«Тайна яхты «Полианта»»

Глава 1

Седой джентльмен и девушка подошли к третьему вагону…

— В Лондоне живет мой хороший друг. Если вам когда-нибудь потребуется помощь, обратитесь к нему. Надеюсь, что он сейчас в городе, хотя я уже несколько месяцев не получал от него известий…

Пенелопа Питт вытерла глаза грязноватой тряпочкой, которая совсем недавно была изящным дамским платком, и попыталась улыбнуться.

— Я ненавижу Эдмонтон, — сказала она, — и рада, что могу уехать отсюда. Здесь, кроме вас, нет никого, кто интересовался бы мною… Вряд ли я попаду в Лондон. Скорее найду работу в Канаде…

— У вас билет до Торонто, — заметил ее пожилой собеседник. — Вокруг него много маленьких городков, в которых вы могли бы попытать счастья. К примеру, Кутней… Берите скорее письмо!

Раздался сигнал к отправлению поезда.

— Его зовут Оксфорд. Джеймс Оксфорд… Мы вместе учились в школе… Как только устроитесь, напишите мне!

Пенелопа успела на прощание послать воздушный поцелуй седому человеку, оставшемуся на перроне. Грохот колес заглушил ее рыдания, которые она пыталась подавить…

Овладев собой, Пенелопа заняла свое место. Сидевшая напротив дама рассматривала ее спокойно, но без назойливости. Пенелопа заметила ее еще при посадке. Даже судья Геррон, провожавший ее на вокзал, обратил внимание на элегантность и аристократическую осанку этой женщины.

— Вы далеко едете?

Голос незнакомки был мягок и мелодичен. Говорила она немного растягивая слова, и Пенелопа заподозрила в ней англичанку.

— В Торонто… В общем… Я еще окончательно не решила… Да, я еду в Торонто.

— Вам тоже не нравится Эдмонтон? Терпеть не могу этот городок. Там все так примитивно и во всех домах пахнет сырой древесиной. А гостиницы? Такие цены и никакого комфорта!

Вообще-то Пенелопа не ненавидела Эдмонтон. Более того — она любила этот город. Хотя родилась она в Англии, он был ее настоящей родиной. В этом городе ей было знакомо — каждый дом, камень или деревце. И теперь, когда грохочущий экспресс уносил ее из этих мест, она чувствовала, как они становятся ей все дороже и роднее.

Пенелопа даже была готова примириться с сомнительным положением секретарши у пожилого торговца, который по уши влюбился в нее и готов был бросить семью и бежать с ней из города. Но его жена обнаружила на письменном столе прощальное письмо. Торговец был настолько уверен в согласии Пенелопы, что поспешил составить подробное послание для своей семьи. Пенелопа и до этого с трудом терпела то внимание, которое уделял ей шеф, теперь ей пришлось выдержать бурное негодование его жены. Даже сейчас, вспоминая весь этот поток оскорблений и ругани, которые обрушила на ее голову рассвирепевшая дама, она ужасалась пережитому.

— Могу вам признаться, что я отнюдь не ненавижу Эдмонтон, — ответила Пенелопа. — Городок мне весьма мил, и все же я рада, что уезжаю…

— Вы хотите попасть в Англию?

— Это моя давняя мечта, — губы Пенелопы дрогнули. — Но с таким же успехом я могла бы планировать полет на Луну…

Незнакомка нахмурилась.

— Куда? — переспросила она.

— На Луну, — повторила девушка.

Соседка по купе кивнула головой. Она была очень хороша. Ее большие карие глаза были такого оттенка, что казались почти черными. На вид ей было под тридцать, хотя, возможно, она была моложе. Но в этих правильных чертах лица было нечто, что не понравилось Пенелопе — тонкая линия рта с еще более тонкой линией крепко сжатых губ.

Пенелопа тоже была красива, но красота ее была несколько иного рода. У нее было открытое, приветливое и очень подвижное лицо — настоящее дитя прерий, загоревшее под ярким солнцем. Рядом с ней ее соседка казалась фарфоровой статуэткой.

У Пенелопы была верхняя койка. Готовясь ко сну, она некоторое время обдумывала, кто могла бы быть эта дама, но потом ее мысли перешли в другое русло.

Ритмичное громыхание и раскачивание вагона произвело на Пенелопу противоположное обычному воздействие и разогнало сон. Она лежала, глядя в потолок и раздумывала о своей плачевной судьбе, а заодно — о соседке, спавшей на нижней полке. До ее слуха донесся храп из соседнего купе, и тогда она стала думать о машинисте, который сейчас не спал и вел локомотив. Пенелопа незаметно задремала, но вскоре проснулась. Открыв глаза, она увидела перед собой бледное лицо своей спутницы.

— Что случилось? Вы заболели? — встревожилась Пенелопа.

Незнакомка ничего не ответила. Она стояла у окна, крепко вцепившись руками в полку.

Пенелопа уже собиралась спуститься вниз, когда услышала шепот:

— А что если он не умрет? Ты подумал об этом, Артур? Что, если он не умрет или Уиплоу не станет молчать?

Соседка спала и в то же время бодрствовала.

Пенелопа помогла ей снова опуститься на полку, и через несколько минут незнакомка снова погрузилась в сон.

Девушка поправила ей подушку и в этот момент из-под нее выскользнул на пол бумажник. Пенелопа подняла его и увидела в нем фотографию красивого молодого человека. Очевидно это и был Артур…

— Я разговаривала во сне? Как странно! И что же я сказала?

Разговор происходил за завтраком в вагоне-ресторане.

— Ничего особенного. Увидев вас стоящей у окна, я так испугалась, что даже не прислушалась к вашим словам. Вы говорила а ком-то, кто должен умереть, и при этом упомянули имя… кажется, Уиплоу.

Незнакомка бросила на Пенелопу острый взгляд.

— Это имя мне совершенно неизвестно. Но со мной и раньше бывали подобные случаи. Должно быть я несколько переутомилась. Артур? Это имя легко объяснимо. Так зовут моего мужа. А я — миссис Дорбан — Цинтия Дорбан. Разве я вам вчера не представилась?

Миссис Дорбан не собиралась дальше развивать эту тему. Она сообщила Пенелопе о том, что после двухдневного посещения Торонто собирается в Квебек. А Пенелопа, в свою очередь, рассказала о себе, не вдаваясь, естественно, в особые подробности. Ни при каких обстоятельствах она не собиралась упоминать о своем приключении с торговцем…

Миссис Дорбан внимательно выслушала ее.

— Так вы еще без места? И у вас нет друзей в восточной части Канады? Но вы упоминали о каком-то пожилом господине в Лондоне? Может быть вы хотите туда поехать?

Пенелопа улыбнулась и покачала головой.

— Конечно, я бы не отказалась побывать в Англии, но вряд ли это осуществимо. Жаль, я ведь родилась в Лондоне и всегда тосковала по Европе…

Наступила длительная пауза. Поезд несся через необозримое поле пшеницы. Оно было похоже на море — куда ни глянь — до самого горизонта колышутся колосья… Нигде поблизости не было видно человеческого жилья…

— Вы просматривали в Эдмонтоне английские газеты?

Пенелопа отрицательно покачала головой.

— Мне очень жаль, что я не интересовалась происходящим в Англии. Единственное, что я знаю — это то, что сейчас там премьер-министр Ллойд-Джорж и что в Ирландии происходят какие-то осложнения.

Судя по рассказу миссис Дорбан, ее дом в Девоншире был великолепен. Чудесный сад и парк при нем тянулись до самых дюн Боргкомба. Попутно она упомянула имя, которое было Пенелопе известно.

— Лорд Ривертор? О, его ферма поблизости от нашей! Точнее, он владеет фермой, которая принадлежала моему отцу, прежде чем мы переехали в Эдмонтон. Я там провела большую часть своей жизни. Но я никогда не видела лорда Ривертора. Ведь он умер в прошлом году?

— Да, — односложно ответила миссис Дорбан.

Она, казалось, не испытывала никакого интереса к покойному лорду. Переменив тему, она заговорила о ценах на постройки и землю на Западе. Пенелопа отлично ориентировалась в этих вопросах, потому что ее прежний шеф успешно спекулировал участками и она вела переписку по всем его делам.

Через два дня, когда до Торонто оставался час езды, миссис Дорбан сделала Пенелопе неожиданное предложение. Девушка была изумлена.

— Но… Это было бы чудесно! Неужели мистер Дорбан согласится на это?

— Он уже согласился, — улыбнулась миссис Дорбан. — Я послала ему телеграмму из Виннипега, а в форте Вильяме получила ответ. Он согласился со мной еще и потому, что терпеть не может англичанок-секретарш. Так что теперь у вас есть работа. Вы ничего не имеете против, если я вас стану называть по имени? Вы тоже можете называть меня Цинтией. Но учтите — особого разнообразия у нас не будет, потому что сейчас мы живем в деревне очень скучно.

— Я очень рада и с удовольствием принимаю ваше предложение. О подобном я не могла даже мечтать…

Экспресс замедлил ход. Они подъезжали к Торонто. Но Пенелопа знала, что уже через два дня она будет на пути в Англию…

Глава 2

Она сразу отправилась заказать себе место в первом же поезде до Квебека. Через несколько часов после его прибытия отходил пароход в Европу. Для Пенелопы этот поезд был особым. На его вагонах и даже на локомотиве ей виднелась надпись: «Экстренный поезд Пенелопы Питт в Европу».

Нью-йоркский экспресс прибыл в тот момент, когда она направлялась к кассе. С почтительным изумлением рассматривала Пенелопа людей, приехавших из этого сказочного города, которые, как обычные люди, спешили покинуть вокзал.

Когда поток пассажиров поредел, она оторвалась от этого зрелища и со вздохом повернулась к кассе. Неожиданно один из проходящих мимо мужчин улыбнулся ей, и Пенелопа невольно ответила ему улыбкой. Тем более, что обративший на себя внимание человек был красив и высок.

Он снял шляпу и поклонился. В этот момент Пенелопа заметила, что у него на голове уже наметилась лысина. По-видимому, это был пассажир нью-йоркского экспресса, потому что у его ног был небольшой чемодан, через который был переброшен плащ.

Пенелопе показалось, что она уже где-то встречалась с этим человеком. Может быть, это было в Эдмонтоне? У ее бывшего шефа было немало деловых знакомых, и, возможно, он был из их числа…

— Добрый день! Мы уже встречались? Вы не из Детройта? Нет? Тогда из Сан-Пауло? Я там знаю немало народу.

— Мы оба ошиблись, — сухо сказала Пенелопа и отвернулась. Но незнакомец, оглянувшись по сторонам, чтобы убедиться, что рядом нет полисмена, решил задержать ее.

— Не уходите, прелестная мисс! Вы и представить себе не можете, как я рад встрече с настоящей канадкой! Я — англичанин. Может быть вы могли бы мне хотя бы сказать, где здесь можно выпить чашку хорошего чая?

Он рассмеялся странным горловым смехом.

— Я не знаю Торонто, — ответила Пенелопа. — Любой из носильщиков наверняка даст вам все необходимые сведения.

— Ну, почему вы так спешите? — сказал с упреком мужчина. — Ведь мы уже почти познакомились, и вы улыбнулись мне!

Пенелопа повернулась и пошла прочь, но он схватил чемодан и последовал за ней.

— Почему вы уходите? Я надеюсь, ничем вас не обидел? Я хотел бы познакомиться с вами. Мое имя Уиплоу.

Пенелопа остановилась и уставилась на него. Эту фамилию миссис Дорбан упомянула во сне. Неужели это случайное совпадение?

— Джонни Уиплоу, — представился мужчина. — А вас как зовут?

— Об этом вам лучше всего узнать у миссис Дорбан, — ответила Пенелопа.

Ее слова произвели исключительно сильное впечатление на Уиплоу. Лицо его посерело, глаза вылезли из орбит.

— Миссис… миссис Дорбан? — испуганно пробормотал он. — Но ведь ее здесь нет?!

Пенелопа воспользовалась его замешательством и вышла из здания вокзала. Когда Уиплоу выскочил на улицу, ее уже не было видно.

Пенелопа не рассказала об этой встрече миссис Дорбан. Впрочем, они виделись в течение дня не больше четверти часа. И только, когда они уже были в поезде, идущим в Квебек, Пенелопа вспомнила о своем приключении.

— Вы уверены, что его действительно звали Уиплоу? Как он выглядел? Да, это был он, негодяй! Он никогда не мог равнодушно пройти мимо хорошенького личика! Это один из тех мужчин, которые гуляют по улицам в час, когда закрываются магазины и продавщицы возвращаются домой… Но как он попал в Торонто?

Миссис Дорбан закусила губу и невидящим взглядом уставилась в окно.

— Я думала, что он в Южной Америке… Что он делает в Канаде?

Черты ее лица внезапно отвердели и она прищурила глаза.

— Он сказал что-нибудь после того, как узнал, что вы меня знаете? Да и следовало ли вам упоминать мое имя? Впрочем, это к лучшему! Я даже рада этому, иначе у меня не было бы уверенности в том, что это был он…

И миссис Дорбан тут же заговорила самым равнодушным тоном о каких-то пустяках.

Когда Пенелопа уже поднялась на борт парохода, ей показалось, что она увидела Уиплоу. Он стоял на палубе в группе пассажиров. Но когда она вторично глянула в ту сторону, его там не оказалось. В течение всего путешествия она его не видела и подумала, что ей показалось.

Тоску по местам, с которыми расставалась, Пенелопа почувствовала только в момент отплытия. Жизнь на борту парохода была для нее полна радостей. Каждый час приносил новые впечатления. Грядущая жизнь в Европе показалась ей настолько заманчивой, что по прошествии двух дней вся ее жизнь в Канаде стала казаться чередой унылых лет.

Цинтия говорила о своем муже только тогда, когда Пенелопа начинала ее расспрашивать. Пенелопа не задумалась о том, зачем миссис Дорбан вздумалось везти из Канады секретаршу, в то время как в Англии есть тысячи энергичных и грамотных девушек, которые ищут работу.

Девушка рассматривала приглашение, как великодушный жест со стороны Цинтии, и поэтому была ей очень благодарна.

Однажды, убирая в каюте Цинтии, которая, несмотря на свой деловой образ жизни, была в личных делах довольно беспорядочным человеком, она увидела черновик телеграммы. На клочке бумаги карандашом было написано: «Дорбан, Стоун Хаус, Боргкомб, Англия. Нашла, что искала для секретарши. Настаиваю на увольнении Виллис. Должна быть послана Стамфордом Миллсом. Девушка ничего не знает о деле и не имеет в Англии друзей».

Содержание телеграммы смутило Пенелопу. Сомнений, что это касалось именно ее, не было. Кто такой Стамфорд Миллс? И о каком «деле» упоминала миссис Дорбан? Пенелопа была неприятно поражена текстом телеграммы и попыталась разобрать несколько слов, написанных в черновике, но потом вычеркнутых. Ей удалось прочесть еще одну фразу: «Производит впечатление человека, умеющего молчать».

Пенелопа сложила листок и спрятала его. Впервые за время своего путешествия она ощутила некоторую неуверенность. За всем этим скрывалась какая-то тайна.

При случае она возобновила с Цинтией разговор о мистере Дорбане.

— Мой муж ненавидит городскую жизнь, — устало заявила Цинтия и откинулась на спинку кресла. — Артур занимается наукой и редко покидает дом. Я надеюсь, что и вы не будете возражать против уединенной жизни.

— Я буду очень рада возможности побыть в одиночестве, — сказала Пенелопа. — Это именно то, чего я желала.

— В таком случае наша жизнь придется вам по вкусу, — заметила Цинтия, — у нас не бывает гостей, мы не устраиваем приемов и балов. И если вы любите ловить рыбу…

Она засмеялась:

— Но, может быть, вы впоследствии найдете во всем этом больше прелести, чем в моем описании. И, прошу вас, называйте меня просто по имени. Я терпеть не могу, когда меня называют миссис Дорбан. Так о чем я говорила? Я не сомневаюсь, что вам у нас понравится, но хочу вас предупредить, что вы не должны ни с кем говорить о делах моего мужа. Я не хочу этим сказать, что его дела какого-то особого рода… Вы меня понимаете?

Пенелопа как раз не совсем поняла, что хотела этим сказать миссис Дорбан, но поспешила утвердительно кивнуть головой.

— Он занимается исследованиями в области землепользования, — продолжала Цинтия. — Нам предстоит в будущем унаследовать крупное состояние…

Миссис Дорбан оглянулась и заговорила шепотом:

— Кроме того, я хотела бы вас предостеречь относительно одного человека. У моего мужа есть смертельный враг, который пытается разорить его. Я не знаю, почему он это делает, но подозреваю, что здесь замешана женщина…

Спокойствие, с которым миссис Дорбан рассказывала все это, показалось Пенелопе странным.

— Зовут этого человека Стамфорд Миллс, — еще тише сказала миссис Дорбан. — Я не имею понятия, кто он такой. Знаю только, что живет он в Лондоне, весьма ловок и подсылает к нам шпионов, которые пытаются разнюхать наши дела. Кое-кто утверждает, что он мошенник, но я не буду его порочить, не имея на то оснований. Это все, о чем я вас хотела предупредить…

— Но что он хочет выяснить, подсылая к вам шпионов? — озадаченно спросила Пенелопа.

— Понятия не имею. Передайте мне, пожалуйста, книжку.

Начавшееся волнение моря не беспокоило Пенелопу. Она была совершенно нечувствительна к морской болезни. Можно было подумать, что она родилась на море. Пенелопе было приятно ощущать содрогание палубы от вращения мощных турбин. Не меньше удовольствия доставляли ей прогулки по кораблю и возможность любоваться морем. Пассажиры ее не интересовали. Она немного сблизилась лишь с палубным стюардом. Он с первого же дня стал проявлять к ней особое внимание и, вообще, казался весьма добродушным человеком. В ранние часы, когда большинство пассажиров еще находились в каютах, Беддль, так звали любезного стюарда, рассказывал о своих морских путешествиях и приключениях, о разных кораблях и разных людях, с которыми ему приходилось сталкиваться на своем веку. Но особенно подробно он рассказывал о целых шайках воров, которые жили тем, что, пересекая океан, выигрывали в карты, благодаря ловкости рук, целые состояния.

— Я знаю их всех наперечет: Лью Марис, Билли Зандерс, Чарли Лонг, Джон Денвер… Я мог бы вам составить целый справочник шулеров и мошенников. И список был бы длиннее моей руки! — уверял Беддль.

— И все они мошенники?

Он кивнул.

— Но самый отъявленный из них был Эль Слико. Ему это прозвище дала одна американка, и он его сохранил. Этот плут был феноменально ловок! Я не видел его дважды в одном и том же костюме. Один его гардероб, наверное, стоил целого состояния. На корабле он всегда занимал лучшие апартаменты. Обычно шулера плавают по четыре в каюте… Говорят, раньше Эль Слико принадлежал к высшему обществу, но негодяй он редкостный — готов был вырвать у вас золотые пломбы изо рта, если окажется, что больше нечем поживиться! Его банда занималась только крупными делами, и ума у ее главаря было предостаточно. Слико никогда не ставил себя в зависимость от случайных знакомств. Однажды он обчистил миллионера из Колорадо… Мошенник знал, что миллионер хочет поехать в Европу, и за две недели до этого специально отправился за ним в Колорадо. Он ухитрился пролезть в его клуб и там с ним познакомиться. Миллионер пригласил его к себе. Слико выдавал себя за молодого англичанина, который существует за счет процентов со своего капитала. Разумеется, на пароходе они совсем сблизились, и эта дружба стоила этому миллионеру 150 тысяч долларов. Но и после этого он не узнал, что Слико был главарем ограбивших его мошенников!

Так, изо дня в день Пенелопа слушала истории об ужасном Эль Слико, которые Беддль был готов рассказывать с утра до вечера.

С точки зрения бывалого путешественника, за время, пока пароход пересекал Атлантику, ничего любопытного не происходило. Курс парохода пересекли три айсберга и достаточно много встречных судов. В салоне парохода состоялись танцевальный вечер, маскарад и концерт, в воскресенье прошла вечерняя служба. Но для молодой неопытной девушки все это были очень интересные события…

За день до прибытия парохода в Ливерпуль Пенелопа открыла новую для себя черту в характере Цинтии. Миссис Дорбан купила в Виннипеге маленькую собачку и очень привязалась к ней. Каждый день она разгуливала с собачонкой на руках, а по ночам собачка спала в ее постели.

Пенелопа любила собак, но предпочитала крупные породы. Маленькие собачки, становившиеся для их владелиц столь же ручными, как и их сумочки, не влекли ее. К подобным комнатным породам Пенелопа питала только жалость.

В это утро девушка стояла на палубе и восторженно смотрела на побережье Ланкашира, проступавшее из тумана. Когда Цинтия подошла поближе, Пенелопа увидела, что с ней нет собачки.

— А где Флуф? — осведомилась она.

— Ах, бедная собачка, — ответила Цинтия, — она была так мила…

— Что случилось?

— Мне сказали, что я не имею права сойти с ней на берег. Сначала ее нужно сдать в карантин. А ведь это связано с множеством неприятностей и задержек! Поэтому я отдала Флуф матросу и сказала, чтобы он утопил ее. Он убеждал меня, что сумеет обойти контроль, но требовал за это сто пятьдесят долларов.

Пенелопа была обескуражена.

— Но… я думала… Вы так привязались к собачке…

— Да, это верно. Это был славный песик. Но он совсем не был таким породистым, как уверяли меня продавцы. Полковник Вилкинс, который отлично разбирается в породах, сказал, что меня надули. А я не желаю возиться с нечистокровным псом… Вас это задело?

Пенелопа не ответила. Спокойная бесчувственность этой женщины действительно задела ее. Ей было вдвойне неприятно, что ее высказала Цинтия, к которой она успела привязаться. И Пенелопа с новым интересом всмотрелась в свою хозяйку…

Некоторые встречающие прибыли на пароход, добравшись до него на катере. Цинтия упомянула о том, что ее муж, может быть, тоже явится на пароход. При этом она совершенно не проявила радости, что увидит его после долгой разлуки, и даже не подошла к перилам, чтобы взглянуть на прибывших.

Пенелопа закончила укладку вещей и пошла попрощаться со стюардом.

— Благодарю вас, мисс, — сказал Беддль, принимая пятидолларовую банкноту, — но вы напрасно считаете нужным вознаградить меня. Мне доставало удовольствие услужить вам. Надеюсь снова встретить вас на нашем пароходе. Вы приехали сюда развлечься?

— Я надеюсь, что эта поездка принесет мне много приятною, но приехала в Англию, чтобы поступить на службу.

Стюард задумчиво покачал головой.

— Англия неплохая страна, и может быть здесь вам удастся найти свое счастье… Господи!

На его лице отразилось неподдельное изумление.

— Скорей, мисс, — прошептал он, — гляньте туда!

Пенелопа повернула голову и увидела элегантного мужчину. Лицо его было смуглым и имело несколько мрачноватый вид. Мужчина улыбнулся, показав свои белоснежные зубы.

— Эль Слико! — прошептал Беддль.

Прежде чем Пенелопа пришла в себя, к ней подошла Цинтия.

— Моя дорогая, я хочу представить тебе своего мужа.

Она подвела Пенелопу к элегантному незнакомцу.

— Мистер Дорбан!

Эль Слико снял цилиндр и протянул ей свою тонкую руку. Пенелопа машинально пожала ее.

Глава 3

По-видимому, стюард ошибся. Тысячу раз убеждала себя в этом Пенелопа по пути из Ливерпуля в Лондон. Предположение, что этот любезный человек и ужасный Эль Слико — одно и то же лицо, казалось совершенно невероятным. Не оставалось сомнений, что Беддль обознался. В лице мистера Дорбана не было ничего примечательного, и его можно было легко спутать с кем-нибудь другим. Да и зачем могла бы понадобиться шулеру секретарша, и какая причина могла его заставить вести уединенный образ жизни?

Пенелопе было известно, что Дорбан получил большое наследство. Естественно, что при его делах он не мог обойтись без секретарши…

Супружеская чета встретилась весьма холодно. Никто из них не проявил ни радости, ни нежности. Пенелопа подивилась тому, что когда она сделала попытку оставить супругов поговорить наедине в отдельном купе поезда, Цинтия удерживала ее от этого.

Мистер Дорбан оказался интересным собеседником. Создавалось впечатление, что за все время он не закрыл рот. Голос его был весьма приятен, и рассказывал он много любопытного.

Вообще-то Пенелопа не любила мужчин с карими глазами, и все же Артур Дорбан показался ей более симпатичным, чем Цинтия. Как выяснилось, о Канаде он имел самое приблизительное впечатление.

— Я был там только один раз в ранней молодости, — сказал он. — Мне не нравятся морские путешествия. Я предпочту заплатить десять тысяч фунтов, чем предпринять путешествие через Атлантический океан.

— Но вам приходилось бывать в Соединенных Штатах? — осведомилась Пенелопа.

— Я лишь дважды пересек для этого океан, — ответил мистер Дорбан, довольно улыбаясь. — Мне пришлось это сделать дважды потому, что иначе я не вернулся бы в Англию!

Ночь провели они в отеле в Паддингтоне, рано утром сели в поезд и к обеду прибыли в Боргкомб.

Стоун Хауз был построен недалеко от моря в лощине, расположенной за зелеными дюнами. Дом был выстроен очень несимметрично и странно. Сверху, с утесов, он был совершенно незаметен, а если смотреть снизу, то оказывался полностью скрытым деревьями. Постройка дома относилась к концу восемнадцатого столетия. От утесов к дому вела узкая и крутая дорога. Нелегкий доступ сюда не раз вызывал нарекания поставщиков и торговцев.

Пенелопе это имение казалось раем. Перед домом расстилался огромный сад, отгороженный от окружающего мира кирпичной стеной. Сквозь сад вела проходившая за ворота тропинка. Точнее было бы ее назвать каменной лестницей, выводившей к маленькой бухте, где находилась моторная лодка. Природа создала для этой лодки идеальное пристанище, потому что высокие скалы надежно защищали бухту от превратностей погоды.

— Здесь чудесно. Не правда ли? — равнодушно осведомилась Цинтия.

Казалось, она лично не ощущает никакого восторга перед подобными красотами природы.

— Отсюда до деревни довольно далеко, но у нас есть автомобиль. Так что нам не приходится карабкаться по этой дороге. Вы умеете водить машину?

Пенелопа кивнула.

— А теперь пойдем в дом. Вы посмотрите на вашу комнату.

Комната, предназначенная для Пенелопы, находилась в конце коридора и была обставлена очень просто. Зато два окна выходили на море и ярко-красные скалы.

— Вам нравится здесь? — спросила Цинтия.

— Здесь чудесно!

Пенелопа глубоко вздохнула, глядя на расстилавшуюся перед ней красоту.

Миссис Дорбан коротко рассмеялась.

— Для меня этот дом — ад, — сказала она.

Дни летели быстро. У Пенелопы оказалось значительно больше работы, чем это можно было предположить. Одна из комнат первого этажа была превращена в рабочий кабинет, в котором обычно она работала одна.

Сразу после завтрака она уходила работать и проводила все утро за разбором различных договоров и документов, где речь шла об имениях, расположенных в самых различных частях страны. Это были не оригиналы документов, а заверенные копии, которые доставлял сюда один из лондонских адвокатов. Пенелопе было поручено установить стоимость этих имений, для чего ее снабдили различными каталогами, аукционными листками, статистическими бюллетенями и прочей справочной литературой.

— Разумеется, я не могу требовать от вас точных цифр, — пояснил мистер Дорбан в тот день, когда она впервые приступила к работе. — Это чертовски трудно. Но нужно учесть, что цены в Англии достаточно ровные и имение в Норфолке стоит примерно столько же, сколько аналогичное в другой части страны.

В качестве дополнительного материала Пенелопу снабдили газетными статьями, в которых затрагивались вопросы недвижимости. При этом ей доставались только вырезки, газеты в Стоун Хаузе Пенелопе не попадались…

Пенелопа не раз задумывалась над тем, как связать слова Цинтии о том, что ее муж занимается научной деятельностью с этим новым для нее родом занятий. Во всем доме не нашлось и двух десятков книг. В конце концов, заметив, что ни Артур, ни Цинтия, не проявляют интереса к результатам ее работы, Пенелопа пришла к выводу, что все эти задания выдаются, чтобы занять ее. Ей даже не с кем было поговорить. Все слуги, кроме садовника, были французами, и она не понимала их языка.

После обеда Пенелопа была свободна и теоретически могла делать, что хотела. Но на практике ее передвижения были ограничены поместьем. Ходить в деревню ей запрещалось. Изредка мистер Дорбан катал Пенелопу на автомобиле, а иногда они втроем выходили в море на моторке.

Пенелопа ощущала, что ее держат под строгим надзором, и это начало ее тяготить…

В этот день Цинтия уехала за покупками в Лондон, а Пенелопа работала в своем кабинете. Неожиданно в комнату вошел Дорбан. Как всегда, он был безукоризненно одет.

— Бросайте эту ерунду, и поехали со мной удить рыбу, — предложил он.

Пенелопа заколебалась. Его поведение по отношению к ней всегда было безукоризненно корректным, и ей ни в чем было его упрекнуть. И все же она попыталась уклониться от предложения. Но Дорбан и слышать не хотел…

— Чепуха! Работа может подождать. У вас есть два года, чтобы привести в порядок эти отвратительные бумаги!

— Я не раз удивлялась, почему вы сами не занимаетесь всем этим, — сказала Пенелопа, когда они спускались по каменным ступеням. — Ведь вы разбираетесь в этих бумагах гораздо лучше, чем я.

— Ненавижу всякую конторскую работу и возню с цифрами. Я создан для работы под открытым небом. Мое призвание — море! — ответил Дорбан.

— А мне казалось, что вы терпеть не можете моря.

— Я не люблю большие пароходы и длительные путешествия, — коротко бросил он и перевел разговор на другую тему.

Лодка скользила по зеркалу бухты. Пенелопа сидела на руле, а ее шеф, накинув плащ, возился с мощным мотором. Когда они отъехали достаточно далеко от берега, он заглушил двигатель и сел.

— Ну, и какого вы мнения об Англии?

— А разве вы не хотите заняться рыбной ловлей? — осведомилась Пенелопа.

Мистер Дорбан покачал головой.

— Я даже не захватил с собой удочек. Мне надоело это занятие. Садитесь поближе.

Пенелопа заколебалась. Она почувствовала, что может попасть в неприятную ситуацию, и начала сожалеть, что согласилась на эту поездку.

Мистер Дорбан наклонился вперед. У него в руках оказалась колода карт. Он машинально тасовал их. Уголки его рта опустились, в карих глазах появилась печаль. Эта перемена в поведении столь жизнерадостного человека была так разительна, что Пенелопа удивилась.

— Какого вы мнения о Цинтии? — неожиданно спросил мистер Дорбан.

— Вот странный вопрос, — улыбнулась Пенелопа.

— Не вижу ничего странного. Ладно. Давайте я покажу вам фокус. Перетасуйте карты.

Он подвинул ей колоду. Пенелопа послушно взяла в руки карты и перетасовала их.

— Цинтия — весьма холодная натура, — продолжал свою мысль ее собеседник. — Вам, должно быть, это бросилось в глаза. У нее достаточно властный характер, и с ней нелегко ужиться.

— Вот, я перетасовала, — перебила его Пенелопа.

Мистер Дорбан взял карты и в одно мгновение заново перетасовал колоду. Карты замелькали в его руках, а потом он стал элегантными движениями выкладывать их перед собой: туз, король, дама, валет, десятка, девятка и так далее, все карты одной масти и по порядку. Потом последовала другая масть, за ней — третья.

Пенелопа удивленно смотрела на появлявшиеся перед ней в строгом порядке карты. Ведь она тщательно перетасовала их. Эль Слико! Она снова вспомнила рассказы стюарда.

— Ну? — улыбнулся Дорбан.

— Как вы это делаете? — вырвалось у Пенелопы.

Все это было так интересно, что она даже забыла о своих подозрениях.

— Перетасуйте карты еще раз.

Пенелопа вторично перетасовала колоду, следя за тем, чтобы в ней не было подряд карт одной масти.

— В жизни не видела подобного карточного фокуса, — призналась она.

— Вас это забавляет? — равнодушно осведомился Дорбан и снова разложил перед собой упорядоченную колоду. — Но вы не высказали своего мнения о Цинтии.

— Я не хотела бы отвечать на этот вопрос. Скажу только, что она очень внимательна ко мне.

— Вы ошибаетесь, Цинтия никогда не была к кому-либо внимательной. Порой я хочу, чтобы ее не было вообще…

Дорбан произнес эти слова так спокойно, что Пенелопа не поверила своим ушам.

— Но, мистер Дорбан! — ужаснулась она.

Он улыбнулся.

— Вы решили, что я очень жестокий человек. Но это не так. Я просто не вижу возможности избавиться от Цинтии. Вы смотрите на меня и воображаете, что я хочу ее убить. Но это не так. Я просто констатирую факт. Я беседовал с ней на эту тему, но она отлично знает, что я не смогу развестись с ней, так как она не даст мне развода. Я не могу покинуть Цинтию по причинам, о которых пока не могу говорить. Я не могу плохо обращаться с ней, потому что не в моих привычках так обращаться с дамами. Я не могу даже объявить ее душевнобольной — она самый разумный человек из всех, которых я встречал на своем веку. Но моя душа тоскует по вниманию и любви, которых я никогда не находил в Цинтии. Она и понятия не имеет об этих чувствах…

Пенелопа с удивлением слушала его.

— Разумеется, все это Цинтии известно, — уточнил Дорбан, — и потому пригласили сюда вас. Вы должны утешить меня…

— Вы понимаете, что говорите? — строго спросила Пенелопа.

— Разумеется, — ответил Дорбан, доставая сигарету. — Я прошу вас о любви.

Пенелопа встала и перешла на корму лодки. Дорбан последовал за ней.

— Мы сейчас вернемся. Вы не захотели выполнить мою просьбу, но должны молчать о ней. Забудьте все, что я вам наговорил. Если вы мне не доверяете, я завтра же предоставлю вам возможность вернуться в Канаду, даже если Цинтия не согласится с этим. Но если вы положитесь на мое слово, на слово Эль Слико…

— Эль Слико?!

— Вы знали, что я — Эль Слико, — улыбнулся он. — Я видел, как вы разговаривали со старым Беддлем. Он меня хорошо знает и, конечно, сказал, кто я. Но не вздумайте сообщить Цинтии, что вам это известно.

— Но, мистер Дорбан, — возмутилась девушка, — вы же не можете рассчитывать, что я после всего этого останусь у вас?

— Вы можете остаться или уехать — как вам будет угодно, — сказал Дорбан и завел мотор. — Я могу лишь дать вам хороший совет — останьтесь. Вы должны признать, что я был совершенно откровенен с вами и ни в чем перед вами не виноват. Я бы, на вашем месте, остался. Можете, если вам угодно, рассказать все Цинтии. Она и так догадывается обо всем. Но я не думаю, что она усмотрит особенную добродетель в том, что вы отклонили мое предложение.

Пенелопа ничего не ответила и, как только они вернулись, ушла в свою комнату. Она оказалась в странной ситуации. Если бы это случилось в Канаде, она знала бы как поступить. Но здесь, в чужой стране, без друзей и знакомых, Пенелопа не видела выхода из создавшегося положения. Откровенность Дорбана произвела на нее некоторое впечатление. Она не знала, что одной из основных причин успеха Эль Слико была его мнимая откровенность и простосердечное обращение с людьми…

Следовало ли ей оставить работу и уехать или, накопив некоторое количество денег, попытаться найти себе службу в Лондоне? После долгих размышлений Пенелопа решила остаться. Уже засыпая, она внезапно вспомнила о том, что в Лондоне живет некий Джеймс Оксфорд, к которому она в случае необходимости могла бы обратиться…

Глава 4

На следующее утро она встала очень рано и вышла в сад, чтобы еще раз все хорошенько обдумать. Туман рассеялся, и Пенелопа отчетливо видела вдали бухту Боргкомб. Солнечные лучи играли на воде всеми цветами радуги.

Пенелопа сидела на каменной скамье и с наслаждением вдыхала свежий морской воздух. Чудесная картина, развернувшаяся перед ней, произвела на нее глубокое впечатление. Белые дюны, красные скалы Девонширского побережья и сочные зеленые луга расстилались перед ней как на картине хорошего мариниста. Вся эта красота поглотила девушку целиком, заставив забыть о своих сомнениях.

Внезапно она услышала как звякнули ворота. С этого места они были ей не видны, но звук раздался совершенно ясно. Пенелопа с любопытством оглянулась, желая выяснить, кто мог быть столь ранним гостем в таком заброшенном месте. В первое мгновение она не узнала пришельца — человека в сером костюме и соломенной шляпе. Он не замечал ее присутствия, продолжая осторожно продвигаться к дому и не сводя глаз с окон верхнего этажа…

Увидев девушку, гость остановился, а затем направился к ней.

— Доброе утро, мисс, — шепотом поздоровался он, по-видимому, не желая, чтобы их услышали.

В этот момент Пенелопа узнала в нем мистера Уиплоу.

— Миссис Дорбан дома? — спросил он. — Вы, должно быть, сказали, что встретили меня? Но могу спорить, что вы не заметили меня на пароходе!

— Миссис Дорбан уехала в Лондон. Вы хотели ее видеть? — холодно спросила Пенелопа.

— Нет. Я могу переговорить с Артуром. Он — разумный молодой человек. Но она…

Уиплоу остановился, пытаясь прочесть реакцию на свои слова в глазах Пенелопы.

— Она вам что, ничего не сказала? Не пытайтесь меня уверить, что Цинтия не расспрашивала обо мне! Я хорошо знаю эту женщину. Интересно, что я столкнулся с ней в Торонто. Лишнее доказательство, что мир тесен. Но, прошу вас, не уходите!

— Я хочу послать кого-нибудь из слуг за мистером Дорбаном, — пояснила Пенелопа, но, прежде чем она успела осуществить свое намерение, в дверях дома появился хозяин. Он был, как всегда, тщательно одет и держал в руках ружье.

Пенелопа не обратила внимание на то, что Дорбан вооружен, потому что в саду часто попадались кролики и он не раз стрелял их. На Уиплоу ружье в руках Дорбана произвело совсем иное впечатление. На его лице отразился страх, — он поспешил укрыться за спиной Пенелопы и крикнул оттуда:

— Не нужно никаких историй, Артур! Положите ружье!

Дорбан засмеялся, показывая свои ослепительные зубы. Одним рывком он открыл затвор, чтобы показать, что ружье не заряжено.

— Успокойтесь и отойдите от дамы, — сказал он, направляясь к Уиплоу, который внимательно следил за каждым его движением.

— Вы прибыли сюда на том же пароходе, что и моя жена? Где вы были?

— В деревне. Я собственно, Слик… Артур, не хотел приезжать, но Америка мне осточертела.

— Могли бы написать. Мы бы приготовили для вас самую лучшую комнату и пригласили бы оркестр для встречи на вокзале.

В вежливой иронии Эль Слико ощущалась угроза.

— Вы ведь знакомы с мисс Питт? В Торонто вы попытались произвести на нее впечатление. Вы ведь отчаянный ловелас.

Уиплоу смутился и ничего не ответил.

— Вы нас извините? — обратился к Пенелопе Дорбан.

Она кивнула, почувствовав, что ее присутствие становится излишним. После того, как они ушли в дом, Пенелопа попыталась обдумать то, что здесь произошло. «Если Уиплоу не станет молчать», — повторила она про себя слова, сказанные Цинтией спросонок. О чем ему следовало молчать? Не скрывает ли Артур какое-то преступление? Это было маловероятно. Он был известен всем в деревне и полицейские, появляющиеся там время от времени, всегда были с ним очень любезны. Со стороны Дорбана не было никаких попыток спрятаться…

Пенелопа подосадовала на себя за беспомощные предположения. Посещение Уиплоу могло объясняться весьма просто, и ни к чему было представлять за всем этим какое-нибудь преступление. Как легко попасть в неудобное положение из-за чего-нибудь, не подлежащего огласке!

Со вздохом Пенелопа поднялась со своей скамьи. На горизонте она увидела очертания корабля и приостановилась. Рядом раздался шорох. Перед ней вырос садовник — единственный англичанин из всего штата слуг.

— Доброе утро, мисс. Рассматриваете «Полианту»?

— Вы имеете в виду тот корабль? Вы его знаете?

— Да. Вчера опять вошел в эти воды. Поговаривают, что судно принадлежит какому-то французу. Оно запасалось продуктами поблизости от Дортмура.

— Это пассажирский пароход?

Садовник хмыкнул.

— Это яхта.

— Вот оно что! Мне казалось, что для яхты «Полианта» слишком велика.

Садовник, который не хотел согласиться с тем, что существует иностранное судно вместительнее и лучше английского, поспешил заверить ее, что ему приходилось видеть яхты еще больших размеров…

До комнаты, в которой Пенелопа начала свою работу, доносились приглушенные голоса из гостиной. Потом она увидела как мужчины вышли и пошли вдоль дома.

Дорбан заметил ее за рабочим столом и отвел гостя подальше, там где их нельзя было услышать.

— Уиплоу, — сказал он, — вы первый человек, который меня обошел!

— Вы это уже мне говорили, — проворчал тот в ответ, — но что вы себе вообразили, даже если я и приехал в Европу? Я просто был не в состоянии оставаться в Америке. Это слишком скучная страна для человека, который, как я, любит веселую жизнь. Вы даже не можете себе представить, до чего там скучные люди! Если вы там за завтраком хоть одно слово скажете о масле, то там сразу найдутся два-три знатока, которые промучают вас все утро своими рассуждениями о масле. Мне это действует на нервы!

— И все же я не считаю это достаточным основанием для того, чтобы вы нарушили свое обещание и приехали сюда, — сказал Дорбан, в глазах которого загорелись зловещие огоньки. — Выслушайте меня, вы, проклятый, ищущий наслаждений воришка! Вы возвратились сюда потому, что в Мексике ухитрились просадить в карты все деньги. И теперь хотите выжать из меня еще. Но у меня нет лишних средств. Я вам дам ровно столько, чтобы вы могли вести скромный образ жизни. Вы будете еженедельно получать определенную сумму денег. А если вздумаете угрожать мне доносом или станете назойливым, я сумею заткнуть вам рот. Вы меня поняли, Уип?

Уиплоу забеспокоился.

— Но должен же я как-то жить! Не так ли?

— Да… Пока вы живы, — многозначительно ответил Дорбан.

Уиплоу побледнел.

— Давайте поговорим спокойно. Я отошлю девушку в город, а вы ступайте в деревню и пошлите Цинтии телеграмму.

В одиннадцать часов прибыл ответ от Цинтии: «Направь Пенелопу с обеденным поездом в город. Я ее встречу в Паддингтоне».

Пенелопа была рада подвернувшейся возможности покинуть дом…

Глава 5

В этот раз мистер Джеймс Ксенократ Оксфорд признал, что на улице очень жарко. До сих пор он всегда презрительно говорил:

— И это, по-вашему, жара? Вам следовало бы побывать в Нью-Йорке! Там в эту пору, чтобы можно было дышать, пускают в ход все вентиляторы. Вот там говорят, что жарко, когда ртуть вылезает из трубочки термометра и лезет на дерево! Но и к этому люди привыкают. В Лондоне не было жарко со времен большого пожара, во время которого шестьсот лет назад сгорел весь город.

Мистер Оксфорд был ростом под два метра, но из-за своей тучности казался ниже. Лицо его было красным и густо испещренным сеткой морщин. Умные веселые глаза, хотя и заплыли жиром, весело глядели на мир. Разумеется, у него был двойной подбородок, но, несмотря на свои пятьдесят лет, в шевелюре не было ни одного седого волоса. Одевался он тщательно и в его изящно завязанном галстуке всегда торчала жемчужная булавка. Мистер Оксфорд никогда не носил жилет и подтяжки. Вместо них на нем был широкий кожаный пояс с красивой золотой пряжкой.

Контора мистера Оксфорда помещалась на четвертом этаже одного из зданий поблизости Гайд-парка. Из окон конторы он с наслаждением смотрел на мир, деревья, газоны и цветы. Порой в кабинете мистера Оксфорда доносились звуки игравшего в парке оркестра, и тогда он отрывался от работы, придвигал стул к окну и, сложив руки на животе, слушал музыку, пока не наступали сумерки, а на улицах не загорались фонари и огненные глаза автомобилей.

На табличке, красовавшейся у дверей, значилось его имя — Джеймс Оксфорд. Указание рода его деятельности отсутствовало. Однако у него был сравнительно большой штат служащих: секретарей, стенографисток и агентов, которые частично находились в его конторе, а частично — вне ее.

Остальные жильцы этого дома называли его кратко — «толстый американец», и благоволили к нему, потому что он был всегда весел и любезен. Никто не проявлял особого интереса к его занятиям, и то обстоятельство, что он был американцем, заставляло по отношению к нему быть сдержаннее, чем к другим людям.

Пить чай мистер Оксфорд приучился в Оксфорде.

— Поставьте туда прибор, — сказал он, указывая на маленький столик у окна.

Одна из секретарш принесла ему на подносе чай. Но это был не тот чай, который пьют в Англии. Это был крепкий напиток, горячим налитый в стакан с колотым льдом.

Несмотря на то, что в конторе мистера Оксфорда работало семь служащих, никто из них не имел ни малейшего понятия о характере занятий их шефа.

Можно было бы предположить, что его деятельность имеет какое-то отношение к пароходству. На столе большого кабинета мистера Оксфорда была расстелена исполинская географическая карта мира и по ней ежедневно перемещались маленькие модели судов. Один из служащих был ответственен за порядок на этой карте. Тысячи маленьких пароходиков населяли этот искусственный мирок. Они передвигались во всех направлениях — на юг, север, восток и запад. Дважды в день подробная сводка движения настоящих кораблей поступала к мистеру Оксфорду, и он лично приходил в кабинет, чтобы окинуть взглядом всю картину.

— Что с «Ниппом Мару», Стенджер? Она стоит ближе к Иокогаме, чем к Шанхаю. А пароход «Кунард Майн» явно уклонился от курса! Или вы его снова спутали с одним из судов Унион Кестль Лайн?

И мистер Джеймс начинал отчаянно ругаться, хотя глаза его и в это время не утрачивали приветливости.

Обязанностью одной из секретарш был надзор за всеми железнодорожными сообщениями Европы. Мистер Оксфорд ежедневно подвергал ее строгому экзамену:

— Некто направляется в Комо, Базель, Геную, Белград, Вену. Он хочет в дороге задержаться на час в Люцерне. Имеет ли он возможность это сделать, не пропустив своего поезда? Вы полагаете, у него достаточно времени? В таком случае вы ошибаетесь! Остановка в Люцерне нарушит ему весь маршрут! Вам следовало бы знать это! Вы полагаете, что он мог бы там задержаться на час, потому что он может воспользоваться сообщением через туннель Сент-Говард? Это не так — гляньте в путеводитель!

У мистера Оксфорда была отдельная комната, в которой висело множество карт Европы. На них были обозначены все пути водных, железнодорожных и воздушных сообщений и тут же имелись памятки о всех, находившихся на борту пароходов, грузах. Он мог точно назвать сколько и чего находится в трюмах любого судна, независимо от того, где эти суда находились.

Но сам мистер Оксфорд никаких торговых операций не проводил. Не интересовался он также ценными бумагами железных дорог и пароходных компаний. Вся его работа сводилась к тому, что он «организовывал» свою контору.

Мистер Оксфорд сидел за своим письменным столом, погрузившись в глубокое раздумье, когда в кабинет вошел его служащий и подал ему визитную карточку. Это была не обыкновенная визитка, а маленький формуляр, который должны были заполнять все, кто хотел повидать мистера Оксфорда.

Хозяин кабинета надел пенсне в черной оправе и благожелательно взглянул на имя в карточке.

— Мисс Пенелопа Питт, — прочел он.

Под этим именем, там, где посетители вписывали причину посещения, значилась приписка: «По рекомендации судьи Геррона из Эдмонтона».

— Проведите эту даму ко мне, — сказал Оксфорд.

Пенелопа вошла в комнату. Она выглядела смущенной и нервной, но при виде мистера Оксфорда это состояние сменилось удивлением.

— Присядьте, прошу вас, — сказал он. — Вы приехали из Эдмонтона? Привезли письмо? Разрешите я взгляну на него.

Он взял конверт, быстро просмотрел записку и отложил ее в сторону. После чего перевел благожелательный взгляд на девушку.

— Чем могу быть вам полезным, мисс?

Пенелопе было трудно рассказать ему о своем положении. Она избегала называть фамилии и даже не назвала адреса, по которому жила.

— Я чувствую себя пленницей, — закончила она. — У меня сейчас ощущение, словно меня держат в плену, а теперь я вырвалась из него. Эта дама ожидала меня в Паддингтоне, но я уклонилась от встречи.

Мистер Оксфорд сложил руки на столе.

— Не знаю, могу ли я быть вам полезным, мисс Питт, — медленно сказал он. — Вы пришли ко мне не в очень удачное время. В субботу я уезжаю в Нью-Йорк. А мистер Джон, будем пока называть его этим именем, ведет себя, как любой другой шеф в Англии. Люди везде одинаковы…

— Что же вы мне посоветуете?

— Он занимает какое-нибудь положение в обществе? Нет? Его жена живет с ним в доме? Это несколько облегчает дело. Для старого приятеля я готов идти на все, тем более, что речь идет о том, чтобы помочь молодой уроженке Канады. Ведь я сам канадец! Очень может быть, что все это не имеет никакого значения, или, что он хочет обмануть вас и не оплатить обратный проезд через океан. Если это так, зайдите ко мне еще раз. Мой клерк позаботится о проездных документах. Нет, благодарить меня не за что! — мистер Оксфорд отстранил Пенелопу. — Если бы у меня не было более важных дел, то я бы постарался быть вам полезным в большей степени.

— Вы очень любезны, мистер Оксфорд! — радостно сказала Пенелопа. — Не знаю, как вас благодарить. Я охотно побываю у вас еще раз…

— Вы хотите сказать — у директора моей конторы, — пробормотал Оксфорд. — Если вы мне назовете фамилию вашего шефа и адрес, я больше смогу сделать для вас. Но я вижу, что этого вы не хотите… Может быть, вы и правы. Некоторые люди не нуждаются в посторонней помощи, чтобы выбраться из беды. Мне кажется, что вы принадлежите именно к их числу.

Мистер Оксфорд вежливо попрощался с Пенелопой и, едва она вышла, тут же забыл о ней. Он в самом деле был очень занят разработкой большого плана, который требовал много времени и больших усилий. Мельчайшая ошибка, погрешность в нем могла стоить жизни человеку, в судьбе которого мистер Оксфорд был очень заинтересован…

Глава 6

— Ну, дорогая Пенелопа, вы меня страшно напугали. Где вы пропадали все время? — бросилась к ней Цинтия. — Я уже решила, что вы заблудились, и звонила в Боргкомб…

— Я не настолько провинциалка, чтобы потеряться в Лондоне, — спокойно ответила Пенелопа, — К тому же, мне известен отель, в котором вы остановились. Просто я вышла, очевидно, не в тот туннель.

— Что же вы делали все это время? Ведь поезд пришел час назад?

Ответить на этот вопрос Пенелопе было непросто. Она рассказала Цинтии наполовину вымышленную историю, попутно упомянув, что она проходила через Гайд-парк…

— Надеюсь, Артур удовлетворен результатами своей беседы, — заметила вечером Цинтия. И поймав себя на том, что сказала лишнее, поспешила добавить: — Ведь у него сегодня был гость…

Но Пенелопа и без этого знала, для чего ее отправили в город.

Возвратившись на следующее утро в Стоун Хаус, она застала мистера Дорбана погруженным в глубокие раздумья. Он не упомянул о разговоре в моторной лодке так же, как и о ее возвращении в Канаду.

Пенелопа решила пока не предпринимать решительных действий. Откровенность Дорбана настолько успокоила ее, что она почувствовала себя гораздо увереннее.

В течение нескольких дней они виделись редко. Дорбан часто и подолгу советовался с женой, и Пенелопа работала в кабинете одна. Столь же необычным было и то, что в один из дней после обеда супруги выехали на моторке вдвоем. Пенелопа только порадовалась этому. Она взобралась на один из утесов и нарвала там большой букет цветов.

Это был чудесный день. Жара спала, и с моря дул свежий ветерок. Темно-синее небо было безоблачно, и под ним расстилалась изумрудная гладь бухты.

Когда Пенелопа поднялась на утес и присела в тени кустарника, она ощутила запах дыма. Где-то рядом курили сигару. Она огляделась, но никого не увидела. Жители Боргкомба, как правило, не курили сигар, а на побережье редко встречались приезжие. Кто бы мог курить здесь? Дорбан держал в доме только турецкие сигареты. К тому же, он с женой прогуливался в лодке. Пенелопе отсюда была видна его белая футболка.

Она встала. И в ту же минуту с другой стороны кустов показался молодой человек. Лицо его было красным, а светлые волосы гладко зачесаны назад.

— Прошу извинить меня, — заговорил он. — Боюсь, что дым моей сигары побеспокоил вас.

Пенелопа не сочла его привлекательным. Он был несколько полноват, но на лице незнакомца играла добродушная улыбка. Судя по всему, он получил хорошее воспитание.

— Мне просто стало интересно, кто бы тут мог курить, — сказала она, улыбаясь. — Но, пожалуйста, я не хотела бы лишать вас этого удовольствия…

— Вы — американка, — быстро заметил он. — Я так и подумал, когда увидел вас. Как странно, что я до сих пор не знал, что вы живете в доме…

— Вы приятель мистера Дорбана?

Улыбка исчезла с его лица.

— Нет, — медленно сказал он. — Я не причисляю себя к его приятелям. Но я его хорошо знаю. Вы ведь живете в его доме?

— Я секретарша мистера Дорбана.

Он удивленно взглянул на Пенелопу.

— Его секретарша? Вот как? Тогда все понятно. Его прислуга состоит из французов, — добавил он и, почувствовал, что она смущена его настойчивостью, поспешил извиниться.

— Простите меня, но я весьма интересуюсь мистером Дорбаном. Полагаю, что мистера Уиплоу здесь больше нет?

— Мистера Уиплоу? — удивленно переспросила девушка.

— Вы, должно быть, не встретили его. Вы ведь были в городе. Я совсем забыл об этом.

Эти слова прозвучали так по-мальчишески наивно, что Пенелопа не удержалась от улыбки.

— Мистер Уиплоу уехал, он пробыл здесь только один день.

— У вас нет его фотографии? Я опоздал на десять минут, а то сам снял бы его. Может быть, мне и не следовало бы затруднять вас, но вдруг вы видели какой-нибудь любительский снимок этого человека…

Пенелопа удивленно глянула на него.

— Я не могу беседовать с вами о гостях мистера Дорбана, — сдержанно сказала она.

— Конечно, нет, — молодой человек снова поспешил извиниться. — Мне очень жаль, что я был вам в тягость.

Он повернулся, собираясь уходить, но снова остановился. Пенелопа с любопытством ожидала, что он еще скажет.

— Я живу в «Королевском отеле» в Торквее. Может быть, это нелепо с моей стороны сообщать свой адрес, но в случае, если я вам понадоблюсь, — мое имя Стамфорд…

— Миллс! — закончила Пенелопа.

Он удивленно взглянул на нее.

— Да. Стамфорд Миллс. Вы уже слышали обо мне?

Пенелопа ничего не ответила.

Так вот, значит, кто был тем человеком, который, по рассказам Цинтии, являлся смертельным врагом Артура! Но он не производил впечатления злодея, которого следовало бы бояться…

— Мои отношения с Дорбанами трудно назвать хорошими, — сказал он, — и, должно быть, вас уже предупредили относительно меня.

Тут он взглянул в сторону моря, извинился и исчез в кустах.

Пенелопа была удивлена такому внезапному окончанию разговора, но неожиданно Миллс снова появился, держа в руках подзорную трубу. Он поднял ее, но через минуту опустил.

— Я ее узнал даже невооруженным глазом, — удовлетворенно ответил Миллс.

Пенелопа посмотрела в направлении, куда он указывал. На горизонте виднелось небольшое пятнышко.

— В трубу вы рассмотрите лучше…

Она поднесла к глазам поданный Миллсом оптический прибор и увидела вдали черное стройное судно с двумя мачтами и черной трубой. Казалось, он стоит на месте.

— Это — прекрасная «Полианта», — прошептал Миллс и замолчал, как будто у него вырвалось важное признание.

— Я видела этот корабль вчера, — ответила Пенелопа. — Это яхта.

Миллс помолчал.

— Да. Это яхта, — наконец подтвердил он. — Она принадлежит моему близкому другу герцогу Эйгильскому. Мне не раз приходилось путешествовать на ней. Это очень хорошая яхта.

Миллс надел шляпу, повернулся и направился вниз. У Пенелопы осталось впечатление, что этот человек не вполне нормален.

Встретившись с Дорбанами, Пенелопа умолчала о своей встрече. Но уже позже, за чаем, ощутила угрызения совести и все рассказала.

— Стамфорд Миллс? — поспешно спросил Дорбан. — Что он здесь делает? Он вас расспрашивал?

— Да. Он спрашивал о вас.

— Ты ведь говорила, что он в Лондоне, — обратился к жене Дорбан.

— Я слышала, что он там, — ответила она.

— Что он здесь делает? О чем он еще спрашивал?

— Он спросил меня, здесь ли мистер Уиплоу.

Дорбан обменялся с женой многозначительным взглядом.

— И вы, разумеется, ответили ему, что здесь никакого Уиплоу не было?

— Мне показалось, что Миллс уверен в том, что у вас вчера был гость, — сказала Пенелопа.

Мистер Дорбан продолжал задавать ей вопросы. Но чем больше он спрашивал, тем меньше было у Пенелопы желания рассказывать подробности о своей встрече с Миллсом. О «Полианте» она вообще не упомянула.

— Пенелопа, пройдите, пожалуйста, наверх и разберите там сундук в гардеробной. Там лежат мои летние вещи, которые я носила в прошлом году. Лучше продать их скупщикам в Торквее, чем дожидаться пока их съест моль.

— Хорошо, — ответила Пенелопа и вышла из столовой.

Через несколько минут она возвратилась и попросила у Цинтии ключ от сундука.

— Разве он заперт? — удивилась хозяйка. — Что-то я не припомню, чтобы его запирала.

Она вынула из ящика письменного стола связку ключей.

— Один из них должен подойти.

Пенелопа снова поднялась наверх и отперла сундук.

Этот большой зеленый ящик Цинтия показала ей на следующий день после прибытия, когда они осматривали дом. Тогда же она узнала, что раньше у Дорбанов было два таких сундука, но один затерялся в каком-то из путешествий.

Верхнее отделение сундука оказалось пустым. Пенелопа вынула его и поставила на пол. Следующее отделение было перекрыто листом коричневой бумаги. Она сняла его и увидела две картины без рам. На одной была изображена голова святого, на другой — пейзаж в манере Корло. К картинам была прикреплена записка: «Настоящим подтверждаю получение семисот фунтов в качестве уплаты за картины „Св. Марк“ и „Английский пейзаж“. Квитанция была подписана Джоном Фельтхемом ровно год назад.

Пенелопа отложила обе картины в сторону, а квитанцию положила на подоконник. После этого она вновь склонилась над сундуком и остолбенела. Перед ней лежало огромное количество пачек английских банкнот различного достоинства от пяти до ста фунтов.

Неожиданно у нее за спиной раздался возглас. Пенелопа обернулась и увидела искаженное ужасом лицо Цинтии.

— Господи, — хрипло выдохнула она.

И прежде чем Пенелопа сообразила, что происходит, Цинтия схватила ее за руку и вытащила в коридор.

— Быстро спуститесь вниз и скажите…

Но это было излишне. Дорбан сам поспешил наверх.

— Глупец! — крикнула ему жена. — Ты утопил не тот сундук!

Глава 7

После ужина, который прошел в молчании, Пенелопа отправилась в сад, чтобы поразмышлять о создавшемся положении. В чем была тайна жизни Дорбанов? Он утопил не тот сундук? Но ведь второй сундук якобы затерялся в дороге? И зачем топить сундук, в котором хранилось целое состояние? Они не сочли нужным объяснить ей что-либо, и это показалось Пенелопе плохим предзнаменованием. Атмосфера в доме становилась все напряженней. Ей грозила опасность. Пенелопа отчетливо сознавала это.

Пронзительный голос Цинтии заставил ее вернуться. По дороге к дому Пенелопа увидела листок бумаги и подняла его. Это была квитанция, которую она обнаружила в сундуке. По-видимому, ветер сдул ее. Пенелопа опустила квитанцию в карман с тем, чтобы вернуть ее хозяйке.

Цинтия ждала ее у двери. В маленькую гостиную они вошли вместе. Здесь за столом сидел Дорбан. При их появлении он не поднял головы, продолжая рассматривать узоры на скатерти.

Пенелопа услышала звяканье ключа и поняла, что попала в плен.

— Она здесь, — резко сказала Цинтия.

Но Артур остался неподвижным.

— Так скажи ей! — воскликнула Цинтия, не скрывая своего раздражения.

Только теперь Дорбан поднял голову.

— Я скажу ей это наедине.

Цинтия пожала плечами.

— Это я могу тебе позволить, — иронически заметила она, подошла к столу и оперлась на него. — Но ты знаешь, что это означает, Слико? Полумерам и компромиссам здесь не место. Ты меня понял? Если у тебя не хватит храбрости, ее хватит у меня!

Она окинула его пристальным взглядом и вышла из комнаты.

Когда дверь за Цинтией закрылась, Дорбан повернулся к Пенелопе.

— Я вам дал возможность уехать в Канаду, — с трудом начал он разговор, — и в самом деле хотел, чтобы вы воспользовались этой возможностью. Но вы не уехали, а теперь такой возможности нет. Для вас существует только один выход. Но это не то, о чем думает Цинтия. Вы помните то, что я вам сказал в лодке?

Пенелопа молча кивнула. Губы ее пересохли, она не могла сказать ни слова.

— Этот исход еще возможен для вас. Но для этого нам надо будет как-то справиться с Цинтией.

— Я не понимаю вас, — хрипло вырвалось у девушки. — Разве я что-то делала не так?

— Вы увидели то, что вам нельзя было видеть. Если бы вы были больше осведомлены о событиях в этой стране за последний год… Но я сыт по горло Цинтией и уже говорил вам об этом. Я должен сейчас выбирать между вами. Одна из вас должна сойти с дороги…

Пенелопа в ужасе смотрела на него.

— С дороги?

— Да.

Неожиданно Дорбан поднялся, подошел к ней и положил руку на плечо. Пенелопа онемела от страха.

— Взгляни на меня, — прошептал он, и его глаза заблестели. — Одно твое слово — и я пойду на казнь! Но ты должна помочь мне. Тогда, в лодке я взял себя в руки. Но ты не знаешь, чего это мне стоило. Я тоскую по тебе, Пенелопа!

И его горячие губы коснулись ее губ. В этот момент Пенелопа очнулась, отшатнулась назад и бросилась в коридор. Но не успела она коснуться перил лестницы, как ощутила прикосновение какой-то ткани к шее. Это был шелковый платок. Пенелопа осознала это, прежде чем он стянул ей шею. Она хотела крикнуть, но не смогла и потеряла сознание.

Очнулась Пенелопа в своей комнате. Она лежала на кровати с крепко связанными руками. Рядом стояла Цинтия.

— Вам придется пожалеть, если вздумаете кричать, — жестко сказала она.

Лицо хозяйки осунулось, и Пенелопа с трудом узнавала ее. Девушка оглянулась и увидела Дорбана, который, скрестив руки, стоял неподалеку.

— Встаньте! — приказала Цинтия, и Пенелопа с трудом поднялась.

Цинтия глянула на часы, потом взяла со стола платок и заткнула девушке рот. Сопротивляться было бесполезно. Пенелопа решила ждать и накапливала силы для решительной борьбы. Она попыталась испытать крепкость стягивающей руки веревки.

По-видимому, миссис Дорбан угадала ее намерение. Она презрительно улыбнулась.

— Напрасно тратите силы, — сказал она. — Вам уже ничего не удастся.

Цинтия подтолкнула девушку к выходу, и они направились к двери.

— Подожди! — хрипло крикнул Артур.

Его жена повернулась и бросила на него взгляд, полный ненависти.

— Я вернусь и тогда поговорю с тобой, — сказал она.

Они вышли из дома.

— Не вздумайте бежать, или вам конец! — прошипела миссис Дорбан. — Взгляните!

Луна спряталась за облака, но было достаточно света для того, чтобы Пенелопа заметила в руках Цинтии небольшой револьвер.

Они медленно двигались по дорожке сада к воротам. Цинтия придерживала девушку за руку. Выйдя за ограду, женщины повернули к морю.

Подойдя к пристани, Цинтия приказала девушке влезть в лодку. Пенелопе все происходящее начало казаться дурным сном, но, в то же время, она понимала, что это — ужасная действительность…

Цинтия запустила мотор, и лодка отошла от берега.

Через несколько минут она заглушила двигатель, взяла канат и обвязала им талию Пенелопы. Но только когда Цинтия взяла со дна лодки два тяжелых металлических бруса, Пенелопа поняла, что сейчас произойдет. Она хотела крикнуть, но во рту ее еще оставался кляп. Цинтия схватила ее за руки и рванула на себя. Несколько мгновений они обе — преступница и жертва — стояли рядом. И тут Пенелопа собралась с духом и бросилась на убийцу. Цинтия вскрикнула, потеряла равновесие и упала в воду. Уже в следующее мгновение она вынырнула и схватилась за борт лодки. Пенелопа с огромным трудом подтянулась к мотору. Поворот рукоятки — и лодка мчалась вперед! Беглянка обернулась и увидела, что Цинтия плывет к берегу. Она вспомнила, как Артур рассказывал, что его жена плавает, как рыба.

Хотя Пенелопа сумела, наконец, вытолкнуть изо рта платок, руки ее оставались связанными. Под одним из сидений катера, который продолжал идти полным ходом, девушка обнаружила тарелки и столовые приборы. Она достала нож, закрепила его ногами и перерезала веревку на руках.

Оглянувшись назад, Пенелопа уже никого не увидела. Море было пустынно. Моторка продолжала идти вперед. Девушка сознавала, что берег ей грозит опасностью и хотела как можно дальше отойти от него. Может быть ей удастся добраться до соседнего города? Эта мысль немного успокоила ее.

Пенелопа собралась с мыслями и осмотрелась. В катере оказался запас бензина достаточный, чтобы идти целый день. Еды не было, но это ее не беспокоило. Девушка предполагала, что к утру сможет попасть в Веймут.

До полуночи Пенелопа не ощущала усталости, но потом накатилось расслабление, и она с большим трудом удерживалась, чтобы не заснуть.

На воду опустился туман. Пенелопа еще раз обыскала катер в поисках компаса, но не нашла его. Самым правильным в таких условиях было решение выключить мотор и стать на якорь.

Еще прежде, чем туман спустился, Пенелопа разглядела проблески, как она считала, Портлендского маяка. И теперь она посчитала, что сможет без особого труда пройти вдоль берега, ориентируясь на огни, и потому не остановилась, а только замедлила ход. Но, когда катер вышел из полосы тумана, Пенелопа с удивлением увидела, что берега рядом нет. Вокруг были только темные волны, а на востоке виднелась небольшая светлая полоска неба. И в этот момент ока заметила невдалеке большой корабль.

Сердце Пенелопы забилось сильнее. Она почувствовала, что добравшись до корабля, окажется в безопасности. Девушка вскочила и изо всех сил закричала.

В ответ от корабля донесся чей-то голос, и луч прожектора осветил моторку.

— Причаливайте к трапу! — крикнули ей сверху.

Пенелопа завела мотор и направила катер к пароходу. Через несколько минут она была рядом со ступеньками трапа, но подняться по нему у Пенелопы уже не было сил. Один из матросов внес ее наверх на руках. Девушка, как во сне, увидела, что матрос оттолкнул моторку от борта, а на палубе стоит человек необыкновенно крупного телосложения.

— Что случилось? — крикнул он.

И тут Пенелопа узнала его.

— Ах, мистер Оксфорд! — воскликнула она и с рыданиями бросилась к нему.

— Невероятно! — пробормотал Джеймс Ксенократ Оксфорд. — Черт побери, чего ради вы явились на мой чудесный корабль?

Глава 8

Утром Пенелопа проснулась в просторной, роскошно обставленной каюте. Занавески на иллюминаторах были из тяжелого синего шелка, кровать, на которой она спала, казалось, была сделана из серебра. На полу лежал великолепный синий ковер, а вся каюта была обшита розовым деревом. Пенелопа увидела красивый письменный стол, на котором красовалась серебряная настольная лампа. Рядом стояло кресло, над ним — книжная полка, на которой поблескивали роскошные переплеты книг.

Пенелопа тщетно попыталась вспомнить, что предшествовало тому, как она очутилась в постели. Но до чего хорошо было лежать здесь, прислушиваясь к шуму двигателей и мягко покачиваясь на волнах! Она не испытывала ни малейшего желания встать. Постепенно перед Пенелопой всплыли все события минувшей ночи. Она попыталась определить который час, и в это мгновение ударил колокол. Пенелопа все еще не пыталась подняться. Она плотнее завернулась в одеяло, но кто-то постучал в дверь.

— Войдите, — сказала девушка и сама удивилась насколько слабо прозвучал ее голос.

Она ожидала увидеть горничную, но к ней в каюту вошел высокий, загорелый матрос. Он был очень красив, хотя его поведение смутило Пенелопу — моряк, зайдя в каюту, не снял фуражку.

— Я принес вам чай, — сказал он. — Правда, я не знал, пьете ли вы его с сахаром. Наверное, правильнее было бы принести все на подносе, но я подумал об этом только, когда очутился перед вашей дверью…

Моряк поставил чашку на ночной столик. Пенелопе не приходилось раньше видеть матросов, которые выражались бы столь изысканным языком. Хотя руки его загрубели, а форма была потрепанной, он держался и разговаривал как джентльмен.

— Благодарю вас, — сказала Пенелопа и, приподнимаясь на локти, добавила. — Может быть вы пришлете ко мне горничную?

— Здесь я — горничная, — серьезно ответил матрос.

Несмотря на головную боль Пенелопа расхохоталась.

— Кто доставил меня сюда ночью?

— Я. Вы так быстро заснули, что вас не удалось растормошить. Я позволил себе уложить вас в постель. А теперь, с вашего позволения, я приготовлю ванну.

И он исчез в двери, которую Пенелопа раньше не заметила. Она услышала шум льющейся воды. Потом матрос снова появился в каюте.

— Я почистил ваши туфли. У нас на борту есть все, что угодно, кроме женского гардероба. Но мы надеемся в дальнейшем и это затруднение разрешить.

— Где я нахожусь?

— На борту яхты «Полианта».

«Полианта»! Это была яхта, о которой упоминал Миллс! Внезапно вспомнив об этом, Пенелопа подивилась совпадению…

— Если вы снабдите меня иголкой и ниткой, я попытаюсь привести в порядок свое платье. Не могу же я прибыть в порт в таком виде!

— Мы не собираемся бывать в портах. Должен вас предупредить, что наше плавание будет очень длительным.

Пенелопа удивленно посмотрела на моряка.

— Но вы же можете высадить меня на берег?

— Боюсь, что вряд ли даже это нам удастся, — ответил он.

— Но я же не могу отправиться в длительное путешествие, не подготовившись к нему. К тому же…

— Вы можете послать своим друзьям радиограмму, чтобы сообщить им, что с вами ничего не случилось.

Пенелопа подумала о том, что у нее нет никого, кто мог бы беспокоиться из-за ее исчезновения.

— Мне приснилось, или я действительно видела на пароходе мистера Оксфорда?

— Вы правы, это был он.

— Разве он отправился в Америку на этой яхте?

— Он вообще не направляется в Америку. В настоящее время он направляется завтракать.

И легко поклонившись, матрос направился к выходу. Но прежде чем закрыть за собой дверь каюты, он еще раз оглядел ее и сказал:

— Вы можете здесь запереться. Случайно цел замок на этих дверях, а ключ вы найдете в правом ящике письменного стола.

«Странный матрос», — подумала Пенелопа. Она выкупалась, привела в относительный порядок свою одежду и вышла на палубу.

— Доброе утро, мисс Питт.

Пенелопа обернулась. Перед ней стоял плотный молодой человек.

— Мистер Стамфорд Миллс! — удивленно воскликнула она.

— Да. Это я. Я уже имел удовольствие познакомиться с вами.

— Но… но как случилось, что и вы здесь?

— Разрешите вам представить нашего врача, доктора Фрэзера, — уклонился от уточнений Миллс.

Судовым врачом оказался молчаливый шотландец, подозрительно оглядевший Пенелопу. Она почувствовала, что для него ее присутствие на яхте является чем-то неслыханным, и спросила, есть ли еще здесь пассажиры.

— Нет. К сожалению, вы единственная, — ответил Миллс. — И как вы попали сюда — для меня полная загадка. Я услышал об этом сегодня утром. Мне сказали, что вы причалили к яхте на маленькой моторной лодке. Но чего ради вы очутились ночью в открытом море?

— Меня хотели убить, — кратко ответила Пенелопа.

— Убить? — растерянно переспросил Миллс. — Что вы хотите этим сказать?

— Если бы я рассказала вам все, вы бы решили, что я сошла с ума. Подобные истории случаются только во сне или романах ужасов. Я не хочу никому рассказывать об этом, пока снова не окажусь на суше.

— Но мне вы должны рассказать. Или еще лучше — мистеру Оксфорду, — сказал Миллс.

— Вы знаете мистера Оксфорда? Скажите мне тогда — как он очутился здесь? Я полагала, что он собирался в Америку…

— И все же ответьте мне, кто хотел вас убить? Цинтия или Артур? — настаивал Миллс. — Зачем они хотели сделать это? Может быть, вам стало что-то известно о них? Или…

— Или?.. — вызывающе спросила Пенелопа.

Он задумался.

— Цинтия Дорбан очень ревнива. Она не останавливается ни перед чем и не знает жалости. Ее первый муж умер при весьма странных обстоятельствах. По-моему мнению…

Миллс внезапно умолк.

— А вот и мистер Оксфорд, — сказал он и повернулся навстречу Оксфорду, который приближался к ним.

— Должен сказать вам, что я никак не рассчитывал увидеть вас здесь, — сказал Оксфорд, обращаясь к Пенелопе. — Знаете ли вы, мисс, что означает для меня ваше присутствие здесь? Несколько крупинок песка, попавшие в механизм безупречно работавшей машины. Вы для моей организации оказались пятым колесом в колеснице. Вам не место здесь.

— Неужели я являюсь до такой степени помехой вашим делам? — огорчилась Пенелопа.

Оксфорд снял фуражку и озабоченно провел рукой по волосам.

— Возможно, вы станете помехой в наших планах. В настоящий момент вы нам мешаете в такой же степени, в какой может помешать прекрасная роза, цветущая в песках Аравии.

— Тогда, может быть, вы могли бы высадить меня где-нибудь?

— Это невозможно. Вы теперь обречены плавать с нами по западным морям. Может быть, это судьба захотела, чтобы вы очутились на этой яхте. Но здесь нет платьев, пудры, помады и всего того, без чего не могут обойтись дамы. Вы находитесь в чисто мужском окружении, и я, право, не знаю, чем мы можем вам помочь, прежде чем попадем в южную часть Тихого океана.

Он взглянул на Миллса и прищурился.

— В лучшем случае, вы могли бы с нами поехать обратно, но и эта возможность весьма сомнительна…

Пенелопа была весьма удивлена таинственностью, которой было окутано путешествие «Полианты».

— А теперь, милая мисс, расскажите мне о том, что случилось и как вы попали к нам.

Оксфорд по-отцовски положил руку ей на плечо и увлек к шезлонгам.

— Мне очень жаль, но я не могу рассказать вам этого. Дело настолько серьезно, что мне прежде всего нужно уведомить полицию.

— Так плохо обстоит дело? — испытующе спросил Оксфорд. — Уверен, что теперь вы имеете возможность пожаловаться на миссис Дорбан, тогда как раньше сетовали на мистера Дорбана. Не нужно подтверждать этого — я это и так знаю. Но я не мог предположить, что дело зайдет настолько далеко. Не каждый способен на убийство. Вам выпало несчастье встретиться с такими субъектами… Но расскажите хотя бы, что стало поводом для этого.

— Я и так рассказала слишком много. Мне не хотелось бы предстать перед судом за клевету, тем более, что доказать происшедшее очень трудно…

Оксфорд кивнул, соглашаясь с девушкой:

— Вряд ли я ошибусь, если скажу, что известная нам особа уже дала под присягой показания, что вы пытались ее утопить. Это ее обычная тактика. Если бы я раньше знал, что вы живете у Дорбанов!

— Что же тогда было бы?

Но и мистер Дорбан не был расположен давать объяснения.

Пенелопа вернулась к себе в каюту и застала симпатичного матроса за уборкой ее постели. По-видимому, он обладал некоторой сноровкой в этом деле. Пенелопа успела в этом убедиться.

— Благодарю вас.

На мгновение он смутился.

— Теперь ваша каюта в полном порядке, мисс Питт.

— А как вас зовут?

— Как меня зовут? — переспросил матрос. — Право, я над этим не задумывался. Вы ничего не имеете против имени Джон?

— Хорошо, я буду называть вас Джоном, — с улыбкой сказала Пенелопа.

Он остановился в дверях.

— Вам не нужно еще чего-нибудь? Очень жаль, но у нас на яхте нет цветов. Но если вы все же хотите иметь в каюте немного зелени, то я смогу… У нас в холодильной камере есть немного петрушки. Может быть, поставить ее здесь?

— Нет, Джон, как-нибудь обойдусь без зелени.

Пенелопа несколько подосадовала на фамильярность матроса, но когда он ушел, ей стало стыдно за это чувство.

К ее большому удивлению, обед был подан прямо в каюту. Очевидно, остальные пассажиры яхты не желали обедать в ее обществе. Но у Джона нашлось другое объяснение.

— Есть мнение, что вам было бы неприятно оказаться единственной дамой за столом. Позднее вы познакомитесь с капитаном. Он очень милый человек, но совершенно лишен чувства юмора, хотя и родом из Шотландии.

И снова Пенелопа удивилась его манере разговаривать с ней. До этого она полагала, что капитан — это некто, к кому вся команда питает безграничное почтение. Еще больше она удивилась, когда увидела капитана Виллита. Это был строгий на вид пожилой человек, внимательно посмотревший на нее и поспешивший при первой же возможности уйти.

Позднее она заметила, что у «Полианты» вообще была маленькая команда. Зато здесь был целый ряд механизмов и приспособлений, оставшихся для нее загадкой. Но больше всего Пенелопа была удивлена отношением к стюарду. Никто не разговаривал с ним и не отвечал на его, порой шутливые, замечания. Джона просто игнорировали. И все же, казалось, подобное отношение не тяготило его. Вторым странным субъектом в команде оказался матрос, все занятия которого сводились к тому, что он целыми днями сидел на носу яхты и курил сигары.

Это был широкоплечий парень с совершенно круглой головой и свирепым лицом. Его коротко остриженные волосы, вздернутый нос и толстая шея придавали ему вид борца. Странным было и то, что на нем всегда был широкий кожаный пояс, к которому были подвешены две револьверные кобуры.

Однажды, когда Пенелопа перегнулась через поручни, наблюдая за ним, матрос поднял голову. Лицо его исказилось гримасой, которая, возможно, должна была изображать улыбку, но от которой оно стало еще более отталкивающим. А после этого, к ее великому возмущению, матрос поднял руку и помахал ей.

Сначала девушка решила, что этот жест предназначался кому-нибудь другому, но потом, когда парень еще и послал ей воздушный поцелуй, она возмутилась и отвернулась.

— Что случилось?

Перед ней стоял стюард.

— Этот матрос… — залепетала Пенелопа. — Ах! Да ничего. Должно быть, все матросы такие…

Она попыталась улыбнуться, несмотря на то, что ее злила такая фамильярность, но Джон понял ее состояние.

— Он вас обидел?

— Скорее был несколько нахален, послав мне воздушный поцелуй. Мне кажется, он думал…

Пенелопа не успела договорить фразу, потому что стюард повернулся и сбежал по трапу вниз. Она увидела, как матрос вскочил со своего места и выхватил оба револьвера. Они о чем-то переговорили. На вид переговоры были далеко не мирными. После этого Джон повернулся и поднялся наверх. Лицо его было бледным.

— Он больше не будет приставать к вам, — коротко бросил стюард и прошел дальше.

Глава 9

Матроса, который целыми днями бездельничал, звали Холлин. Об этом Пенелопа узнала от Миллса. Но он не был расположен беседовать и на эту тему.

— Зачем Холлин носит при себе оружие?

— Этого я не знаю, — вежливо ответил Миллс.

Каждый вечер Холлин появлялся на верхней палубе. Руки его были засунуты в карманы, во рту торчала сигара. Никто не обращал на него ни малейшего внимания. Старый капитан, когда Холлин проходил мимо него, смотрел ему вслед, но замечаний не делал, хотя на борту яхты царила строгая дисциплина. Обычные матросы были обязаны по свистку выскакивать на палубу. Только стюард и Холлин не участвовали в обычной жизни команды. Но Джон никогда не позволял себе ничего, что могло быть истолковано как оскорбление или вызов. Он лишь охотно вступал в разговор.

Мистер Оксфорд большую часть дня проводил, погрузившись в сон на одном из шезлонгов. Над ним красовался огромный зонт, защищавший его от солнца.

В отличие от Оксфорда, мистер Миллс целыми днями пропадал в своей каюте. По-видимому, Оксфорд и Миллс были единственными пассажирами яхты. Команда состояла из трех офицеров, механика и его помощников, бухгалтера, радиста, дюжины матросов и капитана.

Покой на яхте нарушался только, когда радист принимал донесение. В каждом случае весь командный состав тут же собирался вместе и даже мистер Оксфорд просыпался, чтобы присоединиться к ним.

Как-то, после получения очередной радиограммы, «Полианта» резко изменила курс. Теперь яхта шла со значительно большей скоростью, чем прежде. Через некоторое время она без всякой видимой причины вновь поменяла курс, а затем снова направилась в прежнем, южном направлении.

В полдень один из матросов влез на мачту и начал осматривать горизонт в подзорную трубу. Вечером того дня все были почему-то очень молчаливы. Миллс нехотя и весьма односложно отвечал на вопросы Пенелопы, а мистер Оксфорд сидел, сложив руки на животе, и вообще не говорил ни слова. Пенелопа даже предположила, что он, по обыкновению, спал, но в этот раз это было не так.

Единственный, кто был по-прежнему весел — стюард Джон. Он подал ужин, а потом вынес на палубу кофе. Уже позднее Пенелопа, выйдя на верхнюю палубу, обнаружила здесь стюарда, дремлющим на капитанском мостике. При ее появлении Джон встал.

— Не пожелаете ли вы чего-нибудь, прежде чем уйдете спать, мисс Питт?

— Нет, благодарю вас, Джон.

— Я поставил на столик в вашей каюте минеральную воду. И не забудьте, что ваша дверь запирается. В котором часу завтра утром вы хотите пить чай? Вам придется самой подойти к дверям, чтобы взять его. Я неплохой стюард, но очень застенчивая горничная. Как настроены остальные пассажиры?

— Очень молчаливы. Джон, не можете ли вы мне сказать, куда мы плывем?

— Я сам не имею об этом ни малейшего понятия. Возможно, что через Панамский канал к островам Тихого океана.

— Кому принадлежит эта яхта?

— Не помню имени владельца — какой-то французский герцог. Но сейчас она зафрахтована Ксенократом.

— Мистером Оксфордом?

— Да.

— Вы его близко знаете?

— Мы не были знакомы до тех пор, пока я не очутился на яхте. Но вы хотите не только это спросить. Должно быть, вас интересует, почему такой небесталанный человек, как я, согласился занять столь скромное положение на яхте мистера Оксфорда?

— Да, я не раз думала об этом, — призналась Пенелопа.

— Разумеется. Только разочарованная старая дева не обратила бы на это внимания. Даже не знаю, как объяснить вам все это. Предположите хотя бы, что я — бедный шотландский студент, решивший подзаработать во время каникул, чтобы было чем заплатить за учебу. Это звучит достаточно правдоподобно, чтобы вы могли поверить этому?

— Нет, — ответила Пенелопа и, решив, что уже достаточно поболтала со стюардом, пожелала ему спокойной ночи.

Джон прислушался к щелчку замка ее двери и поспешил обратно на палубу. Чья-то темная фигура, притаившаяся в тени, приблизилась к нему.

— Спрячь свои пистолеты, дружок, — недовольно сказал Джон. — И можешь спать. Почему ты до сих пор не лег?

— Потому что я лягу не раньше, чем ты, — ответил резкий голос. — Здесь все равны, и я отлично знаю свое место. Я все обдумал и знаю, чего хочу. Это будет стоить старику двадцать тысяч фунтов, и я хочу, чтобы он выплатил мне их здесь, а потом высадил где-нибудь в Южной Америке.

Джон вытащил из кармана портсигар и закурил.

— Ты с ума сошел, — бросил он и отвернулся.

— Послушай-ка, скажи мне, кто эта юбка?

— Что ты хочешь знать о ней? — спросил Джон вновь повернувшись к собеседнику.

— Я имею в виду женщину в каюте. Кто она? Красивая женщина!

— Холлин, — спокойно сказал Джон. — Ты в самом деле хочешь попасть в Южную Америку? Тогда не заикайся больше об этой даме. И выслушай меня внимательно. Если ты вздумаешь послать ей еще раз воздушный поцелуй, то тебе придется плохо, несмотря на твои револьверы. Ты даже не узнаешь, откуда возьмется пуля, которая пробьет твой лоб. Рекомендую помнить об этом.

— Что ты из-за нее поднимаешь столько шума? Разве я не веду себя по-джентльменски? Разве не я пришил Кроулея, когда он захотел накрыть тебя?

— Ты лжешь, — равнодушно сказал стюард. — Для того, чтобы убить Кроулея, вообще не было никаких оснований.

Каюта Пенелопы была расположена на одном уровне с палубой и через иллюминатор она наблюдала за беседой этих двух людей. Внезапно она совершенно отчетливо услышала:

— Для того, чтобы убить Кроулея, вообще не было никаких оснований.

Кто мог быть этот несчастный? И что было общего между этими совершенно различными, казалось, людьми?

Вскоре все затихло, и Пенелопа, еще раз убедившись, что дверь закрыта, легла спать. Ночью она внезапно проснулась.

Судно стояло с таким большим креном, что если бы не решетка кровати, она вывалилась бы из постели. Девушка в ужасе вскочила, но уже в следующее мгновение яхта выпрямилась и заняла нормальное положение.

Над головой девушки раздавался какой-то стук и звон. Она вспомнила, что там расположен капитанский мостик, а звон издает, очевидно, радиотелеграф.

Пенелопа открыла иллюминатор и сразу услышала голос капитана.

— Это они! Мы поймали их сигналы два часа назад. Вы полагаете, они заметили нас?

— Нет. Они бы накрыли нас своими прожекторами, — ответил Оксфорд. — Который час?

— Около двух. До рассвета осталось часа полтора. Мы идем со скоростью двадцать шесть узлов в час. Если капитану того судна придет в голову нас преследовать, все равно на рассвете мы будем от них далеко.

Наступило длительное молчание, и Пенелопа решила, что собеседники ушли в каюту, где висели карты. Внезапно раздался голос Оксфорда.

— Что это?

— Самолет, — односложно ответил капитан. — Я слышал его мотор еще час назад. Все огни на борту потушены, Симеон?

— Да. Я просто отключил подачу электроэнергии.

— А навигационные огни?

— Тоже не горят.

— Посмотрите, не курит ли кто-нибудь из вахты, — и тут же, другим тоном. — Машинное отделение? Это вы, Ферли? Примите меры, чтобы из трубы не вылетели искры!

Шум машин прекратился, и в тишине раздавалось только далекое жужжание мотора самолета. Оно ослабевало и совсем затихло. Пенелопа снова услышала над головой шаги.

— Это извещение только что передало адмиралтейство, — сообщил кто-то.

— Что там? — проворчал капитан.

По-видимому, докладывавший знал содержание телеграммы наизусть, потому что, несмотря на полную темноту, ответил:

— Всем судам, крейсирующим в открытом море. Срочно сообщите, если видели следы катастрофы самолета в море.

— Проклятый Холлин! Я знал, что эта свинья нам все испортит!

После этой реплики все смолкло.

Пенелопа отошла от иллюминатора и присела на край постели. Теперь она поняла, почему машины перестали работать. Яхта меняла курс. Чего опасались эти люди? Зачем был дан приказ потушить огни? У «Полианты» была какая-то тайна, и эта тайна каким-то образом связана с Холлином.

Так ничего и не придумав, Пенелопа легла спать. Уже засыпая, она услышала звяканье телеграфа и натужный шум моторов. Яхта вновь полным ходом помчалась вперед.

Проснулась она от того, что в дверь каюты постучали.

— Не угодно ли консервированного молока? — поинтересовался Джон. — Наша корова, к сожалению, захворала.

Глава 10

Этот день выдался дождливым. Пенелопа порадовалась, что при ней была шерстяная кофта. Впрочем, Джон снабдил ее дополнительно и пальто. Она даже позволила ему завернуть слишком длинные рукава и застегнуть пуговицы до самого подбородка.

— Это самое маленькое пальто из всех, что есть на борту, — сообщил Джон. — Вроде бы, оно принадлежит Бобби…

— Интересно, вы позволяете себе так называть Бобби Миллса и в его присутствии? — осведомилась Пенелопа.

— Я вообще не называю его в его присутствии, — холодно ответил матрос. — Не могу же я всех на борту яхты называть «мистерами»! К тому же, это имя как нельзя лучше подходит ему.

— Вы хорошо знаете Миллса?

— Скорее, знаю о нем многое. Но каждый знает Стамфорда Миллса хотя бы по имени. Даже самый молодой студент из Эбердана, такой как я. Вы уже смирились с тем, что я буду играть эту роль?

— Нет, не смирилась, — серьезно ответила Пенелопа.

— Ну, что ж! Что вам угодно на завтрак? У нас есть яйца с ветчиной и ветчина с яйцами. Кроме этого, есть консервированные омары. Насколько мне известно, это блюдо популярно в Эдмонтоне.

— Откуда вам известно, что я из Эдмонтона? — подозрительно осведомилась Пенелопа.

— Вы сами сказали мне об этом, — не смутился Джон. — Когда я вас укладывал, вы говорили во сне…

— А вот это, Джон, нехорошо с вашей стороны, — заметила девушка.

Они вели весь этот диалог черев дверную щель. Позднее Пенелопа сообразила, что ей не подобало флиртовать с матросом. Впрочем, флиртом это назвать было нельзя, хотя для постороннего наблюдателя именно так их отношения и выглядели. Но и относиться к Джону как к рядовому моряку было не так уж и просто…

Несмотря на то, что Пенелопа решила строже вести себя со стюардом, она не могла не думать о нем. К тому же, Джон был единственным человеком на яхте, от которого она могла получить хотя бы какие-нибудь сведения. Чутье подсказывало ей, что мистера Оксфорда не следует расспрашивать. Если он не проявлял враждебности, то и дружелюбия с его стороны не замечалось. По какой-то причине ее появление на «Полианте» явилось помехой для тщательно разработанного Оксфордом плана. Что это за план? На этот вопрос Пенелопа не могла найти ответа. Во всяком случае, это плавание никак не походило на увеселительную прогулку. Во всем этом таилось что-то странное и таинственное.

Пенелопа не подозревала толстого Бобби Миллса или добродушного мистера Оксфорда в каком-нибудь преступлении, но почему они дали указание скрываться от встречных судов? Почему так часто меняли курс яхты, а иногда плыли с погашенными огнями? Кто этот зловещий Холлин?

Чем больше Пенелопа задумывалась над всем этим, тем более странной казалась ей эта история. Впрочем, особой тягости от всего этого она не испытывала. Ей некуда было спешить, никто ее не ждал. И не все ли равно, куда идет яхта? Несмотря на свое положение девушка чувствовала себя здесь в полной безопасности.

Порой она вспоминала о морских рассказах, которые ей приходилось читать в детстве. Может быть «Полианта» отправилась искать какие-то таинственные сокровища? А возможно, на ней находилась контрабанда? Тщетно пыталась припомнить Пенелопа какую-нибудь страну, которая в этот момент воевала и нуждалась во ввозе оружия.

Джон, который принес обед, впервые за все время был молчалив. Пенелопу это немного обеспокоило. Но потом, убирая посуду, стюард несколько разговорился и подобрел.

— Скоро будет хорошая погода, — вдруг сообщил он без всякой связи с темой разговора.

Пенелопа взглянула в иллюминатор. Небо было по-прежнему закрыто завесой туч.

— Мы не пристанем ни в одном порту, пока не подойдем к островам Тихого океана?

Джон застыл с подносом на руках.

— Разве я сказал, что мы идем к островам Тихого океана? Я вообще не знаю, куда мы плывем.

И он направился к двери.

— Джон!

Стюард остановился.

— Вы знаете тайну «Полианты»?

— Единственное, что является тайной на ее борту — это вы. Все женщины в той или иной степени — неразгаданная тайна…

— Да будьте же вы благоразумны! — нетерпеливо воскликнула Пенелопа. — Почему наше плавание обставлено такой таинственностью?

— Разве вам это неприятно?

Пенелопа задумалась.

— Собственно говоря, нет. Но мне все кажется таким странным. И меня несколько волнует судьба миссис…

— Вы имеете в виду ту особу, которая хотела вас выкинуть из лодки? Это милое дитя по-прежнему живо и здорово, — сказал Джон.

— Откуда вы это знаете? — удивилась Пенелопа.

— Я знаю, что сообщили о вашей смерти, — ответил Джон. — Моторка была найдена пустой в двадцати пяти милях от Спитхеда. Я подозреваю, что миссис Дорбан изобрела какую-нибудь историю с несчастным случаем, после которого вы утонули. И в том, что мне это известно, нет ничего удивительного! На нашем судне отличная радиостанция. Удивительно, что Дорбаны хотели убить именно вас…

Пенелопа промолчала.

Джон вышел. Позже, выйдя на палубу, Пенелопа увидела его за чисткой металлических поручней. Он чистил их с небрежным и рассеянным видом, как обычно выполняют подобную работу матросы. Одет стюард был достаточно легко — брюки и рубашка. Погода действительно переменилась и стало жарко.

Пенелопа глянула на его сильные, мускулистые руки. Джон не закончил работу, но неожиданно собрал свои принадлежности для работы и исчез. Она последовала за стюардом на вторую палубу, на которой, как всегда, сидел Холлин и курил сигару. Но Джона здесь уже не было. Мистер Оксфорд спал под своим зонтом. Бобби сидел и решал головоломку, а доктор Фрэзер читал книгу. Никто не был склонен уделить ей внимание. Впервые Пенелопа почувствовала себя одинокой и покинутой.

Через полчаса она прошла на нос яхты и застала здесь необычную картину. Джон сидел на маленьком табурете, разложив перед собой ящик с красками. Крышка ящика заменяла ему мольберт. Он прикрепил к ней лист бумаги и рисовал… Пенелопа с восхищением разглядывала рисунок. Серо-зеленые волны моря и золотистые тона неба, казалось, оживали под его кистью…

Джон настолько углубился в работу, что заметил девушку только, когда ее тень упала на него. Он смущенно обернулся и, поймав ее взгляд, сказал:

— Не судите слишком строго этот десятиминутный набросок.

— Но вы же художник, Джон! — воскликнула Пенелопа.

Стюард отложил в сторону кисть и закрыл ящик.

— Всего лишь скромный любитель. Мы можем позволить себе это в такой же степени, как и богатые…

— Черт побери!

К ним приближался мистер Оксфорд, и Пенелопа заметила, что он был чем-то недоволен.

— Черт побери! Что вы тут делаете? Этот бездельник снова рисует! Разве я вам не говорил…

Мистер Оксфорд был в самом деле рассержен.

Джон густо покраснел и, к великому удивлению Пенелопы, ничего не ответил. В этот момент он был похож на захваченного врасплох школьника.

— Разве я вам не говорил сотню раз, что вы не должны рисовать? — набросился на него Оксфорд. — Какой от этого толк?

— Мне очень жаль, мистер Оксфорд, — тихо ответил Джон. — Я не подумал.

Мистер Оксфорд сокрушенно взмахнул руками.

— Так недалеко до катастрофы, — мрачно сказал он. — Никогда еще дела не обстояли так скверно!

Джон улыбнулся Пенелопе. В его глазах играл плутоватый огонек.

— Вот видите, что вы натворили?

— Что я натворила? — не поняла Пенелопа. — Не я же рисовала. И не понимаю, почему вам не разрешают заняться этим в свободное время.

— У меня нет свободного времени. Рабочий день стюарда длится двадцать четыре часа. Извините, но я должен пойти успокоить нашего толстого шефа.

Глава 11

Солнце почти зашло за горизонт, когда Пенелопа увидела внезапно вынырнувшее на юге судно, которое двигалось наперерез «Полианте».

Мистер Оксфорд, Миллс и капитан о чем-то оживленно совещались. Вскоре к ним присоединился доктор. Во время разговора они постоянно оглядывались на проходившее судно, потом от их группы отделился доктор и подошел к Пенелопе.

— Добрый вечер, мисс Питт, — сказал он, оглядывая девушку внимательным взглядом. — Мне кажется, вы себя неважно чувствуете.

Скорее он сам был нездоров. Лицо врача было бледное, руки тряслись.

— Я вполне здорова, — удивилась Пенелопа.

— А мне кажется, что вы ошибаетесь. Может быть вы слишком долго сидели на солнце? — доктор подошел поближе и взглянул ей прямо в глаза. — Да, вы скверно выглядите. Вам следует лечь в постель.

Пенелопа в недоумении уставилась на него.

— Но я отлично себя чувствую!

— Это вам только кажется, — настойчиво сказал врач. — Прошу вас следовать моим указаниям. Вы ляжете в постель, а я выпишу вам лекарство.

— Но это же смешно, — пыталась протестовать Пенелопа, — нет никаких оснований… Я здорова.

— Вы, наконец, сделаете то, что я требую? — теперь его голос звучал резко.

Девушка поняла, что это странное указание не было связано с состоянием ее здоровья. Сопротивляться было бесполезно.

— Хорошо. Хоть я считаю это бессмысленным, я уйду и лягу.

Очутившись в постели, Пенелопа была готова расхохотаться над смехотворностью своего положения, но ощутила некоторое беспокойство.

Вошел судовой врач. В руке он держал стакан с мутной жидкостью.

— Выпейте это.

— Но доктор, неужели вы в самом деле думаете, что у меня солнечный удар? Я повторяю, что совершенно здорова.

— Выпейте это лекарство.

Пенелопа повиновалась и скорчила гримасу — лекарство оказалось горьким. Врач улыбнулся.

— Невкусно? Зато потом будете чувствовать себя отлично. У этого лекарства нет никаких вредных последствий, и в этом его преимущество.

Последние слова врача прозвучали для Пенелопы, словно доносились издалека. Ее глаза заволокло туманом, и она почувствовала приятную усталость.

Когда Пенелопа проснулась, было совершенно темно. Яхта продолжала плавание, но на борту не было ни одного огня.

Она потянулась к выключателю и зажгла свет. Чувствовала она себя прекрасно, но когда попыталась встать, ноги у нее внезапно подкосились. Так значит врач был все же прав!

— Господи! — воскликнула Пенелопа, поглядев на себя в зеркало.

Все ее лицо, шея, руки были в красноватых пятнах. Должно быть, она была больна. Такие пятна свидетельствовали о скарлатине или кори. И Пенелопа поспешила лечь в постель.

Она снова проснулась, когда день был в разгаре. Разбудил ее легкий стук в дверь. Пенелопа открыла ее и поспешила лечь.

— Поставьте, пожалуйста, поднос на пол, Джон, — сказала она. — И не приближайтесь ко мне ближе — у меня скарлатина!

— А вы попробуйте водой с мылом…

— Что вы сказали? — недоуменно спросила девушка.

— Я сказал, что вам следует основательно помыться с мылом, — повторил Джон. — Это лучшее средство от скарлатины. Я даже помышляю взять на него патент.

Пенелопа решила послушаться и кинулась в ванну. Все верно — пятна исчезли!

Одевшись, она вышла на палубу. Стюард сидел в тени и чистил картошку. Собственно говоря, подобная работа обычно делалась на кухне, а не на палубе, предназначенной для прогулок пассажиров, но Пенелопа уже привыкла, что Джон ведет себя иначе, чем остальные матросы. Если бы она увидела стюарда взгромоздившимся на пароходную трубу и попивающего там шампанское, то и тогда бы не удивилась.

Джон выпустил из рук нож и картошку, вытер руки о штаны и встал.

— Это не совсем прилично, — сказал он. — Но я не могу носить при себе носового платка, не возбуждая зависти всей остальной команды.

— Джон, скажите мне, откуда взялись эти пятна у меня на лице?

— Признание смягчает вину, — ответил он. — Это я их нарисовал.

— Вы?

Пенелопа не поверила своим ушам.

— Я. Вы ведь и раньше могли убедиться в моих художественных способностях. Скарлатинная сыпь выглядела совершенно реально. Жаль, что я не успел ее смыть до того, как вы проснулись…

— Меня усыпили?

Стюард помолчал, а потом осторожно ответил:

— Вам дали снотворное. Я этого не хотел, но настоял мистер Оксфорд. Мы встретили английский крейсер, который приказал нам остановиться. Но, так как нам хотелось по возможности сократить пребывание его офицеров на нашей яхте, то мы выкинули желтый флаг, указывающий на то, что на судне эпидемия. А вы были нашей больной…

— И только поэтому меня усыпили?

— Может быть, мистер Оксфорд опасался, что вы сможете сообщить то, что ему было бы неприятно по поводу нашего таинственного рейса. Во всяком случае, я рад, что все уже позади. Надеюсь, вы не боитесь нас?

— Нет. Но меня начинает это злить.

— В таком случае, все в порядке. А теперь я сообщу вам еще кое-что. Наша яхта идет в порт Виго. Одна из машин неисправна. Мы пробудем пару дней в порту и у вас появится возможность приобрести пару платьев.

— Я смогу сойти на берег?

— Да. Но не одна, — серьезно ответил Джон. — Сопровождать вас придется мне. Но вот идет милый Бобби, и мне снова придется заняться картошкой.

Бобби Миллс был в гораздо лучшем настроении, чем в предыдущие дни.

— Джон уже признался во всем? Простите ли вы нас, мисс? То, что мы сделали — ужасно, но у нас не было другого выбора!

— Право, не знаю, какое значение имеет для вас мое прощение, — улыбаясь ответила Пенелопа. — Вы могли рассказать мне обо всем, и я сыграла бы роль пациентки.

— Но этого было бы недостаточно, — серьезно ответил Бобби. — Вы знаете, что мы идем в Виго?

Она кивнула.

— И об этом рассказал Джон? Он такой болтун! Рассказывает вам обо всем, потому что он…

— Почему?

— Потому что он, как все мужчины… болтун, — совершенно нелогично закончил Миллс.

Глава 12

Ранним утром вдали показались берега Испании, окутанные синей дымкой тумана. Пенелопа поспешила выйти на палубу. Она с удивлением увидела, что мистер Оксфорд уже находится здесь. Утро было прохладное, поэтому на нем было зимнее пальто с поднятым воротником. Руки у него были засунуты в карманы. Мистер Оксфорд с недовольным видом рассматривал побережье. Увидев Пенелопу, он вздрогнул.

— Вы встали так рано?

Девушке показалось, что он недоволен и ею.

— Когда поддаешься чувствам, то даже при отличном замысле все идет наперекор ему. Лично я считаю, что в том, что мы направляемся в Виго, виноваты вы.

Пенелопа удивилась, но мистер Оксфорд продолжал свой монолог, не обращая на нее внимания.

— Это безумие — идти в Виго! Я был свидетелем, как людей отправляли в психиатрическую лечебницу за гораздо менее безумные поступки.

— Но я думала, что машины требуют ремонта.

— Машины? На борту «Полианты» всегда все в порядке. Вам следует запомнить это. Не в порядке с головой у этого парня. В течение полугода стараешься организовать все получше, а потом… Впрочем, может быть, и в самом деле вы в этом не виноваты…

С этими словами мистер Оксфорд поспешно удалился.

В девять утра яхта «Полианта» вошла в порт Виго. С яхты спустили маленькую шлюпку, и Джон помог девушке спуститься в нее. Он был очень наряден в новом матросском костюме, на бескозырке которого красовалась черная шелковая лента с названием корабля.

Очутившись на берегу, Пенелопа спросила его:

— Зачем вы сказали мне, что машины нуждаются в починке?

— А разве это не так? — переспросил Джон с преувеличенным удивлением.

— Вам об этом известно лучше, чем кому-либо другому. В чем дело? Почему вы надумали отправиться в Виго? Мистер Оксфорд решил, что во всем виновата я.

— Вот мы и на главной улице, — сказал вместо ответа Джон. — Здесь вы можете купить себе все необходимое.

Неожиданно Пенелопа вспомнила, что у нее совершенно нет денег, и расхохоталась:

— К несчастью, местные торговцы недостаточно знают меня, чтобы отпустить товары в кредит.

— У вас нет денег? — спросил Джон и поспешил достать из бумажника пачку испанских купюр. — До чего легкомысленно было с моей стороны забыть, что мистер Миллс снабдил меня деньгами для передачи вам!

— Я думаю, одной банкноты будет достаточно? Сколько это — тысяча песет?

— Приблизительно сорок фунтов или двести долларов. Я подожду вас на углу. Вы найдете у Мануэля все, что вам понадобится, а если вещи там окажутся вам не по вкусу, то мы перейдем в следующий магазин…

Время было ограничено, и Пенелопа приступила к покупкам. Она купила два дешевых платья и несколько мелочей. Тем временем Джон подозвал извозчика и, приняв у девушки пакеты, предложил ей занять место в коляске.

— Боюсь, что я потратила слишком много денег, — сказала Пенелопа.

— Тысяча песет — это не особенно много, — ответил Джон. — Не хотите ли совершить со мной маленькую поездку? Мне нужно нанести визит.

— Вы хорошо знаете город?

— Неплохо. А теперь хочу поехать на кладбище. Не возражаете, мисс Питт?

— Нет.

Пенелопа привыкла к тому, что не следует ничему удивляться. Должно быть, на кладбище был похоронен один из друзей моряка. Но вряд ли «Полианта» зашла в этот порт из-за сентиментальных переживаний стюарда.

По дороге на кладбище Джон рассказывал ей о достопримечательностях Виго, упомянув, что на дне его бухты лежит серебро на сумму свыше миллиона английских фунтов, затопленное во время сражения испанцев с британской армадой.

Наконец, они достигли кладбища, расположенного за чертой города. Оно выглядело достаточно убогим, с покосившимися металлическими крестами и ржавыми венками. Джон поговорил с привратником, и тот повел их к другой части кладбища, отгороженной от остальной его территории решеткой.

— Это английское кладбище, — пояснил моряк. — Но на нем похоронены и много американцев.

Здесь был гораздо больший порядок. Повсюду виднелись цветы и ухоженные могильные плиты.

— Извините меня, — сказал Джон внезапно изменившимся голосом.

Пенелопа взглянула на него и увидела совсем другого человека. Джон явно хотел побыть один. Он направлялся к одной из могил, обнажил голову и опустил глаза. Потом он взглянул на девушку.

— Подождите, пожалуйста. Здесь могила моей матери.

Пенелопа взглянула на надпись и прочла: «Мэри Тизон… (следующее слово было стерто). В возрасте сорока шести лет. Третья дочь лорда Джона Медуэя».

Джон наклонился, сорвал розу и бережно положил ее на траву, покрывавшую могилу. Потом он молча коснулся руки девушки, и они отправились назад.

Лишь очутившись в городе, Джон заговорил:

— Мы прожили в этом городе четыре года. Мой отец был беден. Я его почти не помню — когда он умер, мне было шесть лет. С матерью мы потом прожили вместе еще девятнадцать лет…

Он сказал несколько слов кучеру, они свернули в одну из улочек и остановились у маленькой лавочки.

— Здесь мы жили, — сказал Джон, показывая на окна второго этажа. — Теперь там вроде бы никого нет… Хотелось бы узнать, жив ли еще старик Гонзалес.

Он спрыгнул на тротуар и зашел в лавку. Через несколько минут стюард вернулся.

— Старик умер четыре года назад, — сообщил он. — Но я получил разрешение осмотреть дом. Квартира все еще пустует. Гонзалес очень симпатизировал моей матери и обещал ей никогда не сдавать эту квартиру. Он сдержал обещание. Хотите посмотреть?

Они вместе зашли в узкий коридор и поднялись по винтовой лестнице.

— Вот мы и пришли, — сказал Джон. — Здесь была наша столовая…

Комната была пуста и запущена. В углах виднелась паутина, каминная решетка была засыпана золой. Но стены были обшиты дубовыми панелями, а на потолке виднелась искусственная роспись.

— Это мавританский стиль, — уточнил Джон. — Дом был выстроен купцом из Малаги, который привез сюда для отделки помещений мавританских художников.

Он повел девушку дальше, ежеминутно останавливаясь и обращая ее внимание на отдельные детали квартиры. Пенелопа с интересом слушала его рассказ. Но внезапно Джон остановился и сказал:

— Вы сами сможете найти выход? Мне хотелось бы на несколько минут остаться одному. Надо уяснить для себя некоторые обстоятельства, и я не знаю другого места на земле, которое подходило бы для этого лучше…

Пенелопа кивнула и начала спускаться по лестнице. Она уже выходила на улицу, когда услышала голоса.

— Да, да. Можете посмотреть на комнаты, они весьма хороши, но сейчас их осматривает какой-то господин с дамой. Мой отец не хотел сдавать этой квартиры, а я бы не возражал. Теперь пошли нелегкие времена, и нельзя упускать возможности подзаработать.

— Вы правы.

Пенелопа вздрогнула. Она узнала голос Артура Дорбана.

— Мы поднимемся наверх? — послышался голос Цинтии.

Пенелопа помчалась наверх и застала Джона стоящим на коленях.

— Внизу находятся люди, с которыми мне не хотелось бы встретиться.

— Кто они?

— Мистер и миссис Дорбан.

— Дорбаны здесь?

Он поспешил к лестнице и прислушался. Дорбаны поднимались наверх. Джон молча махнул рукой, и они поднялись на третий этаж.

— Тише, — прошептал он. — Прижмитесь к стене.

— Но чего ради, Артур, он пришел бы в заброшенный дом? — донесся до них голос Цинтии.

— Для этого есть немало причин. И я готов поспорить, что не ошибаюсь. Яхта сегодня прибыла в порт. Мы потом взглянем на нее.

— Извините, — сказал сопровождавший их хозяин, — я предупрежу господ, что вы здесь.

По-видимому, он отошел, но через пару минут вернулся.

— Они ушли, — недовольно проворчал он. — И забрали ключ с собой. А я ведь говорил этому матросу, чтобы он вернул мне его.

— Что это за матрос? — быстро спросил Артур, и они все вошли в квартиру.

Джон выглянул на лестницу. На ней никого не было. Они быстро спустились вниз и, когда уже захлопывали за собой дверь, услышали сзади быстрые шаги и голоса. Джон скомандовал кучеру и лошади стремительно понеслись к набережной. Столь же стремительно стюард посадил Пенелопу в лодку и передал ей все пакеты. Лодка отчалила от пристани, направляясь к яхте. В это время на набережную выехал другой экипаж. Из него выпрыгнул мужчина.

— Это Артур? — спросил Джон девушку.

Она кивнула.

— Было бы неплохо познакомиться с ним поближе, — пробормотал стюард, — но боюсь, что этим мы бы разрушили весь план милейшего мистера Оксфорда.

Джон улыбнулся, хотя ему явно было не до смеха.

Лодка пристала к яхте, и Пенелопа поднялась по трапу. На палубе их ожидали мистер Оксфорд, Миллс и капитан.

— У нас была неудачная встреча в городе, — сразу сказал стюард.

— Надеюсь, не с Дорбанами? — вскричал мистер Оксфорд.

— Я его не видел, но его видела мисс Питт. Сейчас он ищет лодочника, который согласится доставить его на «Полианту». Лучше всего, — осторожно добавил Джон, — как можно скорее покинуть порт.

— Вот как, — пробурчал Оксфорд. — Но раньше я хотел бы выяснить, хотите ли вы покинуть порт без Холлина?

— Без Холлина?

— Да. Он сошел на берег через пять минут после вашего отъезда. Мы заметили это, когда он уже приставал к пристани. Уверен, что сейчас он уже пьян в стельку.

— Лучше всего сейчас выйти в море, — сказал капитан, — а оттуда послать лодку с матросами за Холлином. Насколько я понимаю, бросить его здесь мы не можем.

— Минутку, капиталы, — перебил его Бобби. — Мне кажется, наши друзья очень спешат и собираются побывать на нашей яхте.

Оксфорд взял подзорную трубу и вздохнул.

— В самом деле, овечки возвращаются в хлев, Виллит.

Через пятнадцать минут супруги Дорбан причалили к борту яхты.

— Да, господа. Вы можете переговорить с капитаном, — ответил на их вопрос вахтенный, и Цинтия поспешила подняться по трапу.

— Ты считаешь это разумным? — спросил Артур. — А что, если он действительно находится на яхте?

— Я боюсь только одного — что его здесь не окажется, — презрительно ответила Цинтия.

Они поднялись на палубу, где увидели мистера Оксфорда. Цинтия была с ним незнакома.

— Вы капитан? — осведомилась она.

— Нет, я — владелец этой яхты, — ответил мистер Оксфорд.

— В таком случае вы можете быть мне еще полезнее, чем капитан. Это мой муж, Артур Дорбан. Мы полагаем, что на борту яхты находится некий субъект; разумеется, вам совершенно неизвестно, кто он на самом деле…

Внезапно Цинтия замолчала.

— Господи, — прошептала она, увидев на палубе молодую девушку. — Это она!

Эль Слико покраснел.

— Нужно поскорее убираться отсюда, — сказал он, но, повернувшись, столкнулся лицом к лицу с широкоплечим матросом.

Лишь теперь супруги поняли в какую неприятную ситуацию они попали.

— Рекомендую вам вести себя спокойно. Я не хочу, чтобы на борту яхты была стрельба, ведь мы находимся в порту дружественной державы.

Мистер Оксфорд холодно осмотрел Дорбанов.

— Ступайте налево и вниз. Там мы продолжим беседу. И не нужно вынуждать меня на крайние меры. Это было бы весьма неприятно. А теперь пошевеливайтесь поскорее!

В голосе этого любезного человека прозвучала угроза.

Артур Дорбан первый осознал создавшееся положение и поспешил подчиниться приказу. Цинтия последовала за ним.

Мистер Оксфорд проводил своих гостей в маленькую гостиную, зашел за ними сам и закрыл дверь.

— Вот теперь поговорим, мистер Дорбан. Вы ищете человека, и этот человек находится у нас на борту. Помимо него у нас находится еще одно лицо, которое вы не рассчитывали здесь увидеть. Правда, это чистая случайность, что это лицо на яхте…

— Я полагаю, вам известно, что ваше поведение равносильно поведению пирата?

— Много времени прошло с тех пор, как я соблюдал требования закона, — добродушно сказал Оксфорд. — Я отлично сознаю, что в данную минуту нарушаю некоторые законы, но какое это имеет значение?

— Что вы хотите сделать с нами? — спросила побледневшая Цинтия.

— Я хочу лишь пригласить вас принять участие в нашей чудесной поездке. Мы направляемся к островам в Тихом океане. Я готов даже уступить вам собственную каюту, хоть мне это и не особенно приятно.

— Хочу предупредить вас о том, что наше исчезновение не пройдет бесследно для полиции, — сказал Артур. — Я сообщил им, что направляюсь на «Полианту», и британский вице-консул…

— Вы никому не дали знать, — вежливо перебил его Оксфорд. — У вас для этого не было времени. Ваш поезд прибыл в одиннадцать, а теперь двенадцать. Я уже все обдумал, пока мы спускались по лестнице. Один день у вас ушел на поездку в Лондон. Потом вы проехали через Париж на Мадрид. Поезд на Виго отходит из Мадрида рано утром. Я неплохо разбираюсь в средствах сообщения, и вы напрасно пытаетесь меня обмануть.

— Что с нами будет? — спросила Цинтия.

— Если будете себя вести смирно, то на вашу долю выпадет чудесное путешествие. Но если вздумаете… — Оксфорд печально покачал головой, давая им понять, что последствия могут быть значительно хуже.

Тем временем Джон подошел к лодочнику, доставившему Дорбанов, и, уплатив ему, сказал, что господа, доставленные им на яхту, останутся на обед.

Капитан отправил на берег несколько матросов с заданием доставить на борт яхты Холлина и багаж Дорбанов. То обстоятельство, что вещи были в вокзальной камере хранения, подтвердило предположение Оксфорда.

Оставшись наедине с мужем, Цинтия сообщила ему, что прежде чем ее обыскали, она успела засунуть под подушку дивана свой револьвер.

— Он на борту яхты, — добавила она.

— Конечно, он здесь, — раздраженно ответил Артур. — Иначе зачем им захватывать нас? Я сразу понял, что не следовало подниматься на яхту. Мы попали в ловушку.

Но Цинтия не стала слушать его упреки. Все ее внимание было поглощено тайной появления здесь Пенелопы, которую она считала погибшей.

— Что она здесь делает? — спросил Артур, как будто прочтя мысли жены.

— Только небу это известно. Очевидно, трагическое совпадение.

Артур нервно покручивал свои усики.

— Ты полагаешь, ей все известно?

— Я думаю, они случайно подобрали ее в море. Но какое идиотское совпадение!

— Должно быть, и Бобби Миллс тоже здесь, — задумчиво сказала Цинтия.

— А кто мог бы быть этот толстяк?

Артур взглянул на нее.

— Уж не окажется ли здесь и Холлин? Ты помнишь, что говорили о нем в Лондоне? Если это правда…

— Я тоже подумала об этом, — ответила Цинтия. — Но, если Холлин таков, каким нам его представляли, то все еще может обернуться для нас как нельзя лучше…

И, вынув из-под дивана револьвер, Цинтия поспешила спрятать его в карман, пришитый в нижней юбке.

Глава 13

Холлин развлекся на полную катушку. С самого утра ему повезло, когда он, болтаясь по яхте, набрел в каюте Оксфорда на его бумажник. Пока Оксфорд провожал отплывавших на берег Пенелопу и Джона, Холлин успел исследовать содержимое бумажника и облегчить его на двадцать пять фунтов. Потом он выбрался на палубу и… через некоторое время уже был на суше, где обменял деньги на испанскую валюту и принялся разыгрывать из себя большого барина.

К двум часам дня он был уже совершенно пьян и спал прямо в маленьком трактирчике. Владелец трактира был весьма рад этому обстоятельству и предвкушал барыши от вечернего кутежа.

Под вечер Холлин проснулся от отчаянной жажды. Бутылка белого вина настроила его на должный лад, и он пустился в дальнейшие странствования.

И тут к нему присоединился какой-то проводник, один из тех, кто бродит по порту в поисках иностранцев.

— Отлично! — важно заявил Холлин. — Покажите мне достопримечательности города. У меня много денег, и я хочу побывать там, где водится вино и девочки. Я всегда любил женщин.

Проводник отвел его в заведение, где мужчины бренчали на гитарах, а обнаженные девицы танцевали на эстраде. Холлин нагромоздил на столе перед тобой целые баррикады из бутылок с дешевым виски и скверным шампанским, посадил к себе на колени одну из девиц, после чего затянул во всю глотку сентиментальную песенку.

Внезапно к его столу подошел какой-то мужчина, по виду — тоже иностранец.

— Вы англичанин? — спросил незнакомец, усаживаясь за стол.

— Да. Если вас это интересует, могу сказать, что я родился в Австралии. Выпьете со мной?

Незнакомец налил себе в стакан виски, старательно разбавив его водой.

— Как зовут ваше судно? — продолжал допытываться он.

— Судно? — удивился Холлин.

— Ну, конечно. Ведь вы моряк? Только моряки попадают в Виго.

— Да, я моряк.

Холлин опорожнил очередной стакан.

— Я моряк, но и пассажир. А вы кто такой? — внезапно спросил он.

— Я путешественник.

— В таком случае путешествуйте дальше без меня, — сказал внезапно насторожившийся Холлин. — И не лезьте в чужие дела!

Незнакомец, не смущаясь, опорожнил свой стакан.

Холлин, в котором утихли подозрения, разговорился. Он некоторое время болтал всякую ерунду, пока его собеседник не встал и вернулся к своему столику.

— Это английский детектив, — прошептал Холлину его проводник.

Холлин почти протрезвел.

— Откуда вам это известно?

— Он прибыл сегодня утром.

Несмотря на большое количество выпитого, Холлин почувствовал опасность.

— Детектив? Сыщик? Что ему здесь нужно?

— Этого я не знаю. Он наводил справки о человеке, который когда-то жил в Виго.

Холлин внимательно оглядел сыщика, который теперь углубился в чтение газет.

— Послушайте, приятель, — шепнул проводнику Холлин. — Мне кажется, я его знаю. Не могли бы вы выяснить, как его зовут?

— Его фамилия Спиннер.

— Черт побери! — вырвалось у Холлина. — Так я и знал!

Он поспешил допить виски, быстро расплатился и поспешил покинуть кабак. Оглянувшись, он увидел, что сыщик последовал за ним. Тогда Холлин сунул проводнику деньги.

— Попытайтесь задержать его разговорами. Мне надо повидать приятеля.

И он бросился в одну из темных улочек, где тут же заблудился, тщетно пытаясь отыскать дорогу к набережной. Не зная испанского языка, Холлин не мог узнать дорогу у прохожих.

Через полчаса он неожиданно для себя очутился на берегу. В тот момент, когда Холлин спускался в лодку, его остановили. Он обернулся и испуганно вскрикнул.

— Я поджидал вас здесь, чтобы поговорить, — сказал Спиннер.

— У меня нет времени. Я спешу к себе на корабль.

— Как называется ваше судно?

— «Мосс Росс», — быстро солгал Холлин.

— Вы с «Мосс Росс»? — удивился Спиннер. — А я и не знал, что он в Виго!

— Извините, но мне уже некогда. Капитан приказал срочно вернуться на борт…

Но Холлину не удалось улизнуть в лодку. Сильная рука сыщика цепко держала его.

— Мы знакомы. Я инспектор Спиннер из Скотленд-Ярда. А вас зовут Холлин.

— Моя фамилия Джексон, — пытался протестовать Холлин. — И я никогда не сталкивался со Скотленд-Ярдом.

— Вас зовут Холлин, — терпеливо настаивал Спиннер. — И я сейчас сдам вас испанской полиции. А теперь скажите мне, где ваш приятель? Уже нет смысла разыгрывать тут спектакль. Вы разумный человек, и я могу попытаться облегчить вашу участь.

— Меня зовут Джексон, — упрямо повторил Холлин.

После того, как пронзительно прозвучал свисток, набережную заполонили полицейские. Холлин осознал, что сопротивление бесполезно.

— Арестуйте этого человека, — сказал Спиннер, — а я сейчас вернусь… Хочу определить, с какого корабля эта лодка…

Но Спиннера ожидал сюрприз. Лодка, стоявшая у причала в ожидании Холлина, уже отошла.

Глава 14

— Они поймали Холлина, — доложил Джон.

Голос его был, как всегда, спокоен.

Пенелопа обрадовалась этому сообщению. Не зная о последствиях, которые могло вызвать это событие, она была рада исчезновению с судна Холлина, полагая, что это преступник, которого Миллс по неизвестным соображениям вывез из Англии.

Джон, Оксфорд и Миллс советовались о дальнейших действиях. Пробовать вызволить Холлина или отплывать без него?

— Я думаю, что Холлина можно захватить, — сказал Джон. — В нашем распоряжении вся ночь, а я знаю здешнюю полицию и ее нравы. Эта публика не станет жертвовать сном из-за какой-то яхты.

— Что вы предлагаете предпринять? — спросил Бобби. — Не будем же мы штурмовать гауптвахту!

— Нет, разумеется. — Джон покачал головой. — Это задача только для одного человека, и я берусь ее решить. Я уже все обдумал, пока плыл к яхте. У вас есть достаточный набор костюмов, мистер Оксфорд?

— Разумеется. Я внес за наш гардероб двести шестьдесят долларов прокатной платы! Но вы не должны сами браться за это дело. Его надо организовать…

— Все уже организовано, — сообщил Джон. — Я прожил в этом городе не один год. Полиция всю ночь тут занята обходами. Раньше чем в шесть утра, арестованные не будут переведены в тюрьму. На гауптвахте находятся всего три человека — офицер, сержант и привратник. Мне все это известно потому, что в свое время у меня учился рисованию полицейский…

— Ну что ж, — вздохнул Оксфорд, — тогда идите.

— Что натворил Холлин? — решилась спросить Пенелопа, когда Джон уже покинул корабль.

— Вы бы лучше спросили, чего он не натворил, — с горечью ответил мистер Оксфорд. — Лично я считаю, что на его совести немало преступлений, начиная от убийства и заканчивая грабежами. И мозги у него при этом, как у доисторического мамонта.

— Но почему вы тогда уделяете ему столько внимания?

Наступило тягостное молчание. Пенелопа поняла, что ей не следовало задавать этот вопрос. С одной стороны, Джон ради спасения этого преступника подвергался опасности. С другой стороны, такая нелестная характеристика Холлина… Все это, начиная с тайны маршрута яхты, ее усыпления, разговоров о какой-то фуражке и останках самолета было покрыто тайной.

Инспектор Спиннер провел длительную, но совершенно безрезультатную беседу с Холлином. На все его вопросы не было получено ответов. Холлин отмалчивался и только уверял, что он Джексон.

— Это моя фамилия, — говорил он чуть ли не в двадцатый раз. — Я буду жаловаться на вас! Это безобразие, что вы задерживаете ни в чем не виноватого матроса и сажаете его в тюрьму!

— Да, да. Я знаю, что вы настоящий ангел, — устало согласился Спиннер. — Но утром я еще раз вас навещу. Может быть, к этому времени удастся доставить сюда вашего приятеля.

— Не могу даже представить себе, о ком вы говорите, — ответил Холлин.

Когда металлическая дверь за инспектором захлопнулась, Холлин поудобнее устроился на своем соломенном тюфяке и уснул.

Была темная ночь. Небо заволокло тучами и пошел мелкий дождь. Офицер, сидевший в дежурке, встал и набросил на плечи плащ. Сержант, закутавшись в накидку, дремал у стола. Лишь шум дождя за окном нарушал тишину…

Пробило час. Раздался легкий стук в дверь. Сержант не услышал его, и офицеру пришлось его будить.

— Откройте дверь! — приказал он.

Сержант что-то пробурчал и с недовольным видом отправился к дверям.

— Кто там? — спросил он распахнув дверь.

На улице было темно и спросонья сержант никого не увидел.

— Это я, — раздался чей-то низкий голос.

В следующее мгновение в комнату вошла черная фигура и с грохотом захлопнула за собой дверь. Полицейские с изумлением рассматривали гостя. У них были все основания удивляться.

На пришельце было длинное черное пальто без рукавов, под которым виднелось черное трико. Черная маска скрывала его лицо, а черный капюшон был украшен красным петушиным пером. Более чем странный облик незнакомца завершался двумя револьверами, которые были наведены на полицейских.

— Сейчас вы оба отведете меня к камерам, — спокойно сказал гость. — И не нужно звать на помощь — я тут же уложу вас на месте. Вам все ясно?

— Ясно, — вырвалось у офицера.

— Тогда пошли.

Они вышли втроем в коридор, где на стуле дремал привратник.

— Возьмите у него ключи. И не стоит будить его, — распоряжался незнакомец.

— А теперь отоприте камеру, где сидит американский матрос и выпустите его!

Офицер уже пришел в себя. Он засунул руки в карманы и покачал головой.

— Я этого не сделаю. Можете стрелять.

Но когда увидел направленный на него ствол, подчинился.

Заспанный Холлин вышел в коридор и недоуменно рассматривал происходящее. Джон быстро перерезал телефонные провода, вытолкнул Холлина на улицу, выскочил сам и запер дверь.

— А теперь бежим, Холлин, — крикнул он.

— Это ты? — вырвалось у Холлина. — Почему ты не прихватил коляску, чтобы мы могли доехать до набережной?

— Заткни глотку, проклятый болтун!

И они скрылись в узких улочках.

Первые лучи рассвета озарили «Полианту», когда Джон и Холлин поднялись на ее борт. В следующую минуту заработали машины, и яхта двинулась в открытое море, покидая порт Виго.

— А теперь, негодяй, быстро переоденься, — сказал Джон. — Тебе придется вместе со мной отправиться в небольшое путешествие.

— Что ты хочешь предпринять? — недовольно спросил Холлин.

— «Полианту» наверняка задержат и обыщут. Нас в это время не должно быть на борту!

Холлин был весьма рад попасть в свою каюту. Прежде всего он нацепил на себя пояс со своими револьверами.

Когда Холлин вновь вошел в гостиную, Джон уже успел сменить свой промокший маскарадный костюм. Кроме него, в гостиной сидели Пенелопа, какая-то дама и незнакомый Холлину мужчина.

— Я не хочу покидать яхту! — крикнула Цинтия.

— Вы сделаете то, что вам приказано, — резко сказал Джон. — Это неудобство продлится всего лишь один день. Если полиция найдет вас, то неприятности будут более длительными.

Он пристально рассматривал супругов.

— Я подозреваю, что ответственность за трагедию моей жизни падает на вас. Пока еще не все ясно, но придет день, когда у меня будут все сведения и тогда вы понесете наказание…

Все молчали. Тогда Джон продолжил:

— Прежде чем «Полианта» уйдет из испанских вод, она высадит нас на берег. Я знаю здесь неподалеку пещеру. Попасть в нее можно только с моря. Мы там проведём сутки. Может быть, немного больше. А потом «Полианта» опять возьмет нас на борт. В том, что на ней захочет побывать полиция, нет сомнений.

Джон оглядел вооружение Холлина и слабо улыбнулся. Потом, кивнув Пенелопе, поднялся наверх.

— Мне очень жаль, мисс Питт, — сказал он, когда Пенелопа вышла за ним на палубу, — что я вынужден беспокоить вас. Но ничего не поделаешь. Этот тайник не так уж ужасен. Я играл там ребенком. К тому же, мы возьмем с собой все необходимое.

— Я не в претензии на вас, Джон, — ответила Пенелопа. — Я называю вас так, хотя уверена, что это не ваше имя. Не считаете ли вы возможным довериться мне и объяснить, что означает вся эта таинственность?

Одно мгновение Джон колебался.

— Я вам полностью доверяю, и близок день, когда вы все узнаете.

Собственно говоря, в этих словах не было ничего такого, от чего можно было смутиться, но все же девушка покраснела и почувствовала себя счастливой. Впервые в жизни она испытала подобные ощущения и не могла разобраться в собственных чувствах. Это даже разозлило ее. Ну что хорошего было в том, что Джон питал к ней доверие? Но она продолжала пребывать в прекрасном настроении и тогда, когда присоединилась к Артуру и Цинтии в моторной лодке. Супруги были мрачны. Холлин со своими револьверами занял лучшее место на корме, но Джон согнал его оттуда, освобождая место для Пенелопы.

— Все в порядке? — раздался сверху голос Оксфорда.

— Да, — ответил Джон и завел мотор.

Лодка направилась к близкому берегу. Пассажирам пришлось добираться по мелководью. Пенелопу Джон перенес на руках.

— Все, Симеон, — сказал он сопровождавшему их матросу, — можешь возвращаться.

Глава 15

Было еще темно, но Джон уверенно повел группу людей к скале, за которой был вход в пещеру. Сверкнул огонек фонарика, и они увидели узкую щель.

— В этой пещере мы играли в разбойников, — сказал Джон. — Нужно спешить, скоро начнется прилив и вода зальет вход. Но сама пещера находится выше и там совершенно сухо.

Пещера оказалась высокой. Заканчивалась она платформой, о которой упоминал Джон. Он помог Пенелопе взобраться на площадку. Фонарь осветил три ниши в стене, явно искусственного происхождения.

— Если нам придется здесь заночевать, в них можно будет спать, — сказал Джон. — Левую займут Дорбаны. Вы, мисс Питт, сможете расположиться здесь. Дальше никто не пойдет. Я дам каждому фонарь.

За все время переезда Пенелопа не сказала Цинтии ни слова. Можно было предположить, что и Цинтия не имела особого желания разговаривать с ней. И потому девушка была весьма удивлена, когда Цинтия обратилась к ней.

— Как вы попали на яхту, Пенелопа? — с любезной улыбкой спросила она.

К женщинам тут же подошел Джон.

— Вам не следует обращаться к мисс Питт, — сказал он. — Тем более, что вам еще предстоит предстать перед правосудием за покушение на ее жизнь.

— Должен обратить ваше внимание на то, что вы разговариваете с моей женой, — вмешался Артур Дорбан. — Мисс Питт вела себя по отношению к ней отвратительно и задела ее честь…

Джон рассмеялся.

— Слико, не смешите меня. Вы — шулер и вор, рассуждаете о чести!

Но Дорбана было нелегко смутить.

— Кто бы я ни был раньше, теперь это не имеет значения, — ответил он. — Но я знаю, кто вы…

Пенелопа посмотрела на Артура. В его словах она ощутила угрозу, которую не могла понять. Тайна, нависавшая над «Полиантой», все больше связывалась с матросом Джоном.

— Если бы я знал столько же о вас, вам пришлось бы плохо, — сказал Джон. — А теперь я был бы вам благодарен, если бы вы замолчали.

И, взяв из корзины с продовольствием маленький ящик и удочку, с которой свисала проволока, он вышел из пещеры.

— Эти люди оказались старательнее, чем я предполагал, — сказал он вернувшись. — Их радиотелеграф работает, не переставая. Я не все разобрал, но кажется, что порт Виго установил связь с одним из крейсеров, находящихся в море. Несомненно, что скоро на «Полианте» будут гости. Холлин, вы счастливо отделались.

— Откуда вы все это знаете? — буркнул Холлин, куривший у выхода из пещеры.

— Этим приемником меня снабдил мистер Оксфорд. Они передавали свои сообщения в незашифрованном виде, поэтому мне удалось познакомиться с ними. О вас, Холлин, им известно все.

В пещере стало светлее, и ее обитатели выключили фонарики.

Постепенно начала прибывать вода. Пенясь, она заливала вход в пещеру.

Джон внимательно наблюдал, как идет прилив. Как он помнил, бывало, вода почти достигала площадки. Опасности это не представляло, потому что пещера была достаточно высока и в ней хватало воздуха. К тому же им предстояло быть отрезанными от остального мира относительно непродолжительный срок.

Когда прилив достиг высшей точки, Джон отправился готовить завтрак. Дорбаны удалились в свою нишу и там вполголоса беседовали. Холлин что-то обдумывал в отдалении, и только Пенелопа осталась около стюарда.

— Мне кажется, что эти люди неплохо осведомлены о вас, — сказала она. — Это не может вам помешать?

— На этот вопрос можно ответить по-разному, — сказал Джон. — И да, и нет. Они не знают обо мне ничего, что могло бы запятнать мою честь, но могут угрожать моей безопасности.

Пенелопе пришлось довольствоваться этим ответом.

Цинтия не спускала с них глаз. Она обратила внимание, как они внимательны друг к другу, и что-то прошептала мужу.

— Ты с ума сошла, — сказал Артур. — Что тут такого, что он влюбится в нее?

— Но он может жениться на ней.

Артур нахмурился.

— Жениться на ней? — повторил он.

— Предположим, что они поженятся и у них появится ребенок, — продолжала Цинтия.

— А как им удалось бы обвенчаться? Ты наивна! Сейчас в каждом порту караулят появление «Полианты»!

— Их может обвенчать капитан. Он вправе заключать браки в открытом море. Разве тебе это не известно? Насколько я знаю, ты много разъезжал на пароходах, — саркастически заметила она.

— Но я никогда не уделял внимания капитанам, — терпеливо возразил Артур. Я все же думаю, Цинтия, что ты преувеличиваешь. Ведь она красива, не так ли?

Он задал вопрос совершенно равнодушно, и с таким же равнодушием Цинтия стала разглядывать профиль девушки.

— Да. Она красива. Ты с ним говорил?

— Он спит, — ответил Артур и посмотрел на дремлющего Холлина.

— Когда наш страж покинет пещеру, ты разбудишь его.

Через некоторое время Джон вышел на разведку. У него единственного были высокие сапоги.

— Ничего не видно, — сказал он вернувшись. — Будем завтракать. Вы ведь разбудили моего приятеля Холлина.

Дорбан действительно разбудил Холлина, но для переговоров у них было очень мало времени. Зато попозже, когда вода начала спадать и Джон с Пенелопой вышли прогуляться, Дорбаны воспользовались этой возможностью.

— Если он воображает, что я буду здесь сидеть целый день, пока он будет прогуливаться, то ошибается, — недовольно заявил Холлин.

Дорбан одобрительно покивал головой.

— Он обращается с вами, как с собакой, — сказал он. — Я понимаю, когда он ведет себя таким образом по отношению к нам. Мы не принадлежим к числу его друзей. Но то, что он так обращается с вами, человеком, который так помог ему…

— Да. Он обращается со мной, как с последней собакой! — недовольно воскликнул Холлин. — И все это потому, что я сказал пару слов этой женщине.

Он кивнул в сторону выхода из пещеры.

— Это его так взбесило, что он готов был мне проломить череп. Так не обращаются с друзьями!

— В таком случае, почему вы служите ему? — осведомилась Цинтия. — Должно быть он пообещал вам много денег? Но откуда вам известно, что он сдержит свое обещание?

Холлин забеспокоился.

— Он не посмеет…

— Вы так уверены в этом? — продолжала Цинтия. — Разве эти люди постесняются вас устранить, прежде чем яхта придет в Южную Америку? Ведь это очень просто сделать в одну из темных ночей… Вы ведь понимаете меня, мистер Холлин? Я не хочу вас пугать понапрасну, но чувствую, что моя обязанность — обратить ваше внимание на эту угрозу. Разве кто-нибудь помешает им пристрелить вас и выкинуть за борт? Джон ни минуты не стал бы колебаться. Человек с его прошлым…

Холлин не имел ни малейшего понятия о прошлом Джона, но он был уже готов поверить Цинтии.

— Они возвращаются, — прошептала она. — Когда мы снова очутимся на «Полианте», мы потолкуем об этом.

Холлин кивнул.

Джон вошел в пещеру, но его глаза не сразу привыкли к полумраку, поэтому он не заметил, как Дорбаны отпрянули от Холлина и возвратились в свою нишу.

Днем Джон отвел Пенелопу в сторону.

— Я сейчас лягу спать, потому что ночью мне это не удастся. Посидите возле выхода, и если что-нибудь случится, окликните меня. Вы умеете обращаться с револьвером?

— Да, — Пенелопа улыбнулась. — Но не очень метко стреляю.

— Не смотрите на меня теперь, — продолжал Джон — Я незаметно опущу вам в карман оружие.

— Зачем мне оно?

— Не думаю, чтобы Дорбаны попытались сейчас что-нибудь предпринять. Но доверять им не следует.

Не прошло и получаса с тех пор, как Джон уснул, когда Холлин поднялся, сунул руки в карманы и направился к выходу.

— Вам нельзя выходить, — сказала ему Пенелопа.

Он повернулся.

— Я не позволю женщине командовать собой!

Но, увидев, что она собирается разбудить Джона, поспешно сказал:

— Не поднимайте шума. Я пошутил.

И с этими словами Холлин вернулся на свое место.

В семь часов снова начался прилив, а в десять Джон покинул пещеру.

— «Полианты» еще не видно, — сказал он, когда вернулся к остальным. — Не думаю, чтобы она пришла раньше полуночи. Но во время прилива вернуться на борт будет нелегко.

Ночью Джон и Пенелопа дежурили поочередно. Он сидел в наушниках, а она держала удочку, с которой свисала проволока антенны. Под утро ему удалось поймать радиограмму.

— «Не в эту ночь, Джон».

Это сообщение повторялось в течение десяти минут Джону почудилось, что он узнал голос Бобби.

— В таком случае, нам придется провести здесь еще один день, — сказал он. — Отправляйтесь-ка спать.

Джон встал проводить ее к маленькой нише, но внезапно остановился и предостерегающе поднял палец. Ему послышался плеск весел.

— Что это? — прошептала Пенелопа.

— Это не наши, — тихо сказал Джон. — Они прислали бы моторку. Подождите.

И он вернулся на площадку. Пенелопа последовала за ним. Они замерли, прислушиваясь к шуму моря. Внезапно неподалеку послышались голоса.

— Они где-то здесь. Тут есть пещера, которую он посещал, когда был ребенком.

— Это Спиннер — английский детектив, — прошептал Джон.

— Если он здесь, то тут и мои лучшие друзья — Дорбаны, — прозвучал ответ.

Пенелопа схватила за руку Джона, который рванулся к выходу из пещеры.

— Что вы хотите сделать? — прошептала она.

— Схватить этого человека, — прохрипел, задыхаясь от бешенства Джон.

Она удержала его.

— Вы сами знаете, что этого сейчас сделать нельзя. Но я знаю его. Это Уиплоу.

Глава 16

Теперь Спиннер заговорил на испанском языке. Очевидно вместе с ним было какое-то должностное лицо. Джон предположил, что его собеседник — полицейский офицер.

— Где здесь пещера?

— С другой стороны скалы. Я вырос в Виго, но с этой стороны не знаю входа.

— Что он сказал? — нетерпеливо спросил Уиплоу.

— Он сказал, что пещера…

Конец фразы был заглушен плеском весел. Лодка отходила от берега.

— Уиплоу! Это был он. Бобби все время подозревал, что это был он, но у нас не было доказательств этому!

Пенелопа не поняла, к кому были обращены эти слова Джона. И тут он повернулся к ней.

— Вы уверены, что это был голос Уиплоу?

— Безусловно.

После некоторого молчания опять заговорил. Казалось, он думал вслух.

— Многое зависит от того, вернутся ли они сюда, когда осмотрят пещеру с той стороны. Но дело не только в этом…

Около часа они просидели, напряженно прислушиваясь. Наконец они услышали шум весел лодки, удаляющейся к Виго.

На рассвете Пенелопа ощутила, что ее силы иссякают. Джон, хоть и не мог ее видеть в темноте, почувствовал это и приказал лечь отдыхать.

— Неужели вы все еще не расскажете мне, что это все означает, — взмолилась Пенелопа. — Я так измучена всем этим, а неизвестность еще больше пугает меня!

— Вам нечего бояться. Вы хотите, чтобы я рассказал вам все? Думаю, что это произойдет сегодня вечером.

Джон зажег фонарь и проводил Пенелопу к месту отдыха. На площадке они увидели миссис Дорбан.

— Что-нибудь случилось? — взволнованно спросила она.

— Все в порядке, — ответил Джон.

— Мне показалось, вы с кем-то говорили на берегу.

— Тут недалеко побывал один ваш приятель, — сообщил Джон. — Но я с ним не разговаривал.

— Кого вы имеете в виду? — быстро спросила Цинтия.

— Уиплоу.

Он осветил миссис Дорбан и увидел, как изменялось ее лицо.

— Уиплоу? — недоверчиво спросила она. — Неправда! Как он мог попасть сюда? И, кстати, кто он такой, этот Уиплоу?

Джон ухмыльнулся.

— Я предполагаю, что вы не знаете его, — иронически отметил он. — И все же он был здесь. Мисс Питт узнала его голос.

Цинтия опомнилась.

— До чего вы смешны! Конечно, я знаю мистера Уиплоу. Он как-то в Лондоне навестил моего мужа. Но просто нелепо назвать его моим приятелем. Вы с ним говорили?

И она подозрительно посмотрела на Джона.

— Нет. Но настанет день, когда я с ним поговорю, и этот день будет скверным для вас.

— Ах, как романтично! — воскликнула Цинтия, насмешливо улыбаясь. — Эта фраза взята вами из детективного романа?

И, пожав плечами, миссис Дорбан вернулась к мужу.

— Уиплоу здесь, — прошептала она, разбудив Артура.

— Как, в пещере?

— Нет, болван! В Виго. Он, очевидно, ищет нас. Должно быть, проплывал мимо в лодке, а Джон увидел его.

Сон у Артура мгновенно пропал.

— Вот свинья! Он поклялся мне, что первым же пароходом уедет в Америку!

— Для человека с твоей биографией, ты очень наивен, — насмешливо сказала Цинтия. — Уиплоу все время следует за нами. Если бы ты пораскинул мозгами, то понял бы, что ему нет смысла расставаться с курицей, которая несет золотые яйца. Между прочим, эта проклятая девчонка узнала его по голосу.

— Ты полагаешь, что Джону все известно?

— По-видимому, он давно уже все подозревает, — холодно заметила Цинтия. — Но пока они не столкнулись с Уиплоу, нам нечего было опасаться. А сейчас нельзя терять ни минуты. Ты говорил с Холлином?

— Да. Я полагаю, что с ним можно… Но здесь, в пещере мы ничего не сможем предпринять.

Цинтия нетерпеливо дернулась.

— Здесь удобнее, чем где-либо, — рявкнула она. — Ведь вы оба вооружены.

— Это не совсем так, — перебил ее Артур. Пока Холлин отсутствовал на яхте, патроны в его револьверах заменили холостыми. Он только сегодня обнаружил подмену. Дорогая, наши враги значительно умнее, чем мы предполагаем. В нашем револьвере тоже холостые патроны. Когда ты прятала его в диване, могла бы догадаться, что и каюта подвергнется обыску.

Наступил очередной день. Ожидание стало томительным. И вот, в десять часов вечера до них донесся приглушенный шум мотора. Вскоре лодка врезалась в прибрежный песок.

— Все в порядке, Джон? — послышался голос.

— Да. Все нормально.

— Тогда быстрее поехали. Нам предстоит большой переход. «Полианта» стоит в десяти милях отсюда. К счастью, море пока тихое.

Через пару минут все уже были в лодке.

Ночью Пенелопу разбудил вой сирены. Она с трудом открыла глаза, но разглядела за иллюминатором только густой туман. Зато утром, когда она проснулась, над яхтой сияло солнце, часы на столике показывали половину одиннадцатого. У дверей стоял поднос. Кофе на нем успел остыть.

Пенелопа поспешила одеться и позвонила. В дверь постучали, и на пороге появился стюард Джон.

Глава 17

— Я думал, вы еще спите. Вот горячий кофе. Прошу вас, не забывайте запираться на ночь.

— Я так устала, — сказала Пенелопа извиняющимся тоном. — А где мы находимся сейчас?

— Где-то в море. Я никогда не был хорошим математиком и ничего не смыслю в навигации. Насколько мне известно, сейчас мы на пути к Канарским островам. Кстати, давайте выйдем на палубу. Мистер Оксфорд хочет вам что-то сказать…

Голос Джона прозвучал непривычно смущенно. И прежде чем Пенелопа успела ему ответить, он повернулся и исчез. Такое его поведение было весьма удивительно.

Мистера Оксфорда Пенелопа застала в его излюбленном шезлонге. На сей раз он не улыбался и казался весьма озабоченным.

— Доброе утро, — поздоровался он. — И присядьте, пожалуйста, мисс.

Пенелопа с любопытством ожидала начала разговора.

— Вы знаете, мисс Питт, во всяком деле приходится учитывать возможность ошибок и погрешностей, — сказал Оксфорд. — Я списываю до десяти процентов на несовершенство человеческой личности и ее слабости. Я могу так организовать поездку в Каир, Константинополь или Цинциннати, что время прибытия туда будет совпадать с планом до минуты. Но если мне приходится организовывать поездку из Лондона в Гибралтар, а путешественник будет останавливаться в Кордове, чтобы полюбоваться там собором, затем встретит хорошенькую девицу, пригласит ее на обед, а потом опоздает на поезд, то разумеется, весь мой план разрушится.

Мистер Оксфорд сердито закусил сигару.

— Мисс Питт, ваше вмешательство разрушило мой план. Он стал невыполнимым.

— Мое вмешательство?

— Да. Мы не отправились бы в Виго, если бы вы не нуждались в платьях. А вы не нуждались бы в платьях, если бы не очутились на нашей яхте. В результате все полетело кувырком.

— Мне очень жаль, мистер Оксфорд. Но я не знаю вашего плана и не знаю, зачем вы плывете через океан. Очевидно, у вас есть на это основания, и я чувствую себя в какой-то мере ответственной за срыв ваших планов. Если я чем-нибудь могу быть полезна…

— Да. Вы можете быть полезны, — сообщил мистер Оксфорд, глядя в море. — Вы должны выйти замуж за Джона.

Пенелопа хотела вскочить, но его рука тяжело легла ей на плечо.

— Не спешите. Я очень общительный человек, и мне никогда в голову не могло прийти обидеть женщину. Если вы последуете моим советам, многое образуется и можно будет избегнуть зла, не причинив никому вреда.

— Я должна выйти замуж за Джона? Это невозможно! Я же совершенно не знаю его. Разумеется, он не простой матрос… Он мне симпатичен, он мне нравится… Но выйти за него замуж!..

— Большинство девушек выходят замуж за мужчин, которые даже не нравятся им, — задумчиво заметил Оксфорд.

Он все еще не сводил глаз с моря.

— К тому же, этот брак был бы не совсем обычным. Вы бы оказали мне и Джону чрезвычайно ценную услугу. Капитан вправе обвенчать вас здесь, а в церкви вы обвенчаетесь потом.

— Но я не хочу выходить замуж, — протестовала Пенелопа.

— Вы что, помолвлены?

— Нет, — гневно ответила она. — Я что, должна иметь жениха, чтобы возражать против этого плана? Все это полнейший абсурд!

— Подумайте о моем предложении, — настаивал Оксфорд. — Я уплачу вам, если вы согласитесь, сто тысяч долларов.

Ошеломленная Пенелопа только покачала головой.

— Вы будете богаты до такой степени, что не представляете подобного…

— Все это ни к чему, мистер Оксфорд, — спокойно возразила она. — Деньги не могут повлиять на мое решение. Джону известно о том, что вы просите о моей руке для него?

Мистер Оксфорд молча кивнул головой.

— Джон в некоторых отношениях очень стеснителен… Он не верит в удачу моей просьбы, мисс Питт, — он взглянул на нее. — Вы бы вышли замуж за Джона, если бы от этого зависело спасение его жизни?

— Но это только предположения…

— Нет! Поверьте мне. Я обещал Джону не говорить вам об этом, но это так и есть. Если в этом месяце произойдут некоторые события, а он еще не будет женат, я не дал бы за его жизнь и десяти центов.

Пенелопа удивленно посмотрела на него.

— Вы это серьезно?

Мистер Оксфорд встал и подошел к поручням.

— Очень возможно, что нам не удастся освободить его от тюремного заключения, — сказал он. — Это не в наших возможностях. До вашего появления на яхте я на это надеялся… Вы можете спасти его жизнь. На него уже дважды покушались.

— Кто?

Он кивком показал на каюту Дорбанов.

— Они? — спросила Пенелопа.

— Да. Дважды они безуспешно пытались устранить его… Дважды… Но нельзя быть уверенным в том, что третья попытка не увенчается успехом.

— Я не понимаю, что это значит! — беспомощно воскликнула девушка. — Все это звучит так ужасно, что я не могу поверить этому…

— Но вы ведь знаете, на что способна миссис Дорбан?

Пенелопа содрогнулась.

— Я больше не буду утомлять вас своими разговорами. Мы должны постараться, чтобы все закончилось благополучно. Вы видите, я больше не волнуюсь из-за того, что рухнул мой план. Раньше я был инженером, а теперь превратился в зрителя и фаталиста…

Девушка стояла рядом с ним. Она была возбуждена и не знала на что решиться.

— Если я соглашусь, что это будет означать для меня? — спросила она хрипло.

— Я не хочу вас принуждать.

— Прошу сказать, в каком я тогда окажусь положении!

— Вам придется только переменить фамилию. В остальном вы останетесь такой же свободной, как прежде. Более того, вы будете более независимой, потому что у вас будут деньги. Я знаю, что это может не иметь для вас значения. Но не стоит презирать деньги. Это весьма значительный фактор в нашей жизни.

— Можно, я подумаю? — сказала она. — Впрочем, нет, я не стану размышлять… Если действительно от этого зависит жизнь Джона, я готова выйти за него замуж. Кто обвенчает нас?

— Капитан, — ответил мистер Оксфорд. — И чем скорее мы сделаем это, тем лучше.

Внезапно он вздрогнул и перегнулся через поручни борта. Лицо Оксфорда помрачнело, когда он отвел девушку в сторону.

— Кажется, они слышали нас.

— Дорбаны?

— Да. Мы беседовали как раз над их каютой и иллюминатор открыт. Видимо, я начинаю стареть.

Глава 18

Цинтия Дорбан слышала почти весь разговор Оксфорда с Пенелопой. Ее муж лежал на койке и курил.

— Ну, в чем дело? — спросил он, когда Цинтия отошла от иллюминатора.

— Она хочет выйти за него замуж, — взволнованно ответила Цинтия. — Я предсказывала, что Оксфорд поступит именно так.

Артур отложил сигарету в сторону и встал.

— Когда это произойдет? — спокойно осведомился он.

— Сегодня, завтра… Откуда мне знать?

Он накинул пиджак и выскользнул в коридор. Соседние каюты занимали Бобби и судовой врач. Напротив были каюты Оксфорда и капитана. Каюта капитана была как раз напротив каюты Дорбанов, но обычно он спал в штурманской рубке, рядом с капитанским мостиком.

Артур попытался войти к капитану, но каюта была заперта.

— Скорей иди к лестнице и последи не идет ли кто-нибудь!

— Что ты хочешь сделать? — спросила Цинтия. — Ты ведь знаешь, что нам запрещено выходить на палубу!

— Меньше разговаривай и делай, что велят! — резко оборвал ее муж, и Цинтия повиновалась.

Артур вернулся к себе в комнату, достал связку ключей и попытался открыть капитанскую каюту. Ни один из ключей не подошел к замку, и ему пришлось воспользоваться пожарным топориком.

Никто не услышал шума взламываемой двери. Все были на палубе, где шум моторов заглушал остальные звуки. Убедившись в этом, Артур зашел в капитанскую каюту. Она была довольно велика. Здесь стояли письменный стол, металлическая койка и большой шкаф.

Дорбан осмотрел все ящики письменного стола и нашел то, что искал — пару револьверов и патроны.

Зарядив револьверы, он продолжил поиски оружия и обнаружил под койкой ящик, в котором было шесть армейских револьверов, пятьдесят коробок с патронами, два ружья и несколько пар наручников.

Все это Дорбан перенес в свою каюту, потом позвал Цинтию и велел ей привести Холлина.

Холлин стоял на палубе и чистил металлические части лестницы. Со времени неудачного выезда в Виго его положение на яхте сильно пошатнулось, и теперь он был вынужден выполнять разную черную работу. Цинтия позвала его и поспешила за ним вниз. В этот момент наверху появился капитан.

— Что вам угодно? — спросил он.

— Скорей! — крикнула Цинтия и Холлин бросился за ней.

Несмотря на возраст, капитан быстро спустился по лестнице и последовал за ними. Но ему пришлось прекратить погоню, когда он столкнулся с Дорбаном, вооруженным револьвером.

— Вздумаете звать на помощь, выстрелю, — предупредил он. — Зайдите к себе в каюту!

Капитану осталось только подчиниться. Его заперли в ванной.

— Что случилось? — спросил Холлин.

Он не сразу осознал создавшуюся ситуацию.

— Возьмите вот это, — сказал ему Артур, протягивая ружье. — Цинтия, ты останешься здесь караулить капитана!

Мужчины поспешили на палубу. Холлин бежал сзади. Ему все это было не по вкусу.

В тот момент, когда Артур выскочил наверх, мистер Оксфорд беседовал с Пенелопой.

— Что вам угодно? Вам запрещено показываться…

Он умолк, увидев в руках Артура оружие.

— Еще одно слово — и я застрелю вас! Холлин, караульте их, пока я управлюсь с людьми на мостике.

В рулевой рубке находился лишь один матрос. Артур знал, что ему не стоит опасаться членов команды. Все они были безоружны. Револьверы могли быть только у Миллса и Джона.

На этот раз Дорбану повезло. Оба его врага оказались на капитанском мостике, где разговаривали с дежурным офицером.

— Руки вверх!

Джон стремительно повернулся и увидел направленный на него револьвер. Дорбан надел на Бобби наручники и, не отводя ствол от Джона, обратился к офицеру.

— Вам, я полагаю, уже понятно положение? Я арестовал капитана и вы должны повиноваться мне!

— Что вам угодно от меня? — спросил офицер.

— Вы поведете яхту в Англию.

— Можете это делать сами, — ответил моряк. — Ваш поступок равносилен пиратству, и ответственность за него будете нести вы.

После этой отповеди он дал приказ остановить машины и ушел в свою каюту.

Артур был взбешен неудачей. Но оставался его рулевой. После того, как пленников развели по каютам, Дорбан поднялся на палубу и вступил с матросом в длительные переговоры, в результате которых уговорил его подчиниться.

За это время Холлин завладел запасом виски и пришел в самое благодушное настроение.

— Я велел рулевому взять курс на Кадикс, — сообщил Дорбан жене. — Механики тоже согласились остаться на своих постах. Обстоятельства еще могут сложиться в нашу пользу.

— Что будем делать с девушкой?

Артур пожал плечами.

— Она в своей каюте.

— Ты что, настолько глуп, что хочешь взять ее в Кадикс? Вспомни о том, что она видела рисунки и банкноты. Вспомни, что я пыталась утопить ее.

— Кто поверит ее показаниям? — упрямо сказал Артур — у нее нет никаких доказательств, а то обстоятельство, что она очутилась на одном судне с этим человеком, уже навлекает на нее подозрения.

Цинтия сделала вид, что ее такой ответ удовлетворил, но Дорбан знал свою жену.

— У меня нет сейчас возможности заниматься ею, — сказал он. — Не так легко остаться хозяином положения. Я иду на мостик, чтобы убедиться в том, что рулевой не обманывает меня. Через пару часов мы встретимся с крейсером. Военные суда патрулируют этот район постоянно. Мы находимся невдалеке от Гибралтара. Цинтия, ты должна спуститься вниз и сторожить пленных.

Миллс и Джон сидели в одной каюте, скованные парой наручников.

— Очевидно, придется здесь ожидать конца всего нашего приключения, — спокойно сказал Джон. — Мне очень жаль, Бобби, что я поставил тебя в такое положение.

— А мне еще в большей степени жаль, что не удалось освободить тебя, — ответил Бобби.

— Мы были очень неосторожны с этими людьми.

Джон опустил глаза, рассматривая ковер.

— Хотел бы я знать, что они сделали с мисс Питт…

— Она в своей каюте. Я слышал, как об этом говорили Дорбан с Холлином. Интересно, что они теперь предпримут?

— Постараются войти в ближайший порт и сдать нас властям. Если старик Ксенократ сумеет выпутаться из этой истории, я ему поставлю памятник из чистого серебра!

— Ты сможешь ему в этом случае поставить памятник из чистого золота, — печально заметил Бобби. — А где он сейчас?

— В соседней комнате вместе с доктором.

И Джон постучал в стену. Тут же раздался ответный стук.

Бобби в двадцатый раз стал осматривать наручники, тщетно пытаясь освободить руки.

— Все это совершенно бесполезно, — простонал он. — Как ужасно сознавать, что двоим людям удалось одурачить экипаж целого судна!

— С ними заодно Холлин.

— Об этом я не подумал. Наверное, всем руководит Цинтия.

Внезапно Джон умолк. Глаза его загорелись.

— У меня отличная идея, — сказал он тихо и, подойдя к двери каюты, начал колотить в нее.

— Что вам угодно? — тут же раздался голос Цинтии.

— Вы что, хотите уморить нас голодом?

— Если хотите есть, вам придется самим заботиться об этом.

Цинтия открыла дверь и стояла перед Джоном с револьвером в руках.

— Идите на кухню и возьмите провизии на два дня. Потом о вас позаботятся испанские власти.

Бобби не хотел есть. Приключение с захватом яхты отбило у него аппетит, и он был удивлен, что в такую минуту Джон может думать о еде.

— Не вздумайте сыграть со мной какую-нибудь шутку, — пригрозила Цинтия, взводя курок револьвера.

— Не сомневаюсь, что вы воспользовались бы случаем и пристрелили бы нас, — сказал Джон. — Если бы мы имели дело с нежным Слико, то может быть избежали бы такого конца.

Они прошли в соседнюю с кухней каюту, где был склад провизии. Цинтия осталась в коридоре, чтобы проследить за остальными дверьми.

Джон провел Бобби к холодильнику, но вместо того, чтобы открыть его, протянул руку и повернул один из выключателей закрепленного на стене щита. После этого он схватил лежавшую на столе трубку.

— Пой погромче! — приказал он Бобби. — Давай быстро!

В тишине раздался голос Бобби, исполнявшего одну из популярных песен.

— Это вы, Пенелопа? — спросил Джон.

Он воспользовался для связи с девушкой телефонным коммутатором, который размещался в кладовой.

— Да. Где вы?

— Неважно. Вы ведь знаете каюту Бобби? Не могли бы вы раздобыть какое-нибудь оружие и опустить к нашему иллюминатору?

— Я не могу выйти из каюты.

— Все же попробуйте. За вами не так следят.

— Что вы там возитесь! — крикнула Цинтия. — Немедленно выходите!

Джон поспешил повесить трубку и, схватив большой хлеб, вместе с Бобби вышел в коридор.

— Вы с кем-то разговаривали?

— Я разговаривал с любимой женщиной, — холодно ответил Джон. — Между прочим, вы не находите, что у Миллса чудесный голос?

— Что-то слишком долго вы там сидели, — продолжала допытываться Цинтия.

В это время по коридору проходил Артур.

— Ты с ума сошла, выпустив их обоих из каюты, — набросился он на жену. — Немедленно возвращайтесь!

— Еду им мог принести Холлин, — сказал Артур, когда пленники уже были опять заперты. — А Пенелопе можно разрешить выходить на палубу. Не могу же я все время держать ее взаперти…

— Почему бы и нет? Чем она лучше нас?

Артур набил портсигар найденными в каюте капитана папиросами.

— В течение ближайших суток может произойти многое. Прошу тебя, Цинтия, помочь мне, чтобы не произошло ничего такого, о чем я впоследствии мог бы пожалеть.

Несмотря на свое мужество, Цинтия побледнела. Она ощутила в Слико нечто, чего раньше не замечала.

— Я не имею ни малейшего желания огорчать эту девушку, — продолжал Артур. — И не вздумай становиться на моем пути. Ты меня поняла?

Цинтия кивнула, пытаясь ничем не выдать своего страха. Она поняла его мысли, хотя никогда не предполагала, что Артур заговорит с ней подобным тоном.

— Когда я не препятствовал тебе убить Пенелопу, я знал, что делаю. Я решил тогда избавиться от всех, и, если бы ты вернулась с известием о ее смерти, на следующее утро тебя не стало бы в живых. Помни об этом…

В мягком голосе Слико звучала явная угроза.

— Но я хотела это сделать только ради тебя, — вырвалось у Цинтии.

Артур улыбнулся и вышел из каюты.

Глава 19

— Если вы хотите, можете выходить на палубу, мисс Питт, — вежливо сообщил Артур. — Вам, разумеется, запрещено общаться с теми, кого пришлось изолировать. Я уверен, что вам не известно, что совершили эти люди. В противном случае вы не оказали бы им поддержки. Это преступники, которые хотели избежать правосудия.

Артур стоял за дверью, не делая попытки войти в каюту Пенелопы. Его поведение было безукоризненно корректным.

— Я обещаю вам, что ни я, ни другие не будут вам в тягость.

Пенелопа благодарно кивнула головой, и Артур отошел от двери.

Поднявшись на палубу, Пенелопа попыталась овладеть собой. Постепенно ей удалось сориентироваться.

Холлин сидел в шезлонге. На нем был пояс с револьвером, на коленях лежало ружье. К его удивлению, Пенелопа заговорила с ним.

— Можете никого здесь не бояться, — заверил ее Холлин, ощутив себя джентльменом. — Я лично позабочусь о том, чтобы никто к вам и близко…

— Вы не знаете, куда мы плывем?

— Понятия не имею. Шеф говорил, что в испанский порт.

Пенелопа не стала расспрашивать Холлина, что наобещал ему Артур, и отошла к борту яхты. Постояв там некоторое время, девушка перегнулась над поручнями. Прямо под ней был иллюминатор каюты Миллса.

Ее сердце забилось чаще, и она поспешила к себе, чтобы подготовить то, что могло помочь в выполнении ее плана. В письменном столе нашелся моток бечевки. Пенелопа сунула его в карман, вернулась к Холлину и уселась на стул рядом с ним.

Холлин самодовольно улыбнулся.

— Я здесь на карауле, — сообщил он. — Весь экипаж внизу.

И он указал на нижнюю палубу, по которой прогуливались недовольные матросы. Один из них поднял голову и посмотрел наверх.

— Если они вздумают бузить, я знаю, как мне поступать.

— Я полагаю, вы знаете, что делаете, — ответила Пенелопа.

— Но вам нечего бояться. Я буду стрелять только в случае крайней необходимости. Я ведь очень добродушный человек. И особенно я мягок, если меня о чем-то просят женщины, — добавил он, глядя на Пенелопу.

Пока Холлин красовался перед девушкой, она успела выполнить задуманное, вытащив у него из кобуры один из револьверов.

После этого Пенелопа встала и поспешила к борту. Здесь она привязала бечевкой револьвер и опустила его вниз. Девушке показалось, что прошла вечность, пока из иллюминатора не показалась рука, которая поймала оружие. Тогда она повернулась и поспешила назад к Холлину.

Тот снисходительно посмотрел на нее.

— Видно вас одолела морская болезнь?

В голосе Холлина звучала гордость настоящего морского волка.

— Вы бледны. Присядьте, мисс.

— Пожалуй, мне лучше посидеть.

— Послушайте меня, мисс. Не доверяйте этому Джону. Он настоящий преступник, способный предать своего лучшего друга. Он и меня собирался предать. Хотел высадить в лодке посреди океана, хотя раньше обещал доставить в Южную Америку и дать денег на безбедную жизнь. Как вам нравиться такая гнусность?

— Не думаю, чтобы он был на это способен.

— Не думаете? — накинулся на нее Холлин. — Видно, что вы ничего не знаете о нем! Я мог бы рассказать многое…

Вдруг он нащупал пустую кобуру.

— Бросьте шутить, мисс. Куда вы дели револьвер?

— Какой револьвер? — удивилась Пенелопа.

— Готов поспорить, что положил его сюда, — ответил Холлин, подозрительно оглядывая собеседницу.

Его немного успокоил тот очевидный факт, что ей было некуда спрятать револьвер такого размера. Поэтому он вновь начал осматривать палубу.

— Вы что-то потеряли? — невинно осведомилась Пенелопа.

И в этот момент внизу загремели выстрелы. Холлин кинулся к лестнице.

Артур и Цинтия увлеклись обсуждением курса на Кадикс, когда вдруг раздался подозрительный шум. Кто-то забарабанил в дверь.

— Если не утихомиритесь, я свяжу вас! — крикнул Артур.

Но, прежде чем он успел встать, дверь разлетелась. Дорбан выхватил револьвер и выстрелил. Раздался ответный выстрел, и он рухнул на пол. Рука Цинтии дрогнула, и ее выстрел не достиг цели. Уже в следующее мгновение Джон налетел на нее и перебросил Бобби, который вырвал револьвер.

— Скорее запри ее в каюту, — крикнул он.

Они втолкнули Цинтию в комнату, которую только что покинули. Ключ от наручников Джон нашел на столе. Тут же находились коробки с патронами. Они были готовы встретить Холлина, который уже мчался по коридору. Впрочем, он с философским спокойствием отнесся к тому, что ситуация вновь изменилась, и безропотно дал себя разоружить.

— Где Дорбан? — спросил Бобби.

— Я посмотрю, что с ним, — ответил Джон. — А ты посмотри за этими…

Джон быстро открыл каюту, где были капитан и Оксфорд и кинулся к месту перестрелки. Артура там не было. Джон побежал к будке радиотелеграфа и настиг там хромающего Дорбана.

— Вы опоздали, милый друг, — насмешливо сказал он. — Я только что заставил вашего радиста дать телеграмму, которая будет иметь для вас весьма неприятные последствия.

Джон оттолкнул его и бросился к радисту.

— Пришлось подчиниться, — подтвердил матрос. — Он угрожал пристрелить меня.

— О чем телеграмма?

— Он сообщил, что вы находитесь на «Полианте». Телеграмму приняли на крейсере.

— Каком крейсере?

Вместо ответа радист показал на серое облачко, поднимавшееся на горизонте.

— И мы получили ответ, — дополнил отчет матрос. — Остановиться в миле от крейсера и ждать посланных к нам людей.

Джон распорядился, чтобы Дорбана связали, и приставили к нему двух членов экипажа.

Капитана он застал в рубке. Сообщение о крейсере тот воспринял спокойно.

— Постараемся уйти от него, — решил старик. — Это не особо быстроходный корабль. Ему не догнать нас.

Он дал приказ машинному отделению дать полный ход. В этот момент над крейсером поднялось облачко дыма и блеснул огонек. Через несколько секунд они услышали грохот и невдалеке от яхты взорвался снаряд.

— Мы достаточно уязвимы для его орудий — буркнул капитан. — Придется менять курс.

Теперь их обстреливали уже две пушки. Море вокруг яхты вздыбилось водяными столбами. Но пока обстрел не причинил им вреда. Яхта мчалась с максимальной скоростью и вскоре вышла из зоны обстрела. Как только крейсер скрылся за горизонтом, командование яхты и пассажиры собрались в маленькой гостиной на совещание. Пенелопу на него не пригласили.

— Настало время, когда моя организация оказалась на высоте положения, — торжествующе сказал мистер Оксфорд. — Вот пункт, капитан, — он отметил точку на карте, — где ожидает танкер, чтобы заправить нас горючим. Я арендовал для этого судно, которое плавает под американским флагом.

— Топлива у нас пока достаточно, — ответил капитан. — Меня волнует другое. Через сутки здесь будет полно торпедных катеров, от которых не уйти. Кроме того, в Гибралтаре есть аэродром и, если они вздумают выслать воздушную разведку, от самолетов нам не укрыться.

— Ну так что, — заметил Оксфорд. — Единственная улика против нас — Дорбаны.

— А мистер Джон? А Пенелопа?

— Это верно, — согласился Оксфорд. — Но когда нас настигнут, их на борту яхты не будет.

— Куда же они денутся? — спросил капитан. — Мы не можем опять идти к испанским берегам.

— Мы перевезем их на танкере, и они поплывут под американским флагом в Соединенные Штаты. Об этом никто не будет знать. Капитан танкера — мой хороший знакомый, а что касается остальной команды, я позабочусь, чтобы никто не болтал.

Капитан задумался.

— Если танкер действительно окажется в условленном месте…

— Он наверняка там, — вырвалось у Оксфорда. — Раз я распорядился…

Джон поднялся на палубу рассказать Пенелопе о принятых решениях.

— Боюсь, что нам не удастся устроиться на танкере с большим комфортом, — признался он. — Но у нас уже будет конкретная цель путешествия. Через десяток дней мы прибудем в Бостон. И тогда все наши приключения закончатся, вы сможете вернуться в Канаду.

Пенелопа печально улыбнулась.

— Не предполагала я, что буду возвращаться таким образом.

Она ощущала себя неудовлетворенной. Джон и не вспоминал о фантастической женитьбе, которую планировал мистер Оксфорд. Все это было абсурдно, но ведь она дала свое согласие…

— Не беспокойтесь, я там буду чувствовать себя отлично, — ответила девушка. — Хотя признаюсь, что очень свыклась с «Полиантой» и мне будет жаль оставлять ее.

— Несмотря на все пережитые здесь волнения и таинственные истории, связанные с ней?

Пенелопа кивнула головой.

На этот раз организация мистера Оксфорда действовала безупречно, и в два часа ночи они встретились с танкером. Море было спокойно, и яхте удалось подойти близко к нему.

Глава 20

Когда Пенелопа поднималась на борт танкера, пошел дождь. Мистер Оксфорд заранее предупредил капитана, что ему придется взять пассажиров, и для них были приготовлены каюты.

На рассвете суда расстались, и Пенелопа, стоя под проливным дождем, следила, как вдали исчезал стройный силуэт «Полианты».

На танкере действительно оказалось не так уютно, как на яхте. К тому же, здесь сильно ощущался запах нефти. От всего этого миссис Дорбан слегла и на палубе не показывалась.

Пенелопу разместили в маленькой каюте одного из офицеров. Все отделения небольшого комода были забиты его вещами.

На следующее утро она встретилась с Джоном, который сообщил ей новости.

— Не думаю, что мы навсегда расстались с «Полиантой», — объявил бывший стюард. — Мистер Оксфорд признался мне, что назначил судам еще одно место встречи. После того, как яхта подвергнется обыску, она будет ждать нас к северу от Мадейры. И тогда мы сможем продолжать путешествие в более удобных условиях.

— А что будет с Холлином и Дорбанами?

— Холлина мне придется взять с собой и выполнить свое обещание. А вот, что делать с Дорбанами, еще не знаю. Это сложный вопрос. Тем более, что я кое-что обещал Артуру.

— Что именно?

Джон отвернулся и помолчал.

— Я обещал ему, что если они не будут преследовать меня, то я не женюсь на вас. Но я и не предполагал, что мне будет так тяжело выполнить это обещание.

— Почему же?

— Потому что я люблю вас и тем самым лишаюсь единственного, что мне дорого. Пенелопа, вы слишком мало знаете обо мне.

— А мне кажется, что я все знаю о вас.

Он покачал головой.

— Вы спасаетесь бегством, — нерешительно сказала она. — Не совершили ли вы преступления?

— Нет. Но я был осужден. Впрочем, все это совершенно не важно.

Пенелопа поглядела ему вслед и ощутила странную пустоту в душе.

После обеда им повстречались два тральщика, с которых спросили, не видели ли они «Полианту». Им дали отрицательный ответ.

К вечеру была получена радиограмма с «Полианты». Яхта была остановлена и обыскана.

— Бедный Бобби! — прошептала Пенелопа.

Миллс остался на яхте, чтобы играть роль ее богатого владельца.

— Бобби всегда найдет тысячу уловок, — сказал мистер Оксфорд. — Но что с вашей женой, мистер Дорбан?

Артур таинственно улыбнулся и промолчал.

Вечером к их группе подошел капитан танкера.

— Только что получена радиограмма с просьбой о помощи, — сказал он. — Пароход «Пеалего» наскочил на риф и тонет.

— Что это за пароход?

— Это пассажирское судно, курсирующее между Виго и Фунчалом. Я не раз встречал его в этих водах. Мы изменили курс и спешим им на помощь. Несчастье произошло примерно в двадцати милях от нас, и вскоре мы должны увидеть их спасательные лодки.

Через два часа с палубы танкера увидели огоньки. Это были две лодки с затонувшего судна.

— Теперь придется где-то высаживать этих людей, — посетовал Оксфорд. — А я надеялся ступить на землю лишь в Бостоне.

Команда танкера начала принимать пассажиров с «Пеалего». Сначала на палубу поднялись две женщины, потом старик, за ним — высокий мужчина с военной выправкой. С ним тут же столкнулся Джон.

— Я инспектор Спиннер, — представился вновь прибывший. — Мне кажется, мы знаем друг друга.

На лице Джона ничего не дрогнуло.

— Возможно, — ответил он.

— Вы — герцог Ривертор, беглый каторжник, осужденный на двадцать пять лет каторги за подделку банкнот. А рядом с вами — Джемс Холлин, осужденный на пять лет за кражу со взломом. Оба вы бежали четырнадцатого числа прошлого месяца из Дортмура.

— А я могу лишь подтвердить ваши слова. Меня зовут Артур Дорбан. Этот человек — мой кузен.

И тут, к удивлению Пенелопы, Джон с улыбкой повернулся к Артуру.

— Теперь я свободен от своего обещания, — сказал он.

Ночь оказалась для Пенелопы тяжелым испытанием. Тщетно она старалась примириться с услышанным ею накануне. Утром она вышла на палубу и застала мистера Оксфорда на своем обычном месте. Он был закутан в одеяло и погружен в размышления. Пенелопа предположила, что сейчас мистер Оксфорд обвинит ее в провале экспедиции, но вместо этого он приветливо улыбнулся.

— Мистер Оксфорд, что это все значит? — спросила Пенелопа.

— Что это значит? Это значит, что полгода напряженной работы и пятьсот тысяч долларов, истраченные на организацию этого побега, пошли к черту!

— Неужели вы и теперь не расскажете мне всего?

— Теперь у меня нет причин таиться от вас. Джон — лорд Ривертор. Когда его осудили на двадцать пять лет каторги, он еще не был лордом. Он даже не имел понятия о том, что может унаследовать этот титул. Он очень богат. Так же, как и Стамфорд Миллс. Они оба занимались в Париже живописью, и Миллс был готов на все, чтобы спасти своего друга. Мне в своей жизни приходилось организовывать многое, но только не побег из тюрьмы. Первым несчастьем было то, что Холлин потерял свою фуражку. У английских заключенных на фуражках написан их номер. Лорд Ривертор был осужден по ошибке. Он стал жертвой гнусного заговора.

Мистер Оксфорд вскочил с места и начал яростно жестикулировать.

— Джон был дальним родственником герцога Ривертора. У старика были три сына, но все они умерли во время эпидемии. Джон ничего не знал об этом. Он продолжал жить в Париже и заниматься живописью, располагая при этом весьма скромными средствами. На судебном следствии выяснилось, что Джон бывал в маленьком ресторанчике, владелец которого часто находил в своей выручке фальшивые деньги. Подозрение пало на Джона, хотя мне совершенно не понятно, почему это произошло. Джон жил на то, что выручал от продажи своих картин. И вот однажды к нему пришел незнакомец, который сказал, что хочет приобрести несколько картин для американского миллионера. Он предложил за две картины столь крупную сумму, что весьма удивил Джона. Расплатился гость наличными, после чего попросил проводить его на вокзал. Там он надолго задержал Джона, и тот отправился потом прямо в ресторанчик поужинать. Когда он выходил, его задержала полиция. При обыске были обнаружены фальшивые банкноты, которыми рассчитался незнакомец. А во время обыска квартиры нашли станок для печатания фальшивых денег. Улики были очевидны, и Джона осудили.

Странно, что вы не знали этой истории. Газеты были полны отчетов о процессе и о том, что каторжник унаследовал герцогский титул и состояние в десять миллионов долларов.

Пенелопа внимательно посмотрела на Оксфорда.

— Когда разыгралась эта история?

— Примерно год назад.

— Тогда все понятно. Полгода я была на ферме под Эдмонтоном и не читала газет.

— Так Джон попал в тюрьму, — продолжал Оксфорд. — Его лучший друг Стамфорд Миллс решил освободить его. Одновременно он попытался выяснить, кому осуждение Джона оказалось выгодным. Во время этих поисков он установил, что шулер Эль Слико является кузеном Джона и после него — наследником титула и состояния…

— Но ведь двадцать пять лет — это не вечность, — сказала Пенелопа. — Лорд Ривертор молод. Откуда у них была уверенность, что титул перейдет к ним?

— Дорбаны не стали бы ждать, пока он умрет естественной смертью, — мрачно сказал Оксфорд. — Ровно через месяц заключения Джон заболел. Врач исследовал его пищу и обнаружил в ней мышьяк. Через два месяца «случайно» выстрелило ружье одного из караульных, и Джон чудом остался жив. Я сам занялся тогда расследованием и установил, что этот караульный встречался с Дорбанами. Как вы полагаете, почему Дорбаны жили в Боргкомбе?

— Я думала, им нравится уединение…

— Боргкомб недалеко от Дортмура и им было легче сноситься там со своими людьми. В общем, Бобби Миллс попросил меня разработать план побега. Мы зафрахтовали «Полианту» и подобрали команду из преданных нам людей. Судовой врач, к примеру, дальний родственник Джона, капитан — дядя Миллса с материнской стороны. Бобби удалось обзавестись небольшим самолетом и бронированным автомобилем…

Побег прошел гладко. Заключенные работали в каменоломне и ходили туда пешком. Наша бронемашина остановилась на дороге, неподалеку от тюрьмы, якобы из-за поломки. Когда команда заключенных прошла мимо нее, машина поехала за ними, и, когда обгоняла колонну, Джон вскочил на ее подножку. К несчастью, этим же способом бегства сообразил воспользоваться еще один заключенный — Холлин. В установленном месте Джона ждал самолет. Им пришлось взять с собой и Холлина.

— А в открытом море ожидала «Полианта»?

— Совершенно верно. Предусмотрено было все. Самолет мы взорвали и утопили. Следов не оставалось.

— И тут на вас свалилась я?

— Да. Но что с вами?

Пенелопа была уже на ногах. Лицо ее было смертельно бледным.

— Банкноты! — крикнула она. — И рисунки!

Что вы хотите этим сказать?

Девушка рассказала то, чему стала свидетельницей. Оксфорд выслушал ее и тяжело вздохнул.

— Если бы мы знали все это раньше! Но теперь… Они ведь утопили сундук, и у нас нет улик против Дорбанов.

— Но я видела квитанцию, — вспомнила Пенелопа. — Я уже не помню ее содержания, но она была подписана мистером Фельхемом.

— Совершенно верно! Так раньше звали Джона. Где она?

Пенелопа попыталась вспомнить, куда она дела квитанцию. В тот день она положила ее на подоконник, потом ветер вынес бумажку в сад…

— Я вспомнила, куда положила ее! — воскликнула девушка. — Вспомнила! Она лежит в кармане шерстяной кофты, которую я носила на яхте!

— Где кофта? — хрипло вырвалось у Оксфорда.

— Я оставила ее на «Полианте». Она висит в платяном шкафу.

Мистер Оксфорд ахнул.

— Я приказал капитану выбросить за борт все, что могло указать на ваше присутствие на яхте.

Глава 21

Когда Цинтия Дорбан проснулась, море было спокойно. Артур был одет и стоял у иллюминатора.

— Что случилось? — спросила она.

— Все в порядке. Теперь Пенелопа знает все.

Кто рассказал ей? Уж не ты ли?

— Оксфорд беседовал с ней все утро. Я полагаю, что она сказала про сундук с банкнотами и рисунками.

Цинтия усмехнулась.

— Ему следует вооружиться удочкой и водолазным снаряжением. Я утопила их.

— А следовало сжечь, — сказал Артур, продолжая смотреть в иллюминатор. — Если она под присягой сообщит о том, что она видела, дело может принять для нас дурной оборот.

Цинтия отмахнулась.

— Ты стал пуглив.

— Уиплоу находится на борту, — продолжал Артур.

— Уиплоу? Откуда он здесь?

— Прибыл в числе потерпевших кораблекрушение. Очевидно, направлялся вместе со Спиннером на Мадейру. Я слышал, как он беседовал с капитаном.

— Тебе не удалось переговорить с ним?

Дорбан покачал головой.

— Потому я встал так рано. Но он спит слишком долго…

— А что меняет его присутствие?

— Очень многое! Ты очень хитра, но наивна. Выйду на палубу… Ты будешь завтракать в каюте?

Цинтия поморщилась.

— Я вижу, ты все еще скверно себя чувствуешь, Я пришлю тебе кекс и бутылку содовой.

На палубе Артур встретил мистера Оксфорда. Толстяк был в отличном настроении.

— Как поживает наш общий друг? — осведомился Дорбан.

— Я его еще не видел, но полагаю, что завтракать он сегодня будет с большим аппетитом, чем вы. Что может быть лучше чистой совести?

Артур ухмыльнулся.

— Ведь, если не ошибаюсь, вы тоже причастны к заговору? Я был уверен, что вас арестовали.

— Я только нахожусь под подозрением. А кто в наше время не под подозрением?

— Я, например, — ответил улыбаясь Дорбан.

На горизонте показался силуэт яхты.

— Постойте! Ведь это же «Полианта»! — воскликнул Оксфорд.

Дорбан расхохотался.

— Совершенно верно! Когда вчера арестовали Джона, при нем нашли шифр и решили послать вызов «Полианте»! Видите ли, мистер Оксфорд, в этот раз мы решили поймать всю шайку. В том числе и Бобби Миллса!

— Да, вижу, — согласился Оксфорд.

На палубу вышли Джон и Спиннер. Джон поздоровался с мистером Оксфордом и спокойно взглянул на Дорбана.

— Мистер Спиннер сказал, что к нам идет «Полианта». По крайней мере, у нас будет комфортабельное плавание.

Он повернулся к сыщику.

— Можно мне сказать несколько слов мистеру Оксфорду?

Спиннер заколебался.

— Хорошо. Но только в моем присутствии.

Артур, пожав плечами, отошел в сторону.

— Мисс Питт очень взволнована? — осведомился Джон.

— Да, — ответил Оксфорд не скрывая своего волнения. — Скажите, мистер Спиннер, вы помните процесс лорда Ривертора?

— Помню.

— Там шла речь о том, что фальшивые деньги были подброшены Фельхему и обвинение против него сфабриковано. Он тогда еще упоминал о двух картинах, за которые получил плату в фальшивых банкнотах.

Спиннер кивнул.

— А теперь предположите, — голос Оксфорда снизился до шепота, — что лорд Ривертор сможет опознать человека, который купил у него картины. А я предъявлю вам квитанцию в получении за них денег и представлю человека, который видел эти картины у Дорбанов.

Спиннер нахмурился.

— Это сильно изменило бы положение вещей. Дело тогда было бы пересмотрено. Но не думаю, что вам удалось бы этого добиться. Квитанция может быть подложной.

Оксфорд подозрительно оглядел стоявшего в стороне Артура и сказал:

— У меня есть ряд новых данных.

После чего рассказал Спиннеру об услышанном от Пенелопы.

Неожиданно к Артуру подошел человек, который фамильярно хлопнул его по плечу.

— Кто это? — спросил Оксфорд.

Джон обернулся и тут же бросился к незнакомцу и схватил его за горло.

— Вы меня узнаете?

Лицо Уиплоу стало серым.

— Первый раз вижу. Оставьте меня в покое!

— Это тот человек, который купил у меня картины! Это его искали мои друзья!

— Вы с ума сошли! — попытался протестовать Уиплоу.

Через полчаса к танкеру подошла «Полианта», и Спиннер перешел на нее.

Все с нетерпением ждали его возвращения. Поднявшись обратно на борт, Спиннер обратился к Дорбану.

— Где ваш приятель?

— Тот человек внизу, — ответил Артур. — Но он не мой приятель.

Не говоря ни слова, Спиннер отправился вниз.

Уиплоу оказался в каюте Оксфорда.

— Вам нет смысла упрямиться, — уговаривал его тот. — У нас есть доказательства вины Дорбанов. Они покинут танкер в наручниках. Мы нашли вашу квитанцию. Неужели вы не признаетесь? Тем более, что на полученную сумму можно будет жить спокойно.

— Я никогда никого не предавал, — мрачно сказал Уиплоу. — У вас нет улик против меня. И кто поручится, что вы не обманете меня по поводу вознаграждения?

В каюту вошел Спиннер.

— Вот недостающее доказательство, — сказал он, протягивая квитанцию, найденную в кофточке Пенелопы.

Мистер Оксфорд удовлетворительно вздохнул.

Глава 22

Мистер Джеймс Ксенократ Оксфорд сидел за своим письменным столом и через окно рассматривал Гайд-Парк.

Ему немало пришлось потрудиться за последнее время. Особенно утомительным был десятый день плавания на «Полианте», когда на его долю выпала организация свадебного торжества по случаю бракосочетания мисс Питт и лорда Ривертора. Обряд был несложен. Ящик из-под мыла, покрытый английским флагом, заменил алтарь. Капитан Виллит семь раз сбивался во время чтения текста и по ошибке ухитрился не только обвенчать молодых, но и похоронить, окрестить и возвести в духовный сан…

Потом мистеру Оксфорду выпало на долю дать свидетельские показания по делу Дорбанов и организовать свадебное путешествие молодых.

Да, было от чего утомиться!

В кабинет вошла одна из секретарш.

— С вами хочет поговорить мистер Миллс.

Бобби радостно пожал Оксфорду руку.

— Вы хотели оплатить мои услуги? Очень мило. Я очень рад, мистер Миллс, что наше предприятие закончилось так удачно. И какая у него очаровательная жена! Черт возьми!

И, пряча чек в карман, мистер Оксфорд задумчиво добавил:

— Право, мне иногда жаль, что я так стар и толст…

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22