«Мистер Аркадин»

Конец этой истории напоминал бал-маскарад в Сан-Тирсо. Столько волнений и выдумки, столько жестокости и терпеливого ожидания, страдания и страха — и все зря. Мы оба рисковали всем, чтобы склонить Райну на свою сторону, а она отвергла роль судьи. Она не стала бы читать досье Аркадина, как не стала читать желтое досье с моим именем. Возможно, она давно обо всем знала, но молчала, как Софи. Если ее отца тешила атмосфера тайны — так что с того?

Но Аркадин, который знал и мог все, не понял этого. Как Тирсо, который сомневался в божественном милосердии и любви, он не доверился снисходительности и покорности дочери. Как Тирсо, он кинулся в бездну.

И получилось так, что это я швырнул его туда. Но я слишком труслив для убийства. Я спрятался за Райну, я продиктовал ей слова, которые достали Аркадина так же верно, как нож в его руках достал Бракко, Мили и остальных…

В этот момент я вспомнил всех их, всех этих людей, которые погибли ни за что. Но кровь требует новой крови, и смерть зовет к отмщению. И Аркадин, и я — оба мы не измыслили себе новых правил, а жили по законам неписаного кодекса нашего железного века. Мира, где приходится платить по счетам.

Какими неисповедимыми путями перепутались судьбы людей, с которыми я был связан в Копенгагене, Амстердаме и Танжере. Профессор, утаивший больше, чем сказал. Мексиканский генерал с глазками-буравчиками и поросячьим смешком. И конечно, Тадеуш — «малыш Тадеуш», как почти с нежностью назвала его Софи, молча достававший из кармана деньги, никогда ничего не забывавший…

А Райна даже не подозревала о туче, маячившей на горизонте ее будущего. Да если бы и знала, искренне не придала бы этому никакого значения.

Я смотрел, как она уходила от меня. Самая прекрасная девушка в мире. Самая богатая девушка. Девушка, которая любила меня. Которую я любил.

Я убил Аркадина. И она отвергла меня. Передо мной разверзлась огромная бездонная пропасть жизни, лишенной надежды.

Я знал, что никогда не увижу ее.

Маркиз, который, как истинно воспитанный британский джентльмен, стоял в стороне, подошел ко мне. С иронией — или по глупости — он спросил, неужели я позволю Райне уехать вот так, совсем одной. Я ответил, что, не будь у меня других забот, я охотно занялся бы его физиономией.

Он невозмутимо посмотрел на меня голубыми детскими глазами.

— Какое совпадение! — воскликнул он. — Я испытываю точно такое желание.