«Сосна на развилке»

Юрий НАУМКИН

СОСНА НА РАЗВИЛКЕ

Повесть

Раннее утро, но уже жарко. По вершинам деревьев пробегает шаловливый ветерок, и листья нехотя трепещут под его теплым дыханием.

Типичная для средней полосы России песчаная дорога, змеящаяся среди великолепия берез, густых ельников, заросших изумрудной травой солнечных лужаек. Дождей давно не было, и сейчас дорога суха, пыльна и пустынна. Впрочем...

Из-за поворота со стороны села Курки выходит мужчина. Ему лет пятьдесят, может быть, чуть больше. Он мал ростом, сухощав и сутул. Человек идет быстро, изредка останавливается, поднимает голову и устремляет взгляд вперед, вдоль дороги: там над верхушками берез возвышается темно-зеленая шапка сосны-великана. Могучая сосна стоит на развилке двух дорог. Одна из них, та, что поуже, ведет к селу Анино, другая, хорошо накатанная, - к районному центру у небольшой железнодорожной станции Видное.

Время раннее, но человек спешит. До могучей сосны еще более километра, а в запасе у него всего несколько минут.

В это же утро неторопливый и во всем обстоятельный участковый инспектор милиции Василий Петрович Белкин поднялся с постели раньше обычного. Было воскресенье, и дел по хозяйству накопилось немало. Кроме того, участковый любил раннее утро, когда еще чувствуется свежесть земли, когда птицы, отдохнувшие за ночь, особенно старательны в пении.

Василий Петрович неспеша прошелся по крашенным густой бордовой краской скрипучим полам просторной комнаты, прошелся с удовольствием, покрякивая, разминая затекшее от сна и неподвижности большое тело. Подошел к окну и посмотрел на небо. Солнце уже взошло, и по горизонту разливался его чуть теплый желтоватый свет, предвещая хороший летний денек. "Купаться перед обедом пойду", - решил Белкин.

Довольный всем на свете, он широко распахнул окно и прошлепал босыми ногами на террасу. Маршрут этот для него был постоянен в любую погоду. Здесь участкового ждала еще одна, весьма приятная процедура - умывание холодной водой. Мыться под специально приспособленным для этой цели бачком он мог часами. Закрыв от удовольствия глаза, громко ухая и пыхтя, разбрызгивая фонтаны воды, он забывался, и только его энергичная Аннушка была в силах прекратить это "расточительство воды и времени" и оттащить "моржа" от бачка.

Приняв холодный душ и повеселев еще больше, участковый быстро прошел в комнату и, тяжело опустившись на кровать, стал натягивать на ноги красивые с белыми полосами по бокам спортивные брюки. Эти брюки Аннушка привезла ему из Москвы в прошлом году, когда ему исполнилось тридцать. С тех пор супруги из-за них часто ссорились. Аннушка любила красивые вещи и надежно прятала брюки каждый раз после праздников в дальний угол большого дедовского сундука. Белкин тоже любил красивые вещи и после завершения трудового дня каждый раз норовил залезть в сундук и надеть их. Сегодня, к счастью, искать долго не пришлось. То ли в спешке, то ли потому, что махнула на все мужнины художества рукой, Аннушка оставила брюки на видном месте и ушла в огород за зеленью к завтраку. Участковый, так легко обнаруживший их на спинке кровати, приятно поразился и удовлетворенно поцокал языком. Надев брюки, он хотел было направиться на кухню, чтобы проглотить натощак стакан холодного молока, но тут в дверь сильно постучали. Уверенный, что это жена вернулась с огорода, Белкин, изобразив на своем добродушном лице гостеприимную улыбку и присев в неуклюжем реверансе, подсмотренном как-то в кино, распахнул дверь.

Перед ним, запыхавшаяся, с побледневшим лицом, стояла сельский агроном Анастасия Зубкова. Не дав участковому опомниться, она выкрикнула срывающимся голосом:

- Человека убили, Белкин, мужчину, парня молодого...

- Постой, что ты... что говоришь-то? - Участковый мгновенно посерьезнел. - Скажи толком, что за мужчина, где он...

- У сосны, на развилке, - ответила Зубкова, - не наш.

Когда требовали обстоятельства, участковый, несмотря на свою дородность и кажущуюся медлительность, становился человеком расторопным и ловким в движениях. Не прошло и двух минут, как Василий Петрович, уже в форме, выскочил из дома, добежал до низкого покосившегося сарайчика, рванул на себя его скрипучую дверь и исчез за ней. Через секунду он вновь появился, вытаскивая, как козла за рога, новенький мотоцикл. Затем с ловкостью джигита вскочил на него, завел мотор и помчался через село к мосту. Проезжая по центральной улице села, Белкин, не снижая скорости, стараясь перекрыть тарахтение мотора, крикнул в распахнутое окно невысокого рубленого дома:

- Петька, догоняй! Жду у сосны, на развилке.

Из окна тут же высунулась всклокоченная голова молодого веснушчатого парня, покрутилась на длинной худой шее и скрылась за розовой шторкой. А уже в следующее мгновение парень выбежал на улицу с велосипедом, вскочил на него и помчался вслед за Белкиным.

Сначала им обоим показалось, что молодой человек просто прилег у подножья сосны-великана, прилег в тени, чтобы отдохнуть и полюбоваться звонкой голубизной летнего неба. Однако что-то настораживало в позе мужчины. Руки свободно раскинуты, ноги чуть согнуты в коленях, курчавая голова неестественно запрокинута назад.

Белкин не первый раз выезжал на место происшествия. Учась в школе милиции и позже, проходя практику в одном из районных отделов внутренних дел, он не раз писал протоколы осмотра, вел допросы, проводил очные ставки, однако там все было не так серьезно. Там рядом находились опытные люди, которые следили за его действиями, учили, поправляли. Здесь же он сейчас за главного. Рядом знакомая с детства пыльная дорога, на которой, переминаясь и с надеждой взирая на участкового, стоит его неразлучный друг и помощник местный механик Петька Гыжиков. И все... Сидя на корточках возле распростертого на земле тела молодого мужчины, он вдруг понял всю сложность своего положения, ощутил тяжесть ответственности.

Сделав Петьке знак, чтобы тот не двигался, Белкин медленно, на цыпочках, стараясь не нарушить многочисленные следы вокруг, обошел тело, остановился и начал внимательно рассматривать человека. Перед ним был молодой, лет 28 - 30 мужчина с красивым открытым лицом, тонкие черты которого выражали удивление и боль. Внимательно присмотревшись, участковый заметил около ворота рубашки небольшое бурое пятно, которое затекло лежащему за спину. Теша себя надеждой, что человек еще жив, Белкин бережно поднял с земли его тяжелую руку и попытался нащупать пульс. Ничего не почувствовав, он хотел было опустить руку на землю, но его удержало ощущение, что она чуть теплая. Еще и еще раз нащупывая пульс, он ниже склонился над человеком, потом медленно приподнял голову и ошалело посмотрел на Петьку.

- Жив, кажется, Петь... Живой.

Не доверяя себе, он метнулся к мотоциклу, снял зеркало и, вновь на цыпочках приблизившись к мужчине, поднес его к бледным губам.

Зеркало едва заметно запотело. Теперь движения участкового стали быстрыми и решительными. Он отыскал сухой сук, тщательно очертил на земле контур тела мужчины, потом бережно, как ребенка, поднял его и отнес в тень кустов. Быстро подошел к мотоциклу, завел двигатель и строго сказал Петьке:

- Раздобудь воды, тут рядом ручей. В кепку наберешь. Смочи ему губы, протри лицо. Будут прохожие - никого к нему не подпускай, береги следы. Я в Видное, в больницу, потом в отдел. Дело серьезное. - Он резко рванул ручку газа, и мотоцикл, взревев мощным мотором, понес его по пыльной дороге.

В Видном было малолюдно и знойно. Жара набирала силу, загоняла в тень горластых петухов и наседок, вконец изматывала пестрых разнопородных собак. Люди еще отдыхали в воскресный день, и мало кто заметил курковского участкового инспектора.

У районного отдела милиции никого не было. Большой деревянный дом стоял в тени высоких берез. Василий Петрович шагнул в прохладную темноту помещения и остановился в ожидании, пока глаза привыкнут к полумраку. У окна, удобно расположившись за большим столом с радиоаппаратурой и коммутатором, сидел молодой светловолосый младший лейтенант милиции. Белкин знал его, однако официально представился и коротко рассказал о происшествии на дороге. Дежурный выслушал его рассказ без видимого удивления и, когда Василий Петрович закончил, быстро набрал номер телефона:

- Товарищ подполковник, здесь участковый из Курков, старший лейтенант Белкин. Похоже, покушение на убийство на его территории. Недалеко от села обнаружен мужчина без сознания. - Дежурный замолчал, внимательно слушая начальника районного отдела милиции и торопливо записывая его указания. Наконец оторвался от своего журнала и посмотрел на Белкина. - Я домой ему звонил. Ждите здесь, он сейчас подойдет. Будут звонить - ответьте. Я выйду шоферов предупредить. - И выбежал в светлый проем двери.

Начальник районного отдела внутренних дел подполковник милиции Василий Лукич Лепихов появился неожиданно. От его ладной невысокой фигуры, волевого удлиненного лица исходили уверенность и спокойствие. Он шагнул к Белкину, который вскочил с дивана, протянул участковому руку и скороговоркой произнес:

- Мне нужны подробности.

Потом неторопливо закурил, уселся на видавшее виды кресло в углу комнаты и жестом пригласил Белкина сесть напротив.

- Рассказывайте.

Ожидая подполковника в дежурной части, Белкин подготовился к докладу и сейчас говорил все складно и последовательно. Лепихов не перебивал, часто затягивался сигаретой и слегка постукивал носком сапога по ножке стола, как бы поторапливая. Когда Белкин закончил рапорт, подполковник на минуту задумался и сказал больше для себя, чем для Белкина:

- Если ночью приехал, так только двухчасовым горьковским, если же утром, то мог электричками в шесть десять, шесть тридцать четыре, семь двадцать... - Он резко поднялся. - Впрочем, не будем гадать, едем.

- Товарищ подполковник, - обратился к Лепихову дежурный, - по вашему приказанию звонил во Владимир. Сообщили, что из отдела уголовного розыска через час-полтора прибудет капитан Глебов. Послал также за Татьяной Михайловной. Машина ждет во дворе.

Уазик, мягко урча, двигался по пыльной дороге. Впереди, рядом с шофером сидел подполковник милиции Лепихов. Сзади на откидных сиденьях Белкин, технический эксперт Татьяна Михайловна Светлова и судебно-медицинский эксперт - молодой близорукий Фролов. У его ног, высунув язык и часто дыша, улеглась служебная овчарка Альма. От массивного ошейника собаки тянулся широкий брезентовый поводок к ее хозяину и воспитателю Трифону Ивановичу Чугуну.

Ехали молча. Несмотря на воскресный день, все собрались быстро, так как давно привыкли к тому, что милицейская служба требует самоотречения и оперативности.

- Хорошо, что вас застали, Татьяна Михайловна, - обратился Лепихов к Светловой. - Наверное, на речку или по грибы собирались.

- Да, были планы, - с неопределенной улыбкой ответила Светлова. Хорошо, что проспала.

Василий Лукич давно знал эту красивую смуглолицую женщину. Она была местная. Лет семь назад, закончив школу, уехала в Москву, успешно закончила юридический факультет МГУ и, к удивлению всех однокурсников, а также жителей Видного, вернулась в родные места. За два года службы в милиции Татьяна Михайловна провела много самых разных и сложных экспертиз по делам. Пришел опыт, а с ним и подчеркнутое уважение сотрудников. Жила она со своей престарелой матерью Тихоновной, которая была известна в округе тем, что изредка, совершенно неожиданно для всех, разражалась, как гром средь ясного неба, простыми и складными стихами в областной газете "Вперед". Стихи были, как правило, грустные - о холодной осени или оторванном листе тополя...

- Так, значит, розыск поручен Глебову? - неожиданно для всех спросила Светлова, обращаясь к Лепихову.

- Да, он скоро будет здесь, - ответил тот и, обернувшись, глянул на Татьяну Михайловну, по-видимому ожидая продолжения разговора. Однако она молчала, задумавшись и ласково поглаживая собаку.

Многие в Видном знали о странных взаимоотношениях капитана милиции Глебова и Татьяны Михайловны. Глебов был направлен на работу в отдел уголовного розыска из Москвы. Пятилетний стаж практической работы в розыске, напористость, хватка, острый ум всегда ярко проявлялись в его работе. Розыскные дела, которые он вел, всегда отличались оригинальностью и смелостью решения, тщательностью и убедительностью собранных доказательств. Когда Светлова, закончив учебу, вернулась в Видное, они подружились. Их часто видели вместе после работы. Они очень подходили друг другу - все вокруг чувствовали, что вместе им хорошо. Однако недавно что-то изменилось в их отношениях, словно что-то сломалось. С тех пор они были очень вежливы друг с другом - и только.

Поэтому, когда Татьяна Михайловна вдруг спросила о Глебове, все насторожились, и даже строгого, немного суховатого подполковника Лепихова почему-то потянуло посмотреть ей в лицо - не написана ли на нем затаенная обида или грусть. Однако прочесть ему ничего не удалось.

Когда подъехали к месту происшествия, Петька Гыжиков, повергнув в изумление участкового Белкина, четко, по-военному подошел к Лепихову и доложил о том, что к месту происшествия никого из посторонних он не подпускал, что была "скорая" и отвезла потерпевшего в районную больницу. Лепихов кивнул и направился к подножию сосны, где на песке отчетливо были видны контуры человеческого тела. Некоторое время он постоял молча, внимательно осматриваясь вокруг, затем обернулся к Светловой:

- Приступайте, Татьяна Михайловна. Глебова ждать не будем. Может быть, он за следователем прокуратуры заедет.

Все без лишних разговоров принялись за работу. Татьяна Михайловна открыла чемоданчик, что-то из него достала, подошла к месту, очерченному Белкиным, и начала внимательно рассматривать следы на земле.

Немногословный и с виду сумрачный проводник собаки Альмы также подошел к сосне, отыскал глазами на земле наиболее четкие следы обуви и подвел собаку. Альма настороженно, изредка поглядывая добрыми глазами на хозяина, обнюхала их, покрутилась на месте и вдруг, натянув поводок, большими прыжками бросилась через кювет в лес.

В это время со стороны Видного послышался отчетливый в тишине полуденного леса стрекот мотоцикла. Петька Гыжиков, памятуя строгое указание Белкина никого к месту происшествия не подпускать, вышел на дорогу. Вскоре, едва различимый в пыли, появился мотоцикл. Петька поднял руку, показывая, что дорога перекрыта. Это был Глебов. Поставив мотоцикл на обочину дороги, он снял большие, закрывающие почти все лицо очки, повесил яркую брезентовую курточку на сук дерева и поздоровался. Это был высокий сухощавый человек лет тридцати пяти с густыми волнистыми волосами и светлыми глазами. Он выяснил у Белкина подробности преступления, сделал какие-то пометки в блокноте и стал дотошно разглядывать следы на песке. Потом отошел от сосны и медленно начал обследовать местность вокруг нее, постепенно расширяя круги. Возможно, где-то осталось орудие преступления. Что это могло быть? Палка, ломик, молоток, камень? Сейчас ничего не должно остаться вне поля зрения, каждая ветка может сказать многое. Как произошло преступление? Откуда появился преступник? Шел ли он рядом с потерпевшим и дружески беседовал с ним или вдруг напал неожиданно из-за сосны или из-за кустов?

Сейчас розыск находился на том этапе, когда необходимо было правильно сформулировать вопросы, которые бы исчерпывали все неизвестные составляющие преступления, с тем чтобы позже сосредоточенно и последовательно искать ответы на них. Ответы, которые должны привести к истине.

Тихо шумел листвой полуденный лес. Не торопясь, сосредоточенно работали люди возле могучей сосны на развилке дорог, металась в глухих зарослях леса овчарка Альма. В районной больнице, окруженный врачами, лежал без сознания молодой человек, числящийся в регистрационной книге как неизвестный.

Поиски Глебова ничего не дали. Ничего подозрительного ни рядом, около сосны, ни поодаль он не обнаружил, хотя и отошел от места происшествия довольно далеко. Теперь он начал делать круги в обратную сторону, приближаясь к сосне, проверяя и перепроверяя себя. Опять тщетно. Устав, он присел в тени деревьев недалеко от сосны.

- Ну что скажете, Василий Петрович? - обратился он к Белкину. - Какие есть соображения?

- Все думаю, кто мог это сделать. Если бы потерпевший был наш, сельский, тогда проще. А этот - откуда он, куда шел, к кому?

- Это и есть вопрос номер один, - сказал Глебов. - Впрочем, на него мы скоро получим ответ, я не сомневаюсь. - Продолжая рассматривать отпечатки на песке, он вдруг оглянулся, поискал глазами Светлову:

- Вас можно?

Татьяна Михайловна приблизилась к нему.

- Я думаю, этот след, - он указал на глубокий отпечаток на песке, может представлять интерес.

На лице Светловой вспыхнул яркий румянец.

- Он далеко от места расположения тела, и четко обозначен только носок следа, каблука не видно, - ответила она.

- Тем более. Такой след остается, когда человек прыгает, он отталкивается носком. Человек, который оставил его, наверняка прыгнул через кювет, а дальше - в лес.

- Если вы так считаете... - Светлова была явно недовольна: ей пришлось вновь разводить гипс, долго возиться с этим следом.

Глебов же вновь вернулся на свой пенек и обратился к судебно-медицинскому эксперту Фролову:

- Там много крови на земле...

- Да, я уже взял пробы для анализа, а экспертизу крови потерпевшего проведем прямо в больнице.

Когда все было закончено, Лепихов обратился ко всем сразу:

- Подумайте каждый, не забыли ли что сделать. Сейчас важна любая мелочь. Забудешь, упустишь - и все. Завтра здесь уже ничего не найдешь дорога ведь. Потом, помедлив, добавил: - Дождемся Чугуна. Может быть, собака взяла след.

- Вот бы здорово было! - размечтался Гыжиков. - Тогда и делать нечего.

Глебов мельком посмотрел на парня и невесело улыбнулся.

Жара, пыльная, дышащая сухим зноем дорога всех утомили. Устроились в тени придорожных деревьев. Глебов улегся прямо на траву недалеко от подполковника Лепихова. Ему импонировал этот молчаливый пожилой человек. В его больших зеленоватых глазах Даниил Иванович читал суровость и опыт прожитых лет. Годы войны, армейская служба навечно накладывают отпечаток на внешность. Подполковник чем-то напоминал Глебову отца. Вернувшись с фронта, тот прожил совсем недолго. Глебов помнил, как вместе с матерью навещал его в различных госпиталях. Потом похороны, речи приехавших в тот день фронтовых друзей отца, рыдающая у могилы мать, одиночные, раскатистые на пустынном подмосковном кладбище выстрелы... Почему он вдруг вспомнил отца сейчас? Только ли потому, что в зеленоватых глазах Лепихова промелькнуло что-то знакомое? Кто знает... Часто невозможно понять, с чем связаны воспоминания. Грустные или веселые, они вдруг по-новому высвечивают настоящее. И сейчас, лежа в траве у дороги, Даниил Иванович внимательно посмотрел на окружающих. Подполковник Лепихов, Татьяна Михайловна, что-то перебирающая в своем чемоданчике, краснощекий здоровяк участковый Белкин, настороженно наблюдающий за каждым его шагом, равнодушный и немногословный судебно-медицинский эксперт Фролов, сумрачный кинолог Чугун, пробирающийся сейчас где-то в глубине леса, - все они ради одного дела волею судеб и своей нелегкой службы собрались в воскресный день здесь, на этой безлюдной дороге, чтобы решить непростую задачу...

Чугун и Альма появились из леса только через полчаса - Трифон Иванович, с несколькими ссадинами на лице, был весь опутан паутиной. Собака часто дышала и виновато поглядывала на хозяина.

- К реке следы вывели, там пропали. - Чугун сел в тени, помолчал немного, потом добавил: - Отдохну и еще поищу вдоль берега. Там шалаш есть на другом берегу...

- Хорошо, - сказал Лепихов, - когда закончите, приходите в отделение, там переночуете.

- Может быть, в лесу придется, - уклончиво ответил Чугун. - Вокруг здесь походим. Странно мне, ведь вышел же он где-то из реки. Да и шалаш этот...

- Ну, вам виднее.

Все стали собираться, усаживаться в машину.

- Я съезжу ненадолго в Видное, зайду в больницу, к вечеру вернусь в Курки, - сказал Глебов, подходя к мотоциклу. Если не трудно, Василий Петрович, пристройте меня где-нибудь в селе. Несколько дней мне, по-видимому, придется провести здесь.

- Все сделаю как надо, Даниил Иванович, - заверил Белкин.

- Поговорите в селе с людьми. Надо, чтобы обошлось без сплетен и слухов, - сказал Лепихов, высовываясь из машины.

- Ясно, товарищ подполковник, - ответил Белкин.

Машина уехала. Белкин и Петька Гыжиков некоторое время молча стояли около сосны. Только что здесь были люди. Каждый думал, действовал, рассуждал, а теперь пусто и тихо, и ничто уже не напоминает о случившемся.

- Интересно устроена жизнь, Петь, - вздохнул участковый. - Идет себе вперед, не останавливаясь и не размышляя.

- Спешит куда-то жизнь, - ответил Гыжиков.

Глебов побывал в больнице, поговорил с главным врачом. Операция прошла успешно, однако больной все еще был без сознания, и ему требовался полный покой. Закончил врач словами: "Никаких разговоров с ним я допустить не могу, речь идет о жизни и здоровье человека".

В Курки Глебов приехал поздно вечером. Белкин определил его в небольшой комнатке, примыкавшей к его служебному кабинету. Пока Глебов неторопливо ходил по комнате, разбирал постель, Белкин рассказывал о Курках.

- Село небольшое, всего восемьдесят домов. Большая часть женщин и мужчин работают в санатории, расположенном в двух километрах от села. Преступлений в течение последних пяти лет не было, - с гордостью произнес он, - мелкие правонарушения - единичны.

- Что за мелкие правонарушения? - поинтересовался Глебов.

- Ну по пьянке, или ребятишки наозоруют.

- На учете у вас кто-нибудь состоит?

- Иван Кукушкин, года нет как вернулся из мест лишения свободы, отсидел пять лет за грабеж.

- Грабеж?

- Да, пять лет назад, во Владимире. Однако сейчас ведет себя хорошо, женился, работает. Думаю к ноябрьским праздникам снять его с учета.

- Я хотел бы посмотреть материалы его дела, - сказал Глебов. - А есть ли здесь приезжие?

- Больше отъезжих, Даниил Иванович, но и приезжие есть. Старик и старуха Симоновы, они сюда к своим внукам перебрались. Петрова Ирина Ефимовна - заместитель директора санатория. Василиса Ивановна Ларионова, замуж вышла за нашего завгара Кузьмича. И Петька Гыжиков, закончил сельскохозяйственный техникум и в село вернулся. Вот и все приезжие за последние два года.

- Каких-нибудь драк или скандалов не было? - закуривая сигарету и удобно усаживаясь на старую раскладушку, спросил Даниил Иванович.

- Да нет, народ-то здесь спокойный, - ответил Белкин. - Живут хорошо, природа, откуда тут...

- Ясно.

Глебов задавал все эти вопросы, чтобы поближе познакомиться с жизнью села Курки, да и просто по старой привычке. Он знал, что из этой мешанины лиц, событий, имен, незначительных сведений рано или поздно могут возникнуть важные для розыска факты. Эти, как сейчас казалось, незначительные сведения помогут ему увереннее и четче вести розыск и в конечном счете изобличить преступника и доказать его вину. Пока село и его жители были единственной отправной точкой в решении задачи со всеми неизвестными. Преступление произошло недалеко от села, поэтому именно в селе надо начинать поиск.

- Ну что ж, уже поздно, - задумчиво сказал Глебов. - Отдохнем немного, а часиков в шесть утра встретимся и начнем работать. Утро, как говорят, вечера мудренее.

- Я к шести подойду, - ответил Белкин. - Завтракать будем у меня.

- Принято.

Глебов проснулся рано, около пяти. Было уже светло, лимонно-розовое солнце вставало над густым темным лесом, охватывая все большую часть неба, высвечивая вершины деревьев. День обещал быть спокойным и жарким.

Вскоре пришел Белкин, взволнованный, запыхавшийся от быстрой ходьбы.

- Даниил Иванович, - начал он с порога, - из управления сообщили, что отыскался отец потерпевшего, сам в милицию обратился.

- Подождите, чей отец?

- Потерпевшего. Во Владимире он проживает, - терпеливо разъяснил участковый. - Басин Александр Ефимович его зовут.

- Так.

- Сейчас отец в больнице, в Видном, после к нам приедет.

Да, утро было радостное, солнечное, и начиналось оно легко - с решения, пожалуй, наиболее важного вопроса - кто потерпевший. По существу, это был ключ к дальнейшему ведению розыска.

Правда, за завтраком Белкин сообщил и другую новость, которая не радовала. Трифон Иванович Чугун заночевал в лесу, но след так и не отыскался. Чугун подозревает, что преступник вышел из реки прямо на мост, а там по шоссе Горький - Москва уехал на попутной машине. И еще. Обследовал шалаш на противоположной стороне от дороги. Преступник там, по-видимому, был, возможно, даже ночевал, однако за несколько дней до преступления, следы не сохранились.

- Не густо.

Едва успели выпить теплого молока и доесть заботливо приготовленную Аннушкой яичницу с салом, как дежуривший в кабинете участкового Петька Гыжиков сообщил, что приехал отец потерпевшего.

Из дома они шли молча. Белкин не отвлекал Глебова ненужными в этот момент разговорами.

Приехавший быстро поднялся со стула и пошел им навстречу. Это был тучный невысокий человек с седой копной волос и брезгливым выражением лица. Интуитивно поняв, что Глебов здесь главный, он пожал ему руку и быстро заговорил:

- Все, что хотите, я сам буду искать вместе с вами, я буду здесь до тех пор... - Голос его сорвался.

- Успокойтесь, - сказал Глебов. - Сейчас многое зависит от вас. Расскажите все подробнее. Итак, он уехал вчера утром...

- Да, рано утром.

- Во сколько, если точнее?

- Так... Я встаю в семь. Он ушел примерно за час до того, как я поднялся.

- Значит, в шесть.

- Если не раньше.

- Куда он отправился?

- В Курки. Сюда, в Курки, - уверенно произнес отец потерпевшего.

- Зачем он сюда поехал? - Авторучка Глебова замерла над листом бумаги, а глаза впились в лицо свидетеля.

- Покупать... - Басин замялся, глаза его из-под набухших покрасневших век напряженно глянули на Глебова.

- Что?

- Да этот чертов крест. - Басин словно преодолел какой-то барьер и заговорил быстро, нервно. - Старинный золотой крест. Здесь кто-то продает, кто точно - не знаю, не говорил он мне, но если надо, его дружок Марат скажет, он-то знает, он и подзуживал.

Явно потеряв логическую нить, свидетель остановился и, обессиленный такой длинной тирадой, молча смотрел на Глебова.

А Даниил Иванович между тем смотрел в другую сторону - он с удивлением наблюдал, как вдруг задергалось лицо Белкина. Легко взлетев со своего стула, участковый бросился из кабинета.

- Я сейчас! - крикнул он уже с улицы.

Петька Гыжиков вдруг тоже вскочил и опрометью бросился за Белкиным.

- Отвори, Василиса. - Белкин стоял около калитки. Его лицо покраснело, брови хмурились. - Слышишь, отвори!

- Сейчас, Василий Петрович, дай ягоды положу.

За калиткой мелькнул цветастый халат, отливающие золотом длинные неприбранные волосы.

- Ну что случилось, чего так торопишь?

Василиса подошла к калитке и, пристально взглянув на Белкина, откинула крючок. Внешне эта женщина чем-то всегда напоминала Белкину Татьяну Михайловну. Такие же большие зеленые глава, глядят так же в упор. Только, если Светлова как бы стеснялась своего взгляда, пользовалась им экономно и редко, Василиса смотрела на людей долго и пристально, не мигая, не давая передышки.

- Кузьмич где? - спросил он тихо, наливаясь злостью.

- Где ему быть, на работе, - недоуменно ответила женщина.

- Когда будет?

- Когда работа кончится, - засмеялась она.

- Ты знаешь... поосторожней шути. Дело серьезное.

- Разве я шучу, Белкин, я же тебе отвечаю. - Василиса улыбнулась, показав белые ровные зубы. - А что это он тебе так срочно понадобился? Ай и моего старика в помощники, как Петьку Гыжикова, записать хочешь? - Она, уже не сдерживаясь, хохотала прямо ему в лицо, запрокидывая голову, поблескивая золотистыми на солнце волосами.

А к участковому вдруг вернулись спокойствие и уверенность. Он даже ответил на ее заливистый хохот чуть приметной улыбкой, которая слегка тронула уголки его губ и залучилась в светлых глазах.

- Как с работы придет, пусть ко мне явится. - И повернувшись, чтобы уйти, добавил внушительно: - Я буду ждать.

Перемена не осталась для Василисы незамеченной. Она сбросила смех с лица, как ненужную маску, и в глазах ее мелькнуло беспокойство. Белкин даже приостановился, любуясь этой резкой переменой.

- А что, Василий Петрович, может быть, это с убийством связано? спросила женщина, и глаза ее, холодные и напряженные, впились участковому в лицо.

- Пусть зайдет, - повторил Белкин.

"Вот это да! - повторял он про себя, еще не смея поверить в очевидный для него факт. - Значит, парня того у сосны Кузьмич убивал. Да и Василиса, может быть, знает об этом, жена ведь. Денежки вместе, может, прятали. Но как это он ухитрился? - опять спрашивал себя Белкин. - Маленький, тщедушный, да и староват уже". Признаться, участковый плохо знал Кузьмича. Как-то был у него несколько месяцев назад, поговорили, познакомился с его новой женой. Подивился: "Надо же, какую откопал! Ведь не пара". Правда, эти несколько месяцев со дня скромной свадьбы жили они тихо, в стороне от села. Белкин и многие в селе понимали это по-своему: стыдно Кузьмичу с молодой и красивой женой на люди показываться, да и соперников наживать не хочется. Словом, ни за что бы не подумал на Кузьмича участковый инспектор села Курки, если бы не этот крест. За ним ведь парень приехал. С деньгами, и большими.

- Вы, Василий Петрович, хоть бы сказали, куда бежите. Нельзя же так... - строго встретил его Глебов. - Советоваться в таких случаях надо. Любая оплошность в нашем деле, лишнее слово - и промах, иногда непоправимый. Да вы знаете, что вас учить. Так что все-таки произошло?

Белкину было неприятно это нравоучение, но он понимал, что заслужил упрек. Он стоял навытяжку в своем кабинете и обдумывал, как объяснить Глебову, что наконец розыск сдвинулся с мертвой точки.

В углу кабинета, напряженно, выжидательно глядя на участкового, замер Басин.

- Вы помните, я вам вчера говорил про Василису, она недавно приехала в Курки, - промолвил он наконец.

- Да, - не сразу вспомнил Глебов.

- Так вот, похоже, что ее муж, Иван Кузьмич, к этому делу причастен.

Глебов настороженно и даже, как показалось Белкину, с недоверием глянул на него, потом нетерпеливо попросил Басина выйти из кабинета, усадил Белкина на освободившийся скрипучий стул и сказал:

- Ну, поподробнее.

- Иван Кузьмич после смерти брата наследником его единственным остался. Наследство-то там тряпье одно, но главное - крест какой-то старинный, золотой, знаменитый на всю Россию, остался от брата. Говорили о нем в селе много. Сначала ходил с ним Кузьмич как курица с яйцом, потом вот женился. Может быть, после свадьбы Василиса надоумила, вот и решил продать... На работе он сейчас, скоро должен прийти. Василису я предупредил, чтобы сюда прислала.

Закончив эту фразу, Белкин вдруг понял, что в своих поспешных и необдуманных действиях допустил большую ошибку. Он не мог сейчас сразу сказать, в чем она заключалась, однако по взгляду Глебова понял, что ошибка налицо.

Глебов, не глядя на него, как пружина вскочил со стула, быстро собрал бумаги, сунул их в маленький сейф в углу, закрыл на ключ и бросился к двери:

- Пошли!

Участковый шел сзади, бездумно наблюдая за четким, словно строевой, шагом Глебова. Они быстро шли по пыльным пустым улицам тихого села. Только хриплый лай собачонки из двора охотника Рысева свидетельствовал о том, что в селе есть еще живая душа. Так подошли они к крепкому дому Кузьмича на краю села. Дом был красив, как в сказке. Резные наличники окон, цветастый петух на гребне крыши, выкрашенное разными красками крыльцо. И все это разноцветье утопало в зелени большого тенистого сада с яркими цветами.

- Хорошо живут, - примирительно сказал Глебов, глянув на Белкина.

- Кузьмич мужик толковый. Хозяин.

- Эй, есть здесь кто-нибудь? - Глебов дернул калитку.

В глубине сада что-то замельтешило. Среди стволов деревьев, в пестроте цветов, показался, выдавая себя только движением, пестрый халат. И тут же раздался низкий собачий лай. Вскоре Василиса, сопровождаемая здоровым добродушным псом, подошла к калитке.

- Входите. - Она сказала это так, будто ожидала их.

Вошли в сад. Василиса шагала впереди в широком развевающемся по сторонам цветастом халате, опустив голову. Когда приблизилась к крыльцу, остановилась, повернулась лицом к Глебову. Неприбранные волосы, большие глаза, обрамленные густыми ресницами, золотистая кожа лица. Она была красива и напоминала Глебову сейчас Врубелевских женщин, мрачных, непонятных и поэтому еще более привлекательных. Они долго смотрели в глаза друг другу, пристально, настороженно, изучающе. Наконец она сказала коротко и просто:

- За мужем пришли?

- Нет, зачем же... - ответил Глебов несколько растерянно, но твердо.

- Тогда зачем?

- С Иваном Кузьмичом поговорить надо, может быть, он нам что-нибудь разъяснит, - ответил Белкин.

- Ну что ж, ждите, может, и разъяснит. - Она резко повернулась, задев обоих подолом халата, и быстро пошла к постройке в глубине сада.

- Вот баба какая! - не выдержал участковый. - Огонь, того и гляди опалит.

Они присели на широкое крыльцо дома и стали ждать. Полдень был жаркий и тихий, без ветра. На клумбе с яркими пестрыми цветами вовсю хозяйничали пчелы. Глебов иногда различал сквозь зелень гибкую фигуру Василисы, хлопочущей по хозяйству. И вдруг вспомнил, что уже видел ее. Это было недавно в Видном. Она, в строгом облегающем фигуру платье, о чем-то задумавшись, спешила к поезду на Москву. А вчера, когда он ехал на мотоцикле к станции, недалеко от дороги она вышла из леса с корзиной грибов - он еще поразился ее необычности для этих мест и загадочности и подумал, что, похоже, на этой женщине лежит груз житейских, не свойственных ей и не любимых ею забот.

И только он обо всем вспомнил, как мысли его, освободившись от загадочного преступления на дороге, вдруг хлынули в привычное русло - к Татьяне Михайловне Светловой. На лице его заиграла блаженная улыбка. Не слишком ли много красавиц для этой местности? Но сразу же Глебов посерьезнел: Светлова совсем другая. Работает экспертом, он знает, как это ответственно и трудно. К тому же Татьяна Михайловна как-то проще и ближе. Глебов опять улыбнулся своим мыслям и тут же настороженно взглянул на Белкина: не угадал ли их?

Отношения со Светловой сложились у Глебова непростые. Может, виной тому было его самолюбие, задетое, как ему казалось, ее спокойным равнодушием.

Впервые они увиделись в областном управлении внутренних дел, когда он рассматривал новые материалы, предназначенные для технических экспертиз. Татьяна Михайловна, окруженная свитой сослуживцев, сразу же привлекла внимание Глебова. Он подошел поближе и, делая вид, что заинтересовался каким-то порошком, стал внимательно наблюдать за нею. По-видимому, он слишком увлекся этим занятием, потому что, когда она резко повернулась, оказался с ней лицом к лицу. Их глаза встретились. На ее лице он прочел легкое недовольство неожиданным препятствием на пути. Уже тогда Глебова поразили ее глаза, зеленоватые с золотистыми искорками, и их выражение, мягкое, изучающее. Он посторонился, уступая ей дорогу.

Немного позже судьба вновь свела их. Он расследовал одно преступление. Нужно было провести экспертизу. Ее поручили Светловой (тогда еще он не знал ее фамилии). Однажды утром, когда Глебов сосредоточенно изучал материалы розыска в своем кабинете, она пришла, и они долго говорили о работе. В тот раз он впервые проводил ее до станции. Потом они несколько раз встречались, он приезжал в Видное из Владимира. Бродили по окрестностям, разговаривали, однажды в воскресенье купались в неглубокой спокойной Пекше. Сдержанный, самоуглубленный, Глебов вдруг нашел в Татьяне Михайловне близкого человека, который понимает его. Однако так мог вести себя и товарищ, а ему хотелось большего. Он мечтал разрушить возведенную ею стену доверительных товарищеских отношений, хотел, чтобы она дорожила им, искала с ним встреч, как и он с ней, пытался разглядеть в ее искристых глазах переживание, нежность. Однако ничего этого не находил и мучился, злился на себя и на нее. А однажды решил исчезнуть. Не звонил ей две недели, а сам страстно ждал звонка. Но его не было. Тогда он не выдержал, сорвался, бросился в Видное, влетел в ее маленький уютный кабинет, задыхаясь от волнения. Она сидела рядом со светловолосым лейтенантом милиции; склонившись над столом, они рассматривали какой-то прибор. Глебов остановился, не зная, что сказать, раздираемый противоречивыми чувствами гневом и детской, на грани слез, беспомощностью. Потом опустил голову и тихо вышел из кабинета, не сказав ни слова, оставив Татьяну Михайловну удивленной и встревоженной. На следующее утро она звонила ему, спрашивала, почему он ушел, чего хотел. Он сухо ответил, что хотел навестить, но ушел, чтобы не отрывать ее от дела. Больше он ей не звонил. От разъедающей тоски искал утешение в работе. Сложные и требующие полной отдачи дела были для него хорошим лекарством, но лекарством обезболивающим, а не излечивающим. Как только выдавалось несколько минут отдыха, мысли о Татьяне Михайловне с новой силой начинали терзать душу.

- Идет, - вдруг услышал Глебов напряженный шепот.

От калитки через сад, еще не замечая их, уверенно, по-хозяйски к ним приближался Иван Кузьмич. Его блуждающий взгляд наконец наткнулся на них, сразу посуровел и ожесточился. Глебов почувствовал, как напряглось худое маленькое тело этого человека.

- Здравствуйте, - сказал Иван Кузьмич. - Меня ждете?

- Тебя, - ответил Белкин. - Инспектор уголовного розыска Глебов из Владимира хочет с тобой поговорить.

Иван Кузьмич настороженно глянул в глубь сада и жестом пригласил их в дом.

Здесь было прохладно и сумрачно. Просторное помещение было обставлено незамысловатой грубой мебелью. Они сели за большой длинный стол, помолчали.

- Мы по поводу преступления на дороге, - начал Глебов. - Вы ведь знаете?

- Знаю, конечно, - ответил хозяин.

- Не могли бы нам помочь?

- Чем?

- У нас есть сведения, что потерпевший шел к вам.

Иван Кузьмич поднял тяжелую голову и грустно посмотрел на Глебова. В его взгляде Даниил Иванович прочел затаенную обиду на судьбу, обреченность, усталость - и только.

- Но ведь не дошел же?

Белкин, до сих пор молчавший, вдруг взорвался:

- Кончай вилять, Кузьмич! К тебе он шел крест покупать. И не дошел, это правильно. А вот почему не дошел? Кто ему помешал? Где деньги, которые он нес тебе? Вот на эти вопросы ты должен нам ответить, Иван Кузьмич Прозоров. Ответить ясно и точно, чтобы мы подумали и сделали вывод, понимаешь?

Прозоров низко опустил голову, так что она почти касалась его рук на столе. В комнате воцарилось молчание, которое нарушалось только едва слышным посапыванием собаки у двери.

- Ну вот что, - не выдержал Глебов, - пойдемте в кабинет участкового, там все и обсудим, здесь неудобно...

Допрос Ивана Кузьмича Прозорова ничего не дал. Да, действительно, примерно месяц назад к нему пришли из города двое мужчин. Как звали? Одного - Сергеем, второго - смуглый такой - Маратом.

- Так вот, пришли они потому, что невесть откуда узнали, будто собрался я братов крест продавать. Брат умер, мне крест в наследство перешел. Договорились, что Сергей приедет в воскресенье. Я ждал, не дождался. А после услышал, что нашли его...

- А почему не сообщили, что к вам он шел? - спросил Глебов.

- Да как-то... Словом, испугался.

- Где вы договорились встретиться?

- Дома у меня.

- Кто еще знал об этом?

- Больше никто. Вот только друг его, Марат этот.

- А ваша жена?

- И она тоже.

Бесспорно, Прозоров был умен и осторожен. Тот факт, что он продавал злополучный крест и что потерпевший шел именно к нему, он не отрицал, однако объяснить что-либо еще не хотел или не мог. Если не мог, значит, преступление совершил кто-то другой, неизвестный, тот, кто должен был знать, что Басин несет крупную сумму денег. Если же не хотел, значит, изворачивается, значит, знает, как произошло преступление, возможно, сам принимал в нем участие.

- Ну что ж, будем работать, - сказал Глебов. - Хочу только предупредить вас, что рано или поздно мы найдем преступника. Однако, если вы окажетесь причастны к преступлению, закон не сделает вам никакого снисхождения при определении меры наказания. А сейчас подпишите вот это. И Глебов положил перед Прозоровым бланк, густо исписанный четким почерком.

- Подписка о невыезде?

- Да, с этих пор вам не разрешается выезжать без разрешения за пределы села.

- Хорошо, - сказал Иван Кузьмич, взял ручку и подписал бумагу. Теперь я свободен?

- Да.

Тщательно изучив полученные слепки следов обуви, оставленных у сосны, Татьяна Михайловна Светлова пришла к выводу, что около потерпевшего в то утро или ночь побывали два человека. Перед ней на столе лежали два слепка следов обуви, совершенно не похожих друг на друга. Один слепок - со следа 45 - 47 размера. Она помнила, что именно эти огромные следы обуви были найдены возле сосны. Еще тогда, на месте происшествия, она порадовалась, что следов оказалось так много, некоторые из них настолько четки, что можно будет сделать хорошие слепки. И слепок с другого следа, на который указал Глебов. Собственно даже, с половины следа, так как этот след оставлен человеком, который, по-видимому, оттолкнулся и прыгнул в кювет у дороги. Каблук обуви на слепке почти не обозначился, зато отпечаток носка был четок. Сейчас перед Светловой лежали изъятые у Прозорова для экспертизы его легкие летние сандалии, выходные лакированные туфли на высоком каблуке и почти новые сапоги. Как опытный эксперт, она сразу же поняла, что размеры обуви и второго слепка совпадут, это было видно, как говорится, невооруженным глазом. Она начала с легких летних сандалий. Размеры совпали, однако некоторыми характерными чертами подошва сандалии резко отличалась от слепка. Татьяна Михайловна взяла лакированные туфли, но ее опять ждала неудача. Она приложила к слепку сапоги и поняла, что нашла. С помощью лупы она стала рассматривать особенности подошвы сапога и тут же находила идентичные особенности на слепке. Еще раз проверив все совпадения, она написала в акте экспертизы: "След, оставленный на земле возле тела Басина С. А., идентичен по своим размерам и особенностям подошве сапога, принадлежащего Прозорову И. К.".

- Что нового, Иван Кузьмич? - встретил Прозорова Глебов.

Было раннее утро, небо немного хмурилось. Глебов впервые за время пребывания в Курках надел форму, и она ладно сидела на его высокой несколько суховатой фигуре. При виде следователя Прозоров несколько смутился, потом обрел свой обычный безразличный вид и сел на предложенный стул.

- Ничего.

- А у меня для вас есть кое-что, но я бы не хотел спешить. Узнал я о вас за последнее время много. Уважаемый вы в селе человек, это точно, и все-таки в недоумение меня вводите своим запирательством.

- Почему?

- Были вы у сосны на развилке в то утро, знаю. А почему отрицаете это, не понимаю.

- Знаете, так и действуйте как считаете нужным, - сказал Иван Кузьмич отрешенно.

- Хорошо.

Глебова начинало раздражать запирательство Прозорова. Он достал из ящика стола заключение экспертизы, еще раз быстро перечитал его и протянул бумагу Ивану Кузьмичу. Тот близоруко уставился в текст, потом опустил бумагу на колени. Что-то изменилось в его лице, оно мгновенно заострилось, глаза потускнели. Глебов заметил это с каким-то стыдливым удовлетворением. "Пробрало старика. Все-таки как сильна наука, как авторитетна для человека! - подумал он. - Ни слова, ни уговоры не помогали, а листок бумажки, полупонятные слова - и дело сделано".

Вынув бланк протокола допроса, Глебов приготовился писать. Однако его ждало разочарование.

- Что ж, пишите, - сказал Иван Кузьмич. - Был я действительно у сосны. Договорились мы с Басиным там встретиться. Сосна-то почти как раз между станцией и селом стоит. Пришел я на встречу, только ей, видно, не суждено было случиться. Мертвый он под сосной лежал.

Глебов, приготовившийся услышать признание Прозорова или по крайней мере показания о соучастниках, замер.

- Значит, вы не причастны к преступлению и даже не можете сказать кто его совершил. Так я вас понял?

- Именно так.

- И что же вы сделали, когда увидели, что Басин лежит в крови?

- Да я сначала подумал, что плохо ему или он отдыхает. А когда подошел...

- Ну и?..

- Струсил, признаться. Доказывай после, что не ты... Дорога пустынная, раннее утро, никого нет. Я - в лесок да домой. - Прозоров помолчал немного, покачал головой и добавил, будто сбросил с себя тяжелую ношу: - Вот и весь сказ.

Когда начало смеркаться, в кабинете участкового собралось небольшое совещание. Пригласили Светлову. Неясный, едва слышный шум утихающего села вливался в открытое окно.

- Ум хорошо, два лучше, а три великолепно. - После трудного рабочего дня нужна была разрядка, и Глебов начал с этой неуклюжей шутки. Потом лицо его посерьезнело.

- Все мы хорошо знаем обстоятельства дела, - продолжал он. Давайте-ка подведем итоги, выскажемся. Последнее заявление Прозорова положило конец версии, которая казалась мне самой реальной. Когда я ближе узнал Ивана Кузьмича, меня, признаться, начал грызть червь сомнений. Не мог он идти к сосне, чтобы убить или ограбить. Не тот он человек. Однако это всего лишь личные сомнения и домыслы, нам же нужны факты. Каковы они? Цель преступления - ограбление. Теперь мы знаем - Басин нес Прозорову достаточно большую сумму денег. Приманка для преступника хорошая. Кто знал, что он несет деньги? - Глебов остановился около окна и присел на низкий подоконник. - Конечно, сам Прозоров - раз, и он загнул один палец. - Родителей Басина, естественно, отметаем. В этой ситуации они нас не интересуют. Кто еще? - Глебов вопросительно посмотрел на Светлову и Белкина, притихших на своих стульях.

- Товарищ его, - сказал Белкин, - тоже знал, наверное.

- Так, - одобрительно сказал Глебов, загибая второй палец. - Вообще мы слишком увлеклись одной версией и совсем упустили другие. Этот товарищ для розыска с самого начала представлял несомненный интерес. Однако во Владимир я до сих пор не смог выехать. Это надо сделать в ближайшее время. - Он вынул записную книжку и что-то быстро вписал в нее.

- Василиса, со слов Прозорова, также знала, что ее муж продает крест, - неожиданно сказала Светлова.

- Совершенно верно. - Глебов загнул третий палец. - И об этом тоже надо подумать. Однако все-таки вернемся к Прозорову. На месте происшествия обнаружены его следы. Вначале он категорически отрицал тот факт, что был у сосны, однако под давлением доказательств признался. Это настораживает...

- Он, по-видимому, испугался, - сказал Белкин, - это во-первых, а во-вторых, - он немного замялся, но затем решительно произнес: - этот факт еще не доказательство, и вообще неизвестно, когда и с какой целью был Прозоров у сосны.

- Правильно, - кивнул Глебов, - полностью согласен. Однако я все-таки продолжу рассуждения. Значит, Прозоров заранее договорился - заметьте, сам проявил инициативу - о том, чтобы встреча состоялась около сосны, а не в селе или на станции.

- Сосна посредине дороги, - вмешался Белкин.

- Сосна посредине дороги, - повторил Глебов. - И в раннее время, которое назначил Басину Прозоров, дорога безлюдна, это облегчает ограбление - свидетелей нет. Да, против Прозорова много доводов.

- А я все-таки не верю, что он мог совершить преступление, - с сомнением произнесла Светлова. - И разве его объяснение не логично: увидел, что совершено преступление, и ушел, чтобы не навлечь на себя подозрений.

Они замолчали. Глебов, глядя на лампочку, около которой кружило с дюжину мух и комаров, подумал, что и они сейчас вот так же кружат возле истины и так же беспомощны и слепы. Правда, он ни на минуту не сомневался в том, что все их действия, мысли, рассуждения - маленькие, может быть, не совсем целенаправленные шажки к этой истине и что в конце концов они придут к ней. Однако надо было спешить, чтобы быстрее обезвредить, разоблачить преступника, чтобы он, окрыленный безнаказанностью, не совершил другое, может быть, более жестокое преступление.

- Зачем ему грабить, если деньги и так, образно говоря, шли к нему? продолжала Светлова. - Ведь все село знало, что он продает этот злополучный крест. - Татьяна Михайловна хотела сказать что-то еще, как вдруг в дверь постучали.

- Входите, - разрешил Глебов.

Дверь открылась, и на пороге появилась Василиса. Она медленно обвела присутствующих взглядом и остановила его на Глебове.

- Я к вам, - и, помолчав, добавила: - по личному делу.

Было уже поздно. Попрощавшись, Татьяна Михайловна и Белкин вышли, оставив Василису и Глебова наедине.

- Слушаю вас, Василиса Тихоновна. - Глебов внимательно присматривался к гостье.

По-видимому, тщательно собиралась к нему Василиса, прихорашивалась. Длинные ресницы были накрашены, на веки наложены тени, отчего лицо ее стало строже, а красота таинственнее.

- Слушаю вас, - повторил Глебов и вдруг почувствовал, что сам он стал предметом изучения, изучения холодного, немного враждебного. - Говорите.

- Знаю я, Даниил Иванович, что мужа моего преступником считаете, глухо произнесла Василиса, прямо глядя в глаза Глебову. - Наверно, насплетничали вам, что плохо мы с Иваном Кузьмичом живем. - И добавила с раздумьем: - разные, наверно, люди насплетничали. Кто лучше, кто хуже - не нам судить. Но... не плохой он человек, не мог он. Я женщина всего лишь, в таких делах, может быть, слишком на чувства полагаюсь. Вам, конечно, виднее...

- Чего вы хотите? - Глебов не мог понять, зачем она пришла к нему в столь поздний час.

- Я ведь жена Прозорова, а вы даже моего мнения обо всем этом деле не спросили...

- Спрошу еще.

- Когда? - Вопрос был задан резко, жадно, и глаза полыхнули любопытством и нетерпением.

- Думаю, скоро.

Она обмякла, опустила глаза.

- Ну что ж, вам виднее. - Василиса поднялась со стула, оперлась руками о край стола и, оказавшись над Глебовым, глядя на него сверху вниз, помолчав, сказала медленно, продуманно: - Конечно, деньги с человеком невесть что делают. Кузьмич мой к деньгам не привык, помутился, когда крест унаследовал. Изменился он за последнее время - скрытный, задумчивый стал. Трудно с ним... Не знаю, что и делать...

Она перебирала по столу холеными, не приученными к тяжелой сельской работе пальцами. Потом резко оттолкнулась от стола, улыбнулась задумчиво чему-то и сказала почти весело:

- Ну прощайте. Не спешите насчет моего Кузьмича с выводами. Жаль старика, если в неволю его запрячут.

- Вы все сказали? - пристально глядя на нее, немного пораженный, спросил Глебов.

- Да хотела сказать многое... Как-то не получилось... - Василиса опять улыбнулась и кокетливо опустила глаза. - Вы уж больно пристально на меня смотрите. По привычке, наверное, ведь с преступниками дело имеете... Словом, если понадоблюсь, приходите. Может, дома смелее буду.

И дверь за ней мягко захлопнулась.

Странное впечатление оставил этот разговор у Глебова. Василиса просила быть помягче к мужу. Но уж очень неотчетливо звучала эта просьба. Да ведь она уже приклеила Кузьмичу ярлык преступника. Может быть, у нее есть для этого основания?

Со смутным беспокойством Глебов вышел на крыльцо. Полная луна освещала заснувшее село, рождая мысли о земной суете. Ночная свежесть немного успокоила его. Он вернулся в свою маленькую комнату, лег в постель и перед сном по давней привычке обдумал план работы на завтра. "Поеду во Владимир. Белкину поручу разузнать, не прибыл ли в село кто-нибудь чужой, не появлялись ли незнакомые люди в окрестностях села. Следы возле тела Басина многочисленные, свидетельствуют о борьбе, есть следы обуви большого размера. Татьяна Михайловна молодец..." Тут мысли его смешались, и он уснул с улыбкой на губах.

Проснулся он от того, что почувствовал - на него кто-то смотрит. Прямо перед ним в тусклом свете зарождающегося утра в проеме окна вырисовывался неясный силуэт головы человека, наблюдающего за ним. Стараясь не выдать своего пробуждения, Глебов сквозь ресницы попробовал разглядеть человека. "Кузьмич, - вдруг понял он. - Зачем в такую рань, чего хочет?" И тут Иван Кузьмич поднял руку к стеклу и решительно постучал:

- Даниил Иванович!

- Сейчас. - Глебов быстро оделся, подошел к двери и откинул крючок. Входите.

Иван Кузьмич нерешительно вошел, сел на предложенный стул.

- С просьбой я к вам. Отпустите в деревню. Это рядом, там брат у меня жил, который умер. Жена его просит по хозяйству помочь.

- Где деревня, далеко? - больше для того, чтобы оттянуть решение, поинтересовался Глебов.

- Да три километра всего-то.

Сутулый, жалкий, Иван Кузьмич вызывал сейчас у Глебова сочувствие. "Куда он денется от родных мест? Да и зачем ему куда-то деваться?" В общем, он отмел мысль о побеге Кузьмича.

- Один или с Василисой Тихоновной собрались?

- Один. - Прозоров на глазах помрачнел. - Остается она, - и грустно улыбнулся, - в залог вам.

- Хорошо. Только чтоб завтра утром были в селе. Договорились?

- Спасибо. - Прозоров встал, однако мялся, не уходил.

- Еще одна просьба, Даниил Иванович.

- Да?

Прозоров вынул из внутреннего кармана потертого пиджака целлофановый пакет, нервными движениями развернул его и вынул массивный золотой крест, украшенный голубоватыми камнями.

- Пусть у вас полежит, - и протянул Глебову.

Тот осторожно, словно боясь обжечься, взял крест, повертел в руках и поднял глаза на Прозорова:

- Что, боитесь у себя оставить?

Иван Кузьмич не ответил, упрямо потупил голову и еще раз попросил:

- Возьмите, у вас сохраннее будет. Да и не нужен он мне более, признаться.

Глебов некоторое время внимательно смотрел на него. Потом вернул ему крест:

- Нет, не возьму, ваш он по закону. Вы его и берегите, тем более что сам я уезжаю во Владимир.

- Как знаете. - Иван Кузьмич кивнул, ссутулился и вышел.

После сытного завтрака, какими имела обыкновение закармливать гостя жена Белкина Аннушка, Глебов начал собираться во Владимир. Сложил наиболее важные бумаги по делу, почистил форму и, попрощавшись, пошел пешком в Видное. Участковый его не сопровождал, так как за завтраком они решили, что он должен провести одно мероприятие профилактического характера, которое, по их предположениям, могло приблизить конец розыска.

С утра Белкин с Гыжиковым взялись писать объявления, которые большими красными буквами извещали жителей трех ближайших сел о том, что сегодня, 17 июля, в 18 часов в Курках, у здания клуба, состоится сельский сход.

После этого Белкину предстояла важная работа по проверке второй версии - о причастности к преступлению неизвестного лица, чьи следы, найденные у тела Васина, канули в речку Пекшу. Сам же Глебов собирался во Владимир, для того чтобы отработать третью версию - о причастности к преступлению товарища Басина - Марата. Помимо этого он намеревался заехать в областное управление - проинформировать свое руководство о ходе розыска. А главное - ему не терпелось зайти в Видное к самому Басину в больницу. Однако здесь его ждало разочарование: врач разрешил ему разговаривать с потерпевшим одну минуту, не больше.

Сергей Басин лежал на кровати около окна с забинтованной головой, бледный. Глаза у него были закрыты.

- Я из милиции, - не теряя времени, начал Глебов. - Скажите, кто напал на вас?

Басин приоткрыл глаза.

- Не знаю, сзади по голове... потом еще... Ничего не видел. Боролись... Он сильный...

- Это все? - растерянно произнес Глебов.

- Не видел... Сзади... - Язык плохо слушался Басина. Он прикрыл глаза и отвернулся.

Когда Глебов вышел из больницы, озабоченный своим невезением, и оказался на раскаленной зноем пыльной улице один, ему вдруг нестерпимо захотелось увидеть Светлову. В оправдание себе он с тайной радостью подсчитал, уже быстро шагая к ее небольшому домику на краю Видного, что до отправления ближайшей электрички на Владимир осталось 45 минут. "Выпью воды, поговорю с ней - и на станцию".

Дважды постучав и не услышав ответа, он толкнул дверь и вошел в коридор:

- Есть здесь кто-нибудь? - произнес негромко.

- Входите, - послышался недовольный скрипучий голос.

Даниил Иванович вошел в комнату и увидел за изящным старинным письменным столом мать Светловой. Морщинистое лицо старушки расплылось в доброжелательной улыбке, а руки между тем сгребли и прикрыли листы бумаги, исписанные небольшими аккуратными столбцами. "Стихи пишет", - решил Глебов, подошел к ней, склонился в поклоне и поцеловал руку.

- Давно вас не было видно. Не болели?

- Нет, дела, - мягко улыбнулся Глебов.

- Ну идите, в саду она.

Он прошел за дом и оказался в тенистом садике с ухоженными клумбами, на которых пестрели какие-то необычные цветы. Татьяна Михайловна стояла к нему спиной, устанавливала подпору под буйно разросшиеся кусты красной смородины. Заслышав шаги, обернулась. Глаза ее немного расширились, она улыбнулась до боли знакомой доброй улыбкой. Глебов остановился невдалеке. Его словно озарило: "Дурак, зачем я экспериментировал, проверял, злился? Разве эта улыбка, эти глаза не есть сама любовь? Зачем мне нужны были от нее патетические признания и красивые вздохи, когда вся она сейчас говорит мне о любви". Глебов приблизился, взял ее теплые руки в свои ладони. Они стояли среди зелени сада и молчали, пораженные нахлынувшим чувством. Ее глаза были широко распахнуты, и солнце высвечивало в них золотые россыпи. Даниил Иванович не знал, как долго длилось это счастливое забытье. Пришел в себя, когда почувствовал, как ее руки, словно две драгоценные рыбки, выскальзывают из его ладоней.

- Чем закончилось вчерашнее свидание с Василисой? - Татьяна Михайловна отошла от него на шаг.

- С Василисой?.. - повторил он, медленно приходя в себя. - Я хотел с вами кое о чем посоветоваться. Сейчас еду во Владимир, а дела не так хороши, как хотелось бы...

- Во Владимир? А я тоже собираюсь.

- Так, может быть, вместе поедем?!

- Поедем, - сказала она просто.

- Тогда быстрее, может быть, успеем. - Он глянул на часы. Электричка через двадцать минут.

- Сейчас. - Она сорвалась с места и бросилась в дом.

Глебов остался ждать в саду. Эти несколько мгновений, которые он только что пережил, вдруг изменили для него все, и те неудачи, которые преследовали его последнее время, показались мелкими и вполне преодолимыми.

Позже, сидя в полупустом вагоне напротив Татьяны Михайловны, он старался не спугнуть то легкое, радостное чувство, которое овладело им в саду. Похоже, с ней происходило то же самое. Как будто договорившись, они сразу же начали обсуждать результаты розыска. Он рассказал ей о посещении Басина в больнице. Так как, по словам потерпевшего, преступник отличался недюжинной силой, оба решили, что особого внимания заслуживают следы обуви большого размера, которые остались у сосны.

- Явные следы борьбы. Человек тяжелый, большого роста. Обувь новая (нет характерных признаков), возможно, недавно купленная, не исключено даже - в одном из владимирских магазинов, - деловито говорила Светлова.

- Меня волнует еще вот какой вопрос, - сказал Глебов. - Откуда, вернее, от кого преступник узнал, что Басин несет деньги? От самого Басина? От Прозорова? От Марата? А может быть, это следы самого Марата? Преступник знал маршрут Басина в Курки, знал и то, что Басин несет деньги. Необходимо установить источник его информации.

В управлении, как обычно, кипела жизнь. По лестницам сновали люди с папками, бумагами, к подъезду подкатывали оперативные машины.

Глебов поднялся на второй этаж, рывком открыв дверь своего кабинета. Михаил Губенко, его коллега, вел допрос толстой дородной дамы, которая заискивающе улыбалась при каждом его вопросе. Михаил улыбнулся ему и продолжал беседовать с женщиной.

В приемной начальника уголовного розыска полковника Виноградова было пусто. Глебов, внутренне собравшись и пригладив рукой волосы, приоткрыл дверь кабинета и попросил разрешения войти.

Виноградов встретил его теплым рукопожатием.

- Ну, докладывай, капитан, как дела в Курках.

Глебов коротко рассказал о том, что сделано им за истекшие двое суток, что еще предстоит сделать.

- Не густо, - отбросив ручку на стол и распрямившись в кресле, подытожил Виноградов. - А как потерпевший?

- Сказал, что не успел рассмотреть преступника, поскольку тот напал сзади.

- Да, профессионально выполненное нападаение, - заметил Виноградов. Вот что, - продолжал он. - Поздновато ты за Марата решил взяться. Два дня - достаточный срок, чтобы скрыть следы, прийти в себя.

Глебов вынужден был признаться, что слишком увлекся разработкой версии о причастности к ограблению Прозорова.

Полковник встал из-за стола, прошелся по просторному кабинету, остановился у окна:

- Что ж, действуй, обо всем наиболее важном сразу же ставь в известность.

Лицо девушки, сидящей перед Глебовым, было необычно, пожалуй, даже излишне выразительно. Большие серые глаза ежесекундно меняли выражение, отражая неведомый ему ход мыслей. Они улыбались, презирали, любопытничали. Нос, брови, полные губы, то решительно сжатые, то расслабленные, вялые, все в ее лице было необычно. Перед ним сидела сестра Басина Галина. Эта ее мимика отвлекала Глебова, сбивала его с мысли, однако он, как путник в ненастье, настойчиво пробивался к намеченной цели.

- Так вы сказали, что Марат интересный человек. В чем это проявляется?

- Как вам объяснить... - Веки девушки затрепетали, между бровей залегла едва заметная складка. - Он человек порыва, импульса... Он мало думает о том, что произойдет позже... Он беспечен... и в то же время осторожен, расчетлив.

- Так, - сказал Даниил Иванович, - признаться, вы не очень просто говорите.

- А как можно говорить о человеке просто?

- Хорошо... Ну... Ну хотя бы можно ли его назвать хорошим другом вашего брата?

Галина вскинула брови и неопределенно пожала плечами.

- Зачем брату понадобился крест?

- Наверное, для коллекции, - вяло ответила она.

Дальше разговор был неинтересен. Галина Басина замкнулась, как ракушка, почувствовавшая опасность.

С отцом Сергея Басина Глебов уже встречался в Курках. Сейчас он выглядел так, как выглядит человек после долгой и тяжелой болезни. Немного отекшее сероватое лицо, глубокие темные морщины под глазами. Сидя напротив Глебова, он ухитрялся все время находиться в движении. Его небольшие пухлые руки постоянно поглаживали друг друга, пальцы переплетались. Глебов подождал, пока он успокоится.

- Дружба их началась давно, - наконец заговорил Басин, - еще со школы, они вместе учились. Дети... подростки... юноши... сейчас уже мужчины - на глазах все это. Марат парень видный, симпатичный, за девушками любит... - Он глянул куда-то поверх головы Глебова. - Да кто, впрочем... Словом, он нам нравился - и мне, и жене, и дочери нашей, что-то было у них даже. - Он поморщился. - Ну да кто их нынче разберет.

- Бывает он у вас сейчас?

- Заходит, но редко.

Они замолчали, несколько настороженно поглядывая друг на друга, понимая, что сейчас пойдет разговор о самом главном, и готовясь, каждый по-своему, к этому разговору. Глебов заметил, что пальцы Басина стали быстрее в движениях, взгляд напряженнее.

- Вы, наверно, догадываетесь, о чем хочу спросить, - негромко произнес Глебов.

- Да, пожалуй. - Басин глянул на него исподлобья. - О кресте?

- Да.

- Интересуется он этой стариной - крестами там всякими, иконами.

- Если не ошибаюсь, оклад у него на заводе - двести?

- Я разделяю его страсть, помогаю.

- Те деньги, которые он нес Прозорову, ваши?

- Мои и его, - ответил Басин уклончиво.

- Если бы он купил крест, что бы вы с ним делали?

Басин на некоторое время замялся:

- Оставили бы у себя, возможно, поменяли бы на другой, ведь это, насколько я знаю, законом не запрещено...

Марат Сулимов был красив и немного картинен. Темные чуть навыкате глаза смотрели спокойно и выжидательно, смуглые длинные пальцы изящно держали дымящуюся сигарету.

- Вы ведь приятель Сергея Басина, почему же вы не проявили заинтересованность в его беде?

- Не в моих правилах навязываться.

- Здесь ситуация особая, - заметил Глебов. - Только случайность спасла вашего товарища от смерти.

Марат глубоко затянулся сигаретой:

- Я ему пока ничем не могу помочь.

- Скажите, зачем ему нужен был крест?

- Не интересовался и отношения к этому не имею.

- К чему? - как бы не поняв, спросил Глебов.

Сулимов махнул рукой, и сигарета описала широкий полукруг в воздухе, оставив едва заметную тающую дымную дугу.

- О мертвых плохо не говорят, а живым его пока назвать трудно, я вчера был у врача... Выздоровеет - скажет сам.

Казалось, Марат рассматривает свои изящные туфли, однако Даниил Иванович заметил, что его глаза под пушистыми ресницами изредка косятся на него настороженно и опасливо.

Когда за Маратом закрылась дверь кабинета, Глебов подошел к окну и долго смотрел на улицу, на гудящий поток машин. "Что-то все они скрывают, - думал он. - Крест... Такой крест для коллекции дороговат. Для кого-то он, по-видимому, предназначался. Не будет ли продолжения у этого трудного дела? Что ж, Сулимов, бесспорно, заслуживает внимания, и я постараюсь ему уделить его".

Собственно, весь намеченный план Даниил Иванович выполнил, во Владимире ему нечего было делать. Можно отправляться в Курки. Однако разговор с Маратом насторожил его. Поэтому, прежде чем уезжать, Даниил Иванович зашел к Виноградову и рассказал о результатах бесед во Владимире. Поделился своим беспокойством по поводу Марата Сулимова.

- Да, с ним надо повнимательнее, я распоряжусь. Ты поезжай в Курки, у тебя одна задача. А мы тебе поможем.

Таинственное ограбление на дороге для тихих и спокойных Курков и окрестностей села явилось тем катализатором, который вдруг заставляет бурно реагировать спокойную в обычном состоянии среду, выявляет ее неожиданные качества. В таких случаях все окружающие вдруг становятся очевидцами, свидетелями, потерпевшими.

Строго соизмеряя, взвешивая накопленные за эти дни знания о преступлении, Глебов чувствовал по опыту, что подходит тот момент, когда количество должно перейти в качество, когда в этой мешанине случайных, разрозненных, хаотических фактов и событий должна обнаружиться строгая логическая взаимосвязь, которая укажет путь к истине. И тогда все отдельные, разрозненные факты и события, будучи подчинены этой взаимосвязи, станут доказательствами, очевидными и бесспорными. А пока, равнодушно наблюдая за полуденным буйством природы за окном электрички, он с озабоченностью вынужден был констатировать, что, несмотря на проделанную работу, имеет дело лишь с отдельными, не связанными между собой фактами, которые, может быть представляя, каждый сам по себе, какую-то ценность для розыска, взятые вместе, теряют ее.

Достав блокнот с записями, сделанными сразу же по прибытии на место преступления, Глебов внимательно прочел их. "Большие следы сапог..."; "Следы теряются на берегу Пекши"; "Вероятно, ограбление совершено лицом, оставившим именно эти следы возле тела Басина". Глебов никогда не забывал об этих таинственных следах. Многочисленные расспросы жителей Курков, беседы с Белкиным, прогулки с ним по окрестностям села не дали никаких результатов. И сейчас, подъезжая к Видному, Глебов с надеждой предвкушал встречу с участковым инспектором, которому, возможно, удалось хоть что-то узнать об этих таинственных следах.

Поездка во Владимир, по его мнению, в общем-то была удачной. Сейчас он все знал о потерпевшем и о его приятеле Марате. Последний особенно заинтересовал Даниила Ивановича. "Люди, подобные ему, - думал он, слишком слабы и трусливы, чтобы заранее методично и продуманно готовить преступление. Если же совершают, то под влиянием обстоятельств, неожиданно, иногда в нетрезвом состоянии. Не открылись ли перед Маратом такие обстоятельства у сосны на развилке?"

Перед отъездом из Владимира Глебов позвонил в Курки и попросил телефонистку известить участкового о том, что прибудет в Видное в 17.00. Белкина он увидел на перроне сразу же, еще не выйдя из вагона. Тот, возвышаясь над группой сельских рабочих, стоял в очереди за квасом и разговаривал с каким-то жестикулирующим бородатым мужчиной. Участковый, увидев Глебова, радостно помахал ему рукой и прокричал, перекрывая грохот отъезжающего поезда: "Даниил Иванович, сюда, кваску холодного!"

До этого преступления Белкин вел жизнь размеренную и относительно спокойную. Три села, которые входили в его участок, были не слишком большие, народ в них проживал спокойный. Люди вставали рано и по распорядку, заведенному еще их отцами и дедами, принимались за работу. Вечерами молодежь, принаряженная, спешила в кино, на танцы. Старики надолго устраивались на завалинках или около сельских клубов в ожидании интересных лекций и бесед заезжих докладчиков. Дни тянулись ровно, медленно, и редко какое-нибудь событие нарушало этот спокойный ритм.

Преступление и последующий приезд в село Глебова резко изменили жизнь участкового, сделали ее тревожной и необычной. Работая рука об руку с Глебовым, он впервые познакомился на практике с особенностями службы сотрудника уголовного розыска. Белкин внимательно следил за всем, что делал Даниил Иванович, как говорил с людьми, как отрабатывал еще неясные версии, как строил допросы. Интерес к работе сотрудника уголовного розыска как таковой подогревался огромным желанием участкового побыстрее изобличить преступника, освободить односельчан от гнетущего чувства тревоги.

Шагая рядом с Глебовым в Курки, участковый коротко излагал все, что он сделал в его отсутствие. Вместе с Петькой Гыжиковым он развесил на самых видных местах плакаты, извещающие жителей окрестных сел о сельском сходе. Позже, опять с незаменимым Гыжиковым, одевшись по-охотничьи, они прошли по пути, проделанному Альмой и ее хозяином, от сосны на развилке до реки, и здесь, разойдясь в разные стороны, осмотрели оба берега Пекши. Там, где реку пересекает шоссе, около моста Гыжиков в кустах нашел небольшой железный ломик, который они захватили с собой, чтобы показать Глебову. Возвращаясь назад, на правом берегу реки осмотрели в густых зарослях ивняка небольшой хорошо сработанный шалаш, обнаружили вокруг него множество окурков, остатки пищи.

Еще Белкин сообщил новость, которая Глебова насторожила и встревожила. Прозоров, вернувшись от родственников, вдруг почувствовал себя плохо. Василиса вызвала местного врача. После осмотра был поставлен диагноз - "сильная степень отравления", требовалась госпитализация, и Прозоров был отправлен в Видное, в ту же больницу, где находится Сергей Басин.

Даниил Иванович внимательно слушал Белкина. И чем больше слушал, тем сильнее тревожился. Никакого просвета в деле, мешанина фактов. И добавляются все новые. Взять хотя бы случай с Прозоровым. Что это? Может быть, симуляция? А может, Ивана Кузьмича отравили умышленно, чтобы воспользоваться его отсутствием? Кому нужно его отсутствие? Василисе? А может быть, родственникам его брата, может, и они проявляют интерес к этому делу? А что за человек оставил следы у сосны? И что с ними делать солить или консервировать? Надо посоветоваться с Татьяной Михайловной, что вкуснее.

Они подошли к селу. До начала схода еще оставалось время, и заботливый Белкин предложил Глебову перекусить и ополоснуться холодной водой. "Сразу на душе легче станет", - широко улыбаясь, заверил он.

Глебов долго и, признаться, с удовольствием полоскался под бачком холодной водой, потом они с Белкиным плотно поели и пошли к курковскому клубу. Здесь собралось уже человек сто - и молодежь, и пожилые люди, и старики (предвкушая необычное развлечение, они давно заняли передние места). Около входа стоял уазик и черная запыленная "Волга".

Сельский сход открыл секретарь партийной организации колхоза. Коротко рассказав о причине созыва схода, он предоставил слово Глебову. В переполненном зале сразу же установилась тишина. Много ходило слухов о происшествии на развилке, и вот наконец все услышат сведения об этом от самого инспектора уголовного розыска.

- О том, что недалеко от села Курки совершено преступление, все знают, - начал Глебов. - Человек, который оказался жертвой преступления, в больнице, состояние его тяжелое. Преступник же пока на свободе. - Он помолчал, прислушиваясь к звенящей тишине зала. - Вот мы и собрались, чтобы попросить у вас помощи.

Говорить было трудно. Произнося эти простые фразы, Глебов подсознательно понимал, что просьба его абстрактна, к тому же как-то задевает его профессиональную гордость. Сам не может, так народ пришел просить. "А что делать? - тут же задал он себе вопрос. - Так оно и есть". Как бы в подтверждение этой мысли, услышал из зала:

- А что, сами не можете?

- Да, пока не можем. Это не значит, что не уверены, преступление будет раскрыто. Но сейчас важно время. Важно, чтобы преступник не ушел далеко.

- А как хоть он выглядит?

- Точно сказать не могу. Полагаю, что он высок, имеет большой вес, носит обувь не менее 45 размера.

- И это все? - послышалось из зала.

- Тогда это конюх Денисов, - выкрикнул какой-то остряк.

Когда смех затих, седенький сухонький старичок из первого ряда негромко спросил:

- А на Прозорова Ивана Кузьмича он случаем не похож?

Зал затих в напряженном ожидании.

- Иван Кузьмич сейчас в больнице, - резко ответил Глебов. - Я с полной ответственностью должен сказать, что никакими серьезными уликами против Прозорова мы не располагаем, - и, подождав, пока зал снова затихнет, добавил: - Пользуясь тем, что здесь собрались все селяне Курков и двух близлежащих сел, хочу спросить: не видел ли кто-нибудь из вас в последние дни здесь, в окрестностях, незнакомого человека?

Зал молчал.

- Если кто вспомнит, я или участковый инспектор Белкин ждем вас в его кабинете, - закончил Глебов и сел на свое место.

"Что ж, польза от этого мероприятия, несомненно, есть, - думал про себя Глебов, шагая по тропинке из клуба в сопровождении Белкина и Гыжикова. - По крайней мере не будут бродить всякие сплетни. А может быть, на счастье, и какой-нибудь свидетель отыщется".

Только они, все трое, вошли в кабинет участкового, за окнами послышалось тарахтение мотоцикла, и через минуту на пороге появился светловолосый старший лейтенант в ладно пригнанной милицейской форме дежурный по видновскому отделу. Поздоровавшись, он вынул из полевой сумки лист бумаги и положил перед Глебовым на стол:

- Начальник отделения просил известить.

Это была оперативная информация: "Сегодня, 17 июля с. г., в 19 час., на улице Мира в Видном неизвестный преступник совершил попытку ограбления сберегательной кассы. При приближении милицейского наряда преступник покинул помещение сберкассы и скрылся. Приметы: высокого роста, одет в темный костюм, серую кепку".

Прочитав сообщение, Глебов молча передал его Белкину, а сам начал шагать из одного угла кабинета в другой.

- Разрешите идти? - спросил старший лейтенант.

- Да, пожалуйста.

В эту ночь Глебов долго не мог заснуть. Он курил, нервно ворочался на узкой раскладушке. На душе было пусто и гадко. Еще и еще раз анализируя создавшееся положение, он никак не мог понять внутреннюю логику поступков преступника. Если ограбление на дороге и нападение на сберкассу совершило одно и то же лицо, то это, по существу, какая-то необузданная, рискованная для любого здравомыслящего человека гонка за деньгами. Зачем? Что держит его здесь? Почему он не выехал сразу после того, как овладел немалыми деньгами, ограбив Басина? А может быть, это разные люди? Два особо опасных преступления в одном месте за короткий период времени? Сомнительно.

Наконец усталость сломила его, он задремал. Легкий голубоватый свет луны постепенно превратился в чистую синеву моря, и он вдруг с гулким биением сердца увидел себя и Татьяну Михайловну идущими вдоль песчаного берега...

Резкий стук в окно заставил его вскочить с постели. Он настороженно прислушался, всматриваясь в темноту. Постепенно в синей полутьме ночи разглядел за окном лицо незнакомой женщины. А она не видела его, поэтому снова и снова стучала в стекло. Глебов подбежал к окну и распахнул створку.

- Вас вызывают из Владимира, я телефонистка.

- Бегу.

Глебов бросился одеваться. Он ничего не понимал, но чувствовал, что сейчас что-то должно произойти, настал тот момент, когда надо будет действовать решительно, что идет к концу нудное блуждание вокруг истины.

Он вышел на улицу. Женщина кивнула ему и быстро зашагала вперед. Глебов шел в нескольких шагах от нее. Его немного познабливало, нервы были напряжены до предела, появилась та знакомая, немного пьянящая легкость, которую он всегда ощущал в минуты наивысшего напряжения сил или опасности.

Снятая телефонная трубка лежала на столе. Он взял ее:

- Глебов слушает.

- Говорит дежурный по управлению, - раздалось в трубке. - Марат Сулимов взял билет на электричку до Видного. Поддерживаем постоянную связь с оперативной группой. Не отходите от телефона.

- Жду.

Он неторопливо осмотрел небольшую уютную комнату, обвел глазами портреты передовиков производства, несколько раз механически пробежал глазами график дежурств, вывешенный рядом с коммутатором. Что-то вдруг насторожило его, кольнуло сознание, но в эту секунду зазвонил телефон, и он рывком схватил трубку.

- Товарищ капитан?

- Да.

- Он сел в электричку. Мы за ним присмотрим.

- Не надо, - быстро сказал Глебов, - это испортит все. Я встречу его сам.

Уверенно и быстро двигаясь в темноте, он добрался до кабинета участкового, прошел в свою маленькую комнату и включил свет. Здесь быстро переоделся, надел темный ватник Белкина, вынул из сейфа пистолет, проверил его и пристегнул ремнями сбоку, затем прикрыл дверь и, щелкнув замком, отправился к дому участкового.

Дверь ему открыла Аннушка. Не удивилась. Кутаясь в халат, прошла в комнату и включила ночник. Белкин спал. Приятно было смотреть на этого богатыря, вольно развалившегося в широкой кровати. Однако любоваться им у Глебова не было времени.

- Василий Петрович, проснитесь.

Тот открыл глаза неожиданно быстро, поднял голову и, поразив Глебова, сразу сказал:

- Слушаю.

- Я иду на станцию. Сообщили - Марат выехал в Видное. Вы должны быть наготове.

- Я с вами. - Белкин вскочил с постели, бросился за шкаф и начал спешно натягивать на себя форму.

- Я пойду один, - твердо сказал Глебов. - Будете дежурить около дома Прозоровых. Думаю, к ней он идет.

- Не рискуйте, Даниил Иванович, опасно. Пистолет взяли?

- Да.

Электричка подошла вовремя. Постояв немного, она со скрежетом закрыла двери и неспешно укатила в темноту. А на перроне остался Марат Сулимов. Глебов, стоявший чуть в стороне от пустынного перрона, узнал его сразу. Он был в темном костюме с модным "кейсом" в руке.

Осмотревшись, Марат ловко спрыгнул с платформы и бесшумной тенью заскользил по светлеющей в лунном свете дороге в сторону Курков. Шел не оглядываясь, уверенно и быстро. Даниил Иванович едва поспевал за ним. Так дошел он до сосны и здесь остановился. Неожиданно догадка вдруг озарила Глебова: "А может быть, тебя тянет на это место? Раскаяние, совесть..." В ярком свете луны он сейчас довольно отчетливо видел лицо Марата, бледное, напряженное. Тот какое-то время постоял неподвижно, потом, ускорив шаг, двинулся дальше.

Село спало, было тихо. Марат незаметно проскользнул к дому Прозоровых. Глебов даже потерял его из виду, но, когда подошел к дому Ивана Кузьмича и остановился у забора, заметил в глубине комнат слабый, приглушенный свет. Рядом возник Белкин.

- Хорош гусь, - прошептал он. - Хозяин-то в больнице...

- Ну что ж, пошли, - сказал Глебов.

Белкин, пошарив где-то рукой, открыл крючок. Крадучись они прошли через сад и поднялись на крыльцо.

- В клетке птички.

Белкин резко постучал в дверь и замер.

Довольно долго за дверью не раздавалось ни звука. Затем вдруг послышался голос Василисы:

- Кто?

- Открой, Василиса. Это я, участковый Белкин.

- Что случилось? Что тебе, дня не хватает?

- Сказано, открой! - строго повторил участковый.

Щелкнул замок, скрипнула и немного приоткрылась дверь. В узкую щель Глебов разглядел лицо женщины, большие настороженные глаза. Потянул дверь на себя, она не без сопротивления подалась. Василиса отступила на шаг и пропустила их.

Пройдя через темный коридор, они оказались в небольшой уютной комнате. На журнальном столике стояла красивая, с подставкой в виде амура, лампа с красным абажуром, рядом со столиком широкая тахта под бархатным покрывалом. На ней, утопая в пестрых подушках, сидел Марат. Василиса обошла незваных гостей и села рядом с ним.

Глебов и Белкин, не отрываясь, смотрели на них, стараясь понять, что сблизило этих людей, зачем Сулимов пришел сюда. В приглушенном свете, сочившемся из-под красного абажура, Василиса и Марат напоминали Даниилу Ивановичу старинную гравюру с изображением красавцев-влюбленных. "Так вот, значит, в чем дело, - думал в это время участковый, - вот где собака зарыта. Любовь у них, что ли? А ведь пара-то неплохая. Бедный Кузьмич, какой тебя черт попутал, не по твоим ведь зубам орешек, ясно".

Глебов первым опомнился и прервал затянувшееся молчание:

- Василиса Тихоновна, вы можете остаться дома, однако прошу без моего разрешения из села пока не выходить. А вы, - он взглянул на Марата, пойдемте сейчас с нами.

Тот сразу же поднялся, нервно мотнул головой и прошел вперед. Глебов и Белкин двинулись за ним. Немного отстав, участковый напоследок укоризненно посмотрел на Василису и назидательно произнес:

- Нехорошо, Василиса, нехорошо. Чего тебе спокойно не живется? Зачем людей мутишь?

Она ответила мрачным взглядом исподлобья.

Луна тускло освещала крыши приземистых курковских домов, неподвижные свечи берез. В низине, поближе к околице, висел туман, как будто застряло облако, решившее отдохнуть ночью после дневной гонки по небу. Странная в этом призрачном свете компания прошествовала через село в кабинет участкового.

Расселись. Глебов внимательно посмотрел на бледное, усталое лицо Сулимова и решил действовать напрямик.

- Итак, зачем сюда пожаловали?

Тот поднял на него красивые темные глаза и молчал, по-видимому собираясь с мыслями.

- Ну, смелее, - поторопил капитан. - В ваших интересах сейчас рассказать все, и побыстрее. - Он приготовился писать.

- А что, собственно, я вам должен рассказать? - вдруг спросил Марат. - Все сами видели. Что еще надо?

Ответ был неожиданен и дерзок. Глебов даже немного растерялся.

- Видели, не спорю. Нетрудно понять, зачем вы пришли ночью к одинокой, сейчас одинокой, женщине, но ведь нас интересует другое... Почему именно ночью, тайно?

- Но ведь это не делается явно. - Марат нагловато улыбнулся. Он понемногу начал приходить в себя, и это обеспокоило Глебова.

- Ну хватит, Сулимов. Ваши отношения с Василисой - дело морального порядка. Я сейчас о другом. Вы подозреваетесь в ограблении Сергея Басина, а также в нанесении ему тяжких телесных повреждений. - Монотонно произнося эту умышленно длинную фразу, Глебов не без удовольствия наблюдал, как менялось лицо Марата, как длинные пальцы судорожно забегали по глади стола.

- Я?! Я ограбил своего друга?! Вы что... - Он начал подниматься со стула.

Белкин положил руку ему на плечо и усадил.

- Итак, - спокойно произнес Глебов, - зачем вы приехали сюда сейчас?

Теперь Сулимов стал более покладист.

- Купить крест, - еле слышно ответил он. За этот вечер ему уже дважды удалось удивить Глебова. - Пожалуй, это аморально, я понимаю. Сергей хотел купить крест, но с ним случилось... Ну вы знаете... А крест остался. Вот я и приехал за ним...

- Зачем же вам было его покупать? - вмешался участковый, но Глебов остановил его жестом.

- И когда же сделка? - спросил Даниил Иванович.

- Сегодня.

- Деньги уже отдали?

- Да, у нее оставил, - чувствуя недоброе и бледнея на глазах, сказал Сулимов.

Глебов посмотрел в его большие глаза, в которых застыл вопрос, и все понял. Наконец-то наступил тот момент прозрения, единственный и неповторимый в любом деле, когда под воздействием порой лишь одного слова разорванные факты вдруг сразу образуют прочную логическую цепь и все становится настолько ясно, что кружится голова.

- Она сама вам назначила встречу сегодня? - уже спокойно спросил Даниил Иванович.

- Да.

И здесь его память каким-то чудом вытащила из своих глубин мимолетное, уже забытое им мгновение, когда он этой ночью в комнате телефонистки, дожидаясь звонка дежурного из Владимира и бездумно просматривая график дежурств телефонисток, увидел знакомую фамилию Прозорова. Так вот оно!

- Она позвонила вам сегодня по телефону?

- Да.

Белкин наблюдал за Глебовым во все глаза. Вот когда наступил его час, думал он, вот когда наконец мы у цели! Между тем капитан мыслями был уже далек отсюда. То, что вдруг сейчас с такой ясностью открылось перед ним, требовало немедленных действий. Он поднялся, ощутив под мышкой тяжесть пистолета.

- Вызывайте Гыжикова, Василий Петрович, пусть останется здесь с ним. - Он кивнул на Марата и, обращаясь к Сулимову, добавил: - И не в ваших интересах бежать отсюда.

Белкин бросился исполнять приказ. Спустя несколько минут они с Глебовым снова были у дома Прозоровых. Как и ожидал капитан, окна были темны. Запертая в глубине дома, жалобно лаяла собака.

- Она ушла, - предположил Белкин.

- Она ушла с деньгами. Думаю, сейчас она на пути в Видное. Срочно свяжитесь по телефону с районным отделом и передайте, чтобы выслали людей навстречу. Пусть идут из Видного на Курки. Встретимся на дороге, где-нибудь недалеко от сосны. Передадите сообщение и догоняйте меня.

Ночь близилась к концу. Звезды потускнели, верхушки берез трогал утренний ветерок. Глебов бежал по обочине дороги, переводя дыхание, изредка замедляя шаг. Бежал с трудом - сказывалось напряжение последних дней и этой беспокойной ночи. За несколько дней, проведенных в Курках, он хорошо изучил местность и сейчас на свой страх и риск решил сократить путь - через лес выйти прямо к сосне. Он бежал, утопая ногами во мху, мягком и влажном от утренней росы. Несмотря на свежесть утра, пот лил с него градом. Его учащенное дыхание громко раздавалось в тишине леса, и он боялся, что это выдаст, испортит задуманное.

Наконец он свернул влево и почти сразу же увидел край небольшого откоса и чернеющую над ним крону гигантской сосны. Почти ползком, медленно и тяжело стал подниматься по этому откосу. Дорога была рядом. Он хотел уже привстать, как вдруг услышал совсем близко голоса - женский и грубоватый резкий мужской. Женский он узнал не сразу, Василиса говорила как-то надрывно, тяжело, голос у нее временами срывался. Капитан лежал, плотно прижавшись к земле, и думал, как поступить. Имея хорошую физическую подготовку, он всегда больше рассчитывал на свои руки, чем на оружие, но пистолет достал на всякий случай, решив заранее, что применит его только в минуту самой крайней опасности. Пока он готовился к прыжку, у сосны стало тихо. Он приподнялся и увидел, что мужчина и женщина лежат на земле. На секунду даже подумал, что это любовные объятия, но раздавшееся глухое злобное мычание мужчины и хрип Василисы подтолкнули его. Глебов бросился к ним. Он был совсем рядом, когда мужчина заметил его, на секунду застыл и хотел было приподняться. Но капитан навалился на него сверху и прижал своим телом к земле, судорожно ища его руки, чтобы завести их за спину. Однако мощный удар сбросил Глебова, и он скатился на землю. На долю секунды потерял сознание, но тут же увидел высоко над собой опухшее, неприятное до тошноты лицо мужчины и грязные, дрожащие пальцы рук, закрывающие собой небо. Огромным усилием воли капитан собрался в комок и, как пружина, выстрелил ногами, целя незнакомцу в живот. Прежде чем потерять сознание, понял, что попал.

Через неделю, когда все материалы по делу Рыжова и Прозоровой были оформлены и направлены в прокуратуру для дальнейшего расследования, врачи Видновской больницы признали, что Глебов может свободно передвигаться, и его выписали. Он провел несколько блаженных и чарующих дней в уютном и гостеприимном доме Светловых. И вскоре в управлении внутренних дел Владимирского облисполкома, в кабинете начальника уголовного розыска Виноградова капитан отчитывался о ходе и результатах дела. Собрался весь отдел, прибыли коллеги из Видного. Рядом с Татьяной Михайловной Светловой в отглаженной форме, несколько скованный, сидел участковый Белкин.

- Я решил собрать вас, товарищи, - начал полковник Виноградов, чтобы поговорить об известном вам деле Рыжова и Прозоровой. Обменяться мнениями о методике розыска, выслушать замечания, сделать выводы... Сначала послушаем капитана Глебова. Прошу вас, Даниил Иванович.

- На раскрытие преступления Рыжова и Прозоровой ушло около четырех дней. Как вы знаете, преступление - ограбление и нанесение тяжких телесных повреждений Васину - было совершено 15 июля на дороге Видное - Курки, на развилке, он задумался и добавил: - у сосны. Участковый инспектор товарищ Белкин, первым прибывший на место преступления, позаботился о сохранности следов, принял оперативные меры по спасению находящегося в бессознательном состоянии потерпевшего Басина, быстро сообщил о происшествии в Видновский отдел. Все это в известной мере облегчило дальнейшую работу по розыску преступников. На месте преступления были сделаны слепки со следов обуви, оставленных преступником. Сразу же мы начали отрабатывать три версии: первая - преступление совершил житель села Курки Иван Кузьмич Прозоров, следы которого были обнаружены на дороге у сосны; вторая - преступление совершил Марат Сулимов, приятель потерпевшего, знавший о том, что последний собирается идти с крупной суммой денег в село Курки для покупки у Прозорова золотого креста; третья - преступление совершил неизвестный, следы которого также были обнаружены на месте преступления.

Глебов немного помедлил, собираясь с мыслями, чуть поморщился, превозмогая легкую боль в боку (впрочем, этого никто не заметил, кроме Татьяны Михайловны), и продолжал:

- Признаться, поначалу мы увлеклись первой версией, подозревая в совершении преступления Прозорова. Для этого имелись основания: его следы были обнаружены на месте преступления; он в конце концов признался, что находился у развилки примерно в то время, когда было совершено преступление; он знал, что из Владимира с большой суммой денег выехал для встречи с ним Сергей Басин. Однако в первый же день розыска мы с участковым Белкиным собрали значительный материал, положительно характеризующий Прозорова как человека и работника, в Курках он живет давно, уважаем. Словом, в отношении его мы решили ограничиться подпиской о невыезде. Здесь я хотел бы отметить свой просчет: я слишком увлекся отработкой этой версии, потратив на нее много времени и усилий в ущерб отработке двух других версий.

Внимательно следя за рассказом Даниила Ивановича, участковый Белкин изредка покачивал головой, как бы соглашаясь с каждым его словом.

- Потом я решил выехать во Владимир, - продолжал Глебов. - Мне казалось, что Марат Сулимов мог быть причастен к преступлению. Во всяком случае мне необходимо было отмести все сомнения на его счет. Однако после его допроса сомнения остались, я поделился ими с товарищем Виноградовым, и по его указанию за Сулимовым было установлено наблюдение. Из Владимира я снова вернулся в Курки. Здесь пришло неожиданное сообщение о нападении на сберегательную кассу в Видном. Как выяснилось позже, оба преступления совершил Рыжов. Этой же ночью из Управления по телефону мне сообщили, что Сулимов выехал в сторону Видного. Когда я "встречал" его на станции, был уверен, что мои догадки о его причастности к преступлению сейчас найдут подтверждение. Я проводил его до дома Прозоровых, и, когда с участковым Белкиным задерживал его там, эта уверенность не покидала меня.

Глебов замолчал, обвел присутствующих взглядом, вздохнул, переживая все случившееся, и продолжал:

- Однако после допроса Сулимова наступило прозрение. Я вдруг понял, что организатором преступления является Василиса. Полагая, что ей удалось завести розыск в тупик, что в отношении ее у меня нет подозрений, уверовав в свою безнаказанность, она решила еще раз использовать злополучный крест для приманки очередной жертвы. В качестве таковой она избрала Марата Сулимова, и довольно удачно: он не слишком щепетилен в вопросах чести, деньги для него превыше всего. Сбавив цену за крест, Василиса предложила ему немедленно приехать в Курки. Ночью Сулимов выехал за вожделенной покупкой. Этот визит для него мог закончиться так же трагически, как и для его друга Басина... После того как мы задержали Сулимова в доме Прозоровых, Василиса поняла, что ее планы рухнули. Прихватив деньги, крест, все ценности Прозорова, она побежала к своему сообщнику, рассказала, что изобличена, и предложила скрыться. Однако не учла преступную мораль: она стала для него опасна, значит, от нее следовало немедленно избавиться, а заодно отобрать все ценности, которые она принесла с собой. За этим занятием я и застал Рыжова у сосны на развилке...

Глебов помолчал, обдумывая, все ли сказал, и закончил:

- Вот, пожалуй, и все.

В кабинете на некоторое время воцарилась тишина. Потом задал вопрос молоденький лейтенант из отдела уголовного розыска:

- Кто такой этот Рыжов, как он попал в Курки?

- Дважды судимый преступник, освободившийся в начале этого года из мест лишения свободы. Попал же в Курки потому, что был связан с Василисой Тихоновной раньше.

- Что же их связывало? - спросила Татьяна Михайловна.

- Рыжов, когда я спросил его об этом, сначала долго не хотел отвечать, потом выложил все сразу. Не знаю, можно ли верить. Когда-то, лет десять назад, он влюбился в красивую подающую надежды выпускницу театрального училища. Был он скромным студентом. А Василиса уже тогда проявляла большой интерес к дорогим вещам и нарядам. Позже этот интерес стал маниакальным, вся жизнь ее была подчинена погоне за деньгами. Временами она их имела очень много, но чаще не имела ничего. Сначала он воровал и грабил для нее, выполняя все ее прихоти и желания, - так он во всяком случае утверждает. Позже просто отвык добывать деньги иным способом.

Полковник Виноградов поднялся с кресла:

- Кто еще имеет вопросы?

Таких не оказалось.

- Ну что ж, я думаю, информация о раскрытии этого сложного дела, несомненно, принесет пользу всем нам. Дело представляет интерес в нескольких аспектах: психология преступников, способы их маскировки, специфика розыска в сельской местности. Несмотря на отдельные недостатки, розыск был осуществлен квалифицированно, в короткие сроки и без особых потерь. - Он взглянул на Глебова с едва заметной улыбкой. - Руководство, положительно оценивая работу, проведенную капитаном Глебовым, нашло возможным наградить его краткосрочным отпуском. Ну вот и все. Обсуждение дела Прозоровой и Рыжова на этом считаю законченным. Все свободны.