«В колыбели с голодной крысой»

Впервые я встретился с Уолтером Килли в Вашингтоне очень жарким солнечным днем конца июня. Казалось, вся вода из Потомака и Чесапикского залива испарилась и напитала воздух удушливой влагой. Однако в офисе Уолтера Килли в здании АСИТПКР[1] был кондиционер, и, когда стройная белокурая секретарша впустила меня в кабинет, я почувствовал на шее под воротником холодок высыхающего пота.

Уолтер поднялся навстречу и, обойдя стол, протянул мне свою огромную белую руку.

— Уолтер Килли. Я с удовольствием предложил бы называть меня Уолли, но Уолли Килли звучит как название пригорода Балтимора, — сказал он, схватил мою руку и принялся энергично ее трясти.

Это был крупный мужчина с ежиком коротких светлых волос, жестких как щетина. Доктор Ридмен из университетского отдела трудоустройства сказал мне, что Уолтеру тридцать восемь лет, но больше тридцати дать ему было невозможно. И хотя мне самому уже исполнилось двадцать четыре, в его присутствии я ощущал себя семнадцатилетним юнцом.

Он отпустил наконец мою руку и похлопал меня по плечу.

— Как там старушка alma mater, Пол? Вы ведь Пол, не так ли?

— О, виноват. Совершенно верно, Пол, Пол Стендиш.

— Рад познакомиться, Пол. Ну и как поживает старый добрый Монекийский колледж?

— Все еще на месте, — ответил я. Уолтер меня поразил, поэтому ничего лучшего в голову не пришло.

— Этому чертову заведению ничего не делается, — ухмыльнулся он, обнажив ровные белые зубы. — Пока существует хотя бы один выпускник, которого можно объегорить, оно будет благоденствовать. Садитесь, Пол, дайте ногам отдохнуть. Как вам эта погодка, а?

— Немного душновато, — промямлил я, подходя к модерновому креслу из хромированного металла, с обивкой из темно-синей свиной кожи, стоявшему напротив письменного стола из стали и жаропрочного пластика.

Я опустился в кресло, радуясь возможности передохнуть после пути, проделанного по жаре от автобусной остановки, а пока Уолтер снова усаживался за стол, огляделся по сторонам.