«Последняя Пасха»

А искать сокровища — дело щекотливое.

Смолин, тяжко вздохнув, ссутулился на скамейке, не чувствуя ничего, кроме досады и усталости. Самое время было хватануть еще пивка и завалиться спать до полудня.

— Вадик, бляха-муха… — произнес он сокрушенно. — И ради этого ты через весь город тащился, чтобы тут куковать на лавочке утренней порой? Ну ладно, ты как-то вычислил, где броневик на самом деле… И что? Я прекрасно понимаю: научный энтузиазм и все такое… Но дальше-то что в нашем разрезе? Поднимать его тайно… ну, это почти нереально. Это имело бы смысл только в том смысле, если какой-нибудь чокнутый любитель старинной бронетехники давал бы нам за него миллион баксов, но что-то я не вижу на горизонте таких деятелей. С юридической точки зрения это — государственное достояние, предмет, мать его за ногу, большой исторической и культурной ценности — а это уже совсем другая статья… Очень уж он здоровый, гад. Так что не интересует он меня. Тебя — да, с научной точки зрения, я понимаю, хоть и не интеллигент…

Он осекся и присмотрелся внимательнее. Очень уж примечательная была у Кота Ученого физиономия: хитровастая, загадочная, пылавшая азартом и даже вроде бы откровенным превосходством. Так что поневоле вспомнилась пара-тройка случаев, когда с такой же точно физиономией Вадим притаскивал информацию, от которой карманы всех заинтересованных лиц тяжелели резко…

— Честно говоря, Вася, сам по себе броневик меня тоже не особенно интересует с научной точки зрения, — протянул Кот Ученый. — Научная его ценность стремится к нулю — особенно в наши капиталистические времена. А вот то, что с огромной долей вероятности может там лежать до сих пор… Вот оно меня интересует гораздо больше, да и тебя тоже…

Дурное настроение и хандра помаленьку улетучивались, Смолин выпрямился, одним глотком разделался с остававшимся в баклаге пивом. Ему и хотелось верить в нечто этакое, и опасался тешиться беспочвенными надеждами раньше времени.

— Что там? — спросил он тихо и серьезно.