«Мистер Аркадин»

Я сошел на берег за выпивкой, но понял, что она мне ни к чему, что нужно возвратиться к Мили — зря мы с ней поцапались— и помириться. И нечего тянуть. Незачем слоняться в доках, рискуя понапрасну привлечь к себе внимание.

Возле проволочной загородки я заметил двух полицейских из охраны порта. Они громко разговаривали и смеялись, изредка оглядываясь по сторонам и сплевывая на землю. У их ног горел небольшой костер, хотя ночь была теплая. Одна из тех серых ночей, с легким туманом, когда звуки и запахи становятся особенно отчетливыми. Время от времени откуда-то издалека доносился вой сирены, предупреждающий суда о тумане. А где-то поблизости, должно быть, разгружали оливковое масло— в воздухе стоял характерный сладковатый запах.

Надо вернуться к Мили. Она, верно, разревелась. А я не такой уж твердокаменный. Не такой, каким следует быть. И если женщинам иной раз приходится из-за меня всплакнуть, то исключительно ради их собственной пользы. Но даже и это меня огорчает. «У тебя мягкое сердце, Гай, сынок», — говаривала мне мать. С тех пор никто не называл меня этим именем — Гай, ну да дело не в этом. «Ты весь в меня, такой же добряк. И на пользу тебе это не пойдет, нет». И она меланхолично всхлипывала. Бедняга. Не следовало ей давать волю чувствам: в такие минуты грим на ее лице таял, заметнее становилась неестественная платина волос и вся она делалась похожей на старую истрепанную куклу. А на меня наплывала тоска. И я казался себе беспомощным, как сейчас, вдыхая этот тягучий запах.

Что-то похожее случилось сегодня и у нас с Мили. Она, Мили, вообще-то в порядке. Девочка что надо. Мне нравилась ее кожа, очень мягкая и нежная, едва уловимо пахнущая отполированной слоновой костью. Но сегодня этот запах, обычно приятно будораживший меня, лез в нос, отдавая мертвечиной.

Волна оливкового смрада поднималась откуда-то снизу, с пристани, тяжелыми облаками. Хоть бы ветер подул. Море терялось во мгле, но я знал, что оно близко, и слышал, как густая вода шлепает о каменную стенку мола. Надо было еще вечером выйти в море, раз уж мы загрузились. Или хотя бы завтра на зорьке. А то Тадеуш разъярится.