«Порочная королева»

Ольга Троицкая  Порочная королева

— Кара! — рявкнул Владимир Петрович.

Крик на мощных крыльях гнева, владеющего мужчиной, пронесся далеко, однако навстречу ему не прошелестел даже слабый отклик. По резной охровой лестнице Владимир Петрович поднялся на второй этаж и снова проревел:

— Кара! Черт тебя подери!

Он стремительно вошел в крайнюю комнату, как гримерка актера, оклеенную плакатами. За столом сидел прыщавый подросток. Черными наушниками, как волшебной стеной, парень отгородился от реальной жизни, самозабвенно погрузился в пучину визжащих, громыхающих, мяукающих звуков. Он дергал головой в такт слышной только ему музыке и одновременно малевал в тетради по математике что-то, сильно напоминающее обнаженное женское тело.

— Ну ты, Македонский! — разозленный безразличием мальчишки, Владимир Петрович наугад ткнул одну из кнопок магнитофона.

Парень только после этого заметил отца. Немного смущенный, он отключил музыкальный центр, стянул с головы наушники и ловко положил на рисунок, выполненный в стиле хулиганских скетчей Феллини, учебник алгебры. Воровские движения сына еще больше разозлили Владимира Петровича.

— Это ты так занимаешься, придурок?! Вчера опять полночи видик смотрел. Я его расколю.

Понял? Если меня еще хоть раз вызовут в вашу сраную школу, не обрадуешься. Вот детки! Одну горло оборвешь — не дозовешься. Другой тоже весь в делах по самое некуда. Ученичок!..

Подросток передернул тощими плечами и сказал с ленцой:

— Сестра в соседней комнате.

Владимир Петрович сапнул и покраснел еще больше, сразу вспомнив, зачем, собственно, вломился в «детскую». Мужчина резко развернулся, а подросток за его спиной опять развалился в кресле, царским жестом оттолкнул в сторону скучную алгебру и потянулся за наушниками.

"Старикан сердится", — подмигнул он оценивающе глядящему на него с плаката атласно-черному Майку Тайсону.

В коридоре Владимир Петрович расслышал реплику сопляка. Кровь ударила ему в голову, лицо приняло свирепое выражение… Но тут из-за соседней двери донесся насмешливый голос дочери. Мужчина мгновенно забыл о сыне. Негодяйка трепалась по мобильнику и, как обычно, делала вид, что не слышит вопли отца. Когда Владимир Петрович сердился, он всегда называл дочь первой частью имени — Кара. Дети и вправду — его наказание, домашние мучители, которых с младенчества перекормили птичьим молоком, заласкали, преступно избаловали, и те вообразили, что им позволено все. Идиотское имя Карина дал девчонке дед, цыган по крови. Владимир Петрович (он-то привык считаться со старшими) тогда не посмел спорить. А надо было попросить тестя придумать что-нибудь, пусть такое же идиотское, но доброе: Злата, например, Любомира или, на худой конец, Забава. Впрочем, нет. «Забав» у него из-за паршивки и так по горло.

Владимир Петрович рывком открыл дверь.

Карина в позе царицы Клеопатры возлежала обутая на белом велюровом диване.

— Приезжай, — девушка скосила глаза на появившегося отца, и на секунду ее лицо испортила гримаса легкого недовольства. — Жду! Пока.

Кара отложила мобильник и медленно встала. Юная, свежая, очень красивая. Черные волнистые волосы струятся почти до пояса. Небольшие, но очень живые агатовые глаза светятся умом. Красный халатик не скрывает прелести стройной фигурки. На смуглых руках тускло блестят золотые браслеты и кольца. Не девушка из российской глубинки, а кукла Барби. Ну какого рожна ей еще надо?! Одета, накормлена, пристроена в дорогой вуз.

— Кара, нам надо поговорить.

Механически Владимир Петрович отметил, что его голос уже не звучит так зло и уверенно, как минуту назад. Дочь смотрела на отца спокойно и, кажется… Да… Точно! Немного презрительно. Ее невозмутимость всегда действовала ему на нервы. Владимир Петрович плюхнулся в слишком мягкое, а потому неудобное кресло. Дочь снова опустилась на диван, вытянула во всю длину красивые ноги, словно собралась позировать для какого-нибудь дурно пахнущего журнальчика.

— Я, кажется, неоднократно просил тебя не встречаться с этим… — Владимир Петрович с трудом проглотил матюк и выдавил:

—..ублюдком.

Дочь покраснела так же, как отец, но голос ее оставался ровным и мирным:

— Я помню.

— Тогда почему, черт тебя дери, опять с ним крутишься?

— Я помню, что ты просил меня не встречаться с Олегом, но не помню, чтобы обещала порвать с ним.

Владимир Петрович подскочил и пробежался по комнате, грузный, красный, злой.

— Он лентяй и оборванец — худший вариант.

Ты купилась на его смазливую рожу. А что у придурка есть кроме? Я тебя спрашиваю?!

— Я люблю его.

Владимир Петрович нервно захохотал. Он даже слегка прослезился. Вытер глаза широкой ладонью.

— А он любит мои деньги. И вот когда сволочь сделает тебе ребенка, ты растолстеешь, как твоя мать, парень станет гулять направо и налево. И сядет мне, — мужчина с силой ударил себя по загривку. — Мне! На шею!

— Не беспокойся, отец, мы не собираемся спешить с ребенком и садиться тебе на шею — тоже.

— Рассказывай! Я запрещаю!.. Слышишь?

Запрещаю ему тут показываться. Еще раз увижу — с лестницы спущу!

— Мы возьмемся за руки и полетим вместе.

Владимир Петрович заревел, как раненый зверь, и бросился из комнаты. Со скоростью снаряда влетел на кухню. Хозяйка, располневшая, но еще красивая женщина, помешивала что-то пахучее на сковородке и посматривала на телевизор, на экране которого весьма сексапильная пара целовалась взасос. И старуха туда же!

— Вот! — завопил Владимир Петрович с новой силой. — Это все ты! Твое воспитание!..

Он кричал, бесновался, как ребенок, радуясь, что хоть на кого-то в доме можно слить негатив.

Эти близкие родственнички его достали. Он вкалывает, как японец, чтобы выполнять их заказы в виде магнитофонов и велюровых диванов, и не встречает в ответ ни сочувствия, ни элементарного понимания. Об уважении уже и речи не идет. Такое ощущение, что в просторном особняке притаилась парочка самых страшных врагов Владимира Петровича, стремящихся сделать жизнь не слишком удачливого бизнесмена просто невыносимой.

Через десять минут источник возмущения иссяк — мужчина выдохся. Он сидел на табурете, упираясь ладонями в колени, усталый и бессильный. Жена гладила его по плечу:

— Ничего. Она разберется. Дочь у нас не дура и с характером. Вся в тебя…

Владимир Петрович покорно кивал, чувствуя, что эти негодяи в очередной раз ловко обвели его вокруг пальца, заставили принять свои правила игры. Мужчина вытер тыльной стороной ладони щеки. Его жена, нервно поглядывая на плиту, продолжала свою успокоительно-адвокатскую речь.

— Да иди ты к своим сковородкам, — буркнул Владимир Петрович.

Женщина сосредоточенно загремела крышками, зазвякала ложкой. Но Владимир Петрович не ушел с кухни. Продолжал сидеть на табурете, слушая мягкий, расслабляющий голос жены. В дверь настойчиво позвонили. Мимо родителей, высоко задрав нос, прогарцевала Карина. На лицо уже мастерски наложен макияж, в ушах качаются огромные круглые золотые серьги. Красная кожаная куртка и ослепительно белая блузка подчеркивают смуглый цвет кожи девушки.

Дорогие голубые джинсы обтягивают упругую попу. Такая красавица и к кому бежит!.. Э-э-эх!

Владимир Петрович засопел, провожая дочь долгим взглядом. Без сомнения, в безрассудствах девчонки виновата эта проклятая цыганская кровь. За всю жизнь он видел только двух порядочных представителей воровского племени — своего тестя и киношного Будулая.

Внешне Карина казалась абсолютно спокойной, но в душе девушки клокотал вулкан гнева.

Она не позволит отцу изломать ее жизнь! Повторить судьбу матери — домашней добровольной полуслужанки, зацикленной на проблемах семьи? Ни за что! Отец достал своими нравоучениями. Замучил! Надоел! Не глянув в «глазок» и не спросив «кто», девушка рывком открыла дверь… и остолбенела. Прямо в грудь "маленькой хозяйки большого дома" уставилось бездушное око пистолета. Девушка медленно перевела взгляд. По-детски всхлипнула. Из прорезей в черной шапочке на нее смотрели такие же холодные и безжалостные, как дуло, глаза. Ледяной ужас окатил все тело несчастной и заблокировал мозг. Девушка приоткрыла губы. "Мама! Мамочка!" — всхлипнуло сердце, но язык отказался повиноваться. Человек в черном прохрипел отвратительным голосом уголовника:

— Только крикни, сука, и эту хату от твоих мозгов замучаются отчищать.

Карина судорожно вздохнула. А мужик шагнул вперед, одним быстрым движением прижал девушку к себе, и в висок ей уперся холодный ствол пистолета. Что-то шлепнулось на пол. За спиной обрекающе тоскливо стукнула дверь. Теперь они заперты с сумасшедшим, вооруженным любимым стволом спецназа. От мужика исходил густой горький запах пота. Видимо, спокойствие преступника — фикция. На самом деле он здорово дергается. А, может, просто пользуется плохим дезодорантом? Эта мысль-пустышка проникла в сознание Карины, когда девушка стояла, прижатая к твердой, будто вылитой из стали, груди незнакомца. А следом дернулся страшный вопрос-предчувствие. Каково это оказаться под немытым мерзким мужиком? Нет! Только не такой поворот! Отец не допустит! Господи…

Словно прочитав мысли жертвы, насильник придушил девушку сильнее и, прошептал ей в ухо:

— А теперь позови папу.

Карина подавилась слюной. Ствол еще злее уперся в висок.

— Давай! Будешь пай-девочкой, все закончится хорошо и быстро. Ну-у-у!

Чужим страшным голосом Карина выдавила:

— Па-па.

— Не слышу. — Незнакомец бесцеремонно, как куклу, встряхнул девчонку.

На секунду его ладонь коснулась ее груди, и Карина крикнула громко и отчаянно:

— Папочка!

В дверном проеме с удивленными глазами появился Владимир Петрович. Мгновенно он оценил ситуацию. Его Риночка… Его любимица.

Хозяин с бессилием побежденного поднял вверх руки.

— Слушай, парень, отпусти девочку. Я вот он. Поговорим как мужик с мужиком.

— Мне нужны все.

Карина увидела, как рубашка отца потемнела под мышками.

— Позови свою бабу, — приказал незнакомец.

Владимир Петрович, не спуская глаз с пистолета, прохрипел:

— Вера…

— Что там еще? — раздался недовольный голос с кухни. — У меня сегодня из-за вас мясо пересохло…

Незваный гость приставил пистолет к высокой груди девушки и надавил. Лицо Карины приобрело синюшный оттенок.

— Я сказал, иди сюда! — рявкнул Владимир Петрович. — Мать твою!

Даже во время редких приступов самодурства хозяин старался сдерживать рвущуюся на подмогу нецензурщину. И сейчас грязная брань прозвучала как сигнал тревоги. На пороге немедленно возникла Вера Николаевна. Увидев дочь в объятиях человека в маске и мужа с поднятыми руками, она тихонько охнула, но тут же собралась и закусила губу.

— В доме есть еще кто-нибудь?

Вера Николаевна судорожно сплела пальцы, ее лицо передернулось. Глядя в сторону, Владимир Петрович коротко бросил: «Нет». Надо надеяться, что Денис, как и накануне, просидит до часа ночи в обществе видика, а потом сразу отправится на боковую. Может, хоть ему удастся спастись.

— Я вас не трону, — пистолет кивнул супругам, — но при условии, если получу кое-что.

Прежде создадим благодатную почву для переговоров.

Кажется, идиот пытался иронизировать над ситуацией. "Над смертью обычно подсмеиваются самые последние люди, — вспомнила Карина услышанные в каком-то боевике слова, — дураки и изверги…"

— Ну, ты, — преступник ткнул стволом в сторону Веры Николаевны. — Иди сюда.

Женщина очень медленно, осторожно приблизилась.

— Открой сумку и достань веревки, — последовал новый приказ.

Вера Николаевна, косясь на оружие, опустилась на колени и расстегнула «молнию» на черной сумке, стоящей у ног незнакомца. Карина опустила взгляд. В шелковом чреве теснились аккуратные пачки долларов. Сверху свернулись кольцами бельевые веревки.

— Свяжи муженьку руки и ноги.

Вера Николаевна не двигалась.

— Поторапливайся. Да путай своего козла как следует. Я проверю. Иначе она расплатится, — негодяй тряхнул девушку.

Под градом окриков женщина с силой затягивала узлы.

— Вот так! — ухмыльнулся гость., - Молодец! Теперь ты вяжи мамашу.

Он наконец отпустил Карину, и та чуть не упала. Через пару секунд, придя в себя, бросилась к матери. Вера Николаевна быстро провела ладонью по волосам, плечам дочери, будто пытаясь стереть прикосновения нечистых лап отморозка.

— Лизаться потом будете, — голос незнакомца вклинился между прижавшимися друг к другу женщинами. — Поворачивайся.

Душа вскипающие слезы, Карина взяла веревку.

— Хорошо, — голова в маске одобрительно наклонилась, когда девушка закончила порученную работу. — Иди ко мне.

Не шевелясь, Карина смотрела на преступника. Сейчас еще в большей степени она ощутила свою полную беззащитность перед этим черным человеком. Безумная, детская надежда, что безоружный отец все исправит, трепыхнулась и вытянула ноги. Они трое и ничего не подозревающий Денис в полной зависимости от придурка с пистолетом в руке. Наверное, его подослали конкуренты отца. Криминальный мир, который Карина знала по телевизионным передачам и крутым фильмам, вломился в их дом и поставил семью к стенке.

— Иди. Я жду.

Карина, с трудом переставляя ноги, приблизилась.

— Повернись и заведи руки за спину.

Девушка, почувствовав на своих запястьях пальцы незнакомца, дернулась.

— Спокойно, — ухмыльнулся он. — Все еще впереди.

Ноги девушке грабитель связывать не стал.

Выдернул из розетки шнур телефона.

— А теперь скажи мне, красавица, где ваши мобильники?

То, что он отметил привлекательность Карины, испугало всех троих. Как зайцы в клетке, хозяева уставились на гостя.

— Один у отца.

— Так. Он ему совершенно ни к черту.

Преступник извлек из кармана Владимира Петровича сотовый.

— Еще?

— На кухне…

— Пошли за ним.

Беспомощным взглядом девушка вцепилась в отца.

— Быстро! — уголовник обернулся к Владимиру Петровичу. — Если в наше отсутствие кто-то из вас подаст голос, услышите, как кричит дочь.

Гость легонько толкнул Карину в спину пистолетом, и они прошли на кухню. Здесь плыл едкий запах пригоревшего мяса. Мужчина невесело засмеялся, показывая в волчьем оскале крепкие белые зубы:

— Сегодня семейке буржуев придется остаться без ужина.

Он выключил плитку, взял со стола мобильник Веры Николаевны и обронил:

— Теперь — твой.

Карина вздрогнула. Ее телефон лежал наверху. Она стала «забывать» трубку дома после того, как однажды среди ночи отец позвонил дочери в клуб и устроил позорную разборку. Почему? Ну почему сегодня она не нарушила правило и не взяла его?! Теперь им придется пройти мимо комнаты, где Денис, кривляясь перед зеркалом, слушает неудобоваримую музыку.

Сказать, что телефонов больше нет? Девушка повернулась к сопровождающему.

— В чем дело? — Его глаза приняли настороженное выражение.

Он не поверит. На лбу Карины выступили бисеринки пота.

— Телефон наверху.

— Давай, — гость кивнул в сторону лестницы.

Ступая с кошачьей осторожностью, девушка двинулась вперед. Только бы Денис не услышал их шаги и не выскочил навстречу! Парень имел дурную привычку подсматривать за гостями старшей сестры. Карина проворно скользнула в маленькую гостиную и кивнула на красный мобильник, лежавший на белом диване.

Мужчина взял его. Прислушался. Девушка следила за ним блестящими расширенными глазами. Сердце ее стучало оглушительно и страшно. Преступник не спешил покинуть комнату, точно чуял притаившуюся невесть где опасность.

Повернул туда-сюда голову. Задержал взгляд на картине. Золотое поле ржи, пронизанное васильками, убегает к белоснежной церквушке, упирающейся голубыми куполами в индиговое небо.

И над этой тихой красотой витает, как дымка, непонятная щемящая тоска.

— Хочу к маме, — прошептала Карина., Гость перевел взгляд на девушку, как-то странно усмехнулся и направился к двери.

Медленно они двинулись по коридору. Проходя мимо комнаты Дениса, Карина задержала дыхание. Ее мутило. Вот и лестница. По ступенькам девушка бросилась бегом. Ее поведение гость, видимо, расценил как примитивную боязнь жертвы насильника и не насторожился. Когда они оказались в холле, сказал почти спокойно:

— А теперь, друзья, гоните бабки и расстанемся тихо-мирно. Навсегда.

В сердце Карины зашевелилась надежда, что ублюдок, пополнив свою черную сумку, уйдет, не тронув их.

— Мне нужно тридцать тысяч долларов, — уточнил он.

Лицо Владимира Петровича побелело.

— Я не держу дома такие деньги.

— Что-о-о?! — голос незнакомца посвинцовел. — У тебя нет каких-то дерьмовых тридцати тысяч?

— Я же говорю… — Владимир Петрович задыхался. — Возьми драгоценности. Они хорошо стоят.

— На х… мне побрякушки! Мать твою! — крикнул громила. — Мне нужны бабки. Слышал?

Тридцать тысяч зеленых. Немедленно!

На полированном столике красовалась белая ваза с изящным кораллово-золотистым узором.

Одним быстрым движением гость смел ее на пол, и она, «вскрикнув», превратилась в жалкую кучку осколков. Преступник схватил Карину за волосы, притянул к себе и приставил к ее голове пистолет.

— Хочешь посмотреть, папочка, как она умрет? Это будет незабываемое зрелище. Я вам даже разрешу попрощаться. Может быть.

Вера Николаевна зажмурила глаза, закусила губу, сморщила нос. Красивое лицо женщины скукожила невыносимая мука. Из-под сомкнутых век потекли крупные слезы.

— Слышь, парень… — захрипел Владимир Петрович, — это… Убить нелегко… Жить потом как?

— Я убил десятки.

Голос незнакомца упал холодно и как-то буднично, и Карина поняла: ночной гость не хвастается. Он действительно отправил на тот свет немало людей. Девушка почувствовала легкое головокружение. Потерять бы сознание, отгородиться от разворачивающегося ужаса плотной стеной обморочного состояния.

— Как назло только что сделку провернул.

На счету сейчас немного… Но я дам карту… — Владимир Петрович еще пытался уговорить Косую, в лице незнакомца, подождать.

Гость отбросил в сторону девушку и подскочил к ее отцу. Холодный металл ткнулся в висок хозяину.

— Ты не слышал? Тридцать тысяч! В долларах! Немедленно! Или через пять минут вы все тут издохнете, а я отправлюсь к более сговорчивым.

— Подожди… Подожди… Сейчас… Я позвоню брату. Он привезет…

— Номер?

Пока грабитель, гадко усмехаясь, набирал комбинацию из нужных цифр, Владимир Петрович беззвучно молил Бога, чтобы двоюродный братец не подвел. Однако трубка произнесла механическим голосом: "Абонент не отвечает или врем…" Мобильник полетел на пол.

— Сейчас-сейчас, — запричитал Владимир Петрович, — я подумаю, к кому еще…

— Сараев. — Белые губы Веры Николаевны двигались с трудом.

Владимир Петрович сапнул. Сараев… Он, конечно, даст деньги и сам быстренько доставит их.

Виссарион не полюбопытствует, зачем Великоцкому среди ночи понадобились зеленые. Правда, сдерет с него бешеные проценты. А бизнес Владимира Петровича уже и без помощи ростовщика дал хороший крен. Неожиданно деловой человек в Великоцком поднял голову: "Я против!" Но его беснования не услышал никто. В холле прошелестел только слабый голос Веры Николаевны:

— Звони.

Сараев ответил сразу, словно только и ждал, когда какой-нибудь неумный бедолага попадет в его паучьи сети.

— Виссарион, это Великоцкий. Нужна твоя помощь.

— Конкретнее!

— Тридцать тысяч долларов. Прямо сейчас.

Трубка замолчала. Все пристыли. Неосознанно Карина отметила: гость с не меньшим, а, пожалуй, и с большим напряжением, чем хозяева, знающие повадки Виссариона, ждет ответа.

Словно от этих жалких тридцати тысяч зависит сохранность и его жизни.

Наконец, Сараев прочмокал:

— Это хорошие деньги. Да еще ночью. Но для старого товарища… Ладно. Проценты — 26 тысяч рубликов ежемесячно.

— Но ведь всегда было…

— Не хочешь — как хочешь, — меланхолически ответила трубка. — Звони в другие места.

Там тебе, может, за так одолжат. А я, извини, рисковать не могу.

— Ладно-ладно. Пусть будет по-твоему. Согласен.

— Вот и хорошо. Сам приедешь?

— Нет!.. Я не могу. Привези ко мне.

— Хорошо. С доставкой на дом. Почему не помочь старому товарищу? Через час тебя устроит?

Владимир Петрович затравленно взглянул на человека в маске:

— Через час…

Грабитель кивнул.

Великоцкий закончил разговор:

— Жду.

Гость плюхнулся в кресло и застыл. То и дело он бросал взгляд на большие часы в виде замка и тут же опускал его на свои наручные. Точно проверял, идут ли они в ногу. Карина чувствовала, как росли, ширились в преступнике напряжение и беспокойство. И параллельно с усиливающейся взвинченностью отморозка набрякала страхом атмосфера в комнате.

Через десять минут в дверь позвонили. Гость, гипнотизируя Владимира Петровича, процедил:

— Кто это?

— Не знаю.

Мужик с пистолетом подскочил к нему:

— Врешь! Не знаешь, кто приходит к тебе в десять часов?

— Это ко мне, — надтреснутый голос Карины прозвучал испуганно, жалко.

Гость оставил в покое ее отца и медленно развернулся:

— Кто?

— Один знакомый. Мы собирались в клуб.

Снова раздался звонок. Грабитель нервно дернулся.

— Так, сейчас выйдешь и скажешь ему, что вечеринка отменяется. И чтоб без глупостей. Поняла? Иди сюда. Ну? Повернись.

Гость достал из кармана нож и перерезал веревку, стягивающую руки девушки. Карина всхлипнула и потерла затекшие запястья.

— Куртку сними.

Великоцкая покорно разделась. Гость схватил девушку за руку и развернул к себе. Наклонил голову к лицу Карины:

— Не забудь, что я говорил.

На мгновение девушка испытала сильнейший приступ злобы. Безумное желание вырваться, расцарапать эти узкие ненавистные глаза обожгло ее. Преступник довольно ухмыльнулся, словно разглядел родственную душу, и с явным сожалением выпустил девушку из лжеобъятий.

— Я стану в дверном проеме и послушаю, о чем шепчутся любовнички. Спровадишь его по-быстрому. Если проколешься, первую пулю получишь ты. Вторую — он. Третью и четвертую — твои отец и мать. Я никогда не промахиваюсь.

Потом пришью «контейнер», возьму деньги и скажу вашей холодной компании "до свидания"…

Звонок голосил на одной долгой ноте. Олег демонстрировал свои всегдашние нетерпение и упрямство. Обычно эти качества любимого раздражали Карину. Сейчас в душе она благодарила его за них. Грабитель пытливо вглядывался в лицо девушки, словно проверяя, хорошо ли она представила нарисованную им картину. Видимо, удовлетворенный, разрешил:

— Иди.

Деревянной походкой Карина двинулась вперед. Надежда робко подняла голову. Может, Олег почувствует неладное и звякнет ментам? Что же ему сказать, обтекаемое, но достаточно понятное? Как намекнуть о беде, взявшей семью на мушку? Карина распахнула дверь. На пороге, раскачиваясь на носках модных туфель, стоял парень двадцати с маленьким хвостиком лет. Его тонкое утомленное лицо, нагловато-веселый взгляд и фигура модели неизменно заставляли подружек Великоцкой завистливо-восхищенно вздыхать: "Классный мальчик".

Красавчик обнял девушку и нежно поцеловал. "Олежек…" — шепнула ему в ухо Карина, но ее друг уже отстранился. Парню не терпелось сделать любимой маленький выговор.

— Я уже подумал, прекрасная Брунгильда, что ты открывать не хочешь.

Карине никогда не нравились остроты Олега.

Сейчас его шутка прозвучала особенно неуместно.

— Я поссорилась с отцом… Из-за нас.

— Ну вот опять! Я же говорил: уходи ко мне.

Сколько можно терпеть?! Хватит. Сейчас зайду и поговорю со стариком.

Парень сделал решительный шаг вперед. Девушка вздрогнула и стала у Олега на пути.

— Нет! — крикнула она, стремясь спасти любимого. — К нам сейчас нельзя… У нас гость.

Последнюю фразу Карина почти прошептала, умоляюще глядя на Олега. Теперь он насторожится, прочитает в ее глазах ужасную истину.

Но тот лишь недовольно передернул плечами:

— У вас всегда кто-то есть. Ладно. Мы идем?

Карина медленно повернулась. Невидимый Олегу бандит кивнул девушке со своего места и приподнял пистолет. А если выскочить вон из родного дома, превратившегося в ловушку, захлопнуть дверь и броситься бежать?.. В свете фонаря он легко поймает в прицел ее белую блузку. "Я никогда не промахиваюсь…"

— Нет! Сегодня не получится!

— В чем дело?

— Я… В общем, завтра позвоню. А сейчас отец рассердится.

— Слушай, мне это надоело!

Карина поднесла ко лбу руку:

— Уходи, пожалуйста.

— А если я останусь? Он что, за дверь меня вытолкает?

— Нет. Просто… тогда мы с тобой расстанемся… Навсегда. Я сейчас не могу разговаривать! У нас гость! — в голосе девушки зазвенело отчаяние. — Понимаешь? Неожиданный.

— Я все понимаю.

Нет. Парень не разглядел ни ее отчаяния, ни страха. Его одолевали только собственные амбиции и желания.

— Ну что ж, сиди дома, играй роль примерной дочери, а я планы менять не намерен. У меня будет жаркий вечер.

Олег резко развернулся и быстро пошел к машине. Девушка, кусая губы, смотрела ему вслед.

— Закрой дверь, — раздался за ее спиной ненавистный голос. Карина подчинилась, вернулась в ставший залом ожидания холл, плюхнулась в кресло и тяжело задумалась. "Жаркий вечер…" В вопросах любви Олег не бросал слова на ветер. Интересно, кого он выберет себе в партнерши?.. Неожиданно девушка почувствовала на себе настойчивый липкий взгляд. Подняла голову и поняла, что совершила серьезную ошибку, не накинув опять на плечи куртку. Под тонкой блузкой просвечивался красивый кружевной бюстгальтер, дразняще маячила высокая грудь.

Бандит смотрел на прелести хозяйской дочки тем особенным взглядом, какие посылают женщинам сексуально озабоченные самцы. Девушка помертвела. Мгновенно Олег стушевался, исчез из ее мыслей, словно придурок оттолкнул парня одним тяжелым взглядом. Каждой клеточкой Карина ощутила растущее в ублюдке желание.

Сейчас он разорвет белоснежный шелк, всласть надругается над ее душой и телом. И никто не придет на помощь несчастной. Девушка обняла себя двумя руками, словно надеясь защититься от горячих взглядов. Но они не оставляли ее в покое — раздевали, кололи, ласкали… Без спроса Карина резко встала, подошла к шкафу, вытащила толстый свитер и натянула его. Гость следил за действиями девушки с усмешкой. Как только красавица облачилась в мешковатый «кокон», он потерял к ней всякий интерес и стал коситься в сторону кухни. Для начала решил, видимо, удовлетворить другой свой голод. Подобие улыбки изломало губы мужчины:

— Покорми гостя.

Карина колебалась.

— Не бойся, детка.

Они снова прошли на кухню. Карина достала из холодильника колбасу, ветчину. Открыла шкафчик. В нем ровными рядами стояли красивые бутылки со спиртным. Хорошо, если бы незваный гость налакался и отключился. Бандит протянул руку и захлопнул шкафчик. Не снимая перчаток, сделал несколько бутербродов. Как зачарованная, Карина неотрывно следила за движениями острого лезвия. Если бы оружие оказалось у нее в руках? Смогла бы она?.. Нет, этот вариант ненадежен, как слово мошенника. Единственный выход — добраться до мобильника. Куда лучше звонить? В милицию? В службу спасения?

Надо сразу же продиктовать адрес и добавить только одно слово: грабят. Иначе конец Великоцких предрешен. К ним бандит заявился с сумкой, наполненной долларами. Откуда тугие пачки у бродяги, понятно без лишних слов. Чьей-то "холодной компании" он уже сказал "до свидания" и, опьяненный безнаказанностью, быстренько отыскал новые жертвы, Карина старалась вести себя спокойно. Но сердце пустилось в бешеный пляс. Конечно, если бы у ее брата имелось побольше мозгов, тот бы уже потихоньку спустился по лестнице… Вот где незаменим его талант подслушивания. Мобильник у Дениса есть…

— Иди в холл, — голос бандита звучал немного устало. Может, грабитель полчасика соснет? — Собери осколки. Была такая красивая безделушка. Жаль.

Ползая по полу, девушка поглядывала на сложенные на столе мобильники. Ладони Карины вспотели. Она дышала с трудом. Как только девушка завершила уборку, бандит снова связал ей руки, правда, не так крепко, как в прошлый раз. Сам отправился в туалет. Мгновенно Карина поднялась с кресла и приблизилась к столику.

Отец и мать напряженно следили за нею. Девушка повернулась спиной, нащупала телефон и открыла его. Теперь предстояло набрать цифры.

Вера Николаевна вытянула шею. Смуглые пальцы девушки слепо пробежали по кнопкам. "Ни-. же, — одними губами подсказала мать, — нет, рядом…" Карина развернулась к телефону и прошептала: "Помогите…" В этот момент в холл заскочил бандит и быстрым движением оборвал связь. Схватил за волосы девушку и ударил по лицу. Голова Карины мотнулась, тут же беспомощную жертву настиг новый удар. Она отчаянно крикнула, больше от страха, чем от боли.

— Не трогай ее, — зарычал отец и предпринял безуспешную попытку подняться на ноги. — Отпусти девочку.

Бандит отшвырнул Карину далеко от себя.

Неловко она упала на пол и слабо застонала. А ублюдок уже подскочил к ней, вцепился лапищей в густые черные волосы, поднес к лицу перепуганной девушки пистолет.

— Видишь, что это такое? Дорога в никуда.

Ты пойдешь по ней одна. Вот что самое страшное.

И хотя твои мама и папа отправятся следом, они не догонят тебя. Никогда, — он потряс голову Карины. — Понимаешь?

В ужасе девушка попыталась отстраниться.

"Он помешанный! — мелькнуло запоздалое страшное озарение. — Псих с пистолетом в руках". Бандит как будто с неохотой выпустил гриву девушки и прошелся по комнате. Карина лежала в неудобной позе, боясь пошевелиться и тем самым снова привлечь к себе внимание подонка. Часы с бездушной стремительностью отсчитывали минуты. Ее последние минуты на этой земле. Как-то тупо Карина поняла: надо попытаться приготовиться к смерти, чтобы не было слишком страшно в последний момент. Следовало бы, наверное, помолиться. Но Карина, хоть и носила на груди большой золотой крест, не знала вечных слов. За свою короткую жизнь она обращалась к Богу считанное число раз и говорила с Всевышним на обычном земном языке. Надо, хотя бы мысленно, попросить прощения у родителей. Особенно у отца. В последние месяцы она превратила его жизнь в кошмар. Очень хочется (именно сейчас!) прокричать отцу о своей любви.

Перед безмерностью близкой смерти уменьшились, превратились в смешных карликов обиды, претензии, упреки, которыми они с гибельной слепотой транжир изводили друг друга. С нежностью Карина посмотрела на отца, но тот быстро, виновато отвел взгляд. Владимир Петрович считал, что за творящийся беспредел несет ответственность именно он.

Еще где-то полчаса, и все кончится. Не в тесных рамках жуткого вечера — в беспредельности, которую не в силах охватить разум живущего. И не станет больше на земле девушки с неповторимым именем Кара. И никогда не будет Карины-невесты, матери, старухи… Девушка затрясла головою, не позволяя себе опускаться в бездну ужаса.

Где-то она читала, что жертва должна пытаться установить с насильником контакт, чтоб преступник расслабился, проникся к ней доверием, при удаче даже испытал жалость. А что? Может, попробовать поговорить с ублюдком по душам? Спросить его, например: "Зачем тебе столько денег?" Девушка подняла глаза. Нет.

Что-то мешало ей заговорить с мечущимся, как тигр в клетке, бандитом. Она чувствовала: все мысли его зациклены на тридцати тысячах «зеленых». Ее вопросы вызовут только волну раздражения и новый всплеск злобы.

— Твой дружок не опоздает? — нервно спросил главу дома бандит.

— Сараев? Никогда. Но послушай… Давай мы договоримся. — Владимир Петрович сел прямее. — Я заплачу тебе и больше. Завтра… Если ты нас не тронешь.

Человек бизнеса, Великоцкий еще надеялся откупиться от смерти; — заключить лучшую сделку в своей жизни.

— Мне нужны тридцать тысяч, — обронил гость. — И ни копейки больше.

У Владимира Петровича вытянулось лицо.

Как и дочь несколько минут назад, он прошептал про себя: "Чокнутый!"

— Ладно. Хорош трепаться! Обговорим детали. Я и бабы ждем на кухне. Ты в течение десяти минут принимаешь гостя. Слышал? Ни секунды больше. Посмотри на часы. Я там буду глядеть на свои. Если задержишься, одна из сучек отправится на тот свет. Выбери какая.

— Что?

— Я говорю: выбери, какую мне убить, если ты замешкаешься! — рявкнул идиот.

Пристально глядя на дочь, Владимир Петрович ответил:

— Карина — крестница Сараева. Он спросит о ней и захочет увидеть.

Хозяин врал. Вряд ли у господина Сараева вообще имелись крестники, и уж точно ни к кому, кроме себя самого, он не испытывал теплых чувств. Отец просто стремился обезопасить дочь.

— Значит, пристрелю твою жену, — с легкостью кивнул гость. — Нарушите правила — убью всех. Запомнил? Повтори.

— Убьешь всех.

— Хорошо.

Звонок возвестил о появлении Сараева. Гость сгреб со стола в сумку мобильники. Перерезал путы на девушке, приказал ей освободить отца, а обрывки веревок убрать в шкаф. Критически осмотрел Великоцкого:

— Волосы пригладь. Рубашку поправь. Сойдет. — Кивнул на часы:

— Время пошло.

Владимир Петрович бросился к двери. Затекшие руки мужчины еле-еле справились с замками.

— О, старый друг! — Сараев источал фальшивое благожелательство и настоящий французский парфюм. — Карина, девочка, рад тебя видеть. Все хорошеешь и хорошеешь. Наверное, молодые люди проходу не дают?

Владимир Петрович нервно взглянул на часы.

— Ты привез?

Несколько удивленный тем, что его перебили столь бесцеремонно, современный российский Гобсек нахмурился:

— Да, конечно. Дело, прежде всего дело.

Он покосился на девушку, ожидая, что та уйдет. Но Карина уселась в кресло, положив ногу на ногу.

— Пройдем в кабинет?..

— Нет! Давай здесь… Я спешу.

— Что такое? — засмеялся Сараев, водружая на стол кейс. — Уж не собрался ли ты сбежать с…

— Да, на Канары. С одной красотулей, — Владимир Петрович покосился на дочь и покраснел, с опозданием осознав, какую глупость сморозил.

Сараев тоже взглянул на Карину и удивленно приподнял белесые брови.

— Н-да. Итак, приступим.

Лицо его сразу посерьезнело и утратило даже намек на доброжелательность. Он открыл кейс, любовно провел костлявой рукой по тугим пачкам:

— Ваш заказ: ровно тридцать тысяч — не каких-нибудь «деревянных», а настоящих российских денег. Пересчитывать будете?

Владимир Петрович бросил на часы взгляд загнанного животного. Приказал дочери:

— Помоги.

Карина тут же присоединилась к отцу. Ее красивые смуглые пальцы двигались уверенно и быстро. В свете лампы искрились бриллианты в перстнях, тонко позвякивали браслеты. Владимир Петрович приостановился, вытер со лба пот, взглянул на часы и торопливо продолжил работу.

— Все правильно.

Сараев улыбнулся:

— У нас по-другому не бывает. А теперь расписочку, мой дорогой друг. Мы, конечно, люди слова. Но формальности… Ага-ага. Вот она!

Виссарион извлек из кейса сложенный лист и ручку. Карина уставилась на нее горячим жадным взглядом.

— Хорошо-хорошо, — похохатывал Сараев.

Девушка достала из кармана джинсов белый платок с изящной вышивкой в углу. Пока гость любовался распиской, Карина схватила ручку и с трудом, корявыми буквами вывела на шелковой материи: "Ментов вызови".

Сараев ожидал, что теперь ему предложат коньячку с соответствующей закуской. Однако Владимир Петрович недвусмысленно посмотрел на дверь и с прежней бесцеремонностью сказал:

— До свидания.

— Дела торопят, — понимающе кивнул Сараев. — До скорого, старый друг. — Улыбнулся девушке:

— Спокойной ночи, принцесса Рина.

Юная хозяйка схватила разлапистую, как когда-то посмеивался отец, загребущую руку Виссариона и с жаром затрясла ее. Несколько удивленный гость почувствовал на ладони скользкий шелк и механически сжал его. Выйдя от Великоцких, Сараев озадаченно взглянул на тонкий прямоугольничек: "Странная девушка. Да и вся семейка явно не того…" Виссарион поднес к носу платочек и с шумом втянул воздух. Прямо не запах, а ноктюрн сладострастия. Эта девочка знает, как зацепить мужчину. Усмехнулся: уж не хочет ли папаша подослать дочку, чтоб та уговорила его снизить процент? Конечно, соблазнительный пируэтик. Сараев сыто чмокнул, вспомнив тугую задницу и пухлые губки принцессы Рины. Еще раз втянул пряный аромат платка и отправил белый комочек в урну. Такие девушки стоят слишком дорого, они считают себя штучным товаром, на деле же их секс-возможности… Сараев остановился, поправил галстук и окончательно припечатал наклевывающуюся интрижку безжалостным: "Пассивный баланс". Вот бы разразился скандал, если бы шелковый "любовный намек" Великоцкой обнаружила жена! Сараев хохотнул и в прекрасном расположении духа отправился в свой трехэтажный особнячок.

***

На пороге комнаты стоял бандит и смотрел на отца и дочь пронизывающим подозрительным взглядом.

— Свяжи его! Быстро!

Карина послушалась, но теперь она уже не затягивала слишком сильно веревки, ставшие короче после разрезания. Девушка чувствовала: беспокойство гостя, хоть он и получил желаемое, густеет, растет. Сейчас бандиту не до проверки, крепко ли связан хозяин дома.

Преступник хищно бросился к деньгам. С легким презрением Карина смотрела на радостно суетящегося придурка. Он уже счастлив. Примитивное одноклеточное существо! Девушка не могла видеть лицо грабителя, скрытое черной маской. Во всей его темной жуткой фигуре жили только глаза голодного волка и быстрые сильные пальцы. Гость снял мешавшие ему перчатки.

Впервые выпустил пистолет из рук: положил его на край полированного столика. Незнакомец хватал пачки долларов, стянутые резинками, нетерпеливо проводил по зеленым бумажкам и любовно укладывал тысячи в шелковую утробу сумки.

Время от времени гость бросал затравленный взгляд на отсчитывающий минуты замок, словно в соседней комнате по-прежнему находился кто-то с оружием. Но этот невидимый идиот проверял теперь скорость такого же придурка…

Карина нервно облизала губы. Пистолет. Вот он, совсем рядом. Псих так увлекся разглядыванием вожделенных тысяч, что, кажется, совсем забыл об оружии. Надо одним стремительным движением схватить ствол и наставить его на мельтешащего придурка. По спине девушки поползла противная струйка пота. Карина бросила беспомощный взгляд на мать. Та, словно почувствовав недоброе, предостерегающе расширила глаза. Карина отвернулась. "Ну же, давай! — подстегнула она себя. — Упустишь этот момент — второго уже не представится". Пистолет упрется ей, Карине, в висок… "А потом мгновение боли — и ты уже играешь в карты с боженькой", — так по-черному пошутил одноклассник Великоцкой перед собственной смертью. Парень жестоко не ладил с родителями и накануне последнего звонка пустил себе пулю в лоб из охотничьего ружья отца.

Рина пошевелила пальцами правой руки… и обомлела. Нет! Только не это! Только не сейчас!

Не надо! Девушка взглянула на родителей, те тоже пристыли. Значит, она не ошиблась. Скрипнула седьмая ступенька. Ее плохо приляпали мастера, гордо именовавшие себя специалистами экстра-класса. А отец, обнаружив брак, и не подумал его исправить. Буркнул то ли в шутку, то ли всерьез: "Так я всегда буду знать, во сколько детки возвращаются с гулянок". Теперь дом по-дружески предупредил своих хозяев о движущейся новой беде. По лестнице спускался Денис.

Сейчас мальчишка появится на пороге, и убийца поставит его в один ряд с обреченными. "А потом мгновение боли — и ты уже…" Идиотская шутка снова дернулась в мозгу Карины, вытеснив более важные и умные мысли.

Надо предупредить брата! Ведь не совсем же он дурик? Денис пересмотрел столько боевиков, что просто не мог не усвоить хоть азы правильного поведения в паршивой ситуации.

— Ты нас убьешь?! — вскрикнула Карина и вздрогнула, потому что не узнала своего измененного ужасом голоса. А вдруг и брат не поймет, кто внизу давится страхом? Подумает, что это кричит на экране очередная насилуемая девка в том бесконечном жестоком телесериале, которым их кормят каждый день.

Преступник быстро взглянул на девушку и усмехнулся. Она бы не унизилась до этого риторического вопроса, если бы не седьмая ступенька. Если бы…

— Успокойся, — голос идиота звучал покровительственно.

Так всегда говорят, снисходительно глядя на свои жертвы, прирожденные палачи: мол, чего ты так дергаешься?.. Они могут подсмеиваться над страхом осужденных, у них-то самих впереди не черная неизвестность, а все тот же обжитой земной мирок.

— Ты убьешь нас, маму, папу, меня, заберешь деньги и уйдешь, — более спокойно, но все так же громко повторила Карина.

— Успокойся, — грабитель бросил быстрый взгляд на часы, — и не мешай мне.

Карина очень надеялась, что мальчишка все-таки опровергнет свою репутацию неисправимого балбеса: осторожно проделает обратный путь по лестнице, запрется в своей комнате и звякнет ментам. Девушка прислушалась: не скрипнет ли опять седьмая ступенька? Нет. Шорох раздался где-то гораздо ближе. Карину окатило желание броситься на пол, застучать по нему руками и ногами, завизжать на самой высокой ноте. Так она делала в глубоком детстве, когда хотела получить что-то запретное. Став постарше, Кара изобрела иные способы настоять на своем, не менее действенные, но не требующие таких затрат энергии. Девушка уже открыла рот, но вовремя сообразила: в подобных ситуациях люди зачастую поступают вопреки всякой логике. Вместо того, чтобы нестись вверх по лестнице, брат запросто может влететь в комнату. Маленький, напуганный, растерянный. И Карина просто спросила громко:

— Кого из нас ты застрелишь первым?

— Заткнись! — рявкнул бандит, отправляя в сумку последнюю пачку. В этот раз он даже голову не повернул в сторону говорившей. Встряхнул сумку, потянул собачку «молнии». Карина могла поклясться: уродливый рот придурка растягивала счастливая улыбка. Мужчина, уже не интересуясь ходом черных стрелок, уверенным движением поправил браслет часов. По всему видно: налетчик сильно спешит. Возможно, он и не трахнет напоследок хозяйскую дочку. Просто…

Карина завизжала. Бандит вскинул на девушку настороженные глаза. Нет! Ее брат — все-таки законченный идиот. Вместо того, чтобы смотаться, пока цел, он нарисовался на пороге.

Причем его белое перекошенное лицо говорило о том, что мальчишка имел верные подозрения насчет рода занятий ночного гостя.

Девушка визжала, как сирена, надеясь: пока придурок удивленно пялится на нее, брат повернется, незаметно выскользнет вон и где-нибудь затаится до ухода убийцы. Не выдержала Вера Николаевна. С незрячей заботливостью, обрекающей самых дорогих на смерть, закричала:

— Беги, Денис! Беги!

Гость дернулся, словно в нем сработала невидимая пружина. Он сделал быстрый прыжок. Его натренированное тело приготовилось встретить неизвестную опасность. Идиот занес ногу для удара и тогда только, кажется, рассмотрел как следует, кто противостоит ему. Это минутное замешательство спасло Дениса. Нога преступника сделала холостое движение, лишь слегка задев мальчишку. Однако тому хватило и несильного толчка. Он отлетел на значительное расстояние, покраснел и засопел. Вера Николаевна закричала так, будто ударили ее, а не сына. Владимир Петрович завозился, как полудохлая рыба на берегу. А Карина одновременно с преступником сделала быстрое движение — метнулась к столику и схватила забытый пистолет. Он оказался неожиданно тяжелым и холодным, и ее дрожащие пальцы чуть не выпустили оружие. Идиот обернулся, словно спиной почувствовал новую опасность. В его потемневшие глаза смотрела дорога в никуда, заключенная в дуле пистолета.

Гость сделал шаг вперед, уверенно, спокойно, точно девушка и не метила в него. Поведение бандита испугало Карину. Сейчас подонок приблизится и, глядя на нее, как удав на кролика, без слов протянет огромную ладонь…

— Не подходи!

Визг девушки выдал ее страх и неуверенность. Бандит сделал еще один шаг и выбросил вперед руку:

— Давай сюда игрушку!

Карина до боли закусила нижнюю губу и выстрелила. Пуля прошла над плечом придурка и продырявила фотографию на стене. На ней Владимир Петрович, еще молодой и без живота, стоял в обнимку со своим лучшим другом, а теперь партнером по бизнесу — Колесовым. Дочь попала отцу точно в сердце. Осколки всхлипнули и осыпались на пол. Гость медленно обернулся и уставился на испорченный снимок. Кажется, выстрел Карины бандит принял за предупреждение. Но идиот ошибся. Она промахнулась. Рина хотела попасть в мускулистое плечо преступника: с раненым легче справиться. Увидев собственную кровь, преступник скорее осознает цену жизни.

— Денис! — Карина так и не сумела справиться с волнением. — Подойди и развяжи отца.

Преступник быстро развернулся и снова уставился на девушку. В его темных глазах на одно мгновение мелькнуло что-то, подарившее девушке капельку уверенности. Однако голос незнакомца по-прежнему звучал спокойно и ровно:

— Ты не сможешь убить.

Смешно, но люди, глядя в безжалостный глаз пистолета, произносят одинаковые глупости, точно стремятся обдурить старушку-смерть. И Карина бросила обычную в подобной мизансцене реплику:

— Убью.

Слово упало тяжело, страшно. Гость дернулся и почему-то опять взглянул на замок-часы.

Денис, далеко обходя идиота, прокрался в холл. Оказавшись за спиной сестры, подросток задвигался быстрее.

— Нож на полочке.

Карина отдавала приказы не оборачиваясь.

Ни на секунду девушка не спускала глаз с преступника, точно боялась, что, оставленный без присмотра, уголовник мгновенно отыщет новое оружие.

— Опусти пистолет.

В голосе уже трепыхается просьба. Как быстро, однако же, бандюга растерял свои амбиции!

Только дуло коснулось его лба, все геройство придурка вылетело к чертям собачьим. Еще минута, и здоровый мужик начнет ползать у ног стройной девушки, моля, чтобы его пощадили.

Денис возился слишком долго: руки парня дрожали, он беспрерывно ронял нож.

— Дай мне уйти, — преступник не желал замолкать.

Час назад девушка надеялась на его снисхождение, а теперь он умолял ее о милости. Мужчина медленно развернулся и направился к выходу. Карина прошептала:

— В спину выстрелить легче.

"А уж попасть в такую широкую — не составит труда", — мысленно добавила она.

Бандит крутанулся на сто восемьдесят градусов, точно услышал предупреждающий щелчок, и крикнул яростно и ненавидяще:

— Меня нельзя убивать! Дура!

"А нас можно?" — вспыхнуло в голове у Карины, но девушка лишь плотнее сжала губы.

— Ты будешь жалеть об этом до конца своей пустой жизни!

До чего же рецидивисты любят угрожать: я тебя из-под земли достану и т. д. и т. п.

— Слышишь? Курица расфуфыренная!

В его словах таились чисто русские зависть и презрение нищебродства по отношению к порядочным богатым людям. Карина поняла это без труда, а еще она ясно осознала: идиот не просто напуган. Он в панике. Легкое удовлетворение и сладостное предчувствие триумфа коснулись ее сердца. Она победила негодяя!

Наконец-то с трудом Владимир Петрович поднялся на ноги. Великоцкий и так не отличался хорошей спортивной формой, а после веревочного плена выглядел просто жалко. Где уж ему справиться с накачанным уголовником! В том, что тот окажет хозяину ожесточенное сопротивление, не сомневался никто. Это последний шанс идиота избежать тюремного заключения и смыться с награбленным. Карина отметила, что глаза гостя покинула паника. Внутренне он готовился к схватке. Сейчас ловко сожмет рукой горло Владимира Петровича и прикажет девушке: "Брось пистолет. Не то придушу папочку…"

Великоцкий тоже, конечно, смекнул, чем закончится его поединок с мордоворотом, потому не набросился на бандюгу с кулаками, не взял оружие у дочери. Быстро шагнул к изящной тумбочке со словами: "Где-то у меня тут был еще телефончик", — запустил в ее брюхо руку.

Карина перестала дышать. Как же она забыла?! Денис и уже освобожденная от пут Вера Николаевна тоже задержали дыхание. Преступник, как лесной зверь, угадав новую неведомую опасность, вопросительно уставился на девушку. И тут Владимир Петрович, кряхтя:

"Сейчас, звякнем…" — извлек из тумбочки темный предмет. Шагнул к идиоту и выстрелил ему прямо в лицо из газового пистолета. Преступник обеими руками закрыл глаза, и в тот же момент изо всей силы Великоцкий ударил его под дых.

Бандит согнулся и, получив еще один мощный удар в голову, сполз на пол. Владимир Петрович, Денис, Вера Николаевна бросились на поверженного мужика и заколотили, замолотили, заработали руками, ногами, зубами. Одна Карина так и осталась стоять, крепко сжимая пистолет. А вдруг сейчас Великоцкие разлетятся в стороны и покажется крепкая фигура преступника?

— Веревку! — скомандовал задыхающийся Владимир Петрович.

Девушка метнулась, схватила валявшийся на полу белый жгут и протянула матери. Та с ловкостью рукодельницы связала лапищи бандита.

Удовлетворенная, Вера Николаевна разогнулась.

Все! Денис сполз с преступника с опаской, словно боялся, что тот по примеру киношных героев одним движением плеч порвет путы и снова станет в стойку. Последним поднялся Владимир Петрович, и Карина наконец-то опустила пистолет. Боязливо оглядела его и быстро положила на столик. Ее тело сотрясала крупная дрожь.

Вера Николаевна открыла форточки, включила кондиционер. Владимир Петрович, грозно сопя, склонился над преступником и обеими руками стянул с его головы шапочку-маску. Увидев незнакомое лицо, недовольно зарычал. Бросил сердитый взгляд на простреленную фотографию.

Рявкнул:

— Кто тебя послал?! Отвечай! Колосов?

— Да пошел ты в жопу, — процедил ублюдок.

Владимир Петрович покраснел еще больше и, горя справедливым возмущением только что освобожденной жертвы, ударил связанного ногой в живот.

— Отвечай, придурок!

Тот скрючился, заскрипел зубами.

Владимир Петрович приготовился нанести новый удар, но идиот сделал быстрое движение ногами и хрястнул противника по коленной чашечке. Хозяин замычал и схватился за ушибленное место. К мужу подскочила испуганная Вера Николаевна:

— Володя! Что он тебе сделал?!

Великоцкий раздраженным движением сбросил с плеч участливую руку жены, буркнул недовольно:

— Ноги чего не связала?

Проковылял к креслу и облегченно плюхнулся в него. Растирая пострадавшее колено, скривился:

— Я давно заметил: кто-то под меня копает.

Дела совсем с катушек слетели… — Буравя взглядом «раненую» фотографию, потряс кулаком:

— Это все Колесов… Чует мое сердце. О-оон, дружочек старый!

Преступник тоже уселся удобнее на полу, оперся спиной о стену. Теперь Карина смогла как следует рассмотреть его. Твердый, словно вырезанный из гранита подбородок. Довольно крупный нос. Узкие ненавидящие глаза. Урод. Как все-таки природа справедлива! У человека порядочного и лицо хорошее. А на эту бандитскую рожу раз взглянешь — сразу поймешь, с кем дело имеешь. Ему бы и по улицам следовало в маске гулять, а еще лучше — в наморднике. Весьма Карину удивил возраст идиота. Почему-то ей казалось, что на такие опасные дела ходят отморозки помоложе. Мужику явно хорошо за тридцать. Родителям ее почти ровесник. Ну что ж?

Видно, ему "покой не по карману".

— Пап, ну как ты его из пистолета! "Я сейчас, только мобильничек достану…" А потом по физике ему! — взвизгнул Денис.

Мальчишка зашелся от радости, представив, как станет рассказывать в школе об их семейном подвиге.

— Я чуть от страха не умерла, когда Денис появился, — счастливым смехом залилась Вера Николаевна. — Упала бы, если б и так не лежала.

— А я захожу такой… Не сразу даже врубился. Маман и папан связанные. По полу какой-то чужой мужик ползает. Ринка визжит, будто ее насилуют. Тут он на меня! Я еле успел увернуться. Ба-а-ах!

— Ты у меня герой. — Вера Николаевна ласково провела рукой по волосам мальчишки.

Напряжение, сковывавшее Великоцких в течение двух невыносимо длинных часов, переродилось в излишнюю говорливость, нервный смех, глупые вскрикивания. Карина же лишь натянуто улыбалась. Что-то мешало ей расслабиться полностью, взорваться ликующим: "Ура нам!" Может, непонятная тревога вызвана угрозой бандита: "Будешь жалеть об этом…"?

— Молодцы! — Великоцкий-старший подвел итог бурному веселью и дал знак, что нужно переходить к делу. — Надо звонить ментам. Ох, тряхнут они тебя, голубчика. Ох, обломают.

Владимир Петрович открыл сумку грабителя. Несколько секунд в задумчивости смотрел на ее великолепное зеленое содержимое. Вытащил мобильники: разбирайте.

— Алло, дежурка? У нас тут грабитель. Южная, 148. Да. Я? Хозяин — Великоцкий. Он? Связанный валяется… А вот так и справились. Приедете — расскажем.

Владимир Петрович самодовольно улыбнулся. Преступник следил за ним глазами попавшего в ловушку зверя. В них читалась душераздирающая смертная тоска. Наверное, общежитие с решетками на окнах, отметила Карина, ему знакомо очень даже хорошо. Не хочет и боится отправляться туда, гад.

— Слышь, мужик, — подал голос грабитель. — Отпусти, будь человеком.

Владимир Петрович хмыкнул. Ему очень хотелось подойти и еще раз заехать придурку ногой в живот. Но он боялся, что бандит опять применит какой-нибудь ловкий приемчик.

— Мне деньги не для себя нужны. Для дела. Понимаешь?

— Конечно, понимаю. У нас все для дела грабят.

Карина опустила глаза. Почему-то униженный тон мужика вызвал легкую краску стыда на щеках девушки, точно это она ныла и канючила.

Раздражало довольное хмыканье отца. Удушающая боязнь за близких отступила. И Карина сквозь увеличительное стекло юношеского максимализма вновь увидела все недостатки своего папаши. Тот уже озабоченно топтался у сумки.

— Деньги бы надо вытащить. Свои… — почесал затылок. — : Они и менты — народ ненадежный. Опишут, увезут — ищи-свищи. А тридцать тысяч зеленых — не три рубля. А-а-а?

Великоцкий выжидательно уставился на жену. Вера Николаевна пожала плечами:

— Нельзя, наверное. Лучше так оставить.

Владимир Петрович сапнул. Супруга дала не тот совет, который он хотел услышать, но спорить хозяин не стал. Поинтересовался у связанного:

— Много награбил?

— С тебя хватит. — Голос бандита уже опять звучал свинцово, ненавидяще.

— Это плата ему, чтоб нас убил! — подскочил Денис. — Точно!

— Да-а-а, — с сомнением протянул отец.

Мозг-калькулятор бизнесмена легко просчитал ситуацию и забраковал предположение мальчишки как ошибочное. Но распухшее самодовольство теснило разумные доводы, склоняло Владимира Петровича согласиться с сыном.

Слишком заманчиво звучало: бизнесмен Великоцкий отбирает у киллера деньги, которые тому заплатили за убийство этого самого предпринимателя-орла.

Хозяин распорядился:

— Веруня, принеси нам сока. Что-то в горле пересохло.

Жена отправилась на кухню, зазвенела там посудой. Через пару минут вернулась с подносом, на котором теснились четыре стакана, наполненные густой оранжевой жидкостью.

Несмотря на жажду, Карина пила сок без удовольствия, словно ненависть незнакомца отравила прохладный вкусный напиток.

— Спасибо, — девушка поставила на поднос почти полный стакан.

Прошла в ванную и смыла косметику. Собрала волосы в узел. "Курица расфуфыренная"?

— Придурок! — Карина произнесла любимое ругательство отца с особенным наслаждением.

Придирчиво осмотрела в зеркале свое потускневшее без макияжа-иллюзиониста лицо… и в раздражении отвернулась.

В холле отец продолжал строить догадки, кто его заказал. Эта мысль завладела им целиком и полностью. Видимо, Владимир Петрович надеялся, что, решив один ребус, справится и с другим: как оттащить от гибельного обрыва свой бизнес?

Вера Николаевна возилась на кухне — пыталась спасти безнадежно испорченные отбивные. Карина не понимала: как в этот момент мать могла думать о котлетах, об ужине? Денис, озаренный новой "светлой идеей", подскочил:

— Па, можно я его связанным сфотографирую?

Владимир Петрович покосился в сторону кухни. Если бы в холле присутствовала Вера Николаевна, она бы не дала санкции на съемку. Запрет явился бы не следствием жалости. Просто женщина имела твердое убеждение: в любой ситуации нужно самому сохранять лицо порядочного человека. Она и дочь к этому приучила.

Поэтому, когда мальчишка нажал на отца: "Фотку газетчикам можно загнать", — а Великоцкий-старший лениво кивнул: "Давай", — Карина встала.

— Не смей, — сказала она, неосознанно стараясь подражать интонациям Веры Николаевны.

— Отстань! — отмахнулся мальчишка.

— Я матери скажу.

— Да отцепись ты!

Денис помчался по лестнице. Скрипнула седьмая ступенька, стукнула дверь. Девушка повернула голову и встретилась глазами — с темными, злыми. Еще вообразит, что ее беспокоят его чувства. Карина уселась в кресло.

Вернулся запыхавшийся Денис с фотокамерой. Как и отец, боясь подходить близко к преступнику, остановился у туалетного столика. Незнакомец отвернул к стене голову. Мальчишка торопливо сделал несколько снимков, просмотрел их и от восторга прищелкнул языком:

— Здорово получилось! Прямо кино!

Прислушался к звукам, доносящимся из "главной резиденции" матери, и заспешил в свою комнату. Если бы Вера Николаевна застала сына за фотографированием, то собственноручно уничтожила бы гаденькое «кино». "Я ей расскажу, и она так и сделает", — пообещала себе Карина, неожиданно вспомнившая недавно увиденный в газете снимок: обнаженные иракские солдаты и женщина-военная, делающая вид, что отстреливает у крайнего главный орган всякого мужчины.

С вопросом: "Поесть не хотите?" — появилась Вера Николаевна.

— Попозже, — похлопал себя по животу Владимир Петрович, — как трофей сдадим. Что-то стражи не спешат. Так-то, надейся на милицию. Всю семью вырежут, пока она приедет.

Карине тоже невыносимо хотелось, чтобы ночной кошмар побыстрее закончился. Сейчас менты уведут грабителя-неудачника, и, надо надеяться, — она его больше никогда не увидит.

Денис вернулся с крепким вишневым яблоком. Вот уж кто не страдает от отсутствия аппетита. Ну правильно! Отсиделся основную часть времени в безопасности, а теперь с удовольствием хрустит тугим сочным плодом.

Зазвонил мобильник. Великоцкие подняли головы и переглянулись. Телефон подал голос из кармана скрюченного придурка.

— Дружки звонят, — прищурился Владимир Петрович.

— Заказчик! — взвизгнул Денис. — Па, это тот, кто тебя кокнуть приказал. Хочет узнать, как прошло дело. Говорю тебе, возьми трубку!

Глаза Владимира Петровича загорелись хищным блеском. Осторожно он приблизился к поверженному врагу и полез к нему в карман брюк. Однако тот не оказал никакого сопротивления. Напротив, Карине показалось, что грабитель хотел, чтобы хозяин дома ответил звонившему. Лицо придурка затвердело, тело напряглось.

Владимир Петрович поднес к уху мобильник и подмигнул Денису.

— Ну что, чувак?! — раздался неприятный мужской голос. — Контрольный звонок. Напоминаю, если ты в хлопотах подзабыл: у тебя осталось три часа. Не соберешь деньжонки — мальчишка умрет.

У Великоцкого отвалилась челюсть.

— Молчишь? Ну-ну. Услышать засранца хочешь?

— Дядя Андрей! Когда ты за мной придешь?

Дядя!.. — ворвался в комнату дрожащий;от слез детский голос, а следом вползла нехорошая тишина.

— Что за… хреновня? — Владимир Петрович медленно повернулся к пристывшей жене. Потом уставился на чужую дорожную сумку. После — на незнакомого мужика. — Что за?..

— Что слышал! Отпусти меня! — Гость ожесточенно завозился, словно вознамерился освободиться самостоятельно.

— Мальчика похитили?

— Да!

— Это выкуп?

— Нет! Гуманитарная посылка для киллеров.

— Гм. — Владимир Петрович вытер ладонью сразу вспотевший лоб. — А мы?.. При чем здесь мы?

— Ни при чем. Мне не хватало тридцати тысяч. Вот я и решил грохнуть первый попавшийся подходящий особняк. Ваш подошел.

Теперь стало понятно его безрассудство идущего напролом.

Владимир Петрович снова с ожесточением вытер лоб.

— Надо было заявить в милицию, в ФСБ…

— Смеешься, мужик. Мальчишку сразу бы отправили на тот свет.

Все, не сговариваясь, уставились на желтые стрелки часов, дрожащие на циферблате замка.

Откуда-то из живота к горлу Карины подкатил тошнотворный комок. Она убила ребенка. Их никто не собирался трогать. Придурок говорил правду: он взял бы деньги и ушел. Исчез из ее жизни. Теперь он, конечно, тоже уберется отсюда, но вместо него тут навсегда поселятся воспоминания о мучительной смерти не дождавшегося помощи мальчика. Она убила ребенка!

Вера Николаевна первой справилась с немотой:

— Парня нужно отпустить.

Она произнесла это так же спокойно и однозначно, как говорила будничные вещи: "Всем пора есть", "Дениса надо показать врачу"…

Карина с надеждой уставилась на мать. Однако Владимир Петрович вскинул вверх обе руки и зарычал:

— Ну да! А что мы скажем ментам? Куда он делся? Испарился? И вообще лучше, если похитителями спецназ займется. Эти скорей разберутся. Ты же видишь: он ни на что не способен!

С ним девчонка справилась!

Карина сжалась при напоминании отца, кто главная виновница вломившегося к ним в дом чужого несчастья, превратившегося в их общее, великоцкое. Она распахнула дверь, не поинтересовавшись, кто пожаловал в гости на ночь глядя.

Ею прикрывался, как щитом, грабитель. Она сдала его ментам. Она убила ребенка.

— Его надо отпустить, Володя. Сейчас же.

Пока не приехала милиция.

— Там разберутся, — закрутил головою Великоцкий.

— Папа! Не верь ему! — затанцевал возле отца Денис. — Это его дружки страхуют. На случай, если засыплется…

Мальчишка с жестокостью ребенка, не желавшего выпускать попавшего к нему в руки майского жука, противился освобождению грабителя, оказавшегося слабаком. Еще бы! Он уже видел себя героем первых полос газет и самым крутым парнем гимназии № 2 для особо богатых детей.

Владимир Петрович понимал: сын опять подтасовывает факты, но, как и в предыдущий раз, предпочел прикинуться простачком:

— А, может, Денис прав…

Вера Николаевна закрыла голову руками и пошла на кухню. Следом поплелся бурчащий Владимир Петрович. За ним устремился вскрикивающий Денис. Один не слушал другого. Каждый доказывал, утверждал, не соглашался.

Карина бросила взгляд на часы, потом еще один, быстрый — на придурка. Глубоко вздохнула. "Упустишь этот момент — второго уже не представится".

Девушка вскочила, схватила нож и наклонилась к пленнику. Он повернулся спиной. Карина несколькими движениями перерезала веревки, поранив при этом незнакомцу ладонь. Грабитель поднялся, спрятал в карман мобильник. Девушка подняла и протянула ему сумку с выкупом.

Мужчина вскинул ее на плечо. Они действовали молча и слаженно, как сообщники, орудующие вместе много лет и понимающие друг друга с полувзгляда.

Со стороны кухни послышались шаги. Карина испуганно обернулась и в тот же момент почувствовала на своей шее стальную руку, а у виска — холодное дуло.

— Я ухожу, — процедил незнакомец, обращаясь к Великоцким, в очередной раз за вечер потерявшим дар речи. — Девочка проводит меня. В компании с ней я буду чувствовать себя спокойнее. Не бойтесь, она не пострадает. Клянусь. Но не вздумайте сказать ментам о мальчике. Я прошу только три часа. Три часа.

Карина почувствовала в сердце мощные толчки ненависти. Змееголовая гостья покинула его легкомысленно рано, до финального действия. Теперь ей пришлось вернуться с полдороги.

"Сволочь! Сволочь! Сволочь! — внутренне бушевала девушка. — Вот его благодарность!"

— Слушай, парень… — на Владимира Петровича было больно смотреть. — Отпусти ее. Если ты хоть пальцем тронешь Риночку… Если хоть один волосок упадет с ее головы…

— Я же сказал: с ней ничего не случится! Через три часа она вернется такой же, как ушла.

Но не смейте мне мешать!

Незнакомец потащил Карину к выходу. Они выскочили на улицу. В конце ее показалась машина с мигалкой. Мужчина приобнял спутницу и шепнул ей в ухо:

— За угол! Быстро!

Она повиновалась. Но не потому, что в бок ей упирался смертоносный металл. Девушка панически боялась, что их остановят. И тогда… она станет соучастницей в убийстве маленького человека.

В проулке «дремали» старьте позорные «Жигули». Забираясь в них, Карина состряпала презрительную гримаску принцессы, вынужденной путешествовать в розвальнях. Однако мужик, оказавшись в машине, сразу утратил интерес к похищенной им девушке. Он проехал вперед, свернул у развилки, а через полчаса вырулил на центральную улицу. У клуба «Ямайка» тянулся длинный ряд авто. «Жигуль» отыскал свободное местечко и пристроился среди крутых тачек.

Молодые люди замерли. Со стороны они, наверное, казались обыкновенной парочкой, приехавшей к модной забегаловке, но предпочитающей лизаться подальше от любопытных глаз. На самом деле в салоне мучились неизвестностью разнополые враги.

— Тебя Андрей зовут? — Девушку не особенно интересовало настоящее имя игравшего в донкихотство спутника. Просто ей было тяжело молчать на пару с чужим угрюмым мужиком.

Тот кивнул и даже из приличия не задал встречный вопрос своей пленнице.

— А меня — Карина.

Новый кивок:

— Я слышал.

И это вместо восхищенного: "Какое интересное имя!" или тривиального: "Очень приятно". Впрочем, зачем лгать? Им обоим о-о-очень неприятно оттого, что они вместе.

— А кто этот мальчик?

— Просто — мальчик, — пожал широкими плечами Андрей. — Тебе лишнее ни к чему знать. Сейчас они позвонят. И ты потопаешь к своим папе и маме.

— А ты?

— А я повезу ребенка его матери.

Эту фигуру Карина упустила — мать ребенка. Существует еще женщина. Она послала своего мужчину спасать малыша. А сама где-то сидит пристыв, или безостановочно ходит из угла в угол, или пьет, чтобы заглушить страх и боль.

— А деньги ты нам по почте вышлешь? — с неожиданной для себя резкостью спросила Карина.

Мужчина покосился на нее:

— Тебе кто-нибудь говорил, что высокомерие делает твое смазливое личико тупым?

Злость вспыхнула в девушке, как фейерверк в ночном небе. Он ей еще и гадости говорит!

— Не волнуйся. Твой папаша получит все обратно: и тебя, и деньги.

"А проценты Сараеву ты тоже выплатишь?" — чуть не прошипела Карина, но почему-то лишь обиженнее скривила губы. С демонстративным вниманием она принялась следить за снующими у кабака полуночниками. У входа мелькнула высокая знакомая фигура, и девушка подалась вперед. Олег? Неужели все-таки решил развлечься один? Впрочем, нет. Этот красавчик никогда не станет скучать в одиночестве…

— Наклонись ко мне. Ближе, — приказал неожиданно придурок. — Ну!

С опаской девушка приблизила свое лицо к его груди. Мимо медленно проехала патрульная машина. Карина тут же отшатнулась от мужчины.

Интересно, сколько ему дадут? А может, оправдают? Мол, спасал жизнь ребенка путем насилия.

Звонок мобильника вклинился в мысли Карины. Девушка села прямо, напряглась.

— Ну что, чувак? — прокаркал похититель. — Время не дремлет. Сдвиги есть?

— Деньги у меня, — ответил Андрей.

— Все шестьдесят тысяч долларов? — уточнил невидимый собеседник.

— Да.

— Ну настоящий герой! А то час назад, когда ты с нами разговаривать не стал, мальчишка от страха аж уписался. Я его прямо тогда кокнуть хотел, но по доброте своей решил еще подождать.

— Короче, где встречаемся?

— Запоминай, герой. Доедешь до улицы Платонова. Там есть одно хорошее заведение — похоронная конторка. На витрине гробики, а на дверях веночек. В общем, расследуешь. Напротив — мусорные баки. Бросишь «зелень» в крайний справа.

— А мальчик?

— Как только пересчитаем денежки, перезвоним тебе и скажем, где найти пацаненка. Все без обмана, — трубка сразу замолчала, как подавилась.

Минуту Андрей сидел неподвижно, что-то напряженно соображая. Потом рассеянно взглянул на пристывшую девушку.

— Ладно. Теперь иди туда, — он кивнул головою на клуб. — Найди своего мальчика или какого-нибудь другого и попроси его отвезти тебя к маме. Она хорошая женщина. Единственный порядочный человек в вашей поганой семейке.

Карина покраснела от обиды, но с места не сдвинулась:

— Я останусь.

Андрей дернулся:

— Позабавиться хочешь?.

Девушка сплела пальцы:

— Нет! Убедиться, что мальчик жив. Я заснуть не смогу. Боюсь… А вдруг…

— Хорошо тебя понимаю, но я не нянька. Так что гуляй!

— Нет!

Рывком мужчина достал пистолет. Но Карина насмешливо улыбнулась:

— Как страшно! Все равно не выстрелишь.

Даже выкинуть меня из машины побоишься: а вдруг кто шум услышит? Охранники, например.

Она испытывала легкое удовольствие от его беспомощности и собственной наглости.

Однако мужчина как-то оценивающе посмотрел по сторонам, и Карина испугалась: а вдруг все-таки вышвырнет? Затараторила:

— Как лучше же хочу! Мальчик до смерти напуган. Ему сейчас женская ласка нужна. Ты вот сумеешь его успокоить?..

— Я должен приехать на встречу один, — нетерпеливо прервал ее излияния мужчина. — Это их требование.

Девушка закусила губу, а через секунду обрадованно вскрикнула:

— Я на заднем сиденье лягу! Такое в Кино показывали.

Андрей замотал головою:

— А если они грохнут меня у домика гробовщика? Тебя, думаешь, живой отпустят?

— Никто нас не тронет, — не согласилась Карина, перебираясь на заднее сиденье. — Зачем им трупы? Не ве-е…

Машина дернулась, и девушка подавилась начатой фразой. Легла, укрывшись кожаной курткой Андрея. В салон попеременно забегали то огни, то темнота, точно Карина ехала в китайском фонаре. Через двадцать минут «жигуль» затормозил. Андрей взял сумку и, не колеблясь, вышел. Откуда-то, может, как раз из окон похоронного бюро, за ним наблюдают люди, специализирующиеся на редком и опасном деле — похищении детей. Карине хотелось приподнять голову, прильнуть носом к стеклу, но девушка лишь судорожно вцепилась тонкими пальцами в ворс чехла.

Хлопнула дверца. Кто-то плюхнулся на место водителя. "Порядок", — шепнул знакомый голос. «Жигуль» развернулся и поехал в обратном направлении. Машину Андрей остановил только через два квартала. Карина осторожно села. Девушка боялась лезть с вопросами к спутнику, а сам он не имел желания болтать. Зазвонил мобильник. Андрей рывком поднес его к уху.

— Все сделал хорошо. Теперь дальше. Мальчишка в доме, приготовленном к сносу. Лизюкова, 28. Спасибо за сотрудничество.

Автомобиль ожил и понесся в ночь.

***

Несчастный и красный, как перезрелый помидор, Владимир Петрович сидел перед полноватым, каким-то блеклым ментом. Фамилию сыскарь носил не геройскую — Смирнов. И глаза его не горели азартом прирожденного охотника, напротив, то и дело их покрывала пелена сонливости. Зато молодой помощник Смирнова — Саша Першин — проявлял активность за двоих. Он беспрерывно крутился по холлу, по-собачьи заглядывал в углы, точно искал одному ему известные улики или намеревался ненароком что-нибудь прихватизировать в особнячке.

— Вы его связали? — бесцветным голосом уточнил Смирнов.

— Я? Нет. — Владимир Петрович промокнул лоб платком. — Просто выстрелил в него из газового пистолета… Ну и он… свалился.

Великоцкий обеими руками показал на пол.

— Надо было связать…

— Да… Но мы сразу же позвонили в милицию… Потом Вера принесла сок. Ну и мы выпили и… пошли на кухню… Поговорить… Ну чтоб он не слышал…

— А дочь ваша осталась?

— Кара сидела в кресле.

— Кто?

— Моя дочь — Карина. У нее очень доброе сердце, — Владимир Петрович скривился. — Видимо, придурок застонал или попросил пить…

И она подошла…

Великоцкий растерянно посмотрел на жену.

Денис краснел за мнущегося и заикающегося отца.

Ему очень хотелось вставить свое живое слово в бездарный детектив папан. Но под суровым взглядом матери парень молчал. Вера Николаевна казалась абсолютно спокойной. Лишь Владимир Петрович видел, что жена на пределе: левой рукой она крепко сжимала золотой крест на груди. Так, не убирая пальцев с распятия, каменно, Вера много лет назад двое суток просидела у постели умирающей матери. Кажется, только взгляд женщины не утратил способности двигаться. Ежеминутно он обращался к медлительным стрелкам больших часов. "Я выброшу их, — с тупой тоской подумал Владимир Петрович. — Как только все закончится, расколю к чертям собачьим".

— И он выволок вашу дочь? — с дотошностью хорошего врача допытывался Смирнов.

— Да, — не спуская взгляда с замка, кивнул Великоцкий. — Но сказал, что через два часа…

Ну когда отъедет подальше, наверное… Отпустит.

— Через час тридцать, — поправила его до того молчавшая жена. — Осталось полтора часа.

Смирнов крякнул. Ему хотелось сказать этим потерянным, заикающимся, оглушенным горем людям: вряд ли вы когда-нибудь увидите свою дочь. Живой, во всяком случае. Но он просто продолжил допрос:

— Что было в сумке?

— Мы не знаем, — понуро ответил Владимир Петрович.

— Неужели не поинтересовались?

— Это дело милиции.

— Да-а-а. Дело у нас заварилось образцовое.

Значит, так. Давайте сюда фотографии дочери.

— Карина не любит фотографироваться, — разлепила синие губы Вера Николаевна. — У нас есть только детские снимки.

— Послушай… — начал Великоцкий, но женщина остановила его гневным:

— Я выполню условие! Будем ждать, — и добавила горячим шепотом:

— Никогда не прощу тебе, если что-нибудь случится с девочкой.

Владимир Петрович совсем сник. Широкие плечи его опустились. Он и сам никогда себе этого не простит… Риночка… Его любимица. Денис заерзал в кресле, вспомнив о сокровище, хранящемся у него в комнате, — фотке на память от ублюдка. Вот бы что подкинуть снующему туда-сюда менту. На его-то старикана надеяться просто смешно.

Денис не понимал позиции родителей — ждать. Его бесила детская вера матери в слово проходимца. Она вертит отцом, как хочет, а его глупая сестренка сейчас один на один с насильником. Денис передернул плечами: дураки! Однако он не смел нарушить запрет матери и лишь сардонически кривил губы. В голове крутилось: "Наверное, Смирный думает, что я кретин".

***

Сердце Карины билось оглушительно, точно она не ехала в качестве пассажирки в автомобиле, а неслась к заброшенному дому на своих двоих. Десятки тревожных мыслей осаждали ее.

Малыш скорее всего в подвале уже один. Наверное, похитители сказали ему: "Сейчас придет дядя Андрей. Не двигайся с места, а то он тебя не найдет", — и смылись. Оставили они рядом с ребенком хоть какой-то источник света, или бедняга дрожит в темноте?

Андрей с силой сжимал руль и напряженно вглядывался вперед. Наконец, они отыскали полуразвалившееся здание. Андрей взял фонарь и вышел из машины. Карина заспешила следом, споткнулась и чуть не полетела. Но мужчина даже не оглянулся на шум, быстро шагнул в черный зев дома и крикнул:

— Ванюшка! Это я — дядя Андрей! Я пришел. Сейчас поедем к маме.

Где-то справа раздался осторожный шорох.

Мужчина направил туда луч фонаря. В темноту метнулась громадная жирная крыса. Девушка вздрогнула и неосознанно вцепилась в руку спутника.

— Возможно, сволочи его усыпили, — прошептала она.

Почему-то Карина боялась говорить в полный голос. Андрей ничего не ответил. Освещая путь подслеповатым фонарем, двинулся по ступенькам, ведущим в подвал. Под ногами шуршали шматки штукатурки, скрипел песок, вниз со стуком падали осколки кирпичей. Навстречу молодым людям плыл отвратительный затхлый воздух и такая же омерзительная тяжелая тишина. Вдоль коридора темнели «норки», в которых когда-то хозяева хранили вечные банки с соленьями и картошку. На некоторых закутках еще сохранились двери. От нетерпеливого движения быстрой руки Андрея они поскрипывали щемяще, жалобно. В брошенных хранилищах горбатились кучки мусора, источали зловоние нечистоты. Одна дверь не поддалась сразу. Андрей поднажал плечом, и она распахнулась. В углу, прямо на цементном полу лежал мальчик лет шести. Мужчина и девушка бросились к нему.

— Вставай! — крикнул Андрей.

Но малыш не отозвался, не улыбнулся, не сел, потирая глаза ручонками. Мужчина быстро подошел к ребенку. Склонился низко. Карина, испытывая легкую злость по отношению к мальчишке, умудрившемуся заснуть в таящем незримую опасность месте, из которого им всем троим надо побыстрее сматываться, тоже шагнула вперед. Протянула руку — сейчас она его разбудит.

Андрей дернулся, но не успел остановить девушку. Пальцы Карины легли на лоб малыша… И тут же девушка в ужасе отдернула их, закричала:

— Он же мертвый! Мертвый!

Карина затрясла рукой, словно обожглась.

— Его убили!

— Успокойся, — твердые ладони сжали сотрясающиеся от рыданий плечи девушки. — Ну же…

Мужчина положил сильную руку на затылок Карины, сделал осторожное движение, точно погладил, и, наконец, прижал черную головку к своей широкой груди. Когда Рине было три года, на ее глазах лопоухая дворняжка попала под колеса весело мчавшегося автомобиля. Тогда отец точно таким же бережным жестом, как сейчас Андрей, повернул дочь к себе: "Не смотри!"

Позднее Карина поняла: от чужого страдания надо уметь отгораживаться высоченной стеной, иначе оно может превратиться в твою боль. Но девушка так и не научилась делать это.

А о каком успокоении могла идти речь сейчас? Ведь за застывшего в последней муке ребенка несет ответственность именно она, Карина.

Набиваясь в помощницы к Андрею, девушка смалодушничала и не открыла причины своего рвения, спряталась за наглостью, глупостью.

А все дело в том, что ее сердце грызли дурные предчувствия после слов похитителя: "Когда ты с нами разговаривать не стал… Я его прямо тогда кокнуть хотел…" Подонок так и сделал. Убил!

Частично в этом виновата и она. Сердце острой бритвой полосовала жалость к так и не ставшему знакомым мальчишке, которого вместе с полубандитом она неумело пыталась спасти.

Неожиданно Карина почувствовала, что ладонь Андрея дрожит. И мгновенно, словно в подвале зажегся ослепительный свет, увидела себя со стороны. Вот она стоит, жалкая, взъерошенная, прижавшись сопливым носом к пропахшему потом свитеру какого-то психа. И тот только что не тискает ее. Нетерпеливым движением Карина высвободилась, нервно поправила растрепавшиеся волосы.

Однако мужчина уже утратил к ней всякий интерес. Он замер, наклонив голову набок, как большой умный пес. Непроизвольно Карина тоже прислушалась. Вроде ничего. Андрей же кивнул сам себе и схватил девушку лапищей за локоть: «Уходим». Карина беспомощно огляделась.

Уходим? А малыш? Он что, так и останется один в жутком подвале? По полу стучат маленькие быстрые лапки. Голодные жадные твари изо всех углов полуразвалившегося здания спешат на пиршество.

Карина сделала резкое движение, пытаясь освободиться, и холодно обронила: «Нет». Когда она так обрубала, отец лишь беспомощно поднимал вверх руки, понимая, что спорить с дочерью бесполезно. Однако Андрей с Силой повернул девушку к себе, наклонив к ней некрасивое лицо, процедил: "Я ухожу. И ты идешь со мною". В ту же минуту Карина почувствовала, как от мужика стремительно поплыли флюиды опасности… А может, холодок беды приполз не с его стороны, а… Девушка вздрогнула и бросилась за Андреем.

Задыхаясь, взлетела вверх по ступенькам и понеслась к машине. Ноги работали со страшной скоростью, как у человека, спасающегося от смерти. Сознание, как плащом, накрыла паника.

Они заскочили в машину, и «жигуль», не включая фар, задом вполз в черный проулок.

Мимо на большой скорости промчалась вереница машин и резко затормозила у развалин, которые молодые люди обследовали несколько минут назад. Андрей, демонстрируя прекрасные навыки вождения, быстро оставил позади улицу Лизюкова.

— Кто это был? — выдавила девушка, к которой постепенно вернулась способность мыслить здраво.

— Менты.

У девушки вытянулось лицо.

— Почему же тогда мы сбежали?

— Детка, тебе нужны лишние неприятности?

Ты и так собрала их за ночь слишком много…

Он запнулся, а Карина мысленно ввернула:

"Из-за тебя, между прочим!"

—..по моей вине. К тому же у меня имеется срочное дело: я должен поговорить с матерью Ванюшки…

Карина вздрогнула и испуганно сжалась. Через каких-то полчаса поставленная перед фактом мать перестанет ждать. И бессильная ярость Андрея, ужас Карины, миллионы иных эмоций, которые девушке никогда не дано испытать, замкнутся в сердце несчастной женщины. Жадно, день за днем, год за годом начнут испепелять его… Пока от сердца не останется только черная шелуха.

— Мне надо с ней встретиться до ментов, — мужчина бросил ненавидящий взгляд на часы, словно ему приходилось бороться не только с видимыми врагами, но и со временем.

С какой-то отстраненностью Карина отметила: скоро три. Истекают последние минуты ее плена.

— Сейчас подвезу тебя поближе к дому… — новый взгляд на электронное табло, вмонтированное в панель машины.

Карина покраснела: она терпеть не могла ситуации, когда становилась обузой.

— Останови мне здесь.

Андрей нахмурил брови и бросил одно слово:

— Ночь.

Прыть покинула Карину. Месяц назад она поругалась с Олегом прямо на дискотеке. Злая, выскочила на улицу и села в первую остановившуюся машину. Всю дорогу водила — лицо полукавказской национальности — с мягкой настойчивостью котяры приставал к ней. Выходя у дома, дрожащая Карина пообещала себе не путешествовать по ночам в одиночестве… В одиночестве.

Сейчас она стремится к родителям. По существу трусливо сбегает, сделав вид, что нет ее вины в произошедшей трагедии. "Я его прямо тогда кокнуть хотел…" Девушка двумя руками с силой провела по волосам, покосилась на соседа — тоже нервничает. Он не дергался так, когда требовал баксы у Великоцких. Даже выходя у похоронного бюро, не выказывал особых признаков волнения. Сейчас мужика чуть ли не колотило, точно ему предстояло сделать что-то по-настоящему страшное. "Когда ты с нами разговаривать не стал…" Торопливо, пытаясь заглушить отвратительный голос, неотвязно мучающий ее, девушка затараторила:

— Поедем к ней вместе… Я мешать не стану.

Только отцу позвоню, скажу, что задержусь. Как раз рассветет.

Андрей медленно кивнул. Остановил машину у первого телефона. Вдвоем они подошли к аппарату.

— Доченька! — сразу же ответил Карине какой-то бабский голос отца.

— Папа, это я. У меня все нормально. — Девушка старалась говорить спокойно, Чтобы не грузить и без того находящихся в цейтноте родителей. — Я немного задержусь. Так надо. Потом расскажу. — Секунду помолчала и детски-беспомощно добавила:

— Мальчика убили…

— Дура! — Андрей вырвал из рук девушки трубку. У мужика сделалось такое злое выражение лица, что Карина испугалась: уж не ударит ли он ее. Однако тот лишь повторил:

— Какая дура!

***

Владимир Петрович тупо смотрел на потерявшую дар речи трубку и мямлил:

— "Надо задержаться… Мальчика убили…"

Даже от этого известия глаза тучного мента не утратили сонливого выражения. Как-то очень спокойно и терпеливо он произнес:

— Вам пора рассказать все. Давно пора.

Владимир Петрович взглянул на отрешенное лицо жены, потом на пробитую фотографию и, наконец, на часы в форме замка. Обливаясь потом, он начал повторный рассказ, дополняя его деталями, опущенными ранее. Великоцкий еще больше, чем в первый раз, путался и сбивался, однако Вера Николаевна не приходила мужу на помощь. Зато мальчишка ерзал в кресле, хмыкал, кривил рожи. Владимир Петрович мог поклясться: сейчас придурок от всего сердца жалеет, что пропустил самые интересные моменты их домашнего боевика. Наконец, хозяин закончил свой беспомощный лепет. Напоследок он не придумал ничего лучшего, как повторить: "У девочки очень доброе сердце…"

Денис усмехнулся. Хорошо, что жирный мент никогда не встречался с его сестрицей. "На конкурсе "Мисс Стерва" она бы получила корону", — так отзывался о Карине дружок Великоцкого-младшего — Сидор. Впрочем, Денис подозревал, что тот был малость влюблен в своенравную красавицу.

— Я бы настоятельно посоветовал вам покопаться в альбомах, поискать фотографию дочери. — Смирнов надеялся, что от нового удара в голове хозяина посветлело.

Однако тот молчал. Ответила, продолжая сжимать крестик, женщина:

— У нас есть только ее детские снимки.

— Да. Нету.

Дениса поражало умение матери вертеть мужем по своему усмотрению в делах, касающихся сына и дочери. Иногда Владимир Петрович срывался и кричал на жену: "Своим воспитанием ты испортила детей!" Однако вмешиваться в процесс выпестовывания личности не решался.

Смирнов вытянул вперед губы, и это было единственным признаком одолевавших его эмоций.

— Тогда вам нужно поехать с нами, чтобы составить фотороботы.

Вера Николаевна прошептала:

— Я буду ждать мою дочь.

Владимир Петрович кивнул:

— Да. Мы будем ждать ее здесь… До утра.

Последним словом он обозначил границу своего слепого следования за женой. Если Кара не появится дома с рассветом, придется идти другим путем.

Приостановившийся было Першин вновь продолжил свое бессмысленное кружение по комнате. Смирнов задумчиво смотрел на семейную пару. Денис — самый ценный свидетель — по-прежнему не попадал под его следственный микроскоп.

***

Машина остановилась у двухэтажного особняка. Ворота не заперты. Свет в доме не погашен. Здесь ждут… Терпеливо и обреченно. "Так же ждут и тебя", — зло кольнула девушку совесть. Карина по-детски скривила губы, продолжая, однако же, покорно плестись за своим спутником, который легко ориентировался в чужом доме.

В маленькой гостиной полулежала в коричневом кожаном кресле красивая женщина с удивительными глазами цвета весенней травы. Напротив расположился темноволосый лощеный мужик. В руках он крепко сжимал широкий фужер, наполненный янтарной жидкостью. На диване, выставив вперед лапы, точно приготовившись обнять вошедших, сидел огромный плюшевый медведь.

— Андрей? — ошарашенно выдохнула женщина, порывисто поднимаясь. Она заглянула за широкую спину гостя и отшатнулась, увидев вместо сына незнакомую съежившуюся девушку.

— Кто это? — голос прозвенел натянутой струной.

Андрей обернулся, словно он напрочь забыл о своей случайной попутчице.

— Никто.

Уничижающее представление стегануло Карину, но, кажется, вполне удовлетворило хозяйку.

Она сразу же утратила всякий интерес к незваной гостье и послала в Андрея следующий вопрос:

— Где мальчик?

Мужчина сжал руки в кулаки. Карина увидела, как побагровела его шея и на ней вздулись вены.

— Я-а-а… Они нарушили договор, — Они убили его! — женщина взвизгнула противным обличающим голосом.

И Андрей с трудом выдавил:

— Да.

Хозяйка схватилась рукою за сердце, второю прикрыла глаза и сползла в объятия кресла. Карина отметила, что в комнате уже сильно пахнет нашатырным спиртом. Наверное, еще немного, и придется вызывать «Скорую». Лощеный тип бросился к женщине, поднес к ее пухлым губам универсальное российское успокоительное в хрустальном фужере:

— Выпей, Лара. Глотни.

Однако хозяйка нетерпеливым жестом ударила по руке сострадателя, и янтарная жидкость плеснулась на ее дорогой салатовый халат. Женщина подскочила. Сильная, ненавидящая, обличающая.

— И ты позволил!

— Они нарушили правила, — устало и бессильно повторил Андрей.

Лара застонала.

— Но я найду ублюдков, которые это сделали. Клянусь.

— Ты уже клялся мне, что спасешь мальчика. Подонок! Трепач! Не-на-ви-жу!

Карину поразило, что женщина ни разу не назвала сына по имени. Наверное, ее сердце уже принялась терзать вина: ты не все сделала для спасения своего ребенка.

— Я говорил: нужно было пойти мне, — опять встрял плейбой. — Это семейное дело. Уж я бы уладил.

Карина внимательнее присмотрелась к говорившему. Самоуверенности мужику, чем-то похожему на актера, сыгравшего роль Цезаря в знаменитом «Гладиаторе», конечно, не занимать.

Даже сейчас он не растерял снисходительности и наглости. Но если бы Кара попала в опасную переделку, то предпочла б, чтобы рядом оказался не этот хвастун, а ее некрасивый молчаливый спутник.

Женщина нервно коснулась выреза халата.

— Но Николай сказал мне тогда — незадолго до смерти: "Если что-то случится, обратись к нему", — Лара кивнула на застывшего с видом преступника Андрея. — Он взял с меня слово. Я не могла нарушить его…

Женщина говорила быстро, горячо, словно выступала с собственной защитой в суде или пыталась оправдаться перед Богом.

— Он верил тебе, как себе, — слова разрезали воздух, как взмах нацеленной в лицо руки.

Андрей дернулся. А женщина, не медля, нанесла ему новый удар:

— Николай утверждал, что ты сделаешь и невозможное., Брюнет плеснул себе еще коньяку. Но, так и не пригубив горячительное, опустил фужер на туалетный столик рядом с медведем. Приподнял плечи:

— Он, наверное, так и не собрал выкуп.

— Нет. Я нашел недостающие деньги. — Андрей обернулся к Карине, и та непроизвольно кивнула. И тут же черные глаза красавца-мужчины уставились на ее спутника:

— А где же они тогда?

— Отдал их похитителям. — Андрей беспомощно развел руками. — Я выполнил все условия.

— Гм. Неудобно, конечно, говорить… У сестры горе, и она плохо соображает. Но-о-о для ее пользы… шестьдесят тысяч зеленых — это не шутки!

— Какие деньги! — взвизгнула хозяйка и упала в кресло, закрыла ладонями уши. — Вы!

Оба! Замолчите! В такой момент…

Салатовый шелк сполз вниз, обнажив идеальные руки, покрытые импортным загаром.

— Это я виновата!.. Я… Надо было заявить в милицию. Зачем только послушалась вас? Но мне не с кем было посоветоваться. — Женщина снова говорила испуганным голосом пытающейся избежать наказания девочки.

— В любом случае они бы Ванюшку не отпустили. Смерть его в их плане первым пунктом стояла. Теперь я это точно знаю. Ты можешь меня ненавидеть, презирать, но прошу: помоги найти убийц мальчика.

Женщина вытерла нос кружевным платком; пахнущим нашатырем, и заморгала:

— Как? Я ничего не знаю. Абсолютно! Я никогда не лезла в дела Николая.

Лара рванула платок, и воздушная ткань затрещала. Лощеный тип наклонился к хозяйке:

— Скажи ему про Осадчего.

— Он тут ни при чем.

— А я думаю, при чем, — голос звучал настойчиво, с нажимом. — Я и тогда говорил.

— О ком ты? — спросил темноволосого Андрей.

— Об Осадчем Аркадии Никитовиче — бывшем партнере ныне покойного господина Неверова. Такая гнида скользкая. Еще когда зятек разбился, я смекнул: что-то тут нечисто. Но ментам лишь бы не возиться, затрещали: обычная авария! А теперь еще похищение приплюсовалось.

Нет, граждане начальники. Не обычная здесь карусель.

— Это Осадчий виноват, что Коля прогорел, — обронила женщина.

— У него сейчас фирма «Вирджиния» на Кирова.

— Туда лучше не соваться, — предупредила Лара. — У Аркадия хорошая охрана. Это Николай мог запросто сесть в общественный транспорт. Коля гордился тем, что так и остался человеком из народа.

— Простота его и погубила. О жене и ребенке не думал. — Темноволосый словно выговаривал покойному за его раннюю гибель.

Хозяйка покорно молчала.

— Но у Аркадия есть уютное гнездышко — дачка в Залесном. С фонтанчиком во дворике.

Обычно дружок там по выходным гульванит.

Очень любит старый козлик молоденьких девочек, — впервые темноволосый удостоил своим вниманием Карину: пробежался взглядом по ее стройным ногам и остановился на уровне груди. — Вот там его и надо валить.

— А почему ты так уверен, что заказчик Осадчий? — Андрей ждал каких-то догадок, доказательств.

— Так он же его кинул! — напомнил брюнет.

— Да ненавидел Осадчий Колю, — поморщилась Лара. — Не-на-ви-дел.

Эта простая аргументация, как ни странно, сразу убедила Андрея в виновности "старого козлика". Он, правда, спросил: "Еще кто-то?" — но Карина чувствовала, что вопрос задан так, на всякий случай. Господину Осадчему уже вынесен приговор. Кажется, это поняли и хозяева.

Они никак не отреагировали на попытку гостя запастись еще парочкой подозреваемых. Брюнет гипнотизировал фужер. Женщина, не поднимая глаз, с силой накручивала на палец кружевной платок.

— Николай и Осадчий давно расстались?

Хозяйка застонала:

— Да оставьте!.. Оставьте меня, наконец, в покое! Мучители!

Брюнет скривился и замахал Андрею на дверь: уходи! Тот очень тихо сказал:

— Отловлю его и убью. Обещаю. Но у меня одна просьба…

Женщина перестала стонать.

— Не давай мою фотографию ментам. Мне нужно время.

Тишина в комнате стала еще осязаемее, пронзительнее. Женщина слегка побледнела, но пообещала твердо:

— Хорошо.

— Ты к Осадчему? — спросил брюнет.

— Сперва заеду на Южную, отвезу девочку.

— Мы будем ждать… звонка.

***

Карина резко повернулась к выходу. Она-то сбежит, а вот эти двое останутся в "каменном мешке" горя. Лощеный тип напьется уже до безобразного состояния, и Лара лишится даже его не слишком ощутимой поддержки. Сейчас несчастная мать колеблется на спасительной грани полубессознательного состояния. Но настанет. утро, и реальность сделает еще один страшный скачок. Привезут тело. В дом набьются менты…

Девушка вздрогнула, выплывая из черного варева мыслей. «Жигули» давно уже мчались по ее району. Андрей, выполняя слово, данное Великоцким, возвращал свою пленницу обратно.

— Останови мне здесь, — резко сказала Карина. — До дома близко. Я добегу, — и добавила, кривя губы:

— У нас ведь тебя теперь менты дожидаются.

Минуту мужчина молча смотрел на дорогу.

Наконец, затормозил. Карина чувствовала: ему немного неловко перед ней. Однако девушка уже не главная фигура в затянувшейся опасной игре, и от того, где и как она исчезнет, ничего не изменится ни в его жизни, ни в душе. Мимо промчалась вишневая «Лада». Девушка не спешила покинуть машину, точно ждала напутственных слов или прощального рукопожатия. Однако Андрей не придумал ничего лучшего, как сказать:

— Я тут еще пару минут постою. Если что-то случится, кричи.

Полуанекдотическую фразу он произнес совершенно серьезно. Карина, не ответив, вышла.

Не оборачиваясь, устремилась вперед, свернула за угол. В тишине спящего города ее шаги раздавались очень громко и немного страшно.

Серая, как нерадостный рассвет, усталость давила Карине на плечи. В голове кружился рой беспокойных мыслей. "Я его прямо тогда кокнуть хотел…" Ну в чем ее вина? Она просто спасала себя, родителей, брата от смерти! "Когда ты с нами разговаривать не стал…" Все! Она не может больше помогать этому неудачнику! У нее нет ни сил, ни желания, ни прав на гонку за тенью. Хватит уже!

Карина остановилась. Она задыхалась. Перед глазами возник плюшевый мишка, раскрывший объятия своему маленькому хозяину. По щекам девушки побежали слезы. Слабым голосом она крикнула: "Андрей!" Повторить фразу громче Карина не решалась: стыдно звать по имени мужика, который ей в отцы годится. А вдруг он уже оставил свой пост? В новом взлетевшем высоко крике сплелись ее страх и отчаяние: "Андре-еей!" Девушка резко развернулась и бегом бросилась назад. Как только Карина заскочила за угол, увидела знакомую машину, мчащуюся ей навстречу. Великоцкая заскочила в «Жигули» и, пряча глаза, забубнила: "Эти, на «Ладе», пытались ко мне пристать. Ты не поверишь! Просто кошмар! Нет, я домой пойду, когда совсем светло станет. Пока с тобой побуду. Ты моего присутствия даже не заметишь. Отец знает, что я задержусь…" Карина тараторила, не останавливаясь, боясь посмотреть на спутника. Вот сейчас он нетерпеливо оборвет сбивчивый лепет холодным:

"Не верю" а потом внесет коррективы в ее планы. Однако Андрей слишком вымотался, чтобы начинать новый спор с заложницей, которая его уже порядком достала. Спросил только:

— У тебя деньги есть?

Карина с готовностью полезла в карман, вытащила и протянула Андрею несколько сотенных. В кабаках за все, конечно, платил Олег. Но Карина, собираясь на свидание, обязательно брала с собою деньги. Мало ли что! Презренные желтые бумажки давали ей чувство независимости и защищенности.

— Надо пару часов поспать. Не знаешь тихое местечко, где можно остановиться? Чтоб без лишних вопросов и проверки паспортов.

— "Час вдвоем". Это рядом с Петровским сквером. Там вполне цивилизованно, — немедля, выдала рекомендации Карина.

Андрей направил машину по указанному спутницей адресу. В цивилизованном "Часе вдвоем" Карина только на прошлой неделе уединялась с Олегом. Точно так же, как в тот, теперь очень далекий вечер, при их появлении белый попугай в холле насмешливо вскинул голову, а тощий портье суетливо затряс сухонькими локотками: "Рады… Всегда рады гостям". Непроизвольно старик покосился на часы и улыбнулся еще шире, еще ненатуральнее: "Номер одноместный. Других не держим. На втором этаже. Все удобства-с". Последнее слово вылезло из протезированной пасти с трудом, так что создалось впечатление, будто портье добавил к нему старорежимное подобострастное «с». Выказывая необыкновенную для его возраста живость, старик побежал впереди гостей. Может, надеялся получить чаевые или просто хотел побыстрее вернуться к себе в конторку, на уютный диван. Распахнул дверь малюсенькой комнаты, большую часть которой занимала широкая кровать. По губам портье скользнула склизкая улыбка. Не отрывая глаз от "ложа любви", старик кивнул в сторону телевизора: "У нас все блага… Да. И профессиональное беспамятство служащих на лица и имена". Заканчивая свою маленькую жалкую рекламу, гостиничный «склеротик» уставился почему-то на Карину. Девушка передернула плечами и отправилась в душ. Прежде чем раздеться, тщательно заперлась. Карина отлично знала, что не интересует своего усталого спутника как женщина. Да и если бы Андрею взбрендило в голову нарушить ее уединение, он бы одним ударом ноги вышиб дверь. Громко щелкая замком, девушка просто лишний раз демонстрировала свою личную незаинтересованность и осторожно намекала, где должен преклонить голову мужчина. Однако тот не нуждался в подсказках.

Не комплексуя, не тревожа Карину недовольным ворчанием, он пристроился на полу…

***

Солнце с безудержной жестокостью варвара захватило небо и землю. Оно плавилось в горячей пыли, спало в дрожащем воздухе, стекало за спину обжигающим потом.

— Эх, поджаримся мы тут натурально, — вздохнул Николай, вытирая разбитой рукой лоб.

— И никто не узнает, где закопана урна с твоим прахом, — показал в широкой улыбке крепкие зубы Сергей.

— Не каркай, — миролюбиво огрызнулся Николай.

— До чего ж ты, Козлов, любишь похоронные басни "на дороге" разводить, — встрял в разговор друзей парень с курносым носом, густо обсыпанным веснушками.

Сергей мгновенно переключился на него:

— Трусливый ты человек, Пальчиков, я гляжу, и мысли всегда высказываешь ошибочно неверные. А еще сибиряк. Но не волнуйся, вырастим и из тебя героя. У тебя как раз облик на увековечение просится, — подмигнул он товарищам. — Представь. Тайга, медведи, сосны — и ты верхом на белом "бэтээре".

— Может, ты первый верхом будешь.

— Эх, недобрый ты, Пальчиков, человек. И что самое опасное — без юмора. Прямо батальонный вредоноситель.

— Сам ты вредоноситель.

— Опять не соглашается! — Сергей победно посмотрел на ребят. — Ну ни разу «да» не сказал. Только: "Не-е-е, не-е-е…"

— Оставь ты парня, — заступился за побагровевшего от злости Пальчикова Стрелок. — Да он же сам в дискуссионные товарищи набился.

Мы только с Невером речь о геройстве начали Я его спросил: "Готов ли ты ради спасения товарищей и во имя высокой идеи партии на самопожертвование?»

Николай крутанул головою:

— Это как?

— Вот можешь ты сейчас раздеться и в голом виде пробежаться по горам?"

— Это зачем же трудиться, если девок поблизости нет?

— А затем, Никола ша, затем, боевой мой товарищ, что от одного вида твоих кривых ног, волосатой задницы и огромного рога изобилия все духи тотчас испустят дух. И тебе, стальной мой жеребец, — Сергей похлопал друга по бронежилету, — а может, даже мне (как идейному вдохновителю) дадут орден и отпуск за свой счет в какое-нибудь очень хорошее, тихое местечко.

— Вы, я вижу, рядовой Козлов, уже раздеваться начали: каска — в одной стороне валяется, автомат — в другой песок "глотает", — раздался сзади голос лейтенанта. — Бежать, что ли, куда-то собрались?

— Так ведь привал, товарищ лейтенант. Чего ж не отдохнуть, не расслабиться? Лишний груз куда подальше не отправить? — попытался втемяшить Серый молодому командиру то, что и какому-нибудь «чижу» без лишних слов понятно.

Однако тот, демонстрируя удивительную для своего возраста упертость и закоснелость, выдал:

— Это вы в горах расслабляться собрались?

Или себя уже в санатории вообразили? С наградой на груди? Так орден вам еще давать рановато. Вот выговор, очередной, сделать можно. Здесь война, а не Сочи. Приведите себя в порядок… Вот так. Если дурака валять не перестанете, ни в Сочах этих, ни в каком другом тихом местечке не позагораете.

Буравя взглядом спину удаляющегося командира, Сергей сокрушенно покачал головою:

— Вот уж кто каркнул, так каркнул. Ну зверь, зверь особо выдрессированной породы наш Орел.

Лейтенант Попов родился в областном центре Черноземья, неизвестно по какой причине названном в честь гордой горной птицы. С легкой руки Сергея к молодому командиру прилипла кличка Орел.

— Вот я из Воронежа, — завел уже всем знакомую песню Козлов. — Почти земляки. А со стороны Орла никакого снисхождения к близким родственникам. Нормально это? Я вас спрашиваю, рядовой Стрелков.

Они трое, Николай, Сергей и Стрелок, были из одной области. Сперва рядом их держали общие воспоминания, но очень быстро дружба ребят приобрела качество "не разлей вода". Сергей не дождался поддержки от товарища, однако все равно не унялся:

— Совсем, совсем затюкал нас отец-командир. Устав ему дороже, чем Коран духу. Мне даже кажется: он и в модуле в полной форме спит.

Вот ты, Николай, видел когда-нибудь Орла улыбающимся? Ну не вспомнишь же такого.

— Видел, — лениво ответил Невер, — когда он тебя на прошлой неделе на «губу» отправлял.

Тут же звонко засмеялся больше всех довольный репликой Николая Пальчиков. Осмелев, добавил от себя:

— Язык у Козлова длинней, чем у Амиго.

Солдаты замолчали. Амиго — самый умный минно-разыскной пес — сейчас вместе со своими четвероногими товарищами помогает саперам обследовать каменистую тропу.

— Долго они, — мотнул головою Николай.

Словно отвечая ему, раздалась команда "По машинам!", прервавшая напряженное ожидание солдат. Гул моторов потревожил наполненный дремотной тишиною воздух. Ожила, заклубилась белесая жалящая пыль. Повторяя изгибы ненадежной горной дороги, колонна, как гигантская стальная гусеница, ползла по каньону. И вдруг дружный рев мощной техники перекрыл грохот взрыва. Саперы все-таки просмотрели мину. Заделанная на большую глубину смерть «проснулась» под последним «бэтээром». Стрелок судорожно пытался и никак не мог вспомнить, кто сидел в нем. Его мысли разметал новый взрыв.

Темнеющая впереди скала дрогнула и уронила в проход глыбу, запечатала его. Пальчиков побелел: "Ловушка…" Он произнес это одними губами, но обрекающее слово взорвалось в голове каждого солдата. И тотчас с гор заговорили пулеметы…

***

Карина с трудом открыла глаза. В чистенькой чужой комнатке плескалось ласковое солнце.

Девушка резко села в кровати. Как скорый поезд, на Великоцкую понеслись воспоминания.

Вот холодное дуло уперлось ей в висок. Вот она, задыхающаяся, бежит по пустынной улице назад к машине. Вот пытается отмыть в душе слишком пахучим мылом руку, которой дотронулась до убитого мальчика.

Спутник Карины когда-то незаметно исчез. Во сне он стонал и негромко ругался, наверное, тоже заново переживал кошмары истаявшей ночи.

Девушка быстренько приняла душ. После минутного колебания взяла с полочки забытую кем-то массажку и с ногами забралась на кровать. Включила телевизор. "Благо цивилизации" выдавало видеоинформацию в скучном черно-белом цвете. Карина, думая о своем, изредка без интереса посматривала на экран. И вдруг в ее мысли настырно влез дикторский голос: "… разыскивается в связи с ограблением известного в городе предпринимателя Великоцкого…" Рука с расческой замерла на половине пути. Пристыв, Карина слушала, как ведущая бодро перечисляет особые и не особо значимые приметы Андрея.

"Бандит взял в заложницы дочь Великоцкого — Карину…" А дальше уже следовало примитивное описание ее самой. "Если кому-то известно о местонахождении данных лиц, просим вас позвонить по телефону — 35-43-68. Анонимность и вознаграждение гарантируются…"

Карина подскочила на кровати и торопливо выключила телик. Ну вот, она опять подставила Андрея! "Впрочем, его и так бы разыскивали в связи с ограблением", — попыталась оправдать себя девушка. Заплетая косу, бросилась к «дремлющему» на столике телефону и остановилась на полдороге, вспомнив, что он для внутреннего пользования. Хлопнула дверь. Девушка воровато оглянулась. На пороге стоял Андрей и пытливо смотрел на нее.

— Тебя менты ищут! — выпалила Карина. Ее дрожащие пальцы двигались автоматически, превращая черные густые пряди волос в тугой «колос». — Сейчас по телевизору наши особые приметы передавали!

— Быстро работают.

— Кажется, они тебя в чем-то подозревают.

— Просто бегут за тем, что шевелится.

Девушка больно дернула себя за локон:

— Тебе нужно встретиться с ними.

— С кем? — голос изуродовала снисходительная насмешка.

— Ну, с милицией. Расскажи правду про ограбление, про мальчика. Помоги разобраться.

— Возня ментов меня мало интересует. Это мое дело, и я с ним разберусь.

"Или с тобой разберутся", — мысленно возразила Карина и с силой забросила косу за спину.

— Сейчас мы расплатимся, попросим портье включить свое хваленое профессиональное беспамятство и разбежимся в разных направлениях.

Карина шагнула вперед и очень тихо спросила:

— Хочешь, я пойду с тобой?

Он не удивился неожиданному предложению своей недавней пленницы. Откровенно и холодно ответил: «Нет». Пожал широкими плечами и пояснил: "Ты мне не нужна". После короткой паузы уточнил: "Ни в каком качестве".

Карина вспыхнула и прошипела: "Ты мне тоже не нужен". Ей очень хотелось добавить любимое ругательство отца, но девушка сдержалась.

Глаза мужчины весело блеснули: "Ну вот как мы быстро сговорились с тобой". Уже не обращая ни малейшего внимания на девушку, он позвонил портье и попросил того подняться наверх.

По лестнице зашуршали осторожные шаги.

Раздался боязливый стук в дверь, точно котенок ткнулся и тут же отдернул лапку. На пороге очень прямо стоял портье.

— Проходите. — Андрей сделал пригласительный жест рукой.

Старик беспомощно оглянулся на темный провал лестницы и то ли неровно вздохнул, то ли хрюкнул. Андрей взял его за сухой локоток и почти силой втащил в номер.

— Мы покидаем ваш гостеприимный дом свиданий. На прощание советую забыть о нас.

Дело в том, что моя подружка терпеть не может трепачей. Я, кстати, тоже…

Портье с трудом сглотнул, его руки, покрытые некрасивым узором синих вен, задрожали.

— За вознаграждение…

По щеке старика побежала узкая струйка пота. Но он не стирал ее, боясь пошевелиться. И в этот момент в сознании девушки, как молния, вспыхнуло озарение:

— Он уже позвонил им!

Андрей в недоумении уставился на говорившую.

— Ментам, — прошептала Карина.

Портье отчаянно взвизгнул и бросился к двери. Андрей легко догнал старика, заломил ему руку за спину, приставил пистолет к лысеющей голове стукача. Встряхнул жертву:

— Это так? Ну? Говори, или я тебе сейчас кишки выпущу!

— Отпустите меня! — запричитал портье. — Я инвалид… Мне только шестьдесят три года!

— Значит, звякнул, мразь!

— Сам не знаю как. В голове помутилось. У девушки такое редкое имя… А она недавно была у нас… Я случайно запомнил!

Карине очень хотелось подскочить и добавить старому болтуну оплеуху от себя: "недавно была"!

— Давно ты нас сдал?

— Только что! Минуты три назад… Я инвалид! Не у-би-вай-те…

Портье заплакал жалкими старческими слезами.

Фраза "не убивайте" вползла и в новый, уже изрядно замутненный день. Девушка точно знала: Андрей не собирается лишать жизни старикашку. Да и ее саму прошлой ночью он просто профессионально пугал, стремясь добиться желаемого. На них, глупых, мельтешащих, ноющих, мужику пришлось затратить массу энергии и времени. Возможно, незапланированные препятствия уже проделали брешь в НЗ его сил, и он механически ровно ненавидел и смуглолицую девушку, увешанную золотыми побрякушками, и трясущегося от страха портье, и телевизионщиков, для которых трагедия Андрея — просто лишняя возможность получить гонорар. С какой-то отстраненной ясностью Карина ощутила одиночество в этом непрекращающемся кошмаре крепкого упрямого парня. Он с самого начала был один против всех. И тогда, когда спешно собирал выкуп. И в момент передачи денег бандитам. И там, у той скамьи, с заведенными за спину руками Андрей тоже будет стоять одиночкой под осуждающими взглядами многих людей, не желающих и не способных его понять. Жалость обожгла, размягчила сердце Карины. Девушка порывисто встала.

Под окнами завизжали тормоза резко останавливающейся машины.

— Где пожарная лестница, мать твою? — вопил Андрей, тыкая в щеку портье пистолетом.

Девушка уже начисто забыла о своем намерении собственноручно проучить докладчика.

Напротив, теперь она боялась, что удары оружия оставят на сморщенной хрючке старикана синяки, и их можно будет инкриминировать как нанесение телесных повреждений.

— В к… конце к…кор…ридора, — язык портье цеплялся за вставные зубы. — З…зеленая…

Внизу раздался осторожный звонок.

— Я там выйти смогу? Она открыта?

Портье, утративший способность выдавливать членораздельные звуки, замотал утвердительно башкой. Андрей отбросил в угол старика и бросился вон. Карина устремилась следом. Уже в коридоре, увидев девушку за своей спиной, мужчина не приказал, а как бы посоветовал:

"Оставайся". Но она не хотела отставать. Громко щелкнул замок в номере справа. Истерично взвизгнула женщина. "Я ухожу. Мне еще встречи с ментами не хватало! Если Борис узнает…"

Андрей распахнул зеленую дверь, потом еще одну. Вниз вели предательски узкие ступеньки.

Мужчина посторонился, пропуская спутницу вперед. На середине лестницы Карина поскользнулась и чуть не сорвалась, но скорость сбавила лишь на пару секунд. Ее подстегивала, обжигала мысль: "Я ему мешаю! Опять мешаю…" Когда стройные ножки девушки коснулись асфальта, она, наконец-то, облегченно вздохнула. Навстречу беглецам выскочил из-за угла запыхавшийся парень. Одним ударом Андрей сбил мента с ног.

С холодком в сердце Карина отметила, что в ее спутнике напрочь отсутствует страх смерти. А возможно, в нем нет и других жизненно важных для человека эмоций и чувств.

Андрей мчался по одному ему известному маршруту вперед. С лестницы кто-то истошно закричал: "Стой! Стрелять буду!" Рывком молодые люди одолели еще несколько метров и оказались в шумной толпе горожан, спешащих с обеда. Теперь угрозы мента применить оружие можно не бояться. Их преследователь не решится на крутые действия, даже если он олимпийский чемпион по стрельбе да к тому же еще и законченный идиот.

Молодые люди нырнули в подземный переход. По полутемному туннелю они уже бросились бегом. Продавщица киоска проводила их пустым взглядом. На первой полосе одной из газет чернел набранный крупным шрифтом заголовок: "Найден мертвый ребенок".

Из перехода Андрей и Карина вышли под ручку. Чинно двинулись по дорожке, ведущей к ближайшим домам. На противоположной стороне улицы, отделенной от них широкою рекою шоссе, бестолково, как собаки, сбившиеся со следа, сновали туда-сюда менты. Оказавшись вне поля зрения правоохранителей, Андрей и Карина снова побежали. В выбившейся из сил девушке зрело дурное предчувствие: вот-вот ее сердце распухнет от перенапряжения и лопнет. Она брякнется в пыль. Андрей же, конечно, "не заметит потери бойца". И тут… Карина даже не сразу поверила своим глазам. У супермага спасительной гаванью синела знакомая машина. Накануне они пристроили «жигуль» поблизости от «гостеприимного» "Часа". Оставив дом свиданий далеко позади, Карина сказала мысленно "до свидания" и тачке из прошлого века. Однако Андрей, оказывается, подстраховался: предусмотрительно отогнал автомобиль на соседнюю улицу. Какое счастье!

Девушка упала на сиденье и устало прикрыла глаза. Но Андрей не позволил ей расслабиться.

— Свитер сними, — неровным голосом приказал он, надевая кожаную куртку. Критически оглядел девушку, оставшуюся в уже утратившей свежесть блузке. Недовольно покачал головой и извлек откуда-то красную бейсболку:

— Возьми-ка.

Карина скривила губы:

— И на кого я буду похожа? Кто так ходит?

— Ничего. Мода стерпит. Ты главное змею свою со спины убери. Ну вот! Просто класс. А теперь, — скомандовал Андрей, заводя машину, — расскажи мне что-нибудь!

— На какую тему?

— Все равно. Лишь бы веселое. Ну не знаю: про брата, про экзамены, про отдых в Крыму…

— Мы летом в Турцию ездили, — полувопросительно произнесла Карина.

— Давай хоть про турков, хоть про месхетинцев. Только смейся побольше. Расслабься. А то у тебя рот от страха на боку.

Девушка вспыхнула. Андрей покосился на спутницу:

Прости. Попытался пошутить. У тебя очень красивая улыбка… Ну наконец-то ты выглядишь… Ага. Вот и они.

У обочины стояла машина гаишников. "Работники большой дороги" обстреливали натренированными взглядами ползущие чуть ли не на коленях мимо них авто и понравившиеся тормозили.

Заметив дэпээсников, Карина очень ненатурально рассмеялась и затараторила:

— Рядом с отелем всегда сидел фотограф с такой маленькой лысой мартышечкой, — девушка развела руки в стороны, показывая размеры обезьяны. — У нее было странноватое имя. Оно звучало, как одно наше ругательство. Но мы ее дразнили капитан Проволокин, Это так папиного очень дальнего родственника зовут. Когда я была маленькая, он приходил к нам каждое воскресенье. Целовал сперва маме руку, потом — мне. И при этом так зубы скалил, что поначалу я боялась, как бы он меня не укусил…

Андрей замотал головою и широко улыбнулся, словно услышал хорошую «аншлаговую» шутку. Карина опять залилась идиотским смехом. Изо всех сил она старалась не смотреть на гаишника, склонившегося к черному «БМВ». Его коллега мельком взглянул на «Жигули», в салоне которых хохотали над чем-то двое счастливых молодых людей. Вот у кого никаких проблем.

Развлекаются, наверное, сволочи на деньги папочек. Гаишник испытал острое желание тормознуть «жигуль» и вернуть дурачков на грешную землю. Но его самого тормознула необходимость выполнять поступившее несколько минут назад задание. Нужно искать подозрительную парочку.

Со вздохом он остановил «Таврию», на заднем сиденье которой сидели враждебно глядящие в разные стороны парень и девушка.

— "… я не старый, а заколдованный. Когда ты, принцесса Рина, вырастешь — тогда только помолодею". Мама при этом сердито говорила: "Не пугайте мне ребенка, капитан Проволокин", — по инерции девушка еще продолжала рассказ.

Однако после пары упавших в пустоту фраз поняла: Андрей уже потерял всякий интерес к истории старого остолопа, через энное количество лет превратившегося в глазах принцессы Рины не в молодого короля, а в лысую обезьяну. Впрочем, мужчина с самого начала только делал вид, что внимательно слушал глупый лепет "расфуфыренной курицы". Теперь гаишники позади, и можно не напрягаться.

Через два квартала Андрей остановил машину. Спросил:

— Почему ты не осталась в номере?

— Я же сказала: уснуть не смогу! Если бы не видела малыша… Бедненький… Мишка плюшевый на диване ждет… — Голос Карины дрогнул, и она уставилась в окно. После минутной паузы произнесла:

— Все равно без меня тебе к Осадчему не подобраться. Давай сделаем это побыстрее… Я заманю его на дачу, тут появишься ты, тряхнешь негодяя — и все…

Девушка опять говорила на языке растерянной дурочки: начинала фразу и, не закончив, выдавала другую, путалась, повторялась. Великоцкая боялась, что сейчас спутник остановит это словесное мельтешение резким холодным замечанием: "Да, в смерти малыша больше всех виновата ты…" Но тот лишь усмехнулся:

— И можно спать спокойно?

Карина, сделав вид, что не уловила иронии, принялась излагать план захвата Аркаши:

— Скажу, что я журналистка. Хочу написать о его «Вирджинии» хвалебную статью, ну и все такое.

Андрей сходу забраковал ее предложение:

— Во-первых, у тебя нет служебного удостоверения. Конечно, подделать корочку не так уж сложно. Но на это нужно время. К тому же работников пера многие не жалуют. Он будет посматривать на тебя с опаскою. Это совсем плохой вариант.

— Ладно. — Карина сняла бейсболку и кинула ее на заднее сиденье. — Я могу прийти к Осадчему за спонсорской помощью…

— За милостынею в особо крупных размерах.

— Да… — Девушка принялась расплетать косу. — К примеру, я пишу стихи, и мне нужны деньги на издание книги.

— Ты не похожа на поэта, — даже не глядя на нее, обронил Андрей.

Карина слегка покраснела от обиды. Можно подумать, этот борец за справедливость с повадками уголовника только и делал, что вращался в обществе изможденных рифмоплетов.

— И каким же должен быть настоящий поэт? — скривила губы девушка.

— Не таким, как мы с тобою.

— Ну ты, конечно, имеешь приятелей среди этих внеземных существ.

— Знал одного.

— Прямо интересно послушать, что же он написал… этот… непохожий на других.

Андрей, напряженно глядя перед собою, прочитал:

— Во мне дороги перекатываются. Во мне гудят: "Вернемся!" — шпалы… И давятся. И натыкаются на ледяные перевалы.

Карина зябко передернула плечами. Стихи ей не понравились. С ними в машину просочилась еще какая-то беда. Девушка чутко уловила это. Слишком угрюмым, отрешенным сделалось лицо ее соседа, словно он с головою погрузился в черное варево прошлого и напрочь забыл и об Осадчем, и о Великоцкой.

— Такие стихи не в духе времени, — сделала Карина осторожное критическое замечание. — Они из прошлого… Все равно как из XIX века.

— Да… Люди из прошлого…

— Что?

— Тебе лучше подделаться под начинающую певичку. Это в духе и по запросам.

— Гм, но у меня голос не очень, — в некотором замешательстве призналась Карина.

— А разве современной певичке он нужен? — возразил Андрей. — На сцене ты бы смотрелась не хуже других. Фигурка у тебя что надо. Личико тоже ничего.

Столь снисходительная оценка ее достоинств задела девушку. Еще сильнее покраснев, она процедила:

— Как это «ничего»? Все говорят, что я красавица.

Андрей окинул соседку равнодушным взглядом.

— Согласен: просмотр ты пройдешь. Прослушивание тебе Осадчий устраивать не станет — не волнуйся.

Карина, довольная тем, что он забрал свои слова обратно, продолжила с вдохновением:

— У меня мечта — стать участницей "Фабрики звезд".

Андрей поморщился:

— Выбери что-нибудь попроще. Не пугай человека. Скажи: собираюсь поехать в Москву на скромненький вокальный конкурс "Леди Большое горло".

— "Золотое"…

— Можно и так. Ну а дальше ты лучше меня знаешь, что сказать…

На одно короткое мгновение Карина прозрела: вот она, дочь состоятельного достойного человека, сидит рядом с бандитом и деловито обсуждает, как им половчее тряхнуть другого богатого уважаемого человека. Однако предупреждающий сигнал заглушили иные, более сильные мысли.

— Вид у тебя не очень товарный, — Андрей уже приступил к обсуждению деталей. — Вчера-то ты получше смотрелась. Еще нестыковка: вся в золоте, а пришла деньги клянчить. Хоть перстни с бриллиантами сними.

Покорно, но с видимым сожалением Карина стянула с пальцев дорогие кольца и протянула соседу. "Как бы мне их не лишиться! — мелькнуло подозрение. — Отец убьет".

Пока девушка пыталась при помощи маленькой расчески спутника разделить волну волос на красивые пряди, Андрей успел узнать в справочном телефонный номер фирмы "Вирджиния".

— Сейчас найдем таксофон, и ты спросишь секретаршу, примет ли господин Осадчий "Мисс Очарование-2005".

— Это еще что?

— Твое лишнее достоинство. «Мисску» Аркаша скорее возжелает… увидеть, чем девочку с улицы.

К удивлению Карины, ответивший на звонок голос явно принадлежал мужчине:

— "Вирджиния" слушает.

— Аркадий Никитович у себя? Будьте добры, узнайте, примет ли он меня, — защебетала девушка.

— Сегодня вряд ли.

— Ой, ну пожалуйста, спросите. Скажите: звонит "Мисс Очарование" по очень важному, даже слегка интимному вопросу.

Представив, как хранители тела Осадчего, различив в просьбе интересный намек, переглядываются и подмигивают друг другу, девушка покраснела.

— Мне нужна всего одна минуточка.

— Ну ладно. Сейчас узнаю, — в голосе уже ясно звучало снисхождение, точно охранник, развалившийся на месте отлучившейся секретарши, угадал в говорившей женщину самого последнего сорта.

Карина и Андрей, замерев, ждали вердикта Осадчего. Наконец, трубка ответила: "Подъезжайте через час. Аркадий Никитович вас примет". Девушка не могла понять: обрадовало или огорчило ее это сообщение. Сможет ли она правдоподобно сыграть роль готовой на все ради "весело хрустящей" спонсорской помощи? В лексиконе Великоцкой отсутствовали слова смиренной мольбы и униженных просьб. В голове Карина в сотый раз прокручивала первую с великим трудом придуманную фразу: "Я пришла к вам как к меценату…"

Дальше мысль обрывалась, а потом шла уже в другом направлении: успеет ли Андрей вовремя?

— Не подпускай его близко к себе в кабинете.

Просто щедро раздавай авансы. Ничего не пей, — глядя в сторону, инструктировал девушку подельник. — Не показывай своего страха.

После короткой паузы твердо ответил на немой вопрос девушки.

— Я не опоздаю.

Карина кивнула и непроизвольно сжала золотой крест на груди. Именно так делала Вера Николаевна, когда сильно волновалась. Но повторяя ее жест, девушка ни на секунду не вспомнила о матери.

***

Осадчий Аркадий Никитович имел кубышкообразную фигуру. Казалось, что все его тело — только лишь продолжение большого живота, приобретенного вследствие многолетней добросовестной работы за обеденным столом. Глядя на хозяина «Вирджинии», Карина вспомнила Апельсина из книжки про неунывающего Чиполлино.

— Меня зовут Алла Леонидовна Фомина, — представилась девушка. Имя она «позаимствовала» у маразматической бабули, жившей с Великоцкими по соседству, когда те еще обитали в многоквартирном доме. Незамедлительно красавица послала Осадчему улыбку класса "Я обещаю вам постель" и чуть подалась вперед, чтобы в вырез блузки стала лучше видна загорелая полная грудь. — Я "Мисс Очарование" городского конкурса красоты… Может, вы слышали?

Помолчала, ожидая ответной реплики Апельсина. Тот с видимым огорчением покачал головой.

— Увы! Эти конкурсы, — непроизвольно он причмокнул толстыми губами, — дело, конечно, нужное. Особенно в плане воспитания молодежи.

Но не хватает времени. Ни на что не хватает времени.

Это двойное повторение слова подчеркнуло: пока Карина плохо справляется со своей ролью соблазнительницы. Господин Осадчий на прелести лже-очарования не купился. Девушка положила ногу на ногу и снова улыбнулась, глядя прямо в блеклые глаза напротив.

— Я стала открытием. Сенсацией.

— И что же вы хотите, очаровательная Алла?

Сказано без всякого интереса и даже как бы с натугой. Карина почувствовала приступ отчаяния: не клюет! А все из-за отсутствия на ее лице макияжа. Румяна, французская тушь и перламутровые голубые тени сотворили бы чудеса. Девушка встала и прошлась по кабинету, отставив попу. Она пыталась имитировать походку негритянки, которую видела летом все в той же Турции. Высокая, налитая соком, она шла по бульвару какой-то особенной поступью благородного животного. И мужчины разных цветов кожи смотрели вслед великолепной самке одинаковым взглядом. Карина чувствовала, что ее собственное дефилирование получилось на три с минусом.

Может, попа маловата? Или причина неудачи кроется в том, что в жилах девушки течет всего лишь разбавленная цыганская кровь, а не горячая африканская? У Осадчего пробежка гостьи вызвала лишь непроизвольное почмокивание.

— Теперь я хочу поучаствовать в конкурсе "Золотое…", — слово «горло» чуть не сорвалось с уст Карины, и она мысленно ругнулась на Андрея, — "Золотой голос". У меня есть все для этого: пластика, фигура, лицо, вокальные данные.

Девушка остановила свое движение у стола Осадчего, наклонилась, позволяя Апельсину любоваться великолепными холмами, затянутыми в шелк и кружево.

— Мне нужна только небольшая поддержка материальная.

Мужчина запустил заинтересованный взгляд в вырез блузки, и его полное лицо сильно покраснело. Решив, что с хозяина пока достаточно, Карина отступила. Замерла в кресле, теперь уже в позе примерной девочки.

— Не хотите ли рюмочку коньяку?

"Не пей…" — выплыл из подсознания предостерегающий голос.

— Да-да, конечно. Обожаю коньяк.

Однако, когда Апельсин поставил перед гостьей полную рюмку, она лишь обмакнула в спиртное губы и тут же завертела головой, делая вид, что любуется кабинетом.

— А почему, разрешите узнать, вы обратились именно ко мне?

Почему? Потому что ты убил ребенка, и теперь один человек очень хочет спровадить на тот свет и тебя.

— Я слышала, вы оказываете поддержку молодым… талантам.

— Хм. Интересно. От кого? Неужели у нас с вами есть общие знакомые?

Карина через силу улыбнулась. Гад устроил ей настоящий допрос. А она не подготовилась к нему. Вызубрила только одну беспомощную фразу: "Я пришла к вам как к меценату…"

— От кого?.. От Василия Ивановича Рогова.

Он присутствовал на нашем конкурсе. Ну и как-то зашел разговор о красоте, ее ценителях… Рогов упомянул нескольких. Я и запомнила.

— Ах, Василий Иванович. Знаю-знаю, конечно. Солидный человек.

Рогов имел в городе сеть супермаркетов «Василиск». Владимир Петрович характеризовал его как дамского угодника.

— Ну а от меня вы, значит, ожидаете чего-то вроде материального толчка.

Карина согласно закивала и снова послала Апельсину многообещающую улыбку.

— Но знаете ли, девушка, деньги только потратить легко — заработать их гораздо труднее, — взгляд Осадчего уперся в застежку на джинсах Карины.

— Я вас отблагодарю… Как вы только пожелаете.

Апельсин облизал толстые губы, отпил коньяку.

— Но надо проверить… ваши… так сказать, профессиональные данные.

— Я готова ехать с вами куда угодно!

— А что? Это идея. У меня тут недалеко дачка. Тихое местечко. Красиво, удобно. Можно предаваться мечтам… и разврату.

Аркадий Никитович довольно хохотнул, точно отпустил удачную шутку. Карина через силу улыбнулась. Заглядывая в вырез ее блузки, Осадчий промямлил:

— У меня такое странное ощущение, что где-то я вас уже видел.

Великоцкая похолодела. В ушах раздалось бубнение диктора: "Рост — 172 сантиметра. Волосы черные, волнистые…"

— Вполне возможно, — затараторила девушка, прогоняя наваждение. — Нас ведь, победительниц конкурса, для газет фотографировали.

Это объяснение "странного ощущения", кажется, удовлетворило Апельсина, и он переключился на тему не менее интересную.

— Какой же мы дадим вам сценический псевдоним? Надо что-нибудь запоминающееся. Бьющее между рогов. Мне кажется, в вас есть что-то испанское. Можно дать… Как же это… Черт… Из головы выскочило, — Осадчий защелкал пальцами, — Кар… Кар… Кармен!

Девушка обливалась холодным потом, пока Апельсин каркал. Жестким пронизывающим взглядом она впилась в рыхлое лицо напротив.

Может, господин Осадчий узнал ее? Видел когда-то с отцом, а сейчас просто дешево прикалывается. Минуту Карина внимательно изучала красную рожу и, так и не прочитав на ней ясного ответа, опустила глаза.

— Ну так как? Поедем, что ли?

Девушка почувствовала: где-то в желудке столапым чудовищем заворочался страх, и сразу начала пятиться решительность. "Надо сделать еще одно маленькое усилие!" — попыталась удержать ее Карина. Через какой-то час Андрей выколотит из Осадчего признание и сдаст ублюдка ментам. Убивать его он, конечно, не собирается. Зачем идти на скамью подсудимых, если та предназначена для этого золотого мешочка?

Карина с легким сердцем возвратится домой.

Кошмар закончится!

Короткий сеанс самовнушения помог девушке отыскать в тайниках своей души еще не использованные силы. Карина дернула себя за локон и с улыбкой встала.

— Мечтаю познакомиться с вами поближе.

Осадчий тяжело наклонился к гостье:

— Будет близко, насколько это возможно.

Один в другом. Понимаешь?

Девушка покраснела, но улыбка не оставила ее растерянное лицо.

На порожках офиса Карина на несколько минут замешкалась. Беспомощно огляделась по сторонам. Ее глаза жадно искали высокую широкоплечую фигуру, но не нашли поблизости даже знакомых синих "Жигулей".

Забираясь в поданный охраной джип, Осадчий пообещал Карине: "Прокатимся с ветерком.

Вот этот паренек, — кивнул на громилу-водителя, — чемпион в уличных гонках". Машина начала стремительно набирать скорость, и в душе Карины снова поднял безобразную голову страх.

С каждым метром он рос, крепчал, говорил громче и мудрее.

Перед глазами девушки заплясало ослепительное пятно: малыш покорно скрючился на цементном полу. Он тоже до последнего верил, что дядя Андрей непременно придет и отнимет его у смерти. В ушах забился крик измученной женщины: "Николай верил тебе, как себе!" И следом поползло бессильное бормотание Андрея: "Они нарушили правила…" А если Осадчий взбрыкнет и изменит курс? Вдруг "старый козлик" захочет разнообразия? Решит, например, повозиться на природе или в какой-нибудь придорожной забегаловке? Карина с силой дернула себя за черную шелковистую прядь: ну же, успокойся! В руке остались волосы. Но перепуганная девушка не почувствовала боли.

На выезде из города джип тормознули гаишники. Чемпион по стритрэйсингу отправился умасливать патруль. Мимо них медленно проехали синие «Жигули». Оставшуюся часть дороги водила вел импортную тачку на средней скорости.

***

Женщина без сил полулежала в кресле. Казалось, если ее потревожить, заставить встать, она, сделав несколько шагов, согнется пополам и упадет прямо на пол.

— Я верила ему… — Хозяйка заморгала красными глазами, поднесла к землистому лицу истерзанный кружевной платочек. — Николай взял с меня слово перед смертью…

— Лариса Рудольфовна, мы найдем убийц вашего сына. — Смирнов старался говорить убедительно и доходчиво. — Но нам необходима помощь. По незнанию, неопытности вы связались с опасным преступником. Он ограбил солидного бизнесмена. Похитил девушку. Вполне возможно, сейчас уже изнасиловал и убил ее. Вы обязаны не покрывать уголовника, а по мере сил помочь следствию. — Лара все с той же интонацией беспомощного ребенка прошептала:

— Он обещал найти убийц мальчика… и Николая. Я не могу ему мешать.

— Ну какая же, какая же вы наивная женщина! — Смирнов бесконечно устал от вдалбливания простых вещей в головы очумевших от горя пострадавших. — Он ведь вам уже клятву давал. Разве не так?

Неверова молчала, накручивая на указательный палец носовой платок.

— Скажу вам больше: у нас есть подозрения, причем весьма серьезные, что бандит имел самое прямое отношение к похищению вашего сына.

— А я говорил! — подскочил в кресле красивый темноволосый мужчина. — Я говорил: ему нельзя верить! — Перестань, Илья! Не мучай меня, — застонала женщина.

Мент мгновенно переключился на импульсивного брюнета, чуя, что его легче перетянуть на свою сторону.

— Сейчас, Илья Рудольфович, конечно, поздно жалеть о содеянном. Но новую беду еще предотвратить можно. И здесь дорога каждая минута. Преступник вооружен.

Темноволосый подошел к Ларе. Наклонился:

— Скажи им. С мальчиком ведь все равно теперь ничего не поправишь…

Женщина закрыла ладонями глаза, точно попыталась спрятаться от ответственности.

— Скажи, — повторил Илья и дернул сестру за рукав темно-зеленого костюма. — Ради мальчика. Ну кого он найдет, искатель.

Лариса Рудольфовна села прямее и, уставясь в стену, произнесла безжизненным голосом:

— Спрашивайте.

Сыскарь тоже подобрался, и его сонно-добродушный вид истаял. Смирнов впился в хозяйку цепким взглядом. Хоть время от времени следователь и выдавал слова сочувствия, материнские переживания его не интересовали. Ему нужны были только факты, не искаженные в кривом зеркале эмоций.

— Фамилия, имя, отчество подозреваемого?

— Зовут Андрей. Остальное — не знаю, — Женщина потянула в разные стороны концы кружевного платочка.

— А вашему покойному мужу он кем приходился? Может, каким дальним родственником? — задал мент наводящий вопрос.

— Родственником… — губы Лары изломала улыбка. — Как же! Да служили они вместе в этом проклятом Афгане… Вообще-то Николай об армии рассказывать не любил. И этого… Я раньше и не видела. Он в городе-то появился за несколько дней до гибели Коли. За неделю, кажется… Николай такой радостный домой пришел.

Сказал: "Братан мой вернулся". Я спросила:

"Откуда?" А Коля улыбнулся: "Из Афгана".

Смирнов озадаченно вытянул вперед губы:

— Н-да. Интересно, что ваш муж имел в виду? Контингент ведь еще лет пятнадцать назад вывели.

— Ну откуда мне знать! — Лара в раздражении пожала плечами. — Может, он в плену находился.

— Я думаю, лечился «братан» где-нибудь в психушке. — Илья вынул из бара початую бутылку коньяка, в задумчивости повертел в руках и, так и не налив себе, поставил ее на столик рядом с большим плюшевым зверем. — С завертушками в голове человек.

— И несмотря на такие подозрения, вы доверили ему жизнь мальчика?

— Откуда мне было знать, кто он и какой! — взвизгнула Лара. — Коля сказал: "Вот телефон Андрея. Если что-нибудь случится, позвони ему.

Он сделает и невозможное, чтобы помочь тебе.

Братишка не такой, как те, что ходят к нам в дом.

Он из прошлого".

— Угу. А не показалось ли вам странным, что муж завел такой разговор? Он что же, уже тогда недоброе предчувствовал?

— Дела у него разладились. Коля домой дерганый, нервный возвращался… Я все терпела.

— Та-а-ак. Лариса Рудольфовна, я искренне сочувствую вашему материнскому горю, — Смирнов покосился на плюшевого медведя и поморщился, — но обязан… По долгу службы… Когда вы узнали, что ребенок пропал?

— Днем восьмого. Утром Илья отвез малыша в садик. Я убирала в доме. Вдруг звонок. Голос такой глухой, каркающий: "Это похищение. Готовьте выкуп — шестьдесят тысяч долларов.

Иначе через тридцать шесть часов мальчишка умрет. С ментами свяжетесь — сразу гроб заказывайте. Кто передаст деньги?" У меня в голове помутилось… Но тут я слова Коли вспомнила, ну и назвала этого Андрея.

Лара поднесла носовой платок к глазам, и те наполнились слезами. Однако Смирнов с упорством хирурга, делающего сложную операцию, продолжил движение вперед.

— Он сразу согласился вам помочь?

— Не раздумывая. Даже не спросив, в чем дело.

Илья насмешливо хмыкнул и поднял вверх холеный палец:

— Приехал через полчаса.

— Да. Очень быстро. Я бросилась деньги собирать. Срок короткий — тридцать шесть часов.

Ну хотя бы неделя! Хотя бы четыре дня! Я в шоке! Коля ведь обанкротился. Сбережений никаких. Драгоценности продала. Друзья… Сами знаете, как они в таких случаях реагируют. Кому я только не звонила! Каждый своей проблемой укрылся… В общем, наскребла десять тысяч долларов. Андрей меня успокоил: "Не волнуйся, остальные деньги я найду".

— А он не поделился планами, где их возьмет?

— Вроде свои собирался доложить. Но… Я тогда плохо соображала. Спасибо, Илья меня поддержал… О, чем я? Ах, да! И потом с бандитами уже Андрей переговоры вел. Они ему звонили.

Женщина замолчала, и мент наконец-то отвел от ее лица настойчивый взгляд, откинулся в кресле. Словно насытившаяся пиявка отвалилась от тела больного. Протянул задумчиво:

— Куда же он мог пойти?

Илья, не глядя на сестру, посоветовал:

— Скажи им… Что уж теперь… Еще застрелит кого ковбой.

— Про Осадчего он спрашивал. Это Колин бывший партнер. — Лара тоже смотрела в сторону.

Смирнов резко встал.

— Последняя просьба к вам, Лариса Рудольфовна. Поищите фотографию Андрея. Наверняка карточка друга была у вашего мужа.

В комнату змеей вползла настороженная тишина. Через несколько секунд Лара ответила очень холодно и твердо:

— Фотографии Андрея у меня нет.

***

В дачном дворике действительно имелся фонтанчик — голенький бутуз с позеленевшими крылышками за спиной пристроился на толстом суку.

— Включаем, когда собираются гости, — кивнул в его сторону Апельсин. Аллу к категории ВИП-персон он не отнес. Осадчий уже записал "Мисс Очарование" в обслугу, тем самым избавив себя от утомительной необходимости суетиться вокруг девчонки. Внимание и старание — это как раз ее прямые обязанности.

Карину бездействующий эльф интересовал мало. Внимательным взглядом она окинула дом и совсем поникла. На окнах первого этажа — крепкие решетки. А на второй по голой стене способен взобраться только Дракула. Апельсин, обещавший девушке полный покой, не лгал. Дом купался в волнах незамутненной деревенской тишины.

Карина покосилась сперва на ворота, потом — на охранников. Секьюрити смотрят с ленивым интересом. Возможно, надеются, что хозяин расщедрится и к утру они получат свою порцию секс-услуг. Великоцкая растянула губы в больной улыбке и склонилась над мексиканской горкой: "Какая прелесть!"

Осадчий нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Девочка все-таки завела его. Неплохая попа. И грудь просится в порнофильм. Хотя поездка в Москву… Это, конечно, дороговато. Придется красотуле довольствоваться городскими конкурсами. Надо бы "почистить перышки" голышу. А то позеленел, как марсианин… И все-таки… где-то он ее уже видел. "Ну, погулять еще успеешь", — Апельсин прервал затянувшуюся экскурсию по территории.

Карина вошла в дом и снова остановилась.

"Как у вас тут красиво!" — защебетала она голосом провинциальной дурочки, попавшей на "Поле чудес".

Апельсин принимал хвалебный писк "Мисс Очарование" лениво-снисходительно. Девчонка, видать, и близко не стояла к настоящему богатству. Что ж, такой расклад ему улыбается. Аллочку будет легче заставить довольствоваться малым.

Карина выдохнула все известные ей междометия и с тоской замолчала, не зная, что еще добавить в "Оду дому Осадчего". Хозяин же, кажется, только и ждал, когда гостья утихомирится.

Рыкнул на охранников: "Меня не беспокоить", — кивнул девушке: "Прошу за стол переговоров" — и потащил свой неподъемный живот на второй этаж.

Оказавшись в просторной спальне, которую Апельсин мило именовал "мой главный кабинет", Карина сразу же бросилась к окну. Дрожащими пальцами дернула створки. Жутко боясь, что хозяин активно воспротивится проветриванию, заверещала на высокой ноте: "Я обожаю, когда свежий воздух. Море его! Чтобы…" Карина напряженно уставилась вдаль, уже покрытую пеленою, сотканной из тумана и густеющих сумерек. Разочарованно скривила губы. Коснулась пальцами раскаленного лба. Вопреки законам природы в комнату не впорхнул на легких крыльях бродяга-зефир. Напротив, оттуда, кажется, поползла удушающая духота. Карина глубоко вздохнула и поискала глазами место, куда можно сесть и чувствовать себя на более-менее безопасном расстоянии от широченной кровати.

Не найдя ничего лучшего, опустилась на вишневый пуфик у зеркала, заключенного в рамку из деревянных цветов.

Апельсин в это время увлеченно возился с выпивкой. Приподнял рюмку и подмигнул девушке: "За наше более близкое знакомство. Один в другом". Карина почувствовала, как ее накрыла новая горячая волна страха. И под этим незримым гнетом в душе зашаталось что-то важное, воспринимавшееся как незыблемое и вечное: секс невозможен без любви или хотя бы привязанности. Она, Карина Великоцкая, — не дешевая постельная игрушка!

Двумя руками девушка вцепилась в ворот блузки и тут же испуганно отдернула их. Невинный жест озабоченный Апельсин может воспринять как начало раздевания. И тогда уже процесс совершенно выйдет из-под ее слабого контроля и стремительно покатится вперед… до самой кровати.

— Нам нужно обсудить детали договора, — задрала вверх носик Карина, мельком взглянула в зеркало и не поверила своим глазам. Вот эта мнущаяся дурнушка со ртом на боку — она?

Принцесса Рина?

— Какого такого договора?

— Ну… насчет поездки в Москву?

— Ах, это… — Апельсин ослабил узел галстука, потом вовсе стянул удавку и отшвырнул ее в сторону. Снял дорогой пиджак и очень аккуратно повесил его на спинку кресла. Карина наблюдала за мужчиной, сузив глаза. Наверное, так же заботливо пристраивал Аркадий Никитович свой единственный замызганный пиджачишко в далеком советском прошлом, когда строил социализм на каком-нибудь заводишке в качестве инженера. Выработанное годами трепетное отношение к вещам перекочевало в победное настоящее Осадчего, как и привычка вытирать разгоряченную хрюзию пятерней.

Апельсин подтащил к зеркалу еще один пуфик, но уже синего цвета. Уселся, широко расставив ноги:

— Договор мы обсудим… Но попозже…

Жирная лапа легла на бедро девушки и грубо сжала его. Карина испытала сильнейшее желание ударить по клешне кулаком. Однако девушку остановила трезвая мысль: господин Осадчий не станет тратить энергию на борьбу с заартачившейся девкой, ему надо беречь силы на главное. Он попросту крикнет охранников… Секс вчетвером? Нет! Этого она не выдержит.

Карина резко поднялась, отошла в глубину комнаты и выдала мудрость, позаимствованную у Великоцкого-старшего:

— Сперва — дела, баня — потом.

Девушка старалась говорить с жесткими интонациями отца.

Апельсину не понравились слова "Мисс Очарование". Вернее, то, каким тоном она брякнула явную глупость: точно на несколько секунд язык ему показала. Ломается, пытается набить цену своему телу. Осадчий ухмыльнулся, вытащил из штанов рубашку и принялся ее расстегивать.

— Ошибаешься, очароваша. В сегодняшней жизни надо совмещать бизнес и все, что рядом вьется. Ты в своем деле начинающая, но уже должна бы знать: самый короткий путь к кошельку мужчины лежит через постель.

Рубашка полетела на кресло. Апельсин перебрался на широкое "поле любовных утех" и расстегнул ремень. На волю вывалилось красное брюхо — пузырь, разделенный на две равные части полоской темно-рыжих кучерявых волос.

— Раздевайся, красотуля.

Карина обняла себя руками и быстро огляделась по сторонам. Как-то она прочитала в одном женском журнале статейку-инструктаж "Если тебя пытаются изнасиловать…". Корреспондентка, наверняка и во сне не видавшая разъяренного самца, советовала потенциальной жертве использовать как средство примитивной самозащиты подручные предметы: баллончик с дезодорантом, зонтик, маникюрные ножницы… Но… Ничего подходящего под рукой нет. Кроме, пожалуй…

— Слышала, что я сказал? — вместе с рубашкой и штанами Апельсин отбросил всякую галантность, как вещь, совершенно не нужную в постели. — Стриптиз начинается.

…кроме вазы — грубой подделки под антиквариат. Она достаточно…

— Или хочешь, чтобы я помог?

Осадчий встал. Полуголый «герой-любовник» с животом, как у женщины на восьмом месяце беременности, и с ногами-раскорячками просто просится в комикс. Если бы Карина не была так напугана, она бы расхохоталась, искренне и зло.

А что? Это идея! Говорят, женский смех бьет по взведенному мужскому достоинству с силой боксера-профессионала.

— Ну давай-давай, оголяйся, — руки Осадчего легли на плечи Карины. Она дернулась в полуобъятиях Апельсина и поняла, что уже не успеет схватить вазу.

— Нет! Я не хочу! — громко прошептала девушка.

Хозяин довольно хохотнул, точно услышал не слабый протест, а бесстыдную просьбу, и потянул блузку Карины из джинсов.

— Нет! — снова приглушенно вскрикнула гостья. Боязнь охранников запечатывала рот, мешала мысли.

Запел мобильник. Апельсин недовольно повернул голову в сторону столика. "Ну же! Подойди к нему!" — мысленно взмолилась Карина. Однако аппарат, зудящий в трусах Осадчего, оказался сильнее. С яростью Аркадий Никитович снова набросился на блузку девушки. Великоцкая вскрикнула и ударила по толстой отвратительной морде кулаком. Апельсин хрюкнул и с видимым удовольствием закатил девушке ответную пощечину. Голова Карины мотнулась, и боль «просветила» наивные мозги: женщина не может оказать серьезного сопротивления дрожащему от желания ублюдку. Дурочке-корреспондентке следовало бы написать более полезную статью с другим названием — "Когда тебя насилуют…", дать жертве советы, как отключиться на время полового акта…

Осадчий швырнул девушку на постель. Карина попыталась приподняться и все-таки добраться до стоящей в углу вазы. Однако на Великоцкую уже навалился красный барабан. Натужно сопя, Апельсин потянул вверх белоснежную блузку. Она зацепилась за черноволосую головку, и Осадчий грубо дернул шелк, сознательно причиняя девушке боль. Жадными руками вынул из бюстгальтера груди:

— Какие… Какие яблочки…

С торопливой злостью кусанул коричневый сосок, завозился с замком на джинсах.

— Не на-а-до-о! — Карина завопила уже в полный голос.

— Сейчас… сейчас… потерпи, девочка… вот когда покричишь… — Осадчий потянул за край красных кружевных трусиков.

Карина полоснула ногтями жирную спину насильника. Апельсин отвлекся от изучения тайных прелестей очаровашки и опять ударил по красивому, хоть и слегка подпорченному «трещинками» омерзения лицу. В голове Карины вспыхнуло новое страшное озарение: "Как быстро!.. Как быстро все это происходит…" Осадчий схватил девушку за подбородок:

— Еще хочешь? Ну, отвечай, сучка, когда я спрашиваю?!

Из глаз Карины потекли слезы ужаса и унижения. И тут рука в черной перчатке легла на жирное плечо:

— Сейчас я покажу тебе, что она хочет.

Апельсин, пораженный, замер. Его самодовольную морду вытянуло недоумение: что происходит?

Андрей стянул Осадчего с плачущей девушки и ударил в толстый живот. Аркадий Никитович отлетел в угол спальни и испуганно застонал.

Тут же его настиг еще один удар и еще один…

Карина, рыдая, подобралась на кровати, дрожащими руками прикрыла обнаженную грудь.

Она смотрела на безжалостное избиение полуголого человека и не испытала ни радости, ни облегчения, ни сострадания…

Андрей приподнял с пола дрожащего, как студень, Осадчего и приставил к его башке пистолет:

— Сейчас тебе мозги вышибу, мразь!

— Ме-е-е… Мне-е…

Апельсин силился что-то сказать. Голос его западал, застревал где-то в жирном чреве, никак не хотел выходить связными словами. Перед внутренним взором Аркадия Никитовича пульсировала гнусная картинка: он со спущенными штанами на первых полосах газет. А ниже убийственная подпись: бизнесмен Осадчий в своем загородном доме пытался изнасиловать несовершеннолетнюю. Эта сучка, обожающая свежий воздух, притащила с собою любовничка, и сейчас они «разведут» его на кругленькую сумму за так и не состоявшееся соитие. Осадчий замахал жирными руками и чуть не расплакался.

Подал голос мобильник, и на мгновение все, находящиеся в спальне, уставились на него. А потом так же синхронно повернули головы к двери. На лестнице шуршали осторожные шаги.

Видимо, охранники все-таки услышали подозрительный шум и посчитали своим долгом выяснить, в чем его причина. Раздался короткий стук.

Андрей сильнее вдавил пистолет в голову хозяина, прошептал:

— Отошли его! Быстро! Если хочешь жить…

Стук повторился.

— Ну? — Курок пополз вверх.

— Что надо? — рявкнул Апельсин. — Я же сказал: не беспокоить меня!

С его языка сорвалось грязное ругательство, и перестаравшийся охранник заспешил в обратном направлении.

— Молодец! — ощерил зубы в хищной улыбке гость. — А теперь снова будь хорошим мальчиком и скажи, за что ты убил Ивана.

— Како… — начал Осадчий и, скосив глаза на бандита, подавился словом.

Теперь он вспомнил, где видел ее. Вернее их.

А еще правильнее — слышал о сумасшедшей парочке. Приметы этих двоих передавали по телевизору в связи с убийством мальчишки Неверова. Аркадий Никитович заинтересованно вник в нудение диктора, призывавшего сограждан к бдительности за вознаграждение, и кое-какие выводы для себя сделал. Но когда в обед Осадчий, отставив в сторону тарелку с недоеденным сырным супом, усердно переваривал сухую информацию, ему и в голову не приходило, что через несколько часов свихнутые "народные мстители" нанесут ему визит смерти.

Минутное замешательство хозяина не укрылось от амбала с пушкой. Его узкие глаза выстудил могильный холод.

— При чем здесь я?! — с отчаянием поросенка, идущего на убой, взвизгнул Апельсин. — Не понимаю.

— Когда я прострелю тебе оба колена, ты, конечно, начнешь соображать лучше. Это очень больно. Знаешь? А потом ты станешь калекой.

Ходить не сможешь. Будешь гадить под себя.

Жена сбежит. Подельники тебя кинут. И ты закончишь свои дни в домишке для слюнявых инвалидов.

Осадчий икнул и замотал головою.

— Спрашиваю в последний раз: зачем ты убил ребенка?

— На какой он мне сдался? — прохрипел Апельсин. — Я деловой человек.

— Да. И ты хорошо запутал дела Неверова.

— Бред! — взвизгнул Осадчий. — Мы с ним давно задницей об задницу ударили! Он, между прочим, Бромана, зама своего, в банкротстве обвинял. Не меня! Спроси кого хочешь…

— А надо ли?

Аркадий Никитович задрожал мелкой дрожью, предчувствуя худшее: мужик с пистолетом и девка с нерусскими лютыми глазами ведут себя с одержимостью ваххабитов-смертников. Для них пришить человека так же просто, как сходить в туалет.

— Я заплачу… Сколько вам надо?

— Совсем немного: нам нужна только твоя дерьмовая жизнь. Ну что, будешь колоться?

Нет? Тогда расстрел начнем отсюда.

Андрей приставил пистолет к трусам Осадчего, надавил на член, давно потерявший боевую готовность. Карина, уже несколько пришедшая в себя, быстро застегивая блузку, процедила:

— Отстрели придурку яйца.

Андрей бросил взгляд на девушку и снова сконцентрировал свое внимание на жертве.

— Слышал, что она попросила? Желание женщины — закон. Так что давай: чистосердечное признание приравнивается к исповеди.

— Да я ни при чем! Эту шлюху Неверову уже лет сто не видел! Клянусь! Я не виноват, что она никогда не имела про запас ни мозгов, ни денег.

Мне надо ее нытье?!

Андрей насторожился:

— Не видел, но… Это ты о чем?

Осадчий замолчал. Его глазки бегали с лица девки на морду ее сутенера и обратно. Ни фига эти сдвинутые не знали! А он повел себя, как образцовый лох.

Бандит не стал повторять вопрос, а ударил жертву под дых. Апельсин тяжело задышал и с трудом выдавил:

— Она звонила… просила денег… Сказала… мальчишку похитили… Но с какого бодуна ко мне?! Вообще я ей не поверил, б…

Свинцовый кулак снова вошел в мягкое брюхо. Апельсин согнулся. Он не сказал убийце главного. Первое, что Неверова ляпнула в трубку, было: "Это ты украл мальчика?" Осадчий с трудом выпрямился. Нет. Он не позволит столкнуть себя в узкую глиняную яму. Будет сражаться за свою жизнь до конца. Один. Без бригады качковохранников и банды длинноязыких адвокатов.

— Я никого не убивал! Никогда! Но знаю…

Знаю, кто моему бывшему компаньону кровь хорошо попортил и сейчас места себе от злобы не находит. Девка его — Людка Мишина. Он-то и погиб, когда к ней на б… ехал, — Апельсин бросил затравленный взгляд, на Карину и закашлялся. Яснее ясного: с «миссками» эта чернушка и рядом не стояла. И что на него наехало?! Какая слепота мозги отбила?!

— Где живет? — тряхнул Андрей замолчавшего хозяина.

Тот, мотая головою, с трудом проговорил:

— Бунина, 55. Номер квартиры не скажу — не знаю. Но гнездышко змее, между прочим, Николай приобрел. Она его и отблагодарила — из ничего костер сложила, профессионалка. Стерва рыжая… — Ругательства беспрерывно сыпались с толстых губ Осадчего, словно ими он старался заглушить настойчивый шепот смерти или отвлечь внимание тронутого вершителя правосудия от собственной персоны.

— Умник, — улыбнулся бандит. Поощренный его похвалой Осадчий заспешил:

— За каким добром мне нужно было в этот ералаш вонючий лезть? Что надо, я уже получил…

Увлекшись, Апельсин ляпнул лишнее, и лицо гостя затвердело.

— Поверьте мне! — взвизгнул Осадчий, глядя на Карину. Ну женщина-то должна иметь хоть зачаточное милосердие!

— Конечно, конечно, — Андрей согласно кивнул. — Верю. Но знаешь… Сейчас я грохну тебя.

На всякий случай. Вдруг ты от волнения что-нибудь перепутал. Подзабыл, например, как мальчика прибрал. Потом ищи тебя опять, отлавливай. А у меня на это нет ни времени, ни желания.

Похолодев, девушка смотрела, как рыхлая морда Апельсина теряет сочные цвета. Неужели Андрей и вправду убьет хозяина "Вирджинии"?

И она, Карина Великоцкая, станет невольной соучастницей преступления? Потом придурок отправится к Мишиной и Броману и тоже грохнет их. На всякий случай.

Опасную тишину спугнула музыка мобильника.

— Дай мне его, — приказал Карине Андрей.

Девушка подала ему телефон Осадчего, и в комнату ворвался мужской обеспокоенный голос::

— Аркадий Никитович?

— Ну? — буркнул Андрей.

— Капитан Смирнов вас беспокоит. Уголовный розыск. Никак не могли с вами связаться. У нас имеются сведения, что к вам направляется вооруженный преступник, подозреваемый в похищении и убийстве несовершеннолетнего. Он уже взял в заложницы девушку. А сейчас охотится на вас. Вы в безопасности?

— Да.

Апельсин, слушая диалог бандита и мента, обливался потом и, как рыба на берегу, хватал открытым ртом воздух.

— К вам убедительная просьба: никуда не уезжать с дачи. Мы будем минут через пятнадцать.

— Зачем?

— Должны задать вам несколько вопросов.

Советую предупредить охрану о возможном нападении и не впускать посторонних.

— Хорошо.

Мгновение Андрей молчал, переваривая полученную информацию. Наконец, занес пистолет и с силой опустил его на голову Осадчего. Апельсин брякнулся на пол, и в этой позиции его тело как будто даже еще больше округлилось. Полотенцами быстро и очень ловко Андрей скрутил хозяину конечности, в рот ему затолкал кляп.

Кивнул Карине: "Уходим", — и спустил вниз толстую веревку. Карина поежилась: по такой «дороге» с легкостью отступают только киношные герои. Обычный человек просто повиснет на ненадежной лестнице, визжа и колотясь от правильных предчувствий. Однако этот страх перекричал другой, более сильный: сейчас в особняк ворвутся менты и застанут ее рядом со скрюченным полутрупом.

Андрей отдал девушке перчатки: "Надень, а то руки обожжешь. Ногами касайся стены. Я пойду первым…" С трудом Карина вытолкала себя из окна и через несколько отвратительных секунд оказалась в объятиях подельника. Он опустил дрожащую девушку на землю, чутко прислушался, огляделся. На первом этаже «голубели» два окна. Охранники, развалившись в креслах, смотрели крутое порно. Давшие маху парни еще не знали, что уже стали безработными.

Андрей и Карина одолели забор и помчались по извилистым улочкам дачного поселка. На этот раз машина ждала их недалеко. Мужчина распахнул дверцу:

— Погнали.

Но девушка, закусив губу, не двигалась с места.

— Ну? В чем дело?

— Ты опоздал!

На мгновение что-то похожее на вину исказило лицо Андрея. И тут же оно снова стало холодным и непроницаемым.

— Так получилось.

И никаких комментариев, слов сожаления или сочувствия. Так получилось, что он где-то подзадержался. Так сложилось, что Карине надавали хороших оплеух, а напоследок ее чуть не изнасиловали.

— Поехали. Надо сматываться.

— Ты опоздал! — в новый крик Карина вложила всю свою обиду, напряжение, боль.

Андрей мотнул головой. Наверное, недоволен этой непредвиденной задержкой в виде женской истерики. Он-то верно рассчитывал, что Карина после барахтанья с Апельсином отряхнется и, весело болтая, сядет в машину.

Андрей нерешительно шагнул к девушке, осторожно положил большие ладони на ее дрожащие плечи:

— Ну все… все… Успокойся…

— Не дотрагивайся до меня! — взвизгнула Карина и ударила его по лицу.

Мужчина отшатнулся. В одном порыве девушка бросилась ему на шею и зарыдала. Андрей осторожно, точно прикасался к драгоценности, погладил черноволосую головку. И, наконец, сделал то, что Карина так хотела: крепко-крепко сжал девушку в объятиях. С минуту они стояли, пристыв, чувствуя, как их оставляют глухо-незрячие обида и злость, а на смену им тихонько ползут неловкость и новая щемящая незнакомая боль. Молодые люди поспешно, со стыдом отстранились друг от друга, словно совершили нечто запретное, неприличное. Не глядя друг на друга, нырнули в машину. «Жигуль» понесся по пыльной деревенской улице в направлении, неизвестном ни Карине, ни даже Андрею. Они ехали наугад, в никуда. Просто стремились убраться подальше от дачи, в которой в этот момент полуголый Апельсин, хватаясь за сердце, жалуется капитану Смирнову на сумасшедших бандитов.

Впереди показалась темная полоска воды.

Андрей и Карина выбрались из машины и медленно пошли берегом. От реки навстречу им струились прохлада и густой запах сырости, сдобренный острым ароматом осоки. Под ивой, целующей ветками холодные струи, сидел на деревянном мостике мужик. Грустным взглядом он смотрел на неподвижный поплавок.

— Как клев? — поинтересовался Андрей.

— Хреново.

— Незадача. А я вот порыбачить приехал. У вас тут кто-нибудь комнату на ночь сдаст? — Андрей кивнул в сторону притаившейся в кустах деревеньки. у — , - Никифоровна дачников прилюбливает.

Она и на ночь пустит, и на неделю, только плати, — мужик встал, отряхивая штаны. — Езжай прямо, возле ларька повернешь налево и до конца. Не прошибешься. Последний дом, с елкой. Загадаева Надежда Никифоровна.

Андрей и Карина пошли по росистой траве к машине. Рыбачок проводил парочку долгим взглядом. "Везет же некоторым, — вздохнул он, вспоминая свою расплывшуюся крикливую супругу.

— Хотел бы я оказаться на месте этого громилы…"

Андрей застучал в железные ворота, и тотчас из-за них раздался тоненький голосок:

— Чичас, чичас…

По асфальту застучали частые торопливые шаги, и у самого забора прозвучал вопрос:

— Хто-о-о?

— Дачники! — весело ответил Андрей. — На постой примете?

— Ка-а-анешна, — засуетилась с засовами старушка. — Приму, мои золотые.

Никифоровна окинула гостей взглядом профессионала и констатировала:

— Так. Семейная пара.

— Это моя дочь, — кивнул Андрей на Карину.

— Я ж и говорю: семейные, — поддакнула старушка. — Мужчина со своей девочкой.

Хозяйка как-то особенно растягивала гласные, точно пела тоненьким ехидным голоском:

— У меня отцы с дочерьми кажную неделю ночуют и всегда довольные уезжают. Комната дешевая — 25 рубликов в сутки с человечка. Ну, за готовку — плата отдельная. Машинку во дворике поставьте. Вы надолго-то ко мне?

— На ночь.

Лицо Никифоровны вытянулось, и в голосе сразу стало на несколько градусов меньше теплоты:

— Ну хоть ужинать будете?

Карина энергично отрицательно затрясла головой, но Андрей, чтобы совсем не расстраивать старушку, дал добро на ее предложение. Девушка приняла душ. Облачившись в цветастый халат Никифоровны, постирала вещички. Посидела в раздумье на кровати и поплелась на кухню, откуда доносился бодрый голос Андрея и пение хозяйки:

 —яички свои, помидорчики свои, свининка своя. Без всяких там холестеринов. Одни сплошные калории.

Мужчина, увидев Карину, улыбнулся:

— Ну давай, Никифоровна, свои калории. А то ночь давно на дворе, а ты нас все рекламой угощаешь.

— Чичас, чичас, — застучала тарелками хозяйка.

— И вот что. Мы с дочкой в настоящий момент в свободном плавании. Так что соседям о нас рассказывать ни к чему.

— Ка-а-анешна, — с чувством отозвалась Никифоровна. — А ежели кто любопытничать начнет, скажу: племянники. Дело привычное. У меня их столько этих племянников перебывало!

Страсть. А у матери моей только одна дочка и была — Надежда, — старушка залилась смехом глубоко счастливого человека.

Один вид яичницы с очень насыщенного, здорового цвета желтками вызвал у Карины легкий приступ тошноты. Узкая смуглая рука потянулась к вазочке, наполненной карамельками. С хрустом девушка разгрызала леденцы, точно пыталась «заесть» сладким отвратительный момент своего барахтанья с Аркадием Никитовичем. Блестящие обертки шуршали, падали на стол, сыпались на пол. Андрей посматривал на девушку, хмурился и молчал.

Утопая в душной перине, Карина гипнотизировала угол, в котором ее спутник устроил лежак. Наконец, решилась, позвала:

— Андрей.

— Что?

— Я спросить хотела. Ты ведь Ап… Осадчего не собирался убивать? Просто грозился. Да?

— Прямо там, — равнодушно отозвался мужчина. — Если бы был уверен, что Аркаша все сорганизовал, грохнул бы, и все дела…

***

Пуля зло чиркнула рядом. От скалы отскочил острый осколок и царапнул щеку Николая.

— Эх, м…, - выругался он, стирая ладонью с оцарапанного лица кровь.

— Хорошо ты их! Душевно, по-русски! — тут же с готовностью отозвался Сергей. — У артиллерии реактивная установка «Град», а у тебя — "Мат".

Никто не улыбнулся его шутке. Ребята лежали под бронетранспортером и напряженно всматривались в покрытую зеленью вершину напротив. Неожиданно она перестала плеваться раскаленным свинцом. Бой утих. Духи то ли собирались с силами для нового ожесточенного обстрела, то ли решали какие-то свои душманские вопросы.

— Жрут, небось, — высказал предположение Пальчиков. — Устроили себе законный обеденный перерыв. Знают, что никуда мы из ущелья не уползем. А я говорил: куда лезем?

— Но-но! Не разлагать дисциплину, рядовой Пальчиков, — командирским тоном одернул его Козлов. — А то замполит услышит твои вредительские речи или того хуже — лейтенант Орел.

Пальчиков обиженно надулся. Сергей повернулся направо:

— Что молчишь, Стрелок?

— Глебову ноги оторвало. Я его когда под козырек оттаскивал, он как ребенок плакал. Там уже раненых… Если вертушки не прилетят, половина до утра не доживет.

— Удивил, — мотнул головою Серый. — И мы за ними следом отправимся, только попозже чуток. Так поротно и пойдем. Вертушка… — поискал что-то во враждебном чужом небе. — Куда она сядет? На наши с тобой задницы? Так площадь маловата. Если только Невер свою подставит…

Услышав шум, Козлов оглянулся и, смачно сплюнув, буркнул:

— А вот и рулевой.

Пригнувшись, подбежал серый от пыли лейтенант:

— Как настрой?

— Нормальный, — процедил Сергей. — Мы вот интересуемся: вертушки вызвали или ребята здесь издыхать будут?

— Насчет издыхать, — прищурил глаза лейтенант, — это вы зря, Козлов. Еще Неверов у вас на свадьбе танцевать будет.

"А Глебов? — подумал Стрелок. — Что будет с ним и с теми, кто сейчас, лежа на ледяных камнях, плавает в раскаленном котле беспамятства?"

— Вертушки, конечно, вызвали. А настрой, я вижу, у вас подходящий — злой. В общем, так.

Дороги из этого ущелья у нас две: или в ящик цинковый… Но туда-то мы всегда успеем.

Или… — лейтенант замялся на мгновение и, пересилив себя, решительно продолжил:

— Выход такой. Ночью подняться на вершину, где расположился противник. Утром ударить ему в тыл.

За это время основные силы выберутся из ловушки и придут нам на помощь.

Солдаты неотрывно смотрели на скалу, ползущую к небу с упорством мусульманина. Решиться на такой подъем в темноте может только обреченный на смерть.

— Исполнение приказа поручено нашей группе, — уточнил лейтенант, хотя местоимение «нам» уже сказало все и самому недогадливому. — Если кто-то из вас в себе сомневается, я найду замену. Но с «хромающим» на такое дело не пойду.

Солдаты молчали. Тишину разрушил требовательный голос Сергея:

— Пальчиков?

— Опять Пальчиков! Что привязался? — огрызнулся тот. — За себя говори.

Двадцать минут ушло на обговаривание деталей. Лейтенант исчез, и снова воцарилось молчание. Но теперь оно было более напряженным и… раздельным. Каждый думал о своем. Вернее — о своих, о тех, кто грелся в лучах ласкового солнца мирной жизни и не предполагал, что в этот момент горстка девятнадцатилетних ребят готовится к отчаянному броску на тот свет.

Откуда-то, кажется, из неродящего чрева гор, заструился холодок. Солнце торопливо устремилось к горизонту. И, наконец, раздался знакомый рокочущий звук. В остывающем небе появился вертолет. Стрелок, задрав голову, со злостью и надеждой смотрел на кружащую машину.

— Ну, давай! — прошептал он. — Не дрейфь, братишка…

Летчик, выбрав место для приземления, начал снижаться. "Стальная стрекоза" с поразительной точностью села на крохотный пятачок. Стрелков облегченно вздохнул, точно машина могла забрать не только теряющего кровь Глебова, других изуродованных, матерящихся, стонущих пацанов, но и вытащить из кровавой мясорубки его самого. Сесть второй вертушке духи не дали…

***

Карина несколько минут лежала с закрытыми глазами. Под окном радостно чирикали воробьи. Где-то, наверное на кухне, настойчиво, мяукала кошка, требующая себе утреннюю порцию экологически чистых калорий. Девушка лениво потянулась. До чего же не хочется вставать?

Опять становиться пешкой в опасной игре, которую ведет этот стонущий по ночам субъект?

Хватит! Для нее опасное путешествие в мир чужих страданий и пороков заканчивается на остановке под кодовым названием "Дом Никифоровны". Карина резко встала, быстро привела себя в порядок, взглянула на часы и механически включила телевизор.

"Новости губернии" только начались. По-прежнему лакомой начинкой их оставался боевик, лихо закрученный Андреем. Телевизионщики показали двухэтажку в окружении уродливых деревянных гномов и устрашающего вида медведей. Следом выплыло круглое лицо молодой женщины. В углу высветилась надпись: "Ада Михайловна Какурина, воспитатель старшей группы № 2 детского сада «Сказка». Свидетельница что-то говорила, пряча глаза и нервно взмахивая руками. Но телевизионщики не пустили слова издерганной Ады Михайловны к зрителю. Голос за кадром вещал: "Садик «Сказка» расположен в центре города, на улице Карла Маркса. Здесь шумная людская река не мелеет практически в любое время дня. Однако это не помешало похитителям незаметно увезти Ваню Неверова…" Затем на экране возникло полуразрушенное здание. Карина не сразу узнала его.

Только когда камера поползла вниз по раздолбанным ступеням, девушка вздрогнула и отшатнулась. Еще секунда, и весь экран заполнит иссиня-белое детское лицо, на котором застыли укор и страдание.

К облегчению девушки, картинка сменилась, и появился диктор, нацепивший личину встревоженного и возмущенного истинного гражданина.

"Как нам только что стало известно, — тараторил он со скоростью чемпиона по говорению, — вчера вечером подозреваемый проник на дачу бизнесмена N, бывшего делового партнера Неверова. Выполнить задуманное ему помогла Карина Великоцкая. Теперь уже нет никаких сомнений, что они находятся в сговоре. Только оперативная и слаженная работа правоохранительных органов помогла избежать новой трагедии…"

Карина слушала, открыв рот. Что за чушь несет этот насильник над фактами? Наверное, всеми способами старается подогреть интерес зрителя к своей передачке, чтобы рейтингом она обошла все любовные сериалы, "Поле чудес" и "Спокойной ночи, малыши". А может, сдобрить крохи правды нектаром фантазии телевизионщиков попросили "оперативно и слаженно работающие правоохранители": мол, так мы быстрее беглецов запеленгуем?

С легкой краской стыда на лице девушка поняла: сейчас "Новости губернии" видят десятки ее знакомых. Олег, наверное, раскачивается на носках у телевизора, и с его красивых губ срываются некрасивые слова. К экрану с наслаждением кровососущих паразитов припали недоброжелатели высокомерной принцессы Рины. В недоумении пожимают плечами друзья. Но главное…

Перед мысленным взором потрясенной Карины всплыл простреленный ею снимок. Она попала отцу точно в сердце.

А захлебывающийся жареной новостью диктор нанес девушке новый сокрушительный удар:

"Вглядитесь в эти лица…" Карина ахнула. С экрана на нее смотрела она сама. Вернее, жалкое подобие черноволосой красавицы. Лицо соткано из неверных тонких линий, точно его рисовал какой-то полуслепой, ненавидящий Великоцкую. Жиденькие волосенки собраны в конский хвост. Да сроду она не ходила с такой прической! На мгновение Карина опустила веки, а когда вновь посмотрела на экран, увидела такой же примитивный портрет Андрея. С торжествующей радостью она отметила, что фоторобот ее товарища, составленный по сбивчивым рассказам перепуганных свидетелей с помощью давно устаревших компьютерных программ, далек от оригинала, как солнце от земли. Ментовские художники умудрились сляпать такого отталкивающего уркагана, что редкому шизику во сне привидится. Нос, как у Сирано, глаза — с подсолнечное семечко. Подбородок вообще ни на что не похож.

В дверь раздался осторожный стук. Карина, погруженная в пристрастное изучение «губернских» карикатур, подпрыгнула от неожиданности. Быстро выключила телевизор и распахнула дверь.

— Завтрак готов, — объявила Никифоровна с интонацией, явно позаимствованной у какого-то киношного дворецкого. И тут же, отбросив важность, пропела с участливостью деревенской сплетницы:

— Ой, бледне-е-енькая ка-а-акая!

Может, таблеточку надо? Что болит: живот или голова?

— Живот, — зло бросила Карина и после минутной паузы добавила:

— Я беременна.

Никифоровна приоткрыла рот и дернулась, точно с трудом заглотила шокирующую новость.

На кухню она засеменила с просветленным лицом. Девушка усмехнулась, представив, как после их отъезда старая бестия начнет делиться впечатлениями с соседками: «Бере-е-еменная». А он ей в отцы годится!"

Вошел Андрей. Карина бросилась к нему и, сбиваясь, пересказала последние губернские новости. Однако она не заразила мужчину своим волнением. Даже когда девушка неуверенно произнесла: "Кажется, ты у них главный подозреваемый", — в глазах Андрея не заплескалась растерянность. Единственной его реакцией стали слова: "Надо побыстрее сматываться".

Сматываться? Снова нестись неизвестно куда, вздрагивать и испуганно сжиматься при виде каждого милиционера?

— А может… нам лучше здесь побыть. Хотя бы день! — Андрей при ее словах вздохнул. — Пока все уляжется!

— Не получится. Участковый наверняка уже приказ получил дома обойти. А к Никифоровне он к первой заявится — узнать, — не гостят ли у нее очередные племяннички. Понимаешь?

— Но в город мы не проедем, — слабым голосом прошептала Карина. — Нас на посту остановят.

Мужчина согласно кивнул.

— Надо бросить машину и ехать в автобусе, — предложила Великоцкая.

— Нет. Это последний вариант.

— Что же делать?

Андрей долго молчал, и Карина вдруг поняла: какая-то заготовка у него имеется, просто он не решается ее озвучить. Девушка подалась вперед и положила ладонь на твердую руку мужчины. И тут он выдал:

— Нам надо добираться поодиночке.

Карина отпрянула и быстро отдернула руку.

— Ты поедешь на автобусе. Я — в машине.

Иначе не получится.

Мгновенно лицо Карины приняло холодное высокомерное выражение. Она резко развернулась и пошла на кухню. Андрей отправился следом.

— Вот это запахи! — голос его источал довольство и безмятежность. Точно мужчина и вправду всю ночь развлекался с юной любовницей и теперь пребывал в ожидании новой порции плотских радостей. — Тебе, Никифоровна, надо в «Смаке» выступить.

Андрей наложил в тарелку дымящуюся толченую картошку. Отправил туда же несколько ложек салата. Полил собственноручно приготовленным хозяйкой кетчупом куриную булдыжку.

Карина с отвращением отодвинула свою тарелку.

— Поешь.

Теперь в его голосе звучит чуть ли не смиренная просьба. Тоже еще папа Карло нашелся!

— Я не привыкла по утрам до отказа набивать желудок, — задрала подбородок Карина. — У нас в семье…

— Ка-а-ак можно не кушавши?! — встряла бестолковая Никифоровна. — Тебе надо хорошо питаться. Вот помню я, когда в первый раз… Гм…

Старуха схватила тарелку Карины и принялась усердно накладывать в нее картошку. Андрей с усмешкой пристально смотрел на девушку.

Она сильно покраснела и отвела глаза.

— Помидорчика положить? — спросила Никифоровна, хотя уже отправила темно-красные кусочки томатов в тарелку гостьи. — Огурчика…

— Так-то лучше. — Андрей одобрительно кивал хозяйке, но глаза его по-прежнему ласкали лицо Карины. — Ты мне, Никифоровна, мою бабушку напомнила. Она такая же заботливая была. Можно тебя «бабушкой» называть?

Старушка засмеялась несколько неуверенно, однако ответила с готовностью:

— Ка-а-анешна.

Мудрая женщина давно приучилась не обращать внимания на причуды постояльцев.

— А ходит ли здесь, бабушка, автобус на город? — поинтересовался гость, поддевая вилкой оранжевый завиток перца.

— Ка-а-анешна. Рядом-то Северное кладбище. Вот от него идут и идут. Каждые сорок минут.

— Кстати, Никифоровна, ты вчера говорила, что хотела в город съездить яйца продать. Я подвезти могу.

Мгновение хозяйка колебалась.

— Бесплатно, — помог ей принять правильное решение Андрей.

— Ну да ладно! — махнула рукой старуха. — Поеду!

— Только вот что, бабушка, — остановил вспорхнувшую с табуретки Никифоровну мужчина, — у моей дочки сильно разболелась голова… От солнца.

— Ага-ага-ага, — затрещала хозяйка, поглядывая на живот Карины.

— Уж будь добра, поищи для нее какую-нибудь косыночку и сетку. Мы за все заплатим.

Никифоровна проворно выскочила из кухни, и вскоре со двора разнесся крик потревоженных кур: старуха торопливо грабила их гнезда. Андрей сразу же потерял интерес к еде. Очень тихо спросил девушку:

— Ты возьмешь с собою пистолет?

Карина отвернулась и кивнула. Тут же мысленно зло выругала себя: "Дура! Что творишь?"

А вслух быстро произнесла:

— Давай его, — словно согласного движения было мало для доказательства ее готовности исполнить волю мужчины.

— Встретимся на Луначарского. Жди меня на остановке.

В комнате Карина спрятала смоляные волосы под белой шелковой косынкой, которую Никифоровна пожертвовала из своих запасов "саа-авсем за бесплатно" — за пятьдесят рублей.

Красную бейсболку в этот раз надел Андрей.

Девушка завернула пистолет в старухин халат и засунула его в сетку. Снова пискнул разум: "Остановись! Если тебя поймают с этой игрушкой, ни один адвокат не защитит. Спрячь пистолет между подушками. Вот Никифоровна обрадуется, когда найдет!" Однако девушка проигнорировала трусливое подстрекательство рассудка и, прижимая к груди опасную ношу, выскочил вон.

— Сперва дочку забросим на остановку. Ей тут еще в одно местечко надо, — сообщил Андрей сидящей рядом с ним Никифоровне.

— Ка-а-анешна, — отозвалась она, расправляя широкую юбку.

Когда Андрей выруливал со двора Загадаевой, участковый Фунтиков находился в соседнем доме. Получив приказ выяснить, нет ли в деревне чужаков, он ринулся к обиталищу трактирщицы. Однако, решив провести операцию на должном уровне, предварительно заглянул к соседке Никифоровны: мол, не видела ли она чего? не слышала ли? не таит ли каких подозрений?

Но тут засиженный веснушками нос мента учуял такой знакомый и родной запах самогона. Фунтиков с грозным видом стоял над баклажкой чистого как слеза ребенка первача, хозяйка кричала в голос, а синие «Жигули» уходили все дальше и дальше по узкой, кривой улице.

— Значит, бабушка, постояльцы тебе скучать не дают? — улыбнулся Андрей.

— Я вообще скучать не умею! — категорично отозвалась Никифоровна. — А уж в молодости…

Она верещала, как заведенная, довольная тем, что у нее нашелся добровольный слушатель.

Сперва мужчина подзадоривал старушенцию вопросами, но очень быстро понял: природному болтуну собеседники ни к чему — и замолчал.

Карина подняла голову, и в зеркальце машины ее глаза и Андрея встретились. Он словно беззвучно просил: держись! А Никифоровна все продолжала свой бесконечный рассказ про радости и трудности современной старухи. Она не чувствовала, что ее бодрый голос звучит диссонансом в напряженной охрипшей тишине.

Андрей затормозил, немного не доезжая до кладбища. Карина выбралась из машины и, не оглядываясь, быстро пошла вперед. За ее спиной мужчина спросил:

— Бабушка, не будешь против, если мы минут на пять у какого-нибудь магазинчика остановимся?

— Ка-а-анешна.

На непослушных ногах Карина подошла к остановке и быстро огляделась. Несколько зеленых лавочек под широким навесом. Три старушки торгуют рябыми тугими георгинами и печальными шелковыми розами. А дальше через дорогу простирается город мертвых. Ровные ряды памятников, крестов, оградок. Между ними грустит под серым осенним небом пряничная молельня.

Возможно, где-то здесь, за плакучими ивами, лежит в земле мальчик Ваня.

Карина сильнее сжала ручки сетки. Девушке показалось, что одна из цветочниц бросила на нее подозрительный взгляд: появилась откуда-то со стороны посадок, к могилкам не подошла, сразу же пристроилась ждать автобус. Великоцкая нервно дотронулась до белой шелковой косынки, но не решилась стянуть это безобразие с головы. Впервые в жизни девушка испытала недовольство оттого, что природа наградила ее слишком густыми и черными волосами. Шатенке (да даже блондинке!) легче затеряться в толпе. А она… Такое ощущение, что все внимательно рассматривают ее. Наконец-то подошел длинный желтый автобус. Карина заскочила в него одна из первых и плюхнулась на сиденье у окна.

— Свободно у вас?

Рина скосила глаза. С нескрываемым интересом на нее смотрел парень с головой, вытянутой, как огурец. Девушка кивнула и отвернулась.

— Сегодня похолодало, — попытался завязать разговор с красивой попутчицей огурцеголовый.

Карина не ответила, даже не взглянула на парня, и тот сник. Сердце девушки стучало все сильнее, точно разгонялось вместе с автобусом.

Вот он, огромный щит с нереально доброй физиономией гаишника и надписью: "Мы в ответе за ваши жизни". Водитель резко сбавил скорость.

Впереди вилась еле ползущая очередь из разнокалиберного автомобильного транспорта.

— Что такое? — зашушукались бабуси, вытягивая шеи.

— Авария, наверное, впереди, — предположил кто-то.

Старичок в очках с видом знатока возразил;

— Не авария — преступников ловят.

Карина почувствовала, что сумка с пистолетом налилась свинцом. Девушке хотелось выпустить из рук сетку: "Нет! Это не мое! Я не имею никакого отношения к оружию, во всей этой безумной запутанной истории!"

А дед продолжал:

— Двое убийц сбежали из, тюрьмы. Вооруженные.

— Не из тюрьмы, а из психушки, — пробасил мужик с бычьей шеей.

Автобус прополз мимо теремка гаишников.

Карина вздохнула с облегчением, и тут водитель затормозил. Однако менты не полезли в салон, кишащий недовольными задержкой пассажирами. Отдуваясь, туда поднялась толстая женщина-контролер. Великоцкая сразу поняла ее истинные намерения. Женщина только делает вид, что проверяет билеты. На самом деле она ищет ее, Карину, и Андрея. Без сомнения, сыскари сунули толстушке под нос бездарные фотороботы:

"Посмотрите, нет ли среди пассажиров этой сладкой парочки". И контролерша с готовностью подключилась к поимке особо опасных. Вот что-то уж слишком внимательно уставилась на здоровяка, минуту назад басившего про сбежавших психов. В страхе Карина приоткрыла рот. Перед глазами всплыло обеспокоенное лицо Андрея, обращенное к Никифоровне: "Можно тебя бабушкой называть?" Девушка резко повернулась к соседу и улыбнулась ему своей самой обаятельной улыбкой:

— Мы вчера весь вечер в «Камелоте» оттягивались.

Парень слегка опешил от неожиданной благосклонности красавицы, но быстро пришел в себя и промычал:

— "Камелот"? Где это?

— Как где? Возле Дворца спорта. Что, никогда не был? Классная забегаловка.

— Давай завтра вместе туда рванем, — парень уже всей пятерней вцепился в хвост голубой птице удачи.

Карина глупо хихикнула и скосила глаза на толстую тетку, пыхтящую уже в опасной близости. Надо убедить контролера, что огурцеподобный — ее возлюбленный, а не случайный попутчик.

— Ой, что это у тебя? — девушка протянула руку и сняла несуществующую пушинку с белесых волос соседа. Парень покраснел от удовольствия. — На, и мой билет отдашь.

Тут огурцеголовый и вовсе просиял, точно клевая девчонка протянула ему не измятую, измусоленную бумажку, а презерватив. Не давая соседу развить инициативу и ляпнуть какую-нибудь глупость, доказывающую, что они впервые видят друг друга, Карина прощебетала:

— К подруге подвалил такой парень! У него на тачке на капоте — тюнинг. На рычащей пантере женщина сидит. Волосы у нее красиво развеваются. И у хищницы глаза в точности такие же, как у женщины!..

— Ваши билеты.

Огурцеголовый, раздосадованный тем, что их прерывают, недовольным жестом сунул тетке бумажки.

— А я говорю: "Мне отец в девять велит домой возвращаться". Ну, смеюсь…

— Возьмите обратно, — снова вклинилась в воркование Карины контролерша. Не глядя на нее, парень протянул хилую лапку.

— А он улыбнулся…

Язык Карины продолжал молотить в убыстренном темпе. С такой скоростью, наверное, трещала Загадаева Надежда Никифоровна в период своей нескучной молодости. Девушка мотала сеткой, словно пыталась убедить окружающих, что не везет в ней ничего особенного. Сумка сделала очередное движение вперед, а на обратном пути пистолет больно ударил Карину по щиколотке. Девушка закусила губу и, наконец, замолчала.

Контролерша выбралась из автобуса, подошла к ожидавшему ее менту и отрицательно покачала головою.

— А дальше что было? — напомнил о своем существовании огурцеподобный.

— А-а-а? — на мгновение Карина повернулась к нему и тут же опять уставилась в окно:

— Ничего.

— Ну так пойдем завтра в "Камелот"? — продолжал цепляться попутчик, не желавший понять, что с ним больше не хотят разговаривать.

— Да пошел ты… — процедила девушка.

— Что? — парень демонстрировал чудеса тупости.

— Я сказала: отвяжись, — прошипела Карина, боясь привлечь к себе внимание пассажиров.

— Как? Ты же…

Великоцкая резко поднялась, задевая стоящих, пробралась к кабинке шофера. Злыми глазами она смотрела на стремительно приближающийся город.

Карина, нахмурив атласные брови, сидела на лавочке на остановке. По идее, Андрей должен добраться до Луначарского первым. Но увы, его здесь нет. А вдруг он, посмеиваясь: "Место встречи изменить нельзя?" — направил свой «жигуль» неизвестно куда? Втянул ее в эту гадость, всучил на прощание дурочке пистолет и ударился в бега. Карина боязливо пожала плечами, представив, как возвращается домой. Протягивает отцу пушку: вот, мол, разоружила второй раз… Великоцкая встала. Но ведь еще не поздно все объяснить и исправить! В конце концов этот придурок кого-нибудь убьет, а она сядет на скамью подсудимых как соучастница. А может, его уже схватили, и Андрей, уставясь в стену, дает показания своим ровным глуховатым голосом.

Красномордые менты довольно переглядываются и переспрашивают: "Как?.. Как она сказала?

Отстрели ему что?.."

Подошла «тройка». На ней можно доехать почти до самого дома. Там Карину ждут, с ума сходят от неизвестности. Девушка сделала несколько нерешительных шагов вперед. Сетка с пистолетом оттягивает руку. Надо бы дождаться Андрея и вернуть ему оружие. Без него он пропадет. Двери троллейбуса с лязгом закрылись.

"Усач" тронулся с места.

Как она потом объяснит пируэты своего безрассудства на суде?

" — Ну не могла оставить преступника безоружным, и все тут!

— Вас кто-нибудь принуждал к этому? — подсказывающим голосом спросит судья, пытаясь бросить утопающей спасательный круг лжи.

В том, что слуг инвалидки Фемиды подкупит Великоцкий-старший, нет никакого сомнения.

— Да-да, — согласно закивают друг другу прокурор и адвокат.

— И кто же? — судья укажет рукой на подельника Рины, сидящего в наручниках.

— Собственная совесть…

— Все в порядке?

Карина вздрогнула и обернулась. Андрей без конвоя и наручников стоял за ее спиной.

— Я уже хотела оставить пистолет на лавке и уйти.

— Задержался.

Ну как всегда!

— Я ехал следом. Хотел убедиться, что с тобой все в порядке. Пока отстоял очередь на досмотр, пока его прошел…

— А если бы меня вытащили из автобуса, — прервала вопросом его объяснения Карина, — ты бы остановился?

Андрей, не раздумывая, отрицательно покачал головой:

— Нет. Мне нужно найти убийцу. А ты… Ты умная девочка, справилась бы сама. Да и папочка не дал бы тебя в обиду.

— Тогда зачем следил за автобусом? — ломая губы, процедила Карина.

Андрей впился глазами в красивое сердитое лицо девушки, но не произнес ни слова, предоставляя Великоцкой возможность самой искать ответ на интересующий ее вопрос.

— Ах, да! Ну я и дурочка! Хотел выяснить, какова судьба пистолета, не попал ли он в лапы ментов Андрей продолжал молча смотреть на нее, и девушка, не выдержав его взгляда, отвернулась и покраснела.

— У тебя права проверили? — жалобно спросила она.

— Да. Но бабушка так забила гаишнику голову, что бедняга больше смотрел на нее, а не в них.

— Все равно они тебя поймают. Думаешь, Осадчий не признался ментам, что тебе наболтал про Бромана, про Людмилу.

— А я пока ни к нему, ни к ней не собираюсь.

— Куда же мы поедем? Туда, где нас не ждут.

***

— Можно Аду Михайловну Какурину? — губы Карины тронула коротенькая ядовитая улыбочка. Девушке казалось, что именно такие «благодушные» гримасы строят подбирающиеся к жертве журналисты. — Я из газеты "По секрету всему свету".

— Нас уже замучили, — вздохнула старушка, сидящая за школьной партой у входа. — То корреспонденты, то милиция. И не знаешь, кто из них настырнее.

Неохотно она поднялась со своего места и скрылась в лабиринте коридоров. Обратно вахтерша явилась с женщиной, которую как безгласную свидетельницу показывали в «Новостях». Лицо Какуриной покрывал легкий румянец.

— Я… - начала Карина.

— Да-да. Мне сказали, — нетерпеливо оборвала ее воспитательница. — Но вы зря приехали сюда. Я устала повторять: никакой нашей вины в случившемся нет!

— Конечно-конечно. Да не волнуйтесь вы так! — Карина попыталась успокоить издерганную Аду Михайловну. — Просто расскажите, как исчез мальчик.

— Как! Утром его Илья Рудольфович привез. Все нормально было. После обеда дети спать легли.

— И Ваня?

— И он.

— А вы где были?

Женщина покраснела еще сильнее.

— Ну, с воспитательницей из третьей группы кофе пила. А что тут такого?

— Ничего-ничего. А когда вы обнаружили, что мальчик пропал?

— Через два часа. Нет. Чуть попозже. Дети встали. Сели за столики. А одно место свободное.

Я сперва ничего такого не подумала: ну, может, закапризничал опять. А тут Даня Уфимцев говорит: "А Ваня давно ушел". Я: "Как? Куда?" А он:

"Сказал: иду на встречу со старым папиным другом".

Карина отшатнулась, будто замученная дознавателями женщина ударила ее в грудь. К старому папиному…

— Ну-у-у… тут Даня еще одно слово добавил… — Ада Михайловна замялась. — Я думаю, просто ребенок не понял чего-то… Сказал: "Иду в гости к Нерону".

— Чушь какая-то!

— А то! Ну мы, конечно, сразу же Ларисе Рудольфовне позвонили. Она нас убедила: "Все нормально. Мальчик дома. Но завтра он в садик не придет". Это я сейчас понимаю, что тогда с нею похитители уже связались. Ну вот… и все…

— А как мальчику удалось выйти незаметно? — Карина покосилась в сторону скучающей нянечки, исполняющей по совместительству роль вахтерши. — Где же антитеррористическая защищенность?

— Ну вот, все вы одно и то же! — вскинула руки воспитательница. — На нее деньги нужны.

А родители после каждого взноса такой лай поднимают, что хоть с работы беги. Ну, отлучился человек в туалет! За день-то можно! Что тут такого?

Карина с неприязнью смотрела на красную, прячущую глаза женщину и уже не повторяла согласно: "Ничего-ничего. Конечно-конечно". Проспала ты, Ада Михайловна, тот момент, когда доверенного тебе ребенка увозили подонки. Помогла им! И все-таки сегодня, отправляясь на работу, ты не забыла подвести блеклые глаза и примитивно уложить феном редкие волосенки. Еще бы! Воспитательницу Какурину покажут по телевизору как главную свидетельницу, сфотографируют для городской газетенки. Со злобной дотошностью Карина выискивала все новые изъяны в круглом лице напротив. А острая, как кусок льда, мысль ворочалась, требовала внимания к себе: "А ты ведь и Ада Михайловна — подельницы. Две глупые пособницы убийц".

Великоцкая открыла было рот, намереваясь продолжить дознание, но, помимо воли, задала совсем не тот вопрос, который собиралась:

— Что же вы так плохо следите за детьми, Ада Михайловна?

Шея воспитательницы покрылась пунцовыми пятнами. Какурина нервно затеребила белый воротничок. Боится, отметила Карина. Не мучается угрызениями совести — опасается неприятных для себя последствий.

— Интересно, у вас тут во всем садике бардак или только в вашей группе? — с жестокостью молодости, не желающей сдерживать чувства, продолжила Карина.

Ада Михайловна дернулась и взвизгнула неожиданно злым тонким голосом:

— Бардак?! У нас тут порядок идеальный был, пока всякие не появились!

Из глаз воспитательницы фонтаном била ненависть: приходится оправдываться перед каждой шмакодявкой с корочкой журналиста. Но что делать?! Иначе эта шмакодявка настрочит отвратительный пасквиль и надолго лишит ее, Аду Михайловну, покоя, а возможно, и средств к существованию.

— Этот мальчик, будет вам известно, всех тут замучил: и детей, и нянечек, и даже директора! Пле-вал на нас! Что смотрите? В прямом смысле, не в каком-то там… Что не понравится — прямо в лицо норовил. Кричал, по полу катался.

Вы бы посмотрели! Такое ощущение, будто только что из джунглей вылез или еще из какого места. Все спят, а он машинки катает. Заниматься не упросишь. "Не пойду! Не буду!" — это все слова, которые Ванечка знал, кроме "Хочу!". Он, конечно, привык в частном садике. Там, что ребенку в голову взбредет, воспитатели бегом выполнять бросаются. А у нас — извините. У нас — режим, программы — учебная и воспитательная.

Ада Михайловна просто тряслась от возмущения. И Карина на несколько секунд даже испытала сочувствие по отношению к полной уже немолодой женщине, которую пытался «построить» шестилетний засранец.

— А почему же его родители из частного садика к вам перевели? — Девушка растерянно оглядела, нуждающиеся в покраске облезлые стены.

— А вы их спросите! — огрызнулась воспитательница, но тут же сама ответила:

— Николай Иванович захотел. Ему, видите ли, в голову заскочило: сын в народе должен вырасти. Я, мол, сам из простой семьи. В общем, с жиру бесился.

Это сама Лариса Рудольфовна говорила. Она-то хотела сына в «Элите» оставить, но желанию мужа подчинилась. Так Ванечка здесь и оказался.

А Николай Иванович сразу садику спонсорскую помощь оказал — мебель для игровой комнаты купил. Вот мы и терпели мальчика из народа…

Здесь Ада Михайловна неожиданно замолчала. То ли в ее мозгу вспыхнул предупреждающий сигнал: о человеке, облагодетельствовавшем «Сказку», нельзя говорить плохо, то ли она вспомнила, что и спонсор, и его сын мертвы, а значит, их ожидает уже совсем иной суд. А, может, выпустив пар, опамятовала: с кем языком треплешь? Не с хорошей знакомой — с жур-налист-кой! Хотя корреспондентка ничего не царапает в блокноте, не тычет ей в лицо диктофон, глаза смуглянки горят, как у охотника, подстерегающего дичь, и, без сомнения, каждое неосторожно оброненное слово пускает корни в черноволосой головке. Какурина прищурила глаза и неожиданно сказала:

— Кстати, я не видела ваше журналистское удостоверение.

— Сейчас-сейчас, — Карина полезла в карман джинсов. — Ах! В машине осталось. Подождите минуточку, я вернусь, и мы договорим.

Девушка пулей выскочила из садика, пересекла дорогу и свернула за угол. Здесь в машине ее ждал Андрей. Отдышавшись, Карина приступила к докладу. Мужчина слушал внимательно, не перебивая, но… совершенно бесстрастно. Великоцкой показалось, что откровения воспитательницы несильно интересуют его. Несколько раз Карина даже возвысила голос, пытаясь пробить глухоту напарника. Лишь дойдя до показаний Дани Уфимцева, девушка запнулась. Говорить или не говорить Андрею, что сказал своему приятелю Ваня, отправляясь на встречу с собственной смертью? Нет. Надо обойтись без купюр, все-таки решила Карина. Мужчина на фразу малыша о старом друге отца не отреагировал никак. А когда девушка выложила и про Нерона, в задумчивости застучал пальцами по рулю.

— Мальчик шел к человеку, которого знал, — подытожила Великоцкая.

— Необязательно, — возразил Андрей. — Кто-то передал ему привет от друга отца. Когда?

Возможно, позвонил вечером домой… или утром дождался прогулки детсадовцев, — мужчина кивнул на липовую аллею. — Предложил Ванюшке сбежать во время тихого часа. Пообещал что-то… А имя… Убийца мог назвать любое: привет от дяди Степы, от дяди Сережи…

— Но сказал-то он неизвестно что: дядя Нерон.

— Так утверждает Даня. Он просто… перепутал слова.

— Не знаю, что он мог перепутать. Мне одно ясно: убийца из окружения твоего друга! — : выпалила Карина и снова испуганно замолчала. После минутной паузы тихо спросила:

— А ты… ну… мальчик тебя хорошо знал?

Андрей повернулся к девушке, и усмехнулся:

— Нет. Я никогда не видел его.

Карина слегка покраснела и нахмурилась. Ей не понравилась усмешка этого типа. Вообще для своего плачевного положения он ведет себя слишком уж самоуверенно и нагло. Мог бы повнимательнее относиться к своей единственной помощнице. Ему и в голову не пришло поинтересоваться, не испугалась ли Карина, когда воспитательница потребовала у нее удостоверение. Он и не подумал поблагодарить девушку за блестяще проведенный допрос. По существу, в очередной раз начхал на нее.

Карина надула губы и процедила:

— Я есть хочу.

Девушка надеялась, что Андрей напомнит ей о завтраке, от которого она, несмотря на уговоры Никифоровны, отказалась, и тогда можно будет начать никуда не ведущий, сдобренный укорами, изматывающий спор. В словесной борьбе у Великоцкой — "черный пояс". Тут ее Андрею не одолеть.

Однако мужчина, обманув ожидания девушки, состряпал озабоченную мину:

— Извини, прошляпил.

Карина разозлилась еще сильнее. Ну, конечно! Обед — дело важное. Ее душа, чувства — пустячки, а вот желудок — совсем иное. Как этот субъект засуетился: надо срочно подзаправить девушку, а то она повалится и не сможет больше помогать ему в преступном расследовании.

Андрей купил им по паре чебуреков и по стаканчику кофе.

— Какая гадость! — прошипела Карина, принимая промасленный сверток. — ?Кир, перец и чеснок!

Мужчина окинул рассеянным взглядом налитую соком фигурку девушки:

— А у тебя что, желудок больной?

— Пока нет! Но от такой гадости обязательно заболит!

— А по-моему, вполне съедобно. — Андрей уже за обе щеки уплетал свою порцию. — Не хочешь — я съем и твои.

Карину так и подмывало сунуть ему лоточную отраву: на здоровье! Но благоразумие взяло верх.

Тяжело вздохнув, девушка принялась за еду. Потом долго, старательно терла бумажной салфеткой жирные пальцы, повторяя про себя: "Как же мне все это надоело! Как же осточертело!.."

Андрей смотрел в окно машины и о чем-то напряженно думал.

— Что дальше? — Карина поспешила вопросом разорвать густеющую тишину. Девушка не любила, когда Андрей вот так грустно молчал.

В такие моменты Карина особенно остро чувствовала свое одиночество, страх поднимал звериную голову, а разум принимался выдавать одно за другим нехорошие предсказания.

— Навестим-ка мы милую Люду.

— Стерву рыжую, — уточнила Карина.

Мужчина кивнул.

— Но у нее менты, наверное.

— Навряд ли Осадчий похвастался им, что сболтнул лишнее. Хотя, конечно, от этого козла всего можно ожидать. Ладно. Попытаемся.

Андрей пристроил машину недалеко от дома, в котором когда-то его бывший друг купил любовнице квартирку. Мужчина уткнулся в газету, а Карина уставилась в окно. Ее глаза искали среди прохожих рыжую женщину. Однако такой не наблюдалось. Мимо, стуча каблучками, как копытцами, скакали крашеные блондинки, скучные шатенки и модницы с цветом волос, который от природы не дается. Карина взглянула на себя в зеркало и пригладила локоны. Таких красивых нету ни у кого. Ей вполне можно сняться в рекламе какого-нибудь шампуня… Тут Карина вспомнила, что вот уже несколько часов ее фоторобот через короткие промежутки вновь и вновь появляется на экране, и загрустила. Вполне возможно, сейчас она подбросит телевизионщикам новую порцию захватывающей информации.

— А Люде ты тоже будешь грозить пистолетом?

— Посмотрим.

— А если она виновата, выстрелишь?

— Там видно будет.

Он просто отделывается от нее. Так взрослые отмахиваются от ребенка, делающего первые, самые важные в своей жизни открытия: "Мама, а откуда берутся дети?", "Папа, а я тоже умру?".

Карина снова мельком взглянула на себя в зеркало и опять приступила с вопросами к не желающему общаться подельнику.

— Ты с Николаем этим давно познакомился?

Андрей, наконец, поднял голову от газеты и, глядя куда-то в сторону, обронил:

— Очень.

— А где? — продолжила наступление Карина. Нет. Она не позволит обращаться с собой, как, с неодушевленным предметом.

— На войне.

Андрей снова опустил голову в газету, но Карина отлично видела, что статья о нерадостных перспективах российской сборной по футболу перестала интересовать его.

— В Чечне?

Мужчина посмотрел на попутчицу, и та прочитала в его глазах раздраженное: чего привязалась — Нет.

Неаккуратно сложил газету и бросил ее на заднее сиденье.

— В Афгане.

Минуту Карина переваривала полученную информацию. О войне с моджахедами она знала крайне мало. Интернациональный долг ограниченный контингент исполнял в той очень далекой жизни, которая казалась Великоцкой пресной, как вегетарианство. Значит, ее предположение верно: Андрею хорошо за тридцать.

— Я что-то читала об этом, — Карина силилась поддержать разговор. — Ненужная война…

Ошибка…

Андрей, зло прищурившись, молчал. Девочка, никогда в жизни не покупавшая чебуреки, привыкшая тщательно мыть дорогим мылом руки после еды, решила от скуки покопаться в том, к чему нельзя прикасаться. Их упорные бои и чистое мужество — ошибка? И ошибкой была горячая молодая вера шурави в то, что они несут добро на измученную афганскую землю? Вся его жизнь — ошибка?

— У меня знакомый служил в "горячей точке".

Получил хорошие деньги, между прочим. Тачку новую купил…

— Помолчи.

— Что?

— Слишком много говоришь. От твоей болтовни голова лопается.

Карина, возмущенная, прикусила губу.

— Действовать будем так…

Девушка вполуха слушала инструктаж. В ней зрело желание выйти из машины и отправиться домой.

— Вот она… Какая женщина!

Последнее вырвалось у мужчины так искренне, что Карина быстро вскинула глаза и произвела пристрастный досмотр наконец-то нарисовавшейся Мишиной. Волосы удивительного медного оттенка, словно осень подарила Людмиле красок от щедрот своих. К тому же Мишина вполне может претендовать на звание "Мисс Бюст". Ноги и то, от чего они растут, тоже не как у селедки-манекенщицы. Очень много тела, с тоской отметила Карина, не женщина, а радость для постели.

— Давай на заднее сиденье, — скомандовал Андрей, выходя из машины. Торопливо он бросился наперерез женщине, направляющейся к дому 55. — Гражданка Мишина?

Людмила остановилась и посмотрела на мужчину взглядом порочной королевы.

— Я из милиции. Капитан Смирнов.

— Вы ведь мне на завтра назначили. Или что? Не смогли утерпеть? — полные губы женщины тронула ироническая улыбка.

— Обстоятельства изменились. Нам нужно срочно поговорить. Сядем в машину.

Андрей решительно двинулся к "Жигулям".

Людмила, покачивая полными бедрами, пошла следом. Усаживаясь на место рядом с водителем, несколько удивленно спросила:

— Вы с женщиной? Я думала…

Она еще раз, уже гораздо внимательнее взглянула на Андрея и быстро положила ладонь на ручку дверцы. В ту же секунду Карина приставила к затылку женщины пистолет.

— Не двигайтесь, — холодно произнесла она. — Иначе я выстрелю.

Людмила тихо спросила Андрея:

— Вы это всерьез?

— Да… — и после короткой паузы:

— Мы не причиним вам вреда. Только ответьте на несколько вопросов. Отъедем подальше. Убери пушку.

Когда он обратился к Карине, его голос разом утратил мягкость. "Зададим несколько вопросов и отпустим на все четыре стороны. Похоже, он нисколько не верит в вину этой рыжей потаскушки, а все потому, что у нее красивая грудь и завлекательная попа, — думала девушка, злыми глазами глядя на волны медных волос. — Еще немного и попросит у Люси извинения за причиненное беспокойство".

Выехали на окраину города.

— Зайдем в кафе, — кивнула Людмила на вывеску "Добрый вечер". — Не бойтесь, я не побегу и не стану звать на помощь.

— Хорошо, — покладисто согласился Андрей. — Я не против.

Мнением Карины никто, конечно, не поинтересовался. У девушки даже мелькнуло слабое подозрение, что она, по раскладу напарника, в "Добром вечере" третий лишний. Ну, а в ее намерения не входило оставлять мужчину наедине с пышногрудой красоткой. Втроем они вошли в полупустую забегаловку и заняли место в углу.

— Я себя словно опять с Колей почувствовала, — усмехнулась Людмила, помешивая ложечкой кофе. — Встречаемся в безлюдном месте, скрываемся в закрытом кабинете, чтобы добрые люди не увидели и не доложили Ларисе.

— Она не знала?. - поинтересовался Андрей.

Люда пожала полными, как у купчихи с полотна Кустодиева, плечами:

— Просто вид делала. Эта Лорик умеет закрывать глазки на происходящее. Вообще, я считаю, если мужик гуляет, виновата жена.

Медноволосая достала сигареты, и на ее пальце брызнули разноцветными искрами три бриллиантика.

"Тысяч тридцать стоит, — прикинула Карина, разглядывая красивое кольцо. — Да, Коля не скупился на своих женщин".

— Они плохо жили?

Людмила стряхнула пепел в блюдце.

— Не жили, — ее полные губы изломала порочная улыбка. — Как женщина Лорик для него давно ничего не значила. Но… Коля был очень мягкий, порядочный человек. Он никак не мог решиться порвать эту связь…

Карина передернулась: связь! Так, значит, именует Люси брачные отношения Николая. Интересно, а какое оправдательное определение она придумала для своей интрижки? Скорее всего — любовь. Женщины, получающие от мужчин дорогие кольца и квартиры, эксплуатируют это слова по полной программе. У них с господином Д. - любовь. И с господином П. - то же самое было. И с Так Далее — мексикано-сериальская страсть. Вообще, они не трахаются, а занимаются любовью, г — Николай не хотел уйти из семьи из-за ребенка? — резким вопросом Карина нарушила атмосферу благодушества, которую так усердно создавала Люси.

Женщина быстро вскинула глаза на смуглую девушку. И обе мгновенно почувствовали скользнувшую между ними черную ленту неприязни. Губы Людмилы изломала странная кривая улыбка:

— Можно сказать и так.

Карина нахмурила брови: странный ответ. А Мишина быстренько вернулась к начатой вечной теме "Плохая жена и хорошая любовница".

— Коля дома не мог отдохнуть, расслабиться.

Лорик пользовалась… его благородством. Братик, ее у них сшивался днем и ночью, как бездомный.

Ну кому это понравится? Она все: по-своему стремилась завязать. Настояла, чтобы Ванечку забрали из частного садика. Мол, ребенок там совсем разбаловался. Сунула крошку в какую-то дыру…

Губы Карины изломала презрительная улыбка. Очень хотелось новым острым вопросом озадачить рыжую лгунью. Такая и вправду на пустом месте разведет костер, а потом вытаращит глаза и станет утверждать, что не ее Холеных рук это дело.

— Николаю порой не хватало жесткости. Все никак не решался рассказать о наших отношениях жене. На него надо было давить, давить…

Людмила с силой затушила недокуренную сигарету.

— Он мне столько раз обещал и каждый раз возвращался с каким-нибудь жалким подарком:

"Я не смог… Потерпи…"

Глаза рыжей зло блеснули. Она-то считала, что имеет права на все добро "долларового мешочка", а тот надеялся умаслить ее подношением в виде какой-то норковой шубки.

— В конце концов я не выдержала. Повела Колю в «Жемчуг». Никогда не забуду, какое у него сделалось выражение лица, когда я попросила продавщицу показать нам обручальные кольца.

— Вы их купили?

— Да. — Людмила победно улыбнулась. — Коля меня очень любил. И вдруг с ним случилось это несчастье.

Карина ясно видела: женщина с окрасом лисы грустит не от того, что для Неверова закончился радостный круговорот жизни. Ее печалит подлая насмешка судьбы. Люси долго и старательно очаровывала природного кобеля Николая, уговаривала его послать в известном направлении курицу-жену. И когда марш Мендельсона должен был вот-вот возвестить о ее победе, случилось "это несчастье". Какой прокол!

В красной замшевой сумочке Людмилы зазвонил телефон. Женщина нервно положила ногу на ногу и убрала за ухо рыжую прядь.

— Для меня в Николае заключался весь смысл! — голос Людмилы звучал громче, чем минуту назад, словно женщина пыталась переспорить не желающий затыкаться мобильник. — Мы друг другу идеально подходили.

— Как думаешь, кто виноват в гибели Николая?

Пышнотелая слегка покраснела.

— Следователь тогда сказал, что это авария.

Но… Даже не знаю.

— Ас Броманом Николай хорошо ладил?

— Куда там! — Людмила оскалила зубы. — Коля с ним часто цапался. Броман постоянно лез, куда его не просят. Даже в наши отношения нос совал! Николай хотел нового зама найти. Но… что-то не складывалось.

— Почему же он все-таки не прогнал его?

Ведь это Броман был виноват, что Николай обанкротился?

Мишина стрельнула глазами в сторону, точно пыталась сбежать от ответа, и промямлила:

— Я в эти дела не лезла.

— А кому еще Николай мешал?

— Струкову. У него тоже мебельный бизнес.

Вот они и натыкались друг на друга. Но подробности я вам не скажу, потому что не знаю ничего.

Попытайтесь с Гришей Коротких поговорить, Колиным приятелем. Телефончик могу дать.

Андрей кивнул, и Людмила сказала номер.

— А что ж вы не записываете, никуда не заносите?

— Я запомню.

Карине показалось, что Андрей хочет похвастаться перед рыжей своими способностями. Девушка тяжело вздохнула.

— А насчет похищения мальчика никаких версий нет?

Людмила пригубила остывший кофе:

— Дурь какая-то!.. Это ведь вас менты ищут?

Андрей пожал широкими плечами.

— Странно, Коля мне никогда о тебе не рассказывал, — медноволосая окинула мужчину откровенным внимательным взглядом.

"До чего же ловко она ушла от ответа! — отметила Карина. — А Андрей ничего не видит, кроме очень белой груди и лживых полных губ напротив".

— Если у меня еще возникнут вопросы, к тебе можно будет обратиться?

Людмила терпеливо улыбнулась.

— Скажи мне номер своей квартиры.

Минуту женщина колебалась, наконец неохотно произнесла: "217".

— И телефон.

***

— Толстушка у тебя в число подозреваемых не входит, как я поняла, — съязвила Карина, садясь в машину.

— Людмила очень красивая женщина, — ответил Андрей.

— Ну, конечно, это весомое доказательство ее невиновности!

— Не думаю, что она замешана в похищении.

Женщина, нормальная по природе своей, неспособна на убийство ребенка.

Карина зло рассмеялась:

— Да что ты говоришь! Своих убивают! А Ваня этот на пути к ее счастью стоял. Да ты просто запал на Люси.

— Угомонись!

— Вот еще! У этой тетки теперь любовник и кроме твоего Коли имелся. С другими достоинствами. Люси прогорела с замужеством и решила хоть выкуп получить. Ведь она столько времени, сил на обработку мужчины угробила. И вдруг все впустую оказалось.

В мечтах рыжеволосая роскошная женщина уже загорала на пляжах Турции и Кипра, производила опустошающие набеги на дорогие бутики, неслась по улицам города в сверкающем автомобиле…

— Понимаешь, она в один момент разорилась! — Карина снова попыталась втемяшить в голову Андрею такой очевидный факт.

— Она ничего и не имела.

— У женщин воображение гораздо богаче, чем у мужчин. Люси мысленно уже вытолкала законную супругу в шею и ее место в опочивальне заняла.

— Не знаю, как у других баб, а у тебя действительно фантазия крутая.

От грубого замечания Андрея Карина слегка покраснела, но упрямо продолжила:

— Возможно, она похищение задумала, еще когда Николай жив был. Его ведь в семье только ребенок держал. Ну а как у разбитого корыта оказалась, не отступила: надо же хоть чем-то попользоваться.

— Я не верю, что Людмила способна на убийство ребенка, — меланхолически повторил Андрей.

— Можно подумать, она его сама убивала.

Наняла кого-нибудь. Или ее теневой любовник постарался. Да, может, никто убивать и не собирался.

Карина тяжело сглотнула и приоткрыла рот.

В ушах опять раздался мерзкий каркающий голос: "Когда ты с нами разговаривать не стал… Я его кокнуть хотел…" Пытаясь заглушить страшные слова, девушка быстро заговорила:

— Мы, например, раз с подругой с алгебры удрали. Только ее и хотели пропустить. А тут знакомых ребят встретили и в результате все уроки прогуляли. Так получилось!

— Нет. — Лицо Андрея потемнело. — Ванюшку эти ублюдки отпускать не собирались.

Они его убили сразу же, как похитили. Мы выкуп собирали, а мальчик уже…

— Не может быть, — белыми губами прошептала Карина. — Ты что-то путаешь.

— Поверь мне. В своей жизни я видел достаточно мертвых.

— Но он же разговаривал с тобой по телефону! Звал!

— Пленку, наверное, крутили.

— О господи! — Карина дотронулась ладонью до раскаленного лба.

— Похитители редко отпускают детей обратно.

— Почему ты мне это сразу не сказал?!

— Я… А ты не поняла?

— Нет! — взвизгнула Карина. — Я думала… его убили, когда… ты не смог с ними разговаривать… у нас…

Андрей бросил быстрый внимательный взгляд на девушку:

— Это не так. Успокойся. Ты не виновата ни в чем.

Минуту молодые люди сидели в задумчивости. Наконец Карина через силу выдавила:

— Я уверена, в кафе Люси друг звонил. У нее такое лицо сделалось… откровенное. Наверное, она уже сейчас где-нибудь с ним сидит или лежит… Не удивлюсь, если он и есть убийца.

Лихорадочно девушка пыталась сляпать версию, которую еще можно проверить. Ведь на что-то более серьезное у нее уже нет времени. Мужчина мрачно молчал.

— Давай вернемся. — Карина быстро взглянула на часы. — Проверим: дома ли она?

Андрей, по-прежнему не произнося ни слова, завел машину и поехал в обратном направлении.

Возле дома 55 мельтешили жильцы с собаками.

Качели облепили вернувшиеся из детских садиков ребятишки. Андрей надел красную бейсболку. Настороженно огляделся по сторонам.

Полная женщина со смехотворным коротколапым псом, закончив моцион, двинулась к дверям подъезда. В тот же момент Андрей выскочил из машины и присоединился к колоритной парочке.

— Сейчас-сейчас, Чарлушка, — пела женщина, доставая ключ.

— Какая милая собачка. — Андрей нагнулся, пощекотал низкорослого уродца между ушей. — По телевизору показывали… Кажется, у Президента Буша песик такой породы.

Хозяйка Чарлушки засмеялась глупым счастливым смехом, словно только что молодой человек сделал комплимент ей, а не раскоряке кобелю. Болтая, как старые знакомые, они скрылись в доме.

Карина смотрела в окно и ничего не видела.

Мысли бестолково метались в ее голове, ожесточенно спорили, стремясь перекричать одна другую. Где сегодня ночевать? Конечно, дома. Как ее встретит отец? Страшно подумать! Денис скорчит рожу: "Ду-у-ура!" Девушка нахмурилась.

Да, у того, кто решился на похищение, не только сердце с изъяном, но и мозги. Из десятков детей города, за которых можно получить выкуп, он почему-то выбрал того, чья мать нужную сумму ну никак не могла наскрести. Явно преступником двигало не просто желание быстро обогатиться, но и чувство ненависти. Интересно, кому так насолил Николай Неверов? По существу, об этой фигуре ей ничего не известно. Надо хоть Андрея о друге расспросить. Как говорит Вита Танделова, наше будущее — ребенок прошлого. Виктория! Вот кто ей поможет! Ах да, сегодня она ночует дома…

Открылась дверь подъезда, появился Андрей на пару с нескладным подростком. Они о чем-то беседовали. Со стороны казалось, что по дорожке спешат по общему делу отец и сын. Карина радостно встрепенулась:

— Наконец-то! Она на месте?

— Подождем.

— Значит, нет?

— Видимо.

Карина победно улыбнулась. Ей давно нужно было взять следствие в свои руки. Андрей совершенно не умеет анализировать.

— Знаешь, я подумала… тот, кто это сделал, очень ненавидел твоего друга.

— Возможно.

— А каким Николай был?

— Добрым. По существу, он имел только один. недостаток — слишком любил слабый пол.

Такая характеристика несколько разочаровала Карину. У доброго человека врагов гораздо меньше, чем у ядовитого циника или законченного негодяя.

— Может, ты его не очень хорошо знал? — с надеждой спросила Карина.

Андрей усмехнулся:

— Если живешь с человеком спокойненько, кушаешь по часам, и проблем вы сроду в глаза не видели, ты его можешь и не знать как следует.

Совсем другое, когда готовишься к смерти…

Карина подождала продолжения, но мужчина снова замкнулся. Она ясно видела: Андрей не хочет говорить о своем прошлом. Наверное, боится, что временная попутчица сморозит очередную глупость, ранит его и даже не заметит этого.

— Но ведь люди могут меняться, — нерешительно, тихо произнесла девушка.

— Конечно. Но когда я недавно встретил Николая, мне не показалось, что он родился заново.

Хотя, конечно, перемен много.

— Сколько вы не виделись?

— Больше десяти лет.

— Ото! За это время можно успеть и родиться, и умереть. И физически, и морально.

Андрей отвернулся и задумался. Карина тоже замолчала. Постепенно детская площадка опустела. На смену малышам из дома высыпали парни и девушки. Свободные, беззаботные — счастливые! Великоцкая с силой дернула себя за локон.

Через сорок минут у подъезда затормозила серая «Лада». Из нее выбрались рыжеволосая и молодой мужчина с фигурой Давида. Они прильнули друг к другу в бесстыдном поцелуе. Карине казалось, что она со своего места слышит смачные звуки. Наконец Давид оторвался от любовницы. "Этому красавцу можно устроить допрос с пристрастием, — оживилась Великоцкая. — С мужиками Андрей не церемонится". Однако ее напарник позволил Давиду сесть в тачку и укатить в неизвестном направлении. Буркнул:

"Уточним некоторые детали" — и взялся за ручку машины. И тут дверца стоящего за изможденными тополями вишневого «жигуля» открылась. Из него выскочил помятый парень и бодрой походкой направился к Люси.

— Это еще кто? — удивленно подняла брови Карина. — Еще один любовник?!

Несколько секунд Андрей смотрел на беседующую парочку и наконец покачал головой:

— Это мент.

От страха у Карины перехватило дыхание:

— Они видели, как ты входил в подъезд!

— Меня поражает твоя способность смотреть в окно, а видеть — себя. Парни подъехали пятнадцать минут назад. Видно, Смирнов все-таки не утерпел до утра. А может, у старого козла на ночь глядя проснулась память, и он покаялся гражданам ментам.

Андрей завел машину. Осторожно они поехали прочь. Карина, обиженная выговором, зашипела:

— Надо было Давиду на хвост сесть, а не пялиться на Люси.

— Какому Давиду?

Девушка покраснела:

— Это я образно. А мы даже номер не записали.

— Я запомнил. Но нам с тобой из этой информации ничего не выжать. Связей нет.

— Куда ты едешь? Надо направо, на Суворова.

— Что там?

— Общежитие.

В нем когда-то проживала пятиюродная тетка Виты. После смерти бездетной старушки Танделовы умудрились прописать в комнатушку Викторию, хотя нужды в том особой не было: семейка обитала в элитном доме. Однако же папаша басил: "Чего добро пропадать будет? Завтра, может, общежития приватизировать разрешат".

Его жена, демонстрируя чудеса материнской заботливости, поддакивала: "Конечно. Вот Саша подрастет, девочек туда водить будет". Пока еще Саша (а по паспорту — Селим) заглядывал на Суворова с такими же, как он, юнцами-лоботрясами. А вот его сестрица уже не раз мысленно сказала «спасибо» родителям за гнездышко любви. Находили в нем приют и подруги Виты.

— Ключ у соседки.

— Она тебя знает?

— Только в лицо. Не волнуйся… Такого, как в гостинице, не будет. Вообще, мне кажется, Ульяна Федотовна одни мыльные оперы по телику смотрит, новости ее не сильно интересуют.

***

Андрей положил широкую ладонь; на еще влажную после душа шею девушки.

— Устала?

— Да, — бросила Карина и попыталась освободиться.

Однако мужчина быстро шагнул вперед. Его руки тяжело легли на плечи девушки. Она судорожно вздохнула, ощущая, как тело будоражит сладкая дрожь.

— Нет. Не надо! — задыхаясь, прошептала Карина.

Но Андрей, кажется, не слышал ее мольбы.

Наклонился ниже и жадно впился губами в рот девушки. Карина почувствовала, как безвольно подкашиваются ноги, а сердце пытается набрать скорость, не отпущенную ему природой. Она подозревала с самого начала, что этим все и закончится. Их сумасшедший бег. Жажда совершить невозможное, живые страхи, стоязыкая ненависть, оставшаяся в прошлом любовь сплетутся, перекрутятся и остановятся у истомившейся в ожидании безумцев постели. Так случается всегда! Когда двоих молодых и горячих загоняют в угол, они бросаются друг к другу как к единственной надежде.

Из последних сил, отчаянно Карина вскрикнула:

— Нет! Я не хочу…

Мужчина отстранился, несколько секунд пристально смотрел на нее. Наконец, произнес:

"Обманываешь". Ласково прошелся губами по шее девушки. Карина робко, словно против воли, коснулась коротких густых волос. Его тело… Это, наверное, сплошные мускулы. Сплошное наслаждение…

Стрелок, прищурив глаза, наблюдал, как Сашка Кривда передает вишневого цвета гитару в цепкие грубые лапы водителя «бэтээра». "У тебя, поэт, такая фамилия, что любая кличка перед ней завянет", — говаривал Сергей, покровительственно похлопывая взводного музыканта по плечу. Кривда на его подначивание растягивал губы в доброй улыбке и не обижался. Он вообще, кажется, не умел обижаться, конфликтовать, качать права.

— Да поосторожней ты, х… безрукий, — неожиданно прошипел Сашка. Стрелка поразило не ругательство, как-то неестественно вывалившееся из интеллигентных уст поэта, не то, что Кривда решился расстаться с неизменной спутницей-гитарой… (Даже в горы ее потащил. За каким, интересно, делом?) Его лицо, посеревшее, обреченное, выстуженное, казалось чужим. Пугало. А у него самого такая же веселая рожа?

Стрелок смущенно потер подбородок и покосился в сторону Николая. Тот, снимая бронежилет, вздохнул:

— Эх, Лариске не успел черкнуть.

— "Жди меня, и Я вернусь"? — хмыкнул Серый.

"А я мамане две недели не писал", — мысленно поддержал диалог друзей Стрелок.

Лейтенант снова прошелся по основным пунктам плана: "подняться — отвлечь внимание", при этом он ловко опустил слова-подножки «попробовать», "попытаться", точно им предстояло (всего-навсего!) взобраться на пологий холм и отколошматить горстку х… безруких. Попов говорил спокойно. Даже слишком. И потому Стрелку казалось, что внутри у Орла дрожит тугая струна. Неосторожно дотронься до нее — она лопнет, и из глотки лейтенанта матами и бессвязными выкриками зафонтанируют напряжение и злость.

— Еще одно… — Орел замялся. — Не приказ…

Такая просьба… Договоримся сразу: если кто-то из нас сорвется, падать молча. Чтоб не подводить товарищей.

Солдаты безмолвствовали, напряженно глядя на автоматы.

— Всем понятно?

Стрелок почувствовал, как под тельняшку настырно лезет противный холодок, вырвавшийся то ли из глубины стремительно остывающих гор, то ли из слов лейтенанта.

— Да понятно нам! — как обычно за всех ответил Козлов. — Не подведем, товарищ лейтенант. Куда басмачу против десантника!

Вперед пошли ходко. Поначалу после вынужденного долгого сидения возможность размять ноги даже радовала. Однако тропа все змеилась и змеилась между камней, свивалась кольцами и опять распрямлялась. Казалось, она стремилась запутать чужаков, увести их в гибельное никуда.

Каждый пройденный метр добавлял лишний грамм к весу оружия. Хлюпал воздух в открытых по-рыбьи ртах, точно по горной дороге двигалась не группа крепких девятнадцатилетних парней, а жалкие обитатели палаты дома престарелых. Первая, самая легкая часть пути сожрала гораздо больше времени и энергии, чем запланировал Орел.

Без сил парни попадали на камни. "Успеем не успеем…" — тяжелым маятником ходило в голове каждого.

Постепенно дыхание пришло в норму, и к солдатам на мягких лапах подкралась тишина.

Она не была законченной и абсолютной: где-то в стороне шумел ручеек, внизу, в долине, изливала муку в вое собака. Но ничто не выдавало человеческого присутствия. Эта их общая вынужденная немота действовала на нервы.

В последнее время Стрелка изрядно достали дежурные остроты Сереги. Тот, кажется, считал своим долгом поднимать боевой дух товарищей через постоянное подначивание. Козлова нимало не смущало, что часто в ответ на его очередную шуточку вместо смеха раздавалось: "Отвяжись!" или "Да пошел ты…" Он только радостно вздыхал: "Эх, народ у нас, юмором не развращенный.

Шуток не понимает. Ну что хотеть?! Передач прикольных по телику кот накакал. Все вокруг смеха ходим, вокруг да около…"

Сейчас Стрелку мучительно хотелось услышать какую-нибудь глупость от Серого, пусть и пущенную в его адрес. Но Козлов молчал. И Стрелок не мог даже видеть сведенное постоянной насмешкой лицо друга.

Вдруг впереди рябью пошло непонятное вязкое движение… Точно слепой искал в темноте очки. А следом раздался слабый писк нарушившего приказ молчать Пальчикова:

— Проводник сбежал. Вот они, интернациональные братья. А я говорил!..

— Я тоже говорил, что брать тебя не надо, — тихонько рыкнул на него Серый…

***

Впервые в жизни Карина сама, без понукания матери и противного звяканья будильника, встала в несусветную рань — в семь часов. Порылась в хозяйских запасах и с разочарованием извлекла только пачку овсянки с кусочками абрикосов и вазочку с шоколадными вафлями. Негусто. Самой Карине бифштекс с кровью на завтрак не нужен, а вот у здорового мужика один вид студенистой неаппетитной массы наверняка вызовет глухое ворчание. А уж сколько комплиментов насобирает принцесса Рина! Подумать страшно!

Однако Андрей съел свою порцию без комментариев. Теперь он с хмурым видом сидел над прикольной чашкой с носом и о чем-то тяжело думал. Девушка с новым пытливым интересом всматривалась в лицо напротив. Эти твердые резкие линии уже не казались ей отталкивающе-некрасивыми. Дон Кихот мог бы с успехом играть злодеев в кино. Если бы не глаза… Они вносят дисгармонию в образ "плохого парня".

Андрей покосился на Карину, и девушка склонилась над чашкой. Конечно, этот мужчина — герой не ее мелодрамы. Яснее ясного. Откуда же тогда выплыли ночные эротические видения? Почему, открыв глаза и сказав себе: "Это всего лишь сон", — она испытала не облегчение, а полоснувшее тело снизу доверху разочарование?

Андрей никаких поводов ей для сексуальных фантазий не давал. Вот и сегодня с утра демонстрирует свое равнодушие. Встал и сразу заперся в гордом молчании, как в камере для ВИП-персон. Может, думает о спелой женщине с аппетитными параметрами: 120 — 90 — 120?

— Ты стонал ночью, — произнесла Карина, вонзая зубы в хрустящую вафельку.

— Да? — По лицу Андрея скользнула тяжелая тень. — Видел тебя во сне.

Карина густо покраснела. Не потому, что ясно поняла: мужчина попросту подсмеивается над очень глупой (по его мнению!) девчонкой. Дело в другом. В своем ночном видении она издала стон, как только широкие ладони мужчины легли ей на плечи.

— Обязательно хамить? — спросила Карина дрожащим голосом, откладывая надкусанную вафельку на блюдце.

— Разве я тебя обидел? Извини, — равнодушно пожал плечами Андрей, уставившись в окно.

То, что мужчина не удостоил ее даже взглядом, еще сильнее разозлило девушку. В конце концов этот самозваный следователь-неумеха мог бы побольше внимания уделять своей спутнице. А то ведь она может запросто развернуться и уйти. Пусть сам решает свои проблемы, раз такой крутой!

— Ты обижаешь меня постоянно, — прошипела девушка.

— Да? Как-то не замечал.

Его голос звучал скучно и серо. Таким тоном с Кариной обычно разговаривал отец, когда та отвлекала его от "серьезных дел" своими "мелкими проблемками". Самое обидное, что так было не всегда. В раннем детстве принцесса Рина с безудержностью признанного домашнего тирана надоедала Владимиру Петровичу своими вопросами, рассуждениями, просьбами, и он выслушивал все с искренним вниманием и откровенной радостью. А потом у него вдруг не стало хватать ни времени, ни сил на любимицу. Он первый отвернулся от нее!

— Постоянно! — голос Карины уже звенел от злобы. — И делаешь это специально.

— Тебе кажется.

— Нет!

— Да ты просто не выспалась. Прослушала, всю ночь мои стоны, вот и не отдохнула как следует.

Карина вздрогнула и откинула голову назад.

Глаза защипала обида. Девушка выскочила из-за стола и бросилась в душ. Дрожащими руками включила воду и под ее шум горько расплакалась. Карина рыдала от усталости, неизвестности, от своей беззащитности. От того, что предстоит новый мучительный бросок в погоню за неизвестным, а она хочет домой. К отцу!

Открылась дверь. Нужно было запереться, чтобы придурок не топтался сейчас сзади с постной миной. Сразу же прибежал следом! Боится остаться один в опасном окружении вопросов без ответов, лгущих свидетелей и недалеких ментов.

Кого он, если Карина уйдет, будет посылать вперед, в самые опасные места?

Ну, ладно! Пусть только заговорит. Она его так отбреет, что в голове идиота сразу посветлеет. Пусть убирается вон! Из этой комнаты! Из ее жизни!

Андрей осторожно положил руки на плечи девушки и сделал робкое ласкательное движение.

— Успокойся. Правда, не хотел тебя обидеть.

Карина вырвалась, вытерла ладонью глаза.

Не хватало еще ронять слезы перед бесчувственным универсальным солдатом российского производства.

— Думал, что избавился от этих снов. А после смерти Николая все опять вернулось. Горы, взрывы… в общем, чепуха всякая.

Его голос звучал глухо и виновато. В ту же секунду Карина почувствовала себя круглой дурой. Андрей этой ночью находился за тысячи километров от нее. За десяток лет. А она лезет к усталому мужику со своими эротическими фантазиями.

Андрей снова очень осторожно, словно касался какой-то музейной редкости или легко бьющегося предмета, положил руки на плечи девушки.

— Афган?

— Да. Не могу про это говорить… Не хочу!

— Почему?

— Не знаю, — в голосе звякнули нотки холода.

И Карина, резко развернувшись, сделала то, что неосознанным желанием жило в ее теле: повисла у Андрея на шее и всем телом, крепко-крепко, до боли, прижалась к груди, ногам мужчины. Мгновенно девушка почувствовала, как ее покидают страх, угрызения совести и сомнения, а их отчаянный поиск снова обретает смысл. Отец, увидев эту картину, заревел бы, как раненый вепрь. Именно так девицы полулегкого поведения вешаются на шею мужикам. Жадно, бесстыдно, отчаянно. Благоразумные мысли топтались где-то на задворках сознания, как завистливые нищие у особняка богача.

Ослепленная радостью, она не замечала скованности партнера: вместо того, чтобы грубо сжать девушку в объятиях, Андрей продолжал бережно касаться ее спины. Карине казалось: еще минута — и финал волнительного сна станет реальностью. Однако мужчина тихо, но настойчиво сказал:

— Нам надо ехать.

С неохотой Карина наконец-то оторвалась от него. Надо ехать. Значит, постель придется отложить до ночи. Ничего не поделаешь.

Снова уселись за стол. С удовольствием Карина отпила уже остывший кофе.

— Куда мы отправимся?

— Надо бы с другом Григорием поговорить.

Ну и, конечно, проверить Бромана.

— Да. Зам — первый скрытый враг начальника. Так мой отец говорил, когда своего помощника выгонял. Сейчас он другого нашел — Адама Юрьевича. У него веснушки даже на руках. Когда к нам приходит, сразу к маме подбивает. Похоже, в доме союзника ищет. Хитрый. Рыжие все двуличные.

Андрей криво улыбнулся.

— Я пока ключ баб Ульке отдам. А на ночь можно опять сюда вернуться, — Карина бросила быстрый взгляд на дверь в спальню.

Андрей неотрывно смотрел в окно. И что он там увидел?

Девушка постучала в соседнюю дверь. На пороге комнаты показалась грузная старуха.

— Ульяна Федотовна, — заулыбалась Карина, — мы пока по делам поедем.

Старуха молча окинула парочку понимающим взглядом любительницы сериалов.

— А вечером ждите нас.

Старуха кивнула и вдруг разомкнула выцветшие губы:

— Я всю ночь не спала.

— Сердце? — из вежливости спросила Карина. — Так вам надо корвалола выпить или валерьянки.

— Я так распереживалась из-за этого мальчика, — слабым голосом протянула баб Уля. — Расплакалась…

Выходит, не только слащавые любовные историйки интересовали старуху. Она и информационные передачки посматривала.

— Украли и держат где-то! — гнусавый голос Ульяны Федотовны неожиданно набрал силу.

Молодые люди окаменели. Карина огляделась по сторонам. Ей показалось, что проходящая по коридору женщина, вся какая-то мятая (от лица до халата), уж слишком внимательно смотрит на Андрея.

— Мальчика уже нашли, — девушка специально сказала это очень тихо, надеясь, что старуха последует ее примеру и перестанет орать на весь коридор.

— А-а-а?! — баб Улька не желала уменьшать звук. — Когда?!

Карина растерянно оглянулась на Андрея и чуть громче выдавила:

— Говорили… Его нашли мертвым.

— А-а-ах! — старуха схватилась за арбузообразную грудь. — Какое… Какое горе для матери.

Она раскачивалась из стороны в сторону, будто ей нанесли жестокий удар. На мгновение девушка испугалась, что сейчас баб Улька сползет по стене на пол, и им придется вызывать бригаду "Скорой помощи", а то и похоронную команду. Бочкообразное тело продолжало колебательное движение. Ульяна Федотовна гнусавила голосом простуженного слона:

— Подумать только! И ведь деточку похитила женщина!

— Женщина! — Карина и Андрей переглянулись.

Великоцкая подалась вперед: неужели сыскари перестали, высунув языки, гоняться за ними и наконец-то изловили настоящую преступницу? Озарение пришло выбитой тропой: рыжая стерва! Карина чуть не закричала, перебивая громогласную баб Ульку: "Я так и знала!.."

— Да. — Старуха перестала страдальчески морщиться. Возможность просветить раззяв, проворонивших жареную новость, видимо, слегка «подлечила» баб Ульку. — Ее карточку вчера целый день по телевизору показывали. Ну, она не то, что женщина… Молоденькая еще, хорошенькая, вот как ты. Черненькая. Чеченка. А заставил ее ребенка украсть сожитель. Ну ентот!..

Старый, страшный. Вылитый… ну, как тот, что в цепях поет — Казанова!

Ульяна Федотовна перепутала Квазимодо с великим любовником. Если бы Карина услышала эту чушь при иных обстоятельствах, тут же залилась бы смехом. Однако сейчас сердце девушки испуганно замерло, как птица в грубой руке.

Неужели весь город сходит на почве убийства с ума?

— Они не похищали… — глухо прошептала девушка.

Сзади хлопнула дверь, и снова мимо шмыгнула мятая женщина. Теперь она, уже не таясь, бросила на обоих молодых людей стерегущий взгляд облезлой лисы.

— А-а-а? — старуха опять схватилась за сердце. — Ох! Сейчас упаду.

В голове Карины опять пронеслась мысль о "людях в белых халатах". Но ее быстро сменила другая — о господах в серых мундирах. Давя жалость, девушка призвала на помощь воспоминание. Однажды, когда она в обнимку с Олегом постучалась к старухе, та вышла с красными несчастными глазами: "Я сейчас так плакала. Так плакала…" "Что случилось?" — спросила тогда девушка с искренним сочувствием. "Бе-е-едная Кармелита. Как мне ее жалко!.." — затянула баб Улька, и у Великоцкой вытянулось лицо. Олег же громко, издевательски захохотал. С тех пор дружка Карины Ульяна Федотовна величала не иначе, как "ентот, ржущий".

Женщина, не пользующаяся утюгом, с фальшивой заботливостью обирала сухие листочки с общественной березки, стоящей на стуле в конце коридора. Время от времени голова любительницы цветов как бы непроизвольно поворачивалась в сторону говоривших.

— Ульяна Федотовна, — девушка смотрела на старуху холодно и отстраненно, — примите таблетку и лягте. А телевизор лучше не смотрите сегодня. Он на сердце плохо действует.

— Да-да, — баб Улька обернулась на ящик, из которого доносилась дробь выстрелов. — Одни убийства и разврат. Так вы что говорите? Мальчика нашли? И где же?

— Не знаю, — процедила Карина. — Я такие передачи не смотрю, чтоб не расстраиваться.

— Вот молодец! — одобрительно кивнула баб Улька. — Так во сколько мне вас вечером ждать?

— Ни во сколько. — Андрей вышел из тени. — Мы уезжаем в другой город, к моим родителям.

— А-а-а, — старуха выглядела разочарованной.

— Как только молодые люди немного отошли, к Ульяне Федотовне двинулась мятая женщина.

Карине показалось, что вслед им пополз осторожный шепот: "Кто они?.."

Девушка громко хлопнула дверцей машины.

— До чего же глупая! Нас же и похитителями выставила!

— С подачи ментов, так теперь думают многие.

— Надо позвонить им и сказать: "Придурки!"

— Если не смоемся сейчас. — Андрей направил «Жигули» к центру. — Я думаю… Ты сможешь сообщить им эту ценную информацию не по телефону, а лично. Домой не собираешься?

Мужчина задал этот вопрос для проформы. И Карина даже не посчитала нужным ответить на него.

— Тогда попытаемся заарканить дядю Гришу. Вполне возможно, это и есть тот самый старый папин друг — его именем подонки воспользовались, чтобы Ванюшку из садика выманить…

Не исключено, конечно, что Коротких и более важная фигура.

Карина, сузив глаза, дернула себя за локон.

Ей хотелось возразить: "Мальчик шел на встречу с тобой. Ведь не случайно же с такой отчаянной верой он звал на помощь именно тебя. Не дядю Гришу Коротких, которого, без сомнения, хорошо знал". Но девушка лишь плотнее сжала губы. Плохо, что Андрей предпочитает не анализировать, а размахивать пистолетом. Так можно ненароком и на курок нажать.

"Девятка" затормозила. Несколько секунд молодые люди внимательно смотрели по сторонам..

Наконец, Карина вышла и, низко наклонив голову, двинулась к телефону-автомату. Глубоко вдохнула и набрала номер Коротких.

— Слушаю, - сразу же ответил сочный мужской голос.

— Гриша? Это Лариса, — прошептала Карина.

— Хм. Не узнал. Наверное, сбудется твоя мечта и ты станешь баснословно богатой женщиной. Что хочешь?

— Нам надо встретиться. Очень прошу. — Карина попыталась передать густые интонации зеленоглазой женщины, но добилась лишь того, что Григорий спросил настороженно:

— Что там с тобою?

— Плачу. — Карина дала самое простое и лучшее объяснение своего дрожащего, западающего голоса.

— Понятно.

— Ты приедешь?

— А в чем все-таки дело?

— Мне надо посоветоваться с тобою, что ответить Смирнову на один… неприятный вопрос.

Гриша не спросил: "Смирнов? Это кто?" Видимо, с капитаном он уже познакомился лично.

Однако каких-либо особых признаков волнения Коротких не выявил. В голосе, буркнувшем:

"Раньше 11 не смогу", — явственно пробились только ноты недовольства.

— Хорошо. Но… У, меня сейчас… не очень удобно. Хотелось бы поговорить наедине. Приезжай на лодочную станцию.

— Прекрасно тебя понимаю. Ладно. Жди.

— Согласился? — быстро спросил Андрей вернувшуюся Карину.

— Ага.

— И на лодочную станцию?

— Представь себе, да.

— Это, кстати, меня не удивляет. Мужик не хочет напороться в особняке на свору ментов.

Кому в радость отвечать на их сволочные вопросы? А если ты к тому же виноват… Значит, так.

Ты ждешь в машине, а мы беседуем.

— Ну уж нет! Ты не умеешь… вести допрос.

Сразу начинаешь угрожать. Коротких пошлет тебя… Потом раздастся выстрел. Набегут менты.

В итоге окажется, что ты не того убил. А я буду сидеть в машине и чего-то ждать. Мне Григория легче разговорить.

— Хм. Но у нас уже имеется тут некоторый опыт. Причем паршивый.

На сердце Карины потеплело: заботится о ее сохранности. Однако девушка постаралась не выдать своей радости.

— Если ты об Осадчем… И с ним бы все прошло хорошо… — Карина запнулась. Не хотелось снова обвинять Андрея в нерасторопности. — Ну пойми! Выигрывают не сильные и умные, а изворотливые! А этот Гриша настоящий ужака.

— С чего ты взяла?

— Мне так показалось.

***

Карина одиноко сидела в лодке с надписью «Чайка» на боку и пристально смотрела на рыбье серебристое тело реки. Распущенные волосы, как роскошная накидка, укрывали плечи и спину девушки. Легкий ветерок играл тонкими прядями, гнал по запятнанной желтыми листьями воде рябь. Струи тихонько пели, словно уговаривали утлое суденышко порвать ржавую цепь и уплыть.

По песку зашуршали быстрые шаги. Девушка оглянулась и встала. На берегу стоял крепкий мужчина лет сорока. С ленивым интересом он рассматривал черноволосую девушку.

— Наверное, ждете своего друга? Как ни странно, но мне тоже здесь назначено свидание.

— Не угадали, — Карина улыбалась насмешливо, — я жду здесь вас.

Мгновенно интересное лицо Григория утратило приветливое выражение. Взгляд налился холодом.

— Я — Корина Великоцкая.

— Понятно. Решили и меня тряхнуть, маленькая разбойница? А не боитесь, что я сейчас ментам звякну?

— Нет. А вы не боитесь, что мы вас тут пристрелим, а труп утопим подальше от берега?

Коротких довольно расхохотался, точно Карина удачно пошутила.

— Осадчему, я слышал, вы, искательница приключений, грозились яйца отстрелить. Но мне-то за что такая кара? Я вроде на ваши прелести не покушаюсь.

Карина покраснела от злости. Дурное предчувствие гаденько улыбнулось: неотстреленные осадчевские яйца будут преследовать тебя очень долго в виде поддевок и пошленьких анекдотиков.

— Где ты напакостил, это мы сейчас разберемся…

Коротких обернулся. Глядя на приближающегося Андрея, произнес:

— А вот и главное действующее лицо.

Григорий не испугался, не задергался, не спрятал усмешечку. И Карина пожалела, что отговорила Андрея появиться с пистолетом в руках.

— Вы что, ребята, в боевике сыграть решили?

— В фильме ужасов, — в тон ему ответил Андрей. — И у тебя там знаешь, какая роль? Покойника.

— Не пугай. Еще неизвестно, кому из нас первому венки будут заказывать, — ощерил зубы Коротких.

Андрей кивнул на лодку:

— Залазь.

Неохотно Григорий подчинился. Андрей засунул тонкую пластинку в замок, повернул туда-сюда, и тот, недовольно крякнув, открыл пасть.

Последовал новый приказ:

— Греби к вышке.

Коротких скривился. Однако, когда Андрей достал пушку, взялся за весла. Они, как живые, трепыхались в его холеных неумелых руках. Город медленно уплывал назад. По берегу тянулись дикие заросли желтушного ракитника. Время от времени кусты разбегались в стороны, и открывались малюсенькие пляжи, пустынные и печальные.

С каждым пройденным метром лицо Григория все больше темнело от усилий и ненависти.

Без сомнения, в душе он последними словами крыл парочку сумасшедших, собственную глупость и ползущую со скоростью улитки "Чайку".

Когда раздался приказ грести к берегу, Коротких уже изрядно взмок и запыхался. Опустив весла, Григорий быстро огляделся. По пожухлой травке бродили белые козы. Никто их не охранял.

— Хорошее местечко, правда? — кивнул Андрей на поднявшего хитрую морду козла. — Ты, конечно, прав: с Осадчим мы малость промахнулись. Зато с тобою славно получится. Никто ничего плохого и не заподозрит. Ну что? Имеет же человек право утопиться.

— Ты меня не пугай! — повторил Коротких и снова бросил загнанный взгляд на еле видную тропинку, бегущую от воды.

— Потому что после того, что ты сделал, можно только головой в воду.

— Да пошел ты!…

— И на одну мразь на земле станет меньше.

— Ха!

— Ты своего друга кинул.

Коротких подпрыгнул на сиденье и дернул полы темно-синего пиджака:

— Да хватит театральщины!

— Ты обычный мокрушник!

— Я?! Да я всегда говорил: дружба дружбой.

А деньги врозь. И Лорик это отлично знала!

Механически Карина отметила, что Коротких назвал зеленоглазую женщину так же, как рыжая стерва, подсказавшая им телефончик друга Григория.

— Я просто повторил ей то же самое: в долг не даю!

Андрей медленно произнес:

— Выходит, Лариса просила у тебя денег на выкуп, а ты отказал.

— Ну да. — Коротких выглядел несколько растерянно. Он-то решил, что Лорик натравила на него самодеятельных бандитов, а те просто брали его на понт. Сам продал себя.

Глаза у отморозка с пистолетом стали бешеные, и Григорий заспешил с оправдательной речью:

— Как у мадам Брошкиной хватило совести соваться ко мне?! Я просто дурею! Зря еще Миле не позвонила.

Ласкательная форма имени Мишиной резанула Карине слух, как грубое ругательство.

— Ты тоже станешь звать на помощь этих козлов, — Андрей выбросил руку в сторону берега, — когда я тебя топить начну. Завоешь: "Ну хоть кто-нибудь помогите…"

— Топить! Убивать! Стрелять! Из-за кого?

Из-за этой подержанной потаскушки?! Сама-то она неплохо устроилась, а муженьку…

— Закрой пасть! Ты друга…

— Не надо! Брызгаться… высокими чувствами!

Мужчины орали друг на друга. Гнев требовал от них движения, подбивал на драку, но утлое суденышко не давало развороту, и взаимная ненависть выходила полубессмысленными криками. Карина положила ладонь на руку Андрея и тихонько сжала ее. Он резко замолчал. После короткой паузы бросил Григорию:

— Вылазь.

— Что?

— Прогуляешься по свежему воздуху. Смотри только брючки не испачкай.

Матюкаясь, Коротких шагнул в воду. Оказавшись на берегу, крикнул насмешливо:

— Не снести ли мне весточку вашему отцу, госпожа Великоцкая? Уважаемый человек и вдруг вляпался в такое дерьмо.

— Не нужно, — сквозь зубы ответила Карина, — я сама ему позвоню.

С торжествующей ненавистью Григорий помахал "Чайке":

— Увидимся на суде. Если вам раньше бошки не поотрывают.

Андрей взялся за весла. Его мускулы перекатывались равномерно и сильно. Лоб мужчины прорезала глубокая морщина, глаза потемнели.

Допрос не получился. Причем в очередной раз.

Андрей опять все испортил излишней горячностью и неоправданным напором, А когда друг Гриша все-таки распустил язык, и вовсе выгнал свидетеля из лодки.

Карина покосилась на угрюмо молчащего спутника. Интересно, он догадался, что рыжая стерва побывала в объятиях Коротких? А знали ли о проказах Гриши с Милой Неверовы? Впрочем, запутанные постельные отношения дружков и подружек Николая вряд ли имеют хоть малюсенькое отношение к истории с похищением.

Весла со злой силой рассекали темную гладь.

Карина старалась смотреть на них, но глаза не подчинялись приказам разума: то и дело воровато скользили по широким плечам, твердому подбородку, напряженным рукам. Девушка чувствовала, как в теле медленно разливается тепло, точно она выпила бокал шампанского.

— Мы куда-то еще поедем?

— Надо бы провернуть дрянное дельце: тебя ограбить.

Карина сразу поняла, в чем дело:

— Деньги кончились?

— Абсолютно.

— Значит, продадим золото, — Карина демонстрировала чудеса женского самопожертвования. — Я себе только крест оставлю. А остальное мне не жалко.

— Лучше бы заложить, чтобы вы могли их потом выкупить.

— В ломбарде, наверное, документы спросят.

Придется какие-то бумаги заполнять. Поедем к рынку. Там за пять минут продадим.

— Это да.

— А потом куда? — настойчиво поинтересовалась девушка.

— К хорошему человеку. К другу.

— К такому, как Григорий? — усмехнулась девушка.

— К старому. Я его лет сто не видел. Не получалось. У него и заночуем.

Карина радостно улыбнулась и опустила руку в воду.

— Простудишься, — со своей обычной неумелой заботливостью буркнул Андрей.

— Жарко, — засмеялась девушка, а про себя добавила: "Невыносимо!"

***

Женщина полулежала в кресле. Она выглядела бесконечно усталой, измученной, подурневшей. Хозяйка слишком много плакала, и ее удивительные глаза потемнели, белок покрылся красными старушечьими прожилками.

Спиной к женщине у окна стоял Смирнов. Со стороны казалось, что капитан любуется золотой чешуей берез, но он не замечал тихой красоты сентябрьского дня. Смирнов тоже устал. Вымотался, как последняя собака. Следствие под слаженный вой журналистов безнадежно буксовало.

Всех этих пустобрехов не интересовало, что сделала милиция. Они считали своим правом требовать конечный результат.

С тяжелым вздохом Смирнов развернулся и уставился на Илью. Тот крутил в смуглых пальцах пузатый фужер с янтарной жидкостью, словно раздумывая: выпить еще или на сегодня уже достаточно? Осторожно, будто чувствуя притаившуюся беду, в комнату вошел черный, как антрацит, кот. Минуту потоптался на месте, раздумывая, куда направить свои стопы, и, наконец, двинулся к хозяйке. Грациозно вскочил на колени, обтянутые изумрудным шелком, повозился и замер. Женщина опустила руку на черную голову и принялась гладить зверька. Кот прищурил злые яркие глаза и довольно заурчал.

— Вчера подозреваемый встретился с некоей Людмилой Мишиной. Вам известно это имя?

Илья присосался к бокалу, а женщина энергичнее заводила ладонью по голове кота.

— Да. Я слышала о ней.

— Вам муж сказал о своих отношениях с Мишиной?

— Нет.

— Подруги? Доброжелатели?

— Она сама позвонила мне.

— Даже так?

— Представьте себе, имела наглость. Не знаю, на что рассчитывала. Может, надеялась нас поссорить. Думала, что я закачу скандал и Колю из дома выгоню.

— А он сам… не собирался, скажем так, круто изменить свою личную жизнь?

Кот в благодарность за ласку выпустил острые коготки, и женщина с силой ударила его по спине:

— Шах! Больно же!

Провинившийся зверек спрыгнул на пол, бестолково метнулся в сторону, словно не сразу разглядел выход, и вылетел вон. Женщина приподняла полу халата. На полном белом бедре алели бусинки крови:

— Вот гадость!

Смирнов с удовольствием смотрел на красивую длинную ногу хозяйки. Жаль, что жгучий брюнет Шах не нанес предательский удар чуточку повыше. Женщина дернула ткань вниз, как занавес опустила.

— Гм,

— прочистил горло сыскарь. — Так как насчет развода? У вас таких разговоров не велось?

— Нет. Николай любил показать себя со шлюшками героем, а в семье был тише овечки.

Конечно, женщины на него вешались: состоятельный, интересный. И эта Люся все ждала… — красивое лицо исказила брезгливая гримаса.

— Что он предложит ей руку и деньги, — промямлил из своего угла Илья.

— Она бы, наверное, даже съела… что-нибудь, лишь бы Коля на ней женился. Любую бы пакость учинила. Дурочка несчастная.

— Да. Женщина ловит, мужчина убегает. В наше время роли распределены именно так.

Лариса слушала жалкие философские потуги сыскаря, скривив губы.

— Она ведь, Мишина, даже забеременела от Николая. Если не ошибаюсь.

— Ошибаетесь! У этой… у нее знаете сколько параллельных связей было? Она даже с другом Колиным, Григорием, барахталась. Так что ребенок получился бы сериальский: отец неизвестен.

— С Коротких? Интересно. Это вам муж сказал?

— Нет! Это я ему сказала.

— Вот как. И что же, не разладились после такого открытия отношения между друзьями?

Женщина скосила глаза и впилась наманикюренными ногтями в бедро, кажется, именно в то место, которое располосовал Шах.

— Не знаю, — прошептала она и закашлялась.

Илья потянулся к бутылке. Лариса быстро повернула голову и с неожиданной злой силой крикнула:

— Хватит уже жрать!

Брюнет послушно, как ребенок, поставил бокал на столик и вытер высокий лоб.

— Ну, успокойся, успокойся… Приди в себя… — его голос звучал виновато и в то же время слегка покровительственно.

— Лариса Рудольфовна, как вы думаете: могла ли Мишина затаить на Николая обиду за то, что тот не сдержал свое слово жениться на ней?

Илья снова уставился на бутылку, а женщина подняла вверх руки, закрыла голову:

— Да не знаю я! Не знаю! Ну сколько можно?! Сколько можно?!

Смирнов взглядом Шаха уставился на белые, аппетитные, как сдобные булки, руки хозяйки:

— Лариса Рудольфовна, мы искренне сочувствуем вашему горю. Такую трагедию нелегко пережить…

В дальнем углу согласно закивал головою Саша Першин. Он без сил валялся на диване за слоноподобным плюшевым медведем и прикидывал, сегодня вечером у него отстанут от задницы ноги или все-таки потерпят до завтра. Сердобольная мина, которую мастерски состряпал Смирнов, его не обманула: старик делал обычный заход перед тем, как впиться в потерпевшую новыми болезненными вопросами.

— И все-таки вынужден по долгу службы снова и снова беспокоить вас. Никак не проясняются некоторые детали. На мой взгляд, перспективные. Ваш муж погиб в автомобильной аварии по вине собственного лихачества, не так ли?

Першин из-за медведя подал писклявый голос:

— Абсолютно точно.

Все в комнате выжидательно уставились на него. Но он снова сомкнул тонкие губы. Смирнов довольно выбросил указательный палец в сторону своего засыпающего помощника, точно с дивана подало придушенный голос само российское правосудие.

— Вот! Но… Здесь имеется вопрос. Куда так несся ваш супруг?

— Я же уже говорила! Сколько можно повторять? Коля забыл в офисе какую-то важную бумагу. Он поехал за ней.

— А какую бумагу? Попытайтесь все-таки вспомнить, Лариса Рудольфовна. Может, Николай Иванович как-то пояснил, обронил замечание…

Неожиданно резким движением хозяйка опустила руки и спросила Смирнова дрожащим голосом:

— Как зовут вашу жену?

Сыскарь пригладил ладонью редкие тусклые волосы и ответил слегка смущенно:

— Нина. А почему вас это интересует?

— Валерий Яковлевич, сейчас вы поедете домой. Скушаете яичницу с ветчиной, помоете тарелки и сядете смотреть "Бригаду".

Смирнов мигнул, словно зеленоглазая женщина уличила его в чем-то постыдном для настоящего мента и мужчины. Больше всего его задели не прозаичная яичница и грязная посуда, а упоминание о популярном телесериальчике. Капитан и вправду посматривал «Бригаду». А утром говорил своим обычным спокойным голосом: "Бандитье у нас уже в герои возводят. Лучше бы фильм сняли о хорошем менте, чтоб он без рогов, нимба и колпака шутовского получился. Нет. Не умеют, пачкуны". Коллеги перемигивались: "Сердится..

Смирнову за родную ментовку обидно".

— А в это время, — продолжала хозяйка, — Нина сядет и примется читать протоколы: о чем это супруг так долго беседовал с госпожой Неверовой?

Першин наслаждался разыгрываемой сценой. Однако Смирнов положил конец комедии, сделав уточнение:

— С гражданкой.

Лариса Рудольфовна зло выкрикнула:

— Коля никогда не говорил дома о фирме.

Школа Бромана! Этого… — Лицо женщины сжурила такая же гримаса, как когда речь зашла о Мишиной. — Он бы и самому Николаю ничего о делах не говорил, если бы можно было.

— Н-да. Занятно.

Смирнов не уточнил, где разглядел забавное, но в комнате тут же обосновалась настороженная тишина.

— Никак у нас концы с концами не соединяются. Дело в том, что ваш муж ехал в тот вечер не в офис. Он погиб на Феоктистова, недалеко от дома Мишиной. И важного документа в его кабинете на столе не нашли. Их вообще там не оказалось. Никаких.

Женщина молчала, прикрыв глаза. Весь ее вид взывал к милосердию, и Смирнов даже как бы проявил человечность.

— Лариса Рудольфовна, я знаю, как вам тяжело возвращаться к этой теме. Вы устали, измучены. Но время, увы, не терпит. Не исключено, что гибель Николая Ивановича и его сына все-таки каким-то образом связаны. Я опять вынужден обратиться к вам с просьбой: подумайте, куда мог направиться Андрей? Кто ему согласился помочь?

Вместо ответа женщина снова пугливо закрыла лицо. То ли она надеялась спрятаться от ответственности, то ли стремилась укрыть за этой жалкой защитой свое горе от въедливого взгляда сыскаря.

— Даже если похищение не его рук дело… А некоторые факты, повторюсь, весьма настойчиво указывают на этого человека… Он вооружен. Находится в невменяемом состоянии. Лариса Рудольфовна, пожалейте чужих детей, которые могут оказаться на дороге бандита. Неизвестно, чем закончится для них встреча с отморозком.

Голос Смирнова звучал устало, блекло, неубедительно. Капитан и сам чувствовал: бессильные слова шлепаются где-то у его ног, даже не царапнув сердца хозяйки. Ему хотелось домой: быстренько проглотить чего-нибудь (пусть даже надоевшую яичницу с кетчупом), принять граммов сто наилучшего русского снотворного-успокоительного и отключиться до утра.

— Он мешает следствию. Бегает по городу с пистолетом, лезет к свидетелям с дурацкими вопросами. После этого они замыкаются и не хотят сотрудничать с нами.

— Да ничего я не знаю! — выкрикнула женщина с такой мукой, будто мент ее изуверски пытал, а не зудел у уха, как надоедливый комар.

Рывком поднялся Першин. Пробежался, правда, без обычной прыти по зальцу. Остановился перед решившей подделаться под черепаху хозяйкой:

— Все идет к тому, что этот человек кого-нибудь грохнет. А на суде он скажет, вы уж поверьте… — Першин на мгновение замешкался, благоразумно проглотил слово «моему» и выдал:

— нашему опыту… он непременно скажет, что отомстить за ребенка его попросили вы. И тут такое дело может закрутиться, что на хороший срок потянет. Ну, зачем вам возня с адвокатами, прокурорами? У вас что, деньги лишние?

Женщина перестала раскачиваться. Сидела напряженная, настороженная, раздумывающая.

Илья сполз с кресла. Спотыкаясь, дошел до сестры. Опустился рядом с нею на колени:

— Скажи им. Зачем тебе его покрывать?

Смирнов и Першин переглянулись. С круглого лица Валерия Яковлевича мгновенно сполз туман усталости. С убедительностью, которой позавидовал бы и актер, рекламирующий пиво, капитан произнес:

— Абсолютно правильно! Лариса Рудольфовна, зачем вам связывать себя с убийцей? С насильником!

Не колеблясь, Смирнов осудил ведущего свою игру незнакомца сразу по двум нехилым статьям. Убийца и насильник! Вот так! С удовольствием Валерий Яковлевич добавил бы к сказанному парочку определений, грязно чавкающих у него в голове, если бы напротив сидел здоровый мужик, а не хрупкая плачущая женщина.

Илья качнулся вперед, однако поднялся без посторонней помощи. Провел ладонью по гладко зачесанным волосам сестры:

— Скажи им.

Подошел к столику и, чуть помедлив, потянулся к фужеру.

***

Жадный рот наклоняется низко: "Хочу тебя!..

Хочу…" Карина приоткрыла губы. Воображение бесстыдно, самовольно рисовало картины, от которых сердце то неслось вскачь, то испуганно замирало над притягательной бездной. Карине, конечно, интересно посмотреть на человека, похожего на Андрея. Но не сегодня. Сейчас им не нужен никто! Надо надеяться, что старый друг не страдает близорукостью и отсутствием деликатности. С минуту на минуту они останутся вдвоем в комнате с одной кроватью.

Карина посмотрела на широкую спину Андрея и осторожно дотронулась до запястья сильной руки. Мужчина не обернулся, не ответил на робкую ласку девушки. Он не спускал углубленных нетерпеливым ожиданием глаз с облезлой двери. Та медленно отворилась… На пороге появился неопрятный лохматый мужик. Серую майку с орфографической ошибкой в вышитой надписи «Adidas» он, наверное, купил на вьетнамском рынке, где отовариваются малоимущие и многодетные. Застиранные треники висят неприлично низко, открывая на всеобщее обозрение кусок полосатых семейных трусов.

Несколько секунд хозяин смотрел на гостей зыбким, далеким взглядом. Пару раз напряженно моргнул, точно пытаясь воскресить нечто напрочь похороненное в чуланах памяти. Наконец как-то неуверенно произнес:

— Андрей? Ты? Явился, чертяка.

— Ну, здравствуй, Серый?

Мужчины крепко обнялись.

— Проходи, — заросший отступил в сторону. — У меня тут малость не прибрано. Надьке все некогда. А я сейчас болею.

По густому перегару, плывущему от Серого, и по его дрожащим рукам Карина сразу смекнула, какая немочь мучает хозяина. Маленькая квартира имела вид чрезвычайно запущенный, словно люди, живущие в ней, не знали о существовании веника и пылесоса. На грязном полу валялись напоминающие спортивные штаны хозяина тряпки, окурки, обувь, место которой в мусорке.

Серый прямиком заковылял на кухню. Андрей водрузил на пустой стол купленную по дороге бутылку «Столичной». Хозяин одобрительно кивнул. Почесал башку, нырнул за газовую плиту и извлек оттуда баклажку с желтоватой жидкостью, уже отполовиненной. Достал из надсадно тарахтящего холодильника пару привядших огурцов, шмат темной дешевой колбасы и банку консервов. Серый двигался с неторопливостью человека, не имеющего в Заначке шелухи надежд и клетки планов.

Мельком, без интереса взглянул на Карину:

— Это кто? Подруга?

Не дожидаясь ответа, тут же пробубнил:

— Сейчас я ей стул принесу.

Карина почувствовала легкое разочарование оттого, что Андрей ничего не ответил на вопрос друга. Интересно, как напарник теперь мысленно называет ее? Неужели она по-прежнему для него «никто»? Что-то бесцветное и обременительное — потеряешь и не заметишь. Нет! Она в это ни за что не поверит!

Беспрерывно кряхтя, словно выполняя тяжелую работу, Серый открыл бутылку водки:

— За помин души.

— Она не будет, — кивнул в сторону девушки Андрей.

Рука, разливающая горячительное, на мгновение замерла и тут же потянулась к следующей стопке.

— Ну, за Кольку-бабника.

— За Николу-воина.

Выпили не чокаясь, молча, угрюмо закусили.

— За Кривду.

— Давай за Сашку-поэта.

Серый поковырялся вилкой в консервах, не жуя, проглотил кусок и снова с торопливой жадностью потянулся к бутылке:

— За всех, кого больше нет. Вечно лежать им в покое.

— За наших… самых близких.

Некоторое время мужики сосредоточенно жевали, и Карина уже понадеялась, что, на этом возлияния закончатся. Однако Серый со словами: "Ну и за него…" — облапил баклажку. Плечи Андрея поникли. Мужчины прятали глаза, словно в этот момент совершали что-то постыдное, запретное. И Карина вдруг с горькой прозорливостью брошенных почувствовала: Андрей удаляется от нее стремительно и страшно.

— Может, хватит, — попыталась она напомнить о себе.

— Отвали. — Карину поразило, сколько темной ненависти и презрения вылилось в коротком слове, точно девушка не пискнула робко, а совершила проступок из категории тех, за которые порядочные люди краснеют до слез. Серый, крепко сжимая стопку, незряче смотрел в сторону. Кажется, он тоже стыдился за гостью, выбравшую для вразумления самый неподходящий момент.

— За него… — беспомощно повторил Андрей.

Девушка ощущала: им, обоим, до муки хочется добавить еще хоть пару фраз к, безымянному поминанию. Но мужчинам мешает то ли присутствие безмозглой "расфуфыренной курицы", то ли неумение переплавить чувства в слова-то ли вина.

— Вот тут я и кантуюсь. Удивлен? — хмыкнул Серый. — Я сам иногда проснусь… Ну и быстрей принять этого… — Хозяин щелкнул ногтем по бутылке. — Обрыдло все. В общем, сполз я по лестнице, ведущей к радостям мира, до самого низа. Ты, я слышал, тоже того… места себе в этой сраной стране не нашел.

— Не получилось.

— Во! Значит, мы с тобой не поменялись!

Обиженная Карина скривила губы. В том, что два здоровых мужика не смогли себе заработать на достойную жизнь, лохматый хозяин, кажется, находит что-то похвальное. Отец о таких философах говорил: "Тунеядцы!" И в его устах это слово звучало синонимом более резкому определению — придурки.

"А Никола, он жизнь трахнул и даже удовольствие успел получить. Но зазнался… Да… Я раньше как… Денег нет — к Кольке. Всегда выручал. Стопроцентно. А потом юлить начал: у меня то, у меня се… Я ему так и сказал: "У тебя, Никола, на этом месте, — Серый постучал себя по левой стороне груди, — жировой бронежилет образовался. Словом не пробьешь — только пулей".

Помолчал, видимо, соображая, что его злые слова оказались для Неверова в какой-то степени пророческими.

— А тут еще его эта Первая Вторая, когда видела меня, аж чешуею звенела.

— Жена, что ли?

— Она… — Серый покосился на Карину. — Сказал бы я о ней пару ласковых, если бы юного полу не было. Она тебе кто? Подруга? — снова поинтересовался он и опять, не дожидаясь ответа, забубнил:

— Лара ему пыталась пластическую операцию на мозгах сделать, а Никола упрямился. Я Неверу сразу сказал: "Ты зря ее вернул. Принял ошибочно не правильное решение".

— Вернул, говоришь?

— Угу. Они же с Лариской того… В общем, Никола бросил ее, когда на деньгах женился, на Страшиле Уродовне своей. Да. Ты не знал? Тесть Неверова в люди вывел. Очень порядочным человеком оказался. Подарком. Сам по-быстрому в ящик сыграл (ну не без помощи добрых людей, как сейчас говорят), а зятю в банке оставил полный боевой комплект "зеленки".

Произнося последнее слово, Серый уставился на стенку напротив. Он долго буравил ее отрешенным настойчивым взглядом, словно пытался расшифровать узор из грязных пятен.

— А Уродовна куда делась? — вывел хозяина из задумчивости голос Андрея.

— Страшила-то? — Снова разлил по стопкам вонючую жидкость. — Она вела ошибочно неверный образ жизни. На иглу подсела. Ну и Никола с ней того…

Хозяин с силой ударил рукой об руку, точно пытался их переломать.

— Она сейчас лечится. За городом есть такое местечко хитрое. Ку-ку… Кукурековка. А там что-то вроде колонии послабленного режима. И название такое поганое… Про смерть что-то… Погоди… А-а-а, "Последний приют".

Он снова тяжело замолчал и сосредоточенно принялся крутить худыми желтыми пальцами пустую стопку. Тупым пьянеющим взглядом Андрей следил за нервным движением дрожащей руки. Не отрывала от нее взгляда Карина. В сердце девушки тихонько булькало раздражение, направленное против этого клоуна, пытавшегося выглядеть шутом. Острит, отпускает колкости, трясет мишурою насмешливых слов.

Но жалкие потерянные глаза, смущенное поеживание человека, которого приятели застукали валяющимся в луже без штанов, сводят шутки на нет и будят в душе неприятную, ненужную тоску.

— Никола к ней еще и с передачками ездил.

Совсем не того… не по уму делал… Ему со своими бабами нужно было разобраться. А то две жены…

Третья на подходе. Любовницами оброс, как ракушками. Бабы его на дно и тянули… От них вся зараза.

— А как ее зовут?

— Кого? Первую Вторую?

— Нет? Эту… Пугаловну?

— Венера Купидоновна Милосская. Я ее только так звал, имея уважение к чину папаши.

Н-да. А по-паспортному — Яна Семеновна Лагутич.

— Неверова, — поправил Андрей друга.

— Лагутич! — Сергей сделал резкое движение указательным пальцем вниз. — Папашину фамилию она после вальса этого Мандастона оставила как более весомую и узнаваемую. Запомни: Яна Семеновна. Еврейка!

— Она запомнит, — кивнул в сторону Карины Андрей.

Серый обратил туманный взгляд на девушку.

— Умница. Помогает. Твоя дочь? У меня тоже девка. Сейчас к бабушке убежала — Змее Старейшей. Неделю носа домой не кажет. А Никола — молодец, не подвел…

Андрей замотал головою и пьяно-слезливым голосом выдавил:

— Иван погиб.

Серый положил сухую руку на плечо друга и крепко сжал его.

— Второй раз!

Костлявые пальцы побелели от усилия. Казалось, хозяин стремится нанести товарищу увечье или хотя бы просто причинить сильную боль.

Карина нахмурила брови. Второй раз? Великоцкая ничего не понимала. Только ощущала обретшим в последние дни особенную чуткость сердцем: этот забулдыжка гораздо ближе Андрею, чем она. И, возможно… дороже.

— А тебя, старик, по телику крутят, словно звезду какого бляндамета. Вот что скажу: зря ты с ними связался, Андрюша. Не дадут они тебе спокойной смерти.

— Я у тебя переночую.

— Живи, сколько надо. Хоть один, хоть с дочкой. Не о том речь. Я за тебя беспокоюсь, братишка. П-п-пе-реж-живаю. Ты вот думаешь, небось, что кого-то ловишь, а они сами тебя схавать норовят.

— Я сейчас к Броману подобраться хочу.

— К господину Сухостою в очках? Никола Бромана терпеть не мог. Он ему в качестве этого… наследства от Лагутичей достался.

— Чего ж его Николай не того…

— В расход — на пенсию? Может, боялся, что Сухостой разгласит какую-нибудь важную семейно-коммерческую тайну. А может… Знаешь, как Никола о заме говорил? "Дерьмо! Но очень высокого качества". В смысле — профессионал своего бухгалтерско-мошеннического дела.

— Вот я его и хочу тряхнуть…

С серьезностью пьяницы, решающего судьбу мира, Андрей принялся излагать другу очередной нелепый криминальный план. Серый важно кивал в такт нетвердо ступающим словам. Карина внутренне прямо-таки… "чешуею звенела".

Два проспиртованных придурка! Не знаешь, какой из них смешнее. Рембо он и в России Рембо.

Пистолет есть — ума не надо. Додумался советоваться с опустившимся алкашкой! Да завтра же возле пивнушки Серый все с тем же видом побитого Наполеона станет рассказывать сосущим горячительное из горла: "Он сейчас у Бромана…

Ну, этот парень, которого, как бляндамет, по телику крутят… Андрюха…" Одна надежда, что осоловевший хозяин не понимает и половины из бредней разоткровенничавшегося друга. Словно стремясь подтвердить это и успокоить девушку, лохматый мужик брякнул невпопад:

— У меня за тебя душа болит.

Так же, не слыша собеседника, Андрей гнул свое:

— Найти бы его слабое место. Понимаешь?

— Бабы! — Серый наконец вник в нудение товарища. — Вот самое… Что-то я тебе рассказать хотел… Забыл… Была историйка… клубнично-перцовая. Кто-то кому-то трепку устроил. То ли Первая Вторая Страшиле… То ли та ей синяков понадарила… Или они вместе лупцевали… Нда… У Бромана ведь тоже своя слабость в виде неизрасходованной мужской силы имеется. Посмотришь на него — подумаешь, что он со счетной машинкой в обнимку спит. Но-о-о… Господин Сухостой квартирку содержит.

— Девку.

— Квартиру! — Палец опять воткнулся в воздух. — Девки меняются, а она, в смысле жилая площадь, остается. Запомни: Разина, 25, 25.

Невер парнишку нанял за Сухостоем проследить… что-то на него накопать хотел, а попутно сексуальное открытие сделал. И вот что я тебе скажу… — Сергей подался вперед и тяжело задышал. Андрей тоже нагнулся через стол, даже Карина замерла, ожидая услышать наконец-то полезную информацию. Однако Серый пару раз мигнул, точно увидел на кухонной полке среди тарелок с отбитыми краями тайный знак, и медленно повернул голову к двери. Раздался скрежет ключа в замочной скважине. Хозяин с неожиданным для пьяного проворством вскочил и сунул недопитую баклажку в угол за плитку.

Схватил пылившуюся у умывальника пустую бутылку и водрузил ее на стол.

— Фараонша моя явилась, — прошептал мужик. — Любит покричать. Но вы того… особого внимания не обращайте. Я здесь хозяин.

Последнее слово упало с приглушенным вызовом, и Карина заподозрила, что Сергей, как раз наоборот, перебивается в доме на правах приживалки.

— От женщин вся отрава… — кивнул себе он, отодвигая подальше стопку.

В ту же минуту на кухню заскочила крепко сбитая женщина. Ее лоснящееся от дешевого тонального крема и пота лицо дергала гримаса недовольства. Обведенные черными жирными стрелками глаза метали молнии. Кажется, даже круто завитые кучеряшки на голове, шевелились устрашающе. Видимо, Фараонша еще за дверью учуяла, чем занимается благоверный, и настроилась по-боевому. Впрочем, скорее, выпивка с ужасающей точностью входила в расписание Серого, и хозяйка неизменно возвращалась домой с темным грузом предчувствий и усталости.

— Здравствуйте, — улыбнулся Андрей.

— Вот, Надя, знакомься. Друг юности и его…

Сергей растерянно взглянул на Карину. Видимо, он уже успел подзабыть, кто Андрею смуглянка: баба, подруга или дочь. Однако Надя освободила супруга от решения сложной задачи, взвизгнув ненавидяще:

— Опять налакался, скотоняка!

— Был повод, Надяша… Я же объясняю. Друг приехал погостить.

— Погостить?! — еще сильнее взвизгнула Надя и наконец обратила свой взор на Андрея. — Это где же он собирается гостить? Я тебя спрашиваю!

— Ну как где? — Сергей выглядел смущенным и растерянным. — У нас. Я обещал…

— Ax, он дал слово, пьянота. А дочь ты где положишь? В ванной или на балконе?

— Ну она-то у бабушки пока. У этой добрейшей женщины, в меру своих слабых сил настраивающей дочь против отца.

— Не смей трогать мою маму, скот! Она меня с первого дня предупреждала, какого счастья ты кузнец. Никогда не прощу себе, что не послушалась ее.

— Я тоже никогда не прощу этого Серафиме Львовне.

— Не смей уродовать мамино отчество, подонок! Как же ты мне надоел со своим дешевым прикалыванием! Значит, так. Выпроваживай этого выпивоху с его малолетней шлюшкой. Быстро!

Рука Дяши метнулась в сторону двери. Полузвериным женским чутьем Надежда, в отличие от дурачка мужа, сразу унюхала, что эти двое не родственники друг другу. Карина густо покраснела: обидное слово больно хлестнуло по щекам.

Девушка надеялась, что Андрей поставит грубиянку на место, но тот молчал, тупо уставившись в пустую стопку.

— Вот отрава, — процедил Сергей. — Сказано же тебе: людям перекантоваться негде. На пару дней. Они ж не на неделю заселяются.

— Ни на час! Пусть сейчас же убираются из моего дома! — Дяша вопила с бесцеремонностью человека, закаленного в семейных баталиях.

— Ну он-то мой… Квартиру мне как афганцу дали.

— Ох-хо-хо! Народный герой! Да ты бы пропил ее давно с такими вот лакателями, если бы не я. О дочке бы подумал! Я как лошадь ломовая на стройке пашу. Выходных не вижу. А ты на заднице сидишь и лакаешь, лакаешь, лакаешь!

— Я инвалид.

— Почему пьешь тогда?! Я уже вытянулась, а тряпки себе лишней купить не могу.

Неожиданно Надя заплакала. Рыдала она тоже громко и самозабвенно. Точно хорошая горная река бурлила. Сергей виновато поморщился, почесал затылок. Боком подошел к жене и осторожно положил руку на ее крепкое плечо:

— Ну, Дяша… Перестань… Что ты в самом деле?

Кучеряшки обиженно затряслись. Хозяйка продолжала всхлипывать, громко хлюпать носом, тереть, размазывая ленинградскую тушь, глаза.

— На одну ночь только-то… Дяша…

Та резко вскинула голову. Обычно после слезоизвержения женщины слабеют и мягчеют сердцем. Однако Надя словно набралась сил за несколько минут рыдания.

— Пусть немедленно убираются! Не то милицию вызову! Как же мне эти пьяноты надоели!

Всю кровь выпили!

При слове «милиция» Карина испуганно сжалась. Девушка не сомневалась: если непрошеные гости не ретируются, Надя схватит полной рукой телефон и вызовет подмогу в лице правоохранителей. Кажется, это понял и Андрей. Он тяжело встал.

— Ладно, братишка, вижу, проблемы у тебя покруче моих. Бывай.

Сергей тоже поднялся, согнутый, худой, беспомощный:

— Куда ты? Тебе же кислород совсем перекрыли.

— Что-нибудь придумаю.

— Да не обращай ты внимания на Фараоншу…

— Ничего. Все в порядке, — теперь уже Андрей успокаивающе положил руку на плечо друга, улыбнулся и направился к двери.

Сергей поплелся за уходящими гостями с видом пса-бродяги:

— Ты вот что… езжай сейчас на улицу Свободы, дом 45, квартира 117. Там Клим Волох живет.

Художник и вообще мировой мужик. У него много всякого люда бывает. Скажешь, что от меня…

С кухни им вслед неслось раздраженное звяканье кастрюлек и сковородок.

Услышав слово «художник», Карина несколько приободрилась. Ей совсем не хотелось попасть еще к одному Серому в загаженную квартиру, где за мусор рискуешь зацепиться и растянуться во весь рост. Да жди, что налетит с беспощадными крепкими кулаками Фараонша. В голове Карины, как пламя, бились мерзкие ругательства, подслушанные у женщины с прекраснейшим именем — Надежда. Скотоняка! Пьянота! Подлец! У-у-х! Как хотелось излупасить ими спутника! За то, что он привел ее к хроническому алкоголику и по-свински напился сам. За то, что Дяша, наслаждаясь собственной безнаказанностью, обозвала принцессу Рину девкой Андрея. За то, что это не правда.

Однако девушка сдержала готовые выплеснуться горячей лавой упреки. Опасно отвлекать разговорами перебравшего водителя. Карина обливалась потом, представляя, что сейчас их остановит гаишник: "Ваши права…" С пьяной ухмылкой Андрей полезет в карман и достанет вместо денег… пистолет. Перед каждым крутым поворотом девушка так напрягалась, будто сама с шумящей головой управляла автомобилем.

Наконец, они отыскали нужный дом и вышли.

Карина взглянула на Андрея. Тот ободряюще улыбнулся ей. Девушка слегка покраснела и механически намотала на палец кончик черной пряди. Ночные грезы, утонувшие в круговороте дня, всплыли и заговорили в крови. Рина вспомнила, как в тесной ванной всем телом вжалась в Андрея, и ей невыносимо захотелось это повторить. Она снова покосилась на спутника, но тут дверь квартиры 117 открылась, и на пороге появился квадратный человечек с волнистыми волосами до плеч и козлиной бородкой.

— Клим Волох здесь живет? — зачем-то спросил Андрей, хотя повышенная волосатость субъекта, его полосатая рубашка навыпуск уже «отвечали» утвердительно.

— Он самый. А вы, видимо, странники, ищущие пристанища?

— Нас Сергей Козлов прислал, — представил Андрей рекомендации.

— Знаю. Знаю такого… Добро пожаловать, молодые люди, к старому маразматику.

Услышав столь оригинальное представление, Карина насторожилась. А когда зашла в квартиру, и вовсе застыла как вкопанная. Казалось, по жилищу Волоха пронесся некий ураган и вынес на своих грабительских крыльях все необходимые для жизни вещи: стулья, шкафы, тумбочки, даже кровати. Тройка замусоленных матрасов лежала прямо на полу, а вокруг них, вдоль стен, пестрели многочисленные картины Клима. Лишь на кухне уцелели кой-какие предметы быта, доказывающие, что все ж таки не один хлеб духовный вкушает странноватый хозяин.

— Мебель отдал жене Галине. — Клим наконец-то обнародовал имя урагана. — Машину, дачу… Все, кроме своего старого изношенного сердца.

Болтун сыпал красивыми словами, а сам уже тащил на стол, как и пьяница Серый, ту же вечную водку, нарезал засохший по краям сыр.

— Ну, за знакомство. Хорошие люди — новые картины.

Карина смотрела на суетящегося у стола низкорослого с отчаянием и ненавистью. Ее планы рушились от движений руки, расставляющей стопки, открывающей поллитровку. Остро девушка ощутила свою чуждость этой парочке, ненужность, неценность. Как там говорил пьяненький Козлов? Ошибочную не правильность волнительных надежд.

Андрей снова улыбнулся девушке, и она со злобой процедила:

— Может, хватит на сегодня знакомиться?

— Сердится, — несколько смущенно произнес Клим.

— Она по жизни такая… Злая… Не обращай внимания, — успокоил его Андрей, подвигая стопку к себе.

Карина резко развернулась и двинулась в зал. Она надеялась, что Андрей придет следом со словами утешения и раскаяния, но тот и не подумал встать из-за стола. С кухни доносились обрывки разговора двух абсолютно довольных миром и друг другом людей.

Девушка кружила в пустой комнате с безысходностью заблудившейся. С каждым шагом в ней гасло радостное ожидание ласки и росла черная яма злости. Вечер наконец-то приплелся, но принес с собою только разочарование и неудовлетворенность. Стопка горячительного в шкале ценностей Андрея оказалась гораздо выше всех достоинств Карины. Он не поинтересовался самочувствием девушки, не спросил, хочет ли она ночевать в хибаре, где даже кровать считается излишней роскошью. Великоцкая остановилась и огляделась.

С полотен на нее пристально смотрели уродцы, порожденные больной фантазией "мирового мужика" Клима Волоха. Подросток с головой — мечтой владельца кунсткамеры замер на фоне «слепых» фонарей, дырявящих небо. Мальчишке, видно, мало темноты, и он опустил веки. Редкие, длинные, криво посаженные ресницы выписаны так грубо, что кажется, будто глаза парня зашиты… "Мрак!" — констатировала Рина, переходя к следующему волоховскому шедевру. Изможденная старуха с родинкой на правой щеке скрючилась на кровати. Комната до отказа забита людьми. Они мешают бабке собраться с мыслями и отдать господу душу. Кто-то скорбно застыл в святом углу. Кто-то маячит в дверях, широко расставив руки. Кто-то уселся прямо на ноги измученной старухе. Карина присмотрелась внимательнее. Странно, но проводить несчастную в последний путь пришли только женщины разного возраста. У каждой из них на щеке чернеет родинка.

Девушка потрясла головою и быстро отвернулась, словно боясь заразиться от картин Волоха безумием. С противоположной стены на Карину насмешливо уставилась широкобедрая обнаженная женщина. Вместо глаз у нее алеют сочные неизвестные миру цветы. На чашеобразном животе самки и маленькой груди лежат жилистые, страшные, корявые руки. Однако мужчину за спиной неизвестной Клим не написал.

Черный фон резко оттеняет очень белую нескладную фигуру. Кажется, что женщину обнимает темнота.

Карина не признавала картины-головоломки: не поймешь, пока название не прочитаешь. Девушка твердо верила, что импрессионисты попросту не умели виртуозно владеть кистью, да при этом еще у них не все благополучно обстояло с мозгами. Видно, и не хватавший звезд с неба Волох ставил на оригинальность. Наверное, сюжетики сочинял, хорошенько напившись. "Если спросит меня, понравилась ли его мазня, скажу "нет", — с мстительным торжеством подумала Карина.

Раздались нетвердые шаги. Наконец-то появился Андрей:

— Клим действительно замечательный мужик. Разрешил нам пожить у него, сколько надо.

— Да уж лучше некуда! — прошипела девушка, радуясь, что может выпустить обжигающий гнев наружу. — Все твои друзья — просто замечательные сволочи!

— Перестань, — попросил Андрей. — Клим услышит — обидится.

— Да плевать! Когда меня оскорбляют, ты этого не слышишь. Где я только не была сегодня!

Ты что, по всем городским бомжовникам меня протащить собрался?!

Карина визжала с вульгарными интонациями Дяши, застукавшей супруга за выпивкой. Так же, наверное, вопила ураган-Галина, страдающая оттого, что заодно со стенкой не может умыкнуть совсем не ценное, но зачем-то еще нужное старое изношенное сердце. Так, без стеснения, себя не помня, кричат женщины, когда насилуют их тело или душу.

— Какая собака тебя укусила? Не визжи — соседей разбудишь. Ведешь себя хуже уличной девки.

— Подонок! — Карина задохнулась от обиды. — Не смей хамить мне! Слышишь? Видеть не могу твою рожу пьяную!

Андрей шагнул ближе. Несколько секунд внимательно изучал покрасневшее лицо девушки. Со стыдом Карина почувствовала, как в теле снова заплакало желание. Неожиданно Андрей усмехнулся и смял молчание:

— Ты бесишься так потому, что я не трахнул тебя.

Карина вздрогнула. Он намного сильнее ее.

Придурок старше, опытнее и главное — равнодушнее. Это позволяет ему безнаказанно причинять боль потерявшей голову девчонке. Гнев полыхнул, как молния, и прежде, чем поняла, что делает, Карина наотмашь ударила Андрея по лицу. Он дернулся. Больно вцепился девушке в плечи. Затормошил:

— Не понравилось!

И вдруг грубым, жадным поцелуем впился ей в губы. Карина, задохнувшись, замычала и попыталась высвободиться. Но Андрей положил руку девушке на затылок и не дал ей избежать ласки, переродившейся в наказание:

— А это? Понравилось? Или, может, хочешь, чтобы я тебя так в другое место поцеловал?

Он снова потряс ее за плечи.

— Хочешь? Давай! Прямо сейчас! Не бойся, я, хоть и выпил, но тебя не разочарую.

Карина поднесла руки к лицу, словно защищаясь, и заплакала. Она хотела этого… Мечтала…

Жаждала весь день! И вот ее желание исполнилось, но в вывернутом, извращенном виде. Словно какой-то насмешливый злой бес прочитал нечистые мысли девушки и решил поиздеваться над дурочкой. Суть источили нюансы. От Андрея несло перегаром. Его руки не дарили ласку — причиняли боль. Карину не радовало даже то, что глаза мужчины стали темными и опасными.

Она и вправду вешалась придурку на шею!

Увидев ее слезы, Андрей ослабил хватку и глухо произнес:

— Уже обиделась.

Карина, зло передернув плечами, сбросила руки мужчины и отошла к матрасу. Упала на примитивное ложе, давая волю отчаянию. Минуту Андрей в растерянности смотрел на скрючившуюся, как от боли, девушку. Наконец, словно через силу, подошел ближе:

— Так плачут, когда кто-нибудь умер.

Карина плотнее закрыла лицо, боясь снова прочитать в темных глазах снисходительное:

"Бесишься, потому что…"

Андрей опустился на колени и легко, нежно коснулся плеча девушки:

— Прости… Наговорил глупостей.

Карина, не отвечая, продолжала давиться рыданиями. Мужчина снова заключил ее в объятия и с силой прижал к себе:

— Ну все… все… Успокойся! Моя храбрая девочка… Лучшая в мире.

Провел дрожащей рукой по черным густым волосам.

— Ну не могу я ситуацией воспользоваться.

Подонком был бы… Я старше. Конченый человек.

На черта тебе нужен…

Карина потихоньку затихала под успокаивающим движением ласковой ладони. "Тебе придется сделать это или мы расстанемся", — мысленно девушка продолжала спорить с Андреем.

С противоположной стены на Карину смотрела она сама с красными мясистыми цветами вместо глаз.

Часы показывали полночь. Карина, обхватив коленку, сидела на кухне. Напротив ссутулился пощипывающий бородку Клим. Между ними стояли чашки с остывшим кофе, лежал все тот же подзасохший сыр.

— Я ищу их на вокзале, у храмов — тех, у кого душа пробивается. На суды хожу. Они и великие наши тоже в народе бессмертные лики ловили. У самого комеля. Мне иногда говорят: "Клим, ты пишешь неприлично. Голые старухи — как стриптиз на кладбище". Я с этим утверждением никогда не соглашусь. Менять ничего не стану.

Вот если мне скажут: "Волох, ты пишешь неталантливо", — тогда я заброшу кисти, обрежу свою шевелюру и тихонечко уйду в монастырь.

Вам, к примеру, мои картины понравились?

Карина опустила глаза и, слегка покраснев, пролепетала:

— Та… С цветами. Я бы хотела купить ее…

Потом.

— Вот! — победно вскинул гривистую голову Клим. — Глас народа. Я назвал ее "Домашние объятия". И знаете, ведь вместо глаз у женщины можно написать все что угодно, в зависимости от обстоятельств… Ее, семейных. Там могут быть и змеи, и угли, и, извините, шиши. Но вам-то, конечно, ближе цветы. Без сомнения. У вас ведь с Андреем любовь.

Сердце Карины метнулось, застигнутое врасплох. Любовь? Какая любовь? Да она его почти не знает! Просто этот мужчина будит ее чувственность, заставляет совершать сумасбродные поступки, подавляет. Она идет за ним как слепая, ясно осознавая, что поводырь тоже незрячий.

Уважает? Да. Но любить? Человека, который сперва оскорбил ее, а потом мирно заснул в соседней комнате? Нет. Карина его не любит. Однако девушка почему-то не решилась возразить Климу. А тот продолжал с доверительными интонациями природного ясновидца:

— Настоящую любовь не утаишь, как большое богатство. "Любовь не завидует. Любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла. Не радуется не правде". Первое послание апостола Павла к коринфянам. Слова прочнейшей мудрости. Все преступления мира от нелюбви. Не от ненависти, а вот от этой ледышки. Они жизнью правят на равных: любовь и ее сестрица. Я и Андрею сказал: "Вот ты убийцу ищешь. Значит, найди человека, у которого смертельно много этой нелюбви скопилось…"

Наконец, девушка отправилась в постель, то бишь на матрас. Карина еще успела подумать:

"Не забыть попросить отца купить у Клима мой портрет… с красными глазами", — и почти сразу же утихла в объятиях Морфея.

Через полчаса в зал вошел Клим. Включил бра. Несколько минут цепким абсолютно трезвым взглядом он гипнотизировал спящих. Наконец, глубоко вздохнул и потер ладони друг о друга, точно ему вдруг стало холодно. Губы Волоха изломала плотоядная улыбка. Хозяин схватил бумагу, карандаш и принялся быстрыми, точными движениями рисовать мужчину и девушку. Карина спала тихо и спокойно. Ее черные волосы разметались. Концы густых прядей гармонично влились в бархат ночи. Андрей беспокойно метался, как больной, и иногда нечленораздельно ругался.

Волох тихонько мычал, сопел, потел. Вдруг он насторожился, приостановил работу. Критически осмотрел натурщиков. Недовольно нахмурил лоб.

Быстро встал и воровато, на цыпочках, приблизился к гостям. Склонился над Кариной. Осторожно откинул угол одеяла, обнажая красивую загорелую ногу девушки. Потом ту же процедуру проделал у соседнего матраса. Довольный, вернулся к своему месту и снова самозабвенно, хищно продолжил работу…

Скала, отбросив остатки покладистости, резко взметнулась вверх. Ни за какой хрен не уцепишься. Ногу не поставишь без опаски. Вот тогда он и сорвался. Воздух со стоном лопнул, и, кажется, почти сразу где-то внизу раздался отвратительный звук удара о землю. Вжавшись в обжигающе холодное брюхо горы, Стрелок дважды мысленно сказал: "Это упал «живой» камень. Это…" Но лживые слова не хотели гнездиться в обостренном, кровоточащем сознании. Стрелок точно знал: сейчас о мертвечину обломков шмякнулось человеческое тело, и из него высвободилась жизнь и тепло. Он догадывался, чьи тонкие пальцы не выдержали перегрузки и разжались. Злость на собственные сведенные болью и усталостью мускулы, на бесчувственного лейтенанта, поведшего девятнадцатилетних парней гибельной тропой, на ребят, запертых в ущелье и ждущих от горстки товарищей невозможного, на того, кто совершил смертельный прыжок, помогли Стрелку подтянуться и одолеть еще один подъем. Но это было все… Автоматические станковые гранатометы, пулеметы тянули напрягающиеся тела в пропасть.

Хотя бы веревку! Одну на всех скалолазов чертовых! И тогда Попов как-то очень медленно стянул сапоги, снял десантный рюкзак. Он отдавал себя в ледяную власть высоты молча. Не приказывал.

Не просил. И так же, сцепив зубы, подчиненные последовали примеру командира.

Наверное, это им и помогло. Когда тьма начала всасываться в ущелья, пропасти, в трещины, они поднялись. Взобрались! Все, кроме Сашки Кривды.

Рванули к пещерам, на ходу открывая огонь.

Безъязыкий воздух завизжал, зарычал, загрохотал от переполнившего его раскаленного свинца.

Жидкий покров ночи продырявили, растерзали красные всполохи. Закрутилась круговерть смерти. Духи, застигнутые врасплох, бестолково заметались, дрогнули. Показалось, что сейчас они спустятся с горы по веревкам и побегут, позорно и трусливо. Но очень быстро сопротивление противника принялось разрастаться.

— Не хотят говноеды идти к своему Аллаху! — выдохнул Сергей, прячась за выступом и выпуская длинную очередь. Тут же на его укрытие обрушился поток свинца.

Стрелок перекатился и, извиваясь, как змея, пополз между камнями. Попов повернул к нему темное лицо, на котором лихорадочно блестели серо-голубые глаза.

— Стрелок, ты?

Обычно лейтенант обращался к подчиненным на «вы» и строго по фамилии, точно боялся: если не соблюдать форму, станет особенно заметно, что его возрастной перевес над солдатами совсем небольшой, и те легко выйдут из-под контроля.

— Ничего. Наши уже атакуют. Немного еще продержитесь, ребята! Выберемся!

Он просил Стрелка, словно тот должен был держаться за всех. А может, уговаривал себя, что у них хватит сил разжать тиски капкана.

Стрелок согласно кивал, хотя не хуже лейтенанта знал: из поднявшихся на высоту вниз спустятся единицы. При наилучшем раскладе.

— Чую, готовят нам духи бакшиш, — подал голос Козлов, посматривая в сторону неожиданно «онемевших» пещер. — Столкнут они нас обратно. Причем сделают это грубовато. Скажут было ваше решение ошибочно не правильным, и катитесь вы к е…

Пальчиков нервно провел рукой по стволу остывающего автомата: "Сейчас пойдет немчура…"

***

Андрей напряженно смотрел в большую голубую чашку. Видимо, ему было неудобно за вчерашнее: за двойную пьянку, за оскорбления, которыми он осыпал девушку, за грубые поцелуи и полулюбовные признания. Хрустнул пальцами:

— Вчера я перебрал…

Карина скривила губы: великое открытие сделал!

— Стыдно это мусолить…

Девушка подобралась и слегка покраснела, вспомнив, как буравила голодным взглядом старательно равнодушного мужика. Даже Клим, видевший их впервые, сразу сообразил, что она запала на своего спутника. "У вас любовь…" Позор!

— Лез… Нес ерунду… в общем, обычное дело, если выпил лишнее. Прости и давай считать, что ничего не было.

— А ничего и не было, — голосом истинной леди произнесла девушка.

— Я помню. — Андрей наконец-то поднял глаза на девушку, и она почувствовала, как стремительно тает ее намерение держать себя с холодным достоинством. Да что же это такое?! Откуда у самодеятельного бандита такая власть над нею?

Клим спал в углу комнаты, свернувшись на матрасе, как ребенок. Его лицо казалось просветленным. Возможно, в скитаниях по призрачной стране Волох отлавливал новые сюжеты для своих больных картин.

— Жалко его будить, — прошептала Карина.

Андрей согласно кивнул:

— Оставим записку.

На клочке промасленной бумаги он нацарапал: "Спасибо за прием. Вернемся поздно вечером". Положил послание под сахарницу.

Карина надела чью-то джинсовую куртку, нацепила на нос большие солнцезащитные очки в белой пластмассовой оправе и потянулась за зеленой банданой. За последние дни она так привыкла пользоваться чужими вещами, что не почувствовала отвращения, облачаясь в неизвестно чьи шмотки. Мелькнуло, правда, подозрение: а не оставила ли их в мастерской художника гостья-путана? Наверное, ночная бабочка думала, что коротконогий длинноволосый мужик привел ее сюда, чтобы воплотить в жизнь необычные сексуальные фантазии. А тот принялся увлеченно мазать портрет шлюхи. Интересно, громко ли она хохотала?

Брать чужое без спроса, конечно, нехорошо.

Но у необходимости рейтинг выше, чем у порядочности. В таком прикиде Карина стала почти неузнаваемой. Она все вернет. Вечером…

Дверь резко распахнулась, и стремительно вылетела крепкая женщина.

— Что надо?! — рявкнула она. — С раннего утра покоя от пьяниц нету.

Смирнов потер щеки, точно попытался разгладить свое помятое усталостью невыразительное лицо:

— Мне нужно поговорить с вашим мужем, Надежда Афанасьевна.

— Его нет! — прогавкала женщина. — Что еще?

Смирнов поморщился, достал удостоверение и протянул его хозяйке. Та сразу помягчела в лице.

— Знала я! Знала, что эти дружки доведут его до тюряги. Сережа! — истошно завопила она. — Иди сюда!

Из-за двери высунулась взлохмаченная голова Козлова.

— Вот! Из милиции по твою душу! А я говорила!.. Говорила тебе, скотоняка! — Женщина затрясла перед носом мужа кулаком.

— Мы войдем? — полувопросительно сказал Смирнов и шагнул вперед.

— Проходите, проходите, — защебетала Надя. — Присаживайтесь. Вот сюда. У меня не прибрано: все руки не доходят. А от этого… А вы — на диван.

Сама Дяша плюхнулась на стул и, поглядывая на ссутулившегося рядом мужа, притворно елейным голосом пропела:

— Так зачем вы, Валерий Яковлевич, к моему охламону? Неужто он натворил чего?

При последних словах женщина бросила острый, как ятаган, взгляд на мужа.

— Он у меня тихий. Только бесхарактерный очень — Уймись, Надежда! — рявкнул хозяин.

— Да нет, ничего ваш муж не натворил. Мы просто хотели попросить его о содействии.

— О содействии? — Глаза Дяши растерянно заметались.

— Мы еще вчера вечером приходили. Звонили тут. Но никто не открыл.

— Пьяный был, — прохрипел Козлов. — Спал.

— Да-да, — согласно закивала Надя. — Мы рано легли.

Дяша врала Спал только дососавший с горя и от стыда баклажку муж. А сама Надежда слушала настойчивые звонки и тихонько ругалась:

"Вернулись, сволочи бездомные".

— Вы, Сергей Петрович, конечно, знаете, что город взбудоражен похищением и убийством ребенка Хозяин тупо молчал. То ли он не смотрел телевизор. То ли еще не отошел после вчерашней попойки. То ли просто не хотел разговаривать.

Зато его жена старалась за двоих.

— Изверги! — взвизгнула она. — Как у них руки не поотнимались! Но Сережа-то мой здесь при чем, не соображу?

— У нас есть сведения… — Смирнов кашлянул, — что лицо, связанное с бандитами, направлялось к вам. Были ли у вас в последние два дня гости?

— Никого не было, гражданин начальник.

Никаких гостей, — процедил Козлов.

Смирнов покачал головою.

— Прошу вас: подумайте хорошенько. От этого зависит жизнь людей.

— Я же сказал, — еще сильнее ссутулился хозяин, — никто не приходил.

Першин приостановил свое метание по захламленной комнате. Нагнулся к Сергею:

— Хорошо, если это так. Для вас, кстати. А то ведь дача заведомо ложных показаний у нас законом карается. Солидарность с бандитом в копеечку вам влетит, Козлов. Нет, может, конечно, и года два исправительных работ впаяют или месяца три тюрьмы. Выбор есть. Одно точно: если солгали сейчас, а убийство еще произойдет, то вас это сплеча рубанет.

Дяша беспокойно заерзала крепкой задницей по стулу. А хозяин бросил:

— Ничего я не понимаю.

— Разыскивается ваш армейский товарищ. — Смирнов опять взял инициативу в свои руки. — Андрей — преступник. Он вооружен и очень опасен.

Серый хмыкнул, но ничего не сказал.

— Если помните, в Афгане за ним уже числилась попытка убийства. Дело тогда замяли. Но сейчас ему от ответственности не уйти.

Слова Смирнова вызвали прямо противоположный эффект тому, который ожидал сыскарь Безвольное лицо напротив затвердело, в глазах мелькнула свинцовая ненависть.

— Никого у меня не было. Понял? И вообще я ничего не знаю об этом убийстве и знать не желаю. Вы меня в свои аферы не впутывайте. Я свое отвоевал. Содействовал. А теперь вот инвалид, никому не нужный.

— Мы знаем, что ты свой долг перед Родиной выполнил честно, — морщась, Смирнов произнес парадную фразу, тоже переходя на «ты». — Теперь надо выполнить долг гражданский. Неужели хочешь, чтобы еще кровь пролилась?

Не дождавшись ответа, встал:

— Ладно. Если дружок появится, позвони нам.

Валерий Яковлевич вырвал лист из записной книжки, и его ловко схватила Дяша.

— Конечно-конечно…

На улице Смирнов закурил, поглядывая на многоэтажку. Рядом «танцевал» Саша:

— Не нравится… Ох, не нравится мне этот Козлов.

Капитан кивнул: "Надо здесь кого-то из ребят поставить понаблюдать", — и двинулся к машине. "Валерий Яковлевич!" — раздался сзади приглушенный вскрик. Смирнов обернулся. К нему спешила Дяша.

— Вы ведь в центр поедете? Подвезите меня, если местечко есть. А то я на работу из-за охломона опоздаю.

— Для женщины у нас всегда место найдется.

— Я чего сказать хотела, — проворковала Надя, забираясь на заднее сиденье. — Мой-то, он не вредный, только добрый через край.

— Да это видно, — кивнул Смирнов и скривился, как от зубной боли.

— Это все его друзья — пьяницы. Они виноваты.

— Да, преступная среда… — механически поддержал разговор сыскарь.

— И этот вчерашний… Он мне сразу не понравился.

— Какой вчерашний? — насторожился мент.

— Да приперался к нему собутыльник. Носатый такой, крупный, как медведь. Я когда его рядом с моим увидела, у меня прям сердце оборвалось: беду почуяло.

— Он один приходил? — быстро спросил Смирнов.

— С девкой. Чумазая такая. Замухрышка замухрышкой, а рожу состряпала, будто это я у нее в гостях. Сидели втроем выпивали у меня кухне.

— А о чем они разговаривали? — новый вопрос Валерий Яковлевич задал осторожно, точно боялся погасить им болтливость Дяши.

— При мне ни о чем. Я их как увидела, так сразу гнать начала. Представьте, у меня в доме на ночлег хотели расположиться!

Смирнов покрутил головою. Скандальная баба, того не подозревая, подложила органам свинью-рекордсменку. Еще вчера преступники могли обрести казенную крышу над головой.

— А опознать вы дорогих гостей сможете?

Ну-ка, Першин, достань картинки. Узнаете?

Дяша несколько минут крутила в руках фотороботы:

— Какие-то они тут чудные. Да, вроде…

— Они? Или вроде? — уточнил Саня.

— Они, — твердо ответила Надя. — Я не пила — в любом виде их узнаю.

— Что же вы, Надежда Афанасьевна, видите в доме преступников, а в милицию не сообщаете, — дрожащим от возмущения голосом произнес Першин.

— Вот еще! — обиделась Дяша. — Некогда мне в телевизор-то пялиться. Что террористов каких-то ловят, слышала. Ну на стройке поговорили с бабами и опять за работу. У меня свои проблемы уже на макушке гнездо свили. А вы хотите, чтобы я еще и о чужих думала.

Смирнов, видя, что Козлова обиженно надула губы, поспешил загладить оплошность напарника:

— Это понятно. И вы нам, Надежда Афанасьевна, очень помогли. На сегодняшний день вы единственный свидетель, который принес реальную пользу.

Однако комплимент не растопил вмиг затвердевшее сердце Дяши.

— Пользу, — пробубнила она. — Вы мне либо за эту пользу заплатите.

— Но вы поможете нам еще больше, — пропуская ее реплику мимо ушей, гнул свое Смирнов, — если подумаете, к кому могли отправиться преступники.

Дяша, в свою очередь, проявила верность избранной теме:

— Можно подумать, я за это что-то получу.

— Ваш муж получит, — опять влез Першин. — Вернее, не получит за то, что убийц укрывает.

— Да я из-за него только и рассказываю! Куда пошли? К Волоху. Слышала, как они в коридоре шептались.

— К Волоху? — Смирнов и Першин переглянулись. — Это кто?

— Да мазила один.

— Мазила? С вами штукатуром работает то есть?

— Ну вы тоже скажете: на стройке! У Волоха пальцы, как ноги у балерины. Он в жизни, небось, ничего тяжелее кисточки не поднял. Художник. Представьте: моего охломона рисовал.

Сказал: у тебя лицо интересное, страдальческое.

Тоже мне, мученика нашел, — неуверенно хохотнула Дяша. — Он, Волох этот, видно, какого счастья кузнец. Мой-то где с ним познакомился? С художником? В пив-нуш-ке!

— Волох — это фамилия, псевдоним, кличка?

— Не знаю! — отмахнулась Дяша. — Меня эти подробности не интересовали.

— Имя его не вспомните? А где живет, не в курсе?

— Не знаю. Меня он не рисовал: я женщина порядочная.

Смирнов опять принялся благодарить Надежду и напомнил, куда следует позвонить, если преступники вновь попросятся на постой.

— Но и у меня к вам тоже просьба, — голос женщины приобрел доверительные интонации. — Вы уж моему не говорите, что я его дружков сдала. Он же дурной, не понимает, для кого стараюсь.

Карина смотрела на проносившийся за окнами автомобиля деревенский пейзаж и снова, в который раз безуспешно пыталась навести порядок в голове и сердце. Она не виновата в гибели мальчика, а значит, имеет полное право выйти из опасного предприятия, которое катится неизвестно куда. Должна это сделать! Но теперь надежно и прочно ее держит рядом с малознакомым мужчиной странное чувство, сотканное из противоречивых эмоций. Побег не принесет облегчения. Неудовлетворенное желание она принесет с собою в уютный мирок родительского дома, и жажда прикосновений, объятий, ласковых взглядов и слов измучает ее, вывернет наизнанку, отравит все радости. А может, это правда, запоздавшая гостья — первая любовь. Вита еще в девятом классе с победной уверенностью молодости заявила, что встретила своего драгоценного и единственного. Карина, стремясь не отстать от подружки, быстренько закрутила роман с Олегом. А то годы мчатся, а она еще ни разу не мучилась по ночам от сердечных приступов. Однако задуманное не особо удалось. Если кто-то и дергался при появлении Олета — так это ее отец.

Владимиру Петровичу парень почему-то с порога не понравился. Весьма неумело Великоцкий-старший попытался вбить клин между молодыми людьми. Упрямица Карина с азартом кинулась защищать свои несуществующие горячие чувства. Впрочем, первым Олег для нее все-таки стал.

Они пришли в общежитие на Суворова в обед. Олег уткнулся ей холодным носом в шею.

А Карина из-за его плеча смотрела на незанавешенное окно и не испытывала ничего, кроме неловкости. Девушка надеялась, что в постели все пойдет иначе. Но тело упорно не хотело погружаться в слепой водоворот страсти. Предатель-мозг с циничной дотошностью фиксировал каждое суетливое движение утратившего привлекательность Олега. Перед глазами дергалось огненное родимое пятно, уродующее грудь натужно сопящего самца. У соседей в душе раздражающе шумела вода. В коридоре какой-то виртуоз матерщины выяснял отношения с приятелем.

Вернувшись домой, Карина на полную громкость включила телевизор и, уставившись незрячими глазами на экран, механически съела целую коробку шоколадных конфет.

Великоцкая судорожно вздохнула, выплывая из воспоминаний, и быстро спросила:

— Ты женат?

Андрей крутанул головою, будто его кто-то укусил, и, не глядя на девушку, обронил:

— Нет.

— Но был?

— Да.

Несколько минут девушка пыталась представить, как выглядит бывшая жена Андрея. Наверное, перекосмеченная с увядшей кожей грубиянка. Дяша номер два.

— Чего вы развелись?

— Зачем тебе?

— Почему ты мне хамишь?

— Разве?

— Мне интересно все, что связано с тобой.

Андрей опять мотнул головой.

— Там ничего интересного не было. Мы не сошлись характерами. Обычная история.

— Наверное, грызла тебя, как Дяша Серого.

— Лена — очень хорошая женщина. Во всем был виноват только я.

Карина почувствовала некоторое разочарование оттого, что Андрей не бросил увесистый камень в сторону своей бывшей, не обозвал ее «Фараоншей», "Пугаловной" или как позвончее.

— Она красивая? — с подозрительностью прокурора, ищущего улики для обвинения, дернулась Великоцкая.

Мужчина быстрым взглядом окинул спутницу, кивнул и добавил:

— К тому же добрая.

Последнее девушка восприняла как упрек себе и почувствовала еще большую неприязнь к неизвестной красавице Лене за ее мягкое сердце.

— И где же она теперь?

— Вышла замуж второй раз и, уехала в Липецк.

Ну хоть какая-то хорошая новость!

— Я не стал портить ей жизнь…

Ага! А смазливая тихоня, небось, только порадовалась, что избавилась от лишних проблем, которыми осыпал ее этот непонятный мужчина.

— Она тебя не любила.

— Перестань. Нравится тебе людей обвинять.

Любит — не любит. Детство. Тебе только с Волохом дуэтом выступать. Жизнь сложнее любви. И сильнее.

— Как ты бросился ее защищать! Прямо завидно.

— Не завидуй. Я ей подарком не стал.

— Ну, каждое слово — комплимент Лене. Такое ощущение, что ты ее должник вечный.

— Она ждала меня из армии.

Карина сморщила носик:

— Подумаешь!

— Ты это плохо представляешь себе, детка.

Два года — большой срок. А ждать — не значит просто сидеть дома, когда другие оттягиваются на дискотеке. Хотя и это важно. Но главное — она переживала из-за меня. Понимаешь? Хотя мы были с нею еще никто друг другу.

Карина вспыхнула и выпалила:

— Я тоже могу ждать тебя, пока ты выйдешь из тюрьмы. И не два года, а больше!

Андрей расхохотался:

— Нет уж, уволь. Ты для меня слишком дорогое удовольствие. Общаться с тобой — все равно, что гранату без кольца в руке держать.

Карина обиженно отвернулась. Мог хотя бы просто из приличия промямлить что-нибудь обтекаемое, типа: "Спасибо, милая". А они ведь совсем неплохо подходят друг другу. Отец устроил бы его к себе в фирму… Мысленно Великоцкая поставила рядом Андрея и Владимира Петровича, критически осмотрела, пытаясь отыскать у мужчин общее. Впрочем… Можно обойтись и без помощи отца. Они снимут квартирку. Андрей пойдет работать куда-нибудь охранником. Деньги? Лишние вещи не так уж нужны для счастья.

Можно последовать мудрому примеру Волоха.

Главное — купить большую кровать и повесить напротив "Домашние объятия".

Девушка еще плутала в мечтах, когда они подъехали к коммуне, имевшей несколько иное название, чем утверждал Сергей, — "Последняя пристань". На белокаменной стене длинного одноэтажного здания красовались крокодил Гена с гармошкой и его неизменный лопоухий друг.

— Нам помещение садика отдали, — объяснил гостям присутствие сказочных зверей руководитель коммуны Егор Коновалов. — Детишек в селе раз-два и обчелся. Ну я этот порожняк и выбил после хорошей рукопашной. А то бы народец давно по кирпичику растащил.

Вождь бывших наркоманов провел ладонью по короткому ежику седеющих волос и оценивающе посмотрел на Андрея, любовно обнимающего Карину:

— А вы, значит, в медовый месяц Яну решили навестить? В последнее время к ней гости зачастили. Кое-кого, в погончиках, я бы и на порог не пустил. Но увы…

Девушка ясно видела: здоровячок Коновалов сильно сожалеет, что не может сразиться с товарищами из органов, нарушающими и без того зыбкий душевный покой Лагутич.

— Но мы-то близкие родственники.

— От них иногда тоже сплошные расстройства. Одна такая позвонила… А Яну и так несчастья забодали. Муж погиб, хоть и бывший, но ее, не соседкин. Теперь вот ребенка убили.

— Какого ребенка? — Андрей и Карина растерянно переглянулись. Тут же группку "Счастливые супруги" тронула коррозия неубедительности.

Коновалов набычился:

— Сродствие, а ни бельмеса не знаете.

— Мы только что приехали из другой области, — развела руками Карина.

— А-а-а. Мальчика похитили и убили. У нас тут телевизора нет. Он на психику плохо действует. Но ребята все равно знают о горе Яны. Она перенесла его стойко… Я бы даже сказал — равнодушно. И это, в общем-то, понятно: Яна практически не жила с сыном. Наркотики — страшная вещь. Теперь она медленно выбирается. И я прошу… Требую! Чтобы вы не брякнули! Не навредили!..

На улице густым басом заговорил тяжелый церковный колокол. Задрожал быстрый хрустальный перезвон его маленьких собратьев. Минуту все сосредоточенно слушали благовест.

— Это помогает им обрести покой? — Андрей кивнул на окно.

— В старину колокольным звоном лечили головную боль. Что касаемо наркомании…

Звон за окошком взлетал все выше, точно стремился потревожить землю и небо.

— Большинство ребят ходят в церковь.

Скульптурой занимаются. Из пластилина. Другого материала у нас нет. Да оно и не суть важно.

Главное — во время работы расслабиться, выпустить затаенное. Вот, взгляните. Тут и Янины…

Коновалов подвел гостей к шкафу, на полках которого теснились примитивные поделки. Среди женских фигур с формами куклы Барби, ангелов и звериных морд стоял черный гроб. Детский.

Карина сразу поняла это по щемящей трогательности маленькой крышки, по белому «кружевному» крестику на ней. По тому, что гроб напоминал конфету. Девушка протянула руку и поставила "освобожденное сознание" Лагутич на ладонь…

— У нас свой огород, конь. Это тоже помогает.

— В каком плане?..

Карина перевернула поделку и чуть не завизжала, надрывно и страшно. На днище гроба белел листок. На нем круглым почерком кто-то вывел: "Яна 8.09". 8 сентября?! Но ведь Ванюшку нашли убитым 9!!! Карина дернулась к Андрею, но из колодца памяти всплыло ледяное: "Кокнул бы — и все дела…" Быстро Карина поставила гроб на место и принялась лихорадочно тереть ладонь, словно только что сильно испачкала ее.

Андрей пошел к выходу. Неуверенно Карина двинулась следом.

Лагутич сидела на качелях, подвешенных к двум удивительно стройным пирамидальным тополям. От их позолоченной листвы исходил почти осязаемый свет, в волнах которого все вокруг: жалкий садик, чахлая травка, грязно-серая лавочка — казалось чуточку красивее. Но только не Страшила. Механически Карина отметила, что донжуанские похождения Неверова понятны и оправданны.

— Добрый день. Тюленины Анна и Сергей, — Андрей представился Лагутич так же, как и Коновалову. Но перед «замороженной» женщиной молодые люди уже не решались играть в счастливых супругов, держались друг от друга на пионерском расстоянии. — Я дальний родственник вашего мужа. Его товарищ.

— У меня нет мужа.

— Бывшего.

Качели равномерно ходили вперед-назад, вперед-назад.

— Хочу найти убийц Николая и… его сына.

С ужасом наделенной тайным знанием Карина смотрела на обиженное природой лицо напротив, стремясь подкараулить в нем признание.

— Были ли у него враги?

Скри-и-ип, скри-и-ип, скри-и-ип…

— Кто желал смерти Николаю?

— Я, например.

— Но вы ведь его любили! — это задыхающимся голосом выпалила смуглая девушка.

Глупышка, покорно замирающая при звуке голоса стоящего сзади амбала. Яна долго, молча смотрела на красавицу, так напоминающую ей себя. Не сегодняшнюю — ту, недосягаемо далекую. Любила… Когда она избавилась от нее? От этой разъедающей тело и душу привязанности?

Наверное, в один из дней беспомощного барахтания в черной топи безумия. Выронила, как камень из-за пазухи, и даже не сразу заметила потерю. Но однажды, глядя на мужа… Это случилось в обед. В четверг. Николай с животным довольством намазывал батон икорным маслом.

И она, наконец-то, увидела его настоящего. Красавец-мужчина? Подержанный, поистрепавшийся кобель с шишкой животом и сытою пеленою взгляда! Кажется, она произнесла это тогда вслух. Но супруг даже не покосился в ее сторону.

Яна снова с головой погрузилась в слепую жижу, но и там крепко держалась за мерзкое открытие, как прежде — за свою нелепую любовь.

Бывший «афганец» Неверов в сущности так и остался никем. Он числился очередной блажью Яны Лагутич. Ее слабостью!

Так в четвертом классе Яне пришло в голову заняться танцами. Хотелось кружиться в праздничном свете сцены под неотрывными взглядами завороженного зрителя. Но мечта, пробиваясь в жизнь, изрядно подызувечилась. Преподавательница хореографии упорно заталкивала Лагутич в задний ряд. А в первом самозабвенно дергалась в такт музыке гордость училки — Светка Боброва. С ней, с этой белобрысой куклой, хотели танцевать все мальчишки. А вот для Яны Анастасия Витальевна никак не могла найти партнера. Наконец, в паре с маленькой крокодилицей согласился стать Ромочка Чусов. Но его обходительность не могла вылечить раненое сердце. С такой же готовностью Чусов улыбался директору школы при встрече и спрашивал самую строгую и нелюбимую всеми училку: "Любовь Николаевна, вам помочь донести тетради?"

Литераторша мягчела от удовольствия, как заплесневелый сухарь в стакане горячего чая. Кажется, она на полной дури верила в искренность Ромочки.

К самому концерту Яна приготовила своим мучителям сюрприз. Девочки договорились пошить для выступления одинаковые черные платья с желтыми зигзагами на груди. Маленькие артистки радостно кружились у зеркала в раздевалке, когда появилась припоздавшая Лагутич. На миг аспидно-лимонные «бабочки» и даже мальчишки замерли и почти тут же восхищенно-завистливо завизжали. Лицо Бобровой сморщилось, как у бабы-яги, и по нему потекла косметика, которой девчонки обильно намазались перед выходом на сцену. Анастасия Витальевна металась между своей любимицей, потерявшей боевую готовность, и галдящими ребятами. Наконец подскочила к Яне. Быстро осмотрела парчовое (а не шелковое, как у всех остальных!) платье Лагутич, искрящееся в свете ламп миллионами веселых огней. По глазам Анастасии девочка видела: училку раздирает желание надавать негодяйке оплеух, но педагогшу что-то сдерживает.

То ли боязнь Яниного отца, то ли гиппократова совесть воспитателя. Наконец дрожащим голосом хореограф произнесла: "Очень красивое платье. Но оно… уже испортило номер. Ты не центральная фигура". И Яна, прислонившись затылком к стене, со сладостно жутким сознанием (ты побоялась, а я смогла!) таким же дрожащим голосом бросила: "А вы, Анастасия Витальевна…

Вы — центральная фигура?" Взгляд преподавательницы, возмущенно-жалкий, Лагутич помнила до сих пор. В общем, все вышло даже лучше, чем она задумала. Торжество Яны не испортили даже шипы, притаившиеся в репликах, которыми обменивались родители после концерта: "Чья это девочка в таком красивом платье? А-а-а… Самого Семена Исаковича".

Яна росла и страшнела. Но, к счастью, вместе с ней в стране росла любовь к деньгам. Теперь никто бы уже не осмелился сказать девушке, что она не центральная фигура. Лагутич пели дифирамбы мужчины и женщины. Но их довольные взгляды говорили о том, какими утешительными призами обмениваются льстецы за спиной богачки: "До чего страшненькая… Можно даже сказать — уродливая…"

Неверов оказался первым, кто посмотрел на нее с теплой нежностью. И оглушенная его привлекательностью, сильно звучащим мужским началом, Лагутич растаяла. Она долго не могла понять простую истину: таким взглядом Николай смотрит на ВСЕХ женщин. И на конопатую продавщицу мороженого, и на глупо хихикающую пэтэушницу, и на играющую на экране любовь Кондулайнен, и на Яну Лагутич. Она отвоевала у отца право выйти замуж за великолепное Ничто и добровольно отдала супругу свое место.

Центральное.

Беспомощной дурочке с обреченными глазами пойманной птицы Яна напомнила бы простую истину о главной фигуре и заслоняющих ее пешках. Если бы девчонка пришла одна. Но крупный самец, дружок Невера, не получит ни-че-го…

Карина дернула себя за локон. Лагутич, кажется, забыла о посетителях. Может, перебирает в памяти темные четки прошедших дней? Или думает о бордовом борще, густой запах которого уже плывет из столовой? А, возможно, отравленный наркотиками мозг женщины просто бездействует.

— Как же хотеть смерти… если любишь? — настойчиво повторила Карина.

Лагутич прищурилась. Ядовитые слова закапали с ее тонких губ:

— Любить его, девочка, было не за что. Он, правда, хорошо делал свое дело в постели. Но и эти радости испоганил один недостаток красавчика. Щепетильно-интимный. Для его запойно-кобелиного образа жизни вроде бы и полезный.

Но для настоящего мужика… Больше всего он хотел иметь то, что не мог…

— Не надо плохо о мертвом, — глухо обронил Андрей.

Страшила как-то очень быстро и подозрительно покорно прикусила язык.

— Но Николай-то был к вам так привязан.

Все время ездил сюда. — Девочка продолжала бестолково топтаться на выжженном пятачке любовь-нелюбовь.

— Боялся, — усмехнулась Лагутич. — Регулярное посещение им «Пристани» стояло отдельным пунктиком в нашем договоре. Как он ненавидел эти встречи! Сидел, мычал. Но ему приходилось показывать тут свою лживую физиономию, а то я бы быстро накатала жалобу, что папочка плохо следит за ребенком.

Яна вспомнила глупый виноватый взгляд Неверова, с которым он всегда являлся в коммуну, и передернула плечами.

— Но ребенка-то от Николая вы любили, — отчаянно Карина пыталась нащупать теплое место в заиндевевшем сердце или отыскать новые улики виновности Страшилы. — Помогите нам найти убийц мальчика.

Лицо Лагутич перекосило какое-то странное выражение.

— Меня вообще… — Яна подняла мертвые глаза на мучительно красивые тополя, — ничего не держит в этой стране. Скоро я уеду в Голландию. Кой-какие деньги, спасибо Броману, у меня еще остались. Мать давно зовет. Она там замуж вышла. За молодого. Прошлое надо уметь бросать. Так что свои вопросы… задайте кому-нибудь другому.

Страшила демонстративно замолчала. Поняв, что от нее больше ничего не добиться, доморощенные следователи поплелись к выходу.

— Карина.

Мужчина и девушка вздрогнули и одновременно развернулись, будто Лагутич выстрелила им в спину. Великоцкая с надеждой впилась в лицо Яны.

— Ты забыла поблагодарить меня… За то, что я не вызвала милицию.

— Спасибо.

В голосе говорившей всхлипнуло смирение, и Лагутич вдруг, словно через себя переступая, произнесла:

— Ты всего лишь должна найти центральную фигуру. Настоящую.

— Отвратительная баба! — поежился Андрей, забираясь в машину. — У нее явно еще "белый туман" из головы не выветрился. Задаешь вопрос — она молчит-молчит. Наконец, выдаст невесть что. Я половины ее бреда не понял.

Карина молчала. Она-то прекрасно понимала некрасивую женщину, заблудившуюся в собственных чувствах. Как это тяжело, когда сидящий рядом мужчина упорно демонстрирует: ты мне не нужна! А тебе почти физически больно от того, что не имеешь права дотронуться до его щеки, прикоснуться губами к рукам.

— А наркота не только мозги портит, но и сердце в расход пускает. Да теперь еще вокруг дуры обкуренной столько шакалов крутится. Тут есть над чем подумать.

Она или не она? "Кокнул бы — и все дела…"

Андрей посмотрел на часы:

— Еще рано. Не попробовать ли заарканить Бромана?

— Нет! Никуда не хочу! — вскрикнула Карина.

— Что с тобой? Глаза на мокром месте.

— Ничего!

Мужчина не мог понять, почему девушку так поразила эта затрапезная история нелюбви.

Стремясь как-то объяснить свое поведение, Карина выдавила:

— Просто… У меня дурное предчувствие.

Отец после этой реплики фыркнул бы: "Цыганские бредни!" — и насторожился. Но Андрей ничего не знает о Карине. И не желает знать.

Клим проснулся в 11 часов дня от настойчивого звонка в дверь. В голове шумело, подниматься не хотелось. Волох попытался уговорить себя, что причина его плохого самочувствия — изматывающий труд художника, а не ночная пьянка. Бросил взгляд на матрасы у стены — свободны. Натурщики исчезли. Видимо, вышли утром погулять, а теперь желают попасть обратно. Ох, уж эта молодежь! Никакого почтения к творцам. Звонок затрещал снова. Клим зевнул и перевернулся на другой бок. Взгляд Волоха упал на незаконченный рисунок. Несколько секунд художник придирчиво изучал его. Вздохнул, кряхтя, поднялся. Натянул штаны, взял рубаху и зашлепал в прихожую: "Иду… иду…" Волох резко распахнул дверь и оцепенел. До того еще, как эти двое представились, по их «служебным» физиономиям художник безошибочно определил, кто к нему пожаловал. Мелькнула еще дура-надежда: гости из органов ошиблись квартирой. Но самый безликий тут же дал ей под зад, спросив: "Кирилл Иванович Яшкин?"

— Он самый. Художник двадцать пятого века, — выпятил грудь хозяин, надеясь, что такое представление прибавит ему веса в «математических» глазах служителей закона. Однако те, кажется, все равно не прониклись уважением к Волоху-Яшкину. Старшой со словами: "Нужно поговорить", — ткнул в заспанное лицо хозяина служебное удостоверение и принялся теснить Клима внутрь квартиры. Стараясь не терять достоинства, демонстрируя, что сдается добровольно, Волох двинулся в зал. Уселся на матрасе, скрестив босые ноги. Будто медитировать собрался.

Смирнов огляделся по сторонам. Отовсюду на него смотрели жалкие уродцы с выпуклыми животами и вывернутыми ногами. На мольберте пристроился карандашный набросок: влюбленные сплелись в страстном объятии. Их ноги от колен гармонично переходят во что-то; сильно смахивающее на мужской детородный орган.

Женщина больше и сильнее усталого партнера.

— Интересно рисуете.

— Рисуют дети на уроках в школе, — Волох прикрыл глаза. — А мы, природа, жизнь — пишем. Каждый по-своему. Главное, чтобы получалось талантливо.

Першин покосился на фаллос и хмыкнул.

— А нет ли у вас случайно портрета мужчины и молодой девушки, причастных к похищению ребенка?

Волоху захотелось хлебнуть холодной воды прямо из-под крана.

— Кто это? — подозрительная хрипотца «подправила» голос хозяина.

— Ах, Кирилл Иванович, — покачал головою Смирнов. — Вы хоть и художник двадцать пятого века, но живете-то в нашем и должны знать, кого пускаете к себе на постой.

— Не понимаю — Волох открыл один глаз. — Я трудился, — изо всех сил он старался не смотреть на набросок. — Вымотался, как Ван Гог, и сразу свалился замертво. Живопись имеет обыкновение выпивать, вытягивать все силы. О, как я ее ненавижу! Как боготворю!

— Понятно-понятно. Люди искусства… — Смирнов поморщился, — не от мира сего. Но Сергей Козлов утверждает, что вчера вечером (заметьте: не в двадцать пятом веке — несколько часов назад!) послал к вам своего армейского друга с невестой с просьбой приютить на ночь.

— Козлов? — переспросил Волох и открыл второй глаз. — Не знаю такого.

— Ну как же! Вы его… писали.

— Я не спрашиваю у моих проводников в мир живописи удостоверения личности, — отрезал Волох и снова закрыл глаза.

— Однако помнить своих Сусаниных все-таки должны. Ну-ка, напрягитесь. «Афганец»… со страдальческим лицом.

— Лицо! Страдание! Вы не правильно… костляво истолковываете суть великого таинства.

Живопись… Это как потоп! Ты вдруг одномоментно видишь скрытое от других. И переносишь его, пока оно не исчезло… Вот вас… Вижу! Я бы изобразил из геометрических фигур. Несколько равновеликих треугольников наверху: то ли фуражка милицейская, то ли беспокойные мысли, «пробивающие» крышу… Большой круг. Внизу… — Волох сделал движение, будто потянул воздух, — эллипс…

Першин, подавив смешок, отошел, предоставив начальнику в одиночестве тонуть в мутных фантазиях мазилы. Остановился перед портретом непотребной девки. Уставился на тщательно и даже как бы любовно выписанные кучерявые волоски внизу живота обнаженной. Заметив интерес сыскаря, Клим хвастливо крикнул: "Продано!" — и тут же закашлялся, будто подавился.

Першин пожал плечами. Он и не собирался приобретать этот кубизм. Жена бы ему его на голову надела. Саша выскользнул на кухню. А через минуту вернулся, держа двумя пальцами записку: "А это что?" Волох сразу перестал валять дурака, впился изумленными глазами в бумажку, нахохлился.

— Рассказывайте правду, Кирилл Иванович, — вздохнул Смирнов. — А то ведь, если обет молчания не нарушите, на нары угодите. Будете там зэкам татуировки… писать.

***

Они наконец-то добрались до дома Волоха. И тут Карина не выдержала и расплакалась. От просто убийственного общего равнодушия? Люди, к которым они суются с вопросами о похищении, отпихивают горе-сыскарей, насмешничают, язвят. А, может, на сердце так тяжело потому, что надо снова подняться в квартиру, в которой вчера девушка доверчиво обнажила свое желание перед мужчиной, а тот приказал: «Оденься»? Непонятная, нестерпимая тоска полосовала душу. Карина натянула ниже бандану. Из-под дурацких солнцезащитных очков ползли и ползли слезы.

Андрей, крепко сжимая руль, беспомощно мотал головой. Он не умел ни утешать, ни плакать.

Как только синий «Жигуль» затормозил, от подъезда к нему заковылял пьяный бомж. Наклонился:

— Того… Не надо вам это… туда ходить…

— Слушай, старик, — с угрозой в голосе произнес Андрей, — вали-ка ты подальше.

— Этого… Говорю… Не-е-е надо!.. К Волоху…

— Что?!

— Мусора у него. Так я ж и говорю… Клим мне: "Поработай добрым человеком… Как мужик с бабой на синих «Жигулях»… от ворот им поворот…" А я всегда-а-а…

Андрей быстро протянул в приоткрытое окно синюю бумажку и процедил: "А теперь отойди, друг…" Осторожно развернул «жигуль» и поехал прочь. Полчаса он кружил по городу, проверяя, нет ли хвоста. Наконец остановился у старинной церкви. Дверь в храм оказалась еще открытой.

Молодые люди робко вошли в гулкое помещение — огромный колокол. Огляделись. Темно-зеленые, палевые, янтарные краски струятся по стенам, сплетаются во фресках, разбегаются травяными узорами. И все стремятся вверх, к самому куполу. Батюшка лет двадцати пяти раскладывает на желтой лавке духовные книги и православные календари. Последние лучи солнца льются в длинное арочное окно и золотят оклад полуметровой иконы и рыжеватую бороду молодого священника.

Андрей отозвал его в сторону, и они о чем-то долго шептались в углу. К девушке напарник вернулся с просветленным лицом: "Мир не без добрых людей. Отец Валерий разрешил нам на территории припарковаться. Заночуем в машине". Загнал «жигуль» во двор. К церковной ограде плотно подступали узорчатые кресты, из кустов полудиких роз торчала ржавая звезда. Глядя на грустное кладбище, Карина заплакала еще сильнее…

***

Лейтенант слабо вскрикнул и схватился за ногу. Его лицо сразу посерело, нос заострился, глаза, как раны, налились болью и чернотою.

Орел вдруг, в одну минуту, стал чужим, далеким, будто пуля подписала ему смертный приговор.

— Стрелок! — голос командира тоже казался незнакомым. — Давай, уводи ребят… вниз, за гряду. Сейчас придет борт… Я задержу…

Стрелок напрягся. Он смотрел на пепельные губы лейтенанта. На загорелую руку, судорожную, безуспешно пытающуюся зажать рану. На тоненькое золотое колечко на безымянном пальце, по которому из сильного красивого тела стекала теплая жизнь.

— Нет, — скулы солдата затвердели. — Уйдем все вместе.

— Не получится. Поведете группу. Это приказ, Стрелков. Исполняйте. Быстро.

Десантник вскинул глаза на душманские пещеры. В них затаилась смерть. Через несколько минут она в развевающихся мусульманских одеждах с криком "Аллах акбар!" бросится вперед и искромсает, изувечит русского парня, которого подчиненные чуть насмешливо называли — Орел.

— Нет! — отказ подчиниться приказу прозвучал еще злее, еще отчаяннее.

— Давай, парень… Спасай друга.

Стрелок беспомощно оглянулся. За валуном бился, метался раненный в живот Сергей. Время от времени Козлов резко вскидывал руку, точно пытался оттолкнуть кого-то склонившегося над ним, не видного остальным.

— Я вернусь за тобой, лейтенант, — жарко зашептал солдат. — Слышишь? Жизнью клянусь.

Попов устало, отрешенно кивнул:

— Да, конечно… Ну же…

Что-то обжигающее, горькое, разъедающее стекало ручьями по багровому от напряжения лицу солдата. Пока он полз, бежал, тащился С неимоверно тяжелым телом Серого на плечах, его сердце надрывно бухало: "Успею… Вернусь…"

Как раз в тот момент, когда группа выскочила на площадку, в небе показалась вертушка. А там, выше, снова нечеловечески страшно завопили расстреливаемые скалы. Солдат радостно дернулся, зашептал: "Жив. Держится…" Десантники быстро погрузились в вертолет. Стрелок бросился к командиру экипажа:

— Слышь, старик, давай теперь туда, к пещерам. Там лейтенант остался.

— Да ты что! Мы же в самое попадем… Нас же сразу прямым попаданием…

— Там лейтенант. Ты что не слышишь? Раненый!

Летчик с явным сочувствием покосился на дрожащего солдата:

— Да не мо-гу я! Лопасти…

Не дослушав, Стрелок дернулся и приставил к голове пилота автомат. Передернул:

— Ты слышал, мать твою! Там мой брат остался! Снижайся, или разнесу тебе башку на х…

— Т-т-ты что, п-п-парень… Остынь! Все погибнем.

В углу мышью метнулся Пальчиков:

— Стрелок… ну ты совсем очумел!

Автомат мертво глянул в сторону сибиряка:

— Пристрелю каждого, кто попытается мне помешать! Давай! Сбросите лестницу. Я спущусь и заберу Орла…

Шатаясь, встал Николай. Из-под наспех наложенной повязки на щеку, шею Неверова сочилась кровь.

— Я помогу…

Следом встали остальные. Нет. Бой для них еще не закончился. Пока теряющий силы командир отчаянно посылает очереди в наступающую смерть, они не покинут эти скалы.

Лицо летчика тоже сделалось страшным и обреченным. Он резко дернул шеей и мелко перекрестился. Стальная стрекоза начала разворот, и в этот момент… Оттуда?! Да! С того самого места взметнулся столб огня. Прогремел взрыв.

Кто-то ахнул:

— Конец Ивану…

Честное сердце хорошего командира — в клочья! Тихая жизнь, заключенная в золотые объятия обручального кольца, — на куски! Дни рождения, звездочки на погонах, смеющиеся детские голоса — в песок!

Грозящий автомат грякнулся вниз. Стрелок сломался, скрючился, будто один из осколков все-таки залетел в вертушку и смертельно ранил его. Черные губы выронили беспомощно и виновато: "Вернусь…" И вдруг Стрелков закрыл избитыми грязными руками голову и заплакал.

Тяжело, страшно, толчками. Последний раз в жизни…

— Мы тогда втроем решили, у кого мальчик родится, Ванькой назвать. Вот Никола постарался.

Карина вытерла кулачком глаза; Все оказалось намного хуже, чем она могла предположить.

Лучше бы неудачливый бизнесмен Неверов нарушил свою армейскую клятву! Сколько же на земле имен, красивых, звучных, теплых! Но нет, памятуя о прошлом, Николай назвал сына в честь командира, ценою жизни спасшего отряд десантников. Теперь девушка поняла пьяную жалобу Андрея: "Иван погиб… Второй раз…" Снова Стрелок поклялся спасти Ивана… И опять не успел.

— Странно. Никогда никому это не рассказывал, и вдруг… — криво улыбнулся Андрей.

Карина разбудила его среди ночи, потому что не могла больше слушать заполнившие тесный салон стоны. В темноте мужчина заговорил вдруг быстро, лихорадочно, как в бреду. За окном машины уже разливался безрадостный серый свет, а Андрей никак не мог заставить себя умолкнуть.

— Из армии вернулся — женился по-быстрому. Думал: все само собой в колею войдет. Но нет.

В стране что-то непонятное. Каждый своим занят. Лена… Она со мною сильно намучилась, хоть и не хотела это показывать. В общем, не стал я портить жизнь хорошему человеку. В Сибирь метнулся. У нас во взводе парень оттуда служил.

Все в гости звал, места свои нахваливал. Устроился я лесником. От мира отгородился, насколько возможно. Говорят ведь: природа лечит, — Андрей усмехнулся. — Местные, знаешь, как меня звали? Духом. Смехота.

При последних словах глаза говорившего прошила темная боль.

— Чую: задыхаюсь в одиночестве! Устроился дальнобойщиком — бросил. Потом таксистом. С начальником загрызся — тот еще скот. Ушел. И вдруг меня на родину потянуло. Особо-то ехать не к кому было; Родителей у меня нет. Тетка воспитывала. Я ее маманей звал. Но и она уже…

Царство небесное… Но так захотелось ребят повидать — нож в сердце! Только с Невером встретился и бац! Его не стало. А через неделю пацаненка похитили…

Фон рассвета прорезали прутья ограды и скорбная вязь крестов.

— Я очень люблю отца. Больше, чем маму, наверное, хоть это и нехорошо. — Карина накрутила локон на палец. — Но он сейчас весь на нервах. Невозможный. Чуть что — кричит. И я — в ответ. Не могу промолчать. А мой брат — это форменный идиот…

Ветер сосредоточенно гнал на восток дымчатые облака. Их волны плескали свинцовой тоской в беленую колокольню. Казалось, что церковь медленно движется вниз. Но небесное притяжение не дает храму упасть.

***

Форменный идиот Денис все еще мучился вопросом: отдавать ли ментам фотографию преступника? Мальчишка смотрел на обманчиво смирного Смирнова, пытающегося перетянуть на свою, ментовскую, сторону папашу, и от растерянности цинично кривил губы.

— Это, опасный преступник. Он теперь запудрил девушке мозги какой-нибудь робингудовщиной. Мол, борюсь за справедливость и тому подобное. Очень ловкий тип.

Смирнов поморщился, вспомнив, что в ожидании бандита они просидели у Волоха весь вечер и ночь. Однако тот так и не появился. Тряхнули мальчишку-стажера, дежурившего у Клима днем, и он признался, что свалял дурака.

После обеда Волох повалился на матрас и взвыл:

"Корвалола!" Стажер не придумал ничего лучшего, как тащиться с Волохом в аптеку, благо киоск в двух метрах от многоэтажки. Пока мент отсчитывал деньги, Клим с видом мученика шатался в дверях дома. "Никого рядом не было. Честное слово! Только пьяный бомж спал", — оправдывался потом растяпа.

После прогулки по свежему воздушку Волоху сразу стало лучше. Переполненный благодарностью, он даже по-быстренькому написал портрет милосердного опера: тупой нож, как-то уж очень замысловато завязанный. Посмотришь сбоку — кукиш в натуре. Клим радостно подпрыгивал рядом с мазней: "Правильной формы оказалось достичь труднее всего". Мог бы и не трудиться над сложной фигней. Изобразил бы обыкновенного осла с ушами врастопырку — и все дела.

За ночь "художник двадцать пятого века" забил всем буки. Менты не останавливали старого трепача, надеясь все-таки разжиться ценной информацией. А тот безостановочно цитировал великих и себя лично. Причем афоризмы гениев и свои потуги на мудрость переплетал с беззастенчивостью шулера: "Лев Толстой, праведник наш, как-то заметил… А я на это сказал…" Создавалось такое впечатление, что Волох лично подолгу беседовал с босоногим графом и даже частенько спорил с ним. Стоя посреди полуголой комнаты и гипнотизируя душащих друг друга в объятиях картинных уродцев, Клим провозгласил: "Наши отцы церкви говорят: "Выше закона только любовь". Смирнов снова поморщился. После ночи с Волохом он чувствовал себя, как после хорошей пьянки…

— А девушка молоденькая, глупенькая…

— Моя дочь не дура, — жестко произнесла Вера Николаевна.

Владимир Петрович тут же уставился на жену собачье-покорным взглядом, точно та изрекла великую мудрость, легко перекрывшую все здравые доводы мента. Немедля Валерий Яковлевич подкинул Великоцкому новую порцию информации для размышления:

— Бандита, Стрелкова Андрея Александровича, мы поймаем с часу на час. Это однозначно.

Его машину вот-вот засекут посты…

Бдение у Волоха все-таки дало результаты, хоть и не такого достоинства, как рассчитывал Смирнов. Ребята из наружного наблюдения тоже лопухнулись. Все машины, подъезжавшие к дому вечером, проверили, но увы, увы… Ими управляли исключительно добропорядочные граждане. Лишь когда стажер промямлил про бомжа, Залогин вспомнил странную тачку, остановившуюся в третьем часу дня в нескольких метрах от многоэтажки: "В окошко к водителю пьяный было полез, но тот его, видно, хорошо послал… А «жигуль»… Ну дурь! Разные надписи я на стеклах видел: «Хулиган», там. Один на «Оку» приляпал: "Подрасту — стану джипом".

А тут табличка такая — «Воронеж». К чему — непонятно…" Смирнов дернулся, будто на него ливанули кипятку. "Идиоты, — это слово Валерий Яковлевич произнес чуть громче обычного, и ребята сразу поняли: начальник в жутком гневе. — Принесу вам учебники по истории, пачкунам".

***

После покушения на вертолетчика Стрелкову пришлось проститься с десантом. «Приземлился» дружок на водительское сиденье. Здесь он тоже отличился, но уже в хорошем смысле слова. Стрелка хвалили за ответственность и мастерство.

На своих «КамАЗах» шоферы прикрепляли таблички с названием городов, откуда они родом.

Искали в чужом краю земляков. Теперь, видно, на мирных российских дорогах Стрелков мечтал встретить какого-нибудь «братишку». Для него и пометил свой «жигуль» афганской "наколкой".

В общем, преступник сделал сыскарям подарок.

— Возможно, возникнет перестрелка. Владимир Петрович, выведите свою дочь из-под огня.

Пожалейте ее. Обратитесь к дочери по телевидению. Попросите вернуться домой. Поймите, наконец, преступник прикрывается вашей девочкой, как щитом.

Владимир Петрович ладонью вытер мокрый лоб.

— Если Карина нам поможет, мы закроем глаза на то, что она участвовала в избиении человека. Это я вам лично обещаю. Ну неужели вы, сильный мужчина, будете вот так сидеть в кресле и смотреть, как ваша девятнадцатилетняя дочь тонет в болоте?

Владимир Петрович затряс головою:

— Хорошо… Я выступлю… с этой чертовой речью.

Он посмотрел на жену, но та сидела с непроницаемым лицом и крутила золотой крестик.

Расценив поведение родителей, как переход семьи в стан ментов, Денис, краснея и замирая, произнес: "А у меня фотка есть… Этого… Стрелкова". Да, эффект оказался, что надо. У ментов от радости челюсти поотваливались, как у жмуриков в ужастиках.

— Откуда? — очень осторожно спросил Смирнов.

Денис покраснел еще сильнее:

— Ну, я щелкнул его, когда он тут связанный валялся.

— Молодец! — в голосе Першина звучало искреннее восхищение.

— Как ты мог?! — вскрикнула Вера Николаевна.

Совсем растерявшись, мальчишка не понял, что мать осуждает: (фотографирование пленного или передачу его снимка ментам.

— Где камера?

— Наверху, — неохотно ответил Великоцкий-младший.

— Принеси ее нам, будь добр, — глядя вслед еле волочащему ноги парнишке, Смирнов кивнул Першину. — Иди с ним.

Повернулся к супругам:

— С часу на час.

***

Гаишник сосредоточенно смотрел на стекла ползущих мимо автомобилей, точно надеялся разглядеть надпись «Нарушитель». Он и прочитал. Правда, не то слово… На отогнутом солнцезащитном щитке синего «жигуля» темнело «Воронеж». "Вот они!" — крикнул гаишник напарнику и дал сигнал водителю остановиться.

Андрей, увидев жест гаишника, начал притормаживать. Но тут он заметил, что напарник. мента, не сводя взгляда с их «Жигулей», что-то, захлебываясь, говорит по рации, и увеличил скорость. Полосатая машина, истошно воя, устремилась за беглецами. Андрей лавировал в потоке недисциплинированного городского транспорта с бесстрашием самоубийцы. И вдруг эта река начала уплотняться, мертветь: впереди зажегся зеленый свет. Стрелок резко рванул влево. Беспрерывно сигналя, вырулил на тротуар. Полная женщина вскрикнула и удивительно проворно сиганула в сторону. Карина взвизгнула в унисон с несчастной. В голове жарко пульсировали, менялись местами только два слова: "Господи!.. Папочка!.. Господи-и-и…"

Андрей направил машину в проулок и выскочил на Университетской площади. Из противоположной артерии города вылетела тачка гаишников (уже другая!) и устремилась наперерез жертве. Андрей напрягся. Сделал крутой разворот и на огромной скорости помчался назад. Они разминулись с не отважившимися на таран преследователями в нескольких сантиметрах. Андрей несся по расшитому золотом сентября умиротворенному городу, заруливая во дворы, срезая углы, визжа тормозами… И всюду натыкаясь на "полосатых хищников".

Вдруг резко Стрелок понял, что его «жигуль» рассекречен. Менты передают беглецов "из рук в руки". Сейчас в эпицентр травли со всего города мчат машины с мигалками. В то же мгновение Карина, бросив взгляд на крутящийся рой горожан, крикнула: "Выйдем!".

***

Катя Красненкова смотрела на толстую бабу, вертящую легкомысленную кофточку у губ, намазанных помадой по цене тысячу рэ за тюбик, с неприязнью. Потенциальных покупательниц надо заманивать в примерочную, нужно сыпать комплиментами и при этом улыбаться, улыбаться, улыбаться. Но Катя молчала, цементно сцепив зубы. Она ненавидела свою работу. Ее закуток-бутик располагался в огромном супермаркете рядом с лестницей. И все, кому не лень, лезли в магазинчик, разбрасывали вещи, крутили длинными, курносыми, задранными носами и… исчезали где-то в жарком шашлычном облаке веселья. А Катя оставалась. С 9 утра и до 7 вечера томилась в изматывающе однообразном мирке супермаркета.

Любительница прозрачных вещей, наконец, поплыла дальше. Катя уже подумывала, не поставить ли ей чайник, когда в тесный бутик заскочили они. Красненкова сразу узнала их по той отчаянности, с которой мужчина и девушка держались за руки. Так когда-то, много лет назад, Катя, отстав от мамки в карусельной толчее рынка, вцепилась в младшую сестренку. Они шли вдоль рядов, не разнимая рук и ревя в один голос.

Быстрым взглядом Катя окинула мужчину.

По идее сейчас он должен достать пистолет и доказать, что очень опасен. Однако Катя не испугалась качка. Напротив, внизу ее живота заворочалось странное неопознанное желание… Ну как автограф попросить, что ли. Красненкова открыла рот, но тут девчонка шагнула к ней и беззвучно, одними глазами, попросила: "Помоги…"

Менты, как смерч, неслись по первому этажу супермаркета. Служители закона натыкались на покупателей, грубо отталкивали замешкавшихся раззяв с дороги, врывались в бутики, заглядывали в примерочные и подсобки, рыли, искали с нетерпеливым ожесточением охотников.

Саша Першин, мокрый и задыхающийся, взбежал по лестнице на второй этаж и заскочил в крошечный магазинчик с гордым названием «Версаль». Быстро осмотрел помещение. Дама лет сорока отложила в сторону полосатый жакет и, помотав головою, направилась к выходу. Щуплая девчонка-продавщица, блестя глазками, бросилась навстречу Сане: "Вам что-то предложить? Для кого? Жены, подруги, матери? У нас широкий ассортимент…" "Попрошу…" — Саша дотронулся до тощего плеча и шагнул к примерочной. "Там занято", — испуганно пискнула продавщица. Но Першин, не слушая причитаний девчонки, резким движением отдернул вишневую штору и остолбенел. На зеркале, закрывая его верхнюю часть, висели блузки, жилетки, брюки. Красивые тряпки высились горками на стуле и пуфике. Спиной к Саше стояла молодая женщина с серебристыми длинными волосами.

Ни у кого Першин не видел такой атласной загорелой кожи, ровной, без единого пятнышка, прыщичка. От волнительно узкой талии тело красотки гармонично расширялось. Между двумя великолепными смуглыми половинками (руки так и тянулись их подержать!) алел ажурный язык бикини. Почувствовав вторжение постороннего, женщина не прикрылась боязливо тряпками, не Завизжала возмущенно. Чуть подалась вперед, словно горячий взгляд мужчины вонзился ей в спину, и засмеялась вызывающе довольным смехом проститутки. Подбородок Першина сделался пунцовым. В примерочную, как встрепанный воробышек, влетела продавщица: "Да что же вы творите! Меня хозяин оштрафует! С работы из-за вас выгонит!.."

Саша круто повернулся и выскочил из «Версаля». Тяжело выдохнул: "Уф! Чуть не кончил!

Вот с такими горячими кошечками развлекаются, наверное, наши олигархи. Ни стыда, ни совести у девки!.. А надо сказать Светке, чтоб купила себе такие же кружевные штучки. А то от ее х/б уже тошнит, как от вечных сосисок на завтрак…"

Нарисовавшийся на втором этаже Залогин рванул к «Версалю», но Першин остановил его:

"Там я уже проверил". С другого конца супермаркета бежал, припадая на ногу, расстроенный Смирнов.

Мент исчез. Продавщица задернула штору.

Но Карина все еще стояла, не шевелясь, словно окаменев от пережитого. В крошечную щель между занавесками, отделяющими примерочную от подсобки, на великолепные смуглые холмы, увенчанные коричневыми торчащими сосками, неотрывно смотрел Андрей. Девушка кожей чувствовала этот беспомощный и жадный взгляд обезоруженного мужчины, просыпающуюся и в нем ненасытную дрожь и не спешила одеваться.

Они просидели у Кати в подсобке час. Менты тем временем уже принялись прочесывать расположенный рядом рынок. Перед уходом девушка купила серебристый парик. Из-за кос он плоховато держался на голове, и ей пришлось взять к нему шляпу. Потом они попросили еще кое-что.

За этим Красненкова слетала в соседний бутик.

С улыбкой она протянула мужчине вещичку, завязанную в личный, Катин, платочек. И до конца нудного рабочего дня девушка улыбалась всем покупателям.

***

Денег осталось катастрофически мало. На них Андрей смог купить только три желтые розы, отданные по дешевке из-за своего сволочного цвета и потрепанного вида. Надев задом наперед бейсболку и выставив вперед хрустящий благоухающий кокон, Стрелок позвонил в квартиру — постоянный приют меняющихся любовниц Бромана. Приоткрылась дверь, из-за нее высунулась заспанная мордашка хозяйки.

— Госпоже-красавице от господина Бромана — подарок, — излишне радостным голосом отрапортовал Андрей. Вынул из букета открыточку и зачитал идиотский текст: "Моя любовь, моя отрада, прими на счастье розы ты. Пусть сбудутся твои мечты!"

Не снимая цепочки, хозяйка протянула лапку и втянула в квартиру букет.

— А также, — продолжал Андрей, — господин Броман преподносит вам…

Мужчина полез в карман, извлек красную бархатную коробочку в форме сердца. Открыл. В атласном чреве ее покоился золотой крестик Карины. Глаза хозяйки загорелись, точно драгоценный металл передал им частичку своего блеска.

Наманикюренная лапка сделала новое хватательное движение. Однако Андрей отвел коробочку в сторону: "Сперва нужно расписаться".

Раскрыл потрепанную записную книжку: "Вот здесь…" Девушка сбросила цепочку. С лица мужчины мгновенно исчезло простовато-радостное выражение. Он грубо толкнул хозяйку в квартиру. На лестнице раздались торопливые шаги, видимо, дожидающегося своей очереди войти сообщника. "Грабители!" — мелькнуло в птичьем мозгу хозяйки. Однако вместо второго мужика в коридор заскочила девушка с черными встревоженными глазами. Хозяйка чуть не взвыла от злости: как легко попалась, дура! Да этот амбал совсем не похож на разносчика цветов. Ему только проституток от разбаловавшихся клиентов защищать. Зашипела презрительно:

— Чего надо-то?

— Побеседовать, — оскалил, в свою очередь, зубы мужик. — Тебя как зовут?

— Ева.

Развязной походкой двинулась в зал. Плюхнулась в кресло. Передернула плечиками так, что в вырез халата стала видна еще достаточно свежая, но уже подраздавленная мужскими телами, опущенная грудь. Девушка с черными глазами уселась на диван. Мужик остался стоять.

— Давай побыстрее, — процедила Ева. — А то я в институт опоздаю.

— Ничего, к последней паре как раз успеешь, — успокоил ее Андрей. — А за пропущенные — господин Броман преподам заплатит. В общем, не переживай. Мы тебя, мать прародительница, не задержим. Ты нам вообще ни к черту. Давай возьми телефончик и вызови сюда своего богатенького любовничка. И все — свободна.

Учи уроки.

Ева сильнее наклонилась вперед, и атлас пополз с плеч вниз, обнажая бывшие в хорошем употреблении прелести девчонки. Андрей смотрел на белые расплывшиеся сиськи, а видел упругую смуглую грудь Карины. Уловив тяжесть желания во взгляде мужчины, Ева победно улыбнулась:

— А если я его не приглашу? Что ты мне сделаешь? Трахнешь?

— Разукрашу твою мордашку и к ней прилагающееся так, что господин Сухостой не узнает.

Нечем будет торговать, — ледяным голосом ответил Андрей. — Тебя до конца жизни никто не трахнет. Звони.

— Можно подумать, он меня послушается!

Разорется только.

Андрей кивнул на щипцы, включенные в розетку:

— Прическу собралась подправить? А знаешь, какие красивые следы оставляет эта штуковина на коже? Просто изумительные.

— Да не придет он! — отчаянно-беспомощно вскрикнула Ева. — Днем Броман здесь не показывается. Он же на работе сдвинутый!

Андрей почувствовал некоторую растерянность. И тут со своего места подала голос Карина:

— Пусть она скажет ему, что беременная.

Ева с ненавистью уставилась на гостью, а лицо Андрея осветила довольная улыбка.

— Давай, крошка, сделай сюрприз папашке.

Не получится — получить и за себя, и за него, — вдохновил он хозяйку и протянул ей мобильник.

Девушка тыльной стороной ладони вытерла нос, пригладила волосы, точно Сухостой мог лицезреть любовницу на расстоянии и выразить недовольство ее внешним видом.

— Алло, Кротик, это твоя Вуша, — голос Евы звучал подобострастно-заискивающе.

— Я же запретил тебе звонить мне на работу, — заворчал в ответ Кротик.

— Я так соскучилась…

— Что за бред! — оборвал ее содержатель.

Ева состряпала беспомощную гримаску: мол, делаю, что в моих силах, но старый козел уперся — и ни в какую… Андрей вытащил из розетки щипцы. Они давно перегрелись, от них шел горьковатый тяжелый запах. Мужчина поднес раскаленную трубку к лживой мордашке. На мгновение Ева замерла, боясь пошевелиться, а через секунду заплакала, жалобно, по-детски, искренне.

— Ты чего ноешь? — раздраженно «посочувствовал» ей невидимый собеседник.

— У-у-у на-а-ас будет ре-е-ебенок, — прохныкала Ева магическую фразу.

— Что?! — взорвалась трубка.

— Я беременная! — тоже крикнула девушка, почувствовав обжигающее дыхание щипцов уже у самого лица. — Приезжай или я поеду к твоей старухе, раз тебе на меня наплевать.

— Дура недоделанная! Жди. Сейчас буду.

Идиотка!

Под градом ругательств Ева сжалась. Затуманенным взглядом она уставилась на злосчастные канареечные розы.

Через полчаса в зал решительным шагом вошел Сухостой. Он несколько опешил, увидев, что Вуша не одна. На диване по-хозяйски расположилась какая-то подружка "дуры недоделанной".

— Это еще что?! — За стеклами очков Бромана затанцевали красные черти.

С пистолетом в руке из-за двери появился Андрей:

— Привет с того света.

Сухостой медленно развернулся. Он не покрылся липким потом, не побледнел. Кажется, почти не удивился.

— Располагайтесь рядом с Бушей.

Из своего угла Ева бросила испуганный взгляд на спонсора. Широким шагом Броман направился к стоящему одиноко стулу. Уселся, взглянул на часы.

— Давайте побыстрее, господин следователь.

А то мне некогда.

Как и Буша, Сухостой пытался прикрыться от подступившей опасности важными делами.

— Ну зачем же торопиться, — лицо Андрея приняло хищное выражение. — Ведь там не будет ни Вуши, ни устриц в шампанском, ни даже счетной машинки — ни черта.

Большой кадык Бромана нервно дернулся.

Ева впилась длинными переливающимися ногтями в кожу кресла. Карина настороженно подобралась.

— В общем, отправишься ты, гнида, к человеку, которого сперва обворовал, а потом убил. — Голос Андрея приобрел некоторую плавность, словно мужчина рассказывал страшную сказку для взрослых. — Потому что я думаю: ты именно тот человек, который мне и нужен.

Броман дернул очки, крикнул фальцетом:

— Никто!.. Никто его не убивал! Не обворовывал. Идиотизм какой-то! Да он сам себя грабил.

Если бы не я, давно бы на биржу пошел с любовницами, женами и чужим дитем!

— Ка-а-ак?! — взревел Андрей, а в мозгу Карины покатились раскаленные горошины — слова Страшилы: "… испоганил один недостаток.

Щепетильно-интимный… Больше всего он хотел иметь то, что не мог…"

— Да! Да! Да! — запрыгал на стуле Сухостой. — Не мог-с. Хе-хе. Наш Казанова неутомимый.

— Лжешь!

Броман усмехнулся:

— У нашего друга и Яны Семеновны детишек пять лет не было. В конце концов они пошли к специалисту. Я его тоже посетил, потом, по личной просьбе Семена Исаковича. Своими глазами бумагу видел, где черным по белому: не мо-жет!

Кстати, Яна Семеновна правду дорогому мужу не сказала: щадила сокровище. Она много глупостей из-за него наделала. А просветила ли новая краля осеменителя…

Андрей подскочил к Сухостою и затянул его галстук так, что шея и желчное лицо мужчины побагровели.

— Мне эти мелочи по горячему месту! Понял? Ты расскажи, как похищение Ванюшки обделал.

"И-и-их!" — натужно всхлипнул Сухостой, и Андрей ослабил хватку из опаски, видимо, что хилая жертва испустит дух до того, как даст обвинительные показания против себя.

— Я… я… не мог, — хватая воздух широко открытым ртом, клялся Броман. — У меня алиби на эти дни. Проверьте у ментов!

Стрелок отпустил допрашиваемого. Тот дрожащей рукой ослабил узел галстука, заговорил зло:

— Бред! Весь ваш вояж с пистолетом. Я никакого отношения… Никакого! Этого мальчишку в гробу видел! Я деловой человек, зарабатываю деньги мозгами.

Броман с силой постучал себя кулаком по лбу.

— Вот ты и надумал на похищении разжиться.

— Перестаньте вы! — подскочил Сухостой и пробежался по комнате. — Уж мне-то «Роллтон» на уши не вешайте. Я вам не осел из ментовки!

"Не хватало денег на выкуп… Собирали по частям…" — гнусавым голосом передразнил он кого-то. — Да я при большой нужде из дерьма деньги сделаю! И любой, когда приспичит…

— Угу! Особенно если фирма обанкротилась.

— Да хватит уже! Банкротство! Липа все.

Просто мы так дела свернули. Неверов новую фирму открыть собирался. И семейке он денежки оставил. Правда, наследником мальчишка значился. И когда его умыкнули, краля в ситуацию попала. Баксы есть, а воспользоваться нельзя: не мое-с. Хоть и для спасения мальчишки.

Близок кошелек, а не достанешь. Хе-хе-хе…

— Усядься, — рявкнул Андрей. — Успокойся. С мыслями соберись. Так кто же, по-твоему, Супермозг, заварил кашу?

Сухостой совсем расслабил галстук, покрутил тощей шеей.

— Ничего я больше говорить не собираюсь.

Что ты? Убьешь меня? Нет, голубчик, не посмеешь, не станешь на себя и девку лишний труп вешать. Тебе ведь похититель нужен. А я так… шурупчик в бизнесе Неверова. Которых, кстати, обоих уже нет: и дела, и хозяина.

— Ты, конечно, не человек, Сухостой, — почти спокойно произнес Стрелок. — В этом я с тобою согласен. Но показания ты мне дашь. С радостью и готовностью.

Броман усмехнулся.

— Я сейчас заставлю тебя и Вушу раздеться.

Уж на это у меня силы и совести хватит, будь спокоен. А потом… — Андрей протянул руку к лежащему на столике мобильнику, — сделаю несколько горячих снимков на память об этой незабываемой встрече. Для твоей, Броман, старухи, ну и прочей мелочи: родственников, друзей, коллег. Газетчикам тоже понравится. Ах, как работники пера любят такие пассажи! И в тему с тобой попадем. Ты ведь тоже публике в связи с похищением интересен.

Глаза Евы забегали суетливо-испуганно. Сухостой сорвал с шеи галстук и бросил на пол, точно уже начал осуществлять запланированный бандитом стриптиз.

— Ладно. Давай спрашивай.

— Кто ненавидел Николая?

— Детские вопросы какие-то. Называть?

— Валяй.

— Записывать будете?

— Запомнить постараюсь.

Монотонно, словно таблицу умножения повторял, Сухостой выдавал имена врагов своего бывшего шефа. Карина поежилась: "Вот это да!

Неужели у отца столько же недоброжелателей?

А зря все-таки Андрей отказался от записывания". Из десятков фамилий знакомыми оказались три: Осадчий, Коротких и Струков.

— А Мишина?

— Попугайчиха? Слишком глупа для дела. Я предупреждал Николая, чтобы не связывался с бабой, у которой слово «загс» зудит.

— А жена могла чего-нибудь учудить? — спросил Андрей, вспомнив недавний диалог:

"Кто желал смерти Николаю?" — "Я, например".

Броман минуту раздумывал.

— Вообще-то это ноль. Но если ноль с палочкой, тогда дело другое…

Сухостой пожевал бледными губами и замолчал. Возможно, вспомнил, что именно отец Страшилы устроил его в фирму, с чего, собственно, и началось безбедное существование Супермозга.

— Вот и все. Вернее — все. — Броман облегченно вздохнул, точно справился со сложной финансовой задачей.

— Ты забыл назвать еще одного человека, — напомнил Андрей.

— Кого это?

— Себя самого.

— Хе-хе-хе. Мертвых только умственно недоделанные ненавидят-с.

Карина вздрогнула. Андрей мотнул головою:

— Ладно, господа хорошие. Огромное спасибо за добровольную дачу показаний. Надеемся, они не ложные. А сейчас, увы, нам пришла пора расстаться. Не думаю, конечно, что вы побежите жаловаться на нехороших гостей ментам, но рисковать не буду. Свяжем вас для профилактики. Несильно: часа два повозитесь — освободитесь.

Из глаз Евы потекли слезы, а Броман покрутил шеей, точно ему ее опять бесчеловечно перетянули.

— Я вообще-то могу в службу спасения звякнуть: мол два о-о-очень дорогих друг другу человека нуждаются в помощи. Не хотите? Ну и правильно. Еще неверно тупоголовые расценят ваш альянс. Так что барахтайтесь тут потихоньку сами в подобии любовных объятий.

Андрей открыл шкаф и вытащил несколько узких поясков.

— Вот и хорошо, — удовлетворенно кивнул Стрелок, закончив работу. — Надо бы тебе, козел, в морду дать за то, что ты тут о Николае наговорил. Но при дамах… Ладно. Потерпи до следующего раза. Машинку я твою, Броман, одолжу, а то меня товарищи из органов только что грабанули — безлошадным сделали. Ну и поделись деньжонками.

Андрей вытащил из кармана Сухостоя бумажник и изъял его содержимое.

— При первой же возможности верну.

— Когда из тюряги выйдешь, что ли? Так я, боюсь, не доживу.

— А ты, надейся, Броман. Ну и болей за меня.

Буша, не скучай.

— Куда же теперь? — нахмурился Андрей, притормаживая у светофора.

Девушка взглянула на спутника. Мужчина напряженно смотрел в окно. На остановке парень и девчонка лизались с самозабвенным бесстыдством. Неожиданно Карина почувствовала легкое прикосновение пальцев к своему бедру и замерла, боясь спугнуть первую ласку. В глазах мужчины толчками билось тяжелое желание.

Карина закусила губу: снова ночевать в машине в полускорченном состоянии? Ни за что! Она не позволит украсть у нее эту ночь.

— Поедем в Подгоренский. У меня там родственники дальние. Их сейчас никого нет. Брат троюродный в Москве учится. Родители его в Ялте отдыхают. Дома одна старенькая бабушка Полтавка. Она очень добрая и умная. Все поймет!

Мужчина кивнул. С легкой краской на лице Карина судорожно переплела пальцы. Они оба прекрасно понимают, зачем стремятся в Подгоренский. Пытаясь отвлечься, заглушить усиливающийся голос желания, девушка быстро заговорила:

— Это дело, как осколки… Никак из них ничего не соберешь. Я все пытаюсь, думаю…

Мальчика похитили. Многие не знают, что Лариса не родная его мать. Она к нему очень привязана, заботится. Когда бандит объявляется, Неверова деньги пытается собрать. В отчаянии даже тем звонит, кто точно не даст: Осадчему, Коротких…

Великоцкая примолкла, вспомнив черный пластилиновый гробик. Видимо, Неверова позвонила и Страшиле. Может, намекнула ей о похищении. Но Лагутич то ли не поверила сопернице, то ли не пожелала тратить на по существу чужого ей ребенка деньги, предназначенные для безбедной жизни в Голландии.

— Неверова издергалась за эти дни. К тому же убытки понесла. В общем, пострадала так, что врагу не пожелаешь. Знаешь, я думаю, Броман прав: мертвые никому не интересны. Нам нужно найти того, кто Ларису ненавидит.

Андрей после продолжительного молчания сказал:

— Я знаю одну ее подругу, давнюю. Заочно.

Невер в армии с Лариской переписывался. Ну та и предложила кому-нибудь адрес одноклассницы выслать. У меня Лена. Да и вообще… Ну а Серый добро дал. Он, наверное, трем параллельно мозги пудрил. Когда фантазия иссякала, совета просил. Завтра тогда к ней — к Свете Шереметьевой.

Карина подняла глаза. Попросила трогательное осеннее небо: "Пусть все закончится хорошо.

Пожалуйста". Неизвестная простушка с княжеской фамилией произнесет волшебную фразу, которая мгновенно осветит темные уголки истории-склепа. Преступника спровадят в тюрьму.

И это «вылечит» Андрея от мучительного чувства вины, от Афгана. Карина спасет мужчину. Для себя.

"Ауди" Бромана припарковали у заправочной, не доезжая нескольких километров до Подгоренского. В поселок добрались на попутке. Уже стемнело, когда молодые люди позвонили в ворота двухэтажного дома. "Очень добрая и умная" бабушка Полтавка, крепко сбитая и, несмотря на возраст, еще интересная женщина, при виде поздних гостей вскинула вверх обе руки:

— Карина, девочка! Ты помещалась, моя красавица? Что у тебя с волосами?

Краснея, Карина стащила с головы серебристый парик.

— Отец с ума сходит! Мать с ума уже сошла! А ты с кем кочуешь? С черо!

Андрей неловко переминался с ноги на ногу за спиной девушки.

— Бабушка! Ну что ты кричишь? — в голосе Карины зазвучали слезы. — Не хочешь нас видеть — мы уйдем.

— Тебя дат хочет видеть, — загнула смуглый палец старуха. — Прал ждет. Все глаза проглядела…

— Позвоню я им! Завтра. Слово даю. Но сейчас не могу, бабушка, миленькая. Все так закрутилось.

— Это кровь твоя цыганская пляшет, — покачала головою хозяйка и принялась собирать ужин. В коридоре по полу застучали тяжелые лапы, и устрашающая собачья морда показалась в дверях кухни.

— Свои, Викинг, — цыганка покосилась на Андрея. — Свои…

Молодые люди ели торопливо, сосредоточенно. Хватали с разных тарелок крохотные кусочки, забывали про надкушенные, тянулись к новым. Старуха качала посеребренной головой, смотрела на мужчину и девушку мудрыми, легко читающими запретное глазами. Коричневые, как из глины вылепленные, пальцы тасовали колоду.

— Кинуть тебе на карту, сладкая моя?

Карина колебалась. Она верила в способность маленьких прямоугольничков предсказывать будущее. А вдруг карты помогут им раскрыть тайну убийства?! Или скажут…

— Нет! Не надо.

Они быстро, не оглядываясь, взбежали по лестнице, точно их гнала неведомая сила. Заскочили в комнату и молча бросились в объятия друг другу. Андрей положил ладонь на затылок девушки и жадно приник к горячим губам. Торопливо стянул с Карины блузку, отбросил в сторону, спустил со смуглого плеча бретельку и поцеловал ее след. Карина запустила руку под свитер мужчины, робко лаская гладкую кожу партнера.

Вещи полетели на пол.

Андрей положил Карину на бок, сам улегся сзади. Большая ладонь мужчины сильно сжала грудь девушки, на несколько секунд отпустила и тут же опять причинила легкую боль. И одновременно с этим Андрей начал движение внутри Карины. Она выгибалась, всхлипывала, покорно отдаваясь властным рукам и губам мужчины.

Самостоятельным в ней остался только голос, слабый, западающий, молящий: "Не останавливайся… Еще…" Женщина, бесстыдно извивающаяся в постели, не имела ничего общего с прежней холодно-высокомерной принцессой Риной.

Когда все закончилось, она чуть не расплакалась.

— Я люблю тебя, — сказала Карина, стараясь выразить голосом всю теплую гамму чувств, разлитых внутри нее. Помолчала, точно хотела услышать эхо или собраться с силами.

— Я люблю тебя, — повторила девушка с мукой. Она произносила эту фразу вновь и вновь с разными интонациями, через короткие паузы.

Полубессмысленно, как ребенок, случайно открывший никому не известную захватывающую игру.

На пороге с подносом на поднятой вверх руке появился Андрей.

— Завтрак ее величества, — торжественно объявил он, и девушка засмеялась глупым счастливым смехом. С удовольствием вонзила зубы в гренок:

— Просто прелесть.

— После поста все приобретает особенный вкус.

— Серьезно? А что будет на десерт?

— Поцелуй.

— Куда?

— Это мы решим по ходу дела.

— Хочу начать с десерта! — капризным голосом протянула Карина.

Андрей чмокнул девушку в щечку:

— В таком случае мы не позавтракаем и до вечера.

— Ты просто не хочешь.

— Заняться настоящей мужской работой?

— Да.

— Всегда готов.

Ax вот как, Казанова — Квазимодо! Не для тебя баб Улька припечатала. Раскусила!

Карина кинула в Андрея подушку. Тот ловко увернулся.

— Забыл уточнить: всегда готов заняться только с тобой.

— Не верю!

В мужчину полетела следующая подушка.

— Так ты и до подноса дойдешь!

— Уже дошла!

Смеясь, мужчина заключил сопротивляющуюся девушку в объятия, повалил на кровать и жадно поцеловал.

— Ты меня любишь? — тихо спросила Карина.

Вместо ответа Андрей вновь поцеловал ее, но теперь осторожно, нежно.

— Любишь? — не желала отстать девушка.

— Ты мне слишком дорога, чтобы укладывать тебя в такой паршивой ситуации в постель, — неохотно выдавил Андрей. — Я дал слово, что не трону тебя. Но не смог сдержаться.

Он погладил девушку по лицу. Карина улыбнулась:

— Знаешь, я думаю, ты бы понравился моему отцу.

Андрей быстро отстранился и, глядя в сторону, проворчал:

— Давай, наконец, завтракать.

Мужчина с посудой отправился вниз, а Карина опять прилегла. Включила телевизор. С экрана на нее глянуло лицо отца. То есть не совсем оно, не то, знакомое каждой черточкой, каждой морщинкой. В кадре дрожало что-то больное, измятое, измученное, будто сошедшее с диких полотен Волоха.

— Доченька, — Владимир Петрович говорил с трудом и запинаясь, словно за короткое время отсутствия дочери успел обзавестись каким-то серьезным заболеванием. — Вернись домой…

Девушка вскрикнула и прикрылась подушкой.

— Я, мама, Денис — мы все тебя ждем…

Глаза Карины начала разъедать горячая боль. К горлу подступили рыдания.

— Бандит специально держит тебя в неведении. Следствием со стопроцентной точностью установлено, что бизнесмен Неверов погиб в автомобильной катастрофе по вине собственного лихачества. Прикрываясь красивой байкой о том, что хочет найти убийц друга и его сына, преступник использует тебя…

Механически Карина отметила странный протокольно-сухой слог речи отца. "Его менты упросили выступить! — с ожесточением произнесла про себя девушка. — И текст сами нацарапали". Однако первые простые слова больно буравили ее сердце: "Доченька! Я, мама, Денис — мы все тебя ждем…"

Карина всхлипнула и застонала. А на экране уже появилась фотография Андрея в профиль.

Снимок не очень четкий, темноватый. Но все-таки он лучше фоторобота. "Негодный мальчишка!" — в бессильном гневе прошептала девушка.

А голос за кадром, захлебываясь, выдавал свежие порции жареных новостей. Телевизионщики словно спешили отчитаться о проделанной ими и ментами работе: "Стрелков Андрей Александрович. Кличка — Стрелок. 1968 года рождения…

Русский…" Все! Они уже знают о нем все! Диктор опять посулил самому быстрому стукачу вознаграждение, и снова на экране появилось серое лицо отца: "Доченька…" На лестнице послышались знакомые шаги. Карина вздрогнула и поспешно выключила телевизор. Она не хотела, чтобы Андрей увидел ментовский ролик. Боялась, что Стрелок отправит ее домой.

Мужчина вошел с улыбкой на лице и застыл, напуганный выражением лица девушки.

— Что случилось?

— Они уже знают о тебе все. Фамилию, кличку… Сейчас по телевизору передавали. Да, сказали еще, что Николай точно случайно погиб.

Карину бросало в дрожь при одной только мысли: вдруг Андрей захочет услышать все сам, включит «ящик» и натолкнется на обвиняющий взгляд Владимира Петровича: "Бандит специально держит тебя в неведении…" Однако мужчина не протянул руку к пульту.

— Если у тебя потребуют документы…

— Да, да, да. Поэтому оставайся у бабки. А еще лучше езжай домой.

Несколько секунд Карина зло смотрела на мужчину и, наконец, горько расплакалась. Упала на подушку, впилась ногтями в ее пуховые бока.

— Тише, — попросил Андрей.

Можно подумать, что у горя, как у телевизора, легко отключить звук.

— Бабуся, наверное, думает, что я тебя беспрерывно мучаю. Ночью — стоны, днем — крики.

Карина подскочила на кровати как ужаленная, приготовившись вцепиться в лицо мужчине.

— Вот теперь я узнаю мою ласковую девочку, — усмехнулся он. — Ну ударь, если легче станет. Может, это нам и на пользу пойдет. Лица потом забинтуем хорошенько. Как у мумий чтоб.

Мол, пострадали в семейной войне.

Девушка замерла и вдруг радостно вскрикнула:

— Придумала! Переоденемся цыганами! Вон их сколько возле рынка на людей вешается. А рядом менты с постными лицами прохаживаются, будто и не видят. А если какой малахольный привяжется, дадим ему рублей 500: "А паспорта дома оставили, сладкий мой…" Никто никогда не догадается.

— Не знаю…

— А я знаю. Ты еще не брился? И не надо. — Карина бросилась к шкафу и принялась торопливо извлекать из него вещи. — Примерь.

Неохотно Андрей переоделся. Синяя в мелкий черный цветочек рубашка плотно облегала его мощный торс, жала под мышками. Потертая кожаная жилетка не сходилась на груди. Старая полуковбойская шляпа в сочетании с трехдневной щетиной создавала образ полубомжеватого странника неизвестной национальности.

— Чувствую себя в этом прикиде, как придурок.

"А ты такой и есть", — с нежностью подумала Карина, бросая на кровать густо-алую юбку-бутон.

— Может, я лучше в свою кожу вернусь? Не знаю, как себя вести, что говорить.

— Лучше всего, ничего. Иногда роняй «ромалы». Где же? А-а-а!

С возгласом победителя девушка извлекла из стопки вещей бело-розовый платок с веселыми монистами по краям. Быстро облачилась в яркие одежды, метнула воланами:

— Ну как?

— Ужасно! Слишком красиво. Тебе же все будут вслед оборачиваться. Хоть платок поменяй.

— А на меня всегда смотрят. Нет! Хорошо! — вертелась у зеркала Великоцкая.

— Кара! Прошу тебя!

Девушка вздрогнула и замерла. Кара… Так называл ее только отец. Всегда, когда сердился или пытался призвать забывшую меру дочь к порядку. Карина смотрела в зеркало, но видела там уже не красивую пышущую здоровьем цыганку, а перекошенное лицо Владимира Петровича: "Я, мама, Денис…" Девушка проглотила комок и стянула с головы позвякивающую металлическими кружочками повязку.

Когда они с узелком в руках спустились вниз, бабушка Полтавка чуть не упала в обморок на лежащего у ее ног Викинга.

***

— Ромал, подскажи, где тут библиотека, — Андрей загородил дорогу спешащему куда-то с пустой авоськой деду.

— Вон он парк. Обогнешь его и увидишь дом, красивый, двухэтажный. Но тебе, цыган, там делать нечего, — радостно хохотнул старик. — Это контора нотариуса. А рядом такое низенькое зданьице, ну по типу сарая. Вот это и есть она самая, библиотека.

— А Света Шереметьева там еще работает?

Дед сдвинул на лоб кепку, почесал затылок.

— Она уже не Шереметьева и не Света, а Светлана Юрьевна Ховалкина. И я подозреваю, что скоро станет Фроловой. А ты что ж? Либо книжку собрался взять почитать? — весело поинтересовался он.

Карина поспешно пришла на помощь растерявшемуся Андрею:

— Что чужие дела — ветер в поле. Давай я тебе погадаю, сладкий мой.

Лицо старика приняло сосредоточенно-выжидательное выражение.

— Заверни маленькую денежку в большую и положи мне на ладонь. Все, как есть, скажу, дорогой.

При слове «деньги» дед сразу пришел в себя и, далеко обойдя попрошайку в оборках, буркнул:

— Сам я все знаю. Ходють тут всякие…

Карина проводила любопытного насмешливым взглядом. В своем новом наряде она чувствовала себя абсолютно комфортно и свободно.

Андрей с пакетом в руке, низко нагнув голову и ссутулившись, плелся за нею, как большой глупый пес за хозяйкой. Взгляды прохожих равнодушно скользили по ним, скатывались в никуда.

Когда они взяли билет в прошлое и влезли в переполненный автобус, Андрей впервые осмелился произнести хриплым голосом: "Ромал, подвинься чуток". Несмотря на явную нехватку места, вокруг представителей кочующего племени вмиг образовалось свободное пространство. Женщины железной хваткой вцепились в сумки и демонстративно незрячими глазами уставились перед собой. Минуту Карина раздумывала, не попросить ли у пассажиров посильной помощи на "ждущего дома голодного ребенка".

Уж тогда они «ослепнут» и «оглохнут» на сто процентов. Однако покосившись на хмурую физиономию спутника, отказалась от своего хулиганского намерения.

"Не приставай к прохожим с просьбой погадать", — предупредил Карину Андрей, останавливаясь у библиотеки. "Главное, чтоб они ко мне не приставали", — огрызнулась девушка. "От этого очень трудно удержаться", — улыбнулся мужчина, отдал Великоцкой пакет и нырнул в здание по типу сарая.

Карина нетерпеливо ждала. Согласится Шереметьева-Ховалкина-Фролова дать показания или ее рука боязливо потянется к телефону?..

Великоцкая уже успела нарисовать в воображении несколько страшных картин, когда Андрей, наконец, появился на пару с тихой, как и само библиотечное дело, женщиной. Светлана говорила негромко, руки ее двигались плавно, голова доверчиво наклонялась к собеседнику. Ну сама нерастраченная в неудачном замужестве нежность!

Мужчина и женщина устроились в уличном кафе «Ночка». За соседним столиком молодая мамаша пичкала ребенка лет шести растаявшим мороженым. Девчонка-продавщица с головой погрузилась в глянцевый журнал. Карина, подметая темно-зеленой юбкой пыль (все-таки пришлось одеться посерее!), принялась ходить туда-сюда, изо всех сил напрягая слух.

— Все это так давно было… Письма из Афгана, первая любовь. Романтика, — библиотекарша улыбнулась беспомощной улыбкой не очень интересной женщины, желающей понравиться. — Красиво начиналось, а закончилось, как в жизни Даже еще хуже. Я у Лары недавно была. Уже после гибели Коли. На последний автобус опоздала.

Лучше я бы на гостиницу потратилась. Домашний ад! Мальчишка визжит, матюкается. Отец-то его до предела распустил. Лара на ребенка кричит. Я не знала, куда глаза деть. Ну, надо ж подругу утешить, все такое, о Николае заговорила. Так Лара аж передернулась: "Великая потеря! Да я сразу после похорон все его фотографии порвала и в унитаз спустила. Тот и то ими чуть не подавился!"

Карина застыла как вкопанная.

— Я Лару, конечно, понимаю. Коля перед нею очень виноват был. Ведь это из-за него она детей иметь не могла.

"Устаревшая информация", — кивнула себе Великоцкая и продолжила свою миссию часового.

— Николай девчонке голову закрутил и на дочери хозяина фирмы женился. А Лара беременная.

Карина снова остановилась и нахмурилась.

— Она ж красавица, выбирать могла. Ребята ей проходу не давали. Но она на Николае зациклилась. Было в нем что-то такое… Особенно после Афгана. Тут все девчонки с ума от него посходили, — в голосе говорившей звякнули подозрительные нотки. "Уж не свихнулось ли и у тебя сердце, моя сладкая", — прищурилась цыганка.

— Как она плакала!

— А Николай о ребенке знал?

— Конечно. Сразу из города сюда приезжать перестал. Илья даже с Генкой, двоюродным их (гадость та-а-акая!), собирался Николая подстеречь и морду набить. В общем, пошла Лара делать аборт. Как я ее отговаривала! Эмбрион — это же уже человечек… С ним разговаривать надо, Моцарта ему ставить…

Карина скривила губы. Интересно, вспомнила бы эта простушка про мыслящие эмбрионы, если бы сама попалась в ловушку, подстерегающую неопытных женщин.

— В общем, пошли мы с Ларой к врачу… Должен же был ее кто-то поддержать, — объяснила свою прыть библиотекарша, хотя Андрей и не спрашивал, что лично она делала у гинеколога.

— Не болтай ногами! — дернула склонившегося к вазочке с пломбиром ребенка молодая мамаша. — И на рубашку не капай. Выходился, как поросенок.

— А тут Николай примчался. То ли его Илья все-таки отколошматил, то ли ему самому что в голову ударило. А Лара, как мертвая, и плакать уже не может, ну, чтоб его расчувствовать. Так мы придумали: на носовой платок нашатырь — и слез море. Но когда Николай узнал, что опоздал — ребенка нет, уехал, не простившись.

Женщина замолчала, о чем-то грустно задумалась.

— А как же у них опять закрутилось?

— Илья узнал, что Николай тут к одному приятелю на юбилей приедет, ну и Ларе просигналил. Она в город за новым костюмом смоталась, прическу сделала, подкрасилась. В общем, королева королевой. А Коля от своей благоверной уже чуть не рычал. Ну и потянуло, видно, к первой любви. Илья потом Лару на свидания к Николаю в город возил.

— Носом не хлюпай! — молодая мамаша продолжала воспитательную программу. — Вот расскажу отцу, что ты в садике вытворял…

У Карины сделалось несчастное лицо. Она смотрела на обиженно надувшего губы ребенка, на мамашу с хронически недовольной физиономией и чувствовала, как где-то в горле ворочается боль. "Доченька…"

— В общем, добилась своего подружка: в загс сходила. И сперва они даже хорошо жили. Но Лариска после аборта никак родить не могла. Я ей говорила: "Возьми ребеночка из детдома, а то мужа не удержишь". Но Лара уперлась: "Во-первых, мне через горло Этого хватает…" Она пасынка только так и называла — Этот. "Во-вторых, не хочу, чтоб как у моих родителей получилось…"

— То есть?

— Ой, что это я совсем разболталась! — смешалась библиотекарша и даже слегка покраснела. — Прям как никогда.

— Света, милая, я же объяснил: Ларисе нужна помощь. — Андрей положил ладонь на руку собеседницы. — И мне тоже. Очень нужна.

Карина зло смотрела на трогательную картинку. Ей очень хотелось подскочить к столику и изо всей силы хрястнуть кулаком по загорелой руке. Библиотекарша покраснела еще больше, уже как бы с удовольствием.

— Илья ведь Ларе не родной брат, — с извиняющейся улыбкой Шереметьева выложила понравившемуся мужику очередную порцию чужих тайн. — У Лидии Николаевны и Рудольфа Витальевича детей чуть ли не до сорока лет не было. Они мальчика усыновили. А через три года, представь, свой ребенок появился. Вообще-то, Илья о Ларисе всегда заботился. Но…

Светлана снова подзамялась. Сильные пальцы мужчины сделали ласкательное движение.

— Лара как-то призналась, что Илья за ней подглядывал. Понимаешь?

— Конечно, понимаю. Ей нужно было отцу сказать, чтоб мерзавцу хорошую трепку устроил.

— Ну-у-у, Лара так хохотала, рассказывая об этом. Я, кажется, тоже смеялась.

А вот такой реакции Андрей понять не мог.

— Одним словом, не принес Лариске счастья ее Нерон, — с довольным видом подытожила Светлана.

Андрей дернулся, перевернул стаканчик с остатками сока, но даже не заметил "аварии".

— Не понял. Кто?

— Ах, это? Николая ж в школе Невером дразнили. А когда он Лару бросил, та его кличку передернула на свой лад: сволочь-Нерон. Я ей говорила: так нельзя; гадкие слова, они к человеку невидимо цепляются. О плохом вообще вслух лучше не говорить — сбудется…

Карина вздрогнула. В сознании ослепительно вспыхнули слова Страшилы: "Центральная фигура!" С поразительной слепотой они кидались от одной фальшивки к другой. Но первым лицом в этой гадкой истории являлся мальчик. Вернее, во главе угла находились деньги, которые Ванюшке оставил погибший отец. Карина купилась на актерское горе Ларисы, забыла поговорку:

"Мачеха даже если гладит пасынка, то против шерсти". Имя тирана расставило фигуры по своим местам и указало на организатора похищения.

Карина повела глазами и оцепенела. Со стороны библиотеки неспешной развязной походкой шел мент. Он не смотрел на переминающуюся с ноги на ногу цыганку, но та инстинктивно чувствовала его интерес. Неожиданно девушке показалось, что от пистолета, лежащего в кармане ее куртки на самом дне пакета, вверх поднялись ледяные всходы страха. Они впились злыми иголками в пальцы, острый шип пронзил сердце, волны холода устремились к мозгу, норовя его парализовать.

— Все и пошло кувырком. А такая красивая любовь у них была. Я завидовала, плакала по ночам…

Растерянно Карина взглянула на Андрея. Но тот сидел с окаменевшим лицом, пораженный открывшейся и ему мерзкой истиной. Что же делать? Если этот птеродактиль в погонах увидит их вдвоем, он быстренько соберет мозаику под названием "Особо опасные". Надо отойти от кафе подальше. Девушка сделала несколько нерешительных шагов в сторону. Заворачивая за угол, обернулась. Мент уже топтался у киоска. О цыганке он, кажется, забыл. Однако напуганная Карина понеслась вперед. Одолела еще несколько метров и остановилась. Справа маняще, зазывно белела табличка «Телеграф». Мысль, которую девушка несколько часов старательно загоняла в глубину, выскочила наружу. Карина снова беспомощно оглянулась. Преследователя нет. Похититель Ванюшки известен. Ну теперь-то можно…

Ведь все само собой получилось!

"Доченька… Я, мама, Денис…" — оглушительно зазвучал в голове голос отца, перекрывая вскрики страха, нудение запретов, шепот предостережений. С трудом девушка открыла тяжелую дверь и заказала у скучавшей безликой женщины-оператора переговоры с городом. Ответили сразу, будто вся семья в ожидании звонка дежурила у телефона.

— Папа.

— Карина? Ты? Живая! Девочка моя! Немедленно возвращайся домой.

— Да. Сегодня. Обещаю.

— Где ты? Я сейчас приеду и заберу тебя.

— Нет, папа! Я сама. Вечером.

Карина быстро повесила трубку и прикрыла глаза, приходя в себя. Ее сердце неслось вскачь, руки дрожали. Наконец, девушка улыбнулась, наклонилась за пакетом. И тут за спиной Карины раздался скрипучий голос:

— Женщина, ваши документы.

Карина медленно развернулась. Перед ней стоял тот самый мент, которого она видела у «Ночки». Стараясь не выдать страх, девушка порылась в пакете. Ласково глядя в глаза мужчине, показала ряд жемчужных зубов: "Нету. Наверное, у мужа". Однако правоохранитель не принял взятки в виде обольстительной улыбки. Его лицо оставалось холодным и самодовольным:

— Где муж?

Новый приступ страха за Андрея прошил Карину с головы до ног. Девушка залепетала:

— Понимаешь? Я спешу. Ну будь человеком!

Глаза напротив сделались настороженными.

В голове Карины вспыхнуло: "Цыганки так не говорят". Но сказать парню не намного старше себя "сладкий мой" язык не поворачивается. Теперь устроенный по ее же инициативе маскарад казался Великоцкой детством, глупостью, ловушкой. Отягчающим обстоятельством. "Когда отец узнает, что меня поймали в цыганском платье, с пистолетом…" За это «когда» Карина боялась заглянуть. Надеясь отделаться от мента при помощи второго счастья — наглости, девушка зло крикнула:

— Да отвяжись ты! Пристал!

Однако и новая тактика не помогла. Напротив, крепкая физиономия дознавателя окончательно затвердела:

— Что-о-о? Я вот сейчас машину вызову. Посмотрю, как ты в КПЗ запоешь.

На мгновение в глазах напротив словно приоткрылась дверь, быстро выглянул и смылся жадный интерес самца. В памяти Карины замелькали страшилки из новорусского фольклора на тему "Беззащитная девушка и менты". Напоследок попасть в грязную машину насилия?

Еще утром Карина уверенно сказала себе, что, кроме Андрея, к ней не притронется больше ни один мужчина. Неужели жизнь все-таки сложнее и сильнее любви? Великоцкая распустила губы и зарыдала. Она плакала совершенно искренне, сотрясаясь всем телом, взахлеб, и лживые слова, омытые слезами, казались правдой чистейшей воды:

— У меня дома ребенок больной… А вы… вы…

— Ну так что? — мент слегка ослабил хватку.

— Мне к нему надо… Я только в больницу позвонила… Только «Скорую» вызвала…

Лицо цыганки, раздавленное эмоциями, утратило привлекательность. Она сама казалась бесконечно усталым, несчастным ребенком.

— Ладно, иди, — буркнул страж порядка.

Карина не помня себя выскочила вон. Мент вышел следом и той же неспешной развязной походкой двинулся в неизвестном направлении. На противоположной стороне улицы Великоцкая увидела Андрея, беспокойно озиравшегося по сторонам. Девушка бросилась к нему перед мчащимся джипом. Водитель резко затормозил, засигналил, заматюкался. Стрелок поднял голову.

Задыхающаяся Карина упала в его объятия.

— Где ты была?

Девушка тяжело дышала, не решаясь признаться. Андрей прочитал вывеску.

— Ты звонила домой?

Карина не ответила, только сжалась испуганно. Сейчас издерганный, усталый мужчина разразится грубой бранью, упреками, выговорами.

Но Андрей осторожно погладил Карину по голове: "Бедная моя девочка…"

На жадно припавших друг к другу мужчину и женщину с порожка телеграфа пристально смотрела безликая операторша.

***

Еще подъезжая к поселку, молодые люди заприметили на его окраине каменно-бетонный скелет заброшенной стройки. Сейчас они устремились к ней. Поплутали по узким улочкам и выскочили в нужном месте. Чуть в стороне от жилых домов, окруженные бурьяном в человеческий рост, грустно высились «пунктиры» трехэтажки. Мужчина и девушка поспешили укрыться под призрачно надежной защитой ее стен. Не сговариваясь, быстро принялись переодеваться. Цыганские вещи, сброшенные в пакет, полетели в сторону. А вместе с ними можно наконец-то снять с себя, отбросить тяжкие обязанности сыскарей. Все!

Пока девушка возилась с застежками, Стрелок подключил мобильник и набрал номер Неверовой:

— Лара? Это Андрей. Я выполнил свое обещание — нашел убийцу мальчика. Предлагаю встретиться и отпраздновать победу.

— Приезжай.

— Нет. Приехать придется тебе. Через сорок минут ты должна быть в Мирном. Если опоздаешь, звоню ментам. Так что праздновать, лет двадцать пять, будешь в тюряге. Поняла?

Не дожидаясь ответа, мужчина отключил мобильник. Не оборачиваясь, Карина посоветовала:

— И ментам сразу позвони.

— Они тут ни к чему. Это мое дело.

Девушка медленно развернулась, чувствуя, как из темных провалов погибающего под ветрами «костяка» здания ползет что-то ледяное, огромное и страшное.

— Ты ведь не собираешься… — губы Карины отказывались повиноваться. Великоцкая боялась произнести слово «убить», точно выпущенное на волю, оно уже становилось реальностью Андрей молчал, и невидимый удав все сильнее обвивал, сдавливал сердце девушки.

— Не надо…

Он, наконец, заговорил, но сказал совсем не то, что ждала Карина:

— Ты моя спасительница. Я буду благодарен тебе до конца своей паршивой жизни…

Потому, что голос Андрея звучал слишком нежно и осторожно, Карина испугалась еще больше.

8 — А теперь нам пора разбежаться в разные стороны. Иди на автостанцию и езжай домой. Никто не знает, что ты была здесь. И хорошо. Скажешь, что мы расстались еще вчера. Бабушка подтвердит.

Карина не верила своим ушам. Он не отказался от намерения убить?! После этой волшебной ночи? После объятий, поцелуев, слов, рушащих прошлое: планы, амбиции, устремления — для возможности настоящего?

— А как же?.. — Карина стыдилась напоминать о себе. Но страх перед тем, что через сорок минут должно развернуться здесь, заставил девушку выдавить:

— А как же мы?

— Мы? «Нас» уже нет. Снова есть просто — я и ты.

Карина вздрогнула и процедила:

— Ты меня любишь?

— Давай не будем.

— Любишь? — с вызовом повторила Великоцкая.

Андрей закрутил головою. Злые слова готовы были сорваться с его языка, но вовремя Стрелок понял важность ответа для девятнадцатилетней девушки на вечный женский вопрос.

— Да! Люблю! — крикнул он. — Довольна?

Что это дает?

— Как? — растерянно прошептала девушка.

— Господи боже мой! Я давно уже вырос из того возраста, когда верят, что любовь способна все изменить. Исправить! Перевернуть мир вверх дном! Я даже не помню, верил ли вообще в эту дурь. Да не только в возрасте дело. Мы с тобою люди из разных миров. С разной начинкой.

Пойми уже это.

— Ну и что! — Карина даже не пыталась найти достойные аргументы в их споре. Ею руководило только желание не подчиняться тошнотворно мудрым законам жизни.

Андрей заметался по площадке.

— Ты рассуждаешь, как ребенок. Гадаешь, понравлюсь ли я твоему отцу. Да как тебе в голову вообще пришло такое?! Я бы на месте папаши мне морду расколол здоровый мужик влез на его девочку.

Карина сжалась под градом грубых слов.

И тут же ее накрыла удушливая волна озарения: на этом языке об их отношениях говорит теперь весь город. Грязно, смачно, с наслаждением.

— Да! Я не сдержался! Я подлец! Ты тоже подлила масла в огонь. Мы получили, что хотели.

И даже, наверное, больше. Но жизнь не остановится оттого, что мы переспали. Все пойдет своим чередом. А ты и я — в разных направлениях.

Вне зависимости от всяких люблю-не люблю.

— Я хочу, чтобы мы были вместе, — слабым голосом возразила Карина. Девушку обжигал стыд. Она боялась, что Стрелку надоест спорить с глупой девчонкой и он попросту вытолкает уже ненужную напарницу вон. Но молча смотреть, как мужчина крушит ее воздушные замки, не могла.

— Где?! — закричал он. — В тюрьме?!

Подскочил к девушке, затряс ее за плечи:

— Скажи, ты хочешь в тюрьму?

Карина горько заплакала. Между рыданиями выдавила:

— Нет… Хочу домой… Хочу иметь от тебя детей. Хочу, чтобы мы были счастливы.

Андрей бессильно опустил руки. Карина бросилась мужчине на шею и принялась покрывать поцелуями его лицо. Он почувствовал, как светлая нежность и темное желание снова сплетаются в нем. С трудом оторвал от себя девушку. Отошел в угол.

— Все. Хватит. Ты сама не понимаешь, что говоришь. Я с тобою в загс идти не собираюсь. У меня и так проблем через горло.

Карина вздрогнула, но не отступила.

— Ну зачем она тебе нужна? Зачем вообще все это?

— Я поклялся.

— О-о-о! Ну что ты изменишь еще одним убийством?! Чем ты можешь помочь этим двум Иванам? Зачем губить свою жизнь из-за идиотки? Пусть менты ею занимаются.

— Я на авось бросать дело не собираюсь. Она ментам эти же шестьдесят тысяч раздаст: все возьмите, дорогие, только меня не трогайте! Вот и будет правосудие. Нет. Она по заслугам точно получит.

— Рыцарь справедливости! — насмешливо выплюнула Карина. — Сколько лет от реальности пытаешься заслониться, спрятаться. Да выйди ты, наконец, из своего Афгана! Открой глаза: жизнь идет! Другая! А ты по-прежнему в дыре, в которую тебя загнали. Сам не хочешь из нее выбираться!

— Да, я такой. Наконец, хоть с трудом, ты поняла это, — презрение, звучащее в голосе Андрея, стегануло девушку. — В общем, шагай к папе! Я с самого начала говорил: зря совалась.

— Придурок! — взвизгнула Карина. — Да на что ты мне сдался, сокровище?! Просто… Все было, как в кино… Я думала: супермен! Вот мне с тобой и захотелось. А ты оказался трус! Слабак!

Убийца и негодяй! Что я тут делаю?!

Девушка схватилась за голову и огляделась.

В щели между плитами с неиссякаемым жизнелюбием пролезли чахлые былинки. Стены испакостили выведенные маркерами маты. Напротив нее застыл чужой, страшный мужчина. Бандит.

— С кем?

Карина сжала в кулаке крест, и этот жест словно «замкнул» невидимую цепь, соединяющую ее с домом. В подступившей тьме высветились, дрогнули застывшее лицо матери, ее замершая на распятии рука. "Доченька… Я, мама, Денис…" Девушка судорожно вздохнула и бросилась вон из развалин.

Она шла не разбирая дороги, как пьяная или слепая. Слезы душили, застилали глаза, мешали собраться с мыслями. Без сил Карина упала на лавочку под сливами у голубенького дома. Долго сидела, уставившись в никуда, беззвучно шевеля губами. По существу, именно она сделала всю следственную работу. Совалась в самые опасные места, анализировала, направляла, доказывала.

В награду девушка попросила у мужчины только одно: его самого. Но Андрей посчитал эту плату слишком высокой. Не нужна! Отвратительное слово гранатово вспыхивало в голове девушки, опалив кожу, гасло. Не нуж-на…

Поднялся легкий ветерок. Словно играя, он сбивал тугие синие плоды. С негромким стуком сливы падали на землю, тонкая шкурка лопалась, открывая желейную начинку. Девушка продрогла и встала. Есть ли у нее хотя бы деньги на автобус? Пальцы Карины скользнули в карман и наткнулись на металл. Она чуть не завизжала от ужаса. Женщина, которая хладнокровно отправила на тот свет ребенка, не остановится ни перед чем. Карина погубила Стрелка. Она оставила его безоружным наедине со смертью.

Карина забила Андрею голову так, что мужчина даже не вспомнил про пистолет. Может, теперь, обнаружив его пропажу, Стрелок отказался от своего намерения покарать убийцу, тоже ушел из развалин? Однако разум твердо ответил голосом Андрея: "Нет. Никогда".

Отчаянно Великоцкая понеслась назад, но уже через десять минут поняла, что заблудилась. Задрипанный поселок словно разросся на глазах, покрылся замысловатым лабиринтом новых улиц. От телеграфа к недостроенному зданию Карина шла ослепленная открытием, вцепившись в руку Андрея. Обратно она неслась с глазами, зашторенными горем. Где же?.. Ну где?..

Карина бросилась к мужчине и двум женщинам, увлеченно обсуждающим цены на картошку.

— Подскажите, пожалуйста, как мне пройти к недостроенной трехэтажке?

Пять минут обыватели спорили, высчитывая нужный объект. Наконец, большинством голосов решили, что речь идет о школе.

— На окраине? Она! Ее уже и забыли, когда строить начали. Говорили, там новая улица будет — Молодежная. Но… — Мужчина развел руками и присвистнул. — А тут близко. Через две улицы. Прямо и упрешься…

Не дослушав инструкции, не сказав спасибо, Карина сорвалась с места. Женщины проводили ее любопытными взглядами, пофантазировали малость, зачем нервной незнакомке на ночь глядя понадобились развалины новой школы. Не сочинив ничего киношного, вернулись к более интересной, картофельной теме. И когда через десять минут возле них остановился милицейский «уазик» и участковый спросил, не проходили ли здесь цыгане, отдыхающие дружно ответили:

"Нет. Никого не было".

***

"Скелет" недостроенной школы купался в лучах заходящего солнца. Сверху, со второго этажа, падали вниз обрывки напряженного диалога. Осторожно Карина поставила ногу на исцелованную дождями и ветрами ступеньку.

—..ты и случайную смерть Николая в своих целях использовала. Быстро придумала для ментов историйку о несуществующих врагах-мафиози: мол, сперва отца погубили, теперь и до ребенка добрались. А главным врагом мужа и Ванюшки всегда была только ты!

— Все это бред — от первого и до последнего слова! — Женский голос звучал холодно, самоуверенно, презрительно. Куда делись беспомощные всхлипывания: "У меня нету сил…"?

— Перед смертью человек обычно зовет самых близких. А Ванюшка обращался к дяде Андрею, которого сроду в глаза не видел. Не странно ли?

— Неужели, думаешь, похитители не сказали ему, кто принесет выкуп, — отразила нацеленный на нее удар Лара.

— Да. Конечно. Но вот что интересно. Мальчика похитили, записали на пленку, что хотели, и сразу же убили. От лишних неприятностей подальше. Бандиты на все сто были убеждены, что дядя Андрей вступит в игру. Откуда такая подозрительная уверенность в незнакомом человеке? В городе меня никто не знал. Только ты по рассказам мужа.

— Че-пу-ха! Мальчишка позвал: "Дядя Андрей…" Это и есть убийственное доказательство моей вины? Да Смирнов будет хохотать над ним до икоты, хоть он старый дурак и не умеет смеяться.

Карина, наконец, поднялась на площадку второго этажа и осторожно выглянула. Андрей, скрестив руки на груди, стоял в дальнем углу.

Напротив застыла Неверова. "Голубые джинсы резко дисгармонируют с мятым желтым свитером, волосы растрепанные", — отметила Карина. Видно, собиралась дамочка в спешке, хоть сейчас и пытается изо всех сил не выйти из образа невозмутимой "железной леди". У стены на корточках, в позе обезьяны сидел, как обычно, пьяный вдрезину Илья. Странно, что, в таком состоянии он все-таки умудрился в короткий срок довести машину до нужного места.

— Тут я с тобой согласен. Наверное, над дядей Андреем будет ржать вся ментовка. Ты-то уж, без сомнения, позабавилась от души. Но в этом деле есть еще один дядя, который и потащит тебя в тюрьму.

— Что ты хочешь сказать? — насторожилась Лара.

— Хочу дать совет: никогда не шути со смертью. А не то она пошутит над тобою. Естественно, по-черному.

Женщина не запустила в противника очередной порции ядовитых насмешек. Стояла напряженная, ждущая.

— Знаешь, что сказал Ванюшка другому пацаненку, выходя из садика? "Иду на встречу с другом папы…"

— Знаю. Что дальше?

— Но он еще странное уточнение сделал. Ада Михайловна фразу не поняла. Мильтоны, видать, тоже решили, что Даня глупости болтает.

Слова похожие перепутал.

— Какая Ада Михайловна?! Какой Даня?!

Не обращая внимания на вскрикивания женщины, Андрей продолжал:

— Но мы-то с тобой понимаем больше других.

Ванюшка сказал, что идет к дяде Нерону. Узнаешь свою милую шутку?

Почти зримая тишина прокралась в полутемный остов. Неверова вздрогнула, как-то неуверенно, боязливо повернулась к брату, ломким голосом произнесла:

— Илья…

Тот прогнусавил:

— Ну что там? Что?

— Ведь это ты отвозил мальчишку в тот день в садик. По дороге сказал ему… — женщина замолчала, не решаясь произнести главное. — А обратно с Генкой вернулся… Он? Или ты?

Илья не изменил позы. Продолжал сидеть, вытянув руки перед собою.

— Да ответь же! — взвизгнула женщина.

— Что тебя интересует? — поднял темноволосую голову мужчина.

И Карина вдруг с острым страхом поняла: он совсем не пьяный! Возможно, в этот горячий момент у него самая холодная и трезвая голова.

Неожиданно вспомнилась первая встреча в особняке. Илья, шатающийся, источающий запах алкоголя. Наверное, тогда он, следуя примеру сводной сестрицы, обрызгавшей носовой платок нашатырем, ливанул на свитер водки. Вот от брюнета и разило горячительным на расстоянии.

— Подробности? Факты? Комментарии? — Илья медленно поднялся. — Оставим эти всхлипывания для шоуменов.

— Как… Как ты мог?

— Мы, моя дорогая сестренка. Мы. Ты только делала вид, что ни о чем не догадываешься. Как всегда, зажмурила глаза и закрыла уши. Подыграла нам просто гениально. Оно и понятно. Все ведь и делалось исключительно для блага красивой женщины.

— Нет… Я никогда бы не дала… согласия.

— Конечно. Ты предпочитаешь, чтоб сложные вопросы решали другие. Я знаю.

В памяти Карины всплыли откровения Бромана о нуле и палочке. Тогда, находясь еще под неприятным впечатлением от встречи с Лагутич, Карина, как и Андрей, решила, что речь идет о первой жене Неверова. Но Супермозг осторожно намекнул им на эту преступную парочку.

— Да ты от счастья чуть не визжала. Хорошо, ума хватило бессонницей себя поморить — хоть в какую-то дырку радость свою затолкала.

А ментовские ослы твой бледненький вид горю приписали.

Женщина дернулась, точно попыталась оказать сопротивление брату, который не хотел оставлять ее за чертой преступления, тащил к себе, превращал в соучастницу.

— Я знал, что ты пожалеешь деньги на мальчишку. Бросилась одалживать: мол, беспокоюсь.

Вот звонила почему-то только тем, кто вместо баксов мог тебе лишь пребольшой кукиш показать. Скажи спасибо мне, что я тебе объяснил: в таких делах излишняя жадность мостит дорожку в тюрягу. Надо хоть что-то дать для спасения горячо ненавидимого пасынка. Чуть все дело нам не завалила. Хорошо, ковбой недостающие тысячи собрал.

Илья мельком взглянул на Андрея.

— Ты прикарманил эти деньги, подлец! — обличающе взвизгнула Лара. — Мои деньги!

— Не выходи из образа, сестричка, — остановил ее Илья. — Да, я взял их в качестве платы за отлично проведенную операцию. Часть получил Геннадий. Имеет право. Я должен был позаботиться о себе. Ведь среди твоих недостатков никогда не числилось щедрости.

— Убийца, — прошипела зеленоглазая.

Илья мелко рассмеялся:

— Сокровище мое! Вспомни, красавица, как погиб твой муженек. Он и в трезвом виде норовил мешающие тачки посшибать… Я, конечно, понимаю, тебя ненависть догрызала: завещание на мальчишку, Коля к беременной уходит. Вот и выложила ему все: и про сперматозоиды, и про двух сериальских детей — рыжей и Лагутич.

Знала ведь, что он бросится выяснять отношения. В гибели дорогого муженька виновата ты! У нас с тобою счет равный: один — один.

Злость в голосе брюнета росла. Женщина боязливо сжималась, цепенела.

— Вот только не врублюсь: почему заодно ты не просветила мужа насчет еще одного ребенка?

Своего собственного. Ведь лох так мучился чувством вины из-за аборта. Сказала бы…

Стремясь опередить грязно усмехнувшегося брюнета, женщина быстро прошептала:

— Ты изнасиловал меня, подонок. А потом шантажировал этим.

— Не надо было крутить хвостом у меня перед носом. Так заигралась, что сама не заметила, как опрокинулась на спину. Ты только делала вид в тот раз, что не хочешь. Впрочем, как и во все остальные. Лучше сомкни покрепче губки, если не хочешь, чтобы я продолжил вечер эротических воспоминаний.

Лицо, шея женщины покрылись яркой краской, точно последние лучи солнца, просочившиеся между плитами, обожгли нежную кожу Лары.

— Ловко же ты все обставил, мразь, — наконец, подал голос Андрей. — И сестру в грязи вывалял, и меня в бандиты определил.

Илья поморщился:

— Ты сам себя к ним приписал. Самым умным хотел быть? Вот и хлебай дерьмо, раз нравится. Никто ничего не пытался на тебя свалить.

Нужно было соблюдать правила игры. Сперва шорох навел с ограблением. За каким рожном, спрашивается? Мы как планировали: родственнички деньги собрать не успели — вот мальчишку и кокнули. Все путем. Ладно. Подарил ты нам не десять тысяч, а шестьдесят. Ну и оставался бы с мертвым ребенком, тихо-мирно ждал ментов. И все! Разошлись бы довольные навсегда.

Нет. Запутал дело, да еще эту маленькую сучку приплел… Я еще когда выкуп везти тебе предлагал, подумал: он идиот! И теперь после всей этой кутерьмы повторю: ты настоящий идиот. Второго такого не встречал.

— Я ничего не подозревала… Не могла даже… — Лара снова обрела голос. Она опять казалась слабой и беспомощной.

— Перестань ныть! — грубо оборвал ее брат. — Ментов тут еще нет. А для него можешь не распыляться. В общем, так, старик. Как ты сам понимаешь, у нас с тобою разные цели. Мне пожить как человеку хочется, а тебе — кровь попортить себе и другим. Ну, добился ты своего.

Отлично сделал ментовскую работу. А дальше что? Не подумал?

Наклонив голову, будто размышляя над словами убийцы, Андрей медленно двинулся вдоль стены. Илья, широко расставив ноги, стоял у края бетонной плиты. Сбоку раскрывал черную пасть провал. Лара глазами рыси следила за Стрелком. Неожиданно она сморгнула, быстро опустила голову, поднесла к лицу кружевной платочек. Женщина терла глаза, носик с таким усердием, самозабвением, будто в этот звенящий от напряжения момент не существовало ничего важнее ее соплей и слез.

Карина вытащила из кармана куртки пистолет. Как же передать его Андрею?! Что же делать?!

— Вся наша жизнь по существу лишь отпуск. — Илья не мог отказать себе в удовольствии сказать пару финальных наставительных фраз. — Только, кажется, начал отдыхать — уже пора собираться в дорогу с односторонним движением. Потому-то и надо спешить хавать то, что не успели захватить другие. А ты, солдат, свой отпуск профукал. Стой, где стоишь!

Брюнет достал пушку:

— Моя бесконечная благодарность за оказанные услуги. И до не скорого свидания. Ступай к своему дружку. Хочу тебе сказать: он тоже был законченный дебил.

Не осознавая, что делает, Карина сделала шаг в сторону и оказалась на площадке. Под ее ногами скрипнули кирпичи. Илья быстро обернулся. Девушка стиснула зубы, зажмурилась и нажала на курок. Звук выстрела слился с протестующим криком Андрея: "Не-е-ет!" Слабеющее сознание девушки, вздрогнув от боли, приняло отвратительный звук рухнувшего на камни первого этажа тела. Карина упала на колени и, наконец, открыла глаза. Рядом с собою девушка увидела белое, без единой кровинки лицо Андрея. Стрелок вынул из ледяных рук Великоцкой пушку. Он что-то говорил быстро, горячо, но Карина ничего не слышала. Зато Лара согласно кивала растрепанной головой.

Внизу раздались шум подъезжающих машин, визг тормозов, крики. По лестнице взлетели вооруженные правоохранители. Андрей осторожно положил пистолет на пол, поднял руки:

"Я убил". Лара всхлипнула, демонстрируя первую стадию страдания, которые ей снова предстояло сыграть. На площадку выскочил красный, запыхавшийся Владимир Петрович. Грубо оттолкнув оказавшегося на его пути Першина, бросился к дочери. Быстро ощупал девушку с головы до ног, словно проверяя, не потеряла ли она чего в этой катастрофе.

— Папа! — Карина кинулась на грудь отцу, пытаясь спрятаться от Стрелка, от ментов, от того, что сделала. — Папочка!

— Золотце мое! Риночка… — Владимир Петрович испугался, что прослезится сейчас как баба. — Вставай. Уйдем отсюда. Ну все, все…

Шатаясь, с помощью отца девушка поднялась на ноги. Неверными шагами, крепко обнявшись, как одно сломленное горем существо, они двинулись вниз. Карина не произнесла больше ни слова, ни разу не оглянулась. Андрей, вокруг которого сладострастно-жадно суетились менты, неотрывно смотрел вслед девушке.

***

Владимир Петрович, нервно бросая в рот соленые орешки, сидел перед телевизором — кипела очередная зубодробильная муть. Вошла Вера Николаевна. Осторожно, как ждущая ласки кошка, пристроилась рядом.

— Ну? — подозрительно спросил Владимир Петрович.

— Денис опять двойку по алгебре схватил.

Мужчина нахмурился, понимая, что рассказ о проказах маленького паршивца является только легкой прелюдией к главным новостям.

— А он что? Еще другие оценки там получает? Пусть идет после 9-го класса в колледж. На монтажника. Нужным человеком станет.

На экране положительный герой приставил к голове какого-то парня пистолет. Великоцкий с ненавистью покосился на резиновую морду борца за справедливость и переключил телевизор.

И здесь не лучше — очередная банановая история любви!

— Володя…

— А?

— Я вот о чем хотела…

— Ну?

— Парню надо помочь.

Владимир Петрович сразу понял, о ком речь, и его глаза налились бешенством.

— Еще чего! — взревел он. — Мне больше делать нечего, как убийц спасать!

Вера Николаевна, глядя на свои стиснутые у груди руки, очень тихо произнесла:

— Но мы-то с тобою знаем, кто на самом деле убил.

Владимир Петрович подскочил и пробежался по комнате:

— Он! Он во всем виноват! Втянул девчонку в дерьмо! В героя играл! Вот пусть и идет до конца, сволочь. Неверова его показания подтвердила. Видно, у вдовушки хорошо рыльце в пушку, раз на все глазки прикрыла. Осадчему я заплатил. Смирнов, хоть и мент, человеком порядочным оказался, наше содействие оценил. Все!

Великоцкий рубанул рукой воздух, словно итог беседе подвел, и опять уселся возле телевизора.

— Ты, конечно, прав, но…

— Опять?! Забыла, как дергалась здесь? Ночи не спала? А в какие он нас убытки ввел?! Материальные! О моральных уже молчу. Опозорил!

Меня!.. Порядочного человека звездой экрана сделал! Хоть в "Пять вечеров" иди снимайся.

Владимир Петрович злобно тыкнул пальцем в сторону «Samsunga», в волшебном глазу которого очередная парочка, смачно целуясь, барахталась на полу с безудержностью утопающих.

Мужчина зарычал и выключил телевизор.

— Рина все глаза выплакала. С нами почти не разговаривает. Ты что, хочешь дочь потерять?

Владимир Петрович дернул шеей, словно получил удар:

— Не накручивай! Поплачет (ей, кстати, полезно), а через год придурка и не вспомнит:

"Стрелков? Это кто?.." Знаю я вас, баб. Вон Олешеку рога наставила, а тоже кричала: "Жить без него не могу!"

Тут Вера Николаевна как-то подозрительно замялась, боязливо передернула плечами, словно раздумывая, доставать ли из кармана гранату. Владимир Петрович насторожился и механически включил телевизор, еще надеясь, что супруга все-таки поимеет совесть, уйдет и даст ему отдохнуть. Однако та с обычным женским бессердечием в делах семейных выдала:

— Ну, тут другой случай. Андрей ведь отец Карининого ребенка.

— Что-о-о?! — подпрыгнул мужчина. — Ну, подонок! Так я и знал: будет мне подарок от придурка. Этого-то больше всего боялся. Воспользовался ситуацией по полной программе! А дочка твоя тоже хороша! Ни в чем ему, видно, не отказывала! Все твое воспитание! Проклятая цыганская кровь!

Владимир Петрович силился перекричать актеришек, которые играли драму, сюсюкая и целуясь. Ни хрена они не понимали в боли и в любви тоже. Во всяком случае — в русской.

— В общем, так. Ты мне могла и не сообщать об этом. Сделаете все, как надо. Не мне вас учить.

— Его надо вытащить.

— С ума сошла, старуха. Да я десять прокуроров найму! Лучших! Чтоб ему сто пожизненных впаяли! Чтоб он с нею и на том свете не сразу встретился!

— Володя, что ты говоришь?!

Великоцкий сапнул. Ему и самому не понравилась собственная речь. Словно в подпевках придурошного киношного дуэта выступил.

— Он мою дочку видеть отказался! Принц египетский!

— Сами в своих отношениях разберутся…

— Я запрещаю!..

Стоя в коридоре, Карина слушала, как мать борется с отцом. Сплетала, ломала пальцы, закусывала губы, но не решалась войти и вмешаться.

В первые страшные дни она даже слышать не хотела об Андрее. Девушке казалось, что тем выстрелом она заодно убила и свою любовь. Но однажды утром Карина проснулась со знакомой жалящей тоской в сердце. Долго лежала неподвижно, прислушиваясь к себе. Нет. Ничего не изменилось. Она хотела видеть ЕГО… И никуда никогда не деться ей от этого желания, не спрятаться от сладкой муки и щемящей радости, лишиться которых — значит потерять себя…

— Губанову позвонить, что ли?

— Обязательно. Анатолий Николаевич все ходы знает. — Вера Николаевна с ласковой силой погладила мужа по спине. Он, усталый и красный, сидел, покорно опустив плечи.

— Нет. Лучше сам съезжу завтра с утра.

— Тебе налить сока?..

Карина облегченно вздохнула и на цыпочках прокралась к себе в комнату. С ногами забралась на кровать. С шедевра Волоха на хозяйку понимающими глазами-цветками смотрела прекрасная женщина. Увидев впервые "Домашние объятия", Владимир Петрович, демонстрируя неожиданное для него умение разбираться в тонкостях искусства, сплюнул: "Не обнаженная, а голая".

Потом, думая, что его слышит уже только жена, добавил еще пару красочных определений. Подытожил: "Порнография, она и есть порнография. Хоть ее в золотую рамку вставь, хоть картиной назови". Вера Николаевна согласно кивала, чтобы сделать мужу приятное.

Карина усмехнулась. — С благодарностью вспомнила напутствие Клима: "Идеальных отношений — ни-ни… Не существует. Но любовь, эта дама, и наждак сгладит". Андрей вернется, и они будут жить вместе долго и счастливо, как ее отец и мать.

***

В тюрьме Стрелок получил записку: "Будет мальчик, назовем Иваном". Он улыбнулся и осторожно погладил белый лист.

Оглавление

Ольга Троицкая  . Порочная королева

Реклама на сайте