«С/с. Том 25»

С/с. Том 25 (fb2) - С/с. Том 25 [Молчание мертвецов. Лотос для мисс Квон] (пер. Н. Краснослободский) 1446K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Джеймс Хэдли Чейз

Джеймс Хэдли Чейз Собрание сочинений в 30 томах (25 том) Молчание мертвецов Лотос для мисс Квон

Молчание мертвецов

Глава 1

1

Редактор ведущего детективного журнала «Криминал» Эдвин Файетт пригласил нас с Берни в свой просторный кабинет. Он был страстным курильщиком и не выпускал кубинскую сигару изо рта:

— Присаживайтесь, ребята. Ну, чем вы оба сейчас заняты?

Я занял самое комфортабельное из кресел, а Берни Лоу пристроился поодаль от редактора, потому что его привычка глодать ногти нравилась далеко не всем.

Мы с Берни сотрудничали с ежемесячником Файетта последние пару лет. Обычно я подбрасывал сюжеты, а Берни придавал им товарный вид. Это нас обоих устраивало. Мне всегда не хватало времени, чтобы записывать приходящие в любое время дня и ночи идеи, а у Лоу, подвизавшегося когда-то сценаристом в Голливуде, с ними и в те золотые денечки было не густо.

Мой соавтор был невысок и массивен, но выглядел настоящим интеллектуалом. Его полное лицо украшали неизменные очки в роговой оправе и высокий лоб. Как-то раз он признался по секрету, что был взят на киностудию лишь благодаря фактуре и внешности.

Берни панически боялся остаться без работы, и когда его вызывали в кабинет к редактору, с ужасом ожидал, что его уволят. А куда ему было тогда деваться с долгами, дорогим домом и женой, тратящей его деньги с быстротой пулемета.

— Мы тут наметили выигрышный сюжетец и подбираем под него материал, — ответил я, как более хваткий из нашей пары. — Скоро мы дадим вам хорошенький бенц, гарантирую повышение тиража минимум вдвое.

— Это, конечно, здорово, но ваш сюжетец придется отложить на время, — сказал Файетт. — У меня для вас есть одна заготовочка.

— Что за она? — якобы с интересом полюбопытствовал я. Когда шеф заявляет про заготовочку, нужно относиться к этому с должным почтением.

Он достал папку.

— Как вам такой факт, парни? Каждый день у нас в стране исчезает около трех десятков человек. Их не сбивают автомобили, их не убивают бандиты, их не крадут похитители людей. И тем не менее они выходят из собственного дома и бесследно испаряются, словно их никогда не было. Я приказал Карлсону и Фридрихсону покопаться в архивах и подобрать сведенья о таких исчезновениях. Здесь у меня, — он постучал пальцем по папке, — собраны материалы в связи с одним из таких таинственных происшествий. Хочу, чтобы вы приложили максимум усилий по распутыванию этой загадки.

Мы почувствовали облегчение. По большому счету, про бенц я слегка приврал — в последнее время приходилось высасывать идеи из пальца, а у Берни никак не ладилось с финалом очередного боевика, поэтому предложение редактора вызвало у нас обоих неподдельный энтузиазм.

— Давайте-ка взглянем, парни, что за историю приготовил вам добрый дядюшка Эдвин, — потер руки Файетт и в темпе вальса пробежался по содержимому папки. — В августе прошлого года исчезла некая девица по имени Фэй Бенсон. Она зарабатывала на жизнь пением и танцами в уэлденском ночном клубе «Флориан». Уэлден — для тех, кто не в ладах с географией, — заштатный калифорнийский городишко в шестидесяти милях к юго-востоку от Сан-Франциско. Выступления Фэй сопровождались неизменным успехом, поэтому хозяин клуба решил продлить с ней контракт. Так что смыться без предупреждения ей было не с руки. Семнадцатого августа она, как обычно, пришла на работу и поднялась в свою костюмерную. В девять часов вечера к ней зашел посыльный предупредить, что до начала выступления осталось пять минут. Он застал девушку уже в эстрадном одеянии, которое составляли узенький лифчик, шорты чуть пошире и шляпа с перьями. Все в разноцветных блестках. Она сказала, что готова к выступлению, и посыльный ушел. Он оказался последним, кто видел Фэй Бенсон. Когда через пять минут артистка не появилась на сцене и паренька попросили поторопить ее, костюмерная оказалась пустой. Повседневный костюм, в котором она пришла в клуб, и сумочка с двадцатью долларами остались на месте, но сама Фэй испарилась.

Директор не поленился обратиться к швейцару, чтобы узнать, не заметил ли он выходившей девушки, и получил отрицательный ответ. Кроме парадного входа, предназначенного для посетителей, в здании имелся служебный вход. Вахтер, дежуривший у того входа, также не видел Фэй. Воспользоваться служебным выходом она тоже не могла — ее появление на людной улице в довольно откровенном наряде вряд ли осталось бы незамеченным. Следуя логике, директор решил, что артистка находится где-то в здании, и велел тщательно осмотреть все помещения. Поиски не принесли положительных результатов. Заявили в полицию, но и она не проявила себя в этом деле никак. Копам удалось лишь установить, что Бенсон устроилась в клуб через бюро по найму, где дала такие сведения о себе: дескать, раньше она выступала в ресторанчике Брюса Грински на окраине Сан-Франциско. В результате проведенной проверки было установлено, что там о девушке никто слыхом не слыхивал. Друзей у нее, по-видимому, не водилось. Проживала она в самом заурядном «Шэдоу-отеле» неподалеку от клуба. Портье показал, что гостей у постоялицы никогда не бывало, писем она не получала. Так что полиция покрутилась возле этой истории недели две-три, а потом, из-за отсутствия состава преступления или наличия девичьего трупа, дело закрыли.

Файетт отложил досье.

— Ну как, нравится вам такой сюжет? — осведомился он.

— Сюжет как сюжет, заманчивый, — заметил я осторожно, — но если копы не докопались до сути, то что же требовать от пары бумагомарак?

— Ты, Чет, зришь прямо в корень. Но заметь, перед копами не каждый готов раскрыть душу. А вы не копы, да и зелененькими вас снабжу в полной мере, а свидетели любят развязать языки под шелест купюр. Вы оба можете подумать, отчего старина Файетт так вцепился в это дело? И старина Файетт ответит откровенно — интуиция редактора!

— Ну что ж, можно попробовать… — я потянулся за досье. — Здесь вся информация?

— Несколько имен и адресов, фотография Фэй, а все остальное я вам уже поведал… В общих чертах. Так что осталось только начать и кончить.

Берни не был бы Берни, если не поинтересовался бы финансовой стороной вопроса.

— А как насчет расходов? — спросил он в лоб.

Файетт взглянул на него с прищуром:

— В пределах здравого смысла. Заметьте, Лоу, моего здравого смысла, а не вашего. Представите отчет за каждый истраченный цент. Понятно?

Берни счастливо улыбнулся. За годы, проведенные в кинобизнесе, он научился первоклассно раздувать сметы.

— Это святое, мистер Файетт, — заверил он. — Что-что, а счета будут в полном ажуре!

Я извлек из досье глянцевый снимок с изображением девушки лет двадцати четырех в лифчике и шортах. Видимо, тех самых, в которых она пела и плясала на эстраде. На голове у нее красовался цилиндр. Кукольное личико обрамляли белокурые локоны. Я протянул снимок Берни:

— Взгляни-ка, какая милашка!

Соавтор выразительно присвистнул.

— Что ж, принимаемся за работу, — сказал он, поднимаясь. — Если она и в жизни такая же хорошенькая, то найти ее просто необходимо.

2

Когда мы въехали в Уэлден на «бьюике», взятом напрокат, уже смеркалось. Обычный курортный городок, которых в Калифорнии пруд пруди, но широкие улицы радовали глаз. Особенно это относилось к весьма и весьма оживленным тротуарам.

— А в провинции весьма недурственные пейзажи, — произнес Берни, вытягивая шею как цапля при виде высокой стройной блондинки, замершей в ожидании разрешающего сигнала светофора. Когда мы проезжали мимо, она одарила моего спутника откровенно провоцирующим взглядом.

— Во всяком случае, местные дамы выглядят раскрепощенными, — продолжал он, — а это хороший признак.

— Будь любезен заткнуться, — разозлился я, — мы приехали работать, а у тебя одни бабы на уме. А еще женатый человек!

— Не столько бабы, сколько бабки, — поправил он меня. — А лучше и то и другое вместе. Будь ты женат на Клэр, вел бы себя точно так же. Она когда-нибудь доведет меня до цугундера. Если бы не сексуальные приключения на стороне, я давно бы наложил на себя руки.

— Зачем же ты тогда взял ее в жены?

Берни горько усмехнулся:

— Наверное, думаешь, я уже совсем сбрендил? Это Клэр соизволила взять меня в мужья.

В таких городках, как Уэлден, главное достоинство — все под боком. Через пять минут мы подкатили к «Шэдоу-отелю». Приземистое здание, втиснутое волей архитектора между какой-то конторой и скобяным складом, не произвело на нас большого впечатления. Гостиничный гараж находился на противоположной стороне. Мы поставили там машину и пересекли улицу с чемоданами в руках.

Пыльные пальмы в кадках, плетеные кресла и немытые плевательницы придавали вестибюлю затрапезный вид, а неопрятный пожилой администратор, крупный шнобель которого украшала сетка фиолетовых сосудов, никоим образом не способствовал популярности заведения.

— Что за дыра! — покрутил носом Берни. — Держу пари, что здесь водятся тараканы.

— А ты небось думал, что у нас в номере между орхидеями будут порхать бабочки? — ответил я в тон и направился к конторке администратора.

Я заказал два номера и сообщил, что мы остановимся, вероятно, на неделю.

— Свободные номера на втором этаже. Подойдет?

— Разумеется. Распорядитесь насчет нашего багажа и подскажите, где бар.

— Вторая дверь направо от вас, — показал он.

Бар немногим отличался от вестибюля. Те же пальмы, плевательницы и плетеные кресла. В узком длинном помещении было пусто, если не считать бармена, занятого изучением газеты. При виде посетителей, он торопливо ее отложил:

— Добрый вечер, джентльмены.

Это был высокий, крепко сбитый мордоворот с кирпично-красным лицом и осоловелыми, выцветшими глазами запойного пьяницы.

Я заказал два виски с содовой.

— Весело тут у вас, как в склепе, — заметил Берни, озираясь по сторонам. — Должно быть, основной контингент ваших жильцов трезвенники и язвенники?

— Просто еще рановато, — произнес бармен объясняюще. — А вы, значит, не трезвенники и не язвенники?

— Это уж как пить дать, — ответил я. — Случалось ли вам держать в руках «Криминал»?

— Это мое любимое чтиво, — сообщил он.

Допив одним глотком виски, я подтолкнул стакан к бармену. Берни последовал моему заразительному примеру и торопливо прикончил свою порцию.

— Повторите, пожалуйста, в той же пропорции, — обратился я к бармену. — Мы с приятелем здесь по заданию журнала «Криминал» расследуем исчезновение Фэй Бенсон. Припоминаете такую?

Стакан выпал из дланей бармена и разлетелся вдребезги. Он выругался и стал запихивать ногой осколки под стойку. Когда он закончил, я отметил, что кирпичный цвет его физиономии несколько поблек.

— Кого вы сейчас назвали, не расслышал? — переспросил он, для пущей убедительности поднося ладонь к уху.

— Фэй Бенсон. Помните такую?

— Ну, помню, — он повернулся, чтобы приготовить нам следующую порцию виски с содовой. — Вы решили написать об этом?

— Да. Но только в том случае, если удастся нащупать свежий поворот в этом деле.

Бармен подвинул наполненные стаканы в нашу сторону и, опершись о стойку, стал протирать салфеткой и без того чистую посуду.

— Что это еще за поворот? — подозрительно спросил он.

— Пока не знаю! Мы только приглядываемся и пытаемся определить, с какого конца ухватить кончик клубка. Дело, согласитесь, прелюбопытное: почти раздетая девушка из костюмерной как сквозь землю провалилась. Как и куда она могла пропасть? Например, у вас имеется собственное мнение на этот счет?

— А почему я должен иметь собственное мнение? — нахмурился бармен.

— Вы знали девушку лично?

Он запнулся, затем, после некоторого молчания, глядя сквозь протертый стакан, нехотя выдавил:

— Время от времени она заходила сюда выпить, но знакомы мы не были.

— Она заходила одна?

— Да. Думаю, что здесь она искала общество.

— Не было ли у нее какого-нибудь приятеля? — я заподозрил, что мордоворот темнит. Я скорее ощущал, чем видел, внутреннее напряжение, нарастающее в душе бармена, а своей интуиции я доверял безгранично.

— Похоже, что не было. Она держалась от мужиков на расстоянии.

— Однако утверждать, что у нее нет хахаля, вы не можете, — уточнил Берни.

Бармен окинул его угрюмым взглядом:

— Кто ж ее знает, возможно… А что за нужда ворошить эту старую историю?

— Интересное дело, — хмыкнул я, — человек куда-то запропастился, а всем на это наплевать. Так вот, нашлась парочка стоящих парней, которая хочет в этом разобраться.

Бармен бросил на меня быстрый взгляд и сразу же отвел глаза. Но все же я успел уловить в них тревожное любопытство. Этот тип все больше и больше вызывал во мне интерес.

— Вы разве не в курсе, что Шерлок Холмс оставил практику исключительно из-за нас, — беззаботно нес Берни. — Ему и не снились дела, которые нам удавалось раскрутить. Сами порой удивляемся, какие мы башковитые. Когда копы не знают, что делать, зовут нас.

— В самом деле? Что ж, удачи вам с этой историей! — оборвал разговор бармен и, повернувшись спиной, направился в конец бара, где снова уткнулся в газету.

Допив виски, я крикнул:

— Не подскажете, где находится клуб «Флориан»?

— Прямо по пути к центру города, на правой стороне, — пробурчал бармен, не отрываясь от газеты.

Когда мы вышли из бара, Берни заметил:

— Ты обратил внимание, что этот тип не слишком-то приветлив?

— Да? Мне показалось, он просто напуган, — ответил я, задерживаясь у стеклянной двери.

У меня есть дурацкая привычка оборачиваться.

— Похоже, наш разговор с ним имеет продолжение.

Он кому-то названивает по телефону, — сказал я, догнав Берни.

— Может, он решил поставить доллар-другой на лошадку?

— В такое-то время? — сморщил я нос. И пока мы миновали вестибюль и спускались по ступеням на улицу, у меня в голове мельтешили всяческие мысли: — Похоже, что мы подступились не с того бока. Наверное, не стоило упоминать о «Криминале».

— Что ты имеешь в виду? — Берни озадаченно посмотрел на меня. — Бармен выронил стакан? Ну и что с того, с каждым может такое случиться. Допустим, с нами он был не слишком разговорчив. Может быть, просто наши физиономии ему не приглянулись. Например, моя нравится далеко не всем.

— Перестань плести чушь, дай спокойно поразмыслить, — огрызнулся я.

— Хорошо, хорошо, — стушевался Берни, — давай размышляй, ты же у нас мыслитель.

3

В ярко освещенном фойе клуба «Флориан» было людно. Берни с вожделением уставился на девицу, одетую в плиссированное платье с глубоким декольте.

— Чем потчуют в этом вертепчике, крошка? — поинтересовался он. — Впрочем, если уж на то пошло, то ты сама весьма аппетитна.

Девушка прыснула со смеху.

— Меню у нас превосходное, — заверила она и, понизив голос, добавила: — Только прошу вас, не заказывайте гуляш: с кухни исчезла кошка.

— Пошли, приятель, — поторопил я Берни. — Не забывай, что мы на работе.

— Только и слышишь каждую секунду: работа, работа, — пробурчал он сварливо. — Можно подумать, что и отвлечься нельзя.

Ресторан оказался на редкость просторным. Метрдотель провел к угловому столику. Недалеко от нас размещалась танцевальная эстрада, ненавязчиво играл джазовый квинтет. Сверху лился мягкий розоватый свет. Мы сделали заказ.

— И что ты намерен предпринять? — спросил Берни.

— Нужно потолковать с директором этого заведения. Он может припомнить любопытные детали. А кроме него здесь имеется посыльный. Паренек скорее всего знает больше, чем рассказал копам.

Но судя по рассеянному взгляду Берни, его мысли витали довольно далеко от проблем сыска.

— Судя по всему, пташки, что нахохлились в углу, — это девушки для танцев. Пожалуй, я доставлю одной из них удовольствие, пока ты будешь раскалывать директора. А я тем временем попытаюсь что-нибудь разнюхать с другой стороны.

— Попытка не пытка, — согласился я. — Только не слишком отвлекайся на посторонние ароматы.

— У тебя невыносимый характер, — возмутился Берни.

Спустя полчаса я расплатился по счету и поднялся, чтобы нанести запланированный визит директору.

— Как бы мне не пришлось тебя выручать, — предостерег я Берни.

— Скорее вон той птичке придется звать на подмогу, — ответил он, не отрывая взгляда от огненно-рыжей красотки, на смазливой мордашке которой застыло выражение смертной скуки, — я всегда предпочитаю воспламеняющихся женщин.

Директор оказался невысоким, смуглым человеком. Звали его Эл Вейман. Он был явно польщен, узнав, что перед ним корреспондент «Криминала». Предложив мне присесть, он был сама вежливость:

— Чем могу быть полезен?

— Я пытаюсь разыскать новые факты, связанные с историей Фэй Бенсон. Мы собираемся написать об этом деле, если его удастся распутать.

— Задание редакции или собственная инициатива? — спросил он, предлагая мне сигареты. — Ведь моя артистка исчезла четырнадцать месяцев назад!

— Иногда полезно покопаться в старых делах, — ответил я, закуривая. — В них порой натыкаешься на такое, о чем не можешь и мечтать, идя по свежему следу. Предположим, что девушка столкнулась с нечестной игрой. Парень, который замешан в этом деле, ушел в тень, лег на дно. Проходит какое-то время, и он выплывает на поверхность в полной уверенности своей безопасности. А тут ему, как снег на голову, сваливается новое расследование. Есть шанс, что, потеряв самообладание, он предпримет ошибочные шаги и тем самым себя выдаст. Подобное случалось не раз.

— A-а, теперь понимаю… Чем могу вам помочь?

— Можете прояснить такой факт, как девушка, столь откровенно одетая, могла исчезнуть отсюда незамеченной?

— Я долго ломал над этим голову, но так и не пришел к определенному выводу, — пожал плечами директор. — Оба черных хода охранялись, а пройти через ресторан, чтобы не привлечь к себе внимания, ей удалось бы разве что только в шапке-невидимке.

— Кто стоял на дверях?

— У служебного входа находился Джо Фармер, у подвального — Пит Шульц. Оба дали показания, что не видели девушки.

— Вам не приходило в голову, что кто-то из них мог солгать? Если это так, то во всей истории с таинственным исчезновением нет никакой мистики. Неужели копам не приходила в голову подобная версия?

— Разумеется, приходила. Полиция основательно трясла каждого из вахтеров, но ничего путного не добилась. Оба стояли на своем: поста не покидали, девушки не видели.

— Есть ли факты, говорящие против свидетелей?

— Шульц — вне подозрений. К тому же он наблюдал за разгрузкой ящиков с пивом. Водителя грузовика тоже допросили. Он подтвердил, что во время исчезновения Фэй Бенсон Шульц находился у дверей.

— Таким образом, остается Фармер. У него тоже есть подтвержденное свидетелями алиби?

— Нет. Если уж кто под подозрением, то это он. Меры в выпивке Джо не знал и частенько в рабочее время торчал в баре у Майка — это через дорогу. Незадолго до того, как произошла эта история, я поймал его там с поличным и предупредил, что если подобное повторится, то уволю без выходного пособия.

— В вашем заявлении в полицию об этом ничего не говорится, — заметил я.

— Верно, — улыбнулся Вейман, — просто не хотелось причинять парню неприятности. Прежде чем звонить в полицию, я вызвал его к себе, и он клятвенно заверил меня, что в этот раз через дорогу не бегал.

— Вранье! Однажды его уже застукали, и он знал, что если подобное повторится, вылетит с работы, опережая собственный визг. Да он любую клятву даст, лишь бы подозрения от себя отвести!

— Прежде чем говорить с ним, я побывал в заведении у Майка. Бармен утверждал, что Фармер в тот день у него не показывался. Я уверен, что Джо не солгал.

— А мне кажется, что-то начало проясняться. Девушка вполне могла покинуть клуб через дверь Фармера.

— Но она все равно не смогла бы уйти незамеченной.

— Это почему? Если ее ожидала машина, она могла спокойно уехать, не привлекая особого внимания прохожих. Мне бы хотелось поговорить с Фармером.

Вейман замялся.

— Видите ли, он умер…

— Умер? — я растерянно уставился на Веймана. — И когда произошло это прискорбное событие?

— На третий день после исчезновения девушки. Его сбила промчавшаяся машина. Виновника так и не нашли.

— Так-так, — протянул я разочарованно, — мне уж было подумалось, что кончик найден. А посыльный, надеюсь, еще служит у вас?

— Спенсер? Да, он по-прежнему здесь. Хотите с ним поговорить?

— Да уж. Кажется, он последним видел девушку, не так ли?

— Верно. Побудьте, пожалуйста, тут, мистер Слейден. У меня неотложные дела, а мальчишку я сейчас пришлю.

С этими словами он поднялся.

— Последний вопрос: что вы можете сказать по поводу Фэй Бенсон? Может, у нее был неуживчивый характер, с которым легко попасть в беду?

Он отрицательно покачал головой:

— Бенсон была обаятельна, и ее выступления пользовались заслуженным успехом. К тому же совсем непохожа на местных девиц… Она была замкнута, это правда, но ни о какой враждебности и речи идти не могло… Умела себя держать… Нет, — подытожил Вейман, — у нее вовсе не было дурного характера.

— Упоминала ли она о каких-нибудь знакомых? Говорила ли, откуда появилась в Уэлдене?

— О себе она предпочитала молчать. Выступления ее были профессиональны. Должно быть, в шоу-бизнесе она крутилась не первый год, чувствовался большой опыт. Это всегда заметно: есть опыт у актрисы или нет.

— Мне кажется, что она от кого-то скрывалась, — высказал я предположение. — Ни друзей, ни переписки, замкнутость и нежелание упоминать о своем прошлом. Все сходится к одному… Что ж, если вас не затруднит, пригласите, пожалуйста, посыльного.

Спенсер оказался худощавым, высоким юношей лет двадцати. Его взгляд выражал одновременно робость и восхищение.

— Извините, неужели вы тот самый Чет Слейден из «Криминала»?

— Угадал, парень. А что, приходилось глотать мою бредятину?

— Приходилось — не то слово, черт меня побери! Я уже который год просто зачитываюсь вашими рассказами.

— Завидую, — ухмыльнулся я. — Сам читать их я уже не в силах, так что мы дополняем друг друга. — Настало время взяться за дело Фэй Бенсон, и я надеюсь, что ты поможешь мне кое в чем разобраться. Как ты с ней ладил?

— У нас были прекрасные отношения. Фэй была замечательной девушкой, мистер Слейден, она не причиняла никому ни малейшего беспокойства.

— Кода ты поднялся в ее костюмерную во второй раз, там не было беспорядка? Следы борьбы, перевернутый стул, разбитая ваза?

— Все было, как и в первый раз. Не доставало только Фэй.

— А ты уверен, что в первый раз именно она находилась в комнате?

— Несомненно. Постучав, я услышал, как она сказала: «Войдите». Я заглянул в комнату. Фэй, стоя у зеркала, поправляла шорты. Она заверила, что готова к выступлению и поинтересовалась, не звали ли ее к телефону. Я заверил, что в случае звонка ее позовут к аппарату в комнате Джо.

— Значит, она ждала какого-то звонка?

— Да. Похоже, что она очень беспокоилась по этому поводу.

— И ей позвонили?

— По-моему, нет.

— Можно взглянуть на ее костюмерную?

— Только снаружи, мистер Слейден. Сейчас там переодевается актриса.

— Снаружи, так снаружи.

Он провел меня по коридору. Потом мы спустились по лестнице в противоположном от фасада конце здания, Спенсер открыл дверь, и я оказался в коридорчике, заставленном какими-то старыми бочками, сломанными юпитерами, футлярами от музыкальных инструментов.

Созерцание двери костюмерной не добавило мне свежих идей. Она находилась всего в пятнадцати ярдах от выхода на сцену, сразу за поворотом, так что коридор от нее не просматривался.

— Ты вполне уверен, что в ее комнате не имелось другой одежды? Она не могла переодеться?

— Совершенно уверен, мистер Слейден. В мои обязанности входит также уборка костюмерных, а шкаф Бенсон всегда был пуст, как барабан. Другого места для хранения гардероба в комнате нет.

— Там есть ширма?

— Конечно, мистер Слейден.

— Что ж, спасибо за справку. Если возникнет необходимость, я загляну сюда снова и вызову тебя. Кстати, а где расположен бар Майка?

— Я вас туда провожу.

Он провел меня через зал к черному ходу и показал на противоположную сторону переулка.

Поблагодарив посыльного, я пересек дорожное полотно и толкнул дверь бара.

За ближайшим столиком сидело трое мужчин, потягивая пиво; четвертый, облокотившись на стойку, задумался над стаканом с виски. Могучего вида бармен с добродушным лицом крутил верньер настройки радиоприемника. Направившись в конец бара, подальше от завсегдатаев, я стал ожидать, когда подойдет бармен.

— Двойной скотч с содовой и, если у вас нет дел поважнее, принесите то же и себе.

Бармен осклабился:

— Будет исполнено, сэр!

Он вернулся с наполненными стаканами, и беседа возобновилась.

— Давненько не бывал я тут у вас. Пожалуй, больше года, — сказал я доверительно. — У меня был знакомый. Звали его Джо Фармер. Я слышал, что он умер…

— Так оно и есть, — кивнул бармен, — какой-то подонок сбил его на машине и скрылся. Его так и не разыскали. Да что там говорить, тутошние копы с трудом находят даже собственную фамилию в телефонном справочнике.

— Сами-то знавали Джо?

— Не довелось, сэр. Я здесь чуть больше года, а он погиб за пару недель до моего приезда. Но историю с ним я знаю хорошо.

Внезапно во мне пробудился интерес:

— А что случилось с барменом, у которого Джо так любил поддавать?

— С Джейком Хессоном? Он бросил работу у Майка: нашел себе занятие повеселее.

— Случайно не знаете где?

— В каком-то отеле. Запамятовал название.

— Может быть, в «Шэдоу-отеле»? — осенило меня.

— Точно, сэр, — подтвердил бармен.

Я взглянул на него с нежностью:

— Давай-ка допьем и повторим.

Мне стало ясно, что лед тронулся.

Глава 2

1

Я вернулся за Берни в клуб «Флориан». Выяснилось, что он уже четверть часа как ушел.

— Один? — с надеждой в голосе поинтересовался я.

Метрдотель отрицательно покачал головой.

— С ним была одна из наших танцовщиц, — в его голове прозвучало явное неодобрение.

Зная этого любителя амурных приключений, я был абсолютно уверен, что не увижусь с ним до утра, и поэтому поспешил в «Шэдоу-отель», чтобы еще раз переговорить с Джейком Хессоном.

Бар оказался закрытым. Мое внимание привлек администратор отеля. Он вяло листал журнал.

— Не знаю вашего имени, — облокотился я о конторку. — Закуривайте.

— Моя фамилия Ларсон. Спасибо, не курю, — отозвался он.

— Скажите, как зовут вашего бармена? По-моему, я его где-то встречал.

— Джейк Хессон.

— Кажется, раньше он работал в баре Майка. Это на задворках клуба «Флориан». Я не ошибся?

— Нисколько. Он появился у нас с год назад, — ответил Ларсон, взглянув на меня без особого любопытства.

— Постарайтесь вспомнить точную дату.

— Сентябрь прошлого года. А чем вызван ваш интерес?

— То есть как раз тогда, когда у вас останавливалась Фэй Бенсон, — уточнил я, оставив его вопрос без ответа.

— Фэй Бенсон? — Ларсон отодвинул журнал. Он явно не мог выбрать манеру поведения: нахамить мне или остаться вежливым. — Вы имеете в виду исчезнувшую артистку?

— Ага. Когда она здесь проживала, Хессон уже работал в баре?

— Нет.

— Забавно. А он утверждает, что встречал ее здесь.

— Вас интересует мисс Бенсон?

— Вот именно. Я расследую ее дело по заданию журнала «Криминал». И как долго она здесь снимала номер?

Пододвинув к себе амбарную, добротно переплетенную в кожу книгу, Ларсон принялся перелистывать страницы. После небольшой заминки он произнес:

— Записалась она девятого августа, а пропала — семнадцатого.

— Она оплатила счет за номер, прежде чем исчезнуть?

— Нет. За ней остался должок — тридцатник. Полагаю, что эти денежки плакали.

— Как распорядились ее вещами?

— Их конфисковала полиция. Да там и была-то какая-то мелочевка: дамские штучки и чемоданчик.

— Посетители у нее бывали?

— Нет, на ее имя не поступало даже почты.

— Может быть, ей звонили по телефону?

И на этот вопрос Ларсон покачал головой:

— Правда, спустя несколько дней после исчезновения мисс Бенсон ее разыскивала какая-то девушка. Но пока она жила у нас, ею никто не интересовался.

— Что за девушка?

— Не знаю. Она пришла и спросила: не появилась ли мисс Бенсон. Когда я ответил, что нет, она оставила телефон и просила позвонить, если мисс Бенсон вернется.

— Вы известили об этом полицию?

— О девушке? Зачем? Достаточно того, что это стадо в мундирах топталось именно у нас. А это не самая лучшая реклама для заведения. Дела в гостинице и без того не на высоте, чтобы мы могли позволить себе разбазаривать клиентуру.

— Случайно не помните, как звали эту посетительницу?

Ларсон раскрыл книгу регистрации, отцепил прикрепленную скрепкой визитную карточку и протянул мне. На карточке значилось:

Джоан Никольс, квартира «Б», Линкольн-авеню, 76, Уэлден, У-75600.

Поблагодарив, я спрятал карточку в бумажник.

— Хессон где-нибудь поблизости? Мне надо переброситься с ним парой слов.

— Он живет не здесь. У него комната на Бэй-стрит, двадцать семь.

— Пожалуй, мне пора закругляться. Утром увидимся.

Оставив его в полном недоумении, я поднялся в свой номер. С полчаса я пытался заснуть. Тщетно. Внезапно дверь номера распахнулась. Щурясь от света, я сел на постели, в дверном проеме возникла фигура Берни.

— Ради всех святых, дашь мне спокойно поспать? — прорычал я.

— Тебе бы следовало работать, как это делаю я, — нагло заявил Берни, нетвердой походкой направляясь к моей кровати. — Правда, я слегка поднабрался. — Он вздрюпнулся на постель и надул щеки: — Я раскопал, что у Фэй Бенсон был приятель!

— Повтори, — воскликнул я, пораженный новостью, — неужели тебе удалось его разыскать?

— Разыскать пока не удалось, зато я достал точное описание его внешности. Я был уверен, что такая штучка, как эта артисточка, не сможет обойтись без приятеля: это противоречило бы природе вещей. Я таки познакомился с той рыжей. Она величает себя Доун, но готов держать пари, что настоящее ее имя Паула, Дагмара или Брунгильда, внушающие страх и благоговение. А какой розанчик! Заметь, никаких запретов и ограничений, и просто пламенная страсть к деньгам!

— И что же она тебе поведала?

— Доун работала в клубе вместе с Фэй, — объяснил Берни, с трудом ворочая языком. — Она рассказала, что никто из девушек не был с пропавшей на дружеской ноге. Естественно, как это всегда бывает в женском коллективе, девочки любили посудачить. Через три дня после прихода Фэй в клуб Доун видела, как та разговаривала с человеком, сидевшим за рулем машины. Это случилось вечером. Авто стояло в дальнем конце переулка позади клуба. Рассмотреть лицо водителя Доун как следует не смогла: тот был в надвинутой на глаза шляпе и дымчатых очках, несмотря на то, что уже стемнело. Двухцветный кремово-зеленый «кадиллак» с откидным верхом.

— Эх ты, остолоп, да этот тип мог просто спрашивать дорогу.

— Я подумал о такой версии, — Берни широко открыл глаза и опять с подозрением уставился в пол. — Может быть, это не сразу бросается в глаза, но у меня здорово развита такая штука как дедукция. Слышал про нее? Пару дней спустя Доун снова встретила этого человека. Он разговаривал с Фармером у служебного входа; тут-то ей и удалось его хорошенько рассмотреть. Когда Фармер остался один, Доун поинтересовалась, с кем это он беседовал. Швейцар ответил, что этот человек поджидал Фэй, а сам с ним не знаком. На всякий случай я записал его приметы. — Берни извлек бумажник и достал сложенный листок: — Итак, это был мужчина ростом около шести футов, сухощавый, загорелый, с усиками. Темные очки он носит даже ночью. Одет в пальто из верблюжьей шерсти, белую рубашку, на шее подвязан галстук-бабочка в крапинку. На правой руке носит золотую цепочку, на левой — золотые часы с браслетом. Эти штучки были действительно золотыми — тут Доун не проведешь. На вид незнакомцу около тридцати пяти. Неплохое описание, а?

Я взял листок из дрожащей руки Берни, сложил его и спрятал в ящик прикроватной тумбочки.

— Неплохо для первого дня расследования. Мы определенно обскакали полицию. Есть что-нибудь еще?

— Не слишком ли много хочешь получить за один вечер? Доун перевела разговор на любимую тему, как она любит «капусту», и остановить ее не смогла бы никакая сила в мире.

— Тогда пора расходиться по койкам. Сообщаю на всякий случай, твой номер слева, следующий за моим.

— А каковы твои успехи? — Берни ревниво покосился на меня. — Твои-то розыски принесли хоть какие-то результаты? Чем занимался все это время?

— Но об этом поговорим утром.

— Дельная мысль, — Берни поднялся. — Усталый, но довольный канаю в постельку. Заклинаю только, завтра не берись за дело ни свет ни заря. Подозреваю, что моему организму потребуется минуток шестьсот беспробудного сна.

— Спать, всем спать! — сказал я и выключил свет.

2

В половине десятого утра я заглянул в номер к Берни. Он так и не нашел в себе сил раздеться и безбожно давил храповицкого. Будить его не имело никакого смысла, поскольку работать в таком состоянии он все равно не мог. Поэтому я направился в гараж, вывел «бьюик» и поехал на розыски дома Джоан Никольс.

Ее адрес привел меня на тихую улочку в противоположном конце города, где я обнаружил высокое серое строение с выцветшими зелеными шторами в окнах и каменным крыльцом перед парадным входом.

Поднявшись по стертым ступеням, я остановился в вестибюле, рассмотрел ряд почтовых ящиков, в надежде найти на одном из них знакомое имя, но так ничего и не обнаружив, постучал в дверь к привратнику.

Выглянул плотный мужчина с погасшей сигарой в зубах. Взглянув на меня безо всякого интереса, он промычал: «Все квартиры заняты», — и хотел было захлопнуть дверь, но я успел вставить носок ботинка в дверную щель.

— Мне нужна не комната, а мисс Никольс. Мне сказали, что она проживает здесь.

— Вы имеете в виду Джоан Никольс? — взгляд привратника стал куда осмысленнее.

— Да. Хотя я не сумел отыскать ее фамилии на почтовых ящиках.

— Еще бы сумели! Если вам действительно она необходима — отправляйтесь на местное кладбище. Отныне и во веки веков там ее постоянное местожительство.

По моей спине пробежал холодок.

— Хотите сказать, что мисс Никольс мертва?

— Вот именно, возможно, что для нее это лучший исход. Как-никак положили в гроб и похоронили. — Он нахмурился. — Покойница надула меня с квартплатой: при ней не оказалось даже ломаного гроша, а все вещи конфисковала полиция.

— Тяжело болела бедняжка?

— Была здорова как лошадь. Свалилась с лестничной площадки. С самой верхотуры, — привратник кивнул в сторону лестничного колодца. — Полагаю, была пьяна в стельку, хотя экспертиза это отрицала. Впрочем, копы ничего до конца не раскопали. Жиличка загремела в пролет с таким грохотом, что я решил, что повторилось землетрясение.

— Когда это произошло?

— В августе прошлого года.

— Вы помните точную дату?

Привратник досадливо передернулся. Было ясно, что разговор ему надоел до чертиков.

— Я не обязан вообще что-то помнить, и в конце концов меня это не интересует. Узнайте в полиции все, что вам положено знать, — он потянул дверь на себя.

Меня настолько потрясло услышанное, что я едва успел отдернуть ногу, и дверь захлопнулась прямо перед моим носом. Вернувшись к машине, я сел за руль и закурил. Невидящим взором я смотрел сквозь ветровое стекло на улицу, мысли роились в моей голове.

Итак, два человека, связанные с именем Фэй Бенсон, ныне мертвы: каждый из них погиб от несчастного случая вскоре после исчезновения артистки. Было ли это случайным совпадением?

— Весьма и весьма сомнительно, — произнес я вполголоса, завел мотор и поехал в центр.

Нижний этаж в доме номер двадцать семь занимала кулинария. Я решил, что Джейк Хессон живет на втором этаже, однако, не увидев отдельной двери, вошел в магазин.

— Что вам угодно? — спросила смуглая, крепко сбитая девушка в грязном белом халате из-за груды полуфабрикатов, бутербродов и банок с консервами, когда я подошел к прилавку.

— Да вот, ищу Джейка Хессона, — при этих словах я одарил ее своей неотразимо действующей на девушек улыбкой. — Мне говорили, что он живет в этом доме.

Продавщица оценивающе осмотрела меня.

— Зачем он вам понадобился?

— Джейк вам расскажет сам, если, конечно, сочтет нужным, — улыбка несколько смягчила резкость моих слов. — Он что, еще почивает?

— Нет. Вы из полиции?

— Неужели я похож на копа? — пришлось искренне возмутиться мне. — Вам-то что за дело, откуда я? Может, вы его подружка или еще кто?

Она поморщилась.

— В отличие от вас ничего зазорного в слове «подружка» я не усматриваю, — но тут же, улыбнувшись, добавила: — Теперь я вижу, что вы и в самом деле не из полиции. Джейк рванул когти.

— Как это?

— А просто. Как говорится, смылся по-английски: ничего никому не сказал, прихватил вещички и убрался восвояси. Уехал вчера поздно ночью. За день до этого мне показалось, что он был чем-то обеспокоен.

Закурив и не сводя с продавщицы испытующего взгляда, я аккуратно положил спичку в пепельницу на прилавке.

— Он сказал, куда собрался?

— Я же сказала: он уложил чемодан и убрался. Правда, заплатил за квартиру заранее, так что претензий к нему никаких.

— Сколько времени он здесь прожил?

— Примерно два года.

Достав из бумажника пятидолларовую купюру, я протянул ее девушке.

— Хочется взглянуть на его комнату. Пять монет возместят ваши хлопоты?

Пальцы с узловатыми суставами и ярко-кровавыми ногтями проворно подхватили деньги. Продавщица повернулась к кассовому аппарату, достала ключ из ящика и протянула мне:

— Идите через проход вверх по лестнице. Если вас перехватит мой папаша, выкручивайтесь сами. У него не самый лучший характер на свете.

— Может быть, с первого взгляда этого не видно, но у меня такой же, — заметил я ради правды жизни и затопал наверх по грязным скрипучим ступеням.

Попав в коридор, я остановился перед второй дверью слева. Ключ дал мне возможность обойтись без взлома. Комната носила следы поспешного отъезда. Дверцы шкафа были распахнуты настежь, выдвижные ящики письменного стола валялись на полу. В стаканчике на умывальнике осталась грязная мыльная вода. Закрыв за собой дверь, я продолжил осмотр. Во мне росло чувство уверенности, что я на верном пути. Похоже, что вспугнутый зверь заметался. Хессон солгал насчет знакомства с Фэй Бенсон. Скорее всего из-за того, что вопрос застал его врасплох, он ляпнул первое, что подвернулось на язык. Осознав ошибку, он быстренько собрался и навострил лыжи.

Осмотр я проводил методично и скрупулезно. Сперва ничего стоящего не попадалось, но как только я отодвинул от стены кровать, обнаружил предмет, сразу приковавший мое внимание. Что-то поблескивало на полу сквозь толстый слой пыли. Наклонившись, я поднял находку и подошел к окну, чтобы рассмотреть получше. Миниатюрное яблочко из золота. Такие безделушки часто украшают дамские браслеты. Надпись, выгравированная на одной из сторон, была столь крошечной, что я едва сумел ее прочитать. «Ф. Б. от Г. Р. 24 июня». Ф. Б. — Фэй Бенсон?

Покатав его на ладони, я спрятал яблочко в карман. Едва я возобновил поиски, как дверь с шумом распахнулась, и на пороге вырос здоровенный мужик. Его смуглая физиономия не предвещала ничего хорошего.

— Чем, по-твоему, ты здесь занимаешься, негодяй? — прорычал он.

— Ищу Хессона, — ответил я, догадываясь, что передо мной разрекламированный предок продавщицы. Можно было не сомневаться, что характер у него и в самом деле не ангельский. — Не знаете, куда он запропастился?

— Ты что, ослеп? Не видишь, что его здесь нет? Убирайся, пока я тебя не спустил с лестницы.

Считать ребрами ступени очень не хотелось, поэтому я направился к выходу.

— Мне обязательно надо разыскать Джейка, — схватился я за последнюю соломинку, — за его адрес я дам вам пять зелененьких.

Он сразу стал более покладистым:

— Давай двадцатку!

— Плачу десять и ни цента больше, — решительно ответил я.

— По рукам.

Не рискуя вынимать бумажник из кармана, я на ощупь вытащил две пятерки и сложил их пополам.

— Он перебрался к Сэму Харди во Фриско, Леннокс-стрит, три.

— Вы уверены?

— По такому адресу он велел пересылать его почту, — строгий папаша потянулся за деньгами, — по крайней мере, он должен туда время от времени наведываться.

Расставшись с десяткой, я не обрел твердой уверенности, что сделал это не напрасно. Но поскольку деньги принадлежали старине Файетту, я решил, что риск и впрямь — благородное дело.

— Если я не разыщу его, дорогуша, нам придется встретиться снова, — пообещал я многозначительно, отодвигая живую преграду в сторону, и вышел на улицу.

3

Когда я вернулся в «Шэдоу-отель», часы показывали начало второго. В вестибюле бледный Берни задумался перед стаканом виски, с содовой.

— Тоскуешь? А я-то, наивный, подумал, что после прошедшей ночи нагрузки на печень больше не будет.

Берни зажмурился, открыл глаза и содрогнулся.

— Если не трудно, говори, пожалуйста, потише. Любой звук отдается у меня в голове острыми углами.

— И поделом, алкоголик и бабник! Собирайся, пойдем закусим. У меня ворох новостей.

Берни так и передернуло:

— Ни слова о еде! Я ни к чему не могу притронуться!

Я сгреб его в охапку и впихнул в ресторан:

— Тогда просто посидишь за компанию.

За завтраком я в подробностях рассказал ему о своих похождениях накануне вечером и с утра. Он настолько заинтересовался, что забыл о головной боли.

— Мы на верном пути и знаем куда больше, чем копы к моменту прекращения следствия. Нам, в частности, известно, что Фэй встречалась с этим мужчиной в верблюжьем пальто. Полиция или до него не докопалась, или решила, что его персона не заслуживает того внимания, чтобы упоминать про него в отчете. Мое мнение: им стоит заняться в первую очередь. Любой, кроме крота, кто носит черные очки ночью, должен вызывать подозрение. А Джоан Никольс? Куда ее пристегнуть? Она появилась в Уэлдене сразу после исчезновения Фэй и искала именно ее. Вслед за этим она скоропостижно падает с лестницы и ломает шею. Фармер — единственный человек, кто мог видеть, как Фэй покидала клуб, почему-то счел для себя необходимым оказаться под колесами автомобиля. Вывод: Фармер и Никольс слишком много знали, и от них просто решили избавиться.

Берни вытаращил глаза:

— Слушай, Чет, а если кто-то решит и нас вывести из игры, раз мы тоже кое-что знаем, — произнес он свистящим шепотом.

— Не вибрируй, я этого не люблю! По правилам, сыщик — фигура неприкосновенная. Или никогда не читал детективов?

— Я не читатель, — обиделся мой соавтор, — я писатель. Чет, может быть, лучше свернуть расследование?

— Я же сказал, брось вибрировать! По материалам этого расследования, возможно, мы напишем наш лучший репортаж. Я займусь Хессоном, а ты порыскай в поисках мужчины в пальто из верблюжьей шерсти. Скорее всего, что в Уэлдене его сейчас нет, однако имеет смысл обойти гостиницы и выяснить у администрации, не подпадает ли кто-нибудь из постояльцев под приметы. Не забудь также упомянуть о шикарном «кадиллаке».

— Ладно. Эта задача мне по плечу. Надеюсь, в этом городе мало гостиниц, — неохотно согласился Берни.

Я отодвинул кресло:

— Итак, обязанности распределены, за дело. Машина потребуется мне. Полагаю вернуться из Фриско еще засветло. Встретимся в «Шэдоу-отеле». — Мы поднялись и вышли в вестибюль. — Подожди-ка минуточку, — я зашел в телефонную будку, позвонил в клуб «Флориан» и попросил соединить меня со служебным входом. — Спенсера, пожалуйста.

— Я у телефона. Это мистер Слейден?

— Он самый. Ты случайно не знаешь, был ли у мисс Бенсон браслет с брелоками? Постарайся вспомнить.

— Был, был, как не быть, браслет с множеством брелоков. Она его мне показывала.

— Ты не запомнил среди брелоков золотого яблочка?

— Конечно, запомнил.

— Чудесно, спасибо. — Я повесил трубку и подошел к Берни.

— Все сходится: этот брелок от браслета Фэй. Спенсер его помнит. Хессону придется потрудиться, чтобы объяснить, как эта вещица оказалась у него в комнате.

— Хо-хо! — настроение Берни заметно подпрыгнуло. — Оказывается, не такие уж мы дилетанты в сыске. Для любителей вроде бы пока выступаем совсем неплохо.

— Об успехах говорить рано. До вечера, дружище.

Я пересек Оклендский мост и остановился на Гаррисон-стрит, чтобы узнать, как проехать на Леннокс-стрит, около четырех часов пополудни. На город надвигались сумерки. Постовой направил меня в сторону района Индиа-бэйсин. Отыскав свободное мёсто, я поставил «бьюик» и зашагал по замусоренной улице, упиравшейся в Леннокс-стрит. На фоне быстро темнеющего неба застыли многоквартирные дома с железными пожарными лестницами на фасадах. То тут, то там в окнах верхних этажей зажигался свет. У дома номер три я задержался: это было узкое, высокое здание с потеками на стенах. На нижней ступени лестницы сидели чумазые ребятишки. Подталкивая друг друга локтями, они уставились на меня.

— Здесь живет Сэм Харди? — спросил я.

— Его сейчас нет, — ответил один из мальчишек.

Пропуская меня, он чуть отодвинулся, и пока я поднимался по грязным щербатым ступеням, детские взгляды просверлили в моей спине дырку с кулак.

Парадная дверь была приоткрыта. Толкнув ее, я оказался в удивительно грязном и запущенном вестибюле. На перевернутом ящике, опершись спиной о стену, восседал тощий негр, изучая программу скачек. Он с недоумением уставился на меня. У него были измученные глаза смертельно уставшего от жизни человека.

— Как мне найти Джейка Хессона? — Я показал ему доллар, и его взгляд мгновенно оживился.

— Третий этаж, комната десять, босс. — Негр потянулся за долларом, который мгновенно исчез у него в кармане.

— Он дома?

— Дома, босс. Он никуда сегодня не отлучался.

Кивнув, я принялся отсчитывать ступени до третьего этажа. За одной из дверей оглушительно ревел приемник. Пройдя коридором до комнаты номер десять, я остановился, приложил ухо к двери, прислушался и, ничего не услышав, постучал.

Никто не предложил мне войти. Нажав ручку, я тихо отворил дверь.

Джейк Хессон валялся поперек кровати. На грязной белой рубахе, как раз против сердца, расплылось малиновое пятно, из центра которого торчала рукоятка ножа.

Судя по желто-восковому цвету лица убитого, смерть наступила несколько часов тому назад.

Глава 3

1

Лейтенант Маршалл — начальник районного полицейского отдела расследования убийств, — высокий и румяный, обладатель аккуратно подстриженных усиков над верхней губой и агрессивно выдвинутой вперед нижней челюсти, закурил и приклеил сигарету к нижней губе. Он молча наблюдал, как я, подпирая спиной стену, мешаю работать криминалистам, разыскивающим в комнатушке Джейка Хессона отпечатки пальцев. От хозяина к этому времени осталось только темное пятно на смятом покрывале.

— Том Крид заинтересуется этим делом, — обратился ко мне Маршалл. — Если все, что вы сообщили, соответствует действительности, то концы надо искать в его районе.

— Кто такой Крид?

— Начальник уэлденской полиции. В прошлом году он обращался к нам с просьбой проверить клуб Брюса Грински, где, как предполагалось, работала эта пропавшая девушка Бенсон. Мы, однако, ничего не обнаружили, — Маршалл одарил меня прохладной улыбкой. — Что же касается Крида, у меня сложилось высокое мнение о его способностях и деловых качествах еще во время нашей совместной работы в прошлом. А вот из меня, похоже, вам удалось сделать мартышку.

— За этот прискорбный факт вашей биографии в большей степени, нежели кто-либо, ответствен ваш папаша, — ответил я совершенно серьезно.

Маршалл рассмеялся. Повернувшись к своему заместителю, сержанту Гамильтону, он распорядился:

— Дик, я вас покидаю. Вместе с этим смышленым молодым человеком мы отправляемся потолковать с Кридом. Как закончите здесь, заедете за мной.

— Хорошо, лейтенант, — кивнул Гамильтон.

— Пошли, — Маршалл взял меня под руку, — подбросите меня до Уэлдена. Криду будет полезно выслушать вашу версию. За исчезновение девушки ему вкатили нагоняй, но поскольку тела обнаружить не удалось, дело пришлось закрыть.

— Пришлите, если возможно, снимки этой комнаты с убитым ко мне в «Шэдоу-отель», — обратился я к Гамильтону.

Сержант вопросительно взглянул на начальника.

— Сделайте, как просит мистер Слейден, — распорядился Маршалл, — я тоже запечатлен на снимке, а это — неплохая реклама.

— На это не стоит возлагать больших надежд, лейтенант, — заметил я. — Думаю, редактор Файетт отрежет именно вас. Он точно дозирует количество публикуемых ужасов.

— Но-но, неужели я настолько не фотогеничен? — в тон мне ответил Маршалл.

Мы спустились с лестницы и вышли на улицу.

По пути в Уэлден я подробно уведомил Маршалла о результатах нашей работы, и теперь он знал все до мелочей.

— Мне кажется, что для продолжения расследования появилось сразу несколько новых направлений, — произнес он, внимательно выслушав меня. — Я всегда полагал, что со смертью Фармера дело нечисто. Куда только прицепить эту Никольс?

— Мы и сами не прочь бы это узнать, — заметил я и, обогнав грузовик, спросил: — А как капитан Крид относится к репортерам? Позволит ли он нам продолжать работу?

— Думаю, что да, — пожал плечами Маршалл. — На всем побережье не найти копа, который не жаждал бы узреть свою физиономию в вашем листке. Правда, Крид хотя и славный малый, но терпеть не может, когда его держат за постороннего. Прежде, чем отправляться на поиски Хессона, вам следовало бы к нему зайти.

— Ради всех святых, — воскликнул я. — Мы ведь только вчера приехали. Я собирался посетить его кабинет сразу после встречи с Хессоном.

— Впредь обязательно согласовывайте свои действия с ним. Кстати, вы все еще сотрудничаете с этим толстяком-сценаристом из Голливуда?

— Не могу назвать это сотрудничеством. Пока Берни, в основном, накачивается за казенный счет.

— Да, продувная бестия. Чет, вам не приходила в голову мысль, что он мог подыскать себе работенку получше, нежели корпеть в «Криминале»?

— Многие именно так и рассуждают, — рассмеялся я. — Да, видно, уж так у него устроена голова.

Мы добрались до полицейского управления Уэлдена около восьми вечера.

— Полагаю, что Крид уже отправился домой, но все же сначала заглянем к нему на службу, — сказал Маршалл, выходя из машины.

Дежурный сержант сообщил, однако, что Крид работает у себя в кабинете, и, позвонив ему, сообщил, что мы можем к нему подняться.

В свои пятьдесят с лишним лет Том Крид выглядел статным мужчиной крепкого телосложения, с резкими волевыми чертами лица, пронзительным взглядом голубых глаз и непокорной копной седеющих волос. Он обменялся с Маршаллом рукопожатием, а когда лейтенант представил меня, приветливо улыбнулся. По-видимому, ему импонировало знакомство со мной.

— Ваш журнал делает полезное дело и придерживается нашей точки зрения на преступность, мне это нравится.

— Если бы мы не работали рука об руку с полицией, то лишились бы оперативности и обратной связи. Вам ведь нужно знать, что мы думаем о вашей братии и тогда, когда не сидим за пишущей машинкой, — усмехнулся я.

— Не следует принимать всерьез шутки этого парня, капитан, — похлопал Маршалл меня по плечу. — Он облегчает нашу работу. Ему удалось получить новые сведения о таинственной истории Фэй Бенсон.

Крид пригласил нас сесть и сам, опустившись на стул, устремил на меня настороженный взгляд. Мне ничего другого не оставалось, как познакомить капитана с фактами:

— Редактору «Криминала» пришла в голову идея вернуться к этой истории. Исполнение он поручил ее нам. Приехав в Уэлден, мы покопались в подробностях и в результате обнаружили кое-что, не внесенное в ваше досье. Вероятно, вы уже знаете об этом.

— Расскажите поподробнее, — Крид достал из кармана потертый кисет с трубкой и стал ее набивать.

Я пересказал от начала до конца все, что удалось узнать. Полицейские выслушали внимательно, и, когда я закончил, повисла длительная пауза. Криду пришлось явно не по душе, что его обскакали гражданские.

— Вам следовало сообщить мне раньше, — нарушил он молчание наконец. — Тогда бы я взял Хессона до того, как он сбежит из Уэлдена.

— Против Хессона у меня, как и у вас, никаких прямых улик не было, а когда нашел это, — я достал из кармана золотое яблочко и катнул его по столу к Криду, — он был уже мертв.

— Время смерти установлено? — обратился Крид к Маршаллу.

— Да. В час ночи Хессон снял комнату в приюте Харди, а пристукнули его между тремя и четырьмя утра.

— Убийца оставил улики?

Маршалл отрицательно покачал головой:

— Профессиональная работа. Ни отпечатков пальцев, ни шума. Ничего. К утру в ночлежке Харди засыпают даже неврастеники.

Некоторое время Крид изучающе рассматривал золотое яблочко, затем отложил брелок и надолго задумался, посасывая трубку.

— М-да, похоже, что вы продвинулись намного дальше нас, — он посмотрел в мою сторону. — Давайте-ка снова пороемся в досье.

Пододвинув к себе телефон, он распорядился принести папку с делом Фэй Бенсон.

— Уверен, что Фармер нам солгал, — произнес Крид. — Не могу себе представить другого пути исчезновения девушки, кроме как через дверь, у которой он дежурил. На исчезновение ей отводилось всего восемь минут, а служебный вход расположен как раз рядом с ее комнатой. Мы долго трясли Фармера, но расколоть его не удалось. Поскольку прямых улик не было, его пришлось отпустить. Похоже, что они работали на пару с Хессоном.

В дверь постучали, и на пороге появился полисмен с толстой папкой в руках.

— Похитив девушку, Фармер и Хессон могли доставить ее в комнату Хессона. Брелок от браслета, найденный под его кроватью, подтверждает такую версию, — начал Крид, открыв папку. Перевернув несколько страниц, он углубился в чтение, а затем продолжил: — Во время похищения браслет был на артистке.

— Вряд ли они стали бы тащить ее в комнату Хессона, — возразил я, — поскольку единственный путь туда проходит через кулинарию. Чтобы девушка оказалась наверху, требовалось соучастие хозяина лавки, а это маловероятно — ведь именно от него я получил адрес Хессона. Я предполагаю, что Фармера и Хессона наняли только для похищения. Фармер заманил девушку к себе в комнату, солгав, что ей позвонили, воспользовавшись тем, что она ждала телефонного звонка. Вероятно, Фармер оглушил Фэй Бенсон, связал и дотащил до поджидавшего автомобиля. Существовал и третий соучастник похищения — он управлял машиной, поскольку Хессону и Фармеру для обеспечения алиби нужно было оставаться на своих рабочих местах. Возможно, что браслет исчез с запястья Фэй, когда Фармер ее оглушил. Он мог сразу передать браслет Хессону, или же браслет оказался в комнате Хессона позднее.

— М-да, — кивнул Маршалл, — похоже, что так оно и было.

— Мы начнем охоту за браслетом, — решил Крид. — Конечно, по прошествии четырнадцати месяцев надежды отыскать его следы маловато. Но все-таки попробуем!

— Кто этот мужчина в пальто из верблюжьей шерсти? — задумчиво вслух произнес Маршалл. — У вас неплохое описание его внешности, и, пожалуй, мы в состоянии установить его личность.

— Сейчас его разыскивает мой напарник Берни Лоу, — заметил я. — Возможно, он на него уже вышел.

— Тандем мощностью в две детективные силы, — улыбнулся мне Маршалл и, переведя взгляд на Крида, добавил уже серьезно: — По-моему, этот человек в верблюжьем пальто заслуживает самого пристального внимания.

Утвердительно кивнув, Крид обратился ко мне:

— А как же быть с этой девицей Никольс? Какое место в вашей версии отводится для нее?

— Покажите материалы об обстоятельствах ее гибели.

Крид отдал по телефону соответствующее распоряжение.

— Не могу сейчас припомнить, какое заключение дал медицинский эксперт о причинах ее смерти. Тогда я не знал, что она связана с делом Бенсон, а то, конечно, поинтересовался бы этим.

Я приподнял золотое яблочко:

— Возникает еще один вопрос: кто такой Г. R? Вероятно, он мог бы сообщить дополнительные факты о девушке. Мы ведь практически ничего о ней не знаем, не так ли? По-моему, она от кого-то скрывалась в Уэлдене.

— И я того же мнения, — согласился Крид, потянувшись за досье, которое принес полицейский. Бегло просмотрев первую страницу, он отложил папку на стол.

— В заключении медицинского эксперта сказано, что смерть Никольс наступила в результате несчастного случая. Очевидно, спускаясь по лестнице, она наступила на край платья и, споткнувшись, свалилась в лестничный колодец.

— Чем она занималась?

Крид снова заглянул в досье:

— Подвизалась в шоу-бизнесе. Незадолго до смерти возвратилась из поездки в Париж. Вместе с девятью подругами организовала танцевальную программу в кабаре, но представление провалилось. Разорившись, приехала в Уэлден искать работу.

— Не могла ли Фэй входить в число этих девяти? — поинтересовался я.

— Стоило бы проверить.

— Сейчас же займусь этим, — кивнул Крид.

— Полагаю, Джоан Никольс так же, как и Фармер, умерла насильственной смертью, — заключил я.

— Говорите, наверное, потому, что работаете в «Криминале». Нет никаких улик, позволяющих говорить об убийстве.

— Когда умерла Джоан Никольс?

Крид опять мельком заглянул в папку:

— Двадцатого августа.

— Она звонила в «Шэдоу-отель», спрашивала о Фэй двадцатого. Затем вернулась домой и упала с лестницы… Если уж на то пошло, не была ли ночь двадцатого августа последней и в жизни Фармера?

Крид порылся в досье Фэй Бенсон и утвердительно кивнул:

— Совершенно точно, — сказал он, нахмурившись.

— Похоже, что вы недалеки от истины, — обронил Маршалл. — По-моему, капитан, парень потянул за новую ниточку.

Крид пожал плечами:

— Прямых улик нет, но не будет большой беды, если мы их поищем.

— У вас цела фотография Фэй Бенсон? — спросил я.

— У меня в досье их несколько, а что?

— Скажите, о происшествии с Бенсон писала местная пресса, или же вы сообщили об этом и в центральные газеты?

— Мы поставили в известность только местные газеты.

— Мне кажется, что есть резон подкинуть работенку и центральной печати. Опубликуйте ее фото в каждой крупной газете страны и попросите сообщить, знает ли кто-нибудь эту девушку. Не надо забывать и про газеты Уэлдена. Вероятно, таким путем нам удастся получить новую информацию. Эл Вейман утверждал, что Фэй — не новичок на подмостках. Она Угагла выступать и под другой фамилией, но по фотографии ее кто-нибудь может и опознать.

— Хорошо, — согласился Крид. — С центральной прессой действительно придется связаться.

Я поднялся:

— Мне хочется поработать над этим делом совместно с полицией. Я не буду путаться у вас под ногами, но все, что удастся откопать, станет и вашим достоянием. Дело принимает сенсационный оборот, и как репортер я хотел бы участвовать в нем с самого начала. Что вы на это скажете?

— Не возражаю. Продолжайте работать, — Крид тоже встал. — Заходите ко мне в любое время, когда пожелаете.

— Прекрасно. Если мой компаньон что-нибудь узнал, я вам позвоню.

Мы обменялись рукопожатием, я перемигнулся с Маршаллом и отправился к своему автомобилю.

2

В вестибюле «Шэдоу-отеля» Ларсон сообщил мне, что Берни у себя в номере.

— Еще вас искал какой-то парень, — продолжал Ларсон. — Я сказал, что вы появитесь скорее всего вечером.

— Что он хотел? — Я остановился, поскольку почти уже пересек вестибюль.

— Он не сказал. Поразительный грубиян. Вас известить, если он снова появится?

— Только не сегодня. Передайте, пусть зайдет завтра утром. Если дело срочное, соедините меня с ним по телефону. Сегодня я хочу спокойно уснуть.

— Будет исполнено, сэр.

Поднявшись по лестнице, я направился в номер Берни и застал его парящим ноги в тазе с горячей водой. На столе стояла бутылка шотландского виски, пара стаканов — один наполовину опорожненный — и бутылка с газированной водой. От удивления я так и застыл в дверях.

— Чем это ты занят? — спросил я, входя в комнату и затворяя дверь.

— Даю роздых нижним конечностям, — измученно улыбнулся Берни. — Ты, конечно, забыл, что ходить пешком и ездить на машине — две большие разницы, как говорят в Одессе, штат Коннектикут. Я разбил ноги о тротуары. Можешь не верить, но в этой дыре — четырнадцать гостиниц. Целых четырнадцать! И все — в разных концах.

— Ты нашел его?

— Ни малейшего следа, — с досадой хмыкнул Берни. — Напрасно я утруждал мои бедные ноги.

Закурив, я налил себе виски.

— Ты уверен, что не пропустил ни одной?

— Ларсон составил полный список местных постоялых дворов. Этот тип в темных очках не останавливался ни в одной из уэлденских гостиниц. Точно тебе говорю. Факт, установленный моими мозолями. Он жил либо на частной квартире, либо в собственном доме. Наконец, он мог приезжать из Фриско или откуда-нибудь еще. Но услугами местного гостиничного сервиса он не пользовался! — с пафосом произнес Берни.

— Сейчас его розысками занимается полиция. — Я бойко пересказал соавтору содержание беседы в полицейском управлении Уэлдена. Новость, что Хессон убит, я преподнес ему как можно осторожнее. Но все же Берни возопил:

— Вот видишь, что я говорил! — Он принялся быстро вытирать ноги. — Убрали уже троих. Если не перестанем совать нос в это дело — очередь за нами.

— Успокойся! — заметил я. — К игре подключилась полиция. Жаль, очень жаль, Берни, что тебе не удалось отыскать мужчину в верблюжьем пальто. Мне так хотелось бы побеседовать с ним раньше Крида.

— Он не останавливался ни в одной из гостиниц, даю голову на отсечение. Пусть уж лучше за ним охотится полиция.

— Ты, конечно, поинтересовался у Ларсона, не было ли у них похожего постояльца, — невзначай обронил я.

Берни дернулся, будто его ткнули раскаленной кочергой, и покраснел, как креветка в кипятке.

— Для чего это ему понадобилось останавливаться именно здесь? — спросил Берни враз охрипшим голосом.

— Почему бы и нет? Ты справлялся у Ларсона?

— Нет! — признался Берни честно. — Господи! Подумать только, если он жил в «Шэдоу-отеле»! Я весь день обивал пороги, стирал подошвы, превратился, можно сказать, в тень прежнего Лоу, и за все время не додумался спросить у Ларсона.

Я снял телефонную трубку.

— Говорит Слейден, — назвался я, когда Ларсон ответил, — не припомните ли вы, что примерно в августе прошлого года у вас останавливался мужчина, носивший пальто из верблюжьей шерсти? Высокий, загорелый, с небольшими усиками.

— Как же, — отозвался Ларсон незамедлительно, — отлично помню. Что именно вас интересует?

— Сейчас я спущусь, и мы об этом поговорим.

Я повесил трубку и укоризненно взглянул на Берни:

— Верно говорят, дурная голова покоя ногам не дает! Наш крестник снимал номер именно здесь.

— Если бы я знал заранее! — запричитал он. — Боже милостивый, сколько миль я сегодня отмерил впустую!

Оставив его наедине с переживаниями, я спустился на первый этаж.

— Расскажите мне об этом человеке все, что вы знаете, — обратился я к Ларсону, подойдя к его конторке. — Во-первых, как его звали?

Ларсон неторопливо открыл книгу регистрации посетителей:

— Он занесен девятого августа под именем Генри Рутланда. Приехал из Лос-Анджелеса. Почему вы так волнуетесь?

— Он прибыл одновременно с Фэй Бенсон?

— Да. Мисс Бенсон зарегистрирована в полдень, а он — в шесть вечера того же дня.

— Он приехал на собственном двухцветном «кадиллаке»?

— Верно. Он оставлял его в гараже на противоположной стороне улицы.

— Там мог сохраниться номер машины?

— Возможно, но я не в курсе.

— Когда он съехал?

— Утром семнадцатого.

— Семнадцатого пропала мисс Бенсон, — я вцепился в волосы. — Убежден, что между вашим постояльцем и исчезновением девушки существует определенная связь. Вы встречали их вместе?

— Что-то не припомню. Он уходил рано, а мисс Бенсон не покидала своего номера допоздна.

— Как располагались их номера? Рядом?

— Они находились на третьем этаже, друг против друга, — ответил Ларсон, сверившись с книгой регистрации посетителей.

— То есть они могли видеть друг друга и без вашего ведома?

— Вполне возможно. У нас нет постоянных дежурных на этажах. После восьми вечера персонал наверх не поднимается.

— Рутланд не упоминал о цели своего визита в Уэлден?

— Нет. Он не указал род своих занятий.

— С ним было много багажа?

— Только небольшой чемодан.

— Бывали у него посетители, вел ли он переписку, звонил ли куда по телефону?

— Уверен, что нет.

— Кто-нибудь сейчас в гараже есть?

— Там Джо. Мы не запираем до часу ночи.

— Мне надо перекинуться с этим парнем парой слов.

Увы, дежурный по гаражу не мог назвать номера «кадиллака», хотя приметный автомобиль, как и его хозяина сразу же вспомнил:

— У него была куча денег, и он сорил ими направо и налево. Ежедневно около десяти утра он забирал машину и возвращал ее на место между полуночью и часом. Требовал, чтобы машину мыли ежедневно и очень заботился о ее внешнем виде. Извините, что не помню номера, но за четырнадцать месяцев через мои руки прошло столько машин!

Я дал пареньку полдоллара и вернулся в гостиницу. Берни лежал на постели. На его лице застыло выражение муки.

— Его зовут Генри Рутланд, он приезжал из Лос-Анджелеса. Так-то, Берни по кличке Шерлок.

— Я опозорился хуже некуда, — вздохнул Берни, — ведь мне достаточно было задать Ларсону всего один вопрос. Подумать только! Таскаться по городу в то время, когда можно было полноценно отдыхать в баре.

Неожиданно эта мысль показалась мне забавной, и я расхохотался.

— Не печалься! Вынужденная прогулка пошла тебе на пользу. Жирок порастряс, укрепил икроножные мышцы — выглядишь настоящим атлетом… Так, — посмотрел я на часы, — сегодня говорить с Кридом уже поздно. Увижусь с ним утром. Полагаю, что мне удалось… — я прервался, потому что увидел, как Берни округлившимися глазами смотрит на дверь за моей спиной.

Я обернулся, и мое сердце бешено запрыгало. Стоявший в дверях человек был коренаст, невысок, а его грубое круглое лицо цветом напоминало баранью отбивную до водружения на сковороду. Незнакомец щеголял в грязной брезентовой куртке и надвинутой на глаза черной ковбойской шляпе. Подбородок и щеки покрывала двухдневная щетина, а глаза сверкали такой злобой, что по спине у меня побежали мурашки. В правой руке незнакомец держал автоматический пистолет калибра тридцать восемь, немигающее дуло которого уставилось мне в грудь.

3

Несколько долгих секунд мы молча созерцали друг друга, затем незнакомец произнес:

— Ни с места! Который из вас Слейден? — У него был низкий гнусавый голос, а губы почти не шевелились.

Я назвался, отметив с досадой про себя, что ответ мой прозвучал не очень твердо.

— Принято. А теперь слушайте внимательно: к завтрему вы оба намыливаетесь из города. Вы нам в Уэлдене без надобности. К одиннадцати утра чтобы и вашего духу поблизости не было. Дважды не предупреждаю. И не думайте, что вас просто пугают, в моей пушке полно хорошеньких пулек — они живо проделают в ваших башках дырки для вентиляции, чтобы проветрить ваши мозги. Дошло?

Я сделал глубокий вдох. Первое замешательство удалось преодолеть, и теперь во мне закипало бешенство.

— Не понял, кому мы помешали? — спросил язвительно, но вежливо я.

— Не твоего ума дело, умник. Будешь дергаться, не доживешь до утра.

Внезапно грубиян стал дергаться и трястись. Чтобы успокоить судороги, ему пришлось опереться рукой о стену:

— Если бы не босс, уложил бы вас на месте, не дожидаясь завтра! Известно, что стало с Хессоном? Та же участь ждет и вас, если завтра после одиннадцати утра вас снова увидят в Уэлдене. — Он отступил и левой рукой ухватился за ручку двери. — И не вздумайте тешить себя надеждой, козлы вонючие, что легавые вас защитят. Пусть хоть толпой сбегутся со всего города, мы все равно до вас доберемся. Скатертью дорога!

Уже в дверном проеме он в последний раз окинул нас взглядом, полным ненависти, дернул за ручку и захлопнул за собой дверь.

Прислушиваясь к быстрым легким шагам, удалявшимся по коридору, мы оставались неподвижными. Наконец они замерли вдали. Я обратился к Берни:

— Видал кокаиниста! Нанюхался своей дури так, что зенки повылазили!

— О, господи! — голос Берни дрожал. — Я же тебе говорил, что может случиться, если мы будем продолжать вести это дело. — Схватив трясущейся рукой стакан с виски, он залпом осушил его.

— Признаться, сперва он и меня напугал. Выходит, и мои нервы на пределе.

— А моя нервная система всегда была расшатанной, — пожаловался Берни, сползая с кровати. — Какой ужас! Мне еще никогда не грозили револьвером.

Он вытащил из-под кровати чемодан и стал лихорадочно запихивать туда свои вещи.

— Куда это ты собрался? — поинтересовался я.

— Угадай с трех раз! — Берни даже не поднял головы. — Надо заранее упаковаться, чтобы быть готовым дать отсюда тягу с утра пораньше. Впрочем, уж если дело зашло так далеко, можно слинять и сегодня.

Побросав в чемодан носки и носовые платки, он бросился в другой конец комнаты за парой ботинок.

— Чего пялишься? И, пожалуйста, не корчи из себя храбреца, Чет, давай тоже укладывайся.

— Не думаешь ли ты, что какой-то паршивый наркоман может отвадить меня от такого интересного дела? — поинтересовался я.

— И думать не хочу. — Берни швырнул туфли в чемодан. — Мне все это до лампочки, — он озирался в поисках остальных вещей. — Ты же слышал, что он пообещал: «Либо убирайтесь, либо…» Он уже убрал Фармера, Джоан Никольс и Хессона. До тебя, наверное, еще не дошло, что он пообещал и нам то же самое. Шутником он мне не показался. Видел, какой у него взгляд. Боже, я весь покрылся гусиной кожей. Если хочешь оставаться и разыгрывать из себя сильную личность — я тебе не компаньон. Я женат на прелестной женщине, и у меня есть определенные обязанности. Я должен заботиться не только о Клэр, но и о собаке тоже. Я всегда все понимал с полуслова, а это был даже не намек.

Долив виски себе в стакан, я сделал глоток:

— Мне всегда казалось, что тебе нравится работать со мной.

Берни захлопнул крышку чемодана:

— А какое отношение к работе имеет его обещание проделать в моем организме кучу дырок?

— Если ты удерешь, — сказал я твердо, — со мной тебе больше не работать, и могу побиться об заклад на всю твою гусиную кожу, что в «Криминале» тебя держать дальше не станут. Не забудь о себе напомнить, когда станешь просить на хлеб.

Берни заметно побледнел.

— Ты имеешь в виду, что Файетт меня уволит? Значит ли это, что вы оба хотите, чтобы меня убили?

— Пока старине Эдвину приносят хорошие репортажи, он на все смотрит сквозь пальцы. Но если ты сейчас слиняешь, тебя внесут в черный список. За такие дела Файетт спуску не дает.

— Нельзя ли его заверить, что история Фэй Бенсон не стоит моего бездыханного тела? — Берни присел на кровать.

— Мы уже довольно много узнали. Я собираюсь поискать этого наркомана. Помнишь его фразу о Хессоне? Раскрутив его на полную катушку, мы раскроем все дело.

— Уймись, пожалуйста! — взмолился Берни. — Мы же не полицейские, а журналисты. Наше дело — писать в «Криминал», а не хватать за руки убийц. Надо же быть благоразумными. Оставь этого наркомана полиции — они за это деньги получают. Да, я боюсь и не стесняюсь в том признаться. Кроме того, я ведь не застрахован, а надо думать и о Клэр.

— Ей будет гораздо выгоднее, если ты погибнешь на боевом посту. Файетту волей-неволей придется платить ей пенсию, — отрезал я жестоко.

Толстяк облизнул пересохшие губы:

— А не вернуться ли мне в редакцию и сразу засесть за пишущую машинку? Ведь как будет обидно за собранный и необработанный материал, если убьют нас обоих.

— Ради бога, Берни, возьми себя в руки! Никто не собирается нас убивать. Пока не поймают этого нанюхавшегося сопляка, мы будем находиться под охраной полиции. А как только его схватят, расследование окончится.

Берни изобразил на лице насмешливую улыбку:

— Ну и простак тр, Чет! Уж не вообразил ли ты, что этот псих — главное действующее лицо? Он же по дурости признался, что только исполнитель. Даже если полиция ухитрится гада сцапать, нам не отвертеться от его последователей.

Отыскав в телефонном справочнике домашний телефон Крида, я набрал номер. В трубке послышался раздраженный голос капитана.

— Это Слейден. Только что у нас был незваный гость с пистолетом. Он напичкан наркотиками и признался в убийстве Хессона. Потом предложил нам убраться из города до одиннадцати утра. В противном случае пообещал, что у вас не хватит полицейских, чтобы помешать ему всадить в нас по обойме.

— Что?! — взревел Крид. — Оставайтесь на месте. Я немедленно отсылаю к вам пару моих людей.

Он повесил трубку.

— Вот тот тип капитана полиции, который мне нравится, — заметил я, отходя от телефона. — Никаких лишних вопросов, суеты, только дело. Охрана уже в пути.

Берни допил виски, и это сделало его чуть отважнее:

— Не нравится мне все это, Чет. Думаю, что нам лучше поскорее смыться.

— Не будь болваном! Или ты не способен понять, что дело приближается к концу? Мы кому-то мешаем, а это значит — взяли верный след.

— Лучше голова в кустах, чем ее нафаршируют свинцом, — опять начал Берни, доливая себе виски, — послушайся лучше моего совета…

Он все еще убеждал меня покинуть Уэлден, когда раздался телефонный звонок, и Ларсон сообщил, что в вестибюле нас ожидают двое полицейских.

— Пришлите их к нам в номер! — Я повернулся к Берни: — Отныне ты под защитой. Прибыли блюстители порядка.

Берни неистово расхохотался:

— Под защитой, говоришь? Вот здорово! Ты, оказывается, можешь всерьез поверить, что полицейские так и бросятся под пули, предназначенные нам.

Глава 4

1

Вернув Криду альбом с фотографиями, я покачал головой:

— Его здесь нет.

Крид забарабанил пальцами по видавшему виды столу, не переставая одновременно потягивать свою трубку.

— Для меня это новая фигура. Никто из наших ребят его не знает. Вы уверены, что он угрожал вам всерьез?

— В этом нет никакого сомнения. У него даже глаза налились кровью. До сих пор не могу понять, как он не пристрелил нас на месте.

Питерс, высокий полицейский с худым сильным лицом, улыбнулся, показав прокуренные зубы. Это был один из телохранителей, приставленных к нам Кридом. Персонально он занимался моей безопасностью.

— Если он что-нибудь затеет, я им займусь, — успокоил он.

Я взглянул на часы. Было десять минут двенадцатого.

— Тогда будьте начеку. Отныне он может в любой момент что-нибудь выкинуть.

— Пока мы его не сцапаем, пожалуй, вам лучше оставаться здесь, — предложил Крид.

— Самый надежный способ встретиться с ним — появиться мне на улице. Тогда он начнет действовать, и ваши парни без труда смогут с ним разделаться.

Мой план явно не вызвал восторга у Крида.

— Все же, пока не стемнеет, оставайтесь здесь. Мы тем временем попытаемся его схватить. При солнечном свете вы будете слишком уж соблазнительной мишенью.

Это показалось мне разумным.

— Согласен. Вы можете дать мне пистолет?

— Конечно, — Крид взглянул на Питерса. — Подберите ему что-нибудь подходящее и следите за ним. Вы за него отвечаете головой.

— Есть, сэр.

Питерс не выглядел человеком, слишком обремененным ответственностью. Он бодро вскочил на ноги:

— Какой калибр предпочитаете, мистер: сорок пятый или тридцать восьмой?

— Сорок пятый. Предпочитаю дырке с палец дырку с кулак.

— Тогда возьмите ружье для охоты на слонов. У нас в арсенале такое имеется, — весело предложил Питерс. — Остановимся все же на пистолете.

Питерс вышел, и я рассказал Криду новости о мужчине в верблюжьем пальто. Он меня внимательно выслушал, сделал пометки в блокноте и обещал направить своего человека для беседы с Ларсоном.

— Пожалуй, мы сможем установить личность вашего незнакомца, — заметил он. — Вскоре освободятся ребята, занятые браслетом, и в газетах опубликуют фотографию Фэй Бенсон. Между прочим, ее не было в составе парижского турне. Нам удалось установить агента, нанимавшего Джоан Никольс и всю труппу на работу в Париже. Он не опознал Бенсон по фотоснимку.

Взгляд Крида задержался на груде разбросанных по столу бумаг.

— Я должен вернуться к делам. Подождите внизу. Ребята устроят вас поудобнее. Ко мне зайдете около пяти вечера, и мы займемся разработкой планов на вечер.

Кивнув, я спустился на первый этаж, где столкнулся с Питерсом, возвращавшимся из арсенала.

— Вам приходилось иметь дело с такой конструкцией? — он вручил мне кольт и запасную обойму к нему.

— Конечно. Надо только испытать его на деле. Со времени службы в армии у меня не было практики.

— Будьте благоразумны. Лучше преступником займусь я, — заметил Питерс.

— Только в том случае, если увижу его позже вас.

Я застал Берни в комнате с наглухо заделанным окном. Он сгорбился над столом, хмурясь на портативную машинку. У дверей сидел Скейф — телохранитель Берни — крепко сбитый коп с рыжими волосами и курносым носом.

— Как твои успехи? — спросил я у Берни.

— Разве можно сосредоточиться, когда ждешь, что в любую минуту в тебя выстрелят, — пожаловался он. — Никаких успехов.

Скейф рассмеялся:

— Ваш приятель считает, что мне за ним не уследить. Совершенно напрасно: у него нет ни малейшего повода беспокоиться. Я пытался втолковать, что ему ничто не угрожает, но он отказывается верить на слово.

— Никогда не доверял полиции и не собираюсь доверять впредь, — заявил Берни, подозрительно взглянув на меня. — Что ты там еще придумал?

— Пока не стемнеет, мы побудем в гостинице, затем выйдем на улицу и устроим этому бандиту капкан.

— Какой еще капкан? — брови Берни поползли вверх.

— Обыкновенный. Мы с тобой, взявшись под руки, отправимся на прогулку по городу в надежде, что по дороге натолкнемся на бандита. Как только он рыпнется, наши телохранители нашпигуют его свинцом.

— Красиво излагаешь. А вдруг они промахнутся?

Выхватив ковбойским жестом кольт, я его обнадежил:

— Тогда позаботимся обо всем сами. Для меня с детства пушка — привычное приложение к прогулочному костюму. Недаром меня прозвали Слейден Без Промаха.

Скейф и Питерс рассмеялись, а Берни в ужасе отпрянул.

— Спрячь немедленно! Раз в год и палка палит. — Повернувшись ко мне, он выпятил жирный подбородок и заявил: — Не воображай, что тебе удастся меня вытащить на улицу. Пока этого наркота не схватят или убьют, я собираюсь оставаться здесь. Хочешь стать героем — будь им на здоровье! Я же с места не сдвинусь.

Я беспомощно взглянул на Скейфа и Питерса:

— Видите, с кем приходится иметь дело. Типичный трусишка серенький. От страха.

— Что вас волнует; дорогуша? — ласково спросил у Берни Скейф. — Я ведь о вас пекусь неустанно.

— Я никуда отсюда не пойду, — решительно заявил Берни.

— Успокойся и приступай к работе, — я присел на стул.

— Хочу, чтобы меня правильно поняли. Я нисколько не возражаю против работы, ибо за нее мне платят деньги. Но служить приманкой в вашем капкане я не намерен, — отбивался Берни.

— Ладно, управимся без тебя. А ты не теряй времени даром и распиши во всех красках то, что мы уже наскребли.

Я закурил сигарету и опустился в кресло.

2

В сопровождении Питерса, следовавшего за мной по пятам, я вошел в кабинет Крида в пять часов.

— Как ваши дела? — поинтересовался капитан и, приглашая меня сесть, отодвинул в сторону папку с делом, над которым работал.

— Я буду действовать один. Мой план не понравился соавтору, а осуждать Лоу я не имею права. Возможно, что вашим людям будет проще справиться с охраной одного человека, нежели двух. Едва стемнеет, я поеду отсюда на такси к себе в гостиницу и переоденусь в темный костюм, чтобы вечером меньше бросаться в глаза. После этого схожу поужинать в ресторан на углу. Можете разместить своих людей в баре — его обязательно нужно пересечь, прежде чем попасть в ресторан. Я сяду спиной к стене. Если бандит начнет действовать в ресторане, мы схватим его там, если нет — то из ресторана я направлюсь в кинотеатр «Гомон». Если и после этого ничего не произойдет, загляну в бар Майка, что расположен позади клуба «Флориан». Оттуда вернусь в гостиницу.

Пока я говорил, Крид писал. Потом настал его черед.

— Будет лучше, если отсюда в гостиницу вы отправитесь пешком, — заметил он. — Такси может спутать карты. Мы не хотим терять вас из виду и в то же время показывать этому бандиту, что вас охраняют. Ведь как-никак, это должна быть ловушка, Слейден, и надо добиться того, чтобы она сработала стопроцентно. Питерс — снайпер, но все же он будет следовать за вами чуть поодаль. А такая расстановка не слишком надежна — вас могут ранить.

Внезапно я ощутил, сколь безрассудно подставил под удар свою башку. Берни далеко не такой болван, как я воображал, однако отступать было поздно.

— Пусть Питерс попадет этому типу в руку, прежде чем тот приступит к делу, — с наигранной бодростью произнес я. — За это я нисколько не буду на него в обиде.

— Питерс будет не один, — мрачно сказал Крид. — Я выделяю на операцию сорок человек. Они будут размещены через каждые двадцать ярдов вашего маршрута. Знать их в лицо вам не нужно. Одни будут сидеть в машинах, другие — болтаться под видом зевак, третьи — прятаться в укрытиях. Как только этот подонок появится с пушкой, он даже понять ничего не успеет, как его уложат.

— Чудесно, — я ощутил облегчение. — Часа через два уже достаточно стемнеет.

— Я ухожу уточнить детали с моими подчиненными. Советую вам не волноваться.

Следующую пару часов я провел вместе с Берни за игрой в «Веришь — не веришь». Берни ядовито заметил, что существует обычай играть в карты с приговоренными к смертной казни, и, хотя игра не приводила его в восторг, он счел своим долгом попытаться отвлечь меня от мыслей о моем ближайшем будущем. Игрок он был не ахти, и вскоре я облегчил его карманы на три доллара.

— Тебе, Чет, мелочь может уже и не понадобиться, — заканючил он, когда я предложил ему раскошелиться. — Если хочешь, я могу дать тебе расписку.

— Предпочитаю наличные. Ведь может так случиться, что не успею присовокупить эту сумму к своему текущему счету.

— Коль скоро разговор зашел о твоем состоянии, Чет, хочу осведомиться, успел ли ты внести меня в завещание? — съязвил Берни, выкладывая деньги.

Вошел Питерс:

— Собрались? Мы готовы, и дело теперь за вами.

Я поднялся:

— Не поминай лихом, Берни. Если не вернусь, то все свое имущество завещаю в твою пользу.

— Серьезно? — лицо Берни просветлело. — И телевизор?

— И телевизор, выжига несчастный.

— Нам пора, — Питерс оскалил зубы, что у него означало улыбку.

Мы дошли до конца коридора, где нас поджидал Крид.

— Все продумано до мелочей. Во время прогулки вы ни на секунду не исчезнете из поля зрения моих людей. Держитесь середины тротуара и графика движения. Тогда будет полный порядок, — подбодрил он.

— Надеюсь, — я взглянул мимо него через раскрытую дверь на улицу, словно это был уже потусторонний мир. — Всего доброго.

— Даю вам минуту, потом выхожу следом, — сказал Питерс.

Кивнув, я перешагнул через порог и, спустившись по ступеням, оказался на темной безлюдной улице. Нащупав в кармане рукоять пистолета, я почувствовал себя несколько спокойнее.

— Не подстрелите меня ненароком, — бросил я Питерсу, подошедшему к двери.

— Напрасно волнуетесь, я ведь обязан вас опекать, а не подпечь, — рассмеялся тот.

Он произнес это слишком самоуверенным тоном, и я опять пожалел, что не придумал более безопасного способа поймать бандита.

— Глядите в оба, — попросил я и, чувствуя себя совершенно обреченным, побрел вдоль скупо освещенной улицы, крепко сжимая пистолет.

Шагов через пятьдесят мое внимание привлек здоровенный детина. Он курил и скользнул по моей фигуре небрежным взглядом, а когда мы поравнялись, прошептал:

— Бьюсь об заклад, старина, что у тебя трясутся поджилки.

Я прошел мимо, не удостоив его вниманием. Путь до гостиницы казался бесконечным. Каждый раз, когда мимо проезжала машина, волосы у меня на голове шевелились, как живые, вид случайного прохожего вызывал приступ сердцебиения, даже черная кошка, перебегавшая дорогу, заставила меня подпрыгнуть от неожиданности. Когда я пересек мостовую и поднялся по ступеням гостиницы, пришлось на мгновение задержаться, чтобы вытереть платком лицо от выступившей испарины. Затем я вошел в вестибюль.

Ларсон листал журнал. Увидев меня, он кивнул. В плетеном кресле расположился коренастый мужчина, читавший газету. Не отрываясь от чтения, он пробормотал:

— У вас в номере Скейф. Случайно не пальните в него, когда войдете.

Сделав знак, что все понял, я сел в допотопный лифт и нажал кнопку второго этажа. Перед тем как выйти, я высунулся в коридор и, не заметив ничего подозрительного, постучал в дверь своего номера, толкнул ее и осмотрительно отступил в сторону. Внутри было темно.

— Здесь Слейден, — произнес я.

Вспыхнул свет, и Скейф предложил войти. Он удобно расположился в кресле. Я увидел, что он нашел припрятанное мною виски и уже успел выдуть добрую половину бутылки. Я вошел и закрыл дверь.

— Тихо, как на кладбище, — заметил мой телохранитель. — Может быть, парень брал вас на пушку?

— Если бы пришлось с ним столкнуться вам, вы не пили бы так беспечно. Этот тип не брал меня на пушку, а просто наставил ее на меня.

— Ерунда! Стрелку-наркоту, у которого тряска, никогда не отвадить меня от виски, — улыбнулся Скейф. Я подошел к столу и налил себе большую порцию. — У вас появилась возможность написать чрезвычайно занимательный рассказ, — продолжал Скейф. — Как вы собираетесь его озаглавить: «Смертельная схватка с наркоманом»?

Проглотив полстакана, я ощутил некоторый прилив бодрости.

— Легко смеяться, когда на прицеле держат не вас, а другого, — заметил я, переодеваясь.

— Совсем не уверен, — возразил Скейф. — На работе случается всякое. Надеюсь, что мы схватим его живьем.

— Я тоже надеюсь. Для этого и облачился не в светлый костюм: белое, как известно, полнит. — Допив виски, я обратился к С кейфу: — Пожалуй, пора пойти выбросить деньги за обед. Не могу сказать, чтобы меня мучил аппетит.

— Пара ребят сидит в баре, а еще один набивает брюхо в ресторане, так что деньги выбросишь за спокойное времяпрепровождение. Там с тобой ничего не может случиться.

— Пока я еще не там. Счастливо оставаться.

— Нет уж, я пойду следом за тобой и Питерсом. Только не слишком суетись.

— Пожалуй, спешить мне некуда.

Спустившись по лестнице, я попрощался с Ларсоном и, подойдя к парадной двери, выглянул на улицу. Напротив гостиницы стояла машина. В ней виднелись силуэты мужчин.

— Не волнуйтесь, — произнес человек, сидевший в плетеном кресле. — Это наши.

Кивнув, я вышел на тротуар и побрел к «Таверне Белла», расположенной на перекрестке, в нескольких сотнях ярдов от гостиницы. На пустынной темной улице мне приходилось переставлять ноги буквально по одной, обшаривая взглядом каждый подозрительный предмет. Из переулка свернула машина, и я едва не бросился прочь, но поскольку она остановилась, а водитель направился в табачную лавку, усилием воли мне удалось заставить себя двинуться дальше. Вытащив наполовину пистолет из кармана, я миновал машину, готовый в любую секунду отскочить в сторону, но ничего не случилось. Тяжело дыша, я открыл дверь ресторана и вступил в ярко освещенный бар. Там пили и болтали между собой десятка два человек, и, казалось, никто из посетителей не обратил внимания на мое появление. Сбросив пальто, я переложил пистолет во внутренний карман пиджака, подошел к стойке, где заказал двойное шотландское, и огляделся. Два тучных человека с кружками пива расположились на выходе из ресторана. Заметив мой взгляд, один из них подмигнул. Когда я подмигнул в ответ, веко у меня свело судорогой.

За исключением этой пары, остальные посетители выглядели вполне безобидно. Допив виски, я прошел в ресторан.

Выбрав столик в углу, я сел спиной к стене, лицом к двери и закурил. Третьего детектива я обнаружил в противоположном конце зала. Он с видимым удовольствием работал челюстями и, увидев меня, одобрительно ухмыльнулся. Этот коп производил впечатление человека, наглядно уяснившего, в чем именно состоит его задание, и с энтузиазмом предавался чревоугодию. Оставалось надеяться, что он вовремя сменит столовые приборы на пистолет. Заказав закуску и трехдюймовый бифштекс, я еще не знал, смогу ли хотя бы притронуться к еде. За ушами у меня вспотело, и желудок трепетал, как флаг на ветру. Но когда бифштекс подали, он оказался таким нежным и привлекательным, что я проглотил его без зазрения совести. Чувство смертельной опасности, оказывается, весьма способствует пищеварению. Я почувствовал себя гораздо лучше. Жуя, я не отрывал взгляда от входной двери, надеясь не прозевать появление бандита, хотя и сознавал, что это бесполезно. «Ему не удастся миновать ту пару в баре», — говорил я сам себе и искренне старался в это верить.

Оплатив счет, несколько минут я сидел, неподвижно уставившись в скатерть. Надо было соблюдать график, но в ресторане было так приятно, уютно и безопасно, что не хотелось даже думать о продолжении прогулки в темноте. Детектив в зале ресторана смотрел в мою сторону, и, когда наши глаза встретились, он мельком глянул на свои часы, а потом на дверь. Это был вежливый намек. Неохотно отодвинув стул, я направился в бар.

— Покидаю вас, — обратился я к одному из тучных детективов у дверей.

— Что-то поздновато, — ухмыльнулся он. — Мы все же надеемся попасть домой еще сегодня.

Это прозвучало несколько двусмысленно, но можно было понять и его. Надев пальто и шляпу, я вышел на улицу.

Я успел сделать всего несколько шагов в направлении клуба «Флориан», когда все и произошло.

3

Из-за темного поворота вылетела большая черная машина с погашенными фарами. Я понял все, едва увидев, что она приближается без огней. Шансов нырнуть обратно в ресторан не оставалось: машина мчалась слишком быстро. Рядом не было ни одного спасительного укрытия. Очутившись на открытом месте, я чувствовал себя беззащитным, как муха в блюдце с патокой.

Выхватив пистолет, я ринулся навстречу машине с безумной мыслью проскочить мимо. До того как меня сшибут. Мелькнуло лицо шофера, скорчившегося над рулем, маленького человечка в шляпе, глубоко надвинутой на глаза. На заднем сиденье виднелся силуэт еще одного человека, сжимавшего в руках нечто, весьма напоминающее автомат. Ствол опирался на опущенное до отказа боковое стекло.

Вскинув кольт, я нажал на спусковой крючок. Меня оглушил грохот выстрела, а сила отдачи едва не выбила пистолет из руки. Выстрел оказался удачным. Пуля вдребезги разнесла ветровое стекло. Из бешено завилявшей из стороны в сторону машины раздалась автоматная очередь.

Если бы автомобиль не начал вилять, я был бы прошит целым роем пуль, защелкавших по тротуару на шаг впереди. Я бросился ничком в водосточную канаву. Автомобиль, развернувшись поперек дороги, пронесся всего в нескольких футах от меня и врезался в фонарный столб.

Я повернулся на спину. Густую ночь пронзали вспышки пистолетных выстрелов — это вступили в бой мои телохранители. В воздухе визжали рикошетирующие пули, стекла в машине вылетали одно за другим. Я вжался в асфальт, чувствуя, как от страха плаваю в собственном поту, и прислушался к глухому топоту бегущих ног. Я направил пистолет вперед и, не поднимая головы, глянул на автомобиль.

Дверца была распахнута. Я едва успел заметить склонившуюся за машиной тень, как раздалась новая очередь из автомата, и надо мной веером просвистели пули. Я моментально выстрелил и, очевидно, угодил в цель. Автоматчик вскрикнул от боли, выронил оружие и рухнул на тротуар. Его вопль прозвучал в моих ушах сладкой музыкой. Подоспели Питерс и Скейф.

— Берегитесь, он за машиной! — предупредил я.

Питерс метнулся через дорогу, а Скейф, не рискуя, пробежал вдоль улицы и только затем перебрался на противоположную сторону, откуда мог вести прицельный огонь в относительной безопасности.

Увидев, что раненый бандит подхватил автомат, я криком предостерег бежавшего зигзагом Питерса. Автомат застрочил, и Питерс упал. Скейф выстрелил трижды.

Автомат в руках бандита дернулся, он попытался выпрямиться, но осел и рухнул на мостовую.

— Готов! — крикнул Скейф.

Я с трудом поднялся на одеревеневших ногах. Подошли три детектива, до этого топтавшиеся в дверях ресторана. Вчетвером мы присоединились к Скейфу, стоящему по другую сторону машины. Я взглянул на убитого преступника, лежавшего навзничь поперек тротуара. Автомат валялся у него под рукой. Это был наш ночной визитер. На его побелевшем лице уже застыл оскал смерти.

— Другой остался в машине, — сказал я.

Скейф заглянул внутрь автомобиля.

— Ты уложил его с первого выстрела, — сообщил мой телохранитель. Обойдя вокруг машины, он направился к Питерсу, который сидел на мостовой, придерживая руку, и ругался на чем свет стоит.

По улице, оглашая округу воем сирен, приближались две патрульные машины.

Из одной машины выскочил Крид и подбежал к Скейфу. Оба склонились над Питерсом, но затем, оставив раненого заботам Скейфа, Крид приблизился ко мне:

— У вас, мистер Слейден, все в порядке?

— Вроде бы, — ответил я, облокотившись на разбитый автомобиль. — Питерс ранен опасно?

— Скоро поправится, — Крид всмотрелся в лицо убитого. — Это тот самый?

— Точно. Когда-нибудь с ним сталкивались?

— Не могу припомнить.

Подъехали еще полицейские машины и карета «Скорой помощи». На тротуаре собралась приличная толпа зевак. Подошел Скейф.

— Вы его раньше встречали? — обратился к нему Крид, указывая на убитого.

— Нет. Только что познакомился.

— Что ж, представление окончено, — резюмировал Крид. — Вам лучше вернуться в гостиницу. Проводите его, Скейф. Не думаю, чтобы покушение повторилось, но сегодня больше ни к чему рисковать.

— Пошли, герой, — сказал мне Скейф. — Кончились твои волнения. Я же говорил, что все не так страшно, как кажется.

— Достаточно страшно. Во всяком случае у меня есть теперь чем попрекать Берни до самой смерти.

Мы сели в одну из полицейских машин.

Глава 5

1

На протяжении последующих трех дней не произошло ничего интересного. Я понимал, что прежде чем повторное расследование начнет приносить плоды, непременно должно пройти некоторое время. Дав своим подчиненным различные и многочисленные задания, капитан, как и я, ждал теперь результатов. Одних он направил на охоту за Генри Рутландом и его двухцветным кремово-зеленым «кадиллаком», другая группа копалась в прошлом Фэй Бенсон. За ее браслетом гонялось целое подразделение, и, наконец, еще несколько человек занимались установлением личности убитого бандита.

Мы не рассчитывали получить результаты немедленно, и в ожидании новых фактов я отправил Берни в Нью-Йорк с детальным отчетом к Файетту, и чтобы он начал работу над первой статьей нашей серии.

Он уехал с неприличной поспешностью, потребовав личную охрану в поезде.

Я вызвал фотокорреспондента нашего журнала, парня по фамилии Джадсон, и поручил ему сделать снимки Спенсера, бара Майка, дома Джоан Никольс, золотого яблочка, возвращенного мне на время Кридом, а также групповой портрет сотрудников полиции, занятых следствием.

Все это заняло немало времени, но я утешал себя тем, что теперь у нас достаточно чудесных иллюстраций к статье Берни.

Джадсон улетел в Нью-Йорк на третий день после перестрелки, а я поехал в полицейское управление узнать, не поступила ли новая информация. В комнате дежурного я наткнулся на Скейфа.

— Как раз собирался звонить тебе, — приветствовал он меня. — Ты необходим капитану.

— У него появилось что-нибудь новое?

— Есть кое-что. Он сам тебе расскажет. Поднимайся наверх.

Когда я вошел в кабинет Крида, он сидел за столом и курил сигару. Его суровое, волевое лицо выглядело усталым.

— Заходите, — пригласил он, улыбаясь, — могу порадовать, наше следствие начинает давать результаты. Садитесь.

Я сел, а Скейф остался стоять, прислонившись к стене.

— Имя преступника — Хэнк Флемминг. Он прибыл из Фриско. У него скверное прошлое: среди прочего шесть убийств. Флемминг известен как наемный убийца и мордоворот. Такой за пятьдесят бумажек укокошит родного отца. Полагаю, что его наняли, чтобы убить вас. Медицинский эксперт дал заключение, что вчера он поехал на дело, буквально пропитавшись наркотиками. Вы, наверное, родились в рубашке, коли остались целым и невредимым.

— Значит, теперь надо найти человека, который его нанял.

— Так-то оно так, но это будет нелегко, — Крид стряхнул пепел с сигары. — У нас, правда, есть улика, которая должна помочь в розысках. В кармане у Флемминга нашли обратный железнодорожный билет до Тампа-Сити. Пять дней назад он уехал из Фриско в этот город, а затем очутился здесь. Вполне возможно, что именно от кого-то в Тампа-Сити он получил задание насчет вас.

— Что известно о нем полиции этого города?

— Они сообщили, что им ничего не известно, — нахмурился Крид. — Однако из опыта прошлых лет я научился не доверять их словам. Во всей стране полицейская служба Тампа-Сити — самая беспомощная. Тамошний комиссар полиции Эл Дункан — лучший друг рэкетиров, и, можете мне поверить, город буквально кишит ими. Так что от него мы не ждем никакой помощи.

— А о Генри Рутланде вы что-нибудь узнали?

Крид покачал головой.

— Пока нет. Местные агенты по сбыту «кадиллаков» сообщили, что за последние три года они продали четыре сотни кремово-зеленых двухцветных машин с откидным верхом. Мне удалось получить список покупателей, и мы пока его обрабатываем. Рутланд в них не значится, но это меньше всего смущает. Фамилию покупатель может назвать и вымышленную. Мои люди работают с учетом этого фактора, но поименная проверка списка требует определенного времени, — Крид подавил зевок и продолжал: — Получены сведения и о браслете. Он появился три дня спустя после исчезновения Фэй Бенсон в местном ломбарде. Сдавал его Хессон. Приемщик опознал его по фотографии. Затем браслет был перепродан одной актрисе. Сейчас она живет в Голливуде, и мы с ней связываемся. Нет никакого сомнения, что браслет прошел через руки Хессона.

— А о самой Фэй Бенсон ничего пока нет?

— Мало, но все же что-то имеется. Вы видели ее снимок, который опубликовали в центральных газетах? Мы уже получили ворох писем, и они продолжают поступать. Все уверяют, что знали ее, но я предполагаю, при проверке окажется, что большинство из респондентов просто неврастеники с манией величия. Каждый норовит прославиться. Но есть и любопытные факты. Один парень пишет, что, возможно, был знаком с этой девушкой, но в то время у нее были темные волосы. Он не совсем в этом уверен, и, воспользовавшись его информацией, мы можем оказаться на ложном пути, но я почему-то надеюсь на лучшее. Он пишет, что девушка у него работала. Угадайте где?

— В Тампа-Сити?

— Верно.

— Совсем неплохо за трехдневный промежуток. Что вы собираетесь предпринять дальше? В частности, как быть с полицией Тампа-Сити?

Крид нахмурился:

— На моей памяти не было еще случая, чтобы они вступали со мной в сотрудничество. Наобещают с три короба, а потом палец о палец не ударят.

— Допустим, туда поеду я. Может быть, мне легче будет добиться толку.

Крид кивнул:

— Я как раз собирался это предложить. Так мы продвинемся быстрее. Но придется действовать очень осторожно. Частных детективов Дункан ненавидит пуще смертного яда. Он подобрал верных себе людей, которые могут, отбить у вас всякую охоту к расследованиям, если узнают, чем вы занимаетесь.

— Я буду осторожен. Знаете там кого-нибудь, кто может оказаться полезным?

— Можете встретиться с Доном Брэдли. Хуже, во всяком случае, от этого не будет. Перед выходом в отставку он занимал пост начальника полиции Тампа-Сити. Это замечательный человек — один из лучших офицеров страны. У него произошло столкновение с Дунканом по поводу какого-то дела об убийстве, и его отправили в отставку раньше срока. Подробностей я так и не узнал. Словом, он может быть вам полезен, и я дам вам рекомендательное письмо.

— Чудесно. Я отправляюсь сегодня же.

— Там может ничего и не быть, Слейден. Вдруг написавший нам парень ошибся. Я был бы уверен в этом, не окажись в кармане у Флемминга обратного билета в Тампа-Сити.

— А кто, собственно, этот парень?

— Его зовут Леннокс Хартли. Он живет на Кэннон-авеню, двести сорок шесть.

— Что ж, побеседую с ним, — записал я фамилию и адрес.

В дверь постучали, Скейф открыл ее, и вошедший полицейский что-то ему прошептал. Кивнув, Скейф повернулся к Криду:

— Внизу ждет человек, капитан. Он уверяет, что встречал Флемминга. Вы его примете?

— Обязательно, — Крид даже отодвинулся вместе с креслом. — Немедленно давайте его сюда.

Буквально через минуту появился невысокий, полный мужчина, беспокойно теребивший мятую шляпу заскорузлыми пальцами. На нем были коричневые вельветовые брюки, поношенный пиджак и ковбойка.

— Меня зовут Тэд Сперри, капитан, — заметно волнуясь, начал он. — Я увидел в газете фотографию бандита. Он обращался ко мне около года назад. Я подумал, что мне нужно зайти сюда, но если напрасно отнимаю ваше время…

— Присаживайтесь, мистер Сперри, — приветливо пригласил Крид. — Вы кто по профессии?

Удивившись радушному приему, Сперри сообщил, что он садовник.

— У меня питомник на Далматинском шоссе, капитан. Торгую саженцами фруктовых деревьев и садовым инвентарем. Оборот у меня небольшой, но мне это нравится. Управляемся вдвоем с женой.

— Вы сказали, что к вам заходил Флемминг. Вы убеждены, что это был именно он?

— Я уверен, что это был тот человек, чью фотографию напечатали в газете. Меня крайне удивила его просьба. Он не имел ни малейшего представления о садоводстве.

— Что же ему требовалось?

— Я разработал новый метод выращивания усов клубники в бочках. За него платят хорошие деньги. Я продавал все вместе: усы, бочку с дырками и почву. Это очень удобный метод: большая экономия места, и на клубнике не заводятся вредители. Время от времени я помещал рекламу в газетах. Этот парень сказал, что прочел мое объявление и заинтересовался.

— Звучит занятно, — произнес с легким оттенком нетерпения Крид, — но вряд ли Флеммингу могли потребоваться усы клубники?

— Вот именно! Он хотел одну бочку без усов и без почвы. Мы поспорили. Я пытался втолковать, что не торгую бочками отдельно, собственно, приносят прибыль именно рассада и земля.

Теперь мы все трое слушали садовника с интересом.

— Что же было дальше? — поторапливал Крид.

— Мы все спорили и никак не могли договориться. Он уверял, что у него уже есть усы клубники, а я ему не верил. У подобных людей и сада-то быть не может. Садовода я чувствую за милю. В конце концов он согласился заплатить мне за полный набор оборудования, а забрать только бочку. На другой день он увез ее на грузовике.

— Вы помните точную дату, мистер Сперри?

— Да. Прежде чем идти сюда, я сверился со своими записями. Это было семнадцатого августа.

Я переглянулся с Кридом: в этот день исчезла Фэй Бенсон.

— Может, припомните и номер грузовика?

— Боюсь, что нет. А это важно?

— Возможно, и нет. Как выглядел грузовик?

— Открытая однотонка зеленого цвета. Ничего особенного в ней не было.

— Проведите мистера Сперри в морг и покажите ему Флемминга, — обратился к Скейфу Крид. — Хочу быть уверенным, что он его опознал. — Затем он поднялся и пожал руку Сперри: — Спасибо за то, что пришли. Если бы каждый гражданин сознавал свой долг, так же как вы, моя работа была бы намного легче.

Когда Скейф увел из кабинета вспотевшего и сияющего Сперри, я обратился к Криду:

— Итак, бочка с дырками. Для Фэй Бенсон это звучит невесело.

— Я как раз размышлял об этом, — глаза Крида были задумчивы. — Надо узнать, продавал ли кто-нибудь в городе Флеммингу цемент.

Отдав по телефону распоряжение проверить всех торговцев цементом в округе, Крид продолжал:

— Вот почему мы не нашли тела. Лежит себе где-то бедняжка в цементном бушлате.

Я поднялся и подошел к настенной карте.

— Есть тут у вас водоем, где можно было бы утопить бочку?

Крид подошел ко мне и постучал пальцем по карте.

— Вот здесь. Это Лысое озеро. В его центре глубина достигает шестидесяти футов. Оно совсем рядом — две мили отсюда. Любимое место для проведения пикников.

— А еще где?

— Только бассейн-отстойник водопровода, но Флемминг не стал бы им пользоваться из-за постоянных очисток. Кроме того, он обнесен высоким забором. Так что если бочку утопили, то непременно в Лысом озере, — категорически заключил Крид.

— Вы собираетесь там искать?

Крид, почесав в голове, уставился на карту:

— Придется. Среди моих ребят есть водолаз. Он может осмотреть дно, и, если ему удастся что-нибудь увидеть, мы снарядим механическую лебедку. Эта бочка должна быть тяжелой.

— Я покручусь тут, пока он не посмотрит, капитан. Нет смысла уезжать из города, когда предстоят такие события. Если мы найдем Бенсон — сообщение об этом появится на первых полосах всех газет. Когда вы собираетесь смотреть?

— Не раньше завтрашнего дня. Сегодня уже поздно. Толпа зевак на берегу нам ни к чему. Начну завтра в шесть утра.

Это означало, что мне придется вставать в пять. Мои инстинкты взбунтовались при этой мысли, но спорить на эту тему, как я понимал, было неразумно.

— Хорошо, в шесть я буду на месте.

2

Солнце еще только поднималось из-за деревьев, когда я подъехал к автомобилям, стоявшим на берегу Лысого озера. Это было довольно живописное место. Плакучие ивы склонялись почти до самой воды, отражавшей их пышные зеленые кроны.

Поставив машину, я присоединился к Скейфу, который безмятежно курил, прислонившись спиной к дереву.

— Какой умиротворяющий пейзаж, — заметил он философски. — Могу поспорить, что ты злился на всех чертей, вставая в такую рань.

— Игра стоила свеч. Я и не предполагал, что выдастся такое замечательное утро. — Я посмотрел туда, где стояли Крид, двое полицейских и парень, облачавшийся в скафандр, шлангом соединенный с помпой.

— На твоем месте я бы не стал пока приставать к ним с расспросами, — посоветовал Скейф. — Старик по утрам обычно не в духе, а сегодня он лег после трех.

Присев на берегу, я зарядил пленку в свой фотоаппарат.

— Надо будет пару раз щелкнуть для моего листка, но подожду, пока они вернутся.

Тем временем Крид, оба полицейских и водолаз забрались в лодку. Туда же поместили помпу. Полицейские выгребли на середину, затем водолаз опустился в воду и исчез в глубине.

— Слава богу, что лезть в воду пришлось не мне, водичка больно прохладная, — заметил Скейф, кутаясь в плащ. — Харрис рассчитывал на повышение, когда расписывал старику, каким был героем на флотской службе, но пока получил одну лишь холодную ванну. Брр…

Я спустился пониже и попробовал воду.

— Ого, не так уж и плохо! Плюс пять, по-моему, никак не ниже.

Скейф бессердечно рассмеялся:

— Это пойдет ему на пользу.

Мы сидели рядом, курили и уже минут двадцать наблюдали за лодкой, когда на поверхности показалась голова в круглом шлеме. Вынырнув рядом с лодкой, он перевалился через борт. Когда ему отвинтили шлем, он коротко переговорил о чем-то с Кридом, затем полицейские принялись грести к берегу.

— Думаешь, он что-нибудь обнаружил? — обратился я к Скейфу, поднимаясь на ноги.

— Должно быть. Иначе бы Крид отправил его обратно в воду.

Мы направились вдоль берега к тому месту, где должна была причалить лодка.

— Внизу лежит бочка. — сообщил Крид. На его угрюмом лице появилось возбуждение. — Нет никаких сомнений, она до отказа набита цементом.

Я сделал снимок Харриса, безуспешно пытавшегося унять лязг зубов. Окрестности озера я уже сфотографировал ранее.

— Вы намерены сразу же вызвать сюда лебедку? — поинтересовался я у Крида.

— Нет, вечером. Не хочу видеть здесь никого из города. Помалкивайте об этом. Я считаю, что девушка там, на дне, но пока не убедимся наверняка, не надо никакой рекламы.

Он сел в свою машину и тронулся.

— Я же тебе говорил, что по утрам он не слишком деликатен, — усмехнулся Скейф. Он посмотрел в сторону Харриса. — Ну, как тебе понравилось нырять?

В ответ Харрис прибегнул к ненормированной лексике. Должно быть, служа на флоте, не раз встречался с русскими моряками.

Обратно в город Скейф путешествовал в моем «бьюике».

— Даже если в бочке окажется труп девушки, — рассуждал я по пути, — предстоит еще долгая работа, чтобы отыскать ее убийцу. Могу согласиться, что исполнителем был Флемминг, но все выглядит так, будто кто-то заплатил ему за это, не правда ли?

— Именно. Ему, насколько мы знаем, не было никакого смысла ее убивать. Слава богу, это уже не моя забота. Не устаю повторять себе, как замечательно быть скромным сержантом полиции. Не хотел бы я сейчас оказаться на месте Крида. Нам еще предстоит многое узнать о девушке. Нужно узнать, кому потребовалось от нее избавиться. Если исходить из известных нам фактов, непохоже, чтобы она встала кому-то поперек дороги, но так ли это было на самом деле? Как говорится, все это еще покрыто мраком неизвестности.

— Если ты будешь так рассуждать, то скоро превратишься в моего коллегу — писателя, — улыбнувшись, заметил я, останавливая машину у полицейского управления. — Придется тебе тогда неустанным трудом зарабатывать на хлеб насущный. Ну, что же, вечером увидимся?

— Приезжай на озеро к девяти. Буду там. Похоже, эта бочка задаст нам работенку. Может, понадобится и твоя помощь. Пока.

Предстоящая ночь обещала быть долгой, и поскольку ничего лучшего я придумать не смог, пришлось отправиться в гостиницу и как следует отоспаться.

Я проспал до трех часов пополудни, а затем решил вернуться в полицейское управление.

Скейф сидел в своей конурке, громко именовавшейся кабинетом, изучая папку с делом Бенсон. Наполненная окурками пепельница подсказала мне, что за этой работой он провел большую часть утра.

— Откопал что-нибудь? — осведомился я, присаживаясь.

— Опять ты, — он откинулся в кресле. — Нет, ничего существенного. Я надеюсь, что мы не найдем сегодня девушку. Это было бы весьма неаппетитное зрелище. Я так и не могу придумать путного объяснения, почему Флемминга наняли убить ее.

— А тебе не кажется, что он попутно убил и Джоан Никольс, и Фармера?

— Так я и думаю, — кивнул Скейф. — Во всяком случае, все к этому клонится, хотя пока доказательств у нас нет.

— Я могу понять, почему убрали Фармера: он участвовал в похищении. Хессона тоже. Но почему умерла Джоан Никольс, мне совершенно неясно.

— Медицинское заключение гласило, что ее смерть наступила от несчастного случая, — напомнил Скейф.

— Я в это не верю. Она справлялась в «Шэдоу-отеле» о Фэй Бенсон, а вернувшись домой, сломала себе шею. Странное совпадение. Ваши люди занимаются ее прошлым?

— На нее материалы отсутствуют. Крид временно положил ее дело под сукно, пока не будет установлена причастность Никольс к похищению, если это вообще удастся когда-нибудь установить.

— Как обстоит дело с остальными девушками из парижской труппы? Они местные?

— Одна из них живет в Уэлдене, — Скейф перелистал страницы досье. — Это Джаннет Шелли. Ее адресок: Аркадия-драйв, двадцать пять.

— С ней уже встречался кто-нибудь из ваших людей?

— Пока нет. Есть ниточки и поважнее, до нее еще доберемся.

— Сдается мне, что Джоан Никольс может оказаться важной фигурой в этой шахматной партии. Сегодня днем я свободен. Могу побеседовать с Шелли. Какие будут на этот счет возражения?

— Никаких, но на меня, пожалуйста, не ссылайся, — ухмыльнулся Скейф. — Хочешь с ней встретиться — пожалуйста. А я вернусь к своим делам. Старик все еще не в духе. Он не придет в восторг, если узнает, что я убил столько времени на болтовню с тобой.

Я поднялся.

— Если что-нибудь узнаю, позвоню тебе.

— Друг мой верный! — с иронией произнес Скейф и, примостившись поудобнее, вернулся к своей распухшей папке.

3

Аркадия-драйв оказалась тихой улицей на окраине. Ряд одноэтажных домиков выходил окнами на покрытый жухлой сорной травой пустырь, украшенный большими щитами с рекламой.

Должно быть, сразу после постройки домики выглядели привлекательно, но теперь их лучшие времена остались позади. Своим унылым видом они напоминали человека с падающими доходами, пытающегося сохранить представительность и сознающего, что долго забивать баки он не сумеет.

Некоторые из домовладельцев уже отказались от претензий на зажиточность. Два садика перед домами были завешаны бельем и по опрятности могли поспорить разве что с лежащим напротив пустырем.

Дом номер двадцать пять все еще держался молодцом. Газон перед ним недавно подстригали, и хотя краска на стенах уже полностью отслужила свой срок, на окнах виднелись яркие и чистые занавески.

Нажав кнопку звонка, я некоторое время ожидал, пока откроется входная дверь. На пороге возникла яркая блондинка с той стандартной привлекательностью, которая выделяет девушек, зарабатывающих себе на жизнь рукомашеством и дрыгоножеством. Она смотрела на меня вопросительно. На плечи девушки был наброшен голубой домашний халатик, туго перехваченный в талии, на маленьких ножках красовались голубые атласные тапочки.

— Мисс Шелли? — спросил я, приподняв шляпу.

— Да, но если вы надеетесь что-нибудь продать, то напрасно теряете время, — проворно ответила она. — Не говорите потом, что я вас не предупреждала.

— Я ничего не продаю. Я Чет Слейден из «Криминала». Приходилось читать наш журнал, мисс Шелли?

— Меня не интересуют ни преступления, ни факты.

— Понял, не дурак. Но мне хотелось бы задать вам несколько вопросов. Вы не против? Я пытаюсь разузнать о прошлом Джоан Никольс.

Блондинка удивленно подняла красивые светлые брови.

— Но Джоан мертва. Она умерла больше года назад.

— Совершенно справедливо. Может быть, будет удобнее, если я войду? Надолго я вас не задержу.

— Если это трюк с целью меня ограбить, вы впустую потратили столько сил. В моем доме нет ничего ценного.

Достав бумажник, я протянул ей визитную карточку.

— Если вы все же не в состоянии отделаться от мысли, что я грабитель, позвоните сержанту Скейфу в полицейское управление. Он за меня поручится.

Она рассмеялась:

— Что ж, похоже, что вы действительно сочиняете этот криминальный вздор для газет. Проходите. Очень жаль, что не могу предложить вам виски.

Она провела меня в гостиную, обставленную скромно, но со вкусом. В комнате было только самое необходимое для сидения и лежания.

— Присаживайтесь, пожалуйста. Надеюсь, вы меня надолго не задержите. Мне скоро уходить.

— Я не надолго, — успокоил я ее, усаживаясь в комфортабельное на вид кресло. Увы, сидеть в нем оказалось настолько неудобно, что я нисколько не удивился бы, узнав, что под обивкой лежат не горошины, а всамделишные булыжники. Достав фотографию Фэй Бенсон, я показал ее мисс Шелли.

— Когда-нибудь встречались с этой девушкой?

Она рассмотрела снимок и покачала головой.

— По-моему, нет. Лицо знакомое, но это ничего не значит. Очень многие эстрадные артистки выглядят так же.

Я уже думал об этом, когда изучал характерные черты Фэй Бенсон, и поэтому склонен был согласиться с собеседницей.

— Вы уверены, что она не входила в состав вашей труппы во время гастролей в Париже?

— О нет! В этом я абсолютно уверена.

— Джоан Никольс ездила с вами?

— Да. Мне будет намного спокойнее, мистер Слейден, если я узнаю, для чего это все вам нужно.

— Извините. Излагаю вкратце: эта артистка шоу-бизнеса Фэй Бенсон исчезла при загадочных обстоятельствах четырнадцать месяцев назад. Джоан Никольс, возможно, была с ней знакома. Во всяком случае она звонила в гостиницу к Фэй Бенсон через три дня после исчезновения той. Мисс Никольс просила администратора дать ей знать, если Фэй появится вновь. Затем бедняжка вернулась домой, упала с лестницы и сломала себе шею.

— Я знаю, что она упала с лестницы. Но это был несчастный случай. Разве нет?

Джаннет Шелли вопросительно смотрела на меня.

— Медицинское заключение утверждает, что это был несчастный случай, полиция придерживается того же мнения, а вот я в этом не уверен. Ее могли с лестницы и столкнуть.

— Но почему, почему вы так считаете?

— Слишком долго объяснять. Не исключено, что я ошибаюсь. Именно поэтому мне необходимо выяснить, была ли мисс Никольс подругой Фэй Бенсон или же случайной знакомой. Вы ничего не можете сообщить?

Она отрицательно покачала гол одой.

— Джоан Никольс никогда не упоминала имени Бенсон в разговорах со мной.

— Между вами были приятельские отношения?

— Не совсем так. Она была довольно трудным человеком, никто из девушек не мог с ней ужиться.

— В каком смысле она была трудная?

Собеседница, поколебавшись, пожала плечами.

— Я не люблю сплетничать, но поскольку она умерла, я думаю, что это можно сказать. Ей всегда недоставало денег. Она пыталась брать у нас взаймы. В конце концов мы все нуждались и старались жить по доходам, но Джоан никогда не ограничивала себя в тратах. Она всегда залезала по уши в долги и постоянно искала, у кого бы перезанять. Она становилась довольно противной, когда ей это не удавалось. У нее был еще тот язычок. Острый как бритва.

— На что же она тратила деньги?

Джаннет пожала плечами.

— На что обычно женщина тратит деньги? Она никогда не появлялась без очередной обновки. Конечно, ей приходилось одеваться лучше нас, поскольку она вращалась в более высоких кругах. У нее был удивительный талант заводить знакомства среди толстых чековых книжек. В Париже она подружилась с миссис Корнелией Ван Блейк, женой миллионера. Не спрашивайте меня, как ей это удалось, но факт остается фактом. Дважды Джоан ходила к ней в отель, и они вместе обедали. Для этого случая она даже одолжила у меня платье, а у одной из девушек каким-то образом стрельнула двадцатку. Денежки эти плакали, а платье мне удалось выскрести назад с большим трудом.

Все это не слишком меня интересовало, но я давал ей выговориться в надежде, что со временем она сообщит нечто принципиально новое для меня.

— Не приходилось вам встречать ее в обществе высокого загорелого мужчины лет тридцати пяти, с усиками? — задал я давно лелеемый мной вопрос.

Она покачала головой.

— Нет, Джоан никогда не имела дела с молодыми людьми. Все ее поклонники были в летах, бизнесмены, старые кобели, одним словом.

Для девушки, которая не любит сплетничать, она держит себя весьма любопытно, подумал я.

— Встречался вам когда-нибудь человек, соответствующий моему описанию? Его, возможно, зовут Генри Рутланд. У него двухцветный кремово-зеленый «кадиллак».

Она печально улыбнулась.

— Если бы. Вы его так красочно описали! У моих приятелей никогда не было ничего дороже «форда» модели «Т».

Не имело никакого смысла дальше тратить ее и мое время. Разговор зашел в тупик.

— У мисс Никольс были враги? — спросил я напоследок.

— Много, целая толпа. В основном, кредиторы из числа бывших подруг по шоу-бизнесу. Но никто из них не собирался ее убивать. Все, что они хотели — это не иметь с ней больше никакого дела.

— Замечательно, — я с облегчением поднялся из кресла. — Виноват, что отнял у вас время. Очень приятно было встретиться. — Я оглядел аскетичную обстановку гостиной и обратился к девушке: — Я собираюсь несколько вас смутить, мисс Шелли. Наш редактор не рассчитывает, что мы сможем тратить чужое время на свои вопросы за просто так, — достав из кармана две десятки, я их разгладил и положил на стол. — Примите гонорар за информацию.

Если бы меня в эту минуту слышал Файетт, его бы хватил удар, но эта девушка мне понравилась и к тому же было очевидно, что она на мели.

Мисс Шелли очаровательно покраснела от смущения.

— Вот так-так! Я и не ожидала… — она внезапно прервалась. — Я же вам ничего не рассказала.

— В другой раз доскажете. Может, я вернусь за дальнейшими сведениями. А сейчас — до свиданья.

Прежде чем она снова начала протестовать, я вышел в переднюю, открыл входную дверь и сбежал по тропинке к машине.

Глава 6

1

Я заехал в полицейское управление за Скейфом в половине восьмого вечера. Стоял теплый вечер, и на небе не было ни облачка. Было похоже, что ночь, назначенная для подъема бочки, выдастся прекрасной.

— Виделся с девицей Шелли? — поинтересовался Скейф, комфортабельно расположившись на заднем сиденье «бьюика».

— Да, но ничего существенного от нее не узнал, — я пересказал ему суть разговора. — Случайно не знаешь, снимались ли отпечатки пальцев Джоан перед тем, как ее похоронили?

Скейф пожал плечами.

— Не в курсе. Возможно, что отпечатки у них остались, но ручаться за это я не могу. А зачем они?

— Может, имеет смысл проверить, не числилось ли за ней судимостей. Для девицы, охочей до денег, велика вероятность попасть в неприятную историю.

— А это мысль, — кивнул Скейф, — вернусь — посмотрю, не завалялись ли где-нибудь ее пальчики. Если найду, дам указание произвести проверку.

— Джоан меня заинтересовала. Это единственный человек, которому до сих пор не нашлось разумного места в схеме преступления. Рутланд мог быть любовником Фэй, Хессон и Фармер устроили ее похищение, Флемминг убил и похоронил. Не кажется ли тебе, что Рутланд заплатил этой троице за работу? Возможно, он и есть организатор убийства.

— Мы можем делать любые, самые фантастические предположения, но они остаются лишь гипотезами, — отозвался Скейф. — Предпочитаю подождать, пока голая схема не обрастет плотью фактов. Мы ведь даже не знаем, убита ли Фэй.

— Жаждешь поспорить, что ее нет на дне озера?

Скейф покачал головой:

— Не в этом дело. Просто, пока тело не найдено, хочу судить не предвзято.

— Создается впечатление, что в этом направлении движение стало гораздо интенсивнее, — заметил я, сбавляя скорость и пристраиваясь в хвост длинной процессии машин, медленно дрейфующей в сторону Лысого озера.

Скейф от души выругался:

— Неужели кто-то проболтался? Господи! Старик слюной изойдет. Ты только взгляни на это столпотворение!

Не было абсолютно никакой возможности обогнать вытянувшуюся перед нами кавалькаду, оставалось только плестись за машинами. Когда до озера оставалось не более четверти мили, мы передвигались едва ли быстрее черепахи.

Впереди показался полицейский кордон, пытавшийся регулировать дорожный поток.

— Позволь, я сойду на минутку, — попросил Скейф.

Затормозив, я высадил его и подождал, пока он беседовал с одним из полицейских. Он вернулся злой и насупленный.

— У озера собралась толпа минимум две тысячи, а новые все прибывают и прибывают. Чтобы справиться с зеваками, парни вынуждены были вызвать резерв. Явная утечка. Можем ехать. Проберись поближе к воде.

Я вырулил из застывшего потока и объехал его весь, пока мы не достигли озера.

У деревьев стояли полицейские машины и два грузовика. У самого уреза толпились репортеры и фотографы. Примчались даже две бригады стервятников из кинохроники и деловито устанавливали камеры.

Полицейские возились с тремя мощными прожекторами, направляя их ослепительные лучи на спокойную гладь воды.

Когда мы присоединились к группе на берегу, Харрис надевал скафандр. Крид окинул меня свирепым взглядом и махнул рукой в сторону толпы.

— Ваша работа? — он рубил слова, как острый нож ветчину.

— Я ни при чем, капитан. Не обронил об этом ни слова.

— Вот-вот, все вы так говорите. Что ж, остается только уповать на то, что мы обнаружим тело.

Он повернулся к Харрису, облаченному в свитер, и рявкнул, чтобы тот поторопился.

Харрис сел в лодку с помпой, двое полицейских, спихнув ее с берега, вскарабкались следом и сели на весла.

Неподалеку от нас, прикрепленная к стволу дерева, стояла могучая лебедка. Стальной трос лебедки оканчивался карабином с петлями.

Трое полицейских погрузили петли в другую лодку, оттолкнулись от берега и стали грести за первой лодкой. Еще двое подавали с берега трос.

Мы со Скейфом сочли за лучшее держаться подальше от Крида и, встав под деревьями, смотрели, как лодки медленно движутся к середине озера.

Пара находчивых фоторепортеров попыталась спустить надувную лодку, чтобы запечатлеть погружающегося в воду Харриса, но наряд полиции пресек инициативу. Один из стервятников обратился с протестом к Криду, но тот, найдя, наконец, отдушину, дал выход своему раздражению, и шокированный репортер ретировался.

— Если в этом бочонке только цемент, — произнес Скейф уголком рта, — мы станем свидетелями катаклизма, весьма похожего на землетрясение. Могу поспорить, что стукнул прессе Харрис. Парень обожает саморекламу.

Тем временем Харрис погрузился в воду, и ожидавшая результатов толпа замерла в напряженном молчании. Он появился на поверхности минут через десять и сделал знак лодке с тросом приблизиться. Гребцы несколько раз взмахнули веслами и принялись травить трос за борт.

— Теперь уже скоро, — нетерпеливо сказал Скейф. Он закурил, сделал несколько торопливых затяжек и щелчком зашвырнул бычок в озеро.

Мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем круглый шлем Харриса появился на поверхности. Он махнул рукой.

Крид повернулся к людям, стоявшим у лебедки, и скомандовал:

— Порядок! Тяните.

Они принялись вертеть рукоятки. Это стоило им немалых усилий, и Крид распорядился, чтобы к ним присоединилась еще пара свободных полицейских.

Барабан медленно вращался, выбирая мокрый трос. Через десять минут Крид поменял четверку, и та отошла от лебедки, утирая пот и пыхтя.

— Пожалуй, не мешает отойти подальше, — шепнул Скейф. — Можем ненароком попасть старику на глаза, тогда он не преминет запрячь и нас. Работа такого сорта слишком для меня тяжела.

Мы спрятались поглубже в тень.

Прошло более часа, прежде чем вслед за медленно наматывающимся тросом на поверхности озера показалась деревянная бочка.

Толпа ахнула, когда четверо полицейских, влезли по пояс в воду и вручную стали выкатывать бочку на берег. В нее весьма своевременно уперся луч одного из прожекторов, и репортеры защелкали блицами.

Они пытались уговорить Крида сняться рядом с бочкой, но капитан наотрез отказался. Было видно, как ему хочется попасть на первые полосы, но он опасался оказаться в дураках, если внутри бочки не окажется тела девушки.

Темный, крытый грузовик подполз к тому месту, где лежала бочка.

— Катафалк похоронного бюро, — пояснил Скейф. — Крид не рискует вскрывать бочку на месте. Давай-ка сматываться. Нам надо обязательно попасть в морг — бочку отвезут туда.

Мы стали проталкиваться сквозь возбужденную толпу, и, выбравшись из нее, побежали к «бьюику». Мне с трудом удалось развернуть машину — настолько была запружена дорога. Обогнув, наконец, последний автомобиль, мы помчался назад в город.

Когда мы вошли в облицованный кафелем коридор, из комнаты навстречу нам появился невысокий полный человечек в резиновых перчатках и таком же фартуке.

— Привет, сержант, — его небрежно выбритое лицо озарилось улыбкой. — Удалось ее поднять?

— Здравствуй, Джо. Процесс прошел благополучно. Бочку привезут через полчаса.

— А что в бочке?

— Цемент, а возможно, что-нибудь еще. Старик решил вскрыть ее здесь.

— Последняя моя работа с цементом — сплошной кошмар, — посуровел Джо. — Парень разлагался в воде полгода. Посмотрели бы вы на него!

— Наша купалась четырнадцать месяцев. Будет там на что смотреть?

— Все зависит от пропорции цемента, — пожал плечами Джо. — Если в скорлупе не было щелей, может, она осталась целенькой. Правда, долго она не продержится, только-только хватит времени, чтобы ее опознать.

Прислушиваясь к разговору профессионалов, я почувствовал легкую дурноту. Уверенность, что мне надо находиться в морге в момент вскрытия бочки, куда-то испарилась.

— Пойдемте-ка, ребята, в мою комнату, — пригласил Джо, — я там припас бутылочку. Мгновенно поднимет тонус. Я всегда делаю добрый глоток, прежде чем берусь за очередного жмурика.

Мы вошли в маленькую комнатку и переминались с ноги на ногу, пока Джо доставал из шкафчика бутылку виски и стаканы.

— Это Чет Слейден — парень из «Криминала», — представил меня Скейф. — Тоже занимается расследованием.

Джо расшаркался:

— Приходилось читать ваши вещи, мистер. Уверен, здесь потеряете время не зря — наверняка насобираете горячий материал. Будете фотографировать?

Получив утвердительный ответ, он буквально расцвел и повернулся лицом к свету.

— Может, вам понадобится и моя фотография?

— Не уверен, что ты выйдешь, как Кларк Гейбл на рекламе «Унесенных ветром», — ухмыльнулся Скейф.

Я щелкнул пару раз патологоанатома. Из-за недостаточного освещения получить хорошие снимки я не надеялся, но поскольку намеревался ополовинить его запас виски, то подумал, что справедливо будет что-то послать в ответ и от своего стола.

Мы несколько раз расплескивали виски по стаканам, не разбавляя содовой и даже не запивая, и к тому времени, когда во дворе заворчал грузовик, тошнота куда-то улетучилась.

Поспешно убрав бутылку и стаканы, Джо вытер губы тыльной стороной ладони и направился открывать двойные двери, ведущие в прозекторскую.

— Пойдем, — предложил Скейф, — это будет хорошим испытанием для твоего желудка.

Появился хмурый Крид в сопровождении судебного медицинского эксперта.

— А, вы уже здесь? — набросился он на меня.

— Почему бы и нет? Если бы не я, вас бы здесь сегодня не было.

— М-да, резонное замечание, — признал он мою правоту и отвернулся отдать распоряжения бригаде полицейских, втаскивавших бочку на четырехколесную тележку.

— Чудесно провел время, отгоняя эту хищную свору, — продолжал он. — Если найду того, кто проболтался, я сверну ему шею.

— Вы просто обязаны его найти, капитан, ведь вы же начальник полиции, — съязвил я.

Скейф подтолкнул меня локтем и предупреждающе покачал головой.

Все мы группой проследовали за тележкой в морг. Джо и оба его ассистента, обряженные в такие же резиновые фартуки и перчатки, стояли в ожидании.

— За дело, — распорядился Крид. — Давайте посмотрим, что мы достали.

Он сделал знак полицейским, вкатившим в морг тележку с бочкой, покинуть помещение.

Я встал спиной к стене и вставил в гнездо лампу-вспышку. Руки у меня дрожали, и я едва не уронил лампу.

Джо и его ассистенты довольно быстро расправились с деревянной обшивкой. Пока они ее раскурочивали, Крид обратился ко мне:

— Это та самая бочка, которую Сперри продал Флеммингу. Вы видите отверстия для усов клубники? Девушка должна быть там.

Джо оторвал последнюю промокшую клепку от железного обруча. Цементный блок, формой повторявший бочку, в резком свете выглядел мрачно.

— Отливка сделана мастером своего дела, — заметил Джо, отойдя в сторону, чтобы вытереть лоб. — Принеси-ка парочку зубил, Том.

При свете лампы-вспышки я сфотографировал блок в тот момент, когда Том принес зубила.

— Давай полегоньку, — скомандовал Джо, и они вдвоем с Томом принялись вбивать клинья в цемент.

Десять минут равномерного стука молотков — и цементная оболочка дала трещину.

Джо посмотрел в разлом, Крид оттолкнул его в сторону, заглянул туда сам и отступил назад. Лицо его перекосила гримаса.

— Это она. Я рассмотрел блестки на одежде. Продолжай, Джо.

Еще несколько ударов молотками, и цементный чехол развалился в стороны, как скорлупа с пасхального яйца.

Я бросил взгляд и отвернулся. До меня донеслись слова Крида:

— Она в вашем распоряжении, доктор, вернее то, что от нее осталось.

Я выбежал вон. Никогда я не жаловался на желудок, но то, что я увидел, вызвало у меня жесточайший позыв.

Добравшись до комнаты Джо, я надолго припал к горлышку его бутылки.

— Дай-ка и мне, — попросил, войдя, Скейф. Он взял бутылку и налил себе полстакана. — Тьфу! Ни за какие коврижки не согласился бы стать потрошителем. Итак, все решилось. Это она.

Через несколько минут появился Крид. Я налил и ему. Он взял стакан, не поблагодарив, присел на стул около окна и отпил немного, хотя по его виду нельзя было сказать, что он сильно нуждался в выпивке. Глаза капитана светились от возбуждения и удовлетворения.

— Наконец-то мы чего-то достигли, — заговорил он. — Вы оба не уходите. Я собираюсь сделать заявление для прессы. Несомненно, перед нами останки Фэй Бенсон. У трупа искривлен мизинец, точно такой же был у Фэй, — он допил до дна. — Теперь нам предстоит установить мотивы убийства.

Он направился во двор, где его нетерпеливо дожидалась шайка репортеров. Скейф закурил.

— Теперь предстоит самая тяжелая часть работы, — уныло сказал он. — Поиски этого Рутланда.

Я сел к телефону и заказал разговор с Нью-Йорком. После томительного ожидания я услышал на другом конце провода голос Берни. Было двадцать минут первого, и я очень удивился, застав его дома.

— Не могу с тобой долго разговаривать, — начал он. — Клэр организовала вечеринку, и мне приказано потчевать этих оглоедов моим лучшим виски. Что у вас стряслось?

— Записывай. У меня свежая новость, можно сказать, с пылу с жару.

— Ты не мог бы подождать до утра? — заканючил он. — Клэр не любит, когда я оставляю гостей. Я сказал «гостей»? Это не соответствует истине. Компания больше всего напоминает оголодавшую волчью стаю.

— Слушай, ты, пьяный зайчик. Бери блокнот и прочисть уши! Мы нашли Фэй Бенсон.

— В самом деле? Вот это да! Как она там?

— Мокрая, холодная и совсем-совсем мертвая. Возьмешь ты, наконец, ручку?

После приведшей меня в ярость паузы его голос вновь зазвучал в трубке:

— Клэр на меня разозлилась. Бога ради, поторопись, — взмолился он.

— Провались в преисподнюю со своей Клэр! — в сердцах гаркнул я. — И слушай, что я буду говорить.

Я начал диктовать рассказ.

Одним из главных достоинств Берни была доведенная до совершенства способность записывать по собственной стенографической системе все, с какой бы бешеной скоростью ему ни диктовали. В конце я добавил, что отправляю фотографии с утренним самолетом.

— Пошли кого-нибудь встретить самолет. Гарантирую, что переданный материал — сенсация, — заключил я.

— Я все устрою. К завтрашнему дню у нас будет готовая вещь с разгаданным до конца убийством. Хорошей работы. Чет!

— Приятно от тебя это слышать. Держись поближе к телефону. Скоро я сообщу тебе дополнительную информацию. Все ждут заключения медицинского эксперта.

— Не звони больше ночью, — в голосе Берни звучала тревога, — сам знаешь Клэр…

— Знаю, что Клэр этого не любит. Ну и черт с ней, — рассвирепел я и повесил трубку.

В комнате появился Крид, выглядевший весьма и весьма довольным.

— Наше дельце как раз во вкусе этих вампиров нонпарели, — заявил он, садясь. — Пусть готовят крупный шрифт для заголовков. Док не появлялся?

Скейф отрицательно покачал головой. Нам пришлось ждать еще с четверть часа, прежде чем появился судебно-медицинский эксперт.

Он выглядел совершенно спокойно. Невозмутимо набив табаком трубку, он закурил и отказался от предложенного виски.

— Фэй Бенсон была убита ударом в затылок тупым предметом, скорее всего рукояткой револьвера. Больше ничего добавить не могу: тело слишком долго пролежало в воде. Она была уже мертва, когда бочку залили цементом.

Крид поднялся:

— Благодарю, док. — Затем он обернулся к Скейфу: — Вперед, сержант, у нас еще много дел.

Когда судебный эксперт последовал за ними, я подошел к телефону и перезвонил толстяку Берни.

2

В одиннадцать утра я заглянул в полицейское управление, чтобы встретиться с Кридом. Расплатившись в «Шэдоу-отеле» и собрав вещички, я был теперь готов к переезду в Тампа-Сити.

Скейф сообщил мне, что Крид загружен под завязку, однако обязательно хотел увидеться со мной перед отъездом.

— Он будет минут через двадцать. Пойдем пока ко мне в кабинет. У меня для тебя потрясающая новость.

Когда я сел, Скейф сказал:

— Ты и на этот раз оказался прав. У Джоан Никольс была судимость. Шесть лет назад она отбыла двухлетний срок за шантаж.

— Давай подробнее, — перебил я.

— Это был особенно подлый вид вымогательства, — продолжал Скейф. — У одной из девушек, выступавших с ней в труппе, брат лечился в психиатрической больнице для преступников. У парня было достаточно темное прошлое, и Джоан Никольс разузнала об этом. Она пригрозила рассказать его историю другим девушкам, если та не будет платить ей по пять долларов еженедельно. Это была максимальная сумма, которую могла изыскивать из своего скудного бюджета та девушка, поскольку содержала еще и мать. Она регулярно платила на протяжении полугода, пока брат не умер. После этого жертва шантажа обратилась в полицию, и Джоан Никольс схлопотала два года.

— Весьма любопытно, — заинтересовался я. — Не будет ничего удивительного, если она шантажировала и Фэй.

— Скорее она испытывала терпение Рутланда. Возможно, на пару с Фэй она хотела с рего что-то урвать, и он убрал обеих.

Я покачал головой:

— Нет, дружище. Я думаю, все было по-другому. Смерть Джоан была обставлена как несчастный случай, как, впрочем, и гибель Фармера. Если исходить из твоих предположений, то почему же тогда с Фэй не поступили так же? Почему потребовалось избавиться от ее тела таким сложным способом, чтобы никто не смог его найти?

Скейф уставился на меня во все глаза. Над этой стороной вопроса он явно не рассуждал.

— Пожалуй, в твоих словах что-то есть, — протянул он задумчиво. — Ее ведь и впрямь можно было без труда убрать, обставив дело как несчастный случай.

На столе зажужжал зуммер, и Скейф встал.

— Это старик. Пойдем, я знаю, что он хочет тебя видеть.

Крид сидел у себя за столом и жевал кончик сигары. Он выглядел не таким счастливым, как минувшей ночью, когда доказывал репортерам, какой он удачливый парень. Лицо его заволокли тучи, и он уставился на меня с таким видом, как будто прикидывал, нравлюсь я ему еще или уже нет.

— Вы, Слейден, действительно помогли раскрутить это дело. Но черт меня побери, если я знаю, как его теперь заканчивать, — сказал он и, отпустив Скейфа, продолжил: — Очень хорошо, что мы нашли тело, отправили на тот свет убийцу, но что это нам дало? Газеты настойчиво вбивают обывателю в уши, что Флемминг — всего лишь наемный убийца, а через день или два они вообще сожрут меня с потрохами. Как назло у полиции нет ни одной нити.

— Я ухватил одну за кончик. Сейчас отправляюсь в Тампа-Сити.

— А я хочу вас отговорить. Мы не имеем права посылать туда своих людей, поскольку Дункан наотрез отказался сотрудничать с другими полицейскими. С тех пор, как он водворился там, Тампа-Сити превратился в заповедник для преступников. Трудно себе вообразить, чтобы в городе с населением в четверть миллиона не нарушался бы закон и тем не менее половина возбуждаемых там дел связана с дорожно-транспортными происшествиями и парковкой в запрещенных местах. Остальное — мелкие кражи, хищения в магазинах и прочая чепуха. За последние четыре года в городе не было зарегистрировано ни одного убийства или крупного ограбления, только правонарушения бедняками — теми, кто не в состоянии заплатить за покровительство полиции. Даже если вам удастся найти кончик, мистер Слейден, тяните за него очень и очень осторожно.

— Может быть, все обстоит не так уж плохо, — возразил я. — Если удастся добыть неоспоримые доказательства, что человек, заплативший Флеммингу, проживает в Тампа-Сити, уверен, что мы сможем оказать на Дункана необходимое давление, и ему придется выдать преступника вам.

— Все зависит от того, кто этот человек и сколько он может выложить за себя. Но готов биться об заклад, что прямых доказательств вам получить не удастся в любом случае. Вас просто вышвырнут из города. Я не шучу, мистер Слейден, — он энергично раздавил окурок сигары в пепельнице. — Вот что я вам расскажу: полгода назад здесь работал по делу о разводе частный детектив. Женщина, за которой он следил, отправилась в Тампа-Сити. Он последовал за ней и продолжал наблюдение. У нее оказалась не только пухлая грудь, но и толстая чековая книжка. Предполагаю, что она обратилась с жалобой непосредственно к Дункану. Жаль, что вы не видели, как они разукрасили детектива. Теперь он раскатывает в кресле-каталке. Кто его избил — не знает. Во всяком случае, ему это все равно — бедняга считает, что еще удачно отделался. С некоторыми затруднениями — он теперь не очень-то отчетливо произносит половину звуков — мне удалось вытянуть, что в глухом переулке его подкараулили трое. Он не успел в темноте запомнить лиц, поскольку довольно быстро потерял сознание. Я разговаривал об этом деле с Дунканом. Он пообещал, что займется этими хулиганами и доставит их мне через неделю. Я их все еще жду, хотя прошло уже двадцать пять недель.

Я молча смотрел на Крида, чувствуя, как по спине у меня внезапно пробежал холодок.

— Хотите сказать, что и меня могут встретить подобным образом?

— Не поручусь даже за безопасность Скейфа, если бы у меня вдруг мелькнула шальная мысль пощупать с его помощью вотчину Дункана. А ведь он — в штате моего управления. С какой стати делать исключение для вас?

— Все-таки у меня репортерское удостоверение «Криминала», — без особой уверенности заявил я.

— Скажите Дункану, это его здорово позабавит, — угрюмо усмехнулся Крид.

— Значит, по-вашему, мне надо держаться подальше от Тампа-Сити?

— Как хотите. Если вам так приспичило набрать материал на рассказ, в Тампа-Сити вы сможете это сделать наверняка, но безопасности не гарантирую. Решайте сами.

Я с трудом заставил себя улыбнуться.

— Вы напоминаете нашего любимого редактора Файетта, но в отличие от вас, он приказал бы мне туда ехать. Ну да ладно, я ведь простак, Чет по прозвищу «Где наша не пропадала?» Все-таки съезжу, но постараюсь действовать осторожно.

— Наш пистолет у вас с собой? — спросил Крид, протягивая раскрытую ладонь: — Верните в арсенал. На ношение оружия в Тампа-Сити требуется специальное разрешение самого Дункана, а если вас прихватят с пистот летом без него, вам придется провести полгода в тюрьме с самым суровым режимом в стране.

Я с большой неохотой вернул капитану кольт.

— А я так надеялся еще подержаться за рифленую рукоятку. Вряд ли кто-нибудь усадил бы меня в кресло-каталку, достань я из кармана эту штуку.

— Без него вам будет безопаснее. Наводить пистолет на полицейского не имеете права, пора об этом знать, — Крид взял со стола конверт и протянул мне: — Это письмо к Дону Брэдли, бывшему капитану полиции Тампа-Сити. Мы с ним старые приятели, но я уже давно его не видел, слишком давно. Он хороший человек и подскажет, в каком направлении вам следует делать шаги. Во всяком случае, он снабдит вас самой свежей информацией о том, с кем можно встречаться, а кому не следует попадаться на глаза. Поговорите с ним в первую очередь, как только приедете в город. Он скажет вам, где остановиться, и познакомит с местной географией и местной историей.

Я поблагодарил и спрятал конверт в карман.

— Мне ведь еще предстоит встреча с Ленноксом Хартли. Надо выяснить у него все, что он знает о Фэй Бенсон. Кстати, вы не получали новых писем с известиями о ней?

— Как же, пришло еще десятка два. Но в них нет ничего существенного. Респонденты только подозревают, что где-то видели Фэй Бенсон. Никто из них не пишет с такой детальностью, как Хартли, и ни в одном из писем нет намека на Тампа-Сити. На всякий случай мы их сейчас проверяем, и если, паче чаяния, на что-нибудь наткнемся, я тут же поставлю вас в известность. Как только устроитесь, сразу позвоните мне и сообщите свой адрес. — Он задумчиво посмотрел на меня. — Надеюсь, вы задержитесь в Тампа-Сити достаточно долго, чтобы у вас появился адрес.

— И я надеюсь, — бодро сказал я ему в пику, ибо не почувствовал в его голосе моральной поддержки. — Ну что ж, пора трогаться.

— Всего хорошего, мистер Слейден. Желаю удачи.

Мы обменялись рукопожатием.

Последние слова он произнес таким тоном, будто прощался со мной навсегда.

Я вышел из кабинета. Когда проходил мимо комнатушки Скейфа, мой телохранитель и, надеюсь, приятель еще работал, и я заглянул к нему напоследок.

— Отбываю в Тампа-Сити. Полагаю, мы еще увидимся.

Он окинул меня долгим и серьезным взглядом.

— Чет, как тебе известно, я всегда считал, что у твоего соавтора Лоу в башке гораздо больше серого вещества, чем у тебя, — заметил Скейф, откидываясь на спинку кресла. — Возможно, ты — мозг вашего дуэта, но здравый смысл — он. Что касается меня, то я бы не поехал в Тампа-Сити, даже если там умирала бы в страшных мучениях любимая теща. Если бы я, конечно, был женат, а у жены имелась мама.

— Я не только мозг нашего с Берни дуэта, но и его отвага, — с пафосом произнес я и направился к выходу. Пока я шел по коридору, вслед мне доносились оглушительные раскаты хохота Скейфа.

Нельзя сказать, чтобы эти звуки вдохновляли на подвиг.

Глава 7

1

Приблизительно в четыре часа пополудни я въехал на магистраль, ведущую в Тампа-Сити. Четырехрядная, прямая как стрела, автострада тянулась вдоль золотого песчаного берега океана, залитого солнцем.

В этот час дорога была довольно пустынной, и я спокойно катил со скоростью шестьдесят миль в час, пока не заметил впереди сорокафутовый щит с надписью, выполненной кроваво-красными буквами по белоснежному блестящему фону. Содержание надписи заставило меня сбросить ногу с педали газа:

Вы подъезжаете к Тампа-Сити.

Притормозите, если не хотите коротать ночь в нашей тюрьме.

Милей дальше я обратил внимание на регулировщиков движения, сидевших на мотоциклах, расставив ноги подпорками. Руками в крагах они сжимали рули, как будто ожидали подходящего момента сорваться с места: пара крепких краснощеких парней с глазами, похожими на гальку, блестевшую на солнце.

Оба свирепо уставились на меня, когда я невозмутимо и степенно проехал мимо со скоростью тридцать пять миль в час.

Еще через милю, когда дорога круто пошла под уклон, сбегая к подножию холма, я бросил первый взгляд на Тампа-Сити.

Город раскинулся на берегу залива: белое, сверкающее алюминием скопище небоскребов, роскошных вилл, помпезных отелей, ярких солнечных зонтиков и тропических деревьев. Он выглядел довольным, как эстрадная певичка, только что получившая от поклонника браслет с бриллиантами.

Более пристальный осмотр, который я начал, добравшись до длинной, оживленной главной улицы, показал мне, что это место проживания богатых людей. «Роллс-ройсы», «бентли», «кадиллаки» и «мерседесы» загромождали автостоянки. В машинах сидели холеные, хорошо одетые мужчины и, нетерпеливо барабаня пальцами по рулям, ожидали занятых покупками жен и любовниц, другие расположились в кафе и дерзко пялились на красоток, дефилирующих по тротуарам с не меньшей дерзостью.

Про себя я отметил, что этот город понравился бы Берни наверняка. По первому впечатлению у меня он тоже не вызвал неприязни.

Заметив на одной из стоянок свободное место, я поставил «бьюик», заглушил мотор и вышел. Жмурясь от солнца, я пересек дорогу, чтобы спросить в магазине, как добраться на Линкольн-драйв, где жил Дон Брэдли.

Продавец ответил таким тоном, будто облагодетельствовал меня. Казалось, его проницательный взгляд без труда заглянул ко мне в бумажник и пересчитал содержимое. По выражению его лица я заключил, что он остался невысокого мнения о моей платежеспособности.

Когда я выходил, навстречу мне проплыла высокая девица в купальнике с открытой спиной, в соломенной шляпе диаметром с колесо грузовика и солнечных очках сверхъестественных размеров. На запястье у нее красовался браслет с бриллиантами, который обошелся какому-то простофиле в целое состояние.

Продавец встретил ее с такой почтительностью, на которую могут рассчитывать, пожалуй, только члены королевской фамилии. В Тампа-Сити деньги говорили сами за себя.

Я вернулся к машине. На нее облокотился полицейский, которого сзади можно было принять за Роско Арбокля. Когда я приблизился, он флегматично уставился на меня недружелюбным взглядом.

— Твоя тачка? — он покосился на машину так, будто замечать ее было ниже его достоинства.

— Моя, — кротко ответил я.

Чтобы понять, что он раздражен, не нужно было быть психологом, но я не знал, чем вызвано его раздражение.

— Ты находишься в Тампа-Сити, — произнес он, чеканя каждое слово. — У нас принято ставить автомобили аккуратно. У тебя задние колеса за белой чертой.

Я оглянулся на сверкающий «роллс-ройс», стоявший сзади моей машины. Его колеса залезали за белую черту на добрых три фута. Но все-таки это был «роллс-ройс» последней модели, а не старенький «бьюик».

— Виноват. Я новичок в городе.

Полицейский протянул руку, которую в сумерках можно было бы спутать с гроздью бананов.

— Права!

Я подал. Он рассматривал права с таким видом, будто не был уверен в правильности орфографии отдельных слов, затем расстегнул кожаный планшет, набитый бланками квитанций, и начал старательно писать.

— Надолго прибыл? — прорычал он, не глядя на меня.

— Не думаю. Сомневаюсь, что смогу себе это позволить.

Толстяк пропустил намек мимо ушей, вырвал листок, который заполнял, и сунул мне.

— Пять долларов.

Не моргнув глазом, я протянул ему пятерку и забрал квитанцию за штраф. Крид меня предупредил относительно царящих здесь нравов, Файетт оплачивал накладные расходы — так стоило ли вступать в пререкания?

Полицейский, по-видимому, остался удивлен моим покладистым поведением.

— В следующий раз будь внимательнее.

— Я собираюсь приобрести ватерпас с отвесом и по нему выверять машину, когда оставлю в следующий раз.

Послюнявив огрызок карандаша, полицейский записал номер «бьюика». Теплоты в его глазах было не больше, чем на айсберге в океане. Стало понятно, что он будет за мной присматривать. Я влез в машину.

— Мне можно ехать?

Окинув меня на прощание суровым взглядом, он отошел. Со спины этот полицейский напоминал несгораемый шкаф, у которого неожиданно выросли ноги. Для того, чтобы переломать мне ребра, ему достаточно было слегка шевельнуть локтем.

Я выехал со стоянки, чувствуя, что несколько вспотел, хотя было не жарко. «Если подобные происшествия обещают повторяться часто, — подумал я, — надолго нервов не хватит».

Линкольн-драйв находилась в бедной части Тампа-Сити. Это означало, что дома там были меньше и не торчали вплотную друг к другу из-за дороговизны частной земли, как девяносто девять процентов домов в центре города. Как бы стыдясь облупленных фасадов, здания прятались за посаженными по обеим сторонам деревьями, но лично я предпочел бы жить именно на такой улице.

Высокий, солидно выглядевший человек возился в саду возле дома номер двадцать четыре, окапывая на клумбе великолепный душистый горошек. Даже специалист мог бы гордиться, вырастив такие цветы. Я догадался, что это и есть Брэдли. Когда я свернул на обочину, он бросил быстрый, но проницательный взгляд в мою сторону.

Каждая черточка выдавала в нем полицейского, но настоящего, а не продажного копа, придирающегося к колесам автомобиля, вылезшего за разметку. Слегка насмешливое выражение, не сходившее с его полного, обветренного лица, гармонировало с живыми и внимательными голубыми глазами. Растрепанные усы, загорелая лысина и квадратный подбородок усиливали ощущение прочности, исходившее от всей его фигуры.

Я вылез из машины, и он направился навстречу мне по садовой тропинке.

— Капитан Брэдли? — спросил я, опершись о калитку.

— Он самый, заходите.

— Ничего, что я поставил тут машину? Мне уже успели сделать просечку за парковку за чертой.

Он рассмеялся:

— Не беспокойтесь. У моего дома вас никто не оштрафует. Заходите же.

Я ступил за ограду.

— Не думаю, что мне когда-либо приходилось видеть такой душистый горошек, как у вас, — заметил я не с целью польстить чудаку, а потому что так оно и было на самом деле.

— Он действительно замечательный. Вы садовод?

— Нет пока.

— Ага, — кивнул он, — копаться в саду — занятие для пожилых. Если бы не сад, я теперь, вероятно, чувствовал бы себя потерянным. — Он провел меня в аккуратную, комфортабельно обставленную гостиную. Окна комнаты выходили на зеленую лужайку. — Простите, не знаю вашего имени?

— Чет Слейден.

Мохнатые брови поползли вверх.

— Вы тот самый малый, что пишет в «Криминал»?

— Тот самый.

— Рад познакомиться. Я читал все написанное вами. Садитесь. Как насчет выпить? — его лицо осветилось приветливой улыбкой.

— Благодарю, с удовольствием.

Разливая виски, он поинтересовался:

— Впервые в Тампа-Сити?

— Да, с виду очень приятный город. Похоже, что он набит деньгами под завязку.

— Верно. Некоторые утверждают, что шальных денег здесь больше, чем в Голливуде. На сегодняшний день в городе проживает тринадцать миллионеров. Человек, не имеющий пятизначного дохода, в Тампа-Сити считается мусором. — Он принес наполненные стаканы и расположился в кресле напротив меня. — Угощайтесь.

Мы выпили, и я протянул письмо Крида.

— Это в качестве рекомендации, сэр. От капитана Крида.

Брэдли тепло улыбнулся.

— Ну, ну, давненько ничего не слышал о Томе. Как он поживает?

— У него все хорошо. Сейчас мы вместе проводим расследование одного дела. Следы ведут сюда. Крид решил, если им займусь я, то мы, возможно, здесь кое-что выудим.

Посмотрев на меня проницательно, Брэдли развернул письмо, а прочитав, произнес:

— Если хотите послушать мнение старого человека, мистер Слейден, садитесь в свою машину и возвращайтесь в Уэлден. Климат там, насколько я помню, гораздо здоровее, чем здесь.

— Капитан Крид говорил об этом, но мне все же надо закончить работу. Я рассчитываю на помощь с вашей стороны.

— Теперь я не у дел и не заходил в полицейское управление больше года. Вас не затруднит рассказать подробнее, из-за чего разгорелся весь сыр-бор?

Я принял позу поудобнее и рассказал ему историю Фэй Бенсон от начала до конца. Он сидел неподвижно, полузакрыв глаза, и у меня сложилось впечатление, что он не пропустил ни слова.

— Да, дело интересное, и думаю, что к нам вы заглянули не напрасно. Возможно, это случайное совпадение, но вам будет небезынтересно услышать, что в Тампа-Сити есть фешенебельный ночной клуб под названием «Золотое яблоко».

Я так и подскочил.

— «Золотое яблоко»? Что это за клуб?

— Закрытый клуб для привилегированного круга лиц, мистер Слейден. Его содержит Гамильтон Ройс, весьма и весьма темная личность. Мне приходилось заниматься им — в то время, когда я еще держался в седле. Ройс начал свою карьеру карточным шулером, промышлявшим на трансатлантических лайнерах. Затем перешел к аферам с акциями. Из Майами он удрал как раз в тот момент, когда к нему начала присматриваться полиция. Деньги перевел сюда заранее, здесь и обосновался. В «Золотом яблоке» два больших зала для азартных игр, и я знаю наверняка, в них по меньшей мере две рулетки установлены незаконным путем. Без членского билета к клубу даже на пушечный выстрел не подпускают. Между прочим, комиссар Дункан является одним из первых пожизненных его членов, и я слышал, что вступительный и членские взносы за него платил клуб. В число членов клуба входят примерно с полтысячи человек, и все занимают видное положение. Доход у каждого не меньше, чем шестизначный. Весьма достойное место.

— Вероятно. Как, по-вашему, я смог бы войти в число членов?

— Легче стать президентом Штатов, мистер Слейден, — рассмеялся Брэдли. — Уверяю вас, много легче.

— Тогда мне остается скрыть свои переживания по этому поводу за мужественной улыбкой. Вы знаете Леннокса Хартли? Вам что-нибудь говорит эта фамилия?

— Да вроде нет. Это тот самый малый, который утверждает, что опознал фотографию Бенсон?

— Он самый. К нему-то я и собираюсь зайти для начала.

— Послушайтесь моего совета — не торопитесь, — сказал Брэдли. — Особенно беспокоиться по поводу моих коллег не следует: я имею в виду патрульных. Конечно, они всегда готовы урвать лишний доллар при случае.

Стригут штрафы только так и делают это весьма энергично. Платите, не вступайте в пререкания, и все будет хорошо. Но с парнями в штатском лучше не связывайтесь. Ребята это крутые, и поверьте мне, когда я говорю крутые, именно это я и имею в виду. Когда я еще служил, капитан Мэтьюз ходил у меня в лейтенантах. Мне пришлось хлебнуть с ним горя в управлении полиции, очень жаль, что я не сумел тогда от него отделаться. Он не просто плохой полицейский, это зверь. Лейтенант Джо Карсон тоже не подарок, но чудовищнее всех сержант Карл Лэсситер. Если вы столкнетесь с последним, лучший выход — удрать из города как можно скорее. Я нисколько не преувеличиваю, мистер Слейден. У нас работал частный детектив из Уэлдена…

— Я слышал о нем от Крида.

— Это дело рук Лэсситера. Так что остерегайтесь.

Во мне опять стало нарастать ноющее чувство тревоги, и я пожалел, что рядом нет Берни. Выслушав советы Брэдли, он настолько перепугался бы, что на его фоне я почувствовал бы себя настоящим храбрецом.

— Чрезмерно усердствовать я не намерен. Благодарю за совет, а пока мне нужно подыскать удобную и не слишком дорогую гостиницу. Вы не могли бы что-нибудь порекомендовать?

— Попробуйте достать номер в отеле «Приморский» на Пальм-авеню. Там о вас позаботятся и не ограбят. И послушайтесь моего совета: никто не должен знать о нашей встрече. В Тампа-Сити я не пользуюсь популярностью, как, впрочем, и любой мой посетитель.

Я встал.

— Смогу ли я обратиться к вам, если мне потребуется совет?

— Конечно, но предварительно позвоните. Будет лучше, если автомобиль оставите в стороне от дома, а приходить сюда безопаснее, когда стемнеет.

— Вы говорите серьезно? — удивился я.

— Совершенно серьезно.

— Вы считаете, что кому-то в самом деле не нравится, когда у вас бывают посетители?

— Именно. С тех пор, как около года назад я вышел в отставку, не могу припомнить случая, чтобы кто-нибудь зашел ко мне в гости. Люди чураются полицейских, оказавшихся не у дел досрочно. Но это не беда. У меня чудесная жена, сад, обеспеченная старость, а что еще нужно человеку в моем возрасте.

— Вас вынудили уйти в отставку? — Я думал…

— Меня просто вышвырнули. Возможно, я расскажу вам об этом однажды, когда у нас обоих будет больше свободного времени. А сейчас у мен# масса дел; думаю, что и у вас тоже.

— Хорошо, — протянул я озадаченно. Услышанное меня поразило. — Спасибо, что приняли меня, капитан. До свиданья.

Оставив его, я направился по садовой тропинке к машине.

По противоположной стороне улицы прогуливался крепко скроенный, румяный полицейский-регулировщик. Увидев меня, он остановился и вытаращил от удивления глаза.

Я сделал вид, что не обращаю на него внимания, хотя сердце мое тревожно забилось, сел в машину и тронулся с места.

Последний взгляд на полицейского, брошенный в зеркало заднего вида, не успокоил моей тревоги: он держал в руках блокнот. Нетрудно было догадаться, что он записывает номер «бьюика».

2

Я остановился в отеле «Приморский», который оказался именно таким, каким его описал Брэдли: комфортабельным и не слишком дорогим. Администрация, как показалось, приняла меня с удовольствием.

Номер с ванной, расположенный на четвертом этаже, выходил окнами на пляж и океан. Коридорный, доставивший в номер вещи, сообщил, что если мне захочется выпить, следует обращаться к нему. Я нашел эту идею недурной. Он отправился за бутылкой и принес ее столь поспешно, что избавил меня от обычного раздражающего ожидания.

— Что-нибудь еще, мистер? — осведомился он. — Какие-нибудь мелочи?

— Скажи, где находится Кэннон-авеню?

— Найти проще простого. При выходе из отеля сверните направо и езжайте до главной улицы; на первом перекрестке сделайте правый поворот. Доберетесь до четвертого светофора — свернете налево и попадете на шоссе, идущее вдоль подножия холма. Кэннон-авеню — четвертая по левую сторону. На машине дорога займет у вас четверть часа.

Я даровал ему доллар и свои благословения, а когда парнишка вышел, разделся и принял душ. Сделав добрый глоток виски, я облачился в свой лучший летний костюм строгого покроя, повязал яркий галстук, заглянул в большое зеркало убедиться, что не опозорю славный Тампа-Сити своим видом, и вполне удовлетворенный спустился к машине.

Путь до Кэннон-авеню, судя по часам на приборном щитке, занял у меня четырнадцать минут. Это была одна из тех фешенебельных калифорнийских улиц, которые мгновенно снабдят любого человека с доходом, меньшим пятизначного, комплексом неполноценности.

Небольшие роскошные виллы стояли на огороженных, обсаженных деревьями участках с безупречно ухоженными садиками, словно соперничая друг с другом внешним видом.

Каждый дом отличался своеобразием. Было заметно, что каждый из владельцев стремился утереть нос соседу, возводя еще более красивое, современное, напичканное бытовой техникой здание.

Дом номер двести сорок шесть находился в самом конце улицы и, вероятно, был самой недавней постройки. Этакий двухэтажный особняк в стиле швейцарского шале, с нависающей крышей. Деревянная лестница с резными перилами вела к парадной двери из мореного дуба, на которой размещался дверной молоток в виде медвежьей головы. Над дверью висел замысловатый фонарь из кованого железа, скорее всего он был изготовлен местным кузнецом в момент вдохновения.

Сад был слишком опрятен, чтобы быть уютным. Если бы я владел таким садом, я просто боялся бы в нем гулять.

Поставив «бьюик», я толкнул калитку, прошагал по дорожке, обсаженной с обеих сторон стандартными кустами роз, взбежал по лестнице к парадной двери, приподнял медвежью голову и постучал.

Время шло, а я ждал, облокотившись о резные перила, чувствуя, как солнце припекает спину. Когда я приготовился постучать вновь, послышались шаги, и дверь отворилась.

На пороге стоял высокий, худой мужчина. Он упирался в дверной косяк мускулистыми, волосатыми руками и выглядел так, будто сошел с глянцевых страниц рекламного журнала. Человеку, которому в отличие от меня нравится голливудский тип внешности, его вытянутое загорелое лицо показалось бы красивым. Темные, редеющие на лбу волосы были зачесаны назад и блестели на солнце, как лакированная кожа. Он был одет в темно-синюю, открытую у ворота рубашку и расклешенные белые брюки, обут в белые туфли из оленьей замши. Его вид заставил бы встрепенуться сердце любой девчушки младше восемнадцати, но я давно миновал этот благословенный возраст, и у меня была несколько иная сексуальная ориентация.

— Привет, — сказал он. — Что вам угодно?

Моих ноздрей достигла мощная волна перегара. Этот человек не пил, он купался в виски.

— Мистер Хартли?

— Да, — он тверже оперся на косяк двери, и тогда я понял, что он здорово нализался.

— Я Чет Слейден из «Криминала». Мне надо с вами поговорить.

Он наморщил лоб и прикрыл глаза.

— «Криминал»? Вы имеете в виду журнал?

— Именно. Вы можете мне уделить минутку?

— Что за вопрос, дружище! Заходите, пропустим по маленькой, — он отступил в сторону. — Рад вас видеть. Собственно говоря, я тоскую, как вошь на лысине. Вы когда-нибудь испытывали тоску?

Я вошел в холл, все стены которого были завешаны причудливыми деревянными безделушками, узорчатыми коврами и лыжными палками. Со всем этим странным ассорти соседствовали старинные швейцарские часы.

Я ответил, что не могу припомнить, приходилось ли мне испытывать тоску.

— Счастливчик! — Это прозвучало у него вполне серьезно.

Он пересек холл и спустился по ступенькам в расположенную чуть ниже гостиную. При ходьбе он сохранял равновесие тем, что очень вовремя переставлял ноги. Если бы он не оперся о спинку стула, добравшись до места назначения, то наверняка уселся бы на пол.

Гостиная была комфортабельная, но излишне вычурная. Видно, дизайнеру, украшавшему интерьер этой комнаты, крепко запали в душу швейцарские мотивы. Подобный стиль мог еще сочетаться со снежными сугробами под окнами и грохотом срывающихся с гор лавин, но в солнечном калифорнийском городе он был по меньшей мере так же нелеп, как кимоно на шамане вуду.

Не успел я окинуть комнату быстрым взглядом, как приметил сидевшую на диване девицу, которая смотрела на меня так, будто перед нею находился человек, изувеченный и обезображенный в автокатастрофе.

Девица была высокая, стройная, смуглая, надменная и очень, очень красивая. Летний зеленый костюм был не в силах скрыть несомненные достоинства ее фигуры, а длинные, безупречной формы ноги были самыми красивыми из всех, попадавшихся мне до этого в Тампа-Сити.

Она медленно встала. Губы ее растянулись в холодной улыбке, но глаза сверкали хорошо контролируемой яростью.

— Но, Харт, дорогой, — начала она, — мы беседовали…

— Это мистер… Как, вы сказали, вас зовут? — прищуривая глаза и уставившись на меня, спросил Хартли.

— Слейден. Но если я…

— Конечно, нет! — он положил мне на плечо горячую тяжелую ладонь. — Сюзи, дорогая, это мистер Слейден. Мы должны обсудить с ним одно важное дело. Любимая, встретимся завтра? Что, если я заеду за тобой?

Девица вытаращила на него глаза, затем продефилировала мимо и поднялась в холл.

Хартли провожал ее взглядом. Выйдя на крыльцо, она захлопнула дверь с такой силой, что со стены холла свалилась одна из лыжных палок.

— Извините, я и не предполагал… — стал оправдываться я.

Хартли рассмеялся:

— Забудьте и думать об этом. Вы даже не представляете, как я рад вашему приходу. Дама надоела мне до чертиков.

Он подошел к переполненному бутылками бару и налил в стаканы чудовищные порции виски. Добавив туда же колотый лед, он с некоторым трудом вернулся к месту, где стоял я, протянул стакан, вяло плюхнулся в кресло и приподнял свой.

— Ваше здоровье. — Он сделал могучий глоток и, грустно вздохнув, кивнул мне на кресло: — Садитесь, мистер Слейден. Расслабьтесь. Вам нравятся женщины?

— Я их терплю до тех пор, пока они не наскучат, — ответил я, присаживаясь.

— Мне бы так, — уныло сказал он. — Если я их терплю — они вцепляются мне в волосы, если я их бросаю — мне одиноко. Не жизнь, а сущий ад.

Я заметил, что бывают ситуации и похуже.

— Возможно…

Он увидел, что я снова оглядел интерьер, и поспешно, словно опасаясь, как бы я не подумал о его причастности к убранству гостиной, пояснил:

— Похоже, что бывший владелец пребывал не в своем уме. Не думайте, что это мое творчество: я только снимаю эту кучу хлама. На днях планирую отъехать в Альпы и построить на альпийских лугах бунгало. Калифорнийское летнее бунгало. Пусть оно их шокирует в той же степени, в какой эта берлога потрясает меня и моих гостей. — Почесав пальцем лоб, он нахмурился и продолжил: — Так что же, любезный, привело вас ко мне?

— Насколько мне известно, вы обращались в уэлденскую полицию с письмом в связи с появившейся в прессе фотографией Фэй Бенсон.

Он с удивлением уставился на меня, а затем, моргнув, кивнул.

— Верно, а как вам удалось это узнать?

— Я работаю в тесном контакте с тамошней полицией. Нам требуется выяснить подробности о прошлом девушки.

— Силы небесные! Зачем полиции понадобилось посылать вас, а не заняться этим делом самим?

— Тампа-Сити не входит в компетенцию уэлденских копов. Я напросился поговорить с вами, чтобы избежать осложнений с местными блюстителями, — достав из бумажника фото Бенсон, я протянул его собеседнику. — Вот эта девушка. Вы ее по-прежнему узнаете?

Он взял фотографию, прищурился и стал внимательно изучать, затем пододвинул к себе настольную лампу, чтобы рассмотреть снимок при свете.

— Да, это та самая девушка, — заключил он. — Я бы узнал ее где угодно. Только имейте в виду, что когда я общался с ней, она была брюнеткой, но черты лица несомненно ее. Я специалист по женским лицам: обязан им быть. Я ведь оформляю журнальные обложки. — Он вернул мне снимок и продолжил: — Она мне позировала. Кстати, та надменная штучка, которая только что выпорхнула, тоже мне позирует. Не думайте, что я живу со своими моделями в мире и согласии, — он снова взял фотографию. — Эта стоила мне и времени, и денег. Глядя на нее, в это трудно поверить, не так ли? Когда я ее встретил, мне показалось, что с ней легко столковаться. Не тут-то было. Она оказалась такой же, как остальные.

— Ее звали Фэй Бенсон?

Он покачал головой:

— Нет, ее имя было Фрэнсис Беннет. Она выступала в «Золотом яблоке». Это шикарный ночной клуб на бульваре Рузвельта, если вы о нем не слышали.

— Вы говорите, что она вам позировала?

— Именно так. Мы с ней хорошо поработали. Я засек ее, возвращаясь из клуба в июне прошлого года. Мне показалось, что у нее как раз такое лицо и фигура, которые нужны для хорошей обложки. Я пригласил ее позировать. Она регулярно стала приходить сюда. Затем неожиданно, безо всяких объяснений, она не появилась в тот день, когда ей было назначено. С тех пор я ее не видел.

— Когда это произошло?

— Где-то в августе Прошлого года.

— Можете назвать точную дату? Это очень важно.

— Постараюсь. — Он тяжело вздохнул, поднимаясь из кресла, и нетвердым шагом направился к большому шкафу. Достав оттуда папку, он вернулся в кресло. — Где-то здесь хранится последний ее набросок. Он не закончен, но я поставил число на обороте. Я всегда так поступаю. — Он перебрал кипу незавершенных эскизов, пока не нашел тот, что хотел, и вручил его мне. — Вот он. Дата на обороте.

Я взглянул на эскиз. Хартли действительно умел рисовать. Хотя набросок был только наполовину завершен, я без труда узнал девушку. Не было никаких сомнений, что на рисунке изображена Фэй Бенсон. Я посмотрел на лист с обратной стороны. Там значилось: второе августа. Через пятнадцать дней после того, как позировала в этой комнате, она исчезла из Уэлдена. Туда она приехала девятого августа. Хотелось бы знать, чем она занималась между вторым и девятым августа?

— Да, это ее лицо, — подтвердил я, возвращая эскиз. — Можете припомнить хоть какой-нибудь намек с ее стороны, что, возможно, она прервет работу с вами?

Он покачал головой:

— Нет, ее исчезновение оказалось для меня полной неожиданностью. Набросок ей понравился. Это, правда, вполне естественно. Она сказала, что предвкушает возможность увидеть его завершенным. Я пояснил, что для этого потребуется только еще один сеанс, и она предложила прийти на следующий день. Сама назначила и час. Но так и не появилась.

— В какое время, если помните, она ушла от вас второго августа?

— Приблизительно в четыре пополудни. Не люблю работать допоздна. Она пришла сюда в половине первого. До двух мы работали, затем позавтракали бутербродами, и в четыре она удалилась.

— В тот вечер она выступала в «Золотом яблоке»?

— Да. Я случайно оказался там и видел ее в одном из номеров программы.

— Вам известно, где она жила?

— Это можно легко узнать. Я на редкость пунктуален, мистер Слейден. Глядя на меня, в это трудно поверить, но я во всем уважаю систему.

С этими словами он вытащил из шкафа ящик с картотекой, порылся в нем и, достав нужную карточку, небрежно протянул ее мне.

Я внимательно прочитал все, что было на ней написано:

«Беннет, Фрэнсис Люси, 4475, Тампа-Сити, Глинн-аееню, 256. Артистка варьете. Клуб «Золотое яблоко». 26 лет. Брюнетка. Голубые глаза. Рост 5 футов 6 дюймов. Бюст 36 дюймов. Бедра 36 дюймов. Вес 120 фунтов. Фотогенична. Пригодна для украшения круизов, отпусков, пикников, сюжетов с коробками сладостей. Хорошая, спокойная модель».

— Держу их всех на учете, — похвалился Хартли. — Как только кто-нибудь мне требуется, я пороюсь в картотеке и нахожу все, что надо.

Я записал адрес Беннет.

— Не знаете, был ли у нее здесь любовник? — спросил я.

— Понятия не имею. В отношениях с моделями я избегаю интима. Если не соблюдать это правило, обязательно вляпаешься в историю. Сюзи — наглядный пример. Она превосходная натурщица, но воображает, что может рассчитывать на большее: хлопает дверями, ведет себя надменно, не выполняет моих распоряжений. Моя вина. Я сдуру с ней переспал.

— Сдуру?

— Если не сдуру, то по пьяни, — признался художник.

— Честно говоря, я не стал бы терзаться гамлетовским вопросом, спать с ней или не спать, и переспал бы обязательно, — заметил я. — Приходилось вам слышать о человеке по имени Генри Рутланд? Он высокого роста, красив и ездит на кремово-зеленом «кадиллаке».

— Не приходилось, — Хартли прикрыл глаза. Было видно, что он быстро теряет ко мне интерес. — Что ж, любезный, если я не могу быть больше вам полезен, я, пожалуй, немного сосну. Чувствую себя не столь ясно, как утром.

Я поблагодарил его и поднялся.

— Возможно, я еще позвоню вам. Не беспокойтесь, я выйду сам.

Последние мои слова были произнесены в пустоту. Пока я пересекал гостиную, за моей спиной раздался храп.

Глава 8

1

Когда я добрался до Глинн-авеню, время приближалось к семи, но я твердо решил продолжать работу, пока буду в состоянии. Я помнил предупреждение Крида. Если он не ошибался, то меня вскоре вышвырнут из города, и я торопился сделать как можно больше до того, как дело примет скверный оборот.

Глинн-авеню оказалась скромной, обсаженной деревьями улицей, выходившей на восточный конец прогулочной набережной. Застроена она была многоквартирными домами и пансионатами для туристов. Построенный из бурого камня дом номер двести пятьдесят шесть не составлял исключения.

Обнаружив его, я отвел «бьюик» на ближайшую, расположенную в нескольких сотнях ярдов стоянку и вернулся к дому пешком.

Я поднялся по ступенькам к парадной двери и долго изучал таблички с фамилиями жильцов, ничего так, естественно, и не выяснив. Было очевидно, что в квартиру Фэй Бенсон вселились новые жильцы, но какую именно квартиру она занимала, я не знал.

Ситуация требовала размышления. Я не хотел рекламировать тот факт, что о ней наводят справки, и вместе с тем не хотел терять возможности увидеться с людьми, поселившимися в ее квартире. Я уже был почти готов позвонить в первую попавшуюся квартиру, когда открылась дверь парадного, и навстречу мне вышла девушка.

Она была бледна, темноволоса и обладала серыми глазами — не красавица, но особа, приятная на вид. Это была девушка такого типа, которую можно привести домой, чтобы познакомить с мамой. Увидев меня, она вздрогнула от неожиданности и нервно улыбнулась.

— Вы меня напугали.

— Виноват, — извинился я, — я как раз собирался позвонить. — Она показалась мне достаточно надежной, чтобы признаться, и я продолжил: — Я ищу мисс Беннет. Насколько я помню, она живет здесь. Мисс Фрэнсис Беннет.

Девушка метнула на меня быстрый взгляд. Я успел заметить удивление в ее глазах.

— Но Фрэнки здесь давно не живет. Она уехала из Тампа-Сити еще в августе прошлого года.

— Неужели? Какая досада! Я ведь обещал пригласить ее куда-нибудь в следующий раз, когда буду в городе.

Девушка сочувственно улыбнулась.

— Действительно обидно, но Фрэнки уехала, и я даже не знаю куда. Я надеялась, что она напишет, но, видно, забыла обо мне.

— Вы ее подруга?

— О да. Мы вместе снимали квартиру.

— Моя фамилия Слейден, — представился я. — Для меня ее отсутствие большое разочарование. Я очень надеялся пообедать с мисс Беннет, но увы…

Она посмотрела на меня с интересом, сметанным с осторожностью. Вид мой, по всей вероятности, успокоил ее, и она продолжила разговор:

— Меня зовут Ирен Джеральд. Не знаю, говорила ли вам когда-нибудь обо мне Фрэнки. Извините, мистер Слейден, но она уехала, и я ничем не могу вам помочь.

— М-да, плохи мои дела, — я одарил ее лучшей из своего набора улыбок. — Догадываюсь, что вечер у вас уже занят. Но сжальтесь над бедным незнакомцем! Я так мечтал провести его не один.

— О, право, я не знаю, — она в нерешительности запнулась и нервно засмеялась. — Видите ли, мистер Слейден, я ведь вижу вас впервые. Буду откровенной. Я собиралась сегодня ужинать в одиночестве и не предполагала…

— Я совсем безвреден, и, если вы составите мне компанию, я постараюсь вам это доказать. А если вы откажетесь, как же я смогу это сделать?

Она снова рассмеялась.

— Как это мило! Ну, хорошо, я с удовольствием поужинаю с вами.

— Договорились. Мой автомобиль в конце улицы. Куда поедем?

— К Лодони. Там немножко дороговато, зато великолепная кухня, если вы, конечно, любитель даров моря.

Я уверил ее, что без ума от морепродуктов.

Пока мы добирались до ресторана, я рассеял остатки ее скованности, и мы весело болтали, словно были знакомы друг с другом с детства.

Когда я свернул на покрытую гравием аллею, ведущую прямо к залитому неоновым светом ресторану, Ирен как раз упомянула о том, что работает в рекламном агентстве. У Раймонда Томаса. Она остановилась на полуслове и спросила:

— Может быть, нам не стоило сюда приезжать? Мне не хочется, чтобы вы тратили уйму денег, а здесь все-таки накладно.

Я рассмеялся, подумав, какую благодарность она заслужила бы от Файетта.

— Кутить так кутить, поэтому забудьте на время о такой прозаической вещи, как деньги.

Я приткнул машину на стоянке, и мы вошли в дверь.

Место было действительно превосходным. Просторный зал возвышался над океаном, и хотя в нем было довольно многолюдно, удалось занять столик на продуваемом балконе, откуда открывался великолепный вид на море, пляж и резвящихся в лунном свете купальщиков. Прямо под нами светилась огнями набережная.

Ирен поведала, что у Лодони подают замечательное черепаховое филе, равного которому нет в мире. Мы заказали черепаховое филе. Мы начали с пары очень сухого мартини, затем прошлись по кьянти и наконец перешли к филе. Мы ели и болтали о всякой чепухе. Когда подошла очередь кофе и сигарет, я перевел разговор на интересовавшую меня тему:

— Почему же все-таки, мисс Джеральд, Фрэнки уехала из города? У нее были какие-нибудь причины?

Ирен покачала головой:

— Не знаю, что и думать. Как обычно, я ушла на работу, а когда вернулась, Фрэнки уже не было. Она просто исчезла: не оставила даже записки.

— Она забрала все свои вещи?

— О да. А то я беспокоилась бы еще больше. Но все равно я не могла ничего понять. Я звонила в «Золотое яблоко», но там были так же изумлены, как и я.

— Кто разговаривал с вами из «Золотого яблока»?

— Режиссер, мистер Хьюлетт. Фрэнки ничего не сообщила ему о своих намерениях.

— Вы помните точную дату?

— Третьего августа. Запомнила, потому что у моего брата четвертого день рождения, я ему купила шикарный галстук. Хотела показать его Фрэнки, а она уехала.

— Она вам не сделала ни малейшего намека, что уезжает?

— Нет.

— Заплатила она за квартиру?

— Да, я нашла деньги на каминной полке и очень этому удивилась. Я думала, что по крайней мере она могла бы оставить записку. Ведь мы, мистер Слейден, были близкими подругами, жили под одной крышей восемь или девять месяцев и прекрасно ладили все это время.

Я заказал еще кофе. Когда официант, наполнив наши чашки, удалился, я спросил:

— Она выступала в клубе в ночь второго августа?

— Да. Днем она позировала художнику, мистеру Хартли. Когда я пришла с работы около шести, она похвасталась, какой у него хороший получился портрет, и сказала, что собирается снова встретиться с художником на следующий день. Потом она вышла за покупками, а когда вернулась, стала собираться в ночной клуб, куда уехала в восемь часов.

— Вам не показалось, что она взволнована или расстроена?

— Нет, она выглядела прекрасно и ни капельки не волновалась.

— Она вернулась домой в обычное время?

— Пожалуй, позже, чем всегда. Ежедневно она возвращалась что-то около двух. У нас были отдельные спальни, но я обычно слышала, когда она отпирала дверь. Мне кажется, в тот день она задержалась, хотя я не уверена в этом. Спросонья я не поглядела на часы. Только потом до меня дошло, что вроде бы уже светало.

— Вы видели ее перед тем, как уйти на работу?

— О нет. Я ее никогда не будила. Она вставала не раньше одиннадцати, а я ухожу на работу в девять.

— В ту ночь она вернулась домой одна?

Ирен пристально посмотрела на меня и насупилась.

— Странно, что вы этим интересуетесь. Впрочем, тогда мне показалось, что ее кто-то провожал. Я только наполовину проснулась, когда услышала, как она открывает дверь, но мне почудилось, будто доносится мужской голос. Я, конечно, не уверена, была сонная, но действительно подумала, что с ней был мужчина.

— Она часто приводила домой мужчин?

— На моей памяти только один раз, ближе к концу июля. Сказала, что собирается пригласить на ужин приятеля, и попросила меня пойти погулять куда-нибудь на это время. Мы о таком условии договорились, когда снимали квартиру на двоих. Если я хотела кого-нибудь к себе позвать, из дома уходила она. В тот раз у меня было назначено свидание в кино, и я вернулась поздно. Они к этому времени уже ушли, но пепельница была полна окурков. Сигареты египетские. Я не переношу сладкого запаха, поэтому и запомнила сорт табака.

— Но это, конечно, могла быть и женщина?

— Да, но на окурках не осталось следов губной помады.

Я улыбнулся.

— В вас пропадает отличный сыщик, мисс Джеральд.

— То же самое я подумала о вас, — серьезно сказала она. — Зачем вы задаете все эти вопросы?

— Отвечу вам: есть основания полагать, что Фрэнки попала в беду. — Я достал из бумажника фотографию Фэй Бенсон и положил ее на стол перед Ирен. — Это ведь она, не так ли?

Ирен взглянула на снимок.

— Да, конечно, но здесь она почему-то перекрашена в блондинку. Она натуральная брюнетка, мистер Слейден. Почему Фрэнки перекрасилась? Когда был сделан этот снимок?

— Из того, что вы мне рассказали, можно заключить, что снимок сделан недели через две после ее отъезда из Тампа-Сити. Эта девушка, — продолжал я, постучав пальцем по снимку, — называла себя Фэй Бенсон. Девятого августа она приехала в Уэлден и устроилась работать танцовщицей в ночной клуб «Флориан». Семнадцатого августа она неожиданно пропала, и полиция считает, что ее похитили. Я собираюсь говорить с вами откровенно, но хочу, чтобы вы пообещали мне молчать обо всем, что я расскажу. Это важно.

Теперь она выглядела несколько испуганной.

— Конечно. Никому не скажу ни слова.

— Уэлденская полиция попросила меня разузнать все, что смогу, о прошлом девушки. У них были основания считать, что местная полиция не одобрит расследования, поэтому я должен вести себя осторожно. В этой истории много загадочного, и я пытаюсь разобраться что к чему.

— Но если ее похитили, то она давно уже должна была найтись, — глаза Ирен широко открылись от внезапного подозрения. — Вы сказали, что она исчезла семнадцатого августа? Ведь прошло уже четырнадцать месяцев.

— Пока вашу подругу не нашли, — сказал я, подумав, что будет благоразумнее не сообщать ей об убийстве. Девушка могла испугаться и замолчать. — Возможно, что похищения и не было, а просто она встревожилась и решила скрыться. У нее был приятель. Она с кем-нибудь встречалась?

— Нет. При ее работе это было трудно. Фрэнки вставала поздно, а к восьми вечера уходила на работу. Она часто жаловалась мне, как скучно проводить свободный день в одиночестве.

— И все же был человек, который приходил на ужин в вашу квартиру и который был с ней в последнюю ночь перед отъездом?

— Да. Но она никогда не упоминала о нем, и я никогда его не видела.

— Вы совершенно уверены, что она не уехала той ночью?

— Я проспала и собиралась на работу в спешке. Деньги на камине я заметила только, когда вернулась. Их могли туда положить и ночью.

— Не упоминала ли она в разговоре с вами человека по имени Генри Рутланд?

Ирен покачала головой.

— Нет.

— У нее был браслет с брелоками. Приходилось его видеть?

— Да, я его часто видела.

— Среди брелоков вы не замечали золотого яблочка?

Ирен явно удивилась.

— Да, конечно. Мистер Ройс подарил ей этот браслет. Это произошло вскоре после того, как она получила работу в «Золотом яблоке». Во время первого выступления она произвела фурор, и мистер Ройс подарил его на память об удачном дебюте.

— Гамильтон Ройс? Это владелец клуба, не так ли?

Она кивнула.

«Гамильтон Ройс — Генри Рутланд, — подумал я. — Может быть, это одно и то же лицо? Инициалы одни и те же».

— Вы его когда-нибудь видели? — спросил я вслух.

— Никогда. Хотя Фрэнки говорила о нем не часто, но мне кажется, она ему симпатизировала.

— Она его когда-нибудь описывала?

— Что-то не припоминаю, но у меня сложилось впечатление, что она считала его весьма красивым.

Я решил, что мне придется взглянуть на мистера Ройса. Он меня заинтересовал.

Мы проболтали еще полчаса, но больше ничего стоящего я не узнал. Все, что Ирен могла сообщить мне, она уже выложила. Зато у меня появилась еще одна ниточка. Следующий мой ход — попытаться увидеть Ройса.

Я отвез Ирен домой, пообещал, что дам ей знать, если мне удастся совершить какие-нибудь поразительные открытия, и вернулся в «Приморский».

Войдя в номер, я забрался в постель и, лежа в темноте, принялся обдумывать добытые сведения.

Совершенно ясно, что Фэй скрывала от всех загадочного знакомого. Даже от Ирен. Если у них были такие дружеские отношения, наиболее естественным было бы поговорить о нем с подругой. Но Фэй этого не сделала. Почему? Был ли это Ройс? У меня в руках имелась одна лишь маленькая зацепка: этот человек курил египетские сигареты. Несколько необычно, но не так, чтобы совсем уж. Уехала ли Фэй ночью второго августа? Если да, то вполне возможно, что она это сделала в компании своего друга: я не забывал о том, что Фэй Бенсон и Генри Рутланд зарегистрировались в «Шэдоу-отеле» в один и тот же день. Разрыв во времени между вторым августа — днем ее отъезда из Тампа-Сити — и девятым августа — днем прибытия в Уэлден — озадачивал меня. Семь суток — где она находилась и что делала в течение недели?

— Думай об этом, Шерлок, — сказал я себе, — эти семь дней могут оказаться ключом ко всем тайнам. Раскуси этот орешек.

Заснул я только после двух.

2

На следующий день, вскоре после полудня, я подъехал к дому Хартли.

Открывший дверь Мальчик-филиппинец провел меня в гостиную и сказал, что пойдет узнать, сможет ли мистер Хартли принять меня.

Мне пришлось прождать полчаса, прежде чем появился художник в красно-белом полосатом халате, надетом поверх серо-перламутровой пижамы. Выглядел он прескверно, но по крайней мере был умыт и гладко выбрит.

— Снова вы, — бросил он вместо приветствия, с трудом передвигаясь по ковру в направлении бара. — Виски или джин?

Я ответил, что виски это как раз тот напиток, который нужен. Он приготовил две большие порции виски с содовой, протянул мне стакан дрожавшей, как осиновый лист, рукой и, рухнув в кресло, сделал глоток. Его всего передернуло, и он умиротворенно закрыл глаза.

— Солнечный свет и ранние посетители страшнее всех видений ада, — мрачно изрек он. — Порой мне хочется поселиться на другой планете. Вам никогда не хотелось жить, скажем, на Луне?

Я ответил, что с тех пор, как я узнал, что там нет воздуха и очень холодно, мне никогда не приходилось серьезно рассчитывать на Луну, как на постоянное место жительства. Он вытаращил на меня глаза и пожал плечами.

— Возможно, вы и правы, но подумать только, как там было бы спокойно! — Сделав еще глоток, он спросил: — Так с чем, старина, вы пожаловали на этот раз?

— Вы член клуба «Золотое яблоко», я прав?

Казалось, он удивился.

— Совершенно верно, а что в этом предосудительного?

— Я хочу, чтобы вы провели меня туда сегодня вечером.

Он изумленно взглянул на меня, улыбнулся и поставил стакан на журнальный столик рядом с собой.

— А вы веселый малый! Итак, хотите, чтобы я захватил вас с собой в клуб, так, что ли? Это весьма любопытно, мистер Слейд, так вроде вас зовут?

— Слейден, — поправил я.

— Виноват, — он нащупал рукой стакан и поднял его на уровень глаз. — Ваше предложение, мистер Слейден, звучит весьма предосудительно. Что позволило вам вообразить, что я возымею намерение сводить вас вечером в «Золотое яблоко»? Не хочу показаться грубым, но рассудите сами: мы встретились впервые вчера, а сегодня вы заявляете, что я обязан провести вас в наиболее дорогое из злачных заведений на всем побережье и тратить на вас свои трудовые денежки. Не обижайтесь, мистер Слейден, но когда я завожусь и начинаю сорить деньгами, то предпочитаю тратить их на девушек, которые чувствуют себя обязанными сполна со мной рассчитаться. Понимаете, что я имею в виду?

Я рассмеялся:

— Конечно, я не девушка и рассчитаться с вами сполна вряд ли сумею — не те у меня наклонности — но в данном случае речь идет о деле и весьма серьезном. У меня есть все основания полагать, что Фрэнсис Беннет убита.

Он выплеснул виски себе на халат, но даже не заметил.

— Убита?

— Да. Поэтому мне необходимо проникнуть в клуб и посмотреть что к чему на месте. Вы — единственный знакомый мне человек в городе, вхожий туда, и окажете полиции услугу, если проведете меня в «Золотое яблоко».

Он устремил взгляд в ковер и стал размышлять. Судя по тому, как он сморщился, процесс этот протекал болезненно.

— Ее убил кто-то из клуба?

— Не исключено, — я хотел было попросить его рассказать, как выглядит Ройс, но решил промолчать. Он смог бы, вероятно, прийти к заключению, что я подозреваю в убийстве Ройса, а если бы такие слухи распространились, я наверняка попал бы в настоящий переплет.

— Не вижу способа, как провести вас туда, мистер Слейден, — покачал головой Хартли. — Если это и удастся, то лишь повредит и вам, и мне. Объясню почему. Я считаюсь в клубе завсегдатаем, но ни разу не был там в обществе мужчины. Ни разу. У подъезда дежурит настоящий головорез. Вы не должны появляться в клубе вместе со мной, если не хотите вызвать подозрение у его членов.

— Но это необходимо, — настаивал я. — Если бы можно было обойтись без визита в клуб, я бы вас не беспокоил.

На некоторое время он опять погрузился в раздумья и вдруг щелкнул пальцами.

— Я проверну это дело, — воскликнул он. — Попрошу Сюзи провести вас. Она — член клуба и всегда приглашает туда своих приятелей. Как вы на это смотрите?

— С моей стороны возражений нет, но, кажется, она меня невзлюбила. Я не думаю, что она согласится.

Хартли весело замахал рукой.

— Вы шутите. Просто не знаете Сюзи. Она с радостью возьмет вас туда. Все свежее в брюках вызывает у нее бешеный энтузиазм. Положитесь на меня, и я все устрою. У вас много лишних денег?

Настала моя очередь удивляться.

— А что? Посещение влетит мне в копеечку?

Хартли нехорошо рассмеялся. Находись Файетт поблизости, у него кровь бы застыла в жилах от такого хохота.

— Величайшая наивность, с которой мне приходилось когда-нибудь сталкиваться. Влететь в копеечку? Это не то слово. Сюзи вы оттуда не вытащите, пока не будете готовы продать свой дом, заложить автомобиль и ликвидировать текущий счет. Именно по этой причине я принимаю ее здесь. Не могу себе позволить выводить ее в свет.

— Валяйте, устраивайте это дело, — беззаботно сказал я. — Для чего же у меня открытый счет.

— Вот это разговор, — одобрил Хартли и снял телефонную трубку.

3

От непрошеных гостей клуб «Золотое яблоко» стерегли высокая ограда и пара дюжих охранников в белой униформе и черных фуражках.

Они стояли по обе стороны распахнутых ворот из кованого железа. Мощные лампы над ними заливали светом дорогу, и автомобили медленно проезжали за ограду под испытующим взглядом стражей.

— Похоже, что зайцем сюда не пробраться, — сказал я сидевшей рядом Сюзи.

— Дорогой мой, клуб создан для узкого круга, здесь не нужны те, кто ничего из себя не представляет.

Предполагалось, что это комплимент в мой адрес, но у меня он вызвал неудержимое желание залепить Сюзи звонкую пощечину. Снобизм любого пошиба всегда вызывает у меня приступ неконтролируемого бешенства.

Я затормозил, и мы поползли со скоростью черепахи вслед за другими машинами, водители которых предъявляли охранникам членские билеты через раскрытые окна.

Уголком глаза я взглянул на Сюзи. Несомненно, было на что посмотреть. Золотистое парчовое платье, поверх которого накинута черная шелковая шаль, окаймленная алой лентой. На прелестной шейке сверкало бриллиантовое колье, обошедшееся какому-то бедняге в кучу монет.

Хартли представил меня как преуспевающего бизнесмена из Нью-Йорка, холостого и с карманами, набитыми золотом Уолл-стрита. Такая рекомендация оказалась достаточной, чтобы заставить Сюзи изменить обо мне первоначальное мнение, и хотя нельзя было сказать, что она стала совсем уж радушной, по крайней мере, держала себя довольно общительно.

Как только мы подъехали к воротам, к нам приблизился один из охранников, и я остановил машину. Он заглянул внутрь и вперил в меня взгляд, от которого мне стало жарко.

— Привет, Хэнк, — обратилась к нему Сюзи. — Это всего лишь я.

Охранник прикоснулся двумя пальцами к околышу фуражки.

— Все в порядке, мисс. Можете следовать.

Он снова покосился на меня, затем вернулся на свое место, и мы въехали через ворота на длинную, извилистую, покрытую гравием аллею.

— В другой раз он меня узнает, — сказал я.

— Конечно. У него работа такая. У него абсолютная память на лица. А вы собираетесь стать членом клуба? Если хотите, я могу вас порекомендовать.

— Еще не знаю, сколько времени проведу в Тампа-Сити, но, тем не менее, спасибо за любезность. Если мне придется задержаться дольше, чем я рассчитываю, надеюсь на ваше покровительство.

За очередным крутым поворотом аллеи перед нами неожиданно выросло здание клуба «Золотое яблоко». Зрелище было довольно внушительное. Залитое светом здание напомнило мне клуб «Эверглейдс» Эддисона Мицнера в Палм-Бич. Приглядевшись повнимательнее, я понял, что это удачная имитация знаменитого флоридского клуба. Лепные украшения, красная черепичная крыша, средневековые башенки и кованые решетки на окнах придавали зданию стиль старинного испанского монастыря. Было совершенно ясно, что все это стоило кому-то немалых денег. Пурпурная ковровая дорожка сбегала по широким ступеням крыльца от входа к тому месту, где посетители покидали машины.

Каждый поднимавшийся по лестнице был богат, ухожен и безупречно одет. Бриллианты мерцали, как светлячки. Я понял, что тому, кто не в состоянии приобрести для своей подруги нитку бриллиантов, лучше держаться подальше от этого места.

— А где стоянка? — осведомился я.

— Мой дорогой, вашей машиной займутся, — ответила Сюзи с легким оттенком нетерпения.

— Простите мое невежество. Я ведь всего лишь провинциал из Нью-Йорка.

Оставив «бьюик» на попечение одетого в униформу служителя, мы поднялись в вестибюль по ковру на ступенях.

Высокий широкоплечий мужчина в безукоризненном смокинге, появившийся невесть откуда, преградил мне путь. Угловатое, жесткое лицо выглядело так, как будто было вырезано из старой, потемневшей слоновой кости. Металлический отблеск в черных неподвижных глазах живо напомнил мне обнаженное лезвие. Он был похож на испанца, но мог быть и мексиканцем, и даже кубинцем. Он перевел вопрошающий взгляд с меня на Сюзи.

— Добрый вечер, Хуан, — быстро проговорила Сюзи, явно стараясь замять неожиданный инцидент. — Это мистер Слейден. Я пригласила его посмотреть наш клуб. Он из Нью-Йорка.

— Распишитесь, пожалуйста, в книге, мистер Слейден, — предложил Хуан. Тон, каким было сделано предложение, не оставлял сомнений, что это приказ. На лице Хуана не было и тени гостеприимной улыбки. Напротив, казалось, он сожалел, что пропускает меня.

Он провел меня через вестибюль к столику администратора. Сидевшая за ним девушка в черном облегающем шелковом платье вручила мне ручку в виде гусиного пера и одарила холодной, оценивающей улыбкой.

Расписываясь в книге, я проставил только фамилию, а не полное имя, опасаясь как бы сопровождавший меня южный человек не оказался почитателем моего таланта, выписывающим «Криминал».

— Пожалуйста, десять долларов, — прощебетала девушка, в то время как Хуан приблизился настолько, что я затылком ощущал его дыхание.

— Десять? За что? — изумился я.

— Десять долларов, мистер Слейден, за ваш временный членский билет, — сухо пояснил Хуан.

Я вовремя вспомнил, что меня считают преуспевающим нью-йоркским бизнесменом, и расплатился. Взамен получил аккуратную карточку с моей фамилией и датой. Внизу мельчайшим типографским шрифтом было отпечатано уведомление о том, что за десять долларов я смогу пользоваться развлечениями в клубе в течение одного вечера. Меня даже в жар бросило от мысли, во что могло бы обойтись пользование клубными развлечениями на протяжении хотя бы месяца.

Девушка в гардеробе освободила меня от шляпы, а Хуан — от своего присутствия, поскольку бросился изымать очередные десять долларов с парня, достаточно легкомысленно явившегося в качестве гостя.

Сюзи провела меня в бар — несомненно наиболее длинное и помпезное помещение из всех заведений подобного рода, которые мне приходилось видеть раньше. Я выложил небольшое состояние за коктейли с шампанским и приготовился к приятной беседе, но едва успел начать, как около нас очутился невысокий человечек с пачкой карточек меню и предложил нам заказать обед.

Мы заказали обед. Точнее, все хлопоты взяла на себя Сюзи. Ей захотелось начать с устриц (про себя я отметил, что они обойдутся не меньше, чем по доллару за штучку), затем она выбрала жареную форель, жюльен из фазана и французский салат. За всем этим должно было последовать мороженое и, в заключение, сыр бри. Я сказал, чтобы мне принесли то же самое. За исключением бри, который я потребовал заменить горгонзолой. Коротышка записал заказ в блокнот и отошел к следующему столику.

— У вас великолепный аппетит, Сюзи, и такая фигура, будто сидите на диете. Как вы ухитряетесь сохранять талию? — поинтересовался я.

— Вы находите, что у меня достойная фигура? — томно спросила она.

— Уверен в этом.

Видимо, ей часто об этом напоминали, и мой комплимент пропал втуне, потому что она подняла пустой бокал.

— Может быть, повторим?

Возлияние продолжалось с полчаса, и я уже начал подумывать, достаточно ли захватил с собой денег на коктейли, когда она неожиданно решила, что пора обедать, и мы направились в ресторан.

Пока мы шли к своему столику, на эстраде рядом с оркестром две скупо одетые девицы вели обычную развлекательную программу — пели куплеты и отбивали степ. Получалось это у них весьма синхронно, под стать им был и оркестр.

Когда мы расправлялись с речной форелью, соседний с нами столик заняла какая-то компашка. Глядя на то, как метрдотель вел их по проходу, можно было сказать, что это важные птицы. Он шел спиной вперед и усиленно жестикулировал руками. Будь у него в руках флаг, он наверняка стал бы им размахивать.

Компания состояла из двух пар. Мое внимание привлекла женщина, шедшая впереди. Ей было около двадцати шести. Я автоматически отметил идеальную пропорциональность ее фигуры, которую изящно облегало алое вечернее платье. Она обладала смуглой кожей, блестящие черные волосы были собраны на затылке в пучок. Лицо женщины напоминало прекрасную античную скульптуру: внешне холодное, возможно, даже излишне суровое, и очень надменное. Но изнутри оно было освещено пламенем, и это делало ее больше чем просто красивой: это делало ее живой, желанной, обольстительной, женственной, такой, какой, наверное, была Прекрасная Елена.

Она притягивала, как магнит. Во всем ресторане не нашлось мужчины, не исключая оркестрантов и официантов, который не выразил бы взглядом желания очутиться в ее эскорте. Надо было видеть, как менялось выражение их лиц, когда они замечали эту женщину: все они жаждали ее и жаждали очень сильно. Я поймал себя на мысли о том, как я сам выгляжу со стороны. Возможно, и я не отличался от всех прочих. Впрочем, так оно, наверное, и было.

После нее на вторую женщину не хотелось и смотреть, хотя она была миловидной, немножко пухлой и, конечно, богатой. Но темнокудрая Прекрасная Елена могла не опасаться ее как соперницы.

Их спутники были обычные состоятельные, откормленные молодые люди средних лет, которых после десяти тридцати утра можно увидеть в креслах управляющих крупных фирм, банков, магазинов. Подобные типы обычно страдают от язвенной болезни, их налитые портвейном и хересом лица свидетельствовали о вспыльчивом нраве.

— Вы не можете придумать ничего лучшего, чем глазеть по сторонам? — сердито спросила Сюзи.

— Разве я один? — усмехнулся я в ответ. — Кто она? Не та, с толстым дядей, а темная, маленькая.

Сюзи скривила губы в презрительной улыбке.

— Не могу понять, что в ней находят мужчины? По мне она просто отвратительная суперсексуальная сучка.

— Обожаю собак, — заметил я. — Однажды меня даже удостоили медали за спасение тонувшей болонки. Итак, кто же она?

— Я думала, ее каждый знает. Силы небесные! Были бы у меня ее деньги, я бы придумала что-нибудь получше, чем выставлять себя напоказ. Не могу только понять, почему Пьеро ведет ее к столу не на четвереньках? Все остальное он, кажется, уже на ней испробовал.

Не добившись ответа, я наклонился к Сюзи и, пытаясь не срываться на крик, повторил:

— Кто она?

— Я не глухая, — отпрянула Сюзи. — Корнелия Ван Блейк, если вам так необходимо это узнать. — Она расправила плечи. — Вот уж не думала, что в Нью-Йорке ее не знают.

— Корнелия Ван Блейк?

Я сморщил брови. Где я раньше слышал это имя? В связи с чем я его слышал?

— Она живет в Тампа-Сити?

— Конечно. У нее дом на Вест-Саммит и имение в десять акров. Если вам не известно, жить на Вест-Саммит считается в нашем городе хорошим тоном. Только миллионеры могут себе это позволить. Миллионеры…

Что-то неприятно засосало у меня под ложечкой. Конечно! Теперь я вспомнил. Корнелия Ван Блейк — это миллионерша, которую Джоан Никольс встречала в Париже. В ушах у меня прозвучали слова Джаннет Шелли:

«У Джоан был удивительный талант заводить знакомых среди людей с толстыми чековыми книжками. В Париже она подружилась с миссис Корнелией Ван Блейк, женой миллионера. Не спрашивайте меня, как ей это удалось, но факт остается фактом. Дважды Джоан ходила к ней в отель, и они вместе обедали».

Я снова посмотрел на темноволосую женщину, которая в этот момент пробегала взглядом меню, услужливо раскрытое перед ней метрдотелем.

Мне показалось неправдоподобным, что красавица якшалась с неудачливой певичкой: вряд ли она вообще заводила случайные знакомства. Даже в клубе она держалась до того холодно, что сиди она рядом с айсбергом, я бы поставил на то, что тот растает первым.

— Кто из этих упитанных парней ее муж? — спросил я.

Сюзи нетерпеливо поморщилась.

— Дорогой мой, она — вдова. Ее муж умер в прошлом году. Вы что, вообще ничего не знаете?

— Не повезло бедняге, — посочувствовал я и, с большим усилием отведя глаза от Корнелии Ван Блейк, занялся своей форелью.

Я обнаружил, что ее совсем не жажду. Форель, разумеется.

Глава 9

1

Снова завести разговор о Корнелии Ван Блейк я сумел лишь в баре, куда мы зашли, сделав перерыв в танцах.

Сюзи обнаружила, что танцевать я умею. Не скажу, что я чрезмерно одаренная натура, если не принимать во внимание мой ладно подвешенный язык, но танцы — мой конек. Сюзи была также великолепна, и уже после первого круга она задирала нос не так высоко, снизойдя даже до похвалы мне. Во время второго круга у нее еще поубавилось спеси, а после одного, особенно лихого танго она стала вообще походить на нормального человека.

— Пожалуй, пара порций виски с содовой будет нам кстати, — предложил я, — а уж потом мы вернемся и покажем им, как это делается на самом деле.

— Где вы научились так танцевать, Чет? — поинтересовалась она, взяв меня под руку.

Ага, я уже для Сюзи стал Четом…

Впрочем, к каждой женщине нужен свой ключик. Хотелось бы мне знать, какая отмычца, если таковая вообще существует, подходит к замочной скважине Корнелии Ван Блейк.

— Дорогая, — отшутился я, — этому нельзя научиться, с этим рождаются.

Сюзи улыбнулась:

— Так мне и надо. Ну, ладно, Чет, простите меня за заносчивость. Просто мужчины, которых подсовывает мне Харт, часто совсем невыносимы. Вы себе даже не представляете как.

— Бросьте переживать. У каждой девушки есть одна маленькая штучка, и она называется… — я сделал паузу, — достоинство.

Она смерила меня высокомерным взглядом:

— Пожалуйста, не думайте, что если вы насобачились шаркать по паркету, то можете еще рассчитывать на что-нибудь серьезное.

Я распахнул дверь бара.

— Не стоит звать на помощь прежде, чем вам действительно придется туго. Кто вам сказал, что я на что-то рассчитываю?

— Мне хватит и одного слова, чтобы понять, куда вы клоните, — отпарировала она, забравшись на стул и хлопком в ладоши подзывая бармена.

— Два виски с содовой, — занимая соседний стул, распорядился я.

В надежде увидеть миссис Ван Блейк, я мельком оглядел заполненный бар, но ее тут не было.

— Я часто задумывался, как хорошо быть миллионером. Если бы не природная лень, я бы, пожалуй, что-нибудь сделал в этом направлении, — на эту тему я заговорил после того, как в третий раз расплатился за поразительно дорогие коктейли. У меня сложилось представление, что их сбивают из раствора золота и бриллиантовой настойки. — Вот, например, возьмем эту Ван Блейк. Сколько, вы говорили, она стоит?

— Ничего такого я не говорила. Никто этого не знает. Считается, что муж оставил ей пять миллионов, но все думают, что ее состояние намного больше. Он изобрел какую-то хитрую штуку для бурения нефти, и одни проценты с патента приносят ей тысячи. Она купается в деньгах. Сам Ван Блейк вложил капитал в этот клуб, у него был контрольный пакет, а когда он умер, Корнелия продала акции Ройсу. Он теперь не только директор, но и хозяин.

— Интересно, сколько он ей заплатил? — задал я вопрос, оглядывая роскошный бар.

Сюзи пожала плечами.

— Достаточно. Этот выжига ничего не уступит задаром.

— Вы сказали, что ее муж умер в прошлом году?

— Да, его убили.

Я чуть не выронил стакан.

— Убили? Как это случилось?

Она уставилась на меня во все глаза.

— Все газеты кричали об этом. Если уж у вас такая пытливая натура, почему вы не читаете газет.

— Оставим в покое мою натуру. Ей сейчас не до этого. Готов поспорить, что нью-йоркские газеты не кричали. Кроме того, у меня есть занятия поинтереснее, чем чтение газет. Например, я слушаю радио. Так кто же его убил?

— Браконьер. Ван Блейк ненавидел браконьеров. Обычно он до семи утра объезжал свое имение верхом, хотите верьте, хотите — нет, и, если ловил браконьера, лупил его хлыстом без зазрения совести. Бывало так увлечется, что исполосует беднягу вдоль и поперек. Ну, и однажды перестарался. Его застрелили, и поделом.

— Прямо какой-то феодал. А что сделали с браконьером?

— Не знаю. Он убежал. Полиция его так и не нашла. — Она допила коктейль и соскользнула со стула. — Пошли лучше танцевать. Мне надо вернуться домой пораньше. Завтра я позирую Харту, и мне не хотелось бы выглядеть невыспавшимся трупом.

— Невыспавшихся трупов не бывает, мадам, ведь им предстоит вечный сон. — Я был опять сама галантность, когда последовал за ней в ресторан.

Мы танцевали до часу ночи, пока Сюзи не сказала, что ей пора баиньки.

Весь вечер в клубе я высматривал Гамильтона Ройса, но не увидел никого, кто хоть отдаленно соответствовал бы моему представлению о нем.

Когда мы выходили из ресторана, я поинтересовался:

— Ройс не участвовал сегодня в шоу? Хотелось бы на него посмотреть.

— Я его не видела. Он не всегда выступает, — голос Сюзи был равнодушен. Она остановилась в вестибюле. — Подождите меня здесь. Я скоро.

Она скрылась в дамском туалете. К этому времени многие уже уезжали, и в вестибюле толпились одевающиеся. Чтобы не мешать, я отошел в сторону и прислонился к стене. Справа от меня начинался коридор, в конце которого я разглядел отделанную дубовыми панелями дверь. Эта крайне внушительная преграда возбудила во мне дремлющее до поры до времени любопытство. Вполне вероятно, что именно за такой дверью и должен был скрываться хозяин кичащегося своей недоступностью клуба «Золотое яблоко». Я попал в этот клуб с единственной целью взглянуть на Гамильтона Ройса, но пока мне не повезло.

Колебался я не более двух секунд. Всегда можно было сказать, что я подумал, будто эта дверь ведет в мужской туалет.

Я быстро оглядел вестибюль. Швейцар углубился в подсчет вечерней выручки, гардеробщики были окружены отбывающими членами клуба, жаждавшими поскорее обрести свои шляпы. Хуан, в глазах которого по-прежнему поблескивала сталь, склонился к уходящему толстому важному господину, несомненно, сенатору. Лакеи на ступенях подъезда подзывали автомобили. Никто не обращал на меня ни малейшего внимания.

Я незаметно пододвинулся к выходу из коридора и направился к дубовой двери, не спеша и напустив на себя безразличный вид.

Повернул дверную ручку и легонько толкнул дверь. Она открылась внутрь, произведя не больше шума, чем спланировавший на землю лист рододендрона.

Я заглянул в большую, роскошно обставленную комнату: кабинет мужчины, причем мужчины, который может потратить уйму денег на удобства для себя и который не упустил ни малейшей детали, создавая эти удобства.

Не больше доли секунды позволял я себе оглядывать интерьер.

Мое внимание привлекли мужчина и женщина, безмолвно боровшиеся возле камина.

Женщиной была Корнелия Ван Блейк. На красивом, загорелом лице высокого, стройного мужчины бросалась в глаза узкая полоска усов.

Он держал Корнелию так, как во времена немого кино это делал незабвенный Рудольфе Валентино со своими партнершами. Одной рукой он сжал ее запястье, второй — обнял за талию и склонился над ней, пытаясь поймать ее губы своими.

Она старалась освободиться, и, судя по его усилиям, удержать ее было значительно труднее, чем могло показаться с первого взгляда.

Мне всегда казалось, что когда внимание мужчины приковано к женщине, он представляет собой идеальный объект для нападения.

Я не часто встреваю в драку, так как лень мешает мне сделать первый шаг, но когда меня призвали в морскую пехоту, я быстро стал чемпионом батальона в легком весе, правда, лишь из-за того, что находил ежедневные тренировки на ринге менее утомительным занятием, чем постоянные придирки командира батальона, помешанного на боксе. Не размышляя о последствиях, я шагнул в комнату.

Отпустив Корнелию, красавчик обернулся ко мне. Глаза его сверкали от ярости.

Желая помочь усатому побороть смущение, я влепил ему полновесный хук справа в челюсть. Это был неплохой удар, и последствия его оказались весьма пагубными для моего соперника.

Он откинулся назад, стукнулся затылком о столешницу, свалил со стола какие-то дорогие безделушки и сполз на пол поверх осколков.

— Прошу прощения, мадам, что не появился раньше, — обратился я к Корнелии, занятой своим открывавшим плечи платьем, верхний край которого спустился во время борьбы на несколько дюймов от своего первоначального и без того весьма смелого положения.

Она даже не поблагодарила меня.

Мне приходилось в жизни видеть разъяренных женщин, но ни одну из них не сравнить с ней в тот момент. Она была бледна, как свежевыпавший снег, а глаза ее вспыхивали, как горячие угольки в золе. Да, пожалуй, именно так описал бы ее состояние автор викторианского романа.

Она посмотрела сквозь меня, словно я был стеклянный, перевела взгляд на распростершегося на полу человека, который пытался прийти в себя, тряся головой, затем повернулась и вышла из комнаты. Ярость так и кипела в ней. Когда она прошествовала мимо, меня будто ошпарило.

Можно было и передохнуть.

Я вытащил сигарету из стоявшей на столе золотой сигаретницы и закурил. Первая же затяжка заставила меня вздрогнуть. «Абдулла» — египетские сигареты. Чтобы в этом убедиться, я рассмотрел надпись на ней и тут заметил, что поверженный Казанова силится подняться. Я припомнил описание таинственного Генри Рутланда: выше шести футов, худой, загорелый, тонкие усики, на одной руке золотой браслет из колец, на другой — золотые часы на ремешке.

У этого парня на одной руке был золотой браслет, на другой — золотые часы. Даже если не рассматривать орнамент, описание подходило ему как дважды два.

Но вряд ли это был самый подходящий момент, чтобы возложить руку ему на плечо и заявить:

— Генри Рутланд, обвиняю вас…

Пожалуй, наступило время в темпе сматывать удочки, чтобы на досуге обдумать сделанное открытие и решить, какие выгоды из него можно извлечь.

Пока Ройс, шатаясь, вставал, опираясь на стол, я зашагал к двери, но остановился.

Дверь отворилась без звука. В проеме вырос Хуан. Решимость, написанная на его смуглом, злом лице, не предвещала ничего хорошего. Вдобавок в правой руке он держал автоматический пистолет тридцать восьмого калибра. Ствол был направлен мне в живот.

2

Некоторое время мы любовались друг другом, затем он шагнул в комнату и захлопнул дверь, прислонившись к ней спиной.

Ройс уселся за стол, ощупывая пальцами челюсть. Его глаза выдавали желание разделаться со мной побыстрее.

— Выясни, кто он такой, — впервые услышал я его голос.

Хуан протянул левую руку:

— Лопатник, живо!

Я вынул бумажник и передал ему. Установив, что нельзя одновременно держать меня на прицеле и изучать содержимое бумажника, Хуан опустил пистолет. Тут он явно просчитался. Вдобавок отвел от меня глаза. Либо он был чересчур уверен в себе, либо просто рехнулся. Не теряя времени для точного выяснения этого обстоятельства, я нанес ему апперкот правой в челюсть. Не думаю, что кто-либо еще получал от меня такой удар, как Хуан. Боль электрическим током пронзила мне руку. Вряд ли моему противнику было больнее, чем мне.

Однако, прежде чем тело пострадавшего коснулось ковра, я успел подхватить пистолет и, наставив его на хозяина кабинета, мило улыбнулся.

— Мне кажется, что программа сегодняшнего вечера весьма увлекательна, не так ли?

Он смотрел на меня исподлобья. Его лицо перекосило от бешенства.

— Убирайся отсюда, — его голос был похож на рычание цепного пса.

— Как раз это я и намерен сделать. Если можно, я передам пистолет привратнику. С ним мне будет как-то спокойнее добираться до ворот, — попрощался я и, подняв бумажник, попятился к двери.

Ройс сидел не шевелясь, положив руки на стол. Сквозь загар на лице проступала бледность.

И одно происшествие этого вечера, и другое вряд ли доставили ему большое удовольствие.

Открыв дверь, я проскользнул в коридор и торопливо вышел в вестибюль. Сюзи меня ждала.

— Ради бога, куда вы запропастились? — она была вправе сердиться. — Я уже собралась уезжать без вас.

— Именно так вам и придется сейчас поступить. У меня нет времени объяснять почему. Пусть лакей вызовет вам такси. Я даже не дожидаюсь шляпы.

Я прошел мимо нее к выходу и спустился по ступеням подъезда, чувствуя, что она смотрит мне вслед, от изумления разинув рот.

— Вашу машину, сэр? — проявил свою казенную заботливость швейцар.

— Все в порядке, справлюсь сам, — пробормотал я, проскакивая мимо него, и побежал по аллее туда, где виднелся ряд машин.

Я не знал, как скоро начнет действовать мистер Ройс, но догадывался, что для меня имеет смысл как можно быстрее прорваться мимо охранников, маячивших у входных ворот.

Я нашел «бьюик», сунул доллар служителю и завел мотор. Проезжая на большой скорости по аллее, я вынул пистолет из кармана и забросил его через открытое окно как можно дальше в заросли лавра. Я запомнил, что говорил мне Крид по поводу возможного ареста с оружием без разрешения на право его ношения.

Мысль эта явно оказалась здравой. Как только фары «бьюика» осветили ворота, я увидел, что они закрыты.

У ворот, поджидая меня, молча стояли пара охранников и высокий здоровяк в ковбойской шляпе.

Я затормозил и дал сигнал в надежде, что они откроют ворота. Они этого делать не стали.

Фары машины осветили человека в ковбойской шляпе. Впрочем, продажного копа узнать в нем можно было и в темноте. Черты его багрового, грубого лица выражали жестокость. Если бы у вас был достаточного размера кусок кирпичной глины, то после минимальной обработки — всего-то прилепить маленький комок на место носа, прорезать щелку рта и воткнуть пару спичечных головок в глазницы — вы получили бы весьма точный портрет этого парня.

В том, как он стоял — руки в карманах куртки, расставив ноги, чуть наклонив голову, — угадывалась недюжинная сила. Он был на дюйм выше шести футов.

Я подумал, уж не сержант ли это Карл Лэсситер, которого экс-капитан Брэдли называл самым зверским полицейским в Тампа-Сити. Если у ворот стоял не он, тогда мне совсем не улыбалось встретиться с Лэсситером — детина в шляпе по мне и так уже был достаточно зверского вида. Я подъехал.

Охранники ринулись к машине, держа пальцы на спусковых крючках пистолетов. Они зашли с обеих сторон и одновременно открыли дверцы.

— Руки на руль! — скомандовал ближний ко мне.

— В чем дело? — не моргнул я и глазом. — Вы знаете, с кем имеете дело?

— Пусть выйдет, — сиплый низкий голос громилы в штатском исходил, казалось, не из его бычьей глотки, а прямо из объемистого чрева. Пистолет правого охранника глядел на меня.

— Вылезай! — распорядился он. — И поосторожней с руками.

Я благоразумно повиновался.

— Спятили, ребята? — продолжал я разыгрывать недоумение. — Я же временный член.

— Заткнись, член! — огрызнулся полицейский. — Осмотри машину, — приказал он одному охраннику. — А ты отведи его, — он и второго тоже не оставил без дела.

Охранник пистолетом пихнул меня в спину:

— Пройдем.

Я обошел вокруг машины в сторону проходной и вступил в большую комнату, в которой из мебели наличествовали лишь стол, два стула, погасшая печурка и пирамида с гнездами для карабинов.

Полицейский вошел-следом и оглядел меня при свете. Затем он вынул из кармана полицейский значок, сунул его мне под нос и заявил:

— Я сержант Лэсситер. А кто ты?

— Моя фамилия Слейден. А в чем все-таки дело?

Он протянул пятерню размером с хоккейную перчатку.

— Бумажник!

Я отдал ему бумажник. Он засунул в него толстый палец, раскрыл и вытряхнул содержимое на стол.

Затем уселся на стул, сдвинул шляпу на затылок и медленно, с чисто полицейской тщательностью просмотрел мои бумаги.

Закончив наконец, а всего-то в бумажнике было немного денег, визитные карточки, права и список расходов на клочке бумаги, он сдвинул всю кучку ко мне.

— Забирай.

Пока я приводил бумажник в порядок, он сидел, уставившись на меня. От этого взгляда приятных ощущений у меня не осталось.

Я спрятал бумажник обратно в карман и поинтересовался:

— Довольны?

— Значит, шпик? — он с неприязнью выплевывал каждое слово.

— Я — писатель, — я вынул из кармана визитную карточку и положил перед ним на стол. — Разве вы не слышали о «Крайм факте»? Мы сотрудничаем с большинством городских управлений полиции.

— Весьма рад за них, — он выпростал свою тушу из кресла и обошел стол.

Никогда я не чувствовал себя карликом, но, подавленный его продольным и поперечным размерами, я испытал именно такое ощущение.

В этот момент вошел второй охранник и в ответ на вопрошающий взгляд Лэсситера покачал головой. Сержант вперил взор в меня.

— Давай поищем пушку, — предложил он ласково и протянул руку.

— Какую пушку? — невинно осведомился я. — Что вы имеете в виду?

Его недоделанная физиономия побагровела, и в поросячьих глазах засветились недобрые огоньки.

— Подними лапы!

Я повиновался, и он обшарил меня быстро и со знанием дела. Это было похоже на нежное прикосновение парового молота к заготовке.

— Куда ты ее задевал? — проскрежетал он.

— Кого задевал? — спросил я, стараясь сохранить невинное выражение лица.

Он ухватился огромной лапой за ворот моей рубашки. Я вдыхал исходивший из его глотки аромат чеснока и перегара.

— Куда ты ее задевал? — повторил он и легонько меня потряс. При этом он едва не сломал мне шею.

Я стоял смирно. Было ясно, что дай я ему малейший повод — и начнется нечто весьма пагубное для моего здоровья, а чтобы подумать, что с ним можно справиться один на один, надо было быть круглым идиотом. Себя я к таковым не причислял.

— У меня нет никакого пистолета и никогда его не было. Разве это не ясно?

Он с размаху залепил мне затрещину. Ощущение было такое, будто меня зацепила бейсбольная бита. Я едва не ответил, но вовремя сдержался. С ним одним, может быть, я бы еще сразился, но только без этих двоих, которые придержали бы меня, пока он со мной разделывался.

— Ну, дай сдачи, — прошипел он мне в лицо. — Чего же ты ждешь?

— Я не хочу вас трогать, — заверил я. — Вы что, с ума сошли?

Он потряс меня еще раз и отпустил. Я явственно ощутил, что после этого во рту у меня расшатались зубы.

— Что ты делаешь в нашем городе?

— Присматриваюсь. Хочу собрать материал для рассказа. А что в этом плохого?

Он посмотрел на меня исподлобья.

— Какой еще материал?

— Мало ли что подвернется… Не, понимаю, почему вы так нервничаете. Разве писатель не может приехать в город за материалом для своих произведений без того, чтобы полиция в это встревала?

Его коробило от едва прикрытого отвращения ко мне.

— Мы у нас в городе не любим шпиков. Гляди в оба. Второй раз я не предупреждаю. А сейчас выметайся и держись подальше от этого клуба. Понял?

Я натянул пальто.

— Ладно, сержант. Я понял.

— Вон! — рявкнул он. — Проваливай, и чтобы я тебя больше не видел.

Я направился к двери. И хотя ожидал этого, но никак не предполагал, что детина такого размера может столь быстро передвигаться. Не успев увернуться от мощного удара тяжелым ботинком под зад, я едва не вылетел из собственных ботинок. Приземлившись на четвереньки, я с разгона протаранил головой дверь, быстро перебирая обеими парами конечностей. Лэсситер медленно вышел и встал надо мной, обнажив зубы в язвительной ухмылке.

— Напиши про это, шпик, — процедил он. — И учти, что я дам тебе возможность еще кое о чем написать, если еще раз тебя увижу.

Я мог бы убить его; я пристрелил бы его, как бешеного пса, будь у меня при себе пистолет.

Превозмогая боль, я медленно поднялся. Охранники открыли ворота. Лэсситер с размаха стукнул ботинком по крылу машины. На месте образовавшейся вмятины облупилась краска.

— Убрать эту рухлядь с глаз долой!

Я влез в машину и вырулил из ворот. Меня трясло от ярости. Меня трясло всю дорогу, пока я не подъехал к отелю.

3

На следующее утро, после завтрака, воспользовавшись телефонной книгой, взятой со стола портье, я записал телефон и адрес Корнелии Ван Блейк. Адрес был простой: Вэнстоун, Вест-Саммит.

Я спросил портье, как проехать в Вест-Саммит.

— Вы знаете клуб «Золотое яблоко»? — вопросом на вопрос ответил он.

Пришлось сказать, что знаю этот клуб.

— Тогда проезжайте мимо него по набережной до указателя. Вест-Саммит занимает всю верхнюю часть холма до автострады, ведущей в Сан-Франциско.

Я поблагодарил, вывел «бьюик» из гаража, заскочил в цветочный магазин, чтобы послать Сюзи полдюжины орхидей и записку с извинениями за поспешный уход, и поехал вдоль бульвара.

В «Золотом яблоке» еще спали, когда я проезжал мимо. Ворота были закрыты, так же как и дверь караулки. К моему большому облегчению, по машине никто не выстрелил.

Я катил по пустынному прибрежному шоссе, которое упорно забиралось на вершину холма. У развилки возвышался указатель направления на Вест-Саммит, и я свернул с шоссе на извивавшуюся серпантином крутую, но достаточно широкую дорогу.

Вэнстоун оказался последним из имений на широкой, обсаженной деревьями улице. Оттуда открывался вид на океан. Дальний конец территории усадьбы скрывался за склоном, покрытым живописным лесом, и находился, по моим предположениям, где-то у автострады на Фриско.

Табличка на высоких сварных воротах подтвердила, что передо мной именно Вэнстоун. Высокая бетонная стена, поверху которой, как кинжалы, торчали зловещие острия, полностью скрывала дом. Сторожиха у ворот заявила, что без предварительного звонка по телефону не может быть и речи о том, чтобы попасть на территорию имения.

Когда становишься миллионером, приходится принимать меры предосторожности. Богатые не хотят плакать из-за чужого любопытства, сочувственно подумал я.

Проехав мимо ворот, я свернул налево и поехал вдоль стены. Вскоре дорога пошла под уклон, и в полумиле впереди я увидел автостраду на Фриско.

Затормозив, я вылез из машины, разулся и забрался на ее крышу. С этой выгодной позиции можно было спокойно смотреть поверх стены, и передо мной, как на ладони, предстали дом и сад.

Именно такой я и представлял себе стандартную обитель миллионера: ухоженные клумбы с массой цветов, ярко-зеленые газоны, напоминавшие биллиардный стол, посыпанная песком въездная аллея и целый отряд китайцев садовников, копошащихся на солнцепеке.

Дом был большой, белый, под зеленой крышей, с зелеными жалюзи на окнах и очаровательной террасой, защищенной от солнца шторами. На нее вела каменная лесенка в несколько ступеней. Помимо садовников, никаких признаков жизни не проявлялось: никто не прогуливался по террасе, никто не выглядывал из окна.

Дом показался мне слишком пустынным — я бы в таком жить не стал.

Я слез с машины, обулся и сел за руль. Я был пока еще не готов нанести визит миссис Ван Блейк и поэтому отправился в отель пообедать.

Перед тем как идти в ресторан, я позвонил капитану Брэдли и спросил, смогу ли вечером его увидеть.

— Конечно, — ответил он, — а то я уже начал беспокоиться, как вы там. Не оставляйте только машину у входа.

Я заверил его, что позабочусь об этом и буду у него около девяти.

После обеда я поднялся в номер, чтобы написать отчет для Берни. Едва открыв дверь, я понял, что кто-то меня посетил, воспользовавшись моим отсутствием. Затворив дверь, я огляделся.

Чемодан, аккуратно оставленный мной на стойке для багажа, теперь лежал на полу. Пальто, висевшее в шкафу, валялось на кровати.

Я подошел к шифоньеру и выдвинул верхний ящик. Чья-то грубая рука переворошила все рубашки и носки, нимало не беспокоясь о восстановлении прежнего порядка. Следы торопливого обыска остались и в других ящиках. Кто бы ни был мой любознательный посетитель, его меньше всего интересовало, узнаю я о его визите или нет.

Я догадывался, что это был Лэсситер, но мне нужно было знать наверняка. Я снял телефонную трубку и попросил портье прислать ко мне гостиничного агента безопасности.

Последний явился не сразу: флегматичный толстяк с отвисшими усами и холодными рыбьими глазами не внушал доверия.

На стол, так, чтобы было видно от двери, я заранее положил пятидолларовую бумажку. Купюру он заметил раньше, чем меня.

— Копы здесь были? — без обиняков спросил я, пододвигая к нему купюру.

Мне было видно, что ему приказали молчать, но пятерка сделала свое дело. Поколебавшись секунду, он кивнул.

— Сержант Лэсситер? — Опять кивок. Я вручил ему деньги: — Прошу простить за то, что заставил вас подняться.

Бумажка мгновенно исчезла в его кармане, он еще раз кивнул и удалился — здоровый, молчаливый, продажный тип.

Ну что ж, Лэсситер не мог найти ничего, что открыло бы ему причину моего пребывания в Тампа-Сити. У меня с собой не было никаких заметок по делу Бенсон. Я не доверяю бумаге сокровенных мыслей. Тупица Карл, должно быть, и сейчас еще размышляет, по какому следу я иду, да и вообще есть ли он вообще, этот след.

Я уселся за стол, вынул из ящика пачку бумаги и настрочил длиннющее письмо с подробным описанием всех последних эпизодов расследования. Работа отняла немало времени — я закончил писать только к шести. Чрезмерное усилие едва не доконало меня, но сделать это было необходимо. Я спустился и вышел из гостиницы, чтобы бросить письмо в почтовый ящик на перекрестке. Испытывать счастье с гостиничным почтовым ящиком я не стал. На обратном пути, проходя через вестибюль, я засек толстяка, усердно читавшего перевернутую газету в кресле у стены.

У него на лбу было" написано, что он получает жалованье в полиции. Когда я поравнялся со стойкой, мой новый знакомый — гостиничный детектив, усердно стиравший с нее пыль, перевел взгляд с толстяка на меня и подмигнул со значением. Затем он выразительно почесал шею и опять взглянул на меня, слегка кивнув головой в сторону улицы.

Я живо скумекал, что еще один в штатском — снаружи. Пять долларов продолжали приносить дивиденды. Перевербованный мною агент вполне прилично владел искусством пантомимы.

Я подмигнул ему в ответ, поднялся на лифте в номер и набрал номер Сюзи. Перед тем как у Сюзи ответили, у меня в трубке что-то легонько щелкнуло. Этот щелчок послужил мне предупреждением, что телефон прослушивается. Горничная Сюзи сообщила, что хозяйки нет дома и вернется она поздно. Я поблагодарил и повесил трубку.

Мне было крайне интересно, давно ли начал прослушиваться мой телефон, и попытался вспомнить, был ли щелчок, когда я звонил капитану Брэдли. Вроде бы не было, но поручиться за это я не мог. У меня теплилась надежда, что Лэсситер только недавно начал прослушивать мои разговоры. Я не хотел, чтобы он оказался в курсе моего вечернего визита к Брэдли.

При наличии пары тренированных копов, ожидавших внизу, поездка к Брэдли совсем не обещала быть увеселительной. Я решил отправиться немедля, чтобы успеть оторваться от них, не доезжая до Линкольн-драйв.

Я принял душ и переоделся. Когда я вышел из комнаты и направился к лифту, часы показывали десять минут восьмого.

Внизу я отдал портье ключи от номера.

— Вернетесь к ужину, сэр? — спросил он, вешая ключ на доску.

— Нет, я поем в городе, — заявил я достаточно громко, чтобы толстяк мог это услышать. Он по-прежнему спокойно сидел в кресле около вращающейся двери.

Я миновал вестибюль и, выплюнутый вертящейся дверью наружу, перевел дух на ступеньках подъезда. На оживленной улице мне не удалось засечь второго филера.

— Такси, сэр? — предложил швейцар. Я покачал головой, спустился на тротуар и присоединился к толпе праздно гуляющих. Несколько минут неторопливой ходьбы — и я свернул в переулок, зашел в бар и заказал виски с содовой.

Бар был почти пуст. Бармен показался мне сообразительным, и я, нагнувшись к нему, шепнул:

— Жена ко мне приставила хвост. Черный ход здесь есть, приятель? — при этом я продемонстрировал ему доллар.

Он радостно осклабился.

— А как же! Вон та дверь. Шуруй туда и очутишься на Дорсетском шоссе.

С долларом пришлось расстаться. Я сорил деньгами, как пьяный матрос. Благо, что это были деньги Файетта.

Поблагодарив, я залпом опорожнил стакан, быстро прошел через бар к указанной двери и оказался в коридорчике. Справа был огромный шкаф. Впереди — дверь. Я открыл шкаф. Там стояли веники и швабры, но и мне хватало места. Я затворил за собой дверцу и замер.

Ждать мне пришлось не более нескольких секунд. Я услышал, как распахнулась дверь из бара в коридор, и тяжелые шаги протопали к выходу.

Я приоткрыл дверцу и выглянул в щелку. Толстый коп открывал входную дверь. Бедняга взмок, глазки у него бегали. Он шагнул на улицу, затравленно огляделся и побежал почему-то направо.

Я прислонился к стенке шкафа и стал ждать. Спешить мне было некуда. Следовало подумать и о втором полицейском. Он вполне мог следить за баром. Двадцать томительных минут простоял я, прежде чем открыл дверцу и выглянул.

Ничего не услышав, я на цыпочках подошел к входной двери и высунул нос на улицу. Напротив двери стояло такси. Шофер прикуривал, собираясь отъезжать. Я перемахнул тротуар, рванул на себя дверцу и вскочил в машину.

— На вокзал, — выпалил я. — И поживей.

Таксист повез меня на вокзал, находившийся в дальнем конце города, там где жил капитан Брэдли. Увидев впереди вокзал, я остановил такси и расплатился.

Потом взглянул на часы. Мне предстояло прослоняться еще час, прежде чем идти к Брэдли. Решение явилось в виде маленького кинотеатрика на углу. Я зашел и три четверти часа следил за тем, как Джейн Рассел демонстрирует свои расплывшиеся формы.

Кода я вышел, было уже темно. Насколько я помнил, улица Линкольна располагалась всего в пяти минутах ходьбы от вокзала. Я двинулся в путь, держась настороже. В пятидесяти ярдах от кинотеатра я заметил полицейского и нырнул в табачный магазин, освобождая ему дорогу. Я купил пачку «Кэмела», не спеша закурил и вышел на улицу.

После четырех минут быстрой ходьбы я очутился на углу Линкольн-драйв. Я остановился и, прежде чем свернуть, осмотрел длинную улицу. На ней было не больше народа, чем в полночь на погосте.

Глава 10

1

— У меня на хвосте ребята Лэсситера, — начал я, садясь в одно из протертых кресел Брэдли, — но, кажется, я оторвался.

— Похоже, вам уже удалось с ним схлестнуться, — заметил Брэдли, разливая виски. — Как это вышло?

Я рассказал ему о происшествии в «Золотом яблоке». Он сжал стакан в руке. Лицо окаменело.

— Что вам известно о Корнелии Ван Блейк, капитан? — спросил я, окончив повествование.

— Именно этой суке я обязан тем, что меня вышибли из управления, — произнес Брэдли с ненавистью. — Во всяком случае, мое увольнение было связано с ней, и готов поспорить, что полетел я по ее указке.

— В связи с убийством ее мужа?

— Вы кое-что раскопали с нашей последней встречи, мистер Слейден, не так ли? Кто вам рассказал об убийстве?

— Какое это имеет значение?

Он вытянул ноги и поудобнее устроился в кресле.

— Только не думайте, что это имеет хоть малейшее отношение к расследуемому вами делу, ничего подобного. Но, так и быть, я вам расскажу. Вам как — кратко или с подробностями?

— Желательно с подробностями. Может быть, тут и нет связи с моими поисками, зато некоторые действующие лица действуют там и сям, переходят из одного дела в другое, так что какая-нибудь зацепка, возможно, и обнаружится.

Он прищурился и уставился в потолок, располагая факты в логической последовательности.

— Ван Блейка застрелили шестого августа прошлого года. Он объезжал верхом свое имение поутру. Его лошадь вернулась без хозяина. Слуги бросились на поиски и нашли хозяина на вершине холма. Его застрелили из дробовика, — он сделал паузу и выжидательно посмотрел на меня. — Началась шумиха. Ван Блейк был богат и хорошо известен. Пресса и политиканы раздули дело. Я понял, либо быстро и действенно провожу расследование, либо теряю работу. — Он задумчиво пососал трубку. — Вышло так, что я потерял работу. — Я молчал, и после паузы он продолжал: — Жена Ван Блейка во время убийства находилась в Парижу. У него были там какие-то дела, и он собирался поехать во Францию вместе с ней. Но в последний момент возникла необходимость его присутствия на заседании правления. Пришлось отложить отъезд, она отправилась одна. Секретарь Ван Блейка телеграфировал ей о происшествии, и она вернулась.

— Имя секретаря? — поинтересовался я.

— Его зовут Винсент Латтимер. Он взял расчет после похорон и сейчас работает в Хаммервилл Инжиниринг. Если собираетесь с ним побеседовать, поберегите свое красноречие. Легче разговорить устрицу.

— Что-нибудь нащупали?

— Странное дело. Во-первых, меня озадачило орудие убийства. Если оно было спланировано заранее, почему тогда избрали его орудием дробовик с радиусом поражения тридцать ярдов? С самого начала я считал, что это заранее обдуманное убийство, а использование дробовика говорило о знакомстве между Ван Блейком и убийцей. Его пристрелили в открытую, он вовсе не попадал в засаду. Он должен был знать убийцу, иначе не подпустил бы его так близко. Так во всяком случае я рассуждал.

— Мой информатор сказал, что убийцей был браконьер.

— Все болтали об этом, но меня к этой версии склонить не смогли.

— Вы думали, что это сделала жена? — задал я вопрос, глядя ему прямо в глаза.

Он пожал плечами:

— В таком преступлении важен мотив. А у нее была уйма мотивов. Она моложе супруга на двадцать два года. У них не было ничего общего. До того, как выйти замуж, она выступала в роли манекенщицы и жила в двухкомнатной квартире. А в случае смерти мужа она получала большую часть его капитала. Может быть, ей не терпелось. Она не из тех, кем можно командовать, а Ван Блейк вроде бы пытался это делать. Ей, судя по всему, хотелось самой ворочать деньгами, что она с успехом и проделывает теперь. Конечно, я ее подозревал.

— Но она же была в Париже во время убийства!

— Ага, неплохое алиби, не так ли? Я никогда не утверждал, что она сама нажимала на курок, но уж задумать-то все это с чьей-нибудь помощью она вполне могла.

— У нее были еще мужчины?

— Она часто виделась с Ройсом. Вообще, парень с таким прошлым в конце концов всегда доходит до убийства. Его я тоже подозревал. Когда она получила наследство, она продала клуб Ройсу. Он давно мечтал заполучить «Золотое яблоко», да Ван Блейк то ли не хотел уступать, то ли запрашивал слишком много. Тоже прекрасный мотив. Клуб мог стать гонораром за то, что он помог убрать Ван Блейка.

— У него тоже было алиби?

Брэдли усмехнулся невесело:

— А как же. Железное. Он играл в покер в Нью-Йорке. Между прочим, в компании с тремя самыми респектабельными людьми города, один из которых, кстати, судья. Они показали, что Ройс никуда не отлучался. А зачем? Ведь ему было необязательно самому это делать, достаточно приказать Хуану Ортесу или еще кому-нибудь из своих головорезов.

— Вы нашли какое-нибудь подтверждение своей версии?

— Нет. Только я стал подкапываться под эту подозрительную парочку, как Дункан отстранил меня от дела и вышвырнул из полиции. Он, оказывается, большой друг миссис Ван Блейк. Он считает ее милой, симпатичной девочкой, которая не в состоянии мухи обидеть.

— А как газеты ухватились за версию с браконьером?

— Это устроила миссис Ван Блейк. По ее словам, за пару недель до убийства Ван Блейк поймал в лесу браконьера. Она назвала имя: этот парень, Тэд Диллон, проживал в нескольких милях от имения. Мы его держали на примете. Он был нелюдим, жил замкнуто, работал только, когда его поджимало, и постоянно попадался на кражах и драках. Выбор кандидата был сделан мастерски. Она заявила, что Ван Блейк избил Тэда хлыстом, и выразила уверенность в том, что Диллон вернулся, чтобы расквитаться. Газетам эта идея понравилась, а когда мы не смогли найти Диллона, понравилась еще больше. Дункан тоже одобрил эту версию, а вот мне она показалась чистым вымыслом. Диллон один не смог бы справиться с Ван Блейком. Тем не менее мы разыскивали Диллона и обнаружили полно следов его поспешного бегства. Свидетели показали, что приблизительно в то время, когда было совершено убийство, он отъезжал на мотоцикле от задней калитки имения Ван Блейка. По крайней мере видели кого-то в шлеме и очках на принадлежащем ему мотоцикле, и очевидцы клялись, что это был Диллон. Шлем и очки-консервы отлично маскируют внешность, но, за исключением вашего покорного слуги, никто об этом не удосужился вспомнить. В конце концов мотоцикл разыскали. Он оказался спрятан в сарае у залива. Но мы так и не нашли Диллона.

— У парня на мотоцикле было ружье с собой?

Брэдли покачал головой.

— Дробовик мы чуть позже нашли в лесу и сразу опознали. Пару месяцев назад его украли у местного банкира Эйба Бормана. Он с четырьмя друзьями поехал на охоту. Зайдя в отель пообедать, они оставили ружья и сумки в машинах. Когда охотники вернулись, ружья уже не было. — Он посмотрел мне в глаза. — Знаете, кто был один из четырех? Гамильтон Ройс. Во время обеда он выходил, чтобы позвонить. Следовательно, негодяй вполне мог бы взять ружье из машины Бормана и спрятать в свой багажник. В общем, решайте сами.

— А вы-то что сделали?

— Я начал с проверки алиби миссис Ван Блейк и затребовал ее паспорт. Вне всякого сомнения, она выехала в Париж именно в тот день, когда и говорила. Виза в паспорте об этом свидетельствовала. Дальше этого я не продвинулся. Она, наверно, позвонила Дункану и сообщила, что я задавал ей неприятные вопросы. После этого я оказался в отставке. Полиция так и не нашла Диллона, да и дело осталось нераскрытым.

— Итак, вы думаете, что миссис Ван Блейк уговорила Ройса убрать своего мужа. Так, вроде?

— Да. Такова моя теория, и мне она по-прежнему нравится.

— Но прямых доказательств нет никаких?

— Нет. Только мотивы. Кроме этого, есть еще и подозрения, а мои подозрения обычно оправдываются.

— Что вы думаете о судьбе Диллона?

— О ней можно только гадать. Но предполагаю, что он скорее всего лежит на дне морском в цементной одежке, но это только догадка.

— Ладно, спасибо, капитан, за рассказ. Мне сдается, что вы правы. Черт меня подери, если я понимаю, как убийство миллионера в Тампа-Сити может быть связано с уэлденским делом. Если бы мне только удалось прицепить Фэй Бенсон к Ван Блейку… Допустим, пока миссис Ван Блейк прохлаждалась в Париже, любящий супруг привел к себе девчонку, чтобы с ней переспать. Адюльтер был всегда и останется впредь. Она могла стать свидетельницей убийства, запаниковать и сбежать из города. В этом, может быть, кроется причина смены имени. Убийца — ваш приятель Ройс — выследил ее в Уэлдене и убрал. Я не утверждаю, что так оно и было, но, может, это и есть та зацепка, которую я ищу.

— Бросьте вы это. Ван Блейк не занимался такими вещами. Выкиньте эту чепуху из головы, не то совсем запутаетесь.

Я пожал плечами.

— Возможно, вы и правы. Ну ладно, мне пора двигать. Впереди еще куча дел, — я поднялся. — Буду держать вас в курсе событий.

Он проводил меня до двери и, прежде чем открыть замок, выключил свет.

— Будь осторожен, сынок, — предупредил он на прощание, — и, если тебе потребуется надежно укрыться, иди к Сэму Бенну. У него бар на Мэддокс-стрит, и если упомянешь меня, он тебя спрячет. Тебе, по всей вероятности, смываться придется в темпе.

— Будем надеяться, не придется, — ответил я и шагнул в темную, теплую ночь.

2

Я не жаждал ранним возвращением доставлять своим соглядатаям радость и решил, что совсем не повредит распорядиться еще несколькими безнадзорными часами.

По пути в центр я счел себя подготовленным к разговору с миссис Ван Блейк. Здесь было лишь одно небольшое «но» — захочет ли она беседовать со мной? А в этом я сильно сомневался.

Время мое истекало, да и особого желания задерживаться в этом шикарном городе у меня не возникло. Сделать же предстояло еще немало.

Я нашел телефонную будку, набрал номер и некоторое время слушал гудки. Наконец, прозвучал мужской голос:

— Резиденция миссис Ван Блейк.

Форма обращения выдавала дворецкого и, судя по хорошо поставленному мелодичному голосу, не просто дворецкого, а дворецкого, выписанного из Англии.

— Это мистер Слейден из Уэлдена. Будьте любезны соединить меня с миссис Ван Блейк.

— Подождите, пожалуйста, — предложил мне голос, и в трубке воцарилась тишина.

Время шло, и когда я уже почти уверился в том, что он позабыл о моем существовании, Корнелия Ван Блейк подошла к телефону.

— Алло. Кто это?

— Моя фамилия Слейден, — представился я. — Я писатель. Могу ли я побеспокоить вас по поводу кое-какой информации. Это в связи с девушкой, с которой вы встречались в Париже в прошлом году.

Последовала пауза. Мне даже почудилось, что я слышу прерывистое дыхание, но я мог и ошибаться.

— Информация? О девушке? — голос был холодный и жесткий, как салат из холодильника, и такой же безжизненный.

— Могу я вас увидеть? Я готов приехать через двадцать минут.

— Но знаете ли… — она оборвала фразу, как будто ее осенила какая-то мысль. — Да, полагаю, что можете, — продолжила она, — но я не сумею уделить вам много времени.

— Хватит и четверти часа. Прекрасно. Я скоро буду.

Я повесил трубку, прежде чем она успела передумать.

Почему она удостоила меня беседы? — размышлял я, выходя из будки, так как ожидал, что мои притязания будут категорически отвергнуты. Все оказалось даже чересчур просто.

Мимо тащилось такси, и я поднял руку.

— Вэнстоун, Вест-Саммит, — распорядился я, усаживаясь рядом с водителем.

Меньше чем за двадцать минут мы доехали до высоких сварных ворот, скрывавших дом.

Охранник в черной униформе и фуражке вышел из сторожки, открыл одну створку ворот и подошел к такси.

— Миссис Ван Блейк ждет меня, — сообщил я. — Меня зовут Слейден.

— Вашу визитную карточку, сэр.

Я с трудом различал его в темноте, но голос был требовательный и настороженный.

Я протянул ему права. Он зажег фонарик, проштудировал документ, кивнул и вернул мне.

— Благодарю вас.

Он открыл вторую створку ворот, и мы въехали.

— Впервые сюда попал, — сказал шофер, обернувшись ко мне. — Вот как, значит, богатеи живут. Охранники, ворота и все такое. Ну и ну!

— На их месте я бы завидовал нашему образу жизни, — заметил я, всматриваясь в темноту через открытое окошко машины. Занятие это было вполне бесполезным, фары выхватывали из мрака только отдельные деревья и кусты, окаймляющие покрытую белым гравием аллею. Ни дома, ни сада видно не было.

Минуты через четыре мы вкатились на асфальтированную площадку перед ступенями парадной лестницы.

Дверцу мгновенно открыл другой охранник в такой же черной униформе, возникший, казалось, из воздуха.

Я попросил таксиста подождать, кивнул охраннику и поднялся по лестнице.

Входная дверь была открыта. Меня ожидал высокий, пожилой человек, выряженный, как дворецкий из голливудского фильма.

В приглушенном свете люстры черты его приобретали непревзойденную аристократичность. Ему можно было дать около семидесяти, и выглядел он государственным деятелем, преисполненным собственного достоинства, который приглашен на завтрак к коронованной особе. Он привносил в окружающее атмосферу старых рыцарских замков и зажженных свечей.

— Соблаговолите последовать за мной.

За его чопорностью угадывалось неодобрение. Он провел меня по широкому коридору, открыл стеклянную дверь и спустился по низенькой лестнице в огромную длинную гостиную, расположенную в передней части дома.

В креслах и на диванах, находившихся в гостиной, могло разместиться человек пятьдесят, а покрывавший весь пол пестрый, яркий персидский ковер напоминал, что это жилище нувориша.

— Будьте любезны подождать, я передам миссис Ван Блейк, что вы здесь. — Дворецкий вещал все это так, будто читал заученный наизусть текст пьесы. Он удалился бесшумно и незаметно, как привидение.

Первое, на что я обратил внимание после его ухода, был большой портрет миссис Ван Блейк, написанный маслом и висящий над камином.

В бледно-зеленом летнем платье надменная красавица сидела на веранде и смотрела на видневшийся вдали сад. Сходство было поразительным, а детали пейзажа были проработаны с исключительным терпением и мастерством. Что-то знакомое почудилось мне в повороте фигуры, и, подойдя к картине поближе, я заметил в правом углу подпись художника: Леннокс Хартли.

Я отступил назад и с большим вниманием вгляделся в полотно. Я и не предполагал, что Хартли может так блестяще писать. По наброску Фэй Бенсон я сделал вывод, что он — знающий свое дело оформитель, а эта картина открыла мне его как талантливого художника.

Он сумел передать то самое выражение, которое поразило меня, когда я впервые увидел Корнелию Ван Блейк. Хотя и на портрете она выглядела такой же холодной и далекой, как в жизни, Хартли великолепно передавал отблеск внутреннего огня, горевшего под ее безликой маской. Картина была живой и неодолимо влекла к себе.

Неожиданно я обнаружил, что Корнелия стоит рядом со мной. Я вздрогнул. Она подошла ко мне вплотную, а я и не слышал, как она спустилась по лестнице и пересекла по ковру всю огромную комнату.

— Мистер Слейден?

На ней сидело как влитое открытое белое вечернее платье, на шее сияло великолепное изумрудное колье.

На это стоило посмотреть. Огромные зеленые глаза, блестевшие как изумруды, впились прямо в меня, и под этим взглядом я испытал странное, неприятное чувство неловкости.

— Совершенно верно, — ответил я и, так как она вроде бы не узнала меня, решил не упоминать об обстоятельствах нашей встречи в «Золотом яблоке».

— Надеюсь, миссис Ван Блейк, что вы сможете мне помочь. Очень любезно с вашей стороны было принять меня.

Вошел дворецкий, держа поднос с напитками, и поставил на стол.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — предложила она, показав на кресло, и сама села рядом.

Дворецкий осведомился, что я буду пить. Я заказал виски с содовой, и, пока он готовил смесь, мы молчали. Ей он подал коньяк в широкой рюмке и удалился.

— Так что же вас интересует конкретно? — спросила она, как только за ним закрылась дверь.

— Я пишу детективы, — сообщил я, помня о ее враждебности. — Мне бы хотелось узнать о цели поездки некоей Джоан Никольс. Насколько я знаю, в прошлом году вы встречались с ней в Париже.

Она опустила глаза, глядя в рюмку, но выражение лица осталось безразличным. Затем взглянула на меня, но по ее глазам я ничего не смог прочитать.

— Я встречаю столько народа. Что-то никого не припоминаю по имени Джоан Никольс. Вы уверены, что не ошибаетесь?

— Вы были в Париже в прошлом году в августе?

— Была.

— Джоан Никольс — певичка, в то время она выступала в Париже. Я так понял, что она обедала с вами у вас в отеле и не однажды.

Она нахмурилась.

— Возможно. Но я действительно ее не помню, — она раздраженно пожала плечами. — А откуда вам про нее известно?

Я так и не смог определить, действительно она не помнит или лжет. Мне показалось, что под маской безразличия чувствовалось напряжение, но мог и ошибаться.

— Мисс Никольс рассказывала друзьям, что обедала с вами, но это неважно. Не хочу вас этим беспокоить. Просто я надеялся, что вы припомните, но, конечно, понимаю, вы ведь стольких встречаете. Мне легче справиться в вашем отеле в Париже.

Неожиданно коньяк выплеснулся у нее из рюмки и расплылся на юбке. Испуга я не заметил, но коньяк ее выдавал! Она подняла глаза.

— Но вы ведь не поедете в Париж, чтобы выяснять, обедала она со мной или нет?

— У нас в журнале принято проверять каждый факт, прежде чем напечатать. Я надеялся, что вы вспомните девушку и сэкономите мне время и командировочные, но, раз вы не помните, придется ехать.

— Странно. Почему это так важно?

— Стараюсь покопаться в ее прошлом. Похоже, что у нее был талант водить дружбу с богатыми людьми. А доказательств у меня нет. Ее друзья говорили мне, что она хвасталась знакомством с вами и что даже обедала с вами. Для меня это очень важно, миссис Ван Блейк. Ведь Джоан в конце концов заурядная певичка, и, чтобы подружиться с вами, ей нужны были немалые способности. С другой стороны, она могла и обманывать относительно вашей дружбы. В Париже я, может быть, найду других состоятельных людей, встречавших ее.

— Я бы с удовольствием помогла вам, — прервала она, дотронувшись пальцем до лба, — дайте только подумать. Я действительно смутно припоминаю, что встречала похожую девушку. Она была хорошенькая, если, конечно, это та. Да, пожалуй, я ее вспомнила.

— Вы действительно встречали ее?

— Мне так кажется. Не помню, как ее звали, но я вообще не в ладах с именами. — Она отпила коньяк, а затем продолжила вечер приятных воспоминаний: — Да, теперь я уверена, что встречала ее. Правда, не припоминаю, при каких обстоятельствах мы познакомились. Я была одна в Париже. Ждала мужа. Должно быть, девушка меня немного развлекла. Вроде бы я действительно приглашала ее пообедать.

Все это было проделано мастерски, но не настолько, чтобы одурачить меня. Она вспомнила Джоан Никольс, как только я упомянул об этой особе. Почему же мой блеф насчет поездки в Париж заставил ее раскрыться?

— В каком отеле вы останавливались, миссис Ван Блейк?

Она подняла голову, и на мгновение в ее глазах промелькнуло сердитое выражение.

— Я останавливалась в «Георге V».

— Вы не помните, как девушке удалось познакомиться с вами?

— Возможно, мы встретились в магазине. Мне кажется, так это и было. — Я едва ли не читал ее мысли. — Да, конечно. Я вспомнила. Она не знала французского, и у нее возникли какие-то затруднения с продавцом. Я ей помогла. Да, так это и было.

Теперь я был уверен, что она лжет, и уже мне приходилось напрягаться, сохраняя бесстрастность.

— Вам она понравилась?

— Ради бога! — глаза ее вспыхнули. — Уж, наверное, она мне понравилась, если я пригласила ее на обед, мистер Слейден. Я слабо припоминаю ее. Ведь я все время среди людей. У вас все? Если это так… — Она встала и посмотрела на меня.

Я поднялся.

— По-моему, все. Это нужно было исключительно для проверки. Вы очень помогли своим рассказом.

— Почему вас так заинтересовала эта девушка? Вы ведь сказали, что пишете детективы. Она попала в какую-нибудь историю?

— Да, попала. Но не сейчас. Бедняжки уже нет с нами. Ее убили двадцатого августа прошлого года, через несколько дней после возвращения из Парижа. В полиции мне сказали, что она занималась шантажом, — рассказывал я, внимательно следя за Корнелией Ван Блейк. Но напрасно, она и глазом не моргнула.

— Понятно. Это очередной раз доказывает, как осторожно надо заводить знакомства, — заметила она.

— Совершенно верно, — подтвердил я и, так как она уже двинулась к звонку на стене, продолжал: — Великолепный портрет. Я и не думал, что Леннокс Хартли может так написать.

По одной ей известной причине это мимолетное замечание произвело на нее изрядное впечатление. Она обернулась, глаза ее опять стали твердыми, как изумруды у нее на шее.

— Вы знаете мистера Хартли? — спросила она, и я заметил, что маленькие пальцы сжались в кулаки.

— Я с ним беседовал. Не могу сказать, что я его знаю. При моей профессии приходится беседовать со многими людьми.

— Возможно. Доброй ночи, мистер Слейден. Джеймсон проводит вас, — она снова двинулась к звонку.

Дерзкая мысль пришла мне в голову внезапно, и я подчинился ей не размышляя, пока Ван Блейк звонила.

— Совсем забыл, — произнес я, вынимая бумажник. — У меня же с собой фотография Джоан Никольс. Может быть, вы ее опознаете.

Я вынул фотографию Фэй Бенсон и протянул ей. Она взяла снимок и, повернувшись ко мне спиной, направилась к свету.

Я не видел ее лица, но окажись у нее в руке ядовитый тарантул, и то реакция не была бы столь бурной. Фотография выпорхнула у нее из кулачка, она вздрогнула всем телом. Краткий миг она стояла молча, затем чудовищным усилием воли взяла себя в руки, наклонилась и подняла фотографию. Когда она повернулась и отдала ее мне, лицо у нее было белее китайского фарфора. Она постарела и выглядела куда менее привлекательно. С ее бешеным взглядом встречаться не пожелал бы и врагу.

— Не узнаю ее, — сказала миссис Ван Блейк. Слова отрывисто вылетали из застывших бескровных губ. — Все эти певички на одно лицо. До свиданья, мистер Слейден. — Она повернулась и вышла из комнаты, слегка пошатываясь, но с высоко поднятой головой.

Дверь она оставила нараспашку. Я стоял, переполненный собственным триумфом. Наконец-то я нашел зацепку. В чем-чем, а в этом я был абсолютно уверен. Корнелия Ван Блейк была знакома с Фэй Бенсон. Каким-то образом зацепка соединяла ее с Фэй, а не Фэй с ее мужем, как я предполагал раньше.

Я не успел над этим поразмыслить — вошел дворецкий и проводил меня до ожидавшего такси.

3

В такси стоял слабый, но стойкий запах от тех сотен и тысяч пассажиров, которых оно перевезло по нужным им маршрутам. Он сопровождал меня на всем обратном пути до отеля «Приморский».

Я примостился в углу салона и, разминая пальцами сигарету, раздумывал о своем открытии. Отдельные части мозаики уже встали на свои места. Сколько-нибудь связной картины они пока не составляли, но я питал надежду, что вскоре это произойдет.

По какой-то причине Гамильтон Ройс и Фэй Бенсон уехали из Тампа-Сити в Уэлден. Там кто-то нанял Хэнка Флемминга, чтобы похитить и убить Фэй, а Ройс вернулся в Тампа-Сити в день убийства.

Я имел обоснованные подозрения насчет того, что именно он заплатил Флеммингу за убийство Фэй, но предпринимать никаких действий против него не спешил, пока не выяснил до конца, почему же все-таки ее убили.

Тут-то и появилась внезапно на сцене Корнелия Ван Блейк, чтобы сыграть свою роль в этой драме, все другие действующие лица которой до сих пор поступали столь немотивированно. По словам экс-капитана полиции Брэдли, она была подозреваемой номер один в убийстве Ван Блейка. Если она даже только распорядилась убить своего мужа, то и тогда могла стать мишенью для шантажа. Дважды она обедала в Париже с бесталанной певичкой, которая нашла свое призвание в шантаже. Джоан Никольс что-то разнюхала про Корнелию — отсюда и совместные ресторанные застолья. Это объяснило и нежелание вдовы признаться в знакомстве с Никольс, и боязнь, что я поеду в Париж, ей очень не хотелось раздувать это дело дальше. Но куда же в этой схеме пристроить Фэй Бенсон? И с чего это, глядя на ее фотографию, Корнелия пришла в такой ужас? Люди так не пугаются, не будь у них на то веских причин.

Я искал зацепку между Фэй Бенсон и Ван Блейками и нашел ее. Ну вот, она у меня в руках, а что с ней делать? Время мое истекало. Смогу ли я продолжать расследование, если у меня на пятках сидела вся удалая полиция Тампа-Сити?

Я все еще предавался размышлениям, когда такси остановилось у отеля «Приморский». Расплатившись, я поднялся в вестибюль. Часы над стойкой портье показывали почти половину первого. Гостиничного детектива, занимавшего кресло в момент моего отъезда, видно не было. Портье отдал мне ключи. Он глядел сквозь меня, гордый и неприступный, как будто я минимум полгода не платил по счету.

Пока я шел к лифту, откуда-то из-за колонны возник мой приятель-агент.

— Копы пошли по домам. Ваш телефон прослушивается. Этот отель гордится своей репутацией. Мне кажется, что завтра вы захотите съехать.

— Уж не хотите ли вы сказать, что вам срочно понадобился мой номер?

— Мне-то — нет, а вот хозяину понадобился.

— Ладно, спасибо за предупреждение.

Я поднялся на лифте, отпер дверь и включил свет.

Я был слегка раздражен и не очень бы удивился встрече с парочкой дюжих молодцов, поджидающих меня. Однако номер был пуст как барабан.

Я закрыл дверь, достал бутылку виски, плеснул себе полстакана и расположился в кресле. Искать другую гостиницу не имело смысла. Меня не пустили бы и туда. Вот оно, начинается… Меня вежливо выпроваживали из города. Если я вздумаю брыкаться, то наживу крупные неприятности. Вспомнив методы убеждения сержанта Лэсситера, я загрустил и опять пожалел, что рядом нет Берни. Уж он бы морально меня поддержал.

Зажав стакан в руке, я некоторое время обмозговывал ситуацию и принял решение с утра выехать из города, а вечером под покровом темноты прокрасться обратно. Брэдли обещал, что, если я захочу уйти в подполье, меня спрячет Сэм Бенн. Теперь это был единственный выход. Нечего было и надеяться что-нибудь сделать открыто. Отныне мое расследование становилось нелегальным.

Телефонный звонок так неожиданно прервал мои мысли, что я даже расплескал виски. Я потянулся к трубке.

— Слейден слушает.

— Вот вы где, — произнес знакомый мне голос. — Сюзи дала мне ваш номер. Старик, если у вас не намечается ничего веселенького в ближайшие час-два, подъезжайте, выпьем. У меня тут возникла одна забавная теория. Возможно, она вас заинтересует.

Я живо представил себе твердолобого детину, фиксирующего каждое слово, и резко оборвал:

— Не упоминайте вашего имени и вообще больше ничего не говорите. Скоро буду.

— В чем дело? — слегка заинтересовался говоривший. — Нас подслушивают?

— Возможно. Я выезжаю, — и повесил трубку.

Спускаясь, я удивился, с чего это Леннокс Хартли позвонил в такой час. До Кэннон-авеню было далековато. Я решил ехать на «бьюике». Если полиция опять начнет слежку, отрываться лучше, когда сам за рулем.

Гараж располагался позади отеля. Единственный фонарь отбрасывал круг света, вокруг которого сгустилась непроницаемая темнота. Служитель вышел из конторки сонный и угрюмый. Он показал, где стоит «бьюик», и вернулся к своему занятию. Я вывел машину из гаража только с включенными подфарниками и свернул на приморское шоссе.

На протяжении примерно полумили пути мое внимание было сконцентрировано на зеркале заднего вида. Света фар не появлялось. Я развернулся и поехал в город.

Движение почти уже замерло. Жизнь кипела только в ночных клубах, кинотеатрах и некоторых кафе. Часы на приборной панели показывали десять минут второго. Я бесцельно кружил, держась глухих улиц, пока не убедился, что за мной не следует ни одной машины, и только тогда направился к Кэннон-авеню.

Свет в окнах домов этой длинной, спокойной улицы свидетельствовал о том, что ночная жизнь Тампа-Сити проходила, в основном, в домашней обстановке. Около большинства домов стояли автомобили. Ночной воздух пропитывали звуки танцевальной музыки; приемники были включены на полную мощность.

Я проехал до конца улицы, развернулся и не спеша тронулся обратно, не останавливаясь возле швейцарского шале Хартли. В окнах не горел свет. Правда, это ничего не доказывало. Во время своих посещений Хартли, я успел заметить, что шторы на его окнах темные и плотные.

Остановив «бьюик» около «паккарда» с откидным верхом, стоявшего напротив соседнего дома, я вылез из машины, подошел к калитке, толкнул ее и зашагал к дому.

У двери я остановился и, оглянувшись на темный сад, прислушался. До меня доносилась только музыка из далеких радиоприемников. Я взялся за медвежью голову, постучал и почувствовал, как дверь дрогнула. Стоило слегка на нее нажать, как она распахнулась. Внутри было темно и тихо.

Придерживая дверь, я снова постучал. Никто не отозвался. Темнота надвинулась на меня. Прислушиваясь, я окунулся в нее и неожиданно почувствовал тревогу.

— Кто-нибудь тут есть? — окликнул я и, не получив ответа, двинулся вперед, нащупывая в кармане зажигалку.

Единственное, что я слышал, было деловитое тиканье часов где-то рядом. Я вынул зажигалку и щелкнул ею. Маленькое желтое пламя осветило выключатель у двери. Я нажал на кнопку, прикрыл входную дверь и направился через вестибюль в темную гостиную. Вдруг я услышал наверху звук, от которого чуть не взвился: кто-то медленно передвигался, едва волоча ноги. От этих шагов волосы у меня стали дыбом, а сердце чуть не выскочило наружу.

— Это вы, Хартли? — воскликнул я, отступая к выходу и вглядываясь вверх. Голос мой прозвучал вряд ли мелодичнее карканья простуженной вороны, но вместо ответа вновь донесся звук волочащихся шагов.

Затем я увидел, как от темноты отделилась небольшая фигурка и застыла наверху лестницы. Это был филиппинец, слуга Хартли. Рукой он цеплялся что есть сил за перила. Ярко-красная струйка крови бежала из уголка рта по подбородку. Слева на его белой куртке расплывалась кровавая клякса размером с мой кулак. Пока я разглядывал филиппинца, во рту у меня пересохло.

Маленькое желтое личико передернулось, ноги подогнулись, руки соскользнули с перил. Ударившись плечом о середину лестницы, он съехал на спине к моим ногам. И не дотрагиваясь до него, я уже знал, что бедняга мертв.

Глава 11

1

Где-то невдалеке снаружи послышался шум мотора, хлопнула дверца машины и чей-то мужской голос, млея от восторга, произнес:

— Какой великолепный был вечер! Давно я не получал такого удовольствия.

Я поглядел на мертвого филиппинца. Для него этот вечер оказался не слишком великолепным. Рубашка у меня стала влажной от холодного пота и прилипла к спине.

Машина отъехала, шум ее затих вдали, и темный дом объяла тишина.

Филиппинцу уже ничем нельзя было помочь. Я подумал о Ленноксе Хартли: неужели и его постигла та же участь?

Войдя в гостиную, я нащупал выключатель и включил свет.

В первый момент мне показалось, что огромная комната пуста, но затем я заметил торчащую из-за диванчика ногу в изящной замшевой туфле… Я обошел диванчик.

Леннокс Хартли лежал ничком. Скрюченные пальцы погрузились в ворс пушистого ковра, а на ярко-желтом шелке халата алело маленькое пятно — как раз посреди спины.

Нагнувшись, я дотронулся до руки художника — она была еще теплой. Я нащупал артерию — пульса не было. Он не мог лежать мертвым более десяти минут.

Первым моим порывом было выбраться из дома, где свила гнездо насильственная смерть: если меня застанет тут полиция, оправдаться не удастся.

Выпрямившись, я заметил, что дверцы шкафа, где Хартли хранил папки с набросками, были отворены. Одна открытая папка валялась на полу. Несколько набросков выпали на ковер.

Слева от шкафа находился небольшой стенной сейф. В его замке торчал ключ, и дверца была приоткрыта.

Я подошел к сейфу и заглянул внутрь. На стопке бумаг, аккуратно перевязанная белой ленточкой, лежала толстая пачка полусотенных купюр. Я вынул пачку денег, желая ознакомиться с содержанием бумаг.

— Не двигаться! — скомандовал от двери грубый голос.

Я застыл как парализованный, судорожно сжав в руке пачку долларов. Плечи у меня безвольно поникли, сердце бешено заколотилось в груди.

— Ладно, теперь повернись ко мне лицом, но держи руки спокойно.

Я повернулся крайне медленно.

Лэсситер стоял в дверях гостиной, специальный полицейский пистолет тридцать восьмого калибра казался крошечным в его лапище. Черная дыра дула смотрела мне в грудь.

Мы разглядывали друг друга. Его маленькие жесткие глазки чуть приоткрылись, когда он узнал меня, и тонкие губы искривились в хищной усмешке.

— Здорово, шпик. На этот раз ты, сдается, нашел для своей писанины немного материала. — Он не спеша вошел в гостиную, по-прежнему держа меня на прицеле. — Два убийства и ограбление — для начала неплохо.

Я проклинал себя за то, что прикоснулся к деньгам. Я разжал пальцы, и пачка с легким стуком упала на ковер. Я попал в такую передрягу, что хуже не придумаешь, и знал, что одними словами тут не отделаешься.

— Понимаю, конечно, что все это выглядит неважно, — начал я, стараясь, чтобы голос не дрожал, — но я никого не убивал. Хартли позвонил мне в гостиницу. Он хотел меня видеть. Я приехал, а он оказался уже покойником.

— Неужели? Я знаю, что он тебе звонил. Я засек номер и прибыл поглядеть, что тут делается, — сказал Лэсситер, ухмыляясь. — Вроде бы я спешил сюда не зря. Где у тебя пистолет?

— У меня нет пистолета. Я их не убивал.

— Кто тебе поверит? — рассмеялся Лэсситер. — Легче дела у меня и не было в жизни. А ну, повернись к стене.

Я исполнил приказание, так и не опуская рук. Он подошел к телефону и нагнулся над ним, не спуская с меня глаз. Трубку он поднял левой рукой.

— Управление полиции, — потребовал он, — и поживее!

Ботинком я нащупал штепсельную розетку в стене. Невинно глядя полицейскому прямо в глаза, я незаметно приподнял правую пятку, пока каблук не встал на розетку.

— Лэсситер говорит, — рявкнул сержант в трубку. — Отправьте в темпе патрульную машину на Кэннон-авеню, двести сорок шесть. Передайте лейтенанту, что я здесь с парнишкой, который только что пристрелил Леннокса Хартли и его слугу. Я поймал его с поличным.

Я всем весом навалился на розетку и почувствовал, как она выдирается из стены. Я чуть нажал в сторону — что-то полыхнуло — и свет погас.

Я успел шлепнуться на четвереньки, прежде чем загрохотал пистолет Лэсситера, круша стекла в окнах. Когда пуля угодила в стену, под которой я скорчился, штукатурка посыпалась мне на спину.

К счастью, в вестибюле свет тоже погас. Кромешная тьма только-только зародила во мне ощущение безопасности, как Лэсситер снова выпалил наугад. Пуля едва не разукрасила мою прическу идеально прямым пробором.

Я бросился в сторону, где, как я помнил, стоял диванчик. Когда сержант выстрелил еще раз, я уже спрятался за ним. При вспышке я увидел, что он совсем рядом со мной. Я приподнялся и выбросил кулак в сторону, где только что находилась его башка. Удар получился. Я попал в ухо, и Лэсситер пошатнулся. Потом пришлось снова упасть на четвереньки, когда он выстрелил. Пуля высадила одно из больших окон.

Я отполз на корточках, со свистом дыша сквозь сжатые зубы. Было слышно, как он на ощупь пробирается к двери. Так двигается слепой слон через заросли, круша и ломая все на пути. Я же прокладывал себе дорогу к окну медленно и тихо, вытянутой рукой убирая препятствия.

Вдалеке я услышал слабый вой сирены, набиравший силу по мере приближения к дому патрульной машины.

Неудачно переступая через низенький столик, я задел его коленом, и он с шумом повалился на ковер. Я бросился влево, врезался в стул, опрокинув вдобавок и его.

Лэсситер выстрелил. Пуля просвистела рядом, и он на ощупь двинулся ко мне, оглашая комнату отборной руганью. Он очутился надо мной, прежде чем я успел убраться с его дороги.

Левой рукой он задел мой рукав. Я вскочил, дернулся в сторону и ударил изо всех сил. Кулак шаркнул ему по зубам в тот момент, когда он спустил курок. Пламя опалило мне лицо, и я едва не рехнулся от страха. От моего удара этот мастодонт покачнулся. Судя по оглушительному грохоту, он наткнулся на кресло и свалил его.

Я рванулся к окну, отдернул занавеску, и комната наполнилась лунным светом.

Фары мчащейся машины в темноте отбрасывали яркие полосы света. Сирена теперь уже ревела, и я заметил красный огонек мигалки на крыше.

Я высадил ногой стекло. Полицейская машина с визгом затормозила. Двое копов с пистолетами наготове выскочили еще на ходу и даже не потрудились захлопнуть дверцы.

Один из них перемахнул через закрытую калитку и побежал по дорожке.

Лэсситер сквернословил позади меня, выбираясь из-под кресла. У меня появилась мысль выскочить из окна, но теперь она выглядела несвоевременной. Полицейский, несшийся по дорожке, наверняка бы увидел, как я спрыгиваю в сад. Я отступил, спрятался за шторой и замер, прижавшись к стене. Сердце в груди у меня стучало, как паровой молот.

Лэсситер добрался до окна и высунулся. Он был так близко от меня, что я почувствовал застоявшийся табачный дух, въевшийся в его одежду.

— Он тут выскочил! — заорал сержант. — И не мог далеко уйти.

Затем, к моей искренней радости, Лэсситер перекинул ноги через подоконник и спрыгнул в сад.

— Не видать его, сержант, — виновато промолвил один из полицейских.

Я не стал дожидаться ответных ругательств Лэсситера, быстро пересек комнату в темноте и вышел в вестибюль. Поднявшись по лестнице до площадки, я прислушался. Другие сирены завывали в ночи. Новые машины визжали тормозами у подъезда. Слышал я и бычий рев Лэсситера, но не мог разобрать слов.

Я щелкнул зажигалкой. На площадку выходила дверь. Я повернул ручку и вошел в спальню Хартли.

Шторы были задернуты. Я захлопнул дверь и нажал на выключатель. Вспыхнул свет.

На белом ковре запеклась кровь. На голубом покрывале кровати валялся автоматический пистолет тридцать восьмого калибра. Увидев кровь, я понял, что именно здесь стреляли в филиппинца, а пистолет на кровати явно претендовал на роль орудия убийства. Я достал носовой платок, осторожно завернул в него пистолет и поднес отверстие ствола к носу. Тянуло пороховой гарью. Я почувствовал, что пистолет мне пригодится как улика, и сунул его в карман брюк. Затем, погасив свет, я отдернул занавеску и выглянул в сад.

В лунном свете аккуратно подстриженная лужайка казалась белой. Трое копов с пистолетами в руках осторожно двигались в сторону от дома. Цепью. В этом направлении спасения не было.

Тут я услышал, как хлопнула входная дверь, и в вестибюле затопали.

На цыпочках я пересек комнату и приоткрыл дверь.

— Дайте сюда свет, — распорядился чей-то голос. Темноту внизу рассекли лучи нескольких фонариков. Спустя мгновение вспыхнул свет.

Над мертвым филиппинцем стоял невысокий, плотный человек с кирпично-красным лицом. Черная форменная фуражка крепко сидела на голове.

Лэсситер стоял у входной двери, его зверская физиономия лоснилась от пота.

— Ты уверен, что он убежал через окно? — спросил невысокий, не глядя на Лэсситера.

— Да. Я видел, как он вылезал. Далеко не уйдет, — огрызнулся Лэсситер. — Он разбил розетку и устроил короткое замыкание, лейтенант.

Я понял, что крепкий коротышка — это лейтенант Джо Карсон, о котором упоминал Брэдли.

— Капитану это не понравится, — заметил Карсон. — Если мы твоего приятеля не поймаем, ты погорел.

Лэсситер беспокойно завертелся.

— Мы его живо сцапаем, — пообещал он.

— Чего же ты, болван, не прихватил с собой людей? — поинтересовался Карсон, отходя от филиппинца.

— Откуда же я знал, что он затеет такую бучу? — пожаловался Лэсситер. — Я уже ехал домой, когда мне передали, что он собирается к Хартли, и решил наведаться, что тут делается. Я застал его за чисткой сейфа и…

— И ты его отпустил с миром, — продолжал Карсон, направляясь в гостиную.

Лэсситер неопределенно хмыкнул, достал грязный носовой платок и утер лицо. Затем последовал за лейтенантом.

Двое полицейских с оружием в руках остались охранять входную дверь.

Снова завыли сирены. У входа остановилась машина, хлопнула дверца, и в вестибюль вошли еще трое.

Часовые вытянулись и отдали честь самому высокому из тройки, который, следовательно, оказался капитаном полиции Мэтьюзом. Карсон вышел из гостиной.

— Мы еще не нашли преступника, — сообщил он высокому, — за всеми дорогами ведется наблюдение. Он оставил свою машину. Его зовут Чет Слейден, он пишет для журнала «Криминал».

Мэтьюз, на худом лице которого черные усики нелепо соседствовали с белесыми волосами, вынул пачку сигарет и взял сигарету в зубы.

— «Криминал»? — повторил он. — Точно?

— Я сам читал кое-что из сочинений этого парня.

— Тогда придется действовать поосторожнее, Карсон. У этого листка большие связи. С чего бы это ему убивать Хартли?

— Почем я знаю? — пожал плечами Карсон. — Лэсситер поймал его, когда он вытаскивал деньги из сейфа.

— Я в это не верю.

Лэсситер вышел из гостиной.

— Я его видел, капитан. Готов поспорить, что он копает под убийство Ван Блейка. Возможно, Хартли увидел, что он сует нос в его сейф, а Слейден сдрейфил и пристрелил его.

— С чего вы решили, что подозреваемый копается в деле Ван Блейка? — голос капитана посуровел.

— Он сегодня вечером посещал миссис Ван Блейк, — ответил Карсон, — и наведывался в «Золотое яблоко».

— Вы бы лучше представили мне подробный письменный рапорт, — распорядился Мэтьюз. — Комиссар захочет обо всем случившемся послушать.

— Есть, капитан.

Мэтьюз повернулся и пошел к двери. Выходя, он бросил через плечо:

— Найдите Слейдена обязательно, не то у вас, ребята, возникнут серьезные неприятности.

Он спустился по лестнице в темноту.

— Пока дождемся доктора, — буркнул Лэсситер, — я пойду погляжу наверху. У парня не было пистолета. Может быть, он бросил его в одной из верхних комнат.

Карсон хмыкнул и возвратился в гостиную. Я быстро прикрыл дверь. На лестнице послышались шаги Лэсситера.

2

Прижавшись спиной к стене, я ждал, спрятавшись за шторами.

Я слышал, как Лэсситер протопал по площадке и зашел в соседнюю комнату. Там он пробыл несколько минут, потом перешел в другую.

Нервы у меня пошаливали. Из моего укрытия был виден сад как на ладони. Трое полицейских все еще рыскали там, и, следовательно, этот путь к спасению не вел. Теперь единственная моя надежда заключалась в том, что Лэсситер вроде бы был убежден, что меня в доме нет. Я надеялся, что обыск не будет тщательным.

Дверь распахнулась, и я услышал, как Лэсситер вошел. Зажегся свет, он чертыхнулся и вышел, оставив дверь открытой.

— Эй, лейтенант! Не подниметесь? — послышался его голос.

Я выглянул через щелку. Он перегнулся через перила спиной ко мне. Неожиданно он обернулся, и я поспешил отпустить занавеску. Вскоре я услышал, как в комнату вошел Карсон.

— Тут застрелили слугу, — пояснил Лэсситер. — На ковре его кровь. Глядите, убийца бросил пистолет на кровать, вот след от него.

— Лучше позови Максвелла, пусть снимет отпечатки пальцев, — бросил Карсон. — Я возвращаюсь в управление. Хочу убедиться, что Слейден не проскользнет у нас между пальцев. Ты послоняйся здесь, пока не вызову.

Оба вышли из комнаты, не закрыв дверь. Я дождался, пока они спустятся, покинул свое укрытие, быстро пересек комнату, открыл дверь и перешел в спальню напротив. Прикрыв дверь, я ощупью подошел к окну и выглянул вниз на улицу.

У входа стояли три полицейские машины и карета «Скорой помощи». На противоположном тротуаре собралась изрядная толпа, некоторые женщины щеголяли в вечерних платьях. Четверо или пятеро полицейских стояли спиной к толпе, глядя на дом.

Не было ни малейшего шанса спуститься в сад по водосточной трубе на глазах у всей этой публики, и я вернулся к двери, приоткрыл ее на дюйм и затаился.

Лэсситер и человек в штатском поднялись по лестнице и вошли в комнату Хартли.

— Собери отпечатки везде, где найдешь, — распорядился Лэсситер. — Похоже, что в других комнатах никого не было. Мне придется побеседовать с прессой. Действуй, Макс.

Его спутник буркнул что-то в ответ, и Лэсситер спустился вниз.

Я прождал в темноте больше получаса, пока Лэсситер не вернулся. Он прошел в комнату Хартли.

— Я закончил, — сообщил ему криминалист, снимавший отпечатки. — Обнаружены только отпечатки Хартли и слуги.

— Ладно, нас вызывает Карсон, — сообщил Лэсситер. — Они все еще не нашли Слейдена, — голос его звучал озабоченно.

— Из города этому парню не уйти. Мое счастье, что лейтенант требует представить письменный рапорт к утру. Я оставлю тут пару ребят. Завтра пошарим здесь при дневном свете.

Они спустились вместе.

Я прокрался на площадку и заглянул вниз в вестибюль. Тело филиппинца уже убрали. Лэсситер и трое в штатском столпились у входной двери.

Лэсситер обратился к здоровенному полицейскому, вошедшему с улицы:

— Ладно, Гессертер. Я вернусь около девяти. Ты остаешься здесь. Запри за нами, никого не впускай и поглядывай во все глаза. Уэбб посторожит снаружи. Я ему велел попридержать прессу; да иные из писак до того ловки, что, пожалуй, влезут, пока он находится за домом. Пока я не вернусь, сюда ни одна душа не должна войти. Понял?

— Да, сержант.

— Если здесь кто-нибудь побывает, я сделаю так, что ты пожалеешь о том дне, когда огласил белый свет первым криком, — проворчал Лэсситер.

Он вышел на улицу, три детектива проследовали за ним. Гессертер закрыл и запер входную дверь. Затем он постоял некоторое время, прислушиваясь. Когда сирены полицейских машин стихли вдали, он сдвинул фуражку на затылок, вытащил пачку сигарет и побрел в гостиную. Вскоре послышалась танцевальная музыка, передаваемая какой-то станцией для патологических полуночников.

Я вернулся в спальню Хартли, подошел к окну и выглянул в сад.

По вымощенной плитками дорожке от террасы через лужайку взад и вперед размеренно вышагивал полицейский.

Я перешел в спальню, выходившую на улицу. Толпа разошлась по домам. Машин было не видно. Мой «бьюик» тоже оттарабанили на штрафплощадку. Я решил, что и мне пора сматываться.

Я вышел на лестничную площадку и прислушался. Гессертер все еще находился в гостиной. Дорога от лестницы до входной двери казалась безмерно длинной.

Придерживаясь рукой за перила, я отправился в путь. На полдороги я услышал, как полицейский кашляет, прочищая глотку. Сердце у меня екнуло, но я продолжал идти.

Остановился я у подножия лестницы. Чтобы достичь входа, мне нужно было пройти мимо открытой двери в гостиную. Я пододвинулся вперед и заглянул в гостиную.

Гессертер курил, сидя ко мне спиной, правой рукой постукивая в такт мелодичному свингу из радиоприемника. В кармане куртки я сжимал найденный пистолет тридцать восьмого калибра. Палец застыл на спусковом крючке. Еще два шага — и ему меня не увидеть, но тут он обернулся.

Я остановился как вкопанный.

Мы рассматривали друг друга через совмещенное пространство вестибюля и гостиной. Его мясистое, обветренное лицо побагровело, а маленькие глазки стали круглыми, как кнопки.

У меня в мозгу вспыхнуло предостережение, что начни угрожать ему пистолетом, и я готов. У меня все еще оставался слабый шанс доказать, что я не убивал Хартли, а угроза оружием полицейскому — это такая штука, от которой мне не отбрехаться.

Я медленно вынул руку из кармана и каким-то чудом изобразил на лице улыбку.

Я следил, как его рука беспокойно шарила по кобуре. Движения были замедленные, он был явно растерян.

— Привет, — сказал я как можно более небрежно. — А где весь народ?

Он, наконец, достал пистолет и навел на меня.

— Не двигаться!

— Спокойней, — заторопился я, — я хотел найти тут лейтенанта Карсона. Он поблизости?

— Вы кто? — задал он вопрос, медленно подвигаясь ко мне и держа толстый палец на спусковом крючке.

— Моя фамилия Слейден. Я собственный корреспондент «Криминала», — признался я в надежде, что он не знает имени человека, которого ищут. — Вы ведь обо мне, наверное, слышали.

Я увидел, что он немного успокоился, хотя пистолет по-прежнему направлял на меня.

— Давайте-ка взглянем на ваше удостоверение.

Я достал бумажник, раскрыл его и вручил документы полицейскому. Он изучил удостоверение и вернул мне бумажник.

— Как вы сюда попали?

— Уэбб провел меня с черного хода. Я хотел осмотреть место происшествия. Вы не против?

— Вас пустил Уэбб? — Ствол пистолета дрогнул и опустился. — Это против приказа. Ему бы следовало знать. Вам нельзя сюда входить.

— А кто об этом узнает? Хартли застрелили здесь? — я помотался по комнате, суя нос во все щели. — Жертва проживала, однако, в пошлой роскоши, не правда ли?

Полицейский спрятал пистолет в кобуру.

— Давай-ка, выходи! Я привык исполнять приказы.

— Но ведь я только делаю свое дело, — пояснил я, пятясь.

— Вот-вот, а я делаю свое. — Он прошел мимо меня в вестибюль. — Давай, проваливай, прощелыга!

Я последовал за ним в вестибюль и смотрел, как он отпирает входную дверь.

— Вон! — весьма недвусмысленно заявил он, распахивая дверь.

— Уже иду, — отозвался я, проходя мимо него. Я двинулся по дорожке, прилагая неимоверные усилия, чтобы не побежать. Я ожидал, что появится второй полицейский, но на этот раз мне повезло. У ворот я остановился и оглянулся. Гессертер стоял в освещенном проеме, следя за мной. Какое-то мгновение мы глядели друг на друга, затем он шагнул в дом и захлопнул дверь.

3

Как только дом скрылся из виду, я бросился бежать. Длинная, пустая улица уходила в темноту. Я петлял между островками света от фонарей, которых на улице было явно слишком много.

Я не имел понятия, как скоро встретятся оба полицейских, оставленных караулить дом, в котором произошло двойное убийство. Если это случится, пройдет совсем немного времени, и они сообщат в управление.

До центра города оставалось добрых две мили. Единственный мой шанс был как можно быстрее спрятаться, до того как за мной вышлют в погоню патрульные машины. Брэдли когда-то советовал мне, в случае необходимости, укрыться у Сэма Бенна на Мэддокс-стрит. Сейчас я особенно оценил этот мудрый совет, но, к сожалению, не знал, где находится эта самая Мэддокс-стрит. Я ведь мог во всю прыть нестись и в противоположном направлении.

Все еще придерживаясь затененных мест, но уже перейдя на шаг, я свернул на улицу, ведшую прямо к центру города.

От неоновых вывесок, источающих яркий свет, над городом висело тусклое зарево: путь выглядел неблизким. Я взглянул на часы. Дело приближалось к трем ночи. Недалеко уже и до рассвета.

Тьму неожиданно рассекли яркие снопы света фар: из-за угла сворачивала машина.

В этот момент я как раз проходил мимо дома. Опершись рукой о низкую садовую ограду, я перемахнул через нее и шлепнулся на землю.

Автомобиль пронесся вдоль улицы, осветив фарами ограду. Лежа за ней, я вжимался носом в землю. Было слышно, как машина резко затормозила и свернула на Кэннон-авеню.

Я встал, перебрался обратно на тротуар и припустил снова. У конца улицы, приведшей меня к торговому центру города, я уже дышал, как астматик. Здесь меня поджидала опасность: это была территория, патрулируемая полицейскими, а у всех, конечно, уже был мой словесный портрет.

По маленьким темным улочкам я пробирался мимо витрин магазинчиков, сомнительных забегаловок и безликих жилых домов. В этом районе, стыдливо прячущемся на задворках города, жили рабочие, те самые, которые создавали всю роскошь для богатеев Тампа-Сити.

Впереди меня шевельнулась тень. Я резко остановился, шагнул в сторону и спрятался в дверном проеме какой-то лавчонки. Из-за угла неторопливо вышел грузный полицейский и встал на краю тротуара, глядя в темно-серое небо и помахивая дубинкой.

Я напряженно следил за тем, как он расслаблялся таким образом около пяти минут, а затем двинулся дальше. Мимо меня.

На следующем перекрестке я повернул направо. На другой стороне на грязном тротуаре лежал прямоугольник желтого света. Он падал через застекленную дверь, над которой горела неоновая вывеска: «Закусочная. Открыто круглосуточно».

Я пересек улицу и, прежде чем вступить в прямоугольник света, еще раз убедился, что в пределах прямой видимости никого нет. Тогда я подошел к двери и заглянул внутрь.

Положив волосатые руки на стойку, толстяк с засаленными иссиня-черными волосами и такого же цвета щетиной, обильно произраставшей на давно не бритом лице, бессмысленно пялил глаза на развернутую перед собой газету. Посетителей не было, свет в зале не горел.

Я толкнул дверь и вошел.

Толстяк поднял на меня ошалевший от скуки взгляд.

— По вашему телефону можно звякнуть? — осведомился я.

Большим пальцем он указал мне на другой конец комнаты.

— Валяй, — молвил он и сладко зевнул, обнажив большие белые зубы.

Я закрылся в кабине автомата и перелистал телефонную книгу, найдя номер Сэма Бенна, я набрал его. Ожидая ответа, пока в трубке раздавались гудки, я рассматривал толстяка через стеклянную дверь кабины. Сонный голос произнес:

— Алло?

— Можно попросить Сэма Бенна?

— С ним и беседуете. Что вам нужно?

— Капитан Брэдли велел мне вам позвонить. У меня на хвосте целая свора легавых, и было бы желательно поживее скрыться.

Мой собеседник на другом конце провода вздохнул:

— Ладно, раз так велел кэп Брэдли, кто я такой, чтоб возражать? Вы где?

— В закусочной на Шеррат-стрит.

— А где моя коробка, знаете?

— Нет, я просто гуляю по городу и прячусь от копов.

Бенн охнул:

— Из этого следует, что мне нужно подъехать и захватить вас, так, что ли?

— А вы горазды на придумки!

— Для вас-то это придумка, а для меня головная боль. Ну, да ладно. Чего не сделаешь для хорошего человека. Я имею в виду не вас, а кэпа Брэдли! Оставайтесь, где вы есть. Я буду через полчаса.

— Спасибо.

Голос в трубке смолк, и я ее повесил. Повернувшись, чтобы открыть дверь будки, я увидел, как свет на тротуаре заслонила тень. Мгновение спустя дверь распахнулась, и в комнату вошли двое. Тяжело ступая, они направились к стойке. Толстяк поднял на них глаза. Затем он медленно выпрямился и водрузил на стойку огромные волосатые руки. Лицо его оставалось бесстрастным.

Несмотря на стекло будки, я краем уха все же услышал слова одного из них:

— Полиция. Мы ищем одного парня. Кто-нибудь заходил?

Втискиваясь в темный угол будки, я почувствовал, как у меня на лбу выступает холодный пот.

— Два часа уже никого не было, — деревянным голосом отрапортовал толстяк.

— Это точно?

— Я, кажется, ясно выразился, — грубо оборвал хозяин. Он взял в зубы сигарету и принялся искать спички.

Детектив, который вел беседу, наклонился и вырвал сигарету, ухватив при этом толстяка пальцами за щеку.

— Не закуривай, дерьмо, когда я с тобой разговариваю, — процедил он.

Толстяк напрягся, глубоко сидевшие глазки его загорелись недобрым огнем, но он ничего не сказал и даже не пошевелился.

— Этот парень высок и темноволос, ему около тридцати трех-тридцати четырех, — продолжал детектив. — На нем темно-серый костюм и такого же цвета ковбойская шляпа. Если засечешь его, звони в управление, понятно?

— Да, — ответил толстяк.

— Рад, что ты понял.

Полицейские вышли, не закрыв дверь. На улице они свернули к центру.

Хозяин направился к двери, выглянул, затворил ее и возвратился за стойку. В мою сторону он даже не покосился. Я вытащил носовой платок, утер вспотевшее лицо, потом открыл дверцу будки и вышел. Толстяк заметил:

— Они могут вернуться. На углу дежурит коп. Заходите сюда, — большим пальцем он указал мне на дверь рядом с будкой.

— Спасибо, — поблагодарил я, открыл дверь и очутился в гостиной, обставленной хотя и удобной, но изрядно потрепанной мебелью.

В кресле, развалившись, дремала большая черная кошка. Она приоткрыла глаза, осмотрела меня и, очевидно решив, что я безвреден, снова погрузилась в сон. Я вынул из пачки сигарету и затянулся. Коленки у меня дрожали, как будто я только что финишировал после двухмильного кросса, дыхание тоже было аритмичным.

Вошел толстяк с чашкой кофе и поставил на стол. Затем открыл ящик и достал четвертинку скотча.

— У вас есть друзья? — спросил он, пододвигая бутылку.

— Сейчас за мной приедут. Очень благодарен, что вы поступили благородно.

— Ерунда. Здешним копам я не помогу, даже если меня озолотят. — Он направился к двери. — Тут вам ничто не угрожает. Посидите пока.

Он вышел. Я плеснул глоток виски в кофе и выпил. Стало немного лучше. Я присел.

Для меня это было первое спокойное мгновение с тех пор, как я нашел убитого Хартли. Даже и сейчас мои мысли были слишком заняты собственными переживаниями, чтобы я мог серьезно задуматься над тем, почему же все-таки его убили. Я лишь припомнил его последние слова: «У меня возникла забавная теория. Возможно, она вас заинтересует».

Он знал, что я охочусь за информацией о Фэй Бенсон, и, казалось, было разумным предположить, что теория, о которой он упомянул, имела отношение к ней. Был ли художник убит по этой причине? Если убийца не находился рядом с Хартли, когда тот звонил, то откуда он узнал, что именно он собирается мне сообщить? Все сходилось к тому, что убийца был знакомым Хартли.

Я достал пистолет и осмотрел его. Он выглядел как новый, или же за ним весьма тщательно ухаживали. Номер его был 3 347 890. Я вытащил обойму. Из пистолета сделали всего два выстрела. Либо убийца был первоклассным стрелком, либо стрелял в упор.

Вне всякого сомнения, Крид извлек бы из этого пистолета кое-какую информацию. Надо было как можно оперативнее переслать оружие в Уэлден. Аккуратно обернув пистолет платком, я сунул его обратно в карман пиджака.

Какой шаг следовало предпринять следующим?

Ключ к похищению и убийству Фэй Бенсон следовало искать в Тампа-Сити, в этом я был уверен. Но с каждым часом моего пребывания в этом славном городе рос риск очутиться за решеткой. Я превратился в подозреваемого номер один по делу Хартли, и если не удастся найти настоящего убийцу, в стране не останется ни одного города, где я ощущал бы себя в безопасности…

От усиленной работы извилин меня прошиб пот. Я пришел к выводу, что в любом случае мне придется остаться в Тампа-Сити. Похоже было, что для мало-мальской свободы передвижения необходимо резко поменять внешность. Пожалуй, стоило просто перекрасить волосы, надеть темные очки и, конечно, переодеться. Тампа-Сити наводнен приезжими. Я смог бы затеряться в толпе.

Я все еще продолжал строить планы, когда толстяк просунул голову в дверь:

— Там Бенн вас спрашивает. Вы в порядке?

Я поднялся.

— Конечно. Он может зайти?

Толстяк кивнул и удалился. Вскоре явился Сэм Бенн. Он оказался человеком невысокого роста, с копной серо-стальных волос, худым, остроскулым лицом и глубоко посаженными невыразительными глазами. На нем была кожаная куртка на молнии, застегнутая до самого подбородка, и неглаженные серые брюки.

Он подошел ко мне и пожал руку.

— И как ситуация выглядит на самом деле? — сразу взял он быка за рога. — Неужели так плохо?

— Меня накрыли в доме рядом с двумя теплыми трупами. Полиция убеждена, что это моих рук дело.

Бенн поморщился:

— Хорошенькая история! Что вы от меня хотите? Я должен вывезти вас из города?

— Ни в коем случае. Мне нужно какое-либо безопасное место, откуда я смогу действовать. Чтобы оправдаться, мне предстоит найти убийцу самостоятельно.

— Смеетесь. Вам лучше отсюда сматываться.

— Только через день, если не позже. Капитан Брэдли сказал, что вы сможете приютить меня?

— Что ж, для этого человека я все сделаю, — Бенн неожиданно ухмыльнулся: — Я вас спрячу, но только ненадолго. Рискую своей шеей. Теперь слушайте внимательно. Я поставил машину в конце улицы. Пойду, подгоню сюда и буду медленно проезжать мимо. Фэтс вам кивнет, когда начинать двигаться. Дверца будет открыта. Ныряйте быстрей. Договорились?

Я заверил его, что все понял. Ведь я такой. Понятливый.

Глава 12

1

Пробило уже одиннадцать часов, когда я опустил ноги с пристенной койки в потайном убежище Бенна и потащился, зевая, к умывальнику плеснуть в лицо воды.

Убежище было сделано вполне профессионально. Помещалось оно под баром Бенна, имело тщательно замаскированный вход, запасной выход на аллею сзади бара, полный холодильник еды, радиоприемник, телефон, стол, три кресла и внушительный запас алкоголя.

Бреясь, я настроил радио на короткую волну полицейских переговоров, но чепуха, доносившаяся из динамика, никак меня не касалась.

Когда я чистил бритву, вошел Бенн. С собой он принес два коричневых бумажных пакета и положил их на стол. Из карманов достал несколько маленьких свертков и сложенную газету.

— Вроде бы ничего не забыл, — облегченно вздохнул он, воткнув в розетку штепсель электрического чайника.

Я развернул газету. Двойному убийству был посвящен целый разворот. В заявлении лейтенанта Карсона было сказано, что у полиции достаточно важных улик, и что в настоящее время они желали бы приватно побеседовать с высоким, темным, крепким мужчиной, одетым в темно-серый костюм и темную шляпу, который, по их мнению, мог бы дать сведения, необходимые для раскрытия убийств. Он даже не упомянул моего имени, и я был удивлен, что описание было таким неконкретным.

— Это вы? — спросил Бенн, опуская в кастрюлю два яйца.

— А что, похож? — ответил я.

Захватив принесенную им краску для волос, я подошел к раковине и приступил к процедуре придания своим волосам «изумительно радикального черного цвета». К тому времени, когда Бенн сварил яйца всмятку и приготовил кофе, я уже закончил камуфляж. Новый цвет волос значительно изменил внешность. В других свертках находились полоска неопределенного меха и пузырек клея, но прежде чем сооружать себе усы, я сел позавтракать.

Бенн прислонился к стене и, разминая пальцами сигарету, смотрел, как я насыщаюсь.

— Давно знакомы с капитаном Брэдли? — поинтересовался я, очищая яйцо.

— Двенадцать лет. Во время действительной службы он был моим командиром. Дважды спас мне жизнь, вызволил из трибунала, дал трехнедельный отпуск, когда у меня тяжело заболела жена, а генерал запретил все отпуска, — рассказывал Бенн, глядя на тлеющий кончик сигареты. — Я бы мог дать отрезать себе руку, если бы ему это срочно понадобилось.

— Ну и уютное местечко вы соорудили, — я перевел разговор на убежище.

Он самодовольно ухмыльнулся.

— Ошибаетесь, приятель. Все так уже было, когда я приобрел заведение. Здесь во времена сухого закона помещалась одна из распивочных знаменитого Аль Капоне. Когда некоторым клиентам необходимо побыть в одиночестве, я отправляю их сюда. Во времена службы кэпа Брэдли я держал подполье закрытым, а теперь, когда в полиции одни эти лихоимцы, я и стараюсь, как могу, — он затянулся. — Вам это обойдется по двадцатке в день. Коплю на поездку в Европу, иначе бы с вас не брал.

Я улыбнулся:

— Заметано, друг. Пусть будет хоть тридцать. У меня все равно открытый счет.

Он завистливо вздохнул:

— Вот то, о чем я всегда мечтал. Пока вы здесь, вам нечего волноваться.

Я очистил от скорлупы второе яйцо.

— Что вы стоя-то маетесь?

Он достал из холодильника пиво, сковырнул зубами пробку и сел, поглаживая бутылку ладонями.

— Долго не могу задерживаться. Работы много.

— Как с вами связаться, если мне потребуется?

— По телефону. Я один подхожу к нему.

— У вас нет никого на примете, с кем можно было бы передать одну вещь? Мне необходимо отправить посылку в Уэлден.

— Есть у меня мальчишка, да он может проболтаться. А по почте отправить нельзя?

— Надо чтобы дошла сегодня.

— Безопаснее все-таки по почте.

— Ладно. Писчей бумаги мне не достанете? И побольше.

— В ящике стола полная пачка.

— Прекрасно. Пожалуй, хватит.

Он приложился к бутылке, вздохнул, отер губы тыльной стороной ладони и поднялся.

— Здесь куча еды. Переходите на самообслуживание, — посоветовал он. — Я еще к вам загляну.

Я вынул бумажник, пересчитал деньги и вручил ему две полусотенных купюры. Утром я уже дал ему денег на покупки, и теперь, когда он вышел, захватив поднос, я раскрыл пакеты и примерил коричневый спортивного покроя пиджак. Сидел он ладно и выглядел не чересчур модным. В толпе я не привлек бы пристального внимания. Брюки тоже оказались мне в самый раз.

Полчаса я потратил на изготовление усов. Я лепил их волосок к волоску, и, когда подстриг, они выглядели лучше подлинных. В новом костюме, с перекрашенными волосами и при усах даже Берни вряд ли бы признал во мне Чета Слейдена. Я сам-то себя узнавал с трудом.

Пистолет я упаковал в сверток, стараясь получше скрыть его форму. Затем сел к телефону и вызвал управление полиции Уэлдена. Дозвонившись наконец, я потребовал к телефону капитана Крида.

— Это Слейден, — сообщил я, когда он поднял трубку. — У меня тут для вас приготовлены докладная и горячая пушка. Желательно, чтобы вы получили их сегодня же. Не могли бы вы прислать кого-нибудь за ними?

— Это можно, — отозвался Крид. — Что там такое с Хартли? Кто художника пристукнул?

— Ваши коллеги думают, что я. Мое описание напечатано в газетах. Я в розыске. Пока не поправлю дело, исчезаю с глаз долой. С ваших, кстати, тоже. Все подробности в докладной. Из пушки совершено убийство. Я хочу, чтобы его проверили на отпечатки и принадлежность. Оставляю все у Сэма Бенна, который держит бар на Мэддокс-стрит. Быстрее присылайте посыльного.

— Как они сумели впутать вас в убийство? — резко спросил Крид.

— В доме убитого я очутился через несколько минут после того, как все произошло. Лэсситер поймал меня, когда я осматривал место убийства. Но я сумел быстро смотаться.

— Смотрите, Слейден, если они разыщут вас…

— Знаю, знаю. Я и не прошу о помощи. С этим сам как-нибудь управлюсь. Проверьте только для меня пистолет. Вот и все. Я вам еще позвоню. А пока до свидания, — я повесил трубку.

Следующий час я потратил на составление подробного доклада о всех событиях вплоть до настоящего момента. Бенн вошел, когда я запечатывал докладную в конверт. Он вытаращил на меня глаза.

— Черт побери! — воскликнул он, оглядев меня со всех сторон. — Я бы вас и не признал. Теперь, как говорится, крошка, дыши спокойно. В городе ни один коп вас не засечет.

— Неплохо вроде? — скромно спросил я, поглаживая усы. — Мне пора трогаться. Я условился, что за посылкой и письмом приедут. Человек этот служит в уэлденской полиции, и я велел забрать все это у вас. Ладно?

— Конечно. — Он взял сверток и письмо. — Похоже на пистолет.

— Так оно и есть. — Я откинулся назад на стуле и продолжал: — Вы давно в этом городе?

— С конца Великой депрессии.

— Тогда вы должны всех местных знаменитостей знать?

— Некоторых знаю.

Я вынул фотографию Фэй Бенсон и показал ему.

— Когда-нибудь ее видели?

Он рассмотрел фотографию и покачал головой.

— Не думаю. Эти девицы все на одно лицо. Такую я не помню.

Я взял фотографию и спрятал ее обратно в бумажник.

— О Корнелии Ван Блейк что-нибудь знаете?

Его лицо потемнело.

— По указке этой бабы кэпа Брэдли выгнали из полиции. Так что ее я знаю. А вам-то эта стерва на что?

— Я не уверен, но мне кажется, что в ней заключена причина и всех моих неурядиц.

— Она в милости у Дункана и его своры легавых, а Лэсситер получает от нее жалованье.

— Это точные сведения? Откуда вы знаете?

— У бармена должны быть ушки на макушке. Может быть, Лэсситер всего лишь сержант, зато влияния и связей у него предостаточно. В этом городе говорят деньги, а они у него водятся. Вам бы посмотреть на его «паккард» да на дом.

— Думаете, он их получил от миллионерши?

— Передаю, что слышал. Могу поспорить, что в будущем году он станет лейтенантом, а через год — капитаном.

— Почему?

Бенн иронически хмыкнул:

— Эта гадина не станет зря раскошеливаться. Лэсситер за все честно отработал.

— Брэдли думает, что она причастна к убийству мужа. А вы как считаете?

— Этого я не знаю, зато мне известно, что Лэсситер купил себе «паккард» через два дня после убийства.

— Говорят, что стрелял Тэд Диллон? Вы с ним встречались?

— Вы что, раскапываете это убийство? — поинтересовался Бенн, присаживаясь на ручку кресла.

— Возможно, оттуда тянется ниточка к другим убийствам, которыми я занимаюсь непосредственно. Вы знакомы с Диллоном?

— Во время службы тянули лямку в одном батальоне. Мы сжевали вместе не один пуд соли. Он не убивал Ван Блейка.

— Что же с ним случилось?

Бенн пожал плечами.

— Его наверняка подставили. Когда замышляешь убийство такого человека, как Ван Блейк, всегда полезно иметь в запасе мальчика для битья. На этот раз им оказался Тэд.

— А как Ройс связан со всем этим?

Бенн посмотрел на меня озадаченно.

— А разве он связан? Я этого не знал.

— Брэдли считает, что убийство устроил Ройс по указке миссис Ван Блейк. Клуб перешел ему в качестве гонорара.

— Может, это и верная мысль, не знаю. Такой роскошный кабак, как «Золотое яблоко», не по моей части. Почему бы вам не расспросить бывшую приятельницу Ройса? Эта шлюшка всегда меня поражала постоянной готовностью разорвать его на части, если будет уверена, что ей не ответят тем же. Примерно в то время, когда убили Ван Блейка, она поссорилась с Ройсом. Он вышвырнул ее из их гнездышка.

— Кто она такая и как ее найти?

— Ее зовут Лидия Форрест. Она работает в клубе «Хэй-Дэй» на бульваре Тампа. — Бенн встал. — Когда у меня будет побольше времени, а у вас появится желание побеседовать, я охотно послушаю ваши соображения. Диллон был моим другом, и я хочу, чтобы ему вернули честное имя.

— Я с удовольствием расскажу, — заверил я.

Захватив письмо и сверток, он вышел, а я сел к телефону и вызвал Берни в Нью-Йорке. Через некоторое время он снял трубку.

— Как жизнь, дружище? — осведомился мой соавтор. — Давненько не виделись.

— Кручусь, как белка в колесе. Кажется, подходит время и тебе поработать чуток.

— Само собой разумеется. Рассказ продвигается отлично. Начало не оставило равнодушным даже Файетта. Дашь мне еще пару неделек и…

— Пару неделек — ерунда. Тебе предстоит дальняя дорога. Поедешь в Париж.

— Париж? — Его голос сорвался на визг. — Вот это да! Отличная новость! А Файетт, как думаешь, это выдержит?

— Выдержит, когда прочтет мой отчет. Я его высылаю. Необходимо проверить все передвижения Корнелии Ван Блейк во время ее пребывания в Париже. Я вышлю тебе нужные данные. Возьми с собой фотографию Фэй Бенсон и показывай в отелях, которые я назову.

— Разве она тогда ездила в Париж?

— Не знаю, но хочу выяснить. Проверь заодно и Джоан Никольс.

— Позволь, позволь, не слишком ли много поручений?! — запротестовал Берни. — В Париже есть чем заняться и кроме работы.

— Слушай, ты, никчемный пошляк! Я попал в серьезную переделку. Копы думают, что я застрелил пару ребят, и устроили на меня настоящую охоту. Они — грубые и невежественные люди, и если ты не сделаешь того, что я хочу, могу и сам прогуляться в Париж, а тебе предоставлю удовольствие расхлебывать эту кашу.

— Успокойся, Чет, дорогой, — поспешно затараторил Берни. — Я исполню все, что требуется. Только скажи.

2

Я покинул убежище около половины десятого, воспользовавшись запасным выходом. Ночь была темной и безлунной, в воздухе висела изморось. Темнота создавала иллюзию безопасности.

Я радовался случаю размять ноги. Написанный для Файетта отчет был настолько полон, насколько я в состоянии был это сделать. Он отнял у меня добрых четыре часа. Изложение фактов на бумаге помогло и мне самому прояснить некоторые темные места.

Я пришел к убеждению, что в случае, если я смогу обнаружить, почему убили Леннокса Хартли, найдется решение и остальных загадок.

У меня было достаточно времени, чтобы обдумать события вчерашнего дня, и я припомнил, как реагировала Корнелия на мое невинное замечание о полотне, написанном Хартли. Припомнил я и ее растерянность, когда она увидела фотографию Фэй Бенсон. Фэй была одной из натурщиц Хартли. Зацепка находилась где-то между этими тремя действующими лицами, двое из которых успокоились навек. Мне пришло в голову, что подруга Фэй, Ирен Джеральд, пожалуй, в состоянии помочь мне обнаружить эту зацепку. Вполне возможно, Фэй говорила ей что-нибудь, что могло наставить меня на путь истинный. При первой же возможности я решил увидеться с симпатичной девушкой.

К моей схеме надлежало еще как-то пристегнуть Гамильтона Ройса. Если брошенная им подруга пожелает заговорить, она сразу станет самым крупным козырем.

Крутая лестница сразу от входа в клуб «Хэй-Дэй», украшенного кричащей неоновой вывеской, вела в один из тех душных, темных подвалов, которые, экономя хозяину деньги на арендной плате, тем не менее как магнитом притягивают стада досужих туристов.

Угрюмый вышибала взыскал с меня трехдолларовый взнос за вход и пропустил в зал, мгновенно потеряв ко мне всякий интерес.

Я раздвинул стеклярусные занавески, скрывавшие вход в бар и на танцевальную площадку, и в тумане табачного дыма, лавируя между тесно установленными столиками, направился к стойке.

В клубе терлось десятка два посетителей, в основном девицы, занятые поисками мужского общества. Они явно превзошли разумный уровень в потреблении косметики, зато не достигли его по части одежды. Пока я шел к бару, их взгляды буквально впиявливались мне в кожу.

Краснолицый бармен кивнул мне, когда я остановился у стойки. Он оценивающе осмотрел меня, но как будто так и не сообразил, сколько на мне можно заработать. Я заказал неразбавленное виски.

— Если вам нужна компания, — заговорил бармен, ставя передо мной стакан, — стоит лишь улыбнуться одной из этих крошек, и она кинется к вам со всех ног.

— Которая из них Лидия Форрест? — осведомился я, взяв стакан. — Она сегодня не выходная?

Бармен прикусил язык. В его заплывших глазках появилось сонное выражение.

— Вам нужна мисс Форрест?

— Кажется, я выразился достаточно четко.

— Вы ее приятель? — поинтересовался он, и я почувствовал, что между нами встала стена отчужденности.

Я облокотился на стойку и улыбнулся.

— Если вам так необходимо знать, то я приятель ее приятеля, — заметил я мягко. — Ее нет поблизости?

— Нет. Послушайтесь моего совета, бросьте вашу затею. У нее есть друзья, которые очень обижаются на тех ребят, что ее спрашивают.

— Правда? — удивился я и покачал головой. Выпив виски, я подтолкнул к нему стакан. — Давайте не будем ссориться. У меня своих подруг предостаточно. Мне нет никакого резона разевать рот на чужой каравай. У меня к ней письмо — и только.

Он наполнил мой стакан и немного успокоился.

— Да тут все время шляются, надоедают, спрашивают ее, — посетовал он. — Если только письмо…

— Вот именно. Где ее найти?

Он получил за виски и соизволил даже принять доллар чаевых.

— Она начнет выступать через полчаса. Побродите тут пока, мистер.

Я вытащил еще четыре долларовых бумажки и продемонстрировал их бармену.

— Если я тут проторчу еще полчаса, меня придется выносить вперед ногами. А в ее туалетную комнату заглянуть можно?

Он почесал за ухом, изучая взглядом купюры.

— Думаю, можно, — наконец вымолвил он. — Вторая дверь направо от оркестра. Только не слишком заметно.

Деньги исчезли у него в кармане молниеносно, словно пушинка в раструбе пылесоса.

Я отнес стакан на стол поближе к оркестру, уселся и закурил. Крашеная блондинка внушительной комплекции поднялась и, не ожидая приглашения, подошла к моему столику.

— Привет, дорогуша, — пропела она, одарив меня улыбкой, которую можно было бы назвать ослепительной, будь у нее зубы чуть поприличнее. — Собираешься заказать мне выпить?

Я объяснил ей, что жду свою матушку. На ухмылку, перекосившую ее лицо, стоило поглядеть. Она вернулась к подругам и поделилась распиравшим ее весельем. В это время в поле их зрения появились два мужика в летних костюмах и галстуках ручной работы, и внимание девиц мгновенно переключилось на них.

Покончив с виски, я встал и двинулся ко второй двери от оркестра, чуть погодя открыл ее и попал в коридор.

В дальнем конце коридора оказалось две двери, на одной из них была нарисована многолучевая звезда.

Я постучался.

Приятный женский голос пригласил меня войти.

Я открыл дверь. Перед трюмо сидела весьма привлекательная блондинка, если, конечно, вам нравятся лица, как бы вырубленные из гранита. Все у нее было на подобающем месте, как, впрочем, и следовало ожидать у девушки, выступающей на эстраде. Возможно, года три назад она и была неотразима, но теперь превратности жизни в ночном клубе довольно заметно потрудились над ней. Она была одета в красно-черный халат с глубоким вырезом. Ярко блестевшими губами красотка сжимала мундштук плоской турецкой сигареты.

— Да? В чем дело? — приподняв изогнутые брови, спросила она.

— Мисс Форрест?

— Да, это я.

— А меня зовут Лоу, — позаимствовал я фамилию у Берни. Пройдя в комнату, я притворил дверь. — Не могли бы вы мне уделить минутку?

— По какому поводу?

Она откинулась на стуле, положив тонкую руку на спинку, и осмотрела меня без видимого интереса.

— У нас есть общая тема для беседы, мисс Форрест. Я навожу справки о Гамильтоне Ройсе.

Она нахмурилась и стряхнула пепел с сигареты, прежде чем задать вопрос:

— Зачем?

— Длинная история. Короче говоря, он каким-то образом связан с исчезновением одной девушки. Я собираю информацию и уполномочен хорошо заплатить за нее.

— Какой девушки? — спросила она.

— Фэй Бенсон, она же Фрэнсис Беннет. Может быть, вы слышали это имя?

Полные губы Форрест сжались в узкую полоску.

— Вы кто — сыщик?

— Я занимаюсь частным расследованием.

— На кого вы работаете?

— У того, на кого я работаю, достаточно монет, чтобы тратить их не скупясь.

Она пригасила сигарету и повернулась к зеркалу.

— Здесь говорить нам нельзя, — пробормотала она, погружая гребень в прекрасные шелковистые волосы. — У меня квартира на Леннокс-драйв, двести сорок шесть. К часу ночи я буду дома.

Я услышал, как отворилась входная дверь в коридор. Судя по тому, как девушка бросила гребень и как напряглось ее лицо, она тоже это услышала.

В дверь постучали. Она повернулась и взглянула на меня. Глаза у нее стали круглые и безжизненные, как оловянные пуговицы.

— Вы ошиблись. Я не знаю никого по имени Морган, — заверещала она, когда открылась дверь и вошел вышибала.

— Чего здесь делаешь? — уставившись на меня, хрипло процедил он.

— А вам какое дело? — спросил я, пятясь к двери.

— Убери его отсюда, Сэм, — вмешалась, переведя дыхание, Лидия. — Он мне ужасно надоел.

Вышибала протянул огромную лапу и ухватил меня за отворот плаща. Я с трудом воспротивился искушению врезать ему в челюсть. Он очень удачно открылся для хорошего апперкота, но я видел, что Лидия нервничает. Она предоставила мне роль Ромео: приходилось ее придерживаться.

— Ухожу, ухожу, — заспешил я, — не хочу нарываться на неприятности.

— Ты их, может, и не хочешь, приятель, но получишь, — изрек вышибала и потащил меня из комнаты в коридор. Он приволок меня к черному ходу, открыл дверь и вытолкнул на улицу. — Если еще раз увижу здесь твою рожу, сделаю из тебя рубленый бифштекс и скормлю своей собаке, — мрачно пошутил он, напоследок толкнув меня так, что я споткнулся и заскользил по тротуару.

Но все же я устоял на ногах, поправил плащ и мило ему улыбнулся. Не часто я дохожу до бешенства, но в тот момент я просто изнемогал от желания погладить его кулаком по наглой физиономии.

— Будешь это делать один, или кто поможет? — полюбопытствовал я, выставив вперед челюсть. Он оказался не в силах сдержать азарта, согнул колени и собрался нанести тяжелый медлительный размашистый удар. Именно этого я и ожидал от наивного вышибалы. Пропустив его кулачище над головой, я присел, отклонился в сторону и отвесил ему стремительное кроше снизу правой в челюсть, да так, что дрожь прошла у меня по всему телу. Глаза несчастного закатились, он сдавленно хрюкнул и сначала запрокинул голову, а потом кулем рухнул на тротуар.

Располагая двумя с половиной часами времени, которые предстояло убить, я вернулся в бар Бенна. Он уже собирался лечь спать, но когда я ему позвонил, спустился в убежище. Он покосился на мой разбитый кулак, но вопросов задавать не стал.

— Мне нужна машина, — сказал я. — Знаете кого-нибудь, кто мог бы мне ее сейчас одолжить?

— Возьмите мою, — предложил он. — Гараж в конце аллеи. — Он бросил ключи на стол. — У меня «линкольн» тридцать четвертого года, но я за ним ухаживал, и он пока бегает.

— Прекрасно, благодарю, — я спрятал ключи в карман. — Еще одно. Где находится Леннокс-драйв?

— Знаете, где живет кэп Брэдли? Оттуда второй поворот, — он подавил зевок. — Если это все, то я, пожалуй, пойду. Мне-то на жизнь приходится зарабатывать.

Я его успокоил, что это все, а когда он ушел, включил радио и прослушал конец четвертого фортепианного концерта Бетховена в записи.

Без четверти час я покинул убежище, вывел из гаража машину Бенна и поехал по направлению к Леннокс-драйв.

Когда я миновал дом капитана Брэдли, огни в нем не горели. У меня возникло желание зайти и обрисовать сегодняшнее положение вещей, но времени не было, к тому же он, вероятно, уже спал.

Я оставил «линкольн» на углу Леннокс-драйв и пешком направился к дому Лидии. Ее квартира на первом этаже выходила окнами во двор. Я нажал на кнопку звонка, размышляя, вернулась ли она уже домой. До меня донесся звук шагов, и я понял, что Лидия вернулась. Дверь открылась. Меня ждал худший из сюрпризов в жизни.

На пороге стоял Хуан Ортес с кольтом сорок пятого калибра в правой руке. Глаза его холодно и злобно блестели.

— Спокойнее с руками, — скомандовал он. — Заходи! Одно неправильное движение — и схлопочешь пулю.

Он отступил в сторону.

Я вошел в большую комнату. Веселенькие занавески на окнах были задернуты. Вокруг стола, на котором красовалась ваза с розами, стояло несколько стульев. Из радиолы, задвинутой в угол, лилась приглушенная мелодия свинга.

Лидия сидела на диванчике. На меня она и не взглянула. Лицо у нее было белее снега, если не считать трех красных отметин на правой щеке, следов чьей-то, возможно и Хуана, пощечины.

— Спиной к стене! — скомандовал Хуан. Было похоже, что он не узнал меня, но мне от того было не легче. Я прислонился к стене и постарался выглядеть более испуганным, чем был на самом деле.

— Вы меня вовсе не за того принимаете, — начал я лихорадочно.

— Заткнись, — огрызнулся он и отступил на шаг, чтобы иметь возможность следить сразу за нами обоими.

— Послушай же, — возмутилась Лидия. — Этот парень ворвался сегодня вечером ко мне в туалетную комнату. Я его никогда раньше не видела. Сэм его вышвырнул. Он, должно быть, выследил меня.

— Ты ведь дала ему адрес, — мягко напомнил Хуан. — Сэм это слышал.

— Сэм лгун, и ты это прекрасно знаешь, — истерично запричитала Лидия. — Он всегда старается впутать меня в неприятности. Не давала я ему никакого адреса.

Хуан посмотрел на меня.

— Что ты здесь потерял, красавчик?

— Ничего, — пробормотал я как можно более испуганно и наивно. — Во всяком случае сейчас. Откуда мне было знать, что она не одна? Я думал, мы сможем подружиться, если поговорим.

— Да? Ты просто сердцеед, так, что ли?

— Я только хотел подружиться, — повторил я уже сердито.

Хуан взглянул на Лидию, потом на меня. Он явно не был уверен в себе.

— Ты мне надоел, Хуан, — пожаловалась Лидия, вставая. — Выброси отсюда этого щенка и убирайся сам. Я хочу спать.

Она подошла к столу, налила себе двойное виски и взяла стакан.

— Заткнись! — рявкнул Хуан. — Мне кажется, вы оба нагло врете. Я намерен выяснить, кто этот парень такой.

Лидия пожала плечами и двинулась от стола. Она оказалась совсем близко от Хуана. Я уловил ее мысль и сделал пару шагов к двери.

— Стой! — закричал Хуан, направив на меня пистолет.

Лидия выплеснула виски ему в лицо и захватила обеими руками запястье, направив пистолет в пол и пытаясь пальцем заклинить спусковой крючок.

В два прыжка я пересек комнату и залепил Хуану прямой с правой. Голова его отлетела назад, и пока он падал, я успел ударить еще раз.

Лидия выпрямилась, держа пистолет в руках. Она посмотрела на лежащего Хуана. Глаза ее лихорадочно блестели. Я еле успел подхватить оружие из ее вдруг ослабевших пальцев. Судорожно вздрогнув, она подошла нетвердой походкой к креслу и села.

— Я не должна была этого делать, — произнесла она жалким, тонким голосом. — Я не должна была этого делать.

— Этот парень вряд ли намерен долго оставаться спокойным, — ответил я. — А вам надо мне успеть кое-что рассказать. Я могу вас куда-нибудь отвезти, где никто не будет вам досаждать. Поедем?

— Ничего другого не остается делать, — резонно решила она. — После инцидента уж во всяком случае.

— Идите, собирайтесь. А я пока докончу обработку, — поторопил я.

Она встала и медленно прошла во внутреннюю комнату. Я расстегнул пальто на Хуане, задрал рукава выше локтей и скрутил запястья его же брючным ремнем. Пока я перекатывал его на спину, он открыл глаза и начал бормотать. Я успокоил его легким ударом кольта по макушке. Глаза закрылись, и он снова обмяк. Я стянул ему лодыжки шнуром от занавески и заткнул рот кляпом из носового платка.

Удостоверившись, что некоторое время он не будет никому надоедать, я прошел в комнату к Лидии посмотреть, как идут дела у нее.

Она рассовывала одежду по чемоданам, судорожные движения выдавали нарастающую с каждой секундой панику.

— Не спешите, — успокоил я ее. — Пока ничего не случилось.

— Вы не знаете, о чем говорите, — сказала она дрожащим голосом. — Дурочка я была, что послушалась вас.

— Не волнуйтесь, все будет хорошо. Позвольте вам помочь.

— Не надо. Как-нибудь управлюсь сама, — она захлопнула крышку одного из чемоданов и принялась лихорадочно укладывать второй. — Мне надо выбраться из города. Он все время ждал, когда что-нибудь подобное случится.

— Кто ждал? Ройс?

— Да, — она закрыла второй чемодан. — Куда вы меня повезете?

— Моя машина у входа. Если вы думаете, что вам безопаснее переехать в другой город, я вывезу вас. У вас есть к кому поехать?

— У меня друзья во Фриско. Мне надо было раньше уехать к ним. Вы сможете меня туда отвезти?

— Конечно, — заверил я ее, подумав, что поговорить мы сможем и по дороге. — Пока вы тут переодеваетесь, я послежу за Хуаном. Пожалуйста, не задерживайтесь.

Я вышел и закрыл за собой дверь. Хуан был все еще без сознания. Я сел так, чтобы видеть его, и стал ждать. Минут через двадцать Лидия вышла из комнаты. На ней был темно-серый дорожный костюм, через руку она Перекинула меховое манто. Смертельная бледность просвечивала даже сквозь мастерски наложенный грим на лице. Она бросила взгляд на Хуана и отвернулась.

— Давайте отсюда выбираться, — попросила она.

Я прошел в ее комнату и взял оба чемодана, а когда вернулся в гостиную, Хуан застонал и беспокойно заворочался.

— С ним все в порядке, — сказал я. — Пошли.

Я подошел к двери, поставил на пол чемоданы, открыл ее и ступил в коридор. В конце его виднелась входная дверь. Сквозь матовое стекло просматривался силуэт человека: короткого, грузного мужчины с плечами широкими, как несгораемый шкаф.

Я быстро отступил в гостиную, жестом показав Лидии оставаться на месте. Мой предупредительный жест заставил ее затаить дыхание.

Я высунулся в коридор. Кто-то открывал входную дверь. Я быстро захлопнул дверь в комнату. Неслышно повернул ключ в замке и прислушался.

— В чем дело? — прошептала она.

— Там какой-то парень.

Я услышал тихие шаги по коридору. Они замерли около двери. Затем я увидел, как поворачивается дверная ручка.

Лидия шагнула назад, прижав ладонь ко рту. Лицо ее оставалось мертвенно бледным.

В тишине комнаты скребущие по двери костяшки пальцев производили ужасающе громкий звук.

Глава 13

1

Когда в дверь снова заскребли, я на цыпочках отошел на середину комнаты.

Лидия чуть слышно выдохнула:

— Кто там?

— Не знаю. Какой-то толстый коротышка, — мой голос дрожал под стать ее.

Глаза у нее расширились окончательно.

— Это Борг. Он, наверное, не один. — Она судорожно обшарила взглядом комнату. — Ради бога, не впускайте его.

Я увидел, как опять повернулась дверная ручка, дверь заскрипела под тяжестью навалившегося тела. Я схватил Лидию за руку и потащил в спальню, заперев за собой и эту дверь.

— Чемоданы придется оставить, — решил я, подойдя к окну. Отдернув занавеску, я поглядел на узкую полоску сада, угадывающегося по густым теням от кустов. Лидия встала рядом со мной. Я подсадил ее и помог вылезти на улицу, а затем спрыгнул сам. — Моя машина на углу. Сможем мы до нее добраться?

— Да. Я покажу дорогу.

Она побежала к воротам по газону.

— Пустите меня вперед, — попросил я, вынув пистолет Хуана.

Из ворот мы вышли на пустынную аллею, дальний конец которой скрывался в темноте. Стараясь двигаться как можно тише, я тронулся в путь. Лидия шла за мной, едва не наступая мне на пятки. Я слышал ее частое, прерывистое дыхание.

Аллея выходила в переулок. В конце переулка светились задние подфарники моей машины.

Переулок казался пустым. Взяв Лидию за руку и придерживаясь тени, я зашагал к машине.

— Что это за парень, Борг? — спросил я.

— Один из доверенных людей Ройса. Они не дадут мне уйти.

— Но они пока вас не поймали. — Мы остановились в двадцати футах от «линкольна». — Я пойду вперед. Подождите здесь. Будьте готовы бежать побыстрей.

Я отошел от женщины, осторожно приблизился к углу и взглянул на Леннокс-драйв. У подъезда Лидии темнел большой автомобиль, стоявший около него человек смотрел на дом. Я перескочил через тротуар к «линкольну», открыл дверцу и проскользнул на сиденье водителя.

— Давайте сюда, — тихонько позвал я. Когда она влетела в машину, я уже завел мотор. Дверцу она захлопнула на ходу.

Может, Бенн и ухаживал за своим «линкольном», но, едва начав прибавлять газу, я сразу понял, что из него многого не выжмешь. Этот рыдван был не очень-то приспособлен для гонок «Формулы-1», когда дело касалось жизни и смерти.

Зеркало заднего вида оставалось темным, огней погони пока не было, и я понадеялся, что наше бегство прошло незамеченным.

Я вывел машину на главное шоссе из Тампа-Сити и постепенно довел скорость до пятидесяти пяти миль в час. На этой детской скорости машина начала трястись как в лихорадке.

Я вытащил из кармана пачку сигарет и бросил Лидии на колени.

— Зажгите мне сигарету и возьмите себе, — сказал я, не спуская глаз с зеркала, стараясь убедиться, что за нами нет машин.

— Разве вы не можете ехать побыстрее? — спросила она.

Руки у нее дрожали так, что она с большим трудом достала сигареты из пачки.

— Могу, но только в крайнем случае, а пока нас никто не преследует, и этого хватит.

Она зажгла сигареты и отдала одну мне.

— Давайте поговорим, — предложил я. Мне не очень хотелось еще сильней ее пугать, но я был не слишком уверен, что у нас будет достаточно времени до того, как начнется погоня. — Что вы знаете о Фрэнсис Беннет?

— А что с ней случилось? Где она?

Я не стал вилять.

— Она убита. Ее труп выловили из озера в Уэлдене. Ройс останавливался с ней в местном отеле. Она там работала в клубе. В ту ночь, когда она исчезла, Ройс уехал из города.

Я увидел, как Лидия сжала у себя на коленях кулаки.

— Значит, дурочка мертва. Что ж, я ее предупреждала, а она не послушалась. Я не уставала твердить, что Ройс использует ее для своих целей. Он не мог влюбиться в глупенькую малышку вроде нее.

— Не будем забегать вперед, — прервал ее я. — Начнем сначала. Кем вам приходился Ройс?

Она сгорбилась и завороженно глядела на два снопа света от фар «линкольна», мчавшегося впереди нас.

— Кем он мне приходился? Всем. Мы были обручены, — произнесла она таким ровным тоном, что мне даже не поверилось. — Мы были счастливы, он по мне с ума сходил. Неожиданно я начала замечать, что он ко мне охладел и не старался этого скрывать. Сначала я винила в этом Корнелию Ван Блейк, она всегда приходила в «Золотое яблоко». Вы знаете, что клуб принадлежал ее мужу?

Я ответил, что знаю.

— Потом я выяснила, что виновница не она, а девчонка Беннет. Они тайно встречались с Рейсом. Я установила тайную слежку. Вместо того, чтобы утром заниматься делами клуба, он катал ее на машине. Ссылаясь на дела, он посылал меня домой, а сам возил ее обедать к Лодони, где их никто не знал.

— Это было до смерти Ван Блейка?

Она повернула голову и посмотрела на меня. В тусклом свете, отброшенном приборной панелью, я увидел, как ее глаза наполняются слезами.

— А какое отношение к ней имеет убийство Ван Блейка?

— Не знаю, может, и никакого. Я просто хотел уточнить время.

— Это было как раз перед ним, недели за две.

— Вы сказали, что они встречались тайно. А насколько тайно? Кто-нибудь знал, что происходит?

— Никто. Я и сама осталась бы в неведении, если бы не приставила к ней сыщика.

— Но отчего Ройс так старался сохранить все в тайне? Может, он боялся, что вы поднимете шум?

Она засмеялась. Вышло это у нее совсем невесело.

— Имея в охране таких головорезов, он никого не боится.

— Зачем тогда эти секреты?

— Не знаю. Я хотела выяснить, но мне не удалось. Я пыталась поговорить с девушкой, но она втрескалась в него по уши. Посмотрели бы, как светилась ее глупая мордашка каждый раз, когда я упоминала его имя. Она упорно отрицала, что хоть раз встречалась с ним. А я была такой дурой, что рассказала ей о слежке. Худшей ошибки я не совершала. — Опять ее кулаки сжались так, что побелели костяшки пальцев. — Она передала наш разговор Ройсу. Он пришел ко мне, и по выражению его лица я поняла, что у нас все кончено. Я думала, он убьет меня. Он приказал мне собирать вещи и уходить. Я была слишком напугана, чтобы вымолвить хотя бы слово. Теперь я понимаю, что поэтому он и не стал меня убивать. Он стоял в дверях спальни и следил за тем, как я собираюсь. Когда чемодан был готов, он схватил меня за руку и держал до тех пор, пока не кончил говорить. Синяки потом три недели не сходили. Он сказал, что я не имею права отлучаться из города. Приказал работать в клубе «Хэй-Дэй» и никому не болтать о его делах. Он назначил Хуана моим надсмотрщиком и предупредил, что если я проговорюсь о чем-нибудь или вздумаю к нему подойти или выбраться из города, Хуан тотчас же мною займется. Я поняла, что он подразумевал. Так я и жила последние четырнадцать месяцев. За это время я не увидела его ни разу и не смогла поговорить. Он не давал мне ни цента. И вот что я теперь натворила! Если меня поймают, то убьют.

— Не поймают, — пообещал я, разгоняя машину до целых пятидесяти семи миль. У меня оставалось еще немного в запасе, но совсем чуть-чуть. Мотор так громко шумел, что мы практически кричали, а не разговаривали. Целую милю я обдумывал то, что она сообщила. Многого, правда, я не добился. Но, по крайней мере, теперь у меня появился свидетель, который может доказать, что Ройс и Рутланд — одно и то же лицо, а это сразу сплетало в один клубок преуспевающего Ройса и исчезновение Фэй из клуба «Флориан». Это было уже кое-что, но еще очень многое оставалось невыясненным.

— Слыхали когда-нибудь о человеке по имени Хэнк Флемминг? — решил осведомиться я.

Она покачала головой:

— Нет, откуда?

— Он тоже замешан в убийстве Беннет. Может, вы его видели? Он короткий, толстый, с круглой мрачной физиономией. В последний раз, когда я его видел, на нем была грязная куртка и черная ковбойская шляпа. Не припоминаете такого?

Выстрелив наобум, я попал в яблочко.

— Эндрюс его выследил, — сказала Лидия.

— Эндрюс?

— Это сыщик, которого я наняла. Он мне описывал как раз такого человека.

— А где он его засек?

— В ресторане Лодони, когда Ройс там обедал с девчонкой Беннет. Эндрюс заметил этого человека сидящим в машине у входа в ресторан. Ройс провел девчонку мимо машины, потом чуть отстал и показал на нее. Через некоторое время этот человек вышел из машины, подошел к двери ресторана и принялся наблюдать за девчонкой. Эндрюс уверял, что было похоже, будто Ройс указал на нее, но я тогда не поверила. Он был неважный сыщик. Больше старался выколотить из меня деньги, чем занимался работой. Я решила, что всю эту историю он выдумал, чтобы создать видимость напряженной деятельности.

Теперь понемногу я начал увязывать концы с концами. Значит, именно Ройс нанял Флемминга, чтобы убить Фэй.

Я хотел было спросить Лидию, не встречал ли еще Эндрюс этого человека, как взглянул в зеркало заднего вида. Я так был поглощен ее рассказом, что совсем забыл о возможной погоне. То, что я увидел в зеркале, стало для меня неприятным сюрпризом.

Позади нас в темноте повисли два больших желтых круга света. Они находились примерно в полумиле от нас, но быстро приближались. Лидия увидела их одновременно со мной. Она замерла, а мне осталось лишь надавить до упора педаль газа.

2

Четырехполосная автострада летела под колесами; прямая, как жердь, и темная, как печная труба. Со скоростью шестьдесят миль у меня не было шансов оторваться от преследователей — это я знал наверняка. Вытянутые пятна света приближались. Лидия, обернувшись через плечо, напряженно следила за ними сквозь заднее стекло. Лицо ее стало бледнее бледного, в широко раскрытых глазах застыл ужас. Я пихнул ее коленом.

— Можно свернуть с этого шоссе? — перекричал я рев мотора.

Моя пассажирка с трудом пришла в себя.

— Где-то впереди должен быть поворот.

Я вырубил даже подфарники. Преследующая машина пока еще отставала на четверть мили.

Высматривая во мраке указатель поворота, я чуть не прозевал его.

— Теперь чуть впереди! — закричала Лидия, сжав мне руку. — Осторожно.

Из темноты вырвался дорожный знак, и я вдавил до отказа педаль тормоза. Шины протестующе взвыли. Лидия, упершись руками в щиток, откинулась на меня, пока «линкольн» крутился с заблокированными задними колесами. Машина завиляла, передние колеса поднялись в воздух, но когда я отпустил тормоза, мы каким-то чудом все-таки вписались в поворот и попали на извилистую боковую дорогу, где я мгновенно снизил скорость до тридцати миль.

Чтобы в темноте не съехать в кювет на всех этих зигзагах, мне пришлось изрядно потрудиться. Когда мы проехали ярдов триста, Лидия, не отрывавшая глаз от заднего стекла, воскликнула:

— Они проскочили, они прозевали нас!

— Куда ведет эта дорога? — спросил я, включив фары и разгоняясь до тридцати пяти миль.

— В Глайн-Бич. Это маленький прибрежный городок.

— Оттуда мы сможем как-нибудь вернуться на автостраду?

— Нет. Это единственная дорога. Нас там настигнут, — она в истерике сжимала кулаки и била ими один о другой. — Они догадаются, что мы здесь свернули.

Я подумал, что это вполне правдоподобно, но промолчал.

— Успокойтесь. Мы бросим машину и где-нибудь спрячемся. Если удастся добраться до телефона, я позвоню в полицию Уэлдена. Глайн-Бич входит в их компетенцию.

Дорога выпрямилась, и впереди возникло зарево уличных огней. Я увеличил скорость. Лидия сильней сжала мне руку.

— Они едут, — прерывающимся шепотом произнесла она. Я посмотрел в зеркало. Сзади на извилистой дороге показался отблеск фар. Я выжал педаль газа, и «линкольн» какими-то скачками ринулся вперед, как норовистый мустанг.

Впереди засветилась неоновая вывеска:

«Мотель “Глайн-Бич” — налево».

Я погасил передние фары, вывернул руль, и машина затряслась по узкой въездной аллее, подводящей к большой стоянке, где двумя длинными рядами выстроились около полусотни машин. Я затормозил, приткнул «линкольн» к запыленному «форду», открыл дверцу и выскочил.

— А теперь помчались!

Судя по свету фар, преследующая нас машина тоже сворачивала на въездную аллею. Схватив Лидию за руку, я потащил ее через стоянку, за ворота и по гаревой дорожке вывел на большую, заросшую травой поляну, по которой было разбросано около пятидесяти щитовых домиков.

Домик, в котором помещалась контора, находился в центре поляны. Свет в нем не горел. В руке я сжимал пистолет Хуана. Оглянувшись, я увидел стоянку, освещенную фарами машины преследователей.

Довольно долго я пытался открыть дверь конторы, но она была заперта. Болтаться у дверей времени уже не было. Надо было прятаться. На это у нас было всего несколько секунд.

Я уже слышал, как кто-то бежал по гаревой дорожке. Мы с Лидией кинулись по газону к темным домикам. В одном из них на дверной ручке висела табличка «Свободно». Я отпустил Лидию, влетел на крыльцо, сорвал табличку, спрыгнул вниз и, схватив ее за руку, потащил за дом. Табличку я забросил в темноту.

— Мы здесь спрячемся, — выпалил я.

Одно из задних окон было не заперто. Я вцепился ногтями в раму, распахнул окно и, обхватив Лидию одной рукой за талию, а другой под колени, забросил на подоконник. Затем вскарабкался сам, закрыл окно и защелкнул щеколду.

— Они здесь нас найдут, — шептала Лидия. — Нас обязательно поймают.

— Не обязательно, — успокоил я и припал к окну, вглядываясь в темноту.

Она подошла ко мне сзади и прижалась своими окружностями к моей спине. Я слышал ее частое, легкое дыхание. Снаружи я никого не видел и ничего не слышал.

— Побудьте тут, а я посмотрю, нет ли здесь телефона, — распорядился я, выскальзывая из декларируемых объятий.

Я на ощупь пересек комнату, нашел дверь, открыл, шагнул в темноту и зажег спичку. Впереди по коридору налево вела дверь. Задув спичку, я повернул ручку и вошел в комнату, оказавшуюся гостиной. Подойдя к окну сбоку, я осторожно выглянул наружу.

Прямо на середине аккуратно подстриженного газона я увидел смутный силуэт Борга. Его широченные плечи и приземистую фигуру нельзя было спутать ни с чем. Он стоял спиной к нашему домику. В руках у него в неясном свете закрытой облаками луны поблескивал короткий ствол.

Я задернул шторы, чиркнул спичкой и увидел около окна телефон.

Сняв трубку, я набрал номер срочного вызова. Телефонистка ответила сразу же.

— Дайте мне полицию Уэлдена, — попросил я.

Пока я ждал в темноте соединения, рубашка прилипла к спине, а сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Из трубки доносились гудки. Наконец, сонный голос прорычал:

— Управление полиции Уэлдена.

— Капитан Крид здесь?

— Его нет. Кто говорит?

— Дайте тогда сержанта Скейфа.

— Подождите минутку.

В трубке что-то защелкало мне в ухо и, наконец, знакомый голос произнес:

— Скейф слушает.

— Это Слейден. Я в мотеле в Глайн-Бич. Меня преследует пара бандитов. Нужна помощь. Что можешь сделать?

— Сейчас устроим, — оживился он. — У меня в том районе патрульная машина. Они будут у тебя максимум через десять минут.

— Эй, давай-ка побыстрее. Эти ребята знают толк в своем деле и превратят меня в дуршлаг не задумываясь.

— Можно и побыстрее, — обнадежил мой приятель и повесил трубку. Я ощупью пробрался в другую комнату. Лидия стояла у окна, всматриваясь в темноту.

— Сюда едет полиция, — сообщил я. — Скоро прибудет патрульная машина. Видели кого-нибудь поблизости?

— Нет.

Я чувствовал, как она дрожала. Мы замерли, прижавшись друг к другу, прислушиваясь. Неожиданно она схватила меня за запястье. Рука ее была холодная как лед.

— Вы что-нибудь слышали? — прошептала она.

Я вслушался не дыша.

Где-то в домике скрипнула половая доска. В тишине этот звук раздался пугающе резко. Лидия вздрогнула и крепче сжала мне руку.

— Спокойно, — шепнул я ей почти в ухо. — Двигайтесь как можно тише.

Я подвел женщину к стене так, что если бы дверь открылась, Лидия оказалась незамеченной.

Еще раз скрипнула доска, затем я услышал, как открывается дверь в коридоре.

— Они здесь, — прерывающимся голосом вымолвила Лидия.

— Оставьте их на мою долю, — заметил я, отнюдь не чувствуя в себе той уверенности, с которой утешал Лидию.

От легкого шуршания в коридоре сердце у меня гулко бухнуло в груди. Скрипнула, поворачиваясь, дверная ручка. Заслонив собой Лидию, я замер, задержав палец на спусковом крючке.

Дверь с грохотом распахнулась, прижав нас к стене. Ногти Лидии впились мне в руку. Я молил бога, чтобы женщина не ударилась в панику и не закричала.

Сквозь щель между дверью и косяком я заметил тень приземистой, широкоплечей фигуры. Некоторое время Борг постоял в дверном проеме, всматриваясь в темноту, затем сделал два или три осторожных шага и оказался внутри комнаты.

Я напрягся. Было слышно, как он подошел к окну. Следующим этапом проверки, естественно, станет простенок за дверью, и тогда весь вопрос в том, кто выпалит первый. Не стоило дожидаться этого щекочущего нервы момента. Преимущество явно было бы на его стороне.

Я освободился от пожатия Лидии и ужом выскользнул из-за двери.

Борг открыл окно и, высунувшись, вглядывался в темень. Душа у меня давно пряталась в пятках, но я заставил ее набраться мужества и рванулся на противника.

Он как раз поворачивался. Ухватившись за ствол пистолета, я изо всех сил ударил рукоятью по лбу. Борг находился в неустойчивом положении и, ошарашенный неожиданным нападением, потерял равновесие. Но все же как-то сумел извернуться, так что основной удар задел его лишь по касательной. Пистолетная рукоятка ободрала ему щеку до кости и лишь слегка оглушила бандита. Его пистолет выпал, когда он кинулся мне навстречу, но короткопалые лапы сомкнулись на моих запястьях. У меня возникло ощущение, будто я попал в объятия гризли. Я попытался отшвырнуть эту глыбу, но с таким же успехом можно было бы отталкивать от себя Эмпайр Стейт Билдинг. Он был на полфута ниже меня и использовал это преимущество, боднув под челюсть макушкой, твердой, как бетонная надолба. Толчок имитировал удар кувалдой, и я почувствовал, что у меня подогнулись колени. Он попробовал повторить этот финт, но на этот раз я успел подобрать челюсть и бодающийся бычара промахнулся. В ответ я зацепил его ботинком сзади за ногу и рванулся вперед. Из-за подножки он потерял равновесие окончательно, и мы шмякнулись об пол с треском, от которого на нас едва не свалилась хлипкая крыша домика.

Мне повезло оказаться сверху. Но от толчка пистолет вылетел из руки и пропал в темноте. Падение ослабило его железную хватку. Я уже почти поднялся на ноги, когда из темноты вылетел кулак и попал мне в плечо. Он лупил с силой боксера-профессионала — от этого удара я свалился.

Урча от предвкушаемого удовольствия лишить жизни незнакомого человека, монстр надвинулся на меня. Изогнувшись, я уперся ногой в его широченную грудь, схватил за руку и дернул изо всей силы. Борг пролетел надо мной с изяществом мешка с углем и врезался в стену на бреющем.

Я вскочил, схватил стул, и пока он оставался на четвереньках, обрушил мебель на его башку. Парень поскучнел, но снова приподнялся и даже умудрился поймать меня под колени, прежде чем я успел повторить свою попытку.

Я едва не испустил дух от зубодробительного удара спиной об пол, и к тому времени, когда очухался, он уже был сверху. Я сунул ему в физиономию растопыренную пятерню и немного надавил на глазные яблоки, но в ответ получил рубящий удар сбоку в шею, от которого почувствовал себя неважно. Все же я отпихнул бандюгу и, когда он снова полез на меня, провел короткую очередь правой-левой, правой-левой и снова правой по груди в область сердца.

Он свалился на спину, но, судя по всему, моя серия ему была как слону дробина. Он как раз поднимался на ноги, когда я нащупал ножку прикроватного столика. Голова Борга вырисовывалась на фоне окна, представляя собой отличную мишень. Я ударил его по макушке столиком, который разлетелся от удара.

Мой противник распластался и наконец-то затих. Пыхтя, я склонился над ним и перевернул на спину, чтобы убедиться, что он не притворяется. Чувствуя себя так, словно по мне проехался взад-вперед бульдозер марки «Катерпиллер», я направился к Лидии, но не нашел.

— Ты где, ау! — позвал я.

Она не ответила. Я добрел до выключателя и зажег свет. В комнате ее не было.

Когда, продолжая звать ее, я вбежал в коридор, то услышал приближающийся звук сирены полицейской машины.

3

Я распахнул дверь и выскочил на веранду. Сквозь деревья просвечивали фары подъезжающего автомобиля.

Желтая вспышка пламени распорола темноту на противоположной стороне лужайки. Что-то просвистело у меня над ухом и расщепило дверную доску. Тишину разрезал звук выстрела, и я шмыгнул обратно в укрытие.

Про второго-то бандита я и забыл, и он едва меня не прихлопнул. Я пронесся по коридору в заднюю комнату за пистолетом.

От вида пустой комнаты у меня по коже поползли мурашки.

Слишком уж быстро Борг очухался. Он либо спрятался где-нибудь в домике, либо выскочил через окно. К счастью, мой пистолет оказался на месте. Я подхватил его, пересек комнату и погасил свет. Затем осторожно прошел по коридору обратно к входной двери. Я услышал, как, визжа шинами, остановилась машина. Хлопнули дверцы, и двое вооруженных полицейских припустили по гаревой дорожке.

На той стороне лужайки из-за домика мелькнула вспышка, и раздался треск выстрела.

Полицейские, прячась за деревьями, бросились врассыпную, как перепуганные квочки. Один из них выстрелил в домик. Послышался звон стекла и женский вопль.

В домиках начал загораться свет.

Я заметил между деревьями силуэт воровато крадущейся, приземистой, широкоплечей фигуры. Это был Борг. Прицелившись, я выпалил. Он побежал, но прежде чем успел достичь укрытия среди деревьев, в него выстрелил один из полицейских, причем точнее меня.

Борг припал на одно колено, с усилием выпрямился и медленно вышел на открытое место. В руке у него был пистолет. Оба полицейских выстрелили одновременно. Он пошатнулся, выронил оружие и повалился на траву.

Второй бандит сделал рывок к дорожке. Один из полицейских резко развернулся и послал в него пулю. Бандит упал, перевернулся, попытался подняться на четвереньки и распластался на земле.

— Вы разделались с обоими! — крикнул я, показываясь на веранде.

Полицейские осторожно приблизились, держа меня на прицеле.

— Я Слейден, — представился я, стараясь не делать лишних движений. К стрелкам такого класса следовало отнестись со всем возможным почтением.

— Брось пистолет! — приказал один из них.

Я положил пистолет на пол веранды.

— Ладно, приятель, теперь давайте удостоверим вашу личность.

Я отдал ему удостоверение прессы и права.

— Все хорошо, мистер Слейден. Кажется, мы прибыли как раз вовремя. Сержант Скейф послал еще машину. Она скоро будет.

— Видели где-нибудь поблизости девушку? — спросил я.

— Никого не видели, кроме этих двух мерзавцев.

Тут я и заметил выходящую из тени Лидию. Она медленно, пошатываясь, направлялась ко мне.

— Вот она! — воскликнул я и побежал к ней. Но не успел поддержал. — у женщины подогнулись колени, и она повалилась на траву. Вместе с полицейскими я склонился над ней. Сначала я подумал, что она ранена, но крови видно не было. Один из полицейских нащупал пульс.

— Все в порядке, — заверил он. — Обыкновенный обморок.

К этому времени из домиков вылезли люди и столпились группками вокруг мертвых бандитов.

Не щадя сирен, по ухабам въездной аллеи затряслись еще две полицейские машины.

— Я возьму ее в свой «линкольн», — поставив в известность блюстителей, я поднял Лидию на руки.

С помощью двух полицейских мне удалось отнести драгоценную ношу к стоянке, где разгружались прибывшие автомобили. Ко мне подошел сержант.

— Слейден?

— Так точно.

— Капитан вызывает вас в управление. Кто эта Девушка? Она ранена?

— Нет, просто в обмороке, — я положил Лидию на сиденье. — Она тоже действующее лицо в разыгравшейся только что драме. Вы собираетесь дать мне охрану?

— Я пошлю кого-нибудь с вами.

Он велел одному из своих людей отвезти нас в управление, затем, созвав свою команду, повел ее по гаревой дорожке.

До Уэлдена мы добирались около часа. По дороге Лидия пришла в себя. Пережитое потрясение подорвало ее силы, и когда я, наконец, убедил несчастную женщину, что ей больше нечего бояться, она прикорнула, положив голову на мое плечо.

Когда мы подрулили к зданию управления, Скейф уже поджидал на тротуаре. Он безучастно скользнул по мне взглядом, когда я помогал выйти Лидии.

— Между прочим, под этими усами скрывается твой старый приятель Чет Слейден, — сообщил я мимоходом.

— Весьма впечатляюще, — улыбнулся он. — Даже меня, прожженного волка, провел. Похоже, ты там неплохо повеселился. Ну ладно, заходи. Капитан только что прибыл. Пришлось поднять его с постели. Так что будь поосторожней. Он бешеный, как медведь, которого искусали пчелы.

Болтая, он с любопытством поглядывал на Лидию.

— Пошли, — пригласил я. Мы поднялись по лестнице к кабинету Крида. — Позаботься о мисс Форрест, пока я переговорю с капитаном, — попросил я. — У нее был шок, и ей нужен отдых.

— С удовольствием, — обрадовался Скейф. — Пройдемте со мной, — обернулся он к Лидии. — Я вас устрою поудобнее.

Постучав в дверь кабинета, я вошел. Крид сидел за столом. Его и без того набрякшее лицо выглядело мрачным и утомленным. Стенные часы показывали двадцать минут четвертого. Осознав, который час, я тоже ощутил себя развалиной. Некоторое время Крид мрачно поедал меня взглядом.

— Слейден докладывает, — начал я сухо.

— Вы, кажется, влипли в довольно пренеприятную историю, — проворчал Крид.

— Похоже на то, — подтвердил я, ногой подтягивая к себе стул. — Меня разыскивает Мэтьюз, и, чтобы не дать ему выигрышного шанса, пришлось изменить внешность. Я привез с собой важного свидетеля. Ее зовут Лидия Форрест. Она бывшая невеста Гамильтона Ройса. Прочли мой отчет?

Он кивнул.

— Пожалуй, надо ввести вас в курс последних событий, — сказал я, усаживаясь.

Я подробно изложил обо всем, что случилось со времени написания отчета, и закончил словами:

— Мисс Форрест может подтвердить, что Ройс и Фэй знали друг друга, плюс к этому можно разыскать частного сыщика Эндрюса, который подтвердит, что Ройс показывал на Фэй нашему приятелю Флеммингу.

Крид достал сигару, откусил кончик и задумчиво произнес:

— Вряд ли это принесет нам большие дивиденды. Пока Ройс остается в Тампа-Сити, мы до него дотянуться не в состоянии. Я проверил пистолет, который вы прислали. Его украли из оружейного магазина в Сан-Франциско восемь лет назад. Он мог принадлежать кому угодно. На нем нет отпечатков. — Он закурил и спросил: — Каков, по-вашему, все-таки мотив убийства Хартли?

— Насколько могу судить, у всех этих убийств один мотив — паника. С тех пор как исчезла Фэй, произошло пять убийств, которые можно с ней связать. Давайте рассмотрим их последовательно. Первым стал Джо Фармер. Он помогал похитить артистку и к тому же любитель закладывать за воротничок: значит, мог по пьяни проговориться. Став опасным, окончил свою беспутную жизнь под колесами машины. Следующей жертвой стала Джоан Никольс. Эта особа промышляла шантажом, и готов поспорить, что будучи в Париже, она раздобыла какую-то горячую информацию и норовила подороже продать. Ее заставили замолчать, сбросив в лестничный колодец. Затем, спустя четырнадцать месяцев, совершил роковую ошибку Джейк Хессон. Он проболтался, что знал Фэй. Прежде чем я успел на него нажать посильнее, его зарезали. Вот мы и подошли к Хартли. Когда я впервые зашел к нему в гости, он рассказал немного, но потом, должно быть, составил собственную теорию, которая могла меня заинтересовать. Но убийца не дремал — художника застрелили прежде, чем я успел доехать до его дома. Возможно, слуга-филиппинец видел преступника, и бедняге пришлось составить компанию хозяину. От всей этой истории просто смердит паническим ужасом. Кто-то отчаянно пытается замять основополагающее преступление. И мне сильно сдается, что хотят прикрыть убийство финансового магната Ван Блейка, а вовсе не какой-то кафешантанной певички Фэй Бенсон. Для того, чтобы убить шестерых, надо иметь веский повод, а пять миллионов «зелененьких спинок» вполне подходят на эту роль. Ведь именно такой капитал оставил Ван Блейк красавице супруге.

Крид хмуро глядел на меня и ворошил пальцами волосы на голове.

— Так вы думаете, что за всеми этими убийствами стоит парочка: Ройс и Корнелия Ван Блейк?

— Я в этом уверен.

— Все это только ваши догадки. Где связь между убийствами Ван Блейка и Фэй Бенсон?

— Если бы я ее нашел, загадка была бы уже решена. Но она есть, эта зацепка. Непременно должна быть. Давайте посмотрим на дело с другой стороны. Ройс бросил свою девушку ради Фэй. Но с Фэй он встречался тайно. Почему? Если бы Лидия Форрест не учинила слежку за Фэй, никто бы и не узнал, что она кувыркалась с Ройсом. Дальше — больше. Он показал Флеммингу свою тайную любовницу в ресторане. Затем отвез ее в Уэлден, где девушку никто не знал, и позаботился о том, чтобы его с ней вместе не видели. Потом нанимает Фармера и Хессона похитить ее из клуба «Флориан», а Флемминга — для убийства. Вдова же убитого миллионера знала жертву похищения. Видели бы вы, как она бурно отреагировала, когда я показал ей фотографию Фэй. Но и это еще не все. В Тампа-Сити Фэй была натурщицей Хартли. Думаю, он вспомнил ЧТО-ТО о ней, и это что-то представляло серьезную опасность либо для Ройса, либо для Корнелии Ван Блейк. Его тут же пристрелили. Так что зацепка есть. Нам осталось только выяснить где и как ее присобачить.

— Вот именно, — промолвил Крид, на которого моя речь определенно произвела впечатление, несмотря на его нежелание в этом признаться. — Ну а как же мы это сделаем?

— У нас не хватает важнейшего ключа, — объявил я, вставая. — Может быть, его откопает в Париже мой соавтор Лоу. Я послал его туда, чтобы проследить за передвижениями миссис Ван Блейк. Я надеюсь, Берни не даст промашки и отыщет то, что отыскала в свое время Джоан Никольс. А сейчас мне нужно вернуться в Тампа-Сити. Уж очень Ройсу хотелось заставить замолчать Лидию Форрест — и такая неувязочка! Наверняка он да и миссис Ван Блейк окончательно впадут в панику, а в такой ситуации хочу отираться возле.

— Суете шею в петлю, Слейден, — серьезно сказал Крид. — Если Мэтьюз арестует вас за убийство первой степени, я не смогу помешать.

— И все же попытаю счастья. Разгадка этого дела — в Тампа-Сити! Пока мы его не завершим, не отпускайте мисс Форрест ни на шаг. Она — исключительно важный свидетель, ее нельзя потерять.

— Еще раз напоминаю, — нетерпеливо повторил Крид, — в Тампа-Сити законом управляют деньги. Даже если достанете бесспорные доказательства вины Ройса и Корнелии Ван Блейк, они, возможно, избегнут наказания. Не представляю себе, как Дункан отдаст миллионершу под суд.

— Придется отдать, если я смогу доказать, что она — организатор убийства мужа, — возразил я. — Для начала организуем компромат, напечатав всю эту дурно пахнущую историю с фотографиями и документами в «Криминале». Это расшевелит общественное мнение, и Дункан будет вынужден отдать ее в руки правосудия.

Лицо Крида просветлело.

— А ведь это мысль, мистер Слейден! Вам осталось лишь добыть доказательства.

— Я их достану, — пообещал я, направившись к двери.

Глава 14

1

Худосочная девица в замызганном, хотя некогда белоснежном свитере оторвала взгляд от портативной машинки и, посмотрев на меня, выгнула подкрашенные брови.

— Мистера Эндрюса нет, — холодно произнесла она.

Контора была до того узкой, что даже повернуться можно было с большим трудом. За спиной машинистки находилась дверь с пугающей табличкой «Посторонним вход воспрещен». У окна раскорячился несгораемый шкаф. Из остальной мебели обращало на себя внимание кресло для клиентов, изголовье которого лоснилось от долголетнего соприкосновения с жирными волосами.

— Я бы очень хотел с ним повидаться, — объяснил я, прикрывая за собой дверь. — Он скоро будет?

Она взглянула на засиженные мухами стенные часы — те показывали двадцать минут одиннадцатого.

— Обычно к этому времени он уже приходит.

— Тогда, если не возражаете, я подожду.

Судя по затрепетавшим ресницам, девица не возражала.

Я уселся на подлокотник кресла, угрожающе заскрипевшего под моей тяжестью, и зажег сигарету.

Девица с сомнением оглядела меня и, решив, что раз я не реагирую на ее зазывные взгляды, занялась пишущей машинкой.

Время шло, и я честным делом задремал под перестук клавиш… Вернулся я в Тампа-Сити около половины шестого утра и тут же залез в убежище поспать. Проснувшись в половине десятого, я выпил чашку кофе, перекинулся парой слов с Бенном и поехал на Марроу-стрит, где, по словам Бенна, располагалась контора Эндрюса.

После Эндрюса я собирался поговорить с подругой Фэй Ирен Джеральд и, в зависимости от результатов этой встречи, постараться убедить ее связаться с Кридом. Затем я планировал посещение Винсента Латтимера, бывшего секретаря Ван Блейка, и надеялся извлечь из беседы с ним пользу, несмотря на предупреждение капитана Брэдли о неразговорчивости этого человека.

Стрелки часов успели передвинуться еще на двадцать пять минут, когда распахнулась входная дверь, и в помещение вихрем ворвался долговязый субъект в светло-сером костюме, весьма нуждавшемся в услугах хорошей химчистки.

Он пристально оглядел меня, и в его маленьких, близко посаженных глазках появилась настороженность. Тем не менее он заискивающе улыбнулся, показав крупные пластмассовые зубы. Выглядел он точно так, как и должен был выглядеть человек его профессии, полжизни слонявшийся по гостиничным коридорам, подсматривавший в замочные скважины и с терпением стоика мокнувший под холодным дождем.

— Вы спрашивали меня? — осведомился он, покосившись на девушку.

— Мистер Эндрюс?

— Совершенно верно. В чем дело?

Он прошествовал к двери со строгой надписью, достал ключ, отпер ее и обратился к девушке:

— Мисс Ферли, я разберу почту после того, как этот джентльмен уйдет.

Она тупо уставилась на хозяина:

— Так ее же нет совсем.

Он постарался не выдать своего искреннего желания отхлестать секретаршу по простодушрой физиономии и пригласил меня в кабинет.

Я прошел в комнату размером с большой шкаф и притиснулся к стене, чтобы позволить Эндрюсу обойти видавший виды письменный стол.

— Вы так и не представились, — заметил он, приглашая меня сесть.

Я сел, упершись коленями в стол.

— Джек Потрошитель Кошелькофф, штатный сотрудник журнала «Криминал», в настоящее время работаю вместе с уэлденской полицией.

Дежурная улыбка исчезла с его лица, как мышь в норке, а маленькие зеленые глазки застыли.

— А мне какое до этого дело? — пожелал узнать он, облокотившись на стол и подперев костлявый подбородок не слишком чистыми руками.

— Некоторое время тому назад вас нанимали следить за девушкой-певичкой Фрэнсис Беннет. Год назад она выступала в клубе «Золотое яблоко». — Я достал фотографию Фэй и положил перед ним на стол. — Вот эта девушка.

Он взглянул на снимок, потом на меня, и губы его растянулись в ухмылке.

— Слушай, Джек, — сказал он неожиданно резко. — Ты напрасно теряешь время. О своей клиентуре я не говорю ни с кем. Если это все, что хотел сказать, то отчаливай.

— Ваша нанимательница, мисс Форрест, сейчас делает заявление уэлденской полиции. Необходимо, чтобы вы его подтвердили. Я же мог бы поддержать вас деньгами, а самое главное — рекламой, если соизволите поехать в Уэлден и встретиться с капитаном Кридом. У вас появился шанс стать первым частным сыщиком, чья фотография будет опубликована в «Криминале».

Он сдвинул шляпу на затылок и уставился на меня.

— Не пояснишь, приятель, в чем же все-таки дело?

— Некоторое время назад Фрэнсис Беннет была убита в Уэлдене. Вы утверждали, что Ройс показывал на нее Флеммингу, наемному убийце из Фриско. Так ведь?

— Не знаю я никакого Флемминга.

— Но ведь вы видели, как Ройс указывал пальцем на девушку из «Золотого яблока» человеку в машине около ресторана.

— Допустим. А если да, то что?

— Просто я хочу, чтобы вы подписали заявление об этом.

Торопливо прикидывая что-то в уме, Эндрюс зашевелил пластмассовой челюстью.

— Что я с этого буду иметь? — наконец осведомился он.

— Бесплатную рекламу своей розыскной конторы и тридцатку в день на расходы.

Он поразмыслил еще с минуту и покачал головой.

— Мне ведь здесь еще жить, приятель. Ты копаешь под Ройса, не так ли? Ничего у тебя не выйдет. До этого шикарного парня тебе не добраться — он слишком скользкий. Сколько, по-твоему, я протяну, если он узнает, что я накапал на него уэлденской полиции? Пять минут? Десять? Ну четверть часа от силы, никак не больше. Этот человек вооружен и опасен. Его обожают все легавые в городе. Нет, мистер Кошелькофф, ты от меня никакого заявления не получишь.

— Мне кажется, вы меня плохо поняли, — терпеливо ответил я. — Девушку убили. Если вы скрываете важную информацию об убийстве, то становитесь соучастником преступления.

Он хмуро вперил взгляд в стол.

— Я не знал, что певичку пришили. Я вообще ничего не знаю.

Эндрюс мне уже порядком надоел. Так же, как и его занюханный кабинет. Я постарался, чтобы он это понял:

— Либо вы сейчас же поедете в Уэлден и подпишете капитану Криду заявление, либо я обнародую ваш отказ сотрудничать с «Криминалом». А если я это сделаю, вы как пить дать потеряете патент.

Казалось, я попал в его самое уязвимое место.

— Не торопитесь, — поспешно сказал он, — если вы это сделаете, я подам на вас и ваш бульварный листок в суд за клевету.

Я только посмеялся.

— Ну что ж, в бой, подавайте на нас в суд. Мы будем только рады. Реклама не только вашей паршивой конторе нужна.

Он некоторое время рассматривал меня, что-то соображая, а потом пожал плечами:

— Да, пожалуй, вы правы. Я всегда вижу, когда проигрываю. Поделом мне, остолопу, не нужно было браться за то дело. Следить за Ройсом все равно, что усесться голым задом на муравейник. Так и быть, банкуйте, я встречусь с Кридом.

Я достал бумажник, отсчитал двадцать пятерок и положил на стол.

— Аванс. Я позвоню Криду и скажу ему, что вы едете.

Он схватил деньги и спрятал в карман с такой скоростью, что его манипуляции вряд ли было способно зафиксировать зрение обычного человека.

— Сколько времени вы следили за мисс Беннет?

— Три дня и две ночи.

— В течение этого времени она всегда находилась в компании Ройса?

— В первый день — нет. Утром она заходила в дом Ван Блейков.

Я напрягся, вслушиваясь.

— Когда это было?

Он призадумался, потом выдвинул ящик стола, достал толстую тетрадь, полистал страницы, внимательно проглядел одну из них и положил тетрадь обратно.

— Утром двадцать седьмого июля.

— Они поехали на такси?

— Нет. За ней заехал Леннокс Хартли, художник. Они поехали вместе в его машине.

— И сколько они там пробыли?

— Не знаю. У ворот стоял охранник, и мне неудобно было там слоняться. Я засек артисточку только поздно вечером у нее в квартире.

— А вы уверены, что с ней был именно Хартли?

— Еще бы! Я хорошо его знал в лицо.

Я задал еще несколько вопросов, но у него не было никаких других данных по сравнению с теми, что уже сообщила Лидия Форрест.

— Хорошо, — поднимаясь, закончил я. — Собирайтесь к Криду прямо сейчас. Он вас ждет. С нетерпением.

Из розыскной конторы я заехал в ближайшую аптеку и позвонил Криду, чтобы сообщить, что Эндрюс уже в пути.

— У меня тут есть для вас кое-что, — сказал Крид после того, как я поведал ему о совместном визите Фэй и Хартли к Ван Блейкам.

— Два года тому назад миссис Ван Блейк купила у Маньяны и Хоупленда, агентов по продаже автомобилей в Сан-Франциско, зелено-кремовый «кадиллак» с откидным верхом. Двадцатого августа прошлого года, через три дня после исчезновения Фэй, она поменяла его на «бентли». Похоже на то, что она одалживала машину Ройсу. Другой такой машины в Тампа-Сити не продавалось. Должно быть, это та самая машина, на которой Ройс ездил в Уэлдене.

— Да, — согласился я. — Мы неуклонно подвигаемся вперед. Я поищу здесь дополнительных свидетелей. Буду вам позванивать.

Затем набрал номер Ирен Джеральд, но мне никто не ответил. Это меня не удивило. В такое время она могла быть на работе.

Следующим в моем списке значился Винсент Латтимер из Хаммервилл Инжиниринг. Я добился разговора с ним, преодолев ожесточенное сопротивление секретарши. После того, как я сказал, что у меня к нему срочное дело личного характера, он согласился уделить мне десять минут, если я появлюсь в течение следующего получаса.

В одиннадцать тридцать три темнокудрая красотка с неприветливым взглядом провела меня в его кабинет и хорошо поставленным голосом возвестила:

— Мистер Латтимер, пришел мистер Слейден, — будто он был слепой и меня не видел. Затем она удалилась, осторожно закрыв дверь, словно та была из картона как задник на сцене «Золотого яблока». Винсент Латтимер оказался крупным мужчиной, пышущим здоровьем и преисполненным сознания собственной значительности.

Загорелое лицо и холодные, строгие глаза, даже без обычных аксессуаров — Массивного стола и батареи телефонов, сразу давали понять посетителю, что перед ним менеджер высшего класса.

Мне предложили сесть и подождать, пока хозяин кабинета перед началом разговора, как водится, закончит чтение «сверхважного» документа. Затем, сняв тяжелые роговые очки, он смерил меня испытующим взглядом и спросил отрывисто:

— У вас мало времени. Изложите вкратце, в чем дело?

— Мистер Латтимер, — обратился я к нему торжественно, — необходима ваша помощь. Я работаю совместно с полицией Уэлдена. Возможно, вы обладаете информацией, которая поможет распутать дело об убийстве четырнадцатимесячной давности, — объяснил я ему.

Сообщение несколько сбило с него спесь. На мгновение у него приоткрылся рот, но тут же он снова сжал губы и вопросительно посмотрел на меня.

— Какой же информацией я могу обладать, и кого убили? — спросил он.

— Девушку по имени Фрэнсис Беннет. Может быть, вы слышали о ней?

По выражению его лица я понял, что это имя что-то затронуло в его памяти.

— Фрэнсис Беннет? Подождите минутку… Ммм… Не та ли это девушка, которая позировала для портрета миссис Ван Блейк?

Пришел мой черед изумляться.

— Вот эта девушка.

Я показал ему фотографию Фэй.

Менеджер внимательно рассмотрел снимок и кивнул. Он выглядел слегка взволнованным.

— Она самая. Так вы утверждаете, что ее убили?

— Да. На прошлой неделе мы нашли ее в бочке с цементом на дне озера. Она была мертва уже больше года.

Он поморщился.

— Извините, но я не совсем понял, какое это имеет отношение ко мне?

— Вы только что сказали, что мисс Беннет позировала для портрета миссис Ван Блейк. Портрет писал Леннокс Хартли?

— Да, но это не имеет никакого отношения к убийству.

— Любые сведения об этой девушке могут оказаться крайне важными. Почему она позировала для портрета?

— Миссис Ван Блейк всегда очень занята, а эта девушка обладала идентичными пропорциями и размерами. Когда мистер Хартли закончил писать голову миссис Ван Блейк, девушка продолжала позировать вместо нее.

Сердце у меня запрыгало от радостного предчувствия.

— Значит ли это, что мисс Беннет чем-то напоминала миссис Ван Блейк?

— Конечно. Она была на нее исключительно похожа. Но не чертами лица, а фигурой и телодвижениями. Когда Хартли писал портрет, я видел, как девушка сидела на балконе в платье миссис Ван Блейк. Я был введен в заблуждение и искренне думал, что это сама миссис Ван Блейк. Только подойдя вплотную, я убедился, что был неправ.

Откинувшись на стуле, я не уставился в одну точку. Вот, наконец, и долгожданная зацепка.

2

Негромкое жужжание одного из телефонов дало мне секунду, чтобы успокоиться. Латтимер отыскал в батарее назойливо жужжащий телефон, резко попросил абонента не беспокоить его и с треском положил трубку.

— Сколько раз мисс Беннет позировала для портрета? — осмелился задать я вопрос.

Похоже, он нашел его неуместным, так как раздраженно нахмурился и, сдвинув манжету, взглянул на свой «Роллекс».

— Думаю, что три или четыре раза. Вряд ли я могу уделить вам дополнительное время. Хотите что-то узнать еще?

Теперь я знал, что стою на пороге разрешения всех проблем, и не собирался так просто прекращать беседу. Я выложил карту, которая, — как я был уверен, должна была заинтриговать мистера Латтимера.

— Только еще один вопрос. Кто, по вашему мнению, убил мистера Ван Блейка?

Он напрягся, лицо потемнело, и он, облокотившись на стол, пристально посмотрел мне в глаза.

— Что вы имеете в виду? Какое отношение к вашему расследованию в Уэлдене имеет смерть мистера Ван Блейка?

Но я уже наращивал тактический успех.

— Вы в курсе того, что капитан Брэдли считает миссис Ван Блейк ответственной за смерть мужа?

— Капитан Брэдли не имел права заявлять такое! У него не было доказательств. Он и работу потерял из-за того, что был настолько глуп, чтобы подозревать эту достойную во всех отношениях даму.

— Вы считаете, что Ван Блейка убил Диллон?

Он замялся, затем грубо ответил:

— Откуда мне знать! Я не следователь. Так заявила полиция, чего же еще надо?

— Предполагалось, что мистер Ван Блейк отходил Диллона хлыстом. Капитан Брэдли считал это маловероятным.

— Конечно же, это абсурд. Мистер Ван Блейк всегда был очень снисходителен к браконьерам. Я несколько раз ловил Диллона за этим предосудительным занятием на территории поместья, но Ван Блейк ни разу не передавал дела в суд. Несомненно, избиение — это совершеннейшая чушь.

— И все же миссис Ван Блейк уверяла, что ее муж ударил Диллона хлыстом, именно это его действие якобы послужило мотивом убийства.

Латтимер беспокойно заерзал:

— Это я знаю. Я говорил комиссару Дункану, что Ван Блейк никогда бы так не поступил. Но мои слова противоречили ее показаниям, а Дункан предпочел верить даме. — Он хмуро посмотрел на раскрытую перед ним девственно чистую тетрадь для записей и продолжал: — Я считал маловероятным, что убийство совершил Диллон еще и потому, что он никогда не охотился с ружьем. Диллон браконьерствовал по ночам, предпочитая пользоваться фонариком и рогаткой. Ослепляя фазанов светом, потом глушил птиц из рогатки. Таким образом, хитроумец мог охотиться вблизи от дома, а мы ничего не слышали. Мистер Ван Блейк был убит на поляне за лесом, где не водятся фазаны. Диллон же всегда охотился около летнего домика в западной части поместья.

— А это далеко от того места, где был убит мистер Ван Блейк?

— Вот карта имения, — объяснил Латтимер, расправляя скрученный в трубку лист пергамента на столешнице. — Здесь застрелили мистера Ван Блейка. А вот летний домик. Как видите, от одного места до другого добрых полмили.

Я посмотрел на карту:

— А как же Диллон попадал в имение? Разве его не сторожили охранники?

— У нас был охранник у парадных ворот и еще один следил за садом у дома. Диллон обычно проходил через другие ворота с главной дороги и шел через поляну в лес к летнему домику, — пояснил Латтимер, пальцем указывая по карте путь.

— Тогда он действительно проходил мимо того места, где убили мистера Ван Блейка.

— Да, но я уже говорил, что Диллон охотился только по ночам. Он не мог там быть в семь утра, когда застрелили мистера Ван Блейка.

— Не могли бы вы одолжить эту карту на пару деньков?

— Пожалуйста, возьмите, но я бы хотел получить ее обратно.

— Получите. Думаю, что капитан Брэдли прав.

Я убежден, что миссис Ван Блейк несет ответственность за смерть мужа.

Он сел и довольно долго рассматривал ногти на пальцах, прежде чем сказать:

— Корнелия не могла этого сделать. Мадам Ван Блейк в это время находилась в Париже. Допускаю, что у нее имелся мотив. Она не слишком ладила со стариком. Хотя он ее любил, это не мешало ему не одобрять ее экстравагантности. По этому поводу супруги часто ссорились. Еще ходили слухи, что она любовница этого типа, Ройса. Мадам пыталась убедить мужа продать ему «Золотое яблоко», но тот не уступал. Я знаю, что до своей смерти он собирался отделаться от Ройса.

Латтимер забарабанил по столу пальцами, над которыми немало потрудилась маникюрша.

— Я тогда оказался в двусмысленном положении, — продолжал он, — ведь я вел все дела Ван Блейка и не мог противоречить заявлениям для прессы миссис Ван Блейк. Впрочем, я и не хотел вмешиваться в это дело. Доволен, что ушел.

Скручивая карту, я заметил:

— Миссис Ван Блейк сказала мне, что в Париже она останавливалась в «Георге V». Полагаю, они с мужем часто ездили в Париж?

— По меньшей мере дважды в год.

— Они всегда предпочитали «Георг V»?

— Вовсе нет. Обычно они останавливались в «Рице». Я удивился, когда миссис Ван Блейк попросила меня заказать номер в «Георге V». Она объяснила, что ей хотелось переменить обстановку.

— Понятно. Еще один вопрос, мистер Латтимер. В Париже миссис Ван Блейк встречалась с девушкой по имени Джоан Никольс. Это имя вам что-нибудь говорит?

Он на мгновение задумался.

— Девушка с таким именем действительно звонила миссис Ван Блейк дня через два после ее возвращения из Парижа. Привратник обратился ко мне и спросил, примет ли миссис Ван Блейк посетительницу.

— И она ее приняла?

— О да. Сам я этой девушки не видел, был занят делами, а миссис Ван Блейк распорядилась передать привратнику, чтобы он пропустил девушку.

— Не припомните, сообщила ли девушка, когда звонила, кроме имени свой адрес?

— Да, в книге посетителей он есть. Я имею в виду город, а не адрес.

— Случайно не Уэлден?

— Совершенно верно.

— Мистер Ван Блейк был убит шестого августа. Восьмого августа звонила мисс Никольс. Верно?

— Да.

— Мисс Беннет под именем Фэй Бенсон объявилась в Уэлдене девятого августа, и в этот же вечер там появился Ройс под именем Генри Рутланда. Семнадцатого августа мисс Беннет была похищена и затем убита. В этот же вечер Ройс уехал из Уэлдена. Двадцатого августа мисс Никольс упала в лестничный пролет — должно быть, ей помогли — и сломала себе шею, а привратник в клубе, где работала мисс Беннет, очевидно, помогавший ее похитить, был сбит машиной вечером того же дня. Интересная последовательность дат и происшествий, не правда ли?

Латтимер уставился на меня, явно сбитый с толку.

— Не понимаю. К чему вы клоните?

— Если повезет, — разъяснил я, вставая и засовывая карту имения за пазуху, — смогу вам это подробно рассказать через денек-другой.

— Но позвольте…

— Дайте мне всего пару дней.

Прощаясь со мной, он очень напоминал в этот момент попавшую на гарпун треску.

3

На обратном пути в Тампа-Сити я обдумал сложившуюся ситуацию. Наконец-то мне начинало везти по-настоящему. Из визита к Латтимеру я извлек многое. Я уже чувствовал себя способным сдернуть покрывало таинственности с этого дела. Добравшись до главной улицы Тампа-Сига, я остановил «линкольн» возле маленькой забегаловки и зашел туда, купив при входе дневную газету.

Я заказал себе кофе и сандвич с тунцом и, ожидая, просмотрел первую полосу газеты.

Перестрелка в Глайн-Бич наделала меньше шуму, чем я ожидал. В полицейском отчете было сказано, что двое бандитов, приехавшие, предположительно, из Тампа-Сити, были окружены в мотеле и убиты. Капитан полиции Крид заявил, что полиция Тампа-Сити привлекается для опознания бандитов.

Читая газету, я жевал сандвич. Мне было крайне интересно узнать, как Ройс отреагировал на новость. Должно быть, он уже догадался, что Лидия проскользнула у него между пальцев, но вряд ли подозревал, что она находится под защитой уэлденской полиции. Поразмыслив немного, я решил, что неплохо было бы его уведомить об этом.

— Дайте мне еще бутерброд с тунцом, — попросил я бармена, поднимаясь. — А я пока позвоню по телефону.

Я закрылся в будке, нашел телефон клуба и набрал номер. В трубке зазвенел полный радушия девичий голос:

— Клуб «Золотое яблоко». Доброе утро. Чем могу быть полезна?

— Кончай базар, сестренка, и подай-ка на провод Ройса, — произнес я как можно грубее. Радушие как ветром сдуло.

— Кто его спрашивает?

— Вякни ему, что это старый кореш по Синг-Сингу.

После долгой паузы мужской голос пролаял:

— Кто это?

— Ройс?

— Да, это я. А в чем дело?

— Хочу тебя предупредить, приятель. Легавые из Уэлдена прищучили твою Лидию, и она начала петь, даром что певичка. Шьет тебе убийство Ван Блейка, так что поберегись.

Ругань из трубки музыкой отозвалась у меня в ушах, но я не стал дожидаться финала сольного выступления и осторожно повесил трубку. Звонок должен был его основательно обеспокоить.

Я вернулся в бар к ожидавшему меня сандвичу. Забегаловка постепенно заполнялась народом, и какой-то здоровяк с плечищами, которым позавидовал бы штангист-тяжеловес, двинул меня локтем, пока я откусывал от бутерброда. Я хотел было нанести ответный удар, но вовремя взглянул на рожу обидчика. Сердце у меня екнуло, а сандвич едва не выпал у меня из рук: сержант Карл Лэсситер собственной персоной. Он свирепо вращал белками и громким стуком по стойке пытался привлечь внимание бармена.

Первым моим поползновением было улизнуть по-тихому в машину, но я не расплатился и по-прежнему сжимал в руках ломоть хлеба с куском тунца.

В давке меня все сильнее прижимали к Лэсситеру, которого, наконец, заметил бармен.

— Сандвич с ростбифом и кофе, — рявкнул сержант.

Похоже было, что бармен узнал это говорящее животное.

— Да, сэр, — только успел ответить он, и заказ в мгновение ока очутился перед Лэсситером.

Я достал из кармана бумажник, протиснулся к стойке, стараясь не трогать Лэсситера, и положил на нее деньги.

Бармен смахнул их в открытый ящик кассы и бросил сдачу. Пока я собирал монеты, Лэсситер повернул голову и, с набитым мясом ртом, вперил в меня взгляд.

На мгновение наши глаза встретились, но тут я окончил собирать деньги и начал пробираться от стойки к выходу. Рубашка прилипла у меня к спине, во рту пересохло. Я ждал, что он сейчас протянет лапу и схватит меня за шиворот, но он, хмуро оглядев меня, отвернулся, все это время не переставая жевать.

Так, с зажатым в руке сандвичем, я и выскочил из бара к «линкольну». Полицейская машина стояла сзади впритык. Скучающий детектив за рулем посмотрел на меня без интереса. Я залез в машину, положил еду рядом на сиденье, включил зажигание и тронулся.

Отъехав немного, я взглянул в зеркало. Детектив за рулем без особого успеха пытался побороть ужасающий зевок. Едва ли он вообще заметил меня.

Не слишком торопясь, я поехал к бару Бенна, и только тогда, когда поставил машину в гараж, а сам спустился в убежище, пульс мой обрел нормальную частоту. Я позвонил Бенну.

— Можете мне уделить минутку?

— Не сразу. Через час устроит? У меня сейчас самая запарка.

Я повесил трубку и налил себе пива. Наконец-то я справился с сандвичем и, разгрузив таким образом свой мозг от мыслей о нем, припомнил, что Ирен Джеральд когда-то называла мне место своей работы — рекламное агентство Раймонда Томаса. Я нашел в книге телефон и позвонил. К телефону подошла Ирен.

— Это Слейден, — представился я. — Вы меня еще помните?

— Конечно же, — мне показалось, что она рада моему звонку. — У вас есть что-нибудь новое о Фрэнки, мистер Слейден?

— Пока ничего, но я не теряю надежды. Кстати, я забыл у вас спросить: Фрэнки когда-нибудь упоминала о Корнелии Ван Блейк?

— Естественно. Ведь Фрэнки позировала для ее портрета.

— Вы не в курсе дела, Хартли писал его в доме Ван Блейков?

— О, так вы и об этом знаете.

— Слышал краем уха.

— Он не закончил там картину. Он сделал целую серию набросков Фэй, сидящей на балконе, а заканчивал портрет в собственной студии.

Жаль, что я не догадался задать эти вопросы при нашей первой встрече.

— Фрэнки когда-нибудь говорила, какие у нее отношения с миссис Ван Блейк?

— Конечно. Она была в восторге от нее. Миссис Ван Блейк была к ней очень добра. Похоже было, что мадам очень ею заинтересовалась.

— А чем именно она заинтересовалась?

— Ну, ей все хотелось узнать о прошлом Фрэнки: кто были ее родители, собиралась ли она замуж, и все такое.

— Что ж, большое спасибо, мисс Джеральд. Мне как раз требовалось все это проверить. Когда выпадет свободная минутка, мы устроим еще разок обед из морепродуктов?

— С превеликим удовольствием.

Не вступая в дальнейшие разговоры, я повесил трубку, закурил и погрузился в размышления. За этим занятием и застал меня Бенн.

— Может быть, поговорим о вашем приятеле Диллоне? — предложил я.

— А чего о нем говорить? — осведомился Бенн. Он потянулся за банкой консервированного пива и сорвал зубами чеку.

— Я слышал, он похаживал за фазанами Ван Блейка?

— Да, — улыбнулся Бенн, — такой грех за ним водился. Ван Блейку-то на них было наплевать. У него развелось столько фазанов, что он не знал, куда их девать.

— Ван Блейка застрелили шестого августа. Где был Диллон в то утро?

Бенн покачал головой.

— Не знаю. За день до этого он говорил мне, что собирается поохотиться.

— То есть в ночь перед убийством Ван Блейка?

— Верно. Он спросил, возьму ли я у него пару птичек. Я у него изредка покупал дичь. Он сказал, что зайдет после одиннадцати, да так и не показался. Я подумал, что ему, наверное, не повезло.

— Давайте все-таки уточним. Вы видели его последний раз, когда он предлагал вам фазанов, так?

— Совершенно верно.

— Вроде бы у него не было особых причин оставаться в имении Ван Блейка до семи утра?

— Конечно, не было. Как я уже говорил, Тэд работал исключительно в темноте. У него даже и ружья-то не было.

— Он пользовался мотоциклом, когда наведывался в имение?

— Верно. Он заезжал в ворота с автострады Тампа-Сити — Фриско, оставлял мотоцикл в кустах у ворот и через холм спускался туда, где водились фазаны.

— Он носил шлем и ветрозащитные очки, не так ли? Что еще входило в его повседневную экипировку?

— Да еще обычно кожаную куртку и вельветовые штаны. А что это дает?

— Полагаю, что его убили на территории имения.

Бенн покачал головой.

— Этого не могло быть. Его же видели на шоссе около восьми, когда он возвращался из имейия Ван Блейка в утро убийства. Его убили около залива, там, где нашли мотоцикл.

— Шлем и очки — замечательная маскировка. А что, если свидетели видели не Диллона, а убийцу, заметавшего следы?

— Об этом я не подумал. Возможно, вы и правы.

— Диллон был высокого роста?

— Да нет, коротышка вроде меня. Правда, крепкий и ширококостный.

В этот момент раздался телефонный звонок. Я снял трубку.

— Вызывает Нью-Йорк, — сообщила телефонистка. — Подождите минутку.

Из трубки донеслись какие-то щелчки, затем женский голос затараторил:

— Мистер Слейден здесь? С ним хочет поговорить мистер Файетт.

— Я на проводе. Соединяйте.

Раздался голос моего редактора:

— Я только что получил из-за океана телеграмму от Лоу, — начал он. — Возможно, вам захочется узнать содержание. Сейчас прочту.

— Слушаю вас внимательно.

— «Женщина, которая останавливалась в отеле “Георг V” третьего августа прошлого года и назвалась Корнелией Ван Блейк, определенно, подчеркиваю, определенно опознана заслуживающими доверия свидетелями, как Фэй Бенсон. Немедленно возвращаюсь с заверенными показаниями. Лоу». — Файетт сделал паузу и спросил: — Ну, как, интересно?

— Еще как! Это последний гвоздь, вбитый в гроб. К завтрашнему дню все дело будет у меня в портфеле. Надеюсь скоро вас увидеть.

Я повесил трубку.

Глава 15

1

Скрытая облаками луна заливала город призрачным светом, когда в половине одиннадцатого мы с Бенном мчались по автостраде Тампа-Сити — Сан-Франциско. За десять минут мы добрались до ворот в имение Ван Блейка, которыми воспользовался Диллон в своей последней браконьерской вылазке.

Бенн остановил машину. Тлеющий кончик сигареты осветил его лицо, когда он обернулся.

— Сейчас спрячу этот рыдван и пойду с вами.

— Нет, — распорядился я. — Я пойду один. Вам надо держаться в стороне, Сэм. Вы можете понадобиться в качестве свидетеля.

— А что, если вы попадете в передрягу?

— Я приму все меры, чтобы это не случилось. — Я вылез из машины.

Он с сомнением поглядел на меня.

— Ну что ж. Если так, то ладно. Вы уверены?

— Вполне. Как-нибудь выберусь. Если не появлюсь до рассвета, сообщите Криду. Вам встревать в неприятности не обязательно. Вы теперь знаете все обстоятельства, и кто-то из нас один должен оставаться в форме, чтобы распутать этот клубок.

Бенн пожал плечами.

— Вы — хозяин положения. Что ж, если я не нужен, мне пора отваливать. — Он выжал сцепление. — Ни пуха…

— К черту! — Я проводил взглядом отъехавший «линкольн», затем перелез через ворота и двинулся по тропинке, которая, полого забираясь в гору, вела к лесу, где встретил смерть старый Ван Блейк.

Добравшись до вершины холма, я остановился посреди поляны. Чуть больше года тому назад, объезжая имение, Ван Блейк завернул сюда. Здесь с ружьем наготове поджидал убийца. Мгновение спустя Ван Блейк уже лежал на земле, а его лошадь скакала домой, чтобы через час там поднялась суматоха.

Оттуда, где я стоял, виднелась светлая ленточка автострады и далекие огни машин, двигавшихся к Тампа-Сити. На вершине холма было, тихо и спокойно, но в этой тишине притаилось что-то жуткое, и я почувствовал страх.

Я спустился с холма, держась тропинки. Луна, проглядывавшая из-за бегущих облаков, освещала мне путь.

После непродолжительной ходьбы я увидел впереди огни огромного дома Ван Блейков, распростершегося в низине. Хорошо были видны лужайки с аккуратно подстриженными газонами и роскошные клумбы вокруг здания.

На ходу я размышлял, дома ли Корнелия, а если дома, то чем занимается. Интересовал меня также вопрос, успел ли Ройс связаться с ней и передать, что Лидия выбалтывает один секрет за другим.

Я замедлил шаг, увидев, что тропинка впереди выходит на поляну. Спрятавшись в чаще, я достал карту, полученную от Латтимера, и сориентировался при свете карманного фонарика.

Мне следовало повернуть направо, пересечь поляну, обойти дом и пройти около ста ярдов до летнего домика. Кормушка фазанов находилась еще в пятидесяти ярдах за ним.

Я свернул карту и двинулся вперед, как, должно быть, шел Диллон в ту ночь, когда был убит.

Придерживаясь мест, где тени лежали гуще, я пересек поляну, прошел в сорока ярдах от темной громадины дома, некоторые окна которого светились, и наконец снова очутился в лесу. Там я остановился, чтобы сориентироваться по новой.

Где-то по правую руку должен был стоять летний домик. Тропинка вела в чащу леса, мрачного и какого-то притихшего. Я тронулся дальше и, наткнувшись на деревья, все же решился осветить дорогу фонариком.

Заслоняя свет ладонью от постороннего взгляда, я пошел быстрее. Неожиданно рядом захлопали крылья, и у меня буквально душа ушла в пятки. Я взглянул вверх и разглядел в смутном свете множество фазанов, сидевших на ветках деревьев и таращивших на меня глаза.

Зрелище птиц, пристроившихся на суку крыло к крылу, нагнало на меня страху. Я прибавил шаг и через несколько секунд очутился на полянке, в центре которой стоял летний домик. Его окаймляла веранда. Темные окна, как очки слепого, отражали лунный свет.

Я пересек поляну и поднялся на веранду. Дверь была заперта и не уступала моему напору. Я решил, что проще всего будет воспользоваться окном.

Пришлось пройти к задней стене дома. Мне представилась возможность выбора из большого окна с двумя створками и пары маленьких. Поверхностный осмотр убедил меня в том, что одно из маленьких не заперто на щеколду, и с помощью перочинного ножа я сумел его приоткрыть. Прежде чем забраться внутрь, я замер и прислушался.

Ночь была полна негромких, но зловещих звуков. Легкий ветерок пробегал по вершинам деревьев, под тяжестью фазанов поскрипывали ветки, то и дело птицы хлопали крыльями, шуршали о стену стебли вьющегося по ней винограда. Все эти звуки могли скрыть от меня бесшумное приближение одного из охранников.

Замирая от страха, я распахнул окно, перелез в темноту и ступил на толстый, пушистый ковер.

Прикрыв рукой свет фонарика, я осмотрел комнату, в которой очутился.

Вдоль стен стояли кресла и диванчик. Я пощупал штору и, решив, что они достаточно плотны, чтобы не пропускать свет, задернул их. Потом нашел выключатель, зажег свет и сразу же обнаружил, что домиком давно не пользовались. Везде лежал толстый слой пыли, а с потолка свисала паутина.

Я приступил к тщательному обыску. В углу притаился небольшой бар с весьма обширным набором спиртного. Стакан с отпечатком губной помады на ободке стоял около бутылки виски. Соленый миндаль в вазочке густо покрылся пылью.

У меня создалось впечатление, что летний домик был внезапно заперт, и перед этим никому из слуг не разрешили прибрать помещение.

Я тщательно осмотрел ковер. Может быть, то, что я искал, скрывается под ним? Отодвинув диванчик, я закатал угол ковра. Моему взору открылись сосновые доски с причудливыми узорами сучьев. На них не было заметно ничего подозрительного, но ведь я осмотрел еще далеко не весь пол.

Быстро сдвинув мебель в осмотренный угол, я начал обследовать остальные доски. Правая сторона комнаты вознаградила мои усилия — темно-вишневое пятно размером в квадратный фут портило однородную янтарную желтизну пола.

Я нагнулся и подсветил фонариком. Не оставалось никаких сомнений — это было пятно засохшей крови. Кто-то лежал на этих досках с раной. У меня не оставалось сомнений, что это был Диллон. Я достал прихваченную загодя отвертку. Внимательно рассматривая шурупы, державшие доски, я заметил, что некоторые головки были поновее остальных ржавых. Бойко орудуя отверткой, я вывернул все новые шурупы. Они вышли на удивление легко. Острием я зацепил одну из досок и приподнял. Во рту у меня было сухо, сердце отчаянно билось в груди, когда я направил луч в темноту.

Хотя я нашел всего лишь то, что искал, от вида оскаленного, начисто обглоданного крысами черепа, у меня перехватило дыхание.

Наверное, секунд десять я глядел на череп, затем, стерев с лица холодный пот, поддел другую доску и увидел остальное.

Передо мной в самом деле предстали останки несчастного браконьера. Куртка, вельветовые штаны и лежавшая рядом раздвоенная палка с обрывками резинки подтверждали верность моей догадки. Отверстие на левой стороне куртки со следами сгоревшего пороха по краям сказало мне, что выстрел произвели в упор. Рассматривая дырку, я размышлял, как же случилось, что выстрел из дробовика не был услышан в особняке, находившемся всего в сотне ярдов от домика.

Затем я торопливо поставил на место доски, привинтил, раскатал ковер и расставил мебель по прежним местам.

Потом выпрямился и утер пот с лица. Я увидел то, что хотел, и оставаться здесь далее не было никакого смысла. Подходя к выключателю, я услышал, как на веранде скрипнула доска. Я поспешно погасил свет и прислушался.

Ничего — только громкий стук моего сердца да легкие вздохи ветра в кронах деревьев.

Я неслышно двинулся через комнату к окну, отдернул штору и выглянул на залитую лунным светом поляну.

Видны были только темные деревья и еще более темные тени, достаточно густые, чтобы в них мог кто-нибудь скрываться незамеченным.

Я нащупал в кармане пистолет Хуана, вытащил и снял с предохранителя. Уверенности, что снаружи кто-то бродит, у меня не было, но предчувствие говорило, что такое вполне возможно.

Я стоял тихо, опираясь о стену и вглядываясь в темноту. Тянулись минуты, но все было спокойно. Я никого не видел и ничего не слышал.

Вдруг, как раз в тот момент, когда я решил рискнуть выбраться через окно на веранду, раздался испуганный крик фазана. Громко хлопая крыльями, он поднялся с ближнего дерева. Это испугало меня до безумия.

Я высунулся в окно, держа пистолет перед собой. Сердце в груди глухо бухало. У меня мелькнула мысль, что кто-то пробирается к хижине и по дороге ненароком вспугнул птицу.

Затем внимание переключилось с темных теней снаружи на слабый звук где-то рядом со мной. Прислушиваясь, я до жути ясно ощутил, что волосы на голове встают дыбом, а звук был такой, как будто кто-то наступил на незакрепленную доску, и она слегка двинулась.

Это было настолько неожиданно, что я не мог заставить себя обернуться. Если кто-то находился в комнате, он видел на фоне окна мой силуэт — великолепную мишень для выстрела в спину.

Уже казалось, что я слышу чье-то дыхание, хотя, возможно, просто расшалилось распаленное воображение.

Вплотную ко мне стоял диванчик. Одним движением я мог забиться в укрытие, но слишком долго откладывал решение и когда напрягся для прыжка, женский голос произнес из темноты:

— Не двигайтесь и бросьте пистолет!

В голосе слышалась твердость, вынудившая меня не делать глупости. Я швырнул свое оружие на ковер. Вспыхнул свет, и я медленно повернул голову.

Корнелия Ван Блейк стояла возле стены, держа в руке автоматический пистолет двадцать второго калибра. Пунцовые губы только подчеркивали бледность ее лица. Одета она была в черную шелковую блузку, черные брюки и в сандалии на матерчатой подошве. Довольно долго мы созерцали друг друга. Теперь у меня не было сомнения, что она хладнокровно убила мужа и Диллона и не остановится перед очередным убийством.

Как она сумела попасть в домик так, что я не услышал, оставалось загадкой. Но черная вдова маячила передо мной с пистолетом в руке. Моя жизнь повисла на волоске и теперь зависела от того, узнает она, кто я такой, или нет.

— Что вы здесь делаете? — спросила она, не двигаясь с места.

Я постарался несколько расслабить сведенные судорогой лицевые мускулы и изобразил достаточно глупую, как надеялся, улыбку.

— Прошу прощения, леди, — начал я. — Мне, конечно, не следовало здесь находиться. Я это понимаю. Но я слышал, здесь есть что выпить, а при ваших деньгах вы и не заметите пропажи одной или двух бутылочек.

По ее реакции я заметил, что это не та история, которую она ожидала услышать, и, желая закрепить успех, продолжал:

— Вы ведь, наверное, не представляете, как бывает невмоготу, когда хочешь выпить, — я утер рот ладонью. — Дал жене слово, что не буду покупать поддачу, но я же не обещал ее не брать там, где она плохо лежит. Мне сегодня позарез нужно выпить. Я не думал, что сюда кто-нибудь зайдет. Когда вас, мадам, обуревает жажда…

Я смолк. Если драма законченного алкоголика должна была произвести впечатление, полезно прерваться на самой высокой ноте.

— Кто вы? — требовательно спросила вдова миллионера. Она уже не казалась столь враждебной, но пистолет все же по-прежнему смотрел в мою сторону.

— Вам ведь не обязательно знать, как меня зовут, разве не так? — умоляюще проговорил я, стараясь создать стойкое впечатление, что стыжусь самого себя. — Если вы меня простите, даю вам честное слово больше никогда сюда не приходить.

— Вы приехали на машине?

— Совершенно верно.

— Дайте ваши права.

— Я их не захватил с собой. Они остались в машине.

В глазах миллионерши промелькнуло озадаченное выражение, из чего я сделал вывод, что она пытается вспомнить, где меня раньше видела. Я понял, что, если быстро не уговорю меня отпустить, мой трюк не пройдет.

— Сядьте! — резко сказала она.

— Посмотрите: я здесь ничего не тронул, — торопливо заговорил я. — Обещаю, что больше сюда не приду. Отпустите меня, неужели вы этого не сделаете?

— Сядьте! Я намерена позвонить в полицию.

Я двинулся по направлению к ней. У меня возникла отчаянная мысль, что, если сумею достаточно к ней приблизиться, возможно, удастся выхватить у нее пистолет, но она отодвинулась, не отходя от стенки. Пистолет ни на секунду не дрогнул.

— Сядьте немедленно!

Палец, нажимавший на спусковой крючок, побелел. Пришлось подчиниться.

Нельзя было позволить ей звонить в полицию. Побывав однажды в лапах Лэсситера, я сохранил воспоминания об этом на всю жизнь.

Она боком отодвинулась к бару, где стоял телефон, и сняла трубку.

— На вашем месте я не стал бы этого делать, — спокойно заметил я. — Даже если Лэсситер состоит у вас на окладе, он ничего не сможет сделать для вас, если заглянет под пол.

Она медленно положила трубку. Ее глаза превратились в темные, лишенные всякого выражения выгребные ямы.

— Передо мной мистер Слейден, если не ошибаюсь? — спросила она безжизненным голосом.

— Совершенно верно. Кажется, мы оба попали в передрягу.

— Относительно себя я бы этого не сказала, — заметила она, облокотившись на бар. При этом ствол пистолета чуть от меня отвернулся. — А вот вы действительно попали, мистер Слейден.

— Нет, моя дорогая, все-таки мы оба.

— Вас разыскивают по обвинению в убийстве. Стоит только позвонить в полицию…

— Милочка, вы напрочь забыли о пропавшем Диллоне.

Черная вдова обнажила острые зубки в безжалостной улыбке:

— Отнюдь. Кроме вас, никто не знает, что он там. Я скажу, что увидела свет в домике, вооружилась и пошла посмотреть, кто туда вломился. Потом увидела, что там прячетесь вы — человек, подозреваемый в убийстве. Вы напали на меня как загнанный в угол зверь, и я была вынуждена вас застрелить. С какой стати сержант Лэсситер догадается вскрыть пол? Он будет слишком занят вашим трупом, чтобы додуматься поискать еще один.

— Надеюсь, вы не думаете, что я глуп настолько, чтобы прийти один? — я старался, чтобы мой голос звучал увереннее, чем я себя на самом деле чувствовал. — Вы попались, миссис Ван Блейк. У меня собраны все необходимые улики. Рассказ уже написан, и если со мной случится что-нибудь непредвиденное, мой соавтор перешлет его в «Криминал», а там напечатают.

Она грубо рассмеялась:

— Ожидаете, что я вам поверю?

— Конечно, можете застрелить меня, как это проделали с Диллоном. Для вас не составит труда и поднять доски еще раз. Но постараюсь вас убедить, что этого делать не стоит. Мы могли бы заключить сделку.

— Я не заключаю сделок с шантажистами.

— Зря. Я могу доказать, что вы убили своего мужа. Не хотите послушать?

— Вы не сможете ничего доказать, — вокруг ее рта появился белый ободок. Я увидел, как напрягся палец на спусковом крючке, и с тоской ощутил, что она готова выстрелить.

— Представьте себе, могу, — слова с большим трудом выдавливались у меня изо рта. — Суть дела сводится к одному: Ройс жаждал получить клуб «Золотое яблоко», а ваш муж не продавал. Вы были любовницей Ройса и хотели ему помочь. Заодно хотелось присвоить деньги мужа. И вот вам пришла в голову отличная мысль — убийство. Одним выстрелом покончить сразу с двумя зайцами.

Палец на спусковом крючке расслабился — миллионерша слушала!

— Вы прекрасно знали, что в случае насильственной смерти мужа подозрение падет на вас в первую очередь, — продолжал я упоенно. — Для этого был мотив. Пять миллионов полновесных мотивов. Замышляя убийство, вы хотели остаться в стороне. И когда Леннокс Хартли привел к вам Фрэнсис Беннет позировать для вашего портрета, вы тут же придумали оригинальный способ для исполнения своего плана. Фрэнсис была похожа на вас фигурой и цветом волос. Через несколько дней вы собирались в Париж. Справиться самостоятельно с замыслом вы были не в состоянии и поделились своим планом с Рейсом. Гонораром должен был стать клуб, за эту плату он вошел в дело. Вероятно, вы попробовали убедить его обделать это дело самому, но тогда он еще не стал убийцей и уклонился. И если уж вы решились на убийство, то именно вы и стали его исполнителем, поскольку ваше алиби было безупречным. — Я остановился, чтобы спросить: — Я не слишком быстро говорю?

— Неужели вы думаете, что кто-нибудь поверит в подобную чушь? — насмешливо ответила она. — Вы же ничего не можете доказать.

— Давайте все же сделаем еще шаг или два вперед, прежде чем доберемся до доказательств, — предложил я, не спуская глаз с пистолета. — Ройс без труда добился доверия глупенькой Фрэнсис. Он вскружил ей голову своей мнимой любовью. На случай неудачи он вел себя крайне осторожно. Встречался с ней тайно, так что если бы дела приняли нежелательный оборот, он оказался бы ни при чем. Поскольку Фрэнсис заменяла вас в Париже, то, узнав об убийстве мистера Ван Блейка из газет, даже круглая дура поняла бы, чьих рук дело. Поэтому о ней следовало позаботиться, как только она сыграет до конца свою роль. Бедняжка должна была исчезнуть. Эта операция была проделана виртуозно: с помощью бочки с цементом. У Ройса был на примете парень, некий Хэнк Флемминг, убийца из Фриско. Ваш любовник показал ему Фрэнсис. Все предстояло исполнить по возвращении бедняжки из Парижа. План начал претворяться в жизнь. Ройс сочинил какую-то байку о том, что вам необходимо остаться в Тампа-Сити и в то же время быть в Париже. Не знаю, что он придумал, но когда девушка вроде Фрэнсис, попадает в руки такого обаятельного негодяя, как Ройс, она готова поверить любой басне. Вы снабдили несчастную деньгами, одеждой и своим паспортом. Темные очки и шляпа с широкими полями превратили ее в миссис Ван Блейк, летящую в Париж. К женам миллионеров особое отношение при проверке паспортов. Никто на нее и глаз не поднял. Вы позаботились о том, чтобы послать ее в «Георг V» вместо обычного «Рица». Ее приняли в «Георге V» за вас, так как не знали в лицо, и она там оставалась четыре дня. Но случилось то, чего вы не могли предусмотреть. Девушка по имени Джоан Никольс, имевшая сомнительный талант вступать в дружбу с богатыми, навязала Фрэнсис свое общество в полной уверенности, что та — не кто иная, как известная и богатая миссис Ван Блейк. Вас, может быть, заинтересует известие, что один из моих коллег наведался в Париж, и у нас теперь имеются свидетели, готовые подтвердить под присягой, что Фрэнсис останавливалась в «Георге V» под вашим именем.

— Понятно, — она беспокойно пошевелилась. — Но ведь это еще не доказывает, что я убила мужа?

— Зато уничтожает ваше алиби. Но не будем торопить события. Давайте восстановим все по дням. Второго августа вы имитировали отъезд в Париж. Мне кажется, вы добрались только до дома Ройса, где вас ждала Фрэнсис. Вместо вас она поехала в аэропорт и улетела во Францию. Вы остались у Ройса, никто вас не видел. План был весьма тщательно составлен. Вы с Ройсом позаботились о стопроцентном алиби. Кто же тогда, с точки зрения полиции, убил вашего мужа? Вот здесь вы и переиграли — подставили следствию кандидатуру убийцы. Вы знали, что Тэд Диллон имел привычку браконьерствовать в имении. В ночь пятого августа вы пришли сюда с пистолетом и поджидали…

— Воображаете, что этому кто-нибудь поверит? — прервала меня она. Глаза у нее блестели. — Откуда я могла знать, что он придет?

Замечание это резко сбило мой пыл. К этому пункту ушлый адвокат придерется обязательно. Она должна была знать наверняка, что Диллон в ту ночь собирался на охоту. Весь успех ее плана зависел от его прихода.

Я уставился на нее, затем осмотрел комнату, и вдруг до меня дошло. Существовало только одно объяснение: она и Диллон были любовниками. Вот почему он приходил так часто. Он знал, что вряд ли в имении нарвется на неприятность, имея в лице хозяйки надежного защитника.

— Да, я забыл об этом сказать, — признался я. — Зачем еще вам понадобилось бы такое местечко, в лесу, отлично обставленное, вплоть до бара, если не для свиданий? Интересно, Ван Блейк знал об этом?

— Вы исключительно догадливы, мистер Слейден, — похвалила она. — Да, муж все знал, но ничего не мог поделать. Как бы я его ни подначивала, он не давал мне развода. Поэтому я его и убила.

Руки у меня вдруг стали липкими. Вдова призналась, что убила мужа, а это означало, что она для себя все решила. И в первую очередь, заставить меня замолчать навсегда.

— Как получилось, что никто не услышал выстрела, которым был убит Диллон? — поинтересовался я.

Постоянная улыбка этой сволочной бабы начинала действовать мне на нервы.

— Если вам так необходимо узнать, — любезно ответила она, — то я приглушила его подушкой. — Она сделала движение рукой, снова направив пистолет на меня. — Кроме того, мой маленький стальной дружок вообще не очень шумный.

— Убив Тэда, вы испытали угрызения совести? Или почувствовали, что он уже стал отработанным материалом? — спросил я.

Ледяное лицо осталось бесстрастным.

— А что еще вы узнали, мистер бумагомарака? Вы ведь, кажется, были очень заняты все это время.

— Давайте поговорим еще немного об убийстве вашего мужа, — предложил я. — У него была привычка совершать по утрам верховые прогулки. Вы провели здесь ночь и Диллон тоже — но уже под досками. — Я сделал паузу и взглянул на нее испытующе: — Интересно, какие сны вам снились в ту ночь? Или, может быть, вам не снятся сны?

Она покачала головой:

— Я из тех счастливчиков, которым не снятся сны.

От ее хладнокровия меня бросало в пот.

— На следующее утро, спозаранку, вы на холме ожидали мужа. Он был уверен, что вы в Париже, и, наверное, нимало был изумлен, когда увидел вас на холме, наслаждающейся природой. Он был настолько поражен, что даже не заметил лежавший рядом с вами дробовик. Его он увидел слишком поздно. Возможно, он наклонился с лошади, желая спросить, как вы оказались в лесу, но тут раздался выстрел. Вам следовало действовать быстро. Очень быстро. Вероятно, вы уже обзавелись вельветовыми штанами и кожаной курткой, как у Диллона. Вы спрятали ружье, надели шлем и ветрозащитные очки Диллона, добежали до места, где бедняга оставил мотоцикл, и поехали к заливу. Вас видели, но вы ведь и хотели, чтобы вас видели, тем более, чтобы приняли за Диллона. Осталось только бросить мотоцикл в заброшенном сарае, переодеться, — одежду вы, наверное, приготовили в том же сарае — и первым же поездом укатить в Нью-Йорк, где вас ожидал Ройс. Вы знали, что Латтимер пошлет телеграмму в отель «Георг V», и дали указание Фрэнсис при получении телеграммы немедленно возвращаться. Ройс ее встретил. Вы заменили ее, вероятно, при выходе из аэропорта.

Не спуская с меня глаз, она потянулась за граненой бутылкой, плеснула виски в запачканный помадой стакан и отпила. Я заметил, что рука ее дрожала.

— Теперь следовало позаботиться о Фрэнсис, — продолжал я. — Ройс отвез ее в Уэлден. Наверное, он неохотно вживался в роль убийцы. Он не хотел убивать девушку без особой нужды. Сначала он желал убедиться, что его любовница выдержит испытание, когда на нее нажмет полиция. Не сдадут ли у вас нервы. Поэтому он убедил Фрэнсис изменить внешность, имя и получить работу в клубе «Флориан». К тому времени Фрэнсис, должно быть, уже знала, что стала соучастницей убийства. Наверное, она была так напугана, что делала все, что ей приказывали. Затем вас посетила Джоан Никольс. Должно быть, это стало для вас неприятным потрясением, да и для нее тоже, когда шантажистка обнаружила, что вы — вовсе не та легковерная особа, которую она обрабатывала в Париже. Может быть, она попыталась вам угрожать. Вы передали Ройсу, что случилось, и он решил, что обеим парижским приятельницам: и Фрэнсис, и Джоан пора уходить со сцены. Он дал знак Флеммингу приступить к делу, и Флемминг приступил.

Я прервался и посмотрел, как она ставит стакан. Она неожиданно расслабилась, облокотилась на бар и безвольно опустила пистолет.

— И вы все это сможете доказать? — издевательски спросила она.

— Да, могу. Вы слишком уже все запутали. А самый запутанный клубок легко распутать, если потянешь за нужную нитку. Я нашел эту нитку, когда узнал, насколько Фрэнсис Беннет напоминала фигурой вашу. Тогда я понял, каким образом вы устроили себе алиби. У вас было большое преимущество: местная полиция. Если бы вы, мадам Дробовик, не потеряли головы и ничего не предпринимали после смерти Фрэнсис, все могло бы продолжаться и дальше по накатанной колее. Едва я начал ворошить прошлое, вы ударились в панику. Когда Флемминг позвонил Ройсу и сообщил, что кто-то наводит справки и что Хессон проболтался, вы велели ему убрать и Хессона, и меня. Услышав, что я заходил к Хартли, вы запаниковали вновь. В сейфе у Хартли лежали наброски Фрэнсис, сидящей на вашем балконе. Вы мгновенно сложили два и два и подумали о том, что я мог обнаружить сходство между вами, но упустили из вида, что эти сведения я вполне способен получить у Латтимера. Вы пошли к Хартли и попытались забрать у него наброски. Возможно, он не хотел их отдавать. А может быть, даже догадался, что Фрэнсис создавала для вас алиби. Во всяком случае, он позвонил мне и попросил прийти. Вы что, прятались в комнате, когда он звонил?

Она кивнула. Приклеенная улыбка сошла с ее лица, отчего оно сразу стало выглядеть костлявым и постаревшим.

— И вы застрелили его, — продолжал я. — Слуга услышал выстрел и побежал наверх, надеясь скрыться. Вы настигли его и тоже застрелили. Вы, конечно, считали, что выпутаетесь без труда, ибо я уже был в пути, а Лэсситер прослушивает мой телефон. Вы думали, что подставите меня в качестве мальчика для битья, как когда-то сделали с несчастным Диллоном.

— И я действительно из этого выпуталась, мистер Слейден, — прервала меня она. — Полиция все еще думает, что вы убили Хартли, и все еще разыскивает вас. Итак, мы, кажется, дошли до настоящего момента. Вы закончили?

Я говорил, не закрывая рта, чтобы потянуть время, но тут понял, что использовал уже все отведенное время. Через секунду-другую она выстрелит. Расстояние между нами было около пятнадцати футов. Даже для двадцать второго калибра пятнадцать футов приличная дистанция, особенно, если мишень движется.

Все время пока говорил, я лихорадочно пытался найти выход из безвыходного положения. От меня до выключателя было около десяти футов. Если бы я до него добрался и вырубил свет, у меня появился бы шанс.

— Давайте все же поговорим о сделке, — предложил я, напрягая мускулы. Рядом со мной на диванчике лежала подушка. Как можно более непринужденно я уронил на нее руку. При этом я искренне смотрел Корнелии прямо в глаза, стараясь отвлечь ее внимание от моей руки.

— Никаких сделок, мистер Слейден, — она подняла пистолет, сустав ее указательного пальца побелел, когда она начала нажимать на спусковой крючок. — Мне кажется, вы блефуете. Во всяком случае, мертвый вы будете безопаснее.

2

Время застыло, а мы так и не двигались, глядя в упор друг на друга.

По тому, как заблестели ее глаза и отвисла губа, я понял, что она готовится выстрелить.

Резким движением я схватил подушку и швырнул в гадину. В тот же миг распластался на полу и ползком ринулся под защиту диванчика. Сердце у меня бешено стучало.

Вдова успела выстрелить, увернувшись от подушки. Я услышал, как коротко и зло тявкнул ее маленький стальной дружок двадцать второго калибра, и большая стеклянная пепельница, стоявшая на столике, разлетелась вдребезги.

К этому моменту я находился уже за диванчиком. Она выстрелила снова. Пуля пропорола спинку диванчика в каких-нибудь шести дюймах от моей головы.

Так дальше продолжаться не могло. Я знал, что следующим выстрелом она меня достанет. Пот струился по лицу. Я видел, как ее тень, длинная и узкая, медленно движется по ковру в мою сторону. Я ухватился за ножку диванчика и ждал.

Она меня не видела, но знала, где я. Она находилась в каких-нибудь шести футах, когда я оторвал диванчик от пола и обрушил на нее. Он с грохотом упал на пол, не зацепив ее чуть-чуть.

Я лишился единственного прикрытия и теперь стоял с ней лицом к лицу. Эта сволочная сука улыбалась. Достать ее кулаком я не мог даже в прыжке. До выключателя все еще оставалось десять футов, а до лежащего у окна пистолета Хуана — добрых пятнадцать. Мне оставалось сделать последний в жизни вздох, и в этот момент чей-то голос рявкнул из окна:

— Брось оружие, тварь!

Я увидел, как расширились глаза Корнелии. Она мгновенно повернулась к окну, ее рука с пистолетом описала дугу.

Грохот кольта сорок пятого калибра заглушил треск дамского пистолетика. Я понял, что миссис Ван Блейк выстрелила рефлекшрно, потому что увидела вспышку из чужого ствола.

Сила удара пули сорок пятого калибра отбросила ее к стене. Пистолетик вылетел из тонких пальчиков, когда она врезалась узкой спиной в бар. Она умерла еще до того, как ее тело коснулось пушистого ворса ковра.

— Не двигаться! — скомандовал из окна Лэсситер. Он перебросил ногу через подоконник. Дымящийся ствол кольта теперь глядел прямо на меня. Одним рывком он перескочил в комнату, умудрившись не отвести от меня дула ни на миллиметр.

Зверская физиономия расплылась в глумливой ухмылке, как только сержант взглянул на меня.

— Здорово, шпик. Кажется, ты продолжаешь весело проводить время.

Я ничего не ответил. Язык мой высох, как земля в долине Смерти, а колени мелко подрагивали.

Я следил, как он подошел к Корнелии и брезгливо перевернул тело ногой.

— Похоже, там, куда она отправилась, ей уже не получать по чекам, — заметил он и, к моему крайнему облегчению, засунул кольт в кобуру под мышкой. — Иди выпей, шпик. Выглядишь вполне созревшим для принятия дозы.

Я подковылял к бару, налил себе побольше виски и залпом осушил стакан.

— А ты везунчик, шпик, — продолжал Лэсситер, потянувшись за стаканом. Он тоже налил себе чистого виски. Сразу на целую ладонь. — Если бы я не появился в самый щекотливый момент, ты бы сейчас точно забавлялся игрой на арфе в райских кущах.

— Да вы в душе поэт, — подтвердил я, вытирая носовым платком пот с лица. К трупу Корнелии я старался держаться спиной. — С чего это вы решили сюда заглянуть?

Он усмехнулся, обнажив большие белые зубы.

— Как она тебе говорила, я прослушивал твой телефон. Я предполагал, что ты ошиваешься у Бенна. Я так рассуждал: ты беседовал с Брэдли, Брэдли и Бенн работают на пару, у Бенна есть убежище — где же тебе еще быть?

— Весьма тонко, — похвалил я. — Тогда почему вы не сцапали меня у Бенна, если знали, что я там?

— Чего ради? Надеюсь, тебе не втемяшилось в башку, будто я и впрямь считаю, что ты кокнул Хартли? Я, конечно, туп, но не настолько же. Допустим, когда я тебя там прихватил, все выглядело весьма скверно, но с какой стати тебе было нужно его убивать? Я рассудил, что надо просто держаться с тобой рядом. Ты раскроешь дело и избавишь меня от неприятностей. Сам я его раскрыть не мог. Эта стерва была слишком близка с Дунканом, и ее не мог тронуть ни один коп Тампа-Сити.

— Ладно, с этим все. Но вы не дадите уйти Ройсу?

— От нас не уйдешь, — он положил огромную лапу на телефонную трубку. — Управление полиции! — Ожидая ответа, он опорожнил еще один стакан, затем заговорил: — Здесь Лэсситер. Пусть задержат Ройса и живо. Я сейчас подъеду и предъявлю поганцу обвинение.

Он положил трубку, затем, вытащив пачку, предложил мне сигарету.

— Послушай, шпик, ты брал ее на пушку, заявляя, что можешь доказать, будто именно она обтяпала это дельце? — спросил он, когда мы закурили.

— Не брал. Все дело у меня уже подшито. А капитан Крид держит наготове свидетелей.

— Хм, Крид? — ухмыльнулся Лэсситер. — А ты в этом уверен? Ну что ж, великолепная работа. И ты собираешься тиснуть эту историю в своем листке?

— Вы угадываете мои мысли еще до того, как они у меня появляются.

— И тогда, Дункан, до свиданья. Давно я ждал, когда этот хряк встрянет в какое-нибудь дело, от которого не отбрехаться, и вот, пожалуйста. Ты знаешь, как действует наша система? Я тебе расскажу. Вся ответственность ляжет на Дункана. Ему никуда не деться, и он уйдет в отставку. Мэтьюз передвинется на его место, Карсон — на место Мэтьюза, а уж я не премину занять кабинет Карсона. Через полгодика уйдет и Мэтьюз, и тогда боссом стану я.

— Вы забыли Карсона, — напомнил я.

— Ничего подобного, — сержант по-волчьи осклабился. — Я лишь немного похлопочу, и он беспокоить меня уже не будет. — Протянув руку, он похлопал меня по плечу. Если бы я не видел, что ладонь пуста, я бы, пожалуй, подумал, что в ней зажат кирпич. — Иди, шпик, пиши свой рассказ. Не забудь упомянуть, что я спас тебе жизнь, — он обернулся и посмотрел на Корнелию: — Если бы ты только знала, малютка-душегуб, какая перетряска из-за тебя начнется! Если бы ты только знала!

— Значит, вы больше не подозреваете меня в убийстве Хартли? — осведомился я.

— Не будь болваном. Ты свободен, как ветер. — Его лапа на этот раз ухватила мой лацкан. — Я ведь, дружок, проглядел твой журнальчик. Вполне приличное издание. А как насчет моей фотографии на обложке номера с рассказом?

— Вы считаете, что это удачная мысль? — справился я, внимательно изучая поросячью физиономию. При ближайшем рассмотрении это выглядело ужасно. — Ведь наш журнал и дети читают. Они начнут заикаться, а нас что — под суд?

Он легонько меня потряс, так что мои позвонки едва не утратили сцепление друг с другом.

— Чего ты опять такое понес? — прорычал он, нахмурившись.

— Я сказал, что это удачная мысль. Не будете ли вы любезны отпустить мой пиджак?

Он отпихнул меня.

— Ладно, но усвой: я тебя вытащил из передряги и ожидаю кое-чего взамен. Понятно?

— Вы это получите, — улыбнулся я ему. — Обязательно получите.

— Сядь и не путайся под ногами, — он снова потянулся к телефону. — Надо вызвать капитана.

Пока он звонил, я налил себе новую порцию виски.

Я еще не забыл, как он наподдал мне ботинком в день нашей первой встречи. Не думаю, что доказать факт получения Лэсситером денег от Корнелии — сложная задача. Хотя он и застрелил ее, но я не обольщался, что сержант сделал это ради спасения моей жизни. Покойница сказала, что я буду безопаснее мертвым, а Карл, в свою очередь, знал, что то же справедливо и по отношению к ней. Он знал, что она заговорит, как только попадет в суд. Он увидел возможность выпутаться и не упустил своего шанса. Мне было достаточно только шепнуть пару слов капитану Мэтьюзу. Изучение банковского счета Лэсситера прикончит его. Никому не дозволено пинать Чета Слейдена под зад и надеяться, что за подобное удовольствие не воспоследует расплата.

Лэсситер закончил телефонный разговор. Он подошел к тому месту, где покоилось тело Диллона, и начал отрывать доски пола.

— Возьму на себя труд обнаружить труп, дружок, — пояснил он. — Я сам расскажу всю историю, а ты сиди тихо и не встревай. Твое дело — со мной сотрудничать. Поддакивай, только когда разрешу.

— Конечно, командир, — ответил я. — Как скажете.

Поросячьи глазки ощупали меня.

— И не выкидывай никаких штучек, а то пожалеешь.

— Все нормально, сержант.

Я закурил. Возможно, будет безопаснее намекнуть обо всем Мэтьюзу после моего возвращения в Нью-Йорк. Я решил, что именно так и надо сделать. В ожидании Мэтьюза я начал выстраивать историю в таком виде, в каком буду диктовать Берни.

Если уж чья-то физиономия должна красоваться на обложке номера с моим рассказом, я не видел причины, почему бы ей не быть моей собственной.

Но я дурачил сам себя. Что Эдвин Файетт ненавидел пуще всего на свете — так это делать рекламу кому-либо из своих штатных авторов.

Лотос для мисс Квон

Глава 1

1

Бриллианты нашлись в воскресенье, душным январским полднем, что вообще-то свойственно только приэкваториальной зоне.

Дело было так: Стив Джефф полакомился обедом, который приготовил для него виртуоз вьетнамской кулинарии Донг Хам, и поднялся в спальню, намереваясь соснуть минуток двести, чтобы завязался жирок. Снизу доносился птичий гомон слуг, откуда-то издалека слышались непривычные уху европейца звуки индокитайских мелодий, по улице с треском носились мотоциклисты.

Обычно шум ему не досаждал, но сегодня он ощущал нарастающее раздражение. Заснуть не удалось, поэтому он достал и закурил сигарету, чтобы стряхнуть угнетенное состояние.

Выходные дни в Сайгоне становились все более и более ненавистными. Сперва, когда он только приехал сюда, местное общество показалось довольно забавным, но теперь оно вызывало стойкое отвращение однообразием лиц, идиотских разговоров, скучных сплетен, и постепенно Стив все дальше и дальше отходил от своих прежних приятелей.

В будни хотя бы работа отвлекала. Он служил в судоходной компании — не шибко веселое времяпровождение, но оплачивается прилично: значительно больше, чем он мог бы заработать у себя в Сан-Франциско. А денег всегда не хватало: особенно, когда любишь заложить за воротничок и к тому же обеспечиваешь безбедное существование бывшей половины, почитавшей развод панацеей от всех бед.

Джефф валялся на койке, чувствуя, как по груди стекают липкие ручьи, и уныло размышлял, что через три дня опять нужно выслать чек. А на счету осталось каких-то восемь тысяч пиастров. Когда деньги уплывут в Штаты, ему останется совсем мало, а до конца месяца еще ого-го сколько.

Да, покупать эту картину было настоящим мотовством. Он увидел ее в лавочке на улице Донг Ту До, и она сразу же привлекла его внимание. Акварель с девушкой в национальной вьетнамской одежде — белых шелковых брюках, бледно-розовой накидке и соломенной шляпе с высокой тульей — на переднем плане. Девушка стояла на фоне стены, увитой плющом, и обликом напоминала Стиву его знакомую Нхан. То же невинное выражение кукольного личика, та же мальчишеская осанка. Девушка с картины вполне могла быть Нхан, хотя он знал наверняка, что Нхан не стала бы позировать художнику никогда.

Американец вспомнил, что картина до сих пор не распакована, и ему вдруг страстно захотелось увидеть, как она будет смотреться на стене в гостиной. Он поднялся и босиком спустился в гостиную.

Хоум, его слуга, неторопливо протирал обеденный стол и с удивлением уставился на вошедшего в комнату хозяина.

Маленькому худенькому человечку, чье загорелое личико походило на лисью мордочку, исполнилось тридцать шесть лет, хотя на взгляд европейца ему могло быть и восемнадцать, и полсотни с гаком. Производимое им впечатление слабака было обманчивым, в действительности вьетнамец мог выполнять самую тяжелую физическую работу, не выказывая при этом ни малейших признаков усталости.

— Принеси молоток, гвозди и лестницу, — велел Джефф.

Хоум, по всей вероятности, подумал, не сошел ли с ума его хозяин от жары. Поэтому Джефф добавил:

— Я купил картину. Хочу повесить на стену.

Хоум понял смысл распоряжения. Он улыбнулся, блеснув золотыми зубами.

— Сию минуту, сэр, — и выскочил из комнаты.

Джефф подошел к упакованной и обвязанной шпагатом картине, прислоненной к стене. Он содрал упаковку, поставил картину на столешницу и любовался изображением до тех пор, пока не появился Хоум со стремянкой под мышкой, молотком в руке и зажатым в зубах гвоздем. Слуга установил лестницу у стены и с любопытством подошел к картине.

Джефф перевел взгляд на него. Выражение лица слуги не изменилось ни на йоту, и все-таки Джефф ощутил мимолетные флюиды осуждения. Он знал, что Хоум не одобряет его отношений с местной девушкой. Надо заметить, что Джеффу было небезразлично, что о нем думают слуги. Американец был осторожен во всем, что касалось его отношений с Нхан. Для них обоих было важно избежать огласки и тем более сплетен. Но сохранить тайну в Сайгоне невозможно, особенно если дело касалось любовной истории.

Новость, что он познакомился с танцовщицей из Парадиз-клуба, втюхался в нее по уши, и теперь красотка регулярно навещает его на дому, распространилась среди европейской колонии с быстротой, изумившей и озадачившей Джеффа. И это несмотря на предпринятые предосторожности. Нхан появлялась у него исключительно после наступления темноты. Она проскальзывала в дом, как привидение. А покидала его задолго до восхода солнца. И все-таки европейские обыватели Сайгона узнавали об этих визитах весьма своевременно и обсуждали их всласть, аж слюни текли.

Хотя оба его слуги спали в маленьком флигеле в глубине двора, служившем кухней и спальней одновременно, они знали о посещениях Нхан и, будучи местными жителями, проявляли в этом вопросе куда большую нетерпимость, чем европейцы. Они не высказывались никогда вслух, но всем своим видом давали понять хозяину, насколько низко он пал, приводя в дом туземку, а не женщину своей расы, каких полным-полно в специальных заведениях.

Джефф встретил Нхан Ли Квон в Парадиз-клубе Шолона — полутемном танцевальном зале, где одинокие мужчины всех рас и вероисповеданий подыскивали себе партнерш для совместных утех на простынях.

Заправлял в клубе толстый веселый китаец, называвший себя Блоки Ли. Обширная клиентура приносила ему значительные доходы, позволявшие содержать целый табун молоденьких, прелестных вьетнамских, малайских и китайских девушек.

За сто двадцать пиастров, что приблизительно равнялось полутора долларам, можно было нанять девушку на час. Ее обязанностью было танцевать, разделить стол и побеседовать с вами, если вам не хочется дрыгать ногами под музыку. Словом, они были обязаны составить вам компанию. Если вам хотелось продолжить знакомство, вы должны были сами об этом договориться. Блэки Ли до этого не было дела. Он нанимал девушек с девяти тридцати вечера и до полуночи. Позже этого срока, согласно строжайшему предписанию властей, закрывались все танцзалы и прочие ночные заведения. Вы уплачивали Блэки за время, проведенное с танцовщицей, давали еще пятьдесят пиастров швейцару и уходили с девушкой либо к ней, либо в гостиницу, предварительно договорившись об оплате.

Очутившись в Сайгоне, Джефф очень быстро почувствовал себя одиноким, и стал активно искать общества женщин. Поначалу он предпочитал спать с замужними европейками. Но вскоре убедился, что такие связи ведут к осложнениям, а больше всего в жизни Джеффу нравилось избегать неприятностей на свой зад.

Один из его приятелей — старый холостяк Брюс Грински, проживший на Дальнем Востоке много лет, посоветовал ему поискать любовницу среди вьетнамских или китайских девушек.

— В таком климате мужику крайне необходима баба, — говорил он без экивоков. — Беда в том, что в этом городе большинство европеек страдает от безделья. За них все делают слуги. А когда бабе нечего делать, она может доставить своему любовнику крупные неприятности. А таких стерв следует избегать. И если бы мне снова пришлось выбирать партнершу для совместных развлечений, я не стал бы связываться с европейкой ни за какие коврижки. Я бы предпочел девицу из местных и вам советую поступить так же.

Джефф решительно покачал головой.

— Не по мне это, — сказал он. — Не нравятся мне цветные.

Грински засмеялся.

— Вот я вам что скажу: азиатки не так капризны и требовательны, как бельке. Стоят они значительно дешевле, а в постели намного сообразительнее. Не забывайте, что древняя традиция восточных женщин — создавать мужчине комфорт и угождать его желаниям, а это очень важно. Поговорите с Блэки Ли, хозяином Парадиз-клуба. Он подыщет вам кого-нибудь. Знаете, не все танцовщицы обязательно проститутки. Есть несколько очень приличных девушек, занимающихся честным трудом. Спросите у него напрямик — и дело в шляпе.

— Благодарю за наставление, — сказал Джефф, — но это не для меня.

И все-таки гнетущее одиночество заставило его направиться в указанное приятелем заведение. Непринужденная обстановка Парадиз-клуба приятно удивила, и вечер промелькнул незаметно. Джефф танцевал с разными девушками, и они показались ему забавными. Он выпил с Блэки Ли. Толстый китаец оказался приятным на редкость собеседником. И, самое главное, этот вечер не обошелся Джеффу слишком дорого.

Джефф стал завсегдатаем клуба. Эти визиты заполняли его вечера. Вскоре Блэки посоветовал ему подобрать какую-нибудь девушку.

— Есть одна девушка, она могла бы вам понравиться, — сказал он. — У нее большая семья. Я говорил с ней, она согласна познакомиться с вами. В вашем положении желательно иметь постоянную девушку. Хотите с ней встретиться?

— Что значит большая семья? — нахмурился Джефф. — Она замужем и у нее много детей?

Блэки засмеялся.

— Она не замужем. Просто вынуждена содержать не только себя, но и мать, трех младших братьев и старого дядю. Я подошлю ее. Если подойдет, скажи мне. Я все улажу.

— Просто не знаю, — ответил Джефф, хотя предложение заинтересовало его. — Давайте посмотрим ее как-нибудь.

Стоя на стремянке и тщательно отмечая карандашом место, в которое он намеревался вбить гвоздь для картины, он вспомнил первую встречу с Нхан Ли Квон.

Он выбрал столик достаточно далеко от громко свингующего филиппинского джаза. Площадка была забита танцующими парами. Слабое освещение зала, не позволявшее на расстоянии десяти шагов различать лица людей, создавало обстановку интимного уюта и непринужденности.

Нхан Ли Квон появилась неожиданно и бесшумно. Пока Джефф смотрел в проход между столиками, надеясь увидеть ее прежде, чем она подойдет, девушка приблизилась сзади.

Она была во вьетнамском национальном костюме — белых шелковых брюках, поверх которых была наброшена розовая накидка из нейлона. Расчесанные на пробор посредине маленькой головки блестящие черные волосы мягкими волнами опускались на плечи. Лишенный заметной переносицы нос, губы, чуть более толстые, чем губы европейских женщин, и прекрасные черные глаза делали ее лицо похожим на кукольное. Она выглядела хрупкой, как изящная статуэтка, вырезанная из слоновой кости.

Девушка улыбнулась. Никогда Джеффу не приходилось видеть таких белых крепких зубов. Он с любопытством оглядел лицо, шею, прикрытую высоким воротником накидки, затем взгляд опустился еще ниже, и он отметил два бугорка, вызывающе оттягивающих бледно-розовую ткань.

Джеффу уже приходилось слышать об уловках, вьетнамских девушек. Сэм Уэйд из американского посольства просветил новичка, как только Джефф объявился в Сайгоне:

— Гляди, парень, чтобы эти фальшивые выпуклости не обманули тебя. Здешние куколки плоские, как мальчишки. И спереди и сзади. Увидев в кино обильные прелести Джины Лоллобриджиды, они мигом осознали свои недостатки. Прогуляйся по рынку и увидишь, где они приобретают недостающие формы. Я прикинул, продажа этих фальшивок — самое прибыльное занятие в этой дыре.

— Меня зовут Нхан Ли Квон, — сказала девушка, присаживаясь напротив Джеффа. Она говорила на прекрасном французском языке. — Вы можете называть меня просто Нхан.

Довольно долго они разглядывали друг друга. Джефф затушил сигарету и неожиданно ощутил волнительный трепет.

— А я Стив Джефф, — ответил он. — Вы можете называть меня просто Стив.

Все произошло на удивление просто.

Джефф спустился за гвоздем, который подал Хоум. Он установил гвоздь точно в том месте, где была сделана карандашом отметка, взял протянутый ему Хоумом-молоток и точно ударил по шляпке.

Так были найдены бриллианты.

2

От удара молотка отвалился большой квадратный кусок штукатурки, открыв в стене глубокую дыру.

— Черт возьми! — выругался Джефф, с трудом сохранив равновесие.

Хоум выразил свою досаду, как выражают ее вьетнамцы, с помощью пронзительного квакающего смеха, всегда раздражавшего Джеффа.

— Заткнись! — крикнул он и положил молоток на ступеньку стремянки. — Какого дьявола надо делать стены из бумаги?

Стена, однако, не походила на бумажную. У нее была толщина, по крайней мере, в два фута, и Джефф подумал, что обнаруженная дыра, возможно, хитро замаскированный, просуществовавший долгое время тайник.

Он осторожно запустил руку в темноту. Пальцы на что-то наткнулись и вытащили маленькую кожаную коробку. Когда Джефф извлек ее наружу, истлевшее дно коробочки отвалилось, и яркие блестящие камушки хлынули вниз и, как блохи, запрыгали по паркету. В крошечных блестках он сразу распознал бриллианты. Сказочно сверкающим узором они рассыпались у подножия лестницы. Не отводя глаз, любитель живописи любовался завораживающим мерцанием. Его познания о бриллиантах не превышали понятий обычного человека, но Джефф догадывался, что эта россыпь стоит колоссальных денег. Камешков здесь никак не меньше сотни штук, и большинство размером с горошину. Сердце заколотилось, во рту пересохло.

Хоум присел на корточки и зачмокал языком. Этот звук вьетнамцы издают, когда находятся в состоянии крайнего волнения. Он подобрал один из бриллиантов чтобы рассмотреть.

Джефф наблюдал за ним.

Наступила продолжительная пауза, затем Хоум посмотрел вверх, в глаза хозяину, и оба пристально уставились друг на друга. Превозмогая гнетущее напряжение, Хоум нерешительно улыбнулся. Сверкнула золотая коронка.

— Эти блестящие камешки, сэр, — сказал он наконец, — принадлежали генералу Нгуен Ван Тхо. Полиция разыскивает их много лет.

Медленно, словно наступая на яичные скорлупки, Джефф спустился по лестнице и присел рядом со слугой.

Джефф был очень сильным человеком. Его рост превышал шесть футов, а ширины плеч вполне хватило бы для двух европейцев средней комплекции. В молодости он много времени отдавал занятиям спортом. Поднимал тяжести, играл в футбол, занимался борьбой и боксом. Даже сейчас, спустя пять лет, он все еще сохранял отличную форму. Разница между двумя склонившимися людьми бросалась в глаза. Рядом с мускулистой тушей Джеффа вьетнамец выглядел недоразвитым пигмеем.

Джефф подобрал другой бриллиантик и покатал между пальцами.

«Эти камни, — думал он, — наверное, стоят миллион долларов, а может, и больше. Вот так удача! Оказывается, чтобы найти сокровище, надо было только вбить гвоздь в стену».

— Генерал был очень богатым человеком, — сказал Хоум. — Доподлинно известно, что он скупал бриллианты. Потом бомба убила генерала. Его превосходительство будет очень обрадован, что бриллианты нашлись.

Джеффу показалось, будто сердце с размаху ударилось о ребра. Он посмотрел на Хоума который со счастливой улыбкой продолжал рассматривать камни.

— О чем ты говоришь?! — воскликнул Джефф. Он выпрямился и с высоты своего роста пожирал безумным взором скорчившегося вьетнамца. — Какой генерал?

— Генерал Нгуен Ван Тхо. Он служил при французах. Много-много наделал вреда, прежде чем его убила бомба. Он награбил много денег в армии и купил на них бриллианты. Прежде чем смог убежать, взорвалась бомба.

Джефф подошел к столу, вытряхнул из пачки сигарету и закурил. Руки у него дрожали.

— Почему ты думаешь, что эти бриллианты принадлежали генералу? — спросил он, досадуя на непредвиденное осложнение. Сразу вспомнилось, что Хоум был горячим сторонником существующего режима, а на кухне у него висела фотография президента Нго Дин Дьема. Он вспомнил также, что два раза в неделю Хоум посещает курсы политпросвещения, и сразу оценил значение всех обстоятельств. Да, чертовски не повезло, что в этот момент в комнате оказался этот маленький вьетнамец!

Если он намерен сохранить бриллианты, а именно это Джефф и собирался сделать, следовало тщательно обдумать и взвесить положение.

— А кому еще могли они принадлежать? — спросил Хоум. Он подбирал бриллианты и складывал их в ладошку. — Этот дом когда-то принадлежал Мей Чанг.

Едва слушая, Джефф продолжал размышлять. Эта маленькая азиатская свинья собирает бриллианты, как будто это его собственность. Если ему разрешить, он отнесет их прямо президенту.

— Кто такая Мей Чанг? — спросил он, раздумывая, как следует распорядиться бриллиантами. Разумеется, не здесь, а в Гонконге, где нетрудно будет их продать.

— Она была женщиной генерала, — презрительно сказал Хоум. — Когда он умер, ее посадили в тюрьму. Это был ее дом. Генерал, очевидно, спрятал здесь драгоценности.

— Если власти знали, что его женщина здесь проживала, почему они не пришли и не забрали бриллианты?

— Подумали, что бриллианты украдены, — ответил Хоум, залезая под стул за закатившимся туда бриллиантом. — Считали, что они были у генерала, когда взорвалась бомба, и кто-нибудь в суматохе успел обшарить труп.

— Что за бомба, о которой ты все время твердишь? — спросил Джефф, просто чтобы выиграть время. Интересно, как убедить Хоума молчать. Следует быть очень осторожным. Надо найти подходящий предлог, отобрать бриллианты и дать за это деньги. Джефф не мог даже допустить мысли, что Хоум способен отказаться от денег, особенно, если их предложить дипломатично.

— Когда генерал пытался убежать, кто-то бросил в него бомбу, — ответил Хоум.

Он поднялся, продолжая рассматривать бриллианты, сверкавшие у него на раскрытой ладошке.

Джефф подошел к письменному столу и вынул из папки для бумаг конверт. Неторопливо приблизился к Хоуму.

— Положи их сюда, — сказал он, открывая конверт.

Поколебавшись, Хоум высыпал бриллианты в конверт. Он сделал попытку забрать у Джеффа пакет, но тот уже повернулся к слуге спиной.

Джефф лизнул край пакета, заклеил и быстро засунул конверт в набедренный карман.

На загорелом лице Хоума появилось озабоченное выражение.

— Было бы лучше, сэр, вызвать полицию, — предложил он. — Они захотят осмотреть стену. Я расскажу им, как вы нашли бриллианты. Не будет никаких неприятностей.

Джефф потушил окурок. Он чувствовал некоторое облегчение. Наконец-то ему удалось отделить Хоума от бриллиантов. Итак, первый шаг в нужном направлении сделан. Теперь следует попытаться убедить Хоума не раскрывать рта.

— Не надо спешить, — сказал он, садясь в кресло. — Я не думаю, что эти бриллианты принадлежали генералу. Если бы я начал выяснять, кто жил в этом доме еще, уверен, обнаружил бы, что бриллианты были спрятаны задолго до гибели генерала и задолго до того, как он стал наезжать сюда. Наверное, власти были правы, считая, что бриллианты генерала были похищены в момент его гибели.

Хоум, не отрываясь, смотрел на хозяина. Лицо вьетнамца было бесстрастным, и Джеффу было неясно, какое впечатление произвели его слова. Его это бесило.

— Это должна выяснить полиция, сэр, — произнес Хоум. — Если бриллианты принадлежали генералу, его превосходительство обрадуется находке, а вам будет оказана высокая честь.

— Ну, что ж, это очень приятно, — в словах Джеффа прозвучал неприкрытый сарказм. — Но, не знаю уж почему, почет меня не очень интересует. Кроме того, полиция в любом случае заявит, что бриллианты непременно принадлежали генералу. — Он попытался заставить себя улыбнуться. — Ты же ведь знаешь полицейских.

Он сразу понял, что допустил ошибку. Лицо Хоума потемнело и стало враждебным.

— Бриллианты, сэр, являются неотъемлемой собственностью государства, независимо от того, принадлежали они генералу или нет. Никто, кроме государства, не может решать, как с ними поступить.

— Это ты так считаешь, — возразил Джефф. Его голос звучал отрывисто и грубо. — Я мог бы продать бриллианты. Естественно, дам тебе долю. Ты стал бы богатым человеком, Хоум.

Хоум не двигался. В черных глазах появилось удивление.

— Продавать чужие бриллианты незаконно, — сказал он.

— Власти ничего не узнают об этом. Я продам бриллианты и дам тебе часть денег.

— Думаю, было бы лучше сообщить полиции, сэр, — не соглашался Хоум.

— Разве тебе не хочется быть богатым? — Джеффу стала очевидна бесполезность попыток подкупить слугу, но он не собирался уступать без борьбы. — У тебя будет собственный дом и много слуг. Ты мог бы жениться на девушке, с которой встречаешься. Ты купишь автомобиль.

Хоум пожал плечами.

— Бриллианты, сэр, не мои и не ваши, мы не вправе их продавать. Они принадлежат государству.

Слепая ярость охватила Джеффа. У него в кармане конверт с миллионом долларов, а из-за этой проклятой желтой обезьяны все срывается. Но есть же выход из этой ситуации! Не отказываться же от миллиона долларов!

— Простите, сэр, — сказал Хоум, — сегодня у меня свободный вечер, и я назначил свидание.

Сознание Джеффа вспышкой молнии пронзила мысль, что, выйдя из комнаты, Хоум сразу же расскажет обо всем повару, а затем сам или в компании с Донг Хамом побежит в полицию. Не пройдет и десяти минут, как дом будет полон полицейских. Он вскочил на ноги и загородил выход.

— Подожди минуту, — сказал он. — Ты не раскроешь своего вонючего рта, или я сдеру с тебя шкуру.

Он не представлял, каким страшным может быть его гнев. Огромная, возвышавшаяся, как башня, фигура, решительное и злобное выражение лица, свирепость голоса обратили Хоума в панический ужас. Вьетнамцем владела только одна мысль — как можно скорее покинуть комнату и рассказать полиции о бриллиантах. Он метнулся в противоположный конец комнаты, между ним и Джеффом оказался стол, а затем резко и неожиданно бросился к двери.

Несмотря на внушительные размеры, частые выпивки и отсутствие тренировок, тело Джеффа все еще сохраняло проворство.

В тот момент, когда потные пальцы Хоума ухватились за дверную ручку, в его плечи вцепились лапы Джеффа. Чудовищная сила этих лап потрясла Хоума. Ему показалось, будто стальные клещи разрывают его пополам. Невыносимая боль заставила слугу издать пронзительный крик испуганного кролика. Хилое тело Хоума беспомощно билось в могучих руках Джеффа. Бедняга снова пронзительно закричал.

Огромная рука Джеффа зажала рот, пальцы вонзились в лицо вьетнамца, чтобы выключить звук. Крик оборвался. Корчась от невыносимой боли, Хоум пытался укусить руку Джеффа, пинал ногами, но упругие мышцы Джеффа не ощущали ударов мягких подлеток.

— Заткнись! — прорычал Джефф, что есть силы встряхивая вьетнамца.

Послышался слабый сухой щелчок. Такой звук обычно издает переламываемая трость. Пальцы Джеффа внезапно ощутили набрякшую тяжесть лица Хоума. Голова болталась, как будто не шея, а веревка прикрепляла ее к туловищу, глаза закатились, колени подогнулись. Отпустив свою жертву, Джефф обнаружил, что ноги больше не держат слугу в вертикальном положении.

В приступе панического страха он наблюдал, как осело по стене и распростерлось на полу тело. Подобно тряпичной кукле, из которой высыпались опилки. А еще он увидел, как из полуоткрытого рта ярко-красной струйкой стекает кровь. Он присел на корточки около вьетнамца и осторожно потрогал за плечо:

— Эй, Хоум! Черт меня побери! Да что это с тобой?

По спине пробежала дрожь, он встал. Пугающая очевидность происшедшего потрясла его. Хоум мертв, а его убийца — Джефф.

Глава 2

1

Чувствуя, как колотится сердце, Джефф удрученно разглядывал скрюченное тело. Первой мыслью было позвать на помощь. Он повернулся к телефону, но, подумав немного, покачал головой. Хоуму уже не поможет никто. Он мертв. Сейчас следует подумать о себе.

Он посмотрел на лестницу, стоящую возле стены. А если сказать полиции, что Хоум случайно свалился с лестницы и сломал шею?

Взгляд его переместился на отверстие в стене. Как только полиция увидит дыру, она сразу же заподозрит, что здесь находился тайник. Они вспомнят, что дом когда-то принадлежал Мей Чанг, любовнице генерала Нгуен Ван Тхо. Нетрудно будет догадаться, что в стене были спрятаны бриллианты.

Джефф внимательно осмотрел труп. Кожа вокруг рта и на шее была вся в царапинах и ссадинах. Только наивный поверит сказкам о несчастном случае с лестницей.

Можно держаться версии, что он вошел в комнату в тот момент, когда слуга вытаскивал из тайника бриллианты. Хоум в исступлении напал на хозяина и во время борьбы был случайно убит. Такое объяснение снимет с Джеффа ответственность за убийство, но лишит бриллиантов, к тому же сохраняется риск угодить в тюрьму.

Воспоминание о бриллиантах слегка успокоило Джеффа, мысли немного прояснились.

Если бы удалось вывезти бриллианты в Гонконг… Он стал бы очень богатым человеком и мог начать новую жизнь. Деньги от продажи бриллиантов позволят ему делать все, что он пожелает. Весь вопрос в том, как выбраться в Гонконг.

Он плеснул в стакан изрядное количество виски, отхлебнул добрую половину, закурил сигарету, медленно допил остальное. Подумал, что когда захочешь, нельзя покинуть Вьетнам. Власти окружили вопросы выезда за границу хитроумным сплетением всевозможных ограничений и предписаний. Оформление займет минимум неделю. Кроме того, требуется заполнить множество таможенных документов, приложить специальные фотографии. Меньше чем за десять дней не управишься. А куда на это время девать труп Хоума?

Внезапный звук, донесшийся до его сознания, заставил убийцу вздрогнуть, сердце заколотилось. Кто-то стучал в дверь черного хода.

Он постоял не двигаясь, сдерживая дыхание, прислушиваясь. Снова раздался несильный стук, затем он услышал, как заскрипела, отворяясь, дверь.

Охваченный страхом, он перешагнул труп и заспешил в буфетную, плотно притворив за собой дверь гостиной.

На верхней ступеньке стоял Донг Хам. Входная дверь была приоткрыта, и старик нерешительно заглядывал в буфетную. Мужчины обменялись продолжительными взглядами.

По внешности Доцг Хам выглядел глубоким стариком. Темное лицо, похожее на измятый пергамент, бороздили густые морщины. Клочки редких седых волос едва прикрывали обтянутый тонкой кожей череп. Такие же неопрятные космы спускались по щекам. Носил он черный с высоким воротником сюртук и черные брюки.

«Слышал ли старик крики Хоума? — подумал Джефф. — По-видимому, слышал, иначе зачем приперся сюда?»

Повар никогда не заходил в дом, а всегда торчал во дворе. Сейчас же решился войти, и, не подойди Джефф так быстро к дверям, старик отважился бы пройти в гостиную.

— В чем дело? — хриплым голосом спросил Джефф.

Донг Хам посмотрел на Джеффа, а затем его пустые глаза остановились на закрытой двери гостиной.

— Хоума спрашивают, сэр, — сказал он. Повар медленно и плохо говорил по-французски.

Старик растворил дверь пошире и отошел в сторону, чтобы Джефф смог увидеть.

Около кухни в тени стояла девушка-вьетнамка. На ней была белая одежда, соломенная шляпа закрывала лицо. Вначале Джеффу показалось, что это Нхан, сердце забилось радостно, но девушка подняла голову, и он узнал невесту Хоума.

Джефф часто видел, как она с поистине восточным терпением ожидала, когда Хоум закончит работу. Слуга часто говорил ему, что собирается жениться после окончания курсов.

Джефф никогда не обращал внимания на эту девушку. Только однажды, направляясь в гараж, он мимоходом посмотрел в ее сторону. Но сейчас, чувствуя, какую опасность она представляет в его теперешнем положении, он так и впился в нее глазами.

Интересно, давно ли она здесь стоит, и слышала ли она крики Хоума?

Девушка была очень молодой. Волосы, перевязанные на затылке, были собраны в толстую черную косу, достигавшую узенькой талии. Для вьетнамки, подумалось ему, она выглядела чересчур простенькой и непривлекательной.

По ее встревоженному взгляду нетрудно было догадаться, что она слышала крики. Но узнала ли голос жениха? Джефф ощущал враждебные, подозрительные взгляды девушки и старика, чувствовалось, что оба были растеряны и напуганы.

Джефф сказал первое, что пришло в голову:

— Хоум ушел. Я послал его к приятелю, у него сегодня обед, и ему нужны слуги. Нет смысла его ждать. Он вернется поздно.

Донг Хам медленно попятился вниз по ступенькам. Покрытое морщинками лицо было бесстрастным. Джефф быстро взглянул на девушку. Она опустила голову. Соломенная шляпа закрывала лицо.

Джефф отступил назад, притворил за собой дверь, осторожно задвинул засов. Он подошел к закрытому ставнями окну и сквозь щелку начал наблюдать, что делалось во дворе.

Повар тупо смотрел на закрытую дверь, нервно почесывая загрубевшие руки. Девушка тоже не отводила от дверей глаз. Она что-то сказала. Старик медленно, едва передвигая ноги, подошел к ней. Они затараторили что-то непонятное, в тишине раскаленного воздуха громко звучали их перебивавшие друг друга голоса.

Джефф соврал неумело, но что еще оставалось делать в сложившихся обстоятельствах? Должен же был он хоть что-нибудь ответить. Действительно, Джефф иногда одалживал слугу приятелям, когда у них собирались гости. В таких случаях Хоум всегда надевал белый костюм и тщательно готовился к предстоящему вечеру. Он гордился такого рода поручениями и любил похвастаться ими перед Донг Хамом.

В это воскресенье он был одет в голубой рабочий костюм. В таком виде он никогда не пошел бы ни к одному из приятелей Джеффа. Старику это было известно. Ему и девушке легко было бы разоблачить наивную ложь Джеффа. Для этого стоило только зайти в комнату Хоума и найти белый костюм. Что они вздумают предпринять? Джеффу было ясно: они не решаются на что-либо конкретное, тем более не рискуют вызвать полицию. Даже если они слышали крики Хоума и не поверили лжи, что его нет дома, они в полицию не обратятся. Вероятнее всего, они весь вечер будут спорить, стараясь убедить друг друга, что не слышали крика. Они постараются скорее поверить, что Хоум ушел в своей рабочей одежде. Но, безусловно, рано или поздно они придут к мысли, что с ним что-то произошло, и тогда для Джеффа начнутся неприятности.

Но пока есть немного времени. Эти двое будут хоть до утра ждать возвращения Хоума, и лишь тогда девушка, возможно, обратится в полицию.

Джефф вернулся в гостиную, остановился у трупа. Мысли его мешались. Появилось желание попросить у кого-нибудь помощи. Может быть, обратиться в посольство…

Он сжал руки.

«Не распускай нюни, — сказал он себе. — Я должен выиграть время и найти способ выбраться из этой проклятой страны. Надо действовать по порядку. Труп нельзя оставлять здесь, его надо унести и спрятать. Вдруг кто-нибудь зайдет? Мало ли кто может забежать в воскресенье».

Поборов отвращение, он поднял Хоума на руки и отнес наверх. Маленький вьетнамец почти не имел веса, Джефф как будто бы баюкал ребенка.

Джефф вошел в спальню, осторожно опустил Хоума на пол, подошел к шкафу с одеждой, отворил дверцу, освободил дно шкафа от барахла и посадил туда Хоума, прислонив спиной к задней стенке. Поспешно захлопнул дверку, повернул ключ и спрятал в карман.

Хотя в спальне было прохладно, он подошел к кондиционеру и включил его на полную мощность. Немного кружилась голова, ноги подгибались, мышцы обмякли. Собственная слабость раздражала.

Он спустился вниз и запер переднюю дверь, затем прошел в гостиную. Огромные зеленые мухи с мерзким жужжанием кружились над темным пятном на паркете. Он отвел взгляд от тошнотворного зрелища, посмотрел на отверстие в стене, потом на кучу мусора на полу. «Надо убрать все это», — подумал он.

Джефф прошел в буфетную. Но там не оказалось ни веника, ни тряпки, чтобы подмести мусор и вытереть кровь. Такие вещи хранились на кухне. Это обеспокоило его. Он посмотрел сквозь щели в ставнях.

Он не увидел девушку с Донг Хамом, но из открытого окна комнаты Хоума доносились голоса. Видимо, они уже обнаружили его парадный костюм.

Джефф вынул платок, намочил под струей из крана и вернулся в гостиную. Присев на корточки, он вытер кровь. На паркете осталось коричневатое пятно; несколько минут он тщательно тер его, но не смог окончательно избавиться от улики.

Затем он бросил испачканный платок в унитаз и возвратился, чтобы собрать крупные куски штукатурки. Став на колени, сдул оставшуюся пыль. Теперь беспорядок был не так заметен. Итак, он сделал все, что было в его силах. Завернул в газету обломки штукатурки и положил сверток на стол.

«Что-то надо сделать с отверстием, — подумалось ему вдруг. — Когда, наконец, придет полиция и увидит отверстие, она мгновенно поймет, в чем дело».

Он огляделся, увидел гвоздь, вскарабкался по лестнице и осторожно вбил в стену чуть повыше дыры. Затем он спустился, поднял картину и повесил ее на стену, замаскировав отверстие. Отошел немного и посмотрел.

Единственный шанс, что полиция не догадается отодвинуть картину. Ничтожный шанс, но все-таки…

Он отнес стремянку в буфетную, спрятал в ящик молоток. Нужно выпить. Прошел в гостиную, налил виски. В то время как он подносил стакан к губам, неожиданный, настойчивый телефонный звонок нарушил тишину.

От неожиданности Джефф выронил стакан, который разбился вдребезги, виски обрызгало босые ноги.

Он смотрел на телефон, сердце стучало.

Кто бы это мог быть?

Кто-нибудь намерен зайти?

Вроде никого он не приглашал сегодня.

Джефф был слишком напуган, чтобы говорить по телефону. Он не отводил от аппарата глаз, не двигался. Телефон продолжал звонить; звуки ударяли по натянутым нервам. Он понял, что Донг Хам и девушка тоже, должно быть, слышат звонок. Они, наверное, сейчас, как и он, стоят не двигаясь, смотрят друг на друга и удивляются, почему хозяин не берет трубку.

Звонки неожиданно прекратились.

Наступившая тишина придавила его.

Необходимо уйти! Нельзя оставаться ни минуты!

Позже он вернется, но сейчас надо уйти, чтобы немного успокоиться.

Он быстро поднялся по лестнице, сбросил шорты, помылся под душем. Он не хотел открывать шкаф, поэтому надел рубаху и брюки, которые лежали на стуле. Пересчитал деньги и ужаснулся, обнаружив в бумажнике жалкие пятьсот пиастров. Он порылся в ящике для платков и нашел еще стопиастровую бумажку.

«Черт побери! — подумал он. — Нужны деньги».

Деньги обязательно потребуются, если он собирается покинуть страну. Во рту пересохло, когда он вспомнил, что по воскресеньям закрыты все банки. Надо будет получить по чеку в одном из отелей. Его лицо примелькалось в Сайгоне, и это будет нетрудно сделать.

Выходя из комнаты, он неожиданно вспомнил, что оставил бриллианты в кармане шорт, такая забывчивость напугала.

«Я должен держать себя в руках, — внушал он себе, доставая из кармана конверт. — Ради этих камней я рискую жизнью. Можно ли уйти, не взяв их с собой?!»

Он раскрыл конверт и поглядел на бриллианты. Увидев камешки, Джефф ощутил приятное волнение и почувствовал себя значительно увереннее.

Вернувшись в гостиную, он порылся в ящике письменного стола, отыскал пустую коробку из-под ленты для пишущей машинки и положил туда свое сокровище. Немного помедлил, любуясь блеском, и спрятал коробочку в карман. Потом разыскал чековую книжку и положил в бумажник. Прошел в буфетную и снова сквозь щель в ставнях посмотрел во двор.

Донг Хам сидел на корточках у кухонных дверей, безучастно глядя на закрытые ставнями окна. Девушки возле него не было. Интересно, куда она делась. Джефф пошел в гостиную и сквозь ставни оглядел улицу. Девушка сидела на противоположной стороне улицы.

Очевидно, они что-то заподозрили и с присущим им азиатским терпением решили ожидать развития событий. Они предусмотрели все: девушка следила за парадным входом, в то время как старик охранял заднюю дверь.

Но сейчас Джеффа это уже не беспокоило. Уйти из дома необходимо во что бы то ни стало.

Он в последний раз оглядел комнату, взял ключи от автомобиля, ключи от черного входа, почтового ящика и прошел в буфетную. Отодвинув засов, открыл дверь, шагнул в неподвижную духоту вечернего зноя. Упорно не замечая старика, запер дверь, положил ключ в карман. Направляясь к гаражу, бросил Донг Хаму:

— Вернусь поздно, обеда не надо.

Он завел машину. Красный «дофин», привлекший его в свое время удобством управления, Джефф купил сразу же, как приехал в Сайгон. Он притормозил, вылез из машины, открыл ворота, чувствуя на себе пристальный взгляд девушки. Затем сел в машину и, не закрывая ворот, быстро поехал к центру города.

2

Сэм Уэйд, второй секретарь американского посольства по вопросам информации, запарковал свой «крайслер» возле отеля «Мажестик» и с трудом вылез из машины. Он постоял, глядя на расположенную неподалеку миниатюрную площадку для гольфа, где в окружении толпы бездельников с удивительным мастерством играли две вьетнамские девушки.

Он подумал, что девушки в голубых накидках и белых брюках являли собой довольно привлекательное зрелище. Сэм никогда не переставал восхищаться вьетнамками. Их обаяние поразило его, когда он полтора года назад впервые приехал в Сайгон.

Сэм Уэйд был толстым лысеющим коротышкой с широким красным добродушным лицом. В работе он не проявлял особых способностей, но его любили, хотя и посмеивались над его пристрастием к женщинам и кричаще разрисованным гавайским рубахам.

Свежевыбритый, довольный новоприобретенной многоцветной рубахой, Сэм чувствовал себя на вершине блаженства. День он провел, катаясь на водных лыжах, а через полчаса должен встретиться с юной китаянкой, с которой договорился провести ночь. Словом, для Сэма Уэйда мир вращался в нужную сторону.

Он вошел в пустой бар «Мажестика» и с наслаждением опустился в кресло.

Вентилятор под потолком лениво крутил жаркий влажный воздух. Бар постепенно наполнялся. Сэм заказал двойную порцию виски, закурил и вытянул толстые коротенькие ноги.

Вскоре на столе перед ним появился стакан с виски. Откинувшись в кресле, он наблюдал, как по улице проезжали рикши-велосипедисты, с грохотом проносились мощные японские мотоциклы, бесконечно тянулась вереница вьетнамцев на велосипедах. Он сразу засек, как из этого потока вынырнул красный «дофин» Джеффа и остановился позади его «крайслера».

Наблюдая за Джеффом, пока тот пересекал улицу и входил в бар, Уэйд отметил озабоченность и уныние своего знакомого.

«С ним что-то случилось, — подумал он. — Может быть, подхватил дизентерию?»

Встретившись с Джеффом взглядом, он поднял в знак приветствия пухлую ручку. Сэма удивило, что мускулистый здоровяк нерешительно топтался на месте, словно не зная, подойти или нет. Наконец, поборов свою нерешительность не без труда, Джефф подошел, выдвинул кресло и сел.

— Здорово, Стив, — засмеялся Уэйд, — Что предпочитаешь?

— Шотландское виски, — ответил Джефф, отыскивая в кармане сигареты. — Какого черта ты нацепил такую рубаху?

— Не нравится? — с самодовольной улыбкой сказал Уэйд. — Она пугает даже меня. — Он захохотал и заказал для Джеффа двойную порцию шотландского виски с содовой. — Сегодня я не видел тебя на реке.

Джефф с беспокойством заерзал в кресле.

— Я не был там, — ответил он с деланным безразличием. — А ты что, катался на лыжах?

С его стороны было ошибкой заходить в бар. Надо было сразу же пройти к конторке, выписать чек и уехать. Следовало бы помнить, что в этом баре всегда можно встретить знакомых.

Уэйд ответил, что катался, и пробурчал что-то относительно грязи в реке. Джефф едва слушал.

Заметив, что эта тема Джеффа не привлекает, Уэйд сказал:

— На сегодняшнюю ночь у меня припасена одна китаянка. Аппетитная, ужас. Вчера познакомились. Если она не обманет моих ожиданий, сегодня у меня будет райская ночь.

Глядя на толстого, добродушного человека, развалившегося напротив него, Джефф ощутил пожирающую душу ревность. У него тоже ожидается «райская» ночь, но совсем в ином, чем у Уэйда, смысле. В течение часа он должен решить, что ему делать, и от этого решения будет зависеть его жизнь.

— В этом чертовом захолустье, — заговорил Уэйд, — нет ничего радостного, если не считать девушек и блюд китайской кухни. Буду бесконечно рад, когда поеду домой. Эти проклятые таможенные ограничения могут загнать в гроб.

Следя за направлением его взгляда, Джефф посмотрел в окно и увидел пару вьетнамских полицейских, стоящих у входа в отель. Вид маленьких смуглых людей в белых плащах, остроконечных касках и с револьверами у пояса вызвал у него ощущение слабости. Интересно, что бы сказал Уэйд, если бы узнал, что его соотечественник убил слугу и спрятал труп в шкафу для белья?

— Я вижу, ты все еще ездишь на своей малолитражке, — донесся до него голос Уэйда. Он не слышал ничего из того, что уже, видимо, долгое время втолковывал ему толстяк. — Она устраивает тебя?

Джефф попытался отогнать терзавшие его мысли.

— Вполне, — ответил он. — Правда, барахлит коробка скоростей, ведь машина, когда я покупал, была не новая.

— Малолитражка удобнее при парковке, но мне подавай большую машину, — сказал Уэйд и взглянул на часы. Было без трех минут семь. Он поднялся и постоял возле Джеффа, размышляя о том, что могло взволновать этого парня. Джефф казался таким чужим, посторонним, далеким. Сейчас он не походил на обычного Джеффа, с которым приятно было посидеть за бутылкой. — У тебя все в порядке, Стив?

Джефф сердито взглянул. Неприятный вопрос напугал его.

— Все в порядке, — ответил он.

— Берегись дизентерии, — бросил Уэйд. — Я должен идти. Обещал угостить девушку. Встретимся, старина.

Как только Уэйд удалился, Джефф вынул чековую книжку и выписал чек на четыре тысячи пиастров.

Он подошел к конторке и спросил клерка, не сможет ли он оплатить чек. Клерк — симпатичный вьетнамец — вежливо попросил его подождать. Он скрылся в кабинете управляющего, через минуту появился и с улыбкой протянул Джеффу восемь банкнотов по пятьсот пиастров каждый.

Джефф, почувствовав облегчение, поблагодарил клерка и засунул банкноты в бумажник. Сев в машину, он поехал на Ту До и остановился возле отеля «Каравелла». Вошел и спросил клерка, сможет ли он оплатить ему чек.

Здешний клерк тоже знал Джеффа, и снова получение четырех тысяч пиастров не заняло много времени.

Выходя из отеля, Джефф неожиданно остановился, почувствовав, как судорожно забилось его сердце.

Возле красного «дофина», спиной к Джеффу, стоял полицейский и внимательно разглядывал автомобиль.

Всего несколько часов назад подобное событие просто рассердило бы Джеффа, он подошел бы к полицейскому и выяснил напрямик, что тому надо. Но сейчас малыш в белом плаще настолько испугал Джеффа, что лишь с невероятным трудом он подавил в себе желание побежать.

Джефф не двигался, следя за полицейским, который подошел к машине спереди и посмотрел на номер. Затем побрел дальше по улице и осмотрел другую машину.

Джефф вздохнул с облегчением. Он спустился к машине, открыл замок, плюхнулся на сиденье. Взглянул на часы: двадцать пять минут восьмого. Он развернулся и поехал к реке, где миновал клуб «Найти-Гью», на террасе которого посетители пили коктейли. Потом направился в район порта. За мостом он остановился возле небольшого сада. В этот час сад был безлюден, если не считать парочки вьетнамцев — парня и девушки, которые обнимались на скамейке под деревом.

Джефф отошел от влюбленных на почтительное расстояние, сел в тени, закурил сигарету. «Сейчас время решать, что делать дальше», — подумал он. У него есть немного денег. Необходимо покинуть страну как можно скорее. Без помощи тут не обойдешься. А что, если доехать до границы? Он мог бы пробраться в Пномпень, а там найти самолет до Гонконга. Нет, слишком рискованно. Безрассудный риск оправдан, когда нечего терять, но глупо лезть на рожон, когда в кармане целое состояние. Уверенность, что каким-то образом можно будет получить новый паспорт и выездную визу, не покидала его. Он должен будет, конечно, изменить внешность. Это сделать нетрудно. Можно отрастить усы, перекрасить волосы, надеть очки.

Раньше он часто читал о людях, пользующихся фальшивыми паспортами. Но как и где они достают их, об этом у него не было ни малейшего представления. Вероятно, подделать паспорт в Гонконге и переправить сюда было бы проще, чем пытаться достать такой документ в Сайгоне. Он поежился, стряхнул с сигареты пепел. Кто мог бы помочь раздобыть поддельный паспорт? Он никого не знал ни в Гонконге, ни в Сайгоне. Вдруг он вспомнил о Блэки Ли, владельце Парадиз-клуба. Это шанс, но заслуживает ли китаец доверия? Когда станет известно об убийстве Хоума и. исчезновении бриллиантов, не предаст ли его Блэки? Но даже если довериться Блэки, сможет ли тот раздобыть паспорт? Есть ли у него связи с Гонконгом?

Джефф понимал, что такой вопрос не может быть решен одномоментно. Пройдет минимум пара недель, прежде чем представится возможность покинуть страну. А до этого что прикажете делать? Где скрываться, чтобы не нашла полиция?

К утру, он был уверен в этом на сто процентов, его начнут разыскивать. В течение ночи необходимо спрятаться. Но где?

Единственным человеком, который мог бы ему помочь, была Нхан, но Джеффу не хотелось вмешивать девушку в эту грязную историю. Он не знал вьетнамских уголовных законов, но был уверен, что всякий, укрывающий убийцу, несет ответственность. Но к кому, кроме Нхан, мог он еще обратиться?

Он подумал, что даром теряет время. Скорее нужно встретиться и переговорить с Нхан, на нее можно рассчитывать, но, конечно, нельзя у нее скрываться. Он никогда не бывал у своей любовницы дома, но она часто рассказывала, что занимает трехкомнатную квартиру с матерью, дядей и тремя братишками. Она часто жаловалась, что у нее нет отдельной комнаты. Но, может быть, она знает кого-нибудь с менее стесненными жилищными условиями? Может быть, хоть что-нибудь посоветует.

Джефф встал и решительно зашагал к машине.

Парень и девушка не обратили на него внимания. Они были слишком заняты друг другом.

Увидев этих счастливых, ничего не опасающихся людей, Джефф вдруг почувствовал такую сжимающую сердце тоску, какую никогда не испытывал раньше.

Глава 3

1

По пути к бульвару Тран Хан Джефф оказался затертым со всех сторон мотоциклистами, рикшами на велосипедах, многочисленными американскими машинами, принадлежавшими не признающим правил езды богатым вьетнамцам, крошечными авто, управляемыми столь же безрассудными любителями, которые не имели представления, куда они едут, но которым очень нравился сам процесс вождения автомобиля.

Для неосторожного водителя этот бульвар был полон опасных неожиданностей. С витрин и крыш ослепляли многоцветные китайские иероглифы. Старые вьетнамцы, сплошь в черной одежде, не признавали тротуаров и двигались исключительно по мостовой. Их можно было различить, лишь когда они оказывались освещенными фарами в нескольких ярдах перед автомобилем, и вы едва не наезжали на них передним бампером. При резком торможении другой автомобиль мог запросто врезаться вам в хвост.

В Шолоне — китайском районе — улицы становились такими узкими, что толпа слоняющихся то и дело искушала судьбу, выплескиваясь с тротуаров на проезжую часть.

Джефф уже несколько месяцев ездил по этим улицам, переполненным машинами и пешеходами, и научился более или менее протискиваться по ним, не вылезая из машины.

Трудности вождения немного отвлекли его от переживаний.

Наконец ему не без труда удалось найти место для парковки примерно в ста ярдах от Парадиз-клуба. Он подзывающе помахал оборванным китайцам, трое из которых бросились к автомобилю и помогли закрыть окна, надеясь заработать один-два пиастра на чашечку суррогатной русской водки.

Узкая душная улица привела его к ярко освещенному неоновыми китайскими иероглифами входу Парадиз-клуба.

Еще на улице он услышал надрывающиеся звуки филиппинского джаза и пронзительные вопли певицы. Усиленная техникой музыка била по нервам и тем не менее доставляла огромное удовольствие китайцам. Они, видимо, полагали, что музыка чем громче звучит, тем она лучше.

Джефф отодвинул занавес, закрывавший вход в танцзал. Тотчас же к нему подошла высокая молодая, кричаще одетая китаянка с густо напудренным лицом. Узнав Джеффа, она приветливо улыбнулась. Это была Ю Лан, жена Блэки Ли.

— Нхан еще не пришла, — сказала она, ласково касаясь его руки тонкими пальцами. — Она будет очень скоро.

Ее приветливость приободрила Джеффа. Он прошел вместе с ней в танцзал. Там было много танцующих пар, полутьма зала скрадывала лица, очерчивая лишь силуэты фигур на фоне ярко освещенной эстрады.

Она проводила его к столику, стоявшему в углу, вдали от оркестра, пододвинула стул.

— Блэки здесь? — спросил он, усаживаясь. — А мне как всегда, шотландское виски.

Ю Лан ушла. Громкая музыка и пение женщины перед микрофоном утомляли вдвойне, ведь мощь визгливого голоса была непривычной для европейского уха.

Из темноты вынырнул Блэки и с элегантной непринужденностью подсел к Джеффу.

Лицо Блэки Ли, коренастого, широкоплечего тридцатишестилетнего мужчины с черными напомаженными волосами, расчесанными на пробор, всегда сохраняло спокойное выражение. С первого взгляда Блэки понял, что у Джеффа неприятности. Наблюдательность была одним из главных качеств Блэки. Ему нравился Джефф. Он не причинял никакого беспокойства, а для занятого не вполне законными комбинациями Блэки американец, не приносящий хлопот, был сущей находкой.

— У вас есть связи с Гонконгом? — неожиданно начал Джефф.

Лицо Блоки не утратило сонного спокойствия.

— Гонконг? У меня там много друзей, — сказал он. — Какого рода связи вас интересуют?

Джефф почувствовал себя на краю бассейна, в который предстояло нырнуть. «Можно ли довериться этому жирному китайцу?» — спрашивал он себя. Заметив его нерешительность, Блэки добавил:

— Кроме друзей, у меня в Гонконге живет брат.

Последовала продолжительная пауза, Блэки ковырял в зубах зубочисткой. Джефф смотрел на танцующих, пытаясь решить, может ли он довериться ему или нет. Наконец он сказал:

— Строго по секрету. Одному из моих друзей нужен паспорт.

Блэки чуть заметно приоткрыл рот.

— Паспорт? — повторил он, словно никогда не слышал этого слова.

— Думаю, в Гонконге достать паспорт легче, чем здесь, — сказал Джефф как можно убедительнее. — Поэтому меня интересовало, не знаете ли вы кого-нибудь, кто мог бы устроить.

— Американский паспорт?

— А что, с британским было бы меньше хлопот?

— Связываться с паспортами опасно и противозаконно, — мягко сказал Блэки.

Хозяин клуба был явно обеспокоен. Он не поверил в существование мифического друга. Этот человек хлопочет явно для себя. Зачем? Очевидно, хочет покинуть Вьетнам. По-английски. Нет, скорее по-американски. Но для чего ему фальшивый паспорт?

— Это я знаю, — сказал Джефф с раздражением. — Есть у вас кто-нибудь, кто помог бы мне достать британский паспорт?

— Вашему другу? — спросил Блэки.

— Я же сказал. Он заплатит.

— Если это устроить, то обойдется очень дорого, — сказал Блэки.

— Значит, это можно устроить?

Блэки спрятал зубочистку в карман.

— Можно. Но надо кое-что выяснить. Это будет стоить больших денег.

— Дело срочное, — сказал Джефф. — Когда вы сможете выяснить?

— Я должен написать брату. Как вы понимаете, письма проверяет цензура. Надо найти человека, которому можно доверять и который передаст мое послание брату. Он также должен найти кого-нибудь, чтобы передать мне свой ответ. Все это потребует времени.

Джефф понял, какие трудности ему предстоят. Прежние представления, что все удастся уладить в течение десяти дней, вдруг показались до нелепости наивными. Придется скрываться, наверное, месяц, а то и дольше.

— Я полагаю, у вашего друга неприятности? — спросил Блэки.

— Не надо никаких точек над i, — оборвал его Джефф. — Чем меньше будете знать, тем будет лучше для вас.

— Не совсем так. Если дело серьезное и выяснится, что я с ним связан, у меня также возникнут неприятности, — тихо проговорил Блэки. — Неразумно ходить с завязанными глазами по канату. Кроме того, если у вашего приятеля слишком крупные неприятности, то это повлияет на стоимость паспорта. В таком случае, естественно, он должен будет заплатить больше.

Незаметно под столом огромные руки Джеффа сжались в кулаки. «Черт возьми! — думал он. — Это, оказывается, дьявольски трудное дело. Из завтрашних газет он узнает, что меня подозревают в убийстве. Он или побоится связываться, или заломит баснословную цену». Джефф подумал о бриллиантах. Можно было бы отдать за паспорт бриллиант или два. Но это смертельно опасно. Если Блэки догадается, где бриллианты генерала Нгуен Ван Тхо, он наверняка попытается их похитить. Нужно быть очень осторожным! Не следует терять голову!

— Я должен переговорить с приятелем, — сказал он, не глядя на Блэки. — Без его позволения я ничего больше не смогу вам сказать.

— Понятно, — ответил Блэки. — Хороший друг умеет хранить тайны.

Джефф внимательно посмотрел на него, но жирное желтое лицо было непроницаемым.

«Он не дурак, — подумал Джефф. — Он уже понял, что паспорт нужен для меня. Не довериться ли ему? Все равно узнает, когда прочтет завтрашние газеты. Нет, лучше пока не надо. Пусть у меня будет немного времени. Лучше вначале посоветуюсь с Нхан».

— Полагаю, ваш друг хочет покинуть страну? — вежливо сказал Блоки. — Видимо, он представляет, насколько это сложная процедура. Эмиграционные власти потребуют фотографию вашего друга. Необходимо будет подкупить ряд людей. Если неприятности не очень серьезные, все, конечно, может быть улажено. Например, если у вашего приятеля нелады с полицией из-за подделки чеков, совращения малолетки, присвоения чужих вещей, то все это не представит особых затруднений. Но если он совершил крупное политическое или уголовное преступление, вряд ли можно будет помочь.

Джеффу показалось, будто бы его душат за горло.

— Я поговорю с ним, — сказал он.

Блэки поднялся, видя, что разговор окончен.

— Вы, безусловно, можете рассчитывать на меня, — проговорил он, — но, естественно, я должен избегать любых осложнений.

— Понятно, — ответил Джефф.

Блэки ушел.

Джефф посмотрел на часы.

Половина десятого.

Вряд ли Нхан придет до половины одиннадцатого.

Он неожиданно почувствовал голод, резко отодвинул стул, поднялся и, обогнув танцплощадку, направился к выходу.

Напротив клуба размещался китайский ресторан. Джефф часто его посещал. Он вошел, кивнул хозяину, который с непостижимой для европейца скоростью щелкал костяшками счетов. На минуту он прервал свое занятие, наклонил голову и обнажил в улыбке большие желтые зубы.

Девочка-китаянка, одетая на манер хозяйки, проводила Джеффа за занавеску к одноместному столику.

Джефф заказал суп, свинину под сладким соусом и жареный рис. Он обтер лицо и руки нагретым полотенцем, которое подала девочка с помощью блестящих хромированных щипцов.

Ожидая, пока накроют стол, Джефф обдумывал волновавшие его проблемы. Разговор с Блэки окончательно лишил его спокойствия. Он понял, что покинуть Вьетнам без спроса очень трудно. Что же делать? Будь у него побольше денег, вопрос, он не сомневался в этом, значительно упростился бы. Чтобы раздобыть денег, надо продать несколько бриллиантов. Но кто способен купить подобные драгоценности в нищем Сайгоне?

Появление пищи прервало бесплодные размышления. Джефф съел первое и второе с аппетитом, запивая теплым китайским вином.

Когда он закончил трапезу, девочка подала свежее полотенце. Он вытер руки и попросил счет.

Девочка отошла, не прикрыв полностью занавески. Ожидая ее, он увидел появившегося из-за занавески Сэма Уэйда с китаянкой. Они направлялись к выходу.

Джефф с интересом рассматривал его очередную пассию. У нее была удивительно стройная фигура. Одета она была в ярко-красное платье, подчеркивавшее все ее выпуклости и извивы. Но как ложка дегтя выпирало свойственное порочным женщинам сознание собственной физической привлекательности. Такие женщины не нравились Джеффу. Сравнивая ее с простотой и естественностью Нхан, он мысленно поблагодарил судьбу за то, что она послала ему такую девушку.

Подождав, пока парочка исчезнет, он спустился по лестнице, оплатил счет и вышел на улицу, чтобы подождать Нхан.

2

Нхан появилась ровно в половине одиннадцатого. Она быстро шла по тротуару. На нежном девичьем лице застыло слегка озабоченное выражение. Она была в белых брюках и накидке винно-красного цвета.

Джефф посигналил три раза, подождал и снова нажал кнопку. Это был условный сигнал. Она сразу же посмотрела в его сторону, увидела красный «дофин», лицо озарилось улыбкой.

Джефф вылез из машины. Нхан подбежала к нему, протянула руки. Восторженный блеск ее глаз всегда приводил Джеффа в замешательство. Такого выражения он никогда не видел в глазах ни одной женщины, ее взгляд как бы говорил: «Ты для меня весь мир, без тебя не было бы ни солнца, ни луны, ни звезд, ничего не было бы». Это был взгляд искренней, беспредельной любви.

Ее любовь льстила его самолюбию и смущала его, он четко сознавал, что сам не может любить ее так же, как она любит его.

— Хэллоу, — сказала Нхан. — У тебя все в порядке?

Она очень гордилась тем, что учит английский. Она могла свободно говорить по-французски, но, познакомившись с Джеффом, начала изучать его родной язык.

— Хэллоу, — ответил Джефф, чувствуя, как в горле появился комок. Любовь этой крошечной женщины с кукольным личиком была для Джеффа подарком судьбы и никак не меньше. — Все хорошо. Скажи Блэки, что сегодня не будешь работать. Мне надо с тобой поговорить. — Он вынул бумажник и протянул деньги. — Вот, отдай ему и поскорей возвращайся, хорошо?

При виде денег узкие, миндалевидные глаза округлились.

— Но, Стив, почему ты не хочешь зайти? Мы можем танцевать и разговаривать. Это сбережет твои деньги.

— Отдай их хозяину, — рассердился Джефф. — Я не могу говорить с тобой там.

Она бросила на возлюбленного удивленный взгляд и быстро поднялась в клуб.

Джефф сел в машину и закурил.

Дул легкий бриз, и все-таки было невыносимо душно. В мыслях постоянно возникал Хоум, спрятанный в шкафу для одежды.

Нхан вышла из клуба и села в автомобиль. Едва она захлопнула дверь, Джефф нажал кнопку стартера и направил машину в поток рикш и автомобилей.

Быстро, как только мог, он поехал к реке. Нхан молчала, руки покоились на коленях, в глазах отражались огни встречных автомобилей.

У сада, неподалеку от моста, Джефф остановился.

— Выйдем, — предложил он, вылезая из машины.

Они подошли к скамейке под деревом, где он встретил юную парочку, и сели.

В безоблачном небе сияла полная луна, в ее свете были видны скользившие по реке маленькие весельные лодки и китайские сампаны.

Нхан прижалась к Джеффу, он обнял ее гибкое тело и поцеловал. Он долго не отрывал губ от девичьего рта, затем чуть отодвинулся, зажег сигарету, швырнул спичку в реку.

— Что случилось, Стив?

Когда она заговорила по-французски, в голосе послышалось беспокойство.

Он не решался рассказать ей о том, что произошло, потом, поняв, что зря тратит время, сказал:

— Со мной случилась беда. Ни о чем не спрашивай. Хорошо, что ты ничего не знаешь. Дело связано с полицией. Я должен уехать.

На Нхан словно обрушилась тяжесть, она обхватила руками колени. Слышалось ее частое дыхание. Джеффу было жалко ее. Так как она молчала, он сказал:

— Плохо, Нхан. Мне надо как-то выбраться отсюда.

Она тяжело вздохнула.

— Не понимаю, — сказала она. — Объясни, пожалуйста.

— Сегодня произошло одно неприятное событие. Завтра полиция начнет разыскивать меня.

— Что случилось?

Поколебавшись, Джефф решил рассказать. Все равно завтра или послезавтра ей все станет известно.

Ее пальцы крепко сжали его руку.

— Но ведь это же случайность! — беззвучно прошептала она. — Ты должен рассказать все полиции. Это несчастный случай.

— Они решат, что я намеренно убил слугу. Неужели ты не понимаешь? — раздраженно ответил Джефф. — Я должен уехать, иначе погибну.

— Но это же случайность! — воскликнула она. — Немедленно иди в полицию. Они будут обрадованы, когда ты отдашь им бриллианты. Пойдем в полицию! — И она начала подниматься.

— Я нашел бриллианты и не собираюсь идти в полицию, — решительным голосом сказал Джефф.

Нхан снова опустилась на скамью. Ее голова наклонилась так низко, что не было видно лица.

— Как ты не можешь понять? — рассердился он. — Как только уеду отсюда, я смогу продать бриллианты. Они стоят миллион долларов, а может, и больше. Мне выпал единственный в жизни шанс. Я всегда хотел иметь много денег.

Страх, как предсмертная судорога, пронзил ее тело.

— Если убежишь, полиция решит, что ты убил его, — простонала она. — Ты не должен так поступать. Никакие деньги не стоят этого. Отдай им бриллианты.

— Но я же все-таки убил, — он чувствовал растущее раздражение. — Я не настолько глуп, чтобы подвергать себя бессмысленному риску. Меня могут на долгие годы упрятать в вонючую тюрьму. Девочка, мы попусту теряем время. Любым способом я должен отсюда выбраться. Это потребует времени. Пока надо найти безопасное место. Ты не знаешь, где бы я мог спрятаться?

— Спрятаться? — Она подняла голову и не отводила взгляда от Джеффа, ужас обезобразил ее лицо. Она была так напугана, что на нее было жалко смотреть. — А как же я? Ты покинешь меня?

— Я об этом не говорил. Надеюсь, ты поедешь со мной.

— Но я не смогу! У меня нет разрешения. Ни один вьетнамец не может покинуть страну. Кроме того, что будет с мамой, братьями, дядей, если я уеду?

«Опять осложнения, — подумал Джефф. — Бесконечные осложнения».

— Если хочешь поехать со мной, то должна будешь их оставить. Но не будем опережать события. Мы решим это, когда придет время. А пока нужно найти подходящее место, где можно переждать примерно неделю. Ты не знаешь кого-нибудь за городом?

Ее снова охватила паника.

— Ты не должен скрываться! Ты должен пойти в полицию.

Она умоляла его отдать бриллианты, пойти в полицию, рассказать правду. Слова лились неудержимым, отчаянным, бесконечным потоком.

Минуту-две он слушал, не перебивая, затем неожиданно поднялся. Она замолчала и посмотрела на возлюбленного большими, сверкавшими в лунном свете, переполненными страхом глазами.

— Хорошо, хорошо, — резко сказал он. — Если не желаешь помочь мне, я найду кого-нибудь еще. Я уже сказал, что не собираюсь идти в полицию и не собираюсь терять бриллианты.

Она вздрогнула и закрыла глаза.

Ему стало жалко девушку, в то же время ее непонимание злило и раздражало. Они бесцельно теряют драгоценное время.

— Я ничего не говорил тебе, — продолжал он. — Поехали. Я отвезу тебя в клуб. Не думай больше об этом. Кто-нибудь мне поможет.

Она вскочила, обхватила руками его шею, прильнула к нему своей тоненькой фигуркой.

— Хорошо, я помогу тебе! — воскликнула она. — Я уеду вместе с тобой! Я сделаю все, что ты хочешь!

— Отлично, успокойся. Садись.

Нхан беспрекословно подчинилась и села. Ее трясло, по лицу струились слезы. Он сел рядом, молчал, ждал. Вскоре она немного успокоилась, робко положила свою руку на его бицепс. Неожиданно сказала:

— У моего дедушки дом в Фудаумоте. Там будет безопасно. Я упрошу его помочь тебе.

Джефф вздохнул с облегчением. Он обнял и крепко сжал Нхан.

— Я знал, что ты поможешь. Я рассчитывал на тебя. Теперь все будет в порядке. Через три-четыре месяца мы будем в Гонконге, мы будем богаты.

Она прижалась к нему, сжала его руку. Он чувствовал что она все еще дрожала.

— Я куплю тебе норковую шубу. Это первое, что я сделаю. И ожерелье из жемчуга. Тебе очень пойдет норка. У тебя будет автомобиль, твой собственный.

— Очень сложно уехать из Вьетнама, — сказала она. — Здесь столько ограничений.

Его немного обидело безразличие Нхан к созданным им блестящим проектам. Норка, жемчуг, автомобиль! Волнующая перспектива, а она снова напомнила о проблеме, которую он не знал, как решить.

— Будем действовать по порядку, — сказал он. — Поедем и поговорим с дедушкой. Я хорошо заплачу. Только не говори ему про полицию. Лучше сказать, что появился опасный враг, который выслеживает меня.

— Я скажу ему правду, — просто ответила Нхан. — Когда он узнает, что я люблю тебя, он поможет тебе.

Джефф пожал плечами.

— Ну что ж, делай как знаешь. Ты уверена, что он не побежит в полицию?

— Он никогда не сделает ничего, что причинит мне несчастье, — ответила Нхан с таким спокойным достоинством, что Джеффу стало стыдно.

Неожиданно он вспомнил одно обстоятельство, которое могло бы сорвать весь план.

Фудаумот расположен в двадцати двух километрах от Сайгона. На дороге к нему находится полицейский пост, где все автомобили задерживаются для проверки. Это срывало все планы. Когда будет обнаружен труп Хоума, постовые вспомнят, куда направлялся автомобиль Джеффа, и поймет, что беглеца следует искать в Фудаумоте.

— На дороге находится полицейский пост, — сказал он. — У нас затруднение.

Нхан молчала, ожидая его решения.

После непродолжительного размышления он пришел к выводу, что проехать пост следовало не на своем, а на каком-то чужом автомобиле. Он знал, что машины с дипломатическими номерами полицейскими задерживались крайне редко, и сразу вспомнил про большой «крайслер» Сэма Уэйда. Если бы одолжить эту машину, то возникал неплохой шанс.

Из того, что говорил Уэйд, было ясно, что сегодня машина ему не потребуется. Но где его можно разыскать? Куда он мог податься со своей девушкой?

Он описал красотку и спросил, не знает ли такую Нхан.

— Знаю, — удивленно ответила Нхан. — Ее зовут Энн Фай Во. Она ходит с американцами, и у нее много денег. Она нехорошая девушка.

— А ты знаешь, где она живет?

Нхан немного подумала и сказала, что, кажется, та снимает квартиру на Хонг Фао Ту.

Джефф поднялся.

— Поехали, — сказал он.

Нхан растерялась.

— Ты хочешь увидеть Энн Фай Во? — спросила она с возмущением. — Зачем? Я не поеду с тобой к этой женщине.

— Поедем, поедем, — нетерпеливо сказал Джефф. — Все объясню по дороге.

Направляясь к центру города, он объяснил все насчет машины Уэйда.

— Ты должна будешь пригнать ее обратно в Сайгон, Нхан. Справишься?

Он учил ее водить «дофин», и она уже сносно справлялась с малолитражкой, но будет ли ей под силу неповоротливый «крайслер»?

Нхан уверила, что сможет управлять «крайслером».

Подъехав по обсаженной деревьями дороге к кварталу роскошных домов, они неподалеку от него нашли большую стоянку для машин. Джефф велел Нхан подождать в машине и подошел к «крайслеру». Как он и ожидал, двери были заперты, а окна закрыты. Нужно было попросить у Сэма ключи и получить разрешение взять машину.

Он вошел в подъезд и по указателю фамилий выяснил, что нужная квартира помещалась на пятом этаже. Он поднялся на лифте, постоял возле двери, взглянул на часы.

Десять минут двенадцатого.

Джефф прислушался: показалось, что доносится негромкая музыка. Он нажал кнопку звонка, подождал. Последовала долгая пауза, он позвонил еще раз.

Дверь приоткрылась на цепочке, и китаянка с возмущением уставилась на нежданного гостя. С облегчением он увидел, что она еще не разделась. Он улыбнулся.

— Извините за вторжение, — сказал он, — мне нужно поговорить с Сэмом. Срочно.

Из комнаты донесся голос Сэма:

— Какого дьявола? Отойди от двери, детка.

Цепочка была сброшена, дверь распахнулась, и на пороге объявился рассерженный Сэм.

Девушка, демонстративно пожав плечами, удалилась в комнату и закрыла дверь.

Уэйд казался немного пьяным. Джефф увидел его мутные глаза.

— Какого черта тебе понадобилось? — спросил Сэм. — Откуда ты узнал, что я здесь?

— Ты сам сказал мне, помнишь? — ответил Джефф. — Прости, что врываюсь таким образом, но у меня неприятности. Понимаешь, сломалась моя колымага. А мне нужно отвезти в аэропорт одну девушку. Можно взять твой автомобиль? Верну через пару часов.

— Какого черта не возьмешь такси?

Джефф ухмыльнулся.

— В такси, понимаешь, не все можно делать, что хочется. Будь другом, пока она не передумала. Я в долгу не останусь.

Сразу же перестав хмуриться и подмигнув Джеффу, Уэйд вытащил из кармана ключи.

— Негодный развратник и развратный негодник, — сказал он весело. — Кто она? Я ее знаю?

— По-моему, нет, но если она этого заслуживает, я тебя с ней познакомлю.

— Хорошо, и не забудь поставить машину обратно. Она мне понадобится к семи утра.

— Спасибо, Сэм. Ты настоящий парень, — Джефф взял ключи. — Все в порядке? — он кивнул в сторону закрытой двери.

— Полная договоренность, — сказал Уэйд, понижая голос. — Мы потанцевали в дансинге. Еще час, и мы доберемся до истины.

— Желаю удачи и еще раз спасибо, — сказал Джефф и направился к лифту.

— И тебе тоже, — пожелал ему Уэйд, — и, главное, не забудь меня познакомить.

Он подождал, пока закроется лифт, затем вернулся в квартиру и затворил дверь.

Глава 4

1

Джефф вернулся к своей машине, Нхан через открытое окно с беспокойством посмотрела на него.

— Все улажено, — сказал он. — Вот ключи. Поехали. «Дофин» оставим здесь.

Она вышла из машины и стояла с ним рядом, пока он закрывал окна и запирал дверь.

— Ты должна будешь поставить «крайслер» сюда, — сказал он, беря девушку за руку и направляясь к машине Уэйда. — Ты сможешь найти дорогу обратно?

— Да.

— Молодец. Этой машиной до смешного просто управлять.

Он отворил дверь «крайслера», она заползла по сидению в дальний конец. Он сел за руль, вставил ключ зажигания и объяснил, как завести мотор.

— Тут нечего делать. Передачи автоматические. Надо только подвинуть вот этот рычаг, снять тормоз и дать газ.

Он отъехал от тротуара и медленно вырулил на дорогу.

— Я собираюсь проехать мимо моего дома, — сказал он. — Внимательно смотри в свою сторону. Если девчонка ушла, я хочу взять немного белья. Неизвестно, когда я смогу уехать из страны, так что нужно иметь смену.

Нхан не ответила. Казалось, она не слышит. Он сердито посмотрел на нее. Выражение ужаса застыло на ее лице.

— Ты слышала, что я сказал? — резко спросил он. — Я надеюсь на тебя, Нхан. Если я хочу выбраться из этой кутерьмы, никто из нас не должен допускать ошибок.

— Понимаю, — прошептала она.

Через несколько минут они доехали до улицы, где он жил. Въезжая в тускло освещенную аллею, Джефф сказал:

— Погляди-ка! Ты смотришь направо, я — налево. Она одета в белое.

Проехав свою маленькую виллу, он увидел, что дом был погружен во тьму. Нигде не было ни души.

— Ну как? — спросил он, сбавляя скорость. — Я никого не вижу.

Он свернул в переулок и затормозил.

— Подожди здесь, — велел он. — Я пройду немного назад и посмотрю еще раз. Если все в порядке, зайду в дом и возьму вещи. Это займет не более десяти минут. Сиди здесь.

Он дошел до угла, постоял, оглядывая безлюдную улицу. Затем быстро направился к дому, ощущая, как колотится сердце.

«Не глупый ли это ход? — раздумывал он. — Не лезу ли я в ловушку? Вполне возможно, что девчонка обратилась в полицию, а они отыскали Хоума и ожидают меня. Но не могу же я обойтись без бритвы и смены белья. Кто знает, сколько придется проторчать в Фудаумоте».

Подойдя к дому, он внимательно огляделся. Улица была пуста, ни девушки, ни Донг Хама. У калитки он остановился, снова посмотрел направо и налево. Затем осторожно поднял засов, отворил калитку, вошел и закрыл за собой. Бесшумно обойдя дом, он осмотрел подъезд и заднюю дверь. Притаившись в тени, взглянул на стоящий в глубине двора дом, где жили слуги.

Ни одного огонька. Дверь на кухню заперта. Наверное, им надоело ждать, решил он. Девушка ушла домой, а повар пошел спать.

Он вернулся к парадной двери. Вытащил ключ, отпер замок, шагнул в пугающую темноту. Ни звука.

Не зажигая света, он ощупью поднимался по лестнице. Дверь в спальню, как он ее и оставил, была заперта.

Он повернул ключ, отворил дверь, постоял, прислушиваясь. Прохладный воздух из кондиционера приятно освежил вспотевшее лицо. Он вошел в комнату, притворил дверь, включил свет. Все было так, как он оставил. Джефф усмехнулся, вспоминая телячий страх, владевший им лишь несколько мгновений назад, когда он поднимался в темноте по лестнице.

Он посмотрел на шкаф. В нем лежало белье и труп Хоума. Но предаваться сантиментам не было времени. Чем быстрее он покинет дом, тем будет лучше.

Он снял со шкафа портплед и расстелил на кровати. Прошел в ванную, взял несессер, мыло, два полотенца. Вынул из комода платки, носки, три рубашки. Под рубашками обнаружился пистолет. Некоторое время, вспоминая прошлое, тупо смотрел на оружие.

Этот пистолет он купил у одного газетчика, жившего в Сайгоне, когда только начинались бомбардировки. Он объяснил Джеффу, что взял пистолет у солдата, убитого взрывом бомбы.

— Я собираюсь домой, — сказал газетчик. — А в этих местах пистолет не помешает. Стоит же всего двадцатку.

И Джефф купил пистолет. Он не думал, что когда-нибудь оружие понадобится, просто в такое нервное время, когда в разных местах неожиданно взрывались партизанские гранаты, иметь пистолет казалось разумным.

Он взял пистолет, рука почувствовала тяжесть. Хорошо, что есть оружие. В его положении оно может понадобиться. Он положил его вместе с другими вещами в портплед. Затем заставил себя подойти к шкафу, вынул ключ, отомкнул замок.

Он старался не глядеть вниз, чтобы не видеть трупа, но легкий, чуть приторный запах вызывал тошноту.

Второпях он сорвал с вешалки брюки, куртку защитного цвета, захлопнул дверь, повернул ключ.

Джефф сложил вещи в портплед. Наконец-то можно было уйти. Он выключил свет. Немного времени ушло на то, чтобы запереть дверь. Ощупывая в темноте дорогу, он начал спускаться по лестнице.

В отличие от холодного воздуха спальни, в прихожей было жарко. Джефф сразу вспотел. Захотелось выпить, и он вспомнил, что в доме была бутылка шотландского виски.

Он прошел в гостиную и включил свет. Достал едва начатую бутылку, быстро отпил пару глотков, положил бутылку в портплед. В этот момент с улицы донеслись какие-то голоса.

Поспешно застегнув «молнию» портпледа, он подошел к окну и посмотрел сквозь ставни. То, что он увидел, заставило его оцепенеть от страха.

В неверном свете уличного фонаря рядом стояли невеста Хоума и полицейский. Они рассматривали дом.

Девушка указывала на окно гостиной, и Джефф понял, что оба увидели свет, пробивающийся сквозь ставни. Она что-то взволнованно объясняла, делая левой рукой какие-то непонятные жесты, а правой продолжала показывать на окно.

Полицейский чуть наклонился в ее сторону, один палец был засунут под ремень портупеи, он смотрел попеременно то на дом, то на девушку.

Джефф наблюдал за ними, сердце неистово стучало. Какое-то время девушка продолжала показывать на окно, что-то говорила, но Джефф, наблюдая за полицейским, понял, что она не сумела убедить блюстителя порядка. Стало немного легче дышать. В поведении полицейского не было ничего удивительного. Девушка настаивала, чтобы он обыскал дом, принадлежавший американцу, а полицейский боялся возможных международных осложнений и связанных с этим неприятностей для себя.

Неожиданно полицейский круто повернулся к девушке и быстро заговорил. Джефф слышал хриплый рассерженный голос, но не имел представления, о чем шла речь.

Его слова, однако, произвели на девушку сильное впечатление. Она выглядела испуганной, по ее извиняющимся жестам нетрудно было понять, что она пытается оправдаться. Полицейский продолжал бранить девушку, последовала новая вспышка ругательств, после чего он велел ей убираться.

Она снова посмотрела на дом, повернулась, неохотно побрела прочь. Полицейский задумчиво теребил ремешок каски, провожая незадачливую заявительницу сердитым взглядом.

У Джеффа вырвался вздох облегчения. Он видел, как полицейский вытащил записную книжку, что-то старательно записал. Делая запись, он стоял на краю тротуара и внимательно осматривал здание.

Интересно, что делала Нхан? Прошло уже больше двадцати минут, как он, оставил ее. Он надеялся, что девушка сохраняет самообладание и не выдаст себя. Долго еще эта проклятая обезьяна будет стоять тут и глазеть? Только бы не вздумал пройти дальше по улице! Что будет, если он обнаружит «крайслер» и сунется в него? Он так напугает Нхан, что та закатит истерику, и станет ясно, что здесь что-то произошло.

Джефф был готов выскользнуть во двор через заднюю дверь, перелезть стену и по соседскому саду добраться до машины. Но в этот момент полицейскому, по-видимому, надоело разглядывать дом, он повернулся и, ссутулившись, побрел туда, куда только что ушла девушка, в противоположную от «крайслера» сторону.

Джефф схватил портплед, погасил свет и выбежал в темноту сада. Он закрыл парадную дверь, осторожно подошел к ограде, осмотрелся. Потом отворил калитку и бесшумно побежал к «крайслеру».

Возле машины в напряженном ожидании стояла Нхан. Она увидела, как он выбежал из-за угла. Он знаком велел девушке садиться в машину, но она стояла не двигаясь.

— Все в порядке, — сказал он, просовывая в машину портплед. — Прости, что так долго. Поехали, садись. Надо ехать.

— Я думала, что-то случилось, — дрожащим голосом проговорила Нхан, в то время как Джефф торопливо подталкивал ее в машину. — Стив, дорогой, я боюсь! Если бы ты согласился пойти в полицию! Я уверена…

— Не надо начинать сначала! — перебил он, включая мотор. — Я знаю, что делаю. Я должен покинуть Вьетнам и баста! — Он быстро поехал вдоль улицы, ведущей за пределы города. — Ты думаешь, можно рассчитывать на помощь Блоки Ли? Ты знаешь его лучше меня. Не выдаст ли он меня полиции?

Она пожала плечами.

— Не уверена. Я плохо знаю хозяина.

Раздраженный, он подумал: «А знает ли она вообще что-нибудь? Это просто красивая безмозглая кукла! Проклятье! С таким же успехом можно советоваться с младенцем!»

И сразу же он почувствовал несправедливость своего обвинения. Разве не Нхан подыскала для него убежище и пообещала возвратить машину Уэйду? Без поддержки ему пришлось бы совсем плохо.

Он положил на худенькое плечо руку, погладил ей шею.

— Подбодрись, детка. Все идет хорошо. Через пару месяцев уже в Гонконге мы будем смеяться над этим приключением.

— Нет, — сказала она, — нам никогда не придется смеяться. Никогда.

Он вздрогнул.

«Может быть, она и права», — подумал он. Больше всего он хотел, чтобы ее голос не звучал так, словно подошел конец света.

— Есть одна важная вещь, о которой я хотел предупредить тебя, Нхан. Когда все станет известно, Блэки вспомнит, что Эту ночь ты провела со мной. Он, возможно, начнет расспрашивать. Тебя даже могут вызвать в полицию. Ты должна говорить, что мы ездили к реке и проговорили там пару часов. Помнишь то место, куда мы часто ходим, возле старой полузатопленной джонки? Вот куда мы ходили. Около одиннадцати я отвез тебя домой и уехал. Не перепутаешь? В этой истории они ничего не смогут проверить.

Она кивнула. Ее пальцы теребили платок, и, искоса поглядев на нее, Джефф с ужасом подумал, насколько беспомощной будет выглядеть ложь Нхан. Никто ей не поверит.

— Ради бога, Нхан, не позволяй им завести разговор о моем убежище, — решительно сказал он.

— Я никому не скажу ни слова! Никогда! — решительно и веско ответила Нхан. — Никто не заставит меня рассказать об этом!

— И еще одна вещь: ты никому не должна говорить про бриллианты, даже дедушке. Понимаешь?

— Да.

— Ты уверена, что он поможет?

— Он добрый и умный, он не захочет делать меня несчастной, — с гордостью сказала она. — Когда я скажу, что мы любим друг друга, он поможет тебе.

Джефф подумал с раздражением: «Если он такой умный, то сразу поймет, что ты моя любовница и, конечно, возненавидит меня и побежит в полицию».

Как бы прочтя его мысли, она тихо сказала:

— Надо будет объяснить только, что мы вскоре собираемся пожениться. Когда приедем в Гонконг. Будет лучше, если мы поженимся, правда, Стив?

Такие разговоры действовали Джеффу на нервы. После неудачной женитьбы он всерьез о браке не думал. Нхан полностью устраивала его как любовница, но мысль жениться на ней никогда не приходила ему в голову. Он продаст бриллианты, станет богатым, вернется в Америку. Вьетнамская танцовщица была бы там чертовской обузой, особенно если они узаконят свои отношения. Но, черт побери, еще будет время подумать об этом. Он пока не в Гонконге, а бриллианты не проданы.

Но он понимал, что все планы рухнут, если не сказать дедушке, что они собираются пожениться.

— Ты права, Нхан. Ты скажешь деду про будущую свадьбу, а я объясню, в какую передрягу попал. Ты просто скажешь, что мне нужно убежище, а я объясню почему. Понимаешь?

— Да. — Она прижалась к нему, положила на плечо головку. — Мне сейчас уже не так страшно. Может быть, все обойдется.

Она молчала, погрузившись в мечты. Джефф, съедаемый сомнениями, страхом, неуверенностью, следил за бегущей навстречу извилистой дорогой. Рисовые поля, странные сооружения на высоких сваях с тростниковыми крышами, буйволы, валявшиеся в жидкой грязи, мелькали в огнях стремительно несущегося «крайслера».

2

Дня за четыре до того, как Джефф обнаружил бриллианты, трое крестьян в рабочей одежде, с лохмотьями, обмотанными вокруг головы для защиты от солнца, сидели полукругом на корточках перед маленьким смуглым человеком в шортах и рубахе цвета хаки, который, восседая на пне, что-то им втолковывал. Этот человек появился из леса и незаметно прошел к полянке, защищенной от ветра. Крестьяне, работавшие в поле, незамедлительно приблизились к нему со смешанным чувством восхищения и страха. Они уже несколько раз видели его прежде. Это был руководитель партизанского отряда. Трое крестьян, ненавидевшие марионеточный режим и симпатизировавшие идеям Хо Ши Мина, догадались, что для них есть работа.

Маленький смуглый человек сказал, что решено организовать небольшую демонстрацию силы в непосредственной близости от столицы. Но необходимо избежать ненужного риска. Это должна быть всего лишь демонстрация, а не крупная операция, целью которой было потрясти сайгонские власти. Ферма упомянутых крестьян располагалась на рисовом поле в полумиле от шоссе Сайгон — Бьен-Хоа. Смуглый маленький командир напомнил им, что это самое удобное место для атаки полицейского поста на участке Бьен-Хоа — Фудаумот. Необходимо вывести пост из строя вместе с охранявшими его полицейскими.

Операция назначалась на воскресенье, в пятнадцать минут первого ночи. Время было выбрано с таким учетом, чтобы на шоссе не было пешеходов и машин, которые могли пострадать в ходе операции.

Трое крестьян должны, совершив нападение, немедленно исчезнуть. Для них важным было точно запомнить время операции.

Съев поданную крестьянами чашку риса, партизан снова исчез в лесу, оставив перевязанный бечевкой мешок с шестью ручными гранатами.

Случилось так, что машина Джеффа подъехала к посту всего за несколько минут до того, как должно было произойти нападение.

Крестьяне прятались в канаве в пятнадцати ярдах от поста. Они увидели приближающиеся огни и удивленно переглянулись, словно спрашивая друг друга, что им следует делать. Они лежали в мокрой канаве уже свыше получаса, и это был первый автомобиль, который появился за это время на дороге.

Трое полицейских, раскладывавшие из спичек какие-то причудливые фигуры, также увидели приближающийся автомобиль и повскакивали на ноги. Один из них начал собирать спички, другие схватили винтовки.

Старший полицейский вышел на дорогу и включил фонарь с красной лампой.

Увидев красный огонь, горевший впереди в двухстах ярдах, Джефф сбавил скорость и мысленно выругался. Он не ожидал, что его остановят, и надеялся, что сможет миновать пост: дипломатический номер давал определенные преимущества, но на деле оказалось, что они сведены на нет.

Чтобы не отвечать на вопросы, которые задала бы полиция, увидев в машине вьетнамского пассажира, и избежать осложнений, он велел Нхан скрючиться на полу.

Он прикрыл девушку, положив сверху портплед. Будучи напуганным и не думая о последствиях, он вынул из портпледа пистолет и сунул себе под бедро.

К тому времени машина едва двигалась. Мощные огни освещали полицейского с направленной на автомобиль винтовкой.

Когда машина остановилась, светящиеся стрелки дешевых часов, за движением которых следил один из притаившихся в засаде крестьян, показывали точно четверть первого.

Двое других полицейских вышли из помещения: один встал впереди машины, другой — сзади. Оба навели винтовки на Джеффа, который ощущал, как по лицу струился пот, и слышал оглушительные удары собственного сердца.

В то время, как полицейский с фонарем подходил к Джеффу, один из крестьян вытащил из гранаты чеку и метнул ее в открытое окно помещения. Было велено произвести нападение точно в двенадцать пятнадцать, и теперь никто не сможет обвинить его в нарушении приказа.

Граната упала на стол, за которым недавно развлекались полицейские, и взорвалась с оглушительным грохотом, разбудившим крестьян, спавших в тростниковых хижинах по соседству. Из окна вырвалось слепящее пламя.

Осколок гранаты задел шею полицейского с фонарем и перерезал артерию. Другого полицейского взрывная волна отбросила на стену. Ветровое стекло «крайслера» разбилось, Джеффа слегка контузило.

Полицейский, находившийся позади машины, бросился ничком на дорогу и заполз под машину.

Заметивший эти поползновения крестьянин швырнул гранату вдоль дороги. Голову бедняги полицейского оторвало от тела, осколки в клочья разорвали шины на задних колесах машины.

Третья граната была брошена в здание, она и уничтожила последнего полицейского, мотнувшегося туда, чтобы укрыться за обломками.

Пролетевший камень ударил Джеффа по голове, из раны на лбу сочилась кровь. Оглушенный и ослабевший, Джефф был настолько ошеломлен, что не мог сообразить, что же произошло.

Трое крестьян осторожно выбрались из укрытия и наблюдали залитую лунным светом картину со смешанным чувством удовлетворения и страха. Они были довольны, что гранаты сделали свое дело, но им показалось, что шофер американской машины тоже пострадал, и будет плохо, когда маленький смуглый человек узнает об этом.

Приказав своим товарищам оставаться на месте, крестьянин, у которого были часы и который являлся руководителем отряда, осторожно двинулся вперед.

Джефф увидел темную приближавшуюся к нему фигуру. Он вытащил спрятанный под ногой пистолет и, когда крестьянин приблизился на расстояние в шесть футов, выстрелил.

Крестьянин, как подстреленный кролик, рухнул на спину.

Джефф не знал, оставались ли в засаде еще партизаны. Он пригнулся, стараясь через окно разглядеть, что происходило в темноте.

Один из оставшихся в живых крестьян вытащил из гранаты предохранитель и уже был готов швырнуть ее в машину, когда другой схватил его за руку.

К их общему несчастью, он не мыслил себе иного выполнения приказа. Им велели убить только полицейских, но не причинять вреда кому бы то ни было еще. Его инстинктивным движением было помешать товарищу бросить гранату. От резкого движения граната вырвалась из рук и упала в канаву. Раздался взрыв, осколки изрешетили террористов поневоле.

Осколки гранаты просвистели над машиной, заставив Джеффа съежиться. Рядом с ним послышался слабый стон. Джефф выругался, повернулся с пистолетом и только тут вспомнил, что сзади находилась Нхан. Наверное, стонала она.

— Заткнись, — рявкнул Джефф. — Они могут быть еще здесь.

Прошло пять томительных минут, в течение которых он не услышал ни единого звука. Он осторожно отворил дверь машины, выскользнул на землю. Несколько мгновений прислушивался, затем, убедившись, что опасность миновала, поднялся и огляделся по сторонам.

Он поднял все еще светившийся фонарь, который лежал рядом с трупом полицейского, и осторожно двинулся вперед. Джефф спустился с дороги и наткнулся на тела двух крестьян. Убедившись, что они не дышат, вернулся обратно.

— Все в порядке, — слабо проговорил он. — Ты можешь выйти.

Он отворил дверь и помог Нхан выбраться на дорогу. Всей тяжестью тела она повисла на нем, дрожа от страха.

— Ну, ну, — нетерпеливо говорил он, — все в порядке. Возьми себя в руки. Нам надо поскорее убраться отсюда.

Ноги девушку не держали. Когда Джефф перестал ее поддерживать, Нхан грузно опустилась на землю.

Оставив ее, Джефф подошел к «крайслеру» и осмотрел повреждения. Когда он увидел, в каком состоянии задние колеса, понял, что машина полностью выведена из строя, и выругался.

До Фудаумота семнадцать километров, и никакого транспорта даже в перспективе. Хотя кровотечение прекратилось, голова раскалывалась от боли. При мысли, что предстояло пройти пешком это расстояние, он почувствовал еще большую слабость.

Тем не менее уходить надо было немедленно. В любой момент могли появиться люди. Грохот рвущихся гранат далеко разнесся в тишине ночи.

Он подошел к сидящей на дороге Нхан. Она обхватила руками голову, жалобно скулила. Он опустился с ней рядом на корточки.

— Машина поломана, — сказал он. — Пойдем пешком. Вставай, Нхан. Возьми себя в руки. Нужно уходить. Каждую минуту сюда кто-нибудь может прийти.

Джефф взял девушку на руки и поднял. Она доверчиво прижалась к нему, нервная дрожь пронизывала ее тело.

— За три часа мы сможем дойти до твоего дедушки, — продолжал он.

— Там должны быть велосипеды, — сказала она прерывающимся голосом.

Он с изумлением посмотрел на нее, удивляясь, почему он сам об этом не подумал.

— Ты думаешь? Сейчас посмотрю.

Он побежал к разрушенному зданию. В высокой траве отыскалось три велосипеда. Два из них он выкатил на дорогу.

— Молодец, здорово придумала. Эта счастливая мысль избавит нас от проклятой прогулки пешком. Ты сможешь ехать, или мне посадить тебя к себе?

Неуверенной походкой она подошла к нему и взяла одну из машин.

— Я чувствую себя достаточно хорошо, — сказала она.

Волна нежности охватила американца.

«Черт побери, — подумал он, — сколько в ней мужества! Мне здорово повезло, что она со мной».

— Ну что ж, поехали. — Джефф вынул из машины портплед и сел на велосипед.

Он посмотрел на девушку, опасаясь, как бы она не свалилась. Действительно, вначале машина вихляла из стороны в сторону, но, проехав первые шесть или семь ярдов, она сумела выровнять велосипед и держалась в седле довольно уверенно.

Они направились в сторону Фудаумота.

— Если увидим какую-нибудь машину, — сказал он ей, — надо сразу же съехать с дороги «спрятаться в канаву.

Нхан не ответила. В глаза бросилось, с каким напряжением она вращала педали. Мысли переключились на появившиеся проблемы. «Прелестное начало, — думал он. — Когда Сэм обнаружит пропажу машины, сразу помчится ко мне. Ведь он предупредил, что машина потребуется ему в семь часов утра. Узнав, что я еще не вернулся, вообразит, что случилась авария. Потом обратится в полицию и скажет, что одолжил мне машину для поездки в аэропорт. Но скажет ли, что со мной была девушка?»

Он посмотрел на Нхан. Она чуть отъехала в сторону. Разорванная накидка развевалась по ветру за спиной.

«Возможно, — продолжал он свои размышления, — полиция обнаружит автомобиль, прежде чем Сэм узнает о его исчезновении. Они обратятся в посольство. Проклятье! Сразу же все закрутится. Посольство попытается разыскать Сэма. Они, конечно, решат, что находился за рулем он. Сэму придется сообщить полиции, что он провел ночь с китаянкой. Приятная необходимость! Представляю, что он обо мне скажет!»

Затем с чуть кольнувшим его угрызением совести подумал: теперь уже не имеет никакого значения, что подумает о нем Сэм. Если Джеффу улыбнется удача, то они вообще больше никогда не увидятся.

Вдруг новая мысль пронзила Джеффа: «Когда выяснится, что в машине находился я, полиция безусловно решит, что меня похитили партизаны. Ничего другого они просто не смогут подумать».

Он вспомнил, как несколько месяцев назад двое американских туристов поехали на машине в Ангхор, и с тех пор о них больше никто ничего не слышал. Автомобиль, на котором они ехали, разыскали, но никаких следов туристов обнаружено не было. Вьетнамские власти заявили, что они похищены бандитами, и, выразив сожаление посольству, сказали, что ничем не могут помочь.

Эта мысль обрадовала Джеффа. Следы его неожиданно обрываются. Полиция, уверенная, что он находится в руках партизан, не будет, конечно, утруждать себя поисками. Для поддержания своей репутации она еще может организовать небольшую инсценировку, но это не будет продолжаться слишком долго.

Впервые после того, как Джефф обнаружил бриллианты, на душе у него стало спокойно.

Глава 5

1

Энн Фай Во неожиданно проснулась и села в кровати. У входной двери громко и требовательно звенел звонок.

Она нащупала выключатель стоящей у постели лампы и зажгла свет. Посмотрела на будильник под лампой: без двадцати пять.

В узких миндалевидных глазах вспыхнул испуг, она затрясла жирное тело храпящего рядом Сэма Уэйда, вонзив длинные ногти в мякоть его руки.

Сэм выругался спросонья, оторвал голову от подушки, заморгал глазами.

— В чем дело? Какого черта?..

До его сознания долетели непрекращающиеся трели звонка. Он сел, окончательно проснулся.

— Что это? — спросил он в испуге.

— Кто-то звонит, — ответила Энн Фай Во.

— Какое мне дело, — с наигранным безразличием сказал Уэйд.

Но настойчивые, продолжительные звонки напугали его. Может, у этой девки есть муж или любовник? Может, это первые признаки намечаемого шантажа? Он выругал себя за то, что провел с ней ночь. Нужно же было плюхнуться в эту грязь: у нее столько же чувства и страсти, как у куля с рисом.

— Который час?

Энн Фай Во ответила и выскользнула из кровати. Обнаженная, она была на редкость обворожительна, но Уэйд был слишком напуган, чтобы любоваться женским телом.

— Они разбудят целый квартал, — сказала она, натягивая шелковый халат. — Пожалуйста, пойдем со мной.

— К черту! — промычал Сэм. — Не подходи к двери.

Но она пересекла комнату и после минутной нерешительности исчезла в гостиной.

Чертыхаясь, Уэйд сполз с кровати и натянул брюки. Он огляделся, подыскивая что-нибудь пригодное в качестве оружия, но не нашел ничего подходящего. Он натягивал рубаху, когда звонки неожиданно прекратились.

Заправляя на ходу рубаху, он на цыпочках подошел к двери спальни и прислушался.

До него донесся мужской голос, затем Энн Фай Во что-то ответила, и наступила продолжительная пауза.

«Святой Иисус! — подумал Сэм. — Эта проститутка кого-то впустила!»

Он начал натягивать ботинки, когда сильный удар распахнул дверь и в спальню вбежала Энн Фай Во. На ее лице застыло выражение такой свирепой ярости, что Уэйду стало не по себе.

— В чем дело? — прохрипел он и невольно попятился.

— Это полиция, — прошипела она. Ему показалось, что сейчас она вцепится когтями ему в глаза. — Спрашивают тебя.

Он не поверил собственным ушам.

— Полиция? — пролепетал он. Стало душно, тело покрылось холодным потом. — Меня?

Сердитым жестом она указала на дверь.

— Живо выметайся отсюда!

«Полиция! — думал он. — Но ведь не могут же они арестовать меня за то, что я спал с китаянкой? Где были мои мозги, когда я шел сюда! Надо же так влипнуть!»

Он прошел мимо любовницы в гостиную, и Энн Фай Во захлопнула за ним дверь.

Он ожидал увидеть комнату, наполненную полицейскими, но странное дело: посредине гостиной в вежливой позе обретался всего лишь маленький человечек. Невысокий, худой, неряшливо одетый. У него было смуглое, типично вьетнамское лицо. Черные волосы неаккуратно подстрижены. Ботинки покрыты пылью, белая рубаха испачкана, винного цвета галстук съехал в сторону и развязался.

Уэйд с удивлением разглядывал этого человечка, приглаживая вспотевшими руками растрепанные волосы. Он сознавал, насколько ужасно выглядит сам. Он не привык появляться перед людьми, не приняв душа и не побрившись.

— Мистер Уэйд? — вежливо спросил человечек.

— Да, — ответил Сэм. — Кто вы? Что вы хотите?

— Инспектор Нгок Лин из службы безопасности. Пожалуйста, простите меня за столь раннее посещение. Я не стал бы тревожить вас, но дело очень срочное.

«Служба безопасности!» — подумал Уэйд. Его словно ударило током. Дело серьезное. Чтобы скрыть охватившее его волнение, он подошел к столу и взял сигарету.

— Откуда вы узнали, что я здесь? — спросил он.

Инспектор скромно опустил глаза.

— Один из моих людей, — сказал он извиняющимся тоном, — видел вас вчера вечером с дамой. Не найдя вас дома, я приехал сюда.

«Проклятые шпионы! — подумал Уэйд. — Нельзя даже высморкаться, чтобы об этом не узнали».

— Итак, что вам надо? — спросил Уэйд, сердито глядя на инспектора.

— Ваш автомобиль украден.

Кровь бросилась в голову Уэйда. Он почувствовал такую злость, что едва не схватил беднягу за горло и не вышвырнул его из окна.

— Так вы заявились сюда и разбудили только затем, чтобы сообщить мне эту новость, — заорал Сэм. — Проклятье! Я вас за это сгною! Я… Я…

— Машина найдена разбитой на дороге в Бьен-Хоа, — спокойно ответил инспектор.

— Моя машина? — Сэм тупо уставился на инспектора. Его ярость улетучилась, как воздух из проколотого баллона. — Разбита?

— К сожалению, да, — сказал инспектор, не сводя с Сэма черных невыразительных глаз.

«Проклятый Джефф! — подумал Уэйд. — Поломал мою машину! Нужно было иметь в голове тараканов, чтобы одолжить ему машину».

— Вы ошиблись, — сказал он сердито, — машина не была украдена. Я одолжил ее приятелю. Где она сейчас? Я заберу свой «крайслер» сегодня. — Неожиданная мысль вдруг пронзила его, заставила оцепенеть от испуга. — Кто-нибудь пострадал?

— В машине никого не было, — ответил инспектор. — Она была брошена на дороге.

«Ну что же, так мне и надо! — новый приступ ярости охватил Уэйда. — Этот сукин сын разбил мою машину и спокойно ушел. Он даже не нашел нужным позвонить мне!»

— Кому вы одолжили машину, мистер Уэйд?

Сэм нахмурился.

— Вас это не касается. Кому хочу, тому и даю.

— Произошла крупная авария, и о ней не было сообщено в дорожную полицию. Это серьезное нарушение, мистер Уэйд.

«Действительно, — подумал Уэйд, — все члены дипломатического корпуса неоднократно предупреждались, что всякие инциденты в уличном движении, если о них не заявлено, рассматриваются как серьезные преступления».

Новый приступ ярости охватил Сэма. «Черт бы побрал этого ублюдка! — думал он. — Разбил мою машину и смылся. Чтобы у него уши отвалились!»

— Я одолжил ее Стиву Джеффу. — И он протянул его адрес.

— Благодарю вас, мистер Уэйд, — сказал инспектор и записал адрес. — Сожалею, что вынужден был потревожить вас. Возможно, придется вас снова побеспокоить. Могу я позвонить в посольство?

— Конечно, — проворчал Уэйд, — но не раньше половины одиннадцатого, и постарайтесь не вмешивать меня в эту историю. Я тут ни при чем. И если поганец Джефф попал в аварию, вы не должны обвинять меня в этом.

— Можно спросить, почему вы одолжили ему свою машину, мистер Уэйд?

— Потому что его машина сломалась, а он должен был ехать в аэропорт.

Черные глаза инспектора внимательно, слегка поблескивая, посмотрели на Сэма.

— В аэропорт? Вы уверены в этом, мистер Уэйд?

— Так, по крайней мере, он сказал мне.

— Авария произошла на дороге Бьен-Хоа. Как вы знаете, это совершенно в другом направлении от аэропорта.

— Я говорю только то, что он сказал мне, — с раздражением заметил Уэйд.

— Был с ним кто-нибудь?

Уэйд не сомневался, что сайгонской полиции вовсе не обязательно знать, была с Джеффом женщина или нет. Будь он проклят, если сообщит им что-нибудь, не имеющее отношения к аварии.

— Насколько мне известно, машина была заполнена китайскими кули.

Снова сверкнули маленькие черные глазки.

— С ним действительно были кули, мистер Уэйд?

— Не знаю, кто с ним был! Черт меня побери!

— Но все-таки с ним был кто-то?

— Говорю вам, не знаю! Довольно! Я хочу спать!

Инспектор поклонился.

— Понимаю. Сожалею, что вынужден был вас побеспокоить. Встретимся попозже. Благодарю вас за помощь. — Повернувшись, он вышел из комнаты.

Когда Сэм услышал, как закрылась дверь, он вздохнул с облегчением. В дверях спальни он увидел Энн Фай Во, смотревшую на него с ненавистью.

— Ты привел в мой дом полицию! — злобно сказала она. — Ты никогда не придешь сюда снова! Выматывайся!

— Кто захочет снова прийти сюда? — рявкнул Уэйд. — Кому ты, дрянь этакая, нужна?

Истошно завопив, она обрушила на его голову поток французских и китайских ругательств. Но Сэм был слишком сердит, чтобы обращать на брань внимание. С трудом оттеснив хозяйку дома от двери, он протиснулся в спальню, схватил пиджак и, подгоняемый визгливыми криками, выскочил из квартиры.

На улице он вспомнил, что домой придется возвращаться пешком. Когда наконец он доплелся до дома, то обнаружил, что Энн Фай Во вытащила из бумажника все деньги. Это была поистине «райская» ночь.

2

Полицейская машина затормозила у дома Джеффа, из нее вышел инспектор Нгок Лин. Он приказал одетому в полицейскую форму шоферу оставаться на месте, а сам направился к парадной двери.

Он не рассчитывал обнаружить здесь Джеффа. У него уже сложилось мнение о том, что произошло с водителем разбитого «крайслера», но следовало проверить свои предположения.

О нападении на полицейский пост стало известно через пятнадцать минут после того, как Джефф и Нхан уехали оттуда.

Услышав отдаленные взрывы, двое полицейских, патрулировавшие дорогу, быстро поехали к посту. Телефонная связь не была повреждена, и не прошло двадцати минут, как группа полицейских во главе с инспектором Нгок Лином прибыла к месту происшествия. Они обнаружили типичную картину партизанского нападения, необычным было лишь то, что, отступая, партизаны не унесли с собой тела убитых товарищей.

Разбитый «крайслер» озадачил инспектора. Но, узнав, что Уэйд одолжил Джеффу машину, он пришел к выводу, что последний был или убит, или похищен.

Он нажал кнопку дверного звонка, последовавшее за дверью молчание не удивило его. Он хотел было уйти, но увидел ковылявшего к нему из кухни Донг Хама.

— Где мистер Джефф? Он уехал? — спросил полицейский.

— Он взял автомобиль и уехал в шесть часов, — ответил Донг Хам и подробно изложил предшествующие этому события.

Инспектор размышлял по поводу услышанной истории и не мог понять, что бы это все могло значить.

— У тебя есть ключ от дома? — наконец спросил он.

Донг Хам протянул ключ.

— Ты не заходишь туда?

— Нет. Я повар. В доме мне нечего делать.

Инспектор не знал, как поступить в данном случае.

Обыск арендуемой американцем квартиры мог вызвать дипломатические осложнения, но, после того, что он услышал, было необходимо выяснить, находился ли слуга в доме или нет.

Он велел Донг Хаму оставаться на месте, обошел вокруг дома, отпер заднюю дверь и оказался на кухне.

Возле стены стояла стремянка. Инспектор прошел в гостиную и осмотрел ее. Все, казалось, было в порядке, если не считать разбитого стакана и влажного, по-видимому от виски, пятна на полу.

Он вышел в прихожую, открыл переднюю дверь и позвал Донг Хама.

— Ты когда-нибудь раньше заходил в комнаты? — спросил инспектор.

Донг Хам ответил, что заходил два раза, когда помогал Хоуму передвигать мебель.

— Войди. Скажешь, если увидишь какие-нибудь изменения.

Донг Хам вошел в гостиную, осмотрелся. Сразу же он указал на висевшую на стене картину и сказал, что прежде ее не видел.

Инспектор осмотрел картину, которая до сих пор не привлекла его внимания. Теперь понятно, почему Хоум был послан за лестницей и молотком. Разрешив эту несложную проблему и не придав ей особого значения, инспектор продолжал осматривать дом. Он открыл шкафы на кухне и в гостиной, не обнаружил в них ничего интересного, поднялся по лестнице.

Быстрый взгляд в ванную убедил его, что там все в порядке. И он направился в спальню. Дверь была заперта. Это удивило инспектора. «Странно, — подумал он, нахмурившись, — что спальня закрыта». Он подергал дверь, прислушался, ничего не услышал. Затем тихо подошел к перилам и посмотрел вниз, желая убедиться, что Донг Хам все еще находится в прихожей. Увидев его, он достал из кармана отмычку и отворил дверь спальни.

В отличие от душного коридора, в спальне было настолько прохладно, что он слегка поежился. Он взглянул на огромный шкаф для одежды, и его черные глаза заблестели. Дверца была заперта. С помощью отмычки он отворил и ее.

Ожидавший в прихожей Донг Хам нервно почесывал затвердевшую на руке мозоль. Он слышал, как инспектор поднимался по лестнице. Старик волновался. Он был совершенно уверен, что с Хоумом, которого он любил как сына, случилось какое-то несчастье.

Прошло добрых полчаса, прежде чем инспектор Нгок Лин сошел в коридор. Донг Хам смотрел на него, едва сдерживая волнение, но темное бесстрастное лицо ничего не говорило постороннему.

— Я скоро вернусь, — сказал инспектор. — Тем временем никто, в том числе и ты, не должен входить в дом. Понятно?

Донг Хам кивнул. Он был чересчур напуган, чтобы задавать мучившие его вопросы.

Инспектор жестом приказал ему выйти, вышел следом, запер дверь. Он позвал шофера, который тут же выскочил из машины и подбежал.

— Останешься здесь и будешь смотреть в оба, чтобы никто не вошел в здание, — сказал инспектор. — Тебя никто не должен видеть, за исключением, конечно, того случая, если тебе придется кому-нибудь помешать войти в дом. Я вернусь через два или три часа.

Выслушав наставления, водитель подозрительно посмотрел на Донг Хама, который крутился поблизости. Инспектор же тем временем сел в машину и быстро уехал.

3

Начальник службы безопасности полковник Он Дин Кхак сидел в массивном, с высокой спинкой, украшенной резьбой, кресле и часто дышал через нос широко расставленными ноздрями.

Это был крепко сколоченный мужчина с крупной без волос головой, узкими колючими глазами, толстыми губами и большими оттопыренными ушами. Характер его был настолько же мерзок, насколько непривлекательной была внешность.

Уже шесть лет он железной рукой управлял службой безопасности. Но существовали (и он знал об этом) отдельные мелкие политиканы, пытавшиеся от него отделаться.

Они доказывали, что сейчас его деятельность уже не соответствует новым задачам. Он был нужен, пока режим еще недостаточно окреп. А теперь его варварские методы и грубость характера могли только уронить достоинство правительства в глазах общественности. Чем скорее он уйдет и будет найден более подходящий человек, тем будет лучше.

Его противники приобретали все большую силу. Всем были известны необычные вкусы и порочные желания полковника Кхака. Больше всего на свете он боялся грозившей ему отставки. Отстранение его от власти означало для него потерю колоссальных доходов, которые он вымогал у тысяч крестьян и китайских кули, имевших основания бояться полиции. Он должен будет жить только на свою пенсию. Эти мысли невыносимо терзали полковника.

Утром в понедельник он был разбужен перепуганным слугой, которого послал к нему инспектор Нгок Лин. Голова раскалывалась от вчерашнего курения опиума.

Полковник Кхак сказал сам себе, что если Нгок Лин побеспокоил его не по очень важному вопросу, то он заставит его до конца жизни раскаиваться в своей поспешности.

Он выкарабкался из шелковых простыней, натянул шелковое черное кимоно с вышитым на спине золотым драконом и босиком бесшумно прошел в кабинет, где его ожидал инспектор.

Пока слуга не подал стакан чая и не удалился, полковник Кхак не обращал внимания на инспектора, неподвижно стоявшего перед большим, украшенным резьбой столом.

Узкие черные искрящиеся глаза наконец остановились на лице инспектора.

— Что случилось? — негромко спросил полковник. Инспектор обладал одним важным преимуществом перед другими людьми, а именно, способностью кратко и ясно излагать свои мысли. Он умел выделить главное и расположить факты в стройной последовательности.

Полковник слушал не перебивая. Время от времени он прихлебывал чай. Он сидел неподвижно, двигалась лишь его жирная рука, подносившая ко рту стакан с чаем.

Инспектор замолчал. Полковник Кхак смотрел на него невидящим взглядом, его мозг лихорадочно работал.

Нападение партизан и похищение американца было заурядным событием. Такие вещи случались и раньше и, без сомнения, будут происходить в будущем. Для поддержания своего авторитета следует хотя бы для видимости начать розыски, которые, конечно, ничего не дадут. И это единственное, что мог сделать в этом случае полковник. Но почему американец убил своего слугу? Вопрос требовал тщательного и осторожного расследования. Американец имел, конечно, серьезные причины совершить такой поступок. Прежде, чем об убийстве сообщат газеты и будет информирован посол, полковнику Кхаку следует точно выяснить эти причины.

— Что мы знаем о Хоуме? — спросил он.

— Сейчас узнаю, сэр, — ответил инспектор. — У меня не было времени проверить его досье.

Полковник позвонил. Почти сразу же отворилась дверь, и вошел его секретарь Лам Фан — тщедушный, чуть прихрамывающий человечек. Много лет он верой и правдой служил полковнику и был беспредельно предан ему. Поговаривали, что не существует такого преступного, омерзительного, унижающего достоинство поступка, которого он не совершил бы ради полковника. Его боялись и ненавидели все работники полицейского управления. Ходили слухи, что Лам Фан доставал своему господину опиум, приводил к нему малолетних девочек — полковнику нравилось заниматься их совращением, а также организовывал те вымогательства, которые приносили полковнику Кхаку баснословные доходы.

Этот человечек проковылял по кабинету и, ожидая распоряжений, остановился возле стола своего шефа.

— Мне нужна вся информация, которая у тебя есть, на Стива Джеффа — служащего американской судоходной и страховой компании, на его слугу Хоума, повара Донг Хама и на девчонку Хоума Май Ланг То, — сказал полковник и, повернувшись к инспектору, бросил: — Подожди здесь.

Сопровождаемый Лам Фаном, который ни единым взглядом не удостоил инспектора, полковник покинул комнату.

После того, как затворилась дверь, инспектор не сдвинулся с места: он не сомневался, что шпионы полковника следят за ним через потайные глазки.

Он неподвижно стоял целых двадцать минут. Наконец, возвратился побритый, освеженный душем полковник в безупречно элегантном костюме.

Золотые настольные часы показывали пять минут седьмого.

— Поедем на виллу американца, — сказал Кхак. — Поедешь со мной, — приказал он вошедшему Лам Фану.

Все трое направились к машине инспектора. Кхак и Лам Фан сели сзади, инспектор протиснулся к рулю.

В тот час лишь кули и рыночные торговцы брели по улицам. Никто не обратил внимания на мчавшийся по пустынным улицам черный «пежо». Кхак спросил:

— Что нам известно про Хоума?

— Благонадежен, — ответил Лам Фан. — Занимается политическим образованием. Сторонник режима. Не имеет долгов. У нас к нему нет никаких претензий.

— Он не гомосексуалист?

— Определенно нет.

Полковник нахмурился. Первая его мысль была, что Хоум имел противоестественную связь со своим хозяином. Слуга пытался его шантажировать, и американец в приступе ярости убил Хоума. Но, выходит, все было не так просто.

— Повар?

— Он глубокий старик, последние двадцать лет не имел никакого отношения к политике. Некоторое время в период французского господства был поваром во французском посольстве. Подозревался в профранцузских симпатиях, но сейчас мы не имеем к нему никаких претензий.

Полковник почесал свой мясистый приплюснутый нос, скосил глаза на Лам Фана, который, не отрываясь, смотрел в затылок инспектора.

— Девчонка?

— Политикой не интересуется. Однако есть слухи, что отец занимается с ней кровосмешением. Возможно, это правда. Ее отец дегенерат.

Полковник снова погладил свой нос.

— Ну что же, простим им их слабости.

— Безусловно, — согласился Лам Фан.

Инспектор слушал их с отвращением. Не раз он подумывал о том, чтобы бросить работу в службе безопасности.

— Ну а теперь расскажи мне про американца, — сказал полковник.

— Типичный американец. Много пьет. Волочится за женщинами. Политикой не интересуется. Разведен. Ограничен в деньгах. Для удовлетворения сексуальных запросов часто посещает Парадиз-клуб.

— Что еще?

Лам Фан пожал плечами.

— Больше ничего сообщить не могу.

— Он не гомосексуалист?

— Нет.

Полковник помрачнел.

«Тогда зачем он все-таки убил парня? — спрашивал он себя. — Должна же быть какая-то причина?»

Несколько минут, остававшихся до виллы Джеффа, они ехали молча.

Длинная улица была безлюдной. Быстро взглянув сначала налево, затем направо, полковник Кхак вылез из автомобиля и поспешно направился к дому. Инспектор и Лам Фан последовали за ним.

Инспектору понравилось, что шофер в точности выполнил его указания и не торчал на виду. Они прошли во двор и увидели шофера, который стоял, прислонившись спиной к запертой двери кухни.

Как только шофер заметил полковника, он подбежал к нему, застыл, вытянувшись в струнку, глаза его наполнились страхом.

— Был здесь кто-нибудь? — спросил инспектор.

— Девушка, — едва выдавил из себя шофер, настолько велик был его страх перед полковником. — Ее зовут Май Ланг То. Она хотела, чтобы я пропустил ее в дом. Я запер ее вместе со стариком в комнате для слуг.

— Она сказала, для чего ей надо было пройти в дом?

— Она говорила, что с ее женихом что-то случилось. Она уверена, что он в доме.

Инспектор вопросительно посмотрел на полковника.

— Прекрасно, — сказал тот. — Я поговорю с ней после. Пройдемте в дом.

Инспектор отомкнул заднюю дверь и провел их в гостиную. Полковник и Лам Фан оглядели комнату. Лам Фан сразу же склонился над валявшимися на полу осколками стакана и начал их разглядывать.

— Видимо, в тот момент, когда он выпивал, его что-то испугало, и он выронил стакан, — сказал инспектор.

Лам Фан посмотрел на него, недобрая усмешка пробежала по его лицу.

— Очевидно, — сказал он. — Было бы полезнее знать, какая причина заставила его уронить стакан.

— Это та картина, которую американец с парнем вешали на стену? — спросил полковник, указывая на картину. — Невзрачная вещица. Для чего он захотел повесить ее на стену?

— У американцев плохой вкус, — сказал Лам Фан. — Возможно, картина напоминала ему девушку, с которой он был связан.

— У него была какая-нибудь девушка? — спросил полковник инспектора.

— Не знаю, сэр, но я выясню это, — ответил инспектор.

— Обязательно. Это может быть важным.

Лам Фан двигался по комнате, как кот, почуявший запах мыши.

— Здесь много пыли от штукатурки, — сказал он. — Вы обратили на это внимание, инспектор? — Он наклонился и прочертил пальцем по полу длинную линию, показывая, что пол был покрыт пылью. Он выпрямился и внимательно осмотрел картину, затем обратился к инспектору: — Пожалуйста, сделайте мне большое одолжение, выйдите из комнаты. — Его слащавый голос стал резким.

Инспектор вздрогнул. Он посмотрел на полковника, который жестом приказал ему выйти. Инспектор вышел из комнаты и притворил дверь.

— Что? — спросил полковник, глядя на Лам Фана сверкающими глазами.

Лам Фан пододвинул стул к стене, на которой висела картина, вскарабкался на стул и убрал картину.

Оба долго и с удивлением разглядывали дыру. Лам Фан прислонил картину к стене и опустил руку в отверстие. Пошарив там, он вытащил руку, пожал плечами.

— Ничего нет, — сказал он и слез со стула.

Полковник подошел к креслу и грузно опустился в него. Он вынул из кармана золотой портсигар, выбрал сигарету, зажег ее золотой, отделанной нефритом зажигалкой.

— Что там было? — спросил он.

Лам Фан улыбнулся. Улыбка вышла горькая, кривая.

— Вы ожидаете чудес, полковник. У меня есть только догадки.

— Давай догадки.

— Вы знаете, кто раньше занимал эту виллу?

— Откуда я могу знать? — начал терять терпение Кхак. — А ты?

Лам Фан наклонил голову.

— Некая дама. Ее имя Мей Чанг. В свое время она была любовницей генерала Нгуен Ван Тхо.

Полковник оцепенел, затем медленно приподнялся в кресле.

— Ты хочешь сказать, что здесь были спрятаны бриллианты? — зашептал он. Каждый мускул его огромного тела напрягся.

— Вероятно, полковник. Разве нет?

Полковник долго задумчиво глядел на своего секретаря. На его губах появилась улыбка, обнажившая волчий оскал белых зубов.

— Так вот почему он убил парня, — сказал он, обращаясь в первую очередь к самому себе. — Конечно. Я сам бы убил его.

Последовало длительное молчание, затем Лам Фан сказал деловым тоном:

— Следует выяснить, действительно ли американец был похищен или скрылся с бриллиантами.

— Да, — кивнул полковник лысой головой. — Это то, что нам следует установить.

— И если он скрылся, — продолжал Лам Фан, — мы должны разыскать его и заставить отдать нам бриллианты. Говорят, они стоят два миллиона долларов. Такая сумма может обеспечить спокойную старость. — Он внимательно посмотрел на полковника Кхака, который ответил ему продолжительным взглядом. — Разумеется, необходимо, чтобы рты повара и девчонки были закрыты. Мы должны будем отыскать американца. Его может найти инспектор, но необходимо сделать, чтобы к тому времени американец молчал; инспектор тоже должен замолкнуть.

Полковник Кхак погладил аккуратно выбритые щеки. Его мясистое желтое лицо расплылось в одобрительной улыбке.

— Твои доводы, как всегда, безупречны. Поручаю это дело тебе. Займись им.

Лам Фан снова повесил картину и поставил стул на прежнее место.

По знаку полковника он отворил дверь и впустил ожидающего инспектора.

Глава 6

1

В шесть часов утра автобус из Фудаумота, трясясь и громыхая, направлялся по дороге в Сайгон. Он был загружен корзинами и мешками с товарами для продажи, которые загромождали крышу и высовывались из окон. Крестьяне в темной рабочей одежде теснились в автобусе, как сардины в банке. Плотно прижатые к поклаже, они громко визжали при каждом сильном толчке автобуса, заставлявшем их валиться на своих соседей. Зажатая между жирной старухой с большими корзинами сахарной свеклы и дурно пахнущим крестьянином, державшим шесть тюков с утиными перьями, Нхан терпеливо переносила тряскую езду. Она едва ли замечала неудобства. Всякий раз, когда мысли ее возвращались к событиям прошедшей ночи, ее душа и тело цепенели от страха.

Поездка на велосипедах до Фудаумота была сущим кошмаром. Последняя миля была особенно длинной, Стив должен был подталкивать Нхан; ноги ее настолько ослабли, что она больше была не в состоянии вращать педали.

Как обрадовалась она, когда вошла в дом своего дедушки! Каким добрым он был с ней! Увидев перепуганную внучку, старик приласкал ее; он гладил ее по голове и уверял, что ей нечего бояться.

Пока она рассказывала ему про Стива, который ожидал на улице, дедушка нежно ерошил рукой ее волосы; он так обычно делал, когда она была еще ребенком. Она почувствовала себя в безопасности и немного успокоилась.

Затем вошел Стив. Он разговаривал с дедушкой, а она отдыхала в соседней комнате, рассматривая темный потолок и слушая их приглушенные голоса.

Вскоре к ней вошел дедушка. Он сказал, что укроет Стива, ей не о чем беспокоиться. Стив сейчас сам поговорит с ней, скажет ей, что не надо бояться. Он позаботится о ее друге. Ему хочется сказать, что он считает большого американца самым подходящим для нее мужем. Он улыбнулся, погладил ее руку.

— Никогда не думал, что придет день, который принесет мне такие приятные новости. В этой стране у тебя нет будущего. В Америке ты станешь богатой. Многое еще, конечно, надо устроить. Но в конце концов все наладится. Тебе следует набраться терпения и мужества. Помни, что ничто ценное не дается легко.

Стив был нетерпелив и резок. Но Нхан принимала во внимание его состояние. У него неприятности, он очень взволнован. Она не ждала от него нежности. Естественно, он должен подумать о себе.

Он сказал, что она должна как можно скорее возвращаться в Сайгон. Он уже узнал у дедушки расписание автобусов. Первый автобус отходит в шесть часов и затем с интервалами через час. Она должна уехать с первым же автобусом. Без сомнения, она не должна говорить ни матери, ни дяде, ни братьям, куда она ездила.

Нхан, сжавшись в комочек, прислонилась к стене, смотрела на него не отрываясь, пока он говорил. Холодный страх снова охватил ее душу. Она кивала ему головой, как бы соглашаясь, но смысл сказанного не доходил до сознания. Ей отчаянно хотелось быть сильной и заслужить одобрение Стива, но она видела, как на его лице появлялось злое раздражение всякий раз, когда она не могла сразу схватить то, о чем он говорил.

— Ты слушаешь? — спрашивал он. — Ради бога, не сиди так, как затравленный кролик. Все, что от тебя требуется, это сказать, что мы пошли на реку, разговаривали и в одиннадцать часов я привел тебя домой. Я уехал, и ты больше не видела меня. Это достаточно просто, не так ли?

Просто? С безнадежным отчаянием она подумала о маме, о дяде, которых ей надо заставить поверить, что она легла в одиннадцать, в то время как они знают, что она вообще не ложилась. Ее дядя был добрый, но не простой человек. Он всегда поджидал ее возвращения из Парадиз-клуба. Вот если бы она заранее предупредила его, что поздно вернется, тогда была бы надежда убедить его, что в одиннадцать часов она находилась в постели. А сейчас, пока она не скажет ему правды, нечего думать, что он ей поверит.

— Очнись! — резко сказал Стив, схватив ее за руку. — Это достаточно просто, не так ли?

Опасаясь разгневать его, она молча кивнула.

— Ты никому не должна говорить о бриллиантах, — сказал он, понижая голос. — Ни одному человеку. Понимаешь?

Она снова кивнула.

Он поднялся и начал взад и вперед ходить по маленькой комнате.

— Мне понадобятся сигареты, — сказал он. — Привези штук двести. Я надеюсь, ты успеешь приехать сюда дневным автобусом. Не забудь захватить с собой газеты.

Она опять кивнула.

— К тому времени, когда ты вернешься, я, возможно, решу, что делать, — продолжал он. — Будь осторожна с Блоки Ли. Он будет тебя выспрашивать. Я еще не решил, можно ли доверять ему. Если он будет задавать вопросы, не проговорись, где я. — Он оглядел маленькую, бедно обставленную комнатку. — Чем быстрее мы выберемся отсюда, тем лучше, но рисковать я не должен. Отдохни немного. До отхода автобуса почти час. Надо куда-то деть те два велосипеда.

Он направился к двери. Испуганная Нхан обвила его руками.

— Не покидай меня, — умоляла она. — Я боюсь. Неужели нет другого выхода? Может быть, лучше пойти в полицию? Ты отдашь им…

— Прекрати! — грубо сказал он, отталкивая ее. — Я сказал тебе: ни слова о бриллиантах. Я сохраню их. Слушай меня: все кончится благополучно.

Он вышел. Она обхватила голову руками, безутешная в своем отчаянии.

За десять минут до отхода автобуса, когда уже почти рассвело, он вернулся. Он сказал, что бросил оба велосипеда в реку.

Когда автобус подъезжал к Центральному рынку Сайгона, она вспомнила об их расставании. Он вдруг стал нежным, но его нежность не уменьшила ее страха. С ним, в этом она была уверена, она могла бы заглянуть в лицо любой опасности, но необходимость обманывать наполняла ее безграничным отчаянием.

В то время, как Нхан торопилась по узким улочкам домой, беспокоясь, сможет ли она убедить маму и дядю поверить рассказанной ею неправде, полковник Он Дин Кхак заканчивал свои указания инспектору Нгок Лину.

Он сказал, что имеет основания считать, что американец Стив Джефф не был похищен партизанами. По еще не известным причинам Джефф убил своего слугу. Это установленный факт. Для Джеффа было бы очень удобно, если бы его считали похищенным. У него имелась возможность спрятаться, и он предпримет попытку покинуть страну. Следует помешать ему это сделать.

Инспектору надлежит определенно выяснить, похищен ли Джефф или скрылся. Если он скрылся, инспектор должен обнаружить его убежище. Когда это будет сделано, он не должен спугнуть американца. Он должен сообщить полковнику, где тот скрывается, и полковник сам решит, что следует делать.

Донг Хам и Май Ланг То были доставлены в Управление службы безопасности. Чтобы они не могли переговариваться, их заперли в разные камеры, в которых им надлежало оставаться, пока полковник не вызовет их для допроса. Полученная от них информация будет передана инспектору, чтобы помочь ему в розыске американца.

Полковник доложит президенту, что американец был похищен, без сомнения, президент сообщит об этом американскому послу. В интересах государства не следует доводить до сведения посла информацию об убийстве Джеффом своего слуги. Этот прискорбный инцидент должен остаться в секрете, и полковник возложит на инспектора ответственность за сохранение тайны. Последовала пауза. Затем полковник продолжал:

— Труп слуги должен быть обнаружен возле полицейского поста. Этим будет доказано, что в момент нападения он находился с американцем. В то время как американец был похищен, слуга был убит. Понятно?

Маленькие черные глазки инспектора сверкнули, но сам он сохранил невозмутимость.

— Понятно, сэр.

Он наблюдал, как полковник Кхак и Лам Фан вышли из дома, сели в полицейскую машину и уехали. Как только они скрылись, он облегченно вздохнул и обошел комнату, его темное лицо было озабочено. Он посмотрел на висевшую на стене картину, придвинул стул, залез на него и поднял картину. Он осмотрел отверстие в стене, установил картину на прежнее место, отодвинул стул и в задумчивости вышел из комнаты.

На другой стороне города в маленькой, скудно обставленной комнате Нхан сидела на корточках перед матерью и дядей и второй раз объясняла, что им следует говорить, если полиция спросит их, где она находилась прошлой ночью.

Мать Нхан была маленькой сорокашестилетней женщиной. На ней была потрепанная одежда, ее взлохмаченные волосы обрамляли высохшее морщинистое лицо. Она выглядела значительно старше своего возраста. Ее муж служил официантом в отеле «Мажестик». Несколько лет назад он погиб в дорожной катастрофе, и на ее плечи легли все заботы по содержанию семьи. Она зарабатывала продажей цветов на рынке. Для них было спасением, когда Блэки Ли пришел к ней и предложил Нхан работу в своем клубе. С тех пор ее мать бросила торговать цветами. Она пригласила брата жить вместе с ней.

Брат был значительно старше ее. Он был бестолковым человеком, который предсказывал судьбу возле гробницы маршала Ли Ван Дейта. Он не считался хорошим прорицателем, и денег у него было чуть-чуть. Его очень обрадовала возможность иметь бесплатный стол и жилище.

— Если сюда придет полиция, — негромко сказала Нхан, — вы должны сказать, что я пришла домой в одиннадцать и легла спать. Это очень важно.

Дядя, нахмурившись, искоса посмотрел на нее.

— Как я могу это сказать, когда тебя не было всю ночь? — спросил он после продолжительного раздумья. — Я весь вечер был дома. Ты даже не ложилась.

— Это верно, — сказала мама. — Ложь — мать всех несчастий. Мы не хотим навлечь беду на наш дом.

— Если вы не скажете этой неправды, — в отчаянии произнесла Нхан, — самые страшные несчастья обрушатся на нашу семью.

Дядя засунул под пиджак руку и почесал грудь.

— Если меня спросит полиция, — упрямо сказал он, — я скажу, что тебя всю ночь не было дома. Это избавит нас от несчастий. Твоя мать тоже должна сказать правду. Я всегда считал, что американец принесет тебе неприятности. Я бы хотел, чтобы ты не связывалась с ним.

— Если вы не сделаете то, что я прошу, — теряя надежду убедить их, сказала Нхан, — я лишусь работы и попаду в тюрьму. Через неделю у нас не будет денег, и мама снова должна будет торговать цветами.

Дядя сощурил глаза. Такая мысль не приходила ему в голову. Он, по всей видимости, должен будет покинуть этот уютный дом.

— Не надо вредить твоей дочери, будет нехорошо, если она потеряет работу, — обратился он к матери после некоторого раздумья. — Кроме того, ты должна подумать о сыновьях. Если не станет денег, кто будет кормить их? Возможно, в конце концов будет лучше сказать неправду.

Матери не хотелось снова торговать цветами. С наигранной неохотой она согласилась с братом.

Наблюдая за ними, Нхан с облегчением подумала, что применила верную тактику.

— Итак, если полиция спросит вас, вы скажете, что я вернулась в одиннадцать и всю ночь не выходила из дома, — сказала она.

— Если это спасет наш дом от позора, а тебя от тюрьмы, — отозвался дядя, — мы вынуждены будем солгать. — Он повернулся к сестре: — Принеси-ка мне бамбуковую трость. В девчонке поселился дьявол. Я должен ради тебя и твоих сыновей изгнать его.

Мать встала и подошла к шкафу, где хранилась трость. Брат частенько учил этой тростью ее сыновей. «Сейчас, — подумала она, — будет негрешно поучить немного и дочь».

2

Полковник Он Дин Кхак откусил яблоко и погрузился в изучение отпечатанного на машинке протокола допроса, который подал ему Лам Фан.

Было пятнадцать минут девятого. Многое было уже сделано после его возвращения в управление. Были допрошены Донг Хам и Май Ланг То. Труп Хоума был отвезен к разрушенному полицейскому посту и положен в канаву, где были обнаружены трупы партизан. Личный секретарь президента был информирован о похищении американца. В свою очередь, об этом было сообщено американскому послу. Три офицера американской военной полиции прибыли к месту нападения, сделали фотографии, осмотрели «крайслер» и проконсультировались с вьетнамской полицией.

Полковник, чавкая, жевал яблоко и просматривал ответы Донг Хама на вопросы, которые ему задал Лам Фан.

— Немного, — наконец сказал он и бросил бумагу на стол. — Неплохо бы разыскать девчонку американца. Она, возможно, ничего не знает, но у нас, по крайней мере, будет в этом уверенность. Кому-нибудь известно, где она проживает? Вели Нгок Лину разузнать в клубе. Там, конечно, известно ее имя.

Лам наклонил голову.

Полковник швырнул огрызок в корзину для бумаг.

— В сообщениях девчонки ничего ценного, — продолжал он. — Прискорбно, но она настаивает, что слуга все еще на вилле. Старик, кажется, думает так же. — Он посмотрел на Лам Фана. — Когда будет сообщено, что парень уехал с американцем и был убит бандитами, с ними не оберешься хлопот. После допроса их американской полицией ситуация станет запутанной.

Лам Фан уже подумал об этом.

— У старика нет родственников, — сказал он. — Если с ним произойдет несчастный случай, это не вызовет осложнений. У девушки есть мать и отец, но умелая организация также устранит затруднения.

Полковник потер мясистые щеки.

— Поручаю это тебе, — сказал он. — Придумай что-нибудь. Государство заинтересовано в том, чтобы не было никаких осложнений.

Лам Фан наклонил голову. Он взял со стола протоколы и вышел из комнаты.

Чуть позже одиннадцати инспектор Нгок Лин прибыл в Парадиз-клуб.

Ю Лан увидела, как он вылезал из машины, и, нажав кнопку, зажгла красный свет в кабинете Блэки, предупреждающий о необходимости подготовиться к визиту инспектора.

Инспектор застал Блэки читающим утреннюю газету. Блэки встал, поклонился и предложил инспектору стул. Вошла Ю Лан и поставила на стол две чашки чая. Она поклонилась и улыбнулась инспектору, ответившему на ее поклон. Их лица были бесстрастны.

Когда она вышла, инспектор попробовал чай, похвалил его и, взглянув на ожидавшего Блэки, спросил:

— Вы знаете американского джентльмена мистера Джеффа?

Блэки не ожидал такого вопроса. Однако его лицо сохранило вежливую улыбку, хотя мозг лихорадочно заработал. Сразу же припомнились непонятные намеки Джеффа насчет получения фальшивого паспорта. А теперь им интересуется полицейский.

— Да, — ответил Блэки. — Он часто приходит сюда.

— Был он здесь прошлой ночью?

— Да, припоминаю, был.

— В какое время?

— Около девяти. Не могу сказать, что заметил точное время.

«Итак, Джефф был здесь, — подумал инспектор. — Спустя пять часов после убийства слуги. Что он делал все это время?»

Наступило молчание, прерванное Блэки:

— С джентльменом что-то случилось? Я был бы очень опечален этим.

— Он был похищен бандитами. Вы прочтете об этом в завтрашних газетах.

Сказать, что Блэки был изумлен, — значит, не сказать ничего. В замешательстве он уставился на инспектора.

— Похищен бандитами? — повторил он. — Где это случилось?

— Вы прочтете об этом в завтрашних газетах, — отрезал инспектор. — Есть некоторые обстоятельства, которые мы хотели бы выяснить. Как имя женщины, с которой он проводил здесь время?

Блэки опустил глаза. Он потянулся за сигаретой и закурил.

— У него не было определенной девушки. Он танцевал с любой девушкой, которая ему понравится.

— У меня есть основания считать, что одну девушку он предпочитал другим, — сказал инспектор. — Я хочу знать ее имя.

— Если бы я мог вам помочь, — поклонился Блэки. — Но об этом я не имею ни малейшего представления.

— Его слуга говорит, что девушка приходила к нему домой два или три раза в неделю, — инспектор строго посмотрел на Блэки. — Он довольно часто посещал этот клуб. Напрашивается вывод, что он встретил эту девушку здесь.

— Я был бы удивлен, если бы это было так, — возразил Блэки. — Мои девушки не спят с американцами. Возможно, он встретил ее в каком-нибудь другом клубе.

— Девушка должна быть быстро найдена, — сказал инспектор, поднимаясь. — Будут произведены тщательные розыски. Вы совершенно уверены, что не знаете ее? Я еще раз спрашиваю вас, потому что, если впоследствии будет установлено, что вы знали ее и умышленно скрывали это от нас, у вас будут серьезные неприятности. Это может послужить основанием для закрытия клуба.

Блэки был совершенно уверен, что ни одна из работающих в клубе девушек не выдаст Нхан. Несколько приходивших в клуб американцев, возможно, видели Джеффа с Нхан, но они не знали ее имени. Запугивания инспектора не произвели на него впечатления.

— Если это поможет вам, я постараюсь кое-что разузнать, — вежливо сказал он. — Возможно, я найду кого-нибудь, кто сможет вам помочь. Если я узнаю имя девушки, я позвоню вам.

Инспектор должен был довольствоваться этим. Когда он ушел, Блэки вышел из клуба и нанял рикшу до дома, где проживала Нхан. Время уже перевалило за полдень — удобное время поговорить с Нхан. Ее дядя сейчас у храма, а мать с соседками на улице.

Он постучал. Подождал несколько минут, постучал снова. Нхан отворила дверь. Он сразу же увидел, что она плакала, была очень взволнована и напугана.

— Я пришел поговорить с тобой, — сказал Блэки и вошел в комнату. — Сегодня утром приходила полиция, интересовалась американцем.

Нхан отпрянула от него, в глазах появился испуг. Не обращая на ее страх внимания, он продолжал:

— Они спрашивали имя девушки, которая ходит к нему на виллу.

Нхан прислонилась к стене. Спрятала за спину руки, чтобы не было видно, как они дрожали. Она не сводила глаз с Блэки. Казалось, она потеряла дар речи.

— Они мне сказали, что американца похитили бандиты, — продолжал Блэки. — Я не поверил этому. Я решил повидать вначале тебя, прежде чем сказать им, кто та девушка, которую они разыскивают.

Нхан закрыла, затем медленно открыла глаза. Она все еще не произнесла ни слова. Блэки немного подождал и спросил:

— Ты была с ним прошлой ночью?

Нхан кивнула.

— Что с ним произошло?

— Мы поехали к реке и проговорили до одиннадцати часов. Он отвез меня домой, и я пошла спать, — сказала дрожащим голосом Нхан. Слова вырывались автоматически. Блэки был уверен, что она не раз отрепетировала эту фразу.

— Где он сейчас?

Последовала продолжительная пауза, прежде чем она сказала:

— Не знаю.

Она быстро отвела в сторону глаза. Он понял, что она лжет.

Он вынул портсигар, выбрал сигарету и закурил. Он молчал и смотрел на нее в упор. От его взглядов по телу пробегала дрожь.

— Полиция во что бы то ни стало стремится отыскать его, — сказал Блэки. — Они угрожали мне неприятностями, если я не назову им твоего имени. Если ты не знаешь, где он, и не видела его после одиннадцати, у меня нет оснований не выдавать им твое имя.

Нхан окаменела. Ее лицо побледнело, она не сказала ни слова.

— Если полиция решит, что ты лжешь, — продолжал он, — они заставят тебя сказать правду. У них много способов заставлять людей говорить то, чего им не хотелось бы сказать. Даже очень храбрые люди в конце концов рассказывали все, чего от них добивались. — Он помолчал и тихо спросил: — Ты храбрая, Нхан?

Она вздрогнула.

— Пожалуйста, не говорите им, — прошептала она.

— Ты знаешь, где он?

Минутное колебание, потом она выпрямилась и посмотрела ему прямо в глаза.

— Нет, — сказала она, ее голос был такой робкий, что Блэки стало жалко ее.

Он затянулся и выпустил из ноздрей облако табачного дыма.

— Вчера вечером американец приходил ко мне и спрашивал, не смогу ли я достать фальшивый паспорт. Он не сказал, что паспорт нужен ему, но я в этом не сомневаюсь. Это говорит о том, что он хочет уехать и у него неприятности. Я не верю, что его похитили. Я думаю, он где-то скрывается. Не имея помощи, он, безусловно, будет схвачен. Возможно, я мог бы ему помочь, но прежде хотелось бы знать, что у него за неприятности и как много он заплатит за помощь. Если неприятности серьезные, плата, естественно, будет высокой. Вероятно, он будет связан с тобой. В таком случае, не передашь ли ты, что я хочу ему помочь?

Нхан не двигалась, она словно застыла. Она не сказала ничего, только вспыхнули черные глаза. Блоки остался доволен. Она поняла все, что он сказал. Он поднялся.

— Думаю, было бы для тебя неразумным приходить сейчас в клуб, — сказал он. — Если тебе нужны деньги, буду счастлив помочь. Увидишь американца, не забудь, пожалуйста, передать, что я сказал.

Она продолжала молчать. Он надел шляпу, кивнул ей, медленно спустился по лестнице и вышел на разогретую полуденным зноем улицу.

Он остановился на краю тротуара, лицо выражало мрачную озабоченность. Он помахал рикше и велел отвезти себя в клуб.

Глава 7

1

В то время как рикша вез Блэки Ли в клуб, в Управлении службы безопасности происходила любопытная сцена.

Позади здания, где стояли полицейские машины, шла узкая дорога. С одной стороны ее ограждала высокая кирпичная стена, окружавшая здание управления, а с другой — высокий прочный плетень. По этой дороге почти никто не ходил, кроме крестьян, желавших сократить путь на рынок.

В начале первого двое полицейских растворили двустворчатые ворота стоянки и быстро прошли в разные стороны по пыльной, посыпанной гравием дороге. Они стояли на расстоянии пятидесяти ярдов, повернувшись спинами друг к другу. Им был дан строжайший приказ не пропускать никого в течение двадцати минут. Пока они занимали указанные позиции, другой полицейский, худенький и похожий на мальчика, взобрался в полицейский «джип» и включил мотор. Полицейский сильно вспотел, его темное лицо выражало напряжение, что, казалось, не соответствовало той простой работе, которую он собирался выполнить.

Точно в пятнадцать минут первого, как раз когда Блэки Ли расплачивался с мальчиком-рикшей, сидевшая уже три часа в душной темной камере Май Ланг То услышала скрип отпираемого замка.

Она поднялась, металлическая дверь отворилась. Полицейский поманил ее.

— Ты больше не нужна, — сказал он. — Можешь идти домой.

Май Ланг То робко вышла из темной духоты в залитый солнечным светом коридор.

— Что слышно о моем женихе? — спросила она. — Его уже разыскали?

Полицейский грубо схватил ее худенькую руку, потащил вдоль коридора и вытолкнул во двор, где стояло несколько «джипов».

— Когда узнают, где твой жених, тебе скажут, — сказал полицейский и показал на открытые ворота. — Выйдешь вот здесь. Будь довольна, что тебя отпускают.

Что-то в его голосе испугало девушку. Ей вдруг захотелось поскорее покинуть это место, она почувствовала, что задыхается, пошла, ускоряя шаги, почти побежала.

Она поспешно пересекла залитый солнцем двор. В белой накидке, белых шелковых брюках и конусообразной соломенной шляпе ее фигура выглядела очень аккуратной и симпатичной.

Сидящий в «джипе» полицейский включил первую скорость, машина тронулась. На белоснежные рукава его френча с лица капал пот.

Май Ланг То миновала открытые ворота, вышла на дорогу. Она свернула направо по направлению к улице. Вдали, впереди нее, маячила спина полицейского.

Она быстро прошла около двадцати ярдов, прежде чем услышала сзади шум приближающегося автомобиля. Взглянув через плечо, она увидела полицейский «джип», который вырулил из ворот и мчался прямо на нее.

Она отошла в сторону, прижалась к стене, уступая «джипу» дорогу. В последнее мгновение жизни она сообразила, что шофер не намеревался проезжать мимо. Он неожиданно круто повернул руль. Май Ланг То не успела шелохнуться, как стальной бампер «джипа» с силой ударил в нее и придавил к стене.

Стоящие с обоих концов дороги полицейские не обернулись, когда услышали пронзительный крик. Им было строго запрещено оглядываться. Раздался скрип отъехавшего обратно во двор «джипа», и на дороге воцарилась тишина.

Согласно инструкциям, оба полицейских направились на главную улицу и приступили к своим повседневным обязанностям, но никто из них не мог позабыть пронзительного, испуганного вопля, который они услышали.

Труп Май Ланг То был обнаружен через десять минут проходившим мимо крестьянином. Нагруженный овощами, он торопился на рынок. Свой груз он нес с помощью лежавшего у него на плечах бамбукового шеста, равновесие которого ему ловко удавалось сохранять.

Какое-то мгновение он в ужасе смотрел на изуродованное тельце, на белую нейлоновую, окрашенную кровью накидку. Потом сбросил поклажу, помчался к воротам Управления службы безопасности, забарабанил по ним и громко закричал.

В то время, как Май Ланг То шла навстречу своей гибели, в одном из застенков службы безопасности должен был умереть Донг Хам.

Он сидел в крошечной камере, нервно почесывая затвердевшую на руке мозоль. Дверь камеры отворилась. Вошли двое мужчин, одетых лишь в темно-зеленые шорты. Один втащил большое ведро воды и поставил его посредине камеры. Его спутник знаком велел старику подняться.

Донг Хам знал, что ему предстоит умереть. Он тихо и с достоинством встал. Он не сопротивлялся, когда люди приступили к делу с мастерством опытных палачей. Без всякой борьбы они засунули его голову в ведро и держали ее под водой. Он скоро задохнулся, по телу прошла едва заметная судорога. Неизбежность смерти не пугала Донг Хама, он верил, что смерть открывает ворота лучшего мира, а в его возрасте в эти ворота уже не страшно войти.

Человек, повинный в смерти этих двух бедных людей, лежал, вытянувшись, на узеньких досках, тусклым взглядом разглядывал потолок и курил сигарету.

Джефф посмотрел на часы. Через три часа должна приехать и сообщить новости Нхан. Из комнаты внизу доносились шаги ее дедушки. Ему не хотелось, чтобы старик поднялся к нему и начал снова с ним разговаривать. С него вполне достаточно было утренней беседы.

Во всяком случае, сказал себе Джефф, очень повезло, что он здесь. Дом стоял в отдалении. До ближайшего здания, большой лакокрасочной фабрики, было почти пятьдесят ярдов. Утром, когда старик разговаривал с ним, он посматривал в окно. Мимо проехало всего несколько автомобилей, главным образом, с туристами, ехавшими посмотреть фабрику. Он подумал: «Надо будет проявлять осторожность, чтобы меня кто-нибудь не увидел».

Мысли возвращались к проблеме, как покинуть страну. Не оставалось иной возможности, как просить о помощи Блэки Ли. Может ли он полностью довериться жирному китайцу? Существует опасность, что, узнав о причине, заставляющей его скрываться, Блэки попытается его шантажировать.

Он повернулся на другой бок, жесткие планки заставили его недовольно поморщиться, вынул из кармана металлическую коробочку, в которой хранились бриллианты. Он раскрыл ее и осмотрел бриллианты, вид сверкающих камней вызвал прилив охватывающего душу волнения. Он сосчитал их: пятьдесят крупных камней и сто двадцать более мелких. Без сомнения, все самого высокого качества. Осторожно вынув из коробочки один камешек, поднес его к свету. Он не представлял, какова его ценность: наверное, не меньше шестисот долларов, вполне вероятно, и больше.

Пока Джефф погружался в мечты о том, как он потратит вырученные от продажи бриллиантов деньги, Блэки Ли названивал по телефону. Он набрал несколько номеров, прежде чем ему удалось отыскать Танг Вэя, репортера, писавшего для местной китайской газеты.

Судя по голосу, последнего не радовала необходимость разговаривать с Блэки, но для Блэки это не имело большого значения. Танг Вэй должен был ему двадцать тысяч пиастров, одолжить которые его заставили требующие незамедлительной уплаты карточные долги. Он чувствовал себя обязанным Блоки, частенько говорившему, что тот может не торопиться с деньгами.

Танг Вэй пробурчал в телефон, что очень занят. Блоки ответил, что если занятой человек не имеет работы и денег (последнее слово он произнес с особым ударением), то такой человек достоин жалости. Ему следовало бы, по крайней мере, не терять чувства благодарности.

Последовала пауза, затем Танг Вой, сделавшись после упоминания слова «деньги» более любезным, спросил, не может ли он быть чем-нибудь полезен для Блоки.

— Можешь, — сказал Блоки. — Ты приедешь и позавтракаешь со мной. Я буду тебя ждать. — И, не слушая возражений, положил трубку.

Через тридцать минут Ю Лан провела Танг Воя в кабинет Блоки.

Танг Вой — пожилой китаец в потрепанном европейском костюме, с потертым кожаным портфелем под мышкой, в котором лежали старенький фотоаппарат и множество записных книжек.

Блоки поклонился и пожал ему руку. Он указал на стул и кивнул головой ожидавшей у дверей Ю Лан.

Танг Вой сказал, что в самом деле не может уделить Блоки много времени. Он чрезвычайно занят. Произошло нечто неожиданное, а он еще не закончил статью для завтрашнего номера.

Невинным тоном Блоки спросил, что случилось. Танг Вой объяснил, что бандиты похитили одного американца.

Беседу прервал официант, вошедший с подносом, на котором стояли чаши с китайским супом, креветки в кисло-сладком соусе и жареный рис.

Во время еды Блоки выуживал у репортера все, что тому было известно о похищении.

— Удивление американских властей вызывает, почему этот самый Джефф ехал по дороге на Бьен Хоа со своим слугой, когда он сказал приятелю, что собирается с одной женщиной в аоропорт, — говорил Танг Вой, пожирая суп. — Считают, что американец проезжал полицейский пост в тот момент, когда была брошена первая граната. Как служба безопасности, так и американская полиция предполагают, что американец мог быть убит осколками, и бандиты унесли и где-то спрятали его труп. Поиски тела продолжаются.

— Так, следовательно, неправда, что американец поехал в аэропорт с женщиной? — непринужденно спросил Блэки.

Танг Вэй подцепил палочками большую креветку и положил ее в рот.

— Установлено, что под каким-то предлогом американец сумел убедить приятеля одолжить ему машину. Удивительно, зачем ему понадобился этот автомобиль. Его собственная машина была обнаружена и осмотрена. Она оказалась в полном порядке, а он сказал своему приятелю, что машина поломана. В этом деле много загадочного.

В этот момент зазвонил телефон, и, когда Блэки ответил, взволнованный голос спросил, у него ли находится Танг Вэй.

Блэки передал ему трубку и наблюдал за выражением лица репортера, в то время как он слушал звучавшую в трубке взволнованную речь.

— Сейчас приеду, — ответил Танг Вэй. — Новое событие, — сказал он Блэки. — Невеста слуги пришла в управление для допроса. Когда выходила, она была сбита машиной и умерла.

Глаза Блэки стали грустными.

— А водитель машины?

— Не остановился. Полиция разыскивает его. Я должен вернуться в редакцию.

Когда он вышел, Блэки закурил сигарету и задумчиво уставился в пространство. Он сидел не двигаясь, когда вошел официант, чтобы унести грязную посуду. Блэки нетерпеливым движением приказал ему удалиться. Его мысли были чересчур важными, чтобы их прерывали.

2

Юный вьетнамец стоял, прислонившись к дереву, и разглядывал поток машин, двигавшихся по улице, что вела ко дворцу Док Лэп. На нем был черный пиджак в полоску, который он заказал себе по фотографии, взятой из американской газеты. Это была карикатурная переделка изображенного на фотографии фасона: огромные накладные плечи, суживающиеся книзу, достигающие колен борта. Он также носил черные брюки трубочкой, грязную белую рубаху, узенький галстук, на голове у него была мексиканская соломенная шляпа.

Юноша был известен по кличке Ю-Ю. Никто никогда не слышал и не интересовался его настоящим именем. Его звали Ю-Ю, потому что у него в руках всегда были удивительные вращающиеся игрушки. Он мастерил их из дерева и без конца вращал их с помощью привязанной к ним бечевки, вызывая восторг своих товарищей и соседских ребятишек.

Ю-Ю был худой, придурковатый, неряшливый парень. Он зарабатывал несколько пиастров, выполняя кое-какую работу у Блэки Ли. Когда такой работы не находилось, он добывал свои случайные доходы, очищая карманы и вымогая деньги у тех мальчишек-рикш, которым он оказывал покровительство.

Он раскручивал волчок, полуприкрыв от слепящего полуденного солнца свои большие черные глаза, когда к нему подбежал грязный оборвыш и тихо сказал, что его спрашивает Блэки.

Ю-Ю взглянул на малыша, вытянул руку и схватил его за нос худыми костлявыми пальцами. От грязных ногтей на носу осталась полукруглая ссадина. Мальчик вскрикнул от боли и бросился прочь, плача и держась за нос. Ю-Ю помахал рикше и велел отвезти его в Парадиз-клуб.

Там Блэки приказал ему немедленно отправиться к квартире Нхан Ли Квон и ожидать ее на улице. Куда бы она ни пошла, он должен следовать за ней, не привлекая к себе внимания девушки. Блэки дал ему сорок пиастров. Вручая деньги, он сказал, что к вечеру надеется получить подробный отчет.

Ю-Ю взял деньги, небрежно кивнул головой и побежал по лестнице, что-то напевая сквозь зубы.

Вскоре, после двух часов, Нхан вышла из квартиры, не подозревая, что за ней плетется Ю-Ю. Пройдя немного по улице, она вошла в табачную лавку, где купила блок сигарет «Лаки Страйк».

Ю-Ю последовал за ней на автобусную станцию. Здесь она купила газету и села в автобус Сайгон — Фудаумот. Он сел сзади и начал играть своим волчком, сидящие вокруг него крестьяне с восторгом наблюдали за вращающейся деревянной катушкой.

У лакокрасочной фабрики автобус остановился, Нхан вышла. Она прошла рядом с Ю-Ю, но не обратила на него внимания. Он шел за ней. Спрятавшись в тени дерева, он видел, как она поспешно спускалась по пыльной улице и остановилась у маленького деревянного домика, стены которого были покрыты розовыми и фиолетовыми цветами. Он наблюдал, как она тихо постучала и вошла, прикрыв за собой дверь.

Он закурил, опустился на корточки, опершись спиной о дерево, и начал раскручивать вертушку на всю длину шнурка, другой конец которого был привязан к запястью его грязной руки.

Нхан взбежала по лестнице и кинулась в объятия Джеффа. Он крепко поцеловал ее, затем взял зажатую у нее под мышкой газету, прошел в свою комнату и, подойдя к окну, просмотрел заголовки. Не найдя ничего, он быстро перевернул страницу, почувствовал удовлетворенность. Отложив газету, он подумал, что пока еще не следовало бы ожидать новостей. Ну что ж, по крайней мере, это означает, что следствие по его делу еще не началось. На душе стало спокойнее.

Он взглянул на Нхан. Она сняла свою конусообразную шляпу и, стоя перед висящим на стене зеркалом, поправляла прическу. Ее красивое, как у куколки, лицо возбудило его. Он подошел к ней, поднял ее и посадил на колени. Джефф почувствовал, как она вздрогнула и напряглась, когда он дотронулся до нее. Это его удивило.

— Что с тобой? Я не сделал тебе больно?

Она покачала головой.

— Ничего. Ты не сделал мне больно. — Она взяла его руку. — Я волнуюсь. К Блэки приходила полиция.

Сердце Джеффа забилось.

— Откуда ты знаешь? — спросил он.

Сев поудобнее у него на коленях, она рассказала о визите Блэки и что он ей сказал. Джефф слушал, лицо стало жестким, в глазах появилось беспокойство.

«Итак, охота за мной все-таки началась, — подумал он с горечью. — Следовало бы догадаться, что к этому времени уже будет обнаружен труп Хоума».

— Он не выдаст тебя? — спросил Джефф.

Она постаралась сдержать нервную дрожь.

— Не знаю.

— Надо ему довериться. Кроме него, я не знаю никого, на кого можно было бы положиться. Он знает, что здесь живет твой дедушка?

— Не думаю. Я никогда не говорила ему.

— Придется с ним связаться. Я должен буду где-нибудь с ним встретиться. Где это можно будет сделать, Нхан? Не в Сайгоне. Это было бы слишком рискованно, но недалеко отсюда. Чтобы можно было дойти.

— Ты мог бы взять дедушкин велосипед, — сказала она.

Он не мог представить, чтобы у такого старика, как ее дедушка, был велосипед.

— Чудесно. Итак, где мы можем встретиться? — сказал он обрадованно.

Нхан задумалась.

— Недалеко отсюда есть старый покинутый храм. Там можно встретиться. — И она подробно описала ему этот храм и где он находится.

— Прекрасно. Теперь слушай: ты скажешь ему, что говорила со мной. Я хочу с ним увидеться. Скажи ему, что я буду ждать его в храме сегодня в час ночи.

Нхан кивнула.

— Как мама и дядя? — спросил он.

— Все в порядке. — Ей было больше невмоготу сидеть на его твердых коленях. Спина горела после дядиных побоев. Она соскользнула с коленей и присела перед ним на корточки, в глазах отразилось страдание. — Я поговорила с ними. Они все поняли.

«Ну что же, пока все в порядке», — подумал Джефф, но все-таки его не оставляло беспокойство. Если бы он только знал, можно ли доверять жирному китайцу или нет!

Он оглядел Нхан и вдруг осознал, насколько она красива. Беспокойство в глазах, маленькое, красиво очерченное лицо. В сердце кольнуло. Он ощутил непреодолимую потребность любить. Джефф встал, направился к двери, задвинул засов.

— Иди сюда, — попросил он и сел на кровать.

Она неохотно подошла к нему и встала у него между коленей, пока он раздевал ее; ему всегда нравилось ее раздевать.

Когда обнажилось тело, он поднял ее. Рука нащупала на бедре затвердевший рубец. Испугавшись, он опустил ее на кровать и повернул кверху спиной. На золотистой коже темнели иссиня-лиловые кровоподтеки. Кровь бросилась в голову.

Страсть исчезла. Он почувствовал странное ощущение, которое никогда не испытывал прежде. Его охватил бешеный гнев, заставивший содрогаться все тело. В припадке ослепляющей ярости он неожиданно почувствовал любовь к лежавшей перед ним девушке: ничего подобного прежде он не ощущал. У него появилось убийственное желание схватить человека, причинившего ей такую боль, и разорвать его в клочья.

— Кто это сделал? — прохрипел он.

Нхан заплакала, зарылась, словно стыдясь, в подушку лицом.

Он не мог вынести вида обезображенной кровоподтеками кожи. Осторожно он прикрыл ее голубой накидкой, подошел к окну, трясущимися руками зажег сигарету.

— Кто сделал это? — спросил он, с трудом придавая голосу более доброе выражение.

— Это ничего, — прорыдала Нхан. — Иди сюда, Стив. Пожалуйста. Это ничего.

«Я потерял рассудок, когда втянул ее в эту историю, — подумал он. — Я — вонючий самовлюбленный подонок».

Он швырнул в открытое окно сигарету, не подозревая, что в этот момент его увидел сидящий в тени напротив дома и забавляющийся своей игрушкой Ю-Ю.

Джефф приблизился к Нхан, обнял ее. Он крепко прижал ее к себе, погрузил пальцы в ее волосы. В конце концов она перестала плакать и прильнула к нему. Она призналась, что ее побил дядя.

— Это был его долг, — сказала она. — Теперь он сможет солгать полиции. Лучшего способа нет.

Джефф почувствовал себя скверно. Он понял, что всегда относился к ней как к красивой игрушке. Он забавлялся ею, когда ему это нравилось, и бросал ее, когда она надоедала ему. Только сейчас он понял глубину ее чувств, и ему стало стыдно за самого себя.

Он подумал, что они поженятся, как только будет такая возможность, она поедет вместе с ним в Гонконг. Ему виделось, как они идут вместе, ее радость, когда он купит ей всевозможные украшения, ее изумление, когда она впервые увидит Америку. Эти мечты радовали его.

Он лег, вытянувшись, рядом с ней, крепко ее обнял и начал говорить. Джефф рассказывал ей, что они будут делать, когда поженятся, он сам ни на минуту не сомневался в искренности и правдивости своих слов. Увлеченная его мечтами, Нхан успокоилась, забыла про свою боль. Тонкими пальцами она нежно гладила его шею. Никогда в жизни она не была так счастлива.

Около семи часов Ю-Ю увидел, как она вышла из дома и направилась к автобусной остановке. Он поднялся и поплелся за ней. День оказался удачным. Он отдохнул в холодке и получил деньги за то, что ничего не делал. Такая работа его устраивала.

Однако он был любопытен. Во время своего длительного ожидания возле дома он спрашивал себя, для чего Блэки понадобилось следить за одной из своих девушек. А кто этот американец, которого он видел в окне?

Эти же вопросы терзали его, пока автобус тащился в Сайгон.

Нхан сошла возле Центрального рынка и наняла рикшу до клуба. Удивленный Ю-Ю последовал за ней, тоже взяв рикшу. Он видел, как она поднялась по ступенькам клуба. Пожав плечами, Ю-Ю перешел на противоположную сторону улицы, где расположился торговец снедью. Присев рядом с ним, Ю-Ю купил себе пиалу китайского супа и съел его с большим аппетитом.

Блэки Ли беседовал с руководителем оркестра, когда в пустой зал вошла Нхан. Он сразу же увидел ее и, отойдя от своего собеседника, направился к ней.

— Я же просил тебя не приходить сюда, — сказал он. — Уходи.

— Я должна поговорить с вами, — ответила Нхан, ее решительность удивила его, — насчет Джеффа.

Блэки сразу же заинтересовался.

— Пройдем в мой кабинет.

Он плотно притворил дверь кабинета, сел за стол.

— Итак, в чем дело?

Нхан осторожно села. Она была счастлива, уверенность, что Джефф любит ее, они поженятся и вместе поедут в Гонконг, не покидала ее. Раньше она не верила полностью всему, что он ей говорил. На этот раз она видела его глаза, они были искренними, и она говорила себе, что глаза человека не могут солгать. Она была рада и благодарна дяде за то, что тот поколотил ее: следы побоев на ее теле пробудили у Джеффа любовь.

Нхан чувствовала себя уверенно, и Блэки это заметил. Она сказала, что Джефф хочет поговорить с Блэки. Смог бы он встретиться с ним у старого храма по дороге на Бьен Хоа? Блэки немного помолчал.

— Где он находится? — спросил он.

— Я получила от него записку, — без колебаний ответила Нхан. — Больше ничего я не могу вам сказать.

Блэки пожал плечами.

— Я встречусь с ним. А теперь уходи и не показывайся.

Спустя несколько минут после ухода Нхан дверь распахнулась и в кабинет ворвался Ю-Ю. Он рассказал Блэки обо всем, что произошло в течение дня, и как он увидел американца в верхней комнате маленького домика.

— Этот дом принадлежит ее деду, — сказал он. — Она уехала на семичасовом автобусе и поехала прямо сюда.

Блэки кивнул. Он вынул из бумажника пять десяти-пиастровых купюр и швырнул их на стол Ю-Ю.

— Когда ты мне снова понадобишься, — сказал он, указывая на дверь, — я пошлю за тобой.

— Я должен следить за девушкой? — спросил Ю-Ю.

— Нет. Достаточно того, что ты мне сказал. Все ясно.

Ю-Ю кивнул и вышел на улицу. Сгущались сумерки. Дело было не так ясно, как он себе представлял. Почему девушка встретилась с Блэки? О чем они говорили? Что заставило Блэки прекратить за ней слежку? Ю-Ю купил еще одну чашку китайского супа. Во время еды ему пришла мысль последить за Блэки Ли.

Он подумал, что некоторые его поступки могли бы привлечь внимание полиции. Если бы ему удалось что-нибудь разузнать, Блэки Ли мог бы сделаться для него выгодным объектом вымогательств, более выгодным, чем те жалкие мальчишки-рикши, от которых он получал свои дополнительные доходы. Более выгодным, но и более опасным, предупредил он себя. Ему следует проявлять особую осторожность.

Глава 8

1

Сразу после полуночи Джефф вышел из комнаты и ощупью спустился по лестнице. Из-за неплотно прикрытой двери доносился храп дедушки. Он подождал, прислушался, чтобы не потревожить старика. Затем нащупал засов уличной двери и отодвинул его.

Дверь слегка заскрипела, когда он открыл ее. Джефф вгляделся в темноту. За полупрозрачной кисеей облаков мерцала луна. В темноте виднелись неясные очертания деревьев, вдали на фоне темного неба чернела крыша лакокрасочной фабрики.

Он осторожно пошел по тропинке к сараю, где хранился велосипед. Нхан снабдила его подробнейшими инструкциями. Он без труда отыскал велосипед, выкатил его на дорогу и, взобравшись на седло, покатил на свидание с Блэки Ли.

Когда уехала Нхан, Джефф решил почистить свой пистолет. Оружие давало ему чувство уверенности в своей безопасности.

Он вынул из коробочки два небольших бриллианта, завернул их в обрывок газеты, положил этот сверточек в карман рубахи. Он поколебался, оставлять ли ему бриллианты в комнате, но решил, что слишком опасно брать с собой драгоценную коробочку.

Крутя педалями в сторону Бьен Хоа, он повторял про себя историю, которую намеревался рассказать Блэки. Джефф не сомневался, что газеты не упоминали о бриллиантах. Если бы он знал, что было на самом деле и много ли удалось выяснить полиции! G Блэки надо вести себя очень осторожно. Ни в коем случае не следует давать ему повод подумать, что он ему не доверяет, но в то же время нельзя рассказывать ему правду.

Первую четверть мили дорога была совершенно безлюдной. Он зорко всматривался, не появится ли какой-нибудь автомобиль, все ли спокойно в лесу, что темнел по обеим сторонам шоссе.

Он не на шутку испугался однажды, когда валявшийся в грязи буйвол громко захрапел и забил копытами при его приближении. Затем он увидел огни автомобиля, быстро спрыгнул с велосипеда и, покинув дорогу, притаился в мокрой траве. Он лежал там, пока вдали не затих шум автомобиля.

Если не считать буйвола и встречной машины, он доехал до храма без приключений и прибыл туда без двадцати час.

Храм был расположен посреди двора, окруженного развалившимися стенами. До шоссе было примерно двести ярдов. Узкая дорога, что вела к храму, изобиловала рытвинами и терялась среди зарослей кустарника и высокой травы. Место для встречи было удобное. Блэки Ли мог бы заехать во двор, и машину не было бы видно с шоссе.

Джефф слез с велосипеда и пешком поднялся по узкой дороге. Не доходя до ворот, он спрятал машину в траве. Он подошел к храму, вглядываясь в темноту. Было слишком темно, чтобы он мог что-нибудь разглядеть. Он решил подождать Блэки снаружи. Не хотелось идти в эту душную тьму, где можно было наступить на змею. Он разглядел несколько кустов, за которыми можно было притаиться и наблюдать за дорогой и храмом.

Точно в час показались огни приближавшегося автомобиля. Большая американская машина Блэки, подпрыгивая на ухабах, медленно карабкалась по узкой дороге.

Джефф почувствовал большое облегчение, когда увидел, что китаец сидит в машине один. И все же при его приближении рука непроизвольно сжала рукоять пистолета.

Он следил, как машина, миновав ворота, въехала во двор. Джефф встал на ноги и приблизился к Блэки в тот момент, когда он вылезал из машины.

— Поговорим в машине, — сказал Джефф и, подойдя к автомобилю с другой стороны, опустился в кресло. Китаец после короткого колебания снова уселся за руль.

Блэки решил, что следует слушать и не слишком много говорить. Американец не должен знать, что ему уже кое-что известно. Было бы интересно и, возможно, более выгодно послушать, что он скажет. Это позволит выяснить, собирается ли он врать или говорить правду. Блэки сказал:

— Мистер Джефф, я не понимаю, что происходит. Сегодня вечером ко мне пришла Нхан и сказала, что вы хотите поговорить со мной в этом месте. Почему мы не могли бы встретиться в клубе или на вашей вилле? Все это очень таинственно и загадочно. Я был бы рад выслушать ваши объяснения.

— Как раз за этим я сюда и приехал, — отозвался Джефф. — У меня неприятности. Я тот парень, которому нужен фальшивый паспорт. Я должен покинуть страну, и как можно быстрее.

— Вообще-то я не дурак, — вкрадчиво произнес Блэки. — Я догадался, что паспорт требуется вам. Думаю, сумею помочь. Это будет стоить денег. Но если вы не совершили уголовного или политического преступления, дело может быть улажено без особых хлопот.

Джефф вытащил измятую пачку сигарет. Он предложил Блэки сигарету, но тот отрицательно покачал головой. Джефф закурил, и наблюдавший за ним Блэки заметил, что рука его дрожала, когда он подносил к сигарете зажженную спичку.

— Я случайно убил своего слугу, — сказал Джефф.

Блэки вздрогнул, как от удара. Этого он не ожидал услышать. Он вспомнил, что ему говорил Танг Вэй. И вьетнамская и американская полиции считали, что слугу убили бандиты. И вот этот американец заявляет, что он сам убил своего слугу.

Блэки удалось сохранить спокойствие.

— Не понимаю, мистер Джефф, — сказал он. — То, что вы говорите, достаточно серьезно. Как можно случайно убить человека?

— Я поймал его, когда он украл мой бумажник. Он попытался убежать. Был напуган. Полагаю, что я не рассчитал своих сил. Во время борьбы я каким-то образом сломал его чертову шею.

Блэки посмотрел на Джеффа в упор, ощупав взглядом контуры его мускулистой фигуры.

— Вы очень сильный человек, — сказал он с нотой уважения в голосе. — Это вполне могло произойти.

— Вот таким образом у меня в доме появился труп, — с облегчением произнес Джефф, поскольку, казалось, рассказанная история не вызвала недоверия Блэки. — Этому трудно поверить. Я решил скрыться. Вы ведь знаете местную полицию. Я бы мог угодить в тюрьму. Надеюсь, с вашей помощью я смогу выбраться в Гонконг.

Блэки не мог поверить услышанному. История выглядела совершенно бессмысленной.

— А не разумнее было бы пойти в полицию и объяснить, что произошло, мистер Джефф? Слуги — чудовищные воры. Если бы вы рассказали им…

— Я думал об этом, — перебил его Джефф. — Вьетнамцы не любят американцев. Они могли бы упрятать меня в тюрьму. Я не хотел рисковать.

Ответ не показался Блэки убедительным, ему захотелось, чтобы американец высказался до юнца.

— А труп? — спросил он. — Что произошло с ним?

— Я оставил его в шкафу на моей вилле, — сказал Джефф. — Полиция уже, конечно, виделась с вами?

Блэки кивнул. Услышанное заинтересовало и удивило его. Если Джефф оставил труп на вилле, каким образом он оказался в канаве с мертвыми бандитами? Кто унес его с виллы в канаву? Полиция? Для чего они сообщили в газетах, что Хоума убили бандиты?

— Меня допрашивали, — ответил он. — Мне сказали, что вы были похищены бандитами. Полиция интересовалась, есть ли у вас девушка. Естественно, я сказал, что не знаю об этом.

— Нхан не имеет к этому никакого отношения. Все произошло прежде, чем мы встретились прошлым вечером. Она совершенно непричастна к этой истории.

Блэки не сказал ничего. Это была очевидная ложь. Он был уверен, что Нхан знала все подробности того, что произошло. Он только не мог понять, для чего полиция унесла труп Хоума. Вряд ли он сумеет выведать у Джеффа что-нибудь по этому поводу. Он прочтет об этом в утренних газетах. Блэки решил кое-что ему рассказать.

— Сегодня я беседовал с одним журналистом, — сказал он. — Он рассказал мне, что полиция считает, будто бы Хоума убили бандиты. Его труп был обнаружен возле разбитого автомобиля, в котором вы ехали.

Джефф оцепенел. Сначала он решил, что ослышался. Затем быстро сообразил, что если услышанное им правда, то, поспешив признаться в убийстве Хоума, он добровольно выдал себя Блэки. Он проклинал себя за то, что не подождал завтрашних газет прежде, чем с ним встретиться. До него сразу же дошло, для чего полиция перенесла труп. Кто-то из властей мечтает о бриллиантах!

«Они заметили в стене отверстие. И знали, что когда-то вилла принадлежала генеральской любовнице. Они догадались, что я нашел бриллианты и убил Хоума, чтобы он не проболтался. Они сделали инсценировку, чтобы, схватив меня, заткнуть мне рот и украсть бриллианты!»

— Загадочная история, мистер Джефф, — произнес Блэки. — Как вы объясните, что труп был найден в канаве?

— Возможно, они пытались избежать международных осложнений. Ведь я американец, — осторожно ответил Джефф.

— Вряд ли, — сказал Блэки. — Несколько месяцев назад один американский матрос убил проститутку в Шолоне. Полиция без промедления арестовала его. Станут ли они церемониться с вами? Для чего им понадобилось представлять случившееся как результат партизанского набега?

— Возможно, что труп перенесла не полиция? Это могли сделать девушка и мой повар.

— Если вы говорите о Май Ланг То, — сказал Блэки, — то это предположение совершенно беспочвенно. Могла ли она так далеко унести труп? Вам, может быть, будет интересно узнать, что ваш повар и эта девушка были взяты в управление для допроса. В тот момент, когда она выходила на улицу, ее задавил неизвестный водитель. Такие вещи случались и раньше время от времени с людьми, которых арестовывали для допроса. Надежный способ избавиться от неугодных свидетелей.

Джефф почувствовал, как крупная капля пота упала ему на руку. Ему стало страшно.

— Никто больше не видел Донг Хама, — продолжал Блэки. — Не удивлюсь, если узнаю, что он тоже уже мертв.

«А если они схватят меня, — подумал Джефф, — они меня тоже убьют».

— Я ничего не понимаю, — сказал он. — Все это так же загадочно для меня, как и для вас.

«А это ты привираешь, дружище, — подумал Блэки. — Не замешана ли тут политика? Может быть, этот американец сотрудничает с какой-нибудь оппозиционной организацией, стремящейся свергнуть правительство? Хоум об этом узнал, и американец, опасаясь разоблачения, убил его. Нет, этого не может быть. В таком случае он не стал бы просить меня о помощи. Эта организация помогла бы ему покинуть страну. Тогда в чем же дело?»

— Я не люблю ничего загадочного, — сказал он. — Прежде, чем действовать, я хочу знать все факты. Когда вы взяли автомобиль вашего друга, мистер Джефф, вы предполагали уехать?

— Совершенно верно. Я думал, что с дипломатическим номером сумею проскочить в Камбоджу. Когда я проезжал полицейский пост, произошло нападение, и автомобиль был выведен из строя.

— Нхан была с вами?

— Нет. — Джефф помолчал и затем решительно продолжал: — Мы теряем время. Можете вы помочь мне уехать или нет?

— Я был бы очень рад помочь вам, — сказал Блэки. — Но вы просите невозможного. Сейчас нет возможностей покинуть страну: все выходы закрыты. Служба безопасности работает оперативно. Помимо всего, я должен подумать о себе, мистер Джефф. У меня жена и очень хорошая работа. Если узнают, что я только разговаривал с вами, мой клуб будет закрыт. А если выяснится, что я помогал вам бежать, меня отправят в тюрьму.

Джефф слишком хорошо знал китайцев, чтобы сообразить, что разговор не окончен.

— Понимаю, — сказал он. — Но хорошая плата может устранить любые препятствия. Мне необходимо выбраться отсюда. Я готов заплатить.

Блэки покачал головой.

— Даже если бы я мог что-нибудь придумать, стоимость вознаграждения не позволит осуществить задуманное.

— Это буду решать я сам. Допустим, я располагаю неограниченными средствами, могли бы вы все уладить?

— Неограниченными средствами? Полагаю, кое-что можно было бы сделать. Но это пустой разговор. У кого в наше время есть неограниченные средства?

— За свою жизнь я заплачу высокую цену, — продолжал Джефф. — Согласен, я не очень богат, но в Америке у меня есть сбережения. Могу располагать в пределах десяти тысяч долларов.

Блэки не шелохнулся, но его мозг заработал. О таких деньгах стоило говорить.

— Я мог бы помочь вам и за половину этой суммы, мистер Джефф, — сказал он, — если бы вы не несли уголовной ответственности. Но увы! Боюсь, стоимость будет значительно выше.

— На сколько? — спросил Джефф, предвидевший, что Блэки начнет торговаться.

— Двадцать тысяч были бы ближе к истине.

— Столько я не найду, может быть, немного я смог бы одолжить у приятеля. Двенадцать тысяч — это все, на что я могу рассчитывать.

— Что касается меня, двенадцати тысяч было бы вполне достаточно. Но я должен обратиться за помощью к брату, и его тоже следует принимать в расчет.

— Это ваше личное дело. Вы с ним сами договоритесь.

Блэки печально покачал головой.

— Сожалею, мистер Джефф. За двенадцать тысяч я согласен рисковать своим делом, но не меньше. Мой брат захочет пять тысяч. Без него будет невозможно выбраться отсюда.

— А с ним возможно?

Блэки уклонился от прямого ответа.

— Во всяком случае… Я должен все обдумать и посоветоваться с братом.

Джефф немного задумался для вида и сказал:

— Вашему брату я заплачу четыре тысячи: всего шестнадцать, и это все.

— Семнадцать, — возразил Блэки. Он уже был уверен, что сможет получить столько, и прикидывал, много ли придется заплатить брату.

Джефф еще немного поспорил, как и полагается при торговле.

— Ну что же, — сказал он с жестом отчаяния, — семнадцать тысяч, но за эту же плату Нхан поедет со мной:.

Это удивило Блэки.

— Вы хотите с девчонкой?

— Да. Договорились?

Блэки помялся.

— Это может осложнить дело, мистер Джефф.

— Договорились.

Блэки пожал плечами.

— Договорились. Но не могу обещать. За семнадцать тысяч долларов я сделаю для вас все, что в моих силах, но не могу ничего гарантировать.

— Получите деньги, когда я приеду в Гонконг, — уточнил Джефф. — Здесь у меня нет. Так что если вы не поможете мне уехать, вы не получите денег.

Блэки ожидал этого.

— Предстоят кое-какие предварительные расходы. Мне потребуются деньги. Если говорить откровенно, я не намерен вкладывать собственные средства в столь рискованное предприятие. Если вы не дадите мне тысячу долларов на различные расходы и проезд самолетом моего брата, тогда я очень сожалею, но у меня не будет возможности вам помочь.

— Но если я дам вам деньги, — возразил Джефф, — и вы не сможете мне помочь, тогда я их потеряю.

— Это будет очень печально, — сказал Блоки, — но давайте принимать вещи такими, какие они есть. Если вы не выберетесь отсюда, вы не потеряете денег, но они вам больше не будут нужны. Вы подумали об этом?

Джеффу стало не по себе. Он уже думал об этом.

— У меня нет тысячи долларов, но я могу дать вам пару бриллиантов. Я купил их в Гонконге несколько лет назад. Я собирался сделать кольцо для одной знакомой девушки. Они стоят, по крайней мере, тысячу долларов.

Блэки был удивлен.

— Я бы предпочел наличные.

Джефф вытащил завернутые в газету бриллианты и протянул их Блэки.

— У меня нет наличных денег. Вы их где угодно сможете продать.

Блэки включил освещение, наклонился вперед, аккуратно развернул газету и осмотрел бриллианты. Он не был большим знатоком ценностей, но видел, что это хорошие бриллианты; стоили они тысячу долларов или нет, это мог сказать его брат Чарли.

Нервы Джеффа натянулись, как струны. Вежливое толстое лицо Блэки было непроницаемо. Поверил ли он рассказу о бриллиантах? Кажется, да. Но согласится ли он их взять? Блэки поднял глаза.

— Очень хорошо, мистер Джефф. Я сейчас возвращусь и пошлю брату телеграмму. Пока я не поговорю с ним, ничего нельзя будет сделать.

— Это займет много времени?

— Полагаю, мы встретимся здесь в среду в это же время. К тому времени я уже буду знать, сумею ли я вам помочь или нет.

— Я буду здесь.

Джефф вылез из машины.

— Я надеюсь на вас, — сказал он, протягивая руку в открытое окно.

— Сделаю все, что смогу, — ответил Блэки и пожал его руку.

Он взглянул вслед исчезнувшему в темноте Джеффу, наклонился к свету, чтобы еще раз осмотреть бриллианты. Лицо его было задумчивым и серьезным.

2

Уже двенадцать часов не прекращались поиски Джеффа. В то время как он сам ехал на велосипеде на свидание с Блэки, другая встреча происходила в Управлении службы безопасности. По одну сторону стола сидели полковник Он Дин Кхак и инспектор Нгок Лин, с другой — Гарри Гембли, лейтенант американской военной полиции.

Хотя совещание длилось целый час, участники имели столь же смутные представления о судьбе Джеффа, как и тогда, когда они садились за стол.

В длинной многословной речи полковник объяснил, какие были предприняты меры, чтобы разыскать исчезнувшего американца. Свыше пятисот солдат все еще прочесывают окрестности. Было арестовано и допрошено шесть человек, подозреваемых в симпатиях к партизанам, допрос не дал результатов. Были отпечатаны объявления, предлагающие значительное вознаграждение за возвращение американца. Они были развешаны на деревьях в тех местах, где, как известно, бандиты проникают на территорию Вьетнама. Завтра в газетах появится объявление, предлагающее крупное вознаграждение всякому, кто располагает информацией, касающейся похищения.

Лейтенант Гембли слушал с плохо скрытым нетерпением. Этот юноша вызывал досаду и раздражение полковника. Его немного смущали твердые и решительные взгляды лейтенанта.

Наконец, полковник замолчал, и Гембли получил возможность высказать свое мнение, которое привело полковника в еще большее замешательство. Гембли сказал:

— Мы не уверены, что Джефф был похищен. Мне кажется, произошло нечто таинственное и чудовищное. И вот почему. Мы знаем, что Джефф просил Сэма Уэйда одолжить ему автомобиль, чтобы съездить с девушкой в аэропорт. Его автомобиль был обнаружен в нескольких милях от аэропорта, и вместо девушки там находился мертвый слуга. У Джеффа был пистолет сорок пятого калибра. Он пропал, как и его паспорт. До исчезновения он взял в банке все свои деньги. Зачем он это сделал? Я хотел побеседовать с подругой Хоума, но сразу же после разговора с вашими людьми она была убита неизвестным шофером. Я хотел поговорить с поваром Донг Хамом, но он бесследно исчез. Вы понимаете, что я хочу сказать? Все очень загадочно и чудовищно.

Полковник решительно отодвинул стул. Он сказал, что поднятые лейтенантом вопросы заслуживают внимания. Поиски американца будут продолжены. Будет представлен отчет. Американский посол может быть уверен, что ни один камешек не останется неперевернутым.

Полковник встал, показывая, что встреча окончена. Гембли неохотно пожал ему руку. Он сказал, что надеется завтра получить от полковника дополнительную информацию, и вышел.

Полковник Кхак холодно и сердито посмотрел на инспектора.

— Ты все еще не знаешь, похитили американца или он скрылся? — спросил он.

— Нет, сэр, — признался инспектор. — Я пытаюсь разыскать девушку, которая с ним встречалась. Возможно, она нам поможет.

— Этот лейтенант — баламут, — сказал полковник. — Будь с ним осторожен. А теперь иди и разыщи эту женщину.

После ухода инспектора полковник вызвал Лам Фана.

— Лейтенант Гембли, видимо, завтра захочет еще раз осмотреть виллу Джеффа. Он недоверчив, — сказал полковник. — Исключительно важно, чтобы он не наткнулся на отверстие в стене.

Лам Фан позволил себе улыбнуться.

— Три часа назад, — сказал он, — стена была отремонтирована. Это сделал мой брат, которому полностью можно доверять.

Полковник что-то промычал.

— Нгок Лин еще не разыскал женщину, — сказал он. — У тебя нет никаких соображений, где бы ее можно было найти?

— Если кто и знает ее, так это владелец Парадиз-клуба. Он знает всех женщин, которые встречаются с американцами, — сказал Лам Фан. — Мы могли бы арестовать и допросить его.

— Инспектор уже допрашивал его.

Глаза Лам Фана вспыхнули злобой.

— Если бы он был здесь, мы, без сомнения, заставили бы его говорить.

Полковник задумчиво покачал головой.

— Этот человек известен американцам. Арестовать его было бы опасно. Нам следует быть осторожными. Если мы вынуждены будем это сделать, мы это сделаем, но прежде подождем, может быть, ее разыщет Нгок Лин. — Он почесал свой приплюснутый нос. — Ты уверен, что американец не ускользнул за границу?

— Все выходы контролируются, — ответил Лам Фан.

Полковник потер лысую голову.

— Он вооружен.

— Наши люди предупреждены. Он будет застрелен, как только они увидят его.

— А если с ним окажутся бриллианты?

— Я позабочусь об этом, — улыбнулся Лам Фан.

Глава 9

1

Следующим утром Нхан села на девятичасовой автобус до Фудаумота. У нее была корзинка, в которой лежали американские журналы, три дешевых романа и утренние газеты. Все это было тщательно спрятано под разными продуктами и овощами, которые она купила, прежде чем сесть в автобус.

Нхан провела тревожную ночь. Весь день она была увлечена планами Стива, но как только она оказалась в постели и пришла в себя настолько, чтобы серьезно подумать о своей будущей жизни, она начала понимать, сколько предстояло преодолеть трудностей. Больше всего ее тревожило, что станется с мамой, дядей, братьями, если она уедет со Стивом в Гонконг. Они полностью зависели от ее заработков. Она должна поговорить об этом со Стивом. Если он не скажет ничего конкретного, она не видит возможности оставить их.

По крайней мере, ей было теперь уже не так страшно. Она прочитала газеты. Кажется, полиция убеждена, что Стива похитили. О бриллиантах ни слова. Она не могла понять, каким образом Хоум был обнаружен в канаве, но подумала, что это выгодно Стиву. Теперь у полиции нет оснований считать, что он убил Хоума. Интересно, как прошло его свидание с Блэки Ли? О многом нужно поговорить. Ей не терпелось снова быть с ним!

Джефф тоже с нетерпением ожидал встречи. Он расхаживал по крошечной комнатке, постоянно поглядывал на часы. Услышав шум приближающегося автобуса, он подошел к окну и смотрел, как автобус тащился мимо фабрики.

В автобусе было очень мало народа. Он видел, как сошла Нхан. Она была без шляпы, в белых брюках, на плечи наброшена накидка цвета электрик. Сердце слегка защемило, когда он увидел ее.

Когда она вбежала в комнату, он обнял ее, нежно прикоснулся губами к лицу. В блаженной истоме, улыбаясь, с закрытыми глазами, она прижалась к нему. Она ему позволила немного поласкать себя, потом чуть привстала и поцеловала его.

— Я купила газеты, — сказала Нхан.

Они, тесно прижавшись, сели на кровать, ее голова покоилась на его плече, он быстро просматривал неряшливо отпечатанные газеты.

Странное чувство охватило его, когда он увидел свое имя. Газета не сообщила ему ничего нового, все это ему уже было известно от Блэки. Как он и ожидал, в газете не упоминалось о бриллиантах. Быстрый взгляд в другую газету подтвердил это.

В отличие от Нхан он не был одурачен заявлением полиции о его похищении и возможной гибели. Он не сомневался, что тайно поиски его продолжаются, и полиция надеется схватить его живым. Безусловно, кто-то в правительстве знает о существовании бриллиантов, облава на него будет продолжаться, пока эти люди не получат убедительных доказательств, подтверждающих его смерть и пропажу сокровищ.

— Видишь, — сказала Нхан, — все идет хорошо. Они не знают, что произошло с Хоумом. Они не знают о бриллиантах. Они думают, что тебя похитили. Это хорошо, да?

— Да, это хорошо, — соврал он? Какая польза пугать ее? Он рассказал ей о своей встрече с Блэки.

— Он согласен, чтобы ты поехала со мной, — закончил Джефф свой рассказ. — К концу недели все может быть улажено. Кто знает, через дней десять, а возможно и раньше, мы будем в Гонконге.

Он увидел, что лицо ее помрачнело.

— В чем дело? Ты ведь хочешь поехать со мной в Гонконг?

— Да, я хочу поехать, — сказала она, — но я должна думать не только о себе. У меня мама, дядя и три брата. Не будет счастья, если я брошу их на произвол судьбы.

Джефф обнял ее.

— Не тревожься об этом, — сказал он. — Я это улажу. В Гонконге я найду юриста, чтобы добиться для них разрешения. Как только мы выберемся отсюда, я буду богат. Не беспокойся о них, детка. Я все улажу.

В то самое время, когда они разговаривали, на вилле Джеффа в большой гостиной находились лейтенант Гембли и инспектор Нгок Лин.

Гембли со смущавшей инспектора тщательностью обыскал виллу.

— Я считаю, произошло не похищение, а нечто иное, — сказал Гембли, в упор разглядывая инспектора. — Парень сбежал. Я связался с Пан Ам и раскопал багажную ведомость, составленную, когда он впервые сюда приехал. У него было три чемодана. Один исчез. Исчез его несессер. Перед исчезновением он забрал все свои деньги. — Гембли ткнул пальцем в инспектора. — Джефф убежал. Он не думал возвращаться обратно. Вот почему он взял автомобиль Уэйда. Он надеялся, что дипломатический номер позволит ему проскочить.

Инспектор сообразил, какие могут быть осложнения, если Гембли докажет свои предположения. Нужно убедить дотошного лейтенанта в ложности его утверждений.

— Я бы хотел откровенно поговорить с вами, — сказал он. — Вы ведь недавно в Сайгоне, лейтенант?

Гембли с удивлением посмотрел на него.

— Что вы хотите сказать?

— Если память мне не изменяет, вы прибыли сюда два месяца назад. Два месяца — очень маленький срок, чтобы разобраться в тактике и методах нашего врага.

Гембли почувствовал себя неловко. Оказавшись в Сайгоне, он сразу понял, что не был достаточно подготовлен к той работе, которую ему предстояло выполнять. Незнание языка и необходимость работать с переводчиком раздражали его. Он постоянно обнаруживал, что хитрость вьетнамцев совершенно сбивает его с толку.

— Куда вы клоните? — с вызовом спросил он.

— С другой стороны, — продолжал инспектор, пропустив мимо ушей это замечание, — мы накопили многолетний опыт борьбы с бандитами. Основной целью их деятельности является создание политических осложнений. Больше всего им хотелось бы испортить добрые отношения между нашими странами и вызвать инцидент, который получил бы огласку в мировой прессе.

Гембли почувствовал, что в комнате душно, выступила испарина. Он вытащил платок и обтер лицо.

— Вчера вечером, — продолжал инспектор, — вы подняли несколько интересных вопросов, которые назвали таинственными и чудовищными. Вы были правы, назвав их таинственными и чудовищными, но ошиблись, когда употребили слово «чудовищный».

— Вы не считаете чудовищным, что была убита девушка, когда она выходила из вашего управления, и бесследно исчез повар?

— Повар не исчез, — угрюмо сказал инспектор. — Несколько часов назад он был найден в реке.

Гембли вскочил.

— Он мертв?

— Да.

— Полагаю, вы собираетесь сказать, что он совершил самоубийство? — В голосе Гембли звучала насмешка. — Событие становится еще ужаснее. Слуга, его девушка и теперь повар мертвы. Каждый из них мог бы сообщить мне нечто полезное. Интересное совпадение!

Инспектор снисходительно улыбнулся.

— На вашем месте, лейтенант, я бы подумал то же самое. Но те сведения, которыми я располагаю, позволяют считать происшедшее вполне закономерным событием. В этом нет ничего ужасного.

Гембли тяжело вздохнул. Его охватил гнев, с трудом ему удалось себя сдержать.

— Вы не считаете, что следует прекратить болтовню и изучить факты? Если вам так много известно, давайте послушаем, что вы можете сообщить!

— Разгадка этой мнимой таинственности, — мягко сказал инспектор, — в том, что Хоум, его девушка и Донг Хам были агентами Вьетконга. После того, как вы это узнали, ситуация не покажется ни таинственной, ни ужасной.

Гембли почувствовал себя обезоруженным. Чтобы собраться с мыслями, он вытащил пачку сигарет и закурил.

— Почему вы не сказали об этом вчера? — спросил он решительно.

— Дорогой лейтенант, если бы мне это было известно, я бы, безусловно, сказал. Но узнал об этом я лишь сегодня утром.

— Каким образом?

— В Сайгоне много шпионов Вьетконга. Некоторые из них, увидев, насколько жизнь здесь лучше, чем в Ханое, переходят на нашу сторону. От них мы получаем кое-какую информацию. Наш осведомитель не желал выдавать Хоума, девушку и Донг Хама, пока они были живы, но, узнав об их смерти, он пришел ко мне и рассказал, что все они были активными агентами Вьетконга.

Гембли вздохнул. Он чувствовал, как паутина лжи опутывает его. В то же время он должен действовать с осторожностью. Эта невероятная история может быть правдой.

— Какое все это имеет отношение к исчезновению Джеффа? — спросил он. — Вы не собираетесь убедить меня, что Джефф был агентом Вьетконга? Скажу откровенно, если вы это сделаете, я не поверю.

Инспектор покачал головой.

— Давайте говорить серьезно, лейтенант. Скажите мне, что вы знаете о мистере Джеффе? Он ваш соотечественник. В течение трех лет он проживал в Сайгоне. Но скажите, что он за человек, или, возможно, правильнее будет спросить, могли бы вы сказать, какой он был человек?

Гембли никогда не беседовал с Джеффом. В течение двух месяцев он видел его несколько раз в различных барах и ночных клубах, но никогда им не интересовался. Он понял, что абсолютно ничего не знает о Джеффе. Появилось злое раздражение.

Наблюдая за ним, инспектор был доволен ходом беседы. Докучливый молодой человек вынужден обороняться. В нем уже нет прежней уверенности.

— Ну, я знаю, что он был довольно удачливым бизнесменом, — завилял Гембли. — Насколько мне известно, у него не было неприятностей. Он…

— Я имел в виду личную жизнь, лейтенант, — перебил его инспектор. — О человеке можно судить только по его личной жизни.

Гембли снова вытер лицо.

— Об этом я ничего не знаю, — угрюмо признался он.

Инспектор решил возвратить одно из выигранных очков.

— Вы упомянули, что мистер Джефф взял в банке все свои деньги, — сказал он. — Он сделал это поспешно вечером в воскресенье в двух отелях, так как банк был закрыт. Вы предположили, что он готовился убежать. Однако, может быть, его действиям можно дать иное объяснение?

Гембли смутился. К лицу прилила кровь.

— Предполагаете шантаж?

— Безусловно. Я бы назвал его поведение действиями человека в тисках, которому требуется большая сумма денег. Когда возникает подобная ситуация, я всегда думаю о шантаже.

Гембли попробовал возразить:

— У меня нет оснований думать, что Джефф был человеком, которого можно шантажировать, — медленно произнес он. — У вас есть причина так думать?

Инспектор изобразил нерешительность.

— К сожалению, да. Мистер Джефф, вне всякого сомнения, был извращенцем.

Взгляд Гембли выразил вопросительное удивление.

— Что заставляет вас утверждать это?

— Существует очень простое объяснение, почему он одолжил автомобиль мистера Уэйда, и, уверяю вас, дипломатический номер не имеет к этому никакого отношения. Мои люди не раз видели, как мистер Джефф пытался на своем автомобиле подобрать девочек. Несколько недель он не имел успеха. Напрашивается предположение, что, раздраженный неудачами, он объяснил их не столько скромностью девушек, которых он пытался растлить, а неказистым видом своего «дофина». Полагаю, мистер Джефф одолжил большой и роскошный автомобиль мистера Уэйда, надеясь, что это принесет ему удачу. Кроме того, он сам сказал мистеру Уэйду, что хочет использовать машину в аморальных целях.

Гембли загасил сигарету.

— Если он приставал на улицах к женщинам, — решительно спросил он, — почему ваши люди не забрали его?

Инспектор пожал плечами.

— Мы избегаем без крайней необходимости задерживать американцев. Девушки не обращали на него внимания. Он не причинял им вреда, не было официальных жалоб. Поэтому наши люди вполне разумно не принимали никаких мер, хотя мне был направлен доклад.

— Это, однако, не объясняет ни истории с Хоумом, ни причин шантажа, неясно также, зачем он забрал свой пистолет и упаковал сумку. Вы полагаете, что он причинил нескольким девушкам неприятности и в связи с этим решил осуществить побег?

— Ничего подобного, лейтенант. Дело обстоит намного сложнее. Возможно, вас удивит, если вы узнаете, что Хоум был гомосексуалистом!

Гембли застыл от неожиданности. «Господи боже! — подумал он. — Что будет дальше?»

— Я думаю, было решено похитить мистера Джеффа и потребовать за него выкуп. Для осуществления похищения в удобное время в дом мистера Джеффа были направлены Хоум и Донг Хам. Однако, я думаю, Хоум, в свою очередь, сам решил получить немного денег. Он потребовал их у мистера Джеффа.

Гембли поморщился.

— Вы хотите сказать, Джефф и его слуга?..

— Думаю, здесь не может быть двух мнений, — скромно сказал инспектор. — Этот человек был извращенцем. Вы помните, мистер Уэйд говорил, что, когда он встретил мистера Джеффа в баре отеля «Мажестик», он казался чем-то озабоченным и взволнованным? Позднее он получил по двум чекам деньги. Пока он это делал, Хоуму позвонили по телефону. Ему велели привезти мистера Джеффа к полицейскому посту на шоссе Бьен Хоа. Была идея убить одним камнем двух птиц: атаковать полицейский пост близ Сайгона и похитить Джеффа.

— Как вы все это узнали? — спросил Гембли. — Как мог Хоум заставить Джеффа поехать к полицейскому посту?

— Этого, лейтенант, я не знаю, — мягко сказал инспектор. — Мое объяснение кажется мне разумным, поскольку оно основано на многолетнем опыте борьбы с бандитами. Видимо, Хоум знал, что у мистера Джеффа есть пистолет. Я думаю, он взял пистолет и заставил мистера Джеффа ехать к полицейскому посту. Произошло нападение, в возникшей кутерьме мистер Джефф пытался бежать. Вероятнее всего, он убил Хоума. На шее и лице Хоума имеются отпечатки пальцев. Мистер Джефф был очень сильным человеком. Ему достаточно было лишь раз хорошенько тряхнуть парня, чтобы сломать ему шею. Я уверен, что мистер Джефф тоже был убит. Мой опыт подсказывает, что за свое нападение на Хоума он заплатил собственной жизнью. Принцип наших врагов: жизнь за жизнь. Не забывайте также, что у мистера Джеффа было восемь тысяч пиастров.

— Что заставляет вас утверждать это? — огрызнулся Гембли. — Если ваша теория правильна, он взял деньги, чтобы отдать их юноше. Безусловно, парень получил деньги прежде, чем заставил Джеффа ехать к полицейскому посту.

Инспектор наклонил голову. «Он предупреждал тебя об осторожности. Этот парень далеко не дурак», — подумал инспектор.

— Не имеет значения, лейтенант, у кого находились деньги. Они были у одного из них, поэтому они и не были найдены в доме. Я думаю, они были у мистера Джеффа, когда Хоум угрожал ему пистолетом. Джефф мог бы отговориться тем, что не сумел собрать такую сумму. Я думаю, когда бандиты обнаружили, что он прикончил Хоума, они разыскали его, увидели деньги и убили. Деньги бандиты поделили между собой прежде, чем возвратиться в лагерь. Если бы они увели мистера Джеффа живым, он рассказал бы обо всем их предводителю, тот отобрал бы деньги у своих подчиненных и взял их себе. Бандитов более устраивало, чтобы Джефф умер. Я совершенно уверен, что все произошло именно так.

Гембли потер подбородок, поглядел на инспектора.

— Вы уверены, что все было заранее подготовлено? А что скажете насчет чемодана и бритвенного прибора?

— Вьетконговцы намеревались получить выкуп за мистера Джеффа. О нем нужно было хорошо позаботиться: естественно, он должен был иметь бритвенные принадлежности и смену белья. Без сомнения, Хоум уже все это приготовил к возвращению мистера Джеффа на виллу.

— А девушка и повар?

— Они колебались, лейтенант. Мой осведомитель сообщил мне, что только влияние Хоума удерживало их от перехода к нам. Когда они узнали о его смерти, уже ничто не препятствовало им выйти из-под власти Вьетконга. Вне сомнения, их убили по приказу Ханоя для устрашения колеблющихся.

Гембли снял форменную фуражку и провел рукой по влажным от пота волосам.

«Эта обезьяна, возможно, права, — подумал он. — Фантастическая история, но ее следует поддержать. Не в наших интересах распространяться о странностях Джеффа. Эта грязь не настолько забавна, чтобы о ней писали газеты».

И инспектор понял, что ему удалось направить мысли лейтенанта в менее опасное русло. Следует немедленно увидеть полковника и доложить об этом разговоре. Он надеялся, что полковник одобрит сфабрикованную им выдумку. Гембли поднялся.

— Я должен буду сообщить обо всем, — сказал он.

— Конечно, — отозвался инспектор. — Полковник Он Дин Кхак направит официальный доклад, содержащий все, что я вам только что сообщил. Вы можете уверить посла, что эта прискорбная история не получит нежелательной огласки. В случае необходимости мы можем представить доказательства извращенности мистера Джеффа. Вознаграждение, о котором писали утренние газеты, привело к нам ряд людей, имевших связи с мистером Джеффом. Они могут быть подготовлены для обследования, но, я полагаю, было бы лучше не ворошить это дело. В то же время вы можете быть уверены, что я продолжу поиски трупа мистера Джеффа.

— Хорошо, — сказал Гембли. — Ну что же! О’кей. До встречи, инспектор. — И, поправив на голове фуражку, он попрощался за руку с инспектором и вышел.

Инспектор немного постоял, глядя в окно, пока не затих шум отъезжающего «джипа». Потом, не торопясь, подошел к висевшей на стене картине и посмотрел на нее. «Счастье, — подумал он, — что лейтенант не догадался ее снять. Было бы ужасно неловко, если бы он обнаружил отверстие в стене».

Он привстал, слегка приподнял картину и заглянул под нее. Его изумленному взгляду предстала прочная ровная стена. Не было заметно ни малейшего признака, указывавшего на то, что лишь вчера здесь зияло отверстие. Человек, починивший стену, был высококвалифицированным мастером.

Повесив картину на прежнее место, инспектор припомнил, что брат Лам Фана был маляром, занимавшимся внутренней отделкой помещений.

В его маленьких черных глазках появилось беспокойство, он покинул виллу и быстро поехал обратно в Управление службы безопасности.

2

Возле аэропорта в Сайгоне сидел в своем автомобиле Блэки Ли и ковырял в зубах бамбуковой палочкой. Он с нетерпением ждал, когда пассажиры только что прибывшего из Гонконга самолета пройдут через таможенный и иммиграционный контроль.

Он уже видел своего брата Чарли в момент, когда тот выходил из самолета. Блэки оказывал на Чарли большое влияние, поэтому тот столь поспешно откликнулся на его призыв.

Чарли Ли был на пять лет старше брата. Он был более важен и честолюбив, но менее удачлив, чем Блэки. Беда Чарли, как часто говорила Блэки Ю Лан, в том, что он не желал снизойти до обычной работы. Он всю жизнь стремился к большим и легким деньгам. Гонялся за белым слоном и мечтал, что какая-то из его бессмысленных затей вдруг обернется несметным сокровищем. Он постоянно упускал свои возможности, отыскивая несуществующую золотую жилу, в то время как он мог бы по совету своего брата открыть дансинг в Гонконге. Но что касалось такого дела, как нелегальная эмиграция американца в Гонконг, тут Блэки не мог обойтись без Чарли. Если Чарли ничего не сообразит, то положение американца будет не лучше, чем у покойника.

Чарли вышел из здания аэропорта, постоял, огляделся. Блэки показалось, что его брат немного похудел и выглядел чуть более потрепанным, чем четыре месяца назад, когда они последний раз виделись.

Чарли узнал американскую машину и подошел к ней. Блэки вылез и приветствовал его. Стоя на солнцепеке, братья обменялись несколькими фразами. Они справились о здоровье друг друга. Чарли поинтересовался Ю Лан, которая была ему симпатична. О срочной телеграмме, которую послал Блэки, прося брата все бросить и немедленно приехать, не было сказано ни слова.

Они сели в автомобиль и не торопясь поехали в клуб. По дороге Блэки спросил о делах, и Чарли, беспомощно вскинув руки, признался, что в данный момент нет ничего хорошего. Много неприятностей с мальчишками-рикшами. Рано или поздно рикши исчезнут: движение в Гонконге увеличилось до крайности, рикши прижимаются к самому тротуару, скоро им совсем негде будет ездить. Мальчишки поняли это и потребовали более высокой платы, чтобы иметь что-нибудь про запас, когда не смогут больше работать. Четыре девчонки, которым покровительствует Чарли, также доставляют волнения. После опубликования книги о проституции в Гонконге американские власти запретили своим морякам заходить в отели, где подвизаются девушки. Это скверно отразилось на делах, и, что хуже того, девчонки требовали увеличения процента.

Блоки слушал, время от времени сочувственно причмокивая. Они все еще беседовали о делах, когда поднимались по ступенькам к клубу, где Ю Лан радостно приветствовала Чарли.

Ленч был подан, все трое сели за стол и отведали восемь блюд тщательно приготовленных кушаний. Во время еды говорили мало. После завтрака братья удалились в кабинет, а Ю Лан пошла отдохнуть в свою комнату. Чарли погрузился в самое удобное кресло, в то время как Блоки примостился возле стола. Он протянул Чарли сигару.

Последовало непродолжительное молчание, пока Чарли раскуривал сигару. Затем он сказал:

— Кажется, я могу для тебя что-то сделать?

Блоки немедленно приступил к делу. С подкупающей искренностью он рассказал брату историю Джеффа. Он сообщил ему те скудные данные, которые сумел собрать, не искажая факты собственными соображениями и догадками.

Чарли, откинувшись в кресле, попыхивал сигарой, лицо его было бесстрастным. Слушая Блоки, Чарли сразу же понял опасность этой затеи. До сих пор то, чем приходилось заниматься ему с Блоки, не представляло настоящей опасности: контрабанда незначительных количеств опиума, несколько темных валютных операций, перевозка эмигрантов в Гонконг — ото не грозило возможностью быть поставленным перед взводом солдат, но эта затея Блоки очень легко могла закончиться направленными на них винтовками тайной полиции.

Чарли много лет прожил в Сайгоне. Он уехал, когда было свергнуто французское господство и к власти пришел президент Дьем. Своей обязанностью он считал обеспечить младшему брату лазейку для бегства в случае нужды и поселился в Гонконге. Но он помнил вьетнамские обычаи и законы и знал: если выяснится, что он помогает американцу избежать правосудия, против него могут быть применены самые жесткие меры.

Блэки сказал:

— У американца есть деньги. Он заплатит пятнадцать тысяч американских долларов. Это приемлемая сумма. Я думаю, будет справедливо, если ты получишь пять тысяч, а я десять. Что ты скажешь?

— Моя жизнь стоит намного больше пяти тысяч американских долларов, — спокойно проговорил Чарли.

Блэки нахмурился. Ответ разочаровал его. Он рассчитывал, что брат с радостью ухватится за такое предложение.

— Что ты хочешь сказать?

— Это слишком опасно. Прости, надо все тщательно обдумать. Дело чрезвычайно опасное.

Блэки понял, как надо вести себя с братом. Он вынул из кармана бриллианты, которые ему дал Джефф.

— Американец как будто бы доверяет мне, — сказал он. — Он дал мне эти два бриллианта. Он говорит, что они стоят тысячу американских долларов. Этого хватит на текущие расходы. Когда он окажется в Гонконге, он заплатит нам пятнадцать тысяч долларов. — Он положил бриллианты на бумажку.

Чарли был специалистом по ценным камням. Еще в Сайгоне он шлифовал алмазы. К несчастью, его уличили в краже золота, и это обстоятельство положило конец его деятельности ювелира.

Он взял бриллианты и внимательно их осмотрел. Затем достал из кармана увеличительное стекло, вставил его в глаз и исследовал камни более тщательно. Наступила долгая пауза, в течение которой Блэки наблюдал за ним. Наконец, Чарли вынул из глаза лупу и положил бриллианты обратно на бумажку. Откинувшись в кресле, он спросил:

— Тебе дал эти камни американец?

— Да.

— Где он их взял?

— В Гонконге. Он купил их для девушки, но передумал.

— Он сказал, сколько они стоят?

Блэки нахмурился.

— Тысячу американских долларов.

— Тебя не удивит, если я скажу, что они стоят три тысячи американских долларов? — спросил Чарли.

Блоки чуть не свалился со стула. Он тупо уставился на своего брата.

— Американец не покупал этих бриллиантов в Гонконге, — продолжал Чарли. — Он обманул тебя.

— Не понимаю, — вымолвил Блэки. — Зачем он дал их мне, если они стоят так дорого?

— Потому что он не знал их стоимости, а это означает, что он не купил их.

— Не понимаю. Если он не купил, как же они попали к нему?

— Он украл их, — сказал Чарли. — Странное совпадение. — Он показал на бриллианты. — Шесть лет назад я сам отшлифовал эти бриллианты. На них мое клеймо.

— Невероятно. Ты в этом уверен?

— Конечно. Я могу сказать тебе, кому принадлежали эти бриллианты. Ты помнишь генерала Нгуен Ван Тхо?

Блэки кивнул.

— Он заказал фирме, в которой я работал, сто двадцать бриллиантов и уплатил за них наличными. Это была секретная сделка. Я также узнал, что он ходил к другому торговцу и купил пятьдесят более крупных и ценных камней. Всего он купил бриллиантов на два миллиона американских долларов. Для покупки камней он использовал деньги военной казны. Он предполагал бежать из страны, но не успел это сделать. Он был убит, а бриллианты исчезли. Думаю, американец нашел их.

Братья смотрели друг на друга. Блэки почувствовал, как по лицу стекают капельки пота. Два миллиона американских долларов!

— Конечно! — сказал он. — Джефф жил на вилле, принадлежавшей генеральской любовнице. Генерал, должно быть, спрятал там камни, а Джефф отыскал их. Вот почему он убил своего слугу! Парень, видимо, знал, что Джефф нашел бриллианты!

Чарли продолжал попыхивать сигарой, мысли набегали одна на другую.

«Вот, наконец, — думал он, — тот шанс, которого я ждал всю свою жизнь. Два миллиона долларов! Огромные деньги! Наконец-то!»

— Конечно, мы не знаем, есть ли у него остальные бриллианты, — с сомнением произнес Блэки. — Он, может быть, нашел только эти два.

— И убил парня ради двух бриллиантов? — покачал головой Чарли. — Нет, он нашел все, все до единого. Можешь быть в этом уверен.

— Я знаю, где он скрывается, — прошептал Блэки. — У меня есть люди, которые позаботятся о нем.

Чарли поднял голову, оглядел брата.

— Предположим, ты получишь бриллианты, — сказал он. — Что ты будешь с ними здесь делать?

— Мы увезем их в Гонконг, — волнуясь, проговорил Блэки.

— Последний раз, когда я уезжал из Сайгона, меня обыскали, — тихо проговорил Чарли. — Тебя тоже обыщут. Мы оба на подозрении. Если нас задержат с бриллиантами, мы исчезнем. Ты это понимаешь?

— Тогда что нам делать? — спросил Блэки.

— Мы будем делать все, что хочет американец. Мы поможем ему бежать за границу. Естественно, он возьмет с собой бриллианты. Пусть он рискует. В Гонконге мы встретим его и заберем бриллианты. Согласен?

— Ты только что сказал, что все следовало бы тщательно обдумать, — напомнил Блэки.

Чарли улыбнулся:

— Не стоит долго ломать голову, когда речь идет о двух миллионах американских долларов. Можешь сказать своему американцу, что мы поможем ему выбраться отсюда.

— Но как?

Чарли закрыл глаза.

— Об этом как раз я и должен подумать. Я уже немолод. Небольшой сон был бы мне очень полезен. Позаботишься, чтобы меня не тревожили?

Блэки поднялся и направился к двери. Остановился. В глазах появилось беспокойство.

— Американец легко не расстанется с бриллиантами, — сказал Блэки. — Он сильный мужчина.

Чарли удобно устроился в кресле.

— Мы не можем рассчитывать, что приобретем без затруднений два миллиона, — ответил он. — Спасибо, что ты мне напомнил об этом. Я приму это в расчет.

Минутой спустя Блэки вышел из кабинета, где раздавалось мирное похрапывание Чарли.

Глава 10

1

Вознаграждение в двадцать тысяч пиастров за всякую информацию относительно жизни Джеффа в последние, перед тем как его похитили, дни вызвало ажиотаж возле Управления службы безопасности.

Инспектор Нгок Лин ожидал, что это произойдет. Он знал, что всякий кули, велосипедный рикша, уличный торговец и тому подобное кинется со своими историями, чтобы получить вознаграждение.

Он знал, что он и его подчиненные должны будут проанализировать сотни историй в надежде отыскать один незначительный факт, который мог доказать, что Джефф скрылся, а не попал в руки вьетконговцев. Инспектор также надеялся узнать что-нибудь о девушке, которая была связана с Джеффом. Он дал инструкции, согласно которым никого не следует прогонять. Всякий пришедший должен быть допрошен.

Человек, который мог бы сообщить ему, где скрывается Джефф, ничего не знал о предложенном вознаграждении. Ю-Ю никогда не учился читать и, естественно, никогда не заглядывал в газеты.

Пока инспектор изучал и анализировал ответы на свои вопросы, Ю-Ю сидел на корточках у входа в Парадиз-клуб. Его грязное, злое, хмурое лицо выражало недоумение и озабоченность.

Он видел, как приехал Чарли. Он уже встречался с Чарли прежде и знал, что тот проживал в Гонконге. Ю-Ю догадался, что Чарли был для чего-то вызван. Очевидно, происходило что-то исключительно важное. Но как узнать, что же происходило на самом деле? Он подумал, не пойти ли ему домой к девушке из клуба и не поговорить ли с ней. Он мог бы заставить ее рассказать, зачем она ездила к американцу. Но, подумав еще, он решил, что, если не сумеет запугать ее, у него будут серьезные неприятности с Блоки. Риск был слишком велик.

Поэтому он сидел в тени, забавляясь своей игрушкой, и ждал. Не далее чем в десяти ярдах от него уличный торговец читал газету и, напрягая свой ум, обдумывал историю," которую можно было бы рассказать полиции ради обещанного вознаграждения. Он знал Джеффа. Он часто видел, как тот заходил и выходил из клуба, но не мог вспомнить, видел ли он его вечером в воскресенье. Он смутно припомнил, что Джефф сел в свой автомобиль возле клуба, но было ли это в субботу или в воскресенье, торговец никак не мог вспомнить.

Он решил сказать полиции, что это произошло в воскресенье. Будет более убедительно, если он назовет воскресенье, поскольку, как он знал из газет, это был день исчезновения Джеффа. Как только закончится час ленча, он пойдет в полицию и расскажет им, что видел, как Джефф садился в свою машину. Если даже он не получит вознаграждения полностью, какую-то часть они, безусловно, ему дадут.

В американском посольстве лейтенант Гембли сидел в своем кабинете и задумчиво дырявил ножом стопку промокательной бумаги.

Он ожидал прихода Сэма Уэйда. Он вызвал его по телефону, как только возвратился в посольство. Уэйд сказал, что зайдет через несколько минут.

Когда он вошел, Гембли знаком попросил его сесть.

— Я совершенно запутался в этой истории с Джеффом, — сказал он. — Ты ведь довольно хорошо знал его, не так ли?

— Не совсем хорошо. Мы вместе играли в гольф. Он был чертовски хороший игрок. Я не видел, чтобы кто-нибудь еще мог так далеко отбить шар.

— Что он был за парень?

— Отличный. Он мне нравился.

Гембли проковырял в бумаге большую дыру.

— А не наблюдалось у него никаких извращений?

Уэйд широко раскрыл глаза.

— Ты шутишь! — пронзительно прокричал он. — Джефф извращенец? С чего ты это взял?

— Ходят такие слухи, — тихо проговорил Гембли. — Говорят, он имел связь со своим слугой.

— У парня, который распространяет эту чушь, видимо, чешется зад, — с отвращением сказал Уэйд. — Для чего ему понадобилась эта грязная ложь?

Гембли с интересом посмотрел на возмущенное лицо Уэйда.

— Ты в этом уверен? — спросил он.

— Да, черт побери! — крикнул Уэйд, лицо его вспыхнуло. — Что все это значит?

Гембли пересказал ему версию инспектора.

— Это ложь, — сказал Уэйд. — Я наверняка знаю, что у Джеффа была девушка. Он никогда не преследовал женщин. Версия, для чего он одолжил мою машину, совершенно неправдоподобна.

— Кто была его девушка? — задал вопрос Гембли.

— Не знаю. Какое это имеет значение? Но я определенно знаю, что она приходила к нему чуть ли не три раза в неделю. Мой слуга всегда рассказывает мне, кто с кем спит. Когда играешь в гольф с парнем, можешь узнать, что он за человек. Джефф был спортсмен, отличный парень. Уверяю тебя.

— Хотелось бы поговорить с его девушкой, — сказал Гембли. — Как ее разыскать?

Уэйд почесал свои толстые щеки, подумал.

— Вероятнее всего, тебе могла бы сказать это та китаянка, с которой я провел воскресную ночь. Она шлюха и воровка. — И он дал Гембли ее адрес.

Гембли потянулся за своей форменной фуражкой и натянул ее на голову.

— Ну что же, спасибо, — сказал он. — Я схожу к этой девушке. — Он посмотрел на часы. Было как раз половина первого. — Ты мне помог.

Через пятнадцать минут он стоял возле дверей Энн Фай Во. Он позвонил и подождал. Через две минуты позвонил снова. Он уже решил, что ее нет дома, как отворилась дверь. На пороге стояла и разглядывала его девушка. Ее миндалевидные глаза внимательно ощупали детали его обмундирования, остановились на лице.

— Гембли. Военная полиция, — козырнул лейтенант. — Можно ненадолго зайти?

Она отступила, слегка щелкнув длинными красивыми пальцами. Светло-серое кимоно едва прикрывало ее бедра. Длинные красивые ноги цвета старой слоновой кости были обнажены. В глаза бросились твердые выпуклости грудей, обтянутых серым шелком. Ему показалось, что кимоно было наброшено на голое тело.

Он прошел в гостиную. На столе валялись утренние газеты. Под ними был виден поднос, на котором стояли чашка с блюдцем, кофейник, половина бутылки коньяка «Реми Мартин».

Энн Фай Во села на подлокотник большого кожаного кресла, откинула на спинку руку. Полы халата раздвинулись. Гембли стоило большого труда не смотреть на ее ноги.

— Вам что-то нужно? — спросила девушка, вскинув накрашенные брови.

Гембли взял себя в руки.

— Вы уже читали газеты?

Он подался вперед и ткнул в заголовки, сообщавшие о похищении Джеффа.

Она кивнула. Ее тонкие пальцы перебирали вившиеся возле шеи волосы.

— Вы знали Джеффа?

Она покачала головой.

— У него была подруга — танцовщица-вьетнамка. Я пытаюсь отыскать ее. Не знаете ли вы, кто она и где живет?

— Возможно.

Гембли переминался с ноги на ногу. Черные миндалевидные глаза смущали его. Она разглядывала его, как крестьянин осматривает быка, завоевавшего приз.

— Что это значит? Вы знаете ее или нет?

Она подалась вперед, чтобы взять сигарету. Груди оттянули серый шелк халата. Она зажала сигарету густо напомаженными губами и выжидающе посмотрела на лейтенанта.

Гембли порылся по карманам, отыскал зажигалку, но не смог сразу ее зажечь. Его разозлило, что, давая ей прикурить, он почувствовал смущение и неуверенность подростка.

— Почему вы хотите знать это? — спросила она, откидываясь назад и выпуская из ноздрей длинную струйку табачного дыма.

— Мы пытаемся уточнить, куда он ехал в то время, когда был похищен, — объяснил Гембли. — Думаем, девушка могла бы нам помочь.

— Если могла бы, она бы пришла, не так ли?

— Необязательно. Возможно, она не хочет быть замешанной.

Энн Фай Во взяла газету и заглянула в нее.

— Я вижу, тут говорится о вознаграждении. Если я скажу вам, кто она, я получу это вознаграждение?

— Можете. Вознаграждение выплачивает служба безопасности. Вы должны поговорить с ними.

— С ними я не желаю разговаривать. Предпочитаю вас. Если вы дадите мне двадцать тысяч пиастров, я скажу вам, кто она.

— Так вы знаете?

Накрашенные брови снова приподнялись.

— Возможно.

— Я не уполномочен давать вам деньги, — сказал Гембли. — Но я передам соответствующим инстанциям ваше требование. Кто она?

Энн Фай Во пожала плечами.

— Я забыла, к сожалению. Вы должны извинить меня.

— Послушай, детка, — сказал Гембли, неожиданно переходя на грубый полицейский тон, — хочешь ты этого или нет, но ты расскажешь или мне, или службе безопасности. Кому-нибудь из нас ты расскажешь!

Выражение лица Энн Фай Во не изменилось, но она мгновенно поняла грозящую ей опасность. Если этот американец сообщит службе безопасности, что она располагает информацией, ее вызовут в управление для допроса. Она знала, что происходит с людьми, которым не хочется говорить. У нее не было желания, чтобы ее спину разодрали бамбуковыми палками.

— А вознаграждение?

— Я сказал тебе: я передам твою просьбу. Не обещаю, что ты его получишь, но я сделаю для тебя все, что могу.

Она помялась, посмотрела на него и, увидев, что он не шутит, сказала:

— Ее зовут Нхан Ли Квон. Я не знаю, где она живет. Ее дядя предсказывает судьбу возле гробницы маршала Ли Ван Дейта.

— Благодарю, — сказал Еембли. — Как выглядит ее дядя?

— Толстый, с бородой.

Гембли надел фуражку.

— Пойду, побеседую с ним, — сказал он и направился к двери. Энн Фай Во потушила сигарету и пошла следом за ним.

— Вы не забудете о вознаграждении, лейтенант?

— Не забуду.

— Может быть, навестите меня вечерком?

Он ухмыльнулся.

— Возможно.

Она схватила верхнюю пуговицу его накидки и начала ее разглядывать. Их лица сблизились.

— Ее дядя не приходит к храму раньше трех часов, — сказала она. — У вас уйма времени. Может быть, побудете еще немного?

Гембли отстранил ее руку. Прикосновение ее холодных пальцев заставило учащенно биться сердце. «Она, безусловно, привлекательна», — подумал он. Ему хотелось остаться.

— Как-нибудь в другой раз, детка, — с сожалением сказал он и улыбнулся. — Надо работать.

Он приоткрыл дверь, помедлил и снова взглянул на нее. Она упорно смотрела ему вслед, черные глаза обещали многое. Он медленно притворил дверь и прислонился к ней.

— Хорошо, может быть, я ненадолго останусь. Гембли, не сводя глаз с тяжелых покачивающихся бедер, последовал за ней.

2

Торговец продуктами, чье имя было Чеонг Су, должен был выстоять длинную очередь, прежде чем он увидел инспектора Нгок Лина. Но он не возражал подождать. Происходившее в огромной комнате обеспокоило его. Его терзало опасение, что кто-то из стоящих перед ним людей получит вознаграждение раньше, чем подойдет его очередь.

Когда же Чеонг Су наконец оказался перед инспектором, он просто и решительно сказал, что пришел получить вознаграждение.

— Что заставляет тебя думать, что ты получишь его? — спросил инспектор, разглядывая старика с маленькими бегающими глазками и горьким выражением на уставшем лице.

— Я видел американца вечером в воскресенье, — сказал Чеонг Су. — Он сидел в автомобиле возле Парадиз-клуба. Это было после десяти часов.

Инспектор прислушался. Впервые за пять часов, что он просидел за столом, он слышал нечто, заслуживающее внимания.

— Что он делал?

Чеонг Су прищурился.

— Сидел в автомобиле.

— В каком автомобиле?

— В маленьком красном автомобиле.

— Он долго сидел в автомобиле?

Чеонг Су прищурился.

— Недолго.

— Сколько? Пять минут? Десять? Полчаса?

— Может быть, полчаса.

— Что произошло после?

— Подошла девушка, и он вылез из машины, — медленно, после долгого раздумья, проговорил Чеонг Су. — Он дал ей деньги, и она вошла в клуб. Затем она вышла, они сели в машину и уехали.

У инспектора забегали глаза. Он не хотел, чтобы торговец увидел его волнение.

— Какая девушка? — спросил он с деланным безразличием.

Чеонг Су пожал худыми плечами.

— Ты не знаешь ее?

— Не знаю… девушка.

— Ты раньше не видел ее, как она входила или выходила из клуба?

Чеонг Су снова пожал плечами.

— Много девушек входит и выходит из клуба. Я уже не смотрю на девушек.

Инспектору захотелось задушить старика. Он сказал спокойным голосом:

— Американец дал ей денег, и она вошла в клуб? Долго она там была?

— Недолго.

— Десять минут? Полчаса?

— Может быть, пять минут.

«Так это была танцовщица, — подумал инспектор, — американец дал ей денег уплатить Блэки Ли, чтобы они могли вместе уехать. Блэки солгал, когда говорил, что не знает девушку Джеффа».

— Ты уверен, что не видел ее раньше?

— Они все похожи. Может быть, и видел.

— Это все, что ты можешь сказать?

— А что вы еще хотите? — возмутился Чеонг Су. — Я пришел за вознаграждением.

Инспектор сделал знак полицейскому, и тот быстро толкнул Чеонг Су в бок своей дубинкой.

— Проходи, — сказал он.

Глаза Чеонг Су полезли на лоб.

— А вознаграждение? — затараторил он, разбрызгивая слюну. — Неужели я не получу ничего?

Полицейский с силой ударил его по ногам дубинкой, заставив старика вскочить и завопить от боли. Очередь одобрительно засмеялась, глядя, как старик подпрыгивает и потирает ушибленную голень. Дубинка снова огрела старика, на этот раз по тощему заду. Прикрывая обеими руками свои ягодицы, он как угорелый выскочил на улицу.

Инспектор отодвинул стул и поднялся. Он знаком приказал одному из подчиненных заменить его. Он должен немедленно увидеть полковника. Возможно, полковник решит, что настало время привести Блэки Ли для спецдопроса. Лицо инспектора ожесточилось при воспоминании, как Блэки обманул его. Ему не терпелось увидеть Блэки в облицованной светлым кафелем комнате для спецдопросов. Интересно будет увидеть его масляножирное, охваченное страхом лицо.

А в это время предмет его размышлений выспался после обеда и теперь возвращался в кабинет, чтобы проведать своего брата. Он застал Чарли курящим сигару и положившим ноги на его письменный стол. Мужчины обменялись взглядами.

— Есть что-нибудь? — с надеждой спросил Блэки, усаживаясь в кресло.

— Думаю, да, — сказал Чарли. — Но нам потребуются еще деньги. Денег от продажи бриллиантов не хватит. Единственный способ выбраться отсюда — перелет с опиумом.

Блэки беспомощно всплеснул руками. «Почему я сам не додумался до этого? — спросил он себя. — Это так просто. Вот различие между мной и Чарли. У Чарли больше мозгов, без сомнения, больше, а раз это так, два миллиона американских долларов придется с ним поделить».

— Кто сейчас занимается этим делом? — спросил он.

Блэки уже пару лет не участвовал в сделках с опиумом и утратил все связи. Он знал, что Чарли осуществляет контрабанду опиума из Лаоса в Бангкок.

— Ли Уоткинс, — ответил Чарли. — Он новичок. Недавно участвует в игре, но хороший парень. Его отец — англичанин, мать — китаянка. Он был летчиком в авиакомпании, но наглупил со стюардессой, и его вышвырнули. Он решил заняться опиумом. Зарабатывает большие деньги. Он не будет совать свой нос в наши дела, если мы ему хорошо заплатим.

Лицо Блэки вытянулось.

— Сколько?

— По крайней мере, три тысячи, кроме того, предстоят другие расходы. Чтобы доставить американца в Кратье, нужен вертолет. Здесь нет безопасных посадочных площадок для самолета. Необходим вертолет. Он будет стоить примерно пять тысяч американских долларов.

Блэки присвистнул.

— Что же, если у него есть бриллианты, он может платить. Но если он их не нашел, тогда дело плохо.

Чарли пожевал сигару.

— Они у него. — Подумав немного, он спросил: — Когда ты увидишь его?

— Завтра ночью.

— Лучше сделать это сегодня. Выясни, заплатит ли он пять тысяч. Если он предложит тебе еще бриллианты, возьми их. Если он согласится с ценой, я свяжусь с Уоткинсом. Он должен прибыть в Пномпень. У меня нет визы в Лаос.

Блэки взглянул на часы. Было двадцать минут четвертого.

— Я велю девчонке съездить к нему и договориться.

Чарли сказал:

— Его следует предупредить, что тебе еще нужны деньги. Он может не захватить с собой бриллианты.

Блэки кивнул головой и вышел.

В кабинете полковника Он Дин Кхака инспектор докладывал о полученной им информации.

— Как я и предполагал, Блэки Ли обманул нас, — сказал инспектор. — Он знает девушку Джеффа. Я прошу разрешения вызвать этого человека для спецдопроса.

Полковник погладил усы. Полиция из аэропорта уже сообщила о прибытии Чарли Ли. В прошлом он был знаком с Чарли: он знал его как крупного скандалиста, имеющего определенное влияние. Если Блэки будет схвачен, Чарли устроит скандал. Полковнику было известно, что Чарли поставляет опиум одному из ведущих членов оппозиционной группы. Без сомнения, Чарли направится к нему и потребует расследовать, на каком основании был арестован его брат.

— Пока нет, — сказал он, — но за ним необходимо следить. Приставь к нему двух твоих самых надежных людей.

— Этот человек может дать вам нужные сведения о знакомой Джеффа, — сказал инспектор. — Я опросил сегодня более двухсот людей и не смог ничего выяснить. Блоки Ли знает это. Если так важно разыскать ее, необходимо его допросить.

Полковник холодно посмотрел на инспектора.

— Ты слышал, что я сказал, — пока нет. Следи за ним.

Пожав плечами, инспектор пошел дать указания своим подчиненным следить за Блэки. Это произошло вскоре после того, как Блэки вернулся от Нхан, а она поспешила на пятичасовой автобус до Фудаумота.

Ю-Ю видел, как Блэки запарковал свою машину и вошел в клуб. Ю-Ю проголодался. Он поискал глазами Чеонг Су, у которого он всегда покупал суп. Старика не было на обычном месте, но Ю-Ю увидел, как он спускался по улице; на плечах он нес бамбуковую палку, на концах которой висели жаровня и жестянка с супом.

Чеонг Су расположился на краю тротуара. Потерев ушибленную ногу и повздыхав, он раздул в жаровне угли и поставил на нее суп. Ю-Ю подошел к нему.

Старик тут же разразился злобными жалобами на полицию, которая обманула его и не дала вознаграждения. Ю-Ю не имел представления, о чем идет речь, и велел ему заткнуться. Но Чеонг Су был слишком глубоко обижен, чтобы обращать внимание на отсутствие интереса Ю-Ю. Помешивая суп, он продолжал хныкать, пока слово «американец» не заинтересовало Ю-Ю.

— О чем ты говоришь? — рявкнул он. — Какой американец? Какое вознаграждение?

Чеонг Су вытащил измятую газету и показал ее Ю-Ю. Тот сердито (он не любил признаваться в том, что не умеет читать) велел прочесть ее, но в этот момент подошли три покупателя, и Чеонг Су оставил Ю-Ю разглядывать непонятный шрифт, вызывавший в нем свирепую ярость на собственную безграмотность.

Время ужина было в разгаре, и Ю-Ю вынужден был подождать. Он выслушивал жалобы Чеонг Су на несправедливое обращение в Управлении службы безопасности, которые старик снова и снова повторял каждому подходившему к нему покупателю.

«Может быть, американец, — думал Ю-Ю, — которого я видел на вилле в Фудаумоте, тот самый человек, которого разыскивает полиция? Если так, тогда девчонка Нхан и Блэки Ли связаны с этим делом. Значит, есть возможность пошантажировать Блэки».

Рассказ Чеонг Су о своих злоключениях, который старик повторял уже в двадцатый раз, так увлек Ю-Ю, что он не заметил, как Блэки вышел из клуба. Было двадцать минут восьмого. Прежде чем отправиться в Фудаумот, Блэки решил зайти к одному богатому ювелиру-китайцу, который, он был уверен, купит предложенные ему бриллианты. С ним нелегко будет договориться. Ювелир постарается уверить Блэки, что камни не имеют большой ценности. Прежде чем Блэки сможет выжать из него три тысячи долларов, несколько часов будут потрачены на вежливые, но утомительные препирательства. Но до одиннадцати часов, когда он должен встретиться с Джеффом, было еще достаточно времени.

Ю-Ю наконец дождался, чтобы Чеонг Су прочел газетный отчет о похищении Джеффа. У него не было сомнений, что Джефф — тот самый американец, которого он видел в окне. Его первой мыслью было помчаться в полицию и потребовать вознаграждение, но, вспомнив о постигшей Чеонг Су неудаче, он решил сперва поговорить с Блэки. Весьма вероятно, что Блэки предложит ему больше двадцати тысяч пиастров. Но, войдя в клуб, он узнал, что Блэки уехал.

Ю Лан, не любившая Ю-Ю, грубо велела ему убираться.

— Мой муж, — сказала она, — не вернется сегодня. Когда ты понадобишься, он пошлет за тобой.

Тем временем лейтенант Гембли не добился никаких результатов. В четыре часа он покинул квартиру Энн Фай Во. Воспоминание о собственной слабости вызывало чувство стыда. Кроме того, его разозлило, что китаянка заломила за свою привлекательность совершенно несусветную, с точки зрения Гембли, цену. По поводу оставленного им подарка разразилась неприличная перебранка.

Китаянка пронзительным голосом что есть мочи выкрикивала оскорбления. Он вынужден был оставить почти целиком свое недельное жалованье и поспешил покинуть квартиру, прежде чем прибежали соседи, чтобы справиться о причинах возникшего шума.

Ему не удалось разыскать таинственного дядю возле гробницы маршала Ли Ван Дейта. Поскольку он не умел говорить по-вьетнамски, он был лишен возможности выяснить, когда дядя придет к храму. Другой предсказатель уставился на него и смущенно хихикал, пока лейтенант пытался заставить его понять, кого он разыскивает.

Вспотевший и измученный, Гембли возвратился в свой кабинет. Он решил отложить дело до следующего утра.

Сами того не ведая, Джефф и Нхан получили в свое распоряжение еще один день.

Глава 11

1

Блоки Ли возвратился в клуб чуть позже десяти часов. Как он и надеялся, ему удалось продать бриллианты. После двухчасового спора ему наконец удалось получить две тысячи девятьсот американских долларов. Он замкнул в сейф деньги, а затем прошел в танцзал сказать пару слов Ю Лан перед тем, как отправиться в Фудаумот.

Пока он пересекал зал, направляясь к столику Ю Лан, за которым она всегда сидела, Блэки с удовлетворением отметил, что танцплощадка переполнена.

Подойдя к столику Ю Лан, он остановился, вопросительно изогнув брови. Ю Лан сказала, что Чарли отправился спать. Он кивнул.

— Похоже, будет трудная ночь. Я вряд ли возвращусь до часа!

Он не посвятил Ю Лан в свои с Чарли планы. Он не считал, что жена должна пользоваться беспредельным доверием. Ю Лан чувствовала, что затевается что-то важное, и это ее беспокоило. Она знала, что бесполезно задавать Блэки вопросы или предостерегать его. Он всегда шел собственным путем. Блэки вышел из клуба и направился к автомобилю. Два вьетнамца в поношенных европейских костюмах сидели в автомобиле в нескольких ярдах от машины Блэки. Они разговаривали и курили. Когда Блэки вышел из клуба, один из них слегка подтолкнул другого локтем. Сидевший на месте шофера его товарищ нажал стартер в тот момент, когда тронулась машина Блэки.

Они следовали за ним в потоке машин, пока не достигли шоссе Бьен Хоа — Фудаумот. Оба были опытными полицейскими и знали, что в это вечернее время на дороге небольшое движение, и Блэки скоро догадается, что они преследуют его. Они получили от инспектора Нгок Лина строгие инструкции, согласно которым у Блэки не должно быть никаких подозрений, что за ним следят.

Водитель притормозил, пропустив Блэки вперед, и спустя минуту его автомобиль исчез из вида. Водитель быстро поехал к ближайшей полицейской будке и вызвал полицейский пост на шоссе Бьен Хоа. Он описал полицейскому машину Блэки и сообщил ее номер. Он велел ему сопровождать некоторое время машину и предупредить все посты на шоссе, чтобы полицейские велосипедисты не упускали ее из виду, пока она не доедет до места.

Оказавшись на пустынном шоссе, Блэки, тщательно соблюдая предосторожности, смотрел в зеркало, чтобы быть уверенным, что его никто не преследует. У него не было причин думать о преследовании, но осторожность никогда не бывает лишней.

Он не заметил полицейского мотоциклиста, который следовал в двухстах ярдах позади него, не зажигая огней. У отремонтированного полицейского поста он должен был остановиться. Дежурный полицейский проверил его документы и разрешил ехать. Он видел, как Блэки свернул направо, в сторону Фудаумота. Там, впереди, на расстоянии около мили, его уже поджидал полицейский на велосипеде. Дежурный прошел в здание и по телефону предупредил пост в Фудаумоте о приближении Блэки.

Ровно в одиннадцать Блэки повернул на заросшую травой разбитую дорогу, ведущую к храму.

Дежуривший в четверти мили от этого места полицейский неожиданно увидел вдали огоньки приближавшейся машины. Местность в этой части дороги была безлесной и плоской. Возвышавшаяся на горизонте темная разрушенная башня храма была единственным видимым ориентиром. Острый глаз полицейского различил по движению сверкающих боковых огней, что автомобиль запрыгал на выбоинах. Он понял, что Блэки свернул с главной дороги и направился к храму. Полицейский вскочил на велосипед и быстро поехал.

Большая машина Блэки въехала в ворота храма и остановилась. Блэки увидел вышедшего из темноты Джеффа. Он не покинул машины, ждал.

Джефф открыл боковую дверку и забрался в автомобиль.

— Итак? — голос был хриплым. — Что случилось?

«Сейчас, — подумал Блэки, — я узнаю, есть ли у него бриллианты». Почувствовав, как от волнения у него вспотели руки, он вытащил платок, вытер их и только тогда сказал:

— Приехал мой брат. Как я и ожидал, он в состоянии вам помочь. Нхан сказала вам, что нужны еще деньги?

Джефф жестом выразил свое раздражение.

— Я уже дал вам тысячу долларов. Ради бога, скажите, где я могу взять еще!

Блэки поморщился.

— Нужны еще две тысячи долларов, — сказал он, — только тогда можно будет выбраться отсюда.

Джефф внимательно посмотрел на него.

— Каким образом?

— Мой брат знает летчика из Лаоса. Он подбросит вас на вертолете в Кратье. Оттуда будет нетрудно добраться до Гонконга. Можем договориться на послезавтра.

Джефф вздохнул с облегчением. Наконец-то! Еще два дня и две ночи он будет заперт в душном маленьком курятнике, при одной мысли о котором он чувствовал, что сходит с ума. Чего бы это ни стоило, он должен выбраться отсюда.

— Летчику можно доверять? — спросил он, и Блэки уловил в его голосе нетерпение.

— Брат хорошо знает его. Ему можно довериться, но он хочет получить деньги заранее. Он запросит минимум три тысячи долларов.

— Заплатите ему, — сказал Джефф. — Я рассчитаюсь с вами в Гонконге.

— К сожалению, мистер Джефф, я не могу сделать этого, — решительно проговорил Блэки. — Если вы не можете дать мне еще две тысячи долларов, тогда я вынужден отказаться помогать вам.

Джефф пожалел, что не знает стоимости наиболее мелких бриллиантов. Если бы он знал это, он мог бы их использовать для оплаты. Но у него не было выбора. Он понял, что Блэки сказал свое последнее слово.

— У меня есть еще один бриллиант, — произнес Джефф. — Он стоит тысячу долларов. Остальное я буду вам должен.

— Извините меня. Мне бы не хотелось брать бриллианты. Я с большим трудом продал те два, что вы мне дали.

— Сколько вы за них получили? — спросил Джефф.

— Меньше тысячи долларов, — солгал Блэки. — Если камень, который вы мне предлагаете, такой же, как те, выручка от продажи будет далеко не достаточной.

Джефф принес с собой два бриллианта, каждый был завернут в отдельный обрывок газеты. Он развернул один клочок бумаги, вынул бриллиант и протянул его Блэки.

Блэки подался вперед и включил освещение. Он осмотрел камень. Ему показалось, что он совершенно такой же, как и два других, которые он продал. Дыхание стало немного прерывистым. Чарли был прав: американец нашел все бриллианты.

— За это можно будет получить только пятьсот долларов, — сказал Блэки. — Этого совсем недостаточно.

Огромная рука легла на плечо Блэки. Показалось, будто стальные клешни впились в его жирное тело. Он посмотрел на Джеффа, сердце забилось от страха. Выражение лица американца ужаснуло его.

— Это все, что у меня есть. — Джефф говорил медленно, отчетливо произнося каждое слово. — Мой друг, у вас больше нет выбора. Если меня схватят, я расскажу про вас. Они разыщут те два бриллианта. Вы знаете, что сделают с вами. Я могу вам этого не говорить. Вы все уладите или погибнете вместе со мной.

— Вы делаете мне больно, мистер Джефф, — нервно сказал Блоки. Он понял, насколько просто было Джеффу убить своего слугу. Сила этих стальных пальцев напугала его. Джефф отпустил Блэки.

— Вы получили от меня три бриллианта. Когда я прибуду в Гонконг, получите остальные деньги, но не раньше, чем я приеду туда.

Мозг Блэки лихорадочно работал. Три бриллианта стоят больше четырех тысяч долларов. Этого хватит, чтобы заплатить летчику и обеспечить перелет Чарли. Дальнейшее давление на Джеффа могло оказаться небезопасным. Он сделал вид, что колеблется, потом улыбнулся, пожал толстыми плечами.

— Я согласен, поскольку доверяю вам, мистер Джефф, — сказал он. — Я должен буду возместить разницу из собственного кармана, но ради вас я сделаю это.

— Для вас будет лучше поступить так, — мрачно сказал Джефф. — Не забывайте: если погибну я, вы погибнете вместе со мной.

— Об этом не может быть и речи.

— Вы заинтересованы в успехе. — Последовала пауза, после которой Джефф продолжал: — Как мы договоримся?

— Я сейчас вернусь и все улажу. — Блэки потер плечо. — Послезавтра будьте готовы. Я или мой брат приедем сюда и подвезем вас в моей машине. Вас доставят на место, где сможет безопасно приземлиться вертолет. Не здесь: это слишком близко от полицейского поста. Ясно?

Джефф кивнул.

— Вы привезете Нхан?

— Я привезу ее.

— Отлично, в четверг вечером здесь в одиннадцать с Нхан.

Блэки посмотрел, как здоровяк американец выкарабкался из машины, включил мотор.

— Надеюсь на вас, — сказал Джефф, наклоняясь к окошку. — Помните, что я сказал: мы погибнем вместе.

Блэки стало не по себе. Он вдруг пожалел, что вмешался в эту историю. Дело может кончиться плохо. Вспомнилось предостережение брата о возможности оказаться перед взводом стрелков. От страха лицо покрылось потом.

— Все будет хорошо, — сказал он. — Вы можете рассчитывать на меня.

Он выехал задним ходом в ворота храма, развернулся и поехал по узкой дороге к шоссе.

Полицейский по имени Дин Байонг Кхан бесшумно подъехал за несколько минут до этого и теперь лежал в высокой траве, его велосипед был спрятан неподалеку за зарослями молодого бамбука. Он видел, как автомобиль Блэки повернул вправо, выехав на шоссе, и направился в сторону Сайгона. Кхану было известно, что через три мили на дороге Блэки ожидает другой полицейский, который будет сопровождать его до полицейского поста. Он взглянул в сторону храма. Интересно, что понадобилось Блэки в этих старых развалинах? Ему захотелось пройти туда, но у него не было фонаря, а в темноте он ничего не сможет увидеть. Это лучше сделать утром.

Он уже хотел встать на ноги, как его чуткое ухо уловило какой-то шорох. Он прижался к траве, вглядываясь в темноту.

Не подозревая, что за ним наблюдают, Джефф вышел в ворота и остановился, стараясь вспомнить, где он оставил свой велосипед. Ночь была темной: в небе висело несколько бледных звездочек, луна спряталась за плотной массой облаков.

«Еще два дня, — думал Джефф, — и Гонконг!» Появилось чувство уверенности, он не сомневался в том, что достаточно запуганный Блэки теперь будет предан ему, как собачонка. Он вытащил пачку сигарет и закурил.

Кхан увидел огонек спички. На фоне неба выделялись массивные очертания фигуры Джеффа. Толстые губы полицейского раздвинулись в довольной улыбке, обнажив зубы. Рука скользнула к кобуре, отстегнула защелку, пальцы обхватили курок.

«Это американец, — сказал он себе. Этого огромного человека не узнать невозможно. Сержант дал ему о нем необходимые инструкции. — Этот человек вооружен и опасен. Ты должен стрелять так, чтобы убить его».

Револьвер легко выскользнул из кобуры. Кхан поднял его и прицелился. Стрелять было трудно: темные очертания на расстоянии, по крайней мере, в шестьдесят ярдов. Впервые за время своей работы в полиции Кхан ощутил неуверенность, сумеет ли он попасть в цель. Он всегда был хладнокровным и метким стрелком, но сейчас цель была слишком сложной даже для него.

Он пополз вперед, скользя по жесткой траве, как змея, голова была чуть приподнята, чтобы не потерять Джеффа из виду.

В этот момент Джефф думал о Нхан. К концу недели они будут в Гонконге. Они поселятся в лучшем номере отеля «Пенинсула». Питаться будут в «Перизен Грилл», «Кинг Праунз», думал он, улыбаясь. В Сайгоне ничего подобного они не видели.

Он сделал глубокую затяжку. Где все-таки он оставил свой проклятый велосипед? Он начал шарить по жесткой траве как раз в тот момент, когда Кхан, теперь уже находящийся от него не далее тридцати ярдов, снова вскинул свой револьвер.

Сейчас стрелять было еще труднее. Как говорил ему его инструктор, сложнее всего стрелять из револьвера по движущемуся человеку. Если необходимо выстрелить, надо целиться чуть впереди мишени, но лучше всего подождать, пока цель прекратит движение. Кхан снова заскользил по траве, поскольку Джефф опять отдалился от него.

Джефф наконец отыскал в траве велосипед и поднял его. В тот момент, когда он выпрямился, Кхан увидел велосипед и понял: еще мгновение, и он упустит свой шанс. Он торопливо прицелился и выстрелил.

Джефф как раз перебрасывал ногу через сиденье, когда Кхан выстрелил в него. Это был превосходный выстрел, если учесть охватившее Кхана волнение и едва различимую в темноте цель.

Джефф услышал, как что-то просвистело возле лица настолько близко, что обожгло кожу. Вслед за этим, как ему показалось, всего в нескольких ярдах от него вспыхнуло яркое пламя. В ночной тишине выстрел прозвучал, как взрыв бомбы.

Джефф инстинктивно метнулся вперед, потерял равновесие и распростерся в траве, ноги запутались в велосипедной раме.

Волна ликующей радости охватила Кхана. Он видел, как Джефф упал после выстрела. Высокая трава скрыла его. Он не знал, убил ли Джеффа, но был уверен, что не промахнулся.

Первым желанием Джеффа было отбросить велосипед и вскочить на ноги, но он сдержал себя. Кто-то, лежавший в траве, выстрелил в него с расстояния в тридцать ярдов. Поднявшись, он представлял бы собой удобную мишень для второго выстрела, и на этот раз неизвестный стрелок мог бы не промахнуться. Очень медленно и осторожно он протянул руку к набедренному карману, вытащил пистолет и сдвинул назад предохранитель. Он почувствовал удары собственного сердца, тяжело дышал.

Кхан не двигался, его револьвер был направлен в сторону, где находился Джефф. В голову пришла неожиданная, лишившая его уверенности мысль. На лице выступил холодный пот, когда он подумал, что человек, в которого он стрелял, не был американцем Джеффом. Он посчитал, что огромные темные появившиеся у горизонта очертания не могли быть никем иным, как американцем, которого они разыскивали. Но разве это не мог быть другой человек?

Джефф медленно приподнял голову, разглядывая жесткую землю. Он не видел ничего, кроме высокой травы и нескольких кустов. Он внимательно прислушался, стараясь догадаться, кто бы мог в него выстрелить.

Кхан решил установить истину. У него не было уверенности, что он убил человека. Он мог лишь легко ранить его. Если это Джефф, Кхан знал, что у него есть оружие. Он не собирался подниматься и предлагать себя в качестве мишени.

Неожиданно Джефф увидел его. Он заметил светлое обмундирование на фоне чернеющей травы. Человек скользил вперед, подобно змее, между ними было теперь не более пятнадцати ярдов.

Кхан также обнаружил Джеффа. Его рубаха цвета хаки тоже была заметна среди темной травы. Кхан замер, пытаясь разглядеть смутные очертания упавшего человека, перед собой он держал револьвер, по лицу струился пот, он старался уловить хотя бы малейшее движение.

Джефф скорее почувствовал, чем увидел, руку Кхана, направлявшую на него револьвер. «Ему неизвестно, жив я или нет, — подумал Джефф, пытаясь справиться с овладевшей им паникой. — Возможно, он выстрелит еще раз, не приближаясь ко мне. Если я пошевелюсь, он наверняка выстрелит. А если нет, он тоже может выстрелить…»

Пистолет был сбоку. Чтобы прицелиться, его надо было приподнять. Притаившийся в траве Кхан был очень неудобной мишенью. Джефф внушал себе, что он не должен промахнуться. Дюйм за дюймом он начал приподнимать пистолет.

Кхан лежал в траве, всматриваясь в лежавшего в пятнадцати ярдах от него человека. Он не знал, что делать. Ему хотелось выстрелить в едва различимый силуэт, но сознание предостерегало его: если это окажется не Джефф, его обвинят в убийстве.

Он лежал, пытаясь принять какое-то решение. Прошла минута. Джефф следил за ним. Он нацелил револьвер в направлении различимой на темном фоне фуражки, стрелять было рискованно. Он ждал.

Прошло пять минут, показавшихся вечностью. Кхан почувствовал облегчение. «Этот человек мертв, — сказал он себе. — Ни один тяжелораненый не мог бы так долго неподвижно лежать». Он должен убедиться, что это был Джефф. Побуждаемый страхом, он привстал на колени, выпрямился и осторожно начал приближаться к лежавшему человеку.

Джефф поднял дуло пистолета и продолжал держать его сбоку так, что оружие не было заметно приближавшемуся. Когда Кхан был на расстоянии пяти ярдов, он мягко нажал курок. Раздался громкий щелчок, но пистолет не выстрелил.

Патрон трехлетней давности предал Джеффа в самый нужный момент.

Кхан услышал этот звук и прыгнул в сторону, из открытого рта со свистом вырвалось дыхание. Огромная тень поднялась с земли и метнулась вперед. Он выстрелил не целясь.

Пуля оцарапала руку Джеффа. Обжигающая боль пронзила его, но не помешала прыжку. Кхан не сумел выстрелить еще раз. Джефф обхватил руками его худенькие ноги, ударил плечом в пах. Кхану показалось, что его боднул буйвол. Его подбросило в воздух, и он нажал курок револьвера. В ночном небе просвистела пуля, пламя выстрела на мгновение ослепило Джеффа.

Они оба упали в траву. Револьвер вылетел из рук Кхана. Пронизывающая боль превратилась в душераздирающий крик. Джефф ударил его кулаком по голове. Тело человека беспомощно дернулось, приподнялось и бессильно упало.

Джефф склонился над ним, тяжело дыша. Его руки опустились на горло Кхана, готовые помешать вырваться новому крику. Кхан пробормотал что-то по-вьетнамски, чего Джефф не мог разобрать. Затем из его горла вырвался странный вибрирующий звук, напоминающий шуршание сухих листьев. От этого звука волосы на голове Джеффа зашевелились. Голова Кхана откинулась в сторону, и Джефф понял, что он умер.

Несколько минут он стоял на коленях, склонившись над трупом, не в силах подняться. Наконец заставил себя встать.

«Еще одна смерть! — подумал он. — Эти людишки хрупкие, как спички. Должно быть, я сломал ему спину. Ну что ж, по крайней мере, это было самозащитой: если бы я не прикончил его, он убил бы меня».

Но что теперь делать? Если здесь будет найден труп, в храме устроят засаду. А послезавтра приедет Блэки. Тело следует унести.

Тяжелой походкой, охваченный страхом, он подошел к своему велосипеду. Некоторое время он порылся в траве, пока не отыскал свой пистолет. Он сунул его в карман. «Пистолет не годен, — сказал он себе. — На него больше нельзя полагаться».

Он поднял велосипед и направился к тому месту, где лежал Кхан. Не чувствуя больше отвращения, он взвалил труп на плечи, взял велосипед и зашагал по жесткой траве по направлению к шоссе.

Перед тем, как выйти на дорогу, он отыскал велосипед Кхана. Его нельзя было оставлять здесь. С трупом на плечах, придерживая руками велосипеды, Джефф направился прочь от этого места.

Выйдя на шоссе, он сел на свой велосипед и, не выпуская руля другой машины, заработал педалями.

«Только бы никого не встретить, — думал Джефф. — Тогда может благополучно закончиться эта паршивая ночь».

Он никого не встретил. Проехав четыре или пять миль, он швырнул труп Кхана в кювет и бросил на него сверху велосипед.

Перед тем, как уехать, он забрал его револьвер и патроны. Возвращаясь в Фудаумот, Джефф тешил себя мыслью, что полиция посчитает смерть Кхана новым проявлением ярости Вьетконга.

2

Блэки Ли возвратился в клуб около часа ночи. Он затормозил, вылез из машины, немного постоял, вдыхая воздух.

Машин не было. Возле тротуара стояли три повозки. В них спали рикши-мальчишки. Установленные у входа неоновые трубки были погашены. Их выключали ровно в двенадцать. Взглянув на темное здание, Блэки улыбнулся. В Гонконге эти огни будут сверкать до зари. Там их не заставляют гасить.

Он пошел в клуб, но остановился, увидев, как из темноты появилась темная фигура и направилась к нему. Он узнал мексиканскую шляпу, которую всегда носил Ю-Ю, и нахмурился. Ю-Ю подошел к нему.

— Добрый вечер, мистер Блэки, — сказал он. — Я хочу поговорить с вами.

— В другой раз, — отрезал Блэки. — Сейчас поздно. Приходи завтра. — Он зашагал к подъезду, отыскивая в кармане ключи. Ю-Ю последовал за ним.

— Этою нельзя откладывать на завтра, мистер, Блэки. Мне нужен ваш совет. По поводу американца Джеффа.

Блэки с трудом сдержал охватившую его тревогу. Его быстрый ум заработал. Каким идиотом он был! Он совсем забыл, что велел Ю-Ю следить за Нхан. Этот крысенок узнал, где скрывается Джефф! Он, видимо, прочел в газетах о вознаграждении.

— Джефф? — сказал он, глядя на Ю-Ю через плечо, толстое лицо было бесстрастным. — Кто такой Джефф?

— Американец, которого похитили, мистер Блэки, — сказал Ю-Ю, в голосе прозвучала насмешка.

— Нам лучше подняться, — после недолгого колебания сказал Блэки, предлагая Ю-Ю жестом пройти вперед.

Пока он поднимался за ним по ступенькам, бодрое настроение покинуло его. «Если этот крысенок поймет, что дважды два — четыре, — думал Блэки, — он сможет полностью разрушить наши планы».

В танцевальном зале горела лишь одна лампочка над кассой, где Ю Лан проверяла выручку. Стол был завален деньгами. Она посмотрела на вошедших. Увидев Ю-Ю, она вздрогнула.

Блэки ничего ей не сказал. Он прошел через зал к своему кабинету, Ю-Ю следовал за ним. Увидев стол с деньгами, он на минуту остановился и с удивлением на них посмотрел.

В кабинете Блэки сел за стол. Ю-Ю стоял перед ним и жевал свисавшую со шляпы кожаную тесемку.

— Итак, в чем дело? — спросил Блэки.

— За сведения об американце предлагают двадцать тысяч пиастров, — сказал Ю-Ю. — Я знаю, что его не похитили, и знаю, где он находится. Я решил поговорить с вами прежде, чем пойти за вознаграждением.

— Почему ты считаешь, что я имею к этому делу какое-то отношение?

Ю-Ю смахнул с одежды остатки пищи.

— А разве нет? — сказал он, не глядя на Блэки. — Он тот человек, которого я видел в Фудаумоте. Он встречался с Нхан.

— Откуда ты знаешь?

Ю-Ю взглянул вверх, его толстые губы раздвинулись в иронической усмешке.

— Знаю, мистер Блэки. Я решил сначала прийти к вам. Вы всегда были добры ко мне. Я не хочу причинять вам неприятности.

Широкие ноздри Блоки раздулись. Сердце похолодело от страха, но лицо оставалось спокойным.

— Почему у меня должны быть неприятности?

Ю-Ю пожал плечами, ничего не сказал. Чтобы дать себе время подумать, Блоки решил закурить. Доставая спичку, он сказал:

— Было бы лучше, если бы ты не ходил в полицию. Я беспокоюсь о девушке. Я стараюсь оградить моих девушек от разных неприятностей.

Ю-Ю широко ухмыльнулся:

— Я знаю ото, мистер Блоки.

— Ну что ж, прекрасно. Держись подальше от полиции. Насчет этого помалкивай. Здесь не любят полицейских доносчиков.

Ю-Ю кивнул.

Последовала пауза, после которой Блоки продолжал:

— Сейчас самое время устроить тебя на работу. Зайди ко мне завтра. Я подыщу для тебя что-нибудь подходящее.

И легким движением он приказал ему удалиться. Ю-Ю не двигался.

— А как насчет вознаграждения, мистер Блоки?

«Я должен буду дать ему денег, — подумал Блоки, — но ото не решит дела. Как только он их потратит, потребует снова. Я сам посадил этого крысенка себе на спину».

— Полиция ничего не заплатит тебе, — сказал он. — Они выслушают тебя, но ничего не заплатят. Мне не следовало бы говорить тебе об атом.

— Я думаю, они заплатят, мистер Блоки, — возразил Ю-Ю. — Мне нужны деньги. Может быть, вы дадите их мне?

— Я дам тебе работу, — сказал Блоки с твердостью, которой он не чувствовал. — В твоем возрасте ты должен иметь постоянное занятие.

— Мне не нужно постоянное занятие, мистер Блоки, — проговорил Ю-Ю и с появившейся в голосе настойчивостью добавил: — Мне нужны двадцать тысяч пиастров.

Блоки довольно долго смотрел на него, затем поднялся.

— Подожди здесь, — сказал он, — и ничего не трогай.

Он вышел, притворив за собой дверь. Блоки направился к двери, ведущей в жилую часть здания позади клуба, не обращая внимания на Ю Лан, провожавшую его взволнованным взглядом. Он подошел к спальне Чарли и вошел.

Над висевшей на стене полкой светил ночник. На полке стояла большая фотография их отца. Было достаточно светло, чтобы увидеть спящего Чарли.

Когда Блэки затворил дверь, Чарли открыл глаза и сел.

— Кто это? — спросил он.

Блэки негромко рассказал ему о встрече с Джеффом.

— У него есть бриллианты, — сказал он. — Он дал мне еще один.

Чарли протянул руку, и Блэки положил в нее завернутый в газету бриллиант. Чарли осмотрел камень и кивнул.

— Это тоже мой, — сказал он. — Он согласен с ценой?

— Да.

— Завтра утром я лечу в Пномпень.

— Есть неприятности. — И Блэки рассказал брату про Ю-Ю.

— Такие вещи случаются, — философски произнес Чарли. — Ты должен заплатить ему. Конечно, он потом потребует еще. Когда у нас будут бриллианты, мы придумаем, что нам с ним делать. А пока дай ему денег.

— Я как раз думал об этом. Хорошо, я заплачу ему.

— Ты думаешь, он пойдет в полицию после того, как ты заплатишь ему? Он может не устоять перед искушением получить еще вознаграждение.

— Он не сделает этого, — сказал Блэки. — Полиция слишком много знает о нем. Не думаю, чтобы они что-нибудь ему дали.

Чарли кивнул.

— Тогда заплати ему.

Глава 12

1

Нхан провела скверную ночь. Сон, который ей приснился, напугал ее.

Проводив в школу братьев, и пока еще не проснулся дядя, она наняла рикшу до гробницы маршала Ли Ван Дейта. У входа она накупила для дароприношений различных овощей и фруктов. Она вошла в храм и разложила свои дары на длинном столе, на котором уже лежали другие приношения.

Она встала на колени и долго молилась, это немного успокоило ее. Она купила две свечи, зажгла их и поставила на подставку среди множества горевших свечей. Затем, встав на колени, она взяла обеими руками сосуд, в котором лежало несколько тонких дощечек, на каждой был указан номер. Очень осторожно и тщательно она потрясла сосуд, пока из него не вывалилась на каменный пол одна дощечка. Она взглянула на номер и увидела цифру шестнадцать. Нхан подошла к помеченному цифрами ящику на стене и вынула из ячейки под номером шестнадцать клочок розовой бумаги.

Нхан отнесла эту бумагу сидевшему у входа в гробницу старику. Это был один из пяти предсказателей судьбы в этом храме. Он прочел, что было написано на бумаге, а затем долго и внимательно разглядывал Нхан. Он был самый мудрый и самый старый предсказатель в гробнице, и Нхан безгранично верила ему.

Он сказал ей, что в течение следующих двух дней она должна быть очень осторожной в своих действиях. Эти два дня будут самыми трудными в ее жизни. После двух дней ей уже нечего будет бояться, для нее будет лучше вернуться домой и молиться все время, пока не минуют два дня.

Вместо того, чтобы вернуться домой, Нхан села на десятичасовой автобус до Фудаумота. Она безумно захотела увидеть Стива, ощутить его руки, сплетенные у нее за спиной. «Он, — думала она, — успокоит меня лучше молитвы».

В то самое время, как ее автобус отходил от Центрального рынка, лейтенант Гембли отворил дверь своего кабинета. На столе он нашел подшивку бумаг и требование представить подробный доклад по вопросу об ограблении принадлежавших посольству складов. Изучение этих бумаг и составление отчета займет, по крайней мере, два дня. Приступая к работе, он вспомнил, что должен был сходить к гробнице маршала Ли Дейта, чтобы поговорить с дядей Нхан Ли Квон.

«Не могу же я делать все сразу, — сказал он себе. — Я сообщу ее имя Нгок Лину, и пусть он займется этим делом».

Около одиннадцати часов секретарь принес ему чашечку кофе. Воспользовавшись перерывом в работе, он позвонил инспектору.

— Ваша версия, что Джефф является дегенератом, далека от истины, — сказал Гембли, когда услышал в трубке голос инспектора. — Я разговаривал с его друзьями и не выявил никаких доказательств, что он был педерастом или совращал девочек. У него была постоянная девушка. Вам бы лучше побеседовать с ней. Она бы не сказала вам ничего плохого про этого парня.

Инспектор слушал, полузакрыв от гнева глаза.

— Если бы я мог разыскать эту девушку; лейтенант, — сказал он, сдерживая раздражение, — я бы обязательно поговорил с ней, но я не знаю, кто она, и не могу этого выяснить.

Гембли усмехнулся.

— Вы удивляете меня, инспектор. Я без особого труда выяснил это. Я узнал ее имя у той китайской проститутки, у которой вы нашли Уэйда. Все очень просто.

Инспектор подался вперед, что есть силы сжал трубку.

— Кто она?

— Она танцовщица из Парадиз-клуба. Ее имя Нхан Ли Квон. Я не знаю, где она живет, но могу сообщить, что ее дядя предсказатель судьбы в гробнице маршала Ли Ван Дейта. Он скажет вам, где ее можно найти.

Инспектор вздохнул с облегчением.

— Благодарю, лейтенант. Буду действовать по вашим указаниям. — И он повесил трубку.

Довольно долго он сидел не двигаясь, глядя перед собой. Затем поднял трубку и позвонил полковнику Он Дин Кхаку. Он сказал ему, что наконец сумел выяснить, кто такая девушка Джеффа.

— Я сам допрошу ее, — сказал полковник голосом, не допускающим возражений. — Арестуйте ее без шума. Немедленно приведите ко мне.

Инспектору не потребовалось много времени, чтобы установить адрес Нхан. В управлении имелся список танцовщиц всех клубов. Взяв с собой двух человек в штатской одежде, он поехал к дому Нхан. На углу улицы он остановил машину и направился с одним из своих парней к ее квартире. Дверь отворила мать Нхан.

— Дочери нет, — сказала она инспектору. — Куда пошла, неизвестно. Наверное, вернется после полудня, но до шести часов придет наверняка.

Инспектор оставил в квартире своего человека. Он велел ему подождать Нхан и не позволять матери ни под каким предлогом, пока не вернется дочь, выходить из дома.

Когда инспектор уехал, полицейский сел на скамейку возле двери и закурил. Мать Нхан забилась в угол, в ужасе глядя на него. Вскоре ему надоело курить. Он запер дверь и начал осматривать квартиру. Он открывал и закрывал шкафы, вытаскивал ящики и переворачивал их содержимое. Все это время мать Нхан не сводила с него глаз.

Джефф был удивлен и обрадован, когда дверь его комнаты отворилась и вошла Нхан. Он подумал, что она выглядит очень уставшей, и, целуя ее, спросил, о чем она беспокоится. Он подвел ее к кровати, сел, посадил Нхан рядом с собой и обнял ее. Он рассказал ей о встрече с Блэки, но не упомянул о полицейском.

— Мы уезжаем завтра ночью, — сказал он. — Следующим утром мы будем в Гонконге.

Нхан ответила после некоторого колебания:

— Может быть, подождем еще два дня, Стив? Так будет лучше. Я сегодня утром советовалась с прорицателем: следующие два дня будут очень тяжелыми для меня. Давай подождем. Через два дня все будет в порядке.

Она боязливо взглянула на него, ожидая, что он рассердится и вспылит, но, вместо этого, он улыбнулся.

— Пойми, Нхан, если ты хочешь стать американской гражданкой, ты не должна быть суеверной. Суеверия — это все чепуха. Прорицатели хороши для маленькой вьетнамской танцовщицы, но не для американской гражданки.

— Понятно, — покорно согласилась Нхан. Ей очень хотелось заслужить одобрение Стива, хотелось, чтобы он правильно понял ее. Неожиданная мысль, что она никогда не увидит Гонконга, вдруг пронзила ее. Разве предсказатель судьбы не сказал ей, что следующие два дня будут самыми трудными в ее жизни?

— Разве нельзя подождать? — спросила она.

— Нет. Все уже решено, — ответил Джефф. — Ни о чем не тревожься. Все будет хорошо. — Он откинулся на кровать, притянул ее к себе и начал целовать.

Нхан закрыла глаза, ласки вызывали в теле приятные ощущения, но душа еег, как мышонок в лапах кота, трепетала от страха.

— Почему бы тебе не остаться со мной? — сказал Джефф. — Зачем возвращаться в Сайгон? Завтра ночью мы уедем. Останься!

Он приподнялся на руках, склонился над ней, нежно поглаживая пальцем ее нос, прикасался к губам и щекам.

— Я не могу остаться, — покачала она головой. — Я должна подготовить к моему отъезду маму. И еще многое надо сделать. Надо собраться. Я не могу уехать, не попрощавшись с братьями.

«Семья — подумал Джефф с раздражением. — Она словно гиря на ногах бегущего человека. Она, как петля, душит все побуждения». Он был очень доволен, что у него нет семьи: ни матери, которую надо подготавливать к расставанию, ни братьев, с которыми надо прощаться.

На его лице появилось раздражение, и он передернул плечами.

— Ну что же, все равно. Это твоя семья. Блэки приедет к тебе домой завтра вечером в десять. Он привезет тебя ко мне. Мы обо всем договорились.

— Я буду готова, — сказала Нхан.

— Мы встретимся в одиннадцать у разрушенного храма, затем Блэки отвезет нас куда-то, где сможет приземлиться вертолет. Добравшись в Кратье, мы будем в безопасности.

Растущее предчувствие опасности настойчиво охватывало ее сознание. Она нежно обхватила руками лицо Джеффа, улыбнулась ему и сказала:

— Мы можем немного полюбить друг друга, Стив?

Сейчас… Это будет в последний раз. — Она замолчала, затем добавила: — Перед тем, как мы приедем в Гонконг.

Он, удивленный, посмотрел на нее.

— Ты все еще боишься, да? — сказал он, снимая с нее накидку. — Ты не должна бояться. Все идет хорошо. Я знаю. Доверься мне.

Она отдалась ему так, как никогда не отдавалась прежде. Ею овладело отчаянное желание выразить свою любовь таким образом, чтобы неизгладимый след остался у него в душе, чтобы помнил о ней все те долгие годы, которые ему предстоит прожить без нее.

2

Пока Нхан ехала на автобусе в Фудаумот, а лейтенант Гембли беседовал по телефону с инспектором Нгок Лином, Блоки вез своего брата в сайгонский аэропорт.

Чарли посчастливилось достать билет на самолет, летящий в десять часов в Пномпень. Он уже послал телеграмму Ли Уоткинсу, летчику, перевозящему контрабандой опиум, с просьбой встретить его в Пномпене в аэропорту.

Пока большой американский автомобиль мчался по шоссе, братья молчали, погруженные в свои мысли. Неожиданно Блэки сказал:

— Уоткинсу следовало бы выбрать безопасное место для посадки. Оно должно быть недалеко от Фудаумота. Я не хочу долго ехать с Джеффом: это слишком рискованно.

Чарли кивнул.

— Я договорюсь с ним. — Он подождал, пока Блэки, сбавив скорость, объезжал двух бредущих по дороге буйволов, затем, когда Блэки прибавил газу, продолжал: — Настало время решить, каким образом отобрать у американца бриллианты, когда он уедет отсюда.

— Я уже думал об этом, — сказал Блэки. — Я не думаю, что было бы безопасным позволить ему уехать с бриллиантами в Гонконг. Их следует отобрать у него в Кратье.

Чарли подумал. Он понял, что Блэки был прав. В Гонконге отобрать бриллианты у Джеффа будет почти невозможно, а в Кратье это сделать до чрезвычайности просто.

— Да. Как только бриллианты покинут Вьетнам, это не составит больших затруднений. Я мог бы нанять несколько человек, которые позаботятся об этом после того, как я договорюсь с Уоткинсом.

Эти мысли уже с самого раннего утра тяготили Блэки. Он пришел к определенным выводам, в которые не решался посвятить брата. После продолжительной паузы он все-таки заставил себя сказать:

— В этом деле нельзя доверять посторонним, Чарли. Они могут украсть бриллианты. Я полагаю, ты поедешь вместе с Джеффом в Кратье. — Он снова замолчал, потом добавил: — Ты должен будешь забрать у него бриллианты.

Чарли вздрогнул.

— Ты моложе и сильнее, — сказал он. — Я думаю, ты должен сделать это, Блэки.

— Я тоже уже думал об этом, — ответил Блэки, — но тут слишком много осложнений. Как я вернусь обратно? Мы не можем рассчитывать, что Уоткинс совершит обратный полет. У меня нет визы в Камбоджу, в то время как у тебя она есть. Я должен был бы поехать в Гонконг с бриллиантами. Нет, извини меня, Чарли, но это предстоит сделать тебе.

— Американец опасен, — сказал Чарли, нервно поеживаясь. — Я могу и не справиться с ним.

— И об этом я подумал, — возразил Блэки. — Ты не упустишь своих возможностей. Мне представляется это так: ты скажешь американцу, что необходимо приземлиться возле Кратье, где вас будет ждать автомобиль, который доставит его на аэродром для прилета в Гонконг. Ты договоришься с Уоткинсом, чтобы он приземлился в каком-нибудь уединенном месте. Ты также договоришься об автомобиле, который вас встретит. Тебе потребуется револьвер с глушителем. Когда Уоткинс приземлится, ты пойдешь с Джеффом к автомобилю. Он будет стоять на дороге, немного вдали от места приземления. Ты сделаешь так, чтобы Джефф оказался впереди тебя. Пока вы будете идти, ты выстрелишь в него. Других возможностей, Чарли, у нас нет. Речь идет о двух миллионах долларов. Если он догадается, что ты намереваешься завладеть бриллиантами, он сможет перехитрить тебя. Мне не очень нравится этот план, но иного выбора нет. Когда ты убьешь его, ты возьмешь бриллианты и пойдешь к автомобилю. Шоферу скажешь, что твой пассажир не смог приехать.

Чарли обдумал, что сказал ему брат. Убийство не пугало его. Пятнадцать лет назад он убил шантажировавшую его женщину. Он сделал это без малейших колебаний. Поздно вечером он пришел к ней домой под предлогом уплаты вымогаемых ею денег. Он ударил ее в затылок, раздел и утопил в ванне. Создалось впечатление, что она поскользнулась, ударилась головой о край и утонула.

Мысль об убийстве Джеффа не ужасала Чарли. Не существовало ничего такого, чего бы он не сделал ради двух миллионов долларов, но он уже не был тем человеком, каким был пятнадцать лет назад. У него уже были не такие крепкие нервы. Его страшила мысль идти через темные джунгли с таким опасным человеком, как Джефф. Если Джефф заподозрит что-либо, он выстрелит первый и не промахнется. Чарли не хотелось умирать. Он предпочел бы более безопасный план.

— Мы забыли о девушке, — сказал он. — Она тоже там будет.

— Я не забыл о ней, — ответил Блэки. Он намеренно не упомянул про Нхан. Ему хотелось, чтобы брат свыкся сначала с мыслью об убийстве одного человека. — Она тоже должна поехать. К сожалению, Чарли, я не думаю, чтобы американец уехал без нее. Сначала я хотел устроить все так, чтобы она не присоединилась к нему, но при дальнейшем размышлении понял: это рискованно. Он может отказаться поехать, если ее с ним не будет. Ее также следует убрать.

«Два убийства!» — подумал Чарли и почувствовал, как тело покрывается потом. Перед глазами предстала сцена: Джефф с девушкой идут впереди, он следует за ними. Вытаскивает револьвер и стреляет Джеффу в спину. Джефф падает. Он, может быть, не убит, но, по крайней мере, безвреден. Что сделает девушка? Она бросится прочь. Будет темно. Если она побежит раньше, чем он прицелится, она сможет скрыться. Тогда не оберешься неприятностей.

Как бы прочтя его мысли, Блэки тихо сказал:

— Она влюблена в американца. Когда он упадет, она подбежит к нему. Будет легко вторично выстрелить, Чарли.

— Ты, кажется, все обдумал, — произнес Чарли с появившейся в голосе горечью. — Было время, когда я думал за всю семью.

Блэки не сказал ничего. Все зависело от того, сумеет ли Чарли осуществить задуманное. Сам он содрогался от мысли об убийстве. Он знал, что руки Чарли уже совершили одно убийство. И он также знал, что никогда не смог бы заставить себя застрелить Джеффа и Нхан. В этом было вызывавшее зависть Блэки различие между Чарли и им: Чарли был безжалостен. Уже был виден аэропорт.

— Соглашение, — сказал Чарли, — слишком одностороннее. Ты ничем не рискуешь, Блэки. Я должен выполнять всю работу, и на меня ложится весь риск. Когда будут найдены трупы, Уоткинс поймет, что я убил их. Он может начать меня шантажировать.

— Ты, в свою очередь, можешь шантажировать его, — сказал Блэки. — Он получит десять лет за контрабанду опиума в Бангкок. Уоткинс не должен беспокоить тебя.

— Есть еще шофер автомобиля.

— Договорись с Уоткинсом, чтобы он взял одного из своих людей. Пусть тебя это не тревожит.

Чарли пожал плечами. Он был готов принять план, но решил притвориться не согласным с ним, чтобы получить возможность выторговать более выгодные для себя условия.

— Если я должен делать все это, — сказал он, — необходимо заключить новое финансовое соглашение. Ты не можешь рассчитывать на половину денег, когда ты ничем не рискуешь. Я думаю, мне полагается три четверти, а тебе четверть.

Блэки ожидал, что брат потребует больше денег, но три четверти — конечно, абсурд.

— Мы собираемся быть партнерами, Чарли, — сказал он. — Мы хотим использовать деньги, чтобы открыть в Гонконге танцклуб, выгодный нам обоим. Я согласен, что ты должен получить больше денег, но три четверти — это неразумно. Я предлагаю тебе пятьдесят тысяч долларов с основного капитала, а остальное будет поделено поровну.

— Давай договоримся о ста тысячах, — предложил Чарли.

Блэки поморщился, пожал плечами. На месте Чарли он потребовал бы для себя еще более выгодных условий, чем эти.

— Хорошо, — сказал он. — Я согласен.

Чарли кивнул. Он был удовлетворен.

Когда Блэки затормозил у входа в аэропорт, Чарли напомнил:

— Я вернусь завтра утром. Не забудь про револьвер.

Блэки не ожидал, что за ним наблюдают. Он возвращался в Сайгон, не зная, что по дороге в аэропорт и обратно его сопровождали два сыщика из службы безопасности. Они видели, как Блэки вошел в клуб, затем один из них позвонил по телефону инспектору, в то время как другой ожидал в машине, остановившейся в нескольких ярдах от входа в клуб.

Сыщики не заметили Ю-Ю, который сидел на корточках под деревом, забавлялся своей игрушкой и наблюдал за ними.

Ю-Ю видел, как двое мужчин поехали вслед за Блэки и его братом. Он видел, что Блэки возвратился один, но в сопровождении двух сыщиков. Ситуация заинтересовала его, после недолгого раздумья он выпрямился и направился в клуб. Поднявшись по лестнице, он вошел в танцзал.

Ю-Ю пересек площадку и без стука вошел в кабинет Блэки. Он затворил дверь и прислонился к ней.

Блэки потягивал из стакана чай. Он поднял глаза. Его лицо было бесстрастным, когда он увидел Ю-Ю.

— В чем дело?

— Могу продать кое-какие сведения, — сказал Ю-Ю. — Они стоят пять тысяч пиастров — по дешевой цене.

— Какие сведения?

— Сначала давайте деньги.

— Убирайся отсюда, — закричал Блэки, опуская на стол стакан с чаем, — или я вышвырну тебя!

Ю-Ю усмехнулся.

— Дело касается вас и полиции, мистер Блэки. Это важно.

Блэки внезапно почувствовал, как похолодело сердце. Без колебаний он вытащил бумажник, отсчитал пять тысяч пиастров и швырнул их через стол Ю-Ю.

— Так в чем дело?

Ю-Ю подобрал бумажки.

— К вам приставлены два сыщика из службы безопасности, — сказал он. — Они следовали за вами, когда вы утром поехали с мистером Чарли. Они сопровождали вас, когда вы вернулись. Сейчас они находятся возле клуба в машине — черном «ситроене».

Несколько мгновений Блэки сидел, сверля глазами Ю-Ю, затем с видимым усилием произнес:

— В следующий раз, когда будешь сюда заходить, стучись в дверь. А теперь уходи.

Ю-Ю посмотрел на деньги в своей грязной руке, подмигнул Блэки.

— Одни люди находят, другие теряют. Мне жаль вас, мистер Блэки. — И он вышел.

Как только дверь затворилась, Блэки быстро поднялся и подошел к окну. Он осторожно посмотрел сквозь закрытые ставни. Внизу на улице он увидел «ситроен». Он не смог рассмотреть, кто в нем сидит, но было видно, что люди в машине курили. Из открытого окна струились кольца табачного дыма.

«Что это значит? — спросил он себя. — Почему они следили за мной? Они подозревают, что я связан с Джеффом? Или они следят за мной в надежде, что я наведу их на след Нхан? Или все это не имеет к Джеффу никакого отношения?»

Он отошел от окна, вынул платок, обтер вспотевшее лицо. Холодок страха прополз по спине. Если бы не этот крысенок Ю-Ю, он бы через десять минут пошел за револьвером с глушителем. И если бы его с ним задержали, он бы заработал два года.

Он медленно подошел к столу, сел. «Будет лучше не выходить на улицу, — сказал он себе. — За револьвером могла бы сходить Ю Лан». Он с завистью подумал о Чарли, находящемся в безопасности в летящем в Пномпень самолете. Может быть, предупредить Чарли, что за ними следит полиция? Он подумал и решил пока немного подождать. Возможно, это не имеет никакого отношения к Джеффу. Возможно, кто-то проболтался о маленькой валютной спекуляции, которую он осуществил пару недель назад. И теперь полиция начала следить за ним.

Он встал, подошел к шкафу, налил себе изрядную порцию виски, вернулся к столу и поспешно написал записку. Вынул из бумажника немного денег, которые положил в конверт вместе с письмом, запечатал конверт и написал адрес. Затем он прошел в танцзал, где Ю Лан составляла букеты.

— Отнеси это письмо Фат Во, — велел ей Блэки. — Возьми с собой корзину, купи фруктов и овощей. Фат Во даст тебе сверток, положи сверху него фрукты и овощи и возвращайся сюда.

— Что в этом пакете? — спросила Ю Лан, беспокойство засветилось в ее глазах.

— Это тебя не касается, — сказал Блэки. — Отправляйся немедленно, дело срочное.

Ю Лан постояла в нерешительности, затем, поняв, что сейчас он не склонен терпеть непослушание, покорно пошла за корзиной.

Блэки возвратился в свой кабинет. Он допил виски и почувствовал себя спокойнее. Он видел в окно, как Ю Лан быстро пошла по улице к ресторану Фат Во. За ней никто не последовал. Человек в «ситроене» продолжал курить. Блэки ожидал у окна. Через двадцать минут он увидел возвращавшуюся Ю Лан с корзиной, наполненной овощами. Он встретил ее у дверей.

— Принесла? — спросил он.

Она опустила корзину, вынула из нее немного овощей и вытащила сверток, тщательно завернутый в коричневую бумагу и перевязанный шпагатом.

— Что случилось? — спросила она. — Я беспокоюсь. Ты что-то затеваешь. Могу я узнать?

Блэки взял сверток.

— Нет, — сказал он. — Это не женское дело.

Он прошел в свой кабинет, закрыл и запер на задвижку дверь, а затем развернул сверток. Автоматический револьвер тридцать восьмого калибра в длинным глушителем понравился ему. Он проверил магазин, подошел к сейфу и запер оружие. «Через два дня, — думал он, — у нас будут бриллианты». Казалось, ждать надо целую вечность. Он снова подошел к окну и посмотрел сквозь ставни. «Ситроен» все еще был там.

Пока он рассматривал автомобиль и размышлял, что бы могло означать внимание полиции к нему, инспектор Нгок Лин стоял перед столом полковника Он Дин Кхака и докладывал об убитом полицейском, найденном в кювете на шоссе у Фудаумота.

Была половина четвертого. Труп только что обнаружили. Полицейский исчез накануне вечером после того, как он покинул полицейский пост. Он должен был наблюдать за машиной Блэки Ли. Инспектор не мог решить, бандиты или Джефф убили полицейского.

Мертвый полицейский не интересовал полковника. Утром у него состоялся неприятный разговор с Лам Фаном. Лам Фан предупредил его, что почва уходит у них из-под ног. Один из шпионов Лам Фана при президенте сообщил ему, что враждебная полковнику группа наконец убедила президента предпринять действия против него. К концу недели он больше не будет главой службы безопасности. Он будет уволен через три дня, как только его преемник возвратится из Парижа, до его возвращения никакие действия против полковника не будут предприняты.

«Три дня!» — думал полковник, рассеянно слушая доклад инспектора. Если эти слухи правдивы, у него остается только три дня, чтобы захватить бриллианты и покинуть страну.

— Где танцовщица? — спросил он.

— Она вернется домой к шести часам, — ответил инспектор. — В десять минут седьмого, сэр, она будет в этой комнате.

Полковник внимательно посмотрел на него, крошечные глазки засверкали.

— Я запомню твое обещание, — сказал он. — Если ее не будет здесь к десяти минутам седьмого, ты пожалеешь, что появился на свет.

Наступило молчание, затем инспектор сообщил:

— Сегодня утром Блэки Ли отвез своего брата в аэропорт. Тот улетел в Пномпень. У него обратный билет, завтра утром он должен вернуться. Эти двое что-то знают про Джеффа. Я настоятельно советую арестовать и допросить их.

Полковник покачал головой.

— Пока нет, — сказал он. — Приведи девчонку. Она расскажет мне все.

Глава 13

1

Неясный звук разбудил Нхан. Она спала спокойно, сновидения больше не мучили ее. Она лежала не двигаясь, рассматривала деревянный потолок, прислушивалась к слабым звукам, доносившимся с проходящей мимо дома дороги.

В маленькой комнатке было жарко. Вялая истома овладела Нхан. Она повернула голову, посмотрела на спящего рядом с ней Стива. Затем осторожно привстала, чтобы не разбудить его, взглянула на лежащие на столике наручные часы. Было четыре часа. Она легла, удовлетворенно вздохнув.

Автобус в Сайгон отходил в пятнадцать минут шестого. Без пяти шесть она будет у Центрального рынка. К шести она вернется домой и успеет приготовить ужин для братьев.

На какой-то момент страх покинул ее. Джефф был умелым любовником, он удовлетворил ее тело, облегчил душу. Она с радостным вздохом вытянула обнаженные ноги, прикрыла руками маленькие груди, прижав локти к узенькой талии. Стив пошевелился. Он открыл глаза, поморгал, затем, увидев, что она наблюдает за ним, улыбнулся.

— Хэллоу, миссис Джефф, — сказал он и обнял ее. — Который час?

Млея от восторга, она посмотрела на него. Он не мог бы сказать ей ничего более приятного, чем это простое «хэллоу, миссис Джефф».

— Только четыре.

Он просунул руку ей под плечо, притянул ее к себе.

— С какой бы радостью я уехал отсюда, — сказал он, рассеянно похлопывая ее по боку. — Еще тридцать один час. Чертовски забавно, что через несколько часов изменится вся жизнь. Через тридцать один час мы будем в вертолете. Ты когда-нибудь летала в вертолете?

— Нет.

— И я тоже. Это будет первое впечатление из того множества новых впечатлений, которые нам предстоит пережить. — Он заметил, что в ее глазах появилась грусть, покачал головой, улыбнулся. — Первое, что мы сделаем, когда приедем в Гонконг, это найдем юриста, чтобы уладить вопрос с твоей семьей. Ты ведь беспокоишься о них, не так ли?

— Немного. Они будут очень расстроены, когда я уеду.

— Они привыкнут к этому.

Несколько минут он лежал спокойно, затем сказал:

— Ты не переменила своего решения и не останешься со мной? Дедушка мог бы съездить и попросить у твоей семьи позволения остаться со мной и выйти за меня замуж. Я дам ему денег на такси. Оставайся здесь, Нхан. Мы сможем лучше узнать друг друга. Тридцать один час мы будем разговаривать в этой маленькой комнате. Мы довольно хорошо узнаем друг друга после такой долгой беседы, ведь так?

— Да.

У нее появилось желание остаться. «Странно, — думала она, — когда я с ним, у меня нет страха. Когда он обнимает меня, я верю, что действительно поеду с ним в Гонконг, остановлюсь в лучшей гостинице, буду иметь собственный автомобиль, жемчужное ожерелье, которые он мне обещал. Но мне ничего не надо, кроме него».

Она поборола искушение остаться. Ее братья не любили дедушку. Она никогда не знала почему. Он не сможет поехать и рассказать им, что она покидает Сайгон и долгое время не увидится с ними. Они надеются на нее. Она обязана сама объяснить им, почему она уезжает.

— Я должна ехать, Стив, — сказала она и печально на него посмотрела. — Я хочу остаться, но ведь я покидаю их и уезжаю с тобой, будет нехорошо, если я не поговорю с ними сама.

— Правильно, — Джефф наклонился и поцеловал ее. — Ты смешная, Нхан. Я восхищаюсь тобой.

— Ты очень добр.

— Нет, — Джефф нахмурился. — Я люблю тебя. Я не был добрым, пока не почувствовал, что люблю тебя. Быть добрым к тебе очень легко. — Он встал с кровати, натянул шорты, подошел к лежащему на полу брезентовому мешку, раскрыл его, вынул оттуда металлическую коробочку и возвратился к кровати. — Лежи тихо, — сказал он и, открыв коробку, осторожно высыпал бриллианты в маленькое углубление между ее грудей.

Она подняла голову и посмотрела на бриллианты, сверкающие, словно светлячки, на ее коричневой коже. Ей стало холодно, она подавила дрожь, когда Джефф осторожно передвигал пальцами бриллианты, сделав из них небольшой узор.

— Они великолепны, не так ли? — сказал он. — Взгляни на них! Мне будет жалко продавать их. Я отберу лучшие и украшу ими твое кольцо.

Бриллиантовая россыпь на ее теле воскресила в памяти ощущение страха, которое она однажды испытала, когда, лежа в траве, почувствовала, как по ее голым ногам проползла змея. Тогда она вскочила на ноги, в ужасе вскрикнула. Сейчас, наблюдая удовольствие, которое доставляли Джеффу лежащие у ее грудей бриллианты, она поборола охвативший ее страх, подавила желание смахнуть их со своего тела и вскрикнуть.

Но она не смогла скрыть внезапного напряжения своих мышц, и Джефф, раздосадованный этим, собрал бриллианты и сложил их обратно в жестянку.

— Интересно, научусь ли я когда-нибудь понимать тебя, Нхан, — сказал он. — Только что ты была счастливой и веселой, а в следующее мгновение ты уже вне себя от страха. Мне бы хотелось знать, что происходит в твоей славной головке.

Она провела рукой между грудей, словно желая сбросить вызванное бриллиантами ощущение.

— Мне иногда тоже хочется знать твои мысли, Стив.

— Я знаю.

Прежде чем закрыть коробочку крышкой, он внимательно посмотрел на бриллианты.

— Кроме тебя, ничто в мире не приносит мне большего наслаждения, чем эти камешки.

— Я рада.

Нхан соскользнула с кровати. Она больше не могла вынести разговоров про бриллианты. Если бы не эти искрящиеся камни, Хоум был бы еще жив, и не было бы того кошмара, который произошел с ними.

— Мне надо одеться, а то я опоздаю на автобус.

— Да, пора. — Он вытянулся на кровати, закурил, смотрел, как она натягивает на себя одежду. Когда она подошла к зеркалу, чтобы расчесать волосы, он сказал: — Ты поняла, что делать, Нхан? Не должно быть ошибки. Блэки заедет за тобой завтра вечером в десять часов. Он отвезет тебя к старому храму. Я буду там в одиннадцать. Не бери много вещей… один маленький чемоданчик. Все, что нужно, мы купим в Гонконге.

— Понимаю.

Она спрятала в сумку расческу, затем вынула оттуда какой-то маленький предмет и подошла к нему. Она села на край кровати, серьезно на него посмотрела.

— Я хочу, чтобы ты сохранил это, пока мы снова не увидимся.

— Что это?

Она взяла его руку и вложила в нее предмет. Нахмурившись, он поднес руку ближе к глазам, чтобы разглядеть вещицу. Это был крошечный Будда, вырезанный из слоновой кости.

— Он принадлежал моему отцу, — сказала она. — Он защитит тебя от зла. Он очень могущественный, Стив. Храни его. Пока он с тобой, зло не коснется тебя.

Ее наивная вера тронула его.

— Я сохраню его, — сказал он. Он не подумал о той жертве, которую она принесла, отдав ему Будду. Всю свою жизнь она хранила эту маленькую вещь. Она верила в ее способность приносить счастье: она отдала самое важное и ценное, что у нее было. Он положил Будду на стол рядом с часами.

— Ну что ж, детка, осталось недолго. — Он сел и обнял ее. — Я буду тебя ждать. Не будь такой грустной. Все будет хорошо.

— Да. Надо идти. — Она погладила кончиками пальцев его лицо, наклонилась и поцеловала его в губы. — Прощай, Стив.

Он проводил ее до дверей.

— Еще тридцать часов пятнадцать минут, — сказал он, улыбаясь ей. — Ужасно много… — Он крепко обнял ее, потом отошел чуть назад и глядел, как она проворно спускалась по ступенькам. Она не обернулась.

Он подошел к окну и смотрел ей вслед, пока она шла вниз по пыльной дороге. Ее изящная прямая походка и манера держать голову восхищали его.

По дороге в Сайгон опасения, дурные предчувствия и растерянность опять начали терзать Нхан. Сила и уверенность Стива поддерживали ее, но без него она ощущала одиночество и пугающую ее пустоту.

«После того, как я накормлю ужином братьев, — говорила она себе, — я отправлюсь в пагоду Да Као и всю ночь проведу в молитве». Она зажжет четыре свечи. Теперь она уже раскаивалась, что отдала Стиву своего Будду. Она не думала, что он оценит его, а ей без этого предмета было одиноко.

Она обрадовалась, когда автобус наконец остановился у Центрального рынка. Нхан быстро шла по тротуару, заполненному торговцами, продававшими китайский суп, сок сахарной свеклы и сушеное мясо. Один торговец протянул ей чучело змеи и захохотал, когда она отпрянула в сторону, отвернула голову и ускорила шаги.

Вечернее солнце было жарким. Заполнявшие дорогу трескучие мотоциклы, рикши и велосипеды создавали невероятный, бивший по нервам шум.

Подойдя к своему кварталу, она обратила внимание на стоящий в нескольких ярдах от ее дома черный «ситроен». В машине сидел инспектор Нгок Лин, рядом с ним находился сыщик в штатском. Оба курили. Инспектор растерянно смотрел на часы. Была одна минута седьмого.

Мужчины увидели подошедшую Нхан и обменялись взглядами.

— Это, должно быть, она, — сказал инспектор, вылезая из машины. — Подожди здесь.

Нхан вбежала по лестнице на третий этаж. У двери своей квартиры она остановилась, чтобы немного успокоиться. Не следует пугать братьев. Трудно будет объяснить им, почему она собирается уехать. Надо убедить их, что она будет счастлива. Они очень любят ее. Если они поверят, что она действительно будет счастлива, они могут не возражать против расставания с нею.

Она попробовала улыбнуться. Мускулы лица были так напряжены, что улыбка получилась болезненной. Она повернула ручку, открыла дверь и вошла в гостиную.

Вид незнакомого мужчины посреди комнаты заставил ее неожиданно остановиться. Кроме него, в комнате никого не было. Ей не нужно было объяснять, что этот человек из службы безопасности. Потрепанный европейский костюм, бесстрастное лицо, сверкающие подозрительные глазки не могли принадлежать никому, как только члену тайной полиции.

Нхан стояла не двигаясь, кровь отлила от сердца, холод сковал все тело.

— Ты Нхан Ли Квон? — спросил человек твердым голосом. Она пыталась что-то сказать, но звук замер в горле. Она услышала торопливые шаги в коридоре, затем в комнату вошел инспектор Нгок Лин.

Она узнала его. Инспектора хорошо знали в Сайгоне. Она вспомнила слова прорицателя: «Следующие два дня будут самыми трудными в твоей жизни».

— Ты Нхан Ли Квон? — спросил инспектор, разглядывая ее. — Танцовщица из Парадиз-клуба?

— Да.

Она с трудом произнесла слова, губы одеревенели.

— Ты пойдешь со мной, — сказал инспектор.

Он сделал знак сыщику, который прошел мимо нее и открыл дверь. Сыщик вышел в коридор и стоял там, ожидая.

— Где моя мать? — спросила Нхан.

Инспектор указал на дверь спальни.

— Пойдем.

— Я не могу увидеть ее и братьев? — спросила Нхан.

— Сейчас нет, после. — Он взял ее за руку и вывел из комнаты.

Сыщик пошел впереди, за ним Нхан, инспектор шел сзади.

Нхан с трудом спускалась по лестнице. Она дрожала. Один раз она оступилась, и инспектор поддержал ее за руку. Он держал ее, пока они не спустились в подъезд, там он выпустил ее руку.

Сыщик подошел к машине и отворил заднюю дверь. Нхан села в машину, инспектор устроился рядом с ней.

Несколько человек остановились, чтобы посмотреть. Они знали, что это был автомобиль секретной полиции. Их интересовало, что сыщики сделают с Нхан.

Автомобиль рванулся и помчался к Управлению службы безопасности. Было десять минут седьмого. Нхан забилась в угол. Страх парализовал сознание. Что будет с ней? Увидит ли она когда-нибудь Стива?

Понадобилось две минуты, чтобы домчаться до управления. Как только машина остановилась во дворе, из нее выскочил инспектор.

— Пошли, — сказал он.

Нхан вышла. Ноги так ослабели, что она упала бы, если бы инспектор не подхватил ее под руку. Он торопливо повел ее через вход по коридору, грубо подталкивая сзади.

В конце коридора находилась дверь. Инспектор постучался, открыл дверь и втолкнул Нхан в кабинет полковника Он Дин Кхака.

Полковник в ожидании сидел за столом. За другим столом у окна Лам Фан копался в объемистой папке. Он не поднял глаз, когда вошла Нхан.

Она посмотрела на полковника, чувствуя, как от страха зачесалась кожа. Инспектор подтолкнул ее к столу.

— Нхан Ли Квон, — сказал он.

Полковник посмотрел на часы. Было четырнадцать минут седьмого.

— Ты опоздал, — сказал он.

Инспектор промолчал. Наступило молчание, затем полковник жестом велел ему уйти. Инспектор вышел из комнаты, осторожно закрыв за собой дверь.

Полковник долго не отводил от Нхан взгляда, потом подался вперед, его жирные руки покоились на столе.

— Ты Нхан Ли Квон?

Нхан кивнула.

— Ты имеешь связь с американцем Стивом Джеффом?

Сердце сжалось. Упоминание имени Стива пробудило в ней мужество. Впервые с тех пор, как она пришла домой и столкнулась там с сыщиком, сознание начало работать. Сидящий за столом человек хотел узнать, где находится Стив. Нужно быть осторожной. Что бы с ней ни случилось, этот человек не должен разыскать Стива.

— Да.

— Когда ты в последний раз видела его?

Она подумала и сказала:

— В воскресенье вечером.

— Ты не видела его больше с тех пор?

— Нет.

— Где он?

— Не знаю.

Ответ рассердил полковника.

— Я спрашиваю тебя: где он?

— Я не знаю. — На этот раз она ответила без колебаний.

— Где ты была в тот вечер?

«Будь осторожной, — мысленно произнесла Нхан. — Будь очень-очень осторожной».

— Ходила гулять.

— Куда?

— Просто гуляла.

Полковник потянулся за сигаретой и зажег ее. Все это время он, не отрываясь, рассматривал Нхан.

— Слушай меня, — сказал он. — Я знаю, что ты лжешь. Я намереваюсь разыскать американца. Ты знаешь, где он. Если ты скажешь мне, то, когда я найду его, ты будешь освобождена и сможешь вернуться домой. Если ты не скажешь, я заставлю тебя говорить. Для нашей страны очень важно, чтобы американец был найден. У нас много способов заставить самых упрямых людей рассказать нам то, что мы хотим услышать. Ты избавишь себя от многих страданий, если немедленно скажешь правду. Если ты заупрямишься, я отдам тебя людям, которые умеют заставлять говорить. Ты поняла?

«Через двадцать девять часов, — подумала Нхан, — Стив будет спасен. Если я смогу промолчать это время, они не схватят его. Двадцать девять часов!» Мысль об этих долгих, как вечность, часах наполнила ее холодным отчаянием.

— Ты понимаешь? — повторил полковник.

— Да.

— Очень хорошо. — Он еще немного подался вперед. — Где американец?

Она подняла голову и посмотрела прямо в устремленные на нее черные глаза.

— Не знаю.

Полковник затушил сигарету и нажал кнопку сбоку стола. Наступила длительная пауза, в течение которой он изучал лежащие перед ним бумаги. Лам Фан встал и положил ему на стол папку.

— Вам нужно расписаться здесь, сэр, — сказал он.

Нхан почувствовала, как по ее лицу потекли слезы.

Она утерла их ладошкой. Звук открывающейся двери заставил ее оцепенеть. Вошли два маленьких человечка — те самые, которые утопили Донг Хама в ведре с водой. Они остановились у входа, ожидая.

Полковник сначала подписал бумагу, отдал папку Лам Фану, который вернулся к своему столу, потом посмотрел на двух маленьких человечков.

— Эта женщина располагает информацией, которую я хочу быстро получить, — сказал он. — Уведите ее и сломите ее упрямство. Работайте быстро, сделайте все, что нужно, чтобы заставить ее говорить, вы должны быть уверены, что она не умрет.

Когда два маленьких человечка направились к ней, Нхан забилась в истерике.

2

Полковник Он Дин Кхак заканчивал есть ча джио с крабами, которое он запивал теплым китайским вином. Время от времени он поглядывал на золотые настольные часы. Было без двадцати минут девять.

Женщина уже три часа находилась в руках его людей. Факт, что ему до сих пор не была передана ожидаемая информация, удивлял полковника. Его люди научились очень быстро вырывать у своих жертв информацию. Промедление раздражало полковника, но способности его людей не вызывали сомнений. Однако эта женщина и ее смешное упрямство раздражали его. На лице появилось выражение жестокости. Ну что ж, она дорого заплатит за свое упрямство. Его люди не знают пощады. Он бы не хотел побывать в их руках.

Он отодвинул бокал и потянулся за яблоком. Он медленно и с наслаждением жевал яблоко, когда раздался негромкий стук в дверь и появился Лам Фан.

— Женщина подготовлена к допросу, — сказал он. — Вы желали бы допросить ее лично?

Полковник еще раз откусил яблоко.

— Она потребовала достаточно времени. Какая степень строгости была применена?

— Максимальная, — ответил Лам Фан. — Учитывая, что вы хотели быстро получить информацию, на нее оказывалось непрерывное воздействие. Она была сломлена лишь несколько минут назад.

Полковник доел яблоко, отодвинул стул и поднялся.

— Я сам допрошу ее, — проговорил он. — Пойдем со мной.

Они вышли из комнаты, прошли по коридору и спустились по винтовой лестнице в комнату, где допрашивали заключенных.

Это была маленькая комната, ее пол и стены были покрыты белым кафелем. Металлический стол с прикрепленными к полу ножками освещался свисающей с потолка мощной лампой.

На столе лежала Нхан, ее запястья и лодыжки были стянуты ремнями. Глаза были закрыты. Голова оттянута назад веревкой, лицо было зеленовато-желтым. Она дышала с трудом, нервно, судорожными глотками.

Два маленьких человечка сидели на корточках по обе стороны от нее. Они вспотели и выглядели уставшими. При появлении полковника они встали. Он подошел к Нхан и посмотрел на нее.

— Итак? Где американец?

Нхан медленно открыла глаза: они были мутными, как будто она еще не полностью пришла в сознание. Она пробормотала что-то, чего полковник не смог расслышать.

Один из человечков подошел к ней и шлепнул ее по лицу. Ее глаза расширились, и она сжалась от страха. По лицу покатились слезы.

Непрекращающаяся пытка, которой она подверглась, вызывала нестерпимую боль. Нхан почувствовала, что дальнейшее сопротивление становится невозможным. Может быть, думала она, если она не получит передышки, она будет сломлена и выдаст Стива. Ее мучения продолжались уже три часа; двадцать шесть часов, которые ей предстояло выдержать для спасения Стива, были, она это знала, непереносимым испытанием выносливости, необходима отсрочка. Нужно убедить нагнувшегося над ней человека, что Стив находится где-нибудь вдали от Фудаумота. Пока они будут разыскивать его там, она соберет силы, чтобы выдержать новые издевательства над ее трепещущим телом.

— В Далате, — прошептала она и закрыла глаза. Несколько месяцев назад Стив повез ее в конце недели в Далат. Это был летний курорт в горах, куца люди скрывались от городского зноя. Она достаточно хорошо запомнила это местечко, чтобы иметь возможность соврать.

— Где в Далате? — спросил, нахмурившись, полковник.

— В доме.

— Кому принадлежит дом?

— Американцу.

— Где этот дом?

— Третий дом от вокзала: дом с красной крышей и желтыми воротами, — сказала Нхан, не открывая глаз: она боялась, что он заподозрит неправду.

Полковник глубоко вздохнул.

— Он сейчас там?

— Да.

Полковник наклонился ниже, маленькие глазки сверкали. Он прошептал так, чтобы никто, кроме Нхан, не мог бы услышать его:

— Бриллианты у него?

— Да.

Полковник выпрямился.

— Итак, — сказал он Лам Фану, — я уже потерял достаточно времени. Я немедленно еду в Далат.

Лам Фан поглядел на Нхан.

— Она, возможно, лжет, чтобы выиграть время, — сказал он.

Лицо полковника помрачнело.

— Она не посмела бы! Если она наврала мне, я разрежу ее на куски. — Он схватил Нхан за руку и потряс ее. — Слушай меня, — прорычал полковник, — ты лжешь? Тебе лучше сказать правду. Если я выясню, что ты солгала, ты раскаешься в этом.

Нхан едва покачала головой. Она заставила себя произнести дрожащим голосом:

— Это правда. Он в Далате.

Полковник оттолкнул маленького человечка.

— Она не врет, — сказал он. — Она понимает, что делает. Она была глупа, когда так долго сопротивлялась. — Он направился к двери, затем остановился, посмотрел на двух маленьких человечков. — Дайте ей воды, и пусть она отдохнет. Погасите свет. Я вернусь примерно через десять часов. Тогда я решу, что с ней делать.

Нхан судорожно зарыдала. Десять часов! Десять часов отдыха и шестнадцать часов пытки — выдержит ли она?

Вернувшись в свой кабинет, полковник велел Лам Фану позвать инспектора Нгок Лина.

— Он поедет со мной в Далат, — сказал полковник. — Когда мы убьем американца и я возьму бриллианты, я устраню инспектора. Американец застрелит его, и, пытаясь защитить инспектора, я должен буду убить американца.

— Вы можете не найти его там, — сказал Лам Фан. — Я все-таки думаю, что она наврала.

— Он там, — прорычал полковник. — Меня раздражает твой пессимизм. Она не наврала.

Лам Фан поклонился. Он не был согласен. Он пошел за инспектором.

Глава 14

1

Понадобилось пять часов трудной езды, чтобы добраться в Далат. Дорога была плохая, и, хотя полковник беспрестанно понуждал инспектора ехать быстрее, темнота и неровности покрытия создавали немалые трудности.

Они прибыли на железнодорожную станцию в Далате к двум часам ночи. Им не составило большого труда убедиться (на это ушло немногим более получаса), что возле вокзала нету дома с красной крышей и желтыми воротами.

Неистовая ярость, овладевшая полковником, когда он понял, что Нхан обманула его, заставила инспектора держаться от него на почтительном расстоянии. К счастью для Нхан, безумный гнев лишил полковника способности мыслить. Его единственным желанием было как можно скорее возвратиться в Сайгон и схватить собственными руками ту женщину, которая осмелилась послать его на охоту за диким гусем. Если бы он немного подумал, он бы отправился в полицейский участок, позвонил бы Лам Фану и велел ему немедленно возобновить пытку, но он утратил способность соображать.

Он забрался в машину и, пронзительно закричав на инспектора, велел ему возвращаться в Сайгон. Инспектор ехал быстро, как только мог, но эта скорость показалась полковнику недостаточной. Неожиданно он приказал ему остановиться и убираться с водительского сиденья. Он сам сел за руль, и следующие двадцать миль инспектор сидел, оцепенев от страха, когда автомобиль, развив грозящую катастрофой скорость, бешено скрипел на поворотах.

Вскоре случилось несчастье. На выходе из крутого поворота с невероятной скоростью автомобиль неожиданно занесло, шина лопнула, и машина врезалась в гору. Обоих мужчин сильно тряхнуло, но никто из них не был ранен. Через несколько минут они пришли в себя. После осмотра они выяснили, что машина полностью разбита, починить ее невозможно.

Авария произошла на пустынном участке дороги. Инспектор знал, что ранним утром здесь нет никаких шансов встретить машину. Ближайший полицейский участок находится на расстоянии тридцати миль. Ничего не оставалось делать, как сидеть на обочине в ожидании когда пройдет первая машина из Далата.

Они прождали семь часов, прежде чем увидели старенький полуразвалившийся «ситроен», который, пыхтя, тащился вверх по горной дороге. За рулем сидел китаец крестьянин. Уже было десять часов, палящее солнце делало долгое ожидание нестерпимым.

Пока они ожидали, полковник не вымолвил ни единого слова. Он сидел на огромном камне, курил сигарету за сигаретой, его жесткое желтое лицо имело такое выражение, от которого стыла кровь в жилах инспектора.

Им понадобилось еще два часа, чтобы доползти в пыхтящем «ситроене» до полицейского участка. Инспектор по телефону велел немедленно выслать самый быстрый автомобиль.

Полковник не дал Лам Фану никаких указаний. Он теперь желал лично заняться Нхан. Больше ничто не могло бы удовлетворить кипевшую в нем болезненную ярость.

Он прибыл в Управление службы безопасности в половине второго. Он отпустил инспектора, прошел в свою квартиру, где принял душ, переменил одежду и велел подать ленч. Клокотавшая в нем ярость и выражение его лица ужасали слуг.

Лам Фан услышав о возвращении хозяина, вошел в комнату, когда полковник ел ленч.

Полковник взглянул на него. С набитым пищей ртом он прорычал:

— Убирайся!

Напуганный бешеными огоньками в маленьких, налитых кровью глазах, Лам Фан торопливо попятился из комнаты.

В двадцать минут третьего полковник доел свой ленч. Он поднялся. Жирными непослушными пальцами он расстегнул сверкающие пуговицы своего мундира, снял его и бросил на стул. Затем он подошел к двери, отворил ее, тяжелой размеренной поступью прошел по коридору, спустился по лестнице в комнату, где Нхан все еще лежала, привязанная ремнями к стальному столу.

Два палача терпеливо сидели на корточках по обеим сторонам двери. Они встали, когда увидели полковника.

— Подождите здесь, — сказал он, — пока я позову вас.

Он отворил дверь и прошел в комнату, плотно прикрыв дверь за собой. Он нащупал выключатель и повернул его.

Мучительный обжигающий свет ударил Нхан, на несколько секунд ослепил ее. Затем она увидела глядящего на нее сверху полковника. Выражение его лица вызвало слабость.

«Стив! Стив! — неистово повторила она про себя. — Приди и спаси меня! Пожалуйста, приди и спаси меня!»

Но она знала, что Стив не придет. Наступил момент, которого она ожидала, когда лежала в темноте и знала, что он наступит. Это был тот момент, ради которого она выигрывала время, собирала силы для своего молчания.

Воля ее напряглась. «Он не заставит меня говорить, — сказала она себе. — Что бы он ни сделал со мной, я буду молчать. Я хочу, чтобы Стив уехал. Я хочу, чтобы он был счастлив со своими деньгами. О, Стив, Стив, не забывай меня. Думай иногда обо мне».

Когда полковник склонился над ней и положил на нее руки, она пронзительно закричала. Два палача снова опустились на корточки. В коридоре было прохладно и спокойно. Их ничего не тревожило, поскольку комната, в которую вошел полковник, была звуконепроницаемой.

Самолет из Пномпеня прибыл в Сайгон в половине третьего. Блоки Ли ожидал в автомобиле, когда его брат пройдет таможенный и иммиграционный досмотр. Он заставлял себя не смотреть в сторону стоянки машин, где остановился черный «ситроен». Машина следовала за ним от клуба. Он уже различал сидящих в ней двух сыщиков. Он знал, что они из Управления службы безопасности.

Это преследование не пугало его, но немножко нервировало. «Если бы они располагали фактами против меня, — убеждал он себя, — они бы не тратили попусту время». Они бы арестовали его. Он начал привыкать к слежке, она уже не вызывала панического желания бежать. Сперва он хотел улететь с Чарли и Джеффом на вертолете, но это означало покинуть не только клуб, но и Ю Лан. Слишком много денег вложено в клуб, чтобы бежать при первом признаке опасности.

Чарли Ли вышел из аэропорта. Энергичной походкой преуспевающего человека он направился к автомобилю.

— Все в порядке? — спросил Блэки, отворяя дверку.

— Превосходно, — сказал Чарли. — Совершенно не о чем беспокоиться.

Блэки вырулил на шоссе. Он бросил взгляд в зеркало. Черный «ситроен» медленно двигался за ним.

Блэки не торопясь возвращался в Сайгон. Он не сказал Чарли о преследующем их автомобиле. Для этого еще будет время, когда они приедут домой.

Он слушал вдохновенный рассказ Чарли о том, как ему удалось договориться с Ли Уоткинсом.

— Тут не будет никаких неожиданностей, — заключил Чарли. — Он заслуживает доверия. Ты достал револьвер?

Блэки кивнул.

— Когда ты отдохнешь, — сказал он, — я думаю, тебе стоит встретиться и поговорить с Нхан. Не посвящай ее в детали, но предупреди, чтобы к десяти она была готова. Убеди ее не брать с собой много вещей. Вьетнамские девушки не любят расставаться со своей собственностью.

— Жаль, что мы должны с ней возиться, — проговорил Чарли.

— Это неизбежно. Американец без нее не уедет. Я в этом уверен.

Автомобиль подкатил к клубу. Когда братья вылезли из машины, Блэки заметил, что черный «ситроен» уже остановился чуть подальше на дороге. Он не заметил Ю-Ю, который следил за ним из-за тенистого дерева напротив клуба.

Когда мужчины поднялись по лестнице и скрылись из виду, Ю-Ю встал и пошел небрежной походкой, держа руки в карманах, пересек дорогу и вошел в клуб. Он видел, как Ю Лан вышла за несколько минут до приезда Блэки и его брата. Ему пришло в голову, что в клубе может никого не быть, он получит возможность подслушать разговор братьев, и это подскажет ему, как вести себя дальше.

Бесшумно двигаясь, он вошел в клуб. В большом зале никого не было. На цыпочках он пересек площадку для танцев и приблизился к двери, ведущей в кабинет Блэки. За ней слышались голоса. Прижав ухо к дверной обшивке, он прислушался.

Блэки рассказывал брату о том, что за ним следит служба безопасности, Чарли слушал с растущим беспокойством.

— Мне непонятно это, — сказал Блэки. — Если бы у них были какие-то доказательства, они могли бы арестовать меня. Это может не иметь никакого отношения к Джеффу. Наверное, дело связано с валютной спекуляцией в прошлом месяце.

— Мне это не нравится, — сказал Чарли. — Я думаю, тебе бы лучше уехать со мной. Тут, может быть, ничего нет, но ты не должен рисковать. В вертолете будет кабина на четверых.

— Я думал об этом, но что станет с Ю Лан? Если я уеду, ей никогда не разрешат выехать. Кроме того, я не могу все просто покинуть. Когда я поеду, я намереваюсь продать это заведение. Я должен использовать все возможности, Чарли.

— Ты можешь пожалеть. Мне это не нравится.

— Мне это не нравится тоже. Я должен подумать. Еще есть время. К десяти вечера я решу, что мне делать. — Наступило молчание, затем Блэки продолжал: — У меня в сейфе миллион пиастров. Я думаю, тебе лучше взять деньги с собой. Если что-то случится, они пригодятся Ю Лан, коль она сможет попасть в Гонконг. Ты сделаешь это для меня?

— Конечно, — сказал Чарли. — Я все-таки думаю, что ты поедешь со мной. Если они пронюхают, что ты знаешь о бриллиантах и о том, где скрывается Джефф, они уничтожат тебя.

— Если бы они знали это, — мрачно произнес Блэки, — я бы сейчас не беседовал здесь с тобой. К вечеру я определенно скажу тебе, что я собираюсь делать. А тем временем ты не встретишься с девушкой? К десяти она должна быть готова. Задержка недопустима.

Чарли поднялся.

— Я пойду, — сказал он, — потом возвращусь и подремлю. Ночью мне не придется поспать.

Ю-Ю бесшумно отошел от двери, его худое злобное лицо осветилось волнением. Он скрылся за портьерой, прикрывающей вход на кухню.

Он слышал, как Блэки и Чарли вышли из кабинета. Блэки проводил брата до входа в клуб.

— Не думаю, чтобы они интересовались тобой, — сказал Блэки, — но будь осторожен, чтобы тебя не выследили.

Когда брат спустился по лестнице, Блэки возвратился в кабинет. Он посмотрел сквозь ставни. Два сыщика все еще сидели в «ситроене». Он видел, как его брат быстро пошел по улице. Никто, казалось, не обратил на него внимания.

Слабый звук позади заставил его резко повернуть голову. В дверях стоял Ю-Ю, он улыбался.

— Хэллоу, мистер Блэки, — сказал он и прошел в кабинет, закрыв за собою дверь.

Блэки почувствовал опасность. Как долго этот крысенок был в клубе? Слышал ли он что-нибудь?

— Что тебе нужно?

— Я все слышал, мистер Блэки, — сказал Ю-Ю. — Мне нужен миллион пиастров из вашего сейфа. Если вы не отдадите его мне, я скажу тем двум сыщикам, что вы знаете, где находится Джефф. Вы знаете, что они сделают с вами, если я расскажу им это.

Блэки задумчиво посмотрел на Ю-Ю. Это был стройный и жилистый парень, но Блэки не сомневался, что, если мальчишка попадется ему в руки, он без труда справится с ним. Он мог бы убить мальчишку. У него не было выбора. Он уже знал, что рано или поздно ему придется умертвить этого парня.

— Какой миллион пиастров? — спросил он, непринужденно приближаясь к Ю-Ю. — О чем ты говоришь?

Ю-Ю с поразительным змеиным проворством выхватил из набедренного кармана нож. Длинное лезвие угрожающе блеснуло.

— Не приближайтесь, — сказал Ю-Ю. — Вы только отдайте мои деньги.

Лицо Блэки покрылось потом. Вид ножа наполнил его мучительным ощущением страха. Тут он вспомнил, что в сейфе лежит револьвер. Его глушитель сейчас пригодится. Он мог бы отворить сейф, притвориться, что вынимает деньги, затем схватить револьвер, повернуться и выстрелить.

Блэки изобразил нерешительность. Он не двигался, разглядывая Ю-Ю.

— Поторопитесь! — сказал Ю-Ю. — Дайте мне деньги!

Блэки пожал плечами в знак подчинения. Он достал из кармана ключ, пересек комнату и отомкнул сейф. Чтобы попасть в сейф, он должен был встать на колени. Широкая спина скрывала его движения. Рука обхватила ручку револьвера, когда Ю-Ю бесшумно подкрался сзади.

В тот момент, когда Блэки поднял револьвер и напряг мышцы, чтобы быстро вскочить, страшная боль между лопаток пронзила его. Револьвер выскользнул из руки, и он повалился вперед. Боль повторилась, когда Ю-Ю снова ударил его ножом.

2

Чуть позже пяти часов в кабинете Лам Фана раздался телефонный звонок. С возгласом раздражения Лам Фан положил перо и взял трубку. Он прислушивался к взволнованному голосу в трубке. То, что он услышал, лишило его способности двигаться.

Он спросил:

— Вы уверены в этом? Тут не может быть ошибки? — Он чувствовал, как голос ударяет в барабанную перепонку, затем он сказал: — Очень хорошо, — и опустил трубку.

Он долго сидел, уставившись в стол, потом поднялся и быстро направился по коридору к кабинету полковника Он Дин Кхака. Он постучал и вошел. Кабинет был пуст. Лам Фан потоптался в дверях, нахмурился и оглядел комнату. Он увидел лежащий на стуле мундир полковника и сразу же догадался, где тот мог находиться.

Он поспешил в комнату для допросов. Два палача, охранявшие дверь, вопросительно на него посмотрели.

— Полковник там? — спросил Лам Фан.

Один из них кивнул.

Лам Фан повернул ручку и распахнул дверь. Он шагнул в комнату, поспешно закрыл дверь перед любопытными взглядами палачей. Полковник быстро обернулся и свирепо на него посмотрел. Лам Фан взглянул мимо полковника на стол, рот его сжался.

— Убирайся! — рявкнул полковник.

— Вы должны немедленно уехать, сэр, — сказал Лам Фан, он говорил отчетливо и быстро. — Полчаса назад подписан приказ о вашем аресте. Вы обвиняетесь в убийстве женщины Май Ланг То. Водитель «джипа», который убил ее, признался, что действовал по вашим инструкциям.

Полковник подался вперед и уставился на Лам Фана. Мышцы его большого лица неожиданно обмякли.

— Они не могут арестовать меня, — прорычал он. — Никто не может меня арестовать.

— Приказ подписан президентом, — сказал Лам Фан. — Она сказала вам, где скрывается американец?

Полковник прислонился к стене. Он выглядел измученным и разбитым.

— Я не могу понять этого, — сказал он, голос был полон изумления. — Что бы я с ней ни делал, ничто не могло заставить ее говорить. Такая женщина… может быть, она действительно не знала?

Лам Фан передернул плечами.

— Если вы сможете добраться до аэропорта в Бьен Хоа, у вас появится возможность вылететь в Пномпень, — сказал он. — Может быть, они не догадаются оцепить аэропорт. Ехать надо немедленно.

Пока он говорил, в коридоре послышался топот, мужчины переглянулись. Лам Фан пожал плечами. Он отошел подальше от полковника, как будто не имел к нему никакого отношения.

Дверь открылась, и на пороге появился инспектор Нгок Лин. Сзади него стояли четверо полицейских, вооруженных винтовками.

Инспектор перевел взгляд с полковника на тело, лежащее на столе. Он почувствовал, как от ужаса что-то сжалось у него в животе. Он обернулся и знаком приказал полицейским выстроиться в комнате. Он указал на полковника:

— Арестуйте этого человека.

Когда полицейские окружили полковника, инспектор обратился к нему:

— Во имя республики я арестовываю вас за убийство Май Ланг То. Вы будете обвинены в убийстве этой женщины, Нхан Ли Квон. — Он повернулся к Лам Фану: — Вы тоже арестованы как соучастник обоих убийств. — Он кивнул полицейским: — Уведите их.

Полковник Он Дин Кхак выпрямился и расправил плечи. Во главе эскорта он вышел из комнаты. За ним ковылял Лам Фан.

Инспектор подозвал одного из палачей, которые, удивленные, стояли у входа.

— Принеси одеяло и накрой эту женщину, — сказал он.

Когда палач ушел, инспектор приблизился к столу. Он был истый католик, и в нем еще сохранилось немного жалости. Он осенил крестом труп Нхан, потом, повернувшись, вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

3

Чарли Ли стоял на пороге кабинета брата и, не веря глазам, глядел на тело Блэки, распростертое возле открытого сейфа.

Прошло несколько минут, прежде чем он заставил себя войти в комнату. Он затворил дверь и запер ее, затем подошел к брату и убедился, что он мертв.

Потрясение сразу ослабило и состарило его. Он подошел к столу, сел, закрыл лицо руками и зарыдал. Блэки был частью его жизни. Теперь он ощущал одиночество и беззащитность. Без брата он не мог представить своего будущего.

Но потрясение понемногу проходило. Чарли вдруг понял, что теперь, когда Блэки мертв, не нужно будет ни с кем делить два миллиона американских долларов, а с такой суммой денег он мог и без брата смело встретиться с жизнью.

Встав на ноги, он подошел к сейфу и заглянул внутрь. Он увидел револьвер и вынул его. Быстрый взгляд убедил его, что миллион пиастров исчез. Какой-то негодяй убил Блэки и забрал деньги, но эта потеря не очень огорчила его.

Все пошло не так, как было задумано. Он говорил с дядей Нхан, который рассказал ему, что Нхан арестовали и увезли в тайную полицию для допроса. Эта информация ужаснула его, он поспешил домой, чтобы предупредить брата, что в опасности не только убежище Джеффа, но и сам Блэки в любую минуту может быть арестован. Чарли не сомневался, что приведенная под пытку девушка выдаст их всех.

Оставался ничтожный шанс захватить бриллианты, если он будет действовать быстро. Следует взять автомобиль Блэки и немедленно ехать в Фудаумот. Надо увезти Джеффа к условленному месту приземления. Они подождут там прибытия вертолета. Он считал, что будет роковой ошибкой рассказать Джеффу об аресте Нхан. Лучше сказать, что Блэки привезет ее позже. Когда прилетит вертолет, он постарается убедить Джеффа уехать. Если он откажется улететь без нее, тогда он должен будет убить его.

Чарли положил револьвер в портфель: длинный глушитель не позволял спрятать его в кармане. Он остановился, чтобы посмотреть на труп брата. Его мучила мысль о том, что будет с Ю Лан, когда она увидит Блэки, но у него не было времени ждать ее возвращения. «Я напишу ей из Гонконга», — сказал он себе, стараясь успокоить свою совесть. Он пригласит ее приехать и жить с ним.

Прижав портфель локтем, Чарли вышел из клуба и направился к автомобилю Блоки. Он бросил взгляд на стоящую поодаль полицейскую машину. Два сыщика посмотрели на него с безразличием и продолжали читать газеты. Его интересовало, поедут ли они за ним, но, когда он отъехал, увидел, что черный «ситроен» не двигался.

Чарли добрался до Фудаумота после пяти часов. Он остановил машину возле фабрики и пешком направился к маленькому деревянному домику.

Джефф увидел его из окна. Его было нетрудно узнать: Чарли очень походил на своего брата.

«Что он делает здесь в это время? — недоумевал Джефф. — Что-нибудь произошло? Изменилась договоренность?»

Дедушка Нхан куда-то ушел, и Джефф был дома один. Он поспешил вниз по лестнице и отворил дверь. Чарли вошел, слегка поклонившись Джеффу.

— Я Чарли Ли, — сказал он. — Блэки говорил вам обо мне?

— Да. Почему вы здесь? Что-нибудь случилось?

— Ничего особенного, — ответил Чарли. По дороге в Фудаумот он тщательно отрепетировал свою ложь. — Но вам необходимо немедленно уехать. Блэки слышал от своего друга из полицейского управления, что известно место, где вы скрываетесь. Полиция уже выехала, чтобы арестовать вас.

Джефф оцепенел.

— Откуда они узнали?

— Я все объясню после, — сказал Чарли. — Вы должны немедленно уехать. Нельзя терять ни минуты.

— Где Нхан? — спросил Джефф.

— Она в безопасности. О ней заботится Блэки. Через несколько часов она к нам присоединится. Если вам нужно что-то взять с собой, пожалуйста, возьмите. У меня здесь машина. Мы должны ехать немедленно.

— Вы уверены, что она в безопасности?

— Конечно. Пожалуйста, поспешите.

Джефф стоял, не зная, что делать, затем двумя прыжками он взбежал по лестнице в свою спальню, побросал вещи в портплед. Револьвер полицейского он спрятал под рубашку. Убедившись, что жестянка, в которой хранились бриллианты, находится в кармане, он поднял портплед и двинулся к двери. Остановился, оглядел комнату.

На столике возле кровати стоял подаренный Нхан маленький Будда из слоновой кости. Джефф подошел и взял его. «Она сказала, пока он со мной, зло не коснется меня, — подумал он. — Лучше забрать его. Смешная суеверная глупышка, она желает мне добра». Он засунул Будду в карман рубахи и спустился к Чарли в прихожую.

— Подождите здесь, — сказал Чарли. — Я подгоню машину к дверям. Вы ляжете сзади на пол. Вас не должно быть видно.

Пока Чарли подгонял машину, Джефф пытался успокоиться и оценить, какие последствия будет иметь раскрытие его убежища. У дедушки Нхан и ее семьи, безусловно, будут неприятности.

«Что я сделал этим людям! — подумал Джефф. — Я сумасшедший, самовлюбленный подонок. В безопасности ли Нхан?» Чарли нетерпеливо нажал кнопку сирены. «Я даже не смогу попрощаться со стариком, — думал Джефф, выходя под палящие лучи солнца. — Если бы у меня было немного мужества, я бы остался здесь и предупредил его об опасности, когда он вернется».

Чарли открыл заднюю дверку и поманил Джеффа.

— Быстро садитесь, — сказал он.

Сгорая от стыда, Джефф пробежал по дорожке и, согнувшись в три погибели, лег на пол автомобиля. Чарли захлопнул дверцу, включил газ, и автомобиль тронулся.

Пока машина с шумом мчалась по пыльной дороге в сторону Бен Кета, Джефф думал о Нхан. До прибытия вертолета оставалось еще пять с половиной часов. Многое может произойти за это время.

Раз или два Чарли останавливался, чтобы посмотреть на карту. Он сказал Джеффу, что площадка для приземления, должно быть, недалеко, но к тому времени, когда он наконец нашел точное место, было уже почти семь часов и начали сгущаться сумерки.

Он сразу же понял, что это было подходящее и надежное место. Густые заросли бамбука полукругом возвышались возле заброшенного рисового поля, выжженная солнцем черная грязь сделалась твердой, это было очень удобно для приземления вертолета.

Кусты и деревья скрывали рисовое поле, и его не было видно с дороги. Когда машина запрыгала по кочкастой земле, огромные, как летучие мыши, черные и лимонного цвета бабочки вылетали из бамбуковых зарослей, напуганные цапли взметнулись в темнеющее небо.

Чарли остановил машину и вылез. За ним последовал Джефф, ноги его затекли, тело болело после езды в скрюченном положении.

— Нужно подготовить два больших костра, — предложил Чарли. — Летчику легче будет нас обнаружить. Когда мы услышим, что он приближается, мы зажжем костры.

— Он не прилетит раньше чем через четыре часа, — сказал Джефф. — У нас еще масса времени. Откуда полиция узнала, что я нахожусь у старика в доме?

— Вас видели в окно, — ответил Чарли, вспоминая, что Ю-Ю говорил Блэки. — За сведения о вас было обещано вознаграждение. Крестьянин, который вас видел, сообщил об этом.

Джефф проклял собственную неосторожность.

— Но как вы узнали об этом? — настаивал он.

— У Блэки в полицейском управлении есть хороший приятель, — солгал Чарли.

— Что теперь будет со стариком?

— Не тревожьтесь, с ним ничего не сделают. Газета, в которой предлагалось вознаграждение, не доходит до Фудаумота. Откуда он мог знать, что вами интересуется полиция?

Джефф почувствовал маленькое облегчение. Чарли сказал то, что ему хотелось услышать, и он легко с ним согласился.

— А Нхан? Где она?

— Ей ничто не угрожает. Она с Блэки. Когда стемнеет, Блэки привезет ее сюда. — Он отошел в сторону. — Давайте складывать костры.

Мужчины разошлись в разные стороны и начали собирать сучья и сухую траву.

Пока они занимались этим делом, Чарли раздумывал, сможет ли он убедить американца уехать без Нхан. Это рискованно. Он может отказаться. Чарли понимал, что было бы безопаснее убить его до прибытия вертолета. Он не смог бы убить Джеффа в присутствии Уоткинса. Уоткинс шантажировал бы его до конца жизни.

Он посмотрел на рисовое поле, где трудился американец. На темнеющем небе выделялась его массивная фигура.

Чарли решил подождать, когда стемнеет. Тогда он сможет незаметно достать револьвер и, когда Джефф приблизится к нему, в упор в него выстрелить. Он скажет Уоткинсу, что пассажир передумал и не поедет. С Уоткинсом он доберется до Кратье. К утру он будет в Гонконге с бриллиантами стоимостью в два миллиона долларов.

Он был рад, что должен собирать топливо для костра. Это отвлекло его мысли от Джеффа. В начале девятого мужчины закончили свою работу. Было так темно, что Чарли с трудом отыскал автомобиль.

По огоньку сигареты он видел, как Джефф шел через поле. Он открыл дверку и начал нащупывать на полу машины портфель, но не мог его отыскать. Вспотев от страха, он забрался в машину, включил подсветку и посмотрел на пол взглядом безумного — портфеля там не было. Он мог бы поклясться, что, перед тем как сесть в машину, поставил на пол портфель. Может быть, портфель вывалился из машины, когда он вылезал. Он, должно быть, вывалился! Из темноты показалась фигура Джеффа.

— Зачем вы включили свет? — спросил он. — Нас могут увидеть с дороги.

Холодный пот заструился по лицу Чарли.

— Да, — сказал он нарочито спокойным голосом. — Мне бы следовало об этом подумать.

Он вылез из машины и осторожно шарил по земле ногами, стараясь обнаружить портфель, но ничего не находил. Он сделал несколько шагов назад и снова начал рыскать по земле ногами.

— Когда должна приехать Нхан? — спросил, приближаясь к нему из-за машины, Джефф.

Что, если он наткнется на портфель? Когда Чарли подумал об этом, его сердце забилось так неистово, что он задохнулся. Если он поднимет его, через тонкую кожу портфеля он прощупает револьвер. Он пошел Джеффу навстречу, чтобы не пустить его к этому месту.

— Она не опоздает, — сказал Чарли. — Она будет здесь около одиннадцати.

Джефф посмотрел на часы.

— Ждать почти три часа. Посижу в машине.

— С другой стороны, — Чарли указал ему на сиденье водителя. — Вам там будет удобнее.

— Я хотел бы немного выпить, — сказал Джефф, подходя к машине со стороны пассажирского места. — Чертовски долго ждать.

Чарли нагнулся и поспешно ощупал руками траву. В темноте ничего не было видно. Глаза застилал пот. Он обшарил землю под машиной, насколько мог дотянуться. Там тоже не было портфеля. Неожиданно он услышал голос Джеффа:

— Эй… что это?

Со щемящим чувством страха Чарли догадался, что он, видимо, неосторожно толкнул портфель, и тот упал на пассажирскую сторону. Джефф обнаружил его! Он обежал автомобиль.

— Это мой портфель, — сказал он, голос дрожал от испуга. — Дайте мне его, пожалуйста.

— Подождите минуту. — Прозвучавшая в голосе Джеффа решительность заставила Чарли застыть на месте. — У вас там револьвер. Зачем он вам понадобился?

— Это летчика, — в отчаянии проговорил Чарли. — Он давал его Блэки. Я… я обещал возвратить. Отдайте мне его, пожалуйста.

Подозрение пронзило Джеффа. Он открыл портфель и вынул револьвер. Пальцы ощупали длинную трубку глушителя.

— Отдайте мне его, пожалуйста, — безнадежно повторил Чарли.

— Нет. Я отдам его летчику, — сказал Джефф. — Мне не нравится, когда повсюду валяются револьверы. Садитесь в машину.

Движениями старого человека Чарли отворил дверцу и сел. Джефф сел сзади.

— Сидите спокойно, — сказал Джефф. — Я наблюдаю за вами.

От отчаяния Чарли чуть не заплакал. Все, за что бы он ни брался в течение последних пятнадцати лет, заканчивалось неудачей. Он или не умел делать дела, или был рожден неудачником. У него не было больше сил. Если бы он не уронил портфель…

— Подходящая штука для убийства, — проговорил Джефф. — Вы думали убить меня, не так ли?

— Никогда я не думал об этом, — с достоинством произнес Чарли. — Зачем мне убивать вас?

— Сидите тихо и не двигайтесь. При малейшем движении я выстрелю вам в затылок.

Чарли сполз вниз, сжался. Он потерял брата и, что хуже всего, потерял револьвер. Он беззащитен против этого сильного американца. В его руках никогда не окажутся бриллианты.

Следя за ним, Джефф сжимал револьвер. Он пытался сдержать усиливающееся чувство страха. «Действительно ли в безопасности Нхан? — спрашивал он себя. — Правда ли, что револьвер принадлежал летчику?» Если это ложь и этот китайчонок намеревался убить его, наверняка с Нхан что-то случилось.

Но что он мог сделать, кроме того, что сидеть и ждать ее приезда? Предположим, она не приедет. Что делать тогда? Что мог бы он сделать? Если бы он вернулся в Сайгон, чтобы разыскать ее, он бы попал в осиное гнездо, но мысль уехать без нее была ему ненавистна.

Медленно тянулось время. Нервы Джеффа были готовы лопнуть, когда он смотрел на часы. Чарли хранил молчание. Желания покинули его. Единственное, что он хотел, это снова оказаться в своей убогой, грязной квартирке в Гонконге и забыть об этом печальном приключении.

Без двадцати одиннадцать Джефф не мог более терпеть.

— Будь ты проклят! — неожиданно взорвался он. — Где она? Почему не едет?

Свирепость его голоса испугала Чарли.

— Сколько времени? — робко спросил он.

— Без двадцати одиннадцать.

Джефф резко подался вперед и приставил дуло револьвера к затылку Чарли.

— Слушай меня, — злобно проговорил он. — Я уверен, что ты лжешь! Я уверен, ты собирался убить меня, чтобы украсть бриллианты! Что произошло с Нхан? Я размозжу тебе череп, если ты не скажешь!

«Он настолько взбесился, что сделает это, — подумал Чарли, цепенея от ужаса. — Когда он поймет, что она не приедет, он убьет меня».

— Она не приедет, — с дрожью в голосе произнес он. — Я боялся сказать это раньше…

Джефф ударил его по лицу револьвером. Чарли съежился, закрыл руками лицо. Джефф выпрыгнул из машины. Он выволок Чарли и, держа его за пиджак, начал трясти.

— Что произошло с ней, желтый подонок? — заорал он. — Скажи мне или я убью тебя!

— Ее арестовали вчера вечером, — выдохнул Чарли, стараясь отдышаться. — Ее забрали в полицейское управление.

Джефф выпустил его. Чарли зашатался, бессильно опустился на твердую землю. Он сидел, боязливо взирая на нависшую над ним черную тень.

— Полицейское управление? — повторил Джефф. Спина похолодела, ужас пронзил его до корней волос. Он слышал, что происходило с людьми, которых забирали в полицейское управление. Жестокость полковника Он Дин Кхака была всем хорошо известна. Он знал, что мог бы такой человек сделать с Нхан. От этих мыслей появилась слабость.

— А Блэки? — спросил Джефф, пытаясь отогнать мысль о том, что с Нхан произошло несчастье.

— Блэки мертв, — сказал Чарли. Он держался от Джеффа на почтительном расстоянии. — Девушки, наверное, тоже уже нет в живых.

«Нет, — думал Джефф, — она не может умереть, я должен найти ее. Надо ехать в Сайгон. Я не могу бросить ее. Будь я проклят, я люблю ее! Я вернусь и спасу ее. За нее я отдам все свои бриллианты. Она значит для меня больше всего, чем я когда-либо владел».

Но он не двигался. Он прислушивался к другому голосу, который звучал в его душе.

«А если ее уже нет в живых? Возвратившись, ты только погубишь себя. Даже если она жива, это же не сцена из кино. Ты никогда не доберешься до Сайгона. Чтобы пройти в полицейское управление, надо миновать три поста. Возможно, ты сможешь пройти один пост, но не три».

Вдали отчетливо послышался звук приближающегося вертолета. Джефф посмотрел на часы. Вертолет прибыл вовремя! От волнения забилось сердце. Чарли тоже услышал шум вертолета.

— Надо зажечь костры, — сказал он.

Сперва слабой, а потом все более уверенной походкой он направился к костру. Он стонал, держался рукой за ту часть лица, по которой его ударил Джефф.

Джефф не двигался. Пальцы сжимали коробочку с бриллиантами.

«Это единственная возможность бежать, — думал он. — Через несколько дней я стану богатым. Я должен уехать. Это решено. Она милый ребенок, но я был бы безумцем, если бы женился на ней. Она неподходящая жена для богатого человека. В конце концов, она всего лишь нанимаемая за деньги вьетнамская танцовщица. Она не смогла бы общаться с теми людьми, с которыми буду общаться я, когда стану богатым. Я ничего не смогу для нее сделать. Надо подумать о себе. Это — глупое донкихотство — ехать в Сайгон».

Вспыхнуло пламя костра. Джефф шагнул назад, чувствуя, как бешено колотится сердце. Шум вертолета сделался громче.

«Она была такой бедной маленькой лгуньей, — размышлял он. — Бьюсь об заклад, она выдала меня на допросе. Нехорошо думать об этом. Я не думаю, чтобы ей дали больше года тюрьмы. У нее все будет в порядке. Это не то, что американские девушки. Вьетнамцы очень выносливы». Чарли зажег другой костер. Вертолет начал опускаться. Джефф медленно пошел по полю к ожидавшему его Чарли. «Они не сделают ей большого вреда, — внушал он себе. — Зачем? Она испорченная маленькая лгунья, трусливая, как кролик. Она расскажет им все, что они хотят узнать. Нет, они не причинят ей вреда. Мне посчастливилось убраться отсюда».

Вертолет опустился в середине поля. Ли Уоткинс открыл дверь кабины. Чарли побежал к вертолету.

Джефф тоже побежал. Он добежал до вертолета раньше, чем Чарли.

— Прыгай! — крикнул Уоткинс. — Мне надо лететь.

Запыхавшись, подбежал Чарли. Джефф приставил к его груди револьвер.

— Ты не поедешь со мной, — сказал он. — Проваливай отсюда к чертям! Ты сможешь сам выбраться из этой дыры.

Чарли попятился, напуганный видом оружия. Джефф вскарабкался в кабину.

— Разве он не поедет? — спросил Уоткинс, стараясь перекричать шум мотора.

— Нет, он не поедет, — ответил Джефф. Он спрятал револьвер сбоку так, чтобы Уоткинс не смог увидеть его.

Уоткинс перегнулся через него, помахал жалобно глядящему на них Чарли, захлопнул дверку.

«Ты — вонючий подонок! — сказал Джеффу голос совести. — Ты не достоин любви. Ты знаешь, что она не предала тебя. Она находилась в их руках со вчерашнего вечера. Если бы она выдала тебя, ты бы уже давно был схвачен. Ну что ж, надеюсь, деньги принесут тебе много радостей. Надеюсь, ты постараешься выбросить ее из своего сердца… но не думаю, что ты сумеешь сделать это».

— Пошел! — сердито закричал Джефф. — Поехали!

Чарли смотрел, как вертолет поднимается в воздух.

Он подождал, пока машина скрылась из виду, а потом, медленно и тяжело ступая, поплелся луда, где оставил автомобиль.

Оглавление

Молчание мертвецов

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

Лотос для мисс Квон

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg