«Бумеранг»

Андрей Щупов Мы из спецназа. Бумеранг

«…Люди не стали жить дольше, но ускорившаяся жизнь накручивает такие петли, что в человеческую жизнь умещается гораздо больше страниц, нежели раньше…»

МЫ ИЗ СПЕЦНАЗА. БУМЕРАНГ

ЧАСТЬ 1 УРАЛ

Глава 1

Взволнованный голос Юрия терзал слух, колокольчиком бился под самым темечком. Таким уж человеком был Юрик Пусвацет, что даже о пустяках не умел говорить без юношеского пыла, а уж новости про своего маньяка пересказывал с такой страстью, с какой, верно, лишь в давние советские времена благодарили за правительственные награды. Рукой придерживая подрагивающий руль «десятки», Мишаня чуть отстранил от уха рокочущий сотовый телефон.

- Погоди, погоди, Юрок, ты что - и сейчас его видишь?

- Ясен пень, вижу! Чего бы я стал тебе звонить!

- И где этот чертов маньяк теперь?

- Да в кустах прячется - прямо под моими окнами! Только-только нарисовался.

- Может, это кто другой?

- Да ты что! Я же этого урода от пяток до макушки успел изучить. И фотографий штук пять успел отпечатать. Снимки, правда, не очень качественные, но для опознания сгодятся.

- Ладно, верю. И что он сейчас делает?

- Как что? Пока облизывается на студенточек, в настрой должный приходит. Я же объясняю: он - гурман, никогда сразу за дело не принимается. Сначала сеанса вволю насмотрится, слюной изойдет, а там и за дубину свою возьмется.

- Какую еще дубину?

- Ты дурочку-то не валяй, - ту самую, какая у всех мужиков имеется. Какую же еще? Его хлебом не корми - дай помастурбировать. Короче, жми сюда, вдвоем его и сграбастаем!

- Ты спятил, Юрик! Я же не успею.

- Успеешь, Мишань, слово даю. Ты же на машине, верно? Значит, вмиг обернешься. А он этим делом может минут тридцать заниматься. Я специально засекал. Настоящий марафонец!

Шебукин удивленно нахмурился.

- Тридцать минут - это и впрямь сильно!

- А я тебе что толкую! Потому и нет жалоб от потерпевших. Он же их всех насквозь удовлетворяет. Кто на такого заяву понесет!

- Тут ты прав, марафонцы среди мужиков - звери редкие.

- В общем, приезжай, а уж я тут тебя встречу. Заодно подскажу, с какого боку зайти. - В голосе Юрия скользнула извиняющаяся нотка. - Я бы сам его схомутал, только уж больно здоровый бычара, а у меня нога до сих пор в гипсе.

- Ты не забывай, у меня в спине тоже осколок. И в груди свинцовой дроби - не меньше пригоршни.

- Ты только про пригоршню мне не заливай! Я же помню, как тебя к хирургу возили. Значит, должны были все вытащить.

- Должны были, да не вытащили. Кое-что осталось, я ведь чувствую! Даже если всего пара дробинок - тоже, знаешь ли, не подарок.

- Ну, тогда хватай кого-нибудь из наших.

- А кого? Димон в Белом доме отдувается, Лосев с семьей - на даче, Маркелыч, жучара такой, на выборах бабки рубит. Еще и Кольку Сватова на это дело подговорил…

- Получается, что выхода нет. Приезжай сам!

Михаил Шебукин недовольно потер трубкой подбородок, мельком подумал о Валентине Сергеевне, обладательнице замечательной фигуры, толстого кошелька и преуспевающей фирмы. После недавней перестрелки в собственном подъезде тридцатилетняя бизнесменша воспылала к Мишане по-юношески горячими чувствами и как раз сегодня ожидала на праздничный ужин. Что-то у нее там снова выгорело - то ли крупная сделка с партнерами по работе, то ли что-то, но радостное событие Мишаню приглашали отметить. Ясно было, что торжество будет протекать предельно романтично - с пышным тортом, шампанским, музыкой и ароматизированными свечами, а завершится, разумеется, в постели - под охи и ахи все той же Валентины Сергеевны. Шебукина подобная программа вполне устраивала, и потому Юрик со своим маньяком вынырнул совершенно некстати. И то сказать, если заявлений нет, если даже милиция глядит на проделки ночного шалуна сквозь пальцы, они-то чего ради должны стараться?…

- Послушай, Юрок, а на хрена нам эта спешка? Ты же сам говорил, будто успел составить график этого урода. Вот и пусть себе помастурбирует лишний вечерок. Не сегодня, так завтра его прихватим.

- Да в том-то и дело, что сегодня по графику эта горилла живца попробует взять. Вот и получится, что спеленает какую-нибудь деваху и оприходует за милую душу.

- И пусть оприходует, им же, дурам, нравится!

- Мало ли что нравится! Ты можешь гарантировать, что этот козел СПИД по городу не разносит или еще какую заразу? И потом… - Юрий замялся. - Вчера женушке моей сестра из деревни брякнула. Они, понимаешь, племянницу решили в город на учебу отправить. И как раз, прикинь, в наш пединститут!

- Вон, чего ты задергался! - Шебукин неделикатно хохотнул.

- А ты как думал! Учись твоя родственница где-нибудь поблизости, тоже, небось, начал бы икру метать!

- Ладно, уговорил - еду. Минут через десять буду.

- Вот и лады! Встречу тебя внизу у подъезда…

***

Если верить знакомым оперативникам, маньяка, промышляющего «свежатинкой» вблизи пединститута, милиция ловила уже второй год. Ловила вяло, без малейшего энтузиазма. Оно и понятно, насильник попался «ласковый», жертв своих на куски не рвал, синяков со шрамами не оставлял, а особо строптивым даже совал на посошок деньги. Кому - рублишки, а кому и новенькие евро. Потому и жалоб от потерпевших практически не поступало. Сами студенты разок попытались отловить «вредителя», однако ночной бой завершился вничью. Насильник оказал молодежи стойкое сопротивление, порвал пару рубах и скрылся. Да и не было у ребят стопроцентной уверенности, что били того, кого нужно. Так вот и получалось, что слухи в народе циркулировали, девицы на лекциях шушукались, а маньяк продолжал навещать родные угодья, не боясь ни милиции, ни студентов.

Вычислить же злодея удалось Юрику Пусвацету. После ранения в ногу боец отлеживался дома, читал книжки, глазел в окно. Институт располагался всего в семистах шагах от его дома, и заветная тропка, по которой студентки брели на учебу, была постоянно перед глазами. Ничего удивительного, что дюжего молодца, облюбовавшего местные кущи, Юрий очень скоро взял на прицел. И уже через неделю наблюдений сообразил, что видит перед собой искомого маньяка. Еще через какое-то время вернулись из горячей командировки коллеги из «Кандагара», и Юрик окончательно утвердился в мысли, что в милицию обращаться не стоит, а «шатуна», ломающего молодых девчонок, следует брать собственными силами…

Когда было нужно, Михаил Шебукин умел держать слово. Другое дело, что слово он дал сегодня сразу двум сторонам - Юрику Пусвацету и своей подруге Валентине Сергеевне. Собственно, на ее машине он сейчас и раскатывал. Оформить по доверенности эту игрушку богатенькой даме было проще простого. Очень уж не любила Валечка, когда Мишаня опаздывал на свидания - вот и снабдила его транспортом. Тем не менее, Юрик был не просто другом, а еще и боевым товарищем, а посему ждать не мог, - женщинам же ждать полагалось от природы. Именно по этой причине в выборе своем Мишаня колебался недолго и, чуть погодя, уже мчал машину в направлении пединститута. Звонить бизнесменше он также не стал, понадеявшись, что с маньяком управятся быстро. Всего и делов-то - скрутить одного-единственного оглоеда. Как ни крути, а мужиками они были опытными, в операциях захвата участвовали не один десяток раз. К тому же в левом кармане у Мишани покоился трофейный кастет, а в кобуре под мышкой дремал вполне законный «Макаров». С такими помощниками грех было меньжеваться, а Юрка был парнем грамотным, хоть и с фантазиями. По крайней мере, версиям его по поводу маньяка можно было вполне доверять.

Еще через десять минут он был уже на месте, и ковыляющий с палочкой Юрик вел его загадочными тропами прямо к цели.

- Ну, ты и надушился! - он то и дело поглядывал на Мишаню. - Никак ориентацию поменял?

- Дубина, это лосьон! - Шебукин нахмурился. - Нормальный мужской лосьон.

- На свидание, что ли, ехал?

- В том-то и дело. А тут ты, понимаешь, со своим звонком. Теперь вот приходится переть через твои джунгли в туфлях и костюме.

- Да я-то тут причем? Институт здесь уже год, как аллею собирается прокладывать. Что-то даже начинали уже делать, да как обычно деньги кончились. Половину деревьев повалили, вторую оставили - вот и получился этакий винегрет: грязь, бурелом да общественная уборная.

- Где он хоть - институт-то твой?

- А вон, видишь, стеклянный фасад краешком торчит между деревьев? Это и есть УРГПУ.

- ГПУ, говоришь? - Шебукин фыркнул. - Звучное название!

- Чего смеешься! Не я же переименовываю наши институты.

- А кто?

- Откуда я знаю! Раньше у нас и впрямь аббревиатура была благозвучной - УПИ, УЭМИИТ, САИ. Музыка, а не названия! А что сейчас? Одна насмешка: УРГАПС, УРЮИ, УРГПУ, АЖОПС…

- Даже АЖОПС имеется?

- А ты как думал! - Юрик поднял руку. - Теперь давай тише, близко уже…

- Ты, главное, не заблудись.

- Не заблужусь, не волнуйся…

Споткнувшись о бревно, Мишаня едва не растянулся на земле, - Юрик и впрямь вел его через непролазные заросли, заставляя собственным лицом разгребать липкую паутину, начищенными туфлями ступать в топкое и пахучее. Самое обидное, что и ругаться в полный голос было уже нельзя. Его спутник то и дело оборачивался, выразительно пуча глаза, прижимая палец к губам. Когда же за шиворот Мишане свалилась очередная козявка и терпение его готово было лопнуть, рука товарища взволнованно указала куда-то вперед.

- Стой!… - шепотом приказал он.

- Что там еще?

- Да тащит уже! Не видишь, что ли?

- Кого тащит? - не сразу сообразил Шебукин.

- Девку, ясен пень! Сцапал уже - и в заросли тащит!…

- Е-мое! - малорослый Шебукин вытянул шею, пытаясь рассмотреть разворачивающееся действо, но сгущающиеся сумерки явили лишь мутное, грузно передвигающееся впереди пятно. Что и говорить, лесочек вблизи института был невелик, но в темноте и он казался гуще самой дремучей тайги.

- А ведь так даже лучше! - горячо зашептал Юрик. - Возьмем это чувырло с поличным - прямо на бабе. Хрен, он у нас потом отмоется.

- Он-то, не знаю, а вот мы с тобой - точно не отмоемся… - на этих самых словах Шебукин вновь ступил в липкое и кашеобразное. Поморщившись, вполголоса ругнулся.

- Чего говоришь? - Юрий повернул голову.

- Да хватит, говорю, говно месить! - Михаил вырвал из кобуры пистолет. - Пошли брать твоего урода!

- Так ведь они даже не начали еще! - Юрик попытался ухватить его за руку, но, разваливая хитроумную комбинацию товарища, Шебукин ринулся вперед и, ломая кусты, в несколько прыжков вывалился перед огромным детиной.

Юрий ничуть его не обманывал. Насильник и впрямь был здоров, а от свершения зловещего акта его отделяла самая малость. Девица (прямо скажем - не такая уж хрупкая) свисала у него с плеча, а юбка на ней была уже задрана. Никаких звуков она при этом не подавала, - должно быть, богатырь ее малость оглушил.

- Стоять! - гаркнул Михаил. - Стоять, я сказал!

То ли крохотного пистолетика противник в сумраке не разглядел, то ли попросту пренебрег угрозой, но останавливаться он не стал. Вместо этого легким толчком швырнул свою ношу в Михаила и боком нырнул в заросли. Будь Шебукин один, маневр принес бы насильнику чистую победу, но этого уже не мог допустить Юрий. Не для того он выслеживал насильника столько времени, тратя на него собственную фотопленку и составляя временные таблицы. Обиженно взрычав, Юрий прыгнул вдогонку убегающему и уже в падении умудрился сграбастать чужую ступню. Захрустели сминаемые ветки, и по земле покатились два перекрученных, шумно отпыхивающихся тела. Юрик бил кулаками и гипсом, насильник предпочитал молча душить. Силища у него действительно была медвежья, и если бы не помощь Мишани, предсказать исход схватки было бы крайне затруднительно. Мог бы, пожалуй, и шею свернуть, и зубы выдавить, однако не довелось. Шебукин, успевший к этому времени прокатиться по грязной земле, а потому вконец разъяренный, церемониться с любителем ночных шалостей не стал. Угадать, кто есть кто, было не столь уж сложно, поскольку насильник, разумеется, восседал уже сверху, вовсю охаживая кулаками несчастного Юрика.

- Ах, ты ж тварь! - Шебукин скакнул вперед и что было сил навернул рукоятью пистолета по затылку мужчине. Удар был крепок, но еще крепче оказался затылок ночного великана. Взвыв, громила взмахнул ручищей и разом смел Михаила на землю. На ноги успели подняться одновременно, и любитель женщин немедленно бросился в атаку. Огромный его кулак по дуге полетел в цель, но Мишаня не стал дожидаться и, поднырнув под чужую руку, в свою очередь ввинтил ступню в неприятельский пах. Не угадал лишь самую малость, и мясистая ладонь ночного авантюриста немедленно хлестнула Шебукина в челюсть. Хлестнула так, что из глаз Мишани посыпались искры. Впрочем, добить противника насильнику не позволил Юрик. Словно бульдог, он вновь вцепился во врага, продолжая намолачивать упакованным в гипс коленом.

- Ну, ты меня достал… - поднявшись на дрожащие ноги, Михаил с решительностью скинул на пистолете предохранитель, злым движением передернул затвор. - Предупреждаю, первую пулю пускаю в ногу! Второй отстрелю на хрен твое мужское естество…

- Не надо!!! - от очередного толчка Михаил вновь чуть было не оказался на земле. Пожалуй, эта атака оказалась самой злой. Град ударов посыпался на голову Шебукину, острые ноготки принялись полосовать лицо и шею. Ослепнув от сыплющихся оплеух, Михаил даже не понял, как нажал на спуск. Выстрел громыхнул не то чтобы громко, но именно он отрезвил дерущихся. Мгновенно поменявшись местами с насильником, Юрик придавил его сверху, умело выкрутил руку. Девица же, столь дерзко набросившаяся на Шебукина, хныкая, ерзала на земле. Чувствуя, как стремительно холодеет в груди, Михаил на негнущихся ногах шагнул к подстреленной дамочке.

- Не дрейфь, Мишаня! Ты ей только ляжку прострелил! - Юрик наконец-то защелкнул на могучих руках наручники, устало вздохнул. - А я ведь узнал эту дуру! Уже не первый раз перед ним задом вертит. В смысле, значит, сама напрашивается. Пожалуй, что и сговором попахивает, а?

- Пожалуй, что так… - Шебукин растерянно провел ладонью по расцарапанному в кровь лицу.

- Значит, обоих голубков привлечем!

- Это за что же?

- Как за что, - за изнасилование! - Юрик поднял голову и, с запозданием осмыслив сказанное, в растерянности взглянул на приятеля. - Черт! Думаешь, не прокатит?

- Я думаю, что вообще зря приперся сюда. - Мишаня вновь коснулся оцарапанной физиономии, болезненно сморщился. - И морду попортил, и вечер вконец поломал…

На лицо ему капнули первые дождевые капли.

- Давай-ка, Юрок, собирать манатки. Боюсь, минут через пять хлестанет настоящий ливень. А тогда от моего праздничного прикида останется одно воспоминание…

Глава 2

Струи барабанили по крыше, вертлявыми дорожками проливались по лобовому стеклу. Дворников Стас Зимин не включал, - с некоторых пор он с удивлением обнаружил, что стал относиться к дождю с особенным чувством. Дождь был братом и дождь был другом, - он смывал кровь с тротуаров, маскировал уличные шумы и разгонял по домам непоседливых людей. Небесное накрапывание приносило странное - почти вселенское успокоение, позволяло верить в то, что Бог все еще помнит о земле, бережно поливая ее из небесного дуршлага, шелестом капель нашептывая добрые едва слышимые истины. Дождь заменял собой тишину, помогая не только думать, но и мечтать.

Странно, но Зимин, успевший похоронить несколько десятков друзей, давно свыкнувшийся с наличием чужеродного металла в собственном теле, продолжал мечтать о несбыточном. О путешествиях под парусом, о пузатых дирижаблях и далеких планетах. Кто знает, может быть, именно земные ассенизаторы на деле являют собой самых закоренелых мечтателей. Копаясь в дерьме, трудно не мечтать о чем-нибудь более возвышенном. Стасик же Зимин вот уже на протяжении полутора десятка лет работал ассенизатором. Во всяком случае, мысленно свою работу он никак иначе уже не называл. При этом в равной степени не испытывал ни гордости, ни стыда. Поскольку отлично понимал: кто-то должен разгребать людское дерьмо, и так уж вышло, что у него, у Димки Харитонова и Тимофея Лосева это получалось лучше, чем у других. Он мог бы нагородить уйму витиеватых доводов в пользу необходимости своей профессии, но ни уголовные законы, ни высокие материи с рыцарскими кодексами здесь были совершенно ни причем. Стас и его друзья попросту разгребали дерьмо - только так и не иначе…

Из темноты, сдобренной косыми высверками дождя, показалась знакомая фигура в плаще. В стекло машины дважды стукнули, и Стас отворил дверцу. Гибкой змеей Марат проскользнул в кабину, энергично взмахнул руками, стряхивая влагу.

- Порядок на корабле! Клиент на месте и, кажется, уже занят делом.

- Подумать только! - Стас удивленно покачал головой. - Даже в такой ливень кому-то охота заниматься трахом!

- А непогода таким вещам никогда не препятствовала. Скорее, даже наоборот.

- Не знаю… Я бы лучше дома сидел с книгой или у телевизора.

- Это ты сейчас так говоришь, а лет десять назад никакой телевизор бы тебя не удержал. Да и что там смотреть? - Марат поморщился. - Какой канал не включи - кругом одно и то же. Либо предвыборные дрязги, либо сериалы с пальбой. Крутые «уокеры» месят еще более крутых нигеров. А наша славная эстрада и вовсе в голубятню превратилась. Даже Кобзон - уж какой молодчага был! - и тот начал петь с кем ни попадя… Нет, Стасик, нам Алиева надо было в свое время в президенты выбирать. Его, а не Мишу Горбачева.

- Кто же нас спрашивал тогда?

- Понятно, что никто, а только, в самом деле, интересно, что бы сейчас вышло? Может, и воевать бы не пришлось, а? Ни в Молдавии, ни в Чечне…

- Не знаю, Алиев - мужик зубастый был, это верно, - может, и впрямь не пришлось бы.

- Вот-вот! И СССР бы сохранили, и друзей за кордоном. Нам ведь только Брежнева и надо было скинуть. Чтобы не болтуны в Кремле сидели, а люди с мозгами вроде Андропова или Алиева.

- Ну, это ты уже сказки рассказываешь. Когда это у нас было такое - чтобы, значит, и не болтуны, и с мозгами… - Зимин решительно хлопнул себя по кобуре, тут же ощутил, как заныло простреленное ребро. Даже самые удачные из хирургических операций следует залечивать на курортах, - его же стародавним курортом был холодный Урал.

- Чего сморщился?

- Ничего. Почесали языками - и хватит. Пошли, братец, снова под дождь. Пора денежки заказчика отрабатывать.

- Разве я против? - Марат без особой охоты застегнул на себе плащ.

- С кого начнем-то? - Зимин кивнул за окно. - С хозяев?

- Лучше бы, конечно, с них, а то могут и стрельбу с перепугу открыть.

- Ты шутишь?

- Чего мне шутить! Это, конечно, не люксовский бордель, но обстава ничуть не хуже центральных притонов. И прейскурант свой имеется, и охрана.

Стас на это только покачал головой.

- Ну и где они - твои хозяева?

- В сером «Ситроене», справа под тополями. Раньше там еще мент прикормленный пасся, но в такой дождь, думаю, он где-нибудь в тепле отсиживается.

- А Гусля?

- Степан Гуслин сюда еще раньше должен был подрулить. Обещал встретить прямо возле машин.

- Это хорошо. Все-таки одним стволом больше… Много их там?

- В «Ситроене» всего трое. Водила, охранник и баба.

- Она-то там что делает? Или запасным игроком дежурит?

- Может, и так. - Марат криво усмехнулся. - А может, и досуг этим гаврикам скрашивает.

Чуть поежившись, Стас огляделся.

- А кто в других машинах? Тоже охрана?

- Если верить Гусле, там бойцов больше нет. Это у них вроде номеров. Платишь сутенеру, а он уже указывает свободную тачку с телкой, - идешь туда и оттягиваешься. Удобства, конечно, не великие, но, видимо, есть любители и на такую экзотику. Темно, украдкой да еще черт-те где. Степа рассказывал, что среди клиентуры даже иностранцы попадаются.

- Да брось! Какие у нас иностранцы?

- Отчего же, есть и американцы с немцами, и югославы с финнами. Китайцы опять же…

- Да уж, без китайцев нынче нигде не обходится. - Стас надвинул кепку поглубже на глаза, сумрачно вздохнул. - Что ж, пора и нам чуток оттянуться. Двинули!

Распахнув дверцу, он первый вышел под дождь…

***

Заказ был не ахти какой, но дабы не терять квалификацию, приходилось работать и по такой чепухе. Особенно после долгих перерывов, когда на охранном рынке наступало временное затишье. Данный же случай был особым - работы обещалось немного, деньги же заказчица платила вполне приличные. Кроме того, обещали содействие местные пинкертоны в лице участкового Гуслина Степана Александровича. «Стоянка любви», которая, кочуя по городу, успевала обслуживать астрономическое количество клиентов, давно навязла у всех в зубах. Мало того, что никакого контроля над ней не было, так еще и людишки там по слухам пропадали. И то сказать, чего проще - почистить клиента, по своей воле забравшегося в авто, тюкнуть по темечку, а тело спустить после в ближайший пруд. И хрен кто докажет, что терпила утонул не по собственной вине! Более же всего интриговал «кандагаровских» служащих тот момент, что на чистую воду обиженная заказчица собиралась вывести не мужа, а любовника. Именно он, по ее словам, периодически посещал «стоянку любви» изменяя ей с «падшими шалавами».

- Я ведь ему, гаду, квартиру купила! - долбила она кулаком по столу начальника охранного агентства Димки Харитонова. - Костюмы, мебель, путевки за границу - все было за мой счет! Так нет, ему, коту драному, мало показалось! На сторону стал бегать. И к кому?! К шлюхам дешевым!…

При этом о собственном муже, втайне от которого она содержала молодого любовника, клиентка благоразумно помалкивала. Это уже после Маратик сумел разведать по собственным каналам. И не взялись бы они за пакостное дельце, да Харитонов обзвонил друзей из милиции, неожиданно выяснив, что интересы общества в данном случае целиком и полностью совпадают с интересами «Кандагара». Во всяком случае, хозяев «стоянки любви» ребята из правоохранительных органов тоже не сегодня-завтра намеревались повязать. Как ни крути, а обижаться им было на что. Известно, что главной крышей российских жриц любви во все времена являлась крыша милицейская. Так было всегда - даже в достопамятные советские времена, когда в гостиницах и на вокзалах уличные красавицы добросовестно делились заработком с хозяевами сержантских лычек. В данной же ситуации милиция чувствовала себя жестоко обманутой. Самозванцы со «стоянки любви» налогов никому не платили и, переезжая из одного района в другой, всякий раз оставляли местные РОВД с банальным кукишем. Возможно, имелись бы под рукой свободные люди, «стоянку» прикрыли бы в два счета, но как всегда свободных людей катастрофически не хватало, а задействовать силы ОМОНА на столь сомнительную операцию начальство не решалось.

- Шуму много, а толку ноль! - объяснял Марату Степан Гуслин. - Еще и телевидение, не дай бог, нагрянет, - они подобные темы любят освещать. Конечно, мы тоже можем подогнать народишко, из автоматов в воздух пострелять, только что мы и кому предъявим? Формально-то никто ничего не нарушает, - стоят себе машинки на нейтральной территории и фарами светят. А то, что внутри парочки непотребством занимаются, так это тоже законом не воспрещается. Как говорится - частное право каждого. Тут, чтобы прищучить всю гоп-компанию, целую операцию затевать нужно - с подробнейшим сбором информации, со свидетелями и скрытыми видеокамерами. Ясно, что никто такой бодяги не санкционирует.

- А сами-то не пытались взять их под крышу? - интересовался Марат.

- Мы - нет, а вот смежники пытались. Даже пугать их пробовали.

- Ну и что?

- Не прокатило. Они сразу отзвонились кому-то наверх. Тут же и адвокатик шустрый примчался, начал волну гнать, на шишек каких-то ссылаться, - наши и поприжали хвост.

- А сейчас что изменилось?

- Да ничего. Разве что вы объявились. Вот и решили под вашим соусом все это гнездышко расшевелить. Мы вас с официальной стороны прикроем, а вы своего голубка прищучите и нам поможете…

Выслушав такую диспозицию, Дмитрий Харитонов, только сокрушенно вздохнул. Официальное прикрытие в виде одного-единственного лейтенанта особых надежд не внушало, а потому сказать было нечего. Впрочем, до чертовой стоянки рано или поздно сумели бы дотянуться, - другое дело, что сейчас всем было не до того. Вкупе с прочим населением города милиция воевала за благосклонность электората. Дрались за пенсионеров и умалишенных, боролись за голоса зеленых студентиков, доверчивых заводчан и рядового состава армии. Временно на любовь, пусть и продажную, не обращала внимания даже пресса. Еще удивительно, что им дали в помощь Гуслю. Точнее говоря, в распоряжение «кандагаровцев» предоставил себя он сам. Полноватый этот мужичок давненько уже заведовал участком, на котором угнездилась «стоянка любви», и милиционер имел все основания предполагать, что одной любовью хозяева стоянки не ограничиваются. На свой страх и риск он пытался вести наблюдение за машинами, окончательно укрепившись в том, что дело тут нечисто. Очень уж «навеселе» уходили со стоянки иные клиенты, а порой и в машинах проводили всего-то по паре минут.

- Тут что-то другое, точно вам говорю! - вещал он Марату с Зиминым. - И по уму - надо бы последить за ними недельки две, а то и три. Чую - такого карпа выловим, чертям тошно станет! У вас же имеется специальная аппаратура, - вот и давайте установим на машинах пару микрофончиков, скрытую камеру поблизости организуем. Голову об заклад даю, что любовью там и не пахнет.

Честно говоря, фантазеру лейтенанту не очень-то поверили, потому и от прослушивания решительно отказались. Аргументы при этом привели знакомые, сославшись на нехватку людей, денег и времени. При этом душой особенно не кривили - и первого, и второго, и третьего у частного охранного агентства, действительно, недоставало. Конечно, денежки порой зарабатывали шальные, но в закромах подолгу ничего не задерживалось. То банковские сообщества прогорали, то вновь подлетала арендная плата, то требовалось помочь очередному детдому. Уж на это они никогда не скупились, - сказывалось детство самого Харитонова, проведенное без родителей в полунищем интернате. Впрочем, наедине с самим собой Зимин готов был признать: всеобщая коммерческая червоточина успела дотянуться и до них. С некоторых пор Стас начал замечать, что изворотливый ум, не спрашивая разрешения, автоматически переводит все на деньги - услуги, время, лечение, эксплуатацию мозгов и аппаратуры. Это диктовал экономический курс страны, это диктовала сволочная жизнь. Пожалуй, заплати им заказчица за своего кобелька сумму поприличнее, можно было и чуточку поднапрячься, но задание им оплатили вполне конкретное: проследить, уличить и взять «горяченьким» на месте преступления. А потому пылкие уговоры долговязого Гусли пропали втуне…

- Ну, и где он?

- Ты про «Ситроен»?

- Я про Гуслина?

- Откуда же мне знать? - Марат пожал плечами. По лицу его беспрерывно стекали дождевые капли, и, казалось, он все время плачет. - Говорил, здесь встретит. Может, куда отлучился?

Стас хмуро взглянул на часы. Зеленоватая стрелка вплотную приблизилась к десятичасовой отметке. Именно на десять запланировали начало операции, а в таких делах опоздания никоим образом не предусматривались.

- Хмм… Ну, а где трудится любовничек нашей дамы?

- Вон в ту «Тойоту» забрался. Крайнюю слева. - Марат кивнул в сторону выстроившихся полукругом машин. - Только он, если верить Гусле, быстро оттуда не выскакивает, обычно сидит плотненько. Так что можно еще подождать.

- Нет, Гуслю мы ждать будем… - Стас пожевал губами. - Начнем прямо сейчас. Подойдет позже - хорошо, а нет - справимся без него. Наш клиент тут, а для нас это самое главное. У тебя есть деньги?

- А как же! Предупрежден, значит, вооружен. - Марат с ухмылкой извлек из-за пазухи с десяток стодолларовых купюр. - Прямо сегодня и нарисовал, на своем домашнем принтере.

Зимин покачал головой.

- Ох, пролетишь ты когда-нибудь со своими фокусами!

- Покуда не пролетал. Или прикажешь свои кровные на эти дела тратить? Вот уж хренушки!

- Ладно, клиента буду изображать я. - Хищным движением Стас вырвал купюры из пальцев коллеги. - Короче, так: ты - на страховке, я толкую с хозяевами. Смотри по сторонам, держи ствол наготове. Покажется Гусля, не шмальни в него ненароком.

- Обижаешь!

- Не обижаю, - предупреждаю. В такой дождь всякое может случиться.

- Зато и следов никаких не останется.

- Тоже верно, - Стас зябко передернул плечами. - Ладно, я пошел. А ты зайди сзади и на всякий пожарный пропори шины. В смысле, значит, «Тойоте».

- Может, и «Ситроен» стреножить?

- Не спеши. Наша первая задача - клиент. А там посмотрим.

- Как скажешь, начальник, - Марат достал из кармана складной нож, но вместо лезвия выщелкнул шило. - Будут еще какие пожелания?

- Никаких. Понадобишься, дам знать. Работай, маэстро! И чтоб аккуратненько мне!

Хлопнув друга по плечу, Зимин сдержанным шагом направился к скучающему под тополями автомобилю. Машин на этом бесхозном пятачке насчитывалось около десятка, однако «головное» авто выделялось наличием на крыше шеренги дополнительных фар. Наверное, для того и подвесили, чтобы подсвечивать задремавшим любовникам, напоминая о неумолимо тикающем времени. Как говорится, секунда - доллар, а ночь - целое состояние. Во всяком случае, можно было сомневаться, что скромные инженеры в поисках любовных утех в подобные места носа не совали. Парадокс последних лет в том и заключался, что жить бедным было по всем статьям здоровее. Ни тебе холестериновых тортов, ни вредного бразильского кофеина, ни канцерогенных копченостей, ни замысловатых вензаболеваний. Бедные довольствовались цикорием, вареной колбаской и изученным до последней складочки телом родной жены. Некоторое однообразие компенсировалось сверхурочной работой, а жизненную энергетику подстегивали злые мысли о хлебе насущном…

Уже вблизи «Ситроена» Стас Зимин подумал, что неплохо было бы попросить у заказчицы надбавку за сырость и позднее время, хотя… Надбавку еще следовало заработать.

Глава 3

Уж если день не задался с утра, то обычно так и хромает на подгибающихся ноженьках до самой ночи. Дмитрий давно заметил, что бывают дни нормальные, бывают счастливые, а бывают и такие - невезучие с самых первых минут пробуждения. Он даже заранее научился их вычислять - по мельчайшим нюансам вроде неурочного телефонного звонка, недобрых снов или подгоревшей каши. А сегодня у него высыпало все разом - и с Дианой поругались из-за пустяка, и чай оказался подделкой, и каша чертова подгорела. Пришлось вскрывать банку с салатом из морской капусты, и, конечно, в капусте оказались омерзительно пахнущие катышки - не то куски сгнившей рыбы, не то какие-то черви. Выругавшись, Дмитрий выбросил банку в мусорное ведро. Десять лет капитализма положительно не пошли России в прок. Как гнали брак в старые советские времена, так продолжали гнать и теперь. Зато цены накручивали чуть ли не каждый месяц! И воровать стали не в пример больше - уже даже не составами, а целыми территориями, на которых впору было создавать свои государства! Чиновники из скромного сословия торговали участками под дома и дачи, аферисты покрупнее - распродавали гектарами лес, неведомо куда перекачивали нефть с газом. Народом, между тем, все больше овладевала апатия. Верно говорят: привыкнуть можно ко всему, - вот и к нынешнему беспределу, похоже, начинали привыкать…

На пути к офису тоже не обошлось без сюрпризов. Двое пацанят с размаху швыряли в Исеть бутылки и, притормозив, рядом Дмитрий не удержался, вышел посмотреть. Оказывается, малолетки пытались подбить леща. Глистатая рыба никак не могла уйти в глубину, крутясь огромным чешуйчатым телом у самого берега, безуспешно ныряя и вновь всплывая на поверхность. В нее-то и швыряли бутылками сорванцы. Обычно детишкам Харитонов нравился, но с этими детьми общаться почему-то не хотелось. И нравиться им тоже не хотелось. Была в их чумазых личиках некая жестокая ущербность, и почему-то сразу представилось, как эти же самые малолетки годика через три-четыре будут с азартом запинывать пожилых прохожих. Не ради тощего кошелька - исключительно из спортивного интереса.

Заранее морщась, Дмитрий шагнул к ребяткам, но, увы, как и следовало ожидать, короткая душеспасительная беседа успехом не увенчалась. Стоило Харитонову отвернуться, и в воду полетела очередная бутылка. Вспылив, Дмитрий подхватил ближайшего пацаненка за пояс, одним махом перебросил через чугунную оградку. Разумеется, парнишка не утонул, но ор поднял приличный. Справа и слева начали останавливаться прохожие, какие-то бабки немедленно взвыли, высказывая в адрес Дмитрия самые нелестные пожелания. Пришлось садиться в машину и задавать стрекача. Еще хорошо, что не запустили вслед бутылкой. У гарлемов свои законы, а родной город под тяжкой опекой господина Муратова давно уже превратился в гарлем…

Секретарша Леночка все еще догуливала в отпуске, а потому главная неприятность случилась без нее. Стоило Дмитрию ступить за порог кабинета, как под ногами отчетливо хрупнуло. Приглядевшись, он рассмотрел, что весь ковер усыпан сверкающим стеклянным крошевом. Ночью, кто-то разбил окно - видимо, из давних поклонников «Кандагара», и, поморщившись, Харитонов отправился на кухоньку. Подхватив веник с совком, вновь вернулся в кабинет и, склонившись над ковром, похолодел. Закатившись за массивную ножку двухтумбового стола, на полу покоилась крутобокая, напоминающая маленький ананас граната. И раньше, и теперь такие называли лимонками…

Быстро оглядев комнату, Дмитрий приблизился к гранате, осторожно присел на корточки. Никаких растяжек и никаких дублирующих фокусов. Осторожно взяв гранату в руку, он осмотрел ее со всех сторон, раздумчиво подбросил на ладони. Не надо было иметь семи пядей во лбу, чтобы понять: пока их только предупреждали. Гранату подбросили к самому столу, но чеку при этом не тронули, хотя ясно было - решились бы подорвать офис, так бы и сделали. Значит, действительно хотели только предупредить. А вот в следующий раз - и чеку, надо думать, не поленятся вырвать, и с автоматиками встретят на выходе…

От вызова в Белый дом Харитонов также не ждал ничего хорошего, и все же действительность оказалась намного хуже. Начать с того, что принял его Санин Валерий Аркадьевич не в своем представительском кабинете, а в комнатке для служебного персонала. Именно здесь, судя по переполненной пепельнице и следам на столе, секретари с уборщицами часами распивали чаи, засиживаясь в ожидании вызова. Сюда же привел Харитонова и Санин. Впрочем, возможно, руководствовался он не вельможным табелем о рангах, а самой банальной нуждой в секретности. Как известно, микрофоны чаще помещают в кабинеты и спальни, но никак не на кухнях. Словом, начало беседы добра не сулило, и, устроившись на высоком стуле, Дмитрий сразу изготовился к обороне - все равно как ученик в ожидании учительской нахлобучки.

- Ну, как, хорошо отдохнули? - глаза чиновника глянули пристально и в упор. Спрашивал он с явной подначкой, но отчего-то Харитонова поразил больше не вопрос, а вид Валерия Аркадьевича. Кожа на лице первого заместителя председателя областного правительства отчетливо напоминала старый, побывавший в употреблении пергамент. Раньше Дмитрий этого не замечал, а вот теперь вдруг обратил внимание. Стало быть, всесильное время с равным успехом глодало все сословия, не обходя стороной и людей, облеченных властью. Кто знает, может быть, их оно трепало даже в большей степени, подвергая незримым стрессам и сердечным недугам, с пугающей частотой укладывая в элитные клиники.

- Неплохо, Валерий Аркадьевич, спасибо. - Харитонов нехотя кивнул.

- А ты не спеши благодарить, не за что пока… - чиновник привычно переплел на животе пальцы, недовольно изогнул левую бровь. - Значит, говоришь, отдохнули? А чего тогда вашего Зимина вновь таскали по врачам? Никак занедужил?

- Было такое дело, - пробурчал Дмитрий. - Только все уже в прошлом, Валерий Аркадьевич. Вы же знаете, на Стасе все раны, как на собаке, заживают. А уж обыкновенные царапины - тем более.

Санин глядел пристально и давяще - так, что на секунду даже пришлось отвести глаза в сторону. Оба понимали, в чем тут дело. Валерий Аркадьевич был чиновником тертым, ложь чувствовал селезенкой.

- Я слышал - даже операцию ему делали? Видать, серьезными оказались царапины?

- Да что вы, какая там операция! Небольшой косметический ремонт. Он же у нас первый парень на деревне, любит быть красивым.

- И как ваш красавец чувствует себя теперь?

- Да лучше всех! Уже и бегает на своих двоих. - Дмитрий ощутил, что уши у него наливаются малиновым цветом - совсем как в далеком детстве перед суровым воспитателем. Между тем, он по-прежнему не очень понимал, к чему клонит многоопытный вельможа. По всему выходило, что знали в областном правительстве значительно больше того, что следовало знать высоким чиновникам. Разумеется, в восторг это не приводило, хотя и удивляться особенно не стоило. Уж Дмитрию-то было хорошо известно о негласной разведке господина Санина. Вполне могло получиться и так, что о недавней командировке в далекое приуралье местные власти успели разузнать все до мельчайших подробностей. Чем это грозило, трудно было даже предсказать.

- Ладно, не буду мучить допросами. - Санин скорбно вздохнул, вновь пошевелил своими кустистыми бровями. - Скажу только, что рано вы, сударики, вернулись.

- Что, значит, рано?

- И рано, и не вовремя. Сам, небось, видишь, какие у нас дела завариваются. Пиарщики словно с цепи сорвались - лаются, как последние псы. Муратову тоже терять нечего, - буром попер на последний срок. Пожалуй, такого не было даже в прошлые выборы.

- Ничего не попишешь. - Харитонов пожал плечами. - Таковы сегодняшние политтехнологии.

- Причем тут политтехнологи, Дима! Сейчас - о вас речь идет, понимаешь ты это или нет?

- Честно говоря, не очень…

- И совершенно напрасно! - Санин с сопением завозился на стуле. - Ты вспомни, зачем я вас выпроваживал из города? Или забыл уже дело с «Мегадоном»? А там, между прочим, с вашей легкой руки много еще чего обнаружили. Радиоактивные трубы с бетоном - полдела. Хуже, что чиновников больших задели.

- То есть?

- А ты не догадываешься? Ясно ведь, что все эти делишки покрывали крупные тузы. Вот на них и вышли ребята из ФСБ. Трясли жилищников со строителями, а столкнулись с мэрией и Москвой.

- Ну, а мы-то здесь причем? - Харитонов пожал плечами. - «Кандагар» в этом сраме участия, слава Богу, не принимал.

- Верно, вы только волну подняли. Столкнули лбами разъяренных быков и отошли в сторону.

- Не вижу в этом ничего плохого.

- А вот я вижу! - брови Санина вновь сердито сошлись на переносице. - Ты, Димочка, все время забываешь, в какой стране живешь. Между тем, у нас по голове бьют не того, кто вредит и ворует, а того, кто доносит на вора. «Доносчику первый кнут!» - слышал такое? Это, к сожалению, про вас. А в деле «Мегадона» оказалось замешано такое количество коррумпированных чиновников, что о какой-либо справедливости даже говорить не приходится. Ваш Марек знал, что делал. Я тоже поначалу думал, что завозить из Чернобыля стройматериалы - чистейшей воды авантюра, а как познакомился со списком участников махинации, сразу сообразил, что никакого серьезного разбирательства не будет.

- Неужели даже ФСБ спасовало?

- А ты полагаешь, там работают одни кощеи бессмертные? Нет, Дима, они тоже не боги, и над ними хватает своего начальства.

- Но если заведено уголовное дело, если есть пострадавшие…

- Не обольщайся, Дима. - Санин сумрачно вздохнул. - В сущности, и дела, как такового уже нет. Да и какое там дело, если главный свидетель уже через пару недель удавился.

- Марек?

- В том-то все и дело! Был Марек - и сплыл. Утром вошли в камеру и нашли висящим под потолком. Как видишь, дотянулись даже в спецкамере ФСБ. Рассказать он, разумеется, успел немало, но что толку? Бумаге веры нет. Мелочевку, конечно, сгребли, но главные фигуранты остались на воле. Включая и тех, что участвовали в ночной охоте на прохожих.

- Значит, никого из охотников так и не взяли? - Дмитрий даже не пытался скрыть потрясения. - Они же людей, как белок шмаляли, на спор убивали! Неужели им все сойдет с рук?

- Ну, не совсем так. Попугать их, конечно, попугали, и на допросы еще не один десяток раз выдернут, но… - Санин неловко поежился. - В конечном счете, следует признать, пострадали лишь те двое, которых вы шлепнули в Дворянском Гнезде. К слову сказать, и этого оказалось вполне достаточно. Достаточно, я имею в виду для вас.

- То есть?

- А ты уже запамятовал, кого вы пристрелили? Оба, если помнишь, довольно важные шишки. Один - председатель пенсионного фонда «Эгида», второй - сын заместителя министра по коммунальным услугам. Но кроме этих двоих были еще и другие. Даже Марек назвал далеко не всех.

- Вы хотите сказать…

- Я хочу сказать, - тяжело заговорил Валерий Аркадьевич, - что опасность еще не миновала. Людишек, что точат на вас зуб, осталось немало. Большинство, конечно, поджали хвосты, но есть и такие, что, не моргнув глазом, пойдут на крайние меры. Уж поверь мне, им это вполне по силам.

- Верить-то верю, но есть ли в этом какой-либо смысл?

- Да нет, конечно! - Санин громко фыркнул. - Только ведь месть, Дима, всегда была делом глубоко бессмысленным. Чеченцы мстят нам, мы им, - и так на протяжении нескольких тысячелетий… Вы, ребятки, на мозоль наступили - и не абы кому, а людям, которые к подобному обращению не привыкли. Амбиции - штука серьезная, а значит, скоро вас не забудут.

- Что же прикажете нам делать?

- Не прикажу, а посоветую. - Первый заместитель председателя областного правительства сумрачно вздохнул. - Вам, Дмитрий, следовало еще месяцок-другой позагорать на теплом взморье. Не нужно было возвращаться так рано. Сейчас же самый пик бархатного сезона! Повалялись бы на песочке, пивка бы попили… А уж надумали возвращаться, так сидели бы тихо, не высовывались!

- Да мы вроде ничего такого, тихо сидим…

Санин устало махнул рукой.

- Знаю, как вы сидите! Через день в драку бросаетесь.

Дмитрий рассеянно дернул себя за ухо.

- Слушайте, Валерий Аркадьевич, мы ведь давно друг друга знаем. Ну, к чему ходить вокруг да около? Я ведь не мальчик!… Что-нибудь с выборами не то?

Хозяин кухоньки мрачно кивнул.

- И с ними в том числе. Думаешь, почему все мечут вокруг икру - в газетах, на телевидении? Да потому что жареным запахло. Считай, впервые конкуренты подобрались к самой глотке правящей партии. А проигрывать им никак нельзя. Бюджет-то наполовину разворован. Вот Муратов и закусил удила - решил идти ва-банк. Деньги вбухивает в выборы такие, что ежу понятно - на попятный уже не повернет. Потому как понимает: ему теперь либо на нары, либо снова в мэрское кресло. Других вариантов нет.

- Так может, еще не выберут?

- Куда же он денется? - Валерий Аркадьевич досадливо поморщился. - Само собой, выберут! Во всяком случае, во второй тур он проходит однозначно.

- А кто еще проходит?

Санин пожал плечами.

- Еще, судя по всему, пройдет некий Потапенко…

- Ваш человек?

- Не то чтобы мой, но поддержку от меня получает. Словом, мужик неплохой и процент сорвет приличный, однако в схватке с Муратовым все же не выстоит. То есть шансы, конечно, есть, но мизерные. Публика - она ведь как была, так и осталась дурой. А Муратов научился ей великолепно подыгрывать. Как ни крути, сидит у власти уже более десятка лет. Да и душа российского электората к переменам никогда не тяготела. Дряхлое да старое всегда привычнее. В общем, помяни мое слово - выберут снова Муратова.

- Но политологи пишут…

- Они пишут то, за что им платят. Ты меня лучше слушай. - Валерий Аркадьевич чуть ослабил ворот рубашки, поворочал шеей. - Мы, конечно, окажем Потапенко всяческую поддержку, но ситуация такова, что мэр все еще сильнее. На первом туре он сознательно не дергается, а, между тем, в рукаве у него самый сильный козырь - пенсионеры и бюджетники. Уж их-то он погонит к урнам, выстроив как солдатиков по ранжиру. И, конечно же, победит. - Чиновник сурово взглянул на Дмитрия. - Ну, а чем это вам грозит, надеюсь, ты понимаешь. Сразу после выборов встрепенутся все ваши былые недруги.

- А если Муратов проиграет?

Санин в сомнении покачал головой.

- Это, Дмитрий, уже из области фантастики. Уж я-то этих выборов насмотрелся на своем веку вволюшку - знаю, как они проводятся. И не удивлюсь, если в процессе предвыборных дрязг попробуют использовать и вас.

- Это как же?

- А так! Поднимут дело с тем же «Мегадоном», трупы какие-нибудь покажут по телевизору, показания стариков, выселенных из радиоактивных квартир, и вы же окажетесь во всем виноватыми. Еще и область за собой потянете. - Санин сердито передернул рыхлыми плечами. - Так что зря вы, Дима, вернулись. Честное слово, зря.

- Что же нам - насовсем уезжать из города?

- В идеале именно это вам и следовало бы сделать. Я ведь не просто так помянул тех убиенных в Дворянском гнезде. Связи у них оказались не просто хорошие, а чрезвычайно опасные. Иные ниточки тянутся аж в Кремль! Словом, быстро они не успокоятся. Тут, Димочка, не один год надо ждать.

Харитонов нахмурился.

- Вы знаете что-то конкретное?

- Увы, конкретного ничего нет, пока кормлюсь исключительно слухами… - Валерий Аркадьевич порывисто вздохнул. - Но слухи из таких источников, что поневоле приходится верить. А потому добрый вам совет: закрывайте свой «Кандагар» и срочно присматривайте другое место. Если надо, я и губернатора подключу, - он твоих ребят еще помнит, наверняка поспособствует. Подыщем вам другой городок - потише и поспокойнее, зарегистрироваться поможем. А старое здание, если хотите, могу взять во временную аренду. Еще и деньжат поднакопится к вашему возвращению.

Дмитрий вновь припомнил лежащую на ковре гранату, вяло покачал головой.

- Нереально. У нас же здесь все хозяйство: жилье, друзья, семьи… Кроме того, если им очень приспичит, могут достать и в другом месте.

- Верно, могут достать и в другом, только здесь им это сделать намного легче.

- Это почему же?

- Да потому что вся власть, считай, у них. А после выборов станет еще хуже. Вы и пикнуть не сможете, - открутят головы, как куренкам.

Дмитрий хмуро взглянул на свои переплетенные пальцы.

- Значит, советуете бежать?

- Советую, Дим. От души советую. Это ведь только на время. А годика через три-четыре смело возвращайтесь. Настанут новые выборы, придет новый мэр.

- Спасибо за совет, Валерий Аркадьевич. - Дмитрий начал было подниматься, но чиновник проворно ухватил его за рукав.

- Ты пойми меня правильно, Димочка, мы ведь тоже не всесильны. Там, где на вашей стороне закон, поможем без проблем, но ты ведь сам знаешь, в какие игры вам приходится играть. Потому и правил тут никто соблюдает. Сегодня пожмут руку, улыбнутся в лицо, а завтра наймут команду подонков и отобьют почки. И никакой губернатор тут уже помочь не сумеет.

- Я подумаю, Валерий Аркадьевич.

- Подумай, Дим, подумай.

Чувствуя на себе напряженный взор первого заместителя председателя областного правительства, Харитонов покинул уютную кухоньку. Знакомыми лестницами спустился вниз, без особого энтузиазма полюбовался на себя в роскошное зеркало. Кожа на лице пергамент еще не напоминала, однако былой свежести Дмитрий в себе не усмотрел. Все стареем, - подумал он. - Стареем и по-прежнему воюем…

Уже в вестибюле, в кармане рассерженным жуком завибрировал сотовый телефон. Заранее поморщившись, Дмитрий поднес трубку к уху. Это оказался Шебукин. Напряженным голосом Михаил объяснил, что кое-что стряслось и будет лучше, если Дмитрий срочно подъедет к ним.

Ни переспрашивать, ни удивляться Харитонов не стал. Такой уж выпал сегодня денек, и недоброе утро обещало столь же недобрый вечер.

Глава 4

Все получилось гораздо проще. Стукнув костяшками пальцев в боковую дверцу, Стас прижал к окошечку сработанные на принтере стодолларовые фальшивки, и фокус-покус удался, - стекло послушно поползло вниз.

- Тебе чего, керя?

Стас нагнулся, пытаясь заглянуть вглубь салона, но, увы, было слишком темно. Как он ни всматривался, разглядеть удалось только крупный нос сидящего возле окна лысого усача.

- Ломит, брателла, спасу нет. Выручай, а?

Вертевшаяся на языке фраза о девочке на ночь, так и не родилась. Может, оттого, что, едва глянув в холодные, узко посаженные глазки лысого типа, Стас нюхом почуял: прав Гусля - на все сто! Если здесь чем и торгуют, то никак не плотской любовью.

- Ломит, говоришь?

- А то! Не знаю, как до вас добрался. - Стас изобразил на лице страдание, даже чуть сгорбился. Впрочем, носатого это ничуть не проняло.

- Ты адресом не ошибся, родной?

- Да вы чего, в натуре! Был ведь уже у вас. Только вы тогда в Октябрьском стояли. Теперь пацаны подсказали, будто сюда перебрались. А мне, понимаешь, в лом уже терпеть. - Стас пошелестел купюрами. - Ты смотри, если мало, могу добавить. Бабок-то как раз навалом…

Лысый приоткрыл окно пошире, настороженно скосил глаза, пытаясь изучить пространство за спиной Стаса. Впрочем, будь за Зиминым верные товарищи, при таком дожде вряд ли он сумел бы что-нибудь рассмотреть. Но, видимо, к какому-то решению лысый типчик все же пришел.

- Что ж, давай сюда свои денежки, поглядим, как помочь твоему горю.

Стас с готовностью протянул пару бумажек.

- Хватит?

- А у тебя никак еще есть?

- Ну, если нужно добавить…

Дверной замок неожиданно щелкнул. Лысый изобразил радушную улыбку.

- Какой же базар под дождем? Ты давай залазь сюда, тут, под крышей, все и обговорим…

О такой удаче Стас не мог даже мечтать, однако для приличия все же немного помялся.

- Я вообще-то думал, это в машинах делается.

- А я тебя куда зову? Не в машину, что ли? Ты вообще поменьше думай, братан. Голову с мозгами береги. - Осклабившись, лысый типчик приветливо распахнул дверцу. - Ну, давай же, залазь. Или испугался чего?

Стас Зимин втиснулся в салон, плюхнулся на мягкий плюш. Разворачиваясь, успел все же бросить взгляд на заднее сиденье. Марат не соврал, - там расположилось еще двое: мужчина и совсем сопливая девчонка. Надо сказать, довольно смазливая. А может, только так выглядела. Пухлые губки путаны были ярко подмалеваны, глаза подведены чем-то ядовито синим, веки присыпаны серебристыми блестками. Хотела, наверное, походить на снежную королеву, но вместо этого стала похожей на вурдалака из старых черно-белых фильмов. Впрочем, кто их знает современных путан, - может, и впрямь косила под вампиршу. Иные мужички клюют именно на таких.

- Ну, вот, кореш, тут и потолкуем. - Лысый захлопнул дверь и, видимо, в ту же самую секунду обменялся с сидящими позади условным знаком.

- Не рыпайся, барашек!

Шеи Зимина коснулась отточенная сталь, и лысый разом стер с лица приторную улыбку.

- Только дернись, вмиг на куски покромсаем.

Стас Зимин послушно замер.

- Да разве я дергаюсь! Сижу спокойно.

- Вот и сиди… - Лысый надвинулся на Зимина рыхлым туловищем,. - Ты что же творишь, канюк вонючий? Или хочешь, чтобы мы тебя прямо здесь опустили?

- Ничего я не хочу! Чего вы, ребятки! За что?

- Хочешь, чтобы я тебе растолковал? - Глаза у лысого блеснули масленым нездоровым блеском, и, пожалуй, только сейчас Зимин окончательно уверился в правоте Гусли. Не зря милиционер сделал стойку на этих ребят, - кое-что в этой жизни лейтенантик, действительно, понимал. Во всяком случае, можно было биться об заклад, что обладатель лысины знаком с наркотическими веществами не понаслышке.

- Вы чего, мужики! - Стас чуть шевельнулся, проверяя силу руки, держащей нож. Увы, перышко держали крепко. - Что я вам сделал-то, в натуре?

- В том-то и дело, что ничего, кореш. - Лысый поднес к лицу Стаса руку с деньгами, тряхнул фальшивыми купюрами. - Ты чего нам принес, фуфел дешевый? Или думал, проканает твоя липа?

- Что дали, то и сунул… - Стас уже сграбастал рукоять «Гюрзы» в кармане, мысленно успел порадоваться тесноте салона, в котором разглядеть его движение было крайне затруднительно.

- Ты нам лапшу-то не вешай! Ща поставим на колени, дадим десяток пинкарей в грудянку и отвалишь отсюда готовым инвалидом.

- Да с чего вы взяли, что это липа?

- А с того, родной, что этими пальчиками, - лысый демонстративно потер перед носом Зимина подушечками большого и указательного пальцев, - я любую лажу враз просеку. Без лупы и банковских детекторов.

- Чего ты с ним базаришь, Гур! Это же мент, сразу видно. Сначала приятеля подослал, теперь сам заявился.

- Вот и я смекаю точно так же, - кивнул лысый, и глазки его блеснули нездоровой желтизной. - Потому и голосовал за то, чтобы малость задержаться. Печенкой чуял - еще какой-нибудь лох явится.

- А если бы зондеркоманда прикатила?

- Какая, на хрен, зондеркоманда! - лысый презрительно фыркнул. - Нет у них зондеркоманд! Не тот бюджет и не те паханы. Уж ты мне поверь, это чистой воды самодеятельность. На понт брали, козлики! Кто-нибудь из местной шпаны.

- Тогда чего теперь с ним делать?

- А теперь, ребятки, если вы такие сообразительные, то мы с вами поговорим чуточку иначе! - Стас дернул плечом, отводя лезвие в сторону, вскинул руку с пистолетом, уперев ствол в переносицу сидящего позади крепкогрудого мужичка. Лысый попытался было дернуться, но свободной рукой Зимин хлестнул его по глазам - не смертельно, но довольно чувствительно. - Нишкни, гнида! А ты, клопик смуглявый, бросай нож - и побыстрее, я человек нервный.

Нож, дрогнув, упал на пол, дамочка на заднем сидении заметно напряглась, лысый же яростно тер глаза, размазывая по лицу текущие слезы.

- Еханый бабай! Ты же мне зрение попортил!

- Хуже будет, если попорчу что-нибудь другое.

- Ты кто такой, урод?

- Уроды это вы, а я приятель того мента, которого вы положили. - Стас говорил наобум, яростно желая, чтобы слова его оказались неправдой.

- А мы-то тут причем?

- Притом, что вышел он не на кого-нибудь, а на вас. Вот и шлепнули его.

- Так это… Может, жив он еще.

- Где он?! - Стас нажал пистолетом, до предела вдавив затылок крепкогрудого пассажира в плюшевое сиденье. - Где, спрашиваю?

Ему показалось, что трое обменялись быстрыми вопрошающими взглядами - словно на телепатическом уровне совещались друг с дружкой, спешно сочиняя версию для незваного гостя.

На этот раз заговорил Гур. Слезы из глаз у него продолжали еще течь, но пугаться он, кажется, не собирался.

- Слушай, кореш, может, поговорим спокойно? У тебя ствол, у нас десяток бойцов. Чего ты сразу в бочку-то полез? Можно ведь и договориться.

- Это с кем же мне договариваться? С тобой?

- Хоть бы и со мной! Ты просто не понимаешь, на кого попер.

- А мне это, Гур, знать необязательно. Где мой приятель? В кусты забросили?

В тишине, последовавшей за его словами, отчетливо щелкнул взводимый боек.

- Мы его в багажник сунули. Оглушили малость, связали и сунули… - лысый выдавил это едва слышно. На миг опустил глаза. - Послушай, братан, давай поговорим спокойно.

- А я спокоен! Злым вы меня еще не видели. - Стас Зимин оглядел всю троицу цепляющим взором, рассеянно причмокнул языком. - А ведь, пожалуй, придется вас и впрямь кончить. И не хотел, а придется.

- Да ну? - пропел с заднего сиденья крепкогрудый. - Тогда позаботься сначала о собственной могилке.

Стас быстро взглянул на него. Очень уж уверенно говорил громила - без тени сомнения в сказанном. Наверняка, исполнял обязанности местного начохра. И костяшки - с характерными припухлостями на костяшках, явно набитые на мешках и спортивных макиварах. Грех, такого оставлять за спиной, - может, наверное, и изувечить. А то и убить. И бедного Гуслю тоже, скорее всего, убил он. Не оглушил, а именно убил. Зимин не видел еще тела, но внутренний голос подсказывал ему, что он не ошибается. Псы, говорят, тоже чуют смерть на расстоянии. Вот и он чуял. Совсем как пес…

Зимин порывисто вздохнул. Снова накатил смертный холодок, и грудь омыло арктическим ветром. И, непрошенное, мелькнуло перед внутренним взором одутловатое лицо Гусли. Честный мент, трудяга и неудачник по жизни, Гусля и смерть принял скверную. Хотя так ли уж скверно для милиционера сгинуть от рук бандита? Воин, погибший в бою, - счастливый воин. Таким прямая дорога в рай. А впрочем, все это одна философия, ничуть Стаса Зимина не утешавшая. Умер человек - и человек хороший. В итоге пустячная операция грозила обернуться нешуточной бедой. Вернее, уже обернулась. Кто-то должен был за это ответить, и Стас точно знал, что к своим прежним церковным свечам ему придется добавить еще одну. А то и две…

Пистолет по-прежнему смотрел в переносицу широкогрудого, и все, что требовалось от Зимина, это лишь чуточку тронуть податливый спуск. Именно это он и проделал, действием опережая работу рассудка, опережая внутренний стон. Выстрелом шарахнуло по ушам, брызнувшая кровь угодила в лицо девицы, заставив ее взвизгнуть. Обладатель лысины, побледнев, с ужасом взглянул на Зимина.

- Ты… Ты зря это, браток, сделал. Очень даже зря…

- Да что ты говоришь! - все с тем же каменным выражением на лице Стас перевел пистолет в его сторону.

- Тебя же из-под земли достанут! На собственных кишках повесят!

- Кто же вы, интересно, такие? - Стас улыбнулся одними губами. - Или крыша крутая? Наперед уверены, что любого подомнете?

Лысый Гур глазами показал в сторону девицы.

- Вот она подомнет. И не лыбься! Она и есть наша крыша. С ней теперь договаривайся, если сумеешь.

- А надо ли договариваться?

- Это Мариночка, - с придыханием произнес лысый, - дочь нашего мэра.

- Муратова? - брови Зимина поползли вверх. Он был готов ко многому, но не к такому. Оказывается, и его можно было чем-то удивить.

- Вот именно, кореш! Кто бы ни были твои хозяева, уж ее-то ты, хрен, переплюнешь. Потому что уже завтра ее папаша поднимет на ноги всех ментов города. Надо будет, и прокуратуру привлечет, и сыскарей из ФСБ. А уж тогда поймают в два счета. И даже не поймают, а найдут. Где-нибудь в вонючем канализационном колодце - с проломленной головой и отрезанными конечностями…

Бывший спецназовец ударил говорившего без замаха. Все той же тяжеленной «Гюрзой». Хрустнула чужая переносица, глаза лысого типа обморочно закатились, лицо с костяным стуком ткнулось в руль. Чуть помешкав, Стас коснулся пальцами его шеи, - сердце у Гура не билось.

- И чего ты этим добился? - сидящая на заднем сидении Мариночка зло прищурилась.

- Тишины, - коротко ответил Стас. - Не люблю лишнего трепа.

- Значит, будем молчать?

- Отчего же? - Зимин, развернувшись, пристально взглянул на вельможную преступницу. - Вот с тобой-то, душенька, мы и поговорим.

- О чем?

- Да о чем хочешь, - например, о пропавшем милиционере, о твоих нынешних друзьях, о той дряни, которой вы здесь торговали… - Стас перевел дыхание. - Чем народ травила, Мариночка? Героин, метадон или экстази?

Мариночка разлепила пухлые красивые губки и словно пушечное ядро послала в Стаса матерное слово - грубое, совершенно не женское. Было ясно, что юное создание не боится никого и ничего - в том числе и собственного папеньку. Оттого и занялась бизнесом, за который в иных странах по сию пору рубили на площадях головы. Рука Стаса сама дернулась к прелестному личику, однако в последний момент «кандагаровец» сумел остановить удар. Довольно было и того, что, завидев летящий в ее сторону кулак, девица испуганно дернула головой. Папенька там или не папенька, а очко у дюймовочки было все же не железным.

Судорожно вздохнув, Стас закрыл глаза. Все так же не разлепляя век, процедил:

- Откуда же вы, суки такие, беретесь? Ты ведь даже не начинала еще жить. И уже малюешь себя дегтем.

- Чего ты гонишь, урод! Какой деготь! Что сам-то что в жизни понимаешь?!

Зимин раскрыл глаза, взглянул на девицу, словно на чудище, вынырнувшее из затхлого пруда. На языке крутилось много чего злого, но он снова сдержался. Ничего бы она не поняла. Даже, наверное, не услышала бы. Черствая попалась девочка. И абсолютно глухая…

Глава 5

Гаражик казался ветхим, давно отслужившим свое инвалидом. И не гаражик даже, а сарайчик, склепанный из тонюсеньких досочек. Ему и в прежние времена, должно быть, доверяли исключительно домашнюю рухлядь вроде старых кастрюль, сломанных велосипедов и подобранного на свалке железного хлама. Теперь же в нем жили исключительно мыши да приблудные псы. Может, изредка забредали на ночлег поддавшие боярышниковой настойки бомжи, да справляли нужду дворовые малолетки. Лишенная замка дверь давно болталась на одной петле, а в узкое окошко свободно задувал ветер, однако от небесной мороси сарайчик еще спасал.

- Это что же, и есть ваш хваленый маньяк? - морщась от запаха тряпок, старого рубероида и прогорклой пыли, Харитонов шагнул в темный угол, носком туфли ткнул в литое плечо насильника.

- Он самый.

- А ее сюда зачем принесли? Он что, убил ее? - Дмитрий кивнул в сторону лежащей на отдалении девушки. Рот у нее был заткнут платком, глаза завязаны, руки стянуты на животе куском веревки.

- Да живая она! Живая! - Мишаня все еще прижимал платок к кровоточащему лицу. - Что ей сделается, курве ненормальной! Еще и защищать его пыталась.

- Так это вы ее, получается, связали?

- А то кто же! И не хотели, а пришлось.

- Это у них, типа, игра такая оказалась. Садо-мазохистская… - неохотно пояснил из-за спины Мишани Юрик Пусвацет. - Я так понимаю, этот урод ее разок оприходовал, а ей понравилось, вот и решили продолжить театр. Она, значит, в роли жертвы, а он - насильник.

- Хорошая игра, - Дмитрий кивнул. - Главное - в духе времени.

- Да уж не КВН какой-нибудь. Все предельно натурально. Поймал, избил, вставил, - и никаких, понимаешь, обид.

- Так может, и насилия никакого не было? Я имею в виду других обиженных?

- Да было! Чем хочешь, клянусь! - Юрик истово перекрестился. - Я ведь за ним давно наблюдаю. И эксгибиционизмом постоянно занимался, и мастурбировал прямо на глазах девчонок! А когда в настроении, то и в кусты студенток затаскивал. Кого отпускал - бывало и такое, а с кем, видно, и договаривался.

- Я так думаю, - подал голос Мишаня, - он у них вроде домового стал. Может, даже, привыкать уже начали.

- Вот-вот! - поддакнул Юрий. - Я с одной студенточкой толковал, так она мне следующее выдала: мол, насильников кругом как грязи, все равно не убережешься, так пусть уж лучше будет свой - ласковый. Этот, по крайней мере, не прирежет.

- Веский аргумент! - с кривой усмешкой Дмитрий оглядел мясистые ноги лежащего. - Вот он, значит, какой - местный донжуан - добрый да ласковый. А чего же он тогда физиономию Мишане попортил?

- Да не он это, - девка его чокнутая. - Юрий сердито кивнул в сторону потерпевшей. - Едва глаза не выцарапала за своего кобеля.

- Да ну?

- Точно! - Шебукин кивнул. - Могла и убить. Точно пантера накинулась! И кулаками била, и ногтями полосовала. Она ведь не из студенток - постарше будет, вот я и думаю: может, этот козлик первый сумел ее ублажить, а я весь кайф поломал. Женщины такое не прощают.

- Да уж, женщины за любовь на все способны… - рассеянно подтвердил Харитонов. Склонившись над пленником, рывком перевернул мужчину на спину. Лицо у насильника оказалось разукрашенным ссадинами и синяками, из разбитой губы сочилась кровь, заплывший глаз сиял лютым пламенем.

- Вижу, красиво поговорили! - оценил Дмитрий. - А результат?

- Ноль целых, хрен десятых, - пробурчал Мишаня.

- Плохо! Нам ведь с вами нужно чистосердечное. И обязательно явка с повинной. Иначе все дело расползется по швам. - Дмитрий скривил губы. - Эй, чувырло, слышал меня? Готов подписать чистосердечное признание или нужно с тобой толковать более обстоятельно?

Разбитые губы чуть приоткрылись. Пленник набрал полную грудь воздуха, и кровавый плевок едва не угодил на брючину Дмитрию.

- Я тебя живьем схаваю, мент поганый! Хрен тебе, а не чистосердечное!

- Ишь, ты! Еще и ругается! - Дмитрий покачал головой. - А ведь ты, братец, действительно, животное. Даже странно, что до сих пор никто тебя в зоопарк не упрятал. Видно, придется нам этот изъян исправить.

- Только дай подняться - по стене размажу!

Челюсти Харитонова окаменели, на скулах вспухли злые желваки.

- А ну-ка, развяжи его, Мишань! - отрывисто приказал он.

- Да ты чего? Он же буром попрет! Вон, какой кабан!

- Я сказал: развяжи!

Нож Шебукина полоснул по веревкам, и Михаил торопливо отшагнул в сторону. Прогноз его тут же оправдался. То ли настолько насильник уверовал в собственные мускулы, то ли наблюдался у него непорядок с мозгами, однако, едва вскочив, он тут же ринулся на Харитонова. Неизвестно, на что надеялся этот буйвол, но затяжного боя не получилось. Начальник «Кандагара» и не думал церемониться с насильником. Нога его футбольным финтом подбила правое колено атакующего, заставив обрушиться на грязные доски. Когда же детина поднялся повторно, Дмитрий ударил еще сильнее - на этот раз уже по левой ноге. Что-что, а бить он умел, - взревев раненным зверем, громила вновь опрокинулся навзничь, завозился на половицах, поджимая под себя пылающие от боли конечности.

- Вот так, братец, - наставительно произнес Дмитрий, - и это только начало! Потом будет хуже. Так что выбирай: либо ты колешься, либо момент истины для тебя никогда не наступит.

Лежащий на полу молчал.

- Понял тебя, - кивнул Дмитрий. - Мира не хочешь, а хочешь большой и чистой славы. Ну, так мы это тебе устроим - и знаешь как? Пригласим журналистов и покажем тебя по телевидению. Расскажем о всех твоих геройствах, продемонстрируем фотографии Юрика. А там, глядишь, другие жертвы откликнутся, добавят к твоему послужному списку дюжину лишних эпизодов.

- Вы ничего не докажете!

- А мы и доказывать ничего не будем. Пиар - он и есть пиар. Все исключительно ради вашей известности, сэр. Народ должен знать своих героев в лицо. Устроим телешоу, подождем чуток и отпустим. - Дмитрий хмыкнул. - Не думаю, что после нашей передачи ты долго погуляешь по улицам родного города. С таким беспокойным хозяйством в штанах долго на свободе не живут.

Насильник демонстративно отвернулся, снова сплюнул - на этот раз уже в дощатую стену.

- Ну? И чего теперь делать будем? - в голосе Юрия сквозила тоска. - Ментам сдавать, - засмеют. А дамочка еще и обвинение предъявит. За нападение на своего хахаля.

Дмитрий хмыкнул.

- Боишься, что посадят?

- Посадить - не посадят, но позору точно не оберемся. Да и этому уроду ничего не сделают. Помурыжат в обезьяннике, полупцуют дубинками, да и выпнут вон. На кой он им сдался?

- Тоже правда… - Дмитрий поморщился. Еще раз оглядев сарайчик, невесело кивнул. - В общем, так, ребятки: эту девицу развязываем и везем в больницу к знакомым лепилам. Как ни крути, а ноженьку ей все же подранили, вот и надо лечить.

- А с ним что?

- С ним еще подумаем что делать. Маньяки они все ласковые до поры до времени. А как свернут первую шею, так и входят во вкус. - Харитонов покачал головой. - Чую, нельзя его просто так отпускать.

Преданно глядя в лицо своему начальнику, Шебукин согласно кивнул.

Глава 6

Наркотики обнаружили в «Тойоте» - в той самой машине, в которую забрался совсем недавно дружок заказчицы. Собственно, их даже искать не пришлось. Поглядев в хмельные глаза клиента - смазливого молодца с рыжеватым чубом надо лбом - Стас сграбастал его за грудки, бесцеремонно рванул к себе, хлестнул по щеке. Паренек замычал что-то бессвязное, и в лицо Зимину пахнуло острой мятой - либо корвалол, либо валокордин. Хорошенькое дельце! Этак еще концы отдаст, не доехав до заказчицы.

- Ты что, валидол ему давала?

- Он сам, - девица, находившаяся в машине с клиентом, испуганно приподняла ладони, словно защищаясь от бешеного взгляда Зимина. - У него с сердцем что-то, вот и пьет лекарства.

Стас вновь взглянул в глаза обладателя чуба, с удивлением покачал головой. Значит, обитали на свете и такие чудики! По всему выходило, что этот сердечник параллельно с наркотиком принимал и лекарства. Надо полагать, подстраховывался, умник!…

Он снова тряхнул его, жестко хлестнул по щеке.

- Давно на игле, придурок?

Голова молодца замоталась, как у тряпичной куклы, но отвечать он не собирался. Более того - на губах его расплылась блаженная улыбка идиота.

- Да ты посмотри на него, он же никакой! - фыркнул Марат. - Ножом режь, не почувствует.

- В самом деле… - обрывая пуговицы, Зимин рывком закатал на рыжеватом альфонсе рукава, распахнул рубаху. Они не ошиблись, хотя на этот раз перед ними были не исколотые вены, а нечто другое. По-женски белое плечико клиента украшал маленький невзрачный пластырь коричневого цвета.

- Однако! Вот это фокус!… - Стас обменялся с Маратом многозначительными взглядами. Привычно вынырнув из кобуры, все та же «Гюрза» плавно подплыла к личику перепуганной девицы. - Давай, курочка, выкладывай весь свой боезапас! Найдем сами - хуже будет!

- Мальчики, только не убивайте! Я же ничего такого!…

- Вот и поторопись.

Произнесено это было таким тоном, что девица тут же зашуршала тряпками, достала неведомо откуда автомобильную аптечку. Там, в пухлом пакете среди обычных пластырей они обнаружили несколько десятков клейких квадратиков. Стас с подобными штучками сталкивался не впервые, а потому пояснил опешившему Марату.

- Потому и не нашли ничего у лысого. Искали шприцы с героином, а это совсем иной марафет.

- Честно говоря, впервые вижу, - признался Марат.

- Это гуантол. Еще одна синтетическая дрянь. Кажется, изобрели недавно в Польше, а потом уже к нам привезли.

- Ну вот! Мало нам было Афганистана с Колумбией, - еще и Польша подключилась!

- Польша тут ни при чем. Сейчас, Маратик, этим бизнесом занимаются все, кому не лень. Тем паче, что синтетические наркотики становятся с каждым днем дешевле и дешевле, а по силе они значительно злее. Скажем, тот же гуантол немногим уступает героину. При этом запаха практически нет, потому и собаки на границах ничего не находят. Да и пользоваться им куда как просто.

- Это как же?

- А вот так, - раньше дозы фитюлями назывались, а теперь - пластырями. Срываешь целлофановую упаковку и лепишь на любую часть тела. Хоть на задницу, хоть на лоб. Все чисто и стерильно, никакого СПИДА с гепатитом. Прямо через кожу и начинает всасываться. Чуть медленнее, чем от шприца, зато и действие более пролонгированное. С одной дозы можно чуть ли не несколько дней балдеть.

- Так ведь свихнешься!

- Правильно. Поэтому те, кто поумнее, используют эту дрянь на двоих, а то и на троих. Каждый час передают пластырь соседу. Ну, а те, кто совсем без башни - кайфуют по-полной. В конце, говорят, крыша настолько едет, что могут и на четвереньках по улицам бегать, и под машины сигать, и стекло грызть. Короче, ни черта уже не соображают.

- Вот, уроды! - Марат скрипнул зубами. И непонятно было, кому адресовал он свое ругательство - изобретателям нового наркотика, самим наркоманам или хозяевам стоянки. Самого же Стаса более всего разъярил труп Гусли, который они действительно обнаружили в багажнике соседней иномарки. До самого последнего момента Зимин еще надеялся, что хозяева «стоянки» воздержатся от крови, но, увы, получилось именно так, как подсказывало ему чутье. Наверное, лейтенант чем-то себя выдал, а может, сунулся слишком близко. Как бы то ни было, в руки он им не дался. Скорее всего, даже сумел вырваться и побежал. Тогда-то и выстрелили ему вслед. Из израильского пятнадцатизарядного «Ерихона», который позже Марат выдернул из-за пояса широкогрудого мужчины. По крайней мере, убийца ненадолго пережил свою жертву, хотя это и не могло их существенно утешить. Маленькую дырочку на теле Гусли Зимин обнаружил, только перевернув милиционера на живот. Крови почти не было, однако подлая пулька дело свое сделала, перебив позвоночник и застряв где-то в передней части грудины. Наверное, туда и хлынула основная часть крови - в разорванные ткани и лопнувшие от гидравлического удара легкие.

- Дети-то у него есть?

- Да вроде нет. Он ведь рохля по жизни был, стеснительный. Все жениться хотел, а бабы его стороной обходили. - Глядя на лежащего в багажнике Гуслю, Марат мазнул рукавом по лицу - может, влагу дождевую стирал, а может, и слезы. - Брат у него, помню, был, - тоже в ментовке работал. Неплохой мужик, но выпивать пристрастился. Вот и уволили к чертовой бабушке.

- Плохо, - Стас качнул головой. - Значит, невезуха у них - фамильное…

- С невезухой как раз все понятно, нас всех везунчиками не назовешь. Я другое не пойму, - они же мента грохнули! Реального лейтенанта! И все равно остались на стоянке.

- Значит, и впрямь приборзели. - Зимин нехорошо прищурился. - Все-таки Мариночка - крыша не из рядовых!

- А ей-то чего не хватало? - взорвался Марат. - Могла бы под папиным крылышком жировать, за рубеж каждый месяц кататься, в ресторанах сутками сидеть.

- Так уж устроены люди, что обычной пищи им всегда мало. - Стас глянул на раскрасневшегося коллегу. - Людям, Марат, остренького хочется, перченого и запретного. Вот и эта красавица предпочла зарубежью наш захолустный криминал. Наверное, попробовала, разок - и понравилось. Кто знает, может, даже она эту стоянку и придумала. Видал, как все хитро обставили! В машинах исключительно девочки, и никому невдомек, что с клиентами они не сексом занимаются, а исключительно сухой коммерцией.

- Либо совмещали, - задумчиво произнес Марат.

- Как ты сказал? - Стас бросил на коллегу быстрый взгляд. - А ведь верно! Самый простой путь. Быстренько перепихнулись, а между делом пластырь на задницу прилепили. Ясно, что через недельку клиент снова причапает за добавкой.

- Думаешь, Мариночка тоже этим балуется?

- Вот уж навряд ли! Скорее всего, пробует отраву поблагороднее. А может, вообще блюдет себя в чистоте. Разве ты еще не понял? Она ведь не зарабатывать сюда бегает, а людьми управлять. Это для нее, Маратик, не просто бизнес, а форма существования. Видел, как она с нами разговаривала? Как с быдлом. Даже когда я ее дружков грохнул, глазом не моргнула. Значит, видела уже подобные картины. Может, и сама кого-нибудь на тот свет отправляла.

Зимин рассеянным движением надорвал очередной пакетик с гуантолом.

- А знаешь, сбегай-ка к ней да прилепи на запястье. Пусть порадуется жизни напоследок.

- Ты что, хочешь ее…

- Да ничего я не хочу! - огрызнулся Стас. Тут же и остановил коллегу. - Погоди! Сам налеплю. Незачем тебе лишний раз перед ней маячить.

- Послушай, если ты действительно собираешься ее грохнуть…

- Не плачь раньше времени, я ничего еще не решил! - Зимин стиснул кисть клиента с такой силой, что тот немедленно заскулил. - Бери-ка лучше этого барашка и вези на нашей тачке к заказчице. Про наркотики ей ничего не говори, скажешь только, что вырвали из лап крашеной выдры. В это ей легче будет поверить.

- А ты?

- А я следы подчищу. Вернусь чуть позже.

- Но ты… Ты точно не натворишь глупостей?

Стас глянул на Марата так, что друг поневоле отшатнулся.

- Ты чего, чумной? Я же о тебе пекусь! И о ребятах, между прочим. Лысый правду говорил: если ты мочканешь эту лахудру, мэр действительно поставит город на уши. Думаешь, так уж сложно будет нас вычислить?

- Думаю, что нет.

- Вот видишь…

- Ладно, иди. Деньги заказчица нам уже выплатила, так что будет лучше, если своего любимого обормота она получит в целости и сохранности. А я тут придумаю, как быть и что делать. - Зимин вздохнул. - И не паникуй, не трону я твою Мариночку…

Глава 7

Все было проделано быстро и безжалостно. Человек по имени Гуслин Степан Александрович остался лежать бездыханным под кустами акации на некотором удалении от «стоянки любви», Мариночка со связанными руками сидела в «Ситроене», а из пробитого бензобака «Тойоты» тугой струйкой продолжал вытекать высококачественный бензин. Смешиваясь с накрапывающим дождем, он фыркал искрами и все никак не желал зажигаться, и все же упорство Зимина было, в конце концов, вознаграждено, - очередной щелчок зажигалки воспламенил горючее, и, подхватившись озорным пламенем, сияющая дорожка протянулась к обреченной машине. Пряча зажигалку в карман, Стас бегом вернулся к «Ситроену», и очень вовремя. Именно в эту секунду позади гулко ахнуло, жаром опалив затылок, чувствительно толкнув в спину. Юркнув в кабину, Зимин выхватил трофейный «Ерихон», торопливо опустил стекло. Дождь продолжал хлестать по земле, но бушующий факел, в который превратилась иномарка, небесным хлябям было не потушить. Стало светло, как днем, однако и этого Стасу показалось мало. Он включил многочисленные фары «Ситроена», и мертвенно-синий свет ударил по сгрудившимся машинам, по снующим тут и там фигуркам людей. Глядя на них, Зимин подумал, что не мешало бы их поторопить, и, выставив в окно руку с израильским пистолетом, открыл бешеный огонь. Бил, целясь по фарам и колесам. Людей на этот раз не трогал, а у них хватало ума-разума не оказывать сопротивления. Впрочем, мужиков тут и не было, всего-то трое и вылезли на свет божий, - и те, очень может быть, охраной не являлись, приехав сюда за очередной дозой гуантола. Девицы же выглядели совершенно ошалевшими и, щурясь от яркого света, с визгом разбегались кто куда.

Между тем, «Ерихон» продолжал грохотать и грохотать. Хорошая штука - полновесная обойма! От резкой отдачи кисть Стаса даже чуточку заломило. Так или иначе, но «Тойота» свое дело сделала. От нестерпимого жара полыхнула стоящая бок о бок с нею потертая «Девятка», а следом вспух огненным облаком бежевый «Опель». Выплюнув последний патрон, затвор «Ерихона» отчетливо клацнул, встав в крайнее положение.

- Хорошо стреляешь! - оценила Мариночка.

- Есть немного…

- Где научился?

- Какая тебе разница? Свет не без добрых людей, - нашлось, кому научить. - Чуть поразмыслив, Стас бросил пистолет на сидение рядом с собой. Конечно, лучше было бы избавиться от оружия вовсе, но опасная игрушка могла еще пригодиться…

- И все-таки ты не мент, верно?

- Разве это что-нибудь меняет?

- Ну, это как знать…

Он обернулся к пассажирке. Личико девахи оставалось спокойным, в темных глазах расплывалась призывная истома. Оно и понятно, - переменилась ситуация, переменилась и тактика. Увы, орешек Зимину попался твердый, хоть и с откровенной гнильцой. Так или иначе, но бушующее снаружи зарево Мариночку нимало не смущало. Как говорится, не те нервы и не то воспитание. Поколение росло крепкое, сантиментов и жалости напрочь не ведающее. По этой части могли, пожалуй, утереть нос и Стасу, и людям более крутого замеса. А Мариночка - что ж… Достойное дитя своего времени, только и всего! Наверное, и собственных родителей могло проводить в последний путь без единой слезинки. Еще и повеселится от души на поминках…

- И что теперь, господин поджигатель? - она глядела на него с нескрываемым вызовом, полные губы слегка раздвинула, показав полоску белых зубов. Ни дать, ни взять - фотомодель с обложки глянцевого журнала. Впрочем, стервочка была и впрямь привлекательная. То есть, была бы, если бы не глаза. Зимин любил глаза живые, с человеческой искрой, - Мариночкины глаза больше удивляли, чем грели - все равно как огромные стразы. Что-то было в них от животного зрака - не то волчьего, не то рысьего. Такую, наверное, и целовать - все равно, что решаться на харакири. Так, верно, глядела на своих обреченных любовников царица Клеопатра… Впрочем, изучающий взгляд Зимина девочка поспешила истолковать по-своему.

- Что, нравлюсь?

Стас скользнул по ней взором, оценивающе прошелся по вздымающейся на груди блузке, по круглым, обтянутым дорогой кожей коленкам.

- Нет, - покачал он головой. - Не нравишься.

- Это почему?

- Да потому, милая, что злые женщины не бывают красивыми. Закон Ома! В твои годы пора бы знать.

- Какого еще, на хрен, Ома?

- А такого! - резким движением Зимин разодрал на девушке блузку.

- Ты что, сдурел?!

- Не дергайся, твои прелести меня не интересуют, - всего-навсего маленькая профилактика на будущее… - Стас смачно припечатал к сочным, никогда не кормившим грудкам по коричневому пластырю. - Вот так! А теперь смотри глюки и радуйся!

- Ты что, ненормальный? Немедленно сними!

Зимин покачал головой. Мариночка нервно задергалась, пытаясь освободиться от пут.

- Сними, сволочь! Это же наркотик!

- Вот как? А я и не знал.

- Сними, урод! Два сразу - нельзя, это много! Вредно для здоровья!

- Ишь ты, выходит, знаешь, что вредно! И все же придется потерпеть… - Стас завел двигатель машины, задним ходом вырулил с полыхающей стоянки. Перед тем, как выехать на дорогу, снова взглянул на Мариночку. - Вот что я напоследок скажу тебе, дорогуша. Убивать я тебя, конечно, не буду, но лучше, если ты запомнишь: в теле милиционера пуля из «Ерихона», и что бы ни случилось, человек этот навсегда останется на твоей совести.

- Да плевать мне на твоего милиционера!

- Зато мне не плевать. И будет лучше, если девонька по имени Марина крепко-накрепко усвоит: в это дело она вмазана по самую маковку, поскольку на стволе и рукоятке «Ерихона» остались отпечатки ее прекрасных пальчиков.

- Да я к нему даже не прикасалась!

- Прикоснешься, родная! Куда же ты денешься? А после пистолетик твой я положу в герметичный пакетик и припрячу самым надежным образом. Кто знает, может, со временем и со шконками удастся тебя познакомить. Потому как заслужила…

Мариночка вновь распахнула свой накрашенный ротик - и, конечно, не за тем, чтобы похвалить Стаса за приятную новость. Одно за другим она выплевывала тяжелые ругательства, умело смешивая нецензурщину с блатной феней. Получалось у нее довольно неплохо, - видать, кое-какие способности от великоречивого папаши ей, несомненно, достались. Тот, помнится, тоже на теледебатах никогда не терялся, изворачиваясь, как смазанный вазелином уж.

- Ничего, гад, я тебя все равно достану!…

Стас устало усмехнулся. Судя по всему, наркотик начинал уже действовать: на щеках Мариночки расцветал лихорадочный румянец, а безрассудный гнев в глазах стремительно истаивал, - все равно как снег, очутившийся под жарким солнцем.

- Вот так и веди себя, девонька. Сиди и радуйся жизни. Вон, какая ты хорошая, когда держишь язычок на замке…

«Девонька» вытянулась всем телом, через силу улыбнулась. А, спустя несколько минут, она уже вполголоса что-то распевала. Стало окончательно ясно, что прежней Мариночки в салоне больше нет. Разум вульгарной бандитки уснул, а вместе с ним уснула и вся ее злость. Перед Стасом теперь сидела обычная напомаженная девица - рано повзрослевшая и оформившаяся, как и все дамочки, мечтающая о чем-то хорошем.

Глянув на нее в лобовое зеркальце, Стас покривился. Вот и доказывайте теперь, господа ученые, что человек от животного отличается только наличием разума. Уж ему-то, успевшему побывать не в одной горячей точке, было отлично известно, что разум тут абсолютно ни причем. Иной раз и псу домашнему пожаловаться легче, чем человеку. Пес, может, и не поймет, но обязательно посочувствует, лизнет языком, попробует утешить, а вот человек может повести себя совершенно непредсказуемо. Неудивительно, если и укусит…

Глава 8

- Все равно не верится, - Дмитрий покачал головой. - Чтобы мэр - и в открытую покрывал дела своей непутевой дочки?…

- А кто тебе сказал, что в открытую? - Марат фыркнул. - По-моему, подобные вещи вообще никогда не афишируют. А потом - я совсем не исключаю того, что о бизнесе своей дочери вельможный папочка ведать не ведает. Не монстр же он, в самом деле. Тут ведь не какой-нибудь секс по телефону и не торговля паленой водкой, а самые настоящие наркотики. От такого сложно будет отмазаться.

- Ясен пень, не знает он ничего! - бухнул Мишаня Шебукин. - Вон, в файлы поглядите: официально за дочурой две туристических фирмы, плюс участие в детском фонде. Так что с формальной точки зрения все в порядке. Концы с концами девочка сводит, доход от фирм не самый большой, но получает, а больше папаше и знать ничего не надо.

- Мог бы все же навести на досуге справки. Все-таки дочь…

- Ну и что? Думаешь, сумел бы выяснить, что фирмы ей нужны исключительно как прикрытие?

- Захотел бы - выяснил. Не так уж сложно понять, чем занимаются ее девочки. Или, по-твоему, трудно отличить наркотики от загранпутевок?… Я тут успел заглянуть в наши архивы и выяснил, что тот же Гур значился у нее главным администратором. Хороший администратор, верно?…

Промычав невразумительное, Харитонов обернулся к Зимину.

- Это ладно, ну, а машины-то зачем сжег?

- А что с ними было еще делать? Хоть какой-то ложный след. Разборка группировок, конкуренция, то-се. Опять же лейтенанта там оставили, - вот и пусть ищут убийц Гусли. До Мариночки по любому не доберутся.

- Где ты ее спрятал-то?

- В подвале старика Кабысдоха. - Зимин пожал плечами. - А что, место идеальное! Тихо, вода в трубах журчит, ни комаров, ничего. Сам бы не отказался посидеть денек-другой.

- Так она же метаться начнет, разобьет что-нибудь.

- Не разобьет. Я ее к батарее привязал. Не очень крепко, но на сутки хватит. Так что как очухается, освободится.

- А если не очухается?

- Да что с ней сделается-то? Девчонка крепкая, в теле, - малость помается и придет в себя.

- Ты ведь не знаешь, как действует гуантол.

- А что тут знать? Наркота - она и есть наркота. Денек будет хорошо, а после - не очень. На первый раз ломки долго не длятся, так что переживет как-нибудь. А хоть бы и помучиться пришлось - тоже хорошо. Пусть на своей шкурке прочувствует, какой дрянью потчевала людей. - Стас оглядел сумрачно молчащих друзей, и лицо у него пошло пунцовыми пятнами. - А что мне было еще делать? Сиделку для нее нанимать или самому там сторожем прописаться? Честно говоря, уже за одного Гуслю этой дамочке карачун не мешало бы навести.

- Сам же говоришь, не она его грохнула.

- Нет, конечно, но в любом случае лейтенанта убивали с ее ведома.

- Вот-вот! И стоянкой заведовала она! - Оживился Серега Маркелов. - Вы как хотите, а я бы эту дрянь на нары услал. Годиков этак на семь… Кстати, неплохая пиар-акция! Тогда бы уж точно папаня не сидел больше в мэрском кресле.

- Как ты себе это представляешь?

- Да очень просто! Сливаем информацию газетчикам, добавляем пару фотографий Мариночки - и хана папаше! Никто за него голосовать не будет.

- Ну, это, положим, спорный вопрос. - Дмитрий невольно припомнил свой разговор с Валерием Аркадьевичем. - Может, даже наоборот пожалеют. У нас жалеть любят.

- Тогда, по крайней мере, выборы сорвем! - не сдавался Маркелов.

- И это навряд ли. Санин прав, все рычаги в руках господина Муратова. Ни прокуратура, ни ФСБ ссориться с ним не будут. И скандалу он не даст разгореться, - задушит в зародыше. А уж если добавку к пенсии посулит да пообещает тотальный ремонт отопительных трасс, людишки обо всем на свете позабудут - толпами на избирательные пункты повалят.

- Они-то забудут, а Муратов нет, - подал голос Юрик. - Это я к тому, что посадить ее мы, может, и посадим, но врага наживем себе такого, что мало не покажется.

- Да как он нас достанет?

- Достанет, не сомневайся. Выставит призовой фонд за наши головы, и всех нас в одну неделю на десять метров под землю зароют.

- Какой там призовой фонд! У него и капусты к тому времени не останется!

- У этого останутся, уж будь спок! Нам с Серегой вот такие пачищи денег выдавали на подкуп избирателей. - Николай Сватов распахнул пальцы, показывая толщину пачек. - Двести «рэ» на рыло, и никакой тебе отчетности. Достаточно одной закорючки. Были бы нечестными, все могли бы себе сграбастать.

- А были бы честными, вообще в эту грязь не полезли бы. - Фыркнул Мишаня.

- Тоже мне - нашел грязь! Да весь мир в этом дерьме купается. И какая, блин, разница, кто будет капустой сорить? Уж на это дело желающих всегда хватало, а так - мы хоть немного заработали.

- Ладно, это все постороннее… - Харитонов вновь вернулся глазами к Стасу. - Она точно там копыта не откинет?

- Не откинет, отвечаю. - Хмуро процедил Зимин. - Подвальчик сухой, теплый, даже крыс нет. А дня через три туда Кабысдох наведается. Он старик пройдошистый, все понял как надо. Так что роль свою отыграет правильно.

- Так ведь оголодает девка к тому времени!

- А хоть бы и так. Воду я ей в бутылке оставил, а что поголодать малость придется, так люди без еды месяцами живут. Даже, говорят, здоровее от этого становятся. Авось впрок девоньке пойдет, - поумнеет

- А вдруг не поумнеет?

- Для этого случая я как раз и припас израильский пистолетик. Там ее пальчики аж в нескольких местах пропечатаны. Какая-никакая, а улика. - Стас сердито оглядел сидящих. - Чего смотрите? Если уж на то пошло, девочка - не самая глупая, должна сообразить, чем рискует.

- Эта сообразит… - мутно протянул Маратик. - Не хотел бы я с ней встретиться еще раз.

- Не дрейфь! - Стас поморщился. - Тебя-то она вообще не видела.

- Зато видела та деваха из «Тойоты».

- Какой из нее свидетель!

- Если хорошенько прижать, что-нибудь да расскажет. Было бы, как говориться, желание. Да и через мертвого Гуслю на нас выйти несложно.

Стас хотел было возразить, но промолчал. Тоже, видимо, понял, что зацепок для возможного расследования оставлено великое множество.

- Мда-а… - глядя на спорящих, Дмитрий свирепо потер лоб ладонью. - Похоже, облажались мы, ребятки. Что называется - по полной программе. И с наркотиками в лужу сели, и с насильником прокололись…

- А причем тут насильник? - обиделся Юрий. - Там все было, как надо. Кто же знал, что за ним лахудра эта припрется?

- Лахудра - не лахудра, а только придется теперь его отпускать.

- Да с каких это щей! - возмутился Мишаня. - Ты посмотри, во что он мой костюм превратил! Я, между прочим, не Мариночка, у меня лишних костюмов дома не водятся. А этот урод еще и Юрика помесил кулаками, меня по морде смазал. Да если на то пошло - он через неделю туда вернется! И снова будет девок по земле валять.

- Ну, и что ты предлагаешь?

- Как это что? Посадить его - и все дела!

- Это за что же? За твои царапины?

- А хоть бы и за них!

- Как ты его посадишь, наивняк?

- Да проще простого! Насуем тех же пластырей в карманы и сдадим оперативникам. - Мишаня с яростью ударил себя по груди. - Нельзя, Димон, отпускать такого на свободу! Ну, нельзя, пойми ты!

- Согласен. - Веско подтвердил Юрий. - Очень уж злой бычок. Пусть посидит, где положено, либидо свое успокоит.

- А я его предлагаю в подвал к Мариночке сунуть. - Подал голос Сват. - Вот и решим две проблемы разом.

- Да он же ее там раз сорок оприходует!

- Ну и что? Может, ей тоже понравится?

- А после выйдут на волю - и к алтарю сразу двинут. - Невесело пошутил Маркелов.

- Ага, только раньше папаша Мариночки в морг его отправит… - Дмитрий покачал головой. - Нет, ребятки, чепуха все это. По всему получается, что надо его выпускать на все четыре стороны.

- Это как же - совсем, значит, всухую? - изумился Николай Сватов.

- Ну, почему всухую. Дадим пару раз по сусалам, напоим водкой по самые жабры и сбагрим ментам. Во всяком случае, ничего лучшего нам пока не придумать.

- Да почему не придумать-то?! - обозлился Шебукин. - Тоже мне, нашли проблему! Не можем сходу придумать - подождем немного. А пока запрем это чмо в карцере, выспимся, а там и мысли путные появятся.

- Так-то оно так, только нет у нас ребятки времени на сон. - Дмитрий неспешно выдвинул столешницу, извлек на свет божий рифленую гранату. - Хорошая штучка, верно?

«Кандагаровцы» все враз уставились на гранату.

- Ты это к чему?

- А к тому, что эту игрушку забросили минувшей ночью к нам в форточку. Или до сих пор не заметили выставленного стекла?

Стас Зимин нахмурился, Сват приоткрыл рот, Шебукин почесал в затылке. Отсутствующего стекла действительно никто не заметил. Осколки Харитонов успел замести, а до зимы было еще далеко и сквозняком покуда не тянуло.

- Чеку, надо понимать, не тронули? - предположил догадливый Юрик.

- Точно, - Дмитрий кивнул. - Чека была на месте. Нас только предупреждали.

Лицо Михаила Шебукина стало совсем пасмурным. Интуитивно он вдруг осознал, что любовного союза с Валентиной Сергеевной у него не получится еще долго.

- За этим тебя Санин и вызывал?

Дмитрий кивнул.

- Пытался предостеречь. Сказал, что рано вернулись, советовал снова уехать.

- Снова? - изумился Маркелов. - И надолго?

- В идеале годика на три-четыре.

Зимин протяженно присвистнул, Колька Сватов еще шире приоткрыл рот.

- Я все понимаю, ребятки, но факт остается фактом: некто взял нас с вами на мушку. - Продолжил невеселым голосом Харитонов. - Это заказ - и заказ от людей крайне состоятельных. А потому…

- А потому, скорее всего, он будет исполнен надлежащим образом. - Заключил Стас.

- Верно. Если мы не предпримем срочных контрмер. Но принять мы их тоже не можем, поскольку не знаем ни имени заказчика, ни тех, кто подбросил нам этот гостинец.

Все вновь уставились на «лимонку». Дмитрий почти слышал, как явственно поскрипывают мозги в черепах его товарищей. Каждый из них скоростным образом прокручивал ситуацию, пытаясь угадать, от кого именно мог прилететь сегодняшний гостинец.

- Можете не трудиться, - тихо проговорил он. - Я уже пытался составлять списки всех обиженных «кандагаровцами» и понял, что это напрасный труд.

- Почему напрасный?

- Да потому, что только у одного меня сходу получилось около двух десятков имен. И это только явные враги! Если же приплюсовать неявных - то бишь, всех друзей и родственников убитых с посаженными, то список тотчас удвоится. Словом, начнем вычислять - голова кругом пойдет.

- Но Санин хоть сказал тебе что-то конкретное?

- В том-то и дело, что ничего он не сказал. - Дмитрий покачал головой. - Ясно только одно: тот, кто дал добро на нашу ликвидацию, имеет и деньги, и связи. Может, даже в самой Москве. Ясно и то, что обозлен этот человечек крепко. Значит, не успокоится, пока не достанет нас.

- Или пока мы его не достанем. - Пробурчал Зимин.

- Достать его у нас руки коротки. Да и нужной информацией мы не располагаем. Даже Санин - и тот не сумел ничего разузнать. Только беспокойством и поделился.

- А зачем?

- Как зачем? Все-таки мы ему не чужие.

- Значит, он только учуял запашок? - задумчиво протянул Серега Маркелов. - Может, тогда и икру метать не стоит?

- Ты был бы прав, если дело ограничилось бы одним предупреждением, но после этого гостинца, - Харитонов качнул на ладони гранату, - это уже не запашок, а самая настоящая вонь. И тот, кто нас вызывал на поединок, в силах своих явно не сомневается. Иначе не стал бы разбрасываться такими игрушками.

Некоторое время все подавленно молчали. Мало приятного сознавать, что с сегодняшнего дня ты оказываешься на чужой мушке. Стас Зимин сосредоточенно разглядывал свои руки, гадая, сумеет ли когда-нибудь отмыть их от всей пролитой ими крови, Марат с Николаем думали о своих семьях, Маркелов по-прежнему пытался вычислять потенциальных противников, а Мишаня терзал себя мыслями о брошенной им Валентине Сергеевне. Для него угроза попахивала не столько возможной смертью, сколько очередной разлукой. А это значило, что бедной бизнесменше придется вновь мириться с одиночеством. Для баб же разлука - самое последнее дело. Иные могут и отставку дать мужичку путешественнику, а уж такие, как его Валентина долго размышлять не привыкли…

Шебукин как в воду глядел. Скрестив на груди руки, Харитонов заговорил снова:

- В общем, так, родные мои, шутки кончились, и как бы мне это не претило, лично я голосую за отъезд. Если же произойдет чудо, и Муратов на пост мэра не пройдет, мы вернемся.

- А если нет?

- Если нет, придется пожить какое-то время на чужбине.

- Выходит, снова общаги и коммуналки, снова неопределенность, суетня и беговня. - Безрадостно заключил Юрик Пусвацет.

- Все в точку. - Харитонов кивнул. - В особенности насчет суетни и беговни… И вот еще что, надо бы найти брата Гуслина. Хотим мы того или не хотим, а Степан из-за нас подлетел. Значит, следует позаботиться хотя бы о его родных.

Марат с готовностью кивнул.

- Брата Гуслина я найду. Даю слово. Я его когда-то знал, мне это будет сделать легче…

Глава 9

«…Если нет, придется пожить какое-то время на чужбине…»

Дрэм стянул с головы наушники, устало улыбнулся. Что ж, мальчиков ему, кажется, удалось припугнуть. И не мальчиков даже, а вполне зрелых мужей, бойцов, у которых за плечами значилось не по одному десятку горячих командировок. Тем не менее, переполошились и они. И правильно, что переполошились. Подобными предупреждениями умные люди не пренебрегают…

Довольно потянувшись, он энергично согнул и разогнул левую ногу, то же самое проделал с правой ногой. Если бы кто наблюдал за ним со стороны, ни за что бы не заподозрил, что одна из его конечностей сработана из высокопрочного пластика напополам с титаном. Да он и сам временами забывал о собственной ущербности. И то сказать: можно ли называть ущербным того, кто никому не завидовал? Дрэм же и впрямь не питал зависти к окружающим, поскольку отлично сознавал: любой человек, по отношению к которому у него родится чувство зависти, может исчезнуть в считанные секунды. Не потому, что пробьет должный час или так распорядится судьба, а только потому, что так решит он - старый одноногий пират по имени Дрэм. Именно так называлась большая барабанная установка, на которой в давние годы он наяривал деревянными палочками, не ведая еще того, что очень скоро страна призовет его под ружье и барабанные палочки придется сменить на ножи, винтовки и нунчаку… Как бы то ни было, но чердачное окно за эти дни успело ему вконец осточертеть. Ныли ребра, рябило в глазах, с каждым днем все больше начинал гудеть позвоночник. Но работа есть работа, и приходилось терпеть.

Переключив лазерное устройство на запись, Дрэм пятерней растер ежик волос на шишковатой голове, одним движением притянул к себе винтовку. Ружьецо было старенькое - времен его музыкальной юности - «СВД» аж 1973 года, однако все последние модернизации, по мнению стрелка, повлияли исключительно на дизайн, но никак не на качество. Главные же характеристики знаменитого «винта» практически не изменились. Кстати говоря, тот же Калашников с той поры стал только хуже. Весомый калибр знаменитого «акаэма», способный навылет прошивать любые кустарники и пронзать обшивку бронированных автомобилей, заметно полегчал, годясь теперь разве что для уличных перестрелок. Хотя на улицах того же Грозного, насколько помнил Дрэм, обновленный автоматик также показал себя далеко не лучшим образом. Хвалебные же оды, распеваемые конструкции Калашникова, Дрэм пропускал мимо ушей. Потому, верно, и распевали, что все иные отечественные варианты похоронили в архивах. Слов нет, «Калаш» был, конечно, неплох, однако машинки того же Коробова или Афанасьева работали ничуть не хуже. Словом, «бородатое» не означало плохое, и к стареньким «СВД» Дрэм питал по-особому теплые чувства. Шли года и десятилетия, а ружейный ветеран по сию пору выдерживал конкуренцию с лучшими представителями западных оружейных фирм. Конечно, находились изделия, что били вдвое и втрое дальше, но уж ему-то, как действующему снайперу, было отлично известно, что на таких дистанциях начинают работать факторы, превращающие прицельный огонь в стрельбу на удачу. Не взирая на лазерную оптику, на увеличенный вес пули и длину ствола. Были и иные причины, заставляющие его любить винтовки данной серии. Дрэм знал, что в бывшем СССР драгуновских изделий успели наштамповать преизрядное количество. Последующий раздел страны, военная чехарда в Афганистане, Абхазии и Чечне только усугубил ситуацию. Огромное число бесхозных стволов разгуливало по стране, не поддаваясь никакому централизованному учету. Их тайно продавали на запад, караванами переправляли сербам, талибам и албанцам, бережно прятали на чердаках собственных дач и укрывали в погребах. Вот и он не оплошал, успев обзавестись солидным боезапасом. Во всяком случае, на сегодняшний день в личных захоронках Дрэма помимо гранат, пистолетов и автоматов скопилось не менее двух десятков подобных винтовок. Для его профессии - такой запас «сала» был далеко не лишним. По крайней мере, сразу после акций можно было смело бросать оружие на месте. Конечно, имелась у Дрэма и более продвинутая техника - что называется эксклюзивная - из последних английских, германских и отечественных разработок, но эту технику он старался пускать в ход лишь в случае крайней необходимости. Редкий ствол - на то и редкий, чтобы яснее ясного поведать опытному криминалисту свою нехитрую предысторию, а это Дрэма уже не прельщало…

Привычно вдев локоть левой руки в ременную петлю, он поднял винтовку Драгунова к плечу, глазом окунулся в мягкую резиновую окантовку оптического прицела. Пространство послушно прыгнуло навстречу, разом вычертив раму окна. Ажурная решетка помехой не являлась, да и оливкового цвета шторы не слишком скрывали прячущихся в комнате людей. Собственно, они и не прятались, - в противном случае наверняка бы воспользовались жалюзи - преградой более надежной и непроницаемой. Сейчас же Дрэм видел контуры сидящих в комнате людей, и ближе всех находился директор охранного предприятия «Кандагар» - тот самый Харитонов, что значился в списке киллера под первым номером. Стрелок чуть тронул наводку на резкость, и германская оптика волшебным образом продвинулась вглубь комнаты еще на метр. Дрэм разглядел уши и аккуратно подстриженный затылок своей жертвы. Рты у сидящих по-прежнему оживленно шевелились, но содержание их разговора его уже мало интересовало. Чуть позже перед сном он еще успеет прослушать их беседу, хотя без того было ясно, что парни сейчас думают только о том, в какую степь им податься. Вопрос был не столь уж простым, и Дрэм их прекрасно понимал. И велика страна Россия, но суметь в ней спрятаться от обозленных вельмож практически невозможно. Захотят, - достанут в любой глухомани, в любом городке и любой республике. А надумают клиенты уплыть за рубеж, выйдет еще хуже. Уж там-то любой русский на виду, и та же полиция из кожи вон вывернется, чтобы отыскать неугодного нелегала. А сделать его неугодным проще пареной репы, - для этого существуют доносы, лжесвидетельство и тысячи улик, в нужное время подброшенных в нужные места. И то правда - замазать можно даже самого чистого. Будь Дрэм сейчас на их месте - он и с насильником не стал бы чикаться, и с девчонкой сумел бы поговорить должным образом…

Переведя ствол левее, стрелок поймал в перекрестие голову второго собеседника, и неожиданная мысль заставила его оторваться от прицела. Говоря на чистоту, убивать этих ребят Дрэм не хотел с самого начала, однако заказ есть заказ - и лучшим вариантом ему представлялось пристрелить их прямо сейчас, пока не выучил черточек их лица, пока не привык к походке и тембру голоса. Положить прямо сейчас через штору - и забыть на веки вечные. Всех, конечно, не получится, но за троих он мог бы поручиться. Во-первых, смешная дистанция, во-вторых, поможет глушитель, а в-третьих, на его стороне было позднее время, что, безусловно, скажется на реакции этих парней. Просто не успеют сообразить, что же это такое происходит, а даже если сообразят, то не успеют укрыться. С теми же, кто успеет, придется вступить в затяжной бой, и здесь уже об успехе загадывать будет сложно. Парни, судя по всему, стрелять умели и когда очухаются от первого шока, наверняка постараются отомстить за погибших. Впрочем, и этот расклад его не слишком пугал…

Азартно улыбнувшись, Дрэм достал из кармана сотовик, быстро набрал восьмизначный номер. По счастью, ждать не пришлось, отозвались почти сразу.

- Это ты?

- Я.

Имен они по обыкновению не называли, сразу без околичностей перешли к делу.

- Есть что сказать?

- Кое-что, - он ухмыльнулся. - Я тут неподалеку от наших друзей. Если надо, главного могу уговорить прямо сейчас. А с ним - еще одного или двоих.

- Где они?

- У себя в конторе. Ваш разговор с Саниным, похоже, сработал. Парни грызут ногти и обсуждают ситуацию.

- Их всего трое?

- Почему трое, - шестеро.

- Тогда почему бы тебе не приголубить всех шестерых?

- Можно попробовать и шестерых, но это уже явный риск. Буду гадать да выцеливать, сработаю им на руку. А за троих я бы мог железно поручиться. Всего и понадобится - пара секунд. Отработаю и срываюсь.

- Нет! - отрезал голос. - Мне нужна вся команда.

- Если не ошибаюсь, вся команда насчитывает человек пятнадцать или шестнадцать.

- Меня интересует верхушка. Ты знаешь, о ком я говорю.

- Тогда придется подождать более подходящей ситуации.

- Жди. Куда нам спешить?

- Но они-то ждать не будут. По-моему, уже сейчас смазывают лыжи.

- Далеко?

- Пока не в курсе, но обязательно выясню.

Невидимый собеседник зашуршал бумагами, видимо, куда-то заглядывал, анализируя сказанное Дрэмом.

- Что ж, пожалуй, оно и к лучшему. Пусть себе едут.

- Вы их отпускаете?

- Разве я сказал, что отпускаю? Я сказал: пусть едут. Если все произойдет вне города, это будет даже лучше. Здесь у них хватает покровителей, наверняка поднимется шумиха.

- А если они разбегутся в разные стороны?

- Сомнительно. Мы ведь всерьез им пригрозили, без шуток, а значит, парни постараются держаться друг друга.

- И все-таки?

- Если подадутся в разные стороны, тебе же будет легче. Разберешься с каждым по отдельности. Или тебя что-то пугает?

- Меня пугает дорога. Сами знаете, ходок я неважный.

- Не волнуйся, у тебя будет машина.

- С личным шофером, лакеем и поваром?

- Если хочешь, обеспечим и лакея с шофером. Но сначала придется вычесть их стоимость из общей сметы.

- Спасибо, я все понял.

- Тогда бывай. Держи меня в курсе событий.

В трубке послышались частые гудки, и, отключаясь, Дрэм снова ругнул себя за то, что не ответил Хозяину тем же панибратским «тыканьем». Верно говорят: не уважишь себя сам, не будут уважать и другие. Обращение на «ты» Дрэм в общем-то воспринимал спокойно, но в свою очередь незамедлительно отвечал людям тем же. Исключение составлял один-единственный человек - мужчина, с которым он только что беседовал. Как бы там ни было, но уже на протяжении ряда лета отношения у них оставались прежними. Старый его знакомый всегда выходил на связь неожиданно, никогда не здоровался и ни о чем не спрашивал. В односложной манере Хозяин указывал наемнику номер камеры хранения и код, а еще через какое-то время добравшийся до камеры Дрэм в подробностях узнавал детали предстоящего дела. Обычно в кабинке лежали конверт с фотографией жертвы, бумага с перечнем привычек клиента, распорядок дня и желаемое время исполнения приговора. Одновременно на один из дежурных счетов Дрэма переводилась кругленькая сумма. Как правило, это был аванс, - по исполнению сумма немедленно удваивалась. Когда-то Хозяин платил ему долларами, но с некоторых пор без ропота и подсказок перешел на евро, сохранив общую сумму неизменной. Со своей стороны Дрэм гарантировал Хозяину свое безоговорочное послушание. Обсуждению не подлежали ни размеры гонорара, ни личности заказываемых, ни детали предстоящей операции. В любое время суток, зимой и летом Дрэм должен был находиться в полной боевой готовности. Заказы поступали не столь уж часто, зато и исполняться должны были с жесточайшей точностью. Чаще всего так оно и получалось. Более того, иные заказы, касавшиеся политиков, банкиров, бандитов и заевшихся торгашей, Дрэм исполнял с превеликой охотой. Словно и не за деньги работал, а как в прежние времена - за идею. Впрочем, идея была стара, как мир, и фундаментом ее являлась банальная месть. Дрэм мстил всем, кто был достоин мести, а мести было достойно большинство из заказываемых ему людей. Все они в чем-то преуспели, а значит, кого-то в своей жизни обставили и облапошили. Уже за одно это киллер лишал их своей жалости. В лице этих людей Дрэм мстил за идиотские войны, мстил за хаос в стране, мстил за погибших друзей и собственную ногу, оставленную в далекой жаркой земле. Кроме того, он мстил за отца, угодившего на ночной улице под ржавый воровской нож. Выжить после того ножа отец сумел, однако сына своего, угодившего в плен, не дождался.

Так или иначе, но жить все еще было интересно. Не весело, но и не грустно. Во всяком случае, Дрэм не скучал и вопросами о жизненном смысле не задавался. Да и стоило ли ломать о том голову, если он все еще был жив, свободен и силен? Уж ему-то, просидевшему больше года в вонючем зиндане, было отлично известно - каково это дышать воздухом свободы, без страха разгуливать по знакомым улицам, заговаривать с прохожими без оглядки на бородатых надзирателей. И даже нынешний его заказчик был для стрелка больше чем заказчик, поскольку именно он выкупил Дрэма из плена - выкупил злого, заживо гниющего, уже не верящего ни во что на свете. И он же сумел поставить бывшего пленника на ноги, не поскупившись на сверхдорогой протез, купив жилье и подарив первую Драгуновскую винтовку. Обычно в плену долго не живут, не очень долго затягивается жизнь и после плена, однако Дрэм по природе своей был бойцом. В прошлом обладатель черного пояса по тэйквандо, а в нынешних реалиях - дорогого, изготовленного по спецзаказу протеза, он собирался еще пожить и побарахтаться. Сдаться было проще всего, но самое простое представлялось и самым скучным. Война завершилась для многих, но только не для него. Свою маленькую войну Дрэм продолжал с прежним азартом. Он давно перестал верить в то, что с каждым убитым им мерзавцем мир становится чуточку лучше, но он точно знал, что отнятые им жизни, словно пробковые поплавки удерживают на плаву его самого. Если бы случилось такое и некто могущественный лишил бы его возможности убивать, Дрэм умер бы в тот же день. Если не от великой досады, так от пули, пущенной в висок собственной рукой.

Глава 10

- Как?! Неужели вы ничего не слышали о ядерных чемоданчиках? - седенький человечек с клочковатой бородкой даже заерзал на своем стуле. - Да быть такого не может! Об этом сегодня на всех углах твердят!

- Вот ты нам про него и расскажешь. - Глухо проговорил Азамат. Глядя на российского физика, он огладил ладонью пустой бок, на котором прежде всегда висела кобура с германским пистолетом. Однако на эту же встречу он пришел без оружия и в штатском одеянии, хотя с бородой расстаться так и не пожелал. Безопасность, о которой постоянно напоминал его первый помощник Мухамад, в данном случае играла второстепенную роль. История Кавказа не знала еще полевого командира, что, воюя против неверных, осмелился бы сбрить бороду. Кроме того, селение принадлежало к разряду мирных, и федералы сюда практически не совались. Впрочем, случайной встречи с патрулями Азамат тоже не боялся. В случае чего в дело вступят его нукеры, а уж у них-то оружие было всегда при себе. Большая часть отряда занимала сейчас позиции на дорогах, ведущих к селению, еще шестеро человек пришли вместе со своим командиром.

- …Малогабаритное ядерное устройство, - оживленно продолжал лопотать старичок, - тем и замечательно, что легко помещается в обычный дипломат или, скажем, в рюкзак. Оно и весит совсем немного - от десяти до двадцати килограммов. Между тем, тротиловый эквивалент у такого заряда может быть весьма приличным - практически таким же, как у бомб, которыми взрывали в свое время Хиросиму с Нагасаки.

- Ты хочешь сказать, что у России есть компактные ядерные бомбы?

- Вы меня изумляете! - старичок хихикнул. - В свое время в Советском Союзе подобных игрушек успели наклепать несколько десятков тысяч!

- Сколько, сколько? - недоверчиво переспросил Мухамад.

- Несколько десятков тысяч, молодой человек! - торжественно повторил ученый. - Уж поверьте мне, я знаю, о чем говорю. В этой области мы ничуть не отставали от запада. Формы же исполнения, конечно, варьировались. Обычно это были- либо фугасная мина, либо артиллерийский снаряд, либо носимое устройство, легко помещающееся в любой баул. В свое время была разработана даже целая программа по тайной доставке ядерных устройств в страны НАТО. Если бы это выгорело, мы без труда бы поставили мир капитала на колени! Никаких ракетных носителей и никаких сверхсложных систем раннего оповещения! Да и зачем нам ракеты, если в нужных местах оказались бы такие вот заряды? В Берлине, Лондоне, Вашингтоне, других крупных городах мира… Инициирование зарядов осуществляется простым нажатием кнопки. Несколько десятков радиосигналов - и все, с противником покончено! - старичок даже пристукнул себя по колену. Морщинистое лицо его перекривила обезьянья улыбочка. - Недаром США настаивали на полном уничтожении малогабаритных ядерных зарядов. Уж они-то хорошо понимали, что можно натворить в стране небоскребов с таким вот чемоданчиком на руках…

Азамат переглянулся со своим помощником, пристально посмотрел на ученого. Седенький человечек ростом и комплекцией напоминал гнома, однако добрым гномом назвать его было трудно. Бывшее светило Харьковской Академии Наук явно пылал жаждой мести. Рассказывая о ядерном оружии, он даже лучился от восторга. То ли действительно восторгался мощью рекламируемых зарядов, то ли давно уже забыл за своими формулами о жизненных реалиях. Впрочем, очень может быть, что старикашка давно уже свихнулся. И прав был Рустам, советовавший не верить продажному академику.

- Одного-единственного заряда хватит, чтобы вызвать подлинную катастрофу в любой городской агломерации! - торжественно вещал старичок. - Мощность у таких зарядов, конечно, не самая большая - всего-то пять-семь килотонн, но и этого хватит, чтобы гибель двух крупнейших небоскребов превратилась в малозначительный эпизод.

- Но ты ведь сам сказал, что все устройства были уничтожены три года назад.

Старичок дребезжащее рассмеялся.

- Неужели вы верите, что кто-нибудь по доброй воле может уничтожить столь грозное оружие? А оно, уверяю вас, является значительно более грозным, нежели мегатонные головки нынешних межконтинентальных ракет. Тому же «Тополю» еще нужно подняться из шахты, вырваться в стратосферу и долететь до цели, а сегодня это не так-то просто сделать! Сто раз засекут и собьют. Зато с ядерным чемоданчиком добраться до любой мировой столицы не представляет особого труда. Я ведь знаю: у вас есть эти самые… - лицо академика сморщилось от напряжения. - Шахиды, так кажется? Вот и дайте такому шахиду в одну руку чемоданчик, а в другую пульт управления. И сотрете с лица земли любой город, какой пожелаете.

- А ты не боишься, что мы пошлем шахида в твою Москву? - тускло поинтересовался Азамат.

- Мне, молодой человек, бояться нечего. - С пафосом произнес академик. - Это раньше я думал, что у меня две родины - Москва да Киев, но оказалось, что талантливые ученые не нужны сейчас ни России, ни Украине. Раньше я жил в СССР, а теперь я не живу, я влачу жалкое существование…

Слушать нытье ученого Азамат не собирался, а потому бесцеремонно перебил физика:

- Что тебе нужно, чтобы достать ядерное устройство?

Видимо, старик только и ждал этого вопроса, потому что обе руки его с готовностью взметнулись кверху, а пальцы энергично растопырились.

- Всего-то десять тысяч долларов! Это прямо сейчас. Еще столько же после доставки товара. - Заметив, как дрогнуло лицо собеседника, старик тут же заторопился: - Это еще по-божески, молодые люди! Другие запросили бы вдесятеро больше. Да что там вдесятеро! Настоящую атомную бомбу можно продать за миллион! Только предложите, и с руками оторвет любой восточный шейх. А тот же Хусейн мог бы и за десять купить!

- Чего же ты не продал ему бомбу? - хмыкнул Мухамад. - Съездил бы в гости и предложил.

- В мои годы не очень-то поездишь по свету. А я по сию пору остаюсь невыездным. Очень уж много тайн скопилось в этой головушке. - Академик со значением постучал себя по лбу. - Кроме того, за все в этом мире надо платить. Из тех десяти тысяч, что я прошу, половина уйдет другим людям. Сами понимаете, с подобным товаром никто не согласится расстаться бесплатно…

- Азамат! - в комнату неслышно шагнул широкоплечий Резо. - Можно тебя на минуту?…

Они вышли на кухню, и, хищно улыбнувшись, Резо плотно прикрыл за собой дверь.

- Только что говорил по телефону с Агабеком, - сообщил он. - Ты просил его навести справки про старого пердуна.

- Ну и что удалось выяснить?

- Агабек сказал, что верить ему нельзя. Академик многих уже парил насчет ядерного груза. Даже пытался связываться с людьми Изыма. Те поверили ему, даже задаток выплатили. - Резо скривил губы. - Потом чуть ли не год искали его по всей стране.

- Не нашли?

- Не успели. Спалились в засаде. Кое-кто считает что старый осел сам же их и сдал федералам. Теперь вот приехал на Кавказ искать новых лохов.

Азамат нахмурился.

- Думаешь, никакого ядерного чемоданчика у него нет?

- Да откуда, сам подумай! Его уж лет десять, как вышибли из Академии. Привык жить на широкую ногу, а бабок нет. Вот и суетится, как может. Если сомневаешься, оставь меня с ним на пару минут. Уж я таким языки умею развязывать.

Рука Резо легла на рукоятку прячущегося под полой куртки огромного ножа. Глядя на бородатую физиономию бойца, Азамат нахмурился. В способностях Резо он ничуть не сомневался, но очень уж не хотелось так просто расставаться с идеей о ядерном чемоданчике. А Резо, он точно знал, умел разрушать подобные иллюзии. Все люди, по мнению этого бойца, представляли собой лживое и трусливое мясом, которое только и способно было хрипеть и визжать под напором его отточенной стали. Как бы то ни было, но выворачивать людей наизнанку Резо, действительно, умел. Скорее всего, и этой волшебной сказке суждено было безвозвратно умереть. А жаль. Вот уж получился бы хороший фейерверк! Тогда и про Азамата заговорили бы во всем мире. Никому еще не удавалось взорвать в большом городе атомной бомбы - ни чистой, ни грязной. А его пять-семь килотонн перетряхнули бы этот зажравшийся мир до основания…

- Сколько тебе понадобится времени, чтобы вытрясти из него правду?

- Пять минут, Азамат, слово даю!

Резо продолжал скалиться, и на секунду полевому командиру захотелось ударить своего бойца по лицу - ударить так, чтобы хрустнули желтые зубы, просыпавшись кровавым крошевом на пол. Но он знал, что никогда себе этого не позволит. Резо был, конечно, животным, но именно такие, как он, не задумываясь, шли за своими командирами до конца - по минным полям и под пулями федералов. Тот же Мухамад был значительно сообразительнее и умнее, однако в делах, где требовались большая кровь и свирепая выдержка, Азамат предпочитал полагаться на палачей вроде Резо. С ним нельзя было обсуждать боевых планов и делиться сокровенным, но встречались ситуации, где люди вроде этого орангутанга оказывались незаменимыми.

- Иди, - он коротко кивнул бойцу. - И скажи Мухамаду, чтобы подошел ко мне…

***

- Ты помнишь, как в Домбае этот урод перестрелял семью нашего человека?

- Расул не был нашим человеком, - возразил Азамат. - Он устроился служить в местное ополчение.

- Ну и что? - Мухамад вскинул голову. - Ты не видел его семью, а я видел. Семь голодных ртов, которые надо было чем-то кормить! А главное - его можно было уговорить, я это чувствовал!

- Да, но ты этого не сделал.

- Просто нужно было проявить терпение. Если бы ты дал мне пару дней, я убедил бы его. А ты послал туда этого мясника, и он перебил всю семью Расула. В результате провалилась вся операция. А ведь мы имели реальный шанс уничтожить российского президента!

- Домбай был тогда в тройном оцеплении.

- Да черт с ним - с оцеплением. Расул легко бы пронес взрывное устройство на себе. Но Резо и думать ни о чем не стал. Просто убил его, как убьет сейчас этого академика.

- Тебе жалко старика?

- Нет, - помощник Азамата покачал головой. - Ясно, что насчет чемоданчика он врет. Более того, я уверен, что федералы использует его, как приманку.

- Тогда в чем же дело?

- Можно было бы сыграть в ответную игру. К примеру, сделать заказ на чемоданчик и подождать, когда физик приведет к нам федералов. А уж мы бы их встретили как положено.

Азамат потупил взор.

- Пусть все идет, как идет. На такую операцию, Мухамад, у нас просто нет времени. Взрыв моста сорвался, фугасы на дороге обнаружили, в Домбай нам тоже дорога заказана, значит, нужно возвращаться к прежнему плану.

- Ты говоришь о захвате теплохода?

Командир коротко кивнул.

- Все продумано до мелочей, двое наших людей уже давно поджидают нас на месте. Через пару дней состоится отплытие судна. Мы не можем упускать такой шанс.

- А что нам это даст? Или ты хочешь, чтобы все повторилась, как с московскими заложниками?

- Здесь не Москва, и даже не Россия. Распылять газы в открытом море - затея бессмысленная, а отбить теплоход у них не получится. - Азамат криво улыбнулся. - Разве что выкупить…

Они сидели на грязном полу в грязной заброшенной кухне и пили из термоса крепкий чай. В России, по слухам, такой чай называли чифиром. Еще пару лет назад Азамат морщился и плевался, когда его угощали подобным пойлом, но со временем сам не заметил, как пристрастился к дурному напитку. От него начинало шуметь в голове и пылающим жаром наполнялась грудь, но в долгих переходах по горах, среди скал и нетающих снегов этот напиток спасал. Он бодрил кровь и заряжал мышцы энергией, а главное - он возвращал веру в творимое. Кое-кто из бойцов систематически прибегал к наркотикам, но для Азамата это было совершенно неприемлемо. Наркотик придавал отваги, но недостатком мужества Азамат без того не страдал, а вот утерять ясное мышление он всерьез опасался…

Из соседней комнатушки раздались приглушенные хрипы. Старик пытался стонать, но с перерезанным горлом это было уже невозможно. Мухамад, поперхнувшись, отставил кружку с чаем в сторону. Все было предельно ясно - Резо вновь дорвался до своего любимого занятия. Долго разговаривать с пленниками он не привык…

Спустя минуту, на кухню заглянул сияющий боевик.

- Все полная лажа, Азамат! - объявил он, утирая полотенцем окровавленный нож. - Никаких чемоданчиков у него нет и никогда не было. И ребят Изыма он, действительно, сдал.

- Ты его зарезал? - хмуро поинтересовался Азамат.

- А ты думал, я буду его ласкать и целовать, как женщину? - хмыкнув, Резо с щелчком вогнал свое оружие в ножны. - Если хочешь, можешь зайти в комнату и полюбоваться. Голову старика я поставил на блюдо, рядом положил его руки. Получилось довольно красиво…

Азамат никак не отреагировал на слова боевика. Мухамад же брезгливо отвернулся. С некоторых пор общение с главным палачом отряда он сводил к самому минимуму. Будь его воля, давно бы пристрелил самолично - даже не побоявшись бузы в отряде. Люди вроде Резо, по мнению Мухамада, не имели права на священный Газават. Они имели право только на смерть - быструю и безжалостную…

Глава 11

Надо признать, выборы сказались на облике города не самым лучшим образом. Все столбы, заборы и стены были заклеены листовками. На них речистые пиарщики превозносили своих кандидатов до небес, а тех же оппонентов смешивали с грязью, придумывали про них одну историю гнуснее другой. Тут и там глаз горожанина выхватывал цветастые портреты кандидатов на пост мэра, растяжки с гневными лозунгами, а шустрые ребятки сновали среди прохожих, бесплатно раздавая календари и газеты. Взирая на всю эту пестроту, Михаил Шебукин только сумрачно вздыхал. Было жаль потраченных городом денег, было жаль леса, пущенного на всю эту красочную макулатуру. А сколько барыг успело нажиться на выборах, работая параллельно на нескольких хозяев! Да только ли барыг! Тот же Серега Маркелов тоже ведь пошел зарабатывать, наслушавшись советчиков, что в пару недель сколачивали суммы, достаточные для покупки добротной иномарки, мебельной стенки или кухонного гарнитура. И ведь таких Серег кругом - великое множество! А если умножить траты по одному городу на всю страну?… Шебукин даже покрутил головой. А еще рассказывают, что в России нет денег на выплату пенсий, на закупку угля и заводского оборудования. Врете, господа политики! Все у вас есть. Только не для общего котла, а сугубо для своего индивидуального!…

Миновав очередной перекресток, Шебукин разглядел цель своего утреннего похода - парк Трубачей. Точнее, так этот парк именовался в далекие восьмидесятые. В те времена здесь действительно можно было обнаружить уцелевшие статуи трубачей. Гипсовые пионеры стояли вдоль аллей, горделиво взирая на всякого вновь пришедшего. Помимо трубачей в парке в изобилии водились мускулистые гимнасты, коротконогие конькобежцы, пловцы, угрюмые толкатели ядра. Само собой, что с тех пор любители раритетов основательно подчистили парк. Огромные каменные пьедесталы уцелели, а вот самих трубачей Мишаня не наблюдал уже довольно давно. Правда, и сам он наведывался в парк далеко не каждый день, однако временами все же заглядывал. Парк, конечно, не лес, но и тут можно было отдохнуть - поглазеть на сорок с белочками, послушать барабанную дробь дятлов, покормить с рук желтопузых синиц.

Он подъехал со стороны южных ворот и удивленно притормозил. Приближаясь к парку, Шебукин опасался, что парковые ворота окажутся запертыми, однако на этот раз вышло совершенно иначе: искомые ворота отсутствовали вовсе. То ли позаимствовал для дачного участка какой-нибудь ловкий нувориш, то ли отнесла в пункт приема металлолома команда предприимчивых бомжей. Так или иначе, но он беспрепятственно въехал на территорию парка и, лавируя на «десятке» между кучами мусора, очень скоро добрался до разбегающихся в разные стороны дорожек. Здесь еще хватало уцелевших скамеек, и именно в этом месте он намеревался выгрузить своего порядком захмелевшего пассажира. Как ни противились Михаил с Юрием, предложение осторожного Дмитрия было поддержано большинством голосов: насильника решили отпустить, предварительно влив в желудок добрую порцию водки, вложив в карман обагренный кровью нож. Кровь была не куриная, - самая настоящая человеческая, благо расцарапанная физиономия Шебукина все еще сочилась алыми каплями. Парк же Трубачей выбрали по той простой причине, что с некоторых пор наряды ППС начинали свое патрулирование именно с этого места. А посему можно было сомневаться, что медведеподобный любитель юных студенток долго в одиночестве не просидит. Если, конечно, не убредет из парка своим ходом, однако и этого они не слишком опасались. Водка была не самая качественная, однако должным градусом обладала в полной мере. В настоящий момент насильник мало что соображал, и ноженьки его практически не держали. Пришлось Мишане с руганью выгружать громилу из салона, а после волочь до ближайшей скамьи.

- Ну вот, красавец, тут ты пока и посидишь. - Он со вздохом опустился рядом. Чувствуя, что по щеке вновь скользит теплое, с беспокойством покосился на себя в карманное зеркальце. Царапины только начинали заживать, и каждую минуту ему казалось, что по лицу опять течет кровь. На этот раз ничего не текло, и все равно вид был такой, что те же ребятки из ППС с удовольствием прихватили бы за компанию и его. Сам же насильник, здоровенный парень с черной всклокоченной гривой волос, с широченными скулами, выглядел значительно лучше. И никаким, кстати, красавцем он не был. Разве что бросались в глаза четко очерченные, круто изломленные брови. Верно, за эти брови его и любили дамочки, а может, и за кое-что другое…

Мишаня покосился на брови насильника почти с ненавистью. Если рассуждать по справедливости то, следовало бы, конечно, внести в портрет обольстителя грубоватую корректуру, однако бить пьяного рука не поднималась. Вот если бы он очухался, да попытался убежать, тогда другое дело! Уж тогда бы Мишаня точно не растерялся. Выдал бы громиле за все разом - за собственные царапины, за синяки Юрия, за всех испорченных институтских баб. А так приходилось следовать недвусмысленным указаниям Дмитрия: довезти, выгрузить и отвалить. Желательно без свидетелей и по возможности оперативно.

- Мы, конечно, отвалим, - бормотал Шебукин, размыкая на руках сидящего стальные браслеты. - Но ты все-таки помни, чувачок: это ненадолго. Если по возвращению нам шепнут о новых твоих проказах, лучше сразу заказывай гроб…

Разумеется, мужчина его не слышал, однако Михаил все-таки не мог уйти без слов. Таким образом, он не только прощался с недавним пленником, но и просил извинения. Все-таки кровь на ноже была не чья-нибудь, а его собственная, да и мало радости подбрасывать кого-либо ментам. Даже если в роли жертвы оказывается такое вот похотливое чмо. Как выясняется, любить могут и таких. Не зря же та лахудра набрасывалась на них! И ведь как царапалась! Могла бы и впрямь без глаз оставить. Будь на то воля Шебукина, он бы ее не в больницу, а в психушку пристроил. Но и тут сработало слово Харитонова. С подстреленной дамочкой в больницу отправился Юрик Пусвацет.

- Все, красавец, бывай. - Он ткнул кулаком в массивное плечо и выпрямился. - Желаю приятных эротических снов. В камере, разумеется, не на воле…

Он уже делал шаг от скамьи, когда тело богатыря жутковато дернулось, а из горла вырвался хлюпающий звук. Судорожно оглянувшись, Мишаня машинально присел. Глаза его отказывались верить в происходящее, но факт оставался фактом. Некто невидимый с жестокой методичностью расстреливал сидящего на скамье насильника. В сущности, человек, которого Шебукин вез сюда через добрых полгорода, был уже мертв. Тем не менее, пули продолжали кромсать огромное тело, выписывая что-то вроде правильного ромба. Две пули легли под ключицы, одна угодила точно в горло, четвертая вошла в живот чуть повыше пупка. Но это было еще не все, - далекий снайпер явно намеревался поставить эффектную точку - и он поставил ее, вмолотив пятую пулю в переносицу чернобрового соблазнителя.

Все это напоминало жутковатый сон, однако за Михаила работали уже рефлексы. Выхватив из кобуры «Макаров», он юркнул за скамейку, энергично закрутил головой, высматривая неведомого стрелка. Впрочем, даже если бы это ему удалось, полноценной дуэли все равно бы не вышло. Против снайперской винтовки (а стреляли именно из такой!) пистолетик Шебукина представлялся бессмысленной игрушкой. Да и спрятаться тут было совершенно негде. Некогда густой парк основательно проредили человеческие топоры и пилы, дополнительно подчистила его от листвы подступившая к городу осень. Ни зелени, ни стволов, ни гипсовых пионеров, - одни лишь мусорные кучи, возвышающиеся там и тут, словно скифские курганы.

И в эту секунду невидимый стрелок снова выстрелил. Но уже не в насильника, а в Михаила. Во всяком случае, от деревянной поперечины, располагающейся над самой головой Шебукина, с хрустом отлетела широченная щепа. Ясно было, что стрелок пользуется глушителем, поскольку выстрелов Михаил по-прежнему не слышал. Между тем, огонь не унимался, и каждый выстрел несложно было угадать по треску уродуемых перекладин. Не имея возможности укрыться, Шебукин не придумал ничего лучшего, кроме как распластался телом на земле, прикрыв голову руками. Было ясно, что стреляют со стороны дороги, но вычислить что-либо кроме приблизительного направления представлялось абсолютно немыслимым. Михаил видел поток машин, видел старенькие, выстроенные еще пленными немцами двухэтажки, видел вереницу гаражей с чахлым кустарничком, но разглядеть стрелка ему было не под силу. В сущности, хороший снайпер мог спрятаться где угодно. Будь у Шебукина бинокль, еще бы можно было попытаться рассмотреть далекого убийцу, но оптикой Михаил не располагал и потому, продолжал вжиматься в землю, считая выстрелы и прикидывая, скоро ли закончатся у противника патроны. Вполне возможно, что последнюю пулю берегли специально для него, а до той поры снайпер попросту забавлялся, заставляя «кандагаровца» трястись от страха и пачкать лицо мокрой листвой.

Даже когда все завершилось, Михаил долго еще лежал, ловя слухом малейшие звуки, боясь поверить в собственную удачу. Было ясно, что его отпускали, и это само по себе казалось абсолютно невероятным. Поднявшись на дрожащих ногах, он какое-то время всматривался в далекие строения. Теперь он стоял совершенно открыто, и появись такое желание у стрелка - снять Шебукина было бы делом одного мгновения. Но, видимо, желания такого у стрелка не возникло. Никто больше в него не стрелял, и, заторможено обернувшись, Михаила снова взглянул на мертвого насильника. Кровь вертлявой дорожкой спускалась со лба убитого, багровой пиявкой исчезала за воротом. Подходить и щупать пульс было бессмысленно. Стрелок, безусловно, знал, что делал. Лишь две раны из пяти представлялись сомнительными, все прочие только дублировали друг друга, поторапливая грешную душу вон из тела.

Не глядя больше на покойника, Михаил обратил внимание на изувеченную скамью. Стрелок и здесь сумел постараться, изувечив скамейку с особым прилежанием. Деревянные поперечины были разбиты пулями с ювелирной точностью, пробегая по краю - от верхней дощечки до нижней. Та самая стрельба, что зовется среди мастеров хирургической. И только теперь Мишаня окончательно понял, что персона «кандагаровца» далекого стрелка совершенно не интересовала. Шебукину всего лишь демонстрировали зловещее искусство снайпинга и не более того…

Глава 12

Даже с «СВУ» - укороченным вариантом Драгуновской винтовки - Дрэм чувствовал себя в машине не самым комфортным образом. Как ни крути, а для серьезной стрельбы салоны легковых автомобилей подходят не слишком. Нет надежной опоры для рук, тело согнуто болезненным крючком, и совершенно некуда поместить ноги. Однако высовываться в окно он все же не стал - стрелял по давно наработанной схеме - через темный тюль, надежно скрывающий затаившегося стрелка. Как известно, хороший музыкант обязан проводить за инструментом по пять-шесть часов в день. В чем-то подобном нуждался и он. Тир - штука, конечно, хорошая, но тем и отличается профессиональный снайпинг от спортивной стрельбы, что реалии могли в любой момент ошарашить неожиданностями. Именно этих неожиданностей нет и не может быть в комфортных условиях тира. А потому Дрэм сознательно усложнил ситуацию, выбрав для себя точку столь же шумную, сколь и зловонную. Его автомобиль стоял на самой обочине дороги, и гул проносящихся мимо машин, отдавался дрожью в позвоночнике, заставлял оснащенный глушителем ствол отчетливо вибрировать. В немалой степени досаждали и выхлопные газы. Кроме того, затылком, спиной и всем телом он ощущал взоры проезжающих мимо водителей. Матовые стекла, конечно, не позволяли им разглядеть роковые детали, однако это ни в коей мере не экранировало его собственную нервную систему. Каждый боевой выстрел требует от снайпера предельного напряжения. В этот миг должно исчезать все на свете. Ты остаешься один на один с «целью», железной преградой экранируя себя от всего окружающего. Не получится должного сосредоточения, неизбежно начнешь мазать. Либо сжигать взвинченные до предела нервы. Потому и уходят с убийственной работы уже через пять-шесть лет. Большего срока попросту не выдерживают.

Наверняка, тому человечку возле скамьи казалось, что снайпер издевается над ним, легко и небрежно пуская пулю за пулей, однако сам Дрэм отчетливо чувствовал, как напряжены его мышцы, как раскаляется неприятным жаром затылок и струится по тряпичной повязке на лбу ядовитый пот, стремясь добраться до глаз. Уже на последнем выстреле рука дрогнула, и пуля ушла мимо перекладины, зарывшись в голую землю. Оставалось, надеяться, что вжавшийся в землю боец этого промаха не заметит. Тем более, что с главной задачей Дрэм справился. Брюнета с всклокоченной головой он пригвоздил к скамье первым же выстрелом, угодив туда, куда и метил. Попадание в сердце - не самая надежная вещь, и настоящие снайперы всегда предпочитают поражение в голову - в глаза, мозжечок или переносицу, но сейчас можно было ограничиться и более простым вариантом. Тем паче, что Дрэм мог поправить себя в любой момент. Но поправки не понадобилось, и, покончив с акцией устрашения, стрелок спешно перевел винтовку левее и первым же выстрелом подрубил скат на машине Шебукина. Вот теперь можно было окончательно расслабиться, и, утерев платком взмокшее лицо, он занялся наблюдением. Наверное, на это не стоило тратить время, но он мог позволить себе такую роскошь. Время было раннее, и минуту-другую можно было полюбоваться сделанной работой. Если не воочию, то глазами того парня, что поднимался сейчас с земли. Дрэм смотрел, и с лица его не сходила довольная улыбка. Забавно, но чувство было совершенно мальчишеским. Он словно бахвалился перед чужаком отлично исполненной работой, и, судя по всему, чужак в этих делах кое-что понимал. Значит, и выстрелы его мог оценить по достоинству.

Только значительно позже, когда раздосадованный «кандагаровец» вернулся к машине и спешно начал менять пробитый скат, Дрэм понял, что пора уезжать. Плавно тронув автомобиль вперед, он безошибочно угадав брешь между набегающими машинами и одним броском влился в автоколонну, скользящую в направлении центра.

***

- Это не любитель, точно вам говорю! - Шебукин яростно тряхнул головой. - Во всяком случае, нашего придурка он сделал мастерски. Стрелял будто из пистолета с пяти шагов. А после и лавку, за которой я хоронился, аккуратненько обтесал. Вогнал в каждую перекладину точно по пуле - и все с самого краешка. Пожалуй, и наш Стасик так бы не сумел.

- Ну, все зависит от дистанции… - Дмитрий Харитонов нахмурился. - Меня другое удивляет - как ты сам-то опростоволосился? Даже разглядеть его не смог.

- А черт его знает! - Михаил с досадой пожал плечами. - Я ведь толком даже не понял, далеко он или близко. Да и что там поймешь! Машины гудят, кругом гаражи, бараки с пятиэтажками, а он садит из глушака и садит. Не просто ведь так стрелял, - узоры, гад такой, вырисовывал.

- Но тебя он все-таки не тронул.

- То-то и оно, что не тронул. Вот и гадай теперь, чего он хотел.

- А тут и гадать нечего, - подал голос Марат. - Гранату нам в окно кинули? Кинули. Теперь вот на отстрел поставили. Дают понять, что не отвяжутся.

- Это ладно, но зачем им понадобилось убивать этого придурка?

- А ни зачем. Просто оказался под рукой - вот и грохнули. Демонстративно - чтобы показать, какие они мастера. Заодно и нервишки очередной раз потеребили.

- И зачем им это?

- Кто же их знает. Месть - штука кучерявая, любит извращения с изысками. Вот и эти господа хотят, видимо, хорошенько попугать.

- А мне сдается, что нас просто гонят из города. - Харитонов задумчиво огладил полированную столешницу. - Не нужны мы им здесь, ясно?

- Может, и так. - Михаил Шебукин медлительно кивнул. - Вот и выясним после отъезда, откуда ветер дует. Если это серьезный накат, значит, обязательно увяжется хвост. Ну, а если обычное пугалово, все будет чисто.

- Тебе хорошо рассуждать, - пробурчал Маратик, - у тебя жены нет. А меня Томка живьем съест.

- Не тебя одного, - вздохнул Харитонов. - У Лосева - Анька, у меня - Диана… Только об этом мы с вами уже толковали. Нечего переливать из пустого в порожнее. Мишаня прав - уедем, и сразу все выяснится. Кстати, можно и жен с собой прихватить, благо не на север отправимся. Так что смотри, Маратик. Возьмешь с собой Томку, никто возражать не будет.

- А риск?

- Рискуем мы по любому - что там, что здесь. Ну, а запахнет жареным, женщин отправим домой - и все дела.

- Не знаю… - Марат в сомнении покачал головой. - После того, что он сделал в парке, кого-либо светить рядом опасно. Так что вы как хотите, а Томку я с собой не возьму.

Мишаня, немедленно подумавший о Валентине Сергеевне, вынужден был с ним согласиться. Пожалуй, уговорить свою бизнесменшу на месячный круиз по Черному морю он бы вполне сумел, однако после сегодняшних событий в парке Трубачей, желание его рассыпалось в прах. Одно дело - когда на твоих глазах расстреливают совершенно постороннего человека, и совсем другое, когда беда может коснуться близкой тебе женщины…

- Кстати, вот. - Он извлек из кармана кулек с ножом, положил Дмитрию на стол. - Задумка была неплохой, да только не пригодилось.

- Ну, а сюда ты его зачем приволок?

- А куда его было девать? - Мишаня обиженно пожал плечами. - Не оставлять же в кармане у жмурика? Нож твой - вот и забирай. Может, в другом каком деле используем.

Поморщившись, Харитонов отодвинул от себя сверток и неожиданно ощутил острый холодок под сердцем. Не сразу сообразив, чем вызвано внезапное беспокойство, вновь посмотрел на пакет с ножом.

- Чего ты, Димон?

- Стасик!…

- Чего Стасик? О чем ты?

Харитонов оглядел друзей напряженным взором. От внезапного предчувствия у него даже перехватило горло.

- Он ведь оставил Мариночку в подвале, так?

- Ну?…

- А этот урод неведомым образом все про нас знает. Про насильника, про Мишаню и парк Трубачей. Выходит, мог пронюхать и про Мариночку в подвале.

- Что ты этим хочешь сказать?…

Не отвечая, Дмитрий схватил трубку сотового телефона, торопливо набрал номер Зимина. Долгие гудки пощипывали нервы, заставляли нетерпеливо покусывать губы. Глядя на него, заволновались и друзья. От сердца чуть отлегло, когда Харитонов услышал знакомый голос.

- Стас? У нас проблемы… Нет, с Мишаней все в порядке, а вот клиент прижмурился. Прямо на его глазах… Стасик, все вопросы потом! А сейчас ноги в руки и дуй в подвал к своей подружке… Да, к Мариночке! И как можно быстрее!…

Глава 13

Предчувствия Харитонова не обманули. Именно в эту минуту Дрэм входил в подвал старика Кабысдоха. Угольную маломощную кочегарку вот уже несколько лет как упразднили, и с некоторых пор службам ЖКО ветеран истопник стал совершенно не нужен. По собственному почину он еще продолжал присматривать за подвалом, хотя местная администрация о нем и думать позабыла. Пенсия у старика была нищенской, и не умереть с голоду помогал лишь поиск на улицах пивных бутылок, да подбрасываемые временами деньжата за аренду подвала. Для каких целей «кандагаровцы» использовали помещение бывшей кочегарки, старик не имел ни малейшего понятия, да его это и не слишком волновало. Когда-то Зимин с Харитоновым вызволили истопника из довольно скверной истории, отмазав от торговцев квартирами. Не случись тогда их помощи, жил бы теперь Кабысдох в какой-нибудь утлой развалюхе, а скорее всего и не жил бы вовсе, поскольку церемониться с ним тогда никто не собирался. Еще удивительно, что ребятки из охранного агентства приняли случившееся близко к сердцу и разобрались с бандитами по-свойски. А потому никаких вопросов к ним старик Кабысдох не имел.

Впрочем, всех этих нюансов Дрэм не знал и по большому счету знать не хотел. Еще день назад он ведать не ведал об этом затхлом местечке, но Зимин, за которым увязался он на своей машине, отвез пленницу именно сюда, и сразу после парка снайпер рванул к кочегарке. Куй железо, пока горячо, говорила народная пословица, и Дрэм следовал этой мудрости на протяжении всех своих последних лет. Хвосты следовало рубить одним взмахом, и посаженная в подвал девица знаменовала собой один из таких хвостов.

С навесным замком Дрэм справился легко и быстро, а пластиковая нога уверенно нащупывала в темноте крутые ступеньки. В руке он на этот раз сжимал старенький, много раз пристреленный «Ругер». Полицейская модель, рассчитанная на увеличенную обойму и калибр 9 миллиметров, Дрэма вполне устраивала. Он не любил привязываться к оружию, но эта фирма была знакома ему с давних времен. Малокалиберные пистолеты фирмы «Штурм-Ругер» с длинными стволами и регулируемыми прицелами вполне годились для тренировок и целевой стрельбы, крупнокалиберные «Ругеры» прекрасно работали в ближнем бою. Впрочем, были и модели с вмонтированными лазерными целеуказателями, в иных условиях вполне способные заменить даже винтовку. Хотя в подобную замену Дрэм, ярый приверженец снайпинга, никогда полностью не верил. Как говаривали древние: пистолет - оружие подлых. Настоящий воин всегда предпочтет либо сталь, либо винтовку. Недаром по-настоящему пистолеты расцвели лишь с появлением ковбойского кинематографа. Экранные трещотки поражали воображение, тянули повторить те или иные трюки. Между тем, настоящие знатоки понимали, что ни в поле, ни в лесу пистолет себя толком не проявит. Тем не менее, Дрэм не раз и не два прибегал к помощи таких вот игрушек. Не по причине особой любви к короткоствольным пукалкам, скорее - из нужды. Главное преимущество пистолета - в его неприметности, что в условиях жилой зоны превращалось в требование номер один. Увы, будь его воля, сам Дрэм с превеликим удовольствием ходил бы по городу, забросив за спину карабин или автомат. К сожалению, это было совершенно невозможно. Ни прохожие, ни милиция, ни городские власти его бы не поняли. Время гражданских войн миновало, и человек с ружьем снова был под запретом.

Посветив себе фонарем, он отворил очередную дверь и почти сразу увидел Мариночку. Девушка сидела на полу, приткнувшись спиной к старому, изъеденному временем столу. Голова ее свешивалась набок, черные вьющиеся волосы занавешивали лицо. Шагнув ближе, Дрэм опустился на корточки, стволом «Ругера» отвел в сторону темные локоны - все равно как отдернул плотную занавеску. В желтом свете подвальной лампы проглянуло лицо пленницы - белокожее, с дерзко вздернутым носиком, нежным овалом подбородка и пухлыми чувственными губами. Из того, что слышал Дрэм об этой дамочке, полного психологического портрета красотки было не составить, однако суть ее преступного бизнеса он все же уяснил для себя достаточно ясно. Девочка любила денежки и не любила отца, при этом в деловой хватке ей было не отказать, и Дрэм не сомневался, что за бугром у этой малолетки есть уже свои банковские счета и своя недвижимость. По этой самой причине какого-либо содрогания наемный киллер не ощущал. Именно таких людей он брался устранять с особым удовольствием - не торгуясь и не выпрашивая надбавок. Еще Гомер говаривал: «Какое слово скажешь, такое и услышишь». Россияне это перефразировали по-своему: «Как аукнется, так и откликнется». В любом случае, юная особа со смазливым личиком нагрешила в своей недолгой жизни более чем достаточно. Кто знает, родись она уродиной, все бы у нее получилось по-иному. Но красавицы - да еще у столь именитых папочек - редко когда сохраняют непорочную душу. Очень уж многое им доступно, очень уж многие с ранних пор прогибают перед такими позвоночники…

Дрэм достал из кармана складной нож, вытащив лезвие, осторожным движением разрезал на девушке кожаные штаны. В несколько надрезов избавился от блузки и трусиков. Какое-то время с усталым любопытством созерцал обнаженную барышню. Даже несмотря на безобразные пластыри на ее грудках, выглядела она соблазнительно. Подобное пирожное неплохо было бы приласкать где-нибудь на пляже, а еще лучше в собственной парной. Да и здесь - на грязном полу - она выглядела куда завлекательнее иных кувыркающихся в постельках моделей. Наверное, лет пятнадцать назад Дрэм вряд ли сумел бы с собой совладать, но сейчас тело девицы не вызвало в нем никаких особых эмоций. Более того - Дрэм уже прекрасно осознал силу времени и без особого труда мог представить себе, в кого превратится эта принцесса лет этак через двадцать или тридцать. Еще проще ему было вообразить ее изуродованной разрывом артиллерийского снаряда - с иссеченным осколками лицом, с разорванным животом и оторванными ногами. Дрэм видел смерть во всех ее обличьях, и цепкая память не позволила расслабиться и сейчас. Он, в самом деле, отучился завидовать - живым, красивым, молодым. В самом деле, какой прок в том, что двадцатилетний атлет побивает рекорд за рекордом, позирует европейским журналам и, шутя, рвет колоду карт, если в семьдесят он однозначно становится стариком, а в девяносто отправляется на погост, не оставляя после себя ровным счетом ничего. Увы, люди были обычном мясом и холодцом, мечтающими об одних лишь плотских утехах. Дрэм и сам давно бы стал таким, если бы не война. Она лишила его ноги, но научила думать. Мысли были в массе своей холодные и злые, но он точно знал, что большинству живущих на планете были не доступны и они.

А еще, взирая на лежащую перед ним голышку, Дрэм подумал о том, сколь же причудлива судьба, подарившая этой курве внешность, о которой могли бы мечтать сотни и тысячи дурнушек. И ведь наверняка более достойных кандидатур было пруд пруди, но вот не выпало и не сошлось. Монета выпала им решкой, подарив «орла» без того с ног до головы упакованной доченьке мэра. Зато и возмездие ее будет предельно скорым. Кто знает, возможно, то обстоятельство, что он заявился сюда, тоже было предусмотрено кем-то свыше…

Дрэм жестко улыбнулся. Ощущать себя вестником судьбы было приятно. Доза гуантола да свежий героинчик, надо думать, сделают ее смерть сладкой и волнующей.

Однако достать из кармана пластиковый шприц с ампулой он не успел. На отдалении скрипнула обитая железом дверь, по ступеням застучали торопливые шаги. В мгновение ока Дрэм вскинул тяжелый «Ругер», в два мягких прыжка прянул от девушки. Мозг сработал не хуже арифмометра, мгновенно просчитав ситуацию. Навесной замок вскрыт, значит, входящие уже знают о его присутствии. Стало быть, прятаться бесполезно. Если это его клиенты, надо отдать им должное - сработали в высшей степени оперативно. Но тем интереснее будет с ними поиграть…

Глава 14

Разумеется, из всех «кандагаровцев» до подвальчика Стас добрался первым. Он не слишком верил в грозящую Мариночке опасность, однако тревога, прозвучавшая в голосе Дмитрия, заставила его мгновенно встрепенуться. Как большинство воевавших и выживших, он знал, что предчувствия бывалого человека - не пустой звук и не мистика. Значит, что-то такое Димка, действительно, ощутил. По крайней мере, отмахиваться от его подозрений было нельзя. Конечно, успеть разом в два места - парк Трубачей и подвал Кабысдоха - предприятие не самое простое, но кто сказал, что против них работает один человек? С тем же успехом противников могло быть двое, трое, а то и целая бригада. Как ни крути - за свою бурную «охранную» деятельность обидеть они успели многих. И прав был Димон: всех перебирать - года не хватит. Самое же скверное заключалось в том, что в числе ущемленных можно было припомнить и таких персон, что запросто захаживали и в Белый Дом, и в Кремль. А уж такие спускать наезды от посторонних не привыкли.

Автомобиль Зимин оставил по старой привычке за углом. Если что, добежать всегда успеет, а маячить на глазах припавших к окнам пенсионеров, разумеется, не стоило. К нужному подъезду приблизился шагом праздного гуляки и, только скрывшись за дверью, ринулся бегом.

Подвал был из разряда запущенных, но далеко не бесхозных. Кабысдох здесь не прибирал, - он лишь присматривал за сохранностью замков да подновлял жестяные таблички, предупреждающих посторонних об имеющемся напряжении, о присутствии охранной сигнализации, о прочих «страшилках». Так или иначе, но результат был налицо: бывшую кочегарку давно бы растащили по винтикам, загадив по самое «не могу», однако ничего этого до сих пор не произошло. И то верно - для того, чтобы сохранять порядок, достаточно минимального ухода. Оттого и рухнула российская держава, что вконец обленившиеся хозяева лишили ее ухода вовсе…

В ту секунду, когда пальцы Стаса коснулись дужек, на которых еще совсем недавно висел устрашающего вида амбарный замок, он понял, что чертова интуиция не подвела Харитонова и на этот раз. Отсутствие замка означало то, что их снова опередили. Всего на один ход, но и этого было более чем достаточно.

Самым разумным было бегом возвращаться к машине и поскорее уносить ноги, но Мариночка была персоной далеко не рядовой, и лучше многих других Зимин понимал, что в умелых руках девочка могла превратиться в такой козырь, что разом похоронил бы все их могущественные связи и все боевые навыки служащих «Кандагара». Именно этот страх и толкнул его вперед, заставив безрассудно вломиться в подвал старика Кабысдоха.

Первый же беглый взгляд на сумрачную обстановку в кочегарке заставил Стаса похолодеть. Судя по всему, он действительно опоздал. Чужаки не только побывали в подвале, - они успели еще вволю покуражиться над девчонкой. А уж изнасилование будет похлеще иных обид, и по всему выходило, что они добавили себе лишнего кровника…

Легкий стон вынудил его вздрогнуть. Стонала без сомнения Мариночка. Бросившись к ней, он ухватил ее за кисть, с облегчением вздохнул. Наследница мэра была жива. Да и с чего он взял, что ее успели изнасиловать?…

Запоздалое озарение омыло сердце ледяной водицей. И даже не озарение, а отчетливая тяжесть чужого давящего взгляда. Некто смотрел ему в спину, и чувство это было столь отчетливым, что левая рука Стаса сама собой поползла за пазуху. Именно в эту секунду Дрэм, хоронящийся за кирпичной, огораживающей котельное отделение переборкой, стал медленно поднимать свой «Ругер». Ему очень не хотелось убивать этого молодца, но что еще было делать? Иного выхода просто не оставалось. Ситуация была из тех, что именуют критическими, и все в буквальном смысле решали секунды. Либо ты, либо тебя. Разойтись миром было невозможно. Конечно, не так много Дрэм успел узнать о служащих «Кандагара», но и этой малости было достаточно, чтобы понять: на компромиссы они не идут и силе всегда противопоставляют силу. Немного смущало то обстоятельство, что мужчина, стоявший на коленях, не видел своего противника. Стрелять в спину Дрэм не любил, - потому, верно, и тянул, ожидая, что мужчина повернется и посмотрит ему в глаза. Но все получилось несколько иначе: в лицо киллеру посмотрел не он, а лежавшая на полу девица. Взор ее по-прежнему оставался мутным, но, открыв глаза, она взглянула именно на него. Вряд ли она способна была что-нибудь соображать, однако пистолет в руке Дрэма заставил накрашенные глазки испуганно округлиться.

Именно в этот миг куртка на спине «кандагаровца» с грохотом вспухла. Стас начал стрелять прямо сквозь ткань, затылком и спинным мозгом ощутив близость убийцы, ни на миг не усомнившись в том, что бьет отнюдь не в мирного человека.

Он опередил киллера лишь на долю секунды. И вслед за первым выстрелом немедленно дрогнул «Ругер» в руке Дрэма. Он нажал спуск машинально, почти не целясь. Это и спасло жизнь Стасу. Ринувшись в сторону, он ушел из зоны поражения, но первая пуля все же обожгла ему голову, рикошетом уйдя в близкую стену. В глазах Зимина поплыли радужные круги, мозг припорошило розовым пеплом, но, перекатываясь по полу, он продолжал судорожно давить спуск, к левой руке добавив правую, в которую привычно скользнула рукоять «Гюрзы». Пули взрывали пол в том месте, где он только что находился, но киллер все-таки дал маху: Зимин успел добраться до массивных котлов. Теперь он был вне зоны досягаемости, и чтобы достать его Дрэму следовало высунуться из-за кирпичной перегородки. Увы, киллер прекрасно сознавал, что это невозможно. Если человек умеет стрелять вслепую, лучше ему не подставляться. Левый бок, ужаленный чужой пулей, заметно теплел от разливающейся крови, и мысленно Дрэм поаплодировал своему противнику. Хозяин был прав, советуя отнестись с двойной осторожностью к нынешним клиентам. Пожалуй, впервые судьба Дрэма пересекалась с людьми, способными оказать ему достойное сопротивление. Ничего подобного он не видел в прежних своих командировках, когда устранять приходилось пузатых нуворишей, ленивых политиканов или быковатых урок. Там и охрана вела себя совершенно незамысловато, и уж конечно, никто из них не сумел бы ощутить приближение стрелка спиной.

Увы, Дрэм не видел своего противника, зато видел Мариночку. Грохот выстрел заставил ее прийти в себя, и она продолжала взирать на него с немым ужасом, каждую секунду немо открывая рот, то ли собираясь завизжать, то ли желая предупредить о чем-то противника. Со значением покачав головой, киллер прижал ствол «Ругера» к губам, советуя девочке помалкивать. Между тем, безмолвствовал и его противник. Судя по всему был уверен в себе на все сто - потому и не предлагал никаких сделок. Да и предложил бы, Дрэм ничего бы не принял. Словом, ситуация была абсолютно патовая, и потому, не спуская с девицы глаз, киллер осторожно попятился. Он мог бы убить ее одним выстрелом, но решил этого не делать. Сегодня тропу Дрэма пересек настоящий профессионал, и этот профессионал заслуживал своего маленького приза. Вот и пусть смазливая курочка станет таким призом.

Продолжая отступать, киллер чуть улыбнулся. В иные жизненные моменты он умел быть великодушным и даже получал от этого определенное удовольствие. Он уже поднялся на третью ступень, когда Мариночка наконец-то пробудилась. Дыхание близкой смерти совершило невозможное, в считанные секунды заставив ее протрезветь от наркотиков. Рот девушки распахнулся, и, набрав в легкие добрую порцию воздуха, она оглушительно завизжала.

- Не трогай ее, мачо! - рявкнул переполошившийся Зимин, и, услышав его голос, Дрэм трижды нажал на спуск. Он стрелял быстро, посылая пули чуть ли не со скоростью автомата. При этом по-прежнему глядел не на девушку, а на кирпичную переборку, из-за которой в любой момент мог высунуться его лихой оппонент. Но, увы, на удочку «кандагаровец» не попался и носа наружу не высунул. Значит, действительно, был мужиком неглупым. Можно было, конечно, ему что-нибудь ответить, но стоило ли светиться раньше времени? Все-таки голос это тоже улика - и улика немаловажная. А потому, продолжая молчать, киллер беспрепятственно поднялся до самого верха и неторопливо выскользнул за дверь.

И тотчас из-за переборки высунул голову Стас. Лестница была пуста, и, продолжая сжимать по пистолету в каждой руке, он осторожно приблизился к девушке.

- Как ты тут?

Она вяло мотнула головой. Поглядев на старую фанеру, которые в стародавние времена пытались укрепить стол, Зимин вздрогнул. Три выстрела, сделанные убийцей, не пропали даром. Стрелял при этом киллер не в него, а в Мариночку. Две дырочки красовались в опасной близости от ее ушей, третья чернела прямо над головой. Ясно было, что этот пижон снова давал понять, с кем именно они связались. Мог бы изнасиловать, но не изнасиловал, мог бы убить, но только чуточку напугал - и еще неизвестно кого больше - ее или Стаса.

- У тебя кровь на голове, - тихо пробормотала девушка.

- Ерунда! - он скривился. - Вот куртку, действительно, жаль. Классная была куртень. Друзья на день рождения подарили.

- Я куплю тебе новую. Еще лучше. - Мариночка устало прикрыла глаза. - И тоже на день рождения. Ведь ты сегодня еще раз родился…

Смысл ее слов дошел до Зимина с запозданием. Отерев стекающую по щеке кровь, он извлек из кармана сотовый телефон.

- Димон, это я. Где вы?

- Минут через семь-восемь будем у тебя. Девушка жива?

- Жива не волнуйся, так что можете не спешить.

- Его там не было?

Стас понял, про кого спрашивает Харитонов и ответил в той же лаконичной манере:

- Он был здесь. Судя по почерку - тот самый, что пугал Мишаню в парке.

- Почему ты так решил?

- Приезжай сюда, сам все увидишь. - Стас чуть помедлил. - А Мариночку я пока отвезу на нашу представительскую квартиру.

- Ты с ума сошел! Что ей там делать?

- Не ори, Димыч, так будет лучше, поверь мне. Пусть отсидится, от наркотиков оклемается. Нельзя ей сейчас выходить на улицу.

Какое-то время Харитонов молчал, обдумывая сказанное Стасом.

- Что ж, - наконец отозвался он, - тебе виднее. Но все-таки не забывай, кто у нее отец.

- Я не забываю, - Стас невесело улыбнулся. - Ни на одно мгновение…

Глава 15

Дрэм отлично помнил, как напугал его первый паук, свалившийся в яму. Второму и третьему он был уже рад, поскольку наступили холода, и терзавший нутро голод заставлял ночи напролет стучать зубами, выковыривая из стен малейшие корешки, отлавливая червей и жуков. Змей с пауками подбрасывали в зиндан местные сорванцы. Желали, должно быть, напугать грязного гяура, а получалось наоборот - подкармливали. Странное это было состояние - нечто, чему трудно подобрать название в обычной гражданской жизни. Тело страстно желало жизни, а дух его то взмывал вверх, то опускался к самой земле. Большую часть дня Дрэм страдал от голода и пытался отвлечь себя мыслями о скором побеге. Только это поддерживало его на плаву, позволяло блюсти себя в форме.

Чтобы не раскиснуть вконец, он соскребал со стен глину, лепил фигурки неземных монстров. Не для себя - все для тех же сорванцов. И сумел таки привлечь их внимание. К зиндану стали приходить чаще, а в дополнение к воде и черствым, как камень, лепешкам стали спускать на веревке козье молоко и куски, завернутого в листья вяленого творога. Так он и выживал в те времена, радуясь любым пустякам, часами глядя на крохотный кусочек вольного неба. Дни же, когда хозяева выпускали его наверх, заставляя рубить дрова и перекапывать комковатую землю, превращались для Дрэма в настоящий праздник. Он никогда не выглядел атлетом, но лишние тренировки мог только приветствовать. Его мышцы, способные без особых усилий в жиме «лежа» поднимать штангу в сто тридцать и сто сорок килограммов, по-прежнему оставались подростковыми. Когда-то его это злило, заставляло комплексовать, но после, угодив в армейскую разведку, он понял, что должен благодарить природу за экономное строение тела. В Японии, говорят, именно с такими мышцами когда-то набирали в рекруты ниндзя. Бывалые воины понимали, что мясо, обладающее видимой мощью, мало способно к настоящей работе, иное дело - сухие мышечные волокна, дарящие взрывную силу, не боящиеся даже затяжного голода. Позже Дрэм и сам определил разницу, сравнивая окорока диких оленей и домашних коров, горных косуль и раскормленных свиней. Дикое мясо отличалось от привычной говядины, как древесина рыхлого тополя от той же лиственницы или яблони. И яснее ясного становилось, отчего сила одного орангутанга приравнивалась к силе восьмерых взрослых мужчин, а та же рысь одним ударом в состоянии была переломить хребет иному бычку.

Хорошо запомнил Дрэм и свой первый побег, когда, выбравшись на окраину села, он вдохнул полную грудь вольного воздуха и чуть было не потерял сознание. Совсем как девица, впервые ощутившая поцелуй сверстника. Очень уж сладостным показался этот первый момент. Ощущение свободы вскружило голову, и оттого, видимо, не получилось грамотно рассчитать направление. Всего и успел добраться до первой сосновой рощицы. Мыслил, верно, что в похожих на родной лес кущах сумеет сориентироваться и укрыться, а вышло хуже не придумаешь, поскольку именно в рощице его и поджидали пятеро бородатых всадников. Они и искать-то его не пытались, отлично знали, куда ринется сбежавший шурави. Не слезая с коней, в том же пролеске отхлестали его плетьми, а после, связав веревкой руки, заставили бежать за лошадьми весь обратный путь. Если пленник падал, волочили какое-то время по дороге, потом позволяли подняться и охаживали все теми же плетками.

После побега отношение к нему стало хуже. Приехавшие в гости к хозяину двое рослых сыновей чуть ли не каждый вечер выволакивали пленного шурави из зиндана, отрабатывая на нем неуклюжие, подсмотренные, должно быть, с экрана удары. Когда Дрэм пробовал прикрываться, приходили в ярость и набрасывались на него уже вдвоем. Дрэм закрывал голову руками и сжимался в позе эмбриона. И ведь все равно успевал замечать, как стоявший неподалеку седобородый старик-отец, недовольно хмурился. Видно, почтенному горцу забавы разъярившихся отпрысков тоже не доставляли особой радости. Однако терпел и молчал - должно быть, понимал, что новое время диктует новые правила. Поколение, выросшее под грохот российских снарядов, знать не знало никаких кодексов чести. За доллары шли на смерть, за доллары соглашались лить чужую кровь, за доллары переписывали Коран, сочиняя для легковерной молодежи фетвы с искаженными выдержками из священного писания. Все срабатывало и давало нужный результат, если за это вовремя платили. И хорошо, что старик не видел, как в один из вечеров, достав на свет видеокамеру, сыновья взялись снимать кавказские «страшилки». Такие, говорят, хорошо шли на просвещенном западе - покупались даже намного дороже, нежели ролики с побоищами английских футбольных фанатов. Вот и эти бородатые молодцы явно знали, как зарабатывать себе на жизнь. По очереди избивая Дрэма, они скрупулезно запечатлевали сцены истязания на камеру. Особенно старался старший - по имени Рафаэль. Симпатичное лицо и чудесное имя ничуть не умаляли силу его ударов, а полыхающее в глазах плечистого боевика пламя не утихало ни на секунду. Его и агитировать было давно не нужно, - смысл этой жизни Рафаэль познал в полной мере и, вероятно, вне войны себя уже просто не мыслил. Младшего из братьев звали Мухамад, и этот, судя по всему, еще не вошел в нужный раж. Пока еще только присматривался и примерялся, но можно было не сомневаться, что под умелым руководством брата уже через полгодика парень дозреет, став тем, кого спецназ издавна прозывал зверьми.

Несколько позже - все перед той же видеокамерой братья отстрелили Дрэму мизинец на левой руке. При этом Рафаэль держал пленника в своих медвежьих объятиях, а Мухамад нажимал курок. Кричал и свирепствовал при этом больше Рафаэль, но Дрэму почему-то запомнились взгляд младшего брата. Это было тем более страшно, что прямо на его глазах человек превращался в оборотня. По мере того, как ствол винтовки поднимался к руке жертвы, юношеское смятение покидало лицо Мухамада, а в глубине зрачков вспыхивало нечто азартное и жестокое. Собственно, стрелял в руку уже не юноша и вообще даже не человек, - некто совершенно иной, на кого и смотреть-то было жутко. Один раз Дрэм попадал под удар тока, но с выстрелом те давние ощущения было не сравнить. Сразу после Мухамада винтовку взял Рафаэль, и пока Дрэм жевал от боли собственные губы, в ногу ему чуть пониже колена вогнали еще пару пуль. На выстрелы прибежал старик. Он попытался отнять у сыновей видеокамеру, но ничего хорошего из этого не вышло. До драки дело не дошло, но ссора получилась довольно серьезной. Впрочем, все дальнейшее Дрэм помнил уже весьма смутно. Как бы то ни было, но на следующий день сыновья уехали, и старик самолично принялся за лечение пленного. Раны он присыпал горячей золой и порохом, худо-бедно перетягивали серенькими тряпицами. Увы, лечение не пошло на пользу. Покалеченная кисть, кажется, стала заживать, а вот рана на ноге нагноилась.

Именно в те нелегкие дни Дрэм и изведал впервые веселящую силу наркотиков. Положив ему под язык щепоть едкого порошка, старик взвалил его на арбу и повез продавать. Эта поездка так и осталась в памяти киллера чудесным полусном, в котором то он и дело принимался что-то в голос распевать, а иногда порывался объясниться старику в любви, рассказывая, что сволочи-сыновья нередко рождаются и у нормальных людей. Боли не было, а было волнительное ощущение любви ко всем окружающим, было безумное восхищение перед таинством мира, далеким небом и волнующим абрисом гор…

Уже на подъезде к площади, на которой толпился народ, старик сунул в рот пленнику дополнительную щепоть зелья. Настроение Дрэма поднялось еще выше, а идиотская улыбка уже не сходила с его губ. В таком состоянии его и продали. Что особенно примечательно - покупателем был европеец, а уж от него Дрэм через пару дней попал к своему нынешнему Хозяину.

Начавшуюся гангрену удалось остановить, но ногу боец все же потерял. Сначала привыкал к новому состоянию, ковыляя на костылях, а позже, когда состоялась главная беседа с Хозяином, получил в подарок чудо-протез - удивительно легкий, способный самостоятельно сгибаться и разгибаться, снабженный потайным отделением для оружия. Конечно, бегать и прыгать с таким приобретением было крайне сложно, однако изнурительные тренировки увенчались, в конце концов, определенным успехом: наблюдая со стороны походку Дрэма, мало кто мог усомниться в его телесном здоровье. Но важнее всего было то, что он снова мог по-настоящему работать - если не на вооруженные силы России, то, по крайней мере, на одного отдельно взятого человека…

В своей роте Дрэм считался неплохим снайпером и даже успел пройти краткосрочные курсы, однако главная его учеба состоялась все-таки позже - уже под руководством Хозяина. Собственно, последний его и из плена выкупил - не как российского солдатика, а как полноценного снайпера. Про гниющую ногу он, правда, ничего не знал, за что не раз ругал потом «вредного» старика. Сам же Дрэм не раз мысленно благодарил своего бывшего владельца. Не случись этого обмана, не вышло бы ничего и с освобождением. Странное дело, но он действительно не испытывал к своему давнему тюремщику злых чувств. Сыновей старика - вот тех он бы и впрямь задавил собственными руками, а седобородый старик вопреки всему занял в его памяти вполне достойное место. Таковы причуды любой несвободы, выворачивающей наизнанку психику людей, ставящей с ног на голову привычную картину мироздания. Детство со школой, незаконченный институт, затянувшийся плен и даже игра на любимых барабанах - все кануло для Дрэма в черное небытие, - новый отсчет времени пошел с первого дня свободы. А окончательное возвращение в жизнь началось с того дня, когда, взяв в руки подаренную Хозяином винтовку, Дрэм положил на ступенях собственного офиса известного на всю страну банкира. Заодно приголубил и не в меру глазастого охранника. Конечно, тот не собирался прикрывать грудью своего босса, однако пистолетик все же успел выдернуть, да и направление опасности угадал верно. За то и получил свою пулю… А потом пошла вереница иных трупов - сиятельных и откровенно смердящих, знакомых по телеэкрану и совершенно неизвестных…

Как позже признавался ему Хозяин, он и не чаял, какой драгоценный камушек обретет на невольничьем рынке Кавказа. Полагал поначалу просто оправдать командировку на юг, а получилось во сто крат лучше. Уже через пяток акций Дрэм окупил все связанные с ним расходы, включая сумму выкупа и даже уникальный протез. А еще через какое-то время бывший пленник обзавелся собственной квартирой, заказав специальную звукоизоляцию, купив наконец-то полный набор эстрадных барабанов.

Ежевечерняя работа с палочками напоминала тренировку, а бьющий по ушам рокот не позволял забывать о войне. Если верить телевидению, она и сейчас шла, но жадные до сенсаций журналисты предпочитали следить за Ираком и Сирией, начисто забыв об планомерно уничтожаемом Косово, о взрывах в Дагестане и Москве, о ежедневных потерях в Чечне и Афганистане. Это обстоятельство также добавляло Дрэму злого куража. Они забыли, но он-то ничего не забыл! Ни вонючего зиндана, ни ядовитых пауков, ни издевательств молодых бородачей. Зная об этом, Хозяин то и дело подбрасывал ему заказы на инородцев. Дрэм брался за них, даже если для исполнения заказа приходилось лететь за тридевять земель. Славянский криминал продолжал активно воевать с кавказским, а потому недостатка в заказах не наблюдалось.

На своей же собственной родине, в городе Перми, Дрэм давным-давно значился в списках погибших, и, побывав там однажды, успел даже полюбоваться собственной могилкой. Чуть было не сфотографировался рядом, но вовремя припомнил видеосъемку молодых кавказцев и мысленно себя обругал. Пусть будет все как есть. Ограничился тем, что бросил к дешевому жестяному памятнику три красных гвоздички. Знал, что кладет цветы не впустую. Наверняка, в цинковом, отправленном на родину гробу, покоились останки иного бедолаги в армейском обмундировании. Какая, в сущности, разница - кто где лежит, важнее другое - кого вспоминают и по ком льют слезы домашние. По Дрэму слез лить было некому. Родители, получив похоронку, скончались уже через год, а девушка Настена благополучно поступила в институт, где и повстречала достойную замену. Дрэм не считал это предательством. То есть раньше, может, и обиделся бы, но сейчас в его отношении к женщинам также произошли существенные перемены. В самом деле, о какой измене может идти речь? Прежде всего, женщина изменяет природе! Если не выходит замуж и не рожает. Поскольку не для мужиков созданы женщины, а для детей и продолжения жизни. Стоило Дрэму это однажды понять, как схлынула вся досада на Настену. Тем более, что и он времени зря не терял, успев за прошедшие годы утешиться с немалым количеством подружек. В своих частых командировках Дрэм совокуплялся с блондинками и брюнетками, с пышечками и худышками, с россиянками и приехавшими из далекого зарубежья иностранками. В той же Москве даже успел влюбиться в молоденькую студентку африканку, за которую пришлось отправить к праотцам парочку нагловатых скинхедов. Прямо у нее на глазах. Дружбе, конечно, пришел конец, но добрые воспоминания остались. Кто знает, может, благодаря этим воспоминаниям он и не тронул Мариночку. А может, понимал, какую конфетку подсовывает своему изворотливому противнику. Все еще только начиналось, и внутренне Дрэм был готов к серьезной и продолжительной схватке. В собственной победе он ничуть не сомневался, как не сомневался в ней и в те далекие дни, когда двое чеченских братьев пускали в него пулю за пулей. Глаза стреляющего в него Мухамада полыхали жутковатым огнем, но этот паренек понятия не имел, что порождает в душе пленника аналогичный отсвет. Наверное, именно тогда Дрэм по-настоящему осознал собственную силу - не силу палача, а силу того, кого невозможно сломить и запугать. Потому и согласен был идти на уступки сегодняшним своим жертвам. Как бы там ни было, эта скромная фора ничего не решала. Она всего лишь отдаляла гибель клиентов на более отдаленный срок…

***

Между тем, человек, о котором вспоминал Дрэм, сидел, скрючившись под отяжелевшим от морской влаги тентом, сжимая в руках автомат Калашникова. Как и другие, находящиеся рядом, Мухамад терпеливо ожидал условного сигнала от человека по кличке Купец. План захвата теплохода «Даурия» - одного из немногих черноморских судов, продолжавших курсировать вдоль побережья Грузии, был задуман чуть ли не месяц назад и особыми изысками не отличался. В ночь накануне отплытия следовало проникнуть в спасательные шлюпки корабля, а после дождаться выхода в море и начать действовать. Со схемой пассажирского судна бойцы успели ознакомиться заранее, и особых проблем никто не предвидел. Да и сам Азамат полагал, что для его гвардейцев кус в двести с лишним пассажиров окажется вполне по зубам. Слава Аллаху, не первый раз ввязывался отряд в подобные потасовки, да и по части заложников у них был кое-какой опыт. Пожалуй, большее количество пленников обещало даже большую безопасность. Во всяком случае, на потопление «Даурии» власти, конечно же, не осмелятся. Да и газом окуривать побоятся. А значит, начнутся переговоры с обязательной торговлей. Значит, нагрянут вездесущие журналисты с телевидением, а это отпрыскам гор было очень даже на руку. Чем больше звона, тем больше авторитета людям, осуществившим дерзкую акцию. Без сомнения, с такими будут считаться и в Арабских Эмиратах, и в Турции, и в Саудовской Аравии. Правда, в Европу показывать нос будет уже небезопасно, но по этому поводу Мухамад не слишком комплексовал. Всю жизнь он прожил без Европы, как-нибудь проживет и дальше…

Не ко времени вспомнилась вдруг учеба в новосибирском институте, его первая любовь - голубоглазая Алена с низким завораживающим голосом, шелковыми волосами и тонкими пальцами пианистки. Он и подстригся впервые только потому, что она так захотела. А подбородок выбривал чуть ли не три раза в день. И ведь с ребятами успел подружиться, две первых сессии сдал, в стройотряд записался, а потом… Потом грянула сволочная война, и на первой же хмельной вечеринке вчерашний приятель Гена неожиданно выплюнул в глаза это поганое словечко «чурка», посоветовав держаться от Алены подальше. Мухамад и сам толком не понял, что же именно оскорбило его в большей степени - внезапное предательство друга, нелепое ругательство или упоминание Алены, но тогда он об этом даже не задумывался. Только потемнело от бешенства в глазах и стиснуло грудь огненным обручем. Это напоминало смерч, неведомым образом, вселившийся в его телесную оболочку. Полетел на пол приятель, полетели и те, кто попробовал вмешаться в стычку. Потом его, конечно, скрутили, надавали зуботычин и выбросили из общежития. А когда он взялся за нож, появилась милиция. Дело замяла институтская администрация, но с учебным заведением пришлось навсегда распроститься. Так в одночасье рухнула вся его жизнь - вместе с лучезарным будущим инженера строителя, голубоглазой Аленой и первыми друзьями студентами. Ничего удивительного, что в тот же день, обозлившись на весь белый свет, он купил билеты на самолет и ринулся домой. Разумеется, его тэйп уже вовсю воевал, имелись и первые погибшие, а потому никто из родственников не удивился, когда недоучившийся студент потребовал свое законное оружие.

В сущности, он даже не выбирал свою судьбу, - все решил за него тот белобрысый Гена, что когда-то обозвал его чуркой. И где ж этому Гене было знать, что за свои глупые слова придется поплатиться другим его одногодкам. Мухамад не очень свирепствовал на войне, но ребятишек в касках и с автоматами - вроде того же Гены - он отправил на тот свет предостаточно. Война еще только набирала обороты, а учеником Мухамад был во все времена способным. Вот и эту науку он впитывал в себя, как губка, обучаясь минировать дороги и устанавливать растяжки, стрелять из гранатомета, «Стингерсов» и ПТУРСов. Когда воюешь за свою родину, процесс обучения проходит в высшей степени стремительно. Но Мухамад воевал не только за Чечню, он воевал еще и против тех, кто поломал его жизнь. Против Ельцина и Дудаева, против вконец проворовавшихся политиков, против ребят вроде того парня, что работал на огородах отца и которому они с братом отстрелили перед видеокамерой мизинец. Этот палец, разбиваемый пулей вдребезги, он видел во снах и теперь. И это тоже стоило ненависти. Потому что умом и сердцем Мухамад понимал: нельзя пускать в нормальную человеческую жизнь подобные ужасы, нельзя покушаться на те зыбкие человеческие ростки, что вопреки всему пробиваются в душе, отчаянно желая любви и мира. Как знать, не случись этой скотской войны, возможно, в доме его давно бы хозяйничала Алена, и тот же оскорбивший его Генка приезжал бы каждое лето в гости - полазить по местным кручам, позагорать у моря или порыбачить в стремительных горных речках. Но, увы, мечтам не суждено было сбыться, и в этом тоже были виноваты они - те, кого он еженедельно выслеживал, брал на прицел и убивал…

С тех давних пор изменилось многое: погиб под бомбами старик отец, сгорел родной дом и умер от гангрены красавец Рафаэль, несколько раз сменилась в стране власть и пусть не сразу, но федералы заняли весь Кавказ. Тем не менее, кое-что осталось неизменным - а именно нелюбовь Мухамада к лохматой ваххабитской бороде и жгучая ненависть к тем, кто разрушил его жизнь…

Условный свист заставил помощника Азамата встрепенуться. Палуба корабля осветилась ярким электрическим светом, и щурясь от ламп, боевики горохом посыпали из-под душного брезента. Здесь, на палубе их уже ждали люди Купца. Все главное было сделано: капитана с первым помощником заперли в каюте, успели стреножить и малочисленную охрану. В сущности, огромный корабль с двумя сотнями пассажиров оказался целиком и полностью в их власти.

Мухамад мчался по палубе в сторону рубки и щерил рот в привычном оскале. В груди разгоралось знакомое пламя - пламя мстящего за себя зверя…

Глава 16

Всю дорогу они молчали. Мариночка куталась в полушубок и явно старалась совладать с подступающим ознобом, Стас меланхолично рулил и даже не пытался разобраться в собственных чувствах. Все там было давным-давно перепутано - самым безумным образом. Женская половина действительно тянулась к нему, да и сам он влюблялся в девушек на каждом шагу. При этом чувства испытывал вполне искренние. Другое дело, что любовь его очень скоро куда-то исчезала, превращаясь в обыкновенную жалость. Там, где другие умудрялись сохранять взаимное уважение с сексуальной тягой, Стас терпел полное фиаско. Может, потому и терпел, что всякий раз чувствовал: любовь угасает только в нем, его же подруги сохраняли к нему прежние пылкие чувства. Более того, из мирной фазы эти чувства перетекали в фазу воинственную, когда вне себя от ярости выцарапывают соперницам глаза и готовы из ревности решиться на самое страшное. Именно в такие минуты Зимин начинал завидовать Лосеву с Маратом, вспоминал даже о Димке Харитонове, прожившем со своей Дианой более семи лет и на протяжении всего этого срока ни разу с ней толком не поссорившегося. Но Диана - особый случай, о котором и говорить было непросто. Потому как умная и состоятельная, сильная и умеющая ценить чужие достоинства. Да и Димке тому же она была крепко обязана. Как ни крути, Харитонов спас и Диану, и ее кафе. Отбил у бандитов, пристрелив нескольких отморозков. И ясно было, что молодая хозяйка будет помнить это вечно, наперед простив Дмитрию все возможные шалости. Стасику же вот такие рассудительные женщины отчего-то не попадались. Сам, должно быть, искал что-то иное. И находил, сплошь и рядом напарываясь на опасных женщин, словно неумеха сапер напарывается на искусно расставленные мины. И ладно бы жить с одной-единственной подружкой «вамп», но когда приходится метаться меж тремя сразу, тогда поневоле в голову полезут мысли о пуле, проруби и петле. Все равно как у Есенина с Маяковским, как у миллионов иных мужиков, нервную систему которых ежедневно подтачивают остренькие зубки дражайших половин.

В принципе Зинка-Зинаида, заведующая юридическим отделом в администрации города, могла бы устроить Стаса по всем статьям. Красивая, упакованная от пяток до макушки, абсолютно самостоятельная, она заставляла истекать слюной всех своих коллег. Могла бы найти более достойную партию, но тоже вот запала на Стасика. И ведь всерьез запала! Другая бы после новости о вернувшейся из деревни Наташке и беспризорной малолетке Марго сходу пробила бы ему голову скалкой или сковородой, а Зинка стерпела. Разок, конечно, врезала, но женская оплеуха - не мужская, сносится достаточно легко. По инерции хотела разобраться и с юными соперницами, но Натаха, святая душа, опередила ее - сама повинилась, чуть ли не на колени опускалась. Боевитая же Марго на атаку соперницы ощерилась с такой готовностью, что Зинке поневоле пришлось отступить.

А после все трое пили на кухне водку и ревели в три ручья. Понимали, что жалеть следует, прежде всего, себя. Он-то что - вышел на улицу и погиб от шального ножа, а вот им без него придется тошнехонько. Размазывая слезы, Натаха рассказывала конкуренткам о собственной беде, о том, как вытаскивал ее Стас из колодца, как прикрывал от разной похотливой швали, Марго поведала о своих погибших друзьях, об ужасах городских катакомб, об убитом ею Зэфе. И только Зинке рассказывать было нечего. У нее-то все получилось просто - без особой романтики. Встретились в дансинге, где Стас высматривал кого-то из своих знакомцев, поглядели друг дружке в глаза и отекли - все равно как пара зажженных от одной спички свечей. Уже тогда мудрая Зинка, опустив голову на широченную грудь Зимина, обреченно поняла - «мой». Ей было уже двадцать восемь лет - возраст для женщин более чем критический, и после Стаса, она точно знала, сердечко ее никого больше не выберет. Стас был мужчиной в полном смысле слова. Это угадывалось в его манерах, в том, как он обнимал, как разговаривал с посторонними. Зинаида ни разу не видела, как он стрелял или дрался, но интуитивно чувствовала таящуюся в нем грозную силу. К слову сказать, это прекрасно ощущали и все окружающие. Во всяком случае, прежние воздыхатели Зинаиды, люди далеко не малых возможностей, после первых же встреч со Стасом поспешили перековать хрестоматийный меч на орало. Даже дружбы с Зинаидой потом не рвали, признав тем самым, что уж такому-то «зверю» уступить даму сердца совершенно не стыдно. Разумеется, ей это льстило, а в постели (если, конечно, не мешали, ранения) Зимин был просто великолепен. Кстати, на последнем его ранении они и примирились с соперницами окончательно. Из «командировки в горячую точку», как объяснил им Дмитрий Харитонов, Стасика привезли в полубессознательном состоянии. На груди и спине спецназовца красовались жуткие рубцы, ноги были прострелены в нескольких местах, на затылке красовалась огромная гематома. Словом, полюбоваться было на что, и ничего удивительного, что переполошились все трое. На время лечения съехались в одну квартиру. Зинка готовила пищу и, отпрашиваясь с работы, покупала дефицитнейшие лекарства, Натаха с Марго вдвоем меняли повязки, промывая подживающие раны, смазывая их зеленкой и присыпали стрептоцидом. Глядя в те дни на исхудавшего Зимина, они, впервые осознали, что делить им в сущности нечего. И тогда же, выйдя из спаленки к заглянувшим на огонек Харитонову с Лосевым, она устало пожала плечами.

- Бог с ними, пусть живут рядом, если ему это нужно…

Тем не менее, было ясно, что она еще надеется на молодость соперниц. Наташке было восемнадцать, Маргарите - и того меньше. Значит, велик шанс, что найдут себе кавалеров помоложе, сумеют, наконец, рассмотреть Стасовы морщины, неприглядность шрамов и раннюю седину…

Конечно, шведской семьи у них не вышло, но так или иначе дамы друг с дружкой примирились, и до смертоубийства дело так и не дошло. Наталья жила у Стаса, Марго - в общежитии у подруг, Зинаида - в собственной трехкомнатной квартире. Зимину, таким образом, приходилось мотаться по трем адресам, и лишь в редкие праздники они сходились вместе, выучившись находить свои забавные моменты в сложившейся ситуации…

- Ну что, приехали?

Стас оглянулся на пассажирку. Лицо Мариночки было мучнисто-серым, - по всему видать, девочку изрядно подташнивало.

- Приехали. Сейчас только припаркую машину, и все. - Зимин аккуратно развернулся перед стоянкой.

- Можно, я выйду? Душно.

- Давай, - Стас кивнул в сторону девятиэтажки. - Средний подъезд - наш. Присядь пока на лавочку, подожди.

Мариночку выскользнула из салона, придерживая на голом теле распахивающуюся куртку, поплелась к подъезду. Видать, и впрямь плохо приходилось девушке. Стараясь не смущать ее, Стас неторопливо провел машину вдоль шеренги автомобилей, выбрав пустующую место, аккуратно припарковался. Подскочивший Магарыч, обрусевший дагестанец с недельной щетиной на кирпичного цвета физиономии, сунулся было в салон перепачканной ладонью, но, вовремя разглядев Зимина, прянул обратно.

- Стас, ты?! Уже и не чаял тебя увидеть!

- Что так? - заглушив двигатель, Зимин выбрался наружу.

- Так это… Типа, слухи ходили всякие. Будто подбили тебя намертво.

- А ты и обрадовался! - Стас ухмыльнулся. - Не всяким слухам, Магарыч, можно верить.

- Так я это, наоборот даже… Типа, значит, рад.

- Вот и славно. - Стас зорко огляделся. - Слушай, там у подъезда - это не твои архаровцы?

- Ну, так это… Типа, помощники. Нужно же за стоянкой присматривать, леваков отгонять.

- Нужно-то нужно, только чего они к моей девочке липнут?

Магарыч, выпрямившись, грозно нахмурился.

- Да ни боже мой, Стасик! Ща я таких звездюлей им навешу!…

- Спокуха, Магарыч. Сам разберусь… - Зимин удержал раздухарившегося дагестанца.

- Только ты это… - Магарыч робко засеменил следом. - Без крайняка, Стасик! Они ж щенки еще глупые, откуда им знать, кто ты есть…

- Стой на месте! - коротко бросил Стас, и Магарыч встал, как вкопанный. - Надо будет, позову…

Между тем, Мариночке и впрямь требовалась подмога. Прикорнувшая на лавочке бизнесменша даже не находила в себе сил, чтобы огрызнуться. Двое же помогал Магарыча - сторожей, что за грошики караулили ночную стоянку, присев рядом, настойчиво уговаривали девушку прогуляться с ними в авто.

- Ты же пьяная, в натуре. Любой патруль сходу заберет, а там уж отдерут в пять рыл, цацкаться не будут. А мы, мальчики ласковые, еще и заплатим потом…

- А как же, конечно, заплатите! - Стас плечом оттолкнул ближайшего верзилу. - В сторону, ласковый!

- Ты чего, барашек! - верзила с готовностью развернулся. - Кого ты, в натуре, склоняешь?

- Тебя, умник, кого же еще.

- А если мы тебя, фуфел, по асфальту сейчас раскатаем? В лист тонкий? - с корточек поднялся второй парень. Он был чуть пониже своего приятеля и более сухощавый, но по осанке чувствовалось - кое-что умел и кое-что знал. Не шибко много, но для уличных немудреных баталий вполне достаточно.

- А ты попробуй, - Стас шагнул парню навстречу, провоцирующе дернул плечом. Был готов к удару в лицо, но, видимо, что-то такое сухощавый почувствовал - потому и ступил в последний момент в сторону. Зато с тыла последовала атака, которой обычный человек мог и не ждать, - первый верзила с маху послал свою колотушку в затылок Зимину. Плюха могла получиться увесистой, но Зимин чуть присел, пропустив руку над собой, перехватил массивное запястье, стиснул и чуть провернул. Противник оказался из разряда зеленых, и потому вывернуть ему руку было совсем несложно. Более того - верзила с хрипом привстал на цыпочки и, повинуясь движению беспощадных пальцев, тут же ткнулся в асфальт носом - к самым ногам сидящей на скамье Мариночки.

- А теперь дружно попросим у девушки прощения! - приказал Стас. - Быстро и внятно!

Навстречу дернулся сухощавый - видимо, хотел заступиться за приятеля, но, не выпуская руки противника, Зимин ткнул его пятерней в лицо. Ткнул совсем несильно, однако ослепил основательно. Задохнувшись от боли, парень отступил к газону, споткнувшись о поребрик, неловко повалился в кусты. Шумно топая, к ним уже бежал испуганный Магарыч, и ясно было, что перепугался он не за Стаса, а за своих хамовитых лопушков.

- Извинения! - зловещим шепотом потребовал Стас.

- Да пошли они со своим извинением! - Мариночка порывисто вздохнула. - Плюнь на них…

Что-то там такое согнутый в три погибели парень попытался прогнусавить, но Стас уже отпустил его. Носком туфли несильно ткнул под копчик, заставив растянуться на глазах у подбежавшего смотрителя.

- Не боись, все живы-здоровы.

- Так я это… Типа, и не сомневался. - Магарыч облизнул верхнюю губу. - Я же толкую - зеленые еще, учить надо.

- Вот я и поучил немного. - Зимин помог Мариночке подняться. - А за науку пусть поблагодарят. Машина у меня, понимаешь, пыльная немного.

- Базара нет, все сделают, как надо! - Магарыч развел руками. - И помоют, и почистят, ты же меня знаешь!

- Знаю, Магарыч, знаю. - Стас вздохнул. - Потому и учил без крови…

Глава 17

Лифта в доме не было, а потому пришлось поддерживать покачивающуюся Мариночку под руки. Ноги она переставляла с очевидным трудом, словно человек, основательно переболевший гриппом. Конечно, пластыри были уже сняты, и все же двойная доза гуантола успела сказаться на ней самым зловещим образом. Тем паче не на час и не на два прилепили девушке пластыри, а на срок более приличный. Наверное, и грудь женская для подобных экзекуций совершенно не подходила. Так или иначе, но тело Мариночки сотрясала жесточайшая лихорадка, и, мельком коснувшись лба девушки, Зимин убедился, что у наследницы градоначальника ко всему прочему проклюнулась еще и температура. А потому, распрощавшись с приличиями, он подхватил девушку на руки и оставшиеся пролеты пронес ее на руках.

- Прямо как невесту, - слабо усмехнулась она. Глянув на ее бледное лицо, Стас мысленно чертыхнулся. Он действительно не предполагал, что действие этих чертовых пластырей окажется настолько сильным.

- У тебя вообще-то как со здоровьем? - поинтересовался он.

- Не волнуйся, сердце в порядке, выдержу.

- Вот и ладушки! - одну за другой он отворил пару стальных дверей, занес Мариночку в секретную резиденцию «Кандагара». В этом логове они отсиживались порой сами, организовывали временный лазарет, в опасные времена давали приют гостям, коим не рекомендовалось в открытую разгуливать по улицам. Теперь вот, повинуясь интуитивному порыву, Зимин решил приютить здесь Мариночку. Собственно, и не порыв это был, а хладнокровный просчет опытного альфонса, желающего немудреным маневром обратить врага в друга. Иные мужчины тоже чувствуют, когда они нравятся, - чувствовал это и Стас. Даже когда она хорохорилась и поливала его матом, он знал: все это напускное. Девочка всего лишь сохраняла видимость неприступности. Тертый орешек, она и подхода требовала особого. Впрочем, как все зубастые девочки. Ну, а то, как Стас обошелся с ее подельниками, да и самой Мариночкой, могло, пожалуй, смутить любую заблудшую душу. Как это ни парадоксально, все тираны и деспоты тяготеют к мазохизму, - чего-то подобного можно было ожидать и сейчас…

Как бы то ни было, действовать он решил с максимальной безжалостностью. Сдернув с Мариночки взятую в кочегарке грязную куртку и не обращая внимания на ее трепыхание, он сгреб девушку в охапку и, отнеся в ванную, сунул под душ. По счастью, вода в кранах присутствовала, а потому процедура контрастного омовения прошла более или менее сносно. Мариночка яростно сопротивлялась, громко плакала, пару раз даже пыталась его укусить, но Стасик все перенес стойко. Уж ему-то, отлежавшему бока в десятках полевых лазаретов, было отлично известно, какой целительной силой обладает вода. Да и пример Порфирия Иванова с господином Кнайпом доказывал то же самое. Древние тибетцы, говорят, относили безнадежно больных на носилках к горным водопадам, откуда те возвращались уже своим ходом. Вот и он удерживал бьющуюся на руках Мариночку, чередуя горячую воду с холодной, попутно растирая молодое тело кусачей губкой. Пожалуй, процедура доставила бы ему удовольствие, если бы не ногти девушки и не собственные растревоженные раны. Тем не менее, он так и не дал ей слабины, веря, что душ пойдет Мариночке на пользу. Можно было голову дать на отсечение, что ничего подобного с этой девицей не осмеливались проделывать уже лет пятнадцать. Будь у нее побольше сил, она бы глотку ему перегрызла, но Зимин оставался начеку и подобной возможности ей постарался не дать.

Когда с водными процедурами было покончено, он закутал ее в большое махровое полотенце и, вновь подняв на руки, перенес в большую комнату на тахту.

- Все, киска, успокойся. Теперь все само собой пойдет на поправку.

- О чем ты говоришь! - она размазывала по лицу сердитые слезы.

- Уж ты мне поверь. А еще лучше, если ты постараешься заснуть. Вот увидишь, уже завтра от твоего отравления останутся одни воспоминания…

Уткнувшись в подушку, Мариночка продолжала обиженно всхлипывать.

- Ну, хватит, хватит. - Стас погладил ее по плечу. - Выспишься и все забудешь.

- Зачем ты со мной так? - давясь рыданиями, выдавила она из себя. - Что я тебе сделала?

- А за тем, что клин лучше вышибать клином. Да и холодная водичка пойдет тебе только на пользу. - Зимин скользнул взором по ее голым крепким ногам, аккуратно прикрыл их одеялом.

- И что теперь?

- Теперь ничего. Полежишь, оклемаешься, а после отправишься домой. Или думаешь -тебя всерьез вознамерились похитить?

- А почему бы нет?

Сказано это было все тем же обиженным тоном, но, взглянув ей в глаза, Зимин с удивлением обнаружил, что она говорит серьезно.

Некоторое время оба молчали. О чем думала отвернувшаяся к стене Мариночка, угадать было невозможно, Стас же просто не знал, о чем с ней толковать.

- Послушай, тот человек в подвале… - она вновь повернулась к нему, блеснув темными омутками глаз. - Он, действительно, хотел нас убить?

- Еще как! - Стас мрачно кивнул.

- Почему же тогда не убил?

- Не знаю, может, просто не успел?

Мариночка покачала головой.

- Меня бы успел. Я оставалась у него на мушке до последнего момента.

- Значит, ты была ему не нужна. Радуйся хоть этому.

- А ты? Почему он хотел убить тебя?

Зимин криво улыбнулся. В Мариночке просыпалось любопытство, а значит, девонька помаленьку оживала. Придвинув к тахте кресло, Стас вытер руки о полотенце, с кряхтением устроился напротив своей пациентки.

- Видишь ли, подруженька, готовыми ответами я не располагаю, но есть такое предположение, что мне и моим друзьям некто очень желает припомнить старые делишки.

- Но вы же не менты!

- Тем более. Не ментам мстить легче.

- А может, это просто случайность? Нелепое совпадение обстоятельств? Ведь если бы он хотел выстрелить, наверняка бы выстрелил.

Стас пожал плечами.

- Увы, случайностью здесь не пахнет. Кроме того, добрые люди успели шепнуть, что пришел заказ на наши бедные головушки.

- На ваши?

- Я имею в виду себя и своих друзей, - пояснил он. - И что самое печальное - ребятки, принявшие заказ, вполне способны его реализовать. Мы, конечно, тоже не пай-мальчики, но на этот раз дело пахнет керосином.

- Неужели? - Мариночка язвительно приподняла брови.

- А вот представь себе. - Стас пересел на тахту, рассеянным движением откинул волосы со лба девушки. - Нам бы, по совести говоря, из города мчаться, лететь на всех парусах, а мы здесь торчим, на мушке у киллера маячим. Еще вот ты на нас свалилась со своей стоянкой.

- Хозяином стоянки был Гур.

- Теперь это не так уж важно. Важно, что хлопот у нас прибавилось, а убийцы дышат почти в затылок. А потому, как это ни прискорбно, очень скоро нам придется расстаться.

- Как это?

- А так. Соберем всех наших и рванем отсюда куда подальше.

- А я?

- Что ты? Одежонку я тебе раздобуду, замки здесь простые. Будешь уходить, просто захлопнешь за собой дверь.

Ее лицо странным образом приблизилось, а может, это ему просто показалось. Во всяком случае, черные глаза ее неожиданно выросли в размерах. Ничего иного Стас Зимин сейчас просто не видел. Все заслонили эти агатовые, удивительно красивые глаза - глаза, которые, можно было не сомневаться, успели повидать в этой жизни все самое худшее.

- Хотелось бы только пожелать тебе напоследок… - Зимин споткнулся. - Хотел пожелать тебе иной дорожки. Ты уж не обижайся, Мариночка, но не туда ты плывешь. Совсем не туда.

- А ты? - она продолжала смотреть на него, не мигая. - Ты сам-то уверен, что плывешь в нужную сторону?

- Ага, - Зимин простецки кивнул. - Не на все сто, но все-таки… По крайней мере, кое-что доброе в активе есть.

- А у меня, значит, в активе пусто?

- Это уж тебе судить. - Стас сделал движение, намереваясь подняться, но она ухватила его за руку.

- Подожди!

- Ну?…

Какое-то время Мариночка молчала, и совершенно неожиданно Стас разглядел, как на красивые ее глазища вновь наворачиваются крупные слезы. Они рождались буквально из ничего, превращая ее глаза в два маленьких озерца. Порывисто поднеся его руку к своему лицу, она провела пальцами Зимина по своим повлажневшим глазам.

- Не уходи, - шепнула она. - Пожалуйста…

- Ты хочешь, чтобы я остался?

Девушка кивнула.

- Знаешь, как я устала! Все одна и одна. Кругом либо уроды в смокингах, либо блатная шушера…

Кажется, наступал момент истины, а может, даже нечто большее. Говорят, после наркоты похмельный катарсис проклевывается даже сильнее, чем после водки. Зимин вновь опустился на тахту, погладил девушку по плечу. Какой бы ни была ее нынешняя слабость, но проистекала она из источника несомненно доброго. У всех у нас есть такие под внешней скорлупкой…

Они ничего больше не говорили, просто смотрели друг другу в глаза и молчали. А потом Стас медленно наклонился к ней и поцеловал в щеку. Всхлипнув, Мариночка цепко обхватила его шею руками, с силой прижала к себе. С запоздалым раскаянием Зимин подумал, что все получилось гораздо проще. Он даже не чаял, что все случится так быстро. И снова в его поступках не было настоящей любви. Да, Мариночка нравилась ему, но все-таки главным компонентом была жалость - обыкновенная человеческая жалость.

- Возьми меня! - горячо шепнула Мариночка. - Прямо сейчас…

Конечно, это был порыв, своего рода вопль тонущего в промозглой пучине, однако ни отбрыкиваться, ни возражать Стас не стал. Слишком хорошо помнил, что и в прежние времена женщины нередко принимали за любовь тривиальную физическую близость. Сказать по правде, с тех пор мало что изменилось. Пожалуй, нынешняя эпоха пошла даже проще и злее, а поэтический романтизм окончательно канул в лету. Во всяком случае, доказывать свои чувства поцелуями или постелью стало проще, нежели простым человеческим словом.

Ладонью стиснув упругую, напоминающую резиновый мячик грудку, Стас послушно подался навстречу, воронкой рта поймал жадные губы Мариночки. С отстраненным усталостью подумал, что никогда ему не стать истинным повелителем женщин. Это могли трепать о нем досужие языки завистников, - на деле же Зимин оставался безропотным рабом женщин. Рабом, покорно исполняющим малейшие их прихоти…

Глава 18

- Да ты чего, в натуре! Они же до сих пор живехонькие разъезжают по улицам! Сам вчера одного видел. Жирный такой, маленький - Шебукиным, кажется, зовут. Уже и на тачке новой раскатывает.

- Ты что, следишь за ними?

- А на хрена следить, - они даже не прячутся! В наглую гуляют, где хотят. Другие хоть за кордон смываются, а этим все по барабану!

В трубке послышался протяжный вздох.

- Послушай, Семен, ты ведь уже не мальчик. Откуда этот гарлемский жаргон?

- Какой еще жаргон, - нормальная славянская феня. Это ты в своих кремлевских хоромах отвык уже от нормального языка. Может, потому и не понимаешь, о чем я толкую.

- Я все прекрасно понимаю, но ты напрасно нервничаешь. Я поручил это дело людям надежным и опытным. Все, что нужно, они сделают без лишнего шума.

- Когда это тебя стал пугать лишний шум?

- Лишний шум, Сема, меня всегда пугал. Кстати, он и тебе не нужен. Фирму-то отцовскую только-только на тебя прописали.

- Причем тут фирма? Она есть-пить не просит, так что с этим проблем нет. А что касается шума… - Семен криво улыбнулся. - Лично я бы не отказался от пары-тройки хорошеньких фейерверков.

- Не наигрался еще в ковбоев?

- Это вы там в Кремле играете, а мы тут реально живем.

- Господи, Сема, ну что ты лезешь в бутылку! Злишься, сквернословишь… Поверь мне, лишняя спешка в подобных делах никого еще до добра не доводила. Предоставь все профессионалам и успокойся.

- Ты мне предлагаешь успокоиться?

- Именно! Мы ведь не учим хирургов, как зашивать раны, - так и тут. Люди, к которым я обратился, вполне компетентны и дело свое знают. Не нужно их подталкивать и торопить. Это только помешает нашему делу.

Как обычно, дядя говорил крайне обтекаемо, стараясь не называть вещи своими именами. Сказывалась многолетняя чиновничья закалка. Семен в отличие от него не собирался ни осторожничать, ни выбирать выражений помягче.

- Какая еще, на хрен, компетентность! Ты вон - по секретному каналу боишься слово лишнее ляпнуть, а еще рассуждаешь о профессионализме. У тебя брата родного мочканули, а ты сидишь там и лысину чешешь!

- Мой брат, - голос чиновника немедленно изменился, наполнившись стальным звоном, - уж прости меня, Сема, пострадал по собственной глупости. Еще тебя при этом мог за собой утянуть. Тоже, между прочим, не стал слушать меня в свое время. Если хочешь знать, эхо того дела и до нас докатилось.

- Ну да, а ты уже и в штаны наложил!

- Семен, по-моему, ты переходишь границы дозволенного.

- Да мне насрать на твои границы! Я только хочу, чтобы эти уроды получили свое сполна.

- Они получат, не сомневайся.

- Может, и получат, да только не от тебя! Я устал ждать, понимаешь?

- Чего это ты устал?

- Да, устал! Ты всю жизнь ждешь, а я не могу! Потому что мы с тобой из разного теста. И потому с сегодняшнего дня я сам займусь этим делом. Тем более, что эти уроды вот-вот собираются сорваться с места.

- Семен, послушай меня!…

- Хватит, без того наслушался! Сколько времени потеряли! Так что не волнуйся, - сделаю все не хуже твоих профессионалов. Заодно и тебе покажу, как нужно улаживать проблемы. Уже завтра этих орлов похоронят в сточной канаве! А я, так и быть, пришлю тебе их уши.

- Послушай, Семен, это не телефонный разговор…

- Ну, конечно! Как что-нибудь серьезное, так у тебя сразу очко играет. - Семен зло рассмеялся. - Только ты там в своей столице давно уже позабыл, что в России живут по иным законам. И не по законам даже, а по понятиям. Хороший враг - мертвый враг, и если родной братец палец о палец не хочет ударить, чтобы отмстить, то найдутся сыновья, которые сумеют разгрести это дерьмо…

Судя по всему, дядя нажал клавишу отбоя. В трубке послышались частые гудки, и Семен, выругавшись, с силой швырнул сотовый об стену. Хрупкий пластмасс легко треснул, в стороны брызнула электронная требуха. Сжимая и разжимая костлявый кулак, Семен крутанулся в кресле-вертушке, нервным движением пристукнул по селектору.

- Сомина ко мне, быстро!

Развернувшись к аквариуму - одной из немногих кабинетных деталей, оставшихся в наследство от отца, он вперился ненавидящим взором в застывшего меж водорослей макропода. На днях макропод сожрал собственных мальков, а до этого убил меченосца. Кровожадность рыбешки нравилась Семену, и он продолжал скармливать золотистому убийце одну рыбку за другой. Даже кликуху ему придумал - Саддам. Чуть ниже Саддама, над самым дном суетливо сновал черного цвета сомик. Семен думал, что Садам сожрет и его, однако время шло, а сомик по-прежнему юлил своим неугомонным хвостом, подчищая дно аквариума. Наверное, он и ведать не ведал, что тоже имеет собственное имя - короткое, из трех букв: Семен прозвал его Бушем. По примеру иных хозяев, все чаще начинающих называть своих домашних зверей именами королей, известных бизнесменов и президентов.

Своему дяде, высокопоставленному московскому чиновнику, владельцу нескольких крупных компаний, депутату Госдумы и влиятельному политику, Семен звонил редко. Так уж получалось, что после смерти отца отношения между ними резко ухудшились. Двадцать два года - не тот возраст, когда умеют прощать, и Семен по сию пору никак не мог успокоиться. То есть, по большому счету, на погибшего отца ему было наплевать. Не столь уж дружно они и жили, а вот ссорились с завидной регулярностью. Папаша вечно пенял ему за разбитые машины, скупился давать на карманные расходы, бывало, что и в дни рождений отделывался какой-нибудь дешевкой вроде сотового аппарата или карманного ноутбука. Теперь же в распоряжении сына были все счета покойного, его дача, гаражи и парочка роскошных квартир в центре города. Конечно, чепуха в сравнении с недвижимостью столичного дядюшки, но Москва на то и Москва, чтобы ворочать астрономическими капиталами. Здесь, на Урале, все обстояло значительно скромнее. Даже покататься с теми же ночными телками было в сущности негде. Только возьми настоящий разгон - и вот ты уже на окраине. Все равно как курсировать на канадском скоростном катере (подарке того же дядюшки) в какой-нибудь луже вроде Балтыма или Шарташа. Даже на озере Увильды, где было куда как просторно, расстояние от берега до берега могучий катер покрывал в считанные минуты. Того и гляди - вылетишь на берег или потопишь какого-нибудь прибрежного купальщика.

Вот уже несколько недель, как Семен обживал прежний отцовский кабинет в пенсионном фонде «Эгида», а заодно осваивал роль генерального директора всех сопутствующих фирм. Компания была далеко не маленькой, однако управлять предприятием, в котором без того все отлажено, оказалось совсем несложно. Семен особенно и не утруждал себя. Только тем и ограничился, что увеличил штат личной гвардии, прикупил парочку представительского вида машин, а вместо старого, полинявшего начальника охраны нанял молодого капитана Сомина. Насколько он знал, капитан был выгнан из органов за изворотливый характер и излишнюю любовь к деньгам, но самого Семена подобный факт биографии Сомина интересовал мало. Как известно, деньги не любят только дураки и безнадежные романтики, вот и пусть ворует, если с умом да в меру. Зато и дело с него можно будет спросить по полной программе.

Капитан Сомин, рослый, широкоплечий мужчина с квадратным подбородком и ранней залысиной в районе макушки, вошел в кабинет степенным шагом, сдержанно поздоровался.

- Вызывали, Семен Ильич?

- Вызывал… - юный хозяин кабинета по обыкновению поморщился. Обращения по имени-отчеству он не выносил. Потому и любил забугорные фильмы. Все там строилось просто и ясно, и все кругом были Джонами да Фрэнками. И никаких тебе чертовых отчеств! Да и на «вы» не обращались, - тыкали друг дружке и не обижались. А у нас - это ведь осатанеть можно! Поди разберись, кому «вы» говорить, а кому «ты». И каждый второй сразу в бутылку лезет, - мол, кажется, на брудершафт не пили и прочее-прочее…

- Дельце нарисовалось, Сом. Паскудное и срочное.

- Я вас слушаю, Семен Ильч.

- Да брось ты разводить эти церемонии! Еще Ильичем не хватало меня называть!… - Семен кивнул в сторону кресла, дотянувшись до полочки бара, снял пузатую бутыль. - Садись, выпьем.

- А надо ли? - капитан изогнул правую бровь, изображая вежливое недоумение. - Если дело срочное, лучше не злоупотреблять.

- Всего-то по чуть-чуть! - Семен решительно наполнил пару рюмок. - Кабинет-то сегодня проверял?

- Разумеется, как обычно. Только после той микрофонной пилюли, что нашли под картиной, пока все чисто.

- Вот и ладушки! - Семен поднял перед собой рюмку, испытующе взглянул на бывшего милиционера. - Видишь ли, Сом, баранов одних нужно грохнуть. Тех самых, что папашу моего шлепнули.

На лице капитана не дрогнул ни один мускул. Он не испугался и не удивился, значит, к чему-то подобному был готов.

- Но насколько я в курсе, этим делом собирался заняться ваш дядя?

- А ты никак боишься?

- Нет, конечно, но его возможности значительно превосходят наши.

И снова Семен поморщился. Сом сейчас напоминал столичного родственника - тоже, понимаешь, ни рыба, ни мясо, и даже говорил по-стремному - витиевато и осторожно. А ведь точно знал про него Семен: мужик не только взятками грешил. На одних ментовских взятках такие хоромы, как у Сома, не построишь. И машины раз в полгода не станешь менять. Как рассказывали хорошие знакомые, Сом и в армии не терялся - барахло солдатское грузовиками продавал направо и налево. Да и потом, устроившись на работу в милицию, скоренько сориентировался. Помимо капитанства оформил себе халтурку в риэлтерской фирме. Работал, как выяснилось, вполне эффективно - выискивал одиноких пьянчужек, под тем или иным предлогом сажал в камеру, допрашивая и заставляя подписывать десятки бумаг, оформляя заодно и дарственные на квартиры, после чего отправлял страдальца лет на семь-восемь в зону. Обычно оттуда уже не возвращались, и квартиры переходили в полную собственность предприимчивого офицерика. Может, за то и поперли из органов. Хорошо, хоть не посадили. И теперь этот карп лощеный выделывался перед ним, строил из себя черт-те что.

- Выпей! - почти приказал Семен, и команда сработала. Видно, дала себя знать старая армейская косточка, и капитан браво опрокинул в себя рюмку. Глядя на него, Семен подумал о том, как странно сочетаются в этом человеке военная выправка, сдержанность манер и явно воровские наклонности.

- А теперь слушай и мотай на ус, - хозяйственно произнес Семен. - Ты знаешь этих ребят, - это не лохи и не дешевые биндюжники, однако их нужно закопать. В самые ближайшие дни!

- Но ваш дядя…

- Мой дядя далеко, а мы здесь рядом. Пока его люди осмотрятся, пока соберут информацию и начнут действовать, сто лет пройдет. А может, и вовсе меньжанутся. Тем более, что ты сам докладывал о том, что наши барашки навострили лыжи. Сорвутся из города - и ищи их потом, свищи. Короче, надо провернуть это дельце прямо сейчас, пока они еще вместе. - Семен пожал плечами. - Можешь инсценировать аварию, грабеж - это уже по барабану. Главное, чтобы их не стало.

- Наверняка будет следствие. - Хмуро проговорил Сомин.

- Вот и постарайся сделать все чисто. - Семен обозлился. - Да чего я тебя учу-то? Ты же сам мент - все должен знать лучше меня! Кроме того, сейчас время в городе горячее, никто внимания не обратит на лишний пяток трупов. Администрация, насколько я знаю, давно на этих мужланов зуб точит. В случае чего, найдется кому прикрыть… - Семен снова наполнил рюмки, навалившись на стол грудью, подался к собеседнику.

- Ну, а теперь давай излагай план. Типа, значит, как и когда ты их будешь мочить.

- Прямо сейчас? - на невозмутимом лице Сома промелькнула тень удивления.

- А как ты думал! Это в академиях генеральских годами все планируют, и получается в итоге фигня голимая. Нормальный план сочиняется сходу - как раз после такой рюмахи. Для чего я и выставил тебе настоящий шотландский виски. Самый натуральный скотч, между прочим. Пойло, конечно, дерьмовое, но по мозгам шарашит крепко. Вот и думай теперь, работай мозгами!

- Так-то оно так, но не хотелось бы рисковать задарма.

- Кто тебе сказал, что задарма? Я же знаю, на что тебя подбиваю, так что будет тебе не только скотч, будут и пачки с зелеными кучерявыми президентами.

- Я бы предпочел евро.

- Заметано!…

На губах капитана расцвела улыбка, в глазах проблеснули злые бесенята. Наверное, именно с этим выражением лица он и сажал за решетку своих горе-пьянчужек. Так или иначе, маска корректного джентльмена была сброшена, и Семен с облегчением вздохнул.

Глава 19

Скверное дело - слежка. Муторное и напряженное. Хорошо хоть люди перестали передвигаться на своих двоих, - пересели в машины. Но и на машинах стало ездить скучно. Какая там езда, когда средняя скорость по городу - 10-15 километров в час. Переползаешь из одной пробки в другую, дышишь выхлопным смрадом и чертыхаешься. А ведь было время, когда вечерами люди по проспектам свободно гуляли, на автомобили глядели, как на сбежавших из зоопарка жирафов. Да и сам он любил прогуляться пехом - бывало даже за случайными людьми увязывался. Просто из профессионального интереса, так сказать, для поддержания формы. Конечно, культя начинала очень скоро гореть огнем, но Дрэм твердо знал: если перестанет ходить, быстро обленится, зарастет дряблым жирком. По этой самой причине никогда не пил пиво и старался каждый день проходить не менее десяти километров.

В квартире у него стоял канадский тренажер с отягощениями до ста сорока килограммов, полный набор эстрадных барабанов и толстый пробковый щит, отгораживающий панно с мишенями от стены. Мишени были самодельными и изображали людей с лицами, вырезанными из цветных журналов. Артистов с музыкантами Дрэм не трогал, а вот политиков или известных бизнесменов расстреливал с большим удовольствием. Всякий раз возвращаясь домой, он усаживался в любимое крутящееся кресло, залпом выпивал рюмку армянского пятизвездочного коньяка и по старой привычке закусывал ломтиком докторской колбасы. Только в последнее время Дрэм дал себе легкую поблажку, позволив добавлять к колбасе перченые оливки и шинкованную морскую капусту. Копчености он презирал и не ел, искренне недоумевая, как можно любить пропитанное копотью и канцерогенами мясо. Дрэм полагал, что собственный организм он уже достаточно потравил и помучил, а потому в настоящее время предпочитал питаться продуктами безопасными. После оливок, он выпивал вторую рюмку и только после этого блаженно отстегивал протез, неспешно распахивал шкафчик с ножами.

Это был час долгожданного отдыха, релаксация, без которой в жизни приходилось бы стократ тяжелее. Хорошо известно, те, кто терпят да нервничают, обзаводятся либо зобом, либо инсультом. Потому и положено российскому мужику хотя бы раз в неделю пить водку с коньяком. А найдется очередной мудрила, что объявит по стране сухой закон, и результат выйдет хуже не придумаешь: либо повальная шизофрения, либо очередной путч. И нечего слушать горе-политологов, рассуждающих о массовом сознании. Всякому здоровому организму нужна разрядка, и если воспринимать государство, как единый организм, то и оно время от времени вынуждено встряхиваться. Кликните клич на запись добровольцев - не куда-нибудь конкретно, а на абстрактную войну и за абстрактные идеи. Даже если платить за это совсем не будут, сумасшедшие все равно найдутся. Потому что война - это та же разрядка и та же спасительная рюмка. Как пел незабвенный Виктор Цой - лекарство против морщин…

Дрэм протянул руку и наугад взял один из ножей. Толкнувшись, заставил кресло совершить несколько оборотов и на третьем круге с силой метнул отточенную сталь. Конечно же, попал. Панно, на котором держалось несколько пенопластовых мишеней, гулко содрогнулось. На этот раз нож вонзился в пах стоящему в полный рост мужчине. Ногой остановив кресло, Дрэм схватил еще пару ножей, и без остановки метнул, заставив панно отозваться дробным стуком. Ножи последовательно вошли под сердце мужчине и в точку «Яйнай» под носом - ту самую, в которую целит большинство снайперов. В сердце можно и не попасть, - не у всех оно расположено в должном месте, да и не всякое сердце остановится от одной-единственной пули. Пять раз еще можно успеть нажать курок и отнять жизнь у того же заложника. А вот если всадишь кусочек металла точно под нос, тут уже смерти точно не избежишь. Пробивая череп навылет, пуля размазывает в кашу мозжечок и вызывает мгновенный паралич всего тела. Нож, понятное дело, черепа насквозь не пробьет, но тут уже работали старые привычки. Карту «смертельных» точек Дрэм выучил на всю оставшуюся жизнь и метал ножи туда же, куда посылал пули.

Возможно, если бы не увлечение барабанами, не проявились бы в нем позднее и способности к метанию клинков. Во всяком случае, попробовав однажды работать с ножами, Дрэм, к собственному удивлению, обнаружил, что играть палками на барабанах и закручивать пальцами бросаемые ножи в чем-то очень и очень похоже. Движения предплечий, кистей были практически идентичными. Прояви он чуть больше упорства, мог бы, наверное, работать и в цирке. Но вот не случилось и не довелось. Зато способности его живо оценили в армии, где он мигом угодил в группу учеников кареглазого сержанта Кизыева. Сержант, безусловно, был фанатиком своего дела, обожая любое режущее оружие - от кинжалов и штык-ножей до тяжелых шашек и палашей. С теми же ножами он мог обращаться с исключительной виртуозностью - метал их с правой и левой руки, из-за спины, лежа и с закрытыми глазами. В армии он большую часть времени скучал, на огневые полигоны старался не ходить и откровенно не понимал, почему родился на доброе столетие позже. Можно было не сомневаться, что в прежних казачьих сотнях, а то и в войске каких-нибудь крестоносцев ему не было бы цены. Только с появлением Дрэма он несколько ожил, обнаружив в его лице достойного ученика. Молоденький солдатик и впрямь схватывал все на лету, но самое главное - в нем присутствовало чутье, столь знакомое самому Кизыеву. Приемы и трюки он постигал не долгими изматывающими тренировками, а интуицией, нутром понимая, как держать лезвие, как задавать нужный посыл при замахе. И тот же Дрэм оказался первым, кто сумел повторить подвиг Кизыева, поражавшего пять мишеней кряду с тридцати метров. На такое способны были очень немногие, и по этому поводу Кизыев даже не поскупился выставить родной роте ящик портвейна. Как бы то ни было, но старые навыки Дрэм использовал и поныне. Более того, в деле, где в равной степени можно было использовать пистолет с глушителем и ножи, он нередко отдавал предпочтение последнему. Если же говорить о его клинках, то они тоже были особенными. Свои ножи Дрэм изготавливал из плохонькой стали с рукоятками из дерева, эбонита или дешевой пластмассы. Главный принцип оставался при этом прежним - во всех ситуациях киллер должен легко расставаться с оружием, без жалости бросая его на месте преступления, не опасаясь оставлять следователям роковых зацепок. А потому все свои ножи Дрэм делал сам из третьесортного железа, тщательно выверяя лишь балансировку и вес оружия. Сорт стали, дизайн и прочие детали интересовали его значительно меньше. Даже о таких вещах, как канавки кровостоков и акульи зубья, мешающие позже вынимать сталь из тела, он давно уже не заботился. Нож, если он пущен верной рукой, все сделает как нужно и без этих подлых фокусов.

Вскинувшись телом, Дрэм сгреб в пригоршню около десятка ножей, неспешно рассовал их в специальные пазики, оборудованные на поясном ремне и нагрудных карманах. Поглядев вверх, заставил себя расслабиться. Огромные часы под потолком медленно подводили секундную стрелку к нулевой отметке. Дождавшись сладкого мига, Дрэм в голос хакнул и в несколько секунд выпустил в мишень целую очередь кувыркающихся лезвий. Пробковый щит закачался и загудел, Дрэм же скользнул глазами к часам и с удовлетворением убедился, что по-прежнему обгоняет по скорострельности автоматические пистолеты. Даже знаменитая «Гюрза», находящаяся на вооружении у президентской охраны, выдавала всего сорок выстрелов в минуту. В хорошей форме Дрэм перекрывал этот норматив вдвое. Вот и сейчас ни один из ножей не ушел в молоко, кучно утыкав грудную клетку мишени, район шеи и живота.

Шумно вздохнув, Дрэм взглянул в сторону эстрадного комплекса. Вот теперь он действительно заслужил право на этот короткий отдых. Не зря в свое время настоял на полной звукоизоляции своей небольшой квартиры. Пожалуй, начни он палить здесь из настоящих стволов, соседи и тогда бы ничего не услышали…

Допрыгав на одной ноге до барабанов, он уселся на стул, ладонью огладил поверхность сияющих тарелочек. Обычно он включал еще музыкальный центр, выбирал подходящую мелодию и начинал подыгрывать любимым группам, но сегодня решил поиграть вчистую. Палочки крутанулись в пальцах, выдали первую разгонную дробь, но тут же и замерли. Тревожная трель мобильника заставила Дрэма свести на переносице брови. По этому телефонному номеру звонили очень немногие, а значит, следовало ждать очередных неприятностей…

Сумрачно Дрэм поднес телефон к уху и без особого удивления услышал голос Хозяина.

- Наверняка, сидишь уже за своими барабанами?

- Сижу. - Киллеру не очень понравилась ирония, звучавшая в голосе Хозяина. Тот никогда не понимал музыкальных пристрастий своего подчиненного, а Дрэм настороженно относился к людям тугим на ухо. Им можно служить, но их невозможно любить.

- Прости, если прервал репетицию. Не хотел отрывать тебя от столь важного занятия…

- Что-нибудь стряслось? - оборвал его Дрэм.

- Мелочь, но из рода неприятных. Видишь ли, родственник нашего заказчика начал нервничать. Словом, ему кажется, что мы тянем резину.

Дрэм фыркнул.

- Какой-нибудь злой малолетка?

- Вроде того. И кошелек толще задницы. Вот и возомнил о себе непотребное. Звонил заказчику, ругался.

- Что ж, если возомнил, пусть сам и берется за это дело. Аванс мы получили, так что ничего страшного.

- Так-то оно так, но заказчик не хочет рвать с нами отношений. А его родственничек, действительно, может взяться за это дело самостоятельно.

- Хмм… Что-то я не совсем понимаю. Так что решаем с заказом? Он снимается?

- Ничего подобного. Заказчик просит малость поучить своего родственника.

- Каким, интересно, образом?

- А тем самым, которым ты учишь свою клиентуру. Ты не волнуйся, там будет шушера, сам клиент, понятно, на такое дело не отважится, - вот и докажи ему, что это работа не для сопливых мальчишек, а для настоящих мужчин.

- То есть… Наших подопечных нужно поберечь?

- Ты все правильно понял.

Дрэм секунду-другую подумал.

- И заказчик согласен оплатить дополнительную работу?

- Само собой!

- А что насчет шушеры? Есть какие-то особые пожелания?

- Никаких, - хмыкнул Хозяин. - Можешь просто их попугать, а можешь и на ремешочки порезать. Словом, даю тебе полный карт-бланш.

- Вот за это спасибо! - Дрэм мысленно возликовал, - не такой уже неприятной оказалась новость. - Когда они собираются начинать?

- Видимо, в ближайшее время. Может быть, даже уже сегодня. Так что извини, но придется тебе оставить свои барабаны.

- Ничего, как-нибудь переживу.

- И вот еще что… Помнишь, ты рассказывал про некую Мариночку. Так вот, она и впрямь оказалась доченькой нашего бургомистра. Это я тебе на всякий случай сообщаю, чтобы ты ненароком не задел девочку.

- Не задену.

- Мое прошлое предложение насчет помощников также остается в силе.

- Спасибо, обойдусь. - Дрэм отключил телефон, чуть помедлив, опустил обратно в сафьяновый чехольчик барабанные палочки. Было ясно, что в ближайшее время поиграть ему не удастся…

***

Не все ученые их обманывали, - находились и такие, что помогали с аппаратурой поистине уникальной. Вот и в захвате теплохода «Даурия» Азамат решил использовать прибор коротковолнового глушения. Пожалуй, без него им, действительно, пришлось бы туго в первые часы. Это в прежние времена было проще простого лишить связи любой корабль и любое селение, - в эпоху сотовых телефонов подобного рода операции превращались в нечто совершенно немыслимое. Перережь все телефонные провода, перебей все рации - и все равно найдется какой-нибудь шустрик, сохранивший в потайном кармашке компактный радиотелефон, имеющий доступ к упрятанному под землю оптоволокну, а то и к спутниковой антенне. В море кабельной связи, разумеется, не водилось, но вот сотовые трубки наверняка имелись у каждого второго пассажира. Собственно, с этого и начался захват корабля - с повального обыска, целью которого было массовое изъятие денег, ювелирных украшений, телефонов и денежных карт. При этом люди из VIP-класса досматривались с особой тщательностью. Все это время «глушилка», разумеется, работала на полную мощность, хотя Мухамад с Азаматом прекрасно знали об опасности данного прибора. Все тот же продавец честно предупредил, что включать станцию на длительное время крайне нежелательно. «Если не загнетесь сразу, - бодро порадовал он, - то наверняка появятся проблемы годика через три или четыре». Мухамад на это покачал головой, Азамат же с усмешкой ответил, что так долго люди его профессии обычно не живут.

Как бы то ни было, но усмирить пассажиров оказалось совсем несложно. Спасибо господам журналистам - о взрывах, захвате заложников и свирепых террористах сегодня не знал только ленивый. Ни пугать, ни оказывать физическое давление боевикам даже не понадобилось. Люди послушно поднимали руки, позволяли себя обшаривать, сами без понуканий отдавали часы, кошельки и пейджеры. Бывало, что и подсказывали захватчикам, если те не замечали вовремя каких-либо нюансов. Так одна из дам поспешила уличить мужа в сокрытии второго сотового телефона, еще один господинчик, веером выложив с полдюжины банковских карт, предупредительно сообщил, где и по какой схеме с них лучше всего снять деньги. Видно, понимал стратег хренов, что лучше лишиться пары лишних тысчонок сейчас, нежели не увидеть в ближайшем будущем вообще никаких денег. К слову сказать, все те же пленники услужливо поведали и про спрятавшегося на баке матроса, которого вскоре и выволокли из пожарного, выкрашенного в красный цвет ящика.

Глядя на столь ревностную помощь со стороны пленников, вечно хмурый Азамат несколько повеселел и даже начал улыбаться, что ему совершенно не шло. Как бы то ни было, но долго тянуть с экспроприацией они не собирались. Все конфискованное имущество оперативно спустили в моторный катер, и все тот же неприметный человечек по кличке Купец, махнув на прощание рукой, тут же завел двигатель, взяв курс на берег.

В сущности, первую часть операции можно было считать завершенной. Уж они-то отлично знали возможности Купца, умевшего блестяще работать с компьютерами и банковскими картами. Во всяком случае, Мухамад ничуть не сомневался, что уже к вечеру этот человечек сумеет вытрясти из отобранных карт все до последнего цента. Без сомнения, принесут свою пользу и сотовые телефоны, по которым в течение нескольких дней можно будет организовать серию межконтинентальных звонков. К этому следовало прибавить изъятые у пассажиров деньги и драгоценности, которые Азамат оставил себе на «текущие расходы». Конечно, все это по большому счету являлось откровенной мелочевкой, однако и она с лихвой окупала все затраты на операцию. Они не являлись шакалами, работая, прежде всего, на идею, однако идеи тоже должны были кормить. Иначе грош им цена, и в следующий рейд - Мухамад с Азаматом точно знали - люди за ними просто уже не пойдут.

Как бы то ни было, но конфликтов и женской истерии им удалось избежать. Всего пару раз и пришлось пальнуть в воздух из автоматов, да вспыльчивый Резо, не удержавшись, разбил в кровь физиономию одному из пассажиров. Все дальнейшее развивалось строго по плану: тревоги никто поднимать не спешил, динамитных патронов возле кингстонов не подрывал, а небо над кораблем оставалось девственно чистым. Поэтому занимались исключительно мирными делами - слонялись по каютам и служебным помещениям, шарили в отобранных сумочках и чемоданах, проводили дегустацию продуктовых запасов на камбузе. Кое-кто из боевиков до того расслабился, что не постеснялся растянуться голышом на верхней палубе.

Лишь ближе к вечеру пришла первая хорошая новость. Позвонил по сотовому довольный Купец и доложил, что с конфискованных карточек на банковские счета удалось перекачать почти три сотни тысяч баксов. С теми деньгами, что собрали наличными чуть раньше, это представляло собой довольно внушительную сумму. Пожалуй, если бы целью захвата была одна только добыча денежных средств, можно было бы со спокойной совестью уходить, но с отступлением Азамат не спешил. Он затевал это дело совсем с иной целью. Что бы там ни говорили господа политологи, но современный терроризм во многом зависел от умения журналистов работать пером и языком. Если называть вещи своими именами, то именно от таланта господ щелкоперов зависело благосостояние сегодняшних «рыцарей лупары». Не кто-нибудь, а журналисты обеспечивали террористам бесплатную рекламу, воздвигали виртуальный пьедестал и создавали величественное имя. Именно этих ребят Азамат и ждал с нетерпением в гости, по этой же самой причине периодически прослушивал новости по местному радио. Однако нужных новостей все еще не было, а потому, как это ни грустно, следовало поднимать тревогу самим.

Надлежащее задание было дано все тому же Купцу, а также капитану, выпущенному из каюты на несколько минут. Нескольких исчерпывающих сообщений, переданных по десятку телефонных номеров, оказалось вполне достаточно. Для убедительности даже немного постреляли в воздух из автоматов, давая возможность далеким абонентам прочувствовать нешуточность событий. Как бы то ни было, но уловка сработала. Уже через полчаса в смуглеющем небе над кораблем закружили первые разведывательные вертолеты, а чуть позже подошли и корабли пограничников. Само собой, журналистов и телекамер боевики не увидели, но можно было не сомневаться, что всеведущие средства масс-медиа уже знают обо всем случившемся, а значит, и рекламная компания Азамата уже начинала набирать обороты…

Глава 20

На ступеньках у грязных кафельных стен с вытянутыми лодочками ладоней стояли бабульки. Чуть дальше на коврике примостился небритый дед. На плохого качества флейте старичок наигрывал что-то из концертов Энрико Мориконе. Щеки его были багровы от напряжения, с конца флейты часто капала слюна. Старый дуралей ничего не видел, и где ему было понять, отчего проходящие мимо люди брезгливо огибают его стороной. Шуст также обошел горе-музыканта по дуге и следом за «нищенкой» вернулся в кассовый зал.

Бабуля и здесь не стала даром терять время. Приблизившись к первой же из очередей, жалобно принялась за старую песню:

- Люди добрые, подайте на капли внученьке. Всего-то десяти рублей не хватает…

Шуст мысленно гоготнул. Гундосила старуха вполне натурально, аж слезой прошибало.

- Или книжку купите, очень уж нужны деньги. Десять рублей - небольшие деньги, но ведь они на дороге не валяются… - глаза старушки глядели скорбно, казалось, она вот-вот заплачет. Косясь на нее, люди в очередях шумно сопели. Верить нищим давно уже разучились, и, тем не менее, находились такие, что начинали шарить в карманах. И ведь не медяки вытаскивали, - десятки. Вежливо совали в старческую ладошку. Бабушка кланялась, многословно благодарила. Глядя на «нищенку» и подающих ей лохов, Шуст от души потешался. Да где у этих пентюхов глаза-то! Хоть бы на прикид ее глянули повнимательнее. Старушка и впрямь выглядела жалко, но только на первый поверхностный взгляд. Уж Шуст-то сразу рассмотрел, что бабуля и куртяк носила не последней цены, и сапожки имела вполне добротные замшевые. У матери Шуста, проработавшей всю жизнь на фабрике, таких отродясь не водилась. Личико бабули тоже не располагало к доверию - было морщинистым, но вполне холеным, да и руки казались довольно ухоженными - ногти аккуратно подстрижены, никаких тебе ни мозолей, ни старческих пигментных пятен. Такой уж был у нее дар - внушать людям невидимое. Могла бы, наверное, и актрисой работать. Впрочем, она и работала - правда, не в театре, а на вокзалах, вблизи сердобольных и доверчивых пассажиров. И то сказать - все ведьмочка рассчитала точно. Менты - они ведь только бомжей с вокзалов выбрасывают да мужичков пропитых, а ухоженную старушку, конечно, не тронут. Да и людям приятнее подавать такому вот божьему одуванчику, нежели грязной обдергайке. Шуст и сам чуть было не клюнул, в первый раз заслышав за спиной ее умоляющий голос. И ведь тем еще купила, что не копейки жалкие просила, а десятку. Людям ведь тоже мелочиться не хочется, а тут цена вполне конкретная - червонец, не больше и не меньше. Когда в руках пара сотен на билет, уж на одну-то десятку можно расщедриться. Словом, умная попалась «нищенка», что называется - знала подход. Люди стояли в очереди, покупали билеты и уходили. Их сменяли новые лохи, и рабочая смена бабули возобновлялась. За время, пока Шуст стоял на стреме, бабуля обошла весь кассовый зал, собрав мзду со всех очередей. После чего покосилась на изящные дамские часики и перешла в соседний зал. Здесь, выклянчив еще с пяток червонцев, отошла к далеким, прячущимся за мраморными колоннами окнам и, ничуть не стесняясь людей, положила на широкий подоконник пластиковый пакет, начала выгребать из него вороха десяток.

Более ждать не имело смысла, тем более, что Шуст без того потерял немало времени. А потому, не оглядываясь, он решительной походкой двинулся к колоннам. Людей в этом закутке не было, и потому все получилось проще простого.

- Вижу, хорошо поработала, карга! - грозно шепнул он и одновременно правой рукой сгреб пакет с деньгами. - Значит, десяточки, говоришь, не хватает?

- Да как же это? - растерявшись, старушка взглянула на него округлившимися глазами.

- А ты позови на помощь! - издевательски предложил Шуст. - Может, кто и поможет. Заодно червончики вместе посчитаем.

Однако звать на помощь пожилая мошенница не спешила. Растерянно озираясь, она явно не знала, как себя вести.

- Это же мои деньги! Внучку на лекарство…

- Внучку? А я слышал про внученьку. - Шуст ухмыльнулся. - Ладно, карга, не тушуйся. Сейчас сбегаю и куплю тебе лекарств. Аж, полный пакет… И не вздумай орать, урою на месте!…

Он уже сделал шаг в сторону, когда чужие пальцы цепко стиснули его плечо. Шуст рванулся было в сторону, но тут же и притих, разглядев Рога.

- Стариков грабишь? - бригадир дохнул в лицо запахом ментоловых сигарет. - А кто на стреме стоять должен? Кто вход стережет?

- Да я всего на секунду отошел, Рог. Всего на секундочку! - вся отвага мгновенно оставила Шуста. С Рогом шутки были плохи. - Вот на пиво решил пацанам собрать. В дорожку, типа… Она же внагляк людей обирает, надо было поучить.

Рог брезгливо заглянул в пластиковый пакет, выдернул на свет лечебную брошюрку.

- А это что за хрень?

- Так это ее книжка, не моя. Лохам впаривала за десятку.

- Да-а… Славно наторговала. - Рог снова заглянул в пакет и качнул головой. В глазах его мелькнуло нечто похожее на уважение. - И прибыль богатая, и товар цел. Учись, Шуст! Ты-то вряд ли так научишься когда-нибудь зарабатывать.

Шуст лебезяще хихикнул. Кажется, гроза миновала, и он готов был поддакивать каждому слову Рога. Между тем, бригадир быстро собрал десятки в одну расхристанную пачку, небрежно сунул в карман собственной куртки, пакет с брошюркой протянул подчиненному.

- На, верни этой лахудре. Пусть дальше торгует.

- Сделаем!

- И сразу назад. Все уже в сборе, будем о деле толковать.

Шуст энергично кивнул. А Рог уже шагал к неприметным дверям, за которыми скрывался вход в вокзальный ресторанчик. Именно там он назначил на это время срочный сбор всех бойцов. Причина была более чем весомая: возможно, уже в самые ближайшие часы им придется взяться за оружие, что случалось в последнее время нечасто.

***

- Что за твари! Даже от удара не помирают, в натуре! - Мазок гулко хлопнул ладонью, припечатав очередную осу.

- Это мутанты, - авторитетно пояснил Векша. - Сейчас их везде до хренища. Особенно в городах.

- Да чего им здесь делать-то?

- Как это чего? По помойкам ползают, жрут что ни попадя. Оттого и яд у них втрое опаснее. Укусит такая холера - и загнешься потом, на хрен. - Векша фыркнул. - Так что ты не очень-то грабками махай. Можешь и нарваться.

- Не боись, не помру…

- Хорош базарить! - Одну за другой Рог вскрыл несколько жестяных банок с баварским пивом и недовольным движением смел со стола фисташковую шелуху. - Сейчас каждый повторит свою роль. Членораздельно и с выражением. Все ясно сказал?

Парни присмирели. Один только Мазок сохранил на физиономии скептическую ухмылку. Даром что в бокс ходил около десяти лет, моську мог начистить любому атлету. Он и в тире стрелял лучше других. Ни пистолет, ни автомат в его сильных руках почти не дрожал. Пули влетали одна в одну.

- Гусак, ты первый, - жестко велел Рог.

Гусак, вертлявый паренек с веснушчатым личиком, сосредоточенно заегозил на стуле. Жилистые его руки нервно начали оглаживать бока. В минуту волнения ладони его постоянно потели. Он никак не мог понять, отчего это с ним происходит, и оттого волновался еще больше. Попробуй поздоровайся за руку с кем-нибудь из авторитетных - и будут потом тобой брезговать. Чего уж приятного - с мокролапым здороваться! Этак и в правильные пацаны никогда не попадешь. Потому, собственно, и появилась эта привычка мусолить ладонями бока.

- Так это… Все вроде ясно. Ты ведь сказал, на даче они собираются, вот и подъезжаем туда. Тачки Шуст с Алиханом уже подогнали, номера Рябой успел перебить. А как доберемся до места, обкладываем их со всех сторон и ждем команды…

- Ты роли распиши, - перебил Рог. - Чтобы всем стало ясно, кто кого слушает и кто кого мочит.

- Так это… По ситуации решаем. На месте…

- Придурок! Там решать будет уже поздно.

Наморщив лоб, Гусак мутно уставился в лицо Рогу, словно пытался прочесть у него на лбу желанную подсказку. Верно с такой же миной он отвечал на вопросы учителей в школе. Ясно было, что суть будущей операции он представляет себе весьма смутно. Глядя на него, Рог устало пустил матерок в адрес незадачливых подельников. Узнает Сом, с какой шелухой он путается - шкуру спустит. Ведь клятву ему давал, что все сделает, как надо. А попробуй - сделай что-нибудь с такими олухами!…

- Ты это, - вмешался Мазок, - хорош наезжать.

- Это я-то наезжаю? - изумился Рог.

- А то кто же! Совсем уже всех застращал. Дело-то нехитрое, чего тут обсуждать. Как съедутся все вместе, берем на мушку и валим. Из всех стволов. Потом, конечно, проверяем, добиваем контрольными и уходим.

- Крутой ты, как я погляжу. Валим, добиваем… Ты хоть раз кого-нибудь валил из ствола?

- А то нет!

- Ты лохов валил, а тут лоси будут. Натуральные звери. Так что заткнись и слушай!

- Это тебя, что ли?

Рог шевельнул желваками. В таких вот сварах и забывается суть. Слово за слово - и полетел пустой базар. Еще и до драки дойти может, а с Мазком вязаться ему никак не хотелось… Цыркнув зубом, Рог хмуро приложился к банке с пивом, жадно отхлебнул. Скрывая замешательство, сунул в зубы сигарету. По опыту знал, что человек с сигаретой выглядит более авторитетным. Язык так и чесался ответить Мазку, но он сдержался. Знал, что ввяжется в спор - и не выйдет уже никакого серьезного обсуждения.

- Я хочу, чтобы вам потом с Сомом не нужно было разбираться. Ты понял меня, брат? Или хочешь пойти к нему на разбор? Тогда давай, я звонок сделаю - и топай к нему прямо сейчас.

- Была нужда, - пробормотал Мазок. Его широченные плечи угрожающе шевельнулись, но было уже видно, что он пошел на попятную. - Я только к тому, что нас тут восемь рыл. Сам прикинь, восемь против пятерых! Неужели не справимся?

- Во-первых, их там запросто может оказаться больше. А во-вторых, я уже сказал: это настоящие лоси. Умеют и стрелять, и резать. Так что все с умом надо делать. И предельно быстро. - Рог выдержал солидную паузу, окинул внимательным взором собравшихся. - Сом сказал, их чисто надо умыть. За это и платит.

- А что еще о них известно? Будут они вооружены или как?

- Или как! - раздраженно буркнул Рог. Взяв себя в руки, добавил более спокойно: - Может, и не будут, но стволы при них есть, это точно. Может, даже получше наших. Другое дело, что нападения они не ждут, - вот и надо постараться застать их врасплох.

- Застанем, куда они денутся…

Рог метнул в сторону говорившего сердитый взгляд, и тот примолк.

- Оружие берем самое лучшее. - Медлительно продолжил он. - И патронов нужно захватить побольше. Может, там оно и быстро все закончится, но лишний запас кармана не порвет…

Он говорил сейчас с особенной осторожностью, поскольку арсенал бригады был не самый богатый. Пара «мосинских», переделанных под обрезы карабинов, китайский "ТТ", стертый и поцарапанный "Вальтер", милицейский «ПМ», две новеньких помповушки, и чеченский автомат-самопал, склепанный по подобию израильского «Узи». Сам Рог владел армейским «Калашниковым» и держал про запас американский наган. В качестве особо убойной артиллерии на вооружении бригады имелся солидный запас гранат «РГД», купленных в свое время у солдатиков местного военного городка. Шуст полагал, что этого хватит за глаза, Мазок был с ним согласен, а вот Рог сомневался. Хотя сам когда-то собирал этих пацанов вместе, возил на стрельбище, заставлял ползать по земле, до седьмого пота подтягиваться на турниках. Он и в дело водил их несколько раз, хотя дела были, конечно, не самые опасные. Опускали припозднившихся прохожих, бомбили ларьки, голыми руками мочили бомжей да опоек, словом, тех, кого никто уже потом не мог бы хватиться. Словом, бригада у них подобралась, по общему мнению, далеко не последняя в городе, и все равно Рог сомневался. Такая уж у него была доля - сомневаться всегда и во всем. Он был вожаком и знал, что в случае чего спрашивать Сом будет с него. На эту шушеру ему, понятно, наплевать, а вот к Рогу он предъявит вполне конкретные претензии. А может, и предъявлять ничего не будет, загонит маслину в лоб - и попрощается на веки вечные.

Потому и выслушивать коллективные планы Рог не стал, как не стал в свое время вникать в многословные советы Сома. Думать следовало в одиночку, поскольку никому в этом мире Рог не доверял. Подводили все - от самых близких и проверенных до дальних и чужих. Врали с телеэкранов политики с генералами, обманывали продажные газетчики, не скупились на ложь торгаши на рынках. Обман в людских устах рождался убедительный и беззастенчивый, и по сию пору Рог нередко в него верил. Одно время даже пробовал играть в делового - на биржу совался, бумагами ценными шуршал, акциями приторговывал. Да только настоящую цену тем бумажкам знал и кое-кто повыше. Вскоре финансовые игрища пресекли, и тогда разбухшие от денег пирамиды начали рушиться одна за другой. Тем, кто успел выскочить из-под «обвала», повезло, остальных кровно обидели. В том числе и его. С тех самых пор Рог окончательно понял: человек лжив по своей сути - от пяток и до макушки, а там, где живут и работают большие деньги, не водится ни доверия, ни дружбы. Тогда же он вывел для себя основной жизненный принцип: никому и никогда не верить. Чем красноречивее говорят, тем вернее хотят обвести вокруг пальца. Настоящая правда всегда скучна и малоубедительна. И пусть талдычат что угодно, пусть улыбаются в три рта и прижимают к груди ладони, нормальный пацан должен посылать всех куда подальше и продолжать делать свое дело. Только тогда и выживешь в этом мире, только тогда и сумеешь сыграть в свою единоличную игру.

Месяц назад Рогу исполнилось девятнадцать лет. Возраст - не самый большой, но он твердо знал, что и в девятнадцать тоже становятся мужчинами…

- Короче, слушай сюда! - жестко произнес он, и пацаны сгрудились вокруг стола плотнее. - Работать начинаем по единой команде, но у каждого будет своя особая задача и своя цель. Запоминаем все на раз. Повторять будет некогда, а кто оплошает, там же на месте и ляжет…

Глава 21

В то время, как Стас Зимин успокаивал вконец разомлевшую Мариночку, Михаил Шебукин вынужден был объясняться с разбушевавшейся Валентиной Сергеевной. Пожалуй, впервые служащий «Кандагара» в полной мере осознал, каково это быть в шкуре зависимого альфонса. Конечно, к таковым он себя по-прежнему не причислял, но определенный щекотливый момент в их отношениях с Валентиной Сергеевной присутствовал. Да, конечно, он в силах был содержать себя сам и более того - по нынешний день сохранял за собой маленькую, доставшуюся в наследство от матери однокомнатную квартиру, однако все это было сущими пустяками в сравнении с тем потоком даров, который с некоторых пор обрушила на него состоятельная бизнесс-леди. Новехонькая «десятка», трехкомнатная квартира в Ботаническом районе, тройка отличных европейских костюмов, бездна сорочек, лаковых туфлей, престижных ручек, солнцезащитных очков и сотовых телефонов - вот тот неполный перечень «мелочей», обладателем которых он стал за последние несколько месяцев. Самое грустное, что технология «подкупа» давала свои плоды, и с каждым днем Шебукин все сильнее убеждался в том, что изобилие нравится ему больше, нежели жизнь впроголодь, а фирменные сияющие безделушки вместо былого презрения вызывают все более стойкую симпатию. Жизнь явно менялась к лучшему, и он стремительно привыкал к происходящим переменам. Вот-вот должен был состояться окончательный переезд на новую трехкомнатную квартиру, а в грядущем Новом Году Валентина Сергеевна обещала свозить Михаила в Южную Америку на настоящий латиноамериканский карнавал, обучить ламбаде и познакомить с экзотической кухней мексиканцев и бразильцев. А далее маячили Карибские острова, посещение пирамид древних майя, Страна Восходящего Солнца и загадочные Курилы.

Как бы то ни было, но Шебукин, сам того не заметив, оказался «упакован» с пяток и до макушки. Во всяком случае, именно так выражался Серега Маркелов, а уж он в этих делах толк понимал. Сам любил одеваться модно и красиво, а втайне от Харитонова постоянно организовывал на стороне свои маленькие финансовые предприятия. Пожалуй, и выгнали бы его давно из агентства, но очень уж любили. Кроме того, знали, что, несмотря на некоторую прижимистость, Серега был все-таки в доску «своим», и никто из «кандагаровцев» не сомневался, что в случае чего, посопев и покряхтев, Маркелыч выложит в общий котел все свои сбережения. Да и жизнью рискнет, не глядя. Потому что тоже помнил и посвист пуль с осколками, и кровь, и друзей, которых хоронили под чахлый салютик нескольких автоматов. Как бы то ни было, но, посмеиваясь над Серегой, Мишаня ведать не ведал, что в самом скором времени угодит в ситуацию еще более двусмысленную. И кто знал, что зашедшая в охранное агентство влиятельная дама выберет себе в телохранители именно его? То есть выбрали тогда, разумеется, красавца Стасика, но Зимина не отдал Харитонов, а потому в телохранители к бизнесменше угодил он. Угодил, думая сохранить гордый вид и независимость, однако не вышло. Разъяренной фурией Валентина Сергеевна металась из комнаты в комнату, в бешенстве швыряя об пол посуду, звонким своим голосом кроя Шебукина на все лады.

- Я-то, дура, сижу, жду неизвестно чего. Специально заместителя вырвала из отпуска, делами загрузила. А этот сморчок даже позвонить не соизволил! Весь обвешен дареными телефонами - и не позвонил! Как это понимать, я спрашиваю?

- Валечка, я же тебе объяснял уже… - Мишаня ежился, мучительно подбирая нужные слова. - Так получилось. Мы ведь не думали, что этот маньяк окажет такое сопротивление. Вот и не вышло прийти вовремя. Еще и костюм запачкался…

Оправдания звучали жалко, и он сам это чувствовал. Увы, Шебукин не избегал драк на ночных улицах, отважно шел под пули и на лающих бультерьеров, но начальства он побаивался во все времена. Сейчас же перед ним метала громы и молнии не просто женщина, а директор компании «Аэлита», одной из самых преуспевающих фирм Урала. Перед Валентиной Сергеевной сгибались в поклоне десятки солидных спин, а уж рядовых лакеев, бегающих перед ней, как говаривали в старину, на цырлах, было просто пруд пруди. И вот один из этих лакеев вдруг соизволил показать норов, взбунтовавшись, перестал подчиняться. Было от чего разгуляться начальственному гневу, было от чего впасть в праведную ярость…

- Плевать мне на твои объяснения! - грохотала Валентина Сергеевна. - Мы договорились, значит, нужно было явиться на встречу! Если же мужик не держит своих обещаний, то он уже и не мужик!

- Но я ведь говорил: случились форс-мажорные обстоятельства. Ты же понимаешь…

- Не понимаю - и не желаю понимать! Обстоятельства - не отговорка, потому что на этот случай есть телефон! Или мало я тебе дарила сотовых игрушек? - Валентина Сергеевна свирепо подбоченилась, испепеляя Шебукина взглядом. - Вы посмотрите на него! Катается на моей машине, пачкает мои пиджаки - еще и зубки показывает. А может, ты и в подаренную квартиру подружек своих водишь? Вот я, дура такая, не догадалась послать туда своих мальчиков! Проверили бы, какой это форс-мажор у тебя нарисовался.

- Ты что, не веришь мне? - Михаил покраснел. - Да спроси у ребят! Дмитрию вон позвони, Лосеву с Маратом, они все подтвердят.

- Еще бы! Эти, что хочешь, подтвердят, - одним миром мазаны! Может, даже вместе шастали по кабакам. А уж кобель кобеля всегда прикроет!…

Что-то дрогнуло в груди Шебукина, ему даже почудилось, что он услышал отчетливый щелчок. Видно, сгорел последний из внутренних предохранителей. И то сказать - сколько терпел! А все из-за буржуйских этих штучек, из-за глупого мужского тщеславия. Выходит, и впрямь купила его Валечка. Со всеми его гнилыми потрохами! Ведь открывал иной раз рот и снова захлопывал - вспоминал, видно, об Аргентине с Бразилией, о «десятке», к которой начинал уже привыкать, о трехкомнатной квартире улучшенной планировки, об иных житейских глупостях. Только верно говорят: всему есть предел, - кажется, наступил предел и его терпению.

Мишаня рывком поднялся из кресла, и вот чудо! - ощутил небывалое облегчение. Точно сбросил с шеи тяжеленную гирю. Чего ради, спрашивается, унижался? Ради того, чтобы оплевывали лучших друзей?…

Храня молчаливое достоинство, он молча снял с себя дорогой пиджак, аккуратно повесил на кресло. В это же самое кресло бросил золотую ручку, сотовый телефон, блокнот из крокодиловой кожи и доверенность на машину. Снимать брюки с туфлями было, конечно, смешно, и потому он сухо обронил:

- Все прочие подарки оставлю в твоей квартире. - Слово «твоей» он постарался выделить особо. - Если хочешь, посчитай на досуге другие расходы. Сразу расплатиться не обещаю, но со временем обязательно рассчитаюсь.

- Ишь, как он заговорил! Расплатится!… Да скатертью дорога! Мне только пальцем поманить, такие мужики набегут - не чета тебе. Нашла тоже красавца! Маленький, толстый - смотреть не на что! Да что в тебе такого особенного? Думаешь - уговаривать буду? Да черта-с два! Иди, иди! Никто тебя тут не держит!

Эти словесные оплеухи Мишаню уже не тронули, - они шли в обход его слуха, его сознания. Все главное было сказано, и смысла в излишних пререканиях он не видел. Шебукину никогда не нравились мыльные сериалы, в которых герои картинно заламывали руки, плакали через каждые пять минут и все никак не решались на один серьезный шаг. Только жизнь и кино - две разные вещи, и рвать в таких ситуациях следовало разом, не размениваясь на мелочи, сохраняя остатки мужской гордости.

- Что ж, счастливо оставаться. - Он охлопал карманы, проверяя, не забыл ли что выложить, неторопливо двинулся в сторону прихожей. По дуге обошел стоявшую на пути Валентину Сергеевну, равнодушно скользнул глазами по полкам с полюбившимися книгами, по пейзажам в дорогих багетах, по затейливой росписи гобеленов, которые его подруга покупала в Испании и Германии.

- Да кто ты такой! Бельмондо плешивый! - продолжала бушевать Валентина Сергеевна. - Еще и морду воротит! Как бы не пришлось обратно на карачках ползти!…

На это он все же отреагировал: спокойно повернув голову, ответил:

- Не волнуйтесь, Валентина Сергеевна, не приползу.

Наверное, это ее и выбило из колеи - Шебукинская хладнокровная вежливость. Да и на «вы» Михаил уже давненько к ней не обращался. Она распахнула рот и споткнулась. Готовые сорваться с языка колкости умерли, не родившись…

Он был уже в прихожей, когда начальническое самообладание окончательно ей отказало. А может, наоборот, сработала та здравая жилка, что помогала этой женщине на протяжении всей жизни, сделав из нее директора крупного предприятия, оказав помощь в сколачивании первых капиталов. Как ни крути, а она умела вовремя останавливаться - остановилась и сейчас. А может, вдруг вспомнила, как коротала ночи в холодном одиночестве, как молила Бога, чтобы послал ей, наконец-то друга - не богатыря и не писанного красавца - просто мужчину, который понимал бы ее, гладил в темноте по груди и лицу, умел бы жалеть. Вспомнила, наверное, и ту жутковатую ночь, когда в отчаянном порыве вырядившись проституткой, она решилась выйти на улицу. Спасибо, что догадалась прихватить с собой разрядник, - он и помог вырваться из рук возбужденных гуляк. И, конечно же, припомнила те выстрелы, что принимал в себя Шебукин, стойко поднимавшийся навстречу засевшему в подъезде стрелку. Ведь не кого-то, - ее защищал! За то и поплатился…

Как бы то ни было, но должный надлом произошел. В тот момент, когда Михаил уже отпирал хитроумные шведские замки, в спину ему прилетел сдавленный крик:

- Миша!…

Он продолжал греметь замками, хотя руки у него дрогнули. Очень уж разительно изменился ее голос. Теперь это был даже не крик, а стон.

- Прости меня, Миша! Я сама не знаю, что говорю…

Послышались быстрые шаги. Она ступала, часто спотыкаясь, словно шла на ходулях, и было чему поразиться. Уж Шебукин-то сумел изучить ее нрав вдоль и поперек, а потому знал, чего стоило этой железной леди пойти на попятный. Потому, наверное, и замер у порога, не в силах ни обернуться, ни отворить дверей.

- Миша! Ну, прости глупую бабу. Мишенька!…

Теплые руки обвили его шею, Валентина Сергеевна робко прижалась к его спине. В шею Мишане ткнулось ее помокревшее лицо. Вот уж чего он не переносил совсем, так это женских слез.

- Ты простишь меня, правда? - голос у нее явственно дрожал, а ладони уже вовсю скользили по затылку, трепетными движениями пытались загладить вину хозяйки.

- Не надо, - он неловко отстранился. - Все равно очень скоро мне придется уехать. Вот и отдохнешь без меня.

- Уехать? Но зачем?!

Шебукин ответил не сразу, какое-то время собирался с мыслями. В конце концов, все равно собирался ей все рассказать. Заодно пусть поразмыслит лишний раз над своими словами. Хоть и в горячке говорила, а все-таки должна была понимать, что бьет по больному.

- На меня и моих друзей поступил заказ. - Сухо пояснил Шебукин. - Так что для вас, Валентина Сергеевна, все может сложиться к лучшему.

- Боже мой! Какой заказ? Я ничего не понимаю, Миша! Объясни мне толком, что происходит?

- Ничего особенного. На нас охотятся, только и всего…

Михаил Шебукин медленно повернулся, взял ее за плечи. Почему-то только сейчас он по-настоящему рассмотрел, что его Валентина уже далеко не молодая женщина. Слезы старят всех без исключения. И почему-то вдруг подумалось, что появись сейчас из-за двери киллер, он бы снова закрыл эту женщину грудью. Не по зову долга, - по зову души. Потому что эти несколько месяцев для него тоже не прошли бесследно. Глядя в близкие глаза Валентины, Михаил вдруг понял, что с некоторых пор уже не считает ее чужой. Перед ним стояла не злая фурия, не денежный мешок и не начальница, перед ним стояла бесконечно близкая женщина.

Глава 22

Дворик на даче Лосев обустраивал явно под себя. При этом служащий «Кандагара» проявил немалую изобретательность. Обладатель дородного тела, он знал, как опасен покой для таких тяжеловесов, как он. Помнится, и Поддубный умер вскоре после того, как сломал ногу. А до этого - и гири жал, и пятаки с подковами ломал. Словом, вопросом, куда расходовать лишние калории, Тимофей не задавался. Под жестяным навесом он соорудил сваренную из железных труб стойку со штангой, а к двум скошенным под тупым углом сваям привесил набитый опилками мешок. Тут же красовалась врытая в землю массивная, сработанная на китайский манер макивара, рядом щетинился шипами деревянный тренажер каратистов, чуть в стороне солидным рядком покоились пузатые черные гири.

- Неужто жмешь эти игрушки? - Харитонов приблизился к гирям, ухватив ближайшую, с рыком вырвал над собой. - Ох, тяжела, стерва!

- Да ты никак ослаб? - хмыкая, Тимофей похлопал себя по голой груди, подошел к Дмитрию и, отняв гирю, небрежным движением подбросил ее над собой. Поймав, крутанул повторно, легко вернул на место. - А по мне так и потяжелее можно.

- Конечно, ты ведь у нас известный Кинг-Конг!

- А ты, значит, уже выдохся? - сделав неуловимо быстрый шаг, Лосев зашел за спину другу, сомкнул на груди Дмитрия свои железные руки. - А ну-ка вырвись, браток!

- Задушишь, ведь черт!

- А ты не давай себя душить.

Харитонов пару раз рванулся, не добившись успеха, повис на руках Лосева всем телом. Другой бы тотчас рухнул на землю, но Тимофей даже не дрогнул.

- Подумаешь! Да в боевых условиях я бы тебя на десять шагов к себе не подпустил. И валялся бы ты у меня, что твои гантели железные.

- Да ну? - Лосев разжал руки, встал в боевую стойку. - А вот попробуй, повали хоть раз.

- И повалю!

- Давай, давай! - подзуживал Тимофей. - Ты, Сват тоже, кстати, можешь попробовать. И Маркела с Маратиком сюда зови.

- Четверых сразу? - Дмитрий хищно прищурился. - А не много ли берешь на себя? Мы ведь ребята тоже крепкие.

- Таких крепких я нынче дюжинами по земле катаю. - Тимофей басовито захохотал. - Не забывай, пока вы там в городе смрадом заводским давились, я на вольных харчах отъедался, кислородом дышал, витамины килограммами заглатывал.

- А вот и проверим сейчас. - Сделав пару обманных финтов, Дмитрий молнией метнулся вперед. От левой руки Тимофей успел увернуться, но правая все же мазнула его по уху.

- Вот так! - Харитонов попытался ударить еще раз, но Лосев на трюк не попался, тут же поймал кисть в железный капкан, стиснул стальными пальцами, заставив Харитонова сморщиться и привстать на цыпочки.

- Ну, и как тебя это нравится?

- Сват, Серега, Марат, где вы там! - гаркнул Харитонов. - Подчиненные, ядрит вашу! Начальника ломают, а они в затылках чешут!

С двух сторон на мастера айкидо тут же ринулись Николай Сватов с Маратиком, но Тимофей отмахнулся от них, как от назойливых мух. Мощной своей ручищей отбросил Марата к забору, а Свата, ухватив за ворот, провел мимо себя, словно пойманного сазана, жестокой подсечкой подбил колени, заставив перевернуться в воздухе. Сват шмякнулся на мягкую траву, восторженно крякнул.

- Здорово!…

И все же парни они были, действительно, крепкие, тут же вскочили на ноги. И тотчас справа от Лосева беззвучной тенью вынырнул Серега Маркелов. В массивную шею хозяину дачи ткнулось березовое полено.

- Спокуха, Лось! Это, к твоему сведению, не полено, а ствол «Калаша». Так что, считай, ты без пяти секунд покойник.

- А почему без пяти?

- Да потому что уже через пять секунд ты будешь… - Маркелов не договорил. Поддетое ударом, полено вылетело из его рук, и в то же мгновение, выпустив Харитонова, Лосев стремительно крутанулся на месте. Тычком пальца вновь посадил на землю Свата, шлепком опрокинул Маратика, после чего, подпрыгнув на месте, ногами поймал Сергея в борцовские ножницы и вместе с ним рухнул на землю.

- Ну как, убедил? - заблажил он радостно. - Горожане долбанные!

- Убедил, убедил… - Дмитрий, морщась, растирал потянутую руку. - Хорошо, хоть Стасика с собой не взяли.

- А почему, кстати, он не приехал?

- Дело у него! - фыркнул Маркелов. - Архиважное!

- Это когда же у нашего Стасика появились важные дела?

- Дамочку он клеит, - брякнул Сергей. - И не просто дамочку, а доченьку нашего градоправителя.

- Он что, спятил? Мало ему своих подружек? - брови Лосева поползли вверх, он недоуменно взглянул на Харитонова. - Или вы шутите?

- Да нет, Тимох, какие уж тут шутки! - Дмитрий качнул плечом. - Только ты на него не наезжай. Я так смекаю, он из-за нас это все затеял. Глядишь, одним врагом меньше станет.

- Вот и надо было его сюда вызывать. Из-за нас, понимаешь… - Пробурчал Тимофей. - Провели бы собрание, обсудили бы что к чему.

- А что тут обсуждать? Лучше Стасика с этим делом все равно никто не справится. По мне - так ремня парню хорошего надо! Вконец осултанился.

- Брось, - вступился за Стаса Марат. - Какой там ремень, он у нас без того весь в боевых ранах.

- Ну, и что? Придумали тоже отмазку! У нас, если разобраться, весь личный состав в боевых ранах - и Юрок, и Мишаня, и ты вон…

Перепалку прервал Сергей Маркелов. Отряхиваясь, он стянул с себя измазанную в падении куртку, изумленно поднял перед собой.

- Вот, чертяка! Такую куртку испортил! Это же трава, как ты ее теперь отмоешь? - Серега огорченно замотал головой. - А у тебя, Коляныч, на груди и вовсе дыра.

- Фигня, новый кожан куплю. - Сват с легкостью отмахнулся. Он, похоже, был рад прекрасной физической форме Лосева. Слишком хорошо помнил, как тащили его по земле, пытаясь унять хлещущую из ран кровь. Выходит, не зря тащили, если ожил мужик…

Лосев, между тем, приблизился к Сергею, жизнерадостно усмехаясь, похлопал его по плечу.

- Ничего, Сергунь, одежка - дело наживное. Зачем и нужна, если не рвать да мазать?

- Еще и ржет! - Маркелов продолжал разглядывать свою куртку. - Ничего, сейчас мы настроение тебе испортим. За тем и приехали.

- А что такое? - враз перестав смеяться, Лосев обернулся к Харитонову. - Что-нибудь стряслось?

- Пока нет, но может стрястись. - Дмитрий пожал плечами. - Серега прав, настроение тебе придется испортить, уж не обессудь.

- Да что случилось-то! Можете вы объяснить по-нормальному или нет?

- Вот уже и осерчал… - Маркелов довольно хмыкнул. - А я что говорил!

- Видишь ли, какое дело, - снова подал голос Харитонов, - очень похоже на то, что впереди маячит очередная командировка.

- Какая еще, на хрен, командировка!

- Смываться нам надо, Тимох. - Тихо пояснил Дмитрий. - Охоту на нас начали. Судя по всему - серьезные люди.

- Так… - Тимофей обвел приехавших серьезным взглядом. - Вот, значит, чего вы сюда приперлись. Что ж, тогда двигаем на веранду. Анька сейчас накроет, поклюем трошки. Только при ней особенно не вякаем, лады?

- Лады-то лады, только ведь все равно узнает… - Харитонов сумрачно вздохнул. Уж он-то понимал, что разговор с женой Лосева будет делом не простым. Понимал, но утешить ничем не мог.

Глава 23

- Ну, два-три года, я согласен, это, конечно, перебор. У всех семьи, имущество, друзья… - Дмитрий пожал плечами. - Но я тут кое-кого поднапряг, так что, может, и раньше получится закончить командировку. Разберемся, откуда у зверя ноги растут, и вернемся домой.

- Санин не сумел разобраться, а твои знакомые сумеют?

- Почему бы нет? Парни надежные, а главное - с головой дружат. Таких сейчас в сыскном деле немного осталось.

- Это кто же такие?

- Да вы их знаете, - ребятки из «Урал-Ярда».

- Помню, - кивнул Лосев. - Там, кажется, Витя Еланцев командует? Из ментов бывших.

- Точно. - Подтвердил Дмитрий. Неспешно налил себе в стакан рыжеватого пива, окунул губы в ароматную пену. - Теперь вот перевелся в свободные пинкертоны. Мы ведь когда-то с ним вместе лицензии на охранные агентства выбивали. Даже на взятки сбрасывались. Хотя, если честно, то даже с деньгами ничего бы не добились, спасибо его знакомым - помогли.

- Так-то оно так, только Витек парень осторожный, в мокрые дела не суется.

- А нам это и не нужно. Пусть мозгами поскрипит, друзей старых поспрошает. Связей у него хватает, так что, глядишь, раскопает адресок наших недругов.

- Может, и раскопает, но ведь ему платить надо. - Подал голос Серега Маркелов. - Сам ведь знаешь, «ярдовцы» только сдельно работают. Как и мы, кстати.

- Ну, а в чем проблема? Мы сдельно, и они сдельно - вот и договоримся. Все-таки не чужие друг дружке. Можем и офис им свой отдать на время. Они-то по сию пору меблированные комнатушки снимают, а у нас - вон какой дворец! И сейфы свои, и подвальчик секретный, и аппаратура с файлами, - так что сразу двух зайцев убьем. И Виктору поможем, и свое добро сохраним.

- Ты только про подвал ему не проговорись. - Пробурчал Марат. - Незачем «ярдовцам» знать про наши закрома.

- А они и не узнают. Там ведь плита бетонная да еще дверь стальная, так что без кода или сварочного аппарата ничего не сделаешь. В общем, не волнуйся, никуда твои «Буеры» не денутся.

- Да я не за автоматы, - за «ярдовцев» беспокоюсь. А ну как прихватят их с нашими игрушками, - такую ижицу пропишут, мало не покажется!

- Авось, не прихватят. Сам же говоришь, они ребята тихие, в мокрые дела носа не суют. - Маратик допил пиво из кружки, взяв вяленную воблу, зубами содрал чешуйчатую шкурку. - Куда тут мусор-то кидать?

- Да вон прямо сюда, - Тимофей сердито придвинул к нему газетный лист. - Больше наша пресса все равно ни на что не годится. Только мусор и заворачивать.

- Это ты зря, - Маркелов ногой передвинул ящик с баночным пивом, подсел к Мишане поближе. - Иной раз забавно почитать. Это ведь раньше серьезные журналисты в газетах работали, а теперь все больше клоуны да мистификаторы.

- То-то что клоуны! - Лосев в сердцах пристукнул пятерней по газетной странице. - Во что не ткни пальцем, одна голимая борзота!

Сергей придвинул к себе газету, бегло скользнул глазами по рекламным строкам.

- Ну и что? Философия голубых, исповедь маньяка… Нынче это обычная писанина.

- Да? А это что тогда, по-твоему? - Тимофей сердито ткнул в колонку объявлений. - Читай!…

- Предоставлю крышу за умеренную плату. - Громко прочел Маркелов. - Фирма: «Карлсон и братья».

- Ну!

- Что, ну? Может, это прикол такой? Карлсон-то у нас, кажется, на крыше обитал.

- Во-первых, не у нас, а в Швеции, а во-вторых, это не прикол, а вполне реальное предложение. Потому как Карлсон, к твоему сведению, это родной братик нашего давнего знакомого Шума.

- Шум? - брови Харитонова скакнули вверх. - Это что же, тот самый бандит, который наезжает на содержателей игровых залов?

- Он самый. - Лосев возмущенно кивнул. - Как видишь, не только наезжает, - еще и под защиту берет, крышу предлагает! Но главное, что они уже в открытую работают. Безо всякой опаски!

- А чего им опасаться? Бизнес у них давно легальный. Вот и строят трехэтажные особняки, «хаммеры» дюжинами покупают, леса - десятками гектаров. Капитализм, чего вы хотите? А Россия - держава трофейная. Вот и поступают с ней, как со всяким трофеем. Насилуют да пинками потчуют…

- Потише кричите, говоруны! - прижимая к груди уснувшего сына, на террасу вышла Анна, супруга Тимофея. Положив ребенка в кроватку возле перил, занавесила его марлевым пологом. - И не курите!

- Да у нас тут все некурящие, ты же знаешь…

Проводив жену взглядом, Лосев сумрачно вздохнул. Кивнув в сторону кроватки с сыном, пробурчал:

- А знаешь, Димон, я ведь даже жалеть временами начинаю, что сына родил.

- Типун тебе на язык! Что ты такое мелешь!

- Да я не о том… - Тимофей поморщился. - Ты понимаешь, гляжу я вокруг - и страшно мне за него становится. Я-то ладно, все главное выдержал, а каково придется ему? Мир-то кругом жуткий.

- Да брось ты! Все справляются, и он справится.

- А все ли? Вон, пацанов до армейской службы не довезли, заморозили в самолете. А у Аньки мать в свое время на целину каталась, тоже простуженной насквозь вернулась. Рассказывала, что при ней целую машину студентов в степи потеряли. Только через пару дней и нашли. Полный грузовик трупов. И ведь все молчком - будто так и надо! Да мы на войне меньше теряем, чем в мирное время. - Тимофей сердито засопел. - А терроризм этот долбанный - его кто выдумал? Тоже ведь мы руку приложили! Какого хрена взбаламутили Кавказ? Оно нам надо было? Теперь вот лет сто будем кашу эту расхлебывать.

- А сын твой причем?

- Как это причем? Он, считай, меня и вразумил. - Лосев порывисто вздохнул. - Пока детей не было, не понимал, что творится, а сейчас вот сообразил.

- Что ты сообразил?

- А то, что скверно мы живем, мужики. Тяжело и скверно. Неделю назад гулять ходил - с сыном и Анной, а у забора обалдуи стоят, в три члена забор орошают. Делаю им замечание, меня посылают. Хорошо так посылают - по-мужицки. И это все при сыне с Анькой, прикидываете? Ладно, сынишке всего полтора года, но ведь тоже начинает уже понимать что к чему. В общем, навалял этим барашкам в три шеи, а потом от бабок местных отбиваться пришлось. Видите ли, забор им порушил… Я это к тому, что мир вконец дурной стал. Чем дальше, тем хуже. И бультерьеры раньше по улицам не бегали, и у заборов в открытую не мочились, и за детей не дрожали. Каждый день со спокойным сердцем отпускали и в школу, и во двор.

- Не знаю… - Харитонов в сомнении покачал головой. - Сдается мне, что и раньше жили немногим лучше. Просто меньше знали. Про тот же Афган, про Чехословакию с Венгрией, про другие беды. Сколько у нас под боком всего происходило! И поезда под откос летели, и самолеты падали, и от землетрясений сотни тысяч погибали…

- И людей по ночам арестовывали, - добавил Маратик.

- Вот-вот! Только не было свободной прессы, и никто ничего не знал.

- Сейчас тоже многого не знают. - Возразил Маркелов. - Про тот же геноцид в Косово, про смерть Талькова, про то, что в стране десятками тысяч закрывают детские сады и школы… Вы помните Кузнеца, нашего ротного разведчика?

- Это того, что героя потом получил?

- Точно! - Сергей кивнул. - Так вот, живет он, к вашему сведению, в общаге для российских героев. Кинули ему, понимаешь, комнатку в пятнадцать квадратов на семью из четырех человек. И никто не знает, что условия в той общаге абсолютно скотские. Ни воды, ни газа, ничего. А ведь это не тьмутаракань, это Москва, столица нашей родины. И по всему получается, что продали этих героев дважды - сначала кинув в кавказское пекло, а после уже здесь - на гражданке.

- Значит, получается, что незнание - тоже сила? - невесело усмехнулся Тимофей.

- Еще какая! Может, оттого мусульманские страны и берут сейчас верх, поскольку телевизоров не смотрят и газет не читают. Знай только, воюют и детей рожают. - Маркелов фыркнул. - Только про скверную жизнь это вы зря ноете. Она такой всегда была.

- Как это всегда?

- А так, возьмите ту же Киевскую Русь или Ивана Грозного с Анной Иоанновной - что там, слаще было? Да ничего подобного! Сплошь набеги да грабежи. То викинги с хазарами, то половцы с опричниками - короче, полный беспредел. А сейчас что - сказка!

- Да уж, сказка… - Харитонов задумчиво посмотрел в сторону близкого леса.

- Не горюй, мужики, скоро еще хуже будет! - ободрил сидящих Сват. - Помните, что насчет изменений в законодательстве шептали на днях? Наши умники из Верховного Совета окончательно проголосовали за воров. Только не тех, что по понятиям живут, а тех, что по новым законам. На днях ликвидировали статью о конфискации имущества.

- Чего, чего?

- А вот того! Сам поинтересуйся, если не веришь. Так что теперь мафия действительно бессмертна. Воруй, сколько хочешь, и никто у тебя обратно наворованного не отберет.

- Да бросьте вы всю эту гнусь вспоминать! - возмутился Маратик. - Нам о себе надо думать, а вы о законах талдычите!

- У тебя есть конкретные предложения?

- Конечно, есть! Давайте плюнем на все и махнем в Сарапул! На родину к Юрику. А что! Я у него раз бывал в гостях, - славный город. И река еще не загажена, и люди цивилизацией не испорчены. Точь-в-точь как в мусульманской стране. Даже с американцем живым познакомился, - длинный такой, худой, что твой волейболист, - копит в своей Америке деньги, а после летит в Сарапул и отрывается по полной. Все равно как в Майами каком-нибудь.

- Чем же ему приглянулся наш Сарапул?

- Не знаю, не спрашивал, но Юрик рассказывал, что он чайники с мисками наловчился чинить, сантехнику налаживает, грибы собирает. У них там в Америке это не принято, а здесь - полное раздолье. Еще и влюбился в кого-то из наших бабенок.

- Ну, если влюбился, тогда понятно… - Тимофей вздохнул. - Вот, наверное, в такой городок и надо удирать всей семьей. Там еще жить можно…

Маркелов странно поглядел на Тимофея.

- Ох, и дурак ты, Тимофей!

- Чего, чего?

- Дурак, говорю! Сына родил, а ничего так и не понял. Другой бы радовался да парня на ноги поднимал, а ты все про жизнь тяжелую ноешь!… - Серега нервно махнул рукой, порывисто поднявшись, отошел в сторону.

- Чего это он? - Лосев удивленно взглянул на Харитонова.

- Известно, чего… - Дмитрий пожал плечами, чуть тише добавил: - Видать, об отце вспомнил…

Лосев, нахмурившись, потянулся к стакану, неспешно налил себе пива. Эту историю он, разумеется, тоже знал.

Сережке Маркелову было десять лет, когда парень потерял отца. И не просто потерял, а расстался с ним в самых трагических обстоятельствах. Отец Сереги погиб на его глазах - погиб смертью, какую и худшему врагу не пожелаешь. А получилось так, что рыбалили они зимой на глухом озере, да задержались. Очень уж хорошо клевало. Словом, возвращаться пришлось в сумерках, и как они не спешили, на последний автобус все же опоздали. Следующего автобуса следовало ждать только под утро, и чтобы не мерзнуть решили разжечь костер. Пока суть да дело, старший Маркелов насобирал дров, неподалеку от остановки начал складывать костровище. Сам Сергей продолжал ломать усохшие сосновые сучья, выгребать из-под снега коряги посуше. Но разжечь костер они так и не успели, потому что из лесной чащи огоньками высветились чужие глаза, и к автобусной остановке подошла волчья стая. Хищники числом более десятка даже не выли, - набегали молча и целеустремленно, наперед распределив между собой цели. Паленой расцветки волки не пытались пугать, - они сходу атаковали. Хищники бежали неспешно - видели, что деваться двум путникам некуда. Мерзлая дорога была пустынна, а вокруг простирался глухой лес - родная вотчина серых разбойников. На легкий огонек, курящийся над хворостинами, волки даже не обратили внимания. Не смутило их и полено, прыгнувшее в руки Маркелова старшего. Вожак, подобравшийся ближе всех, получил поленом по рыжеватой морде, но только злобно оскалился. Наверное, в ту минуту Сергей и понял впервые, что волк - это далеко не собака. В глазах лесных тварей читалось желание убивать и убивать. Оттого леденела кровь, и сами собой отнимались ноги. Помощи ждать было неоткуда, и Маркелов старший поступил так, как поступил бы на его месте любой нормальный отец. Отмахнувшись от волков палкой, он сгреб Сергея в охапку и в несколько прыжков подскочил к металлическим стойкам, крепящим шиферную легонькую крышу автобусной стоянки. Крыша укрывала от снега и дождя, но не могла защитить от волков. То есть защитила бы, сумей они взобраться на нее вдвоем, но это было делом абсолютно нереальным. Ни лестниц, ни вспомогательного помоста поблизости не наблюдалось. Между тем, один из волков уже сомкнул челюсти на ноге Маркелова старшего. Медлить было нельзя, и, застонав от усилия, он рывком взгромоздил сына себе на плечи, заставил ухватиться за край навеса. Волки рвали на человеке полушубок, с утробным рычанием вгрызались в пах, а он продолжал с отчаянием подталкивать ноги Сергея, помогая влезать на шиферный настил. Только когда Сергей был уже на крыше, отец, шатаясь отступил в сторону, взмахнув руками, упал. Даже один на один с волком сладит не всякий, а уж стая - это всегда стая. Кричащий и рыдающий Сергей лежал на краю навеса и во все глаза смотрел, как рвут хищники его отца. Когда же вожак впился в горло человеку и с рыком принялся душить, маленький Сережа не выдержал и потерял сознание. Так его позже и нашли - распластанным на холодном шифере, синего от холода, с мертвыми от пережитого ужаса глазами. Отца к тому времени волки утащили в лес. Охотники, двинувшиеся по кровавой дорожке, вскоре вернулись. Им удалось обнаружить лишь изодранный полушубок и валенок.

Время лечит все, но своего отца Сергей не забывал, таскал повсюду его фото и каждый день рождения Маркелова старшего аккуратно отпрашивался у Харитонова, уезжая домой к матери. Кто знает, возможно, память погибшего отца, действительно, сумела его воспитать. Не случись той трагедии, может, и пошел бы жадноватый, не в меру шаловливый пацанчик в вольные жиганы. Но отец прочил ему иное будущее, мечтая о карьере юриста, и сын постарался не обмануть родительских ожиданий - в должный срок поступил на юридический факультет, а позже подался в армию, где и свел знакомство с Тимофеем Лосевым. Единственное хобби, которое решительно не нравилось всем его друзьям и знакомым, было увлечение охотой. И даже не охотой, а уничтожением волков, которых Маркелов поныне отслеживал по российским лесам, убивая пулей, ножом, а порой и голыми руками. По этой самой причине ладони и пальцы у него были покрыты многочисленными шрамами, зато и в схватке с собаками он не знал себе равных…

Поглядев на согбенную спину товарища, Лосев собрался было рассказать какую-то развеселую байку о современных политиках, но утешить Сергея ему не довелось. Именно в этот момент стакан, который Тимофей продолжал сжимать в руке, брызнул сверкающими осколками, а мгновением позже с грохотом ударила близкая автоматная очередь. В несколько стволов в «кандагаровцев» стреляли из леса. Огораживающая террасу деревянная оградка брызнула острой щепой, в воздухе густо засвистели пули. Впрочем, на террасе они уже никого не застали. Давняя выучка бросила «кандагаровцев» на пол, и только Лосев с рыком метнулся в сторону от стола. У перилец террасы по-прежнему покоилась кроватка с сыном, и кто знает, может, Маркеловская история, о которой напомнил ему Дмитрий, пришлась более чем кстати. Единственный из всей команды спецназовцев, Тимофей отчетливо знал, как именно следует ему поступать и кого в первую очередь прикрывать от пуль…

Глава 24

К деревушке, которую Сом указал им на карте, подъезжали с величайшей осторожностью. И то хорошо, что нужный домишко оказался на самой окраине. Не хватало еще воевать в центре деревни! Таким образом, оставалось только обойти деревушку кругом и приблизиться к нужной избе со стороны леса. Пока добирались, успели нацеплять на себя целые вороха колючего репейника, зато и позиции выбрали себе лучше не придумаешь. Кусты и сосновые стволы надежно скрывали членов бригады от посторонних взоров. Мазок - тот и вовсе умудрился подобраться вплотную к забору, так и устроился меж стволиков сирени. До террасы теперь оставалось всего ничего - шагов тридцать не больше, и Рог лишний раз порадовался тому, что не поленился в свое время вдоволь погонять пацанов на полигон. Успели и пострелять, и попрыгать, и по земле покататься. Конечно, это не курс молодого бойца, но палить по мишеням ребятки выучились вполне сносно. А тут и цель была рядом, и позиция отменная - только и оставалось, что взять дичь на прицел и всем разом нажать на спуски.

Рог высунулся из-за массивной сосны и разглядел мелькавшую в зарослях спину Алихана. Серые джинсы туго обтягивали зад бойца, стриженый затылок поплавком маячил среди жухлой травы. Шустрый пацан держал «ТТ» стволом вверх и, по всему видать, хотел подобраться к клиентам по возможности ближе. За ним неспешно перемещался Рябой. Этот вел себя более осторожно, да и глаза у пацана были не в пример зорче. Как бы то ни было, за эту парочку Рог был спокоен. Оно и лучше, если подберутся к самому логову. Все знали, что успех операции зависит, в сущности, от одного-единственного залпа. Сом категорически воспретил втягиваться в длительную перестрелку, полагая, что затяжного боя им просто не выдержать. Потому и следовало завершить все в несколько секунд.

Фигурка Алихана наконец-то припала к черному пню, и Рог нервно облизнул губы.

- Все готовы?

- Кажись, все, - обстоятельный Векша залег рядом, неспешно приладил приклад «мосинского» винтаря к плечу. Рог и сам поднял АКМ, щелчком сбросил предохранитель, начал ловить на мушку передвигающиеся по террасе фигурки.

- Стреляем по моей команде! - лишний раз шикнул он, хотя без того все знали, что первым открывает огонь его АКМ.

Дело по-прежнему казалось плевым. Сейчас - даже еще более плевым, нежели день назад, но отчего-то Рог продолжал волноваться. Даже испарина на лбу выступила. Видно, чуяло сердце скрытый подвох. Казалось, чего проще прикнопить пятерых терпил - вот же они - совсем рядом, но Сом несколько раз предупредил, что сработать надо точно и быстро. Иначе эти пятеро прикнопят их самих. И было непонятно - откуда у бывшего мента такой страх? По крайней мере, сам Рог не видел у людей на террасе ни оружия, ни бронежилетов. Да и мужички выглядели вполне обыденно, не поражали ни ростом, ни мускулами. Не дохлые, это верно, но и далеко не супермены. Двое - и вовсе откровенные толстяки, наверняка уважают на досуге сосать пиво перед телевизором. А с таким хобби форму не очень-то сохранишь. Спрашивается, какого черта Сом стращал парней и зачем трижды повторил насчет осторожности? Или что-то Рог все же проглядел?…

Бригадир готов был открыть огонь первым, но его все-таки опередили. Гулко лопнул стакан в руке одного из сидящих, и в следующий миг людей на террасе словно слизнуло языком. Были - и не стало. Тогда-то, в миг облившись холодным потом, Рог рванул спуск автомата - рванул поспешно, так толком и не прицелившись. «АКМ» ударил прикладом в плечо, дробно замолотил пламенем. Смертоносная струя смела со стола остатки посуды, в брызги разметала жестянки с пивом. И тут же защелкали и забухали стволы пацанов. Пули напарников шквалом обрушились на террасу и крыльцо дома, но это была уже стрельба вслепую. Подобно Рогу парни уже не видели цели. Люди, которым по всем параметрам полагалось числиться в ряду жмуриков, неведомым образом исчезли с террасы. Кажется, только и успели разок зацепить жирного борова, метнувшегося в сторону от стола, но и тот, успел облапить детскую кроватку и, великолепным прыжком перемахнув через перила, скрылся за углом дома. Кажется, это было началом конца, но мозг Рога еще отказывался в это верить. Яростно дергая спуск, он продолжал бить и бить короткими очередями по окружающим дом посадкам.

***

Свою позицию на дереве Дрэм успел занять, лишь на четверть часа опередив сопляков из бригады Сома. Впрочем, он не знал, в кого именно ему придется стрелять и придется ли стрелять вообще. По большому счету, это его не особенно интересовало. Приказ Хозяина был предельно ясен: всеми доступными средствами предотвратить покушение на жизнь клиентов, а подобных средств в распоряжении Дрэма было не столь уж много. Именно поэтому, спешно собираясь в рейс, он надел на себя особую кожаную упряжь с боевыми ножами и запасся приличным количеством патронов. В каком-то смысле он был даже рад, что казнь спецназовцев из охранного агентства откладывается. Парни не то чтобы нравились Дрэму, но они казались ему ровней и, даже не зная их биографий, он испытывал к ним определенное уважение. Того, кто прошел войну и выжил, уже не назовешь обычным человеком. Эти же мужички продолжали держаться вместе, помогали друг дружке, да и делом занимались далеко не последним. При этом киллер себя не обманывал: главная причина его возбужденного состояния крылась еще и в том, что некто впервые покушался на кошелек Дрэма. Такого с ним еще не случалось, и Дрэм намеревался жестоко наказать возможных конкурентов. Какими бы ни были эти парни из «Кандагара», но мысленно он считал их уже своими. И не важно, что «свой» собирался в итоге прикончить «своих», - Дрэм полагал, что в каком-то смысле это было даже честно. А вот позволить мочкануть «кандагаровцев» какой-то посторонней шпане, да еще расстаться при этом с твердо оговоренным заработком - это уже попахивало явным перебором. Некто, не спросясь, собирался выполнить за Дрэма его работу, лишив, таким образом, законного гонорара, а посему киллер собирался разобраться с чужаками по-свойски. Если верить фильмам, в прежние времена штрейкбрехеров тоже не щадили - жестоко били морды, проламывали головы железными прутами и дубинками. С тех пор мало что изменилось, разве что вместо дубинок стали прибегать к оружию более действенному.

Дрэм стрелял из винтовки, оснащенной глушителем, а потому совершенно не опасался привлечь к себе внимание. Даже заранее позаботился о том, чтобы выщелкиваемые из казенной части гильзы летели не абы куда, а в крону раскидистого, не успевшего облететь куста. Пожалуй, и в стакан он выстрелил намеренно. Лишний раз давал понять о своем присутствии, демонстрировал меткость, а заодно предупреждал о близкой опасности. Конечно, клиенты могли и не успеть спохватиться, но таких, верно, и жалеть бы не стоило. Умному хватает намека, хватило и этим. Единственное, что несколько смущало Дрэма, это кроватка возле перилец. На войне один раз он такое уже видел. Взрыв гранаты, брошенной приятелем в окно глиняной мазанки, разорвал в клочья ребеночка, схоронившегося в углу. Потом они даже не сумели толком разобрать, кто это был - мальчик или девочка и сколько лет от роду успело прожить несчастное дитя. Тем не менее, чувства они испытали самые пакостные - несмотря на то, что воевали уже не первый месяц и в том же бою успели потерять двоих близких товарищей. О той гранате и убитом ребенке они потом никому не рассказывали, а когда приятель погиб, Дрэм, к собственному ужасу, испытал даже некоторое облегчение. Словно исчез соучастник совершенного им преступления. И хотя гранату бросал не он, сути дела это не меняло. Именно по этой причине Дрэм внутренне поаплодировал мясистому увальню, сумевшему подхватить с террасы детскую кроватку. И первая прицельная пуля пришлась в ягодицу бойцу, попытавшемуся ринуться наперерез ловкому папаше. Во всяком случае, про себя Дрэм давно решил, что мертвых детей он постарается в своей жизни больше не видеть.

Как бы то ни было, но «кандагаровцы» его не разочаровали. Вслед за своим коллегой они сыпанули в разные стороны, с резвостью ящериц успев покинуть опасную зону, укрывшись среди газонов и посадок, с пылом молодых любовников прижавшись к осенней земле. Разумеется, они ведать не ведали, что со своего дерева Дрэм мог бы без особых усилий положить весь состав «Кандагара», однако на их счастье, подобной мысли у него даже не возникло. Уже хотя бы потому, что это напомнило бы ту дурную охоту с вертолета, в которой однажды Дрэм по глупости своей решил принять участие. Лосей гнали с двух направлений, а пара пузатых стрелков в полковничьих погонах неумело расстреливали животных с высоты в двадцать метров. Высота не большая, но и не маленькая, и вдвойне было удивительно видеть, как один из подранков в жутковатом прыжке попытался атаковать винтокрылую машину рогами. Дрэм, сжалившись, срезал его тогда в прыжке, угодив точно в голову, но тот прыжок запал ему в память надолго. Вот и эти ребятки были совершенно безоружны. Видать, никак не ожидали, что опасность подстережет их в таком тихом месте.

Более всего Дрэма беспокоил автоматчик. Шальные пули на то и шальные, чтобы залетать, куда не просят, и потому, стремительно переведя оснащенный массивным глушителем ствол, киллер точно и хладнокровно прострелил автоматчику правую кисть. Стрелок немедленно скрючился на земле, зубами вцепившись в близкую землю. А Дрэм, не теряя времени, уже наводил винтовку в плечо паренька, сумевшего подкрасться к самому забору. От ближайшего, растянувшегося на земле спецназовца его отделяло всего-то метров семь или восемь, а потому рисковать не стоило. На этот раз киллер целил в мякоть плеча - работал на сквозное ранение. Потом пусть разбираются, откуда прилетела пуля - спереди или сзади, сейчас им будет не до этого…

Все получилось, как надо, и, дернувшись, стрелок судорожно заегозил ногами по земле. Дрэм перевел внимание левее и тут же пропустил важный момент. «Кандагаровец», которого он только что «защищал», одним махом перелетел через забор и, словно рысь, рухнул на спину раненому. Миг, и в руках его блеснул отнятый пистолет. Тут же загремели выстрелы, - на сей раз пули летели уже в нападающих. А еще чуть позже в доме распахнулось окно, и Дрэм разглядел мелькнувшее в глубине комнаты лицо толстяка. Видимо, ребенка он уже спрятал, и теперь в руках сжимал по пистолету. Ясно было, что он твердо намерен сопротивляться. Дрэм и сейчас мог бы его снять, хотя толстяк на месте не стоял - стрелял по-македонски, то и дело перемещался из стороны в сторону. Скорее всего, бил не прицельно, намереваясь попросту отвлечь на себя внимание.

Дрэм довольно улыбнулся. Выходит, зубки у этих волков имелись. И еще какие! Может, и расставались с ними на время - все равно как старички со вставной челюстью, но вставить обратно могли в считанные секунды.

В кустах вскрикнул один из сопляков, - значит, толстяк все же смотрел, куда стрелял. Скосив голову, Дрэм заметил, что свежеиспеченные наемники спешно отползают назад. С атакой у них явно не выгорело, и теперь они мечтали только об одном: как бы свалить отсюда живыми. Другое дело, что юные штрейкбрехеры, кажется, не собирались уносить с собой раненых, а это уже не входило в планы снайпера.

И снова все поменялось местами. Теперь уже Дрэм пытался сдерживать не в меру разбушевавшихся спецназовцев. Для него было бы лучше, если перепуганные шпанята убрались бы из деревни поскорее, но пришедшие в себя «кандагаровцы» могли запросто не позволить им этого. Одного придурка они уже взяли в плен, двоих подстрелили, еще двоих успел наказать сам киллер. Урок - более, чем достаточный, чтобы вразумить и более туповатых. Пора было отпускать хлопчиков домой, и Дрэм перевел все свое внимание на спецназовцев. Тройку пуль веером пустил в распахнутое окно, умудрившись при этом не задеть толстяка и заставив его юркнуть на пол. После этого, тщательно прицелившись, вышиб у второго «кандагаровца» из руки пистолет. Выстрел был крайне рискованным, поскольку пуля могла срикошетить от изувеченного оружия, но кажется, обошлось. Пистолет, кувыркаясь, отлетел в одну сторону, а ругающийся «кандагаровец» прыгнул в другую. И лишний раз Дрэм позавидовал реакции ребяток. Он со своим протезом проделывать подобные пируэты уже бы не рискнул. Они же катались по земле, не жалея одежды, прыгали из стороны в сторону, что твои кузнечики. Будь у них оружие, давно бы перешли в наступление, но именно этого он не собирался им позволить.

- От, сука!…

Негромкий полувскрик в грохоте выстрелов запросто можно было бы не услышать, но Дрэм все-таки отреагировал. Один из недомерков, отступая, приблизился чересчур близко к дереву. Вот и разглядел засевшего наверху снайпера. Рябое личико было напряжено, глаза прищурены, в руках придурка поблескивал помповик. Как бы то ни было, но тратить время на то, чтобы перемещать длиннющий ствол винтовки, Дрэм не стал. Такая уж у него была позиция, что жалить из винтаря тех, кто подходит снизу, он просто не мог. Точнее - на это понадобились бы драгоценные секунды, а этими секундами он не располагал. Здоровый человек мог бы спрыгнуть с дерева или изобразить какой-нибудь иной акробатический кульбит, но Дрэм поступил проще. Не отрывая левой ладони от цевья винтовки, правой он подхватил с пояса нож, хлестким движением послал в рябого недотепу. И, конечно же, не промахнулся. Сталь угодила чуть пониже адамова яблока, разом прошив дыхательное горло и пищевод дурачка. Что называется - рана, не совместимая с жизнью…

По счастью, недомерки, предпринявшие атаку на избушку спецназовцев, очередной потери так и не заметили. В полной мере осознав собственную неудачу, они спешно ретировались. А еще через минуту Дрэм, продолжающий точными выстрелами прижимать к полу неуемного толстяка, с удовлетворением убедился, что последние из конкурентов покинули рощицу. Пожалуй, еще немного - и смоются с концами. Правда, в руках клиентов оставался опасный «язык», но и это было делом поправимым. Плавным движением Дрэм опустил ствол чуть ниже и, отыскав среди веток прикрытый ладонями затылок, одну за другой выпустил в него пару пуль, намертво пришив руки бедолаги к голове. Вот теперь, действительно, все. Можно переводить дыхание и преспокойно спускаться с дерева. Клиенты чуток поцарапаны, но живы, а шушеру, как и просил Хозяин, Дрэм надежно приструнил.

Глава 25

Выстрел был сделан из бесшумки, в этом никто из них не сомневался. Целили всего-навсего в посудину, однако лопнувший в руке Харитонова стакан вместе с осколками разбросал по сторонам и их - точь-в-точь как разорвавшаяся граната. И если Маратик уже выцеливал узким разрезом глаз возможного противника, Маркелов с досадой вспоминал об оставленном в доме оружии, то Тимофей не думал в этот момент ни о чем, кроме сына. Разумеется, ему не мерещилось, - в них действительно стреляли, но на сыплющиеся отовсюду пули он не обращал внимания. Ноги и руки все делали сами, а телом и сердцем он был уже там - возле кроватки посапывающего сына. Даже росомаха, защищающая своего детеныша, способна совершить невозможное, бросившись на медведя. Лосев медведя перед собой не видел, зато покрыл дистанцию в несколько метров одно неуловимое мгновение. Он даже не пытался вычислять направление, с которого в них стреляют, - важнее было прикрыть кроватку. Тумбочкой, шкафом, собственным телом…

Одна из пуль чиркнула его по ноге, но Лосев этого не заметил. Более того - даже приземляясь на вскопанный Анной газон, он умудрился не тряхнуть кроватку и уже через пару секунд взбегал на крутое крыльцо. Кажется, и здесь он поспел вовремя, потому что выстрелы уже вовсю молотили по ушам, заставляя местных псов заходиться в пугливом лае. Безусловно, Анна тоже услышала стрельбу, - с побелевшим лицом она уже спешила навстречу, едва не столкнувшись с Тимофеем в дверях. Первое, что сделали оба, это судорожно зашарили по матерчатым стенкам кровати, стукнувшись головами, сунулись лицами к сыну. Разглядев безмятежное личико, облегченно вздохнули. Первые минуты сна у детей особенно крепки, и даже выстрелы не разбудили малолетнего карапуза. Он даже не раскрыл глаз, с безмятежностью продолжая досматривать свои детские сны. С этой секунды Лосева он более не интересовал, - главное, цел и жив! Теперь пора было подумать и о ребятах. Втолкнув Анну вместе с кроваткой в самую удаленную от огорода комнатку, он метнулся к вешалке, сграбастал с крючка Харитоновскую куртку, выхватил из внутреннего кармана тяжеленный «Стечкин», из Маркеловской кобуры достал «Макаров».

- Садись на пол и не высовывайся! - шикнул он жене. - Я быстро!…

Но лучше других он знал, что быстро могло и не получиться. Грохот на улице стоял такой, что впору было подумать о бегстве. Впрочем, этот же грохот яснее ясного говорил о том, что убивать их пришли дилетанты. Это только в боевиках лупят из всех стволов, опустошая обойму за обоймой, - настоящий профессионал предпочитает стрелять точно и скупо. Да и пальба показалась Лосеву довольно разнородной, словно стреляли из самых различных стволов - из самоделок и пистолетов, автоматов и винтовок. Не зная, радоваться этому или нет, Тимофей передернул затворы пистолетов, танком ринулся в кухоньку. Именно ее окна выходили на огород и террасу. Сразу за низеньким, опоясывающим грядки заборчиком высился лес, а там дальше начинался довольно глубокий овражек, постепенно переходящий в пруд, в котором поныне деревенская шантрапа ловила гольянов с муляшами. Еще год назад Лосев всерьез задумывался о том, чтобы подрезать ближайшие к дому деревья, подчистив таким образом обзор, но жаль было величественных деревьев, да и не хотелось отдалять от себя белок, снующих по соснам в каких-нибудь двадцати-тридцати шагах от окон. Милое дело - сидеть на террасе, лузгать семечки и любоваться пушистыми хвостами рыжеватых зверьков. Вот и долюбовался, мать твою! Подпустил стрелков чуть ли не вплотную к дому!…

Углядев привставшую на отдалении фигуру, Тимофей ногой шарахнул по раме и с двух рук открыл пулеметный огонь по затаившимся в лесу стрелкам. Будь у него АКСУ или хотя бы охотничья винтовка, можно было бы поиграть с этими гавриками в дуэль, но, увы, пистолетики лишали его такой возможности. Не та точность и не та дальность полета пули. Куда насущнее было дать друзьям опомниться, а заодно сбить лишнюю спесь с нападавших. Во всяком случае, старался он вовсю. Уж что-что, а стрелять из пистолетов Тимофей умел неплохо. Разве что Марат со Стасом могли с ним поспорить по этой части, но только в тире и из одного-единственного ствола. В стрельбе с двух рук, где важен не столько точный глазомер, сколько телесная мощь, Лосев был способен утереть нос и этим двоим. Когда-то неплохо стрелял и Дмитрий, но после одного из давних своих сотрясений мозга тоже стал промахиваться…

По дому, между тем, продолжали палить со всех сторон, хлопки перемежались очередями, то и дело гулко били винтовочные стволы. Огонь был довольно плотным, и, тем не менее, стрельба велась по большей части бестолково, не принося особого вреда. Зато по дымным огонькам можно было без особого труда вычислить засевшего в лесу агрессора. Лосев не был уверен на все сто, но ему показалось, что, поливая далекие деревья шквалом пуль, кого-то из нападающих он тоже зацепил. Наверняка, сумел бы зацепить и других, но в эту минуту расклад сил резко изменился. Лосев не мог ни знать, ни видеть этого, но чутье старого воина безошибочно подсказало, что в игру вступил более серьезный игрок. Несколько пуль вспороли подоконник, едва не ужалив Тимофея в живот, еще одна взвизгнула над самым ухом. Прыгнув в сторону, Лосев ужом извернулся, интуитивно угадав мертвое пространство. Быстро подняв над собой пистолет, вслепую выпустил в окно еще пару пуль. И немедленно далекий стрелок ударил в ответ - ударил с опасной точностью, опалив кисть шоркнувшей по кисти пулей. Срезанный лоскуток кожи немедленно окрасился кровью, а Лосев оглянулся на издырявленную стену кухоньки и матерно заругался. Эту самую стену он штукатурил не далее, как прошлым летом. Теперь весь труд был пущен насмарку.

В это время Дмитрий Харитонов вжимался в землю, совершая миниатюрные передвижения в направлении забора. Если оружия нет, его следует добыть, и самое простое было позаимствовать ствол у противника. Чуть позади, шагах в десяти от себя, он видел вжимающегося в землю Маратика. По ту сторону террасы затаились прочие «кандагаровцы». Особенно злило, что все они были «голые». И то сказать - не глупо ли сидеть на глазах у всей деревни, прихлебывая чай и пиво с оружием на поясах? Впрочем, будь они даже при оружии, серьезного нападения им было бы не отбить. И то правда, что против опытного стрелка не защитит никто и ничто - ни кевлар, ни броня, ни даже президентские «личники», куда набирали по слухам асов из асов. Другое дело, что нынешнего противника назвать опытным было трудно. Очень уж много свистело пуль над головами. Скорее, следовало побеспокоиться о местных жителях, что могли угодить под случайный выстрел.

К этому времени в воздухе уже остро пахло порохом, и Дмитрий ощутил знакомое возбуждение. Уж этого запаха он успел нанюхаться в своей жизни вволюшку. Стыдно признать, но он ему даже нравился. Кисловатая вонь бередила обоняние, щекотала нервы, приводила организм в боевую готовность. Кое-кто называл это ассоциативной памятью тела. Стоит припомнить синь неба и гладь моря, как на душе становится тепло и уютно, обратные ощущения возникают при воспоминании о врагах, о смерти друзей, о раскаленном песке Афгана. У кого-то наворачиваются на глаза слезы, а у кого-то сами собой начинают сжиматься кулаки. Помнится, великий Цезарь именно так набирал себе преторианцев - натравливал на воинов ручного леопарда и следил за реакцией. Бледнеющих отсылал вон, тех же, кто щетинился и багровел, зачислял в гвардию. Вот и на Харитонова пороховая гарь действовала, как пушечная доза наркотика, заставляя багроветь и напружинивать мускулы.

Чуть приподняв голову, он разглядел неподалеку от себя пятнистую незнакомую куртку. Парень - еще совсем молодой - стискивал в руках «ТТ» и возбужденно шарил глазами, выискивая цель. Самое забавное, что Дмитрия он не видел. Должно быть, не подозревал, что одна из строптивых «целей» умудрилась подобраться к нему так близко. А вот Маратика он, кажется, углядел. Чужая рука с пистолетом чуть приподнялась, дрогнула от хлесткого выстрела. Дмитрий поневоле стиснул зубы, но оглядываться не стал. Маратик - не пацан зеленый, тоже, наверное, что-нибудь предпринимает. А вот сам Харитонов за себя уже не боялся. Добравшись до морковных посадок, он вжался в узенькую тропку между грядками, энергично пополз вперед. Окопчик был, конечно, неважнецкий, зато теперь Дмитрия прикрывала от обладателя «ТТ» густая ботва. Счастье, что морковь не убирают до первых заморозков. Кусты - те успели наполовину облететь, а вот ботва по-прежнему стояла. И спасибо ей, родной, за славную маскировку! Извиваясь червяком, Дмитрий подобрался вплотную к невысокому заборчику. Именно в эту секунду стрелок, охнув, схватился за плечо. Кто уж его там приголубил, отгадать было сложно, но момент представлялся самым подходящим. Передвинувшись еще на метр, Харитонов тенью приподнялся над землей и в один присест покрыл разделяющее их расстояние. Он даже не заметил, как пролетел над заборчиком, - глаза неотрывно смотрели на стриженого обладателя пистолета. Миг, и Харитонов ухнул на чужую спину, свирепо ударил ребром ладони по шее, коленом прижал руку стрелка, без особых усилий вырвал из пальцев пистолет. Плечо стриженого, действительно, кровоточило, но Дмитрий о пареньке уже забыл. Можно было, конечно, скоренько допросить стрелка, но не было времени. Позже успеют и поговорить по душам, и зубы пересчитать, если нужно. А сейчас, привстав на одно колено и придерживая левой ладонью рукоять «ТТ», он изготовился защищать своих. Из-за соснового ствола показалась чья-то макушка, и Харитонов, не мешкая, выстрелил. Пистолетик оказался не таким уж плохим, пуля сбила кору с дерева всего в сантиметре от белобрысого, заставив его юркнуть назад. А секунду спустя за спиной часто загрохотали выстрелы. По звуку Харитонов узнал собственный «Стечкин». Значит, сумел таки Лось пробраться в дом. И ребенка, молоток такой, спас. Вот, что, значит, папаша! Они-то, придурки, не подумали даже, что в первую очередь надо спасать малолетку, а он вмиг просек. Не умом, - сердцем… Впрочем, сейчас Дмитрий думал не об этом. Судя по грохоту выстрелов, их атаковало никак не меньше шести человек, а потому этих шестерых стервецов следовало стреножить по возможности быстрее.

Урок не пошел белобрысому впрок, он снова высунулся из-за дерева, еще и прицелился из какого-то обреза. Дмитрий отреагировал мгновенно. Мушка нашла незадачливого стрелка, и пистолет послушно дрогнул в руке. Белобрысый выронил обрез и, с воплем заворочался за сосной. Вот и ладненько! Дмитрий сурово поджал губы, перевел «ТТ» левее - туда, где грохотал автомат, но в этот миг что-то приключилось с его пистолетом. С силой выворачивая пальцы, он выпрыгнул из руки и отлетел к забору. Раздумывать было некогда, и Дмитрий вновь плашмя рухнул на землю. Ныли пальцы правой руки, но следовало радоваться, что пуля не прошла чуть ниже или выше. Тогда уж точно не в пистолет бы угодили, а в грудь или в голову.

Ему показалось, что за заборчиком задушено всхрапнул оставленный пленник, но о нем Дмитрий не вспоминал. Стрельба стремительно затихала, и в паузах между выстрелами он явственно разобрал легкий хлопок бесшумки. Впрочем, Харитонов мог и ошибаться, и это был всего-навсего треснувший под ногой отступающих сучок. Как бы то ни было, они уходили, и Дмитрий понимал, что задерживать их вряд ли стоит. Чай, не дорогие гостюшки, вот и пусть сваливают…

Глава 26

О чем он думал, глядя на стремительно набегающую дорогу? Наверное, обо все сразу. О собственной странной судьбе, словно рыбачья сеть опутывающей всех встречных женщин, о беспомощной Наталье, давно бы пропавшей без него, о фанатичной Марго, некогда потерявшей всех своих друзей и взамен неожиданно встретившей Стаса, о Зинаиде, которая, сцепив зубы, мужественно терпела своих юных соперниц. Да и не соперницы они ей были, если разобраться. Может, потому и терпела, что понимала это лучше других. Зинка была дамой мудрой и отлично сознавала, что в борьбе за собственное счастье следует не только драться, но и терпеть. Она и ребенка давно бы от него завела, но что-то не получалось, как не получалось и у Натальи с Марго. И впервые Зимин призадумался, а все ли в порядке с ним самим? Или это тоже судьба, рассудившая, что бабнику вроде него дети пока без надобности. А ну как осиротеют все разом?…

Машину тряхнуло на колдобине, и к прежним неласковым мыслям прибавилась еще одна, а именно мысль о Мариночке - его сегодняшней подруге, девице горячей и темпераментной, умеющей сыпать матом, повелевать людьми и исступленно ласкать в постели… И опять Стас ощутил в душе полную сумятицу. Он-то думал, что делает это ради Мариночки и собственных поставленных на мушку сослуживцев, а все оказалось значительно проще. Стоило ему разок углядеть в смазливой стерве нечто человеческое, и сердце немедленно потянулось к девушке. Уже не раз и не два Стас начинал сомневаться в собственном мужском начале. Настоящие мужики не жалеют и не рефлексируют, - они вкалывают на работе, халкают водку и с удовольствием бьют соплеменникам морды. У него же было напутано всего вровень. Ладно, Чайковский, - действительно любил мужчин, зато и сочинял мягкие женственные мелодии. Хоть все концерты слушай подряд, не уловишь ни единого намека на Вагнеровский металл или Баховский пафос. Значит, по крайней мере, соответствовал себе. А вот как быть с ним - легче легкого убивающим из всех видов оружия и оплывающим, как воск, при виде одной-единственной женской слезинки? Может, и правильно, что не получаются у его подружек делать детей?…

Думы о детях и гибком Мариночкином теле неожиданно вспорхнули и унеслись прочь. Лишь мгновением позже Стас сообразил, что причиной всему - летящие издалека выстрелы. Резко притормозив, он заглушил мотор и высунул в окно голову. Увы, ему не почудилось, и браконьерами, шалящими в лесу, тоже не пахло. Пальба неслась именно с той стороны, куда он в данный момент и направлялся. Стреляли в поселке, где пребывало на отдыхе семейство Тимофея и куда чуть раньше укатили его друзья.

На несколько секунд Стас застыл, окаменевшими руками вцепившись в руль, и только когда слуха коснулась рассыпчатая автоматная очередь, он снова завел мотор и, выжав сцепление, резко взял с места. Пружинисто покачиваясь, его джип подобием БТР несся вперед. Сузившимися глазами глядя на дорогу, Зимин сунул руку в подмышечную кобуру, неторопливо извлек «Гюрзу» - недавний подарок Харитонова. Жутковатый пистолетик только раз и довелось пустить в дело, - теперь, видно, пришел черед более основательных испытаний.

Как он ни спешил, но соображения не ехать по шоссе у него все-таки хватило. Свернув на проселочную дорогу, Зимин погнал машину кратчайшим путем. Его тотчас затрясло на кочках, а встречные ветки пошли царапать по лаковым бортам могучей «Тойоты». Пару раз Стас довольно чувствительно треснулся макушкой о потолок, но сбавлять скорость не стал…

Пожалуй, он мог бы не заметить этого старика вовсе, но напряженные нервы вовремя дали подсказку, заставив резко остановить машину. Не выпуская из руки пистолета, Стас снова высунулся в окно. Он готов был открыть огонь в любую секунду, но это оказался всего-навсего сгорбленный грибник с клюкой и корзиной. Более того, одна нога у него отсутствовала напрочь, и было удивительно, как это мужичок умудряется шастать по лесу на одной ноге.

- Что там за стрельба, отец?

От голоса Зимина «отец» вздрогнул, испуганно вжал голову в плечи.

- Откуда же мне знать… - он робко указал клюкой за спину. - Понаехали на машинах и пошли палить. Не знаю даже, как жив остался. Вон и грибы с перепугу все рассыпал. - Он обиженно качнул корзиной. Кроме ветхой тряпицы там и впрямь ничего не было.

Стас напрягся.

- А видел, кто там стреляет?

- Само собой. Бритые такие - с автоматами, пистолетами… - мужичок боязливо перекрестился. - Совсем ошалел мир. Когда такое бывало, чтоб деревню обстреливали! Разве что в войну - да и то не в этих местах. Может, только в гражданскую, так это когда было. Или, помню, еще дезертира однажды ловили - тоже был хороший переполох…

Но Зимин одноногого грибника уже не слушал, развернув свой джип, он погнал его по редколесью, сминая кусты и редкие елочки. Тут и оставалось-то каких-нибудь полкилометра, и все-таки Стас опоздал. Стрельба стремительно затихала, и к моменту, когда он вырвался из лесного плена, остановившись у знакомой калиточки, все было уже кончено. Лежал на земле труп и стоял рядом с ним широкоплечий мужчина. Взяв его на прицел, Стас выпрыгнул из машины.

- Руки в гору, урод!…

- Ты бы не лаялся лучше, а помог. - Голосом Марата отозвался мужчина. Только сейчас он обернулся к Зимину, хмуро кивнул на лежащего: - Надо бы оттащить его куда подальше, пока менты не наехали.

Стас сунул «Гюрзу» обратно в кобуру, приблизившись к Марату, ухватил мужчину за руку. Вдвоем потащили мертвеца в лес.

- Все наши целы?

- Все, не боись. У Димона небольшая царапина, да у Тимофея парочка, а так порядок.

- Какой же это порядок, когда кругом трупы сплошные!

- Не так уж их и много. Всего-то, может, парочка и наберется.

- А второй где?

- Второй в лесу валяется. Но его, похоже, свои пришили. Ножом в шею.

- А этого кто?

- Кто ж его знает? Димон говорит, что не он. Может, тоже - кто из своих добил.

- Круто, однако, ребятки воюют! - Зимин покачал головой. - Свои же своих мочат!

- Что есть, то есть. Могли, кстати, и нас перемочить. Проще простого. Мы как раз на террасе сидели, пиво пили, а тут бац! - и пошло-поехало. Был бы я на их месте, уж точно бы не промазал…

Стас оглянулся.

- А где сейчас наши?

- Тимофей Аньку свою успокаивает, мужики по лесу шарят. - Марат привалил убитого к сосне. - Пожалуй, здесь и оставим.

- А почему здесь?

- Димон не хочет Тимофея светить. Ментам версию свою преподнесет. Хулиганский налет на деревню - и все такое.

- Хорошие попались хулиганы!… Документы-то смотрели у них?

- Какие там документы? Пустые пришли. У этого только и был при себе один шпалер, - как раз Димону пригодился…

Затрещали кусты, на поляну, утирая с лица пот, выбрались Серега Маркелов и Дмитрий Харитонов. Появлению Зимина ничуть не удивились. Буднично кивнув ему, присели на взгорок.

- Нашли что-нибудь? - поинтересовался Марат.

Дмитрий покачал головой.

- Только обрез «мосинский», а больше ничего. Кроме гильз, конечно.

- Гильзы - это ладно, пацанята потом соберут. Я думаю - хорошо, что с дураками столкнулись. Могли ведь и гранаткой попотчевать.

- Гранатку еще докинуть надо. - Харитонов невесело огляделся. - Как бы то ни было, но сегодня нас и впрямь шли конкретно убивать. Не лопни тот стакан, и, хрен бы, мы сейчас здесь беседовали.

- Что еще за стакан? - заинтересовался Зимин. Дмитрий коротко поведал ему, как обстояло дело.

- Думаешь, промазали?

- В том-то и дело, что на промах не похоже. Такое ощущение, словно кто предупредить хотел.

- Ага, добрый самаритянин в стане врагов! - фыркнул Марат. - Шмальнул в аккурат по стакану…

- А если это снова тот снайпер?

- Может, и так, только с каких щей ему нас предупреждать?

- Зачем же он тогда этого замочил? - Маркелов кивнул на лежащего. - Ты сам-то его голову осматривал? В затылке две дырки - на палец одна от другой. А он ведь возле самого забора лежал, на виду не маячил.

Харитонов задумчиво поскреб макушку, с уважением поглядел на Сергея.

- А ведь ты молодец, Сергуня, сообразил! Я ведь еще по шее ему врезал, чтобы не дергался. Тогда он еще живой был.

- Выходит, в него позже выстрелили?

- Позже-то позже, но откуда?

- Дерево! - выпалил Стас. - Если он на животе лежал, значит, достать могли только с дерева!

- Похоже на то… - Задрав голову, Маркелов внимательно оглядел окружающие стволы.

- Значит, снова шуточки снайпера? - Харитонов нахмурился. - Тогда, пожалуй, зря вы его сюда притащили. Могли бы экспертизу провести. Глядишь - и вычислили бы траекторию.

- Чего тут вычислять! Лось тоже толковал о снайпере, вот и посмотрим на кухне - что за пули в него летели.

- А в него ли?

- Это ты о чем?

- Да все о том же. - Дмитрий сумрачно вздохнул. - Очень уж странного стрелка на нас натравили. И своего в затылок поцеловал, и Лося не тронул…

- Может, никакой он не снайпер? - предположил Маркелов.

- Это ты Шебукину расскажи. Он-то видел, какие узоры тот рисует пульками. Да и мне сегодня досталось от этого «робингуда». - Дмитрий продемонстрировал опухшие пальцы. - Пистолет вышиб из руки, представляете!… Так что снайпер он, Сергунь, снайпер первостатейный. А дерево можно и не искать. Такие спецы следов не оставляют. Даже если отыщем, толку не будет.

- Надо бы Вите Еланцеву отзвонить, пусть поспрошает своих друзей, кто тут и что творил. - Маркелов кивнул в сторону погибшего. - Жмурики - это ведь хвостик, да еще какой! Сумеет ухватить - и, как пить дать, выведет на главного заказчика.

Харитонов сосредоточенно кивнул.

- Прямо сейчас и созвонюсь. Можно будет и адвоката пригласить. Так сказать, на всякий пожарный.

- Какой там, к черту, адвокат! Жаль, я не подоспел вовремя! - Стас сожалеющее ругнулся. - Как чувствовал, что опаздываю, под сто сорок всю дорогу жал. Мог, наверное, и перехватить вашего стрелка.

- Наверное, мог, только чую я, с такими, как он, лучше лоб в лоб не встречаться. - Дмитрий покосился на Зимина. - На дороге-то никого не видел?

- Да вроде нет. Думаю, вся эта шайка к Алексеевскому тракту подалась. - Стас поморщил лоб, вспоминая. - Одного только дедулю и встретил на опушке. Канделял отсюда вовсю прыть.

- Что еще за дедуля?

- Да обычный грибник - с клюкой да корзиной. Тощий, напуганный…

- Не догадался обыскать?

- Чего там обыскивать, он же натуральный калека! - Стас хлопнул себя по ноге. - Чуть ниже этого места ноги нет, штанина пустая болтается. Опять же старик, хотя… Словом, не молодой.

- Дубина! - пробурчал Дмитрий. - Никогда не показывай на себе увечья!…

Хрустнули ветки, и права рука Стаса машинально вскинула «Гюрзу». Однако из кустов выбрался Николай Сватов. Левая щека у него была разодрана в кровь, джинсы густо покрывали лесные колючки.

- Тебя-то как угораздило? - удивился Стас. - Или тоже пулей задело?

- Да нет, сам виноват. Приложился физиономией, когда с террасы нырял. - Сватов хмыкнул. - А что? Все ныряли, и я нырнул. Только мужики на газон попрыгали, а я, дурень такой, на доски угадал. И платок где-то посеял, а оно течет и течет.

- Приложи мой. - Харитонов бросил ему носовой платок. - А сейчас пошли в дом от греха подальше. Всех следов все равно не прибрать, да и не нужно нам это… Ты, Маратик, снаружи пока останешься, подежурь немного.

- А чего тут дежурить? Ясно, что больше сюда не сунутся. Если кто и заявится, так менты из местных.

- Вот их и выглядывай. Чтобы не нагрянули, как снег на голову. А то ведь у них тоже хватит ума огонь открыть. В общем, встретишь честь по чести, документики предъявишь, объяснишь что к чему.

- Ага, чайком напою!

- Попросят - и напоишь… - Оглянувшись в сторону дома, Дмитрий несколько секунд помолчал. - Единственный плюс - что Анну больше уламывать не придется.

- А что такое? - удивился Зимин.

- Да муженька своего она отпускать не хотела.

- Теперь, думаешь, передумает?

- Куда же она денется? После такого балагана - кто хочешь, передумает. Только бы самим решить, куда ехать. Либо в Сарапул, либо куда еще.

- Ну, с этим-то как раз все понятно. - Стас пожал плечами. - Нашел я для вас одно славное местечко.

- Что еще за местечко?

- То самое, в котором нас и примут, и порцию оздоровительных процедур назначат, и солнышком приласкают.

- То есть?

Довольно оглядев лица друзей, Стас улыбнулся.

- Это курорт, мужики. И не просто курорт, а из разряда элитных, где раньше члены Политбюро отдыхали. Там мы и перекантуемся.

- Вот так фокус! И как ты сумел это устроить?

- Не я, - Мариночка.

- Что? - брови Дмитрия поползли вверх.

- А ты уже забыл, что она хозяйка двух туристических фирм? - Зимин неспешно спустил на «Гюрзе» предохранитель, упрятал оружие в замшевую кобуру. - Словом, оформить с полдюжины путевок ей - раз плюнуть. И санаторий этот она давно уже подмяла под себя. Годика через три-четыре выкупит долю целиком, станет полновластной хозяйкой. Так что, сдается мне, курорт этот подвернулся нам весьма кстати.

- Да что за курорт, елы-моталы? Можешь ты объяснить подробнее?

- Если подробнее, то это бывший сталинский санаторий. Когда-то назывался «Борджохо», теперь переименован в «Белого Орла». Судя по всему, курорт - страшно дорогой, но как я уже сказал - у Мариночки там свой крупный пай и льготными путевками она может распоряжаться по собственному усмотрению.

- Ну, а нам-то она с какого хрена решила помочь?

- А ты еще не понял? - усмехнулся Серега Маркелов. - Есть тут один хрен. Ради него, надо думать, и старается девонька…

Стас оставил слова Сергея без внимания, лицо же Харитонова стало еще более озадаченным. Зимина он знал давным-давно, однако к фокусам любвеобильного друга так и не сумел привыкнуть.

- Но это точно не пустые разговоры? Может, она уже завтра даст нам от ворот поворот?

- Завтра, - веско проговорил Зимин. - Мариночка окончательно оформит все бумаги и займется покупкой билетов. Вечером надо позвонить ей и сказать точно, кто едет, а кто нет.

- Хмм… Ну, это как раз не проблема! Надо думать, решим.

- Оно конечно, только тут вот еще какой момент… - Стас несколько стушевался. - Мариночку нам тоже придется взять с собой. Все-таки хозяйка курорта, то-се…

Сергей восторженно присвистнул, Марат же взглянул на Стаса, как на мифического героя-панфиловца. Дмитрий Харитонов хотел было выдать едкий комментарий, но в последний момент удержался. Не тот был момент и не та ситуация. Отвернув голову в сторону, он скупо поинтересовался:

- А папуля родной ее не потеряет?

- Ну, во-первых, родной папуля нам не указ. Девочка она самостоятельная - давно живет своей собственной жизнью. А во-вторых, насчет поездки папулю уже уведомили. Так что никакого шухера не ожидается. - Стас со значением побарабанил пальцами по кобуре с «Гюрзой». - Вот если бы с ней что-нибудь стряслось в том подвале, тогда бы точно началась третья мировая. А так все в полном ажуре. На время выборов ему даже спокойнее будет, если дочура поживет на курорте.

- А про нас она своему отцу тоже все рассказала? - хмуро поинтересовался Маркелов.

Стас хмыкнул.

- Не бойся, обошлось без имен и прочей конкретики. Нас представили исключительно как мирных бодигардов. Ей ведь положено по штату, вот и сыграем роль охраны. Я и Жорика к нам приписал на всякий пожарный.

- Какого еще Жорика?

- Брата покойного Гусли. Вы же просили разузнать, вот Маратик и надыбал телефончик. Оказывается, Жора давно уже в розыске. То ли квартиры обносит, то ли еще что.

- Вот это да! - Сергей Маркелов удивленно присвистнул. - И где он сейчас скрывается?

- В том-то и дело, что где-то на Кавказе. Похоже, и там занимается не самыми чистоплотными делами. Последний раз связывался с братом из Ростова, сейчас где-то под Туапсе обретается. Если бы не сотовая связь, черта лысого мы бы его нашли. Он ведь ни с кем не переписывается, только с братом временами и перезванивался.

- Ну, и что?

- Как это что! Мы ведь тоже туда едем, вот я и решил всех вместе свести. Дал ему реквизиты санатория, заодно про Степана рассказал.

- А он на это как отреагировал?

- Нормально отреагировал. Рыдать не стал, но сказал, что про «Белого Орла» слышал, постарается приехать. Мне показалось, он поддатый был.

- Поддатый или не поддатый, а телефон не пропил…

- Значит, есть еще шанс. - Стас упрямо поджал губы. - Приедет, потолкуем более обстоятельно.

- Лихо! - глядя на него, Харитонов покачал головой. - И ведь даже не посоветовался ни с кем! Все решил за нас, стервец! И куда ехать, и с кем!…

- Вот теперь и советуюсь. Или вы против?

Дмитрий вопросительно взглянул на коллег. Сват с Маратом неопределенно пожали плечами, Маркелов с энтузиазмом кивнул:

- Лично я - за! Если на халяву, почему бы не съездить?

Харитонов судорожно вздохнул:

- В самом деле, почему бы и нет…

Глава 27

Громко стонал Шуст, и тяжело дышал раненный в плечо Векша. Кровь уже никто не пытался вытирать, - она была повсюду, обильно измазав заднее сиденье, успев образовать под ногами подобие луж. Более других страдал Алихан, - его пуля поразила в ягодицу, а потому ни сидеть, ни лежать он толком не мог. Рог тоже кривился от боли в раненной руке, но, оправдывая звание бригадира, сносил муки стойко. И даже заставил себя прекратить ругаться, хотя первые минуты дороги только и делал, что нападал на пацанов, пытаясь выяснить, кто же из них без спросу открыл стрельбу. Никто так и не признался, - версия же о причастности постороннего стрелка, лупившего им в спины, показалась Рогу слишком фантастичной. Лучше было перед Соминым даже не заикаться о таком. Самих же и обвинит в нерасторопности. В любом случае, радоваться было нечему. Позади осталась одна из «шестерок», позади остались Гусак с Рябым, и даже неизвестно было - погибли они или нет. Пацаны хором твердили, что да, но им по сути ничего иного и не оставалось. Признать, что в руках противника остались живые свидетели, значило подписать себе верный приговор - не от Ментов, так от Сома. Поэтому и себя Рог быстренько убедил, что Рябой с Гусаком давно уже жмурики. Из-за последнего, собственно, и пришлось бросать машину, так как ключи зажигания остались у Гусака. Теперь же, вшестером набившись в тесный салон легковушки, они мчались навстречу неизвестности, не ожидая от ближайшего будущего ничего хорошего. Как ни крути, с заданием бригада не справилась, клиентов оставила в живых, да еще засветилась как следует, бросив на месте боя двоих товарищей и прорву оружия. Вдобавок ко всему пацаны сами основательно пострадали, получив множественные пулевые ранения. Ясно было, что свидание с Сомом получится на редкость безрадостным, а потому настроение у пассажиров было подавленное. Никто не радовался тому, что остался в живых, поскольку и этот скользкий момент могли оспорить разгневанные заказчики. И как не хотелось Рогу отмолчаться, он все же заставил себя взяться за трубку и скользкими от крови пальцами набрал номер Сомина. Хорошо, хоть ждать не пришлось - ответили сразу, и, собравшись с духом, Рог коротко доложил:

- Мы возвращаемся. Все кроме Гусака и Рябого.

- Они что, там остались? - голос Сома оставался спокойным, и только Рогу было известно, что могло таиться за этим видимым спокойствием.

- Так получилось… Но они, в натуре, уже ничего не скажут.

Какое-то время Сом молчал, переваривая услышанное. Наконец трубка вновь донесла его приглушенный голос:

- Что ж, хорошо, коли так. А что с клиентами?

Рог дважды немо открыл рот, судорожно сглотнул. Подходящие слова никак не шли на ум.

- Ничего, - выдохнул он, в конце концов. - Гадом буду, кто-то их предупредил.

- Кто?

Вопрос Сомин задал все тем же спокойным тоном, однако ответить на него Рог не сумел. Трубка сотового телефона продолжала калить ладонь, казалось, еще немного и рука задымится. Тем не менее, Рог продолжал что есть сил прижимать трубку к уху, боясь, что прослушает нечто важное, впрямую касающееся их жизней. Он бы ничуть не удивился, если бы их приговорили прямо сейчас. Сом это вполне мог устроить, но чудо все-таки произошло. Возможно, Сом отложил расправу на потом, а может, с самого начала ожидал чего-то подобного. Во всяком случае, роковых слов бригадир так и не услышал.

- Ладно, чмошники, ложитесь на дно и не высовывайтесь. Позже разберемся, кто виноват.

- Сом! - отчаянным голосом произнес Рог. - Все могло получиться, зуб даю! Черт его знает, как они вывернулись.

- А я тебя сразу предупреждал! Это не лохи вроде твоих баранов, это профессионалы. Кстати, подумай сейчас о своих придурках. Если есть раненые, не вздумай соваться в больницу. Вези их к Гунте - тому, что Векшу когда-то лечил.

- Помню.

- Вот и действуй. И еще… - на этот раз голос Сома сгустился, опустившись на добрую октаву, заставив Рога затаить дыхание. - Отсиживайтесь, где хотите, но чтобы язык держать за зубами! Если где-нибудь всплывет мое имя, лично передушу! Ты хорошо меня понял?

- Да, босс, я все понял!

- Тогда отбой. И на связь больше не выходи, позже сам разыщу…

Трубка жалобно запиликала.

- Ну?… Чего он там сказал?

Кажется, это спрашивал Мазок. Этот парень единственный из всех умудрился отделаться пустяковой ссадиной. Потому и сидел сейчас за рулем. Конечно, Мазок был парнем проверенным, но отвечать на его вопрос не хотелось. А потому, покосившись в сторону напарника, Рог подавленно промолчал…

***

- Значит, они все же попытались это сделать? Забавно…

- Еще бы. Трупы - это всегда забавно. - Дрэм ковырнул в ухе, и на колени упал кусочек коры. - А самое забавное, что не случись моего вмешательства, кого-нибудь из клиентов наверняка бы грохнули.

- Кого-нибудь?

- А вы надеялись, что всех? Ни черта подобного! Может быть, одного или двоих, максимум - троих. То есть, это я так думаю. В любом случае, результат был бы тот же. Разве что унести ноги оттуда эти гаврики вряд ли бы сумели.

- Получается, что ты их спас?

- Получается, что так. Хотя в идеале было бы там же и проделать всю работу. Помочь этим сопляком добить клиентов, а после их же самих и сдать ментам.

- Я уже говорил: ментов можешь не опасаться, тут все схвачено. Кроме того, в этом случае, денег бы нам с тобой не заплатили. Сам рассуди, зачем платить за работу, которую исполнили другие?

- Так-то оно так, да только клиенты теперь точно сорвутся.

- Это от тебя-то сорвутся?

- Я к тому, что после всей этой шумихи следить за ними станет сложнее.

- Думаешь, этот молодняк их напугал?

- Таких, хрен, испугаешь. Но вот призадумаются - это точно, а уж что им взбредет на ум, предсказать сложно.

- Хорошо, что ты признаешь свою слабость. - Хозяин довольно хмыкнул, и Дрэму это снова не понравилось.

- Я только сказал, что работать теперь будет на порядок сложнее.

- А зачем тебе работать? Покупай билет на самолет и лети на Кавказ.

- Не понял?

В трубке послышался довольный смех. Хозяин явно радовался возможности поддеть Дрэма.

- Есть тут, понимаешь, одна зацепочка. Та дюймовочка, которую ты видел в подвале, уже вынырнула на свет божий. Засветилась в мэрии и в ряде других мест. Те, кто ее видел, рассказывают, что девочка сияет, как маков цвет.

- Да она ведь сама чуть было коньки не откинула!

- В том-то все и дело. После подвалов и потери деловых партнеров так себя не ведут. А дамочка сияет, словно в лотерею выиграла. Несмотря на все последние приключения. Вот и задайся вопросом - с чего бы это?

Но озадачить Дрэма у Хозяина не получилось. Тугодумием снайпер никогда не страдал. Если не поспевал мыслями, - догонял чутьем и интуицией. Вот и сейчас в его голове, словно в игральном автомате, звучно перещелкнуло, а в памяти всплыло лицо парня, с которым ему пришлось схлестнуться в подвале. Еще тогда подметил - красивый, шельма, широкоплечий и наверняка сильный, - такие наверняка должны нравиться бабам. Кстати, и фамилия у него была симпатичной - Зимин. Так что объяснение словам Хозяина напрашивалось самое простое. Злая девочка угодила в беду, и смазливый рыцарь ее отважно спас. Вот и втюрилась дурочка по самое не могу. И, конечно, напрочь забыла о том, что этот же самый рыцарь чуть раньше ее и стреножил. Впрочем, говорят, в своих палачей тоже нередко влюбляются. По научному говоря - «стокгольмский синдром», а по-человечески - обычный мазохизм. Вот и здесь сработал аналогичный фокус. Тем более, что парень был действительно красивый. Даже Дрэм, абсолютно не принимающий мужского нарциссизма, вмиг это почувствовал. А уж девочки возраста той соплюшки под его взглядом таяли, должно быть, как юбилейные свечечки…

- Короче, девочка наша, - перебил его мысли Хозяин, - не просто девочка, а еще и директор двух первоклассных турфирм.

- Ну и что?

- А то, что сегодня она посетила искомые фирмы, спешно приступив к оформлению проездных документов. Есть у меня там верный человечек, - вот он и сообщил о ее появлении. Оказывается, наша красотка спешно выправляет путевки на Каваказ.

- На Кавказ?

- Вот именно! И не одну, две, а количеством - девять штук. Теперь ты понимаешь, что к чему?

- Теперь понимаю… - Дрэм хищно прищурился. - Но ведь их там не девять человек работает, а значительно больше.

- Про «больше» не думай. Нам заказали верхушку, а на остальных плевать.

Дрэм сумрачно погладил стертую культю, в очередной раз ощутил боль в несуществующей стопе. Тот самый феномен, что зовется фантомной болью. Ноги нет, а раздробленная пятка ноет. Свинство, если задуматься, скверная компенсация за утерянную плоть…

Спрашивать не хотелось, но следовало признать, что на этом витке Хозяин его обскакал. Обычно никаких подсказок Дрэм не принимал, справляясь с заданиями целиком и полностью своими силами, но в этот раз все вышло несколько по-иному… Поморщившись, он заставил себя спросить:

- И куда же они поедут?

- В санаторий «Белый Орел». Это поблизости от села Верхняя Мцара на реке Шебш.

Киллер недоуменно нахмурился.

- Что за глухомань такая?

- Это сейчас там глухомань, а раньше отдыхали правительственные чины и гости из дружественных стран. Красивейшее место, между прочим. Расположено в Абхазии - как раз посередке между Новым Афоном и Гудаутой. Поблизости полно гор, водопадов, имеется небольшое озеро. Словом, юная бизнесменша успела свить там свое родовое гнездышко. Ну, а клиентов, видимо, согласилась на какое-то время приютить.

Некоторое время Дрэм размышлял. Наконец, откашлявшись, он негромко произнес:

- Что ж, пусть едут. Встречу их прямо на месте.

- Уж ты постарайся, пожалуйста. - Промурлыкал Хозяин. - Будет просто идеально, если обратно на Урал вернется одна Мариночка. Ты хорошо меня понял?

- Я понял вас превосходно… - Дрэм ткнул пальцем в клавишу, и телефонная трубка умолкла.

Глядя на нее, снайпер довольно улыбнулся. На этот раз у него получилось прервать разговор первым. Конечно, это сложно было назвать победой, но как бы то ни было, он сумел уесть Хозяина, пусть совсем легко, но щелкнуть его по носу…

ЧАСТЬ 2 КАВКАЗ

Глава 1

Главное, чем отличался городок Архиповск от того же Екатеринбурга или, скажем, Челябинска с Тюменью, это ласковым солнцем и обилием дешевых фруктов. Крым ломился от наплыва туристов, хватало гостей и на российском Кавказе, а вот в Грузию отдыхающие по старой памяти соваться не спешили. Еще свежи были воспоминания о грузино-осетинских дрязгах, о кровопролитных стычках с той же Абхазией и взрывах на многострадальных рынках. Кроме того, на горизонте маячил новый конфликт - на этот раз уже с вольнолюбивой Аджарией, что снова било по карману хозяев садов и полей. Сотни тысяч тонн персиков, мандаринов и слив приходили в негодность, не дожидаясь своих едоков. Продавать выращенный урожай было решительно некому. Впрочем, компанию Жорки Гуслина это вполне устраивало. В морозной России бомжеватым воровайкам приходилось туго, зато на Кавказе они обрели подлинную свободу. Практически забыли о пустом желудке, и даже когда над головой не находилось крыши, от холода не страдали. Правда, и пристрастиям своим по-прежнему не изменяли. Вкусное кавказское вино пить так и не приучились, оставшись верными водке…

Скверик был как скверик - с памятником какого-то кавказского революционера, с неказистым, окруженным кустами акации фонтанчиком и обязательными нищими. Такое уж это место - сквер, что для попрошаек лучше пастбища не придумать. Тут тебе и бесплатные чинарики, и брошенные бутылки, и последние политические новости, и живая эротика за ближайшими кустами. Нынче, правда, для эротики было рановато, но местные часовые в виде бабулек с авоськами на пост уже заступили. Именно здесь команда Жорика решила немного передохнуть. Свист с Шорохом, понятно, не устали, а вот сам Жорик едва волочил ноги. Грустная это вещь - паленая водка, особенно если пить ее в чрезмерном количестве. Но в эти дни у Жорки была особая причина. Мент, связавшийся с ним по сотовому телефону, рассказал о смерти в далеком Екатеринбурге родного брата Степана Гуслина. Дело, кажется, самое обычное, но необычным оно оказалось для предводителя маленькой команды. Известие не просто огорчило Жору, - оно потрясло его и раздавило. Как оказалось, брата своего он обожал. Это было чувство из того редкого разряда, когда говорят, что любят больше жизни. Собственно говоря, жизнь свою Жорик давно уже ни во что не ставил. Учеба, работа, незадавшаяся семья - все давно кануло в лету. Одно только и оставалось у него в мире - это связь с братом. Пусть нечасто, но они перезванивались, бывало, что и ругались по телефону. Обычно Степан пенял брату на непутевую жизнь, Жорик невпопад огрызался. Особым радушием общение братьев не пахло, однако, как выяснилось, Жорке и эта малость была крайне необходима. Он и надежды на Степана возлагал особые. Сам он из органов вылетел давным-давно и, в общем-то, не очень об этом жалел, но в будущую карьеру брата продолжал верить. В каком-то смысле Степан оправдывал его собственное нелепое существование, праведным своим делом компенсируя тот вред, что ежедневно и еженедельно наносила обществу вороватая компания Жоры.

Наверное, для Жорика это был звонок с того света. Чужой голос не просто сообщил о кончине брата, - он сообщил о том, что жить больше не имело смысла… Кажется, его приглашали в какой-то санаторий, даже предлагали бескорыстную помощь, но это Гуслина уже не волновало. С места они, конечно, снялись, но ехали к месту назначения без особого куража - может быть, потому, что все равно надо было куда-то ехать и чем-то жить. Тем более, что на последней квартире они успели засветиться с ворованным товаром, а потому оставаться там не стоило. Опыта путешествий по стране у них хватало, и все-таки удачной эту поездку назвать было трудно. Практически всю дорогу Жорик безостановочно пил, а без него дела шли из рук вон плохо. Дважды чуть было не погорел на легких кражонках Свист, едва не залетел в омоновской облаве Шорох, и даже Лизке всегдашний фарт на этот раз изменил, - возвращаясь из своих уличных турне, вместо барсеток с баксами она приносила какие-то тощие кошельки и дешевые цепочки. Все ближе подступала проблема банального голода, но окружающее по-прежнему Жорика не трогало. С упорством смертника он продолжал тратить последние деньги на выпивку, с каждым днем приближая себя к неласковому финишу. Если бы не нынешние его приятели, давно бы затерялся в какой-нибудь из придорожных канав. Но верные оруженосцы не забывали своего командира - в дороге не бросали, делились последним. Вот и теперь заботливо опустили на пустующую лавочку, аккуратно прислонив затылком к гнутой, сбитой из деревянных реек спинке.

Лизка отправилась к ближайшим ларькам за минералкой, а Шорох со Свистом занялись разглядыванием снующих мимо скверика голоногих девиц. Мужиками они были вполне нормальными, и потому у обоих в этом плане наблюдался определенный физический голод. Дурында Лизка любила Жорика, и если уступала их домогательствам, то крайне редко, предварительно вытребовав какой-либо ценный подарок. Между тем, девицы продолжали прохаживаться мимо фонтана, покачивая бедрами столь зазывно, что у Шороха всякий раз обрывалось что-то в груди и хотелось то ли умереть, то ли, схватив какую-нибудь из пигалиц в охапку, умчаться в ближайшие кусты. А тут еще, как на зло, парочка крашеных малолеток остановилась совсем рядом, помахивая сумочками, громко и без стеснения заговорила о каких-то своих общих знакомых.

- …А вчера, прикинь, он звонит мне и говорит: погляди, типа, в окно. Ну, я и глянула. А он, прикинь, стоит возле открытого окна и, знаешь, что делает? Морковь чистит!

- Да ну?

- Точно тебе говорю. Огромную такую, красную. И все в мою сторону поглядывает.

- Во, блин, дает!

- А то! Но главный прикол в том, что он голый, прикидываешь? Типа, значит, без майки и штанов.

- А трусы?

- Тоже, наверное, снял, только там же подоконник. Он как раз по пояс закрывает, так что как следует не разглядишь. Прикольно, да?

- Да ты гонишь!

- Чего мне гнать-то! Он, козел такой, стоит, смотрит и морковь продолжает чистить.

- А ты чего?

- Я тоже смотрю. Стою, такая, и думаю - может, Пашке с Ашотом позвонить? Ты же знаешь, у них разряды по тайскому боксу, кого хочешь, отоварят. И этому, если надо, наваляют… А тут - бац! - и снова звонок. Беру трубку, а это опять он. Говорит: теперь, типа, ты. В смысле, значит, одежду снимай.

- Во, дает! А ты?

- Я что дура - за просто так раздеваться? Я, может, и за триста рублей не буду раздеваться.

- А за четыреста?

- И за четыреста не стану. Нашли дешевку!

- А за пятьсот?

- За пятьсот?… Ну, вообще-то мне кроссовки надо новые купить. А за пятьсот на рынке можно найти неплохие.

- Ну, ты даешь! А я бы знаешь, и за триста смогла. То есть, если бы перед Вадиком или Рубиком.

- Что, дура, блин? Они же потом по всей школе раззвонят.

- Может, не раззвонят…

- Ага, как же! Они же, прикинь, оба трепачи по жизни. Мужикам языком трепать, что болтом махать.

- Так это, если чепуха всякая, а тут ведь полный серьез. Они, может, даже влюбятся после этого.

- Ну, и раздевайся за три стольника, если хочешь. А я не нанималась!

- Тебе хорошо, ты, блин, гордая…

Звонкая трескотня архиповских аборигенок пробудила на мгновение Жорика. Подняв голову, он бросил мутный взор на голенастых старшеклассниц и снова задремал. Шорох со Свистом по-прежнему сидели рядом, а более ему ничего не требовалось.

Когда-то крохотную их компанию цементировала водка, но с некоторых пор к водке добавились воровские дела, на которые у Жорика открылся настоящий талант. И то сказать, бывший мент даже не подозревал, что однажды возглавит ватагу нищебродов, с равным успехом шныряющих по квартирам и чужим карманам. Впрочем, по карманам лазила одна Лизка. Когда-то она играла на пианино, и теперь тонкие ее пальчики с успехом порхали по сумочкам дремлющих дам, ныряли в карманы и барсетки пузатеньких мужчин. Она и бритвой владела вполне виртуозно, кромсая кожу легкими движениями дирижера. И хотя Жора не слишком любил отпускать ее в утренние рейды по трамваям и троллейбусам, но частенько случалось и так, что Лиза в одиночку кормила всю их команду. Конечно, когда становилось совсем невмоготу, выходили на дело и они. Грабить прохожих - не такое уж сложное дело. Плохо только, что шуму от этого было чересчур много. По своей прошлой милицейской работе Жорик знал, что громил, промышляющих гоп-стопом, отлавливали практически всегда. Каких-либо исключений история не знала - даже в тех жутковатых случаях, когда терпил убивали на месте. Они же мокрухой не занимались принципиально, а значит, и в городах, через которые они проезжали, оставалось огромное количество свидетелей, способных выдавать властям достоверное описание их внешности с подробнейшими фотороботами.

Так или иначе, но бомбить ухоженные квартиры было и выгоднее и интереснее. До появления в команде Жорика этим делом промышляли в основном Шорох со Свистом. Приятели действовали абсолютно незамысловато, особенных хитростей не измышляли, отчего и добыча была довольно средненькой. Связей лишних ребятки тоже не искали, процентами с барыгами не делились, норовя сбагрить краденное тут же на ближайшей толкучке. Словом, если бы не Жора, париться бы им всем уже на нарах. Однако бывший мент, хоть и пил по-черному (за что в свое время и загремел из милиции), в паузах между запоями все же вспоминал о деле. Учил своих подельников безошибочно находить богатые квартиры, устраивал ликбез по сигнальным системам, делился опытом по части электронных замков. Забавно, но для них это было настоящим откровением, поскольку Шорох, мускулистый детина с загорелой физиономией, привык взламывать двери обычной фомкой, а субтильный Свист, фигурой напоминающий подростка, предпочитал проникать на чужую территорию исключительно через окна и форточки. Пожалуй, Жорик первый доказал этим парням, что в дома терпил можно входить вполне по-людски - не ломая ни стен, ни косяков, ни оконных шпингалетов. По счастью, навороченные замки встречались достаточно редко, а свои отечественные Жора по сию пору вскрывал без особого труда, управляясь порой даже быстрее, чем с консервными банками. При этом в сравнении со статным Шорохом и смазливым Свистом выглядел он далеко не самым выигрышным образом. Даже Лизка блюла себя - одеваясь не то чтобы роскошно, однако и не без некоторого блеска. Иначе - какой мужик позволил бы ей прижиматься к себе в переполненном трамвае или троллейбусе! А к Лизке прижимались и с большим азартом. Она и под лифчик себе подкладывала ватные тампоны, чтобы мужичье клеилось поактивнее. И пока кавалеры пялились на ее грудь, умело подчищала их карманы, снимала часы, а порой лишала и колец.

К слову сказать, водку она пила вровень со всеми, однако на внешности ее это пока не сказывалось. Да и Свист с Шорохом на спившихся забулдыг никак не походили. Одного только Жорика проклятое зелье успело состарить. Во всяком случае, подле того же Свиста он смотрелся, как печеный картофель рядом с румяным персиком. Тем не менее, бесспорным лидером команды оставался именно он, и всем было понятно, что без его советов жить бы компания стала намного хуже. Скорее всего - и не жили бы, а торчали на какой-нибудь из российских зон. Дураков ловят быстро, а особо острым умом ни Свист, ни Шорох, ни сама Лизка похвастаться не могли. Они были неплохими исполнителями, но на роль руководителя и выдумщика годился один Жора. Опять же и больная печенка бывшего мента справлялась со своим дело отменно, всегда вовремя предупреждая о близящейся опасности. Именно по Жориковой команде бродяги послушно срывались с насиженного места, меняли города, переезжали с одной квартиры на другую. Он же обычно корпел над документами, добытыми Лизкой из чужих карманов, ловко переклеивая свеженькие фотографии, подделывая печати и подписи. Не будь этого, на путешествиях по стране можно было бы поставить жирный крест. Между тем, приятели сохраняли свободу и даже наловчились в считанные дни привыкать к своим новым именам и фамилиям.

Увы, на этот раз вконец проспиртованная печень дала маху. Маясь жестоким похмельем после паленого дагестанского суррогата, надвигающейся опасности Жорик не учуял. А следовало бы, поскольку старшеклассницы ушли, а вместо них к скверику подъехало несколько красивых машин. Наметанный глаз немедленно определил бы, что место у фонтана забито под банальную «стрелочку». Но тот, кто обладал «наметанным» глазом был не в себе, а потому и должной бдительности не проявил. Между тем, с полдюжины иномарок выстроились полукольцом возле огороженного каменной оградкой фонтанчика, и плечистые парни начали хозяйственно выбираться из салонов, бдительно осматривая прилегающее к скверику пространство. Конечно, встреча была не из разряда боевых, однако тот факт, что проходила она под открытым небом, а не в уютном ресторане, тоже кое о чем говорил.

Разумеется, съехавшимся на стрелку браткам не было дела до помятых выпивох, но, видимо, так уж выстроились на небе звезды, предначертав компании Жорика крутые перемены. Ссоры могло бы и не случиться, но она, тем не менее, состоялась, и причиной конфликта, как это часто бывает, стала женщина. А точнее - Лизавета, так и не сумевшая добыть в ларьке минеральной воды и потому отважно вернувшаяся прямо к фонтану. Миновав сгрудившихся быков, она подошла к бьющей вверх струйке воды и, достав из сумочки стеклянную бутыль, привычно начала свинчивать пробку. Очень уж хотела, дуреха, помочь Жорику. Знала, что он любил ее компрессы и любил, когда приходившая к нему по ночам деваха вместо плотских утех начинала за ним ухаживать - все равно как мать или старшая сестра. Она прикладывала к его вискам холодные тампоны, массировала грудь, поила минеральной водой, а то и настоящим рассолом…

Скрючившись на своей скамейке, Жорик так и не увидел начала поединка. Между тем, отклячив обтянутый платьицем зад, Лизка оперлась о каменный фундамент и, вытянув руку с бутылкой, начала набирать воду. Бритоголовых парней она, судя по всему, не заметила, а если и заметила, то не удосужилась рассмотреть как следует. И совершенно напрасно, поскольку есть дятлы, а есть вороны, есть коршуны, а есть стервятники. Как бы то ни было, но эту братию отнести к разряду безобидных пташек было никак нельзя. Больше всего Лизка приглянулась одному из вожаков - явному абхазцу, массивную челюсть которого покрывала жесткая щетина. Татуированная кисть коснулась плеча помощника, и главарь вполголоса что-то сказал. Высоченный бугай с иссиня-черной шевелюрой все понял правильно. Растянув губы в неприятной улыбке, приблизился к Лизке, крепко приобнял, склонившись над ухом, зашептал незамысловатые скабрезности. Увы, с Лизкой подобные номера не проходили.

- А ну, пусти, урод! - она рванулась из рук громилы, взмахнула над головой бутылкой с водой. Пожалуй, ей удалось бы вырваться, но в эту секунду сильная пятерня залепила ей пощечину. Звук шлепка прозвучал оглушительно, и голова Лизки обморочно качнулась. Увы, то, что кавказцы редко позволяют себе в отношении собственных женщин, легко и просто распространялось на всех приезжих. Громко взвизгнув, Лизка еще энергичнее затрепыхалась в мощных ручищах, компания бритоголовых загоготала. Были здесь и русские, но уж эти-то жалеть пойманную девицу никак не собирались. Подобно большинству россиян они знать ничего не знали о Петровском «Домострое», однако жили исключительно по его правилам.

- Але, мужики, вы чего! - с места поднялся плечистый Шорох. - Это моя девушка! Быстренько отпустили ее!

Даже в своем не самом рабочем состоянии Жорик сразу понял, что Шорох взял неверный тон - и мужиками назвал, и командовать сходу начал. С этими следовало говорить иначе…

Но что получилось, то получилось, и поворачивать вспять было поздно. Рядом с Шорохом встал Свист, и, выпустив Лизку, чернявый бугай немедленно шагнул к ним.

- Твоя, говоришь? - он даже разговаривать с ними не собирался, сделав еще шаг, сходу пнул заступника в пах. Пнул точно и сильно, - охнув, Шорох тотчас осел на асфальт, скрючился беспомощной запятой. От боли глаза у него полезли на лоб, под темечком заиграли дурные фанфары. Что-то хотел сказать Свист, но кулак второго братка живо впечатался ему в лицо, перстнем рассадив губы. Бедному Свисту тут же добавили ногой и, верно, могли бы свалить на землю, но в этот момент на бритоголовых с рыком метнулась Лизка. За те короткие секунды, пока ее выпустили из рук, она успела подобрать упавшую бутылку, по-бойцовски перехватила ее за горлышко. С ней она и ринулась на случайных врагов, выражая всем своим видом такую решимость, что противник менее храбрый наверняка бы струхнул. Но эти не испугались и в бегство не ударились. Только на губах чернявого расцвела презрительная усмешка. Однако Лизка их все-таки перехитрила, потому что ударила не чернявого громилу, а вожака. Видимо, хорошо запомнила давний совет Жорика, наставлявшего, что бить «шестерок» - дело скучное и неразумное. Вот и выбрала для себя цель более достойную, вложив в удар воистину неженскую силу. Как бы то ни было, но от столкновения с человеческим черепом полулитровая бутыль хрупнула, разлетевшись на части. Охнув, вожак, схватился за разбитую голову, начал медленно оседать. Меж волосатых его пальцев густо потекла кровь.

- Вкусно, твари? - продолжала визжать Лизка. - Только суньтесь, всем головы поразбиваю!…

Что характерно, бутыль из руки она так и не выпустила. Продолжая размахивать «розочкой», заставила братков испуганно отшатнуться в стороны. Лизку уже «несло», и выйди против нее сам Жорик, она и тогда не сумела бы остановиться. Потому, верно, и отлежала в свое время три месяца в диспансере для психически неуравновешенных. Вылечить - ее не вылечили, но ненавистью к людям в белых халатах заразили надолго.

Присевший на корточки Шорох, избитый Свист и визжащая Лизка - все это единой картинкой встало перед помутневшим взором Жорика. Наверное, эта картинка его и отрезвила. Он уже понимал, что все они покойники и что жить им оставалось ровно столько, сколько понадобится пассажирам иномарок, чтобы достать из загашника один-единственный приличный ствол. Хорошо, хоть на стрелках оружие обычно не светят, - этим обстоятельством и решил воспользоваться пробудившийся Жорик. При этом он вовсе не проявлял чудеса героизма и отнюдь не жертвовал собой во имя друзей, - он просто спасал собственную шкуру, поскольку прекрасно понимал: без этих троих он протянет недолго.

Секунда, и он сидел уже в кабине ближайшей иномарки. Ключики бритоголовые, разумеется, оставили в замке, благо никого в этом городе не опасались. Да и номера этих машин, небось, каждая собака в Архиповске знала! А вот Жорик не знал и по большому счету не хотел знать.

Двигатель лощеной машины завелся с полоборота, и полуторатонный джип с готовностью прыгнул вперед. Сверкающий бампер тараном смел троих ближайших братков, разом расчистил себе дорогу.

- Сюда! - рявкнул Жорик, распахивая дверцу.

Видимо, опасность и впрямь способна вправлять мозги, - во всяком случае, и Лизка, и оба побитых приятеля мгновенно сообразили что к чему. Мешая друг дружке, втиснулись в салон джипа, забарахтались телами, пытаясь разместиться на одном сиденье. Не теряя времени, Жорик тут же притопил педаль газа. Кто-то бросился им наперерез, но фигурка бритоголового не могла остановить японского бронтозавра. Хрустнули чужие кости, распахнутый рот с обезумевшими глазами на миг припал к лобовому стеклу и тут же улетел прочь. Виляя загнанным волком, Жорик обогнул фонтан, заставил отпрыгнуть в сторону еще одного братка и прямо через шеренги кустов погнал машину из скверика. Самое странное, что он отчетливо сознавал, что с этого самого момента жизнь их вступила в совершенно новую полосу. Возможно, это даже был их последний звездный старт, но странное дело, никакого сожаления Жорик не ощущал. Один лишь голый азарт и ликующее бешенство. Очень уж долго приходилось жить под милицейскими сдерживающими канцеляризмами, очень уж долго его принуждали бороться с собственной неукротимой жаждой. Один раз в жизни можно было позволить себе побыть зверем. Да и какая, в самом деле, разница - что именно его прикончит - цирроз печени или нож кавказских урок! С жизнью, так или иначе, расстаются все, но расставаться с ней, сидя за рулем этого шикарного танка, было намного приятнее…

Глава 2

- Я-то думал, Сталин только на озере Рица отдыхал

- Какое там! Он же царь и бог был, у него подобных курортов - не менее дюжины по всей стране водилось. Другое дело, что ездить он не любил - самолетов, как чумы боялся, даже на пароходах никогда не плавал. - Зимин пожал плечами, отчего парочка багровых шрамов на его груди, жутковатым образом перекосилась. Еще несколько пулевых отметин украшали Стасиковы плечи и бедра. Потому и не любил бывший спецназовец ходить на пляжи и в общественные бани, - не нравилось, когда пялились на ранения, когда приставали с расспросами. Стас немедленно начинал злиться, в мрачном настроении мог и вспылить.

- А в Куйбышеве у него даже командный бункер остался. - Добавил он, чуть помолчав. - Это уже во время войны под ставку перестраивали, когда правительство из Москвы линять собиралось. И под Новосибирском что-то такое сооружали. Так сказать, на всякий пожарный.

- Да-а… Хорошо, когда страна большая, - протянул Харитонов. - Есть, куда отступать…

Бинокль в его руках качнулся, и панорама скал сменилась уютным зданием санатория - с башенками в стиле ампир, с многочисленными белоснежными колоннами. Ни дать, ни взять - дворец грузинского князя. Взор Дмитрия опустился чуть ниже - к двум женским, растянувшимся на циновках фигуркам. Женщины лежали поблизости друг от друга, позволяя всем желающим любоваться собой, а при желании и сравнивать. Обе были далеко не худышки и обе обладали вполне гармоничным строением тела. Если смотреть со спины, различие в возрасте было практически незаметно, - атласная, чуть тронутая загаром кожа Валентины Сергеевны ничуть не уступала молочной спелости более юной соперницы. Зато Мариночка в полной мере владела искусством эпатажа и совершенно не стеснялась присутствия посторонних мужчин. В первый же день, выйдя под солнце, она отважно обнажилась, сняв с себя лифчик. Могла бы, наверное, стянуть и трусики, но не позволил Зимин. Впрочем, избежать расплаты ей все-таки не удалось. Абхазское солнышко, хоть и светило по-осеннему мягко, силы своей отнюдь не утратило, и уже к вечеру того же дня, Мариночка получила довольно сильные ожоги. Еще более скверным было то, что наметилась первая трещина в отношениях между женщинами. Своего бюстгальтера Валентина Сергеевна так и не сняла, а наготу спутницы восприняла, как вызов. Потому и не скрывала злорадства, когда под лучами здешнего светила белая кожа соперницы приобрела свекольный оттенок. Впрочем, молодость есть молодость, и пары дней кремовых процедур хватило юной бизнесменше, чтобы вернуть утраченную форму. Теперь она загорала уже не иначе, как под матерчатым тентом и при всяком удобном случае просила Зимина растереть ее питательным гелем.

Дмитрий перевел взор левее. Будь он снайпером, обязательно попробовал бы устроить логово где-нибудь здесь - на северном склоне гор. Во-первых, достаточно близко от здания санатория, во-вторых, есть, где укрыться, а в-третьих, солнце не бьет по глазам, позволяя спокойно высматривать освещенную цель. Кроме того, в случае чего с этого склона можно было легко удрать, перебравшись горной седловиной на другую сторону каменного хребта. Именно этот склон Харитонов и изучал сейчас, внимательно обшаривая взглядом каждый квадратный метр, уделяя внимание всем наиболее высоким деревьям.

Мягко светило солнце, зелень, покрывающая откосы гор, отдавала масляной желтизной. В отличие от Урала осень только заглядывала в эти края, дуновением морского ветра напоминая курортникам о близком снеге и скором падении температуры.

Выбравшись на шероховатую твердь покатой скалы, Дмитрий присел на прогретый камень и попытался вообразить себя охотником, сжимающим в руках винтовку. Вновь подняв бинокль, вернулся глазами к зданию санатория. На этот раз он попробовал прикинуть варианты возможного противодействия снайперу. Таковых насчитывалось не так уж мало, тем более, что место для сталинского курорта было подобрано действительно отличное. Со всех сторон дворцовую постройку окружали коренастые горы - и они же прикрывали курорт от ветра. При этом лавиноопасные сходы дворцу не грозили, поскольку горы были не столь уж высоки, а на подходе к зданию располагалось довольно уютное озеро, которое в случае чего также могло служить серьезным препятствием для селевых потоков. Полезно было иметь в виду и таящиеся вблизи Архиповского санатория пещеры, в которых, по слухам, прятались в дни войны служащие НКВД. Само здание также отстраивалось со знанием дела. Окна его больше напоминали бойницы, а сложенные из цельного камня стены отмечали возможные ярусы обороны. Конечно, на серьезную цитадель здание не тянуло, и ясно было, что хорошая группа захвата возьмет его так же быстро, как дворец Амина, но Дмитрия сейчас интересовала не столько оборона, сколько возможность ответных вылазок. Так уж их когда-то учили, крепко-накрепко вбив в головы, что любым видам оборонительных действий грамотный спецназовец всегда предпочтет атаку…

- Да ты никак готовишься к бою? - усмешливо поинтересовался Стас.

- Почему бы и нет? - Дмитрий опустил бинокль. - Если эти ребята настроены серьезно, то наверняка заявятся и сюда. Собственно, с Витей Еланцевым мы так и договорились: он раскручивает наши дела на Урале, мы же тем временем выманиваем убийц на себя.

- Хочешь поиграть роль живца?

- А что? Во всяком случае, здесь это значительно проще, чем в городе. Всех отдыхающих - не более тридцати человек, любой новенький на виду. Да и незаметно к санаторию трудно подобраться. Вон, какая кругом крутизна!

- Отчего же, можно пройти по дну реки с аквалангом. - Ехидно возразил Стас. - А еще лучше - на боевом вертолете.

- Зря ухмыляешься. На даче у Лосева нас атаковали вполне конкретные люди. Или думаешь, на вторую попытку эти господа не отважатся?

- Ничего я не думаю. - Стас бросил камушек вниз по склону, проводил его задумчивым взглядом. - Честно говоря, я о тех тревожусь, кто на Урале остался.

- Если ты о семьях, то зря волнуешься. Нашему противнику нужна верхушка. Для того и гнали нас из города, для того и нанимали этого клятого снайпера.

- Вот ты, значит, что высматривал! - Зимин прищурился. - Выискивал позицию?

- Точно! Позицию, с которой нас проще всего было бы перещелкать. Если сюда действительно заявятся снайперы, значит, будут высматривать нас издалека. Так что хотим мы того или не хотим, но придется расписать очередность нарядов. - Дмитрий вздохнул. - Будем как в армии - каждый день проводить поиск.

- Нарядики можно, конечно, и расписать… - Зимин в сомнении покачал головой. - Только больно уж сложно получается. Коли на то пошло, у них был десяток шансов хлопнуть нас еще на Урале. Чего ради они стали бы переться в такую даль?

- А чего ради мы сами сюда поперлись?

- Мы - другое дело, мы практически на отдыхе. - Стас хмыкнул. - Так сказать, сочетаем приятное с полезным.

- Это ты сочетаешь, а я и здесь тружусь… - Дмитрий переместился по скале чуть ниже, снова приложился к биноклю. - Та-ак… А это еще что за номер?

- Чего там еще?

- Да сам полюбуйся. Если не ошибаюсь, твоя матрона схлестнулась с подругой Мишани.

- Чего, чего?!…

- Ну да!… - глядя в бинокль, Харитонов нахмурился. - Дерутся самым натуральным образом. На радость всем отдыхающим…

- Екалэмэнэ! Этого еще не хватало! - Стас выхватил у товарища бинокль. Дмитрий не шутил. На далекой, выстланной мраморный плитами набережной две женщины в ярости таскали друг друга за волосы. Мариночка была сильнее, но гнев Валентины Сергеевны с лихвой возмещал недостаток мускульной энергии. Подскочившего Мишаню женщины попросту отшвырнули в сторону, а на дерущихся и впрямь указывали пальцами выбирающиеся на балкончики зрители.

- Пожалуй, пора вмешаться в эту битву…

- Куда ты, дуралей? Да стой же!…

Крик Дмитрия запоздал. Желая сократить путь, Стас перескочил на соседний, венчающий скалу валун и одним прыжком переместил тело на каменистую насыпь. В ту же секунду он и сам понял, что совершил ошибку. Каменная поверхность, до той поры казавшаяся прочной и надежной, под его ногами дрогнула и пришла в движение. Зимин рухнул на живот, руками и ногами попытался зафиксировать тело, однако ничего путного у него из этого не вышло. Каменная, прикрывающая скалу короста, выветренная десятилетиями зноя и холода, предательски продолжала сползать вместе с человеком. Хуже всего, что уже через пару метров камень заканчивался, а далее простиралась приличных размеров пропасть, в которую легко и просто можно было бы упрятать парочку девятиэтажек.

В распоряжении у Харитонова оставалось всего ничего - может быть, секунд пять или шесть, возможно, того меньше. А потому, на глазок прикинув дистанцию, он сорвал с себя рубаху и в несколько прыжков проделал тот же путь, что и его друг, оказавшись на предательском валуне с другой стороны. Он ничуть бы не удивился, если угодил бы в такую же ситуацию. Тогда бы им оставалось только одно - молиться и считать последние мгновения. Однако с этой стороны камень чаще пребывал в тени, потому и оказался прочнее. Высунувшись из-за гребня, Харитонов протянул Зимину рукав рубахи.

- Хватайся!

Увы, приятель сполз слишком низко, и рубахи уже не хватало. В отчаянии Стас попытался переместиться вверх, но оттого каменная крошка только поползла быстрее. Выбирать не приходилось, и, обдирая в кровь тело, Дмитрий перевалился через острый гребень, носками уцепился за острый край, осторожно сполз к Стасу.

- Сорвешься, кретин! - тихо просипел Зимин. Он даже говорить громче боялся. Любое неосторожное движение угрожало приблизить развязку.

- Держи и не болтай! - в одно мгновение связав на конце рукава узел, Харитонов метнул его другу. Рука Стаса уцепилась за ткань, и в то же мгновение каменная, покрытая трещинами корка пришла в движение, огромным пластом сорвалась вниз. Только секунд через семь они расслышали, как ахнула она где-то далеко на дне.

- Спокуха, Стас! Сейчас выберемся! - Харитонов браво подмигнул другу. - Согласись, под минами было хуже.

- Хуже-то хуже, да только никогда не любил прыгать с парашютами. А тут даже и парашюта нет.

- Ништяк! Обойдемся без парашюта… Давай-ка! Я держу, а ты выбирайся наверх. Сначала по рубахе, потом - по мне.

Дважды Зимину объяснять ничего не понадобилось. Он все понял, как надо, и без лишней суетливости начал подтягиваться на рубахе. Пятиться назад в столь неловком положении Дмитрий, конечно, не мог, а потому, предложенный им выход был единственно правильный. Воспользовавшись телом товарища, словно волшебным мостом, Зимин быстро добрался до гребня, а там в свою очередь закрепился, в несколько рывков вытянув Харитонова наверх.

- Вот и прогулялись за адреналинчиком! - Дмитрий нервно усмехнулся. - А глупая получилась бы смерть, а?

Зимин покосился вниз, на далекие камни, невесело кивнул.

- Зато легкая. Несколько секунд невесомости - и копец!

- Ладно, пошли к нашим фуриям. - Пробурчал Дмитрий. - Как бы они там до смерти друг дружку не поубивали.

- До смерти вряд ли дойдет, - Стас осторожно промокнул ладонью оцарапанную грудь, - а вот до крови запросто…

Глава 3

А начиналось утро вполне мирно. Сразу после побудки мужчины натянули на себя плавки и один за другим с воплями попрыгали в озеро. Вода была обжигающе холодной, и они тут же вперегонки ринулись к противоположному берегу. Выложиться постарались все, но победил, как обычно, Харитонов. Он плавал на порядок лучше своих собратьев, - когда-то даже тянул на камээса. Грузный же Лосев пришел к финишу самым последним. Не удовольствовавшись таким результатом, он тут же отправился в спортивный зал, где ногами и кулаками принялся месить кожаные мешки. Компанию ему составили Маркелов с Николаем Сватовым, на которых Тимофей немедленно отыгрался за недавнее поражение. На него наскакивали по одиночке и сразу вдвоем, но Лосев с привычной грацией расшвыривал коллег, раздавал звонкие оплеухи, лопатками припечатывая к кожаным матам. Заодно демонстрировал наиболее болезненные захваты. Впрочем, с этим у них все равно не получалось, а конкурировать с железными пальцами Тимофея было крайне сложно. Он по сию пору гнул метрошные жетоны и вязал узлами семимиллиметровые гвозди. Будь под рукой подковы, ломал бы, наверное, и их, однако подковы давно стали редкостью, перекочевав на стены и двери любителей сувениров. Так или иначе, но тренировка прошла на славу, и только после этого отправились завтракать.

Сразу после завтрака Стас с Дмитрием куда-то исчезли, и оставшимся ничего другого не оставалось, кроме как заняться обычным курортным времяпрепровождением. Женщины продолжали дуться друг на дружку, мужчины же, как обычно, обсуждали свои специфические темы, оценивая успехи «Локомотива», поминая последние взрывы в Москве и захват неизвестными теплохода «Даурия».

- Чего хотят-то?

- Кто же их знает. Вслух болтают об аджарской автономии, а на деле, скорее всего, денег хотят.

- А что Грузия? - поинтересовался Шебукин.

- Грузия пока выжидает. По радио говорят, туда сторожевиков нагнали, так что держат теплоход на прицеле. Они сейчас где-то возле Гудауты.

- Ешкин кот! Это же совсем рядом!

- Верно, недалеко. Только тут все рядом, это тебе не Сибирь с Дальним Востоком. И террористов здесь - как алычи на деревьях. Вон, под Туапсе опять пытались минировать железную дорогу. Хорошо, паренек какой-то вовремя заметил, успел предупредить. Что примечательно - из местных оказался мальчонка!

- Ничего удивительного, как раз местных-то взрывы давно достали…

- А еще рассказывают, в Краснодаре одного красавца по санкам вычислили. - Сообщил Марат. - Огромного роста детина - и санки, понимаешь, нес.

- Ну и что?

- Как это что? Летом - и санки, ты сам подумай! Вот и догадался кто-то остановить, поинтересоваться насчет документов. Потом на предмет оружия проверили, а после и за санки взялись. Тут-то он и пустился в бега…

- Убежал?

- Нет, - Марат сонно помотал головой. - Ляжку молодчику прострелили. А санки трубчатые оказались, тяжеленные. Внутри пластит - аж, на несколько килограммов! Спецы посчитали, что рвани такая штука где-нибудь в метро или на улице, осколков было бы даже больше, чем от обычной мины.

- Санки - это ладно, а что теперь с теплоходом будет?

- Что-нибудь, верно, придумают. Пока трогать опасаются, - очень уж много заложников.

- А все из-за чертовых сепаратистов! - пробурчал Мишаня. - Политики в подкидного играют, а население - страдай!

- Политика тут ни при чем. Тут религия замешана. - Рассудительно заговорил Маратик. - Аджарцы - мусульмане, грузины с абхазами - христиане. Вот вам и камень преткновения.

- Это, Маратик, не камень, это всего-навсего повод…

- Господи, ну, что вы все о скучном! - Мариночка приподнялась с лежака, и пухлые ее грудки обольстительно качнулись. Маратик при этом шумно вздохнул, Лосев сумрачно отвел взор в сторону. - Знаете ли вы, например, что в этом самом месте дважды останавливался сам Лаврентий Берия? Тогда оно, правда, не Белым Орлом называлось, но не в этом дело. Интереснее то, что по слухам, люди из НКВД припрятали в местных пещерах множество сокровищ.

- Может быть, не сокровища, а кости расстрелянных? - неловко пошутил Сватов.

- Причем тут кости! Здесь же огромное количество пещер - и под водой, и над водой. В них, говорят, и упрятана большая часть клада. Это он уже после смерти Сталина начал суетиться. Готовил себе золотой запас. Так сказать, на черный день. В обычных пещерах, конечно, все уже облазили, а вот под водой толком не искали…

Скорее всего, рассказ Мариночки был обыкновенной сказкой, придуманной специально для курортников, но слушать все равно было интересно. Николай Сватов - тот и вовсе встрепенулся. Узнав, где находятся акваланги с компрессором, тут же поднялся с шезлонга.

- Тогда я, пожалуй, пойду. - Он с энтузиазмом отряхнул руки. - Там, может, миллионы на дне валяются, а я здесь время зря теряю. Серега, пойдешь со мной?

- А как же, конечно, пойду! - Как выяснилось, рассказ Мариночки разбудил и Маркелова. Оторвавшая голову от лежака Валентина Сергеевна метнула в сторону Мариночки сердитый взгляд. Она и сама толком не знала, что именно ее так сердит. То ли хозяйское положение юной девицы, то ли ее вызывающая молодость, то ли взгляды, которыми нет-нет да и одаривал Марину ее Михаил. Если бы она еще вела себя поскромнее, но ведь - нет! Взяла и выставила сиськи напоказ!…

Ни за что на свете Валентина Сергеевна не призналась бы, что может кого-то приревновать к этой соплюшке, однако поделать с собой ничего не могла. У себя в фирме, она уже долгие годы ощущала себя полновластной царицей, и таких вот цыпочек в ее штате бегало десятка два или три. Попробовали они там себя так вести, живо бы вылетели с работы! И плевать, что эта пигалица чья-то там дочка! В отличие от нее Валентина Сергеевна добилась своего положения долгим, кропотливым трудом. Впрочем, и итог несколько обескураживал. Конечно, женщиной она была далеко не бедной, однако такой вот роскошной собственностью похвастать не могла. Может, оттого и хотелось ей сейчас брякнуть какую-нибудь колкость, прилюдно надавать нагловатой девице по щекам…

Кое-как потушив полыхающую в груди ярость, Валентина Сергеевна заставила себя отвести взор в сторону. Все могло бы еще обойтись, но вошедшая в раж Мариночка сама пошла на обострение отношений. Безусловно ей льстило внимание мужчин, как льстило и то, что лучший из них был теперь ее любовником. Но еще интереснее было досадить единственной конкурентке, которая, по слухам, действительно, занимала в бизнесе Урала далеко не последнее место. А потому, закончив повествование об упрятанных в озере сокровищах, она ласково взглянула на Шебукина:

- Мишенька, не будете ли вы так любезны взять крем и натереть мне спинку? Стасик куда-то убрел, а кожа зудит - прямо спасу нет.

Добрый Шебукин дернулся было выполнить ее просьбу, но с лежака коброй взмыла Валентина Сергеевна.

- Сидеть! - гаркнула она, и Мишаня испуганно плюхнулся в свой шезлонг. - А тебе, милочка, я вот что скажу. - Палец Валентины Сергеевны вскинулся в направлении хозяйки санатория. - Если ты, пигалица драная, еще хоть раз попробуешь…

Мариночка не стала ждать продолжения гневной тирады и попросту запустила в генерального директора компании «Аэлиты» тюбиком из-под крема. Валентина Сергеевна не растерялась и швырнула в ответ пачкой глянцевых журналов, угодив точно в грудь юной красавицы. А еще через секунду рычащие женщины подскочили друг к другу и, не тратя времени на мужскую чепуху вроде боксерских ударов, вцепились друг другу в космы. У Мариночки волосы были длиннее, и хватать ее было значительно удобнее, зато не знающая кабинетной работы Мариночка не укорачивала ногтей и частенько посещала маникюрные кабинеты. Таким образом, силы были примерно равные, и растерявшиеся мужчины не сразу сообразили, как именно следует разнимать разошедшихся дам. Сунувшийся было к ним Мишаня получил разом от обеих, и только Тимофей Лосев не растерялся. Подхватив со столика трехлитровую вазу с цветами и покружив некоторое время вокруг дерущихся, он решительно вылил на женщин всю воду. Визг и рычание смолкли, и противниц немедленно растащили в стороны. Кто-то из выбравшихся на балкон отдыхающих шутливо захлопал в ладоши, но Мишаня свирепо погрозил кулаком - и хлопки смолкли.

Пока утешали всхлипывающих дам, на сцену выбрались новые персонажи, а именно Дмитрий Харитонов и Стас Зимин. Оба были перепачканы кровью, а на груди горе-путешественников красовались глубокие ссадины. Как бы то ни было, но, разом забыв о недавних обидах, Мариночка кинулась к Стасу на шею. Глядя на них, Тимофей Лосев только крякнул. То ли позавидовал, то ли подивился стремительной смене настроения девушки. Мишаня Шебукин в своем углу также старался вовсю, словно ребенка гладя всхлипывающую Валентину Сергеевну по голове, нашептывая на ухо ласковые слова. И удивительное чудо случилось, дамы не только успокоились, но даже повеселели. Магия Стаса оказалась сильнее, так как виновато улыбающаяся Мариночка первая сделала шаг к примирению. Подойдя к Валентине Сергеевне, она после секундного замешательства протянула ей руку.

- Давай-ка, подруга мириться! Я же вижу, ты девка храбрая, так что ссориться с тобой - себе дороже. А гостей мы, по-моему, без того крепко повеселили.

- Да уж, повеселили… - Чуть подумав, Валентина Сергеевна пожала протянутую руку. - Только Мишаню моего ты все же не трогай.

- Вот уж об этом ты не тревожься! - Мариночка мотнула головой, указывая в сторону Стаса. - У меня, слава Богу, свой кавалер имеется.

- Вот и договорились! - Шебукин обрадовано улыбнулся. - А чего это Стасик с Димоном такие расцарапанные? Или тоже успели подраться?

- Это они со скалы сорвались. - Безмятежно сообщила Мариночка. - Как увидели, что мы тут пластаемся, так и бросились сюда со всех ног. А там же кругом крутизна - быстро нельзя. Могли, между прочим, и разбиться…

Мишаня испуганно выпучил глаза, а Валентина Сергеевна, лишний раз доказывая, что она самая обыкновенная женщина, довольно рассмеялась. В самом деле, какую женщину не порадует известие о том, что из-за нее чуть было не угробились два здоровенных мужика…

***

Хозяин не соврал, все расписал в точности, и повода быть недовольным у Дрэма не было. Таким образом, отмашку уже дали, клиенты вплотную приблизились к роковому барьеру, и по всему выходило, что пора вытягивать из-за пазухи дуэльные пистолеты и медленным шагом сходиться. Тем не менее, он не спешил. Очень уж достойные попались противники. Валить таких по одиночке казалось несправедливым. Тут надо было придумать что-нибудь особо красивое. Скажем, срезать всех за одним и тем же столиком на глазах у пораженных зрителей. А еще лучше, если в руках у них будет при этом оружие. Вот тогда это, действительно, станет честной дуэлью - мужик против мужиков, спецназ против спецназа. Конечно, в таком рискованном поединке можно и проиграть, но и тут было бы не слишком обидно. Значит, такая у него карма и такая судьба. Зато и эти красавцы не станут поминать его грязной чуркой. Может, даже похоронят по-человечески…

Лежать в бездействии ему давно надоело. Кроме того, пора было приступать к генеральной пристрелке. Винтовку Дрэм привез с собой одну из самых проверенных - и даже не одну, а целых две, присовокупив к ним отличные бельгийские глушители с двенадцатикратными прицелами японской фирмы «Сунитра». Словом, техника была неплохая, однако дорога есть дорога, и на больших дистанциях даже малейшие изменения в качестве подгонки могли существенно повлиять на траекторию пули. Впрочем, нынешнее расстояние представлялось Дрэму вполне терпимым. Всего-то триста с небольшим метров! Но и тут его могли караулить множественные сюрпризы вроде шальных, заглядывающих в горную котловину сквозняков, неустойчивой влажности и изломанного каменного рельефа. По прежнему своему опыту Дрэм знал, как существенно может сказаться на работе снайпера присутствие в земной коре тех или иных аномалий. Кроме того, если придется стрелять над озером, то и вода внесет свои коррективы, попытавшись притянуть к себе пули.

Так или иначе, но следовало проверить технику в новых условиях, и, скользнув прицелом по обеспокоенному лицу коротышки Шебукина, Дрэм поднял винтовку чуть выше. В прицеле поплыли каменные баллончики, но ухоженный домик санатория он тоже решил не портить и, спустя пару секунд, остановил свой выбор на величавой скале, вздымающейся неподалеку от набережной. Еще раз проверив настройку прицела, он со вздохом прижался глазом к окаймленному мягкой резиной окуляру. По обыкновению, целился недолго, и очень скоро первый выстрел жестко толкнул его в плечо. Затаив дыхание Дрэм отследил расстояние, на которое отклонилась от прицельной точки пуля - всего-то сантиметров на пять ниже и левее. Самое обычное дело для такой дистанции. Не отрывая глаза от окуляра, он перещелкнул регулировочным винтом и подкорректировал высоту. Вот теперь можно и покуражиться, благо выстрелов никто не услышит и результат собственного баловства знать будет только он.

Винтовка задергалась в его руках, посылая вдаль пулю за пулей. Глядя в прицел, Дрэм довольно улыбался. На далекой скале пулевые отметины рисовали знакомый узор - его любимейшую геометрическую фигуру. Ромб смерти…

Глава 4

На южном солнышке автомобильные гонки - не самое лучшее развлечение. Для отечественных же машин оно грозит подчас и вовсе фатальными последствиями. Впрочем, компания Жорика уходила от погони не на «вазовской» модели, а на самом настоящем японском монстре. Второпях Жорик даже не успел разобрать, что за марку он себе отхватил - прыгал туда, где были ключи зажигания. Впрочем, вне зависимости от того, на чем они ехали, могучий автомобиль вел себя с завидным послушанием и глохнуть не думал. Другое дело - человеческий организм, и уже минут через пятнадцать первый запал Жорика угас, а порция выброшенного в кровь адреналина сошла на нет. Сгорбившись за рулем, вожак маленькой ватаги загнал джип в первый же укромный дворик, остановившись, припал пылающим лбом к оплетенной крокодиловой кожей баранке.

- Как ты?

- Терпимо, - промычал он. Лизкина ладонь тут же по-матерински погладила его по затылку. Как всегда подружка пришла в себя быстрее своих компаньонов, и, похоже, не слишком переживала по поводу случившегося. Можно было поспорить, что еще немного - и она легко забудет о захваченной машине, о происшествии у фонтана и покалеченном ею главаре блатных. Увы, того же самого нельзя было сказать о ее друзьях. Шмыгая разбитым носом, Свист часто подтирал капающую с подбородка кровь и с дрожью оглядывался на дорогу. Шорох, вероятно, тоже вибрировал, однако подобно Жорику ему было сейчас не до того. Удары в пах, если их проводит нога опытного драчуна, просто так не проходят. Бледное лицо парня чуточку порозовело, но чувствовал он себя по-прежнему неважно.

- Слышь, командир! - тихо позвал он. - Сваливать надо. Бросать эту колымагу и сваливать.

Голова «командира» чуть поднялась, мутные глаза уставились на приятелей.

- Сваливать?

- Ну, да. Достанут нас, гадом буду. Ты ведь четверых поломал! Короче, уходить надо. Пехом.

- А куда, ты подумал? - Жорик сморщился, как от зубной боли. - Город-то - с наперсток! Без колес в три счета поймают. А так есть шанс оторваться.

- Тогда надо это… В салоне пошарить, в багажнике. Может, что ценное найдем? - Просипел Шорох. - Будут деньги, придумаем, как сорваться.

Мысль была дельной, и, уловив согласный кивок Жоры, Лизка немедленно зашурудила в салоне, Свист торопливо полез наружу. Хлопнула дверца багажника, зашуршали газеты, забренчали какие-то железки.

- Ого! Гляньте-ка, что у них тут! В натуре, целый арсенал!… Похоже, не на стрелку они выбирались, а на стрельбище…

Как ни приятно было возлежать на руле, но пришлось подниматься. Прежде чем выйти из машины, Жорик проверил бардачок. Свист оказался прав. Помимо смятой сигаретной пачки и пары блоков жевательной резинки в глубине бардачка обнаружился ствол. Вполне ухоженный «ПМ» - с полной обоймой и аккуратно вычищенным стволом. Похоже, ребятки и впрямь собирались не беседовать, а стрелять. А может, уже возвращались со стрелки, завершив дело миром. Потому и настроены были благодушно, позарившись на Лизку. В самом деле, почему бы не оттянуться после нормального толковища? И уж конечно, правильные пацаны думать не думали, что понесут урон от какого-то спившегося мента. Такое не простят, это точно. А посему находка в бардачке могла оказаться не лишней.

Сунув «ПМ» за пояс, Жорик с трудом выбрался из кабины, чуть было не растянулся, ступив на землю с высокого порожка.

- Прикинь, сколько у них тут всего! - округлившимися глазами Свист продолжал взирать на содержимое багажника. - Точняк, на целую армию!

Приблизившись к нему, Жорик уныло оглядел найденное. Свист, действительно обнаружил без малого арсенал, но восторга Жора не испытал. По большому счету - не радоваться надо было, а горевать. По всему выходило, что столкнулись они с ребятками из крутых. Во всяком случае, багажник был забит оружием доверху. Слева лежал початый ящик с магазинами, в нем же россыпью валялись автоматные патроны. Во втором ящике красовались гранаты для подствольников - те самые, что называют «выстрелами», а рядом аккуратным рядком поблескивал свеженькой смазкой с десяток «Калашей». Огладив один из автоматов ладонью, Жорик нахмурился. Вариант был отнюдь не городской, - модель АК-74 М разработки девяностых годов. Что характерно, все стволы новенькие, без царапин и рожков, что лишний раз указывало на то, что цель встречи братков была насквозь мирная. Для войны, как известно, оружие держат в снаряженном состоянии, - здесь же попахивало обычной куплей-продажей. Может, там же у фонтана и собирались сговариваться о цене, а он взял и разрушил сделку…

Так или иначе, но долго таращиться на автоматы Жорик не собирался. Коротко оглядев густо усаженный кленовыми деревьями двор, взял наугад один из «Калашей», вогнал в гнездо магазин, с лязгом передернул затвор. Можно было побожиться, что из автоматиков еще не стреляли, оружие вовсю пачкалось смазкой, а неразработанный механизм поддавался с тугой строптивостью.

- Возьми-ка еще парочку и перенеси в кабину, - велел он приятелю. - Да оботри их, что ли…

Свист с готовностью кивнул, взяв автоматы, поволок в салон. Пока он занимался оружием, Лизка отошла в кустики и справила малую нужду. Именно так она обычно избавлялась от пережитых страхов. Смеяться над ней Жорик даже не подумал. Если уж медведь, хозяин тайги, убегая от охотников способен перепачкать поллеса, то уж слабосильным людишкам позволительны и не такие вещи.

Задумавшись, он вновь примостил голову на горячий бочок японского джипа, но вовремя ворохнулось ретивое под ребрами, и все та же чуткая на людские пакости печенка подсказала, что отдохнуть ему не удастся.

Так оно и получилось. Отдаленный гул автомобильных двигателей стал неожиданно громче, стремительно наплыл справа и слева. Непонятно, каким образом бритоголовой братии удалось вычислить их, но это случилось. Пара машин на скорости въехала во двор, свернув в их сторону, умело разошлась, явно намереваясь взять беглецов в клещи. Ни Шорох, ни Свист так толком ничего и не поняли, - оба по-прежнему возились в салоне. Лизка тоже еще только выбиралась из своих кустов. Надеяться на них не стоило, а потому, стараясь действовать вдумчиво и неторопливо, бывший мент Жорик поднял липкий от смазки автомат и прицелился. Стрелять из этих игрушек ему доводилось нечасто, но в прежние времена, когда в глазах еще не двоилось, а руки не дрожали, вбивать пули в полигонные мишени он с грехом пополам умел.

Первая очередь разнесла лобовое стекло «девятки», заставив машину вильнуть в сторону. Второй автомобиль, уклоняясь от пуль, по собственной инициативе попытался развернуться, но лишь усугубил ситуацию, ткнувшись бампером в кирпичную стену близстоящего дома. Этим и воспользовался новоиспеченный стрелок, немедленно перенеся огонь на вставшую машину. АК-74 рокотал исправно и в охотку. Пару раз из глубины салона плеснуло чужое пламя, но огневая мощь автомата оказалась явно сильнее. Пули кромсали тонкие стенки, дробили стекло и рвали обшивку, пронзая сидения вместе с человеческими телами. Жалеть патроны Жорик не собирался, и рожок опустел в считанные секунды. Быстро перезарядив «Калашников», он стволом вернулся к первой цели, но признаков жизни машина не подавала. То есть, может, кто и уцелел, но у ребяток хватило ума не высовываться.

Над кустами поднялась голова ошарашенной Лизки.

- Ну, ты даешь! - восхищенно пропела она. Восторг ее был неподдельный, однако почивать на лаврах было некогда.

- В машину! - велел Жорик и с грохотом захлопнул багажник. Пороховой дымок пощипывал глаза и ноздри, голову продолжало кружить, но он снова чувствовал себя уверенно. По непонятной прихоти обстоятельств силы то покидали организм, то снова возвращались. Как знать, используй его в свое время начальство на оперативной работе, может, и не скис бы в душных следовательских кабинетах, может, и не спился. А вот с братом Степаном все вышло наоборот, - стал оперуполномоченным, хотя явно проявлял интерес к следственным делам. Впрочем, задумываться об этом сейчас не следовало, и, швырнув раскалившийся автомат в кабину, Жорик снова плюхнулся за руль.

- Глядите в оба, - предупредил он. - Если что, сразу стреляйте!

Ошалев после недавнего грохота, Свист с Шорохом послушно кивнули. Скользнув по их лицам оценивающим взглядом, Жорик вытащил из-за пояса «ПМ», после некоторого колебания протянул его Лизке. Почему-то вдруг подумалось, что если кому и придется доверить жизнь в трудную минуту, то лучше Лизки ему не найти. По всем параметрам она должна была родиться мужиком, но родилась бабой. Впрочем, и хорошо, что так. Другой такой любовницы Жорик не сыскал бы во всей стране. А может, и во всем мире…

Глава 5

Следовало признать, что сложена Мариночка была все-таки замечательно. Она мало походила на худосочную гимнастку, однако в движениях плывущей девушки присутствовала грация вольной хищницы. Поневоле хотелось догнать ее и стиснуть в объятиях. Может быть, даже овладеть - прямо здесь, на глубине. Следовало поглядывать вокруг, но Стас не отрывал глаз от Мариночки. Даже забывал временами продуваться, приходя в себя лишь тогда, когда давление в ушах перерастало в режущую боль. Кто знает, возможно, потому и притягивала она себе Зимина, что во всех ее поступках чувствовалось нечто демонически злое и в то же время бесконечно наивное. В равной степени она могла любить и ненавидеть, способна была решиться на убийство и самопожертвование. Конечно, он совершил глупость, связавшись с ней, но сделанного не воротишь - и следовало жить с тем, что есть.

По сию пору Мариночка продолжала изумлять Стаса, являясь существом особенным, что называется - эксклюзивным. В свои восемнадцать она успела повидать многое - и грязь, и кровь, и предательство. Она командовала сутенерами и наркоторговцами, владела турфирмами и умела проигрывать в казино целые состояния. Другая на ее месте давно бы скурвилась, однако вопреки всему Мариночка сумела сохранить человеческие качества. Встретив Стаса, она поверила ему - может быть, впервые за все свои последние годы, а потому он просто не находил в себе сил отвернуться от нее. Как знать, не освободи он Мариночку тогда, может, снова вернулась бы к своим подельникам, занималась бы наркоторговлей и вымогательством. И наверняка бы наняла каких-нибудь сорвиголов, чтобы отомстить обидчикам из «Кандагара». А уж тогда дальнейшее пребывание в городе им было бы напрочь заказано. Вот и эти подводные игры она затеяла неспроста, - чувствовалось, что хочет его чем-то поразить, может быть, навыками опытной подводницы, а может, и впрямь следами упрятанных на дне сокровищ…

Они продолжали погружаться в озерный сумрак, и тишина, окутывающая пловцов, казалась особенно зловещей. Маленькое озерцо было на редкость глубоким, и не будь на них костюмов из толстого неопрена, от холода давно бы пришлось лязгать зубами. И в который раз Зимин подумал, что неведомые киллеры запросто могли подкараулить их где-нибудь здесь. Не такая уж сложная вещь перетопить их всех по одиночке. Это на суше они зубастые супермены, а в воде с ними справится любой диверсант. Особенно, если в руках у него будет отточенная острога или игрушка вроде боевого АПС.

Впереди мелькнула тень крупной рыбины, и тотчас Мариночка сделала Зимину знак рукой. К этому времени стекло маски успело замутнеть, и, запустив под резину порцию воды, он мотнул головой, заставляя туман рассеяться. И тотчас темной глыбой перед ним проступила скала - огромная, словно рог дракона, однажды утонувшего в озере. Подчиняясь жестам своей спутницы, он неспешно обогнул скалу, и остановился. Теперь рука Мариночки указала не вперед, а вниз. Стас непонимающе покачал головой, и девушка попыталась объяснить ему на пальцах, что нужно погрузиться чуть ниже. Он послушно шевельнул ластами и, спустившись к самому дну, наконец-то разглядел пещеру. И не пещеру даже, а узкую щель в основании скалы. Тут же красовалось что-то вроде давней каменной кладки, а неподалеку от пещеры из ила торчал проржавевший насквозь конус огромного снаряда. Раньше такие именовали двенадцатидюймовыми, и именно они кромсали некогда броневую обшивку знаменитого «Варяга». Рвани сейчас эта штучка, и повсплывала бы кверху брюхом вся здешняя живность, включая, разумеется, и людей. Во всяком случае, на суше подобные находки нередко обращали в руины целые дома и кварталы.

Ощущая тревожное сердцебиение, Зимин подплыл ближе к снаряду, внимательно всмотрелся. По счастью, детонатор здесь отсутствовал, а значит, и непосредственной угрозой не пахло. Между тем, спутница продолжала энергично тыкать пальцем в сторону пещеры и, кажется, уже всерьез вознамерилась проскользнуть внутрь. Увы, снова приходилось вмешиваться, и, отстранив ее в сторону, Стас приблизился к расщелине вплотную, включив фонарь, заглянул в темную глубину. На первый взгляд ничего необычного пещера не представляла. Серые стены, низкий потолок и никаких тебе мурен с аллигаторами. Есть все-таки преимущество у наших пресноводных озер! Плаваешь, твердо зная, что не нарвешься на ядовитых рептилий с какой-нибудь зубастой пакостью. Щука, конечно, тоже может тяпнуть за палец, но только если сам полезешь ей в пасть.

Покосившись на дисплей ручного компьютера, Зимин с некоторым успокоением убедился, что воздуха в акваланге еще достаточно. Для того и брали двухбаллонные аппараты, чтобы успеть разведать побольше. Другое дело - что в пещеру с таким снаряжением было, конечно, не пробраться, и потому, расстегнув крепежные ремни, Стас стянул с себя аппарат, держа его перед собой, просунул в щель. Извернув голову, протиснулся следом сам.

Бывать в сухопутных пещерах ему приходилось не раз, но только здесь он впервые почувствовал отдаленные признаки клаустрофобии. Глубина - сама по себе вещь пугающая, а уж лезть в такие вот узкие дыры организм и вовсе не хотел. Продвинувшись чуть вперед, он с некоторой надеждой оглянулся. Но Мариночка не собиралась его останавливать, не отставая от Зимина ни на шаг. Луч ее фонаря также гулял по близким стенам, и Стас с неохотой возобновил движение. Узость пространства отчетливо угнетала, и с каждым пройденным метром путешествие нравилось ему все меньше. Когда же, несколько расширившись, пещера повернула вниз, он снова в нерешительности остановился. Зато Мариночка не сомневалась ни секунды. Обогнав Зимина и даже чуть оттолкнув его в сторону, она немедленно ринулась в черный зев колодца. Порывистость ее Стасу крайне не понравилась, но проанализировать случившееся он не успел. В следующую секунду раздался ужасающий скрежет, и уплывшая вперед Мариночка неожиданно забилась, словно загарпуненная рыба. Стасу почудилось, что он даже расслышал ее сдавленный крик.

Тем не менее, прежде чем рвануться ей на выручку, он вытянул перед собой фонарь и попытался разобраться в том, что же все-таки произошло. Увы, оттого, что ласты ее продолжали панически месить воду, поднятый со дна песок окончательно взбаламутил пространство. И все же, продвинувшись чуть вперед, Зимин разглядел нечто напоминающее ржавую сваю. Опустившись поперек прохода, она придавила девушку ко дну. Дело осложнялось тем, что свая была густо опутана рыбачьей сетью, дальний конец которой скрывался в глубине пещеры. Оставалось только гадать, откуда могла взяться здесь сеть и ржавая желязяка, но времени на это у него не было. По счастью, загубник изо рта Мариночка не выплюнула, хотя и перепугалась крепко. В общем-то было с чего, - чертова сеть успела опутать девушке руки и голову, а сквозь поднятое облако мути Стас никак не мог разглядеть ее лицо. Поэтому он поступил проще - прежде всего, стиснул ее щиколотку, успокаивающе погладил, и, кажется, девушка поняла - трепыхаться и сучить ногами перестала. Проход был тесноватый, однако, продолжая толкать перед собой баллоны, Зимин продвинулся вперед еще немного. Как оказалось, подлая железяка прижала Мариночку как раз поперек пояса, но, судя по всему, особенно тяжелой она не была. Осторожно пошевелив ее из стороны в сторону, Стас не сразу, но нашел направление, в котором ее можно было с некоторым усилием передвинуть. Хуже было другое - протиснуться к сети, держа в руках громоздкие баллоны, представлялось абсолютно нереальным. Впрочем, и здесь Стас долго не размышлял. Совершив несколько энергичных вдохов и выдохов, он выплюнул загубник и, оставив акваланг на дне, нырнул под сваю. Стараясь двигаться с предельной осторожностью и продолжая успокаивающе поглаживать девушку, он мало-помалу подобрался к сети. Наверное, Мариночка уже поняла, что он намерен ее выручить, а потому даже постаралась чуть отодвинуться, давая больше места для маневра. Тело ее сотрясала крупная дрожь, однако барахтаться девушка больше не пыталась.

Аккуратно высвободив ее руки, Стас достал нож и в несколько взмахов перепилил старый капрон. Оставалось выпутать Мариночкин загубник и вентиль акваланга, но в это время в глазах у Зимина начало темнеть. Он никогда не считал себя опытным ныряльщиком и, конечно же, не рассчитал собственных сил. Кроме того, порция добавочного адреналина в немалой степени поспособствовала тому, что скудный запас кислорода был сожжен в каких-нибудь полминуты. Следовало срочно возвращаться к аквалангу за очередным глотком воздуха, но с отчетливой ясностью он вдруг понял, что может этого и не успеть. Пятиться назад, да еще в столь тесном пространстве было довольно затруднительно, а подступающее удушье надежд не оставляло. Всего-то и нужно было потерпеть секунд десять-пятнадцать, но перед глазами уже сейчас клубился багровый туман, а грудную клетку раздирало от непривычных спазмов. Это были крайне неприятные мгновения, но на помощь Зимину неожиданно пришла Мариночка. Вынув изо рта загубник, она с решительностью сунула его чуть ли не в самые губы Стаса. Сделано это было очень вовремя, - ухватив резиновые щечки зубами, «кандагаровец» жадно втянул в себя воздух, закашлялся от попавшей в горло воды. Оттого и не получилось продышаться сразу. Тем не менее, Мариночка проявила завидное самообладание, - застыв в неподвижности, она терпеливо ждала, пока Стас прокашляется. Лишь когда сознание вновь прояснилось, а голову перестало кружить, Стас вернул ей загубник и с удвоенным рвением взялся за сеть. По несчастью, выданный на складе нож был абсолютно тупой, а потому дело продвигалось не слишком быстро. Пришлось еще дважды заимствовать Мариночкин загубник. Тем не менее, с капроновыми путами он, в конце концов, справился, жестами объяснив Мариночке, что возвращается. Она понятливо кивнула, и, пятясь задним ходом, Стас вернулся к своему аквалангу. С девушкой поступил более бесцеремонно - отодвинув железную сваю в сторону, попросту ухватив ее за ноги и осторожно потянул на себя. Так они и выбрались из пещеры: он - пятясь, как рак, а Мариночка - не делая ни единого движения, позволяя спокойно себя буксировать.

А еще минут через десять они выплыли в укромном заливчике, тяжело отпыхиваясь, выбрались на прогретые солнцем камни.

- Все, в воду я больше не полезу. - Зимин сорвал с себя свинцовый пояс с маской, начал торопливо стягивать гидрокостюм. - Не надо мне ни сокровищ, ни древних артиллерийских снарядов. Буду гулять исключительно пешком!

Он продолжал еще стягивать с себя подводную униформу, когда за его спиной послышались частые всхлипы. Зимин недоуменно обернулся. Обхватив собственные колени руками, Мариночка громко плакала - совершенно по-детски, почти захлебываясь собственными слезами.

- Ну, хватит, хватит! - Стас присел рядом, ласково обнял Мариночку за плечи. - Все прошло, чего теперь бояться?

Она подняла на него покрасневшие глаза, порывисто ткнулось лицом в грудь.

- Прости меня, Стас. Это все я! Я виновата!…

- Ты? - Зимин погладил ее по мокрым волосам, и в эту секунду внезапная догадка обожгла мозг. Все разом встало на свои места - и увлеченные россказни Мариночки по поводу Бериевских сокровищ, и ее подозрительное знание подводного ландшафта, и ее отважный бросок вглубь пещеры.

- Значит… Значит, это ты?

Ее голова судорожно затряслась, рыдание возобновилось с новой силой.

- Я не знала, что так получится. Мы ведь хотели только пощекотать публике нервы. Сейчас все увлекаются экстримом, вот и мы решили придумать что-нибудь остренькое. Для того и легенду о сокровищах придумали, для того и пещеру отыскали.

- Вы - это кто?

Она пренебрежительно дернула плечом.

- Есть у меня тут помощники. Пловцы со стажем. Обещали оборудовать несколько таких ловушек, еще и черепа человеческие рассовать по всем углам, сундуков каких-нибудь старых.

- Снаряд тоже они приволокли?

Мариночка кивнула.

- Из-под Севастополя привезли - специальным контейнером. А здесь… Я ведь не знала, что они тут намудрили. Думала, обычная пещера, ничего опасного…

- Потому и сунулась туда первой?

Мариночка кивнула.

- Ага. В последний момент испугалась - вдруг что-нибудь не то? Мы ведь других отдыхающих собирались сюда в сопровождении инструкторов отправлять, они-то уж точно помогли бы. Зато и реклама - лучше не придумаешь.

- Реклама - это точно… - Стас отстранился от Мариночки, сумрачно отряхнул руки. - Ох, выпороть бы тебя. Да не просто выпороть, а добротным кожаным ремнем.

И снова она ткнулась лицом ему в плечо, порывисто обняла.

- Ну, прости меня, Стасик! Пожалуйста, прости!… Если хочешь, придем потом домой - и выпорешь. Пусть даже ремнем…

Она заревела еще громче. То ли пожалела себя, то ли продолжала выплакивать пережитое напряжение.

Стас уныло покосился на вздрагивающую спину, на беззащитную ложбинку на ее шее. Вот и попробуй рассердиться на такую! Дура - и дура! Ведь людей запросто могла угробить своим экстримом. Хорошо хоть раскаялась…

- А ремнем меня и правда никто не порол, - пробормотала она сквозь слезы. - Даже в детстве.

Хмуро улыбнувшись, Зимин погладил ее по волосам.

- Этот изъян я берусь исправить, - пробормотал он. - Пожалуй, что и впрямь выпорю. В качестве эксперимента.

- Ремнем? - Мариночка снова всхлипнула.

- Ремня у меня здесь нет, так что придется довольствоваться ладонью. - Стас порывисто вздохнул. - Но ты очень-то не радуйся, рука у меня тяжелая.

Не глядя на него, она дернула головой, прижалась еще крепче.

- Я знаю…

Глава 6

От своих преследователей они, в конце концов, сумели оторваться, и данному обстоятельству Лизка, Шорох и Свист радовались совершенно как дети. Наперебой расхваливали своего вожака, с усмешкой оглядывались на дорогу, воинственно сжимали кулаки. Автоматы пока спрятали под сидения, но Жорик почти не сомневался, что рано или поздно их снова придется пускать в ход. Первыми успехами он не обольщался. Не столь уж сложно разобиженной братве отыскать четверых приметных беглецов. Да и где тут по большому счету прятаться? Слева сплошные горы, справа Черное море. Население тоже все больше грузины с абхазами. Хватает, конечно, и русских с татарами, однако с пестрой и многоликой Россией все равно не сравнить. Это там затеряться в безобразно разросшихся городах не представляет особого труда, здесь же, в маленьких селениях, все чужие и пришлые на виду. Разве что сложить в лесу шалашик и до поры до времени пересидеть беду в нем. Только ведь и в шалаше долго не высидишь. Нужна пища с водой, нужны деньги. Опять же осень на исходе, еще немного - и задуют ветра, а там придет черед холодов - может, не таких свирепых, как в Сибири или на Урале, но тоже далеко не сахарных. В особенности, когда нет крыши над головой, а по горам тут и там шастают армейские патрули и банды недобитых террористов. Для его друзей встреча с теми и другими в равной степени сулила летальный исход.

Тем не менее, продолжать двигаться вдоль побережья представлялось полным безумием, и на первом же перекрестке Жорик повернул машину в сторону гор, по вертлявым петлям дорог начав восхождение к облакам. Ехать в санаторий к друзьям погибшего брата он уже передумал, - не стоило подставлять под пули чужих людей. Однако судьба не спрашивала его желания - подхлестывала кнутом, властно загоняла в ловушку. С каждым километром они приближались к Архиповску, вблизи которого как раз и располагался курорт, о котором говорил звонивший по телефону человек. И все-таки Жорик надеялся еще на чудо. Можно было еще наткнуться на относительно спокойное селение, в котором удастся продать джип или выторговать за него какое-нибудь немудреное жилье. К джипам у кавказцев во все времена было особое отношение, хотя и слышал Жорик краем уха, что импортным внедорожникам они предпочитают старенькие российские «УАЗы» или на худой конец неприхотливые «НИВы». Это в городах впечатление производят внешний лоск и массивные габариты, здесь же машины ценили прежде всего за проходимость, за возможность быстро и надежно перевозить мешки с продуктами, связанных овец и баранов, ящики с чаем и оружием.

Погони пока, действительно, не наблюдалось, но Жорик не сомневался, что бритоголовые отстали от них совсем немного. Это была всего лишь фора, которую надлежало использовать с максимальной выгодой для себя. Пожалуй, если бы джип не сжигал с таким прожорством бензин, он постарался бы пересечь горную гряду и заехать в какую-нибудь отдаленную глухомань, но, поглядывая на топливную стрелку, «командир» беглой команды с сожалением убеждался, что слишком далеко уехать не удастся. Следовало высматривать место для остановки, и когда горы впереди медленно расступились, открыв густо поросшую садами и пестреющую от крыш долину, Жорик без раздумий крутанул руль.

Этот многотрудный денек изрядно его вымотал, однако расслабляться было по-прежнему нельзя. Оставив джип на неприметной улочке, он велел своему квартету рассыпаться по селу. Задачу Жорка Гуслин поставил простейшую - в кратчайший срок отыскать жилье. Если попадется сговорчивый хозяин - хорошо, а встретится заброшенная лачуга - еще лучше. Последняя война многих обездолила, но она же согнала с мест и тех, кто жил здесь на протяжении многих веков. Абхазцы выживали грузинов, а те в свою очередь гнали прочь соседей абхазцев.

В определенном смысле расчет его оправдался. Сговорчивую хозяйку нашла Лизка, Шорох тоже сумел найти контакт с каким-то аборигеном и даже получил предварительное согласие на покупку машины, но более всего повезло, разумеется, самому Жорику. Отказавшись от первоначальной мысли поселиться в скромной лачуге, он вышел на приличных размеров особняк, окруженный не проволочным заборчиком, а вполне приличной каменной оградой. Будь особняк заселен, он бы и соваться сюда не стал, но все та же печенка подсказала Жорику, что хозяева особняка в отъезде - и отъезд, судя по всему, продлится немалое время.

Ступив на примыкающей к стене штакетник, Гуслин без хлопот перелез во двор, спрыгнув на землю, настороженно замер. Особняк пялился на него черными провалами окон, собаки не лаяли, петухи с курицами по двору не бродили. Если отсутствовала живность, значит, скорее всего, отсутствовала и охрана. Возможно, за домом приглядывали соседи, но их Жорик не слишком боялся. По прошлому своему милицейскому опыту он знал, как в таких случаях следует обращаться с людьми, и в голове уже сейчас забрезжила пропасть неплохих вариантов. Можно было сыграть в дальнюю родню уехавших хозяев, в охрану, которую те прислали, дабы подготовить дом к скорому своему приезду, наконец - в милицию (а соответствующие корочки у Жорика имелись), которая должна была провести обыск, а то и подготовить засаду на скорых гостей. Словом, грядущие переговоры Жорика в немалой степени не волновали. В любом случае это можно было отложить на потом, а сейчас следовало в срочном порядке исследовать дом.

Он мог бы исследовать дверной замок, но не хотелось маячить лишний раз на глазах у соседей, а потому по примеру Свиста Жорик решил воспользоваться окном. Обойдя дом кругом и пользуясь прикрытием разросшейся смоковницы, он аккуратно выдавив пластину стекла и один за другим открыл оба шпингалета. Подтянуться же и перебраться в комнату было делом одной минуты. А еще через пару минут Жорик понял, что ему здорово повезло. Он действительно обнаружил то, что искал. В доме насчитывалось восемь комнат, и все комнаты в настоящее время пустовали. Оттого, что мебель в особняке практически отсутствовала, шаги Гуслина рождали негромкое, но вполне отчетливое эхо. В остальном - здесь царила полная тишина, и первое предположение о том, что хозяева оставили этот дом на долгое время (может быть, даже на всю зиму), кажется, начинало подтверждаться.

Поднявшись на второй этаж, Жорик окончательно повеселел. Жить здесь было вполне можно. Электричество работало, кое-какая мебелишка тоже обнаружилась. Ко всему прочему выяснилось, что дом оборудован собственной мини-котельной. Стало быть, можно было забыть и об угрозе холодов.

Подумав, что ему совсем не помешает проверить запасы угля, Жорик спустился в подвал, чуть помешкав, зажег свет. Лампы, по счастью, были на месте, и желтое электричество высветило все закоулки подземного этажа.

Первое же помещение порадовало визитера двумя пузатыми двадцатилитровыми бутылями. Что в них хранилось, отгадать было несложно. Не тратя зря времени, Жорик свинтил массивную крышку с первой бутыли и, отколупнув восковую пробку, кое-как накренил тяжелую емкость. Пить пришлось, согнувшись в три погибели, но с этой задачей он, конечно же, справился, а терпкое виноградное вино оказалось довольно неплохим. Зажмурившись, некоторое время Жорик катал во рту порцию алкоголя, языком впитывая едкую сладость. С удовольствием проглотив, не удержался и сделал еще несколько жадных глотков. Мир тотчас прояснел, жить стало лучше и жить стало веселее. Представив себе, как обрадуется его команда неожиданной находке, он снова завинтил крышку, ласково огладил пузатый бок бутыли. Продолжая осмотр подвала, прошел в соседнее помещение. Эта комнатка действительно оказалась отведена под котельную, но, к изумлению Жорика, работала топка не на угле, а на газе. С уважением осмотрев стоящий в углу агрегат, он разглядел на матово отсвечивающей поверхности тиснение фирмы «Сименс», осторожно коснулся трубопровода, соединяющего агрегат с огромным газовым баллоном. Пожалуй, это было тоже неплохо. Значит, не придется возиться с углем, махать грязной лопатой и жариться возле пылающей топки. Обитатели особняка действительно принадлежали к клану людей зажиточных, а таких - не грех было и чуточку пощипать. Он так бы и поступил, но, увы, дело с дальнейшим «грабежом» неожиданно застопорилось. Во всяком случае, никаких продуктовых запасов Гуслин в подвале более не нашел. Правда, разгребая завал из мешков, старых картонных коробок и ветхих стульев, он обнаружил еще одну дверь - на этот раз окованную железом. Сходу отпереть ее не удалось, - в массивных дужках красовался замок с наборным кодом. Жорик заинтересовано склонился над ним. Конструкция была стандартная, хотя и предлагала вместо обычных четырех цифр шестизначный номер. Подбирать код - дело не то чтобы сложное, но крайне утомительное, значительно проще было этот же самый код угадать - по стертой поверхности наборных плашек, по царапинам и маслянистым разводам. Наверное, если бы люди чаще мыли руки, подобной возможности у воришек бы не было, но к мылу с водой Жорик и сам не испытывал особого пристрастия, а потому, внимательно вглядевшись в барабанные пазики кодового устройства, очень скоро подобрал первые несколько комбинаций. Выбор последней цифры оказался и вовсе простым. С силой потянув на себя замок, Жорка Гуслин неторопливо провернул последний барабанчик. На нужной цифре замок щелкнул, выпустив массивную дужку на свободу.

Могло, конечно, оказаться, что предусмотрительный хозяин не ограничился одним замком, придумав какую-нибудь пакость похитрее, и потому дверь Жорик открывал медленно, напряженным слухом ловя малейшие звуки. Однако все обошлось, и уже через полминуты он стоял посреди очередной комнаты.

Особого изобилия здесь также не наблюдалось. Несколько грубо сколоченных ящиков, гора сваленных грудой мешков, рассыпанные по полу гвозди, завитки опилок и ничего более. Ящики сколачивались явно впопыхах, а потому, подцепив пальцами одну из досок, Жорик с натугой ее отодрал. За первой доской последовала вторая, а отрывать третью ему внезапно расхотелось. Коричневые, похожие на хозяйственное мыло брусочки лежали в ящике плотными рядами. Достав один из брусочков, Жорик взвесил его на ладони, осторожно понюхал и даже лизнул. Вне всякого сомнения, это был тротил - без заводского клейма, скорее всего самопальный. Такой выплавляли по всей России - из военного бесхоза, из снарядов, оставшихся еще со времен Второй Мировой.

Вернув тротиловый кирпичик на место, Жорик решительно подступил к другим ящикам. Во втором оказались круглые противопехотные мины, в третьем помимо коричневых брусков лежали еще мотки огневых шнуров, а в полиэтиленовых мешочках покоилось огромное количество блестящих детонаторов. Выйдя из комнаты, Жорик аккуратно прикрыл за собой дверь, на миг задержался, подумав - а не повесить ли замок обратно? В конце концов, оставил все как есть.

Как бы то ни было, но на оружие им нынче везло! Сначала те автоматы в багажнике, теперь вот еще целый воз взрывчатки. Разумеется, радости от такого «везения» Жорик не ощущал. Уж он-то прекрасно знал, что сулили подобные находки. И прежде всего понимал, что как это ни горько, в этом доме они жить не останутся. Разве что задержатся на день-другой. Теперь же пора было выбираться и звать друзей…

Уже наверху, приблизившись к выходу, он обнаружил еще один сюрприз - на этот раз из рода неприятных. Дверь была не просто заперта, а заминирована. Две искусные растяжки тянулись от дверной ручки к косяку, на котором крепились те самые мины, которые чуть раньше Жора обнаружил в одном из ящиков. Впрочем, это его уже почти не взволновало. Кто-то оставляет в покидаемых домах кровожадных бультерьеров, другие заказывают сигнализацию с сиренами, самые глупые подвешивает под притолкой гири, норовя проломить непрошенному гостю голову. Словом, парочка мин особого разнообразия в общий калейдоскоп не вносила. Как говорится - дело вкуса и ничего более.

Капроновые тросики Жорик аккуратно перерезал перочинным ножом, мины с косяка снял и отложил в сторону, после чего отомкнул засов и вольным образом вышел наружу.

Разыскать друзей было несложно, и уже через каких-нибудь полчаса они заводили во двор дома японскую машину. На всякий случай оружие держали под рукой, но никто из соседей поднимать тревогу не стал. Когда уже запирали ворота, где-то на отдалении затявкали потревоженные псы, однако этим все и ограничилось. Рассудив, что завтра с ближайшими соседями надо будет все-таки перекинуться парой слов, Жорик коротко объяснил друзьям про взрывчатку и вино. Самое забавное, что известие о ящиках с тротилом их ничуть не встревожило. А вот новость, касающаяся бутылей с вином, заставила Шороха тотчас позабыть о своей недавней травме. Чуть ли не вприпрыжку приятель помчался в подвал. Свист с Лизкой за ним не последовали, решив пройтись по приусадебному участку. Их поход оказался более удачным. В найденных на веранде ведрах они принесли целый ворох спелого инжира, перезревших груш и тугих кистей винограда. Жорик, тем временем, успел занавесить окна плотными шторами, собрав по всему дому табуретки и стулья, организовал что-то вроде праздничного стола. Собственно говоря, отмечать им было нечего, однако после всех перенесенных мытарств, после новости о кончине брата душа просила хоть какого-то подобия отдыха. Отказать ей было совершенно невозможно. Мимоходом Жорику подумалось, что, может, потому и хотелось праздничной встряски, что сердце предчувствовало совсем иное. Беззаботные его приятели еще ничего не понимали, но он-то уже знал: всеведущая его печенка безошибочно чуяла скорый конец…

***

Это нельзя было назвать пиром, однако вино существенно облагородило стол. Похрустывая сочным виноградом, они воображали, что едят оливки, груши казались им кусками мяса, а инжир - мягким хлебом. Так или иначе, напасти дня требовали надлежащей разрядки, и компания стремительно хмелела. Лизку на этот раз не лапали, - сегодня она всецело принадлежала одному Жорику. Свист успел нализаться в зюзю и теперь напропалую врал Шороху о своих многочисленных успехах на женском фронте.

- Ты сюда слушай! Сюда! - он тянул приятеля за ворот, полагая, что иначе тот его не услышит. - Я деликатностью их беру, прикидываешь? Ты сразу мацаешь, а я за пальчики их держу. За самые кончики, прикидываешь? Там у них особые нервные окончания. Если поглаживать в течение пяти минут, то хана. Никуда не уйдут. Сделают все, что захочешь - и лягут, и разденутся…

- Вот и я толкую, в натуре! - грохотал пропитым басом Шорох. - Помнишь Эллочку?

- Это из Новгорода, что ли?

- Ну да! В розовое еще одеваться любила, фря такая. Однажды пришел к ней - то да се, пузырь принес. Давай, говорю делом займемся, чего резину-то тянуть? А она, прикинь, вылупила глазенки и говорит мне, дескать, белье бы нижнее. Это, типа, значит, подарить!

- Во, прикол!

- А то! Подари, - говорит, - я и обрадуюсь.

- Ну, а ты?

- Что я? Ясное дело, припушил ей физию, чтобы глупости не болтала. - Шорох фыркнул. - А главное - зачем ей это - вот, что странно. Мне-то по барабану, какие на ней тряпки. То есть, чем меньше, тем даже лучше.

- Это ж их суть, в натуре! - пьяно качал головой Свист. - За какой-нибудь браслетик десяток мужиков кинут. Мы-то, ясное дело, не такие. Нам цацки без надобности…

А еще через полчаса они как обычно подрались - незлобиво, но с обязательной кровушкой из носа. Свист хотел затеять стрельбу из трофейного «ПМ», но дружок не дал, за что и получил кулаком в лицо. При этом Свист торопился, зная, что рано или поздно приятель его скрутит. Так и получилось. Шорох был сильнее, а потому в конце концов нокаутировал друга, после чего крепко связал найденным полотенцем и бесцеремонно отправил ночевать под лавку. С делом, таким образом, было покончено, и, сунув отнятый «ПМ» себе за пояс, Шорох сам прилег почивать. На ту же самую лавку.

Ничего этого Жорик с Лизкой не видели. Запершись в соседней комнатушке, они усердно занимались любовью. Вернее, любовью занималась Лизка, а Жорик по обыкновению лежал на спине, терпеливо позволяя себя ласкать и пощипывать, понимая, что без помощи Елизаветы у него ничего не получится. Увы, водка унесла и силы и молодость. С некоторых пор Гуслина уже не возбуждали ни сильные Лизкины ноги, ни мягкий белый зад, ни пухлые, обвисшие под собственной тяжестью груди. Угождая Жорику, она и лобок никогда не брила, наотрез отказываясь подражать современным порнозвездам, и оттого чуть пониже пупка у нее начинались настоящие африканские заросли. Когда-то эти самые заросли приводили Жорика в неописуемый восторг, теперь же не трогали и они. Наверное, покажи ему все это богатство в школьные годы, он мог бы запросто тронуться умом, а сейчас ничего жуткого с ним не происходило. Он лишь гладил ее по голове и с удивлением прислушивался к собственному пробуждающемуся желанию. Собственно, и оно пробуждалось не само по себе, - его пробуждали Лизочкин язычок, ее умелые пальчики.

- Колючий-то какой! - ахала она. - Словно кусок пемзы целую.

- Сказала бы раньше, я бы побрился.

- А мне нравится! - она со стоном навалилась на него, стиснула волосы на затылке. Жорик закрыл глаза. Пожалуй, никто другой не стал бы тратить на него столько сил и времени, но Лизочка знала, что делала, и знала, что, в конце концов, обязательно добьется успеха. Его победу она воспринимала, как свою собственную, а потраченные усилия заводили Лизочку настолько, что оргазм, получаемый от любви с Жориком, был вдесятеро сильнее, нежели кратковременные случки с тем же Шорохои или Свистом. Вот и сейчас, стоило ему почувствовать долгожданное напряжение, как она взметнулась над ним, одним точным движением насадила себя на его неуверенное копье. Тело женщины энергично задвигалось, и очень скоро оживший Жорик со стоном прижал к себе мягкое тело, губами впился в ее жаждущий рот. В такие мгновения он вновь обретал себя, пусть ненадолго, но становился молодым и сильным…

Глава 7

На этот раз в поиск убрели Марат с Тимофеем. Карту, принесенную Мариночкой, они забраковали, - да и какая там карта, если все самое важное на ней отсутствовало! Ни тропок, ни пещер, ни стратегических высот, ни родников - ничего! А посему картографией решили заняться самостоятельно, для чего и прихватили с собой миллиметровку с карандашами. Памятуя о недавней неприятности в горах, Харитонов посоветовал взять с собой моток капроновой веревки. Отбрыкиваться друзья не стали и в горы отправились, экипировавшись, как заправские альпинисты. В остальном же бытие отдыхающих протекало с прежней размеренностью: курортники загорали в шезлонгах, играли в теннис и шахматы, самые бедовые, вроде Мариночки и Зимина шарились по дну озера, выпуская на поверхность целые гроздья пузырей. Искали, разумеется, Бериевские сокровища, о которых Мариночка рассказывала столь увлекательно, что даже хмыкающий недоверчиво Лосев начал уже сомневаться. Пройдя в компрессорную, лично помог забивке аквалангов, пообещав сразу по возвращении присоединиться к поисковой экспедиции.

- Глядишь, и вам повезет, - пожимал он своими могучими плечами. - Говорят за одну вилку, поднятую с «Титаника» на аукционе полсотни тысяч долларов выручили.

- Да ну?

- А вы как думали! Это же раритет! За вещички Берии, надо полагать, больше дадут.

- Ясное дело, больше! - Серега Маркелов азартно тряс головой. - «Титаник» - что? Дутыш сплошной! Кино сняли, геройству поумилялись, а не рассказали, что спасали только богатеньких. А, между прочим, пассажиры третьего класса потонули практически все поголовно. Вот вам и дискриминация в чистом виде! По-моему, так чистое скотство. Или я не прав, мужики?

«Мужики» были с Маркеловым согласны. Как ни крути, «Титаник» - это вам не «Курск», а к пассажирам первого класса отношение во все века было довольно двусмысленным…

В то время, как Валентину Сергеевну медлительно относило на надувном матрасе от берега, а Мариночка со Стасом подплывали к подводной трещине, Мишаня с ухмылкой зачитывал абзац из цветастого покета:

- Ее длинные ноги танцующе перебирали землю, высокая грудь покачивалась в такт шагам… - Он возмущенно оглянулся на друзей. - Ну, что за чушь пишут господа авторы! Давно известно, что у длинноногих грудь крупной не бывает. Разве что на синтипоне…

- На силиконе, ты хотел сказать?

- Да какая, хрен, разница! Меня описания эти достали. Какую книгу не раскроешь, всюду груди, как дыни, и ноги от ушей. Только причем тут длина ног? А если ноги длинные, но кривые? Что в них тогда хорошего?

- Ноги - ерунда, куда важнее - характер. - Поддакнул Серега Маркелов. - Вон, как наши девочки давеча пластались! А ведь личики у обеих ангельские. Не скажешь, что убить могут.

- Эти мо-огут! Еще как! - Мишаня сердито нахмурился. - Две женщины под одной крышей - это всегда полный мрак! Точно вам говорю. То есть, начинается оно, может, и неплохо, а заканчивается всегда матриархатом!

- Ну, и что? Кто сказал, что матриархат - это плохо? - Серега Маркелов приложил ладонь козырьком ко лбу, пытаясь высмотреть среди скал далекие фигурки Тимофея с Маратом. - Иногда, наверное, удобно. Мытье полов там, стирка, завтраки, то-се…

- Ты вон, у Стаса поинтересуйся, как это удобно! - возмутился Шебукин. - То-то он лет на десять постарел за последний год. Считай, все соки из него выжали. Доконают ведь скоро, помяните мое слово!

- Типун тебе на язык…

- Причем здесь типун? Я вам так скажу: даже с появлением в доме одной-единственной женщины, жизнь мужика заканчивается. Сплошные ремонты, тряпки и никакого тебе пива. Опять же - никуда не выйдешь, ни с кем не поболтаешь. А уж пропадешь на день или два, такого изюма наслушаешься, что прямо сразу головой в петлю.

- А я слышал, - подал голос Коля Сватов, - что есть уже фирмы, придумывающие алиби для изменников. Погулял, скажем, ночку на стороне - набираешь номер, и тебе в пару часов подбирают приемлемый сценарий. Если надо - и синяков наставят, и с вытрезвителем договорятся, и документы любые оформят…

- Отмазка - не проблема, менталитет надо менять. - Глубокомысленно изрек Харитонов. - И уровень жизни повышать. Чтобы мужик десятерых женщин мог запросто содержать. Тогда и шпынять по пустякам не будут.

- Десятерых?

- А вы как думали! То ли дело было раньше. Вспомните того же Сашу Македонского. Любимых женщин было, как листьев в лесу, и никаких тебе сцен ревности.

- Как листьев в лесу? - задумчиво повторил Николай. - Это сколько же?

- Я же говорю - много. Во-первых, весь гарем Дария, а это как ни крути - триста шестьдесят четыре женушки, во-вторых, свои собственные подружки вроде гетеры Таис, вдовушки Барсины, малолетней Роксаны, дочери царя Оксиатра и, наконец, царицы амазонок Фалестрис. В сумме - как раз по свеженькой женщине на ночь.

- Это ладно, Геракл - тот и вовсе за одну-единственную неделю лишил девственности пятьдесят дочек Тестия.

- Все вранье! - безапелляционно заявил Мишаня. - И Геракла вашего в природе не существовало, и про гарем Дария - все выдумки. Хотел бы я посмотреть на того героя, что сумел бы выстоять против двух разъяренных дамочек. Если уж на то пошло, даже одну-единственную, если она, конечно, не больная и не убогая, ублажить - дело не простое.

- Тебе, конечно, виднее, - хмыкнул Коля Сватов. - Я с одной-единственной давненько не жил. Даже не очень понимаю, как это возможно, чтобы и сегодня, и завтра, и послезавтра - постоянно одна же…

- Вот и видно, что ты жизни не знаешь! Порхаешь, понимаешь, как бабочка!

- Зато жалю, как пчела! - Николай хохотнул. - Между прочим, во времена Македонского женщины не только по гаремам сидели, но и работали в качестве киллеров.

- Да какие киллеры в те времена?

- А вот такие! Думаешь - заказы на мокруху только сейчас придумали? Ничего подобного! Службы киллеров процветали уже тысячелетия назад. Вспомни тех же ниндзя или тех же рапа! А ребятки, которые занимались подобными делишками при Македонском, назывались, к твоему сведениями, гетайрами. К слову сказать, именно они уничтожали претендентов на престол и врагов, до которых трудненько было дотянуться законным образом.

- Мда-а… - задумчиво протянул Маркелов. - Хорошая у нас история, куда ни глянешь, кругом сплошные козлы.

После минутного молчания, Мишаня запоздало возмутился:

- А причем тут козлы? Они-то в чем провинились? И в фильмах ругаются, и на улицах… Блатные - те вовсе за козла на пику могут поставить, а почему? Возьмите того же африканского водного козла, - чудо, а не животное! И плавает здорово, и прыгает, как кенгуру! А грация такая, что не всякая модель похвастает! - Шебукин в сердцах пристукнул кулаком по собственному колену. - Что за козел придумал ругать людей козлами!…

Друзья посмотрели на него с немым изумлением, а спустя секунду разразились громогласным хохотом. На гогочущих друзей оглядывались с удивлением, однако крутить пальцем у виска не спешили.

***

В это же самое время, расположившись в горах, Дрэм глазел через оптический прицел на Лосева с Маратом и мучительно размышлял, убивать ему эту парочку сейчас или подождать еще немного. В сущности, он держал на мушке всю компанию - и тех, что загорали сейчас возле озера, и Стасика, осторожно помогающего выбираться на берег спотыкающейся Мариночке, и этих бравых альпинистов. Палец нервно ерзал на спусковом крючке, ладонь ежеминутно потела, на душе было тошно. По сию пору Дрэм не желал признавать того очевидного факта, что этих мужиков ему чертовски жаль убивать. Более того, они были ему симпатичны, что являлось для киллера фактом совершенно неприемлемым. Кто знает, вполне возможно, что в иных обстоятельствах эти парни могли бы стать ему друзьями. Скроенные из одного теста, и он, и они стояли по одну сторону баррикад, и впервые Дрэм ощутил в груди предательскую дрожь. Смерти эти ребята ни в коей степени не заслуживали, и все-таки он должен был их убить - хотя бы для того, чтобы разъяренный Хозяин не выставил перед заказчиком его собственную голову…

Глава 8

Бравая его команда еще почивала мирным, не ведающим ужасов сном, когда Жорка Гуслин открыл глаза и, осторожно сняв с себя тяжелую Лизочкину ногу, выбрался из постели. Оставаться на месте он больше не мог и, быстро одевшись, покинул дом.

Солнце еще пряталась за кромкой гор, и оттого мир казался мрачным и угрюмым. Но таким Жорик любил его даже больше. С некоторых пор яркие краски, шумиха дискотек и вездесущая трескотня эфира начинали нешуточно его раздражать. Душа тянулась к тишине и покою, а мозг отторгал любую пестроту. Глупый молодняк отравлял кровь ширевом, дабы узреть сияние космической радуги, Жорик же пил водку наоборот, чтобы загнать все видимые цвета в единый, крысиного окраса спектр. Именно в этом ему виделась долгожданная гармония, в этом чудилась некая большая правда. Пестрота - на то и пестрота, чтобы обманывать, ослеплять и втирать очки. Блеклое хорошо уже тем, что не искрит бенгальским огнем, не прикрывает себя ложным кружевом. Теперь вот и брат его покинул этот пестрый мир, затерявшись в белом безмолвии космоса. Пожалуй, выбор свой он сделал правильно. Жорик не сомневался, что очень скоро последует за ним следом. Выпьет еще сотню-другую литров и отправится прямиком на небо…

Вино, которое они обнаружили в подвале, было действительно неплохим, однако Жора вырос на ином народном напитке, и сейчас его многострадальная печень как никогда требовала своих законных двухсот граммов. Денег у них оставалось совсем не густо, но, заглянув в сумку, валявшуюся на заднем сидении джипа, Жорик разглядел несколько сотенных купюр. Не доллары, конечно, - рубли, но на святое дело вполне хватит. С этой самой сумкой он и отправился в путь.

Поиски нужной торговой точки много времени не заняли. Значительно дольше пришлось ждать чернявого, усыпанного бородавками продавца, как в старые советские времена, убредшего неведомо куда. Коротая время, Жорик несколько раз переложил «ПМ» из сумки за пояс, попробовал поместить его за пазуху, а, в конце концов, спрятал в карман. Оружие давало могущество, однако совсем не то, коего жаждала сейчас его душа. И в который раз он задумался над тем, выиграл бы или нет, если устоял бы и не пристрастился к алкоголю? Жизнь была насквозь хмурой, и только водка дарила пусть недолгие, но минуты радости, окутывала счастливым фимиамом, помогала забыть действительность. Скорее всего, он и алкоголю попытался бы отыскать подходящую замену. Возможно, попробовал бы жениться, а, скорее всего, уехал бы на какую-нибудь войну…

Чертов продавец, наконец-то, подошел, и, отоварившись двумя бутылками «белой», Жорик поспешил на выход. Первых глотков, сделанных прямо на крылечке магазина, он почти не почувствовал, зато после наступили минуты блаженства. Пришлось даже опуститься на случайную лавочку, чтобы не рухнуть от навалившегося головокружения. Сознание кружило в теплом хороводе, в крови ощущалось брожение родного градуса. Долго засиживаться здесь не стоило, однако водочная нирвана была слишком сладостна, чтобы так вот сразу высвобождаться из-под ее власти. Возвращаться же в боевые будни отчаянно не хотелось, а в том, что они будут именно боевыми, Жорик не сомневался. Вчера он еще надеялся, что в шикарном особняке можно будет пересидеть критическое время, однако сегодня все та же печенка отчетливо шепнула: их не просто ищут, их УЖЕ нашли - и со дня на день возьмут в плотное колечко. Во всяком случае, на месте бритоголовых он справился бы с означенной задачей без особого труда. А посему, как ни здорово было сидеть в тенечке пахучих кипарисов, следовало подниматься и топать обратно. Если не ради себя, то хотя бы ради Лизки и тех двух шалопаев, что с некоторых пор превратились в его верных оруженосцев.

Вспомнив о вчерашних Лизкиных ласках, Жорик ощутил приступ умиления. Пожалуй, сам он смерти уже не боялся, но девчонку было жаль. А значит, надо было идти. Время работало против них, и серые утренние тона все более уступали место полноцветной палитре. Взлетавшее над горным хребтом солнце золотило крыши домов, раскрашивало сады, пыталось достать дно колодцев-кварталов. Впрочем, это было не под силу даже небесному светилу, и, вышагивая по тенистым улочкам, Жорик по-прежнему ощущал душевный комфорт, на который не влияла ни утренняя прохлада, ни тяжесть пистолета, оттягивающего правый карман брюк.

На подходе к дому ноги поневоле ускорили шаг, и все-таки он опоздал. Братки были уже здесь. Светлая «Мазда» и потрепанный микрофургон стояли перед воротами особняка, еще парочку машин Жорик разглядел на некотором отдалении. Пассажиры уже выбрались под вольное небушко и, хоронясь за оградами, бдительно поглядывали в сторону дома. Было их тут, наверное, человек пятнадцать, - значит, напугал он их крепко. Готовились к штурму всерьез, а потому вооружились не только пистолетиками. У троих молодцев Жорик заметил длинноствольные ружья, другие держали в руках игрушки вроде тех, что покоились в багажнике угнанного джипа. Что характерно - оружия бритоголовые практически не скрывали, должно быть, чувствовали себя в этих краях полновластными хозяевами. Как бы то ни было, но искомое «колечко» о котором Жорик думал еще совсем недавно, похоже, успело сомкнуться. Часть братков пробралась в сад к соседям и уже прилаживала стремянку к каменной стене, другие страховали их, держа окна особняка под прицелом. В действиях ребяток наблюдалась завидная слаженность, и сердце у Жорика болезненно сжалось. Ноги сами собой споткнулись, и, чтобы не упасть, пришлось даже ухватиться за заборчик. Лавочек здесь в наличии не наблюдалось, и он опустился прямо на землю.

Как ни крути, а друзей он своих прошляпил, и, возможно, прошедшая ночь с Лизочкой была его последней ночью. Конечно, можно было встать и уйти, но он по-прежнему сидел на земле. В его сторону бросали косые взгляды, но узнавать пока не спешили. А может, и не было в живых тех, кто способен был его узнать. Да и какой нормальный беглец будет торчать у всех на виду? Пожалуй, его и останавливать бы не стали. Поднялся бы себе спокойно и ушел, оставив за спиной чертов джип и троих обреченных друзей.

Перебросив сумку со спины на грудь, он незаметно переложил пистолет в боковое отделение, той же рукой извлек бутылку с недопитой водкой. Зубами вытащив пробку, глотнул из горлышка. На этот раз совсем немного, - хотел только прочувствовать на прощание вкус огненного зелья. Странно, но удовольствия на этот раз водка не доставила. А в следующую секунду из сумки вылез крупный таракан, шевеля усищами, сбежал на колено, с колена сиганул на землю. Проводив его взглядом, Жорик подумал, что таракан - та же крыса и тоже спешит покинуть тонущий корабль. Конечно, он еще не тонул, однако готовился вот-вот открыть кингстоны. Самое удивительное, что мозг работал на удивление четко. Сотовый телефон, подарок брата, был все еще при нем. Номер телефона, по которому звонил недавний горевестник, по-прежнему хранился в памяти телефона, - набрать его было делом пары секунд. Впрочем, разговаривать не хотелось, а потому он переключил аппарат в пейджинговый режим и, чуть подумав, отбил скрюченным пальцем коротенькую фразу. Кажется, сделал несколько ошибок, но исправлять ничего не стал. Важно было попрощаться. С теми последними людьми, для которых Жорка Гуслин еще что-то значил…

Крепыши с татуированными пальцами продолжали нервно суетиться возле ограды, и. глядя на них, Жорик неожиданно вспомнил, как когда-то давным-давно он возвращался в студенческое общежитие под Тюменью. Шагать приходилось через сеть железнодорожных путей, и именно там он наткнулся на странную троицу. Совершенно расхристанного вида, коротко стриженные, с голыми татуированными руками, они, точно три волка, обступили юного Жорика с трех сторон. Выбирать не приходилось, и осторожным движением он придвинул к себе металлический, лежащий на земле штырь. Тот, что стоял перед ним, язвительно улыбнулся, продемонстрировав синеватые фиксы, и с неожиданной официальностью попросил документы. Видя, что юнец медлит, зашедший справа помахал перед носом ошарашенного студента малиновым удостоверением. Ребус разрешился чрезвычайно просто: это оказался железнодорожный милицейский патруль, выслеживающий вагонных воришек. Вид троицы настолько не вязался с золотым тиснением на малиновых корочках, что Жорик не удержался от смеха. Глядя на него, страшноватые парни тоже заулыбались. Должно быть, подобный маскарад веселил их самих. Возможно, наряжаясь, они неосознанно воплощали детские свои фантазии, когда каждый второй мечтает стать пиратом или лесным разбойником, грабить купцов и брать на абордаж чужие корабли. Само собой, его отпустили. Но тогда он был всего-навсего студентом - желторотым, наивным и неиспорченным. Сейчас же, конечно, не отпустят. Очень уж много народу они передавили и перестреляли…

- Але, хрен собачий, ты чего тут делаешь? - прошипел подскочивший к нему широкогрудый детина. - А ну, живо вали отсюда!

С улыбкой взглянув на парня, Жорик медлительным движением положил на землю трубку сотовика, остатки водки вылил прямо на телефон. Еще и пристукнул для верности бутылкой. Крохотный экранчик жалобно мигнул и погас.

- Ты чего, баран, не врубился?

- Я, браток, Степу Гуслина поминаю? - кивнув в сторону бутылки, Жорик нашарил в сумке рукоять «ПМ». - Слышал когда-нибудь о таком?

Вопрос заставил «братка» изумленно приоткрыть рот. Глядя на разбитый телефон и на сияющую физиономию мужика, он не сразу нашелся с ответом.

- Какой, на хер, Степа?… Ты о чем, в натуре, базаришь, чмо!…

- Степа, - нравоучительным тоном произнес Жора, - это мой брат. И убили его такие же уроды, как ты.

- Что ты сказал?!…

Выстрел ударил практически в упор, отбросив широкогрудого на несколько шагов от заборчика. Еще трое развернулись в их сторону, но понять, что же такое произошло, не успели. Достав, наконец, пистолет из сумки, Жорик с неторпливой методичностью открыл по ним огонь. А в следующую секунду громыхнула очередь из окна дома, - значит, успели переполошиться и его друзья. Поднявшись, Жорик улыбнулся. От выпитого его чуть пошатывало, но страха по-прежнему не было. В голове гулял бесшабашный хмель, и подумалось, что именно в таком состоянии следует помирать нормальному мужику - с оружием в руках, в плотном окружении врагов. Наверняка, и Степа умер таким же образом - не бздел и не умолял о пощаде, бился до последнего. Он хоть и тихоней был, однако характер имел потверже, чем у брата…

От выстрелов пистолет резко подбрасывало в руке, и все же из троих братков одного он сумел зацепить. Двое оставшихся побежали, стреляя в него из ружей. Выстрелы бабахали оглушительно, но пули свистели отчего-то мимо. Некий ангел-хранитель продолжал оберегать Жорика. Кто знает, возможно, это и был его брат. Говорят, умершие родственники какое-то время помогают своим близким. Вот и Степан протягивал ему незримую руку, мешал врагам прицеливаться, отклонял их пули.

Как бы то ни было, но время тишины кончилось. Теперь в Жорика стреляли уже отовсюду - от ближайших кипарисов, из соседнего сада, со стороны дальней улицы. Стреляли и все никак не могли попасть. Держа коротышку пистолетик двумя руками, Жорик качающимся шагом двигался вперед, и его «ПМ» коротко вздрагивал, посылая вдаль злые пульки. Кажется, за кипарисами кто-то снова задушено вскрикнул, и тотчас на бешеной скорости из-за угла здания выкатил фургон. Едва разглядев торчащий из окна ствол, Жорик моментально переключил огонь на кабину. Скорее всего, у него бы все получилось, но кончились патроны. Он потянулся за новой обоймой, но все решали мгновения и чертов фургон был уже совсем рядом. Эти олухи совершенно не умели стрелять, и погибнуть Жорику было суждено не от пули. Все с той же улыбкой он пронаблюдал стремительное приближение тяжелого капота, а в следующий миг жуткий удар сплющил его внутренности, безжалостно швырнул на асфальт. Ослепительное небо мелькнуло перед глазами Жорика и погасло. Кажется, уже навсегда…

***

Когда-то Шорох занимался акробатикой и даже подавал определенные надежды, но залетел самым позорным образом, - свои же приятели застукали однажды в раздевалке шарящим по карманам. И ведь не нуждался ни в чем - вот что обидно! Но вот тянуло на чужое, и сил не было удержаться. Руки прямо сами лезли, куда не просят… Это уже потом Шорох узнал о существовании диковинной болезни, именуемой клептомания, а тогда все кончилось быстро и просто. Товарищи его отдубасили, и дорожка в большой спорт была отныне заказана. В армию он тоже не попал, поскольку подсел на два года. Правда, уже не за карманы, а за мошенничество с ювелирными украшениями. Это уже Свист его надоумил. Сойдясь ближе, сметливые пареньки принялись выплавлять из обычного свинца кольца, браслеты и маленькие статуэтки. Свист, наловчившийся таскать золото с радиозавода, проводил аккуратное напыление, превращая свинцовые побрякушки в изделия из драгоценного металла. Поделки продавали случайным торгашам, цыганам и приезжавшим с севера работягам. Формы изготавливал знакомый художник, с которым и делились прибылью. Кольца с браслетами шли ходко, - даже самые въедливые из покупателей ни о чем не подозревали. Если и делали соскобы, то глубоко украшения не царапали. Подвела случайность. Один из покупателей в ресторанной драке угодил кулаком по стене, сплющив кольцо-печатку в лепешку. Сквозь тонкий золотистый слой проступила свинцовая хмарь, и разъяренный забияка тут же ринулся искать обманщиков продавцов. Побить не сумел, - получил отпор от мускулистого Шороха, но чуть позже привел милицию, и премудрые друзья отправились куковать за решетку.

После отсидки пошли бродить по свету вдвоем. Ухватить счастье за хвост все никак не получалось, а потому начали выпивать. В одном из кабаков познакомились с Лизаветой, за бутылкой подцепили и Жорика, который сначала их забавлял, даже бегал для них за пивом, а после незаметно подмял под себя, из шестерки превратившись в пахана…

Когда за окном началась стрельба, первым на ноги вскочил Шорох. У него реакция оставалась еще неплохой, и раньше Свиста он сообразил, что дело швах. Приятель ринулся было к задним окнам, но бритоголовые были уже и там. Не случись пистолетных выстрелов Жорика, так бы и повязали их сонными. Но неожиданной атаки не получилось, и, разбив автоматным стволом окно, Шорох ударил по наступающим длинными очередями. Стрелять из «Калаша» ему никогда раньше не приходилось, однако дурное дело не хитрое, а руки у него все еще были крепкими. Свист - тот больше пугал братков, рассыпая пули поверх голов, Шороху везло значительно больше. Первыми же очередями он положил в землю двоих, перебежав в соседнее помещение открыл бешеный огонь по фургону. Здесь же сидела, всхлипывая, Лизка. Своими глазами она видела, как чертов фургон раздавил несчастного Жорика. Зато и досталось пассажирам больше других. Не жалея патронов, Шорох садил и садил по машине, пока случайная пуля не клюнула его в горло. Взглянув на убитого, Лизавета медленно забрала из рук Шороха оружие. За окном шевельнулись кусты, высунулась чья-то стриженая голова. Лизка подняла «Калашников» и изо всех сил дернула спуск. Очередь ударила по ушам, автомат чуть было не вырвало из рук. Бритоголового она отпугнула, но для себя уяснила, что ничего путного из ее обороны не выйдет.

Позади еще продолжал скупо постреливать Свист, но счет уже шел на секунды. Лизка помнила про подвал со взрывчаткой и отчетливо сознавала, что другого выхода нет. С гибелью Жорика любая оборона теряла смысл. С Шорохом они могли бы еще что-нибудь предпринять, но Свист не умел ни драться, ни стрелять. Да и она ничего этого не умела. Только одно свое женское дело и знала. Но что хорошо получалось с Жориком, уже никогда не могло повториться ни с кем другим. А что сотворят с ней разъяренные братки, угадать было несложно…

На ослабевших ногах Лизка пересекла комнату, по каменным ступеням спустилась в подвал. Каждый шаг казался ей последним, она вслушивалась в стрельбу над головой и пыталась припомнить из своей жизни что-нибудь особенно светлое. Однако и с этим у нее ничего не получалось. Прошлое лепилось какими-то бессвязными обрывками, если что и вспоминалось, то совершенно не то: прокуренный туалет школы, где ее лишили невинности, первый стакан водки, а после вереница мокрых и гогочущих ртов, кутерьма тел и вокзалов, сотни лиц, так и не сумевших стать родными и близкими. Только один Жорик и сохранился в памяти - беспомощный, вечно опухший, с такими добрыми и волнующими глазами…

Остановившись перед ящиками с тротилом, она судорожно вздохнула. В голове всплыла услышанная где-то фраза о том, что ничего случайного в этой жизни не бывает. Не случайно повстречала она спившегося мента, и не случайно оказались в этом подвале наполненные взрывчаткой ящики. В сущности, сама она ничего не решала, за них все решила судьба…

Подняв автомат, она резанула клокочущей очередью по ящикам, и первые же пули насквозь прошили мешочек с блестящими детонаторами.

Ни боли, ни страха Лизавета так и не почувствовала. Тугая жаркая волна ударила в грудь и лицо, вознесла вверх, телом пробив потолки и стены. Самое удивительное, что падать она не собиралась. Стремительный полет продолжался, и, взмывая к небесам, она видела под собой бушующее пламя, видела черные, разбрасываемые взрывной волной фигурки. Она могла быть довольной. Это было неплохой компенсацией. За Жору, за Свиста и Шороха, за всю ее короткую непутевую жизнь…

Глава 9

Небольшой моторный катер покачивался возле правого борта теплохода. Сидящий в нем человек неловко горбился, часто подрагивал плечами. Чувствовал он себя не слишком уютно, - оно и понятно, в любой момент переговоры могли прерваться, а в катер прилететь граната без чеки. Мужчина задирал голову, боязливо поглядывал на часовых. Было очевидно, что он трусит, и, косясь в его сторону, боевики негромко посмеивались. Им тоже было не по себе, но они-то наперед знали, что все обойдется. Кроме того, отваги придавала рубленная труха растения коки, которую каждые десять минут боевики Азамата пучками совали в рот.

Как бы то ни было, люди на палубах не дремали. Сжимая в руках автоматы, они бдительно поглядывали в ночную даль, часто поплевывали через борт. Очень ко времени небо затянуло тучами, однако боевые катера пограничников отлично просматривались и без звезд. Парочка грузных сторожевиков покачивались на некотором удалении от теплохода, и поневоле боевики ощущали гордость. Как ни крути, о них без конца говорили на всех радиоволнах, писали в газетах, то и дело поминали по телевидению. Вот и эти катера прибыли сюда специально по их душу, готовые в любую секунду ударить по теплоходу шквальным огнем. Боевики тоже держали их под прицелом, хотя и понимали, что огневая мощь сторожевиков не шла ни в какое сравнение с их жалкими автоматиками. Даже парочка турецких ракетометов погоды не делала, и сто раз прав был Азамат, когда начал с погранцами переговоры. Уже и боевики нервничали, и заложники начинали психовать. Не далее, как вчера трое мужчин набросились с кулаками на охранников, еще у семерых при обыске нашли отточенные железки. Обычные столовые ложки пленники умудрились превратить в подобие пик. Еще двое пошли на более изощренную хитрость, принявшись лепить из хлебного мякиша муляж пистолета. И ведь почти справились с работой! Хорошо, что Азамат догадался провести внеочередной обыск. Каюта - это не камера, и за всеми пленными мужчинами, по мнению вожака, следовало приглядывать в оба. Женщины тоже преподносили сюрпризы, однако с ними было сладить легче. Более того - большинство дам за все это время успели проникнуться к своим тюремщикам самыми раболепными чувствами. По слухам, кое-кто и отдавался весьма охотно - то ли выторговывая на будущее жизнь, то ли действительно испытывая трепет перед бородатыми воинами Ислама. Увы, синдром славного города Стокгольма продолжал исправно работать на палачей…

Между тем, переговоры в кубрике шли своим ходом. Медленно, но верно, договаривающиеся стороны подходили к тому, ради чего, собственно, и затевалась встреча, а именно - к цене, за которую пограничники согласны были отпустить террористов на все четыре стороны. То есть, поначалу денег пыталась требовать противная сторона - за освобождение тех же заложников, но прибывший на переговоры офицер очень скоро растолковал, что людей в его стране выше крыши, а вот с деньгами наблюдаются серьезные проблемы.

- Там, - он многозначительно указал пальцем в потолок, - мне дали понять, что ничуть не обидятся, если я отправлю «Даурию» ко дну. Во-первых, корабль старый - не так уж и жалко, а во-вторых, им нужен прецедент. Понимаешь, Азамат, прецедент!… Потопим вас, другие перестанут храбриться. Так что думай, Азамат! Хорошенько думай!

- Ой, жадные люди! Ой, жадные! - Автомат лежал у Азамата на коленях, и он поглаживал его, словно любимую кошку. - По-моему, ты плохо считаешь, Ашот. Деньги дают за работу, а что сделал за них ты? Я даю тебе десять тысяч долларов! Только за то, чтобы ты на часок прикрыл глаза. Мы уходим на берег, а ты освобождаешь заложников. Можешь даже немного пострелять в воздух. Мы оставим тебе нескольких охранников, убивай их сколько хочешь.

- Даже так? А не жалко людей?

- Я своих жалею. - Азамат фыркнул. - А эти чужие, - издалека пришли.

- Наемники? - Ашот понимающе кивнул.

- Мы все наемники Аллаха, - нравоучительно проговорил Азамат. - Только мы воюем на своей земле, они же пришли из Эстонии. Ты ведь знаешь, у них там все хорошо, но они заявились к нам. Вот и пусть здесь остаются. - Предводитель боевиков покачал головой. - Нет, Ашот, таких мне никогда не было жалко. Это стервятники, вот и сворачивай им шеи. Тебе за них медальку дадут, а я еще и двадцать тысяч добавлю.

- Уже, значит, двадцать?

- Да, двадцать. Но это мое последнее слово, - твердо произнес Азамат. - Большего не проси, нету.

- Так уж и нету? А признайся, сколько тебе Буджихан отстегивает за каждую акцию? Наверняка, не меньше полусотни тысяч? Вот и получается, что бизнесмен ты отменный. Мне двадцать даешь, а себе тридцать оставляешь.

- Пойми, дорогой, я людей должен содержать, с родными делиться, оружие покупать.

- Ну, я, положим, тоже не все в собственный дом тащу. Тоже делюсь. - Ашот снова кивнул в потолок и тут же улыбнулся, отчего пухлые щеки его стали еще шире. Вольно разложив руки поверх спинки дивана, офицер забросил одну полную ногу поверх другой и безмятежно вздохнул. В этом помещении он чувствовал себя полноправным хозяином. Как ни крути, обсуждали не условия сдачи боевиков и не порядок освобождения заложников, - обсуждали размер откупного. Ашот знал, если правильно повести беседу, можно выйти отсюда настоящим королем. Мало того - еще и звание внеочередное получить. За геройское спасение несчастных пленников.

- Зачем неправду говоришь? С кем ты делишься?

- А ты выгляни на палубу и посчитай. Там два корабля и две команды, им тоже надо кусок отщипнуть.

Азамат поморщился. Жадноватый Ашот никогда ему не нравился, как не нравилось и то, что оборудованные пулеметами лоханки он именует кораблями. Еще и команды приплел, хотя всем известно, что никакой денежной доли матросы не получают.

- Ты меня знаешь, Ашот, я бы дал больше, но не могу. Сам посуди, если я иду на операцию, зачем мне доллары?

- Так, может, у тебя евро имеются? Я бы взял. - Ашот хмыкнул. - Доллар-то нынче не в фаворе, того и гляди - загремит вниз. Так что, если имеются евро, это даже лучше.

- Евро тоже нет, - костистое лицо Азамата все более каменело. Он не слишком любил торговаться. Куда проще было договариваться с помощью пули. И этого продажного офицера он давным-давно бы отправил на корм рыбам, если бы не помощь, от которой иной раз отказаться, ой, как трудно! И насчет шейха Буджина из Саудовской Аравии Ашот тоже все отгадал правильно. Шейх платил сдельно за каждую акцию, обязательно требовал видеокассет либо анонсов в радио- и теленовостях. Тогда-то и пришла в голову Азамату великолепная идея - брать с шейха деньги и этими же деньгами откупаться от российских военных. Если договариваться приходилось с Дагестанской или Грузинской сторонами, все получалось даже проще. Единственное, чего не знал Ашот, так это того, что нынешние деньги давал не только Буджин, но и Аджарские сепаратисты. А потому, скрепя сердце, он еще раз повысил ставку.

- Ладно, только ради тебя, Ашот! Пусть будет пополам.

- Двадцать пять протии двадцати пяти? - быстро переспросил морской офицер.

Азамат величественно кивнул.

- Вот это другое дело! - Ашот повеселел. Теперь можно было и расслабиться. Самовольно плеснув себе в рюмку из пузатой, предложенной хозяином бутыли, он залпом выпил обжигающий коньяк. - Только за это армян и люблю. Уж больно хороший коньяк делают!

- Отсчитай ему, - Азамат кивнул Мухамаду, своему помощнику, но тот и считать ничего не стал, с готовностью выложил перед гостем долларовую пачку. Подобный исход с хозяином они прогнозировали с самого начала, а посему не стоило и тратить лишнее время.

- Двадцать пять тысяч. Ровно. - Сухо проговорил помощник.

Ашот цопнул пачку, бегло ковырнул коротенькими пальчиками.

- Ладно, верю, что не обманываете, - хохотнув, офицер сунул пачку в карман, оживленно поднялся. - Значит, делаем так. Своих прибалтийцев ты убиваешь сам, мне рисковать ни к чему. А через час после твоих выстрелов я посылаю на теплоход штурмовую группу. К этому времени ты должен быть уже на берегу.

- Договорились. Только отведи сторожевики чуть дальше в море. Твои люди не должны видеть нашего отхода.

- Не беспокойся, все сделаю, как надо! - морской офицер шагнул к выходу и уже взялся за дверную ручку, когда Азамат остановил его движением ладони.

- Будешь фейерверк устраивать, не порань кого-нибудь из пассажиров. Спишут потом на нас, а мне это ни к чему.

- Обижаешь, Азамат! Мне-то это зачем?

- Потому и говорю, что тебе это тоже ни к чему…

Когда шаги Ашота загремели на верхней палубе, Азамат поглядел на своего помощника.

- Скажи людям, пусть собираются. Уже сегодня мы должны добраться до базы. Там нам оставлен большой дом, много комнат, можно будет и отдохнуть.

- А взрывчатка?

- Все там же, в одном месте. Главное - побыстрее отсюда убраться. - Азамат нахмурился. - И вот еще что… Позови-ка сюда Сандро.

- Сандро?

- Верно, ему я поручу эстонцев.

- А разве мы…

Азамат прервал Мухамада взмахом ладони.

- Никаких выстрелов. Все сделаем тихо. Как только Сандро их прирежет, сразу спустимся в катера. Пусть потом Ашотик рассказывает своим начальникам, как морячки вырезали боевиков своими кортиками.

Мухамад скупо улыбнулся.

- Думаю, ему не поверят.

- Вот и хорошо, что не поверят. Жадным людям верить нельзя…

Глава 10

Столкновение назревало уже не первый день, однако погруженные в свои хлопоты, «кандагаровцы» до последнего не желали ничего замечать. Да и смешно, если львы, короли сельвы, будут обращать внимание на тявканье гиен и шакалов. Другое дело, что и гиены иной раз, объединившись, могут крепко покусать львов.

Как бы то ни было, но компания молодых стиляг (именно так их охарактеризовал Шебукин) существенно уплотнила ряды отдыхающих. Администрация поселила вновь прибывших с образцовой скоростью, отведя номера на том же самом этаже, на котором устроилась компания Мариночки. Само собой, новые жильцы ведать не ведали об истинном статусе дочери градоначальника, а потому с первых часов напропалую принялись заигрывать с юной хозяйкой санатория. Заблуждения их никто не рассеивал, поскольку Мариночка сама настояла на том, чтобы слухов о ее хозяйском положении никто не распускал. Она хотела быть просто отдыхающей, не помыкать и не командовать, хотела любить и быть любимой, поскольку странная эта вещь, кажется, приключилась с ней впервые. Во всяком случае, никогда в жизни она столько не шутила и не смеялась. Близкое присутствие Стаса так и подмывало на шкодливые проделки, и не ее беда, что шуточки у Марины получились чаще всего жесткие - что называется «с перцем». Такая уж у нее была натура, и, в конце концов, с этим смирилась даже Валентина Сергеевна. С положенной ей сметливостью подруга Шебукина раскусила состояние молоденькой «дурехи», а, раскусив, простила ежедневные выходки. К слову сказать, начальница фирмы «Аэлита» сама испытывала нечто похожее. Во всяком случае, того же Мишаню она не отпускала от себя практически ни на шаг, запретив ныряние под воду и вылазки в горы. Зато с удовольствием заглядывала в спортивный зал, наблюдая за борьбой мужчин, в которой пыхтящие Николай, Сергей и Мишаня с упорством обреченных пытались хоть раз прижать лопатками к матам медеведеподобного Лосева. Всякий раз попытки бойцов завершались одним и тем же результатом, - Тимофей разбрасывал их, как щенков, - сам же при этом умудрялся не касаться пола даже коленями. Дело было не столько в физической силе, сколько в природных талантах Тимофея. Принципы айкидо Тимофею даже не пришлось заучивать, они уже жили в нем, а дополнительный тренаж лишь довершил формирование бойца. В своей жизни Лосев перепробовал самое разное - учился у самбистов, боксировал, занимался борьбой и даже фехтованием, однако только айкидо организм его принял сразу и безоговорочно. Пожалуй, работай Тимофей на большом татами, он и сейчас мог бы без проблем заработать немалое количество наград, другое дело, что сама философия айкидо воспринимала любые спортивные достижения с изрядным скепсисом. Поэтому, даже встречаясь с известными мастерами и с удовольствием посещая устраиваемые заезжими японцами чаепития, Тимофей с прежним упрямством отклонял любые приглашения на состязания. Айкидо было для него мировоззрением, культурой не мышц, но ума. Не все с ним были согласны, но по большому счету ему было все равно.

Собственно, в зале и произошла первая перепалка с командой разодетых в спортивную форму стиляг. Ребята, приехавшие отдыхать, обладали не только тугой мошной, но и тугими бицепсами. С первого дня оккупировав стойку со штангой, они неутомимо грохотали блинами, заставляя подрагивать стены санатория. Со скрипом натягивая стальные тяги тренажеров, ребятки раскачивали бицепсы и трицепсы, с оттенком превосходства поглядывая на «дурачившихся» мужичков. Веса, устанавливаемые на штангах и тренажерах, были довольно приличные, и ничего удивительного, что однажды один из крепышей, белобрысый малый с носом кнопкой и грудью молодого Шварценеггера, предложил Тимофею попробовать «настоящего железа». Молодые ребятки как раз устроили между собой что-то вроде соревнования и уже подбирались к нешуточным рекордам. На штанге у крепыша выстроилась вереница блинов в полторы сотни килограммов, а на грудном тренажере он добежал уже до ста семидесяти. Мельком поглядев в сторону штанги, Тимофей покачал головой.

- Куда нам в наши-то годы! Это только вам молодым…

- Выходит, слабо? - не отставал крепыш. В глазах его поблескивали огоньки отнюдь не дружеского свойства, и хотя наколок на ребятишках не наблюдалось, но и на «чистых» спортсменов они мало походили. Скорее уж «бодигарды» какого-нибудь нефтяного короля с Ямала или утопающей в алмазах Якутии. Вернее сказать, «королька», поскольку российские короли доросли исключительно до королевских излишеств, но отнюдь не до королевских поступков.

Отвлекшись на атакующего Мишаню, Лосев досадливо отмахнулся, давая понять белобрысому, что рекордные веса его ничуть не интересуют. Зато и Шебукин ценного момента не упустил. Воспользовавшись заминкой гиганта, поймал слоновью шею в удушающий захват, сдавил что было сил. Впрочем, не приди к нему на помощь Маркелов со Сватовым, что-нибудь с коварным Мишаней Лосев наверняка бы учудил, но подоспевшие коллеги, провели Тимофею безжалостную подсечку и, повиснув на руках, заставили грузно опуститься на маты.

- Что, съел!? - Радостно заблажив, Мишаня уселся Тимофею на грудь. - Все-таки сделали мы тебя! Всухую сделали!

Приподняв голову, Лосев собрался было выдать едкую фразу, но, разглядев сияющие физиономии друзей, только фыркнул. О тренирующихся рядом качках он попросту забыл, и, судя по всему, именно это обстоятельство сыграло решающую роль. Неизвестно, чем именно зацепили «кандагаровцы» мускулистых бодигардов, но последней каплей, переполнившей чашу терпения, оказалась Мариночка. По всему видать, распускать руки было для ребяток делом привычным, да и отказа у дамочек они давненько не знали. Именно к Мариночке подсел белобрысый крепыш, самовольно заняв место припоздавшего к обеду Стаса. Бодигард лучился белозубой улыбкой, да и маечку выбрал с особым прицелом, желая максимально подчеркнуть рельефность своей выдающейся мускулатуры. Неизвестно, на что он надеялся, но, мгновенно ощетинившись, Мариночка из цветка-одуванчика, превратилась в кусачую крапиву, наотмашь хлестнув непрошенного кавалера крепким словцом. Само собой, сболтнула лишнее, как позволяла себе это в прежней жизни, но останавливаться она не умела.

- Ты со мной так не разговаривай! - Густо покраснев, крепыш стиснул ее руку. - Я ведь и обидеться могу…

- А ты бы лучше воздержался, лады? - ладонь приблизившегося Зимина панибратски хлопнула его по литому плечу. - Обижаться - дело вообще вредное. Глядишь, тебе же и боком выйдет.

Произнесено это было тоном вполне корректным, одна вслед за лицом у белобрысого побагровела и шея. Не выпуская руки девушки, он косо глянул на Стаса.

- А я другое слышал. - Медлительно проговорил он. - Слышал, что наоборот - воздерживаться вредно.

- Ты, хлопчик, слышал, да только не понял. Это о половом воздержании говорится, а я тебе о телесном толкую. Ты вон, не воздерживался сколько лет - и смотри, каким круглым стал. Уже, верно, и в пиджак не всякий втиснешься.

На этот раз Стас издевался в открытую. От срывов Мариночки он был далеко не в восторге, однако и наезд этого обормота сносить не собирался. Тем более, что не мог похвастать джентльменской выдержкой и сам. Война - штука вредная для нервов и проще простого учит заводиться с полоборота. Недаром всех вояк на гражданке кличут контуженными, - они и есть контуженные. Не газами и не взрывами, - войной.

- Ты руку-то девушки отпусти. Не дай Бог раздавишь.

Каменные пальцы крепыша нехотя разжались, на Стаса уставились побелевшие от бешенства глаза.

- Выйдем потолкуем?

- Почему бы и нет! - в тон ему отозвался Зимин. - Только вот компотик попробую - и поговорим. Пить очень уж, браток, хочется. Жарко…

Дальнейшие события разворачивались по накатанной колее. Еще, наверное, могла бы на правах хозяйки вмешаться Мариночка, но молодость есть молодость, и в юной ее головке здравые мысли тоже подолгу не задерживались. Стас, в самом деле, придвинул к себе стакан с компотом, но, опережая его, рука крепыша ухватила солонку и одним махом высыпала в стакан добрую половину соли.

- Вот теперь пей, хорек. Авось, понравится.

- Мне-то понравится, а вот тебе вряд ли. - Стас спокойно поднес стакан к губам и хлестко выплеснул содержимое в лицо крепышу. Взревев, качок вскочил на ноги, отбросил стул в сторону. Впрочем, Зимин не последовал его примеру, оставшись возле столика. Если бы белобрысый ринулся на него прямо здесь, расправа оказалась бы более чем суровой, но спортивного вида ребятки оказались все-таки не из бандитского клана. Увидев, что его противник остался стоять на месте, он сумел взять себя в руки и, шумно дыша, кивнул в сторону выхода.

- Давай, хорек, двигай! Потолкуем на вольном воздухе.

Стас успокаивающе пожал Мариночкино плечо, весело ей подмигнул.

- Подожди здесь. Мы скоро.

- Я с тобой!

Мариночку воинственно привстала, но выражение Стасиковых глаз немедленно изменилось. Теперь они глядели холодно и жестко.

- Сиди здесь, я сказал, - негромко произнес он, и Мариночка послушно села.

- А если с тобой что-нибудь…

- Не волнуйся, со мной ничего не случится.

Возле крепыша уже возбужденно перетаптывались его товарищи. Сидящие за соседними столами отдыхающие поглядывали в их сторону - кто с испугом, а кто и с нескрываемым интересом. Наверняка, понаблюдать за дракой не отказались бы многие.

Тем временем, пара официантов успела вызвать из служебного помещения статную администраторшу. Неизвестно, во что бы это могло вылиться, но Мариночка сделала ей знак, и, насупившись, статная дама вновь удалилась. Между тем, на взгляд Валентины Сергеевны происходило нечто странное. Никто не спешил на помощь своему другу, - сидящий рядом с ней Мишаня продолжал преспокойно хлебать борщ, Маркелов с Харитоновым тоже не двинулись с места. Только Тимофей Лосев обтер салфеткой рот и, нехотя поднявшись, поплелся следом за Зиминым.

- Их же побьют! - испуганно ахнула Валентина Сергеевна. - Миша, надо что-нибудь сделать!

С усмешкой глянув на нее, Шебукин покачал головой.

- Это полный носенс, Валюша. Вот увидишь, они вернутся минут через пять.

- Но их же всего двое!

- По совести говоря, на этих быков хватило бы и одного Стасика. Лосев пошел, потому что за ребят боится. Стасик - он такой, если рассвирепеет, ни за что не остановится. А Тимофей его успокоит.

Валентина Сергеевна отложила в сторону ложку и судорожно стиснула кулаки. Аппетит у нее окончательно пропал. Так она и сидела, нервно комкая салфетку, то и дело поглядывая на часы. Волнение женщины еще более возросло, когда минутная стрелка одолела положенные пять кругов. Стасик с Тимофеем в столовую не вернулись.

- Ну? И где же твои друзья?

Дожевывая котлету, Мишаня, неуверенно оглянулся на Харитонова. Поймав разрешающий кивок, поднялся из-за стола.

- Ну, не знаю. Может, в туалет решили зайти.

- Какой туалет! О чем ты говоришь!…

- Спокойно, Валюш, спокойно! - Шебукин погладил подругу по спине. - Ты только не волнуйся, хорошо? Все будет нормально. Лучше пересядь к Мариночке и проследи, чтобы девочка не делала резких движений.

- Ты думаешь, я смогу ее успокоить?

- Я в этом не сомневаюсь, - Шебукин обаятельно улыбнулся. - Она ведь всего-навсего принцесса, а настоящая королева - это ты…

Глава 11

Последняя стычка с пограничниками оказалась особенно злой. Армейцы наступали им буквально на пятки, патронов не жалели и никак не желали отрываться. Ничего иного Азамату не оставалось, как предложить своему противнику встречный бой. Ловушку устроили по всем правилам партизанской войны - с упрятанными в землю минами, обязательными растяжками, перекрестным автоматическим огнем и гранатометами. Тем не менее, даже в этом сражении пограничники показали себя наилучшим образом. Прижатые к скалам, наполовину обескровленные, грузинские вояки огрызались до последнего. Там они и полегли - практически все поголовно. Двоих чудом уцелевших боевики, не долго думая, добили автоматными очередями. О том, чтобы прятать тела, нечего было и думать. На это у них попросту не оставалось времени. Следовало поскорее уходить, и они сорвались с места, отлично понимая, что за этот бой им придется еще ответить. Выход напрашивался один-единственный: добраться до потайной базы и там на длительное время затаиться. Именно это они и попытались предпринять, совершив стремительный марш-бросок до окраин Архиповска. Здесь боевики устроили первый большой привал. Впрочем, отдыхали не все, Азамат разослал во все стороны разведку. Его интересовало местоположение возможных преследователей и прежде всего он хотел знать о состоянии подготовленной для них базы…

И снова над головами с ревом прошла вертушка. Уже второй раз за день. Древесные кроны надежно скрывали укрывавшихся в расщелине боевиков, и все равно люди невольно пригнули головы. Слишком хорошо помнили, как лупят с небес летающие «крокодилы». Оттого и ненавидели летчиков больше, чем кого бы то ни было.

- Сюда бы парочку «Стингерсов»!

- Может, тебе еще парочку женщину?

- Женщин сам забирай, а я бы эту стрекозу с одного выстрела снял!…

Скользнув глазами по хвастуну, Азамат поморщился. Подрезанное пулей ухо все еще кровоточило. Делать же повязку вокруг головы он не собирался. Во-первых, не та рана, чтобы накручивать тюрбаны, а во-вторых, рейд еще не завершен, а значит, от всех людей и от него в том числе потребуется полная боевая готовность. Хочешь хорошо воевать, умей видеть и слышать, а потому он старался пока ограничиваться пластырями и тампонами. Но это было сущим пустяком, значительно больше его беспокоило то обстоятельство, что изменилось настроение людей. В бою с пограничниками они потеряли всего троих, однако и этой малости хватило, чтобы крепко приуныть. Никто из боевиков не ожидал столь ожесточенного сопротивления. Да и не готовили они себя к подобным схваткам. Одно дело - организация взрывов вблизи правительственных учреждений, и совсем другое - вооруженные столкновения лоб в лоб. Азамат ясно видел, что неладное происходит и с местной армией. Если тот же Ашотик со своими мичманами от взятки не отказался, то здесь, в горах, военные даже говорить о деньгах не стали. Более того - попытались самым серьезным образом атаковать боевиков. И ничего не значит, что крохотный отряд пограничников удалось истребить до последнего человечка, - пролитая кровь серьезно осложняла дело. Было ясно, что без мести не обойдется. Если по уму, то следовало не задерживаться в Архиповске ни одного дня и уходить вовсе за Бзыбский хребет, а то и еще дальше. Наверное, в других обстоятельствах Азамат так бы и поступил, однако намеченный план был выполнен всего лишь на треть, и помышлять о бегстве было еще рано. Конечно, захваченный теплоход - дело достойное, но они-то планировали настоящий рейд! С серией взрывов на всем пути следования, с пленением государственных служащих, с расстрелом горсоветов и блокпостов. Кроме того, здесь же, в Ахиповске, их поджидал подготовленный верными людьми склад с крупным запасом взрывчатки. По крайней мере, на пяток хороших акций должно было хватить. Да и чего сложного - загрузить тротилом машину и подогнать к административному зданию! Не столь уж важно - к какому именно, - лишь бы колонны были повыше, да людишек побольше. Прежде всего Азамату требовался хороший шум. Именно за шум ему платил деньги Буджихан. Наверное, и тех людишек, что плыли на «Даурии», разумнее было отправить прямиком к пращурам, но тогда не удалось бы сорваться на берег, а главные свои задумки Азамат собирался совершить именно на берегу. И ничего, что, убегая от погранцов, посеяли радиодетонаторы. В отряде имелся свой шахид-смертник, готовый лично привести в действие адскую машинку. Звали его Мурад, и, насколько знал Азамат, в последней войне этот человек потерял всю свою семью. Смерть для такого была долгожданным избавлением, а пока он спасался только травкой и белыми таблетками, которые командир группы выдавал ему несколько раз на дню. В бою от Мурада толку было немного, зато в деле подрыва особо важных объектов он мог заменить десяток профессионалов…

Зашелестели осыпающиеся камни, бойцы схватились за автоматы, но это был всего лишь возвращающийся из разведки Рустам.

- Плохо дело, Азамат! - скользнув в ложбину между скал, боец, шумно дыша, приблизился к начальнику. - Нет больше склада.

- Как нет?!

- Не знаю. Там теперь одна большая воронка. Люди говорят, днем взорвалось. Бой был, машины чужие приезжали.

- Военные?

Рустам покачал головой.

- Гражданские. Хотели отбить склад, а им не дали.

- Кто не дал?! Там же никого не было! - скулы Азамата мгновенно окаменели, кулаки судорожно сжались.

- Ну, не знаю… - Рустам пожал плечами. - Может, остался, кто присматривать…

Не глядя больше на разведчика, Азамат яростно заругался. Самыми страшными ругательствами, которые знал. Одним-единственным известием Рустам разрушил все его планы. Отныне у них не было ни угла, где можно было бы отсидеться, ни запасов взрывчатки. Кроме того, следовало помнить о пограничниках, которые, конечно, не забудут об убитых товарищах, а значит, рано или поздно сядут на хвост…

- Что будем делать? - к начальнику приблизился Мухамад.

Азамат слепо глянул на помощника. Смысл вопроса дошел до сознания не сразу.

- А что нам еще остается… - командир маленького отряда сунул в зубы веточку, долгим взглядом уставился вдаль. Молчал, наверное, добрую минуту. Выглядело это, по меньшей мере, странно, но люди давно привыкли к его манере разговора и терпеливо ждали. - Думаю, пойдем к Шроме.

- К Шроме?

Вожак кивнул.

- Там люди моего тэйпа, они помогут пересидеть горячее время.

- Может, тогда сразу повернуть к Мерхеули?

Азамат покачал головой.

- Далеко…

- Думаешь, не дойдем?

- Дойти-то дойдем, но боюсь, наследим. Плохо, что с пограничниками не договорились. Теперь они не только вертушки, но еще и следопытов сюда подбросят. В последнее время у них, по слухам, еще и собаки появились.

- Плохо… - Мухамад сдержанно кивнул. Прислушавшись к проплывающему в стороне грохоту винтокрылой машины, обеспокоено покосился на небо.

- Кажется, мимо…

Азамат хмуро кивнул.

- Если пойдем к Шрому, можно навестить моего троюродного брата. - Мухамад тоже некоторое время помолчал. - Жаль, только Арби с Халимом не вернулись…

- И не вернутся! - зло отрезал командир. Отряд таял на глазах, и он чувствовал, что всегдашнее счастье начинает ему изменять. Еще парочка неудач, и люди начнут просто разбегаться… Азамат снова выругался вслух. Раньше подобная мысль даже не могла придти к нему в голову, теперь же вот пришла и застряла ядовитой занозой.

Когда-то он был неплохим командиром - удачливо воевал в Грозном, защищал от атак федералов родной Гудермес, в связке с другими командирами провел серию блестящих операций под Урус-Мартаном. Увы, с некоторых пор Аллах от него отвернулся. Боевые стычки сменились устройством взрывов на дорогах, а расправу с единоплеменниками его подчиненные стали проводить с большей охотой, нежели засады на военные колонны. Сам он по-прежнему не боялся крови, однако вынужден был признать, что мир неуловимо менялся и с каждым днем люди становились другими. То ли начинали уставать от войны, то ли разуверились в общем деле. Даже те, кто мстил, и кто потерял в бомбежках всю свою родню, начинали коситься на своего командира с неприязнью. Получалась странная вещь: они по-прежнему не желали мира, но их не устраивала и война…

Как бы то ни было, но напоминать ему лишний раз о пропавшем Арби не стоило. Стрела угодила точно в цель, и Азамат немедленно завелся.

- Собирай людей! - рыкнул он. - Выдвигаемся! Если пограничники перехватят нас до реки, будет худо.

Мухамад молча поднялся с земли, подхватил свой автомат. Он был исполнительным служакой и никогда не перечил своему командиру…

Глава 12

В холле забияк они не нашли. Не удалось обнаружить дуэлянтов и на залитом солнцем дворике. Первой, не выдержав, всхлипнула Валентина Сергеевна. Мариночка только крепче стиснула маленькие кулачки, хотя глаза у нее тоже были на мокром месте. Статная администраторша шла за ней по пятам, насуплено выговаривая молодой хозяйке:

- Нельзя с ними так, Марина Ивановна! Ни в коем случае нельзя! Вы должны понимать, что порядок есть порядок, и подобные вещи следует пресекать на корню. У нас здесь все-таки не балаган, а приличное заведение. И депутаты, бывает, отдыхают, и иностранцы, а вы себя ведете, как, простите меня, малолетняя девочка.

- Что же тут поделаешь, она и есть малолетняя. - Дмитрий Харитонов деликатно поманил администраторшу в сторону. - Вы, милая барышня, уж не наседайте на нее. Сами, наверное, видите, в каком она состоянии. Побудьте что ли пока в столовой, а мы тут разберемся во всем. Если что, я вас немедленно позову.

До способностей обаяшки Зимина Дмитрию было, конечно, далеко, но разговаривать с дамами он тоже умел. На «барышню» - да еще «милую» администраторша немедленно клюнула. Лицо ее разгладилось, а правая рука машинально поползла к голове поправлять выбившийся из-под форменной шапочки завиток.

- Я все понимаю, но если с кем-то из наших клиентов что-нибудь случится…

- Ничего ни с кем не случится, это могу вам твердо обещать. Лично прослежу за ситуацией… - Чуть повернув голову, Дмитрий кивнул подошедшему Сватову. - Очень вовремя подошел, Колюнь! Давай-ка ноги в руки и дуй на набережную!

- А чего ищем-то? - удивился Сватов.

- Не чего, а кого. Лосев со Стасиком потерялись. Только что были здесь и куда-то пропали. - Не теряя времени, Харитонов обернулся к Марату. - А ты, Маратик, бери Серегу и быстренько пробегитесь по этажам. Может, они в номере где-нибудь заперлись. Заодно в бильярдную загляните, в зал спортивный и так далее.

- Ну, а мы куда? - поинтересовался Шебукин.

- Мы обойдем санаторий кругом, оглядимся. Может, они на улочку подышать вышли…

Санаторий «Белый Орел» был невелик - всего-то три этажа в высоту и метров сорок в длину. Если глядеть сверху, здание напоминало букву «Ш», имея два неприметных дворика, теннисный корт и открытый бассейн. По периметру территорию санатория окружали зеленые насаждения, шелковичные кусты, шеренга кипарисов и довольно ухоженные цветники, выложенные в форме тех или иных геометрических фигур. При этом - никаких заборов и никаких вертушек с сердитыми контролерами. Очень уж далече располагались от поселкового хулиганья. В случае чего и смыться отсюда по причине окружающих гор было не так уж и просто, - служба же вневедомственной охраны могла прибыть в санаторий в течение десяти-пятнадцати минут

- Ну, где же они?! - озираясь, Мариночка продолжала нервно стискивать кулачки. Выдержка девочка вот-вот могла изменить.

- А вот где! - Завернув за угол, Дмитрий остановился. Глядел он при этом куда-то вверх, и, ткнувшаяся ему в спину, Мариночка тут же зажала себе ладонью рот.

- Тихо, девоньки, тихо… - Харитонов торопливо обнял ее за плечи. - Не визжим и не кричим, все ясно?

Он старался говорить спокойно, однако и у него ретивое в первый момент дрогнуло. Здесь на задах санатория, сразу за шеренгой засаженных цветами и кактусами газонов, имелась еще одна курортная достопримечательность - огромный вздыбленный камень. Большинство валунов с территории курорта давным-давно вывезли, однако эту скалу, больше напоминающую древнюю стелу ацтеков, решили оставить. Очень уж симпатичная была глыба - и не глыба, даже, а этакий гигантский штык, попирающий острием далекое небо. Высотой он вдвое превышал корпус санатория, по расцветке же напоминал переменчивого хамелеона. В утренние часы диковинная скала окрашивалась в ярко-рыжие света, днем казалась белой, а вечерами - антрацитово-черной. Именно здесь, у скалы, они и разглядели Лосева с молодыми ребятами, а далеко наверху, метрах в двадцати от земли, виднелась хорошо знакомая парочка: тот самый белобрысый крепыш и Стас Зимин.

Приблизившись к Тимофею, Дмитрий раздраженно зашептал:

- Вы что сдурели? Куда они поперлись? Без страховки, без всего?

- Не бзди, лопушок, - на Харитонова оглянулся один из стиляг. - У Костяя когда-то первый разряд был. В смысле, значит, по альпинизму. Если надо, он твоего друга на плечах пять раз туда и обратно затащит.

- Но зачем?! - в волнении Дмитрий даже не обратил внимания на обидного «лопушка». - Ты что-нибудь понимаешь, Тимох?

- Да есть тут одна закавыка… - Лосев еще раз бросил взгляд на скалолазов и, взяв Дмитрия за локоть, неторопливо отвел в сторону. - Не получилось у нас, понимаешь, подраться.

- Это я вижу. Что же тогда получилось?

- А ты послушай…

***

Белобрысый крепыш с носом-кнопкой шагал чуть впереди, явно подражая танцующей походке актера Траволты. Сразу за ним двигался Зимин, следом шли остальные. Стас почти не сомневался, что сразу за углом вся орава в лучших традициях российского беспредела кинется на двоих «мужичков». Нынешний молодняк подобные забавы просто обожал, запинывая до смерти и желторотых пацанов, и пожилых, и собственных подружек. При этом с удовольствием пускали в ход не только ноги, но и кирпичи с палками. То ли видаков насмотрелись, то ли время такое стервозное наступило, но о том, что лежачих на Руси не бьют, теперь уже не вспоминали. Да и всемером на одного набрасывались куда как охотнее. А потому, когда мускулистый детина вышел на середину аллеи и вальяжно развернулся, Стас даже оторопел. Помешкав, оглянулся, - позади наблюдались те же непонятки. Друзья белобрысого стояли полукругом, но каких-либо активных действий не предпринимали - во всяком случае, пока. Может, понадеялись на бицепсы товарища, а может, просто ждали подходящего момента.

- Ну, что, давай объяснимся? - с угрозой предложил крепыш.

- Давай, за тем и пришли сюда. - Стас внимательно отслеживал ситуацию, хотя и понимал, что стоящий чуть в стороне Лосев является лучшей гарантией его безопасности. - Чего ты в бочку-то полез? Или не знаешь, что к чужим дамам приставать нехорошо?

- Кто тебе сказал, что она мне чужая?

- Да это не мне, это я тебе говорю. - Холодно проговорил Зимин. - А если нужны другие аргументы, так ты их сейчас получишь…

- Ну, гад!… - шумно засопев, качок стиснул кулаки, вперевалку двинул на Зимина. Парень он был и впрямь сильный, но драться, судя по всему, не умел - иначе не попер бы таким буром. Даже челюсть не прикрыл. Стас снова оглянулся на Тимофея, однако на лице последнего тоже читалось недоумение.

- И что прикажешь, с этим бурундуком делать?

- А что еще остается? Бей, если ему неймется… - Тимофей уныло пожал плечами.

Так или иначе, но сказал он это вовремя. Реакция на «бурундука» последовала незамедлительно. Белобрысый прыгнул вперед, и пудовый его кулак просвистел возле самого уха Зимина. Пожалуй, попади он своей кувалдой в цель, и пришлось бы «кандагаровцу» худо, однако не попал. Ни в первый раз, ни во второй. Руки его свирепо месили воздух, тело энергично сгибалось из стороны в сторону, и все равно именовать это дракой было нельзя. Стас умело отступал, без усилий пропуская удары противника мимо лица. Что любопытно, дружки крепыша по-прежнему в бой не кидались, и на мгновение Зимин ощутил даже некое подобие разочарования. Мускулистые громилы оказались на поверку вполне безобидными «шкафчиками». И уж конечно, никакими блатными или секьюрити они не являлись. Иначе и разговор у них вышел бы совсем другой…

Клоунада явно начинала затягиваться, и от пассивной обороны Стас перешел к активной. Поймав кисть противника, он провел ее над собой, слету вывернув, заставив скрючившегося крепыша грудью ухнуть на собственное колено.

- Вот так, дорогой! В бою ты был бы уже мертв! - отрывисто сказал он.

- Тварь!…

За бойкий язык следовало наказать молодца, и широкая кисть провернулась еще на несколько градусов. Белобрысый противник натужно застонал. Вперед шагнул было один из «шкафчиков», но Тимофей остановил его спокойным жестом. Паренек попытался отбросить руку-шлагбаум, но добился только того, что угодил в аналогичный капкан. Правда, в отличие от хватки Стаса пальчики Лосева держали не в пример крепче.

- Потанцуем? - Тимофей заставил своего пленника привстать на цыпочки, семенящим шагом описать вокруг себя нелепую дугу. От боли бедолага даже закусил губу. Противник Зимина выделывал ногами такие же кренделя.

- Ну? - промычал Стас. - А дальше что? Это же натуральные дети! Не черепа же им ломать?

И тут же еще двое, должно быть, от стыда и отчаяния разом ринулись на Зимина. Вряд ли они на что-то надеялись, да и Стас этой атаке только обрадовался. Азартно оскалившись, он выпустил руку белобрысого и, с готовностью шагнув навстречу, вонзил ступню в живот ближайшего храбреца. Второй рухнул на землю от жесткой подсечки. Последний из богатырей, разглядев поверженных наземь товарищей, поднял кулаки и по-воробьиному запрыгал, изображая что-то вроде боксерского «челнока». Возможно, когда-то он действительно хаживал в секцию бокса, но занимался там, скорее всего, не более двух-трех месяцев. Стас игриво хлестнул его по руке, дождавшись незамысловатой «двойки», уклонился вправо и одновременно ударил, ладонью звучно припечатав в челюсть. Удар на встрече - страшная вещь, и он сознательно постарался его ослабить. Тем не менее, головенку качку тряхнуло крепко. Нокдаун - не нокдаун, но легкое «гроги» паренек испытал. Пошатнувшись, он медленно опустился на корточки, ладонями оперся о тротуар.

- По-моему, хватит, а? - Стас в сомнении оглядел поле сражения.

Тимофей согласно кивнул.

- Всегда бы так, верно?

- Согласен…

Тем временем на ноги, пошатываясь, поднялся белобрысый крепыш. На лице его отражалась целая гамма противоречивых чувств, среди которых изумление было, пожалуй самым сильным.

- Вы это… - он неуверенно шагнул к «кандагаровцам», - десантники, что ли?

Лосев покачал головой.

- Мы - хуже, браток. - Он со значением показал пальцем на крохотную татуировку, красующуюся на правом плече. - Специально для тебя, ласковый мой, поясню: это метка спецназа.

- Е-мое! - рот крепыша уважительно приоткрылся, и только сейчас Тимофей разглядел перед собой самых обыкновенных мальчишек. Мускулы, крепкие шеи и рост не играли никакой роли. Ни воевать, ни биться в этой жизни ребяткам, скорее всего, не доводилось. Разве что вволюшку потеть - да и то исключительно в спортивных залах в окружении ультрафиолетовых лам и ионизирующих люстр. Мышцы из тех, что именуют синтетическими. Не силикон, конечно, но тоже абсолютно бесполезно.

- Круто… - с земли поднялся еще один из поверженных противников. - То-то вы нас, как цуциков раскидали.

- Так вы и есть цуцики. - Стас беззлобно усмехнулся. - По-настоящему-то хоть раз драться приходилось?

Белобрысый открыл было рот, собираясь запальчиво что-то сказать, но вместо этого щеки его покрылись пунцовым румянцем. Как видно, врать еще парень не умел и краснел по любому поводу.

- Чем занимаетесь-то? - продолжал расспрашивать Зимин. - Одним только железом?

- Мы гладиаторы, - пробормотал крепыш. Чуть тише добавил: - Олимпийская сборная России.

- Чего, чего? - глаза у Лосева полезли на лоб. Стас прыснул, но в последний момент сумел все-таки удержаться от смеха.

А вскоре все и разъяснилось окончательно. Белобрысого звали Костик, и он доходчиво объяснил, что они действительно защищали честь страны на последних гладиаторских боях в Европе. Драться, конечно, не дрались, но помучиться ребяткам пришлось основательно. Таскали тяжеленные тумбы, одолевали немыслимые полосы препятствий, лазили по отвесным стенам, поднимали камни и бросали бревна. За что и заработали серебряные медали. А потому призерам гладиаторских боев было вдвойне обидно получить нахлобучку от никому неизвестных курортников. Что характерно, «воевать» с ними вышли всего двое, остальное даже из-за столиков не поднялись. Конечно, «гладиаторы» тоже были не пай-мальчиками и запросто могли дать отпор уличному хулиганью, однако, состязание со спецназом оказалось им не по зубам. Зато и скорому примирению ничто не помешало. После первого же знакомства белобрысый Костик немедленно навалился на Тимофея, напрашиваясь к нему в ученики. Лосев и не думал скрывать скепсиса.

- Ты что, всерьез хочешь освоить айкидо в пару недель?

- Ну… - белобрысый смутился, - хоть что-нибудь. Все равно ведь бездельем маемся. А потом, в Москве у себя, может, продолжим обучение. Очень уж здорово у вас это выходит.

- Чтобы получалось здорово, одной силы мало.

- Я понимаю, мы будем стараться…

- Ну, если готов стараться, тогда я не против, - Лосев благодушно пожал плечами.

- А я против! - Стас не без удовольствия разглядел, как вытянулась физиономия у Костика. - Но, возможно, соглашусь, если ты, Константин батькович, выполнишь два моих условия.

- Что еще за условия? - белобрысый тут же набычился.

- Во-первых, попросишь прощения у моей девушки, а во-вторых, отдашь свой компот. Мой-то, если помнишь, кое-кто посолил.

Крепыш смутился. Впрочем, думал он недолго. С улыбкой покосился на своих товарищей, решительно тряхнул коротеньким чубом.

- Заметано!…

Разговор пошел оживленнее. Обступив новых знакомых, молодые гладиаторы с любопытством щупали бицепсы спецназовцев, с силой пытались пожимать руки. Двоим особо усердным Лосев тут же подарил свеженькие сувениры - согнутые у них на глазах металлические рубли. Само собой, атлеты попытались их разогнуть, да только ничего у них не вышло.

- Слушай, Костяй, какого хрена мы в спорт поперлись? Может, нам в армию нужно было идти? - с досадой вопросил один из парней. - Заодно постреляли бы… Кстати! - он повернулся к Стасу. - По здешней скале тоже, небось, вы садили?

- Какой еще скале?

- Да той, что стоит за главным корпусом…

Вопрос дошел до Зимина не сразу, а когда он понял, о чем идет речь, то тут же ухватил паренька за руку.

- С чего ты решил, что в нее стреляли?

- Так как?… Понятно, если дыры. И видно, что от пуль. Я и подумал, может, это вы тренируетесь?… Мы-то на эту скалу каждый день забираемся - и каждый день там новые дырки…

Лица у Зимина с Лосевым настолько изменились, что бравые гладиаторы тотчас примолкли.

- А вы можете показать нам эти дыры?

Костик пожал могучими плечами.

- Показать-то можно, только это же лезть нужно. Без подготовки не получится.

- Не боись, я сумею! - Стас хищно улыбнулся.

- Тогда, пожалуйста, можно хоть сейчас туда слазить. Если нужно, я подстрахую.

- А ты надеялся, что я откажусь? - Зимин покачал головой. - Нет, братец, драться я, может, и умею, но по скалам лажу значительно хуже. Так что придется тебе тащить меня за собой…

Глава 13

Самое забавное, что, несмотря на протез, несмотря на то, что берег молодости отошел уже к далекому горизонту, дикая жизнь начинала Дрэму все более нравиться. Осенние ветра еще только начинали задувать, дожди, если и моросили, то только по ночам, и в целом жить было можно. Более того, именно здесь, на природе, в нем пробудились некие скрытые пружины, и человек-хищник окончательно слился с хищником-животным. Пожалуй, только теперь он в полной мере осознал, до чего скучно и неестественно было убивать в городе. Человек издавна воевал на суше и на море, размахивал мечом под открытым небом, пускал стрелы и гнал распаленных коней в степных просторах. Все мы наполовину варвары, и к своему первобытному началу сделал свой шаг и он. Пожалуй, предложи ему такой выбор, Дрэм без раздумий сменил бы цивилизацию третьего компьютерного тысячелетия на доспехи и пот далеких пращуров. Как бы то ни было, но дикое существование его ничуть не тяготило. Земля продолжала хранить накопленное за летние месяцы тепло, горные склоны густо устилала ссохшаяся листва, и говорить о каких-либо неудобствах не приходилось, тем более, что бывало в его жизни и хуже. Несколько беспокоили вылазки неугомонных клиентов, однако и с этим обстоятельством он научился мириться. На время «кандагаровских» рейдов Дрэм попросту перебирался через хребет, затаиваясь в специально оборудованном логове. Кавказ в этом смысле предлагал множество удобнейших схронов, - вот и эта трещина, раскроив скалу наискосок, расширялась в нижней своей части настолько, что внутрь легко мог пролезть взрослый человек. Здесь Дрэм и устроил себе что-то вроде лежанки, отсыпаясь, перед дневными вылазками, терпеливо поглощая захваченный с собой паек. До еды он давно уже был нежаден, и взятых с собой сублиматов должно было хватить еще недели на две. Когда же заканчивалась вода, он отправлялся к ручью, подобием миниатюрного водопада стекающего с перевала. Именно здесь он и повстречал парочку боевиков, терпеливо набирающих во фляги воду. Киллер понятия не имел, откуда они шли и какие цели преследовали, но сейчас это было неважно. Встретившись с ним глазами, оба бородача попытались вскинуть висящие на спинах автоматы, и за Дрэма сработали рефлексы. Винтовка как обычно была поставлена на боевой взвод, но он вновь воспользовался холодным оружием. Их было двое, и он мог попросту не успеть уложить их на землю. Вернее сказать, и того, и другого он шлепнул бы при любом раскладе, но в руках у них были автоматы, а значит, могли успеть выпустить по очереди. Шум же ему сейчас был совершенно не нужен. Потому и сработал обеими руками, с силой метнув в боевиков ножи. И тому и другому угодил в кадыки, даже не позволив вскрикнуть. Чуть позже оттащил убитых от ручья, дабы не пачкать воду кровью. Быстро обшарил, но никаких документов, конечно же, не нашел, - парни шли убивать и взрывать, но ни в коем случае не попадаться.

После того же, как в небе загудел первый вертолет, Дрэм окончательно понял, что дело нечисто. Эти двое были явно не последними, и, судя по всему, в угодья к тигру, каковым с некоторых пор именовал себя киллер, забрела непрошенная стая шакалов.

Конечно, покидать клиентов на длительный срок категорически возбранялось, однако и пришлых боевиков игнорировать было никак нельзя. Во всяком случае, определенные меры предосторожности он просто обязан был предпринять.

Мысленно чертыхаясь и кроя последними словами чертовых политиков, сумевших в считанные годы перебаламутить единственную российскую здравницу, Дрэм перебрался через горный кряж и, улегшись в тени шишковатого валуна, приник к окуляру оптического прицела. Внимательно озирая окрестности, он последовательно, пятачок за пятачком изучал все подступы к хребту. Низкорослые горы были густо покрыты кустарником, однако сильная оптика выручила и здесь. Не столь уж много водится в горах добротных тропок, по которым можно перемещаться на своих двоих. И ничего удивительного, что скоро он их рассмотрел - цепочку одетых в камуфляж бородачей, с автоматными ремнями на шеях и тяжелыми вещмешками на спинах. С осторожностью бородачи продвигались в направлении расщелины, по дну которой протекала здешняя речушка. Глядя на них, Дрэм лишний раз пожалел, что не прихватил с собой обычного радиоприемника с наушниками. Он люто ненавидел журналистов всех мастей, не смотрел телевизор и никогда не читал газет, но сейчас знание местных новостей ему могло бы очень пригодиться. Ясно было, что перед ним не егеря и не мирные туристы. Значит, снова неведомо откуда просочилась какая-нибудь уцелевшая банда. Возможно, даже из того же Панкистского ущелья. И уж конечно, не надо было иметь семи пядей во лбу, чтобы сообразить, к чему это приведет. Незваные гости сулили очередную кровавую заваруху со всеми вытекающими последствиями. Значит, снова будет прочесывание окрестностей патрулями, снова будут вертушки и дежурный обстрел подозрительных районов. Впору было ругаться и скрипеть зубами, что Дрэм и делал, со злобой взирая на крадущихся боевиков. Хуже всего было то, что отряд двигался прямиком к курорту «Белый Орел», а это, конечно, не входило в его планы. Пересекут реку - и кранты! Тогда уже и он не сумеет их остановить…

Быстро пересчитав далекие фигурки, Дрэм поморщился. Семнадцать мужиков - конечно, не армия, но против одной-единственной винтовочки это чересчур. Теперь он уже не сомневался, что те двое были из этой же команды. Люди-человечки, в чем-то похожие на него самого. Обидно сознавать, но ребятки в камуфляже, действительно, жили схожей профессией. Иначе говоря - зарабатывали на чужой смерти.

Конечно, все они обманывали себя, придумывали многосложные оправдания, но по сути это ничего не меняло. Дрэм всерьез полагал, что уничтожает не самую лучшую часть человечества, эти же бородачи дурили себя безграмотными фетвами, прикрываясь цитатами из Корана, полагая, что все их кровавые деяния будут по достоинству оценены Аллахом…

На одном из боевиков он задержал взор чуть дольше. Худощавое лицо с сумрачными глазами показалось ему отдаленно знакомым. То ли видел когда раньше, то ли с кем-нибудь спутал. Впрочем, думать и вспоминать сейчас было некогда…

Колонна, тем временем, приблизилась к бурлящей речушке, и шагающий впереди человек настороженно поднял руку. Обгоняя остановившихся боевиков, в голову колонны прошел Азамат. По осыпающемуся берегу он приблизился к обрыву, опустившись на одно колено, напряг слух. Разумеется, шум воды заглушал любые звуки, но, настороженно скользя глазами по величественным горным кряжам, командир отряда прислушивался к иным вещественным материям. Он не умел объяснить этого словами, но как всякий в достаточной мере повоевавший доверял человеческому чутью. Спасаясь от собак, волк никогда не побежит в западню, потому что вовремя учует ловушку. В каком-то смысле Азамат тоже был волком, хоть и носил человечье обличье. Гани, один из бойцов его отряда, уверял, что в новой жизни Аллах дарует уже иное обличье - то, которое более всего подходило умершему при жизни. Похоже, парень давно уже не понимал, во что верит - в мусульманство или буддизм, но эта мысль Азамату понравилось. Наверное, если бы можно было выбирать, он попросил бы у Всевышнего обличье волка…

Ущелье же, перегородившее путь, ему не нравилось. Не ахти какая ширина, но очень уж зыбко выглядел единственный подвесной мост - и не мост даже, а пара телефонных кабелей, переброшенных с одного берега на другой. За один держишься, по другому переступаешь ногами. Будь он пограничником, именно здесь постарался организовать засаду. Другое дело, что пограничники остались далеко и при всем желании не могли бы покрыть разделяющее их расстояние. Конечно, на армейских вертушках их могли перебросить сюда в каких-нибудь полчаса, но для этого нужно было еще обнаружить людей Азамата, а он был твердо уверен, что до сих пор отряд еще не засекли.

Ощущение тревоги по-прежнему не проходило, и все же он дал команду на движение. Один за другим боевики показались из зарослей, цепляясь за кабель, осторожно тронулись вперед.

- Стой! - Азамат внушительно показал два пальца. Его поняли. Двигаться следовало строго по двое. Во-первых, чтобы не перегружать трос, во-вторых, на всякий пожарный.

Первым двинулся Мурад, поджарый боец с гранатометом через одно плечо и автоматом Калашникова через другое. Он шел быстро, не глядя под ноги. Держался тоже грамотно, готовый в случае чего перехватиться руками за уцелевший конец. Ступающий за ним Гани осторожничал значительно больше - шажочки делал махонькие и под ноги себе смотрел, чего делать, конечно же, не следовало. Нелеп тот горец, что боится высоты, но среди боевиков нередко встречались и такие.

Недоразумение приключилось, когда Мурад уже почти добрался до противоположного берега. Рокот воды и расстояние вряд ли позволили бы боевикам сразу разобраться в ситуации, и именно этим намеревался воспользоваться Дрэм. Дистанция была не самой большой, и, взяв в прицел черную нитку кабеля, он в несколько секунд опустошил обойму. Тут же перезарядил винтовку, однако новых выстрелов не понадобилось. Толстенная оплетка была довольно прочной, но прямого попадания ружейных пуль не выдержала и она. Черные лохмотья брызнули у основания кабеля, а тяжесть людей довершила разрыв путепровода. Кабель лопнул, и парочка человеческих тел, кувыркаясь, понеслась вниз. Мурад еще пытался удержаться за обрывок кабеля, но его сшиб летящий Гани. Была бы река настоящей рекой, люди могли бы, наверное, уцелеть, но вода, едва прикрывающая скользкие камни, ничуть не смягчила падения.

Все было сделано чисто, и Дрэм не сомневался, что никто из бородачей не заметил его стрельбы. Будь вокруг тихо, они и тогда не услышали бы приглушенных выстрелов, - в нынешних же обстоятельствах об истинной причине обрыва кабеля могли догадываться лишь сами сорвавшиеся. Но до них ему уже не было дела, - вновь изготовившись к стрельбе, Дрэм ждал от боевиков дальнейших шагов, и они, конечно же, последовали.

Бородачи долго разглядывали упавших в шумящую расщелину, о чем-то между собой шушукались - наверное, спорили, стоит или нет вытаскивать товарищей. В конце концов, решили для начала закончить с переправой. Как бы то ни было, но двигаться им теперь приходилось в менее комфортных условиях - ногами обхватив нижний стальной трос, руками подтягивая тело вперед. Внутренне Дрэм даже поаплодировал им, - все получалось еще проще, чем он думал. Конечно, целиться в тонкий стальной трос было несколько сложнее, чем в кабель, зато и лопнул он от первого же попадания. Еще пара фигурок, размахивая руками, устремились вниз, но на этот раз что-то сумел разглядеть и предводитель бородачей. Автомат в его руках хищно развернулся, и сноп огня ударил в направлении залегшего в скалах Дрэма. Скорее всего, стрелка вожак так и не разглядел, но направление, откуда хлестнули роковые выстрелы, он угадал верно. Разумеется, Дрэм не стал с ним церемониться. Чуть поведя стволом, дважды нажал спусковой крючок, и, заливая кровью каменный склон, командир боевиков покатился следом за своими приспешниками. Еще одна пуля снесла череп стоявшему поблизости бородачу, но остальные ждать не стали. Стремительно рассыпавшись по кустам, боевики открыли по гребню ураганный огонь. Они по-прежнему не видели своего противника, но пули прошивали пространство с такой пугающей плотностью, что Дрэм, не выдержав, откатился под прикрытие валуна. Движение не осталось незамеченным, и теперь стрелки принялись долбить точно по укрытию, заставляя массивный камень дымиться от попаданий. Именно поэтому киллер лежал, не высовываясь, спокойно пережидая вспышку ярости боевиков. Геройство на войне редко когда поощряется - разве что пулей в лоб, а этим ребяткам было его все равно не достать. Ну, а попробуют перейти в атаку, потеряют последних людей.

Видимо, боевики это тоже, в конце концов, поняли. Повинуясь единой команде, огонь прекратился, а еще через пяток минут Дрэм осмелился высунуться из-за валуна. Он выглянул как раз вовремя, чтобы увидеть мелькающий в кустарнике камуфляж. Боевики спешно уходили, уступив пальму первенства неведомому стрелку. Можно было, конечно, немного пострелять им вслед, но он без того уже задержался. Пора было возвращаться на основной пост - к своим разлюбезным клиентам.

Глава 14

На совещание собрались в номере у Зимина. Стол был заставлен пивом, но к бутылочкам не притрагивались. Только Сергей Маркелов задумчиво чистил апельсин, бросая в рот одну дольку за другой. В то время, как «кандагаровцы» молча, переваривали новость о пулевых отверстиях, Стас нервным шагом метался по комнате. Ни дать, ни взять - загнанный в клетку зверь.

- И чего ты поперся туда? - хмуро продолжал ворчать Харитонов. - А если бы сорвался?

- Ерунда! Я тоже не пацан зеленый. Да и Костик меня страховал. - Зимин поморщился. - Зато своими глазами посмотрел на те дыры. Там ромб, понимаешь? Тот самый, о котором рассказывал Мишаня.

- Интересно, когда он успел его нарисовать?

- А он каждый день тут пристреливается. Дыры есть и свежие, и старые.

- А как ты определил степень свежести?

- Да по влаге! Ночью-то дождь моросил, вот я и додумался продуть дырочки. Из двух каменная пыль вылетела, а из остальных почти ничего.

- Ну и что?

- А то, что этот тип нам сегодня парочку отверстий нарисовал и еще с полдюжины - вчера.

- Или позавчера, - пробормотал Тимофей.

- Может, и так. Важно - другое: он здесь, и у него ствол с глушаком! Сидит в горах, следит за нами и время от времени постреливает по скалам! Костик тоже говорит, что вчера отверстий было меньше.

- А он-то со своими друзьями зачем на скалу лазит?

- Я же говорю - гладиаторы. У них скалолазание вроде как входит в многоборье. Вот и поддерживают форму.

- Что ж, молодцы… - Дмитрий переплел пальцы на колене, на минуту задумался. В конце концов, сердито помотал головой. - Ничего не могу понять! Если он уже здесь, если знает, где мы живем, то какого хрена тянет? Почему не трогает нас?

- А ты вспомни, он ведь и там нас не трогал.

- Ну, там, положим, понятно, - не хотел следить в родном городе. А здесь-то он чем рискует?

Тимофей Лосев фыркнул.

- Это ты лучше у него спроси.

- Может, и спрошу, если увижу.

- Вот именно, его еще увидеть надо! - Стас остановил свое метание, сосредоточенно взглянул на Дмитрия. - Помните того жмурика возле дачи?

- Это которого он с дерева снял?

Стас коротко кивнул.

- И второй, который от ножа помер… Видели, как нож в него вошел? - Стас изобразил изогнутой ладонью. - Вот под таким углом! Я еще тогда подумал, что ерунда какая-то. Не втыкаются так ножи.

- Почему же не втыкаются? Если повалить на землю и ударить, можно и воткнуть.

- А если не валить?

- Тогда… - Дмитрий тоже на мгновение задумался. - Тогда это сверху надо метать.

- С дерева, - подсказал Сватов. Лосев сумрачно кивнул.

- Вот и получается, что одного чпокнул в лежачем положении, второго ножом в шею, третьего ромбом разрисовал. Прямо циркач какой-то!

- Но главное, что он был не с теми отморозками. Тогда все было бы кончено там же на даче.

- Похоже на то, - Тимофей хмуро кивнул. - Но если не с ними, то с кем же он тогда?

Харитонов пожал плечами.

- Этого мы не знаем, но рискую предположить, что этот тип работает в одиночку. Очень уж хорош, чтобы брать себе в компанию посторонних. Пока мы имеем на руках не так уж много фактов, но все они говорят за то, что этот парень - ловкач, каких мало. Знает о нас практически все, виртуозно стреляет, умеет метать ножи.

- А еще… - задумчиво проговорил Зимин, - еще очень может быть, что он хромой.

- С чего ты взял?

- Маринка видела, как он уходил из подвала. Это мы уже с ней потом вспоминали. Я-то его не видел, а она хорошо разглядела. Говорит, что шагает ровно, а вот на ступенях чуточку прихрамывал.

- Ну и что?

- Так ведь и я видел возле дачи безногого старика!

- Погоди, погоди! - Дмитрий возбужденно привстал. - Хромой и безногий - это ведь не одно и то же!

- Верно, но если нацепить, скажем, протез, то безногий тут же станет хромым.

«Кандагаровцы» многозначительно переглянулись, Сергей Маркелов нервно усмехнулся.

- Мда-а… Похоже, приплыли! Вы что же, всерьез думаете, что за группой спецназовцев охотится старик-калека?

Харитонов рассудительно покачал головой.

- Ну, во-первых, старик старику рознь. Вон, Кадочникова по телевизору показывали - до сих пор разбрасывает молодых, как щенков. А во-вторых, этот тип может быть и не стариком. Макияж, бороденка - все это несложно и сделать…

- А нога?

- С ногой, конечно, сложнее. Но если это действительно протез, то его, как известно, несложно и снять. Скажем, если протез хороший, да навыки нужные имеются, это проделывается в считанные секунды. Ты говорил: у старика корзина была в руках?

- Была, - Стас кивнул. - И довольно большая.

- Вот вам и место, куда он упрятал протез! - весело воскликнул Мишаня. - Чего проще - сунул в корзину, накрыл кошмой, а брючину попросту подвернул.

Маратик возбужденно растер переносицу, с улыбкой оглядел коллег.

- А ведь кое-что наши мозги еще могут, а? Ведь практически вычислили наемника!

- Ну, это всего лишь гипотеза, - поспешил остудить его пыл Харитонов, - хотя на правду, в самом деле, похоже… Итак, некий одноногий снайпер, получив заказ от влиятельных людей, взял нас с вами на мушку. Почему пока не убил, непонятно. Может, ждет команды от заказчика, а может, сомневается.

- В чем это он сомневается? - хмыкнул Сватов. - В своих силах, что ли?

- Да уж, конечно, не в своих силах… - Дмитрий поглядел на Николая долгим взглядом. - Я вот, что думаю, мужики: ногу-то он не под трамваем потерял, верно?

- Считаешь, что он… - Сватов в волнении привстал с кушетки, взлохматил на макушке волосы. - Думаешь, он один из наших?

- По крайней мере, допускаю. - Дмитрий поочередно принялся загибать пальцы. - Стреляет - раз, ножи мечет - два, классно маскируется - три, и, наконец, безногий. Почему бы не предположить, что он тоже служил когда-то в спецназе?

- А я бы еще приплюсовал Мариночку, - вставил Стас. - Тупой наемник мочканул бы ее еще там в подвале. Да и меня, наверное, с ней заодно.

Дмитрий Харитонов шумно вздохнул.

- Да-а, доказательства, конечно, хлипкие, но лучше, чем ничего. По всему выходит, что в лицо его видели двое - Стас и Марина. Но Стас видел этого типа в гриме, а вот Марину, пожалуй, стоит поспрашивать поподробнее.

Маркелов даже подпрыгнул на месте.

- Так чего мы сидим? Тут же компьютер имеется, сеть! Свяжемся по сети с Еланцевым, - он нам живо скачает «Фотошоп» с «Фотороботом». Глядишь, через пару часов и фотографии нарисуем готовые.

- А что они нам дадут? - хмыкнул Марат. - Или ты собираешься в поиск отправляться с фотографией на руках?

- По крайней мере, будем знать, как он выглядит. Стасик-то с тем одноногим оплошал, а мы настороже будем.

- Все бы ничего, ребятки, - тихо проговорил Харитонов, - только боюсь, не было бы поздно. По сути, мы у этого зоркого сокола на крючке. Вот получит он сегодня директиву от начальства и перестанет рисовать ромбы. Что мы ему противопоставим?

Собравшиеся молчали.

- Если он одноногий, - продолжил Дмитрий, - нам, конечно, легче, но ненамного. Фотографии, действительно не помешают, но главная надежда все-таки на разведку. Будем сидеть здесь безвылазно, ничего не выиграем. Нужен маневр.

- Какой еще маневр? - удивился Мишаня Шебукин.

- Да любой. Главное, чтобы кто-то отвлекал на себя внимание, а кто-то следил за ситуацией со стороны. Тогда и шанс появится его засечь.

- А мне сдается, - тихо проговорил Лосев, - что главный наш шанс - это он сам.

- В смысле? - Стас обернулся к Тимофею. - почему ты так думаешь?

- Я не думаю, я чувствую… - Тимофей рассеянно забросил руки за голову, сцепил сильные пальцы на затылке. Глядя на него, Дмитрий невольно хмыкнул. Сам того не ведая, Лосев изобразил позу безусловного хозяина. Именно так сидят сильные, уверенные в себе люди. Впрочем, таким он и был в действительности.

- Пока я понимаю одно, - веско проговорил Лосев. - Этот человек давно уже мог нас всех перешлепать, но отчего-то этого не делает. Значит, есть какая-то причина.

- И что ты предлагаешь? - фыркнул Сватов.

- Да ничего. Дмитрий предложил маневр, я с ним согласен. И, тем не менее, значительно более важными для нас могут оказаться причины, удерживающие этого типа от убийства.

- Ну, того маньяка он, положим, хлопнул без особого содрогания.

- Верно, хлопнул. - Тимофей кивнул. - И тех бритоголовых возле дачи положил. А вот Мишаню почему-то отпустил восвояси. И Мариночку со Стасом не тронул.

- Что ты хочешь этим сказать?

- Только то, что у нашего снайпера есть принципы. - Чеканно проговорил Лосев. - Плохие ли, хорошие, но он их соблюдает. Я не слишком верю в то, что нас пощадят, но он не торопится - и это дает лишние надежды…

В дверь энергично постучали, и правая рука Зимина машинально дернулась за пазуху.

- Спокойно, Стасик, спокойно. У нас ведь все равно нет оружия. - Харитонов поднялся из кресла. - А это наверняка наши девочки.

Но он ошибся. Это был Костик со своими друзьями.

- Эге, да вы все тут! А мы-то рыщем по корпусу, найти вас нигде не можем.

- Что-то случилось?

- Да нет, ничего, - Костик застенчиво улыбнулся. - У меня сегодня день рождения, вот и решили с ребятами отметить. Может, составите нам компанию? Здесь, в поселке как раз дискотека проходит, опять же кафе неплохое имеется. Само собой, я угощаю. - Он чуточку помялся. - Хорошо, если вы и девушек своих возьмете.

Дмитрий понимающе хмыкнул.

- Так ты кого приглашаешь? Нас или наших девушек?

- Всех, разумеется, - поспешно пробормотал Костик. - Все равно без вас ваши девушки никуда не пойдут.

- Это верно… - Харитонов озабоченно потер переносицу. - А далеко этот поселок?

- Да рядом совсем! Если напрямую, то сразу за хребтом, а по дороге - километра четыре.

- Мы бы с удовольствием… - начал было Дмитрий, но на плечо ему опустилась тяжелая рука Тимофея.

- А почему бы и нет? - он широко улыбнулся. - Ты же сам толковал о маневре, вот и устроим небольшую рокировочку.

- Какой еще маневр? - удивился Костик.

- Да это мы о своем бормочем… - продолжая улыбаться, Лосев обернулся к коллегам, игриво подмигнул. - Ну, что, господа вояки? Кто со мной здесь остается?

Руки подняли практически все присутствующие, но Лосев, подумав, выбрал все-таки Маркелова.

- Вот с тобой, Сергунь, мы и подежурим в наряде, а остальным приказ - топать на танцы!…

***

Уже начинало смеркаться, а потому собирались быстро. Появление на крыльце принарядившихся женщин компания гладиаторов встретила восторженным ревом. Судя по всему, они успели уже чуточку выпить, но держали себя вполне галантно, наперебой порываясь ухаживать за дамами. Выглядело это довольно потешно, однако ни Стас, ни Мишаня не стали возражать, когда их подружек взяли под руки могучие кавалеры. Лишь Дмитрий чуть подотстал от основной группы, задержавшись на берегу озера. Пристальным взором он вглядывался в смуглеющие скалы, силясь уловить хоть какой-то признак присутствия постороннего человека. Разумеется, ничего конкретного он не увидел, но ему хотелось ощутить чужой взгляд. Эту особенность за собой он тоже прекрасно знал. Воистину человек сохранил немало первобытных талантов, ощущая то, чего не улавливали ни слух, ни зрение. Харитонов даже повернулся к горам спиной, на минуту зажмурился. И снова ничего не почувствовал. Либо он ошибался, либо далекий стрелок взял тайм-аут…

- Эй, Димон, ты где там застрял?

- Здесь я, здесь… - Очнувшись, Дмитрий бегом устремился к друзьям. Эксперимент не удался, никто не высматривал его на берегу озера, и никто не целил ему в спину. Однако это ничуть не успокаивало. Более того, хищник, умеющий оставаться невидимым, внушал значительно большую тревогу…

Глава 15

Подойдя к стойке, Зимин оглядел незамысловатый набор предлагаемых напитков, косо посмотрел на бармена.

- Ну что, стахановец, как трудовые будни?

- У кого будни, а у кого и блудни! - мгновенно отозвался зубоскал. - Что-нибудь желаете?

- Обязательно! - Оглянувшись на приблизившегося Сватова, Стас показал два пальца. - Пару порций сока. Если, конечно, есть что-нибудь натуральное.

- Разумеется! - бармен скорчил обиженную мину. - Есть апельсиновый, гранатовый, томатный…

- Тогда нам, пожалуй, томатный. И самую малость посолить. - Харитонов подмигнул Николаю. - Как тебе это место?

Сватов весело пожал плечами, грубовато ответил:

- Да как обычно. Музыка - говно, и телки - не очень. Пожалуй, наши - самые клевые.

- Так ты бы поискал, неужели совсем никого нет?

- Уже пробовал, бесполезно. - Сватов покачал головой. - У одной мордашка ничего, так сисек нет, у другой ноги, как колеса, а у третьей зубы червивые. Вот если бы их как конструктор детский состроить, тогда бы получилось самое то.

- Ишь, какой привередливый! А по мне так вполне нормальный дансинг. И молодых хватает, и даже наркотой приторговывают.

- Ну, это само собой. Какая дискотека без колес? Или ты здесь порядки свои хочешь наводить? - Николай взял у бармена бокалы с соком, протянул Стасу. - Смотри, не нарвись. Здешние менты нас не знают, живо холку намнут.

- Думаешь, тоже кормятся с этих дел?

- А то как же! Считай, две основных статьи дохода - «колеса» и проституция. Ежу понятно, что давно надо легализовать! Как в Италии с Голландией.

- Это ты про наркотики или проституцию?

- А про то и другое! Вот увидишь, сразу станет меньше и «СПИДа», и изнасилований.

- Жаль, нет в думе Кольки Сватова! - хмыкнул Зимин. - Давно бы передовой страной стали.

- Чего ты усмехаешься? Все так бы и стало, в натуре!

- Да разве я спорю… - сделав хороший глоток, Стас оглядел подрагивающие в цветомузыкальном мареве людские тела. В общем дискотека была самая обыкновенная, разве что называлась несколько экзотично - «Казантипом» - по имени мыса в Крыму, на котором долгое время тусовались барды и молодняк со всего СНГ. Вот и в этом зальчике публика подобралась самая пестрая. Пузатый мужчина лет пятидесяти только что привел юную подружку и выпустил потанцевать - точь-в-точь как болонку на газон. Сам же отошел к бару и тут же набрал с полдюжины банок пива. Тут же неподалеку от них в обнимку танцевала парочка малолеток, языками исследующая глубины своих слюнявых ротиков. Мальчику лет двенадцать, девчушке - и того меньше. Нравы в зале процветали самые вольные, как и положено на жарком юге. Целовались без малейшего стеснения, курили травку, подростки, танцуя, успевали массировать ладонями упругие попки своих подруг. В более укромных уголках танцплощадки, должно быть, происходили более пикантные сцены, но туда взор Зимина не доставал. Наверное, и хорошо, что не доставал, иначе не решился бы отпустить в «свободный полет» Мариночку. Да и Мишаня не осмелился бы оставлять свою Валентину без внимания. Впрочем, тревожиться за них не приходилось, - у дамочек был завидный эскорт. Разогревшиеся гладиаторы с удовольствием прыгали вокруг них, выделывая мускулистыми торсами самые немыслимые па. Только сумасшедший рискнул бы сунуться к такой компании с недобрыми помыслами. Само собой, перед танцами выпили за здоровье Костика, а потому настроение у всех было вполне бодрое.

- Слышал, что о корабле с заложниками передают? - Николай толкнул Зимина в бок.

- Это ты про теплоход «Даурия»?

- Ага! Говорят, освободили все-таки пассажиров. Вроде даже перестрелка какая-то была, трупы есть. Короче, ничего у террористов не прокатило.

- Это ты к чему?

- Да к тому, что есть повод еще выпить!

Стас согласно чокнулся с Николаем, с удовольствием отхлебнул все того же томатного сока.

- Ну, а террористы куда подевались?

- А черт их знает! Кого-то вроде пристрелили, а часть слиняла. Теперь их на берегу преследуют.

- Если преследуют, значит, уйдут. - Стас меланхолично кивнул. - Так уж у нас заведено: сначала нагоним войск, окружим, а после выпустим. По секретному распоряжению из Кремля.

- Так здесь вроде не мы их ловим. Это уже Грузия.

- Да какая разница, Коль! Школа-то - российская. Смотри, до чего их Шеварнадзе довел! Все наши ошибки повторяет…

Из толпы сверкающей рыбкой вынырнула раскрасневшаяся Мариночка. В атласной миниюбочке, в туфельках на золотистых шпильках, она выглядела просто великолепно. Подскочив к ним, сходу впилась в губы Стасика, горячими руками обвила крепкую шею.

- Как же я по тебе соскучилась!

- А я-то по тебе как!…

Глядя на них, Сватов только усмехнулся. Такой любови-моркови он никогда не понимал. Может, оттого и оставался до сих пор вольным бобылем.

Выдержав короткую паузу, колонки вновь вдарили - на этот раз «Муркой» в исполнении известного эстрадного певца.

- Слышал? - взвигнула Мариночка. - Это уже про меня!

- Екалэмэнэ! - Стас вздохнул. - Неужели тебе нравится эта муть? Там и смысла-то ни никакого нет.

- Как это нет? - изумилась Мариночка.

- А так… Раз пошли на дело, выпить захотелось… Это перед делом-то - выпить? Чушь голимая! И потом - как это из-под полы может торчать наган?

- Не придирайся, Стасик, - фыркнул Коля Сватов. - Это ведь классика. И потом - где ты видел песни со смыслом? Разве что у Высоцкого.

- Не только!…

Однако завершить спор им не удалось. Жалобно хрюкнув динамики смолкли, а мгновение спустя над головами танцующих загрохотали автоматные очереди. Пара бородачей, выскочив на сцену, самозабвенно лупила вверх из «Калашниковых». Еще один детина - на этот раз уже с выбритой челюстью и выбивающимися из-под камуфляжного берета космами - выхватил из рук дискжокея микрофон, жестяным голосом с легким гортанным акцентом объявил:

- Времени у нас нет, потому сообщаю сразу: внизу стоят два «Икаруса», - это специально для вас…

В зале зашумели, и похожий на Чегевару тип тотчас выстрелил вверх из пистолета.

- Когда я говорю, все молчат. Это понятно? - он выдержал небольшую паузу. - Сейчас вы организованно покинете танцплощадку и спуститесь вниз к машинам. Там мои люди помогут вам занять места в автобусах. Потом мы проедем в одно место и позже, если все будет нормально, вас всех отпустят. На всякий случай добавлю: мы - те самые люди, что удерживали в течение нескольких дней пассажиров теплохода «Даурия». А потому советую вести себя тихо…

- Не много ли ты на себя берешь, козлик? - гулко поинтересовался со своего места Коля Сватов. Голос у него был басовитый, и сказанное террорист услышал прекрасно. - Тут ведь не только мужики, полно женщин с подростками. Или совсем совесть потерял?

Тишина наступила такая, что Зимину показалось, что он слышит тиканье собственных часов. Но это тикали не часы, это бились два прижатых друг к другу сердца - Маринино и его собственное. Наверное, из-за выпитого вина он не сразу разобрался в происходящем. Да и на Сватова алкоголь подействовал не самым лучшим образом. Говорить в подобном тоне с людьми, держащими в руках оружие, конечно же, не следовало.

- Кто это сказал? - вооруженный тип закрутил косматой головой.

- Я сказал. Я! - Сватов отважно поднял руку, и в тот же миг бандит выстрелил.

Все, что сумел сделать Зимин, это резко оттолкнуть Мариночку в сторону. Помочь Сватову он не успел. Надо отдать должное террористу, стрелял он отменно. С тридцати шагов угодил Николаю в грудь. Выстрел оказался роковым, пуля попала точно в сердце. Уже оседая на пол, Николай попытался что-то сказать подскочившему Стасу, но у него ничего не получилось. Тренированное тело выгнулось дугой, на подбородок выплеснул ручеек крови, глаза обморочно закатились. Николай умер прямо на руках Стаса. А через секунду все вокруг пришло в жуткое волнение: дружно завизжали дамы, публика ринулась врассыпную. И снова замолотили автоматы бородачей. На это раз террористы били не в людей, а в матерчатый потолок, однако действие это произвело самое ошеломляющее. Ад, разразившийся на танцплощадке, лучше было бы не видеть, и именно так поступали многие из присутствующих - закрывали лица ладонями, крепко-накрепко зажмуривались…

Глава 16

В автобусы людей загоняли самым бесцеремонным образом, и все-таки Дмитрий успел обратить внимание на то, что пассажиров пытаются бегло сортировать. Молодежь, одетую неряшливо, с длинными космами, отпускали вон, в салон же заталкивали людей более почтенного возраста, в костюмах и нарядах европейского качества. Тех же гладиаторов в автобус не пустили, а вот Костика, одетого по случаю дня рождения в дорогущую тройку, сунули вместе с «кандагаровцами».

- Видал? - Харитонов наклонился к Стасику. - Значит, собираются просить выкуп!

Зимин не откликнулся. Перед внутренним взором «кандагаровца» по-прежнему стояло мертвое лицо Кольки Сватова - того самого разухабистого Сватова, с которым не раз ездили в «горячие» командировки, которому безбоязненно можно было доверить и собственную жизнь, и жизнь близких тебе людей.

- Вот и получился маневр… - приблизившийся к ним Шебукин горько усмехнулся. - Угодили из огня да в полымя.

- Не знаю, как насчет нас, - сухо отозвался Зимин, - но эти парни точно угодили в историю. Во всяком случае, живыми им не быть.

- Тише, Стасик, тише! Тут главное - не спешить. - Харитонов успокаивающе положил руку на плечо товарища. - В клочья порвем, по стене размажем, но в свое время. А сейчас без самодеятельности, хорошо?

Стасик ответил кривой усмешкой. Лицо его заледенело, глаза излучали стальной холодок. Уж Дмитрию-то было отлично известно, что с подобным выражением лица о добрых материях не рассуждают, с таким выражением лица убивают.

- Видели, как нас сортировали? Значит, попытаются где-нибудь встать, а после вступят в переговоры с властями. - Продолжал анализировать вслух Харитонов. - Это и будет наше время. Как начнутся переговоры, так и закопаем их в землю…

Сидячих мест, разумеется, на всех не хватило, и бывшим спецназовцам пришлось стоять. Валентина Сергеевна устроилась на коленях Шебукина, рядом сидела Мариночка. Плечистый Костик, Зимин, Маратик и Стас надежный барьером отгораживали своих дам от общей толчеи. Следует отдать должное Мариночке с Валентиной - вели они себя вполне выдержанно, - ни паники, ни волнения не проявляли. Может быть, верили в своих мужчин, а может, просто еще не знали, каково это быть в шкуре пленников.

- Интересно, куда нас повезут? - вполголоса пробормотал Костик, и очень скоро получил исчерпывающий ответ. Едва тронувшись, автобусы снова встали. Впереди стояло воинское оцепление, а дорогу преграждали сваренные из рельсов ежи. Впрочем, вступать с военными в преждевременные переговоры бандиты поостереглись. На их месте Харитонов тоже не стал бы торопиться. Во-первых, темно, во-вторых, не слишком комфортные условия. Того и гляди - напросишься на штурм. Надеяться же на то, что военные побоятся атаковать наполненные заложниками машины, было, по меньшей мере, глупо. Все последние события ясно говорили за то, что в случае нужды, власти легче легкого переступают через жизни собственных граждан. Само собой, террористам на граждан было наплевать, но свои жизни они твердо надеялись спасти.

Дав задний ход, автобусы свернули на знакомую дорогу и, очень скоро, обогнув череду скальных массивов, въехали на территорию курортного комплекса. Так и вышло, что вернулись туда же, откуда пришли, и, разглядев в окнах здание главного корпуса «Белого Орла», Мариночка сердито зашипела под нос ругательства. Ее-то, как владелицу курорта, понять было несложно. Если даже в Москве террористы оставляют после себя сплошные руины, то здесь деликатничать подавно не будут.

Неизвестно, чем руководствовались боевики, но именно в этом месте они решились на остановку. Возможно, бывали тут раньше, а может, понимали, что здание санатория может послужить неплохим убежищем. Толстые, выложенные из цельного камня стены не боялись ни пуль, ни осколков, а узкие, больше похожие на бойницы окна, идеально подходили для организации круговой обороны. Опять же хватало свободного пространства для расселения взятых в плен людей, а на площадку перед зданием вполне могли приземляться любого типа вертолеты.

С полдюжины автоматчиков ринулись в главный корпус, остальные боевики остались стеречь пассажиров. Припав к окну, Дмитрий рассмотрел, как выгрузили из соседнего автобуса крупнокалиберный пулемет, ящик с гранатами, вещмешки с боеприпасами. О событиях, происходящих в корпусе, можно было только догадываться, однако выстрелов оттуда, по счастью, не доносилось. Вполне возможно, что там обошлось без эксцессов.

Еще через пару минут из здания выбежал знакомый тип в берете. Утерев мокрое от пота лицо, он начальственно махнул рукой. С криками бородачи погнали пассажиров из автобусов, при этом мужчин заставляли держать руки на затылке. Обыска пока не проводили, отбирая только сумки с барсетками. Уже в здании санатория завели всех на второй этаж, выстроили в коридоре длинной шеренгой.

Микрофона здесь не было, и, привлекая людское внимание, главарь бандитов снова выстрелил из пистолета.

- Меня зовут Мухамад, - громко представился он. - и я собираюсь продать вас за хорошую сумму. Судя по всему, большинство находящихся здесь - русские, и это хорошо. Значит, разговаривать станем с Россией. Если чиновники не будут жадничать, все закончится очень быстро.

- А если нет? - подал голос кто-то из шеренги.

- Если Россия махнет на вас рукой, придется и нам обойтись с вами жестко. - Мухамад зловеще улыбнулся. - Уже сегодня мы предъявим властям ультиматум, а еще через десять часов начнем вас расстреливать. По одному человеку каждый час. Сначала всех мужчин, потом женщин. Вас тут немало, так что времени на раздумье у российского правительства будет достаточно.

- Вы собираетесь продавать людей оптом? - поинтересовался Харитонов. - Или могут быть иные варианты?

- Хороший вопрос! - Мухамад повел костлявым плечом. - Если среди вас найдутся люди, за которых в состоянии заплатить родственники или друзья, мы будем рады заснять их видеообращение. Все, за кого пришлют деньги, будут без промедления отпущены. Разумеется, из расстрельного списка их также исключат.

Некоторое время люди хранили молчание, а после вперед шагнула Валентина Сергеевна.

- Могу я сделать взнос за своих друзей?

- Это, пожалуйста! - Мухамад язвительно улыбнулся. - Более того - мы готовы давать скидку. Один человек - пятьдесят тысяч долларов, два и больше - уже тридцать.

- Хитрый урод!… - вполголоса прошипел Шебукин, однако на его счастье, бородачи ничего не услышали.

- А что будет с нами сейчас? Мы можем разойтись по номерам?

- Никаких номеров! Устраивайтесь прямо здесь. - Мухамад покачал головой. - В туалет будете выходить организованно - по пять человек. Те, кто захотят выступить с обращением перед камерой или распорядиться насчет денег, подойдите к моим людям.

- А чем мы будем питаться?

- Воду мои люди принесут чуть позже, - бесстрастно сообщил командир боевиков, - еды не будет.

- Как это не будет?

- Очень просто… - Мухамад жестко улыбнулся. - Могу обещать, что от голода вы не умрете.

Сказано это было спокойным тоном, но кое-кто в шеренге заложников шумно принялся всхлипывать. Кажется, только сейчас до людей стало доходить, что же их ждет в ближайшем будущем. Шутки кончились, впереди ждал плен, и, подавая пример, Дмитрий первый уселся прямо на полу, за ним последовали Шебукин с Валентиной, Зимин и Марат. Мариночка еще какое-то время стояла - наверное, понимала, что в своей атласной мини-юбке она рискует выставить себя перед боевиками не в самом пристойном виде. Глянув на ее голые ноги, Стас со вздохом начал расстегивать на себе рубаху, но его опередил Костик. Мигом стянув с себя праздничный, усеянный блестками пиджак, он великодушно протянул его Мариночке. Поблагодарив гладиатора, она прикрыла ноги и уселась на ковер.

Глава 17

Появление в санатории автобусов с заложниками повергло Дрэма в состояние ступора. Ясно было, что винить во всем следовало неблагоприятное стечение обстоятельств, но он не забывал ругать и себя. За то, что слишком долго тянул с выполнением заказа, за то, что отпустил боевиков живьем. Во всяком случае, крепко постаравшись, он мог бы оставить в горах еще с полдюжины этих бородатых красавцев. А тогда, глядишь, не осмелились бы на захват такой прорвы заложников. Не слишком успокоило Дрэма и то обстоятельство, что среди выгнанных из машин пассажиров он разглядел своих клиентов. Конечно, хорошо, что не уплыли на сторону, но и такой расклад его не слишком устраивал. А ведь, отпуская боевиков, он ведать не ведал, что судьба снова сведет их вместе! Вот и пойди угадай, где пробежишь, а где и рухнешь со всего маху.

Хуже же всего было то, что он снова выпускал своих клиентов из виду. Вместе с прочими пленниками их загнали в здание, где и держали, должно быть, под прицелом автоматов. Можно было, конечно, подождать дальнейшего развития событий, но что-то подсказывало Дрэму, что лучше ему этого не делать. В любом случае, заварится серьезная каша, в результате которой примыкающие к санаторию холмы и горы будут кишеть войсками, да и с самими клиентами может произойти все, что угодно. Даже, если они погибнут от рук боевиков, задание можно считать проваленным, и десять раз будет прав заказчик, не заплатив ему ни гроша.

Погуляв стволом «драгуновки» вдоль здания, Дрэм насчитал троих часовых. Тех бородатых путешественников, помнится, было семнадцать, да пятерых он отправил прямиком в преисподнюю, значит, в здании оставалось чуть менее десятка. Вожака он уничтожил, но если все же решились на захват заложников, значит, обезглавить банду не удалось. Оставался как минимум заместитель - тот самый симпатяга с сумрачным взором. Самое забавное, что именно на него Дрэм очень бы хотел взглянуть поближе. Память на лица у снайпера была отменной, а уж лицо человека, отстрелившего тебе палец, не забудешь никогда. Тогда в горах этот человек ему только показался знакомым, теперь же он узнал его окончательно. Тот самый младший братишка, помогаший Рафаэлю снимать страшные кадры. Пожалуй, с ним можно было бы поквитаться прямо сейчас, но это не входило в планы Дрэма. Более того, убивать Мухамада сейчас было даже опасно. Тогда обезумевшие от страха террористы точно натворят дел. Возьмут и перестреляют, всех пленников, а их тут по всем прикидкам более сотни! А то и вовсе заминируют здание санатория, решив погибнуть всем скопом во славу Аллаха…

Покидать насиженные места очень не хотелось, но иного выхода киллер не видел. Конечно, можно было бы начать отстрел боевиков прямо отсюда, но это значило переполошить осиное гнездо прежде времени. Положим, сумеет он половину уничтожить, а как быть с остальными? Запрутся в здании, забаррикадируют окна телами пленников - и попробуй возьми их в такой цитадели!

Часто вздыхая, Дрэм вернулся к своему логову, извлек из под камней тощий вещмешок. Соваться в здание во всеоружии было немыслимо, а потому, отстегнув протез, он распахнул потайную крышку в пластиковой ноге и один за другим стал укладывать в открывшуюся емкость свои любимые ножи. В довесок ко всему в тот же протез поместил китайский пистолетик - довольно неплохую подделку «Браунинга» на четырнадцать патронов, пристреленную им еще около года назад. Для запасных обойм места свободного не осталось, да они ему были и не нужны. Цену своим выстрелам Дрэм знал лучше многих и был совершенно уверен, что всех патронов он не сожжет.

Снаряженный протез оказался довольно тяжелым, и потому, спускаясь вниз, Дрэм прихрамывал сильнее обычного. Уже на подходе к санаторию, срезал прямую, напоминающую удилище ветку, аккуратно ее обстругал, на подбородок наклеил куцую, всегда хранящуюся за пазухой бороденку. Зеркальца под рукой не было, но свою внешность он успел изучить давным-давно. Мог работать над собой на ощупь, практически вслепую. Вот и сейчас, мазнув пальцами по земле, скоренько изобразил подобие мешков под глазами, круговыми движениями растер грязь на висках и щеках. Макияж, конечно, не самый мастерский, но особого цирка он устраивать и не собирался. Не красоваться он туда шел, а убивать…

Спустившись вниз, Дрэм еще раз присмотрелся к сияющему огнями зданию и будничным шагом вышел из-за кустов. Приблизившись к воде, вытянул перед собой псевдоудилище и, придерживая его одной рукой, неспешно двинулся вдоль берега. Уж леску с поплавком они точно не будут разглядывать. Рыбаки - они повсюду выглядят одинаково, а старческая осанка вкупе с хромотой помогут усыпить бдительность стражей…

Киллера окликнули, когда он уже поравнялся с каменной беседкой. Надо признать, боевик прятался умело, - до самого последнего момента Дрэм так и не учуял его присутствия. Бородач вышел из тени, издевательски причмокнув губами, поднял автомат. Увидев наведенное на него оружие, Дрэм изобразил испуг, вскинув руки кверху, выронил «удилище». И, конечно же, начал пятиться. Разумеется, уйти ему не дали. Бородач строго поманил «рыбака» пальцем, для пущей убедительности качнул автоматным стволом. Сделав плаксивое лицо, Дрэм проныл что-то жалостливое и робким шажком поплелся к боевику. Уже через пару минут его обыскали, немедленно обнаружив протез, а еще чуть погодя препроводили в здания санатория. Едва оказавшись под крышей, киллер удовлетворенно вздохнул. Теперь он стал одним из заложников, и с этого самого мгновения пошел отсчет последних секунд жизни боевиков. Впрочем, они об этом еще не знали…

***

- Информация скудная, - вполголоса докладывал Марат. - Двое или трое боевиков дежурят снаружи, еще один с пулеметом сидит наверху, все прочие здесь. Основной состав банды - молодые двадцатилетки, но порох, судя по всему, успели понюхать. Насколько я понял, в основном эти молодцы специализируется на захвате преуспевающих бизнесменов, иностранных гостей, директоров предприятий и так далее. Но не брезгуют и терактами. Недавний захват теплохода, действительно, на их совести… Кстати! - он взглянул на Дмитрия, - кто-то их существенно пощипал. Не далее, как вчера. И кажется, на этот раз - не погранцы. По крайней мере, в разговорах они ругают каких-то неведимых стрелков.

- А нам - кто бы ни щипал, лишь бы их меньше было. - Буркнул Мишаня.

- Это я к тому - уж не наши ли это ребятки?

- Лось с Маркелычем? - Дмитрий в сомнении покачал головой. - Вряд ли. У них на это просто не было времени. Да и откуда они взяли бы оружие? Мы ведь здесь все чистые.

- Ну, тогда я не знаю… - Марат развел руками. - Я так понял: из-за этой последней стычки они злые, как черти. У них там командир погиб и еще несколько человек. С отчаяния, должно быть, и ломанулись хватать заложников.

- А вообще на каком языке они говорят?

- Мухамад - чеченец, это точно. Другие тоже на чеченском говорили, но у двоих такой акцент, что явно не наши. Да и по физиономиям видно, что из Африки приехали.

- Негры, что ли?

- Да нет, не негры, но загар - все равно не местный, голову на отсечение даю…

Только что вместе с Мариночкой и Валентиной Сергеевной Марат прогулялся к Мухамаду, где бородатые операторы засняли его на видеокамеру. Импровизируя напропалую, Маратик произнес красочную речь, «умоляя» далекого Витю Еланцева прислать жалких пятьдесят тысяч. Выступление было всего лишь поводом, - главным образом Марат вслушивался в чужую речь, по крохам собирал информацию. В отличие от своих друзей он в совершенстве знал татарский, турецкий и чеченский, неплохо понимал другие восточные наречия. Потому и вызвался в разведчики. С аналогичными речами выступили перед камерой дамы, - на этом настоял Дмитрий. Разумеется, он не рассчитывал на скорый выкуп, но он очень надеялся на то, что женщин исключат из расстрельного списка…

- Хотелось бы мне знать, где сейчас находятся Лосев с Маркеловым? - пробормотал Харитонов.

- А какая нам разница? - фыркнул Стас.

- Разница - очень большая! - горячо возразил Дмитрий. - Если начинать, то лучше вместе, а Серега с Тимофеем могли бы нам крепко помочь.

- Не знаю… - Стас в сомнении покачал головой. - Лично я так думаю: где бы они ни были, начинать нужно без них. Окажутся рядом, успеют подключиться, а не окажутся - не будем, по крайней мере, возлагать на них лишние надежды.

- Согласен. - Шебукин коротко кивнул. - Тянуть время - себе дороже. Для боевиков эта операция - тоже экспромт, так что все нужно делать этой же ночью, пока не начали расстреливать людей.

- Так-то оно так, да только очень уж не хочется спешить… - Дмитрий поморщился. - Если бы своими головами рисковали, а то ведь вон их тут сколько.

- Вот и дождешься, когда начнут сокращать! - Проворчал Зимин. - На одну голову в час…

Медлительно передвигаясь вдоль шеренги людей, к ним приблизился косматый боевик - с массивной, выпирающей вперед челюстью, длинным торсом, короткими сильными ногами и рваным шрамом на правой щеке.

- Пойдем, - он буднично кивнул Мариночке. - Запись не получилась, нужно переснять.

- Что еще за фокусы! - начал было Маратик, но в лицо ему тут же ткнулся автоматный ствол.

- Сиди, шурави! У тебя все в порядке, а у нее одни ноги вышли. Оператор, глупый попался, молодой - не туда смотрел…

Боевик обвел сидящих усмешливыми глазами, споткнулся о пылающий взор Зимина. Улыбка на его лице тут же поблекла, выражение лица разительно переменилось.

- Чего смотришь? - автомат в его руках с готовностью приподнялся.

- Да вот, стараюсь тебя лучше запомнить. Это на случай, если с ней что-нибудь случится.

- А что с ней может случиться? Ничего не случится. - Боевик фыркнул. - Вернется твоя красавица через десять минут.

Стас медлительно покачал головой.

- Ой, не шути с нами!

- Какие шутки, дорогой! Скоро вернется, за шею тебя обнимет…

- Не надо, Стасик. Ничего они мне не сделают. - Мариночка успокаивающе погладила Зимина по голове, отважно поднялась с места.

- Учти, джигит, - подал голос Харитонов. - Я с Мухамадом говорить буду, так что без фокусов!

- Если через десять минут ты не вернешься, - добавил Стас, обращаясь Мариночке, я сам за тобой приду.

- Я тоже, - эхом откликнулся широкоплечий Костик. Похоже, от темноглазой Мариночки он окончательно потерял голову и даже не находил нужным это скрывать. Впрочем, ревновать к пылкому и простосердечному атлету было смешно, Стасик и не ревновал. А вот в спину удаляющемуся боевику он смотрел так, что более чувствительного человека мог бы, наверное, испепелить на месте. Увы, боевик его взгляда легко выдержал и на сидящих мужчин даже не оглянулся.

Глава 18

Серия кавказских конфликтов пришлась на юные годы Резо. Иные его сверстники откровенно страдали, оставшись без школ и родни, потеряв, в сущности, все свое настоящее и будущее, однако совсем иначе получилось у Резо. Именно в эту пору он стал входить в силу и взрослеть. Костистое, долговязое тело стремительно разбухало от мышц, литые мускулы обретали мощь, которой даже в его далеко не слабом семействе могли похвастать немногие. Тогда же он впервые изведал крови убиваемых собственноручно животных. Неожиданно обнаружилось, что этот неказистый, с тяжеловесным торсом подросток способен резать коров, баранов и овец ничуть не хуже бывалых горцев. Если нужно было кастрировать быка или барана, то и с этой задачей он справлялся не хуже взрослых мужчин. При случае - уже из чистого любопытства - ту же самую операцию юнец проделывал с соседскими псами, за что и получал от соседей на орехи. Точнее, мог бы получить, если бы у противной стороны хватило бы на это силенок. Но очень скоро в крепости кулаков Резо убедились все его сельчане. С ним стали стараться дружить, и именно тогда он яснее ясного понял, что ценнее силы может быть только другая сила - еще более свирепая и первобытная.

Когда российское правительство развязало на Кавказе первую необъявленную войну, Резо встрепенулся, как боевой конь, почуяв, что вот и настало его время. Приближался срок восемнадцатилетия, и к этому возрасту все основные интересы Резо окончательно определились. Ни музыка, ни образование, ни городская жизнь его в ни малой степени не привлекали, зато нравились чужие женщины, привлекала кровь и доставляло наслаждение одерживать над людьми победы. Самое приятное заключалось в том, что все три начала можно было успешно объединить, записавшись добровольцем в любое из действующих на территории Закавказья бандформирований. Именно так Резо и поступил. На какое-то время война стала его стихией, а жизнь вне опасности, грохота взрывов и посвиста пуль мыслилась уже невозможной. Он так и не выбился в полевые командиры, однако ветераны его ценили. За опыт и свирепый нрав, за силу, которая и поныне помогала боевикам организовать дерзкие налеты на боевые посты федералов. Несколько ранений добавили ему уважения среди соратников и при этом абсолютно не сказались на его физическом здоровье. Тем не менее, нынешнюю осень Резо встретил без радости. Увядала не только природа, увядало его лихое время. И в Чечне, и в Осетии, и в Азербайджане кинжалы вкладывали в ножны, оружие закапывали в землю, а то и вовсе сдавали в комендатуры. Настоящие мужчины давно догнивали в земле, и подобно старому пожарищу война затухала, напоминая о себе лишь редкими очажками пробивающегося наружу пламени. Вот и сюда на едва наметившийся раздор Батуми с Тбилиси стали слетаться со всех сторон остатки прежних бандформирований.

Как бы то ни было, но гражданской жизнью Резо не прожил ни единого дня. Смешно сказать, но здоровенный этот мужик попросту не умел ничего делать - ни складывать домов, ни сажать деревья, ни ставить домашнее вино. Единственное дело, которое он освоил досконально, заключало в себе стрельбу из всевозможных видов оружия, рытье окопов и искусное владение ножом. И потому стоило Азамату кликнуть клич в свою армию, как Резо прилетел к нему, сломя голову. Потому что твердо знал: снова будет обильная кровь, снова будут лихие рейды и многочисленные женщины…

Обычно на вольности Резо полевые командиры смотрели сквозь пальцы, однако в этом рейде ему впервые сделали внушение. И все-таки Резо не был бы Резо, если бы упустил свой шанс. Даже на «Даурии», где пассажирам гарантировалась полная неприкосновенность, он без особого труда склонил к сожительству трех молодых женщин. Все трое были блондинками, а белокурых женщин он обожал. Впрочем, две из них на поверку оказались крашенными, что крайне разочаровало Резо. Как многие другие, он вел собственный боевой счет - считал трупы и ценные трофеи, считал завоеванных женщин. На сегодняшний день он успел поиметь более трехсот пленниц и лично убил около сорока мужчин. Были среди его убитых и женщины с детьми, но этих он не считал, занося в разряд досадных недоразумений. Он и забывал их быстрее, чем ночной сон. Иначе было нельзя, поскольку очень быстро наступила бы скука. Вот и в этом рейде он разгонял скуку всеми доступными ему средствами, а потому повторное внушение Мухамада насчет женского пола пропустил мимо ушей. Того же Азамата он мог бы, пожалуй, послушаться, но Мухамад был ему даже не ровесником, родившись на полтора года позже. А потому принимать всерьез слова этого выскочки было нелепо. Ну, а то обстоятельство, что Азамат долгое время именовал Мухамада своим помощником, ровным счетом ничего не значило. Азамат был и сплыл, и по большому счету Резо был волен покинуть бандформирование вовсе. Не к Мухамаду он нанимался служить, и не его команды было ему слушать.

Эту же дивчину с изменчивыми искристыми глазами и по-кавказски густыми бровями он выделил из общей толпы в первые же минуты. Ну, а то, что вокруг нее увивались российские мужички, Резо ничуть не беспокоило. Пожалуй, наоборот - только еще больше разогревало кровь. Возможных проблем он не боялся. Да и какие это проблемы, если их можно устранить одним-единственным нажатием спускового крючка. Зато и в личной коллекции появится бриллиант, который в иных обстоятельствах не стыдно было бы надеть на палец. И хотя перспектива многоженства Резо не слишком привлекала, но с этой женщиной он действительно готов был бы заключить союз. И пусть потом рожает от него детей, он совсем даже не против. Если они получатся такими же сильными, как он, и такими же, красивыми, как она, сделку можно будет считать удачной.

Впрочем, уже через минуту после того, как она поднялась с ковра, Резо перестал думать о постороннем. Глядя на ее изящную походку, на крепкие ноги и коротенькую, едва прикрывающую ягодицы юбчонку, Резо ощутил, как шаг его стремительно тяжелеет. Еще немного, и он просто мог наброситься на девушку, так и не добравшись до занятого им номера. Что до самой девицы, то ей с ним, конечно, не совладать, а уж после брыкаться будет поздно. И уж, конечно, она промолчит перед своими дружками, не станет рассказывать о позоре…

- Сюда! - он заставил ее свернуть вправо по коридору. - Не споткнись, тут ступенька…

Она усмешливо оглянулась.

- К твоему сведению, я хозяйка этого дома. Так что знаю и про ступеньки, и про все остальное.

Хозяйка, гляди-ка!… Он усмехнулся. Может, того же Мухамада подобное известие могло бы смутить, но Резо пропустил новость мимо ушей. Пожалуй, стало даже интереснее. Во всяком случае, с хозяйками гостиниц Резо еще в постелях не лежал…

- Стой! - он натренированно сунул ключ в скважину, быстро отпер номер, включил свет. Пропустив девушку мимо себя, многозначительно улыбнулся. Если не дура, то наверняка уже поняла, что от нее потребуется. Но, увы, хозяйка курорта оказалась полной дурой. Едва войдя в номер, она недоуменно закрутила головой.

- А где же оператор с камерой?

- Зачем нам камера?

- Нет, я серьезно!

- И я серьезно. - Резо неторопливо повесил автомат на вешалку, сипло вздохнув, шагнул к девушке. - Ты не бойся меня… Оператор - он позже подойдет. Минут через двадцать…

Боевик сделал еще шаг и тут же задохнулся от ослепительной боли. Все с тем же простодушным выражением на лице дамочка пнула его ногой в пах. Значит, не такой уж дурой была. Просто решила сыграть по своему. Еще больше удивило Резо то, что, не удовольствовавшись одним ударом, она прыгнула к нему и, что было сил, попыталась достать распахнутой пятерней по глазам. Боевик увернулся, в свою очередь перехватил кисть девушки, рванул на себя и ткнул в висок локтем. Не слишком сильно, но вполне достаточно, чтобы оглушить. Охнув, Мариночка переломилась в пояснице, стала падать. Поймав ее, Резо уложил девушку на кушетку. Отходя от жестокого удара, прошелся взад вперед по комнатке. Юная чертовка своего сумела таки добилась, - желание попало. Впрочем, он точно знал, что ненадолго. Это дряхлые европейцы любят посудачить об импотенции, - на Кавказе же глупого слова вообще никогда не знали.

Он нервно погладил себя по животу. Сейчас только чуток отдышаться, и сразу станет легче. Потом раздеть дерзкую девочку, и все получится наилучшим образом…

Однако ничего у него не получилось. Подойдя к окну, Резо откинул в сторону пластиковую фрамугу, запуская свежий ночной воздух, и в ту же секунду вылетевший из темноты кулак вонзился ему в лицо. Боевик еще падал, а прыгнувший извне человек, склонившись над ним, быстро и точно ударил напряженными пальцами в горло. Слезы сами собой хлынули из глаз боевика, сломанная гортань издала жутковатый сип, и все же из последних сил он сумел ухватить чужака за ногу, пальцами постарался сплющить чужую плоть.

- Вот тварь! Щипается еще! - чужая рука сложилась замысловатым образом и с ужасающей силой вонзилась в переносицу Резо. Что-то отчетливо хрупнуло, и мир взорвался в глазах похотливого боевика тысячью ярких осколков.

- Ну, как он там? - второй мужчина, проскользнув через распахнутое окно в комнату, без особого любопытства взглянул на лежащее тело. - Готов?

- А як же! Мертвее всех живых. - Маркелов, а это был, разумеется, он, качнулся к вешалке, сдернул автомат. Тем же стремительным движением обшарил убитого. - Не густо! Всего одна граната и нож.

- Ничего себе - не густо! Да с таким арсеналом мы полвзвода к праотцам отправим.

- Ну, полвзвода, положим, не понадобится… - Сергей Маркелов хмыкнул - Если считать тех троих на улице, то всего их должно остаться не более десятка.

- А ты поменьше считай, Пифагор! - Лосев осторожно приник к двери ухом. - Вот ворвется сейчас сюда этот десяток - и запоешь соловушкой!

Не слушая его, Сергей массировал виски Мариночки, свирепо растирал ушные мочки. Время сейчас работало против них, а потому миндальничать было некогда. В конце концов, усилия Маркелова увенчались успехом. Веки девушки дрогнули, и, ощутив на себе посторонние руки, она слабо встрепенулась.

- Где я?

- Все в порядке, девушка. Вы в реанимации…

- Кончай шутить! - рыкнул Тимофей, и Маркелов послушно умолк. Впрочем, Мариночка сама припомнила все случившееся, торопливо села, одернув на себе юбку. Разглядев мертвого Резо, тут же вцепилась в ладонь Сергея ногтями. Она ничего не спрашивала, но он понял ее без слов.

- Не бойся, принцесса, изнасилование не состоялось. - Он улыбнулся. - Можешь, конечно, на нас обижаться, но именно в эту минуту мы прогуливались по здешним балконам. Вот и наткнулись на вас. Лучше скажи, где наши коллеги?

- Они… - начала было Мариночка, но в эту секунду стоявший у двери Тимофей сердито зашипел. В одну секунду Маркелов оказался рядом с ним. В руке Лосева блеснул взятый у Резо кинжал, сам Сергей стремительно набросил на плечо ременную петлю, изготавливая автомат к бою.

- Двое! - шепнул Тимофей. - Прямым ходом шуруют сюда…

- Что ж, двое - на двое, это нормально! - Маркелов пожал плечами. - По крайней мере, все по-честному…

Закрывая Мариночку телом, Сергей чуть отступил в сторону, поднял ствол на уровень груди. Он сделал это вовремя, потому что в следующий миг дерево треснуло от сильнейшего удара. От второго удара дверь распахнулась, и в комнату влетела парочка разъяренных мужчин. С ножом, виртуозно перелетающим из руки в руку, Тимофей шагнул навстречу, принимая гостей в свои медвежьи объятия. Все могло бы кончиться более чем плачевно, но первый свой летящий к цели удар, Лосеву удалось остановить. Не то лежать бы бедному Костику с перерезанным горлом. Продолжая удерживать отважного гладиатора в мертвом захвате, «кандагаровец» в сердцах рявкнул:

- Какого хрена?! Не могли предупредить, что это вы?

Лицо Стаса Зимина все еще изображало свирепую решимость, а сзади уже побегал Михаил Шебукин. Он тоже сжимал кулаки, - все трое явно готовились драться на смерть, и, пожалуй, любвеобильный Резо немного выиграл оттого, что нарвался прежде на Маркелова.

- А Димка где?

- Димон к Мухамаду отправился. - Буркнул Шебукин. - Решил договариваться миром. И зря, по-моему.

- А, по-моему, это вы сюда зря приперлись. Что прикажете теперь делать? Там ведь уже, тревогу, небось, подняли.

- Некому поднимать. Всего двое часовых и было… - дернувшись в руках Тимофея, Костик проворчал: - Ты бы отпустил меня, что ли?

Опомнившись, Лосев разжал хватку.

- Тебя-то я отпущу, а вот что дальше?

- Дальше как раз все понятно. Выскакиваем в коридор и начинаем мочить из всех стволов!

- Это ты, верно, «Бригады» насмотрелся? - Маркелов хмыкнул. - Что такое перекрестный огонь знаешь?

- Ну?

- Вот под этим самым огнем ты и окажешься, едва высунешься в коридор.

- Эх, нет у нас «Буеров»! - посетовал Шебукин. - Пробили бы стену в соседний номер, а там и впрямь можно было бы рискнуть сделать вылазку.

- Тут капитальная кладка, - подала голос Мариночка. - Не так-то просто сломать стену. Еще при Сталине строили.

- О том и речь. Получается, что сами себя загнали в мышеловку! Разве что в окно попытаться выпрыгнуть… - Маркелов шагнул к двери, юрко высунул голову, и тут же загрохотала автоматная очередь. Приоткрытая дверь брызнула щепой.

- Вот и напросились, стратеги хреновы! - Тимофей выругался. - Сколько мы так продержимся?

- Сколько надо, столько и продержимся! - буркнул Шебукин. - Сами виноваты! Могли бы раньше объявиться.

- Мы-то объявились, а вот куда вы Харитонова подевали!

- Ты за Димыча не волнуйся - уж он-то не пропадет…

«Кандагаровцы» продолжали перепираться, и только Зимин участия в общем споре не принимал. Он стоял возле Мариночки и глядел на нее во все глаза. Тело еще продолжала колотить нервная дрожь, и он точно знал, что больше от себя Мариночку никуда не отпустит…

Глава 19

Его посадили в конце людской шеренги, возле двух вконец упившихся пива пузатых мужиков. На творящееся вокруг любители хмельного напитка внимания практически не обращали, зато с увлечением обсуждали возможную газовую атаку.

- А что! - шипел с азартом один, лицом напоминающий упитанного бульдога. - Сейчас всегда так будут делать. Никаких тебе штурмов с подсадными утками и огнеметами. Распылят баллоны в главных помещениях - и все дела! А то, что пятнадцать процентов прижмурится, так это им по барабану. Сильные да здоровые, один фиг, выживут.

- А ты-то сам - сильный?

- Я умный, блин! Я средство от газа знаю. Надо на платок помочиться - и к морде прижать. Сквозь него и дышать. У японцев, рассказывали, в метро так людишки спасались. Кто брезговал, тот помирал, а другие выжили.

- Буду я на свой собственный платок мочиться! И потом - если мне не захочется?

- Так ты ко мне обращайся! - похожий на бульдога мужчина великодушно засмеялся. - Я с пива всегда хочу, так что помогу в любой момент!

- Нет уж, спасибо!

- Тогда загибайся…

Стараясь перемещаться тихо и незаметно, Дрэм пересел чуть дальше, выбрав место между женщиной и сомнамбулического вида подростком. Женщина мирно посапывала, подросток внимал звону крохотных, вставленных в уши наушничков. Удивительно, но даже в такой ситуации люди оставались самими собой. Ни паники, ни возбужденного интереса, ничего. То ли сказывалось ночное время, то ли к терактам начинали уже привыкать. А чего еще ждать от массового сознания, если подобными событиями телевидение потчует чуть ли не ежедневно?…

Некоторое время Дрэм внимательно изучал окружающую обстановку, после чего с чрезвычайной неспешностью отстегнул от ноги протез. Все его движения были тщательно выверены, хотя и совершались с ужасающей медлительностью. Это тоже был давний спецназовский трюк, который, к слову сказать, армия заимствовала у более древних воителей - может, даже тех же ниндзя. Так или иначе, но Дрэм этой техникой владел неплохо, зная, что при желании можно даже на глазах противника перемещаться совершенно незаметно. Так называемый эффект минутной стрелки. Стань этой стрелкой, и люди перестанут тебя видеть…

Как бы то ни было, но, прикрывая протез от посторонних взоров, он достал пистолет, поставил его на боевой взвод, следом извлек весь свой комплект ножей, аккуратно рассовал по карманам и специально нашитым тут и там петлям. Он по-прежнему не спешил, и на все про все у него ушло минут пятнадцать, а то и больше. Зато никто ничего не заметил. Даже подросток, снуло глядящий чуть ли не ему в грудь, так и не разглядел чуда превращения согбенного старика в вооруженного до зубов киллера.

Еще чуть погодя, Дрэм вновь передвинулся к середине шеренги. Теперь он уже мог видеть своих клиентов, но странное дело! - вместо довольства ощутил подлинное смятение. Отправляясь сюда, он твердо решил распроститься с сантиментами и завершить свою миссию. Дело есть дело, и этим людям надлежало умереть. Он и сам давно уже не был тем мечтательным пацаненком, что, уходя в армию, верил в честных генералов, вечную дружбу и надежный тыл. Тем не менее, стоило ему увидеть служащих «Кандагара», как в груди снова болезненно заныло. Ну, не поднималась у него рука на этих мужиков! Это было все равно, что убивать своих братьев. И вспомнилось, как несколько лет назад ему передали заказ, спущенный вниз чуть ли не с правительственного уровня. Заказ касался полевого командира, лично отдававшего приказ о расстреле пленных российских солдат. По его же наущению, отрезали головы, сажали в зинданы и топили в колодцах. Бандита поймали, однако наметившееся потепление разрушило все обвинения, и командир боевиков выскользнул на свободу. Впрочем, ненадолго, потому что вскоре на него вышел Дрэм. Загнанному в угол хищнику он предложил честный поединок на ножах, и тот опрометчиво согласился. Стремительный бой длился не более десяти секунд. Дрэм вовсе не собирался отрезать боевику голову, но видимоо, сама судьба направила его удар. Отточенный нож практически рассек шею пополам, и, как передавал Хозяин, заказчики остались довольны.

А еще был заказ на двух подонков, что, будучи несовершеннолетними, устроили кровавую бойню в одном из якутских поселений. Первоначально шустрые ребятки намеревались подкалымить, выменивая на водку у северных аборигенов фигурки из кости, национальные украшения, оленьи рога и бивни мамонтов, но бизнес пошел столь удачно, что очень скоро юные бизнесмены вошли во вкус, сообразив, что местное непуганое население согласно отдавать ценную кость даром. Они могли, наверное, еще остановиться, но очень скоро пролилась первая кровь, и после того, как один из парней разрядил в грудь возмущенному охотнику его же собственную двустволку, тормозить было поздно. Процесс добычи бивней и оленьих пантов превратился в жутковатый конвейер. Спаивали охотников, пили и сами, не соглашающихся на сделку попросту убивали. Даже казнь свою придумали - связывали веревками, обливали водой и выносили на мороз. Так погиб местный председатель, попытавшийся образумить малолеток, чуть позже «утонул» в проруби заехавший проверить ситуацию участковый, а уж простых жителей разохотившиеся малолетки успели настрелять больше двух десятков. Привезенную водку больше не раздавали, предпочитая пить самостоятельно, за рогами же наезжали, как в далекие времена большевики за продразверсткой. Не церемонились и с женским населением - портили всех подряд, не взирая на возраст. Ошалев от вседозволенности, одно из непокорных семей спалили в избе заживо.

В конце концов, отморозков все же повязали, но, глядя на двух притихших заморышей, судьи так и не смогли поверить, что эти недоделки своими собственными руками перебили такую прорву народа. Неясно, какими законами руководствовались господа заседатели, но малолеткам дали всего по семь лет лишения свободы. Кажется, поработал за их спинами и наниматель «калымщиков», все еще не вывезший из Якутии большую часть заготовленной кости. Словом, за примерное поведение «ребятишек» выпустили задолго до срока… Северным жителям платить было нечем, однако Якутия - край не бедный - и в складчину насобирали шкурок с алмазами, а один из старателей пожертвовал на «благое» дело внушительных размеров самородок. Цена все равно была не ахти какой, но Дрэм дал согласие. И повесил обоих душегубов в одной комнатушке, лицом друг к дружке, вставив в зубы каждого по кусочку оленьего рога. Так просили родственники убитых, что он и выполнил с чувством полного удовлетворения.

Иное дело было сейчас: ему платили хорошие деньги, но требовали смерти вполне нормальных мужиков. Дрэм мог без хлопот это сделать - даже прямо сейчас, но что-то в нем топорщилось, заставляло сознание вставать на дыбы. Он продолжал перемещаться вперед, но при этом не переставал мысленно сыпать проклятиями. Будь у боевиков более тонкий слух, они наверняка бы услышали, как поскрипывают его зубы…

Переместиться в очередной раз он не успел. Именно в этот момент сидящие на полу «кандагаровцы» все враз поднялись. Видимо, свои действия они оговорили заранее, поскольку никакой суеты не проявляли. Часовой, что стоял неподалеку от Дрэма, не успел и глазом моргнуть, как один из мужчин с силой метнул в него камень. С дистанции в пятнадцать шагов тяжелый булыжник угодил в голову боевику - да так угодил, что и проверок никаких не понадобилось. Ясно было, что камень пробил бедную черепушку, выхлестнув мозги вон. Второй часовой только и успел, что обернуться на подозрительный шум, но в ту же секунду незнакомый парень с широченными плечами молнией метнулся к нему, впечатав литой корпус в чужие ребра, практически вмяв бородача в стену. Так хоккеисты работают на льду, «приплющивая» к бортам особо удачливых форвардов, правда, в отличие от форвардов у боевика не было ни защитных щитков, ни специальной подготовки. С посеревшим лицом бородач опустился на корточки, и подбежавший Зимин, тот самый красавец, что ушел от Дрэма в подвале, милостиво рубанул его по шее, одномоментно прекратив и муки, и жизнь. А далее все закрутилось, как в американском боевике. В несколько ударов клиенты вышибли дверь в одном из номеров, с грохотов ворвались внутрь. Дрэм ожидал услышать звуки выстрелов, однако и здесь «кандагаровцам» удалось достичь консенсуса практически бесшумно. Глаза киллера все больше разгорались. Наблюдать за клиентами было любо-дорого! Положительно с каждой секундой они нравились ему больше и больше. Беспокоило только то, что он не видел среди них Харитонова. Куда-то запропали и еще трое богатырей, но в подобной кутерьме это, увы, следовало считать обычным делом. Хорошо известно, что жертвы любой войны - это на три четверти пропавшие без вести. Ничего не попишешь, война - всегда хаос, и даже смерть - главный из ее результатов - трудно поддается учету.

Наблюдать за происходящим было крайне интересно, однако сидеть, сложа руки, Дрэм не собирался. Судя по всему, веселье набирало обороты, и конфликт вступал в свою решающую фазу. Пожалуй, свое веское слово пора было сказать и ему. Тем более, что вся эта чепуха с боевиками была киллеру только на руку. Как бы то ни было, но своих клиентов он намеревался сделать чисто, и ничего в том страшного, если знать об этом будут только те, кому положено. Ну, а для гражданских лиц будет лучше считать «кандагаровцев» героями, павшими от рук террористов…

Глава 20

В то время, как Дрэм любовался работой спецназовцев, Дмитрий Харитонов вел душеспасительную беседу с Мухамадом. Вернее, пытался вести, насколько это вообще было возможно в общении с махровым боевиком. Они сидели в бывшем кабинете администратора санатория, и помимо богатых ковров, вентилятора и огромного плоского телевизора комнату украшало развешенное тут и там оружие. Если маузеры и парабеллумы были явно бутафорскими, то клинки, судя по внешнему виду, могли еще участвовать в настоящей рубке. Один из таких клинков в компании парочки гранат и автомата Калашникова лежал сейчас на широком полированном столе. Возле стены расположились двое вооруженных бородачей, а сам Мухамад в позе председателя устроился за столом. Правда, был он для председательских лет чересчур молод - немногим больше двадцати, но смотрел вполне по-взрослому, чуть исподлобья, и надо признать, что глядели на Харитонова глаза далеко не глупые. Может, даже учился паренек в каком-нибудь столичном вузе да бросил. Предпочел влиться в бушующий газават. Как бы то ни было, но первые же фразы Дмитрия были прерваны вопросом в лоб:

- Ты мне другое скажи: сам-то воевал?

- Я?

- А то кто же! Спорить могу, что воевал! - Мухамад улыбнулся, и улыбка у него была более чем зловещей.

- Ну, воевал, и что с того?

- Не в Чечне ли?

- Нет, там я не воевал. - Харитонов покачал головой, надеясь, что ложь его покажется убедительной. Незачем перед распаленным быком размахивать красной тряпкой.

- Значит, Афганистан?

- Верно. А еще Молдова, Югославия и Фергана.

- Хорошо же ты поскитался по свету!

- Неплохо, да только я хочу, чтобы ты знал, Мухамад: моя война давно закончилась, и твоим парням я не враг.

- Зато ты враг моему народу! - командир боевиков вспыхнул. - Кто звал вас на нашу землю?

- На вашей земле пролилось столько российской крови, что теперь это и наша земля, хочешь ты того или не хочешь.

- Черта-с два! - Мухамад яростно ткнул в грудь Харитонова пальцем. - Наша земля принадлежит нам и только нам! А ваш народ виноват уже тем, что празднует каждое двадцать третье февраля! Уж мы-то помним, что именно в этот день усатый шакал из Кремля загрузил полмиллиона ингушей с чеченцами в вагоны и отправил подыхать в зимний Казахстан. Чтоб ты знал, - лицо вожака перекосилось, - половина из них умерла по дороге! Половина! Многие рожали прямо в пути. Уже мертвых рожали! И вы смеете называть этот кровавый день своим праздником!

- День - не самый лучший, согласен. - Харитонов поморщился. - Только не забывай, что на полмиллиона твоих братьев погибло раз в двадцать больше моих земляков. Так что еще вопрос - кто из нас больше пострадал от усатого шакала. И потом - причем здесь люди, что сидят сейчас в коридоре? Они что, убивали твоих предков? Или, может быть, грабили твою родину?

- Они голосуют за свое правительство, значит, должны отвечать и за вашу армию.- Мухамад пристукнул по столу ладонью. - И они ответят, уж поверь мне!

- А за кого должна ответить та девушка, которую увел к себе в комнату твой сластолюбивый дружок?

- О каком дружке ты говоришь?

- Да о том, что заперся сейчас с ней в одном номере…

- Имя?! - Мухамад подался вперед, лицо его перекосилось. - Назови его имя!

- Ты его знаешь, это Резо…

Ничего больше добавить Харитонов не успел. С грохотом распахнулась дверь, в комнату влетел боевик.

- Только что убили Гурама с Шумой! Дружки этого ублюдка!…

Обвинение сработало подобно команде «фас». Двое боевиков подскочили к Дмитрию, стремительно выкрутили руки. На кистях его защелкнулись наручники.

- Вон ты, значит, чего сюда приперся! Зубы нам заговаривать? - Перегнувшись через стол, Мухамад ударил Дмитрия по лицу. - Думал, уши развесим, разговаривать с тобой станем?

- Дурак! - Харитонов сплюнул разбитыми губами. - Потому и шлепнули твоих людей, что не сумел приструнить Резо. Я ведь за тем сюда и пришел…

Но Мухамад его уже не слушал. Властно махнул рукой, и Харитонова выволокли из кабинета.

Ночной тишиной более не пахло. В коридоре царила сумятица, и лежащие на полу люди вновь прикрывали головы руками, женщины испуганно взвизгивали. С автоматами наперевес боевики прижимались к стене, целя в сторону одного из номеров.

- Они за дверью, Мухамад! - ближайший боевик указал рукой. - Там Резо был, но его, похоже, убили.

- Резо! - громко позвал Мухамад. - Ты там?

- Был Резо, да сплыл! - дерзко отозвались из комнаты. - Уж прости, Мухамад, придавили мы твоего насильника.

- Ничего, шурави, вы его ненадолго переживете.

Один из бородачей выстрелил в дверь, отчего щепа брызнула во все стороны.

- Гранатами закидаем! - рявкнул стрелок. Вопросительно глянул на вожака. - Разреши, Мухамад?

- Не надо гранат, мы проще поступим… - Мухамад недобро ощерился. - Эй, вы там! Слышите меня?… Окна и дверь под прицелом, так что деться вам некуда. Время у нас тоже есть. Для начала мы расстреляем вашего друга, а потом подождем немного и прирежем еще парочку посторонних. Неужели не выйдете?

- А чего нам выходить? Ты и так всех перережешь, - для того сюда и заявился. Твой принцип, Мухамад, воевать по-воровски. Честно ты сражаться уже не умеешь.

- А вы, значит, умеете? - командир боевиков свирепо ощерился.

- Хочешь в этом убедиться, иди сюда! Или пошли любого из своих бойцов. Сразимся с ним, как мужчины!

Вожак боевиков зло рассмеялся.

- Тебе нужен поединок? Что ж, давай! Мужчины у меня найдутся. Только не на кулаках будете биться, а на кинжалах, согласен? Или еще лучше - на саблях, как дрались наши отцы и деды.

- Да с твоими зверьми - хоть на швейных иголках! Только ведь обманешь?

Мухамад напряженно улыбнулся.

- Даю слово горца. Будете биться один на один!

- Что ж, смотри… - из номера вышел Сергей Маркелов. Увидев его, Дмитрий не слишком удивился. Чего-то подобного он ждал. Сам когда-то учил ребят в случае безнадежных ситуаций провоцировать поединки с сильнейшими. Времена на дворе, конечно, не мушкетерские, однако и сейчас подобным вызовом можно было разогреть самое отмороженное сердце. Возможность же сразиться на клинках, конечно, должна была привлечь этих джигитов. Откуда им было знать, что в молодости Серега активно занимался эспадронами. Своей ненависти к волкам он так и не сумел изжить и до последних лет продолжал охотиться на лесных хищников с обычными палками или нунчаку. Как бы то ни было, но по части фехтования он был лучшим из всей команды «Кандагара» и пугаться за него Харитонов не спешил. Следом за Маркеловым из номера высунулся Стас Зимин. Этот был при автомате и держал бородачей на прицеле.

С тоской Дмитрий поглядел на свои наручники, - в эту минуту он предпочел бы оказаться свободным. Тем более, что боевики явно не собирались проигрывать. Это легко читалось по горящим глазам Мухамада. Без сомнения, премудрый вожак заготовил для «кандагаровцев» неприятный сюрприз…

Глава 21

- Чуса! - отрывисто произнес предводитель боевиков, и, повернув голову, Дмитрий пронаблюдал, как от стены отделился абсолютно безбородый человек. Был он жилист, глазаст и чрезвычайно смугл. Пожалуй, про него и рассказывал Марат, - по крайней мере, таким загаром похвастать не могли даже коренные кавказцы. Возможно, и впрямь выходец с африканского побережья, а может, гость из краев еще более далеких. С каждым годом волонтеров на дешевую кровь вербовали все дальше и дальше от России. Свои воевать давным-давно устали…

Со значением поглядев на боевика, Мухамад кивнул в сторону Маркелова. Чуса безмятежно улыбнулся - все равно как кот, увидевший перед собой неосторожно выбравшуюся из норы мышь.

- Справишься?

Не отвечая, Чуса лишь небрежно повел плечом. Да и Мухамад спрашивал только для проформы. Этого ливийца, давно уже знали в кругах боевиков как мастера джигитовки и фехтования. Чуса был не столько силен, сколько ловок. Рубился одинаково хорошо двумя руками, на всем скаку срезал саблей спичку, сжимаемую в зубах добровольца. Но спичками не ограничивался, - на спор мог срубить и голову. Все той же саблей, одним-единственным ударом…

- Сходи в кабинет, принеси клинки. - Велел Мухамад. - Выбери те, что понадежнее…

Чуса вернулся минут через пять, взвесив на руках принесенных сабли, швырнул одну Маркелову. Сергей поймал оружие, небрежным движением выхватил клинок из ножен, пару раз взмахнул, пробуя на ухватистость, осторожно согнул.

- Ну, как? - Мухамад следил за ним с холодной улыбкой.

- Конечно, не катана, но подойдет. - Сергей поднял голову. - А почему сам не вышел?

- Зачем? - вожак дернул бровью. - На это у меня есть специальные люди. Не мне чета. Так что, если хочешь замены, выбирай любого из своей команды.

- Не стоит, - Сергей покачал головой. - На что бьемся?

- Само собой, на свободу. Проиграешь, сдаетесь моим людям без боя.

- А если выиграю?

- Тогда я отпускаю всю эту толпу по домам. - Мухамад с гримасой презрения кивнул в сторону пленников.

- Согласен! - Сергей шагнул к противнику, поднял перед собой клинок. - Ну, что, кареглазый, оросим ковер кровушкой?

Сталь ударила о сталь, и ливиец моментально преобразился. Вся его медлительность разом пропала, ноги легко скользнули навстречу противнику. Первую атаку, отмеченную градом сомкнувшихся ударов, Дмитрий даже не рассмотрел. Настолько быстро двигались оба соперника. Но даже в этом первом столкновении было очевидно, насколько сильнее ливиец Маркелова. Это был настоящий мастер, и Харитонову поневоле захотелось зажмуриться.

Тем временем, Сергей попытался наверстать упущенное и, сделав пару ложных финтов, попытался достать ливийца. Удары Чуса парировал играючи, качнувшись назад, легко ушел от выпада. Сергей повторил атаку и снова не добился никакого успеха. Зато ливиец, кажется, наконец-то разогрелся. Ноги его обратились в подобие гибких пружин, тело гнулось из стороны в сторону, помогая клинку вычерчивать в воздухе свистящие пируэты. Сергей в отличие от своего противника был сосредоточен и напряжен. Видно было, что он владеет своим оружием, но против легких жалящих выпадов ливийца он мог и не устоять.

- Кончай его, Чуса! - лениво произнес Мухамад, и, что-то гортанно выкрикнув, ливиец ринулся вперед, взорвавшись ураганом стремительных ударов. На этот раз сил у Маркелова хватило ровно на то, чтобы отбить первые атаки, но, Чуса все же прорвал его защиту. Сабля ливийца дважды огладила плечо «кандагаровца», и на пол часто закапала кровь.

- Если хочешь, поменяем руки, - Чуса с готовностью перекинул клинок в левую руку и тут же повторил атаку. На этот раз защититься у Маркелова вовсе не получилось. Сталь звонко ударила о сталь, и сабля вылетела из ослабевшей руки, гулко покатившись по паркету.

- Ну? - Чуса поднес острие к подбородку побледневшего Сергея. - Я бы мог это сделать быстро, Мухамад. Только скажи!…

- Не стоит, - неожиданно для всех с пола поднялся незнакомый мужчина с куцей бородкой и темными мешками под глазами. Подняв выбитую из рук Сергея саблю, он оглянулся на командира боевиков. - Если ты не против, Мухамад, я бы заменил этого парня. Сам подумай, какая честь для твоего мастера убивать такого недотепу!

- Ты хочешь заменить этого придурка? - Мухамад недоуменно взирал на незнакомца.

- Я хочу не просто его заменить, я хочу убить твоего парня. - Дрэм, а это был он, нагловато улыбнулся предводителю бородачей. - Твой Чуса неплохо дерется, но против меня ему не выстоять.

- Это почему же?

- Да потому что он любит рубиться, а я люблю убивать. Такая вот между нами разница.

Мухамад вгляделся в лицо незнакомца, напряженно прищурился. Нет, узнать в этом человеке давнего пленника, которого мучили они с братом во дворе своего отца, он, конечно же, не мог, однако ворохнувшаяся память заставила его насторожиться.

- Что ж, ты сам напросился, старик. - Медлительно произнес Мухамад. Взглянув на ливийца, коротко кивнул: - Четвертуй его, Чуса! Наглецов нужно учить…

Он еще договаривал фразу, а ливиец уже с рыком летел вперед. И снова никто ничего не сумел толком разглядеть. Сталь только раз и лязгнула, заставив сражающихся стремительно отпрыгнуть друг от друга. Только старик стоял все в той же напружиненной позе, а вот с Чусой творилось что-то неладное. Клинок в его руках дрожал, дыхание из горла прорывалось с булькающим хрипом. Еще пара мгновений, и Чуса с грохотом обрушился на пол. И только тут Харитонов разглядел, что из горла у него торчит пластиковая рукоятка крохотного ножа.

- По-моему, все было честно? - Дрэм твердо посмотрел в глаза Мухамаду, и, дрогнув, тот растерянно сморгнул. - Я так понимаю, что заложники свободны?

- Ублюдок! - предводитель боевиков потянулся за пистолетом. - Ты убил его не саблей.

- Я убил его ножом. Сталь против стали, только и всего. Если бы он был чуточку проворнее, мог бы, пожалуй, и зарубить меня…

- Верно, он не смог, - тяжело выдохнул командир боевиков, - зато смогу я…

- Это вряд ли… - Дрэм поднял перед собой левую кисть, демонстрируя отстреленный мизинец. - Помнишь этот выстрел? Тогда я тебе позволил это сделать, но сейчас не позволю…

И конечно, Мухамад все вспомнил - единым обжигающим всплеском. Дрэм угадал это по его сузившимся глазам, по напрягшемуся лицу. Не очень сложно было предсказать и все дальнейшее. Пистолет боевика еще поднимался вверх, когда худенький «старикашка» вторично преобразился. С руками его произошел немыслимый фокус, и в то время, как сабля, кувыркаясь, летела в потолок, кисти незнакомца пришли в стремительное движение. Только он сам и видел, что же происходило на самом деле. Не было никаких фокусов и никакого оптического обмана, - с немыслимой быстротой руки киллера сновали к множественным кармашкам, один за другим выдергивая из матерчатых газырей ножи. Их здесь и было-то всего ничего - человек шесть или семь. Сущий пустяк для его ножей! Все боевики держали в руках оружие, но выстрелить никто не успел. Это походило на короткий смерч, сопровождаемый вздохами и булькающими стонами. Несколько взмахов, поворот туловища - еще один взмах. Мухамад еще только падал, а ошеломленный Харитонов уже смотрел, как последний из боевиков, зажимая руками пробитое горло, сползает вдоль стены вниз…

***

- Спокойно, дорогой! - Стас вскинул автомат, нацелив его точно в переносицу Дрэму. - Ты и впрямь виртуоз, но если шевельнешься, я успею спустить курок раньше.

Дрэм скосил на него глаза, краешками губ улыбнулся.

- А смысл? Или я не спас вас секунду назад?

- Может, и спас, да только не за тем ли, чтобы расправиться самолично?

Выбравшийся из номера Михаил Шебукин предусмотрительно встал со своим Калашниковым за спиной Дрэма.

- А ведь с таким зверем мы впервые сталкиваемся! - уважительно проговорил он. - Голову даю об заклад, Димон, что этот парень мог кончить нас давным-давно.

- И не один десяток раз, - спокойно подтвердил Дрэм.

- Тогда в чем же дело? - Харитонов неспешно приблизился к лежащим на полу телам.

Вопрос был короток и прост, но отчего-то смутил наемника.

- Ну? Чего же ты замолк? - осторожно присев, Дмитрий выудил из кармана Мухамада связку ключей, не спуская глаз с метателя ножей, расстегнул свои наручники. Дрэм, нахмурившись, взглянул на стальные браслеты.

- Если это для меня, то напрасно. - Он осторожно отвел полу безрукавки в сторону, демонстрируя еще с полдюжины рукояток ножей. - Даже сейчас под вашими стволами я мог бы положить и тебя с Зиминым, и Шебукина с Лосевым.

- Ишь ты, всех знает!

- Такая у меня работа. О своих клиентах я обязан знать всю подноготную.

- Почему же ты убрал их, а не нас?

- Понял, что это не в моих интересах…

С прежним изумлением «кандагаровцы» продолжали взирать на незнакомца. Стараясь не совершать резких движений, он растер темные пятна под глазами, содрал фальшивую бородку.

- Больше, надеюсь, не пригодится.

- А нога?

- Хотите, чтобы я и ногу вам отстегнул? - Дрэм покачал головой. - Нет, мужики, второй раз свою ногу я уже никому не отдам. - Он ухмыльнулся. - А пожалел я вас потому, наверное, что настоящая моя нога осталась там, где и вы в свое время побывали.

- Чечня?

Дрэм коротко кивнул, заставив Харитонова переглянуться с Зиминым и Лосевым. Молчание их было более, чем двусмысленным.

- Ну, что, передумали меня расстреливать?

- Не волнуйся, никто тебя здесь не тронет. - Дмитрий вздохнул. - Мир, браток, живет по принципу бумеранга. Что посеешь, то и пожнешь. Чем сам ударишь, тем и к тебе вернется. Вот и мы тебя трогать не будем.

- А этого Мухамада, - Тимофей Лосев кивнул в сторону убитого командира, - ты что, встречал раньше?

Дрэм нехотя качнул головой.

- Было дело…

- Ты лучше спроси у него, где он так на саблях научился махаться? - ревниво поинтересовался Маркелов. Обматывая кровоточащую руку платком, он шагнул к Дрэму. По пути отвел в сторону автоматный ствол Зимина. Тот и сам, опомнившись, опустил оружие.

- А разве я махался? Это Чуса махался, а мне только и нужно было отвлечь внимание первым слепым ударом. - Дрэм поднял перед собой ладони. - Правой я бил его саблей, а левой в это время метал нож. Вот и вся немудреная партитура. Даже, если бы Чуса успел меня подранить, он был все равно обречен.

- Ловко! - Маркелов помотал головой, и в эту секунду по зданию ударил усиленный мегафоном голос. К санаторию, наконец-то, подъехали представители местного правопорядка. Господам террористам торжественно предлагали сдаться.

- Вот так… - вздохнул Дмитрий Харитонов. - Все как в дурном боевике.

- Еще только полицейских мигалок не хватает… - хмуро добавил Зимин и, конечно же, накаркал. По стенам немедленно заплясали голубоватые блики, а от хлынувшего со всех сторон света глазам стало больно…

Глава 22

Пограничники хозяйственно пересчитывали трупы боевиков, дивились ножевым ранам, вполголоса матерились. Грузчиков и санитаров, разумеется, не было, а потому армейцам приходилось работать самолично. Брали бородачей за ноги и за руки, кряхтя, выносили во двор, а там перегружали в подъехавшую из города фуру. Спрятавшийся в кустах официант санатория быстро отщелкивал одну пленку за другой. От яркого света прожекторов и вида окровавленных трупов его мутило, но таково было указание безжалостной хозяйки. Уже сейчас предприимчивая Мариночка думала о будущем. Моральные соображения ее ничуть не смущали, - куда важнее были планы рекламной компании. Впрочем, трудиться приходилось всем окружающим. Совершенно взмыленный майор из местных служб безопасности, трижды обежал здание санатория и теперь въедливо изучал удостоверения «кандагаровцев». В иной ситуации он мог бы, верно, к чему-нибудь прицепиться, однако в данном случае решил проявить великодушие. Как ни крути, ситуацию разрулили именно эти парни, и по всему выходило, что не задерживать их надо было, а благодарить. Кроме того, дело представлялось более чем ясным: в очередной раз террористы посягнули на свободу граждан и в очередной раз получили по рукам. Свидетелей хватало с избытком, не было недостатка и в вещественных уликах.

- Ну, если бывший спецназ, тогда все понятно… - майор в очередной раз вздохнул, поневоле ощутил ворохнувшуюся в груди зависть. Будь у него такие вояки, пожалуй, и он не знал бы здесь горюшка, прищемив хвост всем местным сорвиголовам. - А эта мадам кем вам, извиняюсь, приходится?

Офицер имел в виду Мариночку, которая, к изумлению «кандагаровцев», с первой же минуты своего освобождения развела более чем бурную деятельность. Едва пришедшие в себя от шока служащие санатория подчинялись ей беспрекословно. Они сновали по зданию, торопливо затирая следы крови, сплошь и рядом путая карты прибывшей на место событий следственной бригаде. Где-нибудь в городе ребятки из правоохранительных органов не стали бы церемониться со всей этой гражданской шушерой, мигом переписав по фамилиям и расселив по свободным гостиницам, но здесь, в единственном санаторном корпусе, да еще среди ночи, с владельцами изувеченной собственности поневоле приходилось считаться. Случись потом энергичной хозяйке предъявить силовым структурам иск за ущемление свобод, еще неизвестно какой вердикт вынесли бы судейские чинуши. Словом, с Мариночкой старались не связываться, держась от моторной особы на разумной дистанции.

- Это? - Лосев одарил пробегающую по коридору Мариночку усмешливым взором. - Это, майор, дама, без которой освобождение людей могло бы не состояться.

- Ну, почему же… - офицер кисло вздохнул. - Какую-то часть все равно бы освободили.

- Вот именно - часть! - Тимофей хмыкнул. - А тут всех вчистую освободили.

- Один у вас, говорят, погиб?

- Это верно. - Лосев нахмурился. - Колька Сватов. Хороший был парень…

- Повезете с собой?

Тимофей покачал головой.

- Здесь похороним. Все равно нет там у него никого.

- А что, пожалуй, и правильно! - майор оживился. - Памятник можно мужику организовать. Если что, и мы со своей стороны поможем. Сделаем из него здешнего героя.

- Это уж как хотите. - Лосев неопределенно пожал плечами.

- Кстати, насчет героев… - начал было офицер, но Тимофей положил ему на плечо руку.

- Я тебя понял, майор. Сам когда-то служил, так что знаю вашу кухню.

- Да я, собственно, ни на что особенное не претендую…

- Брось, майор! Мы ребята - не тщеславные. Скорее, наоборот, любим тень и безызвестность.

Офицер насторожился.

- Ну и?

- Это я к тому, что бери это дело в свои руки. Я серьезно! Нам себя афишировать ни к чему, вот и преподноси все случившееся, как хочешь. Скажем, спецоперация с привлечением добровольцев из числа заложников и все такое. Мы потом подтвердим. И тебе будет хорошо, и нам.

- Хмм… Так-то оно так, только не наедет ли на нас потом эта особа? - офицер в сомнении кивнул в сторону суетящейся на отдалении Мариночки.

- Ты на нее не смотри, у нее свое дело. Пиар называется. Хочет рекламу своему заведению сделать. Представляешь, сколько народу сюда повалит, если раскрутить все должным образом?

- Да уж, представляю…

- Заодно и твоих ребяток прославит. Если, конечно, ты не против.

- Нет уж, спасибочки. Нам светиться тоже ни к чему. Похвалят по служебной линии - и ладно…

В это же самое время Стас Зимин слепо ходил за воодушевленной Мариночкой, помогая фотографировать пулевые отметины на стенах, собирая в полиэтиленовый пакет гильзы и щепки, ставя меловые крестики в тех местах, где еще совсем недавно лежали трупы.

- Здесь и там мы очертим белой краской контуры. - Деловито указывала она руками. - Кровь, конечно, замоем, это нехорошо, а вот контуры фигур обязательно оставим. Можно даже прямо поверх ковра. А на стенах разместим что-нибудь вроде небольшой фотогалереи. Наверное, пограничников тоже надо заснять, как ты думаешь? А то разбегутся потом, ищи их, свищи!

- Послушай, ну, зачем тебе все это нужно?

- Как ты не понимаешь! - она изумленно уставилась на Зимина. - Это же реклама в чистом виде! Да о нас все газеты раструбят! Еще нам же и платить станут за интервью. И клиентами будут уже не свои соотечественники, а западные миллионеры! Цены за номер сделаем вдвое против европейских люксов, расширим площадку, заведем теннисный корт, наладим торговлю сувенирами.

- Господи! Какими еще сувенирами?

- Здрасьте! А мы сейчас с тобой что собираем?… Кстати, надо бы еще автоматных гильз где-то раздобыть, ты не поможешь?

Стас на это только покачал головой…

А еще раньше за Костиком прилетел из столицы бледный от пережитого страха папаша. Воистину в век скоростей и больших денег ничего невозможного для такого рода людей не существовало. Оказывается, вельможного родственника успели вызвонить оставшиеся на дискотеке друзья-приятели Константина. Папаша примчался не просто быстро, а, уложившись в совершенно немыслимые сроки, уговорив знакомого генерала подбросить его из Москвы на боевом истребителе. При этом не растерялся - захватил с собой полный портфель денег. Наученный долгой жизнью в России, богатенький чиновник твердо вознамерился спасти сына любой ценой. Пожалуй, и спас бы, не случись внезапного появления Дрэма.

После отъезда Костиного отца Серега Маркелов в сердцах сплюнул:

- Вот, жлоб! Столько денег привез - и даже призовых не выдал! Мог бы и отблагодарить.

- Он не жлоб, он - дурак. Мог бы друзей надежных получить, да не захотел.

- А у богатых всегда так. Друзей нет - одни только деньги.

- Вот и поделился бы! Чай, не утюг ржавый, - сына ему спасли.

- Это ты брось! Костяй - парень нормальный, сам бы, наверняка, выкрутился. Да и нам помог крепко.

- Это и греет, - вздохнул Шебукин. - Может, хоть дети у нынешних нуворишей путевые вырастут…

С тем же Константином умудрился покинуть санаторий и Дрэм. Парень он был, действительно, не промах, контакты налаживал не хуже, чем стрелял. Уж ему-то задерживаться здесь точно не стоило - потому и проявил должную сноровку. Так или иначе, но рекомендации сына хватило за глаза, и киллера тут же пригласили в машину. С ним распростились дружески, без лишней помпы. Хватило скупого пожатия рук и обмена понимающими взглядами.

В последнюю минуту Дрэм не удержался и подошел к Сергею.

- Ты вот у меня саблями интересовался, а я тебя о другом хотел спросить: это ведь ты приголубил того бородача камушком?

- Было такое дело. - Маркелов смутился.

- Хороший бросок! - похвалил Дрэм. - Обязательно возьму на вооружение. Хотя у меня, скорее всего, так не получится.

- Зато ты ножами работаешь, как бог.

- Как бог работал сержант, который меня обучал. Вот он, действительно, был мастером! А я - так, подмастерье…

- Нам бы такими подмастерьями стать! - приблизившийся Харитонов поглядел в глаза киллеру. - Ты-то куда теперь?

- Мой выбор небогатый: либо подальше от Хозяина, либо наоборот поближе. - Дрэм жестко улыбнулся. - Как ни крути, заказ не выполнен, значит, приговор уже подписан. Сами, небось, знаете, что делают с отказчиками вроде меня.

- Может, помочь?

- Спасибо, я сам себе привык помогать. - Дрэм бросил косой взгляд в сторону беседующих с людьми следователей. - Честно сказать, с удовольствием ударился бы в бега: съездил бы, к примеру в Бразилию или на Мальдивы какие-нибудь. Я ведь дальше Чечни никуда не выбирался.

- Так поезжай! Хоть мир посмотришь.

Дрэм покачал головой.

- Годы мои уже не те, чтобы врагов в тылу оставлять. Да и не очень-то побегаешь с одной-единственной ноженькой. Так что поеду, наверное, к Хозяину. Он меня к вам посылал, пусть и обратно получит. Вроде того бумеранга, о котором ты толковал. Попробуем потолковать с ним, как мужики.

- А если не договоритесь?

- Значит, судьба моя такая. - Дрэм мутно улыбнулся. - Объявят войну, значит, повоюем, а отпустят на все четыре стороны, тоже хорошо.

- Без надежного тыла воевать тяжело.

- А кто вам сказал, что у меня нет тыла? - Дрэм широко улыбнулся. - Папаша вашего Костика предложил мне место телохранителя. Может, и соглашусь. После того, конечно, как вольную получу…

Произнесено это было тоном вполне мирным, однако, глядя в глаза этому странному человеку, Дмитрий поневоле содрогнулся. Только сейчас он окончательно поверил в то, что Дрэм легче легкого мог убить их всех. В самый первый день своего прибытия под Архиповск. Однако не убил. Потому что припомнил себя в прошлом, потому что те же фантомные боли не позволяли забывать о потерянной ноге.

Превращение врага в друга всегда следует считать чудом, но самое удивительное, что неожиданностью это было, похоже, и для самого Дрэма. И такой же неожиданностью оказались для Мишани Шебукина первые слова, сказанные Валентиной Сергеевной после уничтожения террористов:

- А все же этот кретин выбрал ее, не меня!

- О ком ты говоришь?

- Да о том бандите, что увел Мариночку к себе в номер! - Валентина Сергеевна порывисто прижалась к Мишане, обиженно шмыгнула носом. - Она, видите ли, ему больше понравилась! Стерва молодая!…

Отстранившись от Валентины, Шебукин с немым изумлением уставился на свою подругу. Она ничуть не шутила - даже готова была расплакаться. И все только потому, что бородатый насильник предпочел ей Мариночку!

В более подходящих обстоятельствах Шебукин наверняка бы расхохотался. Теперь же только сокрушенно вздохнул. Ему-то казалось, он знает о женщинах все. Как выяснилось, Михаил крепко ошибался.

ЭПИЛОГ

Николая Сватова похоронили через пару дней. Место выбрали красивое - на одном из прилегающих к санаторию холмов. С холма открывался шикарный вид на Кавказские горы, и даже угадывался вдали кусочек бирюзового моря. Грунт оказался каменистым, а потому пришлось потрудиться кайлом. Работали в течение нескольких часов, то и дело подменяя друг друга. Женщины тоже не теряли времени даром, взяв на себя заботы по заказу памятника. Съездив в город, нашли нужную мастерскую, не торгуясь, выложили запрашиваемую сумму. В итоге - уже к следующему вечеру бригада дюжих мастеров доставила на холм массивную плиту из черного мрамора. Никаких портретов и никаких звезд с крестами изображать не стали. Колька Сватов никогда не признавал никакой символики, - он служил живым людям и свою последнюю пулю тоже принял ради них.

Вызванные телеграммой из Екатеринбурга, прилетели Юрик Пусвацет и Григорий Росомаха. Юрик еще заметно прихрамывал, но с гипсом уже расстался, Гришаню на эти дни согласились подменить коллеги по работе. Как бы то ни было, но не проститься со Сватом они не могли.

Когда уже стояли возле плиты, удивляя друзей, Харитонов извлек из мешка с лопатами винтовку Драгунова.

- Ого! Это еще откуда?

- Подарок нашего общего друга. - Дмитрий пожал плечами. - Юрик с Гришаней его не знают, а вот мы имели честь познакомиться. Кстати, из этого самого ствола была положена чуть ли не треть банды. Так что винтовочка нам, действительно, не чужая.

- Погоди, погоди! Как это треть банды?

- Да так. - Харитонов улыбнулся. - Дрэм ведь столкнулся с ними гораздо раньше - в этих самых местах. Вот и дал им прикурить. Думал, что вчистую развернул от санатория, а оказалось - только отсрочил развязку.

- Интересное кино!… - Лосев раздумчиво покачал головой. - А нам ничего не рассказал, скромник.

- Он бы и мне не стал рассказывать, да видно совесть замучила.

- Это за убитых-то?

- Не за убитых, - за ручей. Там, где он их положил, что-то вроде небольшой речки течет. Это на той стороне хребта. Вот и попросил указать службистам место, где лежат тела. Чтобы, значит, прибрали трупы. А то вода провоняет - что же тут хорошего? Заодно и винтовочку прибрать, чтобы не угодила в чужие руки.

- Хорошенькое дело! А нам-то с ней что делать?

- Как это что? Дадим последний салют Николаю… - Дмитрий передернул затвор, поднял винтовку над головой, чуть помедлив, выстрелил. Рукотворный гром ударил по головам, ринулся к горной гряде, толкнувшись от нее, полетел обратно - все тем же подобием бумеранга. Дмитрий передал винтовку Тимофею. Все выстрелили по одному разу. Даже женщины…

***

Они сидели на берегу озера в шезлонгах и пили водку. Поминали Сватова, поминали погибших братьев Гуслиных. Пусть с запозданием, но «эсэмэску», отправленную покойным Жориком, Зимин на своем сотовом все же прочитал. В послании было сказано: «Даю последний бой. Счастливо оставаться! Гуслин.» Понять, о каком именно бое идет речь, удалось не сразу. Помогли все те же комитетчики, сумевшие отследить нужный звонок и рассказавшие «кандагаровцам» о взрыве, произошедшем в одном из местных селений. Подробностей, понятное дело, никто не знал, но по сведениям, полученным от местных жителей, взрыву, действительно, предшествовала довольно ожесточенная перестрелка. Во всяком случае, сопоставить случившееся со множественными трупами братков и появлением вблизи Архиповска боевого отряда исламистов было не столь уж сложно. А потому Жорика Гуслина поминали наравне со всеми прочими. Мужик он был, конечно, пропащий, но погибнуть сумел, как положено настоящему менту. Верно говорил кто-то: бывших ментов не бывает, - вот и брат Степы Гуслина об этом, видимо, помнил…

По распоряжению Мариночки администрация специально раздобыла граненые стаканы, - пить за упокой души погибших из бокалов казалось неправильным. Когда поднимали стаканы в очередной раз, заиграл шопеновский ноктюрн. Это не вовремя пробудился телефон Харитонова. Дмитрий поморщился, но трубку из кармана все же достал. Заветный номер знали немногие, а потому пренебрегать звонком не стоило. Так и получилось. Звонившим оказался Витя Еланцев.

- Дмитрий, ты? Наконец-то, выловил тебя!

- Есть какие-нибудь новости?

- Еще бы! Даже целых две - одна хорошая, другая плохая. Не знаю только - с какой начать.

- Разумеется, с плохой.

- Тогда держись крепче за стул. На место мэра выбрали снова господина Муратова.

Дмитрий хмыкнул.

- Ты, наверное, удивишься, но на своем стуле я усидел. С некоторых пор этот господин меня совершенно не пугает.

- Не понял? Вы же были с ним в контрах!

- А теперь, надо думать, помиримся… Что насчет второй новости?

- Вторая новость впрямую касается вашего возвращения. Можете покупать билеты домой и спокойно возвращаться. Ребяток, о которых ты говорил, я отыскал.

- Каких еще ребяток?

- Тех самых, что вас пасли. То бишь - главного заказчика и главного исполнителя.

Сердце Дмитрия тревожно екнуло.

- Ты что, уже повязал их?

- А мне и вязать никого не пришлось. Трупы там, Дим - холоднее не бывает!… Хочешь знать, кто?

- Ну, и кто же?

Еланцев не спешил говорить, явно наслаждался моментом. Его можно было понять: раскрутить такое дельце, да еще в несколько дней - сумеет далеко не каждый.

- Так вот слушай: заказывал вас некий Семен Горехватов, сынок того самого председателя из пенсионного фонда «Эгида», которого вы шлепнули полгода назад на балконе Дворянского гнезда. Главный же исполнитель - некий чинуша из мэрии, простой российский служащий Аркадий Савотеев. Человек скромной наружности и колоссальных возможностей.

- Савотеева не знаю, а вот Горехватова, кажется, припоминаю.

- Вот видишь, ты только припоминаешь, а он о вас ни на минуту не забывал. Точил зубы и мечтал отомстить. Потому и сошелся с Савотеевым.

- А этот-то здесь причем?

- Видишь ли, Дима, господин Савотеев помимо всего прочего заведовал конторой по исполнению мокрых заказов. Помогал урегулированию тех или иных проблем, разруливал спорные ситуации, по слухам даже на сходки выезжал в качестве арбитра. За мокруху брал дорого, но исполнял все отменно.

- Неужели сам?

- Нет, конечно, но, видимо, был у него нужный человечек. И судя по всему - весьма талантливый. Его, правда, найти не удалось, но это не так уж и важно. Главное, что головой предприятия был Савотеев. Так что можете расслабиться. Никто вас больше не побеспокоит.

- То есть?

- Господа встретились на частной квартире, - радостно проворковал Еланцев, - и самым пошлым образом порешили друг дружку. На столе - закуска, бутыль с виски, а на полу два бездыханных тела. Похоже на то, что Горехватова ударили ножом в горло, а он в свою очередь успел выстрелить Савотееву в сердце. Так и отдали концы вместе.

Дмитрий рассеянно потер нос.

- В горло говоришь? Ножом?

- В том-то и закавыка! Я о них покопал информацию, сослуживцев порасспрашивал и понял, что не тот человек был Аркаша Савотеев, чтобы орудовать холодным оружием! Его дело - командовать, комбинации разрабатывать, но никак не драться. То есть, ножик был, конечно, серенький, почти домашний, зато удар нанесли грамотно. По пьяни так не бьют, - это я тебе точно говорю. Да и не сумел бы Горехватов выстрелить с пробитым горлом.

- Ну, нажать курок - много сил не надо.

- Может, и так, но очень уж точно для слепого выстрела. Милиция дело, конечно, прикроет, но я нутром чую, что кончил их кто-то третий!

- Чуешь или знаешь?

- Считай, что знаю. Сом-то ведь тоже погиб. Это, если помнишь, начальник охраны Горехватова. Тот самый, что пытался вас прижать на даче.

Дмитрий поежился.

- Его что, - тоже ножом убили?

- Да нет, тут история еще более темная. На улице кто-то запустил камнем и раскроил Сому черепушку. Но главная непонятка в том, что рядом никого не было! Его ведь быки в это время стерегли - и шпалеры в карманах держали, а камень все же прилетел. Получается, что издалека кидали.

- Значит, тоже насмерть?

- Увы. Не пришлось нам взять его за жабры. А бросок был отменный. Я вот даже думаю - уже не из пращи ли кто постарался?

Дмитрий вновь дернул себя за нос.

- Да нет, Вить, похоже, не из пращи…

- Погоди, погоди! Ты-то откуда знаешь? Или сумел что-нибудь разнюхать?

- Не то, чтобы разнюхать, но кое-какая информашка, действительно, имеется.

- Так расскажи, чертяка такой!

- После, Витек, хорошо? Приеду - и потолкуем. Разговор, сам понимаешь, не телефонный…

- Ничего себе! Я тут для них стараюсь, наизнанку выворачиваюсь, а он разводит, понимаешь, тайны Мадридского двора!…

Еланцев продолжал возмущаться, но Дмитрий его уже не слушал. Он смотрел в направлении гор и видел, как медлительно и величественно проплывает над далекими пиками пелена белоснежных облаков. От них пощипывало в глазах, кружило голову, и поневоле представлялось, что там, в гуще этого небесного теста, наверняка, что-то должно быть. Какой-нибудь свой загадочный мир - без киллеров и заказчиков, без войн и атомных игрушек. Мир, который ведать не ведал об эффекте бумеранга…

Оглавление

МЫ ИЗ СПЕЦНАЗА. БУМЕРАНГ

  ЧАСТЬ 1 . УРАЛ

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

    Глава 10

    Глава 11

    Глава 12

    Глава 13

    Глава 14

    Глава 15

    Глава 16

    Глава 17

    Глава 18

    Глава 19

    Глава 20

    Глава 21

    Глава 22

    Глава 23

    Глава 24

    Глава 25

    Глава 26

    Глава 27

  ЧАСТЬ 2 . КАВКАЗ

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

    Глава 10

    Глава 11

    Глава 12

    Глава 13

    Глава 14

    Глава 15

    Глава 16

    Глава 17

    Глава 18

    Глава 19

    Глава 20

    Глава 21

    Глава 22

  ЭПИЛОГ

Реклама на сайте