«Затаившаяся змея»

Посвящается Крэгу и Грэму

И снова первая благодарность моему неизменно терпеливому мужу Крэгу, моему чудесному сыну Грэму и моему Порочному кругу в составе Аны Брэзил, Бобби Госнелл и Лоры Джеймс. Также я выражаю благодарность моему агенту Джошуа Билмесу за то, что он продолжает меня поддерживать, и особую признательность — Джулии Спенсер-Флеминг и ее мужу Россу за их добрые слова и замечательную помощь! Особая признательность и Кевину Куперу и Карлу Витоло из «Инланд колор графикс». Они снова помогли мне своей поддержкой и сделали прекрасные рекламные материалы. Также благодарю Дианн Купер, генератора идей в «ИКГ». (Спасибо, друзья! С меня опять текила.) Пэж Виньола предложила помощь с латинским языком, а многие другие помогали мне с историческими аспектами и отвечали на бесчисленные вопросы о Средневековье. Я познакомилась с библиотекарями и продавцами книжных магазинов, которые любезно оказывали мне всяческую помощь. Я благодарю всех вас, где бы вы ни были. И последнее, но не менее важное: спасибо Кейт Кала из «Сент-Мартин-пресс» за великолепную редактуру и советы. Так держать!

Лондон, 1384 год

Прелестная, словно пастушка с растрепанными ветром волосами. Красивая, но немножко как будто не в себе. Это угадывалось по тому, как она поглаживала потрескавшимися пальцами правую руку, и по тому, с какой старательностью выговаривала каждое слово. Она поднимала подбородок и приоткрывала рот, даже когда молчала. Криспин подался вперед — девушка расплывалась перед глазами, но он постарался сосредоточиться.

— Еще раз расскажите о мертвеце, — попросил он. — Не спеша.

Она потерла руки, покорно, торопливо, как будто ее могли за это наказать.

Криспин понаблюдал за этими беспокойными руками и закрыл глаза. Голова трещала, как яичная скорлупа, а в глаза при малейшем звуке словно вонзались острые иглы. Криспин глянул на кувшин с вином на полке. Опохмелиться, что ли?

Девушка сидела на табуретке в его обиталище — маленькой комнатке над мастерской жестянщика на вонючей улице в Шамблзе с его мясными рынками и скотобойнями. Один из сломанных ставней хлопал на резком ветру, из-за которого очаг в комнате еще больше дымил. Стол, стул, еще одна табуретка, узкая кровать, сундук. Все хозяйское. Самому Криспину принадлежала только его одежда, да и та производила жалкое впечатление.