«Дунечка и Никита»

Степанов смотрел на дочь и вспоминал, как семь лет назад в такой же летний день Дунечку привезли из родильного дома.

Есть разница в том, как относятся к новорожденному мать и отец. Надя подолгу просиживала возле Дунечки - сморщенной, коричневолицей, пищащей хриплым голосишком, - и смотрела на нее с умилением, и находила сходство: <Уши у нее твои, и брови твои, и подбородок твой>. А Степанов смотрел на этот пищащий комочек с осторожным любопытством, не видел никакого сходства, но соглашался с Надей и недоуменно хмыкал: <Моя дочь...>

Люди - те же позвоночные, только высшая их форма. Волчица облизывает детеныша, подолгу глядит на него, положив длинную морду на толстые лапы, а волк гуляет себе по лесу, мимо слепых волчат проходит равнодушно - не придавить бы, - и только. Волк начинает брать детеныша с собой, когда тот делается постарше и когда мать уже не смотрит на него с такой нежностью, а порой даже прикусит за загривок, если что не так. У зверей младенчество принадлежит матери, зрелость - отцу. У людей - так же.

- Папочка, - спросила Дуня, - а у вас когда начнется баракоразводный?

- Что?

- Так Никита сказал.

- Не болтай, мать, ерунды...

- Ну какая ж я тебе мать, - рассудительно сказала Дунечка, - я твоя дочка.

- Дуньк, скажи <рыба>, - попросил Степанов, закрыв глаза.

- Рыба.

- Раньше ты говорила - лыба. Ну-ка, иди, я тебя поцелую.

- Вы меня всегда целуете, когда ссоритесь.

- Смотри, какой пух тополиный летает.

- А зачем он летает?

- Весна...

- Пусть бы зимой летал, тогда падать не больно.

Вошел Никита:

- Она уже ушла.

- Пока, Дунечка, Никиту слушаться безо всяких.

- А со всякими?

Никита и Степанов посмотрели друг на друга. Степанов поднялся, потянулся, захрустев пальцами, и пошел в суд - разводиться.

- Дунька, порубать хочешь?

- Знаешь, как папа говорит? Он говорит: <рубансон-гоглидзе> и <кирневич-валуа>.

- А что такое <кирневич-валуа>?

- Очень просто. Это когда в рюмку наливают водку.

- Ясно. Яичню <рубансон-гоглидзе>?

- Не хочется.

- Мало ли что не хочется... Надо. Человек есть то, что он ест. Поняла?

- Нет.

- Что нет?

- Как же он может быть тем, что ест? Ведь человек не еда.

- Ты у меня Гегель.

- Ну какой же я Гегель, Никит? - снова рассудительно ответила Дунечка. - Я девочка.