«Смерть по заказу»

Леонид Кудрявцев Смерть по заказу роман

ПРОЛОГ

Клиент был жаден. Именно это киллер и решил использовать.

Конечно, ранее, обдумывая операцию, они с напарником разработали еще несколько вариантов, суливших неизбежный успех, но именно этот показался им самым простым, наиболее легким в исполнении, а стало быть, и верным. По крайней мере, они решили начать именно с него.

Почему бы и нет?

Киллер поправил ремень спортивной сумки, висевшей на плече, и закурил сигарету.

Больше всего ему нравилось в клиенте то, что тот был еще и пунктуален. В наше время это встречается редко. С пунктуальным человеком работать гораздо проще. Есть уверенность, что он не выкинет какой-нибудь неожиданный фортель.

Киллер взглянул на часы.

Еще три минуты, а потом ему надо будет действовать, причем действовать быстро и без осечки.

В тот момент, когда киллер выкинул окурок, из ближайшего переулка выехал «Москвич».

Все верно. Минута в минуту. Ну, теперь пора.

Киллер рванулся к обочине, бешено размахивая рукой, встав впереди какого-то «голосующего» типа, в строгом черном костюме и аккуратном галстуке, стараясь заслонить его. Это ему удалось. Тип буркнул что-то злобное, но киллер даже не обратил на него внимания.

Машина затормозила почти рядом. Киллер устремился к ней, рванул на себя дверцу.

– Командир – подвези!

– Куда тебе? – спросил исполнявший еще и обязанности шофера телохранитель, здоровенный парень в пестрой футболке и спортивных брюках. Сидевший рядом с ним клиент не повернул даже и головы. Он глядел куда-то вдаль, делая вид, что этого нахального молодого человека не существует вовсе.

«– Делай, делай, – усмехнулся про себя киллер. – Только, я – то знаю, что ты остановился не из каприза. Нет. Ты проделываешь эту штуку каждый вечер. Вообще удивительно. Человек, ворочающий такими деньгами, подрабатывает на обратном пути домой извозом. Обыкновенная жадность. Она самая. Вот за нее ты и поплатишься»

– В Ленинский район, – быстро сказал киллер.

– Куда именно?

– До Тихоновской улицы.

Клиент едва заметно кивнул.

– Сколько? – спросил телохранитель.

– А сколько надо?

– Тридцать! – В голосе телохранителя чувствовалось хорошо отрепетированное презрение.

Он уже явно высмотрел конкурента и теперь прикидывал, что если первый клиент откажется, то «пиджачный» заплатит требуемую сумму.

– Ладно, дороговато конечно, но уж больно я тороплюсь… – киллер махнул рукой. – Согласен.

– Садись, – сказал телохранитель.

Усаживаясь в машину, киллер с трудом удержался от довольной улыбки.

Все, половина дела – в кармане. Теперь оставалось только сделать вес как надо. Ну, тут-то он за себя был совершенно спокоен. В первый раз, что ли?

Машина тронулась с места. Киллер откинулся на мягкое сиденье, и расстегнул сумку. Услышав звук расстегиваемой молнии, телохранитель вздрогнул. Взгляд его скользнул по бардачку, в котором наверняка должен лежать пистолет.

Киллер достал из сумки свежую газету и, безмятежно ее развернув, стал изучать страницу объявлений. Телохранитель расслабился.

Так. «Еще не старая, миловидная женщина, пятидесяти девяти лет, ищет друга, не утерявшего вкус к жизни, без вредных привычек, способного стать верным мужем и спутником жизни.»

Однако! О какой миловидности в пятьдесят девять лет может идти речь?

«Прекрасная душой интеллигентная женщина тридцати пяти лет, интересующуюся книгами и вязанием, с дочкой пяти лет, ищет…»

Машина катила по улицам города. До темноты оставалось не менее двух часов. Трое сидевших в салоне мужчин хранили молчание. Телохранитель вел машину, клиент думал о чем-то своем, (наверное, о том, как расправиться с очередным конкурентом), киллер читал газету.

Все шло по плану. И, конечно же, телохранитель, решив поехать более короткой дорогой, свернул на боковую улочку. Она заканчивалась пустырем, за которым был Ленинский микрорайон, пересекавшийся надвое Тихоновской улицей.

Отгородившись от тех, кто сидел на переднем сиденье, газетой, киллер улыбнулся уже в открытую.

У него была твердая уверенность, что дальше пустыря они не поедут.

Вот и он.

Последние дома остались позади и машина поравнялась с небольшой группой деревьев. Киллер резко смял газету и, хлопнув себя по лбу, полным отчаяния голосом крикнул:

– Командир, останови!

– Что случилось? – притормаживая, спросил телохранитель.

– Забыл. Черт. Забыл офис поставить на сигнализацию. Если не вернусь, меня завтра шеф так трахнет! Останови, командир!

В голосе его чувствовалось неподдельное отчаяние. Заветная группа деревьев уже почти осталась позади.

– Вот навязался на мою голову, – пробурчал телохранитель, но машину все же остановил. – Как ты обратно-то поедешь?

– Поймаю кого-нибудь. Тут многие ездят, – быстро бормотал киллер, берясь за ручку дверцы. – Мне сейчас только бы обратно добраться.

Газету и сумку он сжимал в левой руке.

– А деньги? – подал голос клиент.

– Конечно, конечно, – привстав, чтобы было удобнее, зашарил по карманам, отыскивая бумажник, киллер. Наконец он его вытащил, отсчитал три десятитысячных купюры и сунул водителю.

– Ладно, выметайся, – пробормотал тот, передавая деньги клиенту.

– Сейчас, сейчас, – бормотал киллер, запихивая газету в лежавшую у него на коленях сумку. Наконец, управившись, он ловко вытащил из сумки гранату-лимонку и, стараясь держать ее так, чтобы этого не было видно сидящим в машине, стал выбираться наружу, намеренно неуклюже, словно выползающий из берлоги медведь.

– Быстрее, – поторопил телохранитель.

Клиент сидел на своем месте неподвижно, как статуя. Правда, денег у него в руках уже не было и, киллер подивился скорости, с которой он спрятал их в карман.

– Сейчас, сейчас!

Он выбрался из машины и вдруг, сунув голову в нее обратно, сказал:

– Счастливой дороги, командир!

Говоря это, он выдернул из гранаты кольцо и швырнул ее внутрь салона. Теперь ему осталось только рыбкой нырнуть под откос, в глубокую придорожную канаву.

Когда грохнул взрыв, киллер уже лежал в нескольких метрах от машины, закрыв руками голову и открыв рот, чтобы не повредить барабанные перепонки. Осколки выстригли кусты над самой его головой, но канава послужила надежным укрытием. Через несколько секунд после взрыва, киллер помотал головой и пружинисто вскочил.

От машины и сидевших в ней осталось не так уж и много.

Выхватив из сумки пистолет, киллер ринулся к противоположной придорожной канаве. Он должен был удостовериться, что телохранитель не успел выскочить. Судя по всему, тот вполне мог это сделать. Канава оказалась пуста. На дне ее валялась закинутая взрывом оторваная рука, все еще сжимавшая пистолет.

Киллер покачал головой.

Все-таки не зря он опасался. Реакция у телохранителя была отменная. Только он, как и его хозяин, был дураком: вместо того чтобы выпрыгивать – схватился за пистолет. С каких это пор пистолеты помогают против гранат?

Однако думать об этом не было времени.

Быстро оглядевшись, и убедившись, что вокруг никого, а стало быть, нет и лишних глаз, киллер метнулся обратно, на другую сторону дороги. Петляя между кустами, он побежал прочь.

За группой деревьев была огромная куча мусора, образовавшаяся в результате того, что многие жители города ленились отвозить его на свалку, постепенно превращая пустырь между двумя микрорайонами в некий ее филиал. За этой кучей стоял помятый «жигуленок», в котором сидел напарник и покуривал сигаретку.

– Все в ажуре, – отрапортовал киллер, усаживая на переднее сиденье, рядом с ним.

– Слышал, – улыбнулся напарник. – Поехали?

– Да. И чем скорее – тем лучше, – нашаривая в кармане сигарету, сказал киллер.

Часть первая: ПРАВИЛА ИГРЫ

Глава первая

Стучали вагонные колеса. Уносились прочь поля, рощицы, неглубокие овражки, извилистые речушки, иногда мелькали скопления похожих на старинные коробочки от монпансье дач.

Андрей Наумов поглубже затянулся сигаретным дымом и подумал о том, что в этой стране все люди делятся на три категории. Принадлежащие к первой считают жизнь большим дерьмом и ни на что уже не надеются. Другие находят жизнь – большое дерьмом, но все еще надеются ухватить удачу за хвост. Третьи полагают большим дерьмом всех остальных людей, а жизнь понимают прекрасной и удивительной штукой, созданной исключительно для них самих, и ни для кого больше.

Самого себя Андрей относил ко второй категории. Его спутники по купе явно принадлежали к третьей. Еще одной особенностью третьей категории было то, что они считают всех остальных людей, кроме себя, не только дерьмом, но и идиотами, лохами, созданными для того, чтобы быть обманутыми. Причем, как ни странно, им это удается. Правда, не всегда…

Андрей слегка усмехнулся.

В тамбур вошла молоденькая проводница и, мельком взглянув в его сторону, стала проворно подтирать пол. Докуривая сигарету, Андрей покорно передвигался из конца в конец тамбура, стараясь ей не сильно мешать, и мимоходом думал о том, что с теми двумя, засевшими в его купе, что-то, видимо, придется делать. Так просто они не отстанут.

«Ну да ничего, – беззаботно решил он. – Это так, мелочь пузатая. С ними больших хлопот не будет. Вот только не вышло бы скандала.»

Скандал был ему не нужен, совсем не нужен.

Проводница попросила:

– Эй, мужик, еще раз передвинься. Чего стоишь столбом?

Андрей ухмыльнулся.

– Ну, должно же хоть что-то стоять в этом вагоне?

Она хихикнула и бросила на него заинтересованный взгляд. Он передвинулся, мимоходом отметив, что, несмотря на молодость и худобу, бюст у проводницы просто выдающийся. В полном смысле этого слова. Выдается вперед здорово.

Спросил:

– Тебя как зовут?

– Томой, – снова хихикнула она. – А тебе зачем.?

– Так, просто… – уклончиво ответил он.

– А-а-а-а… – то ли разочарованно, то ли с надеждой протянула она, заканчивая подтирать пол. Прежде чем выйти из тамбура, она хихикнула в третий раз и, стараясь держать от себя подальше грязную тряпку выскользнула из тамбура.

Андрей затушил окурок и сунул его в прикрепленную к дверце вагона консервную банку.

Пора было возвращаться в купе.

Двое, ехавшие с ним, уже выставили на стол початую бутылку водки, порезали жирную, явно несвежую колбасу, накрошили ломтями слегка подсохший хлеб, и теперь о чем-то тихо разговаривали.

– Ого, сосед, долго ходишь, – неестественно радушно, сказал один из них, тот, у которого были жидкие, словно бы наполовину выдранные усы. У второго усов не было, но зато он обладал замечательным, огромным носом, настоящим рубильником. Андрей их так про себя и назвал: Усы и Нос.

Слегка улыбнувшись, Андрей развел руками. Дескать: вот такой я, ну такой, и ничего не поделаешь.

– Присаживайся! – приглашающее махнул рукой на расставленное угощение Нос. – Давай выпьем за знакомство.

– А не боитесь, что загребут? – спросил Андрей. – Сейчас, говорят, милиция по вагонам шерстит здорово. Чуть что, сразу забирают и ссаживают с поезда.

– Не боись, – авторитетно заявил обладатель усов, и старательно подмигнул. – Они сейчас отдыхают, а обход будут делать часа через три. К этому моменту мы уже сойдем, а ты ляжешь спать. Так что не дрейфь, приятель. Прорвемся.

«Похоже, у них все схвачено, – подумал Андрей.»

Не нравилась ему эти двое, совсем не нравились. Что-то им было от него нужно, нужно позарез, он это буквально кожей чувствовал.

«Может быть, уже началось? – спросил он себя, но тут же и ответил. – А что, собственно, началось? Нечему пока начинаться. Я еще и за дело не взялся, даже в Москву не доехал. Нет, если бы меня выследили, то все это представление в вагоне было бы ни к чему. Нос и Усы здесь совсем по другой причине.»

С другой стороны, не чувствовал он в попутчиках серьезной силы, настоящей опасности. Какие-то они были слишком мягкие, ненастоящие, что ли…

– Ну, ты чего жмешься, давай, налегай! На халяву, говорят, и уксус сладкий! – сказал Нос и быстро разлил по маленьким пластмассовым стаканчикам водку.

Усатый сейчас же схватил один из них и протянул Андрею.

– Бери… за знакомство… тебя как зовут?

– Андрей.

– А меня Юрка. Его вон – Мишкой! Давай, не тяни кота за хвост.

Андрей задумчиво повертел в пальцах стаканчик, кинул взгляд на бутылку.

Гадость какая-нибудь… С другой стороны, похоже, для того чтобы события стали разворачиваться побыстрее, выпить он был должен. Да и интересно ему стало, что там дальше будет по их сценарию после водки.

«Может, они в эту водку чего-то сыпанули? – подумал он. – Да нет, себе-то тоже наливали… Что ж они, и себя заодно травить будут?»

Он залпом опрокинул стаканчик, взял кусок колбасы и неторопливо стал его есть.

Водка была «паленая», гадостная просто неимоверно.

Ну, да, впрочем, в этой стране в данный момент хорошую водку найти было нелегко.

Мишка и Юрка шустро заглотнули свои порции и тоже навалились на колбасу.

Андрей заметил как они быстро перемигнулись, и еще более насторожился. Что-то затевалось. Не сильно опасное, но все же…

– Мужик, а кем ты работаешь? – деловито жуя колбасу, поинтересовался усатый Юрка.

– Я? Инженером, – ответил Андрей и покрутил ручку встроенного в стену радио. Благодаря обостренному чутью человека, выросшего в небольшом городке рядом с большой зоной, он уже совершенно точно знал, что эти ребята сидели.

В купе ворвался голос диктора:

– За минувшие сутки в Чечне погибло двое военнослужащих и ранено восемнадцать…

– Это потом, – быстро проговорил Юрка, и перегнувшись через Андрея, выключил радио. – Инженером – в какой области?

– По программированию ЭВМ.

Мишка присвистнул.

– Ого, это что, компьютеры, что ли?

– Они самые, – улыбнулся Андрей.

– Ага, стало быть – умный, – словно констатируя, задумчиво сообщил Юрка.

– Стало быть, – весело подтвердил Андрей. – Только, толку-то…

– А я вот слышал, что эти, которые по компьютерам, хорошо зарабатывают, – сказал Мишка.

– Не жалуюсь… – скромно ответил Андрей. – А вы ребята, чем занимаетесь?

– Мы-то, – хохотнул Юрка. – Мы – свободные художники.

– Этот как? Картины, что ли, рисуете?

– Картины? – они дружно захохотали.

– Я сказал что-то смешное? – слегка обиженным тоном спросил Андрей.

Эта игра ему нравилась, и даже слегка развлекала.

– Да нет, – промолвил Мишка. – Конечно, никакие мы не художники, а так… подрабатываем… Сезонные рабочие. То тут подработаем, то там. Короче, кое-как на табачок хватает.

– Точно, кое-как… – пробормотал Юрка.

Повисла небольшая пауза, которую нарушил Мишка.

– Ладно, мужики, – сказал он. – Давайте еще по-маленькой.

Вот тут Андрей отказался:

– Нет ребята, вы уж меня увольте. Слишком водка у вас гадостная.

– Водка, она всегда горькая, – сообщил Мишка, берясь за бутылку. – А вот как выпьешь… глядишь, и еще охота. Правда ведь?

Он подмигнул Андрею и хотел было ему все же налить, но тот прикрыл стаканчик ладонью и покачал головой.

– Нет, не буду.

– Ну, хозяин – барин, – Мишка убрал бутылку. – Однако, чем мы будем заниматься? Пить ты не пьешь, а вдвоем этим делом нам заниматься тоже не хочется. Может быть, в картишки сыграем?

– А чего бы и не сыграть? – снова хохотнул Юрка, ловко доставая из кармана новенькую колоду карт. – Есть одна игра, мне ее знакомый не так давно показывал… бура называется. Завлекательная, ужас! Правда, она на деньги, ну да ничего, мы по маленькой.

Андрею стало скучно.

Юрка уже ловко тасовал карты, а Мишка, вытащив из кармана кучку пожульканых тысячных бумажек, демонстративно положил ее на стол.

– Эх, начинаем, – азартно воскликнул Юрка и протянул Андрею карту. – Держи!

– Нет, – отказался тот. – Не буду.

– Это как? – удивился Юрка.

– А так, – пожал плечами Андрей. – Не буду – и все. Не люблю я в карты играть.

– Да ладно, чего там, давай, по маленькой, – засуетился Мишка. – Если хочешь, можно и без денег. Просто, на интерес.

– Нет, ребята, – сказал Андрей. – Юность у меня была бурная, и я поклялся карты в руки не брать.

Все, пора было эту игру кончать, пока она не зашла слишком далеко.

– А зря, – тяжело, с угрозой сказал Юрка. – Как это понимать? Водку, значит, ты с нами хряпаешь, а вот в карты, получается, брезгуешь? Нехорошо это, ой, не хорошо.

Рука Мишки словно был случайно легла на перочинный нож, которым он минут десять назад резал колбасу, да так и оставил на столе. Нож был с пластмассовой рукояткой и острым длинным лезвием.

«Ого, да они меня принимают совсем уж за лоха, – подумал Андрей.»

Это было очень плохо. Это означало, что он слегка переиграл и теперь, чтобы выпутаться из ситуации, слов будет мало. Придется действовать.

– Ну так как? – поинтересовался Юрка, протягивая карту. Никакого дружелюбия в его голосе уже не было: звучал он неприязненно, и слышалась в нем скрытая угроза. – Будешь играть?

– Нет, не буду, – ответил Андрей, откидываясь назад, на спинку сиденья.

Дальнейшее произошло очень быстро. Прихватив нож, Мишка уже привстал, намереваясь пересесть на сиденье рядом с Андреем, но тут тот резко нагнулся вперед. Схватив правой рукой руку Юрки, Андрей ловко взял ее на излом, а левой хлестко ударил Мишку в живот. Нос выронил нож и согнулся в три погибели. Не отпуская руки Юрки, продолжая ее выворачивать, так, что тот от неожиданности и боли тихо заскулил, Андрей поймал Мишку за рубашку и швырнул обратно на сиденье, с которого тот было встал.

– Ты чего? Драться, что ли? – ошарашено пробормотал Юрка. – Руку, руку пусти.

– Тихо, ты, падаль – прошипел Андрей. – Сидеть, я кому сказал, а то еще добавлю.

– Да мы сидим, сидим, – простонал Юрка. – Руку-то отпусти…

– Ладно уж… – Андрей отпустил его и выпрямился.

– Ну, мужик, ты за это заплатишь… – поднял голову все еще сидевший в полусогнутом состоянии Мишка. – Ну, я тебя…

– Молчать, – приказал ему Андрей.

Но тот не унимался.

– Ах ты… да я же тебя.

Андрей врезал ему левой рукой по носу. Голова Мишки с глухим стуком ударилась о стенку купе.

– Еще хочешь? – совершенно спокойно спросил Андрей.

– Нет, – пробормотал тот, зажимая рукой нос. – Что ж ты, падла, сразу не сказал, что играть не будешь?

– Разве не сказал? – почти весело спросил Андрей. – Так и не сказал?

– Ладно, мужик, давай больше не будем, – предложил, видимо, более сообразительный Юрка. – Пошумели – и хватит. Давайте водочки

дернем… нам еще ехать…

– Вот тут ты не угадал, – сказал Андрей. – Не пить, не ехать дальше мы не будем. Даю вам десять минут, чтобы вы освободили купе. Вон, соседнее свободно. Мотайте туда. Понятно?

– Уж куда понятнее… – усмехнулся Юрка. – Только не прав ты, ой, не прав. А уйти мы уйдем, и не в соседнее купе, а в другой вагон. Там у нас кореша едут. Так что ты поглядывай, как бы ночью к тебе визитеры не пришли.

– Ну, этим вы меня не испугаете, – усмехнулся Андрей. – Пусть приходят. Как придут, так и уйдут. Не советовал бы я вам, ребятки, со мной связываться. Большой урон понести можете.

Мишка шмыгнул носом, вытер рукавом кровь и махнул рукой.

– Завязывай, – сказал он товарищу. – Ошиблись мы. Похоже, птица ты серьезная, и связываться с тобой – себе дороже. По какому делу работаешь?

– А вот это уже не ваша забота, – сказал Андрей. – Проваливайте, пока я терпение не потерял.

– И в самом деле… пора нам, – сказал Мишка. – Давай, забираем вещички и – ходу. Там, в соседнем вагоне, я видел, один в купе какой-то лох едет…

– Ладно, не буду мешать. У вас осталось пять минут, – сказал Андрей и вышел в коридор.

Там он быстро огляделся. Похоже, на стычку в его купе никто не обратил внимания. И это было хорошо.

Он постоял возле поручней, глядя на проносившийся за окном деревья, холмы, телеграфные столбы. Минут через пять из купе вышел Юрка и потопал к проводнице. Еще через пару минут он вернулся. Видимо, переговоры с проводницей закончились успешно, потому что они с Мишкой забрали свои вещи и двинулись по направлению к тамбуру.

Миновав Андрея, который рассматривал их с нескрываемой насмешкой, Мишка все же обернулся и пробормотал:

– Только ты, не больно-то радуйся. Чаще смотри под ноги. А то споткнешься…

– Ладно, вали, вали, – беззлобно сказал Андрей.

Они ушли.

– Все это было бы довольно весело, – пробормотал Андрей. – Не будь так грустно…

«А не испить ли мне кофейку? – подумал он. – В самом деле?..»

Сказано – сделано.

Он отправился к купе проводников и, заглянув в него, весело спросил у Томы, читавшей книгу Чейза:

– Девушка, а девушка, не напоите ли чайком скучающего мужчину?

Та оторвалась от книги, несколько секунд, все еще находясь среди героев детектива, непонимающе смотрела на него, потом кокетливо улыбнулась:

– Конечно, отчего же не напоить? А ты и вправду скучаешь?

– Честное слово! – Андрей театральным жестом приложил руку к сердцу.

– Ну-ну, – засмеялась она. – Тебе как, с сахаром?

– Мне послаще, – томно протянул Андрей. – Я послаще люблю.

– Все вы любите послаще, – беззлобно пробормотала Тома, доставая из шкафчика стакан в алюминиевом подстаканнике. Достав вслед за ним пакетик растворимого чая и банку с сахаром, она поинтересовалась: – А эти, двое, что в купе с тобой ехали, почему так быстро сорвались? Или ты им как сосед не понравился?

– Откуда я знаю? Дела у них какие-то, – пожал плечами Андрей. – Ну и жизнь пошла. У всех дела какие-то, дела…

– Можно подумать, у тебя их нет, – хихикнула проводница и проскользнула к титану, на секунду прижавшись к Андрею, да так, что он ощутил тяжесть ее выдающейся груди.

– Вот истинный крест, совершенно никаких, – дурашливо перекрестился Андрей. – Я – птица вольная. Где хочу, там и трещу крыльями. Сейчас вот здесь, завтра – где-нибудь в другом месте. Это называется – свобода.

– Уж будто, – хмыкнула она, наливая в стакан кипяток из титана. – Кем ты хоть работаешь-то?

– А угадай! – предложил Андрей. – Вы, проводницы, должны разбираться в людях, как никто другой.

– Не знаю, – ответила она. – Просто не знаю. Глаза у тебя странные. Вот ты вроде смеешься и шутишь, а взгляд у тебя цепкий, внимательный. Все видишь, все замечаешь. Не милиционером работаешь, случайно?

– Упаси боже, – Андрей осторожно, чтобы не расплескать чай, принял у нее из рук подстаканник. – Милиционеры – они на службе. Какая же это свобода? Нет, к милиции я никакого отношения не имею.

– Ну и хорошо, – промолвила Тома. – Не люблю я их. За что – не скажу, а не люблю, и все. С вас семьсот рублей.

– Сейчас, – Андрей выудил из кармана тысячную бумажку и вручил ее проводнице. – Сдачи не надо.

– Ох, ох, какие мы важные, – теперь уже откровенно засмеялась она. – А все-таки, где ты работаешь?

– Ни скажу. Ни за что. И не проси. – Андрей ей слегка подмигнул. – Вот приходи в купе поговорить, может, и узнаешь.

– Ой, ты хитрый, – махнула Тома рукой. – Знаю я эти приглашения. И вообще… ты к уголовному миру, случайно, отношения не имеешь? Кажется мне, что имеешь.

– Ну, тут ты ошиблась, – улыбнулся Андрей. – Абсолютно никакого. Ну, погляди на меня внимательно, какой я уголовник?

Тома быстро окинула его взглядом и сказала:

– Да, не похож. Хотя, что-то есть… Что-то такое…А?

– Ни сном, ни духом. Честное слово. Ну так как, придешь?

– Да некогда мне, – уже серьезно сказала она. – Тут контролеры рыскают. Не знаю, может быть потом…

– Заходи, я буду ждать, – еще раз пригласил Андрей.

Проводница хихикнула и проворно, как мышка в норе, скрылась в своем купе. А Андрей осторожно, стараясь не расплескать чай, пошел в свое. Вагон ощутимо болтало.

Глава вторая

Он вошел в купе, поставил на откидной столик стакан с чаем и, закрыв за собой дверь, уселся на свое место. После этого раздвинул занавески на окне пошире и задумчиво отхлебнул из стакана.

«Итак, проводница, – подумал он. – Так ли все просто и случайно и так ли безобиден этот с ней разговор? Каталы наподобие Миши и Юры, как правило, действуют, заручившись поддержкой проводника. Без этого им туго. Конечно, если каталы засыплются по-крупному, то он сделает вид что первый раз в жизни их видит. Если же все пройдет гладко, без сучка, без задоринки, то он получит некоторое количество денег. Так что, получается, я лишил эту проводницу довольно приличного приработка. А после этого дал ей на чай триста рублей. Забавно! Она, наверное, посчитала это тонким издевательством… Или не посчитала».

Он снова отхлебнул из стакана.

Ему было приятно вот так сидеть в купе одному и пить чай, собственно, не думая ни о чем. Вот когда он приедет в Москву, там ему придется обдумывать любую мелочь и рассчитывать каждый шаг. Но это будет еще нескоро… Завтра. А сегодня пока пустое купе, вечер и одиночество.

Что еще нужно для полного умиротворения?

Прежде чем лечь спать, не забыть закрыть дверь на защелку. От непрошеных гостей.

А за окном проносившийся мимо лес уже тонул в темноте, пока только захватившей его. Ничего, через полчаса она воцарится окончательно и тогда придет ночь.

Что дальше? Допить чай, тупо завалиться на полку и продрыхнуть до самой Белокаменной? Конечно, это было бы самым разумным, но не хотелось. Потому, что завтра уже это ощущение свободы кончится. Начнется работа. А сейчас… неплохо бы развеяться.

Как? А проводница?

«Да ты спятил, – сказал он себе. – Самое худшее, что ты мог придумать, это завязать интрижку с проводницей. Тебе сейчас надо доехать до Москвы без всяких происшествий. Незаметно, незаметно. Слившись с толпой. И, уж во всяком случае, никоим образом не обращать на себя внимание проводниц. Если кто-то захочет установить твой маршрут, неважно кто, то проводница может оказаться тем человеком, который вспомнит, где ты сел. А стало быть, тот, кто ее расспросит, сможет определить где твое убежище, где ты на самом деле живешь».

Это было правильно, это было разумно. Вот только он уже знал, что зову рассудка в данном случае он не последует. А, кроме того, эта проводница его и так запомнила. Уже. Так какая разница, если она запомнит его чуточку лучше?

Андрей мысленно себе подмигнул.

Все правильно. Охотник на тропе войны. Вот только не сейчас, немного погодя, часика через три, когда другие пассажиры немного подуспокоятся.

Он допил чай и стал смотреть в окно. Темнело просто катастрофически быстро. Теперь мелькавшие за окном деревья и крохотные разъезды, как правило, состоящие всего из нескольких домиков, казались всего лишь призраками настоящих деревьев и домов. Словно там, за окном, был экран телевизора и кто-то уменьшил яркость почти до минимума.

В коридоре то и дело слышались шаги, неясные возгласы. Наступило время, когда большинство пассажиров вагона, вдруг оживившись, заторопились либо в туалет, либо за чаем, либо в тамбур – покурить. Через полчаса они сядут ужинать. Вытащат завернутых в газету, похожих на хорошо разрисованные муляжи из анатомического кабинета вареных куриц, неизменную колбасу, соленые огурчики, сплющившиеся, жирные пирожки. И будут их поглощать. И будут от этого счастливы. Потому что будут делать то, что нужно, в нужное время и в нужном месте. И в этом для них смысл жизни.

«И поэтому бог с ними, со всеми. Не стоит об этом думать, – сказал себе Андрей. – Это их жизнь, и мне до них нет никакого дела. Совершенно никакого. Лишь бы они меня не трогали. А уж я их не трону, это точно. Мне это ни к чему».

Он наклонился к окну еще ниже, так, что почувствовал лбом холод стекла, и вдруг так, словно открылись какие-то невидимые запоры, вспомнил первого человека которого убил.

Было это два года назад. Именно тогда все и началось.

Он усмехнулся.

Собственно говоря, история совершенно банальная.

Правильно ли он тогда поступил? Кто знает? Он и сейчас не был в этом уверен. Одно он знал совершенно точно: это сделано и исправить уже ничего нельзя. Так какой смысл без конца сожалеть или наоборот, чем-то гордиться? Собственно, и гордиться-то было нечем.

Просто ему подвернулся случай отомстить. И он отомстил, действуя по наитию, не задумываясь о последствиях, ничего не просчитывая.

«Так ли?.. – возразил он себе. – Случайно ли это было?»

Резко отодвинувшись от окна, он откинулся на спинку сиденья и сам же себе признался:

«Нет, не так».

Если точнее: не совсем так. Да, в момент убийства он действовал по наитию, абсолютно себя не контролируя. Но куда деть купленный заранее пистолет, который он таскал в купленной вместе с ним же кобуре под мышкой? И еще, эти прогулки… Раз в два-три дня неспешным шагом мимо того места, где он все-таки подкараулил свою жертву. Два месяца подряд. И ведь не каждый день, а именно раз в два-три, чтобы никто не обратил внимания. Мало ли кто время от времени появляется возле овощного магазина? Если каждый день – дело другое. Так можно и примелькаться. А так, простой опрос свидетелей. Как результат – фоторобот. Возможное опознание. Потом определение, что причины для убийства он все же имеет. И тут все – капкан захлопнется. Извольте бриться.

Он взял со столика стакан, зачем-то вынул его из подстаканника, повертел в руках и водрузил обратно на стол.

Да, его не поймали. И это было не случайно. Или – все же случайно?

Он вздохнул и занялся тем, чем ему заниматься не совсем хотелось. Правда, он понимал, что это было нужно. Он знал, он чувствовал, что именно сейчас это было нужно, поскольку давало опыт, а стало быть, могло пригодиться. Он занялся анализом того, первого убийства, с высоты последних двух лет.

Хорошо, разбирать так разбирать. Извольте.

Итак, предыстория: жили-были… Нет, не так: в маленьком городке рядом с большой зоной жил самый обыкновенный парень. В школе ничем особенным не выделялся. Учился, естественно, на четверки, но твердые, без натяжки, занимался спортом. Сначала ходил на борьбу, потом увлекся боксом. Таких экзотических секций, как карате, в маленьком городке на Урале не было. Может, это и к лучшему…

Бокс Андрею нравился. И он увлекся было им всерьез, даже участвовал в республиканских соревнованиях. А потом закончил школу, сходил в армию, и как отрубило. Появились другие заботы. Например, как заработать хлеб насущный? Ответ был прост: работать. Да только где? На дворе бушует перестройка. Пристроиться в какую-нибудь контору, так нужны корочки о высшем образовании. На завод? Тоже – не дело. Под шумок перестройки и радостные крики мелкие заводики в их городке тихо и мирно закрываются. Тут старым, опытным рабочим мудрено удержаться, а кому нужен молодой да неопытный? Его ведь еще учить надо. Да и потом, не того ему хотелось. Мечталось о чем-то большом. Тут и матушка умерла. Отец-то лежал на кладбище давно, уже лет десять.

Плюнул Андрей на все, попросил родственников присмотреть за домом и с юношеской бесшабашностью, прихватив кое-какие сбережения, подался в Москву. Завоевывать. Искать место под солнцем. И нашел. Правда, все получилось не совсем так, как он рассчитывал.

Кстати, почему именно в Москву? А черт его знает. Хотелось. Вот только до Москвы он не доехал. Совсем чуть-чуть. Купе. Неожиданная попутчица. У них было чуть больше суток, и этого времени им хватило. Короче, на той станции, на которой она должна была выйти одна, они сошли вместе. И все уже было ясно, все обговорено.

Звали ее Марина. Одна из тех девушек, которым так идут узкие брючки и широкий длинный свитер. Она любила стихи Цветаевой, курила длинные тонкие «дамские» сигареты и была жутко самостоятельной. Лебедь и гадкий утенок.

Родителям ее он не понравился сразу. Еще бы, их интеллигентная птичка – да с каким-то простым парнем. Конечно, он и спортсмен (что предполагает здоровое потомство), и сам, вроде не глуп, но все же… все же… серая кость… Б-р-р…

Впрочем, ничего такого они вслух не говорили. Приняли возлюбленного единственной дочери холодно-радушно и стали ждать, когда та одумается.

А она не одумалась, не собиралась она одумываться.

Начались интриги, тщательно демонстрируемое ледяное презрение (естественно, к нему. Она-то тут при чем? Она – дочка, дочурочка, глупое, несмышленое дитя), наговоры и прочие, прочие штучки, на которые способны родители, когда не хотят, чтобы их ребенок испортил себе судьбу.

Единственное, чего они добились, это того, что молодые сняли втихаря квартирку у одного знакомого, который рванул за длинным рублем на Север, и в один прекрасный день на нее переехали. Родители внешне отнеслись к этому спокойно. Ничего, вот поживет Мариночка с ним одна, хлебнет его крестьянских замашек, и прибежит обратно. Может быть, это даже нужно для того, чтобы она поняла, какая сложная штука жизнь и как все в ней трудно достается.

Конечно, трудно. А вы как хотели? Только возвращаться к родителям Марина и не думала, а начала спешно обустраивать свою жизнь. Работала она при каком-то кооперативном издательстве, пристроила туда же и Андрея, шофером к шефу. Зарплата была неплохая, опять же машина в распоряжении. Время от времени можно и подкалымить.

Короче, так они прожили полгода. Родители Марины регулярно наведывались, проверяли: не пора ли заканчивать это хождение замуж? Нет, не пора. Не хочет. Что ж, подождем.

Ждали. И дождались…

Аккурат через полгода их с Андреем совместной жизни Марина как бы между прочим сообщила своим родителям, что ждет ребенка. Те выпучили глаза. Все, приехали!

Что тут началось – ужас! Мать в слезы, отец забушевал. Как же так, ведь они еще молодые! Им еще надо на жизнь заработать! Этого будущего ребенка, его ведь надо кормить, поить, одевать. А на какие шиши? Ну да, конечно, заработаете… Только оглянитесь вокруг, живете-то в чужом доме. И всего имущества-то вашего – полка с книгами да то, что в шкафу висит. Не слишком ли много еще нужно зарабатать? Мы то думали, ты за Вадика выйдешь. Вот он уже директор фирмы, да не какой-нибудь, а инвестиционного фонда. А ты…

Ладно, побушевали-побушевали, а делать-то нечего. В конце концов отец все же спросил:

– Регистрироваться-то будете?

– А зачем? – спросила дочь. – Нам и так хорошо.

– Дура, а алименты, если что? – в сердцах вспылил отец.

– А мы разводиться не собираемся, – все также непосредственно ответила Марина.

И вот тут уже колесо дало обратный оборот. Ладно – видимо, решили родители, – раз уж бардак, то организованный и по плану. Черт с ним, с этим парнем, пусть будет он. Ради счастья дочери мы потерпим и это.

Кстати, надо сказать, что папаня у Марины был и в самом деле большим человеком. Что-то он где-то нажал, кому надо, позвонил, переговорил еще с кем-то, и результаты не заставили себя ждать.

Регистрация состоялась через неделю, с цветами, шампанским, кортежем автомобилей, обширным застольем, на которое пригласили кучу нужных гостей, а также всех друзей и подружек невесты. Короче, все по первому разряду.

Через неделю после свадьбы молодым была предоставлена двухкомнатная кооперативная квартира, в которую они и въехали. Родители потеплели и уже посматривали на мужа дочери как на собственность, прикидывая, как бы получше его использовать. Все-таки рабсила простаивает, надо с нее что-то получить. С паршивой овцы – хоть шерсти клок.

Да только обломилось и в этот раз. Ни в какие фирмы по протекции папаши Андрей устраиваться не стал. Принципиально. Работал по-прежнему – шофером.

Тут и полоса неудач подоспела. Да еще какая! Только держись. Началось все с того, что издательство, в котором они работали, закрылось. Не то чтобы резко, с треском и шумом. Нет, медленно сошло на нет, угасло, как чахоточный больной, в последней стадии. Когда Марине и Андрею третий месяц не заплатили зарплату, они посовещались и решили, что ей все равно до декретного отпуска осталось – рукой подать, а вот ему надо устраиваться на другую работу. Тем более, что денег теперь потребуется больше – еще и на маленького.

Сказано – сделано. Правда, в данном случае оказалось легче сказать, чем сделать. Опять небольшой городок, и те же самые проблемы с работой. А потом ему на глаза попалось объявление в газете. Как водится, требовались молодые, здоровые, служившие в армии, желательно спортсмены. И приличная зарплата. Называлось это ОМОН, и он туда, в этот ОМОН, пошел. Молодой, здоровый, служивший в армии. И его взяли. А как же иначе?

Родители Марины опять повозмущались, но как-то вяло, для порядка. А для него началась новая жизнь. Приказы, обмундирование, правда, не армейское, но все же… тренировки, тренировки… учеба… стрельбы… и снова тренировки.

А еще через месяц у Марины случился выкидыш. Всего и нужно-то было, что поскользнуться в гололед и неудачно упасть. Вот это уже была трагедия. Ребенка врачам спасти не удалось. И вообще теперь они не гарантировали, что у нее вообще когда-то еще могут быть дети. Организм у нее оказался такой. С женщинами это бывает.

Андрей сбился с ног, разрываясь между тренировками, дежурствами, и больницей, а потом и домом, в котором были она и ее несчастье. Это было ужасное время, но они его пережили. И не поссорились, не охладели друг к другу, наоборот, стали еще ближе, хотя, казалось, и так были близки, дальше некуда.

Время, как известно, лечит все. Особенно когда ты молод и у тебя еще есть надежда на лучшее. Она у них была. Постепенно, постепенно Марина очнулась и, словно взломавший асфальт тоненький росток, потянулась к солнцу. Появилась даже надежда, что вот скоро накопим денег и, кто знает, проведем какой-нибудь дорогой курс лечения. Марина регулярно проверялась в больнице. И врачи со временем стали говорить, что чем черт не шутит. Правда, денег, в связи с тем, что началась инфляция, накопить не удавалось. Но надежда была. В конце концов, не вечно же эта инфляция будет продолжаться.

Друзья и подруги, конечно, у Марины были. Поначалу они на Андрея косились, все-таки он был не их круга, но потом, со временем, как-то так получилось, они стали его воспринимать, признали своим, ну не то чтобы окончательно и в доску своим, но своим терпимо, своим не раздражающе.

На большее он не рассчитывал, большего ему и не хотелось. У них была несколько другая жизнь, которой он, конечно же, не понимал, но все же осуждать не решался. Хотя и мог бы. Уж слишком как-то безалаберно, бездумно они жили, легко и весело, оценивая каждое событие по каким-то своим, не совсем понятным ему законам. Короче – «золотая молодежь». Что с нее взять?

Правда, было среди знакомых Марины и несколько вполне серьезных, дельных людей, с которыми у него отношения сложились лучше. Особенно с Витькой Дегиным. Бывший одноклассник Марины. Родители в разводе. Папаня жил в Москве, мамани уже нет, умерла. Учился и жил у тетки. После окончания школы переехал к отцу, которого вскоре и похоронил. Нашел в Москве работу, судя по всему, довольно хорошо оплачиваемую. Что за работа, он так толком и не объяснял, все отшучивался, да отмалчивался. Ну да это было не так уж и важно. Просто у них был друг семьи, который время от времени на пару недель накатывал в их город отдохнуть, развеяться, попить вина. Был он большой, серьезный, говорил редко, но метко и вообще производил впечатление исключительно положительного человека. Кстати, оказалось, что он в прошлом тоже занимался боксом. На этом они с Андреем и сошлись, сразу как бывшие спортсмены почувствовав друг к другу доверие.

Каждый раз во время этих своих наездов Виктор приглашал их с Мариной приехать к нему в Москву. Благо это так близко. Так что же вы?.. Они и поехали. Как раз когда исполнилось три года совместной жизни. Так совпало, что Андрей был в отпуске. Ну, а дата есть дата. И почему бы не съездить на пару дней, не развлечься, не походить по ресторанам, не доставить жене приятное? Поехали.

Как и обещал Виктор, все было в лучшем виде. Квартира у него была шикарная, огромная старинная. И вообще все у него было по высшему разряду. Виктор им обрадовался и тем же вечером повел по ночным клубам и ресторанам, благо их к этому времени расплодилось в Москве немало. В общем, повеселились.

А утром, когда проснулись, Виктор уже куда-то ушел. На столе лежала записка: «Вернусь в пять часов. Никуда не уходите. Будет кое-что интересное». Сказано ждать? Мы подождем. Они сели завтракать и тут выяснилось, что кончился хлеб. Продукты у них, как правило, покупала Марина. Она и тогда быстро подхватилась и побежала в магазин, благо он был недалеко. Виктор им вчера его показывал.

Вот и все. На этом их счастливая жизнь кончилась. Свидетелей происшествия так и не нашли. Судя по следам, сбившая ее машина притормозить и не пыталась. Что за машина – кто знает? Мало ли их в большой Москве. Короче, убийцу так и не нашли.

И начался ад.

Андрей плохо запомнил эти несколько дней, когда ему пришлось вместе с Виктором метаться по больницам и моргам. Нашли. Опознали. Отвезли гроб в родной город и похоронили. Конечно, Виктор, а потом и друзья Марины здорово помогали. Да ему-то тогда какое было до этого дело? Родители Марины его, как водится, прокляли. Дескать убил, погубил нашего птенчика. Короче, и слышать о нем не хотели. Друзья и подруги жены некоторое время еще по старой памяти появлялись, пытались тоже как-то помочь. Да куда там? Запил он, что и говорить, крепко запил. И они постепенно перестали появляться, забыли, вычеркнули из своей жизни. Несильно-то он и был нужен. Теперь. Без нее. Пьющий.

Как следствие – пришлось уйти с работы. И так три месяца, ни дня без бутылки. Дошел. Опустился. Дружки появились – собутыльники.

Но тут появился Виктор. Походил по захламленной квартире, понюхал прокисший воздух, посмотрел на похмельного Андрея и сказал:

– Вот что, парень. Отвезу-ка я тебя, пожалуй, к себе, в Москву. Пропадешь ты здесь.

И отвез, несмотря на отнекивания, несмотря ни на что. Поселил у себя дома, ухлопал неделю на то, чтобы привести более-менее в норму, не отходя от него ни на шаг, терпеливо выслушивая галиматью которую он нес, не давая сильно напиваться. А потом как-то вечерком усадил напротив себя и сказал:

– Знаешь, я тут по своим кое-каким каналам навел справки. Связи у меня есть… Короче, похоже, я знаю, кто убил Марину.

– Что? – не поверил Андрей.

– Тише, тише, не шуми. Я знаю, кто убил Марину. Только так получилось, что ничего сделать с этим убийцей нельзя. Ничего.

– Как это? – не понял Андрей. – Почему? А что же милиция?

– Да все просто, все очень просто, – криво ухмыльнулся Виктор. – Ничего не докажешь, бесполезно все это. И милиция тут ничего делать не будет. Были и свидетели, да молчат и ни за что рта не раскроют. И милиции заплачено, очень большие деньги заплачены. И даже к бандитам не обратишься. Поскольку кто мы такие? А у него одна из самых сильных «крыш» в городе. Так что…

– То есть, как это? – вскипятился Андрей. – Не понимаю. Его же хватать надо. Его же убить самого мало.

– Конечно, мало, – вздохнул Виктор. – Да только ничего с ним сделать нельзя. Не возьмешь его, и доказать ничего не удастся. Ничего не поделаешь. Разуй глаза – не видишь что ли? Мы живем в уголовном государстве. Закона в нем нет и не будет еще долго. Закон здесь тот, кто имеет силу. А у него, сила такая, что нам с ним тягаться нет никакой возможности. Приедут его мальчики, порежут нас здесь, в этой самой квартире, и на этом все кончится. Вот так-то.

– Да кто он, в конце концов? – Андрей грохнул кулаком по столу. – Говори!

– Как кто? – переспросил Виктор. – Слышал о «новых русских»? Вот он этот «новый русский» и есть. Обычный бизнесмен. И не хотел он вовсе твою Марину сбивать. Просто выпил да и не справился с управлением. Это с ними, теперешними скоробогатиками, случается. Ездить не умеют, а машины себе берут быстрые, иностранные. Как же, престиж!

В тот вечер они говорили долго и пили, пили, пили… А среди ночи Андрей проснулся и долго лежал, глядя в потолок, беззвучно шевеля губами, словно разговаривая с кем-то невидимым.

Пить он бросил. На следующий же день. Отлежался, несколько дней борясь с похмельем. А когда пришел окончательно в норму, попросил Виктора устроить куда-нибудь на работу. Тот и устроил. Все так же, шофером.

Андрей снял однокомнатную квартиру и переселился в нее. А через неделю снова явился к Виктору.

– Знаешь что, – сказал он, тщательно избегая глядеть ему в глаза. – Может, ты мне этого гада все же покажешь? Поглядеть Мне на него хотелось бы.

– Показать-то – покажу, – ответил Виктор. – Да только ты должен мне обещать что ни бросаться на него с кулаками, ни устраивать скандала не будешь. Глупо это и к добру не приведет.

– Вот это я тебе обещать могу, – твердо сказал Андрей и наконец-то взглянул другу в глаза.

И было в этих глазах что-то, что Виктор отвел свои первым. Посмотрел на часы и будничным тоном проговорил:

– Поехали. По моим расчетам, он должен быть сейчас в одном месте. Где? Увидишь.

И Андрей увидел.

Обыкновенный магазинчик. Арбузы, дыни, яблоки и вечные бананы. Короче, захудалый овощной магазин, наполненный разнообразными, по большей части кислыми запахами, тщательно что-то выбиравшими старушками, средних лет женщинами с бледными, озабоченными лицами.

Андрей и Виктор потолкались у прилавка, словно рассматривая ценники, перешли к корзинам с капустой и морковкой.

– Ну? – напряженно спросил Андрей.

– Да тише ты, – прошипел Виктор. – Делай вид, что выбираешь. Он сейчас появится, должен появиться.

– А ты уверен?

– Не был бы уверен, не привез бы… Он здесь в это время каждый день появляется. Проверяет.

И точно, не прошло и пары минут, как из глубины магазина, со стороны служебных помещений, появились двое: высокая, дородная женщина в белом халате, видимо, заведующая, и низенький, худой, как четырнадцатилетний пацан, мужчина в дорогом костюме.

– Этот, – шепнул Виктор.

– Этот? – удивился Андрей.

– Да тише ты. И не пялься так, гляди спокойно.

– Не может быть, – прошептал Андрей.

А сам уже знал, что может, что вот здесь, в паре метров, он, убийца Марины, стоит, скалит зубы, морщит худую мордашку с ненатуральной, словно бы приклеенной, жидкой бороденкой, щурит блудливые глазки и живет, живет… падла, а она уже там, откуда возврата нет.

Они вывалились из магазина и сели в машину.

– Ну, ты, брат, меня и напугал, – сказал Виктор. – Я думал, еще немного, и ты его прямо там, в магазине, голыми руками задушишь…

– А надо бы… – пробормотал Андрей и, вытащив из кармана пачку сигарет, закурил.

Они помолчали.

– Слушай, – наконец сказал Андрей. – А вот пистолет ты достать можешь? Абсолютно новый, без номера.

– Это зачем? – сделал вид, что не понимает, Виктор.

– Надо. Для защиты. Сам понимаешь, на машине езжу. Всякое бывает. Вдруг шпана привяжется? Я ее и пугну.

– А-а-а… Понятно. А ты глупостей не наделаешь?

– Какие глупости? – ухмыльнулся Андрей. – Разве я похож на человека, который может наделать глупости?

Виктор окинул его оценивающим взглядом и пробормотал:

– Не похож.

– Ну так как, достанешь?

– Нет, – покачал головой Виктор. – Доставать я его тебе не буду. А вот адресок, где достать можно, дам и, что при этом нужно сказать, научу.

– А мне большего и не надо, – сказал Андрей, поворачивая ключ в замке зажигания…

Через несколько дней Андрей обзавелся пистолетом и привычкой раз в два-три дня в определенное время останавливать свою машину, не доезжая пары кварталов до одного овощного магазина, и неторопливым шагом, словно прогуливаясь, проходить мимо него. Возвращался он всегда окольными путями, чтобы не примелькаться…

На этом, собственно, прелюдия и заканчивается.

Глава третья

В дверь купе постучали.

– Да, да, войдите! – крикнул Андрей.

Это была, конечно же, проводница. Она улыбалась.

– Можно, стаканчик забрать?

– Конечно, конечно.

– Еще чего нибудь?

– А что вы можете предложить?

Она захихикала.

– Ну, много чего… – протянула она

– В таком случае, мне «много чего». Сколько это будет стоить?

Вот тут она стала серьезной.

– А вам хочется?

– Угу, – кивнул он.

– Тогда попозже… попозже… Хорошо?

Их глаза встретились.

– Договорились.

– А пока?.. – выжидательно посмотрела на него проводница.

– Кофе… Кофе у вас есть?

– Есть. Две тысячи.

– Ну, так и принесите.

– Через пять минут.

Она вышла, усиленно покачивая бедрами.

Андрей слегка побарабанил пальцами по столику, потом встал и пошел в тамбур. Там уже стояла какая-то парочка. Плюгавый мужичишка с рябой, словно на ней горох молотили, физиономией и расплывшаяся баба лет тридцати пяти, в обвислом, застиранном трико. Между затяжками они страстно, взасос целовались.

Отвернувшись, Андрей прикурил сигарету и, неторопливо покуривая, стал вспоминать дальше.

Итак, на этом прелюдия кончилась.

Он даже не знал, как зовут убийцу Марины. Собственно, это его и не сильно интересовало. Какая разница? И что это могло изменить? С момента, как Виктор показал Андрею того, кто был виновен в смерти Марины, что-то внутри у него в груди заледенело, словно бы там образовалась большая ледяная глыба.

Он появлялся возле овощного магазина, словно отдавая какой-то долг, словно эти появления спасали его от того, чтобы этот лед не захватил все его тело, не съел душу, не превратил в ходячую ледышку.

Иногда он видел того, кого должен был увидеть, иногда нет. Иногда ему удавалось поглядеть, как тот садился в машину, случалось, он видел лишь, как она уезжает. Но каждый раз, когда ему удавалось подойти к убийце достаточно близко, он знал: еще рано, еще не время, еще не сейчас.

Мешало все: открытое место, близость магазина, из которого то и дело выходил народ, случайно как раз в этот момент проезжавший мимо милицейский «бобик».

Время от времени он заглядывал к Виктору. Они пили пиво у него на кухне, и друг возмущался:

– Ну, почему? Скажи, почему? Как получилось, что в этой стране какие-то люди оказались выше закона? Выше всего. Кто они, эти люди, которые обладают деньгами и могут растоптать кого угодно, безнаказанно совершить любое преступление и выйти сухими из воды лишь благодаря тому, что всегда найдется кто-то, кто захочет «взять на лапу». Закон для них не писан. Почему? Разве они умнее всех остальных? Нет. Тогда в чем же разница? Почему им можно все, почему они, не дрогнув, могут сделать с любым обыкновенным человеком все что угодно и не понести за это никакого наказания? В то же время, когда обыкновенный человек захочет поквитаться с ними за то, что они с ним сделали, уж тут-то господин закон будет тут как тут. И проявит оперативность и обязательно накажет. Нельзя. Я уже не говорю о том, что в первую очередь этим человеком займутся обыкновенные бандиты. Так чем же они заслужили эту избранность, эту безнаказанность? Уж не тем ли, что они более подлые, чем можно даже представить, не тем ли, что они могут сделать то, что обыкновенный человек попросту посовестится сделать даже своему заклятому врагу?

– Может быть, и этим, – говорил Андрей, прихлебывая пиво. – Может быть, и так.

– Нет, с ними надо бороться. Чтобы они хоть чего-то боялись. Только как это сделать? Приходить ночью с веревками и факелами? Не выйдет. Не та страна. Традиций линча у нас нет и не будет. Что же остается? Анонимность. Один мужчина с хорошей винтовкой приходит, делает свое дело и уходит. Кроме него, никто. За подлость, за беспредел.

– Но, говорят, у них тоже есть какой-то закон. Что за беспредел они и сами наказывают.

– И ты в это веришь? – усмехался Виктор. – Нет, брат, в этих их разборках прав оказывается в конечном итоге тот, кто сильнее, а, стало быть, способен на большую подлость. Нет, если бы у них была хоть подобие справедливости, они бы боялись хоть чего-то. А они не боятся, значит, справедливости в этих разборках тоже не бывает.

Так они разговаривали и пили пиво. За окном стояла темнота и, чутко прислушиваясь к их словам, ждала. Чего? Момента, удобного момента. И он наступил…

В тот день на Москву обрушился снегопад. Мокрый снег падал с неба сплошной пеленой, почти мгновенно строил на шляпах прохожих похожие на короны сугробы, залеплял стекла автомобилей, окна домов.

И Андрей, направляясь к магазину, по привычке оглянувшись, не заметил на улице никого. Она была пуста. Пуст был и магазин, в дальнем конце которого сквозь витрину была видна лишь одинокая фигура, казалось, впавшей в летаргию продавщицы.

Это было как раз то, что ему нужно, те условия, которые он ждал. Он даже замедлил шаги, поскольку знал, что подобное повторится не скоро. А того, кого он караулил, не было. Была машина, а его самого не было, видимо, он задерживался внутри и не спешил навстречу своей судьбе. Андрей, чувствуя странное облегчение, миновал машину и уже хотел идти дальше. Как вдруг…

Хлопнула дверь магазина. Быстрые шаги по направлению к машине. Открылась дверца.

Андрей обернулся.

Он!

И тут случилось странное, такое, чего с ним не было до этого никогда и никогда потом.

Тот кто убил Марину, еще копался, вставляя ключ в замок зажигания, еще поворачивал его, пытаясь завести мотор, а Андрей, увидев себя как бы со стороны, словно все это проделывал не он, а кто-то другой, быстро метнулся назад. Резко, словно преодолевая какой-то барьер, он распахнул дверцу автомобиля, увидел перед собой побледневшее лицо и трясущуюся от страха бороденку…

И тут время остановилось. В странной безвременной тишине он выдернул из-за пазухи пистолет, направил его в белое пятно лица-мишени и нажал на курок.

Выстрел прозвучал глухо, словно рванула новогодняя петарда. Пуля попала точно в лоб и Андрей, внутренне содрогаясь от ужаса, увидел расплывшийся по потрескавшемуся автомобильному стеклу комок крови и мозгов.

И это было все…

Быстро сунув пистолет обратно за пазуху, он огляделся. Улица была по-прежнему пустынна, только в магазине виднелся силуэт продавщицы, которая, услышав выстрел, очнулась и теперь шла к двери, чтобы посмотреть, что там на улице случилось.

И тогда Андрей, забыв закрыть дверцу машины, резко бросился прочь, совершенно машинально сообразив, что теперь кружным путем бежать уже нет никакого смысла. Он свернул за угол, запрыгнул в свою машину и, врубив мотор, резко дал газ…

Совершенно машинально, толком не соображая, что делает, он проехал несколько кварталов, свернул, проехал еще немного, свернул в другую сторону, выехал на какой-то мост, (какой, он потом так и не смог вспомнить), быстро выскочил из машины, огляделся и, убедившись, что никого рядом нет, выкинул пистолет в воду.

Теперь оставалось сделать совсем немного.

Он сел в машину, проехал еще несколько кварталов и, остановив ее, закурил сигарету, мимоходом отметив, что руки у него не дрожат.

«Почему, почему они не дрожат? – удивился он. – Ведь должны же, я ведь только что убил человека».

Но они не дрожали – и все. И вообще не было ни страха, ни нервных мурашек, не было ничего. Может быть, потому, что он теперь знал твердо – не поймают. Не могут поймать, поскольку, все было по правилам. Так, как и должно быть.

Око за око, зуб за зуб.

И все же он просидел в машине еще минут двадцать, выкурил одну за другой три сигареты и, лишь когда последняя из них, едва слышно зашипев, упала в снег, поехал к Виктору.

Тот открыл дверь и все мгновенно понял.

– Угу? – напряженно всматривался он в глаза друга.

– Да, – ответил Андрей, снимая в прихожей куртку.

Они прошли на кухню.

После второй бутылки пива Виктор спросил:

– Надеюсь, все прошло без осложнений?

– Без, – мрачно ответил Андрей, открывая себе и товарищу по следующей бутылке.

– Так что же ты невесел, друг ситный? Ну вот, справедливость наконец-то восторжествовала. Это надо отметить.

– Потом, – все так же мрачно сказал Андрей. – Все потом.

– Ну, как скажешь, – пожал плечами Виктор, – как скажешь. А то… можно было бы организовать культурную программу. Сходили бы в ресторанчик, посидели… поговорили… выпили.

– Не надо.

– Хозяин – барин. Только, вид у тебя не того… квелый какой-то. Ты парень, случайно, угрызениями совести не заболел?

– Да нет… – вяло отозвался Андрей. – Устал я что-то. Отлежаться надо. Пойду я, пожалуй.

– Ты знаешь что… – уже в прихожей сказал Виктор. – Ты только не пропадай. Хорошо?

– Хорошо.

– И вообще ты думал, что будешь делать дальше? Поймать тебя могут только по случайности. Сейчас наша родная милиция мух, как говорится, не ловит. Такие преступления они, как правило, не раскрывают. Копать будут бандиты. Но и тут чертовски мало шансов, что они на тебя выйдут. Просто никаких. Стало быть, давай примем за гипотезу, что тебя так и не поймают. Примем?

– Примем, – согласился Андрей.

– Ну вот. Через недельку-две можно будет сказать уверенно, что пронесло. А дальше? Что дальше-то будешь делать? Шоферить? Думаешь, это профессия на всю жизнь? Сомневаюсь. Больно для тебя мелко, да и денег это занятие приносит не сильно много. Появляйся – могут быть разные варианты. Договорились?

– Хорошо, договорились…

…Окурок едва не обжег Андрею пальцы.

Он сунул его в прикрепленную к двери тамбура консервную банку, бросил взгляд на парочку в противоположном его конце. Те, совершенно не обращая на него внимания, целовались.

Ну, бог им судья.

Он вернулся в свое купе. На столике уже стоял стакан кофе.

Вот и мило.

Андрей отхлебнул из стакана. В некоторых поездах вместо кофе подают кофейный напиток, который имеет отношение к кофе примерно такое же, как канал к канализации. Но в этом – нет, кофе был настоящим, конечно, не лучшего сорта, но вполне терпимым.

Итак, это убийство. С точки зрения дня сегодняшнего. Что теперь можно про него сказать? Вопрос, конечно, интересный… И с ходу на него не ответишь. Но все же…

Во-первых, любое убийство можно разделить на три этапа. Подготовка, собственно само действие и отступление. С чего начать? Подготовка.

Итак, как оно готовилось? Тогда, три года назад, он не обратил на это внимания, вернее говоря, не думал об этом, но теперь можно сказать совершенно определенно, что подготовка была проведена не им, а Виктором. Объект убийства нашел он, выследив по каким-то своим каналам. Насчет этого сомнений быть не может. Всяческих знакомств и связей у Виктора целый мешок. Особенно если учитывать, в какой системе он работал на тот момент. А может, работает и до сих пор, кто знает? Да нет, наверняка уже не работает, поскольку то, что три года было лишь некоторой подработкой, сейчас стало основной работой.

Ладно, с этим все ясно. Пойдем дальше. Оружие? Паршивый ПМ. Нет, даже тогда для Виктора достать подобную игрушку было как два пальца об асфальт. Об этом не стоит и думать. Хотя почему бы не посмотреть на дело и с еще одной стороны?

Деньги.

Да, конечно, при наличии таких связей Виктор вряд ли платил за информацию о убийце Марины. Впрочем, все возможно. Некоторые вещи можно узнать только за деньги. Тем более что поработать ему все же пришлось. И даже очень…

Теперь-то Андрей хорошо представлял, чего стоила его другу информация, которую он добыл и преподнес ему, собственно говоря, на блюдечке с голубой каемочкой. Правда, за пистолет Андрей платил сам, но все же… Итого: некоторая сумма денег, потраченная Виктором просто так, на подготовку операции, для которой чудненько подходило название «Возмездие».

Почему он это сделал? Ответ простой: из-за Марины. Тогда, три года назад, это казалось естественным. Сейчас… Да, вполне возможно, так оно и было. Возможно… Вполне. Но все же… Кто она была для него? Бывшая одноклассница. Хорошая знакомая. Но не любовница же… Нет, конечно, нет. Если бы что-то между ними было, уж Андрей-то заметил бы это. Совершенно точно. Так, знакомая, хороший человек. Не маловато ли для таких хлопот?

Ладно, об этом он подумает потом, в следующий раз, когда будет время. А сейчас пойдет дальше.

Итак, исполнение.

Сейчас, вспоминая об исполнении, Андрей не мог не признать, что тогда, у овощного магазина, ему повезло, попросту повезло. А может, и не совсем. По крайней мере погода соответствовала тому, что он проделал все просто идеально. Ею нельзя было не воспользоваться. Он и воспользовался. В результате – полный успех.

Отступление. Вполне удачное, и опять же по причине собачьей погоды. В другое время его запросто мог бы кто-нибудь заметить, а потом опознать. Но только не тогда.

Короче, операцию можно квалифицировать как вполне удачную, особенно если учитывать, что его так и не поймали. Теперь, когда прошло почти три года, об этом можно уже вполне спокойно говорить. Его не нашли ни органы, ни «крыша» этого бизнесмена. Наверняка органы его не сильно и искали. Подумаешь, очередные разборки. Кому-то убитый не доплатил, или задолжал, или, наоборот, ему задолжали. Милиция хорошо знает, что, как правило, такие преступления раскрываются очень редко. Поэтому не сильно и старалась. Другое дело – «крыша». Вот эти ребята (он теперь уверен) искали его серьезно и долго. Они были просто обязаны его найти, чтобы подтвердить свою силу, чтобы доказать, что их подопечных безнаказанно убивать нельзя. Но не нашли.

Почему?

Наверное, потому, что он не принадлежал к их системе, не входил в их мир, потому что они не нашли точек, в которых он бы соприкасался с убитым.

Андрей провел рукой по оконному стеклу, стирая выступившую на нем влагу.

Да, если бы они сумели на него тогда выйти, не помогло бы ничто. Им было бы достаточно того, что он имел основания убить и был в это время в Москве. Но они не вышли, не догадавшись связать смерти молодой женщины и ее убийцы несколькими месяцами позже. Или все же связали, сумели? Но почему же тогда он до сих пор жив? Может быть, и тут помог Виктор? Да нет, не всемогущ же он? Нет, этого быть не может. Хотя… кто знает…

Наумов откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Любой, кто увидел бы его в этот момент, решил бы, что он собирается заснуть.

Он не спал. Он думал.

Вполне возможно, что «крыша» того бизнесмена не нашла меня лишь потому, что Виктор принял какие-то меры. Какие? Сейчас это не имеет значения. Главное – принял. Зачем? Ну понятно, если бы «крыша» нашла меня, то неизбежно это плохо кончилось бы и для него. И все же… Не слишком ли много Виктор принял участия в этом убийстве?

Подготовка, снаряжение и, наконец, в финале заметание следов.

Не слишком ли?

Сейчас можно об этом думать до посинения, но большого толка от этого не будет. Пока нет новых фактов.

Андрей знал, что они появятся, эти новые факты, стоит только их поискать. А вот тогда он обдумает все по новой и наверняка уже сделает выводы. И не праздного времяпрепровождения ради, а потому, что Виктор был его напарником. И если напарник совершает поступки, которые ты не совсем понимаешь, лучше все-таки в их причинах разобраться. Чтобы потом, через некоторое время, очередной странный поступок твоего напарника не оказался неприятным, очень неприятным сюрпризом. Только сделать это надо осторожно, так, чтобы Виктор ничего не узнал.

В том деле, которым они занимаются, посеять недоверие между двумя напарниками – проще пареной репы. Как правило, это заканчивается кровью, большой кровью.

Вот такой вариант Андрею был не нужен вовсе. А стало быть, надо между делом навести кое-какие справки, но только крайне осторожно.

Он задумчиво побарабанил пальцами по краю столика.

Вообще жизнь устроена странно. Кто бы объяснил ему, почему он вспомнил об этом деле именно сейчас, в этом поезде, и почему раньше он о нем не сильно-то и задумывался? А ведь это перевернуло его жизнь, послужило барьером, после которого он стал заниматься тем, о чем за несколько месяцев до этого и не помышлял.

Вот так. Причудливы и запутаны пути жизни. Особенно в этой стране. Особенно в это безумное время.

Однако не засиделся ли он? Может быть, стоит попроведать одну знакомую проводницу?

Прихватив со стола пустой стакан, Наумов тщательно закрыл дверь купе. Окинув коридор вагона внимательным взглядом, он двинулся к купе проводников, слегка покачиваясь в такт движениям вагона, время от времени осторожно придерживаясь рукой за поручни.

Вот и купе проводников. А в нем… ну конечно, Тома, одна-одинешенька, увлеченно читающая Чейза.

Кстати, сопляк он, этот Чейз. В жизни иногда бывают такие случаи, которые не под силу придумать даже и профессиональному писателю-детектившику, пусть даже и английскому коммунисту. Но об этом – молчок, об этом никому постороннему знать не стоит.

– Привет.

Она оторвалась от книги и вскинула на него глаза.

– Еще кофейку?

– Угу. Почему бы и нет?

– Ну нет, так нет, – засмеялась Тома. – Раз ты не хочешь…

– Да хочу я, хочу, – заулыбался Андрей.

– А скажешь, кем работаешь?

– Нет. Да и зачем тебе?

– Просто. Любопытная я, – пожала плечами девушка.

– Любопытной Варваре – нос оборвали.

– Ах так? – Она забрала у него пустой стакан. – Значит, я любопытная Варвара? Ну так забирай же свой кофе и мотай отсюдова. Не приду я к тебе сегодня. Вот!

И она показала ему язык. Вполне милый, розовый язычок, девицы лет эдак восемнадцати, ну, в крайнем случае, двадцати.

Андрей вздохнул:

«О боже, чего только эти девицы своими язычками не делают».

– Что, уже пожалел о своих подлых словах? – спросила она.

– Пожалел, – признался Андрей.

– Но я буду непреклонна.

– Я тоже, – заверил ее Наумов. – Я ведь могу и прямо здесь остаться.

Сказав это, он проскользнул мимо нее в купе и уселся на сиденье.

Круто развернувшись, Тома уперла кулачки в бедра и спросила:

– И что мы будем здесь делать?

– А ничего. Сидеть, разговаривать. Хочешь, вот по руке погадаю.

– А умеешь? – недоверчиво хмыкнула Тома.

– Конечно. Только не всегда. Для этого нужно особое настроение.

Он подмигнул проводнице.

– А, так ты этот, экстрасенс? – немного разочарованно спросила она.

– Упаси боже, – серьезно сказал Андрей. – Экстрасенсы – они жулики. А я так, время от времени, под настроение. Бабка у меня кое-что в ведовстве понимала. Видимо, по наследству и передалось.

– Ишь ты, – округлила глаза Тома, и она быстренько-быстренько скользнула к нему под бочок. Протянула ладошку, прижалась к боку своим замечательным, довольно-таки твердым бюстом. – Давай гадай.

Глаза ее светились неподдельным любопытством.

Андрей вздохнул и, хитро прищурившись, взял в руки ладошку, помял, словно внимательно рассматривая линии судьбы.

«Ну, девка, – подумал он. – Сейчас я тебе нагадаю. Да так, что ты от удивления рот откроешь. А женщине что надо? Удивить ее хорошенько надо. Удалось – глядишь, она и твоя».

– Ну, чего же ты медлишь? – торопила Тома.

Андрей откашлялся.

– Ну, хорошо, слушай… – начал он.

И осекся.

В купе заглянул милиционер. Этакий здоровенный детина с опухшим лицом и тупыми глазами. На поясе демократизатор, на затылке фуражка.

– Почему в купе проводников посторонний? – поинтересовался он.

– Ой, так это так, это за кофе пришел, – быстро вскочив, засуетилась Тома, хватая стакан, сноровисто насыпая в него кофе, сахарный песок. И все это с кокетливым хихиканьем, с улыбочкой. Правда, Андрею показалось, что на секунду глаза у нее как-то нехорошо блеснули.

Хотя, может быть, и в самом деле показалось.

Он встал, забрал у проводницы стакан, сказал:

– Ничего, ничего, кипяток я налью сам.

Положив на столик две тысячи, он прошел мимо посторонившегося милиционера и стал наливать в стакан из титана кипяток. А милиционер, забыв сразу же о его существовании, по-хозяйски шагнул в купе и уселся на сиденье. Заметив взгляд Андрея, Тома закрыла дверь купе, словно отгородившись, ей словно бы ей было чего-то стыдно.

Может быть, так и было.

Идя по коридору обратно в свое купе, он подумал, что осуждать или оправдывать ее не имеет никакого права. У нее была своя жизнь, в которой действовали какие-то правила, свои законы, которые он знать не мог. А также те, кто брал взятки, и тот, кто их давал. И не обязательно взятка могла выражаться деньгами.

«Хотя я могу и ошибаться, – подумал Андрей. – Этот страж порядка мог прийти всего лишь поболтать со смазливой девчонкой и через полчаса убраться обратно».

Впрочем, в глубине души он знал, что это не так. Слишком уж по-хозяйски милиционер зашел в купе. И не было в его поведении ни капли ревности, просто прогнал мешавшего ему пассажира и тотчас же об этом забыл. К чему ревновать, если наверняка знаешь, что свое получишь обязательно, не можешь не получить?

Уже в купе, поставив на стол стакан с кофе, Андрей усмехнулся: «Эх ты, губу раскатал. А место-то занято!»

Часа через два, когда весь вагон уже спал, Андрей, на которого вдруг напала бессонница, услышал, как в том конце вагона, где было купе проводников, открылась дверь. По коридору протопали тяжелые, подбитые гвоздями ботинки и женские туфельки. Вот они дошли до соседнего купе, снова щелкнула открывшаяся дверь. Через несколько секунд в коридоре опять настала тишина.

«Резонно, – подумал Андрей. – Если на линии контролеры, то первое, куда они сунутся, будет купе проводников. Интересно, каких трудов стоило Томе организовать это пустое купе? Наверняка она прилично потеряла на этом в заработке. И все же сделала. Значит, дружба с этим милиционером ей нужна. Ой, девушка, сдается мне все-таки, не совсем ты чиста в этом деле с каталами. Не совсем. Впрочем, это твое, сугубо личное дело. Мне до этого нет никакого интересу».

Он встал и застелил постель.

Спать не хотелось вовсе. Однако в Москву он должен был приехать выспавшимся и свежим.

Закрыв дверь на защелку, он выключил свет и разделся.

Белье было слегка влажным. Ну да когда в наших поездах оно было сухим? Старая традиция этой страны.

Укладываясь на полку, Андрей подумал, что для лучшего засыпания придется посчитать слонов. Старый проверенный метод, действующий на него безотказно. На пятом слоне из соседнего купе донесся протяжный женский стон.

Андрей усмехнулся и представил, как стреляет из пистолета милиционеру прямо в лоб, а тот валится прямо в проход, растопырив руки, словно пытаясь поймать убежавшую курицу. И на лице у него будет все то же тупое, самодовольное выражение.

«Вряд ли он успеет удивиться, – подумал Андрей. – Нет, не успеет». Эта мысль его почему-то успокоила.

Через пять минут, пересчитав огромное стадо слонов, он все же уснул.

Глава четвертая

А утром была Москва.

Пробиваться через вокзальную толпу – целая наука. Это надо уметь. Конечно, проще всего отдаться людскому потоку и медленно тащиться, подчиняясь всем его завихрениям и изгибам. Несколько труднее попытаться проломиться через толпу, игнорируя какие бы то ни было правила и приличия. Тут запросто можно, в лучшем случае, услышать о себе мнение, очень далекое от лестного, и в худшем – получить от какой-нибудь особо нервной старушки сумкой по голове. Черт их знает, этих старушек. Иногда они носят в сумках довольно неожиданные предметы. Частенько твердые и тяжелые. Есть и третий вариант – просочиться.

Именно его Андрей и использовал.

Он просачивался через толпу, к одному из боковых выходов, рассыпая двусмысленные шуточки, довольно изящно раздвигая оказавшихся поблизости людей, проскальзывая между ними, не забывая дружелюбно улыбаться. Больше всего в этот момент он походил на опытного пловца, преодолевающего быструю реку. Самое главное – не останавливаться. Людская толпа казалась ему чем-то вроде цементного раствора. Стоит притормозить, и он застынет, схватит так, что застрянешь надолго.

Собственно, большой нужды в том, чтобы выйти не через главный вход, не было. Андрей сильно сомневался, что его может кто-то встречать. Но все же… все же… осторожность – это такая штука, которая не помешает никогда.

В том случае, если бы встречающие обнаружились, это могло означать только одно – крупные неприятности. А во время крупных неприятностей самой плодотворной тактикой является действовать не стандартно. Вот он и старался.

А насчет встречающих он все же проверит, обязательно проверит.

Наконец толпа была преодолена, Андрей спустился по лестнице, и свернул вправо, туда, где светились неживыми огнями витрины коммерческих ларьков. Народу здесь было не в пример меньше, чем наверху, попадались какие-то размалеванные девицы, какие-то довольно стандартно «упакованные» ребятишки с тупыми лицами, явно промышлявшие чем-то незаконным.

«Впрочем, какой промысел в этой стране в это время можно назвать незаконным? – подумал Андрей. – Разве что тот, которым я зарабатываю себе на жизнь. Да и то это еще с какого бока посмотреть. Вон волков уничтожали, уничтожали, а потом оказалось, что они санитары леса и делают полезное, нужное дело».

Он поудобнее закинул на плечо потертую спортивную сумку и остановился у ларечка, торговавшего сосисками в тесте. Хотелось чего-то перекусить.

Андрей купил пару сосисок, бутылку пепси-колы и, отойдя от киоска, прислонившись к стене, стал есть. Запивая сосиски самым известным из американских напитков, он неторопливо огляделся.

Метрах в пяти от него, неторопливо откусывая небольшие кусочки, поедала сосиску какая-то девушка. Ничего особенного в ней не было. То ли студентка, то ли школьница. Скорее всего – школьница. Студентки, они сейчас одеваются так, что дай бог каждому. А эта… В простом ситцевом платьишке, стоптанных туфельках.

Интересно, что она делает здесь, на вокзале? Может, кого-то встречает? Да какое это имеет значение? А не поиграть ли?..

Андрей постарался встретиться с ней глазами. Ага, удалось! Теперь… Он улыбнулся и бросил на девушку удивленный взгляд, как будто вместо нее увидел нечто в высшей степени забавное. Похоже, вид у него был такой комичный, что девушка непроизвольно хихикнула. Теперь она уже смотрела на него с интересом, не отрываясь, ожидая, что он выкинет дальше.

А Андрей глядел куда-то в сторону, делая вид, что о ней забыл. Но вот он снова посмотрел на нее и, словно не удержавшись, тоже хихикнул. На этот раз девушка хихикала дольше.

Все было правильно и шло как по нотам. Наумова несло. Он знал, что сейчас все будет так, как он захочет, так, как ему надо. Сделав вид, что засмущался, он демонстративно отвернулся от девушки и, откусив от сосиски, тщательно запил кусок колой и, словно не удержавшись, словно это было выше его сил, снова повернулся. Вид у него был почти сердитый, словно он злился на себя за то, что занимается такой чепухой. И девушка, видимо, вспомнив о правилах приличия, стала успокаиваться. Но тут Андрей, словно еще раз увидев что-то невидимое, так его смешившее, не выдержал и засмеялся. Поспешно, покачивая головой, он отвернулся. А девушка за его спиной так и заливалась хохотом.

Быстро к ней повернувшись, Андрей замахал рукой, в которой была зажата недоеденная запеченная в тесте сосиска, и сказал:

– Все, все, больше не буду, больше не буду.

И уже стал отворачиваться, но все же, не удержавшись, искоса взглянул на девушку и хихикнул. А она, она хохотала, привалившись к грязной стене вокзала. И на душе Андрея стало тоже спокойно и радостно, словно он зарядился от этой то ли школьницы, то ли студентки непонятно откуда взявшейся радостью, словно он вернулся на десять лет назад, словно все было по-прежнему хорошо. И Марина…

Он вдруг осознал, Что игру нужно заканчивать. Потому что знакомиться с этой девушкой не входило в его планы, потому, что его ждали Виктор и то, зачем Андрей приехал сюда, в Москву.

И тогда, поспешно съев остаток сосиски и допив колу, он, не оглядываясь, двинулся к выходу, прочь, прочь, к делам. Подальше от прошлого, в котором был большой риск столкнуться с призраком Марины.

Девушка смотрела ему в спину, он это чувствовал, он это знал и, поспешно уходя, напряг все силы чтобы не обернуться, потому, что знал – обернувшись он испортит все, все. Он даже не знал, что именно он испортит, просто чувствовал, что испортит – и все.

Он вышел из вокзала и, аккуратно поставив пустую бутылку у колонны, двинулся налево, к главному выходу, потому что ему все же надо было проверить. Теперь, если встречающие все-таки были (во что он не верил), то они, не встретив его, уже занервничали, уже готовы себя выдать. И стоит перед ними только пройти, как они взглядом или лицом себя выдадут.

Он добросовестно прошелся мимо входа и, убедившись, что, конечно же, его никто не встречает, двинулся прочь, от вокзала. Теперь оставалось только добраться до Виктора.

И тут сзади послышалось:

– Вот он, вот он… вот этот. Я его, гниду, сразу узнал. Голос был на диво знакомым.

Резко обернувшись, Андрей увидел в нескольких шагах от себя двух катал – Мишу и Юру. Но ему сейчас было не до них, потому что, полусогнув мускулистые руки, к нему шел здоровенный качок. И был он в метре-полутора. Был он, этот бугай очень здоровым и, похоже, тупым, а стало быть, не так уж и страшен. Но существовал еще и второй. Поворачиваясь к качку, Андрей его четко засек. Это был, казалось, совершенно невзрачный тип, в помятой кепчонке, с небритым, совершенно безучастным ко всему окружающему видом. Он был метрах в десяти и заходил так, чтобы оказаться у Андрея за спиной. Правую руку он держал в кармане потертого пиджака.

«Вот этот-то самый опасный и есть, – подумал Андрей. – И к бабушке не ходи – в кармане у него перо. Стало быть, господа каталы решили отыграться. Стало быть, я им не понравился. Зря они так, право слово, зря».

– Тебе чего? – хмуро спросил Андрей у качка.

– Это, – прогудел он. – Ребята жалуются. Дерзишь, говорят. Придется, видимо, тебе расплачиваться за свое поведение.

– Сейчас расплачусь, – сказал Андрей.

Времени рассусоливать у него не было. Сзади заходил «невзрачный», и об этом он не забывал.

В следующую секунду носок ботинка Андрея врезал в самое причинное место качка. На лице у того появилось жутко изумленное выражение, и он, резко согнувшись и застонав от жестокой боли, стал валиться на асфальт. А Андрей уже развернулся и встретил «невзрачного» прямым правым. Послышался хруст сломавшейся челюсти.

Даже не удосужив взглядом упавшего «невзрачного», Андрей снова развернулся и сделал шаг в сторону катал.

– Ну, ребята, похоже, на этот раз вы меня достали.

Но те уже улепетывали во все лопатки, даже не делая попытки оглянуться и узнать, что Андрей будет дальше делать с их неумелыми охранниками.

Покачав головой, Наумов пробормотал:

– Вот так всегда и бывает.

По очереди оглядев поверженных противников, он снова сокрушенно покачал головой и отправился дальше, прочь от места побоища. Задерживаться смысла не имело. Да и кто знает, может быть, в толпе найдется еще парочка защитничков этих жуликов? Они запросто могут, воспользовавшись привокзальной суетой, втихаря подойти и воткнуть в бок заточку.

Этот вариант ему нравился меньше всего.

Выбравшись из толпы, Андрей неторопливо оглянулся. Нет, вроде бы за ним никто не следил. Ну вот и прекрасно. Теперь можно отправляться к Виктору. Вот только надо бы его предупредить.

Он дошел до ближайшего журнального киоска, купил пару жетонов для телефонного автомата. Из трех, висевших на стене ближайшего дома аппаратов работал только один. Ну, да ему было достаточно.

Трубку подняли после восьми гудков.

– Алло! – сказал Андрей.

– А, это ты! – послышался спокойный голос Виктора, – Уже в Москве?

– Точно.

– Ну вот и хорошо. Где встретимся?

– Это тебе решать.

Несколько секунд Виктор раздумывал.

– Хорошо. Помнишь «Макдоналдс», в котором мы были в прошлый твой приезд?

– Помню.

– Там, через часик. Идет?

– Идет.

– Тогда пока все. Короткие гудки…

Все, как обычно. Никаких признаков беспокойства. Значит, у Дегина все нормально. Вот и прекрасно. Значит, «Макдоналдс». Неплохое место.

Он прошел по улице еще сотни две метров, потом остановился и стал голосовать. Почти сразу же остановился вишневого цвета, новый «Москвич». За рулем сидел здоровенный бородатый парень в кожанке.

– Ну, и куда? – презрительно оглядывая Андрея, поинтересовался он.

Тот улыбнулся.

– С тобой – никуда.

Когда Андрей захлопнул дверцу, водитель покрутил пальцем у виска, но все же уехал. А Наумов поднял руку и стал голосовать снова.

За рулем машины, которая остановилась возле него второй, сидел серьезный дядя, в серой кепочке и потертом пиджаке. Да и сама машина была далеко не новой. Правда, чувствовалось, что хозяин о ней тщательно заботится.

– Вам куда?

– Мне до «Макдоналдса».

– Возле какой станции метро?

Наверняка этот дядя хорошо представлял, где находится нужный ему «Макдоналдс». Просто он проверял, а знает ли Москву Андрей. Если не знает, то цену за проезд можно будет увеличить.

Андрей улыбнулся и подробно рассказал, где находится нужный ему «Макдоналдс». Ловко скрыв разочарование, поскольку клиент оказался не лохом, водитель сказал:

– Садитесь. Это будет вам стоить двадцать тысяч.

– Идет! – согласился Андрей, усаживаясь в машину. Они поехали. Водитель время от времени искоса поглядывал на Наумова. Похоже, ему все же хотелось разобраться:

так москвич его пассажир или нет? С одной стороны, чутье подсказывало водителю, что местным он быть не может. Но с другой стороны, откуда он тогда так хорошо знает город? Вот ведь незадача! И все же водитель никак не мог решиться спросить напрямую. То же самое чутье говорило ему, что с Андреем надо держать ухо востро. Темная пташка. Из тех, которых, похоже, сердить себе дороже. Наконец он не выдержал:

– Небось на свидание торопитесь?

– Точно, на свидание, – подтвердил Андрей.

– Красивая хоть?

– Угу.

Таксист вздохнул:

– Все они красивые и милые, пока замуж не выйдут. Вот тут-то их натура и проявляется.

Андрей взглянул на него не без интереса.

– В каком смысле?

– А… – Он помедлил. – Не успеют фату снять, как начинается… Туда не ходи, этого не делай, и главное – денег, денег побольше. И сколько бы ни принес, им все мало. Ужас какой-то…

Он снова вздохнул.

– Короче, парень, тебе не повезло, – проговорил Андрей. – Жена, что ли, попалась плохая?

Таксист бросил на него испытующий взгляд, словно пытаясь определить, не шутит ли Андрей над ним, но, не заметив на его лице и тени насмешки, признался:

– Уже…

– Что уже? – не понял Андрей.

– Уже развелся. Нет, поначалу мы жили неплохо, но последние три года она как взбесилась. То не так, это тоже не так. И вообще денег я, оказывается, приношу мало. И нытье, бесконечное нытье… И потом, то на работе я, то колымлю, чтобы денег заработать, а она одна. Тоже повод поныть. Короче, плюнул я и ушел. Вот уже две недели живу у друга. Тишина и спокойствие. А она… эта стерва… я тут к ней вчера заезжал, пыталась мне в бензобак сахару сыпануть. В отместку, значит.

Он снова вздохнул и, ловко прикурив сигарету, стал рассказывать дальше:

– Я заехал к ней за пиджаком. Новый еще, жалко. Она говорит: ты тут посиди, я к подружке сбегаю на пару минут. И ушла. А меня как бог надоумил, я в окно выглянул. Гляжу, а она возле машины шурует… Чуть ей морду не набил. Нет, догадалась, значит… Это ее подружка какая-нибудь надоумила. Короче, увидела она, что я от дома бегу – и ходу, ходу. Кулек с сахаром так у машины и бросила. И бензобак ведь уже открыла. Эх…

Он стряхнул в приоткрытое окошко автомобиля пепел и сокрушенно покачал головой.

– Ну все, теперь я к ней не вернусь. Ни за что, пусть хоть на коленях приползает.

– Вернешься, – уверенно сказал Андрей.

– Нет, не вернусь.

– Ну, тебе виднее…

Они помолчали.

Водитель выкинул за окно окурок и проговорил:

– И ведь самое главное, как будто этих лет, что мы вместе прожили, не было. Смотрит волком и вон какие дела делает.

– Ничего, ничего, попомни мои слова, – проговорил Андрей, – все еще наладится.

– А знаешь, мне иногда и самому хочется вернуться, – признался водитель. – Да только, вспомнишь все ее штучки, и на душе муторно становится. Нет, бог создал женщину из кривого ребра, и выпрямить ее невозможно. – Он вытащил новую сигарету, прикурил ее и, попыхивая дымком, виновато сказал: – Это, ты мои слова не больно-то слушай. Я понимаю, что у тебя наверняка и своих забот хватает… Да только выговоришься кому-нибудь, оно и легче становится.

– Ничего, – махнул рукой Андрей. – Уверяю тебя, вот увидишь, с течением времени все наладится. Так уж всегда получается.

– Это верно, – согласился водитель. – Кстати, вот мы и приехали. Этот «Макдонаддс»?

– Этот, – ответил Андрей.

Расплатившись с частником, он выбрался из машины и неторопливо пошел в закусочную, в которой его уже должен ждать Виктор.

Однако, пройдя по залу и внимательно оглядев все столики, Андрей убедился, что приятель запаздывает. Ничего страшного в этом пока не было. Поэтому Андрей направился к стойке. Несколько барменш – молоденьких девушек в фирменной одежде – работали не покладая рук. Но все же к каждой из них стояла очередь человека в три-четыре. Пристроившись последним в одной из них, Андрей покрутил головой.

«Вообще-то, – подумал он, – эти закусочные были придуманы для того, чтобы в них никогда не было очередей, для тех, кто торопится и не может стоять в очереди. Так, во всяком случае, по всему миру, кроме этой страны. Нет, чем-то мы отличаемся от других наций. Загадочная русская душа, а?»

Очередь подошла быстро, и уже через пять минут, Андрей оказался перед девушкой.

– Что будете? – спросила она. Лицо у нее было сосредоточенное, серьезное.

– Черт его знает, – пожал плечами Андрей. – Мне бы вон то, чизбургер, кажется называется. И жареной картошки. И еще чего-нибудь попить. Стакан напитка. Всего по две штуки. Угу?

– Сейчас.

Девушка взяла поднос и стала накладывать на него заказанное. Руки ее двигались автоматически, лицо оставалось по-прежнему сосредоточенным, глаза глядели без всякого выражения.

Расплатившись, Андрей взял поднос, отошел от стойки и стал оглядываться, выискивая свободный столик. Надо признать, что с ними было туговато. Создавалось впечатление, что те, кто ел в «Макдоналдсе», не сильно-то и торопились. А и в самом деле, не наспех же пробовать «американский образ жизни»… Ну-ну…

Однако свободного столика все же не наблюдалось.

Андрей огорченно крякнул.

Но не стоять же столбом посреди закусочной? Надо было куда-то приткнуться хотя бы на несколько минут. Подойдет Дегин, там, глядишь, какое-нибудь место и освободится.

Наумов еще раз прошелся по залу и, углядев столик, за которым сидели две средних лет, о чем-то оживленно разговаривавшие дамы, направился к нему. Дамы уже допивали напиток. Судя по всему, минуты через две-три они уйдут, и место можно будет занять. Расположен столик был очень удачно, несколько на отшибе от других. Это Андрею подходило.

– У вас свободно? – поинтересовался он.

– Да, да, – ответила одна из дам, та, что была одета поэлегантнее и даже имела на шее массивную цепочку, явно не из «самоварного золота».

– Вот и прекрасно.

Андрей сгрузил поднос на столик и, усевшись за него, отхлебнул из пластмассового стаканчика. Напиток был как напиток, очень холодный и довольно вкусный. А дамы за его столиком все щебетали и щебетали. Та, что была одета получше, говорила без остановки, так что ее собеседнице, удавалось лишь иногда вставить краткие замечания, типа: «Да ну?», «Ах, как это у вас здорово получается!» и «Что вы говорите!».

Наумов невольно прислушался к их разговору.

Смысл беседы сводился к тому, что та дама, которая была одета поэлегантнее, рассказывала своей подружке о том, как она здорово устроилась. И то, что они уже охватили новый регион, и то, что теперь надо расширяться и расширяться. Она толковала о том, что поле деятельности пока неограниченное, надо только «суметь вовремя охватить людские ресурсы». Подружка ахала и охала и смотрела на свою собеседницу не без восхищения. А та, понизив голос, как великую тайну сообщила, что дела идут настолько хорошо, что им с супругом даже удалось кое-что отложить, да не у нас, а, «там». Само собой подразумевалось, что подружка понимает, где это «там». И та понимала, восхищенно прикладывая ладонь к губам и оглядываясь, словно кто-то их мог подслушать. При этом присутствие Андрея они откровенно игнорировали, словно бы того не существовало в природе вовсе.

Минут через пять Наумову этот спектакль надоел. Кроме того, увлеченные разговором дамы, видимо, вовсе не собирались уходить, и это уж начинало становиться некоторой проблемой.

Когда дама с цепочкой выдала фразу: «Правильная обработка масс всегда приводит к положительному фактору решения проблемы сбыта и благотворно влияет на прохождение дальнейших контактов в других регионах», – он не выдержал и спросил:

– Извините, вы, случайно, не гербалайфом приторговываете?

– Гербалайфом? – презрительно фыркнула дама с цепочкой. Вид у нее сразу стал таким, словно бы при ней сказали что-то неприличное. – Нет, мы не торгуем гербалайфом. Мы несем в мир другой продукт, гораздо более эффективный и качественный.

– Марихуану, что ли? – спокойно спросил Андрей. Дама задохнулась. Несколько секунд она хватала от негодования ртом воздух, потом прошипела:

– Да как вы смеете сравнивать наш благородный продукт и какой-то… какую-то…

– А что такого? – пожал плечами Андрей. – Разницы-то почти никакой нет. По крайней мере схема распространения одна и та же.

Уже овладевшая собой дама смерила его ледяным взглядом и, видимо, решив, что спорить и что-то доказывать смысла не имеет, быстро допила напиток. Ее подруга сделала то же самое. После этого, презрительно фыркнув, она спросила у своей подружки:

– Уходим?

– Ну конечно… – Та едва не поперхнулась, поспешно допивая из своего стаканчика.

Через полминуты столик был целиком и полностью в распоряжении Андрея. Глядя на удаляющихся дам, у которых, казалось, даже спины выражали презрение к нему, Андрей слегка улыбнулся.

Господи, сколько их, всяческих шарлатанов, расплодилось в нашей стране? Словно поганок после грибного дождичка. Бабки – народные целительницы, изгонятели дьявола, контактеры с альфа Центавра и теперь еще эти – фанатики гербалайфа и прочих, аналогичных ему препаратов. Конечно, может быть, этот гербалайф и способствует похудению и даже действует на организм благотворно, но, скорее, все временно, пока ты его принимаешь. Перестал – и, пожалуйста, все благотворные воздействия исчезли. Чем не наркотики, только без таких разрушительных последствий? Тем более что система распространения этого «продукта» и в самом деле скопирована с системы распространения марихуаны и прочих наркотиков.

Наумов снова отпил глоток напитка, не спеша обвел взглядом зал и увидел Виктора Дегина. Тот, улыбаясь, шел к его столику. И Андрей тоже улыбнулся.

Уж Виктор-то соответствовал этой американской закусочной на все сто процентов. На нем были синий костюм от Рики Понти и хорошие дорогие туфли. Волосы у него были перехвачены за спиной в хвостик под Стивена Сигала. Андрей, в своей потертой джинсовой ветровке и стареньких кроссовках, не шел с ним ни в какое сравнение.

Он шествовал, он шел по закусочной, и многие дамы бросали на него заинтересованные взгляды. Еще бы, кроме шикарного костюма Виктор мог похвастать ростом выше среднего, широкими плечами и волевым лицом с мужественным подбородком. В общем, настоящая мечта современной женщины. Мужественный бизнесмен, который покинул офис на полчаса – перехватить чизбургер. В соответствии с образом вид у Дегина был сосредоточенный, словно бы он прокручивал в голове какую-то сложную сделку, на которой должен был заработать еще несколько миллионов, да не «деревянных», конечно же, а в зеленых полновесных долларах.

– Привет! – сказал Виктор, присаживаясь к столику Андрея.

На лице сидевшей через пару столиков от них дамы (одной из тех, что не без восхищения смотрели на Виктора) отразилось легкое удивление: что общего имеет этот человек, бесспорно принадлежащий к сливкам общества, с нахальным босяком? Впрочем, в это время все настолько перепуталось, что возможно все что угодно.

– Привет! – откликнулся Андрей и бросил на Виктора вопросительный взгляд. – Опять что-то понадобилось Маме?

– Точно, угадал. – Виктор подмигнул. – Это она, наша милая старушка. И у нее снова припасено для нас небольшое заданьице.

– Что должен делать я?

– Как обычно, – ответил Виктор и бросил на Андрея испытующий взгляд. – Ты готов?

– Как пионер, – ответил Андрей. – Тем более если оплата на том же уровне, что и раньше.

– С оплатой все нормально, – заверил Виктор. – В этот раз она даже несколько выше, чем можно было бы предполагать. Это настораживает. Я думаю, в этот раз тебя надо показать Маме.

– Неужели все так серьезно? – поинтересовался Андрей. На лице его мелькнула легкая тень озабоченности.

– Пока никаких данных. Но все же есть какое-то странное чувство, словно предчувствие. А я своим предчувствиям верю.

– Я тоже, – сказал Андрей.

Они помолчали, словно бы эти слова были границей, за которой шуточки заканчивались и начиналась суровая, опасная жизнь. Собственно, так и было, поскольку с этого момента и начиналась та работа, ради которой Андрей и приехал в Москву, работа, которая давала ему не только деньги на жизнь, но и независимость.

«Собственно, так и есть», – подумал Андрей.

Почти три года назад, когда, намыкавшись по разным частным фирмам, он уже готов был возвратиться обратно, на родину, Виктор сделал ему предложение, несколько странное, но тем не менее очень серьезное.

Андрей хорошо помнил тот вечер, когда после посещения ресторана Виктор зазвал его к себе домой и там рассказал, чем зарабатывает на жизнь. Он был киллером – наемным убийцей.

Виктор признался в этом так легко и естественно, что Андрей поначалу не поверил, посчитал за шутку. Но тот, похоже, вовсе и не думал шутить.

– Ну хорошо, а что будет, если тебе закажут убить женщину или ребенка? – спросил Андрей тогда.

– Не закажут, – уверенно ответил Виктор. – Ты не понимаешь… Я профи, я настоящий профессионал. Мне заказывают только бизнесменов и авторитетов; Потому что они охраняют себя так, что будь здоров, потому что никто другой, кроме меня, их завалить не может.

– А все же?.. – настаивал Андрей.

– Откажусь.

– А если попросят так, что отказаться будет нельзя?

Виктор с минуту помолчал, а потом серьезно, заглянув Наумову в глаза, проговорил:

– Вот для того, чтобы я мог отказаться от заказа, который принципиально брать не хочу, мне и нужен такой напарник, как ты. И не только для этого.

Короче, вечер прошел. Они поговорили. И Андрей принял предложение Дегина. Конечно, после этого ему пришлось из Москвы все равно уехать, но, скорее всего, на следующую попытку еще неспособным не проигравшим, уползающим в нору зализывать раны. Конечно, победителем его еще назвать нельзя было, но все же у него появилась работа, которая давала независимость. И это было уже немало. Кроме того, эта работа давала деньги, являющиеся той же самой независимостью, только более ощутимой, той, которую можно подержать в руках.

В этой стране в это время это было немало. Конечно, предложенная работа была не только опасной, но еще и незаконной, но о каком законе может идти речь в стране, где беззаконие стало нормой?

По крайней мере больших угрызений совести Андрей не испытывал. Особенно если учитывать, что он и сам совсем недавно убил человека. Правда, из мести за смерть любимой женщины, но все же… все же…

Андрей тряхнул головой, чтобы освободиться от совершенно неуместных в этот момент воспоминаний, и внимательно поглядел на Дегина.

– Стало быть, тебе кажется, что заказ не совсем чистый?

– Насчет заказа не знаю, – ответил Виктор. – Только, Мама, похоже, что-то задумала. Уж больно ласковая стала. Да и потом, в последнем деле, как ты помнишь, я тебя не показал, сделал вид, что работал один. Мама запросто могла решить, что мы рассорились. А раз так, то почему бы не попробовать прибрать меня к рукам? Так, как она сделала с теми, кто составляет сейчас ее свору. Хотя ты и сам знаешь, что у нее нет ни одного хорошего профи. И она это знает. Именно поэтому она и терпит нас, людей со стороны. С ее точки зрения, мы опасны, поскольку независимы. В любой момент можем наплюнуть на это дело и завязать. Ведь так?

– Угу… – Тень улыбки пробежала по лицу Андрея. – Именно поэтому она нас и терпит. Хотя какие у нее могут быть претензии? Заказы мы выполняем, клиенты довольны. А то, что являемся кошками, которые ходят сами по себе, так разве это так уж и плохо?

– Разве не понятно? Маме очень хотелось бы нас приручить. И не из тщеславия. Если у нее в команде появятся такие, как мы, профессионалы, это значительно поднимет ее рейтинг в определенных кругах. Конечно, понимаешь, в каких.

– Знаю. – Андрей задумчиво посмотрел в окно. – Стало быть, надо будет заехать к Маме?

– Было бы хорошо.

– Ну, если надо, так надо.

Андрей убрал бумагу с чизбургера, и, откусив от него, запил напитком.

– Это мне? – спросил Виктор, указывая на второй стакан.

– Конечно.

Через несколько минут, задумчиво допивая сок, Андрей спросил:

– А вообще как у вас тут дела? Что нового? Чем дышит столица?

– Да ничего особенного, – ответил Виктор. – Все как обычно. Только уж больно здорово готовятся наши политики к выборам. Как с цепи сорвались. И каждый обещает процветающую свободную державу. Впрочем, о чем я говорю? Ты и сам небось по телевизору видел… – Он покрутил головой. – И еще всякие обычные штучки: митинги, плакаты, воззвания. И прочая мишура. Ужас. Неужели кто-то еще верит, что в этой стране все можно сделать по-старому, вернуть обратно коммунистов, выбрать генсека с хлябающей челюстью и тут же после этого в магазинах появится колбаса по рубль двадцать?

– Почему бы и нет? – пожал плечами Андрей. – Сделать это не так уж и сложно. Достаточно сколотить надежную команду, вооружить ее, думаю, для этой цели подойдет старый добрый АКМ, и вперед – брать какой-нибудь Белый дом.

– Браво! Вива цезарь… Только было все это, – ответил Виктор. – И даже ГКЧП. Ну и что они сделали, эти гэкачеписты, чего добились? Не получилось у них ничего, совсем не получилось.

– Конечно… – Андрей вертел в руках стаканчик из-под напитка. – Потому что делали это ГКЧП сплошь старики, и делали по старому октябрьскому сценарию. Вернее, попытались сделать. Ни черта у них не вышло. Но ведь все же был, был момент, когда страна дрогнула, когда она по-настоящему испугалась. Чуть-чуть бы поднажали, и все – страна вновь в ежовых рукавицах.

– А ведь не поднажали. И не только потому, что из них уже песок сыпался, а потому, что ситуация в стране для переворота не была готова. Кое-кто обрадовался. В основном, конечно, старики. Да только, старики перевороты не делают. Перевороты делают молодые и честолюбивые, отвоевывая место под солнцем. А молодые и честолюбивые сейчас в бизнес подались. Перевороты им до лампочки. В основном переворотами бредят сейчас те, кто в бизнесе не прижился, кому тяму для этого не хватило. Вот они и дурят головы старичкам и старухам, которые всю жизнь прожили при советской власти и теперь никак не возьмут в толк, как это получилось, что ими больше не командуют.

Виктор вздохнул, потянулся было за сигаретами, но потом, видимо, вспомнив, что находится в закусочной, вздохнув и, безнадежно махнув рукой, добавил:

– Нет, переворот в такой стране сделать можно только с умом. Это тебе не Чили. Подняли полк и бросили на президентский дворец. Побегал Альенде в каске да ничего сделать не смог. Вот такие дела. Смотри, ведь второй-то раз уж вроде почти профессионалы делали. Руцкой-то – сам афганец. Вроде бы должен уметь воевать. Ан нет. Выскочил в бронежилете, заорал матом, да толку-то один пшик. Положил кучу своих людей и мирного населения и успокоился в «Матросской тишине». Отсиделся, вышел на свободу и теперь совершенно запросто стал народным защитником. Нет, переворот в этой стране сделать трудно, очень трудно. И никакие тут генералы не помогут. Тем более, как оказалось, и воевать-то они не очень-то могут. Ты посмотри, что в Чечне делается.

– И все же что-то сделать можно, – не сдавался Андрей. – Это я не к тому, что хочу, чтобы в этой стране снова воцарился социализм, а к тому, что в принципе, если за дело взяться с умом, то переворот можно сделать в любой государстве.

– Не знаю, вот тут ты, может быть, и прав. – Виктор снова полез в карман за сигаретами и снова передумал. – Ладно, пошли, договорим в машине. Курить охота, спасу нет.

Андрей с готовностью поднялся из-за столика.

– Прямо к Маме?

– Нет, – покачал головой Дегин. – Сначала заскочим ко мне. Есть еще одно мелкое дело. Угу?

– Согласен.

– Тогда машина подана. Прошу кататься.

И он весело подмигнул Андрею.

– Пошли, пошли, – улыбнулся в ответ тот. – Не сменил еще старушку?

– Да нет, пока еще ездит, мне и ее достаточно, – говорил Виктор, вслед за Андреем направляясь на выход. – Сейчас многие норовят на иномарках ездить. Я понимаю: скорость, сервис, престиж. Только торопиться мне пока некуда, в особом комфорте я не нуждаюсь. А престиж? Престиж мой и твой тоже как раз в том, чтобы быть как можно незаметнее. Правильно?

– Правильно, – сказал Андрей. – Только никак я не пойму, почему ты так вырядился. Это что, тоже от нелюбви к престижу?

Они вышли из «Макдоналдса».

– Престиж тут ни при чем, – ответил Виктор. – Просто я решил одеться как раз так, как одеваются люди, как правило, посещающие такие места. Мимикрия называется. Как у хамелеона.

Андрей улыбнулся.

– И все же ты слегка лукавишь.

– Ну, конечно, – ответил Виктор. – Как без этого? Они сели в его не новый, но удивительно опрятный и ухоженный «Москвич».

– Итак, к Маме? – опять спросил Андрей.

– К ней самой, – ответил Виктор. – Только через мою берлогу.

Глава пятая

За окнами машины разматывалась бесконечная лента московских улиц. Виктор курил и помалкивал. Андрей глядел в окно и пытался вспомнить все, что он знал про Маму.

Получалось, что не так уж и много. В основном то, что ему в свое время рассказал Виктор. Ну и, конечно, кое-какие свои собственные догадки. Как без этого? Собственно, догадок было больше, чем фактов.

Звали ее Таисия Васильевна Топоркова. Очевидно, имя при рождении ей давали другое. Очевидно, другое было и отчество, и уж точно фамилия. Однако в данный момент никакого значения это не имело. Она была – Мама, и это говорило о ней больше, чем настоящие имя, отчество и фамилия.

Мама держала несколько необычную контору под названием «Феникс». Если не считать тех людей, которые работали для прикрытия и вряд ли представляли, чем на самом деле занимается фирма Мамы, основной штат сотрудников состоял из киллеров – профессиональных убийц.

Любой крупный авторитет, как правило, имел в своей группировке человека, который исполнял должность палача. Но бывали случаи, когда убийца должен был быть со стороны. В таких случях обращались к Маме. Ее ребята, как правило, делали все чисто, без сучка и задоринки.

Не успеет намеченная жертва узнать, что на нее открыта охота, как уже получает в лоб пулю из окна проезжавшего мимо автомобиля или сам автомобиль жертвы вдруг ни с того ни с сего с оглушительным грохотом, из-за которого вылетали окна соседних домов, взлетает на воздух. Существовало также множество других методов, с помощью которых можно было отправить человека на тот свет. Большинство из них ребятам Мамы было известно. И не только. Некоторые по мере надобности использовались.

Бандой это заведение назвать было трудно. Больше всего оно и в самом деле напоминало настоящую фирму, которая заключала контракты и выполняла их, как правило, так, что клиент оставался доволен. Изредка случались осечки или что-то срывалось, но тут Мама пускала в ход свои связи (по слухам, огромные) и проблема как-то сама собой решалась.

Откуда у Мамы были все эти связи? Тут уж и понимать нечего. Желание, чтобы неугодный человек исчез испытывают время от времени все, и не только авторитеты преступных группировок, но и обычные бизнесмены, политики и даже высокопоставленные государственные служащие. Неизбежно кто-нибудь из них прибегал к услугам Мамы и автоматически становился ее знакомым. А извлекать выгоду из знакомств, и не только в виде денег, Мама умела великолепно. Она прекрасно понимала, что в этой стране, может быть полезен любой, пусть даже самый ничтожный и жалкий человечишко, и не забывала никого и ничего. Иначе бы она не была Мамой.

Вообще личностью она была жутко таинственной. Никто ничего достоверно о ее прошлом не зал. Ходившие о ней смутные слухи большого доверия не вызывали. Правда, кое-что Андрей мог определить и сам. Например, то, что Мама, скорее всего, сидела.

Нет, она не употребляла в разговоре уголовного жаргона и вела себя крайне интеллигентно, но все же зоной от нее временами попахивало слегка. И Андрей этот запах не мог не почувствовать.

Был и еще один интересный момент. В этом государстве ничего тайного не существует. Рано или поздно тайное становится известным всем. Причем, как правило, рано.

Другими словами, правоохранительные органы должны были если не знать, то хотя бы догадываться о второй, более тайной деятельности конторы Мамы. И они наверняка догадывались. Или знали.

У Андрея же создалось ощущение, что никто из милиции, а тем более из всех этих многочисленных кусочков, оставшихся от большого аппарата КГБ, всех этих появившихся после его расформирования контор, так и не попытался наложить на Маму лапу. Все они очень убедительно делали вид, будто об этой конторе не имеют и представления. Почему?

Связи? Да, именно они. Вот только те знакомства, которые она приобретала в результате деятельности «Феникса», были более-менее хаотичны и надежной защитой служить не могли. Помочь в каком-нибудь щекотливом деле – да; оградить от приставаний определенных органов – нет. Стало быть, у нее существовали еще какие-то знакомства никак или почти никак не связанные с нынешней деятельностью ее конторы. Связи из прошлого, о котором не знал практически никто.

Судя по всему, именно они создали вокруг конторы Мамы железный занавес, за который не мог прорваться никто: ни убеленный сединами следственный зубр, поймавший не одного бандита; ни зеленый лейтенантик, мечтающий о взятых малинах, о мафиози, стадами сдающихся лично ему, поскольку во всей милиции он самый профессиональный и уважаемый, короче, мечтающий о карьере и ради нее готовый на любые авантюры.

Что же это за прошлое было у Мамы? Кем она могла в нем быть? И кем в нем надо было быть, чтобы, несмотря на отсидку, все еще оставались такие связи, которые напрочь отбивали у правоохранительных органов желание связываться с «Фениксом»?

Андрей не раз прикидывал, что, скорее всего, в прошлом, во времена благословенного застойного периода, Мама должна была быть каким-то очень известным человеком, может быть, большим партийным работником. С полгода он ловил себя на том, что, когда в телевизионных передачах показывали кадры кинохроники застойного периода, он начинал вглядываться в мелькавшие на экране лица, пытаясь найти, высмотреть лицо Мамы и таким образом определить, кем она являлась в прошлом.

Однако никого похожего на нее Андрей так и не увидел. Нет, конечно, похожих было много, но то, что это не Мама, пусть даже и более молодая, Андрей мог определить совершенно точно. Объяснений могло быть два. Первое состояло в том, что Мама в молодости работала в таких органах, сотрудники которых снимаются очень неохотно. Второе – она сделала себе пластическую операцию, что тоже не так уж и сложно. А может быть, и то, и другое.

Андрей закурил сигарету, и, опустив стекло, стал стряхивать в образовавшуюся щель пепел.

– Так все-таки зачем мы должны заезжать к тебе домой? – спросил Андрей.

– В закусочной мне говорить об этом не хотелось. Мало ли там посторонних ушей, – объяснил Дегин. – Все очень просто. Я хочу дать тебе новый паспорт. Думаю, в этот раз тебе стоит пожить в Москве под чужой фамилией.

– Стало быть, ты почти уверен, что в этот раз Мама попытается тебя сдать?

– Сомневаюсь. Увидев тебя, она передумает. Вот то, что в этот раз она попытается добраться до тебя, можно почти гарантировать.

– И если ей это удастся, то в следующий раз она тебя точно сдаст, – уточнил Андрей.

– Однозначно, как любит выражаться один из наших политических деятелей.

– А паспорт нужен, чтобы у нее ничего не вышло?

– Точно, – ответил Виктор. – Причем учти на будущее, у меня дома паспортов на тебя аж две штуки. В обоих ты под разными фамилиями.

– И под какими? – поинтересовался Андрей.

– В одном – Голопупенко, а во втором – Провылезанский.

– Что? – воскликнул Андрей. – Что? Да я тебя…

– Шучу, шучу, – поспешно сказал Виктор и улыбнулся. – На самом деле – Хмылев и Тетерин.

Андрей покачал головой.

– Ну, ты со своими шуточками…

– А что, чем не фамилии? Любого милиционера ввергнут в отупение. Фамилии он запомнит, а тебя уже нет. Клево.

– Погоди, так все-таки какие фамилии на этих паспортах?

– Какие я и сказал.

– Голопупенко и Провылезанский?

– С чего? – совершенно невинно поинтересовался Виктор. – Я же тебе говорю – Тетерин и Хмылев. Все чин-чинарем. Чего ты привязался к этому Голопупенко?

– Ох, смотри у меня, – погрозил пальцем Андрей, и поспешно сменил тему: – Ну ладно, то, что сделать паспорта сейчас довольно легко, я в курсе. Но откуда ты взял мои фотографии для них?

– Что может быть проще? – пожал плечами Дегин. – Помнишь, в последнем деле, которое мы делали вдвоем, тебе понадобился пропуск? Ты еще тогда фотографировался. Помнишь?

– Помню. Точно, – признал Наумов. – Значит, ты забрал негативы?

– Ну да. Я рассудил, что фотографу они ни к чему. Доплатил немного сверх нормы, и – пожалуйста. Твоя фотомордочка у меня в конвертике. В конечном итоге, все это стало двумя настоящими, или почти не отличимыми от настоящих паспортами. Хорошо?

– Хорошо, хорошо, – проворчал Андрей. – Только в следующий раз, прежде чем делать что-то подобное, сообщи мне, ладно?

– Как скажешь, – согласился Виктор. – Как вам, граф, будет угодно.

Он бросил на Андрея не лишенный добродушной, скрытой насмешки взгляд, и тот не смог отделаться от ощущения, что для напарника все эти предосторожности, вся эта секретная деятельность все же в чем-то пусть немного, но вполне ощутимо является чем-то вроде игры в сыщиков и преступников, чем-то вроде детской «Войнушки».

«Хорошо это или плохо? – задумался Андрей. – Забавный вопрос. Ибо нет в этом мире плохой вещи, которая хоть немного не была бы хорошей, и нет хорошей, которая также не была бы частично плохой. Наверное, это и хорошо и плохо одновременно. В зависимости от обстоятельств. На этом стоит и успокоиться. Пока. Будущее покажет. И тогда я решу окончательно. А если решу, то, значит, смогу учитывать».

Он подумал, что теперь некоторые поступки Виктора стали ему более понятны. Вот только толку-то с этого? Хотя кто знает, может быть, со временем толк и появится.

Он полез было за новой сигаретой, но потом передумал. До дома Виктора оставалось всего лишь пару минут езды. Он не сомневался, что, заскочив в квартиру, они, несмотря на спешку, все же найдут время, чтобы чего-нибудь выпить и выкурить по сигарете. Хотя бы для того, чтобы собраться с мыслями перед визитом к Маме.

Так и получилось.

Квартира у Виктора была старая, чувствовалось, что в ней жили несколько поколений Дегиных, и, судя по всему, жили неплохо. Это ощущалось по обстановке, по мебели, на глаз, начала века, по множеству старинных, набитых толстыми книгами шкафов. Современной была только кухня, в которой были новенький кухонный гарнитур и множество всяких соковыжималок, миксеров, микроволновая печь и огромный, сверкающий незапятнанной эмалью холодильник. На кухню они и протопали.

Виктор достал из холодильника бутылочку «Кремлевской де люкс», налил две маленькие рюмочки, освободил от целлофанового пакета и выложил на тарелочку уже порезанную тонкими ломтиками нежную ветчину, поставил хрустальную, в виде плывущего лебедя пепельницу.

Вот тут Андрей и закурил.

А Дегин быстро сходил в соседнюю комнату. Что-то там едва слышно скрипнуло. Через минуту Виктор вернулся с двумя паспортами.

– Вот, выбирай, который тебе больше нравится, как говорят бабки на базаре, «который на тебя смотрит», – хлопнул он перед Андреем на стол две книжечки в пластиковых обложках, на которых были нарисованы двухглавые орлы.

– Угу.

Андрей неторопливо просмотрел оба паспорта, убедился, что никакими Голопупенками в них и не пахнет. Все чин-чинарем: Хмылев и Тетерин.

Вот и мило.

А Виктор уже тянулся к нему рюмочкой.

– Давай за встречу.

– Согласен. За встречу, так за встречу.

Они выпили.

Закусывая ветчиной, Виктор поинтересовался:

– А что, выбрал себе новую фамилию? Если не можешь, закрой глаза и выбери наугад.

– Выбрал.

Андрей упрятал один из паспортов в карман.

– Итак?..

– Итак, с этого момента я Хмылев Петр Трифонович. Кстати, откуда фамилии взял, случайно, не из сводки «Их разыскивает милиция»?

– Нет, – ответил Виктор. – Просто вот как-то пришли в голову. А что, разве плохие?

– Не плохие и не хорошие. Обыкновенные. В самый раз, – глубоко затянувшись сигаретой, ответил Андрей. – Ну, давай, говори, что там на этот раз от благодетельницы Мамочки светит?

– В деталях пока не знаю. Это мы выясним, когда к ней заедем. Но в общих чертах поведать могут.

– Так и говори. Я слушаю, я тебя очень внимательно слушаю.

– Хорошо.

Виктор выбрал на тарелке самый аппетитный кусочек ветчины, отправил его в рот и, прожевав, стал рассказывать:

– В этот раз словно бы Мама хочет поручить нам выездной заказ. Естественно, оплачиваться он будет по несколько увеличенной таксе, как и все выездные заказы. Причем, как она опять же сказала, с аборигенами, то есть с теми, кто верховодит в этом городке, связей поддерживать мы не должны. Приедем, тихо сделаем свое дело и так же тихо, нигде не засветившись, уедем. Вот пока и все, что мне известно.

– Странно это все, – промолвил Андрей. – Обычно заказы на выезд проходят по другому. Люди, которые заказывают Маме отстрел, встречают нас и оказывают помощь. Думаю, в этот раз нам придется труднее. На свой страх и риск, без всякой помощи местных.

– Вот и я так же подумал. Все это слегка напоминает классический вариант сдачи исполнителей, после того как они сделают дело и будут не нужны. Именно поэтому я и захотел показать тебя Маме. Кто знает, может, после этого она несколько изменит сценарий заказа. А это уже будет говорить о многом. А, как ты считаешь?

– Вполне возможно. По крайней мере надо попробовать.

– Вот-вот, попробовать.

Виктор взял оставшийся лежать на столе паспорт и унес его куда-то обратно в комнату. Андрей подумал, что он поступил совершенно правильно. Не таскать же его с собой. А оставить негде, пока негде…

Там, в соседней комнате, опять что-то едва слышно заскрипело.

«Господи, да что там может скрипеть?» – раздраженно подумал Андрей.

Знал он хорошо эту комнату, был в ней не раз. Нечему там было скрипеть. Разве что тайник. Но почему тогда он скрипит? Что ему, Виктору, некогда петли смазать? Кстати, может, и некогда. Да и вообще не стоило сейчас об этом думать. А вот что стоило, так это пораскинуть мозгами насчет штучек Мамы.

Насчет них Виктор, конечно, прав, но только не совсем. Да, безусловно, существование его – Андрея, человека, о котором. Мама не знала почти ничего, самое главное: ни кто он такой, ни где его найти, служило некоей гарантией ее честного отношения к Виктору. Если с тем что-то случится и виновата в этом будет Мама, Андрей, может в любой момент появиться, всплыть, как подводная лодка со дна, и тогда ничто не спасет Маму от расплаты. Она просто не будет знать, где, в какой момент ее будет поджидать смерть, а стало быть, будет обречена. Таким образом, Андрей кроме напарника был еще для Виктора гарантией честного к нему отношения Мамы. И это было правильно.

С другой стороны, если бы Мама очень сильно захотела, то ей наверняка удалось бы определить, кто именно Андрей, а также вычислить его логово. В таком случае он сам легко превратился бы в дичь.

Однако попыток разузнать об Андрее поподробнее она не предпринимала, и это служило пока гарантией, того, что она в ближайшее время рассчитывает с Андреем и Виктором поработать. Наумов был уверен, что засек бы ее попытки разузнать о себе поподробнее, если бы они были. Но их не было.

Был еще один момент, до которого Виктор не додумывался. Вполне возможно, Маме и вовсе не нужно было заполучить их в свою команду. А зачем? Может быть, ей гораздо удобнее иметь при себе двух парней, на которых можно было бы в случае чего кивнуть: «Это не мои ребята. Я не отвечаю за их штучки. И вообще им было дано совершенно противоположное задание, а они что-то напутали. Да об чем разговор, так вот же они, вот, можете делать с ними что угодно, я вам их отдаю».

И если так произойдет, то у Мамы хватит ума сдать их вместе, обоих. И не она уже будет узнавать, кто такой Андрей, и брать его на мушку. Тут будут действовать другие люди. И сделают они это все запросто, как два пальца об асфальт.

Что, в таком случае, останется делать им, двоим? Все что угодно, все, что в тот момент подскажут разум и инстинкт. Вот только, Андрей этого боялся, сделать в таком случае уже будет совсем ничего нельзя.

Уповать на справедливые разборки, слава о которых идет среди простых людей, не имеющих к этой системе никакого отношения и знающих о ней лишь по смутным слухам? Смешно! Что значит их слово против слова Мамы? Да ничего, совершенно ничего.

Нет, в подобном случае останется лишь бегать, словно пуганые зайцы, и ждать, откуда прилетит пуля охотника. Может быть, некоторое время они так и продержатся. Но не до бесконечности же? Виктор, снова устроившись напротив него, острым чутьем угадав, что напарник думает о чем-то серьезном и мешать ему не стоит, молча закурил. Андрей сделал то же самое.

«В конце концов, – подумал он. – Если Мама решится нас по-серьезному сдать, шансов выжить будет очень мало».

Вот только даже в таком случае он не собирался поднимать лапки кверху.

«И вообще чего это я запаниковал? К дождю, что ли? Давай-ка, браток, жить по принципу: будет день – будет пища. Вот так, и никак иначе. А то так недолго и мигрень заработать, причем без всякого шампанского и шоколада».

– Ну что, пора? – спросил он у Виктора.

– Конечно пора, – встрепенулся тот. – Счас мы Маме сюрпризик преподнесем. Она-то думает, что я к ней заявлюсь один, а мы придем вдвоем. Обрадуем бабулю?

И он подмигнул.

– Факт, обрадуем, – поддержал его Андрей и подмигнул в ответ. – Думаю, наш сюрприз ей понравится.

– Еще как.

Так, с шутками-прибаутками, они вышли из квартиры Виктора, и тот аккуратно запер прочную, железную, такую, что, казалось, прямым выстрелом из пушки не прошибешь, дверь на цифровой замок.

По темному парадному гуляло эхо, на полу валялись окурки и обрывки агитационных плакатов, то ли рекламирующих новое политическое движение, о котором в данный момент все, наверняка уже забыли, то ли очередной заграничный чудо-сок.

Весело перепрыгивая через две ступеньки, они сбежали вниз и уже практически вышли на улицу, когда едва не столкнулись с тремя омоновцами. Разминулись и уже двинулись дальше, к припаркованной в паре десятков метров от подъезда машине Виктора, когда сзади послышалось властное:

– Эй, граждане, остановитесь!

– Чего? – не понял Виктор.

И все же они остановились и обернулись.

А омоновцы уже окружали их, брали в клещи, и двое, положив руки на дубинки, заходили сбоку. Тот, что был в середине и теперь, когда Виктор с Андреем развернулись, оказался к ним лицом к лицу, к дубинке, однако, не тянулся. Вид у него был вполне безмятежный и в то же время чувствовалась в нем какая-то скрытая угроза, словно бы намек, что приказ, отданный хоть и спокойным, можно даже сказать, благожелательным тоном, лучше бы исполнить. А иначе…

– В чем дело? – резко спросил Виктор.

– Документики.

– Что?

– Я разве неясно говорю? – осклабился тот, который стоял перед ними. Его товарищи между тем уже стояли по бокам, и чувствовалось, что любое неверное движение Виктора или Андрея они могут истолковать как повод к действиям. Очень даже неприятным действиям. Когда резиновой дубинкой попадают по спине или голове, это очень, ну просто крайне неприятно.

– А в чем, собственно, дело? – поинтересовался Виктор.

Тон у него был уже не резкий, а вполне дружелюбный.

Конечно, этих трех они с Андреем запросто могли раскидать, как щенков, но затевать драку с представителями власти возле дома, в котором ты прожил всю жизнь, – неразумно. Кто-нибудь обязательно смотрит на них сейчас в окно. Не пройдет и получаса, как тебя опознают. А там, глядишь, к вечеру и руки за спиной скрутят.

– Ни в чем, – невозмутимо ответил омоновец. – Просто мы хотим посмотреть на ваши документики. По распоряжению мэра Москвы в целях борьбы с терроризмом проверяем документы у всех подозрительных личностей, предположительно кавказской национальности.

– Ну, вы даете! – засмеялся Виктор. – Это я-то кавказец. Вы на меня внимательно посмотрите!

– А мы документы у вас и не спрашиваем. Нас ваш товарищ интересует.

– Да какой же он кавказец? Вы поглядите внимательно. Нет, вы видели?

– Это нам решать, – гнул свое омоновец. – И вообще сейчас у нас терпение лопнет, препроводим в отделение милиции и задержим на трое суток. А потом можно этот срок продолжить. Повод найдется. Так что, гражданин, не протестуйте. Пусть ваш товарищ покажет документы и проваливает подобру-поздорову.

«Просто удивительно вежливые омоновцы! Ненормально вежливые!» – подумал Андрей и полез за паспортом.

– Да зайдите в любую квартиру в этом доме, – продолжал объяснять Виктор. – Вам все скажут, что я тут всю жизнь живу. А это мой друг, ко мне из Астрахани приехал.

– Ну вот и хорошо. Раз приехал, значит, у него с собой должен быть паспорт. Пусть предъявит.

Краем глаза заметив, как напрягся омоновец, который стоял от него справа, Андрей все же выудил из внутреннего кармана куртки паспорт.

– Вот, смотрите.

– Вот видите, делов-то, – промолвил тот, принимая книжицу, и, открыв ее на той странице, где была наклеена фотография, стал внимательно ее изучать, то и дело поглядывая на Андрея. – Так, фотография сходится, и даже очень. Побриться бы вам не мешало, гражданин… Хмылев Петр Трифонович. Это вы?

– Так точно! – по-строевому вытянув руки по швам, отрапортовал Андрей.

Стоявший от него справа патрульный несколько расслабился, но руки с рукоятки дубинки не убрал.

– Угу, национальность – русский. Это хорошо, это здорово… Вот видите, значит, действительно, ошиблись мы… значит, ваш товарищ прав…

– А я что говорил? – не без триумфа возвестил Виктор. – Все, мы можем идти?

И Андрей тут же протянул руку, чтобы забрать паспорт, но омоновец это проигнорировал, продолжая неторопливо, словно эта операция ему не надоела за день, перелистывать книжицу в полиэтиленовой обложке.

– А вот еще мы сейчас посмотрим место вашего жительства. Штампик посмотрим. Стало быть, в Астрахани ваш друг живет, говорите?

Андрей мысленно чертыхнулся. Ну, если только Виктор напутал… Если только… Да и сам хорош, не посмотрел, где этот самый Хмылев живет, кретин… А надо было…

– Ага, действительно в Астрахани… И даже на улице Ленина… Ну, дьявол, сколько этих улиц поназывали в свое время. В каждом городе.

– Совершенно верно, – вкрадчиво сказал Андрей, ловким движением забирая у омоновца паспорт. – Все, проверка закончена?

– Закончена, закончена, – почему-то развеселившись, ответил тот. – Проверка проведена. Показала отсутствие причин для дальнейшей проверки.

– Вот именно, – подтвердил Виктор и, резко развернувшись, на прощание бросил омоновцам: – Адью! Прощайте, стражи порядка!

– Да, мы пойдем, – поддержал его Андрей.

И оба друга, стараясь шагать неторопливо, направились к машине Виктора. Прежде чем сесть в салон, Андрей все же обернулся.

Омоновцы стояли на том же месте, чем-то в своей неподвижности напоминая скульптурную группу «Лаокоон и его дети, заедаемые змеями», и смотрели им вслед. На секунду Андрею показалось, что на лице у того, который смотрел его паспорт, мелькнуло едва заметное выражение удовлетворения, словно он сделал что-то, что должен был сделать.

«Чем он доволен? – подумал Андрей, усаживаясь на плотное кожаное сиденье. – Тем, что я оказался не кавказцем? Почему?»

Он полез за сигаретами и вдруг понял, чем мог быть доволен этот омоновец, и тут ему захотелось посмотреть на его лицо еще раз, убедиться в том, что он не ошибся, но Виктор уже тронул машину с места. Еще через несколько секунд омоновцы оказались далеко позади, скрылись за стенами домов, за зеленью высаженных по сторонам проезжей части деревьев.

Еще через пять минут Виктор зарулил в какой-то глухой переулочек и, откинувшись на спинку сиденья, отрешенно прикрыл глаза.

– Все, – вырвалось у него. – Пронесло.

– Да о чем ты? – спросил Андрей.

– Ни о чем, – пожал плечами Виктор. – Просто я почему-то немного перенервничал. В конце концов, чем эта проверка могла нам грозить? И все же… Может быть, потому, что я знал, что твой паспорт фальшивый.

– Но ты же говорил, что он сделан хорошо. Да я и сам вижу – работа классная. Определить, что он фальшивка, можно, наверное, только в лаборатории. Нет, дело тут в другом…

Андрей замолчал и быстро оглядел переулок, в котором они оказались. Обшарпанные стены, кучки мусора, над которыми вились мухи, и облезлая кошка, деловито копавшаяся в одной из этих неаппетитных, но, по ее мнению, видимо, представлявшей неоспоримый жизненный интерес кучек.

– Ну, не тяни кота за хвост, – развернулся к нему Виктор.

– А чего тянуть-то, – пожал плечами Андрей. – Тебе не кажется странным совпадением, что эти омоновцы встретились нам как раз возле твоего дома?

Секунду помедлив, Виктор ответил:

– Кажется.

– Еще бы. Поправь меня, если я ошибаюсь. Где обычно проверяют паспорта? На вокзалах, в аэропортах, короче, в общественных местах. А тут жилой дом, вполне мирный «спальный» квартал. И вдруг откуда ни возьмись, трое омоновцев, которые появились буквально ниоткуда. Эти ребята ведут себя в высшей степени корректно. Обрати внимание – в высшей степени. Им ничего не надо. Они хотят только одного: под предлогом того, что один из двух вышедших на улицу идиотов жутко похож на дитя гор, им нужно, видите ли, взглянуть на его паспорт. Они хотят знать, кто он такой, а также, где он конкретно живет. Очень скромное желание… Как только оно удовлетворяется, двух героев с миром, едва не поцеловав в щечку на прощание, отпускают. Не странно ли это?

– Ты хочешь сказать, что омоновцы были не настоящие?

– Нет, они были самые настоящие. Уж в этом ты можешь мне поверить. Сам служил в ОМОНе. Переодетых от настоящих я отличу махом. Они были самые настоящие, «всамделишные», как сказала бы одна моя знакомая маленькая девочка.

– Так в чем же дело?

Андрей мрачно вздохнул.

– Подумай хорошо… Кому из наших знакомых могло понадобиться знать, кто я такой и где проживаю?

– Тут и гадать нечего. Конечно, Маме.

– Прекрасно. Ты на верном пути. А теперь хорошенько подумай, что бы ты стал делать, если бы тебя захотелось позарез узнать мои координаты? Учти, с какой стороны я приеду в Москву, ты не знаешь. И вообще ты не уверен, что я не коренной москвич. Где бы ты устроил засаду, целью которой является выяснение моей личности?

Виктор ударил кулаком о ладонь.

– Да, ты прав. Это Мама. Теперь она считает, что вычислила тебя и, стало быть, я остался перед ней без прикрытия.

– Вот именно.

Андрей закурил новую сигарету.

– Но ведь на самом-то деле она этого не знает. Паспорт же был фальшивым.

– Правильно. Только ты забыл учесть, что она этого тоже не знает. Конкретно, в данный момент она наверняка думает, что мы у нее в руках. И действовать будет соответственно.

– И что теперь делать? – спросил Виктор.

Андрей пожал плечами.

– Как говорил наш физрук в школе: «Снимать штаны и бегать». Не знаю.

Они помолчали. Наконец Наумов сказал:

– Послушай, может быть, не будем браться за это странное задание? Приедем сейчас к Маме и скажем, что это дело в данный момент не для нас, что мы чувствуем себя не в форме и решили от него отказаться. Пусть его делают мальчики Мамы.

Виктор покачал головой.

– Нет, это не выход. Она сдаст нас в следующий раз. Не можем же мы отказываться от всех заданий подряд! Не проще ли тогда покончить с этим гнилым занятием вовсе? Повеселились, и хватит. Найдем более цивилизованный способ зарабатывать деньги. И все. И баста.

Андрей бросил на друга иронический взгляд.

– В итоге у нас отрастут крылышки. Мы, благодаря, им воспарим в поднебесные сферы и больше никогда-никогда не столкнемся с суровой действительностью этой страны? Бред. Старик, мы живем в уголовном государстве, то есть в государстве, где преступниками является добрая часть населения, а те, кто ими не является, частенько сами об этом не подозревая, живут по уголовным законам, согласно уголовной психологии. Мы живем в стране, где мерилом справедливости и чести является кулак, и отличаемся от многих и многих так называемых честных людей только тем, что можем сами себе не врать. Поскольку четко представляем, чем зарабатываем на хлеб. Между прочим, на хлеб с маслом. И вообще что ты умеешь делать, кроме как убивать себе подобных? Причем тех, от ухода которых государство, а значит, и народ ничего не теряет?

Виктор почесал затылок и широко улыбнулся.

– Нет, старик, ничего.

– Тогда хорошенько подумай над тем, что мы будем делать дальше. А я подожду. Думай, думай. Как скажешь, так и будет. Если ты решишь, что мы завязываем, то так и будет. Если нет, тогда предлагай какое-то решение.

– Хорошо.

Виктор кивнул. Глаза его сузились, губы едва заметно шевельнулись. Сейчас он здорово напоминал бухгалтера, который пытается в уме свести какой-то очередной баланс.

Чтобы не мешать, Андрей вышел из машины, прошелся по переулку, глубоко, всей грудью, вдыхая пропахший пылью и плесенью запах. Облезлая кошка перешла к следующей куче, через минуту откопала в ней полупротухший кусок рыбы и, с урчаньием вцепившись в него, стала есть. Андрей прислонился к ободранной стене и стал ждать.

Наконец дверца машины хлопнула.

Виктор подошел к нему и, едва слышно напевая какую-то мелодию, стал покачиваться с пяток на носки.

– Ну? – спросил Андрей.

– Решил, – как можно безразличнее ответил Виктор.

– И?..

– Да ладно, чего ты… – Дегин хлопнул его по плечу. – Надулся, как бука! Мы едем!

– К Маме?

– Ага!

– Почему ты так решил?

– Почему? – Виктор усмехнулся. – В древнем японском труде «Сокрытые в листве», на котором воспитывались самураи, говорится: «Те, кто держится за жизнь, умирают, а те, кто не боится смерти, живут».

– Ну это как-то туманно, – проворчал Андрей.

– Хорошо, могу и более конкретно, – сказал Дегин. – Все очень просто. Ты прав в одном – мы такие, какие есть, и изменить себя уже не сможем. Нам нравится то, что мы делаем, потому что мы в этом деле профессионалы. А штучки Мамы… Думаю, это просто очередной жизненный ухаб. Либо мы вырулим, либо завалимся в кювет. Если мы сдадимся, то завалимся обязательно. Думаешь, Мама позволит нам завязать? Сомневаюсь. Слишком уж многое мы знаем. Поэтому единственным выходом является принять ее заказ и попытаться вырулить. Может быть, то, что он выездной, даже лучше.

– Ну конечно, – сказал Андрей. – Это несомненно лучше. В городишке, в который мы поедем, нам придется столкнуться с совершенно неизвестными людьми. Но ведь и они не будут знать, что мы из себя представляем. Игра почти на равных.

– Ну да, – проворчал Виктор. – Если не считать, что нас двое, а их будет наверняка несколько десятков.

– Так это же лучше. Когда тебя пытается отлупить целая куча врагов, они обязательно будут друг другу мешать. Наша задача отбиться от них и не дать себя подставить. Действовать придется по обстоятельствам.

Они бок о бок пошли к машине.

– Стало быть, мы принимаем бой? – еще раз спросил Андрей.

– Принимаем, – подтвердит Виктор. В глазах у него загорелись мрачные огоньки. – И думаю, тем, кому Мама попытается нас сдать, может и не поздоровиться.

Они сели в машину и захлопнули дверцы.

– И все-таки это чистой воды бред, – пробормотал Виктор, запуская мотор.

– Думаешь, у нас есть какой-то другой выход? – серьезно спросил Андрей.

– Думаю, нет.

– И ты прав. Тем более, что потом, когда мы вернемся, Мама трижды подумает, прежде чем повторить этот фокус еще раз.

– Я думаю, она может все же проверить данные твоего паспорта. И довольно скоро убедится, что такого гражданина, как Петр Трифонович Хмылев, в городе Астрахани просто не существует.

– Правильно. А проверить она это должна. Не будь она Мамой, – согласился Андрей.

Машина медленно выезжала из переулка. Андрей откинулся поудобнее на спинку сиденья и сказал:

– Ну-ка, вспомни еще что-нибудь из той японской книги.

– А что, и вспомню. – Виктор задорно ухмыльнулся. – «Путь воина – означает смерть. Когда для выбора имеется два пути, выбирай тот, который ведет к смерти!»

Андрей пожал плечами.

– И все-таки все эти японские самураи были слегка чокнутые.

– Точно, – согласился Виктор. – Именно поэтому они так дорожили своей независимостью.

Глава шестая

Здание было небольшим, двухэтажным, аккуратным. На первом этаже находился магазинчик, который назывался так же, как и фирма, которой он принадлежал, – «Феникс». Весь второй этаж занимал офис. Именно там было логово Мамы, именно туда приходили за заказами ее ребята.

Друзья оставили машину на стоянке, расположенной метрах в двухстах за углом, и не спеша пошли на встречу с Мамой. Каких-либо сомнений они не испытывали, поскольку, приняв решение, как правило, следовали ему до конца, но все же не торопились, посчитав, что это было бы несолидно.

Входы в магазин и на второй этаж были в разных подъездах. Более того, в том подъезде, который вел в офис, висела табличка «Магазин в соседнем подъезде», которую повесили, чтобы оградить от особо непонятливых покупателей.

Войдя в подъезд, Андрей и Виктор одновременно посмотрели на табличку. Виктор, как обычно, хмыкнул, Андрей едва заметно улыбнулся.

Виктор сказал то, что он говорил и в прошлый раз:

– Однако Мама, как всякая женщина, довольно предусмотрительна.

– И не говори… – согласился Андрей.

Они стали подниматься по лестнице, закончившейся резной, украшенной всякими деревянными финтифлюшками дверью. Создавалось впечатление, что высадить эту дверь не составит большого труда. Только это было обманчиво. С обратной стороны дверь была железной и по крепости, пожалуй, не уступала двери квартиры Виктора.

«Мы живем во время железных дверей, – подумал Андрей. – Вот так – мой дом, моя крепость. Самое смешное состоит в том, что от серьезных неприятностей подобные двери не спасают. Скорее, служат для успокоения самих хозяев квартир».

В центре двери был глазок, и в этот глазок их сейчас разглядывали.

– Эй ты, открывай! – Виктор легонько саданул по двери ладонью. – Своих, что ли, не узнал?

– Свои, они знаешь, где? – послышалось из-за двери, но все же защелкали запоры, и через несколько секунд два друга оказались в прихожей.

За дверью их поджидал Чуня – здоровенный качок, личный телохранитель Мамы. Был он жутко сильный, невообразимо тупой, преданный, как собачонка, и страшно любил сладкое. Вот и сейчас, входя, Андрей заметил, что большой и средний палец у него на правой руке чем-то запачканы.

«Опять какой-нибудь „сникерс“ лопал», – подумал Андрей.

– Стоять, – приказал им Чуня. – Вас приглашали?

– А то как же? – ухмыльнулся Виктор. – Что, думаешь, мы пришли бы просто так?

Чуня окинул их подозрительным взглядом. Андрей отметил, что в этом взгляде сегодня чувствовалось больше враждебности, чем обычно, и восхитился.

«Все-таки, – подумал он. – Телохранитель – это не профессия, а состояние души».

Он был уверен, что Мама сегодня не сказала ему про них ни слова, но Чуня каким-то своим сверхъестественным чутьем почувствовал, что их отношения с хозяйкой стали несколько иными, чем, например, вчера. И уже успел отреагировать, успел поместить их на другую полочку в табели рангов посетителей. Еще не враги, но уже и не совсем свои. Вот так-то.

– Ладно, – наконец промолвил Чуня. – Сейчас спрошу. Он снял с пояса «уоки-токи», нажал нужную кнопку и стал сообщать, что вот пришли двое… Да, именно Андрей и Виктор… да, да, понятно….

И это было не совсем по правилам. Раньше Чуня пропускал их к Маме беспрекословно.

«Впрочем, – подумал Андрей, – не слишком ли я обращаю внимания на все эти мелочи? Все это вполне может быть объяснено совсем другими причинами, не имеющими ничего общего с устроенной возле дома Виктора проверкой документов».

Виктор и Андрей обменялись выразительными взглядами.

– Ладно, проходите, – сказал Чуня, убирая рацию на пояс. – Таисия Васильевна вас ждет.

– А мы и пройдем, – ослепительно улыбнулся Виктор. – Мы за этим и явились.

Андрей помалкивал. Так получилось, что у Мамы он все больше помалкивал, добросовестно играя роль «темной лошадки». Говорил в основном Виктор. Это у него получалось.

Они прошли коротким коридорчиком, стены которого были по последней моде обтянуты каким-то неживым, слегка поблескивающим материалом. Миновали две двери, одна из них вела в ванную, вторая в туалет, и оказались в небольшой комнатке, в которой сидели Наташка, исполнявшая при Маме роль секретарши, и один из ее ребят, по кличке Никсон, невысокий, похожий на худощавого подростка, явно не очень сильный. Впрочем, сила ему большая была ни к чему. По слухам, Никсон был отменным стрелком, в свое время на соревнованиях, не ниже республиканских, показывавшим совсем неплохие результаты.

В комнате было жарко, и Никсон снял пиджак. Под мышкой у него висела кобура, из которой торчала полированная рукоятка револьвера. Покуривая сигаретку, он слушал Наташку, которая рассказывала:

– Нет, все-таки раньше было лучше. Подъезжаешь к магазину, берешь у знакомой продавщицы ящик кур, и порядок. До конца месяца тебе их хватало выше крыши.

– Приветик, большой приветик, – продолжая улыбаться, проходя мимо них, проговорил Виктор.

Топавший за ним Андрей солидно сказал:

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, здравствуйте, – ответила Наташка, делая серьезное лицо, и, достав из лежавшей на столе пачки «Мальборо» сигарету, стала ее прикуривать. Никсон же только повернул в их сторону голову и пробормотал что-то, что вполне могло быть как пожелание доброго здоровья, так и «чтоб вы провалились».

Тут все было в норме. Наташка и Никсон вели себя как обычно.

Виктор с Андреем прошли мимо них и вступили в апартаменты Мамы. Первая же комната являлась гостиной, в которой принимались посетители. Дальше, собственно, начиналась квартира, в которой Мама и жила. Как она обставлена и что в ней есть, оба друга представления не имели, поскольку туда Мама не пускала никого. Она там жила, и это было очень удобно. Во-первых: для того чтобы попасть на работу, ей требовалось всего лишь перейти из одной комнаты в другую, во-вторых: при такой системе она почти не выходила из дома, и тем самым значительно уменьшались шансы тех, кто по своей глупости захотел бы по той или иной причине ее убить. Андрей точно знал, что Мама не выходит даже за покупками. Это ей было ни к чему. Для этого существовала Наташка, закупавшая все необходимое и тащившая, случалось, в «берлогу» Мамы аж по две битком набитые сумки.

Короче, «контора» Мамы совсем не походила на те, которые когда-либо видели Андрей и Виктор. Ну, на то она была и «контора» Мамы.

Сама Мама – Таисия Васильевна Топоркова – ждала их, удобно устроившись в огромном кожаном кресле, покуривая коричневую тонкую «дамскую» сигарету. Длинная сухая женщина лет пятидесяти, со все еще прямой стройной спиной и вполне интеллигентным выражением лица.

– Ага, мальчики, – слегка улыбнулась она. – Пришли, значит?

– Ну конечно, как мы могли не прийти? – весело проговорил Виктор.

Они с Андреем дальше порога не прошли, ожидая, когда их пригласят. Таков был ритуал. И соблюдался он неукоснительно.

– Ну, проходите, садитесь, нам надо поговорить, – сказала Мама. – Тут для вас задание есть одно. Надо бы его выполнить, причем так, чтобы комар носу не подточил. Аккуратно, в срок и очень, повторяю, очень чисто. Короче, работа именно для вас. Вы ведь у меня специалисты.

Она как-то непонятно усмехнулась, и Андрей еще больше насторожился. Что-то не было раньше со стороны Мамы таких усмешечек. Нет, точно, в «конторе» Мамы к ним теперь, относились немного по-другому. И чем дальше, тем это было заметнее.

– Ну конечно, конечно, – важно покивал головой Виктор. – Вы же знаете, все прежние задания…

– Знаю, – коротко сказала, как отрубила, Мама. – Поэтому и говорю. Это задание несколько необычное. Действовать вам придется, так сказать, на свой страх и риск. Попрошу все учесть и хорошенько обдумать. Самое сложное будет появиться и исчезнуть так, чтобы не засветиться. Поедете вы в город Азинск. Объектом будет один из местных авторитетов. Не самый большой в этом городе, но все же и не самый маленький. Все данные вот здесь… – Она протянула им тоненькую, в кожаной обложке папочку. – Советую внимательно ознакомиться прямо здесь. Вам придется рассчитывать только на свою память.

– А оплата? – забирая папку, поинтересовался Виктор.

– Оплата будет выше, чем обычно, так что не волнуйтесь.

– Все же… – Виктор деликатно кашлянул. – Хотелось бы знать конкретную сумму. Прежде чем приступать к изучению материалов.

– Хорошо. – Мама пожала плечами. – Если вам так хочется… Пятьдесят тысяч баксов хватит?

Андрей и Виктор переглянулись.

Оплата и в самом деле была достаточно высокой. По крайней мере за прошлые дела им платили едва ли не в два раза меньше.

– Хватит, – коротко кивнул Виктор и открыл папку, подвинув ее так, чтобы Андрею тоже было хорошо видно все, что в ней лежало: несколько листочков отпечатанной на принтере бумаги и пара фотографий.

– Кофе будете? – совершенно по-будничному спросила Мама.

– Будем, – сказал Виктор, внимательно читая лежавшие в папке листочки. Не отрывая от них взгляда, он протянул Андрею фотографии. Тот стал их внимательно рассматривать, стараясь запомнить как можно лучше.

Фотографии были стандартные, скорее всего, переснятые с какого-нибудь лежавшего в милицейском архиве дела. Вид фас, вид профиль. И все. Лицо у изображенного на них

человека было несколько напряженное, в уголках губ складочки, присущие властным натурам, привыкшим командовать другими людьми. Было ему лет сорок пять. Лысоватый, видимо, мощного сложения мужик, уверенный в себе и в том, что он хозяин этой жизни.

Покойник. Пока будущий. Впрочем, все мы рано или поздно умрем. Некоторые – раньше других. Так устроено.

Виктор изучил первый листок и передал его Андрею. Листок за листком. Внимательно прочитывая информацию, стараясь запомнить каждую мелочь.

Мама сходила куда-то в глубь своих апартаментов и вскоре принесла поднос, на котором уже стояли три чашечки, три маленькие, изящные чашечки, наполненные до краев ароматным кофе.

Машинально, не отрывая взгляда от того листка, Андрей протянул руку и подхватил чашечку, которая стояла к нему ближе. Через несколько секунд Виктор взял свою. К этому времени Мама уже медленными неторопливыми глотками выпила половину своей. Она молчала, хорошо понимая, что Наумов и Дегин работают и отвлекать их не стоит.

Наконец Виктор, словно сбрасывая с плеч тяжелый груз, вздохнул, передал последний листок Андрею и стал внимательно изучать фотографии.

Мама, давно уже поставившая на поднос свою пустую чашечку, все так же неторопливо закурила очередную сигарету. В этот момент она чем-то походила на паука, который терпеливо ждет, когда в его паутину попадет очередная муха.

«Может быть, уже попала, – на секунду бросив на нее взгляд, подумал Андрей. – И не одна, а целых две, большие вкусные мухи. Только слопать их будет не так-то просто. Мухи намерены защищаться».

Он дочитал последнюю страницу и аккуратно положил ее обратно в папку, так же как и все предыдущие. Оставалось только подождать, пока Виктор закончит с фотографиями.

В тех листах, что прочитал Андрей, содержалось множество самых различных сведений о человеке, на которого они открывали охоту. Правда, большинство из них им были ни к чему. Андрею и Виктору совсем не интересно было, где и сколько раз сидел авторитет по кличке Дипломат из города Азинска. Их также почти не интересовали те факты, которые относились к его прошлому. Им нужно было как можно больше узнать о настоящем этого Дипломата. А вот этих-то сведений было не так чтобы уж и много. Хотя кое-что интересное попалось.

Виктор протянул фотографии Андрею. Тот покачал головой.

– Ты уверен, что хорошо запомнил? – спросил Дегин.

– Уверен.

Виктор положил фотографии в папку, закрыл ее и протянул Маме. Та положила документы на столик с изогнутыми в форме львиных лап ножками и снова затянулась своей длинной сигареткой.

– Таисия Васильевна, насколько точны сведения, что стекла в квартире Дипломата пуленепробиваемые? – спросил Виктор.

– На сто процентов. Проведена дополнительная проверка всех сведений. В том числе и этих, – ответила Мама.

На секунду на ее лице мелькнуло выражение типа: «Мы тоже не щи лаптем хлебаем», но оно быстро стало вновь совершенно спокойным, почти бесстрастным.

– И насчет его машины? – поинтересовался Виктор.

– И насчет машины.

Виктор задумчиво закурил сигарету и признал:

– Да уж, можно признать, что о своей безопасности этот Дипломат заботится в высшей степени.

Мама тонко улыбнулась.

– Именно поэтому его устранение и поручено вам. Вы же мои лучшие специалисты. Кстати, после проверки всех этих сведений по моей просьбе сумма оплаты была несколько увеличена. За сложность исполнения.

– Это было сделано очень мудро, – проговорил Виктор, стряхивая пепел в пепельницу, представлявшую из себя настоящее чудо литья. – Как все, что вы делаете. Таисия Васильевна, на мой взгляд, вы чрезвычайно мудрая женщина.

Та пожала плечами.

– А как же иначе? Это было вполне естественно. Запросить дополнительную оплату, поскольку работа оказалась более сложной. Понятное дело, клиент хочет, чтобы работа была проведена максимально чисто и в самые краткие сроки.

– В какие? – спросил Виктор.

– Было бы просто идеально, если бы она была завершена в течение недели. Справитесь?

Виктор бросил взгляд на Андрея. Тот кивнул.

– Да, справимся, – повернувшись к Маме, сказал Виктор.

От той, конечно же, ни взгляд, ни кивок не укрылись. Такое уже было. И все же Андрей не без удовольствия подумал о том, что подобные вещи должны ставить ее в тупик. С одной стороны, считалось (по крайней мере так Виктор ей в свое время объяснил), что он, Андрей, не более чем помощник, так сказать, «мальчик на подхвате». С другой, Виктор время от времени приводил Андрея в «берлогу» Мамы, позволял присутствовать при получении задания и переговорах насчет исполнения и оплаты труда. Если бы Андрей был всего лишь «мальчиком на подхвате», дорога в «берлогу» Мамы была бы закрыта для него напрочь. И потом, эти взгляды, кивки…

Андрей был уверен, что Мама уже не раз спрашивала себя: а не является ли Андрей полноправным партнером? Узнать точный ответ на этот вопрос она не смогла. Или не могла до сих пор. Пока.

«Ничего, пусть подумает, поломает голову», – с некоторой долей злорадства подумал он.

Однако было совсем не исключено, что Мама уже каким-то образом разобралась в их взаимоотношениях и теперь, вся эта таинственность ее просто забавляет, но вида она не подает.

Такой вариант был тоже вполне возможен. Андрей оценил то, что Мама, увидев их вместе с Виктором, не выказала ни малейшего удивления, хотя, по идее, должна была подпрыгнуть на стуле от изумления.

«Может быть ты, друг мой, – сказал он себе, – становишься самым обыкновенным параноиком, начинаешь видеть тайны и происки там, где их нет и в помине?»

Но как тогда быть с проверкой документов, устроенной у самого дома Виктора? Если это дело рук Мамы, то и все другие его предположения должны быть верны.

– В таком случае… Когда вы выезжаете? – как бы между прочим поинтересовалась Мама.

– Как можно быстрее, – ответил Виктор. – Вот сейчас достанем кое-какое необходимое снаряжение, обзаведемся новыми паспортами и на всех парусах.

Мама сунула окурок сигареты в пепельницу и заботливо промолвила:

– Я бы не советовала вам слишком часто менять документы. Есть сведения, что в этом отношении планируется серия проверок.

– В таком случае, – невозмутимо ответил Виктор, – паспорта менять мы больше не будем. Те, что у нас сейчас, почти ничем не отличаются от настоящих. Собственно, они настоящие и есть, за исключением кое-каких, понятных только специалистам мелочей. Стандартную проверку в метро или на вокзале они выдержат железобетонно.

Пока он это говорил, Андрей не сводил испытующего взгляда с лица Мамы.

Выдаст она себя или нет?

Ничего подобного. Мама, как всегда, осталась невозмутимой. Либо она не имела никакого отношения к проверке у дома Виктора, либо чудовищно владела собой. Второе – вероятнее.

– Ну что ж, раз вы такие предусмотрительные, – развела руками Мама, – то забирайте аванс и можете приступать к делу.

– И сколько нам там полагается? – спросил Виктор.

Мама несколько удивленно пожала плечами.

– Стандартная сумма – десять тысяч.

– Но ведь оплата в этот раз увеличена, – вкрадчиво напомнил Виктор.

– Ну и что… – Губы у Мамы плотно сжались. – Насколько я понимаю, аванс дается на подготовку и проведение операции. Не вижу причин, по которым расходы на них были бы больше, чем обычно.

Виктор сокрушенно покрутил головой. В голосе его не были и намека на сарказм.

– И опять вы, Таисия Васильевна правы. Как всегда. Надеюсь, мы вас не обидели?

– Конечно, нет. – Мама снова была само обаяние. – Подождите, сейчас я принесу деньги.

Она опять ушла в глубь апартаментов и, вернувшись, протянула Виктору пачку стодолларовых бумажек.

– Пересчитайте.

– За кого вы нас принимаете! – пряча пачку в карман, оскорбился Виктор.

– А я говорю – пересчитайте. И прямо сейчас, здесь, передо мной, – почти приказала Мама.

Эта сцена разыгрывалась на глазах у Андрея уже не раз. Он знал, что сейчас Виктор вздохнет, вытащит деньги и станет их пересчитывать.

Так оно и получилось.

– Все, – наконец отрапортовал Дегин.

– Я вас не задерживаю, – сказала Мама, опускаясь в кресло. Она небрежным жестом тронула лоб, потом сокрушенно покачала головой. Все: командир сделал свое дело. Теперь на сцену вступала слабая женщина. – Ах, – едва слышно прошептала она. – По-моему, у меня снова скачет давление. Эх, старость не радость.

– Ну, не такая вы уж и старая, – вставая, проговорил Виктор. – Вы еще очень даже ничего. Еще вполне соблазнительная женщина.

– Говори, говори, – с легкой иронией промолвила Мама.

– Правда, правда, – убеждал ее Виктор, отступая к двери, возле которой уже стоял, готовый выйти Андрей. – Но, нам пора. До свидания, Таисия Васильевна.

– До свидания Таисия Васильевна, – как эхо, повторил за ним Андрей.

– До свидания, до свидания, – сказала Мама. – Вернувшись в Москву, первым делом едете ко мне. Клиент хочет знать, как было сделано дело во всех подробностях.

– Обязательно, – пообещал Виктор.

Уже потом, миновав обитую деревом дверь и тупую ухмылку Чуни, спускаясь по лестнице, он покрутил головой и изрек:

– Нет, Мама – это, как говорят в Одессе, что-то особенного.

– Угу, – ответил Андрей. – Именно. И все же она один из самых опасных людей, которых я встречал до этого. Дорого бы дал, чтобы разобраться, когда она настоящая, а где играет. Хотя бы только это.

– Скорее всего, она играет все время. Постоянно, – сказал Виктор, вслед за Андреем выходя на улицу. – Впрочем, есть вариант, при котором можно попытаться проникнуть в кое-какие ее тайны.

– И как это? – спросил Андрей. Виктор плотоядно ухмыльнулся.

– Все очень просто. Подумай сам – она женщина, причем, учти, не совсем старая. И вот если бы нашелся молодой мальчик, который своей пламенной юной любовью смог бы воспламенить…

– Ох, сейчас ты у меня по шее получишь, – сообщил Андрей.

– И тогда она, срывая с себя бриллианты и одежду, рыдая о загубленной молодости, упала бы к его ногам, чтобы жаркими поцелуями… – продолжал Виктор, открывая дверцу машины и наклоняясь, чтобы забраться внутрь.

Но Андрей так саданул его коленом пониже спины, что Дегин влетел в машину, словно выпущенное из старинной пушки ядро.

– Ах ты, старый развратник, – забираясь на заднее сиденье, дружелюбно проговорил Андрей. – Что же это ты мне предлагаешь, хмырь ты болотный?

– Но я же предположительно, – оправдывался Виктор. – Хотя, если честно, иногда этот вариант кажется мне не самым худшим на свете.

– Ну, нет, – проговорил Андрей. – Я, конечно, человек современный, но не некрофил же…

– Как знаете, граф, как знаете! – взмахнул руками Дегин. – Было бы предложено. Потом, при чем тут некрофилия? Уверяю тебя, эта женщина вполне живая и отдавать концы не собирается.

– Угу, если ей кто-то не поможет.

– Ну, если помочь, то лапы надуть можем и мы с тобой. Запросто.

– Ладно, хватит заговаривать зубы, – проговорил Андрей. – Давай лучше приступим к одному довольно милому и нужному делу.

– Какому? – спросил Виктор, заводя мотор.

– Дележу добычи, – невозмутимо ответил Андрей. – Денежки, денежки.

– А тебе разве что-то полагается? – спросил Виктор, выруливая на проезжую часть улицы. – Аванс, он, понимаешь ли…

– В ухо хочешь? – ласково спросил его Наумов.

– Дяденька, не надо, – в притворном ужасе запищал Виктор. – Уй, дяденька, только не по голове. Это мое самое больное место.

– Да, на языке врачей это называется клинический случай, – констатировал Андрей. – Редкий параноидальный эффект, местами переходящий в манию лягушки.

– Какой это лягушки? – спросил Виктор, сворачивая к тротуару.

– Ну той самой, из анекдота.

– Из какого? – спросил Дегин, останавливая машину и поворачиваясь к Андрею.

– Ну, которая приходит к врачу и говорит: «Доктор, дайте мне таблеток от жадности, только побольше… побольше…»

Виктор засмеялся.

– Клево, – наконец сказал он. – А в награду, друг мой, я и в самом деле поделюсь с тобой частицей тех сокровищ, которые умыкнул из дома дорогой и уважаемой Таисии Васильевны.

Он полез в карман, достал пачку долларов и, задумчиво взвесив ее на ладони, сообщил:

– Значит, так! Клиента будем брать на расстоянии?

– Похоже, – мгновенно посерьезнев, сказал Андрей.

– Не похоже, а точно. Смотри, как человек заботится о своей безопасности. Вон, даже стекла в доме поставил пуленепробиваемые. И телохранителей у него аж целых три штуки. Кроме того, нам нужно действовать аккуратно. Таким образом, очевидно, дичь придется брать с некоторого, расстояния, может быть, метров с пятидесяти. Это значит, что нам понадобится хорошая винтовка с оптическим прицелом. Правильно?

– Правильно, – согласился Андрей.

– Заграничную мы брать не будем. Стоит она гораздо дороже, чем отечественная. Конечно, бьет она получше, но это проявляется на большом расстоянии. Мы же будет стрелять метров с пятидесяти-ста, не больше. Для этого сгодится и наша. Согласен?

– Да.

– Стало быть, на покупку винтовки с прицелом и еще кое-каких необходимых приспособлений Короче, на полную экипировку для этого дела мы оставим пять тысяч. Думаю, в эту сумму я уложусь. Я говорю так, поскольку рассчитываю, что все снаряжение буду доставать я. Мне это легче. Не возражаешь?

– Нет.

– Таким образом, оставшиеся пять тысяч мы делим пополам. И в результате…

Виктор отсчитал двадцать пять сотенных бумажек.

– …получите ваши деньги.

Он протянул их Андрею.

Тот сунул деньги во внутренний карман куртки.

– А пересчитать? – подражая интонациям Мамы, сказал Виктор.

– Нет, я тебе точно сейчас уши поотрываю, – улыбнулся Андрей.

– Ага, заводишься! – радостно вскричал Виктор. – Заводишься! Все-таки мне удалось…

– Ладно, – уже серьезно сказал Андрей. – Все, треп кончился. Давай поговорим о деле.

– Давай. Прежде всего надо решить, когда мы выедем.

– Все будет зависеть от того, как скоро ты закупишь снаряжение.

– Сегодня вечером, – что-то прикинув, ответил Виктор.

– Стало быть, выезжаем завтра утром. До Азинска двенадцать часов поездом. Там мы будем поздно вечером. Значит, на все про все у нас останется шесть дней. Не густо, совсем не густо.

– Но не так уж и мало, – возразил Виктор.

– Верно, не так уж и мало. И все же нам придется работать на пределе. Самое сложное будет придумать, как к нему подобраться.

– Будет день, будет пища, – уверенно заявил Виктор. – Что-нибудь придумаем. Что-нибудь подвернется. Как обычно.

«Как обычно… А если не подвернется? – думал Андрей, и сам же себе отвечал: – Тогда нам придется что-то придумывать. В самом деле, в первый раз, что ли?»

– Ну так какой план действий на этот вечер? – спросил Наумов.

– Все очень просто, – пожал Виктор плечами. – Я еду за снаряжением. Ты – берешь билеты в аэропорту.

– Может быть, поездом? – спросил Андрей.

– Не стоит, – потратив несколько секунд на размышления, ответил Виктор. – Полетев самолетом, мы выиграем часов семь-восемь, не меньше. Это немало.

– Но, с другой стороны, – возразил Андрей, – если нас будут в этом Азинске встречать, то аэропорт – самое удобное место, в котором нас могут засечь.

Еще несколько секунд раздумий, и Виктор ответил:

– Думаю, даже если нас будут встречать, это не так уж и плохо. Они засекут нас, но и мы, я уверен в этом, засечем их. Таким образом, мы узнаем сразу же, что о нашем приезде предупредили, и сможем, не теряя времени, вернуться назад, в Москву, чтобы поговорить кое с кем.

– С Мамой?

– А кто еще может предупредить о нашем приезде?

На этот раз задумался Андрей.

– Резонно, – наконец сказал он. – Решено. Летим самолетом.

– В таком случае, – улыбнулся Виктор, – можешь выметаться из моей машины и отправляться за билетами. Мы как раз в нескольких шагах от касс «Аэрофлота». Усек?

– Усек. Тогда давай свой паспорт. Виктор отдал ему документы и спросил:

– Наверняка ты обернешься раньше меня. Помнишь номер замка на моей квартире?

– Как можно забыть такие важные цифры? – усмехнулся Андрей.

– Вот-вот. Заваливай прямо ко мне и жди. Я, скорее всего, вернусь поздно. Можешь что-нибудь приготовить. Там, в холодильнике, всякого добра вполне достаточно.

– Есть, мой генерал! – Андрей приложил ладонь к голове.

– К пустой голове руку не прикладывают, – сказал Виктор. – Давай выметайся. Мне надо кое-куда успеть. Иначе мы рискуем застрять в этом городе еще на сутки.

– Понял.

Андрей проворно выскочил из машины. Виктор помахал ему рукой и покатил по своим делам.

Наумов развернулся и направился к кассам, до которых, и в самом деле, было рукой подать.

Было жарко. Перед станцией метро стояла плотная шеренга торгашей, продававших фрукты, в основном бананы и апельсины, мороженое, пиво и газированную воду. Остановившись возле одного лотка, Андрей купил парочку бананов и перешел к лоткам, на которых шеренгами, как солдаты в строю, стояли книги. Новинки и издания, пользующиеся повышенным спросом, лежали плашмя, чтобы покупатели могли видеть цветные, красивые обложки.

Порывшись на одном лотке, Андрей перешел к другому.

Торопиться ему и в самом деле пока было некуда. Он уже представлял шумную, потную толпу перед аэрофлотовскими кассами и заранее содрогался.

«Хорошо, если придется отстоять всего минут сорок, – подумал он. – А ну, как часика полтора? Бр-р-р…».

Его внимание привлекла книга, на обложке которой был изображен бравый герой в блестящих доспехах, крепко сжимавший в руках что-то несусветное, долженствующее изображать бластер. На заднем плане виднелась роскошная красавица, отбивавшаяся от жуткого космического монстра. Лицо у героя было спокойное. Видимо, разворачивавшиеся у него за спиной события входили в его планы и до поры до времени вмешиваться в них он не собирался.

– Во! Классный боевик! – показал ему большой палец книгопродавец. – Берите – не пожалеете. Суперкомандос сражается с чудовищами и спасает-таки Галактику, но, конечно, после многих увлекательных приключений. Друг его оказывается предателем, любимая девушка – инопланетным монстром…

Он еще что-то говорил, но Андрей его не слушал. Разглядывая книгу, он думал:

«И все же решится ли Мама нас сдать? Конечно, не сразу, а после того, как мы сделаем дело. Но все же решится или нет?»

Он хорошо понимал: для того чтобы точно вычислить, когда это можно будет сделать, Мама должна будет послать в Азинск своего человека. Кого? Может быть, Никсона? Кстати, почему бы и нет?

Никсон?

Не так он уж и плох. Достаточно серьезный противник, с которым придется хорошенько повозиться. Причем все преимущества будут на его стороне. Он сможет сам выбирать средства, с помощью которых действовать. У них же такого выбора не будет. Например: если они его убьют, то отношения с Мамой восстановить уже не удастся. А Мама из тех женщин, для которых мир делится только на врагов и друзей. Друзей считанные единицы, все остальные – враги. И дело даже не в том, что они уберут ее человека. Просто если с Никсоном что-то случится, то она не сможет им больше доверять, даже в той малой степени, в которой доверяет сейчас. А это уже смертельно.

Смертельно?

Андрей усмехнулся.

Как там сказал Виктор? Настоящий путь – это путь к смерти. Стало быть, с сегодняшнего дня они на этот путь вступили. Обратно уже не повернуть.

А раньше?

Да, конечно, раньше они с Виктором тоже рисковали, и рисковали по-крупному, но сейчас… сейчас, то, во что они ввязались, было смертельным риском, и шансов уцелеть было совсем мало, гораздо меньше, чем раньше.

Он положил книгу обратно на столик и, поймав огорченный взгляд продавца, помотал головой.

«Ну, извини. Ну, не нравится мне она. Что тут поделаешь?»

За соседним столиком разговаривали два старичка книгопродавца.

– Эх, вот я бы того, кто нами командует, этого пьяницу, я бы его… если бы он попался мне в руки. Я бы пригнул к земле две березы, привязал бы его за руки к одной, за ноги к другой – и отпустил.

– Нет, а я бы, если бы его поймал, я бы его из автомата расстрелял. Я бы в него так стрелял, пока у меня руки не устали бы…

Андрей взял в руки еще одну книгу. Это было совсем неказистое издание романа Сальгари «На дальнем западе». В соответствии с табелем о рангах книжка эта лежала у самого краешка стола. И цена на нее была, скорее всего, совсем бросовая.

А между тем Андрей ее не читал. Больше всего он любил читать вот такие книжки, еще дореволюционных писателей, повествующие о путешествиях, приключениях, отважных исследователях джунглей. В то время, в конце прошлого – начале этого века подобных авторов было множество. Майн Рид, Купер, Сальгари, Буссенар, Хаггарт, Пембертон, Ферри, и еще, и еще… Что-то в них было, в этих книжках, что-то чистое, не замутненное безумным двадцатым веком, что-то такое, что Андрею нравилось.

– Сколько?

– Эта-то? – Книгопродавец бросил пренебрежительный взгляд. – Пятерка.

– Держи.

Расплатившись, Андрей сунул книгу под мышку и пошел в сторону класс «Аэрофлота».

«Ну вот, по крайней мере теперь стоять в очереди будет не так уж и скучно», – подумал он.

Несколько десятков шагов, и суматошный мир базарчика перед станцией метро остался позади.

«А все же, – подумал Андрей, – интересно: сдаст нас Мама или нет?»

Глава седьмая

Книга оказалась и в самом деле интересной. Прежде чем подошла очередь Андрея, он успел прочитать страниц семьдесят и, оказавшись возле окошечка кассира, не без труда вынырнул из мира прерий, по которым с риском для жизни пробирался отряд ковбоев.

Через десять минут он уже вышел на улицу. В кармане у него лежали два билета на Азинск. Вылет завтра утром, в десять часов сорок минут. Полтора часа до регистрации… Получалось, что в аэропорту они с Виктором должны быть часов в девять, не позже.

Они и будут. А там… Там начнется интересная игра… очень интересная.

Андрей прошел до станции метро, опять миновал базарчик, на секунду встретившись глазами с какой-то пожилой женщиной, которая стояла с краю шеренги торговцев, сжимая в руках три пачки сигарет и протягивая их проходившим мимо людям, как икону, словно благословляя на какое-то непонятное, но наверняка уж не доброе дело. Взгляд у нее был такой…

Андрей поежился и заторопился к входу в метро.

«Боже, да что же это происходит с этой страной? – подумал он. – Ну ладно я, я сам выбрал тот путь, по которому иду, я сам за него и буду расплачиваться. По крайней мере невиновным в том, куда я в конце концов приду, назвать себя я не могу. А эти-то?.. Стариков-то зачем довели до такого?»

Вот только никакого смысла в этом вопросе не было. Жизнь такова, какая она есть, и изменить ее… Ладно, проехали. Хватит об этом…

Он купил в кассе метро жетончик и, проскользнув мимо турникета, вступил на эскалатор. Тот послушно понес его вниз, в подземную Москву, в ее нутро, в царство равнодушных лиц, спешащих на работу, по делам, просто куда-то в суету.

И Андрей тоже пошел быстрее, тоже куда-то заторопился, может быть, инстинктивно стараясь подладиться под ритм толпы, не выделиться из нее, слиться во избежании… А, собственно, чего?

Уже садясь в вагон метро, он вдруг понял, что толпа и его мнимая похожесть ни при чем, он понял истинную причину своей спешки. Он убегал, он старался отгородиться как можно большим расстоянием, пусть даже это будет всего несколько остановок подземной дороги, от этой старушки, от ее взгляда… Взгляда.

Он снова поежился.

Этот взгляд. Почему-то ему было важно уехать от него как можно дальше, хотя Андрей совершенно точно знал, что этот взгляд останется с ним, этот взгляд он запомнит навсегда и еще долго потом, вспоминая о нем, будет ежиться, словно бы в ту секунду, когда его глаза встретились с глазами этой старушки, произошло нечто… словно бы она не только угадала его прошлое и настоящее, но и будущее, то, что его ожидает в скором времени, может быть, через месяц, через год, а может, и завтра в Азинске – небольшом уральском городке.

Плевать. С какой-то отрешенной ясностью он вдруг понял, что ему совершенно на это наплевать. Потому что изменить ничего уже нельзя. Выбор сделан, карты брошены. Обратно их уже не переложишь. Он выбрал дорогу, которая ведет к смерти, и теперь был обречен идти по ней, только по ней. До конца.

Вот так. Вот такая она штука, жизнь.

Словно очнувшись от долгого сна, Андрей помотал головой, огляделся.

Метро. Пустые, равнодушные лица, развернутые газеты, раскрытые книги, портфели, рюкзаки, сумки. Реклама на стене: «Самые лучшие… Самые эффективные… Самые.»

Он выскочил из вагона на первой остановке, даже не поглядев, что именно это за остановка, поскольку это не имело никакого значения, и пошел, почти побежал к эскалатору. Вверх, к свету, к солнцу, прочь из этого неживого подземного царства.

Ему казалось, что эскалатор едет вверх медленно, невыносимо медленно, что он так никогда и не кончится. Но он все же кончился, и Андрей оказался на свежем воздухе.

Мир все еще несколько плыл у него перед глазами, хотелось улечься прямо на тротуар и лежать, не двигаясь, не пытаясь встать, закрыв глаза, погрузившись в покой… покой…

Он свернул в сторону, как зомби, не соображая, что делает, прошел около ста метров так, словно его направляла какая-то потусторонняя рука. Наумов свернул еще раз и оказался перед входом в какой-то садик, усеянный чахлыми деревцами. Здесь стояла скамейка. Он увидел ее ясно, словно бы выхваченную невидимым прожектором из окружающего тумана. Может быть, в этом садике были еще скамейки, может быть, они даже находились гораздо ближе, чем эта, но Андрей увидел ее и пошел, едва переставляя ставшие ватными ноги.

И дошел. И опустился. И закрыл глаза. И тогда на него снизошли покой и умиротворение. И можно было сидеть, стараясь ни о чем не думать, погрузившись в пустоту и безвременье, забывшись, забывшись… отрешившись, чувствуя, как проясняется сознание, как отступает то, что навалилось на него в метро… чувствуя, как постепенно он становится самим собой, Андреем Наумовым, человеком, который за последние три года сменил несколько имен и фамилий, киллером, профессиональным убийцей, самим собой.

А потом его так же внезапно отпустило. И он даже подумал, не стоит ли открыть глаза, но решил все же повременить, подождать, пока не будет в себе уверен окончательно.

И повременил.

А тем временем вокруг него что-то происходило, какие-то события. И постепенно, приходя в себя, он стал понимать, что события не совсем обычные. Хотя так ли это? Обычные голоса. Кто-то на кого-то наезжал, причем довольно круто. В смысл слов Андрей не вслушивался, было достаточно интонаций.

Ага, вот, кажется, кого-то начинают бить. Бьют, похоже, сильно.

На него, понятное дело, никто внимания не обращает. Видимо, приняли за наркомана, ушедшего в опиумную нирвану. К ним уже в этом городе, наверное, привыкли.

Все-таки интересно, кого это так усиленно бьют? Видимо, избиваемый, судя по выкрикам, умудряется еще и дать сдачи.

Андрею стало и в самом деле интересно. Он открыл глаза.

Так и есть, били. Трое на одного. Нечестно, очень даже нечестно.

Может, помочь?

Он вдруг понял, что это именно то, что ему сейчас нужно, именно та встряска, которая поможет избавиться от последствий только что случившегося.

Тот, кого избивали, уже не сопротивлялся. Он лежал на земле, и его с яростными воплями пинали ногами, норовя попасть по почкам, по голове, в живот и ниже. Однако, даже оказавшись на земле, избиваемый не желал сдаваться, вполне профессионально сыграв в «мертвого жука», закрыв лицо руками, скорчившись, словно младенец в утробе, стараясь защитить наиболее уязвимые места, чтобы, улучив момент, вскочить и продолжить драку.

Андрей покачал головой.

Ну уж нет. Когда бьет трое, встать, как правило, не удается никому. Если уж упал, то, значит, будешь бит.

– Эй вы, – сказал он вошедшей в раж троице. – Ну-ка, прекратили. Повеселились, и хватит.

Один из троих повернул в его сторону голову и крикнул:

– Ребята, гляньте, наркот-то ожил!

Двое других остановились и, окинув Андрея оценивающими взглядами, видимо, прикинули, что справятся с ним легко. Один из них, с тупым квадратным лицом, предложил:

– Ну ты, вали отсюда подобру-поздорову. И учти – ничего не видел и не слышал. А то из-под земли достанем и глазки выдавим. Очень нежно и неторопливо. Дошло?

– Дошло, – сказал Андрей. – Только, ребята, валили бы вы отсюда подобру-поздорову сами. Ножками. Пока целы. Я не шучу. Неохота мне с вами связываться. Молодые вы еще калеками становиться.

– Так, – констатировал тот, который обратил внимание на Андрея первым, – у гражданина зашкалило борзометр.

Счас мы ему будем клешни отрывать. Видимо, он в них не нуждается.

«Лет шестнадцать, семнадцать, – на глаз определил Наумов. – Сопляки. Самый поганый возраст. Силы уже полным-полно, а в голове – ветер. Дети. Только очень жестокие. Добром они не уйдут. Придется драться».

Собственно, именно это ему сейчас и было нужно – забыть о той слабости, которая настигла его в метро, так чтобы ее вытеснили новые, более яркие впечатления.

– Понятно, – мрачно сказал Андрей, становясь в боксерскую стойку. – Давайте, подходите.

А они, собственно, уже и подходили, вроде бы неторопливо, вполне согласованно, окружая его, беря в коробочку, так чтобы напасть сразу с трех сторон.

– Слышь, Свин, – сказал один своему приятелю. – Боксер! Боксеров мы еще не били. Чаще Брюсы Ли попадаются недоделанные.

«Все, сейчас они нападут, – понял Андрей. – А ребятишки-то накачанные. Наверняка в какую-нибудь доморощенную секцию ходят. А может, и не в доморощенную».

Шестым чутьем угадав момент, когда троица бросится на него, Наумов начал на секунду раньше. Этой секунды ему хватило. Сделав выпад вперед, он нанес тому, кто стоял перед ним, коренастому парню с квадратным лицом, точный и короткий прямой удар в челюсть. Тот рухнул как подкошенный.

Почувствовав за спиной колыхание воздуха, Андрей крутанулся на пятке и нанес второму парню, длинному, как пикан, акселерату такой же короткий удар в солнечное сплетение. Тот задохнулся и согнулся дугой. Кулак третьего просвистел прямо над головой Наумова, поскольку тот вовремя нагнулся. Ловко поймав его за руку, Андрей применил классический прием вольной борьбы – «мельницу», перекинув его через себя. Парень рухнул на каменную дорожку, как жаба, хотел было вскочить, но сейчас же получил коленом в подбородок.

Конечно, последний прием не имел отношения к борьбе или боксу, но и за спиной Андрея, кроме всего прочего, был еще и могучий опыт дворовых драк, когда не соблюдаются никакие правила, когда прав тот, кто уничтожит; буквально втопчет в грязь противника. Какие-то правила соблюдались лишь в дворовых драках, существовали в шестидесятых-семидесятых. Во времена юности Наумова уже не считалось чем-то нечестным – ткнуть противника двумя пальцами в глаза или неожиданно ударить его коленом между ног.

Нападавшие корчились на земле.

Андрей сделал пару шагов назад, чтобы иметь возможность видеть всех трех. У него было ощущение, что на этом еще не закончится. Так оно и оказалось.

Ребята и в самом деле оказались не слабаками. Наумов ничуть не сомневался: будь у него поменьше опыта, они бы сейчас уже пинали его, как того парня, который все еще мешком лежал в нескольких шагах от побоища.

– Ладно, хватит притворяться, – сказал Андрей. – Либо уматывайте, либо вставайте – продолжим.

Тот парень, который получил от него первым, поднял голову, мгновенно оценил диспозицию и пружинисто вскочил. Его слегка качнуло, но на ногах он держался вполне уверенно.

– Гляди-ка, – ухмыльнулся он. – Сэнсэй. Ну ничего, мы и сэнсэев били.

– Спорим, чаще бывало наоборот? – безмятежно поинтересовался Андрей, глядя, как встает тот, который получил от него в солнечное сплетение. Дыхание он выровнял на удивление быстро.

Третий все еще лежал. Андрей подумал, что тот тоже вполне уже мог прийти в себя. Просто ждет момента, когда дерущиеся окажутся близко, чтобы схватить его за ноги. Это надо было учесть.

– Может, все-таки отвалите? – вполне миролюбиво предложил Андрей.

Крепыш отрицательно покачал головой.

– Не-е, мужик, все. Мы тебя сейчас убивать будем. Понимаешь, нас безнаказанно бить нельзя.

Ловким движением он выхватил из кармана пружинный нож. Щелкнул вылетающий из рукоятки клинок.

– Ох, зря ты это, – вздохнул Андрей. – Совсем зря. Ножичек – это такая штука, которой владеть надо умело. Для этого надо тренироваться. Да не пол годика под руководством какого-нибудь доморощенного сэнсэя, а годами. Спрячь, советую.

– А сейчас мы посмотрим! – ухмыльнулся крепыш, прыгая к Андрею и пытаясь резануть его самым кончиком лезвия по животу.

«Начало почти правильное», – отметил про себя Наумов. Ловко уходя от лезвия, он одновременно локтем нанес удар в челюсть второму парню, который, видимо, по укоренившиейся привычке опять заходил со спины.

Все, шутки кончились. Теперь все было всерьез. Настала пора применить кое-что, чему он научился в свое время в ОМОНе.

Сделав обманное движение, Андрей ловко перехватил руку противника с ножом и с размаху ударил ее на излом об собственное колено. Послышался треск.

Крепыш взвыл.

«Сломанная рука – это просто мелочь по сравнению с тем, что я мог бы тебе сделать, – подумал Андрей, выворачивая у него из руки нож. – Радуйся, что так легко отделался».

И тут же на его затылок обрушился удар. Это все же подобрался тот, второй. Правда, удар был недостаточно сильным, чтобы Андрей потерял сознание, но вполне ощутимым.

Это было последней каплей. Окружающий мир приобрел красноватый оттенок. Зарычав от ярости, Андрей легко ушел от второго удара и, сделав быстрый выпад, полоснул отобранным ножом нападавшего на него парня по щеке, разрезав ее надвое. Парень взвыл дурным голосом и, зажав лицо руками, бросился наутек.

Мгновенно развернувшись к катающемуся по земле крепышу, Андрей схватил его за волосы и рванул вверх, ставя на колени. Пристав к его горлу кончик лезвия, он почти ласково спросил:

– Ну ты, плевок цивилизации, я ведь тебя, сейчас на мелкие полосы начну резать. Понимаешь ты это, задница с ручкой?

Тот неловко трепыхался, стараясь вырваться, прижимая к груди сломанную руку. По запрокинутому лицу бежали слезы.

– Дяденька, не надо… не надо, дяденька… – как в лихорадке, бормотал крепыш.

– Ты на кого, ублюдок, с ножом кинулся? – спросил Андрей, легонько нажимая на рукоятку и проводя по груди парня длинную полосу, вспарывая рубаху. Кровь появилась почти сразу же.

– Не надо, я прошу… не надо… – скулил крепыш.

– Ты что думал, скотина, можешь бить любого человека и никогда не напорешься на того, кто тебе твои гнилые ручонки оборвет?

– Отпустите! Больно! – взвыл парень.

– Пшел вон, – пнул его Андрей, так что крепыш упал ничком. – Пшел, я сказал, и чтоб глаза мои тебя через минуту здесь не видели. Кстати, и товарища забери. Мне кажется, он уже несколько притомился валяться на земле и делать вид, будто без сознания.

Куда там! Крепышу было не до товарища. Неловко вскочив, качаясь из стороны в сторону, как пьяный, он бросился прочь. Впрочем, тот уже и сам сообразил, что надо уносить ноги, и, вскочив, последовал за другом.

Андрей обернулся, сунул лезвие ножа между брусками, составлявшими спинку скамейки, и резким движением сломал его пополам. Все-таки, судя по всему, сталь на лезвие пошла совсем неплохая.

Пора было уходить.

Наумов зашвырнул обломки ножа в покосившуюся бетонную урну и уже хотел было отправиться прочь, но тут взгляд его остановился на том, кого эти парни избивали. Он лежал все в той же позе эмбриона и, судя по всему, все еще был без сознания.

«Что-то слишком долго он не приходит в себя, – подумал Андрей. – Надо бы посмотреть, что там и как. Вдруг концы отдаст?»

Он подошел к пострадавшему и, наклонившись над ним, осторожно перевернул его на спину. Парню было года двадцать два, двадцать три. Лицо сплошь покрыто ссадинами и начинавшими уже проявляться синяками. Костяшки на ладони содраны.

«Ага, – подумал Андрей, – значит, мне не показалось. Он и в самом деле сопротивлялся!»

– Э, парень… – Он легонько похлопал его по щеке. – Проснись, уже утро пришло, солнышко встало, птички поют.

Наконец парень с трудом открыл глаза и пробормотал:

– Ну, я вам еще покажу… вы у меня…

– Конечно, конечно, и «покажешь», и «узнают», – проговорил Андрей. – Только научись, сначала драться, а потом уже связывайся с разными подонками. Давай, вставай, долго я возле тебя торчать буду?

Лицо спасенного приобрело осмысленное выражение. Резко приподнявшись, он огляделся.

– А где эти?

– Которые? – спросил Андрей.

– Ну те, хулиганы.

– А, хулиганы? Ну, они, как бы это тебе сказать… Они ушли, когда я их об этом попросил. Нельзя сказать, чтобы они не возражали, но иногда я умею быть убедительным.

– Как это? – Похоже, парень еще не совсем пришел в себя.

– Слушай, тебя как зовут?

– Анатолием. А фамилия – Криницкий.

– Так вот, Анатолий Криницкий, давай забудем об этих людях. Они ошибка природы. Ты знаешь, что по статистике в нашей стране двадцать процентов молодежи относятся к скрытым дебилам?

– Это как? – Анатолий от удивления широко открыл глаза.

– Очень просто, – помогая ему подняться и дойти до скамейки, объяснял Андрей. – Сумасшедшими их признать нельзя, психушка им не грозит. Просто они способны на немотивированные, сверхжестокие поступки. Это люди, которые могут спокойно без всякой причины убить и искалечить совершенно незнакомого им человека. Просто так. Им это нравится, они получают от этого удовольствие. Так сказать, блуждающее сумасшествие. Оно может включаться реже раза в год, а может и чаще. Дебилам этим свойственно собираться в кучи. Вот на такую группу ты и нарвался. Забить до смерти они могли тебя запросто.

– Если бы не ты, – сказал Анатолий, осторожно усаживаясь на скамейку.

Похоже, у него болело все тело, но он старался этого не показать.

Вообще он Андрею нравился. Что-то было в нем чистое, еще не отравленное жизнью в этой стране.

– Если бы не я, – подтвердил Андрей, закуривая сигарету. – А ты разве про них не знал? Сведения совершенно не секретные. Одно время в печати даже был по этому поводу приличный шум. Да как-то быстро прекратился, словно бы где-то перекрыли кран. Видимо, кому-то наверху не понравилось. Как же, ведь эти сведения порочат великую страну! Слушай, а где ты работаешь?

– Я-то? – несколько смущенно улыбнулся Анатолий. – В милиции.

– В милиции?.. – теперь уже удивился Андрей.

«Вот это да! – мелькнуло у него в голове. – Спасти от хулиганов милиционера. Нет, такого со мной еще не было!»

– Да, в милиции, – ответил Анатолий. – И уж поверь мне, эти подонки о том, что сделали, крупно пожалеют. Я их хорошо запомнил.

Вот тут Андрей несколько встревожился. Сделав глубокую затяжку, он сказал:

– Толя… Я могу тебя так называть?

– Можешь.

– Так вот, Толя, можно тебя попросить об одном одолжении?

– Конечно, все что угодно.

– Я прошу, очень прошу тебя: не надо этих ребят искать. Поверь, они свое получили, причем с процентами. Надолго это запомнят. Понимаешь, что я имею в виду?

– Ага, – мстительно улыбнулся Анатолий. – Стало быть, ты кое-кого из них покалечил.

– В самую тютельку. А теперь представь: ты их геройски арестовываешь, они, конечно же, рано или поздно рассказывают о том, что было в этом парке. Тут к делу подключаются их родители и родственники. Ты ведь не исключаешь, что хотя бы у одного из этой троицы кто-то из родителей – большая шишка? Запросто может быть. В конечном итоге они, конечно, свое получат. Но тут и я загремлю под фанфары. Превышение правил обороны. И не смогу я доказать, что на самом деле спасал две жизни: свою и твою. Конечно, ты, как честный человек, дашь показания. В результате тебя заставят их изменить. А если ты их не изменишь, то это кончится для тебя еще большей бедой, чем сегодняшнее битье. Такой вариант ты не исключаешь?

– Дай закурить, – попросил Криницкий.

– Всегда пожалуйста! – Андрей протянул пачку сигарет. – Ну, так как?

Анатолий закурил и, поморщившись, потрогал лицо.

– Да, такой вариант вполне может быть, – наконец признал он.

– Ну вот. В конечном итоге мы оба пострадаем, причем довольно сильно. Эти дебилы получат условный срок, а может, и ничего. Уверен, родители наймут им лучших адвокатов, которые как дважды – два докажут, что мирные, тихие ребята гуляли себе по парку, цветочки собирали. Тут на них налетел злой милиционер Криницкий, стал их унижать, калечить и склонять употреблять наркотики. Почти тотчас же на помощь к нему подоспел еще более злой гражданин Н. – то есть я, – и они вдвоем сделали бедным деткам такое… такое… Но те безропотно терпели все. Тогда доведенные до отчаяния их смирением негодяи – мы – нанесли друг другу побои и теперь пытаются этих невинных барашков засадить в тюрьму, к жутким уголовникам. Похоже на правду?

Анатолий снова улыбнулся:

– Красиво излагаешь.

– Красиво-то красиво, но в основе своей верно. Согласен? Разве ты не сталкивался с такими случаями?

– Сталкивался.

– А давно в милиции служишь?

– Третий месяц.

– Вот, и то уже слышал о таком. Поверь, дальше ты наслышишься о таких случаях еще больше. Потому что это не исключение, а правило.

– Но что-то же с дебилами надо делать, – развел руками Криницкий. – Нельзя же допустить, чтобы они запросто расхаживали на свободе.

– Ну конечно, – ухмыльнулся Андрей. – Нельзя. И ты их арестуешь. И даже попытаешься посадить. Только через некоторое время, когда они отлежатся после встречи со мной. Уверен, повод для того, чтобы их взять, они еще дадут и сами. Ну что, ты сам не станешь их искать? Договорились?

Анатолий посмотрел на то место, где происходило побоище. Глаза у него расширились. Видимо, до него наконец-то дошло, что его и в самом деле могли убить. Просто так. Окончательно, навсегда.

– Ладно, согласен, – сказал он. Андрей облегченно вздохнул:

– Ну, вот и отлично. А теперь пойдем-ка отсюда. Думаю, эти ребята получили свое и не вернутся. Но кто знает? До дома тебе далеко?

– Далековато.

– Если не возражаешь, я поймаю такси.

– Да, было бы здорово.

– Ну, тогда пошли. Кости-то целы?

– Да вроде бы в порядке.

– Тогда ты дешево отделался.

Он помог Анатолию встать со скамейки и, поддерживая его под локоть, вывел из садика.

– Если тебе что-то понадобится, – на ходу говорил Анатолий, – всегда можешь мне позвонить. Помогу. Все-таки ты мне жизнь спас.

– Хорошо, хорошо, – поддерживая его, пробормотал Андрей.

Совсем уж машинально, что бы что-то сказать, он спросил:

– В каком хоть отделении-то работаешь?

– В тридцать восьмом.

Что-то это Андрею напомнило, что-то давнее. Знакомая цифра.

«Стоп, – подумал он, – а не то ли это отделение, в котором расследовали, да так до конца и не дорасследовали смерть Марины? Ну точно, оно. Вот ведь совпадение!»

– Ты знаешь, кажется, у меня есть для тебя одна просьба… – проговорил он.

Он не знал, зачем он это делает. Более того, здравый смысл советовал ему не делать этого ни в каком случае. Но остановиться Андрей уже не мог. Какое-то шестое чувство заставляло его сказать то, что хотелось. И он спросил:

– К архивам ты доступ имеешь?

– Да еще не пробовал, не было надобности, но, наверное, смогу в них заглянуть.

– Так вот. В начале девяносто второго года у вас расследовалось дело о гибели жены одного моего очень хорошего знакомого. Ее сбила машина. Дело это давнее и никого сейчас уже, наверное, не интересует. Будет возможность – загляни. Просто просмотри дело и, если найдешь в нем что-то странное, позвони мне. Всего и делов-то. Уверен, ничего такого не будет, но все же… Сделаешь?

– Отчего же нет? – ответил Анатолий. – Конечно, сделаю.

– Ну вот и прекрасно. Звали ее Наумова Марина Васильевна. Запомнишь?

– Как в аптеке, – ответил Анатолий. – А куда позвонить-то?

И тут Андрей сделал то, чего он при других обстоятельствах никогда не сделал бы. За последние полчаса он уже дважды нарушил те неписаные правила безопасности, которые сам же для себя и установил. Он назвал номер телефона Виктора.

– Будет сделано, – заверил его Анатолий.

Через пять минут Андрей посадил нового знакомого в такси и спасенный им милиционер уехал.

«Ну и дела! – почесал в затылке Андрей. – Такого со мной еще не случалось».

Он проверил, не пропал ли бумажник. Тот был на месте. Не было только книги, которую Андрей держал под мышкой, когда садился в метро. Впрочем, он ее мог потерять еще там, в вагончике подземной дороги, когда ему стало плохо. Искать ее смысла не было. Нужно было торопиться и успеть к приходу Виктора в самом деле что-то приготовить. Андрей вдруг почувствовал, что зверски голоден.

Тем не менее в метро ему не хотелось, и поэтому он потратил еще несколько минут на то, чтобы поймать такси.

Глава восьмая

Виктор приехал поздно вечером. В руках у него была здоровенная сумка из прочной материи, наподобие тех, с которыми ездят «челноки».

Осторожно поставив ее на пол, он снял ботинки и прошел в квартиру. Андрей как раз смотрел телевизор. Оторвавшись от голубого экрана, он бросил на Виктора пытливый взгляд и спросил:

– Ну, как?

– Все нормально, – ответил Дегини плюхнулся в кресло рядом с ним. Откинувшись на спинку, он блаженно потянулся.

– Это хорошо, – сказал Андрей. – Давай, показывай.

В глазах у него светилось любопытство.

– Потом, – вяло махнул рукой Виктор. – Сейчас я что-нибудь съем, выпью кофе…

– Примешь ван-н-ну… – в том ему протянул Андрей.

– Ага, приму ванну, – согласился Виктор. – Вернее, наоборот. Сначала приму ванну, потом поем, выпью кофе…

– Выкуришь сигарету.

– А как же? И только потом спокойно, не торопясь, мы посмотрим все приобретенные мной игрушки.

– Денег хватило?

– Вполне. А ты билеты купил?

– Тоже – вполне.

Андрей кивнул на журнальный столик. Внимательно изучив билеты, Виктор удовлетворенно промолвил:

– Это хорошо. Значит, вылетаем, как и планировали, утром?

– Утром, утром.

– Тогда я потопал на помывку. Кстати, что-нибудь поесть ты приготовил?

Андрей усмехнулся.

– Обязательно.

– Что именно?

– Плов. Похоже, он получился.

– Это здорово, – потер ладони Виктор. – Просто великолепно. Плов у тебя – просто пальчики оближешь.

– Вали, вали. Ты же хотел помыться. А я пока новости посмотрю. Сейчас будут.

– Угу.

Виктор исчез в ванной, а Андрей, удобно устроившись в кресле, снова уставился в телевизор.

Когда через полчаса Виктор появился вновь, приглаживая рукой мокрые волосы, новости как раз кончились.

– Уже? – слегка разочарованно спросил Виктор, увидев диктора, который с увлечением рассказывал об успехах наших футболистов.

– Конечно, – сказал Андрей, вставая. – Ну что, пройдем на кухню?

– С гигантским удовольствием.

Плов был и в самом деле великолепен. С удовольствием съев тарелку, Виктор положил себе еще добавки. Вторую порцию он ел не спеша, поскольку голод уже утолил.

– Чревоугодие до добра не доводит, – улыбнулся Андрей, снимая с газовой плиты закипевший чайник.

– Ничего, ничего, – пробормотал Виктор, споро очищая тарелку. – Я тут было приспособился. Одну женщину пожилую нанял, чтобы она мне готовила. И дешево. Всего по миллиону в месяц приходилось платить.

– И чем это закончилось? – спросил Андрей, наливая себе чашечку кофе.

– А… – махнул рукой Виктор. – Если бы она хотя бы один раз приготовила такой плов, то я бы простил ей все. Так нет же. Короче, оказалось, что готовит она не очень важно, можно сказать, даже очень неважно. Кроме того, по-моему, она стала приворовывать продукты. И потом… я понял, что лишний человек в этой квартире – штука не совсем удобная. Лишние глаза, лишние уши.

– И вам пришлось расстаться, – догадался Андрей.

– Угу, – кивнул Виктор. – Причем, обрати внимание, она была не против. Оказалось, что у нее уже есть предложение от какого-то бизнесмена. Он даже обещал ей больше платить.

– Вот так устроена жизнь, – усевшись напротив него и сделав первый глоток кофе, промолвил Андрей.

– Кстати, что там по телевизору передавали новенького? – спросил Виктор.

– Да ничего, – ответил Наумов. – Все как обычно. Парламентарии ссорятся и дерутся. Конституционный суд, как обычно, глубоко задумался. В Чечне воюют.

– Далась нам эта Чечня… – пожал плечами Виктор. – Отделились бы от нее границей, и пусть они там у себя делают что хотят. Главное, чтобы граница была покрепче, и без визы никого не пускать.

– Не скажи, – проговорил Андрей. – Не все так просто, как кажется.

– Чего уж проще? Дали бы им их независимость. Пусть делают с ней что угодно.

– Ну и дали бы, – Андрей отставил в сторону пустую чашечку. – А дальше что?

– Да ничего. Жили бы рядом друг с другом два суверенных государства. Мир и благоденствие.

– Мир и благоденствие, – усмехнулся Андрей. – Давай это дело рассмотрим в развитии.

– Это как? – поинтересовался Виктор, тоже закуривая сигарету.

– Да очень просто. Прежде всего, ты, наверное, знаешь, что в Чечне находятся самые удобные в данный момент для добычи месторождения нефти нашей страны? Конечно, у нас есть и другие, но для того, чтобы их разрабатывать, нужны большие вложения, новейшее оборудование и так далее…

– Ну и ладно. – Виктор тоже налил себе чашечку кофе и теперь пил его маленькими глотками. – Зато там не будут гибнуть наши парни.

– Все еще сложнее, – проговорил Андрей. – Давай теперь представим, что все произошло так, как ты хочешь. Мы дали Чечне независимость и вывели из нее свои войска. Что дальше?

– Чеченцы будут этому только рады.

– Конечно, будут. Но дальше-то что? Они будут рады этому некоторое время. Может быть, год, может, полтора. Потом начнутся новые трудности. Не будем касаться их экономики и всего прочего. Просто прикинем то, что первое просится на ум. Есть государство, у которого большие запасы нефти. Дав им независимость, мы отказались от претензий на эти запасы. Что дальше?

– Чего ты заладил: «Что дальше, что дальше?» Говори, я тебя слушаю.

– Вот и слушай. На эти запасы нефти позарится кто-то другой.

– Кто?

– Например – Турция. Тут чеченцы опять станут защищать свою независимость. Это у них в крови. Только турки, я уверен, цацкаться, как мы, с ними не будут. Зальют половину Чечни напалмом – и все. Уверен, через год, полтора после получения независимости те же чеченцы попросят нас о помощи. И нам придется эту помощь оказать. А куда мы денемся? Мы же гуманные. Что в результате? Мы вступим в вооруженный конфликт с другим государством. Понимаешь – с другим. У Турции, конечно, найдутся союзники, и в результате почти мгновенно большая война, наподобие Второй мировой. И жертв уже будет не десятки тысяч, а сотни, миллионы.

– Ну, тут ты загнул, – возразил Виктор.

– Ничуть. Пока мы воюем в Чечне, то есть, другими словами, усмиряем небольшую взбунтовавшуюся провинцию, другие государства в наше суверенное дело лезть не будут. Другое дело, если мы выступим на стороне суверенного государства Ичкерия против турок. Вот тут начнется такая катавасия… что происходящее сейчас в Чечне покажется нам просто мелочью. Похоже, кто-то наверху это понимает. И слава богу.

– Но как-то же надо решать эту проблему?

– Конечно, надо. Только быстро это не сделаешь. Война будет длиться еще очень долго. Может быть, решением ее будет посадить во главе республики другого человека. Вытащить какого-нибудь второстепенного чеченского политического деятеля и объявить его законным президентом. При условии, конечно, что он будет лоялен по отношению к нам. После этого постараться объявить Джохара Дудаева незаконным президентом. Потом в глазах мирового сообщества порядок в Чечне будут устанавливать уже сами чеченцы, конечно, при поддержке наших солдат и танков. Но в любом случае это песня долгая, очень долгая.

– Бред какой-то, – покачал головой Виктор.

– Конечно, бред, – ухмыльнулся Андрей. – Я же не говорю, что так обязательно будет. Просто это один из вариантов. Ладно, бог с ним, с мировым сообществом. Давай лучше посмотрим, что ты купил.

– Давай, – согласился Виктор.

Они прошли обратно в гостиную. Андрей сдвинул два кресла, так чтобы они стояли друг против друга. Бросив взгляд в зеркало старинного, занимавшего почти всю стену шкафа, большинство полок которого было забито книгами, он сам себе подмигнул.

Итак, посмотрим…

Виктор вернулся из прихожей, крепко сжимая в руках сумку. Вид у него было таинственный, словно у фокусника, который готовится поразить зрителей чем-то необыкновенным.

– Вот… – Он уселся в свободное кресло, и поставив сумку между ними, расстегнул ее. – Смотри.

В руках у Дегина появился продолговатый сверток. Сняв несколько слоев тряпок, Виктор показал Андрею нечто странное, сильно смахивающее на винтовку с оптическим прицелом, только выглядевшее больно уж необычно.

– Самоделка? – спросил Андрей, внимательно разглядывая странную винтовку.

Приклад ее состоял всего лишь из двух слегка изогнутых прутов, соединенных перекладиной. Ствол был несколько короче, чем полагалось, на конце имелся явно самодельный глушитель. Цевье отсутствовало вовсе. Правда, на другом конце ствола имелось еще два прута, растопыренных буквой «V», словно ножки у ручного пулемета.

– Конечно, самоделка, – ответил Виктор. – Под автоматный патрон. Калибр 5,45. Пуля со смещенным центром. Страшная штука. Я как-то устроил испытание. Надел на кол кочан капусты, а сверху нахлобучил зимнюю шапку. И выстрелил с двадцати метров. Пуля пробила шапку, причем только с одной стороны. Но видел бы ты, как выглядел кочан капусты! От него остались одни лохмотья.

И все же Андрей хмурился.

– Самоделка. А что, если подведет?

– Все нормально, – заверил его Виктор. – Эта не подведет. Ее делал настоящий мастер. Кроме того, я ее уже испытал. Работает как часы, бьет в цель ничуть не хуже, чем заводская. Конечно, дуло несколько укорочено, но это дает выигрыш при транспортировке. Меньше вес, занимает меньше места. Ее можно разобрать, и тогда вообще никто не догадается, что это винтовка.

Действительно, она была гораздо легче, чем обычная. В ней было некое необычное изящество, присущее только смертоносному оружию.

– А размеры ствола не влияют на точность стрельбы? – поинтересовался Андрей, крутя оружие в руках.

– Конечно, нет, – ответил его товарищ. – Тем более, если учесть, что мы будем стрелять с расстояния не больше пятидесяти метров. При этом никаких отклонений вообще не будет заметно.

– А если с большего?

– Слушай, если тебе не нравится, – разозлился Виктор, – то так и скажи!

– Нет, почему, нравится, – ответил Андрей. – Только я думаю о том, что эта штучка может сорвать нашу операцию. Мне бы этого не хотелось. Особенно сейчас.

– Успокойся, – заверил его Виктор. – Все в норме. Что мы выигрываем, обзаведясь этой штучкой? Она легче и занимает мало места. Это уже неплохо. Конечно, можно достать заграничную модель, которая по размерам будет почти такой же, а по точности боя, может быть, даже несколько лучше. Но, повторяю, мы будем стрелять с такого расстояния, что все эти нюансы не будут иметь никакого значения. А заграничная винтовка нам обошлась бы почти во весь наш аванс.

– Но все-таки… – попробовал было возразить Андрей.

– Дай мне закончить, – нетерпеливо прервал его Виктор. – Я говорил, что заграничная винтовка обошлась бы нам гораздо дороже. Но и это не главное. Представь, что произойдет после того, как выстрел будет сделан и наш подопечный переселится в мир иной. Представляешь? Нам придется эту винтовку бросить. Не забирать же с собой такую улику?

– Ага, значит, тебе эту винтовку просто менее жалко бросать, чем дорогую заграничную, – сказал Андрей.

– И не только, – покачал головой Виктор. – Подумай о ситуации, в которую мы попадем. Знаешь, почему нам не будут оказывать помощь на месте? Да потому, что там нет человека, который заказал убийство этого Дипломата. Кто же это сделал, кто мог пожелать его смерти? Только кто-то из центра, из самой Москвы. Именно поэтому мы должны сделать все очень чисто. Забыл, что говорила Мама?

– Нет, – покачал головой Андрей. – Не забыл.

– Ну вот и отлично. Что будет дальше? Я уверен, что в городе Азинске найдутся люди, которые захотят узнать, кто же этого их дружка Дипломата замочил. Верно?

– Верно.

– Идем дальше. Вскоре выяснится, что в их городишке людей, которые хотели бы это сделать и могли нанять киллеров, нет. Если бы заказчик был из местных, то город Азинск потонул бы в небольшой войне, наподобие тех, которые были в начале века в Америке между мафиозными кланами. В результате о нас бы попросту забыли, добраться до нас у них просто не хватило бы ни времени, ни сил. Но заказчик не из их города, и я уверен, что те, кто будет заинтересован в том, чтобы узнать, кто же все-таки приказал пришить Дипломата, очень быстро это поймут.

– А дальше… – сказал Андрей.

– А дальше… – подхватил Виктор. – У этих людей наверняка есть свои концы в Москве. Должны, просто обязаны быть. Они эти связи обязательно используют для того, чтобы найти исполнителей, то есть – нас. Для чего? Чтобы выйти на заказчика. Как? Да по винтовке. Это уголовке будет трудно определить, где мы ее купили. Бандиты же из города Азинска выяснят это махом. В результате лично нам подписывают билет на тот свет, чтобы скрыть концы в воду. Кто, опять же? Ну конечно, Мама и ее ребята. По принципу: раз хватило ума найти, так вот они, получите. Только, Извините, товарец, вас дожидаясь, слегка протух. Она сделает это, даже если в данный момент и не помышляет о том, чтобы нас сдать кому бы то ни было. Потому что мы не ее люди, мы – наемные специалисты. Поэтому за нас она не будет отвечать. С ее силой она обойдется малой кровью – сдав нас. Кстати, и подэкономит на нашем гонораре.

– Логично?

– Да логично, логично, – тоже начиная злиться, сказал Андрей. – Я уже все понял.

– Нет, ты все же сейчас меня дослушаешь. Потому что, такой вариант более возможен, если мы будем действовать стандартной винтовкой, нашей ли, забугорной, не важно. Если мы будем действовать забугорной, то найти нас будет легче, поскольку количество тех, кто их может достать, ограниченно.

– Но те же мстители из Азинска могут выйти и на твоего умельца, который сработал этот аппарат… – Андрей погладил ствол винтовки.

– Вот тут ты и ошибаешься. Того, кто сделал эту винтовку, найти будет гораздо труднее, поскольку он с современным уголовным миром никак не связан. Это специалист по оружию, но до этого он работал на государство. Его бандитам найти будет почти невозможно. Эта винтовка – первая, которую он сделал для того, чтобы… гм… подкалымить. Конечно, до этого он калымил тоже, но делал в основном вкладыши к охотничьим ружьям. Кстати, под автоматный патрон. Знаешь, что такое вкладыш к охотничьему ружью?

– Знаю. Это стволик который загоняют внутрь ствола стандартного охотничьего ружья. Для охоты на крупную дичь.

– Вот именно. Он большой специалист по вкладышам, и у него серьезная клиентура, но уголовников среди них нет. Уголовники, они предпочитают охотиться в городах, а умелец делал свои изделия для тех, кто любит настоящую охоту. Теперь понял?

Андрей помедлил, закурил новую сигарету и наконец признал:

– Да, скорее всего, ты прав. Так будет лучше.

– Ну, вот и отлично, – улыбнулся Виктор. Он аккуратно отложил винтовку в сторону.

– К сожалению, винтовка однозарядная. Ну, да большого значения это не имеет. Уверен, будем стрелять с небольшого расстояния и второго выстрела не понадобится.

Быстро наклонившись над сумкой, Виктор извлек из нее два одинаковых пистолета и протянул один из них Андрею.

– Это – тебе.

– Угу, старый знакомый ПМ, – усмехнулся тот. Вытащив обойму, Наумов убедился, что она заряжена полностью, и сунул ее обратно в пистолет.

– Новенькие, – сказал Виктор. – Только что со склада. Надеюсь, если все пройдет гладко, то пользоваться ими нам не придется. Это тоже, думаю, пригодится.

Он извлек из сумки еще два свертка, и через несколько секунд в руках у него оказались две портативные рации, типа «уоки-токи», и два выкидных ножа.

– Это-то зачем? – удивился Андрей, внимательно разглядывая один из ножей Г

– Оружие никогда не бывает лишним, – назидательно сказал Виктор. – Никогда… Кто знает, может быть, это нам тоже пригодится. По крайней мере это не те подделки, что продают в сувенирных киосках. Настоящие ножи с великолепными лезвиями, острыми, как бритва.

– Сейчас, – ухмыльнулся Андрей.

Как раз в этот момент он нажал расположенную на рукоятке кнопку. Сухо щелкнуло выскочившее из нее лезвие.

Осторожно потрогав его кончиком пальца, Андрей одобрительно хмыкнул.

– И в самом деле,

– Фирма веников не вяжет, – возвестил Виктор.

– Фирма делает гробы, – в тон ему продолжил Андрей.

– И напоследок…

Виктор извлек из сумки обитый тонкой жестью ящичек. Когда он откинул крышку, Наумов увидел, что внутри этот ящичек состоит из нескольких углублений, выложенных бархатом.

– Для винтовки? – спросил Андрей.

– Конечно.

Виктор сходил в прихожую и через несколько секунд вернулся с отверткой. Положив винтовку на колени, он стал ее неторопливо разбирать и укладывать каждую деталь в предназначенное для нее углубление.

– Ну как, одобряешь? – спросил он.

– Одобряю, одобряю, – ответил Андрей, задумчиво крутя в пальцах нож. – Как мы это все провезем на самолете, вот вопрос?

– Не беспокойся, – заверил его Виктор. – Тут у меня все схвачено.

– А все же?

Виктор вздохнул.

– Все очень просто. Все эти игрушки я упакую в ту же самую сумку. Придется сделать это очень тщательно. Сдавать в багаж я ее не буду. Сейчас – не то что пять лет назад. Весь багаж просвечивают, и наши железяки несомненно обнаружат.

– Может быть, тогда лучше было бы поехать поездом?

– Нет, – покачал головой Виктор. – Мы не можем терять восемь часов. Придется рискнуть.

– Не тяни кота за хвост, – проговорил Андрей. – Давай выкладывай свой план.

– Да никакого плана, собственно, нет, – признался Виктор. – Все очень просто. Завтра мы приедем в аэропорт на полчаса раньше регистрации. У меня там работает один знакомый. Он поговорит с летчиками рейса на Азинск, и один из них провезет нашу сумку в кабине. Багаж летчиков не просвечивается. Это нам обойдется совсем в небольшую сумму.

– Конечно, летчик не будет знать, что находится в сумке? – спросил Андрей.

– Ни в коем случае.

– Ладно, думаю, ты знаешь, что делаешь, – после некоторого раздумья произнес Наумов.

– Знаю, – подтвердил Виктор.

– Вот на этой оптимистичной ноте мы и закончим обсуждение данного вопроса, – тоном телеведущего промолвил Андрей.

– Согласен.

Если только летчик не полюбопытствует, что именно лежит в такой ценной сумочке. Он запросто может в нее совершенно случайно заглянуть. Люди любопытны.

– Этого не случится, – ответил Виктор.

– Почему?

– Не случится, и все.

– Объясни.

– В ухо хочешь? – шутливо спросил Виктор

– Хочу, – подтвердил Андрей.

– А, что с тобой разговаривать… – махнул рукой Виктор. – Давай не будем об этом. Я прошу поверить мне на слово. Хорошо?

– Хорошо, – неохотно согласился Андрей.

– В таком случае, скажи-ка мне, чем мы будем заниматься сегодня вечером?

Андрей развел руками.

– Как будет угодно дорогому, уважаемому хозяину этого дома. Если скот его в порядке, многочисленные жены и дети здоровы, то можно провести остаток вечера у голубого экрана, любуясь ужасами американской жизни или не менее страшными ужасами современной жизни этой страны.

– Нет, все будет не так, – проговорил Виктор, закрывая крышку ящика, в котором лежала разобранная винтовка. – Сейчас мы упакуем все остальное. Для того чтобы содержимое сумки не болталось, я напихаю в нее еще тряпок и старых газет. После этого мы оставим груз в покое и отправимся кое-куда.

– Небось опять в какой-нибудь ресторан? – спросил Андрей.

– Нет, – с плотоядной физиономией ответил Виктор. – У меня тут есть две знакомые. Фигурки у них – просто закачаешься…

– Опять проститутки? – задумчиво поднял бровь Наумов.

– Лучше. Любительницы. Хотя в постели они настоящие профессионалки. Их не так интересуют деньги, как время, которое они проведут с молодыми, совсем не бедными парнями, каковыми мы в данный момент и являемся.

– Может, не надо? – осторожно засомневался Андрей.

– Надо, надо, – авторитетно проговорил Виктор. – Особенно учитывая, в какое мы дело ввязываемся. Может быть, это будет последнее приятное воспоминание в нашей жизни.

Он наподобие благочестивого монашка сложил руки на груди.

– Ладно, уговорил, – широко улыбнулся Андрей. – Поехали к твоим любительницам. Дорого хоть это обойдется?

– Нет, баксов по двести, не больше.

– Поехали, черт с ними…

Часть вторая: ИГРА

Глава девятая

Азинск встретил их мелким дождичком, из тех, которые называют грибными. Самолет сел вполне благополучно. Через десять минут к нему подкатили трап. Одна из стюардесс открыла дверь. Те из пассажиров, кто запасся зонтиком, приготовились их раскрыть, как только окажутся на трапе. Подъехал длинный аэрофлотовский автобус.

– Горн гремит, труба зовет, – возвестил Виктор, вставая со своего места. – Граф, вставайте, нас ждут великие дела.

– Я думаю, торопиться пока не стоит, – сказал Андрей. – Нам еще нужно забрать багаж.

– Вот именно поэтому нам и следует поторопиться, – вполголоса проговорил Виктор. – Давай сделаем так. Я пойду забирать багаж, а ты возьмешь машину. На случай, если что-то получится не так, придется драпать из этого аэропорта так, словно нам насолидолили пятки. Поэтому будь начеку.

Они обменялись быстрыми взглядами.

– Думаешь, что-то может случиться? – тоже вполголоса спросил Андрей.

– Нет, не думаю, – ответил Виктор. – Если бы я почувствовал какую-то опасность, то мы бы этим рейсом не полетели. Но на всякий случай…

– Хорошо, я возьму машину. До какой-нибудь гостиницы?

– Пока да. Адрес мы по дороге можем запросто поменять.

Стюардесса объявила, что можно выходить, и пассажиры устремились к дверям. Андрей и Виктор, ловко маневрируя, пробились вперед и сошли с трапа едва не первыми. Благодаря этому они попали в первый автобус. Все пассажиры в него не влезли, и примерно половина осталась под дождем возле самолета ждать второй.

Андрей бросил на Виктора задумчивый взгляд и подумал, что такси лучше было бы брать ему, поскольку тот одет так, как должен быть одет преуспевающий бизнесмен. Андрей в своей джинсовой куртке тянул на телохранителя, не больше. Он был уверен, что большинство пассажиров так про них и подумали. Может быть, это было не так уж и плохо.

Конечно, теперь Виктор был одет не так роскошно, как в Москве, но все же по-прежнему в его одежде чувствовался несомненный достаток. Просто, богатому бизнесмену в этот раз захотелось выглядеть попроще.

Через пять минут Андрей и Виктор вышли через распахнутые железные воротца и, пройдя по коридору, образовавшемуся из встречающих и таксистов, ловивших клиентов, смешались с толпой, которая постепенно накапливалась перед железным сараем, в котором должны были выдавать багаж.

Теперь оба они делали вид, что и не подозревают о существовании друг друга. Так нужно было по сценарию.

Андрей остановился и стал рассеяно оглядываться, словно бы раздумывая: «А не прокатиться ли мне на такси?»

Этого оказалось достаточно, чтобы к нему двинулись сразу два мужика лет сорока в несколько потертых кожанках, удивительно похожие друг на друга. Оба сжимали в руках ключи от машин.

Виктор, не останавливаясь, уверенно потопал к зданию аэропорта. Андрей бросил на него якобы мимолетный взгляд и повернулся к подходившим таксистам. Один из них опередил другого на шаг. Тот, который опоздал, увидел это и остановился неподалеку. Если конкурент не договорится с клиентом, настанет его очередь.

– Поедем? – с надеждой спросил таксист.

– Сколько это будет стоить?

– До города сто тысяч.

– Понятно. А за сто пятьдесят повезешь? Таксист неприятно улыбнулся.

– Шутить изволите?

– Нет, какие шутки? – как можно серьезнее сказал Андрей. – Никаких шуток. Сейчас мы подождем моего друга, он в аэропорт пошел за сигаретами, и поедем. Получишь сто пятьдесят штук. Но с одним условием.

Сообразив, что шутить клиент не собирается, таксист согласно кивнул.

– Какое условие?

– Больше никого подсаживать ты не будешь. Идет?

Тот на секунду задумался, прикидывая, не прогадает ли на этой поездке, и, видимо, решив, что все-таки выиграет, пожал плечами.

– Как скажете…

– Где твоя машина? – спросил Андрей.

– А как же твой друг?..

– Он нас найдет. Пошли.

– Конечно, конечно, – засуетился таксист. – Вот она, пошли.

Он провел Андрея к вишневому «Москвичу», открыл дверцу. Наумов забрался на переднее сиденье. Закурил сигарету.

Таксист сел на свое месте, тоже закурил.

– Подождем, – сказал Андрей.

– Обязательно, – промолвил таксист. – Кстати, девочек вам с приятелем не нужно? Есть очень даже ничего. И чистые, стопроцентная гарантия.

– Подумаем, – уклончиво ответил Андрей. – Сначала дела, а потом развлечения.

– Куда поедем-то?

– В гостиницу. У вас какая в этом городке самая лучшая гостиница?

– «Урал». Очень даже ничего. И иностранцы там все время останавливаются.

– Вот в этот «Урал» нас и отвезешь.

– Понял.

Таксист, видимо, понял, что много разговаривать клиент не намерен, и тоже замолчал, не спеша покуривая, думая о чем-то своем, шоферском, может быть, о дороге и новых колесах. Хотя, вполне возможно, он еще раз прикидывал, не прогадал ли с платой за проезд.

Андрей еще раз затянулся сигаретой и посмотрел в окно. До соседней машины было всего пара метров. В нее как раз садился какой-то человек, видимо, прилетевший тем же рейсом. На секунду глаза Андрея и этого человека встретились. Тот подмигнул и быстро скользнул на переднее сиденье, рядом с шофером.

Вот так-так!

Человеком, садившимся в соседнее такси, был один из мальчиков Мамы. Кличка у него была Бобренок. Плотный мужик, физически очень сильный, с хитрым, себе на уме лицом. Он и в жизни был такой – себе на уме.

Никого лучше его в Азинск Мама послать не могла. По слухам, у Бобренка были связи чуть ли не во всех крупных городах этой страны. И все же… То, что Мама послала Бобренка вслед за ними, Андрея ничуть не удивило. Скорее всего, он должен был проконтролировать, насколько чисто они сделают порученное дело. Но только ли это? Не было ли у Бобренка еще какого-нибудь задания, например: убедившись, что дело сделано, сдать их с потрохами?

Но тогда зачем он Андрею показался? И показался ли? Может быть, обычная рядовая случайность? Совпадение? Вряд ли. Надо учесть, что о том, что Бобренок летит одним с ними рейсом, они до самого Азинска и не подозревали. Значит, он вошел в самолет так, чтобы они его не заметили, и сел так, чтобы не попасться им на глаза. Зачем тогда ему было демонстративно уже в Азинске себя раскрывать? И еще это подмигивание…

Нет, о совпадении тут, похоже, не могло идти и речи. Все это, скорее всего, по приказу Мамы. Зачем? Чтобы напомнить: ребятки, никуда вы от меня не денетесь? Мол, я слежу за вами?!

Хорошо это или плохо? Скорее всего, плохо. Раньше мальчики Мамы таких фокусов не выкидывали. С другой стороны, это может несколько изменить план их действий.

Андрей приоткрыл дверцу и выкинул окурок.

– А скоро придет твой товарищ? – спросил таксист.

– Скоро, – ответил Андрей.

Все происходящее ему очень сильно не нравилось.

Андрея интересовало еще кое-что. Если Мама отправила Бобренка следить за ними, то почему он уехал? По логике, он должен был следовать за их машиной и узнать, где они устроятся на жилье.

– Вез я вот тут на прошлой неделе одного гражданина… – начал рассказывать таксист.

Андрей не возражал. Делая вид, что внимательно его слушает, думал о том, что Бобренок, скорее всего, поступил правильно. В самом деле, уж эту-то слежку они бы заметили обязательно. Они даже не попытались бы от нее избавиться. Просто после того, как Бобренок проследил бы их до ближайшей гостиницы, они запросто могли переехать в другую, а то и устроиться на какую-нибудь квартиру. Слава богу, тут не Москва, и сделать это можно запросто.

Видимо, Бобренок не стал попусту расходовать деньги и время. Он знал, что есть такое место, возле которого они появятся обязательно. И, выследив их там, он уж обязательно обнаружит их настоящее место обитания.

Дом Дипломата. Первым делом они должны отправиться осматривать место, в котором им предстоит выполнить задание Мамы.

Вот там он их и будет ждать.

Андрей хмыкнул.

Очень логичное и ценное умозаключение.

– И тогда он мне и говорит, – между тем продолжал рассказывать таксист, – что это не та телка и вообще такие ему не нравятся просто органически, и видел он ее, эту обезьянку…

Тут Андрей увидел, как к их машине от здания аэропорта идет Виктор. Знакомая сумка была у него в руках. Шел он быстро, но без малейших признаков излишней торопливости. Просто человек сделал свое дело и теперь несколько торопиться.

– Вот, – ткнул пальцем в лобовое стекло Андрей. – Вон он, мой товарищ. Сейчас поедем.

Таксист бросил на Виктора пытливый взгляд и еще больше оживился. Похоже, он несколько сомневался располагает ли Андрей суммой, на которую они договорились. Увидев Виктора, он сомневаться перестал, решив, видимо, что Наумов не более чем телохранитель при этом бизнесмене. Сумка в руках Виктора его ничуть не смутила. Эти «новые русские» как только не чудят.

Выскочив из машины, он открыл Виктору дверцу. Тот отклонил его предложение положить сумку в багажник и, усевшись на заднее сиденье, поставил ее на колени.

Андрей бросил водителю, как раз вернувшемуся на свое место:

– Я пересяду.

Перебазировавшись на заднее сиденье, Андрей сказал:

– Ладно, поехали.

– В «Урал»? – спросил шофер.

– Туда, туда.

Когда машина тронулась с места, Виктор вполголоса спросил:

– Что это еще за «Урал» такой? Андрей пожал плечами.

– Лучшая местная гостиница.

– Понял, – кивнул Виктор и, закуривая сигарету, спросил у водителя: – А кстати, от железнодорожного вокзала она далеко?

– В паре кварталов, – коротко ответил тот.

Похоже, историю, которую он рассказывал Андрею, таксист продолжать не собирался, прикидывая, что за птица его шеф, то есть Виктор. Имеет ли смысл при нем рассказывать эту историю? Вдруг ему не понравится излишняя словоохотливость? Это «новые русские», они в общем – дальше понятно.

Виктор бросил на Андрея вопросительный взгляд.

Тот мгновенно понял, что он хочет спросить: «Может, и в самом деле остановимся в этом „Урале“? Уж больно удачно расположена гостиница», – и кивнул.

– Да, – ответил Андрей и добавил: – Есть причины. Я тебе потом их расскажу.

Во взгляде у Виктора мелькнуло беспокойство,

– Важные?

– Не очень. До гостиницы они, во всяком случае, подождут.

Машина выехала с территории аэропорта на ровное укатанное шоссе.

– А далеко до города? – спросил у таксиста Андрей.

– Полчаса пути, – с готовностью ответил тот.

– Хорошо.

В последующие пять минут каждый предавался своим мыслям. Наумов – о Бобренке и том, что тот может предпринять. Виктор, похоже, пытался прикинуть, что это за новые обстоятельства появились, таксист наверняка прикидывал, каким образом выжать из своих клиентов еще немного денег.

Вдоль сторон дороги, по которой они ехали, тянулись картофельные поля. Но вот они кончились и начался довольно густой березняк. Движение по шоссе было довольно редкое. По крайней мере ни впереди, ни позади их не было видно ни одной машины.

– Гаишники, – меланхолично сказал таксист. Действительно, на обочине дороги стояли три человека.

Один в форме и двое в гражданской одежде. На плече одного из гражданских висел короткоствольный автомат АКМС. Тот, который был в форме, махнул жезлом, подавая знак остановиться.

Таксист чертыхнулся и, притормозив, полез за правами.

Троица не спеша двинулась к машине. Андрей бросил на них задумчивый взгляд и вдруг насторожился. Что-то было не так, что-то было неестественное в том, как шли к ним эти гаишники. И еще… что это там торчит из-за кустов? Бампер машины. Какой? Явно «Жигуленка». Гаишники на «Жигуленке»?

Но было уже поздно.

Один из гражданских рывком распахнул дверцу. В руках у него был пистолет. Второй, с автоматом, зашел с другой стороны. Автомат был вскинут к плечу, ствол смотрел в салон машины. Одно неверное движение, и он начнет поливать ее свинцовым дождем. Гаишник в форме небрежно облокотился на капот такси и задумчиво закурил.

– Вылазь, – приказал водителю тот, который был с пистолетом. – Посмотрим, что ты за птица. Документики приготовь.

Все пока было еще не так плохо. Это вполне мог оказаться самый настоящий Гаишный пост. Мало ли в нашей стране в это время гаишники наставляют автоматы на простых водителей машин? Да сплошь и рядом. Вот только «Жигуленок»… Что-то не приходилось ему встречать гаишников, которые устраивали пост на «Жигуленке». Наши гаишники могут позволить себе машину и покруче. Или же здесь, в этом городе, они только на «Жигулях» и ездят? Местная мода?

Чушь на постном масле.

Пока таксист вылезал из машины, Андрей едва заметно толкнул Виктора локтем в бок и показал глазами на торчавший из-за кустов бампер «Жигуленка».

– Понял, – шепнул тот.

Они хорошо понимали, что, сидя в машине, не смогут ничего предпринять. Вот если бы удалось выбраться наружу…

На счету было каждое мгновение. Если это налетчики, то они должны были вот-вот начать действовать. Таксист уже стоял возле гаишника в форме и протягивал права.

«Так, – отметил про себя Андрей. – Того, что хотели, они достигли. Теперь таксист не сможет резко дать по газам и рвануть прочь. Конечно, в таком случае они могли изрешетить машину и все-таки ее остановить, но это было бы уже не то. Интересно – настоящий гаишник тот, который в форме, или нет?»

Вероятность того, что они ошибаются и пост ГАИ настоящий, по-прежнему, была.

«А вот мы сейчас проверим», – подумал Наумов.

Штатский с автоматом стоял как раз с его стороны, значит, начинать нужно было Андрею.

Все произошло мгновенно. Таксист еще протягивал гаишнику в форме права, а Андрей уже открыл со свой стороны дверцу и высунувшись, крикнул:

– Эй, мужик, мы торопимся. Давай побыстрее, что ли!

– Назад, – рявкнул ему тот, который был с автоматом.

Услышав за спиной щелчок, с которым Виктор открыл свою дверцу, Андрей мгновенно вылез из машины и спросил:

– Э, ты что, сдурел? В мирных людей из автомата целиться. Мы что, налетчики, что ли?

– Я сказал, назад! В машину живо, гад, а то я из тебя решето сделаю! – рявкнул штатский и выразительно повел стволом своего оружия.

Между ним и Андреем было полтора метра. Налетчик (а Андрей теперь был уверен почти на сто процентов, что перед ним никакие не гаишники) еще не сильно обеспокоился. Он считал, что полутора метров вполне достаточно, чтобы успеть прошить Андрея, если тот вздумает выкинуть какой-нибудь фокус.

Дальнейшее произошло почти мгновенно.

Видимо, тот, который в форме, был у них самым опытным и бывалым. Угадав шестым чутьем, что происходит что-то не то, он выхватил из кармана пистолет и, коротко матюкнувшись, ударил таксиста рукояткой в лоб. Действовал он совершенно правильно. Вот только, вырубая таксиста, он потерял несколько секунд, которых ребятам оказалось достаточно.

Таксист еще мешком валился на асфальт, а Андрей уже бросился в ноги тому штатскому, который был с автоматом. Ловкая подсечка, и автоматчик стал заваливаться на спину, в падении нажимая курок. Прозвучала очередь, но пули ушли в небо.

Андрей кинулся на упавшего. Хлесткий удар в челюсть, и вот уже автомат в руках Наумова. Выпрямившись, он увидел завершение схватки. Одновременно произошло два события. Виктор, выдирая из руки другого бандита в штатском пистолет, толкнул его к тому, который был одет в форму.

Грохнул пистолетный выстрел и пуля, уготованная Виктору, попала в грудь налетчика. Застонав, тот упал. Теперь Виктора и налетчика в форме разделяло лишь пустое пространство в несколько шагов. Криво ухмыляясь, бандит прицелился, но выстрелить не успел. Андрей срезал его короткой очередью.

Виктор, окинув взглядом тела бандитов, сказал:

– А я думал, уже все. Ты вовремя успел.

– На том стоим, – ухмыльнулся Наумов.

Шоссе было по-прежнему пустынно. Нельзя было терять и секунды. В любой момент из-за поворота могла показаться какая-нибудь машина.

– Быстро заметаем следы, – приказал Виктор.

Не выпуская из рук автомата, Андрей остановился над последним, оставшимся в живых налетчиком.

– А с этим что будем делать?

– Свидетель, – промолвил Виктор, наклоняясь над таксистом. – Хороший свидетель… ну, сам понимаешь.

В этот момент бандит, которого они посчитали потерявшим сознание, ударил наклонившегося над ним Андрея ногой в живот и, резво вскочив на ноги, бросился наутек. Ему не хватило какого-то мгновения, чтобы скрыться за кустами. Простучала очередь, и налетчик ткнулся носом в траву.

Андрей быстро вытащил из кармана носовой платок и тщательно вытер им автомат. После этого он зашвырнул оружие в кусты и спросил у Виктора:

– Как там остальные?

– Мертвы, – коротко ответил тот. – Таксист без сознания.

– Тогда быстро-быстро… В любой момент могут организоваться свидетели.

И в самом деле, не успели они упрятать в ближайших зарослях убитых бандитов и засунуть в машину так и не пришедшего в себя шофера, как на дороге появился новый «Москвич». Если даже его водителю и показалась странной их остановка на совершенно пустой дороге, то он не выказал ни малейшего желания остановиться. Наоборот, за несколько десятков метров до их машины водитель «Москвича» резко увеличил скорость.

Андрей прикинул, что его вряд ли могли так испугать видневшиеся на асфальте пятна крови. На такой скорости и при таком освещении он, скорее всего, их просто не заметил.

Когда машина проехала, Андрей спросил:

– Ну, что теперь будем делать?

– Прежде всего, – сказал Дегин, – надо убедиться, что тот из налетчиков, который был в форме, не был настоящим гаишником. Если только он настоящий – неприятностей мы не оберемся. Если же обычный бандюга – то нам крупно повезло. Вряд ли это дело будут расследовать слишком уж тщательно. Наверняка эти субчики уже попали в ориентировки. Милиционеры посчитают, что произошли обычные разборки между двумя группировками.

– Сейчас погляжу, – сказал Андрей. – А ты покарауль таксиста. Не дай бог, очнется да даст деру. Кстати, что будем делать с ним?

– По идее, он тоже свидетель. Давай подождем, пока он очнется. Посмотрим, что он запоет. Если нам покажется, что он не умеет держать язык за зубами, придется убрать.

Андрей покривился.

– Не нравится мне это.

– Кому нравится? – ответил Виктор. – Однако нам в этом городке жить еще по крайней мере неделю. Если он проговорится, то ни о каком деле не может быть и речи. Тогда нам придется очень быстро исчезнуть. Задание не будет выполнено. В результате… сам понимаешь. Клиенту ведь не объяснишь, что так сложились обстоятельства.

– Хорошо, – решил Андрей. – И в самом деле, посмотрим, что он скажет. Приведи-ка его в чувство. Вообще пора отсюда уезжать.

Он неторопливо направился к кустам, за которыми они свалили трупы налетчиков, а Виктор, пересев на переднее сиденье, стал приводить шофера в себя.

Тщательно обыскав труп одетого в милицейскую форму бандита, Андрей обнаружил не очень большую сумму денег и удостоверение сотрудника ГАИ. Внимательно его рассматривая, он вернулся к такси.

– Ну? – спросил Виктор, как раз собиравшийся опрыскать лицо таксиста водой из обнаруженной за одним из сидений пластмассовой бутылки.

– Вот. – Андрей передал ему удостоверение.

Внимательно изучив его, Виктор коротко сказал:

– Фальшивка.

Андрей облегченно вздохнул.

– Почему ты так думаешь? Мне кажется, оно ничем не отличается от настоящего.

– А мне так не кажется. – Виктор протянул удостоверение Андрею. – Посмотри сам. Удостоверение нового образца, Все вроде нормально. Согласен?

– Ну, да.

– Кроме одной мелочи. Фотография. Обрати на нее внимание. По новому положению его владелец должен быть снят только в форме. А тут, как ты видишь, он в гражданке.

– Это точно?

– Точнее некуда. Не кажется ли тебе несколько странным, что удостоверение нового образца, а фотография сделана по старой форме? Это раньше сотрудники милиции могли фотографироваться для удостоверений в любой одежде. Сейчас – порядок полный.

Он повертел маленькую книжицу в руках и сунул в карман.

– Сделано неплохо. По дороге, надо бы выкинуть. Сказав это, Виктор снова взялся за бутылку с водой.

– Тогда у меня есть небольшая идея, – предложил Андрей.

– Ну?

– Трупы рано или поздно обнаружат, это факт. Конечно, это место осмотрят особо тщательно. Сам знаешь, как это делается. Давай выкинем удостоверение метрах в пятидесяти отсюда на обочину, но только в сторону аэропорта. Чтобы его легко было найти. После этого милиционеры махом определят, что оно фальшивое. Дальше не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы представить такую картину. Убийцы, то есть мы, забрали удостоверение, но не успели отъехать от места преступления, как обнаружили, что оно фальшивое. И тут же его выкинули. После этого милиционеры наверняка решат, что, убив этих троих, мы направились в аэропорт. Для чего мы туда могли поехать? Только чтобы улететь из этого города, и как можно скорее.

Виктор хмыкнул:

– Неплохая мысль. Уверен, это будет им даже на руку. Убийцы уже смылись, так что искать их в городе нет никакого смысла. А поскольку речь идет о трех налетчиках, уверен, при условии, что все получится так, как ты сказал, они не будут нас искать и вовсе.

– Правильно. Если, конечно, все получится так.

– Но попробовать стоит, – согласился Дегин и брызнул воду в лицо водителя.

Тот зашевелился, коротко застонал и наконец открыл глаза. На лбу у него вспухала шишка размером с Монблан.

– Привет, парень, – приветливо сказал Виктор. – Ну, как ты себя чувствуешь?

Таксист пробормотал что-то нечленораздельное и рывком сел.

– А где эти? – спросил он.

– Кто? – Виктор сделал очень глупое лицо.

– Ну эти, бандюги.

Виктор бросил на Андрея удивленный взгляд.

– О чем он говорит? Не было никаких бандитов. Просто с тобой случился солнечный удар. И тогда…

Таксист потрогал шишку на лбу и проворчал:

– Первый раз слышу, чтобы от солнечных ударов вскакивали на лбу шишки. До сегодняшнего дня я считал, что они появляются от ударов другого рода.

Во взгляде Виктора мелькнула какая-то тень.

– Послушай, дорогой, ты понимаешь, что это в твоих интересах – сделать вид, что ничего не случилось?

– Понимаю, еще как понимаю, – проворчал таксист. – Еще я понимаю, что являюсь нежелательным свидетелем. И не только для вас. Если дружки этих бандюг выяснят, что вы ехали в моей машине, то они заставят меня рассказать все, что я знаю о вас, а потом я стану нежелательным свидетелем и для них. Поэтому мне лучше молчать.

Он взял у Виктора из руки бутылку и хлебнул из нее.

– Стало быть, вы их ухлопали. Всех? – спокойно спросил водитель.

– Всех, – сказал Андрей.

– Насмерть? Никто из них не оживет? – переспросил он.

– Насмерть.

– Это хорошо. – Таксист сделал еще один глоток. – Может, тогда меня отпустите?

– С каких фиников? – спросил Виктор.

– С таких фиников, что мне теперь надо сидеть тише воды, ниже травы. К бандитам я не побегу.

– А в милицию?

– Толку-то, – пожал плечами таксист. – Это еще более верный способ навести дружков налетчиков на себя. Если бы наша милиция была честной и неподкупной. Нет, ребята, сейчас самый лучший закон: каждый сам за себя.

Андрей и Виктор молчали. Думали.

– Ладно, решайте быстрее. – Таксист вытащил из пачки, лежавшей под приборным щитком, сигарету и нервно закурил. – Думаю, чем скорее мы отсюда уедем, тем лучше. Опять же, если вы меня ухлопаете, то наследите еще больше. Ребята в аэропорту видели, кого я в машину посадил. Вполне возможно, запомнили ваши лица. Убитых бандитов обнаружат еще не скоро, а вот если я исчезну, то ребята встревожатся, и к вечеру заявят в милицию. Думайте.

– Ладно, поехали, – хлопнул его по плечу Андрей.

– То-то же, – проворчал таксист, берясь за баранку.

– Только есть одна просьба, – попросил Андрей. – Сдай-ка назад метров на пятьдесят.

– Как скажете.

Машина отъехала назад. Виктор достал из кармана фальшивое удостоверение и бросил его на обочину, так чтобы с дороги его не было видно и в то же время, чтобы тот, кто пройдет вдоль обочины, нашел его почти сразу.

– А теперь и в самом деле давай отсюда. И чем скорее, тем лучше, – приказал Андрей.

– Есть, – живо откликнулся таксист, выжимая газ. Вскоре зловещее место осталось далеко позади. Когда они въехали на окраину города, таксист сказал:

– А здорово вы их, ребята. Они уже недели две тут на трассе чуть ли не каждый день промышляли. И ничего мы с ними сделать не могли. Кому охота под пули подставляться? А вы их сделали. И без оружия.

– Так чего же ты тормозил? – спросил Андрей. – Проехал бы мимо.

– Откуда я знал? – пожал плечами таксист. – На этом шоссе частенько и настоящие посты ГАИ выставляет. Бывает, что настоящие гаишники и налетчики стоят на расстоянии километров двух друг от друга. Впрочем, сейчас и настоящие ничуть не лучше. Только остановись. Обдерут как липку.

Минут через десять деревянные одноэтажные домики окраин сменились пятиэтажками. Вслед за ними потянулись относительно новенькие девятиэтажки, какие-то из стекла и бетона административные здания. Еще через несколько минут такси остановилось перед гостиницей, на крыше которой светились огромные неоновые буквы «УРАЛ».

– Приехали, – коротко сказал таксист.

– Пока, командир. – Виктор открыл дверцу и выбрался из машины.

Андрей протянул таксисту деньги.

– Как договорились.

– Да ладно, – махнул тот рукой. – В живых остался, и то хорошо.

– Бери, бери. – Андрей почти насильно втиснул в его руку сто пятьдесят тысяч. – Договор дороже денег.

– Как скажете, – наконец сдался таксист и взял деньги.

Когда он уехал, Виктор закинул за плечо сумку и сказал:

– А все-таки, наверное, надо было бы его…

– Нет, – покачал головой Андрей. – Насчет друзей-таксистов он совершенно прав. И в милицию бежать ему расчета нет никакого.

– Будем надеяться, что все обойдется, – проворчал Дегин. – Пошли устраиваться в гостиницу.

Вид у него был крайне озабоченный. Когда они подошли к дверям гостиницы, он все же сказал:

– Не нравится мне все это. Совсем не нравится. Тебе не кажется, что начало операции у нас не совсем удачное?

– Да, – подхватил Андрей, – неделя на Урале начинается вполне не хило. Что-то будет дальше?

Глава десятая

Поселились они без всяких проблем. Судя по всему, несмотря на лето, большого наплыва постояльцев в гостинице не было. Может быть, отпугивали цены. Наверняка здесь они были выше, чем в остальных гостиницах города.

Заплатив в кассу за двухместный номер и получив от дежурной администраторши квитанцию и бейджи, Андрей с Виктором прошли к лифту мимо слонявшихся в холле небритых личностей в здоровенных кепках-«аэродромах».

Показав охраннику бейджи, друзья вошли в лифт. Отведенный им номер находился на восьмом этаже. Через пять минут, получив у дежурной ключ, они оказались в номере.

Закрыв дверь, Виктор осторожно поставил сумку на пол, и сказал:

– Так в чем же дело? Что за новость ты хотел мне сообщить?

Андрей заглянул в ванную. С тех пор как в одной гостинице он не обнаружил в ванной раковины, такие проверки вошли у него в привычку. Вернувшись к Виктору, который уже развалился в стоявшем возле телевизора мягком кресле, он сказал:

– Знаешь, кого Мама послала за нами шпионить?

– Никсона?

– Если бы. Бобренка.

– Да ну, – ухмыльнулся Виктор. – Значит, его? Ну-ну, помнится, я ему кое-что должен. А я не из тех людей, которые забывают долги.

Он погрузился в раздумья.

Андрей прошел к холодильнику и, открыв дверцу, заглянул внутрь. Чего только разные люди не забывают в гостиничных холодильниках!

На этот раз ничего особенного Наумов не обнаружил. Довольно спелый банан и полпалки среднего качества колбасы.

– А как ты это узнал? – наконец спросил Виктор.

– Увидел. Он мне сам показался. И даже подмигнул.

– Вот как? Забавно. Не думаешь ли ты, что это он сделал по приказу Мамы?

– Вполне возможно.

– Ладно, эту кошку, как говорил персонаж одного фильма, мы разъясним. Как ты думаешь, для чего мы выбрали гостиницу недалеко от железнодорожного вокзала?

– Чего ж тут непонятного? – пожал плечами Андрей. – Думаешь, это нужно сделать именно сейчас?

– Думаю. Не нравятся мне физиономии обслуживающего персонала этой гостиницы. А поскольку еще не вечер, я думаю, ты сходишь на вокзал и сдашь сумку на хранение. Потом мы спустимся вниз, поскольку мне кажется, что у этой гостиницы должен быть недурной ресторан, – и за дело.

– Согласен.

Андрей потянулся к сумке.

– Погоди-ка, – сказал Виктор.

Он взял сумку и, порывшись в ней, вытащил два свертка, в которых были пистолеты.

– Это мы оставим себе. У меня есть ощущение, что они нам пригодятся.

Вытащив из свертков пистолеты, он протянул один из них Андрею.

– Сунь за ремень, под рубаху.

Вытащив еще два свертка, он добавил к пистолету и нож.

– И это – тоже тебе.

Пряча пистолет под рубаху, Андрей спросил:

– Ты думаешь, что они нам пригодятся?-

– Чутье настоящего разведчика – великая вещь, – назидательно поднял палец кверху Виктор. – По правде сказать, мне не нравится и город. Из всех виденных мной за

последнее время провинциальных городов этот, похоже, самый беспокойный.

– Если только в тебе не говорит твой столичный снобизм, – пробурчал Андрей.

Виктор застегнул сумку и, протянув ее Андрею, возразил:

– А в тебе говорят провинциальные комплексы.

– Зато мы в своей провинции не такие жмоты, как вы, – отпарировал Андрей, направляясь к двери.

– Еще квакнешь и узнаешь, что на тумаки мы совсем не жмоты, – бросил ему в спину Виктор.

– Все, шеф, удаляюсь, удаляюсь! – Андрей шутливо поднял свободную руку вверх. – Разрешите ползком, отбивая через каждый метр поклоны?

Быстро открыв дверь, еще до того, как Виктор успел ему что-то ответить, Наумов выскочил в коридор. Слегка насвистывая, он двинулся к лифту, по дороге самым милым образом улыбнувшись дежурной по этажу, которая пила кофе в холле за своим столиком. Получив в ответ не менее любезную улыбку, он спустился вниз.

Через несколько минут он уже подходил к железнодорожной станции.

Вокзал был самым обыкновенным, ничуть не отличавшимся от других вокзалов провинциальных городов, грязным, казалось, давно забывшим о том, что называется ремонтом. Перед входом вытянулась длинная шеренга торговок с обветренными лицами, отпускавших грубыми голосами незамысловатые шуточки. Неподалеку, то и дело поглядывая в их сторону, лениво прохаживались несколько милиционеров.

Мимо торговок Андрей прошел быстрым шагом. Он еще помнил тот приступ, который случился с ним в Москве, и боялся его повторения, хотя умом и понимал, что подобного с ним до этого никогда не случалось, а стало быть, наверняка никогда и не случится вновь.

«Это было один раз – и баста!» – сказал он себе.

Однако торговок он постарался миновать как можно быстрее. Уже у самого входа в вокзал он не удержался и, обернувшись, увидел, как два милиционера, не очень торопясь, пошли вдоль ряда, на ходу пиная картонки и ящики, на которых старушки разложили свой товар, да так, что копченые куры и пачки сигарет «Мальборо» российского производства летели прямо на грязный, заплеванный асфальт. Торговки боязливо пятились, а когда милиционеры проходили, бросались подбирать товар и снова поспешно отходили в сторону.

Какой-то бич тронул Андрея за рукав и пропитым голосом сказал:

– Эй, дядя, дай закурить… взаймы.

– Что? – не понял тот.

– Я говорю: дай взаймы закурить.

– Это как? – улыбнулся Наумов.

– Ну, – ничуть не смущаясь, стал объяснять бич, – когда-нибудь мы встретимся, и я тоже дам тебе закурить.

– Понял… – Андрей протянул ему сигарету и поспешно толкнул дверь.

Здание вокзала было построено по какому-то довольно сложному плану, со множеством переходов, ведущих вниз лестниц и выводивших обратно на привокзальную площадь. Андрей слегка поплутал, но потом все же нашел камеру хранения.

Протягивая деньги в окошечко кассы, он спросил:

– Багаж принимаете на сутки?

– Угу, – буркнула кассирша.

– А если, например, я не заберу его через сутки? Положим, так получится, что через двое?

Кассирша пожала плечами.

– Ну, доплатите. И все.

– А всяких там объяснительных писать мне не будет нужно?

– Конечно, нет, – улыбнулась она.

– Вот и прекрасно.

Он сдал сумку в камеру хранения, получил плексигласовый номерок и отправился прочь.

На площади перед вокзалом все уже снова шло своим чередом. Торговки опять выставили свой нехитрый товар на продажу, милиционеры впали в оцепенение, время от времени лениво поглядывая на кучковавшихся возле выходов из вокзала бичей.

Андрей закурил сигарету и направился обратно в гостиницу…

К его приходу Виктор успел уже несколько обжить номер и выкурить три сигареты. На столике стояла принесенная горничной чашечка кофе, которую он уже наполовину выпил. Телевизор был включен. На экране какой-то политический деятель в очередной раз обещал процветание для всех, кто пойдет за ним. Ничуть не смущаясь, он обещал бедным богатство, мгновенно и без всяких с их стороны усилий, богатым – что никто не посягнет на их денежки, пенсионерам – обеспеченную старость и уважение, рабочим – гарантированную заплату, в общем, как и положено, вешал избирателям лапшу на уши.

– Что ты смотришь? – поморщился, входя в номер, Андрей, – Чушь какая-то…

– Иногда это бывает поучительно, – не согласился Виктор. – Меня всегда интересовало, до какой степени деградации может дойти человек… Впрочем, не важно… лучше скажи: сдал?

– Еще бы! – Андрей прошел к телевизору и выключил его. – Идем?

– Конечно. Только надо бы сначала пообедать.

– Обязательно.

Виктор встал и довольно потянулся.

– Надеюсь, ресторан в этой гостинице на высоте. Кофе по крайней мере подают довольно неплохой.

– Иногда в этой стране встречаются и оазисы вполне сносного отношения к человеку, – прокомментировал его слова Андрей.

– Особенно за приличные деньги, – добавил Виктор. – Правда, давай-ка сначала на этот ресторан посмотрим. Что он из себя представляет. Все-таки провинция…

И они отправились в ресторан.

Здоровенный парень, на полголовы выше их обоих, который стоял у входа в сие злачное заведение, сосредоточенно, словно от этого зависело его будущее, жуя спичку, сказал, что ресторан еще не работает.

– Придете часов в семь, восемь, – проговорил он, глядя на них пустыми, как у куклы-неваляшки глазами, – и все будет в полном ажуре. Поняли?

– Поняли, – ответил Виктор. – Значит, часов в семь-восемь, не раньше?

– Ну.

– А если мы хотим поесть уже сейчас?

– Ваше дело, – вполне равнодушно сказал здоровяк. – Хотеть никому не запрещается.

– Дошло. – Виктор повернулся к Андрею. – Пошли?

– Пошли, – сказал тот.

Выходя из гостиницы, Дегин сказал:

– Конечно, мы могли бы предложить ему некоторую сумму, но… Я подумал, что нам пока не стоит обращать на себя внимание. Кроме того, мне кажется, надо переходить на некоторый режим экономии. Кто знает, какие деньги потребуются, прежде чем мы закончим дело, ради которого приехали?

– Стало быть, потопаем в столовку? – мрачно спросил Андрей.

– Ох уж эти гурманы, – пробормотал Виктор. – Но ты прав. В столовку мы не пойдем. Предлагаю немного пройтись. Шестое чувство подсказывает мне, что поблизости обязательно должно быть какое-нибудь кафе.

– Согласен. Только давай быстрее. Нам сегодня надо успеть на улицу Свердлова. Если ты помнишь, именно на ней живет один человек, которого мы пока не видели в глаза, но на которого жаждем посмотреть.

– Гляди-ка, жаждущий нашелся, – мрачно бросил Виктор. – Ну ладно, пошли.

Кафе обнаружилось квартала через три. Тихое, уютное, за умеренную плату.

– Нет, все-таки сохранились в этой стране оазисы приличной жизни, – сказал Виктор, когда они покончили с едой. – За такую цену единственное, что я получил бы в Москве, это стакан сока и булочку плюс презрительный взгляд от подавальщицы.

На улицу Свердлова они поехали на каком-то частнике, причем Виктор, конечно же, назвал таксисту номер дома, который был на приличном расстоянии от дома Дипломата. Несколько кварталов они еще прошли пешком.

Улица Свердлова не была одной из центральных, но все же находилась недалеко от центра. Довольно тихая улочка не очень большого уральского города. Вдоль тротуара росли высокие тополя. Ветки им не обрезали по крайней мере лет пять.

Виктор остановился, чтобы прикурить вторую сигарету за последние десять минут. Упрятывая в карман зажигалку, он поморщился.

– Эти тополя нам всю малину обгадят. Если окна квартиры Дипломата выходят на улицу, они закроют обзор.

– Будем надеяться, что это не так, – сказал Андрей. – Не забудь, по данным Мамы, стекла в его квартире пуленепробиваемые. Думаю, если бы тополя их заслоняли, то в этом не было бы нужды. Снайпер и так не видел бы, куда стрелять.

– Кто их знает, этих бизнесменов? – проворчал Виктор. – Вдруг он перестраховался. И потом, а зимой?

– Посмотрим, посмотрим… – Андрей словно бы рассеянно оглянулся.

Нет, похоже, никто за ними не следил. И это было странно.

– Пора бы уже Бобренку появиться, – сказал он Дегину. – Где-то он должен нас поджидать. Но не у самого же дома Дипломата?

– Кто его знает? – пожал плечами Виктор. – Может быть, он решил за нами сегодня не следить вовсе? Зачем? Он прекрасно понимает, что в первый день мы дело делать не станем. Будем ходить, высматривать, примериваться. А вот день на третий… Какой смысл трудиться, выслеживать? Думаю, он появится, так сказать, на заключительном этапе.

– Главное, чтобы не помешал, – пробурчал Андрей.

– Если он выкинет какой-нибудь фокус, я ему голову оторву, – пообещал Дегин.

– Бобренок не так уж и глуп. Не должен.

– Будем надеяться, будем надеяться…

Они двинулись дальше и вскоре дошли до нужного дома.

Андрей взглянул на прикрепленную к стене табличку. Да, все верно: улица Свердлова, дом двадцать пять. Небольшая, на два подъезда пятиэтажка, построенная примерно в конце пятидесятых, наверняка уже после смерти Сталина, но отнюдь не «хрущоба». Аккуратненький такой, ладненький домик с несколько тяжеловесными, украшенными лепным орнаментом балконами и прочными, поставленными не больше пары лет назад железными дверями с домофоном.

– Или я ничего не понимаю, – сказал Виктор. – Или этот домик из тех, которые есть в каждом городе, построенные специально для служащих, как говорили при застое, одного учреждения. Смекаешь, какого?

– Вполне возможно, – промолвил Андрей. – Вспомни, в деле упоминалось там, где служил его папочка. Уверен, эта квартирка досталась уважаемому клиенту от родителей.

Они хорошо знали, что второй раз мимо этого дома сегодня им проходить не стоит. Это может вызвать подозрение: с какой стати какие-то приезжие крутятся возле дома Дипломата? Они ничуть не сомневались, что любой местный житель опознает в них приезжих почти моментально, руководствуясь скорее интуицией, нежели какими-то признаками.

Стало быть, не стоит искушать судьбу. Сегодня они лишь пройдутся возле дома. Один раз. Чтобы увидеть и запомнить главное. Потом, может быть, завтра, они устроят себе какой-нибудь наблюдательный пункт и уж из него узнают все остальное.

А пока…

Они шли не спеша, но и не слишком медленно, чтобы не вызывать подозрений. Они шли. Со стороны наверняка казалось, что вот идут два друга, о чем-то увлеченно разговаривая. Может быть, только, слишком уж часто поглядывают на дом номер двадцать пять. Ну да кто знает, о чем они на самом деле разговаривают? Может быть, спорят о преимуществах жизни вот в таких небольших домиках, прикидывая, не купить ли в нем квартиру.

А что? Вполне возможно.

Они прошли мимо дома, зорко подмечая все, что их интересовало: и то, что перед домом, у второго подъезда, стоит новенькая «БМВ», и то, что рядом с ней парень в неизменных спортивных штанах словно бы кого-то ожидает, и то, что возле этого второго подъезда от тополей остались только пеньки, и то, что окна одной из квартир на третьем этаже отсвечивают как-то не так, как окна других квартир, и еще много чего.

Все тем же неспешным шагом они миновали еще несколько домов и, свернув на другую улицу, прошли по ней еще несколько кварталов. Наконец они наткнулись на небольшой фонтан. В нем даже была вода, в которой возились несколько ребятишек лет шести-восьми. Детвора весело плескалась в воде, а один малыш, в белых трусиках, пытался усесться верхом на статую пеликана, установленную в самом центре фонтана.

Вокруг фонтана были густые кусты и стояло несколько скамеек.

Усевшись на одну из них, друзья приступили к обсуждению плана кампании.

Солнце клонилось к горизонту. Весело визжали ребятишки, окатывая друг друга водой. Молодая мамаша с длинными обесцвеченными волосами сидела на скамейке, стоявшей с другой стороны фонтана, и покачивала детскую коляску. Вот, видимо, ее малыш успокоился. Тогда мамаша вытащила из сумочки пачку «Кэмела» и не без изящества закурила.

Виктор достал из кармана небольшой блокнот, механический карандаш и нарисовал в нем план улицы, на которой стоял дом Дипломата.

– Вот, – протянул он блокнот Андрею. – Посмотри и подскажи: может быть, тут что-то неправильно?

Внимательно изучив рисунок, Андрей сказал:

– Да нет, похоже, все именно так. Вот только здесь, – ткнул он карандашом в самый низ рисунка, – не один гараж, а два. И расположены они несколько иначе. Впрочем, они находятся в глубине улицы. Вряд ли понадобятся. Мелочь.

– Мелочей в нашем деле не бывает, – пробормотал Виктор, исправляя рисунок. – Вот так правильно?

– Да, правильно.

– Вот и отлично. Теперь нам нужно договориться, каким образом мы выполним заказ.

Андрей почесал затылок.

– Пока не знаю. Надо подумать. Может, попробуем прихватить клиента возле машины?

– Вряд ли, – с сомнением сказал Виктор. – Такой вариант был бы хорош в большом городе типа Москвы. Подскочил, выстрелил и – бегом прочь. Свернул за угол и смешался с толпой – ищи тебя свищи. Нет, это нам здесь не подойдет. Вместе с клиентом наверняка будет телохранитель, а может – два или три, даже наверняка – не меньше двух. Мы не можем показывать им своих лиц, иначе никогда не выберемся отсюда.

– Если только, – хмыкнул Андрей, – на столе у Дипломата уже не лежат две папочки, в которых имеются наши фотографии и объяснения, кто мы такие и как нас лучше всего убрать, естественно, присланные Мамой.

– Это было бы самым худшим вариантом, – промолвил Виктор. – Но его тоже нужно учитывать. Как бы узнать поточнее, знает Дипломат о том, что на него устроена охота, или нет?

– Может быть, провернем фальшивое покушение? – предложил Андрей. – Наймем какого-нибудь парня из местных, устроим себе наблюдательный Пункт. В нужный момент, когда Дипломат будет садиться в машину, он подойдет к ней, разыгрывая из себя слегка выпившего, и поведет себя так, чтобы насторожить телохранителей. По их действиям можно будет сделать кое-какие выводы.

– Не пойдет, – проговорил Виктор, пристально разглядывая беловолосую мамашу, уже докурившую сигарету и теперь тискавшую в руках пачку, видимо, решая для себя очень трудный вопрос: «А не закурить ли еще?»

– Почему?

– Господи, оглядись по сторонам… Это большая деревня. Здесь большинство знает друг друга. Мы потратим уйму времени, разыскивая подходящего исполнителя, а когда найдем, у нас не будет никакой уверенности, что его не вычислят и не станут сейчас же проверять ребята клиента.

– Ну, это уж слишком сложно, – покачал головой Андрей. – Прямо как в шпионском романе.

– Ничуть… – Виктор покачал головой и вытащил из кармана пачку сигарет. – Это в Москве обычный прохожий может не знать авторитета в лицо. Здесь, в провинции, их простые люди знают. И наглое поведение одного из якобы простых прохожих обязательно обратит на себя внимание.

– Ну тогда, – развел руками Андрей, – ничего не остается, как использовать ту игрушку, которую мы с собой привезли. Определим, откуда удобнее всего сделать выстрел, и начнем действовать. Поскольку через окно подстрелить его не удастся, то надо подкараулить тот момент, когда Дипломат, опять же, будет садиться в машину. Делов-то… Главное, хорошо проработать пути отступления.

– Вот этим я и хотел бы заняться. – И Виктор стал внимательно изучать нарисованную им же схему.

Наконец, он ткнул карандашом в расположенный напротив пятиэтажки Дипломата дом.

– Только этот. Те, что справа и слева, расположены слишком уж неудобно.

Немного подумав, Андрей с ним согласился.

– Да, похоже, только этот.

– Стало быть, для начала пытаемся разыграть вариант со снайперской винтовкой, но, если подвернется какой-нибудь другой, мы его обсудим. Договорились?

– Хорошо. Но только в любом случае нам понадобится машина, если не две. Причем найти их надо завтра.

– Машины будут, – заверил Виктор. – Две – не знаю, но одна – совершенно точно. В прокат машину тут, конечно, не возьмешь. Стало быть, остается самый простой вариант.

– Позаимствовать?

– Именно.

На лице Андрея отразилось сомнение.

– В таком городе надолго ее не спрячешь.

– Мы можем украсть ее и не в этом городе. Я внимательно изучил карту. Неподалеку, километрах в пятидесяти, есть еще город Чапаевск, почти такой же, как и этот. Можно украсть машину там и перегнать ее сюда.

– Вполне возможно. Этот вариант, конечно, сложный, но зато и более надежный.

– Тогда я отправляюсь за машиной завтра. А ты…

– А я займусь самой сложной частью операции, – предложил Андрей. – Нам нужно как-то обосноваться в этом доме.

Он кивнул на план.

– Да, это действительно сложная задача, – согласился Виктор. – Остальное легче.

– Именно поэтому этим займусь именно я, – сказал Андрей. – Все-таки, согласись, в тебе за версту видно столичного жителя. Я же имею большие шансы сойти за местного. Не забудь, большую часть своей жизни я жил в таком же провинциальном городке.

– Наверное, ты прав… – Виктор все же закурил. – Если у тебя завтра ничего не получится, послезавтра мы займемся этим вместе.

– Идет.

– Времени в обрез. И, поскольку кое-какой план у нас уже есть, ничего не остается, как приступать к его выполнению.

– Угу.

Андрей тоже закурил сигарету. Некоторое время они с Виктором дымили, сосредоточенно обдумывая то, что им предстоит сделать завтра.

Потом дружно, словно сговорившись, выкинули окурки.

– Пора в гостиницу, солнце вот-вот сядет, – сказал Виктор.

– Точно, – согласился с ним Андрей. – Кроме того, часика через два гостиничный ресторан откроется. Если тут так кормят в кафе, то чем же нас угостят в ресторане?

– Обжора, – вставая, пробормотал Виктор.

– Сугубо провинциальная черта, – улыбнулся Андрей. – Будем ловить такси?

– Пойдем. Надо же оживлять этот вид местного бизнеса.

– Мне кажется, что с утра мы его оживили уже достаточно, – пробормотал Андрей. – Однако… не будем же мы топать до гостиницы пешком?

Глава одиннадцатая

Таксист им попался словоохотливый. Машину вел просто великолепно, то и дело вполголоса поругивая других водителей, которые, по его мнению, «ползли как черепахи» и были «неуклюжими идиотами». В перерывах между ругательствами он рассказывал о местных делах.

– А вот в этом доме, – говорил он, – находится местный краевой музей. Года три назад его директор решил несколько подзаработать. Закрыл часть музея якобы на ремонт и сдал освободившиеся помещения разным коммерческим фирмам. Идиот.

– Почему идиот? – спросил Андрей.

– Ну, сами понимаете, что это за фирмы… Они вселились в музей и теперь, освобождать свои комнаты не желают. Юридически их выгнать нельзя, поскольку дурак директор заключил с ними договор на пять лет. Причем в этот договор он не внес условия индексации на случай инфляции. Попросту они платят за занимаемые помещения столько же, сколько и три года назад. Сущие гроши. Неофициальным путем эти фирмы не выгонишь и вовсе. Они по большей части торгуют редкими металлами… все забываю, как они называются… Ну, сами знаете, их еще применяют при постройке самолетов, ракет… Короче, сами понимаете, ребята с деньгами и крутые… – Он ловко обогнал старенький, побитый «Москвич» и продолжил: – Этот директор было попробовал на них надавить, но как-то раз познакомился с ребятами из охраны одной из этих фирм и теперь сидит тихо, как мышка, даже не попискивает. Еще бы, жить-то хочется.

– Ну и дела у вас в городе творятся, – покачал головой Андрей.

– А как же, – хохотнул водитель, – без приключений не проходит и дня. Вот сегодня, например, на шоссе на полпути от аэропорта нашли три трупа. Миленькие такие трупики. Причем один даже в милицейской форме, но не милиционер. Вот только что, перед тем как вас посадить, я заехал в одну кафешку перекусить. Там мне знакомый, тоже таксист, все и рассказал. При трупах, оказывается, даже оружие было. То есть те, кто их убивал, им не интересовались и вовсе. И вообще… судя по всему, жмурики были той самой бандой, которая вот уже пару недель орудовала на этом шоссе. Так им и надо.

– У вас тут настоящий Чикаго, – проговорил Андрей, покачивая головой. – Бандиты, убийцы какие-то… А на первый взгляд тихий уральский городок. Кто их ухлопал-то? Это ведь надо еще суметь – уложить целую банду.

– Черт его знает, – пожал плечами таксист. – Конечно, сейчас будут грешить на нас. Дескать, таксистам надоело, что их грабят, они собрались и покончили с бандитами, но я могу сказать вам совершенно точно – это не мы. Не знаю. Может, эти ребята, которых ухлопали, нагрешили где-то еще и теперь за это расплатились. Может, грабанули кого-то сильно крутого и тот решил поквитаться. Непонятно. Думаю, в этом деле никто так и не разберется… Хотя со временем становится известно все, абсолютно все. Нет такого дела, которое не выплыло бы на поверхность.

– Но тебя-то это должно радовать, – сказал Виктор.

– Конечно, – спокойно ответил таксист, – только, свято место пусто не бывает. Через несколько месяцев появится другая банда. Но пока – жить можно. Тоже неплохо.

Андрей подумал, что по такому принципу теперь живет большая часть этой страны. «Жить можно» – и ладно. А через неделю, через месяц – поживем, увидим. Главное – сегодня.

Тем временем они подъехали к гостинице. Виктор расплатился с таксистом, и тот укатил.

– Пойдем, – сказал он Андрею. – На сегодня все закончилось. Завтра, похоже, нам предстоит несколько суматошный денек. Давненько я не крал машин. Даже интересно…

– Погоди, не спеши.

Андрей направился к ближайшему газетному киоску, который, похоже, уже готовился закрываться, и, побеседовав с продавщицей, купил несколько газет.

– Зачем тебе это? – спросил Виктор, когда они поднимались в лифте на свой этаж.

– Это местная газета, в которой печатают объявления. Среди них должно найтись несколько на тему «Сдается квартира»… Кто знает, может быть, нам жутко повезет и в том доме, попасть в который нам так нужно, сдается квартира?

– А ты соображаешь, – уважительно сказал Виктор.

– Стараемся помаленьку.

Они поднялись на свой этаж. Дежурная оторвала глаза от какой-то книги, на обложке которой было изображено несколько стройных женских силуэтов. Рядом с девицей сидел милиционер в форме, довольно полный с несколько сонным лицом и длинными, так называемыми моржовыми усами.

– Они? – спросил он у дежурной.

– Они, – кивнула та.

Милиционер не спеша встал и, когда Андрей с Виктором подошли к столику дежурной, чтобы получить ключ от номера, представился:

– Старший лейтенант Хлынов. Мне хотелось бы с вами побеседовать.

– Всегда рады, – не моргнув глазом, произнес Виктор. – Прямо здесь?

– Может быть, пройдем в ваш номер?

– Хорошо, пройдем.

Страха ни Андрей, ни Виктор не испытывали. Если бы милиция заинтересовалась ими всерьез, то их встретил бы не какой-то занюханный старший лейтенант, а взвод спецназа в бронежилетах, с автоматами наизготовку.

Андрей взял у дежурной ключ и пошел к номеру. Виктор и Хлынов последовали за ним.

– Так чем мы все же обязаны такому пристальному вниманию со стороны наших органов правопорядка? – спросил Виктор, едва они оказались в номере.

– Кое-чем обязаны, – ответил Хлынов, по-хозяйски усаживаясь в одно из кресел и оглядывая комнату, казалось бы, равнодушным взглядом.

Ох, знал Андрей эти взгляды: слишком уж они были равнодушными.

«Этот Хлынов – либо дурак набитый, либо очень умный человек», – подумал он.

Между тем старший лейтенант, выдержав паузу, продолжил:

– Кто вы такие, меня не интересует. Я уже поговорил в регистратуре, посмотрел карточки, которые вы заполнили, и теперь знаю, где вас, если что, искать. Чем вы занимаетесь? Что-то связанное с торговлей? Частные предприниматели?

Виктор тоже уселся в кресло. Поскольку их в номере было всего лишь два, Андрей присел на край кровати.

– А собственно, в чем причина такого допроса? – совершенно спокойно поинтересовался Виктор.

– Причина? – не совсем приятно ухмыльнулся старший лейтенант. – Причина есть, но пока она вас не очень касается. Если бы она касалась вас несколько сильнее, я бы уже провел задержание и запер вас, голубчиков, в «аквариум» на положенные по закону трое суток. Однако…

Его взгляд остановился на пиджаке Виктора. Наумов мог бы поклясться, что зрачки Хлынова несколько расширились. Впрочем, уже в следующую секунду он стал рассматривать стоявший на столе графин, потом перевел взгляд на окно, словно бы увидел за ним нечто интересное.

«Ого, – подумал Андрей, – уж не заметил ли он, что под пиджаком у моего напарника пистолет?»

Этот милиционер нравился ему все меньше и меньше.

– Однако я пока этого делать не буду, – продолжал он, слегка улыбнувшись, – пока… Я даже не буду настаивать на том, чтобы вы объяснили мне цель вашего визита в наш город. Уверен, она весьма веская. Меня больше интересует другое. Один из вас живет в Астрахани, другой – в Москве. Поскольку вы явились в гостиницу вместе, это означает, что вы прилетели одним самолетом, и наверняка из Москвы. Не так ли?

– Так, – ответил Виктор. – Именно из Москвы. Но только мы приехали поездом.

– Поездом? Самолетом-то было бы быстрее.

– Безусловно, быстрее… – Виктор задумчиво побарабанил пальцами по столу. – Но только, мы поехали поездом. Нам нужно было по дороге обсудить кое-какие планы. Самолет к этому не располагает.

– Понимаю, – кивнул милиционер. – И билетов, вы, конечно, не сохранили.

– Я – нет. Не люблю таскать ненужные бумажки, – отмстил Виктор и повернулся к Андрею. – Может быть, билет сохранился у тебя?

– Тоже нет, – развел тот руками. – Я просто не забрал его у проводницы. Зачем?

– Понимаю, – кивнул Хлынов. – И все-таки жаль. Если бы вы могли сейчас показать мне билеты, то, могу вас уверить, я бы оставил вас в покое. А так я не могу гарантировать, что не появлюсь в ближайшее время на вашем горизонте.

– Нам и самим жаль, – еще раз развел руками Виктор, – Рады были бы вам помочь… но…

Он встал, явно намекая, что милиционеру пора бы уже и уйти. Конечно, тому это не совсем понравилось. Андрею показалось, что тот даже постарался усесться в кресле как можно-глубже.

– И все же, – протянул Хлынов, – мне хотелось бы задать вам еще пару вопросов…

Договорить он не успел.

Войдя в номер, ни Андрей, ни Виктор не заперли дверь. Сейчас она резко приоткрылось, так что того, кто за ней стоял, не было видно. В просвете мелькнула лишь его рука. А потом… в номер влетела граната.

То, что это именно она, Андрей понял мгновенно, поскольку услышал характерный щелчок, с которым капсюль ударил по взрывателю. Теперь до взрыва оставалось четыре секунды.

Время растянулось и стало буквально резиновым. Андрей видел, как медленно, казалось, неизмеримо медленно граната катится по вытертому гостиничному паласу прямо к ногам Виктора. Он заметил, как Хлынов, все еще не понимая, что происходит, поворачивается к двери и вечно сонное его лицо вдруг становится жутко удивленным.

Однако все это Андрей увидел как бы боковым зрением, потому что его тело, казалось, без всякого участия разума уже спрыгивало с кровати и в длинном прыжке неслось к двери.

Потом, когда эти четыре секунды прошли, он понял, что они все трое успели за это короткое время сделать очень много.

Виктор, мгновенно среагировав, успел резко откинуться назад и, уцепившись за подлокотники кресла, завалить его на себя, прикрываясь им, как щитом, от катившейся по полу рубчатой яйцеобразной смерти.

Сам Андрей успел выскочить в маленький тамбур перед дверью и даже подумать, что в коридор выбегать не стоит, поскольку там его может ждать с оружием наготове тот, кто кинул гранату. Вышибив напрочь защелку туалета, поскольку открывать ее не было времени, он ввалился внутрь, и, рухнув между унитазом и ванной, закрыл руками голову.

А потом был негромкий хлопок… и тишина, удивительная, словно сотканная из ваты тишина. Длилась она секунд пять-десять.

Громко стукнуло, падая на пол, кресло. Андрей услышал, как в комнате кто-то кашлянул раз, другой. Послышался голос Виктора:

– Эй, Петр, вылезай, опасность миновала.

«Какой Петр? – ошарашенно подумал Андрей. – Кто такой Петр? Откуда он здесь взялся? Или у Виктора шарики заклинило?»

И тут же до него дошло, что Петр – он сам и есть. Все правильно, по фальшивому паспорту он Хмылев Петр Трифонович. Стало быть, Виктор имеет в виду его.

Сообразив, что взрыва уже точно не будет, он вернулся в комнату. Первое, что ему бросилось в глаза, был милиционер, сидевший на полу и крепко сжимавший в руках злополучную гранату. Лицо у него было бледное как мел и совершенно очумелое. Как раз в тот момент, когда Андрей вошел в комнату, он словно бы очнулся и сказал несколько слов, являющихся доказательством того, что наш язык богат и могуч.

– Учебная? – деловито поинтересовался Андрей.

– Ну да, – ответил Виктор, – Один корпус и запал. Боже, ну и шуточки в этом городе.

Сказав это, он наклонился и без малейшего сопротивления со стороны Хлынова вытащил из его кобуры пистолет.

– Приведи его в чувства, – бросил он Андрею и кинулся к двери. – А я попробую познакомиться поближе с этими шутниками. Хотя…

Недоговорив, он резко рванул дверь номера и выскочил в коридор.

Андрей покачал головой.

На месте того, кто бросил гранату, он давным-давно удирал бы прочь от этой гостиницы. Наверняка шутника уже и след простыл. Но все же…

Он поставил кресло на место и помог милиционеру в него усесться. Тот все еще ошарашено разглядывал зажатую в руках гранату.

– Ну ты даешь! – сказал ему Андрей, нервно закуривая сигарету. – Матросов, понимаешь ли… Зачем на гранату-то кидался?

Хлынов нервно сглотнул и пробормотал:

– В соседнем номере семья с тремя детьми. Я узнал у дежурной, кто рядом с вами живет. А стены тут тонкие, чуть ли не фанерные. Я подумал, что они могут пострадать

Андрей почесал в затылке.

– Однако силен. Не будь эта граната пустышкой, стал бы Героем России. Посмертно. После такого начинаешь верить в то, что этот Матросов и в самом деле кинулся на дот. Правда, народ говорит, что это у него по пьяному делу просто нога подвернулась. А тут… У тебя как с сердцем?

– Нормально, – ответил старший лейтенант и наконец положил фанату на журнальный столик. Чувствовалось, что он не до конца еще пришел в себя. И все же рука его ощупала кобуру.

– А где пистолет? – спросил Хлынов.

– Дружок мой взял, – ответил Андрей. – Если тот, кто кидал гранату, все еще в коридоре, то он, возможно, вооружен. Не с голыми же руками на него идти.

– А-а-а… понятно. А разве…

– Что?

– Нет, ничего. Водички бы попить.

– Это мы сейчас.

Андрей схватил стоявший на столике стакан и пошел в ванную. Наполнив стакан водой, он вернулся в комнату.

– Вот, держи.

– Э, нет, так не пойдет, – послышалось от двери.

Это был Виктор. Он прошел в номер, положил пистолет Хлынова ему на колени и, забрав стакан, аккуратно вылил воду в стоявший здесь же на столике пустой графин.

– Вот, это будет лучше.

Пошарив в кармане пиджака, он вытащил плоскую фляжку и налил из нее в стакан грамм сто какой-то темной жидкости.

– Держи, – он сунул коньяк Хлынову в руку. – Думаю, это тебе сейчас нужнее, чем простая вода.

Тот нюхнул стакан и несколько оживился.

– Коньяк…

– А ты что думал? – ухмыльнулся Виктор. – Не вчерашним же чаем тебя поить. После такого.

Милиционер залпом выпил содержимое стакана и даже слегка крякнул.

– Хороший коньяк, – пробормотал он, вытаскивая из кармана сигареты.

– А ты думал. Плохого не держим.

Виктор перевернул второе кресло на ножки и уселся в него. Андрей снова присел на край кровати.

Закурив сигарету, милиционер взял пистолет, выщелкнул обойму и проверил, на месте ли патроны. Убедившись, что все в наличии, он понюхал ствол и только после этого отправил пистолет в кобуру.

С уважением наблюдавший за его манипуляциями Виктор проговорил:

– Ну, парень, похоже, ты очухался. Это здорово. Были случаи, когда после таких шуток люди попадали в желтый домик. Запросто.

– Ты мне зубы не заговаривай, – сказал Хлынов. – Давай говори, что увидел в коридоре. Учти, все равно проверю.

– Может, не надо? – лениво спросил Виктор.

– Это почему?

– А что такого произошло? Ну, пошутил кто-то… Никаких же жертв нет. Да и не поймаете вы этого шутника. Его никто в глаза не видел.

– А дежурная?

– Дежурная, – пренебрежительно махнул ладонью Виктор, – как только мы зашли в номер, видите ли, потопала ужинать.

– Понятно, – сказал старший лейтенант. – Значит, в тот момент, когда неведомый «шутник» кидал гранату, она сидела в своем номере и преспокойно лопала бутерброды.

– Совершенно точно.

– А самого его уже и след простыл?

– Вы потрясающе догадливы.

– Ладно… – Хлынов встал с кресла. – Похоже, приключений на сегодня с меня хватит. Я бы еще с удовольствием задал вам пару вопросов, но мне сдается, что лучше это сделать в следующий раз.

Он сунул гранату в карман и направился к двери. Правда, не дойдя до нее, старший лейтенант остановился.

– Кстати, – обернувшись, промолвил он. – Я бы советовал вам уезжать из города как можно скорее. Вряд ли эта шутка является случайностью. Здесь к вам явно кто-то очень неровно дышит. Думаю, вслед за учебной гранатой запросто может последовать и настоящая. Смекаете?

– Еще бы, – мрачно сказал Виктор.

– Подумайте над моими словами, очень хорошо подумайте. Кроме того, если вы здесь останетесь, мне невольно придется проверить тем или иным способом, каким образом вы сюда приехали. Поездом или все же самолетом? Не дай бог, окажется, что самолетом. Меня это жутко огорчит.

– При чем тут это? – спросил Андрей.

– Да нет, так, к слову пришлось, – пробормотал Хлынов и, не попрощавшись, вышел.

Собственно, на то, что он проявит какую-либо любезность, напарники и не рассчитывали.

Виктор шагнул к двери и, закрыв ее на ключ, вернулся к Андрею, который к этому времени уже переместился с края кровати на кресло.

– Ну и как?

Тот покачал головой.

– Похоже, мы идем по пути, который должен выбрать настоящий самурай, – все дальше и дальше. Как бы не забрести так далеко, что возвращение станет уже невозможным.

– Настоящий путь это такой путь с которого вернуться уже нельзя. Осознание этого и делает его настоящим, – пробормотал Виктор.

– Ты мне эти свои японские штучки брось, – мрачно сказал Андрей. – Давай лучше решать, что будем делать.

– А что делать-то? – удивился Виктор. – Да ничего. Действуем по ранее намеченному плану.

– Может, все-таки, пока не поздно, сделаем ноги? Мне этот город и в самом деле не нравится, очень не нравится.

– Мне тоже. Только ничего переиграть мы уже не можем. Либо нас ухлопают, либо мы выйдем из этой игры победителями. А игра, судя по всему, затевается очень интересная.

– Еще бы, – ухмыльнулся Андрей. – Такая интересная, что мороз по коже. Прикинь, мы должны ухлопать этого Дипломата, причем, если он заподозрит, что на него ведется охота, этот город превратится для нас в настоящую мышеловку. Потом, существует Бобренок, подручный Мамы, который приехал с совершенно неизвестной целью и от которого можно ожидать чего угодно. Далее следуют бандиты, товарищей которых мы покосили по дороге из аэропорта, милиция, по долгу службы все-таки обязанная раскрыть это преступление. И, наконец, этот неизвестный «шутник», любитель гранат. Не много ли? И все это в первый же день пребывания в городе. Что дальше?

– Чего ты ожидал, вступив на путь к смерти? – сделав совершенно невинное лицо, спросил Виктор. – Хорошо еще, что мы остались живы, а значит, у нас есть шанс выпутаться. Верно?

– Верно.

– Поэтому у меня есть предложение. Конечно, Мы можем посвятить остаток вечера попыткам догадаться, кто это над нами пошутил. Но уверен, большого толка от этого не будет. Догадки так и останутся догадками. Я предлагаю отложить их на потом а сейчас сходить чего-нибудь перекусить. После таких потрясений мне, как правило, жутко хочется есть. А тебе?

– Мне тоже, – признался Андрей. – Только не рискуем ли мы в ресторане нарваться на новые неприятности?

– Точно с такой же степенью вероятности, как и оставаясь в номере. И потом, что нам может там грозить? Если, конечно, мы собираемся вести себя благоразумно. А мы ведь будем вести себя благоразумно?

– Обязательно.

– Тогда пошли.

Андрей вздохнул и пробормотал:

– Вот ведь бес-искуситель. Ладно, уговорил. Пошли.

Глава двенадцатая

Ресторан оказался и в самом деле неплохим. По провинциальным меркам так и вовсе превосходным. Примерно половина столиков пустовала, поэтому Андрей с Виктором могли выбрать себе тот, который их наиболее устраивал.

Друзьям понравился столик, стоявший в самом углу. Усевшись за него, они получили возможность видеть чуть ли не весь зал. Это их несколько успокоило. Все-таки проделка с гранатой слегка выбила их из колеи. Что и неудивительно.

Еще раз вспомнив тот момент, когда граната влетела в номер, Андрей поморщился.

Подошел официант. Пока Виктор делал заказ, Наумов взял стоявший на столике графин и налил из него в тонкостенный стакан апельсинового сока. Задумчиво сделав несколько глотков и отметив про себя, что сок вполне ничего, он стал неторопливо рассматривать зал.

Между тем официант закрыл блокнот и отправился выполнять заказ.

– Нравится? – спросил Виктор, кивнув в сторону зала.

– Да уж… – неопределенно пробормотал Андрей.

– А ведь вполне возможно, здесь, сейчас находятся по крайней мере несколько человек, которые жутко обрадовались бы, узнав подробно о том, кто мы и как провели этот день.

Тут он был совершенно прав. Наверняка в зале сидели мальчики из окружения Дипломата. Вполне возможно, здесь же были и друзья бандитов, остановивших их машину по дороге из аэропорта. Кто знает, может быть, за одним из столиков даже сидел тот самый «шутник», бросивший в их номер гранату?

Андрей еще раз внимательно осмотрел зал, столик за столиком. Похоже, ресторан был лучшим в городе. Поэтому за его столиками сидел довольно стандартный набор посетителей.

Пара группировок бандитов, старательно делавших вид, что испытывают друг к другу искренне дружеские чувства, и в то же время нет-нет да обменивавшихся слегка настороженными взглядами. У входа расположилась компания катал, явно отмечавших какое-то удачное дельце. Парочка профессионально скучающих проституток, еще несколько столиков, за которыми сидели совсем уж темные лошадки, определить профессию которых было довольно трудно. Они могли оказаться кем угодно.

Крупной рыбы еще не было. Оно и понятно. Ресторан совсем недавно открылся.

На маленькой низкой эстраде вяло шевелился небольшой оркестр. Музыканты настраивали инструменты, вполголоса обменивались замечаниями – готовились к работе.

– Может быть, кто-то из них как раз и узнал, кто мы и что, – промолвил Андрей. – Как следствие – граната.

– Нет, – тоже наливая себе сока, сказал Виктор. – Будь это кто-то из находящихся в этом зале, то граната была бы отнюдь не учебной.

– Может быть, они еще только догадываются и пока просто не уверены на сто процентов, что это наших рук дело?

– Тогда они пришли бы с нами побеседовать, – промолвил Виктор. – Конечно, так просто мы не дались бы… но все же попытки провести беседу ведь не было.

– Значит, у них нет никаких доказательств.

– При чем тут доказательства? Если кто-то из команды Дипломата или тех бандитов с шоссе захочет с нами побеседовать, ничего доказывать им не придется. Это же не суд: справедливый и гуманный. Нет, как правило, если такие люди приходят разговаривать, доказывать, что они ошиблись, приходится тому, с кем они эту беседу проводят. Причем доказательства должны быть вескими, очень вескими.

– Тогда кто мог кинуть гранату?

Виктор отхлебнул сока, задумчиво повертел стакан в руках.

– А Бобренок? О нем ты думал? Вот кто мог запросто провернуть такую штуку.

– Для чего?

– Очень просто. Чтобы выбить нас из колеи, чтобы мы занервничали. В том деле, которое мы должны сделать, нервничать – значит почти наверняка напортачить. А поскольку Бобренок – представитель Мамы, то гранату надо рассматривать как попытку заставить нас попсиховать. Получается, Мама в этом заинтересована. В каком случае она может в этом быть заинтересована?

– Только если решила нас сдать.

– Ну вот ты и нашел ответ на загадку «граната». Подумай хорошенько. Остальные объяснения не настолько логичны. Согласен?

– Может быть…

Одна из сидевших за соседним столиком девиц бросила на Виктора заинтересованный взгляд. Тот едва заметно покачал головой.

«Правильно, – подумал про себя Андрей. – Похоже, наше дело становится все более, опасным и непредсказуемым. Женщинам, пусть даже проституткам, делать в нем нечего. Не исключен вариант, что девица является новой подставой».

Та обиженно надула губы. Впрочем, это ей не помешало почти тотчас же переключить свое внимание на какого-то джентльмена в кепке-«аэродроме», яростно жевавшего запеченное в тесте мясо и запивавшего красным как кровь вином. Тут ей повезло больше. Не прошло и минуты, как джентльмен с гор призывно махнул рукой. Девица не заставила себя долго ждать и шустро пересела за его столик.

В этот момент снова появился официант и сноровисто уставил их столик заказанными блюдами. Поскольку Андрей ощущал зверский голод, то он сейчас же принялся за еду. Виктора тоже не пришлось долго упрашивать.

Насытившись, Андрей закурил и сказал:

– Ну хорошо, допустим, это Бобренок. Но как он нас нашел? Он не мог проследить нас из аэропорта, он не появился возле дома Дипломата. Тогда как он узнал, что мы остановились именно в этой гостинице?

– Очень просто, – ответил Виктор. – Помнишь проверку омоновцев в Москве? Если это были люди Мамы, то, стало быть, она знает данные твоего фальшивого паспорта. Естественно, она могла сообщить их Бобренку. А тому только и нужно было обзвонить все гостиницы Азинска и узнать, не останавливался ли у них человек по фамилии Хмылев. Наверняка он начал с центральной, именно с этой.

– Ему ответили, что мы здесь остановились…

– Ну конечно. Господину Бобренку ничего не оставалось, как навестить нас, прихватив с собой гранату.

– Логично.

– Не только логично, но, похоже, это единственное вразумительное объяснение того, что произошло, – веско сказал Виктор.

Он поддел вилкой ломтик нежнейшей ветчины и отправил его в рот.

– Выпьем? – предложил Андрей.

– Нажираться в этом месте, конечно, не стоит, – пробормотал Виктор, – но по стопочке…

Он взял принесенный официантом графинчик с водкой, наполнил две стопки и протянул одну из них Андрею.

– За успех.

– Будем надеяться, что он нас не минует…

– Надежда юношей питает, – усмехнулся Виктор.

Между тем народу в ресторане постепенно становилось больше. Музыканты стали наигрывать какую-то негромкую спокойную мелодию. Не прошло и нескольких минут, как им поступил первый заказ.

Солист, выполнявший по совместительству обязанности конферансье, объявил в микрофон:

– А теперь мы исполним песню в честь президента Республики Ичкерия, настоящего борца за независимость Джохара Дудаева.

И исполнили. Что в этом такого уж особенного?

Андрей закурил сигарету и покачал головой.

– Ну и ну!

– В Москве такое встречается тоже довольно часто, – невозмутимо сказал Виктор. – Кто платит, тот и заказывает музыку.

Перед оркестром было свободное пространство, и теперь в нем уже выплясывали несколько девушек из «тех», явно дожидаясь, когда на них обратят внимание и пригласят за какой-то столик.

– А не пора ли нам в номер? – спросил Андрей. – Поужинать мы поужинали. Пора и честь знать. Еще, не ровен час, влипнем в какую-нибудь историю.

– Ты прав, – сказал Виктор и начал выглядывать официанта, чтобы расплатиться.

Но уйти они не успели.

Какой-то «качок», столика за три от них, резко выплеснул содержимое своего бокала в лицо крепенькому мужичку, сидевшему рядом с ними, и, изрыгая самый черный мат, вскочил.

«Понасмотрелись американских киношек, – подумал Андрей, увидев эту сцену. – Вместо того чтобы посылать своего знакомого на хутор бабочек ловить, плещет в физию спиртным, как какой-нибудь ковбой. Пижонство, не больше».

А события разворачивались своим чередом.

Получив в физиономию порцию водки и, видимо, посчитав, что ему нанесено оскорбление, крепыш не стал размениваться на всякие новомодные шуточки и ударом кулака сшиб «качка» на пол. Падая, тот зацепил локтем соседний столик, за которым был совсем невзрачный субъект в очочках. Сидевшая вместе с очкариком дама уронила себе на грудь тарелку с салатом. По ее дорогому платью расплылось безобразное пятно.

Между тем, встав, «качок» схватил крепыша за руку, видимо, намереваясь вывести того из ресторана и продолжить объяснение в менее людной обстановке, но в этот момент ему на плечо легла рука очкарика.

Поскольку оркестр сделал перерыв, Андрею было великолепно слышно каждое слово.

– Милейший, – произнес очкарик. – А не соблаговолите ли вы…

– Да пошел ты… пока я тебе не переломал все кости, – даже не потрудившись обернуться, прорычал «качок».

Сделал он это напрасно. Очкарик обречено вздохнул и, отступив на шаг в сторону, махнул рукой двум парням в спортивной одежде, сидевшим за соседним столиком.

Те проворно покинули столик и подскочили к «качку».

Андрею понравилась слаженность их действий. Чувствовалось, что, телохранители очкарика (а в том, что это они, он теперь ничуть не сомневался) проворачивают такой фокус уже не в первый раз. Один из них со страшной силой ударил «качка» по почкам, а второй, отстав от своего товарища на полсекунды, обрушил на его голову стул.

Эффект был почти киношный.

Стул разлетелся на кусочки, а «качок», словно огромная резиновая кукла, повалился на пол.

Казалось, на этом инцидент должен был закончиться, но не тут-то было.

Крепыш, которого такой расклад почему-то не устроил, возопил:

– Наших бьют!

Похоже, он считал, что имеет право бить своего товарища только лично. Что кто-либо другой не имел ни малейшего права прикладывать к этому делу хоть палец.

И вот тут-то самое главное и началось.

Не прошло и пары секунд, как ресторан превратился в поле боя. Визжали убегающие к выходу проститутки, музыканты, напрочь забыв об инструментах, ринулись к служебному выходу. А в центре зала уже дралось человек пятнадцать. Трещала мебель, слышались жуткие матюки, кто-то диким голосом вопил «Кий-я-я-я!».

Правда, за огнестрельное оружие никто пока еще не хватался. Это обнадеживало. Но тем не менее пора было выбираться.

К тому времени, когда в центре зала затрещали разбиваемые о головы противников стулья, Андрей и Виктор уже стояли, прижавшись к ближайшей стене спиной, готовые вырубить любого, кто к ним приблизится на расстояние вытянутой руки.

Один приблизился.

Парень в разорванной на груди футболке, выкрикивая что-то нечленораздельное и размахивая нунчаками, подскочил к Виктору и, получив могучий удар в челюсть, рухнул на пол. Андрей бросил на друга одобрительный взгляд.

– Давай-ка отсюда уходить, – вполголоса проговорил Виктор.

– Согласен, – отозвался Андрей.

По стеночке, по стеночке они осторожно двинулись к выходу.

С улицы послышались сирены милицейских машин. Тут уж было не до осторожности. Друзьям совсем не улыбалось оказаться в отделении, причем совершенно ни за что.

– Прорываемся, – приказал Андрей.

И они, оторвавшись от стены, вихрем пронеслись через зал, сшибая попадавшихся по дороге «бойцов». К счастью, друзья успели выскользнуть из зала и устроиться в холле на кожаном добротном диване буквально за несколько мгновений до того, как в гостиницу ворвался отряд милиционеров.

Большинство рванули прямиком к ресторану, но один, поигрывая дубинкой, все же направился к друзьям. Видимо, уж сильно ему не хотелось заниматься усмирением разошедшихся не на шутку хулиганов. Впрочем, вполне возможно, ему просто не понравились лица сидевших в холле Виктора и Андрея. С милиционерами это бывает.

Остановившись перед ними, он некоторое время, поигрывая дубинкой, рассматривал двух друзей, которые с самым невинным видом закурили по сигарете и теперь разглядывали его не без некоторого интереса.

Оба прекрасно понимали, что неприятности продолжаются. Теперь от их поведения не зависело почти ничего. Главное уже случилось. Представитель власти обратил на них внимание и счел достаточно безобидными, чтобы попытаться взять в оборот. Единственный способ выйти из этой ситуации без потерь было быстро и эффективно доказать мильтону, что тот глубоко ошибается. Смирение в таком случае рассматривается как слабость, а излишняя агрессивность – как глупость, качество, тоже требующее наказания.

Наконец милиционер почувствовал, что ситуация требует действий. Чем дольше он будет стоять перед этими парнями, тем более глупо он будет выглядеть.

– Ну вы, фраера, – сказал он, делая свирепое лицо, – встать!

Если бы Виктор с Андреем встали, то они признались бы в своей слабости. Если бы они послали милиционера подальше, то расписались бы в своей глупости. Самым лучшим поступком было встать, дать этому зарвавшемуся дуболому в морду и пуститься наутек.

Они не смогли… Их разобрал совершенно идиотский и поэтому необоримый смех. Они хохотали как никогда, валясь на кожаные подушки дивана, колотя себя по бокам и просто изнемогая от чудовищного, просто гомерического хохота.

И это было самое худшее, что они могли сделать. Потому что рядовой милиционер такого простить не мог. Будь перед ними кто-нибудь постарше званием, это было бы самым лучшим выходом. Только не рядовой. Рядовому милиционеру юмор по уставу не положен.

Мучительно побагровев, милиционер спросил:

– Что, не поняли, значит?

– Ага! – сквозь хохот выдохнул Андрей, буквально катаясь по дивану.

И тогда милиционер решился. Он шагнул вперед, и его дубинка пошла на замах. Судя по всему, первый удар должен был прийтись по голове Андрею. И ничто этот удар остановить не могло…

В эту секунду Андрей и Виктор, как по команде, прекратили смеяться. Дело принимало совсем уж паршивый оборот.

И тут из-за спины милиционера послышался голос:

– Стоять!

Но дубинка уже шла вниз и сдерживать удар милиционер не собирался. На счастье, Андрей, мгновенно среагировав, убрал из-под удара голову. Резиновая палка опустилась на спинку дивана, и обтягивающая ее кожа с сухим треском лопнула.

Милиционер выдохнул воздух и снова замахнулся. Но тут из-за его спины еще более повелительно послышалось:

– Стоять, кому говорю!

Очнувшись, милиционер обернулся. За ним стоял старший лейтенант Хлынов. Лицо у него было совершенно спокойное, словно бы перед ним ничего особенного не происходило.

– Что это вы себе позволяете? – отчеканил он. – Почему избиваем?

– Они… это… – замялся было милиционер, но тут же нашелся: – Они в драке участвовали…

– Врешь, – сказал Хлынов. – Те, кто участвовал в драке, сейчас еще в зале. Кстати, как и ваши товарищи. Вы вообще что сюда приехали делать? Избивать случайно попавшихся в фойе людей или ликвидировать хулиганство?

– А это… они первые стали смеяться. Сидят и оскорбляют словами. Вот я и решил их… слегка демократизатором…

– Врет, – сказал Андрей. – Не трогали мы его.

– А вас я попросил бы помолчать, – резко оборвал его Хлынов.

Снова повернувшись к милиционеру, старший лейтенант некоторое время с большой неприязнью разглядывал его, потом махнул рукой:

– Идите, сержант, выполняйте ту задачу, ради которой вы сюда приехали.

Милиционер бросил на Андрея с Виктором злобный взгляд и, круто развернувшись, двинулся в сторону ресторана, шум в котором постепенно стихал.

Хлынов засунул руки в карманы и, задумчиво рассматривая друзей, сказал:

– Что же мне с вами делать, голубчики?

Андрей слегка улыбнулся:

– А ничего. Зачем с нами нужно что-то делать?

Хлынов задумался.

– Не нравитесь вы мне. Очень не нравитесь, – наконец изрек он. – Почему, не могу сказать, но факт остается фактом. Уехали бы вы завтра, что ли? А то ведь я еще подумаю-подумаю да запру вас в «аквариум». Потом начну выяснять, кто вы такие да зачем конкретно приехали… Сделаю запросы, сниму отпечатки пальцев…

Он сделал паузу, видимо, ожидая, как на эти слова отреагируют Андрей с Виктором. Те молчали, Хлынов покачался с носков на пятки и наконец сказал:

– Вот что, ребятушки. Я подозреваю, вы мальчики довольно крутые. Если я вами займусь всерьез, это потребует массу усилий, кучу потраченного времени и, вполне возможно, кончится для меня некоторыми неприятностями. Для вас, конечно, это кончится гораздо хуже. Но дело в том, что у меня как раз сейчас времени на вас нет. Есть дела и поважнее. Если вы меня сильно достанете, то свободное время появится. Смею вас уверить. Поэтому…

Он снова покачался с носков на пятки и продолжил:

– Поэтому… мотали бы вы из города… Прямо завтра. Утречком съедете из гостиницы и прямиком на поезд. А может, и на самолет. Никак не понимаю вашей нелюбви к этому виду передвижения… Короче, если завтра к вечеру я вас обнаружу в гостинице – пеняйте на себя. Поняли?

– Как не понять, – ответил Виктор.

– Ну вот и хорошо. Приятно, когда умные люди понимают друг друга, – проговорил старший лейтенант. – И из холла советую уйти. Сейчас начнут вытаскивать из ресторана драчунов. Могут прихватить и вас. Доказывайте потом, что вас там не было, что вы не участвовали… Тем более что костяшки пальцев у вас обоих ободраны. Конечно, можно сказать, что дрались вы не сейчас. Так ведь это еще надо доказать. Доходит?

– Доходит.

Виктор встал и хлопнул Андрея по плечу.

– И в самом деле, что-то мы засиделись. Пошли, что ли?

– Пошли.

Андрей тоже встал, и два друга проследовали к лифту. Когда его двери закрылись и стали зажигаться одна за другой обозначающие этажи кнопки, Андрей сказал:

– У меня такое ощущение, что этот милиционер про нас что-то знает.

– Вестимо, – ответил Виктор. – Причем не что-то, а очень многое. Наверняка он знает, кто мы и зачем приехали в этот город. А уж то, что это мы покосили налетчиков на шоссе, – и к бабушке не ходи.

– С чего ты так решил?

– В номере все объясню.

Они поднялись на свой этаж и получили у дежурной ключ от номера. Оказавшись в нем, Виктор включил старенький обшарпанный телевизор и отрегулировал его громкость так, чтобы он не сильно мешал разговаривать, но и не давал подслушать их разговор. Это было нелишне. Стены в гостинице и в самом деле были словно из фанеры.

– Итак?.. – спросил Андрей.

Виктор уселся в кресло и задумчиво побарабанил по его подлокотнику.

– Давай хорошенько обдумаем все, что нам говорил этот шустрый старший лейтенант.

– Во-первых, получается, он знает, что бандитов покосили именно мы. Для этого не нужно быть семи пядей во лбу. Достаточно взять хорошенько за жабры таксистов. Значит, все-таки тот, который нас подвозил из аэропорта – заговорил. Это вполне возможно.

– Согласен. Но если он заговорил, то у Хлынова на руках есть свидетель. В таком случае, почему он нас не пытается взять? – спросил Андрей. – Свидетель на руках, сами мы – вот они, бери хоть сейчас. Причем мы не местные, а стало быть, за нас никто не вступится. Несложная операция, и он получает повышение, благодарность начальства, опять же, уменьшение головной боли. Я боюсь, что уже сейчас местная милиция поставлена на уши, пытаясь обнаружить тех, кто убил этих троих. Он же, наш знакомый старший лейтенант, молчит, словно могила, и только грозит нам пальчиком. Странно как-то.

– Вот и мне это кажется странным. – Виктор вытащил из кармана пачку сигарет, положил ее на столик, но закуривать не стал. – Может быть, он посчитал, что взять нас будет не так-то легко, и караулит удобный момент, когда мы расслабимся?

– Чушь, – Андрей покачал головой. – С каких это пор подобные соображения стали останавливать хоть одного из наших милиционеров, каким бы честным и умным он ни был? Нет, тут что-то другое.

Они задумались.

Минут через пять Виктор тряхнул головой и сказал:

– Ну, тогда остается единственное объяснение. Правда, оно выглядит несколько фантастично, но тем не менее, именно оно связывает все воедино.

– Какое?

– Оно… Погоди. Послушай, похоже, нам придется все хорошенько обмозговать. Я вот подумал… Может быть, выпьем пивка?

– Неплохая мысль.

– Тогда я сейчас.

Виктор вышел из номера. Андрей вытащил пистолет и спрятал его под подушку своей кровати. Он уже прикинул, что будет спать на той, которая расположена ближе к двери.

После этого он вернулся в кресло и уставился на дверь, прикидывая, что будет делать, когда она откроется и вместо Виктора в нее, например, войдет кто-то посторонний, может быть, даже вооруженный, и не обязательно учебной гранатой.

Небрежно откинувшись в кресле, он положил правую руку так, что она находилась сантиметрах в десяти от подушки. Этого было вполне достаточно. Теперь он почувствовал себя несколько увереннее.

Как это водится, когда ждешь неприятностей, они не случаются. Неприятности, они любят неожиданость.

Виктор вернулся минут через пять. В руках у него было шесть баночек пива. Водрузив их на столик, он ногтем поддел колечко одной из них и протянул ее Андрею.

– Сэр, ваш барбазол, по барбазоловой цене!

– Тебе бы все шутить, – проворчал Андрей, но баночку взял и с удовольствием из нее отхлебнул.

Тем временем Виктор вооружился другой баночкой и, время от времени прихлебывая из нее, стал рассказывать:

– Итак, что мы имеем? Милиционера, который с любой точки зрения ведет себя совершенно неправильно. Для того чтобы не получить неожиданный сюрприз, мы должны попытаться угадать, почему он так действует. Почему?..

– Тут без Мамы не обошлось, – сказал Андрей.

– Ты хочешь сказать, что Хлынов работает на нее?

– Угу.

– Вряд ли. Я в людях понимаю. Как ни странно, но, похоже, он не из тех милиционеров, которых можно купить. Нет, тут что-то другое.

– Все равно коготки Мамы тут чувствуются явственно. Может быть, она, используя свои старые связи, вышла на его начальство и этому Хлынову просто запретили нас арестовывать?

– Сомневаюсь. Если бы ему это запретило начальство, то он не только близко бы к нам не подошел, но даже и на глаза бы не показался. А он притопал с нами побеседовать. Тем самым давая понять, что знает, кто мы такие. Нет, тут что-то другое.

– Тогда остается только один вариант. Бобренок. Виктор задумчиво отхлебнул из баночки, потряс ее и, убедившись, что она опустела, открыл новую.

– Вот это вполне возможно. Каким-то образом Бобренок дал знать этому лейтенанту, кто мы такие. И еще он обязательно должен был сказать, кого именно мы приехали ликвидировать.

– Ну, уж об этом-то он мог и помолчать.

– Нет. Не согласен. Хлынов не арестовывает нас только потому, что сам заинтересован в том, чтобы мы сделали то, ради чего приехали. Посмотри, он нас даже некоторым образом опекает.

– Верно. Видимо, этот Дипломат ему чем-то здорово досадил! – Андрей хлопнул ладонью по столу. – Все сходится. Этот лейтенант думает нас взять уже после того, как мы сделаем дело, и именно поэтому не спускает с нас глаз.

– И даже советует переехать из гостиницы. Вспомни, как он расплывчато говорил насчет отъезда. Он понимает, что никуда мы не уедем. Просто устроимся на квартиру, причем поблизости от дома Дипломата. А там следить за нами будет легче.

– Похоже, что все сходится… – Андрей задумчиво почесал в затылке. – Что будем делать?

– Ничего, – пожал плечами Виктор. – Совсем ничего. Если мы все рассчитали правильно, то лейтенант, пока Дипломат жив, нас не тронет. А потом пусть попробует нас взять. Думаю, это будет сделать очень трудно.

– Понятно. – Андрей кинул на Виктора задумчивый взгляд. – Однако если мы правы, то, получается, мы теперь имеем почти стопроцентную уверенность, что Мама решила нас сдать. Или я ошибаюсь?

– Нет, ты не ошибаешься. – Виктор отставил баночку в сторону и потянулся за сигаретой. – Только, думаю, сдаст она нас не этому лейтенанту, а кому-то другому – посерьезней. И этот кто-то может с лейтенантом не поладить. А когда две кошки начинают делишь мышь, то…

– Она может под шумок и удрать.

– Верно.

Виктор подмигнул Андрею.

– Итак, мы по-прежнему следуем путем, ведущим к смерти?

– Следуем.

– В таком случае, нам надо, пожалуй, допить пиво и ложиться спать. Завтра у нас будет хлопотный день.

Через полчаса, допив пиво и забаррикадировав дверь в номер креслами, так чтобы ночью никто не смог их потревожить, два друга и в самом деле легли спать.

Глава тринадцатая

Андрей проснулся среди ночи. Он так и не понял, что его разбудило, да и не стал об этом задумываться. Он проснулся – и все.

На соседней кровати едва слышно похрапывал Виктор. То, что он храпит не слишком громко, несомненно, относилось к его достоинствам.

Сна не было ни в одном глазу.

Очень осторожно, стараясь не разбудить Виктора, Андрей закурил.

Врачи утверждают, что курение в темноте не приносит никакого удовольствия. Дескать, в темноте дым не виден, и курильщики от этого не могут полностью им насладиться. Так вот, они ошибаются. Еще как испытывают!

Заядлому курильщику вовсе не нужно видеть дым, ему достаточно знать, что он курит. Ему хватает самого факта. Кроме того, можно не видеть дым, но зато от души любоваться красным, как глаз ночного хищника, огоньком сигареты.

И думать. В основном, люди именно для этого и курят. Любой некурящий может спросить у любого курящего, для чего он вдыхает этот противный дым, и почти наверняка услышит, что он помогает думать.

А подумать Андрею было о чем.

Например, о том, что они с Виктором и в самом деле идут по дороге смерти. И для чего? Ответ был только один: ради денег.

Конечно, в другое время и в другом месте он ответил бы по-другому. Даже сам себе. Но сейчас, в темноте номера, наедине с глазом сигареты, он мог вполне честно признаться. Да, ради них, ради бумажек, без которых человек в этой, да и во всех остальных странах может умереть с голоду. И не только. Он может заболеть и умереть от любой пустяковой болячки. Может лишиться крова, потерять здоровье, сойти с ума. Да мало ли чего! И все потому, что у него не будет денег, этих ничтожных бумажек, залапанных грязными руками, ради которых предают, убивают, обманывают.

И не только он. Почти все в той или иной форме.

Есть ли разница между Андреем, который пускает пулю в голову какого-нибудь бандита и тем самым зарабатывает себе на жизнь, и самой обычной продавщицей из магазина, подсовывающей покупателю тухлое мясо, утверждая, что оно свежайшее? Не очень большая. У покупателя может оказаться слабый желудок и он, поев этого мяса, окажется на кладбище вернее, чем клиенты Андрея и Виктора.

Наумов вздохнул.

Нет, находиться в этом номере было невозможно. Лежать в темноте и доказывать самому себе, что ты не совсем еще законченный негодяй, – что может быть глупее?

А стало быть… Стало быть, нужно прогуляться.

Он потушил сигарету, потом осторожно встал и начал одеваться. На то, чтобы разобрать завал из кресел, ему потребовалось пять минут. Но сделал он это так бесшумно, что Виктор даже не проснулся.

Андрей хорошо понимал, что поступает неразумно, отправляясь на поиски приключений, но оставаться один на один вместе со спящим Виктором и бессонницей не мог. Ему нужно было, нужно было что-то… Что именно, он пока не знал, но почему-то был абсолютно уверен – найти это удастся. Надо только попытаться.

Дверь он открывал, слегка отжимая вверх, что бы она не скрипнула. Петли не скрипнули, и это было довольно странно, учитывая, что самые скрипучие двери, какие попадались ему в жизни, были вот в таких провинциальных гостиницах.

Коридор встретил его неживым светом неоновых ламп и пустотой. В гостиницу пришла ночь, и теперь она жила той призрачной жизнью, которой живут по ночам все гостиницы.

Осторожно, почти крадучись, Андрей шел по коридору, прислушиваясь к долетавшим из-за дверей номеров голосам, то возмущенным, то спокойным, то деланно веселым, прерываемым истерическим женским смехом.

Дежурной на месте опять не было. Видимо, она зашла в свою комнату, чтобы выпить кофе.

Андрей покачал головой.

Разве можно настолько пренебрегать своими обязанностями? Неудивительно, что в этой гостинице в номера залетают гранаты. Хорошо еще, не баллистические ракеты.

Он спустился вниз. Скучавший у дверей охранник бросил на него вполне равнодушный взгляд и даже не шевельнулся, когда Андрей направился на выход.

Мало ли зачем выходит этот человек? Главное, чтобы, возвращаясь, он предъявил бейдж.

Выйдя из гостиницы, Андрей неторопливо огляделся.

А куда, собственно, он собирался? Да какое это имеет на данный момент значение? Если ему суждено найти то, что он ищет, то можно идти в любую сторону, все равно цель будет найдена… Только в сторону залитой ярким светом площади перед вокзалом ему идти не хотелось.

Инстинкт подсказывал ему, что там он то, что ему нужно, не найдет.

Андрей хмыкнул.

Если бы он знал, что именно ему было нужно В любом случае, не вокзал. И он свернул в противоположную сторону, навстречу темноте и, может быть, опасности.

Андрей хорошо знал, что в провинциальных городках чужаков не любят. Стало быть, он подвергался гораздо большему риску влипнуть в неприятности, чем кто-либо другой. Только его это совсем не пугало. И не потому, что он был таким сильным и ловким, отнюдь нет. Он знал, что его преимущество совсем в другом. В том, что он в случае, если на него нападут, не задумываясь, будет действовать самым безжалостным образом. В этом и было его преимущество. И он в случае чего собирался это использовать.

Впрочем, о драках он не думал, не хотел думать вовсе. Ему нужно было другое. И он был уверен, что это получит.

Улица, по которой он шел, вывела к неказистому, какому-то угловатому, увенчанному нелепой многоскатной крышей зданию. И оно было…

Чем же еще другим оно могло оказаться, как не клубом, который, когда-то по замыслу тех, кто его построил, должен был служить очагом местной культуры? Стал этот клуб очагом культуры или нет – дело другое. Это Андрея интересовало не сильно. Его волновало совсем другое – что этот клуб представляет из себя сейчас. Горевший в нем свет говорил о том, что там есть люди.

Вот это его и заинтриговало.

Интересно, что придумало руководство этого клуба, чтобы в эпоху перестройки свести концы с концами? Наверняка какую-нибудь дискотеку. Что же еще?

Так оно и оказалось.

Андрей подумал, что явиться на дискотеку в совершенно незнакомом провинциальном городе было бы верхом безумия.

О, он знал эти дискотеки, знал царившие там нравы еще по временам своей юности. Провинциальные дискотеки отличаются от столичных тем, что порядки на них были более жесткими и ублюдков, как правило, несколько больше. А еще железное правило, гласившее, что чужаку и одиночке, явившемуся на такое мероприятие драки было не избежать. Впрочем, о какой драке может быть речь? Давно прошли те времена, когда можно было схватиться с противником и, побив его, заслужить право на уважение. Нет, сейчас чужака, оказавшегося в таком месте и в такое время, ждало самое обычное избиение. Кучей на одного. Без правил и снисхождения.

Великолепно это понимая, Андрей все же пошел к входу, возле которого толкались несколько подростков, сквернословивших и покуривавших сигареты.

– Э, мужик, ты откуда? – спросил один из них, когда Андрей проходил мимо.

Не удостоив того даже взглядом, Наумов прошел внутрь. Двигался он уверенно и быстро, не давая подросткам времени для раздумий. Сами они для него опасности не представляли, но был, обязан был быть на этой дискотеке кто-то, с кем ему, чтобы выйти из этого приключения без урона, придется схватиться. Андрей делал ставку на быстроту и наглость.

Это сработало. На дискотеку он прошел без малейших осложнений. Вот выйти…

Об этом он не думал. Об этом он будет думать тогда, когда захочет выйти. Минут через пять-десять. Вряд ли эта дискотека заинтересует его дольше.

Войдя внутрь, он увидел, что так оно и есть.

Какая-то почти самодеятельная группа увлеченно наяривала на старенькой, вполне возможно, купленной в комиссионке аппаратуре. Солист, худой и длинный, как жердь, пареньке обесцвеченными волосами, пробовал выделывать какие-то замысловатые па, видимо, увиденные им в заграничных клипах. Получалось у него это довольно посредственно. Хотя недостаток умения с лихвой компенсировался желанием.

В зале было человек сто, в основном подростков-акселератов, с отрешенными лицами топтавшихся под эту, с позволения сказать, музыку. Правда, было и несколько вполне неплохих танцоров, но, как правило, это были парни постарше. Большинство пришедших были навеселе.

Впрочем, это вполне укладывалось в старый русский обычай – веселиться, только предварительно хорошо выпив.

Все как всегда.

Андрей почувствовал, как на него навалилась какая-то странная усталость. То, что толкало его вперед, то, что заставило выбраться из номера и отправиться на поиски приключений, столкнувшись с этой дискотекой, с этими лицами, так похожими на лица биороботов, стало исчезать, растворяться в пьяном веселье, гомоне, извивающихся телах, бессмысленных улыбках, непонятном веселье, просто так, ни от чего, и еще в ощущении, что эта танцулька является лишь ширмой, за которой прячется обычная пустота, которую не в силах победить ни время, ни даже сама смерть.

Он уже повернулся, чтобы уйти, снова раствориться в ночи, может быть, отправиться дальше, может, вернуться в гостиницу, но какая-то смутная надежда заставила его отправится в обход зала.

Вряд ли он осознавал, зачем он это делает. Он просто пошел вдоль стены, стараясь не столкнуться с танцующими, осторожно и ловко протискиваясь сквозь группки подвыпившей молодежи, то и дело ловя на себе недоуменные взгляды.

Конечно, здесь ему было не место. Но он все же не уходил…

И нашел.

Она стояла в самой глубине зала, прислонившись к стене, рассеянно, так, словно бы она сейчас была мыслями где-то очень далеко, поглядывая на танцующих.

Нет, ослепительной красавицей ее назвать было нельзя. Но все же что-то в ней было, что-то необычное, что-то чуждое всему происходящему, всем этим людям. Казалось, они существовали отдельно. Она этот зал,

Андрея обдало жаром. Он почувствовал, как у него махом пересохло во рту, ощутил появившуюся неизвестно откуда предательскую дрожь в коленках. Но только на мгновение. Потому что уже в следующее он снова был самим собой.

У него появилась цель.

Прежде всего девушку надо было вывести из этого зала. Здесь ей было не место. Он это твердо знал.

Направляясь к ней, Андрей попытался прикинуть, каким путем она могла попасть на эту дискотеку. Скорее всего, случайно. Такие девушки, как правило, на дискотеки уже не ходят. Старовата она для них.

Сколько ей? Двадцать пять – двадцать шесть, не меньше. По дискотечным меркам – древняя старуха. Подружка? Самое реальное объяснение.

Ах, как часто в судьбах девушек решающую роль играют подружки!

Теперь их разделял всего один шаг. И Андрей его сделал.

– Вы танцуете?

Она повернулась. На ее лице возникло что-то вроде изумления, которое почти тотчас же сменилось полным спокойствием, и это Андрею понравилось.

А потом их глаза встретились. И этого было достаточно. Они друг друга поняли, словно мгновенно соединившись невидимой нитью, словно обменявшись чем-то невидимым, словно уговорившись в какой-то игре, правила которой были им известны давно, может быть, еще до рождения, где-то там, в прошлой жизни.

– А разве вы хотите танцевать?

Голос у нее был глубокий, сильный, и это Андрею тоже понравилось.

– Нет, – сказал он и улыбнулся открыто и по-настоящему весело, так, как не улыбался уже давно.

– Тогда…

– Да, – сказал он, не давая ей закончить. – Да, прогуляемся.

И они еще раз обменялись улыбками, все понимающими улыбками сообщников.

– Но вы…

– Нет, – быстро сказал он. – Уверяю, вам ничего не грозит.

Глаза ее затуманились, словно бы она снова ушла куда-то далеко, куда-то вглубь, словно бы решая про себя что-то важное. И Андрей похолодел, хорошо понимая, что сейчас решится все. Потому что, если она скажет «нет», это будет окончательно и бесповоротно. И то мгновение, пока она раздумывала, запомнилось ему, как запоминается что-то важное, что-то очень значительное.

Он замер, ожидая ее ответа, как осужденный приговора суда. И дождался.

– Хорошо, – сказала она. – Я согласна. Только мне надо…

– Предупредить подружку, – закончил за нее Андрей. – А надо ли? По-моему, ей сейчас не до вас.

– И все же надо, – твердо сказал она.

Лицо ее стало вдруг упрямым и немного озадаченным. В этот момент Наумов себя почти проклял. Он слишком торопил события, был слишком догадлив. Это могло испугать.

Но не испугало.

– Я сейчас.

Девушка нырнула в толпу. Он видел, как она прошла почти на середину зала и взяла за локоток девицу в ярко-красном платье. Спины танцующих их закрыли, а когда Андрей ее увидел вновь, его избранница уже пробиралась обратно к нему.

– Вот и все, – просто сказала она. – Пойдемте.

Они взялись за руки и пошли к выходу. Ладонь у нее была узкая, но ничуть не изнеженная, для женщины, может быть, даже более сильная, чем нужно.

«Кем же она работает? – попытался прикинуть Андрей. – Учительницей? Секретаршей? Бухгалтером? Нет, только не бухгалтером. Бухгалтер – не профессия, а состояние души. Ничего такого в ней не чувствуется. Скорее всего, она – учительница. Да, учительница».

Вот и выход. Андрей распахнул дверь и, увлекая за собой девушку, вышел на улицу.

Группа подростков, которые были здесь, когда он входил в клуб, куда-то исчезла. И это было странно, это настораживало.

Андрей провел левой рукой по поясу, проверяя, на месте ли пистолет. Конечно, он был здесь. Куда же он мог деться? Но все же…

– Подожди, – сказал он девушке, – еще секундочку.

Из-за угла клуба на мгновение высунулась чья-то голова и тотчас же спряталась. Ага, вот где они, голубчики! И с чего это они надумали прятаться?

Скорее всего, там, за углом, его ждали. Ну еще бы, появление чужака на дискотеке, да к тому же то, что он уводит с нее девушку, требовало наказания. Немедленного.

Андрей мог запросто свернуть в противоположную сторону. Но он знал, что это ничуть не поможет. Если он попытается удрать, то его обязательно догонят.

Что ж, на всех парусах навстречу опасности.

Он усмехнулся. Еще не хватало, чтобы всякая шпана подумала, будто он их боится. Тем более сейчас.

– Пойдем, – сказал он девушке, уверенно направляясь в ту сторону, в которой, он был в этом уверен, их ждали.

– Но там, кажется, кто-то хочет с тобой поговорить, – сказала она.

– Разве это имеет большое значение? – безмятежно поинтересовался он.

– О! – Она взглянула на него с нескрываемым интересом. – Вот так, значит?

– Конечно.

Они свернули за угол. Так и есть, дорогу им перегораживали пять парней в возрасте от пятнадцати до восемнадцати лет.

– Ого, вот они, наши птенчики, – сказал один из них, судя по всему, главарь. Лицо у него было довольно гнусное. Чувствовалось, что этот парень способен на все что угодно.

– Ребята, может, не надо? – вполне миролюбиво сказал Андрей.

– Надо, надо, – поучительным тоном сказал главарь. – Как же без этого? Увести с нашей дискотеки девушку и не дать нам ею попользоваться? Нет, так не бывает, парень. Кстати, ты не возражаешь, если мы ею попользуемся первыми? Уверяю, на твою долю еще останется.

Андрей молчал.

Положение оказалось более серьезным, чем он предполагал. Вместо нескольких подростков он столкнулся с хорошо организованной шайкой негодяев.

Подумав, что он молчит потому, что испугался, главарь осклабился и возвестил:

– Он не возражает.

Его дружки радостно загоготали.

Главарь махнул рукой, и сейчас же остальные четверо быстро и сноровисто взяли Андрея и его спутницу в полукольцо. В руке у главаря появился пружинный нож. Щелкнуло выскочившее из рукоятки лезвие.

Пора было действовать.

Вздохнув, Андрей сделал шаг вперед, заслоняя собой девушку, и вытащил пистолет.

– Валили бы вы, ребята, а? – сказал он, беря на мушку главаря. – Неохота мне с вами связываться. Давайте, мотайте отсюда. А то придется немного пострелять. Не люблю я это делать, очень не люблю.

Хулиганы отпрянули. Такого исхода они не ожидали и чисто инстинктивно подались назад. Бить кучей незнакомого человека – это совсем не то что идти на пистолет.

– Да он блефует! – крикнул главарь и сделал шаг вперед. – Это игрушка! Знаем мы таких штукарей!

– Ты так думаешь? – ухмыльнулся Андрей и нажал курок.

Пуля вонзилась в землю возле ног главаря. От неожиданности он отпрыгнул назад, выронив нож.

– Следующая – твоя! – ласково пообещал ему Андрей.

Хулиганы кинулись наутек.

Андрей сунул пистолет снова под рубашку и, нагнувшись, поднял валявшийся на земле пружинный нож.

– Еще кто-нибудь найдет… – пробормотал он, вгоняя нож в плотную, утрамбованную землю, и сильным ударом ноги переломил лезвие пополам.

После этого, повернувшись к девушке, он снова взял ее за руку.

– Нам пора.

Она коротко рассмеялась.

– Как они удирали…

– Одно из свойств подобных типов. Удирать сломя голову, когда запахнет жареным. Кстати, тебя как зовут?

– Нина.

– А меня – Петром.

– Правда? – хихикнула она. – Вот и познакомились. Куда пойдем, Петя?

– А это имеет большое значение?

– Конечно, – улыбнулась она, – имеет. Ты не здешний? – Угу.

– Я так сразу и подумала. Такие фрукты, как ты, здесь не произрастают.

– Какие?

– Такие. С пистолетами. Кстати, откуда он у тебя? Андрей пожал плечами.

– Черт его знает. Завалялся.

– Завалялся, говоришь?

– Ну, может быть, не совсем завалялся… Только какое это имеет значение?

Она улыбнулась.

– Конечно, совсем никакого. Так, мелочи… Ты кто – бандит?

– Нет, – покачал он головой.

– Ты кто-то более серьезный?

– Какое это имеет значение?

Она заглянула ему в глаза и глядела в них долго, казалось, целую вечность. На самом деле прошло едва ли полминуты.

Наконец она отвела глаза и, тихо вздохнув, как-то даже печально сказала:

– Ты прав, никакого значения это не имеет.

И вдруг снова озорно улыбнулась.

– А может быть, так даже лучше. Пойдем отсюда.

И они пошли, крепко держась за руки, туда, куда хотела она. Андрей осознал это не сразу. Некоторое время ему даже казалось, что они идут без всякой цели, просто прогуливаясь. Но вот, подчиняясь мягкому нажиму ее руки, он свернул к какому-то дому.

– Здесь ты живешь? – спросил он, когда они остановились возле подъезда.

– Да, – ответила она.

– Ты приглашаешь меня к себе?

– Ну конечно. Только давай все сделаем тихо, очень тихо. Как мышки.

– Давай.

И они, крадучись, поднялись на третий этаж. Она некоторое время провозилась с замком какой-то квартиры. Наконец дверь открылась. Нина вошла первой. На пороге она обернулась и махнула рукой.

– Заходи.

И он зашел.

А потом было все…

Они стали целоваться, как только Нина закрыла дверь, так, словно это были их последние поцелуи в жизни, так, будто назавтра они должны были умереть и это была их последняя ночь в жизни, так, что едва не задохнулись и вынуждены были сделать небольшой перерыв.

Воспользовавшись им, Андрей ловко расстегнул платье девушки. Одно движение, и оно упало на пол. Руки его ощутили шелковистую кожу.

Нина тихо засмеялась и пробормотала:

– Эге, да ты у нас довольно прыткий, довольно шустрый молодой человек.

А он уже расстегнул замочек узкого лифчика. Спустя мгновение тот тоже упал на пол.

И тогда Нина, плотнее прижавшись к нему, повела его в глубь квартиры, в комнату, к свежей прохладе простыней, покрывавших самую обычную железную кровать с никелированными шишечками, на ходу расстегивая его рубашку и что-то говоря нежным, воркующим голосом, что-то ласковое…

…В комнате было уже достаточно светло, чтобы можно было рассмотреть циферблат часов. Итак: пять часов пятнадцать минут. Пора уходить.

Андрей взглянул на Нину, которая спала, отвернувшись к стене.

Пора было уходить, но все же он еще несколько минут лежал, разглядывая ее, пытаясь запомнить, пытаясь восстановить во всех подробностях эту ночь и уже сейчас осознавая, что это невозможно.

Как бы то ни было, но эта ночь закончилась, занавес опущен, и пора возвращаться к обыденным делам. А жаль…

Он немного поколебался, раздумывая, не разбудить ли ее, но потом решил, что этого делать не стоит. Чем короче расставание, тем лучше. И для него, и для нее.

Стало быть – пора.

Он неслышно соскользнул с кровати, быстро оделся, мимоходом заметив на письменном столе, неподалеку от кровати, стопку тетрадей, несколько учебников.

Ага, значит, она все же учительница. Он догадался верно.

Замок на двери был снабжен защелкой. Это было очень удобно. Андрею оставалось лишь выйти и тихо прикрыть дверь. Так он и сделал. Замок едва слышно щелкнул, и Андрей осторожно стал спускаться по лестнице.

Он шел к гостинице, не думая ни о чем. Голова была удивительно ясной, и на душе было спокойно. И еще откуда-то он знал, что все закончится хорошо. Просто не может быть иначе. Потому что еще есть возможность что-то изменить, потому что он еще молод и сможет, он теперь был в этом уверен, начать все сначала.

Начать? А почему бы не прямо сейчас? Плюнуть на все, вернуться туда, в квартиру, в которой спит Нина, и остаться…

Он остановился, не дойдя до гостиницы нескольких десятков шагов, сосредоточенно обдумывая эту мысль.

Уйти, остаться, покончить со всем, чем он жил последние три года. Это было соблазнительно, чертовски соблазнительно.

В этот момент из гостиницы вышел какой-то человек и быстрым шагом направился к ожидавшей его возле обочины машине. Что-то в его фигуре показалось Андрею знакомым.

Чисто машинально отметив это, он хотел было вернуться к своим размышлениям. Но тут до него дошло…

Бобренок!

Господи, это мог быть только он.

Машина уже тронулась. На секунду перед Андреем снова мелькнуло лицо Бобренка. Ему даже показалось, что тот опять почему-то ему подмигнул.

С трудом подавив в себе желание ринуться вдогонку, поскольку это не имело бы никакого смысла, Андрей круто развернулся и поспешил в гостиницу. Там, в номере, спал Виктор. Баррикада была разобрана, а открыть гостиничный номер так просто!

Охранник заступил ему дорогу. Выхватив из кармана бэйдж, Андрей показал его и ринулся к лифту.

Дверь в их номер оказалась закрытой. Это обнадеживало. Открыв ее и проскользнув внутрь, Андрей прислушался и с облегчением, услышав вполне безмятежное похрапывание Виктора, прислонился к стенке.

И все же это было странно.

Осторожно восстанавливая перед дверью баррикаду из кресел, Андрей пытался угадать, зачем Борбренок приезжал в гостиницу. Ночью. Зачем ему это было нужно? Что он здесь делал? И не явится ли следствием его визита новая граната?

Покончив с баррикадой, он аккуратно разделся и лег в постель.

Спать хотелось просто невыносимо.

И все же что именно было нужно Бобренку в этой гостинице? К кому он приезжал?

Хорошо понимая, что сейчас ответа на эти вопросы он не найдет, Андрей подумал, что все тайное обязательно рано или поздно становится явным. Вот и на эти вопросы с течением времени ответы тоже будут найдены. Лишь бы не было слишком поздно. Ну, да он постарается.

Решив так, он повернулся на правый бок и моментально заснул.

Глава четырнадцатая

– Ну ты и горазд спать, – сказал Виктор, когда наконец-то смог разбудить Андрея.

Тот взглянул на часы и тяжело вздохнул. На них было всего восемь утра. Стало быть, он проспал не более двух с половиной часов.

Очень плохо. Хотя и не катастрофично. Два с половиной часа все-таки лучше, чем ничего.

Андрей поплелся в ванную и, склонившись над раковиной, сполоснул лицо холодной водой. Это помогло. Теперь по крайней мере он мог окончательно разлепить глаза. Ощупав подбородок, он убедился, что щетина приобрела недопустимые размеры. Побрившись, он вернулся в номер. К этому времени Виктор уже сидел в кресле и попивал пиво. Перед ним на столе стояла и баночка для Андрея. Вскрыв ее, Андрей сказал:

– Итак, начинается новый день, новые заботы…

– Угу, – согласился Виктор. – Заботы… Только не слишком уж и новые. Я чувствую, покидать нам нужно эту гостиницу, и как можно скорее. Сегодня вечером – самый поздний срок. Стало быть, сегодня мы должны обзавестись двумя вещами: машиной и квартирой. Всего-то.

– Понятно, – проговорил Андрей. – Значит, ты отправляешься за машиной, а я должен найти квартиру.

– Да не просто квартиру, – добавил Виктор. – А именно расположенную в конкретном доме.

– Что будем делать, если это не удастся? – спросил Андрей.

Виктор пожал плечами.

– Вот когда не удастся – тогда и будем думать. Хотя это было бы очень плохо. Может быть, тогда придется стрелять прямо с колес. Или попытаться клиента «увезти на рыбалку». Хотя сомнительно, очень сомнительно, чтобы это удалось. Такие номера проходят, когда клиент ни сном, ни духом не ведает о том, что за ним охотятся. А мне что-то подсказывает – в данном случае его могут и предупредить.

– Сомневаюсь. Вот как раз это не в интересах Мамы вовсе.

– Кто знает, что в ее интересах, а что нет. По идее, если уж она решила нас сдать, то не должна была беспокоить вплоть до того момента, как мы сделаем дело. А однако же…

– Кстати, – еще отхлебнув из баночки, сказал Андрей. – Ночью в гостинице зачем-то был Бобренок.

Виктор удивленно вскинул брови.

– Точно?

– Сам видел.

– И что же он здесь делал?

– Не представляю. Я увидел его лишь тогда, когда он уже садился в машину. Сел и уехал. Но вышел он из гостиницы.

– Ага. Ну, да хоть эту кошку, как говорил герой одного фильма, мы разъясним. Ты-то его как мог увидеть? Если мне не изменяет память, ты вроде лег спать?

Андрей слегка смутился.

– Ну, лег. А потом проснулся и пошел погулять.

– И как?

– В лучшем виде.

Виктор шутливо поднял ладони вверх.

– Все, сдаюсь. Больше никаких вопросов. Подробности этой ночи меня не интересуют. По крайней мере обошлось без происшествий?

– Без. Пришлось, правда, чтобы попугать местную шпану, один раз пальнуть из пистолета. Подействовало.

Виктор покачал головой.

– Ох, будь ты помоложе, снял бы я с тебя штаны и хорошенько выпорол. Мало того, что ты рисковал получить в бок заостренным напильником, поскольку теперь молодежь пошла бедовая, так ведь мог и влипнуть в историю.

– Не влип же, – мрачно сказал Андрей.

– Один раз повезло, – нравоучительно сказал Виктор. – Не обязательно повезет в следующий. Улавливаешь мою мысль?

– Улавливаю, – пробормотал Андрей, хорошо понимавший, что его товарищ полностью прав.

– Вот и делай выводы.

Виктор ловко зашвырнул пустую банку в мусорную корзину и встал.

– Ладно, пора мне. В общем, товарищ Хмылев, на вас смотрит вся страна. Машину-то я сопру, не в первый раз. Об этом и разговору нет. Теперь все зависит от тебя. Будет квартира – у нас появятся большие шансы выпутаться из этого дела без потерь. Дерзай.

– Угу, – проговорил Андрей. – Придется что-то придумывать.

– Вот и придумай. У тебя такие дела получаются лучше. А мне пора.

Он прошелся по номеру, выглянул в окно, потом спросил:

– Выходим вместе?

– Нет, – сказал Андрей. – Я еще тут посижу, поизучаю местную прессу.

– Тогда я пошел. Горн трубит, пора в поход, бравые ребята.

Сказав это, он хлопнул Андрея по плечу и вышел из номера.

Оставшись один, Наумов взял с тумбочки газету и стал ее внимательно изучать.

Да, действительно объявления о сдаче квартир в ней были. Вот только ни в одном из них не упоминалась улица Свердлова.

«Как и следовало ожидать, – вздохнул Андрей. – Что ж, придется что-то придумывать на месте».

Он прислушался.

За окном шумели машины, звучали голоса людей. Для них, жителей этого городка, трудовой день уже начался. Пора было ему начинать и свой.

Конечно, было бы здорово, если бы желаемое само свалилось ему в руки в виде короткого объявления в газете. Но такое везение бывает не часто. Обычно для того, чтобы что-то получить, нужно хорошенько потрудиться.

– Терпение и труд все перетрут, – пробормотал Андрей, вставая с кресла.

Через пару минут он уже шел по вытертому ковру, постеленному в коридоре гостиницы. Когда он приблизился к столику дежурной, та вздрогнула и, оторвавшись от книги, которую читала, зло проговорила:

– Вы всегда так бесшумно подкрадываетесь?

– Разве я подкрадывался? – усмехнулся Андрей.

– Ну, бесшумно ходите… Какая разница? Нельзя так ходить.

– Это почему? Запрещено правилами проживания?

– А, что с вами разговаривать, – пробормотала дежурная и снова уткнулась в книгу.

Андрей пожал плечами и, положив на ее столик ключ, двинулся к лифту.

Через полчаса он уже был на улице Свердлова, в квартале от дома, в котором жил Дипломат. Ближе подойти Андрей не рискнул. Он присел на стоявшую совсем кстати возле какого-то домика скамейку и задумался.

Ему нужно было выполнить две задачи. Первая состояла в том, чтобы проникнуть в дом, из которого удобнее всего было бы выстрелить в клиента. Будь таких домов несколько, его задача несколько упрощалась бы. Но дом был один, и поэтому Андрей вполне осознавал, что снять в нем квартиру или хотя бы комнату шансы невелики. Но все же попробовать стоило. Попытаться…

Вторая задача состояла в том, чтобы не попасться на глаза клиенту или кому-нибудь из его людей. Не вызвать подозрения. В таких небольших городках чужой, приезжий, который шляется по улице и выспрашивает, нельзя ли снять в определенном доме квартиру, обязательно вызовет подозрения. Это не Москва, где так легко слиться с толпой и под ее прикрытием без помех сделать свое дело.

Андрей хорошо понимал, что может засветиться, даже не попавшись на глаза клиенту или его ребятам. Достаточно, чтобы его заметил какой-нибудь сосед клиента или его старый друг. Стоит тому зайти вечерком к соседу на чай и между прочим упомянуть, что по улице сегодня шлялся какой-то подозрительный приезжий, – все.

Таким образом, Андрей, чтобы уменьшить шансы провала, должен действовать быстро и добиться желаемого с первой попытки. Вторую делать уже опасно.

Пытаться как-то рассчитывать последующие действия – бесполезно. Слишком много факторов, которые невозможно учесть. Остается уповать лишь на вдохновение и удачу. А если рассчитывать лишь на них, то совершенно безразлично, когда он начнет действовать.

Эта мысль Андрею понравилась. И он ее продолжил.

А если безразлично, когда начинать действовать, то почему бы, это не сделать сейчас? Чем скорее, тем лучше.

Он встал со скамьи и не спеша двинулся вдоль по улице, не сводя глаз с того дома, проникнуть в который ему было так нужно.

Когда до него оставалось не больше десяти метров, из подъезда дома вышла пожилая, довольно грузная женщина и не спеша направилась в ту же сторону, в которую шел и он.

«Ага, – сказал себе Андрей. – Вот оно».

Все тем же размеренным шагом, не сокращая расстояния между ними ни на метр, он шел за женщиной, пытаясь придумать повод, по которому можно было бы с ней заговорить.

Судя по всему, она направлялась в ближайший магазин за продуктами. На это указывала потертая хозяйственная сумка, которую она держала в руках.

Искренне надеясь, что не ошибся, Андрей свернул вслед за старухой на какую-то улицу, потом на следующую и в конце концов оказался перед продовольственным магазином. Остановившись перед киоском и сделав вид, что интересуется продававшимися в нем газетами, он дождался, пока женщина войдет в магазин, и только спустя пару минут двинулся вслед за ней.

Магазин был довольно обширный, построенный не более десяти лет назад, в стиле позднесоветского модерна, со здоровенными окнами и какими-то совершенно жуткого вида деревянными резными панелями, закрывавшими всю стену.

«Стало быть, для красоты», – отметил про себя Андрей, подходя к прилавку, возле которого, сосредоточенно изучая цены на картошку и свеклу, стояла старуха.

Пристроившись рядом, Андрей стал задумчиво рассматривать физиономию рябой продавщицы, которая, облокотившись на прилавок, смотрела в пространство взглядом сфинкса, придумывающего очередную загадку, с помощью которой ему будет легче съесть очередного неосторожного путника.

Между тем, покончив с изучением обстановки, старуха перешла к действиям.

– Маруся, – сказала она, – картошка-то небось не сильно свежая.

– Ничего картошка, вполне подходящая, – сказала рябая Маруся, ничуть не изменив выражения лица. – Конечно, не высший сорт, но есть можно…

Старушка вздохнула и обреченно махнула рукой.

– Ладно, чего там, давай килограммчика три. Только уж погляди, чтобы была не больно гнилая.

– Погляжу, – меланхолично кивнула Маруся. – Вам в пакет?

– В пакет, в пакет, – засуетилась старушка.

Что-то бормоча про себя, она зашарила в сумке, вытащила из нее один пакет, придирчиво его осмотрела, засунула обратно, вытащила второй. Этот понравился ей больше, и, вздохнув, старушка подала его Марусе.

Та сноровисто нагрузила его картошкой, бухнула на весы.

– Получите, Анна Васильевна. Ровно три килограмма.

– Вот спасибо, вот спасибо, – бормотала старушка, забирая покупку.

Тут приключилась одна из тех случайностей, которую просто нельзя было не использовать. В тот момент, когда продавщица сунула старухе в руки пакет, он разорвался и картошка посыпалась на пол.

– Это что такое делается? – охнула женщина, с трудом наклоняясь, чтобы подобрать рассыпавшуюся картошку.

Быстро присев рядом с ней, Андрей стал сноровисто помогать. Наконец все было собрано, сложено в другой пакет и исчезло в сумке.

– Спасибо вам большое, – поблагодарила старушка.

– Ничего, ничего, не трудно, – пожал плечами Андрей.

Все, начало было положено. Теперь оставалось только продолжить – и дело в шляпе.

Загрузив сумку картошкой, свеклой и морковью, прикупив еще крупы и хлеба, Анна Васильевна, тяжело кренясь на один бок, потащила сумку к выходу из магазина.

– Вам чего? – спросила у Андрея Маруся.

– Пачку «Кэмела», – сказал тот и положил перед ней пятитысячную бумажку.

Пачка была ему вручена немедленно. Так что Андрей даже успел, не сильно торопясь, поспеть к выходу из магазина раньше старухи. Сноровисто открыв перед ней дверь, он предложил:

– Давайте, я помогу вам донести сумку. По-моему, она у вас очень тяжелая.

Анна Васильевна заколебалась. С одной стороны, сумка и в самом деле была сильно тяжелой. С другой – она совершенно не знала этого любезного молодого человека. Может быть, он какой-нибудь бандит?

Но сумка была и в самом деле тяжелой, а на бандита Андрей походил не очень.

После нескольких секунд колебания старуха все же отдала покупки, и Андрей, облегченно вздохнув, потащил их вслед за женщиной.

– Вам не тяжело? – все же спросила Анна Васильевна.

– Да она для меня не тяжелая, – ответил Наумов.

Все шло как нужно, в лучшем виде. Удача сама катила ему в руки. Теперь оставалось только ее использовать. Ну, уж это он сумеет.

– И все же у вас молодой организм, – говорила Анна Васильевна, тяжело топая рядом с ним, – Вам еще жить и жить. Вы еще успеете натаскаться. А мне… что уж мне… я всю жизнь таскала…

– Ничего, ничего, – бормотал Андрей. – Мне это совсем не трудно.

– Правда? – благодарно улыбнулась старушка.

– Честное слово.

– А сами вы не студент, случайно?

– Студент. Уже заканчиваю.

– И где учитесь?

– В Москве, на программиста.

– У-у-у… это дело хорошее. Сейчас немногие молодые люди учатся. Все больше в коммерцию ударились. В ларьках сидят да «сникерсами» торгуют. Сидит здоровенный мордоворот и продает леденцы. Кошмар и ужас.

– И не говорите, – поддакнул Андрей. – Ничего хорошего в этом нет.

– Эх, вот в старые времена загнали бы их в колхоз картошку убирать или там кукурузу… А сами-то вы как в наших краях оказались? Родственники здесь живут?

– Да нет, – ответил Андрей, перекладывая сумку в другую руку. Ручка у сумки была жутко неудобная. – На практику приехал вот с товарищем. Тут у вас на одном заводе ЭВМ хорошие, а вот специалистов не хватает. Так что нас прислали попрактиковаться, а заодно и наладить сетевое программное обеспечение.

Анна Васильевна посмотрела на Андрея с уважением.

– Все эти машины, это хорошо, конечно… Тут я забегала недавно на старую работу… Я до пенсии работала бухгалтером, так гляжу, сидят сопливые девчонки перед этими программными машинами и в кнопки тыкают. Говорят, с ними все теперь гораздо быстрее и лучше.

– Вот-вот, – покачал головой Андрей. – Техника – это великая вещь. С ней все быстрее и надежнее.

Они миновали пока еще только одну улицу, и Андрею можно было не торопиться. Самое главное, чтобы свести разговор к тому, что его интересовало, как можно естественнее.

– А все-таки, – сказала старуха, – мне кажется, раньше, со счетами было как-то надежнее. Пощелкаешь на них, и все становится ясно.

– Может быть, – улыбнулся Андрей. – С компьютером тоже может произойти все что угодно. Или винчестер полетит, или дисковод грохнется. А то подхватишь на машину вирус, и вся информация исчезнет. Но все же на машине считать гораздо удобнее и быстрее.

– Вам виднее, – покладисто согласилась Анна Васильевна. – Ваше дело молодое. Только бы в ларьки вы не лезли, нечего вам там делать.

– Честное слово, в ларек не полезу, – улыбнувшись, пообещал Андрей. – У меня свое дело есть. Незачем мне это.

– Вот и хорошо, – кивнула старуха. – И давно вы в наш город приехали?

– Сегодня утром, – ответил Андрей. – Вот хожу, приглядываюсь. Нравится он мне, зеленый такой, и воздух здесь не в пример Москве, гораздо чище.

– Насчет воздуха у нас и в самом деле хорошо, – согласилась женщина. – А товарищ-то ваш где? Вы же говорили, что приехали не один.

– Товарищ? – ответил Андрей. – Товарищ пошел поискать, куда бы устроиться на жилье. Жить-то нам где-то нужно. Мы хотели в гостиницу, но там такая дороговизна…

– Этого сейчас хватает. Все как рехнулись. Такое ощущение, что эти цены рассчитаны на каких-то миллионеров. Не знаю, кто в этих гостиницах и живет, – быстро проговорила старуха.

Андрей почувствовал, что в их разговоре появился новый интерес, и не торопил события. Гораздо лучше, если Анна Васильевна начнет нужный разговор сама, без его помощи. Он был уверен, что старуха уже прикидывает, как из этой встречи извлечь какую-то пользу. Знает он этих старух… Они свою выгоду никогда не упустят. Особенно бывшие бухгалтеры.

– И, стало быть, вы хотите снять где-то комнату?

– Да, хотелось комнату, а лучше бы квартиру…

– Понятно. А как вы насчет выпивки? Иногда попадаются такие постояльцы, что приходится с милицией выгонять.

– Бог с вами, какая выпивка… – Андрей остановился и поставил сумку на землю. – Так, иногда пивка можем выпить с товарищем. А в остальном нам просто некогда. Работа.

– Ну не знаю, не знаю, – задумчиво проговорила старуха.

Андрей видел, что она уже все решила, и говорит это только для порядка.

Осторожно, словно боясь поверить в свое счастье, он спросил:

– А что, вы квартиры сдаете?

– Я-то нет. А вот у дочки моей квартира свободна. Они с мужем по контракту уехали за рубеж, а за квартирой я присматриваю. Ну, иногда, когда попадаются хорошие люди, сдаю ее. Деньги-то всем нужны. Пенсии сейчас знаете какие? – Мизерные, – сокрушенно покачал головой Андрей. «Вот незадача, – подумал он. – Сейчас выяснится, что эта ее дочка жила в паре кварталов от дома Дипломата, и на этом все закончится. Ой-ей-ей, как не повезло-то».

– Вот. И что на них купишь? Так, только на картошку и молоко хватает.

Инстинктивно почувствовав, что Андрей заколебался, она сказала:

– Ну так как, снимете квартиру?

– А где она расположена? – спросил Андрей. – Нам бы не так уж далеко от работы.

– Да в том же доме, где я живу, – заторопилась старуха. – В паре кварталов отсюда. Как раз дверь в дверь.

– Это подходит, – почувствовав небывалое облегчение, сказал Андрей. – И дорого вы с нас возьмете?

Андрей заметил, что теперь она заколебалась. «Не иначе, божий одуванчик прикидывает, как бы не продешевить, – подумал он. – Ну, это ничего. Придется для виду поторговаться, но ту цену, которую она запросит, я заплачу, не моргнув глазом. Я бы сейчас заплатил за эту квартиру и миллион».

– Немного, двести тысяч на двоих, – совершенно безмятежно ответила старуха.

Нужно было поторговаться. На восточном базаре не поторгуешься – уважать не будут.

– Дороговато… – покачал головой Андрей.

– А картошка сейчас сколько стоит? А молоко? – возмутилась старуха. – Нет, меньше я взять просто не могу. И потом, там же все удобства. Даже телевизор есть. Он, правда, старенький, но все же работает. И это не гостиница, где дерут бешеные деньги, да к тому же, глядишь, и обворовать могут.

После недолго раздумья Андрей согласился.

– Ваша правда. Ладно, раз вы так хотите, то – по рукам.

– Только деньги вперед, – забеспокоилась Анна Васильевна.

– Само собой, – ответил Андрей.

– Тогда, пойдемте, посмотрим квартиру. Заодно и сумку мне прямо к дому донесете.

– Это обязательно, – солидно сказал Андрей, снова беря сумку в руку и пристраиваясь сбоку от старухи, которая, весьма довольная тем, что нашла себе квартирантов, пустилась к дому чуть ли не бегом.

– А товарищ-то ваш, он не найдет другую квартиру? – на ходу спрашивала она.

– Вряд ли, – отвечал Андрей. – А если и найдет, то мы все равно пойдем к вам. Уж больно вы мне понравились. Сразу видно, что человек вы добрый.

– Это хорошо. Сейчас тогда мы посмотрим квартиру, вы мне заплатите за проживание и отправитесь за своим товарищем…

Новая мысль пришла старушке в голову. Остановившись, она спросила:

– А этот товарищ-то ваш, он какого пола?

– Что? – удивился Андрей.

– Ну, он тоже парень? А то, может, вы молодая семья? Нет, молодой семьи мне не надо. У вас потом дети пойдут, пеленки, грязь, шум.

Андрей рассмеялся.

– Нет, какая там семья, – поспешил он успокоить старушку. – Он такой же парень, как и я. Тоже программист.

Он понимал, что ему просто крупно повезло. А это было уже хорошим знаком. Его беспокоило только то предприятие, на которое пустился Виктор.

«Лишь бы у него с этой машиной все обошлось хорошо», – подумал Андрей.

Так, предаваясь каждый своим мыслям, они наконец-то дошли до подъезда заветного дома.

– Ну, вот мы и пришли, – сказала Анна Васильевна. – Вы как, не передумали?

– Ни в коем случае, – ответил Андрей.

– Тогда прошу пройти. Сейчас посмотрим ваши будущие апартаменты.

– С превеликим удовольствием.

– Только, я прошу, чтобы это, насчет женского пола было все поаккуратнее, – продолжала старуха, когда они входили в подъезд.

– Это уж не сомневайтесь, – заверял ее Андрей. – Нам и насчет этого не хватает времени беспокоиться.

– Знаю я вас, современную молодежь, – недоверчиво покачала головой Старуха.

Глава пятнадцатая

Виктор явился под вечер. Андрей сидел в номере и задумчиво допивал вторую баночку пива.

– Ну? – спросил Наумов.

– Что именно тебя интересует? – безмятежно спросил Виктор.

– А ты не догадываешься?

– Где уж мне, болезному…

– Машина?

– Безусловно, – ответил Виктор.

– Что – безусловно?

– А что – машина?

– Ну, похоже, ты меня достал, – пробормотал Андрей. – Я спрашиваю насчет машины. Ты ее достал?

– Откуда?

– Так да или нет? – начиная не на шутку закипать, прорычал Андрей.

– Конечно, да, – сказал Виктор, усаживаясь в кресло и вскрывая приготовленную для него баночку.

– Так что же, ты не мог сразу толком ответить?

– А ты не мог сразу спросить?

– Хорошо же, – мрачно буркнул Андрей и, отхлебнув пива, закрыл глаза. Вид у него был совершенно отрешенный, словно у впавшего в транс монаха.

Некоторое время Виктор его внимательно изучал, потом протянул руку и поводил перед его лицом ладонью. Андрей по-прежнему сидел, сосредоточенно углубившись в свои мысли.

– Ну, я так не играю, – обиженно сказал Виктор. – Это что, месть?

Андрей безмолвствовал.

Тяжело вздохнув, Виктор занялся пивом. Однако терпения его хватило минуты на две, не больше. Поставив баночку на стол, он взял полотенце и, удалившись в ванную, намочил его холодной водой.

С иезуитской улыбкой на лице он подкрался к Андрею и быстро выжал над его головой полотенце. Холодная струйка устремилась Андрею за шиворот.

Это не возымело никакого действия. Блаженно вздохнув, Андрей только поглубже уселся в кресле и снова замер, всем своим видом давая понять, что не собирается никак реагировать на посторонние раздражители.

– О боже, помоги мне с этим человеком! – вознес вверх руки Виктор. – Либо заставь его говорить, либо порази молнией.

Андрей открыл глаза и спросил:

– Ага, осознал?

– Осознал, – покаянно проговорил Виктор.

– Хорошо осознал?

– Хорошо.

– Тогда внимай, о, неразумный отрок. Твой мудрый напарник… – растягивая слова, произнес Андрей.

– Мой мудрый напарник…

– Нашел-таки эту проклятую квартиру.

– Нашел? – не поверил Дегин.

– А что же ему еще оставалось делать?

– Именно в том доме?

– Конечно.

– И мы можем в нее вселяться?

– Хоть сейчас.

– Так в чем же дело? Пошли!

– Погоди, – степенно проговорил Андрей. – Мы должны сначала выпить пива, выкурить по сигарете в знак нашего примирения.

– К черту сигареты! – возопил Виктор. – Пошли немедленно. Ты понимаешь, что квартира – это половина успеха? И еще… у меня ощущение, что нам надо смываться из этой гостиницы как можно скорее.

– У меня тоже. Только давай-ка посидим и все хорошенько обговорим. Минут пять, не больше. За это время ничего страшного не произойдет. Прежде всего расскажи-ка мне подробнее о машине.

– Хорошо. – Виктор снова плюхнулся в кресло. – Машина просто прекрасная. «Москвич». Довольно новенький. Все в лучшем виде. Я ее поставил на платную стоянку, которая расположена в нескольких кварталах от дома Дипломата.

Виктор вытащил из кармана и показал Андрею квитанцию. Тот взял ее, придирчиво осмотрел и вернул обратно.

– Ладно, пойдет.

– Пойдет?! – возмутился Виктор. – Да меня на выезде из города буквально чудом гаишники не тормознули. Уже палкой махали, да тут какой-то лох буквально буром попер на обгон. Видимо, настолько был пьян, что поста не заметил. Они за ним вдогонку и про меня забыли напрочь. Тут я и смылся. Представляешь, что бы было, если бы они меня остановили?

Андрей покрутил головой.

– Я бы им не позавидовал.

– Правильно, единственное, что мне тогда бы осталось, это их обоих и положить. Вот только машину после этого пришлось бы бросить… Сейчас же на несколько дней она в полном нашем распоряжении. Пока хозяин обнаружит, что остался без колес, пока милиция зашевелится, разошлет ориентировки. Нет, дня три у нас в запасе есть.

– Ну, и вполне достаточно.

– Ты давай лучше рассказывай о квартире. Удобная? На каком этаже расположена?

– На первом.

– Хорошо! Уходить. Открыл окно, и вот ты уже на улице. А стрелять лучше бы со второго…

– Ну, ты даешь, – покачал головой Андрей. – Нам жутко повезло, что хоть этой-то обзавелись. Иначе пришлось бы стрелять с колес. Сам понимаешь, это дело довольно ненадежное, а у нас осечки быть не должно. Только одна попытка. Если она не удастся, то вторую нам сделать просто не дадут. Смекаешь?

– Еще бы. Поэтому и жалею, что на первом этаже. Стрелять-то мне придется.

– Почему? – обиженно пожал плечами Андрей. – Могу и я. Сам знаешь, стреляю я ничуть не хуже тебя.

– Ладно, – хлопнул его по плечу Виктор. – Что-то ты совсем уж разобиделся. Квартира – это здорово, это ты хорошо сработал. Сейчас только бы нам еще немного повезло. Понимаешь, мне кажется, надо делать дело, как только для этого представится реальный шанс, и как можно быстрее уходить из этого города. Не нравится он мне, очень не нравится. Опять же, этот Бобренок, потом милиционер больно шустрый… Они тоже что-то делают, что-то готовят. Чувствую, времени у нас остается все меньше и меньше. Поэтому пошли-ка отсюда.

– Пошли, – согласился Андрей. – И в самом деле, пора. Делаем вид, будто немедленно уезжаем?

– Правильно. Причем, что явно опаздываем на поезд. Быстро-быстро уходим. Уверен, милиционер будет расспрашивать, как мы уходили да что при этом говорили. Пусть думает, что мы уехали. Если нам повезет и он окажется дураком, то больше мешать нам не будет. Конечно, Бобренок на это не купится. Он не поверит, что мы решились уехать, не сделав дела. Но есть какой-то мизерный шанс, что милиционер и в самом деле может подумать, что нас спугнули. Давай, пошли.

Внимательно осмотрев номер и убедившись, что не оставили никаких следов, друзья вышли в коридор и быстрым шагом, едва ли не бегом устремились к дежурной.

Та, отложив книгу в сторону, сидела за своим столиком, подперев рукой голову. Лицо у нее было горестное. Видимо, она размышляла о несчастливой судьбе героев Чейза.

– Вот что бывает с теми, кто зачитывается тлетворной литературой Запада, – назидательно проговорил Виктор. – В голову им сразу приходят мысли, не свойственные рядовому российскому человеку, рожденному и воспитанному в эпоху застоя.

Дежурная взглянула на него с досадой.

– Съехали бы вы, что ли…

– Уже… – кивнул Виктор. – Уже съезжаем. Причем немедленно. Через полчаса поезд. Благо до вокзала недалеко.

– Стало быть, номер сдавать будете? – уже добрее спросила дежурная.

– А то как же? Конечно, будем.

– Тогда пойдемте.

Через пять минут осмотр комнаты был закончен. К видимому разочарованию дежурной, ничего компрометирующего Андрея и Виктора не было обнаружено. Она попыталась было объявить, что одного из полотенец на месте нет, но друзья, быстро обнаружив его под подушкой на кровати Виктора, доказали свою непричастность к племени похитителей полотенец.

Еще через пять минут, не забыв как бы между прочим упомянуть при администраторе о том, что они немедленно уезжают, друзья выписались из гостиницы и вышли на улицу.

Поймать частника было делом минуты. По дороге на улицу Свердловскую, Андрей вводил Виктора в курс дела.

– Хозяйку зовут Анна Васильевна. Вроде бы вполне милая старушка, но мне кажется, как это часто с ними бывает, жутко себе на уме. Ты с ней поосторожнее и полюбезнее. Старушки это любят. Понял?

– Понял. А под кого работаем? – покосившись на шофера, вполголоса спросил Виктор.

– Ну, ты же знаешь мои привычки, – усмехнулся Андрей. – Мы – студенты, приехали на практику, чтобы помочь в овладении новейшей компьютерной техникой, на один из местных заводов, какой именно, я не уточнил. Такие серьезные, понимаешь, специалисты.

– Правильно, – одобрил Виктор. – Быть студентом, особенно компьютерщиком, это я люблю.

– Вот и люби на здоровье, – буркнул Андрей. – Хотя, мне кажется, бабушке совершенно все равно, кем мы являемся. Лишь бы оказались не мазуриками и деньги исправно платили.

– Ну, уж насчет того, чтобы не оказаться мазуриком, это у нас заметано, – заверил Виктор. – Разве мы похожи на каких-то жуликов?

– Нет, – покачал головой Андрей.

– И я так считаю.

Виктор явно пришел в хорошее расположение духа. Об этом говорили те чаевые, которые он добавил к условленной плате частнику. Они высадились за несколько кварталов от нужного дома и остаток пути прошли пешком.

– Вот это наши новые апартаменты, – сказал Андрей, когда они вошли в квартиру. Словно в подтверждение своих слов, он сделал широкий жест рукой.

Виктор быстро обошел всю квартиру и, вернувшись к Андрею, который уже устроился на кухне и закурил, высказал свое мнение:

– Пойдет. Совершенно прекрасный, чудесно просторный бичевник. Кто здесь до нас жил?

– Хозяйка утверждает, что ее дочь, которая вместе с мужем завербовалась за границу.

– Не знаю, куда они там завербовались, – покачал головой Виктор, – но, глядя на эту квартиру, можно высказать догадку, что за границей в последнее время стало настолько туго с ассенизаторами, что их приходится ввозить из России.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Андрей, безмятежно покуривая сигарету.

– Я имею в виду, что грязь тут стоит несусветная.

– С чего ты решил, что она осталась от дочки? Вполне возможно, мы не первые постояльцы. Даже наверняка не первые.

Виктор обреченно махнул рукой.

– Ладно, потерпим. В конце концов, надеюсь, нам тут придется жить недолго. Дня два, не больше. Думаю, завтра тебе стоит наведаться в камеру хранения железнодорожного вокзала.

– Уже?

– Уже. Надо заканчивать с этим делом как можно скорее. А теперь…

– А теперь неплохо бы чего-нибудь перекусить, – сказал Андрей.

– Хорошая мысль. Просто очень хорошая мысль. Давай-ка я сбегаю в магазин. Где он тут?

– Прямо по улице, потом направо и снова прямо. Давай прогуляйся, а я пока погляжу, как тут можно устроиться получше.

– Идет.

Виктор резво пошел за продуктами, а Андрей прошелся по квартире. Она была двухкомнатная, в самом деле довольно замусоренная. От прежних жильцов в ней осталась целая куча наметенного в углу мусора, несколько грязных кружек на кухне и кривовато пришпиленная к стене картина, на которой был изображен играющий на скрипке музыкант. Приглядевшись, Андрей заметил, что на левой руке у него шесть пальцев.

«Ну и ну, – покачал он головой. – Что только люди не рисуют!»

Еще раз полюбовавшись шестипалым скрипачом, он пошарил в кладовке и, к большому удовлетворению, нашел старый, порядочно поредевший веник.

– Пойдет, – пробормотал он и начал сноровисто мести квартиру.

К тому времени, когда Виктор возвратился, был наведен кое-какой порядок.

– Это ты молодец, – оглядевшись, одобрил Андрея Дегин. – В таком свинарнике, конечно, жить было невозможно.

Он стал выгружать из полиэтиленового пакета на кухонный стол купленные продукты. Среди них было и несколько бутылок фруктового сока.

– С пивом покончено, – возвестил Виктор, выстраивая их в ряд на столе.

– Согласен, – промолвил Андрей. – Дело есть дело. Я тут внимательно огляделся. Два окна расположены очень удачно. Из них прекрасно виден подъезд, в котором живет Дипломат.

– Это просто здорово, – согласился Виктор. – Вот только удобно ли будет из них стрелять?

– По-моему, удобно. Откроем окно, благо на дворе лето. Никого этим не удивишь. Жарко нам стало, вот и открыли. Правильно?

– Правильно. Но все же… надо поглядеть.

– Вот и погляди.

Виктор закончил выкладывать продукты и с удовлетворенным видом оглядел внушительную кучу пакетов на столе.

– Опять колбасы накупил? – поинтересовался Андрей.

– Угу, а что же еще? Если ты заметил, то в этой квартире нет даже холодильника. А за пару дней с копченой колбасой ничего не сделается. И, конечно же, хлеб. Не графьё, перебьемся… Главное, делать дело. А вот когда все закончим, вернемся в Москву… тогда я тебя свожу в один ресторанчик… ты в нем еще не был.

– Если закончим, – мрачно поправил его Андрей. – Мне кажется, Мама запросто может преподнести нам еще пару сюрпризов. За ней не заржавеет.

– Все будет путем, – уверил друга Виктор. – Самое главное, после выстрела отсюда как можно быстрее смыться. Теперь у нас есть машина… Уверен, Бобренок, агент Мамы, этого от нас не ожидает. Ну, что он еще может придумать?

– Не знаю, – ответил Андрей. – Только вполне может что-то и придумать. Кто его знает? Думаю, проведав, что мы съехали из гостиницы, он начнет нас искать. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, что найти нас можно недалеко от дома Дипломата.

– Вот поэтому я и накупил столько продуктов, – сказал Виктор. – Чтобы из дома выходить только в случае крайней нужды. Может, сходишь на вокзал сегодня?

– Не стоит, – ответил Андрей. – Ты забываешь про нашего друга милиционера. Если он поверит, что мы уезжаем поездом, то вполне может пройтись по вокзалу, проверить, уехали мы или все еще на нем ошиваемся. Конечно, такое совпадение маловероятно, но все же… Думаю, на глаза ему попадаться не стоит.

– Твоя правда, – согласился Виктор и, закурив, отправился осматривать окна, которые выходили на подъезд Дипломата. – И все же неудобно. Может быть, все же как-то удастся использовать ту квартиру, которая на втором этаже?

Окна были расположены в комнате, которая, видимо, использовалась как спальня. В углу стояла жуткого вида деревянная кровать, застеленная стареньким, но на удивление чистым покрывалом.

– Вот тут по очереди и будем спать, – сказал Виктор, хлопнув рукой по покрывалу. – Все, казарменный режим. Один спит, другой бодрствует. По четыре часа. Договорились?

Не дожидаясь ответа, он придвинул к подоконнику кривоногий стул и, плюхнувшись на него, стал рассматривать подъезд Дипломата.

– Я так понимаю, ты дежуришь первым? – взглянув на часы, спросил Андрей.

– Угу, – сделав то же, ответил Виктор. – Сейчас шесть часов вечера. Стало быть, ты сменишь меня в десять. Идет?

– Идет.

Андрей с размаху плюхнулся на кровать и закинул руки за голову.

– Когда будем стрелять? – спросил Виктор, не отрывая взгляда от окна. – Думаю, это нужно сделать, когда он уезжает по своим делам или, наоборот, возвращается домой. Соответственно подстрелить его можно либо утром, либо вечером. Когда будем делать дело?

– Лучше вечером, – проговорил Андрей. – Не забудь, нам после выстрела надо будет экстренно уходить. Вечером это делать лучше. Темнота всегда помогала уходить от погони.

– Логично, – кивнул Виктор.

– В таком случае, – зевнул Андрей, – прошу в ближайшие четыре часа меня не отвлекать. Что-то я притомился. Если усну, ни при каких условиях не будить. При пожаре выносить первым.

– Это ты в армии научился, – констатировал Виктор.

– В ней самой. В отличие от тебя, симулянта.

– С чего это я симулянт?

– С того, что в армии не был, – улыбнувшись, огрызнулся Наумов.

– Зато у меня было пять лет военной подготовки.

– Пой, пташечка, пой, – переворачиваясь на правый бок и закрывая глаза, пробормотал Андрей. – Симулянт и есть. А на твою военную подготовку – плюнуть и растереть.

– Еще квакнешь и получишь по башке, – спокойно отозвался Виктор.

– Сам получишь, – пробормотал Андрей, уже окончательно засыпая.

Глава шестнадцатая

Он бежал по обрывистому берегу реки, по зеленой, невозможно зеленой траве. Он не знал, куда он бежит. Впрочем, ему и не хотелось это знать. Он бежал, и в этом действии был какой-то тайный смысл, какое-то странное предназначение.

Бег, и больше ничего.

Голубое, неестественно голубое, с огромным жарким солнцем в самом зените небо… и он между зеленью и голубизной. Один.

Откуда-то он знал, что остался на всей Земле один, и почему-то это не вызывало у него никакой тревоги. Это было нормально. И привычно.

Одиночество, Между небом и землей. Может быть, это даже было хорошо. Хотя он был не уверен даже в этом. Здесь, в этой пустоте и безмолвии, уверенность была не нужна, она была чем-то неестественным, ненормальным, так же как страх, так же как полное счастье.

А для того чтобы испытать все эти чувства, надо было вспомнить, что они из себя представляют. Все беда состояла в том, что от чувств остались только названия, пустые, ничего не значащие слова, не имеющие никакого смысла, не говорящие ничего, не пробуждающие никаких откликов в душе.

Он в очередной раз подпрыгнул, перелетая через неглубокую заводь, на дне которой лениво двигались бесплотные тени рыб, извивающиеся, поводящие из стороны в сторону плоскими телами, сквозь которые просвечивали яркие речные камешки.

И в этом была странная гармония, запредельное совершенство, необъяснимая красота, от которой сладко сжималось сердце, от которой хотелось бежать и бежать в бесконечности, в остановившемся времени туда, к постепенно возникающей на горизонте горе.

Гора. Она была неотвратима, она возникала, словно проявляясь из странного, поблескивающего мелкими бриллиантовыми искорками тумана, становясь все реальнее, все ощутимее, все ближе.

А потом он оказался возле ее подножия и вдруг с удивлением почувствовал, что с ним что-то происходит, он как-то изменяется, словно бы в нем прорастали какие-то неведомые, неизвестно откуда взявшиеся семена. Они прорастали, они раскидывали в стороны ветки и к тому времени, когда он оказался близко от вершины, дали плоды. И только тогда, когда эти плоды созрели, Андрей вдруг понял, что на самом деле то, что в нем прорастало, было самым настоящим чувством, ощущением… Каким?.. Да страха, конечно же, страха.

А вершина была все ближе и ближе, и там, на вершине, пустое ровное место, в середине которого было нечто, одновременно и притягивавшее его, и зарождавшее в нем этот страх.

Он двигался по спирали, пытаясь одновременно уйти от этого места, спуститься вниз, к подножию горы, но его властно тянуло вверх. И вот он уже мог ясно разглядеть причину этого страха. Ровная, хорошо утоптанная площадка, в центре которой было три квадратных отверстия в земле, так, словно только что в нее были воткнуты три бруса. Почему-то эти отверстия внушали ему необоримый ужас. Он знал, что, достигнув их, умрет, перестанет существовать, и всеми силами стремился обратно.

Словно помогая ему, над обрывом взметнулись кривые, мохнатые, вооруженные длинными когтями лапы. Они тянулись к нему, чтобы помочь уйти, помочь избавить от этого наваждения. Но было уже поздно.

Спираль становилась все уже и уже, и квадратные отверстия были уже возле самых его ног…

– Эй, соня, вставай!

Андрей вскинулся, вырываясь из плена сна, ошалело посмотрел на будившего его Виктора.

– Ну ты и спал! Жутко беспокойно, – сказал тот. – А полчаса назад закричал так, словно бы тебя резали. Я уже хотел было тебя разбудить, но ты замолчал и я успокоился. Приснилось что-нибудь?

– Да так, разная чепуха, – буркнул Андрей. – Лучше скажи, что интересного увидел.

– Кое-что есть, – ответил Виктор. – Только сначала сядь к окну, поскольку уже несколько минут одиннадцатого. Твое время дежурить. А я прилягу, поскольку мое время отдыхать. Усекаешь?

– Вот ведь тиран, – мрачно промолвил Андрей. – Ладно, будь по-твоему.

Он уселся на место Виктора и уставился на подъезд, в котором жил Дипломат.

Уже стемнело. Зажглись фонари. Прохожих на улице стало значительно меньше. В основном шла молодежь, видимо, спешившая на дискотеки, просто танцульки, а может, и в гости.

– Давай, рассказывай, – приказал Андрей, когда Виктор с нескрываемым удовольствием растянулся на кровати.

Дегин вздохнул, перевернулся на живот.

– Ну, видел я, как приехал этот Дипломат. Телохранителей у него аж двое. Это не считая шофера. Только, мне кажется, лохи они большие. Конечно, что-то умеют. Прикрывать они его пытались вроде бы по всем правилам. Да только провинция все равно есть провинция…

Он вздохнул, перекатился на спину.

– Короче, можно его подстрелить. Тем более даже если телохранители и стараются что-то сделать, то сам он здорово им мешает. Понимаешь, человек не осознает, что может в любой момент получить пулю между глаз. Ну, сам знаешь, психология провинциальных баронов.

Андрей улыбнулся.

– Это типа: «Я тут самый крутой, кто осмелиться поднять на меня руку?»

– Вот, вот. Хотя не могу гарантировать, что, когда я взгляну на него через прорезь прицела, он не выкинет какой-нибудь фортель.

– С чего это?

– Интуиция у таких людей работает дай боже. Они кожей чувствуют, когда их берут на мушку. В этот момент они забывают обо всех амбициях и борются за спасение своей шкуры просто отчаянно.

Он закинул руки за голову и продолжил:

– Иногда мне кажется, что мы являемся чем-то вроде санитаров леса, убирающих ослабевших. Тех, кто потерял осторожность, мы тоже убираем, поскольку ее потеря говорит о деградации. Забавно было бы поглядеть на те особи, которые возникнут в результате такой «селекции».

– Ничего не выйдет, – покачал головой Андрей. – Человеческая жизнь очень коротка, и каждому новому поколению свойственно повторять ошибки предыдущих. Те, кто достиг совершенства, рано или поздно все равно проигрывают. Но только в соревновании не с пулей киллера, а с самой обыкновенной, рядовой смертью.

– Собственно, это тоже награда, – сказал Виктор. – Умереть естественной смертью – что может быть выше? В определенных кругах это все равно что получить Нобелевскую премию.

– Кстати, нас это тоже касается, – промолвил Андрей. – Может быть, даже еще больше, поскольку у киллеров нет телохранителей, нет тех, кто был бы заинтересован в сохранении их существования, кроме заказчиков. А те… частенько заинтересованы в этом, лишь пока не сделано дело.

– Ну да, вроде Мамы.

– Вроде нее. Они помолчали.

Андрей закурил сигарету и, прикрывая ладонью ее огонек, вгляделся в круг света, который отбрасывал фонарь, стоявший как раз возле подъезда, за которым они наблюдали.

– Значит, стрелять будешь ты?

– Угу. Сам знаешь, у меня лучше получается делать работу на расстоянии, а у тебя – вблизи, так сказать, в непосредственном контакте. Не волнуйся, мне кажется, когда мы будем уходить из этого города, работа найдется и для тебя. Может быть, ее будет даже слишком много.

К подъезду Дипломата подкатила машина. Андрей насторожился. Из машины вышел крепенького вида мужичок, вслед за ним парочка очень вызывающе одетых девиц. Одна из них остановилась, чтобы взглянуть в зеркальце и проверить, все ли в порядке с макияжем.

– Смотри, проституток привезли, – сказал Андрей. – Наверняка к Дипломату.

Виктор приподнялся, не без интереса взглянул в окно.

– К кому же еще?

– Ну все, – заключил Андрей. – Сегодня он из дома больше не выйдет.

– Как знать, как знать, – промолвил Виктор. – Проституток-то две. Он что, обеих будет обслуживать? Нет, думаю, он сегодня ждет гостя, и определенно мужского пола. Интересно, кто это будет?

– Поживем – увидим.

– Увидим, – согласился Виктор. – Смотри в оба. Вполне возможно, этот гость может оказаться какой-нибудь очень интересной особой.

– Нам-то какое дело?

– Лишняя информация никогда не помешает. Кто знает, для чего она может пригодиться?

– Похоже, тут ты прав.

Проститутки и сопровождавший их мужчина вошли в подъезд. Минут через пять мужчина вышел, сел в машину и уехал.

Андрей сообщил об этом Виктору.

– Думаю, они останутся на всю ночь, – добавил он.

– Наверняка, – согласился Дегин. – Готов поспорить, что Дипломат и в самом деле ждет гостя, причем кого-то, кто ему нужен, но, естественно, рангом пониже. Может быть, представителя важного лица, в котором этот Дипломат заинтересован.

Андрей взглянул на него не без интереса.

– Это ты определил по тому, что привезли проституток?

– Именно. Люди величины Дипломата не будут устраивать совместные оргии с кем-то наподобие себя. Им это не нужно. Они и так знают, кто чего стоит, и отношения между ними, как правило, чисто деловые. За исключением особых случаев. Вот сделать приятное нужному человеку, показать, какого доверия он удостоился, – всегда пожалуйста. Для этого прекрасно подойдет ночь, проведенная с двумя классными девушками.

– Может быть, ты и прав…

В этот момент к подъезду подкатила еще одна машина.

– Внимание, а вот и гость! – объявил Андрей, Виктор вскочил с кровати и пристроился к окну рядом с Наумовым.

Из машины вышел какой-то человек. На секунду остановившись, он быстро огляделся. Этого хватило, чтобы Андрей его узнал. Он не поверил своим глазам.

– Ты видел? – спросил его Виктор.

– Видел, – ответил тот. – Чокнуться можно. Это что же получается?

– А то и получается, что наш друг Бобренок оказался более прытким человеком, чем мы рассчитывали.

– Ничего не понимаю, – пробормотал Наумов.

– Что тут понимать? – Виктор вернулся на кровать, лег на спину и снова закинул руки за голову. – Бобренок приехал к Дипломату. Я бы много дал, чтобы услышать, о чем они будут разговаривать. Хотя, если подумать, то догадаться не так уж и трудно…

– Ты хочешь сказать, что он приехал предупредить его о нас?

– Почему бы и нет?

– Запросто. Но, мне кажется, не только для этого. Нет, тут вполне может быть что-то другое. Если бы Бобренок приехал лишь для того, чтобы предупредить Дипломата, он бы сделал это и тотчас же постарался спрятаться в тень. Что-то тут не складывается.

– Что именно? – спросил Виктор.

– Ну вот, например, то, что он явился к Дипломату домой. Мне кажется, он все же решил, что мы испугались и в самом деле уехали. Иначе зачем бы ему было показываться нам на глаза? Уверен, он считает, что нас уже и след простыл. Иначе он бы учитывал, что мы, вполне возможно, где-то рядом, наблюдаем за домом Дипломата.

– Ага, понятно. А раз он явился к нему так открыто, то он думает, что нас в городе нет?

– Примерно так.

– Тогда его появление вдвойне подозрительно. Ситуация представляется мне так: Бобренок предупредил Дипломата о нас, а потом сообщил, что мы уехали. Сегодняшняя вечеринка очень похожа на попытку Дипломата отблагодарить за то, что он избавил того от опасности.

– Не похоже… – Андрей прикурил еще одну сигарету и, не забыв прикрыть ладонью огонек, чтобы его не было заметно с улицы, блаженно затянулся дымом. – Если бы Бобренок предупредил Дипломата о нас, тот просто послал бы своих ребят, которые кинули бы в наш номер отнюдь не учебную гранату. Думаю, они бы с гранатой и вовсе не стали связываться. Пистолет или автомат, вот чем они попытались бы нас достать. Эти ребята считают, что они круче, чем сваренные вкрутую яйца, и все остальные должны их бояться. Нет, эта банда не стала бы кидать учебную гранату. Они ввалились бы к нам в номер, размахивая всем своим оружием и вопя, как ирокезы на тропе войны. Кстати, я почти жалею, что так не произошло.

– Почему?

– Тогда бы им нужно было на время нейтрализовать зануду дежурную. Хороший удар кастетом по голове ей совсем бы не повредил.

– Нет, – покачал головой Андрей. – Она или читала бы своего Чейза, а стало быть, ничего бы не заметила, или утопала пить чай и тоже оказалась вне театра действий.

– Похоже, ты прав, – мрачно сказал Виктор и, немного подумав, добавил: – Ладно, сейчас можно гадать на кофейной гуще до потери пульса. Давай-ка хорошенько помозгуем об этом утром. А сейчас я хочу немного поспать. Война – войной, а обед по распорядку.

– Логично, – согласился Андрей.

– Еще бы! – зевнул Виктор.

Минут через пять он и в самом деле крепко заснул.

Андрей откинулся на спинку стула. Теперь они с ночью остались один на один. Она была там, за стеклом, эта теплая, летняя ночь. Казалось, она притаилась, карауля каждое его движение, словно бы устроив на него засаду, словно бы раздумывая, как проломить разделявшую их тонкую, прозрачную преграду и влиться в комнату, схватить, уничтожить…

Наумов тряхнул головой.

Господи, какие только мысли не появляются, когда сидишь в темноте?

Он не боялся темноты, не боялся ее никогда. Наоборот, темнота с самого детства служила для него предметом некоего очарования, некоей тайны, которую, он знал это, разгадать никому не удастся. Но вот прикоснуться, ощутить ее близкое присутствие…

Он посмотрел на Виктора. Проникавшего с улицы света было достаточно, чтобы разглядеть лицо напарника. Андрея поразило его странное выражение. Словно у ребенка, который, набегавшись за день на улице, спит безмятежно, сон будто смыл все следы дневных волнений и забот. Обычно так спят либо люди с совершенно чистой совестью, либо очень большие негодяи, из той породы, которые никогда не задумываются о сути своих поступков, считая их единственно верными и правильными в этом жестоком мире.

Вот так. Стало быть, это Виктору доступно. В отличие от него, Андрея.

Уж он-то хорошо понимал, кем является, и жил с этим пониманием, как со старой, давно надоевшей женой, с которой уже нет никаких сил расстаться, поскольку знаешь ее до мельчайших подробностей, до оттенков голоса. Да и имеет ли это смысл? Новая может оказаться еще хуже. К тому же к ней придется заново привыкать.

А за окном постепенно замирала уличная жизнь. В провинциальных городках она с наступлением темноты резко идет на убыль. Этим они отличаются от столицы.

За следующие полчаса мимо дома Дипломата прошли только три человека. Пьяный, который то и дело спотыкался, останавливался и оглашал окрестности ревом, из которого четко можно было разобрать лишь фразу о «его мыслях – его скакунах», да парень с девушкой, которые использовали каждый промежуток между отбрасываемыми фонарями кругами света, чтобы вволю нацеловаться.

Следующие пятнадцать минут на улице не было никого.

Андрей почувствовал, как у него непроизвольно тяжелеют веки, хотел было встать со стула и слегка размяться, но тут из подъезда Дипломата вышли две девушки, и он, мгновенно насторожившись, остался на месте. Вот они быстро проскользнули под фонарем, но все равно Андрей успел узнать в них проституток, приехавших по вызову Дипломата.

Наумов ошарашенно почесал затылок.

Ну и ну! Это что же получается? Как правило, такие люди, как Дипломат, вызывают девушек на всю ночь. Сейчас же они уходят, пробыв в доме чуть больше часа. Так не бывает…

Все это надо было обмозговать.

Что случилось? Может быть, проститутки приходили не к Дипломату? Не исключено, что их вызвал какой-нибудь пожилой любитель юных дев, живущий в том же подъезде, обладающий достаточными деньгами и решивший скоротать эту ночь в приятном обществе. Сразу с двумя? Конечно, среди любителей эскорт-услуг встречаются люди и довольно оригинальные, но все же…

Нет, вероятность того, что девицы приезжали к Дипломату, очень велика.

Можно попытаться прикинуть, что же, в самом деле, произошло. Итак, девицы Дипломату не понравились. Нет, в таком случае он отослал бы их и сразу вызвал других. Благо, любительницы пойти по стопам героини нашего нашумевшего романа, потом даже экранизированного, пока в этой стране не перевелись. То, что проститутки все же пробыли в доме около часа, говорит о том, что они понравились, по крайней мере поначалу.

Потом что-то случилось. Что именно?

Скорее всего, произошло нечто, что сделало девушек нежелательными свидетелями. Что именно? Вряд ли это какие-то переговоры. Если бы между Дипломатом и Бобренком должен был произойти важный разговор, они бы это сделали до прибытия девушек.

Стало быть, вывод один: что-то пошло не так, как рассчитывал Дипломат. Что именно и насколько не так? Вот вопрос.

Андрей подумал, что дорого бы дал, чтобы узнать точно, что именно сейчас происходит в квартире Дипломата. Существовала какая-то доля вероятности, что это может помешать их с Виктором предприятию. Вот только паршиво, если это выяснится не сейчас, а потом, через какое-то время.

Может быть, как раз в тот момент, когда Виктор приготовится стрелять.

И все же, что могло произойти?

Теперь Андрей следил за подъездом Дипломата с еще большим вниманием. Чутье подсказывало ему, что все еще не закончено. Так и оказалось.

Минут через пять после ухода девушек из подъезда вышел один из телохранителей Дипломата. Остановившись недалеко от подъезда, он постоял, покуривая сигарету, внимательно оглядываясь.

Улица была уже безлюдна. Телохранителя это, видимо, удовлетворило. Выбросив окурок, он подошел к машине Дипломата и, еще раз оглядевшись, открыл багажник, усердно делая вид, что что-то ищет.

– Ого, – едва слышно пробормотал Андрей. – Странно это, странно это… странно это – быть беде.

Телохранитель посмотрел в сторону подъезда и махнул рукой. Из него быстро вышел второй телохранитель. Он сгибался под тяжестью огромного свернутого ковра.

Больно уж этот сверток был большим.

«Держу пари, – подумал Андрей, – в ковре – труп. Чей? Уж не нашего ли знакомого Бобренка?»

Если он не ошибся, то уход девиц был вполне объясним. Итак, разговор между Бобренком и Дипломатом, видимо, был нешуточный и закончился так, как нередко заканчиваются подобные разговоры. А может, все это было Дипломатом рассчитано и запланировано? Кстати, а девицы… Ушли они до того, как Бобренка убили, или после?

Теперь Андрей мог бы сделать кое-какие выводы.

Единственное, что ему приходило пока в голову, это фраза из старой детской книжки: «Смерть шпиона, или собаке собачья смерть».

Между тем телохранители запихнули сверток на заднее сиденье машины, сели в нее и уехали.

Андрей покачал головой.

Смерть Бобренка была и в самом деле собачьей. Если только в свертке находится именно он. Возможно, убитый, например, был заклятым врагом Бобренка. И его труп был включен в сделку, которую заключили мальчик Мамы и Дипломат.

Может быть, убитый пришел еще днем. Ему аккуратно накинули на шею удавку и, успокоив навеки, оставили до ночи. Во-первых: ночью от трупа избавиться гораздо легче. Во-вторых: Бобренок мог собственными глазами убедиться в том, что его враг мертв, а стало быть, условия договора выполнены.

Не исключено, что как раз в этот момент они с Дипломатом сидят в удобных креслах, пьют какое-нибудь кампари с апельсиновым соком и мирно беседуют о том, что сделают с двумя киллерами, когда их поймают.

А девицы? Их поспешный несвоевременный уход в эту схему как-то не совсем укладывается. Вернее, совсем не укладывается.

Нет, все-таки в свертке, вероятно, Бобренок. Мертвый. Убитый либо в ссоре, либо холодно и расчетливо.

Что из этого следует? Дипломат убирает свидетелей? Чего? И при чем тут Мама? Не доказывает ли убийство Бобренка, что Мама о его действиях не подозревала? То есть, другими словами, Бобренок действовал на свой страх и риск.

«Странный вывод», – подумал Андрей.

Хотя, если подумать, не такой уж он и странный. Довольно простая картина. Бобренок приехал в Азинск, имея от Мамы задание проследить, как выполнят заказ Дегин и Наумов. Вместо этого он вступает в контакт с Дипломатом, которого, вполне возможно, знал ранее. Предупреждает его и пытается помешать нам делать свое дело. Для этого он сообщает о нашем приезде старшему лейтенанту Хлынову. Милая шутка с гранатой тоже, вероятно, на совести Бобренка.

Чутье подсказывало Андрею, что пока, на некоторое время, все кончилось.

Он встал со стула, потянулся, разминая затекшие мышцы, резко сделал несколько приседаний.

Так недолго и задницу отсидеть.

И все-таки что-то тут было нечисто, что-то не складывалось… Уж больно все было просто. Так в жизни не бывает. Если бы Бобренок предупредил Дипломата, то телохранители уж обязательно проверили бы на предмет появления приезжих все дома, расположенные рядом с жильем их шефа.

«Может, еще и проверят, – подумал Андрей. – Кто им мешает сделать это, например, завтра? Да никто».

Наумов подумал о том, что если завтра охрана Дипломата не выкажет никаких признаков беспокойства, то это будет означать, что ситуацию с Бобренком он просчитал неправильно. А если тот их не выдавал, то зачем ему было являться к Дипломату? И зачем тот его убил?

Существовала еще одна версия.

Вполне могло быть, что заказчиком этого убийства была сама Мама. Тогда все тоже неплохо объяснялось, правда, не без некоторой натяжки.

Если у нее были какие-то дела с Дипломатом и Бобренок явился к нему, выполняя ее указания, то ни о каком предательстве не может быть и речи. Бобренок явился к жертве, чтобы своим появлением дать понять, что у них все нормально, по-прежнему.

Это логично. Когда прогремит выстрел Виктора, люди Дипломата начнут искать убийцу. Причем они будут руководствоваться не следами отпечатков пальцев и не вещественными доказательствами. Они будут действовать по простому принципу: кому это выгодно? И тогда Мама, если у нее были дела с Дипломатом, попадет в сферу их подозрений.

Вполне вероятно, она послала Бобренка, чтобы тот предложил Дипломату какое-то очень выгодное дело. Зная, что Дипломату осталось жить несколько дней, она может смело предлагать что угодно.

Что дальше?

Дипломата убивают. Его люди являются к Маме, как к одному из вероятных организаторов убийства, а та говорит: «Зачем мне было его убивать? Мне это было совсем не выгодно. Мы как раз собирались начинать очень выгодное дело. От его смерти я больше проиграла, чем выиграла. Так что, ребята, вы ищете не там».

Конечно, связи у Мамы крутые, и крупной рыбы она может не опасаться. Но людей, наподобие мальчиков Дипломата, она бояться должна. Те в своей глухомани могут и не знать о ее связях. Дипломат наверняка знает, но он будет мертв и остановить своих бандитов не сможет. А дальше все очень просто. Если ребята Дипломата убедятся, что его убить приказала Мама, то они сначала будут стрелять, а потом уж разбираться, кого они ухлопали и какие у него связи.

Стало быть, чтобы обезопасить себя от этого, Мама могла послать Бобренка к Дипломату.

Очень похоже на правду.

Вот только зачем Дипломат этот Бобренка убил? Или все же труп был не Бобренка?

Андрей подумал, что определить это не так уж и трудно. Если утром Бобренок не выйдет из дома Дипломата, значит, в свертке вынесли именно его.

Остается ждать и наблюдать.

Что он и собирался делать дальше.

Андрей плюхнулся на стул и закурил новую сигарету. В самом деле, ему ничего не оставалось, как только ждать… А ждать он умел. Без этого в его профессии делать нечего.

Глава семнадцатая

– Похоже, все-таки Бобренка убили, – сказал Виктор.

– Да, наверняка, – согласился с ним Андрей.

Было десять часов утра. Пять минут назад он разбудил Виктора и рассказал о том, что не так давно вернулись телохранители Дипломата. Естественно, свертка с ними уже не было. Андрей сделал вывод, что тот спрятан где-то далеко за городом. Или закопан в землю, или брошен в воду. Теперь, когда к десяти утра Бобренок так и не вышел из квартиры Дипломата, два киллера могли совершенно определенно сказать, что в свертке был именно он.

– Но зачем он это сделал? – недоумевал Виктор.

– Когда-нибудь мы это узнаем, – сказал Андрей. – Если успеем. Мне кажется, дорога, которую мы выбрали, становится все уже и уже и все более похожа на настоящую дорогу к смерти.

– Согласен, – слегка улыбнулся Виктор. – Истинный самурай должен пройти ее с честью, ни разу не оглянувшись.

– Если бы мы еще и в самом деле были самураями…

– Тут ты прав. Самураи из нас просто никакие. Однако, чем болтать о чепухе, давай-ка прикинем, что будем делать дальше.

– Единственное, что мы можем сделать, – ответил Андрей, – это дождаться подходящего момента и спустить курок. Потом останется только быстро-быстро уехать. Благо машина уже ждет нас на стоянке.

– Так-то оно так, – промолвил Дегин. – Но только этой ночью произошли некоторые события. Давай подумаем, каким образом они могут помешать нашим планам.

– А ты как думаешь?

– Все зависит от того, знает Дипломат о нас или нет. Другими словами, успел сказать ему о нас Бобренок или все же между ними были какие-то свои, не касающиеся нас дела.

– Не исключено, что какие-то дела между ними были.

Андрей поудобнее устроился на стуле, потом открыл бутылку сока и сделал несколько глотков.

– Другими словами, ты хочешь сказать, что Дипломат о нас пока еще не знает? – спросил Виктор.

– Что я, оракул, что ли? Не знаю. Думаю, надо придумать, что мы будем делать в самом худшем случае. Если Дипломат о нас не знает, мы продолжаем действовать по разработанному плану. Если же нас засекли, то надо уходить, и, чем скорее, тем лучше.

– Не согласен, – возразил Дегин. – Думаю, все же надо обязательно попытаться сделать дело. Если парни Дипломата нас засекут, то совершенно не важно, будем мы стрелять или нет. Они попытаются нас уничтожить. Поэтому я предлагаю стрелять в любом случае. По крайней мере, вернувшись в Москву, мы сможем доложить, что дело сделано.

– Если вернемся, – поправил его Андрей.

– Да, – согласился Виктор. – Если вернемся.

– Тогда давай-ка прикинем самый худший вариант. Что будет, если Дипломат о нас знает? Как он станет действовать?

– Самым обычным образом, – ответил Виктор, тоже берясь за бутылку. – Узнав о том, что мы появились в городе, он вполне логично подумает, что мы, может быть, уже где-то от него неподалеку. Верно?

– Верно.

– Он повысит меры безопасности. Значит, сопровождать его будут уже не два телохранителя, а человека четыре. Может быть, больше. Число зависит от того, насколько он серьезно напугается. Надо сказать, что нам это повредит не сильно. Может быть, даже поможет. Шесть телохранителей, да к тому же еще и не профессионалов, поневоле станут друг другу мешать. И мы это можем использовать.

– Но он не ограничится увеличением телохранителей, – предположил Дегин.

– Конечно, нет. Он пошлет нескольких своих ребят узнать, не заселились ли в последние два дня в ближайшие дома какие-нибудь иногородние. Два парня, такой-то и такой-то наружности. Эти ребята рано или поздно нас обнаружат и попытаются ухлопать. Если Бобренок доложил о нас Дипломату, мы должны подстрелить его до тоге, как нас обнаружат. А поэтому…

– Мы должны поспешить.

– Правильно, – согласился Наумов. – И вообще, думаю, было бы разумно выходить из дома как можно реже. Лучше бы совсем не появляться на улице. Но один раз нам выйти все же придется.

– Винтовка?

– Да, ее нужно забрать, и как можно скорее. Может быть, ты сходишь на вокзал прямо сейчас?

Потратив несколько секунд на обдумывание предложения, Андрей решительно тряхнул головой.

– Дельное предложение. Давай позавтракаем, и я отправлюсь. В самом деле, чем быстрее мы это сделаем, тем будет лучше. Кроме того, если винтовка будет лежать здесь, у меня на душе будет спокойнее. У меня пред глазами так и стоит какая-нибудь слишком любопытная кладовщица, которая залезла к нам в сумку, надеясь найти там нечто ценное и обнаружила эту смертоносную игрушку.

– Вот и решили, – промолвил Виктор.

– Тогда займи-ка мое место. Тем более что время моего дежурства кончилось, – предложил Андрей, с готовностью освобождая стул.

– И это мой друг, – пробормотал Виктор, занимая его место. – Нет, чтобы предложить подежурить за меня еще часок…

– И одновременно с этим сходить на вокзал, – отправляясь на кухню, продолжил Андрей.

Он принес палку копченой колбасы, хлеб и еще две бутылки сока. Расстелив на подоконнике газету, Виктор очистил колбасу от шкурки и порезал на кусочки. Тем временем Андрей порезал хлеб и, придвинув к подоконнику второй стул, устроился рядом с другом.

– Не так уж и плохо, – промолвил Виктор, прожевав первый кусок.

– Да, колбасу здесь делают просто чудесную, – согласился Андрей. – А вот сок что-то мне не нравится.

– Мне тоже… – сказал Виктор и вдруг замер, не донеся до рта будерброд.

Из подъезда, в котором жил Дипломат, вышел один из его телохранителей. Это был крепенький парень с широким тупым лицом. Одет он был в спортивный костюм и шел не спеша, словно бы прогуливаясь. Вот он остановился и неторопливо огляделся.

Андрей и Виктор одновременно инстинктивно подались в глубь комнаты, стараясь спрятаться так, чтобы не попасться тому на глаза и одновременно не потерять его из виду.

– Ох, не нравится мне его взгляд… – пробормотал Андрей.

– Похоже, Бобренок перед смертью все же решил слегка поболтать, – сказал Виктор. – Наверное, рассчитывал таким образом спасти себе жизнь. Кретин.

– Сомневаюсь, что он что-либо рассчитывал. В такие минуты, понимая, что сейчас убьют, люди начинают говорить и говорить, стараясь задержаться на этом свете хотя бы на одну лишнюю минуту. Утопающий хватается за соломинку.

– Ни разу не слышал, чтобы соломинка помогла хоть кому-нибудь выплыть.

– Я тоже… Но ведь хватаются.

Между тем телохранитель Дипломата продолжал стоять, неторопливо обшаривая взглядом окно за окном, словно стараясь угадать, за каким из них прячутся киллеры.

– А может, он просто так вышел, стоит себе, о нас совершенно не думает?.. – неуверенно предположил Виктор.

– Нет, у меня чутье тоже есть, – покачал головой Андрей. – Все, засекли нас. Будем уходить?

– Ну уж нет, – решительно сказал Виктор. – Этого они от меня не дождутся.

Между тем выражение лица парня слегка изменилось. Сквозь непроходимую тупость проступило нечто, напоминающее доброжелательную улыбку. Неожиданно резво он перешел на другую сторону улицы и исчез из поля зрения двух друзей.

Андрей и Виктор переглянулись.

– Такое ощущение, что он сейчас позвонит в нашу дверь, – пробормотал Виктор.

– Нет, – возразил Андрей. – Просто, похоже, он ждал, когда кто-то выйдет из нашего подъезда, и дождался. Если ожидаемый им человек пройдет мимо нашего окна, мы сможет узнать, кто это. Хотя, мне кажется, я и так знаю, кто это может быть.

– Наша хозяйка?

– Угу.

Действительно, не прошло и минуты, как мимо окна прошла Анна Васильевна. Рядом с ней вышагивал мальчик Дипломата. Она что-то рассказывала, а он внимательно слушал.

– Все, – сказал Андрей. – Что-то мне захотелось оказаться как можно дальше от этого города. Похоже, нас засекли. Уходим?

– Пока еще нет, – мрачно сказал Виктор. – Это еще не все.

– Как не все? – удивился Андрей. – Сейчас этот мальчик узнает, что у нашей уважаемой хозяйки два приезжих сняли квартиру. Он подумает, что это не может быть никто, кроме нас, и немедленно доложит своему шефу.

– Спокойно, не пори горячку, – жестко проговорил Виктор. – Пока они ничего не знают. Но очень скоро у них возникнут подозрения, причем довольно основательные. Для того чтобы удостовериться окончательно, им нужно нас хотя бы один раз увидеть. Как только это произойдет, они моментально поймут, что мы не студенты. Смекаешь?

– Пока не очень.

– Мы будем отсиживаться в квартире. Ломать ее дверь среди бела дня они не станут. Думаю, они просто установят за ней наблюдение. В конце концов, они вполне могут допускать мысль, что мы уехали. Прежде чем действовать, им надо быть уверенными, что мы не те, за кого себя выдаем. Стало быть, какое-то время у нас есть. Может быть, до ночи. Но не забудь – ночью ускользнуть гораздо легче.

– Но интересно, как они нас вычислили? – удивился Наумов.

– Очень просто. Этот городок, по сути, является большой деревней. Кто-то видел, как ты разговаривал с Анной Васильевной, какая-нибудь досужая кумушка. Она сказала об этом еще кому-нибудь. В итоге слух о том, что у твоей Анны Васильевны новые квартиранты, достиг кого-нибудь из подручных Дипломата. Меня больше волнует другое… За окнами этой квартиры наблюдение будет установлено. Но нам на это совершенно плевать. Мы успеем выстрелить и скрыться. Все может испортить снайпер. Если Дипломат посадит его в доме напротив и прикажет следить за нашими окнами – дело плохо. Тогда и в самом деле стоит рвать когти.

– Может быть, это стоит сделать сейчас?

– Успеем. Разве ты забыл, что мы выбрали путь, ведущий к смерти, – невесело улыбнулся Виктор. – А настоящий самурай с выбранного пути не сворачивает.

– Может, ты и прав, – вздохнул Андрей.

– Я наверняка прав, – сказал Виктор. – А теперь, будь добр, смотайся-ка за винтовкой. Самое время ее принести. Вот только сделать это нужно… как можно более скрытно. Насколько я помню, окно кухни выходит на другую сторону дома. Давай через него и дворами, дворами… Не теряй время зря.

– Есть, мой генерал, – почти весело отрапортовал Андрей и отправился на кухню.

В самом деле окно кухни выходило на противоположную улице сторону. Перед Андреем открылся небольшой дворик со столом, на котором забивают вечного как мир «козла», с несколькими наполовину сломанными лавками и ржавыми качелями в дальнем углу.

Если вылезти из окна, то можно, пройдя через двор, попасть на улицу, параллельную улице Свердлова.

Подумав, что квартира расположена, как нельзя кстати для того, что они с Виктором рассчитывают совершить, Андрей рванул оконный шпингалет. Тот подался. Теперь оставалось только открыть окно.

От души надеясь, что его никто не заметит, Наумов быстро, как кошка, выскользнул на улицу и осторожно прикрыл за собой выкрашенную неистребимой белой краской створку.

Тишина и покой. Похоже, того, как он вылезал из окна, никто не заметил.

Поправив засунутый под куртку пистолет, он неторопливо двинулся через дворик. Спавшая под столиком дворняга открыла глаза и тявкнула ему вслед. Может быть, ей что-то приснилось нехорошее, может, она чутким собачьим нутром угадала в нем опасного человека. Андрей даже не взглянул в ее сторону, и собака, снова закрыв глаза, погрузилась в блаженное состояние дремы.

Через пару минут Наумов уже стоял на улице и ловил такси. Еще через пять минут рядом с ним затормозил вишневый «Москвич».

– Командир, подбрось на вокзал, – сказал Андрей водителю, голубоглазому парню лет двадцати пяти.

– Какой? – меланхолично поинтересовался тот.

– Железнодорожный, конечно.

– Пятнадцать тысяч.

– Поехали.

Андрей попросил высадить его, немного не доезжая до вокзала. Расплатившись, он вылез из машины и, все также не спеша, направился к площади, заполненной торговками, жуликами, цыганками, милиционерами, детьми и отъезжающими.

Он двигался через толпу легко, не забывая время от времени оглядываться. Пока все было спокойно. Милиционеров на площади было не больше обычного. И вид у них был слегка сонный. Тоже как обычно.

«Неужели Хлынов поверил в то, что мы уехали? – подумал Андрей. – Да нет, не такой уж он наивный. Просто он не мог знать о том, что мы оставили винтовку в камере хранения. Стало быть, засады на вокзале быть не должно. Но все же…»

Он еще подумал, что в случае засады не сдастся. Если будет нужно, он станет отстреливаться, потом смешается с толпой и уйдет от погони. Только все надо будет сделать очень быстро. В таких делах каждая потерянная секунда может привести к неудаче.

Вокзал встретил его разноголосым шумом и суетой. Пройдя мимо многочисленных, торгующих всякой всячиной киосков, мимо «челноков» с их огромными баулами и сумками, он спустился вниз, к камере хранения.

Здесь, казалось, все было тоже в норме. Андрею повезло. Видимо, наступил перерыв между основными поездами. Поэтому перед камерой хранения не было ни одного человека. Предъявив номерок, Андрей уплатил за то, что забирает багаж на сутки позже, и прошел за стеллажи вместе с девушкой, которая и должна была его выдать.

– Вот она, ваша кладь, – раздраженно сказала девица.

– Да неужели? И вы можете мне поклясться, что это она именно и есть? – лукаво спросил Андрей.

Девушка взглянула на него заинтересованно, но все же фыркнула.

– Каким образом вы предпочитаете клясться? – состроив шутливую гримасу, спросил Андрей. – На крови?

– Вот еще… – прыснула девушка. – Скажете тоже…

– Ага, значит, вы не можете поклясться, что это именно моя сумка, – обвиняющим тоном проговорил Андрей. – В таком случае, с вас надо взять контрибуцию. Что вы делаете сегодня вечером?

– Иду домой.

– И никак по дороге не можете завернуть в какой-нибудь милый ресторанчик? – спросил Андрей.

– Какой ресторанчик? – почти сожалея, сказала она. – Вы же уезжаете.

– Я только забираю багаж, – многозначительно поднял вверх палец Андрей. – Это вовсе не означает, что я уезжаю. Смекаешь?

– Смекаю, – на этот раз с искренним сожалением вздохнула она. – Вот только дома меня ждет мой любимый хороший человек, которого я огорчить никак не могу.

– В таком случае, – промолвил Андрей, – все вопросы отпадают. Высокое чувство заслуживает только одного отношения – глубочайшего уважения.

– Увы, – развела руками девушка.

– Увы, – в тон ей повторил Андрей.

Он взял сумку, повесил ее на левое плечо и пошел к выходу.

За то время, пока он был с девушкой за стеллажами, в камеру хранения кто-то вошел. Стеллажи мешали Андрею увидеть, кто это. Ему хватило голоса вошедшего. Услышав его, Наумов насторожился.

К счастью, выйдя из-за стеллажей, Андрей оказался за спиной Хлынова. Тот разговаривал с кассиршей.

– Ну хорошо, я прошу вас припомнить, не сдавал ли вам вещи вот такой человек.

Милиционер протянул кассирше какой-то листок.

Все решали секунды.

Подмигнув кассирше, Андрей схватил валявшийся на стеллаже перочинный ножик и, оказавшись за спиной Хлынова, быстро приставил его рукоятку к спине милиционера.

– Не поворачиваться, это ограбление, – вкрадчиво сказал он и еще раз, для верности, подмигнул кассирше.

Та поджала губы. Такие шутки ей явно не очень нравились, но то, что объектом розыгрыша становился милиционер, заставило ее соблюдать нейтралитет.

А Хлынов и в самом деле не сделал попытки повернуться. Он мгновенно узнал голос Андрей и ничуть не сомневался, что тот не шутит. Еще он понимал, что если не подыграет Наумову, то тому ничего не останется, как стрелять.

Выдававшая багаж девушка хихикнула. Ее эта сцена искренне забавляла.

– Петр, это ты? – спросил старший лейтенант.

– Нет, – театрально угрожающим голосом сказал Андрей. – Это неведомый преступник. Если вы, товарищ Хлынов, мне не подчинитесь, я открою стрельбу и уложу всех, кто окажется в поле моего зрения. Начну с тебя.

– Ладно, хватит придуривать… – начал было Хлынов.

– Не хватит, – упрямо заявил Андрей. – И вообще пойдем-ка, у меня есть к тебе разговор.

– Пойдем, – обреченно согласился милиционер.

– Только не оборачиваться, – предупредил Андрей.

И, положив ножик обратно на стеллаж, он крепко схватил Хлынова за плечо и толкнул его к выходу из камеры хранения.

Милиционер покорно вышел наружу. Оказавшись в коридорчике перед камерой хранения, он хотел было обернуться, но Андрей предусмотрительно сказал:

– Стоп, без фокусов. Одно, неверное движение, и я стреляю. Вперед. Не оборачиваясь. Понял?

– Понял, – вздохнул Хлынов. – Приятель, все равно ведь не уйдешь. Сдался бы, что ли?

– А вот и уйду, – ухмыльнулся Андрей. – Пошли, только не на площадь, а на перрон. Смекаешь?

– Еще бы, – отозвался Хлынов. – Как не понять…

И он покорно потопал впереди Андрея. Тот шел на шаг позади, время от времени подсказывая старшему лейтенанту, куда идти.

– Ну, а теперь что? – поинтересовался Хлынов, когда они оказались на перроне.

– А теперь давай через пути. Видишь, вон туда, где стоят грузовые вагоны. Смекаешь?

Милиционер не сделал и попытки к сопротивлению.

«Молодец, соображает, – подумал о нем Андрей. – Только сейчас главное – не расслабиться».

Хлынов нравился ему все больше и больше. Хладнокровием и способностью действовать логично в опасных ситуациях. Однако эти качества делали его более серьезным противником, чем кого-либо еще.

Как только вагоны скрыли их от стоявшего на перроне народа, Андрей вытащил из-под куртки пистолет и скомандовал:

– Стой!

Хлынов послушно остановился.

– Вытащи из кобуры пистолет. Очень осторожно, без резких движений.

Старший лейтенант послушно выполнил и это приказание.

– Вот, теперь брось пистолет себе под ноги… Вот так, правильно… Сделай три шага вперед… Умница, все понимаешь. Я начинаю думать, что иногда милиционерам присущ некоторый здравый смысл.

Наклонившись, Андрей поднял пистолет.

– Ты за это заплатишь, – мрачно пообещал Хлынов.

– Ничуть не сомневаюсь, – проговорил Андрей. – А теперь можешь повернуться, и давай-ка поговорим.

– Какой мне смысл разговаривать с бандитом? Вот когда я тебя поймаю, тогда мы и поговорим.

– Знаю я ваши разговоры, – проворчал Андрей. – Небось головой об сейф лупить станете и те дела, что давно завалялись, вешать на меня станете.

– Может, и буду, – сказал Хлынов. – Думаю, за тобой многое, да только доказать это не удастся. Такие, как ты, лишних улик оставлять не любят. А свое ты получить должен.

– Опять же, и в отчетности порядок. А то что-то новая звездочка задерживается. Так, что ли? – мрачно ухмыльнулся Андрей.

– На звездочки мне плевать, – проговорил Хлынов.

– Конечно, плевать. Ты ведь у нас наличные больше любишь. Не так ли, старший лейтенант? Дачку небось себе уже присмотрел каменную, и участочек при ней не маленький. Прав я, лейтенант? На денежки, что получаешь от Бобренка. Не так ли?

Хлынов устало хмыкнул.

– Глупый ты, как я погляжу. Глупый и злой… Стало быть, проживешь очень недолго. А насчет денег – нет, не брал я денег с бандитов и не возьму.

– И никто не берет, все вы честные, с холодным сердцем и чистыми руками. Всегда на страже порядка.

– Другие берут. Только это их дело. А я – нет. Потому и в старших лейтенантах.

– И горд этим до невозможности… Так как же с Бобренком?

– А что с Бобренком?

– Разве вы не в паре работаете?

– Да ты совсем спятил, – покачал головой Хлынов. – Чтобы я с преступниками работал на пару… Не будет этого… да, не отрицаю, был у меня разговор с этим Бобренком. Рассказал он мне про вас и посоветовал сразу же вас брать. Пугал, что ты с напарником жуткие профессионалы и после того, как сделаете дело, взять вас будет невозможно.

– Понятно. А ты, стало быть, по доброте душевной решил нас не трогать… Ладно, хватит лясы точить, рассказывай, сколько тебе заплатили за то, что ты не будешь мешать нам убрать Дипломата? Небось тоже какой-нибудь местный авторитет? Или ниточка этого дела тянется аж в саму столицу?

– Слушай, кто из нас милиционер? – улыбнувшись, развел руками Хлынов. – Да ты, похоже, решил меня допросить по всем правилам. Небось сейчас колоть будешь?

– Милиционер – ты, а сила – за мной. – Андрей помахал пистолетом. – Поэтому вопросы задаю я, а ты отвечаешь.

– А если я отвечать не стану, ты меня пристрелишь? – с иронией спросил Хлынов.

– Кто знает, может, и пристрелю. Чтобы под ногами не путался. Больно уж ты прыткий. И знаешь много. Пословицу про тех, кто много знает, повторять не буду.

В этот момент невдалеке показался рабочий-железнодорожник. Он шел, помахивая молотком на длинной ручке, и смолил сигаретку. Мгновенно сунув пистолеты в карман куртки, Андрей предупредил старшего лейтенанта:

– Чуть что не так, сразу стреляю. Понял?

– Понял, – ответил тот. – Ох, понасмотрелись вы, молодежь, всяких западных боевиков. Ведете себя, как ковбои.

Андрей ничего не ответил, то и дело поглядывая на приближавшегося рабочего, прикидывая, что стрелять, если что, придется через куртку. Конечно, не совсем удобно, но зато не надо будет тратить время на то, чтобы вытащить пистолет.

Железнодорожник приближался. Вот он углядел Андрея и Хлынова. Конечно, милиционер и какой-то парень, стоявшие лицом друг к другу на расстоянии пары шагов и молчавшие, его несколько удивили. Ну, да чего только не увидишь на вокзале?

Видимо решив, что взаимоотношения этой парочки не его дело, рабочий прибавил шагу и, пройдя мимо, вскоре скрылся за вагонами.

– Итак? – не без иронии проговорил Хлынов. – Так будешь ты в меня стрелять или нет?

– Наверное, все-таки буду, – сказал Андрей. – Как я говорил, ты, похоже, знаешь слишком много, а в наше время это очень опасно.

– Тогда стреляй, – проговорил старший лейтенант. – Только учти, через полчаса после этого вас обоих возьмут. Тебя и твоего напарника. Думаешь, я один работаю? И слежу за вами один тоже?

– Думаю, тут ты блефуешь… – Андрей снова вытащил из кармана пистолет милиционера и снял его с предохранителя.

Хлынов побледнел.

– Э, парень, не шути. Говорю тебе, если бы не я, вас взяли бы сегодня ночью. Думаешь, я случайно в камере хранения оказался? Мне доложили, что ты вылез из окна и задними дворами направился куда-то. Куда ты мог пойти? В общем, через некоторое время я допер, что ты вполне мог что-нибудь оставить в камере хранения вокзала. Да слегка опоздал. Каюсь, немного тугодум. За это иногда и получаю. Если ты меня хлопнешь, то своего дела вы никогда не сделаете. А так сроку у тебя до темноты. Если подумать, целая куча времени.

Андрей задумался.

– Ага, значит, вы нашу квартиру держите под наблюдением?

– Ну конечно. Думаешь, я после того, что мне рассказал Бобренок, поверил, что вы уедете из города? Кстати, а ты не заметил, что ваша квартирная хозяйка даже не пришла полюбопытствовать, как вы устроились?

– Действительно, не пришла. Вы отсоветовали?

– Конечно. Кто знает, что вам в голову взбредет? А женщина она старая, заслуженная, такой рисковать не стоит.

– И мальчикам Дипломата она тоже поэтому про Нас рассказывает?

– А что ей, отмалчиваться, что ли? Так это их насторожит еще больше. Нет, она им рассказала все, что требуется, и теперь мальчики Дипломата почти уверены, что вы не киллеры, а просто студенты. Кстати, ты заметил, что она провела мальчика Дипломата специально под окнами своей квартиры? Чтобы вы видели, с кем она разговаривает. Поэтому сроку вам до темноты. Если они ей не поверили, то ночью придут проверить, кто вы есть на самом деле. Нам, чтобы вы не устроили в центре города перестрелку, придется вас брать. Понимаешь, не нужно нам этого. Перестрелка может испортить нашу отчетность.

Он тонко улыбнулся.

– Понятно, – кивнул Наумов. – Все у тебя схвачено. Все рассчитано. И сам ты круче, чем сваренные вкрутую яйца.

– Точно, – подтвердил Хлынов.

– Вот только, держу пари, начальство твое об этой операции не знает ни сном, ни духом. Верно?

– А вот это уже не твое дело, – огрызнулся старший лейтенант.

– Верно, – покивал Андрей. – Дело не мое. Но меня касается. Давай-ка подведем итоги. Мне кажется, самое время это сделать.

– Ну что ж, идея не такая уж и плохая. Давай подводить. Итак, дорогие мои киллеры, вы довольно прилично влипли. Свое дело без моей помощи вы сделать не можете. Более того, если я надумаю вам помешать, то оно и вовсе провалится. Может быть, имеет смысл поделиться со мной кое-какими сведениями?

– Например, кто именно заказал убийство Дипломата? – подсказал Андрей.

– Хотя бы, – безразличным тоном произнес Хлынов.

«Понятно, значит, ни про Маму, ни про ее „контору“ Бобренок ему не сказал, – подумал Наумов. – И это совершенно логично. Милиционер должен был помешать нам выполнить заказ, не более. Все верно рассчитал Бобренок. Да только ошибся в одном. Зря он сунулся к Дипломату. Тот его, конечно же, моментально раскусил. А с милиционером он и в самом деле придумал неплохо. Конечно, взять нас ребяткам этого Хлынова было бы довольно трудно. Наверняка, нам удалось бы скрыться. Но о выполнении заказа после этого нечего было бы и думать». Наумов слегка улыбнулся.

– Много будешь знать, плохо будешь спать. Усекаешь?

– Усекаю. Вот когда мы вас будем брать, то обязательно учтем ваше потенциальное желание к сотрудничеству.

– Ну, ты и завернул, – покачал головой Андрей. – Другими словами, если я тебе сейчас всего не расскажу, то твоим ребятам будет отдан приказ живыми нас не брать? Верно?

– Где-то около этого.

– Врешь ты все, – мрачно выдал Андрей. – Думаешь, я совсем дурак и не понимаю, что после этого разговора нас живыми брать не будут ни при каких обстоятельствах? Только мертвыми. С контрольным выстрелом в голову. И не потому, что мы можем что-то сболтнуть твоему начальству. Тут ты отбрешешься, я не сомневаюсь. А потому, что, оказавшись на зоне, мы запросто можем рассказать кому-нибудь о твоем участии в этом деле. Не ровен час, слушок дойдет до дружков Дипломата – и все, ты уже не жилец.

Глаза Хлынова сузились.

– В самом деле, ты не совсем дурак.

– Стараемся помаленьку, – промолвил Андрей. – В общем, так, в чем ты прав, это в том, что тебя мне сейчас убирать смысла нет. Думаю, и тебе нас до ночи трогать тоже не очень хочется. Слишком уж ты заинтересован в том, чтобы Дипломата хлопнули. Кстати, почему? Что-то не верится, будто тут не замешаны деньги.

– Верь – не верь, но этот так, – промолвил милиционер.

– Значит, месть. Что-то он, этот Дипломат, сделал тебе не очень приятное. Не так ли?

– Сделал. И не только мне.

– Ну, да это твое дело. Главное – до ночи мы друг другу мешать не будем. На этом и расстанемся. Да, кстати, чуть не забыл. Если вы следите за домом, то наверняка должны были видеть, как выносили труп этого Бобренка. Что же вы этим не воспользовались?

– Смысл? – пожал плечами Хлынов. – Ну, взяли бы двух мальчиков Дипломата и сорвали бы всю остальную операцию. Сам-то он вышел бы сухим из воды.

– Но вы хоть убедились, что это именно его труп?

– Убедились. Это Бобренок.

– Ну вот и хорошо. Нам меньше работы.

Андрей стал неторопливо отступать прочь. Он понимал, что спиной к старшему лейтенанту лучше поворачиваться лишь тогда, когда межу ними будет приличное расстояние.

– Эй, погоди, – забеспокоился Хлынов: – А пистолет?

– Неужели не сможешь достать себе другую пушку? – спросил Андрей.

– Такую не достану. Это табельное оружие. Отдай, зачем она тебе?

– Табельное, говоришь?

Андрей ничуть не сомневался, что уже этой ночью им с Хлыновым предстоит вести довольно опасную игру. Так почему бы не позлить будущего противника?

Он быстро огляделся и, заметив неподалеку открытый канализационный люк, шагнул к нему. Заглянув внутрь, Андрей убедился, что в люке нет воды, и кинул в него пистолет Хлынова.

– Ой, уронил! – сделав удивленный вид, сказал он. – Придется, приятель, тебе его доставать самому. Мне, извини, некогда.

После этого Андрей резво повернулся и, легко перепрыгивая со шпалы на шпалу, побежал к ограждавшему вокзал забору. В нем была дыра такой величины, что через нее мог легко пробраться не только он, но и средних размеров слон.

Как Наумов и рассчитывал, с другой стороны дыры оказалась тихая, тенистая, почти безлюдная улочка.

Подумав, что этим путем во времена застоя с территории вокзала исчезло немало ценных грузов, Андрей бодро зашагал по ней. Улочка влилась в другую, более широкую, по которой уже проезжали машины. Через короткое время Андрей уже сидел в одной из них. Еще через пятнадцать минут он вылез на той улице, с которой совсем недавно уехал на вокзал.

Теперь оставалось только попасть обратно в квартиру.

«Интересно, где же Хлынов установил наблюдательный пост? – думал Андрей, входя в уже знакомый ему дворик. – Где-то здесь. А иначе как бы он узнал, что я покинул квартиру? И, конечно же, еще один с другой стороны дома. А может, и два, учитывая, что еще кто-то должен следить за подъездом Дипломата. Да, похоже, уйти после выполнения задания будет нелегко. Люди Хлынова… мальчики Дипломата… Не слишком ли много охотников?»

Дворик был по-прежнему пуст.

Проскользнув в квартиру и плотно закрыв за собой окно, Андрей направился к Виктору. Тот сидел на стуле, внимательно наблюдая за подъездом Дипломата.

– Ага, явился, – сказал он, бросив внимательный взгляд на Андрея. – Похоже, все прошло в лучшем виде.

– В лучшем, – ответил Наумов. – Если не считать, что в камере хранения я нос к носу столкнулся с нашим общим знакомым Хлыновым.

Виктор присвистнул.

– Ого! Ну, и как?

– Поговорили.

– О чем?

– Сейчас расскажу, – ответил Андрей, ставя на пол сумку.

Глава восемнадцатая

– Стало быть, вы пришли к некоторому соглашению? – задумчиво проговорил Виктор.

– Да, если это можно так назвать, – ответил Андрей. – Судя по всему, с наступлением темноты на нас откроют охотничий сезон.

– Ну, до темноты еще далеко. И если нам повезет… Виктор вытащил из сумки ящичек, в котором были детали винтовки, и, раскрыв его, стал ее собирать.

Андрей подошел к окну. Машина Дипломата стояла перед подъездом. Значит, он все еще был дома.

«Черт, а если он сегодня вообще никуда не выедет?» – подумал Андрей.

Это было вполне возможно. Из осторожности Дипломат вполне мог остаться сегодня дома. Ночью им придется уходить, и тогда – все. Они не выполнят контракт.

Видимо, такие мысли одолевали и Виктора. Закончив собирать винтовку и зарядив ее, он сказал:

– Если Дипломат сегодня не выйдет, нам придется ночью уходить. Тогда у нас останется два варианта. Отсидеться ночь где-нибудь поблизости, вернуться в город утром и попытаться подстрелить клиента с колес. Это жутко рискованно, особенно учитывая, что у нас нет автомата. Без автомата засада с колес может удаться только при очень большом везении.

– А второй вариант? – спросил Андрей.

– Еще более рискованный. Вернуться в Москву. Благо Бобренок мертв, и о том, что мы возвращаемся, предупредить Маму некому. Сделав вид, будто все прошло в лучшем виде, мы войдем к Маме в офис и положим там всех. Всех поголовно. После этого нам придется затаиться, причем надолго, может быть, даже завязать с этим грязным делом.

– А просто так завязать нам не удастся?

– Даже и не думай! – Виктор приложил винтовку к плечу и взял на мушку подъезд Дипломата. – Найдут, где бы мы ни скрылись. Да и потом, не хочется мне уезжать из Москвы. Что я буду делать у тебя там, в провинции?

– Дело-то всегда найдется, – пробормотал Андрей. – Только ты абсолютно прав – найдут, где бы мы ни спрятались. Ну, протянем мы несколько месяцев, а потом все равно прихлопнут.

– Вот я и говорю. У нас осталось только два варианта. Оба рассчитаны на некоторое везение. Это плохо. Везение – штука капризная. Каждый раз, когда ты в нем жутко нуждаешься, оно показывает тебе очень большой… гм… кукиш.

– И все же…

– И все же еще ничего не потеряно. Лишь бы только этот Дипломат не посадил где-нибудь напротив этого дома снайпера. Это единственное, что может мне помешать сделать свое дело, рискни он выйти на улицу.

– Да, бог с тобой, – проговорил Наумов. – Откуда здесь, в провинции, такие хитрости? Это в Белокаменной бывает все что угодно. Тут же работают по старинке.

– Как знать, как знать, – покачал головой Виктор. – Пришлось мне как-то, года три назад, нарваться в одном таком же провинциальном городке… еле ноги унес. I

Он поставил винтовку к подоконнику, так что ее можно было схватить в любую секунду, и, взяв бутылку с соком, сделал несколько глотков. Напившись, он с наслаждением закурил и, пуская к потолку дым, продолжил:

– Тоже, понимаешь ли, провинциальный городок, тишь да гладь. И надо было убрать одного неугодного человека. А тот взял себе под крылышко некоего умельца-самоучку. Кулибина, понимаешь ли… Ну, тот ему и сварганил в благодарность такую защиту вокруг дома… Я потом ребятам, которые на защитных системах специализируются, рассказал, они не поверили. Говорят, за рубежом такого еще нет…

Он откинулся на спинку стула, да так, что тот истошно затрещал, и положил ноги на подоконник.

– Короче, жил клиент за городом. Все чин-чинарем, коттеджик, что у члена правительства. Сад, понимаешь ли… Вот этот умелец и установил в саду такую систему, которая реагирует на металлы. Никаких скрытых кинокамер, никаких приборов ночного видения. Просто датчики, расположенные через определенные промежутки и хорошо замаскированные. Их и днем-то не видно, а уж ночью подавно не найдешь. Это не видеокамера, которую как ни прячь, а все равно засечь можно, поскольку должна стоять она так, чтобы был обзор. А иначе толку от нее не будет.

Виктор склонил голову, словно к чему-то прислушиваясь.

– Ну, а дальше что? – спросил Андрей.

– А дальше все очень просто. Эти датчики реагировали на металл. Если мимо них пронести металлический предмет весом более ста грамм, то они тут и сработают. Радиус, на котором они этот металл чувствовали, был порядка метров двадцати. Смекаешь?

– Ну да. А расположены они были как раз на таком расстоянии, – догадался Наумов.

– Угу. Расчет простой. Если в сад проникнет убийца, то без оружия он не пойдет. А на это оружие как раз датчики и сработают.

– И что?

– Да ничего. Сунулся я в этот сад, хотел ночью клиента через окно подстрелить и унес ноги из него буквально чудом. А потом, когда немного опомнился, стал соображать. Главное, видеокамер я не заметил. А на них у меня глаз наметанный. Не иначе, думаю, какая-то заграничная новинка сработала. Только откуда она здесь, в провинции?

– И дальше?

– А дальше я пораскинул мозгами. Вспомнил, что в досье на клиента упоминался этот Кулибин-самоучка. Ну, наведался к нему. Поговорил. Плохой разговор получился. Пришлось мне этого умельца навеки успокоить. Не оставлять же его было в живых? Но, в чем дело, я все же узнал. И все сделал как надо.

– Каким образом? Узнал у Кулибина, как эти датчики отключаются?

– Зачем? – хохотнул Виктор. – Отключить их можно было только из дома. А ночью лазить, искать их было бесполезно. Конечно, можно было пойти и просто с ножом, да уж больно охрана у клиента была серьезная. Тем более что перышком я баловаться не охотник.

– Так что же ты сделал?

– Да ничего особенного. Смотался в соседний город – столицу одной автономной республики. Зашел в оружейный магазин, и, на мою удачу, там как раз продавались великолепные заграничные арбалеты. Причем как раз той модели, в которой железа почти нет – все пластиковое. Ну, конечно, всякие там шурупы и крепления были в наличии, но на сто грамм они не тянули. За границей металл экономят.

– Из этого арбалета ты клиента и подстрелил, – догадался Андрей.

– Угу. Сыграл, понимаешь ли, в Вильгельма Телля – неудачника, который вместо яблока все время в голову попадает.

Виктор хмыкнул.

Они помолчали. Наконец Андрей сказал:

– Зря ты этого инженера-то порешил. Может, он что-нибудь путное со временем придумал бы.

– Может, и придумал бы, – согласился Виктор. – Только отпускать мне его было нельзя. Первым делом он побежал бы к клиенту. В результате меня в саду встретила бы засада, и уж от нее я бы не ушел.

Он с наслаждением потянулся и закинул руки за голову.

– Понимаешь, лес рубят – щепки летят.

– Эта мысль уже не нова, – проговорил Андрей. – Кое-кто ее высказывал до тебя. И не только высказывал, но и претворял в жизнь.

– Это ты про Сталина, что ли? – спросил Виктор.

– И про него тоже.

– То-то сейчас многие и жалеют, что он умер. Если был бы жив до сих пор, может, такого бардака и не было бы.

Они опять замолчали. Каждый думал о своем. В квартире наступила какая-то неестественная, жуткая тишина. Только время от времени поскрипывал стул под Виктором, когда он менял позу.

Чтобы нарушить эту тишину, Андрей встал с кровати и заходил по комнате, от стены к стене.

– Достал, – сказал ему Виктор. – Займись чем-нибудь, только не маячь за спиной.

Андрей пожал плечами и снова уселся на кровать. Он прислонился спиной к стенке и стал вспоминать.

Он вспоминал Марину, вспоминал то, что он про себя называл хорошей жизнью. А теперь это все кончилось. Вот уже почти три года он живет в каком-то странном, нереальном мире, в котором у всех встречных людей вместо лиц только волчьи морды.

Может быть, и в самом деле окружающий мир, эта безумная страна изменились? Что-то произошло с теми людьми, которые в ней жили, и они из самых обыкновенных превратились в каких-то монстров.

И еще… убийство Марины. Да, он отомстил так, как должен мстить настоящий мужчина, око за око, кровь за кровь, но все же… все же у него осталось странное ощущение, что еще не все кончено. Словно бы со смертью бизнесмена эта история не закончилась. Будто бы когда-то в будущем она еще продолжится.

И чем больше проходило времени с его первого убийства, тем это ощущение становилось сильнее.

Все-таки странная это была история… Как бы то ни было, но он это совершенно четко осознавал, она послужила той точкой, с которой он ступил на путь киллера.

Да, вот так оно и бывает.

Если бы они с Мариной не поехали прошвырнуться в Москву, то, вполне возможно, он сейчас был бы по другую сторону баррикады. И был бы счастлив. И все у него было бы хорошо, просто чудесно. И не надо было бы ему торчать в этой комнате в ожидании, пока какой-то другой человек захочет подышать свежим воздухом… на свою погибель…

Андрей вздохнул.

Скорей бы все это кончилось. Самое противное – ждать.

С другой стороны, он теперь свободен и сам себе хозяин. Ему не нужно ходить на работу, как большинству, и выслушивать от других людей то, что он вовсе от них слышать не желает: сплетни, мнения, приказы. И деньги у него теперь водятся. Даже кое-что отложено на черный день.

Правда, зачем они ему, эти деньги, если вот уже почти три года где-то в глубине себя он ощущает странную сосущую пустоту, и с каждым днем эта пустота становится все обширнее, все сильнее разъедает его душу.

Может быть, именно этим объясняются те странные приступы тоски, которые время от времени стали накатывать на него?

«Очнись, – сказал он себе. – Ты взрослый, сильный, еще молодой мужик. Жизнь для тебя только начинается. Еще не поздно».

Да, не поздно.

Он подумал о том, что, может быть, и в самом деле, пока не поздно, стоило бы и завязать? Забыть обо всем. В конце концов, не так уж он и замарался. По крайней мере на его совести нет ни женщин, ни детей. Несколько так называемых новых русских? Бог с ними. Не он, так кто-нибудь другой. Все равно путь у них один, и заканчивается он, как правило, одним и тем же образом.

Как-то так устроено в этой стране, что за большие деньги надо платить. Чаще всего жизнью. Впрочем, бывает, что и не за очень большие… Но это уж кому как повезет. Если только пулю киллера можно назвать везением.

А насчет завязать стоило подумать и посерьезнее. Жизнь киллера тоже слишком длинной не назовешь. Иногда она короче, чем у тех же «новых русских». Не нарвешься на пулю охранника, так, когда будут брать, подстрелят милиционеры, а то и какая-нибудь очередная Мама сдаст со всеми потрохами.

Вот так-то.

Поэтому о том, чтобы завязать, подумать стоит. Пока не поздно…

Виктор снова шевельнулся на стуле, и тот как-то особенно противно заскрипел.

– Как думаешь, он выйдет? – спросил он.

– Не знаю, – ответил Андрей. – По-моему, успех нашего предприятия на данный момент равен нулю.

– Не совсем, не совсем, – улыбнулся Виктор.

– Что ты имеешь в виду?

– В виду?.. Да нашего общего знакомого, милиционера. Как ты думаешь, чем он сейчас занимается?

– Сидит где-нибудь поблизости и тоже ждет, появится ли Дипломат.

– А я думаю, что его там нет. Зачем ему это? Думаю, в данный момент у него есть дело поважнее.

– Какое? – удивился Наумов.

– Все очень просто. Насколько я понял, учитывая твой с ним разговор, товарищ Хлынов тоже жутко заинтересован в том, чтобы Дипломат нарвался на нашу пулю. Он тоже прекрасно понимает, что шансы на то, что этот тип выйдет из дома, самые минимальные.

– Ну и…

– Все очень просто. Мне кажется, сейчас он предпринимает что-нибудь, чтобы выманить дичь из ее логова. Прямо на ружье охотника. Логично?

– Вполне.

– Вот то-то же. Именно поэтому мы тут и сидим. Я надеюсь, что он что-то придумает.

Андрей пожал плечами.

– Что он может придумать?

– Не знаю, – ответил Виктор. – Не имею ни малейшего представления. Но то, что придумает, могу почти гарантировать. Практика показала, что старший лейтенант Хлынов – очень находчивый человек. И вдобавок не дурак. Кроме того, у него наверняка есть информаторы среди людей Дипломата. Вот через них-то он и запустит какую-нибудь вполне убедительную «утку».

Андрей задумчиво посмотрел на подъезд Дипломата.

– Может, ты и прав. По крайней мере я на это надеюсь.

– Я тоже, – проговорил Виктор и закурил сигарету. Курил он ловко и даже изящно, словно находясь в аристократическом клубе.

– И когда это произойдет? – спросил Андрей.

– Кто его знает. Скорее всего, во второй половине дня.

– Может быть, тогда пока поедим?

– Если честно, – несколько смущенно признался Виктор, – то, когда ты утопал на вокзал, я слегка перекусил. Что не помешает мне поесть сейчас еще раз.

– Ну, ты и поросенок, – усмехнулся Андрей. – Отослал друга по делу, а сам тут обжирался, как самая настоящая дикая свинья. Лопал, скотина?

– Лопал, – честно признался Дегин.

– И еще хочешь?

– Хочу.

– Ладно уж, лопай, нагуливай бока.

Андрей сходил на кухню и принес еще одну палку колбасы. А также хлеб.

– И правильно поступил, – прожевав первый кусок, проговорил Виктор. – После того как я выстрелю, думаю, некоторое время нам будет вовсе не до еды. Мы будем делать ноги. Очень, очень быстро, так, насколько это возможно. Поэтому мой тебе совет – наедайся впрок.

– Может быть и другой вариант, – перебил его Андрей. – Нас повяжут бравые товарищи милиционеры.

– Тем более. Попадешь на нары, и это колбаса покажется тебе просто райским угощением. Но лучше бы этого не было. Сидеть, как говорил один литературный герой, довольно пошлое занятие.

– А народ на этот счет имеет свое мнение. Он говорит: от сумы да от тюрьмы…

– Пошел он, этот народ, знаешь куда? – разозлился Дегин.

– Знаю.

– Вот то-то.

Они шустро покончили с колбасой и хлебом. Виктор, отдуваясь, похлопал себя по животу.

– Нет, если так лопать, то можно и потолстеть.

– Что ты, голливудская красотка, что ли? – хмыкнул Андрей.

– Женщины любят стройных, – наставительным тоном проговорил Виктор, – и красивых. Таких, как я.

– И не любят таких, как я, – весело сказал Андрей.

– Знаем, знаем, – погрозил ему пальцем Виктор. – Все мы про тебя знаем. Особенно про ночные отлучки некоторых товарищей, которые нам совсем не товарищи, поскольку ходят в них одни, совсем забыв об остальном коллективе.

– Тьфу на тебя, – сказал Андрей. – И пусть бросит в меня камень тот…

– Кто пытается помешать этому разнузданному разврату.

Андрей осуждающе покачал головой и, усевшись на кровати по-турецки, блаженно закурил. Он посмотрел в окно и подумал, что на улице, наверное, чертовски жарко.

Полдень, жара. Какой дурак попрется из дома в такое время? И все же… Андрею хотелось верить, что Виктор окажется прав и Хлынов в самом деле что-то предпримет, чтобы выманить Дипломата из дома. Хотя бы потому, что тогда их ожидание кончится.

Ждать очень тяжело. Особенно когда ты ждешь возможности выстрелить.

Он посмотрел на Виктора. Тот казался почти спокойным, только время от времени косился на стоявшую у него под рукой винтовку. Похоже, его это ожидание тоже окончательно достало.

Если бы еще у них было время!

Андрей усмехнулся. Тем, кто идет по пути смерти, времени всегда не хватает. Постоянно оказывается, что его гораздо меньше, чем они предполагали.

Подавшись вперед, Андрей тоже заглянул в окно. Возле подъезда Дипломата было пусто. Словно бы в нем жил только он, и больше никто. Может, так и было. Хотя нет, он припомнил, что несколько раз видел, как из него выходили какие-то люди, но, поскольку они не принадлежали к окружению того, за кем они охотились, Андрей их не заметил, не обратил на них внимания.

Может быть, и зря.

Он попытался представить, что эти люди чувствуют, зная, что в их подъезде живет уголовный авторитет. С одной стороны, куница никогда не охотится возле своей норы, но с другой… Да, он вдруг понял, что они должны испытывать страх. Именно страх. Причем не явный, а тот страх, который живет где-то на дне сознания, почти неощутимый и от этого вдвойне противный.

Страх.

Или он ошибается? Наверняка кто-то из этих жильцов даже гордится своим соседом, считает его сильным, мечтает о том, чтобы стать таким же. Чтобы боялись и уважали, и заискивали… Другие, кому не хватило ума и безжалостности, чтобы стать такими.

Еще он подумал, что Виктора давно надо было бы сменить. Только этого делать нельзя, поскольку стрелять будет именно он. Он и должен все время находиться возле окна, быть начеку, чтобы не упустить момент, в который можно сделать удачный выстрел.

Как правило, такой момент возникает неожиданно и длиться очень недолго. В обязанности стрелка входит не только спустить курок и послать пулю точно в цель. Нет, он еще должен безошибочно угадать этот момент и успеть его использовать.

Андрей ничуть не сомневался, что Виктор не оплошает. У него для этого было то, что называется талантом. Поэтому сейчас должен был стрелять именно он.

А ему стоило слегка отдохнуть. Будет выстрел или нет, но ночь им предстояла бурная. Он в этом ничуть не сомневался.

Андрей прислонился к стене и закрыл глаза. Его сейчас же потянуло в сон. Веки стали неизмеримо тяжелыми. Они поневоле закрывались. Он все же сделал усилие и открыл их.

Виктор по-прежнему сидел на стуле, правая рука его, словно лаская, гладила ствол винтовки. Ничего нарочитого в этом жесте не было. Просто человек задумался и машинально гладил оружие.

Наумов закрыл глаза и отдался плавному течению мыслей, которые вдруг закрутились, словно огромная воронка, и низвергли его в бездны сна…

Он снова бежал по песку, и на него, как взбесившийся буйвол, безжалостно и неумолимо надвигался плоский холм, на вершине которого, откуда-то он знал это совершенно точно, было три квадратные отметины, ямки от вкопанных совсем недавно крестов.

В руках у него было копье, с кончика которого медленными, густыми каплями стекала кровь. И сердце его сжималось от странного обреченного ощущения, что он сделал что-то непоправимое, что-то страшное и плохое. Такое, что останется в памяти на века, что увековечит его имя, так же как и имя безумного Герострата… такое…

Он бежал в тщетной надежде, что еще не все потеряно, что еще можно что-то исправить, как-то изменить свою, ставшую теперь неотвратимой судьбу, но уже знал, что это бесполезно. Потому что того, кто на этом холме должен висеть, уже не было. Остались только ямки от крестов, которые бесполезно о чем-то просить, которые неумолимы и являются лишь свидетельством.

И тогда, окончательно осознав всю неизбежность случившегося, он завыл, словно дикий зверь, вознося к небесам свою мольбу, тоску и жажду прощения.

Но небо молчало, свинцовое, неумолимое, безжалостное. А холм надвигался, и встречи с ним нельзя было уже избежать. До нее остались считанные минуты, по истечении которых он окажется там, на вершине. Один на один с доказательством своего преступления. И это будет концом, потому что тогда, откуда-то он знал это совершенно точно, его сердце разорвется, а душа воспарит вверх, чтобы потом низринуться вниз и подвергнуться вечному наказанию.

Во веки веков, в неугасимом пламени, в котором можно гореть вечно. И так и не сгореть до конца…

Он открыл глаза и понял, что проснулся вовремя.

Там, за окном, был вечер, и Виктор сидел на стуле, подавшись вперед. Лицо у него было напряженное, словно у охотника, который наконец-то увидел дичь.

Так оно и было. Андрей определил это безошибочно, заметив, как рука его напарника легла на ствол винтовки, на этот раз не мягко, ласкающе, а крепко и уверенно, готовая в любой момент вскинуть ее к плечу.

Осторожно, стараясь не помешать Виктору, Андрей вытащил из-под куртки пистолет и быстро заглянул в окно. Створки его были распахнуты. Наверняка это сделал Виктор еще до того, как Андрей проснулся.

Так и есть. У подъезда Дипломата стоял один из его мальчиков и оглядывался. Лицо у него было напряженное, словно бы он решал какую-то сложную шахматную задачу.

Вот он переступил с ноги на ногу, словно все еще колеблясь, оглянулся и не спеша потопал обратно к подъезду.

– Все, кажется, он решился, – словно бы про себя сказал Виктор. – Через пару минут он выйдет.

– Дипломат?

Виктор фыркнул.

– Кто же еще? Нет, папа римский… Вот сейчас…

Он легко оторвал винтовку от пола, вскинул ее к плечу, установив прутки, растопыренные, словно сошки пулемета, на подоконник.

– Значит, Хлынов его все же выманил?

– Значит, выманил. Молодчина. Просто молодчина.

– Ну, с этим молодчиной нам придется еще столкнуться.

– Плевать, – азартно проговорил Виктор. – Совершенно плевать. Лишь бы только Дипломат высунул нос, лишь бы он показался из своей норы.

– Покажется.

Андрей вдруг понял, что так оно и будет. Все предопределено, и изменить что-либо уже нельзя. А Виктор промахнуться просто не может.

– Вот что, – резко сказал ему Дегин. – Уходить мы будем очень быстро. Поди открой то окно, которое ведет во двор, и стой возле него наготове. Я сейчас буду стрелять. После этого мы сразу же уходим. Ты выскочишь в окно первым и будешь стрелять в любого, кто попытается нас остановить. Понял?

– Понял.

– Давай, иди. Дипломат вот-вот выйдет.

Андрей метнулся на кухню и сильно рванул шпингалет окна вверх. Все, теперь достаточно только толкнуть окно, и оно распахнется.

Наумов заглянул в него и увидел, что дворик на этот раз не был пустым. За столиком сидели три старичка и увлеченно забивали «козла». Неподалеку от них возились несколько детей, пытавшихся надеть на собачонку что-то похожее на рваную куртку. Собачонка сносила эту процедуру вполне безропотно.

Это было плохо. Через минуту они побегут через этот двор. Может быть, их попытаются остановить. Начнется стрельба. Кто-нибудь из этих мирных обитателей двора вполне может получить пулю. Но другого пути отступления не было.

Он прислушался.

Из комнаты, в которой находился Виктор, не было слышно ни звука.

Андрей представил, как в этот момент из подъезда быстро выходит Дипломат. Конечно, он торопится, а его гореохранники все также неуклюже пытаются закрыть своего шефа. Он представил, как Виктор берет эту быстро передвигавшуюся к машине фигуру на мушку, и вдруг понял, что бормочет:

– Только бы не мимо, только бы не мимо…

Рассердившись на себя, он плотно сомкнул губы. Потому что это было мальчишество, это была слабость, и ее следовало пресечь.

И в ту же секунду в комнате глухо хлопнуло, словно кто-то открыл бутылку шампанского.

Андрей толкнул створки окна, и те, как ему показалось, с неимоверным грохотом ударились о стены дома. И тут же, почти сливаясь с этим звуком из комнаты, послышался еще один. Снова какой-то хлопок, несколько более тихий, чем предыдущий, и вслед за ним – тишина.

Уже приготовившись выскакивать в окно, Андрей вдруг замер, потому что в эту секунду должен был послышаться топот бегущего к нему Виктора. Но топота не было. Вообще в комнате, в которой он сидел, была жуткая, неестественная тишина.

«Господи, что он там копается?» – еще не понимая, не желая понимать, что это означает, сердился Андрей.

Прошло еще несколько неизмеримо долгих, казалось, резиновых секунд. Виктор не подавал признаков жизни. И тогда Андрей рванул обратно в комнату.

Он достиг ее в два прыжка, ворвался внутрь. И первое, что увидел, был Виктор, который все еще сидел на стуле, только сейчас как-то неловко навалившись на подоконник. Винтовка валялась на полу, и безвольная рука Виктора все еще словно пыталась до нее дотянуться. Лицо было повернуто к Андрею в три четверти.

– Что случилось? – ошалело спросил тот.

И тут увидел…

Вместо правого глаза у Виктора было красное пятно, из которого медленно текла густая струйка крови.

Часть третья: ПОДВЕДЕНИЕ ИТОГОВ

Глава девятнадцатая

«Снайпер! – подумал Андрей. – Все-таки Дипломат посадил где-то снайпера».

Он представил, как в этот момент снайпер, вполне вероятно, берет на мушку и его. Поспешно шагнув от окна, он все же не удержался и, вернувшись, заглянул в него.

На другой стороне, рядом с машиной, лежал какой-то человек. Приглядевшись, Андрей понял, что это Дипломат. Он лежал на животе, широко раскинув руки, и даже с такого расстояния Андрей увидел расплывающееся у него по рубашке красное пятно.

Ага, значит, Виктор все же не промахнулся! Снайпер Дипломата – тоже. Баш – на баш.

Возле трупа Дипломата с ошалелым видом топтались двое его ребят. Видимо, они никак не могли решить, что им делать: броситься на поиски убийцы или самим пуститься наутек? Еще двое телохранителей, с пистолетами в руках, укрылись за машиной. Похоже, им очень не хотелось лезть под пули киллера, завалившего Дипломата. Они не были уверены, убит ли он, и вполне допускали, что, уложив их шефа, киллер может переключиться на подчиненных. Через несколько секунд после того, как Андрей выглянул в окно, один из них выстрелил.

Пуля разнесла вдребезги стоявшую на подоконнике пепельницу.

И тут до Наумова наконец-то дошло, что все уже кончилось, что теперь он один, а Виктору ничем не поможешь. Он шел по дороге смерти и вполне благополучно достиг ее конца. То, что было в этой комнате, стало ничем, быстро холодеющим телом. Виктора, того, которого он знал, здесь уже не было.

И еще Андрей вдруг понял, что пора уходить. Еще несколько минут промедления, и это будет невозможно. Может быть, счет идет на секунды.

Он кинулся в кухню. Окно все еще было распахнуто. Уже собираясь выскочить во двор, Андрей схватился за раму… и передумал.

Как раз в этот момент в дворик вошли четыре человека. Они были одеты в спортивную одежду и двигались ловко и легко, так, как могут двигаться только профессионалы. На бандитов они не походили.

«Люди Хлынова, – подумал Андрей. – Уже отреагировали. Перекрыли».

Вдвоем с Виктором они попытались бы пройти сквозь заслон, и это наверняка им бы удалось. Но теперь четырех противников было для него многовато.

Вот милиционеры увидели Андрея, и двое из них, видимо, обладающие более быстрой реакцией, чем остальные, выхватили пистолеты.

Хорошо понимая, что этот путь закрыт, Андрей выстрелил. Ему нужно было задержать милиционеров. И это удалось.

При звуке выстрела у сидевших за столиком старичков выпали из рук костяшки домино, дети, забыв о собачонке, на которую уже напялили какое-то рванье, застыли, широко открыв рот, а милиционеры резко, словно подрубленные, упали на землю.

Через мгновение они открыли ответный огонь. Несколько пуль влетело в окно, но Андрея возле него уже не было. Он мчался к входной двери, моментально сообразив, что лучше иметь дело с двумя перетрусившими охранниками, чем с четырьмя милиционерами, может быть, даже натасканными на штурм подобных квартир.

Как бы то ни было, но своим выстрелом он заставил их задержаться, и это надлежало использовать. С грохотом распахнув дверь квартиры, Андрей выпрыгнул в подъезд, отшвырнул правой рукой попавшегося на пути мужичонку в засаленной футболке, на голове которого была летняя, с дырочками, шляпа. Тот ударился о стену и, завопив как оглашенный, повалился на пол.

А Андрей уже был на улице.

Лучшего момента для бегства нельзя было и выдумать. Два мальчика Дипломата все еще суетились над его телом, видимо, пытаясь установить, жив он все-таки или мертв, а телохранители, наконец-то выйдя из-за автомобиля, стали пересекать улицу.

Когда Андрей выскочил из подъезда, один из них громко и явственно произнес:

– Вот блин!

Второй отреагировал по-другому. Вскинув пистолет, он, не целясь, выстрелил. Андрей выстрелил в ответ. Пуля телохранителя просвистела в сантиметре от уха Андрея. Его же пуля попала телохранителю в живот, и он, словно наткнувшись на невидимый барьер, рухнул на мостовую.

– Ну, блин! – снова сказал первый.

Вид у него был совершенно идиотский.

Андрей усмехнулся и приготовился выстрелить еще раз, во второго телохранителя. Люди, запомнившие его в лицо, были ему совершенно не нужны.

Тонко, по-заячьи заверещав, телохранитель уронил пистолет и метнулся в сторону. Пуля достала его в прыжке, напрочь разворотив затылок.

Вот так. А теперь пора и уходить.

Где-то на соседней улице истошно заверещала милицейская сирена.

Взглянув в сторону машины, Андрей убедился, что оба мальчика Дипломата, наконец-то бросив тело своего шефа, затаились за машиной и высовываться явно не собираются. Андрей бросился прочь. Тратить время на то, чтобы их пришить, не имело смысла. Вряд ли они толком успели рассмотреть его лицо, а уходить от этого дома нужно было немедленно. И чем скорее, тем лучше.

Завывания сирены слышались все ближе.

Перебежав улицу наискосок, Андрей бросился в какой-то дворик, выглядевший почти так же, как и тот, который был виден из окна кухни.

Проскочив его, он попал в узкую улочку, которая привела его к скоплению гаражей. Это был настоящий лабиринт, заблудиться в котором было очень легко.

Он мог стоить Андрею потерянных десяти – пятнадцати минут. А за это время несколько кварталов вокруг того места, где произошло убийство, будут оцеплены.

Он поглядел на небо и прикинул, что до темноты осталось полчаса, не больше. Ночью скрыться будет легче. Вот только до нее еще надо дожить. Он ничуть не сомневался, что полчаса по улицам этого города он не пробегает. Обязательно заметят и подстрелят.

То, что его живым брать не будут, можно было сказать почти со стопроцентной уверенностью.

Кроме того, Андрей понял, что допустил очень крупную ошибку. Талон на парковку украденной машины. Он остался там, в квартире, в кармане Виктора. Стало быть, теперь он остался без колес. Жаль. На машине уходить было бы легче.

Полчаса до темноты А еще этот простиравшийся передним лабиринт гаражей.

В общем, все складывалось не так уж и хорошо, как могло бы быть. Если честно, то все складывалось просто паршиво.

Обернувшись, Андрей убедился, что преследователей еще не видно. Впрочем, его это не сильно успокоило. Он подозревал, что минут через пять этих преследователей будет больше, чем нужно. Поэтому торчать на месте, словно соляной столб, не собирался.

Выхода не было. Резво припустив в глубь гаражей, представлявших из себя странное нагромождение самых причудливых строений, он надеялся лишь на то, что у этого лабиринта должен быть второй выход.

Конечно, если его настигнут именно здесь, можно продержаться какое-то время, маневрируя и отстреливаясь, но это будет уже конец. Финита ля комедия.

Андрей бежал по проходу между гаражами, то и дело оглядываясь, положившись на чутье, которое в конце концов должно было привести его ко второму выходу.

Мимо медленно проехала машина. Видимо, один из гаражевладельцев, собирался на ночь глядя в поездку. Сидевший за рулем лысый старичок выпучил глаза, увидев бегущего навстречу человека с пистолетом, а миновав Андрея, резко нажал на газ.

«А ведь он сейчас с перепугу на какой-нибудь столб налетит. Совершенно точно», – подумал Андрей.

Однако времени размышлять о судьбах лысых старичков не было. Надо было позаботиться о собственной судьбе, сделать так, чтобы она не прервалась, так сказать, в расцвете лет.

«Похвальное стремление, – подумал Андрей. – Как бы его еще воплотить в жизнь. Нелегко это будет…»

Улочка между двумя рядами гаражей петляла. Вот Андрей выскочил на перекресток. Он проскочил его, не задумываясь, машинально свернув налево. На следующем перекрестке Наумов сделал то же самое. Основное правило лабиринтов: всегда сворачивай в одну сторону и рано или поздно придешь к выходу.

Андрей это знал. В результате еще через пару минут улочка, по которой он бежал, кончилась. Тупиком.

Вот так-так!

Он прислушался. Сирены милицейских машин слышались уже близко. Вот-вот они въедут в этот гаражный лабиринт. Может, уже въехали.

Андрей надеялся, что правило лабиринта милиционеры использовать не будут. В самом деле, откуда им его знать? И все же… времени оставалось совсем мало. И терять его на возвращение не хотелось.

К счастью, один из гаражей был снабжен не внутренним замком, а навесным, как в старые, добрые, застойные времена. Видимо, этот гараж принадлежал совсем уж непредприимчивому человеку, который вовсе не слышал о гаражных ворах, имеющих обыкновение вырывать с помощью машины такие замки вместе с проушинами.

Разбежавшись, Андрей поставил ногу на проушину замка и, подпрыгнув, уцепился руками за крышу. Подтянувшись, он вскочил и бросился прочь по крышам. Где-то позади раздался выстрел, и пуля просвистела совсем недалеко от его головы.

Но было поздно. Он уже видел то место, где кончались гаражи и начинался самый обыкновенный пустырь. Еще один прыжок, и Андрей оказался на его покрытой кое-где зарослями полыни земле.

Милицейские сирены приближались.

«Вот и отлично, – подумал Наумов. – Чем дальше они заедут в этот лабиринт, тем больше времени потратят на то, чтобы из него выбраться».

Все складывалось не так уж и плохо. По крайней мере на данный момент он был еще жив. В отличие от некоторых.

Кстати, перебегая пустырь и взрывая его мягкую землю каблуками ботинок, Андрей подумал, что за смерть Виктора кое-кто заплатит. Обязательно.

Он ничуть не сомневался, что без Виктора работать не сможет. Конечно, он запросто мог бы стать киллером-одиночкой и еще некоторое время освобождать эту землю от тех людей, которых кто-то где-то посчитал лишними, но… Без Виктора, он хорошо это понимал, все будет не то и не так… Совсем не так.

Достигнув низенькой металлической ограды, которая отделяла пустырь от парка, засаженного тоненькими чахлыми деревцами, Андрей отметил, что больше в него не стреляли. Это был хорошим знаком. Но это еще не значило, что он оторвался от погони.

Поэтому, миновав парк, в котором, как оказалось, были не только чахлые деревца, но и несколько скульптур, одна из которых, стоявшая в середине центральной клумбы, представляла из себя юного пионера с отломанной правой рукой, Андрей ничуть не удивился, снова услышав неподалеку уже надоевшее ему хуже горькой редьки завывание сирен.

Было совершенно понятно, что до темноты он не продержится. Где-то его засекут, возьмут в клещи и либо схватят, либо, что более вероятно, пристрелят, как бешеную собаку.

Надо было где-то отсидеться.

Где?

Он выскочил из парка, снова перебежал улицу и нырнул еще в один дворик. К этому времени пистолет уже снова покоился под курткой. Андрей посчитал, что в случае необходимости вытащить его он успеет, а вот пугать местное население своей пушкой совсем не стоит.

После дворика была еще одна улица. Андрей выскочил на нее и вдруг остановился. Метрах в двухстах от него стоял патруль омоновцев. Стражи порядка выглядели вполне безмятежно, но рядом с ними возле тротуара стояла машина с мигалкой.

«Ага, уже оцепили весь центр», – сообразил Наумов.

Проблема укрытия стала еще более неотложной. Если в ближайшие пару минут он не найдет, куда спрятаться, ему конец.

Круто развернувшись, Наумов пошел в противоположную от омоновцев сторону. И вдруг замедлил шаг.

Улица показалась ему странно знакомой. Конечно, ночью она выглядела несколько по-другому, но все же он ее узнал.

Ниночка! Точно, он теперь совершенно точно узнал тот дом, в котором она живет. Чем не укрытие?

«Лишь бы только она была дома, – стараясь идти помедленнее, чтобы не вызвать подозрений, подумал он. – Только бы она была дома».

Он вошел в знакомый подъезд и на мгновение остановился, чтобы прислушаться к доносившимся с улицы звукам. Милицейских сирен не было слышно.

Андрей поднялся на третий этаж и надавил кнопку звонка. Как ему показалось, бесконечно долгое время из-за двери не доносилось не звука. Наконец послышались легкие шаги.

– Кто там? Это была она.

– Я, – ответил Андрей.

– Я? Да ты шутишь, приятель. Я здесь, а вот кто ты?

Андрей вздохнул. Главное, она дома. Теперь только бы она оказалась одна.

– Один твой знакомый. По дискотеке.

– Ты?

Дверь распахнулась…

Ну конечно, она его впустила и, конечно же, оказалась одна. И первое, что она сделала, впустив в квартиру, это обняла и поцеловала. Без малейших колебаний.

И это Андрею понравилось.

Многие женщины очень не любят вновь встречаться с героями своих случайных приключений. Словно боятся, что они предъявят на них какие-то особые права. Ниночке было на это совершенно наплевать.

Целуясь, они прошли в комнату.

Где-то за окном вновь завыли милицейские сирены, но Андрею вдруг стало не до них. Он ощущал только прижимающееся к нему стройное, мягкое тело, горячие губы, руки, которые расстегивали на нем куртку.

Глухо ударился о покрывавший пол ковер выпавший из-под куртки пистолет. Крепко обнявшись, они двинулись к кровати…

Вообще женщины делятся на три типа. Есть те, которые думают только о себе, вернее, даже не о себе, а о том, как она, конкретная женщина, выглядит в конкретных обстоятельствах, и своих комплексах. При этом, как правило, никаких чувств, кроме жажды животного удовлетворения, с их стороны не проявляется. Все, что они делают и говорят, обычно преследует именно эту цель: выглядеть как можно лучше и попытаться полностью проявить все свои комплексы. Комплексы они проявляют изобретательно и используют для этого любой подвернувшийся случай. Любовь они, как правило, рассматривают как сделку и тщательно подсчитывают все знаки внимания, за которые их мужчина рано или поздно должен заплатить тем-то и тем-то, причем, как правило, отдать гораздо больше, чем получил.

Тупые мужчины предпочитают именно таких. С ними можно посредственно трахаться, с ними можно великолепно ссориться, вплоть до мордобоя, и от них совершенно невозможно отделаться.

Второй тип женщин – более многочисленный, чем первый. Обычные женщины, озабоченные обычной жизнью, то есть: семьей, домом, детьми, зарплатой мужа. В последнее время, насмотревшись телепередач, многие из них интересуются также и политикой. Но лишь потому, что от нее, им так кажется, зависят та же зарплата мужа, их собственная зарплата, благополучие семьи… и так далее. Они, как правило, умеренно красивы, чаще всего, если жизнь их не сильно тяжела, добры и служат прекрасными хранительницами очага. В любви они страстны и консервативны. То, что в народе называют развратом, они не приемлют, но, если мужчина настаивает, согласны скрепя сердце удовлетворить его требования.

Жить с ними хорошо и просто, если только ты что-то из себя представляешь или идешь к чему-то, что в конечном итоге должно привести к благосостоянию семьи, детей, в общем, домашнего очага. Неудачникам с ними жить плохо. В этом случае женщины второй группы могут постепенно деградировать и с течением времени стать похожими на женщин из первой группы. Избавиться от них трудно. Неудачники, инстинктивно чувствуя в таких женщинах опору, не желают расставаться с ними ни за какие коврижки. Настоящие мужчины, которым в этой жизни, как правило, удается чего-то достичь, даже встретив другую женщину, более красивую, молодую и умную, уходить от них не хотят, поскольку это кажется им предательством. Немалую роль тут играет и привычка к уюту, которую эти женщины способны создавать просто с феноменальной изобретательностью.

Есть еще и третья группа женщин, наиболее малочисленная. Самое подходящее для них определение – естественные. Это женщины, наделенные даром делать все, что им взбредет в голову, естественно и с умом. Обладающая этими двумя достоинствами женщина, если только она не полная уродина, кажется настоящим, неповторимым шедевром. Эти женщины настолько оригинальны, что половине из них совершенно плевать на то, как они выглядят, как живут и какое будущее их ждет. Как правило, семьи у них нет, постоянных привязанностей тоже, но зато есть дело, которому они отдаются со всей душой. И достигают в нем выдающихся результатов. Естественно, в той мере, в которой это отпущено женщине. Второй половине на все это совершенно не плевать. Они с усердием занимаются детьми, собой, мужем и квартирой. В результате у них получаются просто гениальные дети, муж, который смахивает на упитанного, хорошо ухоженного поросенка, а квартира приобретает вид храма. Сами они настолько прекрасны, что большинство мужчин, приблизившихся к ним на расстояние ближе трех метров, уже через несколько секунд ощущают дрожь в коленках и сухость во рту.

Любая женщина из первой и второй групп, попробовав проделывать те штуки, которые легко проделывает женщина из третьей, неизбежно потерпит фиаско и с позором ретируется на заранее отведенные позиции.

Им же все нипочем. В любви они страстны, изобретательны, целомудренны и развратны. Короче, и тут они делают все, что взбредет в голову, с умом и редкой непосредственностью.

Мужчины от них уходят. Единственная причина, по которой они это делают, – комплекс неполноценности. Тупые мужчины ими не обладают. Поэтому чаще всего они и попадают в мужья к таким женщинам. Вообще тупым мужчинам живется легче.

Расставаясь с мужчиной, независимо от того, бросает ли ее он или же, наоборот, его она, женщины третьей группы делают это так легко и непосредственно, что даже, если мужчина и оказывается тем, кого выставили за дверь, он, как правило, не испытывает никакой обиды.

В чистом виде третий тип встречается очень редко. Чаще всего какая-нибудь женщина, обладая несомненными признаками третьего типа, несет в себе еще и столько же признаков второго. Но даже этот неполный набор делает ее удивительно соблазнительной, уникальной, желанной… и так далее… и так далее.

В Ниночке третьего типа было примерно наполовину. Андрею хватало и этого…

Через час он сказал:

– Все. Если мы продолжим, то я останусь у тебя на всю ночь.

– М-м-м, – сказала она. – А разве ты пришел не за этим?

С трудом поборов желание ответить утвердительно, Андрей проговорил:

– Не только. У меня есть дело, которое я должен закончить.

За окном уже была ночь. Если он собирался исчезнуть из города, то делать это нужно было сейчас.

– Именно сегодня?

– Именно сегодня.

– И сейчас ты уйдешь?

– Да.

– Ну тогда… – Она хлопнула его по боку ладошкой. – Вставай. Тебя надо покормить. Голодным я тебя не отпущу.

– Ох уж эти женщины, – вздохнул Андрей.

Через мгновение, получив толчок пяткой все в тот же бок, он кубарем свалился с кровати и остался лежать на ковре, раскинув руки, чувствуя во всем теле приятную истому и улыбаясь.

– Эй, ты живой? – испуганно спросила Ниночка.

Андрей молчал.

– Ладно, хватит прикидываться. Симулянт несчастный. Восстань из мертвых!

– Восстаю, – пробормотал Андрей. – И не только я.

– Ну, тогда в чем же дело. Забирайся обратно и оставайся на всю ночь.

– Нет, это невозможно, – покачал Андрей головой. – Это просто невозможно.

– Ах, так! Ну держись. Я к тебе иду!

Ниночка упала на него с кровати не хуже настоящего десантника.

– Негодяй! Если мы сейчас не поиграем в «лошадку», я разрежу тебя на тысячу кусочков.

– О боже! – вздохнул Андрей, а руки его уже обнимали тонкую талию женщины.

И они поиграли в «лошадку», а потом в «обезьянку, большую любительницу бананов», а потом еще…

Через час Андрей сказал:

– Кажется, кто-то хотел меня накормить.

– А также разрезать на тысячу кусков… – напомнила Ниночка.

– Я не шучу. Мне и в самом деле надо сегодня сделать одно дело. Извини, но мне пора.

– М-м-м… сейчас.

Еще минут через десять Ниночка наконец-то накинула халатик и весело прошлепала в кухню. Андрей слышал, как она поставила на плиту чайник и, что-то напевая, загремела посудой.

Довольно потянувшись, он закурил сигарету и подумал, что в этой жизни бывают и хорошие моменты. Плохие тоже бывают. Он ничуть не сомневался, что в данный момент большинство милиционеров этого города охотятся именно за ним. Как и все мальчики Дипломата.

Если кто-нибудь из них все же вычислит его логово…

Он содрогнулся, представив, что будет, когда в этой квартире начнется перестрелка. И Ниночка, что будет с ней? Нет, сегодня он слишком опасный гость, и ему надо уходить, уходить как можно скорее.

Не исключено, что милиционеры уже сейчас ведут опрос жильцов домов, расположенных по пути его предполагаемого маршрута бегства. И еще мальчики Дипломата. Дом, в котором он находился, наверняка на их территории. Собственно, они были опаснее милиционеров. Особенно теперь, когда потеряли своего шефа. Конечно, свято место пусто не бывает, и новый начальник обязательно найдется, но они должны были отомстить за смерть Дипломата, чтобы все остальные знали – авторитетов так просто убивать нельзя.

«По крайней мере непрофессионалам», – подумал Андрей.

– Ау, солнышко, – донеслось с кухни, – Ты, кажется, хотел перед тем, как уйти, перекусить?

– Еще бы, – промолвил Андрей.

– Тогда, будь добр, пройди на кухню. Только перед этим хоть что-нибудь одень. Иначе я опять соблазнюсь и прикую тебя цепью к ножке кровати, как в американских страшных фильмах, чтобы ты хотя бы на эту ночь пренебрег всеми своими важными делами.

– Понятно, – надевая трусы, сказал Андрей. – Бедные дети. В своей школе ты тоже используешь такие методы?

– Нет, – донеслось с кухни. – Более жесткие. Особенно непослушных детей я зажариваю на медленном огне, а потом скармливаю бешеным собакам. Метод одобрен лучшими собаководами.

– Какими? – заходя на кухню, спросил Андрей.

– Лучшими, – улыбнулась Ниночка.

В халатике она выглядела просто великолепно.

– И чем ты будешь кормить усталого, вот-вот готового отправиться в ночь, навстречу неизвестным опасностям мужчину? – спросил Андрей.

– Бананов нема, – подмигнула ему женщина. – Но все же кое-что есть. На первое – борщ.

Она поставила на стол тарелку, в которой действительно оказался самый настоящий борщ.

– Хорошо, – покончив с первым, сказал Андрей.

– На второе – салат зимний.

– А на третье? – спросил Андрей, покончив и с салатом.

– На третье – чай и колбаса, – сообщила Ниночка.

Допивая чай, Андрей почувствовал, как по его телу разлилось теплое чувство сытости. Уходить ему не захотелось еще больше. Но нужно было.

Выкурив сигарету, он оделся окончательно, заодно подобрав так и валявшийся на полу пистолет. Сунув его под рубашку, он застегнул куртку.

Ниночка стояла рядом и задумчиво его разглядывала. На секунду в ее глазах мелькнули странные огоньки.

– Я вот что подумала, – сказала она. – Может быть, ты все же покончишь с тем, чем занимаешься?

– А ты знаешь, чем я занимаюсь? – спросил Андрей.

– Нет, но я чувствую, что чем-то очень опасным. И, скорее всего, ты не в ладах с законом.

– А это-то откуда? – вскинул брови Наумов.

– Вижу.

– Ну, и еще что ты видишь? – улыбнулся Андрей.

– Например, то, что тебе и самому жизнь, которую ты ведешь, надоела. Просто ты этого еще до конца не осознал.

– Понятно, – пробормотал Андрей. – И конечно, я должен явиться с повинной, а ты будешь меня честно ждать, пока я отсижу свое. У тебя нет ощущения, что ждать придется очень долго?

– Есть, – честно призналась она. – А насчет явки с повинной ты перегнул. Это бывает только в плохих детективах. Мне нужен ты, не важно какой, не важно, в ладах ты с законом или нет. Мне нужен ты. Возвращайся, я буду ждать и приму тебя любого, но только при одном условии.

– Что я покончу с той жизнью, которую веду сейчас?

– Да.

– Хорошо. – Андрей заглянул ей в глаза. – Я подумаю. И если решу поступить именно так, то появлюсь.

Она помолчала, а потом серьезно сказала:

– Я буду ждать.

Он тоже помолчал и ответил:

– Хорошо. Я подумаю.

– Ну, вот и отлично.

Потом они еще минут пять целовались. Наконец Андрей ушел.

Глава двадцатая

Оказавшись на лестничной площадке, он сунул руку под куртку и проверил рукоять пистолета. Похоже, этой ночью ему еще найдется работа.

Судя по всему, она предстояла довольно веселая.

Выйдя на улицу, Андрей вдохнул всей грудью прохладный ночной воздух и огляделся. Можно было пойти направо и через несколько кварталов выйти на одну из центральных улиц. Можно было пойти налево и вернуться к парку, через который он бежал несколько часов назад.

Он свернул налево. Центральные улицы ему сейчас были ни к чему. Андрей прикинул, что у него, собственно говоря, есть два варианта, с помощью которых можно было выбраться из города. Первый: добраться до железнодорожного вокзала и, не заходя в здание, сесть на первую попавшуюся электричку. Отъехать от города как можно дальше, высадиться на какой-нибудь глухой станции и уже там сесть на поезд.

Если только вокзал блокирован не полностью.

Насчет этого Андрей сомневался. Вокзал могли блокировать так плотно, что тот, очевидно, превратился в гигантскую мышеловку. И если милиционеров он мог определить почти мгновенно и постараться с ними не сталкиваться, то любой из ошивавшихся на вокзале без дела субъектов вполне мог оказаться одним из мальчиков Дипломата.

Самое поганое было то, что его видели в лицо как милиционеры, а конкретно сам Хлынов, так и те два мальчика Дипломата, прятавшиеся за машиной. Это было одно из самых больших упущений. Обычно, работая с Виктором, они умудрялись сработать так, чтобы клиент, а особенно его подручные, в лицо их не видели.

Второй вариант состоял в том, чтобы раздобыть машину и попытаться выехать из города на ней. Единственный способ, с помощью которого можно было обзавестись машиной, это попросту вытряхнуть из нее какого-нибудь мирного гражданина. Его придется убить, чтобы выиграть время, поскольку, лишившись машины, первое, что он сделает, это бросится в милицию. Через несколько минут об угоне оповестят все посты ГАИ, и из города ему выбраться не удастся.

Просто же украсть машину вряд ли получится. Провинциальный городок – это вам не Москва. Здесь машин не так уж и много, и по ночам все они стоят, как правило, в гаражах. Жители провинциальных городков ничуть не похожи на несколько легкомысленных москвичей, которые запросто могут бросить на ночь машину возле дома, уповая на то, что авось пронесет. И даже они в последнее время стали все больше следить за личным транспортом и, не имея гаража, покупать хотя бы металлические «ракушки», сваренные в форме машины и надевающиеся на них наподобие футляра.

Нет, единственным способом раздобыть машину было кого-то из нее вытряхнуть.

Сообразив, что уже идет возле парка, Андрей остановился и еще раз повернул налево. Если бы он этого не сделал, то минут через десять вышел бы на улицу Свердловскую.

«А еще говорят, что это вранье, будто убийцу не тянет на место преступления», – подумал он, углубляясь в узкую, извилистую улицу.

Через некоторое время каменные дома, мимо которых Андрей шел, сменились деревянными.

Похоже, он оказался на окраине города.

Где-то выла собака. Надо было поворачивать обратно. Если он все же решит кого-то вытряхнуть из машины, то лучше это сделать ближе к центру. Сюда, на окраину, частники, как правило, заезжают редко.

Андрей остановился и, закурив, стал прикидывать: возвращаться ему или нет? А может, все же попробовать провернуть вариант с электричкой?

В конце концов он решил оставить его на запас. Если в течение ближайшего часа не удастся раздобыть машину, то придется отправиться на вокзал.

Он уже хотел было отправиться обратно, но тут где-то впереди, совсем неподалеку, послышалось урчание мотора. Через несколько секунд оно смолкло, но Андрею хватило и этого. Там, впереди, стояла большая грузовая машина, скорее всего, «КаМАЗ». Может быть, она была не одна.

Ощущая, как в нем возродилась надежда, он снова двинулся в том направлении, в котором шел. Наконец улица кончилась. За последними домами был пустырь, а на нем огонек костерка, несколько грузовых машин, какие-то люди.

Стоянка «дальнобойщиков».

Понимая, что перед ним реальный шанс без особого риска выбраться из города, Андрей осторожно пошел к пустырю. Если только ему повезет… то дело в шляпе.

Машин было пять. Пять «КаМАЗов» с крытыми брезентом кузовами. Они стояли в ряд. Возле ближней к нему горел небольшой костерок. Возле него сидели три человека. Остальные наверняка уже спали.

Все было ясно.

Краткая стоянка, несколько часов сна, быстро приготовленная горячая пища и снова в путь.

Этим нужно было воспользоваться.

Прячась за кустами, Андрей подошел к огню метров на десять. Теперь он хорошо мог разглядеть тех, кто возле него сидел. Три парня. Всем лет по двадцать пять. Куртка у одного была распахнута. Под ней виднелась тельняшка.

Скорее всего, бывший десантник. Хотя не обязательно. Сейчас тельняшки носят все кому ни лень. Так же как и камуфляж.

Вот парнишка швырнул окурок в костерок и сказал:

– И все же рядом с городом опасно. Не ровен час, какая шпана решит проведать.

Второй, с длинными запорожскими усами, махнул рукой.

– Не волнуйся. Откуда шпана в таком маленьком городишке? А если кто и появится, то пугануть у нас есть чем. Все-таки три автомата – не шутка. Если кто сюда и явится, чтобы нас попроведать, то мы ему так попроведаем. Он у нас бежать будет отсюда без штанов быстрее горного ветра.

– И все же неплохо бы по очереди подежурить, – предложил первый.

Усатый плюнул в костерок и сладко потянулся.

– Вот что я тебе скажу… Тебе охота, ты и дежурь. А уж меня уволь. Мне еще три дня баранку крутить. Пуганый ты какой-то.

– Станешь тут пуганым, – сказал парень в тельняшке. – Вся страна ошалела. Бандит на бандите и бандитом погоняет. Людей за сто рублей убивают. А у нас груз, причем дорогой.

– Никто твой груз не тронет, – вступил в разговор третий парень, с толстой добродушной физиономией. – Некому. Оглянись и покумекай. Город спит, и бандиты тоже спят. Утром они, конечно, могут и появиться, да только к утру мы уедем. Не дергайся. Лучше выспись. А то днем начнешь клевать носом и махом окажешься в кювете. Тут твоему грузу, и точно, капец придет.

Понимая, что товарищи его не поддержат, парень в тельняшке все же проворчал:

– Нет, я этой стране не доверяю. Тем более если бы кто-нибудь узнал, какой мы груз везем…

– Вот то-то, «если бы», – сказал усатый. – Но ведь никто и не знает. Поэтому расслабься и получай удовольствие.

Он встал и с оттяжкой пнул валявшуюся у костерка пустую консервную банку. Та с громким шорохом прокатилась по земле и исчезла в ближайших кустах.

– Ну ладно, – промолвил толстяк, – поели, теперь пора и поспать.

– Тебе бы только лопать и спать, – проворчал парень в тельняшке. – Когда-нибудь голову проспишь.

– А тебе бы все ворчать, – все также добродушно, отозвался толстяк.

Он тоже встал и резво затопал к своей машине. Андрей видел, как он забрался в кабину и почти тотчас же улегся на сиденье.

У костерка остались двое.

– И все же не нравится мне этот город, – сказал первый. – Больно уж тихий. Когда к духам в кишлак заезжаешь, он тоже поначалу тихий. А потом…

Он вытащил из костра горящую веточку и прикурил от нее сигарету. Задумчиво повертев в руках веточку, он швырнул ее обратно в костер и, сделав новую затяжку, промолвил:

– Я бы поостерегся. Если кто-то из местных бандитов пронюхает, что именно мы везем, беды не миновать. Так что держи автомат под рукой. Глядишь, еще и отстреливаться придется.

– Не дай бог, – покачал головой усатый. – Нет, я думаю, если даже такое и случится, то пусть эти клятые бандиты забирают все, что хотят. Лишь бы живым отпустили.

– Как же… отпустят они тебя. Им свидетели ни к чему. Пустят в расход, и весь разговор. Нет, единственный выход в случае шухера – это отстреливаться.

– Да что ты все заладил: отстреливаться да отстреливаться! – разозлился усатый. – Вот начнется что-нибудь, там и будем думать. Пошли, ложиться пора. А то просидим так до утра. Все остальные небось уже третий сон видят…

– Ладно, пошли.

Они потушили костер, разошлись по машинам и залезли в кабины.

«Что же все-таки за такой сверхценный груз они везут? – размышлял Андрей. – Впрочем, мне до этого дела нет. Мне бы из города выбраться. А для этого надо оказаться в кузове одной из машин».

Он подождал еще минут пятнадцать.

В лагере «дальнобойщиков» царили тишина и покой.

«Пора! – решил Андрей. – Если это дело сорвется, ничего не останется, как попробовать провернуть вариант с железнодорожным вокзалом».

Машина толстого парня стояла к нему ближе всех. Рядом с ней был «КаМАЗ» усатого. Машина третьего из сидевших у костерка, парня в тельняшке, была в самом центре ряда.

Это устраивало Андрея как нельзя лучше. Он подозревал, что парень в тельняшке будет спать гораздо более чутко, чем остальные.

Подкравшись к машине толстого водителя со стороны кузова, он на несколько минут замер, оглядываясь и чутко прислушиваясь. Все было тихо и спокойно.

Тогда Андрей стал осматривать кузов. Ничего утешительного он не обнаружил. Полог брезентового покрытия был закрыт. Через каждые двадцать – тридцать сантиметров по краям полога шли железные петли. Они были накинуты на железные же кольца, вделанные в края покрытия. Через кольца была пропущена стальная проволока. Огибая весь полог, оба конца ее встречались в правом верхнем углу и заканчивались скруткой.

Вот такая система.

Андрею она не очень понравилась. Конечно, снять эту проволоку можно в два счета. Ну, а дальше что? Интересно, кто вернет ее на место, когда он окажется внутри кузова? Утром, обнаружив, что содержимым кузова кто-то интересовался, шофер обязательно залезет внутрь, чтобы проверить, не пропало ли что-нибудь. И обнаружит «зайца». Как пить дать.

Однако терять такой великолепный шанс не хотелось, совсем не хотелось.

Можно было осмотреть кузовы и других машин, но Андрей делать это не стал, побоявшись привлечь к себе внимание. Кроме того, он ничуть не сомневался, что проникнуть в них будет ничуть не легче, чем в кузов машины, возле которой он стоял.

Что же делать?

Сунув руку в карман, Андрей нащупал пружинный нож.

А не пришла пора воспользоваться этой штучкой? Для чего-то она, в конце концов, должна пригодиться.

Еще раз оглянувшись и убедившись, что вокруг все спокойно, Андрей зашел сбоку машины и поставил ногу на заднее колесо. Легкий рывок вверх, и вот он уже стоит на, краю борта.

Конечно, он здорово рисковал. Для того чтобы его увидеть, шоферу нужно было всего лишь поднять голову и заглянуть в зеркальце заднего вида. Но этого не произошло. Толстяк спал как убитый.

Согнувшись, Андрей оперся руками о крышу тента и лег на него плашмя. Тент прогнулся, но благодаря металлическому каркасу все же выдержал.

Все, теперь осталось сделать лишь одну маленькую операцию. Почти хирургическую. Вот только нужно убедиться, что вокруг все спокойно.

Убедился. Действительно спокойно. Теперь необходимо было действовать, и как можно быстрее.

Еще раз оглядевшись, Андрей вытащил из кармана нож. Щелкнул выскочивший из рукоятки клинок, и сейчас же вслед за ним послышался резкий, противный звук разрезаемого брезента. Сделав дыру длиной в полметра, Андрей ловко нырнул в нее и затаился на ящиках, которыми была загружена машина.

Все, дело сделано.

Закрыв нож, Андрей сунул его в карман и вытащил пистолет. Теперь пришла пора этой игрушки. Если никто ничего не заметил…

Толстяк в кабине машины завозился.

Андрей замер.

Ну вот, начинается…

Толстяк возился пару минут. Видимо, ему жутко не хотелось покидать такую теплую кабину, с очень удобным сиденьем, на котором можно вполне прекрасно отоспаться. И все же он решился…

Услышав, что он вылезает из машины, Андрей проверил, снят ли пистолет с предохранителя, и затаился, сидя на ящике, уставившись на кусок ночного неба, видневшийся в прорезанную им в тенте дыру. Если только этот тип попытается осмотреть кузов…

Нет, стрелять в него он не собирался. Еще чего не хватало… Тем более что патронов у него осталось не так уж и много. Но вот хороший удар рукояткой пистолета по голове слишком уж любопытному толстяку обеспечен.

Андрей был уверен, что после этого он успеет выскочить из своего убежища, завести машину и попытаться ее угнать. Пока кто-нибудь из товарищей толстяка сообразит, что произошло, он уже будет далеко. Даже если за ним начнется погоня, выехать за пределы города он успеет. А там… всегда можно что-нибудь придумать.

Андрей слышал, как толстяк прошел вдоль машины и остановился возле заднего борта. Послышалось бряканье проволоки. Это шофер проверял, на месте ли она.

Андрей приготовился действовать. Если только он попытается заглянуть на крышу тента…

Нет, не попытался. Более того, после непродолжительной тишины Наумов услышал звук льющейся на землю воды. Конкретно – тонкой струйки.

Покончив со своим неотложным делом, толстяк закряхтел и, тяжело топая, отправился обратно к кабине. Хлопнула дверца, и наступила тишина.

Андрей перевел дух. Только сейчас он почувствовал, что на спине у него выступил холодный пот.

Однако…

Отправив пистолет за пазуху, он подумал, что половина дела сделана. Андрей ничуть не сомневался, что утром в суматохе отъезда, да еще спросонья, никто разрезанного тента не заметит.

Стало быть, следующим местом, в котором он мог засыпаться, был пост ГАИ на выезде из города. Если там вздумают проверять машины, то он погорит синим пламенем.

Веселая перспектива. Или пан, или пропал.

Впрочем, несмотря на это, надо было устраиваться.

Он осторожно стал обследовать кузов. Большую его часть занимали какие-то окованные железом ящики.

Интересно все же, что может в них находиться? Цветные металлы, компьютеры, пушнина, дорогие вина? Но не золото же? Хотя кто знает? Это было вполне возможно. В этой стране, в это время… Пять груженных золотом машин, охраняемых только шоферами, вооруженными тремя автоматами… Запросто!

Или оружие? Это наверняка ближе к истине. Интересно, кому оно предназначается? Борцам за свободу государства Ичкерия?

Никакого смысла строить догадки не было. Все равно точно он этого не узнает. И еще… сейчас его это совсем не касалось. Сейчас ему надо было добраться до Москвы, кое с кем переговорить и оплатить кое-какие долги.

Если удастся…

Если его не подстрелят на ближайшем же посту ГАИ… Если ему удастся целым и невредимым добраться до Москвы… Если он не попадет в засаду, которую вполне может устроить на него Мама, и сумеет ударить первым… Если…

Он обнаружил брезент. Довольно большой кусок. Он лежал рядом с кабиной. На случай, если один из тентов порвется.

Все-таки шофера – народ запасливый. И это хорошо.

Осторожно, стараясь не делать резких движений, Андрей развернул брезент. Ящиков здесь на один ряд было меньше. Получалось прекрасное убежище. Постелив сверху брезент, Андрей лег на него и, хорошо понимая, что в запасе у него еще не менее трех-четырех часов, преспокойно заснул.

Глава двадцать первая

Проснулся он от рева моторов. «Дальнобойщики» отправлялись в путь.

Он услышал, как в метре от него, отделенные только одним слоем брезента, разговаривают, судя по голосам, толстяк и шофер в тельняшке

– Ну как, я же говорил, все будет нормально. И никто к нам в гости не пожаловал, – уверенно проговорил толстяк.

– И все же давай-ка побыстрее отсюда дергать. Не нравится мне этот город, очень не нравится.

– Через пять минут выезжаем, – успокоил его толстяк.

– Вот-вот. Это будет просто здорово. Из этого города надо делать ноги. Кстати, тебе не показалось, что ночью возле машин кто-то шнырял?

– А мне показалось. Я бы на твоем месте проверил хорошенько груз.

– Проверю, проверю, – проворчал толстяк. Он потоптался возле кузова машины, снова подергал проволоку, которой крепился полог, и, наконец, видимо, дождавшись того момента, когда шофер в тельняшке ушел к своей машине, потопал в кабину.

«Все-таки рогата наша земля раздолбаями, – подумал Андрей. – Слава богу».

Через пять минут машины тронулись. Пока они не выехали на ровную дорогу, Андрея ощутимо трясло. Но вот наконец тряска уменьшилась. Видимо, под колесами был уже асфальт шоссе.

Теперь оставалось только, ждать поста ГАИ. Если и с ним все пройдет благополучно, можно будет уверенно заявить, что он вырвался из этого города-ловушки.

Пост ГАИ попался им минут через двадцать. Машины одна за другой остановились. Захлопали дверцы кабин. Загомонили шоферы.

К этому времени Андрей проделал в брезенте небольшую дырочку, которую, он мог в этом поручиться, снаружи не было заметно. Но машина толстяка ехала последней и поэтому даже в дырочку нельзя было увидеть то, что происходило в голове колонны.

А там что-то происходило. Потому что водители как-то разом заглушили моторы, видимо, решив, что остановка надолго, и до Наумова долетел шум довольно приличной перебранки.

– А я трахал вас всех! – кричал кто-то визгливым голосом.

– Женилка еще не выросла, – парировал ему густой бас. – Видишь бумагу?

– Можешь этой бумагой подтереться! Трахал я эту бумагу со страшной силой!

– Эту сильно не потрахаешь. Эта такого, как ты, самого запросто трахнет. Так трахнет, что мало не покажется. Видишь печать?

– Вижу.

– Ну?

– Баранки гну. Трахал я эту вашу печать. Почем я знаю, может, она у вас поддельная?

– Будь уверен, печать настоящая! А подпись видишь?

– Трахал я вашу подпись! Я сам таких подписей сколько угодно могу наделать, прямо хоть сейчас. Трах твою мать! – не унимался постовой.

– Короче, мужик, хочешь неприятностей, валяй, действуй. Мое дело предупредить. Если хочешь нарваться – нарывайся. Ты меня достал. Я сейчас потеряю полдня, но в результате ты, трах тебя сто раз, таких свистюлей огребешь, что запомнишь на всю жизнь.

– Трах твою мать! Траханный в…! Трахать тебя в… старым якорем!

Тут голоса стали потише, и, о чем пошел дальнейший разговор, уже было не разобрать.

Минут через пять они снова приблизились. Заглянув в дырку, Андрей наконец-то увидел ругавшихся. Это были плотный мужичок в кожаной куртке, видимо, старший «дальнобойщиков», и маленький, похожий на подростка младший лейтенант – гаишник. Они остановились как раз возле машины толстяка. Теперь разговор у них был более мирный.

– Ну, не могу я, не могу пропустить ваши машины без досмотра, – говорил гаишник. – Не могу. Трах твою мать.

– Трахай свою, выйдет дешевле, – говорил старший «дальнобойщиков». – Бумагу видел?

– Видел.

– Ну? – в сотый, наверное, раз спрашивал водитель.

– Затрахал ты меня этой бумагой. Так затрахал, что не вышепчешь.

– И еще затрахаю! – В голосе старшего «дальнобойщиков» проскользнула злорадная нотка. – Видишь, черным по белому написано: «Категорически запрещено подвергать всем видам досмотра»?

– Вижу. Трахать меня колуном… Но не могу, понимаешь, не могу. В городе вся милиция поставлена на ноги. На особом режиме. Киллер у нас бродит по городу. Восемь человек уже завалил. Откуда я знаю, может, он у вас среди груза прячется? Я должен, я обязан досмотреть. С меня же начальство голову снимет.

– А если ты эту бумагу не учтешь, то голову с тебя снимут вернее. Понял, да? Я же для тебя стараюсь, чтобы ты чего не надо не узнал. Сейчас, дурачок, много знать – самое опасное из всего, что может быть. Трах твою перетрах, и снова всю твою родню до седьмого колена, в крестителя, бога спасителя, трех угодников, сковородником…

Гаишник ошарашенно заморгал и, почесав затылок, как-то растерянно пробормотал:

– Это ты чего?

– Бумагу читать надо! – рявкнул старший «дальнобойщиков».

– Ах, бумагу? – взъярился младший лейтенант. – Бумагу, говоришь? Ну, я тебе сейчас бумагу покажу… Ты у меня черта лысого из этого города выедешь. Ты у меня зимовать здесь останешься. Я тебе, трах твою мать, такое устрою…

И они потопали в голову колонны. Чувствовалось, что оба они не на шутку разозлились и решили идти до последнего.

«Интересно, кто же из них кому разобьет физиономию?» – подумал Андрей.

Снова устроившись на брезенте, он прикинул, что может выйти по-всякому. Впрочем, ему почему-то казалось, что гаишник скоро сдастся. Похоже, бумага у старшего «дальнобойщиков» была и в самом деле очень уж крутая.

«Поживем, увидим», – решил Андрей и приготовился терпеливо ждать, чем все это закончится.

Он не понимал только одного. Откуда взялись восемь убитых? Ну хорошо, убиты Дипломат и два его телохранителя. Потом наверняка к ним присчитали тех троих, которых они с Виктором завалили по, дороге с аэропорта. Откуда взялись еще двое? Может, милиционеры сами уложили еще двух неугодных им людей и теперь хотят списать на него? А что? Вполне возможно… Интересно, сколько еще на него спишут жмуриков? Аппетит, как правило, приходит во время еды.

«Ладно, – решил он. – Нечего об этом думать. С меня и шести довольно. И вообще не об этом сейчас нужно думать. Что я буду делать, если милиционер все же настоит на своем и ГАИ устроит досмотр машин?..»

Пост ГАИ был построен, что называется, в чистом поле. Никакого леска вокруг и даже просто густого кустарника не наблюдалось.

«Вот тут меня и покосят, – прикинул Наумов. – На посту, наверное, не меньше трех гаишников. Да еще шофера с автоматами, которые наверняка в стороне не останутся… Ладно, бог не выдаст, свинья не съест. Будем надеяться, что все обойдется».

В самом деле, оставалось надеяться только на удачу.

И она не подвела.

Через полчаса, видимо, гаишник и старший о чем-то договорились. Одна за другой машины заводили моторы и трогались в путь. Когда машина, в кузове которой сидел Андрей, проехала мимо поста, он увидел младшего лейтенанта, который озабоченно пересчитывал пачку денег. На машины он не глядел. Купюры интересовали его больше. Рядом с ним стояли еще три милиционера, словно невзначай косившихся на пачку в руках коллеги.

«Понятно», – усмехнулся Андрей и, облегченно вздохнув, закурил сигарету.

Все, он наконец-то покинул этот город. Теперь оставалось только все как надо сработать в Москве. Это, похоже, будет самое серьезное дело из всех, с какими ему приходилось до этого сталкиваться. А может, и нет.

Удивительно, но в жизни довольно частенько многое, казавшееся сложным и опасным, на поверку оказывается вполне простым и не таким уж опасным. Правда, бывает и наоборот. Случается, дело, казавшееся верным, как секретарша Пери Мейсона, кончается полным провалом, а то и катастрофой.

Проще всего жить по принципу: будет день, будет и пища.

Так Андрей и подумал. Вот он вернется в Москву, там что-нибудь и придумает, там все станет ясно. Или, наоборот, еще больше запутается.

И все же он потерял напарника. Кто-то за это должен заплатить. Кто именно, Андрей знал.

Он выкинул окурок сигареты через прореху в потолке тента, потом улегся поудобнее.

Будет день, будет пища…

Машина катила и катила вперед. Вряд ли она остановится в ближайшие несколько часов. Значит, ему придется это время сидеть в кузове.

Андрей улыбнулся. Оказывается, он даже не знал, в какую сторону едет. А имело ли это такое уж большое значение? Он удалялся от этого проклятого города. Теперь, главное, не пропустить остановку и выбраться из машины незаметно.

«А не поспать ли мне еще?» – подумал он.

Эта мысль показалась ему заманчивой.

Он лег на правый бок, подложил ладонь под голову и закрыл глаза…

…Машина резко, так, словно ей грозило столкновение с кирпичной стенкой, остановилась. Андрея крепко ударило о борт кузова, да так, что у него из-под куртки вывалился пистолет и упал куда-то в щель между бортом и ящиками. Андрей сейчас же запустил в нее руку.

Ему повезло, и он почти мгновенно нащупал рубчатую рукоятку пистолета.

Между тем в голове колонны опять начиналась какая-то заварушка. Оттуда слышались крики, потом вдруг раздался выстрел.

«Винтовка! – подумал Андрей, снова прикладываясь к дырочке в брезенте. – Ого, похоже, это не ГАИ. Это кто-то посерьезнее».

Словно в подтверждение его правоты прогрохотала автоматная очередь, потом вторая. Потом наступила тишина, которую в романах обычно называют зловещей.

Через полминуты рядом с машиной, в кузове которой сидел Андрей, послышались поспешные шаги нескольких человек. Гортанный окрик. Стукнула, открываясь, дверца кабины.

– Давай, давай, сэйчас стрэлять буду! Живо сюда, вот сюда, говорю!

– Ой-ой-ой, – пробормотал Андрей.

Продвинувшись к середине кузова, он быстро высунул голову наружу через прореху в брезенте.

Так и есть. Машины стояли на какой-то глухой лесной дороге. Возле них суетились десятка полтора мужичков. Человек десять из них было явно по национальности славянами, а вот остальные пять… Да, это были люди, которых обычно называют «теми, с гор».

Шофера, все пятеро, как ни в чем не бывало сидели тесной группкой на обочине. Вид у них был довольно мрачный. У всех, кроме старшего. Тот сидел на корточках и покуривал, довольно безмятежно поглядывая на тех, кто захватил колонну.

«Ой, захватили ли? – подумал Андрей. – Больно уж сильно все это смахивает на хорошо поставленный спектакль. Вот только меня это совершенно не касается. Мне бы сейчас отсюда выбраться».

Андрей хорошо понимал, что стал свидетелем чего-то такого, чего постороннему человеку видеть не положено. А если и увидел, то… ну, понятно. Свидетели вообще не относятся к разряду долгожителей. Особенно у нас.

А захватившие колонну между тем хозяйничали ловко и уверенно. Двое из них охраняли ее с тыла, двое следили за дорогой с другой стороны. Еще двое охраняли шоферов, наставив на них автоматы. Остальные орудовали у колонны. Начиная с головной, они один за другим вскрывали кузова машин, не больно то церемонясь со всякими там проволочками и цепочками, просто вспарывая брезент ножами. Убедившись, что в машине находится то что им нужно, они переходили к следующей.

Надо было что-то немедленно предпринимать. С девятью противниками он не справится. Значит, уходить надо было именно сейчас.

Резко оттолкнувшись ногами от ящика, на котором стоял, Андрей буквально вывалился на тент и одним прыжком оказался на земле.

Один из тех, кто охранял тыл колонны, обернулся и, заметив его, крикнул:

– Стой! Ты кто?

– Не твое дело, – буркнул Андрей и выстрелил в него из пистолета. Схватившись за голову, охранник ничком упал в дорожную пыль. Второй, как подрубленный, повалился на землю и судорожно задергал затвор автомата, видимо, забыв снять его с предохранителя, поскольку тот никак не хотел поддаваться.

Каждая секунда была на счету.

Мгновенно развернувшись, Андрей бросился в лес. Сделал он это вовремя. Едва успев миновать крайние деревья, он услышал, как по ним смачно защелкали автоматные пули.

«Стреляйте, стреляйте, – на бегу подумал он. – Поздно. Меня уже – тю-тю».

В том, что погони не будет, он не сомневался. У тех, кто захватил колонну, времени бегать за ним по лесу нет. Им бы с машинами управиться. Да тут еще им на голову свалился свеженький труп. Они его, конечно, куда-нибудь припрячут, но это тоже отнимет время.

Нет, гоняться за ним по лесу они не будут. Скорее всего, они сейчас напустились на шоферов и требуют, чтобы те объяснили, что за человек ехал в кузове последней машины. Откуда он там взялея?

Шофера, конечно, ничего толком объяснить не смогут. На этом все и закончится.

Нет, не закончится.

Андрей остановился и, приготовившись в любой момент стрелять, стал ждать. Через пару минут он убедился, что погони и в самом деле нет. Из автомата тоже никто не палил.

А насчет шоферов… Тот же старший запросто может вспомнить слова лейтенанта-гаишника о киллере, который пытается сбежать из города. Если он немного пораскинет мозгами, то сообразит, что парень, ехавший в кузове последней машины, как раз этим киллером и мог быть.

Вот это было уже не очень хорошо. Можно сказать, плохо.

Если «парни с гор» всерьез обеспокоятся им как свидетелем, то вполне могут выследить его в Москве. Он пока не знал, как они сумеют это сделать, но ничуть не сомневался, что если захотят, то смогут. Эти ребята проделывали еще и не такие штучки.

С другой стороны, они могут сообразить, что у киллера, пусть и ставшего свидетелем чего-то такого, не предназначенного для посторонних глаз, своих забот вполне хватает. Вряд ли он будет каждому встречному рассказывать про колонну, про какой-то непонятный груз и про ребят, которые остановили эту колонну на лесной дороге.

Но все-таки… шут их, этих азиатов, знает! Совершенно невозможно угадать, что им взбредет в голову. Возьмут и устроят на него охоту.

Андрей пошел в глубь леса. Заблудиться он не боялся. Все-таки центральная часть России, не тайга какая-нибудь.

Здесь через каждые десять, а то и пять километров не деревушка, так село, а то и небольшой городок.

«Вот не везет, – думал он. – Прямо какая-то полоса. Теперь еще и эта головная боль – горцы».

Андрей сунул пистолет в карман куртки, сорвал длинную ветку и пошел дальше, что-то едва слышно насвистывая и время от времени сшибая веткой особо длинные стебли то и дело попадавшейся на пути крапивы.

Там, сзади, где остались машины, вдруг застрочили автоматы. Андрей ничком рухнул на траву, перекатился за куст, выбирая из кармана пистолет…

И только через несколько секунд сообразил, что стреляют не по нему.

«А по кому? – подумал он, поднимаясь и отряхивая колени. – По шоферам? Похоже. Все-таки возить секретные грузы, оказывается, не сахар».

Автоматы смолкли. Андрей пошел дальше.

А что он мог сделать? Броситься назад и вступить в бой аж с четырнадцатью человеками? Тем более что с шоферами, судя по всему, было уже покончено. Кого ему было спасать? Да и не до этого ему было. Ему собственную шкуру спасти…

Он вышел на просеку и немного постоял, прикидывая, куда идти. Направо или налево?

А какое, собственно, это имеет значение?

Решив так, он свернул налево. Попадавшиеся ему через равные промежутки телеграфные столбы были старые, потрескавшиеся от времени. Многие из них у основания подгнили и держались буквально на честном слове.

«А заменить некому, – подумал Андрей. – В этой стране вот так всегда. Потом кто-то будет объяснять их падение объективными трудностями. Или не будет. Тут самолеты чуть ли не каждый день падают – и ничего. Так что уж говорить о каких-то столбах?»

Он прошел еще немного и подумал, что те, кто перехватил колонну, вряд ли будут его искать в Москве. Уж слишком быстро они начали убивать шоферов. За промежуток времени, прошедший с момента его бегства и стрельбы, хорошенько допросить их они не успели бы.

И наверняка не допрашивали. Очевидно, они решили их убить еще до этого. По плану. А планы тем и хороши, что их, как правило, выполняют.

«Ладно, там будет видно», – решил Андрей.

Через час просека вывела его на шоссе. Движение на нем нельзя было назвать оживленным. Так, одна машина в несколько минут.

Андрей встал на обочину и поднял руку. Долго ждать ему не пришлось. Через минут десять рядом с ним остановился старенький «жигуленок».

– Куда едем? – спросил его владелец, полный мужчина в очках с золотой оправой.

– Это вы едете, – усмехнулся Андрей, – а я иду. Правда, если подбросите до первого же населенного пункта, буду признателен.

– Это до Борисовки, что ли?

– Можно и до Борисовки. А ехать в нее, случаем, не в сторону Азинска?

– Нет, Азинск совсем в другой стороне.

– Вот и хорошо. Значит, до Борисовки.

– Сколько?

Андрей вздохнул. Нет, добрые самаритяне на Руси перевелись.

– А сколько надо?

– Червонец.

– Хорошо, будет вам червонец.

Забравшись в машину, он протянул водителю десятитысячную бумажку. Тот взял ее и, удовлетворенно кивнув, словно оправдываясь, сказал:

– Бензин нынче, знаете, сколько стоит?

– А овес еще дороже, – сказал Андрей.

– Точно, овес нынче дорог, – захохотал водитель. – Только на овсе машина недалеко уедет. Опять же запчасти…

– Да знаю я, знаю, – махнул рукой Андрей.

«Счастливец, – подумал он. – Единственная забота – дорогой бензин. И все. Никакой милиции, никаких горцев, никакой Мамы. Может, и мне так? Завязать, забрать из этого Азинска Ниночку, увезти ее на свою родину и начать все сначала? А что? Вот только закончить бы все в Москве. Есть вещи, которые надо сделать обязательно сейчас, а не когда-нибудь потом…»

– Что-то вы невеселый, – сказал владелец «Запорожца».

– Да вот думаю, не махнуть ли мне в Урюпинск, – сказал Андрей.

– Как? – переспросил водитель.

– Разве вы не знаете анекдот про Урюпинск?

– Нет.

Андрей вздохнул и стал рассказывать анекдот про студента, сдававшего экзамен по политике, про профессора и Урюпинск…

Глава двадцать вторая

В Москву он приехал на следующий день, ближе к обеду.

Выйдя из поезда, Андрей поправил висевшую на плече спортивную сумку, купленную им в каком-то коммерческом киоске на станции в Борисовке. Собственно, сумка ему была не нужна, но Андрей ее все же купил. Теперь в ней лежали: книга Макса Пембертона «Железный пират» в мягкой обложке, две баночки пива, пистолет, завернутый в абсолютно новый спортивный костюм, полпалки колбасы в полиэтиленовом пакете и несколько пачек сигарет. Все это, за исключением колбасы, он купил в коммерческих киосках Борисовки и на станциях, на которых поезд делал остановки. Колбаса была куплена с рук и оказалась довольно вкусной.

Итак, он вернулся. Один. Без Виктора.

Интересно, смогут ли милиционеры установить, кем его напарник на самом деле являлся? Вполне вероятно, смогут. По отпечаткам пальцев. Конечно, он не сидел, но там, где он работал до того, как занялся… гм… частным бизнесом, его пальчики должны были остаться.

Стало быть, первое, что Наумов должен сделать, это наведаться к Виктору на квартиру. Пока там не пошарил кто-то из органов. Только это надо сделать как можно осторожнее.

Мама наверняка уже знает, что Дипломат убит. А также – Виктор. Сейчас ее интересуют две вещи: судьба Бобренка и вернется ли Андрей обратно в Москву.

Она вполне может допускать, что он так и сделает. Вернется. Для чего? Чтобы получить деньги? Чтобы отомстить за смерть напарника? В данный момент она не знает, понял ли Андрей, какую роль в том, что произошло в Азинске, сыграл ее человек. Она вполне может допускать, что Бобренок тоже мертв, и убил его не кто иной, как Андрей.

Самой простой мыслью, которая придет в голову Мамы, будет, конечно же, устроить за квартирой Виктора наблюдение. Это было единственное место в Москве, в котором она могла четко засечь появление Наумова.

Она и попытается это сделать.

Стало быть, для того чтобы проникнуть в квартиру Виктора, придется что-то придумать.

И он придумает.

Андрей прошел через здание вокзала, ловко протискиваясь сквозь толпу, минуя продавцов мороженого, чебуреков и полупорнографических газетенок. У самого выхода из вокзала было особенно людно. Андрея стиснуло, понесло и после нескольких тычков, после того, как какая-то мадам чуть не попала ему в глаз ручкой от своего зонтика, выкинуло на улицу.

Поспешно отойдя в сторону, он несколько раз глотнул воздух, потом поправил висевшую на плече сумку. Теперь можно было подумать о том, как добраться до дома Дегина.

А может, не стоит, по крайней мере именно сейчас? Дождаться темноты? Наверняка в квартиру Виктора удобнее будет пробраться вечером. Но тогда он потеряет часов семь-восемь, не меньше. Может быть, к этому времени милиция уже установит личность Виктора и побывает на его квартире?

Он покачал головой.

Нет, так быстро они сработать не смогут. Скорее всего, на то, чтобы идентифицировать труп Виктора, понадобится еще несколько дней. А ночью и в самом деле проникнуть в квартиру друга будет легче. Так сказать, под покровом темноты…

И несмотря ни на что, он, наверное, поехал бы на квартиру Виктора именно сейчас, но его остановило странное ощущение, похожее на предчувствие. Откуда-то он знал, что именно сейчас туда ехать не стоит. Вечером, только вечером.

Такие предчувствия бывали у него частенько, и он уже научился им доверять. Как правило, это оправдывалось.

«Что ж, вечером, так вечером, – подумал Андрей. – Однако что же я до этого вечера буду делать?»

Он прошелся по площади. Остановившись перед толстой торговкой в заляпанном красными пятнами фартуке, купил у нее стаканчик мороженого и без всякого удовольствия съел.

Мороженое было полурастаявшим, липким и каким-то не очень аппетитным, что ли…

Потом было такси. Андрей взял его, не торгуясь. Денег осталось не так уж и много, но ему было на это наплевать. В ближайшее время либо он огребет хороший куш, либо они ему не понадобятся вовсе. Либо…

Нет, третьего было не дано. Если он приехал в Москву, то обязан был ввязаться в игру с Мамой. Кто мешал ему там, в Борисовке, сесть на поезд, идущий в другую сторону? Забыть обо всем, жить тихо, как мышка, и ждать лучших времен. Денег, которые лежат у него дома, хватит надолго. Несколько лет можно жить, не думая ни о чем. А там, глядишь, что-нибудь изменится, что-нибудь произойдет…

И все же он приехал.

«Так что, – поглядывая в окно машины на проносившиеся мимо дома, думал Андрей, – назвался груздем – полезай в кузов».

И все же было еще не поздно попросить таксиста вернуться на вокзал, сесть в поезд… и забыть, забыть все…

Он едва не поддался этому искушению, но потом поборол его, изгнал из своего сознания. За Виктора надо было отомстить. И еще… разобраться, разобраться с Мамой… Конечно, это было безумие. Не таким, как он, разбираться с этими Мамашами. Скорее уж, наоборот. Но все же… это надо было сделать, и он решил, что это сделает. По крайней мере попытается.

Такси привезло его к гостинице.

Устроившись в нее по фальшивому паспорту, Андрей взял себе на три дня одноместный номер. Ему хотелось люкс, но человек, заказывающий люкс, неизбежно привлек бы к себе внимание. А это было ему не на руку. Пришлось удовлетвориться обычной одноместкой.

Дежурная читала книгу. Получая ключ, Андрей взглянул на обложку. «Санта-Барбара».

Почему-то его здорово обрадовало, что это не Чейз. Хотя какое ему было до этого дело? Ну пусть бы и Чейз. Его-то это как касается?

Отпирая дверь своего номера, он вдруг понял, что, если бы дежурная читала Чейза, это слишком бы уже напоминало Азинск.

«Бред какой-то! – покачал Андрей головой. – Приятель, уж не становишься ли ты суеверным?»

Номер оказался вполне милым. Небольшое зеркало было расположено напротив кровати, так что лежавший на ней мог себя в нем видеть чуть ли не полностью.

Андрей понял это почти сразу, поскольку первое, что сделал, войдя в номер, достал из сумки книжку Пембертона и, сняв ботинки, лег на кровать.

«Интересно, – подумал он. – Кто же это такое придумал? Случайно получилось или кто-то побеспокоился о тех любовниках, которые будут этот номер снимать? Подражание тлетворному Западу? Ну-ну…»

После этого он занялся Пембертоном и посвятил ему около часа, с увлечением следя за приключениями железного пирата.

В поезде ему толком отдохнуть не удалось. Соседи попались шумные и глупые, какие-то мелкие бизнесмены, которые массированно пили водку и неумело пытались соблазнить проводницу, кстати и некстати демонстрируя ей толстые пачки денег. Проводница им мило улыбалась, но соблазняться не соглашалась.

Угомонились они уже под утро. Таким образом, Андрею удалось поспать всего часа два, не больше. Да и то этот сон был не крепким, поскольку он все время ждал, что вот-вот откроются двери купе и в него полезут либо мальчики Дипломата, либо, что более вероятно, милиционеры.

К счастью, обошлось.

Почувствовав, что глаза его слипаются, Андрей аккуратно загнул уголок страницы, положил книжку под подушку и почти моментально заснул…

Он проснулся в полной, как ему показалось, абсолютно мертвой тишине и лежал несколько секунд, пытаясь понять, где находится и почему так тихо.

За окном медленно, но неотвратимо умирал день. В комнате было почти темно. С Андреем что-то происходило, вернее говоря, уже произошло.

Что именно?

Он провел ладонью по лицу и вдруг понял, что оно мокрое. Слезы? Да, во сне он плакал. Почему? Что приснилось ему там, в этом нереальном мире, в который любой человек уходит каждую ночь?

Он не знал этого, потому что дверь уже захлопнулась, потому что он вернулся в реальный мир и связь с тем, что жило у него глубоко в подсознании, разрушилась. А память…память, как обычно, сыграла с ним одну из тех штук, которые проделывает почти каждое утро, заставляя людей забывать, что с ними было там, за пеленой сна, ограждая их от чего-то, убирая воспоминание об очередном путешествии в мир темноты, из которого они явились и в который обязательно уйдут.

Может быть, это было нужно? Может быть, не будь этого милосердного свойства памяти, человечеству грозило бы всеобщее безумие?

Он услышал, как за окном загудела машина, и это словно прорвало висевшую вокруг завесу тишины. Гудок машины потонул в разноголосице уличного шума, за стеной заплакал ребенок, кто-то прошел по коридору, тяжело ступая и радостно хихикая.

Все, пора.

Он прошел в ванную комнату и сполоснул холодной водой лицо. Потом он долго тер его полотенцем, словно стараясь избавиться от каких-то невидимых следов, оставленных на нем этой ночью.

Вернувшись в номер, он понял, что чувствует себя гораздо лучше, закурил сигарету и вдруг страшно обозлился.

«Разнюнился, как баба, – сказал он себе. – А тебе нужно действовать. И именно сегодня, через пару часов. Нет, ты сначала сделай все, что решил сделать, и лишь потом, вернувшись к себе на Урал, сиди и тоскуй хоть до потери пульса. Сейчас тосковать и сомневаться некогда. Сейчас нужно действовать, да так, чтобы кое у кого глаза на лоб вылезли».

Прежде всего надо было что-то съесть. И подготовиться.

Он сходил в ресторан при гостинице и плотно пообедал. Кормили, в общем-то, неплохо, но все же…

«Нет, с домашней пищей всю эту ресторанную кормежку не сравнишь, – решил он, покончив с громадной, словно чебурек, котлетой и запив ее апельсиновым соком. – Здорово, вкусно, много. Но все же что-то не то… Словно бы – синтетика. Словно бы все это сделано не из мяса, а из синтетики, из поролона, что ли?»

Вернувшись в номер, он вытащил пистолет и, разобрав его, тщательно почистил, протирая детали салфетками из стоявшего на журнальном столике пластмассового стаканчика. Патронов в обойме осталось всего два.

Это было скверно. Два выстрела, и он без оружия.

«Ничего, – успокоил он себя. – У Виктора на квартире наверняка что-то есть. Там я и пополню свой арсенал. Если, конечно, меня к этой квартире подпустят. Может быть, ребята Мамы попытаются перехватить меня еще в подъезде… Тогда придется стрелять».

Он собрал пистолет, вогнал в рукоятку обойму и быстро дослал патрон в патронник.

«Вот так. Чтобы без всяких проволочек, – успокоил он себя. – Стрелять, скорее всего, придется через карман куртки».

Это он умел, это ему приходилось делать.

Наумов выглянул в окно. Там, на улице, было уже совершенно темно. Стало быть, пора выходить.

Он надел куртку, сунул пистолет в карман и, выйдя из номера, запер дверь. Ключ от номера сдавать он не собирался. Пусть дежурная думает, что он где-то здесь, может быть, в ресторане, может быть, в комнате компьютерных игр.

Дежурная на него даже не взглянула, целиком погрузившись в мир «Санта-Барбары».

«Вот и хорошо, вот и правильно», – подумал Андрей, спускаясь в лифте.

Рядом с ним стояли три низкорослых японца и о чем-то чирикали по-своему. Судя по их строгим черным костюмам, они приехали в Москву представителями от какой-то фирмы. Очевидно, завязывать экономические отношения.

На улице Андрей отошел от гостиницы метров на двести и почти сразу же поймал частника. Они немного поторговались и все же договорились о цене. Адреса Виктора Андрей частнику не сказал, назвал лишь улицу, решив высадиться из машины за квартал от нужного дома.

Прием был, сто раз описанный в детективных и шпионских романах, но все равно действенный. Пройдясь к дому пешком, он попытается засечь, ведется ли за ним слежка. Если слежка есть, то при удаче он мог определить, кто именно ею занимается. Это могли быть как органы, так и мальчики Мамы.

«Вот забавно будет, – подумал Андрей, – если окажется, что за квартирой Виктора следят и те, и другие».

Он сделал так, как наметил. За квартал от дома Виктор попросил частника остановиться и, расплатившись с ним, вышел из машины.

Андрей миновал группку парней с длинными прическами и волчьими взглядами. Они пока еще вели себя вполне пристойно, ограничиваясь лишь высказыванием мнения о проходивших мимо девушках да демонстративным смачным сплевыванием на асфальт под ноги некоторым, выглядевшим особенно безобидно прохожим. Их время придет позже, часа через два.

Андрей шел не торопясь, так, словно вышел прогуляться без всякой цели. Проходя мимо стоявших у тротуара машин, он обязательно бросал на них быстрый взгляд, пытаясь определить, не сидит ли кто-нибудь там, в полутьме салона.

Нет, все машины, мимо которых он проходил, были пустыми.

Андрей сомневался в том, что ребята Мамы устроят на него засаду в подъезде. Неизвестные люди, непонятно для чего ошивающиеся в подъезде, обязательно привлекут к себе внимание жильцов. Нет, если они и следят за домом, то устроились либо в доме напротив, либо прямо в квартире.

Андрей вспомнил могучую дверь в квартиру Виктора и покачал головой. Просто так ее не взломаешь. А шифра, ее открывающего, они наверняка не знали. В отличие от него.

Стало быть, если слежка и есть, то наверняка ее ведут из расположенного напротив дома. В таком случае ему надо было всего лишь попасть в квартиру Виктора. Там по крайней мере он разживется оружием.

И все же он был готов ко всему, вплоть до нападения в подъезде.

Этого не случилось. Андрей вполне беспрепятственно вошел в подъезд, поднялся на этаж, на котором была нужная ему квартира. Торопливо оглядевшись, он убедился, что в коридоре пусто, и занялся дверью. Через несколько секунд замок тихо щелкнул.

Вытащив пистолет, Андрей шагнул в квартиру, закрыл за собой дверь и сразу же метнулся в сторону.

Никого. Тишина. Пустота… Вот и мило.

Он все же прошелся по квартире и, убедившись, что засады и в самом деле нет, вернулся к двери, тщательно ее запер и сел в кресло.

Пока все обошлось как нельзя лучше. Теперь надо было приступать к делу. И поторопиться. Теперь, когда Виктора убили, Андрей воспринимал его квартиру как просто квартиру, в которой лежат кое-какие ему необходимые вещи. Оставив их незнакомому, неведомому наследнику Дегина, он ничего не изменит. Виктора уже не вернуть.

Стало быть, он не совершал ничего плохого, забравшись в квартиру погибшего друга. Некоторые вещи в ней обрадовали бы милицию. Может быть, даже найдется что-то, способное навести на его, Андрея, след. Этого допустить было нельзя.

В квартире могли быть, например, негативы, с которых делали фотографии на фальшивые паспорта для Андрея. Да и сам фальшивый паспорт, в котором ему присваивалась веселая фамилия Тетерин, тоже был. И еще оружие. Ему необходимо было оружие.

Андрей встал и прошел на кухню. Там, безошибочно ориентируясь в темноте, он нашел набор ножей. Их было восемь штук, от самых больших до самых маленьких. Неплохой заграничный наборчик. Вернувшись в гостиную, он положил ножи на столик, сходил в спальню и взял там плотное шерстяное покрывало. С помощью ножей, которыми он безжалостно пришпиливал края покрывала к раме, Андрей занавесил окно и наконец-то включил свет.

Через пятнадцать минут, внимательно осмотрев все, что возможно, он с огорчением констатировал, что результат плачевный. Ничего. Совсем ничего. Ни негативов, ни паспортов, ни оружия.

Вот так.

Этого просто не могло быть.

«Нет, все это должно быть здесь, – подумал Андрей. – Именно здесь, в гостиной».

Он вспомнил, как Андрей вышел из кухни, чтобы положить куда-то фальшивый паспорт, и решил, что дальше, чем в гостиную, тот пройти не мог. И скрип… Да, был какой-то скрип. Словно бы что-то открывали, а потом закрывали. Тайник?

Он внимательно осмотрел комнату. Два кресла, журнальный столик, телевизор, шкаф с книгами… Где?

Андрей подошел к шкафу и стал его внимательно рассматривать. Десять минут спустя он вытащил из него все книги, благо их было не так уж и много, и быстро их пролистнул. Тут все было чисто.

И все же где-то в этой комнате был устроен тайник. Его надо было найти.

Шкаф. Старинный, украшенный резными завитушками, казалось, от времени ставший еще крепче и внушительнее. Может быть, за ним?

Иронически усмехаясь и в душе считая, что занимается совершенно глупым делом, Андрей присел перед шкафом и стал методически нажимать на все его завитушки. Он делал это снизу вверх, планомерно, стараясь не пропустить ни одной.

К его жуткому удивлению, когда он надавил примерно на двадцатую завитушку, послышался уже знакомый ему скрип. Через мгновение шкаф двинулся на него. Отпрыгнув в сторону, Андрей шлепнулся на ковер да так и застыл, удивленно наблюдая за происходящим.

Собственно, все уже и произошло. Шкаф, словно толстая дверь, распахнулся на невидимых ему в данный момент петлях. За ним был вход в небольшую темную комнатку.

«Бред, – подумал Андрей. – Вот так-так. Нет, подобное бывает только в кино».

Однако это была самая настоящая реальность. Шкаф и комнатка-тайник.

– Итак, мадридские тайны начинаются, – с иронией пробормотал Андрей. Он все еще не верил своим глазам.

В этот момент зазвонил телефон.

Андрей посмотрел на него не без интереса. Кто это может звонить? Те, кто следит за домом? А смысл? Если они и в самом деле следят, то прекрасно знают, что он здесь. Нет, звонить мог кто-то, кто не знает, что Виктор убит, звонить по какому-то делу. Его приятельница? Вполне возможно. Может быть, она звонит уже не первый раз и сейчас, допустим, разволновалась. Если он не ответит на этот звонок, она, в конце концов, позвонит в милицию и сообщит, что с ее приятелем что-то случилось… Нет, это было бы слишком большим совпадением.

И все же он трубку снял, решив использовать шанс узнать для себя что-нибудь новенькое. И узнал.

– Привет! – Голос в трубке принадлежал мужчине, явно молодому.

Андрей молчал.

– Эй, ты что не отвечаешь? Не узнал, что ли? Это я, Криницкий.

Криницкий?.. А, это же спасенный паренек-милиционер. Андрей облегченно вздохнул и сказал:

– Привет, привет. Как поживаешь?

– Ну вот, это другое дело, – засмеялся в трубку знакомый. – А я думаю: ты снял трубку или не ты? Оказывается, ты. А поживаю я неплохо.

– И больше никаких боксерских матчей на фоне природы?

– Нет, – засмеялся Криницкий. – Я теперь крутой, пистолет с собой таскаю. Чуть что, вытащил и продемонстрировал. Молодым хулиганам такие штуки не нравятся. Они от них сразу смиреют. И драться даже не пытаются.

– Тут ты ошибаешься, – сказал Андрей. – Такие штуки им как раз нравятся. А если ты своей пушкой будешь без дела размахивать, то в конце концов нарвешься на таких хулиганов, которые и сами при оружии. Это может кончиться очень плохо.

– Понял. Приму твой совет к сведению. Однако я же не только на пушку ориентируюсь. Это пока. Я тут с нашим тренером поговорил, и он обещал меня подтянуть по карате.

– Брюсом Ли, стало быть, хочешь стать?

– А чего? Не только тебе трех человек несколькими ударами в считанные секунды раскидывать. Я тоже хочу. Как ты этих молодчиков приложил… – восхищенно протянул Криницкий.

– Вместо того чтобы тренировать кулаки, развивал бы голову, – вздохнул Андрей. – Честное слово, ею действовать сподручнее.

– Вот и тренер наш так же говорит… Слушай, ты куда исчезал? Я и вчера тебе звонил, но никто не снял трубку.

– Уезжал по делам. А что?

– Забыл разве? Я же твой должник. Ты меня, можно сказать, спас. Вот, могу отрапортовать, что твоя просьба выполнена.

– Ну? – заинтересовался Андрей. Он не сильно верил, что в деле Марины может обнаружиться что-то новое.

– Проглядел я эту папочку и могу совершенно точно сказать, что никаких следов убийцы найдено не было.

– Так я и думал, – сказал Андрей.

– Ну, извини, – промолвил Криницкий. – Сделал все, что смог. Никаких абсолютно данных. Причем прошло столько времени. Теперь даже машину, которой ее задавили, не найдешь. А если и найдешь, так что с ней делать?

– Ну, по крайней мере хозяин-то у нее есть? – сказал Андрей.

– В том-то и дело, что хозяина у нее нет.

– Это как?

– Да очень просто. Какой может быть хозяин у милицейской машины?

– Что? – переспросил Андрей.

– Ну, у милицейской машины. Ты что, не знал, что ее задавили милицейской машиной? Спустя неделю автомобиль нашли в каком-то карьере.

– Правда? – Андрей сжал трубку телефона.

– Конечно.

– А кто был за рулем?

– Тот, кто ее задавил. За полчаса до убийства ее угнали от опорного пункта милиции в соседнем районе. Какова наглость?

– А ты не путаешь? – спросил Андрей. – Что-то все это выглядит уж больно неправдоподобно. Угнали, говоришь?

– Честное слово. В деле об этом и рапорт имеется. А также заключение экспертизы, которая показала, что гражданка Наумова была сбита именно этой машиной, подтвержденное найденными на месте преступления осколками фары, а также снятыми с корпуса машины шерстинками с платья убитой.

– Что-то я ничего не понимаю… – пробормотал Андрей. – Ее же убил какой-то частник, какой-то…

– Какой частник? Не знаю. Я тут поспрашивал ребят, они говорят, что это более похоже на заказное убийство. Только зачем было это кому-то делать? Она же не имела к бизнесу никакого отношения! В общем, все решили, что какие-то хулиганы угнали от участка машину, покататься решили. Ну, по дороге случайно и сбили человека. Короче, дело бесперспективное. Сейчас, по прошествии времени, никого уже не найдешь.

– Понятно, – все еще ошарашенно сказал Андрей. – Стало быть, ты прав. Никого.

– Вот пока и все новости, – вполне жизнерадостно проговорил Криницкий.

– И на том спасибо, – промолвил Андрей.

– Рад стараться. Может быть, подскочишь ко мне? Пивка выпьем?

– Только не сейчас, – ответил Андрей. – Я, понимаешь, переезжаю. Сегодня. Вещи уже вывезены. Вернулся за телефоном. Так что номер у меня меняется. По этому уже не дозвонишься.

«Надо сделать так, чтобы он больше сюда не звонил, – думал Андрей. – Меня тут больше не будет. А вот напороться на милицию, которая, конечно, на недельку возьмет этот телефон под контроль, чтобы вычислить связи Виктора, может запросто».

– А новый? – поинтересовался Криницкий.

– Там, куда я переезжаю, его нет. Пока поставлю, пройдет еще пара недель.

– Тогда запиши мой.

– Я запомню.

Криницкий назвал свой телефон. Андрей его и в самом деле запомнил. Почему бы и нет?

– Ну ладно. Раз ты переезжаешь, не буду отрывать твое драгоценное время. Пока.

– Пока, – сказал Андрей и повесил трубку.

Он сел на корточки, привалился спиной к стене и закрыл глаза.

Вот оно что, значит! Стало быть, Марину сбила украденная машина. Тогда при чем тут бизнесмен, которого он ухлопал? Ну ладно, можно еще представить, что этот поганый бизнесмен ехал на украденной машине. Но чтобы на милицейской?

Андрей мучительно застонал.

Слишком уж все это и в самом деле походило на заказное убийство. Но кто его заказывал? И зачем? Кому так нужна была смерть Марины, что он нанял киллера? Вот вопрос, на который сейчас ответ найти абсолютно невозможно.

Или все же… если хорошенько подумать.

По крайней мере, он знал человека, который мог все это организовать, у которого хватило бы наглости украсть милицейскую машину или поручить это сделать кому-то другому, человека, в стиле которого это преступление было.

Да нет, ему-то это было зачем? И какой смысл? Нет, это глупо. Такого просто быть не могло. А стало быть, и не было.

Андрей открыл глаза и потряс головой.

Все, хватит, он сейчас может от всех этих неразрешимых вопросов просто рехнуться. Лучше он подумает над ними потом, когда будет время. Он подумает, он обязательно подумает… Вот только надо закончить с этим тайником за книжным шкафом.

Андрей с усилием встал и пошел к тайнику. Если точнее, то по размерам это был никакой не тайник, а самая настоящая потайная комната.

Андрей убедился в этом, заглянув за дверь – книжный шкаф. Падавшего из комнаты света вполне хватило, чтобы разглядеть как раз напротив него выключатель.

Андрей щелкнул им. Комнатку залил свет. Он огляделся.

Тайник имел в длину метра три и метра полтора в ширину. В одном конце его стояли обычный мягкий стул и небольшой письменный столик, в другом – тоже старый низенький комод. Прямо перед ними, так что оставалось только протянуть руку, стояло прислоненное к стене шестизарядное помповое ружье калибра 0,12 – милая штучка, способная, с близкого расстояния сделать в человеке довольно приличных размеров дыру.

Взяв оружие в руки, Андрей быстро убедился, что магазин забит патронами до отказа. Вновь зарядив помповик, он поставил его к стене, так, как оно до этого стояло.

Ну вот и хорошо, вот и оружие… Правда, не совсем то, что ему нужно, но все же…

И все-таки какие москвичи хитроумные люди. Интересно, кто устроил эту комнатку? Почему-то ему подумалось, что она была сооружена не Виктором. Может быть, эта комнатка – наследие сталинских времен? Может быть, она была сооружена еще до революции?

Да, только так. Если бы ее сделали по заказу Виктора, то. уж наверняка озаботились бы тем, чтобы шкаф открывался бесшумно. И придумали бы для этого не глупую систему с завитушкой-кнопкой, а какой-нибудь дистанционный пульт.

Он снова вспомнил, как сидел на кухне и Виктор вышел, чтобы отнести паспорта в гостиную. И этот звук…

«А ведь он тогда рисковал, – понял Андрей. – Сильно рисковал. Стоило мне выглянуть из кухни, и я увидел бы, как закрывается дверь в эту комнату. Однако он пошел на этот риск. Почему? Наверное, потому, что знал – я не выгляну. С моей точки это было бы бестактно. У хозяина есть тайник, и подглядывать, где он находится, нечестно. Поскольку хозяин мой друг.

Да, Виктор меня знал довольно-таки хорошо. А ни один человек, обладая какими-то знаниями, не может удержаться от того, чтобы хоть немного, да воспользоваться ими. В каких же моментах Виктор пользовался тем, что хорошо меня знал? Должно быть, часто…»

Эта мысль почему-то не вызвала у него никакого чувства обиды. Это была простая, холодная констатация факта. Теперь, когда Виктор мертв, обижаться не было никакого смысла.

Андрей повернулся к комоду. Почему-то в первую очередь его интересовал именно он, а не письменный стол. Может быть, потому, что комод был старинным, а Андрей всегда как-то неосознанно любил старые вещи, оставшиеся еще от тех времен. С точки зрения того времени, когда они создавались, эти вещи, вероятно, были образцами дизайна, чем-то доведенным до совершенства. То время и тот мир безвозвратно ушли. Вещи остались. Именно поэтому они так притягательны. Потому что, разглядывая их, чувствуешь заложенное в них совершенство, но принимаешь его не умом, а как бы душою. Умом нельзя, поскольку ты принадлежишь уже к другому времени и к другой культуре.

Он провел рукой по гладкой поверхности комода. Как ни странно, но пыли на нем было совсем немного.

В верхнем ящике лежали скатанный тонкий матрас и постельные принадлежности.

Если задвинуть стул под стол, то можно, расстелив этот матрас на полу, спокойно поспать, отсидеться, хоть и несколько суток. То есть в квартире мог кто-то жить, а в этой потайной комнате можно было прятаться и выходить из нее лишь тогда, когда хозяев не было дома.

Вполне мило.

А как же в этом убежище со свежим воздухом?

Андрей поднял голову. Под потолком шел ряд отверстий. Очевидно, они выходили в спальню и были как-то снаружи замаскированы. Так, с воздухом тоже порядок.

Он обследовал другие ящики комода. Они были набиты какими-то дореволюционными книжками. Между прочим, среди них ему попалось несколько томиков Буссенара, еще Сойкинского издания. Отложив их в сторону, он закрыл комод и перешел к письменному столу.

Первое, что он увидел, это лежавший на столе паспорт. Убедившись, что это именно тот, который он искал, Андрей удовлетворенно улыбнулся.

Видимо, у Виктора не было времени, и он просто бросил его на стол. Кстати, насчет стола…

Он выдвинул его ящик и обнаружил в нем пистолет с глушителем.

Вот то, что ему было нужно!

Здесь же лежала наплечная кобура. Отвинтив глушитель, Андрей сунул его в карман.

Пригодится.

Быстро скинув куртку, он надел кобуру и пристроил в нее пистолет. Несколько раз проверив, как он вынимается, Наумов быстро убедился, что сделать это легко. Ну, вот и ладушки.

– Вооружен и очень опасен, – с довольным смешком пробормотал Наумов и надел куртку.

Великолепно, все складывалось просто великолепно. Собственно, теперь можно было и уходить. Однако еще оставались негативы, которые нужно было во что бы то ни стало найти.

Стол был небольшой и поэтому однотумбовый. Андрей слегка отодвинул стул и, наклонившись, открыл тумбу. Первое, что он извлек из нее, была толстая кипа порнографических журналов. Судя по тому, как пожелтела бумага, они относились еще к шестидесятым – семидесятым годам.

Да, тогда, это достать в Москве было трудно, но можно. Правда, стоило это довольно приличных денег. Сейчас – копейки. Хотя, может быть, нашлись бы и любители старины.

Он положил кипу журналов на пол и стал осматривать тумбу дальше. А лежало там несколько рулончиков негативов, которые он тут же сунул в карман. Разбираться, на каком из них находится его физиономия, было некогда. Это он сделает потом.

Какие-то старые и тоже пожелтевшие документы.

Андрей наклонился еще больше и пошарил в самой глубине тумбы. Улов его был совсем уж неожидан, хотя где-то в глубине души он его ожидал. Двадцать пачек стодолларовых купюр.

В каждой пачке по сто бумажек. Стало быть, здесь двести тысяч американских долларов. Много это или мало? Он подкинул одну из них на ладони. Большинство граждан этой страны такой суммы никогда не держали в руках и никогда держать не будут.

Что же с ними делать? Оставить милиционерам? Насколько он знал, прямых наследников у Виктора не было. А если и были, то милиция побывает здесь первой. Милиционеры, конечно же, тщательно обыщут квартиру и наверняка обнаружат эту потайную комнату. Допустить, чтобы эти деньги достались им? Ну уж нет.

Он сходил в комнату и принес сумку. Уложив в нее доллары, он кинул сверху книги Буссенара и фальшивый паспорт. Потом он еще пошарил в тумбе. Ему попался какой-то мусор, несколько сломанных игрушек, сделанная из патрона военной поры зажигалка… Рука его коснулась задней стенки тумбы. Все, больше ничего в ней не было.

Пора, пора было уходить. Он нашел все, что искал, и даже больше. Дальше задерживаться в этой квартире значило подвергать себя ненужному риску.

Андрей закинул сумку на плечо. Ему очень хотелось прихватить с собой и помповушку, но он понимал, что человек, идущий по Москве с такой игрушкой в руках, может вызвать некоторое недоумение. Нет, должны же эти милиционеры найти хоть что-то… Так пусть найдут помповушку и еще… стопу порнографии. Для отчета.

Он вышел из потайной комнаты и толкнул шкаф. Тот легко вернулся на место.

Вот так. А теперь – на выход.

Погасив в квартире свет, Андрей открыл ее дверь и шагнул в коридор. Тотчас же в затылок ему уткнулось что-то холодное, и противный голос произнес:

– Что-то ты долго. Мы уже даже заждались…

Глава двадцать третья

Не поворачивая головы, Андрей сказал:

– Чебургена, это ты, что ли?

– Я, – сзади послышался довольный смешок.

Чебургена был одним из мальчиков Мамы. Звали его Гена, а обликом, круглыми вытаращенными глазками и большими ушами он здорово напоминал героя знаменитого мультика – Чебурашку. Кличка Чебургена прицепилась к нему как приклеенная. Кстати сказать, сам Чебургена за нее ничуть не обижался.

Несмотря на мультяшное происхождение клички, типом он был довольно гнусным и опасным.

Справедливо рассудив, что те, кто собирается стрелять, разговора предварительно не заводят, Андрей как можно непринужденнее повернулся и сказал:

– Стало быть, в столице меня принимают с распростертыми объятиями?

– Угу, – сказал Чебургена, делая шаг назад, но пистолет все же не опустил. Ствол его смотрел прямо в лоб Андрея.

Мальчиков Мамы оказалось двое. Чебургена и еще какой-то тип, в помятом пиджачке, с кривой, глупой улыбкой. Имени его Андрей не знал. Скорее всего, это был кто-то новенький. Этот новенький тоже целился в Наумова из пистолета, но держал его в отличие от Чебургены как-то несколько неуверенно, слегка более напряженно, чем нужно.

«Лох, – подумал Андрей. – Взяли на дело впервые. Его и надо использовать, чтобы вывернуться. Если удастся… Чебургена, он не подарок».

О том, чтобы сунуть руку в карман или попытаться извлечь пистолет из наплечной кобуры, не могло идти и речи. В этом случае мальчики Мамы стали бы стрелять не задумываясь. Хотя все могло быть не так уж и плохо.

– Ну что, так и будем стоять и молчать? – спросил Андрей. – Что надо-то?

Чебургена осклабился:

– А ничего. Люблю я смотреть, как люди бледнеют. Вот ты сейчас побледнел. Сильно. Как стенка стал.

– Врешь ты все, – сказал Андрей. – Я, когда злюсь, обычно краснею. А сейчас я, похоже, уже начал прилично злиться. Что надо-то, спрашиваю?

– Мама с тобой поговорить хочет. Привести велела.

– Ну так и пошли. Я и сам к ней собирался. Пушку-то зачем на меня наставлять? Убери, глупо это.

– А кто тебя знает, хотел ты к ней ехать или нет? Она говорит, вы с Виктором что-то там в Азинске напортачили. То ли Бобренка убили, то ли еще что. Сам-то он где, Виктор, я имею в виду?

«Дурака Чебургена валяет, – подумал Андрей. – Великолепно он знает, где Виктор и что с ним случилось. А валяет он дурака, чтобы я не сильно брыкался, чтобы у меня надежда появилась отбрехаться от Мамы. Нет, встречаться с ней мне еще рано. Пока».

– Чего молчишь, отвечай, если спрашивают. Где твой напарник?

– Да он тут по делу заскочил, – решил подыграть Чебургене Виктор. – Минут через пять подойдет. Может, подождем?

– Подождем. Отчего же нет? Только, думаю так, в квариру ты нас не пустишь. Так что давай – ка выйдем на улицу и сядем в машину. Там и подождем.

«Ага, а в машине вы саданете меня по голове рукояткой пистолета и отвезете к Маме. А то и сразу куда-нибудь за город, где удобнее всего зарыть», – подумал Андрей.

– Ну, пошли. – Он позволил себе даже хохотнуть. – Чего вы такие пуганые?

– Жизнь пошла пуганая, вот и мы такие, – ухмыльнулся Чебургена. – Только ты не торопись. Сначала мы тебя маленько обшмонаем. Сам знаешь, к Маме с оружием являться нельзя.

– Зачем? – по-прежнему добродушно сказал Андрей. – Приедем, там и отдам.

– А мы хотим сейчас.

Чебургена кивнул своему напарнику.

– Давай, Боцман, обшмонай его. Да только осторожнее. Он птица хоть и небольшого полета, но жутко опасная.

– Ладно, – проворчал тот, кого звали Боцман. – Сейчас. Только ты смотри с перепугу в меня не пальни.

– А это уж как получится, – злобно усмехнулся Чебургена.

Андрей всей кожей ощутил, что это его последний шанс.

Либо сейчас, либо никогда.

Чебургена был совсем не дурак. Подвело его то, что он, очевидно, наметанным глазом определил у Андрея характерную выпуклость, указывающую на наплечную кобуру, и слегка расслабился. То, что у него может быть второй пистолет в кармане куртки, он, видимо, не учел. Немало помог и Боцман. Двинувшись к Андрею, он сделал это так неуклюже, что на мгновение заслонил его от напарника. Этого оказалось достаточно.

Рука Андрея нырнула в карман, и прогремел выстрел. Вытаскивать пистолет уже не было времени. Наумов стрелял через куртку. Боцман рухнул, словно мишень в тире. Быстро сделав шаг в сторону, Андрей влепил пулю и в Чебургена.

Тот схватился за живот и, отшатнувшись к стене, пробормотал:

– Что же ты? Как же это?

– Извини, приятель, – сказал Андрей. – Не хочу я пока к Маме ехать. Еще не время.

– Ну, она тебе покажет, – пробормотал Чебургена.

Он все пытался дотянуться до пистолета, который выронил после того, как в него попала пуля.

Андрей прислушался. Подъезд безмолвствовал. Еще бы, за последние годы наших граждан совершенно однозначно отучили выбегать на выстрелы, хотя бы они звучали у самых их дверей.

Андрей отшвырнул ногой пистолет Чебургены подальше и сказал:

– Интересно, скольких ты из него ухлопал? Я тебя знаю, ты слишком жаден, чтобы менять оружие. Вот милиция-то обрадуется, когда его обнаружит. Уверен, что на этом пистолете много чего висит. Может, и до Мамы доберутся, как ты считаешь?

– Кишка у них тонка, – прохрипел Чебургена.

Умирать он, похоже, не собирался. Андрей вздохнул и поднял пистолет Боцмана. Тщательно стер носовым платком со своего пистолета отпечатки пальцев и кинул его рядом с трупом Боцмана. Потом взглянул на Чебургену. Тот следил за каждым его движением, словно загнанная в угол крыса.

Точно. Андрей поразился, как в этот момент Чебургена походил на крысу. Злобную, смертельно раненную, но все же готовую укусить.

Сунув пистолет Боцмана в карман, он поднял пистолет Чебургены и спросил:

– Так что там Мама против меня задумала? Рассказывай, все веселее будет.

– Пошел ты… – огрызнулся Чебургена.

– Понятно, – сказал Андрей и выстрелил в него еще раз. Голова Чебургены дернулась; из уголка рта побежала тоненькая струйка крови. Андрей вытер пистолет и зачем-то сунул его в руку убитого. Наклонившись, он обшарил его карманы.

Все правильно, ключи от машины у него были.

Вот теперь нужно было уходить. Что-то он в этом подъезде задержался.

Андрей поправил висевшую на плече сумку и, прыгая через ступеньки, ринулся вниз.

Как он и предполагал, машину мальчики Мамы оставили у самого подъезда. Открыв ее дверцу взятым у Чебургены ключом, Андрей завел мотор и поехал по улице.

«Все, началось, – думал он. – Несколько раньше, чем я рассчитывал, но все же – началось. Теперь повеселимся. Теперь мне ходу обратно нет. Только вперед на всех парусах».

Он еще не знал, куда едет. Ему просто хотелось оказаться подальше от дома Виктора, от его подъезда, в котором сейчас стыли трупы мальчиков Мамы.

«Все правильно, – думал Андрей. – Они пришли меня убить, а умерли сами. Судьба в этот раз была на моей стороне. Долго ли это еще продлится?»

Он надеялся, что достаточно долго, чтобы он успел отомстить. Сейчас, когда война с Мамой началась, он не думал о том, что будет дальше, потом, когда все закончится. До этого еще предстояло дожить. Судя по всему, на это шансов было мало.

Хотя кто знает, кто знает. Жизнь – сложная штука, а судьба – свирепая шутница. Может быть, ей захочется, чтобы Андрей выжил. По крайней мере на это стоило надеяться.

Глава двадцать четвертая

«Итак, – подумал Андрей, – как сказал в одном анекдоте осужденный на казнь: „Неделька начинается не хило!“»

И очень даже не хило…

Он свернул в какой-то переулок и, приткнув машину к обочине, выключил в салоне свет. В темноте думалось лучше. А ему нужно было все хорошенько обдумать.

Обстоятельства несколько изменились. Он надеялся, что у него будет хоть какое-то время, чтобы понаблюдать за офисом Мамы и наметить план действий. Теперь же он превратился из охотника в дичь. Теперь, кроме всего прочего, ему надо будет уходить от загонщиков.

Были и хорошие стороны. У него имелось оружие, у него были деньги, и Москва – все-таки очень большой город. Спрятаться в ней не так сложно.

Спрятаться.

Он не сомневался в том, что сейчас Мама готова ко всему, вплоть до прямой атаки на ее офис. Она понимает, что Андрей может попытаться разрубить все узлы одним ударом. Может быть, стоит выждать хотя бы несколько дней? Мама поуспокоится, решит, что он приезжал на квартиру Виктора лишь для того, чтобы что-то в ней забрать, а потом уехал из Москвы. Вот тут он и нанесет хорошо рассчитанный, точный удар. Как настоящий киллер.

В другое время он бы так и поступил. Но только не сейчас. Сейчас у этого плана имелся один существенный недостаток, который его полностью перечеркивал.

Сейчас, пока Мама догадывается, что он отпивается где-то поблизости, она рассчитывает разделаться с ним своими силами. Неужели полтора десятка ее мальчиков не справятся с каким-то одиночкой? Конечно, справятся. Поэтому она пока наверняка не поставила в известность о случившемся никого из своих могущественных друзей.

Зачем ей, чтобы те, у кого она пользуется авторитетом и уважением, подумали, будто она не сможет справиться с одним сопляком, пусть что-то и умеющим?

Нет, пока она надеется только на себя. И это хорошо. Поскольку, если за дело примутся те, с кем работает Мама – ее клиенты и друзья, те кто ей обязан, – Андрею не уйти. Тогда ему и Москва покажется очень маленьким городом, в котором просто невозможно спрятаться.

Но пока Мама рассчитывает только на себя. Ей нужно «сохранить лицо». Вполне понятное стремление. Если кто-то из тех авторитетов преступного мира, с которыми она дружит или имеет дела, спросит, что у нее происходит, она ответит: «Да так, пустяки. В мою компанию затесалась одна нечистая птица. В ближайшие часы ей свернут голову. Не обращайте внимания». И ей поверят. И больше не зададут никаких вопросов.

Если же она подумает, что он уехал из Москвы… Вот тогда-то она и обратится к своим друзьям. «Тут у меня завелась одна глупая птица. Наломал дров, ухлопал напарника, чуть не завалил дело, которое вытянул за него мой человек. Короче, парень струхнул и сбежал в неизвестном направлении. Предположительно, его надо искать там-то и там-то. Ребята, вы мне обязаны и хорошо понимаете, что искать его по всей России в одиночку хлопотно и накладно. Если я займусь его поисками, конечно, он не уйдет. Но тогда, боюсь, у меня не хватит времени на кое-какие настоящие дела. Помогите, попросите своих друзей, а те пусть попросят своих… Его надо найти. А где найдете, там и прихлопните… Человек он глупый. Сейчас демократия. Не ровен час, где-нибудь что-нибудь квакнет. Может получиться не очень красиво».

Вот тогда его песенка и в самом деле будет спета. Найдут и прикончат. Где бы он ни спрятался.

Стало быть, теперь, ему остается действовать только таким образом: все время давать о себе знать, все время маячить перед глазами. Причем делать это так, чтобы Мама была уверена: он мечется, он не знает, что ему делать, его вот-вот прищучат. А одновременно готовить нападение на офис Мамы. Нападение должно быть неожиданным и обязательно закончиться успехом.

Либо пан – либо пропал. Он должен прикончить всех, кто ему в этом офисе попадется. К сожалению, убить пятнадцать человек немыслимо даже для него. Но этого и не нужно. Если он уничтожит Маму и ее главных помощников, остальные будут не опасны. Относительно, конечно.

Он не сомневался, что Мама наверняка имеет какие-то предположения о том, кем он является и где живет. Вот поэтому-то она так и опасна. Кто-то из ее ближайших подручных тоже может быть в курсе. Они должны быть уничтожены.

Рядовые же боевики не знают о нем ничего.

«Ну, был какой-то парень… Какой? Ну, обычный, спортивный такой. Кто именно? Да шут его знает. Напарник Виктора. Где его искать? А мы откуда знаем? Нам это знать было не положено. Мы выполняли то, что прикажут».

Это при условии, если ему удастся все, что он наметил.

Андрей хорошо понимал, что его план рискован. Выполнить его и остаться живым можно только при дьявольском везении.

«Путь к смерти, а? – ухмыльнулся он. – Опять мне нужно выбрать путь к смерти, потому что только он сулит возможность остаться в живых. Если очень сильно повезет».

И это было решение. Он еще раздумывал, прикидывал, пытался что-то просчитать, но в глубине души уже знал, что он на это пойдет, что путь уже выбран, и отступать не собирался.

Окончательно это осознав, Андрей перестал колебаться и стал думать о деталях. Например: что делать с автомобилем?

Конечно, Мама не настолько глупа, чтобы заявить об угоне машины. Но вот вопрос: легальный ли он? Кто знает, может, ее мальчики угнали его за несколько часов до того, как он вошел в квартиру Дегина? Это могло быть запросто.

Поэтому вполне вероятно, что первый же пост ГАИ, который его остановит, моментально это определит, и в результате, Андрей безнадежно влипнет. Тогда ему останется только либо уложить весь пост, либо сдаться. И то, и другое – совершенно неприемлемо.

Значит, от автомобиля нужно избавиться? Но план без «колес» обречен на провал. Может быть, рискнуть?

«Нет, – решил Андрей. – Риск бывает оправданный и совершенно глупый. Разъезжать по Москве на машине, происхождения которой не знаешь, глупо. Значит, придется от нее избавиться».

Где достать другую?

Ну, это уже не такая большая проблема. У него и у самого в Москве есть кое-какие знакомые. Пожалуй, пришла пора прибегнуть к их услугам.

Он вытащил из кармана бумажник и пересчитал имевшиеся в нем деньги. О тех, что в сумке, он предпочитал не думать. Ему почему-то казалось, что он пока не имеет на них права. Он еще не привык к мысли, что они стали его собственностью.

Как оказалось, тех денег, что были у него в бумажнике, осталось не так уж и мало. По крайней мере раздобыть машину хватит. И еще чуть– чуть останется. Надо ли больше?

Он вспомнил, что нужно сделать еще одну вещь, и, включив в салоне свет, стал рассматривать свою куртку.

Стрелять через карман, конечно, хорошо и удобно, но…

Куртка была безнадежно испорчена. Показываться в ней на людях было нельзя. Значит, нужно раздобыть другую. Без куртки ему будет плохо. Не разгуливать же по городу, выставив на всеобщее обозрение наплечную кобуру, из которой горчит рукоятка пистолета?

Купить? Да поздно уже. Все магазины, в которых это можно сделать, закрыты.

Вот так-так…

Он прикрыл глаза и стал прикидывать, как можно выйти из этого положения. Итак, куртку он купить не мог, стало быть, с этим приходилось ждать до следующего утра. От машины надо бьшо избавиться как можно скорее. Ночью ГАИ особенно бдительна и проверяет чаще, чем днем. А бросить автомобиль он не мог из-за куртки.

Бред какой-то! Заколдованный круг. Где же выход?

Новая мысль пришла ему в голову. Привстав, он развернулся и стал шарить на заднем сиденье.

Так и есть!

Андрей тихо засмеялся.

Ну, такое бывает только в кино! И все же… На полу машины между передним и задним сиденьями, лежала кожаная куртка. Он ощупал ее и через пару мгновений уже сидел снова на переднем сиденье, рассматривая свою находку.

Куртка была хорошей, правда, слегка потертой, но, может, это было даже лучше. Примерив ее, он убедился, что она впору. Разве что слегка узковата в плечах.

Интересно, кому она принадлежала? Чебургене? Вряд ли. Насколько Андрей помнил, тот был в куртке. А вот этот, новенький – Боцман, кажется, – был в одной рубашке. Точно, наверняка это была его куртка.

Это уменьшало шансы на то, что машина ворованная. Но все же… Рисковать не стоило.

Скинув свою старую джинсовую куртку, Андрей запихнул ее в сумку и надел кожаную.

Ого, теперь на нем одежка по моде.

Он выключил в салоне свет и хотел было уже выйти из машины, но тут ему в голову пришла новая мысль. Конечно, она была чистой воды озорством, но все же, все же… Собственно, именно это он и собирался делать. Напоминать о себе. Так почему же не начать прямо сейчас? Тем более что офис Мамы находился не так уж далеко от этого места. Еще пять минут риска, и он начнет претворять в жизнь свой план.

Эх, была – не была!

Он завел мотор и выехал из переулка. Ну, риск – благородное дело. Кто не рискует – тот не пьет шампанского! Что еще? Что-то там еще было про риск. Что именно – не важно.

Все прошло как нельзя лучше. Андрей проехал прямо к офису Мамы и остановил машину в нескольких десятках метров от него.

Мерно вспыхивала реклама магазина «Феникс», на втором этаже, в офисе, светилось несколько окон. Андрей подумал, что сейчас там наверняка вся головка фирмы Мамы.

Затаиться в подъезде и перестрелять их по одному? Они будут уходить и сразу же нарываться на пулю. Нет, не пойдет. Слишком много случайностей. Они могут выйти группой в несколько человек, и тогда он, завалив кого-нибудь, сам рисковал получить пулю в лоб. Кроме того, поджидая тех, кто выйдет, он рисковал дождаться и тех, кто войдет.

Человека три из маминых мальчиков могли запросто блокировать его в этом подъезде и нафаршировать свинцом, как рождественского гуся яблоками.

Нет, успех ему могла обеспечить только атака. Мгновенное нападение, с помощью которого он ворвется в офис и пройдется по комнатам так быстро, чтобы никто не смог оказать ему сопротивления. А подобное требует некоторой подготовки.

«Ничего, я еще вернусь», – подумал Андрей.

Он бросил последний взгляд на окна второго этажа, на вывеску магазина и, прихватив сумку, выбрался из машины. Тщательно закрыв ее дверцы, он швырнул ключи в канализационный люк и быстро пошел в сторону ближайшей станции метро.

Если только машину до утра не сопрут, то ее завтра увидит кто-нибудь из людей Мамы. Андрею все-таки казалось, что она принадлежала лично Чебургене. Значит, автомобиль узнают. И поймут, что ночью он был здесь, совсем рядом. И ушел.

Андрей представил себе лицо Мамы, когда она об этом узнает, и хихикнул. Ничего, все еще только начинается… Так, за этими приятными мыслями, он дошел до станции метро и, спустившись вниз, двинулся к кассе, в которой продавали жетончики. Купив их аж целых три штуки, Андрей подмигнул кассирше и спросил:

– Ну и как?

Та, узколицая, в очках, с прической «конский хвостик», смутилась:

– Что как?

– Жизнь, говорю, как? – весело улыбнулся он.

– Жизнь, да как-то… – замялась девушка.

– Понятно. А по вечерам вы что делаете?

– Работаю.

– Ну, это сегодня. А вообще? Вы разве в дневную смену не работаете?

– Даже когда я работаю в дневную смену, все равно мне приходится это делать до восьми вечера. Вам что надо-то?

Андрей поймал недовольный взгляд ее соседки, румяной блондинки с толстой косой, которой приходилось обслуживать желающих купить жетончики, в то время как ее подружка напропалую флиртовала, и понимающе улыбнулся.

– Ничего. А после восьми?

– Иду домой.

– Всего-то? Нет, это довольно скучно. Может быть, придумаем что-нибудь веселее?

– А как на это посмотрит ваша жена? – спросила кассирша.

Это был контрольный вопрос. От ответа на него зависело много.

– Разве я похож на женатого человека? – спросил Андрей.

– Ну-у-у… – Кассирша хихикнула. – Не очень.

– Ну вот, вы и ответили. Так что мы будем делать вечером, после вашей ночной смены?

Девушка вздохнула.

– Скорее всего – ничего. Это вы сейчас такой веселый и обаятельный. Завтра у вас изменится настроение и вы про меня даже не вспомните.

– Вы так думаете? – почти серьезно спросил Андрей.

– Ну конечно, – снова вздохнула она.

Андрей почесал затылок.

Все, теперь пора было уходить. Так сказать, ретироваться.

– Ладно, – деловым тоном сказал он. – Я постараюсь вспомнить и, может быть, даже вернусь.

– Я буду ждать, – почти печально сказал она.

– Ждите, – пообещал Андрей и направился к турникету.

«Нет, так проблему жилья не решишь, – думал он, спускаясь на эскалаторе. – В гостиницу нельзя. Там меня вычислят махом. Снять комнату? Тоже рискованно. Видимо, придется ночевать в машине. Если только я ее в ближайшие несколько часов не раздобуду, жизнь моя осложнится неимоверно».

Он усмехнулся, подумав, что у него в сумке двести тысяч долларов, а ему, может быть, придется ночевать на вокзале. Можно было, конечно, устроиться где-нибудь на скамейке в парке, но это еще опаснее, чем явиться прямо сейчас в офис Мамы.

Неожиданное нападение шпаны – и все. Одним неопознанным трупом больше. Мало ли их валяется сейчас в любом морге?

Внизу, на платформе, было почти пусто. До закрытия метро оставалось не более получаса.

«Ничего, успею», – подумал Андрей.

Он обвел взглядом платформу. Несколько девушек, явно возвращавшихся домой с танцулек, совершенно деревенского вида мужичок со здоровенным мешком, трое подростков, бестолково размахивающих руками и неуклюже изображавших друг на друге удары карате.

Андрею нужно было проехать пять остановок, и поэтому, сев в вагон, он вытащил из сумки одну из книг Буссенара. Он рассматривал ее и не мог оторваться. Она его буквально заворожила. Шрифт «с ятями», великолепные иллюстрации, пожелтевшая бумага. Он снова и снова разглядывал обложку, на которой был изображен вооруженный ружьем индеец, первую страницу, в верхней части которой была надпись: «Полное собрание романов Луи Буссенара». Ниже шло название: «Охотники за каучуком», еще ниже: «Перевод А. Энквистъ», названия частей, и совсем уж внизу: «С.-Петербургъ. Книгоиздательство П.П. Сойкина, Стремянная, 12, собств. Домъ 1911».

Да, тут ему действительно повезло. Такое сейчас найти не так уж и легко.

Севшие с ним в один вагон три подростка продолжали веселиться. Видимо, парень, рассматривавший книгу, показался им вполне безобидным. Поэтому один из сопляков остановился рядом с ним и, не скрывая глумливого пренебрежения, спросил:

– Что, мужик, буквы знакомые узнаешь?

«Вот дьявол, – подумал Андрей, взглянув на него. – Как это получается? Сопляк же совсем, лет шестнадцати, не больше. А уже такая гниль из него сочится, такая ненависть ко всему окружающему миру. Почему? Где он этого набрался и что заставило его стать таким. Родители? Друзья? Что именно?»

– Э, ты что, язык проглотил? – лениво процедил парень.

Два других, бросив размахивать руками, уже стояли рядом с ним. На лицах у них было какое-то тупое, без малейшего проблеска разума веселье.

Андрей аккуратно положил книгу в сумку и неторопливо встал.

– Парень, ты у меня сейчас не только собственный язык проглотишь. Ты у меня сейчас сожрешь обшивку с этого сиденья и потом два месяца запорами будешь мучаться. Дошло!

– Гля, борзой! – протянул другой подросток, с длинным, сплошь покрытым прыщами лицом. – Ну, борзой.

«Неужели их придется бить?» – подумал Андрей, делая в их сторону шаг. Он уже знал, что сейчас врежет тому, что стоял в центре, ногой и, проскользнув между теми, кто стоит по бокам, ударит одновременно обоих локтями в животы.

Наверное, этого хватит. Если нет, то парни совсем глупые, а таких надо учить.

К счастью, инстинкт самосохранения у этих ребят работал.

– Ладно, че ты… че ты… и поговорить нельзя, – забормотал, отступая по проходу, тот, который начал с ним разговор.

Двое других тоже последовали его примеру. И сделали это довольно прытко. Андрей сел обратно на скамейку.

Внутри него было пусто. Словно эта неожиданная вспышка ярости сожгла что-то, забрала с собой наполнявшее только что его душу ощущение счастья.

«Нет, с этой страной что-то происходит, – подумал он. – Что-то не то. И это пока еще цветочки». Во времена его детства такое тоже встречалось. В детской компании каждый играет свою роль. Этот главный парень – гвоздь этот – умный, этот – козел отпущения, этот – гнилой. Гнилой. Да, именно. В каждой или почти в каждой компании такой был в наличии. С подленькой улыбкой, жадными глазками, из которых, казалось, постоянно сочился гной, и неистощимой способностью делать гадости. Но один, обязательно один. Теперь же такой гнилой чуть ли не каждый второй, третий. Они сбиваются в стаи, их слишком много. Что будет, когда они вырастут?

Андрей не верил в то, что, повзрослев, такие становятся лучше. Просто они учатся притворяться хорошими, как бы натягивают маски. И эти маски им служат. Но внутри-то они остаются такими, как были.

Что ждет страну, в которой лет через десять каждый второй, третий молодой мужчина, будет вот таким повзрослевшим гнилым?

Он потер ладонью лоб.

«Что-то тебя, брат, на философию потянуло. Что-то не о том ты думаешь».

Объявили его остановку. Андрей повесил сумку на плечо и вышел на перрон. За секунду до того, как двери закрылись, один из подростков крикнул ему:

– Эй ты, козел, мы еще встретимся! Аи эм фак ю. Понял?

Двери с шипением закрылись. Радостное гоготанье сопляков унеслось вместе с вагоном.

Андрей даже не обернулся. Он уже думал не об этом. Вообще время думать прошло. Надо было действовать.

Поднявшись наверх, он снова оглянулся, хотя и понимал, что никакой слежки за ним быть не может. Да, все было чисто. Он купил в кассе пару телефонных жетончиков и прошел к аппаратам. Их было шесть или семь. Андрей выбрал тот, который был с самого края, и набрал нужный ему номер.

Трубку подняли не сразу. Наконец в ней туго щелкнуло, и Андрей опустил жетончик.

– Какого черта? – спросили в трубке.

– Митяй, это я, – сказал Андрей.

– Кто – я?

– Господи, не узнал, что ли?

– А, ты? Чего надо? Ночь на дворе. Рассказывай, да побыстрее. Я уже думал спать ложиться.

– В такое время?

– Да устал я, устал. Говори, чего надо.

– Дело есть.

– Серьезное дело?

– На сто тысяч миллионов.

– Ладно, приходи. Учти, любого другого я бы сейчас и на порог не пустил. Давай, черт с тобой, заваливай. Давно приехал?

– Вчера.

– Скоро будешь?

– Минут через пять.

– Ладно, уговорил.

Уверенным пружинистым шагом он направился прочь от огромной светящейся буквы «М». Ему предстояло пройти не больше квартала. Он преодолел это расстояние за несколько минут.

Потом был нужный ему дом, подъезд. Андрей набрал на коробочке домофона код.

– Кто?

– Я.

– Проходи.

Домофон все-таки хорошая штука.

Подъезд, в который он вошел, был практически чистым, перед дверями квартир даже лежали небольшие коврики.

Митяй уже ждал его, открыв дверь. Был он лысый, круглый, как колобок, но держался уверенно, можно сказать, даже внушительно. Года два назад Андрей выручил его из одного очень опасного дела. Оно вполне могло закончиться тем, что Митяй отправился бы на заплыв любого ближайшего водоема, причем на заплыв, при котором даже чемпион мира по плаванию сразу же пошел бы ко дну. Тяжко плавать, когда к ногам привязан бетонный блок килограммов в тридцать весом.

Они пожали друг другу руки.

– Заходи, гость дорогой.

– Конечно, зайду, – улыбнулся Андрей.

Митяй закрыл за ним дверь.

– Как поживаешь? – снимая куртку, спросил Андрей.

Митя присвистнул.

– Ага, с пушкой, значит, ходишь?

– А как же? Время сейчас опасное, шпаны на улицах много. А человек я боязливый, хилый. Пистолет мне, понимаешь, уверенность придает.

– Видел я, какой ты хилый, – проворчал Митяй. – Ладно, чего стоишь у двери? Проходи на кухню.

Митяй достал из холодильника бутылку водки, тарелочку с мелко нарезанными огурчиками, пошарил на полке ниже, вытащил другую тарелочку, с сыром.

Андрей уселся на стул и стал наблюдать за его манипуляциями. А тот все доставал и доставал. На столе уже появились банка с помидорами, полпалки колбасы, две граненые стопочки, хлеб, какой-то паштет, то ли рыбный, то ли мясной, вскрытая баночка икры, какая-то заграничная мура, похожая на холодец.

– Ты что, полк собрался кормить? – спросил Андрей.

– Нет, – ухмыльнулся Митяй, – человека, для которого двери моего дома все время открыты.

– В надежде, что он обожрется и подохнет.

– Тьфу на тебя, неблагодарная скотина, – беззлобно махнул рукой Митя.

Он быстро наполнил стопки, присел на другой стул.

– Давай, за встречу.

– За встречу.

Они выпили.

Водка обожгла Андрею горло и теплым комком устремилась к желудку. Он закусил куском огурца.

– Ешь, ешь, – сказал Митяй, закуривая. – Вижу ведь, ты не прочь подкрепиться.

Андрей и подкрепился.

Минут через десять они выпили по второй, и тогда Митяй спросил:

– Ну давай, выкладывай, что у тебя за дело?

Андрей закурил сигарету, бросил на него внимательный взгляд.

– Машина нужна.

– Машина?

– Точно, она самая. Вот так.

Андрей провел ладонью по горлу.

– А океанский лайнер тебе не нужен? – хмыкнул хозяин квартиры.

– Нет. Машина.

– Когда?

– Сейчас.

В этот момент на кухне появилась жена Митяя – хрупкая сероглазая блондинка, в халате и каком-то причудливом кружевном чепчике. Она спросонья моргала глазами.

– Митя, с кем это ты?

– Иди, ложись, – сказал ей Митяй. – Человек приехал. Не видишь, дело у него ко мне.

– Ты только долго не сиди. Ладно?

Она зевнула, деликатно прикрыв рот ладонью, и ушла в полутьму квартиры.

– Значит, говоришь, сейчас? – Митяй поскреб голову.

Андрей молчал.

– Именно сейчас, и никак иначе? – переспросил он.

Андрей не сделал и попытки что-то сказать.

– Но где я тебе ее возьму?

Глаза их встретились.

– Нет, – покрутил головой Митяй. – Тут ты перехватил. Свою я не отдам. Да и мотор у нее барахлит что-то…

– Врешь, – улыбнулся Андрей.

– Ну, вру. А как я супруге объясню, что отдал ее кому-то?

Андрей пожал плечами.

– Да, дела. Тебе машина небось нужна для чего-то опасного?

– Угу.

– И ты ее, конечно, разнесешь вдрызг.

– Постараюсь не разнести.

– А если разнесешь?

– Полностью оплачу ремонт. Будет как новенькая. Если очень серьезно разнесу, то куплю новую.

Митяй тяжело вздохнул и задумался. Наконец он сказал:

– А если ухлопаешь и себя, и машину?

Андрей вытащил бумажник, еще раз пересчитал деньги. Там было полторы тысячи долларов и еще какая-то мелочовка рублями. Тысяч пятьсот, не больше. Положив перед Митяем доллары, он сказал.

– Здесь полторы. Вроде гарантии. Через два дня верну машину. Условия я сказал.

– Забери. – Митяй пододвинул к нему деньги. – Ладно, крокодил, дам я тебе машину. Может быть, все же завтра?

Андрей покачал головой.

– Нет. А деньги оставь у себя. Пока. На сохранение.

– Что, так серьезно?

Митяй снова наполнил стопки.

– Не надо. Учти, я за рулем, – сказал Андрей. – А дело и вправду серьезное.

– Может, чем помочь? Знаешь, у меня ведь есть кое-какие связи, знакомства.

– Да нет, я сам вполне справлюсь.

– Ну смотри… А то… Доверенность писать?

– Обязательно.

– Блин, как чувствовал, – пробормотал Митяй. – Притащил вчера домой два бланка, и уже с печатями.

– Это здорово. – Андрей закурил сигарету. – Только учти. Если что, то твою машину сперли; Ты вот как раз это обнаружил и только что собирался идти заявлять в милицию.

– Ну, это само собой.

– И еще, кто бы ни спрашивал, ты меня не видел.

– Ладно, – махнул рукой Митяй. – Затрахал ты меня своими тайнами. Сейчас заполним доверенность, я тебе отдам машину и завалюсь спать. Остальное твое дело. Блин, завтра у меня супруга все мозги выест.

– Ради милого дружка…

– И сережку из ушка, – мрачно продолжил Митяй.

Митяю явно не нравилось все это, но он крепился, вида старался не подавать. Андрей подумал, что на земле есть еще нормальные люди, и облегченно вздохнул. От водки его слегка повело, совсем чуть-чуть, и он решил, что далеко от дома Митяя не уедет. Максимум на несколько улиц. А там заляжет спать. Завтра сделать надо было много, очень много.

Митяй заполнил доверенность, вручил ее Андрею. Потом они одевались и спускались вниз на лифте. Гараж, слава богу, был недалеко, в нескольких десятках метров от дома.

– Давай там осторожнее… – попросил Митяй на прощание,

Андрей молча пожал ему руку и сел в машину.

Он и в самом деле отъехал всего лишь на пару улиц, заглушил мотор и, тщательно закрыв все двери, устроился на заднем сиденье.

Накрывшись курткой, Андрей положил под голову руку и попытался заснуть. Но сон не шел, поскольку днем он уже выспался. Он лежал, смотрел на видневшийся в просвет между дверцей и сиденьем краешек луны. Она висела точно над капотом машины. Он смотрел и думал о том, что завтра кое-кто у него попляшет. Завтра начнется настоящее веселье. Завтра…

Глава двадцать пятая

Андрей проснулся от шума машин, сел на сиденье, провел рукой по лицу.

Конечно, надо было бы побриться, но потом, сейчас на это не было времени, да, кстати сказать, и никакой возможности, поскольку ни бритвы, ни воды в машине не было.

– Итак, день начался, горн гремит, труба зовет, – пробормотал Андрей, пересаживаясь на переднее сиденье.

Он закурил первую утреннюю сигарету и неторопливо высмолил ее до самого фильтра.

С чего же он начнет наступление на Маму? Может быть, с самого простого, с того, что первым приходит на ум?

Он пошарил в кармане куртки и достал телефонный жетон. Маленькая круглая штучка с выдавленной канавкой, как раз по размеру стерженька на таксофоне.

Через пять минут Андрей был уже у остановки метро и, спустившись вниз, подошел к таксофону. Сняв трубку, он набрал телефон офиса Мамы и, подождав, пока длинные гудки не сменятся щелчком, бросил в автомат жетончик.

– Да? – Это была секретарша Наташка.

– Привет, – жизнерадостно сказал Андрей.

– Кто это?

– А ты не узнала? Виктора помнишь?

– Какого Виктора?

– Дегина, голубушка, Дегина. А напарника его тоже помнишь?

Наташка молчала. Может быть, жутко удивившись и потеряв от этого дар речи, может быть, тянула время.

– Ладно, хватит играть в молчанку, – окликнул ее Андрей. – Дай-ка мне сейчас твою хозяйку. Поговорить надо.

– Я ей скажу… – Похоже, Наташка взяла себя в руки. – Сейчас. Не бросай трубку.

– А я и не брошу, – ухмыльнулся Андрей.

Мама взяла трубку почти сразу же. Голос у нее был совершенно спокойный.

– Это кто?

«Ну да, – подумал Андрей. – Не верится что-то в твое спокойствие. Сейчас у тебя, голубушка, внутри все замерло. Как у кошки, которая увидела перед своим носом беспечного воробья. Только попробуй схвати. Попытайся».

– А это я, – ласково сказал Андрей. – Да ты знаешь – кто. Не ждала?

Маму было не так-то просто сшибить.

– Почему же? Ждала. Ну, как дела?

– Все нормально. Поручение выполнено.

– Это здорово, это просто великолепно. А вы как?

«Как будто не знаешь?» – подумал Андрей.

– Тоже в лучшем виде. Ждем того, что было обещано.

– Зачем ждать? – удивилась Мама. – Подъезжайте в фирму. Получите расчет.

«Знаю я про ее расчет, – подумал Андрей. – Однако играет она хорошо. Делает вид, будто ничего не знает. Неужели ей еще не доложили о том, что случилось с Чебургеной и Боцманом? Кстати, могли и не доложить. Если это так, то она думает, будто у нее все в порядке и возле квартиры Виктора меня ждут ее мальчики. А вот мы сейчас это все и проверим».

– Расчет – это здорово, – сказал он в трубку. – Только хотелось бы его получить в другом месте.

– Чего так? Кстати, вы когда приехали?

– Сегодня. Вот только с поезда.

– И дома у Виктора еще не были?

– Нет.

Он прислушался. Он готов был поспорить, что сейчас в трубке послышится облегченный вздох, но не услышал. Голос Мамы оставался все таким же спокойным и уверенным.

– Так почему вы не желаете появиться в конторе?

– Есть причины. Объясню, когда получу то, что причитается.

– Понятно. Могу я поговорить с Виктором?

– Нет, – ответил Андрей. – Он как раз пошел поесть. Проголодались мы по дороге.

– Понятно. Значит, всю сумму?

– Всю.

– И где вы хотите ее получить?

Андрей назвал станцию метро, на которой находился.

– Внизу, возле телефонов, – добавил он.

– Понятно. Через сколько?

– А мы здесь и будем ждать. Заодно и перекусим. Мама размышляла всего несколько секунд.

– Хорошо, – сказала она. – Ждите. Сейчас вам будет расчет. Только не через пятнадцать минут, а, скажем, через полчаса.

– Пойдет, – сказал Андрей и повесил трубку.

«Все, началось, – подумал он, чуть ли не вприпрыжку взбегая по лестнице, ведущей на улицу. – Сейчас они появятся. Мама выстроила такую ситуацию: Виктора ухлопали, а теперь я, зеленый лопух, пытаюсь сорвать с нее то, что положено за выполненный заказ. В квартире Виктора я еще не был, с ее ребятами не встречался. В офис я не иду, поскольку боюсь там появляться один.

Сейчас она вышлет человек шесть своих мальчиков, которые попытаются меня прищучить. Денег, конечно, у них не будет. Ну, может быть, „кукла“, из резаной бумаги. А я должен работать в образе, пытаться этой „куклой“ завладеть. Да еще при этом чтобы меня не хлопнули.

Кстати, станция метро ее устраивает просто великолепно. Здесь можно, подойдя под прикрытием толпы, шлепнуть меня и под тем же прикрытием уйти. Без помех. Стрелять наверняка будет тот, кто меня знает в лицо. Остальные исполнят роль загонщиков.

Единственное, чем данная ситуация ей неудобна, это тем, что она не может вывести своих людей на позиции заранее. Тогда у меня вообще не было бы никаких шансов».

Андрей поднялся наверх и сел в машину. Она стояла метрах в пятнадцати от входа в метро. По его расчетам, ждать нужно было еще минут пятнадцать. Он знал, что мальчики Мамы появятся несколько раньше. Им нужно оглядеться, вычислить дичь и быстро-быстро сработать свое дело.

«Значит, можно покурить и подумать», – решил Андрей.

Так он и сделал.

Боевики Мамы появились, как он и рассчитывал, через пятнадцать минут. Они приехали на двух машинах. И было их пятеро. Андрей увидел, как они остановили свою машину возле самого входа в метро и шустро двинулись вниз, уже на ходу разделяясь на две группы. В одной были Никсон и еще какой-то здоровенный парень, явно бывший борец. В другой он углядел Чуню и еще двух типов, одетых одинаково, в клетчатые рубашки и джинсы, жутко похожих друг на друга, скорее всего, братьев-близнецов. В руках у Чуни был полиэтиленовый пакет, в котором лежал прямоугольный сверток.

«Ну и ну, – подумал Андрей. – Даже Чуню послала. Видимо, это все, кто был у нее утром под рукой. Стрелять, скорее всего, будет Никсон. Чуня и его группа якобы пришли отдать мне деньги. Они же, после того как меня застрелят, помогут Никсону уйти, создадут переполох и сутолоку».

Стандартная, опробованная не раз ситуация.

Самое забавное состояло в том, что Андрей мог теперь совершенно просто уехать. Минут пятнадцать мальчики Мамы будут ждать. Потом они начнут волноваться. Еще через пять минут поймут, что Андрей что-то почувствовал и не появится. Да, именно так. Они подумают, что он испугался. Так Маме и доложат.

«Может, и в самом деле, а… от греха подальше? – подумал Андрей. – Небольшое невезенье – и весь мой план полетит насмарку. Не искушай судьбу по пустякам, так, что ли?..»

Он закурил сигарету и задумчиво посмотрел на автобусную остановку, неподалеку от которой стояла его машина. Какая-то женщина в красном платье суетилась возле дверцы автобуса. Как-то так получалось, что все другие люди ловко проскакивали мимо нее, и садились, садились, а она никак не могла присоединиться к этой вливавшейся в автобус толпе, бестолково размахивала руками, и на лице у нее была гримаса отчаяния. Двери автобуса закрылись. Женщина на нем так и не уехала.

Почему? Как это получилось. Чем она отличается от других людей? Почему не смогла попасть в ритм толпы?

Андрей стряхнул пепел за окно и подумал, что все-таки не уедет. Эти ребята должны были попрыгать, и они у него попрыгают. А иначе он потеряет к себе какую-то часть уважения.

Воспользовавшись открывшимся просветом, он сдал машину назад. Теперь она стояла всего в нескольких метрах от входа в метро. Очень удобно.

Выкинув окурок за окно, Андрей посмотрел на часы. Все верно, у него есть еще пять минут. Торопиться некуда.

Вдоль входа в метро стояли торговки, предлагавшие уже ставшим стандартным набор: сигареты, пирожки, какие-то тряпки, заграничные конфеты. На лицах их написано тупое равнодушие. Оживлялись они, только когда кто-нибудь из проходивших обращал внимание на их товар.

Андрей снова взглянул на часы.

Все, пора.

Он выбрался из машины, прикрыл дверь, но запирать не стал. После этого он прошел к машинам, на которых приехали мальчики Мамы. Они стояли одна за другой, и в них никого не было.

«А все-таки кого-то они могли и оставить, – подумал Андрей. – Тогда избавились бы от небольшого неприятного сюрприза».

Он сунул руку в карман и вытащил нож. Сжимая его в опущенной вниз руке, он встал возле одной машины так, чтобы заслонять нож телом, и, делая вид, что оглядывается, нажал кнопку на рукоятке. Выскочило лезвие. Коротким тычком Андрей вогнал острый, как бритва, нож в колесо машины и сейчас же выдернул. Зашипел выходящий из шины воздух.

Андрей неторопливо прошел к другой и проделал там ту же операцию. После этого осталось только одним ловким движением убрать лезвие в рукоятку и сунуть нож обратно в карман.

Он проткнул шины так ловко и быстро, что никто этого не заметил. Хотя кто-то все же мог заметить, да не подал виду. Ну, протыкает человек кому-то колеса. Значит, так должно быть. Значит, это кому-то надо. Лучше сделать вид, что ничего не заметил. А то…

А Андрей все также неторопливо направился к шеренге торговок. Он подошел с тыла и остановился в метре, якобы о чем-то раздумывая. Шеренга закрывала его от тех, кто поднимался из метро. Это ему и было нужно.

Теперь осталось уже совсем немного.

Не прошло и минуты, как он увидел Чуню. Тот, все еще сжимая в руках пакет, поднимался по ступенькам. На лице у него была написана откровенная обида.

«И кто это у нас посмел обидеть маленького? У, нехороший дядя!» – подумал Андрей.

Близнецы отстали от Чуни на полшага. Никсон и его напарник шли за ними на расстоянии двух шагов. Теперь, убедившись, что Андрей не появится, они могли бы и не делать вид, что не имеют друг к другу отношения.

«Они еще надеются на то, что я могу в последний момент появиться, – догадался Андрей. – И правильно делают. Я появлюсь».

Он быстро подскочил к бордюру, ограждавшему вход в метро. Чуня шел почти у самой стенки. Вот его голова показалась над бордюром, вот он поднялся еще на несколько ступенек и показался по пояс.

Расчет Андрея оказался верным. В этот момент Чуня как раз поравнялся с ним. Видимо, телохранитель Мамы что-то почувствовал. Резко остановившись, он повернул голову в сторону Андрея и сейчас же получил удар по голове.

– Ку-ку, Гриня! – сказал Андрей и, наклонившись, выдрал у него из руки сумку, оставив в кулаке Чуни лишь обрывки ее ручек.

После этого осталось только прыгнуть к машине и резко рвануть с места. Ловко вывернув руль влево, Андрей вклинился в поток транспорта. В зеркальце заднего вида он видел, как мальчики Мамы бегут к своим машинам. Последним ковылял Чуня. Лицо его было искажено безумной, звериной яростью.

«Держу пари, – подумал Андрей, – он сейчас клянется, что, поймав меня, разорвет на части голыми руками. И разорвет. Если поймает, конечно».

Погони он не боялся. Далеко на проколотых колесах мальчики Мамы не уедут.

Андрей свернул на какую-то тихую, тенистую улочку и остановил машину. Заглянув в пакет, он обнаружил в нем довольно толстый сверток.

– Якобы деньги, – хмыкнул Наумов, разворачивая сверток.

Конечно же, ничего, кроме резаной бумаги, в нем не оказалось.

«Могли бы хоть побеспокоиться и сделать настоящую „куклу“, – подумал он. – Положили бы сверху и снизу по неподдельной пятидесятидолларовой бумажке. Глядишь, я бы стал немного богаче».

Он выкинул «куклу» в окно и стал прикидывать, что ему делать дальше.

Позвонить Маме? Нет, это он сделает через час, не раньше. К этому времени мальчики Мамы вернутся в офис и расскажут, как было дело. Тут он и позвонит. А пока…

– Не позавтракать ли мне? – пробормотал Андрей.

Мысль была дельная.

Он подкатил к какому-то кафе, тщательно запер машину и вошел внутрь. Двух порций фирменных пельменей, салата и пары чашек крепкого кофе ему хватило, чтобы почувствовать в животе приятную тяжесть.

«Ну вот, – подумал Андрей, выходя из кафе. – Подзаправились. Теперь неплохо бы кое-чем прибарахлиться».

Он прошел вдоль улицы и вскоре обнаружил магазин с названием «Товары для отдыха». На витрине были спиннинги, котелки, охотничьи и рыболовные принадлежности. В глубине на специальных подставках лежала байдарка.

Это было то, что нужно.

Через пять минут Наумов вышел из магазина. В руках его был футляр с подзорной трубой. Безмятежно им помахивая, Андрей купил у какой-то лоточницы большую пластмассовую бутылку с фруктовой водой и вернулся к машине.

Уложив покупки на заднее сиденье, он сел за руль и доехал до ближайшего телефона. Сняв трубку, Андрей вдруг сообразил, что жетончиков у него больше нет.

Похлопав по карманам, он почесал в затылке. Получалось, опять приходилось ехать до метро. Тут к нему подскочила бойкая худощавая старушка бичовского вида. Под правым глазом у нее был здоровенный синяк.

– Жетончик надо? – деловито поинтересовалась она.

– Надо.

– Три тысячи.

– Побойся бога, бабка! – возмутился Андрей. – Да ты знаешь, сколько он стоит в метро?

– Вот до метро и топайте, – быстро проговорила старушка.

– Ладно, давай. Один, – махнул рукой Андрей. В конце концов, бичам тоже на что-то нужно жить.

У него мелькнула мысль насчет бичей, и он решил ее использовать. Но только потом. А сейчас…

Андрей набрал номер офиса Мамы. На этот раз трубку взяла она сама.

– Алло!

– Алло! – повторил за ней Андрей.

– Кто это?

– А это кто?

– Послушайте, молодой человек, – сказала в трубку Мама. – Вы, верно считаете себя очень хитрым?

– Ну, резаную бумагу я по крайней мере вместо денег людям не подсовываю.

– А что же ты хотел? – как ни в чем не бывало, проговорила Мама. – Небось рассчитывал, что я просто так отдам кому попало свои баксы?

– Не кому попало, – поправил ее Андрей. – А человеку, который выполнил работу. Вот за эту работу ему деньги и должны быть заплачены.

– Я договаривалась не с тобой, – резко переходя на «ты», промолвила Мама. – А с Виктором. С ним я и буду расплачиваться. А ты, сопляк, если хочешь жить, забудь о каких-либо деньгах и немедленно уезжай из Москвы. Слышишь, немедленно!

– А то… что? – почти весело спросил Наумов.

– А иначе мои мальчики поговорят с тобой так, что тебе не поздоровится. Очень не поздоровится. Доходит?

– Это что, прихлопнут, что ли?

– После того, что они с тобой сделают, ты сам пустишь себе пулю в лоб, чтобы не мучиться. Угу?

– Угу, – улыбнулся Андрей. – Кстати, они пытались. Только что-то у них не получается. Наверное, безделье, привычка бить только слабых да женщин их изнежила. Квалификацию они потеряли: Вот, например, Чебургена думал, что он очень крутой. И ошибался, смертельно ошибался.

– Значит, это ты, – бесстрастно констатировала Мама.

– Разве я это сказал?

– Ну так вот, – отчеканила Мама, – милый мой свистюк, беги из Москвы без оглядки, уноси ноги и никогда, слышишь, никогда больше в ней не появляйся. Ибо я открываю на тебя охоту. Понял?

– Понял, – сказал Андрей. – А я открываю на тебя, старая, злобная, подлая сука. Дуэль без всяких правил, до смерти одного из сражающихся. А? Дуэль?

– Дуэль? – взвизгнула Мама на другом конце провода. – Ах ты, быдло! Дуэль, значит, захотел? С женщинами дуэлей не бывает. Женщины не дерутся на дуэлях. Они убивают. И ты в этом скоро убедишься.

Андрей недоуменно поднял брови.

«Вот это да! – подумал он. – Кажется, я ее вывел из себя. Причем так, что она понесла какую-то ахинею. И вообще, кажется, я догадываюсь, какие книги она читает перед сном. Что-нибудь про прекрасных дам и благородных кавалеров. Чувствуется».

– Мадам, вы ошибаетесь, – сказал он в трубку. – По средневековому кодексу о дуэлях мужчина и женщина могли сражаться на шпагах. Правда, при этом мужчина был обязан стоять в яме глубиной примерно по колено. Поскольку с ямой ничего не получится, ее роль сыграют ваши клевреты. Сколько их там осталось, человек двенадцать? Пойдет.

– Ах ты…

Андрей повесил трубку.

Все, вызов принят. Круг замкнулся. Дальше будет только повторение.

Весело насвистывая, он сел в машину.

Итак, игра началась. Пока, первые раунды прошли в его пользу. Что будет дальше?

Глава двадцать шестая

Этот дом Андрей присмотрел еще вчера. Он как нельзя лучше отвечал его целям.

Находился он метрах в ста от «Феникса» и был расположен так, что с его крыши великолепно просматривались как вход в офис Мамы, так и дом на противоположной стороне улицы.

Сунув в сумку подзорную трубу и фруктовую воду, Андрей запер машину и направился к дому. Войдя в грязный подъезд, он поднялся на площадку последнего, пятого этажа и остановился перед лестницей, которая вела к люку на чердак. На полу возле нее валялись какие-то планки и деревянные бруски.

Видимо, жильцам не хватило времени отнести их на свалку, а может, они рассчитывали, что этот деревянный хлам им еще пригодится.

Люк, конечно, был заперт, но сам он был деревянным и запор представлял из себя довольно хлипкое сооружение, состоящее из железной скобы, прикрепленной кольцом к болту, ввинченному в потолок. Другая сторона скобы заканчивалась петлей, накинутой на кольцо, через которую и была пропущена дужка допотопного замка.

Андрей вздохнул, вытащил из кучи хлама брусок, который показался ему крепче всех остальных, и, сунув его конец за скобу, крепко нажал. Скоба согнулась. Андрей нажал еще раз. Кольцо с легким скрипом выскочило из гнезда.

Путь на чердак был свободен.

Швырнув брусок на пол, Андрей стал карабкаться по лестнице к люку. Вопреки всем его ожиданиям поднялся он без всяких усилий.

Чердак был жутко пыльный. Андрей чихнул, аккуратно прикрыл люк и прислушался.

Где-то ворковали голуби, с улицы доносился шум машин. Внизу, там, где он только что был, хлопнула дверь квартиры, и кто-то, скорее всего, ребенок, стал спускаться по лестнице вниз, прыгая через ступеньку.

Вот и хорошо.

Андрей двинулся к люку, который вел на крышу. По счастью, он был не заперт. Откинув крышку, Андрей радостно присвистнул. Прямо перед ним как на ладони был дом, в котором находился офис Мамы. Второй дом, расположенный напротив, тоже хорошо просматривался.

Это была самая настоящая удача. Теперь Андрею не нужно было выбираться на крышу, жариться на солнце, которое припекало уже вполне прилично. Вот только надо было сделать еще кое-что.

Он огляделся и увидел в дальнем конце чердака огромный письменный стол. Каким образом он попал сюда, представить было невозможно. Разве что краном… Но кому это было нужно? Не исключено, что этот стол пылился на чердаке уже не один десяток лет. Покряхтывая от напряжения, Андрей оттащил его к ведущему на крышу люку. Крышка стола оказалась чуть выше нижнего края люка.

Все складывалось просто отлично.

Пошарив в сумке, Андрей вытащил свою старую куртку, карман которой он так безнадежно испортил, стреляя в Чебургену и его напарника. Теперь оставалось только постелить ее на стол, и ложе готово.

Андрей хмыкнул.

Он представил картину, которую увидит какой-нибудь из жильцов, обнаруживший, что запор чердачного люка сломан, и решивший узнать, что же все-таки на чердаке происходит.

Правда, Андрей сильно сомневался, что кто-то сюда заглянет.

Логика простого жильца такого дома: «Ну, сломали и сломали. Мое-то какое дело? Значит, это было кому-то нужно. Лучше держаться от этого в стороне. Еще чинить заставят».

Андрей лег на куртку, вытащил из сумки подзорную трубу и заглянул в нее.

Просто фантастично! Лучший наблюдательный пункт придумать и вовсе невозможно.

Он рассуждал очень просто. Конечно, Мама капитально вышла из себя. Но ума-то она не утратила! Она пораскинула мозгами, как Наумова прищучить, и нашла только одну возможность.

В самом деле, такие, как Мама, сильны, когда знают, где найти человека, вставшего поперек дороги. У него же в Москве постоянного места обитания не было. У него не было здесь ни квартиры, ни любовницы, у которой его можно было бы застукать. Мама хорошо понимала, что рисковать, устраиваясь в какую-нибудь гостиницу, Андрей не будет.

Остается только одно – машина.

В принципе, он был неуловим. Но было одно место, в которое он должен был прийти рано или поздно. Неизбежно он должен был появиться перед офисом Мамы.

«Вот тут-то, – решил Андрей, – она и устроит мне засаду».

А какой простейший способ избегнуть засады и обмануть своего противника? Правильно, узнать, как эта засада устроена, и превратить ее в ловушку для самих охотников.

Именно это Андрей и собирался сделать. Именно для этого он сидел на чердаке, внимательно рассматривая в подзорную трубу всех, кто выходил из офиса Мамы.

Через час он увидел то, что ожидал.

Из подъезда, который вел в офис Мамы, вышли два человека и направились к стоящему на противоположной стороне улицы дому. Один из них нес в руках что-то длинное и узкое.

Заглянув в подзорную трубу, Андрей быстро установил, что это Никсон и тот, похожий на борца парень, с которым тот был в метро. В руках Никсон держал длинный бумажный сверток. Его напарник мерно помахивал большим морским биноклем.

– Вот они, голубчики! – пробормотал Андрей.

Он ничуть не сомневался, что в свертке находится винтовка.

План Мамы был понятен, как песенка про Мэри и ее барашка.

Никсон и его напарник засядут в одной из квартир дома на противоположной стороне улицы и станут следить за подъездом, ведущим в офис Мамы. Как только Андрей появится в поле их зрения, они сейчас же звякнут в офис: «Клиент появился!» Андрею устроят горячую встречу. Очень горячую. Если же ему удастся сбежать, то его настигнет пуля. Вот почему они взяли с собой винтовку.

Милая перспектива.

Теперь оставалось только определить, в какой квартире они засядут.

Наумов внимательно осмотрел все окна дома, в подъезд которого тем временем вошли мальчики Мамы. Через пять минут одно из окон распахнулось.

Вроде бы что такого особенного? При такой-то жаре? Но Андрей сейчас был твердо уверен, что Никсон с напарником устроился именно в этой квартире.

Он хорошенько запомнил ее расположение. Третий этаж, второе окно справа. Вот и мило. Не пора ли действовать?

Он выждал для верности еще минут десять и наконец слез со стола. Оставив на нем валяться свою старую куртку, он уложил в сумку подзорную трубу и уже через пару минут вышел из дома.

На улице было жарковато.

Андрей в своей кожанке и вовсе обливался потом. Но что поделаешь, бежать и покупать другую, более легкую куртку не было времени.

Надо было еще придумать, как он проникнет в квартиру, в которой засели Никсон и его напарник. Тут, похоже, придется что-то изобретать прямо на месте. А может, и не придется…

Андрей дошел до машины, кинул в нее сумку и снова тщательно запер дверцы. Еще не хватало, чтобы кто-то спер машину за время его отсутствия.

Он прикинул маршрут, по которому можно было подойти к дому, в котором Мама устроила засаду, так, чтобы его не заметили из окна. Нужно было лишь перейти улицу, углубиться во дворы, развернуться вон у того дома, пройти вон туда и – желаемое достигнуто. Он подойдет к нужному ему дому сзади, обойдет его, держась возле самых стен, и окажется в нужном подъезде.

Рискует он лишь на последнем участке, когда, чуть не вплотную прижимаясь к стенам, пойдет прямиком к подъезду. В этот момент Никсон, например, может высунуться из окна и посмотреть вниз. Но зачем ему это будет делать? Еще кто-то может выйти из офиса Мамы и увидеть его, преспокойно разгуливающего на другой стороне улицы. Нет, и это тоже будет слишком большим совпадением.

Итак, вперед!

Он двинулся по намеченному маршруту, перешел улицу, где надо, свернул, прошел через арку и наконец вышел к нужному дому.

Превосходно! Теперь самый опасный момент.

Он прошел у самой стены дома, почти касаясь ее плечом, и юркнул в подъезд. Там было попрохладнее, и Андрей постоял с минуту, переводя дух, прислонившись к стенке.

Все, теперь наверх.

Дом в который он попал, был пятиэтажный, и, стало быть, лифта в нем не было.

Легко отталкиваясь от ступенек, стараясь ступать как можно бесшумнее, Андрей начал подниматься вверх. На третьем этаже он остановился и прикинул, в какой из квартир мог сидеть Никсон с напарником.

Какая? Судя по окну, наверняка вот эта.

Он внимательно осмотрел дверь. На его удачу, дверь бьша не железной. Обычная, деревянная, здорово обшарпанная, с простым, можно сказать, «легким» замком.

Андрей подумал, что, очевидно, Мама присмотрела эту квартиру для подобных целей очень давно. Она ее, конечно же, купила. И поэтому в ней никто не жил. Квартира была нужна как раз для таких случаев. Может быть, подобное в практике Мамы уже было и Никсон устраивает такую засаду не в первый раз.

А дверь?

Андрей покачал головой.

Лично он открыл бы ее минуты за полторы. Вот только вся загвоздка состояла в том, что абсолютно бесшумно это сделать он не сможет. Стало быть, Никсон и его напарник, услышав манипуляции с замком, будут наготове и, как только Андрей сунет нос в квартиру, откроют огонь.

Нет, единственный путь, с помощью которого он мог попасть внутрь, состоял в неожиданности и быстроте.

Андрей еще раз оценивающе осмотрел дверь. В голове его блеснула идея, некое воспоминание о тех временах, когда он служил в ОМОНе.

Быстрота и неожиданность. Он должен открыть дверь максимум за секунду. Потом будет поздно. И он это сделает.

Андрей повернулся и все так же легко и бесшумно двинулся по лестнице вниз. Все, что нужно, он уже увидел. Теперь, оставалось лишь найти одну вещь – и дело в шляпе.

Он вышел из подъезда и также, по стеночке, обошел дом.

Ему нужна была стройка. Простая стройка, на которой работают простые люди, с которыми можно договориться.

Неподалеку над крышами одного изломов виднелась стрела подъемного крана. Прекрасно, просто прекрасно. Судьба к нему явно благоволила. Лишь бы только это продолжалось еще часа два. А потом – хоть трава не расти.

Он двинулся к этому дому и, обойдя его, увидел котлован, в котором среди переплетения арматуры сновали рабочие. Вспыхивала сварка. Специальная машина забивала сваи. И кран, который послужил ему ориентиром, стоял на самом краю котлована и в этот момент переносил в центр громадную емкость с бетоном.

То, что нужно.

Он углядел мостки, которые вели вниз, и двинулся к ним. Спустившись в котлован, Андрей подошел к первому же попавшемуся рабочему, сосредоточенно рассматривавшему обрезок швеллера, и сказал:

– Слышь, земляк, дело есть.

Вид у него был крайне озабоченным;

Рабочий оторвался от созерцания швеллера, кинул на незнакомца внимательный взгляд, одним махом определив по кожанке, что перед ним, скорее всего, представитель так называемых новых русских, и спросил:

– Ну?

– Кувалда нужна. Машина, понимаешь накрылась. А мне сегодня еще ездить и ездить. На пять минут дашь?

– Откуда у меня кувалда? – пожал плечами рабочий.

– Да неужели у вас на стройке нет ни одной кувалды?

– Есть.

– Так в чем же дело?

– Братан, не видишь, мы работаем? Нужна мне кувалда. Вон сейчас арматуру будем собирать. Не могу я ее тебе дать. Да и потом, где гарантия, что ты ее вернешь?

– Верну, честное слово, верну. Мне и нужно-то ее на пару ударов. Выручай, земляк.

– А мне за это «выручай» бригадир трахнет, – ухмыльнулся рабочий. – Нет, братан, ничего не выйдет.

Андрей прекрасно понимал, что тот играет. Скорее всего, этот рабочий примется за монтаж арматуры не раньше завтрашнего дня. А может быть, и через неделю. Но таковы были правила игры. И надо было его немного поуговаривать. Если он предложит деньги слишком рано – кувалда ему обойдется слишком дорого. А денег у него осталось совсем немного. Были еще те, в сумке… Но не предлагать же рабочему за кувалду доллары?

– Да я на пять минут, – заканючил Андрей. – Всего-то. Ударю пару раз и сейчас же обратно принесу.

– Нет, и не уговаривай… – Рабочий снова занялся своим швеллером. Только делал он это теперь как-то невнимательно. По крайней мере Андрей поймал один заинтересованный взгляд.

Все, пора предлагать деньги.

– Ну ладно, как знаешь, – разочарованно протянул Андрей и уже сделал движение, чтобы отойти прочь, но вдруг, будто бы передумав, тронул рабочего за рукав и сказал:

– Слышь, я подумал, может, тебе денег надо? Хочешь, я тебе дам пять тысяч?

Рабочий удовлетворенно хмыкнул, но уже через секунду, опомнившись, сказал:

– Да ты что, сдурел? Пять тысяч за кувалду? Кувалда – это, знаешь, самое ценное, что может быть у рабочего. Без нее никуда, если хочешь знать. И ты мне предлагаешь пять тысяч за то, что днем с огнем не сыщешь?

Он порылся в куче валявшихся поблизости досок от опалубки, вытащил из нее кувалду и, потрясая ею в воздухе, сказал:

– Смотри, видишь, я ее, чтобы не сперли, всегда прячу. А ты предлагаешь мне за нее пять тысяч. Причем нет никакой гарантии, что ты мне ее вернешь…

– Ладно, – устало махнул рукой Андрей, – бери десять, уговорил.

Он вытащил из кармана десятитысячную бумажку и вручил рабочему. Тот, не моргнув глазом, забрал деньги и сунул ему в руки кувалду. Обмен состоялся.

– Давай… – Рабочий демонстративно посмотрел на часы. – Вот тебе пять минут. И чтобы одна нога здесь – другая там. Понял?

– Понял, – ответил Андрей.

– Иди, – поторопил его рабочий. – А то вон там бригадир идет. Сейчас докопается, змей.

Крепко сжимая в руке кувалду, Андрей полез по мосткам из котлована.

Выбравшись наверх, он утер пот и подумал, что рабочий класс еще крепок. Кувалда, конечно, вещь действительно незаменимая, но все же… Та, что была у него в руках, представляла из себя обычную самоделку, сварганенную из тяжелого прямоугольного куска железа и приваренной к нему длинной трубы. Изготовить такую, имея под рукой сварку, можно за пять минут.

Впрочем, все это было совершенно не важно. Главное, он получил то, с помощью чего проникнет в нужную квартиру.

Андрей в третий раз за последние полчаса проделал один и тот же путь. Подходя к подъезду, он едва не столкнулся с толстой, тяжело передвигавшейся на оплывших ногах старухой. Это было плохо. Некоторые старухи почище Шерлока Холмса. К счастью, эта, скорее всего, были озабочена лишь процессом передвижения.

Миновав старуху, Андрей вошел в подъезд.

На площадке третьего этажа он остановился и, поставив на пол кувалду, снял кожанку. Теперь ничего не мешало ему выхватить пистолет. Наумов прислушался. В подъезде было тихо. За дверью квартиры, в которой сидели Никсон и его напарник, тоже было тихо. Да, полно, там ли они?

«Там», – подумал Андрей, берясь за ручку кувалды.

Он хорошо понимал, что если ему не удастся высадить замок с одного удара, то дело будет загублено. Тогда останется только отступать и придумывать новый план атаки. Все-таки в свое время их учили это делать. Он надеялся – что-то от былого умения все же осталось.

И не зря.

Замок он высадил чисто. От удара кувалды, казалось, содрогнулся дом, но Андрея это уже не интересовало. Не успел вылетевший из двери замок шлепнуться на пол, как он, отбросив кувалду и на ходу выхватывая из кобуры пистолет с глушителем, ринулся в квартиру.

Квартира оказалась однокомнатной. Для засады как раз такая и подходила.

Андрей ворвался, как ураган, и увидел Никсона и его напарника. Те сидели у окна, на мягких стульях. Никсон держал в руке бинокль, напарник – длинную, дамскую сигарету.

Дальнейшее произошло буквально в течение двух секунд. Никсон отшвырнул в сторону бинокль и потянулся к лежавшему на подоконнике пистолету. Его напарник попытался вскочить, но рука его соскользнула с подлокотника кресла, и он, вместо того чтобы оказаться на ногах, тяжело рухнул на мягкое сиденье.

Андрей открыл огонь. Комната наполнилась глухими хлопками. Первая пуля попала Никсону в правое плечо, вторая вонзилась его напарнику в шею. Тот умер мгновенно. Третья пуля ударилась в стену и, отразившись рикошетом, оставила рваную дыру в висевшей над старым продавленным диваном довольно скверной репродукции «Утра в сосновом бору». Один из изображенных на ней медведей остался без головы.

Никсон схватился левой рукой за раненое плечо и глухо застонал. Пистолет так и остался лежать на подоконнике.

Подскочив к окну, Андрей быстро схватил его и кинул на диван.

«Охота явно удалась. Результат: один убитый бандит, один раненый и медведь, оставшийся без головы. Три ноль в мою пользу».

Теперь надо было позаботиться о следах. Выскочив обратно в коридор, Андрей схватил куртку, кувалду и так же быстро нырнул обратно в комнату. Осторожно прикрыв дверь, он привалился к ней спиной и прислушался.

В коридоре вроде было тихо.

Прошло десять секунд. Стукнула одна дверь, другая, послышался женский голос:

– Вы слышали?

– Да, а вы? – Второй голос был мужским. Судя по едва заметному дребезжанию, принадлежал он старику лет семидесяти.

– Что это было?

– Откуда я, милочка, знаю?

– Дьявол, вот так ворвутся бандиты, и никто, понимаете, никто даже не услышит.

– Ваша правда, милочка. Времена пошли просто жуткие.

Со своего места Андрей прекрасно видел диван, на котором лежал пистолет Никсона, но самого его он не видел. Его закрывала стенка, отделявшая кухню от гостиной. Для того чтобы его увидеть, Наумову пришлось бы отойти от двери. А он этого не хотел делать. Ему нужно было дослушать разговор женщины и старичка.

«Только бы они не пошли проверять, что здесь на самом деле случилось, – думал он. – В этой истории мне не хватает только трупов невинных людей».

– Вот у моей подружки, живущей в соседнем доме, так же среди бела дня взломали дверь и вынесли, вы понимаете, все! Все!

– Да что вы такое говорите?!

– Точно.

– И что же она?

– Ну что? Ищут. Никак не могут найти. И уверяю вас – не найдут. Ой, у меня сейчас молоко убежит.

С интервалом в пару секунд послышались два хлопка, с которыми закрылись двери.

«Слава богу, – подумал Андрей, – наконец-то кому-то сбежавшее молоко спасло жизнь».

Он прошел в комнату. За то время, что он стоял у двери, Никсон успел переползти в угол комнаты. Там стоял длинный бумажный сверток, который бооевик теперь пытался развернуть левой рукой. Из его правого плеча текла кровь. Видимо, рана причиняла Никсону довольно жуткую боль, но, стиснув зубы, он продолжал трудиться над свертком.

– Вот до чего доводит людей самая обыкновенная лень, – сказал Андрей, отбирая у Никсона растерзанный сверток. – Нет чтобы развернуть эту штучку сразу. Сейчас ты уложил бы меня наповал.

– Мы думали, что ты придешь ночью, – прорычал тот. – Никто не думал, что ты решишься на это среди бела дня.

– Вы много чего не думали, – сказал Андрей. – Не думали, посылая за нами в Азинск Бобренка, с заказом нам вредить, не думали, пытаясь подловить меня на этой несчастной остановке метро… Вы еще много о чем не подумали…

Андрей развернул сверток.

Ого!

В руках у него оказалась винтовка с оптическим прицелом и глушителем. Заграничная. Не чета той самоделке, из которой Виктор уложил Дипломата в Азинске.

Андрей с интересом заглянул в прицел. Да, все-таки заграничная техника гораздо лучше. По крайней мере удобнее.

– Значит, из этой штучки вы и хотели меня уложить? – сказал он, положив винтовку на диван. Прикурив, он подал сигарету Никсону и присел перед ним на корточки.

Тот сунул сигарету в рот, бросил взгляд на текущую из плеча кровь и попытался зажать рану рукой. Кровь потекла медленнее.

– И уложил бы, – сказал Никсон. – Ты всегда мне не нравился. Я подозревал, что рано или поздно ты закусишь удила. Так и получилось.

– Еще бы, – хмыкнул Андрей. – Закусишь тут удила, когда тебе в номер ради шутки кидают гранату.

– Ничего насчет гранаты я не знаю, а вот Мама тебя прищучит. Обязательно. Она и не таких, как ты, сгрызала в щепу. Доходит?

– Да ты никак мне угрожаешь? – улыбнулся Андрей.

– А что мне еще остается? – Никсон осклабился. – Бросаться тебе в ножки? Суета все это и не стоит ни гроша.

– Это точно, – кивнул Андрей. – Может, все же просветишь меня кое в чем? Какая тебе уже разница? Например, кто сейчас находится в офисе? Много их там?

– Еще чего захотел, – откровенно издевательски улыбнулся Никсон. – Нет, энтот фокус у тебя не пройдет. Такое только в кино бывает. А мы с тобой, кореш, не в кино. Давай стреляй, нечего время зря терять. Желаю тебе в ближайшие полчаса нарваться на пулю.

– И то верно, пора.

Андрей выкинул окурок в окно, взял в руки лежавшую на диване винтовку и двумя выстрелами прикончил Никсона.

Вытащив из кармана носовой платок, Андрей тщательно обтер им винтовку и положил ее обратно на диван.

Итак, Мама потеряла еще двух мальчиков. Учитывая тех, что он завалил у квартиры Виктора, четыре – ноль в его пользу.

Пока все шло так, как он и планировал. Осталось самое главное – штурм. Он поискал глазами телефон. Тот стоял возле дивана.

«А что, может, звякнуть Маме?» – пришла в голову Андрея шальная мысль.

Но он ее сразу же отбросил. Телефон у Мамы наверняка был с автоопределителем номера. То, что он звонит из квартиры, в которой должны сидеть ее мальчики, она определила бы махом. А так… Она пока не знает, что с ними покончено, и, стало быть, уверена, в своей безопасности.

Это надо было использовать. Это повышало его шанс на благополучный исход атаки.

Вот только как же проникнуть в офис? В его дверь кувалдой хоть застучись. Стало быть, надо сделать что-то, чтобы карауливший ее Чуня открыл дверь сам, добровольно.

Андрей хмыкнул.

«Бич, – вдруг вспомнил он. – Точно, мне нужен бич».

Комбинация, которая пришла ему в голову, была настолько невероятной, что Андрей даже улыбнулся. Если даже ничего не получится, то попробовать стоило в любом случае.

– Бич, – снова хмыкнул он. – Просто мило.

Делов-то…

А отсюда нужно было уходить, и чем скорее, тем лучше. Вот только сначала нужно было еще кое-что сделать.

Андрей взял с дивана пистолет Никсона и выщелкнул из него обойму. Оружие было как раз той же марки, что и его собственное. Лишние патроны всегда пригодятся. Он также вытер пистолет платком и снова положил его на диван.

Стараясь не запачкаться кровью, Андрей обыскал Никсона и его напарника. Результат: еще одна обойма и примерно около миллиона рублей.

Надев куртку, Андрей рассовал по карманам патроны и деньги, отправил в наплечную кобуру свой пистолет. Глушителя должно было хватить еще на десять – двенадцать выстрелов. Это его устраивало. Вряд ли понадобится больше.

Тщательно обтерев тем же носовым платком ручку кувалды, Наумов хотел было оставить и ее в квартире, но потом передумал.

Рабочий наверняка его запомнил.

Рано или поздно, но в эту квартиру попадут милиционеры. Может быть, даже рано. Все-таки свежевзломанная дверь не останется долго незамеченной. Кто-то да заглянет в квартиру. А там такое!

Обнаружив кувалду, милиционеры моментально свяжут ее со стройкой, которая проходит поблизости. И кто знает, может быть, набредут на рабочего, у которого Андрей её занял. Наверняка тот вспомнит эту кувалду, а потом и человека, которому ее отдал.

Нет, кувалду оставлять нельзя. Пусть милиционеры погадают, чем именно он взломал дверь. Конечно, они будут что-то предполагать, но предположения не есть факты.

Захватив кувалду, он вышел из квартиры и, прикрыв ее дверь, стал спускаться по лестнице. Подъезд был безлюден.

Андрей довольно улыбнулся. Точно, судьба к нему сегодня явно благоволила.

Отойдя от дома метров на сто, он вздохнул и вовсе облегченно.

Теперь предстояло от этой кувалды как-то избавиться.

«А может, вернуть ее тому рабочему? – подумал Андрей. – По крайней мере это будет честно. И дополнительный шанс. Представим: на стройке появятся милиционеры и начнут узнавать, не пропадала ли у рабочих кувалда. То, что кувалду я занимал, они вряд ли допетрят. Тот рабочий, у которого я ее брал, конечно, все вспомнит, но промолчит, держу пари, промолчит. Зачем ему ввязываться в это дело? Кувалда вот она, и никто ничего не докажет».

Сказано – сделано.

Пришлось опять тащиться к котловану.

– Извини, задержал немного дольше, – виновато сказал Наумов, отдавая рабочему кувалду.

– Ничего, ничего, – не глядя, сказал тот, швырнул ее на кучу досок и снова занялся обрезком швеллера.

Карабкаясь из котлована, Андрей подумал, что обрезок был тот же, что и полчаса назад. Ну-ну, силен рабочий класс. Теперь оставалось только обзавестись бичом.

Глава двадцать седьмая

Бича он искал минут пятнадцать. Наконец углядел.

Бич сидел у пункта приема стеклотары на ящике от кока-колы и ковырял в носу.

Этим он Андрея пленил совершенно.

Конечно, там было еще несколько представителей этого «веселого» племени. Пара-тройка совсем уже дряхлых, насквозь изъеденных употреблением одеколона и настойки пустырника типов, которые не годились вообще ни для чего, кроме собирания «бычков». Они Андрею были не нужны.

Была там и живописная старуха, несмотря на жару, одетая в шерстяную кофту и валенки. Андрей подумал было, что она, вполне возможно, подойдет для того, что он задумал, больше, но потом все же вернулся к первоначальному варианту. Вид у старухи был уж очень злобный и хитрый. Нет, с такой хлопот не оберешься.

Вот тот бич, который ковырял в носу, подходил ему просто идеально.

Было ему лет сорок, хотя у бичей возраст определить трудно. Тут впросак попасть совершенно немудрено. Конечно же, у него были километровой длины щетина и немыслимо грязные руки. Вообще весь он был очень грязный. Как и положено образцовому представителю этого славного племени.

Еще было видно, что это опустившийся интеллигент. Что-то такое в его лице наводило на такие мысли. Одет он был в драную рубашку, из-за дыр более походившую на футболку-сеточку, из тех, которые было модно носить летом годах в восьмидесятых. На ногах у него были стоптанные детские сандалии, на голове фуражка-восьмиклинка со сломанным козырьком. Увидев ее, Андрей аж умилился. Если ему не изменяла память, такие он видел только в кино.

Бич ковырял в носу пальцем правой руки. Левую руку он держал на сетке с бутылками и временами искоса на нее поглядывал, проверяя, не покусился ли кто на его собственность.

В тот момент, когда Андрей хотел к нему подойти, к бичу подскочила старуха и молча, хватко вцепилась в его сетку.

– Ты чего? – взвыл бич.

– Отдай, – пропыхтела старуха. – Кто тебя давеча, падла, «луковкой» поил?

– Плевал я на твою «луковку». Не отдам.

Голос у бича был скрипучий, как несмазанная телега.

– Отдай!

Андрей закурил сигарету.

Ему стало интересно, чем закончится эта схватка.

В следующую секунду бич, ни слова не говоря, совершенно хладнокровно снял с ноги сандалию и резко ударил ею старуху по голове.

– Ой, убили, убили! – заголосила та и, отскочив на безопасное расстояние, схватилась за голову. – Убили же! Нет, вы посмотрите, кровь ведь идет.

Она врала. Крови не было и следа.

Победоносно оглядевшись, бич надел сандалию обратно и показал старухе нехитрую комбинацию из трех пальцев.

– Вот тебе, старая ведьма!

«Подойдет! – решил Андрей. – Несомненно подойдет!»

– Ну, я тебе покажу! – взвыла старуха. – Я тебе такое устрою. Я тебя…

Пора было действовать. Андрей просто физически ощущал, как уходит время.

– Эй ты, мужик, дело есть! – сказал он и поманил бича пальцем. – Подь сюда!

Тотчас же на пятачке возле пункта приема стеклотары воцарилась тишина. Собравшееся на нем общество изощренным, присущим только этим людям чутьем почувствовало, что пахнет поживой.

– Это ты мне? – спросил бич, которого Андрей наметил для своего дела.

– Тебе, тебе. Подойди, не пожалеешь.

Бич степенно слез с ящика, на котором сидел, и, бросив одному из своих соплеменников «Запомни, я сдаю за тобой», протопал к Андрею.

– Чего?

– Заработать хочешь?

– А много?

– Тысяч двести.

Бич оглянулся на своих собратьев, которые, навострив уши, прислушивались, стараясь уловить хоть немного их разговор, и, придвинувшись к Андрею вплотную, прошептал:

– Пойдем отсюда.

Андрея замутило от того амбре, которым несло от бича, но он мужественно сказал:

– Пошли.

В этот момент к ним подскочила старуха:

– Э, ребята, а я вам не пригожусь?

– Цыц, ведьма! Прочь отсюда! – Бич замахнулся на нее сеткой с бутылками.

Та сейчас же отскочила прочь и взвыла:

– Ну, я тебе… ирод… я тебе… падла… я тебе…

– Пошли, пошли, – поторопил Андрей.

Они удалились на стоявшую метрах в двухстах посреди небольшого садика скамеечку. Бич спросил:

– А что делать-то надо?

Андрей рассказал ему, что нужно сделать.

Бич потеребил щетинистый подбородок, потом вытащил из кармана горсть «бычков», выбрал из них самый длинный и со вкусом закурил.

Помолчав с полминуты, он ответил:

– Ладно, сделаем. Это мне раз плюнуть.

– Точно, сделаешь? – спросил Андрей.

– Не сомневайся. Все будет в ажуре.

– И сказать не забудешь, что нужно?

– Нет… – Бич улыбнулся. – А зачем это тебе нужно?

– А уж это мое дело.

– Понял. Не сомневайся, все сделаю в точности, – отрапортовал бич.

– Только учти, после этого ты убежишь не оглядываясь. И забываешь обо всем. Понял?

– Могила.

– Тогда пошли. Андрей встал со скамейки.

– Погоди. Есть еще одно дело, – остановил его бич. – Ну?

– Пожрать мне надо. Обязательно. Иначе ничего не получится. И стакашку пропустить.

Андрей посмотрел на него оценивающе.

– Ладно, накормить я тебя накормлю. А стакашку – извини. Сам себе потом обеспечишь. Развезет тебя с нее. Знаю я вашу породу.

– Не развезет, – скривился бич.

– А я говорю, развезет. Не согласен – найду себе другого кандидата.

Бич огорченно сплюнул, помолчал и махнул рукой.

– Ладно, согласен. Но ты хоть стакан пива, что ли, мне купи. Не могу я без спиртного это все сделать.

– Уговорил.

Бич просиял, гоголем вскочил со скамейки и, быстро спрятав в ближайшие кусты сетку с бутылками, пошел вслед за Андреем.

Они дотопали до первой же попавшейся торговки. Андрей приобрел у нее пять чебуреков и бутылку пива. Через десять минут бич сожрал чебуреки, выпил пиво и весело похлопал себя по животу.

– Пошли. Будем дело делать. Только учти, деньги вперед.

– Само собой, – усмехнулся Андрей.

Через пять минут они были уже в подъезде. Было тихо. Видимо, Мама, справедливо считая себя на осадном положении, отменила все деловые визиты.

Андрей вытащил из кармана деньги, отсчитал двести тысяч и, протянув их бичу, шепотом сказал:

– Давай наверх. Все должно быть так, как мы договорились/

– Понял, мастер. Может быть, еще накинешь? За вредность, – также шепотом предложил бич.

– Давай, давай. А то сейчас и эти отберу.

– Да я так, пошутил. Ну, мужик, готовься, сейчас я тебе спектакль устрою.

Бич потопал наверх. Андрей слышал, как он поднялся на площадку второго этажа и зашебуршил там одеждой.

Вытащив пистолет, Наумов спрятался под лестницей и стал ждать, чем все это закончится. Шансы на то, что его план удастся, были большими. Или он ничего не понимал в таких людях, как Чуня.

Бич кончил шебуршить одеждой и затих.

Андрей вытер пот со лба и подумал, что эта куртка его доконает. Зачем этот кретин, напарник Чебургены, захватил именно кожанку? Нет чтобы взять что-нибудь легкое, джинсовое…

Бич закряхтел.

«Ну вот, началось, – весело подумал Андрей. – Интересно, видит Чуня, что происходит на площадке перед дверью в офис, или нет? Лучше бы видел».

Чуня видел.

Андрей услышал, как скрипнула открываемая в офис дверь. Через секунду раздался чудовищный по силе вопль Чуни.

– Э, козел, ты что тут делаешь?

– Мужик, – послышался голос бича, – бумажки у тебя нет?

– Что?!

– Бумажки, спрашиваю, у тебя нет?

«Хорошо работает! – ухмыльнулся Андрей. – Как по нотам!»

– Да я тебя, козел, сейчас по стенке размажу. Ты у меня сейчас это все жрать будешь.

В следующее мгновение по лестнице затопали ноги. Первым бежал бич. Глаза у него были безумными от страха, правой рукой он поддерживал штаны и несся так, словно за ним гнался сам дьявол.

В сущности, так оно и было.

Чуня отставал всего шага на два. От ярости он не видел ничего, кроме спины преследуемого. Это Андрею и было нужно.

Дальнейшее произошло очень быстро. Бич выскочил в дверь, и не успела та захлопнуться, как Андрей два раза выстрелил из пистолета.

В этот момент Чуня уже был в шаге от дверного проема. Обе пули попали ему точнехонько в спину. Он умер мгновенно, еще даже до того, как упал на бетонный пол.

Оттащив его в закуток под лестницу, Андрей выглянул из подъезда.

Бич убегал без оглядки и был уже довольно далеко. Возвращаться он, судя по всему, не собирался.

Вот и отлично.

Андрей закрыл дверь и ловко побежал вверх по лестнице. На площадке второго этажа он увидел то, что наделал бич, и покачал головой.

Это что же надо было съесть, чтобы сотворить такое?

Дверь в офис была открыта. Теперь оставалась только рутина. Он вытащил из пистолета пустую обойму и вставил новую.

Итак, начнем бойню.

Каких-либо чувств в Андрее предстоящее не пробуждало. Эти люди должны были умереть, и они умрут. Так получилось, и изменить что-либо нельзя. Уже не в его власти.

Он осторожно приоткрыл дверь. В прихожей было пусто. Рядом с дверью стоял стул Чуни. На нем лежал надкусанный «сникерс». Ловко проскользнув в прихожую, Наумов прокрался коридорчиком, стены которого были обтянуты супермодным материалом. Из коридорчика вело три двери.

Одна – в ванную, вторая – в туалет, третья – в комнату, в которой должна была сидеть секретарша. Андрей уже хотел было открыть именно эту дверь, но тут за его спиной послышался звук сливаемой в унитазе воды.

Резко развернувшись, Андрей вскинул пистолет.

Один из двух близнецов успел только открыть дверь туалета и, получив две пули, одну в живот, а другую в голову, хватая руками воздух, рухнул как подкошенный обратно на унитаз. Тот, конечно же, с грохотом разлетелся на кусочки.

Близнец еще падал в глубь туалета, а Андрей уже рванул дверь в комнату секретарши. Грохот разваливавшегося унитаза и выстрелы прозвучали одновременно. Наташка ткнулась лицом в стол, второй близнец, не успев встать со стула, повалился на пол, словно мешок с картошкой.

Андрей снова сменил обойму и двинулся к апартаментам Мамы.

Похоже, теперь осталась только она.

Мама сидела на диване и курила длинную, дамскую сигарету. Лицо у нее было усталое, словно она только что закончила большое трудное дело.

Андрей повел стволом пистолета из стороны в сторону. Больше никого в комнате не было.

– Садись, раз пришел, – сказала Мама. – Стало быть, ты все же выиграл. Поздравляю.

– Чего там, – махнул рукой Андрей, присаживаясь на диван.

Ствол пистолета смотрел на Маму.

– Интересно, как ты все-таки вычислил Никсона? – спросила Мама.

В голосе ее слышался неподдельный интерес.

– Устроил возле офиса наблюдательный пункт и увидел, как они идут на свой пост.

– Кретины, – процедила Мама. – Я же говорила им, чтобы они сделали вид, будто уезжают. А потом прошли в ту квартиру через проходные дворы. Засек, стало быть?

– Было нетрудно это сделать. Думаю, они просто поленились.

Она задумчиво стряхнула пепел в хрустальную пепельницу.

– Да, наверное… А Чуню как ты выманил?

Андрей рассказал.

Мама улыбнулась.

– Да, это смешно. По правде сказать, он был большим дураком, этот Чуня. Но «сникерсы» любил. Мне это нравилось. Стало быть, ты пришел, чтобы меня ухлопать?

– А ты как думаешь?

Рука Мамы дрогнула. Тонкий столбик пепла обломился и упал в хрустальную пепельницу.

– И ничего уже переиграть нельзя?

Андрей покачал головой.

– Нет.

– А где же Виктор? Куда ты его дел?

– Будто не знаешь?

– Честное слово, не знаю. Бобренок не вернулся…

– Убили Бобренка. Дипломат убил. Какую-то игру он хотел с ним закрутить. Да не вышло. Сам видел, как его труп выносили мальчики Дипломата.

– И Виктора, стало быть?

– И Виктора. Да будто ты сама не знаешь? Полно, хватит дурака валять.

– Не знаю! – Мама ударила кулачком по столу. Хрустальная пепельница проехала по его полированной поверхности и, упав на пол, разбилась.

– Может, скажешь, что и сдать ты нас не хотела? – спросил Андрей.

– Хотела, – со вздохом призналась Мама. – Хотела. Да только теперь вижу, что зря. Все-таки таких, как вы, очень мало.

– Раньше думать надо было.

– Ах, если бы все можно было обдумать раньше… – Мама закинула руки за голову и потянулась всем своим длинным телом. – Ах, если бы жизнь можно было прожить по-другому.

Она осторожно взяла из лежавшей на столе пачки новую сигарету и, вставив ее в мундштук, прикурила.

– Ну ладно, говори. Я утолила свое любопытство. Теперь ты задавай вопросы. Знаю, что-то ты еще хочешь от меня узнать. Иначе порешил бы сразу. Спрашивай. Может быть, ты хочешь узнать, почему я хотела вас сдать?

– И это тоже. Мама помолчала.

– Да, вы были крутыми, очень крутыми. Если бы мне удалось вас повязать, то никогда я этого не сделала бы. Не удалось. А стало быть, вы были опасны. В жизни так устроено, что если не ты, то тебя. А вы были независимы. А значит, ненадежны. От таких быстро избавляются. Вот я и решила. Лучше сделать это раньше, чем опоздать. И все же опоздала.

Она наклонилась и положила мундштук с горящей сигаретой на осколок пепельницы.

– Ну, пора. Проигравший должен платить.

– Погоди, – сказал Андрей. – У меня есть еще один вопрос.

– Деньги в соседней комнате. Сорок тысяч. На столе. Я учла даже вариант проигрыша.

Она встала, потянулась к лежавшей на столе пачке сигарет, но та оказалась пустой. Смяв пачку коротким, нервным движением, Мама швырнула ее на пол и шагнула к стоявшему у стены столику. На нем лежал блок дамских сигарет в фирменной упаковке. Быстро вскрыв блок, Мама вытащила одну пачку.

– Последняя сигарета перед смертью. Имею я право?..

– Имеешь.

Мама благодарно улыбнулась.

– Ну, тогда мы можем еще минут пять поговорить.

– О чем? – спросил Андрей.

– О чем угодно. Например, я могла бы рассказать тебе о своей жизни. Уверяю, она была интересной. Потом, мы могли бы поговорить о тех условиях, на которых ты оставишь меня жить дальше.

Говоря это, она нервно стиснула пачку в руках, как-то странно, коротко засмеялась и распечатала ее.

– Нет, – сказал Андрей. – Если я тебе сохраню сейчас жизнь, то сам проживу недолго.

Мама нервно улыбнулась.

– Тут ты прав.

Она вытащила сигарету, не глядя, протянула руку к лежавшей на столе зажигалке. Рядом была толстая, может быть, годов пятидесятых, ручка-самописка.

Андрей выстрелил. Пуля попала Маме точно между глаз…

Несколько секунд он сидел неподвижно, стараясь унять колотившееся, как молот, сердце. Потом встал, сунул пистолет в кобуру и подошел к трупу Мамы. Она лежала на спине, откинув в сторону левую руку, в которой была зажата сигарета.

Андрея больше интересовала правая.

Наклонившись, он разжал Мамин кулачок и осторожно вынул из него ручку. Она и в самом деле была несколько толще, чем обычная ручка. Перо было ненастоящим и лишь прикрывало тонкую трубочку, заканчивавшуюся небольшим соплом.

«Интересно, – подумал Андрей. – Чем она стреляла? Вряд ли это был какой-то малокалиберный патрон. Скорее всего, из этого сопла должна была вырваться струйка смертельного газа».

Про такие ручки он слыхал. Одно время они были на вооружении у наших разведчиков. Ну, со связями Мамы достать такую штучку – совсем несложно.

Он положил ручку на столик и подумал, что пора уходить. Он и так был здесь слишком уж долго. Вот только сначала надо замести следы.

Андрей прошел в соседнюю комнату. Действительно, на столе Мамы лежал пакет. В самой середине старинного, украшенного позолотой стола. Наклонившись, Андрей заглянул под столешницу. Под ней была прикреплена небольшая черная коробочка. От нее тянулась бесцветная, едва заметная нитка, уходившая в просверленное в столешнице отверстие. Судя по всему, другим концом она соединялась с лежавшим на столе пакетом.

«Вот тебе и плата, – подумал Андрей. – Нет, трогать эту конструкцию не стоит. Неизвестно, что она из себя представляет и что именно выкинет. Да и не деньги в этом пакете. Очередная „кукла“».

Он быстро прошел в следующую комнату. Здесь, очевидно, была Мамина спальня. Много тряпья, причудливые занавески, коврики, какие-то пуфики.

«Вот и хорошо, – подумал Андрей. – Только начнем мы с другого».

Он вернулся назад, в комнату секретарши. Стоявший на ее столе компьютер был включен. Очевидно, в записанных на его жестком диске файлах было много интересно. Только у Андрея читать все это не было времени.

Он быстро набрал команду, с помощью которой происходило форматирование винчестера, и нажал ENTER.

Все, через пару минут вся записанная на жестком диске информация будет стерта.

Убедившись, что процесс форматирования жесткого диска пошел, он вернулся в спальню и, выкинув из шкафа кучу платьев, поджег их. В следующей комнате он оборвал занавески, обрушил полку с книгами и тоже предал все это огню. То же самое он сделал и в третьей комнате, в которой лежал труп Мамы.

Вот так, вот таким образом.

Он дошел до стола секретарши и, отодвинув труп Наташки в сторону, обыскал ее сумочку. В ней лежала толстая связка ключей. Наверняка один из них был от офиса.

В соседних комнатах, разгораясь все яростнее, гудел огонь. Дышать из-за дыма становилось все труднее. Прихватив ключи, Андрей выскочил из офиса и захлопнул дверь.

Третий ключ подошел к замку, и Андрей запер дверь на два оборота.

«Ну, вот теперь пусть пожарные попытаются эту дверь вскрыть», – ухмыльнулся он, спускаясь по лестнице.

Выйдя из дома, он обошел его вокруг и увидел толпу зевак, которые наблюдали за разгоравшимся пламенем. Пожарных машин, как обычно, еще не было видно. Среди зевак стояли продавщицы из магазина «Феникс». Андрей определил это по фирменным значкам, прикрепленным у каждой из них к платью, и совершенно успокоился.

По крайней мере в этот раз невинных жертв не будет.

И вообще ему пора было уходить.

Толпа становилась все гуще. Андрей толкнул своего соседа в бок локтем и спросил:

– Это что, горит, что ли?

– Не видишь, что ли, кретин? Горит, – зло буркнул тот.

– А-а-а, а я-то думал… – пробормотал Андрей и стал выбираться из толпы, направляясь в ту сторону, где у него стояла машина.

Глава двадцать восьмая

Андрей уехал.

Все закончилось, и теперь ему нужно было время хорошенько все обдумать. И еще надо было возвратить машину Митяю…

Ничего, это он сделает потом, может быть, завтра. А пока он хотел все хорошенько просчитать, обдумать, осознать. Это нужно было сделать, и причем немедленно, поскольку обстоятельства его жизни изменились и к ним надо было приспособиться.

А может, и не надо? Что, собственно, так уж изменилось?

Да, он наконец-то получил свободу. А разве раньше он был так сильно несвободен?

Машина Митяя слушалась руля просто идеально.

Андрей закурил сигарету и свернул из узкой улочки на широкое шоссе. Он еще не знал, куда едет, просто ехал куда глаза глядят. Похоже, они глядели куда-то за город, на природу. Впрочем, в любом городе, в какую сторону ни поедешь, если не отклоняться от курса, обязательно рано или поздно окажешься за городом.

Докуда заяц бежит в лес? Правильно, до середины. От середины он уже бежит из лесу.

Вот тоже и со свободой. Есть свобода и есть свобода. Самая настоящая свобода наподобие середины города. В определенный момент бег к ней превращается в бегство от нее, причем так быстро, что ты можешь этого и не заметить.

Может быть, он уже пересек эту невидимую границу, за которой настоящая свобода превращается в одиночество, другой вид несвободы, несвободы от себя самого?

Андрей понял, что находится в том странном состоянии, которое сродни состоянию человека, побывавшего под бомбежкой. Его не колотило, ему не хотелось плакать, не было никакой истерики. Просто временами мир становился для него как бы нереальным.

«Почему я так спокоен? – подумал он. – Почему я так неестественно спокоен?»

Гаишник махнул жезлом, и Андрею пришлось остановиться.

Их было трое. Один в форме и двое в гражданском. У того, кто в форме, на груди висел автомат, короткоствольный, со складывающимся прикладом.

– Выйдите из машины.

Он вышел.

– Документы.

Андрей предъявил.

– Имеете ли вы оружие, наркотики?

– Нет.

– Откройте багажник.

«Какое счастье, – подумал он, – что я в этой кожаной куртке. Под ней пистолет почти не заметен. Если только специально не присматриваться…»

– Хорошо, можете закрывать.

Закрыл.

– Можете ехать.

«Бред свинячий! – подумал Андрей. – Да в любой нормальной, демократической стране на подобный осмотр понадобились бы чрезвычайные обстоятельства. И то я имел бы право возмутиться и подать в суд. Этот суд, скорее всего, кончился бы в мою пользу».

Только не здесь, только не сейчас.

Он усмехнулся.

О каком законе может толковать наемный убийца?

«Да, я наемный убийца! – говорил он себе. – Но, сейчас я имею шанс завязать, покончить со своим ремеслом. Просто так, без каких-либо последствий. Многие за подобный шанс отдали бы все».

Город, собственно, кончился как-то сразу, сменившись густым березняком.

Пора было остановиться. А то он, задумавшись, еще влетит в аварию. Вот этого Андрею было совсем не нужно.

Он нашел место, в котором от шоссе ответвлялась какая-то дорога, и, свернув на нее, углубился в березняк. Но и по ней он проехал не далеко, свернул, уже без всякой дороги, на небольшую полянку и, проехав метров двадцать, остановился.

Теперь можно было и снять куртку.

Он так и сделал.

Вокруг не было никого, и, стало быть, пугать своей наплечной кобурой ему было некого.

Андрей вылез из машины и, прислонившись к капоту, закурил.

Ему было совершенно плевать на то, что капот не такой уж и чистый. Сейчас это было не важно.

Закуковала кукушка. Андрей вспомнил ту, которую услышал в лесу недалеко от Азинска, когда он уходил от захваченной бандитами колонны. Как и тогда, он не спросил у нее, сколько ему осталось лет жить.

Никакого значения для него сейчас это не имело. Дорога к смерти, по которой шли они с Виктором, вывела его одного к жизни. В чем-то самураи были правы.

Сейчас, вспоминая все свои действия, Андрей понимал, что каждый раз, идя на риск, в конечном счете выигрывал. И выиграл окончательно. Остался жить. И разве бывает выигрыш выше?

«Бывает, – вдруг понял он. – Понять, разобраться в том, в чем я так и не смог разобраться почти за три года».

Сначала это было некое шестое чувство, которое постепенно почти забылось, и вот неожиданно совсем недавно оно получило подтверждение. Только было уже поздно. Тот, кто мог помочь ему разобраться в смерти Марины, был уже мертв. А оттуда, из загробного царства, вестей получать еще не научились.

«Да и есть ли оно? – подумал Андрей. – Что происходит с человеком после смерти, когда он превращается в кусок мертвого мяса? Куда уходят его знания, его чувства, его душа? Растворяются без следа в бесконечной Вселенной? Или все же правы попы и существуют рай и ад?»

Он выбросил окурок и, закрыв машину, пошел в глубь леса. Ему хотелось пройтись, надышаться свежим лесным воздухом, забыть, забыться, хотя он и понимал, что забыть что-либо из последних двух-трех дней уже не сможет никогда.

«Так все-таки существуют ли рай и ад? – думал он. – Если нет, то все, что я делал, совершенно бесполезно, никакая месть вообще не имеет смысла, потому что там, за порогом смерти, лишь пустота, перед лицом которой теряют смысл любые поступки. Если же рай или ад существуют, то я и тогда потерял всякую возможность встретиться с Мариной, поскольку, совершенно точно, попаду в ад. И к бабушке можно не ходить. Особенно если вспомнить, сколько человек я убил».

Андрей тряхнул головой.

«Ну ты, еше ударься в религию, – сказал он себе. – Покайся в грехах, уйди в монастырь… в женский, конечно. Хватит заниматься глупостями. Подумай-ка лучше о том, что будешь делать завтра, послезавтра, потом… Жизнь не кончена. Волей судеб ты оказался свободен. Все, кто что-либо знал о тебе, все доказательства того, что ты делал последние три года, погибли. Ты волен снова выбрать свою судьбу, волен стать кем угодно. Так реши, подумай, кем ты будешь».

Это было резонно. В самом деле, надо было что-то решать.

Он мог вернуться к себе домой и потом через некоторое время съездить за Ниночкой. Он мог забрать ее и увезти к себе домой, а потом устроиться куда-то на работу, зажить самой обычной жизнью и забыть годы, когда он сеял смерть. Навсегда.

А можно было…

«Нет, – подумал он, – только не киллером. Больше убивать я не буду. Хватит с меня крови. Хватит».

Неподалеку от него на поляну вышел какой-то человек. Вот он остановился и стал оглядываться. Что-то в нем было знакомое. Андрей не поверил своим глазам.

Внутри что-то поднялось и точно так же резко оборвалось.

– Виктор?!

Тот обернулся и, широко улыбаясь, пошел к нему.

– Андрей! Черт, я тебя чуть не потерял.

Они обнялись, да так, что едва не хрустнули кости. И сразу же отстранились.

Андрей провел рукой по лицу.

– Как тебе удалось уцелеть?

– Лучший способ остаться в живых – это не умирать, – изрек Дегин.

– Не понял, ничего не понял… – Андрей покачал головой. – Но ведь я сам видел…

– Все это чепуха, – махнул рукой Виктор. – Небольшая штучка, которую используют при съемках фильмов. Хлопок ладони, и у тебя на глазу нашлепка. При этом раздавливается мешочек с краской. Короче, с расстояния не ближе метра полная иллюзия, что у тебя с мясом вырван глаз. Кино, понимаешь, это штука серьезная…

– Значит, ты меня, подлый враг, провел? – нахмурился Андрей.

– Ну, еще бы. Только в основном не тебя, а мальчиков Дипломата.

Андрей толкнул его в бок кулаком.

– И все-таки ты, куриный огузок, потом надо мной хохотал?

– Ну, еще бы, безумно и бесконечно долго. Все-таки я тебя надул – ухмылялся Дегин.

– Зачем?

– Сложный вопрос.

Виктор сел прямо на траву. Андрей последовал его примеру. Несколько раз махнув рукой и отогнав вившуюся около лица муху, Дегин стал рассказывать:

– Эту киношную штучку я таскал с собой давно. Думал, рано или поздно, но она мне пригодится. Вот и пригодилась. За несколько минут до выстрела я понял одну очевидную истину: мы влипли так, как еще не влипали. Нас блокировали и бандиты, и милиция. Единственным способом увеличить свои шансы на спасение было разделиться. Надо сказать, что я тебя хорошо изучил за все время, что мы работаем на пару, и прекрасно понимал, как ты будешь действовать. Ты бы взял весь огонь на себя. Ты увел бы за собой погоню и дал мне совершенно прекрасно увильнуть. Но сам бы сложил голову. Слишком уж много было загонщиков.

– Но я…

– Помолчи, – прервал его Виктор. – Итак, мне надо было сделать так, чтобы ты заботился только о себе и не думал обо мне. Вот тут эта нашлепка и помогла. В результате, когда ты выскочил в дверь и бросился наутек, а основная погоня устремилась за тобой… Вообще это было даже забавно. Ты не видел, как из подъезда выскочили еще два мальчика Дипломата и вместе с милиционерами побежали вслед за тобой. Они бежали рядом. Блеск!.. Да, так вот, когда эта кодла устремилась за тобой, я выскочил из окна и открыл огонь. Мальчиков Дипломата я срезал. Милиционеров, конечно, убивать было не нужно и я это делать не стал. Зачем дразнить гусей? В общем, основную часть погони я увел за собой. Ты не заметил, что тебя преследовало совсем немного народу?

– Заметил. А дальше…

– Ну, дальше пошла уже рутина. Только мне пришлось довольно солоно. Один раз меня буквально чудом не прищучили. Короче, выбраться из этого города мне удалось лишь через два дня. Я приехал в Москву, сунулся в свою квартиру и быстро обнаружил, что ты там уже побывал.

– И пришил перед ее дверями тоже двух мальчиков Мамы.

– Мог бы сделать это и в другом месте.

– Не мог.

– Ладно… – Виктор перекрестил Андрея. – Отпускаю тебе твои грехи.

– Принимаю, – склонил голову Андрей.

– Вот-вот. Ну, обнаружив, что ты побывал в квартире, я моментально сообразил, что единственное место в городе, в котором тебя сейчас можно засечь, это офис Мамы. Ты наверняка занялся ею и ее командой вплотную. Как оказалось, я не ошибся. Только приехал я к офису, когда тот уже пылал.

– А как ты нашел меня здесь?

– Чисто случайно углядел, как ты садишься в машину. На глазах у толпы мне не хотелось затевать разговор. Я представлял, как ты отреагируешь на мое появление. И потом, тебе же надо было как можно быстрее уехать. Короче, я поехал за тобой.

– Потом был пост ГАИ, – предположил Андрей.

– Точно. Увидев, что тебя остановили постовые, я проехал дальше. Мне почему-то думалось, что с шоссе ты не свернешь. А ты свернул. Короче, пришлось поездить по всем боковым дорогам. К счастью, я нашел тебя быстро. А то мы могли бы разминуться.

– Да, это здорово, что все так обернулось, – сказал Андрей.

– Еще бы не здорово! – подмигнул Виктор. – Получается, путь к смерти и есть самый верный, а?

– Получается.

– Ну, давай рассказывай о своих подвигах. Ты что, уложил всю Мамину кодлу?

– Всю не всю, но половину точно. Думаю, остальные нам не опасны.

– Да не мямли. Рассказывай, как ты это все проделал? Мне же интересно…

И Андрей рассказал…

Когда он закончил свой рассказ, Виктор закурил сигарету и прицокнул языком.

– Да, я думал, такое возможно только в кино. Блин, даже не верится. Ну, герой. Ну, силен.

– Стараемся помаленьку, – пожал плечами Андрей.

– Значит, все отлично, – радостно сказал Виктор. – Мы выпутались. Теперь никто ничего не сможет нам предъявить. Вот и здорово. А без работы мы не останемся. У меня уже есть одно очень серьезное предложение.

– Ладно, рассмотрим, – прервал его Андрей и рассмеялся.

Виктор тоже засмеялся.

– Пошли к машинам, – наконец сказал он. – Надо все это отметить. Возле моей квартиры тебе пока показываться не стоит. Все-таки это именно ты завалил мальчиков Мамы прямо перед ее дверями. Ничего, у меня есть одна знакомая…

Поживешь у нее. Между прочим, она в постели запросто такие штуки выделывает!..

Он ткнул пальцем Андрея в бок.

– Знакомая – это хорошо, – сказал тот, – только устал я чего-то. Надо бы пару дней просто отдохнуть.

– Ничего, ничего, как только ты ее увидишь, враз передумаешь. Говорю тебе, женщина-огонь.

Они повернулись и пошли к дороге.

– Кстати, мерзавец этакий, – сказал Виктор, – за то, что ты прихватил из моей квартиры оружие и деньги, я не в обиде. Оружие тебе понадобилось для дела. А деньги? Вернул бы, что ли… Все-таки они мои, кровные.

– В машине, – коротко ответил Андрей. – Да не беспокойся, ни одного бакса не пропало. Так и лежат в сумке.

– Это здорово, – совсем уж весело вздохнул Дегин. – Когда между друзьями нет никаких непоняток.

– Насчет непоняток – это ты сказал хорошо, – изменившимся голосом проговорил Андрей. – Ладно, крокодил, признавайся: Марину ты ухлопал?

– Какую Марину? – Голос Виктора едва заметно дрогнул.

– Ну, Марину, супругу мою. Тогда, почти три года назад. Давай, не отнекивайся. Только такой идиот, как ты, мог спереть для этого милицейскую машину.

– Ладно, – махнул рукой Виктор. – Чего скрывать, я. Как узнал?

– Я же тебе рассказывал, что напоследок поболтал с Мамой. Она, оказывается, давно уже на тебя материалы собирала, копила компромат.

Виктор, заглянув Андрею в глаза, спросил:

– Что, жалеешь?

– Да нет, по первости, конечно, чуть с ума не сошел. – Его глаза сузились. – А сейчас… как-то все равно. Знаешь, с каждым убитым человеком начинаешь смотреть на проблему жизни и смерти по-другому. Мне просто интересно было, врет Мама или нет.

Виктор развел руками и расплылся в улыбке.

– Ну – я, казни меня, разрывай на части. Только учти, я тебя фактически спас. Кем бы ты сейчас был? Отцом семейства, озабоченным тем, как прокормить своих детей, как заработать для них деньги? А я сразу увидел, что из тебя получится великолепный напарник. Учти, напарник – это главнее всего. От него зависит твоя жизнь. Вот я, едва тебя увидел, понял, что ты тот единственный человек, который годится мне в напарники. А Марина мешала… – Дегин поморщился. – Она тянула тебя к другому. Ведь так?

– Наверное, – неопределенно сказал Андрей. – Да ладно, чего ты всполошился? Ну, спросил я, чтобы непоняток не было. Между напарниками не должно же быть непоняток?

– Не должно.

– Ну и вот…

Они направились к дороге и через пару минут на нее вышли. Машина Виктора стояла рядом с машиной Андрея.

– Значит, так, – сказал Дегин – Сейчас каждый садится в свою машину, и едем к той знакомой. Там я тебя оставляю и возвращаюсь на свою квартиру. Надо пустить в ход кое-какие старые связи и узнать, засек кто-нибудь из тех, кому это знать не положено, что все-таки произошло с «конторой» Мамы. И вообще, думаю, нужно понюхать воздух и определить, не сгущаются ли над нами тучи.

Андрей кивнул.

– Потом, если все будет спокойно (а мне почему-то кажется, что все и в самом деле будет спокойно), я приезжаю к тебе, и мы будем думать, чем станем зарабатывать на жизнь дальше. Идет?

Еще один кивок.

– Ну вот и отлично. Тогда, поехали.

– Хорошо, ты первый, я за тобой.

– Само собой, – улыбнулся Виктор.

Он пошел к своей машине.

Андрей убил его, когда Дегин уже открыл дверцу.

Спрятав пистолет в кобуру, он подошел в Виктору, который лежал, неловко подогнув левую руку, правой все еще цепляясь за дверцу, и удостоверился, что тот мертв.

Все было правильно, он не промахнулся.

Тогда Андрей сел в свою машину, надел кожанку и уехал. Он ехал обратно в Москву. Ему надо было вернуть машину.

«Самое главное в напарнике, – думал он, – это быть в нем уверенным до конца. А если такой уверенности нет, то дело плохо».

Еще он жалел о том, что поторопился и не расспросил Виктора о Бобренке. Как-то они были связаны. Там, в Азинске, они действовали вместе. И подмигивал Бобренок Андрею потому, что думал, будто тот в курсе их совместных с Виктором дел. А той ночью, когда Андрей ушел к Ниночке, Бобренок приезжал в гостиницу именно к Дегину. О чем-то они разговаривали, долго разговаривали, так долго, что Андрей увидел, как Бобренок уходил. Как он узнал, что Андрей ушел? А телефон на что? Виктор, зная привычки напарника, ему звякнул.

«Что же они там замышляли, в этом Азинске? – думал Андрей. – И не подставил ли Виктор Бобренка Дипломату, да так, что того сразу же хлопнули? Вполне вероятно».

Андрей знал, что ответов на эти вопросы он, скорее всего, уже не узнает. И Бобренок, и Дегин, и Дипломат были мертвы. Значит, спрашивать было не у кого. И все же можно было, вспомнив все до мелочей, сделать какие-то выводы. Но это будет потом, не сейчас, а когда у него появится свободное время.

Сейчас же ему надо было вернуть машину.

И еще Андрей был уверен, что Виктор приехал в Москву лишь чуть-чуть позже его. Он наверняка следил за каждым шагом, спокойно наблюдая, сломит он голову или все же переиграет Маму. В случае, если бы Андрей проиграл, он всегда мог сказать Маме, что его напарник наделал глупостей. И он за него не ответчик.

Та, хорошо понимая, что этим Виктор отдается под ее крыло, сделала бы вид, будто ему поверила, поскольку нуждались в профессионалах. Или, может, в самом деле поверила бы. Кто ее знает.

Андрей подумал, что Мама так и осталась для него загадкой. Так устроена жизнь, что не все тайны становятся явными. Откуда-то он был уверен, что теперь, когда «контора» Мамы перестала существовать, кто-то там, наверху, отдаст приказ и в самое ближайшее время все упоминания о ее деятельности исчезнут, растворятся без следа. Как будто не было на свете ни Мамы, ни ее «конторы».

Однако свято место пусто не бывает. Андрей также был уверен, что очень скоро где-нибудь возникнет такое же учреждение. И во главе его будет стоять кто-то наподобие Мамы.

Эта страна нуждается в киллерах. Очень. И до тех пор пока эта нужда не исчезнет, они будут. Исчезнут ли они когда-нибудь? Вряд ли.

Еще он думал о том, что, вполне вероятно, всему происшедшему было и другое объяснение. Где-то там, наверху, существуют те, кто соперничает с учреждением, создавшим «контору» Мамы. На определенном этапе люди из этого учреждения решили, что надо сыграть с конкурентами плохую шутку. Но только чужими руками, чтобы никто никогда не смог подумать, будто они имеют к этому отношение. Для этой цели был найден профессиональный киллер. Кто именно, догадаться нетрудно. Что ж, работу свою он выполнил. Вполне возможно, что те две сотни баксов, которые лежали у Андрея в сумке, были как раз платой за эту работу.

В таком случае они просто по справедливости принадлежат ему, Андрею, поскольку основную работу сделал все-таки он.

Он ехал по шоссе и думал, думал. Он думал о Викторе и о Маме, и еще о многом, многом. Он делал это, забивая себе голову фактами и мелочами, которые потом надо будет объяснить. Он делал это, чтобы не зарыдать в голос, потому что никак не мог понять, как же так получилось, что он, простой человек, который хотел лишь жить в мире и спокойствии, растить детей и радоваться жизни, потерял единственную женщину на земле, которую по-настоящему любил, и стал монстром, чудовищем, убивающим людей легко, не задумываясь, в перерыве между двумя сигаретами.

Он не мог понять, как это получилось, как это могло получиться.

Но все же это было.

Теперь судьба давала ему еще один шанс, еще одну возможность начать все заново. Эту возможность надо было либо использовать, либо отказаться от нее навсегда.

Прямо сейчас…

Андрей еще не знал, что выберет, еще не был уверен в том, что: путь к миру и спокойствию, или же путь к смерти…

Notes

Оглавление

.

ПРОЛОГ

Часть первая: ПРАВИЛА ИГРЫ

  Глава первая

  Глава вторая

  Глава третья

  Глава четвертая

  Глава пятая

  Глава шестая

  Глава седьмая

  Глава восьмая

Часть вторая: ИГРА

  Глава девятая

  Глава десятая

  Глава одиннадцатая

  Глава двенадцатая

  Глава тринадцатая

  Глава четырнадцатая

  Глава пятнадцатая

  Глава шестнадцатая

  Глава семнадцатая

  Глава восемнадцатая

Часть третья: ПОДВЕДЕНИЕ ИТОГОВ

  Глава девятнадцатая

  Глава двадцатая

  Глава двадцать первая

  Глава двадцать вторая

  Глава двадцать третья

  Глава двадцать четвертая

  Глава двадцать пятая

  Глава двадцать шестая

  Глава двадцать седьмая

  Глава двадцать восьмая .

Реклама на сайте