила рассказ Кинга о записке, полученной Джоан в то утро, когда убили Риттера. Наверное, Диллинджер было очень трудно жить все эти годы с чувством вины, видя, как дорогой ей человек выброшен из жизни, а она сама делает потрясающую карьеру. И тем не менее Джоан предпочла молчать, сделав, по сути, выбор между карьерой и любимым мужчиной в пользу первой. А что при этом чувствовал Шон?

Как вообще устроены мужчины? Неужели они наделены неким доминантным геном, который толкает их защищать женщину даже во вред себе? Конечно, женщины тоже могут проявлять жертвенность. И очень часто представительницы слабого пола теряли головы из-за плохих парней, которые разбивали им сердце, а то и вообще эти самые головы. И все же женщины могут взять себя в руки и выйти из любовной зависимости. А мужчины — нет. Они продолжают упрямо цепляться за свои дурацкие принципы, каким бы холодным ни оказалось сердце, бившееся под женской блузкой. Господи, как же несправедливо, что такие мужчины, как Кинг, попадают в сети таких женщин, как Джоан!

Она поймала себя на мысли, что думает об этом слишком много. Почему? Они просто работают вместе над раскрытием дела — вот и все. И Кинг вовсе не идеален. Да, он умный, знающий, привлекательный мужчина, с хорошо развитым чувством юмора, но при этом довольно циничный, неразговорчивый, иногда резкий и заносчивый. И такой опрятный, что противно! Подумать только — ей пришлось навести порядок в машине, лишь бы ему угодить…

Мишель даже покраснела от столь откровенного признания самой себе и постаралась сосредоточиться на лежавших перед ней бумагах. Она внимательно изучила ордер на арест Боба Скотта, который нашла Джоан. Именно из-за этого документа они с Кингом и группой захвата поехали в Теннесси и обнаружили пустой бункер. Хотя, судя по тому, что сообщил Шон, причастность Скотта ко всем этим похищениям и убийствам выглядит необоснованной.

С другой стороны, дом в Теннесси принадлежал именно Скотту, а ордер на его арест был выдан за нелегальное хранение оружие. Как вообще об этом стало известно? И почему Скотта так и не удалось арестовать? Она еще раз внимательно изучила документ. Ответов на эти вопросы в бумагах не было.

Тогда Мишель переключилась на следующий пункт заметок Джоан. Увидев зачеркнутое имя, что явно говорило об исключении этого человека из списка подозреваемых, она задумалась: «Даг Денби». Руководитель аппарата Риттера. Джоан говорила, что после смерти Риттера жизнь Денби изменилась к лучшему: он унаследовал землю и состояние в Миссисипи. Поэтому Джоан пришла к выводу, что он вне подозрений. Но Мишель этой уверенности не разделяла. Неужели самой общей информации, полученной помощниками Джоан, и сделанных ими нескольких звонков было достаточно? Джоан не поехала в Миссисипи, чтобы убедиться во всем лично. Она не встречалась с Дагом Денби. Действительно ли он жил в Миссисипи и вел жизнь сельского рантье? А может, он скрывается где-нибудь рядом, выжидая удобного случая убить или похитить свою следующую жертву? Кинг говорил, что Сидни Морс его фактически полностью отстранил от избирательной кампании Риттера и Денби не мог ему этого простить. Не распространилась ли эта ненависть и на Клайда Риттера? Но как Денби мог быть связан с Арнольдом Рамсеем? Или Кейт Рамсей? Мог ли он использовать свои деньги на проведение столь масштабного акта мести? Ответы на эти вопросы расследование Джоан не давало.

Мишель взяла ручку и написала имя Дага Денби еще раз под тем местом, где Джоан его вычеркнула. Не позвонить ли Шону, чтобы узнать, что тот помнит о Денби? Может, имеет смысл забрать записи Джоан с собой и привезти Кингу, чтобы они вместе еще раз прошлись по ним?

Мишель вздохнула. Просто она ищет предлог быть рядом с Шоном.

Мишель налила еще чашку чаю и посмотрела в окно, где небо потемнело от туч и начал собираться дождь.

В это время раздался звонок ее мобильника. Звонил Паркс.

— Я все еще в Теннесси, — сообщил он, явно расстроенный.

— Есть новости?

— Мы поговорили с людьми, живущими по соседству, но ничего толком не узнали. Они не были знакомы с Бобом Скоттом, ни разу его не видели, и все в таком духе. У меня возникло ощущение, что половина из них сами преступники, которые скрываются от закона. Но этот участок действительно принадлежит Бобу Скотту. Он купил его после смерти бывшего владельца, который прожил там пять лет и, по словам его родственников, даже не подозревал о существовании бункера. А этот бункер был тщательно осмотрен, но не удалось обнаружить ничего интересного, кроме сережки, которую вы нашли.

— Ее нашел Кинг, а не я, — поправила Мишель и, поколебавшись, добавила: — Там было еще кое-что. — И она рассказала о названии вьетнамской деревни, нацарапанном на стене в другой тюремной камере бункера.

Паркс пришел в ярость.

— Почему, черт возьми, он не рассказал мне об этом сразу?!

— Я не знаю, — ответила она и подумала, что и с ней Кинг не слишком откровенничал. — Может, он больше уже никому не доверяет.

— Так вы установили, что Скотт был военнопленным в той деревне во время войны?

— Да, я разговаривала с одним агентом, который об этом знает.

— Другими словами, кто-то туда явился, захватил бункер и сделал Скотта пленником в собственном доме?

— Шон не исключает, что это может быть простой инсценировкой, чтобы сбить нас со следа.

— И где сейчас наш выдающийся сыщик?

— У себя дома. Прорабатывает какие-то версии. Он не склонен делиться своими соображениями и дал понять, что хочет побыть один.

— Кого волнует, чего он хочет?! — возмутился Паркс. — Возможно, он уже знает все ответы, но молчит, будто язык проглотил!

— Послушайте, Джефферсон, он изо всех сил старается докопаться до истины. И у него свои методы.

— От его методов меня начинает тошнить!

— Я поговорю с ним. Может, мы встретимся чуть позже.

— Я не знаю, сколько еще здесь пробуду. Не исключено, что задержусь до завтра. Поговорите с Кингом и постарайтесь вбить ему в голову, что скрывать от нас информацию просто недопустимо! Я не хочу даже думать о том, что у него есть еще что-то, о чем мы не знаем. Но если это так, я запру его в камере, очень похожей на те, что вы сегодня оба видели. Я понятно выражаюсь?

— Более чем.

Она повесила трубку и направилась в спальню, где лежал рюкзак. По дороге Мишель, погруженная в свои мысли, обо что-то споткнулась и упала. Поднимаясь, она со злостью посмотрела на весло. Оно было наполовину засунуто под кровать вместе с остальным имуществом, принесенным из машины. Теперь все помещения оказались забиты спортивным снаряжением и амуницией, а спальня превратилась в дистанцию для стипль-чеза. Мишель спотыкалась о вещи уже третий раз. Больше так продолжаться не может!

Мишель вела борьбу со своим барахлом и, конечно, не подозревала, что все детали ее разговора с Джефферсоном Парксом были перехвачены сложной системой из проводов и схем. Под телефонным кабелем отеля скрывалось недавно появившееся там устройство, о котором владельцы гостиницы не имели ни малейшего представления. Это устройство было настолько чувствительным, что позволяло улавливать не только все звуки внутри номера, но и слова абонента, с которым Мишель разговаривала по телефону.

В полумиле от гостиницы у дороги был припаркован крытый фургон. Человек из «бьюика» прослушал разговор в третий раз и остановил пленку. Он взял трубку, набрал номер и, поговорив несколько минут, на прощание сказал:

— Я не могу передать, насколько я разочарован. — От этих слов по спине человека, с которым он разговаривал, побежали мурашки. — Сделайте это! Сегодня же ночью!

Он отключил телефон и посмотрел в сторону отеля. Мишель Максвел возглавила его список. Он молча поздравил ее с этим.

64

Кинг выкроил время, чтобы встретиться с представителями компании из Линчбурга, занимавшейся установкой охранных систем и сигнализаций. Он наблюдал в окно, как к дому подъехал фургон с надписью на борту «Охранные системы».

Кинг встретил приехавшего менеджера по продажам у входа и рассказал, что именно хотел бы установить. Тот осмотрел дом, а потом, не выдержав, спросил:

— Ваше лицо мне знакомо. Вы не тот, кто обнаружил у себя дома мертвое тело?

— Тот самый. Думаю, вы согласитесь, что охранная сигнализация мне нужна больше других.

— Согласен, но, чтобы вы не питали ненужных иллюзий, скажу сразу: наша страховка на такие ситуации не распространяется. В том смысле, что если у вас опять появится мертвое тело, то никаких компенсаций или чего-то в этом роде вы не получите. Это как форс-мажор. Согласны?

— Согласен.

Они обсудили, что именно предстояло установить.

— И когда вы это сделаете?

— Сейчас заказов много. Но если кто-то отменит свой, мы можем вас передвинуть на его место. Я позвоню.

Шон подписал нужные бумаги, обменялся с менеджером рукопожатием, и тот уехал.

Наступил вечер, и Кинг стал подумывать, не пригласить ли Мишель к себе. Он считал, что существенно продвинулся в расследовании, но до поры до времени предпочитал держать в неведении Мишель, поскольку не был уверен в правильности своих выводов. А она, конечно, обижалась на него, но ничем это не показывала, демонстрируя удивительную выдержку. Что ж, уверенности в своей правоте у Шона сейчас прибавилось и пора обо всем рассказать Мишель. Но прежде он позвонит.

Он позвонит на квартиру Кейт Рамсей в Ричмонд.

Трубку взяла ее соседка по комнате Шэрон и сказала, что Кейт так и не появлялась.

— Не нужно поднимать шум, и давайте договоримся: если я ее увижу, то дам вам знать, но и вы сообщите мне, если она появится дома, — попросил он.

Повесив трубку, Шон посмотрел в окно на озеро. Когда ему было не по себе, он обычно садился в лодку, выезжал и думал на воде. Но сегодня для этого было слишком холодно и ветрено.

Кинг включил газовый камин и, сидя возле него, поужинал. Когда он наконец решил позвонить Мишель, то понял, что уже слишком поздно: дело близилось к ночи. Ну что ж, он встретится с ней завтра: нет никакой нужды особо суетиться.

Теперь Кинг не сомневался, что Бруно похитили, потому что тот якобы разрушил жизнь Арнольда Рамсея с помощью вымышленных обвинений. Эти обвинения были сняты только после вмешательства адвоката, чье имя Кинг недавно узнал.

А что касается Кейт Рамсей и ее утверждения, что она слышала — или ей показалось, что слышала, — имя Тристан Конт, произнесенное таинственным ночным гостем ее отца, то Кинг пришел к убеждению, что на самом деле этот человек произнес не «Тристан Конт», а созвучное словосочетание «троянский конь».

Другому сообщению Кейт он пока не находил разумного объяснения. По ее словам, Регина Рамсей говорила, что полицейского убили во время демонстрации против войны во Вьетнаме в 1974 году и что именно это погубило академическую карьеру Арнольда Рамсея. Но Кейт не могла не знать, что пришедшие к ней агенты быстро сообразят, что в том году никаких выступлений против войны быть не могло, и придут к выводу, что протест был связан с чем-то другим. Тогда почему она так сказала? Шон никак не мог найти ответа.

Он посмотрел на часы — оказывается, уже перевалило за полночь. Проверив замки на дверях и окнах, он захватил пистолет, полученный от Мишель, и отправился наверх. В спальне Кинг запер дверь и на всякий случай придвинул к ней комод. Убедившись, что обойма полная и в стволе есть патрон, он разделся и лег, положив пистолет на тумбочку рядом. Вскоре Кинг уже спал глубоким сном.

65

В два часа ночи человек за окном поднял пистолет, прицелился в фигуру, лежавшую на кровати, сделал несколько выстрелов через стекло, которое жалобно звякнуло, разлетевшись на осколки. Пули изрешетили кровать, взметнув вверх облака перьев из распотрошенного одеяла.

Разбуженная выстрелами, Мишель скользнула на пол с кушетки, моментально проснувшись. Она задремала совсем недавно, засидевшись над заметками Джоан. Сообразив, что ее пытались убить, Мишель достала пистолет и произвела серию выстрелов в сторону окна. Услышав удаляющиеся шаги, Мишель подползла к окну, напряженно прислушиваясь, и осторожно выглянула. Шаги были по-прежнему слышны, к тому же беглец явно задыхался. Да и звук шагов для ее тренированного уха показался необычным: человек или был ранен, или сильно хромал. Она решила, что одна из ее пуль задела убийцу или он явился покончить с ней уже раненным. Может, это тот самый мерзавец, который чуть не свернул ей шею в машине? Тот, что представился Симмонсом?

Мишель услышала, как завелся двигатель машины, и хотела было броситься к своему авто, чтобы пуститься в погоню, но передумала: так можно нарваться на засаду. Один раз они с Кингом уже попались в нее, и повторять ошибку Мишель не собиралась.

Она подошла к кровати и осмотрела ее. Мишель днем немного поспала, потому простыни и одеяло сбились таким образом, что преступник мог принять эту конфигурацию за фигуру спящего человека.

Но зачем кому-то понадобилось ее убивать? Потому что расследование вышло на верный путь? Но в этом не было ее особой заслуги: Шон раскопал гораздо больше…

Мишель похолодела. Кинг! Схватив телефон, она набрала его номер. Мишель долго слушала длинные гудки, но Шон трубку так и не взял. Может, вызвать полицию? Или позвонить Парксу? Может, Кинг просто крепко спал? Но интуиция подсказывала ей другое. Мишель бросилась к своей машине.

Кинга разбудила сирена пожарной сигнализации. Не сразу сообразив, в чем дело, он секунду лежал с закрытыми глазами, но сон моментально слетел, когда Шон все понял. В комнате было трудно дышать от дыма.

Кинг бросился в ванную, намочил полотенце и обмотал его вокруг головы. Пробравшись обратно в спальню, он добрался до двери и, упираясь спиной в стену, отодвинул от двери комод. Потрогав дверь, чтобы убедиться, что она не горячая, Шон осторожно открыл ее.

Весь дом был затянут густым дымом, и пожарная сигнализация продолжала пронзительно реветь. К сожалению, здание не было подключено к централизованной противопожарной службе, а единственная добровольная пожарная команда, обслуживавшая округ, находилась отсюда за много миль. Более того, жилище Шона находилось в очень уединенном месте, и рассчитывать, что пожар заметят со стороны, не приходилось.

Он вернулся в спальню, чтобы позвонить, но дым стал таким густым, что пройти в глубь комнаты Кинг не решился, боясь потерять сознание. Он снова выбрался наружу, надеясь, что по лестнице еще можно спуститься, иначе ему пришлось бы прыгать в пылающий ад, а такая перспектива его совсем не устраивала.

Внизу послышалась какие-то звуки. От дыма першило в горле, мучили приступы ужасного кашля, и Кингу нестерпимо хотелось как можно быстрее оказаться на первом этаже, но он понимал, что может попасть в ловушку.

Шон сжал рукоятку пистолета и крикнул:

— Кто там?! Я вооружен и буду стрелять!

Ответа не последовало, что еще больше усилило его подозрения, но тут он заметил в большом окне красные мигалки пожарных машин и услышал вой сирен. Слава Богу, помощь прибыла.

Шон снова подобрался к лестнице и посмотрел вниз. Сквозь клубы дыма виднелись фигуры в громоздких пожарных костюмах и шлемах, с баками за спиной и в масках на лицах.

— Я здесь! — крикнул он. — Наверху!

— Спуститься можете? — спросил один из пожарных.

— Вряд ли, здесь стена дыма.

— Ладно, оставайтесь на месте, мы вас вытащим. Пригнитесь, сейчас мы направим на вас брандспойты. Весь дом в огне!

Он услышал свист пены из огнетушителей и увидел, как пожарные бросились наверх. Кинга выворачивало наизнанку, а от дыма и рези в глазах он почти ослеп. Шон почувствовал, как его подхватили и быстро спустили вниз. В следующее мгновение он уже был снаружи и его сразу окружили пожарные.

— Ну как вы? — спросил один из них.

— Дайте ему кислород, — вмешался другой. — Он наглотался угарного газа.

Кинг почувствовал, как ему надели кислородную маску, а потом подняли на носилках и поместили в карету «скорой помощи». Ему показалось, что он услышал голос Мишель, а потом все погрузилось в темноту.

Сирены, мигалки, переговоры по рации и прочие звуки вдруг прекратились, стоило «пожарному» забрать у Кинга пистолет и нажать кнопку на пульте управления. Наступила тишина. Пожар был инсценирован с помощью контролируемых источников огня и полного набора эффектов, имитирующих настоящий огненный ад.

«Пожарный» спустился в подвал, включил какой-то прибор, стоявший рядом с газопроводом, и вышел из дома. Потом сел в кузов фургона и рванул в сторону шоссе. Две минуты спустя адская машина в подвале пришла в действие, газовые трубы разорвало, и чудовищной силы взрыв превратил чудесный дом Шона Кинга в бесформенные руины.

«Пожарный» снял каску и маску, вытер лицо и опустил глаза на лежавшего на носилках Кинга. Вместе с кислородом Шону дали вдохнуть хлороформ.

— Наконец-то мы снова с вами встретились, агент Кинг. Я очень долго этого ждал, — сказал человек из «бьюика».

Фургон помчался в ночь, набирая скорость.

66

Мишель свернула с шоссе на дорогу, ведущую к дому Кинга, и услышала оглушительный взрыв. Она выжала до отказа газ, и машина рванулась вперед, раскидывая гравий и куски грязи. Мишель остановилась, когда доски, битые стёкла и другие части разрушенного дома перекрыли путь. Она выскочила из «лендкрузера», лихорадочно набрала 911 и сообщила диспетчеру о случившемся, умоляя выслать помощь как можно скорее.

Мишель бежала по дымящимся обломкам здания, не переставая кричать:

— Шон, Шон!

Потом она вернулась к машине, схватила одеяло, обмоталась им и бросилась через дверной проем внутрь дома. Ее встретила такая стена дыма, что она тут же закашлялась и поспешила обратно, задыхаясь и падая на колени.

Немного отдышавшись, она снова проникла в дом, точнее, в руины, но уже через образовавшийся в стене пролом. Внутри Мишель двигалась ползком, постоянно кашляя и выкрикивая имя Кинга. Она решила добраться до лестницы, полагая, что он может находиться в спальне, только никакой лестницы уже не было. Задыхаясь, Мишель двинулась обратно, чтобы вдохнуть немного свежего воздуха, но раздался новый взрыв, и она из последних сил рванулась наружу, чтобы не оказаться похороненной под обломками.

Взрывная волна подбросила ее вверх и больно стукнула о землю, сбив дыхание. Мишель оказалась под градом падавших вниз тяжелых обломков, будто под минометным обстрелом. Она лежала в грязи с разбитой головой, наглотавшись дыма, вся в синяках и царапинах.

И тут послышался рев мощных двигателей и появилась тяжелая техника. Над ней склонился человек в пожарном костюме и дал ей подышать кислородом.

В этот момент прибыли новые машины, и пожарные расчеты приступили к борьбе с огнем. Пока она лежала, стены дома окончательно обрушились и над пепелищем стоял только почерневший каменный дымоход. Это последнее, что увидела Мишель, перед тем как потерять сознание.

Когда она очнулась, то не сразу поняла, что находится в больничной палате. К ней подошел мужчина с чашкой кофе в руке.

— Слава Богу, с вами все в порядке! — с видимым облегчением произнес Джефферсон Паркс. — Пожарные сказали, что в шести дюймах от вашей головы лежала стальная балка весом в тысячу фунтов, которую выбросило из дома взрывом. — Она попыталась сесть, но он положил ей руку на плечо и удержал на месте: — Давайте без подвигов, ладно? После всего, что с вами случилось, нельзя просто встать и отправиться на танцы.

Она с тревогой огляделась:

— Шон, где Шон? — Паркс не ответил, и Мишель почувствовала, как к глазам подступили слезы. — Пожалуйста, Джефферсон, только не говорите, что он… — Ее голос сорвался.

— Я ничего не могу сказать вам, потому что ничего не знаю. И никто не знает. Никаких тел найдено не было, Мишель. Нет ничего, что указывало бы на присутствие Шона. Но поиски продолжаются. Там был сильный пожар и взорвался газ. Я к тому, что, возможно, они ничего и не найдут.

— Я звонила ему ночью, но он не отвечал. Может, его действительно не было дома?

— Или это было уже после взрыва.

— Нет, я слышала взрыв, когда подъезжала к дому.

Паркс пододвинул стул к кровати и сел.

— Ладно, расскажите мне все по порядку.

Она так и сделала, стараясь не упустить ни одной детали. И тут вспомнила еще об одном событии, которое совсем вылетело у нее из головы из-за волнений, пережитых в доме Кинга.

— И еще. Прошлой ночью меня пытались убить в отеле. Стреляли через окно номера по кровати. По счастью, я уснула на кушетке.

Паркс побагровел:

— Какого черта вы сразу мне не позвонили? А вместо этого рванули в здание, которое взорвалось! Вам что, жить надоело?

Мишель села и натянула на себя простыню, чувствуя, как от боли раскалывается голова. Она впервые заметила бинты у себя на руках.

— У меня что, ожоги? — с опаской спросила Мишель.

— Нет, просто порезы и ссадины. Они заживут, а насчет головы не уверен. Будете продолжать в том же духе, и вам ее не сносить.

— Я просто хотела убедиться, что с Шоном все в порядке. Я подумала, что если решили расправиться со мной, то и с ним, наверное, тоже. И я не ошиблась. Тот взрыв ведь не был случайным?

— Нет. Нашли остатки взрывного устройства. Причем далеко не примитивного. Его заложили у газовых труб в подвале, и взрыв разнес весь дом на куски.

— Но зачем? Тем более если Шона там не было?

— Мне и самому хотелось бы знать.

— Вы направили людей на поиски Шона?

— Всех, кого могли, и везде, где только можно. К поискам подключились ФБР, Служба судебных исполнителей, Секретная служба, полиция Виргинии, местные органы правопорядка, но результат пока нулевой.

— А в остальном? Есть какие-нибудь зацепки по Джоан? Хоть что-нибудь?

— Нет, — мрачно признал Паркс. — Пока ничего.

— Понятно. Мне пора отсюда выбираться. — Она снова попыталась подняться.

— Нет, вы останетесь лежать и набираться сил.

— Но я просто не смогу!

— Я взываю к элементарному здравому смыслу. Если вы уйдете отсюда, так и не оправившись, то можете потерять сознание прямо за рулем и либо сами убьетесь насмерть, либо кого-нибудь задавите. И чего вы этим добьетесь? И не забывайте: меньше чем за неделю вы попадаете в больницу уже второй раз. В третий раз вы можете оказаться в морге.

Мишель собиралась возразить, но передумала и откинулась на подушки.

— Ладно, будь по-вашему. Только обещайте мне сразу позвонить, если появятся новости. Если вы этого не сделаете, то я за себя не отвечаю!

Паркс шутливо поднял руки:

— Хорошо, хорошо. Я не ищу себе новых врагов — у меня их и так хватает. — Он направился к двери, но на пороге обернулся: — Я не хочу внушать ложных надежд. Шансы, что мы снова увидим Шона Кинга, весьма сомнительны. Но пока они есть, я глаз не сомкну.

Мишель попыталась улыбнуться:

— Я поняла. Спасибо.

Через пять минут после его ухода она торопливо оделась и выскользнула из больницы через заднюю дверь, стараясь не попадаться на глаза дежурным медсестрам.

67

Кинг очнулся в кромешной тьме. Там, где он находился, было холодно, и он догадывался, куда его привезли. Шон сделал глубокий вдох и постарался сесть, но не смог: опасения, что он связан, подтвердились. Судя по всему, его скрутили кожаными ремнями. Он повернул голову: хоть глаза уже и привыкли к темноте, но при отсутствии света все равно ничего видно не было.

Шон замер, прислушиваясь к каким-то еле слышным звукам, похожим на шепот, но определить, был ли их источником человек, так и не смог. Затем он услышал приближающиеся шаги и почувствовал, что рядом с ним кто-то есть. Этот человек дотронулся до его плеча — жест был очень осторожным и совсем не угрожающим. А затем легкое прикосновение переросло в железную хватку, и Кинг почувствовал укол. Он сжал зубы, стараясь сдержать крик боли.

Наконец ему удалось произнести несколько слов спокойным голосом.

— Вы же можете раздавить меня до смерти.

Его тут же отпустили, и шаги удалились. На лбу Кинга выступил пот, и он почувствовал внезапный озноб и приступ тошноты. Шон решил, что ему что-то вкололи, повернул голову, и его вырвало.

— Извините, что испортил ковер, — пробормотал он, закрыл глаза и потерял сознание.

Мишель сразу направилась к разрушенному дому Кинга. Она осторожно пробиралась по пепелищу, наблюдая, как пожарные и полицейские осматривают место происшествия и гасят возникавшие тут и там язычки пламени. Мишель поговорила с несколькими агентами, и те подтвердили, что никаких человеческих останков найдено не было. Окидывая взглядом то, что осталось от некогда чудесного дома Кинга, Мишель чувствовала, что ею начинает овладевать отчаяние. Здесь ей ничего не удастся узнать. Она прошла к пирсу и долго смотрела на спокойную гладь озера, надеясь, что близость к месту, которым так дорожил Кинг, придаст ей сил.

Мишель не давали покоя два момента: ордер на арест Боба Скотта и место нахождения Дага Денби. Она решила, что со всем этим пора разобраться. Мишель отправилась обратно в гостиницу и по дороге позвонила отцу. Шеф полиции Фрэнк Максвел пользовался очень большим авторитетом и знал в Теннесси всех, кого стоило знать. Она рассказала отцу, что ей нужно.

— С тобой все в порядке? Судя по голосу, что-то случилось.

— Наверное, ты еще не в курсе, папа. Вчера ночью взорвали дом Шона Кинга, и он пропал.

— Господи, ты-то как?

— Я — нормально. — Она не стала рассказывать о покушении в гостинице. Мишель уже давно решила не посвящать отца в детали своей работы. Опасность, которой подвергались ее братья, отец воспринимал как неотъемлемую часть профессии, но к тому, что его дочь едва не убили, он вряд ли отнесется спокойно. — Папа, эта информация мне нужна как можно быстрее.

— Я все понял, — сказал он и повесил трубку.

Мишель вернулась в гостиницу, нашла заметки Джоан и села на телефон наводить справки о Даге Денби. Последний звонок она сделала ему домой в Джексон, штат Миссисипи. Женщина, взявшая трубку, о Денби ничего не сообщила и даже отказалась подтвердить, что он там действительно жил. Вообще-то в этом не было ничего удивительного, поскольку Мишель являлась совершенно посторонним человеком. А если у Денби водились деньги и он не ходил на работу каждый день, то мог быть где угодно. И никто не мог подтвердить алиби Денби ни в один из дней, интересовавших Мишель. Роль, которую он играл во время избирательной кампании Риттера, однозначно делала его подозреваемым, но какой у него мог быть мотив для совершения всей этой череды преступлений?

Звонок телефона заставил Мишель вздрогнуть. Она схватила трубку — звонил отец, который лаконично и четко сообщил, что ему удалось разузнать. Она все записала.

— Папа, ты сам не знаешь, какой ты хороший! Я тебя люблю.

— Было бы неплохо, если бы ты почаще нас навещала. Мама очень волнуется.

— Обещаю! Как только здесь все закончится, я сразу приеду.

Она набрала номер, который дал ей отец. Это была адвокатская контора, занимавшаяся продажей Бобу Скотту участка в Теннесси. Отец уже успел позвонить туда и предупредить о звонке Мишель.

— Я не знаю вашего отца лично, но от общих знакомых слышал о нем только самые лестные отзывы, — сказал адвокат. — Насколько я понимаю, речь идет о каком-то участке земли.

— Да, вы занимались реализацией имущества после смерти владельца и продали некий участок Бобу Скотту.

— Ваш отец упомянул об этом, и я поднял архивы. Итак, покупателем был Роберт Скотт. Заплатил наличными — сумма оказалась не столь значительной. На участке стояла только старая хижина, и хотя сам участок был большим, но очень каменистым и заросшим лесом. И вдали от цивилизации.

— Судя по всему, предыдущий владелец не знал, что на его земле есть бункер.

— Ваш отец говорил об этом. Должен признаться, что о существовании бункера не знал и я. В открытых данных об этом не было ни слова.

— А вы сами там были?

— Нет.

— А я была. Вход в бункер расположен в подвале дома.

— Но этого не может быть!

— Почему?

— Там не было подвала. У меня перед глазами лежит план дома.

— Возможно, подвала не было, когда домом владел ваш клиент, но теперь он там есть. Не исключено, что Боб Скотт знал о бункере и вырыл подвал, чтобы иметь к нему доступ.

— Может быть. Я просмотрел список всех владельцев участка после армии, и их было немало. Раньше там вообще не было никакой хижины, видимо, ее построил один из прежних владельцев.

— А у вас, случайно, не сохранилось какой-нибудь фотографии Боба Скотта? Это очень важно!

— Вообще-то при оформлении сделки с недвижимостью мы снимаем копию с водительских прав. Понимаете, это нужно, чтобы удостовериться в личности приобретателя, поскольку он подписывает юридический документ для последующей регистрации.

Мишель чуть не подпрыгнула на месте.

— А вы можете переслать мне копию по факсу? Прямо сейчас?

— Нет, не могу.

— Но это ведь не закрытая информация!

— Нет, не закрытая. — Адвокат вздохнул. — Послушайте, со времени заключения сделки папка с материалами по ней ни разу не открывалась. Но копии водительских прав Роберта Скотта в папке нет!

— Может, ее просто забыли сделать?

— Моя секретарша работает со мной уже тридцать лет и ни разу ничего не забывала.

— Тогда, наверное, кто-то изъял ее из папки.

— Даже не знаю, что сказать.

— А вы помните, как выглядел Боб Скотт?

— Я видел его всего раз при закрытии сделки, да и общались мы лишь несколько минут. Таких встреч у меня по нескольку сотен каждый год.

— Может, вы немного подумаете и вам удастся вспомнить хоть что-нибудь?

— Попробую.

Мишель поблагодарила адвоката и повесила трубку.

Полученное описание было слишком расплывчатым и не позволяло судить, шла ли речь именно о том самом Бобе Скотте. За восемь лет люди могут сильно измениться, особенно если жизнь не слишком их щадила, как в случае со Скоттом. А как выглядел Денби, Мишель вообще понятия не имела. Господи, она все время ходит по кругу!

Мишель сделала несколько глубоких вдохов, чтобы взять себя в руки и успокоиться. Переживания Шону не помогут.

Поскольку ее линии расследования зашли в тупик, она стала вспоминать, чем занимался Кинг. Он говорил, что работал над чем-то требовавшим дополнительной проверки. И еще говорил, что куда-то ездил. Она напрягла память, чтобы вспомнить куда.

И вспомнила! Схватив ключи, она бросилась к машине.

68

Оказавшись в зале университетской библиотеки, Мишель сразу направилась к стойке дежурной. Там была не та женщина, к которой обращался Шон, но после объяснений Мишель она помогла ей связаться с кем нужно.

Мишель предъявила жетон Секретной службы и спросила, что именно искал Кинг.

— Я слышала в новостях, что его дом сгорел. С ним все в порядке? Про него ничего не сказали.

— В данный момент нам пока ничего не известно наверняка. Поэтому мне и нужна ваша помощь.

Женщина рассказала Мишель, чем интересовался Кинг, отвела ее в ту же комнату и усадила за компьютер.

— Он затребовал справочник «Мартиндейл-Хаббелл», — сказала библиотекарь.

— Что это за справочник?

— В него включены все практикующие юристы Соединенных Штатов. У Кинга в офисе было последнее издание, а ему требовалось одно из предыдущих.

— А он говорил, за какой период?

— Начало семидесятых.

— А еще что-нибудь? Что могло бы хоть как-то сузить поиск? — Мишель понятия не имела, сколько дипломированных юристов практиковало в стране, но не сомневалась, что времени пройтись по всему списку у нее точно не было.

Библиотекарь покачала головой:

— Извините, это все, что я знаю.

Она ушла, и у Мишель упало сердце, когда выяснилось, что в справочнике содержится более миллиона имен. Выходит, в Соединенных Штатах практикуют больше миллиона адвокатов? Неудивительно, что в стране творится такой бардак!

Не представляя, с чего начать, она внимательно изучила домашнюю страницу сайта, и у нее екнуло сердце при виде выплывшего окна с надписью «Последние поиски». Она нажала на него, и на экране высветились названия нескольких файлов, которые запрашивал пользователь.

Мишель запросила первый файл из списка и, увидев имя адвоката с указанием места, где он практиковал, вскочила и как сумасшедшая бросилась на улицу, провожаемая недоуменными взглядами будущих юристов.

Еще не добравшись до машины, она успела набрать номер и дозвониться.

— Паркс! — закричала Мишель в трубку. — Я знаю, где сейчас Шон! И кто за всем этим стоит!

— Послушайте, нельзя ли потише и помедленнее? О чем вы, черт побери?!

— Встречаемся в кофейне «Гринберри». Прямо сейчас! И возьмите с собой людей. Времени у нас нет совсем!

Она оборвала разговор, не дожидаясь ответа.

Мишель гнала машину и молилась, чтобы не было слишком поздно.

Паркс встретил ее в кофейне один и был явно недоволен.

— Какого черта вы сбежали из больницы?!

— Где ваши люди? — вместо ответа спросила она.

— Вы что, считаете, что я с отрядом сижу у костра и жду, когда вы затрубите в горн? Вы звоните, кричите мне в ухо и при этом ни черта не говорите, а я должен явиться с армией, даже не зная, куда и зачем ехать? Я, юная леди, работаю, как и вы, на федеральное правительство, которое не выделяет нам в достаточном количестве средства и людей. И я не Джеймс Бонд!

— Хорошо, хорошо, прошу прошения. Я просто очень нервничаю. А времени у нас совсем мало.

— Сделайте глубокий вдох, соберитесь с мыслями и расскажите, что случилось. Если вам действительно удалось распутать этот клубок, вы немедленно получите подкрепление — это всего один телефонный звонок. Договорились? — Он посмотрел на нее со смешанным чувством надежды и скепсиса.

Мишель глубоко вдохнула и заставила себя успокоиться.

— Шон отправился в университетскую библиотеку, чтобы найти информацию об адвокате, который, как мне представляется, защищал Арнольда Рамсея, когда того арестовали в семидесятых.

— Рамсея арестовывали? Откуда вы узнали?

— Мы с Шоном случайно на это натолкнулись.

Паркс с любопытством посмотрел на Мишель.

— И как этого адвоката звали?

— Рональд Морс, он практиковал в Калифорнии. Я уверена, что это отец Сидни Морса. Сидни Морс, должно быть, знал Арнольда Рамсея очень давно — возможно, со времен колледжа. Но это не так важно. Джефферсон, речь, конечно, идет не о Сидни, а о его брате Питере Морсе. Это он стоит за всем происходящим. Я знаю, что прямых доказательств нет, но уверена: это Питер. Шон на мгновение отвернулся, и Клайда Риттера застрелили, а жизнь его брата покатилась под откос. Чтобы все организовать, у Питера были и деньги, и связи в криминальном мире. Он мстит за своего брата, который сидит в психушке и ловит теннисные мячики. А мы даже не включили его в список подозреваемых. Он захватил Шона, Джоан и Бруно. И я знаю, где он их держит.

— Тогда какого черта мы ждем? — воскликнул Паркс. — Поехали!

Они побежали на автостоянку, и машина Мишель рванула с места с такой скоростью, что на земле остались следы от протектора. Паркс вытащил телефон и стал вызывать подкрепление. Мишель про себя молилась, чтобы они успели вовремя.

69

Кинг очнулся с такой тяжелой головой, что не сомневался — ему вкололи какой-то препарат. Постепенно сознание прояснялось, и он вдруг понял, что может шевелить руками и ногами. Шон осторожно их вытянул — он больше не был связан. Кинг медленно сел, в любой момент ожидая нападения, нащупал ногами пол и поднялся. Он чувствовал, что в ушную раковину вставлен какой-то предмет, шею под затылком что-то трет, а нечто тяжелое и объемное упирается в поясницу.

В это время неожиданно зажегся свет и он увидел свое отражение в огромном зеркале на противоположной стене. Шон был одет в темный костюм с консервативным галстуком и выходные туфли на каучуковой подошве. В наплечной кобуре он нащупал рукоятку «Магнума-357». И причесан Шон был иначе. Совсем как… Черт! Ему даже закрасили начавшие седеть виски. Он достал пистолет и хотел проверить обойму, но та оказалась заблокирована и не вынималась. Судя по весу, магазин был наполнен, но наверняка холостыми патронами. Именно этот пистолет был у него 26 сентября 1996 года.

Кинг сунул оружие обратно в кобуру и взглянул на отражение в зеркале — за восемь лет оно не изменилось. Подойдя ближе к зеркалу, Шон заметил: на лацкане что-то блеснуло — это был красный значок Секретной службы. Точно такой был у него в день убийства Риттер. Во внутреннем кармане пиджака лежали темные очки, поблизости вился тонкий шнур переговорного устройства.

Ошибки не было: перед ним стоял не кто иной, как агент Секретной службы Шон Кинг. Просто не верится, что все это началось с убийства Говарда Дженнингса у него в офисе. Простое совпаде… Шон увидел, как на лице его двойника в зеркале отразилось изумление. Сфабрикованные обвинения против Рамсея оказались делом рук совсем не Бруно. Недостающее звено наконец-то нашлось, и все встало на свои места. Но толку от этого было мало. Судя по всему, выбраться отсюда живым ему не удастся.

Вдруг где-то вдалеке послышался приглушенный гул многолюдной толпы, и дверь в конце комнаты распахнулась. Кинг секунду поколебался и направился в открывшийся проход. Оказавшись в коридоре, Шон почувствовал себя как крыса в лабиринте. Кингу стало не по себе, но разве у него был выбор? В конце коридора что-то отъехало в сторону, открывая вход в ярко освещенный зал, где гул толпы стал уже совсем громким. Кинг расправил плечи и шагнул вперед.

Зал Джексона в отеле «Фермаунт» выглядел совсем иначе по сравнению с тем, что видел Кинг при последнем посещении. И обстановка здесь была до боли знакомой. Яркий свет и бархатный шнур, натянутый между переносными стойками, — все в точности повторяло картину восьмилетней давности. За ограждением стояла толпа из сотен тщательно изготовленных картонных фигур на металлических подставках с плакатами и транспарантами «Голосуй за Риттера». Гул голосов разносился из умело расставленных динамиков. Постановка воспроизводила события прошлого с изумительной точностью и достоверностью.

Картонные фигуры с лицами коллег Кинга по Секретной службе стояли на тех самых местах, где они находились в то утро: как показала жизнь, расстановка оказалась очень неудачной. Там были и другие лица, которые Шон узнал. Некоторые картонные фигуры держали детей для поцелуев, часть — ручки и блокноты для автографов, а остальные просто широко улыбались. На стене напротив вновь появились часы — сейчас они показывали девять пятнадцать. Если все будет проходить так, как он предполагает, то оставалось еще семнадцать минут.

Кинг перевел взгляд в сторону лифтов и нахмурился. Как будет разыгран этот спектакль? Повторить все в деталях уже не получится, потому что не будет эффекта неожиданности. И все-таки Джоан зачем-то похитили.

У Кинга участился пульс и задрожали руки. Он ушел из Секретной службы уже давно, и с тех пор занимался в основном составлением мудреных бумаг на запутанном языке, доступном пониманию одних юристов. А в предстоящие шестнадцать минут ему предстояло — Шон это чувствовал — проявить себя тем опытным и умелым телохранителем, которым он некогда был. Оглядывая безжизненные фигуры за бархатным шнуром, Кинг спрашивал себя, где среди них появится настоящий убийца из плоти и крови.

Свет начал меркнуть, гул голосов стих, и послышались шаги. Если бы Шон не знал, кого ожидать, он бы ни за что не идентифицировал появившегося мужчину.

— Доброе утро, агент Кинг, — произнес человек из «бьюика». — Надеюсь, вы готовы к самому главному дню в своей жизни.

70

Прибыв на место, Паркс и Мишель поговорили с офицером, который возглавлял отряд служителей закона, вызванных судебным приставом. Пока они ехали, Паркс связался с управлением Службы судебных исполнителей и другими правоохранительными органами Северной Каролины.

— Они прибудут на место раньше нас, — сообщил он Мишель по дороге.

— Пусть агенты оцепят отель. Они могут расположиться у кромки леса и остаться незамеченными, — попросила она.

Мишель и Паркс разглядывали отель, прячась за деревьями. Полицейский фургон блокировал дорогу, ведущую к гостинице, но из нее его увидеть не могли. Мишель заметила снайпера, сидевшего на дереве: ствол его винтовки смотрел на дверь отеля.

— Вы уверены, что у нас достаточно людей? — спросила она Паркса.

Он показал ей на те точки, где в темноте прятались другие агенты. Хотя она никого не увидела, но почувствовала себя более уверенной.

— Людей у нас более чем достаточно. Вопрос в том, удастся ли нам застать Шона и остальных живыми. — Паркс положил на землю дробовик и взял переговорное устройство. — Вы были в этой гостинице и знаете, что там и как. Откуда лучше всего в нее проникнуть?

— Здание закрыто на замок, и ручки передних дверей обмотаны цепью, но невдалеке есть большое окно с выставленным стеклом. Мы можем пролезть через него и оказаться в вестибюле через считанные секунды.

— Отель очень большой. Есть мысли, где их могут держать?

— Я догадываюсь где, и на то есть основания. В Зале Джексона. Он находится справа от входа в гостиницу. Туда ведет одна дверь, и там расположены лифты.

— А с чего вы взяли, что нам нужен именно этот зал?

— «Фермаунт» — очень старая гостиница. Там все время что-то трещит, скрипит, бегают крысы и всякая гадость. Но когда я была в Зале Джексона и закрыла дверь, наступила тишина. Я абсолютно ничего не слышала. Но стоило дверь открыть, и звуки слышались снова.

— И что это значит?

— Думаю, стены в зале — звуконепроницаемы.

Паркс какое-то время молча смотрел на нее.

— Теперь, кажется, я начинаю понимать, что к чему.

— Ваши люди готовы? — Пристав кивнул, и Мишель посмотрела на часы. — Сейчас почти полночь и полнолуние. До ограды можно добраться только по открытому участку. Если нам удастся нанести основной удар изнутри, то потерь может и не быть.

— План не хуже других. Но вам придется показывать дорогу: я здесь ничего не знаю. — Паркс поднес переговорное устройство к губам и велел людям в оцеплении постепенно сужать кольцо. — Мишель уже собралась бежать, как он схватил ее за руку: — Мисс, в молодости я хоть и не был олимпийцем, однако бегал очень неплохо. Но потом мои колени прострелили. Поэтому постарайтесь бежать не слишком быстро, чтобы я не потерял вас из вида.

Она улыбнулась:

— Не волнуйтесь, я постараюсь.

Они покинули лес и подобрались к открытому участку, который предстояло пересечь, чтобы оказаться у дыры в ограде. Там они остановились, и Мишель взглянула на Паркса, тяжело переводившего дыхание.

— Готовы? — спросила она.

Пристав кивнул и поднял вверх большой палец.

Мишель бросилась вперед, Паркс последовал за ней. Сначала она смотрела перед собой, но затем ее внимание переключилось на то, что происходило сзади. Мишель похолодела.

Шаги, которые сейчас раздавались за ее спиной, были особенными — те же звуки она слышала из окна, когда убийца убегал после неудачного покушения на нее в гостинице. Тогда Мишель ошиблась — неритмичность бега объяснялась не тем, что человек был ранен, а артритом поврежденных коленей. И теперь убийца бежал за ней!

Она рванулась в сторону и прыгнула за поваленное дерево в ту самую секунду, когда прогремел выстрел из дробовика и картечь попала в место, где только что была Мишель. Она перевернулась и, вытащив пистолет, открыла ответный огонь.

Паркс выругался, что промахнулся, и, упав на землю, чтобы укрыться от пуль, снова выстрелил.

— Черт! Жаль, что не попал: для тебя бы уже все закончилось!

— Ублюдок! — крикнула в ответ Мишель, лихорадочно озираясь: она не знала, был ли Паркс один и есть ли у нее путь отхода. Она дважды нажала на спуск, и пули попали в большой камень, за которым укрылся пристав.

Он ответил двумя выстрелами и, заметив, что не попал, произнес:

— Извини, но у меня не было выбора.

Она перевела взгляд на густой лес, росший позади нее, и прикинула, сможет ли до него добраться живой.

— Спасибо, что хотя бы извинился. Теперь мне намного лучше. Что, Служба судебных исполнителей мало платит?

— Мало, но дело не в этом. Еще будучи полицейским в округе Колумбия, я совершил большую ошибку, и теперь настало время платить по счетам.

— Может, расскажешь об этом, прежде чем убить? — Мишель хотела спровоцировать его на продолжение разговора, надеясь за минуту-другую собраться с мыслями и найти выход.

— Тебе о чем-нибудь говорит тысяча девятьсот семьдесят четвертый год?

— Протест против Никсона? — Мишель напрягла память и сообразила: — Ты был полицейским в округе Колумбия и арестовал Арнольда Рамсея!

Паркс промолчал.

— Но он был невиновен и никого не убивал… — И вдруг ее озарило: — Именно ты убил солдата Национальной гвардии и повесил убийство на Рамсея. И сделал это за деньги!

— Тогда было сумасшедшее время. Думаю, что в те годы и я был немного сумасшедшим. Да, мне за это заплатили, но, как выяснилось, я сильно продешевил.

— И тот, на кого ты тогда работал, теперь шантажирует тебя и заставляет плясать под его дудку?

— Я уже говорил, что это дорого мне стоило. На убийство нет срока давности, Мишель.

Теперь Мишель его уже не слушала. Ей пришло в голову, что Паркс использует ту же тактику, что и она: отвлекает ее разговором, а сообщники в это время заходят с флангов. Мишель стала вспоминать, какой марки у Паркса дробовик. Совершенно точно — пятизарядный «ремингтон»! Причем пристав уже сделал четыре выстрела.

— Мишель, ты еще там?

Она выпустила три пули в его сторону и получила выстрел в ответ. Мишель тут же вскочила на ноги и бросилась к лесу.

Паркс начал перезаряжать дробовик, не переставая ругаться. Когда он наконец закончил, Мишель оказалась уже слишком далеко и достать ее картечью было нереально. Тогда Паркс по переговорному устройству и дал какую-то команду.

Увидев это, Мишель метнулась влево и бросилась на землю за упавшим деревом, в которое с глухим стуком вошла пуля.

Человек, которого она приняла за полицейского снайпера, теперь тоже охотился за ней. Мишель выстрелила несколько раз в его сторону и отползла ярдов на десять вбок, после чего снова вскочила на ноги и пустилась бежать.

Как, черт возьми, она могла оказаться такой слепой?!

Пуля сорвала ветку у нее над головой, и Мишель снова упала на живот. Жадно хватая ртом воздух, она прикинула возможные варианты. Их оказалось не много, и все они заканчивались ее смертью. Мишель легко выследят, прочесав квадрат за квадратом, и помешать этому она была не в силах.

Стоп: телефон! Мишель потянулась за ним и с ужасом обнаружила, что потеряла его. Должно быть, на бегу он отстегнулся от пояса. Теперь у нее нет связи, а по пятам идут убийцы. Да, положение, в котором она оказалась, было намного хуже самых ужасных ночных кошмаров, пугавших ее в детстве.

Мишель послала еще несколько пуль в ту сторону, где, по ее мнению, находились преследователи, затем вскочила на ноги и бросилась бежать изо всех сил. На небе светила полная луна, что было одновременно и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что она могла видеть, куда бежит, а плохо, потому это же видели и убийцы.

Мишель вырвалась из полосы деревьев и успела затормозить как раз вовремя: перед ней оказался обрыв, под которым шумела река. Еще один шаг, и она сорвалась бы вниз с большой высоты. Но Паркс и его сообщник были уже совсем близко. Через несколько секунд они выйдут из леса, и она окажется отличной мишенью. У них дробовик и снайперская винтовка, и преследователи легко подстрелят Мишель с дистанции, она же из своего пистолета их не достанет. Мишель посмотрела с обрыва вниз. Прыгать с большой высоты в стремительный поток воды было очевидным самоубийством. А если попробовать другой вариант?

Застегнув пистолет в кобуре, Мишель сделала глубокий вдох и замерла. Услышав приближающиеся шаги, она громко закричала и прыгнула. Место для прыжка Мишель выбрала заранее. Примерно в двадцати футах ниже на обрыве был небольшой каменный уступ. Она упала на него и пыталась удержаться, хватаясь руками за скользкую почву, и едва не сорвалась в бурлящий поток, но в последний момент удержалась буквально на двух пальцах и все-таки выбралась на уступ.

Взглянув наверх, она увидела, как Паркс и его напарник всматриваются вниз, стараясь ее разглядеть. Выпиравший слева от уступа камень закрывал Мишель от преследователей, а их силуэты при свете луны были отлично видны на фоне неба. Она легко могла бы снять обоих, и ей ужасно этого хотелось, но Мишель сдержалась: у нее созрел другой план.

Она уперлась носком в небольшое бревно, лежавшее на уступе, и стала потихоньку сдвигать его к краю пропасти. Мишель снова подняла глаза: Паркс с напарником включили фонари и обшаривали лучами склон обрыва. Убедившись, что они смотрят в другую сторону, она столкнула бревно вниз и издала самый душераздирающий крик, на который только была способна.

Бревно с громким плеском упало в воду, и оба преследователя тут же направили в это место лучи фонарей. Мишель, затаив дыхание, молилась, чтобы они поверили, будто она погибла, упав в воду. Шли секунды, но мужчины не уходили, и Мишель уже начала думать, что без стрельбы обойтись не удастся. Однако через несколько мгновений они, видимо, решили, что выжить она не могла, повернулись и скрылись из вида.

Еще минут десять Мишель ждала, желая убедиться, что преследователи действительно ушли, и только потом начала карабкаться вверх.

71

— Ты сильно изменился, Сидни, — сказал Кинг. — Похудел так, что и не узнать. Но выглядишь хорошо. Правда, твой брат тоже почти не постарел.

Блестящий руководитель избирательного штаба Клайда Риттера, Сидни Морс, считавшийся помещенным в психиатрическую лечебницу в Огайо, насмешливо разглядывал Кинга. В руке он держал пистолет, дуло которого смотрело Шону в грудь. Морс был гладко выбрит, одет в дорогой костюм, начинавшие седеть волосы аккуратно и модно подстрижены.

— Я впечатлен. Как ты догадался, что за всем этим стоит совсем не бедный мистер Скотт?

— Записка, которую ты оставил в ванной. Настоящий агент Секретной службы никогда бы не написал «нарвался на засаду». Он бы сказал «нарвался на подставу». К тому же Боб Скотт — бывший военный и всегда оперировал только точным временем суток, не используя слова «утро» или «вечер». Для него десять тридцать две могло быть только утром, а про вечер он бы сказал двадцать два тридцать две. Потом я начал думать: а почему именно Боулингтон? Почему отель «Фермаунт»? Потому что он в получасе езды от дома Арнольда Рамсея — вот почему. А как руководитель избирательной кампании, ты легко мог все это устроить.

— Как и ряд других людей, включая Дага Денби и самого Риттера. А для всего мира я сумасшедший в Огайо.

— Только не для агента Секретной службы. Признаюсь, я понял это не сразу, но все-таки сообразил. — Шон кивнул на пистолет в руке Сидни. — Ты левша, и я это вспомнил. Всегда таскал в левой руке шоколадные батончики. Сотрудников Секретной службы учат обращать внимание на мелочи. А сумасшедший в Огайо ловит теннисный мячик правой рукой. И на фотографии в лечебнице Питер Морс держал бейсбольную биту в правой руке.

— Мой дорогой брат, от него всегда были одни неприятности.

— Но в твоем плане ему отводилась важная роль, — заметил Кинг, давая понять, что ждет пояснений.

Морс улыбнулся:

— Вижу, что у тебя не хватает мозгов дойти до всего самому, и ты хочешь, чтобы я это сделал за тебя. Ладно, пойду тебе навстречу, потому что давать показания в суде тебе все равно не придется. Я достал «чистые» пистолеты для Арнольда и себя, чтобы пронести в отель «Фермаунт», у своего брата, имевшего криминальные наклонности.

— И ты спрятал свой пистолет в кладовке, после того как Риттера застрелили.

— А горничная видела меня там и целых семь лет шантажировала, пока не узнала, что меня поместили в лечебницу. Твоя подруга Максвел случайно помогла мне выяснить личность шантажистки. С которой я и рассчитался. С процентами.

— Как и с Милдред Мартин.

— Она недостаточно четко выполнила мои указания. А глупцов я не терплю.

— Включая своего брата.

— Наверное, с моей стороны было ошибкой привлекать его, но он очень хотел помочь. К сожалению, с течением времени мой бедный брат так и не отказался от наркотиков, и я боялся, что он проболтается. К тому же все деньги были у меня, и Питер мог прибегнуть к шантажу. Какое-то время я шел вместе с братом и присматривал за ним. А в нужный момент поменялся с Питером местами и поместил его в лечебницу.

— Но в чем смысл такого обмена?

— Он гарантировал мне полное алиби. Подумай сам: сколько людей в окружении Риттера могли провернуть такую операцию? Мое имя наверняка всплыло бы в начале списка. А в сумасшедшем доме безопаснее, чем в гробу. Я не сомневался, что никто и никогда не догадается, что не Питер поместил меня в психушку, а я его. — Морс улыбнулся. — И почему не сделать то, что мне нужно, красиво?

Завязав этот разговор, Кинг рассчитывал выиграть время, тем более что Морс явно хотел похвастаться своим гениальным планом.

— Я бы поступил иначе, — деловито произнес Шон, напряженно размышляя, как выбраться из ловушки, в которую он угодил. — Запер бы брата в психушке, а потом убил. Тогда бы точно ни у кого не возникло сомнений в твоей смерти.

— Но его убийство могло повлечь вскрытие тела, а по медицинским показателям и состоянию зубов выяснилось бы, что это не я. В случае же естественной смерти никакого вскрытия не потребуется. Кроме того, внешне мы довольно похожи, а небольших усилий с моей стороны было вполне достаточно, чтобы выдать себя за него. Мой истинный гений кроется в деталях. Например, этот зал я сделал полностью звуконепроницаемым. Казалось бы, зачем такие сложности в заброшенной гостинице? Но дело в том, что звук распространяется непредсказуемо, следуя своим неведомым законам. А я не могу допустить никаких сбоев, чтобы не разрушить весь спектакль, ведь я никогда не подводил аудиторию. И мне нравится все делать с определенным шиком. Взять ту записку, о которой ты говорил. Я мог бы просто опустить ее в почтовый ящик. Но тело, висящее на двери, — это классика жанра! Как и взрыв дома. Это мой стиль!

— Но зачем впутывать сюда Боба Скотта? Ты же сам говорил, что на тебя подозрение пасть никак не могло.

— Это так, но в каждой драме нужен отрицательный герой. Кроме того, агент Скотт никогда не относился ко мне с должным уважением, когда я работал на Риттера. И он за это заплатил.

— Итак, ты помогаешь брату-наркоману потерять человеческий облик, обезображиваешь его лицо до неузнаваемости, раскармливаешь, а сам при этом худеешь, переезжаешь в Огайо, где вас никто не знает, и меняешься с ним местами. Действительно — настоящая режиссерская работа! Совсем как избирательная кампания Риттера.

— Клайд Риттер был всего лишь средством для достижения цели.

— Понятно. Все дело было не в Клайде Риттере, а в Арнольде Рамсее. У него было нечто, чего ты хотел. И хотел так сильно, что желал ему смерти.

— Я оказал ему услугу. Я знал, что Арнольд ненавидит Риттера. Пик его академической карьеры остался в прошлом. Он катился вниз и ухватился за мое предложение. Я дал ему возможность вновь почувствовать себя настоящим борцом за правоту. Я дал ему возможность войти в историю мучеником, расправившимся с аморальным и отвратительным типом. Что может быть лучше?

— Получение награды, ради которой ты все это затеял. Награды, которую хотел получить тридцать лет назад, когда подставил Рамсея за убийство солдата Национальной гвардии. Но те расчеты не оправдались, как, впрочем, и в случае с убийством Риттера. Даже после смерти Арнольда ты так и не получил того, чего добивался.

Морс посмотрел на Кинга с любопытством:

— Ну-ну, продолжай, пока у тебя получается просто отлично. Так чего я не получил?

— Женщину, которую любил. Регину Рамсей, актрису с необыкновенным талантом. Держу пари, что в свое время она играла в спектаклях, которые ты ставил. И речь не о работе. Ты любил ее. Да вот беда — она любила Арнольда Рамсея.

— Ты близок к истине, агент Кинг. Самое печальное, что я их сам и познакомил. Я встретился с Рамсеем, когда ставил пьесу о борьбе за гражданские права и мне нужен был консультант. Я представить себе не мог, чтобы два таких разных человека… Конечно, он ее не заслуживал! Мы с Региной были чудесной парой, появления которой ждал весь мир. Мы идеально дополняли друг друга и произвели бы настоящий фурор! С ее талантом она стала бы настоящей звездой на Бродвее, поистине легендой!

— И ты тоже!

— Каждому великому импресарио нужна муза. И не забывай — это я открыл и развил в ней талант. Нам не было бы равных! А вместо этого Регина вышла за Рамсея замуж, лишила меня стимула и погасила во мне творческое пламя. Моя карьера закатилась, а с Арнольдом Регина потратила свою жизнь на прозябание в третьеразрядном колледже захудалого городка.

— Но это твоих рук дело. Именно ты разрушил его карьеру! Думаю, твой первоначальный план был таким: представить Рамсея виновным, чтобы Регина его разлюбила, а потом появиться как рыцарь на белом коне, с помощью своего отца адвоката спасти его и получить Регину в награду. Совсем как в кино.

Морс скривил губы.

— Все верно. Только этот сценарий не сработал.

— И тогда ты стал ждать другого подходящего случая.

Морс кивнул и улыбнулся:

— Я очень терпеливый человек. Когда Риттер объявил о своем участии в президентской гонке, я понял, что настал мой час.

— А почему бы просто не убить своего соперника?

— И в чем здесь изюминка? В чем драма? Я же говорил, что предпочитаю действовать в своем стиле. Кроме того, если бы я так поступил, то Регина любила бы его еще сильнее. Да, я хотел убить Арнольда Рамсея, но не так, чтобы Регина оплакивала его. Мне было нужно, чтобы она чувствовала к нему омерзение. Тогда мы смогли бы снова стать командой. Конечно, Регина тогда уже не была так молода, но талант… Талант остается на всю жизнь. Мы все еще могли совершить чудо. Я это знал.

— И твоей следующей великой постановкой стало убийство Риттера.

— Вообще-то Арнольд согласился на удивление быстро. С Региной они вместе больше не жили, но я знал, что она продолжает его любить. Теперь настало время показать ей, что из благородного борца за справедливость, за которого она вышла замуж, он превратился в сумасшедшего убийцу. На протяжении ряда лет мы не раз тайно встречались с Арнольдом. Я помогал им деньгами в трудное время. Он видел во мне друга. Я напомнил ему о славном прошлом, когда он пытался переделать мир, призвал его снова стать героем. А когда сказал, что собираюсь к нему присоединиться и что Регина будет им гордиться, Арнольд капитулировал. И все прошло как по маслу.

— За исключением одного: скорбящая вдова снова тебя отвергла. Только на сей раз удар был намного болезненней, потому что она просто не любила тебя. — Кинг бросил на Морса испытующий взгляд: — А потом Регина совершила самоубийство. Или не совершала?

— Она снова собралась замуж. За человека, на редкость похожего на Арнольда Рамсея.

— Тристана Конта.

— Наверное, у Регины был какой-то испорченный ген, тянувший ее к таким вот никчемным людишкам. Я начал понимать, что ошибся в ней: моя звезда не была тем совершенством, за которое я ее принимал. Но я слишком долго добивался любви Регины, чтобы отдать ее другому.

— И ты убил ее.

— Я предпочитаю выразиться иначе: я позволил ей воссоединиться со своим жалким мужем.

— А теперь мы подошли к Бруно.

— Дело в том, агент Кинг, что в великой пьесе не может быть меньше трех актов. Первым был солдат Национальной гвардии, вторым — Риттер.

— А сейчас разыгрывается заключительный акт: Бруно и я. Но почему? Регина мертва. Зачем тебе все это нужно сейчас?

— Агент Кинг, тебе явно недостает видения, чтобы понять, что именно здесь разыгрывается.

— Извини, Сид, я очень приземленный человек. Кстати, я больше не работаю на Секретную службу, так что обращение «агент» уже не актуально.

— Нет, сегодня ты снова агент Секретной службы.

— Ну а ты, Морс, — опасный сумасшедший. И когда все это закончится, я позабочусь, чтобы ты воссоединился со своим братом, которому сможешь бросать теннисные мячики.

Морс навел дуло пистолета на голову Шона:

— Я объясню, что тебе предстоит сделать. Когда часы покажут десять тридцать, ты встанешь за ограждение. Обо всем остальном я позаботился. В этом спектакле тебе отведена очень важная роль. И я уверен, что ты меня понимаешь. Желаю удачи в ее исполнении, хоть она и поставит точку на твоей жизни.

— События девяносто шестого года будут воспроизведены в точности?

— Не совсем. Я не хочу, чтобы тебе было скучно.

— Может, и у меня найдется для тебя пара сюрпризов.

Морс хмыкнул.

— Ты не в моей весовой категории, агент Кинг. И помни: это не генеральная репетиция. Здесь все происходит по-настоящему. Не забывай, что второй попытки не будет.

Морс исчез в темноте, и Шон сделал глубокий вдох. Морс, как и прежде, был мастером своего дела, и ему удалось заставить Кинга нервничать. Шон был один и понятия не имел, сколько врагов ему противостоят. У него имелся пистолет, но Кинг не сомневался, что заряды в нем холостые. Он взглянул на настенные часы — до начала представления оставалось десять минут. На его наручных часах было почти 12:30, но дня или ночи, он не знал. Кроме того, Морс мог поставить любое время, пока Кинг находился без сознания.

Он огляделся по сторонам, стараясь найти хоть что-нибудь, что помогло бы ему спастись, но вокруг была только картина из прошлого, которую так хотелось навсегда забыть, но теперь предстояло пережить заново.

И тут он задумался: кому отведена роль Арнольда Рамсея? Ответ напрашивался сам собой: яблочко от яблоньки… Сукин сын! Он действительно все воспроизводил с максимальной достоверностью!

Мишель быстро перемещалась по лесу, постоянно высматривая, нет ли кого у отеля. Она вскоре заметила Джефферсона Паркса, который сел в машину и тут же уехал. Что ж, одним противником меньше.

Решив, что теперь пора действовать, Мишель, пригнувшись, направилась к ограде. Она хотела сразу перелезть через нее, но ее насторожил низкий ровный гул, и Мишель обратила внимание на провода, тянувшиеся к забору. Она подобрала с земли палку и бросила на сетку ограды. Та с искрами отскочила, моментально обуглившись. Ограда была под напряжением.

Мишель снова вернулась в лес, чтобы обдумать ситуацию. Наконец ей пришла в голову одна идея: пожалуй, это ее единственный шанс. Она обогнула здание гостиницы и оказалась у места, где почва резко уходила вверх и образовывала отличную площадку для разбега. В школе Мишель являлась чемпионкой по прыжкам в длину и высоту, но это было так давно. Она немного размялась, сделала несколько тренировочных разбегов и прикинула высоту ограды с той точки, откуда собиралась прыгать. Мишель сняла туфли, перекинула их через сетку, прочитала про себя молитву, несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула и бросилась вперед. Ограда с сеткой под напряжением быстро приближалась. Если Мишель не удастся перепрыгнуть забор, то расстраиваться из-за неудачи ей не придется — она сразу попадет в вечность.

Мишель взлетела вверх, и как нельзя вовремя проснувшаяся мышечная память заставила работать в унисон все ее тело и помогла взять высоту с запасом в шесть дюймов. На другой стороне не оказалось ничего, что могло бы смягчить падение, и Мишель поднялась с большим трудом. Но жаловаться на болячки было некому и некогда. Она надела туфли, добралась до отеля, нашла еще одно окно с выставленным стеклом и проскользнула внутрь.

72

Настенные часы показывали десять двадцать шесть, когда из той же двери, через которую прошел Кинг, появился Джон Бруно. Он испуганно озирался, и его, казалось, вот-вот вырвет. Кинг его отлично понимал — он сам чувствовал тошноту. Они с Бруно были как первые христиане, ждавшие на арене появления львов на потеху кровожадной толпе, падкой до кровавого зрелища.

Шон сделал к нему шаг, но Бруно попятился назад, жалобно причитая:

— Пожалуйста, не надо, пощадите меня.

— Я здесь, чтобы помочь вам, а не причинить вред.

Бруно непонимающе уставился на Кинга:

— Кто вы?

Шон попытался было объяснить ситуацию, но тут же оставил эту затею. Как обо всем случившемся рассказать в двух словах?

— Я ваш телохранитель из Секретной службы, — объявил он в конце концов.

К его удивлению, Бруно воспринял это как должное и, вроде бы несколько успокоившись, спросил:

— Что происходит? Где мы?

— Мы в отеле «Фермаунт». И сейчас должно произойти нечто важное. Но что именно — мне неизвестно.

— А где остальные агенты?

Кинг на секунду даже опешил.

— Я не знаю, сэр! — Все это напоминало театр абсурда, но разве у него был выбор? Он с удивлением обнаружил, что почувствовать себя снова агентом оказалось гораздо легче, чем ему представлялось.

Бруно увидел выход из зала.

— Мы не можем просто уйти отсюда?

— Боюсь, что нет, сэр. — Кинг следил за часами, на которых было десять двадцать девять. Восемь лет назад Риттер был прямо перед ним и общался с восторженной толпой. Кинг не собирался допускать ту же ошибку с Бруно. Он пропустил его в проход за веревкой. — Держитесь позади меня. Что бы ни случилось, вперед не выходите.

— Хорошо, я понял.

Вообще-то Кингу хотелось самому оказаться сзади. Однако после восьми лет спокойной жизни ему снова пришлось исполнять роль живого щита.

Он вытащил из кобуры пистолет. Если пули холостые, то шансов у него нет. Взглянув на веревку ограждения, Кинг сделал шаг вперед и теперь стоял к ней вплотную, практически на том же самом месте, где находился Риттер, когда в него выстрелил Рамсей. Стрелки часов показали десять тридцать, и Кинг передернул затвор, загоняя патрон в патронник.

— Теперь давай детей для поцелуев, — мрачно пробормотал он. — Я готов!

Осторожно заглянув за угол, Мишель заметила мужчину у входа в Зал Джексона. Он был вооружен пистолетом и винтовкой и походил на сообщника Паркса, который выдавал себя за полицейского снайпера и вместе с приставом пытался ее убить. Она не видела его лица, но подозревала, что это Симмонс. Если так, то на сей раз эффект неожиданности будет на ее стороне. Тут Мишель увидела, как Симмонс посмотрел на часы и улыбнулся. Это могло означать только одно…

Она выскочила из-за угла, крикнула «Стоять!», Симмонс вскинул пистолет, и Мишель пришлось выстрелить ему в грудь. Он застонал и упал на месте. Мишель подбежала к нему, отбросила ногой его оружие в сторону и наклонилась, чтобы проверить пульс. В следующее мгновение удар ногой в плечо отбросил ее назад, и от неожиданности она выпустила пистолет из рук.

Мужчина вскочил на ноги, держась за грудь. Как такое могло быть? Она не сомневалась, что попала в него. Пока Мишель поднималась, ответ уже был готов. Пуленепробиваемый жилет. Она бросилась за своим пистолетом, и Симмонс сделал то же самое. В результате они нечаянно столкнулись, и мужчина сумел среагировать первым, сдавив ее шею удушающим захватом.

— На этот раз, — прошипел он Мишель прямо в ухо, — ты умрешь, сука!

Она поняла, что в машине ее пытался убить именно этот человек.

Мишель явно уступала ему в силе, но у нее имелись свои козыри. Она с размаху стукнула ему локтем по левому боку, рассчитывая, что пуля той ночью попала именно в это место. Он застонал и, отпустив Мишель, опустился на колени. Она оттолкнула его ногой и рванулась за своим пистолетом. Нащупав рукоятку, Мишель обернулась: Симмонс поднимался, вытаскивая нож, висевший на поясе.

Она прицелилась и выстрелила — на сей раз пуля попала этому мерзавцу прямо в лоб. Уходя, Мишель мельком взглянула на убитого, и тут ей в голову пришла одна мысль…

73

Ровно в десять часов тридцать одну минуту Кинг посмотрел на лифты. Если сценарий повторится, то там должно что-то случиться. Но, как и восемь лет назад, нападение может произойти совсем с другой стороны. Когда большая стрелка часов вот-вот должна была показать роковое время, Шон обернулся и прошептал Бруно:

— По моей команде немедленно бросайтесь на пол. От этого зависит ваша жизнь.

Кингу казалось, что он видит, как минутная стрелка медленно ползет к числу «тридцать два». Он хотел выстрелить и проверить, настоящие ли у него патроны, но потом решил, что Морс мог зарядить обойму всего одной боевой пулей, и тогда Шон остался бы безоружным. Такой вариант Морс наверняка предусмотрел.

Кинг начал водить пистолетом из стороны в сторону, сжимая руку Бруно. Кандидат в президенты дышал так часто, что, казалось, вот-вот лишится чувств. Шон даже как будто бы услышал удары сердца Бруно, но потом он сообразил, что так громко может биться только его собственное.

Часы показали десять тридцать две, и движение пистолета ускорилось: Кинг пытался держать под прицелом все помещение. Вдруг свет погас и в зале наступила кромешная тьма, тут же сменившаяся бешеным калейдоскопом огней, которые украсили бы любую дискотеку. Пляшущие огни наполнили зал, а гул толпы стал нарастать, пока не превратился в дикий рев. Все это производило такой оглушающий и ослепляющий эффект, что Кинг невольно прикрыл глаза. Но тут он вспомнил про очки в кармане и быстро надел их. Один-ноль в пользу ребят в темных очках.

Раздался сигнал приехавшего лифта. Двери открылись.

Шон не знал, как поступить, и мучился от нерешительности: посмотреть или нет?

— На пол! — крикнул он, и Бруно тут же упал плашмя.

Кинг решил бросить в сторону лифтов лишь мимолетный взгляд, но не успел.

Прямо перед его глазами возникла Джоан Диллинджер. Казалось, она висела в воздухе всего в паре шагов от него, будто распятая на кресте, бледная, с закрытыми глазами. Кинг никак не мог понять, была Джоан настоящей или нет. Он шагнул вперед и протянул руку, которая прошла сквозь тело женщины! Он ошеломленно перевел взгляд в сторону лифта — Джоан висела в нем на веревках и проволоке, тянувшейся сверху. Какие-то механизмы проецировали ее голографическое изображение в зал. Судя по всему, она была мертва.

Глядя на Джоан, Кинг чувствовал, как его захлестывает волна дикой ярости — на что, наверное, и делал ставку Морс. Эта мысль отрезвила его и заставила взять себя в руки.

Он повернулся в зал и замер. Прямо перед ним между двумя картонными фигурами стояла Кейт Рамсей: ее пистолет смотрел ему в грудь.

— Брось оружие! — приказала она.

Кинг помедлил, но потом подчинился. Свет снова стал обычным, и звуковые эффекты тоже стихли.

— Встать! — велела она Бруно. — Ну же, подонок! — закричала она.

Бруно поднялся, дрожа от ужаса, но Кинг продолжал закрывать его своим телом.

— Послушай, Кейт, ты этого не сделаешь, — тихо произнес Шон, глядя ей прямо в глаза.

— Ну же, Кейт! — раздался голос откуда-то со стороны. Это был Морс, игравший роль режиссера и дававший команду перейти к следующей сцене. — Я выполнил свое обещание и доставил тебе их обоих: человека, разрушившего карьеру твоего отца, и человека, лишившего его жизни. Пули в твоем пистолете имеют стальную оболочку, и одним выстрелом ты покончишь с обоими. Сделай это. Сделай это ради своего несчастного отца. Эти люди уничтожили его.

Палец девушки на спусковом крючке напрягся.

— Не слушай его, Кейт, — продолжал убеждать ее Кинг. — Это он подставил твоего отца. Это он подговорил его убить Риттера. А Бруно к несчастьям твоего отца совершенно непричастен.

— Это ложь!

— Человек, с которым Арнольд Рамсей разговаривал той памятной тебе ночью, был Сидни Морс.

— Нет! Единственное имя, которое я тогда слышала, было Тристан Конт.

— Ты слышала не имя, Кейт, ты просто так решила. А произнесено было не «Тристан Конт», а похожее по звучанию «троянский конь».

Кейт уже не выглядела такой уверенной, и Кинг решил развить этот маленький успех:

— Я не сомневаюсь, что Морс подучил тебя, как нам с Мишель надо отвечать. Ты вроде бы и правду говорила, но не понимала значения сказанного. — Было очевидно, что его слова посеяли сомнения в душе девушки. Кинг быстро продолжил: — Морс был троянским конем, который внедрился в избирательный штаб Риттера. Именно так он объяснил твоему отцу свое присутствие в этом штабе. Морс знал, что Арнольд Рамсей ненавидит Риттера за его попытку подорвать демократические устои Америки. Морсу было наплевать на политику Риттера, но он любил твою мать. Морс хотел сделать из нее звезду на Бродвее и рассчитывал, что, убрав твоего отца, сможет получить ее. А когда Регина ему отказала, Морс убил ее. А сейчас он подставляет тебя, как когда-то подставил твоего отца.

— Но если ты говоришь правду, зачем Морсу все то, что происходит сейчас?

— Он просто сумасшедший! Разве нормальному человеку могло прийти такое в голову?!

— Он лжет, Кейт! — вмешался Морс. — Я делаю все это ради тебя! Ради справедливости. Стреляй!

— Твой отец пошел на убийство только ради цели, которую считал благородной. А этот человек, — Кинг махнул рукой в ту сторону, откуда раздавался голос Морса, — хладнокровный убийца, которым движет ревность.

— Но ты убил моего отца! — воскликнула девушка с болью в голосе.

— Я делал свою работу. У меня не было выбора. Ты не видела выражение лица своего отца перед смертью. А я видел. Ты знаешь, каким оно было? Ты хочешь это знать?

Девушка посмотрела на Кинга полными слез глазами и медленно кивнула.

— Удивленным, Кейт! Сначала я думал, что это был шок от осознания содеянного. Но потом я понял, что это было удивление, потому что Морс не вытащил пистолет и не выстрелил. Морс стоял рядом со мной. Они договорились стрелять вместе. Твой отец на самом деле удивленно смотрел именно на Морса. И понял, что тот его подставил.

— Даю тебе последний шанс, Кейт, — вновь раздался голос Морса. — Или выстрелишь ты, или выстрелю я сам.

Шон посмотрел на девушку умоляющим взглядом:

— Кейт, не делай этого. Не делай! Я говорю правду. И ты это знаешь. Сколько бы Морс тебе ни лгал, ты не убийца, и он не может тебя заставить ею стать!

— Ну же! — закричал Морс.

Вдруг дверь в зал распахнулась, и Кейт невольно перевела взгляд в ту сторону. Кинг бросился вперед и, перемахнув через веревку, выбил пистолет из рук девушки. Кейт закричала и упала.

— Беги! — крикнул он Бруно. — Через дверь!

Кандидат в президенты помчался к выходу, где в дверном проеме показалась Мишель.

И тут включился яркий свет, на мгновение всех ослепивший. Мишель бросилась к Бруно, закричав:

— На пол!

Прогремел выстрел. Мишель закрыла собой кандидата в президенты, и пуля попала ей в грудь.

Кинг навел пистолет туда, откуда раздался выстрел, и несколько раз нажал на спуск. Но оказалось, что Морс не собирался давать ему и одного шанса: все патроны в обойме были холостыми.

— Мишель! — Кинг бросился к неподвижно лежавшей на полу женщине, а Бруно выскочил в дверь.

В этот момент свет погас и зал погрузился в темноту.

74

Кинг, согнувшись, лихорадочно шарил руками по полу. Свет снова зажегся, но на этот раз яркость была обычной и не ослепляла. Почувствовав чье-то присутствие у себя за спиной, Шон резко обернулся — над ним стоял Морс, направив на него пистолет.

— Я знал, что у нее не хватит на это духу. — Морс показал дулом на девушку. — Я предоставил тебе для выступления великолепную сцену. — Он обвел рукой зал. — Я написал идеальный сценарий, в котором тебе отводилась заключительная роль. Твоя мать сумела бы сыграть ее просто неподражаемо. А ты все провалила!

Кинг помог девушке подняться и встал перед ней, загораживая от Морса.

— Снова стал живым щитом, Шон, да? — ухмыльнулся Морс. — Похоже, это и есть твой жизненный удел.

— Бруно удалось бежать, и у меня развязаны руки. За смерть Мишель ты заплатишь своей жизнью!

Морс ничуть не смутился.

— Бруно не удастся покинуть отель «Фермаунт» живым. Что касается Максвел, то она погибла на боевом посту. Разве агент Секретной службы может желать лучшей участи? — Он повернулся к Кейт. — Ты задала вопрос: зачем мне все это нужно сейчас? Я отвечу тебе. — Морс направил на нее пистолет. — Восемь лет назад причиной моих проблем был твой отец. Сейчас такой же причиной являешься ты, моя милая Кейт.

Она судорожно дышала, не в силах сдержать слезы.

— Я?

Морс засмеялся.

— Кстати, и своей беспредельной глупостью ты пошла в отца! — Он перевел взгляд на Кинга. — Ты сказал, что Регина отвергла меня, потому что не любила и не хотела возвращаться на сцену. Это верно только отчасти. Я думаю, что она меня любила, но не могла вернуться на сцену после смерти Арнольда и стать моей музой, потому что был другой человек, который в ней нуждался больше. — Морс снова посмотрел на Кейт. — Этим человеком была ты. Твоя мать не могла тебя бросить. Она мне так и сказала. Ты была смыслом ее жизни. Как она ошибалась! Как можно было предпочесть жалкого подростка фантастической карьере на Бродвее и жизни со мной?

— Таким людям, как ты, просто неведома настоящая любовь, — пояснил Кинг. — И как можно винить в твоих проблемах Кейт? Она ничего не знала!

— Я сам буду решать, кого винить и за что! — повысил голос Морс. — Вина этой девчонки еще и в том, что, когда Регина решила выйти замуж за идиота Конта, Кейт ее поддержала. Она хотела в отчимы человека, похожего на своего отца. Одного этого вполне достаточно, чтобы я вынес ей смертный приговор. Но есть и еще кое-что. Я следил за твоими успехами, Кейт. Ты выросла такой же, как и твой жалкий отец, любительницей протестов и демонстраций ради блага всего человечества. Сплошное дежа-вю. Я убил Арнольда, но он восстал из пепла и вернулся к жизни в твоем лице. — При взгляде на девушку его глаза сузились от гнева, но он взял себя в руки и заговорил спокойнее: — Твой отец разрушил всю мою жизнь, отняв у меня женщину, которая была мне нужна и которой я заслуживал. А после его смерти эту миссию возложила на себя ты! Не будь тебя, мы с Региной были бы вместе!

— Моя мама ни за что бы не полюбила такого человека, как вы! — с вызовом произнесла Кейт. — Бог мой, как я-то могла вам поверить?!

— Просто я отличный актер, дорогая Кейт. А ты такая доверчивая. Как только Бруно объявил об участии в президентской гонке, я сразу подумал о тебе. Это был настоящий дар небес. Человек, обвинявший твоего отца в преступлении, которое я организовал, чтобы его подставить, баллотировался на тот же пост, что и застреленный Арнольдом. Лучше и не придумать! Мысль о том, чтобы реанимировать прошлое, пришла мне в голову мгновенно. Я явился к тебе, поведал печальную историю об отце, и ты купилась!

Кейт рванулась к Морсу, но Кинг ее удержал.

— Он говорил, что дружил с моим отцом! — кричала она сквозь рыдания. — Что помогал ему после ареста за убийство и что Джон Бруно разрушил его карьеру. Он принес мне все эти газетные вырезки. Сказал, что знал моих родителей и помогал им задолго до моего рождения. Он сказал, что был в гостинице в тот день и что необходимости убивать папу не было, что он опускал пистолет, когда в него выстрелили. Он сказал, что настоящим убийцей был ты! — Девушка перевела взгляд на Морса. — Это все гнусная ложь!

Морс хладнокровно кивнул:

— Конечно, это все неправда. Но так было надо для пьесы.

— Ты видишь, Кейт: он настоящий сумасшедший, — заметил Шон.

— Не сумасшедший, агент Кинг, — провидец. Но должен признать, что грань между ними очень узкая. А теперь, — Морс сделал театральный жест рукой, — наступает время третьего, заключительного акта. Трагическая гибель Кейт Рамсей от руки жалкого и потерявшего рассудок бывшего агента Секретной службы Боба Скотта. А она отомстила за смерть своего отца и убила Джона Бруно и Шона Кинга. Все необходимые улики будут, конечно, любезно мной оставлены на месте преступления. Если подумать, то параллели просто сногсшибательны: отец и дочь — убийцы двух кандидатов в президенты в одном и том же месте. Я по-настоящему горжусь своим произведением! Итак, и последний член этой миленькой семейки Рамсей, где все друг друга так сильно любили, сейчас тоже уйдет из жизни. Я уверен, что твоя смерть будет красивой, Кейт. А потом я смогу вернуться к жизни. Мой артистический гений полностью восстановился. Меня с нетерпением ждет Европа. Мои возможности для творчества теперь просто неограниченны, даже без твоей матери, Кейт. — Он навел оружие на девушку.

Кинг тоже поднял на него пистолет:

— Вообще-то, Сид, я уравнял наши шансы.

— Твой пистолет заряжен холостыми. Ты сам мог в этом убедиться.

— Поэтому я и выбил пистолет из рук Кейт, когда погас свет.

— Ты блефуешь!

— Уверен? Мой пистолет лежит на полу. Но если ты поднимешь его, чтобы проверить, я застрелю тебя. Не правда ли, это будет похоже на трюк, который ты проделал с лифтом? Оба пистолета выглядят совершенно одинаково. Разницы между ними нет. Попробуй проверь! А когда моя пуля размозжит тебе голову, ты поймешь, что ошибся. Ты облажался, Сид! При постановке бутафорские пистолеты никогда нельзя терять из виду! Такой выдающийся режиссер как ты обязан это знать! — На лице Морса отразилось беспокойство, и Кинг понял, что надо развивать успех: — В чем дело, Сид? Немного нервничаешь? Чтобы застрелить безоружного или утопить в ванне старушку, особой храбрости не требуется. А теперь мы проверим, какой ты на самом деле храбрец. Теперь ты — главная звезда представления, и публика ждет!

— Актер из тебя никудышный, и бравада твоя — дешевая, — произнес Морс, но в его голосе не было прежней уверенности.

— Ты прав, я не актер, но мне и не надо им быть, потому что здесь все взаправду. Пули — настоящие, и одному из нас предстоит умереть, так что он не сможет выйти на бис. Послушай, дуэль — отличное представление, так что давай ее устроим. Только ты и я. — Кинг положил палец на курок. — На счет «три». — Он не спускал глаз с Морса, который побледнел и стал часто дышать. — Ну же, не надо меня бояться. Я всего лишь бывший агент Секретной службы, и ты сам говорил, что мы в разных весовых категориях. — Кинг помолчал и начал отсчет: — Один…

У Морса задрожала рука, и он отступил на шаг.

Кинг еще сильнее сжал рукоятку пистолета.

— Я не стрелял уже восемь лет. Ты помнишь, как это было в последний раз, верно? Теперь я уже не тот. Но при таком свете и с такого близкого расстояния, думаю, что в грудь мне попасть удастся. И этот выстрел тоже будет смертельным.

Дыхание Морса участилось еще больше, и он стал пятиться назад.

— Два. — Шон смотрел ему прямо в глаза. — Постарайся не промахнуться, Сид, и не забудь поклониться, когда будешь падать с дыркой в груди. Но не переживай — смерть будет быстрой!

Когда Кинг произнес слово «три», Морс закричал. В это мгновение вдруг погас свет, и Шон моментально бросился на пол, а над его головой просвистела пуля.

Он облегченно перевел дух. Его уловка удалась.

Выключив свет, Таша надела очки ночного видения и теперь отлично ориентировалась в помещении, в то время как все остальные в Зале Джексона оказались в полной темноте. Она прошла мимо тела Мишель, которую подстрелила ранее, и заметила Шона и Кейт в углу, куда они успели отползти. Приказ, который Таша получила, был четким и ясным: что бы ни случилось, Шон Кинг и Кейт Рамсей должны умереть.

Таша прицелилась сначала в Кинга и хищно улыбнулась. Убийство было ее ремеслом, и теперь к списку жертв добавятся еще две.

Услышав за спиной какой-то шорох, она оглянулась. Луч фонаря, направленный прямо в глаза Таши, ослепил ее, а через мгновение пуля пробила лоб профессионального киллера.

Мишель с трудом поднялась, чувствуя, как дрожат ноги. Она потерла грудь в том месте, куда в бронежилет, снятый с Симмонса, попала пуля, выпущенная Ташей. От удара Мишель потеряла сознание, грудь сильно болела, но женщина был жива. И очнулась как раз вовремя.

С помощью фонаря она разыскала Кинга и Кейт.

— Извини за задержку, Шон, сначала пришлось разобраться с кое-какими проблемами, а то бы я вообще не появилась. С тобой все в порядке?

Он кивнул.

— Ты видела Сидни Морса?

— Сидни? Так это его рук дело? А я думала, что за всем этим стоит Питер Морс.

— Я сам так недавно думал. У тебя есть нож?

— Есть. Я забрала его у Симмонса вместе с фонарем. — Она протянула Шону нож.

— Подожди меня в коридоре. И возьми с собой Кейт.

Мишель и Кейт пошли к выходу, а Кинг направился к лифту, где висела привязанная Джоан. Он пощупал пульс — женщина была жива. Обрезав веревки, он взвалил ее на плечо и присоединился к Мишель и Кейт.

— Что с Джоан? — спросила Мишель.

— Во всяком случае, она жива.

— Слава Богу! Надеюсь, все обойдется. Шон, а ты ведь блефовал насчет пистолета? Он был твоим и заряжен холостыми?

— Да, блефовал. — Все его лицо было покрыто крупными каплями пота. — Но я слишком стар для таких игр. — Шон глубоко вздохнул и вдруг стал озираться по сторонам — Вы чувствуете запах дыма?

Они побежали к выходу и увидели там бледного от ужаса Бруно. Он показал на фойе, где полыхало пламя. Другая стена огня преграждала проход на верхние этажи.

Мишель заметила на полу черный кабель:

— Шон, что это?

Он наклонился и осмотрел кабель, а когда заговорил, голос его был глухим:

— Морс заминировал все здание. Выйти наружу мы не можем, пройти вверх — тоже. — Кинг обернулся назад. — Насколько я помню, этот проход ведет в подвал. Правда, из него выхода тоже нет.

— И все-таки давайте спустимся в подвал, — предложила Мишель. — Думаю, через него нам удастся выбраться из здания.

75

Они спустились в подвал, а за ними стелился дым от объятого пламенем этажа. Свет внизу еще горел, и ориентироваться было легко.

— И что теперь? — Кинг уныло разглядывал кучу мусора от обвалившегося потолка, которая загородила проход в середине коридора. — Я говорил, что здесь нет выхода. Мы это проверили, когда приезжали сюда с Риттером.

— Нам сюда. — Мишель открыла дверь в кухонный лифт. — Отсюда можно попасть на третий этаж.

— Третий этаж! — возмутился Бруно. — А оттуда что, прыгать? Потрясающе, агент Максвел, просто потрясающе!

Мишель положила руки на бедра, медленно повернулась к Бруно и отчетливо произнесла:

— На этот раз вы сделаете в точности так, как я приказываю, поэтому заткнитесь и входите… сэр! — И она подтолкнула кандидата в президенты в лифт.

— Поезжай с Бруно, — предложил Кинг, — и пришли лифт вниз. Я приеду с Кейт и Джоан.

Мишель кивнула и отдала ему свой пистолет.

— Пули настоящие. Береги себя.

Она вошла в кабину, и они с Бруно потянули за тросы, поднимая лифт наверх.

Пока Кинг пытался привести в чувство Джоан, Кейт с отрешенным видом сползла на землю:

— Оставьте меня здесь. Я не хочу жить.

Шон опустился рядом с ней на колени.

— Морс играл на твоей любви к отцу и пичкал тебя отборной ложью, а такой смеси трудно противостоять. Но на курок ты все-таки нажать не смогла.

— Я чувствую себя такой дурой! Я хочу умереть.

— Нет. Тебя ждет долгая жизнь.

— Да уж! В тюрьме?

— А в чем твоя вина? Ты никого не убивала. Насколько я знаю, Морс тебя тоже похитил и держал здесь.

Она взглянула на него с сомнением:

— Почему ты это для меня делаешь?

Кинг, поколебавшись, ответил:

— Потому что я забрал у тебя отца. Я выполнял свою работу, но когда забираешь чью-то жизнь, такое объяснение не кажется очень убедительным. — Он помолчал. — А ты старалась нам помочь. Ты ведь знала, что рассказ об антивоенном протесте в семьдесят четвергом году не пройдет, так? И понимала, что с головой увязла в какой-то грязной истории. Я прав?

— Да, — еле слышно подтвердила девушка.

Они услышали, как лифт спускается вниз.

Кинг помогал ей подняться, когда вдруг она пронзительно закричала. Резко обернувшись, он увидел, как из клубов дыма появляется Сидни Морс с пистолетом в руке. Раздался выстрел, но Кинг успел броситься на землю и пуля прошла мимо.

Шон направил пистолет Мишель на Морса.

— Блеф больше не пройдет, — заметил тот с ухмылкой.

— А никто и не блефует.

Пуля прострелила Морсу плечо, и на его лице отразилось изумление. Он упал на колени, выронил пистолет, дотронулся рукой до раны и, увидев кровь, перевел непонимающий взгляд на Кинга.

Шон медленно поднялся и прицелился Морсу в сердце.

— Первая пуля была за меня. А эта — за Арнольда Рамсея. — Кинг нажал на спуск, и Морс повалился на пол. Он был мертв.

Шон повернулся к Кейт и побледнел. Девушка лежала у стены с пробитой головой. Пуля, не попавшая в Кинга, поразила Кейт. Ее глаза продолжали смотреть на своего убийцу. Морс убил мать и дочь, организовал убийство отца. Вся семья была уничтожена им под корень. Кинг опустился на колени, осторожно закрыл Кейт глаза и долго смотрел на погибшую девушку.

— Кейт, мне ужасно жаль, что так все закончилось.

Он поднял Джоан и перенес в лифт, после чего взялся за тросы и стал тянуть за них изо всех сил.

В одной из комнат наверху таймер с детонатором, приведенный в действие Морсом, начал отсчитывать секунды.

На третьем этаже Кинг вытащил Джоан из лифта и вкратце пересказал Мишель последние события.

— Мы теряем время! — заявил Бруно, которого смерть Кейт совершенно не тронула. — Как мы отсюда выберемся?

— Сюда. — Мишель прошла в конец коридора и указала на большой мусоропровод возле окна. — Внизу стоит мусорный контейнер.

— Я не стану прыгать в мусорный контейнер! — возмутился Бруно.

— Еще как станете! — заверила Мишель.

Бруно уже собирался закатить скандал, но, увидев глаза Мишель, сдержался и молча залез в мусоропровод: она подтолкнула кандидата в президенты, и тот с криком полетел вниз.

Кинг кивком предложил Мишель последовать за своим подопечным. Она забралась в мусоропровод и тут же исчезла.

Когда Кинг взял Джоан на руки и последовал за ними, таймер отсчитывал последние пять секунд.

Отель «Фермаунт» начал взрываться в тот момент, когда Шон и Джоан упали в контейнер. Рушившиеся стены опрокинули металлический ящик, но его твердое дно защитило беглецов от падавших обломков здания. Ударная волна протащила контейнер по земле, и он остановился всего в нескольких футах от ограды, по которой шел ток.

Когда облако пыли немного улеглось, все вылезли из ящика и в молчании долго смотрели на гору мусора, которая еще недавно была гостиницей, оказавшейся, однако, очень уж негостеприимной. Вместе с ней канули в небытие призраки Арнольда Рамсея и Клайда Риттера, а также чувство вины, которое мучило Кинга все эти годы.

Услышав, как застонала Джоан, Шон обернулся. Женщина медленно выпрямилась и начала озираться по сторонам, постепенно приходя в себя. Увидев Джона Бруно, она от неожиданности вздрогнула, а заметив Кинга, была совершенно ошеломлена.

— Пора брать уроки управления катамараном, — улыбнулся Шон и перевел взгляд на Мишель.

Та облегченно вздохнула:

— Все кончено, Шон.

— Теперь, думаю, да, — кивнул он, оглядев гору мусора.

Эпилог

Через несколько дней Шон сидел на обуглившемся бревне, которое некогда было частью его чудесной кухни, и смотрел на место, где раньше стоял его дом. Услышав, как остановилась машина, он обернулся.

Из «БМВ» вылезла Джоан.

— Похоже, ты полностью оправилась, — заметил он.

— Не сказала бы. Весь этот кошмар до сих пор стоит у меня перед глазами. — Она села рядом с Кингом. — Послушай, Шон, почему ты не хочешь взять деньги? Сделка есть сделка. Ты честно заработал свою долю.

— Учитывая, сколько тебе пришлось пережить, ты заслуживаешь этот приз гораздо больше меня.

— Мне пришлось пережить! Господи, меня накачали наркотиками, а ты прошел через весь этот ужас наяву.

— Просто бери деньги и наслаждайся жизнью, Джоан.

Она взяла его за руку:

— А ты поедешь со мной? Я по крайней мере смогу предоставить тебе тот уровень жизни, к которому ты привык. — Джоан попыталась улыбнуться.

— Спасибо, но я, наверное, останусь здесь.

Она бросила взгляд на пепелище.

— Здесь? А что тебя здесь может держать?

— Здесь моя жизнь. — Кинг осторожно высвободил руку.

Женщина поднялась, явно расстроенная.

— А мне почему-то показалось, что у сказки может быть счастливый конец.

— Не пропадай и сообщай о себе, — тихо попросил он. — Мне действительно это важно.

Джоан глубоко вздохнула, смахнула слезинки с глаз и бросила взгляд на горные вершины:

— Мне кажется, я так и не успела сказать тебе спасибо за то, что спас мне жизнь.

— Успела. И сделала бы то же самое ради меня.

— Да, это правда.

У нее был такой несчастный вид, что Шон невольно поднялся и поцеловал ее в щеку:

— Береги себя.

— Будь счастлив. — Она повернулась, чтобы уйти.

— Джоан!

Она обернулась.

— Я никому не сказал, что видел тебя в лифте, потому что дорожил тобой. Очень дорожил.

Кинг снова остался один, пока через некоторое время не приехала Мишель.

— Я бы спросила, как дела, но думаю, что и так знаю. — Она подняла головешку. — Ты можешь здесь построить новый дом, Шон. Лучше прежнего.

— Да, только он будет уже не таких больших размеров. Моя жизнь вошла в ту фазу, когда запросы становятся значительно меньше. Теперь все должно быть скромно и просто, а кое-где даже не исключен небольшой бардак.

— Не издевайся! Но где ты намереваешься жить сейчас?

— Я думаю снять плавучий дом и пришвартовать его здесь. Поживу в нем зиму и, возможно, весну, пока не отстроюсь.

— Хороший план! — Она посмотрела на него, явно нервничая. — А как Джоан?

— Уехала. Решила начать новую жизнь.

— Со своими миллионами. Почему ты отказался от своей доли?

— Денежное вознаграждение — далеко не всегда такой лакомый кусок, как представляется вначале. А что касается Джоан, она вообще-то хороший человек, если заглянуть под ее титановую оболочку. И я думаю, она по-настоящему меня любит. При других обстоятельствах, может, все бы у меня с ней и получилось.

Мишель очень хотелось узнать, какие именно обстоятельства могли привести к такому результату, но не решилась.

— Откуда ты приехала? Из Вашингтона? — поинтересовался Кинг.

— Да, надо было кое-что закончить. Бруно снял свою кандидатуру с выборов, что хорошо для Америки. Кстати, Джефферсона Паркса задержали на канадской границе. Так ты его подозревал?

— Уже в самом конце, когда понял, что Говарда Дженнингса специально поселили в Райтсбурге и направили ко мне на работу. Паркс, как куратор Дженнингса, был единственным, кто мог разыграть такую комбинацию.

— Господи, это же так очевидно, и о чем я раньше думала! — Она сокрушенно покачала головой. — Кстати, сообщу тебе последние результаты расследования. Паркс нанял Симмонса и Ташу Рид — женщину, которую я застрелила. Они оба были в программе защиты свидетелей и курировались Парксом. Морс за все щедро платил. Ордер на Боба Скотта оказался фальшивкой. Паркс специально подложил его в коробку, которую передал Джоан, чтобы навести на бункер, купленный Морсом на имя Скотта. Тело Скотта нашли под камнями.

— И все это во имя любви, — горько констатировал Кинг.

— Да, во всяком случае, в извращенном понимании Сидни Морса. — Мишель села рядом с Шоном. — А чем ты собираешься заниматься дальше?

— Вернусь к адвокатской практике.

— Неужели после всех этих событий тебя снова тянет к составлению договоров и завещаний?

— Жить-то на что-то надо.

— Но разве это жизнь?

— Ничем не хуже, чем любая другая, и хватит об этом! Между прочим, как у тебя дела? Ты уже вышла из отпуска?

— Вообще-то сегодня утром я подала в отставку. За этим я и ездила в Вашингтон.

— Мишель, ты с ума сошла! Ты столько лет отдала Секретной службе, а теперь вся жизнь насмарку?

— Нет, все как раз наоборот. Я не стала тратить будущие годы на то, чем не хочу заниматься. — Она потерла грудь в том месте, куда попала пуля, предназначавшаяся Бруно. — Я была живым щитом. Не самый лучший способ зарабатывать на жизнь. Думаю, что у меня теперь отбито легкое.

— И чем ты собираешься заняться?

— У меня есть к тебе предложение.

В это время подъехал фургон с надписью «Охранные системы». Из него вылезли два человека в рабочих комбинезонах, с ящиками для инструментов.

— Господи Боже! — воскликнул тот, что постарше, оглядываясь вокруг. — Что здесь произошло?

— Я неудачно выбрал время для установки сигнализации, — пояснил Кинг.

— В кухне случился пожар?

— Нет, в подвале взорвалась бомба.

Рабочий ошеломленно посмотрел на Кинга и махнул рукой напарнику. Они быстро залезли обратно в машину, и та рванула с места, как на ралли.

Кинг взглянул на Мишель.

— И в чем состоит твое предложение?

Она выдержала паузу и торжественно сообщила:

— Мы откроем частное детективное агентство.

— Но мы же не детективы!

— Почему же? Мы только что раскрыли крайне запутанное дело.

— Но где мы возьмем клиентов?

— Это не проблема! У отца телефон разрывается от звонков с предложениями. Мне даже звонили из фирмы, где работала Джоан, и предложили занять ее место. Но я считаю, что лучше уж работать на себя!

— Не могу понять: ты шутишь или нет?

— Я так серьезна, что даже сняла небольшой коттедж примерно в миле отсюда. На самом берегу. Я буду заниматься греблей и хочу приобрести катер и гидроцикл. Может, даже приглашу тебя и мы устроим гонки. Итак, что скажешь? — Она протянула ему руку. — Договорились?

— Ты хочешь услышать ответ прямо сейчас?

— «Сейчас» ничем не хуже, чем «потом».

— Что ж, если отвечать надо сразу, то мой ответ… — Он подумал о том, что в ближайшие три десятка лет его ждет скучная, отупляющая бумажная работа с почасовой оплатой, а потом взглянул на ее милое улыбающееся лицо, вздохнул и твердо сказал: — Да. Мой ответ будет — да.

Они обменялись рукопожатиями.

— Здорово! — Мишель вся светилась от радости. — Посиди минутку, все должно быть обставлено как полагается!

Она побежала к машине, открыла дверцу, и оттуда тут же вывалились на землю лыжные палки и сноуборд.

— Я искренне надеюсь, что в офисе будет чище, чем в машине, — не удержался Кинг.

— Обязательно, Шон! На работе я очень организованна!

Мишель засунула выпавшее спортивное снаряжение обратно в «лендкрузер» и вернулась с бутылкой шампанского и двумя бокалами.

— Честь открыть шампанское я предоставлю тебе. — Она передала ему бутылку.

Он взглянул на этикетку.

— Хороший выбор!

— Судя по цене, так и должно быть.

— И как мы назовем новоявленное агентство? — поинтересовался он, открывая пробку и разливая шампанское.

— Я думаю… «Кинг и Максвел».

Кинг улыбнулся:

— Из уважения к возрасту? Ты ставишь мое имя первым?

— Дело в том, что ты никогда не согласишься быть вторым. — И она весело подмигнула партнеру.

Шон протянул ей бокал с пенящимся напитком:

— За процветание агентства «Кинг и Максвел»!

И они торжественно чокнулись.

От автора

Я хочу выразить искреннюю признательность и благодарность:

Мишель, моей самой верной поклоннице, лучшему другу и любви всей жизни. Без тебя у меня ничего бы не вышло.

Рику Хоргану за великолепную редакторскую работу. Думаю, что мы должны друг другу по пиву.

Морин, Джейми и Ларри за помощь и поддержку.

Тине, Марте, Бобу, Тому, Конану, Джуди, Джеки, Эмми, Джерри, Карен, Кэтрин, Мишель, Кандейс и всем-всем в издательстве «Уорнер букс» за доброе отношение ко мне и готовность всегда пойти навстречу.

Аарону Присту, который является моей путеводной звездой.

Марии Рейт за ценные советы.

Люси Чайлдс и Лайзе Эрбах Вэнс за большую и невидимую для других работу.

Донне, Роберту, Айку, Бобу и Рику за помощь и огромный вклад.

Нилу Шиффу за мудрые советы и помощь.

Доктору Монике Смидди за ценные мысли и профессиональные знания, которыми она делилась со мной. Ваш неиссякаемый энтузиазм невозможно переоценить.

Доктору Марине Стаджик за оказанную помощь. Беседы с вами были потрясающе увлекательными.

Своему замечательному другу доктору Кэтри Брум за терпение, проявленное при ответах на все мои вопросы.

Бобу Шулю за дружбу и первоклассные консультации, за чтение черновиков и множество полезных советов.

Линетт и Деборе за то, что не давали мне «сбиться с курса».

И наконец, хочу принести извинения всем пассажирам скоростного экспресса «Акела», которые слышали, как по дороге я обсуждал с экспертами различные способы отравления, чтобы наиболее достоверно описать это в романе, и наверняка перепугались до смерти, заподозрив во мне отравителя.

Оглавление

Пролог

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

32

33

34

35

36

37

38

39

40

41

42

43

44

45

46

47

48

49

50

51

52

53

54

55

56

57

58

59

60

61

62

63

64

65

66

67

68

69

70

71

72

73

74

75

Эпилог

От автора

Реклама на сайте