«Бездна»

В тот год лето на Северо-Западе с самого начала не задалось. В июне зарядили дожди и шли почти весь месяц. Потом дожди прекратились, но с середины июля обрушилась жара африканская. Днем температура поднималась до тридцати пяти градусов, ночью редко опускалась ниже тридцати. Дождей почти совсем не было и синоптики обещали, что такая погода продержится до сентября.

Раскаленный город задыхался. От жары ежедневно умирали несколько десятков человек. Более-менее сносно можно было существовать там, где стояли кондиционеры. Но и кондиционеры спасали не всегда – из-за жары на подстанциях то и дело вырубались трансформаторы. Даже в «Золотом треугольнике» столицы перебои с электричеством были самым обычным делом.

Вокруг Петербурга и по всему Северо-Западу горели леса, в городе тревожно пахло гарью. В выпусках новостей говорили, что леса поджигают террористы.

Вечером в пятницу восемнадцатого августа старший оперуполномоченный комитета «Кобра» капитан Виктор Гривас собирался в командировку. Пятилетний сынишка крутился вокруг него и доставал вопросами: а куда ты едешь, пап? А когда ты вернешься, пап?.. Жена не спросила ничего – знала, что он не скажет. Да и не надо!

Гривас надел тонкую льняную рубашку навыпуск – она хорошо скрывала поясную кобуру – поднял на руки и поцеловал сына, сухими губами мазнул по щеке жену, подхватил «командировочную» сумку и вышел. Он спустился вниз, сел в машину, пустил двигатель, включил кондиционер и сказал: вперед, капитан Гривас!

Когда он выезжал из двора, охранник приветливо взмахнул рукой.

Спустя десять минут Гривас остановил свой «форд» у маркета сети «Шанхай-сити», зашел и купил бутылку виски, бутылку шампанского и пачку презервативов с запахом лепестков вишни. У него было прекрасное настроение, он насвистывал арию Рамзана из модного мюзикла «Раса господ». Вновь оказавшись в кондиционированной прохладе салона, Гривас извлек телефон и набрал номер.

– Привет, – сказал он, когда в трубке раздалось «хелло». – Привет, я уже еду. Через полчаса буду у тебя… Ты меня ждешь?

– Жду, – ответила она. И от этого голоса – глубокого, грудного, с легким придыханием – у Гриваса побежали мурашки по коже.