«Нынче в порфире…»

Все персонажи романа вымышлены. Не имели места в действительности и изображенные здесь события, за исключением одного — завязки. Этот драматический эпизод рассказал мне пасмурным осенним днем стокгольмский журналист, который в молодости сам был его участником. Спасибо, Гвидо!

Как хотите, а все же самое, на мой взгляд, удивительное, что Лена заявилась ко мне именно в тот вечер, когда началась эта история.

Она, не спросясь, вспорхнула на мой письменный стол и сидела там, болтая стройными, обтянутыми шелком ножками. Серый весенний костюм ладно облегал изящную фигурку. Голубые глаза смотрели на меня. В них как будто бы читалась грусть, или я просто принимал мечты за действительность?

— Значит, пятого июня будем тебя поздравлять,— сказал я, стараясь придать своему лицу радостное выражение.

Она взяла в алые губки сигарету, чиркнула спичкой, взглянула на меня поверх язычка пламени и по-детски серьезно сказала:

— Думаю, он тебе понравится.

— Наверняка,— уныло согласился я.

Она не спеша закурила, глубоко затянулась и тряхнула головой, отбрасывая назад светлые волосы. Мне вспомнилось, как я впервые погладил ее по волосам. Тогда они были тусклые, неухоженные. В изгибе бледных губ сквозило разочарование, брови были широкие, не знавшие пинцета, платье — старое, изношенное, а глаза смотрели на мир с недоверием и враждебностью. Уму непостижимо, что сейчас передо мной сидела та же девушка.

— Ты бы отпуск взял,— вдруг сказала она.— Вид у тебя усталый.

— В прошлом году я целый месяц отдыхал.

— Но после-то опять работал на износ,— заметила она.— Как я понимаю, ты был и в Норвегии, и в Дании. Превосходные снимки. Их, конечно, и за рубежом купили, да?

— Шесть полос в «Лайфе» и «Иллюстрейтед»,— скромно ответил я, что было чистейшим притворством.

— Журналы у тебя далеко? — спросила она.

Я снял журналы с полки. Пока она рассматривала мои фоторепортажи об освобождении Осло и Копенгагена, я опять перевел разговор на нежданный сюрприз этого вечера.

— Значит, пятого июня,— повторил я.

— По случаю помолвки мы обедаем в «Отраде Бельмана»[1],— сказала она, не отрывая глаз от журнала.— А после поедем к его родителям. У них чудесная старинная усадьба в Вестманланде.