Гаша орала на меня как резаная. Зеркало разбить по приметам означало большие неприятности. И, если честно, вломила мне по заднице хворостиной, а дед выкинул осколки и заказал в своем НИИ художнику-оформителю портрет генетического гения, чешского, вернее, австро-венгерского имперского монаха Менделя. Художник, который писал к торжественным дням плакаты и лозунги, набил руку на головах членов Политбюро и из состояния самогонной задумчивости выходил редко. Он перерисовал масляными красками из какого-то научного труда изображение монаха, разбив на клеточки, но внес некоторые собственные детали. Как я додумалась гораздо позже, ученый монах был из иезуитов и вряд ли ковырялся бы с фасолью и бобами в своем огородике при монастыре с православным крестом на рясе. К тому же художнику не понравилось, что он гололицый: по его мнению, священнослужитель непременно должен носить бороду. Учитывая местопребывание гения (в Чехии), он сунул ему в руку громадную кружку с чешским пивом. Так что древний монах Мендель у него получился веселеньким, немножко похожим на бравого солдата Швейка, немножко на Распутина, немножко на известного всему нашему городку забулдыгу, не вылезавшего из пивнухи при вокзале и носившего кличку Насос.
Щечки у монаха Менделя были как яблочки и вид явно поддатый.
Большой авторитет по картошкам и прочим пасленовым академик Иннокентий Панкратович Басаргин, стручочек мой дорогой, ржал, разглядывая портрет, но вставил его в бронзовую раму от зеркала не без удовольствия. В молодости он много претерпел во времена борьбы с космополитизмом и вейсманизмом-морганизмом, лишь по случайности не был посажен и скрывался под видом младшего лаборанта в филиале НИИ по картохе на Большой Волге, коим потом и руководил. Так что к монаху Менделю он относился с большой приязнью и повесил его условное изображение над своим рабочим столом в кабинете персонального особняка.
Дедульки уже несколько лет нет в живых, его НИИ накрылся, наш с ним дом стал для меня чужим, и вряд ли новая владелица сохранила этот портрет. Она дама трезвомыслящая, и если что-то и оставила для себя от прежних владельцев, то, возможно, только картину с пейзажами и коровками в уникальной бронзовой раме - истинную ценность вещей эта стерва всегда определяла точно.
Комментарии к книге «Леди-босс (Леди-бомж - 2)», Дарья Истомина
Всего 0 комментариев