«Подари себе рай (Действо 1)»

Олесь Бенюх

Подари себе рай

Я есть путь и истина и жизнь.

И еще есть время услышать.

Евангелие

ДЕЙСТВО ПЕРВОЕ

"ЩЕ ТРЕТI ПIВНI НЕ СПИВАЛИ..."1

Хрущев неспешно шел по веселому летнему лесу. Шелестели ласково, задушевно листья берез и осин, самозабвенно стрекотали кузнечики и цикады, изредка заливисто и радостно пели птицы. И вкрадчиво, угрожающе шуршали в траве казенные ботинки охранников. На милых сердцу полянках и уютных застенчивых опушках в окрестностях дачи в Петрово-Дальнем он, прикрыв от лучей жаркого июльского солнца лицо рукой, подолгу смотрел на воздушные белесые облачка. Вот их никто не стережет, летят себе куда пожелают - ни тебе препон, ни преград, ни границ. Сво-бо-да... А он, Никита Сергеевич Хрущев, был ли он в своей довольно долгой жизни свободен - день, час, минуту? Свободен, как это облако, как этот ветерок, как этот грач, раскованной номенклатурной походкой степенно вышагивающий вдоль самой кромки рощи. "У грачей - и у тех разная степень свободы, - усмехнулся Хрущев. - Этот волен, как всякая лесная птаха. А наш дачный любимец Кава, ручной мудрец, намертво прикован к людям невидимыми цепями. Узник кормления, узник общения, узник людских ласк".

Из-под длинного козырька легкой кепки он смотрел теперь вдоль довольно большого клеверного поля. Сочные красные шарики неровными цепочками убегали вдаль. "Клевер - это хорошо, - благодушно подумал он. - А только будь моя воля - пустил бы я это поле под кукурузу. Чтобы, назло всем доморощенным острякам, еще раз подтвердить данное мне прозвище "Никита кукурузник". Сняв кепку, он вытер лысину большим белым батистовым платком, который заботливо сунула в карман куртки Рада, протяжно вздохнул. Вспомнил, как несколько дней назад не удержался, начал учить председателя местного колхоза уму-разуму. Тот, крупный сутулый мужик с большущей гривой сивых волос, долго, набычившись, молча слушал назидательный монолог. Когда он закончился, переглянулся со своими двумя помощниками, шумно через два пальца прочистил нос и, глядя куда-то в сторону, громко - как на собрании в клубе - объявил:

- Ты это... того... не шуми! Отшумелся. Десять лет куролесил-царствовал. Наболтал с три короба, всю крестьянскую жизнь скособочил. Будя!

- Паспорта выдал, крепостное право похерил! - с обидой выкрикнул Хрущев. Председатель со товарищи развернулись и в тягостном молчании пошли прочь.