— Так можно сообщить в штаб, что все в порядке? — спросил солдат и звякнул автоматом.
— Сообщай, Карасев, — сказал врач и заскрипел пером. — Постой! — окликнул он солдата, и Леон услышал, как стук сапог вдруг затих. — Это какой же твой «язык» по счету?
— Седьмой, товарищ капитан!
— Орден полагается?
— Да за майора могут и навесить, а за тех только медали давали… Лейтенант Дьяченко, сами знаете, лишнего не даст. Еще и твое отнимет…
Врач усмехнулся и промолчал. Снова, удаляясь, застучали кованые сапоги, и все стихло.
Гулко пульсировала в висках кровь. Леон даже не предполагал раньше, что голова может так гудеть. Наконец, чтобы умерить его страдания, вмешался сам бог.
Врач встал и вышел из землянки.
— Стереги пленного. Сейчас вернусь, — сказал он кому-то, и стало совсем тихо.
Леон чутко прислушался. Часовой, очевидно, находился у входа, и его не было слышно. Приоткрыв глаза, румын оглядел землянку. Врытый в землю грубо сколоченный стол, медицинская сумка на гвозде, полотенце со следами крови брошено в угол, в другом углу — пара стоптанных сапог и начатая буханка хлеба на газете. Немудреный военный быт.
И вдруг он заплакал — от боли, от одиночества и бессилия. Он не сомневался, что его расстреляют, что, как только допросят и он станет не нужен, его тут же уничтожат. Перевязка, пульс, покой — все эти «заботы» призваны были лишь вернуть сознание, чтобы не сорвался допрос…
Им овладело ожесточенное, мстительное чувство. «Нет, вы не получите меня живым! А ты, солдат, не получишь за меня орден!» Он рванулся с нар. Острая боль пронзила голову. Леон покачнулся и прислонился к стене. До стола было не больше трех шагов, но ему показалось, что он идет вечность. Глаза застилал темный туман. Он боялся только одного — вновь впасть в беспамятство.
Звякнули пузырьки. Неверным движением он опрокинул какой-то флакон, разлетевшийся вдребезги у его ног. Остро запахло эфиром.
Леон вздрогнул — звон стекла мог привлечь внимание часового. И чтобы успеть, во что бы то ни стало успеть, он схватил два первых попавшихся в руки пузырька с какой-то жидкостью и, выдернув из одного пробку, опрокинул его содержимое в рот. Нестерпимым жаром обожгло грудь. Леон повалился ничком на стол.
Очнулся он снова на нарах, и первое, что услышал, был веселый смех.
— Черт подери! — узнал он голос врача. — Этот румын выпил у нас недельный запас спирта!
А другой голос, басовитый, с хрипотцой, сказал:
Комментарии к книге «Западня», Александр Исаевич Воинов
Всего 0 комментариев